Мор грядёт

Глава 3: Мордой к морде

Тут же и началось удовлетворение любопытства Пэрадайса, так как теперь он имел возможность внимательно изучить внешность невесть сколько времени скитающегося по миру пони. Зрелище было не из приятных: зелёного цвета грива этого существа разрослась настолько сильно, что складывалось ощущение, будто на голове бедолаги пустило корни какое-то растение. Сами же волосы Пестиленса, будучи немытыми по оценке мэра уже несколько лет, хаотично сплелись и образовали некое подобие дредов. Заметно было, что некоторые участки шевелюры больного выглядели слегка чище остальных: вероятно, по причине периодического окунания в воду, когда бедолага пил из водоёмов. Из-под повисших волос Пестиленса были видны отдельные участки морды, среди которых можно отметить покрасневший нос и тускло-зелёные едва открытые глаза, имеющие такой неяркий оттенок из-за пелены слёз, спровоцированных, как можно предположить, постоянным чиханием. Разглядеть что-либо даже в метре от себя представилось бы для Пестиленса невыполнимой задачей. Нетрудно было догадаться, что опущенные вниз уши пони были заложены, отчего слух его был притуплен. Закончив рассматривать опасного гостя, мэр громко заговорил:

– Приветствую тебя в городе Эквиере, юноша! Мне доложили, что ты придёшь, и я решил лично тебя встретить здесь! Меня зовут мэр Пэрадайс, а рядом стоит мой помощник, Парсий Ридикюль. А как зовут тебя, уважаемый гость?

Как и ожидалось, никакой реакции. Ридикюль, словно статуя, неподвижно стоял, таращась на Пестиленса, подходящего всё ближе и ближе. Вдруг больной пони начал медленно открывать свой рот. «Он пытается что-то сказать?!» – с удивлением и радостью подумал Клауди. Нет, не пытается. Мощным раскатом грома прозвучал чих, повергнувший в шок мэра и его напарника. В один скачок, каждый из героев оказался по разные стороны широкого главного проспекта, прижавшись к стенам домов и наблюдая за невозмутимо продолжавшим идти Пестиленсом. Где-то с минуту они простояли в таком положении, пока прошедший мимо серый пони не начал удаляться от них на ещё большее расстояние, чем было на момент его жуткого чиха. Пэрадайс и Ридикюль синхронно отпряли от стенок домов и громко выдохнули. Ридикюль крайне недовольно посмотрел на мэра, тот решил миновать готовящуюся обрушиться на себя критику, заговорив первым:

– Да, начало вышло не очень, но попробовать же стоило! В любом случае у нас ещё уйма времени, чтобы попробовать установить с ним контакт! Мы что-нибудь придумаем.

И хотя Ридикюля возмутила вовсе не провальная попытка разговорить Пестиленса, а в принципе вся ситуация с внезапной идеей мэра не прятаться подобно всем остальным жителям города, в довесок помешав это сделать самому Парсию, юный пони всё же решил не конфликтовать со своим горе-напарником. Как-никак, они с мэром были хорошими друзьями, и ему не надо было лишний раз самому себе об этом напоминать, чтобы простить не самые разумные решения Пэрадайса. Но просто отмолчаться сейчас было бы неуместно, поэтому Ридикюль просто предпочёл переключиться на другую тему разговора, упомянув пару необычных вещей, замеченных им:

– Пэрадайс, Вы же слышали чих Пестиленса? Вам он не показался странным?

Мэр, с радостью подхватив инициативу юноши обойти громкие споры, скорчил задумавшуюся морду и выдержал некоторую паузу, после чего ответил:

– Ну да, так громко, поди, даже камни с гор не сваливаются. Невероятных масштабов чих! – Клауди был неподдельно восхищён способностями лёгких больного пони.

– Нет, не в том смысле…

Ридикюль направился к мэру. Тот тоже решил перестать скрываться в тени трёхэтажного дома. Герои снова оказались посередине проспекта, и Ридикюль продолжил:

– Чих действительно был громким, но Вы заметили, что в нём чего-то не хватает? Никакого характерного «апчхи», что есть странный факт. Мы вообще не услышали голоса больного. Выходит, у него не только засорены нос, глаза и уши, так ещё и глотка забита слизью?

– Интересное замечание! Согласен, я не услышал ни нотки голоса Пестиленса. Но Ридикюль, я не совсем понимаю, что это меняет? Надо сначала достучаться до его разума, и только потом нас будет волновать, сможет ли он что-то нам рассказать.

