Вечная гробница
Глава 3: Воплощение вечного мрака
Единорог-гвардеец стоял в переулке и, на первый взгляд занимался вовсе ничем. Страж закона то и дело зажигал рог, создавая небольшой направленный ареал света, а потом убирал его, только чтобы с мордой полной невозмутимости повторить процесс. Это продолжалось уже вторую минуту без намека на перерыв – гвардеец, видимо, находил занятие очень забавным.
— Пикс! Посмотри на это! – Единорог прикрикнул, подзывая товарища.
— Не хочу я смотреть на твои художества! – В ответ донесся раздраженный голос.
— Да не это тут. Подойди сюда!
Позади послышались тяжелые шаги пони в доспехах и, через мгновение, Пиксел Дот, пегас, которого коротко и называли Пиксем, показался за спиной гвардейца.
— Если ты опять покажешь мне как…-Пикс не успел договорить, как в морду ему ударил яркий свет от рога товарища, который, правда, тут же погас.
— Смотри. -Единорог зажег свет снова и направил его в пол перед собой. Темная мощенная дорожка переулка осветилась небольшим кругом света.
Пегас смотрел на магические способности товарища совершенно безэмоционально:
— Вау, какой ты молодец. Если ты закончил, то пош...
— А теперь смотри сюда. – Единорог прервал его во второй раз и направил свет дальше, в ту часть переулка, где тень от домов вовсе перекрывала лунный свет.
Свет от рога проделал путь в пару-тройку метров от места, где стояли гвардейцы, и резко, будто бы попав в глубочайшую яму, исчез.
Оба смотрели на темную бездну перед ними молча, разве что морда единорога уже не выражала такого удивления, какое сейчас искажало морду Пикса.
— Это что? -Произнес пегас.
— Не знаю. -Прозвучал простой ответ от единорога, как он вытащил свет из тьмы. Свет лишь частично выглядывал на освещенную поверхность перед линией тени от построек. -И это не провал в земле или еще что.
Пикс вопрошающе взглянул на товарища. Тот, в свою очередь, магией вытащил меч из ножен и поднес к дороге перед тенью и пару раз постучал – раздался звон металла об камень. После этого меч полетел дальше и, едва пересекая линию тьмы, так же будто бы вовсе исчезал. Лишь приглушенный звон металла по ту сторону доказывал, что дорога там продолжается.
— Там все еще есть камень. – Единорог закончил мысль.
Оба гвардейца стояли молча пару секунд, раздумывая об увиденном. Вдруг, гвардеец-единорог широко улыбнулся:
— Зайдешь туда?
— Чего?! -Пикс резко повернул голову к товарищу. -Ты с дуба рухнул? Об этом надо немедленно доложить полковнику!
— Скукота от тебя смертная, Пикс. – Цыкнул на товарища единорог. -А я вот пойдуууу...
Нарочито растягивая последнее слово, гвардеец, стараясь выдерживать комичную походку, сделал два шага к тени, опасно сокращая дистанцию.
— К Дискорду тебя, я пошел докладывать! – Пегас развернулся и спешно удалился, перейдя на полет перед тем, как исчезнуть за углом.
Единорог к этому моменту уже занес копыто для последнего шага, но голос товарища заставил его остановиться и поставить конечность на дорогу. Смысл шутки, если ее не увидит товарищ? Гвардеец сделал довольно резкий поворот на месте, чтобы взглянуть, как Пикс улетает, и вовсе не смог ни заметить, ни даже никак на себе ощутить, что заднее его копыто ушло за тень.
Ампир ворочался во сне, как его тело тщетно пыталось выбрать положение получше. Он порядком измял сброшенное им одеяло, часть которого вовсе лежало на полу его спальни на втором этаже дома. Единорог, даже будучи без сознания, будто бы старался максимально сильно выспаться за те несчастные 4 часа, которые теперь составляли ночь. Вполне можно было бы спать и при дневном свете, но окна в спальне архитектора стояли так, что выходили прямо на поднимающееся утреннее солнце, от чего Ампир всегда просыпался рано, когда лучи света били в его морду. Более того, палящее летнее солнце вовсе заставляло изнывать от жары в кровати, что вовсе никак не позволяло единорогу, уже давно выстроившего у себя четкий режим сна, спать в дневные часы.
