Пять сторон Твайлайт

Правительница

— Приветствую вас, мои маленькие пони!

Эти слова, прогремев из динамиков на Замковой площади Понивилля, потонули в восторженном топоте копыт тысяч собравшихся здесь пони. Но они не исчезли просто так — десятки микрофонов и видеокамер местных пресс-пони подхватили их и понесли вдаль по всей Эквестрии — и вот они зазвучали из радиоприёмников, телевизоров и даже немногочисленных терминалов «Понинета», не так давно появившихся у самых богатых эквестрийцев, одержимых технологическими новинками. Пони в каждом уголке Эквестрии ожидали их — ведь пока они звучат, в Эквестрии всё хорошо.

Так началось очередное ежегодное обращение принцессы Твайлайт Спаркл к эквестрийцам.

— Этот год выдался нелёгким, — начала она. — Мы трудились, не покладая копыт, не опуская крыльев и не давая остыть нашим рогам. Каждый из нас, кем бы он ни был — пони, яком, чейнджлингом, грифоном, гиппогрифом, драконом, минотавром, алмазным псом, кирином или ещё кем-то из населяющих Эквестрию малых народов, внёс свой вклад в это. Мы вместе с вами чинили стену заповедника Эверфри, чтобы оградить нас от непокорных монстров, живущих в нём. Мы вместе с вами осваивали укрытые снегами земли Як-Кьютии, чтобы дать больше территории якам и при этом не помешать коренным народам, населяющим её. Мы вместе с вами открыли новые месторождения важных минералов в Кристальной Империи. Всё, чему обязана Эквестрия своим процветанием, всё это делали мы с вами.

Твайлайт перевела дух, взяв новый лист своей речи у стоящего рядом с ней на сцене Спайка.

— Сегодня для меня особенный день, — Твайлайт глубоко вздохнула и продолжила: — Для вас всех это лишь очередной день почитания сестёр-аликорнов или день Летнего Солнца, главный праздник Эквестрии, случающийся каждый год. Но для меня этот праздник — не такой, как другие. Ровно сто лет назад я попала в этот самый город, тогда бывший ещё небольшой деревенькой. Да и я сама была тогда молодой единорожкой, учащейся жизни у моей предшественницы — принцессы Селестии. Сейчас же я гляжу на вас, потомков тех, кто вверил в мои копыта нашу страну — и понимаю, что всё это было не зря. Многое изменилось с тех пор; это были архаичные времена, когда нам, принцессам, приходилось самим даже двигать солнце и луну, земным пони — возделывать поля безо всякой сельскохозяйственной техники, пегасам своими копытами гонять облака, а единорогам следить за сменой сезонов и делать кучу всего прочего. Но даже в те позабытые нами трудные времена я смогла найти на улицах этого городка друзей, с которыми мы и вершили многие дела, что позже привели Эквестрию к процветанию. Жаль, что мои друзья нас покинули, — Твайлайт мельком бросила грустный взгляд в сторону мемориала Дружбы, выстроенного рядом с Понивилльским замком, — но я горда осознавать то, что всё, что мы делали, позволяет теперь жить, радоваться и заниматься любимыми делами всем вам, мои маленькие пони.

Твайлайт взяла передышку — и толпа не заставила себя ждать: громкий радостный топот вновь загремел на площади, пока она брала у Спайка следующий лист.

— Чтобы ознаменовать эту дату, — продолжила Твайлайт, когда гул копыт начал смолкать, — я хотела бы выразить Понивиллю — тогдашнему и сегодняшнему — мою благодарность и воздвигнуть здесь, я бы сказала — символ, символ того, насколько сила дружбы продолжает жить в наших сердцах. Мы вшестером тогда подружились: двое земных пони, двое пегасов и двое единорогов. И именно как символ нашей и вашей дружбы, я представляю вам монумент в её честь!

Спайк едва заметным жестом дал команду техникам-пегасам, парившим рядом с огромной укрытой полотном конструкцией, ещё ночью привезённой и смонтированной в скверике в центре площади — и вот они сбросили покрывало, открыв взгляду всех собравшихся новую достопримечательность «малой столицы» Эквестрии. На массивном мраморном постаменте, украшенном барельефами многих известных пони, покоился, удерживаемый на изящных стальных опорах, прозрачный шар, внутри которого плавал в потоке магии большой кристалл — или, вернее, целых три кристалла, искусно подогнанных друг к другу и создававших впечатление одной гармоничной конструкции. Лишь стоило этим кристаллам высвободиться из-под скрывавшей их до того момента ткани — как от них вверх, прямо в небо устремился яркий луч радужного света под восторженный гомон толпы.

— Эти кристаллы, которые вы все сейчас видите — символ нашей дружбы. Моей дружбы с Эпплджек, Рэрити, Пинки Пай, Флаттершай и Рэйнбоу Дэш — и дружбы всех пони Эквестрии: единорогов, пегасов и земных пони. В каждый из кристаллов я вложила капельку магии каждой из рас пони — и теперь они связаны с вами всеми, и в трудный час будут давать вам силу, надежду и вдохновение: кристалл единорогов, кристалл пегасов и кристалл земных пони. И вместе наша дружба способна и дальше вести Эквестрию к процветанию, и каждого из нас — к радостной и счастливой жизни!

Толпа вновь восхищенно затопала — а Спайк в ответ на взгляд Твайлайт, развёл лапами: её официальная речь на этом кончилась.

— Молодец, Твай, — похлопал её по спине Спайк, когда они спускались со сцены за кулисы, где их уже ждала готовая королевская повозка: у Твайлайт было ещё очень много работы в Кантерлоте. — Они явно вдохновились твоей речью и твоим подарком Понивиллю. Теперь я точно уверен, что у тех сепаратистов из Клаудсдейла ничего не выйдет.

— Тех самых, у которых та мелкая активистка… Как её там — Зефир Хэйвен, да? Не волнуйся, Спайк, я тебе сразу говорила, они не рискнут. Это они там всё только заявлять горазды, а как до дела дойдёт — их свои же заткнут. Я бы обратила внимание больше на Кристальную Империю. Фларри меня беспокоит больше той поехавшей. Просто бесит порой: вроде на словах вся такая «мы с тобой друзья навек, тётя Твайлайт», а как подписать соглашение о ценах на природные ресурсы, так сто кругов Тартара пройти придётся, прежде чем она согласится пару бит скинуть. У нас так скоро бюджет в дефицит уйдёт…

— Ох Твайлайт-Твайлайт, уже сотня лет прошла, а ты всё так же твайлайтируешь, как в молодости. До утверждения бюджета ещё полгода, там ещё сто раз всё может измениться. Ну а будут проблемы — ты обязательно что-нибудь придумаешь. Придумывала же всегда!

— М-м-м… Да, ты прав, Спайк. Нечего мне беспокоиться. Спасибо за поддержку… — она остановилась и, повернувшись к нему, ласково потрепала его по голове. — Что бы я без тебя делала…

— Ваше Высочество, предлагаю поспешить — повозка летит медленно, а у вас через полтора часа назначена встреча с мэром Балтимэйра, — прервал их разговор один из стражей у повозки.

— Что, опять эта его инициатива по возвращению исторических названий? Этот его Мэйртайм? Да уж, о-очень важный вопрос, — она саркастически повела головой, садясь в повозку. — Ничего, подождёт. Триста лет город был Балтимэйром, и ещё день подождёт.

— Чисто моё мнение, — вставил Спайк, закрывая за собой дверцу повозки, — нам уже пора менять повозку на самолёт. Традиции традициями, а двадцать минут до Кантерлота вместо часа — всё-таки хорошая экономия времени…

— Я тебе уже говорила, Спайк, и ещё скажу: настоящие главы государств не изменяют традициям. Да и летать с живыми пегасами как-то спокойнее, чем с этими поделиями из конструкторского бюро Черри Берри. Не доверяю я пегасьей магии, перенесённой в бездушный механизм.

— Ох, Твай, ты ещё консервативней Селестии, — вздохнул Спайк. Разговор и правда был бесполезен — так что он отвернулся и уставился вниз, на проплывающие под королевской пегасьей повозкой поля, луга и предгорья Кантерлотской горы.

— Ваше Высочество, у нас проблема.

— Да? Что такое, Клир Бит?

Пони, стоящий перед Твайлайт — тот самый Клир Бит, эквестрийский министр финансов — подал Твайлайт увесистую папку.

— Посмотрите сами, Ваше Высочество. У нас все расходные статьи вышли на девяносто шесть миллионов бит, поступления в бюджет прогнозируются от восьмидесяти восьми до девяносто двух. У нас около шести миллионов дефицит…

Твайлайт ощутила, как на неё начинает накатывать паника. К счастью, она тут же использовала знакомый приём — глубоко вздохнула, отвернулась к окну, за которым умиротворяюще кружились снежинки, медленно падая на улицы Кантерлота и, наблюдая эту картину, сосчитала до десяти.

— Погоди, Клир Бит. Как так вышло? — медленно, стараясь сохранить спокойствие, проговорила она. — Мы же закончили прошлый год с двумя миллионами в резерве.

— Ну, у нас в этот раз всё-таки много трат было. Вот смотрите: льготы добывающим компаниям, тут восемьсот тысяч, аграрная программа — девятьсот пятьдесят, праздник Сестёр в Понивилле — шестьсот, строительство порта в Мэйртайме — ещё четыреста…

— Мало было ему названия, теперь он решил превратить бывший Балтимэйр в новый Мэйнхэттен, — процедила Твайлайт. — То трамваи ему, то порт, сейчас ещё аэродром, поди, попросит, и всё из госбюджета. Надо что-то делать с его самоуправством…

— Ваше Высочество?

— Ой, извини, Клир Бит. Давай дальше.

— Дальше… Тут дотации чейнджлингам и драконам — всего пять миллионов восемьсот тысяч. Космическая программа — миллион сто…

— Так, космос не трогай, это вопрос престижа. А то те самые чейнджлинги нас обойдут. Что дальше?

— Дальше тут льготы компьютерной индустрии — вы сами говорили, это вопрос государственной важности, три миллиона двести. Содержание гвардии и силовых структур — шесть миллионов, социальные программы — девять семьсот… Смотрите, может заморозить пенсионный фонд? Тогда в этом году где-то три миллиона мы выгадаем…

— Хорошая идея, но давай подождём. Лучше погоди, что ты там говорил про дотации провинциям?

— Ну, мы платим чейнджлингам на восстановление после Кризалис три миллиона семьсот, драконам на обустройство их земель — два миллиона сто тысяч.

— Погоди, — Твайлайт встала с трона и грозно нахмурилась. — У нас до сих пор это записано в бюджет? Кризалис была почти сто лет назад! Они хотят сказать, что они до сих пор не могут жить сами на свои деньги?

— Ну они приносят полмиллиона налогов в бюджет… Я тут ничего не знаю, эта статья была принята ещё при Селестии.

— А у драконов что по налогам?

— У них особый налоговый режим, их налоги остаются в регионе…

— Понятно. Говоря простыми словами, они просто разворовывают наши деньги. Типичные драконы…

— Твай, ты сама подписывала с ними декларации о дружбе… — вставил со своего места Спайк.

— И что? Мы должны обирать своих пони ради того, чтобы драконы и чейнджлинги пировали за наш счёт?

— Они вообще-то спасли тебя в войне с Кризалис, Тиреком и Кози Глоу.

— И что, Спайк? Теперь мы вечно должны непонятно на что выделять им деньги? Почему мы не платим тому же Клаудсдейлу, Лас-Пегасу или Балти… э-э-э… Мэйртайму, но платим этим, которые нам толком даже не помогают?

