Химера

Глава 1 – Оперативник

Часть I. Рождение Химеры.

Догорающий закат окрасил склон горы в алые оттенки, и из печных труб находившейся у подножья деревушки начали подниматься столбики дыма. Виднеющийся на восточном горизонте грозовой фронт намекал о приближающемся ливне, но раздавшийся в вечернем воздухе грохот прозвучал с противоположного направления. Четвероногие обитатели в ужасе замерли в своих домах: грохот с небес никогда не предвещал ничего хорошего, и многие из них слышали истории о железных птицах и двуногих монстрах, оставляющих после себя только опустевшие руины. Единственный жеребенок, преисполненный бравады, или же просто по глупости выбежавший на улицу, еще долго рассказывал своим друзьям об огненном шаре в небесах, пересекшем темнеющий небосвод, и вспышках на вершине горы Кантерхорн. Однако даже он не сумел заметить крохотной точки, отделившейся от шара.

Тряска заметно усилилась, и Карл Прайс мысленно выругался, глядя на выводимые перед глазами сигналы тревоги. Даже в вакууме цилиндры индивидуальной системы десантирования многие иначе как «космическими гробами» не называли, в атмосфере же это творение инженеров оставшегося на страницах истории Содружества Людей и вовсе превращалось в неуправляемый снаряд, с человеком внутри. К счастью, именно это лейтенанту сейчас и требовалось.

Задание изначально было рутинным. Подразделение мониторинга обнаружило подозрительные сигнатуры на заштатной планетке с недоразвитым видом и токсичной атмосферой. Группа Гамма-15 сил специального назначения Агентства Безопасности Союза была направлена проверить эту информацию и, в случае ее подтверждения, выяснить принадлежность неизвестных объектов. «Ставлю сто кредитов на контрабандистов», – узнав детали задания, хмыкнул тогда Джим Воокс, пилот их разведывательного корабля класса «Сикер». Ни один из троих оперативников ставку не принял, благо система пролегала не так далеко от фронта, не обладала никакой стратегической важностью, и залетных кораблей здесь не бывало. Кому еще тут быть, как не контрабандистам.

Но едва корабль сошел с гиперлинии, как на обзорных панелях вместо пары древних посудин, не способных засечь цель крупнее планеты, оказалась эскадра Сил безопасности Флота. И вместо ответного сигнала «свой-чужой» в сторону «Сикера» устремился залп трех десятков крейсеров. Воокс чудом успел увести корабль в сторону и разминуться с потоками раскаленной плазмы в каких-то считанных метрах от корпуса, но СБФ лишь усилили обстрел после этого. Отчаянно маневрируя, «Сикер» сумел-таки дотянуть до атмосферы планеты, прежде чем пропустить один заряд, лишившись половины корпуса. Капралы Хайсен и Пауэрс испарились вместе с ней.

– Это было с планеты! – прокричал тогда по корабельной связи пилот, но лейтенант и сам уже видел извергающую потоки частиц вершину горы на внутришлемном интерфейсе. – Силовая установка входит в критическое состояние! Основные двигатели уничтожены! Маневровые пока работают, но сесть на них при всем желании не сможем! Активирую спасательную капсулу!

– Джим, они ее точно так же собьют, – ответил ему Прайс. – ИСД все еще в рабочем состоянии. Дотяни до этой горы насколько сможешь, и я на нее десантируюсь.

Молчание пилота было красноречивее слов. Когда спустя одну минуту остатки корабля проносились над безымянной горой, по внутришлемной связи прозвучала короткая фраза.

– Служить с тобой было честью, Прайс.

«Внимание! Целостность корпуса ИСД в критическом состоянии!» – вывел лейтенанта из размышлений вой тревоги. «Космический гроб» был предназначен для абордажа, не для планетарных полетов, и естественно в плотных слоях атмосферы охваченный пламенем цилиндр долго выдержать не мог. На что Прайс и рассчитывал. Короткое нажатие на элементы управления – и активировались тормозные двигатели. Если бы не встроенные в шлем шумофильтры, рев был бы оглушающий, и тряска даже через системы стабилизации отдавалась в каждой кости человека.

И без того находившаяся на пределе капсула системы десантирования просто не смогла выдержать дополнительной нагрузки, и от нее начали отваливаться целые куски корпуса. Но резкое торможение сделало свое дело, и со стороны цилиндр уже не выглядел охваченным пламенем болидом. За секунду до его полного разрушения лейтенант нажал новую последовательность клавиш, и тормозные двигатели угасли, а затем капсула разлетелась в стороны кусками обломков. Заметить в получившемся облаке металла одинокого человека не сможет даже самый современный радар в Терранском Союзе. Активировав ранцевый ускоритель, Прайс короткими импульсами начал маневрировать среди обломков, постепенно снижаясь к видневшейся внизу горе. Боевой защитный комплекс ЭСН-8 «Панцирь» был полностью герметичен с автономным ресурсом в несколько суток, и опасаться местной атмосферы или кислородного голодания не приходилось, но чем скорее он окажется на поверхности — тем лучше. Огневые позиции на вершине горы, наконец, добили пылающие остатки «Сикера» и умолкли, когда обломки корабля испарились в ослепительной вспышке, но встроенный в БЗК искусственный интеллект уже наложил их позицию на создаваемую датчиками карту местности. Где огневые позиции – там и точки проникновения внутрь неизвестного комплекса. Не самый детализированный план, но Прайс не стал бы лейтенантом АБС, не умей он импровизировать. В конце концов, ни один план не выживает контакта с противником.

Лифт продолжал мчаться вниз, и женщина невольно бросила взгляд на свое отражение в зеркале. Копна рыжих волос небрежно собрана в пучок на затылке. Серую рубашку под лабораторным халатом нужно прогнать через глажку. Усталый взгляд, мешки под зелеными глазами.

«Мне нужно более сильное снотворное».

Створки, наконец, открылись, и ведущий исследователь Клара Вогель, миновав стоявших по бокам от входа охранников, прошла в наблюдательный пункт. Облегченно вдохнув, она окунулась в привычное царство показаний и приборов, и раздражение от разговора с главой контингента СБФ постепенно сменилось легким нетерпением. До начала биосинтеза осталось меньше пятнадцати минут, и на предварительных тестах новый метод показывал многообещающий результат. Быть может, в этот раз все пойдет как надо, и этот день войдет в историю как переломный в войне человечества за выживание. Быть может, Клара наконец обретет толику покоя и сможет оставить прошлое позади…

Тряхнув головой, женщина бросила взгляд через полистекло. Несмотря на то, что они находились глубоко в сердце горы, помещение занимало внушительные размеры, и от наблюдательного пункта до пола испытательной зоны было не меньше пятидесяти метров. Впрочем, это было не без причин: большую часть пространства занимали громадные блоки генопроцессоров, между которыми сновали виднеющиеся внизу биоинженеры в защитных костюмах.

– Доктор Вогель? – голос Чарльза Далмера, главы отдела псионики, выдернул ее из размышлений. Энергичный мужчина с волосами до плеч и оптическими имплантами стремительно подошел к стоявшей у стены из полистекла женщине. – Активация пси-конструкта завершена, эффективность сто пять процентов. Скорость деградации субъектов первого цикла в пределах прогнозируемых параметров. Мы готовы к биосинтезу.

Кратко кивнув, Клара направилась к центральной панели. Проходя мимо, она не могла не ловить на себе взгляды остальных исследователей. Большинство из них разделяло ее нетерпение; единственным исключением был глава бихевиористики и один из немногих исследователей, оставшихся с тех времен, когда над планетой висел лишь наблюдательный пост по изучению местных видов, Петр Ковалёв. Печальный взгляд убеленного сединами ученого ведущий исследователь чувствовала даже спиной.

Замерев у центральной панели, Клара на секунду прикрыла глаза. В ее голове проносились сотни образов: детские воспоминания с сестрой, когда война казалась чем-то далеким и скучным; поступление в Системный университет Юнити и его окончание с отличием; гордость в глазах отца, теплая улыбка мамы; начало работы в Исследовательском Корпусе Союза… имена родителей в сводках погибших в бомбардировках Юнити, некогда одного из двух центров Терранского Союза; спор о решении сестры пойти в Космопехоту Союза, и ее все более редкие письма… и последнее письмо, которое было подписано ее командующим офицером.

«Я не позволю больше этому продолжаться».

Открыв глаза, она решительно откинула прозрачный колпак посреди панели, достала из кармана карту индивидуального ключа, вставила ее в слот и повернула.

– Внимание! Процедура CHI-1 инициирована. Силам СБФ объявлена тревога уровня «Желтый». Просьба всему персоналу оставаться на своих рабочих местах до окончания процедуры и отмены режима особой готовности, – прозвучало автоматическое уведомление из динамиков у потолка. Глухой гул из-за полистекла постепенно затопил помещение.

– Процесс биосинтеза начался, показатели стабильны, – не отрываясь от голографического монитора, произнес один из техников, и Кларе осталось только ждать. Процедура займет тридцать стандартных минут, и до ее окончания новостей быть не должно: либо они преуспеют, либо нет. Разумеется, всегда оставалась вероятность катастрофического сбоя, но на этот случай на панели под еще одним защитным колпаком была красная кнопка, по нажатию которой помещение за полистеклом превратится в филиал преисподней.

– Клара, – раздался из-за ее спины уставший голос, и ведущий исследователь непроизвольно поморщилась. Лишь одному человеку в помещении сходило с рук обращение к ней на «ты», и разговоры с ним редко были из приятных. Натянув на лицо дежурную улыбку, она обернулась к подошедшему человеку.

Его лучшие годы явно были позади, и редеющие волосы на голове уже давно потеряли свой изначальный цвет. Характерный разрез скрывавшихся за очками-полумесяцами глаз и форма скул выдавали в нем выходца из Объединенных Наций Земли, возможно со славянскими корнями, и по возрасту он вполне мог застать не то что подписание Марсианского Конкордата, положившего начало существованию Терранского Союза, но и даже времена до Вторжения.

– Да, профессор Ковалёв? – если старый исследователь и заметил лед в ее тоне, то не подал виду.

– Клара, прошу, не стоит официоза. Мы слишком давно друг с другом работаем, – добродушно усмехнулся руководитель подразделения бихевиористики.

Тяжело вздохнув, Клара прикрыла глаза и помассировала пару секунд виски, прежде чем вновь обратиться к собеседнику:

– Прости, Пётр. Что ты хотел обсудить? – Улыбка профессора по-прежнему оставалась добродушной, но в его взгляде плескался океан печали.

– Клара… я знаю, как ты относишься к моим доводам. И я знаю, что ты уверена в своем курсе. Но прошу, прислушайся к старику, – на миг прервавшись, чтобы собраться с мыслями, он продолжил: – Сколько жизней сжигают эти генопроцессоры каждую минуту? Сотни? Тысячи? Сколько судеб мы разрушили своим вмешательством? И сколько еще потребуется, прежде чем мы получим стопроцентный результат? Этот вид, вполне возможно, является последними братьями по разуму, что остались у нас во всей галактике. Должен быть иной способ; человечный способ.

С каждым его словом в глазах ведущего исследователя появлялось все больше льда.

– Человечный способ? В этих созданиях нет ничего человеческого! Пётр, с каждым днем погибают сотни МИЛЛИОНОВ людских жизней. Даже если нам придется переработать все население этой заштатной планетки, это и рядом не будет стоять с теми жертвами, что уже понесла галактика. Разве возможность остановить эту бойню не стоит жизней пары диких королевств, едва открывших феодальный строй?

Профессор лишь печально покачал головой:

– Но если мы так и не добьемся результата? Стоит ли активно помогать этой, как ты говоришь, бойне ради призрачного шанса? – видимо только сейчас заметив взгляд собеседницы, старик тяжело вздохнул и, сняв очки, начал их протирать. Голографический интерфейс, выводивший на них данные до этого, услужливо погас. – Клара, у тебя невероятно пытливый и изобретательный ум. Но не кажется ли тебе, что ты могла выбрать неправильный подход? Я понимаю причину твоей целеустремленности, пусть ты и пытаешься оттолкнуть всех, кто проявляет сочувствие. Но поверь, она направляет тебя не в ту сторону. Сколько семей должно быть разрушено во имя нашего высшего блага? Сколько детей останутся сиротами, сколько сестер останутся одинокими? Неужели ты думаешь, что Лана бы…

– ЭТИ. ЖИВОТНЫЕ. НЕ. ЛЮДИ! – крик Клары эхом раздался в небольшом помещении, и все остальные разговоры мгновенно смолкли. Чувствуя на себе взгляды коллег и заметив неловкое переглядывание даже обычно невозмутимых оперативников СБФ у входа, ведущий исследователь невероятным усилием воли загасила волну захлестнувшей сознание ярости, заставила себя сделать глубокий вдох и, мысленно досчитав до десяти, медленно выдохнула. – Профессор Ковалёв, я благодарю вас за ваше мнение, но, к сожалению, мне необходимо возвратиться к своим…

– Увеличение активности! – внезапно прозвучал голос одного из техников, возможно единственного, кто продолжал мониторить состояние генопроцессоров и камеры биосинтеза. – Энергопотребление на ста пятидесяти процентах! Сто семьдесят! Двести! Двести пятьдесят! Триста! – сквозь полистекло было видно, как камера синтеза начала светиться. Фигурки биоинженеров внизу панически заметались: некоторые бегом помчались к генопроцессорам и отчаянно терзали элементы управления; остальные же бросились к закрытым бронестворкам, моля в эфире открыть выход; кто-то из них даже начал молотить по ультрастали кулаками.

Клара первой опомнилась:

– Отключить питание! Живо!

– Невозможно! Система не реагирует на команды! – прозвучал ответ еще одного техника, и в голове у Клары начали проноситься варианты дальнейших действий. Однако еще один доклад, прозвучавший миг спустя, заставил волну ужаса захлестнуть ее сознание.

– Скачок активности пси-поля в камере биосинтеза! Триста процентов от стандартного уровня! Пятьсот! Тысяча! Две…

Дальнейшие слова заглушил рев пламени. Тяжело дыша, Клара со всей силы вдавливала красную кнопку посреди управляющей панели, неотрывно глядя на развернувшуюся за полистеклом преисподнюю, которая во мгновение ока испепелила два десятка человеческих жизней и теперь уничтожала многометровые цилиндры генопроцессоров. Она не помнила, когда успела отбросить закрывавший кнопку защитный колпак.

Минута утекала за минутой, и Клара не знала, сколько времени прошло, когда почувствовала, что ее отводят от панели. Придя в себя, она узнала броню оперативников Службы безопасности Флота. Пламя за стеклом начало стихать, израсходовав весь боезапас ардория.

– Все показания на нуле. Пси-активность отсутствует, – доложил все тот же техник.

Однако прежде, чем Клара успела бы с облегчением выдохнуть, из помещения за стеклом раздался еще один взрыв, и гора под ногами ощутимо вздрогнула, сбив всех собравшихся с ног. Многочисленные трещины испещрили поверхность полистекла, способного выдержать попадание артиллерийского снаряда, и перед тем, как аварийные створки из ультрастали опустились, разделяя два отсека, Клара успела увидеть разливавшееся по ту сторону зеленое сияние.

Если бы кто-то следил за техническими коридорами в противоположном конце комплекса, он мог бы заметить темную фигуру, бесшумно скользящую среди кабелей и труб. Матовая броня автоматически подстраивала свой цвет под окружение, и на лишенном каких-либо отличительных особенностей глухом шлеме лишь изредка отражались дежурные красные огни. Повстречай случайный прохожий эту фигуру, она бы еще долго снилась ему в кошмарах… при условии, что он бы вообще пережил подобную встречу.

Огромный комплекс вздрогнул, и даже сквозь толщу камня и ультрастали можно было услышать далекий взрыв. Под своим шлемом Карл Прайс непроизвольно ухмыльнулся. Отвлекающий маневр удался, и теперь точно никто не будет уделять особого внимания гражданским объектам в противоположном конце комплекса. Одним из которых по совершенно случайному совпадению являлся центр подпространственной связи.

«Хайсен, Пауэрс и Воос передают привет, сволочи».

Проникнуть внутрь комплекса было непростым делом, но Прайс не зря зарабатывал свой хлеб… даже если в роли хлеба выступали переполненные витаминами протеиновые батончики, по вкусу напоминающие древний картон. Да и по внешнему виду тоже.

Найти ближайшую огневую точку после приземления не составило особых трудов, но вот системы защиты вокруг нее заставили даже лейтенанта АБС присвистнуть. От датчиков движения и колючей проволоки до автоматизированных турелей с искусственным интеллектом – все намекало на то, что хозяева не приветствуют гостей. Но к счастью, ему и не требовалось пробраться к самой турели противокосмической обороны.

Встроенный в БЗК сканер не отличался значительной мощью, и потому Карлу пришлось провести некоторое время, обходя огневую позицию по периметру. Датчики ему были не страшны – «Панцирь» надежно скрывал его сигнатуру от большинства средств обнаружения, но вот поисковые отряды могли начать скоро появляться в зоне, если не зная о нем наверняка, то как минимум ради профилактики. К счастью, найти замаскированный под камнем выход энерготрассы ему удалось до этого. А где энерготрасса — там и технические туннели для ее обслуживания.

Обнаруженный им далее комплекс поражал воображение. Толщу камня прорезали целые километры рукотворных проходов, и сотни, если не тысячи человек персонала жили и работали в чреве горы. Как этот проект столь долго сохранялся в тайне от спецслужб Союза – уму было непостижимо. Впрочем, то же самое касалось и сил Службы безопасности Флота, открывающих огонь по кораблю АБС. У «безопасников» всегда были сложные отношения с «агентствами», но это был совершенно новый уровень… и Прайс собирался докопаться до истины.

Однако сперва ему было необходимо вызвать кавалерию. Кто знает, сколько будут вертеться шестеренки бюрократии, прежде чем на орбите появятся силы Корпуса внутренних дел, и даже если ему не дадут покинуть этот подземный комплекс живым, по крайней мере истина должна дойти до адресата.

Выводимый в углу интерфейса автомаппер подсветил ближайший люк, и, сверившись с картой, Прайс достал прикрепленный к поясу легкий плазменный резак. Аккуратно перерезая сенсоры и элементы управления у расположенной сбоку панели, лейтенант невольно поблагодарил свою удачу. При всей своей хваленой паранойе внутренняя безопасность у СБФ была организована откровенно бездарно. Не говоря уже о киберзащите: уж если даже ему с первой же попытки, вклинившись в сеть вскоре после проникновения в комплекс, удалось получить подробные карты объекта и ряд данных о его предназначении, пусть и без некоторых специфичных деталей – это показатель. Информация о каком-то крупном эксперименте стала просто вишенкой на торте; более идеальной цели для саботажа и отвлечения внимания даже представить было нельзя.

Люк с шипением растворился, и закованная в черную броню фигура проскользнула внутрь; тройка техников в просторном помещении, склонившихся над коммуникационными консолями, с удивлением начали оборачиваться на звук. В следующий миг прозвучало легкое жужжание магнитных ускорителей, и у каждого из них появилось новое отверстие в черепе. Так и не поняв, что их убило, они как подкошенные рухнули на залитый хирургически-белым светом пол.

Безразлично убрав импульсную винтовку обратно в крепление на спине, Прайс подошел к центральной консоли и склонился над ней. В верхней части голографического экрана стояла пометка «Межзвездная связь». Бросив настороженный взгляд в сторону ведущих из помещения дверей и просканировав их встроенными в шлем тахионными сенсорами, Прайс убедился, что у него есть как минимум минут десять и, повернувшись обратно к консоли, приступил к работе. Любой обычный сигнал был бы заглушен стандартными контрмерами или, говоря точнее, просто не был бы пропущен системой без предварительного согласования. Но к счастью, у каждой из спецслужб Союза есть свои лазейки, в том числе и такие, о которых не подозревают конкуренты. Незаметная строка кода, встроенная в программную начинку всех систем подпространственной связи, была одним таким секретом.

* Протокол «Архонт» активирован.

*Введите код доступа.

*----------

*Ожидайте…

*Код подтвержден. Права администратора предоставлены. Системы контроля сообщений отключены. Вспомогательные системы возвращены к заводским параметрам.

«У какого-то сисадмина будет очень грустный день. Хотя… – короткий взгляд на три продолжавших лежать посреди помещения тела, вокруг которых уже образовались красные лужи. – …уборщикам тоже не позавидуешь».

Еще одна последовательность нажатий на клавиши голографического интерфейса, и на экране появились новые строки.

*Права оверрайда подтверждены.

*Укажите адресат.

*Центральный Сектор, Земля, Штаб Командования АБС, код приоритета 1-Альфа-61.

*Адресат подтвержден. Запись сообщения инициирована.

Повинуясь короткой команде, пластины шлема раскрылись и затем сложились аккуратным полукругом вокруг шеи мужчины. Тяжелый взгляд серых глаз, короткий ежик черных волос, пара заметных в районе висков имплантов – системы опознания в Штабе мгновенно сопоставят его с базой данных и перепадут сообщение тому адресату, который он запросил. Технически, сопоставление и так бы произошло, благо к сообщению его БЗК автоматически прикрепляет данные телеметрии, но приоритет 1-Альфа-61 ложится прямо на стол директору Агентства, и чем меньше времени будет потрачено на проверки, тем лучше.

– Говорит лейтенант Карл Прайс, личный код 325-Танго-Беш-897. Группа Гамма-15 уничтожена, я являюсь последним выжившим. В переданных по заданию координатах была обнаружена флотилия сил СБФ, которая с первых же секунд контакта открыла по нам огонь. На поверхности планеты был обнаружен исследовательский комплекс под контролем СБФ, по предварительной информации, либо разрабатывающий биологическое оружие, либо проводящий инвазивные эксперименты над местными формами жизни. Координаты комплекса и полученная на текущий момент информация прилагаются. На момент отправки данного сообщения мое присутствие уже скомпрометировано, однако точное местонахождение противнику пока неизвестно. Запрашиваю поддержку Корпуса внутренних дел.

Нажав клавишу окончания записи, лейтенант быстро оставил под телом одного из техников небольшой подарок, после чего поспешил скользнуть обратно в технические туннели.

«Сообщение отправлено, теперь можно заняться делами насущными; в любом случае вне комплекса мне долго не протянуть, – короткая проверка составленного компьютером боевого защитного комплекса списка имеющихся запасов, от питательных батончиков до пары оставшихся зарядов взрывчатки. – Сначала разграбить складскую зону неподалеку, затем оборудовать схрон. Участки А35, С10 и Р43 выглядят перспективными. После этого можно будет начать докапываться до сути происходящего в комплексе».

Узкий технический коридор начал заворачивать вверх; где-то неподалеку раздался сигнал тревоги. Прайс хмыкнул:

«Быстро же до них доходило, что кто-то отправил несогласованное сообщение, – прозвучавший позади взрыв заставил пол слегка вздрогнуть. – А вот и кто-то решил проверить сам центр связи. Удачи теперь извлечь из консолей содержимое сообщения; а когда на орбите появятся черные корабли Корпуса внутренних дел, будет уже поздно».

Сирены тревоги продолжали надрываться; технический коридор проходил здесь совсем рядом с основным, и через стенки сенсоры БЗК улавливали топот закованных в броню ног.

«Добыть припасы, сделать схрон. А затем можно будет непосредственно раскопать, чем именно занимается этот объект».

Два элемента из базы данных отложились в голове оперативника как наиболее перспективные. Одним была схема некоего «Центра по переработке биоматериала». Вторым было имя и должность.

Клара Вогель — Ведущий исследователь.

Глава 2 – Адмирал

Земля, Европейская Экономическая Зона, Штаб командования Объединенного Флота

*Отчет о боевых действиях в системе 1S-SU2

*Силы ТС: 7-я тактическая группировка, 8-я тактическая группировка, ударная эскадра «Эпсилон», гарнизон системного форпоста.

* Силы ЭО: Две группы формата «Флотилия», одна группа формата «Армада».

*Итог: Контроль над системой восстановлен, силы экстрамерных охотников уничтожены в полном объеме, значительные потери сил ТС.

*Статус сил ТС:

— 7-я тактическая группировка докладывает о безвозвратных потерях в 32% от изначального состава, 22% кораблей требуют длительного ремонта в доках класса «С» или выше, 15% кораблей получили легкие повреждения и будут полностью восстановлены в течение стандартной недели силами инженерного корпуса (см. приложение №1 для детального анализа).

— 8-я тактическая группировка докладывает о безвозвратных потерях в 65% от изначального состава, 27% кораблей требуют длительного ремонта в доках класса «С» или выше, 8% кораблей получили легкие повреждения и будут полностью восстановлены в течение стандартной недели силами инженерного корпуса (см. приложение №2 для детального анализа).

— Ударная эскадра «Эпсилон» уничтожена в полном составе (см. приложение №3 для детального анализа)

— Гарнизон форпоста докладывает о потере всех ионных платформ и о тяжелом ущербе основной станции. Инженерный корпус сообщает, что на полный ремонт уйдет не менее стандартного месяца.

— Вице-адмирал Фанг рекомендует объединение 7-й и 8-й тактических группировок, ввиду тяжелых потерь. Адмирал Друзимски и вице-адмирал Штайн погибли в бою.

*Приложение №1: Анализ и детальные потери 7-й тактической группировки…

Человек на миг оторвался от отчета и сделал глоток синтетического кофе. Выводимая голографическим проектором карта сектора услужливо подсветила требуемую систему. Мысленно отдав короткую команду через коммуникационный имплант, он вчитался в новую информацию.

*Система 1S-SU2: 5 шахтерских поселений, 1 исследовательская станция. Эвакуация завершена

*Система LEM-I2: 3 шахтерских поселения, 2 энергодобывающие установки. Эвакуация завершена

* Система Ариадна: 1 населенный мир, специализация «И», эвакуация завершена на 65%. 10 энергодобывающих установок, 2 шахтерских поселения – эвакуация завершена.

Человек устало откинулся на спинку кресла и потер переносицу. 1S- не удержать, слишком велики были потери после предыдущего штурма. Одна тактическая группировка, созданная из двух полумертвых, не сможет отразить удар даже одной «Флотилии», не говоря уже о чем-то более крупном. А учитывая географию местных гиперлиний, после падения 1S- той же дорогой пойдет и весь остальной сегмент.

Вот уже полтора столетия продолжается это бесконечное вторжение. Один мир за другим исчезал в преисподней орбитальных бомбардировок, одна за другой целые цивилизации навеки замолкали в гиперэфире… до тех, пор пока не остались только люди. И скоро их тоже можно будет занести в вымирающие виды.

Эвакуацию Ариадны завершить не удастся при всем желании – а значит опять миллиарды человеческих жизней будут обречены на гибель. Опять сливки общества – топ-менеджмент корпораций и местные чиновники – сбежали первыми, в то время как на каждом из их частных челноков могли разместиться сотни беженцев. Опять достопочтенные ископаемые из Сената продолжают сидеть на задницах ровно и, когда проект «Химера» будет вынесен на обсуждение, без зазрений совести поставят на нем крест, а всех вовлеченных отправят под трибунал. Насколько все было бы проще, если б проект оставался секретом Флота до последнего момента…

Человек прикрыл на секунду глаза и задумался. Он вспомнил слова присяги, которую приносил по выпуску из академии десятилетия назад – о верности Юнити, своему родному миру; о верности идеалам чести и отваги; о верности человечеству.

Но Юнити пала четыре года назад, сгорела в огне орбитальных бомбардировок, несмотря на отчаянное сопротивление защитников – истинных сынов и дочерей Содружества Людей, которое никогда бы не пошло на слияние с Объединенными Нациями Земли и формирование Терранского Союза, будь обстоятельства иными. Честь и отвагу уже давно сменили толпы беженцев и продажные политики, готовые ради переизбрания саботировать любые инициативы Флота. Осталось лишь человечество… и будь он проклят, если позволит ему сгинуть во тьму.

Всеобщая мобилизация, радикальные реформы в экономике, национализация всех околовоенных отраслей… Все эти меры были жизненно необходимы еще годы назад не то, что для победы – даже для самого продолжения боевых действий, но сенаторы даже заикнуться о них не смели, трясясь за свои теплые места. Теперь же времени не оставалось даже на это. Последней надеждой является тайный проект, который был создан группой патриотов Содружества, верных человечеству даже вопреки его последнему правительству. Проект, который просто обязан был в последнюю минуту оказаться выявлен Агентством безопасности Союза. И теперь промедление становилось чреватым потерей даже этого последнего шанса. План был запущен, шестеренки двигаются.

Дверь тихо пиликнула и с шипением растворилась. Лишь один человек был бы допущен без предварительного объявления в кабинет командующего Объединенным Флотом.

– Блейк. С прибытием, – поприветствовал человек отдавшего честь рослого мужчину с погонами адмирала. Его лицо все еще хранило следы былой молодости, но седина в волосах выдавала возраст, как и первые морщины на чисто выбритом лице. Даже генотерапия далеко не всесильна. – Присаживайся. Поздравляю с успешной пацификацией Катартира.

– Благодарю, гранд-маршал – ответил новоприбывший, сев в один из находившихся перед рабочим столом гостевых стульев.

Хозяин офиса поморщился.

– Оставь официоз тем, кто в нем нуждается, Блейк. Мы достаточно долго вместе работаем, чтобы без него обходиться.

– Как скажешь… Таннер. Позволь тогда с глазу на глаз спросить: как именно мы планируем унять это дело? – Алан Блейк откинулся на спинку стула и пристально посмотрел в глаза собеседнику, – Я не из тех, кто спорит с приказом, и поставленная задача была мной выполнена. Однако даже я не могу не задаваться вопросом, как именно мы уймем прессу, когда журналисты почуют кровь в воде и узнают о том, что в мятежном мире-тюрьме после тотальной бомбардировки не осталось в живых ни заключенных, ни сил безопасности.

Таннер ответил не сразу. Задумчиво посмотрев на выводимую голо-проектором карту, он позволил себе пару мгновений промедления, прежде чем произнести:

– Не будет никакого дела, Блейк. Через час каждый медиаресурс и каждая станция гиперсвязи будет под контролем Службы безопасности Флота. Ни журналисты, ни общественность никогда не узнают о произошедшем.

Бросив взгляд на онемевшего адмирала, хозяин офиса продолжил:

– Я бы очень хотел, чтобы обстоятельства были иными, друг мой, и чтобы в подобных мерах не было нужды. Но Терранский Союз умирает перед нашими глазами, и это понимает любой обладатель хоть капли рассудка. Фронт находится на грани каскадного коллапса, экономика не в силах удовлетворить даже половины потребностей военных действий, и единственная надежда на конец этой войны получает отказ из-за рассуждений о рисках и негуманности, – сделав глоток кофе, Таннер продолжил: – Пока еще можно обратить процесс вспять. Дряхлые старики из Сената никогда на это не решатся, но дожидаться просветления в их головах времени больше нет. Я не позволю нашему виду и нашей цивилизации сгинуть подобно остальным, – и, закончив, он внимательно посмотрел на своего собеседника.

«Разочаруешь ли ты меня, старый друг? Продемонстрируешь ли слепую веру старым идеалам, которые обращаются в прах перед глазами? Или же поспешишь показать абсолютную верность в надежде урвать позицию послаще?»

Блейк не сделал ни того, ни другого. Секунда молчания проходила за секундой, прежде чем его голос, наконец, разорвал тишину:

– Эта «надежда»… именно поэтому ты вызвал меня лично, а не передал приказ по защищенному каналу?

Таннер удовлетворенно кивнул.

– Проект «Химера». Он проходит не только в ведомстве Объединенного Флота, и потому для его одобрения мне требуется согласие Сената. Сенат же отказывается его дать, опасаясь… моральной составляющей, и реакции общественности, – лежащая на подлокотнике рука на миг сжалась в кулак, выдавая эмоции обычно непроницаемого хозяина офиса, но, слегка поморщившись, он продолжил все тем же привычным ровным тоном:

– Скажи мне, Блейк… что тебе известно о системе MJ-5F8?

– Только то, что передавалось в официальных сводках, – ответил тот. – После падения Юнити лежит во втором эшелоне обороны на подступах к Центральному Сектору. Скромная захолустная система, без значительных полезных ископаемых или энергоресурсов. Один обитаемый мир, но токсичная атмосфера делает его непригодным для колонизации. Терраформинг не планировался, – адмирал потер переносицу, и добавил: – Также населена каким-то недоразвитым видом, но они хорошо если огонь открыли.

– Огонь они открыли, но именно этот вид и привлек наше внимание, – Таннер вновь задумчиво посмотрел на карту, прежде чем продолжить – Они псионики, Алан. Некоторые из них – активные.

Лишь военная выучка позволила адмиралу сохранить хладнокровие.

– Псионики? Эта информация точно верна?

– Абсолютно.

– Но это значит…

– Именно, Алан, – хозяин офиса позволил себе едва заметно улыбнуться. – У нас наконец появился шанс разобрать этот феномен на составные части, понять его механизмы и обратить силу охотников против них самих же. До Вторжения лишь две цивилизации обладали этим даром, и обе были сметены в первые же годы, – посмотрев на остатки остывшего кофе в кружке, гранд-маршал поморщился и продолжил: – Этот вид лишь недавно привлек наше внимание, и их уникальность вскрылась поистине чудом. Именно поэтому я не рискнул доверить эту информацию даже защищенным линиям гиперсвязи и вызвал тебя на Землю лично. Ты – единственный, кому я могу доверить это назначение; к тому же твоя ударная эскадра – единственная, что готова к дислокации и не задействована на ключевых позициях фронта. Первая половина твоей задачи заключается в непосредственной организации обороны системы и ее удержание, любой ценой. Эвакуация сегмента «Кентавр-5» завершается прямо сейчас, после этого мы покинем текущие позиции, и к твоему прибытию система будет лежать прямо на передовой.

– И вторая?

Таннер промедлил секунду, собираясь с мыслями, и затем протянул собеседнику приготовленный заранее датапад.

– Здесь данные о проекте «Химера». Я уже высказал свои мысли о сенаторах и их нерешительности, но как человек я их понимаю, – пристально посмотрев в глаза Блейка, хозяин офиса продолжил: – Не будь ситуация критичной, я бы никогда не авторизовал подобный проект, а предложившего без раздумий отправил под трибунал. Мы не просто играем в Бога, Алан, мы пытаемся его создать. Если тебе хоть на мгновение покажется, что что-то идет не так, если хоть один сеанс связи с поверхностью окажется пропущен – без колебаний наводи орудия на исследовательский комплекс и продолжай обстрел, пока кратер не достигнет ядра планеты.

Сидевший напротив Таннера адмирал задумчиво потер подбородок и пару секунд обдумывал услышанное.

– Каковы доступные мне ресурсы?

Гранд-маршал на миг прикрыл глаза, вспоминая диспозицию сил и резервы, прежде чем ответить.

– Скудные, к сожалению; все доступные силы уже задействованы, и пиррова победа в 1S- работу не облегчает. Прямо сейчас безопасность системы обеспечивает 8-я флотилия Сил безопасности Флота. Но сам знаешь, они более пригодны для охоты на террористов, чем для позиционных боев. Помимо этого, в течение недели в систему прибудут 75-я, 76-я и 81-я тактические группировки. Стандартная композиция, в основном оснащенные торпедными установками фрегаты и переделанные из крейсеров легкие корабли-носители. Но это совсем зеленые части, так что сильно на них не ставь, – интерком тихо запиликал, но Таннер лишь поморщился, провел рукой по сенсорной панели, отклонив вызов, и продолжил: – В дополнение к твоей ударной эскадре «Омикрон» из опытных частей я могу выделить только седьмую и восьмую тактические группировки, и то только через несколько недель ремонта в доках. Они понесли значительные потери, так что состава в них от силы половина; выживший вице-адмирал рекомендует их слияние в одно подразделение, но это уже будет на твое личное усмотрение. Разумеется, все доступные силы переходят под твой полный контроль, как только «Омикрон» появится в системе, плюс тебе также будет предоставлен карт-бланш на любые мероприятия по организации обороны системы. До тех пор, пока это будет оставаться возможным, у тебя будут все материалы и ресурсы, какие потребуются.

– Распространяется ли карт-бланш на поверхность обитаемой планеты?

Александр Таннер на миг задумался. Вмешательство в развитие разумного вида являлось грубым нарушением законов как оставшегося на страницах истории Галактической Ассамблеи, так и Терранского Союза. Особенно превращение их дома в крепость и ведение боевых действий. Но, с другой стороны, это вмешательство уже проводилось не первый год, и далеко не самым гуманным образом… впрочем, не то, чтобы адмиралу стоило это знать. К тому же, если Блейк считал, что в этом есть необходимость, то гранд-маршал готов был ему поверить; слишком многое стояло на карте, чтобы мелочиться.

– Распространяется.

– Отлично, – кивнул Блейк и, прихватив датапад, поднялся с гостевого кресла. – Полноценное наступление без подкреплений остановить не обещаю, но пару армад уничтожить вполне реально. «Омикрон» сейчас пополняет израсходованный боекомплект и припасы, часов через двенадцать сможем выдвинуться к системе.

Таннер облегченно выдохнул, только сейчас заметив, что задерживал дыхание.

– Спасибо, Алан. Прости что кидаю из огня да в полымя, но никому другому я это доверить просто не могу.

Шаттл взревел двигателями и оторвался от посадочной платформы.

– Будем у Луны через тридцать минут, адмирал, – прозвучал в пассажирском отсеке голос пилота, и погруженный в свои мысли Блейк машинально кивнул.

«Военный переворот… не таких откровений ожидал я от Таннера».

Привыкший к аналитике мозг автоматически прокручивал возможные варианты действий.

С одной стороны, он был адмиралом Терранского Союза. Он не мог просто взять и проигнорировать происходившее у него перед глазами смещение официальной власти. У него была ударная эскадра в самом сердце Солнечной системы, пусть и без полноценной планетарной армии. У него была информация и менее часа времени на ее использование. Процесс явно уже начался и вспять его не обратить: пусть сам Блейк и был в свое время офицером Объединенных Наций Земли, большая часть остального флота, от адмиралов до рядовых десантников, шла по линии Содружества Людей. И, после того как их былая столица пала, а все институты власти объединенного государства сместились на Землю, они не испытывали особой верности к новому правительству. Он мог провести чистку и удержать контроль над «Омикроном», благо большая часть людей под началом адмирала была верна ему лично… но большинство остальных соединений Флота будут явно под контролем мятежников. Он мог забить тревогу, эвакуировать консула Кроу с Сенатом и организовать оборону вокруг Земли, но мятеж это не подавит. Наоборот, начнется затяжная гражданская война, которая окончательно добьет и без того стоявшее одной ногой в могиле человечество.

С другой же стороны… был ли Таннер неправ? Если ему действительно известен путь к победе над охотниками, и Сенат этот путь блокирует, Блейк бы на его месте тоже был готов на самые радикальные меры. Возможно это лишь уловка, сделанная с целью выбить его из уравнения на достаточно долгий промежуток времени, но и остальные действия Сената также не приближали победу. Отказ от всеобщей мобилизации, отказ от милитаризации экономики, отказ от…

Блейк мысленно выругался, и его рука непроизвольно сжалась в кулак. Теперь ясно, почему Таннер был столь откровенен. Адмирал уже принял сторону на орбите Катартира, когда решил исполнить приказ командования о тотальной бомбардировке. Теперь же у него попросту не было выбора: в лучшем случае гражданское правительство обвинит его в военных преступлениях и отправит под трибунал.

Алан сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и посмотрел на лежавший в сумке датапад. Он ненавидел быть пешкой в чужих играх, но сейчас оставалось лишь использовать те карты, что ему выпали.

«Что ж… по крайней мере посмотрю, ради чего я предаю Союз».

Достав устройство и положив его на колени, он дотронулся до выключателя и посмотрел на дисплей.

*Активация…

*Приложите ладонь к центральной панели.

*Ожидайте…

*Ожидайте…

*Ожидайте…

*Анализ завершен. Адмирал Алан Блейк, уровень допуска: «Синий». Доступ разрешен. Время и место доступа занесены в архив Службы безопасности Флота.

ВНИМАНИЕ: доступ к данному файлу предоставляется только персоналу с уровнем допуска «Красный» или выше. Попытка несанкционированного доступа или несанкционированное распространение этой информации является нарушением ст. 14 п. 2 Устава Объединенного Флота и является основанием для трибунала и/или обвинения в измене.

Блейк слегка усмехнулся, глядя на дисплей датапада.

«Параноики…»

Шаттл начало потряхивать, и в отсеке раздался голос пилота:

– Прошу прощения, адмирал. Легкая турбуленция в верхних слоях атмосферы. Через минуту закончится.

Блейк лишь успокаивающе махнул рукой в сторону камеры и продолжил чтение:

*Выберите файл.

*Открытие файла: «Проект «Химера» – Общий обзор».

«Проект «Химера» разделен на три подразделения: основной проект, ставящий своей целью анализ псионических способностей населяющих мир «Эквус» видов, поиск методов их оптимизации посредством скрещивания, генной инженерии и/или искусственной аугментации и создание механики, позволяющей непосредственно воздействовать на Вуаль; подразделение «Гармония», направленное на искусственное воспроизведение психотических способностей; и подразделение «Геката», направленное на изучение псионического потенциала исключительно вида ЭКВ-3».

«Руководителем проекта является доктор К. Вогель. Подразделения «Гармония» и «Геката» возглавляют доктора С. Воробьев и Г. Тайсон, соответственно».

* Открытие папки: «Досье».

* Открытие файла: «Вогель».

«Досье: Доктор Клара Вогель.

Дата рождения: 11.09.3532 по унифицированному календарю.

Место рождения: Юнити.

Личная сводка: С отличием окончила Системный университет Юнити в 3557 году, специальность: генетика. Получила назначение в Научный Корпус Союза, биологическое направление. Принимала участие в проектах «Кентавр», «Орион», «Тритон». В 3562 году возглавила проект «Деймос», который был успешно завершен полевым испытанием в 3564 году. После этого была прикреплена к миссии по изучению вида ЭКВ-3, которая в дальнейшем была реорганизована в проект «Химера»».

Сводка по семье:

Дети: Отсутствуют.

Личные связи: Отсутствуют.

Отец: Р. Вогель, военный инженер, индивидуальный код 102095-ИК-36, ОФ. Погиб при обороне Юнити 07.08.3562.

Мать: Х. Вогель, Хирург, Цито-ревитализационный центр Юнити. Погибла 04.08.3562 в ходе орбитальных бомбардировок, тело обнаружено в руинах ЦРЦ и опознано при помощи полевого анализатора ДНК.

Сестра: Л. Вогель, Корпус космопехоты Союза. Звание: капрал, индивидуальный код: 108465-КК-64, ПС. Погибла в ходе планетарных боев на Артемиде 08.10.3565.

Блейк поморщился. Слишком много семейных досье теперь выглядели точно так же. Всего лишь десятилетие назад ситуация была совсем иной, но после падения Юнити фронт начал сыпаться как карточный домик. Каждая потерянная система означала миллиарды новых трагедий… и Блейка эта судьба стороной не обошла. Но, привычно обуздав старую боль и эмоции, адмирал тряхнул головой и вновь опустил взгляд на датапад. Пара прикосновений к сенсорной панели, и на дисплее появились новые строки.

*Открытие файла: «Проект «Химера» – Планетарные активы»

«Проект «Химера» включает в себя 3 наземных исследовательских центра (объекты «Альфа», «Бета» и «Гамма»), 6 вспомогательных лабораторий (объекты «Дельта 1-6») и 12 наземных наблюдательных пунктов (объекты «Эпсилон 1-12»). Каждый исследовательский центр был дополнительно оснащен планетарными укреплениями класса «С» (включая генераторы силового поля класса «О-12») и обладает контингентом сил СБФ, обеспечивающим безопасность и защиту от местных разумных видов.

В рамках проекта на орбите была также развернута сеть спутников, обеспечивающих бесперебойную связь между всеми объектами».

Блейк присвистнул. Слишком солидный список уже существующих укреплений и активов для проекта, который еще даже не был одобрен Сенатом. Что-то здесь явно было нечисто. И… спецназ СБФ? Для защиты нескольких лабораторий от дикарей???

– Адмирал, сэр, – вновь раздался в отсеке голос пилота. – Прошу прощения что отвлекаю, но думаю вам это надо услышать. Это передают по всем частотам.

– Выводи в отсек.

– Граждане Терранского Союза, – прозвучал знакомый голос. – Мое имя – Александр Таннер, и я являюсь гранд-маршалом Объединенного Флота и Планетарных Сил. Вот уже полтора столетия как продолжается эта разрушительная война. Из них последние тридцать лет мы одни стоим перед лицом экстрамерного вторжения, тридцать лет мы остаемся последним очагом цивилизации в галактике, – голос на миг остановился, прежде чем продолжить: – Многие из вас слышали или догадывались, что положение на фронте отчаянное. Враг стоит у ворот Центральных Миров, и наш долг, долг истинных сынов Терры – остановить его. Мы все еще можем это сделать, но время для полумер и церемоний прошло. Предыдущая администрация не желала этого увидеть и была готова безропотно продать наши миры, нашу цивилизацию и наше будущее экстрамерным охотникам ради сиюминутной выгоды. Объединенный Флот не позволит этому произойти.

– С этого дня контроль над планетарными администрациями переходит к главам военных гарнизонов. Сенат, Ассамблея Союза и Офис Консула упразднены до окончания этого кризиса. Любые формы гражданских собраний, митингов и демонстраций запрещены до дальнейшего уведомления. Когда враг будет повержен, я гарантирую немедленное возвращение институтов демократии, но сейчас наш долг, долг каждого живого человека – защитить свой дом, и времени на внутренние распри не осталось. В случае же если некоторые миры предпримут попытку воспользоваться транзитной ситуацией и текущим кризисом ради собственной выгоды и амбиций, реакция Флота будет молниеносной и беспощадной.

– Дальнейшие сообщения будут поступать по официальной линии Объединенного Флота. Следите за новостями, выполняйте рекомендации сил правопорядка и помните: только вместе мы сможем пережить эти темные времена и вернуть галактику разумным цивилизациям.

Сообщение прекратилось, но Блейк лишь покачал головой.

«Таннер, хитрый пес. «Через час все линии гиперсвязи будут под контролем СБФ», конечно. Раз сообщение уже прошло, значит, когда я входил в его офис, уже все было под контролем. Это также объясняет его откровения: даже если бы я забил тревогу, моих слов уже никто бы не услышал. Сенат и консул также явно были нейтрализованы заранее. К чему же тогда эта игра со мной? Некий тест, или проверка верности…»

Потерев переносицу, адмирал активировал связь с пилотом.

– Смена планов, Джим. Летим на «Тень Марса».

– Будет сделано, сэр.

«Нет, Таннер, старый мой друг. Твоей пешкой я быть не намерен. Я обеспечу безопасность «Химеры», но сделаю это по своим правилам и докопаюсь до всей подноготной этого проекта».

*Инициализация…

* Установление безопасного соединения, ожидайте…

*Соединение установлено.

В: «Приветствую, Коршун. Новости слышал?»

К: «Естественно, но ты бы не стал делать запрос по защищённой линии былого ОНЗ только ради этого, Ворон. Дело серьезное?

В: «Более чем. Мне нужны Планетарные Силы. Полнокровный корпус, можно без бронетехники, но с авиакрылом и возможностью быстрого развертывания в условиях токсичной атмосферы. И три штурмовые группы, с упором на возможное противостояние старым конкурентам».

К: «Хренасе. Ты же знаешь про ситуацию в моей Секторальной? Это не так легко осуществить».

В: «Я в курсе. Но я не могу провести это по линии флота без привлечения излишнего внимания раньше времени. Дело крайне крупное. Гораздо крупнее недавнего переворота».

К: «…»

К: «Будет тебе корпус, под командованием старого знакомого. Но я очень надеюсь, что оно того стоит».

В: «Спасибо, Коршун. Буду должен. Рандеву в К-112-8, через трое суток».

К: «Принял. Доброй охоты, Ворон»

*Соединение разорвано. Инициация протокола «Хейдис»

*Логи удалены.

*Устройство выведено из строя.

Отбросив ставший бесполезным коммуникатор в мусороперерабатывающий контейнер, Блейк откинулся на спинку кресла и, нажав на кнопку интеркома, обратился к находившемуся на смене оператору:

– Шон, свяжись с майором Коссом и скажи ему зайти при первой возможности.

– Будет сделано, адмирал!

Отключив связь, Блейк задумчиво бросил взгляд на стилизованный под иллюминатор монитор на стене. Белые росчерки изнанки пространства проносились мимо, в то время как ударная эскадра стремилась к своей новой цели.

«Шестеренки пришли в движение».

Майор на минутку замер перед дверью, собираясь с мыслями. Даже подготовленному разуму было непросто охватить произошедшие за последние дни события, но не это было причиной его нерешительности. Нет, майор Конрад Косс колебался, поскольку была лишь одна причина, почему Блейк мог его вызвать.

Так и не дождавшись стука, дверь сама с шелестом отъехала в сторону перед ним, и изнутри раздался голос:

– Не топчись на пороге, Конрад. Дел больше чем времени.

Слегка тряхнув головой, Косс прошел в офис и обнаружил адмирала за столом, окруженным проекциями трех документов одновременно. Взгляд офицера Службы безопасности Флота без труда опознал в них схемы обороны системы и формы запроса материалов и снабжения.

– Садись, – не глядя указал Блейк на стоявший перед столом стул, продолжая читать информацию на одном из дисплеев. – Полагаю, ты уже в курсе о следующем задании?

– Естественно, – тонко улыбнулся Конрад. – У тебя возникли вопросы по предоставленной информации, Алан?

– Можно и так сказать, – дочитав интересовавший его документ, адмирал пристально посмотрел на собеседника и показал жестом на лежавший на краю стола датапад. – Информация о планетарных активах попросту не сходится с тем, что мне обрисовал Таннер. Укрепления класса «С»? Генераторы щита? Спецназ СБФ, играющий в охранников от злых дикарей? Это явно не тот проект, который только получил «зеленый свет».

Майор задумчиво потер подбородок.

– Доступной мне информации ненамного больше того, что тебе уже известно, но насколько я понимаю, «Химера» является лишь последней итерацией этого проекта. До нее на планете находилась миссия по наблюдению за местными видами, которая со временем переросла в изучение их… способностей.

Адмирал достал из стола пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся; Косс жестом отказался от предложения. Секунда медленно перетекала за секундой, в то время как дым от синтетического табака постепенно поглощался системой вентиляции флагмана эскадры.

– Ты хочешь сказать, что спецназ СБФ, три способных выдержать орбитальную бомбардировку укрепрайона и целая сеть спутников на орбите были развернуты лишь для «изучения способностей аборигенов»? – приподнял бровь хозяин офиса. – Не надо считать меня за идиота, Косс. У меня карт-бланш на любые меры по обороне планеты, и перед нами есть два варианта развитий событий. Либо я получаю полную информацию о проекте для минимизации любых рисков для него, включая внутренние. Либо по прибытии в систему ударная эскадра исходит из предположения, что проект находится под контролем враждебных сил, и приступает к планетарному штурму. Так или иначе, я получу всю необходимую информацию в полном объеме, вопрос лишь во времени и усилиях, которые это потребует.

Опешивший майор онемел на несколько секунд, и даже выучка офицера СБФ мало помогла. Адмирал же тем временем спокойно продолжал курить, сверля Конрада немигающим взглядом.

– При всем уважении, адмирал… это находится выше вашей юрисдикции, – попытался найти выход Косс. – Я не могу просто взять и выложить засекреченную информацию Службы безопасности Флота. Ваша задача – обеспечить безопасность системы, не больше и не меньше. И, разрешите говорить на прямоту? – дождавшись кивка, Косс продолжил: – Мы оба знаем, что у ударной эскадры «Омикрон» нет десантных подразделений.

Адмирал несколько секунд продолжал молча докуривать сигарету, затем потушил окурок и произнес:

– Пусть будет так. Можешь идти, Косс.

После того как тот, отдав честь, покинул помещение, Блейк активировал коммуникатор.

– Слушаю вас, адмирал!

– Арестовать майора Косса и поместить его в бриг до дальнейших указаний. То же самое касается всех известных агентов СБФ в «Омикроне».

Возникшее по ту сторону эфира замешательство было ощутимо даже через гиперсвязь, но через пару мгновений выучка собеседника все же взяла верх:

– Будет сделано, сэр.

– Сектор А-12, новая группа! Пять… Десять вымпелов!

– «Анаконда» докладывает о падении мощности щитов до тридцати процентов! Капитан приступает к ротации!

– Реактор «Озириса» вошел в критическое состояние. Эвакуация…– Ослепительная вспышка на миг затмила обзорные экраны. – Линейный крейсер «Озирис» уничтожен!

– Снять крейсера «Чжао Ю» и «Стремительный-3» с ротации и переместить на позиции 3-4-3 и 3-4-2. – Командор Лиу Кван мысленно выругался и затем вновь перевел взгляд на тактическую проекцию системы, занимавшую середину боевого информационного центра. Слегка раскосые глаза, выдававшие в нем азиатских предков, неотрывно следили за появлением все новых и новых отметок на окраинах системы, и Кван искренне надеялся, что обещанные подкрепления прибудут скоро. В противном случае помогать будет уже некому.

Неделю назад произошел инцидент с кораблем АБС, и с тех пор все начало сыпаться как карточный домик. Приказы на случай подобных ситуаций двоякого толкования не оставляли, и корабль был сбит, но толку-то… Сначала выяснилось, что одному оперативнику Агентства безопасности Союза все же удалось выжить. Затем на объекте «Альфа» происходит диверсия, и пока находившиеся на месте офицеры СБФ бестолково метались, оный оперативник неведомым образом взломал систему дальней связи и отправил сообщение своим руководителям. Гранд-маршалу пришлось активировать план «Олимп» гораздо раньше срока, и он лично высказал командору свое раздражение в ходе защищенного сеанса связи. В конце концов, за систему и безопасность проекта отвечал Лиу Кван и никто иной.

Ладно бы этим дело и закончилось, но затем еще и охотники как с цепи сорвались, начав прорываться к системе, словно здесь второй Портал открылся. Все рубежи между ними и MJ-5F8 были просто сметены за двое суток, три обещанные тактические группировки были стерты в порошок, даже не достигнув соседних систем, и вот уже почти полный день, как только флотилия Квана оставалась между проектом «Химера» и экстрамерными охотниками. Командование клялось и божилось, что дополнительные силы уже в пути, включая полноценную ударную эскадру, но до тех пор оставалось довольствоваться имеющимся.

– Сектор С-8, новая группа! Сто… двести… пятьсот вымпелов! Обнаружены тяжелые носители! – в голосе оператора отчетливо сквозила паника. – Командор, это армада!

Лиу Кван позволил себе на секунду прикрыть глаза и вздохнуть.

«Армада… вот и досиделись».

Затем его взгляд упал ровно на построение экстрамерного противника на голографической карте.

– Передать сообщение на планету: пусть поднимают щиты над объектами и молят звезды, чтобы эта хваленая ударная эскадра прибыла сюда до того, как охотники займутся ими всерьез. Мы же попытаемся выиграть им время.

Подняв голову от проекции, он оглядел остальных офицеров в боевом информационном центре линейного крейсера «Мандат Небес». На лице многих было видно отчаяние. Тем не менее, свой долг они будут исполнять до конца.

– Сообщение эскадре! Построение 13-L. «Анаконда» и «Арес» займут позиции в передней полусфере, сконцентрировать огонь на малых летательных аппаратах противника. Носителям занять позиции в задней полусфере и осуществлять ротацию оставшихся МЛА. Остальным кораблям – занять стандартные позиции и вести огонь по целеуказанию, общий вектор движения 0-78-120, скорость 5. Мы еще попьем ублюдкам крови.

