Марсиане: тайные страницы

Сол 288 (2)

Запись в журнале — Сол 288 (2)(зашифровано)

И-и-и с вами снова я.

Как правило, я избегаю составления нескольких записей в один день. Я, в конце концов, в этом полёте ботаник, а не журналист. Однако после слов этой наглой жукопони мысли по поводу происходящего вертятся у меня в голове, как напившаяся чёрного кофе белка в хорошо смазанном колесе.

Не могу не признать — за прошедшие несколько часов я старательно вспомнил всё, что когда-либо читал о лошадином размножении и сексуальных привычках. Ха, как будто это принесёт мне хоть какую-нибудь пользу… Даже просто полагать, что у земных лошадей и эквестрийских пони есть хоть что-либо общее, кроме четвероногости и копытности — это натягивание совы на шар-метеозонд. Как если бы кто-то попытался спланировать свидание с современным человеком на основе наблюдения за шимпанзе-бонобо. Хотя такое свидание получилось бы, мягко говоря, занимательным (Если кто не знает — сексуальное поведение бонобо включает в себя фехтование пенисами, секс, чтобы сказать «Привет!», секс, чтобы спросить «как твои дела?» и секс, чтобы ответить «спасибо, нормально». В общем, я не удивлюсь, если они начинают трахаться даже по случаю того, что кто-то из них чихнёт).

Так что если моя знакомая розовошкурая волшебница прогарцует передо мной, повернётся задом, помочится на землю и будет на полном серьёзе ожидать, что я примусь обнюхивать получившуюся лужицу, дабы набраться феромонов, прежде чем кинуться её догонять — я буду на самом деле удивлён. Белка в моей голове, ты успокоишься уже или нет?!

Какая-то часть меня искренне хочет заявить «нефиг, нафиг!». Но я знаю истинную цену вопроса — милашка Драгонфлай, конечно, профессиональная манипуляторша, однако её поведение, в частности, означает, что она лучше всех прочих понимает, насколько сложная задача встала передо мной и Старлайт. А из этого я могу сделать вывод, насколько сильно ей требуется достичь результата. И собираюсь приложить все усилия, чтобы помочь ей. Да, Драгонфлай необходима экипажу. А ещё — мне просто нравится эта мелкая жукопоня.

До сих пор не понимаю, почему продолжаю эти записи. Даже если я лично не сотру их перед тем, как покинуть этот пыльный каменный шар, НАСА славится тем, что старательно прячет информацию обо всех нестандартных занятиях своих сотрудников. Мы ведь действительно родственники с бонобо и действительно просто помешаны на всём, что имеет отношение к сексу, астронавты здесь не являются исключением. Так что третьим (а иногда и вторым) вопросом, который нам задают на вечеринках, обычно является «а занимался ли кто-нибудь сексом в космосе?» И я, как один из, определённо, хорошо информированных обо всём космическом людей, честно могу ответить: «не знаю, никто пока не проболтался!» Хотя есть немалая вероятность, что у Тедди в тайном замаскированном ящике письменного стола лежит целый учебник по сексуальным позициям в условиях микрогравитации с приложением видео- и аудиоматериалов.

Впрочем, я почему-то предполагаю, что это окажется не такой уж интересной (да-да, представьте себе, неинтересная книга про секс!) информацией. В условиях микрогравитации Ньютоновы законы станут вашими лютыми противниками, как только дело дойдёт до… гм… передачи импульсов. Даже если начать изобретать всяческие удерживающие средства типа привязей и ремней (и даже не вспоминайте о Чорном Властелине¹!), чтобы соприкосновение цилиндра А с отверстием Б не привело к тому, что они разлетятся в разные стороны, неприятности на этом только начнутся.

Жидкости в невесомости тоже ведут себя непривычно. В отсутствие заметного тяготения всем начинает повелевать поверхностное натяжение. Попробуете выжать мокрое полотенце — и вскоре обнаружите, что вся ваша (теперь промокшая) одежда покрыта странной, поблескивающей водяной плёнкой. А теперь представьте себе два разгорячённых тела, равномерно покрытых слоем пота и прочих, ещё менее аппетитных жидкостей. И воздух… в микрогравитации воздух циркулирует неохотно. Так что придётся озаботиться надёжной системой принудительной вентиляции, поскольку без неё можно влёгкую организовать себе зону повышенного содержания углекислого газа и асфиксию (что будет совсем не интересно, пускай некоторые этим и увлекаются, но лично я — нет!).

