Авторучка

Найти свое место

Крыши – двускатные, с острыми башенками, крытые вместо шифера или толя красной черепицей. Окна – высокие, стрельчатые, с причудливым узором лепнины, с крохотными засаженными цветами балкончиком под каждым. Двери с непривычным арочным изгибом, словно миниатюрные замковые ворота.

Тротуары, мощеные брусчаткой вместо асфальта. Изгибы чугунного литья вдоль заборов и вдоль козырьков. А вдалеке горят огнями верхушки высоток вполне современного вида.

Ладно, если не обращать внимания на непривычно маленький размер зданий и всего – можно представить себе, что внизу распростерся какой-то старинный земной город.

А вот к этому – хрен привыкнешь.

Солнечный свет позолотил восток, пробился в проемы между домами, скользнул вдоль улиц светлой волной. Золотая вспышка окрасила небо. Легли длинные тени, укорачиваясь с каждой секундой. Луна, висевшая над горизонтом, скользнула вниз. Волна голубизны скользнула с востока на запад, смывая черноту. Уличные фонари начали меркнуть, светлячковые – почти сразу и неторопливо, электрические – вразнобой и мгновенно.

И солнечный диск завис над крышами, примерно градусах в сорока от горизонта.

Красиво. Очень красиво.

А у большинства пони на эту красоту реакция – на пару секунд вскинуть голову.

Воздух удивительно свежий, особенно на контрасте с московским, пропитанным парами бензина. Неудивительно – ни единого автомобиля на улицах, лишь тянется в небо на западе несколько струек дыма.

Все больше и больше разноцветных пятен появлялось на улицах. Вытекало ручейками из подъездов, вспархивало кое-где над крышами. Я отошел от окошка.

Никак не получается уместить это в голове. Словно я сплю и вижу странный сюрреалистичный сон. Вот-вот зазвонит будильник и я…

Нет, Женёк. Не проснешься.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Держать себя в руках. Держать себя в руках. Держать себя в руках.

Дверь на чердак была не заперта. Собственно, как и большинство общих дверей в этом городе. Пони, похоже, и собственные-то двери закрывали на замок через раз.

Звякнул собственноручно починенный замок.

 – Кто там? – раздался сонный голос Альятары. Она зевнула, я услышал, как стукнули копыта, опускаясь на паркет.

 – Доброе утро! А я думал, ты давно проснулась.

Альятара засмеялась.

 – Сегодня выходной! Могу себе позволить поспать подольше. А ты что не спишь?

 – О. Сейчас покажу.

Единорожка нырнула в ванную, заплескалась. Появилась в кухне, телекинезом наполнила чайник и водрузила на плиту. Чиркнула спичкой.

 – Ну? – заинтересованно произнесла она.

Я извлек из кармана матерчатый мешочек (почувствуй себя в Средневековье!), опустил звякнувший кошелек на клеенку.

 – Я договорился с Джозхуфом, что уберу прошлогодние листья во дворике. И оттащу ящики из внутреннего двора на чердак. Теперь я чуть меньше должен тебе за жилье.

Альятара возмущенно вскинула голову.

 – Евгений! Вовсе не нужно!

Я вскинул ладонь, обрывая ее.

 – Я не собираюсь быть обузой. Держи. И никаких возражений.

Единорожка вздохнула.

 – Ладно, отложим в совместный бюджет. Ты уверен, что тебе самому они не нужнее?

 – Я уже прикупил себе кое-что, – я поднялся, и продемонстрировал Альятаре пакет со штанами и курткой. Еще я рассчитывал обзавестись парой трусов и ботинками – пусть пони и не обращали на это внимания, но ходить босиком по рассчитанному на копыта тротуару было, мягко говоря, проблемно. Но тут меня постиг облом. Единственным, что удалось достать в лавке, оказалось какое-то подобие набедренной повязки.

 – В магазинчике на соседней улице, – пояснил я. – У них на вывеске было написано, что они продают шмотки для разных разумных. Эти шились на минотавра, придется перешивать. Кстати…

 – Да?

 – Они у вас правда существуют? Грифоны, минотавры… Звучит, как будто я попал в сказку.

Альятара засмеялась. Скрылась в комнате и появилась с атласом в зубах.

 – Смотри. Знаешь, когда в «Мире Мэйнхэттена» напечатали статью о вторжении людей, у меня было такое же ощущение.

Страницы с шелестом развернулись.

 – Это – Гриффонстоун, а южнее – Земли Драконов – она провела копытцем по побережью к востоку через море от Мэйнхэттена. – Минос расположен вот здесь, – теперь она показала на крупный остров юго-восточнее. Плюс несколько деревень минотавров есть на юге Эквестрии. Хотя южные границы – такое место, сложно сказать толком, кто там живет, а кто нет.

Я посмотрел на уже знакомый гибрид орла со львом, на раскинувшего крылья дракона. И на фигурку коротконогого и плечистого существа с бычьей головой. Издал Очень Тяжелый Вздох.

Еще несколько дней в этом мире – и на чемпионате по Очень Тяжелым Вздохам (ОТВ) мне гарантировано первое место.

Чайник весело засвистел. Альятара зажгла магическое поле и принялась разливать кипяток по украшенным веселеньким рисунком клубники фарфоровым чашкам. Я достал из холодильника (впервые за эти дни заметив, что к белому шкафчику не ведет никаких проводов) хлеб и сыр с маслом.

Единорожка отхлебнула чай. Пододвинула к себе кошелек, копытом распустила завязки.

 – Джозхуф – это муж домовладелицы? – уточнила она. Я кивнул.

 – Ну… Евгений, даже не думай, что я жадная, но это сущие копейки за такую работу. Видела я тот дворик, да и те листья…

 Я усмехнулся.

 – Я знаю, Альятара. Пони бы он заплатил больше.

Единорожка сердито фыркнула.

 – Это несправедливо. И не очень-то вяжется с Гармонией.

 – Что поделать. Для здешних я все еще заморское чудище, которого пугаются детишки. Вряд ли мне удастся заработать в другом месте больше. Придется начинать все с нуля.

Альятара отставила чашку.

 – Евгений, а что ты собираешься делать? Ну, дальше? – тихо спросила она.

Последовал мой фирменный ОТВ.

 – Не знаю. Пока не знаю. Первые два пункта в моем списке – «Заработать денег» и «Купить обувь». А потом… Потом я хочу поискать кого-то еще из людей в этом городе. Если получиться, добраться до столицы. Может быть, они что-то подскажут. Вроде как некоторым из нас удалось здесь зацепиться.

