Холодный Огонь

Часть Вторая: Холодный Огонь

— Гора Кантерлот, что ты скрываешь, — глубокомысленно произнёс человек, глядя на её подножие.

Он уже прошел несколько километров вдоль её склона и наконец остановился перед совершенно отвесной стеной.

Белый пони, всё ещё пристёгнутый к его груди, уже несколько пришел в себя. Дыхание его стало ровным, озноб почти прошёл.

Влад попросил его снять магический барьер и спросил:

— Идти можешь?

Тот утвердительно кивнул головой, и человек отстегнул ремни, связывающие его и Шайнинга... Белый жеребец нетвёрдо встал на землю. Сделал несколько шагов. Однако, лишившись согревающего его тепла, его снова передёрнуло от холода, и тот с перепугу снова прыгнул Владу на руки...

— Это пройдёт, — человек подхватил забавно дрыгающего ногами белого пони на руки и снова поставил на землю.

— Но мне холодно, — пожаловался тот в ответ.

— Привыкай, — пожал человек плечами, тем не менее вновь подхватил пони на руки, усадил его в переноску и пристегнул ремнями. — Сейчас мы войдём в кантерлотскую пещеру, а там...

— Нам лучше будет, если мы останемся в связке, как сейчас, — возразил Шайнинг, — в пещерах горы Кантерлот холодно. Со мною же в связке теплее. А у тебя нет ни шерсти, ни тёплой одежды.

Белый жеребец, конечно, лукавил. Он смотрел на отвесный склон горы, стуча зубами явно не от холода, а от страха.

Судя по тому, как его тело из холодного за считанные секунды стало горячим, началась вторая стадия болезни.

— Да — нет. — Согласился человек, не подавая виду, в какое катастрофическое положение они попали. — Но нам надо идти внутрь. Телепортируй нас на пять моих шагов вглубь.

— Это точно надо? — белый пони застучал зубами заметно сильнее.

— Капитан, блин, гвардии, — обречённо вздохнул Влад, ни к кому конкретно не обращаясь, однако Шайнинг понял, кому это адресовано, но не обиделся, а наоборот — набравшись храбрости, привёл в действие магию и телепортировался вместе с человеком.

Непроглядная тьма, в которую они попали, вскоре была слегка разогнана при помощи фонаря из походного снаряжения человека. При помощи этого источника света Влад отыскал на стене какой-то рычаг и потянул за него. На потолке помещения, в котором человек и пони находились, вспыхнули светильники, и они смогли осмотреться. Это был большой зал, заставленный постаревшей мебелью, свитками, множеством запылившегося химического оборудования и каких-то медицинских машин. Человек наконец счёл нужным объясниться:

— Лаборатория, в которой создавался возбудитель болезни, известной как "Холодный Огонь".

— Но она же покинута, — рискнул заметить Шайнинг.

Человек, согласно кивнув, сказал:

— Да. Всё как мы с Удо и Зекорой оставили, когда её уничтожили. Я думал, что Пандора снова взялась за старое. Но, по всей видимости — нет.

— Ты подумал, что я заболел этой болезнью?

Единорог рассмеялся и тут же примолк. Голос, который отразился эхом от стен помещения, оказался пронзительным и жутким.

— Не бойся, — человек потрепал белому пони синюю гриву, успокаивая его, — это специальный оберег, потому эхо от твоего голоса так и звучит.

— Если лаборатория покинута, то, может, мне телепортировать нас обратно? — испуганным голосом произнёс Шайнинг.

— Ничто не может покинуть эту комнату при помощи магии.

— А как же мы...

— Мы просто уйдём, — успокоил белого пони человек. — Покинуть помещение не под силу только магическим путём, а своим ходом уйти можно, что мы и сделаем.

— Почему нельзя телепортироваться?

— Чтобы ничего было нельзя переправить наружу магией и попутно выпустить вирус из лаборатории, а в остальном не надо опасаться. Если вирус ещё здесь присутствует, в чём я не уверен, то пока мы идём через пещеры в скале, либо он нас одолеет, либо мы его.

Шайнинг содрогнулся.

"Ничего себе "не надо опасаться"", — подумал он.

Но этот человек, похоже, мыслил другими категориями, в числе которых самопожертвование было вполне себе обыденным делом.