— Твай, если что, тебе только что сказали, сколько ушло на Мэйртайм…

— Спайк, ты не понимаешь, это другое! Это инфраструктурные расходы, и Мэйртайм их заслужил!

— Минуту назад ты была противоположного мнения.

— Неважно! У нас не хватает шести миллионов — которые мы как раз даём чейнджлингам и драконам. Ну там ещё чуть-чуть не сходится, но тут, думаю, можно поручить нашему кабинету министров заняться изысканием внутренних резервов — уж двести тысяч мы найдём. Верно, Клир Бит?

Министр вздрогнул — он явно не ожидал такого внезапного внимания к своей персоне от принцессы, которая, казалось, надолго увлеклась перепалкой со своим советником.

— Э-э… Д-да, найдём, думаю.

— Вот и славно, — подытожила принцесса. Тогда давайте подготовим законопроект о прекращении дотационного режима в отношении Королевства чейнджлингов и Драконьих Земель со следующего месяца.

— Твай, может, ты хотя бы с министрами посоветуешься или с представителями регионов?

— Спайк, — Твайлайт закатила глаза. — Я монарх или нет? Могу я хоть когда-нибудь что-то сама решить?

— Лет девяносто назад ты всё-таки советовалась… — начал было Спайк, но бросив взгляд на Твайлайт, увидел, как решительность в её взгляде за какие-то мгновения сменилась грустью. — Э-э, извини, Твай, я не хотел…

— Да ладно, ничего страшного, Спайк, — вздохнула она. — Я подумаю.

— Это, Ваше Высочество, мы вроде решили, да? Я пойду доложу, верно? — Клир Бит, про присутствие которого, казалось, Твайлайт совсем забыла, всё же напомнил о своём существовании.

— А, да, конечно, иди, Клир Бит, — отпустила его Твайлайт.

— Ну и чего ты ожидала, Твай?

— А чего я должна была ожидать, Спайк, вот этого?

Твайлайт поднесла к своему помощнику парящее в облачке магии письмо. Он лениво отмахнулся — это был уже третий раз, когда Твайлайт его демонстрировала Спайку. Содержание им обоим было уже известно — король Торакс, давно уже ушедший с головой в управление своими владениями, которые населяли стремительно увеличивающие свое население чейнджлинги, вроде бы и в обтекаемой форме, но и не оставляя сомнений в своей точке зрения, выражал крайнее недовольство бюджетной политикой Кантерлота. Он пытался то воззвать с тому, что они с Твайлайт всё ещё друзья спустя столько лет, то говорил о том, что если Эквестрия не считает их столь важными, они вполне могут обойтись и без неё, то возвращался к описанию их былых сражений и побед, то требовал и указывал. Да, он мог бы общаться так с Твайлайт в её молодости, с подругой и с одной из многих принцесс. Но с верховной правительницей Эквестрии такой тон уже выглядел возмутительным. Твайлайт было хотела попросить Спайка назначить личную встречу с Тораксом, на которой она, без сомнения, смогла бы его убедить в неправоте и продавить какие угодно условия — но её размышления прервал стук в дверь тронного зала.

— Ваше Высочество, — в щель протиснулся замковый страж, — тут неожиданно прибы… — его речь была прервана мощным ударом откуда-то сзади, от которого он буквально влетел в тронный зал. Двери распахнулись от ещё одного удара — и в зал вошла разъярённая Эмбер. Перешагнув несчастного стража, она уверенно прошла почти к трону Твайлайт — та от такого встала с трона и угрожающе зажгла рог.

— Что за ерунда происходит, Твайлайт?

— Объяснись, Эмбер. Ты слишком много себе позволяешь.

— Я? Это я позволяю? Это так вот у вас теперь называется эта хвалёная понячья дружба, да?

— Остановись и объясни спокойно, а то я буду вынуждена вышвырнуть тебя из моего замка.

— Спокойно? Посмотрим, как ты меня вышвырнешь, когда я сожгу здесь всё к дискордам.

— Ты этого не сделаешь, — Твайлайт мельком кинула взгляд на уже собравшуюся в дверях подмогу из дворцовой стражи, готовую в любой момент применить все заклинания, что имелись у них в арсенале: всё-таки со времён войны с Тиреком, Кози Глоу и Кризалис Твайлайт сумела их натренировать быть готовыми к таким ситуациям. — Отвечай, зачем пришла, или проваливай.

— Мне правда нужно тебе объяснять? Как будто ты не знаешь, что после этого вашего Хартс-энд-хувза все наши деньги и драгоценности стали ехать не к нам, а отправляться в твою казну. Я уверена, ты ещё и сама к этому лапу, в смысле копыто приложила. Это что это такое, а?

— А с чего ты взяла, что Эквестрия вечность будет кормить вас просто так?

— А с того, что вы ходите по нашим землям, добываете наши драгоценности и не даёте нам заниматься нашими исконными промыслами!

— Драконы тоже могут теперь легально путешествовать по остальной Эквестрии и даже пользоваться нашими достижениями, тебе напомнить, как твоя Смолдер закончила школу Дружбы? Драгоценностей у вас на всех хватит, а промыслы — ты что ли про налёты, грабежи и работорговлю похищенными пони? Ты вообще соображаешь, о чём говоришь?

— Мне плевать, что ты там себе выдумала, принцесса Эквестрии. Спайк, хоть ты ей скажи, что драконья гордость подобного не потерпит!

— Э-э, Эмбер… — замялся Спайк. — Ты же сама подписывала все эти соглашения, как и Твайлайт. Ты бы могла…

— Погоди, ты что, с ней заодно? А ещё дракон, тоже мне… Я ведь давно ещё говорила, что эта ваша дружба с понями делает из дракона какую-то размазню…

— Эмбер, прекрати так говорить со Спайком, иначе последствий ты не оберёшься, — почти прорычала Твайлайт.

— Это мы ещё посмотрим, кто чего не оберётся, — Эмбер не испугалась и продолжила как ни в чём ни бывало. — Раз так, то считай, что все наши соглашения между Эквестрией и Драконьими Землями более недействительны. Если пони ещё появятся на наших границах — пусть пощады не ждут. И, — добавила она, уже шагая к выходу, но остановившись ненадолго и посмотрев назад, — Спайк, тебе тоже отныне дорога к нам закрыта. Хоть я и получила свой жезл из твоих лап, но всю мою благодарность перечеркнуло твоё предательство.

Она, гордо подняв голову, дошла до выхода и скрылась в коридорах замка.

— Ваше Высочество! — командир стражи вместе с несколькими своими подчинёнными вошёл в зал, лишь только шаги Эмбер стихли. — Прикажете её задержать и бросить в темницу?

Твайлайт помедлила.

— Нет, — отстранённо сказала она. — Пусть уходит. Такое ниже нашего достоинства.

— Понял вас, — поклонился командир и принялся выводить своих бойцов за двери.

Как только они покинули зал, Твайлайт, едва сдерживающая свою ярость, уселась обратно на трон рядом со Спайком, взволнованно глядящим на неё.

— Они явно не хотят решать проблему с помощью дружбы, — сделала она вывод. — Они хотят войны. Что ж, — прищурилась Твайлайт, — они её получат.

— Приветствую вас, мои маленькие пони!

Твайлайт давно не выступала перед собравшимся с балкона своего замка в Кантерлоте. Ей, как принцессе, приходилось регулярно разъезжать по стране, и её копыта топтали то землю базарной площади деревни Сомнамбула, где ей приходилось выступать с патриотической речью об истории Эквестрии перед парой десятков тамошних жителей, то сцену Мэйнхэттенского оперного театра, где тысячи пони слушали её поздравление с очередной круглой годовщиной основания города. Но если Твайлайт говорила что-то своим подданным с балкона своего дворца — это означало, что вопрос касается всей страны. За всю свою карьеру верховной правительницы ей приходилось так делать менее десятка раз — и сейчас был как раз такой случай.

— Эквестрия, в которой мы все живём — огромное, богатое и сильное государство. Оно вобрало в себя лучших пони мира — и не только пони. Благодаря тому, что нас сплотила уникальная вещь — дружба, наше влияние во всём мире ни с чем не сравнимо. Даже Сталлионград и Нейкин способны лишь завидовать Кантерлоту. Но столь огромная страна не может жить беспечно, не следя за тем, что происходит на её границах. Для меня было большим ударом то, что две наших провинции — Королевство чейнджлингов и Драконьи Земли перестали разделять наши идеалы. Они отказались понимать дружбу так, как её понимаем мы, и это их привело к ложной уверенности в том, что у них свой собственный путь, которым они должны идти. Почти сто лет назад то же самое решили Тирек, Кози Глоу и Кризалис. Но несмотря на то, что им удалось причинить огромный ущерб Эквестрии и превратить часть Кантерлота в руины — они проиграли ту войну, потому что дружба была на нашей стороне. Мы выступили против них единым фронтом — и одержали победу. И то же самое предстоит нам сделать теперь. Чтобы Торакс не стал очередным Тиреком, а Эмбер — Кризалис, мне пришлось после тяжёлых размышлений принять беспрецедентные меры. Я объявляю начало специальной гвардейской операции по наведению законного порядка в мятежных провинциях. В связи с этим все гвардейские части Центральной Эквестрии переходят под прямое управление нашего Генерального штаба и часть из них направляется на выполнение боевого задания в Королевство чейнджлингов, а часть — в Драконьи Земли. После согласования задач с Кристальной Империей её гвардейские формирования также придут нам на помощь там, где обстановка будет наиболее тяжела. Но переживать не о чем: на нашей стороне дружба, победа будет за нами, в мятежных провинциях скоро будет наведён порядок, и жизнь в Эквестрии вернётся в привычное русло!

…И привычный одобряющий топот множества собравшихся пони был ей ответом.

Военачальница

Твайлайт неспешно прогуливалась по дворцовому саду. На сегодня все официальные мероприятия были закончены, и она могла позволить себе потратить полчасика, чтобы отдохнуть от душного тронного зала и поразмышлять в одиночестве. Проходя по дорожке к главному фонтану, она бросила взгляд на посеревшую и слегка облупившуюся за эти десятки лет статую Тирека, Кози Глоу и Кризалис. Почему-то ей захотелось прикинуть, как будут смотреться рядом такие же статуи Торакса и Эмбер… Где-то на краю её сознания промелькнула мысль, что это выглядит как-то неправильно — но она отогнала её: нет, это не расправа над несогласными с её политикой лидерами провинций, это всего лишь заслуженная расплата за предательство дружбы. Да, предательство дружбы — с Твайлайт, с Эквестрией, с пони как видом. В конце концов, если кто-то не хотел перевоспитываться — его без разговоров обращали в камень или посылали на Луну, ведь так же всегда было?..

— Ваше Высочество!

Твайлайт тяжело вздохнула. Ну почему даже во время заслуженного отдыха её беспокоят? Она немного помедлила и развернулась — сзади неё стоял пегас-курьер и ожидал её реакции.

— Что такое, Фезервинд? Я же говорила не беспокоить меня, если это не что-то срочное.

— Э-э… Прошу простить, Ваше Высочество, но вы сами говорили, что Кристальная Империя — это срочное… Вот! — пегас протянул ей свиток.