Короче говоря, если не считать шуточек о Марке Ли и Джен Дэвис, которые обвенчались незадолго до полёта на шаттле (и в течение всего полёта делили тесное пространство с другими членами экипажа, так что вряд ли могли организовать себе медовый месяц), вряд ли найдутся подтверждения того, что в астронавты отбирают не только стойких людей, склонных к монашескому воздержанию в течение всего полёта.

Но те, кто действительно ПО-НАСТОЯЩЕМУ ТЕСНО общаются с космосом, знают, что если трахаться в космосе невозможно, то дрочить получается вполне. НАСА, разумеется, скрывала и это до тех пор, пока вернувшийся с МКС Рон Гаран, болтая в Реддите на медицинские темы, не проговорился, что астронавты умудряются находить себе место и время для «тихого, уединённого отдыха». И если присмотреться к техническим средствам, имеющимся на борту станции, станет ясно, что даже это было предусмотрено! Например, те завершающиеся раструбами шланги, которыми мужчины-астронавты пользуются, чтобы помочиться, рассчитаны на более вязкие жидкости, чем моча, и соответственно оснащены нужной мощности всасывающими вентиляторами.

Да-да, НАСА, я раскрываю этот секрет! (Разумеется, только потому, что этот текст не будет опубликован нигде и никогда) И я, разумеется, тоже пробовал… вот только… знаете, пластмассовый конус туалетной насадки на «Гермесе» неспособен доставить почти ни малейшего удовольствия. Он твёрдый, холодный, громко шипит и сосёт слишком сильно… никакого сравнения с моей бывшей (да-да, Дебора!)… Может, на МКС туалеты были более ласковыми?

Так что предпочтительной остаётся традиционная техника «ладошка-подружка». То, что работало для астронавтов на «Меркурии», «Джемини» и «Аполлоне», вполне подошло и мне! Эти ребята были весьма достойных профессий — моряки, пилоты, морпехи, и насколько я знаю привычки таких людей, найти укромное место на какой-нибудь чрезвычайно экзотической территории, чтобы там вздрочнуть, а потом похваляться этим среди них считается за доблесть. Так что добавить к списку «покорённых» поверхность Луны — этот шанс они наверняка не упустили!

Хотя, если честно, ни один из них при мне таким не хвастался, но всё же, всё же…

Так или иначе, а у каждого из обитателей «Гермеса» был свой излюбленный уголок, хотя ничего такого вслух, разумеется, не говорилось. Но когда кто-нибудь в одиночестве удалялся «проверить проводку», остальные просто знали, что некоторое время в тот отсек лучше не заходить. И, парни, хочу вас сразу предупредить: мной на личном опыте установлено, что свидание хоть с самой Памелой Андерсон в невесомости выйдет неудачным без привлечения дополнительных технических средств — без участия тяготения или хотя бы вакуума вы не получите ничего, кроме «пьяного висяка». Для того, чтобы ваша «сосиска» могла как следует наполниться, вам придётся либо как следует её сжимать, либо сымпровизировать себе эрекционное кольцо²… Блин, я что, для Плейбоя статью пишу?

В общем, мне куда больше нравилось во вращающемся отсеке. Пусть это и не так «весело», но зато сам процесс получается заметно надёжнее. Ну и когда мы примарсианились, я не прекратил. Нет, разумеется, не всё время… но иногда — да. Когда именно я первый раз нашёл себе «укромное местечко», уже и не помню, а потом прибытие гостей из другой вселенной серьёзно всё осложнило, да и непрерывные попытки этой планеты убить меня (а такие события сильно отвлекают от идеи поиграться со своей неотъемлемой погремушкой) тоже играли свою роль… Но когда выживание превратилось в рутину — то почему бы и не?..

