Самый Важный Урок

Пост-season3. Моя версия =)

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек

То, что просто сон

Найтмэр Мун проникает в сны Твайлайт и подменивает юного аликорна, оборачивая против друг-друга пятерых друзей... Чем это обернется для Понивилля, а может и всей Эквестрии? (Рассказ закончен!)

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Луна Найтмэр Мун

Человечий фетиш принцессы Селестии

Принцесса Селестия позволяет себе немного горячего человечьего порно после тяжёлого рабочего дня

Принцесса Селестия Человеки

Феликс

Небольшая зарисовка, написанная изначально как спин-офф к другому фанфику, но получившаяся самодостаточной. Без шиппинга, гримдарка и мерисьи, но с историческими фактами и матчастью.

ОС - пони

Там, где мне хочется жить

Хорошо там, где нас нет?Это точно не так.

ОС - пони

Pain

Боль, моральная и физическая. Как с ней справиться, если выбора нет, а шанс на хэппиэнд можно вообще забыть?

Флаттершай ОС - пони

Винил и Октавия помогают музыкантам

Винил и Октавия - главные музыканты в Понивилле. Но Эквестрия огромна, а следовательно и разнообразных музыкантов в ней полно. И многие из них обращаются за помощью к понивилльской парочке.

DJ PON-3 Другие пони ОС - пони Октавия

Бонни

Звонок из Понивилльского госпиталя заставляет Лиру встретится лицом к лицу со своим худшим страхом - её любимая пони попала в больницу.

Лира Бон-Бон

Перезапуск.

История с Дискордом знакома всем. Три жеребенка освободили его из статуи всего лишь начав спорить друг с другом. Но кто еще может оказаться заточен в камне? Благодаря шалости двух жеребят еще одно заключенное в камне существо оказывается в Эквестрии. Вороной пони аликорн, с весьма примечательной внешность. Только вот в отличие от Дискорда, этот пони пробыл в камне слишком долго.

ОС - пони

Стране нужны паровозы!

Прогресс не стоит на месте, дамы и господа. Он всегда находится в движении. И я уверена, что если хорошенько наподдать ему, то он полетит вперед как ошпаренный. Как, вы меня спросите? Очень просто — найти самый мощный двигатель прогресса! Самый технологичный, самый большой и самый быстрый. Как, например, паровозы. Да, да, именно те огромные громыхающие штуки с ужасной расцветкой. Уж поверьте мне, друзья мои, они незаменимы. Стране нужны паровозы! Именно поэтому мы будем делать их, а если, делая паровозы, мы сделаем немного денег, то это ведь никому не навредит, правда?

Принцесса Селестия Принцесса Луна Брейберн ОС - пони Флёр де Лис Вандерболты Стража Дворца

Автор рисунка: MurDareik

Авторучка

Металл и краска

На меня задумчиво подняли глаза.

 – Да, мистер, – кивнул я, отвечая на невысказанный вопрос. – Я – человек. И мне нужна консультация.

Земнопони за массивным столом зеленого сукна задумчиво меня рассматривал. На столе громоздилась огромная груда печатей, перьев, книг, гроссбухов, папок и свитков, норовившая переползти на пол. За спиной пони, в гигантских дубовых шкафах по обе стороны кабинета, через приоткрытые дверцы виднелось еще большее количество бумаг.

 – Лемон уже сообщила, что вы не относитесь к пони, – проговорил он задумчиво. – Что вас интересует, какие-то сложности с иммиграционным законодательством Эквестрии? В отношении вашего вида действует ряд особых установлений Диархии и Трона Дружбы, так что я…

Я замотал головой, обрывая пони.

 – Не совсем, мистер. Я бы хотел проконсультироваться по поводу открытия бизнеса.

Пони присвистнул.

 – Бизнеса? Не часто человеки обращаются ко мне с такой просьбой. Сказать по правде, вы и так первый представитель вашего вида, пришедший ко мне за консультацией…

 – Ну, все когда-то происходит в первый раз, не так ли?

Пони усмехнулся.

 – Что ж, мистер, изложите ваш вопрос. Как, к слову, вас величать?

 – Евгений Комаров.

