Авторучка
Тьма сгущается
За окном взвыл ветер. Порывом в окно швырнуло дождем, задробило по стеклу каплями. Полыхнула молния, синим подсветив утопавшую в дождевых струях площадь.
По правде говоря, буря меня не очень впечатлила. Ну гроза и гроза, довольно сильная даже по земным меркам, конечно. Но не так, чтобы поднимать тревогу на половину страны. То ли пони перестраховались, привыкнув к регулируемой пегасами упорядоченной погоде, то ли городу пегасов все же удалось что-то сделать со стихией, и до нас докатились только отголоски шторма.
Да и непогода шла на убыль. Шторм нас накрыл еще со вчерашнего вечера, когда в бар то и дело вбегали очередные пони, рапортуя о разборке то какой-то вышки, то парома, то еще чего-то из городских предприятий. Ночь выдалась шумной – колотил по крыше дождь под вой ветра и скрипели ветви дуба. Но уже к утру ливень стал ослабевать, и сейчас не рискнувшие заночевать дома пони почти все разошлись по своим жилищам.
Положив альбом на стол, Альятара водила по бумаге зажатым в зубах карандашом. Альбом, как и карандаши, был сегодня утром принесен дочкой мэра, когда Альятара попросила у той что-то, на чем можно рисовать. Пожалуй, надо будет отдариться демонстрационным образцом – или самой Тэй-Ти, или Меджи.
Я заглянул через плечо единорожки.
– Что рисуешь? – и оборвал себя на полуслове.
Рисунок был сделан легкими штрихами, но происходящее на нем я бы ни с чем не спутал.
Изгибались день и ночь, закручиваясь в двуцветный водоворот. Тянулись друг к другу огненными шлейфами луна и солнце. Кажется, еще чуть-чуть – и я услышу пронизывающий до костей низкий воющий рык…
– Может, рисовать что-то повеселее? – спросил я и прикусил язык. Мне не слишком нравилось, и что она вообще утомляет себя рисованием после травмы, но противиться жалобному взгляду не хватало воли.
Альятара вскинула глаза от рисунка.
– Мне надо выпустить это из себя, – тихо проговорила она. – Иначе мне начнут сниться кошмары.
Я вздохнул. Сел рядом с ней на кровать и опустил руку на холку.
Вспомнилось старое, полузабытое, еще из той жизни. Шестилетней давности, когда из каждого утюга орали про древних майя и конец света…
– «И солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои».
Альятара кивнула.
– Да. Хорошее описание. Знаешь, у нас было что-то подобное, когда освободился Дискорд, но… Я не знаю. Тогда все тоже были испуганы до конских яблок, но все как-то обошлось…
Я покачал головой.
– Это из моего мира. Одно очень древнее пророчество о конце света. Ему две тысячи лет или около того.
– О конце света? – Альятара обернулась ко мне.
– Да. Знаешь, когда я это увидел… В какой-то момент подумал, что это он и есть. Забавно… Я даже не знаю, не случился ли он в моем родном мире, а теперь и здесь…
Единорожка отложила карандаш. Придвинулась ближе – и охватила ногами мою шею.
– Принцессы обо всем позаботятся, – прошептала она. – Они уже спасали Эквестрию. Все наладится!
Я промолчал. Лишь обнял Альятару в ответ. И мне, и ей было понятно, что она изо всех сил старается убедить в этом себя.
И меня, до кучи.
Мы находились в комнате вдвоем. Брай, преодолев слабое сопротивление, сегодня с обеда утащила к себе по каким-то девчачьим делам Тэй-Ти. Должно быть, отец и ей велел отвлекать кобылку от случившегося. А может – и просто по доброте душевной.
– Что бы я без тебя делал… – пробормотал я, поглаживая гриву пони.
Та вздохнула. Разжала объятья, привалившись к моему плечу. Я уставился в противоположную стену, словно пытался просверлить взглядом доски.
– Знаешь, – наконец дал я вырваться тому, что вот уже второй день въедалось в мысли, – я это уже видел.
