Се пони

Артист

Уже четырнадцатый день, проведённый снаружи. Ровно две недели он лежит на этой омерзительной картонке, лишь изредка ползая в пределах двора по естественным нуждам. Всё это время Хуфклаппер задавался вопросом, в чём же теперь смысл его существования? Какие можно поставить перед собой цели? Просто выжить? В этом не было никакого смысла. Каждый день этого выживания был полон страданий и боли. Наивно было полагать, что у него были хоть какие-то шансы вернуться к сколько-нибудь лучшей жизни. Весь этот двор сам словно навязывал Десенди мысль: ты в тупике. Но был ли путь назад? Быть может, всё можно обернуть вспять, сдвинуться на несколько шагов назад и избрать новую тропу?

– И снова ты здесь лежишь. Гляди у меня: ведь я напишу на тебя жалобу, ты дождёшься! Это я тебе точно говорю, – мистер Хэйхолл снова бросил в кучу мусора завязанный аккуратным узелком мешок.

Нет, на это не было ни единой надежды. Время однонаправленно и необратимо, назад вернуться невозможно. Остаётся смотреть лишь вперёд, но что там видится? Завтрашний день будет неотличим от сегодняшнего. Утро начнётся с очередной раздражённой реплики Хэйхолла и завтрака “свежими” помоями. Днём – обед, тоже помоями, причём вероятно из дальних мусорных мешков. Придётся шевелиться и снова чувствовать боль по всему телу. Вечером – ужин, разумеется, помоями. И это если вообще повезёт что-либо припасти после обеда. Потом – сон. А между этими событиями тонны размышлений, увы, не приводящих ни к каким оптимистичным заключениям. И таковым был каждый из проведённых здесь четырнадцати дней. Сегодня не было исключением, во всяком случае вплоть до позднего вечера. На небе начали виднеться звёзды и скучающий Хуфклаппер был уже готов уснуть.

Бах! Ого, что-то новенькое. С болью в шее Десенди поднял голову и посмотрел на грохочущий над крышей окружавшего его здания салют. Сопутствовавший праздничному треску шум не оставлял сомнений: где-то недалеко проводилось магическое представление. Осознание этого неприятно резонировало с душой неудавшегося артиста. Теперь лежать здесь, зная, что рядом происходит чей-то триумф на сцене перед восхищённой публикой, стало ещё больнее. Но, к удивлению Хуфклаппера, скоро всё затихло. Кто-то готовил смертельно опасный трюк, отчего даже зрители затаили дыхание? Нет, тишина была слишком долгой для этого. Судя по всему, представление преждевременно закончилось.

Вдруг раздались новые звуки, громкие, но по характеру своему не предназначенные развлечь зрителя. Что это? Погромы? Действительно, звучало, будто кто-то что-то ломает. Десенди совсем ничего не понимал. Ошибки быть не могло: салют и магические звуки действительно ранее указывали на чьё-то проходящее прямо сейчас выступление. Но с каких пор кто-то здесь вообще выступает? Местность тут для подобного явно не подходила. Наконец Хуфклаппер вспомнил: рядом находится парк, в котором некогда проходили театральные представления под открытым небом. Однако это место сейчас в таком плачевном состоянии, что даже любящие поисследовать заброшенные сооружения школьники его сторонятся. Неужели какой-то безумец решил выступать именно здесь? Десенди по-прежнему был сбит с толку. Вдруг его внимание было привлечено необычной картиной: освещаемый в это время фонарями с улицы тоннель внезапно потемнел. Нечто, едва пролезавшее в него, полностью перегораживало путь малейшим лучикам света и медленно двигалось прямо к лежащему на дальнем конце двора Хуфклапперу. Скрип и периодическое дребезжание выдавали в этом объекте повозку. А тот, кто её тащит, тихонько всхлипывал; тоннель эхом направлял во двор любые, даже самые незаметные звуки. Кто это решил сюда пожаловать, да ещё и с такой громадной повозкой?

Когда таинственный гость вошёл во двор, лунный свет нежно озарил его, позволив Хуфклапперу разглядеть незнакомца. Это была голубого окраса единорог, облачённая в длинный плащ и шляпу, как у звездочёта. Пройдя вглубь двора, пони остановилась и устало сбросила с себя хомут. Только после этого гостья заметила лежащего рядом с мусором Хуфклаппера.