 – Рад знакомству. Пейпер Стамп, старший поверенный стряпчей конторы «Стамп и Стамп», – пони поднялся и протянул через стол копыто. – Присаживайтесь.

Я опустился в мягкое кресло. Опустил на сукно достопамятную папку, с которой путешествовал по мастерским в первый день своего предприятия.

 – Видите ли, я и мои друзья-пони хотим открыть в Мэйнхэттене производство кое-каких предметов человеческого обихода. Дело это новое, а мы недостаточно знакомы с эквестрийскими законами. Поэтому и решили проконсультироваться у профессионала.

 – Человеческого обихода? – Пейпер присвистнул. – Звучит интересно. Что ж, продолжайте.

Примерно за десять минут я описал стряпчему суть нашего предприятия. Пылинки клубились в солнечных лучах вокруг головы пони, пока тот с интересом изучал наброски, которые представлял на сегодня наш бизнес-план. Груда свитков и тубусов опасно подрагивали на ближайшем шкафу, словно собираясь скатиться на стол и погрести нас обоих. Порой пони делал на небольшом свитке какие-то отметки карандашом по ходу моего рассказа.

Пейпер задумчиво поднял взгляд вверх.

 – Одну минуту, – он, не глядя, протянул копыто вправо, распахнул дверцу шкафа и не глядя, сорвал с полки массивный справочник с золоченым тиснением.

Распахнул, обдав меня клубом пыли.

 – Перья, – задумчиво пробормотал он, листая страницы. – Перья, перья… Палочки для еды, парасоли… Ага, вот!

Он заложил страницу закладкой.

 – Вы правильно сделали, что явились за консультацией, мистер Комаров, – провозгласил пони. – Я уже вижу одно слабое место в вашем плане.

 – Какое?

 – Перья.

Я ожидал продолжения.

 – В соответствии с указом Е.В. Принцессы Селестии от 749 года от И.Н.М., перья писчие, карандаши, чернила и чернильницы, песок и бумага промокательные, сургуч и ножи перочинные относятся к товарам, на торговлю которыми торговому дому Уайтфизер и Ко дарована привилегия королевского баналитета. Если вы назовете свои изделия «перьями», то сможете продавать их только с разрешения держателя привилегии и с выплатой ему комиссии. По крайней мере, на территории Мэйнхэттена, Филлидельфии и Кантерлота с прилегающими землями.

Я прокашлялся.

 – Пейпер Стамп, как я уже говорил, я не слишком силен в ваших законах. Что такое «привилегия королевского баналитета»?

Пони хмыкнул.

 – Не вы один. В тонкостях коммерческого права многие пони не считают нужным разбираться.

Королевским баналитетом в древней Юникорнии называлось право правящей семьи на монопольную торговлю теми или иными услугами на своих землях. Позднее, с объединением племен, так стали называть разрешение, даруемое Солнечным Троном на продажу определенных товаров и услуг на тех или иных землях Эквестрии. Например, роду Эпплов сто лет назад даровано право единоличной продажи сидра и яблочного джема на землях, прилегающих к их фамильным угодьям.

Мне оставалось лишь покачать головой.

 – Странная система. А как же свобода торговли и всякое такое?

Пони пожал плечами.

 – Это не только привилегия, но и ряд дополнительных обязанностей. Держатели баналитета, как правило, облагаются дополнительным налогом в пользу короны, плюс обязаны поддерживать определенное количество рабочих мест, делать отчисления в городские бюджеты... В общем, система дискордски сложна, периодически в государственном совете звучат призывы к ее пересмотру, и объяснять ее в деталях мне пришлось бы несколько часов. Для вас достаточно, что вам придется выплачивать за право торговли перьями в Мэйнхэттене… – он снова заглянул в справочник, – около семисот пятидесяти бит ежемесячно.

Я постарался удержать профессиональную невозмутимость на лице.

 – Это единственный вариант?

Пони призадумался.

 – Есть и обходной путь. Вы можете изменить название, так, чтобы оно не подпадало под существующие ограничения. Конечно, все равно есть риск, что «Уайтфизер» потребует с вас выплат в судебном порядке, но такой иск будет достаточно легко оспорить. Особенно если ваш товар будет защищен отдельным патентом

Почесать в затылке.

