Во всем виноват кальвадос

На седьмые сутки я ощутил слабое любопытство.

Первые два дня я приходил в сознание лишь урывками. Должно быть, пони накачали меня то ли зельями, то ли какой-то усыпляющей магией. Изредка, когда боль в руке пробивалась сквозь дурман, я замечал толпящихся вокруг медиков и смутно понимал, что с моими ранами что-то делают.

На третий день я открыл глаза, увидел незнакомый потолок и запихал в себя принесенные молчаливым земным пони в доспехах чашку бульона и стакан воды.

На четвертый – подошел к окну и уставился на серые склоны Кантерхорна.

Должно быть, больница находилась в непострадавшей части столицы, к западу от замка. Хотя почему я решил, что это больница? После случившегося с тем же успехом это может быть тюрьма. А меня латают, чтобы я был в хорошей форме к вынесению приговора.

Решетка на окне и охрана на двери подтверждали эту версию.

Гвардейцы дежурили у моей двери по двое, регулярно сменяясь. Всегда – один единорог, второй стражник был либо пегасом, либо земным. В разговор стража не вступала, смотрела сквозь меня, и любые мои попытки пройти через дверь пресекались опущенной поперек прохода алебардой.

Похоже вел себя и врач, навестивший меня к исходу четвертого дня заключения. Пони не слишком удачно скрывал страх, старался смотреть куда-то в район моего уха, и пропускал мимо собственных ушей любые вопросы, не касающиеся моего состояния.

Если честно, мне было уже плевать. Наверно, следовало требовать встречи с Селестией, просить о пощаде за себя и за прочих выживших попаданцев, в очередной раз доказывать, что не знал о планах Кироса… Но сил не оставалось. Не физических, душевных. Если бы сейчас принцесса явилась в мою тюрьму, чтобы лично зачитать приговор и на месте привести в исполнение – я бы лишь устало кивнул. Наверное.

И все же мне понемногу становилось интересно. Для казни, ссылки в Тартар или превращения в статую Селестия подозрительно долго тянула время. Ограничится изгнанием? Готовится к зрелищной церемонии? Приходит в себя после боя?

Поэтому, когда со стороны двери донесся подозрительный шум – я с любопытством повернул голову.

 – Прошу прощения, леди! – один из стражников попытался заступить дорогу. – Приказ временного командующего Сентри…

 – Передай Сентри, что его приказ отменен именем Солнечного Трона! – рявкнула Дэш. – А если ему нужны разъяснения, пусть обращается к ее высочеству, если сумеет добудиться! И до получения новых приказов не беспокойте нас!

В жизни бы не подумал, что обрадуюсь при виде Рэйнбоу.

 – Привет, Дэш.

Пегаска, пинком распахнув дверь, зубами подхватила с пола небольшой бочонок. В два шага преодолела расстояние от двери до кровати и поставила его на прикроватный столик. По дороге пнув дверь и захлопнув ее обратно.

 – Привет, – буркнула она, плюхаясь на табурет.

Мы помолчали. Я пытался сообразить, о чем спросить Рэйнбоу в первую голову. Пегаска сверлила взглядом противоположную стену.

 – Как рука? – нарушила она молчание первой.

 Я пожал плечами, приподняв по новой перевязанную ладонь.

 – Врачи обработали рану и сшили сухожилия с мышцами. Медик сказал, если бы это был обычный кинжал, со временем подвижность к руке бы вернулась. Но когда речь о ранах от магического оружия… В общем, они говорят, надо подождать и посмотреть, – и перевел взгляд на повязки, туго охватывающие торс пегаски. – А как твои крылья?

Рэйнбоу фыркнула.

 – Кости целы. Остальное неважно. Зарастет. Я буду летать, ясно? И класть я хотела на то, что там твердят лекари. Флаттершай пришлось куда хуже.

Я скрипнул зубами.

 – Как она?

 – Под успокоительными, – хмуро ответила Дэш. – Мне сказали, что применять ментальную магию после того, что она испытала, опасно для разума. В любом случае, сейчас с ней Скуталу со своими.

Она встряхнулась.

 – А, луговые маффины! Я не для того сюда явилась.

Она пододвинула бочонок ближе.

 – Будешь?

Я приподнял бровь.

 – Что это?

 – Вольт-кальвадос закладки девяносто восьмого, – хмуро проговорила Рэйнбоу. – Я думаю… Эпплджек бы понравилось, если бы она знала, что я….

Она моргнула, что-то принялась внимательно разглядывать в дальнем углу комнаты.

Я кашлянул.