Твайлайт обречённо выдохнула и взяла его своей магией. Да, официальная переписка между Кантерлотом и лидерами провинций Эквестрии до сих пор осуществлялась с помощью бумажных свитков, которые носили пегасы-курьеры: Твайлайт не доверяла «Понинету» и этим всяким новомодным изобретениям типа электронной подписи. Да, пегасы куда надёжнее, но намного медленнее: ответа Фларри Харт, нынешней правительницы Кристальной Империи она ждала почти неделю. Что ж, пора бы и посмотреть, что там…

«Дорогая тётя Твайлайт! Я так рада получить от тебя письмо! Мы с тобой уже давно не то, что не виделись, но даже и не переписывались. Всё только твои дипломаты, которые лишь о деньгах да выгоде думают. По-моему, ты не гостила у нас с момента, как мама вышла в отставку. Я понимаю, у тебя много дел, но честно, мне немного обидно, что ты о нас совсем забыла. Приезжай, ладно? И Спайка тоже бери — у нас, пожалуй, уже пара поколений выросла, что не видели его вживую, а ведь он, как-никак, наш национальный герой. Мы ждём! Теперь что по поводу твоей просьбы: извини, тётя Твайлайт, но я вынуждена тебе отказать. Во-первых, у нас не так много гвардейцев, чтобы их просто так посылать в подмогу твоим, да и ты не давала гарантий, что ты их не пошлёшь принимать на себя первый удар твоих противников, в то время как твои будут просто ждать, чем дело кончится. Во-вторых, сама посуди: как я объясню своим подданным то, что нам придётся воевать против Эмбер, которой наш национальный герой вручил скипетр власти, и Торакса, за которого он поручился перед всей Кристальной Империей? Ну и в-третьих, ты когда последний раз смотрела, что пишут в «Троттере»? Если честно, когда твои войска, вступившие в Королевство чейнджлингов и Драконьи Земли, прикрываются словами о том, что они хотят сократить численность армии противника — и уничтожают драконьи кладки и селения чейнджлингов, это выглядит очень некрасиво. Я не хочу, чтобы мои гвардейцы участвовали в подобном. Надеюсь, ты не обидишься на моё решение и не примешь это на свой счёт. Всё-таки надеюсь, что когда всё это кончится, мы с тобой обязательно увидимся и хотя бы на время забудем о государственных делах и приятно проведём время. Люблю и жду, твоя племянница, правящая принцесса Кристальной Империи, Ми Аморе Кёр ду Рафаль ан Фларри Харт».

Твайлайт мысленно выругалась. И правда — Фларри прежде всего думала о себе, а не об общем деле. Не то, чтобы Твайлайт действительно питала надежды на то, что Фларри поможет — она нередко бывала непреклонна в том, что касалось Кристальной Империи. Но такой вот отказ, в таких вот формулировках выглядел просто издевательством.

Что ж, Твайлайт теперь будет полагаться только на себя. В конце концов, раньше её это никогда не подводило… Наверное.

— Вы же понимаете, что я не могу вам никого выделить? — ещё раз переспросила Твайлайт.

Мэр Клаудсдейла, взъерошенный и мелко дрожащий, стоял перед троном Твайлайт и молчал.

— Так, ещё раз. Все наши гвардейцы заняты на фронте. У меня у самой на весь Кантерлот не более пары десятков осталось. У вас что, нет каких-нибудь, не знаю, ветеранов вандерболтов, или ещё кого-нибудь, кого можно заставить успокоить народ?

— Ваше Высочество, они все тоже вместе с протестующими. Когда я говорю, что антивоенные митинги и забастовки охватили почти весь Клаудсдейл — это значит действительно почти весь Клаудсдейл. У нас остановились радужная и погодная фабрики, доставка облаков, всё, вообще всё! Если прямо сейчас не навести порядок, то…

— Ваше Высочество, тут срочные новости, — перебил мэра пони, только что вошедший в двери тронного зала. Твайлайт резко встала: если кто-то к ней входит таким вот образом, это означает, что случилось что-то действительно экстраординарное.

— Докладывай, Рапидхуф, — кивнула она вошедшему. Тот безо всяких расшаркиваний начал:

— Беспорядки в Клаудсдейле достигли апогея. Сообщают о том, что приверженцы Зефир Хэйвен захватили власть, мэр бежал, сама Зефир объявила себя «королевой Хэйвен» и претендует на выход из прямого подчинения Кантерлоту и получения автономии на правах провинции. Как раз подтвердилось утреннее сообщение о том, что в Понивилле подвергся нападению вандалов монумент дружбы — Зефир Хэйвен действительно видели с кристаллом пегасов, который она, по сообщениям местных, демонстрирует как символ законности своей власти.

— Что за… — Твайлайт помотала головой, будто пытаясь уложить в ней всё это. — Рэйнбоу Скай, как ты это объяснишь? — обратилась она к мэру Клаудсдейла, который сейчас стоял чуть в стороне ни жив ни мёртв.

— Так-так-так, — посмотрел на него Рапидхуф. — Вот где, значит, нашёлся беглый мэр?

— Я-я… Я не бежал! Это всё было уже без меня! — он вытер вспотевший лоб. — Я прилетел сказать о ситуации и попросить помощи, а случилось это всё потом уже без меня…

— Ладно, наши разберутся, — махнула копытом Твайлайт. — Рапидхуф, уведи его, я посмотрю по сводкам, правду ли он говорит.

Сводки не радовали Твайлайт. Казалось, она недооценила способности чейнджлингов и драконов. Первые успели без боя захватить Мэйнхэттен — они банально похитили и подменили ключевых пони, а когда операция завершилась, тот, кто выдавал себя за мэра, просто объявил перед всеми, что он чейнджлинг, город под их контролем и делать что-то уже бесполезно, — что лишило Эквестрию значимой части научного и промышленного потенциала. Со вторыми произошла случайная схватка в небе над Мэйртаймом, что окончилось сожжением дотла недавно построенного там порта: уцелел лишь один маяк. К счастью, драконы улетели, и Мэйртайм оказался в относительной безопасности — и лишь благодаря этому там удалось срочно начать организовывать новый научный и промышленный центр, отправив многих пони Кантерлота, Понивилля и окрестностей строить там заводы и лаборатории взамен потерянных с падением Мэйнхэттена. К счастью, желающих было предостаточно — особенно та инициативная группа из Понивилльского университета во главе с молодой, но не в меру амбициозной студенткой Филлис Кловерлиф. Но даже несмотря на это, потеря Мэйнхэттена была очень тяжёлым ударом по экономике Эквестрии, и потому Твайлайт решилась на отчаянный шаг.

Именно поэтому неделю назад во многих городах открылись специальные сборно-учебные пункты, а всем единорогам Эквестрии было предписано явиться в эти пункты и после обучения как атакующим заклинаниям, так и тем, которые позволяли определять чейнджлингов и снимать маскировку с них, принять участие в самой масштабной операции со времён войны с Сомброй более чем тысячелетие назад. Так и появилось это войско из нескольких тысяч единорогов, что сейчас подходило к Мэйнхэттену с намерением выбить из него чейнджлингов и вернуть его Эквестрии.

Ещё на подходе стало ясно, что их тут уже ждали. Более сотни чейнджлингов собрались на границе города, и когда единороги вышли и расположились на большом лугу, огибаемым небольшой речушкой, на противоположном берегу которой начинались пригороды Мэйнхэттена, от этой группы отделилось несколько чейнджлингов и бесстрашно перелетело в лагерь единорогов.

— Я Хьюмерус, заместитель главы администрации Мэйнхэттена, — представился один из них. — Где мне найти главного? Мы предлагаем переговоры, — отметил он.

Поиски «главного» не заняли много времени. Вот только когда он, наконец, вышел к чейнджлингам, вместо того, чтобы узнать про их условия, он внезапно развернулся к окружавшим его единорогам и скомандовал:

— Слушай мой приказ! Мы переговоров с террористами не ведём. Огонь!

Внезапная единорожья атака буквально разорвала Хьюмеруса с сопровождающими в клочья — и единороги, вдохновлённые этой маленькой победой, немедленно ринулись в город. Речка была форсирована за какие-то секунды, и орда единорогов вломилась в Мэйнхэттен, круша и уничтожая всех и всё на своём пути. То, что должно было стать зачисткой города от чейнджлингов, превратилось в бесконтрольный ураган смерти и разрушения. Спустя уже несколько минут стало понятно, что город не удержать, и оставшиеся в живых чейнджлинги стремительно покинули его, улетев в сторону океана на расстояние, где магические лучи единорогов уже не могли их доставать. И только единороги собрались праздновать столь быстро одержанную победу — как ситуация резко изменилась. Небо внезапно потемнело — но это были не вечерние сумерки и не облака. Сотни драконов, взлетев с окрестных скал, двинулись в сторону занятого единорогами Мэйнхэттена, буквально закрыв небо своими крыльями. А мгновением спустя — они обрушили на обречённый город целый огненный ураган…

Так бесславно и закончилась крупнейшая наступательная операция со времён Сомбры — как и жизни тысяч единорогов, участвовавших в ней.

Твайлайт, получив эту весть, поначалу не могла в неё поверить. Шутка ли — Эквестрия подчистую лишилась одной из рас пони? Когда всё же с фактами стало спорить бессмысленно, и до принцессы стал наконец доходить масштаб трагедии — она запаниковала. Что-то шло абсолютно не так, просто чудовищно не так. Этого не должно было случиться. Единороги должны были принести блистательную победу и переломить ход операции по усмирению чейнджлингов и драконов — но результат был катастрофически противоположен. Твайлайт просто не допускала такого исхода, и что делать теперь, она совершенно не понимала. Спайк что-то пытался ей говорить, но она не могла слушать — она вообще не могла сейчас ничего делать, кроме как без устали прокручивать в голове одну идею за другой. Использовать пегасов против драконов? Глупо это, без магии единорогов это ни к чему не приведёт, да и пегасы не согласятся — Хэйвен же пришла к власти на волне антивоенных настроений. Превратить Мэйртайм в крепость и использовать мощь его промышленности для войны с драконами? Не успеть уже, да и что такое один город против такой массы этих крылатых тварей? Хорошо хоть единственный уцелевший кристалл земных пони — почему-то кристалл единорогов тоже куда-то пропал — удалось туда эвакуировать из Понивилля, который находится прямо на пути наступления на Кантерлот. Может, наоборот, провести мобилизацию земных пони по всей стране и завалить драконов и чейнджлингов числом? Так они будут ещё уязвимее, а лишиться ещё и второй расы пони — это уж точно ни в какие ворота. Кроме того, кто будет их снабжать, если все они воевать будут? Вариантов просто не было…

Твайлайт, не замечая ничего, ходила кругами по тронному залу. Кажется, кто-то ей что-то говорил, то ли Спайк, то ли служащие дворца — но у неё не было сил отвлечься даже на минуту. От неё что-то хотели — она не понимала, что именно. Ей что-то сообщали — но она не улавливала ни капли смысла. Так сильно она не твайлайтировала, пожалуй, никогда в своей жизни — и не мудрено, что из этого состояния её смог вывести только оглушительный грохот рассыпающихся витражных окон зала. Она инстинктивно создала магический щит, чтобы уберечься от дождя падающих осколков, и только когда ощутила себя в безопасности, убрала щит и развернулась, чтобы посмотреть, что произошло.

В лучах вечернего солнца, теперь беспрепятственно проникающего в зал сквозь пустые оконные проёмы, перед ней стояли Торакс и Эмбер. Оба в блестящей боевой броне, с оружием и без тени снисхождения во взгляде. За стенами дворца было прекрасно видно сотни чейнджлингов и драконов, парящих в воздухе и определённо готовых прийти на помощь своим лидерам при попытке сопротивления…

— Принцесса Твайлайт, твоё правление окончено, — холодно проговорил Торакс.