 – Мы называли такие штуки «ручками» или «авторучками». Автоматическое перо…

 – Избавляйтесь от перьев, – посоветовал Пейпер. – И от карандашей с грифелями тоже. Придумайте что-нибудь другое.

 – Хмм… Стилус?

 – Секунду, – стряпчий перелистнул справочник. – Что ж, стилусы не включены в список товаров, подпадающих под привилегию. Думаю, это вы вполне можете использовать.

Я кивнул. Сделал заметку в собственном блокноте.

 – Отлично. А какие еще нюансы? Вообще, не могли бы вы расписать мне весь порядок действий?

 – Вам следует выбрать систему налогообложения и обратиться в мэрию за регистрацией коммерческого предприятия. Как вы планируете регистрироваться? Как фирма со сквозным или с корпоративным налогом?

 – А в чем разница?

 – На сквозном налоге вы оплачиваете подоходный налог только со своих личных дивидендов, на корпоративном – как с прибыли, так и с дивидендов. Но на сквозном налоге на вашу фирму дополнительно начисляется двенадцатипроцентный социальный налог на каждого сотрудника. При этом на сквозном налоге вы имеете право на привлечение новых собственников или продажу своей доли только с согласия остальных членов, а на корпоративном – по решению руководящего органа.

Я наморщил лоб. В объяснениях пони мелькало что-то знакомое еще по прошлой жизни. Жаль, что я еще тогда слишком плохо ориентировался в премудростях всевозможных НДС с НДФЛ…

 – То есть, чем меньше в фирме сотрудников, тем выгоднее сквозной налог?

Пейпер кивнул.

 – Да. Поэтому небольшие компании обычно используют первую схему. Помимо всего прочего, она предусматривает существенно меньший объем отчетности.

 Еще вы можете зарегистрироваться как торговец-частник. Объем налогов сводится к ежегодной пошлине и социальной выплате за нанятых работников. Недостаток – гораздо сложнее привлекать инвесторов, ну а если влезете в долги – будете отвечать всем своим имуществом. Хотя вы же зарегистрированы как иммигрант на поруках? Тогда для вас это не вариант, разве что вы договоритесь с кем-то из пони, чтобы он взял на себя ответственность за ваш бизнес.

 – Я думаю, мы воспользуемся первой схемой. Там можно регистрироваться как иностранец?

 – Да, если проживаете в Эквестрии не менее месяца. Разумное решение.

 – И тогда…

 – Являетесь в мэрию вместе со своими друзьями. Подписываете партнерское соглашение, получаете регистрационный лист. С ним вы можете открыть счет в банке и снять площади под производство и торговлю. Затем… – пони что-то черкнул в блокноте. – Вы собираетесь вести розничную торговлю?

 – Вполне возможно.

 – Тогда сразу при регистрации, либо, как только снимете либо приобретете место и оборудуете торговые площади – подайте в мэрию заявку на проведение инспекции. Королевский инспектор осмотрит ваше предприятие и выдаст разрешение на торговлю. Дальше… Так, раз вы собираетесь торговать предметами из мира человеков – вам необходимо обратиться в Комитет по внедрению земных разработок. Он рассмотрит вашу заявку и решит, допустима ли ваша деятельность в Эквестрии, после чего подаст на утверждение принцессе.

 – А что в ней может быть недопустимого? – удивился я.

 – Я же не ее высочество, – развел копытами стряпчий. – Новый письменный прибор, как по мне, не выглядит чем-то опасным. Но поговаривают, иногда их решения выглядят неочевидными. Говорят, однажды принцесса наложила запрет на земную модель счетов.

 – Ладно, – так, Женек, будем решать проблемы в порядке их поступления, – Что еще мне следует знать?

 – Патент. Его тоже оформляете в мэрии, если у вас будет на руках техническое описание и образцы – хоть в первый же день после регистрации. Есть два образца патентов – полный и ограниченный. На полном вы обязаны, в дополнение к пошлине в тысячу бит, ежегодно выплачивать сто двадцать бит налога, но патент сохраняется за вами на следующие пятьдесят лет. На ограниченном – привилегия истекает через десять лет, но налог вы не платите.

