Авторучка
Металл и краска
На меня задумчиво подняли глаза.
– Да, мистер, – кивнул я, отвечая на невысказанный вопрос. – Я – человек. И мне нужна консультация.
Земнопони за массивным столом зеленого сукна задумчиво меня рассматривал. На столе громоздилась огромная груда печатей, перьев, книг, гроссбухов, папок и свитков, норовившая переползти на пол. За спиной пони, в гигантских дубовых шкафах по обе стороны кабинета, через приоткрытые дверцы виднелось еще большее количество бумаг.
– Лемон уже сообщила, что вы не относитесь к пони, – проговорил он задумчиво. – Что вас интересует, какие-то сложности с иммиграционным законодательством Эквестрии? В отношении вашего вида действует ряд особых установлений Диархии и Трона Дружбы, так что я…
Я замотал головой, обрывая пони.
– Не совсем, мистер. Я бы хотел проконсультироваться по поводу открытия бизнеса.
Пони присвистнул.
– Бизнеса? Не часто человеки обращаются ко мне с такой просьбой. Сказать по правде, вы и так первый представитель вашего вида, пришедший ко мне за консультацией…
– Ну, все когда-то происходит в первый раз, не так ли?
Пони усмехнулся.
– Что ж, мистер, изложите ваш вопрос. Как, к слову, вас величать?
– Евгений Комаров.
– Рад знакомству. Пейпер Стамп, старший поверенный стряпчей конторы «Стамп и Стамп», – пони поднялся и протянул через стол копыто. – Присаживайтесь.
Я опустился в мягкое кресло. Опустил на сукно достопамятную папку, с которой путешествовал по мастерским в первый день своего предприятия.
– Видите ли, я и мои друзья-пони хотим открыть в Мэйнхэттене производство кое-каких предметов человеческого обихода. Дело это новое, а мы недостаточно знакомы с эквестрийскими законами. Поэтому и решили проконсультироваться у профессионала.
– Человеческого обихода? – Пейпер присвистнул. – Звучит интересно. Что ж, продолжайте.
Примерно за десять минут я описал стряпчему суть нашего предприятия. Пылинки клубились в солнечных лучах вокруг головы пони, пока тот с интересом изучал наброски, которые представлял на сегодня наш бизнес-план. Груда свитков и тубусов опасно подрагивали на ближайшем шкафу, словно собираясь скатиться на стол и погрести нас обоих. Порой пони делал на небольшом свитке какие-то отметки карандашом по ходу моего рассказа.
Пейпер задумчиво поднял взгляд вверх.
– Одну минуту, – он, не глядя, протянул копыто вправо, распахнул дверцу шкафа и не глядя, сорвал с полки массивный справочник с золоченым тиснением.
Распахнул, обдав меня клубом пыли.
– Перья, – задумчиво пробормотал он, листая страницы. – Перья, перья… Палочки для еды, парасоли… Ага, вот!
Он заложил страницу закладкой.
– Вы правильно сделали, что явились за консультацией, мистер Комаров, – провозгласил пони. – Я уже вижу одно слабое место в вашем плане.
– Какое?
– Перья.
Я ожидал продолжения.
– В соответствии с указом Е.В. Принцессы Селестии от 749 года от И.Н.М., перья писчие, карандаши, чернила и чернильницы, песок и бумага промокательные, сургуч и ножи перочинные относятся к товарам, на торговлю которыми торговому дому Уайтфизер и Ко дарована привилегия королевского баналитета. Если вы назовете свои изделия «перьями», то сможете продавать их только с разрешения держателя привилегии и с выплатой ему комиссии. По крайней мере, на территории Мэйнхэттена, Филлидельфии и Кантерлота с прилегающими землями.
Я прокашлялся.
– Пейпер Стамп, как я уже говорил, я не слишком силен в ваших законах. Что такое «привилегия королевского баналитета»?
Пони хмыкнул.
– Не вы один. В тонкостях коммерческого права многие пони не считают нужным разбираться.
Королевским баналитетом в древней Юникорнии называлось право правящей семьи на монопольную торговлю теми или иными услугами на своих землях. Позднее, с объединением племен, так стали называть разрешение, даруемое Солнечным Троном на продажу определенных товаров и услуг на тех или иных землях Эквестрии. Например, роду Эпплов сто лет назад даровано право единоличной продажи сидра и яблочного джема на землях, прилегающих к их фамильным угодьям.
