Страх и трепет у маяка во время бури

Каждые двести лет Буря разрушает тихий городок Коринф. Каждые двести лет жители отстраивают его заново. Каждые двести лет только маяк остаётся стоять невредимый. И неизвестно почему так происходит. Смотрительница маяка готовится уезжать вместе с княгиней из этого загадочного городка. Очередные двести лет прошли. В очередной раз Буря разрушит городок. Буря пришла за ними. Но ведь всё будет хорошо. Две пони уже почти уехали из Коринфа...

ОС - пони

Гламурные сёстры

Эпплджек никогда не была любительницей гламурной жизни. Она не следила за модой, не любила косметику, да и вообще была далека от всего, что связано с высшим светом. Но всё изменилось, когда Рэрити пригласила её и остальных подруг в Мэйнхэттен, где единорожке должны были вручить приз как главному модельеру года. И чтобы подготовить фермершу к этому знаменательному событию, Рэрити отправила её в салон красоты. Вот только она не знала, что в это время в одном из них две работницы отчаянно искали новую сотрудницу земную пони и готовы были пойти на всё, чтобы заполучить её.

Эплджек Другие пони

Ночь Согревающего Очага

Ночь Согревающего Очага любит преподносить сюрпризы. Не все из них можно обнаружить под елкой, споткнувшись о них с утреца пораньше, но тем не менее, именно в эту ночь просыпаются забытые силы, дремавшие весь год и готовящиеся к этому мигу… Что будет если почти самые обычные пони встретятся с ними в канун этого замечательного праздника?

Флим Флэм

Первый Чейнджлинг

Откуда же взялись чейнджлинги? Слово королеве Кризалис...

ОС - пони Кризалис

Опус №8 "Мелодический"

Октавия попадает в рассказ, написанный о ней же одержимым ею брони-фанатом. Ей предстоит сохранить собственное "я" и попытаться отыскать дорогу домой.

Октавия Человеки

Золотое солнышко

В процессе написания "Летописей", где Селестия была показана как великая, мудрая правительница, чье желание, мечта и главная цель - оберегать пони, ей доверяющим, я понял, что такое существо обречено на одиночество. Многие годы ты наблюдаешь, как твои маленькие пони влюбляются, ходят на свидания, запираются и задёргивают шторы, уединяясь, а затем в этом мире появляются маленькие жеребята - цветы жизни; и ты желаешь, принцесса, чтобы с тобой случилось такое же чудо. Так пусть же оно случится!

Принцесса Селестия Принцесса Луна Человеки

Зеркало души

Одна оплошность стоила этим двоим пони больших проблем...

Рэйнбоу Дэш Рэрити Другие пони Сестра Рэдхарт

Принцесса дружбы

Парочка незадачливых друзей-мошенников мечтают провернуть крупную аферу, но у них не хватает средств. Свои дела они решают поправить, похитив жеребёнка и потребовав выкуп; что же из этого получится?

ОС - пони Чейнджлинги

Гостья дальних земель

Пони, живущие в Эквестрии рады каждому новому дню. Они безмерно дружелюбны и отзывчивы. А что, если заглянуть в глубь их душ? В то место страха и ужаса, которое затянуто радужной оболочкой счастья. В Эквестрии есть и другие «дороги» и по невольному случаю, некая кобылка была брошена на чёрную тропу.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна

Первый блин комом

Твайлайт Спаркл идет на свидание. Впервые. И она совсем не знает, что ей от всего этого ожидать.

Твайлайт Спаркл Другие пони

S03E05
10 12

Час пони

11

— Браслет не забыла? — я скосил взгляд, присел и в несколько нажатий включил ей привод на местный маячок. — Умница. Привыкай — тут не Земля, тут дикая природа кругом. Тебе, конечно, заблудиться сложнее, но мало ли... Будешь взлетать — не пугайся, тут работает купол, на ощупь как пластиковую плёнку пробить. В воздухе тут нет ничего, настолько крупного, чтобы быть тебе опасным, но на землю, особенно в лес, не суйся. Здешнее зверьё — оно в принципе умное, и ближе к посёлкам с хомо само не связывается, но то у посёлков и то с хомо. А здесь и я без оружия в лес не пойду.

— Боишься?

Ого. Девочка уже начинает показывать зубки. Отлично.

— Если что, пугачом я живность смогу шугануть заранее, а голыми руками только убивать и придётся. Зачем зря зверьё изводить? — я дёрнул рычаг и люк распахнулся сдвигая половинки вверх и вниз. — Вперёд, малышка. Знакомься.

Последних моих слов она явно не слышала.