Я задумался.

 – Слушайте. А если, чисто теоретически, я бы оформил патент на механическое перо, а компания, о которой вы говорили – обладала привилегией на продажу перьев?

Пони слегка улыбнулся.

 – Сложно сказать без ознакомления с конкретными формулировками. Но в общем случае, думаю – вы бы взаимно заблокировали друг другу право на торговлю этими штуками. Потом, скорее всего, дело бы передали на рассмотрение ее высочеству, после чего она монаршьей волей аннулировала бы один из документов, возможно – с выплатой компенсации.

Я хмыкнул.

 – Как у вас все сложно. На Земле, конечно, тоже не самое простое патентное право…

 – Что ж. Как я уже говорил, этой системе не одна сотня лет. И с одной стороны, ее периодически требуют пересмотреть, с другой – она худо-бедно работает. На чем мы остановились?

 – Патент.

 – Ах, да. В принципе, с момента его получения вы сможете начать торговлю. Вообще говоря, вы можете начать ее с момента получения разрешения от комитета и инспекции, но с патентом на руках у вас будет меньше сложностей с конкурентами.

  – Отлично. Есть ли еще что-то, о чем мне следует знать?

Стряпчий усмехнулся.

  – За десять бит я могу предложить вам вот эту брошюру, – он протянул мне яркий, красочный буклет с надписью на обложке «Открываем дело впервые: Справочник Юного Торговца!». – А за две тысячи в месяц – «Стамп и Стамп» возьмут на себя юридическое и налоговое сопровождение вашей компании.

 – Наличными принимаете?

 – Разумеется. Только внесите оплату в кассу у входа.

 – Беру. Что касается сопровождения… Можно попросить вашу визитку? Возможно, в будущем мы к нему прибегнем.

 – Вот, пожалуйста, – Стамп вручил мне бархатную визитную карточку с золотым тиснением.

 – Спасибо за консультацию, Пайпер.

 – Был рад помочь, мистер Комаров.

Альятара ожидала меня в кафе за пару кварталов от станции метро. На столе, на мелкой бамбуковой салфетке с раскраской в виде лун, солнц и звездочек виднелось забытое мороженое и чашка кофе, а сама единорожка погрузилась в чтение. Той самой книжки с пегасом в пробковом шлеме, которую я видел у нее еще в свой второй день в Эквестрии.

Моросил мелкий дождик – мне вспомнилось, что с утра я видел на дверях подъезда предупреждение о пегасах, организующих вечерний полив городских клумб в квартале. Я поморщился, ощутив удары холодных капель, и ускорил шаг.

 – Тук-тук! – я постучал пальцем по краю столика.

 – Ой! – Альятара подскочила и захлопнула книгу. – А я тебя и не заметила!

 – Как успехи? – я присел рядом.

 – Я сегодня ушла чуть раньше и заглянула в банк. Они обещали рассмотреть мою заявку на заем в течение двух дней, но их сотрудница сказала, что мои шансы выглядят довольно неплохо! Плюс у меня есть кое-какие сбережения…

Я скривился.

 – У меня до сих пор ощущение, что я вгоняю тебя в долги.

 – Брось! Евгений, ну мы же договорились. Это наше общее дело и общая прибыль! И вообще, кто не рискует, тот не пьет свежий сидр!

Я вздохнул.

 – А еще я поговорила с Реми Энгрейв, нашим типографским химиком! – воодушевленно продолжала Альятара. – Ее очень заинтересовал мой рассказ, и она согласилась встретиться с нами сегодня и обсудить испытания стержней!

 – И впрямь хорошая новость! Только я тут подумал…

 – Да-да?

 – Я думаю, перед тем, как выкладывать ей подробности – нам стоило бы подписать соглашение о коммерческой тайне или что-то подобное. Проклятье, надо было сразу спросить у стряпчего, как это у вас оформляется. Бронз-то – ладно, он сам вкладывается в дело материалами и оборудованием, и лицо заинтересованное… Да и то…

Копытце Альятары легло на мою ладонь.

