Кандран

"Диплом" Глава 5

Калинджи проснулся на холодном твёрдом полу. Голова моментально заболела, и он инстинктивно схватился за неё копытами. Он попытался открыть глаза, но их резанула боль, и жеребец, простонав, зажмурился. Во рту чувствовался металлический привкус, а левая щека саднила. Кто-то похлопал его по спине. Калинджи в испуге подскочил, едва не запутавшись в собственных ногах. В расплывчатой фигуре земнопони с трудом признал отца Кустанай.

– Выпей, полегчает, – подсказал он обеспокоенным голосом и протянул Калинджи кружку.

Студент, чуть помешкав, взял её и залпом осушил. Он кашлянул несколько раз и почувствовал, что боль в голове слегка отступила. Глаза постепенно привыкали к полумраку комнаты, а мозг понемногу начинал работать. Калинджи в недоумении осмотрелся. Какая-то кровать у дальней стены, старый низкий стол, на котором стоял графин и кружка. Это явно не гостиная семьи Кустанай. И, похоже, вообще не их дом.

– Где мы? – спросил студент в недоумении.

– Похоже, нас похитили, – пожал плечами отец Кустанай.

– Что?! – подскочил Калинджи и отбросил кружку. Та неприятно гремя, поскакала к стене. Ноги подкосились, но он устоял. – Надо выбираться отсюда!

– Неплохая идея, – спокойно ответил старший пони.

Калинджи сделал над собой усилие и поковылял к единственной двери. Ему было трудно, но сдаваться он не собирался. Он ничего не сделал, чтобы его тут держали. Если надо извиниться за свой смешок, он сделает это, и плевать, что надо будет кланяться в пол. Стоя у двери, он занёс копыто для удара.

– Не советую, им это не нравится.

– И что они сделают? – с опаской спросил студент.

– Меня они в грубых выражениях попросили перестать шуметь и пригрозили сломать все ноги. Для начала.

Молодой земной пони с ужасом посмотрел на спокойную морду сокамерника. Внезапно он осознал, что похитили скорее не его, а отца Кустанай. Но зачем? Почему? Он вёл себя прилично на встрече, не позволял себе лишнего, и вообще не привлекал к себе внимание. Неужели, он сделал что-то плохое в прошлом? Или это просто рычаг давления на фермершу?

От размышлений, голова у Калинджи заболела ещё больше, и он прислонил к ней холодное копыто.

– Я предлагаю тебе расслабиться и подумать, что мы можем реально сделать.

Студент закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он хотел попытаться хоть что-то сделать, но после слов старшего земнопони, испугался. Отец Кустанай же напротив, был спокоен, словно он находится у себя дома, а не в… непонятном месте. Здесь даже окон не было, чтобы понять, где они и день сейчас или ночь.

Но что он может реально сделать в данной ситуации? Постучать в дверь он может, но скорее всего его не выпустят, похищали же его не для этого. Но что тогда делать? Ему оставалось только довериться судьбе и ждать, пока их кто-то спасёт, но кто? Неужели отец Кустанай такой спокойный, потому что знает, что их кто-то спасёт? Или он просто принял правила игры и смирился?

Взгляд Калинджи скользнул на кровать.

– Я, пожалуй, прилягу, – сказал он.

– Я буду… тут, если тебе надо будет поговорить с кем-то, – произнёс отец Кустанай.

Калинджи промычал что-то нечленораздельное и завалился на жесткий матрас. Второй пони тихонько сел на стул.

Калинджи попытался заснуть, но сон никак не шёл. В конечном счете, он заметил, как бесцельно смотрит в потолок. Боль в щеке притупилась, и теперь опухоль стала только раздражать, зато голова практически прошла, оставляя место гнетущим мыслям.

Время словно застыло, и было сложно сказать, сколько часов прошло с тех пор, как он очнулся. Одно было ясно: как бы время ни шло, оно приближало их к какой-то развязке, и это давило на молодого жеребца. Отец фермерши же, казалось, не переживал, стойко вынося тяготы пленения.