Единорожка сидела напротив, размеренно постукивая копытцем по клеенчатой скатерти. Похоже, глубоко о чем-то задумавшись. За крохотным кухонным оконцем мелькнула тень – то ли пролетела птица, то ли очередной пегас.

 – Я не слышала, чтобы в Мэйнхэттене было много людей, – протянула она. – Если и есть, то считанные единицы, не больше. Знаешь, я поспрашиваю в редакции, слышал ли кто что о твоих сородичах. Может, понибудь и с заработком тебе поможет.

 – Ну спасибо за предложение, конечно. Правда, я плохо себе представляю, чем могу быть вам там полезен. Я у себя дома в основном занимался продажами того и сего, так что сгожусь разве что в разносчики газет, – я хмыкнул. – И то, если не распугаю вам клиентов. Ну, плюс слесарничал на досуге, чисто для души.

Мое внимание по ассоциации привлекла лежащая на подоконнике газета – та самая, кажется, которую я листал во второй день, удивляясь странным существам на фотографиях. Я поднял зашуршавшие листы, скользнул взглядом по первой странице. Не/знакомые буквы начали неторопливо складываться в слова.

«ТАМОЖЕННЫЕ ПОШЛИНЫ – НЕБЫВАЛОЕ СНИЖЕНИЕ!

С радостью и довольством встретили жители Мэйнхэттена известие о новом указе нашей славной и любимой Принцессы Дружбы о тридцатипроцентном снижении ввозных пошлин на товары из Гриффонстоуна, Сиквестрии и Абиссинии. Не приходится сомневаться, что эта мера послужит всемерному укреплению внешней торговли и пойдет на благо городу и стране.

Несомненно, и казна Эквестрии нисколько не пострадает от таможенных реформ. Ведь, как считают в Департаменте Торговли, рост суммарных налогов от увеличения товаропотока с нашими иноземными партнерами должен с лихвой перекрыть снижение налоговых ставок.

Разумеется, как всегда, нашлись в рядах горожан и скептики. Так, пожелавший остаться неназванным источник в рядах городского совета заявил:

 – Не понимаю, на что рассчитывает Ее Высочество, говоря о росте торговли. Гриффонстоун нищ, как храмовая мышь, а Арис слишком занята послевоенным восстановлением, и вряд ли им по силам обоим, вместе взятым, предложить рынкам Эквестрии достойные внимание товары или заплатить за нашу продукцию чем-то, кроме обещаний. С другой стороны, теперь убытки понесет не только казна, но и наши достойные ремесленники, когда эквестрийскому льну придется конкурировать с шелком из Хатхистана, или продукции наших копей – с углем из грифоньих шахт. При Селестии Кантерлот не позволял себе такой беспечности!

Что же, наша редакция всецело порицает нытиков и маловеров. Точно так же, как порицала пессимистов, считавших, что бюджет королевства следовало бы пустить на вспомоществования деревенским школам и выплаты магам-целителям. А не на, цитируя эти оппортунистические высказывания, «разворованную помощь жертвам от лавин в Якъякистане, безуспешные попытки адаптировать людей к цивилизованной жизни и инвестиции в гриффонстоунские забегаловки».

Не подлежит сомнению, что мудрая и взвешенная политика Принцессы Твайлайт приведет наш край к подлинному процветанию. А также позволит приобрести новых друзей за пределами Эквестрии. В конце концов, разве мы не убедились уже, как охотно воспринимают идеалы Дружбы йети Штормовых Островов, особенно когда их вколачивают в их черепа мечами и копьями? Разве Фарасийское царство не осознает вот-вот, как нерасчетливо было закрывать свои границы для наших купцов? Разве…»

Я опустил газету на стол. Понятно, местная политика. Разве что «адаптация человеков к цивилизованной жизни» заинтересовала.

Альятара рассматривала чашку с остывшим чаем.

 – Так ты работал с утра? – спросила она.

 – Ага. Пока солнце не взошло. Чтобы никого не смущать своим видом.

Нет, конечно, соревноваться со мной в ОТВ Альятаре еще долго не светило. Но вот сейчас была неплохая попытка.

 – Так неправильно, – проговорила она грустно. – Я-то знаю, что ты не иномирное чудовище – просто не похож на нас, пони. Даже неловко от мысли, что сама пересказывала эти слухи. Мне не нравится, что ты вынужден прятаться ото всех, словно… словно создание из Тартара какое-то.

На сердце потеплело. Мало того, что это бесхитростное создание взвалило на себя заботу об иноземце, так она еще и за реакцию сородичей переживает…

 – Что делать? Я же не могу ходить везде с плакатом «Я – человек, и я не монстр».

Альятара подалась вперед, заглянув мне в глаза.

 – Все наладится, – пообещала она. Правда, каким-то неуверенным тоном.

Я вздохнул. Хотелось потрепать единорожку по голове, но я не рискнул – кто знает, не считается ли это в Эквестрии невежливым.

Ладно. Прорвемся.

Пони сидела напротив меня, о чем-то глубоко задумавшись.

 – А если… – медленно протянула она. Подхватила телекинезом оставленную мной газету, зашуршала страницами.

 – Ага, вот!

Она развернула газету ко мне.

 – Кафе грифонской кухни «Крыло и копыто» вновь ждет посетителей, – прочел я с некоторым усилием. – К услугам гостей – блюда с обоих берегов моря Селестии!

 – Раз уж благодаря тебе я сэкономлю на арендной плате – может, выберемся в город? Скучно сидеть дома все выходные, не находишь? Заодно я покажу тебе Мэйнхэттен. Как идея?

Я покачал головой. С одной стороны, звучит соблазнительно. С другой…

 – А денег точно хватит? Не хочу вводить тебя…

 – Ну довольно! – Альятара тряхнула гривой. – Ни в какой расход ты меня точно не вводишь, и я сама хочу развеяться. И вообще! Пусть горожане привыкнут к твоему облику.

Я невесело рассмеялся.

 – Скажи уж лучше, я привыкну к вам.

 – Эй, я этого не говорила, – Альятара рассмеялась. – Хотя если подумать… Ну что?

Черт. Ну как ей откажешь?

 – Ну нихрена ж себе!

Только на это у меня и хватило слов.

Огромная махина неторопливо плыла над морем.

Корабль совсем не походил на земные дирижабли. Ну… как я себе их представлял.