– Верно. Я просто подумал, что это как-то поможет с Вашим любопытством. Вам же хочется детально изучить Пестиленса, верно? Это же пони-феномен.

– Хоть я и не врач, но случай действительно исключительный, оттого и интересный. Где это видано, чтобы пони так долго и так тяжело болел? Слушай, мы же его сейчас упустим, давай проследуем за ним, – герои пошли вслед за Пестиленсом, продолжая разговор на ходу.

– И ещё кое-что. Посмотрите, у него же нет кьютимарки! Если опустить его болезненный вид и отсутствие в его несчастной жизни какого-либо внимания к личной гигиене, по виду это взрослый пони, выглядит немного старше меня.

– А ведь и правда, его круп абсолютно пуст! Выходит, ему либо совсем не везло с нахождением себя в этом мире, либо он заболел ещё будучи ребёнком.

– Внушает оптимизм, что эта болезнь никак не отразилась на его кьютимарке. Получается, что вечно болеть и страдать – вовсе не предназначение Пестиленса. А это значит, что ещё не всё с ним потеряно! Но Вы же не думаете, что нам удастся ему помочь? Сколько пони он встретил на своём многолетнем пути? Думаю, если ему что-то и может помочь, то это всесильная, – Ридикюль сглотнул слюну, – магия единорогов.

– Твоя логика мне ясна, но поверь мне: будучи пегасом без каких-либо магических отростков, торчащих из моего черепа, я неоднократно убеждался, что в этом сложном мире магия окружает каждого из нас, вне зависимости от нашей расы. Её сила скрыта в наших душах, и то, что единороги обладают инструментом, позволяющим этой магией легко манипулировать с рождения, совсем не означает, что все остальные пони ей обделены. Я даже немного удивлён: неужели вас такому в школах не учили? Или ты просто не верил учителям? Поверь тогда мне, своему другу! И отвечая на твой вопрос: да, я считаю, мы вполне способны помочь этому несчастному.

Ридикюль замешкался:

– Конечно же, мне известна вездесущность магии, – он указал на свою кьютимарку, представляющую собой приветственно распахнутые серебряные решётчатые врата, – но поймите мой скептицизм, ведь на кону могут стоять наши жизни! Насколько вообще велика вероятность помочь Пестиленсу, если располагаем мы только неподтверждёнными слухами? Чтобы решить проблему, надо в большинстве случаев знать её первопричину. Мы же сейчас можем действовать лишь наугад, что с нашей стороны крайне легкомысленно, учитывая возможные последствия… Как думаете, мы уже заразились?

Мэр, задумавшись, закрыл глаза. Сегодняшний поступок был для него самого неожиданным, но при этом имел для своего совершения основания в виде жизненного опыта, полученного Пэрадайсом во времена службы вондерболтом. Что-то щёлкнуло в его голове, стоило только Ридикюлю доложить о приближающемся к городу Пестиленсе. Мэр просто почувствовал, что обязан был попытаться помочь этому бедолаге. Да, решение вступить в контакт с Мором рискованное и необдуманное, а потому глупое, но мэра это совсем не волновало. Сейчас его душу грызла лишь собственная боязнь встретить опасность в одиночестве, из-за которой он втянул в эту историю своего друга, молодого Ридикюля. Тот, в виду своей проницательности, как раз догадался, о чём сейчас мыслит мэр, и решил снова отвлечь его от дурных мыслей:

– Вы ведь изначально знали, что это правда?

Пэрадайс открыл глаза, как будто проснувшись:

– А? Правда? Что, какая правда?

– Что история Пестиленса правда. Вы ведь постоянно делали вид, что не верите в эти глупые рассказы о вечно больном пони, про которого Вам то и дело приходили письма. Однако это не помешало Вам зачем-то в точности мне его описать, да и к тому же осведомить о всех историях, связанных с его появлением в разных городах. Значит ли это, что Вы подозревали о его вероятном явлении и в наш город?

– Ну… Эээ… эх, ладно! Да, я лишь прикидывался, что не верю во все эти бредни про Пестиленса. Я же мэр, в моём положении глупо обращать внимание на всякие легенды и страшилки, даже при их обильном упоминании в письмах из других городов. Но скажу тебе честно: у меня мурашки шли по коже, когда я перечитывал детальные описания этого… существа. Ведь вся его жизнь – это сплошные нескончаемые страдания. Страшно было ставить себя на его место.

– Теперь мне всё ясно! Когда я прибежал к Вам, весь запыхавшийся, Вы, уверен, были даже в некотором смысле рады узнать, что наконец-то и Ваш город решил посетить этот ходячий апокалипсис!