– Видел?
– Да. Там, в лесу. Помнишь, я говорил тебе – лань, шатер… Я видел этот свет. Тот, что появился, когда исчезли солнце и луна. Видел, как он пульсирует в небесах. Видел развалины, треснувшую землю… И я видел кое-что еще.
Альятара молча смотрела на меня.
– Я… Я видел битву. Битву между людьми и пони.
Единорожка вздрогнула. Снова подалась ко мне, опустив копыта на плечи.
– Даже если… – прошептала она. – Даже если это и правда – это ведь уже случилось, да? Там, в Понивилле?
Я покачал головой.
– Проклятье, мне хочется на это надеяться… Знаешь, теперь оно вспоминается таким реальным… Таким настоящим… Словно сам стоишь в той цепи и ждешь удара. И Белая Ветвь сказала, что мне было предназначено это увидеть. Почему? Я ведь даже предупреждение не успел передать. Все случилось и без моего участия.
– Ты волнуешься, потому что не успел предупредить? – спросила Альятара. – Но ты бы и не смог! У нас все равно не вышло бы передать весть быстрее, чем у шерифа. И вспомни! Все началось еще до того, как мы выехали из города. Никто бы не успел предупредить принцессу вовремя!
Я заглянул в ее огромные, участливые глаза.
– Альятара. Я боюсь, что это еще может случиться.
Вместо ответа та лишь прижалась ко мне. Снова полыхнула молния, а через секунд десять вдалеке глухо заворчал раскат. Да, гроза определенно уходила от города.
Хорошо бы все невзгоды уходили так легко.
Сперва я подумал, что по крыше стучат запоздалые дождевые капли. Но стук повторился, и я понял, что стучат в дверь нашей комнаты.
– Кто там? – я поднялся, потянул створку на себя.
За дверью обнаружилась Брай в компании мэрской дочери.
– Мистер Комаров! – выпалила земнопони. – Там! Радио!
– Радио? – Альятара поднялась с кровати и встала рядом со мной. – Какое? В Кантерлоте?
– Да! Оно заработало! Только что передавали, что через час будет срочный выпуск новостей!
Альятара облегченно вздохнула.
– А больше ничего не сообщали?
– Только это, – на сей раз ответила единорожка. – И еще… Мистер Комаров, папа просил сказать вам, чтобы вы поменьше показывались среди пони.
Я постарался сделать морду кирпичом.
– Ладно, как скажешь. Сообразим что-нибудь.
Дверь закрылась. Брай успела просочиться по нашу сторону порога, оставшись в комнате.
– Хорошо, что радио включилось, – проговорила она. – Да?
Единорожка кивнула.
– Знаете, честно сказать… Со всеми этими катастрофами – я уже боялась… Боялась, что там просто некому передавать!
Я мог ее понять. Брайдлвудцы и мы заодно с ними сошлись на молчаливом консенсусе – что радиомолчание наверняка вызвано какой-то связанной со штормом аварией.
Но я был уверен – многим, как Альятаре, приходили в голову варианты похуже.
Скрипнула дверь.
– Постой, – я поднялся со скамьи.
В глазах Альятары мелькнул испуг.
– Может… Меджи вроде как просил нас…
Я отмахнулся.
– Какая разница? И так весь город знает, что мы здесь. Постою на галерее, чтобы глаза никому не мозолить.
Единорожка даже не стала спорить. И в самом деле, случись что – неужели дверь комнаты защитит нас лучше, чем авторитет Меджи? Втроем мы вышли на верхнюю площадку. Я оперся о перила.
К счастью, никому из собравшейся внизу толпы не пришло в голову поднять глаза. Все как один смотрели на радиоприемник, водруженный Меджи в центр зала. Стояла тишина, нипони даже не пытались заговорить друг с другом.
Наконец раздались первые аккорды «Земли, что я люблю», обычно отбивающие начало полного часа на эквестрийском радио. Затем в динамиках что-то прошумело, пискнуло и щелкнуло.
