Час пони
19
Само училище это, по сути, просто обычный городской квартал. На самом краю города, конечно, от него тянется двадцатикилометровая нитка виадука скоростной дороги до полевого хозяйства, со всеми его посадочными площадками, ангарами и прочей тяжёлой техникой. Но учатся на первых порах здесь, и живут тоже здесь. Вон те два здания, из восьми окружающих большой внутренний квадрат со всем немаленьким учебным корпусом и его вспомогательными постройками. Стандартное здание школы строилось с запасом, как выяснилось — даже с чрезмерным запасом по нашим реалиям, так что для училища места хватает.
Даже более чем хватает — на всём пути по зданию нам не встретилось почти никого. То ли внезапный выходной в начале сезона случился, то ли, скорее, в поле все, на технике. А тут только пару раз мелькали тени где-то на лестнице, да послышались торопливые шаги, и всё, только бежевые стены, окна с видом на окружающие деревья с одной стороны, закрытые двери с другой, и та особенная тишина, которая поселяется в пустой школе.
Ну а потом была скромная табличка "Олаф" на двери в конце коридора.
Глава училища своей табличке более чем соответствовал. Габариты, суровая морда, короткая борода а-ля викинг. Так и тянет выдать ему рогатый шлем на голову, топор в руки и послать куда-нибудь вперёд, под полосатым парусом. Даже и не подумаешь, что родом эта нордическая физиономия из старой Сибири, а "Олаф" просто естественным образом прикипевший позывной. Впечатление, впрочем, слегка смазывалось тем, что суровый викинг устроился не на скамье драккара, а в вполне себе комфортабельном кресле, что-то вычитывая и отмечая в плашке. Хотя, по нашему общему обыкновению, стоящая на полу у кресла кружка была вполне аутентичной — здоровенная, из капа нарочито грубой резки, такой при надобности и драться можно. Без ущерба для кружки.
Пейзаж на экране за его спиной, впрочем, был на вполне морскую тему. Огромные волны неторопливо взмывали, и так же неторопливо рушились, рассыпая пену, брызги и радуги. Цветасто-полосатый горб на добрую треть горизонта сиял вовсю, а значит тамошнее солнце было где-то за спиной у снимавшего. Красивое место, крайне популярны съёмки оттуда, как раз для таких вот фонов. Так-то ничего толком в той системе не нашлось, зато съёмок с одного из спутников тамошнего газового гиганта разведка приволокла неимоверное количество — низкая гравитация, своеобразная атмосфера и ничего, кроме постоянно бушующего океана.
— Айн момент. — не отрываясь от плашки помахал рукой Олаф. — Пара минут и начнём.
Я подтащил поближе стул и уселся верхом, так чтоб проследить за обоими. Дэш скинула сумки рядом с собой, и стояла перед Олафом вытянувшаяся, напряжённая и сосредоточенная. Это, конечно хорошо, показатель того, что серьёзно относится... до сих пор, несмотря на всё проведённое у нас время. И это первое, от чего её продолжат здесь отучать, потому что Великому Космосу плевать на иерархические игры, экипажу не тянуться надо, экипажу надо быть практически семьёй, и чуять друг друга, в общем, так же как и мы. Как я вот чую, что Олаф только что записал именно эту пометку в дело стажёрки, и сейчас...
— Ну-с, юная дама, приступим...
Забавно наблюдать за своей же работой, когда смотришь со стороны. В принципе работу штурмана, на уровне грубого ремесла, освоить может практически любой, при старательности и желании потратить сколько-то времени. Я когда-то потратил, поэтому то, чем сейчас сыпет Олаф и отвечает Дэш, понимаю. С пятого на десятое, конечно, как это бывает в любой области где слышишь разговор мастеров, или хотя бы подмастерий о том, что ты только с краю зацепил. Я и не пытаюсь вникать подробней, это же не мне строить курс для прыжка, наполовину рассчитывая, наполовину угадывая все эти их наложения, возмущения, течения и всё прочее, что надо учесть для успешного броска в неведомое. Я наблюдаю за куда более интересным зрелищем — как Олаф гоняет Дэш по пройденным курсам и сданным тестам, проверяя даже не то, что запомнено, сколько то, что и как понято...