Через несколько комнат, полный этаж и закрытую дверь спальни очень тихими и низкими слышались тщетные попытки Нимбуса разбудить друга, стучась в входную дверь. Пегас стучал полную минуту, на что единорог лишь поворочался во сне, пробормотал «меня нет дома» и закрыл голову подушкой. Особо это его не спасло – стук раздался в окно, и вот от него Ампир спрятаться уже не мог. Подушка медленно сползла с головы Модерна и тот увидел, как в окне стоит, положив копыта на бока, фигура Контрейла, которая незамедлительно постучалась в окно еще раз.
Архитектор решил не вставать, вместо этого, собрав в сонном рассудке всю найденную волю, он слабым телекинезом открыл щеколду и слегка толкнул окна. Нимбус с перекинутой набок сумкой, похожей на почтовую, моментально взял дверцы и потянул их на себя, распахивая окно полностью и залетая внутрь.
— С добрым утром. -Бросил Контрейл, спешно приблизившись к выключателю. Щелчок сопроводил зажигание магических ламп под потолком, которые тут же заставили Ампира взвыть от боли и закрыться подушкой снова. – Поднимайся быстрее, надо срочно собраться.
— Сколько время? – Пробормотал Модерн из-под подушки.
— Примерно три часа ночи, не важно. -Контрейл подошел к окну и закрыл его. -Надо пойти и взять Тротла. Вы не поверите, что я нашел и что узнал.
Ампир ответил что-то невразумительное и попытался магией «на ощупь» выключить свет. Нимбус услышал звук магии и, повернувшись назад, дернулся:
— Нет нет нет нет нет! Не смей выключать свет! -Контрейл бросился к лежащему другу и силой вырвал подушку, от чего единорог застонал, зажмурился и закрылся копытами, но рог погасил.
— Да что на тебя нашло, Дискорд тебя дери? -Модерн начал медленно открывать глаза, привыкая к яркому свету и пытаясь вытащить собственное тело с кровати.
— Я узнал, что такое Эреб!
Гробовое молчание повисло в комнате. От услышанного единорог казалось, сразу же проснулся, хотя во взгляде его все еще читалась усталость.
— Пошли выпьем чай. -Произнес Ампир, медленно двигаясь к двери.
— Да какой чай? Нам надо быстрее идти к Тротлу! -Нимбус подлетел к двери, встав перед единорогом.
— Я без чая шаг нормально сделать не смогу, дай мне выпить мою утреннюю кружку.
Контрейл подумал немного и отошел в сторону
— Включай попутно везде свет. – Сказал пегас.
Модерн не церемонился перед другом, громко сербая чай из кружки, после каждого глотка звучно выдыхая.
— Так что ты обнаружил то? -Ампир поставил кружку на стол.
Нимбус, все чаепитие сидящий напротив единорога и ни разу не притронувшийся к собственной кружке, дернул бровями и заметно оживился.
— Книгу. -Сказал он, потянувшись к сумке.
— Написано что-то про Эреба? -Архитектор сделал еще один глоток.
Падение книги на обеденный стол сопроводил звон ложки в чайной кружке. Контрейл сразу же отодвинул кружку подальше, ближе к центру стола, и открыл книгу с черными страницами.
— Лучше. Написано все обо всех. — Сказал пегас с огнем в глазах, перелистывая страницы к главе с Коатлем. — Вот, смотри, это та ящерица с крыльями на фреске!
Ампир снова опустил кружку и наклонился вперед, но то ли от сонности, то ли от неспособности в рисунке узнать существо с фрески, впечатленным не выглядел.
— И что за существо? — Единорог отклонился обратно.
Нимбус на мгновение поднял глаза на друга, но потом тут же направил взгляд обратно в книгу:
— Дух Диких Ветров, как он тут называется. -Произнес он. -Вроде бы воплощал собой ураганы и ветра, а также...- Контрейл остановился и вчитался получше. — Воплощение перемен и отец храбрости, чтобы это ни значило. Покровительствовал путешественникам, деятелям искусств и военным.
Пегас принялся листать дальше.