 – Дэш… но почему я? Ты же знаешь… Я не хотел, чтобы все так случилось, но если бы не я – Кирос бы не смог…

Рэйнбоу обернулась. Глаза зло сузились.

 – Да потому что мне не с кем больше надраться! Старлайт и Санберст ходят кругами вокруг последнего из Элементов Проклятья и пытаются разобраться, что они сделали с Луной и Твайлайт. Трикси и Блюблад отдают распоряжения, и их слушаются, потому что они единственные, кто хотя бы пытается командовать! А если я напьюсь с Рэрити и Пинки, то точно знаю, что сорвусь и назову их лягаными в круп трусихами! А это неправильно, потому что они мои подруги, и я не должна срываться на Пинки за то, что она ценит мужа и детей выше, чем свой долг перед Эквестрией! Или орать на Рэрити за то, что она, в отличие от меня, действовала по плану Старлайт! В котором совершенно точно была строчка «увидев Элемент Погибели – драпаем впереди собственного визга»!

Она перевела дух.

 – Вот так. А мне очень нужно сейчас напиться. Я лишилась лучшего друга – а может, и двух. Я Вандерболт без эскадрильи, погодник без команды и Элемент без ожерелья. И если бы я даже набралась храбрости и предложила выпить Селестии – сначала мне пришлось бы ее разбудить. Потому что после драки с Киросом и виндиго она просыпается, только чтобы вытащить солнце в небеса.

Она рывком ухватила пробку и выдернула ее из бочонка. Комнату мигом заполнил пьянящий яблочный аромат.

 – Ну что? Окажешь мне такую услугу?

Я пожал плечами.

 – А черт с ним. Наливай.

Сладкий огонь скользнул в горло. Голова мигом наполнилась теплом и летним ветром, а на кончике языка остался легкий привкус яблочной кожуры. Я ошеломленно выдохнул и припал к графину.

Который тут же у меня отобрала Дэш.

 – Неплохая штука, – невнятно проговорила она.

Я кивнул.

 – Что вообще творится? Мне ничего не рассказывают…

Дэш закатила глаза.

 – Ничего радостного. Гвардейцы… полсотни пони. Всего.

 – Погибли?

Она покачала головой.

 – Уцелели.

Скрипнула зубами.

 – Шайнинг пал. И Вандерболты… весь активный состав. Селестия сожгла виндиго и мертвых, но Понивилль… там что-то очень не так. Заклинание Кироса все еще действует. Город окутан темным облаком, нам некого даже послать на разведку. Вековечный Лес разрастается, и из него выходят чудовища. Говорят, монстров видели даже у Додж-Сити.

Рэйнбоу встряхнула гривой.

 – Честно говоря, не знаю я, как мы будем разгребать это дерьмо. Без Элементов, с двумя принцессами из четырех...

 – Как-нибудь придется, – пробормотал я. – Эквестрия и раньше была в… полном сене, и вы же справлялись.

 – Да. Вшестером, – процедила Дэш. – А, лягать! Наливай!

Я поднял чашу.

 – За Эквестрию.

 – За Эквестрию, – мрачно откликнулась Дэш.

Мы опустошили чашки. Я не чувствовал хмеля, лишь чуть кружилась голова, и отступила ноющая боль в ладони.

 – А что с переселенцами?

Дэш вздрогнула. Зло на меня уставилась.

 – Беспокоишься за них?

 – Беспокоюсь, – я выдержал злой взгляд. – Дэш, не все мои сородичи пошли за Киросом. Ты же сама видела. Мы же оба там были. Многие, наоборот, встали на защиту Эквестрии. Нельзя всех винить за поступки одного подонка.

Пегаска выдохнула.

 – Ну наверно, ты прав.

Помолчала.

 – Трикси велела поднять погодные команды по соседству. Тех, кого удается взять, держат где-то под столицей. Не знаю точно, где. Знаешь… из Вековечного прет такое, что многие сдаются пегасам сами. Лишь бы их забрали от леса подальше.

Вновь покачала головой.

 – Многие погибли.

На сей раз скрежетнул зубами я.

 – Что с ними будет?

Рэйнбоу хмыкнула.

 – А что с тобой будет, тебе не интересно?

Я откинулся на спинку кровати.

 – Не знаю. Весь этот беспредел настолько вымотал… Пусть Селестия делает что хочет. Но блин, Дэш, есть же разница! Я, пусть не собирался, но помог Киросу получить Элементы Проклятья! А в чем провинились те из людей, кто ни сном ни духом о его планах?

Дэш встретила мой взгляд.