 – Евгений, не волнуйся. Я объяснила Реми, что это новое дело, и лучше помалкивать о нем, чтобы не прознали конкуренты. Она дала честное слово, что будет молчать.

Я не смог сдержать улыбку.

 – Честное слово?

 – Честное слово. Слушай, я понимаю, почему ты беспокоишься. Но это не твой мир, Евгений, поверь. У нас в таких вещах на слово пони можно полагаться!

Я вздохнул, но прекословить единорожке не стал. Своровал у Альятары кофе и сделал глоток.

 – Когда, говоришь, должна подойти твоя подруга?

 – Да вот-вот уже… О! Реми, привет!

 Синяя пони с фиолетовой гривой опустилась на соседний табурет. Ее круп украшало изображение черной капли.

 – Привет, Альятара. Вы, должно быть, господин Комаров?

 – Он самый. А вы Реми?

 – Да. Давайте к делу. Я выслушала в общих чертах вашу с нашей художницей идею. Интересная концепция.

Альятара вскинула копыто.

 – Евгений, Реми! Предлагаю взять по чашке кофе, прежде чем займемся обсуждением. Официанты и так на нас косятся!

Я подозревал, что официанты косятся не только и не столько из-за занятого столика, сколько из-за меня, но возражать не стал.

Она сделала жест кому-то из персонала, и вскоре на стол легло меню. Альятара и Реми взяли кофе и пончики, я ограничился чашкой чая – финансы, после оплаты консультации в «Стамп и Стамп» и так показывали дно, а до получки оставалось еще несколько дней.

Земнопони, после вопросительного взгляда в мою сторону и моего кивка, придвинула к себе папку. Задумчиво посмотрела на выполненный Бронзом чертеж наконечника – куда более совершенный, чем мои эскизы.

Поморщилась – вокруг сгустилась тьма. Прошло секунд десять, светлячковые лампы на столиках налились светом, впрочем, пони все равно пришлось склониться над листом, вглядываясь в линии и цифры.

 – Капиллярный эффект… – протянула она. – Это точный диаметр?

 – Мы пока не знаем, как должны соотноситься размеры, – признался я. – Планировали изготовить несколько наконечников разной величины и поэкспериментировать с составами. Пока не добьемся нужного эффекта.

 – Нужного эффекта? – переспросила Реми. – Имейте в виду, вам понадобится подождать несколько суток. Нельзя по первому росчерку с уверенностью сказать, что краска легла как надо. Иногда первые оттиски – то есть, в вашем случае, надписи – выглядят отлично, а стоит листам пролежать сутки-другие – начинается выцветание, либо шрифт расплывается, и так далее.

Я кивнул.

 – Мы знаем, Реми. Вот поэтому мы и хотим привлечь профессионального химика.

 – Вот только профессиональному химику неплохо бы самой определиться, что мы хотим сделать и как этого добиться. Говорите, нужны чернила для перьев, но более густой консистенции?

Альятара задумчиво обозрела чертеж. Отпила кофе, изящно держа копытцем чашку. Я обратил внимание на явно слишком маленькую, даже для крохотных копыт моей спутницы, ручку – и задумчиво потер лоб.

Если вдуматься, я встречал много каких вещей, больше подходящих для существ с руками, чем с копытами… Дверные ручки. Чашки. Кисточки. Если их держать копытокинезом – такая форма бесполезна. Если зубами – даже неудобна. Такое чувство, что очень многое вокруг меня предназначалось для кого-то с пальцами…

 – Если бы мы понимали, какая степень загущения понадобится! – голос Альятары вернул меня к реальности. – Я думала о загустителях для краски, но ты же знаешь…

 – Ага, пихать их в капиллярную систему – верное средство ее испортить, – согласилась Реми. – А что насчет типографской краски?

На сей раз мы с Альятарой покачали головой одновременно.

 – Слишком быстросохнущая. Будет забивать узел.

 – Так-так-так, так-так… – Реми задумчиво рисовала узоры краем копыта в кофейной лужице. – Значит, смесь, достаточно быстросохнущая, чтобы не требовать промокания и держаться на бумаге, но недостаточно – чтобы высыхать в стержне и наконечнике. Достаточно жидкая, чтобы свободно течь к шарику при нажиме, но недостаточно густая, чтобы вытекать из наконечника сама по себе. При этом – дающая четкий цвет письма и не выцветающая слишком быстро. Что же, я люблю сложные задачи.