Пегаска выпрыгнула из люка катера на бетон, и сделала пару шагов по инерции.

Я нарочно сел с краю, и так, чтобы люк смотрел на излучину, и сейчас перед подопечной был только пологий склон холма, уже густо поросший травой, плавный изгиб реки — по-весеннему бурный поток пару сотен метров шириной бодро катился в галечном русле. На противоположном, пологом берегу полосой вдоль русла тянется оторочка из деревьев, а дальше расстилается до горизонта степь во всём её весеннем многоцветьи. Ветром кинуло в лицо смесь запахов — сначала речная свежесть, и сразу после неё пряная смесь зацветающих трав.

И над всем этим небо. Высокое, пронзительно-синее, с вычурными башнями кучевых облаков. От горизонта до горизонта.

Пегаска замерла ненадолго, глядя в небо подёрнутыми поволокой глазищами, а потом лазурные крылья развернулись во весь свой вполне приличный размах. По перьям и по шёрстке пробежалась короткая волна дрожи — то ли от возбуждения, то ли от заработавшего антиграва, то ли и того и другого сразу. Ещё шаг, она чуть припала на передние, а потом встала на дыбы, вытягиваясь вверх, и вверх, и вверх, крылья бешено взрезают воздух, вытянувшаяся струной пегаска словно падает ввысь, под восторженный крик "ИИййяяя!!!", и уже через считанные секунды она исчезает, почти сливаясь с небом и только в воздухе расплывается бледно-радужное пятно по потревоженному климат-куполу.


Я пошарился взглядом в небе, провожая летунью. Всё, это на полчаса минимум. На этих детей асфальта, с рождения видевших сплошь городской ландшафт из стекла с бетоном, а зелень в лучшем случае в парках, наши пейзажи действуют по разному, но одинаково сильно. Кто-то впадает в ступор, кто-то в восторг... тут явно последний случай.

Потом захлопнул люк, подхватил кофр с вещами, и зашагал к станции. За дверью ангара меня встретил вспыхнувший свет — в просторном и гулком пространстве стояло два катера такой же модели, как тот что привёз нас сюда, ещё один, у самой стенки был наглухо затянут в консервационную плёнку — аварийный резерв. Одно место пустовало — понятно, почему никто не встречал, дежурные усвистали куда-то на вызов. За пустующим местом, у самой стены приткнулась, задрав вверх сложенные крылья, мелкая двухместная птичка с приплюснутой кабиной. Самая популярная у нас модель, удачное сочетание недостатков — куцые крылья, дохленький антиграв, скромные движки, но в сумме это удобная и надёжная летающая табуретка, прощающая любые ошибки, живущая десятилетиями, садящаяся на любой прогалине или вовсе на воду. Собственно, это на ней я в прошлый раз сюда и добирался. Отсюда сваливал уже на присланном Марой дэка. Тут пространство чистое, зданий нет, на поводке с рейдера его посадить без проблем, не то что на Земле.

Короткий переход из ангара, в котором чистящее покрытие слегка пружинило, почавкивало и хватало за ботинки длинным ворсом, неприятно напоминая болото, и открывается дверь в кают-компанию.

Тут покрытие было обычным, и опытный взгляд различал традиционно натоптанные тропинки — одну из внутреннего двора в ангар, и отходящую от неё вторую, к столовой. От столовой явственно потягивало запахами готовки. Дежурные всегда её оккупируют — готовить там удобнее, чем в относительно небольшой кухне стандартного автонома, да и синтезатор тут умнее и мощнее. Мила готовить любит и умеет, это хорошо. Я умею, конечно, но всегда лень, мне проще на рационах жить.

Дальше — внутренний дворик, аккуратно засыпанный каменной крошкой, галерея, опоясывающая его по периметру, и выходящие в неё двери домов. Стандартных домов-автономов есть несколько десятков проектов на выбор, эти как раз под такие вот базы-микропоселения — двускатная крыша крутым уклоном наружу, внешние стены со слегка выступающими по бокам и уходящими вглубь панелями — всё сделано для того, чтобы любую возможную угрозу извне встретил непрошибаемый периметр. Для того же и построена на холме, на скальном основании, обнажившемся после того как верхушку холма срезал строительный комплекс. А следующим рубежом защиты будет уже сам автоном. Коробка из метровой толщины слоёного пирога броневых, изоляционных и жизнеобеспечивающих слоёв-плит при строительстве молекулярно сшивается насмерть, и если задраить наглухо двери и окна, дом становится подобием космического корабля. В космос запустить или под воду его засунуть будет, конечно, перебором, но вот быть засыпанным обвалом или залитым селем — и сохранить своих обитателей живыми и здоровыми он вполне может, были прецеденты.