– Меня зовут ДрагонШакс, – внезапно услышал Калинджи. – Если тебе вдруг интересно.

– И… вы на меня не злитесь? – спросил тот.

– Злиться? – недоумённо переспросил земнопони.

– Может быть, если бы я тогда сдержался, ничего бы такого не случилось.

– Сдержался? Не понимаю, о чём ты.

– Ну как же? Тогда, на ферме, когда эти двое приехали к вам. Я заржал, и обидел…

ДрагонШакс невесело усмехнулся.

– Забудь. Они уже давно точили на нашу семью зуб. Ты просто дал им повод сорваться.

– Видите, я виноват.

– Это всё равно случилось бы. Рано или поздно. Даже у таких… как там говорила Кустанай… утончённых особ есть предел терпения, – возразил ДрагонШакс. – Ты просто ускорил неизбежное… Может, даже сделал лучше.

– Вы издеваетесь? – оскорбился Калинджи, посчитав слова глупой попыткой его успокоить.

– Почему? Нас с тобой просто похитили, и мы живы-здоровы… Приятного тут мало. Но кто знает, на что они ещё способны… – земнопони неуютно откашлялся. – Не умею я хорошо объясняться.

– Я понял, что вы имеете ввиду, – ответил студент. – Но не вижу тут ничего хорошо.

– Я тоже.

Повисла неловкая пауза. Калинджи прислушался, надеясь и одновременно боясь услышать какие-нибудь голоса или цокот за дверь. Но кругом была лишь неуютная тишина.

– Не знаю… Может, мне это такое наказание, – вполголоса проговорил ДрагонШакс.

– Наказание? За что?

Отец Кустанай посмотрел на него с удивлением, затем выдавил рассеянную улыбку.

– Так, мысли вслух… Не бери в голову.

Время тянулось мучительно медленно, напоминая горькую нугу. Калинджи захотелось есть, но похитители не оставили им ничего, кроме графина с водой.

Шакс уселся прямо на пол, опёршись спиной на холодную каменную стену. Калинджи несколько раз предлагал ему отдохнуть на кровати, но земнопони постоянно отказывался. Может быть, ему и правда было удобно сидеть на полу, но студента терзало противное чувство вины и совести. В конце концов, Калинджи устроился рядом с ним.

– Как думаете, они с нами что-то сделают? – опасливо поинтересовался студент.

– Вряд ли… по крайней мере, пока что, – потерянным голосом ответил ДрагонШакс.

– Да, точно… Они же похитили нас, чтобы шантажировать Кустанай. Поэтому с нами ничего нельзя делать, – живо подхватил Калинджи.

Вновь повисла тяжёлая пауза. Студент потихоньку привыкал к самой тишине, но вот долго стерпеть её гнёт пока не удавалось.

– Я думаю, Кустанай нас вытащит… Она что-нибудь придумает, – заявил Калинджи, сам не понимая, кого пытается приободрить. Вдруг он вспомнил про Фино. – У неё есть хорошие друзья… ну, покупатели… Они прям сильные единороги и… Короче, думаю, она нас скоро вытащит.

– Да, Кустанай у нас отличная, – пространно ответил ДрагонШакс.

И вновь тишина.

– Знаю, сейчас не самое лучшее время… Но может, вы ответить на парочку вопрос про детство Кустанай?

ДрагонШакс тяжело вздохнул.

– Тебе ведь нужно написать биографию про мою дочь в дипломе?

– Я могу её выдумать, но всё же хотелось хотя бы тут быть полностью честным.

– Даже если мы попросим не делать этого?

Калинджи задумался. Он ещё в прошлый раз заподозрил, что родные неспроста уходили от разговора про детство Кустанай, да и она сама сразу соскакивала с этой темы, стоило только попытаться что-то разузнать.

– Я могу о чём-то умолчать, что-то там выдумать, – осторожно ответил Калинджи.