...о, а вот теперь он пошёл проверять не только знания, а и её саму. Разговор переходит на слегка повышенные тона, и он её откровенно начинает заторапливать, стараясь сбить с толку, да ещё и придавливает ментально. Точнее, пытается придавливать — пегаска спокойна, собрана и, несмотря ни на что, держит себя в... копытах. Оппонент же, встретив такой приём, напротив, потихоньку начинает явственно заводиться, давит ещё сильнее, и Дэш, в свою очередь, показывает зубки, вскидывается, упирается передними копытцами в стол и подчёркивает свои слова стуком по столешнице. Хорошо так стучит, кстати, аж через пол чувствуется. Так что спустя некоторое время я прерываю этот эрзац-экзамен хлопком ладоней.
— Олаф, хорош выворачивать стажёра. Дэш, брэк. Вы ещё х...харизмой меряться начните, сильные личности. И если что, я официально свидетельствую, что все отправленные ей тесты были выполнены честно и без чьей-либо помощи.
— Ну вот, на самом интересном месте! — Олаф подмигнул пегаске. — Отлично. Веда, знакомься, наша новая курсантка. На штурмана. Будь любезна, размести, и покажи где, что и как.
Пегаска обернулась — спокойно, так словно и не стояла спиной к двери, и к бесшумно присоединившейся к нам девушке лет двадцати, со значком старосты на плече. Первый, кстати, навык, которому тут начинают учить — заходи в рубку тихо, не сбивай штурмана и прочих с настроя. Несколько секунд они глядели друг на друга, Дэш явно ожидая комментариев в свой адрес, Веда... тоже ожидая чего-то, чего — не получалось разобрать. В конце концов, гляделки закончились, Дэш коротко кивнула Олафу, потом подошла ко всё ещё сидящему мне, пристально посмотрела в глаза, поднялась на задние ноги, закинула передние мне на плечи и поцеловала. От души, демонстративно так, не оставляя никаких сомнений у окружающих. Окружающие, в свою очередь, сомнений и не испытывали. Любопытство и некоторая неловкость — это понятно новоприбывшая староста, Олаф... ну, тоже, пожалуй, любопытство. Не то, чтоб это чувствовалось явно, но фразу "я бы на его месте" в нашем случае следует понимать буквально. Мне было бы любопытно.
Дэш оторвалась от меня, вскинула гордо голову, оглядывая нашу маленькую компанию, потом шагнула к своим сумкам, забросила их на спину, и прошествовала к двери, бросив по пути Веде тоном, где здоровой уверенности было намешано ровно в ту меру, где она еще не переходит в нездоровую наглость:
— Ну, веди уже, что ли. Знакомиться будем...
— Хм. — Олаф подождал, пока за ними не закроется дверь, потом подождал ещё немного и наконец от души заржал. — Однако! Девочка решила произвести впечатление?
— Похоже. — я потёр лицо. Губу слегка саднило — пегаска чуть перестаралась. От волнения, не иначе, обычно она была аккуратней. — Я, кстати, рассказывал ей про наши порядки, так что это она сама решила задрать планку.
— Даже так? — Олаф усмехнулся.
— Именно так. И более того, это тебя и твоих ребят сейчас измерили и взвесили.
— Подробнее?
— Если подробнее, то девочка не просто умница, девочка ещё и от меня чего-то нахваталась, похоже. — я постучал парой пальцев по виску. — Нашего. По мелочи, ограниченно, с не слишком сознательным контролем, но чтобы оценивать реакции твоих ей должно хватить. Кстати, браво, реакция хорошая. Я оценил.
— Атож! — Олаф принял демонстративно-горделивый вид. — У нас тут не такая волшебная страна, как на твоей Тайге, но что-то всё-таки знаем, да понятия имеем!
Это да. Из всех миров Пояса именно на Руси синтетов меньше всего. Не слишком-то любят они урбанистическую цивилизацию, даже настолько ограниченную и пасторальную, как у нас. Не слишком любят, и предпочитают селиться на более диких планетах. Так что встретить сотворённого здесь среди хомо очень даже можно, но именно здесь они всё ещё довольно экзотика. Девочке гарантировано внимание. Главное, чтобы не зазналась... впрочем это вряд ли.
— Малышка будет пользоваться успехом. — присоединился к клубу синхронного мышления Олаф. — Лишь бы не испортили.
