Карусель

Глава 9: Связи

Утром следующего дня Рэрити проснулась внезапно, словно её окатили ведром ледяной воды. В едва различимой из-под плотного одеяла комнате стоял холод. Единорожка не могла вспомнить, когда она отошла ко сну, но зато воспоминания о том, что видела и сделала, вернулись к ней тут же.

Некоторое время кобылка лежала неподвижно. Она едва осмеливалась дышать. В воздухе ощущалась настороженность. Внезапно грудь пронзила боль, когда беспричинная вина и ужас от пережитого кошмара вернулись с ещё большей силой. Единорожка судорожно вздохнула, сдержав всхлип. В воображении она видела каждый стежок, каждое истрёпанное волокно в нити, которая проходила сквозь бледные губы и выходила обратно багрово-красной.

Когда у Рэрити закончились силы это терпеть, она откинула одеяло и медленно встала, тщательно осмотрев всю комнату. На улице поднималось тусклое оранжевое солнце, едва пробивавшееся сквозь тяжёлую облачную завесу. Свет окрашивал комнату в огненные медные оттенки и отбрасывал длинные деформированные тени, что тянулись к единорожке словно тонкие конечности.

Прилагая титанические усилия, Рэрити покинула кровать. Ей с трудом представлялось, как она спустится по тёмным ступеням к ожидающему её в тусклом зале, словно судья, швейному столу. Зеркала её тоже ждали, вместе с самовольными отражениями. Узнает ли она себя хоть в одном из них или увидит лишь ту, что способна убить жеребёнка?

Единорожка сглотнула и, взяв ключ с прикроватной тумбы, квёло направилась к выходу. Достигнув двери, она вставила ключ в замок и спокойно его повернула. Казалось, что эхо от металлического щелчка было слышно во всём доме. Рэрити открыла дверь и посмотрела в коридор. Он был тёмным, узким и пустым.

Откуда-то снизу послышался металлический лязг, от которого у единорожки чуть сердце из груди не выпрыгнуло, а сама кобылка едва сдержалась от того, чтобы захлопнуть дверь и спрятаться под одеялом.

«Почтовое окошко, — подумала она, намеренно начав дышать через нос. — Это просто почту принесли».

Сделав ещё один глубокий вдох, Рэрити заставила себя пересечь коридор. Сияние солнечного света слегка окрашивало красным изгиб лестницы, отчего у единорожки появилась дикая мысль, что она забыла потушить лампы на нижнем этаже и там начался пожар. Но, когда она спустилась, зал не оказался объят пламенем. Внизу всё было абсолютно спокойно и тихо.

Взгляд единорожки метался по залу в поисках чего-нибудь, выбивающегося из порядка вещей. Но ничего не нашёл. Однако Рэрити всё равно ощущала, что её дом, её пожитки каким-то образом осквернили, словно она вернулась из долгой поездки и нашла их разбросанными и перерытыми, а затем услышала, как нечто уползло в укромное место, где будет её поджидать. Отсюда единорожке не было видно левое зеркало, но охватившее её желание прикрыть его чем-нибудь, не заглядывая в отражение, поразило Рэрити.

«А почему бы и нет?»

Кобылка подхватила магией куски ткани, валявшиеся по всей комнате. В мгновение ока единорожка закрыла все зеркала вокруг подиума и на туалетных столиках, включая то, которое разбила, но так и не удосужилась заменить. Но это не помогло ослабить висящее в воздухе напряжение. Рэрити могла поклясться, что ощущала его на вкус: оно было почти горьковатым, словно испарения после неудачной химической реакции, но теперь по крайней мере единорожка могла войти в комнату.

«Надо сходить в библиотеку, — подумала Рэрити. — Миз Ляссе наверняка знает, где найти книги по продолжительной аномальной магии. Она поможет. Всё я ей, конечно, рассказывать не буду, но она и не будет спрашивать, когда поймёт, что я не хочу распространяться на эту тему. С этим разберёмся».

Подойдя к двери, единорожка увидела бежевые страницы «Понивилль Экспресс» на полу. Узкий чёрный шрифт прорезал их поверхность и поглощал угрюмый свет. От вида огромных, словно высеченных из угля, букв заголовка первого разворота Рэрити охватил ужас.

Погибла всеми любимая библиотекарша

Миз Ляссе была найдена мёртвой у себя дома в понедельник утром. Тревогу забили посетители библиотеки, когда им с утра никто не открыл дверь. Предполагаемая причина смерти — отравление газом. При осмотре библиотеки был обнаружен приоткрытый вентиль потушенной газовой лампы. Следствие считает, что миз Ляссе — кобыла, которая недавно отметила свой шестьдесят четвертый день рождения, — забыла тщательно проверить лампы перед сном. Основанием для этого является тот факт, что она была найдена в своей кровати без признаков насилия или иных противоправных действий.

