Найтмер Твайлайт
Акт 2 Часть 2. Самая темная ночь: Восход Миднайт
Это больно. Почему. Больно. БОЛЬНО. Пинки Пай. Я не хотела. ШАЙНИ больно. Луна. Спаси меня. Мамочка! Помогите. Принцесса, нет. Что я наделала? Прости меня. Рейнбоу. ПЕРЕСТАНЬ. Прости меня. Прости меня. Прости. Больно. Больно. Больно. Больно. Помогите. Мамочка! Папочка! Больно. Почему. Почему. Больно. БОЛЬНО. Я не хотела. ШАЙНИ больно. Мамочка! Помогите. Нет, принцесса, не надо. Что я наделала? Прости меня. ПЕРЕСТАНЬ. Прости меня. Прости, прости, прости. Почему? Рэрити. Прости меня. Мне больно. Больно. Помогите. Мамочка! Папа! Почему. Я не хочу умирать. ПОЖАЛУЙСТА. Остановись. Остановись. Мне больно. Больно. Остановись. Убей меня. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Звезды Жить. Эпплджек. Больно. Убей. Больно. БОЛЬНО. Я не хотела. ШАЙНИ больно. Мамочка! Помогите. Нет, принцесса. Что я наделала? Не оставляй меня. Флуттершай. Прости меня. Ахххххххххххххх! ОСТАНОВИСЬ. Прости меня. Прости меня. Прости. Больно. Больно. Помогите. Мамочка! Папочка! Больно. Больно. БОЛЬНО. Я не хотела. Кэндис. Спаси меня. ШАЙНИ больно. Мамочка! Помогите. Нет, Принцесса. Что я наделала? Мне очень жаль. ПЕРЕСТАНЬ. Прости меня. Прости меня. Прости. Больно. Больно. Помогите. Мамочка! Папочка! ПОЖАЛУЙСТА. Остановись. Остановись. Остановись. Убей меня. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Жить. Мне жаль. Прости меня. Прости. Мне больно. Кейденс. Спаси меня. Больно. Помогите. Мамочка! Папочка! Спайк! ПОЖАЛУЙСТА. Остановись. Остановись. Остановись. Прости меня. Прости меня.
Время шло, она не знала, сколько. Боль. Боль, казалось, это все, что было, все, что было и все, что будет. Агония, порожденная огнем, не уменьшалась. Нет, наоборот, ее мысли начали кристаллизоваться, несмотря на нее.
Потребовалось слишком много времени, чтобы вспомнить свое имя. Она действительно была или, по крайней мере, раньше была Твайлайт Спаркл, Принцессой Дружбы и верной ученицей Селестии. Чем больше она думала об этом, тем более неправильным казалось это имя. Твайлайт Спаркл умерла, и ее заменила Верная ученица…
— Кто я? — Она всхлипывала, хотя какая-то часть ее бушевала и бессвязно кричала.
Это больно. Почему. БОЛЬНО. ШАЙНИ Что я наделала? Прости меня. СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ЭТО ПРЕКРАТИЛОСЬ. Больно. Больно. Больно. БОЛЬНО. Я не хотел. ШАЙНИ больно. Мамочка! Что я наделала? СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ПЕРЕСТАЛО. Почему? Я не хочу умирать. ПОЖАЛУЙСТА. Я буду жить. Убей ее. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Жить. Убей. Больно. БОЛЬНО. Я заслужила это. Принцесса ШАЙНИ, что я сделала? Не оставляй меня. Флуттершай. Аххххххххххххххх! ПЕРЕСТАНЬ. Больно. Больно. Помогите. Больно. Больно. БОЛЬНО. ШАЙНИ больно. Мамочка! Помогите. Нет, Принцесса. СДЕЛАЙ ТАК, ЧТОБЫ ЭТО ПРЕКРАТИЛОСЬ. Больно. Больно. Помогите. ПОЖАЛУЙСТА. Остановись. Остановись. Остановись. Убейте всех пони. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Жить. Мне не жаль, но вы все заплатите. Больно. Больно. ПОЖАЛУЙСТА. Остановись. Остановитесь. Остановись. Я никогда не прощу тебя. УМРИ!
Под хихиканье и хныканье окружавшей ее темноты она сделала то, что всегда делала, когда была подавлена. Она составила список.
Без свитка список был чисто мысленным, но и он вполне сгодится. Она хотела проставить дату, но не знала, сколько времени прошло. Не было постоянного подсчета капающей крови, ударов сердца и вдохов.