Громадная сигара была выкрашена в синие и фиолетовые полосы, нос покрывало что-то похожее на металлическую обшивку. Снизу во всю длину корабля тянулась какая-то решетчатая ферма, к которой на канатах был прицеплен… как это называется? Корпус? Гондола? В общем, штука, очень похожая на корпус парусника, если с того срезать все мачты с парусами.

Нижняя часть, как бы она не называлась, была величиной почти с верхний баллон, метров сто двадцать, не меньше. И, похоже, сделана из досок. Вдоль бортов тянулись сверкающие на солнце иллюминаторы. Нос венчала позолоченная конская голова. С боков торчали ритмично загребавшие воздух огромные плавники-крылья.

С левого борта дирижабля тянулась длинная изогнутая труба. Из нее тянулся густой черный дым. От корабля слышалось негромкое тарахтение.

Дирижабль неторопливо снижался. Прошел правее набережной, отбросив тень на волны залива. Заскользил к ограждавшей побережье невысокой каменной стене.

Над которой поднимались какие-то вышки, похожие на башни ЛЭП, двускатные крыши и баллоны таких же летучих махин.

 – Вау. Просто вау, – наконец выговорил я.

 – Круто выглядит, правда? – Альятара улыбалась. – У людей таких технологий нет?

Я засмеялся.

 – У нас есть кое-что получше. Огромные крылатые корабли полностью из металла. Они такие же здоровые, как эта штука, но могут летать в десятки раз быстрее нее.

 – Здорово, – Альятара посмотрела вслед дирижаблю. – А ты не против нарисовать, как выглядят ваши воздушные корабли? У меня тут появилась пара идей для наброска…

 – Обязательно, – пообещал я. – Слушай, я что-то не понял… Он что, на паровом ходу?

Единорожка задумалась.

 – Не знаю, если честно. По-моему, на большинстве стоят и паровые, и магические двигатели. Но я в этом не очень разбираюсь, правда. Я же не механик.

Перед нами сверкал в солнечных лучах морской простор. Кричали чайки, виднелись впереди – между набережной и высившейся на горизонте грядой островков – паруса. Я разглядел и парочку пароходов, за которыми тянулся дымовой шлейф. Один выглядел, как в старинных романах – деревянная обшивка, несколько высоких труб, гребные колеса, небольшая мачта со свернутыми парусами. Второй выглядел посовременнее, колес и мачт не замечалось.

Ветер трепал мои волосы и гриву единорожки. На Земле мне как-то не довелось выбраться на море, и я рассматривал корабли почти с таким же интересом, как дирижабль. Даже забыв на время о том, что встречные пони косятся и оборачиваются вслед.

 – Отсюда налево, – сообщила Альятара, слегка толкнув меня в бок. Мы перешли дорогу, углубившись в лабиринт из лавок и кафе.

Здесь на меня косились меньше. Наверно, потому что народ на улицах был поразнообразнее.

Больше всех (не считая пони всех видов) было грифонов. Тех самых птицекошек, на чье фото я пялился в газете. Встречались и птицелошади, то идущие по тротуару, то порхающие над ним подобно пегасам. «Гиппогрифы», – шепнула мне на ухо Альятара, увидев, как я провожаю взглядом мелькнувшее над улицей создание.

Один раз я увидел (и всеми силами постарался не пялиться, напомнив себе, что я вообще-то не в зоопарке) еще какое-то существо. Выглядящее как лошадь с львиной гривой, длинным львиным хвостом, изогнутым разветвленным рогом посреди лба, и змеиной чешуей вдоль спины. Затем по улице протопал минотавр – его я узнал без подсказок. Короткие заканчивающиеся массивными копытами ноги, покрытый жесткой серой шерстью торс с длинными, как у обезьяны, руками – и тяжелая бычья голова на широких плечах. Всю одежду создания составляла обмотанная вокруг чресл повязка.

 – Это портовый район, – пояснила Альятара, видя, с каким интересом я разглядываю толпу. – Здесь всегда много чужеземцев. Особенно в наши дни, когда Принцесса Дружбы поддержала открытие границ. О, а вот мы и пришли!

Она указала на крытый помост с плетеными из лозы стульями. Над входом красовался распахнувший крылья грифон, вывеска гордо сообщала «Крыло и копыто».

 – Что предпочитаете? – земная пони в передничке подошла к столику. Надо отдать ей должное – при виде меня ее взгляд дрогнул всего на секунду.

 – Мне, если можно, картофель фри под люцернским соусом, – попросила Альятара. – А моему другу что-нибудь из грифонской кухни. И две кружки сидра.

Я перевел взгляд на меню. Это было ошибкой – взгляд тут же утонул в причудливых названиях. Отчаявшись выбрать, я просто ткнул пальцем наугад в выглядящую аппетитно картинку.

Авось она не окажется какими-нибудь свежими кроличьими кишками с гарниром из непереваренной травы.

Вообще, кафешка выглядела максимум звезды на три. Пятна на кривоногих столах, засиженная мухами лампа под потолком, немытые окна… Ну ладно, будем надеяться, на качестве еды это не скажется. Дальний столик оккупировало человек… кхм… существ пять грифонов, что-то увлеченно обсуждавших между собой. Двое земных пони, склонив головы друг к другу, вели тихий разговор через два столика от нас.

Впрочем, не в моем положении привередничать.

 – Как тебе Мэйнхэттен? – поинтересовалась Альятара.

 – Впечатляет, – честно ответил я. – Ну, типа… В нашем мире нет такого, разнообразия, что ли. Есть народы разных цветов кожи, но чтобы так… Сейчас я реально чувствую, что это другой мир.

Кажется, я что-то сказал не так. Альятара вздрогнула.

 – Что такое?

 – Нет. Нет, ничего… просто еще одни дурацкие слухи.

 – Про людей? – догадался я. Альятара залилась краской.

 – Спрашивай, не стесняйся. Обещаю, отвечу честно.

Единорожка ковырнула стол копытцем.

 – Ну… Я слышала, что когда-то вы истребили в своем мире всех прочих разумных.

Я хмыкнул.

 – Это случилось очень давно, Альятара. Десятки тысяч лет назад. Так давно, что даже память о тех временах не сохранились.

 – А откуда вы тогда про это знаете?

 – Раскопки, генетические исследования… Я сам в этом плохо разбираюсь. Но это, кстати, были виды, очень родственные нашему. Такого калейдоскопа, как у вас тут, никогда не было. Кстати, ученые вроде как нашли в наших собственных генах следы этих видов, так что неизвестно в точности, истребили мы их или слились с ними. Я же говорю, это было много тысяч лет назад. Мы и вправду многовато воюем… но такого, чтобы истреблять целые народы, стараемся не допускать.