— Это настоящая трагедия! — сообщил «Экспресс» начальник пожарной службы Понивилля Файв Аларм. — Миз Ляссе была уже немолода, так что легко представить, как у неё начали вылетать из головы такие мелочи, как проверка газовых ламп. Техника безопасности — серьёзная вещь, и мы всегда говорим всем следить за состоянием газовых систем своих домов и всегда, всегда проверять вентили перед сном.

Произошедшее побудило многих граждан и в особенности агента по недвижимости Минимал Могидж и магната Филси Рича потребовать немедленного одорирования меркаптаном газа в городской системе, в надежде избежать подобных случаев в будущем…

Рядом с текстом была напечатана нечёткая фотография улыбающейся миз Ляссе на фоне городской библиотеки. Рэрити плюхнулась на пол, позволив газете упасть. Кобылка не могла представить, что библиотекарь внезапно ушла из жизни. При ней выросло целое поколение понивилльцев. Она была столпом, неотъемлемой частью города. Сама мысль о её смерти была сродни исчезновению самого библиотечного дерева.

Внезапно она осознала ещё кое-что и тут же схватила газету. Среди чёрных линий текста погибла её последняя надежда:

В связи с отсутствием квалифицированного персонала библиотеку было решено закрыть. Мы обязательно сообщим, когда появится дополнительная информация. Вакансия библиотекаря открыта, все желающие могут подать заявку в мэрии.

Теперь вся возможная информация о том, что происходило дома у единорожки, оказалась недоступна. А сама Рэрити уже и не знала, где начать самостоятельные поиски.

«Каждый раз, когда я нахожу какую-то помощь, её у меня отбирают, — подумала единорожка, опустив плечи. — Или я сама её отваживаю. И чем я всё это заслужила?»

Рэрити ощутила укол вины: миз Ляссе погибла, а она думала только о себе. Но чувство западни и одиночества было чересчур сильным. Магазин уже был сродни темнице, а после известия о смерти библиотекарши он стал зловеще походить на гробницу.

«Я не успею до весны и окажусь по уши в долгах на долгие годы, такова будет цена этой попытке начать своё дело… Придётся просить помощи у мамы с папой, но так мы все окажемся в долгах».

Магазин снова забросят. Её инструменты съест ржавчина, богатые портьеры истлеют, скрытые от глаз, а всё, чего она пыталась добиться, обратится в прах.

На глазах единорожки заблестели слёзы, и она снова посмотрела на газету. Одно из имён было ей знакомо. Рэрити не могла оторвать от него взгляда: к ней вернулась крупица надежды. Была ещё одна пони, которую она не настроила против себя или отпугнула иным путём.

«Мини».

Надежда была слабая, но единорожка должна была попытаться. Ей уже начало казаться, что чем больше она сидит внутри магазина, тем меньше шансов у неё остаётся выбраться наружу.

«Я больше не могу сидеть и надеяться, что всё само собой наладится».

Без промедлений на поиск зимней одежды кобылка вышла за дверь и, не оглядываясь, захлопнула её за собой.

Мороз на улице был трескучий, единорожка словно в ледяное озеро окунулась. Копыта начало жечь, не успела она достигнуть главной дороги, но кобылке даже думать не хотелось о возвращении в магазин. Что-то в нём таилось, она была почти в этом уверена, и ей нечего этому противопоставить. Единственная надежда ждала по ту сторону рыночной площади.

Тем не менее свежий и чистый воздух был абсолютно восхитителен после духоты ратуши, пусть даже и обжигал ноздри. Пони уже проснулись и шли по своим делам, но выглядели несколько более подавленными, чем обычно. Когда Рэрити вошла на рыночную площадь, она поняла, что большинство пони говорят о миз Ляссе, отчего единорожку захлестнула ещё одна волна горя. Понивилль не скоро станет прежним.

Когда кобылка достигла центра площади, она уже не прекращая дрожала от холода, а её копыта почти онемели.

«А не замёрзну ли я заживо прямо тут?»

— Горячий сидр! — прозвучал голос среди гомона покупателей. — Предложение ограничено, только здесь! Специально ко дню Согревающего очага, выдержка с прошлого урожая! Горячий сидр!

Рэрити обернулась и увидела Эпплджек за специально переделанным для продажи легендарной зимней версии знаменитого семейного сидра лотком. Судя по тому, что лишь несколько пони направились в её сторону, открылась она только что. Из-за холода и общего положения дел Рэрити как никогда нуждалась в горячем напитке. Она подошла к лотку с облегчённой улыбкой, хотя зубы её всё ещё стучали.