Хрустя крошкой, я прошёлся по дворику наискось, открыл контрольную панель выбранного Дэш дома и ткнул клавишу активации. Ещё несколько шагов, уже по галерее, повторяю то же самое на панели своего дома, задержать дыхание, открыть дверь, закинуть внутрь кофр, закрыть дверь. По-хорошему надо бы, конечно, подождать, пока от начала и до конца отработает программа расконсервации и продувка выгонит из всех помещений азот, но никто никогда настолько правила не соблюдает. По панели поползли строчки — тест реактора, запуск реактора, тест датчиков, показания датчиков...

Дом должен быть машиной для жилья, и наши автономы предельно соответствуют этой максиме и своему названию. Свой реактор, своё водоснабжение, своя септика, своё подключение к инфосети, пачка всевозможных датчиков во всех помещениях, и даже небольшой специализированный наносинтезатор на кухне. Сотни три лет гарантии, как здания, и сотня лет полной автономии по энергетике для пяти хомо. Комфортный дом, в котором можно уютно жить даже посреди глухого леса, дикой степи или в горах. Частенько именно так и живут, впрочем настоящие отшельники всё же редкость, флайки срезают расстояния, связь — тем более, и рассыпанные в диких землях дома на деле запросто окажутся одним, и вполне дружным посёлком.

Замыкающий дом — дежурная. Дверь закрыта, на табличке торопливо набросано маркером "на выезде, бу вечером".

Внутри налево координационная, мне туда пока что не надо, мне прямо, в арсенал. За громким названием, впрочем, скрывается просто комната, где держат положенное базе по списку оружие и боеприпас, на деле же её могут не открывать с основания базы — предпочитают личное. Причём личный арсенал может быть ещё и побольше станционного, бывают любители. Но то, что мне нужно, вряд ли есть у дежурных, у меня точно нет, а вот в арсенал привезти должны были, с некоторых пор положено... Ага, вот оно. Ещё прихватить для себя и неё "поводки" — терминалы связи с координаторской: спасам положено быть на связи всегда, стажёрке он пока что без насущной надобности, но пусть привыкает. Вроде всё.

На обратном пути я заглянул в координационную, привязал поводки к местному терминалу, проверил, известил диспетчера... В итоге у дома Дэш я вновь оказался ещё минут через двадцать. Панель светилась жизнерадостно-зелёными строчками, извещая что реактор работает нормально, коммуникации заполнены и газо-термо-радио-прочая обстановка внутри самая благоприятная. Я захлопнул панель и обернулся, как раз чтобы увидеть, как с неба прямо во внутренний дворик под тихий шорох воздуха падает пегаска. Падает в буквальном смысле — крылья она распахнула почти над самой землёй, и, резко изменив траекторию, пробежала несколько шагов по гравию.

Налеталась она явно от души, бока так и ходят, сложенные крылья всё ещё подрагивают слегка, уши торчком, в глазах восторг, а улыбка так и норовит сойтись где-то на затылке. Прекрасно.

— Ну как, понравилось?

— Ах-ха... — хрипло выдохнула пегаска.

— Это хорошо, что понравилось, летать по работе надо будет много. И, кстати, вот ещё кое-что для тебя. Правую, будь любезна.

Я присел, она протянула конечность, и два широких браслета, соединённых вздутой перемычкой сели на лазурную ногу, как влитые. Я поворочал конструкцию, счёл результат подходящим, и показал Дэш на чуть утопленные клавиши.

— Это — расстегнуть. — Я ткнул, показал как раскрывается браслет и застегнул обратно. — Это предохранитель. От тычка в клавишу, на стене загорелась алая точка целеуказателя. Я потянул ногу вбок и вверх. — Управление от мышц, если сейчас двинешь копытом внутрь и повернёшь вправо до упора — выстрелит. Пробуй.

Она попробовала. Копытце сделало нарочито неестественное движение, раздался резкий, как удар бича, хлопок, и в небо метнулась размытая движением яркая точка трассера, вспыхнувшая через секунду в небе огненным одуванчиком.

Дэш с непривычки дёрнулась. Я к этому был готов, и удержал ногу нацеленной вверх. Нечего стены царапать.

— Спокойно. Это, в общем, всего лишь пугач от зверья, хотя вышибить им мозги тоже можно, и вполне качественно. Теперь поставь на предохранитель.

Пегаска аккуратно поставила ногу на землю, и метка погасла после тычка копытцем.

