Человек в параспрайте/ Human in parasprite

Итак, да, я одна из этих людей... этих бедных простачков, что просыпаются в Эквестрии, в теле какой-нибудь зверушки. Это может быть пони или дракон, даже зебра, или, Селестия знает, еще какое-нибудь создание этого чудного мира. И кем же я становлюсь, когда выпиваю за ночь слишком много разнообразного алкоголя? Я - параспрайт. Ненасытный, быстро плодящийся, летучий демон. ...Не знаю как ты, но я буду чертовски наслаждаться этим.

Человеки

Астроном

Принцесса Селестия рассказывает маленькой Твайлайт Спаркл историю жизни пони, по имени Скролл Стар...

Твайлайт Спаркл Принцесса Селестия ОС - пони

Твайлайт и фонарик от страха

Твайлайт читает сказку на ночь.

Твайлайт Спаркл Спайк

Аполлон

- Хьюстон, у нас... пони?

Принцесса Луна

Стихотворения о поняшах, сборник.

Все стихотворения, написанные мною по МЛП, разных рейтингов и жанров, от флаффа до гримдарка. Первое, третье и девятое - по "Фабрике Радуги", четвертое по S02E11, седьмое - эпилог к "Кексикам".

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Пинки Пай Скуталу Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна

Тени

Ночь, зеленый свет радара и чужие тени за облаками.

Скуталу Спитфайр Дерпи Хувз

Страстной бульвар

Боже, храни советскую науку. Страна, которая подарила нам Гагарина и Сахарова, терменвокс и автомат Калашникова, психопатичную писанину Хармса и "Архипелаг ГУЛАГ", давно уже отправилась на страницы учебника истории. Но дело ее живет. Когда в восемьдесят третьем году, в военном городке под Свердловском, произошла необъяснимая аномалия, мир перестал быть прежним. Авария на реакторе, параллельные миры, тесломет - называй как хочешь. Но только две вселенных, ранее не пересекающихся, нашли друг друга... 2013-ый год. Меня зовут Дмитрий. И в один прекрасный день, моя жизнь дала трещину

Другие пони Человеки

Принцесса Блюблад

Когда принцессы пропали, стражники обратились за указаниями к следующему по старшинству обладателю королевской крови.

Принц Блюблад

То, что я сделал

Даже не верится. Больше не нужно бороться за выживание, появились те, к кому всегда можно обратиться за помощью, я даже снова обрёл настоящее лицо — и всё это лишь благодаря доброте, по сути, незнакомцев. Но продолжат ли они помогать мне, когда обнаружат, какие секреты таит моё прошлое? Станут ли избегать, когда узнают о сотворённом мной зле? Продолжат ли защищать меня от монстров, разрушивших мою жизнь, когда поймут, что настоящий монстр — это я сам? Сможет ли хоть кто-нибудь простить убийцу?

Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони ОС - пони Кэррот Топ Человеки

Закатная тень

Жизнь? Нет. Выживание - это слово больше подходит. Надежда - преступление. Коли от рождения твои глаза красны а шерсть черна... Коли ты родился на дне, ты там и останешься. Прими свою судьбу, или лишишься всего. Так нас учили с самого детства. Но я не согласна. И пусть моя жизнь станет кошмаром, мне плевать. Ведь я сама - кошмар.

Другие пони ОС - пони

Автор рисунка: BonesWolbach

Джиперс Криперс

Глава 6


В первую очередь отмывшись у ближайшего озерца с затхлой, как и почти всё на болотах, но более-менее чистой водой, Скут Чизвуд обрёл вновь возможность говорить, не накушавшись болота. Но не спешил воспользоваться открывшейя способностью: шёл молча. Молчал и Берт. Их негласная игра "кто кого перемолчит", сопровождаемая невинными на первый взгляд переглядками, нервировала Триш, но первой нарушать тишину и она не спешила.

Тележка уверенно катила на восьми колёсах по дороге к Криперсу, движок монотонно бухтел, словно машинное сердце отбивало свой ритм. Шестерёнки в трёхугольных коробах еле слышно поскрипывали, выпрашивая свежую дозу машинного масла.

Колёсные короба чуть заметно покачивались, "срисовывая" неровности дороги, и потому тележка шла ровно, словно по воздуху плыла... И статуи в ней ехали куда мягче и комфортнее, чем пассажир элитного такси в Мейнхэттене. Так мягко разве что мейнхэттенское метро перевозит... Хотя нет, покачивает оно... И скрипит немилосердно... А тут даже пролетевшую муху слышно... Судя по звуку — зелёную навозную муху.

О, а вот и она! Села на прячущего своё лицо статуя, заползла ему под копыто, выползла с другой стороны, гордо взошла на нос, перелетела на ухо — и, недовольно жужжа, улетела.

А что хошь, насекомое? Это тебе не навоз! Тут даже болотная жижа давно пообсохла под лучами закатного солнца, частично отвалившись, частично — затвердев не хуже камня.