— Вот, держи, Роузлак, — сказала фермерша, передавая массивную деревянную кружку. Белый пар поднимался с белой пены, и единорожка почувствовала запах гвоздики и корицы за горьковато-сладким ароматом перебродивших яблок. — Только не одним залпом в этот раз, хорошо?

— Привет, Эпплджек, — поздоровалась Рэрити, вложив максимум радости в дрожащие слова. Земнопони обернулась, и дружелюбие тут же исчезло с её лица. От внезапного сердитого взгляда единорожка попятилась. По сравнению с ним воздух не был и вполовину столь же холодным.

— Рэрити. — За простым приветствием скрывалось отвращение.

— Эм… что-то не так? — спросила единорожка. Вопреки холоду и смятению, у неё внутри потихоньку разгоралась ярость.

— Не так? — На лице фермерши проступило озлобленное недоверие. Она отвернулась и начала изучать свой лоток. — Сейчас не время и не место обсуждать это, да и не моего это ума дело. Так что иди подобру-поздорову, не порти нам обеим день.

— Вообще-то я собиралась купить…

— А я не собираюсь тебе ничего продавать, — отрезала Эпплджек, всё ещё не смотря на единорожку.

Рэрити сверлила её взглядом. От негодования гнев ещё больше усилился.

— Что, прости?

— Ты всё слышала. Не собираюсь я иметь дело с пони, что ходит по округе и плюётся во всех ядом при любой удобной возможности.

Очередь позади единорожки немного отступила и начала озадаченно перешёптываться. Рэрити так сильно стиснула зубы, что они перестали стучать. Она вымоталась, замёрзла, а остатки самообладания кобылку покинули ещё в магазине.

— Странно, конечно, я чего-то и не припомню, чтобы имела дела с твоими дружками-деревенщинами.

Эпплджек не выказала никаких эмоций, только напрягла мышцы шеи.

— Не имею дел с пони, что моих друзей обижают. Вот так вот всё просто, Рэрити. Так что давай, иди куда шла.

Единорожку задело за живое и посетило ужасное подозрение, что фермерше каким-то образом стали известны события прошлой ночи. Закинув эту идею подальше, Рэрити собрала весь свой гнев и с головой погрузилась в него.

— Знаешь, именно поэтому мне так противно иметь дело с местными пони. Мне даже представить сложно, как кто-то, уже бедный настолько, что не может себе даже одежду нормальную позволить, отказывается от заработка! Если это же ожидает твою сестру, то мне её действительно жалко.

Фермерша резко подняла голову. Её глаза сверкали, словно пара огненных нефритов. И смотрела Эпплджек прямо в глаза единорожки. Внезапно гнев Рэрити улетучился, а на его место пришёл ледяной ужас.

— А ты, я смотрю, дерзкая, да? — медленно начала Эпплджек. — Так ты, значит, на меня смотришь? И на Пинки Пай?

— Пинки Пай? Что… а она здесь вообще при чём? — спросила единорожка, стараясь, чтобы её голос звучал возмущённо, но фермерше как-то удалось пробудить в ней всю ту вину, что она ранее чувствовала.

— А ты знаешь, что она из-за тебя работу потеряла?

У Рэрити округлились глаза, а в животе завязался тугой узел.

— Мне пофиг, что там у тебя с магазином стряслось. Она хорошая кобыла, и я уверена, что то была простая ошибка без злого умысла. И уж точно она не заслужила такого отношения с твоей стороны. У неё тут нет родных, и деньги на жизнь она могла только зарабатывать сама!

— Ну, я не ожидала…

— Не ожидала, что такое произойдёт? Не подумала об этом, перед тем как пройтись по ней паровым катком? Но я тебя видела. Тебе было абсолютно плевать. Да и сейчас походу тоже. До сих пор помню, как увидела тебя тогда в первый раз и сказала себе: «Это одна из тех ханжеских городских пони. Смотри в оба, ЭйДжей». Но ты показалась довольно приятной в общении, и я решила, что, возможно, твоё дело послужит на благо городу. Я подумала, что, возможно, ошиблась в своих суждениях. Но ты ловко обвела меня вокруг копыта, да, Рэрити?

— Всё понятно, — сказала единорожка, наконец собрав остатки сил, чтобы постоять за себя. — Я…

— Да не пытайся даже, — перебила Эпплджек, топнув копытом. — Ладно, ситуацию с беднягой Пинки ещё хоть как-то объяснить можно. Ну а что насчёт Флаттершай, а? Что про неё скажешь?

