← Глава 6. Освещая тьму

Fallout: Equestria - Murky Number Seven

Глава 7: За закрытыми дверями

Потому что все смогут войти в Стойло Девяносто Три… но никто не сможет выйти.

“Каково было осознать, что у тебя есть друзья?”

Такого я даже никогда себе представить не мог.

С самого начала жизни, даже с заботой моей матери, я никогда не был частью какой-либо компании друзей. Конечно, я слышал об этой концепции тут и там, но в основном, всё, что мне доставалось — это группа пони, которая говорила, что я должен сделать. “Дружба” лично для меня не была тем состоянием, в котором я мог бы находиться, поскольку моей вечной долей было оставаться подальше от групп и смиренно ждать, пока они решат, что им от меня нужно.

В моей жизни были такие дни, когда я стоял прикованным к столбу под проливным дождём и дрожал от холода, наблюдая, как остальные смеются и делятся напитками у костра под навесом. У меня были бесконечные ночи, когда я смотрел за тем, как другие рабы греют друг друга своими телами, делятся между собой едой, но грубо прогоняют меня прочь сразу после моих попыток прибиться к их маленькому табуну. Не сосчитать количество раз, как я слышал споры моих “друзей” о том, сколько же крышек я стоил на рынке.

Подобные вещи в конечном итоге просто заставили меня перестать думать о дружбе. Казалось, что вся суть в равенстве. А я не был равным. Я не был рождён равным и, насколько мне известно, мне никогда не было суждено стать таковым.

Однако, всё это наложило неприятный отпечаток в моём уме на самой концепции дружбы. Для меня это стало ничем иным, как обозначением разных групп, к которым я никогда не смог бы присоединиться. Я не считал, что это плохо; я знал, что пони могут быть добры друг к другу. Я просто никогда не ожидал того, что подобная группа включит меня в свой состав. Кто в Эквестрии захочет дружить с тощим мелким рабом-пегасом, который настолько никчёмен, что не может хорошо справляться даже с тем, что ему указывала его кьютимарка? Зачем кому-то нормальному дружить с тем, кто плачет по любому поводу и чьё тело настолько изломано, что он не может ни летать, ни даже прожить дня без порции антирада? Зачем вообще хозяину дружить с рабом?

И даже после встречи с такими пони, как загадочная кобыла в Филлидельфии, я не думаю, что для меня что-то сильно изменилось. Она была странностью, мимолётным мгновением счастья среди моей долгой, медленной и размеренной жизни. Но она не была другом, в тот момент — нет.

— Так что изменилось?

Я внезапно почувствовал эту связь. Или волну, или искру, или что-то ещё. Не могу сказать точно, что это было, но в конечном итоге, это изменило мой взгляд на дружбу. Я нашёл двух пони, которые не бросили меня, не использовали и не подчинили. Даже Бримстоун Блитц, Великий Командир рейдеров, похоже, был доволен тем, что я кручусь рядом с ним, хоть и с определёнными предупреждениями. Но вот Глиммерлайт…

Извините, это прозвучит ужасно, но она правда была для меня лучиком надежды. С момента, как я встретился с ней, её влияние на меня было только положительным, а она сама внушала уверенность и оптимизм. Я знал её всего шесть часов, и она уже относилась ко мне, как к другу, которого знала много лет. Возможно, она была права; пони в экстремальных ситуациях должны держаться друг друга, чтобы получать всю возможную поддержку. Даже просто зная, что Глиммерлайт была где-то рядом, она служила мне напоминанием и хорошей причиной продолжать стараться, ведь она пообещала найти меня… Это стимулировало двигаться дальше.

Дальше в непроглядную тьму.

Моя мать однажды сказала, что дружба это величайшее и единственное достижение Эквестрии до войны. Что она связала всех пони вместе единой целью и чудесным миром. И пока я сжавшись сидел рядом с ней и слушал, я был всего лишь маленьким жеребёнком, рисующим в дневнике, что был почти такого же размера, как он сам. Эта идея казалась мне хорошей, но в тот момент, я думал, что если все пони работали вместе, то кто решал кому быть… кому быть рабами…

Я… стоп, секунду, просто… мне тяжело вспоминать о ней.

— Может, всё на сегодня?

— Нет, прошу прощения, я… я в порядке. Просто…

Хорошо, хорошо, я в порядке.

Я вырос в рабстве, и это рабство было единственным, что я знал в жизни. Вы можете представить, насколько это ужасно? Оглядываться назад, на ранние годы и осознавать, что ты потратил их, веря в подобное? Быть настолько угнетённым, что даже желая свободы, ты не можешь не делать то, что тебе приказывают?

Ну, всё, что я знал, это то, что безымянная кобыла была первой, кто заставил меня поверить, что пони могут быть равными. Она относилась ко мне, как к таковому и показала мне, что значит не быть безразличным. Литлтпип показала мне, что мы можем быть свободными. Но именно Глиммерлайт дала понятью, что помогать другим в беде и работать вместе ради общего блага это то, как пони должны вести себя. Даже если я не полностью понимал саму дружбу или что она влечёт за собой, именно эта кобыла открыла мне глаза. Она показала мне всё, что может дать дружба в одном единственном моменте и помогла двигаться дальше. И не важно, было ли это ради моей матери, ради свободы или просто из-за того, что теперь я хотел вернуться к тем пони, которые назвали меня другом. Теперь у меня была причина надеяться.

Вот, что для меня стала значить дружба.

Я был ранен, испуган и должен был встретиться со своими страхами в одиночку, но она дала мне надежду, которая заставляла идти дальше, выживать и в конечном итоге снова найти путь к свободе.

Давным-давно, мой хозяин в Мэйнхеттене, пока был пьян, рассказал одну историю. Библиотекарь по призванию, он стремился вернуть книги в жизнь пони нашего времени. И это было бы хорошим делом, если бы он сам при этом не был параноидальным алкоголиком. Похлёбывая свою выпивку и вычурно оглядывая коллекцию довоенных книг, он с гордостью заявлял “тёмные времена повторятся только если мы не вынесем уроков из них!”. Я не особо обращал на него внимание, пытаясь навести порядок в комнате. И ещё, я старался не попасться к нему на глаза из-за того, что он забывал покормить меня уже четыре дня подряд, а его отвлечённые монологи были моей возможностью украсть что-то с кухни.

Крича и обращаясь к самим небесам, он рассказал безумную историю о том, что Принцесса Луна была изгнана на тёмную сторону Луны, где она больше не могла видеть мир, которому причинила столько зла. Она была “заперта в вечной тьме на тысячу лет” и лишена возможности видеть солнце и небо. Он сказал, что из-за этого от неё остался лишь разбитый сосуд, наполненный злом и готовый сеять разруху Эквестрии. Я всё ещё помню, как он бросил свой стакан, болезненно схватил меня за маленькое лицо и начал шептать и шипеть, словно обезумевший. Он сказал, что пегасы пытались сделать то же самое со всеми нами на поверхности. И что спустя двести лет эти трещины, как на разбитом сосуде начали появляться и на нас. Что оказавшись во тьме, мы проявим свои худшие качества.

Эта история вылетела у меня из головы, потому что тогда я воспринял её, как очередную претензию ко мне из-за крыльев. Но теперь, я хотел, чтобы в прошлом я обратил на неё больше внимания.

Ведь теперь я находился в самом тёмном месте, которая прошлая Эквестрия могла построить.

Вокруг меня не было ни единой рабочей лампы. В Стойле царила кромешная тьма. Я попытался включить подсветку ПипБака, но не увидел ничего дальше вытянутого копыта.

Вероятно, я чувствовал себя, как Принцесса Луна на Луне, как в той истории, что рассказал мне хозяин. Как и она, я был абсолютно изолирован и окружён неизвестностью; только в моём случае был неисправный, слабый фонарик. Даже мои привыкшие к темноте глаза не могли справиться с этим. Из-за абсолютного отсутствия света я вообще не мог сосредоточиться. Но, собрав всё своё мужество в копыто, я нёсся по мёрвым коридорам и бесконечной мрачной пустоте. Подобно лабиринту, они извивались и петляли. Каждые пять метров их внешний вид повторялся из-за модульной структуры, что не только задевало моё творческое Я, но и создавало впечатление, что я могу вечно ходить кругами и даже не понимать этого.

Меня быстро охватило чувство клаустрофобии. В темноте стены казались мне гораздо ближе, чем на самом деле. Потерявшись раз, мне уже никогда не удастся найти дорогу обратно в тот кабинет, как бы я не старался.

И звон в ухе нисколько не помогал в данной ситуации. Видимо, белый шум в кабинете каким-то образом повредил мой чувствительный слух. Разрыв барабанной перепонки? Временная глухота? У меня не было никаких знаний ни об ушах, ни об анатомии, чтобы сказать наверняка. Я знал только лишь то, что это было очень больно и слух в правом ухе стал значительно хуже, чем был раньше.

Каждый шаг давался с трудом. Тело вспотело от жары. Воздух был абсолютно недвижимым. Просто затхлая и влажная аура с запахами химикатов и масла. Как вообще пони в Стойле могли привыкнуть к такому? Иногда я цепенел от страха, чувствуя, как немного меняется давление окружающего воздуха, после чего крича от ужаса бежал обратно. После нескольких подобных случаев я осознал, что коридоры не реагируют на меня. Возможно, это было связано со сломанной или заблокированной вентиляцией? В воздухе словно были какие-то течения, словно странный бриз под землёй или зоны с другим давлением. Но лучше уж так, чем, как в моей теории, думать о том, что когда-то давно все коридоры включили функцию устранения всего живого и эти изменения были побочными эффектами, державшимися до сих пор.

Вздохнув, я остановился и лёг возле стены, свернувшись в клубок. Я бережно потёр ухо копытом, надеясь, что слух вернётся ко мне. Я молился Богиням. Я не хотел остаться глухим. Только этого мне не хватало!

Прижавшись головой к стене и тихо хныкая, я внезапно понял, что по ней стекают тонкие струйки воды из трещин в трубах и стенах. И это не помогало отвлечься мне от других телесных проблем, которые у меня были.

Моё горло было сухим и раздражённым. Искушение выпить единственный антирад, чтобы хоть как-то утолить жажду было огромным, но его сдерживало осознание, что это была моя единственная доза на случай, если я встречусь с заражённой зоной. Желудок сводило до боли, и я чувствовал, что вскоре голод станет реальной угрозой. Я провёл так много времени под адреналином и в страхе, что о базовых потребностях просто забыл. И теперь расплачивался за это вдвойне.

Если бы я не понимал, насколько было бы ужасно остаться там внизу, то я бы просто так и продолжил лежать и плакать из-за всей этой ситуации. Вместо этого, я довольно жалко повернулся и попытался слизать воду со стены, молясь, чтобы она не была загрязнена. Острый привкус железа наполнил мой рот, но эти капли жидкости хоть немного избавили меня от жжения при каждом вдохе. Теперь просто…

Обернувшись, сквозь свои толстые линзы очков, я увидел, что коридор заканчивается всего в полуметре за моей спиной, после чего всё снова поглотила тьма.

Это зрелище надвигающейся неизвестности заставило моё сердце бешено колотиться, а тело получило от мозга одну единственную, простую и логичную команду — убираться оттуда поскорее.

Пустые коридоры, бесконечная тьма и ужасные вещи, поджидающие меня в ней, смертельно опасные пони, бродящие по коридорам и всего двое друзей, ищущих меня. Пока я пытался справиться со страхом от окружающего мира, свет моего ПипБака продолжал мерцать, становясь то ярче, то слабее, периодически исчезая полностью. Чувствуя, как дрожат мои ноги, мне казалось, что тьма подбирается всё ближе после каждого такого мерцания ПипБака. Я пытался заставить себя двигаться; начать действовать до того, как тьма подберётся достаточно близко,
чтобы поглотить меня и навсегда запереть в этой железной тюрьме прошлого. Я постучал по прибору на ноге и потряс им, пытаясь заставить подсветку работать лучше.

— Ну же… прошу!

Спустя какое-то время ПипБак Сандиала, наконец, снова заработал и вернул меня в мир света; по крайней мере, в мир размером метр на метр.

Продолжать идти. Просто продолжать двигаться вперёд, не останавливаться и не думать. Продвигаясь вперёд, я прощупывал пол каждый раз перед тем, как сделать шаг. Панели на полу шатались и дрожали на своих ржавых соединениях и я чувствовал, как они заметно прогибаются даже под моим весом. Постоянное воздействие воды на протяжении двухсот лет привело к тому, что этот уровень был в более плачевном состоянии, чем предыдущий. Мысль о том, что в любой момент пол подо мной может развалиться и отправить меня в пучину бесконечной тьмы, не уходила у меня из головы. Вокруг было тихо из-за того, что временный лагерь рейдеров был совсем далеко.

Как бы мне не нравилось думать о прошлом, бесконечная монотонность окружения и бесцельный путь вперёд раз за разом возвращали меня к этим размышлениям. Я пытался продолжать думать о Глиммерлайт. Всего за шесть часов я нашёл “друга”, который был мне ближе, чем кто-либо до этого в жизни. Но что-то всё ещё напрягало меня в ней. Я что-то заметил, но не обратил на это внимания.

И Глиммер, и я прошли через ад. Однако, если моя жизнь была трагичной монотонностью с очевидным и довольно грустным финалом, а её была наполнена потерями и сокрушительной болью. Она сбежала вопреки желаниям родителей, потеряла всех друзей из-за жестоких рейдеров, которые потом продали её в рабство. Я пробыл в копытах рейдеров всего несколько минут, а мысль о том, чтобы стать их полноценной добычей вгоняла меня в ужас.

Однако, в этом была проблема. Её отношение ко всему этому было слишком беззаботным. Я знавал пони, у которых была суровая жизнь, но она выглядела иначе. Она казалась непринуждённой, счастливой и беззаботной. Глиммерлайт улыбалась в Филлидельфии, шутила с рейдерами, дразнила рабовладельцев и всегда показывала позитивный настрой.

Действительно ли Бримстоун был прав, когда говорил, что она просто особенная и отличается от других? Ну серьёзно? Даже по моим стандартам, я не могу представить никого, кто прошёл бы через подобное и остался таким же. Что-то должно было поддерживать её и помогать двигаться вперёд и, честно говоря, я очень хотел узнать, что именно. Возможно, это могло бы помочь и мне.

Свет снова замерцал. Застыв от страха на несколько секунд, я почувствовал, как моё дыхание участилось, а темнота надвигалась до тех пор, пока я не перестал видеть что-либо дальше вытянутого копыта.

— Ну же… Прошу, не надо, пожалуйста! Я… я ничего не вижу!

Внезапно тишину нарушил скрежет металла. Закричав, я отпрыгнул в противоположную от источника звука сторону и уже после схватился за ухо. Хныкая от боли, пронзающей всю правую половину головы, я почувствовал, как теряю равновесие и, спотыкаясь, почти падаю. Но всё же мне удалось прийти в себя.

Дрожа, я старался прикрывать ухо копытом. Оказалось, что источником звука была дверь. Дверь, которую я даже не заметил в этой темноте. Этот ржавый скрип при открытии едва не вырубил меня одним только звуком, не говоря уже об испуге. Да что случилось с моим ухом?

Дверь заклинила, а затем продолжила открываться. Что-то новенькое и отличное от бесконечных коридоров. Возможно, внутри я смогу найти какую-то кровать и спрятаться под ней до тех пор, пока моё здоровое ухо не услышит тяжёлую походку Бримстоуна где-то поблизости?

Оглядывая дверной проём и чёрную пустоту за ним, я…

На меня смотрели чьи-то глаза и их владелец потянулся ко мне. Тьма словно колебалась, пытаясь сформировать какое-то неясное очертание. Подавившись собственным криком, я отскочил назад и, заплакав, закрыл лицо копытами, стараясь сделать вид, что меня просто не существует! Тем не менее, его глаза продолжали смотреть прямо на меня и двигаться в мою сторону.

— НЕТ! Нет-нет-нет! Пожалуйста, НЕ НАДО!

Ничего не произошло…

Дрожа так сильно, что я едва мог контролировать своё тело, я рискнул открыть глаза, чтобы снова взглянуть на нечто, но не обнаружил перед собой ничего, кроме тусклого зелёного света ПипБака, который перезапустился. Вокруг не было никого. Что за…

Я не понял.

Шатаясь от головокружения, мне удалось подняться на уставшие ноги и заставить себя броситься вперёд в тёмную комнату, махая ПипБаком перед собой, словно бы его свет мог отпугнуть кого угодно. Внутри не было… ничего.

Оказавшись внутри, я осмотрелся по сторонам и взглянул на вход, откуда только что зашёл. Что за безумие тут творится? Это моё воображение взяло верх над разумом? Или же в Стойле обитают призраки. Неужели это именно призраки убили тех рейдеров, а перед этим беззащитных жителей Стойла?

— П-привет?

Я в ужасе прошептал это вслух, а затем сделал фэйсхуф. Ну конечно же, вокруг никого не было. А что должно было случиться? Призраки должны были выскочить и поздороваться?

Ладно, никаких больше попыток шутить. Потому что они явно не помогали.

Я попытался собраться с мыслями. Мне нужно быть смелым! — Смелей, Мёрки! — Сказал я сам себе. Мне нужно было подумать! Быть может это, э-э, было просто отражением света ПипБака от какой-то поверхности в комнате! Стоп, нет! ПипБак же не работал в тот момент. Может, просто густой дым в воздухе? А он всё ещё был здесь? Вокруг слишком темно. Где я вообще? Потолок был таким же, но комната стала значительно шире. Едва не закричав от страха вновь, я увидел три других источника света и только спустя пару секунд понял, что это было отражение моего ПипБака на трёх длинных окнах на стенах, которые выходили в коридор. Он вился вокруг комнаты и я только что был в нём, но даже не осознавал, что рядом есть окно и какая-то комната.

Размахивая ПипБаком перед собой, становилось понятнее, что это была какая-то кухня. Или столовая? Так они это называли?

Квадратная металлическая стойка занимала почти треть комнаты, а оставшаяся часть была наполнена столами и стульями с плотной красной обивкой. На полу валялся всякий мелкий мусор. На столах всё ещё лежали открытые журналы и сгнившие остатки еды на тарелках. Всё было железным, от столовых приборов и тарелок до стаканов и… у них что, даже трубочки железные?

Я снова взглянул на дверь позади меня, просто на всякий случай. В воображении снова всплыла эта фигура. Неужели и правда это было просто отражение света? Да ну, не может быть! Она тянулась ко мне через дверь!

На мгновение отвлёкшись от паники, я понял кое-что. Это была столовая. В столовых же есть еда, верно? Могло ли что-нибудь сохраниться?

Я двигался быстрее, чем мог представить. Забравшись на стол, я перепрыгнул с него на кухонную стойку. Она была слишком высокой, чтобы я смог залезть на неё с пола. Серьёзно, строители Стойла? Подумали бы о невысоких жеребцах и кобылах. Как вообще Литлпип справлялась с этим в родном Стойле? Эта стойка была слишком высокой даже для жеребца нормального роста.

Пройдя мимо витрин и разбросанных тарелок, я спрыгнул в дальнем конце комнаты на саму кухню и начал толкать дверь в кладовую. С мучительно громким шумом, она заскрипела и немного открылась. И оттуда сразу же вырвался самый мерзкий запах, который мне доводилось нюхать в жизни. Я прятался в горе гниющих трупов, но это было ничто по сравнению с затхлым, гнилым и сырым запахом испортившихся запасов еды, пролежавших там две сотни лет. Не знаю что пони в прошлом использовали для консервации еды, но это явно лишь замедлило процесс.

Мой и так изнурённый желудок восстал против этого, вызвав у меня приступ рвоты и мне потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться и собраться с силами, чтобы задержать дыхание и войти. Полка за полкой, полные гнилых и растаявших продуктов. Они были повсюду. Мои копыта наступали на разные субстанции, на которые мне даже не хотелось смотреть. Тесное и неорганизованное складское помещение теперь представляло из себя обычную свалку. Но всё же во мне зародилась надежда, когда в конца комнаты я увидел холодильники, которые с определёнными усилиями мне удалось открыть.

Содержимое первых двух в точности повторяло содержимое склада. Но всё же, госпожа Удача подкинула мне кость или, в данном случае, небольшую консервную банку с… ну, с чем-то, я не мог прочитать. Но быстрый осмотр этикетки дал мне понять, что внутри должны были быть какие-то маленькие штуки в красном или оранжевом соусе.

Засунув банку в карман, я быстро вышел из затхлого склада прежде, чем мне совсем поплохело. Быстрый осмотр ящиков со столовыми приборами помог мне найти консервный нож. Оглядевшись по сторонам ещё раз, я сел и попытался использовать его ртом. Очевидно, что повар был единорогом.

Внезапно, рычаг соскользнул у меня во рту и ударил по шатающемуся зубу. Я схватился копытом за щеку и подавил гневный и болезненный вскрик, а вместо этого ударил другим копытом по ящику рядом.

Взявшись за банку поудобнее, я снова укусил за рычаг ножа и почти полностью смог срезать крышку. Запах был настоящим спасательным кругом, которого я так долго ждал. Внутри оказался свежий томатный соус с… хм?

Что это такое? Бобы? Если да, то у них явно какая-то странная форма. Вздохнув, я даже смог улыбнуться, почти засунув нос в саму банку, наслаждаясь запахом. Затем я поднялся и заметил множество дверей шкафчиков возле кухонной стойки. А рядом был большой сейф под полкой со столовыми принадлежностями. Очередная цель на осмотр после того, как я поем.

Честно говоря, не знаю, что двигало мной в тот момент. Но прежде, чем подкрепиться, я зачем-то забрался на одно из старых мягких сидений и высыпал содержимое банки на пустую тарелку, которую перед этим вытер настолько чисто, насколько это было возможно. Было бы неправильно просто доедать объедки в таком месте. Ведь когда-то пони использовали это место для того, чтобы полноценно принимать пищу.

Должно быть со стороны это было странное зрелище. Я сидел там в одиночестве и почти в полной темноте, подсвеченный лишь слабым светом ПипБака, посреди заброшенного Стойла, окружённый последствиями того, что, вероятно, когда-то убило всех жителей этого места, и просто ел почти безвкусные бобы с тарелки. Словно призрак прошлого, я сидел посреди ничего, чувствуя, как мой желудок, наконец, успокаивается. Честно, я улыбался и не мог ничего с этим поделать. Томатный соус был слегка острым, но вкусным, а бобы оказались мягкими и их было легко глотать даже с моим раздражённым горлом.

Чувство насыщения было тем чувством, которое в тот момент просто нельзя было переоценить. Всего один такой спокойный момент позволил мне забыть об окружающей тьме. Забыть о ноющей боли в правом ухе и тяжёлом дыхании из-за больных лёгких. Позволил забыть об ужасе перед призраками или же подозрением в том, что моё воображение начало сводить меня с ума.