– Внимание! – произнес незнакомый мне голос диктора. – Внимание! Жители Эквестрии, в эфире Радио Эверхуф. Пожалуйста, оставайтесь у ваших радиоприемников. Через пять минут мы выпустим в эфир важное правительственное сообщение.
По толпе пронеслась волна шепотков. Разноцветные уши вздрагивали, поворачиваясь к приемнику.
Мы продолжали ждать. Меджи отвлекся от протирания стаканов (по-моему, он это делал чисто с целью успокоить нервы, особенно если учесть, что за эти пять минут он успел протереть их по кругу трижды) и оперся на стойку. Скользнул взглядом по галерее, лишь скривился при виде моего лица, но ничего не сказал.
Снова шорох помех. Щелчок включения эфира.
— Внимание! – раздалось снова. – Внимание! В эфире Радио Эверхуф. Мы начинаем трансляцию обращения Временного регентского совета к народу Эквестрии.
– Всепони! – спустя несколько произнес низкий, глубокий голос жеребца. – Эквестрийцы! Единороги, пегасы и земные пони! Говорит принц Блюблад, член Регентского совета Эквестрии. Я хочу сделать важное сообщение о трагических событиях двух последних дней. Включая те мрачные и зловещие знамения, что каждый из вас мог наблюдать в небе.
К сожалению, я вынужден сообщить печальные и тяжелые известия. Как, несомненно, знают многие из вас, человеческие мятежники, не оценив дарованное моей царственной тетушкой во благости ее милостивое позволение жить на землях нашей прекрасной страны, совершили гнусный и возмутительный акт измены и неповиновения. Самовольно покинув выделенную им для проживания территорию, они напали на город Понивилль, чиня произвол и насилие его жителям.
Мы были вынуждены отреагировать немедля. Оборонительные Силы пони при поддержке Кристальной Гвардии выдвинулись к захваченному городу. Операцию лично возглавили принцесса Селестия и принцесса Луна. Прибыв к границам Понивилля, они повели с мятежниками переговоры об освобождении захваченных ими в заложники жителей города.
К несчастью, все попытки переговоров провалились. Мятежники отвергли все наши мирные предложения и начали массово казнить заложников. Принцесса Селестия была вынуждена приказать начать штурм. В ответ мятежники применили темную магию.
Говоривший сделал короткую паузу. Всепони в зале, кажется, затаили дыхание.
– Кантерлот понес значительные разрушения. Более трех тысяч горожан погибли или получили тяжелые травмы, точное число пострадавших до сих пор уточняется. Понивилль… – его голос дрогнул. – Понивилль полностью уничтожен вместе со всеми жителями.
Дружный вздох пронесся по залу, вырвавшись из десятков глоток.
– Мятежники были рассеяны и уничтожены, но наши силы понесли значительные потери. Подтверждена гибель Эпплджек, Элемента Честности, главы биолого-лингвистического ядра КУДА Лиры Хартстрингс, командующего объединенными силами принца-консорта Империи Шайнинг Армора, командира Вандерболтов Спитфайр, командующего Солнечной Гвардией Брайт Шилда и командующего Лунной Гвардией Миднайт Шэдоу. Потерян весь активный и резервный состав Вандерболтов. Множество рядовых гвардейцев и офицеров также отдало свою жизнь в борьбе за Эквестрию. Элемент Доброты Флаттершай и Элемент Верности Рэйнбоу Дэш получили тяжелые ранения и сейчас находятся под попечением целителей. На данный момент мы не располагаем точными сведениями о судьбе принцессы Луны и Элемента Магии Твайлайт.
Я ощутил, как между лопаток ползет струйка очень-очень холодного пота. Зал внизу молчал, словно громом пораженный.