ДрагонШакс посмотрел на мрачный потолок такими глазами, словно студент в поисках ответов на экзамене.

– Ладно, мы-то теперь не чужие пони, – печально вздохнул жеребец. – Но, пожалуйста, постарайся…

– Расскажите, что посчитаете нужным. А там я уже выберу, что надо знать другим, а что нет, – подсказал Калинджи искренне. – Может, вообще всё выдумаю. Посмотрим.

ДрагонШакс помялся ещё немного, точно собираясь с мыслями. Калинджи уже хотел предложить ему перебраться на кровать, когда земнопони наконец начал.

– Ну… особо рассказывать нечего. Мы – пони традиций. Все в семье были фермерами, и никто не был исключением. А ферма – это тяжелая работа. Потому большая семья – это не только семья, но и копыта, которые всегда могут помочь в работе. А кобылки… кобылки могут увеличить семью, потому их надо пораньше выдать за кого-нибудь. И им нужно не грамоте обучаться, а жеребят рожать.

Калинджи скривился. Он слышал о раннем браке его родителей, но никогда не придавал этому значения. Была ли это любовь или просто обязанность, необходимость выживания? А это могло произойти и с Кустанай, и её отец всецело поддерживал такое отношение к дочери. Это было неправильно, противно.

– То есть, вы хотите сказать, что не хотели отправлять Кустанай в школу? – холодно уточнил студент.

– Ну… да, – выдохнул Шакс и опустил взгляд. Он постучал копытом по полу, собираясь с мыслями. – Не хотели до такой степени, что запрещали ей ходить в школу. Несколько лет. Знаешь, Кустанай очень любит принцессу Селестию, не из-за того, что она принцесса. Государственные службы заставили нас отдать её в школу. Сказали, что заберут вообще всех жеребят, если мы не будем относиться ко всем в равной степени. И мы сдались, сделали первый шаг против традиций. Нам пришлось. Кустанай была первой кобылкой, которая вообще пошла в школу из нашей семьи.

Калинджи с нескрываемым удивлением смотрел на родителя, не веря в то, что услышал. Его мать, несмотря на раннее замужество, имела школьный аттестат об окончании образования.

– А её братья? – спросил он. – В смысле ваши сыновья?

– Они прилежно учились, – оживился Шакс. – Но вот Кустанай… Она была другой. Поглощала знания, словно губка. Все учителя были от неё в восторге, а мы… – Он сник и отвёл взгляд. – А мы пытались занимать её хоть чем-то, лишь бы она прекратила обучаться. Даже зимой находили ей бесполезные занятия. И она научилась быстро и качественно их выполнять. Сыновья же… они ей помогали учиться, объясняли то, о чём она боялась спросить у нас. Их мозг ещё не был замутнён традициями.

– Но ведь не все традиции плохие… – словно для себя сказал студент, вспоминая семейные посиделки на какие-то специфические праздники.

– Мы ко всем инициативам Кустаная относились скептически, – тем временем продолжал Шакс, словно стараясь выговориться, хотя и давалось ему это с заметным трудом. – В какой-то момент она захотела сделать механизмы, которые бы за неё делали работу. И она притаскивала вскапывальщика, грабельщика, поливальщика… – внезапно губ жеребца коснулась улыбка. – Это только то, что я могу вспомнить. Далеко не все они работали, далеко не все выдерживали интенсивной работы, но, вероятно, это послужило подспорьем для создания ею артефактов.

– А потом она пошла в Мэйнхеттенский аграрный институт и закончила его с отличием?

– Ну… Она едва смогла поступить туда, – усмехнулся Шакс и внезапно нахмурился. – Когда мы услышали, что она хочет поступить в институт, мы сразу отвергли эту идею. Одно дело, когда обучение для жеребят обязательное и стоит на контроле государственников, другое дело – высшее образование. Оно не обязательное.

– Вы были против?