 – Отлично! – радостно воскликнула Альятара. – Что ж, когда приступим?

Я поднял руку.

 – Реми, щекотливый вопрос.

Земнопони усмехнулась.

 – А вы деловой по… существо, мистер Комаров. – она посерьезнела.

 – Я специалист, и привыкла получать достойную оплату за свою работу. Учитывая, что мы не знаем, сколько времени займет разработка – я вправе ждать, что вы заплатите мне не меньше, чем типография за это же время. Считайте, от тысячи бит в неделю. Ну или есть другой вариант.

 – Доля в бизнесе? – предположил я.

 – Именно. Вам все равно понадобится кто-то, кто будет заниматься варкой чернил. Четверть доходов – и я участвую реагентами и своим трудом. По копытам?

Мы с Альятарой переглянулись.

 – Я не против, – осторожно сказал я. – Но у нас есть и третий компаньон. Нам надо узнать и его мнение.

Единорожка лишь кивнула.

 – Что ж, тогда жду вашего решения, – Реми допила кофе и поднялась. – Увидимся завтра на работе, Альятара? До новой встречи, мистер.

Дверь кафешки закрылась за пони. Мы переглянулись.

 – По-моему, разумное пожелание, – проронила Альятара.

Я кивнул, покачиваясь на табуретке. Поднял голову на часы. Ого! Часовая стрелка уже переползла за четверть десятого.

 – Пойдем домой? – предложила пони.

 – Ага, – кивнул я было, и тут вспомнил кое-что еще.

 – Слушай. Я сегодня побывал у стряпчего и вот что услышал… – я вкратце изложил содержание нашей беседы.

Глаза Альятары расширились.

 – Да, я что-то слышала про эти казусы. «Мир Мэйнхэттена» как-то публиковал статью про патентные споры… – пробормотала она.

 – Нам нужно новое название, – я поскреб в затылке. Изобразил карандашом в блокноте рисунок ручки. Уставился на него.

 – «Шариковые стилусы»? Как-то не звучит…

 – Просто «Стилус»? – предположила Альятара. – Знаешь… какие-то ассоциации с древностью. Пирамиды, сфинксы, Сомнамбула…

Я даже не переспросил «Сфинксы?» – голова уже не хотела работать во многозадачном режиме.

 – «Механические стилусы»?

 – Механические стилусы… – пробормотала пони. – Надо что-то такое, чтобы ложилось на язык сразу… Стилус-механизм… О! Стиломех!

 – Стиломех? – я невольно рассмеялся.

 – Что такое? – я встретил недоумевающий взгляд Альятары.

 – Ну, во-первых… у тебя крошка на носу.

 – Ой! – пони очаровательно покраснела, проведя по мордочке копытцем. – А так?

 – А так нормально. А насчет стиломеха – ну, звучит как… я не знаю. Какой-то гигантский робот из японских порномультиков?

 – Гигантский кто из чьих чего? – недоуменно переспросила единорожка.

Теперь покраснел я, ругая себя за несдержанный язык.

 – Ой. Забудь. Воспоминания о Земле, сорвалось с языка и так далее.

 – Хм-м, – меня смерили взглядом. – Так чем тебе не нравится «стиломех»?

Я глотнул кофе. Покрутил кружку на пальце – снова подивившись странностям нового мира.

 – А хотя. Нормальное название. Не хуже, чем «фломастер» или «штангенциркуль».

Звякнуло стекло – это Альятара телекинезом опустила на стол две пузатые стеклянные банки с темно-фиолетовой жидкостью.

 – Ты уверена, что нам стоит тратить на это время? – спросила она. – Мы же уже знаем, чего хотим добиться.

Земная пони покачала головой.

 – Вы-то знаете, чего хотите добиться, но я пока не представляю, какая консистенция и скорость высыхания нам нужна. Давайте начнем со стандартного состава, и будем подбирать нужный пошагово.