В этот момент официантка опустила на наш стол подносы, и я прервался.

Поднял холодную кружку.

 – Ну, за знакомство? – запоздало сообразив, что у пони может не быть такого обычая.

 – За знакомство, – то ли был, то ли Альятара догадалась по смыслу. Стукнулись кружки.

Напиток по вкусу походил на слабое прохладное пиво, только с яблочным привкусом. Было неплохо. Я пододвинул к себе тарелку, с опаской ковырнул содержимое вилкой.

Мои опасения, к счастью, не оправдались – больше всего блюдо напоминало обычное мясо по-французски. Только вот порция была откровенно маловата, на два укуса. Да и жестковато, как будто состояло из одних хрящей.

 – Альятара, – мне вдруг кое-что пришло в голову и я с опаской отложил вилку. – А кого едят грифоны?

 – Ну… – та шевельнула ухом, – свиней, овец, коров. Обычный скот, наверное. А почему ты спрашиваешь?

 – Да так, – я облегченно закинул в рот новую порцию. – Только не смейся, но я подумал, что вдруг у вас тут принято есть друг друга?

Альятара фыркнула. Брызги сидра вылетели из ее кружки.

 – Ой! – она примагнитила к копыту салфетку.

 – Фигня вопрос, – отмахнулся я. Еще одной салфеткой принялся вытирать свою куртку, благо от брызг прочная ткань, похоже, не слишком пострадала. Единорожка по ту сторону стола задумалась.

 – Пожирать разумных – это преступление, – твердо сказала она. – И у нас, и за морем. Не знаю, как насчет полуразумных, но у нас животных, понимающих речь, забивать на мясо тоже не принято. Хотя как в Гриффонстоуне… – она тоже как-то задумчиво посмотрела на мою тарелку.

Я отставил ее в сторону, чувствуя, как накатывается очередная волна культурного шока. Испустил ОТВ.

В этот момент солнце нырнуло с небосвода и упала темнота. Я проследил, как волна тени скользит вдоль улицы, а вслед за ней – один за другим вспыхивают цепочки фонарей.

Посмотрел задумчиво под потолок.

 – Альятара. А можно еще вопрос?

 – Конечно, – единорожка откинулась на спинку стула.

 – Лампочка, – я ткнул пальцем вверх, на огромный граненый кристалл, источавший слабое свечение.

Альятара проследила за моим жестом.

 – А. Да, я тоже заметила. Я же говорю, это портовый район, здесь чаще встречаются единороги. Должно быть, тут удобнее их заряжать.

Она заметила мой жалобный взгляд.

 – Ой, ты же не знаешь. Ну да, она магическая. Зачарованный на свечение кристалл. Очень удобно, не нужны ни провода, ни трубы.

 – Но у тебя дома…

 – Ну, я, конечно, единорог, но до настоящего мага мне далеко. Я с зарядкой кристалла буду возиться недели две, даже если разберусь, как это делать. Светлячковые лампы – слишком тусклые. А с электрической – никаких забот. Другое дело, что они быстрее выходят из строя, и нужно тщательно выбирать лампочку, чтобы она подошла под стандарты той электрической сети, куда тебя подключили. А в старых кварталах это проблема. Не везде есть место под новую траншею для труб, а там, где есть – часто уже проложены газовые.

 – Для труб? – я потерял нить беседы.

 – Ну да, для проводов.

Я посмотрел на Альятару непонимающе.

 – При чем тут… – до меня дошло. Я и вправду не видел на улице ни одной кабельной линии, при том, что электрических фонарей хватало.

 – Вы разве не пользуетесь электричеством на своей Земле? – недоуменно спросила Альятара.

 – Пользуемся, только провода обычно кидаем по воздуху.

 – По воздуху? – теперь непонимающим взглядом ответила собеседница.

 – Ну да. Через каждые сотню-другую метров втыкаем специальный столб-опору, цепляем на него провода…

 – А это не опасно? Если вдруг опора не выдержит, а изоляция повредится?

Кажется, рассказывать ей о том, что высоковольтные ЛЭП мы вообще не изолируем, не стоит. А то не у одного меня будет культурный шок.

 – Мы привыкли, – я пожал плечами.

Шум разговоров от грифоньего столика становился все громче. Теперь они запели клекочуще-гортанными голосами что-то ритмично-заунывное. Я поморщился – звук напоминал микс кошачьего концерта со звуками курятника. Альятара тоже недовольно дернула ушками.

 – О-хо-хо! – вдруг раздалось у меня за спиной. – Что я здесь вижу!

Глаза Альятары расширились. Я обернулся.

И едва не слетел со стула.

Существо справа стояло на двух ногах. И имело две четырехпалых когтистых руки.

Нет. Стояло на одной ноге. Вторую заменял протез, выложенный каким-то тускло-зеленым камнем. Нефритом, что ли.

Двурукостью и двуногостью (одноногостью) сходство с человеком и ограничивалось. Птичью голову, видимую в разрезе лиловой кожаной куртки грудь, шею и плечи создания покрывали чисто-белые перья. Плотный слой белых и зеленых перьев спускался с затылка существа, ложась на плечи. Над хищно изогнутым клювом смотрели на меня большие глаза с алой радужкой.

Птицечеловек был затянут в лиловую кожаную куртку с золотым галуном и короткие штаны-буфы. Голову покрывала огромная шляпа-треуголка. Из-под полы куртки виднелась рукоять длинного клинка.

Существо слева стояло на двух ногах. И имело две четырехпалых когтистых руки.

Этим его сходство с человеком и ограничивалось. Да еще длинными черными волосами на голове. Которые переходили в гладкий черный мех кошачьей морды. С большими зелеными глазами и узкими щелями зрачков, и острыми треугольными ушами.

Кошкочеловек носил черную юбку и золотистое ожерелье с блестящим кулончиком. Через плечо был переброшен ремень небольшой сумки, пояс оттягивал кинжал.

Существо посередине стояло на двух ногах и имело две пятипалых руки.

Одето было в расстегнутую зеленую куртку, обнажавшую загорелую дочерна грудь, и кожаные штаны, на ногах носило пару сапог, а на поясе – саблю.

И ничем на первый взгляд не отличалось от человека.

 – Hola, amigo! Неужели я наконец встретил человеческое лицо в этом городе?!

 – Эээ… Здрасьте.