— Или вот, Мехен. Это змея. — Продолжил он. — Был воплощением жизни и хранителем цикла. Тут сказано, что он появился, когда от Вечного Мрака оторвался кусок в ходе образования мира.
— Вечный Мрак? -Кружка единорога магией перенеслась на столешницу позади него. Слова явно привлекли внимание архитектора.
— Вот и самое интересное. — Пегас открыл новую главу и повернул книгу. Белые каллиграфические буквы гласили «Эреб». — Это – Вечный Мрак.
Ампир перевернул страницу и, так же, как и Контрейла, его там встретили строки стихов. Модерн долго смотрел на балладу, то и дело поднимая на возбужденного друга глаза. Строки вызывали лишь тревогу и едва ли предвещали что-либо хорошее, а от того единорог вовсе не понимал почти восторженное состояние Нимбуса.
Только прочитав балладу три раза, Ампир развалился на стуле, перебирая в голове поток мыслей, все сильнее и сильнее выводящий его из сонного состояния. Он думал о множестве проблем, что он и его друзья своей экспедицией навлекли не просто на всю Эквестрию, а на весь мир. Губы единорога сами непроизвольно начали двигаться, изрекая редкие, тихие звуки, как поток мыслей не мог более держаться в одной его голове и находил выход через его рот. Теперь настала очередь пегаса встревоженно посмотреть на друга, которого, казалось, тревога и опасения подталкивали к грани безумия.
— Нам надо все рассказать Селестии. -Неожиданно произнес Ампир.
— Что?! Нет! -Контрейл встал со стула, оперевшись на стол передними копытами. -Ни коим разом! Ты хоть понимаешь, чем это нам грозит? Отчисление из университета — это вообще хрень по сравнению с тем, какое наказание нам вынесут. Да даже «депортация из страны», о которой говорил Тротл – цветочки. Нас на луну отправят, а то и вообще специально ради нас уберут мораторий на казнь!
— А что ты предлагаешь, Дискорд тебя дери?! -Теперь Модерн уже вскочил на задние копыта. -Черт знает, что эта штука может и чего она хочет. Эреб это не Сомбра, где-то там на далеком севере – он прямо здесь и сейчас! Он даже не Дискорд, который, насколько я могу знать, в Понивилле чай пьет!
Повисло молчание, и в нем от того четче виделось, как глаза двух друзей раскрываются шире с каждым проходящим мгновением.
— Понивиль. -Произнеси они синхронно.
— Да почему Понивиль то? -Тротл едва поспевал за торопящимися друзьями.
— Элементы Гармонии. -Одновременно ему ответили Ампир и Нимбус.
Собирание вещей для поездки было, скорее, фикцией. Ампир собрал с собой лишь некоторое количество денег и воды в дорогу, в то время как пегас ограничился тем, что было у него в сумке – книгой и завалявшимися битсами, которых, при финансовой помощи единорога, хватало на билет в одну сторону. Тротл же, стараниями двух друзей вырванный из объятий сна куда более резко, чем Нимбус вырвал Модерна, собирался вовсе на ходу. Педантичный тогда, когда не нужно, бордовый земнопони в некрупные седельные сумки смог запихнуть воду, еду, деньги, одежду, сменную одежду, карту, монографию Мод Пай для чтения в поезде. И только тот факт, что его копытами оттаскивали от вещей и тащили к выходу, помешал ему собрать с собой весь дом.
— Стойте, блин, погодите. Причем тут Элементы? -Геолог не мог собрать воедино те крупицы информации, которыми на него гаркали в попытках разбудить.
— Да что непонятно то? -Бросил пегас в пол-оборота. -Эреб — это зло, Мрак и все плохое. Элементы с плохим сражаются. Мы скажем им все что знаем, где искать его и они все исправят.
Ампир пару секунд посмотрел на Нимбуса. Объяснение, мягко говоря, было не точным.
— Он хотел сказать, что мы точно все объясним в поезде. -Сказал единорог.
Уже наступал рассвет. Рассветное солнце своими лучами разгоняла тени, приятно грея шерстку. А еще это значило, что самый последний ночной поезд в пять утра отходит всего через полчаса. Точнее, бывший ночной – ныне он был первым утренним.