— Вряд ли. — повторил я, уже вслух. — Эта малышка прошла через тот ещё адок в натуральную величину там, и ну очень настойчивую заботу здесь. Под этой шкуркой хребет из закалённой стали, и не вам её испортить.
— Честно говоря, я не запрашивал подробное досье. Настолько плохо?
— Ну, как тебе сказать... И по меркам моего хозяйства впечатляет.
— Мда. Кстати, ты же вроде из хозяйства тогось?
— Я тогось. Но шеф попросил. Кстати, не хочешь сменить род занятий? Мне как раз нужны из нашей старой гвардии...
— Хм. — Олаф задумался. Прошёлся к окну, поглядел куда-то задумчиво. — Извини, но пожалуй нет.
— Уже настолько жаль расставаться? И помнится, кто-то однажды откровенничал насчёт того, что каждый выпуск это как расставание с семьёй и всё такое. Не боишься переборщить? Всё же...
— Помню-помню. — Олаф раздражённо отмахнулся, и снова устроился в кресле. — Чрезмерная привязанность, держать грань, смена мест и окружения... Кто б вообще мне говорил про регламенты? Просто тебя опередили уже, не хочу переигрывать.
— И куда нацелился?
— Наши выпускники... ну, если точно, там не только наши, нацелились в системе Сирина онил строить. Пока маленький, километра на три. Позвали курировать по старой памяти.
— Однако же, заявочки у молодых...
— Да, знаешь, не слишком-то и выше головы уже прыгать, оказывается. Я смотрел проект, там ничего невероятного. Конструкции наклепать несколько автофабрик достаточно, каменюка подходящая есть на разборку, самое сложное будет даже не строить — биосферу запускать, но тут уже тебе спасибо.
— Э?
— У тех, кто биосферу будут делать, твои найдёны через раз.
— Что сразу "мои"? Я там не один работал, то бишь работаю. Да я даже и не вспомню с ходу, кто в эту степь подался.
— Ну не прямо твои, так всё равно ж из твоего хозяйства. — отмахнулся Олаф. — Не суть. Главное, что найдён в той команде за половину, и отзывы самые лестные.
— Ну лады, если так, флаг им в руки. Ты из нашего выпуска с кем-нибудь держишь контакт?
— Если ты про мою группу, то честно говоря — не советую. Вряд ли кто из моих захочет возвращаться... туда. Даже так. Да и все в делах. Можно было бы Верина спросить, пожалуй, но он всё.
— Как? И когда, я не слышал.
— Неделю назад. — Олаф побарабанил пальцами по подлокотнику. — Случайно. И глупо. На верфи рейдер нового проекта строят. Он вписался, говорил ещё, что самое то, самое спокойное и безопасное там место, что он свою норму рисковать выбрал на сто лет вперёд, пусть админы по тэбэ теперь его прикрывают... Шальной метеорит, даже не прямое попадание, вторичный осколок, рикошетом... И в голову, наглухо.
— Пусть путь его будет лёгок. М-да, как нарочно... вот теперь я бы еще раз советовал не засиживаться.
— Что-то знаешь? — прищурился Олаф.
— Не "знаю". Есть мелкая такая зудь, что не стоит Рукам жить чересчур спокойно. Мироздание недовольно становится.
— Я смотрю, ты в своей волшебной стране совсем, эээ... — Олаф неопределённо покрутил рукой в воздухе.
— Не я. Как раз, как своих сманивал, узнал. Пошло ходить, оказывается, среди наших такое — будешь жить тихо-мирно и без риска, будет у тебя отрастать шанс сложиться внезапно и нелепо.
— Красиво. — оценил Олаф. — Главное — хрен проверишь же.
— Красиво, да. И да, попробуй проверь, статистикой не пробьёшь. Но...
— Ладно, намёк понял, как получится — к тебе...
— Это не намёки. — я подтверждаю слова, полностью открываясь в фоне. — Я в самом деле не собираюсь сманивать или давить, тем более — так. Просто учти, дыма без огня, знаешь ли...
— Думаешь — шеф запустил? — от Олафа расходится аналогичный фон.
— Понятия не имею...
Мы проболтали так ещё где-то с полчаса, и, выйдя под начинающее припекать солнце, я поморщился. Свет неприятно резал глаза, а виски слегка тянуло. Не боль, так, лёгкое неудобство. Прогуляться по свежему воздуху и отстанет. Хорошо Олафу, он-то сейчас у себя спокойно отсидится...