Минута проходила за минутой, и одна вспышка за другой затмевала обзорные экраны. От изначальной формации в тридцать линейных крейсеров и пяти легких носителей осталось меньше половины, когда противник сосредоточил огонь на «Мандате Небес», флагманском корабле. С потолка сыпались искры, где-то шипели системы подавления огня, кроваво-красный аварийный свет заливал некогда безупречное пространство БИЦ, когда в пропитанным дымом воздухе прозвучала долгожданная фраза:

– Командор, фиксируем формирование новой точки выхода с гиперлинии! Это союзники!

Лиу Кван облегченно вздохнул. Они продержались.

В этот миг попадание вражеского залпа вновь пробило полумертвые щиты корабля и пришлось точно в реакторный отсек. Очередная вспышка затмила далекое солнце звездной системы.

– Пять минут до выхода с гиперлинии, адмирал! – прозвучал доклад на мостике флагманского корабля, и Блейк кратко кивнул в ответ. Даже с учетом звездных врат, Таннер ожидал его прибытие к концу недели; навигаторам удалось проложить курс, занявший всего пять дней, и это при краткой остановке на рандеву с транспортами двести пятнадцатого звездного корпуса. Даже если оставшимся агентам СБФ удалось доложить командованию о произошедшей чистке, элемент внезапности все еще оставался на его стороне.

– Ты действительно уверен в этом курсе? – тихо спросил склонившийся вместе с ним над голографической картой системы эрц-генерал Василевский, командовавший звездным корпусом. Старый друг еще со времен Объединенных Наций Земли, седой генерал с аккуратной бородкой по праву считался одним из лучших тактиков в свой сфере, и за прошедшие десятилетия им далеко не раз доводилось работать вместе.

– Настолько, насколько вообще в наши времена можно быть в чем-то уверенным. Я навел справки, этот проект явно действовал уже несколько лет, но первые упоминания в сводках Сената о нем датируются лишь одной неделей назад. Соответственно, как минимум часть предоставленной мне информацией оказалась фикцией. Что ставит под вопрос корректность всей остальной ее части.

Когда его собеседник лишь промолчал в ответ, Блейк поднял глаза от карты и посмотрел на генерала. Седина уже полностью обесцветила его некогда угольно-черные волосы, а глубокие морщины избороздили лицо. Порой казалось невероятным, что они – ровесники, но для различных людей генная терапия позволяла продлевать жизнь по-разному. У Василевского же ее эффективность с самого начала была минимальной.

– Думаешь, я ошибаюсь?

Генерал лишь фыркнул в ответ.

– Блейк, ты абсолютно прав, что под этим куском камня скрывается что-то гораздо большее, чем было тебе сообщено в отчетах. Я лишь надеюсь, что мы не наткнемся на нечто еще более зловещее. Игры в Бога никогда не доводили до добра, – во взгляде Василевского на миг блеснула ярость. – Проект «Деймос» тому доказательство.

Сигнал тревоги прервал их разговор.

– Десять секунд до выхода!

Кивнув старому другу, адмирал вновь склонился над тактической картой.

– До выхода с гиперлинии три… два… один… гипердвигатель деактивирован!

Пару мгновений обзорные экраны продолжали транслировать безликую изнанку пространства, прежде чем на них отобразилась картина окружающей системы, и мостик «Тени Марса», по совместительству выполнявший функции боевого информационного центра, захлестнул поток докладов.

– Обнаружено присутствие ЭО, дистанция – три астрономические единицы!

– Четыреста восемьдесят вымпелов суммарно. Это армада!

– Союзная флотилия ведет бой с ЭО, сигнатуры СБФ!

– Все подразделения «Омикрона» вышли с гиперлинии. Ваши приказы, адмирал?

Блейк задумчиво склонился над проецируемой картой и тихо произнес, чтобы его слышал только Василевский:

– Думаешь, их спасать?

Тот в ответ пожал плечами:

– Скорее да, чем нет. Если они будут тебе обязаны жизнями, то легче примут твое командование. А кораблей лишних не бывает в наши времена.

Адмирал позволил себе едва заметно поморщиться, но затем уже громче произнес.

– Эскадре – построение 87-Тау. Орудиям антикапитального класса — сосредоточить огонь на целях Эй-Си-Ар, Эй-Си-Ви и Эй-Си-Ю, – произнес он, помечая крупнейшие носители противника, из которых вываливались целые рои малых летательных аппаратов. – Ионной установке титана – огонь по вектору 2-5-230, – красная метка предполагаемого вектора пролегла через основную формацию противника. – Транспортникам держаться позади, пока мы не зачистим систему.

– Остальным кораблям, начать сближение с противником. Последовательность маневров — «Кинжал-18», – подняв взгляд от проекции, он осмотрел остальных офицеров на мостике. Армады по праву считались «убийцами флотов» среди военных Терранского Союза, и столь прямолинейное столкновение обычно становилось самоубийством. Но сейчас армада растянулась, гоняясь за остатками сил СБФ, что давало отличную возможность «Омикрону». – Чего ждем, господа? За работу! И дайте мне связь с недобитками СБФ!

Глава 3 – Цена ответов

Склонившегося над тактической картой человека даже в обычное время нельзя было назвать красавцем. Пересекающий пол-лица шрам прерывался лишь металлом искусственного глаза, густая борода выглядела неопрятно, а правая рука была заменена протезом из ультрастали, который тем не менее способен был согнуть металлическую балку вдвое. За годы службы ему довелось пройти через многое: от охоты на работорговцев в Петле Ориона, до участия в подавлении восстания анклавов ксено-беженцев 3557 года в секторе Афина и устранения лидеров взбунтовавшегося 378-го звездного корпуса в 3561. Но разворачивающееся на голографической карте зрелище, казалось, даже из него спустило воздух.

Вот уже вторые сутки как шло отчаянное сражение за систему. Все новые и новые отряды ЭО выходили с гиперлинии, с каждым разом становящиеся все крупнее. Раз за разом оборонявшая систему флотилия СБФ, под руководством командора Лиу Квана, уничтожала вторженцев. Несла потери – но уничтожала. Однако любая удача рано или поздно должна была подойти к концу.

Сотни состоявших из чистой энергии кораблей вываливались с гиперлинии на границе системы, и глаз не мог не заметить среди них три громады кораблей-носителей, окруженных целым роем летательных аппаратов. Потоки плазмы и россыпи нейтронных зарядов потянулись к противнику, и пара пометок обозначила уничтоженные корабли охотников. Однако ответный залп тоже не заставил себя долго ждать. Где-то на заднем фоне прозвучал доклад одного из операторов, передавшего сообщение командора о поднятии щитов. Автоматически повторив приказ своим подчиненным, майор Брайен Родригес продолжил наблюдение. В конце концов, это было единственным, что он сейчас мог делать: все необходимые команды уже давно были отданы, а орудия ПКО находились в полной боевой готовности. Не то, чтобы они сильно могли помочь против целой армады.

У обороняющихся не было ни единого шанса в прямом столкновении, но оно и не требовалось. Корабли СБФ изначально проектировались для охоты на контрабандистов и пиратов, и потому обладали превосходной скоростью и дальнобойностью, пусть и в ущерб емкости щитов и количеству орудийных установок. Выдерживая максимальную дистанцию, на которой эффективность залпов сотканных из иномерной энергии противников становились минимальной, но при этом орудия самой флотилии людей все еще наносили какой-то урон, командор Кван начал постепенно отманивать охотников от планеты. Самые быстрые корабли армады начали отрываться вперед от своих более крупных товарищей, преследуя добычу, что также стало дополнительным подспорьем катастрофически уступающим числом обороняющимся; тем не менее, один за другим корабли СБФ исчезали с тактической карты системы, и какое-то время спустя охотники догадались сконцентрировать огонь на самом флагманском корабле Квана. Раз за разом схематические изображения залпов противника сталкивались с фигуркой линейного крейсера класса «Инквизитор», а эскадрильи малых летательных аппаратов прорывались почти к самому флагману, невзирая на заградительный огонь и потери. И несмотря на все усилия экипажа, в конечном «Мандат Небес» постигла та же судьба что и предыдущие корабли: очередная отметка исчезла с карты.

Однако за миг до этого поступил долгожданный отчет:

– Сэр, фиксируем новую точку выхода с гиперлинии. Десять… пятьдесят… сто двадцать вымпелов. Есть подтверждение IFF, это ударная эскадра «Омикрон»! – в голосе оператора отчетливо было слышно облегчение, однако через секунду в нем появились легкие нотки удивления. – Вторая точка выхода! Идентификация… это транспортные корабли, двести пятнадцатый звездный корпус!

В иных обстоятельствах Родригес бы воспринял появление «Омикрона» насторожено, особенно с целым корпусом Планетарных Сил. У адмирала Алана Блейка была специфичная репутация, и он часто действовал нестандартными методами. С одной стороны, это приводило к победам там, где поражение было практически гарантировано, с другой же… это делало его непредсказуемым. Особенно в свете недавнего переворота в Союзе.

Но даренному к’стару в зубы не смотрят, и сейчас доклад о появлении «Омикрона» был музыкой для ушей майора, отвечающего за безопасность и работоспособность объекта «Альфа». Ударная эскадра должна была в лучшем случае прибыть через двое суток, и ее появление прямо сейчас иначе как чудом назвать было тяжело.

Тем временем линкоры «Омикрона» открыли огонь, и сторонний наблюдатель мог бы заметить, как в сторону спешно разворачивающейся экстрамерной армады потянулись десятки ослепительно-белых лучей тахионных установок. Разумеется, на карте они отображались лишь как тонкие линии векторов атаки.

Потеряв один из трех сверхтяжелых носителей, экстрамерным охотникам удалось, наконец, развернуться к новоприбывшим, и океан малых летательных аппаратов, вернувшийся со своей погони за флотилией СБФ, начал выдвигаться в сторону «Омикрона». Но в отличие от других соединений, ударные эскадры не оснащались кораблями-носителями малых летательных аппаратов. Они им попросту не требовались, и адмиралы в любом случае отдавали большее предпочтение линкорам с тяжелыми артиллерийскими установками.

За несколько минут до того, как сотканные из иномерной энергии МЛА достигли эскадры, сделал свой ход флагман «Омикрона», титан класса «Император». Завершив зарядку своего орудия главного калибра, пятнадцатикилометровый исполин изверг поток энергии, испепелявший все на своем пути. Большая часть МЛА охотников просто перестала существовать, как и еще один сверхтяжелый носитель вместе с доброй четвертью остальной армады, через которую проложил свой путь разогнанный почти до световой скорости поток частиц, доворачиваясь вслед за маневрами самого флагмана. Те корабли, что остались невредимыми, бросились врассыпную, смешав любое подобие только восстановленной формации и строя. Немногие оставшиеся МЛА были встречены строем эсминцев, и счетверенные лазерные установки точечной обороны выкашивали их целыми эскадрильями. Под прикрытием своих более крупных собратьев и пользуясь сумятицей в рядах противника, косяк из сорока корветов прорвался вперед, на всей скорости помчался в центр построения противника и, лавируя между потоками залпов со всех сторон, произвел торпедный зал. Иконка последнего сверхтяжелого носителя экстрамерных охотников исчезла с карты. Однако бой только продолжал набирать обороты.

Он не был уверен, сколько времени уже провел перед картой системы, когда знакомый голос отвлек его от наблюдения.

– Майор? – с трудом оторвав глаза от продолжающегося боя, Брайен Родригес поднял взгляд на стоявшую рядом собеседницу. Обычно в центр управления оборонительными системами, или ЦУОС, объекта «Альфа» допускались только сотрудники СБФ. Доктор Клара Вогель была исключением из этого правила.

– Доктор Вогель. Разве вы не должны находиться в бункере для гражданских, вместе с остальным персоналом? – в голосе майора в равной степени была слышна усталость и раздражение.

– И мирно ждать, пока ваши люди соизволят оторвать задницы от стульев и наконец найти диверсанта, сорвавшего биосинтез неделю назад и создавшего в процессе пси-аномалию посреди испытательной зоны, от которой мое подразделение до сих пор не может избавиться? Я так не думаю, – фыркнула рыжеволосая женщина. – Насколько я понимаю, – кивок в сторону голографической проекции, – наиболее острая фаза осталась позади, и наземным объектам уже ничто не угрожает. Поэтому будьте добры и сообщите мне о прогрессе.

Обычный человек под ответным взглядом майора бы стушевался и умолк. Клара Вогель не была обычным человеком.

– Доктор Вогель, позвольте напомнить, что мой батальон вам не подчиняется и не подотчетен, – наконец, произнес Родригес через несколько долгих секунд тишины.

– Безусловно, – хмыкнула исследователь. – Но человек, которому вы действительно подчиняетесь, превратился в звездную пыль полчаса назад. И, рискну предположить, что новым главой станет адмирал этой ударной эскадры. Будет очень неловко, если на первом же рабочем совещании он узнает, что силы СБФ на объекте «Альфа» уже целую неделю не могут найти ни следа диверсанта, саботировавшего крупный эксперимент и сделавшего невозможным использованием камеры биосинтеза и пси-проектора. Поэтому будьте добры, сообщите мне о прогрессе. В противном случае я добьюсь, чтобы на вашем месте оказался более сговорчивый коллега.

Взгляд майора мог бы расплавить ультрасталь; на Клару Вогель он впечатления не произвел. Прошло несколько секунд напряженной тишины, прежде чем майор, наконец, стушевался и ответил.

– Мы знаем, что он скрывается в технических коридорах комплекса и использует их же для перемещения; несколько произошедших стычек это прямо подтверждают. С крупными силами он предпочитает не связываться и в случае появления подкреплений уходит вглубь тоннелей. Мои люди прочесывают их сектор за сектором, и рано или поздно диверсант будет зажат в угол и ликвидирован. К настоящему моменту непроверенных участков осталось менее пятой части. Я удовлетворил ваше любопытство, доктор Вогель?

– Вполне, – майор не был уверен, но ему послышалась толика самодовольства в тоне исследователя. – Я искренне надеюсь, что вам удастся ликвидировать диверсанта в течение двух суток.

Не дожидаясь ответа, рыжеволосая женщина повернулась и покинула ЦУОС. Сквозь открытые двери было видно, как двое сотрудников СБФ, занимавшие до этого позиции напротив дверей, направились вслед за ней; после диверсии уровень тревоги на объекте ниже «Желтого» не снижался даже по ночам, и ко всем ключевым фигурам был приставлен контингент охраны.

Переведя взгляд обратно на тактическую карту, майор Родригес продолжил наблюдение за продолжающимся боем.

Лифт спускался вглубь комплекса, и, устало прикрыв глаза, Клара Вогель не могла не испытывать некоторого удовлетворения. Работать с майором Родригесом всегда было редкостной головной болью, и поставить его на место было… приятно. И если это подстегнет его решить, наконец, вопрос с диверсантом – что ж, тем лучше.

Лифт достиг жилого уровня, створки отворились, и Клара быстрым шагом направилась вглубь комплекса. Шаги оперативников СБФ позади эхом раздавались в ночном коридоре; Клара едва заметно поморщилась.

«Какой смысл в дополнительной охране, если мы все еще не можем поймать изначального виновника?»

Тихая трель коммуникатора отвлекла исследователя от своих мыслей. Поднеся запястье поближе, она посмотрела на имя абонента.

«Далмер? Что ему потребовалось в полночь?»

Не переставая идти вперед, она ответила на вызов.

– Доктор Вогель, добрый вечер! Надеюсь, я не разбудил? – голос собеседника был слишком жизнерадостным для позднего часа.

– Нет, доктор Далмер, я как раз говорила с Родригесом о нашей проблеме. Что-то случилось?

– А, да, по поводу этого, – Чарльз Далмер немного замялся, прежде чем продолжить. – Нам удалось восстановить работоспособность пси-проектора! К счастью, аномалия его не задела, и повреждения носили сугубо механический характер в результате взрыва.

Несмотря на усталость, Клара заметно оживилась. Пси-проектор был центральной частью проекта «Химера», и без него никакие успехи в биосинтезе не имели бы никакого значения.

– Это замечательная новость! И подскажи, у меня не было времени связаться с ним лично, но я знаю, что вы с доктором Тайсоном из «Гекаты» часто поддерживаете связь. У него были успехи в разработке пси-блокаторов для устранения аномалии?

Собеседник не замедлил с ответом:

– Конечно! Я говорил с ним пару часов назад, и он был уверен, что через пару дней предоставит работающий образец. Я также навел справки у инженерного подразделения, они заверяют, что смогут восстановить генопроцессоры всего за сутки, если устранить аномалию. Так что, если повезет, со следующей недели мы сможем еще раз опробовать предложенный вами метод.

Клара не могла не улыбнуться. Она боялась, что задержка продлится как минимум еще несколько недель.

– Спасибо, Далмер. На этом все?

– Почти. Я знаю, что на тебе лежит огромная нагрузка, и мы все очень за тебя беспокоимся. Но сейчас в любом случае у нас вынужденный простой, есть возможность немного отдохнуть, и я знаю одно неплохое местечко на 5-м уровне. Не хочешь завтра после смены вместе туда сходить? Столик я закажу.

В иные времена Клара, может, и согласилась бы. В иные времена, до того как потеряла всех, кто был ей дорог, и в жизни осталась лишь работа во имя победы, любой ценой.

– Прости, Чарльз, пока такой возможности у меня нет. Но спасибо за приглашение!

Приунывший Далмер после этого распрощался, и Клара, наконец, увидела дверь своих апартаментов. Ставшим уже привычным образом, двое шедших за ней оперативников СБФ прошли внутрь первыми и быстро проверили помещение.

– Все чисто, – доложил один из них, когда они вышли наружу и встали по бокам от входа. Мысленно фыркнув, Клара прошла внутрь и направилась прямо в спальню.

«К черту душ, завтра утром приму. А сейчас — сон, сон, сон».

Однако не успев сделать и пары шагов, она услышала позади легкое жужжание и свист импульсного выстрела. Начав оборачиваться, ведущий исследователь успела увидеть, как один из оперативников падает на пол с новым отверстием в шлеме, а в руках второго находится маг-пистолет. В следующий миг он молниеносным движением преодолел разделявшие их несколько метров, и удар отбросил Клару к стене, выбив воздух из легких прежде, чем она сумела бы закричать. Сквозь красную пелену перед глазами она смогла различить ботинки брони СБФ, приближающиеся к ней, и затем почувствовала укол в шее. Мир начала застилать темнота, и последним, что она услышала, был холодный голос:

– Добрый вечер, мисс Вогель. Вы не представляете, как долго я ждал этой встречи.

Решетка вентиляционного отверстия бесшумно скользнула внутрь прохода, и небольшой сенсор показался изнутри. Просканировав помещение, он поднялся обратно, и затем вниз с глухим стуком спрыгнула фигура в матово-черной броне. Свет был выключен, и в коридоре царила кромешная тьма, но для оперативника АБС это не было проблемой.

«Или бывшего оперативника? Существует ли агентство теперь вообще?» – пронеслась в голове предательская мысль.

За прошедшую неделю лейтенант обошел весь комплекс, аккуратно делая вставки в системы безопасности и внедряя едва заметные модификации. Это была долгая и кропотливая работа, но теперь и муха на технических уровнях не могла пролететь без его ведома. И естественно, системы связи были одной из первых структур, в который Прайс внедрился.

Сказать, что события последней недели шокировали обычно невозмутимого лейтенанта, было бы преуменьшением. Военный переворот, да еще и ровно через двое суток после того, как Прайс отправил экстренное донесение в штаб Агентства безопасности Союза о самостоятельных и крайне подозрительных действиях СБФ – таких совпадений не бывало. И судя по сообщениям в интранете проекта «Химера», остальной персонал либо знал, либо догадывался о готовящемся свержении избранной власти. Куда смотрели остальные спецслужбы Союза, от Объединенного разведывательного агентства до Терранского агентства расследований – оставалось только гадать.

Тем не менее, возникшая ситуация ставила Карла Прайса перед очень простым выбором. Он мог сдаться «безопасникам», и надеяться, что его не расстреляют в первые же пять минут. Или же он мог продолжать копать вглубь проекта и вскрыть всю подноготную происходившего на этой заштатной планетке. Если повезет, это может создать достаточный хаос, чтобы лейтенанту удалось угнать челнок с гипердвигателем и затеряться в глубинах Диких Систем.

«Без разницы. У тебя есть работа, Карл. А самокопанием можно будет заняться и позже».

Дойдя до конца коридора, он подошел к элементам управления расположенной перед ним двойной двери. «Центр переработки биоматериала», гласила надпись наверху, и Прайс хмыкнул, снимая металлическую пластину и подключая встроенный в запястье компьютер к элементам управления.

«Что бы за аномалия не возникла посреди их испытательной зоны, она явно не дает им работать. Стало быть, и «биоматериал» пока простаивает».

Дверь тихо пиликнула, подтверждая доступ, и с шипением распахнулась. Оказавшееся за ней помещение было довольно просторным, и несмотря на полную темноту, встроенный в шлем фильтр ночного видения позволял увидеть ряд консолей и прозрачную стену за ними, сквозь которую виднелись какие-то цилиндры. Не тратя времени, Прайс направился к консолям. Те были так же отключены, но для оперативника АБС это преградой не являлось; сняв с задней стороны одной из них панель и подключив посредством небольшого кабеля находившийся на запястье компьютер, лейтенант приступил к работе.

Спустя пару минут консоль пискнула пару раз, и ее экран ожил. В следующую секунду над головой также разлился свет, а Прайс, смотав шнур, поставил панель обратно. Однако поднимаясь, он просил взгляд через полистекло и замер.

То, что ему изначально показалось цилиндрами, в хирургически-белом свете лабораторного освещения оказалось совсем иным. Целые ряды составленных штабелями капсул с прозрачными стенками заполняли колоссальное помещение, от потолка до видневшегося в сотне метрах внизу пола, и вдаль насколько хватало глаз. И все они были заполнены обитателями.

Ближайшая из капсул была всего в десятке метров по ту сторону полистекла, и взгляд Прайса невольно приковался к существу внутри. Оно было четвероногим, и его конечности были прочно закреплены ультрасталью. На голове был заметен рог, хотя его размеры подсказывали о скорее декоративном или рудиментарном характере; вокруг него также было кольцо из металла, прочно фиксирующее голову. Множество трубок окружали существо: некоторые входили в вены на ногах и торсе, некоторые шли к его рту… и подняв взгляд, лейтенант чуть не отшатнулся: огромные глаза существа были раскрыты, и оно смотрело прямо на него. Это был не просто взгляд безмозглого зверя; в его глазах безошибочно читалась мольба.

«Звезды милосердные, – пронеслось в голове у Прайса, когда он вновь оглядел развернувшиеся за стеклом штабеля капсул, в которых начало наблюдаться легкое движение. – Они всё еще живы! Сколько же их тут… тысячи? Миллионы? Что за эксперименты СБФ здесь ставят?!»

Существо продолжало, не шевелясь, смотреть на него, и со второго раза лейтенант заметил признаки значительной деградации: его шкура слазила целыми лоскутьями, а от волос на голове осталось лишь несколько прядей. В открытом рте виднелось лишь несколько зубов… но ни морщин, ни седины, ни каких-либо других признаков старения заметно не было. С трудом оторвав от бедолаги взгляд, Прайс повернулся к консоли.

*Права администратора предоставлены

*Выберите действие

*Открыть список локальных файлов.

*Список файлов: «Биосинтез — техдокументация», «Новый метод», «Ремонт пси-проектора», «Системные сообщения», «День рождения Камилы»…

Тихий писк сигнала тревоги. Прочитав сообщение перед глазами, Прайс торопливо подключил компьютер на запястье к порту сбоку от консоли и начал скачивать все доступные файлы.

«Кто-то все же заинтересовался внезапным освещением в безлюдной зоне. Следовало ожидать».

Когда через пару минут в центр переработки биоматериала зашел дежурный оперативник на подуровне, он нашел лишь включенный свет в абсолютно пустом помещении и одинокую активную консоль. Убрав руку с табельного маг-пистолета, он снял шлем и повесил его на поясе, после чего на всякий случай подошел к консоли.

«Чертов ширпотреб снова полетел. Опять марать бумагу и составлять запрос ремонтникам», – подумал он, глядя на барахлящий экран. В следующий миг захват сзади передавил ему горло. Отчаянно сопротивляясь, он пытался сбросить напавшего противника или дотянуться до пистолета на поясе, или хотя бы подать тревогу нажатием кнопки на запястье, но все было тщетно – напавший блокировал каждое его движение. Вскоре все было кончено, и незадачливый патрульный безвольно обмяк. Короткой фразы, последовавшей за этим, он уже не услышал:

– А вот броня СБФ мне пригодится.

Сознание возвращалось медленно. Пятна перед глазами в упор отказывались складываться в четкую картинку, а тихая капель где-то неподалеку ударами молотков отдавалась в висках. Затем ее нос обжег едкий запах, и все резко обрело фокус… головная боль, впрочем, так и не прошла.

– Мисс Вогель. Добро пожаловать в мою скромную обитель, – прозвучал слегка знакомый голос и, подняв глаза, Клара увидела перед собой сливающуюся с фоном матово-черную броню без отличительных знаков, и как ее обладатель убирает небольшой флакончик. Резко дернувшись, она обнаружила, что сидит на приваренном к полу металлическом стуле, а ее руки скованы за спинкой. Наручный компьютер отсутствовал. – Приношу свои извинения за столь бесцеремонный визит.

В голове Клары отчаянно проносились мысли и варианты действий. Быстрый взгляд вокруг явил взору лишь узкое подсобное помещение, с переплетениями труб и кабелей на стенах и потолке.

– Кто вы? Что вам от меня нужно? – попыталась выиграть время Клара. Короткое движение подтвердило, что встроенный в руку имплант, при активации передающий данные о местонахождении пользователя в ЦУОС, все еще был при ней. Абсолютно необходимая вещь на поверхности планеты, внедренная всем полевым группам и руководителям проектов. Ей лишь нужно несколько секунд, чтобы дотянуться до него локтем и подать сигнал бедствия…

– О, прошу прощения за свои манеры. Карл Прайс, лейтенант сил специального назначения Агенства безопасности Союза, – пугающий шлем раскрылся и стек обратно в броню, и в неровном свете пары светодиодов Клара увидела холодный взгляд серых глаз. – Но это не так важно.

Если Прайс и заметил ее ерзание, то не придал ему значения. Или же просто списал его на затекшие суставы, тем более что поза действительно была крайне неудобной.

– Что же до моих целей… мне нужны ответы, мисс Вогель, – скрестив руки перед собой, лейтенант немигающим взглядом сверлил исследователя. – Вся моя группа – люди, с которыми я служил годами – потеряли жизни из-за этого проклятого места. И как только мне удалось отправить сообщение в штаб – в Союзе происходит военный переворот. Таких совпадений не бывает.

«Почти дотянулась… еще чуть-чуть…»

Тем временем лейтенант продолжил:

– Мои вопросы просты, мисс Вогель. Кто финансирует проект? Каковы его конечные цели? Что такое «пси-проектор»?

«Есть!» – едва ощутимая вибрация импланта подтвердила, что сигнал бедствия отправлен.

Клара усмехнулась.

– И с чего же мне отвечать на ваши вопросы, Прайс?

Брови лейтенанта взлетели вверх.

– Вы не дорожите своей жизнью, мисс Вогель? Даже если вы не предоставите никакой информации, я всегда могу продолжать перебирать ваших коллег одного за другим, пока не получу то, что требуется.

Ведущий исследователь лишь фыркнула.

– Вы не отпустите меня живой отсюда в любом случае. У меня нет никаких причин с вами «сотрудничать».

Несколько долгих секунд Прайс продолжал сверлить ее взглядом, прежде чем обойти стул с Кларой. Краем глаза она заметила стоявший позади стол с парой контейнеров.

– У АБС есть множество методов развязать язык, мисс Вогель. Разумеется, если бы вы пошли на сотрудничество, все было бы гораздо проще. Но требуемую информацию я получу в любом случае.

Новый укол ужалил Клару в шею, и вены словно обожгло огнем. Выгнувшись на своем стуле и отчаянно пытаясь вырваться из оков, Клара завопила от боли, но затем… все прошло. Сознание заволокла пелена, а мысли растворялись и терялись в матовой глухоте. Единственным ориентиром оставался лишь голос… голос, который задавал вопросы.

– Что такое «проект «Химера»»?

Мысли текли вяло. Слова сами начали срываться с губ.

– Проект «Химера»… это проект изучения и изменения местных видов. Они… псионики, и мы пытаемся создать контролируемый способ воздействия на Вуаль.

– Что такое Вуаль? – голос постоянно перемещался, иногда звуча громче, иногда тише. Она хотела открыть глаза, но веки были налиты свинцом.

– Вуаль… это пространство, лежащее вне нашего измерения. Оно... является источником сил всех псиоников. Охотники… пришли из него. Мы надеемся, что сможем закрыть их порталы и отрезать в нашем мире… В теории, после этого все ЭО в нашей галактике бесследно растворятся в фоновой радиации.

Голос казался озадаченным:

– Как «Химера» позволит это осуществить?

Свое… имя. Она не могла вспомнить свое имя… было ли у нее имя?

– Проект «Химера»… ставит своей целью создание биоконструкта с колоссальным псионическим потенциалом… параллельно разработанный пси-проектор позволит ему проецировать эти изменения на ткань Вуали вокруг всего Млечного Пути…

– Кто обладает доступом к этому «пси-проектору»?

Слова продолжали свободно течь, неподконтрольные ни ее сознанию, ни воле.

– Только… я…

Где-то совсем рядом раздался оглушительный грохот. Свист и жужжание вокруг, тяжелый топот закованных в броню ног.

– Мы нашли ее! Доктор Вогель, вы в порядке? – она почувствовала, что зажимы на руках спали. С трудом разлепив глаза, она увидела перед собой броню с синеватым отливом. – Она не в себе! Медика сюда, живо!

Удерживать веки больше было невозможно. Сознание начало вновь уплывать прочь, прежде чем она почувствовала очередную инъекцию в шею. Мир резко вернул свою четкость, и раскрыв глаза, она увидела перед собой несколько закованных в темно-синюю броню бойцов СБФ, на руке одного из которых была эмблема в виде красного креста на белом фоне.

– Как вы себя чувствуете, доктор Вогель? – спросил врач.

– Я в норме, – руки машинально потерли виски. – Голова раскалывается, но в норме.

Ее собеседник облегченно вздохнул.

– Слава звездам. Головная боль – это стандартно, но «сыворотки правды» земных агентств всегда обладали целым букетом непредсказуемых побочных эффектов. Лейтенант – обогатился он к стоявшему рядом оперативнику. – Сопроводите со своими людьми доктора Вогель в медицинский подуровень, чем скорее мы проведем полное обследование — тем лучше.

Вдали прогремела череда взрывов. Еще один отряд «безопасников» промчался мимо, направляясь в сторону продолжавшегося боя.

– Но я… – взгляд бойца с бело-красной эмблемой на руки заставил ее мгновенно умолкнуть.

– Приказ врача не обсуждается, доктор Вогель, – и, кивнув лейтенанту с несколькими оставшимися бойцами, он также бегом направился в сторону выстрелов.

Однако едва она начала подниматься со стула, как невероятная боль стальным обручем охватила голову Клары. Безумный, нечеловеческий вопль затопил сознание, ввинчиваясь в мозг и пронзая все ее естество. Изо рта вырвался сдавленный крик; из носа и ушей пошла кровь. Сквозь кроваво-красную пелену перед глазами она видела, как окружавшие ее бойцы СБФ оседают на пол, срывая шлемы и отчаянно пытаясь закрыть уши руками.

Выпустив очередь в высунувшегося бойца СБФ, Прайс быстро нырнул обратно в укрытие; миг спустя то место, где только что была его голова, прошило сразу несколько ответных очередей.

«Минус еще один. Сколько же вас там, я уже десяток отправил к праотцам!»

У Вогель явно было необнаруженное им устройство, передающее текущее местоположение – другого объяснения Прайс не видел. Возможно, она сумела активировать его уже после того, как пришла в себя в его схроне, иначе бы полевой анализатор уловил исходящий трафик по пути. Но СБФ в кои-то веки включили мозги и вместо того, чтобы лезть за ним через технические тоннели, где их заранее засекли бы многочисленные системы сигнализации и слежения Прайса, решили воспользоваться основными коридорами и просто пробили взрывчаткой проход в наиболее близком месте. Увы, это также отсекло его основной путь отступления, и сейчас оперативника медленно, но верно зажимали в тупик.

Едва выглянув вновь, лейтенант был вынужден вновь скрыться за углом. Плотность огня была слишком велика, и бойцы СБФ подходили все ближе. Бросив за угол плазменную гранату чтобы выиграть немного времени, Прайс торопливо перебежал к следующему повороту. Высунувшийся на его предыдущую позицию «безопасник» поймал очередь из импульсной винтовки; темно-синяя броня разлетелась на куски, и человек как подкошенный рухнул на пол.

Взгляд через плечо подтвердил, что этот поворот был последним: дальше оставался лишь небольшой отрезок технического коридора и подсобное помещение

«Но что если… – глаза на мгновение метнулись к автомапперу. – Бинго!»

За стеной коридора, оказавшейся весьма тонкой, лежало очень просторное помещение. И у него как раз оставалось два взрывных заряда.

Заставив нырнуть обратно в укрытие высунувшихся было «безопасников», лейтенант метнулся к подсобке, по пути установив заряды на стене. Время подрыва было рассчитано ровно: едва добежав до нее и убравшись с прохода, он услышал звук слишком близких подрывов. Мимо пролетели раскаленные осколки ультрастали, но обстоятельства к осторожности не располагали.

Высунувшись обратно в коридор, он увидел клубы дыма и полное отсутствие «безопасников» на сканерах.

«Должно быть, убрались подальше от взрыва. Это мой шанс!»

Покинув укрытие, лейтенант на полной скорости добежал до пролома и нырнул внутрь. Сквозь дым по-прежнему было ничего не видно, но…

«Что-то здесь не так», – пронеслось у него в голове, прежде чем он успел заметить зеленое сияние вокруг.

«Черт, это же та ано…»

В следующий миг поток образов захлестнул его. Сотни, тысячи, миллионы жизней проносились перед его глазами; каждая заканчивалась болью и разложением заживо в стеклянных капсулах. Раз за разом шкура слезала с его мышц и костей, снова и снова один орган отказывал за другим, и каждый миг отпечатывался в памяти подобно клейму. Где-то краем сознания он фиксировал истошную трель боевого защитного костюма, выводимые перед невидящими глазами сообщения об ошибках и разгерметизации. Затем БЗК вовсе разлетелся на куски, и сознание поглотила невыносимая боль. Мышцы разрывались и перевивались вновь, кости ломались и удлинялись, кожа заживо слезала с его тела, и на ее месте вырастала новая, незнакомая шкура.

Карл Прайс испустил нечеловеческий, звериный крик. И мир пошел рябью вокруг, искажаясь и крича вместе с ним.

Глава 4 – Проект «Деймос»

Огромное помещение, некогда заполненное машинами, было не узнать. Металл перекручивался с металлом, и даже сама форма стен изгибалась в причудливых формах. В неровном свете мерцающих панелей каждая тень приобретала жизнь и казалась чем-то неестественным, но лежавшее в центре существо было далеко не тенью.

Пошатываясь, оперативники СБФ медленно проникли внутрь через неровную дыру, пробитую взрывом из технического коридора. Свет подствольных фонарей выхватывал из полумрака одну металлическую фигуру за другой, и перекличка отчетов заполонила воздух.

– Уровень пси-поля вернулся к норме. Аномалия исчезла!

– На сенсорах все чисто. Противник нейтрализован!

– Брайт, проверь эту… штуку.

Десяток бойцов рассредоточился вокруг центра помещения, в котором лежало странное создание. Один из них направился ближе к нему.

Существо было не похоже ни на что из того, что капрал до этого видел. Вытянутый череп, змеевидные пропорции, двухметровое, состоящее из совершенно не сочетающихся частей тело – все буквально кричало о его противоестественной природе.

Держа лежавшее на полу тело под прицелом маг-пистолета, Брайт, присев в шаге от него, достал полевой анализатор.

«Пульс… отсутствует. Дыхание… отсутствует. Признаки мозговой активности… отсутствуют».

Убрав анализатор и пистолет, он крикнул через плечо:

– Оно мертво!

Но едва он начал вставать, как оканчивающаяся птичьей лапой рука стальной хваткой сомкнулась на его горле. Глаза существа раскрылись, и в маниакальных зрачках плескался потусторонний огонь.

Полный заостренных зубов рот искривился в ухмылке. Брайт отчаянно пытался нащупать маг-пистолет на поясе, но в следующий миг с влажным хрустом существо переломило его позвоночник вместе с защищавшей шею броней.

– Огонь по твари, огонь! – первым пришел в себя сержант, и потоки пуль, разогнанных до двух с половиной километров в секунду, устремились к созданию. Ни одна из них не достигла цели.

Это казалось невозможным. Это БЫЛО невозможным. Но странное существо лавировало между очередями, словно зная, где каждая пуля окажется в каждый момент времени. И с каждой долей секунды, безумно хохоча, оно приближалось все ближе.

Щелчки опустевших магазинов. Существо перестало хохотать и произнесло на чистом интеранглийском:

– Мой черед.

Некоторые из бойцов успели выхватить маг-пистолеты. Но в конечном счете, это не имело никакого значения.

Тишина. Тишина была первым, на что обратила внимание Клара.

Умолкли демонические крики в голове. Исчезла головная боль. Лишь тишина заполняла все вокруг, и некоторое время ведущий исследователь просто приходила в себя.

Разумеется, долго так продолжаться не могло. Почувствовав тряску, Клара увидела перед собой все того же лейтенанта СБФ. Его шлем висел на поясе, а лицо было залито кровью; судя по ощущениям, ведущий исследователь выглядела не лучше.

– Доктор Вогель? – увидев, что она в сознании, он продолжил: – Вы можете идти? Нам надо убираться отсюда, – дождавшись слабого кивка, он помог ей встать на ноги, когда из технического коридора за их спиной раздались звуки выстрелов и крики.

– Фокс! Ли! – двое подчиненных мгновенно возникли перед лейтенантом. – Бегом сопроводите доктора в безопасность, – с глухим щелчком шлем скрыл его голову, и теперь из его лица были видны лишь глаза, через узкую полоску полистекла.

Оперативники отдали честь; звуки отчаянного боя звучали уже совсем рядом.

Один поворот сменялся другим, и редкие светодиоды окрашивали трубы и кабеля в желтые тона резервного освещения. Взрыв позади заглушил становившиеся все более редкими выстрелы, и после него осталась лишь давящая тишина. Клара искренне не хотела узнавать, чем именно все закончилось.

Когда впереди, наконец, забрезжил свет от пробитого из ближайшего подуровня прохода, ведущий исследователь вздохнула с облегчением. Один из оперативников помог ей перебраться через неровный проем, в то время как второй связался с командованием.

– Фокс – Центру, мы вышли на десятый уровень, продолжаем сопровождение Вогель. Статус остального отряда неизвестен, возможно цель была ликвидирована.

– Ликвидирована? – раздался сзади насмешливый голос. – Я так не думаю.

Все произошло быстрее, чем Клара успела обернуться. В один миг первый оперативник вскидывал винтовку, а второй открыл огонь из маг-пистолета. В другой, голова первого прокатилась мимо ее ног, а второй отлетел к противоположной стене с пробитой насквозь грудной пластиной. Где-то неподалеку начала реветь сирена тревоги.

Существо, которое она увидела затем, было порождением кошмаров. Лишенное пропорций лицо, маниакальный взгляд, состоящее из самых разных частей тело…

– Не обращайте внимания на мой новый образ, мисс Вогель. Помнится мне, мы с вами так и не закончили наш предыдущий разговор, – полный искривленных зубов рот исказился в ухмылке.

– Р-разговор? – паническим мыслям удалось, наконец, сложить все в единую картину. – …лейтенант П-прайс?

Существо лишь расхохоталось в ответ.

– Прайс? Когда-то меня действительно так звали. Но теперь… я стал чем-то гораздо большим. – Существо нависло над ней. – Я – кузнец, что был известен своей небесной сталью на всю Республику Пегасов. Я – арканист, и верный советник Ее Высочества Платины. Я – тысячи магов, что вы похитили, сотни тысяч горожан и воинов, что навеки исчезли. И я – Карл Прайс, лейтенант сил специального назначения АБС, который связывает их всех воедино.

«В-воедино? Но это не имеет никакого смысла! – пронеслось в голове у Клары. – Мы пытались проводить тесты по скрещиванию с человеческой ДНК, максимум чего нам удалось достичь – это гибриды полубыков-полулюдей из вспомогательной лаборатории «Дельта-5», и они были полностью лишены псионических способностей!»

Словно прочитав ее мысли, существо усмехнулось:

– О, я не имею в виду связь генетическую. Я говорю о псионике, «душе», если вам будет угоден этот термин. Но довольно обо мне! – хотя это казалось невозможным, его кривая улыбка стала еще шире. Клара попыталась отшатнуться, но тело отказывалось ей подчиняться. Зависнув в странном стазисе, Клара не могла даже пошевелиться, в то время как существо начало обходить ее вокруг, и миг спустя она почувствовала прикосновение львиной лапы этой… химеры к своему затылку. – В этот раз мне даже не потребуются медицинские препараты. Арканные науки – столь восхитительная вещь!

Словно жидкое пламя разлилось по ее венам. Она пыталась закричать, но из горла не вырвалось и писка. Веки налились свинцом, и воспоминания начали проноситься перед глазами ведущего исследователя. Детские игры, обучение… работа… проекты «Кентавр», «Орион» и «Тритон». Боль от потери родителей, страх за сестру и тот черный момент, когда руководство Исследовательского корпуса убедило ее возглавить…

– …проект «Деймос»? – голос существа звучал над ее ухом. – Прошу, поподробнее.

Клара пыталась сопротивляться. Пыталась думать о чем-то другом – чем угодно. Но собственное тело предавало ее, и разум продолжал предоставлять стоявшему сзади существу одну крупицу информации за другой. Цель проекта, отчеты, техническая документация, полевые испытания и их результат… и затем все резко прекратилась. Краем сознания она сумела расслышать казавшийся невероятно далеким крик:

– …ель обнаружена! Огонь по твари!

Раздавшийся совсем рядом взрыв отбросил ее к стене, и из легких выбило воздух от удара. Сумев разлепить глаза, она увидела появившуюся из-за угла залитого стерильно-белым светом коридора группу людей в черно-синей броне сил специального назначения СБФ. Один из них был закован в тяжелый боевой экзоскелет и возвышался над остальными на добрую голову, а в руках сжимал все еще дымящуюся двухметровую плазменную установку. Пытавшее ее существо обернулось к новому противнику и, подняв одну из лап, полностью игнорировало огонь людей и неспешным шагом к ним приближалось. Слегка прищурившись, ведущий исследователь заметила, что разогнанные магнитными катушками до безумных скоростей пули попросту зависали в шаге от него и затем бессильно падали на пол.

Очередной залп плазменной установки окутал существо ярко-синим облаком заряженных частиц, и Клара, поняв, что тело вновь слушается ее, со всех ног бросилась прочь. У нее не было ни малейшего желания дожидаться окончания схватки.

Последняя вспышка затмила на миг обзорные экраны, и адмирал позволил себе с облегчением вздохнуть.

Десять часов прошло с момента прибытия «Омикрона» в систему. Десять часов безостановочного боя, в ходе которого ударная эскадра была крайне опасно растянута: выйди им в тыл еще одна армада, и об обороне системы можно было бы забыть.

– Всем кораблям – занять позицию над планетой MJ-5F8-II согласно протоколу «Доспех-3». Кораблям, требующим ремонт, занять тыловую полусферу построения и предоставить мне отчет о повреждениях к концу суток, – работа только начиналась, и Блейк не мог позволить себе проявлять усталость.

– Инженерным бригадам начать строительство системного форпоста и установку минных заграждений в секторах с H-5 по M-6, – вслед за его словами требуемые зоны подсветились красным на тактической карте. – Есть связь с планетарным объектом «Альфа»?

– Нет, сэр, – ответил один из операторов, и адмирал устало потер глаза. Одна головная боль сменяется другой.

Через три часа после начала боевых действий был потерян контакт с объектом «Альфа». Изначально этому особого значения придано не было: адмиралу уже было известно о диверсанте на объекте, и он вполне мог вывести из строя систему связи. Внешнее наблюдение подтвердило, что щит над объектом все еще был поднят, а значит реактор объекта и силовые проекторы повреждены не были. Тем временем противник попытался пойти на прорыв к «Тени Марса», флагману эскадры, и «Омикрону» стало не до планетарных проблем.

Но с тех пор прошло уже семь часов, бой был окончен, а в эфире все еще стояла гробовая тишина. Если бы дело заключалось всего лишь в системе связи, командующий объектом наверняка уже отправил бы курьерский шаттл. Что-то было не так, и в памяти поневоле всплывали слова Таннера об орбитальном обстреле. Но увы, поднятый щит исключал эту возможность: на его пробитие уйдет минимум трое суток даже если вся эскадра сосредоточится на бомбардировке.

Подняв глаза от тактической карты, Блейк окинул взглядом мостик. Обзорные экраны по периметру выводили изображение космоса, словно боевой информационный центр защищали лишь сантиметры полистекла, а не десятки метров брони и ультрастали. Ряды консолей и операторов обеспечивали бесперебойную связь с остальной эскадрой и выполнение команд, а находившийся по центру помещения прямоугольный проектор, над которым Блейк с Василевским провели слишком много часов за последние сутки, выводил голографическую карту системы и планетарную информацию в реальном времени, получая данные напрямую от многочисленных сенсоров титана. Вдоль обзорных панелей шел еще один ряд терминалов, которые обеспечивали непосредственное управление кораблем и системами огня; среди них возвышалось кресло капитана Кларка, потомственного офицера, прошедшего через далеко не один десяток лет боевых действий.

– Сэр, сообщение с объекта «Альфа»!

– Наконец-то. Выводите на тактический проектор, – махнул рукой адмирал, однако испытанное было облегчение мгновенно сошло на нет в следующую секунду.

На голо-проекторе, сменив карту системы, появилось изображение женской фигуры в комбинезоне биозащиты. Голос звучал глухо из-под шлема, а от лица были видны лишь зеленые глаза.

– Мое имя – Клара Вогель, и я являюсь ведущим исследователем проекта «Химера». За шесть часов до записи этого сообщения на объекте произошла чрезвычайная ситуация. В результате взаимодействия с аномалией диверсант АБС претерпел пси-слияние с прошедшими биосинтез аборигенами, что привело к созданию крайне опасного существа с колоссальным псионическим потенциалом. Силам безопасности не удалось его нейтрализовать, и оно… оно… – сквозь маску было тяжело судить об эмоциях говорившей, но голос подсказывал, что она была на грани слез. – Оно извлекло из моего разума информацию о проекте «Деймос», после чего воссоздало биоактивный компонент и использовало его против всего остального персонала объекта. Первоначальная вспышка произошла в центре управления оборонительными системами, что привело к полной невозможности связаться с орбитой до этого момента. Немногие выжившие рассеяны, и ксеноморфы находят нас одного за другим. Объект потерян, и у нас нет шансов восстановить контроль над ним.

Сделав глубокий вздох, женщина продолжила:

– Как ведущий исследователь проекта, я запрашиваю уничтожение объекта «Альфа» посредством орбитальной бомбардировки. Мне неизвестны точные возможности созданного нами существа, но потенциально они являются безграничными. В случае невозможности проведения этой операции я советую связаться с объектом «Бета», проект «Геката» разрабатывал способы подавления псионической активности с момента появления аномалии, и в ходе последнего разговора сообщал, что они близки к созданию прототипа.

Тишина, опустившаяся на мостик, была осязаема. Спустя несколько казавшихся бесконечно долгими секунд, ее наконец прервал стоявший рядом с Блейком эрц-генерал:

– Проект «Деймос»? ПРОЕКТ «ДЕЙМОС»?! – от внезапного возгласа обычно невозмутимого Василевского вздрогнул даже адмирал. – Алан, плевать на орбитальный удар. Эвакуируй оставшийся персонал и стерилизуй всю планету к чертям. Она уже все равно… – поймав взгляд Блейка, седой генерал подавился словами и умолк.

– Продолжать мониторинг эфира, эскадре – выполнять отданные ранее приказы, – и, так чтобы его слышал только Василевский, добавил: – Андрей, за мной. Мне нужно больше информации, и это не та тема, которую стоит обсуждать посреди мостика.

Покинув помещение и миновав несколько поворотов, они прибыли в небольшой конференц-зал. Десяток эргономичных стульев окружал овальный стол с небольшим голо-проектором по центру, и Блейк устроился за одним из них, жестом показывая Василевскому также присаживаться. К встроенным в потолок фильтрам потянулся дым от зажженной сигареты.

– Андрей, я никогда не слышал о проекте «Деймос» кроме пары упоминаний, но сейчас уровни допуска значения уже не играют. Рассказывай, что это за проект, и почему мы должны полностью стерилизовать планету при одном упоминании о нем?

Седой генерал прикрыл на миг глаза, собираясь с мыслями. Когда же он их вновь открыл, его морщины казались еще более глубокими, а взгляд – потухшим.

– Проект «Деймос» был попыткой найти гениальное решение очень сложной проблемы. Незадолго до падения Юнити фронт откровенно посыпался, и когда после завоевания превосходства на орбите экстрамерные охотники начинали зачистки планет, наши Планетарные Силы могли немногое им противопоставить без поддержки сверху. Идея была простой: через генетическую модификацию создавались «ксеноморфы» – невероятно опасные, невероятно умные и невероятно агрессивные твари; насколько я помню, они даже были неподвержены старению и могли черпать энергию напрямую из любых доступных источников, не нуждаясь ни в еде, ни в воде. Далее эти твари отправлялись на планетарный фронт, зачищая в труху десант экстрамерных охотников, в то время как ученые позади в бункерах их полностью контролировали. В случае необходимости они также могли заражать ретровирусом местную фауну, по факту создавая подкрепления прямо в зоне боевых действий. И это сработало! Поначалу…

Сделав тяжелый вздох, Василевский продолжил:

– Это работало до тех пор, пока охотники не догадались начать бить по самим бункерам. Оставшись без управления, ксеноморфы стали громить все подряд, но это было лишь полбеды. Без контроля наноботов ретровирус, который осуществлял как изначальную трансформацию, так и дальнейшую жизнедеятельность модифицированных организмов, пошел вразнос. Эпидемия ксеноморфов захлестнула целый сектор, и мы положили десятки звездных корпусов, пытаясь ее сдержать. От моих ребят осталась хорошо если четверть изначального состава, и мы считались везучими. В итоге все подверженные планеты, что еще не находились под контролем охотников, были зачищены тотальной орбитальной бомбардировкой, миллиарды жизней отправились к праотцам, а сектор все равно был потерян.

Сделав небольшую паузу чтобы ввести на интерфейсе в столе быструю команду, генерал дождался, пока из столешницы не появилось небольшое крепление со стаканом воды, залпом его осушил, и продолжил:

– Имя Вогель с самого начала показалось мне знакомым, но до сих пор я не мог сопоставить два и два: именно она была его руководителем. И если эти умники создали внизу тварь, которая воспроизвела этот ретровирус, есть лишь один способ его остановить.

Адмирал прикрыл глаза, сделал последнюю затяжку и, затушив сигарету о пепельницу, помассировал виски.

«Лучше бы я оставался на фронте».

– Андрей, – произнес он несколько секунд спустя, собравшись с мыслями. – Я понимаю твои доводы, но на взлом щита класса «О-12» над «Альфой» уйдет не меньше трех суток. Если это существо действительно обладает столь широким спектром способностей, кто знает, что еще оно сумеет натворить за это время. Я проведу эвакуацию с других объектов, но нам необходимо более быстрое решение для «Альфы».

Седой генерал несколько секунд сверлил его пристальным взглядом, прежде чем вздохнуть и посмотреть на выводимую проектором карту планеты.

– Десантная операция исключается. У нас нет тяжелой бронетехники, да и толку от нее в узких коридорах комплекса не будет. Если эта тварь уложила весь охранявший «Альфу» батальон, силы звездного корпуса в прямом противостоянии не помогут. Но! – заметив, что Блейк слегка приподнял брови, он показал рукой, что не закончил: – Мы можем отправить один из наших штурмовых отрядов. Крупные силы будут мгновенно обнаружены, но у небольшой группы может быть шанс, особенно если разделить ее на несколько направлений, – небольшое движение рук, и карту планеты сменила схема комплекса «Альфа».

– В роте «Скимитар» как раз три взвода: один направится к ЦУОСу с целью отключить проекторы щита, второй – к реактору объекта и, саботировав его, отключит энергоснабжение на случай, если первый взвод не преуспеет, третий же попытается установить контакт с выжившими и вытащить их оттуда, – поймав удивленный взгляд адмирала после озвучивания задачи третьего взвода, Василевский закончил: – Планетарные Силы своих не бросают. Кроме того, третий взвод также будет играть роль резерва, на случай потери первого и второго.

Алан Блейк долгое время смотрел на карту комплекса. Это была рискованная операция, и несомненно он завтра увидит в волосах больше седины, чем вчера. Но это был единственный шанс покончить с возникшей проблемой прежде, чем от последствий вздрогнет весь Союз.

Рев тревоги прервал его мысли. Коммуникатор ожил, и из него раздался голос оператора:

– Адмирал, сэр! Обнаружены новые точки выхода с гиперлинии, это охотники!

– Твою мать, только их опять не хватало, – вполголоса выругался Блейк. – Действуй, Андрей. У твоих людей будет шесть часов на подготовку и проведение диверсии, после этого эскадра начнет бомбардировку в любом случае. – Мостик! – произнес он уже в коммуникатор. – Приготовиться к бою, я буду через одну минуту.

Уносившаяся вдаль равнина прерывалась лишь цепью едва различимых гор на горизонте, и пасмурный день постепенно подходил к концу над планетарной зоной A-8F. Но несмотря на раскаты грома, грозы ждать все равно не приходилось. Этот гром был рукотворен.

Тройка аэрокосмических транспортников класса «Виндекс» мчалась на сверхнизкой высоте, избегая систем раннего обнаружения. Статус систем ПКО их цели был неизвестен, и рассчитывать на удачу желающих не было. Сопровождение им не требовалось: каждый из них обладал достаточной огневой мощью, чтобы обратить полконтинента в выжженую пустыню, и каждый нес в себе десяток бойцов Штурмового корпуса Планетарных Сил. Четверка двигателей по бокам транспортников отбрасывала синие тени на находившуюся всего в десятке метров внизу землю, и горный хребет с каждой секундой становился все ближе. Тем не менее, пункт их назначения находился чуть в стороне, и одинокую гору уже тоже можно было различить невооруженным глазом.

– Просыпаемся, принцессы, пятиминутная готовность, – раздался в эфире голос капитана Рихтера. – Все знают план, и все знают ставки на кону, но для особо сонных повторю. Первый взвод вместе со мной, высаживаемся в зоне А-8-1, далее по техническим коридорам ТС-125 и ТС-122 доходим до центральной лифтовой шахты и направляемся к центру управления.

– Второй взвод, высадка в зоне A-8-5, далее находите аварийный выход и проникаете внутрь. Продвигайтесь до резервных лестниц RE12-15, и спускаетесь до десятого уровня. Направляйтесь к реактору и заглушайте его. Главное – не подорвите нас к чертям. Я это тебе, Дженкинс.

Вокруг раздались легкие смешки. Капитан тем временем продолжил:

– Третий взвод. Высаживаетесь в зоне A-8-8, далее проникаете внутрь объекта через систему воздухозабора. Она выведет вас к вспомогательному коридору АC-710, через который вы дойдете до систем внутреннего мониторинга. Находите местоположение ВИПа, по пути пытаетесь обнаружить других выживших. В случае необходимости оказываете поддержку остальным взводам.