Это качество Нового Человека ужаснуло Шайнинга, и он ещё раз уточнил:

— Мы не сможем телепортироваться?

— Исключено, — подтвердил человек. — Не паникуй, гвардия. Доберёмся до главного зала, а там — в нужный коридор и к воротам наружу.

Белый пони, всё ещё притороченный к груди человека, усмехнулся и заметил:

— Кто бы говорил. Не ты ли поднял панику из-за какой-то болезни, похожей на простуду?

-Это не "какая то болезнь", — возразил Влад, — в те годы, когда мы с моим табуном только-только начинали борьбу с Пандорой, эта болезнь за месяц чуть не унесла жизни пяти поселений. Одно поселение пони, два грифоньих и трёх бизоньих. Противоядие есть, но, пока его произведут, от всего Понивилля могут остаться только пустые дома.

-Пустые? — переспросил Шайнинг, когда они покинули лабораторию и перешли в другое помещение, на полу которого стояло множество старых, обветшалых, а то и просто поломанных больничных коек, а на стене висели медицинские плакаты с картинками настолько жуткими, что единорог боялся на них посмотреть второй раз. Что они изображают, Шайнинг не понимал, пока не Влад не продолжил свой рассказ, переходя от плаката к плакату:

— Первые симптомы — это потеря температуры тела, озноб, учащённое сердцебиение и дыхание. Следом — жар. Потом — потеря сознания, потом магия, которая течёт через ваши тела, останавливает поток и просто начинает там накапливаться. Тело начинает перемещаться хаотично в пространстве, пока не распадается на элементарные частицы. Перед исчезновением возникает магическое свечение. Очень яркое. Похожее на солнце, но не испускающее никакого тепла. Потому-то болезнь и называется "Холодный Огонь". Но судя по тому, что потери сознания пока нет, то это не Холодный Огонь, а нечто другое, или вирус, за прошедшее время, ослаб.

— Так эта болезнь смертельна?! — пони со страху забился в своей переноске, смешно молотя воздух копытами. — Ты принёс меня суда, чтобы...

Он не договорил, не веря, что Влад мог так с ним поступить.

— Умереть? — Закончил человек фразу Шайнинга. — Нет. Скорее — изолировать нас обоих. А дальше — что будет, то будет.

— И что будет?

— Как я сказал — симптомов третьей фазы нет, а им пора бы уже наступить. Значит либо это не Холодный Огонь, либо инфекция за прошедшие множество лун перестала быть опасной. Не забывай также, что я и двое зебр побывали в этой лаборатории в то время, когда она ещё действовала, и остались живы.

Шайнинг облегчённо вздохнул.

Они покинули жуткое место через железную раздвижную дверь (створки которой человек плотно закрыл специальным механизмом) и оказались в простом освещённом кристаллами туннеле.

Единорог ещё раз глубоко вздохнул и слегка повеселел. Он боялся врачей, а от безумных врачей, которые создают ту жуть, что была изображена на тех плакатах в лаборатории, он просто готов был задать стрекача.

Видя, что творится с белым пони, Влад сказал, вздохнув:

— Теперь, как считаешь, стоило ли поднимать весь этот шум ради даже малейшего подозрения на Холодный Огонь?

— Не знаю, — честно признался белый пони. — Но, допустим сейчас ты прав. А твой безумный поход в поисках короля Сомбры? Как ты мог его найти, если его уже давно нет в живых? Безумие какое то.

Влад усмехнулся и пояснил:

— Типичная игра в испорченный телефон... Играл в неё?

Единорог кивнул утвердительно и Влад продолжил:

— Так вот. Я не искал самого Сомбру. Я искал послание короля Сомбры. Это как-то связано с Агрессором.

— То неведомое, что уничтожило твой мир?

— Да.

— Он теперь где то на Эвкусе? Или на пути сюда?

— Никто не знает, кроме Сомбры, — вздохнул человек. — Это знание находится в его послании, а послание находится где то у Дискорда на рогах. Но это пока не важно. Если Холодный Огонь выкосит Эвкус, то Агрессору уже ничего не достанется. Давай рассказывай, когда и как начались у тебя симптомы заболевания.