Без необходимости дышать можно постоянно кричать или смеяться.
— Плохая пони, не отвлекайся от задачи. — Она покачала головой. Это было фактическое наблюдение, но не полезное. Она отбросила недавние мысли и сосредоточилась на том, что терзало ее психику в течение последних сколь угодно долгого времени.
Больно.
Ну, конечно, больно, глупая не Твайлайт… Глупая не Твайлайт? Это было такое глупое имя. Ей определенно нужно было другое, получше.
Перестань.
Это была вполне ожидаемая просьба, учитывая то, что она пережила. Сколько она ни просила, все продолжалось, продолжалось и продолжалось.
Спасите меня.
Никто не пришел, и на этот раз у нее внутри не было удобной Найтмер. К шуму на заднем плане добавились рявканье и рычание. После всего, что я сделала… почему я не достойна спасения? Разве защиты мира недостаточно? В этот момент ей очень хотелось объятий. Каждая частичка ее натуры пони требовала этого. Если бы в тот момент Тирек предложил ей настоящие заботливые объятия ценой всей ее магии, она, возможно, согласилась бы. Никто и никогда не спасет такую, как ты. Что-то горькое и сиплое насмешливо прозвучало в ее сознании, и ни одна мысль не пришла на ум, чтобы дать опровержение.
Подделка, копия, замена, одноразовая, запасная, имитация, инструмент, оружие, излишек, обязательство. Продолжая терзать ее чувство собственного достоинства, разум старательно двигался дальше.
Убей меня.
Казалось, она недостойна даже этого. Из нее вырвался мучительный вопль, и вокруг нее зазвучали слова отрицания. Никто не будет скучать по тебе.
Прости меня.
От одной этой мысли она распалилась и завыла безумным смехом. Ее безумный гогот заглушил все. Даже рыдания, которые скрывались под ним.
— Простить меня? Простить меня? Я не сделала ничего плохого. Это тебе нужно мое прощение, и знаешь что, Селестия? Его не будет, когда я поставлю на тебя копыта.
Грудная клетка Солнечной принцессы, разорванная ее собственным рогом, представляла собой заманчивый мысленный образ, пока она размышляла о том, как зачаровать инкрустированные рунами серебряные шипы, чтобы заставить ненавистную Селестию оставаться неподвижной достаточно долго для проведения всех возможных экспериментов.
Нет, нет, плохая пони, плохая пони, сейчас не время злиться… Не время так себя вести. Думай, думай, думай, приводи свою голову в порядок. Она представила, как делает вдох, упираясь своим бесплотным копытом, хотя бы смутно, в то место, где должна была находиться ее грудь. Это помогало не так сильно, как обычно, но хотя бы немного. Обычно в этот момент она думала о том, что ей приходилось проходить и через худшее и что она справится. К сожалению, в этот раз ей не пришлось пройти через худшее, и она не была уверена, что выживет. Это было даже маловероятно.
Поначалу получить плохую оценку было буквально худшей участью, которую она могла себе представить. Потребовалось много времени, чтобы что-то по-настоящему вытеснило это из ее сердца. Пребывание на алтаре под нежным присмотром Мунлайт Скролла было самой страшной мукой, которую она испытала. Потом была раздирающая пустота, когда она телепортировала части себя для своих исследований. Отдача части своей души другим для исцеления затмила это, и все же она выдержала. В ее нынешней ситуации это казалось свечкой по сравнению с палящим солнцем.
Она была уверена, что сошла с ума. Она допускала мысль, что все еще может быть психически неуравновешенной. Каким-то образом ей наскучили страдания, и ее разум решил вернуть способность к рациональному мышлению, несмотря на постоянные муки. Возможно, она могла бы написать несколько научных работ на эту тему, но какой в этом смысл? Да и кто согласится, чтобы их представлял развоплощенный аликорн?
Как вращающиеся шары в ее ауре, Твайлайт играла с парой мыслей, которые глубоко засели в ее сознании. Первая, она была почти уверена, полностью принадлежала ей.
Я убью тебя, принцесса.
Учитывая все, это было вполне разумное желание, хотя и не совсем практичное. Когда гнев попытался подняться, она ударила его по морде. Убийственная ярость заскулила и отправилась сидеть в углу. Она кивнула и перешла к другому внушению.
Вторая мысль была странной. Она казалась чужой, навязанной извне, хотя звучала как ее собственная.
Темный сейф.