Нет, вместо мыслей обо всём этом, я просто сидел и ел свои бобы, как обычный обитатель Стойла, ожидавший окончания перерыва и возможности вернуться к монотонной жизни, быть навечно заключённым под землёй. Всего на мгновение, мне захотелось представить, что это был мой дом. Что мне не нужно возвращаться в Филлидельфию. Что это просто мой очередной обед в очередной рабочий день. Да, в этом месте было бы неплохо навести порядок, но ведь эти тарелки можно будет отмыть, верно? А вон та вилка с кусочком еды, которую уронили, вообще как новая, стоит только протереть и…

Нужно всего лишь снова надуть эти шарики с цифрами…

Вокруг меня лежали остатки прошлого этого Стойла. Тихое и забытое место, где пони когда-то радовались, ели, пили, праздновали, думали о будущем и… жили…

Чувствуя, что меня снова начинает тошнить, я опустил голову на стол и закрыл её копытами. И меня проняла дрожь, пока я пытался избавиться от этих мыслей и забыть о них.

Я был не один. Без сомнения, я чувствовал чьё-то присутствие поблизости. Несмотря на то, что я передвигался так тихо, как только мог, становилось очевидно, что кто-то скрывается во тьме. Отдых в столовой только навредил мне. Меня окружали свидетельства жизни пони, но при этом не было ни одного следа самих пони и это приводило в ужас. Пока я сидел там, я не мог избавиться от мысли, что в какой-то момент подниму взгляд и в эти окна будут смотреть неживые лица. Я не мог оставаться там, даже если бы это и помогло быстрее найти меня, поэтому я решил продолжать двигаться. Чем дольше я искал, тем выше были шансы найти лестницу, ведущую на уровень выше.

Прямо к поверхности… прямо на небо.

Но, похоже Стойло не собиралось показывать мне никаких лестниц. Вместо этого у меня всё больше рос страх остаться запертым там вместе с призраками прошлого. Моя шкура зудела. Остановившись посреди… посреди… где я оказался? Вроде бы столовая была прямо по коридору в дальнем конце? Или, стоп, вроде бы она была справа… или слева от меня?

Моё сердце колотилось так сильно, что я слышал его своим здоровым ухом. Каждое мерцание ПипБака грозило осветить какую-нибудь жуткую фигуру во тьме передо мной. Я оборачивался почти на каждом шагу, чтобы проверить откуда пришёл. Иногда я делал это несколько раз подряд, если слышал какой-то шум воды или странные постукивания. Иногда, я оборачивался так часто и так быстро, что забывал в какую сторону шёл изначально.

Надо мной послышался гул, от которого задрожали все эти бесконечные коридоры, а затем послышались обрывки белого шума и помех. В отдалении я услышал голоса, которые были искажены и их невозможно было опознать. Часть меня кричала, что это просто какой-то случайный раб активировал ловушку Стойла прямо надо мной, но почему-то от этой мысли мне не было спокойней ни на йоту. Пройдя дальше, из динамиков системы оповещения послышалось лишь тихое шипение, словно от старого граммофона. Через всего два шага он выключился и мир вокруг снова погрузился в абсолютную тишину.

Я запищал, когда споткнулся копытом обо что-то и едва не упал, схватившись второй ногой за ПипБак, который зацепился за…

Завалившийся набок красный самокат, брошенный посреди коридора. Такой же ржавый, как и всё вокруг, он едва не развалился на части от слабого удара моей ногой. Оглянувшись по сторонам в поисках чего-либо, я не нашёл ничего, кроме отвалившегося от самоката колокольчика. Не предназначенный для того, чтобы его держали в копытах, он едва не провалился в щель между панелями на полу. Не знаю зачем, но я наклонился и подобрал его, спрятав в карман на ноге.

Ладно, возможно, я попробовал позвенеть в него разок…

Дзынь-дзынь!

Надёжно спрятав его, я поднял голову.

Этот коридор и правда бесконечный.

Поворот за поворотом…

Те же модули каждые пять метров… снова и снова…

Отблеск впереди заставил меня оживиться. Быть может мне и было страшно, но любое изменение в череде однообразия было приятной отдушиной. Бросившись вперёд, я заметил, как свет моего ПипБака отражается на грязном стекле на стене. Я двигался по неглубокой воде, которая натекла в коридор из щелей, убирая с дороги перед собой маленькие железные цилиндры. И вот оно, окно в стене. Я поднялся и заглянул внутрь. Что же там? Выход?!

Это была столовая, где на знакомом столе стояла тарелка с остатками томатного соуса.

Каждый мускул в теле застонал от напряжения, когда я рухнул на это окно, прижавшись к нему головой и осознавая полную бесплодность моих попыток найти путь хоть куда-то в этой темноте. Тесные коридоры и плотный воздух затрудняли ориентирование. Неужели я потратил последний, м-м… час в никуда? А был ли это час? Ох, Богини…

Ударив копытом по окну, я пробормотал про себя что-то. Мне нужно было направление. Да, не всегда чёткое, но оно было у меня. Но там, внизу, это было просто бесконечное хождение по одинаковым коридорам в надежде, что Глиммерлайт как-то найдёт меня.

Никто никогда не выполнял обещания, данного мне, так почему в этот раз всё должно было быть иначе? Меня ещё даже не одолела тревога по поводу окружавшего меня прошлого, если не учитывать момент в столовой, а я уже был на грани.

Полагаю, друзья не оказали мне той большой помощи, на которую я рассчитывал.

Я снова ударил головой по стеклу. Вздохнув, я открыл глаза и взглянул внутрь. Может, мне всё таки стоит спрятаться под столом.

Внутри за стойкой стояла фигура.

Каждая частичка моего тела застыла. Глупая реакция в надежде на то, что меня просто не заметили. Я даже не моргал, чувствуя, как на глазах появляются слёзы.

Это было скорее движение, а не конкретная фигура. Словно постоянно меняющийся и дрожащий силуэт.

Из-за двери за углом, ведущей в столовую, послышался звук.

...спускайтесь на нижние уровни, они все там! Спрячьте всех, кто не может сражаться в комнатах! Всем покинуть столовую! Сейчас же! БЕГОМ! ОНИ ПЫТАЮТСЯ…

Это перемежалось статичными помехами и электрическим шумом на фоне. Фигура двигалась туда-сюда, прежде чем её голова повернулась ко мне, она становилась всё темнее, пока полностью не растворилась во тьме. Звуки и шум затихли.

Что… за… херня?

В конце концов, я снова обрёл способность двигаться. И мне хотелось бежать. Спрятаться. Но где?! Я мог бегать кругами бесконечно долго и просто, ну, кто знает на что я ещё наткнусь?

Повернувшись, я быстро побежал по коридору и вернулся обратно в столовую. Если эта штука ушла оттуда, то я знал, по крайней мере, хотя бы одно место, где её не было. Но я просто не мог выбросить из головы то, как она медленно обернулась и взглянула на меня. Фигура была абсолютно безликой, словно тень в темноте.

Я не удержался и спрятался под столом, где свернулся в клубок. Страх не позволил мне даже захныкать от пугающего осознания, что это может вернуться. Я не мог закрыть глаза. Боялся, что если открою их потом, то увижу фигуру прямо перед собой. Я просто пялился на пол, густая тьма скрывала всё, что было дальше вытянутого копыта, а единственным, что нарушало тишину был тихий гул и вибрация, которая была… просто статичным фоном. Мысль о возвращении в Молл казалась такой воодушевляющей. Я хотел вернуться в свой свинарник, где повсюду звучала дурацкая пинки-музыка, которая бы напоминала мне, что она постоянно следит за мной. Я даже был не против — уже не в первый раз — вернуться на фабрику к Викед Слит. Даже токсичный воздух завода казался привлекательнее этих тесных и душных коридоров. Но нет, я не мог вернуться туда. Я попытался сбежать и в итоге оказался в Стойле. И теперь я просто свернусь в клубок и постараюсь быть максимально незаметным до того момента, пока кто-то не будет проходить рядом… надеюсь, что я не умру от голода к тому моменту.

Умирать от голода, лёжа на полу в столовой в десятках метрах под землёй посреди кромешной тьмы в месте, где пони должны были выжить. Иногда моя жизнь казалась бесконечной иронией.

Пока я лежал, то кое-что заметил.

На полу лежала кассета. Я уверен, что до этого её не было! Выбравшись из-под стола, я взял её. К Дискорду страх перед прошлым, мне нужен был какой-то звук. Хоть что-то! Что угодно! Хоть какое-то разнообразие для моего восприятия, чтобы мой разум не стал таким же тёмным и жутким местом, как это Стойло, сводя меня с ума! Кто знает, может там будет подсказка, куда мне идти дальше?

Подключив диктофон к ПипБаку, я заметил, что на нём осталась только кнопка воспроизведения записи. Кнопка паузы лежала на полу рядом. Если я включу её, то уже никак не смогу остановить.

Я сомневался несколько секунд, но всё же запустил её.

Статичный шум пронзил мой слух, отразившись эхом в пустом помещении. Извиваясь от боли и крича, я закрыл повреждённое ухо, когда запись включилась на полной громкости. У меня на глазах проступили слёзы и я продолжил прикрывать ухо, пока режущая боль в голове не прошла.

...верно, оно уходит. Ты готов, Раннер Бин? Время пришло.

“Конечно, Скульпи. Всё оружие с оружейной здесь, у нас. У них нет ничего… так что, надеюсь это будет легко. Просто вбежать туда, наставить пушки и прекратить создание оружия, да?

Верно… никакой крови. У нас нет другого выбора.

Последовала неестественно долгая пауза.

Диктофон не услышит, как ты киваешь, Бин. Нам нужно сохранить эту запись. Нам нужны доказательства для будущих поколений, что мы всё сделали правильно. Что мы никого не убили. Они зашли слишком далеко, взяли под контроль всё Стойло, чтобы “исправлять” то, что и так прекрасно работает. Система оповещения постоянно даёт сбои, а энергии они тратят столько, что нам едва хватает на очистку воды и освещение! Они что-то замышляют. Смотрительница продолжает говорить нам, что не стоит волноваться, но они бы не держали это в тайне, если бы это было что-то простое. У нас есть право знать и мы узнаем.

Ты собираешься рассказать вообще всё?

Контекст, дружище, контекст. Пони заслуживают знать, почему мы сделали это и что именно случилось. Мы должны выживать тут, а секреты не способствуют этому. Уж явно не тогда, когда они касаются непосредственно нашего Стойла. Мы должны сделать это для наших детей, потому что от нас зависит их будущее. Вот зачем вообще нужны Стойла, вот зачем СтойлТек построил их. А теперь эти учёные из Тайных Наук узурпируют власть и пытаются лишить нас какой-либо безопасности своим вмешательством и исследованиями. Эта запись нужна для того, чтобы будущие поколения Стойла всё поняли.

Эй, Скульпи, остальные уже ждут. Все пони с верхних уровней уже спускаются в свои комнаты. Нам пора выходить. Сейчас же.

Хорошо, ещё пару секунд.

Его голос стал тише. Моё ухо продолжало звенеть, а внутри появилось неприятное чувство. Я огляделся в пустой и тихой столовой. Что же сделали со Стойлом эти учёные из Министерства, что всё закончилось вот так? Насколько нужно быть больным пони, чтобы создать такую технологию?

На прошлой неделе, кобылке по имени Сноуи Гаст, удалось проползти по вентиляции в секцию учёных. Они вернули её обратно, но она нихрена не могла вспомнить. Зачем вообще стирать память жеребёнку? Эта кобылка всё равно ничего не смогла бы понять. Их нужно остановить. Я не могу смотреть на то, как жеребята, которых я учу, проходят через этот… кошмар. Нельзя вторгаться в чужую память. Это просто неправильно.

Эй! Скульпи, чувак, быстрее!

Я услышал какую-то возню, щелчки оружия и топот копыт Сэнди Скульпта.

Верно, спасибо всем, что собрались так быстро. Они следят за Атриумом, но в столовой должно быть достаточно безопасно, пока мы не подберёмся к ним ближе. Мы не хотим, чтобы они заперли нас тут.

Стоп, столовая!

Ну, веди нас, Сэнди. Ты же записывал всё это… зачем-то. Мы спустимся туда и вернёмся, как только сможем в Атриум для переговоров, когда все будем в безопасности.

Моё сердце ёкнуло. Возможно, если я буду внимательно слушать запись, то смогу проследить, где они поворачивали в этих коридорах? Мне нужно было выбраться из этой тёмной части Стойла, а они могут быть моей единственной надеждой. Я должен преодолеть свои страхи. Мне нужно делать это иногда, чтобы набраться смелости, которой хватит на ещё одну попытку побега.

Отлично, все готовы? Обратного пути не будет, теперь или мы или они.

Верно!

Мы в деле!

Давайте сделаем это!

ДА-А-А-А!

Мы с тобой!

Прямо за тобой.

Ладно, жеребцы и кобылы! Мы пойдём по главному коридору! Попробуем пройти, как можно дальше прежде, чем они нас заметят. Вперёд!

Отбросив мысли об усталости на задворки разума, я снова выбежал в самый большой коридор. Звук цокота копыт по полу звучал так, словно они были рядом со мной, только иногда пропадая и затихая из-за плохого качества записи. Тьма впереди расступалась только благодаря моему ПипБаку, который создавал для меня небольшой видимый островок безопасности.

Эй, не пользуйтесь своим ЛУМом! Они могут засечь это на своих терминалах. Будем ориентироваться по старинке. Налево!

Звук стремительного бега изменился, цокот копыт стал более отчётливым, когда десяток пони повернул. Не думая ни о чём, я повторил за ними и оказалось, что я действительно повернул в один из проходов. Это может сработать!

И не забывайте ААЙ!

Я споткнулся и полетел кувырком вперёд, когда что-то попалось мне под ноги.

Угх… кто бросил здесь самокат? Эй, Тулип Блум! Чего это ты разъездилась по коридорам?

Простите, учитель…

Просто… ай, ладно, бегом в свою комнату. Нет, самокат потом заберёшь, он тут полежит, бегом сейчас же! Идём дальше!

Поборов желание утешить себя из-за очередной ссадины на ноге, я поднялся и бросился вперёд снова. По пути было множество ответвлений в разные стороны, но я ничего не слышал. Они не поворачивали?

Направо!

Раздался грохот механизмов, который сотряс коридор, а затем раздался болезненный скрежет, который здесь издавала каждая дверь. Почти незаметный на серой стене проход открылся в момент, когда я бежал прямо в стену, а затем тут же закрылся за мной. Теперь я явно оказался в другом месте. Вокруг всё казалось более чистым и ухоженным. Быть может сюда просто не попадала вода?

Давайте, не задерживайтесь!

В записи прозвучал громкий удар. Пару секунд спустя моё копыто наступило на хлипкую панель, издавшую точно такой же звук. Я отставал! Моля собственные ноги о том, чтобы они двигались быстрее, я бежал изо всех сил, чтобы нагнать запись!

Скульпи! А мы точно правильно поступаем?

Мы ж не собираемся никому навредить! Но слов они больше не слышат. Нам нужно как-то заставить их рассказать, что именно они планируют! Целые части Стойла перестают работать нормально после их вмешательства! Налево!

Поворот налево был в десяти шагах позади. Я обогнал их?

Право!

Нет-нет-нет! Они уходят дальше!

— ПОДОЖДИТЕ МЕНЯ! — закричал я, когда развернулся и побежал обратно к повороту. Там меня ждали три или четыре поворота направо, из которых я мог выбирать! Неужели я потерялся?

Проклятье, Скульпи! Глуми отстал от нас, это боевое седло его замедляет!

Ох ради… ладно, второй направо, Глуми! Поторопись!

— Бегу я! — прокричал я в ответ.

Без задней мысли, я нырнул в указанный коридор и мгновенно полетел вниз с короткой лестницы. Я закричал от боли, ударился об пол, а затем об стену и только после этого смог превратить падение в перекат, оказавшись у противоположной стены под окном и стоная от боли во всём теле. С трудом поднявшись на ноги, я смог двигаться дальше только шатаясь, а в глазах всё помутнело от удара. Тьма казалась мне размытой, объекты передо мной, казалось, двигались сами по себе, словно… словно группа пони, за которыми я следовал. Меня пробил холодный пот от осознания, что я не могу вспомнить дорогу обратно. Теперь я был полностью во власти указаний из прошлого.

Эй, вы что делаете?! — Появился новый голос.

Вот дерьмо! Хватай его!

Стоп, что? Отстаньте от меня! ОТВАЛИТЕ!

Звуки жестяных банок, падающих на пол, наполнили Стойло. У меня они звучали точно так же, но уже от того, что я случайно пинал их ногами, пока неуверенно шёл в темноте через какой-то медицинский отдел. Вокруг были разбросаны множество подносов, и они гремели под моими копытами точно так же, как и на записи.

Он может предупредить их! Глуми! Выруби камеру, пока они нас не заметили! Кто-то должен схватить его и держать!

Послышался громкий выстрел, и мне пришлось закрыть уши от того, насколько он был внезапным и выбивался по громкости на записи. Над собой я заметил сломанную камеру, повисшую на остатках проводов.

Заприте его в кладовке. Мы вернёмся и освободим его позже. А вы не паникуйте, мы просто не можем рисковать, просто смотря на то, что вы делаете…

У вас оружие! Что ВЫ делаете?! Мы-мы не опасны!

Мы просто хотим в этом убедиться, уважаемый. А теперь прошу, зайдите внутрь и дождитесь, пока мы не вернёмся!

Передо мной была закрытая толстая железная дверь. Поставив на неё свои копыта, я почувствовал насколько сильно она заржавела и закисла в этом положении.

Прошу! М-мне не нравятся замкнутые пространства! Нет! НЕ-Е-Е-ЕТ!

Замок с лязгом закрылся. Заметив застрявший в щели между дверями локон рыжей гривы, я понял, что они так никогда и не вернулись за ним.

Что бы не убило Стойло, это точно было на записи.

Пошли дальше. Сначала в Зал Памяти, а потом через чёрный ход. Камеры, которые они установили, не перекрывают тот коридор до самого конца.

Похоже, это был единственный путь. Я подождал, пока группа пойдёт дальше и присоединился к ним. Мне понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что я, сам того не замечая, достал свой пистолет без патронов и теперь держал его во рту так, словно и правда шёл с ними.

Бежать вместе с призраками из прошлого, которые пытаются спасти Стойло, которое умерло давным-давно.

На записи появилось ещё больше голосов. Гораздо больше! Я вышел в просто гигантскую комнату, почти как Атриум. Я не мог не задаться вопросом, насколько большое это место, если я до сих пор не вышел на исследовательские уровни? Словно нависавшие надо мной гиганты, в слабом свете ПипБака передо мной появлялись высокие толстые колонны, которые лишь слегка отражали свет своей неметаллической поверхностью. Зелёный свет ПипБака окутывал их со всех сторон.

Всем стоять! Прекратите работу и идите в комнаты! Сидите и не высовывайтесь, пока мы во всём не разберёмся!

Крики и топот послышались со всех сторон, эхом звуча из моего ПипБака и создавая ощущение присутствия посреди этого шума. Шагая по удивительно мягкому полу, я наконец понял, что это за высокие столбы вокруг.

Деревья.

Гигантские деревья, выращенные под землёй, а теперь покрытые затвердевшей смолой и прогнившие от долгих лет без ухода в полной темноте. Пол подо мной оказался из рыхлой и сухой земли, как в кратере. А вокруг было множество небольших круглых предметов, которые отскакивали от моих ног или издавали странные чвякающие звуки, если на них наступить. Яблоки.

Здесь они выращивали еду. Подземная… как же это называлось? Теплица? На записи были слышны звуки беготни и то, как падают корзины с яблоками, одна из которых как раз была рядом со мной. Они пинали эти деревья, чтобы собирать урожай. Из любопытства, я тоже решил пнуть одно из деревьев и закричал, когда моё копыто глубоко вошло в гнилую древесину. Резко вытащив его, я потерял равновесие и упал лицом прямо в ту самую корзину с гнилыми яблоками. Когда меня полностью покрыло липкое и слизистое содержимое с запахом плесени, я очень обрадовался у себя наличию очков. Я попытался стряхнуть с себя остатки яблок и, трясясь, подошёл к дереву, начав тереться об него, чтобы избавиться от как можно большего количества противной жижи.

Ладно, Скульпт! Кажется, все вышли отсюда. А зачем ты вообще их прогнал, если мы на самом деле не собираемся ни в кого стрелять? Бля, да я, кажись, даже патроны не взял.

Мы не знаем, что задумали эти учёные, Раннер Бин. Я просто хочу, чтобы все были в безопасности.

Всё ещё повторяешь эту мантру СтойлТека, да?

Всегда.

Я мог бы гордиться за Скульпта и его благородные намерения. Но, если честно, в тот момент я просто боролся с желанием проблеваться. Теперь, когда в моём желудке снова появилось что-то, оно очень хотело вырваться обратно из-за мерзких остатков яблок, покрывших моё тело. И всё это в совокупности было попыткой отвлечься от мёртвых остовов, что когда-то были деревьями. Стоя посреди широкой комнаты, я осознал, что стены были слишком далеко, чтобы их можно было увидеть при таком слабом свете.

Насколько я знал, я стоял посреди тёмного подземного леса с призраками. Ощущение растерянности только росло из-за того, что это было открытое и замкнутое пространство одновременно. Мысленно я конфликтовал с осознанием, что это тёмное место было… сколько-сколько там метров под горой? Покачав головой и хмыкнув, я мгновенно бросился дальше, следуя за записью. В течении нескольких долгих и мучительных секунд вокруг меня не было ни одной стены. Только ещё больше деревьев. Я был в Стойле, но в то же время, в ночном лесу! Я точно бегу в нужную сторону?

Зал Памяти, дальняя стена! Вперёд, кажется, у нас осталось не так много времени, пока они не узнали!

Стоп! Там же сразу начинается жилая зона. Если мы просто вбежим туда, то нам придётся идти к лестницам через всё население Стойла по пути. Дайте им немного времени. Разберитесь с камерами возле главного выхода, заставьте их думать, что мы идём туда, если они вообще об этом знают. А потом вернёмся в Зал Памяти и укроемся на пару минут.

Ну, ты тут босс, тебе виднее.

Нет, я просто самый обеспокоенный пони. Всё получится, Бин, я обещаю. А теперь отдохните пару минут, но не шумите. Мы не знаем, кто может нас подслушивать. Я пойду проверю всех.

Казалось, запись остановилась, но я всё ещё слышал какие-то шумы на фоне и то, как пони садились на землю и ели яблоки. Я прекратил бежать, потому что полностью потерял нужное направление. Мне не хотелось убегать далеко до того, как они продолжат путь. Расхаживая туда-сюда, я обнаружил, что в действительности это был не один, а несколько фруктовых садов, составлявших этот подземный лес и разделённых между собой небольшими прямоугольными пространствами. По краям зала были заросшие стены и несколько заклинивших дверей. Их было видно только если я подходил вплотную и светил ПипБаком на них, а не себе под ноги.