Мне оставалось лишь покачать головой.
– Странная система. А как же свобода торговли и всякое такое?
Пони пожал плечами.
– Это не только привилегия, но и ряд дополнительных обязанностей. Держатели баналитета, как правило, облагаются дополнительным налогом в пользу короны, плюс обязаны поддерживать определенное количество рабочих мест, делать отчисления в городские бюджеты... В общем, система дискордски сложна, периодически в государственном совете звучат призывы к ее пересмотру, и объяснять ее в деталях мне пришлось бы несколько часов. Для вас достаточно, что вам придется выплачивать за право торговли перьями в Мэйнхэттене… – он снова заглянул в справочник, – около семисот пятидесяти бит ежемесячно.
Я постарался удержать профессиональную невозмутимость на лице.
– Это единственный вариант?
Пони призадумался.
– Есть и обходной путь. Вы можете изменить название, так, чтобы оно не подпадало под существующие ограничения. Конечно, все равно есть риск, что «Уайтфизер» потребует с вас выплат в судебном порядке, но такой иск будет достаточно легко оспорить. Особенно если ваш товар будет защищен отдельным патентом
Почесать в затылке.
– Мы называли такие штуки «ручками» или «авторучками». Автоматическое перо…
– Избавляйтесь от перьев, – посоветовал Пейпер. – И от карандашей с грифелями тоже. Придумайте что-нибудь другое.
– Хмм… Стилус?
– Секунду, – стряпчий перелистнул справочник. – Что ж, стилусы не включены в список товаров, подпадающих под привилегию. Думаю, это вы вполне можете использовать.
Я кивнул. Сделал заметку в собственном блокноте.
– Отлично. А какие еще нюансы? Вообще, не могли бы вы расписать мне весь порядок действий?
– Вам следует выбрать систему налогообложения и обратиться в мэрию за регистрацией коммерческого предприятия. Как вы планируете регистрироваться? Как фирма со сквозным или с корпоративным налогом?
– А в чем разница?
– На сквозном налоге вы оплачиваете подоходный налог только со своих личных дивидендов, на корпоративном – как с прибыли, так и с дивидендов. Но на сквозном налоге на вашу фирму дополнительно начисляется двенадцатипроцентный социальный налог на каждого сотрудника. При этом на сквозном налоге вы имеете право на привлечение новых собственников или продажу своей доли только с согласия остальных членов, а на корпоративном – по решению руководящего органа.
Я наморщил лоб. В объяснениях пони мелькало что-то знакомое еще по прошлой жизни. Жаль, что я еще тогда слишком плохо ориентировался в премудростях всевозможных НДС с НДФЛ…
– То есть, чем меньше в фирме сотрудников, тем выгоднее сквозной налог?
Пейпер кивнул.
– Да. Поэтому небольшие компании обычно используют первую схему. Помимо всего прочего, она предусматривает существенно меньший объем отчетности.
Еще вы можете зарегистрироваться как торговец-частник. Объем налогов сводится к ежегодной пошлине и социальной выплате за нанятых работников. Недостаток – гораздо сложнее привлекать инвесторов, ну а если влезете в долги – будете отвечать всем своим имуществом. Хотя вы же зарегистрированы как иммигрант на поруках? Тогда для вас это не вариант, разве что вы договоритесь с кем-то из пони, чтобы он взял на себя ответственность за ваш бизнес.
– Я думаю, мы воспользуемся первой схемой. Там можно регистрироваться как иностранец?
– Да, если проживаете в Эквестрии не менее месяца. Разумное решение.
– И тогда…
– Являетесь в мэрию вместе со своими друзьями. Подписываете партнерское соглашение, получаете регистрационный лист. С ним вы можете открыть счет в банке и снять площади под производство и торговлю. Затем… – пони что-то черкнул в блокноте. – Вы собираетесь вести розничную торговлю?
– Вполне возможно.
– Тогда сразу при регистрации, либо, как только снимете либо приобретете место и оборудуете торговые площади – подайте в мэрию заявку на проведение инспекции. Королевский инспектор осмотрит ваше предприятие и выдаст разрешение на торговлю. Дальше… Так, раз вы собираетесь торговать предметами из мира человеков – вам необходимо обратиться в Комитет по внедрению земных разработок. Он рассмотрит вашу заявку и решит, допустима ли ваша деятельность в Эквестрии, после чего подаст на утверждение принцессе.