«Виндексы» разошлись в стороны, каждый к своей точке высадки. Орудия ПКО объекта все еще не подавали признаков жизни, что внушало некоторый оптимизм.

– Тридцать секунд! – прозвучал голос пилота, и десантный отсек залил красный свет боевого освещения. Бойцы с тихим шелестом активировали шлемы и делали последние проверки: негромким пиканьем БЗК «Панцирь» сообщали своим операторам о статусе систем, со щелчками магазины занимали свои места в импульсных винтовках. Тейлор, Руссо и Диаз, трое специалистов по тяжелому вооружению, с шипением подключали тяжелые огнеметные системы к ранцевым бакам с топливом. На долю секунды лейтенант Дюран, командир третьего взвода, пожалел, что методы проникновения не позволяли использовать БЗК «Оплот» – тяжелые бронированные экзоскелеты, сервомоторы которых позволяли оперировать полевым плазменным вооружением, даже при его значительных габаритах. Но, с другой стороны, операция все еще носила скрытный характер, и использование «Оплотов» мгновенно ставило бы крест на любых попытках оставаться в тенях.

Пол вздрогнул, и десантная аппарель с лязгом опустилась на землю. Система жизнеобеспечения БЗК немедленно сообщила о смертельно опасном уровне диоксида углерода в атмосфере. Командный интерфейс активировался, и в углу визора появились иконки остальных бойцов взвода, с показателями их телеметрии.

– Вперед, взвод! Или вы хотите жить вечно?! – повинуясь окрику лейтенанта, десяток штурмовиков устремился наружу.

Поверхность планеты встретила их свинцовыми тучами и темнеющим небом. Несмотря на удаленность почти в две астрономические единицы от своей звезды, из-за парникового эффекта, вызванного крайне высоким содержанием углекислого газа в атмосфере, климат в целом не уступал земному. По крайней мере, именно так лейтенант представлял себе земные тропики: с жарой под сорок градусов в середине летнего сезона, редкими деревьями и выжженой травой вокруг горного пика, и намекающим на ночной ливень тучами. Вслед за его мыслями, с неба началась легкая морось.

– Первый взвод, высадка завершена, – прозвучало в эфире.

– Второй взвод, все чисто.

Бойцы вокруг заняли круговую оборону, их БЗК автоматически подстраивали окрас под окружение, сливаясь на фоне скал и редкой травы. Вилсон, специалист по электронным системам, уже водрузил на спину здоровенный рюкзак сенсорно-разведывательного модуля, и небольшой датчик вовсю крутился над ним, пытаясь обнаружить противника. Аппарель десантного корабля тем временем поднялась, и «Виндекс» пошел на взлет, приминая растительность к земле своей четверкой плазменных двигателей. Пару мгновений спустя Вилсон повернулся к лейтенанту и жестом показал, что все чисто.

– Третий взвод на позиции, выдвигаемся согласно плану.

Несмотря на маскировку, обнаружить воздухозаборную систему было несложно. В конце концов, где электроника – там и энергосистемы, а их датчики СРМ засекали без проблем. Больше времени заняло непосредственное отключение систем безопасности вокруг воздухозаборника.

– Проблемы? – спросил Дюран у капрала Вилсона, когда тот в третий раз за минуту вполголоса выругался.

– Нет, сэр. Просто очень параноидальная система, одна вспомогательная цепь за другой. Дайте мне еще пару минут, и мы будем внутри, – не отворачиваясь от наручного терминала, подключенного к энерготрассе, произнес тот. Слегка хлопнув подчиненного по плечу, давая понять, что время у него есть, лейтенант поднялся на ноги и осмотрелся.

Местность вокруг была откровенно неприятной. Голые скалы с редкой травой и парой деревьев были открыты всем ветрам, и без какого-либо вменяемого укрытия лейтенант чувствовал себя совсем не в своей тарелке. Радовало лишь то, что сумерки постепенно уступали место ночи, и в редких просветах в облаках можно было заметить первые звезды. Даже в отсутствие укрытий обнаружить в темноте занявших позиции вокруг склона бойцов было практически невозможно.

Словно в насмешку над его мыслями, далекая вспышка на целую секунду озарила всю местность, и даже сквозь облака пробился свет прямой как стрела рукотворной молнии. Бой на орбите продолжался, и орудие главного калибра титана только что сделало залп.

– Есть! – прозвучал позади голос Вилсона. – Все системы отключены!

Повинуясь жесту лейтенанта, мимо промчался О’Нилл, подрывник взвода. Через тридцать секунд склон горы осветила вспышка взрыва, и в практически неотличимой от камня поверхности появилась пробитая дыра, открывшая идущую вниз шахту.

Хотя габариты шахты пропускали лишь одного бойца за раз, спуск много времени не занял.

– Скимитар-3-1 – Центру, мы внутри, – произнес лейтенант, когда взвод начал продвигаться вперед по вспомогательному коридору. Мерцающее аварийное освещение бросало красные тени на испещренный пулевыми отверстиями коридор, и изредка встречавшиеся кровавые пятна были почти незаметны в его свете. Тем не менее, ни одного тела пока обнаружено не было. – Центр, как слышите? – лишь шипение статики было ему ответом. Сменив частоту, лейтенант вновь вышел в эфир.

– Скимитар-3-1 – Скимитар-Лидеру. Третий взвод успешно проник внутрь, заметны многочисленные следы боя, противника пока не обнаружено. Связь с Центром отсутствует.

В этот раз связь удалось успешно установить, и через гарнитуру прозвучал голос Рихтера:

– Скимитар-Лидер – Скимитару-3-1, слышу вас хорошо. Остальные взводы также уже внутри и доложили о схожих проблемах со связью, возможно нас глушат автоматизированные системы комплекса. Продолжайте продвижение согласно плану.

– Принято, Скимитар-Лидер. Конец связи.

Вспомогательный проход тем временем вышел в один из центральных коридоров, и Дюран мысленно присвистнул. На стенах не было ни единого целого метра: что не было испещрено пулевыми отверстиями, было оплавлено зарядами плазмы или обуглено системами огнеметов. Лужи засохшей крови ярко выделялись на фоне стерильно-белых полов, но, как и прежде, ни одного тела не было заметно. Происходящее нравилось лейтенанту все меньше и меньше.

Дальше до центра внутреннего мониторинга было рукой подать. Проходя мимо развороченный баррикад, лейтенант не мог не обратить внимания на одну крайне важную деталь: если в начале коридора выстрелы явно велись с направления обороняющихся, то здесь огонь велся вглубь их собственных позиций. Достигнув бронированных аварийных створок, пробитых неведомой силой изнутри, он лишь еще сильнее убедился в своих подозрениях.

«Что же здесь произошло?»

Центр представлял собой печальное зрелище. Раскуроченные консоли, одинокая работающая осветительная панель под потолком, с трудом пытавшаяся справиться со мраком, и буквально устилавшие пол охладительные картриджи к винтовкам – все говорило об отчаянном бое. Свет подствольных фонарей выхватил из полумрака искрящий терминал и выбитые вентиляционные решетки.

«Вот, откуда проник противник».

– Вилсон, сможешь с этим работать? – спросил лейтенант, указав на терминал.

Боец поставил сенсорно-разведывательный комплекс на пол, склонился на несколько секунд над устройством, прежде чем вынести вердикт:

– Смогу, сэр. Но мне нужно будет несколько минут.

– Действуй. Взвод! – обратился он к остальным бойцам. – организовать оборону. Тейлор, Диаз, Руссо и О’Нилл – займите позиции напротив входа. Накамура и Браун, Миллер и Гарсиа – напротив вентиляционных выходов.

Минута проходила за минутой. Вилсон продолжал вполголоса материться над терминалом, открутив панель сбоку и копаясь внутри. О’Нилл, не отрывая взгляда от входа, умудрился его аккуратно заминировать контактными зарядами. Переводя взгляд от одного пятна крови к другому, лейтенант начал замечать странный шаблон в их положении. Как будто что-то тащило тела в сторону…

– Есть подключение! – прервал его мысли голос специалиста по электронным системам. На тратя времени, лейтенант подошел к капралу и склонился вместе с ним над терминалом. – Внутренний мониторинг вырублен к черту, в результате системного сбоя или преднамеренно, но у меня есть доступ к полному списку использовавшихся на объекте за последние несколько часов внутренних гиперчастот. И одна из них все еще активна! Система не позволяет определить точное местоположение, но я могу попытаться связаться с ее абонентом.

Дождавшись кивка лейтенанта, Вилсон приступил к работе. Несколько секунд ничего не происходило, но затем из терминала раздался уставший женский голос.

– …если это третий автоматический вызов подряд, я точно отключу чертову штуку, – и, уже громче, продолжила: – Прием? Кто-то еще жив кроме меня?

Лейтенант склонился над терминалом и произнес в ответ:

– Это лейтенант Дюран Штурмового корпуса Планетарных Сил. Наша задача – эвакуация всего выжившего персонала. Кто вы, и каков ваш статус?

– Эвакуация? Но я же… – помехи на миг заглушили голос, прежде чем он вновь стал различим. – …видимо щит все еще поднят. Значит, Далмеру не удалось его отключить, – тяжело вздохнув, говорившая ответила: – Мое имя – Клара Вогель, и я была ведущим исследователем на этом объекте. К сожалению, мне неизвестен статус остальных выживших, но последний контакт хоть с кем-то у меня пропал более двух часов назад.

Тихо всхлипнув, Клара продолжила:

– Вы сможете добраться до пятого уровня? Второй подуровень, седьмой сектор? Лифтовая шахта дальше перекрыта, но я смогу вас встретить там.

Быстро сверившись с картой и прикинув время, лейтенант машинально кивнул.

– Сможем. Ориентировочно будем через двадцать минут. Вы можете подключиться к частотам моего взвода?

– Боюсь, что нет. В этих костюмах зашиты только внутренние частоты, программист может и смог бы это обойти, но я всего лишь генетик, – голос по ту сторону эфира снова вздохнул, прежде чем уже быстрее произнести. – И лейтенант? Используйте ультрафиолетовые лампы, если они у вас есть. Они боятся ультрафиолета.

– Они? – переспросил было он, но помехи вновь поглотили голос говорившей. Панель терминала после этого заискрила и погасла.

– Твою ж душу, чертов ширпотреб, – костеря частных контрактеров последними словами, Вилсон исчез за снятой панелью. – Гиперпередатчик полетел. Я могу заменить одним из наших, но на это уйдет не меньше часа.

– Хрен с ним, – махнул рукой лейтенант. – Мы уже знаем направление и цель. Взвод, выдвигаемся!

Вилсон торопливо закинул СРМ за плечи и поднялся. Диаз и Тейлор заняли позиции впереди с огнеметами наперевес, за ними двигался О’Нилл с реактивной пусковой установкой наготове. Далее шел сам Вилсон, неотрывно следящий за показаниями датчика движения, а Накамура и Браун прикрывали его с боков. Замыкали построение Миллер и Гарсия, вместе с державшим огнемет Руссо. До аварийной лестницы было рукой подать, а дальше дорога должна была быть прямой. Миновав раскуроченные баррикады и выйдя на относительно чистое стерильно-белое пространство коридора с уходящими вдаль световыми панелями, лейтенант не мог не вспомнить слова Вогель об ультрафиолете. Жаль только, ничего подобного в оснащении роты попросту не было.

– Движение! – внезапная фраза Вилсона на частоте взвода мгновенно выпроводила прочь все праздные мысли. – Одна цель, двадцать метров, на десять часов!

Повинуясь жесту лейтенанта, двое огнеметчиков прошли вперед, и огонь воспламенителей отбросил хищные тени на стены. Еще четверка бойцов расположилась по их флангам, и их импульсные винтовки едва слышно загудели, разогревая электромагниты и неотрывно следя за изгибающимся налево коридором впереди.

– Пятнадцать метров! – продолжил тем временем специалист по электронным системам. – Де…

– Не стреляйте! – прозвучал по коридору голос, и из-за угла появилась фигура в костюме биологической защиты. Пластины зеленой брони выглядели почти эфемерно в свете мерцающих панелей, а о выражении закрытого герметичным шлемом лица можно было судить лишь по видневшимся сквозь визор янтарным глазам. – Не стреляйте, я человек!

Бойцы Штурмового корпуса едва заметно переглянулись, но стволы оставались нацелены на чужака.

– Кто вы такой? – прозвучал голос лейтенанта, когда незнакомец остановился в нескольких метрах перед ними.

– Майор Родригес Службы Безопасности Флота, командир гарнизона объекта «Альфа», – невесело усмехнувшись, он добавил: – или того, что от него осталось. Когда эта тварь выпустила свой чертов мутаген, все централизованное командование попросту перестало существовать. Мы пытались организовать оборону здесь, в центре внутреннего мониторинга, но… – указал он рукой на оставшиеся позади взвода баррикады, – сами видите, чем это закончилось.

Жестом показав бойцам опустить оружие, Дюран обратился к майору:

– Лейтенант Дюран, Штурмовой корпус Планетарных Сил, сэр. У вас есть оружие? – тот жестом указал на маг-пистолет в кобуре на поясе. – Отлично. Займите место в центре построения; мой взвод обеспечивает эвакуацию оставшегося персонала, и мы сейчас направляемся на пятый уровень, где произойдет рандеву с еще одним выжившим. Затем – эксфильтрация, и весь этот комплекс останется позади в виде одного огромного кратера.

Вставая рядом с Вилсоном, майор заметно оживился:

– Кому-то все еще удалось выжить? Кому именно? Я потерял весь контакт с остальными вскоре после того, как нас выбили из центра мониторинга.

– Клара Вогель, сэр, – ответил лейтенант. Во взгляде майора что-то мелькнуло, но прежде чем лейтенант успел бы задуматься об этом, его мысли перебил Вилсон:

– Сэр, если можно спросить, что именно произошло? Мы на орбите только догадки строили, – спросил капрал. – И куда подевались все тела?

«Я бы тоже хотел это узнать», – пронеслось в голове у Дюрана. Но первым делом он вышел в эфир роты:

– Скимитар-3-1 – Скимитару-Лидеру. Обнаружен выживший, представился майором Родригесом. Был совершен краткий сеанс связи с Вогель, в настоящий момент мы выдвигаемся в точку рандеву с ней. Контакта с противником пока нет, но Вогель сообщает, что ультрафиолет очень эффективен против ксеноморфов. Каков ваш статус?

Ответ прозвучал практически сразу

– Скимитар-Лидер – Скимитару-3-1. Принято. Контакта с противником пока не было. Первый и второй взводы продвигаются штатно.

– Вас понял. Конец связи.

Переключившись обратно на внутревзводовую частоту, Дюран успел услышать большую часть ответа майора:

– …так что ЦУОС был нами потерян с самого начала. Мне чудом повезло: в тот момент я находился в центре внутреннего мониторинга, и вместе с оставшимися частями СБФ мы попытались организовать оборону. Но большая часть гражданского персонала уже была заражена, и на каждого оставшегося бойца приходилось по десять тварей. Многих из них мы совсем недавно знали, – тяжело вздохнув, майор продолжил: – Затем они догадались попереть через вентиляцию, и позицию стало не удержать. От всего контингента не оставалось к тому моменту и пары взводов, но мы решили пойти на прорыв. Мне удалось уйти, но моим людям повезло меньше. Что же касается тел… ваши догадки не хуже моих.

– Вас понял. Конец связи.

Капитан Рихтер переключил передатчик обратно на частоту первого взвода, и невольно задумался:

«Родригес – это хорошо, возможно он сможет объяснить нам произошедшее. Странно, что только двое выживших, и никаких следов противника, ни у одного из взводов. Все слишком гладко пока проходит».

Словно повинуясь его мыслям, в эфире прозвучал голос капрала:

– Движение, двенадцать часов!

Взвод мгновенно остановился. Повинуясь жесту капитана, двое огнеметчиков прошли вперед построения, и их воспламенители отбрасывали зловещие тени на покрытые трубами и кабелями стены.

– Десять целей, приближаются! Двадцать метров! Пятнадцать! Де… – рев пламени заглушил дальнейшие слова бойца. Нечеловеческие вопли заполонили технический коридор, и едва различимое за шумом жужжание импульсных винтовок обрывало их один за другим.

Дождавшись, пока все стихнет, специалисты по тяжелому вооружению перестали заливать узкий проход ардорием, и синий огонь постепенно угас.

– Движения нет! Все чисто! – поднимаясь с колена, сообщил капрал Норвид, отвечавший за электронные системы во взводе, прежде чем убрать легкий импульсный карабин в захват и вновь закинуть за плечи сенсорно-разведывательный модуль.

Рихтер собрался было уже скомандовать возобновить продвижение, когда один из огнеметчиков, Силар, произнес:

– Сэр, вам это стоит увидеть.

И увидеть это действительно стоило. В обугленных останках ближайшего из десятка существ угадывались гуманоидные пропорции: у него была голова, две руки и две ноги, но на этом сходства заканчивались. Руки были неестественной длины и заканчивались заостренными костями, выпирающими вперед подобно когтям, ноги обладали слишком большим числом суставов, а голова… голова раскрывалась на затылке подобно лепестку, и сержант знал, что причиной тому был совершенно не жар от горящего ардория. Однако не это привлекло внимание лейтенанта: место одного из глаз занимал оптический имплант. Вполне стандартная модель, и быстрое движение полевого анализатора показало, что даже серийный номер был все еще читаем. Интереса ради сопоставив его с имеющейся базой данных, Рихтер дважды перечитал высветившиеся перед глазами строки.

«Но это же невозможно… если только не…»

Переключив частоту обратно на связь с командирами взводов, Рихтер торопливо произнес в эфир:

– Скимитар-Лидер – Скимитару-3-1, это не Родригес! Повторяю, у нас есть подтвержденное тело Родригеса, ваш выживший – это не он! Скимитар-3-1, прием?!

Лишь шипение помех было ему ответом. Мозг капитана начал было прокручивать возможные варианты действий, когда крик Норвида вновь прервал его:

– Снова движение! Двадцать… тридцать целей! На двенадцать часов!

Повинуясь жесту капитана, огнеметчики вновь заняли позицию, но в свете подствольных фонарей все было абсолютно чисто.

– Двадцать метров! Десять метров! Пять метров! – коридор по-прежнему был чист. – Два метра! – выждав пару секунд, капрал произнес: – Прошу прощения, сэр. Должно быть, датчик вышел из стро…

В следующую секунду пол взорвался градом обломков под его ногами, и десяток острых как виброклинки когтей разорвал капрала на части. Та же участь постигла еще троих бойцов в течение доли секунды.

Хаос заполонил узкий технический коридор. Твари лезли из каждой щели, и проделывали новые в процессе. Кто-то отчаянно отстреливался, кто-то пытался идти на прорыв. Один огнеметчик заливал коридор впереди ардорием, пока одна из тварей не догадалась запрыгнуть на него сверху, и закованная в броню голова покатилась по полу. Один из бойцов подорвал себя плазменной гранатой, но твари догадались прыснуть в стороны в последнюю секунду. В эфире царила вакханалия.

– Отходим! Отхо… – хрип сменил дальнейшие слова капитана. Прежде чем глаза окончательно застелила тьма, он успел увидеть, как схожая участь постигала остатки взвода.

Клара Вогель ненавидела ждать, но теперь ей мало что оставалось делать кроме этого. Стараясь слиться с тенями бывшего ресторанчика, она настороженно следила за расположенным за перевернутыми столами и мерцающими светопанелями коридором.

Когда приемник активировался, она поначалу не поверила своим ушам. Отправляя сообщение с аварийного ретранслятора, пока Далмер отвлекал ксеноморфов в противоположном конце подуровня, она искренне считала, что орбитальный удар положит конец и им, и этому кошмару. Но, видимо, главе псионики не удалось отключить проекторы силового щита над комплексом, что заставило флот провести сперва десантную операцию. Клара знала, что должна была бы радоваться, но после пережитого любая радость отдавалось горечью в горле. Все, с кем она работала, были мертвы. И вся ее работа последних двух лет обращалась прахом перед глазами, как и шансы положить конец этой ужасной войне. При одной только мысли об этом ком подкатывал к горлу.

«Прости меня, Лана. Ты была права».

Последние несколько часов она все чаще и чаще вспоминала свою сестру. Или, говоря точнее, их последний разговор, прежде чем та забрала документы с медицинского факультета и ушла в училище космопехоты. После того спора они так и не смогли наладить отношения, и в лучшем случае переписывались раз пару месяцев… до тех пор, пока не пришло последнее письмо около года назад, которое было подписано ее командующим офицером.

Клара до сих пор помнила слова, что были произнесены в тот день:

«– Лана, не вздумай! Тебе осталось всего два года до выпуска, кто знает, может война уже закончится!

– А если нет? Я тоже горюю по родителям, но эта война будет окончена не в лаборатории. Я видела твои записи, то что вы творите – это преступление против самой вселенной. Войну остановят не врачи и не исследователи, ее остановят на поле боя. И пока я отсиживалась позади, у меня уже половина школьного выпуска погибла. Год назад, перед тем как взяться за этот чертов «Деймос», ты сказала, что пришла пора тебе сделать свой вклад. Я лишь жалею, что пыталась тогда с тобой спорить, а не поступила так же.

– Прошу, одумайся. Я не могу потерять еще и тебя.

– Я не твоя, чтобы меня терять!»

Слезы против воли текли по ее щекам, но машинально потянувшаяся к лицу рука уперлась в шлем костюма биозащиты.

«Ты была права, Лана. Войну остановят не в лаборатории. Что с «Деймосом», что с «Химерой» – все становится лишь хуже».

Звуки шагов раздались по коридору, и Клара торопливо взяла себя в руки. Выглянув через щели между перевернутыми столами, она увидела появившихся из-за угла бойцов в матовой броне, автоматически подстраивающей свой цвет под окружение.

«Иронично. С человека в точно такой же броне все и началось».

Поднявшись из-за укрытия, она махнула солдатам рукой. Те направили было в сторону внезапного движения стволы импульсных винтовок, а на стены даже бросил опасный отблеск воспламенитель огнемета, но, заметив ее, они вновь опустили оружие.

– Клара Вогель? – прошедший вперед лейтенант дождался ее кивка, прежде чем продолжить. – Займите позицию в центре построения и старайтесь не высовываться. Если повезет, через полчаса вы уже будете на пути к орбите.

– Спасибо вам… – начала было она отвечать, но затем поймала взгляд янтарных глаз еще одного человека в костюме биозащиты.

– Добрый вечер, мисс Вогель. Вы не представляете, как я рад нашей встрече, – глаза вспыхнули алым огнем. Она хотела закричать, хотела предупредить бойцов, но время стало густым как кисель, а воздух в упор отказывался покидать ее легкие. Биокостюм незнакомца разлетелся градом обломков, но прежде чем солдаты успели бы отреагировать, к ним устремились четыре выросшие на глазах, острые как бритва конечности. Три из них без церемоний отсекли головы огнеметчиков, вместе с закрывавшей шеи броней, способной выдержать выстрел баллистической винтовки. Четвертая с влажным хрустом отбросила специалиста по электронным системам к стене, и он, сползя по ней, так и остался там лежать.

– Огонь по твари! – первым опомнился лейтенант, но его участь уже была предрешена. – О’Нилл, заряжай… – в следующую секунду сразу две конечности пробили его грудь и разорвали человека на части.

Свист разогнанных до безумных скоростей пуль заполнил воздух, но каждая из них бессильно зависала в сантиметре от существа, которое продолжало изменяться. Тело вытягивалось, лицо удлинялось, а человеческая кожа сменялась шкурой самых разных зверей, невозможным образом перетекающая от одной несовпадающей части к другой. Все это время его четыре новые конечности продолжали свою кровавую жатву.

Взрыв ракеты с плазменной боеголовкой отбросил женщину к стене и скрыл существо из виду, но Клара уже слишком много видела, чтобы верить в его смерть. Поднявшись на ноги, она попыталась было броситься прочь, когда хвост создания плотно охватил ее поперек.

– Нет, мисс Вогель, – обнаружила она перед собой его лицо, и полный заостренных зубов рот расплылся в кривой улыбке. – Второй раз тот же трюк на мне не пройдет.

Несколько секунд спустя все было кончено. Клара сумела дотянуться до виброножа одного из бойцов, который лежал у обезглавленного тела, но когда она попыталась проткнуть удерживающий ее хвост, клинок лишь бессильно высекал искры, а затем и вовсе согнулся пополам.

– Ну-ну, мисс Вогель. Где же ваши манеры, – маниакальные глаза вновь возникли перед ней. Клара из всех сил пыталась высвободить вторую руку и дотянуться до маг-пистолета на поясе. Конечности существа срослись в две руки: одна оканчивалась львиной лапой, вторая – птичьим когтем, и затем оно невозможным образом щелкнуло пальцами. Мир поглотила вспышка света, и миг спустя исследователь обнаружила себя в испытательной камере, а впереди находилась консоль доступа к пси-проектору.

– Возможно, вам просто не хватает воздуха, – еще один щелчок пальцев, и герметичный шлем исчезает с ее головы. Глаза женщины заполнил ужас, когда в голове возник образ грядущей участи от мутагена в воздухе. – О, не надо так округлять глаза! – беззаботно махнул лапой ее мучитель тем временем. – Вы абсолютно имунны к этому штамму, я в этом специально убедился. Вы мне нужны живой и здоровой, мисс Вогель, так что дышите во все легкие. По этой же причине и ксеноморфы никогда вас по-настоящему не преследовали.

Глаза Клары вновь метнулись к пси-проектору.

«Нужна ему живой? Что он...?» – и затем кусочки мозаики сложились воедино.

– Нет! Я ни за что не активирую пси-проектор для тебя, чудовище!

Существо лишь зашлось истеричным хохотом. Отсмеявшись, оно опустило ее на пол и начало обходить по кругу.

– Ох, мисс Вогель, умеете же вы насмешить, – вновь возникнув перед ее лицом, его улыбка стала шире, чем у Чеширского кота. – С чего вы взяли, что у вас будет выбор?

– Но, – воздел он палец к потолку и начал вновь обходить ее, – сначала я предлагаю удостовериться, что между нами не осталось недосказанностей. Помнится мне, в прошлый раз нас грубо прервали на моменте проекта «Деймос». Какие еще откровения нам предстоит узнать? Я просто сгораю от любопытства.

Существо замерло позади нее, и Клара почувствовала свой шанс. Рука метнулась к поясу. Маг-пистолет уверенно лег в ладонь. Сзади начал раздаваться новый приступ истеричного смеха, но она не собиралась пытаться убить то, с чем не справились десятки бойцов с гораздо более серьезным вооружением. Миг, и ствол замер у ее собственного виска.

«Ты была права, Лана».

Хохот сзади резко прекратился. В гробовой тишине раздался выстрел.

Превозмогая боль, лейтенант Картер продолжал идти к своей цели, опираясь на стену и оставляя после себя кровавый след. Сзади раздавались вопли тварей, но ультрафиолетовый фальшфейер заставлял их держать дистанцию.

Поначалу все шло гладко… слишком гладко. В полном соответствии с планом второй взвод нашел аварийный выход, проник внутрь и затем начал выдвигаться по техническим коридорам в сторону аварийных лестниц. Вокруг не было ни следа противника… до тех пор, пока они не достигли реакторного уровня и сошли в центральный коридор, и клыкастые твари не начали сыпаться из вентиляции подобно дождю. Одна из них, пробив ему легкое вместе с броней, отбросила его и подрывника О’Коннора обратно к лестницам, и они пролетели десятка два метров вниз. Инерционные стабилизаторы не подвели, и ему повезло всего лишь сломать одну руку. О’Коннор приземлился на шею.

Однако прежде, чем болевой шок успел бы затмить сознание, БЗК, истошно вереща в ушах, начал вводить ему один стимулянт за другим. Подстегнутый химикатами мозг торопливо перебирал варианты, и взгляд на карту подтвердил его подозрения: он находился на том же уровне, что и проекторы щита. Подхватив с тела подрывника один из зарядов, он чуть не полетел обратно на пол, споткнувшись о второй труп. Кем бы бедолага ни был, у него нашлись ультрафиолетовые фальшфейеры, и сейчас лейтенант, памятуя одно из последних сообщений от третьего взвода, благодарил свою судьбу хотя бы за это.

Каждый следующий шаг казался невозможным, и каждый раз Картер уговаривал себя сделать еще один. Каждый вздох отзывался огненной болью даже сквозь завесу обезболивающих, и БЗК немилосердно отсчитывал в углу визора оставшееся время до критической кровопотери. Тем не менее, ему удалось дойти до цели вовремя.

В иных обстоятельствах огромное помещение внушало бы трепет. Двадцатиметровые колонны энергоконвертеров были окутаны синими молниями разрядов, а кольцеобразная катушка по центру направляла энергию точно в вертикальную шахту над ней. Но плывущий на грани сознания лейтенант не обращал на это никакого внимания.

Последний файер стал догорать, и рычание позади начало приближаться.

«Подходите, твари, – пронеслась в голове усталая мысль. – Всем достанется».

Упав на пол перед одной из колонн, Картер из последних сил дотянулся до закрепленного на груди заряда.

Миг спустя полупрозрачный купол энергощита над комплексом бесследно растаял.

Глава 5 – Последний день войны

Космос пылал и плавился, в то время как все новые и новые залпы заряженных частиц и торпед рассекали некогда безмятежную пустоту. Само пространство искривилось в безмолвном крике, и очередная группа сотканных из иномерной материи кораблей вышла на границе системы… лишь для того, чтобы испариться миг спустя в потоке золотой энергии, в разы затмившем далекое солнце.

– Залп произведен успешно, адмирал! Новоприбывший отряд уничтожен в полном объеме, отряды 12, 14 и 15 потеряли около половины своего состава, – прозвучал доклад на мостике, и Блейк мрачно усмехнулся.

«Одной заботой меньше».

– Линкорам в секторах L-10, K-10 и K-11 произвести ротацию, резервной группе — занять их позиции. Флотилии СБФ оставаться в резерве и удерживать формацию над планетой. Есть статус по инженерным бригадам в секторе А-12?

Ответ одного из операторов не заставил себя долго ждать:

– Сэр, пять минут назад капитан Флетчер сообщал, что минирование завершено на восемьдесят процентов.

– Отозвать их обратно, дальше ждать слишком рискованно. Что успели – то успели.

– Адмирал, – голос еще одного связиста разорвал рабочую атмосферу мостика, и склонившийся над тактической проекцией системы человек перевел свой взгляд на него. – Сообщение от эрц-генерала Василевского, эвакуация планетарных объектов завершена. Весь персонал был успешно размещен на десантных кораблях «Несокрушимый», «Грей Харбор» и «Лиу Бей», однако доктор Гаспар Тайсон отказался эвакуироваться. Он также сейчас запрашивает экстренный сеанс связи.

Головная боль адмирала усилилась, и он искренне пожалел, что курение на мостике было запрещено.

– Соединяй.

Схема продолжавшегося боя отошла на задний фон голографической проекции, и на ее прежнем месте появилось изображение смуглокожего исследователя, лучшие годы которого явно остались позади.

– Добрый вечер, адмирал! – несмотря на видимую в глазах и в позе усталость, ученый пригладил седые волосы и попытался добродушно улыбнуться. – Надеюсь, дела на орбите обстоят лучше, чем на поверхности?

– Оставьте любезности, доктор, на них все равно нет времени, а у меня продолжается бой. Почему вы отказались от эвакуации?

Пожилой исследователь заметно стушевался, но глаз не опустил, и встретил пронзительный взгляд адмирала своим собственным.

– Потому что у меня есть способ ликвидировать аномалию в «Химере» без уничтожения планеты.

Пару мгновений Блейк продолжал молча сверлить собеседника взглядом, переваривая прозвучавшую фразу.

– Я… весь внимание, доктор.

Тайсон заметно оживился:

– Мой проект изначально занимался изучением механик воспроизводства видом ЭКВ-3 своих способностей и методами их амплификации или, наоборот, нуллификации. Почти неделю назад, когда произошел первый инцидент в «Альфе», мне поступил запрос на экстренную разработку устройства, подавляющего любые псионические явления по области. К моменту начала эвакуации мы с коллегами были крайне близки к созданию рабочего прототипа, так что мной было принято личное решение остаться позади и продолжить работу, – выдержав небольшую паузу, чтобы перевести дух, смуглокожий исследователь закончил: – И я только что протестировал его работоспособность. Все чертежи и документация должны быть прикреплены через… эм… уже сейчас.

Тот же оператор, который сообщил о запросе на вызов пару минут назад, показал жестом руки, что файлы действительно были получены.

Мысли стремительно проносились в голове у Блейка. С одной стороны, у него теперь имелся альтернативный, но более рискованный вариант, который в случае успеха позволял не оставлять позади еще одну систему с выжженным радиоактивным миром. Но если хотя бы одному ксеноморфу удастся пережить зачистку, последствия будут попросту катастрофическими. Предполагая, что устройство доктора вообще сработает, и им удастся ликвидировать то существо на «Альфе», с которого все и началось.

С другой стороны, все уже было заготовлено для орбитальной стерилизации планеты, и десяток крейсеров СБФ были готовы спуститься в верхние слои атмосферы и приступить к бомбардировке по первому приказу. Помимо этого, и Таннер в своих приказах, и Василевский в своей рекомендации были весьма категоричны.

В конечном итоге выбор был очевиден.

– Благодарю за предоставленный вариант, доктор, и благодарю вас за проделанную работу, но мои приказы двоякого толкования не оставляют, к тому же время на производство и тестирование полноценного подавителя попросту отсутствует. Я вышлю за вами еще один шаттл, настоятельно рекомендую не сопротивляться эвакуации в этот раз.

Из Гаспара Тайсона словно воздух спустили.

– Но я…

– Возражения не принимаются, доктор, – перебил его адмирал. – А теперь прошу меня простить, но мне все еще нужно обезопасить систему. Всего доброго.

Отключив связь, он отправил запрос Василевскому. Тот ответил почти мгновенно.

– Андрей, отправь еще один шаттл за этим доктором.

– Ты его предложение услышал? – по выражению покрытого морщинами лица эрц-генерала сложно было судить о его мыслях, но Блейк о них все равно догадывался.

– Услышал, но оно ничего не меняет. Даже если его устройство действительно может сработать, меня на орбите ощутимо прессуют, и черт знает, сколько времени потребуется на создание нормальной установки. Вполне возможно, что меня вынудят покинуть систему уже через сутки, судя по тому, каким темпом ЭО сюда рвутся.

Василевский облегченно вздохнул.

– Рад это слышать, Алан. Я понимаю, что решение непростое, но поверь: это единственно верный выход. Если хоть одной твари удастся сбежать, весь сектор умоется кровью, а Центральные Миры буквально под боком.

Рев тревоги прервал дальнейший разговор.

– Сэр, обнаружен крупный выход в секторе А-12! Сто… пятьсот кораблей! Три сверхтяжелых носителя, это армада!

Торопливо распрощавшись с генералом, Блейк вновь развернул проекцию системы. Следующий доклад не заставил себя долго ждать:

– Фиксируем детонации кварковых зарядов! Тридцать… пятьдесят… восемьдесят процентов армады уничтожено! Все тяжелые носители ликвидированы!

Довольно усмехнувшись, Блейк собрался было отдать приказ зачистить остатки, когда новый доклад заставил его подавиться словами.

– Еще одна точка выхода! Сектор К-10! Сто… пятьсот… полторы тысячи кораблей! Десять сверхтяжелых носителей! – в голосе привыкших ко многому операторов впервые за все время боя прорезались нотки паники. – Адмирал… это три армады! Ваши приказы? Сэр?

Блейк поднял взгляд от карты системы и оглядел мостик. Глаза каждого человека в помещении, от операторов рядов консолей связи позади него, до членов экипажа, замерших у идущих вдоль стен терминалов, неотрывно следили за ним. Многие из них смотрели на него с отчаянием. Но большинство – с надеждой. И сегодня не будет тем днем, когда он позволит этой вере остаться неоправданной.

– Чего замерли, господа? У нас еще есть пара тузов в рукаве. Титану – осуществить ротацию вглубь построения до перезарядки ионной установки. Всем передовым отрядам – отступление по векторам 1-8-5 и 10-9-5, старайтесь заманить противника за собой. Остальной эскадре – последовательность маневров «Дуга-4», вектор общего движения – 5-8-5, скорость — 3.

Обмениваясь залпами, противоборствующие стороны начали постепенно удаляться от планеты. Легкие заградительные отряды из эсминцев торопливо отходили под прикрытие более крупных кораблей, прежде чем их захлестнет цунами МЛА, и три армады экстрамерных охотников постепенно растянулись, преследуя обороняющихся. Один за другим, залпы энергии расцветали букетами красок на силовых щитах линкоров, но пока за счет ротации потерь удавалось избежать, до тех пор пока армады не сблизятся на достаточную дистанцию, и их огонь не станет по-настоящему эффективен. Безусловно, охотники это тоже понимали и рвались вперед на всех парах. Адмирал на это и рассчитывал.

– Передовые группы противника достигли сектора К-5! – прозвучал доклад одного из операторов.

Внешне выражение лица Алана Блейка оставалось каменной маской. Но внутри он хищно улыбнулся.

– Активировать минные поля в секторах К-6, M-6 и H-5.

Вспышки кварковых взрывов затмили само солнце, и несколько мгновений обзорные экраны транслировали лишь ослепительно-белый свет, заливавший эскадру, расположенную неподалеку от второй планеты небольшой звездной системы.

– Первая армада уничтожена на восемьдесят процентов. Потери второй составляют пятьдесят процентов. Третьей удалось по большей части выйти из зоны поражения, и лишь десять процентов кораблей большого тоннажа было уничтожено. Суммарные потери МЛА составляют девяносто процентов, ликвидировано пять сверхтяжелых носителей, – прозвучал доклад на мостике, как только сенсоры вернулись в работоспособное состояние. Силы противника поредели почти вдвое, и в голосе оператора явно было слышно облегчение.

«Могло быть лучше. Но могло быть и хуже».

– Не расслабляемся, господа. Наша работа только началась, – последнее, что Блейку сейчас требовалось, это окрыленный успехом экипаж, совершающий глупые ошибки. – Последовательность маневров «Доспех-10». Линкорам осуществить ротацию сообразно повреждениям щита. Титану выйти на огневую позицию, оперативным группам 1, 3 и 7 осуществлять прикрытие.

– Сэр, новая точка выхода! И… это у нас в тылу, сектор W-18!

«Подкрепления? Неожиданно. Таннер мне даже приблизительной даты дать не смог в ходе прошлого сеанса связи».

– Фиксируем выход кораблей… идентификация произведена, это охотники! Десять… сто кораблей, формат «Флотилия»!

«Как они вообще смогли обойти нас с тыла? Это возможно только если они прошли через линию Хаммера-Восхода, но там стоит сразу три ударные эскадры! Где вообще теперь проходит фронт?!» – проносились в голове хаотичные мысли. В следующий миг прозвучал еще один доклад:

– Сэр, силовой щит над планетарным объектом «Альфа» пропал!

«Хоть одна хорошая новость».

– Связь с ротой «Скимитар» появилась?

– Нет, сэр, – ответил все тот же связист.

Привыкший к аналитике мозг автоматически просчитывал варианты действий, пока не остановился на оптимальном.

– Капитану Штайну и его флотилии СБФ – нанести орбитальный удар по «Альфе» и затем приступить к стерилизации планеты. Применение кварковых зарядов санкционировано. Восьмой и десятой опергруппам осуществить огневой перехват флотилии ЭО в секторе W-18, эскадрильям МЛА с пятнадцатой по тридцатую – обеспечить превосходство в космосе по этому направлению. Остальным кораблям – сконцентрировать огонь на противнике в секторе K-5, «Тени Марса» произвести залп орудия главного калибра по вектору 25-30-160.

Однако прежде, чем планы адмирала начали бы претворяться в жизнь, целая череда отчетов захлестнула мостик:

– Сэр, фиксируем всплеск псионической энергии на планете… объект «Альфа»! Всплеск пси-энергии на объекте «Альфа»!

– Изменение в формациях ЭО! Сэр, они… они отступают!

– Обнаружена аномалия в поведении звезды! Адмирал, вам стоит это увидеть!

Повинуясь быстрому движению рук, место карты системы на переднем плане заняло изображение местного солнца. И на пару секунд увиденное даже Алана Блейка лишило дара речи.

Два раскаленных джета извергались из полярных зон небольшой и обычно ничем не примечательной звезды. Разогнанное практически до световой скорости вещество по своей интенсивности оставляло далеко в пыли даже самый крупный пульсар из всех, что адмиралу доводилось видеть, и с каждым мгновением звезда заметно сжималась, продолжая питать два потока. Но самым важным был последний выводимый на голографическую проекцию параметр: пси-показатели пространства вокруг звезды и вокруг джетов попросту зашкаливали.

Блейк первым пришел в себя:

– Всем кораблям – сосредоточить огонь по координатам планетарного объекта «Альфа»! Титану произвести залп по планете! Немедленно!

На глазах адмирала вырывавшиеся из светила джеты резко увеличились вдвое в толщину, и звезда испустила синий импульс энергии, отчетливо фиксируемый датчиками в гиперпространстве и распространяющийся в десятки раз быстрее скорости света.

– Всю энергию на щиты! Приготовиться к удару! – прозвучал голос капитана Старка. Миг спустя импульс накрыл корабль… и ничего не произошло. Тем временем медленно, мучительно медленно орудия кораблей начали разворачиваться к заданной цели.

– Сэр, охотники! Вы должны это увидеть!

Обернувшись к обзорным экранам, адмирал заметил, как импульс догнал корабли экстрамерных охотников… и те начали таять перед его глазами, бесследно растворяясь в фоновой радиации космоса. Торопливо выведя анализ с датчиков на проекцию перед собой, он увидел, что импульс ускоряется, и по расчетам на полное покрытие галактики у него уйдет всего несколько суток.

– Это… это невозможно… – с трудом смог выдавить из себя Блейк. Тем временем орудия продолжали доводиться до своей цели.

– Формирование нового импульса!

Варианты действий и мер хаотично проносились перед глазами адмирала. Все инстинкты говорили ему, что надо убираться из системы и – немедленно.

– Время до открытия огня?

– Пятнадцать секунд, сэр!

«К черту все это».

– Внимание эскадре! Экстренный гиперпрыжок, по любым координатам, куда угодно! – услышал он свой голос.

Несколько продолжительных секунд ничего не происходило, прежде чем по интеркому прозвучали слова ведущего инженера:

– Сэр, это Фишер. Гипердвигатель… мы не можем навестись на гиперлинии! Они словно исчезли!

Тем временем новый импульс энергии покинул поверхность звезды. В отличие от предыдущего, этот был с заметным красным отливом.

– Сэр, остальные корабли эскадры также сообщают о неполадках. Системы просто не видят гиперлинии!

В голове поневоле всплыло одно из первых правил, которое вбивали офицерам в Академии флота на Земле:

«Что бы ни происходило – действуй. Даже если действие оказывается далеким от оптимума, оно все равно предпочтительнее бездействию. Нет ничего опаснее офицера, замершего в нерешительности перед лицом противника».

– Связь с Землей мне, живо! Эскадре – всю энергию на щиты! Огонь по планете при первой возможности!

Импульс энергии с каждым мигом приближался, но на удивление медленнее ожидаемого. Быстрый анализ показал, что в отличие от предыдущего потока, этот постепенно замедлялся, что объясняло его скорость.

– Сэр, связи нет! Ни с Землей, ни с кем! Система просто не фиксирует гиперлинии и расположенные на них ретрансляторы, словно их никогда и не существовало! – паника отчетливо была слышна в голосе связиста.

Миг спустя импульс, наконец, накрыл «Тень Марса», и голову адмирала словно сковали раскаленные тиски. Пульс набатом бил в ушах, и вопли тысяч, миллионов голосов одновременным хором вклинивалась прямо в мозг, требуя подчиниться, принять их, услышать их. Рухнув на пол и отчаянно пытаясь закрыть голову руками, он увидел сквозь застилавшую зрение кровавую пелену, как весь остальной экипаж, от операторов консолей, до замерших у дверей десантников в силовых экзоскелетах, точно так же падают на палубу, сотрясаясь в конвульсиях. Волна черной ярости начала затапливать сознание, и Блейк всем нутром чувствовал ее противоестественную природу.

«ПРОЧЬ… ИЗ… МОЕЙ… ГОЛОВЫ!»

Невероятным усилием воли адмирал смог очистить сознание, отрешился от металлического вкуса во рту, идущей из носа, ушей и глаз крови и просто сосредоточился на собственном дыхании.

Возможно, это продолжалось вечность. Возможно – лишь пару секунд. Но через некоторое время осаждавшие сознание человека вопли начали стихать, и боль постепенно унялась. Пошатываясь, Алан Блейк смог подняться на ноги и, опираясь одной рукой на все еще продолжавший демонстрировать карту системы голографический проектор, оглядел мостик.

Некоторые члены экипажа точно так же с трудом поднимались на ноги, с окровавленными лицами и трясущимися руками. Другие же…

Другие продолжали лежать на полу и биться в судорогах, в то время как их тела постепенно менялись, превращаясь в нечто совершенно далекое от человека. Конечности удлинялись, кости с влажным хрустом ломались и соединялись новыми суставами, кожа на лицах вытягивалась, обнажая стремительно заострявшиеся зубы и даже череп на затылке расходился подобно лепестку, закрывая голову дополнительным слоем кости и плоти. Рука адмирала непроизвольно потянулась к табельному маг-пистолету.

В следующий миг все сотрясавшиеся на полу бывшие члены экипажа разом замерли, и затем лишь на долю секунды Блейк успел опередить бросившееся на него существо. Несколько выстрелов разорвали воздух, пропитанный криками умирающих и кровожадными воплями мутировавших, и метнувшаяся на адмирала тварь была отброшена к идущим позади консолям, с тремя новыми отверстиями в торсе и одним — в голове. Другим членам экипажа повезло меньше.

Вокруг разворачивалась настоящая бойня. Сразу по несколько тварей набрасывались на тех немногих членов экипажа, что оказались неподвержены изменениям. Жизнь наиболее везучих из них обрывалась одним ударом; остальных же заживо раздирали на куски. Единственный оставшийся собой боец из контрабордажной команды заливал все вокруг огнем спаренной импульсной установки, закрепленной на правом предплечье боевого экзоскелета, пока одна из тварей не запрыгнула на него сзади и не четвертовала заживо, не обратив никакого внимания на броню. Единственным, что пока спасало адмирала, была удаленность тактического стола с проекцией системы от рядов консолей и остального экипажа, но долго так продолжаться не могло. Лихорадочно перебиравший варианты действий мозг, наконец, нашел единственный приемлемый.

– Мятеж на корабле! Авторизация: Блейк-8-0-Фокстрот-Омега!

Мутировавшие твари добили последнего остававшегося члена экипажа и бросились к адмиралу. На лице ближайшей из них все еще можно было узнать коммуникационные импланты капитана Старка. Но прежде чем они успели бы добраться до своей цели, их путь преградило силовое поле, окружившее центральное пространство на мостике, вместе с тактическим проектором и самим Блейком. Из динамиков раздался автоматизированный голос:

– Авторизация подтверждена. Введите параметры целей.

– Всё, что не является человеком! – торопливо ответил он, в то время как твари продолжали скрежетать и пытаться пробить силовое поле с наскока.

– Ошибка: все живые формы на корабле соответствуют человеческим членам экипажа.

«Твою мать! У меня нет времени спорить с чертовой автоматикой!»

– Всё, кроме меня! – твари начали пытаться пробиться через покрытый ультрасталью пол к скрывавшимся внизу проекторам поля. Пока металлические листы держались, но долго даже им было не выстоять. По лбу адмирала начала стекать капелька пота.

– Целеуказание подтверждено. Сканирование… завершено. Просьба оставаться в укрытии до завершения зачистки.

Из потолка выдвинулись скрывавшиеся до этого турели, и грохот выстрелов захлестнул мостик, а на палубу посыпался дождь из охладительных картриджей. Некоторые твари попытались добраться до орудий, и паре это даже удалось; но остальные счетверенные импульсные установки все равно продолжали собирать свою жатву. Вскоре немногие оставшиеся существа попытались броситься наружу, однако бронированные створки автоматически закрылись, не позволяя никому ни покинуть, ни проникнуть внутрь помещения. Вскоре адмирал остался единственным живым существом вокруг.

– Мостик зачищен. Блокировка сохраняется до получения дальнейших приказов, – прозвучал автоматизированный голос через динамики, и силовое поле вокруг адмирала погасло.

Все еще пошатываясь, адмирал с трудом дошел до капитанского кресла и, с тяжелым вздохом за ним усевшись, активировал консоль.

*Обнаружен посторонний пользователь. Устройство заблокировано. Введите ваш идентификационный номер.

*Блейк-8-0-Фокстрот-Омега

*Права оверрайда подтверждены

Пролистывая системы внутреннего мониторинга, адмирал видел везде одну и ту же повторяющуюся картину. Большая часть экипажа превратилась в кровожадных тварей, а те немногие, кто оказался неподвластен псионическому импульсу, были растерзаны бывшими товарищами за считанные минуты. Даже надежды Блейка на арсенал и казармы контрабордажных отрядов оказались напрасными.

В следующую секунду колоссальный взрыв сотряс флагман, и лишь то, что он уже сидел в капитанском кресле, спасло его от очередного свидания с металлической палубой. Десятки экстренных сообщений запестрели на экране перед человеком.

*ВНИМАНИЕ: Детонация в накопительной системе орудия ГК.

*ВНИМАНИЕ: Повреждена система наведения вспомогательных орудий. Наведение невозможно.

*ВНИМАНИЕ: Риск детонации боезапаса орудий капитального класса. Аварийные меры применены, использование орудий невозможно.

*ВНИМАНИЕ: Повреждена система управления плазменной тягой. Субсветовые двигатели не отвечают.

«Твою мать, – выругался адмирал. – Корабль лишился и зубов, и хода. По факту флагман теперь – космический кирпич, без управления и оружия».

Проведя быстрый поиск через системы мониторинга, Алан Блейк обнаружил причину детонации, испарившей добрую четверть корабля: одна из тварей попыталась прорыть проход прямо через системы ионных накопителей орудия главного калибра. В обычной обстановке автоматика бы просто отключила дефектный накопитель и перенаправила мощности на другие, но здесь каждый из них был уже заряжен под завязку, в то время как «Тень Марса» готовилась произвести свой залп. О произошедшей далее цепной реакции можно было только догадываться, поскольку на этом все записи обрывались.

«Что ж… терять на этом этапе нечего».

Введя простую команду, Алан Блейк распространил протокол подавления мятежа на остальной корабль, с теми же параметрами. Хотя метры брони, отделявшие мостик от остального флагмана, надежно отсекали все возможные звуки, ему все равно слышались вопли тварей на крае восприятия. Тварей, которые совсем недавно были мужчинами и женщинами, готовыми пойти за ним сквозь огонь и воду.

«Я найду способ отомстить за вас. С работающим кораблем или без», – пронеслась в голове адмирала мрачная мысль. Затем его взгляд поймал один из обзорных экранов, и адмирал с более чем полувековым опытом командования попросту онемел.

Звезда сжалась до размера белого карлика, и никакие джеты уже из нее не били. Тем не менее, третий импульс она все же произвела, но вместо того, чтобы начать распространяться вокруг, он остался у звезды и принялся вытягивать из нее оставшуюся энергию. Через десяток секунд от нее осталось лишь невероятно массивное и инертное ядро, не излучающие ни в каком видимом спектре, но безошибочно фиксируемое сенсорами. Образовавшееся же облако энергии устремилось ко второй планете системы и разделилось на две части. Короткая команда датчикам корабля показала, что одна часть была на порядок ярче другой, но по массе они идеально уравновешивали друг друга на орбите.

«К-как… как можно противостоять подобной мощи? – с невольным трепетом, пронеслась у адмирала мысль. – Что может заглушить подобную энергию и силу?»

Взгляд невольно упал на окровавленную коммуникационную консоль, и Блейк вспомнил слова Тайсона о пси-подавителе. Кусочки плана начали складываться воедино.

Подойдя к панели и просмотрев последние полученные файлы и документацию, он торопливо достал свой датапад и перекачал на него всю доступную информацию. После этого быстрая последовательность команд вывела перед ним новое окно, и, активировав аварийный маяк, он начал запись аудиосообщения.

Усталый голос разорвал гробовую тишину.

– Вы начинаете меня раздражать, мисс Вогель.

Клара приоткрыла зажмуренные глаза и неверящим взглядом уставилась на стоявшее перед ней существо, задумчиво рассматривающее парящую перед ним пулю из ультрастали. Пальцы исследователя попытались снова сдавить курок маг-пистолета у виска, но ни один мускул не повиновался ее воле.

Подойдя к женщине, существо непринужденно вытащило пистолет из ее рук.

– Хотя ваша попытка достойна восхищения, неужели вы считали, что я позволю столь простой мелочи нарушить все планы? – во взгляде Клары ужас смешивался с недоумением. Ее собеседник лишь расхохотался. – О, не надо так на меня смотреть. Я останавливал целые очереди в сантиметре от себя и манипулировал потоками плазмы, чтобы выходить из них невредимым. Естественно, я могу телепортировать пулю из ствола и остановить ее, – состоявшая из десятков различных частей животных химера демонстративно щелкнула пальцами, и висевшая перед ним пуля исчезла во вспышке света, вместе маг-пистолетом в другой руке.

– Но довольно болтовни, – театрально взмахнув рукой, существо склонилось перед женщиной и дотронулось пальцем до ее лба. – Нас ждут великие дела, а времени совсем мало.

Разум начала застилать тьма. Одно воспоминание проносилось за другим перед ее глазами, пока не осталась лишь безграничная тьма. Шепот миллионов голосов, тихий поначалу, начал затоплять ее сознание, пока не стал практически оглушительным, но ни единого слова ей все равно разобрать не удавалось. Клара пыталась закричать, пыталась отшатнуться, но тело полностью отказывалось подчиняться своему владельцу.

Она не знала, сколько эта пытка продолжалась – секунды, часы или целые дни, но в какой-то миг все резко прекратилось, словно кто-то повернул выключатель. Благословенная тишина разлилась в воздухе, но прежде чем ведущему исследователю удалось насладиться хоть мигом передышки, ее глаза распахнулись; однако не она контролировала это действие. Механическими, резкими движениями ее тело поднялось на ноги и направилось к терминалу пси-проектора перед собой.

Клара пыталась сопротивляться. Она пыталась заставить свое тело вновь повиноваться, броситься прочь, хотя бы остановиться… но все было тщетно. Чувствуя себя бессильным пассажиром, она безмолвно кричала и рыдала, в то время как собственное тело вводило все пароли, проходило генетическую аутентификацию даже ее же голосом произносило персональный идентификатор.

– Авторизация подтверждена. Доступ предоставлен, – прозвучало автоматизированное сообщение, и стоявшее рядом существо расплылось в полной кривых, но острых как бритва зубов улыбке. Скользнув через покрытое трещинами полистекло и мимо разодранных аварийных переборок, оно замерло внизу перед раскрывшейся подобно цветку камерой пси-проектора в испытательной зоне. Среди мерцающего освещения и металлических обломков оставшееся целым устройством выглядело эфемерно и нереально.

– Мисс Вогель, – несмотря на разделявшее их расстояние и полистекло, Клара отчетливо слышала голос монстра в своей голове. Тело по-прежнему отказывалось ей повиноваться. – За ваш вклад в это поистине титаническое дело, я думаю, вы заслуживаете место в первом ряду.