Присев на землю у ближайшего дерева, я вздохнул: снова потерял направление. Надеюсь, что моё восприятие “дальней стены” было таким же, как и у пони с записи. Я попытался представить вокруг себя всех этих напряжённых жителей с оружием и яблоками. Я слышал какие-то разговоры на фоне, звук ударов по яблоням и нервные щелчки затворов и предохранителей. Часть меня хотела бы видеть их, хотела видеть моих призрачных спутников, которые намеревались узнать, что же происходит в этом Стойле.

Я сразу же одёрнул себя от этой мысли. С каких это пор я стал так интересоваться прошлым? Оно всегда пугало меня. Так откуда у меня взялось это странное чувство…

Что-то пробежало между деревьев.

Моментально я спрятался за деревом и изо всех сил старался не кричать от страха, при этом выпучив глаза и осматриваясь по сторонам.

Что-то было среди этих деревьев, в одной комнате со мной. Оно было прямо здесь.

Размытая фигура двигалась и парила между стволами деревьев. Казалось, что все звуки затихли. Запись потеряла свою громкость и превратилась в электрический шум. И чем ближе эта фигура находилась, тем сильнее становился шум. Словно чёрный ветер, она обтекала каждое дерево. Не имея постоянной формы, она рыскала во тьме и сливалась с ней, как будто сама была тенью.

А затем, это исчезло. Ведь исчезло? И где оно теперь?

Каждая частичка моего разума визжала от паники. Нечто всё ещё было где-то рядом. Я двигался от дерева к дереву, постоянно оборачиваясь по сторонам и подсвечивая себе путь ПипБаком. Мои ноги дрожали так сильно, что я чувствовал, как кожаные ремешки, держащие прибор, постепенно соскальзывают с копыта. Пот капал с меня крупными каплями из-за странной повышенной влажности.

Глухой удар чем-то по дереву донёсся до моих ушей.

— АИ-И-И-И-И!

Запищав, я прыгнул к другому дереву и попытался спрятаться в его толстых корнях, пока странные деревянные звуки продолжали звучать по округе. Впереди меня, я заметил лёгкое движение веток.

Оно было здесь…

Словно тёмное пятно перед глазами, оно кружило вокруг дерева. Эта странная фигура в форме пони подняла голову и огляделась по сторонам.

— Мёрки, беги, — я пытался заставить свой разум подчиниться и следовать этой команде.

— Выключи свет! — говорил я себе, но не мог пошевелить копытами.

Фигура приблизилась к земле и двинулась к другому дереву. Я был у неё на виду.

— Беги, Мёрки! — но я просто застыл на месте.

Подойдя ближе, фигура повернула голову и взглянула на меня. У неё не было глаз, это был лишь чёрный силуэт пони, который постоянно менял форму.

Постепенно, почти разочарованно, нечто двинулось дальше и исчезло за одной из дверей, ведущей к другой зоне сада. Я просто не мог оторвать взгляда от двери. Я боялся, что если моргну, то оно может внезапно вернуться. Что если оно пойдёт за мной, если я начну двигаться? Постепенно, от дерева к дереву, я начал идти вперёд, пользуясь каждой возможностью спрятаться, чтобы приблизиться к двери, за которой скрылась фигура. Мне нужно было убедиться, что она наверняка исчезла. Выглянув из-за угла, я не увидел ничего, кроме ещё одной группы гнилых деревьев дальше нескольких метров от меня. Как жаль, что из-за темноты я не видел ничего дальше собственного носа.

Весь мой мир был ограничен небольшим кругом света. Чувство уязвимости постоянно держало меня в напряжении. ПипБак продолжал мерцать. Иногда мне казалось, что он был единственным, что бережёт мою жизнь от…

ПипБак погас.

Нечто влетело обратно ко мне в зал. Оно было так близко от меня, что даже в кромешной темноте я смог заметить это движение всем телом.

Я закричал. Завалившись назад, я поднял копыта в воздух, пытаясь отмахнуться от этого. От моего крика фигура так же внезапно остановилась и посмотрела на меня своими глазами, а в ответ я лишь закрыл собственные. ПипБак ревел от электронных помех. Я едва смог подняться на своих дрожащих от страха ногах. А затем это нечто ушло. С глухим ударом по дереву, оно перепрыгнуло к одному стволу, затем к другому… а затем ещё несколько раз уже вне моего поля зрения.

И воцарилась тишина.

Мне пришлось снять очки, чтобы вытереть слёзы. Даже когда статичный шум из ПипБака пропал, я продолжал дрожать и трястись, прислонившись к стене и слушая, как глухие удары по деревьям звучат эхом по залу ещё несколько раз, прежде чем затихнуть окончательно.

Кшшшзш… верно, мы готовы? Дальняя стена, мы отправляемся. Сначала в Зал Памяти, а потом движемся дальше.

Я уже не хотел двигаться.

Эй, Глуми, что такое?

В ответ послышались статические помехи. Я не хотел двигаться. Мне было страшно… так страшно.

Нам всем страшно, Глуми, но мы вместе. Мы разберёмся с тем, что там происходит, а потом вернёмся к хорошей жизни. Просто будь рядом, хорошо?

Я смог подняться на ноги из-за того, что голос Скульпта был воодушевляющим. Учитель по призванию, его слова были очень важными. Почти отеческими. Такими, каких я никогда не слышал.

Шаг за шагом, Глуми. Это всё, что нам остаётся.

Настороженно взглянув на мёртвые деревья и чёрный туман, я двинулся в дальний конец леса.

Вот и хорошо. А теперь — вперёд.

То, что называется Залом Памяти, не может быть хорошим местом. Память о прошлом в прошлом. Ну, это концентрированное прошлое получается. Или минус на минус даст плюс? У меня всегда с математикой было плохо. Когда я был жеребёнком, то умел считать только до трёх, а дальше просто говорил “много!”.

Подойдя к двери, я ненадолго остановился, несмотря на то, что на записи звучал галоп. А ног у меня сколько? Четыре. А что после четырёх? Ах… хвост! Хоть это и цинично, но я попытался снять напряжение, вспомнив об этой дурацкой издёвке из детства, проведённого без образования. Хотя, это звучит так, будто сейчас ситуация изменилась в лучшую сторону. Какой вообще пони в моём возрасте не умеет читать?

Именно этот недостаток проявлялся в моём безоговорочном доверии к записи, ведь над дверью висела табличка с причудливой надписью, прочесть которую я был не в состоянии.

Внутри потолок был ниже. Кажется, вокруг были нечёткие очертания мебели, но пока что я стоял у ближайшей к двери стене. У меня не было ни малейших мыслей о том, что это было за место. Однако, к моему удивлению, кто-то приклеил деревянный декор к стальным стенам, придавая этому помещению довольно дешёвый старинный антураж.

Ладно, народ, подождите здесь минутку. Я попытаюсь подключиться к камерам и убедиться, что все разошлись по комнатам. Если нам придётся идти через жилую зону к исследовательскому корпусу, то я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за возможной перестрелки. Бин, можешь запустить этот терминал?

Конечно, бо… то есть, Скульпт.

Верно. Когда войдёшь, используй мой пароль и синхронизируй все ПипБаки жителей. Но не учёных, этого нам не надо.

Эм… зачем?

Если объединить ПипБаки в общую сеть, то у нас всех будет доступ к информации друг друга и можно будет отправлять предупреждения. Но что ещё важнее, это значит, что любой пони сможет отследить чей угодно ПипБак по его сигналу.

Опять же, зачем?

Доказательства, Бин! Я не хочу, чтобы про нас ходили какие-то слухи. Жители смогут отследить наше положение с помощью ЛУМа и убедиться, что мы никого не убивали и не делали ничего плохого. У них будут наши записи на их же ПипБаках.

Ладно, ладно. Будет проще, если я сделаю так, чтобы просто все ПипБаки в зоне действия сигнала автоматически подключались к системе.

Как тебе будет угодно, Бин. Спасибо”.

Осветив помещение, я увидел терминал, который они использовали. Краткий осмотр (а точнее удар копытом по корпусу) дал понять, что терминал давно уже не работает. Я обыскал ящики под ним и не нашёл ничего, кроме старых книг и толстых папок с бумагами. А ещё на полке нашёлся мультитул. Я когда-то видел такие же, отлично подходит для работы с гайками, болтами и шурупами. Схватив его и закинув к себе в седельную сумку, я решил, что будет неплохо захватить ещё и книги. В конце концов, нас отправили сюда для сбора ресурсов и Протеже, думаю, обрадуется такой находке.

Не спеша я осмотрел несколько классных столов, пользуясь подсветкой ПипБака. Возможно, жеребят приводили сюда, чтобы они изучали мир, который им пришлось оставить позади: своеобразная версия экскурсии для Стойла? Сквозь лес в прошлое? Почему-то у меня возникла странная ассоциация с моей двухлетней работой в Филлидельфии. Выбраться из рабской ямы и пройти по Пустошам, чтобы оказаться в Стойле. Но у меня совсем не было ощущения, что я покинул Филли. Возможно, это из-за того, что рабовладельцы всё ещё были рядом, следили за нами и всего лишь ждали момента, когда нас снова нужно будет загружать в повозки.

Пони на записи продолжали болтать между собой о том, кто где бывал и о том, как раньше было безопасно. И всё же, когда я вбежал в этот “памятный” зал, тусклый свет моего ПипБака отразился от стекла на стене справа от меня. При этом, я узрел что-то совершенно новое для себя.

Искусство.

Впервые за всю свою жизнь я увидел настоящее искусство.

Они висели на стене: картины в рамках, наброски, фотографии…

Открыв рот от изумления, я чувствовал себя так, словно все мои чувства притупились. Каким же поразительным был контраст между серой и тёмной реальностью вокруг, и всеми теми цветами и формами, которые я увидел! Множество пони с разными выражениями лица, групповые композиции или отдельные детализированные портреты. Это было одно из самых красивых мест, что я видел, несмотря на всепоглощающую тьму вокруг, и я понял, что все они были написаны художниками ещё до падения бомб. На одной из картин были зелёные поля под ярким солнцем, где пегасы мирно гуляли вместе с единорогами и земнопони. На ней был небольшой городок с домиками с соломенными крышами и большой круглой ратушей в центре. Без лишних размышлений, я знал, что если бы жил тогда, то хотел бы жить именно там. В этом царстве полей, рек и прекрасных разноцветных палаток… для чего они были нужны? Это был рынок? Сомневаюсь, что у меня был скрытый талант к тому, чтоб торговаться. Обычно пони всегда просто говорили мне, что я должен им отдать и никак иначе.

Были и другие пейзажи с огромными городами. Одним из них, очевидно, был Мэйнхеттен, на другом была Филлидельфия, а на последнем был город в единении с природой, который постепенно сливался с тёмным лесом. Двигаясь от одной картины к другой, во мне проснулась профессиональная зависть. Я достал дневник из сумок и пролистал несколько страниц, но мои рисунки не шли ни в какое сравнение с этими произведениями искусства. Я никогда раньше не видел нормальных картин.

Я сходил с ума, пытаясь понять, как они добились такого падения света или как им удалось создать такие цепляющие композиции, мой взгляд перескакивал с одной картины на другую и даже на фотографии. Да, я много чего боялся, в особенности этого Стойла, но стоя там и прижимая к себе дневник, у меня появился новый небольшой страх того, что у меня никогда не получится рисовать так же хорошо.

Всё, что я рисовал, шло от сердца, но мне всегда казалось, что рисунок получается не таким, каким я его представлял. Чувствовали ли они то же самое на своём высоком уровне? Или я был единственным художником, который испытывал подобные ощущения? Как же мне хотелось встретиться с ними, задать им тысячу вопросов о том, почему их рисунки такие прекрасные, такие целостные, такие…

Свободные…

Несмотря на зависть, я не мог сдержать слабую улыбку от того, что мне довелось увидеть ту работу, что они оставили после себя специально для таких пони, как я. Одна из картин изображала Богинь: Селестию и Луну, кружащихся вместе в сумеречном небе. На другой было несколько пегасов в одинаковых сине-жёлтых костюмах, летящих в идеальном строю вдоль облачных зданий. Даже сквозь куртку, я почувствовал, как слегка напряглись мышцы по обеим бокам от ауры безграничной свободы, которую источала картина. Я так засмотрелся, что едва не споткнулся о выставочную витрину.

Её стекло давно запылилось, но осталось целым. Полдюжины таких витрин стояли в центре комнаты. Выпрямившись, я протёр пыль копытом и заглянул внутрь. Естественно, меня ждали множество маленьких карточек с маленькими надписями, дразнившими меня, но кроме них там были разные медали и цветные ленточки. На них были изображения с военными пони, которые идеально сохранились и блестели золотом под светом моего ПипБака. Одна из медалей, особенно красивая, изображала символы Солнца и Луны, в то время, как на многих других был рисунок большого яблока, вырезанного из нефрита и перевязанного красной лентой.

Стоя перед витриной и оперевшись на неё копытами, я не мог отрицать тот факт, что часть меня хотела их. Они были такими красивыми. Синяя отлично подойдёт для Глиммер, и так я смогу выразить ей благодарность! О, и вон та с рубином, я уверен, что безымянной кобыле она понравится. Я мог бы собрать побольше маленьких для всех пони, кто помог мне. Их же можно считать бижутерией, да?

К сожалению, стекло было слишком толстым, чтоб мои худые ноги могли сдвинуть или поднять его. Ударив своим пистолетом по нему, я понял, что скорее выбью себе все оставшиеся зубы, чем оставлю на нём хоть царапину. На витрине был небольшой замок сбоку, но с ним я ничего не мог поделать. Вернувшись к столу, я порылся в ящиках ещё раз, но не нашёл ничего полезного. Только высохшие остатки геля для гривы, кучку заколок и почему-то отвёрку.

Стоп…

Ухмыляясь, я почувствовал себя так, будто в голове щёлкнуло что-то, словно открылся замок. Наклонившись вперёд, я взял отвёртку. Я знал, что делать с ней, чтобы открыть витрину.

—Пуфкай оа окрои шамок!

Чуть меньше, чем через минуту попыток, я понял, что удары отвёрткой по замку тоже ничем не помогут. Как и попытки просунуть её в узкую замочную скважину. Бесполезная штука!

И пока я безуспешно возился с замком, позади меня в саду раздался ещё один глухой удар.

Я пискнул от неожиданности и тут же нырнул в укрытие за витрину. Повернув голову в сторону двери, я обнаружил, что прямо в проходе стоит чёрная фигура, позади которой колышатся деревья. Всхлипывая, я попытался прижаться к витрине так плотно, как только мог. Нечто не имело запаха, было абсолютно бесшумным, а его присутствие практически не ощущалось. И всё же, каким-то образом, я понимал, что оно движется в комнату.

Копытом я пытался нащупать на ПипБаке отключение подсветки, но вместо этого на нём начался статичный шум, полностью заглушающий запись! И чем ближе была фигура, тем громче становился шум. Он был громче, чем когда-либо, несмотря на все мои попытки закрыть динамики ПипБака своим телом.

Я услышал, как замок на витрине, которую я осматривал, щёлкнул, словно кто-то проверил его на надёжность. Мой ПипБак наконец-то выключился и погрузил меня в кромешную тьму, в которой мне не было видно даже собственного тела.

Атмосфера вокруг стала тревожной, воздух словно уплотнился и двигался сам по себе, пока помехи становились громче. Должно быть, оно обходит витрину! Заставив свои задубевшие от страха ноги двигаться, я бросился к следующему ряду витрин через центральную часть комнаты. Мне едва удалось сдержать болезненный писк от того, что во время переката я надавил своим весом на повреждённые крылья. Электронный шум ПипБака стал немного тише от того, что расстояние между мной и… и вот этим увеличилось. Только теперь я осознал, что у меня по щекам бегут слёзы. Вытерев их, я свернулся в клубок под витриной и стал просто ждать.

Должно быть, это длилось не больше минуты, но ощущалось так, словно прошло несколько часов по мере того, как искажённый шум то нарастал, то снова становился тише. Я рискнул выглянуть из своего укрытия.

Оно было там, возле стола. Фигура пони, но нечёткая, больше похожая на пустоту в пространстве. В этот раз я даже не мог сфокусироваться на её контуре, взгляд словно сам соскакивал.

И совершенно внезапно, без каких-либо звуков, фигура просто исчезла. Мгновение спустя снаружи комнаты снова послышался шум от деревьев, который со временем затих.

Мне понадобилось добрых минут пять, чтобы набраться смелости вылезти из моего укрытия под витриной. Хромая по комнате обратно и вздрагивая от каждого шага, я потирал себе спину и оглядывался по сторонам, пока одна деталь не привлекла моё внимание. А если быть точнее, то отсутствие этой детали.

Все медали пропали.

Осознание накрыло меня моментально. Оно услышало, как я пытаюсь украсть их и поэтому забрало с собой. Чтобы защитить их и не дать пропасть. Я побеспокоил прошлое и теперь нечто пыталось остановить меня от ещё большего вмешательства! Мой разум метался, неужели оно вернётся за мной опять? Когда оно спрячет свои ценности, будет ли оно искать меня?

Здесь моё уважение к прошлому вышло на совершенно новый уровень. Я не мог трогать ничего. В столовой я украл еду из шкафа. И затем увидел, как эта фигура обыскивает там всё. В зале с лесом я перевернул корзину с яблоками, а эта штука, обнаружив изменение, начала пинать деревья в поисках меня. Теперь она защищала драгоценности…

Никогда в моей жизни, даже в тот момент, когда я понял, что мой побег за Стену провалился, даже когда я оказался во власти Хозяина, даже когда Магистр закрыл меня в радиационной камере, ни разу до этого я не ощущал такого холода и сдавливающего страха внутри.

Я хотел уйти.

Не желая проводить время возле двери, я двинулся дальше в Зал Памяти. Да, думаю лучше всего будет постоять где-то у дальней стены, в противоположной стороне от того места, куда ушёл этот монстр. Произведения искусства помогли мне немного успокоиться, в особенности, когда я прошёл мимо портрета шести кобыл, тех самых, которых можно было увидеть на каждом углу. Стоп, если это они, то это значит…

Ага. Она тоже была там. Со своей безумной усмешкой смотрела прямо на меня. Если бы я когда-нибудь научился рисовать в цвете, то одно я знал наверняка — я никогда не буду рисовать ничего розового.

Прости, Глиммер, но это слишком болезненно.

Я внимательно следил за её глазами, двигаясь вдоль картины и убеждаясь в том, что они не двигаются. Возможно, я наконец-то начал немного успокаиваться и переставал думать, что она преследует меня. Передние ноги Пинки на рисунке тянулись в сторону художника. Хотя на самом деле, они тянулись сквозь картину. Испуганно шагнув назад и уткнувшись крупом в витрину, я увидел, как Пинки вышла из картины, словно живая!

Вот только она не двигалась, и я понял, что это просто какой-то шутник нарисовал продолжение её передних ног на самой рамке. Ну, мне это не показалось смешным.

Отвернувшись от неё (и оглянувшись несколько раз для надёжности), я продолжил двигаться вперёд к дальнему концу комнаты. Медленно приближаясь, передо мной в свете ПипБака открывался вид на величайшую ценность этой комнаты.

Стена Памяти.

Мне не нужно было быть историком, чтобы знать это. Множество засохших венков лежало на полу перед мраморным алтарём, неиспользованные свечи стояли в бронзовых подсвечниках, а на самом алтаре было всё, что имело значение.

Старые игрушки, разные украшения, неумелые рисунки жеребят и даже часы. Но больше всего остального по количеству там было фотографий. Целыми слоями они покрывали всю стену. И у каждой была подпись на стене рядом или же на самой карточке. Я чувствовал себя ничтожно малым, стоя перед этим монументом всему тому, что потеряли жители Стойла. Прекрасные кобылки с любимыми жеребцами. Маленькие карточки “первое фото нашего жеребёнка” тут и там. Военные снимки. Личные фото. Качество некоторых карточек было ужасным, но, очевидно, их повесили туда просто потому, что ничего другого не осталось. Были даже фотографии животных. Я заметил собаку, кролика и даже красного жар-феникса. Или же они все были красными до войны? У некоторых даже не было фотографии для стены и вместо них использовалась небольшая бумажная заметка с грубо нарисованной кьютимаркой на ней. Рамка для фотографий, три маленькие искорки, облачка, шоколадный батончик…

Так вот какие кьютимарки были у пони из прошлого.

От шока я просто сел на пол. Алтарь возвышался надо мной до самого потолка комнаты и тянулся на всём протяжении стены. Когда-то здесь зажигали свечи на мраморных ступенях, ведущих к самой стене. Каждый сантиметр стены и площади вокруг был занят чем-то.

И все пони на этой стене погибли в огне жар-бомб.

У меня проступили слёзы. Я пытался вытереть их, но в этом было мало смысла. Они просто продолжали течь. Я не чувствовал ужаса, нет. Вместо него было просто тяжелое давящее чувство абсолютной трагедии, которая произвела эффект на всех пони, включая меня самого. Даже спустя двести лет после, мы всё ещё боремся с её последствиями.

Мне показалось это правильным. Порывшись в кармане, я достал оттуда маленький звонок с самоката и положил его на мраморную ступень рядом с красивой красной свечой, цвет которой был похож на цвет самого самоката. Я надеялся, что жеребёнок оценит это. И эта сущность, преследующая меня по какой-то причине. Часть меня надеялась, что этот небольшой поступок хоть немного облегчит чувство вины за то, что я пытался украсть их самое ценное имущество.

Я слышал, что диктофон давно замолчал, но не решался нарушить этот момент покоя, когда просто сидел и разглядывал фотографии, пытаясь угадать имена изображенных на них пони. И пытаясь не думать о том, что все они погибли вместе со старым миром в то время, как лишь немногие счастливчики смогли спастись тут, под землёй.

—Мне очень жаль…

ВОТ ДЕРЬМО!

Запись снова включилась, заставив меня подпрыгнуть почти на свой рост от неожиданности, из-за чего у меня подкосились ноги, и я упал на пол.

Бин! Скажи всем, что пора идти!

Что сл…

БЛЯТЬ, ШЕВЕЛИТЕСЬ!

Из Зала Памяти доносился шум. Пони кричали, ругались и паниковали, заряжая оружие. Я услышал множество щелчков предохранителей и цокот копыт.

Они… не могу поверить!

Да что они делают?!

Продолжаем двигаться, выходим все, пока не…

На записи раздался электронный голос.

Обнаружен сигнал ПипБака. Процесс разгерметизации активирован.

Я сам закричал от ужаса и бросился обратно к двери, но обнаружил, что она открывается нормально. Запись это или нет, но страшные воспоминания всё ещё были свежи в памяти.

БЕГИТЕ ВСЕ!