— Привыкай, оружие, хотя бы такие вот пугачи, тут таскают все, с самого юного возраста. Для вас исключения делать никто не собирается, так что на станциях теперь обязательно есть и такая вот модель. Зарядов в нём полсотни, как потренируешься — возьмёшь ещё в арсенале. Дома и по станции можешь снимать — но на вылет брать строго обязательно, и за пределы станции, если вообще собираешься стать на грунт — без него ни шагу. Да если не собираешься — лучше взять, мало ли. Ну а теперь — добро пожаловать домой. — Я толкнул дверь и чуть отступил в сторону.

Вот за это мне и нравится мне такая работа. Выходы на Землю, будь она неладна, нагнетание страха, отрывание голов, и беготня с непонятно как ещё живыми найдёнами на руках, кровь и грязь — это, чёрт возьми, стоит того восторга, которым потом хлещет от них. Даже неловко как-то — оттого, что восторг этот порой вызывают самые обыденные вещи.

Дэш усиленно старалась сохранить невозмутимую физиономию, но нетерпеливо стригущие воздух ушки и обычному хомо сказали бы всё о настроении. Она остановилась у самого порога.

— Это же просто служебное жильё. — нарочито спокойно проговорила она.

— Это дом. — покачал я головой. — Где бы ты ни был, везде надо жить так, чтобы это был твой дом. Пригласишь?

— А? — перешагнувшая порог пегаска застыла, оглядываясь на меня, стоящего снаружи.

— Ни я, ни кто другой не имеет права вторгаться в твой дом без твоего разрешения. Ну или без веских на то оснований, но сейчас не тот случай. Если хочешь осваиваться сама — инструкция лежит во внутренней контрольной нише. — я показал со своей стороны где. — И я пошёл обустраиваться у себя. Надо будет — заходи в любое время, разрешаю.

Пегаска медлила с ответом. Найдёны часто бывают щепетильней нас самих в таких аспектах. Неудивительно — если знать, что у этой девочки своего дома не было. Была комната, где хозяин держал игрушку, была съёмная каморка, а самое близкое к своему дому было недолго, и закончилось болезненно...

Решимость, холодок в груди, словно от прыжка в пропасть... да, это всё её...

— Приглашаю... — она посмотрела в глаза. — ...в любое время.

Умница.

— Благодарю. — я церемонно кивнул. — Обычаев гостеприимства не нарушу. Ну, пошли с домом знакомиться.


— Тут прихожая. Контрольная панель на стене, показывает обстановку в комнатах. Зелёный дежурный огонёк и зелёное на плане — всё нормально, если загорится жёлтое — что-то пошло не так, что именно — будет написано, красное — дом орёт сиреной, проговаривает статус и зовёт спасателей. То есть нас же. Для понимания — если в комнате пожар, то это тянет только на жёлтый, стены с дверями не горят. Вообще, на моей памяти, красной тревоги было — по пальцам сосчитать. Одной руки.

— ...тут у нас общий коридор, прямо — дверь в большой зал, налево — одна комната через стену с залом, две напротив. Советую занимать ту комнату что слева, у зала, там вид наружу.

— ...в каждой комнате свой стационар-терминал сети, если своим обзаводиться лень, свой санузел, стирка — по общему коридору направо, до конца. Окна на случай урагана закрываются ставнями, жать тут.

— ...зал, то же самое что и кают-компания на корабле — место, где можно собраться всей толпой.

— ...сауна. Тут — стирка и сушка, тот лючок в полу — переработка. И смотри не перепутай.

— ...кухня, она же столовая. Тут же, кстати второй выход наружу, дверь при надобности снимается вовсе...

Вот под такие разговоры и прошло знакомство с домом. Пегаска крутила головой, неверяще осматривала комнаты, даже немного пролетелась по большому залу, размер позволял. Голый расчёт и прицел на чрезвычайные ситуации — на станции можно разместить человек триста. Если что.

Знакомство с жильём закончилось на кухне. Всё было на месте и исправно работало, но...

— Та-ак. — я побарабанил по дверце и захлопнул холодильник. Пустой, разумеется. — Я не рассчитывал на компанию, так что у меня дома только рационы. На меня. А тебе после разминки надо бы чего-то зажевать. — Громкое бурчание прозвучало удивительно вовремя. — Надеюсь, Мила не поменяла привычек за полгода...

Пегаска негромко хихикнула.

— Что за привычки?

— Готовить на неделю вперёд. Идём в общую столовую, будем хозяев грабить. В принципе, раз в месяц мы катаемся за запасами, сможешь заказать и столоваться у себя, но так не принято, в общей — веселее. Да и Мила, насколько знаком, отлично стряпает...