«Глупо нанимать специалиста, если не доверяешь его навыкам» – вспомнилось мне.

Бронз разложил на столе, на чистой льняной тряпочке, десятка полтора сверкающих сталью стержней. Рядом лежали инструменты, шприцы, склянка с жидкостью для промывки, и стопка чистых белых листов.

Реми прокашлялась.

 – Альятара, ты записываешь? – спросила она, наполняя ванночку из одной из банок. – Итак, первый опыт. Чернила – шестой стандартный каллиграфический, краситель – орех, загуститель – гуммиарабик, консервант – карболовая кислота.

 – Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь, – подхватил Бронз. – Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 20 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно.

Бронз аккуратно подхватил стержень, зажал в тисках. Наполнил шприц, ввел тонкую, словно волос, иглу с его тыльной части, нажал на поршень. Когда с противоположной стороны показалась свисающая капля – ухватил пинцетом сверкнувший шарик и ввел в канал. Вынул стержень из тисков, чтобы поместить в похожую на кофемолку машину, подкрутил зажимы и нажал на рукоятку.

— Проверяем, – он передал стержень мне. Я провел по листу несколько линий. Огорченно вздохнул.

Даже невооруженным взглядом было видно, как фиолетовое пятнышко расползается с кончика. Стержень оставил за собой толстую полосу, словно фломастер.

Альятара огорченно вздохнула.

 – Мы и так знали, что с первого раза не получится, – подбодрил я ее.

 – Дайте сюда, – Реми выхватила у меня листочек, внимательно осмотрела его с обеих сторон.

Сделала несколько пометок в собственном блокноте, бормоча неразборчиво «высыхание», «протекаемость», «жилковатость», или что-то наподобие. Отложила листочек в сторону, поставив на нем карандашом цифру «1». Я обтер стержень мягкой тряпочкой и положил туда же, к листку.

 – Опыт второй. Чернила – те же.

 – Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь. Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 25 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно.

Бронз повторил свои манипуляции по заправке стержня и завальцовке шарика. Протянул мне.

На сей раз шарик оставил на бумаге более-менее четкую линию. Хотя это все равно напоминало больше след от тонкого фломастера, чем от авторучки.

 – Уже что-то! – радостно воскликнула Альятара.

 – Подожди, – охладил я ее пыл. – Посмотрим, как чернила себя поведут.

Я оказался прав. Спустя секунд тридцать стержень начал оставлять за собой прерывистую линию. Затем перестал писать. Я провел несколько линий с нажимом, но на бумаге осталась лишь вдавленная черта.

 – Облом два.

 – Продолжаем, – Реми отлила чернила в новую ванночку, чем-то аккуратно капнула из пузырька, размешала. – Чернила – шестой каллиграфический с добавкой глицерина, две жидких драхмы на опытовый объем.

Опыты продолжались, на столе Реми росло количество стержней и листков. Наконец, последний из стержней лег на стол. Реми задумчиво оглядела плоды трудов в виде расплывающихся фиолетовых потеков и вдавленных линий.

 – Давайте промоем стержни и проделаем опыты по новой, – распорядилась она.

 – Есть ли смысл? – устало спросил я. – Мы вроде и так знаем, что отталкиваться надо от чернил, не от типографской краски.

Реми качнула фиолетовой челкой.

 – Вы сами сказали, что точный состав ваши земные зельевары держат в секрете. Давайте накопим побольше экспериментального материала, чтобы повысить наши шансы.

Не прекословя, я принялся выталкивать шарики из узлов в кюветки тончайшего диаметра щупом – такая работа больше всего подходила моим пальцам. Один раз – свалял дурака, едва не отправив два шарика в одну кювету, но спохватился после оклика Бронза. Альятара тем временем, натянув резиновые накопытники, промывала стержни в смеси соды с нашатырем.

 – Учтите, – предупредил я, – после перезарядки прочность узлов снизится. Да и держать чернила они будут хуже.

 – Да это ясно, – заметил Бронз. – Но один-то цикл должны выдержать? Все равно это опытовые образцы, при необходимости – наштампуем и высверлим новых.

Он перехватил первый стержень, загоняя в тиски.

 – Опыт девятнадцать, – подхватила Реми. – Альятара, готова!