При помощи магии единорог создал в воздухе изображения двух ёмкостей в виже сложенных пакетиков с картинками и натписями, продолжив:

— У меня просто был озноб. Я принял порошок с жаропонижающим, а потом Каденс принесла ещё один. Она у меня такая заботливая. Может даже — слишком. И я, чтобы её не расстраивать, принял и его. А потом, когда температура резко упала — мы поспешили к вам. Каденс сказала, что вы разбираетесь во всяких необычных делах, а мне стыдно было признаться, что я сделал такую глупость.

— Нашли, блин доктора, — весело ответил Влад. — Хотя всё и без доктора ясно, — человек пожал плечами, — несовместимость лекарств. Я должен был догадаться. Зебриканский Жаропонижающий и Изделие Кловер Мудрой, которая пыталась довести до ума изобретение Старсвирла Бородатого. В общем, Шани, тут можно сказать только одно: нашел, что принять. Этот хмырь, Старсвирлл, — продолжал человек свою лекцию, — написал более двухсот заклинаний, которые работали кое-как, потом взялся изобретать зелья — с тем же успехом. Но почему-то именно он считается каким то знаменитым единорогом-магом, хотя та же Кловер была во много раз умнее и изобретательнее его.

Человек шел и говорил, а Шайнинг, который, как и всякий пони, любил близость, теперь уже просто наслаждался, что может вот так вот тесно прижиматься к спутнику и, улавливая саму суть ответа, просто пропускал большинство лишних, по его мнению, слов человека мимо ушей.

Чтобы человек не уставал, он применил на себе заклинание левитации, уменьшив свой вес в четыре раза.

Шайнинг просто наслаждался моментом. Негативный эффект от лекарств ушёл. Простуда, которая было началась, тоже отступила, и скоро они вернутся домой. А думать? Пускай кобылы думают. У них мозги большие.

Может, этот странный жеребец позволит у них погостить? Какой-то он отстранённый ото всех. Даже Леро, супруг его младшей сестры, хоть и такой же на вид, но совершенно не замкнутый, радушный, приветливый. А этот — замкнулся в своём табуне и нет ему дела ни до кого.

Именно поэтому он не сказал человеку, что все негативные симптомы уже прошли. Сейчас он опустит его на землю и снова отстранится, а зачем?

Человек же продолжал идти и что-то говорил ему. У него действительно был приятный голос, о чём он знал несколько с неожиданной стороны. Осведомлённый о многом, что происходило в табуне Влада, через свою жену, племянницу принцессы, Шайнинг был в курсе, что этот человек пел песни и даже выпускал пластинки под чужим именем, записывал песни для фильмов. И этот голос любили многие в Эквестрии. Ритмичный шаг, уверенный приятный и спокойный голос. Как и у Принцессы Селестии... Может это то общее, что их объединило?

Успокоившись окончательно, ещё совершенно недавно перепуганный насмерть единорог, сам не замечая того, уснул в человеческой переноске для пони.

Проснулся он от того, что эхо шагов, отражающееся от стен пещеры, исчезло. Сквозь полусонное состояние он услышал обрывок фразы, словно человек с кем-то попрощался, и окончательно открыл глаза. Они находились в большом зале. В нём не было ничего примечательного (серые, каменные стены и высокий потолок), кроме одного.

Посередине него на постаменте стояла каменная статуя.

Человек указательным пальцем вернул на место отвисшую от удивления челюсть брата Твайлайт.

— Это? — прошептал он.

— Это... — эхом отозвался Влад.

Более близкие к нему пони уловили бы то, что парень был чем-то расстроен, несмотря на его умение держать себя в руках. Но Шайнинг не был из таковых. К тому же он был сосредоточен не на Владе, а на памятнике, и сам был на эмоциях.

Статуя изображала композицию человеческого жеребца, заключающего в объятия спускающуюся с неба кобылку пегаса. Материал, из которого была изготовлена скульптурная композиция, был не серым камнем, а цветными кристаллами. Человек был чёрным... Точнее — кристалл изображал чёрные (на самом деле — тёмно-синие) одежды, а пони являлась кобылкой жёлтой масти с красной гривой и красными, маховыми перьями на жёлтых же крылях.

— Не может быть, — произнёс белый единорог. — Откуда здесь памятник?

Он оглядывал древние стены и пол зала, пытаясь найти следы недавнего пребывания хоть кого-нибудь, кто мог привезти суда эту скульптурную композицию(или следы магии телепортации), но ничего подобного не было видно. Только следы человека, потревожившие древнюю пыль на полу, а невдалеке виднелись ещё следы, уже припорошенные пылью.