Напарники явились, как и обещали, ближе к вечеру. Поводок дёрнулся, извещая о приближении нашего катера, я покосился на счастливо дрыхнущую на диванчике пегаску, и вышел под красноватый свет заходящего солнца. Почти совершенно земной пейзаж — за исключением Толстяка, сверкающего возле солнца так, что его видно даже днём. Здешний вариант Юпитера, планета-гигант почти возле самого светила. Огромный клубок раскалённого солнцем газа, волочащий за собой короткий бледный шлейф кипящий котёл. Тоже, кстати, одна из загадок — ни одна из моделей образования планетных систем не объясняет, как он мог появиться, и как дожил до нынешнего времени. Но покопаться в этой загадке пока руки коротки, да и не до того, честно говоря. Хотя желающих в дальнюю разведку хватает, такой вот забавный выверт психологии.

Катер шёл со стороны солнца, и появился практически внезапно. Тёмная на фоне заката точка, под свист движков вынырнула из-за леса, быстро выросла в угловатую тушу, зависла над площадкой и мягко опустилась на бетон, приседая на опорах. Ворота ангара уползли вверх, наружу выползли четыре плоских ангарных киба, шустро подползли к катеру, наделись на стойки, приподняв машину и застыли в ожидании.

Ещё через несколько минут люк катера, наконец, открылся и появились сами хозяева станции. Первой, разумеется, вылетела Мила — высокая, стройная... плотный, серый в оранжевых полосах, комбинезон спаса скрывает фигуру, но ещё года четыре назад про неё можно было сказать "голенастая, как жеребёнок". И такая же энергичная — как только выскочила, так с криком "Привет, Шад!" подбежала и повисла на шее. От комбеза и волос слегка попахивало дымом.

Следующим появился Дим, как её противоположность, непрошибаемый флегматик, на голову её ниже, зато того сложения, про которое говорят "проще перепрыгнуть, чем обходить". Дай в руки топор и заставь отрастить бороду — натуральный гном из мифологии получится. И палёным от него тоже попахивало вполне аутентично.

— Чего жгли? — я потянул носом воздух.

— А-а-а. — махнул рукой Дим. — У соседей степь горела. Сухая весна, нанесло сухую грозу... Полыхнуло аж стеной, от горизонта до горизонта. В три дэка весь день ходили, нарезали сеткой, гореть будет, но по очереди...

Я покивал. Знакомое дело. Степной пожар, когда горит пересохшая прошлогодняя трава, тут это не редко, и это страшно. Буйные заросли в человечий рост горят так же буйно, и горе той живности, которой не повезёт убежать. А потому спасы, если нет чего более срочного, при пожаре проходятся катерами и рассекают пожар с прилегающей степью пухлыми полосами хрупкой огнегасящей пены. Нет, это не их обязанность, но никто не отказывается. Как и все наши миры, Тайга богата жизнью, для биосферы это мелочь, но тот, кто хоть раз слышал как вопит зверьё, угодившее в огненную ловушку — тот не откажется. Да и вообще — за домом надо приглядывать.

— Сильно умаялись?

— Терпимо. А ты как сюда, в отпуск или... — он неопределённо повёл рукой в воздухе.

— Или. Чуть раньше, чем рассчитывал, но так сложилось.

— Это хорошо. Поздравляю. Теперь смены можно будет на троих поделить. Да и на вылете одного оставлять...

— Четверых, и двоих.

— В смысле?

— В смысле делить на четверых, и двое на двое в вылеты. — я махнул рукой в сторону базы. — Я нам тут стажёрку привёз на ближайшие полгода минимум. Девочка, в общем, хорошая и умная, но сразу скажу что слегка проблемная, и обходиться надо аккуратно.

— Ого. — Дим поднял бровь. — Откуда сманил?

— Привёз. Оттуда. Так получилось.

— И где?... — Мила едва ли не танцевала от нетерпения. Ещё бы, общение по сети и вылеты это одно, а свежее лицо и новые уши на одной с тобой станции — это уже совсем другое.

— Набегалась, накормлена и спит с непривычки. В столовой. Идём знакомиться?

— Стажёрка, говоришь. — Дим хмыкнул, похлопал ближайшего киба по корпусу и катер неторопливо потащился в ангар. — Ну, показывай твою стажёрку.

Вот в этом весь он — сама флегматичность. Стажёрку привезли? Прекрасно, будем к делу пристраивать. А то, что с Земли, так то мелочи. Даже интересно, как они отреагируют...