— Флаттершай?.. — прошептала Рэрити.

Последние остатки возмущения исчезли без следа.

— Да, она самая. — Взгляд фермерши мог напугать саму гидру. — Я тут с ней на днях говорила. Думаю, настолько грустной я её вообще никогда не видела. Сказала мне, что всего лишь хотела тебя приободрить, а ты её выгнала как собаку! И что на это скажешь? Как вообще так можно поступить?

Рэрити слышала, как очередь за ней начала роптать.

— Всё… всё было…

— Всё было не так? Чё, получается, Флаттершай врёт? Это хочешь сказать, да, Рэрити?

— Я…

— Слушай сюда, — продолжила Эпплджек, перейдя на тихий устрашающий тон. — Твоя семья хорошо со всеми уживалась, но всё, чего ты там набралась в новомодных школах и этих ваших столицах, здесь не приветствуется. У нас не рады тем, кто других за пони не считает. И если думаешь дела вести в том же ключе, то и тебе здесь рады не будут.

— Я… я…

Голоса в толпе становились всё громче, выказывая угрожающее согласие.

— Да я даже слушать не хочу, — ответила фермерша. — Кстати, и тебя рядом со своим лотком видеть тоже. И если я узнаю, что ты снова обижаешь моих друзей…

Эпплджек глубоко вздохнула, косо смотря на Рэрити, словно ей противно даже стоять рядом с единорожкой.

— Ну, надеюсь, такого больше не произойдёт. А теперь пошла прочь.

Рэрити сделала нерешительный шаг назад, осознавая, что множество взглядов сейчас устремлено прямо на неё.

— Живо!

Единорожка развернулась и понеслась прочь, уворачиваясь от попадающихся на пути пони. Она боялась, что кто-нибудь её ударит или поставит подножку, но этого не произошло, и вот она уже одна замерзала на краю рыночной площади, вся в грязи. Свернув в узкий переулок, Рэрити прислонилась к стене. Только прерывистое дыхание спасло её от слёз.

Хуже всего ей было от осознания, что она заслужила каждое произнесённое Эпплджек слово. Рэрити пыталась не думать о Пинки и Флаттершай, но сказанные им слова эхом отдавались в её ушах, словно она только что накричала на них.

Она хотела отправиться домой и спрятаться там навсегда. Она хотела больше никогда не видеть эти гневные лица. Но вернуться домой означало и вернуться к закрытым зеркалам и ощущению сердитой настороженности, заполнявшему ратушу, словно ядовитые испарения. Даже оказаться в грязи перед Эпплджек было не так страшно, как остаться наедине с тёмной злобой, что, казалось, проникала в единорожку со спины, стоило той только оказаться в магазине.

«К тому же, — осознала она, — тогда мне придётся снова пересечь рынок. Сейчас туда лучше нос не совать, а пока я буду делать крюк, замёрзну насмерть».

Офис Мини был сравнительно недалеко, и единорожка решила, что может в таком случае попытаться завершить начатое.

Рэрити выскользнула на дорогу, пригнув голову и прижав уши, и осмотрелась. Она ожидала увидеть вокруг пони, взирающих на неё и перешёптывающихся между собой, но, похоже, озлобленные лица осталась позади. Те немногие прохожие, что встретились ей, едва удостоили её вниманием. Тем не менее беспокойство одолевало кобылку, и она шарахалась ото всех, кто подходил слишком близко. Так она медленно преодолела весь путь до офиса риелтора.

Висевшая за окном табличка «Открыто» была первым радостным событием за весь день. Рэрити толкнула дверь и почти упала вовнутрь, её обдало сильным жаром, отчего глаза заслезились, а по коже поползли мурашки. Кобылка успела забыть, какую жару Мини неосмотрительно поддерживает в своём офисе. После долгого пребывания на морозе казалось, что единорожка попала сразу в раскалённый котёл. В дальнем конце комнаты за столом для приёма посетителей сидела сама Минимал Могидж и внимательно разглядывала содержимое нескольких коричневых папок. Когда риелтор заметила Рэрити, всю мокрую и в грязи, у неё отвисла челюсть.

— О богини, Рэрити, — сказала Мини, бросив папки и направившись к кобылке. — За тобой словно гнались. Ты как, в порядке?

— Да, со мной всё хорошо, Мини, — удалось выдавить из себя единорожке, пока она квёло пыталась вытереть копыта о коврик. — Хотя вы и недалеки от истины.

— Слушай, там уборная прямо по коридору. Давай, заходи, сейчас тебя в порядок приведём, — засуетилась Мини и втянула Рэрити в комнату. Единорожка пыталась возразить, видя, как капли грязи и слякоти падают на пол, но риелторша была непреклонна.