– Конечно, мы были против. Нам нужны были копыта на ферме, но Кустанай решила, что институт ей дороже. Мы тогда очень сильно поругались, и она поехала в Мэйнхеттен без единого битса в кармане и плана на жизнь. Это была самая черная страница наших отношений.

Шакс замолчал. Калинджи не решался вставлять какие-то свои мысли. История была очень щепетильная. Он всегда считал, что Кустанай была необычной пони, что её приняли, ею занимались и развивали такие занимательные и необычные для единорога таланты. На деле всё оказалось прозаично и печально одновременно: со всеми училась в школе, со всеми училась в институте. Но как бы сложилась её судьба, если бы не бдительное следование ноте закона со стороны соответствующих служб, если бы не принцесса Селестия, которая приняла необходимые законы?

– Кустанай нашла, где остановиться в Мэйнхеттене, – продолжил ДрагонШакс. – Её приютили местные фермеры. У неё были опыт и знания, потому её с удовольствием приняли на работу. Работая на нескольких работах, она копила на обучение и стала даже местной знаменитостью. Её идеи прижились в Мэйнхеттене. Когда мы всё отвергали и не видели потенциал, она привносила улучшения на другие фермы. До сих пор есть идеи Кустанай, которые являются обязательными для фермерских хозяйств Мэйнхеттена.

– И это она ещё не поступила в институт? – удивился Калинджи.

– Да. Мы в тот момент с ней даже не общались, – грустно добавил отец. – Хотели забыть о ней, как об ошибке. Зато она везде рассказывала о нас и о ферме, на которой родилась. Когда мы впервые приехали в Мэйнхеттен мы были удивлены вниманием, которым нас одаривали местные.

Шакс почесал шею.

– В институте у Кустанай было всё довольно хорошо. По крайней мере, пока она не нашла книгу по спектросодержащим растениям в библиотеке. Именно оттуда она привезла эти идеи. Именно тогда она и решила переформатировать нашу ферму и продавать спектру, потому что дела у нас шли очень плохо, мы едва сводили концы с концами. Тогда же она приняла решение не заканчивать институт, а поднимать нашу ферму.

– А она вроде бы говорила, что у неё диплом есть, – заметил Калинджи. – Её рекомендовали в деканате, как опытного фермера с превосходным образованием и широким практическим опытом.

– Для неё диплом об обучении был в каком-то роде самоцелью, и она его получила, но уже не как студент, а как фермер. Она ещё говорила, что ей дали его не честно, – объяснил Шакс. – Но это будет потом. В то время, когда она вернулась на ферму… Мы опять очень сильно поругались. Однако тогда произошло то, чего мы не могли представить. Сыновья встали на её сторону. Мы с женой поняли, что уже не владеем семьёй и фермой, и тогда просто доверились случаю. Кустанай не только сломала традиции, она изменила нас и всю нашу жизнь. И как мы потом поняли, к лучшему.

ДрагонШакс замолчал. Калинджи терпеливо ожидал продолжения, но вскоре осознал, что история закончена. По крайней мере, для него уж точно. Отец единорожки перевёл взгляд на студента. В его глаза не было ни злобы, ни обиды, лишь глубокая печаль и сожаления. А ещё немая просьба.

– Не уверен, что об этом стоит писать в дипломе… – подытожил Калинджи. – Спасибо, что рассказали.

ДрагонШакс лишь печально вздохнул.

Внезапно пол сотрясся, послышался сильный взрыв, потом ещё несколько. Крики наполнили коридоры. Вначале отдалённые. Отец Кустанай поднялся и с недоумением посмотрел на студента. Тот посмотрел на старого пони в ответ с таким же непониманием. Крики стали слышаться всё отчётливее, но их стало меньше.

За дверью послышался цокот, неуверенный, но сильный стук, звон ключей и торопливое щёлканье замка. Земнопони подскочили, напряжённые и готовые к драке. Дверь в комнату резко открылась, и внутрь влетело трое пегасов. Калинджи попытался отбиться, но один крепкий удар по морде быстро сломил сопротивление. Не успел земнопони опомниться, как его вместе с ДрагонШаксом, вытолкали из комнаты и погнали по коридору.