Отреагировали, надо сказать, прекрасно. Секундная растерянность при виде свернувшейся на диване лазурной пегаски, потом удивление, интерес... тревога и что-то ещё сходное — это они, как полагается спасам, профессионально-внимательно разглядели что по-детски приоткрывшая рот, мирно спящая лошадка так испятнана шрамами, что даже одежда и шёрстка не могут это скрыть. Дим остался на месте, а вот Мила — та ожидаемо расплылась в улыбке, и потянула руку.

— Милота-а...

Чего я и ожидал. Я двинулся одновременно с Милой, продолжая начатое движение, и очень аккуратно ставя ноги на пол, сделал несколько шагов. Загустевший воздух омывал кожу почти как вода. Дим всё так же стоял у стола, а Мила медленно тянулась рукой к пегаске.

На последнем моем шаге она всё-таки дотянулась... мир вокруг рывком вернулся к нормальному темпу жизни и так же, рывком полетевшее в челюсть Миле копытце увязло в моей ладони.

— Тихо-тихо-тих-хо! — я дёрнул пойманной конечностью, сбивая удар другой ноги. — Ну Мила, ну радость моя, ну сказал же я — аккуратно. Дэш, хорош лягаться! Мила наш врач, тебе ж потом у неё и лечиться, случись что.

Пегаска перестала вырываться. Глянула на Милу уже вполне осмысленно, подобралась, спрыгнула с дивана и коротко дёрнула головой.

— Это... ну... я... Извини, а?

— Ничего-ничего. — Мила улыбнулась ей вполне искренне. Она даже испугаться толком не успела. — Шад тоже как-то...

— А вот нечего спящих трогать. Даже с самыми лучшими побуждениями. У кого-то могут быть рефлексы.

— Ну я же извинилась.

— А отмываться от компота пришлось мне.

— Вот так всегда. — деланно вздохнула Мила. — Уделают всё вокруг и себя в том числе — и они же самые пострадавшие! Идём, девочка, поговорим без чужих ушей... А заодно твою медкарту в лазарет сбросим, и покажу как это делается. Шад, кто снимал карту, Мара? Ну тогда всё прекрасно, пошли.

Когда дамы сбежали в лазарет — бодрая Мила впереди, Дэш, оглядывающаяся на ходу, за ней; Дим, всю эту сценку подпиравший собой косяк, сдвинулся, наконец, с места, подошёл и положив руки на спинку стула, веско спросил:

— Стажёрка, говоришь?...

— Что не так?

— Шустрые, однако, у тебя стажёрки. Только проснулась и сразу в драку...

— Извини, кстати. Я знал. И был готов ловить.

— Знал, говоришь? Ладно, проедем. Теперь не наделает глупостей? — он кивнул в сторону лазарета.

— Она достаточно адекватна, а Миле, как врачу, с её стороны ничего не грозит вообще. Но вот ты пока что воздержись от любого тактильного контакта, хорошо?

— Угу. Мне ещё что-то надо знать?

— Только это. В остальном — просто ведём себя как обычно. Этого будет достаточно.

— Думаешь?

— Думать не умею, приходится всё знать.

— Это я уже слышал.

— Хорошую мысль повторением не испортишь.

— И это тоже. Ну, если ты за неё ручаешься, то добро пожаловать. Надеюсь, сработаемся.


Кому и зачем может понадобится синтет-пегаска с тяжёлым характером, ничего не знающая об окружающем мире, ничего, по сути, не умеющая кроме как драться, и немного — петь да играть на гитаре?

"Да вы издеваетесь?" — спросит любой из наших спасов, оторвёт её с руками и попросит ещё. Потому что народа на станциях всегда недобор, потому что на хорошее отношение сотворённые отзываются самым благодатным образом, а ещё потому, что в нашем поисково-спасательном деле крылатые, не напрягаясь, бьют всю мобильную технику вместе взятую. Это в городе земного образца можно играть в слежку через дроны и камеры, там ландшафт бедный.

У нас же, что не лес, то трава по макушку, и всё это постоянно дрожит, шевелится и колышется на ветру, и потому от камер мало толку. Тут надо полагаться на глаза и унаследованную от далёких предков интуицию. А если к глазам прилагаются ещё и свои крылья с возможностью быстренько метнуться и поискать там, где не сможет сесть габаритная туша дэка... В общем крылатым на спас-станциях всегда особенно рады.