– Великая и Могучая Трикси, – очевидно было, что с таким пафосом пони себя называла слишком часто, чтобы даже в таком угнетённом состоянии представиться любым иным образом. – Не возражаешь, если я здесь переночую? В этом треклятом городе везде платная стоянка для повозок, а я не собираюсь оставить здесь ни битса из своих накоплений.

Десенди неуверенно кивнул. После четырнадцати дней, похожих друг на друга как четырнадцать капель воды, он был крайне растерян, став свидетелем событий последних пяти минут. Трикси в ответ приподняла бровь, после чего развернулась и скрылась за своей большой повозкой. Раздался дверной стук, после чего наступила полная тишина. Хуфклаппер почувствовал несвойственное самому себе любопытство. Давненько он не ощущал чего-то подобного. Великая и Могучая Трикси? Определённо сценическое имя. Это она только что выступала. Но почему так недолго? Этот и ещё гора подобных вопросов распирали Десенди. Он не выдержал, и впервые за две недели подал голос:

– Простите, мисс Великая и Могучая?

Окно с боку повозки распахнулось, из него высунулась не выражавшая никакого энтузиазма Трикси, уже без своей шляпы.

– Сожалею, но места здесь хватит лишь на одного.

Десенди, едва снова не сбитый с толку, еле удержал мысль в голове.

– Нет, я-я не об этом! Вы… Вы можете посвятить мне пару минут своего времени? Я бы хотел у Вас кое о чём поинтересоваться.

– Ну, интересуйся, – Трикси устало закатила глаза, будто великодушно решила сделать незнакомцу весомое одолжение. По правде говоря, ей всегда был в радость интерес со стороны окружающих, и этот раз не был исключением.

– Вы что, устраиваете магические представления? – Трикси усмехнулась, сделав вид, что удивлена такому вопросу.

– И что же меня выдало? – она опустила копыто, пытаясь где-то внизу нащупать свою шляпу, чтобы как бы невзначай вновь накинуть её себе на голову.

– Мне хватило лишь услышать звуки, исходящие с улицы, чтобы понять это. Поистине, это ни с чем другим не спутать – шум выступления, сопровождаемого торжественно грохочущими фейерверками! Я таких наблюдал немало; да что уж там, сам подобные устраивал. Вот! – Десенди, стерпев череду болезненных импульсов, приподнялся, чтобы показать Трикси свою кьютимарку. – Я ведь и сам по натуре своей артист, мисс Великая и Могучая. Жаль только, стал заложником собственного тела… – в глазах собеседницы стал виден искренний интерес.

– Это очень любопытно. Действительно, я только что выступала в парке неподалёку, – она побледнела, в глазах её будто погасла только что зажжённая искра, – но весьма недолго. Думаю, ты и сам это понял, мистер?..

– Десенди Хуфклаппер, мисс! Я определённо был поражён столь быстрым завершением Вашего представления. Что же случилось? И неужели Вы выступали прямо на заброшенной сцене? – Трикси определённо не хотелось вспоминать события десятиминутной давности, но и прекращать на этом разговор было бы глупо.

– Да, место там было дрянное. Но Великая и Могучая Трикси даже самую отвратительную дыру способна превратить в уютнейший уголок. Немного магии здесь, пару штрихов там – и та сцена, равно как и сидячие места перед ней, обрела свой первозданный вид! И даже лучше, – гордо добавила Трикси. – И как обычно, в программе у меня было шоу лучше всех, что были до этого; не то, чтобы предыдущие были плохи, но Трикси всегда стремится к совершенству! Однако всё испортила эта омерзительная публика, – внезапно она остановилась, будто и не собиралась продолжать рассказ.

– Неужели им было неинтересно? – прервал возникшую тишину Десенди.

– Ни капли! – почти рявкнула артистка. – Эти узколобые высокомерные любители… – она осмотрелась, увидев вокруг себя лишь серый дом, – бетона! Эти любители пожить и в тесноте, и в обиде просто начали высмеивать Трикси! Великую и Могучую! Это возмутительно! Городским лишь подавай слухи да пережёванную за них сотни раз и поданную на блюдечке информацию из этих желтеющих и разлагающихся за день газетёнок! Сами-то они мыслить не умеют, своими глазами будто и не видят! – она с некоторой злобой уставилась прямо на Хуфклаппера.

Ошарашенный таким порывом эмоций Десенди лишь выдавил из себя:

– Право, не понимаю, о чём Вы!..