Двух пони и одного человека.

Следы так же появлялись из того же туннеля, из которого, по всей видимости, сейчас вышел Влад, но (судя по их положению) в тот момент он и зебры явно не задержались тут и не отвлекаясь на созерцание статуи, просто прошли мимо в более широкий коридор, который, очевидно, вёл к выходу из пещеры.

Влад нарушил повисшее молчание:

— Ни я, ни Леро не являемся первыми людьми в Эквестрии, это же очевидно, — сказал он, — глупо предполагать, что за всё то время, пока существуют наши народы, ни один человек не появлялся в вашем мире. Так что меня не удивляет сам памятник. А вот что он делает тут — вот это то как раз и удивительно. По всем моим данным он должен сейчас находиться на складах центрального Маихеттенского музея.

— То есть кто-то в Эквестрии знал о людях ещё до появления Леро?

— Скорее — знали про памятник, — усмехнулся Влад, — но не знали, какое существо он изображает, пока не появился Леро. Памятник посвящён событиям очень древних времён, от которых никаких записей не осталось. Только легенды. Так что, когда его нашли археологи, никто не мог знать, кому он поставлен.

— Но ты знаешь всё не по легендам, — вздохнул единорог.

— Не по легендам, — подтвердил Влад, — но речь сейчас не об этом. Закрой глаза и не открывай, пока я не скажу.

— А ты?

— Я — тоже закрою, но на мгновение.

Спустя несколько секунд человек произнёс:

— Готово — открывай.

Шайнинг так и сделал.

— Ничего не замечаешь? — с этими словами человек кивнул в сторону скульптурной композиции.

— Пегаска по моему повернула голову в нашу сторону, — осторожно предположил единорог, хотя не был уверен, что всё так оно и было, — но я могу ошибаться.

— Ты не ошибаешься, — ответил Влад. — Статуя человека тоже слегка повернулась к нам. Давай убираться отсюда.

— Как их хоть звали? — спросил Шайнинг, когда человек, глубоко вздохнув, направился к выходу.

Влад ответил на его вопрос не сразу.

Белый пони уже было решил, что наконец то поймал его на том, что он что-то не знает из прошлого Эквестрии, но тот сказал, после весьма продолжительного молчания:

— Пегаску звали Блад Винг...

— Это прозвище?

— Ага.

Было видно, что человеку неприятно поднимать эту тему, и Шайнинг, как всякий жеребец, больше всего ценивший комфорт как свой, так и чужой (тем более, что этот "чужой комфорт" был в зоне его комфорта), не позволял любопытству разрушить это ощущение и не стал спрашивать дальше.

Они углубились в коридор, ведущий к выходу из пещеры.

Влад первое время шёл как-то странно. Не сводя глаз со статуй, он покинул зал, зайдя в пещеру, куда вели старые следы его и зебр, идя практически задом наперёд.

Когда статуи скрылись из виду, человек немного постоял, пристально вглядываясь в пространство пещеры, словно ожидая погони.

"Но кто мог бы за нами погнаться? Ведь не статуи же". — Подумал Шайнинг.

Потом в процессе пути Влад ещё несколько раз останавливался, пристально вглядываясь в пространство позади них. Но там никого не было, только мгла, тускло освещаемая светом укреплённых на стене кристаллов.

Наконец человек сказал с заметным облегчением в голосе:

— Уже почти пришли. Если нас не попытались настигнуть раньше, то сюда они уже и не сунутся.

До его и пони донеслись звуки, словно металлом стучали о металл.

Пони, всё ещё сидящий в переноске, вздрогнул и сжался, пробормотав испуганно:

— Кто "не настигли"? Статуи?

— Не переживай, — успокоил его Влад. — Слышишь? Это звуковой маяк, ориентирующий, где выход на поверхность, он включается снаружи, а это означает, что нас уже ждут. Значит сюда за нами они не сунутся. Эти существа трусоваты и не нападают без очевидного преимущества.

Шайнинг ничего не ответил на данный монолог человека. Скоро они выберутся. А эти существа, кем бы они ни были, за ними не пойдут, и это главное. Незачем тогда переживать о том, что не произойдёт.