— Ч-что… Как? У-уже?.. — Твайлайт, кажется, совершенно перестала понимать, что происходит, и последнее, что она почувствовала, прежде чем от бессилия потерять сознание — это холодный металл блокиратора магии, защёлкнувшегося на её роге.

Когда Твайлайт более-менее пришла в себя, оказалось, что Торакс и Эмбер не настолько злы на неё, как она могла бы предположить. По крайней мере, они не заточили её в темницу, и не отправили в ссылку, и тем более не отправили в ссылку, чтобы заточить её там в темницу. Как оказалось, это была вполне обычная тюремная камера в Мэйртайме. Она была куда более благоустроена, чем темницы в подземельях Кантерлота, когда Твайлайт там в последний раз бывала. Здесь было всё необходимое для более-менее комфортной жизни: поговорив со здешним охранником, она с удивлением узнала, что у неё, как, впрочем, и любого другого заключённого, есть даже разрешение на то, чтобы, к примеру, брать себе книги из городской библиотеки Мэйртайма, хоть и библиотека эта была куда более скудна, чем аналогичная в Кантерлоте. Здесь были также новинки эквестрийской техники типа телевизора и терминала «Понинета», благодаря которым она могла быть в курсе того, что происходит за границами её камеры; и самое главное — её могли посещать другие жители Эквестрии, и даже она сама могла попросить кого-то пригласить, разве что теперь, когда Твайлайт перестала быть правящей принцессой, приглашённый мог и отказаться.

Разумеется, первым, кого она пригласила, был Спайк — и на следующий день он смог к ней приехать.

— Э-э… Ну привет, Твай, — пробормотал он, уставившись в пол. — Как ты тут?

— Ну… Вроде бы ничего. Что там с Кантерлотом? Что с Эквестрией? Надеюсь, её не превратили в руины?

— Да не то, чтобы… — замялся Спайк. — Туда прилетел Клаудсдейл и теперь этот город принадлежит пегасам. Они решили его переименовать по имени их королевы, теперь вместо Кантерлота будет Зефир Хайтс. Они даже особо ничего менять не будут, разве что, говорят, твой замок перестроят так, чтобы он посовременнее был.

— Э-э… И всё? Я думала, они вообще весь Кантерлот уничтожат. Ну, знаешь, типа символ прошлой власти, всё такое…

— Нынешние пегасы куда практичнее, их не то, чтобы интересует символизм. По крайней мере не так, чтобы отказываться от того, что им досталось. И похоже, они серьёзно настроены — говорят, будут выселять из того, что раньше было Кантерлотом, всех не-пегасов.

— Эх, и сколько я им про дружбу говорила, а они… Угробят же всё: опять прилетят виндиго и заморозят всех. Впрочем, что я теперь могу сделать…

— Ну это да, — отвёл взгляд Спайк. — Уже ничего, теперь только после суда решится.

— После суда? Какого суда?

— Э-э, ну пегасы, вместе с чейнджлингами, драконами и земнопони будут выяснять, в чём ты виновата, а в чём нет. Но они пока собирают доказательства, а это долго, говорят, года полтора. А! Я что забыл-то. Единорогов тоже подключат!

— Единорогов? Да! — обрадовалась Твайлайт. — Я знала, что они не погибли в Мэйнхэттене, а телепортировались или что-то такое…

— Э, нет, Твай, — перебил её Спайк. — Это те, которые либо скрылись от набора в войско, либо дезертировали по пути. Они спрятались в заповеднике Эверфри, их там всё равно никто бы не нашёл. Кстати, их кристалл, вполне возможно, что как раз у них…

— А, вот как, — вздохнула Твай. — Много их там?

— Меньше сотни всего выжило, так что… Единороги в Центральной Эквестрии ещё долго будут на вес золота.

— Грустно это слышать…

— Ну теперь уж ничего не поделаешь. Как-то будут, наверное, вместе с чейнджлингами справляться, хотя те тоже не горят особым желанием помогать Эквестрии — как и драконы, объявили независимость и собираются жить у себя и к нам не заглядывать. Так что посмотрим…

— Понятно…

Спайк уселся рядом с Твайлайт и посмотрел на неё. Она не выглядела слишком разочарованной — но при этом и радости она тоже отнюдь не излучала. Она вернула ему взгляд — и вдруг, наклонившись к уху, тихо проговорила:

— Слушай, Спайк, а может ты сможешь снять эту штуку у меня с рога? Может, тогда мы сможем починить то, что сломали…

— Э, нет-нет, Твай, — решительно покачал головой Спайк. — Во-первых, как мне говорили, она отслеживается, и если её снять самостоятельно, то об этом сразу же всем станет известно. Я думаю, что если ты сумеешь благодаря этому сбежать и тебя поймают, это явно не улучшит условия, в которых ты живёшь. А во-вторых, без магии, которой она зафиксирована, её нормально снять невозможно, насколько я знаю. А экспериментировать на тебе мне что-то не хочется…

— Понятно, Спайк…

— Знаешь, Твай, я пойду, пожалуй. А то тебе опять какая-нибудь сумасшедшая идея в голову придёт, и ты заставишь меня её выполнять…

Твайлайт лишь молча покачала головой в ответ.

Заключённая

Аргайл Старшайн, исследователь-историк Мэйнхэттенского университета не сказать, чтобы не был счастливчиком. Мало того, что ему удалось сделать отличную статью по особенностям эры Гармонии почти вековой давности, отыскав уникальные источники, мимо которых проходили все остальные исследователи, так ещё и ему удалось попасть на конференцию в Балтимэйр именно в тот момент, когда на его родной город, как говорили в новостях, напали драконы, не оставив от него и камня на камне. Да, там была какая-то «гвардейская операция», в которой как-то были замешаны драконы и чейнджлинги, но он не придавал этому значения — для него вряд ли существовало что-то, кроме работы в этот момент. Собственно, приехать обратно на то место, где раньше был Мэйнхэттен и увидеть вместо города неровное поле из камней и пепла — это было ужасно, но понимание того, что если бы ты не поехал на конференцию, то может, тебя бы уже и не было, всё-таки обнадёживало. К счастью, поскитавшись по разным городам с месяц, он додумался вернуться в Балтимэйр — вернее, уже Мэйртайм, или полностью — Мэйртайм-Бэй, как его недавно зачем-то переименовали — и обнаружил, что местная молодая, динамично развивающаяся корпорация «Кантерлогика» как раз строит тут новое жильё, а местный университет открыл набор сотрудников. Конечно, в основном набирали на технические специальности, но Аргайл, недавно блестяще выступивший тут же на конференции с докладом, легко устроился на исторический факультет. На котором, разумеется, занялся дальнейшим исследованием материала по эре Гармонии.

Проблемы, впрочем, стали видны сразу.

Библиотека местного университета была намного скуднее, чем в Мэйнхэттене, «Понинет» в последнее время работал с серьёзными перебоями, а съездить в Кантерлот за материалами не представлялось возможным — там сейчас творилось что что-то невообразимое: по слухам, мало того, что пегасы захватили его и теперь будут управлять Эквестрией, так они ещё и собирались запретить посещать город не-пегасам. И поскольку Аргайл пегасом не был, испытывать судьбу он не собирался.

В общем, исследования не клеились. Не хватало каких-то основополагающих кусков информации, без которых структуру сформировать было невозможно, и самое главное — никаких намёков на то, где эту информацию достать. На это он и пожаловался однажды своему коллеге с соседней кафедры за кружечкой сидра в местном баре.

— И вот, таким образом у меня есть датировки событий, связанных со школой Дружбы в Понивилле, но они противоречат оценкам из местных хроник. Я тогда ещё раз проверил, и нашёл, что там вообще писали, будто Древо Гармонии было уничтожено! А по датировкам школы, через два года оно всё равно существовало. Я вообще не понимаю, чему из этого верить. Видишь, какая это подстава, Элдер Скролл?

— Да, не завидую я тебе. Там можно как-то подлинность установить? Может, один из источников — новейшая подделка…

— Нет, Скролл, мы проводили радиомагическую датировку — отпечаток соответствует не менее, чем восьмидесяти годам. Это явно писалось в то же время. Если бы тогда существовал «Понинет», можно было бы дату выкладки проверить, но увы. Наложить бы копыто на кантерлотские архивы, но сейчас как-то…

— Понимаю. Похоже, это серьёзно…

— Не то слово, — Аргайл расстроенно стукнул копытом по столу. — Было б это хоть лет тридцать назад, можно было бы хоть живых свидетелей опросить…

— Ну, вон те же драконы и чейнджлинги живут дольше…

— Вот уж нет. После того, что они сотворили с Мэйнхэттеном… — Аргайл решительно помотал головой.

— Ой! Извини, я забыл, что для тебя это больная тема, — виновато отвёл взгляд Элдер Скролл. — Кажется, мне уже хватит, — он отставил свою кружку.

— Ну, я не сержусь, если что, тут тоже хорошо. Но да, про «хватит» — это заметно. Ладно, давай, наверное, я допью и пойдём?

— Да, давай... Вообще знаешь, ты бы вон у принцессы спросил, ха-ха, она ж аликорн и как раз после свержения сидит тут в тюрьме в Мэйртайме, — похлопав копытом по плечу Аргайла, коллега улыбнулся. — Тем более, она непосредственная участница тех событий! Как, отлично я придумал, а?

— Ха-ха, ну ты правда даёшь. Точно перебрал, я смотрю, — рассмеялся Аргайл.

Выйдя из бара, они ещё немного поподкалывали друг друга и разошлись. И пока Аргайл ехал домой и смотрел из окна трамвая на проплывающие мимо здания Мэйртайма, он внутренне посмеивался над сумасшедшей идеей Скролла поспрашивать бывшую принцессу о давно минувших временах.

Следующий день не сильно отличался от предыдущего. Всё те же обзоры, монографии и статьи, всё те же репродукции и копии источников, всё та же доска на стене с налепленными на неё бумажками с событиями и датировками, соединёнными ниточками — ничто не соглашалось ложиться в систему. Ближе к обеду Аргайл стал злиться от собственной беспомощности — и зачем-то вспомнил вчерашний разговор.

«А почему бы и нет, — подумал он. — В конце концов, она меня уже не сможет казнить за неуважение к королевской особе, а кроме этого терять мне особо нечего».

Так его дерзкая идея и начала становиться реальностью. Предварительно выяснив адрес местной тюрьмы и узнав, что посещения принцессы Твайлайт действительно разрешены, Аргайл, дождавшись обеда, вышел из университета и отправился туда. Однако, чем ближе он подходил, тем страшнее ему становилось. В конце концов, чтобы пони буквально с улицы вдруг получил аудиенцию Твайлайт — о таком ещё месяц назад можно было только мечтать. А сейчас… Ну не может же быть всё так просто?

Аргайл почти решил повернуть обратно, когда подошёл к дверям внушительно, даже пугающе выглядящего пропускного пункта, увешанного предупреждающими табличками, от которого в стороны расходились обильно затянутые колючей проволокой стены. Но он всё-таки сумел удержать себя — и нерешительно постучав, вошёл.

— Добрый день, чем могу быть полезен? — вежливо, но с пренебрежением в голосе спросил его дежурный офицер.

— Я… Э-э.. Это… — замялся Аргайл. — Я тут… У вас… Принцесса Твайлайт…

— Да, есть такая, — кивнул офицер. Сейчас посмотрю… — он повернулся к терминалу. — Да, номер двести три дробь сто шестнадцать. Вы адвокат? Или передачу ей оставить?