До станции идти пришлось не так далеко, хотя добрую часть времени пришлось потратить на попытки достать билеты – сидячих мест совсем не было, а от того, изрядно напрягая харизму путем слов «пожалуйста» и «очень просим», пришлось брать места в тамбуре. Кассир отдал билеты буквально из чувства жалости – если трем молодым пони настолько надо попасть в Понивиль, что они готовы почти двенадцать часов ехать в тамбуре, то, видимо, случилось действительно что-то важно.
Троица отошла от кассы.
— Сколько там до отправки? -Спросил Ампир.
— У нас буквально пять минут, блин, надо быстрее поезд искать. -Пегас начал крутить головой, пока наконец не нашел локомотив. -Пошли быстрее.
Ампир и Нимбус быстрым шагом направились к вагонам. Только Тротл остался стоять на месте – он буквально играл в гляделки с парой гвардейцев, что пристально смотрели на него, иногда направляя взгляд на двух его друзей. Земнопони быстро взглянул на товарищей и спешно пошел за ними, быстро сокращая дистанцию.
— Ребят, не хочу вас пугать, но за нами, похоже, стража идет. -Сказал геолог. -Земнопони и пегас в доспехах. Не оборачивайтесь только.
Модерн и Контрейл послушали совета друга и оборачиваться не стали. Беспокойства, правда, это ничуть не уменьшило, наоборот – лишь прибавило.
— Стража? Я говорил, что кража печати плохая идея. -Негодовал единорог. -Что делать будем?
— Не останавливайтесь, лучше ходу прибавьте. -Уверенно произнес Нимбус.
Трое так и сделали, от чего только убедились, по нарастающему шуму доспехов, что за ними действительно по пятам идут стражники.
Ситуацию никак не улучшило то, что поезд, похоже, тронулся:
— Мать твою, быстро на поезд! -Закричал Нимбус и переключился на бег, что незамедлительно сделали и его друзья.
— Стойте! Именем Ее Величества Селестии вам приказано остановиться! -Послышался сзади грубый голос гвардейца, что заставило троицу лишь больше увеличить скорость.
Ампир был довольно легким на телосложение единорогом – он наравне с Контрейлом добежал до тормозного вагона и, лишь чуточку помогая себе собственным телекинезом, умудрился перебраться через перила. На полпути Нимбус вовсе переключился на полет, но вовремя заметил, что кого-то не хватает – Тротла. Он бежал медленнее всех, и пегас четко видел, как его настигают стражники. В это же мгновение, Контрейл слегка замедлился, ровняясь с другом-земнопони, и подхватил его под копыта, поднимая в воздух. От неожиданности Тротл вскрикнул, но тут же успокоился, как увидел, что он настигает набирающий обороты поезд.
— Да что же ты такой тяжелый то?! -Прошипел через зубы летящий пегас, явно выбиваясь из сил в процессе.
Скорости едва хватило, чтобы долететь до края, где уже ждал Ампир. Единорог дождался, пока Тротл окажется достаточно близко, чтобы дотянутся до него копытами. Копытокинез двух пони сцепился и, помогая себе собственным телекинезом, Модерн с силой затащил земнопони через перила, повалившись на пол под весом друга.
От такой нагрузки, Нимбус, к тяжелым упражнениям не привыкший, не мог более нормально летать, и лишь успел схватиться копытами за перила тормозного вагона, как только крылья окончательно предали его. Поезд все набирал обороты и, казалось, что троица уже избежала гвардейцев, но вот сами гвардейцы так не думали.
Сзади снова послышался крик:
— Ты арестован, отпусти перила! -Нимбус обернулся и увидел летящего за ним пегаса-гвардейца, явно куда более спортивного и натренированного, а от того быстро сокращающего расстояние до дымчатого археолога.
Контрейл тут же ощутил весь вес пони в доспехах на собственных задних копытах, и лишь сила врожденного копытокинеза позволяла хоть немного держаться за перила. Археолог в мгновение перебрал множество вариантов у себя в голове, но пришел к однозначному выводу – его песенка спета, он уже не заберется на поезд.
— АМПИР! БЕРИ СУМКУ! -Закричал Нимбус что есть мочи.
Единорог только успел подняться из-под Тротла, как услышал крик друга:
— А как же ты?!
— СУМКА МАТЬ ТВОЮ, ЕЕ БЕРИ! -Снова истошно закричал дымчатый пегас.