– Ридикюль, тише, за нами же наблюдают горожане! Признаю, я ожидал, что когда-нибудь Пестиленс изберёт дорогу, ведущую в наш город…

– Поэтому Вы и описали мне его в точности по полученным письмам, чтобы его явление не застало город врасплох. Скажите, а не дать мне найти укрытие тоже входило в ваши планы? – Ридикюль серьёзно посмотрел на Пэрадайса. Тот явно занервничал и застыдился. – Ладно, успокойтесь! – он по-дружески ткнул локтем в бок взволнованного мэра. – Да, поначалу я недоумевал от Ваших действий, но сейчас осознаю, что поступил бы так же, как и Вы. Тому пони нужна помощь, а оказать её в полном одиночестве мне видится невозможным... ну, гораздо более невозможным, чем в чьей-либо компании. Но вот, что я хочу попросить: в следующий раз, уважаемый мэр, будьте любезны предупредить о своих намерениях заранее! – с наигранным сарказмом и гневом произнёс Ридикюль.

Пэрадайс сосредоточил на Ридикюле смягчённый, неуверенный, но при этом тёплый и добрый взгляд:

– Да, хе-хе, хорошо… Прости, порой я сам не ведаю, какие странные поступки способен совершить… Расскажи я о своих догадках тебе раньше, думаю, сейчас бы мы избежали многих неловкостей… – мэр быстро отвёл взгляд. – Эй! Поберегись!

Предупреждение не было услышано. Идущий впереди Пестиленс споткнулся об уроненный на каменную дорогу рекламный стенд, привлёкший парой десятков минут ранее внимание Клауди. Пройдя в попытке вернуть равновесие пару шагов на трёх ногах, Пестиленс практически беззвучно рухнул, развернувшись при падении таким образом, что теперь смотрел в сторону идущих за ним героев. Еле поднявшись, он продолжил идти как ни в чём не бывало, двигаясь теперь не вглубь города, а прочь из него. Пэрадайс и Ридикюль уступили ему дорогу, при этом разойдясь совсем недалеко, неосознанно продемонстрировав своё внутреннее смирение с постоянным нахождением в потенциально заражённой зоне. Мэр неуверенно произнёс:

– Г-господин Пести… – Ридикюль зажал копытом его рот и начал шептать.

– Что-то мне подсказывает, это не его настоящее имя. Советую подбирать нейтральные наименования, Вы же не хотите его обидеть? – Пэрадайс кивнул. Ридикюль опустил копыто.

– Господин, всё в порядке? Тут рядом есть травмпункт, мы покажем дорогу!

 Пестиленс вежливо проигнорировал предложение. Клауди, потеряв терпение и подавив последние нотки брезгливости перед больным, рванул к нему, ухватил за переднюю ногу, быстро развернул и бодрым шагом повёл обратно в сторону центра. Шокированный Ридикюль не удержался и закричал:

– Вы что творите?!

Довольный мэр, тянущий за собой безразличного Пестиленса, радостно ответил:

– Это Эквиерийское гостеприимство, тебе ли не знать? Наш дорогой гость решил уйти из города раньше времени, а ведь ещё столько всего не было им увидено! Думаю, стоит провести для него прощальную экскурсию, вдруг он после этого и не захочет уходить?

Ридикюль не верил в происходящее. Мэр с Пестиленсом быстро прошли мимо него. Делать оставалось нечего – лишь подыграть. Парсий устремился за мэром и его прицепом в виде ходячего мора:

– Конечно же, господин мэр! Отличная идея! Этому пони очень повезло, что он наткнулся на нас! Мы с радостью ему расскажем о нашем великолепном культурном городе Эквиере! Уважаемый гость, как Вы могли заметить, тот знак, о который вам довелось споткнуться, зазывал народ на начавшуюся как раз сегодня выставку картин! Не пропустите – там будет, на что посмотреть!

Наблюдавшая за этим зрелищем из-за слегка одёрнутой занавески на окне своего дома Мадам Кабаре упала в обморок от осознания, с какой мерзкой сущностью сейчас напрямую контактировал уважаемый ей мэр. Благо к ней на помощь тут же подоспел со стаканом воды её муж Дэбри, тоже шокированный безрассудством Пэрадайса. За это время ознакомленные с историями о Море жители Эквиеры охотно и, как полагается, с самыми жуткими деталями и подробностями, сочинёнными на ходу, посвятили в курс дела своих несведущих соседей. Теперь почти каждый знал: на город двигалась не какая-то абстрактная угроза, а настоящий кошмар в лице крайне заразного больного пони, несущего в посещаемые им города смерть и страдания. И оттого эквиерийцы были в неподдельном шоке, когда видели бодро проходящее под своими окнами трио, возглавляемое мэром. Первое, что приходило большинству на ум – помешательство. Славный мэр Клауди Пэрадайс и его хороший друг, юный Парсий Ридикюль, заразились неизвестной болезнью от жуткого Мора и начали стремительно сходить с ума. Хорошо, что сами участники торжественного шествия на троих не подозревали, насколько панические настроения вызывали у горожан их действия.