А то, что мало что знает и нервная — то не беда. И научим, и заботой окружим. Как это сейчас делают Дим с Милой. В основном, конечно, Мила, Дим к инструктажам всегда относится ответственно, так что он просто ведёт себя как обычно — спокойный, флегматично-доброжелательный и чуть отстранённый. А Мила — та пользуется своим статусом врача вовсю, и заботится о пегаске за двоих. Практически всё знакомство с хозяйством станции, техникой, координаторской и обязанностями дежурного-спасателя она и провела, я лишь маячил на заднем плане, да поддерживал подопечную морально. Иначе Дэш, того и гляди, сбежала бы к себе домой — Милы может быть ужасно много.

Это, к слову, радует — в прошлый раз, когда я был здесь, и присматривался к месту, где буду радоваться отставке, девочка была какой-то пришибленной. Надо бы узнать у Дмитрия — в чём дело. Очень уж заметно она поменялась, общение с пегаской так подействовало, что ли... Надо заметить, работает это в обе стороны, на Дэш это тоже действует благотворно.

Я глянул на часы, поставил кружку на стол, и пошёл к двери наружу — убеждаться в благотворности.

За два последних дня, на внешней стороне перед её домом, мы с Димом сделали тренировочную площадку. Старым фронтирным способом утрамбовали пятачок — посадка-старт катера с брюха, на антиграве, запущенном в форсажном режиме, оставляет прекрасно выровненную и спрессованную плешь. Так-то на природе такие фокусы не приветствуется, зарастает такая проплешина медленно и трудно, но возле дома можно — потом всё равно перекопаю. А после раскатали на площадке зелёное, под цвет окружающей травы, полотно упругого и нескользящего покрытия, закрепили — в общем обустроили удобный ринг.

И сейчас на этой площадке вовсю разминалась пегаска. Пока что крылатая не демонстрировала ничего особенного — обычные упражнения на разогрев и растяжку. Обычные для пегаса, разумеется, хомо упражнения для крыльев ни к чему.

Выглядело это всё, как что-то среднее между странным медленным танцем и кошачьими потягушками. Красивое зрелище. Интересно было бы взглянуть ещё и на работу мышц при этом, но занималась она в одежде. Что-то вроде свободного кимоно, приспособленного под пегасью анатомию, плод её совместного с Милой кроильно-шильного творчества. Отчасти дань земным привычкам, отчасти дань необходимости — пару раз она перекатывалась по рингу, и цепляться голой шерстью за похожее на каракуль покрытие было бы неприятно.

А для меня всё это ещё и признак прогресса. Пусть и с моей помощью, под моим влиянием, но всё же девочка сама решилась и попросила нас сделать площадку. Сама попросила Милу сшить ей тренировочный костюм и сама, практически полностью сама, вытерпела все связанные с этим процедуры обмера-примерки и прочих портновских издевательств со стороны коллеги. При этом она даже и внутренне не испытывала того бурного отторжения, которое было в ней ещё три недели назад.

Отличная динамика.

А сейчас её и вовсе можно счесть полностью здоровой. Дэш так ушла в себя, упражняясь, что фонит от неё чистым незамутнённым спокойствием. Горное озеро, там где нет ни ветра ни дождя и только лазурное небо отражается в ледяной воде... всё-таки плохо приспособлен язык к эмпатическим ощущениям, вечно приходится переходить на метафоры.

Пегаска, между тем, закончила разминаться. Постояла немного, переводя дыхание, потянулась опять же совершенно по-кошачьи. Покрутила головой.

Развернулась ко мне лицом. Резко, рывком. Продолжая метафорить — по спокойному до того озеру разом прошла высокая рябь от подземного толчка, и... И всё.

Пегаска попятилась, не отводя от меня взгляда, отошла к противоположному от меня краю площадки и остановившись медленно качнула головой вниз-вверх. А потом ещё и жест лапкой сделала. Приглашающе так.

Ну что ж... Контактность — она и такая бывает. Посмотрим.

Я прошёлся по траве, утренняя роса приятно холодила босые ноги, вышел на площадку напротив Дэш. Поочерёдно обтёр ступни о штанины, точно так же поклонился. И сделал лапкой.

Мы почти синхронно пошли по кругу, против часовой стрелки, приглядываясь друг к другу. Оценивая. Примериваясь.

Первой напала она. Я сознательно чуть медлил, дав ей зайти слева, и она сделала рывок вперёд, метя правым передним копытом в колено. Я уклонился, она проскочила мимо, едва не приложив на отходе мне уже задним копытом. Ну да, четыре опорные конечности, своя специфика.