Маленькая и специфичная для эмпатов нашего разлива, не то что проблемка, особенность — если не виделись очень давно, то после общения на нашем уровне будет слегка не по себе. Нет, мы не телепаты, и не передаём друг другу знания и мысли, только фон, самые общие ощущения, которые подчас бывают куда полезней любых точных знаний. Вот шеф — тот да, тот давит больше и четче, но и аккуратней при том. Если забудет свернуться...
Аллея, густо обсаженная чем-то широколиственным и раскидистым, начинается метрах в ста от здания, и наконец-то дарит относительную тень и прохладу. Можно особо не торопиться, и пройтись пешком до стоянки с транспортом, всё равно после общения надо сделать перерыв на пару часов. Уже напоследок, войдя в привычный ритм шага и проходя поворот аллеи, цепляю краем глаза знакомое голубое пятно вдалеке, у жилого корпуса, несколько фигур рядом с ней, и ловлю привет от Олафа — его узнавание, его уверенность в тех, кого он узнал, и в том как её встретят.
Что ж, эта страница для неё перевернута, и надеюсь — и верю — у малышки всё будет хорошо. Право слово, она это заслуживает.
Останавливаться и оборачиваться я не стал — плохая примета.
Всё знакомо и привычно, одинаковые здания по сторонам улицы, подошвы упруго впечатываются в бетонную дорожку под ногами, в руке уютно устроилась рукоять старомодного пулевика, перед нами всё рыдает... Впрочем тут я совру, рыдать тут сейчас некому. Разбежались, не то время и место, чтобы любопытствовать. В Сером Городе и раньше чрезмерно любопытные долго не жили, а сейчас тем более.
Впереди посреди улицы набычился катер, вцепившись в бетон растопыренными опорами, атмосферные движки на холостом ходу подняли кольцом пыль и разогнали мусор. Турель выразительно развёрнута стволами куда-то за катер — на земле пилот прикрывает группу. Вольга со стажёром стоят у люка, контролируя свои сектора.
Ну и я — всем своим видом и тёмным полузабралом выражающий готовность ко всему, топаю к катеру. Пафосность момента несколько смазывает банальная сумка, оттягивающая плечо.
Впрочем, всё равно пантомима получается убедительной, и мешать нам никто не пытается. Вот и прекрасно.
Катер приближается, приближается, борт нависает над головой, и на последних моих шагах прикрывающая пара синхронно ныряет в люк.
Я прыгнул за ними, Вольга, предусмотрительно вставший у люка, подхватил меня под локоть, втянул и придержал сумку, чтобы она не приложилась о штабель зафиксированных стропами капсул. Тот занял почти весь салон катера, остался только пятачок у закрывающегося люка, да проход к пилотской рубке. Проход, надо сказать, узенький — моментально устроившийся на сиденьи, и вроде даже уже задремавший Вольга перегородил его почти полностью.
Стажёр, ушедший вправо, уже пристегнулся к сиденью, я поставил свой баул на пол, пристегнул ручку к поручню, устроился на сиденьи сам, и вытянул слегка гудящие ноги.
По коже под бронёй прошлись мурашки от работающих антигравов, по корпусу передался гул движков, а значит сейчас наша работа закончилась, и всё зависит только от нашего пилота, Дана. Мы возвращаемся на корабль. Длинный был выход, почти сутки подряд перелётов и беготни. Длинный, зато продуктивный.
Не люблю Землю. И всё же выход за выходом, снова и снова навещаю эти края. Потому что кто ж, мать его, кроме нас.
И потому что время не терпит, и нам надо успеть как можно больше.
Прогнозист из меня вышел так себе. Впрочем, имея дело с Землёй, ошибаются и более опытные аналитики. Никогда не знаешь, какую дичь там выкинут. Вот и на этот раз, то, что казалось просто корпоративным скандалом, вполне благополучно разрешившимся — казалось им почти шесть лет. Скандал, громкое разоблачение зловещих планов, огнестрельная смена руководства БРТО, Хартия о правах синтетов, трогательные сюжеты по новостям, пачка гуманных законов... хотя вот с ними я угадал, суть их сводилась к "вот вам какие-то права, все свободны, идите нахер" — короче, всё в лучших земных традициях хэппи-энда. Зло повержено, герои, или кого там ими назначили, уходят в закат, жизнь продолжается как прежде, а большинство ничего и не заметило даже.