Даже при воспоминании об этом сила приказа внутри давила на нее. Я ничья марионетка, — прорычала она и оттолкнула команду, позволяя каждому кусочку гнева и обиды на Селестию испепелить все, что могло бы бездумно подчиниться ей. Что бы ни случилось, она не станет углубляться в это действо, не имея в запасе такой вещи, которая побуждала ее к этому…
— Кто ты? — Ее голос дрожал и кричал. Истерзанная и обожженная душа придавала ее голосу многотонный характер, который застал бы ее врасплох, если бы это понятие еще имело для нее хоть какое-то значение. Из глубокой тьмы ничего не ответили. Мой голос звучит глупо, — подумала она, когда несколько маниакальных хихиканий разогнали нависшую тишину. Из меня получился бы хороший злодей для одного из комиксов Спайка. Ей было так приятно смеяться, хотя она уже достаточно изучила психологию, чтобы понять, что это очень плохой знак. Ну и ладно.
Она посмотрела вверх, но не увидела ничего, кроме скалы вокруг себя:
— Как глубоко я забралась? — подумала она с отстраненным спокойствием, когда еще несколько хихиканий решили составить ей компанию.
Она понимала, что после того, как освободилась от самозванки, она сбежала вниз. Только признание этого факта едва не заставило боль снова захлестнуть ее. В своем бегстве она была не более чем раненым зверем. Все, что имело значение, все, о чем она могла в тот момент даже мечтать, — это уйти от боли:
— Не ведя надлежащих путевых журналов… Как неосмотрительно с моей стороны. — Хихиканье перешло в гогот, который с гордостью назвали бы своим и Найт, и Королева Жуков.
Так много вещей, которые раньше были важны, теперь казались совершенно нелепыми. Хорошие оценки, отчеты о дружбе, все часы, потерянные на бессмысленную бумажную работу. Разрывы в ее душе пульсировали болью, но она не могла сдержать смех, когда ее бесплотная форма спазмировала и кружилась в самых потаенных местах.
Прошло еще больше времени, и маниакальный смех перешел в рыдания. Она раскачивалась взад-вперед, держа себя в копытах, ее аморфная форма сжалась почти до идеальной сферы в попытке спрятаться от мира.
Шайни, Кейденс, мама, папа, Свит Дримс, Литтл Стар. Эти имена повторялись в ее сознании снова и снова. Сколько бы раз она ни тянулась к ним, их здесь не было. Сколько бы раз ей ни хотелось, чтобы кто-то обнял ее и сказал, что все будет хорошо, никто не приходил.
Были и другие имена, но звуки исчезли, их заменил лишь шум и рваная боль. Эта потеря почему-то причиняла больше боли, чем плач по тем, кого она помнила.
Некоторое время спустя ее эмоции утихли. Она размышляла над мрачными и бессмысленными мыслями и уже не была уверена, что сможет отличить одно от другого. Отсутствие тела позволяло ей не беспокоиться о том, что слезы обезвоживают ее, так что это был плюс:
— Какую часть Эквестрии атака Селестии превратила в стекло? Как ты собираешься объяснить это Кейденс? Нужен ли мне новый читательский билет? Я все еще принцесса? Это Селестия нарушила закон или я выжила?
Ее магия вспыхнула от гнева:
— Как я смогу здесь что-то прочитать? Здесь даже нет места, чтобы положить книги. — На мгновение она задумалась о возвращении в свой бастион. Нет. — Нет, нет, ты права. Либо меня снова будет сдерживать самозванец, либо, не имея опоры здесь, я окажусь в ловушке. — Она попыталась коснуться подбородка. Без физического тела это действие казалось неправильным. Она прорычала. — Вот что происходит с аликорнами, которые не до конца уничтожены. Все, что от них осталось, оказывается запертым в своем бастионе без возможности выбраться? — Она содрогнулась. Бесконечные, бесчисленные годы, в которых нет ничего нового, только воспоминания и все возрастающее безумие.
— Неизвестные неизвестные. — Очередной приступ хихиканья грозил перерасти в приступ. — Насколько непослушной ты была, принцесса? — Без внешних источников невозможно было бы узнать, сколько аликорнов было обречено на такую участь.
— И что мне теперь делать? — Это был хороший вопрос и, который наверное, заслуживал золотой звезды, но она была уверена, что пони, пережившим последнее правосудие принцессы, золотых звезд не полагается. Меланхолия закралась в душу, вытеснив бессмыслицу. — Что я сделала, принцесса? Почему ты пыталась убить меня? ЗАЧЕМ?