Своего статуя Скут оставил в телеге, вместе с "братом Берта". А вот выбранного Триш — помог занести в трактир и установить на пол, для чего пришлось слегка приплавить бедолагу к каменным плитам, отполированным за годы множеством копыт.

Закончил он возню аккурат к реплике Триш, обращённой к заменявшему её весь день сыну:

— Опять с утра до ночи полировал свои трубы и кларнеты? — возмущалась она. — Ты провонялся этим полиролем, как столяр!

— Не полиролем, а растворителем, — сын сперва возразил, и лишь затем сообразил, что  сболтнул, и укрыл лицо за передними копытами совершенно так же, как доставленный в трактир статуй.

Сходство стало просто разительным. Вот теперь каменный гость трактира наконец-то вызвал у шерифа не тревогу, а смешок.

Повернувшаяся на звук Триш тоже заметила сходство и рассмеялась. Почуяв, что гроза миновала, её сын тоже аккуратно выглянул из-за копыт. Увидел обновку.

— Ма, а где его крылья?

— Крылья?! — удивилась поняша.

— Ну да, в кино про Тайм Тёрнера были такие, но пегасы... — он подошёл к статую и, картинно распахнув глаза насколько это было возможно, пафосно произнёс: — Я не спущу с тебя взгляда, пока ты не попросишь пощады! Так и стой неподви-и-ижно-о-о!!!

— Сказки доктора Тёрнера уже экранизировали? — удивился шериф.

— Агась! В прошлом году ездил в Понивилль и смотрел. Круто сняли! Кстати, а ты знаешь, что Тёрнер — это псевдоним, настоящая его фамилия — Ктопыто. А Доктор — не учёная степень, а имя!

— Ты... Ездил в Понивилль... Тайно... От меня?! — трактирщица ухватила сына за ухо и потащила к его двери.

— Ой! — только и выкрикнул он, удаляясь с рассерженной мамой. — Ма, но ведь это было давно!

— А если бы тебя убили?! — донеслось уже из-за двери.

— Как?! То был ещё год до двадцать тре... — дверь захлопнулась, полностью отрезая звуки.

Скут вздохнул и решительно направился в свой номер.

Был огромный соблазн подойти и подслушать. Но, во-первых, со звукоизоляцией в этом трактире всё в порядке, так что при закрытой двери ничего не расслышать, а во-вторых, делать это внаглую на виду у всех посетителей трактира — испортить себе репутацию на веки вечные.

Не успел он закрыть свою комнату, как следом ввалился Берт:

— Слыш, шериф, дело тут есть...

Скут слегка перегруппировался, ожидая удара или иного нападения, но вместо этого с удивлением услышал:

— Я тут того, то есть... Ну как это... Короче, ты собирался своего статуя Деринг Ду продавать. Так может — черкнёшь записку, а я доставлю в Понивилль и драконом перешлю ей?

— На ночь глядя? — "умилился" шериф.

— Ну да, ночь, поручение шерифа, дракон... Опять же я всё равно Правительнице отправлю своё письмо, что дарю ей своего статуя. А так ещё и твоё письмо отправлю, будет затем на что завтра опохмелиться...

— Ну ты и жук... — усмехнулся шериф, протягивая ему несколько золотых и садясь писать записку.

Берт довольно пыхтел рядом, хотя было заметно, что сравнение с жуком ему не понравилось.


— Да, ещё тот жучара, — согласилась, свесившись с антресоли, крыска, едва Берт удалился, закрыв дверь. — Своего не упустит!.. А ты действительно решил продать Обжору Деринг Ду?

Мысленно усмехнувшись прозвищу, которое Гэль прилепила его каменному воину — по виду он действительно смахивал на поня, жадно заглотившего горячий кекс прямиком из печи и теперь страдающего от его жара — шериф пожал плечами:

— Не худший вариант... Она честная, да и меня помянут на табличке в музее... Ну ладно, извини, но я спать. Устал по болотам до ночи шататься...


Мир словно бы расслоился на две реальности.

В одной шериф полностью произнёс свою фразу, попрощался с Гэль и завалился на кровать, мысленно сожалея, что не принял душ и теперь до утра будет пованивать болотным озерцом. А заодно сам себе признаваясь, что статуя можно было и выбросить. Хоть прямо сейчас: свою службу он уже сослужил, что нужно — дал заметить на болоте, от чего не нужно — пьянчужку отвлёк...

А в другой Скут едва успел сказать:

— Не худший вариант... Она честная, да и меня помянут на табличке...

...как крыска завершила его реплику:

— ...на надгробии: "Нашёл, чего не надо, держал где не положено, погиб как идиот!"

Кажется, обитательница антресоли не шутила. И знала больше, чем говорила.

Невольно вырвалось:

— Так что мне делать?!

— Идти туда, где ОН тебя не достанет.

У снов есть своя логика, и, следуя ей, порой понимаешь стоящий за простыми словами скрытый смысл, совет, а то и приказ. И поступаешь не так, как сделал бы в реальности.

— Веди.