Корпорации продолжали играть в свои странные игры, делили и переделивали рынки, зоны влияния, должности, и что там ещё им найдётся делить. Люди и синтеты жили, работали, сводили, как могли, концы с концами, любили, ненавидели и всё такое прочее. Как обычно бывает в мутные времена — ещё и какие-то тайные общества даже завелись и что-то там крутили. Не высовываясь особо на яркий свет, конечно, но аналитики что-то там находили по косвенным признакам. Ну и мы, разумеется, продолжали навещать этот мир, всё так же занимаясь своими делами, решая свои задачи, ну и, конечно, прихватывая при каждом удобном случае себе подопечных.
Всё шло своим чередом, и по всему выходило, что будет всё так же идти и дальше.
А потом всё кончилось.
Стоило догадаться, что найдутся желающие покопаться в том, что оставил после себя этот проект БРТО. Стоило догадаться, что желающих будет каждый второй, не считая каждого первого, и что материалов они накопают в избытке. Стоило догадаться, что в Гигаполисах, этих гробницах для демографии, синтетов-людей окажется до чёрта и больше... Надо заметить что в живости мышления и интуиции землянам не откажешь, они хоть случайно и наугад, подчас не понимая этого, но придумали пару занятных костылей чтобы решить проблему демографических переходов. Даже в том грубом виде, что они практиковали, постоянная подпитка человечества свежей кровью и свежими головами давала свои плоды, и оно относительно благополучно наплодилось аж до двенадцати лярдов.
Вот только, как это за землянами водится, их лекарство оказалось горше болезни.
Это же так здорово и так выгодно, когда можно ковыряться в чужих мозгах. Мечта очень многих и очень разных высокопоставленных, во все времена.
Воплощённая БРТО в жизнь.
Та Элен Флаис, что была назначена главой концерна, была идеалисткой и честно старалась загнать джинна в бутылку, но всё же она была больше просто компромиссной фигурой, а это наследие было чересчур обширно и глубоко. А желающих им попользоваться было слишком много.
И когда многочисленные желающие, наконец, раскрутили это наследие, когда, в итоге, подобрали ключи ко всем замкам... весёлые, в общем, настали времена.
Сейчас веселье на Земле бушует вовсю. Началось оно с относительно цивильного передела сфер влияния и сведения счётов. Это ведь очень здорово, когда очень важная шишка в стане конкурента, или в твоей же компании внезапно принимает выгодные для тебя решения. Или потихоньку сходит с ума, и это можно удачно отыграть на бирже. Или ещё что-то в этом роде. Да даже и не большая шишка тоже может быть очень полезной, когда ей грамотно управляют...
Всё это было относительно цивилизованно, пока методиками владели только большие игроки. Пока это касалось больших шишек. Пока они аккуратно и понемножку двигали границы давным-дано поделённых рынков, сфер влияния и прочего.
Но всё же игрались с этим многие, а информация — штука сверхтекучая, гелию на зависть. И изысканное блюдо, которое поначалу готовили из деловых интересов и конкурентной борьбы лишь очень важные персоны, быстро забродило и бурно выперло из котла кровавой пеной. Это у больших шишек может быть штат личных мозгоправов на зарплате, а кто и на какие шиши будет возиться с миллиардами обычных людишек? Со всеми двенадцатью миллиардами — потому что земляне, в итоге, и сами уже не знали толком сколько именно из этих миллиардов простых хомо и миллионов избраных обитателей Белых Городов были синтеты, модифицированные, обработанные и так далее. И когда технологии контроля пошли в более широкие массы... кто не видел, как в один миг целый квартал благополучного Белого Города превращается в поле безумной схватки всех со всеми — тот ничего не видел. И ему, честно говоря, повезло.
И, сдаётся мне, что когда пена осядет — проект Гигаполисы можно будет считать закрытым. Какая-то цивилизация на Земле останется, конечно, люди вообще живучи хуже тараканов, но проблемой, даже потенциальной, Земле уже не быть.