Тьма не давала ответа, даже отголоска ее просьбы.
— А разве это имеет значение? — Тьма вокруг не давала четкого ответа. Все-таки ее хихиканье и всхлипывания были не лучшим подспорьем для рационального мышления.
— Ладно… Так что же имеет значение?
— Ну, если не считать той маленькой детали, что Селестия хочет твоей смерти, это просто ситуация выживания.
Она снова постучала себя по подбородку, или, по крайней мере, представила это. То, что вода и еда не являются проблемой, упрощало дело. С другой стороны, укрытие — это уже другой вопрос:
— В обычной ситуации это не было бы проблемой, но в моем нынешнем состоянии? — Это был бы интересный эксперимент. Душа аликорна должна быть невосприимчива к обычной деградации, вызванной пребыванием вне тела, но что, если она была разорвана на части и почти полностью сожжена? — Если я окажусь под открытым небом, то просто испарюсь? — Каким бы полезным ни был этот ответ для будущих аликорнов, ей почему-то не хотелось становиться подопытной.
Она не обращала внимания на дрожь, пронизывающую ее, и крики боли, которые пела ей тьма. Как бы ни была плоха тишина, для плодотворных размышлений лучше было подобрать фоновую музыку.
Второстепенный вопрос: знала ли Селестия, что потерпела неудачу?
Беги… Прячься… Спасайся… Живи! — Голоса кричали на всех известных ей языках. Каждое заклинание, хотя бы косвенно связанное с сокрытием или перемещением, корчилось внутри нее, умоляя использовать его. Если бы не пустота от боли там, где должны были находиться ее глубокие резервы, половина из них была бы просто применена.
— Нет, плохие руны заклинаний.
Они скулили, как побитые щенки. Скулили, как испуганные кобылки, и топали копытами, как надутые проказники. Она схватила их мысленным взором и уставилась на них. Один за другим они встали в строй.
— Хорошая магия. — Она ворковала над ними. Как хороший опекун, она не преминула погладить и приласкать каждого из них. Это было не совсем то же самое, что с теми, кого она потеряла, но, по крайней мере, ее магия все еще была здесь.
— Куда я могу пойти? — Мысли превратились в атлас, и разные страницы спорили, какая из них лучше. Некоторые из их выпадов вызывали у нее хихиканье, но когда они начинали драться, ей приходилось опускать копыто. Получив достойное наказание, каждая страница попятилась и приняла виноватый вид. — Итак, кто из вас лучший?
Медленно страницы смотрели друг на друга, и в конце концов все повернулись и указали на одну. Эта страница взорвалась коллекцией фотографий. Два ряда одинаковых домов, повсюду знаки равенства и хранилище, в котором можно было хранить кьютимарки.
— Идеально, — промурлыкала она. В порыве скорости она пронеслась сквозь землю и остановилась. — Где я вообще нахожусь? — Ответ не приходил на ум. Все, что она знала, — это то, что она находится где-то под землей. — Отлично… Это займет немного больше времени, чем я ожидала.
Тьма смеялась и издевалась над ней.
— Молчать.
— Вот так-то лучше. Итак, в какой стороне Наш Город?
Одна из страниц сложилась в стрелу.
— Спасибо. — С этими словами она удалилась, а ее мысли обратились к другим вещам. Как же мне себя назвать?
Пока она текла по кажущейся бесконечной скале, сотни, а потом и тысячи имен были отброшены. Даск Шайн казалось многообещающим, но все равно было неправильным. Эклипс подходило для того, чтобы затмить Селестию, но все равно было не совсем верным.
Миднайт — сказала стрелка, за которой она следила.
— Не очень оригинально, правда?
Ну, это то, чем стала другая ты.
— Что ж… Думаю, копировать себя не страшно… Миднайт. — Как только она произнесла это имя, оно отозвалось в ней, как будто само имя придало ей силы.
— Я — Миднайт Спаркл.
Все голоса вокруг, как пони, так и монстров, радостно закричали. Часть существования, которая была неправильной, вдруг снова стала правильной.
— Я не заявляю, что ночь будет длиться вечно…
Бу!
— О, заткнитесь… — Миднайт Спаркл, я могу с этим смириться… я же не хочу снова увидеть солнце, а если кто-то из пони назовет меня подражательницей, я могу просто убить его. — Она кивнула сама себе и продолжила свой… полет? Заплыв? — Ладно, мне нужно придумать слово для такого перемещения сквозь твердую материю.