Когда массив двери вырос перед ними, человек не стал спешить подходить к ней. Он приблизился к стене, на которой находился металлический щит (который и издавал тот самый "металлический" звук) и протянул на нём несколько рычагов в последовательности, известной, по всей видимости, только ему одному.

Лязг прекратился. И Шайнинг, которого уже ничего не пугало, хоть и без любопытства, но осмотрел на щит на стене. Единственное, что его в нём заинтересовало, так это венчающий его узор, в центре которого были отчеканены символы — три огранённых сапфира. По всей видимости — кьютимарка мастера, сделавшего это устройство, но жеребец не помнил, кому мог принадлежать этот знак. Кажется, у его сестры Твайлайт кто-то из подруг обладал подобной кьютимаркой, но он не помнил, кто именно, да и не хотел помнить. Зачем забивать голову всякой ерундой?

— Закрой глаза копытом, — сказал ему человек. — Мы возвращаемся.

— Что? — Встрепенулся Шайнинг. — Это возможно только в прямой видимости, а нас разделяет дверь.

— Видеть можно по разному, — усмехнулся человек.

Он явно был рад, что возвращается обратно в Понивилль, к своему табуну, причём радовался, не скрывая чувств. А значит ничего из того, что присуще пони, не было чуждо и человеку. Это немного обрадовало белого жеребца. А то он уже начал думать, что прозвище Холодный Огонь подходит самому человеку. Горит, но не греет.

Небольшой радостный момент это хорошо, потому что сейчас Шайнинг не очень радовался тому, что приключение заканчивается, даже не успев начаться.

Те жуткие слова, что говорил человек в лаборатории, были жестокими по отношению к ним, и тем не менее это был единственный выход, окажись всё так ужасно как Влад предполагал. И это тяжелое решение за них обоих принял только человек. А он? Что сделал он? Пони, которого прозвали Сияющий Доспех? Подверг риску заразиться чужого, табунного жеребца? Пугался каждой тени? Висел всю дорогу в переноске, пока человек нёс его на себе...

В следующий момент дневной свет прервал мысли белого пони, ненадолго ослепив его, а когда глаза привыкли, Шайнинг и Влад увидели тех, кто их встречал. На поляне перед воротами был развёрнут полевой карантинный лагерь. Бывшая принцесса Селестия выделялась среди остальных пони своими размерами. Рядом с нею находилась единорожка Твайлайт, рог которой всё ещё пылал фиолетовой магией. Несомненно, ей выпала честь перенести героев Эквестрии из пещеры на волю. Неподалёку находился табун Беллерофонта и сам Леро помахал им рукой, приветствуя.

Человек расстегнул переноску, и белый пони, скакнув на землю, тут же помчался к своей супруге, присутствующей тут же, но был перехвачен группой жеребцов, которые окружили Шайнинга, восторженно галдя о чём-то... Наверное, это были поклонники белого единорога, в чьих глазах он являлся символом равноправия жеребцов и кобылок. Белый жеребец рассеяно ответил на их приветствия. С кем нужно чокнулся копытцами, подписал кому надо открытки, но сам он явно чувствовал себя не в своей тарелке.

Потом к нему пробились кобылки-врачи из полевого госпиталя, расшугав поборников равноправия, и провели медосмотр. Влада осмотрела другая группа пони-медиков, обследование длилось дольше, так как тут были ещё и научные работники-пони, которые изучали его, человеческий вид. Они поискали у человека как внешние признаки заболевания, так и просканировали магией вдоль и поперёк (под обеспокоенными взглядами его табунных кобылок), после чего, получив удовлетворительный результат, быстро свернули госпитальные палатки и удалились во мгновение ока.

Человека всегда обескураживала эта торопливость, с которой пони делали даже самую важную работу, и это их желание поскорее её закончить. Тяп-ляп. Затем покидали инструменты в сумки и портфели, и что хочешь с ними, то и делай, но они ни за что не вернутся, чтобы что -о доработать и подправить. Инфекции нет, все живы, ну и значит нечего надолго озадачиваться.

Человек вздохнул и в итоге примирился со своей внутренней досадой на копытных друзей. Тем более, что для тщательности и выветренности есть ведь люди. Такие, как он и Леро. Да и Блакпойнт и Рарити в своём подходе к трудовой деятельности были не менее серьёзны. Так что уж не надо огульно всем пони приписывать торопливость и суету.

