Сорняк
60. Тыкать в пирог
Глядя в окно, Тарнишед Типот думал о недавних прощаниях. Он покинул Понивилль при лучших обстоятельствах. Твайлайт Спаркл с нежностью попрощалась с ним. Пинки Пай обняла его, а затем поцеловала в щеку. На этот раз он уезжал с явным ощущением, что ему всегда рады.
Поезд направился на восток, катясь и раскачиваясь. Вагон был почти пуст, за исключением нескольких деловых пони в изысканной одежде. На Тарнише не было ничего, Мод была в платье, а его мать — в полосатой футболке для боулинга, и Тарниш испытывал странное ощущение, что он чувствует себя не в своей тарелке, будучи единственным пони, на котором ничего не было.
В подстаканнике на подставке для ног стояла открытая бутылка Кейденс Колы. Она почти светилась розовым светом и наполняла все вокруг ароматом сахарной ваты и жевательной резинки. Верхняя часть бутылки была измазана губной помадой.
Телеграмма была отправлена заранее, чтобы семья Пай знала об их приезде.
Оставшись наедине со своими мыслями, Тарниш начал обдумывать свои ощущения от недавних событий. Он взглянул на мать, размышляя, как ему к ней относиться. Часть его была зла. Очень маленькая часть его души хотела обвинить ее во всем, что произошло. Он хотел наброситься на нее. Заставить ее страдать. Заставить ее плакать. Заставить ее страдать так же, как страдал Тарниш.
И Тарниш стыдился той малой части себя, которая чувствовала это. Остальная его часть была счастлива, что его мать вернулась. Он опустил взгляд и посмотрел на сапфир, вделанный в амулет на шее. Твайлайт сказала ему, что он зачарован. Он не соскользнет с его шеи, если он не снимет его намеренно. Сапфир светился мягким голубым светом. Успокаивающим голубым светом. Светло-голубой цвет теперь был цветом жизни, в которой не было проблем.
Взглянув на мать, Тарниш увидел, что грива матери тоже голубая. Глядя на свою мать, Тарниш начал задумываться о себе. Его мать была длинноногой и длиннотелой. Она была высокой по любым меркам. Тарниш, который еще не закончил расти, задумался, будет ли он таким же высоким, как его мать, с такими же длинными ногами… или коротким и коренастым, как его отец. Пока же Тарниш был просто неуклюжим, как и большинство жеребят его возраста.
Его взгляд переместился на Мод, и он стал изучать ее фигуру. Она была крепкой, коренастой, типичной земной пони. Совершенно не думая об этом, Тарниш начал размышлять о том, какими могут быть их жеребята. Будут ли они единорогами или земными пони? Тонкие и изящные? Крепкие и коренастые? Он знал, что Мод нравится коричневый цвет. Многие камни были коричневыми. Он подумал, может ли у будущих жеребят быть шоколадно-коричневая шерсть. Или сдержанный, но красивый серый цвет Мод.
— Ты смотришь, — сказала Мод, оторвавшись от книги.
— Я просто думал о том, чтобы завести с тобой жеребят, — ответил Тарниш, честно высказав свои мысли, но не обращая внимания на то, что вылетает из его уст.
Глаза Мод несколько расширились, и она глубоко вдохнула:
— Ты говоришь такие вещи.
Тарниш, щеки которого пылали, смотрел, как Мод вернулась к своему чтению, и хмыканье матери наполнило его уши, когда он понял, что только что вырвалось из его уст. Он моргнул, сделал глубокий вдох и попытался сообразить, как исправить ситуацию.
— Я… я просто хотел знать, будут ли они высокими и длинноногими, как моя мать, а я надеюсь, что и я буду высоким и длинноногим… или будут ли они красивого серого цвета, как ты… или у них будут коричневая шерсть или серая… и я не был пошлым, — заикался Тарниш.
Мод снова подняла глаза от книги и повторила свое предыдущее высказывание:
— Ты говоришь такие вещи.
Его мать теперь смеялась, и от ее приглушенного смеха Тарнишу захотелось заползти под кресло и спрятаться.
— Даже без проклятия моей магии я все равно умудряюсь все испортить.
— Рок-Хейвен! — крикнул проводник громким, четким голосом. — Рок-Хейвен!
Утомленный, Тарниш поднял голову. Он прислонил ее к окну. Он наблюдал за тем, как его мать сопит, просыпаясь. Мод все еще читала, и почти всю дорогу она сидела, почти не шевелясь.
— Рок-Хейййййййвен! — пропел проводник, его голос разбудил нескольких спящих пони.
— Отсюда до фермы камней немного пешком, — сказал Тарниш своей маме, когда она зевнула. — Надеюсь, они получили телеграмму.