 – Глазам своим не верю! – выходец из «Пиратов Карибского моря» пинком подвинул к себе соседний стул. – Неужели ты из тех бедолаг, которых ее высочество соизволила выпустить из понивилльской каталажки? Давно ли ты в Мэйнхэттене, друг?

 – Вторую неделю как. И здесь, и в Эквестрии, – я все еще не знал, куда пялиться, то ли на нежданно встреченного соотечественника, то ли на его колоритных спутников. Орнитоид издал какую-то щелкающую фразу на неизвестном мне языке, кошкочеловек ответил на нем же.

 – Виноват, шкипер! – пират вскочил и вытянулся по струнке.

 – Парень, встречай самого грозного капитана из всех, кто бороздил небо над Зебрикой и южной Эквестрией – леди Келено, командира «Быстрокрылой»! И ее достойного третьего помощника, Табиту Тенелапку! А тебя зовут…

 – Эээ… Евгений.

 – Альятара, – единорожка решила принять участие в разговоре.

Пират поклонился Альятаре и энергично потряс мою руку.

 – Я – Марко Серрано, Седьмой. Второй помощник и суперкарго «Быстрокрылой», – произнес он. – Рад встретить землянина в этих краях. Позволишь угостить тебя и твою спутницу?

Орнитоид щелкнула клювом.

 – Снова прошу прощения, капитан! – пират обернулся к ней. – Разрешите попросить о небольшой увольнительной до конца дня для меня и леди Табиты? Не часто встречаешь сопланетника среди города пони, да еще такого, кого только что занесло в этот мир.

 – Развлекайтесь, – произнесла птицекапитанша с клекочущим акцентом. – И постарайтесь не ввязываться в драки. Залог за вас я вычту из вашей доли.

 – Есть! – пират щелкнул каблуками. Кошкодевушка изящно опустилась на соседний стул.

 – Ты говоришь по-испански? – поинтересовался Марко, задумчиво меня разглядывая. – Сто лет не практиковался в родном языке. Ну ладно, три с половиной года.

Я покачал головой.

 – Я из России.

 – Ну что ж, тогда будем говорить по-эквестрийски, – Марко щелкнул пальцами. – Эй, кобылка! Будь добра, четыре кружки вашего лучшего сидра для меня и моих приятелей!

Он перевел взгляд на меня.

 – Что ж, рассказывай. Как тебя занесло в Эквестрию, спрашивать не буду – все мы здесь одним способом. Расскажи-ка мне, как ты добрался до Мэйнхэттена и почему принцесса не сграбастала тебя и не отправила постигать дружбу и гармонию?

Я почесал затылок, собираясь с мыслями.

 – Ну… так получилось. На самом деле, спасибо Альятаре. Она согласилась стать моим поручителем.

Пират хмыкнул.

 – Ничего себе. У вас доброе сердце, леди. А тебе, дружище, здорово повезло. Скоро эта лазейка закроется.

Альятара улыбнулась.

 – Сначала я сама чуть не бросилась к страже. Нам рассказывали о людях столько грязных слухов! Некоторые даже перепечатывала моя собственная газета. Стыдно признаться, но в то время я верила им на полном серьезе…

 – Что за газета? «Мир Мэйнхэттена»? – спросила кошкодевушка. Ее голос был низким и бархатным, совсем не соответствующим стройной фигурке.

 – Ну да. А откуда ты…

В этот момент официантка принесла сидр. Марко поднял кружку, пригубил желтоватую жидкость. Поморщился.

 – Догадаться несложно, – Табита тоже сделала глоток. – Это единственная мэйнхэттенская газета, чья редакция принадлежит единорогу. И публикует то, что понравится старым единорожьим родам Кантерлота. А они не слишком рады замене Селестии на Твайлайт. Так что не в открытую, но критикуют большинство ее реформ. Включая проект по людской адаптации.

Альятара залилась краской.

 – Я… Я не думала…

 – Да ладно, – приободрил я ее. – Ты же не в ответе за политические игрища твоих начальников.

Марко вздохнул.

 – Признаться честно, мы и сами дали пони много поводов. В самом начале, когда перенос только начался, случались… скверные вещи, приятель. Увы.

 – Что за скверные вещи? – спросил я в лоб.

Пират осмотрелся.

 – Я бы мог про это рассказать – так уж вышло, что я знаю эту историю в подробностях, – он понизил голос. – Но вообще говоря, вы не очень удачно выбрали местечко, это все-таки припортовый бар. Вон та компания, – он указал на грифонов, – вот-вот дойдет до кондиции и пойдет искать, кому бы начистить перышки. Я бы, конечно, с удовольствием поразмялся, но с нами дамы.

Я оглянулся. Да, голоса из-за грифонского столика становились все пьянее и злее, в них то и дело вплетался хищный рык. Альятара прижала уши. Табита усмехнулась, обнажив клыки.

 – Сваливаем?

 – Только допьем сидр, – Марко последовал своему совету, опрокинув кружку. – Раз уж мы за него заплатили. Вот что – если вы пойдете с нами, я берусь не только показать вам отличное заведение, где мы можем посидеть спокойно, но и угостить вас бутылочкой настоящего гриохо из Южного Ардрагона!

Он поднялся, направившись к выходу. Мы последовали за ним. Грифоны повернули головы, провожая нас недовольным клекотом, один сделал движение, будто собираясь встать. Альятара придвинулась ко мне ближе. Табита встретилась с орлольвом взглядом, оскалилась и небрежно опустила ладонь на рукоять кинжала. Грифон увял.

Вот теперь я почувствовал себя… нет, не в параллельном мире. Это был уже пройденный этап. В романе про попаданцев.

Полуподвальное помещение таверны – назвать это место баром или кафе язык не поворачивался – освещали тусклые языки голубоватого пламени. Газовые лампы имели вид торчащих из стен драконьих голов, с огнем, вырывавшимся из пасти.

Тяжелые столы из цельных дубовых досок, узкие стрельчатые окна-бойницы, забранные чугунными решетками. Неровные бревенчатые стены, каменный пол с разбросанным по нему сеном. Тяжелые пивные бочки в дальнем конце зала, за барной стойкой.

Конечно, я догадывался, что все это – декор «под старину». Но смотрелось внушительно.

Бармен – толстый, словно бочонок, земной пони – не торопясь, подошел к нашему столику. Церемонно поприветствовал Марко. Принял заказ и удалился куда-то в глубь заведения.

Марко откинулся на спинку лавки, закинув руки за голову.

 – Итак, приятель. Ты хочешь знать, что случилось, когда сюда попали первые люди?