— Я… Ну… У вас же посещения…

— Да, у неё стоит, что посещения разрешены. Она даже сейчас свободна. Или вам на другое время записаться?

— Э-э, а можно прямо сейчас? Я бы хотел…

— Хорошо, можно сейчас, — кивнул офицер. — Ганз Груббер! Подойди, тут посещение! — крикнул он куда-то в сторону коридора и вновь обратился к Аргайлу. — Давайте ваши документы, мы вас сейчас отметим в контрольном журнале, вот, распишитесь здесь…

Аргайл отдал свою идентификационную карточку, расписался, где его просили, и в сопровождении местного охранника отправился в камеру Твайлайт. Всё действительно оказалось проще, чем думалось поначалу, но беспокойство Аргайла только усиливалось — и достигло апогея тогда, когда охранник открыл дверь камеры Твайлайт, впустил его внутрь и — кратко проинструктировав его, что по окончании посещения ему следует нажать кнопку вызова охраны в камере — закрыл за ним дверь.

Аргайл не думал, что когда-то ему так вот доведётся стоять перед самой Твайлайт Спаркл — ещё недавно первой пони Эквестрии.

Да, это несомненно была она: лежащий на кровати у небольшого зарешёченного окна крупный аликорн насыщенного лавандового цвета, со спускающейся до пола гривой и хвостом цвета ночного неба с розово-фиолетовой прядью, что будто бы светились от магии, наполняющей их, и струились, подвластные неведомому эфирному ветру. Аргайл не раз видел её на фотографиях в газетах и новостных репортажах — но вживую Твайлайт создавала куда более сильное впечатление.

Она — недоверчиво и в то же время снисходительно — молча смотрела на него, а он просто стоял ни жив ни мёртв. И в конце концов он ощутил, что более не может сопротивляться этому взгляду — и опустился перед ней на все четыре колена, склонив голову.

— В-ваше Высочество… — выдавил из себя он.

— Я уже давно не высочество, — устало и с грустью в голосе проговорила она. — И теперь уже не нужно всех этих манер. Я польщена, конечно, но давайте перейдём к тому, зачем вы пришли. Вы новый следователь по моему делу, верно?

— Э-э… Следователь? — удивился Аргайл и, подняв голову, посмотрел на Твайлайт, а затем поднялся сам. — Я… Нет, я просто учёный…

— Да? Погодите, а зачем я тогда вам нужна?

Аргайл запаниковал: понятно же, что Твайлайт его не ждала, а сейчас, видимо, пыталась дать ему это понять — и он уже стал испуганно озираться по сторонам в поисках кнопки вызова охраны. Но Твайлайт вовремя заметила это.

— Я не хочу сказать, что вы тут не к месту, мне просто правда интересно, с какой целью я понадобилась кому-то, кроме следователей, адвокатов и, — она грустно вздохнула, — моих теперь немногочисленных друзей.

Аргайл остановился.

— Я… — начал он после некоторой паузы. — Если позволите, я… Наверное… Хотел бы задать парочку вопросов про эру Гармонии… Если, конечно, вас не затруднит…

— Вот как? — удивилась Твайлайт. — Это что-то новое, а то меня в последнее время если о чём и спрашивают, так это о том, как я объясню то или иное «военное преступление», — она встала с кровати и подошла к Аргайлу. — Давайте, может, познакомимся? Я Твайлайт Спаркл, впрочем, вы наверняка это и так знаете, а вы?

— Э-э… Аргайл. Аргайл Старшайн, — представился он.

Твайлайт действительно была бесценным источником информации про эру Гармонии. Аргайл получил очень подробные ответы на все свои вопросы — более того, узнал много нового о тех временах, когда Твайлайт со своими друзьями вершила великие дела по всей Эквестрии и за её пределами. Он думал, что беседа выйдет сухой и пренебрежительной, и ему придётся уйти через несколько минут — однако лишь только он начал расспрашивать её, как разговор потёк сам собой, и весь страх Аргайла мгновенно испарился. В глазах Твайлайт зажглись огоньки интереса, она поднялась с кровати и принялась ходить по камере, воодушевлённо рассказывая ему о Флаттершай, Пинки, Рэрити, Рэйнбоу и Эпплджек; она чуть ли не сразу отбросила все условности и перешла с Аргайлом на «ты», она в ответ на каждый его вопрос устраивала ему чуть ли не лекцию, рассказывая о каждой мелкой детали и тонкости. Твайлайт будто вновь вернулась к жизни — она была, несомненно, счастлива оттого, что её знания представляли для кого-то интерес. И сейчас, глядя на восторженно улыбающегося аликорна, принцессу, пусть и бывшую, Эквестрии, Твайлайт Спаркл — он не мог не восхищаться ею.

Часы пролетели словно минуты. Когда Аргайл закончил слушать ответ на последний вопрос, за окошком камеры уже начало темнеть. Это заметила и Твайлайт — и поинтересовалась, не опоздает ли он домой, да и не нарушит ли он правила тюрьмы — посещения были разрешены лишь до наступления ночи. Аргайл извинился — он не рассчитывал отнять столько времени у принцессы, но та лишь снисходительно улыбнулась ему в ответ. Он вызвал охрану и начал прощаться с Твайлайт — и тут же увидел, как её радостная улыбка исчезла. Она отвела взгляд и, помедлив, тихо, почти шёпотом сказала:

— Мне… Мне правда было очень приятно пообщаться с тобой. Я надеюсь, что помогла тебе в исследованиях, но если вдруг у тебя будут, ну… — она вздохнула, — ещё какие-нибудь вопросы, то знай: я с радостью на них отвечу.

— Я… Я обязательно приду, — пообещал Аргайл.

— Правда?! — радостно воскликнула Твайлайт, и тут же, смутившись, вновь отвела взгляд. — Ну, то есть в смысле… Я буду очень рада.

Твайлайт стояла от Аргайла на расстоянии в буквально пару копыт — и он, повинуясь неведомому внезапному порыву, чуть наклонился вперёд и благодарно обнял её. Неслыханная дерзость, думал Аргайл, пока его копыта обвивали её шею — но Твайлайт не отстранилась, а обняла его в ответ. И перед тем, как разорвать объятия — когда в двери уже загремели ключи охранника — она едва слышно прошептала ему на ухо:

— Спасибо. Я думаю, это именно то, что мне было нужно сейчас.

Аргайл не помнил, как дошёл домой — в свою маленькую, обставленную лишь самым необходимым, комнату в общежитии «Кантерлогики». Он не помнил, что ел на ужин, как лёг спать. Он даже не думал, как будет объяснять своё отсутствие на рабочем месте после обеда. Он смог вернуться к реальности, пожалуй, лишь утром, вновь оказавшись за своим столом в кафедральном помещении университета. И сейчас, оглянув раскиданные в беспорядке материалы, он лишь усмехнулся: теперь, благодаря рассказанному Твайлайт, всё легло в идеально стройную картину. А ведь подумать только — ещё день назад всё казалось столь безнадёжным! Он без промедления принялся за работу: включил терминал, безо всякой жалости удалил все свои прежние черновики, открыл новый документ и принялся писать…

Завершил он только к вечеру. Полсотни страниц, сотни две ссылок на разные документы, подлинность которых была подтверждена Твайлайт, объёмный и качественный литобзор, чёткое обоснование цели и научной новизны, всё по лучшим стандартам эквестрийского научного сообщества. Он ещё раз проглядел свою статью — теперь похожую уже чуть ли не на монографию — и в последний момент, перед тем как отправить её в научный совет на предварительное рецензирование, поправил строку «авторский коллектив».

Теперь там красовалось: «Аргайл Старшайн, Твайлайт Спаркл».

Это было, пожалуй, безумно дерзко — включать в соавторы статьи саму Твайлайт. Он почти был уверен, что у научного совета возникнут к нему вопросы по этому поводу — но он уже твёрдо решил, что иначе не будет. В конце концов, без помощи Твайлайт об этой статье не могло бы идти и речи…

— Э, Арги, чего сидишь? Домой не собираешься? — спросил Элдер Скролл, зашедший посмотреть, почему на кафедре горит свет. — Выходные же завтра, сегодня короткий день. Или вчерашний пропуск нагоняешь? Кстати, это, почему ты… — он подошёл и уставился в монитор терминала. — Чего?

— Спасибо за совет, Скролли, — Аргайл самодовольно улыбнулся, глядя, как округлились глаза коллеги при виде списка авторов. — Он действительно сработал.

— Ты… Аргайл, ты в своём уме? Ты правда что ли сходил к самой Твайлайт? Я вообще-то шутил тогда…

— Ну, и эта шутка принесла отличные результаты!

Нельзя сказать, что Аргайл не волновался. Но он понимал, что ранее понедельника он не узнает, приняли ли его статью или нет. Выходные ему предстояло провести в приятном неведении. И вот, проснувшись поутру, он размышлял над тем, чем бы заняться. Пойти прогуляться по мэйртаймовским набережным, посмотреть, как рабочие разбирают разрушенный порт? Сходить в бар с Элдер Скроллом, пропустить пару кружек сидра? Почитать какую-нибудь книжку? А может…

…Да, может.

Почему-то Аргайл выбрал последний вариант — и вот он вновь стоял перед офицером на пропускном пункте тюрьмы Мэйртайм-Бэя и ждал, пока его отметят в журнале.

Как только он вошёл в уже знакомую камеру, Твайлайт, увидев, что он пришёл, буквально набросилась на него с объятиями, и лишь несколько мгновений спустя она отпустила его и смущённо заговорила:

— Ой! Извини, я просто… Я правда не думала, что ты придёшь снова, в конце концов… Прости мне мою импульсивность, ладно?

— Ну эээ… — он почесал затылок. — Я же говорил, что приду, всё-таки…

— Я думала, что это обычная вежливость, ну, знаешь, когда говорят что-нибудь типа «я вам соболезную», хотя на деле даже малейших чувств не испытывают. Я всё-таки рада, что ты не такой.

— Ну, э, хе-хе… — засмущался Аргайл. — Я всё-таки…

— У тебя, наверное, ещё есть вопросы ко мне? Давай, задавай, я в нетерпении!

— Ну да, это… — Аргайл задумался: он вроде бы придумал какие-то вопросы, просто чтобы идти к Твайлайт не с пустыми копытами, но сейчас всё это вылетело у него из головы. — Я… Я просто хочу ещё что-нибудь послушать из того, что ты знаешь, — в конце концов признался он.

И он не прогадал — Твайлайт с энтузиазмом продолжила рассказывать — теперь уже просто забавные случаи из своей жизни, ни на мгновение не задавшись вопросом, зачем Аргайл к ней пришёл, если у него нет вопросов. Возможно, она просто не думала об этом — а возможно, просто сама хотела поболтать с Аргайлом так, ни о чём и обо всём. Разговор тёк легко и непринуждённо — и мало-помалу перетёк на жизнь и работу самого Аргайла, на его статью — Твайлайт с удивлением и благодарностью восприняла включение в коллектив авторов, — на мечты и планы на будущее. Твайлайт поведала Аргайлу о том, что у неё истекает срок досудебного заключения по эквестрийским законам, и её обязаны будут уже через месяц перевести с тюремного режима на домашний арест в пределах Мэйртайм-Бэя. Аргайл, в свою очередь, ожидал того, что его статью всё-таки примут к публикации и надеялся на гранты, награды и признание — и гордился тем, что он разделит их с самой Твайлайт, как его соавтором.