– А что в ней может быть недопустимого? – удивился я.
– Я же не ее высочество, – развел копытами стряпчий. – Новый письменный прибор, как по мне, не выглядит чем-то опасным. Но поговаривают, иногда их решения выглядят неочевидными. Говорят, однажды принцесса наложила запрет на земную модель счетов.
– Ладно, – так, Женек, будем решать проблемы в порядке их поступления, – Что еще мне следует знать?
– Патент. Его тоже оформляете в мэрии, если у вас будет на руках техническое описание и образцы – хоть в первый же день после регистрации. Есть два образца патентов – полный и ограниченный. На полном вы обязаны, в дополнение к пошлине в тысячу бит, ежегодно выплачивать сто двадцать бит налога, но патент сохраняется за вами на следующие пятьдесят лет. На ограниченном – привилегия истекает через десять лет, но налог вы не платите.
Я задумался.
– Слушайте. А если, чисто теоретически, я бы оформил патент на механическое перо, а компания, о которой вы говорили – обладала привилегией на продажу перьев?
Пони слегка улыбнулся.
– Сложно сказать без ознакомления с конкретными формулировками. Но в общем случае, думаю – вы бы взаимно заблокировали друг другу право на торговлю этими штуками. Потом, скорее всего, дело бы передали на рассмотрение ее высочеству, после чего она монаршьей волей аннулировала бы один из документов, возможно – с выплатой компенсации.
Я хмыкнул.
– Как у вас все сложно. На Земле, конечно, тоже не самое простое патентное право…
– Что ж. Как я уже говорил, этой системе не одна сотня лет. И с одной стороны, ее периодически требуют пересмотреть, с другой – она худо-бедно работает. На чем мы остановились?
– Патент.
– Ах, да. В принципе, с момента его получения вы сможете начать торговлю. Вообще говоря, вы можете начать ее с момента получения разрешения от комитета и инспекции, но с патентом на руках у вас будет меньше сложностей с конкурентами.
– Отлично. Есть ли еще что-то, о чем мне следует знать?
Стряпчий усмехнулся.
– За десять бит я могу предложить вам вот эту брошюру, – он протянул мне яркий, красочный буклет с надписью на обложке «Открываем дело впервые: Справочник Юного Торговца!». – А за две тысячи в месяц – «Стамп и Стамп» возьмут на себя юридическое и налоговое сопровождение вашей компании.
– Наличными принимаете?
– Разумеется. Только внесите оплату в кассу у входа.
– Беру. Что касается сопровождения… Можно попросить вашу визитку? Возможно, в будущем мы к нему прибегнем.
– Вот, пожалуйста, – Стамп вручил мне бархатную визитную карточку с золотым тиснением.
– Спасибо за консультацию, Пайпер.
– Был рад помочь, мистер Комаров.
Альятара ожидала меня в кафе за пару кварталов от станции метро. На столе, на мелкой бамбуковой салфетке с раскраской в виде лун, солнц и звездочек виднелось забытое мороженое и чашка кофе, а сама единорожка погрузилась в чтение. Той самой книжки с пегасом в пробковом шлеме, которую я видел у нее еще в свой второй день в Эквестрии.
Моросил мелкий дождик – мне вспомнилось, что с утра я видел на дверях подъезда предупреждение о пегасах, организующих вечерний полив городских клумб в квартале. Я поморщился, ощутив удары холодных капель, и ускорил шаг.
– Тук-тук! – я постучал пальцем по краю столика.
– Ой! – Альятара подскочила и захлопнула книгу. – А я тебя и не заметила!
– Как успехи? – я присел рядом.
– Я сегодня ушла чуть раньше и заглянула в банк. Они обещали рассмотреть мою заявку на заем в течение двух дней, но их сотрудница сказала, что мои шансы выглядят довольно неплохо! Плюс у меня есть кое-какие сбережения…
Я скривился.
– У меня до сих пор ощущение, что я вгоняю тебя в долги.
– Брось! Евгений, ну мы же договорились. Это наше общее дело и общая прибыль! И вообще, кто не рискует, тот не пьет свежий сидр!
Я вздохнул.