— О чём ты только думала, выходя на улицу в… в чём мать родила! Вот, тут есть чистые полотенца и вода. Ты умойся, а потом поговорим. И не переживай за полотенца, дорогая, они для того и нужны!

Затем Мини удалилась, говоря что-то про горячие напитки. Некоторое время Рэрити просто смотрела на чистую воду, слегка колышущуюся в гладкой фарфоровой раковине, и белые пушистые полотенца, сложенные рядом. Она чуть снова не расплакалась. Кобылка уже и забыла, когда радовалась чему-то столь простому, как чистая вода и плотные полотенца.

Рэрити потратила больше времени, чем рассчитывала, так как не смогла удержаться и расчесала шёрстку, гриву и хвост расчёской с жёсткой щетиной. Выйдя из уборной, она ощущала себя лучше, чем после элитного спа. Мини ожидала кобылку в приёмной, на столике около камина стояли две горячие чашки. Рэрити села напротив риелтора и поблагодарила её, прежде чем взять ослабшими копытами тяжёлую кружку.

«Горячее какао».

— Уже лучше? — спросила Мини и взяла свою чашку.

— Гораздо. — Рэрити сделала глоток. — Я даже не знаю, как вас благодарить.

— Ой, глупости, — ответила риелтор и подула на свой какао. — Это пустяки.

Некоторое время они молчали. Рэрити сконцентрировалась на своём напитке и жаре огня. Впервые он казался таким приятным и гостеприимным. Но затем Мини продолжила:

— Если ты пришла по поводу Пинки Пай, то, возможно, тебе будет приятно услышать, что она здесь больше не работает.

Кратковременная радость испарилась, и уже никакое какао или огонь не могли побороть холодное чувство стыда.

— Да, Мини, об этом… У меня тогда выдался плохой день, и это была просто… ошибка без злого умысла. — Слова Эпплджек эхом отдались у неё в голове. — Я правда не хотела её увольнения и с радостью предпочла бы услышать, что вы снова возьмёте её на работу.

— О, это очень мило с твоей стороны, дорогая. Но боюсь, что это уже не представляется возможным, — ответила Мини. — На самом деле я её не увольняла, она сама ушла. Сказала, что подвела нашего самого важного клиента и более не имеет права занимать здесь должность.

Кобыла немного скривилась, сделав ещё один глоток.

— Я сказала, что это всё глупости, но она была непреклонна.

Чувство вины усилилось, и Рэрити поморщилась.

— Зря я ей всё это наговорила. Я была не права. Вы знаете, где она сейчас? Я бы хотела перед ней извиниться и, может, даже убедить вернуться. Я помню, что вы очень ценили её вклад.

— Вот тут сложно, дорогая. Она теперь дома.

— Дома? То есть, у своих… друзей, здесь, в городе?

— Нет, дома с семьёй. У них вроде как ферма где-то на юге. Сказала, что пора навестить их, учитывая всё произошедшее.

— Понятно… А вы не знаете, когда она вернётся?

— Она не сказала, — с грустью ответила Мини. — Боюсь, она может и не вернуться. Но это не твоя вина, дорогая. Она сама хозяйка своей судьбы. Что до меня…

Тут риелтор прервалась и с тоской окинула взглядом картотеку, которая с последнего визита Рэрити потеряла былой порядок.

— Ну, я справлюсь. Уверена, что найду себе ещё помощника. Но хватит о плохом. — Она поставила чашку и посмотрела на единорожку через тонкие восьмигранные очки. — Что тебя сегодня привело? Как там ратуша, ещё стоит?

— О, лучше всех, она… — единорожка попыталась улыбнуться, но её губы задрожали от пробудившихся чувств. Она замолчала и спряталась за чашкой. Густой, тёплый и сладкий какао заполнил рот. Он напомнил Рэрити о какао в библиотеке, который миз Ляссе все те годы всегда держала подогретым для храбрецов, что не испугались непогоды и преодолели весь город ради книги, за которой они будут коротать долгие зимние недели.

Мысли о библиотекарше и её внезапной кончине сломили Рэрити. В горле появился жестокий жар, а уголки глаз наполнились жгучей влагой. Она попыталась сдержать всхлип, но тот всё равно вырвался наружу. Кобылка опустила взгляд и крепко зажмурила глаза от беззвучных слёз, сотрясавших её тело.

Тут она почувствовала тёплое объятие. Рэрити хотела убежать, чтобы её не видели в таком состоянии. Но затем она услышала нежный и спокойный голос Мини:

— Всё хорошо, — мягко сказала она, чуть ближе прижимая Рэрити. — Не держи в себе.