Разворот, шаг вбок, ещё один удар — опять мимо. Прыжок, и ещё удар, перьями, потому что прыжок мгновенно превратился в полёт и кончик крыла пытается хлестнуть по лицу. Ещё удар, ещё... целая серия, лазурная молния так и вьётся вокруг меня, всё взвинчивая и взвинчивая темп, и пытаясь прорваться через блоки.

Но то, что для стороннего зрителя, окажись он здесь, выглядело бы размытым вихрем движений, ударов и блоков — для меня было просто красивым танцем.

Да, я сволочь. Этот поединок даже и близко не мог быть честным — Дэш могла сколько угодно рвать жилы и пытаться меня достать, но для моего восприятия её движения были плавными и медленными. Если тебе выдали умение взвинчивать темп личного времени по желанию — это очень полезно. Легко вытворять чудеса и изображать машину смерти, когда все вокруг движутся как улитки. Гораздо труднее в такой вот тренировке не покалечить партнёра — удары-то надо не только принимать, чтобы он не провалился и не догадывался что шансов нет, и с ним просто играют; но, принимая, ещё и смягчать, чтобы не сломать ничего. Когда эта наука освоена до автоматизма — можно уже и понаслаждаться процессом.

Как там было в древней поговорке про самые красивые зрелища? Танцующая женщина, скачущая лошадь и что-то там ещё, не помню. Сейчас я наслаждался зрелищем всё в одном. Как работают ноги и крылья, раз за разом кидая пегаску в атаку, как прокатывается по мышцам волна от удара в блок и развевается хвост...

Да, из игрушечной поньки и в самом деле тщательно лепили неплохого бойца. И, надо признать, вылепили. Она очень, очень хороша. Скорость, координация, сила для её размеров. Теперь понятно, как эта пигалица умудрилась потрепать полубоевого синтета. И против того отряда спецназа могла бы попереть. Что из этого вышло бы — хрен знает, но скорости ей хватило бы вполне, а бесстрашия — с избытком...

Однако же восхищение-восхищением, а этот спарринг уже пора заканчивать. Лицо пегаски начинает искажать злая гримаса, и настроение уверенно сползает куда-то не туда.

Очередной мягкий блок — очень мягкий, потому что под разгоном даже просто отразить удар можно так, что противник перестанет быть опасным, и даже быть вообще, отвод в сторону, Дэш пролетает мимо и дальше, приземляется на площадку, чуть припадает к земле... А я делаю пару шагов назад, прижав руки к бокам, коротко кланяюсь, и мир вокруг возвращается к нормальному темпу.

— Благодарю за прекрасный бой, стажёр.

В ответ она прожгла меня яростным взглядом, зло фыркнула, но в итоге всё же встала ровно, и резко дёрнула шеей вниз-вверх.

— Благодарю за бой... инструктор. Научишь?

Я подошёл и присел перед ней.

— Дай-ка заднюю правую взглянуть. Что-то не нравится мне, как ты на неё опиралась под конец.

Дэш чуть помедлила, потом повернулась и вытянула ногу назад. Я прошёлся пальцами по пясти, проминая тугие связки.

— Я немного жульничал, извини. Мы несколько быстрее остальных. А научить не могу. — пегаска внимательно слушала объяснения. — Это не умение, это наше, хм, привнесённое свойство. Часть того процесса когда из меня-прежнего делали меня-нынешнего. И я не слышал чтобы Рук делали из синтетов. Даже и не пробовали, насколько знаю.

— Ашшш... — пегаска чуть дёрнулась. — Не доверяет этот ваш Тиран? Хотя... я бы тоже не доверяла.

— Так, не показалось, значит. Подвигай-ка лапкой туда-сюда, да по кругу. — и пока она разминалась, сосредоточенно прислушиваясь к себе, я продолжил. — Не в доверии дело. В головах и телах. Сильно подозреваю, это просто потому, что технологии нашего дорогого шефа заточены только под хомо. Под наши головы и под нашу физиологию. Есть ли у него что-то под синтетов — не знаю. Но спарринги, если хочешь, можно устраивать и дальше, они вполне заметно подтягивают форму.

— Жа-аль. — протянула пегаска, закончив проверять ногу. И уже в ответ на поднятую бровь отмахнулась. — Чуть потянула, ерунда. Хотя всё равно завидно. Эх, я бы...

— Не завидуй. Наши свойства идут строго в комплекте с правкой мозгов и хорошим шансом сдохнуть, если ты после всех тестов всё ж оказался в глубине своей не совместим с тем, кого из тебя делают. А ты ни на шефа, ни на меня не похожа. И это здорово, на самом-то деле, скучно это когда все одинаковые.