На студента налетел приступ паники. Что это были за пегасы, куда их гонят? Спасают от нападения? Но кто нападает? Тем более на таких здоровяков. Калинджи испуганно взглянул на Шакса. Земнопони выглядел на удивление спокойным, скорее даже подавленным, словно смирившись с судьбой.

Здание содрогнулось в очередной раз, и Калинджи едва не упал. Его больно подтолкнули под рёбра и силком подняли. Едва он почувствовал твёрдую почву под ногами, его погнали дальше.

Лестница, коридор, ещё лестница, узкая, на одного пони. Низкие потолки. Тусклый свет. Толстая стальная дверь. Свет. Огромные окна. Фруктовые сады за ними. Ещё выше. Огромная лестница, резные балясины. Крики стали доноситься снизу. Остановка.

Калинджи осмотрелся. Он стоял в огромном зале, сзади на большом стуле сидел спокойный пегас в вычурных одеждах. Скорее всего, он был тут главным. Вокруг него стояло с десяток единорогов: кто-то в шляпе, кто-то в накидке, а кто-то и вовсе скучающе изучал книгу. Пегасы, которые привели пленников, были скорее встревожены, нервничали. Один из них подошёл к главному и перекинулся парой фраз.

Следующие минуты ничего не происходило, если не считать криков и лёгких хлопков. Все с напряжением смотрели  на закрытую дверь, окружённую тусклой серой дымкой.

Внезапно один из единорогов выбежал вперёд, развернул надо всеми щит и замер, его глаза стали светиться белым. В тот же момент входная дверь буквально взорвалась, осыпая щепками всё вокруг. Поднялась пыль, в её клубах показались силуэты трех пони.

– Если он будет ранен, я тебе рог откручу, – послышался голос Кустанай, и студент просиял.

– Ты довольно милая в гневе, – ответил ей старый жеребец, сопровождавший её.

Кобылка простонала, но не ответила. Наконец, они вышли вперёд и упёрлись грудью в щит. Старик закатил глаза, а Кустанай резко произнесла:

– Убери щит по-хорошему.

– Он тебя не услышит, пока заклинание не рассеется, – ответил за приятеля другой единорог внутри щита. Он поднялся и чинно проследовал к нарушителям. – Единственное, что он умеет – это устанавливать магические преграды, лучшие в мире. Но как следствие теряет над своим телом контроль на какое-то время. Это самая прочная магическая защита, которую мы…

Внезапно он осёкся, наблюдая, как пони в балахоне без проблем прошёл сквозь щит, подошёл к заклинателю и с силой саданул ему по рогу. Единорог тотчас пришёл в себя и упал на пол, схватившись за рог и стоная от боли. Щит пропал.

– Как будто мы не могли сделать то же самое, – фыркнул старик и достал из седельной сумки небольшой флакон с черной жидкостью внутри. – Это нейтрализатор магии, – пояснил он и открыл бутылочку. Из горлышка повалил дым и стал стелиться по полу густыми клубами. Один из единорогов поднял щит, но уже через несколько секунд, когда туман добрался до него, барьер растворился, а единорог в неудомении начал трогать собственный рог. – Теперь все мы лишь слабые земнопони, – усмехнулся он, достал ещё один флакончик и глотнул синюю жидкость. – Теперь слабые земнопони только вы.

Единороги застыли, словно не понимая, что происходит. Пегасы, подпрыгнув на месте и взмахнув крыльями, лишь разогнали смог, но не взлетели, как того все ожидали.

Туман дотянулся до копыт Калинджи, и он постарался его оттолкнуть, но как бы он ни пытался, вскоре он уже стоял, окруженный им. Впрочем, он не почувствовал никаких изменений и растерянно посмотрел на незнакомого старика.