Я, как правило, пользовался душевой кабиной — до тех пор, пока мы не обустроили пещеру. Там было где спрятаться… и я не стану отрицать, что удобрял марсианскую почву ещё одним, дополнительным образом… ну, вы поняли.

А вот то, что я при этом фантазировал о ком-нибудь из моих сегодняшних коллег, я отрицаю и продолжу отрицать категорически. У меня есть воспоминания о Дейзи… ну и другие. И хорошее воображение. Также я буду отрицать, что обращал какое-то особое внимание на постоянно мелькающие у меня перед глазами разноцветные попки с хвостиками, периодически приоткрывающими пикантные подробности анатомии понячьих самочек. И даже если вы отметите, что наблюдение за тем, как Спитфайр и Черри потягиваются по утрам, выполняя то, что тренер по йоге обязательно назвал бы «обращённой вниз позой собаки», гарантированно вызовет слюнотечение у любого мужчины — я лишь покачаю головой. Я каменно твёрд. Иммунен к влиянию понячьих красот. Они… грр… чёртова белка, колесо сейчас воспламенится!

Драгонфлай снова идёт ко мне. Сегодня она постоянно снуёт туда-сюда между мной и Старлайт, и я уже чувствую себя третьеклассником, обменивающимся записочками с девчонкой, сидящей за передней партой. И нельзя не признать, что у жукопони прекрасно получается роль дуэньи…свахи… межпространственной космической сутенёрши, в общем.

Предполагаю, что когда я отреагировал на её вполне логичное и обоснованное предложение поучаствовать в первом марсианском секс-шоу выпученными глазами, высокоинтеллектуальным высказыванием «Э-э-э-э… чо?», отвисшей до пола челюстью и пятиминутной паузой, которая потребовалась моему мозгу, чтобы перезагрузиться, она обнаружила, что я не такой уж крутой соблазнитель женщин на десять световых лет вокруг, каким меня обычно считают.

Так что теперь она старательно играет в Сирано де Бержерака для каждого из нас… хотя чем дальше, тем это выглядит смешнее. Когда я пытаюсь поймать взгляд Старлайт, всё время находящейся в максимально удалённой от меня точке Дома, она обязательно находит себе важное занятие, заставляющее её отвернуться в сторону. Нам надо поговорить, и срочно, иначе когда мы перейдём к делу, это будет полная катастрофа. Я — астронавт. Жизнь научила меня, что каждому сложному делу должно предшествовать обучение и тренировка.

Интересно, не предложит ли жукопоня сейчас именно это?

* * *

Марк захлопнул крышку ноутбука и уставился на Драгонфлай, которая, словно прогуливаясь, шла к нему из спальной части купола.

— Привет, Марк! — беззаботным тоном прожужжала она.

— И тебе привет, Драгонфлай. — Голос Марка отнюдь не был беззаботным. Более того, человек практически хрипел, настолько его горло было перехвачено нервным спазмом. Увидев, как явно заметившая его дискомфорт жукопоня ехидно ухмыльнулась, на секунду продемонстрировав острые зубки, он почесал в затылке и тихо, почти шёпотом, произнёс: — Слушай, я уже спрашивал, но всё же — ты точно уверена, что именно МНЕ следует этим заняться?

— Ага, — кивнула та и коснулась копытцем его руки, — на сто процентов.

— Но почему не Файрбол, не Спитфайр и Черри, не…

— По нескольким причинам, — ответила чейнджлинг, останавливая его движением копыта. — Драконы, насколько я знаю, трахаются не чаще раза в столетие. И хотя что у Спитфайр, что у Черри попки точно симпатичнее твоей…

— Эй! — протестующе воскликнул Марк.

— Да ладно, это действительно так, смирись, — пожала плечами Драгонфлай. — Но в данном случае это не важно, потому что ни одна из них не интересуется кобылами, так что ничего полезного из их участия не выйдет. Но самое важное, — она наклонилась поближе к человеку, — Старлайт, определённо считает тебя привлекательным.

— Серьёзно?

Драгонфлай заметила, как глаза Марка распахнулись шире обычного, явно от удивления, а ещё изменилась поза, в которой он сидел — он выпрямился и слегка расправил плечи.