 – Готова! – отрапортовала единорожка.

 – Краска – второй типографский, краситель – индиго, сажа, виноградная чернь, основа – льняное масло и канифоль.

 – Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь. Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 20 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно…

На сей раз результаты вышли куда хуже. Как и ожидалось. Из восемнадцати испытанных стержней писать согласились лишь трое, остальные упорно забивались, либо не оставляя следов вообще, либо прекращая работать спустя считанные десятки сантиметров. Да и писать – громко сказано. Линии выходили прерывистые, кое-где с густыми черными кляксами, местами краска, наоборот, упорно не ложилась на бумагу.

Тем не менее, Реми недовольной не выглядела. Задумчиво рассмотрев листочки, она принялась что-то строчить у себя в блокноте.

 – Начать и вправду стоит с чернил, – пробормотала она. – Увеличить пропорцию гуммиарабика, попробовать поменять красители… Бронз! Мы можем использовать эти стержни или вам нужно время, чтобы изготовить новые?

Земнопони надвинул на глаз линзу-монокль. Сощурившись, внимательно рассмотрел кончик наконечника.

 – Еще пару таких проверок выдержат, – заметил он. – Хотя… Слушайте, давайте все-таки озаботимся новыми. Мы же хотим понимать, как будут себя вести продажные образцы, не так ли?

 – Клянусь Сестрами, верно, – кивнула Реми. – Дня два вам хватит?

 – Должно, – рассудительно проговорил Бронз.

 – А я за это время подготовлю реагенты и сварю первую партию с измененной рецептурой. Ну что, тогда встречаемся послезавтра?

 – А я как раз успею решить вопрос с займом, – согласилась Альятара.

 – Ну тогда до послезавтра, друзья, – подвел я черту.

Уже на ночной улице, под серебристым лунным светом, я понял, что на дворе глубокая ночь. Часа три, не меньше.

Альятара цокала копытами рядом со мной. Дома я бы, наверно, поостерегся гулять по родным Мытищам в такое время суток, но Мэйнхэттен, если не заходить в портовые районы, по словам Альятары и Филиппа, был совершенно безопасным городом. Да и в порту надо было постараться, чтобы нарваться на неприятности, особенно выходящие за рамки пары синяков.

 – Тебе нравится город ночью? – вдруг спросила пони.

 – Город? – я помедлил. Огляделся вокруг, посмотрел на резные коньки крыш, лепнину над окнами, тусклое сияние фонарей…

 – Да. Очень. Он непохож на наши.

 – А чем непохож? – с любопытством спросила Альятара.

Я задумался над ответом.

 – Тишина, Альятара.

 – Тишина?

 – Да. Ваши города очень тихие. У нас постоянно, даже ночью, слышен гул моторов, шум шагов, будто… Не знаю, как описать. Шум чувствуется даже не ушами – костями. Миллионы человек, сотни тысяч машин. Здесь… здесь спокойно. И звезды, – я поднял голову. – У нас их не увидишь. Свет городских огней, он затмевает.

 – Должно быть, и ваши города по-своему красивые, – задумчиво сказала пони. – Я бы хотела на них посмотреть.

Я лишь покачал головой. Рука дернулась потрепать Альятару по холке, я тут же ее отдернул. Проклятье, с этим рефлексом надо бороться. Она, блин, разумное создание, а не домашняя киса!

 – Может, если выпадут свободные выходные, – я осекся. Рассмеялся. – Что я несу. Если будут свободные выходные, мы их потратим на эксперименты со стиломехами.

 – А чем ты хотел заняться на выходных? – с любопытством спросила та.

 – Да хотел предложить погулять по набережной. Знаешь, я ведь здесь впервые у вас увидел море.

Единорожка мелодично засмеялась.

 – Говорят, лучшие пляжи в этом полушарии – на Серебряных Берегах. Всегда хотела на них побывать, но денег вечно не хватало.

 – Ну, если затея со стиломехами выгорит – за мной поездка на курорт, – полушутя пообещал я.

 – Тогда с меня – и впрямь прогулка по набережной! – рассмеялась Альятара. – И учти, с этим обменом ты продешевил!