Между тем Рейнбов, также присутствующая здесь на поляне у подножия горы Кантерлот, видя, что ничего интересного больше не ожидается, потащила направившегося было к ним Леро в противоположную сторону со словами, что он должен ещё порепетировать какую-то там игру.

В один момент все пони куда то разбежались по своим делам (что было слишком поспешно даже для пони), и у подножия горы Кантерлот остались только Влад и его табун...

Спустя минуту все четверо уже крепко обнимались.

Селестия, по уже устоявшийся традиции в их семье, сотворила магией ковёр и расстелила его на траве.

Пони распаковали свои седельные сумки, и появилась посуда, различная выпечка и фрукты.

— Настоящий праздник по случаю вашего возвращения будет в ратуше Понивилля, — заметила Селестия, — а пока что это просто скромный обед.

"Так вот куда все исчезли", — подумал человек.

"Вообще поней сеном не корми — дай только какой нить сабантуй закатить", — усмехнулся он про себя.

— Влад, — осторожная Блакпойнт легко тронула его копытом, — что не так?

Селестия, которая понимала Влада интуитивно, внезапно тревожно вскинула голову и навелась ушами на человека:

— Это был Холодный Огонь? — спросила она, уже зная, каким будет ответ.

Ответ их табунного жеребца заставил всех трёх кобылок похолодеть.

— Да, — сказал он, — Холодный огонь. Столь яркие симптомы, которые видела Блак, были вызваны несовместимостью лекарств, но принял Шайнинг их потому, что он плохо себя чувствовал. Сперва — озноб, затем повышение температуры, как при лёгкой простуде. Холодный Огонь начинается так же. Обычные лекарства только усугубляют течение болезни. Вы всё это знаете.

— Точно? — Селестия спросила с дрожью в голосе, тогда как Блакпойнт сохраняла выдержку.

— Точнее не бывает. Я что, по-вашему, не отличу Холодный Огонь от простуды или неправильного приёма лекарств?

— Что будем делать? — произнесла Блакпойнт. Мысленно она уже решала новую проблему.

— Да в общем-то ничего, — человек откинулся на траву, глядя в синее небо, — сколько нас не было, кстати?

— Неделю, — сказала Селестия, уже понимая, о чём говорит Влад.

— А за эту неделю кто-то испытывал лёгкое недомогание, как при простуде?

Все три пони кивнули головами, а Агата воскликнула:

— Я даже пару раз чихнула. Хочешь покажу?

— Потом, — улыбнулся ей парень и добавил как бы говоря с самим собой: — Надо же, обереги Удо всё ещё держатся. Неделя. А для нас — три часа.

— В чём смысл подобной системы безопастности? — осведосмилась Блакпойнт. — Для нас неделя, но для вас-то — три часа. Слишком мало, чтобы успеть победить инфекцию.

— Смысл в том, — пояснил Влад, — что если кто-то случайно наткнётся на лабораторию, заразится и станет носителем, то вынести вирус он всё равно не сможет. Оберег ускоряет время. С виду как будто бы ничего и не меняется, а на самом деле и для нас, и для вас проходит неделя, только для нас несколько более быстро.

— Защита от дураков! — Выкрикнула Агата, веселясь.

— То есть течение болезни и летальный исход... — начала Блакпойнт, не обращая внимания на белую непоседу, а человек продолжил её фразу:

— Произойдёт в течение часа-полутора вместо положенной недели. И тот, кто побывал в лаборатории, кем бы он ни был, просто не успеет вынести возбудитель на поверхность. Такой подход жесток, конечно, но вполне в духе зебр.

— И человеков! — заметила Агата.

— И человеков, — кивнул Влад, соглашаясь.

— То есть, поскольку с Шайнингом всё в порядке, Холодный Огонь больше не опасен? — подытожила Селестия, — Почему же медики ничего не обнаружили?

Человек развёл руками, будто бы говоря "я тут ни при чём", но сказал другое:

— Такой уж Холодный Огонь. Это вирус для военного применения в волшебном мире. То есть он умеет ускользать от магии. Чтобы его обнаружить, магу-медику надо повысить плотность сканирования более чем в двести раз. Ну или заказать электронный микроскоп с моей родины. Или очень хорошо знать симптомы, как я. Но у них нет всех трёх возможностей. Однако нет повода для паники, вирус теперь опасен не более чем обычная простуда. Изолировать Холодный огонь в соременных условиях нереально но вот задержать было можно.