Я мог только предположить, что они бросились к дальней двери, потому что их копыта цокали по металлу, а не по грязи. Жуткий звук захлопнувшейся двери оказался настолько громким, что я отпрыгнул к стене. Моя голова ударилась о железную колонну, вызвав болезненный крик.

Все успели выйти?

Ага! Пресвятые принцесьи крупы, Скульпт, что это за хуйня?!

Я не знаю! Продолжаем двигаться! Я увидел это на терминале, оно активировалось везде! Они пытаются убить нас! Я… я не знаю, но…

ЧТО “НО”?!

Это по всему Стойлу. Везде, кроме исследовательского уровня, если мы воспользуемся ПипБаком, то оно закроет нас и убьёт!

Скульпт! Мы же отправили всех жителей по комнатам!

О нет… что они наделали?

Я зашёл в дверь и пошёл дальше по тёмному коридору, слыша, как их галоп стал таким быстрым, что я едва ли мог догнать их. Но это было и не нужно. Внезапно, пол в коридоре закончился, и я жёстко скатился по лестнице вниз. Я ударился коленями и головой, но каким-то чудом смог приземлиться так, что, хоть и с трудом, мог продолжать движение. Паника овладела мной. Я слышал её и в голосах своих призрачных компаньонов. Послышались крики целых семей под шум толпы, вбежавшей на жилой уровень. Наполовину падая, наполовину хромая, я оказался на том же уровне и теперь шёл мимо десятков дверей. Возле каждой из них было окно, и каждая из них была плотно закрыта.

Послышались жуткие вопли.

И я нашёл всех жителей.

Святая Селестия, они в ловушке!

Вытащите их! ВЫТАЩИТЕ ИХ, БЛЯТЬ!

Двери заклинило! Блять, простите, мне жаль!

Обнаружен сигнал ПипБака. Процесс разгерметизации… активирован.

ПОМОГИТЕ! В-ВОЗДУХ!

НЕТ!

Они все были в своих комнатах, абсолютно все. Их останки были укрыты в истлевших однотипных комбинезонах. Застыв во времени и неизменном окружении, они так и остались лежать на своих кроватях или возле окон. Я видел их и слышал стук десятков копыт по окнам и дверям из своего ПипБака. Я бешено бежал вперёд, спотыкаясь о груды вещей, оставленных и брошенных в приступе слепой паники.

ТАМ МОИ ДЕТИ!

Обнаружен сигнал ПипБака. Процесс разгерметизации… активирован.

Кто-нибудь, помогите! СДЕЛАЙТЕ ХОТЬ ЧТО-ТО!

Послышались три громких выстрела.

И вот я прохожу мимо стекла с тремя следами от пуль. Оно не разбилось. В комнате за ним рядом с маленькой кроваткой лежал такой же маленький скелет, а большой ютился возле окна, и их ПипБаки всё ещё светились синим светом.

Не пользуйтесь ПипБаками! Снимите их!

Мы не можем! Они забрали все инструменты!

Обнаружен сигнал ПипБака. Процесс разгерметизации… активирован.

На каждом скелете был ПипБак. Впереди в коридоре я увидел длинную скамейку, согнутую пополам.

Хватайте эту скамью! Готовы? Раз, два, три, БЕЙ!

Громкий глухой удар вызвал помехи на записи.

Ещё! Раз, два, три, БЕЙ!

Снова глухой удар, но уже громче, а в добавок к нему крик кого-то поблизости.

Наконец, прозвучал треск стекла.

Окно было покрыто большими трещинами, но край скамьи сломался раньше. Аккуратно перешагивая через неё, я продолжил свой путь по длинному коридору, проходя мимо комнат, в каждой из которых хранился кошмар. Вопли на записи не прекращались, пока пони продолжали биться в окна и двери. Многие из компании призраков, за которой я следовал, плакали и кричали в ответ. Говорили о любви или о сожалениях. Я стал свидетелем гибели целого Стойла, но здесь, в далёком будущем, я был бессилен и не мог им помочь.

— Мне жаль!

Обнаружен сигнал ПипБака. Процесс разгерметизации… активирован.

Я закричал, заглушая своим голосом вопли агонии на записи.

— МНЕ ЖАЛЬ!

Слёзы текли по моим щекам, когда я обернулся и увидел позади коридор с десятками бронированных комнат и убитыми в них пони. Что же они наделали? Что такое важное делали эти учёные, раз это стоило жизни стольких невинных пони? Гнев накрыл меня так сильно, как никогда прежде, и я бросился галопом вперёд, продолжая слышать голос Скульпта на записи.

Ублюдки! Они поплатятся!

Мои собственные ноги шаг в шаг повторяли путь Скульпта, когда мы оба перепрыгивали те же самые обломки полуразрушенного коридора Стойла. Мы оба слышали крик кобылы справа от нас, оба видели её скелет, так и оставшийся прислонённый к окну. Мы оба видели жеребца слева, который безрезультатно бил по стеклу прикладом дробовика, пытаясь спасти свою жену. Его скелет и оружие остались лежать на полу. Мы бежали вместе, прошлое и будущее, чтобы открыть одну и ту же истину. Чтобы узнать, почему.

На записи я услышал, как закрылась дверь в конце коридора и электрический голос прозвучал вновь.

Обнаружен сигнал ПипБака. Процесс разгерметизации… активирован.

Испуганный вскрик Скульпта совпал с моим. Я понял, почему вооружённая команда погибла в том же коридоре. Звук на записи наполнился помехами. Было слышно только одинокое дыхание Скульпта, когда мы оба пробежали через дверь, ведущую в исследовательскую зону, только мне пришлось проползти через щель под дверью, которая на записи закрылась сразу за спиной жеребца.

Каждый его вдох был наполнен едва сдерживаемой яростью, и в конечном итоге, я услышал, как он просто рухнул на пол. Услышал, как он заплакал. Я лёг вместе с ним, всем сердцем желая хоть как-то помочь бедняге, который только что стал свидетелем того, как всё, что он пытался спасти, погибло за несколько мгновений.

Я не оставлю это просто так. Для всех, кто услышит это в будущем, это была наша ошибка. Момент, когда мы заблудились во тьме. Моя семья и друзья погибли, и теперь их тела лежат всего в паре метров от меня. Но знайте! Я не позволю им остаться безнаказанными. Что бы они там не делали, это закончится сейчас, даже если мне придётся погибнуть. К чёрту оправдания. Пони никогда не должны были лгать друг другу и скрывать что-то. Эти тёмные времена наступили ещё до падения бомб и всё из-за Министерств. Я… я потерял всех.

Он окончательно потерял самоконтроль, а его голос приобрёл новые холодные ноты.

Они заплатят…

Прозвучал щелчок…

…и запись закончилась.

Какое-то время я просто лежал возле двери и пытался успокоиться. Не то, чтоб это вообще было возможно, учитывая, как тяжело я дышал и как пересохло у меня во рту и горле от всхлипов и плача. Моя грудь горела так сильно, что мне пришлось выпить антирад на всякий случай. К счастью и одновременно к ужасу, жжение прошло. Как долго я пробыл там, что мои облученные лёгкие снова начали напоминать о себе даже при отсутствии радиации вокруг?

Впереди меня ждала ещё одна лестница, ведущая ещё ниже. Это уже какой, пятый уровень? Я чувствовал себя так, словно оказался в другом измерении, вдали от других пони, от Филлидельфии и от облаков. Медленно, но уверенно, я двигался в самые глубины Стойла. Там оказалось довольно светло. Но не от ламп, а от множества терминалов, которые наполняли каждую комнату, мимо которой я проходил. Все они продолжали работать и освещали своим слабым зелёным светом маленькие и большие комнаты, а вместе с ними и часть коридора, по которому я шёл. Пол был покрыт мусором и разбитыми колбами, чьё жидкое содержимое за столько лет не высохло, а лишь стало липким. Я чувствовал, как иногда мои копыта прилипают к этому полу, и мне оставалось только молиться, чтобы это что-то не было токсичным.

Совершенно очевидно, что это был исследовательский уровень. Все мои представления о какой-то гигантской лаборатории злого гения разбились о реальность, где передо мной были обычные офисы и рабочие помещения, втиснутые в комнаты Стойла, которые изначально не предназначались для учёных. Вероятно, здесь должен был быть ещё один жилой уровень. Возможно, большие комнаты когда-то представляли из себя складские помещения? Перебегая от одного островка зелёного света к другому, я продолжал двигаться глубже в комплекс.

И не успев даже дойти до главного офиса, мне повстречались первые трупы.

Лежащие на столах около своих рабочих мест или застигнутые прямо в дверях, все скелеты имели одну общую черту — следы от пуль. Запищав от ужаса, я завалился в первую попавшуюся боковую комнату и тут же обнаружил останки кобылы, которая пыталась спрятаться за своим столом. Рамка с фотографией жеребёнка лежала разбитая рядом с ним и пулевыми отверстиями на полу. Терминал продолжал исправно работать в ожидании, когда его уже мёртвая владелица продолжит свой труд. Мне пришлось сделать глубокий и медленный вдох, чтобы не потерять сознание и продолжить путь по коридору. Маленькие гильзы постоянно попадали мне под копыта и тихо звенели, когда я задевал их. Я перешёл на галоп и закрыл глаза, стараясь не видеть ещё больше. Весь мой путь был устелен останками пони, которые бежали в одном направлении со мной.

Достигнув главного офиса, я, наконец, открыл глаза и…

Как хорошо, что инстинктивно я закрыл копытами рот прежде, чем закричал от ужаса.

Оно было там, перемещаясь между странными машинами и медными механизмами. Я не мог сфокусировать свой взгляд на нём, но я мог видеть его размытую фигуру, парящую в центре комнаты. Его голова вращалась, когда он переводил взгляд с одного светящегося терминала на другой, прежде чем двинуться в мою сторону.

И мне некуда было бежать.

Забравшись под один из столов и шёпотом извиняясь перед скелетом, который мне пришлось подвинуть из того же укрытия, я задрожал от страха в ожидании, когда фигура пройдёт мимо. Больше её присутствие не сопровождалось статическими помехами на записи, поскольку сама запись закончилась, что позволяло мне оставаться бесшумным.

К сожалению, в то же время это означало, что я никак не могу определить присутствие сущности. Не в силах сдержать любопытство, я натянул очки и аккуратно выглянул из своего укрытия. Может оно уже уш… НЕТ, ВООБЩЕ НЕ УШЛО!

Я тут же нырнул обратно под стол. Фигура стояла меньше, чем в метре от меня и её голова отреагировала на моё движение столь же быстро. От тихой и напряжённой атмосферы у меня закружилась голова и начало ныть ухо. Я чувствовал его присутствие прямо за своим столом. Мои очки запотели. Желание кричать и молить о пощаде становилось просто невыносимым.

И всё закончилось. Давление просто исчезло. Меня сильно трясло, и мой полувыбитый зуб напоминал о себе от болезненной дрожи. Я снова выглянул из-за стола. Как оно могло не увидеть меня? Или ему просто всё равно?

Оно уходило прочь. В противоположной стороне комнаты я заметил его тёмную фигуру в свете терминалов. Но кое-что всё таки изменилось.

На столе появился диктофон.

Он был другим, выглядел более современным (хотя в этом я не разбирался, он просто был более блестящим) и у него тоже была возможность подключения к ПипБаку. Отсоединив предыдущую запись и положив её себе в сумку, я подключил новую. Подозреваю, что сущность желала, чтобы я послушал её. Может, я для него тоже был призраком из будущего, который напрягал одним лишь своим присутствием? Как вообще видел меня этот призрак, может он тоже боялся меня?

Щёлк!

Личный дневник ведущей учёной Тайных Наук, Аркейн Бриза, день первый. Прошу прощения, что я такая запыханная, мы просто…

На заднем фоне раздался громкий гул, послышался крик пони и жуткий шум. Я вышел из своего укрытия и оказался в главной комнате, окружённой телами пони, собравшихся в группы перед смертью.

Это Филлидельфия. Была. Мы едва успели. Технически, у нас нет доступа в этот комплекс, но мы торопились и Смотрительница разрешила нам войти. Добрая душа, наверное, последняя на этом свете. Теперь нам придётся придумать, как превратить это Стойло в место, где мы все сможем выжить.

Она замолчала. Её голос звучал авторитетно, хоть в нём и слышался страх; очевидно, что она была той пони, что добьётся своего в любом случае. Если бы она сказала мне прыгнуть, то я бы спросил, как высоко.

Прошу прощения, это просто… Я пытаюсь найти себе занятие и не думать о том, что творится снаружи. То, чего мы так хотели избежать… Я пыталась доставить сюда председателя Министерского Центра Аврору Стар, но мы не смогли найти её! Я… я думаю, что она осталась в городе. Прямо сейчас нам нужно обустроиться здесь и вернуться к работе. Она оставила очень чёткие инструкции на случай, если нам придётся разделиться. Я превращу это Стойло в обитель надежды, чего бы мне это не стоило. Потрачу все силы на то, чтобы создать то, что поможет нам возродить мир, когда двери снова будут открыты. Для начала займусь теорией Авроры о сохранении памяти и моими наработками по повышению естественного иммунитета. Мы будем готовы к тому моменту, когда нам придётся столкнуться с радиоактивной пустошью через сотни лет. Мне пора.

Казалось, что запись закончилась, но ПипБак продолжил воспроизведение.

Я услышал что-то похожее на отдалённый топот копыт. Пискнув от страха, я повернулся, ожидая увидеть нечто прямо позади себя. Но там оказалось пусто, как и прежде. Может быть, эта штука снова ходит рядом? Но я уже ничего не трогал!

В поисках укрытия получше, я прошёл дальше к рабочим столам. На них лежали маленькие шары, большая часть которых были тускло-серыми. Однако, некоторые из них светились всеми цветами радуги почти так же ярко, как мой ПипБак. Но я не осмелился их трогать. Мне уже хватило призрачных визитов. Кажется, я более-менее успокоился, но всё равно продолжал чувствовать себя на грани. И мне нужен был совсем небольшой толчок, чтобы оказаться за этой гранью и впасть в истерику от окружающего ужаса. Скелеты, вымершее население, пони, убивающие друг друга по непонятным мне причинам. Понимание произошедшего было совсем близко и это сводило меня с ума. Если бы я не знал, что Глиммер и Брим где-то ищут меня, то наверняка бы пропал в этой кромешной тьме.

Хорошо. День седьмой, вроде бы. Мне пришлось внести некоторые изменения в этом месте. Для начала, теперь я Смотрительница. Прискорбное, но необходимое решение. Она была хорошей, но некомпетентной. Неправильно распределила ресурсы и организовала смены настолько неэффективно, что Стойло едва ли продержалось бы двадцать лет, не говоря уже о столетии. О чем вообще думала Скуталу, назначая Смотрительницей такую пони? Мы провели голосование и за меня проголосовало большинство учёных и интеллигенции Стойла. Кто-то может заявить, что это всё фальсификация. Я же говорю, что это надёжность. Я взяла под контроль системы Стойла и передала контроль над ПипБаками учёным. Мы помогали разрабатывать все эти штуки, пока нас не перевели в Министерство, так что почему бы и нет? Наши знания оказались применимы даже в таких условиях. Если местные жители не будут нам мешать, то мы придумаем, как бороться с Пустошью на десятилетия раньше первоначального срока, который мы рассчитали. И этого времени нам хватит, чтобы привыкнуть к новым технологиям. Пора идти.

Запись снова прервалась. Вероятно, она просто продолжала вести дневник на одном и том же диктофоне.

Слушая запись, я подбежал к стене и заглянул через окно в соседнюю комнату, где когда-то проводились эксперименты. Кажется, я, наконец, начал понимать планировку Стойла. Несколько уровней находились друг над другом. Они представляли из себя сеть коридоров, комнат и служебных помещений. На каждом из них было по одному большому залу. На первом уровне это был Атриум, дальше была школа, потом сад с деревьями и теперь это.

Где же Глиммер? Она бы наверняка всё поняла. Мне просто хотелось найти её и выбраться. Вернуться в Филлидельфию, начать планировать побег. Всё это было просто отвлечением, бессмысленной работой, которая никогда не изменит мою жизнь в лучшую сторону, а лишь до смерти напугает. В лучшем случае, я, возможно, смог бы найти здесь что-то, что помогло бы нам с побегом. Может какое-нибудь заклинание невидимости? Что-то, что помогло бы нам пробраться мимо стражи и выйти на Пустошь без сопротивления!

Однако, вокруг меня не было ничего подобного. На гигантской машине, мимо которой я пробежал, стояли небольшие формы для выпечки… кексов, кажется так их назвал один из моих хозяев. Оценив их размер и форму, я заметил, что они, видимо, предназначались для тех шаров, что я видел перед этим.

Третья неделя. Исследования идут хорошо. Есть небольшие проблемы с переносом памяти. Без сомнения, это именно та проблема, о которой говорила Аврора. Кажется, даже сама Твайлайт Спаркл заявила, что это невозможно без внешнего источника питания, достаточно мощного, чтобы… ну, я не знаю. Я столкнулась с той же проблемой. У нас получается создавать петли воспоминаний и даже частично сохранять черты личности, но ничего подобного тому, что предполагала Аврора в прошлом году. Но я доведу дело до конца. У воспоминаний есть огромная сила. Всё вращается именно вокруг них. Прошлое может научить нас, дать нам силы. Можно черпать знания из важных моментов. Воспоминания. Это. Сила. Это же они заставляют пони двигаться вперёд? Они делают тебя тем, кто ты есть? Весь пережитый тобой опыт. Но что, если бы мы смогли внести свои корректировки? Ухх… Мне приходится скрывать всё это от жителей. Причина проста, на самом деле. Аврора Стар сообщила мне, что наше Министерство обнаружило зебринского шпиона в отделении МВТ в Филлидельфии, а многие жители Стойла работали там. Таким образом, теперь вся информация об исследованиях непосредственно доступна только тем, кто ими занимается и мне лично. Я не собираюсь делиться этим со всеми, чтоб они обо мне не думали. Аврора Стар погибла чтобы защитить наши труды. Я не посмею нарушить последний приказ, который она отдала мне перед нашим расставанием. Тем не менее, они начинают беспокоиться. Этот параноик Скульпт хочет записать нашу встречу на диктофон. Я не стану подвергать наше будущее опасности из-за чьего-то бессмысленного любопытства. Это всё очень деликатная работа. Нам не нужны лишние контакты с другими пони без необходимости. Кто знает, что взбредёт им в голову, если они получат всю информацию?

Позади меня раздался звон металла, которого что-то коснулось.

Я развернулся на месте и огляделся. Передо мной оказался только терминал на столе с колёсиками, который плавно остановился. Кровь в венах застыла, и я осмотрелся вокруг, но не увидел ничего. ПипБак не издавал никаких помех.

Это плохо. Подбежав к ближайшей стене, я спрятался за большой машиной. Нужно выбираться. Нужно найти выход из этой комнаты! Выглянув и осмотревшись, мой взгляд упал на лестницу, ведущую на балкон второго этажа и подсвеченную тремя терминалами рядом. Она вела к ещё одной комнате в дальнем конце балкона, которую тоже было видно только благодаря свету терминала внутри. Если я смогу добраться туда, то мне не придётся смотреть сразу по всем сторонам, и я смогу укрыться на какое-то время.

Прижавшись к полу, я почувствовал, что за мной наблюдают. Где-то на краю поля зрения постоянно было какое-то движение. Нет, за мной не просто наблюдают.

На меня охотятся.

Вспомнив всё, что знаю про скрытность, я остановил запись и выключил свет, прежде чем двинуться назад. Если они следили за моим светом (а они, конечно же, следили), то они не будут ожидать от меня движения назад. Призраки же не настолько умные?

Затаив дыхание, я начал медленно ползти назад в темноте. Островки света от терминалов буквально были моими маяками, на которые я ориентировался, но к которым я не мог приблизиться опасаясь быть замеченным. Мне нужно было оставаться в темноте. В той самой темноте, что медленно сводила меня с ума от жути. Аккуратно отодвигая стулья, пробираясь под столами и между механизмами, я постепенно приближался к лестнице с другой стороны. Я проверил всё вокруг себя, но не заметил ничего. Проклятое ухо, почему я повредил его ровно тогда, когда мне нужен был мой острый слух!

Шаг за шагом, я начал подниматься по лестнице, надеясь, что ни одна из ступенек не сломается и не заскрипит под моим весом. Взглядом я постоянно следил за комнатой вокруг. Каждый островок света, созданный терминалами на столах, был абсолютно пустым. Может, это было моё вообр…

Тень промчалась мимо одного из столов.

Меня охватила паника. Что-то определённо было там, где только что был я. Ускорившись, я галопом бросился вверх по лестнице, и каждый мой шаг и скрип звучал для меня, как пушечный выстрел. Как только я оказался наверху, то тут же двинулся в комнату. Теперь меня окружало более технологичное оборудование, подсвеченное таким же светом от терминала на столе. Взглянув на его экран, я обнаружил там старое пятно.

Кровь…

Мне пришлось закрыть рот копытами, чтобы не закричать, и я тут же отпрянул назад, споткнувшись при этом о край кровати и упав при этом на собственный ПипБак. Болезненно. Диктофон загудел, перематывая запись вперёд до тех пор, пока я, наконец, не сориентировался и не нажал на паузу. Вместо этого, запись просто продолжилась без перемотки. Куда бы я не нажал, это явно не помогло мне выключить запись.

Ух-х… пятая неделя. Всем нам очень интересно, почему жители такие напряженные. О чём они вообще думают? Что мы тут оружие делаем?

Я быстро схватил заплесневелое одеяло с кровати и завернул ПипБак в него, пытаясь заглушить звук. Теперь его мог слышать только я, а не все вокруг. Дрожа, я прижался к кровати и обнял сам себя. Окружение снова начало давить на меня. Ощущение трагедии едва ли помогало мне держать себя в копытах. Пони сами обрекли себя на этот кошмар.

Обстановка начинает накаляться. Честно говоря, мне немного страшно. Жители совсем затихли. Я приказала наладить дежурство и выходить в другие зоны только в случае крайней необходимости. Некоторые размышляют о том, что нам действительно нужно оружие. Я отказала. Нет никакой нужды, да и мы ученые, а не солдаты. Мы…

Смотрительница! Смотрительница!

Что такое? Я…

Слинки Спот заметила жителей на камерах! В-вы должны увидеть это!

На диктофоне послышался шорох и топот копыт от того, что, вероятно, Смотрительница забыла выключить запись. Я услышал тот же скрип ступеней лестницы, по которой только что поднимался. Я слез с кровати и подобрался к окну, чтобы выглянуть и мысленно провести взглядом призраков прошлого на их пути к терминалу с камерами, который был в дальнем конце зала и всё ещё продолжал работать.

Что за…

У них оружие, Смотрительница. Они идут сюда!