Лестница вниз оказалась закрученой, словно в маяке, и вывела в зал совершенно в другой точке. Скут и Гэль взглянули на спину дописывающего своё послание Берта, который выглядел совершенно так же, как в обыденной жизни, только его спину украшали прозрачные стрекозиные крылья. Сказочный Берт-из-снов дописал письмо, сунул его в седельную сумку, где уже валялась записка к Деринг Ду, и ускакал прочь из трактира, даже не пытаясь взлететь на новоприобретённых крыльях.

Гэль нетерпеливо потащила шерифа за собой, и он с удивлением обнаружил, что на полу в зале лестница не оканчивается, а продолжает гигантским сверлом уходить вниз.

Стоящий в зале каменный воин медленно развёл копыта, открывая лицо. И из его пустых, выгоревших глазниц медленно засочился наружу лёгкий сероватый дымок, словно и не дым даже, а тень дыма.

Жутко вскрикнула в испуге Гэль, и Скут кинулся за нею по лестнице вниз, в неведомое ему подземелье.

Тихие, сперва смазанные, но затем всё более отчётливые, зазвучали за спиной приближающиеся копыта. И стало ясно, что тень дыма превратилась в пони. Пони-Тень.

И теперь она догоняла беглеца-законника и его спутницу.

На бегу шериф обернулся. За ним мчался огромный единорог, тёмный и полупрозрачный, как тень, пристально вцепивший в убегающего свой взгляд — взгляд голубых глаз Дэрри Лонга, странно светящихся в темноте. Пасть настигающего сверкала острыми влажными клыками, готовясь перекусить пони пополам. Огромный длинный язык, больше напоминающий удава, метнулся, пытаясь поймать Чизвуда, и тот на бегу споткнулся и кубарем полетел вперёд, уже ощущая касание врага.

И тут язык чудовища словно натолкнулся на преграду из раскалённого металла: отдёрнулся, а помещение заполнилось рокочущим, инфернальным криком боли.

Не успевший затормозить монстр-единорог врезался в ту же незримую стену, перегораживающую проход, и где он касался преграды — равномерность его тени разрушалась, он становился странной, шевелящейся и мерцающей в глубине себя массой, которая расползалась чёрным призрачным дымом.

Откатившийся назад дым снова превратился в Пони-Тень, но уже не пытался проскочить невидимый барьер, а осторожно тыкал в него то рогом, то копытом, пытаясь найти слабое место или лазейку, но каждый раз превращался в дым и отступал снова.

Затем вдруг развернулся и сбежал.

— Тут мы в безопасности, — услышал шериф голос. Не женский и не крысиный. Обернулся.

В огромном циллиндрическом зале со множеством выходов по периметру стоял красный рыжегривый жеребёнок с музыкальной трубой на кьютимарке. Дэрри Дженнер, сын трактирщицы Триш.

А по стенам между проходами были развешаны разнообразнейшие духовые инструменты, от труб, сигнальных рожков и кларнетов до волторн и туб, а одну колонну украшала шикарная волынка в окружении пяти продольных и одной поперечной флейт.

— Нас защищают твои инструменты? — поддался логике сна Скут.

— При чём тут инструменты?! — искренне удивился жеребёнок. — Мы в Храме! Когда-то давно мама со своим братом пряталась тут от чудовища-с-болот. Но брат, мой дядя, испугался и убежал. И погиб. А она отсиделась тут и осталась жива. Ей тогда восемнадцать было. А потом она построила поверх храма трактир, храм-то подземный, о нём почти никто и не знал. Потом родился я... И она назвала меня в честь своего погибшего брата.

Тревога кольнула шерифа. А что, если сейчас Тень как раз убивает маму этого трубача?

— Тень... Надо спасать твою маму, пока Тень её не нашёл!

— Зачем спасать? Вот она, с нами, тут... Спит...

Только сейчас Скут заметил мирно спящую у одной из боковых колонн трактирщицу. До этого её закрывала стоящая рядом Гэль.

Такая огромная? Высокая?

Нет, просто шериф как влетел кубарем в Храм, так и не поднялся с мозаичного пола, общался с парнишкой, валяясь.

Медленно поднялся, ощущая, как заболели ушибы.

— А чей это Храм? — чтобы не молчать, спросил он.

— Наш теперь, — пожал плечами жеребёнок. — Земля-то трактиру принадлежит, а трактир — нам с мамой.

— Да не, ты не понял... — шериф ещё раз поморщился, — Кому этот Храм был посвящён?

— А кто его знает? — стригнул ушами Дэрри. — Главное, он маму от чудища спас. А теперь вот и нас...

— Храм посвящён... — Гэль всматривалась в каменный круг, опоясывающий зал над проходами. Не прочла, щёлкнула тонкими музыкальными пальцами: — Тут написано, но на таком древнем наречии, что я не могу и прочесть... — и она указала на странные знаки на каменном поясе под потолком.

При внимательном рассмотрении становилось понятно, что это буквы, а не орнамент или узор. Но неведомые буквы неизвестного языка, а читать их приходится простому поницейскому...

Решение пришло само собой и Скут, подобрав валяющийся на полу клочок пожелтевшей бумаги, стал копировать на него нечитабельную надпись...