 – Да, пожалуй. И заодно, как ты сам очутился в Мэйнхэттене.

 – И почему вас не задержала стража и не отправила в лагерь, как прочих, – добавила Альятара. Глаза единорожки сверкали любопытством.

Пират усмехнулся.

 – Потому что я не эквестриец, приятель. Я добрый подданный их величеств короля Гомеса и королевы Мортиции. Как и леди Тенелапка. Так что у КАДА нет никаких оснований и тем паче – права брать меня за жабры.

 – К тому же мы редко бываем в Эквестрии, – добавила кошка. – В этот раз мы зашли в Мэйнхэттен, чтобы перезарядить гравикристаллы. Это и так недешевое удовольствие. Выгоднее потратиться на эквестрийский рейс, чем искать единорога с нужным заклинанием за пределами Эквестрии.

Я подался вперед.

 – Грави… чего?

 – О да, в сериале этого не показывали, – кивнул Марко. – На самом деле, «гравикристалл» – не очень точное название, но за последних лет сто оно прижилось. Видишь ли, все, или почти все воздушные корабли держатся в воздухе за счет магии. Подъемной силы чистого водорода не хватит, чтобы поднять в воздух такую массу. Но и голая левитационная магия тоже слишком затратна. Обычно используется заклятье, снижающее вес газа в оболочке, и еще одно, родственное аэрокинезу пегасов, которое замедляет утечку. В итоге грузоподъемность увеличивается раз в десять при минимальных затратах магии. Так что ты можешь год-другой летать, не заботясь о том, чтобы обновлять заклинания. Разумеется, если мастер-единорог попадется хороший.

Я ничего не понял, но счел за лучшее отложить вопросы.

Марко уверенным движением вогнал штопор в пробку, разлил вино по бокалам. Табита втянула воздух.

 – Побережье Ардрагоны, девятьсот девяносто второй, – протянула она.

 – Ты можешь это сказать по запаху вина? – уши Альятары повернулись вперед.

 – Нет. Просто эта бутылка из партии, которую мы доставляли в Мэйнхеттен, – засмеялась Табита. – Не идти же было в Эквестрию порожними?

Я, конечно, не слишком большой спец в вине.

Но это явно было хорошим. Терпкое, приятно отдававшее смолой и виноградом, охлаждавшее рот и согревавшее горло.

Альятара пригубила и зажмурилась от удовольствия. Марко долгим глотком опустошил половину бокала.

 – Что же, – проговорил он. – Историю первых исекайнутых я могу рассказать тебе, так уж вышло, во всех подробностях. Ведь, как я уже говорил, я – Седьмой.

 – Седьмой?

 – Да. Тогда нас было достаточно мало, чтобы имело смысл присваивать номера. Я был седьмым из людей, кто умер и очутился в Эквестрии. И мы, знаешь, ли, стараемся собирать слухи друг о друге.

Он сделал еще глоток. Альятара смотрела на пирата во все глаза. Табита крутила в пальцах бокал, видно было, что она слышит эту историю не впервые.

 – Все началось примерно четыре года назад, еще до отречения диархов. Если по сезонам, то в самом начале шестого.

Я не совсем понял, о чем шла речь, но решил не прерывать его.

 – Первый, – Марко провел ногтем полоску на дубовой столешнице.

 – Родом откуда-то из Нью-Йорка, большой фанат шоу. Говорят, он помнил все серии на память. Все шло примерно как в стандартном фанфике. Он попал в дорожную аварию и пришел в себя в Замке Двух Сестер. Сколько-то времени робинзонил там, потом сумел выбраться из леса к Понивиллю. Встретил Искателей, те отвели его к Твайлайт.

 – Твайлайт на тот момент, если помнишь, была лишь одной из трех. Она заинтересовалась этим феноменом, пыталась изучать человека. Потом сообщила Селестии… – Марко прервался.

 – С этого момента о нем ничего не известно. Кто говорит, Селестия отправила его в Тартар. Или обратила в камень. Другие считают, что из него выкачали все возможные знания о сериале, и посадили в роскошную тюремную камеру где-то под Кантерлотом. Третьи – что его превратили в пони, несмотря на то, что это считается невозможным, и он под чужим именем и обликом мирно живет где-то в Эквестрии.

По столешнице легла новая зарубка.

 – Второй. Погиб.

Я молча ждал продолжения.

 – Глупо получилось. Его тоже исекайнуло в Вечнодикий, и он не придумал ничего лучше, чем напиться стоячей воды. Выбрался из леса неделю спустя, уже ослабевший донельзя.

 – Его обнаружили пони из маленькой деревушки к востоку от Понивилля. Наверно, сейчас бы ему смогли помочь, но тогда местный доктор не представлял себе, как лечить людей. В общем, мир его праху.

Марко сделал еще одну отметку.

 – Третий. Убил пони.

Я ощутил плечом теплую шерсть Альятары – это единорожка придвинулась ко мне ближе. Ее мех вздыбился.

 – Мы не знаем толком, что произошло. Мы нашли следы и тело жеребенка. Возможно, он испугался, когда кобылка на него натолкнулась. Возможно, повредился в уме после переноса. Так или иначе, он спрятал останки и ушел в лес. Дальше его следы теряются.

Четвертая белая полоска на доске.

 – Четвертый.

 – Он и поныне живет в Кантерлоте. Кстати, из ваших, русских. Пони были настороже после случившегося с Третьим. Так что его быстро доставили пред очи Селестии, где тоже выжали все знания о шоу. Потом, убедившись, что он безопасен, приставили к делу.

 – Парень оказался смекалист по технической части, так что его включили в комиссию по оценке и внедрению земных разработок. Ясное дело, не оружия – можешь себе представить, как Твайлайт отреагировала на рассказ про ядерные бомбы. Но кое-какие технические новинки они пытаются внедрить в жизнь. Например, новая рация на «Быстрокрылой» – их детище.

 – Кстати, он единственный, кто воплотил в жизнь мечту фанатов – завел любовницу из сериала. Не из Шестерки, понятное дело. Кто-то из второстепенных персонажей, то ли Пай, то ли Эпплов, – он почесал затылок. – Я начинаю забывать подробности. Когда шоу становится реальностью…

Пятая засечка.

 – Пятый, – Марко помрачнел. – Этому придурку мы в основном обязаны тем, что на людей смотрят, как на чудовищ.

 – Не знаю, что скрутилось у него в мозгах после исекая. Может, он решил, что очутился в одном большом пони-гареме. А может, был стукнутым еще до переноса. В общем… он напал на Флаттершай.