— Правда. И, знаешь, я не удивлена. По моим стандартам ты, разумеется, вонючая обезьяна… но, признаю, ты хороший друг. Временами слишком назойливо-заботливый, всё время тартарски раздражающий, но, если свыкнуться с твоими особенностями — вполне симпатичный. И она, полагаю, видит это в тебе… ну это даже если не считать тех моментов, когда вы в удивительной гармонии вместе закапываетесь в свою учёную заумь.

— Хватит меня нахваливать, — закатил глаза Марк, — а то я покраснею.

— Я серьёзно! — демонстративно надулась Драгонфлай. — Я, разумеется, подталкиваю вас к сближению, но это было бы совершенно пустым занятием, если бы она уже не считала тебя привлекательным. — Улыбка чейнджлинга из игривой стала почти хищной. — Ты большой, вонючий, любвеобильный хищник! Симпатичный, сексуальный волосатый обезьянин!

— Это она сама тебе сказала? — недоверчиво поинтересовался человек, не спешащий верить на слово проказливой жукопоне.

Та в ответ закатила глаза.

— Разумеется, нет! Она на самом деле та ещё стесняшка. Но ты вспомни, я же чейнджлинг! Я просто-таки вижу все эти подавленные эмоции!

— Ну да, ну да, — Марк, полный недоверия, скрестил на груди руки.

— Да-да! — передразнила его Драгонфлай. — И твои эмоции я тоже вижу — ты сейчас возбуждён, словно жеребёнок-подросток на весеннем лужке!

— Что, я? — человек театральным жестом указал на себя пальцем. — Ты уверена, что у твоего эмоционального радара не сбилась настройка?

— Какой же ты сейчас милый, — хихикнула чейнджлинг. — Я вижу… и чувствую на вкус те волны возбуждения, которые выплёскиваются из тебя каждый раз, когда она задаёт нам задачи по составлению этих ваших фэнтезёвых сюжетов, или когда ты с головой ныряешь в обсуждение предложенных ею забубённых научно-магических концепций, настолько сложных и скучных, что все остальные от этого уснуть готовы! А когда ты смотришь на её попу, — Драгонфлай игриво ткнула его копытцем в плечо, — брызги твоей розовой энергии разлетаются по всему Дому!

— Эй, да ведь ты же сама рассказывала, что не смела даже коснуться этой… розовой энергии!

— Поглощать — не смела, но это не означает, что я её не видела, — снова хихикнула жукопоня. — Я даже с закрытыми глазами, находясь в другом конце Дома, могу сказать, в какой момент Старлайт валяется на кровати пузом кверху или задирает хвост — по вспышкам твоей реакции на это зрелище!

— Ладно-ладно, — прошипел Марк, напуганный тем, что кто-нибудь мог услышать откровения Драгонфлай, произнесённые слишком громко. — Это просто несправедливо, что эволюция не дала мне такие способности! Вот почему тебя не было поблизости, когда я был старшеклассником, ты спасла бы меня от кучи весьма неловких, закончившихся унизительным отказом попыток пригласить девчонку на свидание!

— Бедный, бедный Марк, — рассмеялась Драгонфлай. — Ну так вот сейчас я здесь, и уверяю тебя — на этот раз отказа не будет!

Марк громко выдохнул — он и сам не заметил, когда задержал дыхание.

— Ладно… как мы это устроим?

Драгонфлай наклонила голову набок.

— Ты о чём это?

— Ну… как мы организуем… то, что запланировали?

— Ох, Марк, — покачала головой чейнджлинг, — вот уж не думала, что мне потребуется рассказывать кому-нибудь самые основы. Я-то полагала, что это бывает только в анекдотах… Ладно, слушай: итак, когда папа и мама очень друг друга лю…

Жукопоня замолчала на полуслове, когда палец человека ткнул её в лоб.

— Ха-ха, очень смешно. А теперь — серьёзно. Эти основы я знаю, но я уверен, что между тем, как всё это делают пони и как — люди, есть большая разница. Ты читала немало моих текстов и наверняка многое из них почерпнула, а если чего-то не поняла, могу пояснить. Так вот, можешь ли ты рассказать мне про какие-нибудь понячьи, э-э-… секреты или… запреты, о которых мне следует знать?