Кустанай двинулась вперёд к главному. Пони в балахоне последовал за ней. Пегасы, возникли перед ними и встали в боевую стойку, но их без труда оттеснил старик только с помощью своих копыт, причитая, что сейчас молодёжь никого не слушает. Впрочем, главный пегас сидел на месте спокойно, хотя было очевидно, что всё шло не по плану.

Калинджи круглыми глазами пялился на странную сцену, его мозг уже давно потерялся в происходящем. Было нечто пугающее и одновременно забавное в том, как пожилой единорог без проблем держал в отдалении дюжину пони, не прекращая осыпать их язвительными упрёками. Единороги, несмотря на всю их кажущуюся браваду, не хотели использовать копыта, но вот пегасы другое дело. Они старались атаковать старика вдвоём и поодиночке, но тот отмахивался от них, как от назойливых мух, с лёгкостью перехватывая все их выверенные движения и стукая по копытам, словно жеребят, посмевшие лезть в тарелку с печеньями без разрешения.

– Моё убийство ничего тебе не даст, – сказал хозяин особняка, когда Кустанай стояла в метре от него.

Пони в балахоне выхватил из-под полы скальпель, сжал в зубах, спустя мгновение он оказался за спиной аристократа, оттянул в сторону крыло, и скальпель замер в миллиметре от сустава в аккурат посередине крыла. Пегас скривился, на его морде мелькнула гримаса испуга, но он моментально совладал с эмоциями и холодно смотрел на кобылку.

– Ты отстанешь от меня, – произнесла Кустанай, но её тут же перебил хозяин дома:

– К сожалению, этого я сделать не могу. – Он подался вперёд, но пони в балахоне одёрнул его назад, слегка надавив лезвием на крыло. Из крыла потекла кровь. – Вы можете делать со мной что угодно, я не отступлю. Мне приказали добиться твоего расположения и взять тебя в свой штат фермеров. Любыми способами.

– Добился моего расположения?

Аристократ промолчал.

– Не боишься смерти? – подал голос пони в балахоне, и пегас бросил за плечо сосредоточенный взгляд. – Есть участи гораздо более страшные, чем смерть. Ты мало знаешь о мире вне Эквестрии, о плохом мире, о теневом мире. Многие готовы платить огромные суммы за кровь и страдания невинных существ. Я бы тебя не назвал невинным, но по сравнению с ними… Я к чему, пегас… Не думай, что только вы можете похищать пони под взором принцессы Луны. Если бы мы не нашли вас первыми, это бы сделала принцесса. А вы не хотите вмешивать сюда принцесс, я прав?

– И как бы она?..

– Сон, – грубо перебил пони в балахоне. – Луна реагирует на кошмары, а вы не можете заставить пони видеть только грёзы. Как только принцесса поговорит с похищенными во сне, за вами придут. Начнётся скандал, в котором вы будете виноваты, и Совет Семи… Впрочем, ты сам отлично знаешь, что они делают с такими нарушителями. Так что будь паинькой и скажи спасибо Кустанай, что предотвратила подобное разбирательство.

Пегас сжал зубы. Было видно, что он нервничает, но не собирается сдаваться.

– Я не могу отступить, – повторил он. – Я и так уже пять лет…

– Так напиши, что я не согласна ни под каким предлогом! – воскликнула Кустанай. – Что же вам неймётся?

– Мы найдём твою болевую точку, – неуверенно заявил аристократ.

– Тогда я уничтожу вас всех! – пригрозила кобылка. – И тебя, и твою семью, и друзей, и начальников. Не думайте, что вы неприкасаемые! – Пегас поджал губы, на его морде вновь появилась тень неподдельного страха, но на этот раз она не растворилась. – Хочешь завтра проснуться и увидеть кровь твоей жены на кровати?

– Мне кажется, – подал голос старик, – ты немножечко перегибаешь палку. Нельзя…

– А им можно? – в сердцах возразила Кустанай. – Почему им можно, а мне нельзя?

– Потому что ты благоразумная кобылка, а не аристократка.