 Рядом тихонько ахнула Альятара.

 – Напал на кого?

 – Флаттершай, – Марко уставился на меня, как на ополоумевшего. – Але, приятель! Я и сам, конечно, не помню деталей…

Я покачал головой.

 – Ты не поверишь, но… Я не смотрел это шоу.

 – Что? – челюсть пирата отвисла. – Ты серьезно?

 – Абсолютно. Так, видел пару серий урывками. Пока не очутился здесь, не вспоминал о его существовании.

Марко покачал головой.

 – С ума сойти. Не думал, что такое возможно. Воображаю, что ты подумал, очутившись здесь…

 – Ничего не подумал. По большому счету, я просто охренел.

 – И что же это значит? Теперь эта штука будет заглатывать и тех, кто о пони ни сном, ни духом?

 – Вот и эти ребята из спецслужб тоже не могли поверить. Мне еще предстоит явиться к ним на повторный допрос. Надеюсь, им не придет в голову меня вскрыть для верности.

Марко хохотнул.

 – Ну так вот. Флаттершай. Чтобы ты понимал – это кумир доброй половины мужской части фанатов.

 – К счастью для себя, ничего серьезного он с ней сделать не успел. Вмешался Дискорд.

Я почувствовал, как Альятара вздрогнула.

 – Он… – пробормотала единорожка.

 – Подробностей не знаю, – выставил ладонь перед собой Марко. – Да их никто и не знает, в общем. После личной просьбы Твайлайт Дискорд смилостивился, и отпустил несчастного ублюдка. Вот только к тому моменту… Короче, этого парня до сих пор держат в одной из больниц Кантерлота в обитой мягким палате. За три года он не произнес ни единого членораздельного слова. И чтобы покормить, его приходится связывать.

Табита зевнула. Принялась подбрасывать и ловить свой кинжал, не вынимая из ножен. С близкого расстояния я заметил, что клинок и ножны примотаны друг к другу тонкой проволочкой.

Ноготь Марко чиркнул по столу.

 – Шестой.

 – С ним все сложилось… относительно приемлемо. Все, что он мог рассказать, было уже известно от Первого и Четвертого. Ничем особо полезным для пони он тоже не мог похвастаться. Какое-то время его продержали в изоляции, и через полгода освободили. Он долго мыкался по Эквестрии, и в итоге прижился батраком на какой-то ферме близ столицы. Там живет и по сей день.

 – А следующим был ты?

 – В точку. Ну, возможно, до меня было еще несколько, но камнедилы и мантикоры были не настолько любезны, чтобы нам про них сообщить. Так что я полагаю, что могу претендовать на этот титул по полному праву, – он выпятил грудь.

 – А как ты погиб? – не удержался я от вопроса.

Взгляд Марко внезапно сделался очень неуютным и холодным.

 – Извини, если спросил фигню, – торопливо выпалил я. – Я вот, к примеру, наступил на мыло в душе и ударился головой.

Еще секунду пират буравил меня взглядом, затем расслабился.

 – Ерунда, – спокойно произнес он. – Знаешь, я топал с конвента, на котором прикупил коллекционную фигурку Рэрити. Теперь у меня была вся шестерка. Я так обрадовался, что не заметил этих парней.

 – Они показали нож. Велели отдавать все, что есть ценного. Ты не поверишь, но мне стало так жалко фигурку…

 – Я как следует наподдал одному. Бросился бежать. Но споткнулся. Меня догнали и сбили с ног. Я увидел нож, а сделать ничего не успел, – он раздвинул полы куртки, демонстрируя шрам чуть выше живота.

 – Ну и вот. Я пришел в себя на окраине Вечнодикого. Сначала, конечно, не понял, что случилось. Решил, что меня приняли за мертвеца и отвезли тело куда-то в чащу.

 – Дальше… дальше было скучно. Я долго топал вдоль опушки и надеялся выйти к жилищу. Пошел бы в другую сторону – к вечеру дошел бы до Понивилля, и сейчас, наверно, лопал баланду от щедрот Принцессы Дружбы.

 – Не жалеешь? – поинтересовалась Табита. Марко усмехнулся и щелкнул кошкодевушку по уху.

 – Я шел двое суток. Увидел вдалеке скалы. Желудок уже начало подводить от голода, хотя я подкреплялся ягодами и парой птичьих яиц. Начал задумываться, что делать дальше – и тут меня сцапали, – он щелкнул пальцами в воздухе.

 – Земля вдруг разошлась под ногами. Если бы мне не накинули мешок на голову – я бы их знатно проучил, но в тот момент немного опешил. Начал орать и пинаться ногами – а в ответ мне принялись пересчитывать ребра.

 – Ну и вот. Когда я немного очухался, увидел этих тварей. Сейчас-то я знаю, что это были алмазные псы, а тогда у меня чуть сердце в пятки не ушло.

 – Это была очередная вылазка. За самоцветами и, если повезет, за рабами и ценностями. Вообще их кланы остерегаются лезть на территорию Эквестрии, но самые тупые и самые бесшабашные иногда пробуют. Вандерболты и гвардия их гоняют, когда поймают – но что проку от Вандерболтов под землей?

 – Пробовали раньше, – поправила его Табита. – В последнее время у них отпала охота повторять попытки. Особенно когда герцог Каппер запретил работорговлю в Клуджтауне.

 – Да. Но тогда мне довелось оценить достоинства рынка для рабов в полной мере. А до того – вдоволь потаскать за стаей мешки с награбленным. И побродить по пустыне Костей в составе невольничьего каравана.

Он отпил из бокала.

 – Итак. Меня приобрели скупщики короля Шторма. Решили развлечь своего повелителя иноземной диковинкой, – он осклабился. – Что ж, в конечном счете я их развлек, правда, не так, как они планировали. Табби они захватили чуть раньше, так мы с ней и встретились…

 – А потом, – подхватила Табита, – леди Келено решила, что терпела чересчур унижений от слуг Шторма, чтобы еще и превратить «Быстрокрылую» в невольничий корабль. И с тех пор мы служим под ее командованием.

 – Невероятно, – пробормотала единорожка. – Я как будто пересказ нового романа про Дэринг Ду услышала…

Марко хохотнул.

 – Только в романах не пишут, как воняет дерьмо алмазного пса. Или трюм с рабами, особенно когда вас не выпускают пятый день подряд.