— Неа.

Марк нахмурился.

— В смысле — «неа»? Что ты хочешь сказать?

— Гораздо забавнее наблюдать, как вы, парни, неуклюже нащупываете правильный путь. Половина моего пира — это неловкие моменты и неуклюжие взаимные недопонимания! — и жукопоня продемонстрировала истинно злодейскую ухмылку™.

Внезапно рука Марка оказалась на плечах Драгонфлай, и та на секунду испугалась, что разгневанный человек решил ухватить её за шею и придушить в отместку за издевательства.

— А теперь слушай сюда, мелкая негодница, — угрожающе прорычал он. — У меня создалось стойкое впечатление, что ты получаешь от этого разговора слишком уж много удовольствия. Так вот, я провёл восемнадцать месяцев в космосе безо всякой там любви и могу продержаться ещё столько же. Хватит этого времени, чтобы одна муха-переросток засохла без еды?

Чейнджлинг нервно улыбнулась, про себя радуясь, что смогла перенаправить часть беспокойства своего собеседника на юмор и игривость.

— Ладно-ладно, сейчас расскажу. Итак, я думаю, что мы втроём отправимся завтра в пещеру. И я постараюсь устроить, чтобы всё прошло так, как… куда следует. — Однако, начав разговор, Драгонфлай уже не смогла остановиться и не добавить завершающий штрих: — Но сначала нужно сделать ещё кое-что. Сегодня вечером у нас запланирован киносеанс, и я хочу, чтобы ты сидел рядом со Старлайт.

— Зачем это?

Драгонфлай аккуратно вылезла из-под руки человека, готовясь к тому, чтобы быстро дать дёру.

— Поглощение эмоций ради питания — это как настоящий обед. И если замариновать главное блюдо в пряном растворе неловкого сексуального напряжения, оно получится гораздо вкуснее!

Увернувшись от не слишком энергичной попытки отвесить ей подзатыльник, чейнджлинг танцующим шагом устремилась по диагонали комнаты, разразившись радостным смехом, достаточно громким, чтобы отвлечь Черри Берри от порции люцерно-картофельного салата.

* * *

Старлайт нервно ёрзала на своей кровати, глядя, как к ней, подпрыгивая на ходу, приближается Драгонфлай, только что завершившая разговор с Марком.

— Привет, Старлайт! — прожужжала чейнджлинг, ухмыляясь во всю ширь слишком зубастого рта.

— При… — голос единорожки сорвался на писк. — Привет, Драгонфлай. Знаешь… я помню, я спрашивала уже… но всё же — ты точно уверена, что именно МНЕ следует этим заняться?

Драгонфлай посмотрела на волшебницу, изо всех сил удерживая на лице улыбку. Они что, сговорились? Или просто боятся совершенно одинаково? Вздохнув, она снова сосредоточилась на процессе убеждения.

— Ага, на сто процентов, — и увидев, как взгляд единорожки забегал по тем местам, где занимались своими делами остальные члены экипажа, тут же добавила: — И нет, я абсолютно уверена, что все остальные не подходят, и могу объяснить тебе, почему.

Глаза Старлайт слегка расширились, а приоткрывшийся было рот захлопнулся. Драгонфлай, прежде чем продолжить, несколько секунд молча смотрела ей в лицо, потом тихо произнесла:

— У меня несколько причин. И одна из них: у тебя охота, причём продолжающаяся уже который месяц.

Волшебница резко выпрямилась, словно её ударило током.

— Но к-как… в смысле… нет, разумеется, нет!

— Ох, Старлайт, ты совершенно не умеешь врать, — фыркнула жукопоня. — Давай забудем на минутку, как ты каждый день уходишь в глубину пещеры, утаскивая с собой лопатку Марка для сбора образцов — якобы для «проверки почвы». А через десять минут возвращаешься с широкой улыбкой и мокрым древком лопаты.

Подавившаяся воздухом единорожка едва не подпрыгнула, ощущая, как вспыхивают от смущения её щёки.