– А еще я поговорила с Реми Энгрейв, нашим типографским химиком! – воодушевленно продолжала Альятара. – Ее очень заинтересовал мой рассказ, и она согласилась встретиться с нами сегодня и обсудить испытания стержней!
– И впрямь хорошая новость! Только я тут подумал…
– Да-да?
– Я думаю, перед тем, как выкладывать ей подробности – нам стоило бы подписать соглашение о коммерческой тайне или что-то подобное. Проклятье, надо было сразу спросить у стряпчего, как это у вас оформляется. Бронз-то – ладно, он сам вкладывается в дело материалами и оборудованием, и лицо заинтересованное… Да и то…
Копытце Альятары легло на мою ладонь.
– Евгений, не волнуйся. Я объяснила Реми, что это новое дело, и лучше помалкивать о нем, чтобы не прознали конкуренты. Она дала честное слово, что будет молчать.
Я не смог сдержать улыбку.
– Честное слово?
– Честное слово. Слушай, я понимаю, почему ты беспокоишься. Но это не твой мир, Евгений, поверь. У нас в таких вещах на слово пони можно полагаться!
Я вздохнул, но прекословить единорожке не стал. Своровал у Альятары кофе и сделал глоток.
– Когда, говоришь, должна подойти твоя подруга?
– Да вот-вот уже… О! Реми, привет!
Синяя пони с фиолетовой гривой опустилась на соседний табурет. Ее круп украшало изображение черной капли.
– Привет, Альятара. Вы, должно быть, господин Комаров?
– Он самый. А вы Реми?
– Да. Давайте к делу. Я выслушала в общих чертах вашу с нашей художницей идею. Интересная концепция.
Альятара вскинула копыто.
– Евгений, Реми! Предлагаю взять по чашке кофе, прежде чем займемся обсуждением. Официанты и так на нас косятся!
Я подозревал, что официанты косятся не только и не столько из-за занятого столика, сколько из-за меня, но возражать не стал.
Она сделала жест кому-то из персонала, и вскоре на стол легло меню. Альятара и Реми взяли кофе и пончики, я ограничился чашкой чая – финансы, после оплаты консультации в «Стамп и Стамп» и так показывали дно, а до получки оставалось еще несколько дней.
Земнопони, после вопросительного взгляда в мою сторону и моего кивка, придвинула к себе папку. Задумчиво посмотрела на выполненный Бронзом чертеж наконечника – куда более совершенный, чем мои эскизы.
Поморщилась – вокруг сгустилась тьма. Прошло секунд десять, светлячковые лампы на столиках налились светом, впрочем, пони все равно пришлось склониться над листом, вглядываясь в линии и цифры.
– Капиллярный эффект… – протянула она. – Это точный диаметр?
– Мы пока не знаем, как должны соотноситься размеры, – признался я. – Планировали изготовить несколько наконечников разной величины и поэкспериментировать с составами. Пока не добьемся нужного эффекта.
– Нужного эффекта? – переспросила Реми. – Имейте в виду, вам понадобится подождать несколько суток. Нельзя по первому росчерку с уверенностью сказать, что краска легла как надо. Иногда первые оттиски – то есть, в вашем случае, надписи – выглядят отлично, а стоит листам пролежать сутки-другие – начинается выцветание, либо шрифт расплывается, и так далее.
Я кивнул.
– Мы знаем, Реми. Вот поэтому мы и хотим привлечь профессионального химика.
– Вот только профессиональному химику неплохо бы самой определиться, что мы хотим сделать и как этого добиться. Говорите, нужны чернила для перьев, но более густой консистенции?
Альятара задумчиво обозрела чертеж. Отпила кофе, изящно держа копытцем чашку. Я обратил внимание на явно слишком маленькую, даже для крохотных копыт моей спутницы, ручку – и задумчиво потер лоб.
Если вдуматься, я встречал много каких вещей, больше подходящих для существ с руками, чем с копытами… Дверные ручки. Чашки. Кисточки. Если их держать копытокинезом – такая форма бесполезна. Если зубами – даже неудобна. Такое чувство, что очень многое вокруг меня предназначалось для кого-то с пальцами…
– Если бы мы понимали, какая степень загущения понадобится! – голос Альятары вернул меня к реальности. – Я думала о загустителях для краски, но ты же знаешь…
– Ага, пихать их в капиллярную систему – верное средство ее испортить, – согласилась Реми. – А что насчет типографской краски?