 – Ну вот, – он пригубил вино. – После этого исекайнутых становилось все больше и больше, так что вскорости присваивать номера перестали. Знаешь, парень, я-то и Твайлайт не осуждаю особо. На каждого, кто мог быть поням полезен, приходилось трое-четверо человек балласта. Добавь тех, у кого поехала крыша после смерти и переноса. Проблема ширилась, как снежный ком. Эта идея с лагерем мыслилась, предполагаю я, как временный паллиатив. Ха-ха.

Я тоже глотнул вина.

 – И сколько всего здесь человек?

 – Даже не знаю. В районе пары тысяч, наверно. Сейчас средний темп – по человеку в день, но это он ускорился в последние годы. Как я слышал. Я, знаешь ли, слегка слежу за этой темой. В общем, что я имею в виду – когда кидаешь несколько сот человек с тараканами в голове в стеклянную банку и даешь им маяться от безделья, ничего хорошего ждать не приходится. Пони, наверно, это не сразу поняли. Они в этом плане не такие, парень. Высокосоциальный вид, низкая внутригрупповая конфликтность и все такое. Они недооценили, насколько мы можем быть неуживчивыми типами.

 – А мне кажется, и вы могли бы быть такими, – тихо сказала Альятара. – Если бы захотели по-настоящему научиться дружбе.

Марко вздохнул.

 – Вот и Твайлайт так думала, наверно. И пыталась учить. Выходило… что выходило.

 – Ладно, – пробормотал я. – Ладно. Слушай, я хотел у тебя спросить. Ты, я вижу, пообвыкся в этом мире.

 – Что есть, то есть, – усмехнулся Марко.

 – Что мне делать? Раз уж вернуться мы не можем, я хочу за что-то зацепиться. Понять, как жить в этом мире. Чем заниматься, где найти свое место.

Пират помрачнел.

 – Как у тебя с боевым опытом? – вдруг спросила Табита.

 – Никак, – удивленно ответил я. – Даже в армии не служил.

 – Что умеешь делать?

 – Ну… на Земле был мелким продажником. И немного слесарил для души. Учился на программиста, но недоучился.

Кошкодевушка покачала головой.

 – Прости. Нам нужны разумные, которые либо полезны в воздухе, либо умеют позвенеть сталью при абордаже. Капитан не станет нанимать матроса, которого надо учить с азов.

 – Так вы… и впрямь пираты? – глаза Альятары стали, как два блюдца.

Марко снова засмеялся.

 Никто не спросит, чье богатство,

 Где взято и какой ценой

 Война, торговля и пиратство –

 Три вида сущности одной

 – продекламировал он. Наверно, какую-то понячью поэзию.

 – На самом деле, леди пони, мы не пираты. Мы честные каперы с официальным патентом Абиссинского королевства. Мы не грабим – мы предоставляем услуги по обеспечению безопасности. Тем кораблям, которые соглашаются за нее заплатить.

Он по-волчьи осклабился.

 – Почему-то все соглашаются.

 – Но Табби права, – продолжал он. – Эквестрия во многом – воплощенная утопия, парень, но вот мир за ее пределами… Порой мы перехватываем корабли с невольниками – работорговля захирела после войны, но не исчезла. И тогда приходится поработать железом. Извини.

 – Да ничего такого, – развел я руками. И впрямь, начинать пиратскую карьеру… было бы интересно, но страшновато.

 – Попробуй найти других сородичей, – посоветовала Табита. – Даже в Мэйнхэттене, я слышала, есть люди, пусть и считанные единицы. Вместе проще.

 – Так себе идея, – неожиданно возразил Марко. – Большинство людей в Эквестрии, даже те, кто сумел выбраться из лагеря, мало чего добились. Мы здесь чужаки, надо признать это. Пугающие. Подсобная работа за горстку битов – потолок, доступный здесь человеку. Я не о себе сейчас, понятное дело, – подбоченился он.

 – Что бы я тебе посоветовал – вспоминай, что из твоего человеческого прошлого может быть тут полезно. Все-таки у нас за спиной лишних сто лет прогресса. Если сумеешь стать нужным, в тебе перестанут видеть монстра.

 – Евгений – не монстр! – вступилась за меня Альятара.

 – Но многие твои соплеменники так не считают, – возразила Табита. Единорожка поморщилась, но спорить не стала.

 – Или попробуй податься на окраины, – обратилась кошкодевушка уже ко мне. – Запад, Юг, Кристальная Империя… там нужны рабочие руки, и там даже пони плевать, кто ты, пока хочешь и можешь работать. Может быть, даже в Клуджтаун. Жизнь под властью Каппера там стала налаживаться, хотя до нормальной ей далеко. А на фоне тамошнего зоопарка… да всем там плевать, будь ты хоть драконикусом.

 – Может быть, и попробую. Пока мне запрещено уезжать из Мэйнхэттена.

Табита осушила бокал.

 – Не пора ли нам? Капитан устроит хорошую взбучку, если мы опоздаем к вечерней поверке.

 – И верно, – Марко встал и отодвинул лавку. – Знаешь что, приятель? Держи.

На стол хлопнулся небольшой звякнувший кошелек.

 – Не думай, что это милостыня, – прервал пират мои попытки протеста. – Это заем. Отдашь при следующей встрече. Надеюсь, что к тому моменту у тебя самого найдется, чем позвенеть в карманах.

Альятара тоже поднялась.

 – Знаете, – проговорила она, глядя на Марко, – мне кажется, вы, люди, лучше, чем сами себя считаете.

Табита усмехнулась.

 – Определенно. Скажу больше… – она наклонилась к уху единорожки и что-то прошептала.

 Альятара пискнула. Попятилась назад, упершись в стол. Мех на ее мордочке заалел.

 – Прошу прощения? – недоуменно протянул я. Табита расхохоталась.

 – Э… – протянула Альятара. – Было очень приятно познакомиться! Вы простите, но нам тоже пора! – она решительно двинулась к выходу.

 – Тогда – до встречи. И удачи тебе, дружище, – Марко от души хлопнул меня по плечу. Мы пожали руки, и я торопливо направился вслед своей провожатой, разбрасывая ногами шуршащее сено.

 – Что она тебе сказала? – с любопытством поинтересовался я уже на улице, догнав единорожку. Стояла ночь – вернее, поздний вечер, но здесь, ввиду отсутствия привычных сумерек, он ничем от ночи не отличался. Вокруг цокали копыта, хлопали крылья. От набережной дул прохладный ветерок.

 – Ничего, – решительно отрезала та. – Кроме глупых шуток.