Так или иначе, Аргайл снова покинул тюрьму лишь поздним вечером. И был уверен, что завтра он вновь придёт сюда — чтобы опять провести весь день с Твайлайт.

Подруга

Рабочая неделя Аргайла началась как обычно. Рецензии, отзывы, отчётность… Однако уже днём ему пришло внезапное одобрение учёного совета: его статья была принята единогласно и рекомендована публикация в «Эквестрийской истории», ведущем историческом научном журнале, а также пришли предложения подать её на целый ворох разнообразных конкурсов, по которым обещали большие гранты и премии. Такого успеха Аргайл никак не ожидал — и всю неделю занимался оформлением всего этого, а ещё пару недель потом ездил по всевозможным комиссиям и советам, везде рассказывая о своих открытиях. Несколько конкурсов он действительно выиграл — и что научный совет университета был рад открывшимся ему перспективам с такой кучей грантов, что сам Аргайл был удивлён столь крупным премиям для подающих надежды учёных, вплоть до того, что просто не мог представить, куда их деть.

Он часто проводил выходные вместе с Твайлайт — и выходные в конце той недели, когда он наконец сдал последний лист отчётности по конкурсам, а заодно и получил экземпляр журнала со своей статьёй, не были исключением. Но в этот раз Твайлайт его встретила не отдыхая на своей кровати, а возбуждённо ходя по камере. Она, как и каждый раз, тепло обняла его, лишь только он вошёл в камеру, но тут же отстранилась и с радостной улыбкой сообщила:

— Представь, Аргайл, меня завтра выпускают отсюда!

— Что? Правда? Вообще выпускают? Ничего себе!

— Ну, не совсем — я как бы под домашним арестом, мне предписано оставаться в границах Мэйртайма и продолжать носить блокиратор магии, но зато теперь я могу посвятить себя установлению отношений с местными пони, заняться изучением их культуры и всё такое… Да-да, я уже не та заучка, днём и ночью сидящая в библиотеке, как я тебе рассказывала, ха-ха. Всё-таки несколько десятков лет побыть главой Эквестрии — это меняет пони…

— Ух ты, я очень рад за тебя, Твайлайт!

— Разве что надо будет найти, где жить и какую-нибудь работу — но это я справлюсь, думаю. Может, подключу кого-нибудь из потомков тех, кого я знала в Балтимэйре…

И пока Твайлайт рассказывала о своих планах Аргайлу, он наконец понял, куда ему стоит потратить свою премию.

— Слушай, Твайлайт, я тут подумал… Идея, конечно, глупая, но вдруг… Я же могу купить какой-нибудь домик, ну и ты там можешь жить вместе со мной — ну, по крайней мере, пока не найдёшь жильё, если тебе комфортнее жить самостоятельно. Как тебе идея?.. В конце концов, эта статья… Это же и твоя заслуга тоже, должен же я тебя отблагодарить за это…

Аргайл, взглянув на Твайлайт в этот момент, увидел, что она явно удивлена его предложением. Она смотрела на Аргайла широко раскрытыми глазами — и лишь через какое-то время нашла в себе силы пролепетать:

— Т-ты серьёзно?..

— А почему нет?.. — заволновался Аргайл. — Ну, нет, я не настаиваю. Просто если вдруг ты сочтёшь такое для себя приемлемым…

— Слу-ушай… Если ты не шутишь — ты же ведь не шутишь? — я даже не надеялась на такое… Честно-честно, я буду только рада!..

Аргайл хотел кивнуть — но ему не дала это сделать Твайлайт, буквально сгрёбшая его в охапку и прижавшая к себе в объятиях, в которых ему стоило большого труда не задохнуться.

Как оказалось, недвижимость в Мэйртайме с момента смены власти в Эквестрии сильно подскочила в цене. Теперь это был второй по размерам город страны — особенно учитывая то, что третий по значимости город, Понивилль, после крупных беспорядков, спровоцированных единорогами-партизанами, спрятавшимися в бывшем заповеднике Эверфри, был по большей части покинут жителями и пришёл в запустение. И благодаря такому особенному положению Мэйртайма, то, что раньше можно было получить за какие-то полторы тысячи бит, теперь продавалось за десять, а то и пятнадцать. Здесь буйным цветом расцвело ипотечное кредитование, но даже так у Аргайла не хватало на хоть сколько-нибудь приличный дом. Однако, пролистывая предложения жилья, он внезапно наткнулся на продажу оставшегося от порта маяка, ныне более не нужного городу. Всего какие-то четыре тысячи — и при этом вполне обставленный для жилья, да ещё и двухэтажный. Аргайл не стал ждать — и, отнеся почти всю свою премию в агентство, уже на следующее утро получил документы о собственности — а уже через несколько часов, вместе с Твайлайт, освободившейся, наконец, из заключения в тюрьме, переступил порог их нового дома.

Здесь даже не нужно было особенно ничего менять — от предыдущего жильца, работника маяка, осталась вся мебель, техника, утварь и даже картины на стенах. Так что уже ближе к ночи Твайлайт и Аргайл, разложив по местам свои вещи, перевезённые у Аргайла из общежития, а у Твайлайт — из её камеры, сидели на лужайке возле маяка и наслаждались видом луны, восходящей над восточным краем моря.

— Аргайл, — едва слышно проговорила Твайлайт.

— М? — он слегка склонил голову в её сторону и приподнял уши, слушая.

— Скажи, — после недолгого молчания продолжила она, — ты веришь в магию дружбы?

— Э-э… — задумался он. — Как я могу в неё не верить, если рядом со мной сидит её живое воплощение?

— Ой, да ну тебя, — она смущённо отвернулась. — Просто знаешь… До того, как ты пришёл ко мне, тогда, в тюрьме, я подумала, что я напрочь её забыла. Я делала всё во имя дружбы — так, как я в тот момент думала. Но за сотню лет, кажется, я немного позабыла о том, что такое настоящая дружба.

— О чём ты, Твайлайт?

— Когда умерла последняя из хранительниц Элементов, не считая меня, я думала, что я всё так же буду следовать избранному нами пути. Но сейчас я всё больше и больше чувствую, что за эти десятилетия забыла об этом. Я воспитала несколько учениц — я тебе рассказывала о них: Старлайт Глиммер и Ластер Дон. Они передали эти знания следующим поколениям и ушли вслед за моими подругами. И я боюсь, что учила их уже не совсем тому. Как иначе объяснить то, что я сама из тех времён сейчас бы, не колеблясь, превратила бы нынешнюю себя в статую или отправила на Луну — за всё то, что я сделала?

— Твайлайт, послушай меня. Мы все ошибаемся. Нас не понимают, на наши статьи пишут разгромные рецензии, мы становимся приверженцами тех гипотез, которые потом нещадно опровергаются. У каждого есть право на ошибку…

— Но одно дело — ошибка в научной работе, и совсем другое — в управлении страной. А знаешь, что самое ужасное? Что я была уверена, что всё делаю правильно — до тех самых пор, пока не пришёл ты и не заставил вытащить все мои воспоминания на свет из глубин моей памяти. Да, их было приятно, и вместе с тем немного больно переживать заново — но только лишь вспомнив это всё, я смогла по-новому взглянуть на себя. Совсем так же, как ты, узнав всё, что я тебе говорила, смог составить цельную картину из фактов и написать свою статью…

— Ну, мы просто оказались полезными друг другу. Не для того ли нужны друзья?

— Да, Аргайл. Друзья, — Твайлайт вздохнула. — Знаешь, с тех времён у меня не было ни одного по-настоящему близкого друга. Ну да, был Спайк — но я редко когда его слушала, хотя он говорил правильные вещи. Но только ты пришёл ко мне тогда, когда я оказалась брошенной всей Эквестрией — и, несмотря ни на что, заставил меня всё вспомнить и переосмыслить. Знаешь, — Твайлайт положила переднюю ногу на плечи сидящего рядом Аргайла, — ты мне очень помог, так, как помогают настоящие друзья. Я очень тебе благодарна.

— Твайлайт…

— Хочешь, можешь меня звать просто Твай. Меня так звали мои подруги.

— Не будет ли это неуважительно к ним?

— Я думаю, наоборот — это их наследие, которое ты можешь сохранить.

— Понимаю, Твай.

Твайлайт тихонько хихикнула.

— Давно я не слышала такого ни от кого, кроме, пожалуй, Спайка.

Они посидели так молча ещё с минуту: им не было скучно, ведь только настоящим друзьям есть не только, о чём поговорить друг с другом, но и о чём помолчать.

— Аргайл… — первой нарушила молчание Твайлайт.

— Арги. Раз ты Твай, то я Арги. Так меня в детстве звала мама.

— Хи-хи, милое имя. Ты видишь во мне кого-то типа своей мамы?

— Э-э… Нет, точно нет. Ты… Ты близкая мне пони, но точно не как она.

— Я рада если так… — задумчиво произнесла Твайлайт. — Близкая, говоришь? Но не как мама. А как? Мне просто интересно… — она повернула голову к нему.

Аргайл посмотрел в ответ — от волнения слегка приоткрыв рот и держа уши торчком. Её бездонные глаза словно гипнотизировали его — в них было всё: славные победы первых лет во главе отряда хранительниц Гармонии; ответственная роль принцессы Дружбы, несущей новое учение во все уголки Эквестрии и её провинций; собирание земель и создание той, новой Эквестрии, объединяющей в себе все расы пони и других существ; обучение новых поколений и защита страны; тяготы и лишения жизни правительницы, на которую свалилось столь многое; решения — правильные и неправильные — и ответственность за них; ошибки и разочарования; ужасные вещи, совершённые на закате правления; тревога, протест и раскаяние; надежда на новую жизнь и возможность исправить свои ошибки; и наконец, благодарность — благодарность к тому, кто помог всё это вспомнить и осознать. Это была Твайлайт Спаркл, бывшая верховная правительница Эквестрии, наследница великих сестёр — лучезарной Селестии и таинственной Луны, величественная и недосягаемая — и та же самая Твайлайт Спаркл, сломавшаяся под непосильной ношей несчастная кобылка, сто лет назад впервые приехавшая в Понивилль и теперь ищущая поддержки, поддержки от него — от Аргайла.

«Всё будет хорошо», — подумал Аргайл и слегка коснулся своим носом её в надежде успокоить. Она ответила — закрыв глаза, потёрлась о него. Будто бы вскользь, случайно, их губы соприкоснулись — но ни Твайлайт, ни Аргайл не остановились. Ещё раз — случайно, а может быть и нет. На третий раз они оба уже не разорвали поцелуй — и так и сидели там, на лужайке возле маяка, под тёмным ночным небом Мэйртайм-Бэя, наедине с шумом морского прибоя, криками птиц и друг с другом. Нет, это был не такой поцелуй, который можно увидеть среди пьяных парочек около ночных клубов — жадный, страстный и вульгарный; это не был и заботливый поцелуй матери или отца, который они дарят своему жеребёнку, укладывая его спать. Это было робкое, осторожное, неумелое — и Твайлайт, и Аргайл делали это впервые в жизни — выражение всех тех чувств, о которых они хотели дать понять друг другу, но для которых не существовало слов.

Они отправились спать к себе домой — в их новый дом — лишь когда внезапно поняли, что совершенно замёрзли, а над восточным краем моря уже давно зажглась полоска утренней зари.