Приготовься закрыть двери, Спот. Всем сохранять спокойствие, я уверена, что они просто хотят поговорить. Не лучший способ добавить себе веса на переговорах, но даже Скульпт не настолько поехавший, чтобы в самом деле напасть на нас. Мы же все пони.

Мэм! Натшэл Крекер остался снаружи! Он был не на смене! Они… Они идут прямо к нему!

О нет…

Я услышал знакомые звуки на записи, но теперь, вероятно, они звучали из терминала, за которым следила Смотрительница.

Эй, вы что делаете?!

Это был тот ученый, которого они закрыли в шкафу.

Вот дерьмо! Хватай его!

Стоп, что? Отстаньте от меня! ОТВАЛИТЕ!

Из динамика раздался грохот банок, заставивший меня поморщиться.

Он может предупредить их! Глуми! Выруби камеру, пока они нас не заметили! Кто-то схватите его и держите!

Послышался одиночный выстрел.

На экране появились статические помехи от того, что, очевидно, камера была уничтожена.

О-они убили его…

Да нет же!

Я… как они могли, я…

Смотрительница? Что нам делать!?

Я… Я…

Смотрительница!

О-отследите их ПипБаки по системе безопасности. Если они сделают хоть шаг дальше Зала Памяти, то блокируйте им все проходы и перекрывайте систему вентиляции.

ЧТО!?

Они собираются убить нас, Спот! Это последнее средство, на случай, если они не передумают, и мы не увидим чего-то, что доказало бы обратное. Просто… Просто сохраняйте спокойствие… О, Эквестрия…

Всё начало двигаться к ужасному финалу.

Смотрительница! Они в Зале Памяти! Они только что отправили сообщение всем, чтоб они спрятались у себя в комнатах! Это… это значит, что они идут прямо сюда, мэм. Так ведь?

Всё так, Спот… Я… Я не могу поверить в это. Мы же просто занимаемся здесь мирными исследованиями! Почему они просто не могут успокоиться и поверить нам!? Это… это просто стандартные процедуры секретности во время войны! Я… я никогда бы не подумала…

Смотрительница, они собираются идти дальше…

Уйди с дороги. Я лично активирую команду. Передай мне записи и отследи ПипБаки всех, кто взял в копыта оружие.

Через какое-то время послышалось шуршание листов.

Я готова.

Они выдвигаются!

О, Эквестрия… прости меня за это.

Копыто нажало на кнопку. Послышался вой турбин где-то на фоне. Кто-то из учёных заплакал.

Обнаружен сигнал ПипБака… Зал Памяти. Процесс разгерметизации… активирован.

Всё кончено…

Обнаружен сигнал ПипБака… жилая комната С5. Процесс разгерметизации… активирован.

ЧТО!?

Активация в жилых комнатах! Семья Ранер Бина заблокирована!

Что?! Нет!

Сигнал ПипБака обнаружен… жилая комната Г12. Процесс разгерметизации… активирован.

Остановите это! Я… что происходит?!

Я не могу! Будто бы они синхронизировали все ПипБаки во всём Стойле!

Сигнал ПипБака обнаружен… жилая комната А4. Процесс разгерметизации… активирован.

Сигнал ПипБака обнаружен… жилая комната Е1. Процесс разгерметизации… активирован.

Сигнал ПипБака обнаружен… жилая комната А3. Процесс разгерметизации… активирован”.

О, Селестия… что мы наделали?

Снова и снова звучали номера жилых комнат. Министерские пони лишились дара речи и просто наблюдали за происходящим. Я свернулся в клубок на кровати Смотрительницы и вжался лицом в одеяло, пытаясь заглушить всхлипы. Вся эта ситуация наконец обрушилась на меня со всей тяжестью. Когда перечисление комнат закончилось, учёные постепенно начали приходить в себя, пытаясь осознать случившееся.

Это… это была случайность!

М-мы сможем восстановить популяцию…

Эй! Что ты делае…

Вы убили всех!

Яростный рёв автоматического оружия нарушил общую тишину записи.

У него оружие! Скульпт! Прошу, не надо!

Голос Скульпта звучал где-то вдалеке, но было слышно, что он был наполнен яростью и отчаянием.

Вы! Убили! Всех! И всё ради защиты ваших грёбаных секретов! Я вам этого так не оставлю! Я НЕ ПРОЩУ ВАС!

Выстрел за выстрелом. Крики, паника, мольбы и ярость смешались в одной дикой какофонии насилия, звучавшей из моего ПипБака. Смотрительница побежала. Я услышал скрип ступеней на подьёме в эту комнату. Стрельба внизу продолжалась, пока Скульпт двигался через исследовательскую зону. Смотрительница тяжело дышала прямо в диктофон. В конце концов, по лестнице снова послышались шаги. Скульпт шёл прямо сюда.

А ты говорила мне, что всё в порядке! Но всё это время у тебя в копытах было Стойло, готовое убить нас!

Это не так! Это всё ошибка! ПипБаки просто… они не… вы шли сюда с оружием, чтобы убить нас!

Ничего подобного! Ты лжёшь! Твои секреты и ложь погубили всё моё Стойло! Последней Смотрительнице не стоило пускать вас внутрь!

Мы занимались только мирными исследованиями! Как ты не можешь этого понять! Секретность часть стандартной процедуры! Взгляни вокруг!

Вы только что на моих глазах убили всю мою семью, моих друзей и всех, кто был нам дорог, и теперь ты говоришь, что это просто процедура!? Я… я просто…. это всё ТЫ!

Его оружие взревело. Скульпт закричал. Его гнев сменился абсолютным отчаянием от осознания того, что он потерял всех, кого знал. Без сомнения, Смотрительница тоже была мертва. Осталось только дыхание Скульпта, которое затем сменилось на плач и вместе с тем, запись закончилась.

Здесь всё всегда было хорошо. Просто идеально.

— Просто потрясающее стечение обстоятельств… согласен, жеребчик?

Каждая часть моего тела застыла.

— Даже в таком спокойном и безопасном месте, пони смогут найти способ превратить его в воплощение самых страшных кошмаров.

Осмелившись оторваться от заплаканного одеяла, я увидел его.

Он сидел в кресле Смотрительницы, держа вокруг себя магией разные безделушки и затачивая свой рабский нож на небольшом точильном камне.

— За закрытыми дверями, в полной темноте, в таком месте, где, казалось бы, пони никогда не должны были находиться. Прямо, как в сказке про Найтмер Мун, они поддались страху и ненависти. С этим Стойлом всё было в полном порядке. Никаких дефектов, никаких экспериментов и достаточное количество припасов. Даже больше, чем обычно, на самом деле. К обитателям добавилась целая команда учёных из Тайных Наук? Ну, звучит шикарно… Но пони никогда не должны были жить в темноте, лишённые света солнца принцессы Селестии или могущества луны принцессы Луны.

Он шагнул вперёд в темноте. Тени обвили его рог и тьма вокруг стала частью его. Барб не шагал, а словно плыл. Его длинная чёрная грива странным образом смешалась с тёмной аурой, окружившей его. Внезапно, я понял, почему он оставлял её такой длинной, а одежду рваной. Это помогало ему волшебным образом смешиваться с тенями, создавая неестественное ощущение врага в тёмных местах.

— По своей сути, это Стойло — прекрасная маленькая аналогия на саму войну, понимаешь? Две стороны, обе боятся друг друга, не желают взглянуть на происходящее с противоположной точки зрения и трясутся от ужаса перед тем, что они могут сделать друг с другом. Страх довёл их эмоции до крайности и заставил их сделать то, что им и не снилось! Они пошли на шаги, последствий которых не понимали, а затем захныкали и взмолили о пощаде, когда мир вокруг начал рушиться.

Он остановился и ухмыльнулся мне своей причудливой сияющей улыбкой.

— Оказавшись во тьме, мы раскрываем наши худшие стороны, так сказать. Как Найтмер Мун стала монстром, мы, пони, оказавшись в неволе позволяем нашим внутренним демонам взять над нами контроль. Точно так же, как Пустошь, закрытая от света облачной завесой, породила такого жестокого ублюдка, как я, это Стойло создало множество параноиков по обеим сторонам. И последствия этого ты можешь видеть здесь. Это их собственная версия войны в миниатюре, итог которой был таким же. Обе стороны прекратили существование.

Я чувствовал себя ничтожным после всего этого.

— Это ужасно…

Барб заржал и, отменив какое-то заклинание, если оно вообще было, материализовался, приблизившись ко мне. Жеребец вытащил меня из кровати и по-дружески приобняв одной ногой, второй махнул перед собой.

— Теперь это прекрасное место, где тьма и память о прошлом слились воедино! Как бы я хотел, чтобы это место было моим домом. Прямо здесь, в этом маленьком кабинете, где всё и закончилось.

— Но… к-как долго ты… — Мой голос дрожал и ломался. Я начал двигаться назад и упал на кровать, пытаясь держаться от Барба подальше. Не напрягаясь, он вытащил меня магией обратно.

— Ох, с того момента, как ты оказался на этом этаже с этим твоим ночником. Видишь ли, способность двигать предметы вокруг на расстоянии с помощью магии, чтобы заставить кого-то думать о том, что кто-то у них за спиной… это просто чудесный талант. Это то, что вы, пегасы, не сможете провернуть даже со всей своей прирождённой ловкостью и скрытностью. Ну как, тебе понравился путь сюда так же сильно, как мне?

Нет. Промолчав в ответ, я бросился галопом прочь, но внезапно дверь захлопнулась прямо перед моим носом. Тени вокруг рога жеребца сгустились, а эта аура тьмы только усилилась для того, чтобы не выпустить меня наружу.

— Ты рано убегаешь, жеребчик. Мы должны подождать, пока не вернутся мои помощники. Моя элита. Тени. У предателя была его Большая Четвёрка, а у меня есть мои Тени. Всегда предпочитал поработать над своей победой ещё до начала борьбы, понимаешь? Они поработали со своей магией, обыскали всё это место, нашли все его секреты и ценности. Наверняка, ты столкнулся с ними на пути. Так они тренируются. А сколько всего можно сделать в Молле. Прямолинейность Бримстоуна неплохо работает на Пустоши, но вот в случае с моими планами в Филлидельфии? Ну, тут понадобится более искусный подход. И всё это подводит нас к тому, какая роль в происходящем достанется тебе…

Всё ещё не оправившись от трагического конца Стойла, я не заметил смены темы, пока она не стала настолько очевидной.

— Мне?

— Да, тебе, жеребёночек. Как только они вернутся, мы посмотрим что нам с тобой сделать, мой маленький нарушитель сделок.

Он вспомнил об этом! Я же ничего не принёс ему из кратера!

— Я… Я пытался! Правда пытался! Мину нашёл, синюю. Я забрал её для тебя, но…

— Но-о-о?

— Мне пришлось её использовать…

Барб заржал и этот звук прозвучал, словно бы со всех сторон, когда жеребец шагнул в сторону.

— Мину. Одну. Ох, да тебя переполняет гордость, да?

Он был таким спокойным. Никаких прямых угроз. Просто честность в том, что он сделает и о его намерениях. Больше, чем ярость Бримстоуна, больше чем безумие рейдеров, меня пугало это хладнокровие и простое отношение к тем ужасным вещам, которые он мог совершить.

— Я бесполезен для тебя! Я никому не расскажу, что ты планируешь!

— Честно говоря, жеребёнок, я тебе не особо верю. Взгляни на себя. Ты здесь всего лишь наедине со мной и уже едва ли не обмочился от страха. И ты говоришь мне, что если Шэйклс решит поговорить с тобой, то ты ничего ему не скажешь?

Барб рассмеялся себе под нос, глядя на моё подавленное выражение лица. Тут он прав.

— Ладно, пошли, жеребёнок. Мои ученики возвращаются.

Меня грубо вытащили из кабинета и спустили на первый этаж. Растерянный, я огляделся по сторонам после того, как оказался в центре комнаты. Какие ученики? О чём он…

Ох.

Один за другим, они появлялись из теней. Некоторые более эффектно, чем другие. Приближение двух я услышал, в то время, как остальные были такими же бесшумными, как сам Барб. Тени. Рейдеры-эксперты по скрытности, как я понял. На их фоне я почувствовал себя жалким. Каждый из них был одет в чёрную одежду, а грива и шерсть была покрашена в тёмные синий и зелёный цвета.

— Мои дорогие ученики, у нас тут есть маленький жеребёнок, который должен был помочь нам. Я пообещал ему вступление в нашу группу в обмен на некоторые нужные вещи.

— Я не…

Рейдер пнул меня по лицу сбоку. Подавившись собственным криком, я упал, схватившись за нос. Капли крови потекли по моим копытам.

— Молчать, когда босс говорит!

Барб просто наблюдал за происходящим с гордым видом. В отличие от Скульпта, ему, казалось, нравится, что его называют боссом.

— Так вот, наш жеребёнок не справился. Он знает о наших планах и внезапно решил отказаться от моего предложения. Видимо, решил, что шансы сбежать с предателем у него будут выше.

Хор кипящей ненависти раздался эхом в темноте вокруг. Было трудно сосчитать сколько их. Пятеро, возможно? Дрожа, я прижался головой к полу, стараясь прикрыть кровоточащий нос копытом.

— Видите ли, я не против дать ему второй шанс. Однако, как и любая Тень, он не может остаться безнаказанным. В Молле нас могли бы остановить. Но раз мы здесь, у нас есть возможность полностью соблюсти рейдерский кодекс.

Барб наклонился ко мне и взглянул на меня так, словно пытался прожечь во мне дыру.

— Тебе, возможно, кажется, что я мало что делаю, но в этом и смысл, жеребёнок. Я не такой, как он. Мне не нужно хвастаться, делать примеры и угрожать одним своим видом, о нет… Теперь ни один тёмный закуток не будет для тебя безопасным местом. Я всегда работаю незаметно, нахожу других для выполнения своих целей, а иногда беру дело в свои копыта, если это так уж необходимо. О, ты наверное думаешь, что я просто задира, который подставляет тех, против кого не могу пойти напрямую. Попробуй как-нибудь спросить предателя о резне в Вайттейле. Бойся меня. Лучше так, чем ты попробуешь пойти против меня. Ты будешь наказан так же, как и любой другой мой ученик. И поэтому, я реши…

Его прервали прежде, чем он успел договорить. Или правильнее будет сказать заглушили. Всё Стойло начало дрожать, и я почувствовал мощный поток воздуха из коридора. Послышался грохот взрывов вдали и такие же отдалённые голоса.

Звук был глухой, и я решил, что его источник на несколько уровней выше. Терминалы начали мерцать, а железные облицовочные плиты комнаты скрипеть от напряжения. Рейдеры одновременно посмотрели на потолок откуда уже сыпалась пыль вперемешку с ржавчиной. Барб зарычал от злости, когда вслед за очередным взрывом, последовал рёв оружия и крики.

— Кажется, они пришли раньше, чем я ожидал. Крисс, Дирк, Шив — за мной! Вы двое — разберитесь с жеребёнком, а потом возвращайтесь к нам в Атриум! Эти идиоты из банды не знают, что делать без нас.

Он поднялся и зажёг магию вокруг своего рога. Всего через несколько шагов он буквально слился с окружающей тьмой. Вслед за ним, ещё трое Теней скользнули во тьму, но уже не так эффектно. Что происходит? И какие “они” пришли раньше?

— Так… что нам с ним делать? — прощебетала кобылка, осматривая меня, словно хищник жертву.

Ну, по крайней мере, я был не единственным, кто задавался этим вопросом.

— Не знаю. Барб говорит убивать — я убиваю. Барб говорит воровать — я ворую. У меня не очень хорошо с лида… лидо…

— Лидерством, тупой ты осёл. Блять, Чиб, понятно, почему Барб взял тебя в команду. Он может вообще не переживать, что ты попытаешься занять его место.

— Ну… мне просто нравится делать что-то. Так что нам с ним то делать?

Кобыла повернулась ко мне. Редкая и прямая грива свисала, закрывая покрытый шрамом глаз. Она в самом деле сточила зубы в клыки, которыми теперь поблёскивала, улыбаясь мне. Может, она и звучала умнее большинства рейдеров, но как и Барб, она была пропитана абсолютной жестокостью и желанием причинять другим боль просто так. Она была сломанной пони, лишённой какого-либо здравого смысла. Бримстоун говорил, что рейдерские кланы любят привлекать таких в качестве основной боевой силы. И по её маниакальному взгляду я мог понять, почему.

— Ладно, есть у меня одна идейка, давно хотел такое попробовать. А ну, придержи его.

Магия Чиба усилилась, и он залез на меня сверху, прижав всем своим весом. Кобыла схватила меня за голову копытами и держала её, пока слюна из её клыкастой пасти капала мне прямо на очки.

— Прошу, не надо! Я-я всё сдела… А-А-А-А!

Магией она открыла мне рот. Она подняла с пола какой-то осколок стекла и поднесла его к моему лицу.

— Барбу не нравится, когда другие пони перебивают его. Я сделаю так, что ты уже никогда не будешь ныть!

Меня охватил страх. Мой рот!? Язык!? Что!? Нет! Я же больше не смогу нормально рисовать!

— Скажи “ааа”, жеребёнок!

— А как насчёт “выйти из сумрака!”, уёбки!

Пара обернулась на новый голос, и весь мир стал белым.

Мои глаза загорелись от боли, и я услышал крики рейдеров. По привычке, я наугад пнул задней ногой и попал жеребцу над собой туда, куда нужно, из-за чего его крик стал звучать гораздо выше, а он сам свалился с меня в сторону. Скатившись со стола, моё зрение, наконец, немного пришло в норму, и я увидел, что все лампы в комнате включились. Взвизгнув, я увидел, как мой спаситель вбежал в комнату и встретился с рейдерами лицом к лицу.

— Мёрки, ложись! — Голос Глиммерлайт был самым прекрасным из всего, что я мог услышать в тот конкретный момент. Я прыгнул на пол и тут же послышался резкий грохот выстрела её винтовки, после которого жеребец закричал от боли.

Другой рейдер, кобыла, повернулась к Глиммер и начала атаковать, когда увидела, что моя подруга возится с перезарядкой своего однозарядного ружья.

Рейдер была быстрой, очень быстрой. Но Глиммер оказалась быстрее, перезарядив винтовку, выстрелила, заставив своего противника прыгнуть за стол в качестве укрытия. Рейдер, казалось, тут же слилась с темнотой, оказавшись скрытой от света ламп. Глиммер подошла к столу и заглянула под него в поисках кобылы.

Увидев, как жеребец поднимается на ноги с раной на боку, я обратил внимание, что его взгляд устремлён на меня. Эта рана не стала для него помехой, и он тут же схватил дубинку, и бросился ко мне, пока его напарница отвлекала внимание Глиммер. В панике я бросился бежать и перекатился под следующий стол. Позади себя я услышал громкий удар от того, что жеребец врезался в этот стол и даже почувствовал триумф. Теперь, пока он будет приходить в себя, я смогу просто убежать!

Жеребец сымитировал столкновение.

В момент, когда я вылез из-под стола, он прыгнул на меня сверху. Может, он и медленно думал, но я совсем забыл, кем были эти пони. Личные ученики Барба — это мастера в скрытности и обмане. Неужели, я и правда подумал, что он бездумно врежется в стол вместо того, чтобы просто запрыгнуть на него!

— Пинаешь по яйцам, да? Я тебе глотку вырву!

Он не врал. Теперь он понимал, что ему нет смысла скрываться, и он мог сконцентрироваться на том, чтобы потянуться к моему горлу своими зубами в приступе кровожадного безумия. Я услышал ещё один выстрел винтовки Глиммер, пока она боролась со своим противником, пугая и заставляя её прятаться.

Это подкинуло мне идею.

Отпихнув копытом морду жеребца в сторону, я достал свой пистолет без патронов и прицелился ему прямо в лицо. Он тут же бросился в сторону в приступе внезапной паники от того, что у его лица появился ствол. Он был не единственным, кто может обманывать других!

Это дало мне время подняться, но в тот же момент он вырвал пистолет из моих зубов своей магией. Это нехорошо, мне совсем нечем ему противостоять! Я обычный мирный пони, а не убийца!

Жеребец бросился в атаку, высоко над головой подняв свою дубинку. Он двигался прямо на меня. В ужасе, я отступил в тёмную боковую комнату. Моё сердце могло взорваться от страха в любой момент. Как мне драться с рейдером?! Я видел, как он заходит в комнату. Высокий, сильный, опытный. Он не станет слушать мои мольбы.

От страха я достал свою железную линейку и приготовился делать всё, что было в моих силах. Собрав всю свою смелость в копыто, я позволил своему страху и разочарованию вскипеть внутри и выпустил яростный боевой клич гораздо громче, чем мог себе представить. Он содержал в себе весь мой гнев, весь гнев тех сотен пони, чья память была оскорблена и в конечном итоге перерос в вой.

Жеребец остановился. Его взгляд изменился, а лицо приобрело странный цвет, после чего он закричал. Он повернулся и в ужасе убежал, оставив меня недоумевать. Он же не кричал так из-за меня. Он выглядел так, словно увидел…

Повернувшись, я увидел это прямо за спиной. Мёртвые глаза, чья форма была расплывчатой и нестабильной, в отличии от Барба, покоились в чёрном пятне, в пространстве, на котором было просто невозможно сфокусировать взгляд.

Дзынь-дзынь!

Звонок колокольчика с самоката прозвучал вновь, а тьма отступила назад и растворилась в воздухе. Я стоял там и просто пялился на то место, где только что было нечто и не знал, что и думать.

— Эй, Мёрки! Может ты это… поможешь немного?!

Отвлёкшись от своих мыслей, я обернулся и увидел, как Глиммер отчаянно уклоняется от осколков стекла, которым в неё кидалась её противница с помощью магии. На шее моей подруги появилось несколько свежих порезов. Эти Тени явно были настроены серьёзно! Жеребец сбежал, но кобыла оставалась такой же смертельно опасной, как в начале битвы: она пряталась за укрытиями и пользовалась каждой долгой перезарядкой Глиммер. В одиночку у моей напарницы не было шансов на победу.

Я бросился вперёд и перепрыгнул стол, чтобы найти что-то полезное и…

— ВОУ!

Мои планы изменились, и я прыгнул под стол в момент, когда осколки стекла просвистели у меня над головой. Я увидел ухмылку ученицы Барба и дразнящий воздушный поцелуй, после которого осколки повернули в воздухе и полетели в меня уже со спины. Я закричал и снова перепрыгнул стол, пытаясь спастись. Один из осколков всё же попал мне в правый бок, но я подавил крик и просто рухнул со стола на какой-то скелет всем своим весом. В ужасе, я тут же отскочил от него, схватившись за раненую ногу. Винтовка Глиммерлайт прогремела снова, заставив кобылу снова прыгнуть в укрытие. Если бы только у меня был мой…

Передо мной лежал пистолет Скульпта. Недолго думая, я схватил его зубами. Я тут же ощупал его языком и, кажется, предохранитель всё ещё был снят. Оставаясь в укрытии, я пнул кресло на колёсиках вперёд, чтобы отвлечь кобылу. Если мне повезёт, она…

Словно пчелиный рой, множество осколков вылетело со стороны кобылы и вонзилось в кресло и пространство вокруг него, пытаясь убить несуществующего Седьмого Мёрки. Воодушевлённый успешным обманом, я продолжил двигаться дальше от укрытия к укрытию, отвлекая кобылу на себя и скрываясь за шумом битвы. Глиммер выстрелила снова, и тут же закричала, когда ей пришлось нырять в укрытие от осколков, полетевших в её сторону.