Рэрити не выстояла. Какое-то время она слышала только свои громкие всхлипы, затем ей в копыто вложили тонкий мягкий носовой платок. Кобылка благодарно его приняла. На единорожку обрушилась вся тяжесть её неправильных поступков. И она могла только сидеть и реветь. Наконец ей удалось собраться и остановить слёзы, сделав несколько выверенных вдохов.

— Простите меня, — слабо сказала единорожка хриплым голосом. — Я даже представить не могу, что вы обо мне думаете. Пришла вот так и устраиваю сцены.

— Да что ты, — мягко улыбнулась Мини. — Всем нам иногда надо хорошенько проплакаться. Полагаю, что ты слишком много на себя взвалила и держала внутри.

— Возможно, — улыбнулась в ответ Рэрити.

— Я слышала, что у вас случилось с Историческим Обществом, — осторожно начала риелтор. — Тебя это беспокоит?

— Определённо не в последнюю очередь. Просто… просто, всё пошло наперекосяк. Я не смогла нормально осветить магазин, вся пошитая одежда оказывалась какой-то не такой, и я… я всё это вымещала на своих друзьях, и… — Единорожка посмотрела на остатки какао. — И теперь, когда миз Ляссе не стало… я уже не знаю, сколько ещё я смогу вынести.

При упоминании библиотекарши Мини с грустью посмотрела в сторону.

— Да, это правда. Думаю, нам всем её будет не хватать. Без таких пони, как она, не было бы Понивилля, — риелтор перевела взгляд на Рэрити. — Но ты не переживай, дорогая. Я уверена, что твои друзья поймут, если ты объяснишь им, каково тебе было.

— Сомневаюсь, — икнула Рэрити. — Я конкретно напортачила.

— Но они всё ещё твои друзья, — твёрдо сказала Мини. — Возможно, тебе придётся нелегко, но всё ещё можно вернуть. А если и нет, то по крайней мере тебе станет легче от того, что ты хотя бы попыталась. Ты удивишься, какие чудеса творит настоящее искреннее извинение.

— Может быть, — уступила единорожка, пусть слова кобылы её и не убедили.

— А что до гранта, — продолжила Мини, выпрямившись и надвинув очки на переносицу. — Я считаю, что сыграла в этом свою роль. Знаешь, давай я посмотрю, что к чему, а потом решим; может, найдутся ещё какие возможности эти деньги отбить.

— Не уверена, что хочу пробовать ещё какие-нибудь ухищрения. До сих пор они мне только боком выходили.

— Не следует недооценивать помощь профессионального риелтора, — уверенно заверила единорожку Мини. — Как раз должок с некоторых спрошу. В общем, если я не смогу помочь, то съем свою крышу. Что, кстати, будет очень обидно, ведь я её только-только перекрыла!

— Ну, думаю, хуже от этого не станет, — не смогла сдержать улыбку Рэрити.

— Не надо пытаться всё сделать в одиночку, — сказала Мини и положила копыто поверх копыта единорожки. — У тебя есть семья и друзья. В городах, сродни этому, только мы и есть друг у друга. Самое меньшее, что мы можем сделать друг для друга — это помочь.

Кобылка закусила губу, чувствуя, как к глазам стали снова подступать слёзы. Поморгав, она кивнула.

Вернулась приятная тишина, и Рэрити допила какао. Окинув взглядом тёмную гущу на дне кружки, единорожка прочистила горло и посмотрела на Мини.

— Я пришла сюда, чтобы просить об услуге, — проговорила она, и риелтор вопросительно на неё посмотрела. — Прежде чем она… прежде чем она ушла, миз Ляссе помогала мне с исследованием. Мне неприятно просить об этом, но мне действительно нужно продолжить, и я надеялась…

Мини откинулась на спинку, скептически нахмурившись.

— У меня есть доступ в библиотеку, да, — осторожно сказала риелтор. — Но пока там нет персонала, я никого не могу туда пускать. Не счесть, сколько правил будет нарушено.

— Прошу, я ничего не собираюсь брать, мне просто нужно кое-что посмотреть, — взмолилась Рэрити, хотя и не была уверена, что посещение библиотеки ей вообще поможет. — Есть способ получить доступ раньше? Одной Селестии известно, как долго они будут искать нового библиотекаря.

Мини поджала губы и, втянув носом воздух, отвела взгляд. Поелозив на месте, она постучала пару раз копытом по стулу и покачала головой.