На сей раз мы с Альятарой покачали головой одновременно.
– Слишком быстросохнущая. Будет забивать узел.
– Так-так-так, так-так… – Реми задумчиво рисовала узоры краем копыта в кофейной лужице. – Значит, смесь, достаточно быстросохнущая, чтобы не требовать промокания и держаться на бумаге, но недостаточно – чтобы высыхать в стержне и наконечнике. Достаточно жидкая, чтобы свободно течь к шарику при нажиме, но недостаточно густая, чтобы вытекать из наконечника сама по себе. При этом – дающая четкий цвет письма и не выцветающая слишком быстро. Что же, я люблю сложные задачи.
– Отлично! – радостно воскликнула Альятара. – Что ж, когда приступим?
Я поднял руку.
– Реми, щекотливый вопрос.
Земнопони усмехнулась.
– А вы деловой по… существо, мистер Комаров. – она посерьезнела.
– Я специалист, и привыкла получать достойную оплату за свою работу. Учитывая, что мы не знаем, сколько времени займет разработка – я вправе ждать, что вы заплатите мне не меньше, чем типография за это же время. Считайте, от тысячи бит в неделю. Ну или есть другой вариант.
– Доля в бизнесе? – предположил я.
– Именно. Вам все равно понадобится кто-то, кто будет заниматься варкой чернил. Четверть доходов – и я участвую реагентами и своим трудом. По копытам?
Мы с Альятарой переглянулись.
– Я не против, – осторожно сказал я. – Но у нас есть и третий компаньон. Нам надо узнать и его мнение.
Единорожка лишь кивнула.
– Что ж, тогда жду вашего решения, – Реми допила кофе и поднялась. – Увидимся завтра на работе, Альятара? До новой встречи, мистер.
Дверь кафешки закрылась за пони. Мы переглянулись.
– По-моему, разумное пожелание, – проронила Альятара.
Я кивнул, покачиваясь на табуретке. Поднял голову на часы. Ого! Часовая стрелка уже переползла за четверть десятого.
– Пойдем домой? – предложила пони.
– Ага, – кивнул я было, и тут вспомнил кое-что еще.
– Слушай. Я сегодня побывал у стряпчего и вот что услышал… – я вкратце изложил содержание нашей беседы.
Глаза Альятары расширились.
– Да, я что-то слышала про эти казусы. «Мир Мэйнхэттена» как-то публиковал статью про патентные споры… – пробормотала она.
– Нам нужно новое название, – я поскреб в затылке. Изобразил карандашом в блокноте рисунок ручки. Уставился на него.
– «Шариковые стилусы»? Как-то не звучит…
– Просто «Стилус»? – предположила Альятара. – Знаешь… какие-то ассоциации с древностью. Пирамиды, сфинксы, Сомнамбула…
Я даже не переспросил «Сфинксы?» – голова уже не хотела работать во многозадачном режиме.
– «Механические стилусы»?
– Механические стилусы… – пробормотала пони. – Надо что-то такое, чтобы ложилось на язык сразу… Стилус-механизм… О! Стиломех!
– Стиломех? – я невольно рассмеялся.
– Что такое? – я встретил недоумевающий взгляд Альятары.
– Ну, во-первых… у тебя крошка на носу.
– Ой! – пони очаровательно покраснела, проведя по мордочке копытцем. – А так?
– А так нормально. А насчет стиломеха – ну, звучит как… я не знаю. Какой-то гигантский робот из японских порномультиков?
– Гигантский кто из чьих чего? – недоуменно переспросила единорожка.
Теперь покраснел я, ругая себя за несдержанный язык.
– Ой. Забудь. Воспоминания о Земле, сорвалось с языка и так далее.
– Хм-м, – меня смерили взглядом. – Так чем тебе не нравится «стиломех»?
Я глотнул кофе. Покрутил кружку на пальце – снова подивившись странностям нового мира.
– А хотя. Нормальное название. Не хуже, чем «фломастер» или «штангенциркуль».
Звякнуло стекло – это Альятара телекинезом опустила на стол две пузатые стеклянные банки с темно-фиолетовой жидкостью.
– Ты уверена, что нам стоит тратить на это время? – спросила она. – Мы же уже знаем, чего хотим добиться.