Каждый новый день приносил новые вести о происходящем в Эквестрии. По мнению Аргайла, вести были тревожные, по мнению Твайлайт — шокирующие. После пары инцидентов с земными пони вход в Зефир Хайтс для них был запрещён. Да, и во времена молодости Твайлайт существовали города, преимущественно населённые пегасами, единорогами или земными пони; но такого, чтобы где-то вводился такой вот запрет — не было. Мэйртайм-Бэй, в свою очередь, ввёл ответный запрет на посещение пегасами и — за компанию — единорогами. Эквестрия распадалась на глазах; вновь то там, то здесь вспыхивали конфликты на почве расовой неприязни — а королева Хэйвен не спешила их решать: казалось, она принципиально ограничила свою власть только территорией своего города. Очень многие пегасы тянулись в Зефир Хайтс, а земные пони, нанимаемые «Кантерлогикой», стремились в Мэйртайм-Бэй. Многие города опустели на глазах, превратившись в руины, почтовое сообщение прекратилось, дороги заросли, а рельсовые пути, по которым раньше ездили поезда, были растащены кем попало, не говоря уж об авиасообщении из некогда старого аэровокзала Кантерлота, а затем — авиастанции Зефир Хайтс, которое прервалось чуть ли не первым. И теперь те места, в которые раньше можно было добраться за пару дней, превратились буквально в недосягаемые. В Эквестрии осталось лишь два центра силы — если не считать поселение единорогов, которые остались на месте бывшего заповедника Эверфри и назвали это всё Брайдлвудом. Жизнь потомственных дезертиров и партизан отбросила их далеко назад в развитии, но это не помешало пегасам и земным пони ненавидеть их так же сильно, как и друг друга. «Кантерлогика», разумеется, подхватила этот тренд, и теперь заметной частью их продукции стали «средства защиты» от единорогов и пегасов. Радикальные группировки даже расклеивали по городу плакаты, переполненные ненавистью к другим расам — с молчаливого попустительства как администрации Мэйртайм-Бэя, так и пробившей себе дорогу в высокие кабинеты всё ещё молодой и всё ещё крайне амбициозной главы «Кантерлогики», Филлис Кловерлиф, явно не последней пони среди тех, кто определял политику города. Твайлайт старалась не показываться на улицах — ещё до того, как всё это началось, на неё уже смотрели косо. Поэтому ей пришлось, сидя дома, просто помогать Аргайлу по работе, в то время, как он проводил свои исследования в университете. К сожалению, после столь триумфального успеха последовало не менее глубокое забвение — исследования эры Гармонии оказались никому не нужными, разорванная на части Эквестрия уже не нуждалась в памяти о временах, когда пони разных рас жили друг с другом рядом. Кристалл земных пони, хранящийся в Мэйртайме, стал для всех бесполезной стекляшкой — и Аргайл на всякий случай забрал его себе домой, чтобы спасти от потери или уничтожения. Денег с университетских грантов едва хватало на жизнь, и Аргайлу пришлось вечерами подрабатывать, мастеря разные хитроумные штуки на продажу, в том числе и вместе с Твайлайт, которая всегда была готова помочь любимому другу… И не просто другу — их отношения зашли уже намного дальше.

К счастью, среди вороха столь ужасных новостей изредка проскакивали и хорошие — то Твайлайт назначали отсрочку суда ещё на год, то Аргайлу удавалось запатентовать какую-нибудь интересную вещь и получить пусть небольшую, но прибавку к их семейному бюджету, то ещё что-то… А однажды случилось и нечто совсем экстраординарное.

Аргайл тогда пришёл домой уставший и раздосадованный неудачами на работе — и заметил, как Твайлайт, непривычно взволнованная, встречает его. Обычно она в это время отдыхала на втором этаже, читая книжки — но сейчас что-то явно её заботило.

— Что такое, Твай? — удивился Аргайл.

— Эм-м… Арги, как бы тебе сказать?.. — задумалась Твайлайт. — Помнишь тот раз пару месяцев назад? Ну, там это, диван на нижнем этаже… Ты ещё тогда расстроен из-за отзыва гранта был, а я тогда решила тебе, — она смущённо посмотрела в пол, — ну, прийти на помощь…

— Э-э… Что? Два месяца назад? Я что должен помнить?..

— Ну… — Твайлайт, ещё сильнее смутившись, отвела взгляд.

— Ты же знаешь, Твай, я прекрасно помню то, что было сто лет назад — из книг и из твоих рассказов, но вот два месяца — это намно-ого сложнее, — он усмехнулся и пригладил Твайлайт гриву. — Ты б ещё спросила про полгода или год назад…

— Э-э… Ладно, — Твайлайт подняла глаза к потолку и, собравшись с мыслями, вновь спросила Аргайла: — Арги, а как ты относишься к жеребятам?

— В смысле? А как я к ним должен относиться?

— Ну… Мне кажется тебе стоит определиться с этим вопросом, потому что… — она села и прикрыла передними копытами нос, — потому что у нас, видимо, появится один через несколько месяцев, вот.

— Э-э… Что ты имеешь в… Погоди, что? Ты серьёзно?..

— Угу, — кивнула Твайлайт, спрятав голову ещё глубже в передние ноги.

— Ну… — ответил Аргайл после недолгого молчания. — Это неожиданная новость, но я бы… Я бы не сказал, что она плохая, но… — он сел рядом с Твайлайт. — Я не то, чтобы профи, может, у тебя есть книги про то, как быть отцом?..

Твайлайт взглянула на него — и не сдержавшись, хихикнула.

— Когда я сегодня поняла это по своим ощущениям, я тоже решила было поискать книгу про то, как быть матерью…

Мать

…Последние несколько месяцев выдались для Твайлайт и Аргайла настоящим испытанием. Столько всего надо было сделать, и сделать правильно — не говоря уж о том, что Аргайлу стоило огромных трудов убедить персонал местной больницы принять Твайлайт: предубеждение против пони с рогами или крыльями в городе было уже очень серьёзным — а тут обе этих черты сразу. Но в конце концов всё закончилось хорошо, и сейчас Аргайл с Твайлайт сидели у себя дома на первом этаже маяка и рассматривали комочек пелёнок, что Твайлайт держала в передних копытах, из которого выглядывала оранжевая головка с небольшими тёмно-розовыми завитушками на месте будущей гривы.

— Давай… Давай назовём её Санни? — предложила Твайлайт. У меня в молодости была наставница, которая сама своей магией двигала солнце… Помнишь, я тебе рассказывала? Селестия. Есть легенда, что она иногда ходила, замаскированная под обычную пегаску среди народа, и брала себе имя Санни Скайс. Я бы хотела назвать дочь в её честь…

— Хорошо, я не против, — улыбнулся Аргайл. — Санни Старшайн? Вообще как-то взаимоисключающе звучит…

— Может… Раз уж от Санни Скайс — то Старскайс? Не, тоже как-то не так…

— Старскайс? Да уж. Старсквинт? Тоже как-то… Старскаут?

— О, Старскаут мне нравится.

— Хорошо, давай пусть она будет Санни Старскаут.

— Ага! Я так рада. Она и правда как маленькое солнышко!

— Именно, — усмехнулся Аргайл и обнял Твайлайт.

Но семейная идиллия Аргайла и Твайлайт не могла длиться вечно. Санни не успело исполниться и года, как к ним зачастили приставы от чейнджлингов: само собой, под маскировкой земных пони, чтобы не привлекать излишнего внимания, которую они, войдя в дом Твайлайт и Аргайла, снимали и сообщали постановления объединённой коллегии чейнджлингов, драконов и пегасов в Нейберге — небольшом пригороде Зефир Хайтс, поскольку в сам Зефир Хайтс драконов и чейнджлингов тоже уже не пускали. По всему было видно, что суд уже не за горами и вряд ли будет ещё переноситься. Так или иначе, в один из таких дней к ней пожаловал не один, а целых три чейнджлинга — с непонятно каким чудом уцелевшей пегасьей повозкой.

— Мисс Спаркл, заседание суда назначено на завтра, вам необходимо проследовать с нами в Нейберг для участия в процессе в качестве подсудимой, — сказали они.

— Хорошо. Арги, позаботься о Санни, пока меня не будет, бросила она Аргайлу и направилась к выходу…

— Эй, подождите! — вдруг окликнул их Аргайл. Чейнджлинги и Твайлайт обернулись.

— Что такое? — спросил старший из них.

— Вот так врываться в мой дом, забирать мою жену и везти её неведомо куда — это что это такое? Я не оставлю её, если забираете её — я еду с вами!

— Аргайл?.. — удивилась Твайлайт. — Зачем?

— Ни мне, ни нашей дочери не будет спокойно, если вы будете решать судьбу Твайлайт, а мы даже не сможем быть рядом. Я и Санни — мы едем с вами, хотите вы этого или нет!

Аргайл почему-то думал, что чейнджлинги будут его отговаривать — но они лишь кивнули друг другу и старший сказал:

— Хорошо, тогда тоже следуйте с нами.

Так они втроём и сели в повозку, разогнались, взлетели и отправились в Нейберг. Конвой чейнджлингов полетел с ними рядом. Затем короткая ночёвка в местном полицейском отделе, переоборудованном под проведение в нём судебного процесса, утро, необходимые формальности — и вот Твайлайт уже сидит на скамье подсудимых, судья, адвокаты и прокурор заняли свои места, и процесс начался.

С самого начала Твайлайт стало ясно, что что-то пошло не совсем так, как задумывалось. Подсудимой была она одна, ни одного генерала, командовавшего её войсками, с которыми она планировала разделить ответственность. Как сообщили ей адвокаты, все, оставшиеся живыми к концу правления Твайлайт просто покончили с собой в заключении, узнав, за что им придётся отвечать. И в итоге вместо обещанных защитой изначально двух-трёх эпизодов Твайлайт признали виновной в доброй половине из пары десятков. Если так она могла надеяться на годы, может быть десятилетия в обычной тюрьме — а что такое десятилетие для бессмертного аликорна? — то сейчас запахло особой статьёй: той самой, по которой применялись самые серьёзные наказания — вечная ссылка в Тартар, обращение в статую или ссылка на Луну. Той самой, которую сама же Твайлайт ввела в систему судебных наказаний Эквестрии, чтобы юридически зафиксировать результат войны с Кози Глоу, Тиреком и Кризалис, пусть и уже постфактум — и которую теперь по иронии судьбы ей пришлось бы испытать на себе самой. И пусть самые ужасные пункты — геноцид единорогов и уничтожение мирного населения Мэйнхэттена — удалось отвести от Твайлайт её адвокатам, сославшимся на гибель всех архивов и документов как раз при уничтожении Мэйнхэттена, но оставшиеся пункты ясно свидетельствовали: от особой статьи Твайлайт уже не уйти.

Представитель обвинения вынес предложение о бессрочном заключении в статую с помощью кокатриса с правом будущего помилования по усмотрению текущей власти, и Твайлайт почти смирилась с неотвратимой участью — но тут из зала, оттуда, где сидели представители драконов, донеслись тихие возгласы, быстро переросшие в громкое скандирование, подхваченное чейнджлингами, а следом — даже некоторыми из пегасов:

«Смерть убийце!»

Это было что-то совсем неожиданное. Да, ещё со времён принцессы Платины где-то в глубине законов и кодексов было записано право общественности выносить смертные приговоры на суде вместо применения самой суровой меры наказания, предусмотренной в тот момент законом; но это право так редко применялось, что о нём, пожалуй, почти никто не знал. Но даже так, драконы и чейнджлинги сумели выполнить протокол — интуитивно!