Кустанай стукнула копытом по полу с такой силой, что доски треснули, и резко развернулась.

– Я не отказываюсь от своих слов, – заявила она до жути холодным тоном. – Я не буду больше играть в хорошую пони, когда моих родителей и друзей нагло похищают. Я буду отвечать, и отвечать теми же методами. В многократном размере. Если вы уничтожите ферму, к которой я отношусь хоть сколь отдалённо, ваши хозяйства больше не вырастят ни одной моркови. Надеюсь, ты меня услышал, пегас.

Пони в балахоне отпустил крыло и оскалился.

– Пошли, – сказала Кустанай тоном, не терпящим возражений.

– Было приятно повидаться, – поклонился старик запыхавшимся пегасам-охранникам, главному аристократу и последовал за кобылкой.

Не успел Калинджи сделать и шагу, как перед глазами мелькнула серая вспышка. Когда студент проморгался, то обнаружил перед собой цветущий сад. Земнопони в неудомении закрутил головой по сторонам. Высокий дом, дивный сад, зелёные луга. Калинджи не поверил своим глазами – они были на ферме родителей Кустанай.

– Спасибо за помощь, – с нотками злобы сказала единорожка.

– Надо было сразу обратиться ко мне, – заявил незнакомец в плаще. – В следующий раз так и делай.

– Следующего раза не будет.

– А вот в этом я не был бы так уверен, – серьёзным голосом предупредил старик. – Я хорошо знаю этих пони, и кто их покровитель… Думаю, он напишет Иккистоунам.

– Обязательно напишет, – согласилась Кустанай. – И тогда я тоже не буду сдерживаться.

– Иккистоун… – потянул жеребец в плаще. – Знакомые аристократы. Не самые богатые, но…

– Ты и их знаешь? – удивился старик.

– Я много кого знаю, – отмахнулся тот и подметил: – Они не выглядят опасными.

– Это один из Великих домов, – со вздохом пояснил старик.

– Как скажешь, – пожал плечами собеседник.

– Как скажешь? – возразил единорог. – Ты хоть понимаешь, какой властью и влиянием они обладают?

– Мне это не интересно, – холодно отозвался пони. – Если я буду нужен, я приду.

На мгновение жеребец в плаще вспыхнул ярким светом и пропал. Телепорт. Первый раз Калинджи видел столь серьёзную магию. Как его заверяли знакомые единороги, заклинание телепортации одно из самых тяжелых среди углублённого курса магии. Только сейчас Калинджи осознал, каким образом они вдруг вернулись на ферму.

– Да, пора и мне возвращаться, – прокряхтел старик. – Не думаю, что эти увальни решатся тебя задирать в ближайшее время, если вообще не бросят затею переманить тебя. Но будут проблемы – обращайся, – улыбнулся он и тоже исчез во вспышке телепортации.

Кустанай промолчала. Её взгляд блуждал по цветущему саду, но со стороны казалось, будто взор единорожки бродил далеко от этого места. Внезапно кобылка шумно выдохнула и кинулась обниматься с отцом. Тот слегка опешил, но тоже обнял дочь.

– Я так рада, что с тобой всё в порядке, – прошептала она.

– А я рад, что всё хорошо с тобой, – ответил Шакс.

Калинджи наблюдал за трогательной сценой с растерянностью. Хотя всё закончилось благополучно, его мозг до сих пор не поспевал за происходящим, словно каждый раз отставая от реальности на несколько шагов.

Внезапно перед глазами сверкнула яркая вспышка, а через мгновение Калинджи обнаружил он себя уже в коттедже Кустанай рядом с кобылкой и её отцом.

– Кажется, я знаю, что неправильно в нашей формуле зачарования артефакта активации! – воскликнула она.

Кобылка просияла и поскакала куда-то наверх, бубня что-то под нос про артефакт. Студент круглыми глазами уставился на Шакса, но тот только пожал плечами и непринуждённо улыбнулся.