Земная пони покачала головой.
– Вы-то знаете, чего хотите добиться, но я пока не представляю, какая консистенция и скорость высыхания нам нужна. Давайте начнем со стандартного состава, и будем подбирать нужный пошагово.
«Глупо нанимать специалиста, если не доверяешь его навыкам» – вспомнилось мне.
Бронз разложил на столе, на чистой льняной тряпочке, десятка полтора сверкающих сталью стержней. Рядом лежали инструменты, шприцы, склянка с жидкостью для промывки, и стопка чистых белых листов.
Реми прокашлялась.
– Альятара, ты записываешь? – спросила она, наполняя ванночку из одной из банок. – Итак, первый опыт. Чернила – шестой стандартный каллиграфический, краситель – орех, загуститель – гуммиарабик, консервант – карболовая кислота.
– Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь, – подхватил Бронз. – Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 20 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно.
Бронз аккуратно подхватил стержень, зажал в тисках. Наполнил шприц, ввел тонкую, словно волос, иглу с его тыльной части, нажал на поршень. Когда с противоположной стороны показалась свисающая капля – ухватил пинцетом сверкнувший шарик и ввел в канал. Вынул стержень из тисков, чтобы поместить в похожую на кофемолку машину, подкрутил зажимы и нажал на рукоятку.
— Проверяем, – он передал стержень мне. Я провел по листу несколько линий. Огорченно вздохнул.
Даже невооруженным взглядом было видно, как фиолетовое пятнышко расползается с кончика. Стержень оставил за собой толстую полосу, словно фломастер.
Альятара огорченно вздохнула.
– Мы и так знали, что с первого раза не получится, – подбодрил я ее.
– Дайте сюда, – Реми выхватила у меня листочек, внимательно осмотрела его с обеих сторон.
Сделала несколько пометок в собственном блокноте, бормоча неразборчиво «высыхание», «протекаемость», «жилковатость», или что-то наподобие. Отложила листочек в сторону, поставив на нем карандашом цифру «1». Я обтер стержень мягкой тряпочкой и положил туда же, к листку.
– Опыт второй. Чернила – те же.
– Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь. Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 25 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно.
Бронз повторил свои манипуляции по заправке стержня и завальцовке шарика. Протянул мне.
На сей раз шарик оставил на бумаге более-менее четкую линию. Хотя это все равно напоминало больше след от тонкого фломастера, чем от авторучки.
– Уже что-то! – радостно воскликнула Альятара.
– Подожди, – охладил я ее пыл. – Посмотрим, как чернила себя поведут.
Я оказался прав. Спустя секунд тридцать стержень начал оставлять за собой прерывистую линию. Затем перестал писать. Я провел несколько линий с нажимом, но на бумаге осталась лишь вдавленная черта.
– Облом два.
– Продолжаем, – Реми отлила чернила в новую ванночку, чем-то аккуратно капнула из пузырька, размешала. – Чернила – шестой каллиграфический с добавкой глицерина, две жидких драхмы на опытовый объем.
Опыты продолжались, на столе Реми росло количество стержней и листков. Наконец, последний из стержней лег на стол. Реми задумчиво оглядела плоды трудов в виде расплывающихся фиолетовых потеков и вдавленных линий.
– Давайте промоем стержни и проделаем опыты по новой, – распорядилась она.
– Есть ли смысл? – устало спросил я. – Мы вроде и так знаем, что отталкиваться надо от чернил, не от типографской краски.
Реми качнула фиолетовой челкой.
– Вы сами сказали, что точный состав ваши земные зельевары держат в секрете. Давайте накопим побольше экспериментального материала, чтобы повысить наши шансы.
Не прекословя, я принялся выталкивать шарики из узлов в кюветки тончайшего диаметра щупом – такая работа больше всего подходила моим пальцам. Один раз – свалял дурака, едва не отправив два шарика в одну кювету, но спохватился после оклика Бронза. Альятара тем временем, натянув резиновые накопытники, промывала стержни в смеси соды с нашатырем.
– Учтите, – предупредил я, – после перезарядки прочность узлов снизится. Да и держать чернила они будут хуже.
– Да это ясно, – заметил Бронз. – Но один-то цикл должны выдержать? Все равно это опытовые образцы, при необходимости – наштампуем и высверлим новых.
