Сорняк

54. Бю-рок-ратия

— Я немного нервничаю, — сказала Мод совершенно спокойным голосом. — Я чувствую, как мой желудок переворачивается, и у меня голова идет кругом. — Земная пони сделала паузу и на мгновение уставилась на здание мэрии, а затем повернулась, чтобы посмотреть на Тарнишед Типота, который ковылял рядом с ней. — Скажи мне еще раз, как сильно ты меня любишь.

Дергаясь, сам нервничая, Тарниш посмотрел на Мод, потом на свою мать, а затем на Пинки Пай, которая маниакально ухмылялась:

— Я тоже нервничаю. Я люблю тебя так, что не могу говорить об этом в присутствии матери.

Мод сделала паузу, застыв на месте, прекратив всякое движение. Не двигаясь и не говоря, Мод осталась на месте, а Пинки Пай, обеспокоенная, несколько раз ткнула сестру копытом, пытаясь добиться ответа. Случайно пролетавший мимо голубь спустился и приземлился на голову Мод, приняв земную кобылу за статую. Пинки Пай отпихнула голубя, прежде чем тот успел сделать с Мод то, что голуби делают со статуями в качестве хобби.

— Уходи, мистер голубь! Почему это все время происходит! Уходи! Кыш! — Пинки Пай махнула копытом, когда голубь улетел. — Оставьте мою сестру в покое, мне надоело отгонять тебя!

— Это не так уж плохо, — сказала Мод с почти идеальной ровностью.

— Что не так уж плохо? — спросила Пинки Пай, все еще подталкивая и подстегивая свою сестру.

— Я просто заглянула в будущее своей жизни. Я представляла, как буду просыпаться рядом с Тарнишем до конца своих дней. Это было приятно, и я была счастлива, — ответила Мод, повернув голову, чтобы посмотреть на Пинки Пай. — В конце концов, однажды утром я проснулась, а в кровати с нами были жеребята. Эта часть меня немного напугала, но я думаю, что смогу с этим справиться. В конце концов.

— Жеребята? — пробурчал Тарниш.

— Да, такое случается, — сказала Пинки Пай, вздохнув.

— Но они не обязательно должны появиться сразу, — сказала Пинни Лейн, ткнув сына в бок. — Послушай, не надо отпугивать лучшее, что может с тобой случиться… Ты можешь контролировать, когда появятся жеребята. А пока просто сосредоточься на том, чтобы быть счастливыми вместе. Путешествуйте. Смотрите мир. Проводите исследования. Проводите время в любви. Вы всегда сможете устроиться позже и создать семью. Это не обязательно должно произойти прямо сейчас.

— Пойдем. Мы должны как-то пережить этот день. Этот день был просто ужасным, — сказала Мод, снова пускаясь вперед. Ее уши торчали вперед, нависая над глазами. Ее лицо было полностью лишено какого-либо выражения мрачной решимости.

— Этот день был просто ужасным, таким, которого я боялась с самого детства… потому что какой-то жеребец с обязательствами боится, он вызвал много слез, а теперь моя сестра хочет раздавить его оре-е-е-ешки…

— Пинки Пай, не сейчас. — Мод покачала головой.

— Ой… чокнутся… Я надеялась, что мы разразимся песней. — Пинки Пай последовала за сестрой и улыбнулась, услышав, как Тарниш и Пинни хихикают. Хихикая и фыркая, Пинки подпрыгнула в воздух и ударила всеми копытами вместе.

Подняв глаза, клерк заметила приближающихся четырех пони и сразу поняла, зачем они пришли. Она начала доставать соответствующие бланки. Одна кобыла, спокойная. Одна кобыла, постарше, явно мать, глаза красные, щеки в пятнах от слез. Один жеребец, помоложе, с лицом жеребенка, глаза тоже красные и заплаканные. И одна Пинки Пай, что означало, что придется заполнять всевозможные бумаги, в зависимости от того, что произойдет дальше.

— Привет, — сказала клерк гнусавым голосом. Она протянула бумаги вперед. — Брак, верно?

— Откуда ты знаешь? — спросил жеребенок.

— Я просто знаю такие вещи. — Клерк прочистила горло. — Меня зовут Афтенун Дилайт^[1]. И не смейте смеяться.

— Почему я должен смеяться? — спросил жеребенок.

— А, потому что я молода и невинна, — ответила Афтенун Дилайт, когда старшая кобыла рядом с жеребенком начала грызть губу. — Вы двоюродные сестры? Если да, то для этого у нас есть специальные документы. Нам пришлось составлять их для семьи Эппл после того, как там неоднократно случались казусы. — Афтенун Дилайт наблюдала, как жеребенок стоял, моргая, с пустым выражением на морде. Кобыла отодвинула несколько ручек вперед и подождала, пока заполнят бумаги.

Жеребенок и кобыла со спокойным видом начали заполнять бумаги, и Афтенун Дилайт улыбнулась этой паре. Они выглядели достаточно милой парой. По крайней мере, не было никаких признаков физического насилия в качестве средства принуждения. Чувство вины было вероятным средством заставить бедного жеребенка согласиться на это. Афтенун Дилайт наклонилась вперед над прилавком.

— Так когда должен родиться жеребенок?

— Что? — в панике произнес жеребец.

— О, нет, нет, нет! — сказала старшая кобыла обеспокоенным голосом. — Они женятся, потому что хотят этого. Мод не беременна… по крайней мере, я не думаю… насколько я знаю.

— Конечно… я понимаю. — Афтенун Дилайт кивнула головой, соглашаясь, подыгрывая. — Я понимаю. Не хочу устраивать скандал. Полагаю, достаточно просто сказать, что жеребенок родился немного раньше срока.