— Мне надо там кое-что сделать, — уступила риелтор. — Имущество миз Ляссе оценят адвокаты, но мне нужно найти документы, касающиеся самой библиотеки, да и объект нужно оценить. Полагаю, что пока я там работаю, ты можешь поприсутствовать.

Рэрити широко улыбнулась и, чуть не подпрыгнув на месте, схватила копыто Мини обоими своими.

— О, спасибо вам, спасибо! Вы и представить не можете, как много это значит для меня!

— Плюсы маленького города, — лишь кивнула головой кобыла и встала с места. — Только постарайся ничего не испортить. Не хватало только, чтобы старая Ляссе за нами с того света пришла.

---

Перед выходом Мини чуть не силой всучила Рэрити плотное пальто и свободную обувь. Пусть они и не совсем были по размеру единорожке, но с ними поход через город стал ощутимо приятнее. Когда пони оказались в библиотеке, Мини закрыла дверь и они оставили тёплую одежду у входа. Внутри оказалось темно и холодно, занавески на большей части окон были закрыты. От этого помещение неприятно напомнило Рэрити её магазин.

Мини ещё раз попросила единорожку быть аккуратнее, после чего направилась наверх, в жилую часть библиотеки, оставив единорожку наедине. От одной только мысли об этом Рэрити вздрогнула. Она не завидовала подруге, ведь той придётся работать в комнате с пустой кроватью, в которой ещё недавно лежали бренные останки одной из лучших жительниц Понивилля. Кобылка медленно прошлась по библиотеке, на удивление ощущая себя нарушителем. Здесь и раньше было тихо, но тогда это была приятная тишина, когда было понятно, что где-то рядом есть миз Ляссе, а нарушал её только шелест страниц. Теперь же, казалось, даже книги стали тише, словно жизнь покинула их вместе с библиотекарем.

Рэрити прошла мимо столика с гостинцами, на котором стояли остывшие чашки со стухшей жидкостью. От их вида единорожке стало грустно. Она взглянула на зеркальце и удивилась, когда заметила в его нижнем левом углу чёрную трещину, пересекающую чистую поверхность стекла.

«Странно. Что-то я её не помню».

Рэрити отвернулась и направилась к столу. По пути её лёгкое замешательство рассеялось. Стол был на удивление чистым. Единорожка предположила, что миз Ляссе прибралась перед тем, как в последний раз направиться в постель. Был на столе лоток с разнообразными бумагами, самая верхняя из которых оказалась каким-то сложным бланком заказа. Рядом с креслом стояла открытая коробка. Рэрити в неё заглянула, и у кобылки защемило сердце. Там были только семь каталогов от разнообразных эквестрийских компаний, которые миз Ляссе отложила специально для Рэрити, как она всегда и делала.

Единорожка хотела бы их забрать, но ей придётся разобраться с этим позже. Она уже было собиралась уйти, когда заметила пухлый коричневый конверт, лежащий на краю стола. Кобылка присмотрелась и с удивлением опознала в нём один из конвертов под микрофиши из подвала. Из любопытства Рэрити склонилась над ним, вспомнив, что когда она поднимала информацию о старой ратуше, миз Ляссе унесла один из конвертов с собой.

— Понивилль Экспресс, сентябрь девятьсот шестьдесят шестого года эпохи Селестии, — прочитала кобылка.

«Зачем она его сюда принесла? Последние новости до закрытия галереи датировались августом того года».

Озадаченная, единорожка подняла его и обнаружила ещё кое-что. Наспех вскрытое письмо, адресованное миз Ляссе. Почерк на конверте был такой,  словно писала курица лапой; от одного его вида Рэрити стало больно. И старая блёклая чёрно-белая фотография. На ней виднелись две пони на фоне старой ратуши, вывеска над дверью которой гласила: «Галерея Рулы»; буквы были длинные и плавные. Одна из пони, земная кобылка с пушистыми прядями волос, улыбалась и тыкалась носиком в шею подруги, пегаски, которая смеялась и обнимала ту в ответ. У пегаски была пышная, непослушная грива, и одно из ушек наклонено вперёд.

— Миз Ляссе? — недоверчиво спросила Рэрити.

Единорожка вгляделась в фотографию, пытаясь лучше рассмотреть вторую кобылку, но всё, что она смогла разобрать в блеклых тонах, это то, что, возможно, у той грива с хвостом были нескольких цветов.

Единорожка осторожно перенесла всё к одному из читальных столов и села за него. Отложив в сторону фотографию, кобылка взяла архивный конверт и нашла в нём обычную микрофишу вместе с вырезкой из газеты, которая была заламинирована и бережно сохранена. Вырезка, датированная девятнадцатым сентября шестьдесят шестого года, была очень короткой и информативной. Рэрити моргнула и сконфуженно посмотрела на заголовок.