— Не могу дождаться, когда окажусь дома, — сказала Мод сонным голосом, который, возможно, на самом деле был сонным. Мод моргнула, ее веки двигались в своей обычной медленной, спокойной манере, а затем земная кобыла глубоко вздохнула. — Интересно, что скажут мои родители.
Впереди, в конце дороги, виднелись освещенные окна. Тарнишед Типот, даже прихрамывая, немного ускорил шаг, стремясь поскорее оказаться дома. Это был дом. Он чувствовал, как бешено колотится его сердце. Он подозревал, что они получили телеграмму: свет горел, и они не спали допоздна. В телеграмме говорилось только о том, что они возвращаются домой и что будет гость, но ничего не говорилось о свадьбе.
Над ними в небе мерцал миллион звезд, а четверть луны висела прямо над далекими холмами. Дорога была пыльной и сухой; каждый шаг поднимал пыль. Единственным звуком было слабое шуршание седельных сумок, мягкое дыхание трех пони и приглушенный стук копыт по мягкой пыли.
Пинни Лейн, пони с изящной походкой, рысила невесомо, словно скользила по земле, не отставая от Мод. Она начала путь с зажженным рогом, но потом все больше и больше приглушала его, пока ее глаза не привыкли к свету звезд.
— Знаешь, Тарниш, это будет хороший шанс проверить, насколько хорошо действует чай, — сказала Мод, рысью направляясь к дому. — У магии Трикси были серьезные проблемы здесь, на ферме камней. Мы можем проверить магию Пинни под действием чая и без него.
— Признаюсь, мне любопытно, — ответил Тарниш.
— Мне тоже. — Пинни посмотрела на Мод Пай, а затем на своего сына, Тарнишед Типота.
Мод Пай, оглянувшись на дом, повернулась к Тарнишу и сказала:
— Кажется, я только что видела, как открылась входная дверь.
— Это Пинни Лейн. Мать Тарнишед Типота, — сказала Мод своим родителям и сестрам. — У нас тут целая история. Завтра будет подходящее время, чтобы рассказать ее. — Мод сделала паузу, а затем посмотрела на Пинни. — Это Игнеус, Клауди, Марбл и Лаймстоун.
— Приветствую, — сказал Игнеус, кивнув головой.
— Привет, — сказала Клауди, изучая глазами кобылу-единорога.
Марбл зевнула, а Лаймстоун почти заснула, положив голову на спину Марбл. Марбл удалось изобразить сонную улыбку, а затем помахать копытом.
Мод глубоко вздохнула, посмотрела на мать, а затем объявила:
— Мы с Тарнишем поженились.
Глаза Лаймстоун открылись, и она с фырканьем оторвала голову от спины сестры. Она огляделась вокруг, сначала на Мод, потом на мать, потом на Тарниша, на мгновение ее взгляд переместился на Пинни Лейн, и наконец она посмотрела на отца, ее глаза расширились.
Марбл моргнула, но ничего не сказала. Через мгновение она улыбнулась.
— О, слава богу… Я так волновалась… в конце концов, зачем покупать корову, если можно получать молоко бесплатно, — промолвила Клауди, закрывая глаза. — Я так рада.
Наступила неловкая тишина. Марбл, почуяв неладное, быстро ушла в дом, решив, что ей уже давно пора спать. Лаймстоун взглянула на мать, потом на Мод, а затем ушла вслед за сестрой.
— И что это значит? — спросила Мод.
Глаза Клауди открылись, и она посмотрела на Мод. Она увидела, что Пинни отступает. В этот момент Клауди поняла, какую ошибку она совершила:
— Ничего… Послушай, я оговорилась. Я не должна была этого говорить. Мод, я волновалась, я переживала. У меня было материнское беспокойство.
Игнеус смотрел, как его жена пытается прийти в себя, а он стоял рядом с ней, молчал и ждал. Она высказала и его собственные чувства, но сделала это самым ужасным образом. Оглянувшись, он увидел обеспокоенное выражение паники на лице Тарниша, и Игнеусу стало жаль жеребенка.
— Мод, я пришла из другого времени с другими ценностями. Мне действительно жаль… Я не имела в виду то, как это прозвучало… Я была так рада за тебя, что меня даже не обеспокоило, когда ты мне об этом рассказала… Я просто хотела, чтобы ты была счастлива… Мне было все равно, что ты не замужем… но я волновалась, потому что я твоя мать… Я все испортила…
— Мам, все хорошо. Я думаю, я понимаю. Мы поговорим позже. Я не расстроена, — сказала Мод.