Далеко внизу существо вновь щелкнуло пальцами, и мир поглотила вспышка света. Проморгавшись, ведущий исследователь обнаружила себя в центре управления оборонительными системами… или того, что от него осталось. Большинство консолей были либо залиты кровью, либо прострелены очередями импульсных винтовок. С потолка свисали коконы из какого-то склизкого материала, и внутри них угадывались человеческие очертания. В красном свете аварийного освещения мелькали фигуры ксеноморфов, сновавших в коридоре за пробитыми бронированными дверьми, но саму Клару они пока игнорировали. Не то, чтобы она могла этим воспользоваться: тело все еще ей не повиновалось. Склонившись над единственным уцелевшим устройством в помещении, она была вынуждена наблюдать за голографической проекцией разворачивавшегося на орбите боя, внезапно приобретшей поистине фотореалистическое качество.

Пол вздрогнул, и миг спустя донесся грохот далекого взрыва.

– Внимание! Детонация в камере проекции силового поля! Энергощит аварийно отключен. Дежурной технической бригаде просьба прибыть на уровень 12, подуровень 3, – оповестила каким-то чудом все еще функционирующая автоматическая система уведомлений.

Видимо, обнаружив отключение щита, группа из десятка кораблей, расположенных позади оборонительных рядов эскадры и замерших над планетой, пришла в движение и начала приближаться к объекту «Альфа». Медленно, слишком медленно…

Слезы застилали глаза Клары – единственное, что ставшее чужим тело ей позволило – когда она увидела схематическую линию пси-энергии, соединившую объект с солнцем системы. Она не могла ни отвернуться, ни зажмуриться, когда звезда, извергая потоки материи и энергии из полюсов, начала накрывать систему одним импульсом за другим. После первого все силы экстрамерных охотников бесследно растаяли, но затем еще один накрыл эскадру, одновременно с самой планетой.

Вопли миллионов голосов хором взорвались в ее голове, но то же проклятье, что не давало ей даже вздрогнуть, казалось, удерживало и эту напасть от нее. Ни ожидаемой боли, ни ужасов так и не пришло, и пару секунд спустя даже голоса в голове полностью исчезли. Эскадре же явно повезло меньше.

Некоторые корабли, потеряв контроль посреди маневров, протаранили друг друга и исчезли в огне сдетонировавших боеприпасов и пошедших вразнос силовых установок. Другие продолжили без управления свой путь через космос. Флагман поначалу оставался невредимым, но затем добрая треть его корпуса исчезла во вспышке взрыва, и лишь невероятным чудом оставшаяся часть исполина сохранила свою целостность.

Но на этом все не закончилось: заметно сжавшаяся звезда отдала последние частицы энергии, и из образовавшегося облака сформировалось две сферы: одна сияющая как второе солнце, другая – не ярче обычного спутника, и, заняв орбиту над планетой, они замерли в противоположных ее концах, уравновешивая друг друга.

– Восхитительно, не правда ли? – раздался голос позади нее, и по спине Клары прошел ледяной озноб. – Идеальная система, идеальное равновесие. Идеальное решение. Осталось лишь подчистить «хвосты».

С пугающей скоростью обогнув женщину, существо замерло в сантиметре от ее лица, и во взгляде его маниакальных глаз плескался потусторонний огонь. Леденящий душу ужас разлился по венам женщины; каждый инстинкт требовал от нее бежать, но тело по-прежнему отказывалось ей подчиняться.

– Я долго думал, что же с вами сделать, мисс Вогель. Убить? Слишком банально. Проигнорировать? Карл Прайс, может, так бы и поступил, – существо фыркнуло, – Но я не Карл Прайс. На ваших руках кровь миллионов живых душ, и каждая из них преследует мои мысли и требует расплаты.

Состоявшая из частей десятков различных животных химера поднялась в полный двухметровый рост и нависла над женщиной.

– Но в итоге я нашел еще один, последний идеальный выход, – произнесло существо и затем щелкнуло пальцами.

Невероятная, звериная боль затопила разум Клары. Кости с влажным хрустом ломались и соединялись вновь, кожа заживо слезала с ее тела и заменялась новой, сухожилия разрывались и связывались воедино. Она молила звезды, чтобы болевой шок принес ей избавление, но даже этой милости даровано не было: она отчетливо чувствовала каждую перекраивающуюся мышцу, каждый переплетающийся нерв и каждую раздираемую связку.

Это могло продолжаться вечность. Это могло продолжаться долю секунды. Клара Вогель никогда не смогла бы дать точный ответ. Но в один благословенный миг все прекратилось. Простонав и с трудом попытавшись подняться на ноги, исследователь неожиданно потеряла чувство равновесия и рухнула обратно на металлический пол. Осознав, что тело вновь ей подчиняется, она попыталась рвануть вперед – куда угодно, лишь бы подальше от ее мучителя, но перед этим ей на глаза попала поверхность проекционного тактического стола, оставшаяся на удивление нетронутой боем и ксеноморфами. И в зеркальном отражении она увидела существо, совершенно точно не являвшееся человеком.

Четыре оканчивавшиеся копытами ноги. Вытянутое лицо совершенно негуманоидных пропорций. Выпирающий изо лба рог. Шкуру даже свет аварийного освещения не мог лишить кристальной белизны. Огромные, противоестественные глаза, радужка которых была странного лилового оттенка, вместо привычного изумрудного, а цвет некогда рыжих волос стал гораздо более насыщенного тона, напоминавшего тлеющие угли или раскаленный металл.

Клара не могла пошевелиться от ужаса. Пульс набатом бил в ее ушах. Она не могла кричать; она даже не могла дышать. В следующий миг сознание милосердно покинуло ее, и мир поглотила тьма.

Пустынные коридоры были залиты кровью и пулевыми отверстиями. Периодически встречавшиеся трупы ксеноморфов и обломки турелей, которые тем все же удалось уничтожить, выглядели эфемерно в красном свете аварийного освещения.

Адмирал Алан Блейк не был уверен, удалось ли автоматическим системам корабля уничтожить всех мутировавших членов экипажа, но в конечном итоге это не имело значения. У них будет сполна времени на то, чтобы завершить работу. Дойдя до своей цели, он провел рукой по сенсору у двери, и система, опознав последнего офицера на корабле, сняла блокировку.

По сравнению с захлестнувшим флагман хаосом залитый стерильно-белым светом и пребывавший в безукоризненном порядке отсек стазиса на медицинской палубе выглядел сущим раем. В соответствии с боевым расписанием здесь никого не было, когда корабль накрыла изменившая практически весь экипаж волна, а после этого отсек оказался полностью заблокирован автоматикой. Что Блейку и требовалось.

Первая команда на терминале управления восстановила блокировку отсека. Вторая – активировала одну из стазис-капсул. Глядя на медленно открывающуюся крышку из полистекла, адмирал прокручивал в голове детали своего плана.

Да, корабль стал неуправляемым кирпичом, но его орбита все еще была стабильна и будет оставаться такой тысячелетия. Что бы ни произошло с гиперлиниями, Терранский Союз найдет способ обойти эту новую напасть, и на орбите вновь появятся корабли с двуглавой аквилой на фоне лаврового венца. А после этого информация Тайсона послужит своему делу, и созданное человеком существо, способное меньше чем за минуту гасить целые звезды, будет ликвидировано. Это может произойти через десяток или через сотню лет – но это произойдет. В этом Алан Блейк не сомневался.

Забираясь в капсулу и глядя на закрывающееся стекло, он невольно вспомнил предварительный расчет энергоресурса корабля, который увидел, когда отключил все возможные системы, а немногие оставшиеся – перевел в режим максимального энергосбережения, за исключением продолжавших отстреливать бывший экипаж турелей.

«Две тысячи триста сорок лет… надеюсь, меня разморозят немного пораньше», – мрачно усмехнулся адмирал, прежде чем капсулу начал заполнять криогаз.

Глава 6 – Селестия

Часть II. Проект «Геката»

Сознание возвращалось медленно. Клара почувствовала запахи крови и железа и инстинктивно сморщила нос. Ухо дернулось, когда неподалеку раздался какой-то грохот; что-то в этом было совершенно неправильно, но мысли отказывались складываться в единую картину. Затем поблизости раздался голос:

– Я бы рекомендовал вам вставать, мисс Вогель. Сейчас не время разлеживаться.

Голос казался смутно знакомым, и чем сильнее она пыталась вспомнить причину, тем более важной она казалась. Наконец, паззл сложился воедино, и с тихим вскриком Клара резко открыла глаза и попыталась вскочить на ноги. О чем тут же пожалела, поскольку, не удержав равновесия, вновь полетела на металлический пол.

Стоявшее спереди существо лишь фыркнуло:

– Это не то, что я имел в виду, хотя прогресс все же неоспорим, – нависнув над ней, оно заложило руки за спину и произнесло уже гораздо более серьезным тоном. – Мисс Вогель, у нас действительно мало времени, так что я буду краток. Мне удастся удерживать контроль над ксеноморфами еще чуть больше часа, затем они станут воспринимать вас такой же целью, как и все остальное. Здесь, – обвел он львиной лапой посещение вокруг, и Клара только сейчас заметила, что находится уже не в ЦУОСе, а в относительно нетронутом складе экипировки и припасов; даже осветительные панели работало штатно, освещая ряды стеллажей, – находится все необходимое для выживания. Берите что потребуется и выметайтесь с объекта.

Клара смогла неуверенно подняться на ноги, и помимо ужаса в ее глазах появилось неподдельное недоумение. Заметив взгляд исследователя, ее мучитель тяжело вздохнул:

– Мисс Вогель, у меня нет цели вас убить. Я это сказал еще до трансформации. Но вы лишили миллионы существ жизни, более того – вы их лишили самой сущности, того, кем они являются. И они жаждут вернуть услугу.

Искривив губы в своей жуткой улыбке, он продолжил:

– Как вы сами сказали неделю назад в ходе разговора с одним профессором? «Эти животные не люди»? Что ж, добро пожаловать в царство животных. Но! – воздел он палец к потолку. – Во всем этом не будет абсолютно никакого смысла, если вы, так сказать, отбросите копыта в первый же час, – состоявшая из десятков разнообразных частей химера усмехнулась над собственной шуткой.

– Но я… – начала было Клара, однако существо лишь демонстративно посмотрело на возникшие из ниоткуда на своей руке старинные механические часы и затем растворилось во вспышке света.

Клара Вогель оглядела окружавшие ее стеллажи. Экипировка, рационы, фильтры, даже ультрафиолетовые фальшфейеры – на полках действительно было все необходимое. Но… даже если она сможет покинуть объект вовремя? Что дальше?

«По одному шагу за раз», – пронеслось в ее голове, когда она, тщательно контролируя каждое движение и пытаясь соблюсти баланс, направилась к ряду с походными сумками. Вид собственных копыт все еще заставлял озноб пробегать по ее спине, но в голове начал постепенно складываться план.

То, что это существо с ней сотворило, было противоестественно. Это не была направленная генотерапия или модификация, оно использовало свои псионические способности для достижения результата. И к счастью, она точно знала о месте, где разрабатывался метод подавления этих способностей. Если удача хоть немного улыбнется, этот же метод вернет ей человеческий облик.

С лямками пришлось повозиться, но в итоге ей удалось закрепить небольшой, но туго набитый рюкзак на спине, используя лишь копыта и зубы. Она попыталась было применить левитацию, благо рог намекал о принадлежности к подвиду ЭКВ-3, но тот ощущался лишь как простая кость; не зная даже с чего начать, исследователь была вынуждена использовать более тривиальные методы. Затем Клара взяла с полки гарнитуру универсального интерпретатора и, пока она возилась с настраиваемыми зажимами, в ее голове промелькнула быстрая мысль.

«Мне всего лишь предстоит пересечь полконтинента до комплекса «Бета»».

Редкие желтые огни технического тоннеля уступили естественному свету, и Клара Вогель, превозмогая усталость и изнеможение, ускорила свои шаги. Быстрый взгляд на закрепленный на ру… передней ноге полевой компьютер показал, что до конца часа оставалось всего десять минут, так что пусть она и не спала уже больше суток, а эффект адреналина давно сошел на нет, задерживаться точно не стоило. Раздававшиеся позади кровожадные крики служили превосходным мотиватором.

Осторожно переступив зазубренные края пробитого одной из штурмовых групп прохода, Клара сделала пробный вдох. К ее удивлению, несмотря на огромное количество углекислого газа в атмосфере, никаких отличий с привычным воздухом она заметить не смогла.

Новое, рукотворное солнце постепенно ползло к зениту, и жужжание насекомых наполняло воздух, вместе с редким перекликиванием птиц. Быстро осмотревшись, Клара увидела дальше по склону поднимавшиеся струйки дыма: в той стороне располагалось ближайшее из примитивных поселений аборигенов. Поправив гарнитуру универсального интерпретатора, исследователь выбрала направление чуть вбок от него и начала спускаться по склону. Хотя поселение и было ей по пути, она бы предпочла обойти его дугой и в целом избегать контакта с местными без крайней на то необходимости.

Однако, не сделав и десятка шагов, она услышала позади себя рык и резко обернулась. Возможно, ей лишь показалось, но в тьме оставшейся позади дыры, пробитой в створках аварийного выхода, что-то мелькнуло. Копыто машинально метнулось к идущей через грудь перевязи, в которой она закрепила фальшфейеры. Поежившись, Клара прибавила ходу.

«Чем большая дистанция будет разделять меня и объект к наступлению темноты – тем лучше», — пронеслось у нее в голове.

Солнце продолжало свой неспешный путь по небосклону и, несмотря на свою искусственную природу, припекало не хуже настоящего, в то время как вокруг не было ни малейшего дуновения ветерка. Прокладывая свой путь между камнями и сухими, колючими кустами, Клара осторожно выбирала каждый шаг: даже на плоской поверхности она совершенно не доверяла своим новым ногам, а сейчас они еще и начинали дрожать от усталости. Смахнув выступивший на лбу пот, она начала понимать, почему местные практически не использовали одежду, за исключением декоративных целей.

Дойдя, наконец, до конца склона, Клара приметила небольшую цепочку деревьев. Сев в тени одного из них, она в очередной раз пожалела об отсутствии нормальных рук: даже чтобы достать флягу с водой ей требовалось делать полноценный привал. Не говоря уже об огромном неудобстве чертовых копыт.

В окружающей жаре даже обычная вода воспринималась как ценнейший нектар, и исследователю потребовалось все ее самообладание, чтобы ограничиться всего несколькими глотками. В голове всплывали полузабытые слова старого инструктажа о путешествиях по поверхности, но толку от них все равно было немного: в конце концов, едва ли ее теперь должны были волновать фильтры к дыхательной маске.

С тяжелым вздохом продев ноги через лямки и вновь закинув рюкзак на спину, Клара продолжила свой путь. Копыта постепенно наливались свинцом, пульс стучал в ушах подобно барабанам. Час проходил за часом, выжженое солнцем поле сменилось тенистым перелеском, а где-то неподалеку раздавался плеск реки. Тем не менее, Клара упрямо продолжала идти вперед.

Солнце перевалило зенит.

Удар молота выбил искры из раскаленного металла. Затем еще один, и еще. Постепенно тот приобретал нужную форму и затем, окруженный лиловой аурой магии, окунулся в стоявшее рядом ведро с водой. Шипение пара заполонило небольшое помещение.

– Это будет меч? – раздался юный голос в кузне. Отложив клинок в сторону и обернувшись, темно-синий единорог с черной гривой улыбнулся подошедшей сзади кобылке.

– Со временем. Сталь нужно заточить и напитать чарами, но после этого она разрубит перышко на лету, – слегка усмехнувшись, он посмотрел на покрытую копотью единорожку. Через пару недель ей исполнится десятый год, но даже в столь юном возрасте он видел в ней черты ее матери: светло-голубая грива, лазурные глаза… но вот окрасом шкуры она пошла в него. Как и сомнительными талантами на кухне.

– У нас что-то сгорело?

Под насмешливым взглядом отца кобылка слегка стушевалась, но энтузиазма в ее ответе от этого не убавилось.

– Я приготовила обед! – глаза жеребца округлились от ужаса. – Овсянку! И в этот раз она совсем чуть-чуть пригорела!

Обреченно вздохнув, он затушил магическую кузню, переложил клинок на стоявший рядом верстак и направился к выходу.

– Пошли, посмотрим на масштаб разрушений. Мне все равно нужен перерыв, – добродушно проворчал он. Кобылка, не теряя настроя, начала скакать вслед за ним. Как именно ей удавалось прыгать одновременно на всех четырех ногах арканокузнец понять не мог при всем желании.

День встретил их жарким солнцем в безоблачных небесах. Неподалеку журчала речка, и шелест листвы на ветру перемежался с криками птиц.

Кузня располагалась чуть поодаль от деревни, и путь занял несколько минут. Естественно, все это время юная кобылка трещала без умолку, рассказывая о прошедшем утре, приключениях с друзьями и очередных попытках «заработать» свою кьютимарку.

– …и тогда мы попытались приделать два колеса от телеги к одной раме, но веревка порвалась, и Скарлет Стар сказала, что…

– Нокс! – раздался оклик сбоку, и единорог поблагодарил богов за передышку для ушей. Замерев у входа в свой дом, он обернулся к подошедшему жеребцу-земнопони. Луна слегка надула губы от того, что ее прервали.

– Треккер. Давно тебя было не видно, – несмотря на начавшие прорезать лицо морщины, хуфбамп гнедого жеребца все еще был тверд.

Тот лишь фыркнул в ответ.

– Естественно, ты ж почти все время проводишь в кузне, а не в лесах. Если б не Луна, ты бы точно в ней поселился. К слову… – склонившись перед кобылкой, он слегка улыбнулся и протянул ей кулек орехов. – Привет, кроха. Я сегодня ограбил беличью кладовую, думаю тебе пригодится.

– Я не кроха! Мне уже почти десять! – возмутилась та. Но орехи все же взяла, под хохот обоих жеребцов.

– Но шуток кроме, у меня есть просьба, Нокс. Поголовье волков опять выросло, и королевские гвардейцы сделали заказ на их прореживание. Сможешь сделать мне два десятка зачарованных болтов к арбалету?

Единорог задумчиво прикинул стоимость материалов и кивнул:

– Смогу. Дело стоящее, так что я тебе даже скидку организую. Приходи через пару дней, и все будет готово.

Земнопони поблагодарил кузнеца и, распрощавшись, тот наконец прошел в свой дом. Луна увлеченно грызла орехи позади.

– Хм. Должен сказать, все далеко не так страшно, как я ожидал, – произнес он, глядя на кухню. Да, Луна умудрилась измазаться в саже, разжигая очаг, но сама овсянка не пострадала. Несмотря на то, что она пригорела ко дну чугунка, каша все еще была горячей и, как определил Нокс, с некоторой опаской попробовав ее деревянной ложкой, вполне съедобной. – Молодец, Луна.

Кобылка собиралась что-то ответить, когда с улицы раздался оглушительный грохот.

Выглянув через окно, жеребец увидел тройку железных птиц, зависших в нескольких десятков шагов над деревней. Крики паникующих жителей было практически не слышно за издаваемым ими ревом, а в следующую секунду их неподвижные крылья озарила череда вспышек. Миг спустя странные цилиндры воткнулись посреди улиц и начали извергать клубы белого дыма. Каждый пробегавший мимо пони, что вдохнул хоть малую его долю, как подкошенный падал на землю и не шевелился.

Действуя на инстинктах, кузнец быстро закрыл окно шторами и метнулся к небольшой шкатулке над очагом. Рог начал наливаться энергией.

– Луна, запри дверь! Быстро!

Кобылка кивнула и сделала, как было сказано. Вернувшись, она обнаружила отца стоявшим над столом, и нити лиловой энергии соединяли его рог с небольшим серебряным кулоном. Белый дым начал проникать внутрь дома через щели в окнах.

– Готово! Луна, слушай меня внимательно, – произнес жеребец и склонился перед ней. Надев на ее шею украшение, он продолжил: – Этот кулон принадлежал твоей маме, и он защитит тебя от любого дыма. Спрячься и ни в коем случае не высовывайся, что бы ни произошло, – кобылка быстро кивнула. Рев за окном стал гораздо громче, но затем внезапно стих, и с улицы начали раздаваться странные, резкие голоса. Единорог поднялся и направился к стоявшему у стены шкафу. Луне было нельзя его открывать, но она видела, что там находится личная оружейная коллекция отца. По пути его рог вновь окутала лиловая аура, и вокруг головы Нокса возникла полупрозрачная сфера чистого воздуха.

Торопливо осмотревшись, кобылка попыталась найти укрытие. В доме было всего одно помещение, служившее и спальней, и кухней, и гостиной, и две стоявшие у противоположной стены кровати были единственным по-настоящему укромным местом. Едва успев нырнуть под одну из них, она услышала удары по двери.

Это была хорошая дверь: сделанная из дуба, с металлическими вставками. Луне даже открывать ее было тяжело. Тем не менее, кто бы ни находился по ту сторону, ему потребовалось всего три удара, чтобы ее вышибить.

Со своего места Луне не было видно происходящего, но и звуков было достаточно. Дверь с грохотом рухнула на пол, и с рыком ее отец встретил нападавшего. Лязг металла, звук падения, окрик на все том же странном, резком языке:

– Sonuvabitch, this one is still awake! Light the fucker up!

С улицы раздалось жужжание, почти сразу сменившееся хлопками и грохотом. Нокс пролетел через все помещение и рухнул прямо перед кроватью, под которой лежала Луна. Издав едва слышный писк, она увидела безжизненные глаза отца и сразу три отверстия в его голове. Под телом начала образовываться лужа крови.

– Taylor, you alright? – опять раздались со стороны входа голоса.

– Yeah… yeah, I think I am. The bastard somehow managed to dent my chest plate though. Felt like getting kicked by a mule… fucking savages…

Новый голос, более уверенный и жесткий:

– Listen up! Taylor, go back to Vindex, see the medic and get patched up, no more adventures for you. O’Malley, finish checking this house. Rest of the squad, keep searching the village and drag remaining sleepers on the street, I want servos to finish loading them up and be in the air in thirty minutes!

Звуки шагов вновь раздались в их доме, и Луна отчаянно пыталась подавить слезы и не издавать ни звука. Она хотела зажмуриться, но тело отказывалось ей повиноваться, и глаза снова и снова возвращались к мертвому взгляду отца.

Сквозь клубы белого дыма перед глазами возникла пара закованных в броню ног. Затем одна из них пнула отца, и Луна не смогла удержать тихого всхлипа.

Возможно, недостаточно тихого. Направившиеся было прочь шаги резко развернулись и замерли перед укрытием кобылки. В воздухе раздалось низкое гудение. Несколько секунд ничего не происходило, но затем в проеме между кроватью и полом появилась сжимавшая какой-то длинный металлический инструмент лапа существа и его голова, скрытая прозрачной маской. Совсем плоское лицо, маленький нос, крохотные глаза… Луне потребовалась вся ее выдержка, чтобы не закричать от ужаса.

Несколько бесконечных секунд жуткое существо молча продолжало ее рассматривать, и выражение его лица было совершенно нечитаемо. Затем оно поднесло свободную лапу к своему лицу и прижало один из отростков напротив рта.

– Shhhhh.

После этого существо поднялось на ноги и, направившись прочь, уже громче произнесло:

– All clear, Sarge!

Луна с криком проснулась, и, уткнувшись в подушку, тихо дала волю слезам. Пеар не любила лишний шум по утрам.

Этот сон преследовал ее уже неделю, с тех самых пор как демоны в прозрачных масках убили ее отца и всех остальных жителей деревни. Она не знала, сколько тогда провела времени под кроватью: часы, наверное. Даже после того, как монстры улетели на своих железных птицах, она еще долго не могла заставить себя вылезти из-под кровати. Солнце уже начинало клониться к горизонту, когда она помчалась прочь по дороге, ведущей в сторону Конифер Хиллс – крупного поселения в полудне пути, на склоне горы Кантерхорн.

Было уже далеко за полночь, когда она нашла дверь постоялого двора. К счастью, хозяйка – Пеар Слайс – все еще не спала и даже предложила ей еду и ночлег, в обмен на помощь по хозяйству.

Из-за окна показались первые лучи солнца, а значит пора было приниматься за работу. Как и многие, Луна помнила вчерашнее светопреставление в небесах. Солнце выглядело поистине устрашающим, а потом и вовсе погасло на несколько минут, пока не зажглось вновь. Большинство пони считали это дурным предзнаменованием.

Проверив лежавший под подушкой серебряный кулончик – последний подарок отца – Луна торопливо заправила кровать и покинула свою маленькую комнатку. За утренними хлопотами время летело незаметно, а труд позволял кобылке отвлечься от своих мыслей. Работы хватало: хотя к готовке хозяйка ее после первого дня не подпускала и на лигу, кто-то должен был подметать полы, убирать посуду и разносить еду. Помимо Луны по хозяйству также помогали Софт Грейс и Тендер Грейс – две пепельные сестры-близнецы с гривами цвета расплавленного золота, совсем уже взрослые и со своими кьютимарками, а также Боулдер – внушительных размеров жеребец-земнопони, выполнявший роль вышибалы. Но несмотря на шрамы и пару выбитых зубов, в душе он был очень добрым, и даже пару раз угощал Луну сладостями.

Однако из них только Луна была единорогом, и магия ей очень помогала. Отец… отец всегда хвалил ее за успехи, и она была у кобылки развита не по годам. Большинство жеребят ее возраста только учились пользоваться телекинезом, единорожка же могла без проблем носить даже ведра с водой от пробегавшей неподалеку от села речки. Что как раз сейчас и потребовалось.

Встречавшиеся по улице прохожие смотрели на нее со смесью жалости и опаски; некоторые за спиной даже шептали, что она приносит беду. Дети же ее и вовсе сторонились, отчасти из-за слухов, отчасти – потому что она была единственным единорогом в селе. Поначалу это Луну задевало, но затем она привыкла. Пустые ведра, окутанные синей аурой магии, плыли вслед за ней.

Миновав частокол и выйдя на ведущую к речке дорогу, Луна глубоко вдохнула воздух, наполненный запахами смолы и хвои, и посмотрела на перевалившее зенит солнце. За пением птиц и постепенно приближавшимся журчанием речки ей почти удалось, слегка прикрыв глаза, представить, что все события последней недели были лишь дурным сном. Что она сейчас проснется и увидит пытавшегося готовить отца, тихо ворчавшего на отчаянно пытавшуюся подгореть кашу или работавшего в своей кузне с раннего утра, тихо напевая себе под нос.

Запнувшись о корень, кобылка упала на землю и прокатилась вниз по склону, пока не уткнулась во что-то мягкое. Ведра пролетели чуть дальше, пока на их пути не оказалась поваленная бурей сосна. Совсем рядом раздавался плеск реки; видимо, этот склон как раз к ней и выводил, только забирал круче, чем протоптанная тропинка, по которой она шла до этого. Глаза застилало что-то белое.

Проморгавшись, Луна поняла, что это была чья-то шкура. Подняв глаза, она увидела огненно-красную гриву и рог незнакомой кобылы, и эта кобыла лежала совершенно неподвижно. С тихим вскриком единорожка отшатнулась назад, а перед глазами у нее вновь возник образ мертвого отца перед кроватью. Затем она услышала тихий стон незнакомой кобылы.

Поняв, что та все еще жива, Луна торопливо начала перебирать варианты действий. Быстрая попытка поднять кобылу самой оказалась безрезультатной: хоть та и выглядела в лучшем случае лишь ровесницей близнецов Грейс, магия единорожки все же была не настолько сильной. Но и оставлять ее тут было нельзя.

Решившись, Луна помчалась обратно в деревню, чтобы позвать на помощь. Позабытые ведра так и остались у реки внизу.

Первым, что Клара почувствовала, была адская головная боль и ощущение мягкой постели под собой. Постели, которая совершенно точно была не ее.

«Аргх… если Далмер меня все же раскрутил на вечер и споил, я его убью. Сначала уволю, затем убью, и труп никогда не найдут».

Затем она, простонав, попыталась помассировать виски, но вместо пальцев до головы дотронулись кончики копыт. Вся сонливость после этого мгновенно улетучилась, а глаза распахнулись. Жизнерадостный голос, прозвучавший рядом после этого, отозвался в голове подобно гонгу:

– Rydych chi'n effro!

– Тише, прошу… – машинально произнесла Клара, поморщившись. Рядом раздались удаляющиеся шаги, слишком частые и слишком быстрые, чтобы соответствовать даже бегу человека.

– Gellygen! Gellygen! Deffrodd hi!

Простонав, Клара поднялась на ноги осмотрелась.

Комнатка, в которой она себя обнаружила, была очень скромных размеров, и в ней едва хватало места на небольшую кровать, стоявший рядом стул и рабочий столик. Из расположенного рядом окна доносился легкий ветерок, несущий с собой запахи готовящейся еды, дыма и гомон поселения.

«Вот тебе и «не контактировать с аборигенами»», – пронеслось у исследователя в голове.

К счастью, рюкзак и экипировка обнаружились на вышеупомянутом столе. Клара побаивалась, что местные могли как-то повредить универсальный интерпретатор, но даже он оказался абсолютно цел, аккуратно расположенный рядом с рюкзаком и самодельной перевязью с фальшфейерами, которую она на скорую ру… копыто смастерила из распотрошенной полевой разгрузки и пары ремней. Полевой компьютер все еще был расположен на ее передней ноге, и судя по времени, в отключке она пробыла не меньше шести часов. Никакой одежды вокруг не было, но оно и не удивительно. Клара поежилась: несмотря на жару и несмотря на более толстую и теплую шкуру, к практически полному отсутствию одеяний будет привыкнуть нелегко. Быть может, ей удастся обменять что-то из полевого набора хотя бы на плащ…

Нацепив гарнитуру, но пока оставив рюкзак с перевязью позади, Клара подошла к окну и осмотрелась. Вечер вступал в свои права, и в лучах заходящего солнца деревенские жители заканчивали со своими делами и расходились по домам. С высоты второго этажа Клара видела по меньшей мере пару десятков одно- и двухэтажных домов в одном направлении, которые затем упирались в виднеющийся частокол.

Звук шагов раздался позади: кто-то поднимался по лестнице. Обернувшись, Клара увидела входящую бледно-зеленую кобылу: несмотря на энергичную походку, первые морщины уже успели избороздить ее лицо, а в гриве цвета расплавленного золота была заметна седина. Поправив выбившуюся из незамысловатой прически прядь, она оперлась о косяк и обратилась к Кларе. Интерпретатор услужливо начал шептать в ухо слова на интеранглийском. Встроенный ИИ даже автоматически подстраивал тембр и темп голоса под звук оригинала; у кобылы он был уставший, но в то же время с нотками какой-то странной надежды.

– Уже на копытах? Эх, завидую я молодежи: всего несколько часов, как Боулдер принес тебя полумертвой, а уже в полном порядке. Я бы в себя приходила по меньшей мере неделю.

Клара решила перехватить инициативу:

– Я благодарна за вашу помощь, но что случилось? Последнее что я помню, это как спускалась ближе к реке, а солнце только перевалило зенит…

Пожилая кобыла странно покосилась на гарнитуру: она явно услышала слова на интеранглийском сквозь раздавшуюся из устройства знакомую речь. Однако прежде, чем она успела бы задать свой вопрос, из-за ее спины выбежала обладательница того звонкого голоса, что исследователь услышала, едва придя в себя:

– Пеар Слайс отправила меня за водой, и я нашла тебя у реки! Я попыталась поднять тебя сама, но ты оказалась очень тяжелой, и тогда я побежала обратно и позвала Боулдера, который тебя сюда и принес!

– Я не тяжелая… – Клара почувствовала, что краска приливает к ее щекам.

Темно-синяя кобылка с гривой более светлых, голубых тонов тем временем продолжила, успев отдышаться за долю секунды и параллельно начав подпрыгивать на месте.

– Меня зовут Луна, а тебя как? Ты к нам надолго? И что это за штука у тебя на голове? – ткнула она копытом в сторону гарнитуры. – Ой, а где твоя кьютимарка?

– Луна, разве ты не должна помогать Тендер с посудой? – едва сдерживая смех, пришла на помощь пожилая кобыла. Услышав прозвучавшее имя, Клара резко вздрогнула, а перед ее глазами на миг появился образ хмурой рыжеволосой девчонки с пронзительным взглядом синих как океанские глубины глаз. К счастью, ее реакции никто не заметил.

– Ой! Я быстро! – столь же стремительно как и появился, четвероногий ураган скрылся внизу.

Кобыла усмехнулась, покачала головой и обратилась уже к Кларе:

– Прошу прощения за Луну, она просто очень рада встретить еще одного единорога. Бедная кобылка и так прошла через слишком многое, а будучи единственным единорогом в селе не так-то просто завести друзей. Особенно учитывая эти ужасные слухи, что некоторые кобылы о ней распускают... – тяжело вздохнув, она продолжила: – Но довольно о грустном. Мое имя – Пеар Слайс, и я хозяйка этого постоялого двора. Кто ты и куда держишь путь я спрашивать не буду – это твое дело, но по личному опыту скажу, что травяной суп лучше всего помогает встать на копыта после трудных дней.

«Травяной суп?» – пронеслось у нее в голове, однако тело отреагировало быстрее, чем разум успел осознать услышанное, и живот предательски заурчал. Игнорируя понимающую улыбку Пеар, Клара произнесла:

– Благодарю за ваше гостеприимство, но мне даже отплатить нечем. Да и задерживаться мне не стоит, – добавила она, бросив взгляд на темнеющее небо.

Пеар Слайс лишь фыркнула и махнула копытом:

– Не надо никакой платы, милая, от одной тарелки с супом не обеднеем. Да и куда мы тебя отпустим на ночь глядя? Обогрейся у очага, Луна уже предложила уступить тебе свою кровать, а самой взять спальный мешок, хотя, между нами, я думаю она просто надеется тайком устроить переночевку.

Клара задумчиво посмотрела через окно. Последние лучи заходящего солнца уже скрылись за горизонтом, и в вечернем небе начали высыпать первые звезды. Ее не покидало ощущение, что она что-то упускает… но несмотря на все усилия, ей никак не удавалось вспомнить, что именно.

«Черт с ним, от одного ужина ничего не изменится».

Тряхнув головой, она повернулась к кобыле, кивнула, и та, широко улыбнувшись, повела ее вниз. Возможно, Кларе показалось, но она даже увидела какое-то облегчение в ее взгляде.

Первый этаж постоялого двора был практически полностью пустым, то ли из-за позднего часа, то ли еще по каким-либо причинам. Находившийся по центру помещения очаг бросал алые отблики на расположенные вокруг столы, из которых лишь пара была занята постояльцами, либо тихо переговаривавшимися друг с другом, либо молча поглощавшими свою пищу. К своему удивлению, Клара увидела на их столах блюда, которые особо не соотносила с четвероногими обитателями планеты: в деревянных кружках был какой-то пенистый напиток, а в глубоких тарелках – рагу из жареных овощей и супы. Стоявший у входных дверей внушительных размеров жеребец белой масти и с коротко обрезанной гривой со скучающим видом кивнул им; две кобылки помоложе, одна из которых сновала между столами и стойкой в конце помещения, а вторая на миг показалась из-за двери, которая, судя по запахам вела на кухню, улыбнулись и помахали им, прежде чем продолжить свою работу.

Усевшись за ближайший к стойке стол, хозяйка подозвала пепельношкурую кобылку, попросила у нее тарелку травяного супа и посмотрела на Клару, устроившуюся напротив. За длинным столом можно было бы разместить еще десяток пони; они были единственными, кто за ним сидел.

– Я все хотела спросить, – произнесла Пеар Слайс, вновь покосившись на гарнитуру. – Что это за амулет? Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного.

Клара на миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Она не могла попросту соврать: ей слишком мало было известно об этом мире, да и хозяйка наверняка догадается как минимум по чужому языку о функции гарнитуры. Плюс, она может дать пару советов, если узнает хотя бы общее направление, в котором исследователь планирует двигаться.

– Это… переводчик. Я держу свой путь из дальних земель и не знаю вашего языка; он автоматически преобразует мои слова в понятные вам. На восток отсюда есть… место, где заинтересованы в моих знаниях.

Уши пожилой кобылы слегка приподнялись, а потом в ее глазах блеснуло понимание.

– А, так ты держишь путь в Юникорнию? – Кларе это название ничего не говорило, но на всякий случай она кивнула. – Далекий же тебе путь предстоит. Совет: избегай Изобильного Тракта, времена сейчас неспокойные, и я слышала, что Волколаки совсем бесчинствуют. Хотя простых путников они обычно не трогают, лишний раз испытывать судьбу не стоит. Кроме того, из-за них королевская гвардия тоже носу из своих фортов не кажет без крупных конвоев, так что, по слухам, нечисти на дороге развелось немерено.

Клара вновь кивнула. Эти названия ей ничего не говорили, но показывать этого она не хотела.

Златогривая пони принесла суп на подносе, который невероятным образом удерживала на спине, и поставила его перед Кларой, слегка ей улыбнувшись и подмигнув. Заметив недовольный взгляд хозяйки заведения, она тихо хихикнула и направилась обратно к стойке.

Клара удивленно приподняла бровь при виде странного зрелища, но затем решила не забивать голову причудами аборигенов и повернулась к стоявшему перед собой супу, от которого медленно поднимался пар и на удивление приятный аромат. Тем не менее, деревянная плошка оставалась всего лишь теплой и совсем не обжигала копыт; осторожно подняв ее обеими ру… ногами, она начала понемногу поглощать зеленый бульон с плавающими травами и редкими кусочками чего-то напоминавшего листья ро’леха с Юнити.

К ее удивлению, блюдо оказалось не только вкусным, но и весьма сытным. Один глоток сменялся другим, и совсем скоро тарелка опустела, а сосущее чувство в животе бесследно исчезло, сменившись приятным теплом, разлившимся по венам.

Пеар Слайс откровенно улыбалась, а потом и вовсе хохотнула:

– Впервые вижу единорога, который ест без левитации. Хотя… единственным другим единорогом, что я знаю, является Луна, но она принципиально все делает магией.

Клара лишь пожала плечами. А что она могла сказать в ответ? Рог все еще бросал ее в дрожь каждый раз, когда она приподнимала взгляд наверх, но использовать его у нее попросту никак не получалось. Она даже не знала, с чего начинать.

Словно в подтверждение прозвучавших слов, с кухни раздался грохот, окрик, и мимо промчалась вышеупомянутая кобылка. Вслед за ней, размахивая половником в зубах, мчалась одна из двух сестер-близняшек. Обе скрылись где-то на втором этаже.

Вздохнув и покачав головой, хозяйка двора вновь обратилась к Кларе.

– У меня есть просьба, милая. Луна прошла через очень многое. Слишком многое для жеребенка ее возраста. Вся ее деревня погибла, включая отца, который умер перед ее глазами. Она пытается не подавать виду, но… – кобыла на миг прикрыла глаза, прежде чем продолжить: – …я слышу плач из ее комнаты по ночам.

Нехорошее подозрение зародилось в сердце Клары, но вопреки предчувствию, она все же спросила:

– Ч-что случилось с ее деревней?

Зеленошкурая кобыла лишь тяжело вздохнула:

– Все, что я могу сказать, это то, что Луна рассказала мне самой в ту ночь, когда я обнаружила ее на пороге постоялого двора, замерзающую и голодную, – на миг прервавшись, собираясь с мыслями, она продолжила: – Луна рассказала о железных птицах, извергающих белый дым, одного вдоха которого хватало, чтобы свалить даже самых сильных жеребцов наземь. И она рассказала о пришедших вслед за дымом двуногих монстрах в прозрачных шлемах, с плоскими лицами и крохотными глазами. Они убили ее отца и забрали всех остальных; Луна была единственным выжившим.

Разлившееся было по жилам тепло превратилось в потоки жидкого азота, а во рту травянистое послевкусие супа сменилось горечью.

«Полевой отряд, сбор биоматериала. Скорее всего, даже по моему приказу: я почти всегда лично выбирала места для подобных операций, чтобы получить требуемый фенотип аборигенов», – пронеслась у нее в голове предательская мысль.

Тем временем хозяйка двора продолжила:

– И поэтому то, о чем я попрошу, дается мне столь нелегко. Мы не можем помочь Луне развить ее таланты и стать тем, кем она должна быть; мы даже не очень-то можем с ней справиться. На все остальные деревни вокруг нет ни одного другого единорога. Но ты направляешься в Юникорнию, возьми ее с собой! Там наверняка найдется кто-то, кто сможет помочь ей развить свои способности, – в глазах кобылы было заметно неподдельная мольба. Через пару мгновений, уже тише, она добавила: – Кроме того, я боюсь, что мы можем не вытянуть еще один рот, как придут холода. Урожай опять в этом году скудный, путников и караванов все меньше, еще и королевские сборщики лютуют и, по слухам, заберут две трети всего, что все-таки вырастет. Даже у нас уже начинаются проблемы; я боюсь представить, что творится в городах…

Клара не знала, что сказать. Мысли хаотично метались в ее голове; подобного развития событий она точно не ожидала. Но, в конечном итоге, у нее был свой путь, и этот путь точно не лежал в города «Юникорнии». И она точно не сможет помочь этой кобылке с ее «магией»; Клара и себе-то не могла с этим помочь, а все попытки использовать чертову кость на лбу заканчивались совершенно безуспешно. Но даже если она все равно возьмет Луну с собой, жеребенку точно было не место посреди интриг людей и ее попыток вернуть себе свой облик и уничтожить существо, изменившее саму ткань пространства.

– Я… – начала было она произносить, и сидевшая напротив кобыла подалась вперед. Надежду в ее глазах было невозможно не заметить, и тем горше становилось Кларе от того, что она будет вынуждена ее разбить. – Мне жаль, но… – договорить ей не дал дикий, полный боли и отчаяния крик, раздавшийся с улицы.

Дальше все развивалось молниеносно. В один миг Боулдер начинал разворачиваться к двери, а Пеар Слайс приподнималась со своей скамьи. В другой, снеся двери с петель, в помещение ворвалось трое существ со слишком большим количеством зубов, когтей и суставов.

«Нет… только не они…»

Боулдер был мертв прежде, чем успел среагировать: полный острых как бритва рот ближайшего существа вонзился ему ровно в шею и выдрал кусок плоти вместе с трахеей. Двое других разделились, один метнулся в сторону замерших за другим столом постояльцев, другой – к сидевшей напротив Клары кобыле. Однако убивать ее оно не стало: не обращая никакого внимания на дикие крики своей цели, существо начало волочить на улицу.

«Фальшфейеры! Они все еще наверху!» – промелькнула в голове запоздалая мысль. Опомнившись, Клара со всех ног бросилась к лестнице; к счастью, пока все три ксеноморфа были заняты своими жертвами. С улицы раздавалось все больше и больше криков.

Комната, в которой Клара оставила свою экипировку, была первой по коридору на втором этаже, и всего через десять секунд она уже ввалилась внутрь. К сожалению, она все равно оказалась недостаточно быстра. Напротив разбитого окна в крохотной комнатушке обнаружился еще один ксеноморф, склонившийся перед кроватью, из-под которой раздавались тихие всхлипы. Раскрывавшийся на затылке череп обрамлял некогда человеческое лицо вторым слоем кости и плоти, и, обернувшись к распахнувшейся двери, он уставился на Клару глубоко запавшими, черными как ночь глазами. В следующий миг она обнаружила себя прижатой к полу под весом существа; исследователь отчаянно пыталась дотянуться до перевязи, свисавшей рядом со стола, но ей не хватало всего пары сантиметров. Ксеноморф же тем временем прорычал ей в лицо, но затем сместил вес, схватил ее за заднюю ногу и начал тащить в сторону разбитого окна, несмотря на отчаянное сопротивление и крики своей жертвы.

«Нет! Нет! Только не так!» – Клара прекрасно знала, какая судьба будет ждать ее дальше. Она пыталась ухватиться за что-то, что угодно, но чертовы копыта соскальзывали каждый раз. На глаза в очередной раз попала становившаяся все дальше перевязь, и разум на мгновение затопила лютая злость – на себя, на свое тело и на дурацкие короткие ноги, которые совсем чуть-чуть не дотянулись до фальшфейеров. Очередной рывок – до окна оставалось меньше метра. Ей был нужен лишь один. Чертов. Файер!

В следующий миг золотое сияние окутало перевязь и метнуло ее к исследователю. Не тратя времени на размышления, та торопливо вытащила зубами первый же фальшфейер и открутила копытами его конец.

Ультрамариновое пламя с шипением залило темно-синим светом помещение, и яростный, звериный вопль раздался над ней. Отчаянно пытаясь закрыться конечностями, ксеноморф отпустил свою добычу и пятился к окну. На его шкуре уже начали появляться алые пятна ожогов, и к потолку поднимался смердящий дым. Миг спустя существо бросилось прочь через окно, и Клара с облегчением выдохнула. Плач из-под кровати не прекращался.

Переведя дух, Клара попыталась обнаружить его источник. К ее удивлению, под кроватью находилась Луна, свернувшаяся клубочком и отчаянно зажмурившая глаза; слезы свободно стекали по ее щекам, и сквозь рыдания Клара могла расслышать тихий шепот, автоматически переведенный чудом уцелевшей гарнитурой универсального интерпретатора.

– Не снова… только не снова…

– Луна! Луна, все хорошо, он ушел, – попыталась она достучаться до кобылки, но та ее не замечала.

– …только не снова…

Аккуратно положив файер на пол (заполнявший трубу химикат самовоспламенялся от контакта с кислородом и горел на очень низкой температуре, и потому поджечь практически ничего не мог), Клара осторожно вытащила кобылку передними ногами. Та никак не реагировала и лишь продолжала рыдать и мелко трястись. С улицы раздался очередной леденящий кровь вой.

«У меня нет времени на это! – пронеслось у исследователя в голове, однако следом промелькнула и вторая мысль: – Но я не могу оставить ее на верную смерть».

Вздохнув, Клара осторожно разместила кобылку у себя на спине. Неловкое движение хвоста смахнуло на пол подушку, под которой обнаружился небольшой серебряный медальон с непонятными письменами. В памяти всплыли слова Пеар Слайс о том, что Луна хотела уступить ей свою кровать; ту самую кровать, на которой исследователь до этого пришла в себя, и под которой кобылка сейчас пряталась.

«Возможно, этот кулон принадлежит ей!»

Тряхнув головой, Клара торопливо подхватила кулон копытом и закинула в рюкзак, слетевший на пол в ходе борьбы с ксеноморфом. После этого она перекинула его через плечо, осторожно разместив на спине рядом с Луной, повесила перевязь с фальшфейерами на шею и посмотрела на все еще горевший файер на полу. Она попыталась воссоздать то чувство энергии, что чувствовала в ходе схватки, но рог опять стал лишь куском бесполезной кости.

«Черт с ним», – мысленно махнула она копытом, взяла фальшфейер в зубы и направилась прочь, вместе с дрожавшей кобылкой на спине.

Устройство щелкнуло и зашипело, извлекая крохотную струю синеватого пламени, и таблетка сухого топлива почти сразу же подхватила огонь, создав небольшой костер. Теоретически, одна таблетка концентрированного ардория может гореть десять часов, чего более чем должно было хватить для привала, и Клара облегченно уселась на стоявший рядом камень и посмотрела на беспокойно спящую кобылку, закутанную в ее спальный мешок.

К счастью, ксеноморфы не преследовали оказавшуюся столь неудобной добычу и вместо этого предпочли продолжать охоту за оставшимися обитателями деревни. Тем не менее, Клара еще несколько часов продолжала идти на восток, даже после того, как зарево от начавшегося в селе пожара скрылось за горизонтом, а ветер перестал доносить крики жителей и вой кровожадных тварей. Лишь когда ноги стали расходиться прямо под ней, она начала искать укрытие для ночлега; благо, удобная скала с небольшой естественной пещеркой нашлась практически сразу.

Луна поначалу продолжала тихо рыдать и дрожать, но затем усталость взяла свое, и она забылась беспокойным сном. Вот и сейчас она нервно металась в спальном мешке, что-то бормоча.

«Какого черта я творю? – пронеслось в голове у Клары. – Мне нужно как можно скорее добраться до объекта «Бета», и этот жеребенок меня лишь замедлит. Звезды милосердные, с чего меня начали волновать проблемы аборигенов и их жизни? У меня есть более важные задачи, чем заведение питомцев, и чем дольше эта тварь, эта… Химера будет оставаться безнаказанной, тем более катастрофические последствия могут последовать!»

Тряхнув головой, исследователь направилась к своему рюкзаку. Она оставит Луне немного припасов, свой спальный мешок, но дальше та будет сама по себе. Она выглядела смышленым… жеребенком, вполне может быть, что ей удастся добраться еще до одного села. Сама же Клара, если повезет, к утру будет пересекать небольшую реку, что разделяла долину между горными хребтами пополам.

Взвалив рюкзак на спину и поморщившись от начинавших гудеть копыт, она собралась было направиться прочь, когда услышала тихий вскрик спящей кобылки:

– Папа… прошу, не оставляй меня… не умирай! Ты не можешь умереть… я не могу быть одной… – в уголках ее глаз были заметны вновь начавшие течь слезы. – …я приношу лишь неудачу…

Последняя фраза словно ударила Клару электрическим разрядом. В голове всплыл старый разговор, который был отпечатан в ее памяти подобно клейму:

«Это должна была быть я! Я должна была оставаться на Юнити, а они должны были быть эвакуированы на том транспортнике! – сестра захлебывалась слезами, когда они вместе сидели перед сводками потерь. – Сначала с Дином, теперь родители… я приношу лишь неудачу!»

Рюкзак глухо упал на камень.

«Нет, я не позволю этому произойти. Я подвела тебя, Лана. Но я не подведу эту кобылку».

Замерев у выхода из пещеры, Клара подняла взгляд к небу, на котором сияли незнакомые созвездия, а белоснежный спутник постепенно клонился к горизонту.

«Мне потребуется имя. Я не могу назвать своего настоящего, вдруг Луна сумеет его узнать из переговоров полевой группы. Но какое выбрать… что я успела узнать об именах аборигенов? – глаза переходили от одного причудливого созвездия к другому, и затем ее озарило. – Хех. Образно говоря, я ведь пришла с небес. Имя «Селестия» будет вполне уместным.

Глава 7 – О магии и языке

– Тия, почему у тебя нет кьютимарки?

Клара вздрогнула от внезапного вопроса, и инструмент для розжига чуть не выпал у нее изо рта. Это был первый раз за последние три дня, когда ее спутница сама начала разговор; поначалу исследователь пыталась приободрить юную единорожку и даже сообщила ей свое новое, выдуманное имя (которая та в упор отказывалась произносить полностью, потому что «Оно слишком длинное!»), но по большей степени кобылка все равно предпочитала молча идти вперед и отвечала только если Клара сама ее о чем-то спрашивала. Тем не менее, она не прекращала попыток: ей было слишком хорошо известно, что оставаться наедине со своими мыслями в подобной ситуации было самой худшей идеей.

Наконец, ей удалось нажать языком на кнопку, раздался тихий щелчок, и струйка голубого пламени коснулась таблетки сухого топлива, миг спустя давшей начало небольшому костру. Отложив инструмент в сторону, Клара повернулась к Луне, сидевшей на спальном мешке и смотревшей… на ее круп?

– Что такое кьютимарка?

Простой, казалось бы, вопрос заставил единорожку резко вскочить на ноги, а ее глаза стали размером с блюдце.

– В смысле «Что такое кьютимарка»?! – кобылка на миг подавилась словами, прежде чем уже тише продолжить. – Ты ведь шутишь, верно?

Клара с некоторой опаской осмотрела местность. Они расположили лагерь на склоне каменистого холма под выступающей скалой, дающей защиту от начинающегося дождя, и возглас Луны далеко не разнесся. Тем не менее, затягивать с датчиками движения не стоило. Направившись к своему рюкзаку, расположенному в паре шагов, она бросила взгляд в сторону кобылки:

– Может, мне она известна под другим названием? Опиши мне ее.

«Или мы нашли термин, неподвластный универсальному интерпретатору».

Кобылка недоверчиво на нее покосилась, но все же ответила:

– Кьютимарка – это узор на боку, который символизирует твой особенный талант! Найти этот талант – это самое главное в жизни, и я пыталась это сделать, сколько себя помню, – немного замявшись, она продолжила: – почти у всех пони моего возраста они уже есть… но ты гораздо старше, а у тебя ее все еще нет!

«А, псионически активные отклонения в пигментации шерсти и эпителия, вызванные повышенным контактом с Вуалью наиболее чувствительных организмов. Ну и как мне это ей объяснить?»

Дойдя рюкзака, Клара осторожно, зубами и копытами, вытащила небольшую коробочку подпространственного сканера и, разместив его на плоском камне, нажала пару кнопок. Устройство постепенно начало разворачиваться: четыре ножки обеспечили стабилизацию, а вверх поднялась небольшая «тарелка» антенны, взор которой с одинаковой легкостью проникал сквозь дождь, землю и камень на два километра вокруг. Подключив ее к своему портативному компьютеру на передней ноге и задав параметры целей для сигнала тревоги (небольшой электрический заряд кого угодно разбудит), Клара вернулась к рюкзаку и начала доставать небольшое походное одеяло, служившее постелью для нее самой. Сделанная из нанополимера ткань была невероятно прочна и тепла, легко чистилась простым встряхиванием, а также крайне удобно сворачивалась для похода.

– Я из… далекого края света, и особые таланты не отображаются у нас визуально. Скорее, это то, что мы сами определяем, и многие молодые… пони уделяют «поискам себя» значительное время. Некоторым удается найти свое место в мире раньше, некоторым – позже. Я окончательно определилась к двадцати пяти годам, когда оканчивала Системный университет, – наконец, ей удалось разложить одеяло и, обернувшись к кобылке, она увидела еще сильнее округлившиеся глаза.

– Тебе двадцать пять?! Но ты старой совсем не выглядишь!

«Кхм, тридцать четыре», – пронеслась в голове предательская мысль, в то время как краска прилила к щекам.

– Я не старая! – вырвалось у нее, однако затем она обратила внимание на второй, гораздо более важный момент:

«Стоп, а как быстро вообще эти лошади взрослеют? И как быстро стареют? Может, у них метаболизм раза в два быстрее, чем у людей! Период обращения планеты вокруг светила здесь лишь на сорок дней отличается от стандартного, так что дело явно не в этом».

Осторожно подбирая слова, Клара произнесла:

– Луна, сколько тебе лет?

Та заметно приуныла.

– Девять… но скоро будет десять. У нас с папой день рождения отличался всего на несколько дней, и ему… ему бы уже исполнилось тридцать два.

«Хм, надо будет что-то для нее придумать. Может, это поможет ей хоть немного отвлечься от произошедшего».

– И на сколько, по-твоему, выгляжу я?

Луна оценивающе ее осмотрела. Затем еще раз, прищурившись и даже высунув язык от усердия. Затем зачем-то обошла ее по кругу. Клара тихо хихикнула, но если единорожка и заметила это, то внимания не обратила. Тем не менее, вердикт кобылки смог ее удивить.

– На пятнадцать!

«Хм… Химера решил насолить напоследок? Или же это просто особенности метаболизма аборигенов?»

Однако последовавшая далее фраза выбила ее из своих мыслей:

– Но у тебя нет кьютимарки, и это совсем неправильно! Нам надо будет ее тебе найти! Если ты уже знаешь свой особый талант, то это будет проще простого!

Клара невольно вздрогнула, представив себе процесс получения «кьютимарки» в сфере генетики. Решив отвлечь кобылку, пока та не придумала еще более безумных идей, она торопливо начала копаться в своих сумках, вытаскивая полевой рацион. Витаминизированная смесь белков и углеводов оказалась на удивление приемлема даже для организма аборигенов, и, хотя сама по себе на вкус и вид напоминала серый кашеобразный картон, различные вкусовые добавки делали его условно приемлемым. Луна поначалу морщилась, но потом полюбила яблочный вкус… вроде как.