 – Я сама ничего не знаю. Селестия будет решать. Когда придет в себя, ясное дело.

 – Что ж. Ее здоровье?

Мы выпили за здоровье принцессы. Потом – за Луну и Твайлайт, что бы с ними ни сотворили Элементы Проклятья. Потом, не чокаясь – за Эпплджек. И за Биг Мака. И за Шайнинга. И за Вандерболтов. И за погодную команду Дэш. И за всех жителей Понивилля.

Дэш встала, уже неуверенно – вольт-кальвадос, должно быть, ударил в голову. Подошла к окошку.

 – Я так перед тобой и не извинилась, – пробормотала она.

 – За что?

 – За это, – Дэш, полуобернувшись, ткнула копытом в мою щеку.

Я провел пальцем по белой полоске шрама.

 – Да похрен уже. После всего этого…

Дэш тряхнула радужной гривой.

 – Ты вытащил мелких. И Шай. Я себе это говорю каждый раз, как мне хочется думать, что вы чудовища.

Я поднялся. Встал рядом с Дэш, меряющей взглядом скалы.

 – Рэйнбоу. Мы не чудовища.

Рэйнбоу оторвалась от окна. Подняла изрядно полегчавший бочонок.

 – Пей, – отрывисто приказала она.

Кажется, я начал понимать, за что вольт-яблоки так называются – в голове словно заискрились маленькие молнии, а пол вдруг предательски качнулся. Я плюхнулся обратно на койку. Дэш, опустошив чашку, забралась обратно на сиденье.

 – Я вас ненавижу, – вдруг пробормотала она.

 – Что?!

Рэйнбоу подняла глаза. Злые, покрасневшие.

 – Ненавижу вас, – процедила она. – Мне все равно, кто из вас хороший, а кто плохой. Кто видел в нас разумных существ, а кто плюшевых игрушек для траханья. Если бы вы не явились сюда, все было бы по-другому. Мне плевать, что вы предупредили нас о Грогаре и Шторме. Лучше бы они, чем вы. Даже Найтмер была бы лучше. Никто из них не хотел… вот так. Они хотели власти, а не резни. Все было бы иначе. Твайлайт была бы здесь. Эпплджек была бы с нами. Понивилль бы…

Я смотрел в перекошенную болью мордочку пегаски и понимал, что не могу больше слушать ее слова. Злые, страшные. Справедливые.

Понимал, что мне нечего сказать, чтобы заставить Рэйнбоу остановиться. Что никакие слова ее сейчас не остановят.

Что единственный способ заставить Дэш замолчать – ударить ее. И проститься с жизнью, потому что обезумевшая от горя Рэйнбоу размажет меня по стенке, вполне возможно, не в переносном смысле.

Что я больше не могу ее слышать.

Я наклонился к Дэш и поцеловал в губы, прерывая поток полных ненависти и горечи слов.

Конечно, во всем был виноват кальвадос. На трезвую голову я не решился бы покончить с собой таким экстравагантным и болезненным способом.

На трезвую голову и замершая удивленно Дэш бы не ответила на поцелуй.

Секунду спустя я попытался отстраниться.

Еще секунду спустя я понял, что копыта пегаски ложатся мне на плечи и притягивают к себе. И что моя левая ладонь зарылась в гриву и скользит вниз, к полуприкрытому повязкой месту между крыльевых лопаток.

И еще через секунду – что Дэш толкает меня на подушки, одновременно продолжая целовать и пытаясь копытом расстегнуть пуговицы рубашки.

Я открыл глаза.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы сопоставить между собой разрозненные факты.

Факт первый – я лежу в постели, причем абсолютно голым.

Факт второй – мою руку придавливает что-то пушистое, теплое и сонно сопящее.

Факт третий – мне закрывает обзор что-то шелковистое, радужное и щекочущее нос.

Факт четвертый – я только что вспомнил вчерашний вечер.

К несчастью для себя. Я сейчас бы предпочел честную алкогольную амнезию. В том числе – в комплекте с похмельем.

Увы мне, коварство магического напитка было таково, что с утра он, похоже, не вызывал никакого похмелья. Даже в том количестве, что мы вчера распили.

Я с растущим ужасом осознал всю безысходность своего положения.

И оно стало еще безысходнее, когда пегаска заворочалась и что-то сонно пробормотала.

Я помог Киросу завладеть Элементами Проклятья.

Из-за меня оказались заколдованы и изгнаны Луна и Твайлайт.

Из-за меня разрушен Понивилль и убиты все его жители.

Мы с Рэйнбоу Дэш переспали по пьяни.

Теперь мне точно пиздец.