Азиатскую Аркологию, например, можно скидывать со счетов уже сейчас. По обыкновению замкнутое и не выставляющее ничего напоказ азиатское общество мало изменилось за века информационной эпохи и Гигаполисов, оно всегда и всё прятало за бесстрастной и благопристойной маской. Но именно там, как финал скрытого до поры политического противостояния, впервые были отмечены вспышки наведённого амока. Отмечены, но что это было на самом деле, стало понятно только потом, после События. Именно так, с большой буквы. После того, как там полыхнула, несколькими очагами разом, жуткая кровавая резня, всех против всех, заставляющая вспомнить древние книжки про зомби-апокалипсис и уверенно расползающаяся по сторонам... когда попытки установить карантин ожидаемо провалились — её попытались остановить по-азиатски решительно, не знаю уж сколько в той решительности было своей дури и сколько — постороннего влияния, и было ли оно вообще...
Неизвестно, где они откопали и как они сохранили старинные термоядерные боеприпасы, но очаги чумного безумия они вполне эффективно выжгли... и запалили полноценный огненный шторм. Традиционно-азиатская плотная застройка горела охотно и долго, расползающееся неровное кольцо огня красиво смотрелось с орбиты. Снизу же, глазами наших зондов, это выглядело жутко — катящаяся стена пламени, в которой горело всё, от теоретически негорючих неопластиков, до железобетона, и чудовищный ураган, сметающий в эту стену всё вокруг.
Да, корпоранты умеют действовать быстро и решительно, когда огонь горит у них под задницами. И да, осознав, что произошло и причину того — они постарались срочно что-то сделать... наступая друг другу на ноги, творя на каждом шагу дичь, и пытаясь на этом еще и заработать, отчего залихорадило разом уже и всех остальных. Но когда казалось, что беспрецендентными мерами удалось если не вычистить опасные знания, то хотя бы тех, кто мог ими воспользоваться — рвануло уже на другом конце их шарика.
Теперь Американский Гигаполис можно считать таким же скинутым в отбой, как и азиатский. Там всё-таки работали с искусственным интеллектом. Оказывается. Ну кто бы мог подумать, ну кто бы мог ожидать, что кто-то пожелает играть с опасными технологиями...
Результат, как и следовало ожидать, получился тот же, что и в прошлые попытки. Как сказали наши искины после попытки связаться — "представь взрослого хомо, с разумом младенца, лежит, агукает, ручками машет.... гадит под себя... жуткое зрелище."
Только на этот раз страшилки из фильмов воплотились в реальность.
Как случилось так, что он вырвался из защищённой лаборатории, сам ли он протёк сквозь барьеры безопасности, или ему помогли — уже неважно. Важно то, что прогрессивным, централизованным и автоматизированным миром Североамериканского Гигаполиса несколько месяцев распоряжался этот взрослый младенец. Нет, это не был злой гений, как показывали в тех фильмах-страшилках, но чтобы сделать Гигаполис непригодным для жизни — хватило и этого. Муравьям не стоит кучковаться в песочнице, где играет в кубики великовозрастное дитё. Их там просто давят походя, если они мешают, и даже если не мешают — когда автоматизированные системы города перестают работать на своих создателей, муравейник из стекла и бетона может только одно — уверенно вымирать. Да, прошло время и стихийно возникший дикий, нестабильный искин, так же стихийно и развалился — но Гигаполису это уже не помогло.
И если про азиатов в медиасфере Гигаполисов писали и говорили много, ужасаясь катастрофe и смакуя её, то падение Американского Гигаполиса прошло уже как-то спокойно. Едва не "привычно".
В Чёрном Гигаполисе царит хаос, разруха, война всех против всех, местами людоедство — то есть, как и следовало ожидать, там не изменилось ровным счётом ничего.
Почти так же — но уже в хорошем смысле — ничего не поменялось и у Австралийской Аркологии. Не без проблем, не без напряжения, но пока что там относительно спокойно. Но это у нас каждый из миров обязан иметь потенциал для самостоятельного выживания и развития, здесь любили старинную, странную игру "экономика". Она связывала города-миры многими тысячами нитей, но сейчас эти нити уже изрядно оборваны и продолжают рваться, одна за другой, каждую секунду. Вскоре даже рассудительные оззи, всегда державшиеся наособицу, столкнутся с нехваткой товаров, оборудования, и всего прочего, что держит невероятно сложный корабль здешней цивилизации на плаву, и что начнётся тогда — кто знает.