— Но… не может быть, я же вытираю… в смысле — я не понимаю, о чём ты вообще говоришь!

— О том, — вздохнув, Драгонфлай погладила подругу по ноге, — что это лишь часть замеченного мною. К слову, и Спитфайр, и Черри тоже периодически делают «проверку почвы», хотя гораздо реже, чем ты, — она снова вздохнула и продолжила, тем же тихим и сочувственным голосом: — А ещё ты накладываешь на себя иллюзию, чтобы скрыть свой запах и то, как ты постоянно потеешь и задираешь хвост. Это срабатывает для всех, кроме меня — ты, наверное, забыла, что я тоже могу ощущать магию, — и чейнджлинг копытом указала на свой рог.

Старлайт со стоном распласталась на постели.

— И давно ты заметила? — писклявым из-за спазма в горле голосом произнесла она, ошарашенная тем, что ей не удалось скрыть свой постыдный секрет.

— Да почти сразу, — равнодушным тоном ответила чейнджлинг и пожала плечами, — и не придала этому ни малейшего значения. У любой взрослой кобылы бывает охота, что в этом такого?

— Мне стыдно! — прорычала единорожка, яростно тыча копытом в подушку. — И неудобно! И вообще это личное!

— Более стыдно и неудобно, чем слушать, как ты за перегородкой из тонкой тряпочки какаешь в коробку, а потом перемешивать лопатой организованный тобою будущий перегной? — уточнила чейнджлинг, подняв бровь. — Так мы все это делаем.

— Ладно, — слегка проскрежетав зубами, заявила Старлайт, — во-первых, мы об этом не разговариваем, и во-вторых, это совсем другое.

— Почему это?

— Потому что другое! — фыркнула волшебница. — Мне стыдно говорить о сексе, ясно тебе? Когда во время работы над организацией пещерной фермы у меня внезапно началась течка, это было просто жутко! Я пыталась понять, что могло вызвать эструс. Может быть, это из-за непрерывно поступающего через световые люки солнечного света? Или из-за перехода на импульсное использование магии? Но так ничего и не смогла выяснить, кроме того, что течка не желает заканчиваться. Ни через несколько дней, ни через несколько недель… четыре месяца уже!

— Да уж, — Драгонфлай снова сочувственно погладила Старлайт. — Я никогда раньше не слышала, чтобы охота у пони продолжалась столько времени.

— Я тоже, — простонала единорожка. — Может быть, это особенность местной маломагической среды. Или в этой вселенной мой организм так реагирует на подавители из корабельной аптечки, которые должны были бы предотвратить это состояние. Знаешь, — Старлайт приподнялась, опираясь локтями на одеяло, — мне уже начинает казаться, что эта планета меня ненавидит.

— Угу, — кивнула Драгонфлай, — прекрасно понимаю, насколько это неприятно… Они у тебя сильные? Ну, симптомы охоты?

Единорожка прикусила губу, задумавшись.

— Не особенно. Достаточно слабые даже по сравнению с тем, как обычно происходило со мной дома. Хоть это хорошо… — выпятив губу, она сдула упавшую на лицо прядь гривы. — Когда они усиливаются, меня мучает непрерывная дурнота, болит живот, я вся потею… а когда там всё так мокнет… о Селестия, зачем я всё это рассказываю?!

— Потому что я хочу тебе помочь, — улыбнулась чейнджлинг. — А у тебя случаются… эти… подмигивания?

— Иногда… и тогда приходится ходить с постоянно поджатым хвостом. А потом, когда приступ проходит… или у меня получается отправиться на «проверку почвы»… я на некоторое время вообще обо всём этом забываю.

Драгонфлай кивнула.

— А о Марке ты при этом думала? — вдруг ухмыльнулась она.

Глаза Старлайт блеснули, ушки рефлекторно дёрнулись. Вопрос оказался настолько неожиданным, что волшебница не успела подавить свою реакцию, и бывшая раньше инфильтратором жукопоня тут же поняла — вопрос угодил точно в цель.