— Вы правда думаете, что справитесь с одним из Теней? Чиб был новичком, а вы попробуйте взять меня! Да я вас обоих урою!

— Что ж, оцени-ка мою скрытность!

Я выскочил на стол прямо за её спиной. У меня не было времени думать о морали и этичности, мне нужно было спасти друга! Я нажал на спусковой крючок языком. Кобыла медленно обернулась на меня с безумной ухмылкой и взглянула прямо мне в глаза.

Оружие просто щёлкнуло.

Моё сердце замерло. Я нажимал на курок снова и снова, начиная понимать, как чувствовал себя Магистр. Она же просто игриво взглянула на меня, её рог засиял и кобыла забрала у меня оружие своей магией.

— Глупенький. Я единорог. Немного телекинеза и бац! Твой предохранитель снова включён.

Воспользовавшись этим отвлечением, Глиммерлайт бросила стул своей магией и тут же поскакала вперёд. Прицелившись рейдеру в голову, она с трудом дослала очередной патрон в патронник. Член Теней истерически рассмеялась и повернулась к ней.

— С тобой то же самое! Немного ловкости и-и…

Её охватила паника.

— ЧТО?! Г-где он?! Где предохранитель?!

Глиммерлайт едва заметно подмигнула ей.

— От чего предохраняться?

Она дослала патрон.

— Это винтовка.

И нажала на курок.

Воссоединение.

Чувство, которое я прежде ни разу не испытывал. Во всяком случае, полноценно. Но когда Глиммерлайт пришла мне на помощь не из-за чувства вины передо мной, а по собственной воле, желая спасти того, кто ей дорог, я почувствовал, что это был определяющий момент в моей жизни.

Рейдер упала. Её голову разорвало от выстрела и разметало по столу, перед которым она стояла. Воцарилась полная тишина, в которой было слышно, как гильза от винтовки со звоном упала на пол и укатилась куда-то под рабочий стол. Я почувствовал слабость в ногах. Долгие часы бега сквозь жуткое прошлое и кромешную тьму наконец взяли верх. Рейдеры стали последней каплей в этой чаше, после которой мне оставалось только сказать “да, этого достаточно…”

Изнемождённый, я упал.

— Эй! Эй, Мёрки!

Упал прямо в её копыта, когда Глиммерлайт прыгнула вперёд, чтобы словить меня, после чего она приподняла меня и крепко обняла. Из последних сил, я обнял её в ответ так крепко, как только мог. Я уже почувствовал, как начинаю плакать. Она пришла за мной. Она не лгала. Она сдержала обещание. Она первая пони в моей жизни, кто поступил так для меня.

— Всё в порядке, я нашла тебя. Теперь я здесь.

— Я… я думал, они… что я…

— Я знаю, теперь всё в порядке. Мы больше не допустим того, чтобы ты остался один.

— Мы? — спросил я, одновременно задумавшись о том, где же был Бримстоун.

Глиммер отпустила меня, взъерошила гриву и помогла подняться. Я задрожал, когда мои копыта коснулись лужи крови, которая натекла с мёртвого рейдера, после чего мы ушли прочь от трупа. Кивнув в сторону входа, Глиммер натянула свою самую ободряющую улыбку. И по её взгляду мне было понятно, что ей самой уже трудно улыбаться.

— А? Брим? Ну мы разделились в темноте, когда встретились с одним из отрядов Барба. Я собиралась сначала найти его, но идя по коридору услышала тебя. Брим и сам справится какое-то время. По крайней мере, ему точно сейчас проще, чем когда ему нужно было присматривать за мной. Так вот! Что же интересного ты тут нашёл, Мёрки? Мне нравится эта комната! Ну, если не учитывать все эти жуткие скелеты вокруг.

Прикусив губу, я задумался о том, с чего бы начать. А затем, сев на пол, я рассказал ей всю историю Стойла. О мирной жизни, превратившейся в настоящую войну из-за страха и череды случайностей. О том, как все жители погибли и что потом случилось с учёными. Странно, но почему-то я совсем забыл рассказать про тень прошлого, которая преследовала меня по всему Стойлу. Ну, думаю, пони и без этого считают, что у меня проблемы с головой. Когда я закончил свой рассказ, Глиммерлайт просто вздохнула и покачала головой.

— Печально то, что в этом нет ничего необычного. В таких надёжных комплексах как Стойла, пони были самой ненадёжной его частью. Когда я ещё была частью Рейнджеров, мы собирали информацию обо всех найденных Стойлах. Страшно подумать, сколько из них погибли по вине их собственных обитателей. Но этот случай…

Она провела копытом по рабочему столу.

— Всё же это немного необычно. У всех Министерств были собственные бункеры и защищённые комплексы, так что встретить всё это в комплексе СтойлТека довольно необычно. Особенно-ой йой…

Глиммер подскочила и бросилась вперёд мимо рабочих столов. В замешательстве, я последовал за ней, пока она подбирала инструмент за инструментом и, в конце концов, не подняла с десяток маленьких шаров, после чего сразу же начала осматривать терминал рядом. Вопросительно склонив голову, я ткнул один из шаров копытом и взглянул на кобылу.

— Что это за штуки? У тебя же вроде уже есть такие?

— Ты прав, Мёрки. Ты никогда не слышал о шарах памяти?

Я покачал головой, затем кивнул, а затем снова покачал.

— Ну, может быть. Я много о чём слышал, но просто забыл.

Глиммер подняла одну из сфер и всмотрелась в неё.

— По сути, это маленькие сгустки магии, которые содержат живую симуляцию прошлого. Нужно всего лишь активировать их и вжух! Ты в старой Эквестрии. Пони использовали их, как дневники, способ записывать события в деталях или даже, как доказательства каких-то событий. Их можно создавать и с помощью заклинаний, если знать как, но большую часть просто находят на довоенных складах. Просто чудесные штуки, серьёзно. Можно даже полностью извлечь воспоминания. Увидел что-то, что не хотел видеть? Да просто вырежь воспоминание на шар и всё! В голове могут остаться какие-то смутные чувства или ощущения, но самих деталей, от которых тебе и было плохо, ты больше никогда не вспомнишь.

Сама идея заставила меня дрожать от ужаса. Буквально видеть прошлое? Не думаю, что мне бы такое понравилось. Обычные аудиозаписи чуть не свели меня с ума. А если бы мне пришлось своими глазами увидеть всё, произошедшее здесь? Я боялся, что такое просто сломает меня. Глиммер начала работать с терминалом, время от времени поглядывая на шары памяти, которые парили вокруг неё в телекинетическом захвате.

— Если тебе правда интересны подробности, то шары памяти — это не просто воспоминания. Понимаешь, все пони обладают магией, единороги они или нет. У земнопони есть связь с почвой и местом, где они живут, у пегасов есть их небо и погода. И у каждого пони есть собственная магическая сигнатура, которая столь же уникальна, как его ДНК.

— Его что?

— ДНК, Мёрки. Штука которая делает нас теми, кто мы есть. Магическая сигнатура это часть нашего тела и души. Так вот эти сферы содержат в себе отпечаток этой сигнатуры, словно бы копию нашей собственной жизни и опыта. Вот почему в них ты всегда видишь события от лица владельца воспоминаний.

Не в состоянии ничем помочь кобыле, я подошёл к рабочему столу и начал катать небольшой зелёный шар между копытами. Какую же память он хранил? Хорошую или нет?

— Глиммер, а как ты их используешь?

Белая единорожка усмехнулась, отвлеклась от терминала и просто указала на свой рог. Ох, ну конечно. Я укатил шар прочь от себя ввиду его открывшейся бесполезности.

— Хах, а вот это уже интересно!

Подняв голову, я подошёл к терминалу, за которым работала кобыла и встретился со своим врагом номер ноль — с текстом.

Не мешкая, Глиммер начала читать вслух.

— Документ пятьдесят два: об остаточном воздействии сфер памяти на их пользователей. Мы продолжаем работу над теорией нашего лидера исследований Авроры Стар о тренировках для солдат. Суть заключается в записи и воспроизведении ситуаций для воспитания опытных ветеранов ещё до их попадания на фронт. Эта идея была предложена в первые дни после того, как технология записи воспоминаний была одобрена, но почему-то она не прижилась, Магическая сигнатура пользователя не могла корректно воспринимать запись и продолжала считать увиденный “опыт” чужеродным. Хм…

Она пролистала ещё несколько записей. Где-то вдалеке я услышал какие-то звуки. Глухие удары и грохот. Что же происходит прямо над нашими головами?

— Видимо, им всё же удалось, слушай, — она легко кашлянула. — Мы взяли прототип заклинания Авроры с собой. По всей видимости, она поделилась своими исследованиями с Министерством Мира и Генеральным хирургом, доктором Визервейном, чтобы они протестировали использование шаров памяти для хранения заклинаний. В конечном итоге, это был прорыв. Когда медицинские сотрудники выяснили, как заранее сохранять заклинания, у Авроры возникла теория. Если мы можем хранить заклинания, то почему бы не сохранить заклинание создания шара памяти В шаре памяти, чтобы при активации память пользователя становилась промежуточным хранилищем и само заклинание копировалось бы уже с их собственной магической сигнатурой. Вау.

Я ничего не понял. Сохранять шар памяти внутри шара, чтобы создать шар… внутри пони, которые использует шар, чтобы... О, Богини, для чего мне вообще эта информация?

В ответ я смог лишь опустить голову на стол от того, что она начала болеть, а Глиммерлайт рассмеялась и погладила меня.

— Проще говоря, Мёрки, они создали шары, которые активируют заклинание на пони-пользователя и копируют их собственную магическую сигнатуру.

Я моргнул и тупо уставился на неё. Кобыла закатила глаза.

— Шары дают единорогам новые заклинания на короткий период.

А-а! Ну так чего так сразу не сказать? Я начал думать, что учёные специально говорят сложными терминами, чтобы скрыть свои идеи от обычных пони. Глиммерлайт отошла от терминала, положила несколько шаров к себе в седельную сумку, а затем двинулась к большой машине, похожей на печку, которую я уже видел ранее. Теперь, когда было светло, я мог рассмотреть её лучше. У неё была одна большая центральная камера с формами для выпечки внутри и странный аппарат, который, видимо, одевался на голову рядом. Казалось, он был сделан из простого чёрного металла, но при этом сиял из-за ряда магических камней всех цветов по контуру. У основания аппарата я заметил груду костей.

— Так что, если я права, а когда речь заходит о шарах памяти, то обычно так и есть, то именно этот аппарат они использовали для переноса воспоминания единорога об использовании заклинания в множество сфер для других. Что означает…

Она пнула соседний шкаф и сломала его ржавый замок. Дверца открылась и оттуда высыпалось полдюжины маленьких шариков. Запищав от восторга, Глиммерлайт подняла их магией и поднесла к себе. Глядя на них, я заметил, что один был гораздо ярче и практически пульсировал ярким красным светом. Он вызвал у меня ассоциации с Красным Глазом.

— И-и-и, вот они, прототипы! Посмотрим-посмотрим, тут у нас заклинание щита, полезно. Три целебных заклинания, очень полезно. Заклинание “создай дверь”? Ну, так себе… И… О! ДА!

— Что там?! — я воскликнул вместе с ней. Может быть, это что-то, что поможет нам выбраться? Телепорт, который отправит нас прямо в Башню Тенпони?!

— Заклинание “Хочу-получу”! Оно у меня никогда не получалось! Ох, это офигенно! С этим чудом больше не придётся мучаться, когда Ромер опять закроется на выходные!

Я фейсхуфнул не в силах скрыть своё разочарование. Иногда поведение Глиммер просто сбивало меня с толку. Вся эта заботливость и дружелюбие были обёрнуты в очень поверхностную и эгоистичную обёртку.

— Ох, я могла бы сидеть здесь часами! Все эти исследования, теории переноса памяти и сферы с заклинаниями! Столько всего можно посмотреть и изучить!

Я оставил её наедине со сферами, слыша, как она бормочет себе под нос о разных методах изучения и прочей ерунде. Откуда ей вообще столько об этом известно? И откуда у неё столько подобного барахла в Молле? Пожав плечами, я решил осмотреть что-нибудь ещё. Только теперь я начал осознавать тот факт, что эта тень помогала мне. Или же она просто хотела добраться до рейдера, который по-настоящему грабил это место? Взглянув на комнату, где видел её в последний раз, я двинулся прямо к ней.

Внутри это был просто обычный кабинет. Осматривая перевёрнутые стеллажи с документами, в действительности я не искал что-то конкретное, а просто хотел держаться от Глиммер и её одержимости прошлым и воспоминаниями подальше. Это явно не те темы, которые мне могли бы понравиться.

К сожалению, я оказался не в самом подходящем месте для того, чтоб прятаться от прошлого. Едва включив свет на ПипБаке, мне сразу на глаза попался стол. На нём стоял сломанный терминал, изрешечённый пулями так же, как и железная стена позади него. А за столом меня ждала встреча с неизбежным.

Кажется, это была кобыла. Если часто видеть скелеты, то скоро страх уйдёт. Но стоит встретить скелет с историей, и он может задеть за живое. Она сидела за своим столом, просто работала и помогала пони изучать сферы памяти в тот момент, когда Скульпт ворвался сюда в своём приступе праведного гнева. Может, тень выбрала эту комнату именно поэтому?

Извиняясь, я осторожно отодвинул останки в сторону копытом и увидел маленькую фотографию в рамке. Осветив её с помощью фонарика, всё внезапно обрело смысл.

Когда-то милая пожилая кобыла с бантиками в гриве и хвосте теперь истлевшая лежала передо мной. На фотографии она с гордым видом стояла рядом с юной розовой кобылкой на новеньком самокате.

Я думал, что уже прошёл через это. Что уже ничего не сможет задеть меня после коридора, в котором погибло всё Стойло. После стольких останков пони, погибших от удушья или пуль. Я думал, что уже немного привык к этому. Но эти маленькие детали и кусочки прошлого…

— Мёрки?

Глиммерлайт встала в дверях позади меня. Я не оборачивался, а просто держал фотографию в копытах и смотрел. Где-то в памяти всплыла мысль, что пони на фото выглядела так же, как пони на фото со второго этажа. Вздрогнув, я едва не уронил его, когда от наплыва чувств просто опёрся на стол. Глиммер подошла и коснулась моего плеча.

— Не всё в прошлом так плохо, Мёрки. У них всё было хорошо до того, как это случилось.

— Они видели, как их мир погиб! Она своими глазами видела, как убили её дочь!

— И это отменяет всё, что было до этого? Нужно принять прошлое. Помнить только хорошее и просто продолжать двигаться вперёд.

У меня снова выступили слёзы, и я повернулся к ней, поднявшись на ноги.

— Но я не знаю как, понятно?! Я никогда не двигался вперёд! Всю жизнь мне говорили, что мне делать здесь и сейчас, всю жизнь! Я раб! Ты думаешь, почему я ненавижу прошлое так сильно?

Обернувшись, я взглянул на свою кьютимарку и ответил ей.

— Потому что если я когда-нибудь в полной мере осознаю скольких возможностей в своей жизни я был лишён с момента рождения, то я просто не буду знать, как мне жить дальше! Я уже пытался убить себя, я не… я не хочу делать это! Я боюсь себя!

Выпалив всё это, я яростно покачал головой, пытаясь избавиться от этих мыслей и отвлечься на что-то другое. Но вместо этого, мне на глаза снова попались останки бедной кобылы, и я продолжил.

— Когда я вижу чьи-то останки, вижу это прошлое и призраков, я задумываюсь о собственной жизни. Будет ли кто-то когда-нибудь так же смотреть на мой скелет? Останется ли после меня что-то примечательное? Стану ли я кем-то или останусь очередной безликой фигурой в каком-нибудь учебнике по истории, где будут писать о том, сколько рабов погибло!

Она заставила меня повернуться к ней лицом с помощью своего телекинеза. Внезапно вырванный из собственного приступа гнева, я поднял взгляд и увидел, что она стоит, возвысившись надо мной. Её лицо было серьёзным и только потом стало немного спокойнее. Вокруг неё летали сферы памяти всех цветов радуги.

— Послушай меня, Мёрки, — Глиммерлайт шагнула вперёд. — Ты боишься прошлого. Это я понять могу. Я тоже иногда боюсь. Мне было страшно спускаться сюда, чтобы найти тебя. Проклятье, мне кажется даже Брим был напряжён. Это нормально. Но неужели ты правда не знаешь, как можно видеть в прошлом хоть что-то хорошее? А как же побег Литлпип? А что насчёт твоей той самой кобылы? Песни Вельвет? Помощь от Диджея? Только не говори мне, что всё это не важно!

Она была права, но по какой-то причине ничего из этого не всплывало в памяти, когда я пытался думать о прошлом. Каким счастливым я был, когда увидел, как Литлпип летит без крыльев?

— Значит, кому-то придётся показать тебе, как это на самом деле.

Сферы начали вращаться быстрее, пока одна из них, маленькая розовая, не вырвалась из круга, облетев всю комнату и не оказалась прямо между нами. Глиммерлайт наклонила голову. От шока я открыл рот и покачал головой.

— Нет, я не хочу смотреть. Да я даже не смогу! Как ты вообще собираешься…

— Иногда я задумываюсь, в чём твой особый талант, Мёрки. Что именно дало тебе эту марку в прошлом, — она повернулась набок и приподняла край своей красной мантии копытом, чтобы показать свою кьютимарку. Там были три сферы памяти: розовая, фиолетовая и голубая. — Но мой талант в том, что я могу помочь тем, кто не может видеть самостоятельно.

— Глиммер, я… мне не нравится прошлое, пожалуйста, не надо.

— Не переживай, Мёрки. В этот раз всё будет по-другому.

От страха мне хотелось сбежать, но её голос удерживал меня на месте, пока она сама прислонила сферу памяти к моему лбу, и я почувствовал, как теряю сознание.

— Поверь в то, что воспоминания могут помочь нам…

оооОООооо

Я не был собой.

Всё моё сознание вопило о том, что надо закрыть глаза, но я не мог, потому что они были не моими. Оказавшись запертым в чужом теле, всего за полсекунды, которые мне понадобились для осознания реальности, у меня начался приступ клаустрофобии.

Мне не нравилось это. Кем я был? Почему моя спина не болела? Почему моё ухо было в порядке? Что на моей голове? Почему я не чувствовал себя… жеребцом?

А. Вот почему.

“Хозяйка тела” (стоп, а так вообще можно говорить? Звучит странно) открыла глаза и взглянула на мир вокруг. Передо мной раскинулась странная Пустошь и небо нездорового жёлтого цвета. Вряд ли именно так выглядело райское прошлое, каким я его представлял. Я едва мог осмотреться по сторонам: не только потому, что кобыла, в чьём теле я оказался, сама не осматривалась, но и потому, что я просто не мог смириться с тем фактом, что я был этой кобылой. Всё было каким-то неправильным. Казалось другим. Я был слишком высоким, я слишком сильно задирал подбородок. Откуда такая лёгкость в лёгких? О, Богини, я совсем забыл, каково это нормально дышать.

И я не совсем понимал. Голова кружилась у самой кобылы или у меня? Оставались ли у меня самого хоть какие-то собственные ощущения? Почему я не мог моргать тогда, когда мне хотелось? Я не хотел бежать по Пустоши с настолько высоко поднятой головой! Все вокруг будут пялиться! Мне просто хотелось опуститься пониже и не выглядеть настолько вызывающе и открыто.

В попытке успокоиться, я сосредоточился на том, что было впереди. Эта кобыла рысила вперёд через мрачный мёртвый лес. Горы возвышались по обеим сторонам от нас. Это была долина? Ну, что бы это ни было, в пасмурном полдне Эквестрийской Пустоши было тяжело отличить одно место от другого. Кобыла чувствовала усталость, как и я, а на её спине лежал тяжёлый груз. Стоп, по-моему Глиммерлайт говорила, что это её воспоминание? Я был в теле Глиммерлайт? Если бы я почувствовал на себе что-то из того, что делала она, то это могло бы глубоко тронуть меня (и очень надеюсь, что не буквально).

Но, по всей видимости, в свободное от “охоты” на жеребцов время, кобыла занималась путешествиями, которые и привели её в этот мёртвый лес. Часть меня задумалась о том, должен ли я ощущать свободу. Та ли эта свобода, о которой говорил Протеже? Путешествия по миру в одиночестве. Тихий мир вокруг меня казался просто пустым. Где все эти причудливые вещи, которые я представлял и страстно рисовал на стенах? Я чувствовал только одиночество.

Но нет, не совсем. По-крайней мере, недолго.

Совсем скоро она нашла деревню. Небольшие хижины из веток и глины, укреплённые деревянными опорами, были надёжно скрыты в глубине леса. Укрытые костровища и небольшие загоны для браминов располагались ближе к краю, а в центре ходили пони разных возрастов, которые уже заметили приближение Глиммер и всё их внимание тут же оказалось приковано к ней. Напряжение начало расти, и моё подсознание вопило о том, что нужно либо бежать, либо найти самого важного из местных пони и предложить ему свою службу.

— Эй, народ! Что сегодня на ужин для путника, который остаётся у вас на ночь?

Ну, так бы я точно не поступил. Все пони тут же начали пялиться на меня… на неё. Голос Глиммер был громким, и жители начали подтягиваться со всей деревни. Жеребята тут же попрятались за родителей, а крупные жеребцы уже взялись за дубинки. Глиммерлайт просто продолжала спокойно стоять на месте, пока к ней не подошла старая кобыла. Её кьютимаркой была голова брамина, а лицо было таким морщинистым и обветрившимся, что говорило о том, что она прожила значительно дольше, чем кто-либо из тех, кого я знал на Пустошах.

— Как ты нашла нас? Крики Холлоу не отмечен на картах. Мы живём тут сами по себе, и нам никто не нужен.

Я почувствовал, как Глиммер закатила глаза.

— Эй, слушайте, я просто путешествую в поисках своего места, а домой мне возвращаться не вариант. Я хорошо справляюсь с чем угодно, на случай если вам нужны ещё рабочие копыта. А может починить что-то надо? Я в этом спец, магическая техника и прочие штуки-дрюки. Я та пони, которая всем нужна. Вы удивитесь, сколько талантов во мне умещается! Могла бы даже массажный салон открыть, если б захотела.