Ампир напряг лицо и телекинезом объял сумку пегаса. Как только Контрейл увидел поле магии вокруг нее, он отпустил перила, и сумка соскользнула с его тела, полетев дальше, за поездом, к тому моменту выезжающего на мост через скалы горы.
Гвардеец-пегас крепче ухватился копытами за дымчатого археолога, держа его в воздухе вместе с собой.
— Добегался? -Угрожающе спросил он.
— Все, все. Сдаюсь. -Без тени волнения в голосе, даже позволяя себе легкую насмешку, сказал Нимбус перед тем, как его грубо потащили обратно к станции.
Стук колес поезда был единственным, что разбавляло тишину. Почти единственным – Тротл ходил из стороны в сторону по тамбуру, ненароком попадая в ритм поезда, от чего оба звука периодически сливались в один.
— Блин, и надо было вам переться в этот чертов Понивиль! -Негодовал бордовый земнопони.
— Да нас бы и так искали – у Университета есть места нашего проживания. -Ампир говорил негромко, сидя на полу и держа в передних копытах сумку. -Они наверно дома наши обыскали даже.
Тротл встал на месте:
— Чего?! Блин, если они переворотят мне все там, я голову выкручу…кто там автор идеи о краже? -Геолог почти перешел на крик.
— Да ты и автор. Я предложил написать письмо. -Модерн указал копытом на себя. -Нимбус сказал, что письма с печатями минуют проверки. -В сторону двери на балкончик вагона, а потом перевел копыто на Тротла. -А ты сказал, что печать есть у ректора.
Повисла тишина.
— Ладно, не время искать виноватых. -Земнопони сразу дал на попятую. -Че там в сумке то такого, что Нимбус ее себе предпочел?
Ампир магией открыл футляр и вытащил оттуда черную книгу с золотым обрамлением.
— Вот эта книжка. -Единорог передал ее земнопони, когда тот подошел поближе. -Как думаешь, что они сделают с Нимбусом?
Тротл взял книгу копытом и оглядел ее, сперва почти пропустив вопрос друга мимо ушей:
— А? Ам...-Геолог задумался на секунду и, решив не беспокоить друга, продолжил. -Ну, я не думаю, что настолько плохо все будет. Селестия очень добрая принцесса, пожурят его и отпустят с миром.
Единорог лишь кивнул в ответ. Звучали такие слова хоть и утешительно, но не очень убедительно, но развивать мысль о том, что Контрейлу грозит в любой степени опасность, не хотелось. В конце концов, он действительно предпочел отдать сумку вместо попыток спасти себя от гвардейца – значит, что он хотел, чтобы Ампир и Тротл сами завершили начатое. Тем более, из двоих в поезде, именно Модерн понимал, насколько высоки ставки.
— Это книга о том скелете в черном, из Города. -Сказал единорог после паузы. -Мы едем в Понивиль чтобы показать ее Элементам Гармонии и попросить их помочь.
Тротл оторвал взгляд от книги и приподнял бровь:
— Попросить, серьезно? -Сказал он, протягивая книгу обратно Ампиру. — Принцесса Твайлайт Спаркл, так то, Принцесса и с Селестией на короткой связи.
— Да, я знаю. — На выдохе ответил единорог и, взяв книгу, сложил ее обратно в сумку. — Но мы решили, что поможем чем сможем Элементам, а те, ну знаешь, словечко замолвят за нас перед Селестией. Того глядишь, действительно лишь отчислением отделаемся.
Бардовый земнопони ничего не ответил, лишь подошел к другу и уселся на пол рядом.
— Авантюра на авантюре. Прав был ректор. Надо было брать разные проекты, а не тратить год на изучение легенд. — Негромко сказал Модерн.
Тротл повернул голову набок, в сторону друга:
— Абы да кабы, Ампир. Что сделано, то сделано – надо теперь мириться с последствиями. -Земнопони звучно вздохнул и отвернулся. — И решать проблемы. — Он снова посмотрел на унывающего единорога и слегка толкнул его в плечо. — Да не переживай ты так. Прорвемся. Вот смотри, предсказываю. Придем к Элементам, расскажем им все спокойно, они возьмут там свои камни или браслеты, или что там у них, выпустят свою радугу, и все решат. Как обычно.