– Моя царственная тетушка, принцесса Селестия, развеяла колдовство мятежников и ослабила вызванный им разрушительный шторм, однако крайне истощила при этом свои магические силы. В ближайшие дни она вместе с принцессой Кейденс будет находиться на отдыхе под наблюдением лучших медиков Эквестрии, ограничивая свои королевские обязанности восходом и закатом светил. До ее выздоровления Эквестрией будет управлять Регентский совет в составе меня, принца Блюблада, директора Департамента Дружбы Старлайт Глиммер и заместителя директора Департамента Дружбы Беатрикс Лу… о, прошу прощения, Великой и Могущественной Трикси.
Граждане Эквестрии! Прошу отнестись к моим словам со всей серьезностью. Не пытайтесь приближаться к руинам Понивилля, а также к границам Вечнодикого Леса! Некоторые насланные мятежниками проклятья все еще действуют и представляют смертельную опасность для всепони. Запрещается приближаться к границам Понивилля ближе десяти миль. Все уцелевшие пони, проживающие в этих пределах, должны быть немедленно эвакуированы.
Я также предупреждаю об опасности со стороны людей. Многим беглецам, не принимавшим участия в захвате города, возможно, удалось рассеяться по округе. Хотя значительное число их, без сомнения, погибло в катастрофе, которую их же сородичи и вызвали, некоторые из них могли уцелеть и добраться до непострадавших территорий.
Соблюдайте предельную осторожность! Сообщайте страже о любых неопознанных, вооруженных либо собирающихся группой людях. Не пытайтесь задерживать их самостоятельно. Избегайте контактов с беглецами-людьми, не оказывайте им никакой помощи и поддержки, кроме случаев, когда человек со всей очевидностью выражает намерение сдаться на милость королевского правосудия. В любом случае, сообщайте лицу, облеченному властью, о всех подобных происшествиях!
Граждане Эквестрии! Крепитесь и не падайте духом! Тьма сгустилась над нашей землей, но если мы будем едины – Эквестрия пройдет через это испытание и выйдет из него сильнее, чем раньше. Да хранит нас всех Селестия!
Трансляция оборвалась. Я ждал еще секунд несколько, но из динамиков не раздавалось ничего, кроме тихого шипения помех. Наконец я разжал стиснутые на перилах до белизны костяшек пальцы.
И, словно дожидаясь этого, толпа внизу взорвалась криками.
– Да какого сена?!!
– Тартар меня разрази!!!
– Ничего себе совет! Придворный хлыщ и две бывших злодейки!
– Заметили, как он говорил про Твайлайт?! Как будто она и не принцесса вовсе!
– Это заговор, говорю я вам!
– «Нет сведений о судьбе Луны»? Да они что, за слепцов нас держат?!
Я посмотрел на Альятару. Та была бледной, словно в ту страшную ночь, когда день и ночь скручивались смерчем у нас над головой.
– Пойдем, – прошептала она одними губами. – Пожалуйста, пойдем.
Я не стал возражать. Смысл тут торчать дальше? Главное, по ходу, мы уже услышали, а если появятся еще новости – будем надеяться, мэр их до нас донесет.
Если не решит претворить в жизнь приказ о задержании «неопознанных людей», конечно. Хотя шериф формально и так поместил меня под домашний арест, да и Меджи не выглядел рвущимся исполнять приказы из столицы…
Войдя в комнату, мы просто плюхнулись на ближайшую кровать в обнимку. Все втроем. Я обхватил Альятару и Брай за плечи.
Единорожка издала странный звук. То ли смех, то ли всхлип.
– Миру, может, и не пришел конец, но он определенно слегка спятил, – пробормотала она. – Сколько в одном Понивилле? Больше трех тысяч, а ведь еще и Кантерлот… Евгений, почему так? За что? Столько людей, столько пони…
У меня не нашлось ответа. Я вспоминал неприветливый город с разноцветными домами, мрачные стены, окруженные магическим куполом. Вспоминал старого осла, пони у клумбы, Кыската, Иззи, драчунов в Кантерлоте.
Хотел бы я кому-то из них такой судьбы?
Разве они ее заслужили?
И что теперь будет?
– Я не знаю, – прошептал я наконец, прижимая Альятару к себе. – Я просто не знаю.