К моему удивлению, она посмотрела в сторону, на одного из больших жеребцов с дубинкой. Я почувствовал, как она улыбается и слегка прикрывает глаза, встретившись взглядом с ним, а затем переводит взгляд на его э-э… хорошо сложенное тело. Заметив, как выражение лица жеребца смягчилось, она снова обратилась к старейшине. Могу поклясться, что теперь её улыбка стала шире.

— Я Глиммерлайт. Если серьёзно, то могу с ремонтом помочь, если надо. Я даже сделаю это бесплатно, если вам нужны какие-то доказательства.

Старая кобыла поморщилась, а затем, обернувшись на жителей деревни, указала взглядом на ближайший сарай, провода от которого тянулись к большому фонарю.

— У нас есть проблема с древесными волками в этом лесу. Свет отпугивает их, но генератор сломался в прошлом месяце. Мы потеряли трёх браминов… и двух жеребят. И без него мы не можем очистить воду. Никто из нас не умеет ремонтировать такие вещи… я даже не знаю, есть ли у нас запчасти.

Глиммер взялась за работу. Выразив свои сожаления по поводу гибели жеребят, она вошла в сарай. Внутри всё было покрыто маслом, а в воздухе стояло напряжение от поломанного магического генератора. Но когда я увидел… э… испытал кобылу за работой, я проникся уважением к её навыкам. Телекинезом она переподключила все провода и разъёмы, сняла и осмотрела микросхему. Жеребец, отправленный вместе с ней для охраны, начал жаловаться на то, что она выбросила какие-то компоненты. Шикнув, она тут же дала ему понять, что единственная его задача, это помалкивать и не мешать ей делать её дело.

Спустя всего шесть минут генератор с визгом ожил, впоследствии перейдя на спокойный и стабильный гул. Глиммерлайт радостно вздохнула, а затем повернулась к жеребцу.

— Кажется, кто-то просто не знает, что нужно иногда проводить техобслуживание. По правде говоря, там больше половины деталей были не нужны. Ну типа, фум-лента, серьёзно? Так что, могу я остаться?

Она подчеркнула последнее слово и пройдя мимо жеребца, провела хвостом по его подбородку. Да ладно? Глиммерлайт вот настолько прямолинейна с жеребцами? Да она ж там меньше часа провела!

Хотя, должен сказать, что я быстро понял, что сам ничего не знаю о том, как именно это надо делать. Так что кто я такой, чтобы судить права она или нет? И кроме того, я думал об этом ещё и для того, чтобы сохранить ощущения “себя” отдельно от Глиммер, чтобы у меня не было чувства, будто это я флиртую с этим жеребцом. Если бы я мог вздрогнуть, то сделал бы это. И глядя на то, как он игриво подмигивает ей в ответ, я почувствовал, насколько нормально и спокойно она воспринимала подобного рода занятия. У меня не было ни малейших сомнений, что этой ночью она будет засыпать не одна, но я не чувствовал в её теле ни страха, ни напряжения.

Честно говоря, я задался вопросом о том, каково это иметь более высокую самооценку, но за неимением других примеров, я просто почувствовал зависть.

И зачем Глиммерлайт показала мне это? Чтобы я чувствовал себя некомфортно? Я был заперт в чужом теле и не мог пошевелиться! Да это ещё большая ловушка, чем все в которых я был до этого! Быть запертым в Филлидельфии, потом быть запертым в Стойле, а теперь ещё и оказаться запертым в воспоминаниях? Застрять в её прошлом без возможности контролировать хоть что-то, стать рабом её тела? Меня это…

Подбодрило.

В тот момент, когда Глиммерлайт вышла из сарая, оказалось, что почти все жители собрались, чтобы поблагодарить её за помощь в защите деревни. Выйдя из своих хижин и домиков, они собрались небольшой толпой вокруг неё. Семьи крепко обнимались, благодаря свету и чистой воде они почувствовали себя гораздо безопаснее. Глиммерлайт шутливо поклонилась им, но я тут же ощутил, как жеребцы подняли её над собой и прошли с ней круг почёта, пока все пони радовались. Её окружили пони с благодарностями и просьбами остаться. Даже пожилая кобыла, хоть и с трудом, смогла выдавить улыбку. И, наконец, Глиммер опустили на землю…

И я почувствовал…

Счастье.

Почувствовал, что всё случилось так, как надо. Её оценили и приняли, благодаря навыкам, к ней отнеслись не как к рабу или кому-то, кто выполнил то, что должен, а как к кому-то ценному! Разве она не отнеслась ко мне точно так же за то, что я зашил её мантию? Может, и в моём прошлом были такие небольшие моменты, как этот, которые стоило бы запомнить? Может, Глиммер сможет сделать мне сферу памяти с Литлпип?!

Жеребята радостно скакали вокруг пони, которая, как я решил, была их учителем, крича о том, что “плохие волки больше не вернутся!”. Они кружили вокруг словно играли в игру. Глиммерлайт обняла одного из них, весёлого маленького жеребчика в большой шляпе, которая была ему явно не по размеру. Он запищал от радости и зарылся мордочкой в её длинную розовую гриву, а затем, смеясь, вернулся к своей маме. На секунду она показалась мне знакомой. Возможно, это просто из-за того, что этот материнский взгляд вызовет тоску у любого, кто скучает по собственной матери.

Глиммерлайт показали всё в округе, выделили одну из пустых хижин и предложили ей организовать мастерскую, если она захочет помочь им набраться опыта, чтобы облегчить жизнь их изолированной общине. В таком скрытом месте ни рейдеры, ни банды им не досаждали. Как они объяснили, их жизнь всё равно была полна трудностей, но даже так это место было безопаснее большинства мест на Пустоши.

Счастье на Пустоши. Надежда и дружба образуются сами по себе, а хорошие воспоминания вместе с ними. Такого прошлого я и был лишён. Это дом, которого у меня никогда не было, и в который я никогда не мог вернуться. Она помогла заполнить мне эти пробелы в моей жизни, поделившись воспоминаниями из собственной.

Чувствуя, как это воспоминание начинает растворяться, я понял, почему именно она показала мне его. По той же причине, по которой мне нравилось слушать голос Сандиала. Прошлое может как пугать, так и дарить надежду. Я знал, что это не принесёт эффекта сразу, но приходя обратно в чувства и расставаясь с объятиями толпы, я понимал, что что-то изменилось. Меня заставили сделать первый шаг к осознанию того, как быть кем-то другим, а не только рабом.

оооОООооо

Я пришёл в себя на диване в зале ожидания около медпункта. Словно просыпаясь после крепкого сна, я потянулся и застонал, когда моё изношенное тело напомнило о себе. Вокруг меня была всё та же кромешная тьма Стойла, и я тут же начал скучать по ощущению открытого пространства вокруг. Но нет, это всё равно не была та “свобода”, о которой говорил Протеже. Я не мог выбирать свой путь. Хоть это и помогло мне, никакое “воспоминание” не могло освободить меня. Но это было начало процесса понимания того, чем дразнил меня Протеже.

Почувствовав движение и тепло, я понял, что Глиммерлайт стоит рядом со мной на коленях в ожидании, когда я полностью проснусь, чтобы уже после этого заговорить со мной и не испугать ненароком. Несмотря на весь её кокетливый характер, она умела быть заботливой, это уж точно. То, что она показала мне, было настоящим подарком. Она помогла понять, что даже если меня пугает и расстраивает прошлое, то мне не нужно отрицать его полностью. Кобыла улыбнулась и взъерошила мне гриву копытом.

— Ну как, всё понял?

Я не знал, что мне делать. Что-то толкнуло меня на это. Не знаю почему, но я просто наклонился к ней и крепко обнял.

— Да, спасибо тебе. Спасибо огромное!

В этот раз, я плакал не от боли и страха.

— Не волнуйся, Мёрк. Отдохни немного. Первый раз всегда немного утомительный.

Лёжа на диване, я оглядел медпункт. По всей видимости, он был прямо за углом от той научной комнаты, в той же стороне, где исчез призрак перед тем, как я зашёл туда. Глиммерлайт пришла с этой же стороны, но при этом найдя сюда собственный путь. По её словам, запись на сфере памяти закончилась минут десять назад, но я был настолько измотан, что просто вырубился и лежал какое-то время в отключке. Она принесла меня сюда, чтобы я отдохнул и пришёл в себя. Взглянув на кобылу снова, я увидел, что она задумчиво крутит перед собой в телекинетической хватке одну из сфер с заклинаниями.

— Я заметила, что у тебя повреждено ухо. Ну, у меня самочувствие тоже не очень.

— Как ты узнала?

Глиммерлайт усмехнулась, глядя на сферу.

— Из меня целитель так себе, но я могу заметить, когда кто-то терпит сильную боль. Я так и не добралась до целебной части моих тренировок в Брыклинском Кресте, но, слушай, какие-то вещи можно диагностировать просто внешне, обладая базовыми знаниями и всё такое. Я уже говорила, что ты удивишься тому, сколько во мне талантов. Но не рассчитывай, что я тебе смогу полную диагностику провести. Нас учили проводить первичный осмотр и определять, кто первый должен получить порцию зелья на поле боя. Но вот с этой штукой…

Её рог засиял. Сжавшись на диване, я следил за тем, как сфера вылетела из чехла и приблизилась к её рогу, в свою очередь тоже начав сиять. Плотная синяя аура сформировала кольца, похожие на те, что я видел на картинках с планетами в книжках, а затем начала вращаться пока вся сфера внезапно не исчезла. Глиммерлайт тяжело вздохнула, отпрянув назад и схватившись за голову.

— И к-как оно?

Не говоря ни слова, Глиммерлайт подняла копыто и со вспышкой магии с него моментально исчезли царапины и ссадины.

— Прямо, как сфера памяти. Если честно, то немного странные ощущения. Будто я всю жизнь знала, как пользоваться целебной магией. Давай, наклонись ко мне, пока эффект держится.

Я послушно наклонился головой к ней, повернувшись тем боком, где у меня разорвало барабанную перепонку, если, конечно, моя проблема действительно заключалась в этом. Я же не врач. Но затем моё ухо охватило странное холодное покалывание от магии, которое вскоре перешло на всю половину головы. Сначала появилось онемение, но почти сразу прошло. Прежде чем я успел что-то понять, все ощущения исчезли, а вместе с ними и боль. Вместе с болью в ухе прошла даже головная боль, о наличии которой я вообще не подозревал.

— Ого…

Глиммерлайт улыбнулась и продолжила заниматься всеми мелкими ушибами, порезами и ссадинами.

— Я уже чувствую, как оно угасает. Не думаю, что эти прототипы пытались сделать долговременными. Скорее, просто, как доказательство того, что такое возможно создать даже с ограниченными ресурсами Стойла. Я немного разбираюсь в сферах памяти и просто не могу отказать себе в возможности взять несколько образцов для изучения. Несомненно, в главном комплексе МТН в Филлидельфии есть гораздо больше информации… если она, конечно, уцелела. Но на всякий случай, мы должны оставить хотя бы одну сферу, потому что теперь я знаю, как с ними работать! Эта технология не должна быть утеряна. Но вот Красный Глаз точно не заслуживает знать про неё. Эти шесть прототипов — это всё, что я смогла найти. Но мне кажется, что само Стойло не особо хочет, чтобы что-то из него забирали наружу. Надеюсь, оно войдёт в моё положение.

Кобыла резко обернулась на тёмный коридор. Её рог засиял, и его свет смешался со светом от моего ПипБака и светом от ламп, но несмотря на это коридор всё равно был погружён в кромешную тьму. Взгляд Глиммер метался по сторонам, и я сам теперь слышал какие-то звуки на фоне. Само Стойло, в отличие от его жителей, было очень даже живым.

— Мёрки, может, я немного поехавшая… ладно, не может, а точно, но тем не менее, мне кажется, это Стойло не совсем мертво. Я могу, ну, чувствовать сферы памяти. В этом нет ничего такого, я просто чувствую их магическую энергию и энергию заклинания внутри. Это просто моё, понимаешь. Но в этом Стойле у меня постоянно есть чувство, будто эта магия двигается где-то вокруг. Будто воспоминания сами по себе.

Она повернулась ко мне, прикусив губу.

— Не могу не думать о том, что, возможно, их исследования возымели некий эффект на последние события. В любом случае, давай пока подождём в безопасности. Бримстоун должен скоро подойти, он знает, куда я пошла.

Если вспомнить, то и Смотрительница, и Сэнди Скульпт были просто одержимы этим. Что там говорила Смотрительница? У воспоминаний есть огромная сила? Глиммер, вроде, говорила то же самое. Это для меня уже слишком фило... э-э, филли... ладно, забудьте. Слишком замудрёно. Сидя там, я покачал головой и быстро пожалел об этом, когда она немного закружилась. Почувствовав, что Глиммер подсела сзади, я тоже решил сесть на диване, устроившись на крупе и свесив задние ноги вниз. Спустя пару секунд я заметил, что кобыла странно смотрит на меня.

— Что?

— Э-э… ты уверен, что тебе удобно сидеть так?

— Как так?

— Ну так.

— Не знаю. Как по мне нормально…

Из коридора раздался грохот. Послышался топот копыт и крики. Я узнал голос Чиба. Видимо, он привёл друзей.

— Прямо там! Ебать, настоящий призрак, я клянусь!

— Чиб, их не существует. Не верю, что ты сбежал от малявки.

— Да не от него! Это была типа, как тень!

Голос Чиба был напряжённым, а сам он спорил так, будто ему пришлось делать это на всём пути сюда. Второй голос, однако, явно звучал насмешливо.

— Ты — Тень. Ученик самого Барба. Как ты мог вообще испугаться темноты? Слушай, мы не можем больше тянуть. Мы нужны Барбу для битвы наверху! Ты же не хочешь, чтоб он подумал, что мы избегаем драки?

— А разве мы не делаем именно это, помогая Чибу здесь? — cпросил третий голос.

— МОЛЧАТЬ! Ты не можешь знать наверняка, что сейчас он не слушает нас! Мы вернёмся наверх сразу, как заберём самое ценное тут. Так, ты — иди в медпункт, а мы займёмся этим большим залом.

Я выключил подсветку ПипБака одновременно с тем, как Глиммер погасила своё заклинание. Где её винтовка? Взглядом задав ей этот вопрос, она в ответ просто пожала плечами и прошептала “нет патронов”. Я почувствовал, что она встала рядом. Вариантов для побега у нас не было, но, по крайней мере, мы вместе.

— Эй! Смотрите, что тут у нас!

Четыре рейдера. Я узнал тёмную фигуру Чиба, который дрожал от страха, оказавшись в исследовательском зале. Но вот трое других были одеты во что-то пугающе похожее на шкуры других пони. Свежая кровь капала с их “одежды” на пол. Наверняка им по пути попались какие-то бедняги. Меня начало тошнить.

Кроме Чиба там была одна кобыла и два жеребца. У каждого из них было какое-то холодное оружие: вероятно, все пушки остались сверху и использовались в битве. Но против кого? Рабовладельцы? Барб решил сделать это Стойло своим тёмным логовом навечно? Это место определённо можно было превратить в крепость.

Главный из четверки шагнул вперёд и широко улыбнулся, увидев, что мы безоружны.

— Ну, разве это не идеально? Чиб отомстит, а мы сможем повеселиться с этой кобылкой. Ха! Прекрасно. Может, мы оставим её себе? А малявку посадим на поводок. Клановая зве-АЙ!

Кобыла, зарычав, укусила жеребца за шею до крови.

— Мы не Клан! Это осталось в прошлом вместе с предателем! Теперь мы под Барбом!

Я старался быть храбрым, честно. Но единственной моей реакцией на подобное стало то, что я вскочил с дивана и прижался к Глиммер в поисках поддержки. У них были ножи и дубинки с шипами! Глиммерлайт лишь слегка похлопала меня по спине, а затем пристально на них посмотрела.

— Вы же на самом деле не хотите делать это.

— А? С чего бы это, сука?

Я удивился, увидев на лице у своей подруги ухмылку и игривый взгляд.

— Потому что тогда мне придётся применить моё особое оружие.

В воздухе повисла странная атмосфера. Я шагнул в сторону от неё и взглянул на её мантию и сумки. Может, она прячем там что-то? Какое-то энергомагическое оружие? Или другая сфера заклинаний!

— Хах! Ты никого не обманешь! Что там у тебя за оружие?

— О, оно хорошее. Оно у меня с собой. Оно поможет мне победить всех вас за раз.

— Да ну? — они насмешливо взглянули на неё.

Я надеялся, что да. Может, это какое-то заклинание, которое я не видел? Может, она стреляет лазером из рога? Или магическими пулями! Или вдруг она может жахнуть по ним радужным лучом! Немного улыбнувшись от уверенности в её голосе, я заметил, как она подмигивает мне. О да, Глиммер точно задумала что-то интересное!

— Ага, вы точно не выстоите. Четверо за раз? Пфф, фигня вопрос.

— Ну так давай!

— Ладно!

— Хорошо!

— Отлично!

— Ну, давай уже!

— Хорошо… — Глиммерлайт стряхнула гриву с лица, крепко встала на ноги и глубоко вдохнула.

— Мёрки, в атаку!

От шока у меня отвисла челюсть. Я посмотрел сначала на рейдеров, потом на Глиммер, потом снова на них, потом снова на Глиммер. Поначалу растерявшиеся, теперь рейдеры хохотали во весь голос.

— Я-я? Н-но Глиммер!

Она усмехнулась и погладила мою гриву не отводя взгляда от наших противников.

— О, не стесняйся. Можешь разобраться с ними всеми!

Рейдеры уже плакали от смеха.

— Ооо да! Он такой угрожающий с этой линейкой в кармане! Аахахах!

— Эй! — Глиммер решила с ними поспорить. — Проявите уважение. Мёрки порвёт на куски любого из вас. Он пережил Яму!

— О-о-о-о-о да ну?

— Ага! Так что берегитесь, сейчас он нападёт!

— Э… Глиммер…

— Ещё один смешок, и он набросится на вас, как маленькая гончая смерти!

— Глиммерлайт?

— Я не видела никого смертоноснее в своей жизни!

— ГЛИММЕР!

Мой крик заставил всех замолчать.

— Что. Ты. Творишь?!

От двери раздался голос рейдера и нетерпеливый топот копытом.

— Ага, паскуда, что ты несёшь? Мы видели, как малявка дерётся. Какой у тебя план? Заставить его отвлечь нас и сбежать?

Глиммерлайт снова похлопала меня по голове, а её ухмылка превратилась в смех.

— Ладно, если серьёзно, я просто отвлекала вас, пока он не окажется за вашими спинами.

— Он? Кто он?

Лидер шайки повернулся и врезался лицом прямо в тёмно-красную стену из мышц почти в два раза больше него самого. Очень медленно он поднимал свою голову выше… и выше…

— Привет, — произнёс Бримстоун Блитц.

— Мы больше не можем здесь оставаться. Уходим. Сейчас, — Бримстоун уверенно вышел из почти разрушенного медпункта.

— Я много чего могу достать из этих терминалов, Брим, — Глиммерлайт лихорадочно носилась между разными частями зала, просматривая дневники, записи и постоянно бормоча себе что-то под нос, пока Брим разбирался с проблемой в лице рейдеров. — Ты просто не представляешь над какой невероятной технологией они тут работали! Если бы могли вытащить это на Пустошь и доработать, то смогли бы научить пони чему угодно! Мы могли бы…

— Если мы останемся здесь, нам конец. А теперь на выход!

— Дай мне немного времени! У меня есть несколько прототипов, но на этом терминале есть заклинание для них. Мне нужно вытащить его, чтобы Красный Глаз не смог…

Бримстоун одним ударом снёс терминал со стола и отправил его в полёт к стене ещё до того, как кобыла начала спорить. Его действия заставили растеряться даже Глиммер, когда она взглянула на тысячи осколков, разбросанные по полу. Она просто уселась на пол, молча глядя на это, а её копыта зависли в воздухе там, где должна была быть клавиатура.

Забрать разработки себе…

— ВПЕРЁД!

С ним невозможно было спорить. Я порысил за командиром, стараясь не отставать от его широкого шага. Пробегая по тёмным коридорам, освещённым только моим ПипБаком и заклинанием Глиммер, Бримстоун привёл нас к другой лестничной клетке. Что же происходит наверху? Ох, стоп, у меня же есть друзья! Я могу спросить!

— Что происходит, Бримстоун?

Должно быть, он не услышал меня за топотом копыт по тонким железным ступеням. Эта лестница определённо была построена из мусора и металлолома уже после закрытия Стойла. Поднимаясь на три этажа вверх, с каждым шагом звуки становились всё громче. Гремело тяжелое оружие, звенел металл и… что-то ещё? Весь пол дрожал, а дым уже наполнил часть этажей, мимо которых мы прошли.

— Что происходит?!

Забежав в коридор, Бримстоун, наконец, услышал меня, а затем тут же развернулся и нырнул в ближайшую комнату. Я забежал за ним и сразу за моей спиной ракета пролетела дальше по коридору. Секундой позже прозвучал сокрушительной мощи взрыв, из-за которого коридор снова задрожал, а вместе с ним и я от боли из-за громкости. Если бы Глиммер мне не вылечила уши, то я бы просто вырубился. Что это вообще было?

Глиммерлайт прижалась к стене и осторожно выглянула в коридор.

— О, нет…

Высунув свою голову между её копыт, я увидел демона во плоти. Он шёл там, посреди горящего коридора в окружении пламени и пыли, а его копыта звенели при каждом шаге. По форме он был похож на пони, но словно весь был сделан из металла, а на его боках в боевом седле были закреплены сразу два пулемёта, несущие смерть и разрушения всем, кто оказался на линии огня. Это зрелище заставило меня просто вздрогнуть и захныкать, мысленно молясь, чтобы всё это просто закончилось. Глиммерлайт шагнула назад и дёрнула меня за собой.

— Шевелись, Мёрки! Шевелись или тебе конец! От них тебе не спрятаться!

Крича во всё горло от ужаса, я последовал за кобылой, когда мы выбежали в главный коридор, где нас уже ждал Бримстоун. Быстро оглядевшись по сторонам, я тут же заметил ещё одного железного монстра, который остановился у одной из комнат. Изнутри послышались крики и вопли в тот момент, когда он разрядил в них своё оружие с таким напором, что из комнаты в коридор полетели разорванные куски тел. Бримстоун, как наш ведущий, выбил на ходу ржавую дверь, и мы оказались в смежном коридоре. Позади нас сразу же послышался цокот железных копыт по полу. Видимо, демон уже закончил разбираться с рейдерами и теперь заметил нас.

— Они идут! Просто беги вперёд!

Я увидел, как Брим развернулся и схватил со спины старую винтовку. Зажав её в зубах, он разрядил целый магазин в коридор позади нас. Искры летели от стен и пола, когда в них попадали бронебойные пули, способные уничтожить всё, кроме той самой бронированной фигуры, которая уверенно шагала вслед за нами. Глиммер одарила Бримстоуна злобным взглядом.