Ампир посмотрел на друга в ответ и усмехнулся. Снова неубедительные слова утешения. Но Модерн не мог спорить с теплотой у него в груди – ему действительно было приятно, что Тротл, хоть и не умеючи, пытается его обнадежить. Согласился на одну авантюру, потом на вторую, пытается помочь как может в решении проблем всей троицы.
— Спасибо тебе. — Сказал единорог искренне улыбнувшись. -Ты хороший друг.
— Стараюсь. — Тротл ответил улыбкой на улыбку, приставив копыто к виску, будто бы отдавая честь.
Сон Селестии был беспокойным. Ей не снилось почти ничего конкретного – лишь образы и обрывки воспоминаний, давно забытых и заброшенных. Все это смешивалось воедино, образуя лишь месиво из чувств и переживаний, которые Принцесса больше всего надеялась никогда не чувствовать вновь.
Луна сидела рядом. Она готовилась сама опустить солнце и закончить день через несколько часов, лишь бы сестра могла подольше отдохнуть. Хотя сейчас, смотря на то, как Селестия ворочалась во сне, сбивчиво дышала, как из ее глаз едва заметной струйкой шли слезы — едва ли подобное можно было назвать «отдыхом». Принцесса ночи стыдливо признавала, что не хотела входить в Царство Снов. За последние дни она вовсе забросила эту часть своих обязанностей, боясь, что более не единственная, кто может проникать во сны. Но вид сестры разрывал ей сердце и душу. Она явно мучалась, и вид ее, сильнее всякого крика, доносился до Луны зовом помощи.
Принцесса ночи собрала волю в копыта и, сложив голову на кровать сестры, плавно погрузилась в сон, зажигая свой рог магией.
Нельзя описать то, что творилось на той стороне. Реальный мир – мир логики, четких законов и правил, нерушимых, вечных. Сны же – миры эмоций и чувств, где каждая мысль обретает физический образ, способна подарить как ощущения, ранее невиданные, так и ввести в самые глубокие пучины страха, на которые не может опуститься здоровый рассудок. И как описать сны той, кто последние четыре дня вздрагивала от любого шороха, боялась каждой тени и всякого упоминания того, кто более не был заперт под многовековой горой, носившей столь прекрасное название Аиония?
Ужас. Кристально чистый ужас, глубокий до самых недр души и сознания, отравляющий суть самого бытия всякого разумного существа. Он властвовал по ту сторону барьера, отделяющего сны от реальности. Он же и держался стальными путами за каждый нерв Селестии, терзая, разрывая, душа, раздавливая.
Луна не видела ничего. Нельзя было увидеть хоть что-нибудь через тот поток, что сейчас проносился в разуме сестры. Все сожаления, все ошибки прошлого, все страхи единым водоворотом утягивали Селестию все глубже, глубже и глубже, пока Принцесса не исчезнет в этом болоте отчаяния и ужаса. И лишь властью Луны выражалась единственная нить спасения от кошмара из кошмаров. Принцесса закрыла глаза и потянулась вперед, докасаясь до блуждающей во сне души сестры, успокаивая, шепча слова обнадеживающие, любящие, ласковые.
В мгновение, не стало ничего, и лишь звук робкого дыхания был напоминанием, что сестры все еще существуют в мире снов. Луна открыла глаза и, не думая ни секунды, обняла сестру, держа родную пони так крепко, как только позволяли астральные копыта. Не надо было слов – они излишни. Лишь тихое всхлипывание было ответом на ласку. Луна знала, что сестра плачет, как тысячу лет назад. Но слезы были совершенно иными – горькие слезы тоски и печали никак нельзя сравнить с теми попытками тела вывести из себя едкую отраву, что шли сейчас.
Время в мире снов идет причудливо, изгибаясь, удлиняясь и укорачиваясь самым невероятным образом. Крепкие объятья, длившиеся в мире реальном не более полуминуты, тянулись во снах сладостной вечностью покоя и сестринской любви. Но всякое счастье не может быть вечным.