Достав прямоугольную упаковку из рюкзака, она провела копытом по небольшому сенсору, и над будущей едой появилась короткая голографическая надпись:

*Вкусовые добавки указаны.

*Процедура разогрева инициирована.

*Просьба ожидать.

– Тия, я все хотела спросить… – обернувшись к Луне, она увидела, что та как-то нерешительно водила кончиком копыта по камню. –…откуда ты? Папа… – бедная единорожка на миг замялась, – папа научил меня читать, но эти письмена совсем не похожи на глифы эквийского. И это устройство, – тычок в сторону гарнитуры на голове Клары, – оно ведь переводит твои слова на эквийский, верно? Но когда ты говоришь во сне, я не понимаю ни единого слова.

– Я говорю во сне? – удивленно приподняла бровь исследователь. Кобылка лишь смущенно кивнула. – Хм… хорошо. Я расскажу тебе о своем доме, но только после того, как ты все съешь, – в такт ее словам, коробочки с ужином тихо дзинькнули. Луна кивнула, и, сорвав упаковки, Клара поставила сначала первую перед кобылкой, а затем вторую перед собой.

Ужин прошел быстро; Луна одноразовой ложкой из набора торопливо уплетала серую кашу («Фто? Она фкушная!»), Клара же была вынуждена есть… менее цивилизовано. Мысленно морщась, она постепенно опустошала свой набор со вкусом стандартного фруктового набора.

«И что она в этом находит? Простая бурда с химикатами».

Когда она закончила со своей порцией, Луна уже давно закинула свою упаковку в синее пламя костра, уселась на спальный мешок и с нетерпением смотрела на Клару своими нереально огромными глазами.

Последовав ее примеру и сев на слой нанополимера, служивший ей и постелью, и одеялом, Клара начала свой рассказ, осторожно подбирая слова:

– Давным-давно существовало… королевство, под названием Ёрз. Его земли были плодородными, реки полноводными, а горы полны полезных руд, и хотя во все стороны оно было окружено безбрежным, волшебным океаном, именно оно стало колыбелью моего народа. Однако в какой-то миг его обитателям стало тесно в своей колыбели, и величайшие умы построили пять огромных кораблей-ковчегов, призванных пересечь этот океан и дать начало новым колониям. Но морские воды были коварными, течения неизведанными, а создания из пучин жаждали разорвать корабли на куски. Пять кораблей покинули берега Ёрз, но ни от одного из них не пришло обратной весточки.

Бросив опасливый взгляд на Луну, исследователь увидела, что та была абсолютно заворожена ее рассказом. Уже уверенней, она продолжила:

– Однако жители того далекого королевства не знали, что хотя они и учли все возможные неприятности, что могут постигнуть корабли на их плавании, им не удалось учесть темную магию океана, что скрывалась в его глубинах. Проходя через морские воды, корабли прокладывали путь не только через пространство, но и сквозь само время. Один из ковчегов достиг своей цели, но когда он покинул коварные и черные воды, оказалось, что его экипаж прибыл к своему новому дому за несколько столетий до того, как их плавание вообще началось. По этой причине им не удалось установить контакта со своим старым домом; новый же был полон опасных созданий, ядовитых растений и неизведанных болезней.

Клара сделала небольшую театральную паузу, и Луна, не выдержав, произнесла:

– И что было дальше?

Довольно улыбнувшись, исследователь продолжила:

– Несмотря на все невзгоды, отважные колонисты покорили эти опасные берега. Сквозь пот и целеустремленность они построили новое королевство, которое назвали Коммонвелз оф Мэн, в честь духа своего народа и его несгибаемой воли.

Сделав пару глотков из фляги, чтобы промочить горло, Клара продолжила:

– С тех пор прошло множество лет, но в один момент далеким потомкам этих первопроходцев удалось установить контакт со своим старым домом. Однако они обнаружили, что испытанные ими тяготы их изменили. Их культура, их быт и их мировоззрение стали совершенно отличны от того народа, что их породил. Они верили в общее благо, самопожертвование и превозмогание перед лицом любой напасти, в то время как… пони их старого дома превыше всего ставили свободу, равенство и личные права.

Упаковки из-под еды уже давно догорели в синем пламени сухого ардория, а окружающий пейзаж растворился в пелене дождя и сгустившихся сумерках. Луна начала тихо позевывать, но такие мелочи как сон, похоже, помехой для нее не являлись:

– Но им удалось преодолеть свои отличия? Верно?

– Со временем, – уклончиво ответила Клара. – Однако для этого им потребовалось возникновение нового и невероятно опасного противника, объединение перед лицом которого было единственным шансом на выживание, – глаза Луны восторженно заблестели, и исследователь не без некоторой доли ехидства добавила: – Однако эта история для другого раза. Час поздний, и завтра нам предстоит не менее долгий путь.

– Ну Ти-и-и-ия! – недовольно протянула кобылка, надув губки и широко распахнув свои огромные глаза.

«Как она это делает? Серьезно, этому взгляду позавидуют даже земные щенки!» – пронеслось в голове у Клары. Тем не менее, она оставалась непреклонна:

– В другой раз, Луна. Нам действительно пора укладываться спать.

Кобылка явно надеялась не на этот ответ, но все же начала закутываться в спальный мешок. Клара напоследок еще раз проверила установку подпространственного сканера, увлеченно вращавшего вокруг своей «тарелкой», его подключение к портативному компьютеру и уже направилась было к своей собственной постели, когда голос непоседливой единорожки раздался вновь:

– Тия, получается, ты совсем не знаешь эквийского, верно?

Обернувшись к спальному мешку, исследователь увидела сверлящий взгляд любопытных глаз.

– Да. Без этого устройства, – прикоснулась она копытом к гарнитуре, – мне было бы совсем непросто.

– Тогда я могу тебя научить! – радостно воскликнула кобылка. – А ты меня можешь учить магии!

Клара чуть не споткнулась.

– Луна, – осторожно начала она подбирать слова. – Я… эм… я не умею пользоваться магией. Никогда не умела.

Она не знала, что ожидала увидеть, поднимая глаза на единорожку. Разочарование? Быть может, даже презрение? Уж точно не любопытство, смешанное со странным восторгом.

– Значит, у тебя просто не было хорошего учителя. Мне она всегда давалась очень легко. Может, именно это и будет моим особым талантом!

«Звезды милосердные…»

Проглядывавшие сквозь облака и листву лучи восходящего солнца рассыпалось тысячью бликов на покрытой росой траве. Направляясь по идущей сквозь лес звериной тропе, Клара слегка улыбнулась, глядя на уныло плетущуюся позади кобылку. Хотя птицы вокруг щебетали вовсю, единорожка явно не разделяла их энтузиазм.

– Взбодрись, Луна! Такое прекрасное утро вокруг, а ты совсем не обращаешь внимания!

– Это утро было бы еще прекраснее, если бы оно начиналось на пару часов позже, – буркнула кобылка и зевнула. Клара тихо хихикнула.

Прошло два дня с тех пор, как Луна вызвалась учить ее магии и языку, и кобылка подошла к вопросу с истинным энтузиазмом. Решив сначала сосредоточить внимание на языке («Вдруг эта твоя штука сломается!»), Луна донимала исследователя и днем, и по вечерам, нередко засиживаясь вместе с ней допоздна. Бросив быстрый взгляд на в очередной раз зевнувшую кобылку, Клара слегка усмехнулась. Жаворонком та точно не была.

– Вот что я тебе скажу, – произнесла она. – Если это тебя взбодрит, можешь прогнать меня по вчерашним вопросам.

Луна тихо взвизгнула и даже пару раз подпрыгнула от восторга.

– Да-да-да! Тебе это на самом деле нравится! Я получу кьютимарку в учительстве за считанные дни!

Клара тайком улыбнулась.

«Великий космос, это точь-в-точь как когда Лане дали школьный проект, а я согласилась ей помочь».

Сердце на миг ужалило привычной болью, но затем Луна выбила ее из своих мыслей внезапным тычком в бок:

– Яблоко!

«Конечно она начнет с яблока…»

Отключив на миг гарнитуру, чтобы не жульничать, Клара произнесла:

– Afal, – и затем вновь включила ее.

Кобылка расцвела в улыбке и радостно провозгласила:

– Правильно! – и почти сразу же проложила: – Утро!

– Bore da.

– Верно! – минутная пауза: – Лес.

– Эмм… – замялась Клара, прежде чем подозрительно посмотреть на единорожку:

– Так нечестно. Мы этого не проходили.

Луна хихикнула:

– Проходили, просто ты не хочешь этого признавать! – прежде чем исследователь успела бы выразить свое негодование, она произнесла искомое слово: – Coedwig!

Так за часом проходил час. Лес, который они пересекали со вчерашнего дня, постепенно редел, и когда солнце начало постепенно клониться к закату, после перерыва на быстрый прием пищи, Клара и Луна, наконец, покинули его пределы, и с высоты небольшого холма им открылся вид на окружающую равнину. В воздухе пахло гарью, а вдали виднелись очертания деревни.

Остановившись, Клара опустила свой рюкзак на траву и прикинула число оставшихся рационов. И это число ее не обрадовало. Обернувшись к Луне, она с удивлением увидела уже грустно смотревшую на нее кобылку.

– У нас осталось мало еды, да? Я слышала разговоры П… Пеар с остальными, они тоже боялись этого. Но я не хочу быть лишним ртом! – в глазах Луны выступили слезы, но топнув копытцем, она закончила: – Если… если все плохо, то я могу пойти своей дорогой! – опустив взгляд, миг спустя она почувствовала себя в крепких объятиях, и все-таки дала волю слезам, уткнувшись в белоснежную шкуру и выплескивая всю накопившуюся боль, весь накопившийся страх и ужас от испытанного за последние полторы недели.

– Ш-ш-ш, все будет хорошо, – прошептала ей на ухо Клара, осторожно поглаживая ее по гриве. Был ли этот жест вообще распространен у аборигенов, она сказать наверняка не могла, но со своей задачей он понемногу справлялся. Сотрясавшаяся в рыданиях кобылка начала потихоньку успокаиваться, и слегка менее серьезно исследователь добавила: – Не реви. Никто не любит рёв.

«Не реви»… такая простая, казалось бы, фраза. Фраза, которую Луна до этого слышала много раз. Когда она прибегала к отцу с разбитой коленкой, или обжигалась на кухне, или когда другие жеребята задирали ее из-за рога (пока она не научилась поднимать их телекинезом и швырять в речку). Каждый раз Нокс ей говорил два простых слова.

Сердце в очередной раз кольнула знакомая боль утраты. В очередной раз Луна пожалела, что не может проснуться, что все произошедшее не может оказаться просто затянувшимся кошмаром. Однако затем объятия еще крепче сжались вокруг нее, и кобылка на миг забыла обо всех невзгодах, забыла о крови и смерти, что окружала ее последние дни и отчаянно обняла старшую единорожку в ответ.

Клара не знала, сколько они так просидели. Минуты? Часы? Но постепенно юная кобылка успокоилась, и бывший человек, слегка отстранившись, крепко взяла ее за плечи и посмотрела ей в глаза.

– Луна, слушай меня внимательно, – произнесла она, и во взгляде той на миг вновь возникла толика страха и обреченности. – Я никогда, ни за что не оставлю тебя одну. Что бы ни случилось, что бы ни произошло, – и, слегка улыбнувшись, добавила: – В конце концов, кто еще меня научит эквийскому?

– Но я… – начала было юная единорожка, однако Клара ее сразу перебила:

– Никаких «но я»! Мы придумаем что-то с едой, а если нет – до нашей цели осталось всего три дня пути, эту дорогу я и без еды пройти смогу. Для тали… кхм, боков будет полезным.

– Но у нас же есть еще несколько порций! Мы можем их разделить! Или даже найдем что-то по пути! – возразила Луна, однако затем склонила голову набок и вопросительно посмотрела на собеседницу: – К слову, куда мы вообще идем? Ты так мне и не сказала.

Клара задумчиво посмотрела вбок, прежде чем ответить:

– Неподалеку находится… древняя застава, оставленная моим народом. Там есть неприкосновенный запас припасов, в том числе и еды.

– Твой народ здесь был раньше? – удивилась Луна.

– Можно и так сказать, – уклончиво ответила исследователь. Во взгляде юной единорожки блеснуло подозрение, но она не стала прессовать вопрос дальше. Пока, по крайней мере.

Выглянув из-за угла частокола, Клара оглядела полуразрушенную улицу. Замеченная еще с вершины холма деревня и издали-то выглядела мрачно, с поднимавшимся над строениями дымом, но вблизи все выглядело поистине ужасающе. Двери почти во всех одно- и двухэтажных строениях были или выбиты, или же вовсе сорваны с петель, а пятна крови явно указывали на незавидную судьбу обитателей. Тем не менее, поселение выглядело абсолютно пустынным, и это был хороший шанс пополнить припасы. Удовлетворившись результатами своего осмотра, она обернулась к своей спутнице:

– Ты уверена, что хочешь идти вместе со мной? – Луна быстро кивнула, с решительным выражением на лице. Клара несколько секунд с сомнением смотрела на нее, но затем тряхнула головой и произнесла: – Хорошо. Мне это не нравится, но оставлять тебя одну рядом с… деревней тоже плохая идея. Однако пока мы здесь, ты будешь действовать точно, как я говорю. Если я скажу замереть – то ты замрешь. Если прятаться – то ты сразу прячешься, – Клара посмотрела ей прямо в глаза и добавила: – И если бежать – то ты помчишься прочь, не оглядываясь. Договорились?

– Договорились, – прозвучал мрачный ответ. Бросив опасливый взгляд на находившееся в зените солнце, проглядывавшее сквозь просветы в облаках, Клара прошла за угол и наконец вошла в поселение. У нее были очень нехорошие подозрения о том, какая именно участь постигла местных жителей, но времени до заката еще вполне хватало, чтобы добыть припасы и отойти на приемлемую дистанцию.

Вблизи признаки бойни выглядели еще более жутко. Кровавые следы и отпечатки на грунтовой дороге явно указывали, в каком именно направлении несчастных жертв тащили; судя по резким отметинам и поворотам, многие из них все еще были живы и пытались сопротивляться. Практически все окна были или выбиты или повреждены, а неподалеку в воздух поднимались клубы дыма от разгоравшегося пожара. Луна не отставала от Клары ни на шаг и тихо всхлипнула.

К счастью, вскоре исследователь заметила подходящую цель: поселение не уступало размерами тому, в котором она впервые повстречала местных четыре дня назад, и в нем тоже имелся свой постоялый двор. А где постоялый двор – там и погреб с припасами. Слава звездам, внутри оказалось на удивление чисто: нападение явно произошло не в самые занятые часы, и вскоре Клара с Луной беспрепятственно добрались до погреба. Пара быстрых движений на голографическом интерфейсе портативного компьютера, и холодный, хирургически-белый свет залил помещение, явив взору ряды ящиков и полок. К разочарованию Клары большинство из них оказались пустыми, однако в парочке все же обнаружились… припасы.

– Это… трава? – с недоумением произнесла вслух бывший человек. – Зачем хранить траву в погребе?

Встав на задние ноги, Луна смогла подняться над краем ящика и заглянула внутрь.

– Сама ты трава, это же овес! Он вкусный! – и в подтверждение своих слов, набрала полный рот прямо из ящика. Клара с удивлением посмотрела на нее, но кобылка судя по всему была серьезна, продолжая поглощать этот «овес»… либо же она обладала поистине впечатляющей целеустремленностью в проведении розыгрышей. Исследователь собиралась уже поддаться и попробовать его самой, когда сверху хлопнула чудом сохранившаяся дверь и раздались голоса:

–…ало времени, так что план прост: хватаем все, что не приколочено и делаем копыта отсюда. Умноглаз клянется и божится, что эти твари атакуют только по ночам, но я не хочу здесь задерживаться дольше необходимого. Хейсид, Фишес – на вас этот двор. Мы с остальными начнем дальше по улице. На все про все – два часа, затем собираемся у частокола на выходе. Всем все понятно?

– Что насчет тех двух кобыл? – прозвучал второй, гораздо более низкий голос.

– Если попадутся – вяжем и тащим с собой. Но в приоритете – еда и ценности.

Сверху раздались шаги, звучавшие все ближе и ближе.

– Луна, – прошептала Клара. – Прячься. Быстро!

Кобылка молча кивнула и, после недолгих раздумий, нырнула в ящик с овсом. Закрывавшая его изначально крышка окуталась аурой синей магии и вернулась на свое прежнее место, оставив лишь небольшую щель для воздуха.

Клара огляделась. В отличие от Луны, она не могла влезть в ящик, но вокруг не было ничего кроме ящиков, пустого пространства и рядов полок. Ей попросту негде было спрятаться, а значит оставалось лишь импровизировать. Исследователь искренне пожалела, что у нее не хватило времени добыть оружие, когда она сбегала с «Альфы». Однако у нее все еще был небольшой походный нож, пригодный в том числе и для защиты. Поставив рюкзак на пол позади, она крепко сжала рукоятку в зубах, отключила режим освещения на компьютере и замерла у выхода с лестницы.

Шаги раздавались все ближе и ближе. Клара слышала биение сердца в ушах, а по лбу начала стекать капелька пота.

«Ждать… ждать… сейчас!»

Выбрав момент, исследователь резко вынырнула из-за угла, и клинок со свистом рассек воздух. К ее ужасу, он лишь высек искры о сталь, когда мародер подставил свой собственный короткий меч под удар и расхохотался. Как он при этом умудрялся удерживать рукоять зубами было известно лишь ему самому.

Ловким движением уведя клинок вбок, он со всей силы подался вперед, и нож выскользнул из хватки Клары, с лязгом упав на пол.

– У маленькой кобылочки буйный дух. Но он ей не поможет, – произнес он сквозь сжатые зубы и затем отбросил ее прочь хлестким ударом копыта. Пробив пару пустых полок, исследователь рухнула наземь. Вернув свое оружие в ножны, разбойник крикнул: – Эй, Фишес! Тащи свою задницу в погреб, наша вылазка только что стала намного более веселой!

После этого он направился к Кларе, однако едва он сделал первый шаг, как крышка стоявшего рядом ящика взлетела в воздух и со свистом врезалась в его затылок. Едва не рухнув от удара, мародер все же удержал равновесие, затем, матерясь, обернулся к ящику и выудил из него отчаянно брыкавшуюся Луну. Грохот шагов позади говорил, что его товарищ тоже уже на подходе.

– Хейсид, ты в порядке? – прозвучал более низкий голос новоприбывшего, в котором угадывалась некоторая толика обеспокоенности. В темноте подвала было тяжело различить что-либо кроме общих очертаний, но он выглядел еще крупнее своего напарника. Клара отчаянно пыталась встать на ноги, но тело отказывалось ей подчиняться; ей едва удалось хотя бы опереться о стену.

– Отпусти меня! – в очередной раз взвизгнула Луна и удачно сумела заехать копытцем прямо в нос разбойнику, крякнувшему от внезапного удара.

– Ах ты ж дрянь! – прошипел тот сквозь сжатые зубы и отбросил ее прочь. Едва успев вскрикнуть от страха, кобылка пробила пару ящиков и затем так и осталась лежать среди деревянных обломков. – Я в порядке, – отмахнулся он от второго мародера. – Повяжи пока эту белую стерву, я же приструню ее сестричку. У нас есть по меньше мере час, грех не воспользоваться возможностью для надлежащего… воспитания, – когда его напарник фыркнул, он в голос расхохотался и направился ко все еще неподвижной кобылке.

«Нет. НЕТ! – пронеслось в голове у Клары, и ее разум затопила черная, смертоносная ярость. Она больше не чувствовала боли, не чувствовала ушибов, ссадин и будущих синяков. Ничто не имело значения, кроме одного: – Эти. Животные. Будут. Мертвы».

Cвет залил подземное помещение, и краем глаза бывший человек заметила его источник: ее собственный рог сиял как второе солнце, и она ощущала протекавший сквозь него поток золотой энергии. Той же энергии, что была разлита в воздухе, текла в ее жилах и уходила далеко вглубь земли и камня. Она успела увидеть ужас в глазах мародеров, прежде чем сияние ее рога сменилось ослепительной вспышкой, и раскаленные потоки сорвались вперед, с одинаковой легкостью обращая в прах шкуру, плоть и кость. В следующий миг ее рог взорвался острой, нестерпимой болью, которая подобно игле вонзилась вглубь ее черепа. Вскрикнув, она рухнула на пол, и сквозь кровавую пелену перед глазами Клара увидела струйки пепла, оставшиеся от двоих нападавших и расположенных позади них рядов ящиков.

«Нет… Луна!» – пронеслось у ее в голове, прежде чем очередная вспышка боли затмила даже эту, последнюю мысль, и она отчаянно вжалась в пол, пытаясь закрыть голову передними ногами.

Возможно, это продолжалось вечность. Возможно – лишь пару секунд. Однако в какой-то момент все начало утекать, и через некоторое время Кларе удалось вновь подняться, и на неровных ногах она направилась вглубь помещения, одновременно боясь того, что она может увидеть, и надеясь через страх. Тем не менее, к ее огромному облегчению, кобылка оказалась невредимой, окруженная деревянными обломками и пеплом, и даже начинала вяло шевелиться.

Убедившись, что дрожь в ногах постепенно уходила, и позволив себе пару секунд передышки, Клара осторожно взвалила Луну себе на спину, подхватила рюкзак и направилась прочь. Ей надо было покинуть деревню прежде, чем товарищи этих двоих захотели бы проверить, куда подевались двое членов их банды.

– Тия? – выбил исследователя из задумчивости голос, и она обернулась к его обладателю.

Луна пришла в себя вскоре после того, как они покинули деревню, но большую часть дороги все равно отмалчивалась. Пережитое явно тяжело давило на кобылку, и только когда они начали устанавливать лагерь в небольшом перелеске на склоне начинающегося горного хребта, она начала хоть немного оживать.

– Да, Луна? – кобылка отставила в сторону упаковку с питательной смесью, и Клара попыталась проигнорировать сосущее чувство в животе. День был долгий, но для нее кроме травы ничего не было. И, как показала практика, питательность у нее была околонулевая.

– Я предлагаю их разделить. Ты же говорила, что нам еще три дня идти, верно? У нас есть еще шесть порций, я посчитала! Мы можем есть их пополам, и тогда каждой немного достанется!

– Я… – собралась было отказаться Клара, но затем события минувшего дня вновь мелькнули перед глазами.

«Какой от меня прок, если я буду полумертвой от голода, когда мы дойдем до наблюдательного поста? Что, если нам опять повстречается банда мародеров, стая диких зверей или даже, не приведи звезды, ксеноморфов? Да, ей нужны эти калории. Но и тебе тоже».

Введя последнюю череду команд, исследователь запустила подпространственный сканер и села рядом с кобылкой у костра. Обычное, красное пламя на удивление успокаивало и умиротворяло: запас ардория был ограниченным, и в лесу нашлось вполне достаточно сушняка.

– Хорошо. Но тогда у меня есть важная просьба.

Поймав удивленный взгляд единорожки, Клара продолжила:

– Эта… магия представляет опасность. Для тебя, для меня, для любого поблизости. Я пыталась почувствовать ее вновь по пути, но у меня… не получилось, – прикоснувшись к рогу копытом, она против воли поморщилась и затем произнесла: – Эта штука опять стала лишь бесполезной костью во лбу. Я не чувствую ничего: ни магии в воздухе, ни магии в земле. Все совершенно инертно.

В глазах Луны на миг блеснуло подозрение, но затем она все же ответила:

– Звучит как магическое выгорание. Папа говорил мне, что так может произойти, если слишком сильно перестараться с чарами. Поэтому он всегда настаивал, чтобы я не пыталась поднимать слишком тяжелые вещи, – кобылка горько вздохнула, но затем продолжила: – Но оно должно пройти за пару дней! Мы можем попробовать опять, когда дойдем до этой «заставы», о которой ты говорила, – упаковка дзинькнула, оповещая о том, что процесс разогрева содержимого был завершен, и Луна с энтузиазмом сорвала обертку и начала уплетать содержимое.

Исследователь благодарно кивнула и посмотрела на высыпающие на небе звезды. Созвездия незнакомых небес образовывали причудливые фигуры, одна краше другой. Если поднапрячься, она даже могла представить на месте некоторых из них очертания мифических персонажей: сказочных зверей, легендарных героев, или же просто их атрибуты. Например, вон та группа звезд очень напоминала очертания носа капитана Вильяма Прауса, ставшего первым губернатором колонии на Юнити…

– Тия! – резкий крик в ухо заставил ее подпрыгнуть на месте. С негодованием обернувшись к кобылке, она обнаружила, что та уже закончила свою половину и заливалась смехом на земле. Слегка вздохнув, она подтащила упаковку к себе и начала понемногу есть серую кашу со вкусом свежих яблок. Кобылка же тем временем отдышалась и произнесла:

– Прости… просто ты никак не реагировала, когда я к тебе два раза обратилась. О чем задумалась?

Проглотив очередную порцию питательной смеси, Клара подняла копыто к той группе звезд, которую рассматривала до этого и произнесла:

– Рассматривала созвездия, и вон то очень напоминает твой нос.

– Мой нос? – удивилась кобылка, но затем отследила движение копыта и с негодованием воскликнула: – Тиииия! Мой нос не такой здоровенный!

– А вот и да!

– А вот и нет!

– А вот и да!

– А вот и нет!

– А вот и «да» бесконечность раз! – Клара самодовольно улыбнулась, прежде чем вернуться к своей еде.

«Все-таки опыт старшей сестры всегда остается актуален».

– А вот и нет две бесконечности раз! – провозгласила Луна, и исследователь едва удержалась от того, чтобы не закрыть лицо копытом.

«Или нет».

Когда полчаса спустя кобылка забралась в спальный мешок, Клара подкинула сушняка в костер и, закутавшись в своем одеяле, посмотрела на огонь. Языки пламени опадали и вскидывались вновь, завораживая своим эфемерным танцем, и бывший человек против воли задумалась о событиях последних дней. Или, говоря конкретнее, о Луне.

Кем была для нее эта кобылка? Инопланетным питомцем, который умел говорить, наподобие попинджаев с Центавры? Проводником в незнакомом и чуждом мире, в его магии и языке? Подругой и конфидентом, рядом с которой даже в ее холодном сердце начала зарождаться искра тепла?

Чем дольше она думала об этом, тем больше она осознавала, что искренне желала блага кобылке. Да, можно сказать, что проект «Химера» спас этот мир, как и тысячи других, от огня экстрамерных охотников, и что все живые были сейчас живы благодаря ней. Но она же обрекла миллионы живых и, как исследователь теперь с ужасом начала осознавать, разумных существ, способных мыслить, мечтать и чувствовать, на мучительную гибель. Против воли в памяти всплыли слова Ковалёва:

«Должен быть иной способ; человечный способ».

Тогда Клара фырнула в ответ на его слова. Как может человечность применяться к этим созданиям, в которых не было ничего человеческого: от облика до использования псионики? И что есть гибель миллионов, когда на кону стоят миллиарды? Разве эта жертва не стоит спасения галактики? Может, альтернативные пути действительно существовали, но стоили ли они затраченных на их поиски усилий и времени? Раньше ответы казались простыми и очевидными. Но теперь, глядя на Луну, вспоминая ее историю и бросая взгляд на события последних дней, исследователь не была так уверена. Она разрушила жизнь этой кобылки, а также миллионы других – и ради чего? Человечество все равно было обречено на участь хуже смерти, и все от того, что в своем упрямстве и отчаянии она даже не задумывалась об альтернативных вариантах.

«Спокойно, – произнесла она себе, почувствовав, что сердце начало набатом бить в ушах, а воздух с трудом заполнял легкие. – Ты этого не знаешь. Может, импульс накрыл только эту систему. Вполне возможно, что через пару месяцев на орбите появятся корабли Объединенного Флота, и все закончится быстро и легко. Предполагая, что я смогу разобраться с Химерой».

«Один шаг за раз. Сначала нейтрализовать эту тварь, затем… затем можно будет действовать по обстоятельствам», – тряхнула головой исследователь и тихо вздохнула.

– Тия? – голос прозвучал тихо и неуверенно, но Клара была рада любой возможности отвлечься от мрачных мыслей. Обернувшись, она увидела, что Луна вылезла из спального мешка и, опустив голову, нервно рисовала круги на земле своим копытом: – Я… я не могу заснуть. Можно, я посплю с тобой?

Слегка улыбнувшись, Клара подвинулась на одеяле и произнесла:

– Конечно можно.

Засыпая и уткнувшись в небесно-голубую гриву, она успела подумать одну последнюю мысль:

«Нет… я должна была найти иной способ. Человечный способ».

Глава 8 – Волчица

Сильванор всегда был буйным городом. Расположенный посреди равнины, где устье реки Имбер раздваивалось и потом сходилось вновь, образуя естественный остров, он издревле стал местом престола королей Арвии. Сначала на острове был возведен укрепленный замок, построенный Мейсоном Путешественником, который вместе со своим отрядом перебрался с земель современной Юникорнии. Затем к его стенам начали стягиваться купцы и ремесленники, замок превратился в полноценное поселение, по реке возникли крупные торговые пути, и вот уже более трех столетий окруженный лесами и полями Сильванор являлся крупнейшим городом страны. Увы, именно это сейчас и становилось его самой большой напастью.

Третий год подряд засухи губили большую часть урожая. Кто-то говорил о гневе богов. Кто-то винил контролирующих погоду пегасов из Республики, с которыми у короля Моноцероса Третьего произошли какие-то разногласия. Другие же кивали на грабительские договора с единорогами из Юникорнии, в которую шли основные запасы зерна, овса и овощей, в обмен на руду, металлы и зачарованные артефакты. Но вне зависимости от причин, результат был простой – в городах Арвии начинался голод. Ситуация все равно оставалась под контролем, по крайней мере в столице, но неделю назад Сильванор начали захлестывать целые волны беженцев, рассказывавших о ночных кошмарах, что вырезали целые села и не боялись ни огня, ни стали. Голодных, отчаянных беженцев, которым было абсолютно нечего терять.

Более мягкосердечных пони море злых взглядов и рокот тысяч бьющих о каменную мостовую копыт заставили бы поколебаться или даже отступить. Сотник Тандерхуф не был из этих пони. Фаланга королевских гвардейцев в несколько рядов замерла поперек улицы, ведущей в квартал аристократии; все как один – отборные единороги, избранные за свои умения и верность. Все как один уверенно сжимали в своей магии ростовые металлические щиты и короткие мечи. Оглядев плоские крыши каменных домов вокруг, Тандерхуф заметил фигуры заклинателей, готовых обрушить на толпу земнопони ярость стихий.

– Еды! Защиты! Единства! – скандировала толпа. Вспышка лазурного света сорвалась с рога закованного в пластинчатый доспех сотника, броня которого скрывала и кьютимарку, и серую шкуру, а миг спустя раздался свист его свистка. Гвардейцы начали размеренно бить мечами о щиты и медленно, но неотвратимо выдвинулись вперед. Звук ударов металла о металл перебивал даже топот бунтарей и устремился вверх, к пасмурным небесам и свинцовым тучам.

– Смерть королю! Долой единорогов! – раздался крик, и толпа его тут же подхватила, продолжая бить копытами о мостовую. – Арвия – страна земнопони! – Краем глаза сотник заметил, что рога заклинателей на крышах опасно засветились. Фаланга продолжала приближаться к бунтарям; их уже разделяло менее десятка шагов, и, несмотря на бравые выкрики, толпа начала пятиться.

В следующий миг кто-то бросил в гвардейцев бутыль с зажигательной смесью. Адское изобретение последней пары лет, распространяемое подпольными алхимиками: в бутыль с черной, едко пахнущей жидкостью вставлялась тряпица и поджигалась. С чарами заклинателя, конечно, это было не сравнить, но в копытах толпы даже столь примитивное средство становилось грозным оружием.

Один гвардеец успел принять бутыль на щит, но в следующий миг пламя охватило уже его самого, сжигая заживо вместе с броней. Но образовавшейся брешью бунтарям воспользоваться не удалось: как только пламя спало, место гвардейца занял стоявший позади товарищ. Некоторые земнопони уже начали доставать булыжники из мостовой, а в глубине толпы можно было заметить огни новых зажигательных снарядов.

Красная вспышка сорвалась с рога Тандерхуфа и устремилась вверх. На доспех упали первые капли дождя; в свинцовые небеса поднялся ряд таких же вспышек с соседних улиц. В следующий миг сразу несколько взрывов раздалось в толпе: заклинатели начали плести свои чары.

– Вперед! За Арвию и короля! – раздался крик сотника, вслед за которым прозвучал резкий звук его свистка.

– За Арвию и короля! – хором раздались голоса его бойцов, перекрывшие вопли страха и боли из толпы, и закованные в сталь единороги, сохраняя формацию, устремились вперед. Некоторые бунтари пытались бросаться на фалангу и проломить строй, размахивая самодельным оружием. Другие же пытались спастись бегством. В конце концов, это не имело значения: гвардеец погиб, и пощады не было никому, кто оказывался на пути его товарищей.

Три долгих часа спустя очередной бунт в столице был подавлен.

Каменистые холмы уступили место первым перелескам, и Голден Спарк облегченно вздохнул. Это был далеко не первый караван в Юникорнию, который королевскому гвардейцу доводилось сопровождать, но каждый раз он был рад вернуться на родную землю. Хотя соседняя страна и была населена такими же единорогами, как и он сам, их снобизм… раздражал.

Быстрый взгляд показал, что остальные члены каравана точно так же приободрились. Это был крупный обоз: пять тяжелогруженных вагонов, целая сотня гвардейцев охраны – вдвое больше обычного. И это – по сравнительно безопасному маршруту. Голден Спарк не знал, что именно являлось причиной, но тихие слухи, передаваемые во время привалов между бойцами, гласили, что лишь одно могло перевозиться с такой осторожностью в текущие неспокойные времена: оружие. Сталь Юникорнии всегда высоко ценилась, а их зачарования и вовсе считались на вес золота. Если эти догадки были верны, это также бы объяснило выбор маршрута: Волколаки осмелели как никогда прежде, и Изобильный Тракт, соединявший столицы двух королевств, стал последнее время крайне опасен для любого единорога с плюмажем королевской гвардии. Однако у каждого пути есть альтернативы, и вот уже третий раз подряд вместо Тракта конвой шел по Троттингемской Дороге, названной так в честь одноименного леса и расположенного посреди него форта.

Деревья начали обступать караван с обеих сторон, закрывая хмурые небеса, и Голден Спарк невольно напрягся. Хоть дорога и считалась безопасной, и патрули ее регулярно пересекали, гвардеец не мог не отметить, что этот лес был идеальным местом для засады. Сотник Стерн Гейз, видимо, придерживался того же мнения, поскольку миг спустя прозвучал его зычный окрик:

– Надеть доспехи!

Некоторые гвардейцы тихо ворчали, но в итоге все они понимали причину этого решения: да, броня была тяжелой, а форт все еще оставался неблизок, но в наступившие времена осторожность лишней не бывала. И если ценой дополнительной защиты был всего лишь пот и толика неудобства – что ж, это был выгодный размен. Сталь привычно охватила золотую шкуру Спарка, а шлем прижал короткостриженую рыжую гриву. Вскоре караван вновь тронулся вперед, и в этот раз цоканье копыт практически полностью заглушалось лязгом металла.

Деревья сплошной стеной окружали дорогу, и шелест листвы по ветру скрадывал все тихие звуки. Сопровождавшие конвой гвардейцы невольно начали идти чуть ближе друг к другу, а разговоры между бойцами затихли; то и дело кто-то бросал настороженный взгляд вокруг. Тем не менее, один час миновал за другим, но ничего не происходило.

За свинцовыми тучами было тяжело судить о времени суток, но тени постепенно стали сгущаться, когда из-за поворота показалось двое скаутов, галопом направлявшихся к голове колонны. Сотник вскинул копыто кверху, и караван остановился. В воздухе ощущался запах дыма.

– Сэр… там… – остановившись и тяжело глотая воздух ртом, начал один из них, – …форт Троттингем в огне! Мы… мы прошли на две лиги вперед, видели своими глазами! И головы единорогов нанизаны на пики перед воротами!

Многие из охранявших караван бойцов настороженно переглянулись; вокруг раздался тихий шепот, а то и произносимые в полголоса молитвы богам. Лишь одна группа творила подобное, но никогда прежде им не удавалось взять гвардейский форт… не говоря уже о том, что оборонявшиеся, судя по всему, даже не успели послать запрос о помощи.

Сотник же тем временем оглядел стоявшую позади колонну. В конечном итоге, его решение было простым.

– Разворачиваемся к форту Мейнхиллс!

Однако прежде, чем тянувшие обоз земнопони успели бы отреагировать, сзади поперек дороги рухнуло два толстых дерева, преграждая путь.

– Щиты! – едва успел крикнуть Стерн Гейз, когда из кустов по сторонам от дороги полетел поток стрел и камней, а воздух заполонил вой, до жути напоминавший волчий. Тем не менее, гвардейская выучка брала свое, и практически все единороги закрыться успели, за исключением пары особо невезучих бойцов, которые все же осели наземь, поймав головой заряд пращи или же меткую стрелу в сочленения доспеха. Меньше всего повезло земнопони, тянувшим обоз: не имея ни укрытия, ни доспехов, бедолаги превратились в решето.

Не теряя инициативы, нападавшие выскочили на дорогу и, размахивая мечами, топорами и даже простыми дубинами, устремились к гвардейцам. Их лица закрывали сделанные из бересты маски в виде волчьих морд.

– Волколаки! – раздался над обозом панический крик. Миг спустя его перекрыл рев сотника:

– Построение, кобылы беременные! Щиты – вперед, копьеносцы во второй ряд! Живо!

Однако как только гвардейцы сгруппировались вокруг обозов, разбойники, не доходя десятка шагов до строя единорогов, рванули в стороны, и из-за их спин появилась вторая волна. И в зубах они сжимали бутыли с алхимическим огнем.

– Бере… – начал было сотник Гейз, однако затем его голос заглушили огненные взрывы посреди формации гвардейцев и отчаянные вопли превратившихся в живые факелы бойцов. Все намеки на возникшее было построение мгновенно исчезли, чем Волколаки и воспользовались, с воем налетев на оставшихся королевских солдат. Раздававшиеся над какофонией звуков приказы сотника умолкли практически сразу после этого.

Голден Спарк считал себя хорошим бойцом. Перерезая горло третьему разбойнику и парируя щитом удар его товарища, а затем переводя блок в удар по ногам, он в этом убедился наглядно. Но на стороне противника было подавляющее превосходство в числе, внезапность и, самое главное, организованность. Вскоре оставшиеся гвардейцы были разделены на несколько пытавшихся обороняться групп, и, отражая удары сразу троих волколаков, Спарк все-таки не заметил взмаха пращи сзади. Шлем защитил своего обладателя от мгновенной смерти, но удар отбросил единорога на землю. Перед глазами стояли только цветные круги, и тело отказывалось подчиняться своему владельцу; когда же ему удалось прийти в себя через несколько минут, бой уже был закончен, а гвардеец обнаружил себя связанным по ногам, прислоненным к одной из повозок, а его рог закрывало препятствующее формированию магии металлическое кольцо. Как обозу удалось уцелеть посреди вакханалии боя и пламени, ему было решительно не понять.

–…этот был единственным выжившим, – услышал он хриплый голос и, повернув голову, увидел двух стоявших неподалеку земнопони, один из которых возвышался на полголовы над другим. У первого была обычная маска и поношенная кольчуга, из-под которой выглядывала серо-голубая шкура, лицо второго же закрывал настоящий волчий череп, а остальное тело полностью покрывала кожаная броня. Голден Спарк невольно вздрогнул; он слышал истории об их обладателе.

– Превосходно, – голос низкорослого разбойника был резким, но в то же время более высоким. – Запряги пони Даркхуфа, пусть отвозят груз к четвертому лагерю. Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.

Тот молча козырнул, и низкорослая кобыла – а это была именно кобыла – направилась к связанному Голден Спарку.

– И что же у нас здесь? Одинокий единорожек, заблудившийся в темном лесу? – произнесла она, присев перед гвардейцем. Единственным, что удавалось различить под закрывавшим ее лицо волчьим черепом, был сверлящий взгляд изумрудных глаз. – Скажи мне, единорожек. Ты ценишь свою жизнь?

Озноб пробежал по спине Спарка. Все инстинкты требовали, чтобы он прокричал «Да!», сделал все, что от него требовали. Тем не менее, контроль над своими инстинктами был одним из самых главных и основополагающих моментов тренировки королевского гвардейца.

– Что бы ты от меня не хотела, Волчица, ответ будет отрицательный. Я никогда не предам своих товарищей или свою страну в руки обыкновенной разбойницы, – произнес он и повесил голову, ожидая смерти. Однако вместо свиста меча он услышал на удивление мелодичный смех и полный наигранного возмущения возглас:

– Ох, мой милый друг, ты меня задел до глубины души! Я много кем являюсь, но уж точно не «обыкновенной»! – отсмеявшись, она продолжила: – Нет, единорожек, у меня более простое предложение. Ты не делаешь глупостей, а я отпускаю тебя на все четыре стороны света. Договорились?

Ошарашенный единорог смог лишь кивнуть. Кобыла вытащила из ножен на поясе короткий клинок и, подмигнув, перерезала его путы. Оставив пытавшегося осознать произошедшее гвардейца позади, она направилась вслед удалявшимся повозкам и окрикам остальных волколаков. Прошло не меньше минуты, прежде чем он, наконец, пришел в себя и бросился прочь.

– Думаешь, это разумно? – спросил у нее возникший из лесных теней жеребец в кольчуге.

Кобыла лишь хищно усмехнулась:

– Более чем. Твои пони за ним следят, верно? – короткий кивок. – Вот и отлично. Если он попытается нас выследить или сделает еще какую-либо глупость, то отправится к своим праотцам. Но я не думаю, что до этого дойдет. Вероятнее всего, он сейчас прямой дорогой помчится к своим товарищам в Мейнхиллс, или может даже в сам Окстрот. И чем больше пони он повстречает по пути, чем больше гвардейцев услышит о произошедшем – тем лучше.

Через некоторое время окружавшие тропу деревья расступились, и перед глазами показался расположенный на опушке лагерь. Жизнь кипела: десяток жеребцов разгружал ящики из пяти довезенных до центра повозок. За их работой пристально наблюдал единорог цвета мяты, сидевший за небольшим полевым столом и ведший записи в своей книге. Ходили слухи, что он с ней не расставался даже во снах.

– А, миледи Волчица! – заметив приближающуюся пару, вскинул он копыто в приветствии, о которое кобыла стукнула своим. Ее спутник ограничился лишь кратким кивком: несмотря на уважение к единорогу, многие в лагере в целом недолюбливали представителей его расы. – Хорошие новости! Навскидку мы имеем дело с пятью сотнями мечей, сотней арбалетов, несколькими десятками наборов доспехов и целым ящиком амулетов из Юникорнии. Точное число смогу назвать, когда мы закончим выгрузку, – протараторил он, уткнувшись в книгу со своими записями.

– Отлично, Кипер, – произнесла кобыла, сняла закрывавший лицо череп и положила его на столе, явив взору шкуру палевого оттенка, коралловую гриву и шрам, пересекавший пол-лица. Подняв глаза, квартирмейстер едва заметно вздрогнул, обнаружив мрачный аксессуар столь близко к себе. – Что у нас по провианту?

Единорог начал яростно листать страницы, пока не нашел нужную, и затем повернул книгу к кобыле:

– При текущем уровне расхода, около четырех дней. Здесь полный список: сено, овес, крупы, овощи с фруктами, хотя последних уже почти не осталось, – в такт его словам, окутанный лиловой магией уголек обвел до неприятного маленькую цифру.

Кобыла поморщилась. Она надеялась пополнить припасы за счет Троттингемского форта, но проклятые гвардейцы под конец устроили форменнейший пожар, лишь бы волколакам ничего не досталось. Теперь было необходимо экстренно искать альтернативы.

– И, эм, – продолжил единорог, выдернув кобылу из размышлений. Удивленно приподняв бровь, она вновь посмотрела на квартирмейстера: – Сегодня прибыл гонец, говорит из столицы и требует встречи с тобой при первой возможности.

– Гонец? – удивилась палевая кобыла. – Хм, в таком случае мне действительно стоит его увидеть. Продолжай работу, Веирс Кипер.

Единорог кратко кивнул и затем вновь уткнутся в свои записи.

Не тратя времени, кобыла подхватила череп со стола и закинула его в переметные сумы, после чего вместе со своим немногословным спутником направилась к командирскому шатру, кивками отвечая по пути на приветствия остальных волколаков. Откинув полог и пройдя внутрь, она с удивлением увидела перед собой гнедого жеребца с каштановой гривой, закутанного в плащ и покрытого пылью с долгой дороги.

– Пуддингхед? Что ты здесь забыл? Или все гонцы в твоей организации объявили забастовку?

Расположенный на небольшой подушке перед столом с картой региона земнопони лишь неопределенно крутанул в воздухе копытом, прежде чем произнести:

– В столице происходит ряд событий, которые требуют личного разговора, – демонстративно посмотрев на замершего у входа серо-голубого жеребца в кольчуге и шлеме, он добавил: – С глазу на глаз.

Несколько секунд пастелевая кобыла сверлила новоприбывшего взглядом изумрудных глаз, но затем все же кивнула своему спутнику. Не произнеся и слова, тот покинул шатер.

– Пуддингхед, – медленно произнесла она, как только полог шатра вновь запахнулся. – Это был долгий день, и Стоуну я доверяю как себе. Я очень надеюсь, что этот разговор того стоит.

Если собеседник и заметил раздражение в ее голосе, то виду не подал:

– Стоит, дорогая Смарт Куки, – кобыла поморщилась при упоминании своего имени, но гнедой жеребец то ли не заметил этого, то ли не стал обращать внимания. – Я понимаю, что новости до ваших мест доходят долго, но на западе возникла новая напасть. Мои информаторы говорят об ордах кровожадных монстров, атакующих деревни в ночи, и не оставляющих после себя ни живых, ни мертвых. Толпы беженцев захлестнули столицу, и без того находившуюся на грани голода, и вот уже несколько дней как Сильванор сотрясают бунты. Пони требуют еды, пони требуют защиты. И кровь течет рекой по улицам.

– Сохрани свое красноречие для тех, кто на него ведется, Пуддингхед. Мы оба знаем, что склады твоей организации ломятся от зерна и овса. Говори прямо, что именно ты от меня хочешь?

Жеребец слегка усмехнулся.

– Прямо? Что ж, пусть будет прямо. Гвардия еле сдерживает даже простолюдинов. Сейчас оптимальный момент для удара изнутри. У меня есть маршрут напрямую в дворец, но этого мало; мне нужны толковые пони, знающие, с какого конца у меча острие. Поэтому я и пришел к тебе.

Палевая кобыла молча продолжала сверлить его взглядом. Так и не дождавшись никакой иной реакции, через несколько мгновений он продолжил:

– Куки, это наш шанс покончить с тиранией Моноцероса и создать новую Арвию. Лучшую Арвию! Разве это не то, ради чего мы столь долго проливали кровь – и свою, и чужую? Разве не ради этого были сделаны все жертвы и приготовления?

Секунда протекала за секундой, прежде чем кобыла, наконец, произнесла:

– Но ради этой «Новой Арвии» ты хочешь загрести жар моими копытами. Прости мне мою прямоту, Пуддингхед, но я тебе попросту не доверяю. Ты знаешь не хуже меня, что я сплю и вижу смерть Моноцероса Третьего, но кто взойдет на трон после него? Очередной единорог со связями? Или же ты сам? – под насмешливым взглядом Волчицы Пуддингхед слегка стушевался, но миг спустя его лицо вновь приобрело привычное нечитаемое выражение.

– Отнюдь, дорогая Смарт Куки. После смерти Моноцероса не будет больше королей. Не будет больше аристократии. Будут лишь свободные граждане и государство, призванное служить им и защищать их, а не править и эксплуатировать. Пони будут вольны сами избирать своих правителей, а уж кто станет первым из них – я, кто-то еще или даже ты сама – этого я предвидеть не могу.

Куки лишь фыркнула. Заметив ее скептический взгляд, Пуддингхед продолжил:

– Я также знаю о проблемах с припасами, что последнее время донимают твою группу. Помоги мне, и я смогу помочь тебе. Еду нынче достать непросто… как и алхимический огонь, – добавил он, посмотрев на нее с самодовольной усмешкой. Он знал, что этот аргумент упрямая кобыла проигнорировать не сможет. Однако все инстинкты, то самое «шестое чувство», что неоднократно спасало ее из самых крупных передряг, упрямо говорило ей не доверять этому пони. Не то, чтобы ей нужны были дополнительные поводы: у ее собеседника и созданной им организации была крайне сомнительная репутация, и весьма заслужено.

Упрямо тряхнув головой, Волчица произнесла:

– Нет, Пуддингхед. Я найду способ решить проблему с провиантом, но тебе я попросту не доверяю. Когда придет время, я лично перережу глотку Моноцеросу, но это будет на моих и только моих условиях.

Ее собеседник тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

– Мне искренне жаль это слышать, Смарт Куки. Это – то, к чему мы шли все эти годы, и такие возможности возникают только один раз в жизни. Я не прошу мне доверять, доверие – слишком редкая роскошь в наши времена, но в любом случае мы оба стремимся к одному и тому же. Я лишь надеюсь, что ты это увидишь до того, как станет слишком поздно, – на миг задержавшись у полога, он добавил: – Если ты передумаешь, я буду следующие несколько дней в Окстроте, в обычном месте. Пошли гонца, и я смогу прибыть с припасами в течение суток.

Полог запахнулся, но хмурый взгляд Волчицы еще долго смотрел вслед ушедшему жеребцу.

Огромный замок в очередной раз вздрогнул, и Смарт Куки поморщилась, продолжая мчаться вместе с десятком жеребцов по залитому светом сквозь огромные ростовые окна коридору. Бомбардировку заклинателей напитанный древними чарами камень еще мог выдержать, но требушеты… требушеты были неостановимы. Внешнее кольцо стен превратилось в груду щебня более двух суток назад, второе уже полдня как постигла та же судьба. Какое-то время защитникам удавалось держаться в цитадели, но и ее стены были вскоре пробиты в нескольких местах, и обладавшие колоссальным численным перевесом королевские гвардейцы быстро раздробили оборонявшихся на отдельные очаги сопротивления.

Одним из таких очагов она и руководила, до тех пор пока им не удалось пробить кольцо окружения. Грохот закованных в броню копыт эхом разносился по коридору, но скорость была важнее скрытности: спереди уже раздавались звуки очередной схватки, и Смарт Куки помнила, что где-то в том направлении должен был находиться лорд Вайтхорн.

Тяжелые дубовые двери были вырваны с петель и лежали на полу, выбитые телекинетическими зарядами гвардейских заклинателей. На бегу перепрыгнув через них, молодая кобыла обнаружила перед собой три десятка королевских гвардейцев, зажавших менее дюжины оставшихся защитников в цветах Вайтхорнов. Не тратя времени, она выхватила ртом рукоять короткого клинка: пусть ей не было суждено родиться единорогом и использовать огромные ростовые мечи, или быть крупным жеребцом-земнопони и затаптывать противника заживо под весом стали и встроенных в копыта выдвижных клинков, она все еще являлась одним из лучших фехтовальщиков в замке, а легкая кольчужная броня, созданная по специальному заказу кузнецами Юникорнии, предоставляла превосходную подвижность при неплохой защищенности.

Атака сзади стала полной неожиданностью для королевских единорогов. Связанные боем латники все еще пытались развернуться к новой угрозе, когда пони Смарт Куки обрушились на стоявших позади их строя заклинателей. Несмотря на колоссальную угрозу на расстоянии, вблизи не имеющие брони и оружия жеребцы становились сравнительно легкой целью. Поднырнув под две струи пламени, бессильно разбившиеся о колонну позади, кобыла перекатом сократила остававшееся расстояние, и ее клинок прочертил алую дугу. Закованные в сталь бойцы позади действовали более прямолинейно, и хотя пара из них осела наземь грудами раскаленного металла, остальные прошли через строй противника как нож сквозь масло. После этого наступил через гвардейцев; зажатые с обеих сторон, они недолго смогли оказывать сопротивление, и вскоре Смарт Куки, пронзив череп последнего из них через забрало, огляделась.

От изначального отряда в двадцать единорогов и земнопони, с которыми она начинала бой, осталось чуть больше дюжины. Приемлемые потери, учитывая число противников, однако каждая смерть все равно горечью отдавалась в сердце молодой кобылы. От изначальных же защитников не осталось и десятка.

– Миледи! – обратится один из них к ней, залитый то ли своей, то ли чужой кровью земнопони с эмблемами сотника, под броней которого угадывалась серо-голубая шкура. – Лорд Вайтхорн просит вашего присутствия.

Молодая кобыла кратко кивнула и, пройдя мимо окровавленных бойцов, обнаружила и главу рода. Арбалетный болт пробил его грудь вместе с доспехом, и каждый вздох прислоненного к колонне палевого единорога звучал тяжело и натужно.

– Смарт… Куки… – он попытался приподняться, опираясь на переднюю ногу, но в следующий миг со стоном вновь рухнул обратно. Плюнув на притворство и вбиваемые с юности приличия, молодая кобыла мгновенно подбежала к жеребцу и склонилась перед ним. Алая струйка крови стекала из-под украшенного серебряными узорами шлема, сливаясь с гривой кораллового цвета, в которой проглядывала седина. – Похоже, я свое отбегал в этом мире, – он попытался усмехнуться, но затем зашелся тяжелым кашлем.

– Черта с два! Я найду целителя, и… – начала было Смарт Куки, но опиравшийся о колонну лорд лишь слабо отмахнулся, зайдясь новым приступом кашля и сплюнув кровь на пол.

– Оставь… Я видел много ран на своем веку… и эта – одна из тех, что целителям неподвластна, – отдышавшись, он продолжил: – Куки… слушай меня внимательно. В кармане моих сум есть два письма, – кивнул аристократ в сторону расположенных за ним переметных сум, на удивление целых. – Первое для тебя… второе… доставь по указанному адресу. Там ты выйдешь на моего… моего сподвижника в Сильваноре, – новый приступ кашля прервал его слова, но затем аристократ их обуздал. – Будь с ним осторожна. Скользкий… тип, но в продвижении дела он заинтересован кровно, и в этом на него можно положиться.

Из коридора раздались шаги бронированных копыт, пока еще далекие, но стремительно приближающиеся. Слабыми движениями сняв с шеи небольшую цепочку с сапфиром, он протянул ее молодой кобыле.

– Этот амулет обошелся в небольшое состояние, но он переместит тебя и… еще одного пони в окрестности столицы. Стоун Вилл! – сдерживая кашель, сумел он произнести уже громче. Тот же серо-голубой земнопони мгновенно появился перед ним. – Ты знаешь план. У меня для тебя есть последний… приказ. Береги Смарт Куки, любой ценой, – служивший Вайтхорну более десятилетия земнопони молча козырнул, ударив копытом о грудную пластину, и затем направился к переметным сумам лорда.

– Я не оставлю тебя! – упрямо махнула головой молодая кобыла, однако жеребец лишь слегка улыбнулся.

– Смарт Куки… дочка… мои часы все равно сочтены, – поморщившись и с трудом сдержав очередной приступ кашля, он продолжил. – Я много воевал за свою жизнь. Много зла искоренил, много жизней оборвал. Какие-то по праведным причинам, какие-то – нет… Но ты была единственным добром, что я привнес в этот мир. Прошу… не дай себе сгинуть вместе со мной.