— А ты не шутил, когда сказал что не умеешь целиться.

— Заткнись. Вперёд!

Следуя за Бримом, мы оказались в огненной буре. Весь коридор был наполнен дымом, сочащимся из щелей между плитами в стенах, где горело масло. Нам пришлось пройти от кромешной тьмы до палящего света. Я пищал, когда горящие искры падали на мою куртку, поджигая её, из-за чего мне приходилось постоянно её тушить. Моя грива уже была полностью пропитана потом и сажей, а глаза жгло даже под очками. Странным образом мне это напомнило Филлидельфию с её смогом и ржавчиной, из-за чего у меня появилось ощущение знакомого места. Правда в этот момент, Бримстоун схватил зубами меня за шиворот куртки и забросил в окно одной из комнат.

Я приземлился прямо на чью-то настольную игру и свалился под стол после этого, чувствуя, как мне в спину впились маленькие фигурки. Я застонал и вздрогнул, а в это время Глиммер и Бримстоун перелезли в окно за мной. Сразу за их спиной множество небольших взрывов осыпали весь коридор и часть комнаты шрапнелью. Я укрылся и закрыл лицо копытами, слушая весь этот грохот вокруг. Я почувствовал, как один из осколков попал в мой дневник в сумке. Как вообще выглядит это место? Что это за комната? Я не знал! Всё происходило слишком быстро. У меня не было ни малейшего понятия, где я был и куда мы идём!

Бримстоун рыкнул от боли и пошатнулся. Я увидел на его боку кровь в тех местах, где осколки шрапнели пробили его грубую шкуру. Собравшись с мыслями в этом хаосе, я обнаружил, что мы оказались в кабинете. Окно вело в коридор, но дверь находилась напротив него и вела в совершенно другой коридор, который и был нашим единственным выходом.

— Будь оно проклято, как же я ненавижу эти огромные пушки. Двигайтесь дальше, он приближается!

Мы выбежали в дверь. Позади нас, в окне, через которое меня швырнули, я увидел гигантского железного пони, смотрящего прямо на нас. После недолгих приготовлений, он ловко прыгнул через окно в кабинет и, выпрямившись, прицелился прямо в нас.

Но в тот момент, когда его оружие уже было готово покончить с нами, комната наполнилась электронным шумом.

— Ло-ло-ло..кккк-тор Ушк… обнаружен. Процесс разгерметизации активи-и-и-и…

Дверь между нами моментально захлопнулась и едва не оторвала мне хвост. Секундой позже ракета, выпущенная монстром, попала прямо в неё и согнула толстый металл. Впервые эта смертельная ловушка сыграла нам на пользу, но не могу сказать, что меня это сильно обрадовало.

Бримстоун, казалось, точно знал путь и повёл нас по коридору. Прежде, чем я успел что-то понять, мы снова оказались в Атриуме, выйдя через ранее закрытую дверь в столовой. Побежав дальше, я увидел, что огромная куча собранного хлама была брошена и частично горела, весь зал был покрыт следами жестокого боя, а пол усеян мёртвыми рейдерами и частями их тел.

— Мёрки, стой! Впереди точно всё перекрыто!

Слова Глиммер заставили меня остановиться и по привычке залезть под ближайший стол. Я выглянул оттуда и увидел, как мои напарники оглядываются на закрывшуюся за нашими спинами дверь, а где-то впереди слышалась серьёзная перестрелка и теперь, видимо, рейдеры пытались дать отпор. Бримстоун Блитц фыркнул.

— Они, блять, собрали половину своих сил только, чтобы пробиться через небольшую армию Красного Глаза снаружи. От двух я смог ускользнуть по пути к вам. Тут где-то четверо жестянок внутри Стойла. Походу сильно хотят отжать это место.

— Ну естественно, Брим, — ответила Глиммерлайт. — Стойло прямо у них под носом? Только что вскрытое? Стальные Рейнджеры ради такого будут жопу рвать, чтоб оно не досталось Красному Глазу.

— А жопу рвать они собрались рабам, да?

— Ага, по всей видимости, да. Для них мы просто мародёры и мусорщики, как и все остальные.

Бримстоун поднял голову и нахмурился.

— А твоё положение нам никак не поможет?

— Если б они узнали, кто я, то наверняка разозлились бы ещё больше. И что значит жестянки?

— Рейнджеры. Пони, которые прячутся под бронёй, которая превратится в жестянку, если мне так будет надо. Рейнджеры — жестянки, гули — гниль. Я просто привык называть вещи своими именами.

Стальные Рейнджеры… Естественно, я слышал про них. Все слышали. Но я никогда их не видел. Этот образ безжалостного железного монстра, несущегося сквозь пламя и извергающего из оружия смерть, отпечатался у меня в голове. Неудержимая машина войны. Если их создавали с целью посеять страх, то у Министерства, что создало их, всё получилось. Тяжело было осознать, что внутри этой брони действительно есть кто-то живой. Если они смогли справиться с солдатами Красного Глаза снаружи, то…

Стоп.

Время замедлилось. Остановилось. Все звуки затихли. Осталось только биение моего сердца.

Если силы Красного Глаза снаружи уничтожены. Это значит, что не осталось ни одного рабовладельца, кто должен был присматривать за нами.

И мы были за стеной…

Едва держась на ногах и не слыша ничего вокруг, я медленно пошёл в Атриум. Вокруг меня горело пламя и стоял густой дым, несмотря на усердную работу вентиляции. Надо мной на балконе двигались тени, их очертания становились ярче от света из коридоров. Были ли это призраки жителей или же просто тени тех, кто сражался с Рейнджерами? Я чувствовал, как вокруг меня что-то происходит, но ничто не могло теперь отвлечь меня от одной идеи.

Прямо впереди меня был открыт главный выход, ведущий в комнату с дверью Стойла. Моё воображение заставило меня почувствовать дуновение ветра из внешнего мира.

Могу ли я? Не может же это быть настолько просто? Выйти туда, встретиться с моим величайшим страхом и потом просто уйти?

Волна страха накрыла меня. А что если рабовладельцы всё ещё были снаружи? Что если я позволю надежде взять верх, а Хозяин приведёт подкрепление, уничтожит рейнджеров и вернёт меня? Тысяча поводов бояться и всего один повод попытаться. Одна мечта.

— Осмелиться мечтать… — мой голос был едва слышным шёпотом, но мои копыта уже двигались сами по себе и вели меня вперёд. Вторая попытка.

Тихий звук уверенно нарастал позади меня, заставив обернуться. Я подумал, что это Бримстоун: огромный силуэт, бегущий прямо ко мне сквозь густой дым. Звук стал оглушительным, когда энергомагический двигатель набрал обороты.

Глиммерлайт с разбега врезалась в меня сбоку и сбила с ног. Мгновением позже пулемётная очередь разрезала воздух в том месте, где только что был я. Реальность силой вытянула меня из моих фантазий, и вдруг я оказался посреди жестокой битвы. Мы с Глиммерлайт залезли под толстую железную скамью. Рейдеры собрались на балконе, окружавшем Атриум сверху и расстреливали стального монстра со всех сторон, пытаясь пробить его толстую броню. Большая часть пуль, выпущенная из старого ржавого оружия даже не оставляла на нём царапин. Собравшись с силами, рейнджер упёрся ногами в пол и превратился в живую огромную стационарную турель с комплектом из двух орудий: одним скорострельным пулемётом и одним короткоствольным гранатомётом, куда из корпуса подавалась целая лента с гранатами. Двигатели его орудий загудели, и кошмар стал явью.

Я закрыл уши и почувствовал, как Глиммер прикрыла меня сверху своим телом, в то время, как всё вокруг громыхало, пока рейнджер вёл обстрел по кругу, разрывая на куски балкон и рейдеров, стоящих на нём. Не было слышно ничего, кроме воплей, взрывов и стрельбы. Часть обломков упала на нас, а вместе с ними от стен и потолка начала отваливаться железная обшивка. Позади нас я услышал победные крики, но так и не понял, почему. Какофония была невыносимой и давила на все мои чувства одновременно, пока я пытался докричаться до Глиммерлайт и сказать ей про выход.

Огромная тень нависла над нами. Бримстоун Блитц бросился вперёд и успел прикрыть нас от падающей железной балки своим массивным телом.

— ВПЕРЁД!

Второй раз нам повторять не надо. Воспользовавшись жеребцом в качестве прикрытия, мы перебежали через поле боя в главный коридор.

— К выходу! — Я не мог не прокричать это. — Стражников Красного Глаза нет! Мы можем выбраться! На свободу!

Мы побежали по главной лестнице. Позади нас битва продолжалась и дальше. Одинокий рейнджер против дюжин рейдеров, которые продолжали прибывать и присоединяться к атаке. Его присутствие было единственным, что помогло отвлечь всех этих рейдеров и позволить нам с Глиммер не попасть под обстрел сверху. Я был слишком сфокусирован. Никогда раньше не бывал в битвах и больше не хочу! Если бы рейнджеры узнали, что мы просто хотим тихо уйти, то, может, они не стали бы нас трогать? Но нет. Точно так же, как жители Стойла в конечном итоге стали врагами друг другу и сами себе, поддавшись негативным мыслям, так же и жители Пустошей всегда предполагали самое худшее и не доверяли никому, кроме самих себя. Барб и мой старый хозяин были правы. История продолжает повторяться снова и снова, хоть и по-разному, но финал всегда один и тот же — вера и доброта проигрывают.

Ну, больше я не хотел быть частью этого. Теперь уже нет. Я хотел уйти и оставить это всё позади, оставить мои страхи и попытаться ещё раз. Столкнувшись с жестоким прошлым лицом к лицу, я вновь загорелся желанием попробовать добиться своего.

Мы собирались уйти. Мы уже уходили. Каким-то образом, я чувствовал, что за нами идут и оказался прав.

Вместе мы вбежали в комнату с главным входом Стойла. Вместе мы увидели лучи света, бьющие через открытую дверь.

Вместе мы упали, когда снаряд из антимех-винтовки Стального Рейнджера, который стоял на посту у выхода, оставил дыру в полу прямо перед нами. Мощная ударная волна сбила меня и Глиммер с ног. Перед нами лежали груды тел рабов и рейдеров, которые пытались сделать то же, что и мы, и у которых ничего не получилось. Тела тех, кто проиграл в битве с этим монстром на страже выхода.

Бримстоуна было не так легко сбить с ног. Он сорвался с места и бросился прямо на рейнджера всем своим весом, согнул ствол винтовки прежде, чем тот успел выстрелить ещё раз, а затем просто вырвал её из боевого седла. Жеребец решил, что это самое подходящее оружие для того, чтобы использовать его, как дубинку, но винтовка разлетелась на куски после нескольких ударов по толстой броне. Тем не менее, стальной пони продолжал стоять на ногах. Завершив серию ударов, Брим тут же отскочил обратно, уворачиваясь от контратаки рейнджера.

— Стоять, рейдер. Ты безоружен, — искажённый грубый голос прозвучал из динамика на шлеме брони. Он звучал почти бесполым. Кобыла? Или же он казался слегка выше из-за самого динамика?

Бримстоун не потрудился ответить. Время играло против нас, и в любой момент рейнджеров могло стать больше. Я увидел, как Великий Командир рейдеров взревел с невероятной силой и снова бросился на рейнджера. Жеребец был настолько большим, что с учётом массивной брони они как раз оказались в одной весовой категории.

— За Орден и Министерство! — стальной Рейнджер издала свой собственный благородный боевой клич и бросилась в ответную атаку.

За этим последовала самая жестокая битва из всех, что я видел. Мы с Глиммер могли только сидеть вдалеке и наблюдать за сражением плоти и металла, механической и природной силы. Их удары были настолько мощны, что ощущались через пол, оба пони поднялись на задние ноги, оказавшись так высоко, что могли бы даже бросить тень на гигантских грифонов из личной охраны Красного Глаза.

Никто не сдавался. Положившись на свою броню, рейнджер приняла удар Бримстоуна, как стена и использовала инерцию, чтобы изменить его направление атаки в сторону. Изогнувшись всем телом, рейдер в свою очередь развернулся и вложил весь свой вес в удар задних ног, отправив рейнджера прямо в стену. Удар был подобен грому, а в стене осталась вмятина глубиной с мою ногу. Не растерявшись, она бросилась в атаку сама и врезалась в Брима на полной скорости, вмяв того в перила. Под их общим весом, они тут же изогнулись и лопнули, а двое противников упали на уровень ниже, где продолжили борьбу уже на полу. Их удары наверняка могли бы убить обычного пони уже давным-давно. Лицо Брима уже было покрыто кровавыми подтёками, а на его теле точно появится несколько новых шрамов. Ругаясь и топнув по полу копытом, Бримстоун поднялся на ноги с молниеносной скоростью и, подпрыгнув на месте, ударил рейнджера всеми копытами прямо в бок. Со звуком, подобным удару копыт Богинь, бронированная пони отлетела в сторону метров на пять и снова врезалась в стену, оставив на ней вмятину.

Бримстоун ещё не закончил. Не отступая от противницы ни на шаг, с пеной у рта и диким взглядом, он снова рванул вперёд и прыгнул, чтобы вмять её в стену передними копытами. И хоть Брим двигался быстро, кобыла не уступала ему. С неестественным звуком, она моментально перекатилась в сторону, уворачиваясь от удара.

Поднявшись, они снова оказались в клинче, обхватив друг друга копытами и пытаясь взять превосходство в ближнем бою. Я внезапно понял, насколько разным был их подход к бою. Сила рейнджера была механической, и она, хоть и обладала огромным потенциалом мощности, всегда либо работала, либо нет. У силы Бримстоуна, возможно, не было такого запаса, но он точно её контролировал, мог перенаправлять и пользоваться каждой мышцей тела именно так, как нужно было ему в тот или иной момент, чего не могла делать броня противницы. Его свирепость и огромный опыт проявлялись в моментах, когда он обходил своими ударами ограничения суставов брони, а рейнджер в свою очередь использовала возможность мгновенно повышать мощность и тут же вкладывать её в атаки, чтобы отбросить бывшего рейдера.

Однако, в конце концов, несмотря ни на что, Бримстоун смог взять верх над силовой бронёй одной лишь своей силой. Развернувшись и воспользовавшись собственным весом, он поднял рейнджера и бросил её сквозь окно в комнату рядом с контрольной панелью.

Каким-то образом, всё ещё двигаясь, несмотря на то, что помятая броня сковывала её движения, рейнджер схватила передними копытами стальную балку и со всей силой замахнулась ей по Бриму.

К нашему ужасу, её атака удалась. Командир упал от удара по голове. Без толики жалости, его противница встала над ним и начал снова и снова наносить удары закованными в железо ногами по моему другу.

Я не знаю, чем я думал. Выхватив свою металлическую линейку зубами, я решил, что должен помочь хоть чем-то. Я знал лишь одно место, где я действительно умел наносить хоть какой-то ущерб своим обидчикам!

Со всей силы я замахнулся вверх и ударил по бронированному подхвостью противницы.

Раздался глухой звон. Мои зубы и всё тело дрожало от удара, который отразился по мне самому. Со всем возможным пренебрежением, рейнджер лишь обернулась на меня.

— Ты прикалываешься надо мной… Серьёзно?

Она замахнулась по мне задней ногой. Уже готовый закричать от боли, я почувствовал, как всё моё тело тянет назад от того, что Глиммерлайт схватила меня своей магией и резко дёрнула, спасая от удара. Я не смог сделать ничего.

Хотя, на самом деле, смог. Мой друг использовал эти несколько секунд отвлечения максимально эффективно. С гневным рёвом, Бримстоун Блитц, Великий Командир рейдеров, Ужас Понивилля, поднялся на ноги и взял рейнджера вместе с собой. Потеряв дар речи, я наблюдал за тем, как жеребец встал на дыбы и поднял свою противницу у себя над головой, а затем обрушил её на землю со всей своей силой.

Падение было настолько ужасным, что ударная волна просто сбила меня с ног.

И вокруг наступила тишина.

Бримстоун перешагнул через свою противницу. Я никогда не видел этого огромного пони таким изнурённым. И тем не менее, в его взгляде всё равно была видна та сила и ярость, которая помогала ему, не останавливаясь, продолжать идти вперёд. Покорёженная силовая броня с рейнджером внутри лежала неподвижно. Глиммер бросилась вперёд, но по тому, как была повёрнута голова пони, было понятно, что ей конец. Вздохнув, кобыла положила копыто ей на нагрудную пластину.

— Покойся с великими героями Ордена, благородный рейнджер.

Моргнув от удивления несколько раз, я внезапно осознал одну вещь. Несмотря на то, что они оказались по разные стороны боя, Стальных Рейнджеров объединяли одни и те же узы и трудности, которые они пережили вместе, будучи частью одной группы. Почтение Глиммерлайт к павшему собрату, хоть и бывшему, было тому подтверждением.

Бримстоун сплюнул кровь на пол неподалёку.

— Я думал, местные рейнджеры уже ушли отсюда. Куда-то в Стойло неподалёку от Понивилля. По крайней мере, рабовладельцы обсуждали это.

Глиммер пожала плечами.

— Может, эти остались на долгий патруль после того, как остальные ушли. А возможно, им приказали сначала захватить технологии здесь и уже потом присоединиться к группе. Министерства были активны в этом регионе, так что у нас наверняка остались записи об этом. Честно говоря, я хотела бы иметь возможность помочь им. Исследования сфер памяти в их копытах это лучше, чем оно же, но в копытах Красного Глаза. А так это всё просто…

Бримстоун сел, поморщился и начал по очереди проверять сустав за суставом, чтобы понять, всё ли в порядке. Судя по хрусту в какие-то моменты, видимо всё было не так радужно, но, кажется, его это не сильно волновало. Но моё внимание привлекла Глиммер. Она склонилась над рейнджером, а её магия отсоединила какие-то крепежи, позволив ей снять шлем. Под ним оказалась белоснежная кобыла со светло-голубой гривой. Суровая и явно утомлённая несколькими днями в броне. Её шея была изогнута под неестественным углом. Глиммер осторожно закрыла ей глаза и даже немного шмыгнула носом.

Я не совсем понимал, как работает дружба, но в тот момент, я точно знал, что нужно моей подруге.

Похромав к ней, я наклонился и обнял её ногами за шею, прижав к себе.

В тёмном углу комнаты послышался шорох. Никто, кроме меня этого не услышал. Мерцающая тьма, которая вытекла из вентиляции и щелей, но не приближалась к свету. Размытая голова пони смотрела на то, как даже спустя столько лет пони на одной стороне вынуждены убивать друг друга из-за страхов и опасностей, которые сделали их такими. Цикл повторялся снова и снова…

Чувствуя, как Глиммер прижалась ко мне, я видел, как тёмная фигура напряглась, а её взгляд упал на сумку моей подруги, где были остатки исследований. Я почувствовал страх за неё из-за мысли о том, что, возможно, она захочет вернуть собственность Стойла.

Но вместо этого она расслабилась и растворилась, оставшись полностью незамеченной моими друзьями. Я мог только надеяться, что дух решил, что Глиммерлайт была достойной пони и имела право забрать самое ценное сокровище, которое и положило начало конца этого места. И что возможно, под её контролем эти исследования, загубившие многих пони, в будущем смогут принести какую-то пользу.

И когда тьма растворилась, я услышал этот звук в последний раз.

Дзынь-дзынь!

Мы потратили пару минут и второй исцеляющий шар, чтобы Глиммер смогла хоть как-то подлатать Бримстоуна. Прототипы держались недолго, но этого времени хватило, чтобы позволить ему снова двигаться нормально.

— Брим… что будем делать, как выберемся отсюда?

— Забираем оружейную повозку, я потяну её. Добираемся до окраин Филли, там где ещё не начинается территория Красного Глаза. Прячемся в домах до ночи, а затем уходим в холмы.

— Думаешь сможем?

— Я сделаю это, даже если придётся сдохнуть. Я вытащу тебя, Глиммер.

Мы ненадолго остановились у двери. Задыхаясь, я опёрся на стену. К моему удивлению, я почувствовал, как Брим положил копыто мне на плечо. И на спину. И на шею. Везде одновременно.

— И тебя тоже, малой. Ты сделал гораздо больше, чем должен был.

Я даже не понял, что он сказал. Этот огромный рейдер однажды прижал меня к стене за то, что я оскорбил его, но теперь он даже слегка улыбался мне.

— Может, я этого и не показываю. Но я попытаюсь. Ты заслужил эту свободу, Мёрк.

Не понимая, как реагировать, я просто попытался улыбнуться в ответ, на что Глиммер снова потрепала мне гриву. Кажется, теперь это вошло ей в привычку. Кобыла усмехнулась и взяла меня за щёки.

— Какая же у тебя всё таки широкая, красивая, невинная и тупенькая улыбка, Мёрки. Тебе правда стоит улыбаться почаще.

Хихикнув, я почувствовал головокружение, когда взглянул на дверь. Из-за контраста с ярким светом снаружи не было видно ничего. Неужели это правда? Вероятно, снаружи тоже должна была быть какая-то охрана, а кроме неё множество неизвестных опасностей. К тому же, Барб и его приспешники были где-то позади нас. Это будет нелегко. Были шансы, что кто-то из нас или все мы вернёмся в Филлидельфию, если нас поймают. Никто не говорил это вслух, но мы понимали, что не всё может пройти удачно и кто-то даже может погибнуть.

— Готовы? — произнёс Бримстоун, потирая шею и готовясь тянуть повозку.

— Я рождена быть готовой, — Глиммер усмехнулась, но затем остановилась. — Стоп, нет. Готовой я была в подростковом возрасте. Кстати, сейчас тоже готова! Ай, Мёрки, попытка номер два? Готов осмелиться?

— Осмелиться мечтать, — ответил я, не обратив внимание на её удивлённый взгляд.

Это было неописуемо. Мы просто вышли. Трое пони, которые нашли друг друга на самом дне, теперь были готовы побороться за свою свободу.

Мы шагнули навстречу свету… вместе.

Заметка: Новая способность!

Пробежка с призраками — двигаясь в тенях, вы тот, кто заставляет других задуматься, был ли это просто ветер. Им показалось или нет? Может, вы просто плод их воображения? Теперь, когда враги знают о вашем присутствии, им сложнее обнаружить ваше настоящее местоположение.

Частичка холода

Дела семейные

Дpужба это оптимум: Реквием

Чай, Луна и прочая мишура.

Fallout:Equestria. Под светом солнца

Ночная Стража.

Река Подкова на северо-востоке

Весеннее обострение

Эквестрийские разборки

Пони-ниндзя

Fallout: Equestria - Murky Number Seven

Глава 7: За закрытыми дверями

Глава 7: За закрытыми дверями

Осторожно, экстремальные фетиши!