Принцессы открыли глаза. То место. Тронный зал, что держал в себе гранитный трон. Тот ковер, вышивкой запечатлевший на себе богомерзкую балладу. Те витражи, Селестией в древности разбитые, вновь во снах целые, изображающей лишь нагромождение цветных стекол с неузнаваемыми образами. Но лишь трое знали, что изображали витражи: Луна, медленно отпускающая сестру; Селестия, утирающая последнюю слезу со щеки. И Эреб, стоящий подле лестницы, в том самом месте, где его несчетные века назад запечатали.
— Надеялся на иной. Прием. — Густой, вязкий как сам мрак голос Эреба разливался вокруг, доносясь отовсюду сразу, будто бы и не скелет в черном был его источником. — Но даже рад. Говорить здесь. Как и много лет назад.
Две сестры смотрели на него с нескрываемым шоком. Если и оставалась хоть какая-та надежда, что чувство было ложным, а письмо – злой шуткой, то именно сейчас она без следа растворилась в пучине страха, вновь поднимающегося с границ осознаваемого.
Луна с легкой дрожью глубоко вдохнула затхлый воздух древности, царивший во дворце:
— Ты желал разговаривать. — Произнесла она, стараясь не показывать собственную тревогу. Но был ли в этом смысл, если сестры теперь в Его царстве?
— Верное замечание. Очень. Желал убедиться, что вы уверены. — Мертвецки спокойный голос не выдавал ничего, кроме полного покоя. Вечного, как и сам Мрак.
Селестия сглотнула собственные переживания вместе со слюной.
— Абсолютно, Эреб. — Принцесса солнца лишь немногим успокоилась от близости сестры – она была не одна, боятся нечего, это ведь сон. Селестия очень надеялась, что это сон.
— Действительно. С чего бы. Вам не быть уверенными.
— Мы доказали свою правоту. — Сказала Луна, чем обратила на себя взгляд сестры. Голос ее звучал уверенно, даже слишком уверенно.
Эреб стоял без движений. Лишь голос в ответ на слова сестер напоминал, что он жив:
— Разве?
— Да, мы добились вечного мира. Вечная гармония. — Селестия будто бы заразилась увереностью Луны.
— ...гармония? -Тягучий голос выразил первую эмоцию – удивление.
— За те дни, что ты на свободе, разве ты не заметил полную гармони Эквестрии? — Луна наседала, почувствовав, будто бы лед непонимания между Вечным Мраком и сестрами тронулся. — Или твоя цель — это месть? Обижен, что тебя заперли?
Эреб молчал. Долго молчал. Настолько долго, что сестры, переглянувшись, засомневались в присутствии существа рядом с ними.
— Месть? Едва ли. Я понимаю причины. Ваших действий. -Наконец раздался голос, вновь безэмоциональный, но более тихий, будто бы наседающий. Голова скелета двинулась слегка вверх, но потом скелет вновь замер. — Не одобряю. Понимаю. Обида? Я не считаю ваше решение. Несправедливым. Я понимаю.
Сестры переглянулись. Неужели до Него получилось достучаться? Неужели Эреб понял, что сестры были правы?
— Нет. -Прозвучал ответ на мысли сестер, от чего те, дернувшись, уставились на фигуру в черных одеяниях. -Опять спешите. С выводами. За все это время. Вы так и не повзрослели.
— Что? — Селестия всерьез удивилась. — Но разве ты не видел гармонию, что мы создали?
— Вы так же. Опрометчиво. Трактуете гармонию. — Голос на этот раз звучал как у профессора, который вновь и вновь принимает нерадивого студента. Эребу досаждало повторять слова, пусть и сказанные более тысячи лет назад. — То, что построили вы. Не гармония. Как Я и предупреждал.
Страх Луны спал, оставив лишь место для вскипающей злобы. Эреб, этот дряхлый старик, упертый и глупый, не мог никак понять, что это он ошибается!
— Что же это, как не полная гармония? Тысяча лет полного мира – разве это не гармония? — Принцесса ночи повысила голос, от чего на нее обеспокоено посмотрела Сестра, явно куда более испуганная Эребом. — Ни одной войны, никаких казней и убийств, никакого горя! Это и есть гармония!
Опять наступило гробовое молчание. Эхо от голоса Луны увязло в густой тьме вокруг, разрастающейся с каждым мгновением. Тьма ползла из витражей, капала с потолка черной субстанцией, лезла из щелей в полу. Злоба Принцессы ночи испарилась – она забыла, что она вне своего Царства.