Ну а в последнем по счёту Гигаполисе, откуда всё и началось, тоже пока ничего глобального, зато всего понемножку. Резни, пусть и не такие феерическае как у азиатов, бардак, какие-то секты, банды людей, банды синтетов, просто банды, где всем плевать кто есть кто, одним словом, нечто бурлящее, как выгребная яма, куда жарким днём кинули пачку дрожжей.
А наверху мы, раз за разом ныряющие в эту яму.
Не с экскурсиями. Время экскурсий кончилось. Так-то можно считать, что уверенно кончилось оно ещё года три назад. Знаковый, можно сказать, был случай — на Руси какой-то юный организм, из числа наших потенциальных клиентов, решил порасспрашивать о предмете. Естественно — кого ещё ему было расспрашивать, как не настоящего землянина, удачно оказавшегося под рукой. Организм поделился своей наивной восторженностью, и землянин набил ему физиономию. Если быть точным — землянин был синтетом, более того, пони, и самое забавное — модели Флаттершай. Да у нас найдёныши меняются, но жёлтая тихоня обычно верна себе во всех своих воплощениях, и зрелище озверевшей стесняшки, как рассказывали, было в духе древнего анекдота про поручика Ржевского — "луплю и плачу". Стоит отдать должное им обоим — когда их растащили, побитому хватило мозгов потом спросить "за что", а пегаске хватило такта и выдержки всё же кое-как успокоиться и объяснить. Почему-то именно эта модель пользуется особенной популярностью у последователей известного маркиза, и та пегаска, прежде чем попасть к нам, хлебнула этого полной мерой. Парень впечатлился, извинялся долго и восторженность как рукой сняло.
Наши выходы иногда называли прививками от ностальгии, ну что ж — вот так эта прививка и работает. Побывавшие на Земле и вывезенные оттуда расходятся по нашему социуму, и предупреждают распространение опасных иллюзий. И некий количественный порог, за которым иммунитет социума работает сам, мы, похоже, смогли перевалить. Потом, разумеется будут и другие проблемы, нет проблем только у мёртвых, но конкретно эту мы купировали. Надеюсь.
Ну а мы сейчас продолжаем работать. Только уже не экскурсоводами. Там, внизу, сидит шестёрка наших искинов, закопавшихся глубоко в фундаменты Еврогигаполиса и Австралийской Аркологии. Они плотно оседлали линии связи, видеонаблюдения и прочей инфраструктуры слежения, которой без ума и меры напичкан каждый из Гигаполисов. И по их наводкам мы, черти-хранители, в броне, с оружием и матом наперевес, выход за выходом падаем с небес и тащим из земного кровавого разлива всё, что удаётся. Данные, технологии, иногда, очень иногда — хомо. И синтеты, разумеется. В основном синтеты. Беглые, выброшенные, украденные и перепроданные — шайки работорговцев, исчезнувшие было, буйно расплодились вновь. Ещё — те, с кем наши искины смогли и решили связаться, и кто решился им поверить. В нынешнем бардаке мы можем действовать куда вольготнее, чем раньше, и мы не собираемся упускать такое окно возможностей.
Выход был последним в этой смене, сейчас, спустя месяц суматошного метания вниз-вверх, трюмы двух с лишним десятков рейдеров уже не то чтоб забиты до отказа, но уже близятся к тому, и сегодня должны придти наши сменщики. Потом — будет у меня месяц отдыха дома, на Тайге, ещё месяц подготовки и готовности номер один после него, и снова обратно... пока, так или иначе, всё не закончится.
И я не ошибся словом. Именно трюмы.
Время неспешных бесед у камина тоже прошло, сейчас мы тащим в промышленных масштабах, и на задушевные лекции в кают-компании нет времени. При экстренном изъятии приходится работать по сокращённой программе — экспресс-опрос на месте, согласие — отказавшихся, как правило, нет, в силу состояния здоровья или обстоятельств, искины знают толк в подборе кандидатов — и наши клиенты отправляются в стазис-капсулы, ожидать, когда у зашивающихся адаптаторов дойдут до них руки. Для клиентов это ожидание в стазисе будет всего лишь мигом, впрочем мы не намерены его затягивать ни на миг больше, чем возможно. И четвёртая палуба рейдера сейчас сменилась на уродливый раздутый горб грузового трюм-контейнера. Ничего лишнего, только минимальная сжо, дублированный малый реактор и места крепления с энергопитанием на три тысячи капсул.