Он перехватил первый стержень, загоняя в тиски.
– Опыт девятнадцать, – подхватила Реми. – Альятара, готова!
– Готова! – отрапортовала единорожка.
– Краска – второй типографский, краситель – индиго, сажа, виноградная чернь, основа – льняное масло и канифоль.
– Наконечник – латунь, шарик – закаленная сталь. Ширина полости – 30 мил, диаметр шарика – 20 мил, толщина каналов – 5 мил приближенно…
На сей раз результаты вышли куда хуже. Как и ожидалось. Из восемнадцати испытанных стержней писать согласились лишь трое, остальные упорно забивались, либо не оставляя следов вообще, либо прекращая работать спустя считанные десятки сантиметров. Да и писать – громко сказано. Линии выходили прерывистые, кое-где с густыми черными кляксами, местами краска, наоборот, упорно не ложилась на бумагу.
Тем не менее, Реми недовольной не выглядела. Задумчиво рассмотрев листочки, она принялась что-то строчить у себя в блокноте.
– Начать и вправду стоит с чернил, – пробормотала она. – Увеличить пропорцию гуммиарабика, попробовать поменять красители… Бронз! Мы можем использовать эти стержни или вам нужно время, чтобы изготовить новые?
Земнопони надвинул на глаз линзу-монокль. Сощурившись, внимательно рассмотрел кончик наконечника.
– Еще пару таких проверок выдержат, – заметил он. – Хотя… Слушайте, давайте все-таки озаботимся новыми. Мы же хотим понимать, как будут себя вести продажные образцы, не так ли?
– Клянусь Сестрами, верно, – кивнула Реми. – Дня два вам хватит?
– Должно, – рассудительно проговорил Бронз.
– А я за это время подготовлю реагенты и сварю первую партию с измененной рецептурой. Ну что, тогда встречаемся послезавтра?
– А я как раз успею решить вопрос с займом, – согласилась Альятара.
– Ну тогда до послезавтра, друзья, – подвел я черту.
Уже на ночной улице, под серебристым лунным светом, я понял, что на дворе глубокая ночь. Часа три, не меньше.
Альятара цокала копытами рядом со мной. Дома я бы, наверно, поостерегся гулять по родным Мытищам в такое время суток, но Мэйнхэттен, если не заходить в портовые районы, по словам Альятары и Филиппа, был совершенно безопасным городом. Да и в порту надо было постараться, чтобы нарваться на неприятности, особенно выходящие за рамки пары синяков.
– Тебе нравится город ночью? – вдруг спросила пони.
– Город? – я помедлил. Огляделся вокруг, посмотрел на резные коньки крыш, лепнину над окнами, тусклое сияние фонарей…
– Да. Очень. Он непохож на наши.
– А чем непохож? – с любопытством спросила Альятара.
Я задумался над ответом.
– Тишина, Альятара.
– Тишина?
– Да. Ваши города очень тихие. У нас постоянно, даже ночью, слышен гул моторов, шум шагов, будто… Не знаю, как описать. Шум чувствуется даже не ушами – костями. Миллионы человек, сотни тысяч машин. Здесь… здесь спокойно. И звезды, – я поднял голову. – У нас их не увидишь. Свет городских огней, он затмевает.
– Должно быть, и ваши города по-своему красивые, – задумчиво сказала пони. – Я бы хотела на них посмотреть.
Я лишь покачал головой. Рука дернулась потрепать Альятару по холке, я тут же ее отдернул. Проклятье, с этим рефлексом надо бороться. Она, блин, разумное создание, а не домашняя киса!
– Может, если выпадут свободные выходные, – я осекся. Рассмеялся. – Что я несу. Если будут свободные выходные, мы их потратим на эксперименты со стиломехами.
– А чем ты хотел заняться на выходных? – с любопытством спросила та.
– Да хотел предложить погулять по набережной. Знаешь, я ведь здесь впервые у вас увидел море.
Единорожка мелодично засмеялась.
– Говорят, лучшие пляжи в этом полушарии – на Серебряных Берегах. Всегда хотела на них побывать, но денег вечно не хватало.
– Ну, если затея со стиломехами выгорит – за мной поездка на курорт, – полушутя пообещал я.
– Тогда с меня – и впрямь прогулка по набережной! – рассмеялась Альятара. – И учти, с этим обменом ты продешевил!