— Опять. Ошибка. — Пасть Эреба раскрылся широко, шире, чем могло бы любое существо, скрепленное мышцами и сухожилиями. Черная густая субстанция полилась из его глазниц и пасти, сильнее пошла из щелей пола и витражей, покрывая стены, потолки, окна и самого скелета.
Вдруг не стало ничего, снова. Лишь Селестия и Луна стояли в кромешной тьме, в окружении полной тишины. Они пытались сказать что-то друг другу, но слова их растворились во мраке вокруг. Их шаги не издавали звуков, но сестры ясно чувствовали, как копыта медленно утопают в наплывающей субстанции, как она цепляется за шерсть, как ползет вверх, покрывая конечности, заставляя те раствориться на фоне полной темноты.
— Гармония – это баланс. — Голос Эреба действительно шел отовсюду, будто бы с ними говорила сама тень вокруг. – На каждое действие должно быть противодействие.
Тьма все дальше взбиралась по конечностям, касаясь живота. Сестры не могли двигать копытами, но даже если бы могли – им некуда бежать. Их крылья сковало, а магию, по ощущениям, будто бы вытянули из рогов. Луна несколько раз попыталась своей силой пробудить себя и сестру, но тщетно – нет более ее Царства Снов.
— На каждую смерть во сне, в окружении семьи – должна быть одна смерть в муках и страданиях. — Продолжал голос вокруг.
Тьма начала литься из глаз и рта аликорнов, тонкой струей выходя на поверхность, сильнее обволакивая своих жертв. Копыта исчезли полностью, оставляя лишь половину тела, шею и голову.
— На каждую победу и славу – должно быть поражение и позор.
Струи из глаз и рта усилились, закрывая лица. Тьма снизу взобралась по шее, закрывая головы, расползаясь в стороны. Исчезли кончики ушей. Исчезли рога.
Вокруг не осталось ничего. Не было более Селестии. Не было более Луны. Была лишь тьма. Вечный мрак, растянувшийся на все стороны. Была лишь тишина, собой пожирающая даже звуки мыслей. Был лишь Эреб.
— На каждую тысячу лет мира – должна быть тысяча лет мрака.
Сестры проснулись резко и, попытавшись вдохнуть, закашлялись, помня ужасное ощущение душащей субстанции, загораживающей дыхание. Но то был лишь рефлекс – никаких следов, напоминающих об ужасном происшествии, не осталось. Лишь после этого аликорны обратили внимание – свет в комнате погас. Но стоило им посмотреть на лампы, как те, замерцав, включились снова.
Луна и Селестия посмотрели друг на друга.
— Сестра, ты в порядке? — Спросила Селестия.
Луна нервозно усмехнулась:
— Это я должна тебя спрашивать, Тия.
Обе сестры замолчали, переводя взгляд с друг друга на предавшие их лампы. Как они выключились? Магические лампы питаются от заключенного заклинания, а не от батареи или еще чего — у них не должно быть скачков напряжения. Принцессы снова посмотри друг другу в глаза. Между ними повис вопрос, который так и остался неозвученным — в дверь покоев постучали, прервав невербальное общение.
Луна поднялась на копыта и помогла встать с кровати Селестии.
— Войдите. — Произнесла Принцесса солнца, только она поймала равновесие.
Дверь отворилась и из нее выглянула синеватая кобылка-единорог в возрасте, с приятной желтоватой уложенной гривой.
— Прошу прощения, Ваши Величества. Очень срочная весть. Боюсь не радостная. — Проговорила она.
— Что произошло, Архивариус? — Луна спросила, постаравшись выдержать королевский тон.
Архивариус несколько помялась перед ответом, будто бы боясь сообщать новость, но, выдохнув, произнесла:
— В запретном отделе архивов отключился свет на минуту. Когда свет включился снова, сам, мы обнаружили, что пропало трое пони, работающих в отделе. — Единорожка сглотнула. — Но даже хуже того, пропала.....пропал Зофе́ра Апо́крифа.
Глаза сестер расширились от удивления.
Это — противодействие.
Эреб сделал свой ход.