Твайлайт почувствовала, что внутри неё всё оборвалось: даже будучи превращённой в камень, у неё оставался шанс ещё увидеть будущее, когда тогдашние правители сочтут, что Твайлайт искупила свою вину. Но теперь, если приговор будет вынесен, то для Твайлайт закончится всё и навсегда…

Для такого эквестрийская система правосудия предполагала особенную процедуру: общественное голосование. По одному представителю от сторон могли опустить в специальную урну один из трёх шариков: белый — игнорировать решение суда и вынести оправдательный приговор; синий — применить решение, выбранное судьёй; и, наконец, чёрный — завершить дело смертным приговором. И если белых или чёрных было больше двух третей — то решение вступало в силу…

Твайлайт молча смотрела на то, как голосуют участники процесса. Эмбер демонстративно бросила в урну чёрный шарик. Торакс немного помедлил, взглянул на Твайлайт — и, яростно мотнув головой, тоже опустил чёрный. Спайк, как представитель Твайлайт, положил белый. Далее дошла очередь до судебных должностей — само собой, адвокаты Твайлайт проголосовали за оправдание, а судья и обвинитель немного неожиданно добавили к голосам по синему шарику. Дальше дошла очередь до разномастных делегатов и представителей, и в итоге, когда голосование закончилось, судья вышел из-за своей стойки и, подойдя к центральному столу, на виду у всех вскрыл урну.

Девятнадцать чёрных, четыре синих и пять белых.

Твайлайт надеялась до последнего — но всего один чёрный шарик окончательно решил её судьбу.

Нет, не могло же всё так обернуться? Ещё позавчера она счастливо проводила время дома с Аргайлом и Санни, строя планы на их совместную жизнь — а сейчас выяснилось, что уже со дня на день её жизнь закончится в принципе. Это даже не статуя в парке с надеждой когда-либо вернуться в этот мир и вновь увидеть если не Аргайла и свою дочь, то хотя бы их потомков. Это конец, окончательный и бесповоротный. Почему, она же ведь не сделала столько плохого, ведь правда? Правда?..

Дальше были лишь технические детали: подписание приговора, оглашение даты его исполнения — завтрашний полдень, заполнение каких-то отчётов, протокольные формальности… Но Твайлайт уже не слушала: ведь спорить с эквестрийским правосудием бессмысленно. Всё было сделано по закону, а на закон Твайлайт повлиять уже не могла. Она лишь прокручивала в мыслях всё, что сделала с момента восшествия на трон — и не могла понять: где она настолько ошиблась? Когда успела превратиться из лучшей ученицы Селестии, в копыта которой та благодарно вверила целую страну, в низложенного монарха, который принёс этой стране лишь хаос и разрушения, и которому даже обращение в статую не позволит искупить вину?..

Именно тогда Твайлайт вспомнила свой разговор с Аргайлом на берегу — и внезапно осознала: да, она действительно позабыла о магии дружбы. О том, что делало саму Твайлайт ей самой. О том, за что она получила право стоять во главе Эквестрии.

Нет, Твайлайт не предстоит окончить свою жизнь завтра. Та Твайлайт, которой она была и которой должна была оставаться, умерла десятилетия назад, утонув в водовороте государственной рутины без поддержки своих друзей.

Поэтому завтрашний день уже ничего не решит.

Местом исполнения приговора судья назначил Зефир Хайтс, ради чего даже было подано прошение королеве Хэйвен на однодневное снятие запрета на посещение столицы другими расами. Твайлайт под конвоем вывели из зала суда, у дверей которого её с надеждой ждал Аргайл вместе с Санни — но в ответ на его взволнованный взгляд она лишь грустно покачала головой. Полноценно поговорить они смогли лишь тогда, когда чейнджлинги отвели Твайлайт обратно в камеру и, наконец заняв места на своих постах, разрешили Аргайлу пообщаться с ней.

— Что такое, Твай?.. Что случилось? Что-то пошло не так? Тебе дали большой срок?

От вопроса Аргайла Твайлайт горько усмехнулась.

— Если ты думаешь, что всё максимально плохо, то… — Твайлайт тяжело вздохнула. — То всё ещё хуже.

— В смысле? Не могли же они…

— Могли. Мне назначили особую статью и довели до общественного голосования…

— И?..

— Ни чейнджлинги, ни драконы, ни пони мне ничего не простили. Ты знаешь о случае самопровозглашённого принца Хауэверера? Сто двадцатый год Селестии, вроде как…

— Нет, — Аргайл почесал затылок, — а что?..

— Он тогда собрал в Холлоу Шейдс целое ополчение и пошёл на Кантерлот в надежде захватить трон, заявив, что он наследник Найтмер Мун, а Селестия — предатель и узурпатор. Его пытались утихомирить, но когда его банда убила нескольких дворцовых стражей и чуть не добралась до Селестии — его поймали, судили, хотели отправить в Тартар, но точно так же назначили общественное голосование — с ожидаемым результатом…

— То есть?

— Ну, ему отрубили голову на замковой площади Кантерлота через пару дней после суда. Нравы тогда были не те, конечно, что сотни лет назад, но архаичное наследие тех времён никто не отменял.

— Только не говори, что… — Аргайл поражённо сел на пол там, где стоял.

Твайлайт лишь молча отвела взгляд.

Аргайл не нашёлся что сказать. Ненадолго повисла тишина, но её прервала Твайлайт, тихим голосом попросив:

— Позволь мне попрощаться с дочерью?..

Аргайл кое-как встал и на негнущихся ногах подошёл к лавке рядом с камерой, на которой сейчас, рядом с сумкой со всякими бутылочками и прочими принадлежностями лежала укутанная в пелёнки Санни. Осторожно подняв её, он передал свёрток Твайлайт — которая его приняла и, усевшись рядом, прижала его к груди и с нежностью посмотрела на дочь. Санни, видимо, почувствовав материнское тепло, улыбнулась во сне.

— Знаешь что, — шёпотом сказала она Аргайлу. — Не говори ей про меня. Я не хочу, чтобы она жила с осознанием того, что её мать была величайшей преступницей последнего столетия. Пусть лучше она знает меня той, кем я была сто лет назад — ты теперь много об этом сможешь ей рассказать. Я не сумела за всё это время сохранить в своём сердце идеалы дружбы и привела мир к катастрофе… Так пусть, может быть, Санни попробует сохранить их вместо меня — а не мстит за мою жизнь, как Хауэверер за изгнание Найтмер Мун.

Аргайл лишь молча смотрел на Твайлайт.

— Пообещай мне, — попросила она.

Аргайл ещё немного помолчал, после чего едва заметно кивнул — и Твайлайт увидела: он едва сдерживает слёзы отчаяния.

Твайлайт вздохнула — и, аккуратно передала Аргайлу Санни, напоследок с нежностью пригладив ей выбившиеся из пелёнок прядки начавшей уже расти гривы. Она вновь посмотрела на него — и ей в голову пришла мысль.

Она расправила крыло и, схватив зубами одно из перьев, с силой рванула его. Краткое мгновение боли — и перо осталось у неё в зубах.

— Вот — она передала его Аргайлу. — Сохрани его. Для себя и для Санни. И знай: пока ты помнишь обо мне, пока я жива в твоём сердце — я не до конца покинула этот мир.

Аргайл больше не мог сдерживать свои чувства — Твайлайт видела, как слёзы покатились по его щекам, как только он принял перо. И только тогда она сделала последнее, что могла — просунув передние ноги сквозь прутья решётки, она притянула его к себе и обняла.

В последний раз.

Конвой пришёл рано утром. Аргайлу разрешили оставаться с Твайлайт до последнего — вплоть до того момента, как бывшую принцессу вывели к месту казни, приказав Аргайлу оставаться на площади в толпе. Твайлайт заставили подняться на широкий помост в центре площади — теперь уже центральной площади Зефир Хайтс — и подвели к гэллоптине, тому архаичному орудию казни из сотых лет эры Селестии, которое по преданию изобрёл придворный медик Гэллоп Тен, по иронии судьбы расставшийся с головой с помощью своего собственного изобретения после того самого мятежа Хауэверера. С тех пор это орудие собрало десятки жизней — и, как видно, за тысячу лет так ничего и не поменялось. Иронично, думала Твайлайт в последние свои минуты, ведь ей вполне под силу было в своё время отменить обычай общественного голосования, но она об этом даже не подумала, будучи уверенной в том, что уж она-то не допустит ошибок, которые могли бы к такому привести.

Но она их всё-таки допустила.

— Помните, — сказала Твайлайт и оглядела толпу: вряд ли кто сейчас её слушал, но она всё равно попыталась достучаться до собравшихся пони. — Помните не меня, не мои ошибки, не моё наказание. Помните о Гармонии, помните о дружбе, помните, что когда-то мы все были едины. Может, настанет день, когда мы перестанем ссориться и вновь будем жить в Эквестрии так же счастливо и безмятежно, как жили буквально десятилетие назад. Я этого уже точно не увижу. Но каждый из вас имеет шанс. Просто помните.

Толпа не отреагировала, и Твайлайт, грустно вздохнув, отыскала глазами Аргайла и ободряюще улыбнулась ему — после чего закрыла глаза и смиренно положила голову в выемку гэллоптины, вскоре почувствовав защёлкивающуюся на своей шее верхнюю планку.

Когда верёвка, удерживающая лезвие, была перерублена, и оно полетело вниз — Аргайл зажмурился: он не хотел быть свидетелем смерти собственной жены. И лишь мгновение спустя он ощутил, как будто бы странный порыв ветра прошёл сквозь него, сделав его ноги какими-то лёгкими и «пустыми» — а следом заголосили пони, собравшиеся на площади. Он не был свидетелем того, как в момент смерти Твайлайт пегасы, парящие в воздухе, попадали вниз, на площадь, а немногочисленные замаскированные чейнджлинги-охранники, следившие за порядком, вдруг вернулись к своему обычному виду, ощутив, что больше не могут превращаться. Но паника, начавшаяся на площади мгновения спустя, заставила всё-таки его открыть глаза.

В конце концов, никто не подумал, что со смертью элемента магии в Эквестрии места для магии больше не осталось. Буквально за минуты хаос охватил весь Зефир Хайтс, и Аргайлу вместе с Санни пришлось забыть обо всём и спасаться из города бегством, а затем самим добираться до Мэйртайм-Бэя. К счастью, дома для них мало что изменилось — земные пони не особо что заметили, поскольку давно уже разучились пользоваться своей магией, отдав всё на откуп технологиям, активно разрабатываемым местной «Кантерлогикой». Но ощущение пустоты в своих ногах — как и пустоты в сердце — преследовало Аргайла ещё долгие годы.

Но несмотря на это, Аргайл всё-таки исполнил обещание Твайлайт. Он вырастил Санни, не сказав ей ни слова о том, кто была её мать, пусть и завалил её различными артефактами и нарассказывал ей историй. Он внутренне радовался, глядя, как растущая Санни воодушевлена наследием Твайлайт — ныне давно забытой всеми, — и время от времени видел в её глазах те же самые огоньки, какие наблюдал почти два десятилетия раньше в глазах своей жены. И несмотря на всё, что случилось, он до самой своей смерти верил, что Твайлайт жива. Нет, не физически, а метафорически — ведь его Санни стала той, кто, он уверен, сможет стать новым воплощением Гармонии и вернуть миру то, чего они лишился. Стать второй Твайлайт.

Ведь даже если самой Твайлайт никто не дал исправить её ошибки, их могла бы исправить Санни.

Сможет ли она?..

Левиафан

Птицы

Цвет лаванды

Волна

Time River

Розовый удар

Пинки революция

Жеребец мечты

На периферии

Тур на Землю