– Неужели? Я неподдельно поражена, что хоть до тебя не дошли самовлюблённые речи этой выскочки Твайлайт Спаркл, которая якобы смогла разоблачить Великую и Могучую Трикси! В какой город не пойди – все об этом слышали, все об этом знают и все, абсолютно все, верят в эту чушь! Репутация Трикси уничтожена из-за какой-то начитанной до мозга костей фиглярши! Теперь никто не воспринимает всерьёз моих стараний на сцене! Трикси для них – синоним обману! И никакими стараниями, мастерством и красотой то не исправишь!

– Выходит, Ваше честное имя опорочили завистники?

– Именно, – Трикси откашлялась. Ей однозначно полегчало после того, как она высказалась.

– Низкий поступок, сочувствую Вам. А что это был за шум после Вашего выступления?

– Моя плата этому городу слепцов и обывателей. В ответ на смех этих жалких проходимцев я вынужденно прервала выступление, после чего… ну, поспособствовала возврату этой проклятой сцены в её изначальное состояние.

– Вы ранее уже упомянули, что преобразили её.

– Да, но в тот раз я навела порядок. Однако Мэйнхэттан чётко мне дал понять, что не заслуживает такой красоты. Поэтому Великая и Могучая Трикси продемонстрировала и свою способность вершить хаос, – она самодовольно ухмыльнулась. – Что-то я артистично сломала, где-то со вкусом раскидала выкорчеванные ранее сорняки. Получившийся результат, правда, всё равно получился чрезвычайно выдающимся для столь тухлого местечка, но спишем это на щедрость Трикси, привнёсшей в этот заурядный городишко красоту художественного беспорядка.

Хуфклапперу было не очень приятно это слышать. Всё же пришедшая в упадок сцена некогда была местом проведения его первых шоу, состоявшихся ещё в ранние школьные годы. Заметив, что Десенди не был в восторге от умения Трикси творить хаос, артистка решила сменить тему разговора.

– А что это с тобой такое? – она прищурившись начала всматриваться в своего собеседника, которого ныне освещали лучи луны, расположившейся прямо над двором. – Эти пятна выглядят нездорово. Ты упомянул, что покончил со сценой из-за своего тела; значит ли это, что ты сильно болен? – толика заботы прозвучала в голосе Трикси. Хуфклаппер воспрянул духом, уловив её.

– Увы, нет, это лишь исход моей борьбы с реальностью. Видите ли, всё дело в моём роге, – Трикси перевела взгляд на необычного вида спираль, торчащую изо лба Десенди.

– А, поняла! Знаешь, Трикси никогда не ошибается. Но когда во время выступления всё же происходит что-то непредвиденное, это всегда вина рога!

– Боюсь, Вы меня не так поняли! Дело в том, что… рога как такового у меня давно уже и нет.

Десенди поведал Трикси историю своей жизни, обрисовав её с самого несчастного случая в детстве вплоть до дня сегодняшнего. С неподдельным интересом пони-артист слушала о непростой судьбе единорога, чьей мечте было не суждено сбыться, несмотря ни на что.

– Это просто ужасно… Эта Сан… Шайн и её прислуга… они просто бросили тебя, оставили здесь в полуживом состоянии…

– Её звали немного иначе, но сейчас это не важно. Да, так и есть. И вряд ли мне сможет кто-либо помочь. Но откровенно говоря, а заслужил ли я помощи? Что я даровал этому миру? Я лишь очередной самовлюблённый пони, отдавший всё, чтобы сделать счастливым себя и только себя.

– Не думаю, что тебе стоит смотреть на это под таким углом. Да, ты стал заложником собственной мечты, но была ли в этом твоя вина? И поверь, искать своё место в этом мире – вовсе не злодеяние. Не думать при этом об окружающих – уже спорное дело, но высказывать по этому поводу критику точно лучше не Великой и Могучей Трикси, – она широко улыбнулась. Снисходить до самоиронии было совсем не в её стиле. Хуфклаппер был несказанно рад поддержке.

– Спасибо, мисс Великая и Могучая. Ваши слова греют мне сердце, – он замолчал, переведя взгляд на звёздное небо. Интересно, когда в последний раз ему было так хорошо? Уже и не вспомнить. Десенди снова посмотрел на свою собеседницу. – Простите… можно Вас попросить об одной услуге? Надеюсь, это не слишком много, но… не могли бы Вы выступить передо мной? Я столько лет не видел магических представлений, – наконец наткнувшись копытом на свою шляпу, Трикси мигом накинула её на голову.