Лязг десятков бронированных копыт звучал уже совсем близко. По щекам кобылы начали течь слезы, но в итоге она все же кивнула и взяла из копыт отца амулет. Подошедший миг спустя с сумами сотник молча замер рядом и, перекинув цепочку через свою и его шею, Смарт Куки посмотрела на своего отца, прежде чем сломить драгоценный камень своим коgытом. Его бледное лицо и ободряющая улыбка были последним, что она увидела, прежде чем мир поглотила вспышка света.

Волчица резко проснулась и, выхватив из ножен хранившийся под подушкой клинок, стремительно вскочила на ноги, прежде чем осознать, что это был всего лишь очередной кошмар. События того дня вот уже десять лет как регулярно преследовали ее по ночам, и каждый раз она приходила в себя в метре от постели, в боевой стойке и с обнаженным мечом.

Вставив клинок обратно в ножны и перекинув их ремень через плечо, она откинула полог небольшого полевого шатра и вышла наружу. Солнце еще даже не вышло из-за горизонта, и в предрассветных сумерках практически никого на копытах еще не было, за исключением ее, да часовых. Такие моменты она всегда считала очень удобными, чтобы пройтись, освежить голову и хорошо поразмыслить, а утренний воздух приятно охлаждал разгоряченную кошмаром шкуру.

Род Вайтхорнов был древним. Более того, одним из древнейших, и по слухам восходил к самому Мейсону Путешественнику. Более чем пятисотлетняя история позволила ему накопить обширное влияние и богатство, которым его последний представитель активно и пользовался, пытаясь изменить закостеневший статус-кво в королевстве и покончить с бесконечным притеснением простых земнопони со стороны правящего класса единорогов. И многие его слушали: кто-то из соображений чести и справедливости, кто-то вняв аргументу о том, что если ситуацию не разрешить мирно и постепенно, рано или поздно она прорвется подобно плотине. Однако вместе со сподвижниками пришли и соперники, многие из которых были из не менее знатных семей. Злые языки вспоминали старый скандал, когда лорд Клиркат Вайтхорн, всего пару лет как унаследовавший земли и титул, обвенчался с простой земнопони, от которой у него к тому же еще и родилась дочь, такая же безрогая, как и погибшая при родах мать. Более того, когда лорду стукнуло пятьдесят, а иных наследников у него не появилось, и многочисленные дальние родственники начали уже делить имение древнего рода, он попросту объявил эту низкорожденную кобылу своей наследницей! Кобылу И земнопони!

Скандал вышел колоссальный, и даже сам король Моноцерос Третий приезжал со свитой, в попытках отговорить Вайтхорна от столь опрометчивого шага, однако тот оставался непреклонен. После этого при дворе начали ползти гораздо более опасные слухи: слухи об измене. Менее года спустя Моноцерос вынес свой вердикт, и под стенами древнего замка появились штандарты королевской армии.

Остановившись у границы лагеря, Волчица задумчиво огляделась. Солнце уже показалось из-за горизонта, окрашивая макушки деревьев и вершины деревянных башен лагеря в алые тона, а туман в воздухе начал постепенно рассеиваться. Двое часовых у ворот молча отдали честь, и кобыла вернула им жест.

«Не доверяй Пуддингхеду», – кричали все ее инстинкты.

«Скользкий тип, но в продвижении дела он заинтересован кровно», – вспомнились слова отца.

Пуддингхед был прав в одном, со вздохом осознала она. Это действительно был идеальный шанс покончить с Моноцеросом. Кем она будет, если его упустит?

Направляясь обратно к своему шатру, она кратко кивала головой в ответ на приветствия остальных волколаков. Собственно, называть его шатром было некоторым преувеличением: внутри едва хватало место для небольшой кровати, ящичка с личными вещами и письменного стола. Усевшись перед ним, благо света уже хватало, она вскрыла бутылек с чернилами и, взяв в рот перо, написала короткую записку.

«Я готова к разговору.

С. К.»

Глава 9 – Эпсилон-7

По поводу песни в конце главы: это сделанный мной за пару часов вольный перевод "Replica" от Miracle of Sound, немного адаптированный под произведение. Прослушать ее можно по ссылке.

Пасмурные небеса над головой намекали на возможное продолжение утреннего дождя, и ветер, дувший с исчезающих в облаках далеких горных пиков, пронизывал идущих вверх по склону спутниц даже сквозь шкуры. Тем не менее, одна из них не теряла присутствия духа и вовсю продолжала щебетать; то ли от того, что по заверениям ее подруги уже следующую ночь им удастся провести в тепле и комфорте, то ли из-за того, что ранний ливень заставил их дольше обычного засидеться в небольшой пещерке, и юной единорожке удалось отлично выспаться.

– …и эта цепь, называемая Каскадной, идет до самой границы с Юникорнией и даже дальше, упираясь в саму Подковную Бухту!

«Не упираясь… горный хребет продолжается и под водой. В частности, объект «Гамма» расположен как раз в его недрах, под сотнями метров океанских вод и камня. Но без нормального транспорта удачи до него добраться», – пронеслось в голове у Клары, когда она на миг остановилась, оглядывая местность, и затем сверилась с направлением, выводимым на наручный… наножный компьютер.

– Откуда тебе все это известно? – спросила она, подняв глаза от экрана, после чего приметила пару отвесных скал для ориентира и направилась чуть в сторону от них. Увлеченно скакавшая позади кобылка на миг споткнулась и потупила взгляд, прежде чем ответить:

– Мне… папа рассказывал. Он много, где побывал, и проделал путь из самого Геликона, Города Тысячи Башен и столицы Юникорнии!

– И почему же он покинул столицу и проделал столь долгий путь? – слегка приподняла бровь исследователь.

– Он… он никогда не рассказывал об этом.

Из кобылки словно спустили воздух, и пару минут она, повесив голову, молча продолжала идти вслед за подругой. Миновав очередной поворот по узкой тропе, пролегавшей меж сухих, колючих кустов и каменистых скал, Клара решила, что нужно ее срочно чем-то отвлечь. К сожалению, для этого у нее было лишь одно средство.

– Напомни, скала, – это… – отключив на миг гарнитуру переводчика, она продолжила: – “Сraig”?

– “Graig”! – словно по взмаху руки, Луна сразу приободрилась. – Более звонкий звук!

Клара кивнула и пару раз повторила слово вслед за кобылкой. Та от радости начала прыгать вокруг исследователя; как у нее это удавалось на узкой тропе, бывшему человеку было решительно не понять.

– Да-да-да! У тебя получается! Моя кьютимарка ждет меня!

Скрыв улыбку, Клара продолжила идти вперед. Слегка успокоившись, юная единорожка начала «прогонять» ее по остальным словам постепенно увеличивающегося вокабуляра, иногда хваля, иногда – поправляя. Так, один час проходил за другим, сумерки начали постепенно сгущаться, предвещая скорое падение и без того низкой температуры, когда исследователь внезапно остановилась перед ничем не примечательной отвесной скалой. Не ожидавшая этого кобылка с размаху врезалась в нее сзади и отлетела обратно на землю.

– Ай… Тия! – возмутилась она, потирая ушибленное колено, прежде чем заметить, что подруга на нее совсем не обращала внимания и вовсю рассматривала каменную стену, покрытую выщербинами и трещинами.

– I can’t see anything in this darkness, – прозвучал ее голос на резком, зубодробительном языке. Селестия явно отключила свой талисман-толмач, и Луна в очередной раз невольно задумалась, почему этот язык казался таким знакомым. Тем временем белая единорожка поднесла к лицу свой странный амулет на ноге, что-то тихо прошептала, и хирургически-белый свет разогнал начавшие было сгущаться тени. – Ah, there it is.

Направившись к ничем не примечательному выступу, она три раза стукнула копытом по совершенно ровной поверхности камня и отчетливо произнесла:

– Open the entrance. Authorization: Epsilon-7-6-2-Foxtrot.

В следующую секунду из ниоткуда раздался бестелесный и совершенно безэмоциональный голос, от которого по спине юной кобылки пробежал озноб.

– Access… denied. Voice authorization failed: No voice matches are present in the database. Please refer to your security supervisor or contact database administrator.

– Why did I even bother… – заметив остолбеневшую Луну, Тия попыталась ей успокаивающе улыбнуться, прежде чем повернуться вновь к стене и не менее разборчиво произнести: – Override code: Vogel-8-1-1-7-Tau.

– Access… granted, – произнес все тот же бестелесный голос и затем умолк. Пару секунд ничего не происходило, и Луна собралась уже было спросить подругу о предмете ее увлекательного разговора со стеной, когда внезапно вся отвесная скала, находившаяся справа от тропы мелко вздрогнула и начала расходиться в стороны.

Обернувшись к округлившей глаза до размера блюдец единорожке, Клара Вогель усмехнулась и, включив обратно гарнитуру универсального переводчика, произнесла:

– Добро пожаловать в наблюдательный пост «Эпсилон-7», Луна.

Цокот копыт эхом разносился по металлическому коридору, и в такт их шагам по сторонам зажигались магические светильники. Обернувшись, Луна обнаружила, что они точно так же гасли в десятке шагов позади, оставляя двух спутниц в небольшом островке света посреди кромешной тьмы. Юная единорожка поежилась и, увидев, что Селестия уже удалилась на несколько шагов вперед, прибавила ходу.

– Т-тия, нам еще далеко? – прозвучал ее дрожащий голос. На миг остановившись, подруга ободряюще улыбнулась, прежде чем продолжить идти вперед:

– Почти дошли. Сейчас будет airlock, затем быстрый спуск на elevator, и мы прибудем на центральный level. Нам надо будет активировать reactor, проверить системы of internal monitoring, и дальше можно будет немного расслабиться.

– Эм… – незнакомые слова оптимизма темно-синей кобылке не внушали. – У тебя амулет начал выдыхаться. Половина слов была совсем непонятна.

– Хм… возможно, в твоем языке просто нет их аналога. Или database неполная, – задумчиво протянула Селестия, но затем оживилась и уже более бодрым тоном произнесла: – Мы дошли! Ох, как я соскучилась по теплой кровати и кружке горячего synthetic coffee, – Дойдя до тупика, красногривая единорожка замерла у металлической стены, которая пару секунд спустя с шипением начала подниматься вверх и исчезла в потолке копытотворной пещеры, явив взору небольшое помещение с мечущимися красными тенями от вращающихся светильников. Резкий визг ударил по ушам юной кобылки, инстинктивно прижавшей их к голове, и она против воли сделала шаг назад, прежде чем почувствовать ободряющее копыто на плече.

– Не бойся, Луна, там ничего страшного нет. И кроме нас этот facility точно никто не облюбовал, судя по слою пыли на полу, – заметив все еще колеблющуюся подругу, она ей подмигнула и, наклонившись, заговорщицким шёпотом произнесла: – Вот что я тебе скажу. Потерпи еще немного, и когда мы закончим, то вместе ограбим кладовую! И может, даже вместе приготовим что-нибудь вкусненькое.

Кобылка слегка приободрилась и кивнула в ответ. Готовить Луна любила, хотя обычно ее деяния на кухне заканчивались небольшой катастрофой. Однако, когда она сообщила об этом Селестии, та лишь рассмеялась:

– У тебя просто не было хорошего наставника! Поверь, со мной у тебя все гарантированно получится, уж если я смогла научить готовить даже Ла… – внезапно она запнулась, а смех в ее голосе бесследно исчез, – …ну, – едва слышно закончила подруга, прежде чем резко встать и пройти внутрь открывшегося помещения. Луна поспешила вслед за ней.

– Кто такая Лана?

– Никто, – прозвучал на удивление резкий ответ, однако прежде чем юная кобылка успела бы более решительно насесть на свою спутницу, проход за спиной внезапно вновь закрыла металлическая стена, раздался низкий гудок и из прорезей в стенах с шипением начал вырываться холодный воздух. Пискнув, единорожка прижалась к ноге старшей подруги.

– Луна, нельзя быть такой трусишкой, – хихикнула та. Через пару секунд, когда никакой напасти не произошло, юная кобылка с негодованием показала ей язык:

– Я не трусишка, я просто осторожная!

– Air pressure stabilized. No known contaminants detected. Access granted, – раздался все тот же странный монотонный голос откуда-то сверху, но взгляд Луны кроме металла потолка ничего не обнаружил. Магические светильники перестали вращаться, и миг спустя противоположная стена разошлась в стороны, открыв взгляду еще один коридор. Как оказалось, одна из его стен была выполнена в виде окна, сквозь которое виднелось небольшое помещение с длинным столом, парой стульев и множеством светящихся прямоугольников. Присмотревшись, Луна заметила, что на этих прямоугольниках были изображены разнообразные комнаты, в том числе и та, в которой они только что были.

– Не отставай, – вырвал ее из наблюдений голос Селестии, и она поспешила за подругой. К счастью, далеко идти не пришлось, и вскоре коридор вновь прервался тупиком; на этот раз в его конце была странная металлическая платформа, окруженная металлической оградой. Встав на нее, кобылка повернулась было к старшей единорожке, но та замерла перед странной панелью на стене, сосредоточенно пытаясь попасть по чему-то кончиком копыта.

– Давай… давай… почти-и-и-и… да чтоб тебя! – копыто соскользнуло, и под ним Луна увидела ряды маленький бугорков. Видимо, один из них и требовалось нажать… тем временем Селестия фыркнула и раздраженно ударила копытом о пол, сверля взглядом пластину. Затем она сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и прикрыла глаза. Секунда протекала за секундой, и постепенно у Луны зародилось подозрение о том, что именно ее подруга пытается сделать. И, возможно, ей это всего лишь показалось в бледном свете магических светильников, но на кончике рога красногривой единорожки блеснула золотая искра. Юная кобылка уже открыла было рот, чтобы дать подруге совет, однако за миг до этого та вновь открыла глаза, склонила голову… и, прицелившись, точно стукнула по одному из бугорков своим рогом.

– Third Level: HQ and Operations, – раздался ставший уже знакомым бестелесный голос, и затем платформа вздрогнула и начала спускаться вниз. Луна тихо пискнула и вцепилась в ногу Селестии. Стены постепенно уходили вверх, в то время как платформа уносила их в недра горы.

Раздался очередной грохот посуды, и из шкафа донеслось глухое ругательство. Луна полуинстинктивно прикрыла прижала уши к голове и осмотрелась.

После странной вертикальной шахты, коридоров металла и огромного помещения со светящимися прямоугольниками, в котором они провели не меньше часа, пока старшая подруга пыталась пробудить загадочный «reactor», кухня выглядела на удивление… уютно. Теплые тона, обычные шкафы. Материал был странным, похожим то ли на очень темное стекло, то ли на невероятно отполированное и покрытое дорогим лаком дерево, и печки нигде видно не было, но в остальном – обычная кухня, достаточно просторная и с парой длинных столов в противоположном конце помещения. Сами столы были неправильными, высокими даже для Селестии, а стоявшие рядом с ними стулья оказались совершенно неудобными, но Луна, немного поразмыслив, лишь пожала плечами. Едва ли это было самым странным, что она за сегодня увидела.

– А-ха! – прозвучал победоносный возглас, и из на удивление глубокого шкафа появилось обрамленное красной гривой лицо подруги с зажатой во рту кастрюлей. Миг спустя та заняла место рядом с остальным кухонным инвентарем на рабочей поверхности. Железные банки, коробки из чего-то вроде бересты или очень плотного пергамента – все помеченное непонятными символами. – Теперь главный вопрос: все необходимое у нас есть, но что именно мы будем печь? Луна, есть предложения?

Кобылка задумчиво посмотрела на ряды припасов:

«Хм… с тех пор, как они покинули Конифер Хиллс прошло уже не меньше недели… значит, можно попытаться раскрутить Тию на пирожки!»

– Эм… – немного нерешительно начала она, но приободренная улыбкой подруги, продолжила: – У меня должен быть день рождения на днях. Может, сделаем что-нибудь сладкое?

Реакция Селестии последовала молниеносно и оказалась совсем не той, что она ожидала.

– И ты молчала?! – красногривая подруга метнулась к новому ящику, из которого после открытия повеяло ощутимым холодом, и затем скрылась с головой внутри. – Так, это у нас есть… о, синтемолоко! Отлично… но нужно… супер!

Появившись изнутри с зажатой в зубах очередной коробкой, на которой были изображены какие-то незнакомые юной кобылке ягоды, она закрыла ледяной шкаф ногой, поставила упаковку на рабочий стол, и, хитро прищурившись, произнесла:

– Луна, сегодня мы делаем праздничный тортик! У нас даже есть настоящая вишня!

Лето в центральной Бореалии – одного из двух крупнейших континентов Юнити – всегда было мимолетным и дождливым, и потому каждый погожий день воспринимался как маленький праздник. В такие моменты всегда было приятно посидеть в тени деревьев, пролистывая легкомысленный роман на датападе, под шелест листвы и перекликивание птиц. Но, как всегда, идиллия продолжалась недолго.

– Клааара! – Подняв глаза от экрана, она увидела мчавшуюся к ней меж парковых деревьев рыжоволосую девчонку, которой совсем недавно перевалило за двенадцать. И в ее руках было что-то со слишком большим количеством ног. – Смотри, кого я нашла!

Резко затормозив в последнюю секунду, она с энтузиазмом протянула ей… жука. Очень большого жука. Клара попыталась отодвинуться прочь, но Лана лишь подносила его еще ближе.

– Можно, мы его оставим? Это самый большой лесовик из всех, что я видела! Может, он даже король этого парка!

Отчаянно удерживая сестру одной рукой и не давая ей сунуть жука себе в лицо, Клара тяжело вздохнула.

– Нет. И будь добра, убери его от меня!

– Хорошоооооооо, – протянула та, заметно приуныв. Однако в следующий миг выяснилась одна маленькая, но очень значительная деталь: у лесовика были крылья. И, резко взлетев, он метнулся прямо к молодой студентке Системного университета.

– Убери его! Убери! – раздались ее панические вопли, под заливистый смех младшей сестры. Резко отшатнувшись и отчаянно пытаясь избавиться от жука, стремительно носившегося по ее штанам и блузке, она незаметно для себя оказалась на краю лавки и, потеряв равновесие, полетела на траву. – ЛАНА!

Несмотря на полное отсутствие помощи от сестры, ей все же удалось поймать лесовика и отшвырнуть его прочь. Поднявшись и отряхнув одежду, девушка обернулась к Лане.

– Ты можешь хоть один день не… – однако там, где только что стояла сестра, не было совершенно никого. – Лана? – присмотревшись, она увидела отчетливые следы в траве, уходящие дальше вглубь парка, в направлении журчащей реки. С тоской посмотрев на все еще лежавший на лавке датапад с недочитанной главой и затем на наручный хронометр, она вздохнула и, подхватив устройство, направилась в сторону удалявшихся следов. День клонился к вечеру, да и погода начинала портиться, а значит самое время было направляться обратно домой… как только она найдет Лану и надерет ей уши.

Ветер усилился и трепал края ее белой блузки, а вокруг начали падать первые капли дождя, когда Клара, наконец, вышла к реке и увидела на ее берегу знакомую фигуру, стоявшую к ней спиной. Однако на отклик та никак не отреагировала. Мысленно ругаясь самыми неприличными словами, она направилась к ней; хорошо хоть, деревья отступили назад, и берег был ровным.

– Лана! Не смей меня игнорировать, юная леди! Пекло с ним с жуком, но если я сейчас из-за тебя вымокну под ливнем… – их разделял всего один шаг, когда она инстинктивно почувствовала, что что-то не так. – Лана? – уже тише произнесла она, и, все так же не получив ответа, протянула руку к плечу девчонки с копной непослушных рыжих волос. Однако миг спустя та сама обернулась к ней, и крик комом встал в ее горле.

– Зачем ты это сделала, Клара? – спросил ксеноморф голосом ее сестры. Сквозь слои кости и плоти, бывшие некогда человеческим лицом, проглядывали синие как океанские бездны глаза. – Зачем ты обрекла всех нас на смерть? Неужели ты не могла найти иной путь? – через ее слова пробивался второй голос, более низкий и мужской. – Человечный путь?

Она не знала, когда ее рука успела лечь на рукоять маг-пистолета на поясе, или даже когда он у нее оказался. Но миг спустя знакомый гул магнитных ускорителей заглушил голос стоявшего перед ней существа, и выстрел отбросил его на десяток метров прочь, в воды реки, что вскоре скрыла изуродованное мутациями тело из глаз. Оружие выпало у нее из дрожащих рук и, рухнув на колени, Клара отчаянно разрыдалась. Сквозь застилавшие глаза слезы она видела свое отражение в свинцовых водах: в один миг она была в лабораторном халате со знаками отличия ведущего исследователя проекта, в другой – ее лицо становилось бесформенным месивом мутировавшей плоти, а рот заполняли острые как бритва зубы ксеноморфа… в третий же на нее в ответ смотрел абориген этого звездами проклятого мира, с белой шкурой и гривой цвета расплавленного металла. Зрение начали заполнять белые росчерки помех.

Рука против воли потянулась к лежавшему рядом маг-пистолету, в воздухе вновь раздался низкий гул… и она проснулась.

От резкого движения запутанная в одеяло фигура со сдавленным вскриком полетела с койки на металлический пол и несколько секунд просто продолжала лежать, отчаянно пытаясь отдышаться. Немного придя в себя, Клара выпуталась из одеяла и посмотрела на вторую койку в небольшой спальне.

«Мне б такой крепкий сон, – пронеслось у нее в голове при виде продолжавшей мерно сопеть Луны. Переведя взгляд в сторону, она посмотрела на красные цифры локального времени, выводимого лежавшим на тумбочке наручным компьютером. – Четыре утра? М-да… но заснуть все равно у меня уже не получится, проклятые сны не дают ни единой ночи покоя. Пока Луна спит, можно поработать над модификацией маг-пистолета, который я нашла в оружейном шкафу в Центре мониторинга. В конце концов, мне надо как-то его приспособить так, чтобы я смогла им пользоваться даже… ртом».

Привычно отбросив начавшие было зарождаться мрачные мысли, она тихо вышла из помещения и закрыла за собой дверь, прежде чем заметить, что ее копыта все еще дрожали, а шкуру покрывали пятна пота.

«М-да, мне потребуется очень много кофе после этой ночки. И – хороший, долгий душ!»

Работа была монотонной, но именно это Кларе сейчас и требовалось. Задавая параметры модификации в фабрикаторе и наблюдая за тем, как рукоять и спусковой механизм расположенной на экране проекции постепенно меняли свою форму в такт ее директивам, она чувствовала, как накопившиеся тревоги постепенно покидают ее тело… или, по крайней мере, на время забиваются в далекий темный угол. Несколько часов кропотливой работы пролетели как несколько минут, и, удовлетворившись финальным результатом, она нажала кнопку старта проекта. В тот же миг на интерфейсе появилась иконка активации работ и ожидаемое время до завершения, а расположенный в отсеке для входящего материала маг-пистолет скрылся внутри устройства. Откинувшись на спинку стула, на удивление приемлемого даже для ее… новой… комплекции, она прикрыла глаза и, сделав глоток горячего синтекофе из термокружки, задумалась о событиях прошедшего дня.

На удивление, законсервированный наблюдательный пункт оказался в отличном состоянии, а в кладовой было достаточно припасов, чтобы прожить в нем десятилетие. С энергией было немного похуже, но это предсказуемо: в конце концов, в сердце этого объекта стоял не зеро-поинт реактор, а обычный термоядерный старичок. Но самое главное, Кларе удалось добраться до систем мониторинга и синхронизировать все карты со своим наручным компьютером! Теперь она точно знала координаты и направление к каждому оставшемуся объекту людей на этой планете, включая «Бету». Были бы еще коды…

Клара поморщилась. Ее оверрайд оказался достаточным для забытого звездами наблюдательного поста, но вот с одним из центральных объектов проекта этот трюк явно не пройдет. Просто на том уровне, что там будет идти сверка тембра голоса с имеющимися базами данных даже для команд оверрайда. И как эту систему обойти, у нее не было ни малейшего представления.

«Один шаг за раз… сначала до «Беты» еще предстоит дойти. А там что-нибудь можно будет придумать… в конце концов, смог же Прайс проникнуть на не менее защищенную «Альфу», и при этом он даже взрывчатки не использовал».

После этого ее мысли перетекли в более приятное русло. Импровизированное празднование дня рождения Луны прошло совершенно спокойно: кобылка даже перестала вздрагивать от каждой незнакомой тени, хотя от отдельной комнаты отказалась наотрез. И тортик получился совершенно изумительным, даже более вкусным чем Клара ожидала. Хотя возможно, дело тут было не в кулинарных способностях исследователя и ее маленького ассистента, сколько в других вкусовых ощущениях аборигенов по сравнению с человеческими.

Человеческими… Клара устало потерла виски и тяжело вздохнула. Со времен… трансформации прошло уже больше недели, и ни разу ей нормально поспать так и не удалось. В конечном итоге, это было предсказуемо, и рациональная часть ее разума понимала, что это просто-напросто реакция сознания на произошедшие события. А поскольку профессионального психолога на планете едва ли удастся найти, исследователю придется перебарывать это в одиночку. Тем не менее, одна деталь не давала ей покоя: сны могли начинаться по-разному; сегодня она была в парке с Ланой, вчера она помнила начало про визит сестры, когда ей дали возглавить первый исследовательский проект, до этого были смутные воспоминания о каком-то совместном школьном проекте… но каждый сон заканчивался одинаково: превращением Ланы в ксеноморфа, а Клары в… что именно? Тоже в ксеноморфа? Пони? Или же… человека? И каждый раз этот момент начинал сопровождаться метелью белых помех, за неимением иного термина. Это – та деталь, которую она помнила наиболее отчетливо каждый раз, пробуждаясь в холодном поту.

Открыв глаза, она посмотрела на оставшиеся до завершения модификационных работ проценты и, сквозь тусклые цифры, увидела свое собственное отражение. По ту сторону экрана на нее смотрело совершенно незнакомое существо: ярко-красная грива, белоснежная шкура, непропорционально огромные глаза… даже цвет радужки у нее прежним не остался, и теперь был лиловым. Так ли много в этом существе было от Клары Вогель?

Раньше она бы фыркнула в ответ на подобные размышления. Но последнее время исследователь замечала за собой все больше и больше изменений. Она начинала иначе реагировать на внешние стимулы, стала гораздо более общительной со своей маленькой спутницей… даже прежние заметки в наручном компьютере начинали казаться слишком черствыми и сухими. Было ли это адаптацией к новым условиям? Или же она сама постепенно менялась под действием внутренней биологии этого нового тела, а ее прежнее «я» день за днем медленно угасало и растворялось? Сколько «Кларе Вогель» осталось существовать в этом мире? Была ли исследователь ей вообще на этом этапе? Или же она уже сейчас являлась неким четырехногим самозванцем, в котором от доктора Вогель – от человека – оставался лишь ворох воспоминаний?

Вопросы… вопросы, не имеющие рационального решения и ответа. Оставаться наедине с ними всегда было тяжело – Селес… Клара это помнила по множеству примеров в своей прежней жизни. А значит, надо было их чем-то заглушить. Быстрый взгляд вокруг уперся в небольшой музыкальный проигрыватель, встроенный в металлическую стену в двух шагах от нее. Немного удивившись, как она его могла не заметить раньше, исследователь подошла к устройству и нажала на небольшую кнопку сбоку, после чего перед ней высветился голографический интерфейс с перечнем совершенно незнакомых мелодий.

«Хех, видимо, совсем я отстаю от жизни», – пронеслось у нее в голове, и она наугад выбрала одну из них, прежде чем вернуться на стоявшее у стола сидение в ожидании завершения работы фабрикатора. В воздухе разлились тяжелые звуки электросинта, который вроде как набирал популярность последние несколько лет, сменившиеся на удивление мягким мужским голосом:

Порой течения сильны,
И против них не пойти,
А в помощь только штурвал.
Звезд пересек я моря,
Вода предала меня,
Был скрыт от глаз этот шквал.

Краем глаза она увидела, что модификация маг-пистолета уже достигла девяносто восьми процентов. Тем не менее, песня была приятной, так что может она ее даже дослушает до конца. Тем временем голос приобрел более мрачный, маниакальный тон, вслед за мелодией.

Красные огни, крики паники,
Таинства генетики!

Удивленно приподняв бровь, она почувствовала, как по позвоночнику пробежал озноб. На удивление… точный выбор слов, учитывая события последних дней. Тем временем у песни начался припев:

Я вижу вновь этот сон, шипят помехи,
Себя я не узнаю!
Я распадаюсь по швам, наги все страхи,
Себя я не узнаю!

Перед глазами начали мелькать видения снов и кошмаров, что неотступно преследовали ее по ночам и закаивающихся ворохом белоснежных помех за миг до пробуждения, подобно старому проигрывателю. И в этот миг исследователь вспомнила каждый из них, в мельчайшей подробности. Снова и снова она чувствовала, как кости и сухожилия разрываются под влиянием псионической мутации, прежде чем вновь срастись в нечто противоестественное. Снова и снова она растворялась в зверином потоке чужих эмоций и желаний, теряла свое «я» в океане боли и страха. Снова и снова она видела смерть Клары Вогель – как физическую, так и… как личности? Фабрикатор пискнул, возвещая о завершении проделанных работ, и выдал модифицированный пистолет в обратно на стол, но исследователь совершенно этого не заметила. Сердце набатом било в ее ушах, а паника заволакивала глаза черной пеленой. Неизвестный певец тем временем и не думал останавливаться:

И я, я сам не свой,
Я не кто-то другой!
И я, я сам не свой,
Я не кто-то друго… ^[1]

Гул магнитных ускорителей и визг выстрела положил конец и песне, и проигрывателю. Тяжело дыша, она заметила краем глаз постепенно угасающее золотое сияние вокруг своего рога, после чего раздался стук упавшего на пол пистолета. Вслед за ним прозвучал грохот чего-то металлического со стороны входа.

Обернувшись, Клара увидела упавший поднос с остатками вчерашнего тортика… и замеревшую у двери Луну, взгляд которой хаотично метался между исследователем и лежавшим на полу маг-пистолетом. В ее огромных глазах плескался океан ужаса, и юная кобылка начала мелко дрожать. В следующий миг она сдавлено вскрикнула и бросилась прочь по коридору; Клара же также перевела взгляд на пистолет и несколько секунд недоуменно его рассматривала, прежде чем до нее, наконец, дошла причина подобного поведения единорожки.

«Черт».

¹↑ Сделанный мной небольшой перевод отрывка песни "Replica", от Miracle of Sound

Глава 10 – Клара

Один предмет выкладывался на постель за другим, в то время как Клара механическими движениями перебирала содержимое своего рюкзака. Рядом также располагалась подготовленные еще прошлым вечером припасы: полевые рационы, второй спальный мешок, запасные энергоячейки для сканера и полевой гарнитуры… магазины к маг-пистолету, со встроенными охладительными картриджами. Все это надо было осторожно упаковать, вместе с уже имевшимся содержимым. Работа была монотонная, но Клара не возражала. Ей стоило о многом подумать.

Со времени инцидента с Луной прошла всего пара часов, но кобылка как сквозь землю провалилась и явно ее избегала. Разумеется, найти ее проблем не представляло: системы внутреннего мониторинга с легкостью позволяли определить местонахождение и передавали информацию прямо на полевой компьютер исследователя. Но это было лишь самой легкой стороной проблемы.

Что именно она ей может сказать? «Прости, Луна, да, я раньше была человеком, и я ответственна за все, что с тобой произошло»? Это явно не поможет, наоборот, лишь все усугубит. Попытаться соврать? Нет, кобылка и так на нее со слишком большим подозрением поглядывала последнее время. Значит, надо было говорить правду, однако опустить самые неприятные детали. Но в то же время…

Клара слегка поморщилась, когда тихий голосок ее подсознания спросил в очередной раз, зачем ей вообще была нужна Луна. Кобылке не место среди планетарных объектов людей, полных если не ксеноморфов, то автоматических систем безопасности. Она спасла ей жизнь, но сейчас возникала прекраснейшая возможность дать юной единорожке пойти своей дорогой.

«Своей дорогой куда? – упрямо тряхнула исследователь головой. – Я видела спутниковые снимки, вокруг нет ни одного уцелевшего поселения, и лишь банды мародеров напоминают о былых обитателях этой местности. Кто не был убит ими или ксеноморфами, бежал в более крупные населенные пункты на севере. Ближайшее чудом остававшееся поселение лежит в неделе пути на восток. Луна никогда не дойдет до него сама».

«Но и врать ты ей долго не сможешь. Даже давая подслащенную версию правды, тебе не удастся водить ее за нос бесконечно. Она догадается о твоей роли, – не унимался внутренний голос».

Доставая свое старое одеяло и обнаружив на нем оставшиеся от земли грязные пятна, Клара тихо вздохнула и отложила его в сторону. Надо будет прогнать его через чистку перед выходом. Смешно, но она успела привязаться к этому куску нанополимера за прошедшие недели, и выкидывать его взамен на новое ей совсем не хотелось. Однако затем, к своему удивлению, она увидела проблеск в глубине рюкзака, скрываемый до этого тканью одеяла. С головой скрывшись внутри, Клара несколько секунд пыталась подцепить странный предмет зубами, прежде чем вспомнить о… своей новой способности. Прикрыв глаза, она вновь почувствовала пронзавшие все вокруг нити псионических потоков. Некоторые из них уходили глубоко вглубь горы, другие разливались в воздухе подобно незримым радиоволнам, третьи же огибали и обволакивали каждый предмет, сколь бы маленьким он не казался. Манипулировать этими потоками казалось столь же естественно, как и дышать или двигать собственными руками и ногами, и открыв глаза, Клара увидела перед собой висящий в золотой ауре небольшой серебряный кулон, выполненный в виде полумесяца, с короткой строкой выгравированных на поверхности слов.

«Откуда он…» – пронеслось у нее в голове, прежде чем воспоминания промелькнули перед глазами. Первая встреча с аборигенами, нападение ксеноморфов, спасший ее в последнюю секунду ультрафиолетовый фальшфейер… рыдающая Луна, не реагировавшая ни на что вокруг, и серебряный кулон, оказавшийся под случайно сбитой на пол подушкой. Отвернувшись от рюкзака, Клара тряхнула головой и решительно направилась к выходу из спального помещения; серебряное украшение летело вслед за ней, а окружавшая его псионическая аура отбрасывала золотистые отблики на стерильно-белые стены.

«Долго мне ей врать и не придется. Та деревня как раз по пути, каким бы чудом ей ни удалось выстоять. Оставлять Луну здесь одну я не стану в любом случае; наименьшее, что я могу для нее сделать после всего причиненного – это передать ее в руки соплеменников».

Луна не знала, сколько она провела времени в этом темном и пустынном закутке. Она даже не очень-то помнила, как сюда добралась; в памяти сквозь застилавшую глаза пелену и пытавшееся вырваться из груди сердце всплывали только залитые белым светом металлические стены, сменившиеся затем странными трубами из мягкого материала, освещенными редкими красными огнями, после чего она не заметила очередного поворота коридора и влетела в тесное помещение с какими-то железными коробами. Вход так и остался открытым нараспашку, но по крайней мере здесь было тихо, и Клара ее точно не найдет. Забившись в угол, кобылка свернулась в клубок и дала волю слезам. Все пережитое разом накатило на нее, и перед глазами раз за разом мелькали картины пережитого: железные птицы, извергавшие цилиндры с белым дымом, двуногие монстры в прозрачных масках, кровожадные твари, вырезавшие всю деревню… встреча с Кларой. Было ли все это ложью? Неужели ее подруга была заодно с теми существами, что превратили жизнь Луны в одну бесконечную вереницу кошмаров? Была ли та вообще ее подругой?

Слезы свободно текли по ее щекам, но, крепко зажмурившись, она не обращала на них никакого внимания, выплескивая вместе с ними боль, горечь… и страх. Страх предательства. Страх вновь остаться совсем одной. Она бы все на свете отдала, лишь бы еще хоть раз услышать голос папы, или его фирменное…

– Не реви, – прозвучал до боли знакомый голос, и, подняв голову, кобылка увидела в неровном свете красных светильников сидевшего рядом темно-синего единорога с угольной гривой. – Слезами горю не поможешь.

– Ты не настоящий. Тебя здесь нет, – упрямо произнесла Луна, но секунду спустя все равно уткнулась в плечо Нокса, и новый поток слез потек по ее щекам. Тот лишь приобнял ее передней ногой и, поглаживая по спине, вздохнул.

– Прости меня, Луна. Тебе никогда не надо было сталкиваться с подобным. Если бы мы с Селеной остались в Геликоне, ничего бы этого не произошло.

Одна минута проходила за другой, но через какое-то время ее слезы иссякли полностью. Тем не менее, Луна никак не могла заставить себя отстраниться, и просто продолжала сидеть с отцом.

– Пап, – раздался ее тихий голос, – почему все это произошло? Почему монстры всех убили, и почему Селестия с ними заодно, но мне все равно помогала?

– Не знаю, Луна, – тяжело вздохнув, ответил единорог. – Но что я знаю наверняка, это то, что пони редко считают себя злодеями в жизни. У каждого из нас есть свои цели и мечты, и Селестия вряд ли является исключением. Возможно, она пытается искупить через тебя свои прошлые ошибки, или же просто искренне пытается помочь. Разве она не спасла тебя тогда, когда могла просто пройти мимо? Разве она не делила с тобой свои скудные припасы, когда могла уйти своей дорогой и оставить тебя позади? Разве она не стала тебе настоящей подругой, гораздо более близкой, чем все предыдущие друзья? – дождавшись робкого кивка кобылки, он продолжил: – Тогда не стоит ее судить по одним лишь догадкам. Поговори с ней начистоту, попытайся узнать ее историю. Вполне возможно, что она гораздо запутанней, чем кажется на первый взгляд.

– Но… почему она тогда мне врала? Почему не сказала все как есть с самого начала?

Ответ Нокса последовал не сразу; арканокузнец явно пытался подобрать правильные слова:

– Пони… не всегда поступают логично, Луна. Возможно, она боялась тебя отпугнуть, и получить именно такую реакцию. Или же… – единорог снова вздохнул, прервавшись на миг, – или же… она боялась тебя потерять.

– Но… почему она этого боялась? – Луна наконец подняла взгляд и посмотрела в лазурные глаза отца.

– Потому что беды происходят со всеми.

Промолчав пару секунд, жеребец добавил:

– Что же касается монстров… боюсь, этого не знает никто. Единственное, что я могу сказать – это то, что отчаянные пони способны на самые страшные деяния, если видят в этом путь к спасению. Возможно, эти существа не так уж сильно от нас отличаются, и внутри них также кроется и добро, и зло. В противном случае они бы тебя позади не оставили.

Одна секунда протекала за другой, в то время как Луна молча переваривала услышанное, пока в темном помещении вновь не раздался ее тихий голос:

– Мне страшно, пап…

– Что я могу сказать такое, что сможет тебе помочь?

Луна опустила взгляд и снова прижалась к плечу единорога:

– Что ты меня не оставишь одну.

– Никогда, – сквозь прикрытые веки кобылка увидела темно-синее сияние его магии и затем почувствовала, как что-то оделось ей на шею. Открыв глаза, она увидела знакомый серебряный кулон в виде полумесяца, который считала давно потерянным: – До тех пор, пока ты его носишь, я всегда буду рядом с тобой.

Одна минута сливалась с другой, но Клара никак не могла заставить себя разбудить спавшую единорожку. Слова были выбраны, выверены и заготовлены, но каждый раз, когда она поднимала копыто, чтобы потрепать Луну за плечо, внезапный приступ нерешительности ее останавливал. Отрепетированная речь внезапно вставала комом в горле, а рот заполняла горечь при мысли об очередной порции полуправд, что она собиралась скормить бедной кобылке.

«Это для ее собственного блага, – шептало ей подсознание, и все же… что-то в этом было фундаментально неправильно. Внутренний голос же наседал лишь сильнее: – Еще не поздно уйти. Оставь ее, и иди своей дорогой. Разве возврат человеческого облика и победа над Химерой не важнее?»

Клара уже привычным движением тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли… однако разбудить Луну все также же не могла себя заставить. В конечном итоге, ее взгляд вновь вернулся к серебряному кулону, зависшему рядом в псионическом поле, которое отбрасывало золотистые отблики на стены.

Простая, но добротная работа. Вязь затейливого узора по краям, обрамлявшая короткую фразу по центру. К сожалению, скудные уроки языка от Луны ей здесь помочь не могли – она еще даже нормальный словарный запас не составила, что уж говорить о чтении. Но все же… Клара чувствовала, что эти письмена были большим, чем простой набор символов. За ними что-то крылось, и, окунувшись в псионические потоки, она буквально увидела, как внутри медальона блестит синяя искра – тусклая, но различимая. Тем не менее, этот предмет принадлежал Луне, а значит вряд ли это было что-то вредоносное. Снова посмотрев на забывшуюся беспокойным сном единорожку, исследователь аккуратно надела украшение ей на шею, после чего тихо присела рядом и рассеяно осмотрелась.

В помещении едва хватало места для нескольких цилиндров вычислительных приборов, обеспечивающих работу целого подуровня. Все – от автоматической регуляции атмосферного давления до осветительных панелей или аварийных систем жизнеобеспечения – проходило через это помещение; одно из многих, разбросанных по подземным этажам наблюдательного пункта. Довольно архаичный дизайн, если задуматься: на «Альфе» все было гораздо централизованней…

Единорожка тихо зашевелилась во сне и, сквозь оставшиеся от слез пятна на мордашке появилась крохотная улыбка. То ли инстинктивно, то ли по воле слепого случая она уткнулась в плечо Клары, и мысли исследователя невольно обратились к более простым временам. Сколько раз она так же сидела с Ланой, когда сестренка прибегала к ней со своими проблемами, чтобы спросить совета или же просто вместе посидеть, пересказывая произошедшее за день? В детстве они всегда были не разлей вода, да и когда Клара поступила в Системный университет и сняла свою собственную маленькую квартирку, они чуть ли не каждый день связывались по гипернету. И тем не менее, когда пришло письмо от ее командующего офицера, сестры даже краткими сообщениями уже не обменивались больше года. Как столь крепкая дружба могла обратиться в прах?

Клара зажмурилась, и по ее щеке сбежала предательская слеза. Она прекрасно знала как – с чего именно все началось. Тот черный день, когда остались только они вдвоем, и исследователь, вместо поддержки и помощи впервые отвернулась от младшей сестренки и с головой погрузилась в работу, проводя целые дни на стимуляторах, лишь бы хоть на миг забыть о запертых в самом дальнем уголке сознания эмоциях и переживаниях. Тогда Клара боялась, что, если дать им волю, они сломят ее подобно тростинке. В ретроспективе же ей начинало казаться, что она уже была сломлена, и просто боялась себе в этом признаться… И потому никак не смогла остановить Лану, когда та пошла по точно такой же саморазрушительной дороге.

Луна внезапно зашевелилась и тихо ахнула, выбив Клару из своих размышлений. Исследователь ожидала, что кобылка отшатнется, быть может, даже вскрикнет… но та лишь молча продолжала рассматривать висевший на шее медальон, теперь зависший перед лицом единорожки в облачке синей магии, не обращая никакого внимания на сидевшую рядом подругу. Спустя несколько секунд Клара неловко откашлялась, лишь бы прервать тишину. Луна вздрогнула и, подняв глаза, казалось, только сейчас заметила исследователя и вздрогнула. Однако отшатнуться или отпрыгнуть она так и не попыталась, что Клара восприняла как добрый знак.

– Я… эм… я захватила этот кулон с собой, когда мы бежали из той деревни, где встретились, но потом совершенно о нем забыла, – запинаясь, начала исследователь. – С-сегодня я перебирала вещи и случайно его снова нашла. Он ведь принадлежит тебе?

Луна как-то странно склонила голову вбок, затем вновь посмотрела на висевшее рядом украшение, прежде чем перевести взгляд обратно к бывшему человеку.

– Да… это был последний подарок моего папы, он спас меня от белого дыма. Раньше он… принадлежал моей маме.

К удивлению Клары, Луна, так и не вставая, вновь прижалась к ней, и бывший исследователь неловко ее приобняла, сбитая с толку столь неожиданным поведением кобылки.

«Разве она не должна меня ненавидеть?» – пронеслось у нее в голове, однако вслух она произнесла совсем другое:

– Эта надпись… что она означает? Если тебе не сложно об этом говорить…

Луна ответила не сразу. Несколько долгих секунд она продолжала рассматривать серебряный полумесяц в своей псионической ауре, прежде чем, наконец, произнести:

– «Я всегда буду с тобой».

Клара задумчиво рассматривала кружку с синтетическим кофе перед собой, неосознанно вырисовывая копытом затейливые фигуры на поверхности стола. Сидевшая напротив Луна продолжала сверлить ее взглядом своих нереально огромных глаз, одновременно уплетая миску наспех разогретой питательной смеси. Как-никак, день уже перевалил за середину, и растущему организму требовались калории. Подняв глаза, Клара оглядела небольшое кухонное помещение, все еще хранившее следы вчерашней готовки, прежде встретить взгляд единорожки своим собственным. Тряхнув головой, она тяжело вздохнула, поправила свисавшую с правого уха гарнитуру универсального переводчика и начала свой рассказ:

– Полагаю, я должна извиниться за этот… обман. Наверное, я должна была рассказать о себе раньше, быть может даже с самого начала… но я боялась. Боялась твоей реакции, особенно учитывая события недавнего прошлого, – сделав глоток обжигающей жидкости и приободренная тем, что Луна лишь продолжала ее внимательно слушать, никак не перебивая, Клара продолжила: – Истина же очень проста: те двуногие существа, которые разрушили твой дом, называют себя «люди», или «человек», если в единственном числе. До недавних пор я была одним из них, пока мой облик не был принудительно изменен очень могущественным и очень опасным существом, а моих товарищей не постигла участь хуже смерти.

Это вызвало реакцию у единорожки. Ложка со стуком упала обратно в тарелку, когда удерживавшее ее в воздухе псионическое облачко бесследно растаяло, а сама кобылка отчаянно закашлялась, подавившись едой. Когда спустя несколько секунд ее взгляд вновь уперся в Клару, он был буквально пропитан ужасом… и чем-то гораздо более мрачным. Тем не менее, исследователь демонстративно не делала никаких резких движений и, глотнув еще одну порцию ароматного напитка, продолжила:

– Я не принимала участия в том рейде, или в полевых операциях вообще. Я не нападала на пони, и я не причинила зла твоей семье. Я была всего лишь исследователем, изучавшем ваш вид и его… способности. Теперь же я и вовсе, скорее всего, являюсь последним человеком на свете, по крайней мере, если игнорировать внешние отличия.

– Ч-что ты имеешь в виду?

Клара мрачно усмехнулась, прежде чем ответить:

– Помнишь тех тварей, что напали на нас в той деревне, где мы встретились? – кобылка вздрогнула и, дождавшись ее медленного кивка, исследователь продолжила: – Это – та судьба, что постигла мой народ. Все те люди, которых ты видела ранее, теперь либо мертвы, либо превратились в кровожадных и безумных тварей. Равно, как и все, с кем я работала последние несколько лет, и все герои в space, что ценой своей собственной крови выигрывали для нас драгоценное время, – прервавшись на миг, чтобы сделать еще один глоток синтекофе, она задумчиво посмотрела на стилизованные под дерево полипластиковые шкафы с кухонными принадлежностями в противоположном конце помещения, прежде чем произнести: – Мы пытались спасти свой вид, спасти всю галактику… но в своей гордыне породили нечто гораздо более смертоносное. Мы создали бога, и этот бог нас ненавидит. Моей целью является его остановить, любой ценой. И у меня есть зацепка, которая может это осуществить.

Все еще недоверчиво на нее косясь, Луна вновь подняла своей «магией» ложку и медленно продолжила поглощать питательную смесь с яблочным ароматизатором, прежде чем спросить:

– Но… что именно вы пытались сделать? И почему?

Клара на миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Как объяснить ребенку концепт тотальной войны за выживание всей разумной жизни, длившуюся полтора столетия? Или саму идею цивилизаций, охватывающих тысячи населенных миров и миллионы систем? Как объяснить, что люди оставались последней из этих цивилизаций во всем Млечном Пути, и большая часть галактики уже давно превратилась в пустынное кладбище, населенное лишь призраками триллионов былых обитателей? И тем не менее, она должна была попытаться. Тяжело вздохнув, она начала свой рассказ:

– Помнишь, несколько дней назад ты спросила меня о моей родине? И ту историю, что я начала тебе рассказывать, о волшебном океане и пяти великих ковчегах, что его пересекли, лишь один из которых сумел основать новую колонию? – дождавшись кивка кобылки, Клара продолжила: – Мои предки были на этом ковчеге, и эти великие корабли были призваны пересечь пространство между самими звездами. Именно его я в прошлый раз и назвала «волшебным океаном», для упрощения.

Заметив, что кобылка несколько растеряно склонила голову на бок, исследователь мысленно пнула себя, осознав, что уже успела ее запутать.

– Кхм… звезды – это на самом деле очень далекие солнца. Подобные нашему. Вокруг каждой из них вращаются миры, некоторые похожие на этот, другие – нет. Но изредка среди них попадаются пригодные для проживания. На одном из таких миров, получившем название «Юнити», мои предки и основали колонию. Это был очень коварный и опасный мир, населенный самыми зловещими существами, но с течением лет тем отважным первопроходцам удалось его покорить, и они вновь начали смотреть в ночной небосвод с любопытством и целеустремленностью. Были созданы новые, более совершенные корабли, перемещавшиеся по совершенно иным принципам, и эти корабли оказались гораздо надежнее своих древних предшественников. Впервые в истории Человек устремился к новым мирам без потери контакта с колонистами, и было создано межзвездное государство – «Коммонвелз оф Мэн». Через некоторое время Коммонвелз, объединявшее под своим знаменем уже несколько десятков миров, столкнулось с народом своей древней родины – Ёрз, которые так же начали покорять окрестные миры. Это было… сложное время, – Клара на миг замялась, когда в ее голове мелькнула история Войны Повторного контакта, – но в конечном итоге соглашения были подписаны, границы разделены, и наши народы после этого сосуществовали в относительном мире.

Прервавшись на миг, чтобы сделать глоток все еще горячего кофе, Клара продолжила:

– Однако мы были далеко не единственными на свете, кто шел по этой же дороге. Те звезды, что ты видишь ночью – это лишь крохотный кусочек огромной галактики, объединяющей в себе бесчисленное множество светил. И в некоторых из этих солнечных систем зародились такие же разумные цивилизации, как и наша. За последовавшие столетия карта галактики была поделена между десятками новых государств и королевств, и на какое-то время жизнь вошла в стабильную колею.

Допив синтекофе и отставив кружку в сторону, Клара быстро перевела дух, прежде чем продолжить; Луна же продолжала заворожённо ее слушать, а тарелка с едой была совершенно забыта.

– Так продолжалось до одного события, которое произошло полтора столетия назад. Скажи, – обратилась исследователь к единорожке, – когда ты творишь магию, видишь ли ты разлитые в воздухе пси… кхм, магические потоки? – дождавшись кивка кобылки, она продолжила: – Эти потоки являются всего лишь тем, как ты воспринимаешь проявления «Вуали» – магического пространства, лежащего за пределами нашего мира и состоящего из чистой энергии. Каждая мысль, каждое деяние и каждая идея находит в нем свое отражение, но не это является его самым важным свойством. Как простые разумные могут оказывать влияние на Вуаль, так и Вуаль может влиять на обычное пространство. Некоторые виды были к ней более чувствительны чем другие, и с течением веков они развили свой внутренний потенциал до невероятных высот; «магия» была лишь одним из множества проявлений их новообретенных умений. Но им было этого мало; они начали совмещать свои способности с технологиями, и одним из их изобретений стал принципиально новый тип кораблей. По щелчку па… кхм, копыта их суда могли переместиться в саму Вуаль и преодолеть большее расстояние, чем обычные корабли проходят за месяца. Это и стало началом конца.

Задумчиво посмотрев на пустую кружку, бывший человек едва слышно прошептала:

– Кто знает, не повторили ли мы их же ошибку… – но затем, уже громче, продолжила: – Новые корабли позволили этим цивилизациям войти в новую эру процветания и экспансии. Их воины были неостановимы, а торговцы быстры как ветер. Но каждый корабль, от крохотного shuttle до могущественного battleship, сиял в Вуали подобно маяку. И с каждым новым проблеском наш уголок реальности привлекал все большее внимание со стороны совершенно незнакомых и невероятно опасных созданий… до тех пор, пока незримый барьер не оказался полностью проломлен.

– Вторжение было молниеносным и неостановимым. Сотканные из самой пси... магической энергии существа уничтожали все на своем пути, не ведая ни страха, ни милосердия. Совершенно не готовые к удару изнутри, эти магические королевства были стерты с лица Universe за считанные годы. После этого настал черед остальных видов… и галактика утонула в крови оф триллионс разумных существ.

Клара прикрыла глаза, и перед ее взором начали мелькать полузабытые сводки с фронтов.

– Моя родина, Коммонвелз оф Мэн, вместе с королевством Ёрз, были единственными, кто составлял государствам пси… магов хоть какую-то конкуренцию. Там, где они брали своими способностями, мы брали изобретательностью и упрямой, кши’вритовой целеустремленностью. Сталкиваясь с невозможным, мы не начинали оплакивать свою судьбу, мы начинали биться об эту преграду до тех пор, пока она не обращалась в песок, а невозможное становилось возможным. Любой ценой, не считаясь ни с чем. И именно поэтому мы оказались единственными, кто смог устоять перед изначальным натиском. Объединив свои усилия и встав плечом к плечу, народы Коммонвэлз оф Мэн и Объединенных Наций oф Ёрз образовали новое, единое государство – Терран Юнион. Последний крик умирающей галактики, полный ярости, гнева и отказа принять свою судьбу. И мы выстояли! Более того, мы отбросили захватчиков назад, и на какое-то время появилась надежда обратить вспять эту войну и рано или поздно уничтожить сам Портал, положив конец этому вторжению.

Исследователь горько вздохнула и открыла глаза, но ее невидящий взор, казалось, смотрел сквозь Луну, не замечая ее.

– Эти надежды обратились в прах, когда вслед за первым приступом пришел второй, затем третий, четвертый… ордам захватчиков не было конца, и люди, последняя цивилизация в галактике, начали отступать. Сначала медленно – по одной планете за раз, по одной системе. Но в какой-то момент чужаки совершили прорыв, и вышли прямо к центральным мирам былого Коммонвелз оф Мэн. Мой родной мир сгорел прямо перед моими глазами… вместе с моей семьей, – ее голос дрогнул, и она на миг прервалась, прежде чем совладать со своими эмоциями и продолжить уже более твердым тоном:

– Тогда я поклялась положить конец этой войне, любыми средствами, любой ценой. И я стала частью запретного проекта, о котором ранее никто и подумать не мог, – в памяти на краткую долю секунды всплыли детали проекта «Деймос» и его чудовищные последствия, но она привычно закинула их в самый дальний уголок своего разума, заперла на ключ, а ключ выкинула куда подальше. – Это помогло, на некоторое время. Затем мне дали новое назначение, и так я попала на твой мир. Мы изучали ваши способности, искали способ обратить силы чужаков против них самих. Даже если для этого придется попрать самые фундаментальные законы реальности, даже если сама судьба была против нас. Через пот, кровь и целеустремленность мы спасем свой народ, не взирая ни на какие последствия… или так нам тогда казалось.