В данный момент Пэрадайс был полностью уверен в своих странных действиях. Его интуиция зачастую берёт верх над здравым смыслом, и нынешний случай не исключение. Но это было хорошим знаком: Клауди верил, что в подобные моменты его направляет сердце, а оно никогда не подводило. Так было, когда он решил вступить в ряды вондерболтов, и так было, когда он их досрочно покинул, посвятив себя очаровавшему его разум городу Эквиере, в котором ему однажды доводилось выступать перед публикой в рамках посткэнцерных реабилитационных мероприятий. По какой-то причине Клауди чувствовал дух этого места и прекрасно ладил с его жителями, даже когда те ещё были суеверно настроены в отношении представителей иных рас. Этот необычный город Эквиера необъяснимым образом резонировал с душой Пэрадайса, отчего просто нахождение в обществе здешних горожан вызывало у него искреннее удовольствие. Пусть у этого города совсем свежие тёмные пятна в истории, пусть он заселён полными предрассудков жителями, бездумно увлечёнными искусством и до сих пор не забывшими до конца идею классового неравенства! Вопреки всему это место было домом для Пэрадайса. Не удивительно, что благодаря возникшей между ним и всем городом связи, Клауди легко заполучил место мэра любимой Эквиеры. И хотя многие городские вопросы, как например постройка канализации или устранение упадочного состояния зданий северного района, были им ещё не решены, – да что уж там, ему и подумать об их решении было тяжело, – всё же мэр из него был достойный. Именно такого главы города и не хватало Эквиере после разрушительных для умов горожан годов правления Кэнцера. Благодаря Пэрадайсу в этом многострадальном месте наконец зародились гармония и спокойствие. Вот только сегодня всё обстояло несколько иначе.

Пока жители Эквиеры горевали по утраченному, как им казалось, мэром разуму, по неестественно пустому проспекту продолжали нелепо шагать наши герои.

– А вот один из дилижансов, привёзших в наш город почётных гостей! – почти пропел Ридикюль, указав на брошенную в полуразвёрнутом состоянии карету, которую в данный момент богатые пассажиры делили с напуганными пони-извозчиками.

– Если приедешь сюда на подобной, то стоянка за тем поворотом! – Пэрадайс указал Пестиленсу на примыкающую к проспекту улицу. Если бы больной пони был мысленно вместе с оживлёнными героями, то непременно поблагодарил бы мэра за данную информацию.

– Впереди же Вы можете лицезреть главную гордость города: нашу центральную площадь!

Спустя несколько мгновений, наша троица уже обходила стоящий посреди круглой площади громадный медный памятник Кэнцеру. Встав прямо перед смотрящим в их сторону королём, Клауди торжественно объявил:

– А это грозный Король Кэнцер. Он правил до тех пор, пока в город не заявился я! Ха-ха, шучу-шучу, его свергли несколько ранее, чем я впервые посетил Эквиеру. Как можно заметить в его взгляде, это по-настоящему жуткий пони. Ах, да ты же толком и не видишь его! Позволь протереть тебе глаза, уважаемый гость!

Поскольку платок взять было неоткуда, Клауди бесцеремонно поковырял глаза Пестиленса своим копытом. Ридикюлю это не очень понравилось, но он просто отмолчался, делая вид, что не замечает данного процесса. Когда пелена слёз была очищена с глаз больного, Клауди одним махом убрал в стороны его грязные волосы и, подняв копытом голову Пестиленса, позволил его глазам насладиться небывалой красотой памятника, освещаемого солнцем. Удерживая таким образом несчастного пони, Пэрадайс простоял так несколько секунд. Вдруг мэр побледнел. Своим копытом он почувствовал странную дрожь. Опустив голову Пестиленса, Клауди стал прямо перед больным и осторожным движением головы подманил к себе Ридикюля. Тот, послушно расположившись рядом с мэром, уставился на гостя города: в глазах того был виден неподдельный страх, а рот начал нервно шевелиться.