Игнеус решил, что настало время вмешаться:
— Сейчас очень, очень поздно, и все мы устали. Прежде чем что-то еще говорить, нам всем нужно хорошенько выспаться. Пинни Лейн, ты можешь остаться в комнате Пинки. Мы уже застелили кровать.
— Спасибо, — ответила Пинни, стоя на месте, чувствуя нервозность и беспокойство.
Оставшись один в своей комнате, Тарниш опустил седельные сумки. Все было там, где он оставил. На кровати лежали свежие одеяла и простыни. Он устало вздохнул и тут услышал тихий скрип петель — дверь открылась.
Повернувшись, он увидел, что в дверях стоит Клауди. Он улыбнулся ей, все еще нервничая.
— Что ты делаешь? — спросила Клауди.
— Ложусь спать, — ответил Тарниш.
— Нет, я имею в виду, что ты здесь делаешь? — Глаза Клауди сузились.
— Я сделал что-то не так? — спросил Тарниш, используя прямой подход.
— Да! — Клауди кивнула головой и нахмурилась. — Ты оставил мою дочь одну в ее постели! Так не поступают в браке! — Клауди вышла из дверного проема и сделала жест копытом. — Никогда не оставляй Мод спать одну в кровати, если можешь составить ей компанию! А теперь иди туда, ложись в эту кровать и делай то, что нужно! Ты обязан приклонить свою голову рядом с ее головой до конца ваших дней!
С поникшими ушами и хвостом, зажатым между ног, Тарниш выскочил из своей комнаты, пересек коридор, открыл дверь Мод и нырнул внутрь, причем Клауди шла за ним по пятам. Он скривился, чувствуя себя виноватым, не понимая, что сделал что-то не так. Он почувствовал, как сильное копыто прижалось к его заду и с силой подтолкнуло его к кровати Мод.
Мод, лежавшая в постели, моргнула и посмотрела на мать, потом на Тарниша.
— Спокойной ночи. Вам обоим. А теперь в кровать! — сказала Клауди властным голосом, выключая свет и захлопывая дверь.
— Кажется, я оплошал, — прошептал Тарниш в темноте.
— Брак для нее — серьезное дело, я думаю. — Мод приподняла одеяло для Тарниша.
Стоя у кровати Мод, Тарниш размышлял, как все это будет происходить. У Мод была односпальная кровать, и она занимала большую ее часть. Он забрался на кровать, придвинулся поближе к Мод, а потом чуть не поскользнулся и не упал с кровати, потому что большая часть его тела свисала через край.
Он почувствовал, как Мод обняла его передним копытом и притянула к себе. Нос к носу, ноги спутаны, он почувствовал, как Мод отпрянула к другой стороне. На этой кровати просто не хватало места для двух пони, если только они не станут еще ближе.
— На тебе ночная рубашка, — прошептал Тарниш, прижимаясь животом к мягкой ткани. — Это та светло-голубая, с маленькими овечками? Мне она нравится. — Тарниш почувствовал, как его притягивает еще ближе к Мод, достаточно близко, чтобы возбудиться от прикосновения.
— Тарниш, скажи мне, что я сделала, чтобы вызвать это? — спросила Мод.
— Ну, Мод, видишь ли, жеребцы — прирожденные оптимисты. У них есть потребность, они показывают эту потребность, и они верят, что Вселенная каким-то образом обеспечит эту потребность, — ответил Тарниш, пытаясь устроиться поудобнее, но с каждым движением тела он усугублял свою проблему. — Я продолжаю тыкать тебя в живот, извини.
— Я могу попробовать перевернуться…
— Нет, не делай этого… что-то в том, чтобы прижаться к спине, очень возбуждает, — сказал Тарниш низким шепотом.
— Как же я буду спать, когда это колет меня в живот? — спросила Мод.
— Не знаю, Мод, мне очень жаль, — ответил Тарниш.
Темнота ночи наполнилась слабым, почти незаметным смехом. Тарниш навострил уши, и Мод тоже. В ночной тишине трудно было скрыть какой-либо звук. К приглушенному смеху вскоре присоединился еще один.
— Твоя мать… она… она только что разыграла нас? — спросил Тарниш тихим шепотом. — Она казалась сердитой… но это… но это звучит как… это звучит как ее смех.
— А еще об этом как-то узнала Марбл, — ответила Мод мягким монотоном.
— Она точно разыграла нас… она заставила меня лечь с тобой в постель, зная, как это будет трудно. — Тарниш старался не шевелиться, прижимаясь к Мод, и старался не думать о том, чем он сейчас тыкается ей в живот.
В далекой темноте продолжался смех.
Примечание автора:
Должно быть, неловко было расти в этом доме.