Воспоминания о пережитом ужасе, о заживо мутировавших коллегах, превращающихся в кровожадных тварей, о разрывающихся и перевивающихся вновь в ее собственном теле сухожилиях и мышцах оказались слишком большим грузом для исследователя и несколько секунд она просто молчала, пытаясь их отогнать и крепко зажмурившись. По щеке сбежала предательская слезинка; открыв глаза, она увидела, что Луна с беспокойством на нее смотрела, но все же Клара Вогель заставила себя продолжить. Она чувствовала, что это было нужно даже не столько кобылке, сколько ей самой:

– …и нам это удалось. Мы смогли создать существо, способное влиять на саму реальность, и которое остановило вторжение по щелчку пальцев. Во мгновение ока все чужаки в галактике бесследно исчезли, словно их никогда и не было. Но затем оно щелкнуло снова… и те из нас, кто не погиб сразу, завидовали мертвым. Оно обратило наш разум против нас самих, а былые товарищи стали кровожадными тварями, преследующими немногих уцелевших и днем, и ночью в коридорах подземных facilities. Я… я… – не выдержав, Клара откровенно разревелась и спрятала лицо в ру… передних ногах. Так и не поднимая головы, она продолжила, и ее слова перемежались всхлипами:

– Я не знаю, почему это существо, эта… Химера меня пощадила. Но оно лишило меня всей человечности, обратило в нечто совершенно чужеродное. Глядя в зеркало, ты все еще можешь видеть черты своих близких в себе, и через тебя они продолжают жить. Я же не могу похвастать даже этим. У меня никогда не было ни лиловых глаз, ни этой белоснежной шкуры, даже мои волосы никогда не были этого проклятого огненного оттенка. Все мои родные – мои родители, моя… сестра – мертвы, и у меня не осталось совершенно ничего, что могло бы о них напомнить. А результат моих трудов вместо того, чтобы спасти остатки человеческой цивилизации, обрек ее на самую ужасную участь, что только можно вообразить… я не знаю… я не…

Возможно, она бы вновь разрыдалась, но в этот момент Клара почувствовала внезапное объятие маленьких копыт. Раньше она бы может отстранилась, но сейчас… сейчас она поняла, что именно этого ей не хватало все эти годы. Простой поддержки, возможности выговориться и в открытую, не скрываясь пролить слезы, а не закупоривать боль внутри и пытаться ее игнорировать.

Минута проходила за минутой, и постепенно ее слезы сошли на нет. Почувствовав, что ее голос уже не будет дрожать, она закончила свой рассказ:

– Но я исправлю свою ошибку. Я остановлю Химеру, чего бы мне это ни стоило. Незадолго до того, как все пошло к чертям, мы разрабатывали метод остановить возникшую anomaly, и этот метод был крайне близок к рабочему prototype. Он также должен быть достаточно силен, чтобы нейтрализовать и, быть может, даже уничтожить Химеру… – «И, если очень повезет, даже вернет мне мой человеческий облик», – …мне лишь нужно дойти до его места разработки.

С облегчением выдохнув, она подняла покрасневшие глаза на продолжающую ее обнимать единорожку. Та же, увидев ее взгляд, просто спросила:

– И долго нам еще идти?

Брови Клары взлетели вверх, а в ее голосе удивление смешивалось с отчаянной надеждой:

– Ты хочешь продолжать путь со мной? Серьезно? После всего, что ты обо мне узнала?

Единорожка отстранилась от исследователя и, серьезно посмотрев ей в глаза, произнесла:

– Конечно я иду с тобой. Ты мне врала, и за это я тебе подкину пару жуков в спальный мешок… но ты все еще моя подруга – наверное, самая близкая за все времена. Конечно, я помогу тебе найти способ остановить этого злодея! Но чур – больше никаких секретов!

– Договорились, – ложь легко слетела с ее губ, но казавшееся некогда заледеневшим сердце исследователя все равно пропустило удар. Несмотря ни на что, предавать доверие этой молодой кобылки ей казалось совсем… неправильным. Тряхнув головой, чтобы отрешиться от неприятного ощущения, она уцепилась за еще одну деталь фразы единорожки:

– Стоп… жуков? – впервые за весь день бывший человек искренне улыбнулась. – Ты можешь попытаться, но я сохраняю за собой право предпринять ответные меры.

– Да, но из нас двоих жуков боишься только ты! – раздался ей в спину заливистый смех кобылки, когда исследователь направилась к выходу. В конце концов, ей предстояло еще много работы: в идеале им нужно выдвинуться завтра поутру, а значит надо было закончить собирать все необходимые припасы, проверить и перепроверить экипировку, провести хотя бы пару часов с модифицированным маг-пистолетом в имевшимся на объекте небольшом тире и, быть может, даже заготовить несколько безобидных безделушек для обмена с местными в лежавшем по пути поселении.

Поселении… она старалась не думать о том, как именно объяснит Луне решение ее там оставить. Даже при одной только мысли любые возможные слова вставали комом в горле.

«Один шаг за другим. В конце концов, есть еще целая неделя».

У самого выхода из кухни ее внезапно остановил оклик единорожки.

– Тия! – обернувшись, она увидела как та задумчиво смотрела ей в след со странным выражением на лице. – Это ведь не твое настоящее имя, верно? «Селестия», я имею в виду, – нервно сглотнув, женщина настороженно на нее посмотрела, прежде чем медленно кивнуть. – Как тебя тогда по-настоящему звали?

Бывший ведущий исследователь проекта «Химера» повернулась обратно к выходу, и на долю секунды даже ей самой казалось, что она оставит вопрос без ответа. Тем не менее пару мгновений спустя в звенящей тишине прозвучал ее тихий голос:

– Клара… меня звали Клара.

Глава 11 – Окулус

Ночь опустилась на истерзанный город, и Сильванор забылся лихорадочным сном. Взгляд с высоты птичьего полета мог бы без труда заметить вереницы гвардейский патрулей, магические огни которых вырывали из мрака остатки баррикад, истерзанные чарами и копытами мостовые и обугленные стены. Даже те немногие прохожие, что все же выходили на улицы, с наступлением темноты бесследно исчезли: комендантский час вступил в свои права. Столица Арвии замерла, пользуясь моментом передышки; тем не менее, собравшимся в одном непримечательном доме у самых городских стен было совсем не до сна.

– Это неприемлемо! – ударил копытом по столу вороной жеребец-земнопони с чуть более светлой гривой. – Шавки Пуддингхеда влезают на мою территорию, словно она им и принадлежит, вытесняют Гильдию с алхимического рынка, а теперь вам еще хватает наглости требовать от нас самый главный козырь, с которого вся организация вообще зародилась? Вы в своем уме?!

Его собеседница спокойно продолжала сидеть на жесткой подушке напротив, не обращая внимания ни на разгневанного земнопони, ни на его троих приспешников, сверливших ее недобрыми взглядами.

– Боюсь, ты меня неправильно понял, дорогой Дарк Блейд, – из-под скрывавшего лицо кобылы капюшона было невозможно различить ничего, кроме пронзительного взгляда серо-голубых глаз, но в ее тоне легко читалась самоуверенность и доля скуки. – Мы предлагаем взаимовыгодное сотрудничество, и готовы щедро скомпенсировать вам все понесенные убытки.

– Взаимовыгодное сотрудничество? ВЗАИМОВЫГОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО?! – жеребец вскочил на ноги, и в его глазах сверкнула неподдельная ярость. – Я знаю, чего ты пытаешься добиться, ведьма! О, ты можешь обещать нам золотые горы, но как только доступ в королевский замок окажется в копытах твоего хозяина – нужда в нас отпадет. Я знаю, какая судьба постигла ваших предыдущих «партнеров». Вольная Гильдия не наступит на те же грабли. Старк! – не отрывая взгляда от закутанной в плащ кобылы, обратился он к самому крупному из троих других жеребцов в помещении, под пегой шкурой которого перевивались канаты мышц, а лицо пересекал застарелый шрам. – Выпроводи эту шваль с нашей территории. Можешь не церемониться.

В следующий миг из-под капюшона разлился бледно-зеленый свет магической ауры, впервые осветивший лицо кобылы, губы которой искривились в ухмылке. Трое жеребцов как подкошенные рухнули на пол, не в силах даже приподнять налившиеся свинцом ноги. В голосе кобылы появились хищные нотки, когда она произнесла два коротких имени:

– Дарк Найт. Лонг Блейд.

Глаза жеребца округлились, но миг спустя к его лицу прилила краска, на виске вздулась вена, а от внезапного рева, казалось, вздрогнули даже каменные стены строения:

– Ты смеешь явиться на мою территорию, требуешь раскрыть наши секреты, а теперь еще и угрожаешь моей семье?! Да я… – однако прежде, чем жеребец успел бы сделать нечто импульсивное, его копыта как приклеенные приросли к полу, а рот сам собой со стуком захлопнулся. Затем он услышал ее голос в своей собственной голове… в то время как кобыла лишь молча продолжала улыбаться.

«Очаровательные жеребята. Смышлёные не по годам, и уже успели завести себе друзей среди местных единорогов, даром что земнопони в Геликоне почти не бывает. Характером явно пошли в мать, хотя ее рог им и не передался…»

– Ты… блефуешь, – с трудом сумел выдавить из себя Дарк Блейд, разомкнув тяжелые как камень губы.

«Я? Блефую? – в голосе была различима ехидная усмешка. В следующий миг перед внутренним взором жеребца предстала белая башня с черепичной крышей, где жили родственники его жены и куда месяц назад он отправил своих детей вместе с ней, когда слухи о кровожадных тварях на западе стали казаться не просто слухами. Затем внутреннее убранство строения, вплоть до мельчайших деталей. Затем он услышал голос Скарлет и ее смех, в то время как незримый наблюдатель продолжал следить из теней. А после этого…

После этого он увидел головы Дарк Найт и Лонг Блейда, нанизанные на пики. Он увидел свою жену, освежеванную заживо. Он увидел белую башню, охваченную пламенем, и стражей-единорогов, отчаянно пытавшихся потушить пожар; среди зевак то и дело мелькали фигуры в черных плащах, стремительно исчезающие в ночи. Снова и снова жеребец пытался одолеть свои оковы, но ноги отказывались ему подчиняться. Он пытался закричать, но дар речи его покинул. И хотя ему удалось в ужасе зажмурить глаза, кошмарные видения продолжали его осаждать даже сквозь закрытые веки.

Возможно, наваждение продолжалось лишь пару минут, но для жеребца эти минуты длились целую вечность; когда же все, наконец, подошло к концу, скрытая плащом кобыла, встав с подушки и замерев перед парализованным контрабандистом, хищно оскалилась и уже вслух произнесла:

– Не волнуйся, это был лишь пример того, что может произойти. Твои близкие в полном порядке и сохранности… пока что. Предлагаемое мной сотрудничество действительно… взаимовыгодно, не правда ли?

Покинув дом через несколько минут, кобыла самодовольно усмехнулась, прежде чем поспешить вглубь темной аллеи. Пусть гвардия в этот район и не заглядывала, испытывать судьбу и находиться на улице дольше необходимого не стоило; комендантский час никто не отменял.

«Одна из самых легких работ за последний месяц», – пронеслось у нее в голове, когда она миновала очередное пересечение извилистых улиц, замерла перед неприметным тупиком и, на всякий случай бросив взгляд через плечо, отбила копытом по стене замысловатую последовательность. В следующий миг кусок каменной кладки почти беззвучно сдвинулся в сторону, явив взору уходящие вниз ступени, и кобыла поспешила внутрь. Мелькнувшую над головой крылатую тень, едва уловимую в свете молодой луны, она заметить не успела.

Тяжелый топот закованных в броню копыт глухо раздавался в темном переулке, и Тандерхуф привычно оглядел опаленные стены, закрытые ставни и многочисленные следы недавнего противостояния, выхватываемые из мрака магическими огнями. Кое-где даже виднелись выбоины, оставшиеся после «огненных сумок» – последнего изобретения толпы, и по спине ветерана невольно пробежала дрожь. Слишком много гвардейских жизней уносили алхимические поделки, и он видел, как целый десяток единорогов исчезал в пламени всего одной пары брошенных в них переметных сум. Прикрыв на миг глаза, сотник позволил себе едва слышно вздохнуть.

С каждым днем ситуация становилась все хуже. Слухи о монстрах уже были не просто слухами. Запад страны полностью опустел, и под стенами столицы скопилось целое море несчастных бедолаг, пытавшихся попасть внутрь. Король приказал закрыть ворота (не то, чтобы в городе оставалось место для еще большего количества беженцев на этом этапе), а со всей Арвии к Сильванору последнюю неделю стекались целые полки гвардейских подкреплений, что хоть как-то позволяло удерживать порядок. Что происходило теперь в тех городах, которые остались вовсе без гарнизонов, было известно лишь солнцу да небесам.

В животе возникло сосущее чувство, и сотник привычно достал бурдюк и сделал пару глотков воды, чтобы хоть как-то утолить голод. Последнее время рационы совсем начали урезать; молва гласила, что старые запасы подходили к концу, даже у аристократии. Каково же было простым пони на улицах, и представить было страшно. Не удивительно, что последние несколько дней они как с цепи сорвались; единственная надежда была на обещанные поставки с Неинфорда и Хейкасла, где наконец был собран первый урожай. Лишь бы только…

Мелькнувшая тень в проулке сбоку прервала мысли сотника и, вскинув копыто кверху, он жестом отдал приказ колонне из двух десятков гвардейцев остановиться. Направленный свет магических огней явил взору лишь нагромождения каких-то ящиков, оставшихся от баррикад обломков и кусков мебели. Ни один взрослый пони не смог бы укрыться за этим и избежать взора гвардейца, но годы службы научили Тандерхуфа доверять своим инстинктам. Там кто-то был, он мог поклясться в этом.

– Мы знаем, что ты там. У тебя есть десять ударов сердца, чтобы выйти на свет! – голос сотника зычно прозвучал среди узких улиц города, но ничего не произошло. Секунда проходила за секундой в звенящей тишине, в то время как Тандерхуф продолжал сверлить взглядом темноту среди ящиков и обломков. Выждав даже дольше указанного времени, сотник обернулся к стоявшему в центре построения гвардейцу в робе заклинателя и кратко кивнул. Не задавая вопросов, тот немедленно начал плести чары, и опасное сияние окружило его рог. Однако прежде, чем магические потоки успели бы сформировать испепеляющий шар, из-под нагромождения ящиков вынырнула закутанная в плащ низкорослая фигура и стремительно понеслась прочь в переулок, подальше от света и королевских гвардейцев. Кратко выругавшись, сотник помчался вслед за ней, перепрыгивая через преграды, где требовалось, или же вовсе проламываясь напрямую через них, благо сталь доспехов уверенно защищала своего владельца от обломков. Сзади раздавался грохот бронированных копыт двух десятков единорогов; в небо устремилась слетевшая с его рога лазурная вспышка.

Один поворот сменялся другим, один узкий переулок перетекал в другой, и хотя сердце начинало набатом стучать в ушах, а доспех с каждым шагом становился все тяжелее, неуловимая тень каждый раз оказывалась на шаг впереди, избегая копыт Тандерхуфа. Однако любое везение рано или поздно подходит к концу, и в очередной раз свернув за угол, неизвестный пони остановился как вкопанный: путь вперед перекрывала цепь гвардейцев из другого отряда, подоспевших в ответ на сигнал сотника. Быстро обернувшись, незнакомец дернулся было в сторону, но путь назад уже также был отрезан Тандерхуфом и его жеребцами, замершими всего в десятке шагов позади. Резкое движение сбросило капюшон, под которым обнаружилось лицо юной кобылки.

«Совсем молодая… дай-то боги, всего пару лет как получила свою кьютимарку» – пронеслось в голове у пытавшегося отдышаться сотника, и он медленно направился к синегривой пони.

– Именем короля Моноцероса… ты… – на миг прервавшись, чтобы сделать пару глубоких вдохов, он все же заставил себя закончить: – Ты нарушила комендантский час. Если ты мирно пройдешь с нами, то сможешь избежать слишком больших проблем.

Взгляд кобылки же тем временем отчаянно метался от одной каменной стены к другой, несомненно, надеясь найти путь к побегу. Но все было напрасно: с обеих сторон проулок окружали лишь глухие каменные стены домов, и избежать гвардейцев теперь можно было лишь отрастив крылья. И когда сотник уже находился всего в паре шагов, во взгляде ее лиловых глаз что-то потухло, и одним быстрым движением она сорвала плащ в сторону, а ее зубы сжались на шнуре. Шнуре, который вел к перекинутым через нее переметным сумкам.

По спине Тандерхуфа пробежал ледяной озноб.

– Стой! Остановись! – прокричал он, замерев на месте. – Не губи свою жизнь понапрасну!

Но все было тщетно, и в конечном итоге он это знал. Еще одна кобылка отдаст свою жизнь по указке неведомых господ, что раздувают пламя охватившего столицу хаоса ради одних лишь им ведомых целей. Еще один гвардеец навеки закроет свои глаза при исполнении долга, и хорошо если только он. Вбитые годами инстинкты требовали, чтобы он отшатнулся, отпрыгнул, попытался хоть как-то спастись… но от судьбы не убежишь, и сотник это прекрасно понимал. Кобылка зажмурилась, и Тандерхуф рванул к ней, наперекор логике и разуму надеясь, что успеет ее остановить… однако в следующую секунду на фоне небес мелькнула крылатая тень, и чужие копыта сбили его в сторону, подхватили и с молниеносной скоростью понесли прочь, в глубину проулка. Прозвучавший миг спустя взрыв выхватил из мрака фигуры гвардейцев, рванувших в укрытия, и темно-лазурную шкуру неведомого спасителя. Затем ударная волна положила конец их недолгому полету и отбросила обоих пони к противоположной стене. Гвардейский доспех смягчил удар, но все же Тандерхуфа словно мул лягнул и, рухнув на мостовую, он несколько секунд только и мог, что отчаянно пытаться сделать вдох. Когда звон в ушах начал хоть немного стихать, и сотник смог заставить себя открыть глаза, то перед собой он увидел протянутое темно-лазурное копыто незнакомца. Приняв помощь и поднявшись на ноги, Тандерхуф быстро оглядел начинавших шатко подниматься на ноги гвардейцев, среди которых, слава богам, не было видно ни раненых, ни мертвых, и затем перевел взгляд на своего спасителя.

Несмотря на краткость полета, глаза сотника не обманули: тот действительно оказался пегасом. Темно-лазурную шкуру почти полностью скрывал черный кожаный доспех, предоставлявший одновременно и защиту, и мобильность, и который, судя по всему, был также дополнительно зачарован скрывать своего носителя в темноте (даже на такой дистанции были видна завеса теней над той немногой шкурой пегаса, что все же была видна); единорогу совершенно точно не хотелось узнавать, чья именно кожа пошла на его изготовление. Проглотив вставший в горле ком, он поднял глаза и увидел пронзительный взгляд карих глаз, сверливший его из-под коротко остриженной пепельной гривы и легкого стального шлема с черным же отличительным гребнем на вершине.

– Я – друг, и у нас общие цели, – прозвучал голос незнакомца. Его ухо едва заметно дернулось в сторону подчиненных Тандерхуфа, направившихся к своему командиру и настороженно следивших за каждым движением пегаса, но помимо этого никакой реакции на них новоприбывший не продемонстрировал. – Мне и моей организации требуется твоя помощь, Тандерхуф. Мы знаем, кто может стоять за распространением этих алхимических поделок и разжиганием бунтов в Сильваноре, и мне удалось выследить один из их схронов, в котором сейчас находится высокопоставленный сподвижник неприятеля. Этот схрон расположен всего в паре кварталов отсюда, но в одиночку я его зачистить не смогу, и потому мне требуется поддержка твоих… гвардейцев, – во взгляде жеребца на миг мелькнула искра пренебрежения; пегасы были известны своим презрением к остальным расам пони, и если один из них решился снизойти до того, чтобы просить земнопони о помощи, то причина действительно должна была быть стоящей. Тем не менее, опешивший от столь прямого напора сотник сперва спросил совсем не об этом:

– Я благодарен за помощь, но кто ты вообще такой? И откуда тебе известно мое имя?

Пегас раздраженно дернул крыльями в ответ:

– У Окулус Бореалис есть свои методы. Дальнейшие расспросы можно продолжить в более подходящей обстановке; время не терпит, и один из лидеров ваших мятежников может покинуть этот схрон в любую минуту. Ты хочешь заполучить его для допроса или нет?

Тандерхуф невольно вздрогнул. «Окулус Бореалис»… Всевидящее око Республики Пегасов и ее Сената. Среди гвардейцев ходило множество баек об этой организации и ее агентах. Кто-то считал их вымыслом, пропагандой пегасов, упивающихся чувством своего собственного превосходства. Другие же признавали их существование, но отметали большинство слухов как домыслы и сплетни. Но тихий шепот по ночам, вдали от фанатичных десятников и сотников личной гвардии короля, рассказывал другую историю. Представители Окулуса были незримыми тенями, подобно призракам рассекавшими темноту ночи. Никто их не видел, никто их не слышал, и единственным признаком их присутствия были следы, что они оставляли позади себя… и тела нерадивых гвардейцев, что пересекали им путь. Кто-то даже говорил, что они были вовсе не пегасами, а особой тайной расой, выведенной запретной алхимией и темной магией. И вот, один из них совершенно непринужденно говорил сейчас с ним лицом к лицу. Сказать, что все чувства сотника вопили об опасности, было бы преуменьшением.

Тем не менее, он был офицером Королевской Гвардии, и у него были более приоритетные задачи, чем потакание своим эмоциям. Тандерхуф пару секунд сверлил пегаса недоверчивым взглядом, прежде чем, наконец, произнести:

– Где этот схрон?

– Направляйся со своими пони в сторону Врат Мэйсона, второй проулок справа, затем первый сворот налево у трактира; продолжай идти прямо до самого тупика, я там тебя встречу.

Пегас направился прочь и, расправив крылья, собрался было взмыть в воздух, когда его остановил голос сотника:

– Скажи хоть свое имя!

– Можешь звать меня Панзи, – кратко бросил тот через плечо, прежде чем взмахнуть крыльями и раствориться в ночном небе. Возможно, Тандерхуфу это лишь показалось, но он увидел далеко не одну тень на фоне звезд.

К закопченному потолку подземного зала поднимался дым от чадящих факелов, которые бросали неровные тени на склонившихся над картой Арвии пони. Четверо из них были земнопони, но сквозь черную как уголь гриву стоявшей во главе стола кобылы проглядывал белый рог, окруженный бледно-зеленым сиянием магии, в то время как над картой летала небольшая указка:

– …его следы обрываются именно в этом поселении, и, согласно нашей информации, оно все еще стоит. Если эти данные верны, то после падения Нортхамптона эта деревня осталась последним жилым центром в Арвии по ту сторону Черноводной. Гвардейцы перед уходом из региона уничтожили все мосты через реку, так что нам придется идти через брод у Светлогорья, – в такт ее словам, указка на миг задержалась у каждого наименования. Даже если никто кроме кобылы толком читать не умел, по крайней мере они понимали общее направление. – И если эта деревня все еще стоит, я готова поклясться короной Моноцероса, что старый упрямец все еще находится там, и он нашел способ защитить поселение от ночных тварей. Насколько их задержит река и задержит ли вообще, никому не известно, так что Пуддингхед дал этому заданию наивысший приоритет. Времени на сборы – час, провизии берите по минимуму: к следующему вечеру мы должны быть в Колтчестере, где получим необходимые запасы. Вопросы?

Крупно сложенный жеребец с бледно-желтой шкурой и красной гривой, в которой проглядывали первые следы седины, откашлялся и произнес:

– В какой срок мы рассчитываем проделать этот путь и, если поселение все же уничтожено, каковы будут наши дальнейшие действия? Скажу честно, Контраст, задерживаться в тех проклятых землях дольше необходимого желания нет.

Двое других жеребцов и единственная кобыла-земнопони кивнули в такт его словам, но единорожка по имени Контраст лишь пожала плечами:

– Задерживаться и не придется. Если эту деревню к нашему прибытию постигнет та же участь, что и остальные, то мы просто разворачиваемся и возвращаемся в Сильванор. Времени мало, двигаться будем быстро, так что путь в одну сторону должен будет занять не более пяти суток. Еще во..? – в следующий миг оглушительный грохот раздался со стороны входа в подземелье и уходившей наверх центральной лестницы, по ступеням которой миг спустя галопом слетело двое жеребцов, стоявших на страже:

– Гвардейцы, не меньше двух десятков! – выпалил один из них. – Мы перекрыли проход, но надолго их это не задержит.

Собравшиеся пони лишь кратко переглянулись, и затем буря активности поглотила подземный зал: кто-то торопливо хватал оружие, кто-то закидывал золото в переметные сумки, кобыла-единорог же свернула карту, торопливо сложила ее вместе с отчетами на столе и, подойдя к стене напротив, в замысловатом порядке ударила по нескольким камням кладки. Миг спустя стена съехала в сторону, и когда через несколько секунд шестеро остальных пони собрались рядом с ней, она привычным движением прикоснулась к магическим потокам, кончик ее рога опасно засветился, и затем к оставшемуся позади помещению устремился огненный шар. Дым разгорающегося пожара устремился к лестнице, и черногривая единорожка повела свою группу вперед по открывшемуся тоннелю:

– Не задерживаемся! Надолго это жестянок не остановит.

Один поворот сменялся другим, каждый неотличимый от предыдущего, пока лабиринт проходов не оборвался тупиком. Торопливо подойдя к перекрывавшей проход каменной кладке, единорог по порядку нажала на три едва заметно выпиравших булыжника. В следующий миг вся преграждавшая проход стена вздрогнула и через несколько секунд с глухим шелестом утонула в полу. Сзади раздавался приближающийся грохот бронированных копыт.

Не тратя времени, пятерка пони проскользнула вперед, торопливо вытаскивая из своих сумок смолистые факела и поджигая их. Неровный свет выхватил из мрака стены древних катакомб, история который весьма вероятно уходила к самому Мейсону Путешественнику, основавшему город наверху.

– Расходимся. Все знают ваши выходы, встречаемся в схроне у Обрезков через два часа, – едва успела произнести Контраст, прежде чем резко остановиться и поднять копыто вверх. Повинуясь ее команде, остальные пони так же замерли на месте, вглядываясь во мрак. Грохот шагов гвардейцев из тоннеля позади продолжал приближаться, но тем не менее она продолжала сверлить взглядом темноту впереди. Секунда протекала за секундой, и единственным звуком вокруг было лишь звуки едва слышного дыхания пятерых пони… и затем движение впереди вновь повторилось. В следующий миг лишь везение и реакция спасли черногривую кобылу, когда она отшатнулась вбок и избежала арбалетного болта. Стоявший позади нее земнопони оказался менее быстрым и как подкошенный рухнул на пол.

Остальные пони едва успели выхватить оружие, когда сразу три тени налетели на них вихрем стали и обрушивавшихся со всех сторон ударов. Рог единорожки опасно засветился, когда она начала сплетать магические потоки в комплексное заклинание, однако миг спустя глухой удар по затылку сбил ее концентрацию и отбросил на пол. Сквозь залившую глаза красную пелену она сумела разглядеть еще одну игнорировавшую свет факелов тень, которая из ниоткуда возникла позади нее.

Через пару секунд все было кончено. Трое ее товарищей были мертвы, бледно-желтый жеребец заливал все вокруг кровью из рассеченной артерии и явно скоро к ним присоединится. На удивление, сама она оказалась сравнительно невредима, и черногривая кобыла собиралась уже было снова испытать свою удачу с чарами, когда на ее роге с глухим щелчком появилось странное кольцо. В следующий миг она полностью перестала ощущать магические потоки вокруг, словно их никогда и не было, в то время один из нападавших быстрыми движениями связывал ее по ногам и лишал какой-либо мобильности

– Префект, – раздался голос со стороны лежавшего позади тоннеля. Слегка довернув голову, она увидела появившихся, наконец, гвардейцев, а также впервые смогла нормально разглядеть нападавших. Один из них – пегас со шкурой землистых оттенков и янтарной гривой замер перед вторым, темно-лазурным пегасом с отличительным гребнем на шлеме, который вместе с сотником появился в окружении закованных в сталь единорогов. – Задание выполнено, цель захвачена. Потери отсутствуют.

– Отлично, – кратко кивнул пепельногривый командир, прежде чем направиться прямиком к ней, и, приподняв ей голову копытом, он посмотрел ей в глаза и ровным тоном произнес: – Я задам вопрос лишь один раз: каково было ваше следующее задание, и где сейчас располагается твой руководитель?

Хватка державшего ее пегаса была стальной, но все же Контраст сумела приподнять голову чуть сильнее и сплюнула в общем направлении лазурношкурого пони. Миг спустя удар по голове сзади откинул ее обратно на пол, и сквозь звон в ушах она сумела расслышать вздох командира пегасов и затем какой-то шорох. В следующую секунду к ее затылку прижалось что-то круглое, и перед ее серо-голубыми глазами против воли начали мелькать недавние мысли и образы. Схемы города, расположение нескольких схронов, отправленный магией неизвестному адресату отчет о переговорах с контрабандистами, новое задание на юго-западе страны и следы Старс…

В следующий миг заряд магии испепелил кобылу вместе с державшим ее пегасом, и лишь чудом префект отделался лишь непроизвольным полетом к ближайшей стене, отброшенный ударной волной. Рухнув на жесткий камень, он, не обращая внимания на ушибы, откатился прочь и, обернувшись, увидел, как штатный заклинатель гвардейцев начал сплетать новые чары, прежде чем сразу несколько клинков опомнившихся единорогов пронзили его насквозь. В тот же миг свечение его рога угасло, и Тандерхуф несколько секунд безмолвно стоял над телом бывшего товарища, прежде чем магией вытащить свой меч.

– Предатели и шпионы, – мрачно констатировал подошедший префект. – Предатели и шпионы повсюду. Надеюсь, ты не в обиде, что я не раскрыл всех деталей своего плана изначально. Эта гниль, – кивнул он в сторону тела на полу в робе мага и постепенно образовывавшейся под ним лужи крови, – проникает гораздо дальше, чем кажется на первый взгляд, и у нас есть основания полагать, что даже ближний круг Моноцероса уже был скомпрометирован.

Сотник лишь тряхнул головой и затем повернулся к пегасу:

– Что это был за талисман, который ты использовал на кобыле?

– «Дознаватель», – пожал тот плечами. Глаза Тандерхуфа едва заметно округлились, и Панзи не мог его винить; в конце концов, этот артефакт был одноразовым и стоил дороже, чем полное оснащение сразу тысячи гвардейцев. – К сожалению, мне удалось увидеть лишь несколько косвенных зацепок, но сперва предлагаю провести обыск в самом схроне. Возможно, нам удастся найти больше информации в том, что эта шваль не успела сжечь по пути прочь, – склонившись над обугленными останками единорожки, он заметил торчавшие из сумок остатки испепеленных бумаг и, разочарованно покачав головой, направился обратно по тоннелю.

Глава 12 – Пророчество

Заходящее солнце с трудом пробивалось сквозь облака дыма и пепла, отбрасывая кроваво-красные тени на руины некогда блистательного города из полистекла и ультрастали. Где-то неподалеку надрывалась сирена воздушной тревоги; над головой с воем пронеслась тройка аэрокосмических истребителей.

– Чисто! – прозвучал доклад выглянувшего из-за обломков десантника, который затем махнул рукой тройке своих товарищей, и небольшая группа людей начала перебежками перемещаться от одного укрытия к другому. Несмотря на нечеловеческую скорость и выносливость, которую солдатам придавали боевые защитные комплексы, Клара изо всех сил старалась от них не отставать и держалась центра построения; хотя обстановка вокруг не располагала к размышлениям, привыкший к аналитике мозг невольно продолжал из раза в раз пытаться оценить произошедшее.

Всего месяц назад это казалось невозможным. Даже сейчас ей с трудом верилось, что война дошла до Аквилы – второго по населению мира былого Содружества Людей, на котором располагалась секторальное отделение Научного корпуса. Ударная эскадра «Тау» и сразу три тактические группировки несколько суток отчаянно удерживали орбиту, пока бесконечно прибывающие волны экстрамерных охотников не стерли их в порошок, а немногие оставшиеся легкие корабли отступили вглубь атмосферы. Где при этом находились подкрепления Объединенного Флота, оставалось загадкой…

С тех пор охотники приступили к планетарной бомбардировке и ликвидации одного очага сопротивления за другим, в то время как остатки флота и сил ПКО с трудом обороняли становящиеся все более редкими коридоры для эвакуации гражданского населения и персонала. Слава звездам, высаживать наземные отряды противник пока не рисковал, но даже при таком раскладе положение становилось отчаянным.

В такт ее мыслям, где-то в паре километров к югу ожила огневая точка, и к небесам устремились стерильно-белые потоки раскаленной плазмы. Всего несколько минут спустя ультрамариновый росчерк пробил дым и низкие облака, земля под ногами ощутимо вздрогнула, и установка ПКО вновь замолкла. Клара поморщилась, пролезая вслед за одним из бойцов через трехметровую дыру в стене; слишком часто подобное происходило в последние часы. Еще немного, и охотники могут начать вводить крупнотоннажные корабли в атмосферу, и если им удастся закрепиться – то оставшиеся планете часы будут сочтены. Под корабельными залпами, производимыми прямой наводкой, и без того обреченный гарнизон Планетарных Сил не выстоит и суток…

– В укрытие! – прозвучал голос лейтенанта Флорес, которая до этого на миг замерла, прежде чем метнуться назад вглубь полуразрушенного корпуса исследовательского центра и, без церемоний схватив Клару, прижала ее в углу между стенами. Сквозь пару небольших отверстий, оставшихся от прошивших пенобетон насквозь осколков, она увидела появляющуюся сквозь облака сигарообразную фигуру, которая, казалось, была полностью соткана из серебристо-синей энергии, а в воздухе раздался низкий гул.

«Досиделись», – пронеслось у нее в голове, однако в следующий миг сразу десяток верениц плазменных зарядов устремился с поверхности планеты к кораблю охотников, и череда взрывов раскаленными букетами расцвела на его щитах. Он начал было огрызаться своими собственными залпами, но несколько секунд спустя его настиг косяк отчетливо видимых даже с такого расстояния торпед, прошедших сквозь щиты как нож сквозь масло, и целые сегменты корпуса исчезли в огне детонаций. Вскоре последняя, финальная вспышка на миг затмила едва пробивавшееся сквозь дым и облака солнце планеты, и ударная волна заставила руины ощутимо вздрогнуть; судя по звукам, где-то этажом выше одно из перекрытий все-таки не выдержало и обрушилось на коридор градом обломков. Слегка повернув голову, Клара смогла рассмотреть появившийся из-за горизонта фрегат ударной эскадры – один из немногих, что все еще оставался у защитников планеты. Затем руки лейтенанта вновь подняли ее на ноги, словно исследователь весила не больше пылинки:

– Вы в порядке, доктор? – слегка ошарашенный кивок головы. – Отлично. До точки эвакуации осталось всего пара километров, но этот воздушный коридор хорошо если продержится еще час. Постарайтесь поднажать!

Покинув пределы исследовательского комплекса, группа направилась дальше по полуразрушенной улице, стараясь оставаться в тени окружавших ее руин и лавируя между остовами аэрокаров и военных планетарных машин, даже сейчас выцеливавших своими расплавленными стволами свинцовые небеса. Мысли Клары вновь начали возвращаться к недавним событиям, и она невольно задумалась о поступившем пару недель назад предложении.

«– Клара, милая, ты просто не понимаешь важности этого проекта! Если мы лишим охотников возможности захватывать и закрепляться на планетах, то вторжение попросту захлебнется! Проект «Деймос» является нашим лучшим шансом получить столь необходимую Терранскому Союзу передышку! Нашим лучшим шансом остановить пожар, уже спаливший миллионы миров и спасти бесчисленное множество человеческих жизней, что обречены в нем сгореть дотла! – сидевший напротив нее убеленный сединами академик на миг прервался, чтобы сделать глоток чая, любезно предоставленного автоматикой кафетерия, прежде чем продолжить: – Клара, милая, ты – лучший генетик за последние десять выпусков. Более того, у тебя поистине блестящий послужной список в проектах «Кентавр» и «Тритон», а твой вклад в проект «Орион» уже позволил нам оптимизировать программы биоаугментации штурмовых групп. Даже вне зависимости от важности этого проекта для Союза, это – возможность навеки внести твое имя в исторические архивы и катапультировать твою карьеру до самых высот. Кто знает, быть может, всего через десяток лет ты уже сменишь меня на посту главы Социобиологического подразделения Научного корпуса! Такой шанс выпадает только раз в жизни!

Клара несколько секунд сверлила своего собеседника взглядом, прежде чем залпом допить остатки своего синтекофе и встать из-за стола:

– Прошу прощения, профессор Русаков, но мой ответ окончателен. Как генетик, я как раз-таки прекрасно понимаю всю важность этого проекта, равно как и несметное число тех угроз, которые он может собой представлять в случае успешного завершения. Должен быть иной путь, не сопряженный со столь колоссальными рисками. «Орион» является лишь первым проектом из многих, направленных как раз на это. Всего вам доброго.

Вслед за ней Русаков также встал из-за стола кафетерия и, тяжело вздохнув, произнес, прежде чем направиться прочь:

– Мне очень жаль это слышать, Клара. Если ты все же переменишь свое мнение, то свяжись со мной, мое предложение будет оставаться в силе еще несколько недель. На первом этапе все в любом случае будет упираться в бюрократию».

Земля в очередной раз вздрогнула под ногами, и Клара отследила глазами сразу три оставшихся от энергетических зарядов бреши в облачно-дымовой завесе над головой.

«Стоило ли оно того? Я до последнего момента оставалась в этом комплексе, дольше чем все мои коллеги и даже руководство, продолжая работать над «Орионом», но это все равно не остановило экстрамерных охотников от появления на орбите. Планета обречена, и даже не обязательно быть военным, чтобы это понимать. Быть может, Русаков был прав?»

«Нет, – тряхнула она головой в такт своим мыслям, перебираясь через щель между полуразрушенной стеной и остовом аэрокара, внутри которого все еще что-то искрило. – Этот путь ведет только к сомнениям и колебаниям. Ты сделала правильный выбор, этот проект был бы слишком опасен даже в мирные времена, сейчас же, в условиях крайней спешки и давления со стороны самых верхних слоев Союза, «Деймос» был бы настоящим рецептом для катастрофы. Даже если бы я сама его возглавила и лично во всем бы удостоверялась, риск слишком велик, не говоря уже о гуманной составляющей. Я найду более рациональное применение своим навыкам, а что касается славы и карьеры… Русаков может подавиться славой и карьерой».

– Пришли! – вырвал исследователя из размышлений голос лейтенанта Флорес и, оглядевшись, Клара обнаружила себя на открытой площадке, покрытой обломками, и правая половина которой была полностью погребена под грудой ультрастали, пенобетона и стекла, оставшейся от рухнувшего небоскреба. С некоторым трудом исследователю все же удалось узнать в ней небольшую площадь, располагавшуюся неподалеку от ее старого дома; не хватало только статуи Фернанда Мартинеза – основателя колонии и ее первого губернатора – но ее место в центре площади теперь занимал оплавленный кратер. Тем временем десантники заняли укрытия за обломками, и, оглядывая две прилегавшие улицы через прицел своей импульсной винтовки, лейтенант вышла в эфир:

– «Ковчег», говорит Цикада-Лидер. Мы в зоне эвакуации, запрашиваем транспорт.

К счастью, долго ждать не пришлось, и всего несколько минут спустя над головой уже ревел двигателями небольшой челнок. Присмотревшись, Клара с некоторым удивлением узнала в нем не гражданский «Класс-XII», а военного «Ворона», оснащенного и гипердвигателем, и даже собственными щитами. Прищурившись и прикрыв глаза от поднятого двигателями ветра, несущего пепел и пыль, Клара направилась к опустившемуся трапу. Однако едва она успела ступить внутрь, как сзади раздался грохот, сменившийся затем окриком Флорес:

– Контакт! – обернувшись, Клара успела заметить, как посреди площади приземлилась иссиня-черная капсула, из которой начали возникать сотканные из иномерной энергии существа с едва различимыми гуманоидными пропорциями. Не тратя времени, солдаты открыли огонь, и воздух заполонил гул магнитных ускорителей импульсных винтовок и свист разогнанных до гиперзвуковых скоростей пуль, к которым миг спустя присоединился странный треск оружия охотников. В следующую секунду входной шлюз с шипением закрылся, отсекая звуки снаружи и продолжавшийся там бой.

– Доктор Вогель? – прозвучал по внутрикорабельной связи молодой голос… слишком молодой; Клара невольно задумалась, не осуществили ли опять летные академии ранний выпуск – Добро пожаловать на борт, я – лейтенант Воокс, ваш пилот. Пристегнитесь и держитесь за что можете, воздушный коридор обещает быть жарким.

– Но что насчет лейтенанта Флорес и ее людей? – вырвалось у Клары, в то время как она тороплива защелкивала несколько ремней вокруг себя, надежно прикреплявших исследователя к сидению.

– У меня нет вооружения, и помочь мы им ничем не можем. Я уже уведомил командование о начавшейся в этом районе высадке охотников, они пришлют подкрепления при первой возможности. Но до тех пор они выполняют свой долг, а мы – свой.

Пол вздрогнул, и затем лишь ремни противоперегрузочного кресла удержали Клару в ее сидении, когда военный шаттл сорвался с места и в карьер, рванув в небеса. Сквозь обзорный экран она увидела стремительно удалявшиеся руины города, служившего ей домом последние три года, прежде чем пилот резко бросил корабль в сторону.

– Входящий огонь! Держитесь за что можете!

Когда две бесконечно долгие минуты спустя «Ворон», наконец, покинул пределы атмосферы планеты и смог уйти в экстренный гиперпрыжок, Клара облегченно вздохнула и откинулась на спинку сидения. По внутрекорабельной связи вновь раздался голос пилота, который явно пытался параллельно отдышаться:

– Фуф… прорвались. Вы в порядке, доктор?

– В п-порядке, мистер Воокс. Спасибо вам, – несмотря на дрожащий голос, она заставила себя улыбнуться в сторону камеры, и в тоне пилота появились прежние беззаботные нотки, которые в очередной раз заставили ее заподозрить летные академии в раннем выпуске:

– Не мое первое родео. Не волнуйтесь, мисс Вогель, через пять часов я доставлю вас прямиком до точки рандеву с 26-й тактической группировкой, а там вас отправят прямиком на Землю.

– На Землю? – удивилась Клара. – Не на Юнити?

– Эм, – пилот подавился словами и откашлялся, прежде чем продолжить: – На Юнити ситуация еще хуже, чем здесь. По слухам, там вышло сразу пять «Армад» на орбите, и оборонявший систему флот был снесен за считанные часы. Планетарные бои идут уже третьи сутки, и нам было приказано весь ключевой персонал направлять прямиком на Землю.

Внутри Клары все заледенело.

«Родители… Лана…» – пронеслось у нее в голове, и она тяжело осела в своем кресле. Краем глаза исследователь заметила синюю тень и… удар тока внезапно разбудил ее.

Все еще слегка осоловевшая после сна, Клара бросила взгляд на наручный компьютер и выводимые на него данные со сканера, однако увиденное заставило ее позабыть о любом сне:

*ВНИМАНИЕ: Приближаются неопознанные цели, численность: 3…5…8…

«Черт, – пронеслось у нее в голове, в то время как исследователь вскочила на ноги и достала маг-пистолет из лежавшей рядом кобуры, окружив его золотистой аурой своего псионического поля. В воздухе раздался низкий гул магнитных ускорителей, и она метнулась к мерно сопевшей рядом кобылке, в своей спешке не заметив крохотного сияния вокруг ее рога.

– Луна, вставай! – торопливо прошептала Клара, растолкав ее, и, когда единорожка начала продирать глаза, бывший человек быстро направилась к своему рюкзаку.

– Тия? Что происходит? – сонно спросила кобылка, в то время как исследователь, вполголоса костеря свою удачу, без церемоний вытряхивала содержимое рюкзака на каменный пол небольшого утеса, в тени которого две спутницы разбили лагерь накануне.

– Кто-то приближается, – кратко ответила та. – Помнишь, я учила тебя пользоваться «факелами»? – бросив взгляд через плечо и увидев кивок, Клара продолжила: – Будь готова его поджечь. Мне надо лишь най… готово! – перевязь с фальшфейерами, наконец, упала на землю, однако прежде, чем бывший человек успела бы ее поднять, из-за кустов сзади раздался едва уловимый хруст. В следующий миг лишь на долю секунды Клара успела опередить свою судьбу и, развернувшись, спустила курок. Низкий свист магнитный ускорителей разорвал тишину, вслед за которым прозвучал разъяренный вой отброшенного ксеноморфа.

«С каких это пор они стали передвигаться на четырех конечностях разом?» – пронеслось у нее в голове, однако отбросив размышления на потом, она выстрелила еще дважды, положив конец жизни мутировавшей твари. Тем не менее, ее товарищи уже тоже выходили на освещенную пламенем концентрированного ардория площадку, и, довернув ствол, бывший человек перевела огонь на новую цель. Затем еще одну, и еще.

«Мне нужно зажечь фальшфейеры!» – возникла в голове паническая мысль, однако затем очередная тварь бросилась прямо на нее откуда-то сбоку. Отпрыгнув в сторону, она едва успела увернуться от ее когтей, блестевших чем-то влажным в свете костра, направила пистолет ровно ей в странную вытянутую голову явно негуманоидных пропорций и нажала на спуск. В следующий миг мутировавшая тварь отлетела в сторону, однако Клара не могла отделаться от ощущения, что она ей кого-то напоминала. Секунду спустя до нее, наконец, дошло: кератиновый слой вокруг головы цвета расплавленного золота, шкура бледно-зеленого цвета… узнать ее в клыкастой и кровожадной твари было непросто, но она уже видела это существо… Пеар Слайс, вроде, ее звали?

«Ретровирус начал заражать местные формы жизни?» – подумала она, однако, отвлекшись на эту мысль, Клара не заметила обошедшего ее с фланга ксеноморфа, который не замедлил воспользоваться появившейся возможностью.

Ослепительная боль раскаленными спицами вонзилась ей в мозг, когда мутировавшие когти пробили ее грудь насквозь и подняли над полом, словно тряпичную куклу. Окружавшее маг-пистолет золотое псионическое поле бесследно растаяло, и оружие бессильно упало на землю. Вены словно охватило пламя внутреннего пожара, когда по ним начал разливаться раскаленный металл токсина, а изо рта против воли вырвался сгусток крови.

«Нет… Луна…» – успела она подумать, прежде чем перед ее лицом возникла морда мутировавшей твари. Глубоко запавшие черные глаза, лишенные зрачков и склеры, полная кривых зубов пасть, которая никогда не сможет закрыться из-за полного отсутствия губ, полностью скрытое за нагромождением новой плоти лицо… раскрыв рот, существо приготовилось вонзить свои клыки в ее шею, и, глядя на него, у Клары не возникало сомнений о своей дальнейшей судьбе… когда сбоку раздалось шипение, и ультрамариновый свет заставил тварь с воем отшатнуться прочь, выдернув пронзавшие исследователя когти. Рухнув на землю, Клара почувствовала, как под ней начала образовываться лужа из ее собственной крови и, отчаянно дотянувшись до отброшенной рядом полевой аптечки, из последний сил, преодолевая затмевавшую сознание боль и расплавлявший вены изнутри токсин, нашла коробочку с универсальным антидотом и приставила ее к шее. В тот же миг она почувствовала едва заметный укол и, превозмогая боль и странную, противоестественную усталость, заставила себя поднять глаза. Последним, что она увидела, прежде чем сознание поглотила тьма, была стоявшая над ней Луна, отпугивавшая фальшфейером круживших на границе ультрафиолетового света кровожадный тварей.

Смарт Куки чертыхнулась, чуть не поскользнувшись на оставшейся от недавнего дождя луже, и огляделась. Несмотря на поздний час, в сумеречном свете местность все еще было видно достаточно сносно, и окинув взглядом покрытые колючими кустами каменистые склоны холмов, которые чуть южнее переходили в Каскадный хребет, служивший границей между землями Арвии и Юникорнии и лежавшей за ним Великой Пустошью, а также продвигавшуюся по неровной дороге колонну из сотни отборных жеребцов, прошедших за ней сквозь огонь и воду, Волчица довольно кивнула в такт своим мыслям. Темп был приемлемым, и несмотря на постепенно вступающую в свои права осеннюю погоду, каменистая дорога меж холмов все еще осталась проходима. При всей своей изнурительности, марш-бросок оправдывал себя, и всего за трое суток она со своим отрядом преодолела расстояние от Окстрота, ныне уже взятого ее волколаками (хотя и не без помощи Пуддингхеда), до Светлогорья и брода через Черноводную, и вот уже сутки как они продвигались по совершенно вымершей местности, некогда бывшей западной провинцией Арвии. Таким темпом всего через пару часов они уже будут в этом таинственном поселении, которое наперекор судьбе и шансам оставалось невредимым посреди разразившегося вокруг катаклизма, а ради этого можно потерпеть и пару часов ночного марша. Если Пуддингхед не врет и это поселение действительно существует. Бросив взгляд на появившуюся из-за горизонта луну, Волчица невольно вернулась мыслями к разговору, произошедшему несколько дней назад.

«– Ты просишь меня отправиться КУДА?!

Пуддингхед тяжело вздохнул и, оперевшись передними ногами о стоявший посреди командирского шатра стол, наклонился вперед:

– Будь моя воля, я бы отправил туда кого-то из своих агентов. Но в столице происходит облава гвардейцев, и я уже потерял три группы. Где-то там, – ткнул он копытом в обведенную красным зону на карте, – находится ключ к защите от ночных тварей. Неужели ты не видишь в этом логики?

Волчица упрямо тряхнула головой и скрестила передние ноги.

– Все, что я вижу, это додумки и увещевания, в то время как я и мои пони должны рисковать своими шеями в полностью опустевшей местности. И опустевшей не без причины, смею заметить.

В ответ на это сидевший напротив нее гнедой жеребец с каштановой гривой лишь пожал плечами:

– Никто не просит тебя туда направиться одной с маленьким отрядом. У тебя за плечами целая армия, возьми сотню-другую пони, и никакие твари угрозой не будут.

– Скажи это гвардейцам, бежавшим из региона сломя голову, без оглядки на свои драгоценные форты, – прикрыв глаза, палевая кобыла пару секунд просто массировала виски и затем со вздохом вновь обратилась к стоявшему напротив собеседнику:

– Ты действительно считаешь, что там скрывается нечто, что может защитить от ночных тварей? Не стоит считать меня бездушной, Пуддингхед: я слышала те же истории, что и ты, и даже рассказы из третьих копыт заставляют кровь стыть в моих жилах. Но ради твоего же собственного блага, я очень надеюсь, что твои догадки – не пустая трата времени, и я не поставлю жизни своих Волколаков на кон ради простых домыслов и слухов.

Гнедой жеребец несколько секунд сверлил ее оценивающим взглядом, прежде чем ответить:

– Поверь мне, Смарт Куки, ты не слышала и половины той информации, что доходит до меня. Если мы не узнаем, как именно Пресколт избегает общей участи, то борьба с режимом Моноцероса станет наименьшей из наших невзгод, – увидев, что Волчица собралась было возразить, он приподнял копыто и добавил: – И да, это поселение все еще стоит. Единственный населенный пункт на левом берегу Черноводной, окруженный лишь пустошами и руинами остальных деревень и городов. Таких совпадений не бывает».

Цокот копыт выбил ее из своих мыслей, и подняв глаза от неровной дороги, она увидела двоих приближавшихся скаутов из передового дозора. Повинуясь ее жесту, колонна из сотни закаленных боями ветеранов остановила свой марш и замерла позади. Тем временем первый из разведчиков, вороной жеребец с чуть более светлой гривой, не тратя времени на церемонии, кратко доложил:

– Звуки боя впереди. Звериный вой, однако мне никогда подобного слышать ранее не доводилось.

На миг прикрыв глаза, Волчица кратко прикинула дальнейшие варианты действий.

«С одной стороны, это явная стычка с ночными тварями, которая неминуемо обернется потерями. С другой, местные путники могут предоставить ценную информацию…»

Тем временем второй скаут, земнопони более светлых землистых оттенков добавил:

– Навскидку, мы также услышали два голоса. Один довольно юный, второй вовсе явно принадлежал жеребенку.

Мысленно чертыхнувшись, пастелевая кобыла тряхнула головой и, обернувшись через плечо к остальным пони своего отряда прокричала:

– Волколаки! За мной!

В центральном космопорте Тайко-Сити было особенно многолюдно в этот день. Все слышали новости о падении Центрального Сектора Содружества, и Луна была одним из крупнейших транспортных хабов во всем сегменте. Толпы беженцев, прибывающих из своих полуразрушенных миров и, наконец, с облегчением выдыхавших в залах из ультрастали с эмблемами Терранского Союза на стенах, перемежались с еще более крупными группами переселенцев, распределяемых по другим мирам человеческого государства, сообразно изданным Сенатом квотам. Периодически этот хаос прорезали колонны призывников, спешивших к своим назначенным транспортам: по всему Союзу была объявлена новая волна мобилизации. И посреди этих людских потоков, не обращая внимания ни на случайные тычки, ни на тихое переругивание, стояла одинокая фигура.

Эта фигура мало отличалась от остальных людей в космопорте. Тяжелые мешки под покрасневшими изумрудными глазами, некогда энергичный взгляд которых теперь выглядел потухшим и блеклым. Небрежно собранные в пучок рыжие волосы, потерявшие свой былой блеск и яркий окрас. Даже ее одежда – простая униформа, состоявшая из зеленой блузки, темных штанов и наполовину скрывавшего их лабораторного халата, который она даже не удосуживалась снимать после смены – выглядела помятой и неухоженной. Подобно многим другим в космопорте, она явно кого-то ждала, вглядываясь в лица каждой новой группы людей и с надеждой смотря на табло прибывающих кораблей. Единственным, что выделяло ее из толпы, были четыре звезды на воротнике униформы. Знаки отличия одного из старших исследователей Научного корпуса.

Вот уже две недели как она каждый день после смены приходила сюда. Каждый раз она вглядывалась в лица прибывавших с Юнити беженцев, и каждый раз, уже совсем глубокой ночью по локальному времени заставляла себя возвращаться в выделенные ей апартаменты, чтобы забыться беспокойным сном на несколько часов. И хотя выбить назначение именно в Тайко-Сити было непросто, а руководство продолжало пытаться убедить ее вернуться на Землю, она будет приходить еще неделю – даже год, ведь отсутствие новостей само по себе еще ничего не означало, и шанс остается всегда до появления прямого опровержения. По крайней мере, так Клара Вогель себе говорила.

Одна минута утекала вслед за другой, час проходил за часом. Освещение сменилось более мягким «ночным» светом, и Клара с тяжелым вздохом бросила взгляд на табло. Очередной транспорт с Юнити должен был сесть через десять минут; последний в выводимом списке из прибывающих с ее родного мира. Подавив зевок, она все же решилась дождаться его, но пообещала себе, что после этого прямиком отправиться спать. Завтра предстояло много работы; проект «Орион» временно замораживался, а значит все его данные и материалы необходимо было сдать и разместить в архиве. Руководство, не мудрствуя лукаво, спихнуло работу на нее, но Клара не возражала: любая возможность занять чем-то руки и голову была предпочтительнее сидению без дела.

Новый поток людей появился из выходных врат. Снова и снова она вглядывалась в человеческие лица, и каждый раз с разочарованием переводила взгляд дальше. Минуты медленно текли за минутами, и поток сначала превратился в небольшой ручеек, а затем и вовсе иссяк. Бросив взгляд на наручные часы, исследователь вновь тяжело вздохнула, но затем все же направилась прочь. Однако едва сделав пару шагов, она услышала голос, заставивший ее остановиться на месте:

– Клара?

Обернувшись, она увидела хмурую рыжеволосую девчушку с глазами цвета океанских глубин. Ее одежда была помятой после долгого перелета, под глазами были заметны мешки, а лицо выглядело осунувшимся и бледным. Но она была живой, и сейчас для Клары это была самая радостная весть за все две недели, что прошли с момента ее эвакуации с Аквилы.