Пинки Пай, стоявшая на небольшом расстоянии, начала напевать, что вызвало у Афтенун Дилайт бесконечную тревогу. Когда розовой пони становилось скучно, происходили плохие вещи. Розовая пони была кошмаром любого бюрократа, и Афтенун Дилайт уже приготовила к заполнению бланки заявлений о бедствии.

— Послушай, Мод не беременна… Я женюсь на ней, потому что хочу взять на себя обязательства и остепениться… Я совершил достаточно ошибок в своей жизни, целую кучу ошибок, и я хочу поступить правильно, — сказал жеребенок, черкая на бумаге.

— Впечатляет… сколько ошибок у тебя на счету? — спросила Афтенун Дилайт, приподняв бровь. У жеребенка было что-то вроде яичек, чтобы так открыто говорить о своих ошибках, ведь он собирался жениться.

— Что? Подожди… НЕТ! Я не это имел в виду… нет… нет… — покачал головой жеребенок.

— Тарниш безумно влюблен в меня, — ровным монотонным тоном сказала стоическая кобыла.

Афтенун Дилайт кивнула. Кобыла говорила так, словно собиралась в любой момент упасть замертво от скуки. Любому пони, обладающему хоть каплей здравого смысла, было ясно, что эта кобыла не хочет здесь находиться, но идет на это из-за какого-то ошибочного чувства долга. Афтенун Дилайт глубоко вздохнула и почувствовала сожаление, зная, что в мире будет еще один брак без любви, брак без любви, лишенный привязанности, страсти, и что некоторым бедным жеребятам придется расти, наблюдая, как их родители ненавидят друг друга, как они молча смотрят друг на друга, и жеребята будут расти, чувствуя обиду, зная, что их рождение было воспринято как ошибка, что еще больше усугубит многие проблемы в мире. Но Афтенун Дилайт ничего не сказала. Не ей было судить.

— Зачем нужна форма для межплеменного брака? — спросила старшая кобыла, заглядывая через плечо жеребенка.

— Для налоговых целей. Если вы женитесь вне своего племени, вы получаете налоговые льготы. Это часть программы поощрения, созданной Короной. — Афтенун Дилайт соблазнилась сказать что-то о фиктивных браках ради налоговых льгот, но ничего не сказала. Она уже видела фиктивный брак, и не было необходимости привлекать внимание к этому факту.

По крайней мере, не привлекать особого внимания.

— Почему я должен подписывать документы на выписку из школьных документов? — спросил жеребенок, качая головой. — Это кажется слишком сложным… просто для того, чтобы жениться.

— Я не создавала эту систему, я просто поддерживаю ее, — ответила Афтенун Дилайт. — Кто-нибудь из вас хочет зарегистрировать новое имя?

— Оооо! Мод Типот! — промурлыкала Пинки Пай, начав прыжки вокруг них. — Или Тарнишед Пай!

— Нет, никаких изменений имени, — сказала стоическая кобыла низким голосом.

— А теперь, прошу меня извинить, но по закону я должна спросить… не принуждают ли кого-нибудь из вас против вашей воли вступить в брачные узы? — спросила Афтенун Дилайт, уже зная ответ. Она посмотрела на бедного жеребенка, надеясь, что он будет достаточно храбр, чтобы сказать что-нибудь, и Афтенун Дилайт сможет оказать ему помощь, которую он заслуживает, прежде чем его жизнь будет разрушена.

— Я здесь, потому что хочу быть здесь, — ответил жеребенок писклявым голосом.

— Нет никого другого, рядом с кем бы я хотела проснуться, — сказала стоическая кобыла.

Афтенун Дилайт вздохнула и поняла, что ей понадобится обязательный для членов профсоюза перерыв на кофе, как только все закончится. В голосе кобылы не было ничего, он был пуст, в нем не было ни следа любви, сострадания или тепла. Свадьба должна была быть счастливым случаем, радостным временем. Афтенун Дилайт потеряла еще немного веры в своих собратьев, а ее натура бездушного бюрократа становилась все сильнее. Начинало казаться, что больше нет смысла даже пытаться.

Последние подписи были поставлены на кипах бумаг, и Афтенун Дилайт притянула бумаги поближе к себе. Она собиралась провести много прекрасного терапевтического времени со своей резиновой печатью. Если бы только она могла штамповать мирские проблемы так же, как она штампует бумаги. Она посмотрела на жеребенка и стоическую кобылу и прочистила горло.

— Вы теперь женаты в глазах короны. Вы можете аннулировать брак в течение семидесяти двух часов без последствий и затрат. Это будет стоить пять бит. Разрешение на брак будет отправлено по почте по месту вашего жительства через четыре-шесть недель. Спасибо, всего доброго. Пожалуйста, оплатите в окошке приема платежей.

— И это все? Вот так просто? — спросил жеребенок, моргая и оглядываясь по сторонам.

— Да. Вот и все. Вот почему пони приходят в мэрию, чтобы пожениться. Эффективность. Удачи. — Афтенун Дилайт подняла копыто и начала опускать раздвижную деревянную панель, которая закрывала ее стойку.

— Это кажется разочаровывающим, — сказала стоическая кобыла низким голосом.

Афтенун Дилайт на мгновение приостановилась, деревянная панель наполовину опустилась. Она заглянула вниз:

— А чего вы ожидали? Если вы хотите заявить о многочисленных ошибках вашего нового мужа как об иждивенцах, для этого есть соответствующие формы. Вы даже можете подать на совместное опекунство, если хотите. А теперь извините меня, мне пора отдохнуть.

С лязгом Афтенун Дилайт захлопнула деревянную панель, закрыв ее.