Мара, разумеется, недовольна таким изменением обводов, но всё понимает и возмущается только для проформы.
Сидящий рядом стажёр со вздохом стянул шлем, яростно почесал белобрысый ёжик волос и вопросительно мотнул головой в сторону моего баула.
Да.
Это ещё одна из навалившихся в последнее время проблем. Мы тащим синтетов с Земли даже не неводом уже — донным тралом. И теперь частенько цепляем тех, кто до последнего времени тихо-мирно жил у хозяев.... скажем так, вполне благопристойных. Сейчас же владеть синтетом стало небезопасно — с одной стороны шайки фанатичных синтетов-аболиционистов, ненавидящих людей, с другой — не менее фанатичные шайки людей, ненавидящих синтетов, с третьей, четвёртой и прочих — кто-то ещё, и очень часто такие вот благопристойные граждане благопристойно избавляются от живых игрушек. Это так просто — отвезти подальше и оставить на улице... Так просто подобрать мимоходом неприкаянную душу, и лишь после понять, кто у тебя оказался на руках. Не выкидывать же потом в шлюз, мы не земляне всё-таки. Вот и начали появляться на Тайге эти живые игрушки, с ясными глазёнками и наивной верой в то, что попали сюда из другого мира, или что там ещё прописали им в память. Хватанувшие жизни достаточно, чтобы накрепко это запомнить, но недостаточно, чтобы сорваться и переродиться в полноценную личность.
Имея опыт, их довольно легко отличить от тех, кто уже прошёл срыв. Внешний облик, поведение, моторика.
Эмоции, наконeц.
Именно этими эмоциями сейчас и фонило от баула.
Растерянность, непонимание. Страх. Обида.
И робкая, хрупкая надежда.
Тоже, в общем, проблема, которую потом надо будет решать.
В этом выходе мы по наводке ведущего этот сектор искина, Лины, уже на обратном пути сделали внезапный крюк, и свалились на головы компании генофриков хищной модификации, решивших поиграть в охотников. Объектом охоты была группа синтетов-фуррек. Хвостатых уже загнали в глухой проулок, и те уже прощались с жизнью — всем было плевать на такие забавы и в более спокойные времена — но тут сверху с воем прошёлся и ненадолго завис тяжёлый катер, вниз по стропам ссыпалась тройка хмурых ребят в броне и со стволами, и генофрики показали что с мозгами у них всё в порядке. Исчезли моментально, как и не было их.
Потом был короткий, но ёмкий разговор, предложение, и полыхающую эмоциями четвёрку вывели из проулка к нашему дэка. Один за другим гасли огни эмоций, по мере того, как их укладывали в стазис, вот только когда мы закончили, огоньков осталось чуяться на один больше, чем ожидалось. Слабенький, едва заметный, но учитывая, что при виде катера начисто разбежались не только генофрики, но и прочие местные — это было странно. Так что я покрутил носом и пошёл посмотреть. По ощущениям где-то метров полста было.
Посмотрел. И убедил отчаянно фонившую смертной тоской синтетку выбраться из-под груды искорёженного металла, где та пряталась. Двигалась она с трудом, на задней ноге была хорошая такая гематома и потеки крови из-под неуклюжей перевязки чем-то вроде платка, так что я отстегнул со сбруи баул формата "мечта хомяка" и предложил забираться. В иное время такое предложение было бы подозрительным, или вовсе пугающим, но она метнулась туда с облегчением. Сдаётся мне, что облегчение то было того рода, когда будут рады даже смерти, лишь бы всё это, наконец, закончилось.
Ну, что ж... Я прикинул наше с кораблём положение и траекторию. Время у нас есть... а вот запасных стазис-капсул в катере, наоборот, нет. Как раз на этих четверых резерв в катере и кончился, так и вышло вровень, да и на корабле уже резерв кончается. Надеюсь, сменщики уже на подходе.
Я тоже стащил шлем, выстегнул гарнитуру с визором, надел их, подтянул баул поближе и раскрыл его.