– Разумеется! Хоть какую-то признательную публику я смогла найти в этом неблагодарном месте! Только, – она зевнула, – пожалуй, стоит это оставить до завтра.

– Конечно-конечно! Ох, Селестия, я так рад! Уверен, Вы ещё сможете доказать миру, что расползшиеся слухи этой Твайлайт – бред сумасшедшего единорога. Подобные ей завистники только и могут, что шевелить языком. Раз она такая начитанная, то почему бы ей вместо пустой болтовни не показать своих умений, подкрепить слова делом? Ответ очевиден: потому что она попросту ничего из себя не представляет – и жутко негодует по этому поводу. Знаете, я сейчас ужасно сожалею, что не смог в своё время уберечь семейную реликвию, передаваемую моими предками из поколения в поколение уже почти как тысячелетие. Будь она сейчас при мне, я бы сию секунду вручил её Вам! С ней Вы бы в два счёта изничтожили в народе любые сомнения в Вашем сценическом гении!

– Да? И что же это такое было? – только что сонная Трикси вдруг взбодрилась.

– Амулет Аликорна. Отец рассказывал, что он даёт носителю невероятную магическую силу, сравнимую со способностями самих сестёр-принцесс, – Трикси теперь уже жадно уставилась на Десенди.

– Не шутишь? И куда же ты мог деть такую бесценную вещь?! – подняв голос, протараторила артистка. Её тон ошарашил Хуфклаппера. На секунду он забыл, что стало с амулетом.

– Я… Я его продал. Продал странствующему торговцу, он вроде говорил, что имеет барахольную лавку где-то рядом с Кантерлотом.

– Ты продал такую ценную реликвию какому-то торгашу?! – едва ли не закричала будто бы совсем иная собеседница, нежели была минуту назад.

– Я… мне… мне были нужны деньги! Это была последняя вещь, которая у меня осталась! – у Десенди слёзы наворачивались от столь внезапной перемены в Трикси. От доброй и понимающей она в считанные секунды превратилось в грубую и требовательную. Посмотрев на неё испуганным взглядом, Хуфклапперу всё же стало легче. Похоже, она начала успокаиваться.

– Понятно. Амулет Аликорна, значит? И даёт невообразимой силы магические способности?

– Всё так! Но его больше у меня нет.

– Но есть он, скорее всего, где-то в окрестностях Кантерлота.

– Можно так предположить, продал-то я его недавно.

– Хорошо, – она странно ухмыльнулась. Хуфклаппер не хотел верить, что видит в этой улыбке коварство. – Ладно, пора спать, – Трикси сделала вид, что зевает. – Спокойной ночи, Десенди Хуфклаппер.

– Сладких Вам снов, мисс Великая… – окно повозки захлопнулось, – …и Могучая.

– Это ещё что за следы? Сюда кто-то приволок свою повозку? Эй ты, Гниль! Раз уж лежишь здесь, так охраняй двор от посторонних! У нас тут не парковка! Бестолковый ты! Жалоба на тебя будет написана – дождёшься!

Рядом с Хуфклаппером приземлился свежий мешок с мусором. Красивые всё же узлы на таких завязывала миссис Хэйхолл. Чудесная кобыла, совсем не похожа на своего мужа. А про какие это следы он говорит? Повозка? Трикси!

Десенди попробовал вскочить, но пронзившая его тело боль не позволила это сделать должным образом. Подпрыгнувший пони плюхнулся на живот, будто попытался сымитировать скачущую на суше рыбу. Хэйхолл усмехнулся.

– Да ты ещё и сумасшедший! Скоро тебя уберут отсюда, помяни моё слово!

Ни повозки, ни Трикси. Десенди не верил своим глазам. Не могла же она тайком уйти? Не могла. Она, наверное, отошла купить еды на завтрак… и закинуть её к себе в повозку? Да, может быть, она и для Хуфклаппера решила что-то взять, а кучу продуктов же ей одной не утащить! Глупые предположения. Ни в этот день, ни в какой-либо другой Трикси так и не объявилась. Не мог же разговор с ней присниться одинокому Десенди? Или она действительно бросила его здесь, даже не попрощавшись?