— А сказали, что она закрыла галерею и уехала, — произнесла единорожка, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть газетную заметку.

Местная художница найдена мёртвой

Галерея будет закрыта

Тула Рула, владелица местной художественной галереи, была найдена мёртвой утром прошлого дня. Причиной смерти является отравление газом, а само происшествие классифицируют как самоубийство.

— Тот факт, что всё здание не взлетело на воздух, уже можно считать чудом, — заявил начальник пожарной службы Понивилля Файв Аларм. — Она открыла все до единого газовые вентили. Одной искры бы хватило, чтобы стереть с лица земли весь южный район.

Судьба имущества и организация похорон остаются нерешёнными до получения уведомления от кого-либо из родственников.

Поражённая прочтённым, Рэрити отложила газетную вырезку.

«Миз Ляссе, почему солгали мне? — подумала единорожка, вспомнив, как библиотекарша уносила с собой папку с финальной заметкой о судьбе ратуши. — Зачем было скрывать? И почему не сказали, что знали её?»

Она снова посмотрела на фото. Кобылка и представить не могла двух более счастливых пони. Затем Рэрити перевернула лист и увидела выцветшую надпись фиолетовыми чернилами: «7 июня, 964». За два года до того, как Тула Рула покончила с собой в галерее.

— Да что случилось-то? — спросила единорожка.

К несчастью, единственная пони, что могла ответить ей, отправилась вслед за своей подругой. Кобылка взяла письмо и извлекла из него единственный тонкий лист бумаги. Тот же неразборчивый почерк, что был на конверте, покрывал и верхнюю часть листа, так что Рэрити пришлось вглядываться и крутить письмо, чтобы разобрать некоторые слова.

Миз Ляссе

41114, г. Понивилль, ул. Фалан, Библиотека Золотого дуба

Дорогая миз Ляссе, я не уверен, что правильно понял ваш вопрос касательно старой галереи. Да, я приглядывал за ней, но, насколько я знаю, за всё это время не произошёл ни один случай вандализма или грабежа. Я ни разу не видел, чтобы внутри кто-то был. До меня доходили слухи, будто бы мне не нравилось там работать из-за какой-то чертовщины, но это лишь пустой трёп. Правда только то, что мне всегда было как-то не по себе рядом с этим зданием. Всё время казалось, словно за мной кто-то наблюдает, понимаете? Но это просто старое пустое здание, ничего больше, и я рад, что это теперь чья-то другая головная боль. Желаю им успеха.

Если у вас есть более конкретные вопросы, то мы можем поговорить, когда я вернусь от родственников из Кантерлота. Если нет, то желаю вам всего наилучшего.

Искренне ваш,

Хэйсид Тёрнип Транк.

P.S. Если ваши вопросы связаны с этими слухами, то я был бы очень признателен, если бы вы помогли мне их развеять. Я всего ничего сказал о том месте, а меня пони уже считают каким-то трусом. Честно говоря, не знай я вас, то решил бы, что вы сами воспринимаете их всерьёз.

Рэрити посмотрела почтовый штемпель на конверте. Дата на нём говорила, что письмо пришло четыре дня назад. После визита единорожки миз Ляссе связалась с тем пони, что работал до этого в галерее, и справилась, не замечал ли он чего необычного. Такое совпадение Рэрити уже не могла принять.

«Миз Ляссе… знали ли вы что-то?»

— Как у тебя дела, Рэрити? — спросила Мини, спускаясь по лестнице.

— О, а, отлично! — отозвалась единорожка, застигнутая врасплох. — Я уже нашла часть того, что искала. Вы же ещё не собираетесь уходить, да?

— Нет, — покачала головой риелтор, — надо ещё много чего проверить. Думаю, я ещё часа два тут посижу. Ты, если что, зови, хорошо?

— Да, конечно! — ответили Рэрити, и Мини снова ушла наверх.

Единорожка посмотрела на найденные документы и озадаченно нахмурилась. Миз Ляссе знала Тулу Рулу, и, похоже, достаточно хорошо, но при этом абсолютно забыла об этом сказать Рэрити, которая пришла именно чтобы узнать о прошлом галереи. Библиотекарша даже солгала о том, что Тула Рула уехала из города.

«Может, ей было просто больно об этом говорить. — Глядя на фотографию, кобылка легко могла в это поверить. — Но опять же, почему тогда она сказала, что её картины ломаного бита не стоят?»

Так много вопросов и так мало ответов. Рэрити поднялась и вернула находки обратно на стол, а затем начала искать на книжных полках что-нибудь, способное пролить свет на события, происходящие в её доме.