— И понемногу распространяясь в атмосфере, в большинстве своём погибая, возбудитель вместо того, чтобы стать нашим палачом, стал нашим помощником, который укрепил наш иммунитет, — усмехнулась Блакпойнт.

— В самую точку, — кивнул ей Влад.

— И чего тогда ты такой мрачный-то? — пожала плечами Агата.

Все трое кобылок навелись ушами на человека, ожидая его ответ:

— Пандора. Они снова пытаются пролезть тем старым путём.

Эта фраза была обращена к Селестии.

— Это точно они? — спросила она с надеждой на отрицательный ответ.

— Точно они, — слова Влада окатили Селестию словно ледяная вода. — Если ещё точнее — одни из них. Гончие Пандоры. Существа, выглядящие как статуи, замирающие когда на них смотрят, и оживающие, когда отводят взгляд.

Человек перешел на лекторский тон:

— Для того, чтобы тебя поймать, используют образы близких тебе людей или пони. Нам повезло, причём дважды. Они действовали просто как наблюдатели и действовали небрежно — сложились в композицию, которой в принципе не могло находиться там, где мы её нашли. Статуя Борея и Блад Винг была и есть на складах музея в Маихеттене. В пещерах горы Кантерлот её не могло быть ни при каких обстоятельствах.

Селестия поёжилась и просто молча кивнула (мало ей Пандоры, да ещё и эти двое, и неизвестно кто страшнее), соглашаясь со словами своего человеческого жеребца, а тот подумал и сказал:

— Вообще-то повезло нам даже трижды. Композиция ещё более абсурдна, так как человеческая часть это Леро, а пони это Каденс, только в образе пегаски. Эти существа пришли лишь оценить обстановку. Они не стали тратить силы на какие то изощрённые образы, а просто взяли первые попавшиеся. Каденсу, в образе Блад Винг, Шанька даже не узнал, да и того же Леро не узнал.

— Вас не преследовали? — перебила человека Блакпойнт.

— Может и преследовали, — ответил Влад, — но настигнуть не могли. Из-за ускоренного времени для них мы появились лишь на мгновение и сразу же исчезли. А так как магия Эквестрии на жителей Пандоры не дейстует, то и ускорение времени на них не действует. Не будь этого, то наше возвращение вероятнее всего бы задержалось. Пришлось бы возвращаться в лабораторию и находиться под защитой бронированных дверей, пока гончие не бросят преследование.

— Ну тогда нечего считать везения, когда всё просто и логично, — категорически заявила Блакпойнт. — Вирус сработал, но не так, как хотела Пандора, потому всё, что им осталось, это отозвать своих наблюдателей. Возможно, они напоследок решили поиздеваться, зная, что ты расскажешь принцессе эту историю, вот и сложились в композицию, изображающих Блад Винг и Борея.

— Не дождутся, — усмехнулась Селестия. — Я им больше не та сломленная кобылка, которой я была, когда вы меня нашли.

Вместо ответа Блакпойнт подошла к бывшей принцессе и обняла её, а Селестия обняла в ответ сотабунницу.

— В общем, — человек хлопнул себя ладонями по коленям, призывая кобылок к вниманию, — так или иначе им пришлось убраться. Холодный Огонь не оправдал надежд Пандоры, слава зебрам и их медицине. Эту страницу истории Эквестрии можно смело закрывать.

В ответ Агата взлетела и зависла над головой у человека. Потом она подняла его за воротник одежды и, поставив на ноги, легонько лягнуа задними копытами, направив того по траектории сближения с обнявшимися Блакпойнт и Селестией.

— Особое приглашение что ли нужно? — хихикнула бывшая стражница.

Влад, который мог легко увернуться от этой шуточной атаки, поддался манипуляциям белой пони и, как будто пытаясь удержаться на ногах, обхватил обнявшихся Селестию и Блакпойнт своими длинными руками.

Через секунду к их объятиям присоединилась и Агата со словами:

— Простите, девчата, но нашему двуногому жеребчику иногда надо указать верное направление.

Остальные рассмеялись.

Наобнимавшись, нацеловавшись (потискав большую, крылатую пони, которая ужасно любила когда весь табун нападал на неё разом), трое пони и один человек свернули свои маленькие посиделки на природе и отправились в Понивилль на большой праздник.