— Н-н-нет, обычно о Санбёрсте или каком-нибудь другом жеребце… — Волшебница сама ощутила, сколь жалкой оказалась её попытка соврать, и совершенно не удивилась скептической гримасе собеседницы. — Ладно-ладно, иногда. Мне нравятся его глаза… и ноги… и фланки… — её голос становился всё тише и мечтательнее, она посмотрела в ту сторону, где за столом сидел Марк, и тут же отвернулась, когда человек, словно почувствовав, что за ним наблюдают, стал поворачиваться в её сторону. — Ох, Селестия, мне так стыдно…

Драгонфлай обхватила её ногой за плечи и крепко прижала к себе.

— Не надо стыдиться. Знаешь, ты ему нравишься.

На этот раз настала очередь Старлайт кидать на собеседницу скептичные взгляды.

— Ну да, конечно. Слушай, я для него в первую очередь пони. На их планете нет других разумных существ, а значит, контакт с кем угодно, кроме другого человека — скотоложество. Ну, по крайней мере, так было во всех текстах, что я читала, — Старлайт печально покачала головой. — Мне не хотелось говорить это вслух, но скорее всего Марк в некоторой степени считает нас животными.

— Неа, — тихо щёлкнула языком Драгонфлай. — Уж поверь мне, я точно знаю — для Марка ты очень симпатичная.

— И это другая проблема — сколько раз уже замечала, он частенько относится к нам как к детям. Маленьким, симпатичным, беспомощ…

— Ой, да брось ты! — простонала Драгонфлай, выведенная из себя нытьём подруги. — Он тебя воспринимает привлекательно-симпатичной. И как положено типичному жеребцу, обожает глазеть на твой зад.

Старлайт притихла задумавшись. Драгонфлай краем глаза заметила, как на лице единорожки начала появляться улыбка.

— Он так и сказал тебе?

— Разумеется, да! — чейнджлинг широко улыбнулась — достигнуть цели оказалось несложно! — Ты ему нравишься. Вы провели массу времени вдвоём, обсуждая все эти ваши ботанские штуки, встречающиеся во вселенной. Точнее, сразу в двух. — И, не удержавшись, добавила: — А ещё он уже тыкал в тебя своим «рогом», когда вы были…

— Эй! — воскликнула Старлайт, отпихивая прижавшуюся к ней жукопоню плечом.

Ей до сих пор было сложно обсуждать произошедшее во время первой поездки на ровере. Но, глядя, как шлёпнувшаяся на постель Драгонфлай хохочет, мотыляя копытами в воздухе, единорожка и сама не удержалась от смеха.

Драгонфлай поздравила себя с тем, что ей в очередной раз удался достаточно сложный трюк — превращение напряжения в смех и радость, который она проделывала уже не первый раз, причём со всеми членами команды. И нет, это ни в коем случае не манипуляция, а увеличение шансов на всеобщее выживание.

Старлайт, постепенно успокоившись, бросила короткий взгляд в сторону Марка и опустилась на постель рядом с жукопоней. С заговорщическим блеском в глазах она прошептала, приблизив губы к уху чейнджлинга:

— Ладно, предположим, мы займёмся ЭТИМ — как мы всё организуем? В частности, — она снова стрельнула глазами в сторону Марка, — его штука вообще поместится во мне?

Драгонфлай продемонстрировала широкую, острозубую улыбку и погладила единорожку копытом.

— Не беспокойся. Ты же читала «Мир-кольцо»?

Старлайт кивнула.

— Как написал когда-то Нивен, «мы что-нибудь придумаем», — чейнджлинг подмигнула единорожке, и та улыбнулась в ответ. — Завтра. В Пещере.

Старлайт тихо ахнула, её возбуждение от мыслей о том, что произойдёт завтра, боролось в её разуме с облегчением от того, что это случится не прямо сейчас.

— Но пока что есть ещё одно дело, — произнесла Драгонфлай, поднимаясь с кровати, чтобы направиться в сторону того места, где уже собиралась вся остальная команда.

— Да?

— Мне нужно, чтобы, когда мы сегодня вечером будем смотреть кино, ты села рядом с Марком. Чем ближе, тем лучше.

Единорожка кивнула, её щёки слегка зарумянились.

— Ладно, почему бы и нет. Объяснишь, зачем?

— …маринад.