– Лана… – прошептала она, и несколько секунд неверящим взглядом смотрела на сестру. Затем позабытая рабочая сумка с датападами выскользнула у нее из рук и упала на пол, однако исследователь лишь сорвалась с места и заключила сестру в крепкие объятия. Та в ответ зарылась лицом в ее плечо и, несмотря на обычную сдержанность, откровенно разрыдалась. – Ты жива…. Жива!

– И ты тоже! Когда мы узнали об осаде Аквилы, то боялись худшего! И вся коммуникация вскоре была отрезана напрочь по всей планете! – отстранившись от нее, Лана попыталась разглядеть табло прилетов над головой, но застилавшие глаза слезы не давали ей прочитать написанные на ней строки. – Родители отправили меня на этом челноке, но пообещали, что сядут на тот, что следовал прямо за ним. Они должны приземлиться сразу за мной!

– Лана… – внутри у Клары возникло нехорошее предчувствие, но, сглотнув образовавшийся ком, она все же продолжила: – Это был последний транспорт на сегодня. Ближайшая посадка планируется только завтра, и то только под конец второй смены.

– Ох… ладно… – заметно приуныла младшая сестра, но затем с надеждой посмотрела ей в глаза: – Но это ведь ничего не означает, верно? Они могли просто полететь по более длинному пути, или же их транспорт попросту задержался!

Несмотря на дурное предчувствие, Клара не нашла в себе воли с ней не согласиться и лишь молча кивнула.

Отмахнувшись от стоявшего у выхода из космопорта безопасника, предложившего ночлег и дальнейшее распределение для беженцев, Клара провела свою сестру прямиком до ближайшей станции капсульного метро, и вскоре они уже входили в ее небольшие апартаменты. Теплый свет желтоватых светодиодов залил коридор, за которым виднелось скромненькое жилое помещение, выполнявшее роль и гостиной, и спальни, а также санузел и даже маленькая кухня.

– Тесновато, но пока уместимся, – произнесла исследователь, направляясь прямиком к холодильнику. – Есть будешь? Я сама последние несколько дней сижу на питательных смесях, а доставка готовой еды в столь поздний час уже не работает, но, если хочешь, можно на скорую руку приготовить что-нибудь немудренное. Вроде бы, у меня была смесь для блинчиков…

Прежде чем Лана успела бы ей ответить, прозвучало урчание ее живота. Рассмеявшись, исследователь достала небольшую кастрюльку, отсыпала в нее из пластиковой упаковки требуемую дозу смеси, добавила воды и начала размешивать, когда прозвучало поступившее уведомление ее коммуникатора. Обернувшись, она увидела вопросительный взгляд Ланы, начавшей было клевать носом за небольшим столиком, и, бросив взгляд на экран, произнесла:

– Сводки потерь. Я подписалась, как только сошла с трапа своего челнока в Мадриде, но эта рассылка довольно бесполезна. За две недели не было ни одной сводки с… Юнити, – замялась она, увидев название своего родного мира. Трясущимися руками она заставила себя положить коммуникатор на стол, открыла сводку и запустила небольшую программу-поисковик, заготовленную заранее. Лана, позабыв про сонливость, также замерла рядом с ней, жадно вчитываясь в каждую выводимую программой строчку.

*Лана Вогель – данные в документе отсутствуют.

«Неудивительно», – пронеслось в голове у Клары, когда она бросила взгляд на склонившуюся рядом с ней студентку медицинского факультета Системного университета Юнити. Или бывшую студентку? Надо будет подергать пару ниточек и разузнать, что Научный корпус планирует делать с учениками заведений, которые находились на территории былого Содружества.

*Ханна Вогель – Хирург, Цито-ревитализационный центр Юнити. Погибла 02.08.3562 в ходе орбитальных бомбардировок, тело обнаружено в руинах ЦРЦ и опознано при помощи полевого анализатора ДНК.

По венам Клары словно разлился жидкий азот. Мышцы сковал противоестественный холод, а сердце, казалось, пропустило удар. Тем временем не ведавшая милосердия поисковая программа и не думала останавливаться, и вскоре новые строки возникли на голографическом экране:

*Роберт Вогель – военный инженер, индивидуальный код 102095-ИК-36, ОФ. Погиб при обороне Юнити 04.08.3562.

«Четвертого августа… – автоматически пронеслась в голове мысль, в то время как Клара неверящим взглядом снова и снова перечитывала выводимые строки. – Пять дней назад…»

– Нет… Нет! – раздался рядом вскрик, и исследователь обернулась к сестре. – Они должны были эвакуироваться! Их транспорт был прямо за моим! Они обещали, что будут сразу за мной!

Чертов коммуникатор, видимо, опознал ее слова как команду владельца, поскольку несколько секунд спустя раздался автоматический голос виртуального ассистента:

– Я не могу обнаружить новых рейсов с Юнити в расписании, мисс Вогель. Просьба скорректировать запрос или указать иной исходящий пункт.

Вместо ответа Лана лишь зарылась лицом в лабораторный халат старшей сестры и, захлебываясь слезами, прокричала:

– Это должна была быть я! Я должна была оставаться на Юнити, а они должны были быть эвакуированы на этом транспортнике! – все еще не верившая в происходящая Клара смогла только обнять ее в ответ; по ее щекам стекало что-то влажное, но ни сил, ни желание вытереть их у нее не было. – Сначала с Дином, теперь родители… я приношу лишь неудачу!

Когда два часа спустя Лана все же забылась беспокойным сном на диване, Клара вышла на кухню и вновь посмотрела на лежавший на столе коммуникатор. В памяти всплыли слова Русакова.

– «…и спасти бесчисленное множество человеческих жизней, что обречены в нем сгореть дотла», – прошептала она вслух, прежде чем тряхнуть головой и направиться в санузел. Ей предстоит тяжелый разговор, и как минимум умыть лицо и привести себя в хоть какой-то порядок перед ним не помешает. Проект «Деймос» был крайне опасной затеей, но быть может при тщательном контроле и осторожной проработке всех вариантов она сможет минимизировать риски. Осталось лишь выбить эти условия из Русакова.

Холодная вода освежила лицо, и, подняв глаза, Клара Вогель уставилась в свое отражение. Мешки под глазами почти выглядели как какая-то вторая кожа, а потерявшие свой обычный рыжий оттенок волосы в свете желтого светодиода приобретали почти огненный цвет. Кожа же на удивление казалась неестественно бледной, но прежде чем исследователь успела бы задуматься о столь странном явлении, она плеснула еще одну порцию воды в лицо и, вновь подняв глаза, увидела вместо отражения странное, лошадеподобное существо. Огненно-красная грива, лиловые глаза, белоснежная шкура и выпирающий из лба рог, окруженный золотой аурой – все в нем выдавало негуманоидную природу. Открыв рот, оно произнесло ее же собственным голосом:

– Оставайся человеком.

В следующий миг она моргнула, и отражение сменилось фигурой прямиком из мрачнейших кошмаров. Губы лошадеподобного существа бесследно растворились, уступив место пасти, полной кривых и острых как бритва зубов, зрачки расширились до тех пор, пока их чернота не заполнила весь объем глаз, грива обесцветилась и срослась в красные пластины, и, открыв свой рот и облизав зубы длинным, раздвоенным как у змеи языком, существо прошипело:

– Оставайся человеком!

Клара как завороженная смотрела в зеркало и чувствовала, как ее собственное тело начало меняться. Кости с влажным хрустом ломались и смещались, жилы разрывались и соединялись вновь, а мышцы заживо перевивались под ее кожей, но, не чувствуя никакой боли, исследователь лишь продолжала сверлить взглядом порождение кошмара в своем отражении. В следующий миг из помещения позади раздался крик ее сестры, постепенно переходящий в вызывающий непроизвольную дрожь звериный рык, лишенный малейших следов человечности, а на краю зрения зарябили помехи… и затем в помещении прозвучал еще один голос, громкий и столь знакомый:

– Тия!

И на этом наваждение рассеялось. Оторвав, наконец, глаза от своего отражения, Клара привычно поднялась на все четыре ноги, прежде чем ей вспомнились произнесенные ее же голосом слова, прозвучавшие всего несколько секунд назад.

«Оставайся человеком».

В следующий миг она твердо стояла на обеих ногах, в своем неизменном лабораторном халате со знаками отличия одного из ведущих исследователей Научного корпуса. Обернувшись, она увидела стоявшую позади Луну, сверлившую ее взглядом округлившихся до размера блюдец глаз:

– Т-ты так раньше выглядела? Когда была… одним из «человеков»?

На всякий случай оглядев себя и даже с некоторой опаской бросив взгляд в зеркало, удостоверяясь, что привычный облик вновь к ней вернулся (включая мешки под глазами), она пожала плечами и ответила:

– Я не всегда была в таком… изнуренном состоянии, но в целом да. Только не «человеков», а «людей», – машинально поправила она, прежде чем до нее дошло, с кем именно она сейчас говорит. – Но… что ты здесь делаешь, Луна? И где я?

Кобылка, наконец, смогла оторвать взгляд от ее лица и заметно оживилась в ответ на вопрос:

– Мы в твоем сне! Я с тех самых пор, как мы ушли с наб… нбю… Заставы! – Луна на миг стушевалась, прежде чем продолжить: – Кхм, в общем, меня начали преследовать странные ощущения по ночам, и через какое-то время я поняла, что это должно быть твои кошмары! Я перепробовала все, что могла, но поначалу ничего с ними поделать у меня не получалось – лишь иногда мне удавалось прикоснуться к ним под самый конец. Однако ты уже несколько дней как лежишь в магическом сне, и Старсвирл начал меня учить, как лучше применять этот навык! – обведя взглядом санузел с небольшой душевой кабинкой, маленьким шкафчиком, раковиной и стирально-гладильной машинкой, единорожка добавила: – Это ведь был кошмар, верно? И почему ты так… менялась?

Клара бросила взгляд через дверь в сторону спальни и невольно вздрогнула.

– Да… кошмар…

Луна зажмурилась и от усердия даже высунула язык, а вокруг ее рога разлилось синее сияние, однако когда спустя несколько секунд так ничего и не произошло, она раздраженно топнула копытцем о пол.

– Не получается! Я чувствую его корень, как Старсвирл и говорил, но он каждый раз словно отодвигается от меня. Или как будто его что-то двигает!

Клара встрепенулась при звуке незнакомого имени, и на миг забыла о старых ранах, разбереденных кошмаром:

– Стой, кто такой Старсвирл? И что случилось? Последнее что я помню, это ксеноморфы кружили вокруг тебя, пока ты отмахивалась фальфшейером! – на миг замявшись, она добавила: – И как я тебя понимаю? Ты говоришь словно на чистом интеранглийском!

– А ты на эквийском, – показала ей Луна язык, но затем все же ответила: – Это – то, как работают сны! Мы в твоем сознании, и все проходит через него! По крайней мере, так Старсвирл это объяснял… точнее, он говорил про какие-то «призмы» и «восприятие», но суть сводилась к этому.

Переведя дух, она продолжила:

– Что же касается произошедшего… вскоре после того, как ты упала, нас спасли пони с мечами и огненными шарами! Они поначалу казались мне страшненькими, особенно с этими масками на лицах, но их главная оказалась очень доброй! И у них даже нашелся настоящий доктор, который несколько минут над тобой что-то делал и говорил о «кровопотере» и «тоскинах», но затем они тебя перевязали, и мы быстро помчались к обозначенному на их карте селу! К счастью, здесь нашелся очень умный единорог, по имени Старсвирл, который смог тебе помочь, и с тех пор ты лежала в волшебном сне, из которого, по его словам, ты проснешься, когда станешь достаточно сильна, – почесав затылок копытцем, она озорно усмехнулась и добавила: – Он конечно ворчливый и шуток моих не любит, но он также начал учить меня магии! Я уже научилась приманивать всех жуков за несколько шагов вокруг!

Клара побледнела. Луна продержалась несколько секунд, прежде чем зайтись заливистым смехом и даже свалиться на пол.

– Луна! Это не смешно! – попыталась осадить ее исследователь, но ее хохот оказался заразителен, и миг спустя даже она сама не смогла сдержать улыбки. Все-таки несмотря ни на что, несмотря на весь мрак и ужас безразличной Вселенной, в ее мире оставался этот лучик света. Ее маленький огонечек в кромешной ночи.

Едва открыв глаза, Клара немедленно об этом пожалела. Острый, безжалостный свет раскаленными спицами вонзился ей в самый череп, и с тихим шипением она мгновенно закрыла веки. Тем не менее, безжалостным звездам этого показалось мало, ибо в следующий миг рядом раздался радостный окрик, подобно гонгу отдавшийся в ее голове. В иные времена его содержимой осталось бы для нее тайной, но уроки Луны все же давали свои плоды.

– Ты проснулась!

Секунду спустя ее сжали крепкие объятия. Рискнув вновь приоткрыть глаза, она сквозь сильно прищуренные веки смогла различить знакомую синюю гриву.

– Лу… на… – прохрипела исследователь и осознала, что в горле у нее царила сущая пустыня. – Воды…

– Ой! Сейчас! – объятия исчезли и рядом послышался какой-то шорох, прежде чем у ее губ появились края деревянной кружки. Приоткрыв рот, она почувствовала приторный вкус незнакомого напитка, который совершенно точно не являлся простой водой, но в конечном счете она была готова благодарить небеса и за это. Оторвавшись от опустевшего сосуда, она попыталась было сесть, но маленькое копыто мягко, но настойчиво опустило ее обратно в постели.

– Лежи! Тебе еще rhy gynnar i chi godi!

Наконец, Кларе удалось проморгаться, и она огляделась. Помещение, в котором исследователь себя обнаружила, оказалось довольно простым: деревянные стены, столик с глиняным кувшином и кружкой у односпальной кровати, на котором также лежал походный рюкзак и гарнитура ее универсального переводчика, а из приоткрытого окна ветер доносил запахи свежеиспеченного хлеба и дыма, шелест листвы и журчание недалекой речки. Повернувшись к сидевшей у изголовья кобылке, она собралась было вновь попытаться сесть, когда та, явно поняв ее намерения, замотала головой:

– И не думай! Dywedodd Serenchwyrlïo hynny, что тебе еще пару дней точно не вылезать из постели!

– Нет у меня… пары дней, – прохрипела Клара на интеранглийском, но все же с тяжелым вздохом откинулась обратно на подушку. Кобылка, должно быть, по-своему интерпретировала ее слова, и миг спустя гарнитура переводчика осторожно наделась на ее голову, окруженная сиянием синего псионического поля. Дотронувшись до сенсора активации и убедившись, что устройство все еще каким-то чудом оставалось в рабочем состоянии, Клара благодарно ей улыбнулась, на что Луна подалась вперед и заговорщицки прошептала:

– Ты сон свой помнишь? И наш разговор?

– Скорее, кошмар, – вздрогнула Клара, и по ее спине пробежал озноб.

– Я, эм… все хотела спросить… – замялась кобылка и нерешительно копнула копытцем дощатый пол, однако все же продолжила. – Кто такая Лана? Ты уже несколько раз ее упоминала, и в каждом твоем кошмаре я вижу ее упоминание. Но до сегодняшнего дня все образы были совсем смазанными и нечеткими, так что разглядеть деталей мне не удавалось…

Несколько долгих секунд Клара лишь продолжала смотреть в окно, сквозь которого было видно перевалившее зенит солнце и продолжавшее жить своей повседневной жизнью село; в просвете между низкими одно- и двухэтажными домами с соломенной крышей виднелся частокол и даже пара небольших деревянных башенок. Наконец, она все же начала медленно говорить:

– Лана была моей сестрой. Когда-то мы были очень близки, но после гибели родителей я с головой погрузилась в работу, и мы начали постепенно отдаляться. В конечном счете она решила пойти в Space Infantry Corps; я пыталась ее отговорить, но к тому моменту наши отношения… были не из лучших, и мне это не удалось. Она… – к горлу подкатил ком, но Клара все же заставила себя закончить: – Она погибла через три года после этого, обороняя один из множества миров на передовой.

Исследователь не видела реакцию Луны, продолжая разглядывать жизнь села через окно, но этого и не потребовалось. Миг спустя маленькие копыта осторожно обняли ее, стараясь не тревожить перебинтованную рану, оставшуюся после когтей ксеноморфа.

– Если хочешь, я могу быть твоей новой сестрой! – со всей серьёзностью предложила кобылка, на что Клара не смогла сдержать тихого смеха.

«Мой огонечек в кромешной ночи».

Ее ноги словно были налиты свинцом, и каждый следующий шаг казался невозможным достижением. И каждый раз она мысленно убеждала себя сделать еще один. И еще, и еще – до тех пор, пока эта бесконечная лестница не подошла к концу. Остановившись и передохнув пару секунд, пока боль в груди от скрытой бинтами раны не унялась, Клара направилась дальше по коридору, пока не достигла дубовой двери, из-за которой доносились приглушенные голоса. Сделав еще одну небольшую паузу, Клара дождалась, пока головокружение не унялось хоть немного, но затем все же поправила гарнитуру универсального переводчика, надавила на дверь и прошла внутрь.

– …нет, высота сама по себе значения практически не имеет, главное находиться в геометрическом центре… – окруженный бумагами пожилой единорог с серой шкурой и копной седых волос подавился словами и удивленно обернулся. Его собеседница – кобыла-земнопони с гривой коралловых оттенков, из-под кожаного доспеха которой проглядывала палевая шкура, наоборот, казалось, ожидала ее, и лишь слегка приподняла бровь, а в уголках ее рта возникла едва заметная полуулыбка.

– Я не помешаю? – стараясь не подавать виду, что даже стоять ей было непросто, спросила исследователь, чтобы хоть как-то разорвать тишину. Кобыла лишь продолжала сверлить ее оценивающим взглядом, явно дожидаясь реакции своего собеседника; единорог же через пару секунд тишины обреченно тряхнул головой и, огладив седую бороду, махнул копытом в сторону свободного стула.

– Эх, никогда молодежь не слушает старших. Разве Луна не говорила тебе оставаться в постели? Садись уж, в ногах правды нет.

Медленно пройдя к предложенной подушке за солидным деревянным столом, Клара не смогла сдержать тихого стона облегчения, когда ей больше не потребовалось поддерживать свой собственный вес. Тем не менее, первый вопрос задала именно она:

– Где она, кстати?

Единорог странно покосился на гарнитуру, явно расслышав, что ее слова дублировались из небольшого динамика на понятном ему языке, но затем лишь пожал плечами:

– Отправил ее к паре знакомых пони за травами. Кобылка несколько суток почти не отходила от твоей кровати, небольшая прогулка ей будет только на пользу, – снова огладив свою бороду, он продолжил: – Но где мои манеры. Ты, должно быть, «Тия»? Я Старсвирл, бывший ректор Геликонской Магической Академии, а это Смар…

– Волчица, – перебила его кобыла, бросившая в сторону единорога пронзительный взгляд, который тот, тем не менее, полностью проигнорировал. На удивление, у нее оказался весьма мелодичный голос, который совершенно не соответствовавший внешнему виду земнопони.

– Селестия, – предоставила свое имя исследователь в ответ на их имена и немного неловко стукнула своим собственным копытом о предложенные.

– Я же говорила, что это всего лишь сокращение, – самодовольно улыбнулась палевая кобыла в доспехе. – С тебя два бита, старик.

– Да, да, я попрошу старосту, чтобы он вычел их из счета за размещение твоих головорезов.

– Размещение? Он же просто махнул копытом на участок, где мы разбили свой собственный лагерь!

– Который я окружил тем же отгоняющим ночных тварей ритуалом, что и остальную деревню, – отрезал тот. Кобыла в ответ лишь закатила глаза.

Клара демонстративно откашлялась, привлекая внимание начавших перепалку пони, и попыталась переместить разговор в более конструктивное русло.

– Кхм, я благодарна за вашу помощь и гостеприимство, но кто-нибудь может объяснить, где мы сейчас находимся и как я здесь оказалась? Луна попыталась обрисовать все в двух словах, но ее объяснение было… кратким.

Ее собеседники переглянулись, и коралловогривая пони первой взяла слово:

– Ты сейчас находишься в Пресколте, последнем оставшемся населенном пункте по левое копыто от Черноводной. Мой отряд сюда направлялся с целью выяснить, как именно его обитателям это удалось. По пути мы наткнулись на лагерь двух маленьких кобылок, осаждаемый ночными тварями. Одна из них была ранена, вторая отмахивалась странным синим факелом, – помассировав виски копытами, она продолжила: – По счастью, твари не ожидали нашего прибытия, и потому нам удалось обойтись без потерь. Полевой врач быстро осмотрел тебя и сделал что мог, но до тех пор, пока мы не добрались до Пресколта, и Старсвирл, – кивок в сторону престарелого единорога, – не начал колдовать над тобой, ситуация все равно оставалась критической. Благодарности принимаются, малышка.

– Спас… – начала было отвечать Клара, прежде чем до нее дошел смысл последнего слова, и краска прилила к ее лицу. – Я не малышка!

– О да? И сколько же тебе лет? – в голосе кобылы сквозило ехидство.

– Трид… – чуть не вырвалось у нее на автомате, прежде чем в памяти всплыл казавшийся столь далеким разговор с Луной пару недель назад.

«– И на сколько, по-твоему, выгляжу я?

– На пятнадцать!»

Обреченно повесив голову, Клара произнесла:

–…пятнадцать.

Смех кобылы звучал подобно трели колокольчиков, что совершенно не вязалось с ее внешним образом. Тем временем Старсвирл откашлялся и произнес:

– Хорошие новости заключались в том, что несмотря на проникший в тебя яд, этот горе-плотник, по какой-то ошибке называющий себя врачом, все же смог его неведомым чудом изолировать, а также остановил кровотечение. Шрамы останутся, но не более того. Не трожь! – предостерег он движение исследователя, когда та неосознанно потянулась к пересекавшим всю грудь бинтам. – Я нанес на них все целебные заклинания, что преподают на медицинской кафедре, но если ты их разбинтуешь сейчас – то рискуешь целым ворохом осложнений, – становящимся привычным движением огладив бороду, он продолжил: – Кхм, так вот, плохие новости заключались в том, что яд и кровопотеря уже успели нанести значительный ущерб твоему телу, и мне пришлось погрузить тебя в магический сон для более быстрого восстановления. Это было рискованно, но, к счастью, Луне удалось вытащить тебя обратно в царство бодрствующих без значительных проблем.

Клара устало прикрыла глаза и потерла лоб копытом, прежде чем яркая и подобная искре мысль пронеслась у нее в голове:

– Она упоминала, что ты ее начал учить? И что это за возможность проникать в чужие сны?

Пожилой единорог лишь пожал плечами:

– Это крайне редкая способность, о которой мне доводилось слышать лишь в исторических хрониках. Тем не менее, методики были хорошо описаны, и у меня даже с собой нашелся один трактат, который оказался весьма небесполезен. Более подробно, увы, без самой Луны не объяснишь, – развел единорог копытами, прежде чем сменить тему:

– Возвращаясь к изначальному предмету обсуждения, Смар… Волчица, – замялся он на миг, вновь заметив острый взгляд палевой кобылы, – говорит, что ты использовала какие-то факела, чтобы отогнать ночных тварей? Можешь рассказать поподробнее?

Осторожно подбирая слова, Клара произнесла:

– Что вам уже известно об этих существах?

На удивление, ответил ей не единорог, а земнопони. Достав из подсумок фляжку, она отвинтила у нее крышку и, сделав глубокий глоток, произнесла:

– Что они приходят по ночам и не щадят ни старых, ни юных. Что они боятся солнечного света, – и хищно оскалившись, она добавила: – и что, несмотря на свою демоническую скорость, они не менее уязвимы к стали и магии, чем простые смертные.

Бывший человек кивнула и добавила:

– Они не боятся солнечного света. Точнее, не всего света. Им страшен только один узкий его диапазон, который по большей части даже невидим глазу. Те «факела», что вы видели, – рассеяно указала она копытом назад, – по сути, просто его генерируют, с небольшим визуальным дополнением.

Старсвирл в тот же миг неведомо откуда достал чернильницу, вытащил из нее пробку и, макнув своей магией в нее перо, начал энергично что-то записывать на чистом пергаменте.

– …восхитительно! Если мы сможем ограничить ритуал лишь толикой спектра, то это должно на порядок снизить энергозатраты! Быть может, я даже смогу сделать мобильный амулет на его основе… – бормотал он, строча, однако несколько секунд спустя псионик вновь поднял голову, и взгляд его лазурных глаз уперся прямо в Клару: – И как именно тебе удалось это узнать?

На миг приступ паники чуть не захлестнул ее, но привычный к решению комплексных задач мозг быстро нашел удобоваримый ответ:

– Мой… отец пытался их изучать, но он не успел создать специальный ритуал, подобно твоему. Что он успел сделать, так это сконструировать эти факела, которые в итоге меня и спасли, когда к… ночные твари напали на нашу деревню.

– И что же это была за деревня? Или, если уж на то пошло, почему ты говоришь не на эквийском и вынуждена использовать переводческий амулет, в котором, замечу, я до сих пор не чувствую ни капли магии? – во взгляде пожилого единорога возникло откровенное подозрение, но, к счастью, в этот миг ей на помощь пришла Волчица:

– Оставь бедную кобылку в покое, Старсвирл. Она на ногах едва стоит, а ты уже видишь повсюду коварство, – добродушно усмехнулась она, и седой единорог заметно стушевался.

– Ты… права. Прости меня, дитя, – обратился он уже к Кларе. – Последние месяцы были полны сюрпризов, и я бы очень хотел избежать новых. Однако наша юная атаманша права, и мне не стоило вымещать это на тебе; наверняка у всех этих странностей есть простое и разумное объяснение, но не мне выпытывать их из тебя. И… я соболезную, что ты потеряла своих родных. Видят боги, эта судьба постигла слишком многих в эти черные времена.

В следующую секунду раздался стук, дверь приоткрылась, и в помещение заглянул крепко сложенный серо-голубой единорог в кольчуге и шлеме, лицо которого закрывала странная берестяная маска в виде собачьего или волчьего черепа.

– Волчица, Веирс Кипер тебя ищет, что-то связанное с закупкой припасов в дорогу у местных.

Тяжело вздохнув, кобыла поднялась из-за стола, и Старсвирл протянул ей свиток:

– Здесь расписаны все детали текущей версии ритуала. Мне без разницы, на чьей стороне ты воюешь, но если мои знания помогут спасти чужие жизни, то пусть они послужат благой цели в твоих копытах.

Кобыла кивнула и, аккуратно сложив свиток в свои сумки, вышла из комнаты вместе со своим спутником.

Тем временем Старсвирл устало вздохнул и, прикрыв на миг глаза, помассировал виски, прежде чем вновь повернуться к Кларе.

– Еще раз прости меня, дитя. Я наверняка разбередил тебе старые раны своими расспросами, и мне бы хотелось это немного исправить. А как известно, ничто так не отвлекает от прошлого, как грядущее. Скажи, – в его глазах блеснул озорной огонек, чего исследователь совершенно точно не ожидала: – что ты думаешь о предсказаниях?

Клара едва удержалась, чтобы не фыркнуть:

– Будущее не предопределено. Каждое наше решение и каждый выбор ежедневно меняют и выливают его в новые формы, одна из которых отличается от другой не меньше, чем вода от огня.

Пожилой единорог лишь усмехнулся:

– Неплохо сказано, и раньше я, быть может, даже с тобой согласился. Но каждый выбор и, более того, каждая жажда выбора, каждое потенциальное развитие событий и любая испытанная нами мысль находят отражение в магических потоках. И эти потоки влияют на реальный мир в той же мере, что и мы влияем на них.

Сделав глубокий вдох, он вновь прикрыл глаза и произнес уже более серьезным голосом:

– Выбор безусловно остается, но именно магические потоки определяют сами перекрестки, на которых тебе предстоит выбирать свои дальнейшие дороги. Если хочешь, я могу приоткрыть для тебя эту завесу. Все, что тебе нужно сделать – это протянуть свое копыто.

Слегка ошарашенная Клара откровенно не знала, что ей делать. Согласиться на это безумное суеверие как минимум противоречило научному методу и всем ее принципам исследователя. С другой, отказать может показаться грубым, особенно учитывая, что единорог и без того ее уже начал подозревать. В конечном итоге, она все же переборола себя и протянула к нему свою правую ру… свое правое копыто.

Сиреневая псионическая аура окружила рог пожилого жеребца. Затем вокруг нее возник второй слой, и третий вскоре после этого. Вспышка света на миг поглотила помещение, после чего странные символы и линии окружили двух пони. Открыв глаза, которые теперь сияли изнутри все тем же сиреневым светом, жеребец начал говорить, и его голос приобрел странные, гораздо более глубокие тона:

– Сквозь туманы и мглу я вижу далекую фигуру. В ее шагах слышен отзвук древних сражений, имя несет в себе черноту кромешной ночи, а тень шепчет об окружающем ее предательстве и вероломстве. Сталь обратится против плоти, древние тайны смешаются с новыми знаниями, и даже сам воздух пропитают облака зеленого яда.

Первобытный ужас разлился по венам Клары, но как бы она ни хотела положить этому конец, собственное тело отказывалось ей подчиняться. Как завороженная она вслушивалась в каждое слово, не в силах отвести взгляда от искрящихся псионической энергией глаз жеребца, который тем временем лишь продолжал:

– Но вслед за этой фигурой приближается тьма, что поглощает и искажает все живое. С каждой оборвавшейся жизнью она становится сильнее, с каждой каплей пролитой крови она все яростнее терзает свои истлевшие оковы. И когда раскаленные пески озарит свет второго солнца, последние цепи оборвутся, и хаос накроет земли и моря. Искры гармонии навеки угаснут, маги Орхидеи будут не в силах помочь землям Лотоса, и лишь от обреченного дня будет зависеть, низринется ли мир в пучину безумия.

В следующий миг еще одна вспышка на миг сокрыла помещение и, проморгавшись, Клара увидела, как пожилой жеребец, откинувшись на спинку стула, с трудом хватал ртом воздух и пытался отдышаться.

– Этого… не должно было произойти, – с трудом выдавил он из себя спустя несколько долгих секунд, и затем уже более уверенно произнес: – Это заклинание изучает потоки и подбирает самый важный из «перекрестков», обычно в пределах десятилетия, может двух, и сжигает не больше магических резервов, чем любая другая дивинация. Но в этот раз... – сделав ее пару глубоких вдохов, он все же продолжил. – …в этот раз оно выжало меня досуха…

Клара задумчиво перевела взгляд на свое копыто, в то время как сидевший напротив нее пожилой жеребец продолжал пытаться прийти в себя.

Глава 13 – Революция

Несмотря на то, что до конца лета оставалось еще две недели, по-осеннему долгий, затяжной дождь уже не первый час барабанил по полотну над головой. Солнце давно уже скрылось за горизонтом, хотя сквозь слой свинцовых облаков это было понятно лишь по окончательно вступившей в свои права темноте, и неровный свет полевых светильников сквозь обрамленное железом стекло отбрасывал причудливые тени на стены командного шатра. Тем не менее, находившийся по центру стол был освещен ярко и четко.

– …в то время как большая часть наших сил свяжет гвардейцев боем на улицах, небольшой отряд сможет пройти по любезно предоставленному контрабандистами подземному ходу в саму Твердокаменную Цитадель и устранить Моноцероса изнутри. Простой классический ход, в духе Небесных Войн, – палевая кобыла почувствовала на себе сверлящий взгляд собеседника, но тем не менее лишь молча продолжала рассматривать карту. Так и не дождавшись реакции, тот продолжил: – После смерти Моноцероса и устранения центрального командования сопротивление Королевской Гвардии в городе распадется на отдельные очаги, которые наши совместные силы окончательно зачистят к исходу недели. Работа будет кропотливая и тяжелая, но запертые в собственной столице, без подкреплений, припасов и даже единого управления, они немногое смогут противопоставить Гражданскому Ополчению. От «волколаков», – даже не глядя на собеседника, она почувствовала желчь в его тоне, – потребуется лишь связать силы гвардейцев в первые часы. Самая простая и легкая часть боя за Сильванор, в то время как я со своими лучшими бойцами займусь королем. Я понятно объясняю, или мне надо говорить помедленнее?

Не обращая внимания на раздражение собеседника, палевая кобыла с выбивавшейся из-под волчьего черепа коралловой гривой медленно подняла взгляд на стоявшего напротив жеребца землистых оттенков, в некогда вороной гриве которого проглядывала изрядная доля седины, и произнесла:

– Ничего легкого в этой части нет. Пуддингхед хочет связать боем гвардейцев в тот момент, когда они находятся на пике своей силы, и за свои жизни они будут сражаться до последней капли крови. Я должна бросить своих пони в самое пекло, в то время как тебе, Мейсон, и твоим «ополченцам» достанется лишь шапочный разбор?

На виске земнопони вздулась вена, и стоявшая позади кобылы пара волколаков ненавязчиво переместила корыта на рукояти мечей, однако раздавшийся миг спустя его голос прозвучал на удивление ровно:

– У каждого из нас есть своя роль. Когда королевские гвардейцы начали оставлять десятки поселений и малых городов на волю мародеров и прочего отребья, я и мои товарищи взяли в руки оружие и восстановили порядок на улицах. Пока ты со своей сворой разбойничала на дорогах и пряталась по лесам от патрулей, мы проникали в их оставшиеся бастионы, и когда настал час финального удара, он оказался быстр и неостановим. Или ты скажешь, что нам не стоило открывать тебе врата в Окстроте, тем самым позволив взять город всего за пару часов? – так и не дождавшись реакции лишь продолжавшей молча рассматривать его кобылы, седеющий жеребец лишь пожал плечами: – В любом случае, выбор за тобой. Если в тебе возникла внезапная любовь к Моноцеросу, или ты не готова следовать приказам Пуддингхеда, то дорога на юг открыта. Мои пони без колебаний пропустят твоих головорезов через Колтчестер и только вздохнут с облегчением.

Череп скрывал большую часть лица его собеседницы, не давая определить ее эмоции, но сверлящий взгляд изумрудных глаз, казалось, пронзил его насквозь. Спустя несколько долгих секунд она, наконец, произнесла:

– Волколаки займут гвардейцев на улицах. Но Моноцерос – мой, и я лично поведу отряд в цитадели, – седеющий жеребец открыл было рот, однако предвосхищая его слова Волчица добавила: – Мы нужны тебе и Пуддингхеду, Мейсон. Да, у тебя и твоего «Гражданского Ополчения», – в голосе буквально сквозила усмешка, – есть многочисленность, но вчерашние крестьяне и ремесленники немногое могут противопоставить фаланге Королевской Гвардии, будь вас хоть в десять раз больше. Вам нужны профессиональные бойцы, и твой блеф попросту неуместен.

Какую-то долю секунды ей казалось, что жеребец все-таки взорвется и наговорит лишнего: покрасневшее лицо и испепеляющий взгляд явно на это намекали. Однако в конечном итоге тот все же демонстративно фыркнул и, тряхнув головой, ответил:

– Пусть будет так. Ты можешь присоединиться к отряду в замке, если тебе это так принципиально, и даже взять с собой десяток своих «волколаков». Но общее управление будет лежать только в моих копытах, и это не обсуждается – и, не задерживаясь более ни на миг, седеющий земнопони твердой и быстрой походкой направился к выходу из шатра. Волчица же лишь махнула своим пони копытом, давая тем знак его пропустить.

– Странная упертость с его стороны, – прозвучал голос сбоку от нее, когда полог запахнулся вновь, отсекая сырость дождя и привычные звуки полевого лагеря, в котором находилось более двух тысяч душ. Вновь подняв глаза от карты, она увидела, как стоявший до этого позади нее безмолвной тенью серо-голубой жеребец в поношенной кольчуге устало снял шлем и положил его на стол, явив взору огненно-рыжую гриву. – Какая разница, кто убьет короля, лишь бы это было сделано.

Последовав его примеру, палевая кобыла сняла с лица выполненную из настоящего волчьего черепа маску и устало помассировала висок копытом.

– Пуддингхед всегда думает о внешнем облике перед простым народом. Возможно, ему жизненно необходимо, чтобы именно Гражданское Ополчение – вчерашние горожане, ремесленники и крестьяне – стояли за смертью Моноцероса, тем самым давая самому Пуддингхеду еще больший вес в этом «новом порядке».

Жеребец лишь фыркнул в ответ:

– Я молю богов о том дне, когда политики перестанут вмешиваться в дела воинов.

«Политики». Странное слово, которое Стоун Вилл подхватил у не менее странной кобылки, что они повстречали в Пресколте. В голове поневоле всплыл их последний разговор:

«Ты – хорошая пони, Смарт Куки, – произнесла та, положив ей копыто на плечо и глядя на нее совершенно недетским взглядом. Волчица слегка поморщилась и мысленно помянула последним словом Старсвирла за его длинный язык, но юная собеседница этого либо не заметила, либо же просто проигнорировала. Стоя у ворот небольшого городка, та обняла ее на прощание, не обращая внимание на перевивавшиеся поперек всего крупа бинты, раны под которыми явно все еще доставляли немало дискомфорта при подобных движениях, и едва слышно прошептала кобыле на ухо: – Будь осторожна. Подобно Saturn, революции всегда пожирают своих детей».

«Странная кобылка. Странные времена, – подумала она, глядя на карту города, разграниченную схемами баррикад, районов и тайных ходов, прежде чем перевести взгляд на свои переметные сумы, что лежали на одном из столов ближе к выходу. Сумы, в которых находились копии свитка Старсвирла с оберегавшим от ночных тварей ритуалом, которые она, повинуясь инстинкту, все же сделала по пути, прежде чем передать оригинал посланнику Пуддингхеда. В конце концов, отсутствие рога не означало, что Смарт Куки совершенно ничего не ведала в магии.

– Миледи? – вырвал ее из размышлений голос жеребца, и она вновь повернулась к нему. Глядя на пересеченное шрамами лицо земнопони, который более половины своей жизни провел в службе дому Вайтхорнов, Волчица тряхнула головой и, подойдя к столу с письменными принадлежностями, откупорила чернильницу, прежде чем ответить:

– Найди Грейв Трота, Фрост Гейза и Лайтхуфа и передай им, не привлекая внимания, чтобы через час собрались здесь, – так и не поднимая взгляда от пергамента, она добавила уже сквозь зажатое в зубах перо: – Нам нужно обсудить варианты действий на случай незапланированного развития событий.

В тихом проулке не раздавалось ни единого звука: копыта пегасов были плотно обмотаны тканью, а зачарованная кожа доспехов скрывала их на фоне теней и мрака, в то время как жеребцы подобно призракам окружали свою цель. Небольшой дом на окраине города был единственным на улице, сквозь неплотно закрытые ставни которого пробивался свет, а изнутри доносились приглушенные голоса. Разумеется, сразу несколько часовых следили за подходами с крыш соседних зданий, справедливо полагая, что любой патруль гвардии они смогут заметить еще за целую лигу, и к моменту появления закованных в сталь единорогов в доме уже не было бы ни души. Но к угрозе с неба бедолаги оказались совершенно не готовы.

Поймав взгляд одного из своих подчиненных, Панзи отдал жестом краткую команду, и тот устремился к стене, по пути доставая из подсумок сверток с напитанным небесной магией талисманом. Пользуясь моментом, префект позволил себе обратить взгляд к доносившемуся из-за стен зареву и крикам. Очередной бунт, очередные реки крови. С одной стороны это означало, что прикрытия от гвардейцев ждать не приходилось, с которыми у пегаса сложились на удивление неплохие рабочие отношения за последние две недели, с другой – это была прекраснейшая возможность нанести удар по одному из центральных схронов мятежников, который вследствие бунта останется практически без охраны и, если повезет, вскрыть изрядную часть их подноготной. Разумеется, Тандерхуфу и его гвардейцам знать об этом было не обязательно, более того, излишняя осведомленность могла спугнуть их цель. В конце концов, события их первого рейда наглядно продемонстрировали, что даже Королевская Гвардия не была защищена от яда предательства.

Вингсторм закончил возиться у стены и поспешил назад, скрывшись за углом проулка и замерев рядом с префектом. Десяток ударов сердца ничего не происходило, а затем оглушительный грохот затопил округу, и рукотворная молния вырвалась наружу из своего узилища, обратив в пыль целый кусок стены здания. В тот же миг сразу четверо пегасов с соседних крыш рванули к образовавшемуся проему, в то время как четверка других обеспечивали прикрытие сверху и гарантировали перехват любого обитателя дома, что решил бы попытаться сбежать. В конце концов, ни одному пони еще не удавалось скрыться от взора Северного Ока. Краткий хлопок по плечу подрывника, и затем еще две едва уловимые тени помчались к новому входу в здание, изнутри которого уже вовсю раздавались крики и звуки ударов стали о сталь. Тем не менее к их прибытию все уже было практически кончено: последний остававшийся на ногах защитник бросился было на двоих появившихся пегасов, размахивая зажатым в зубах тесаком, однако Панзи лишь одним движением крыльев спокойно ушел вбок, в то время как сразу двое подчиненных пронзили незадачливого мятежника своими клинками сверху.

– Уже и пегасы стали шавками Моноцероса? – зажимая копытом крупную рану в груди, довольно крупный светло-желтый земнопони зашелся тяжелым кашлем и, сплюнув на пол кровью, оставил попытки подняться вновь на ноги и откинулся к каменной стене, не обращая внимания на оставшиеся от пары стульев деревянные обломки, посреди которых он лежал: – Вы опоздали, шавки. Пуддингхед уже час как отбыл. А от меня вы все равно ничего не узнаете.

Оглядев взглядом заваливавшие поверхность длинного стола свитки с официального вида печатями, несколько стопок исписанного пергамента и целые ряды ящиков у других стен с достаточно самоочевидными пометками в виде оружия, префект лишь кратко фыркнул:

– Твоя кооперация и не требуется, – короткий кивок одному из подчиненных, и накрыльный клинок перерезал горло незадачливому мятежнику. Оглядев своих подчиненных, он обратился уже к ним: – Действуем по плану. Времени мало, и нам нужно понять, с чем мы имеем дело. Вингсторм и Сайлент Гейл, на вас содержимое ящиков. Тандерборн и Сильвер Тач – зачистка следов. Лонг Фезерс, вернись ко второму контурбернию и передай им обеспечить безопасность периметра. Живых свидетелей после нас остаться не должно.

Отдав честь кратким движением правых копыт, пегасы приступили к выполнению приказов, в то время как сам Панзи подошел к заваленному свитками столу и, сняв шлем и положив его на поверхность, начал разворачивать один документ за другим, кратко проглядывая их содержимое глазами, прежде чем отбросить прочь и взять следующий.

«Мусор, мусор, сплошной мусор», – пронеслось у него в голове, прежде чем копыта наткнулись на небольшую выемку. Миг спустя из-под столешницы с тихим щелчком выдвинулся небольшой отдел всего с несколькими свитками. Слегка приподняв бровь, пегас достал первый из них и вчитался в короткие строки, прежде чем намертво остановиться, снова и снова перечитывая текст:

«План приведен в действие. К моменту получения тобой этого письма консул Зенит уже будет мертв. Однако Хуррикейн начал что-то подозревать и спешно отбыл в Блекстоун. Если ты рассчитываешь на поддержку Республики, то мне потребуется твоя помощь в его устранении.

— К. Г.»

«Зенит… мертв?» – пронеслась в голове префекта ошарашенная мысль. Старый консул обладал изрядным числом недоброжелателей, но даже они признавали остроту его ума и вклад в дело Республики Пегасов, и именно он связывал Триумвират воедино. Более того, когда череда странных смертей и несчастных случаев сотрясла Сенат, именно он отдал Окулус Бореалис приказ начать тайное расследование, которое в итоге привело префекта и его оперативников в самое сердце Арвии. Но теперь та же участь постигла и самого консула? И более того, кто-то пытается устранить коммандера Хуррикейна – предводителя Барьерных Легионов и народного трибуна Республики, который также являлся вторым членом Триумвирата? Кто мог осмелиться на подобное? Кому это могло быть выгодно? Неужели гниль предательства оказалась настолько глубокой, что проникла даже в самые верхи Сената?

Затем его глаза вновь перечитали инициалы в конце немногословного сообщения, и все резко встало на свои места.

«К. Г. … Консул Гравис»

Это имело смысл. Возможно, Триумвират изжил свое, и амбициозному консулу надоело делить власть. Или, возможно, у него были иные мотивы. В конечном счете, единственное что теперь имело значение – это как можно скорее достичь Блекстоуна. Если удача будет на их стороне, Хуррикейн успеет мобилизовать легионы и вычистить гниль из Клаудсдейла прежде, чем разразится полноценная гражданская война. Так и не проронив и слова, префект потянулся к остальным свиткам. Списки купленных сенаторов, цели для шантажа и угроз, схемы алхимических поставок, расположение основных схронов и локаций – в этом ящике находилось все необходимое, чтобы уничтожить этот заговор на корню… если он не успел еще зайти слишком далеко.

– Префект! – вырвал его из размышлений голос одного из оперативников, темно-синей пегаски по имени Сайлент Гейл, из-под шлема которой выбивались серебристые кудри. – Мы все обследовали. В ящиках было оружие, но сейчас они полностью пусты. Во всем схроне остался только провиант и некоторые алхимические компоненты. И эти любители даже не потрудились избавиться от книг учета, – фыркнув, добавила она.

Прежде чем Панзи успел бы ответить, его взгляд опустился на лежавшую на столе карту. Стрелки направлений атак, ключевые позиции в городе, тайные ходы и их очередность… проход в центральную цитадель… это не была простая схема города, это был план боя. И судя по последней детали, мятежники планируют отвлечь основные силы на улицах, в то время как небольшое ударное подразделение проникнет внутрь и устранит командование Гвардии или, быть может, даже самого короля, тем самым положив конец организованному сопротивлению. Словно в подтверждение его мыслям, откуда-то из-за стен донеслись глухие раскаты взрывов – алхимической или магической природы, отличить наверняка было тяжело с расстояния.

«Прости, Тандерхуф, – мрачно подумал он, надевая шлем с коротким гребнем, быстро собрав свитки в свои переметные сумы и затем махнув подчиненным следовать на выход. – Но у тебя свой долг, а меня – свой».

Волчий вой разнесся над ночным городом, и даже сотник Тандерхуф не смог сдержать непроизвольной дрожи, пробежавшей по загривку. Тем не менее, его зычный голос, разнесшийся над ночными улицами, что были освещены лишь факелами и светом горящих баррикад, был тверд и уверен.

– Новый приступ! Завершить ротацию, первой линии приготовиться к столкновению! Заклинателям – огонь по площади! – красная вспышка сорвалась с рога сотника и устремилась к черным небесам, где свет луны с трудом пробивался сквозь облака черного дыма. Несмотря на то, что та уже более месяца почти каждую ночь поднималась по небосводу, зрелище воплотившейся в явь легенды все еще казалось совершенно неестественным. Тем временем, повинуясь командам Тандерхуфа, фаланга гвардейцев перестроилась, позволяя раненым и изнуренным бойцам отступить вглубь построения, а их место заняли успевшие перевести дух до этого товарищи. Вспышки огня озарили на миг клубы дыма спереди, из которых подобно призракам возникали десятки, если не сотни фигур с берестяными масками на лицах. И ублюдки продолжали завывать свой проклятый боевой клич, подражая волкам.

Кто-то из них погиб мгновенно, когда заклинатели на крышах начали плести свои чары. Но большинству удалось достичь фаланги гвардейцев, благо завеса от испускавших черный дым шашек вокруг не давала магам вести прицельный обстрел.

«Очередное изобретение треклятых алхимиков», – пронеслось в голове у Тандерхуфа, в то время как он четкими и отточенными движениями принял удар меча первого противника на свой щит, затем перевел его в удар по ногам разбойника и, когда колени того подогнулись, добил неприятеля ударом своего короткого меча. Но передышка длилась недолго, и сразу двое волколаков попытались насесть на сотника, обрушивая один удар за другим на его ростовой щит; к счастью, это сделало их уязвимыми для других стоявших по обе стороны от Тандерхуфа гвардейцев, чем те и воспользовались. Новая порция крови обагрила каменную мостовую под копытами и, пользуясь моментом, сотник бросил быстрый взгляд по сторонам. Ситуация была аналогичной: десятки вооруженных пони наседали на построение, и, хотя в некоторых местах фаланга проседала, она все же держалась. Очередной ряд вспышек на миг разорвал клубы черного дыма, когда огонь поглотил сразу несколько десятков мятежников в нескольких десятках шагов впереди, и лишь благодаря этому Тандерхуф успел заметить то, что заставило кровь в его жилах застыть подобно киселю. Пока остальные волколаки связывали гвардейцев боем, на удивление лишенный маски земнопони стремительно мчался к их правому флангу, тяжело нагруженный сразу нескольким сумами. И от этих сум к его рту тянулся шнур.

– Ложись! – едва успел проорать сотник, но в тот же миг шар огня поглотил сразу два десятка его жеребцов, а затем ударная волна, опалив шкуру даже через доспех, отбросила его к противоположной стене. Несколько секунд жеребец отчаянно пытался прийти в себя, а сквозь звон в ушах доносились казавшиеся столь далекими крики, прежде чем ему все же удалось приподнять свинцовые веки и с трудом подняться на ноги. Это и спасло ему жизнь, поскольку миг спустя лишь инстинктивное движение мечом, который в отличие от щита все еще был зажат в золотой ауре его магии, остановило целивший в горло единорогу удар подскочившего разбойника с берестяной маской. Однако тот на этом не остановился и продолжал теснить сотника, не давая ему и мига передышки и обрушивая один удар за другим. Пара из них даже задела его доспех, но, к счастью, королевские кузнецы не зря ели свой хлеб, и клинок ушел по касательной. Но когда оппоненты, скрестив мечи, замерли на миг напротив друг друга, Тандерхуф увидел свой шанс. Сияние его рога на миг усилилась, и волколак, захлебнувшись собственной кровью, осел вниз; из его легких торчала рукоятка боевого ножа, вокруг которой все еще можно было заметить рассеивающиеся искры золотой магии.

С трудом пытаясь отдышаться, сотник оглядел ночную улицу. Построение было прорвано, и ни о какой формации уже не было никакой речи: вокруг кипела отчаянная копытопашная схватка. Тем не менее, преимущество все еще было на стороне гвардейцев и, подняв глаза наверх, Тандерхуф приготовил было отправить к небесам сигнал заклинателям оказать максимально близкую поддержку магией, но в тот же миг его глаза округлились, а сам жеребец замер на месте. На крышах творилась такая же резня, и на каменную мостовую падали тела в робах чародеев. Волчий вой вновь разнесся над улицей.

Тряхнув головой, сотник отправил к небу синюю вспышку, и затем его зычный голос на миг заглушил звуки боя вокруг:

– Отходим! Отхо… – внезапно острая боль выбила воздух из его легких и, опустив взгляд, он заметил торчащее из груди лезвие. Прежде чем он успел бы хоть как-то среагировать, второй, а затем и третий удар пробил его доспех. Рухнув на мостовую, он успел заметить три фигуры в гвардейских доспехах, прежде чем тьма окончательно поглотила мир. Над улицей раздался клич:

– Смерть королю! Долой Моноцероса!

Свет магических факелов отбрасывал причудливые тени на каменные стены и покрывавшие их гобелены, и белошкурый единорог с седеющей, но все еще хранившей былой окрас гривой цвета океанских глубин оглядел их рассеянным взглядом, на миг подняв глаза от массивного стола и расположенной на нем карты страны. Одни из них изображали легендарного Мейсона Путешественника, покинувшего вместе со своей дружиной престол единорогов в горах Юникорнии и основавшего укрепленный замок, который в дальнейшем положил начало Сильванору. Другие показывали древних героев, увенчавших себя вечной славой во время войны с молодой тогда Республикой Пегасов, впервые объединившей разрозненные племена крылатых пони под единым знаменем, и устремившей свой взор на южные, более теплые и плодородные земли. Несмотря на прошедшие с тех пор столетия, память о Небесной Войне оставалась до сих пор свежа, и праздник Летней Славы до сих пор отдавал честь древнему союзу Арвии и Юникорнии, ибо только совместно два государства смогли остановить Республику. Третьи же изображали недавние, мирные времена. Пони распахивали поля, единороги торговали в городах, а ремесленники отправляли свои товары за границу с богатыми караванами…

«Мирные времена… – мысленно вздохнул единорог, переведя глаза обратно на карту. – Сколько поколений мои предки удерживали этот шаткий баланс между аристократией и простонародьем, между единорогами и земнопони. И тридцать лет я так же справлялся с этой задачей. Так что же пошло не так? Где я допустил ошибку?»

– Ваше Величество! – оторвав глаза от карты, Моноцерос Третий повернулся к Колд Виту, капитану Королевской Гвардии. Младший сын герцога Лансхуфа, тот с младых копыт пошел в ряды гвардейцев, и через кровь и пот заслужил свой пост. По крайней мере, так гласит официальная версия; слухи же, произносимые полушепотом между придворными, намекали на бездонные закрома Лансхуфов и огромный долг Короны перед ними. Истина же была примерно посреди; да, копыто старого герцога играло определенную роль, но разменявший четвертый десяток капитан также неоднократно проявлял свою верность и ловкость с клинком. Увы, сейчас королевству требовалось нечто большее, и в который раз Моноцерос пожалел о судьбе Вайтхорна. Старый друг неоднократно давал ему совет в тяжелую минуту, но когда тот решил узаконить свой брак с простой горожанкой и назвал кобылку-бастарда своей наследницей, не слушая ни увещеваний, ни просьб, двор встал на дыбы, и копыта короля оказались связаны. – Поступают сообщения о «волколаках» в городе – разбойниках с Изобильного Тракта и Троттингемского леса. Они используют те же алхимические смеси, что и остальные мятежники; по меньшей мере наши позиции здесь, здесь и здесь уже были прорваны, – глаза короля проследили вслед за движением копыта, и он мысленно поморщился. Даже ему, жеребцу далекому от стратегии, было очевидно, что квартал аристократии был по факту потерян. Когда эта ночь подойдет к концу, при дворе разразится сущий ад. В подтверждение его слов, Колд Вит продолжил: – наши пони спешно отступают в Твердокаменную Цитадель, но остальной город по факту потерян. Сир, я молю вас, воспользуйтесь тайным ходом и спасите себя!

Моноцерос Третий же тяжело вздохнул:

– И что затем? Добираться по лесам и болотам до Верхневодья? Или еще хуже – бежать к пегасам? – фыркнув, он упрямо тряхнул головой: – Нет, Колд Вит. Я ценю твой порыв, но это мой город, и я его не оставлю. Тем более, что мятежникам никогда не проникнуть через стены Цитаде…

В следующий миг из-за двойных дубовых дверей раздался шум, и в тронный зал, временно выполнявший роль штаба Королевской Гвардии, ввалился окровавленный гвардеец с безумными глазами. Хлещущая из бока кровь от глубокой раны заливала добрую половину его серой шкуры, но тот не обращал на это никакого внимания, метнувшись к стоявшим у массивного стола королю с капитаном:

– Мятежники! Они в замке!

В то время как Моноцерос опешил от внезапности, капитан уже вовсю расспрашивал новоприбывшего:

– Как они сюда попали? Сколько их? Где твой десятник?

– Я-я не знаю, милорд! Возможно, они появились из бараков или подземелий, но мы их обнаружили только уже на подходе к королевским покоям! – нервно сглотнув и стуча зубами, бедолага продолжил: – С-Стаборнхуф был моим десятником, но его убили в первые же секунды боя. Роуз Мейн приняла командование после этого и отправила меня доложить обстановку.

Наконец, силы оставили раненого гвардейца, и он тяжело осел на пол. Сквозь оглушительную тишину произнесенные им далее слова прозвучали подобно грому:

– Их д-десятки, может даже сотни! И этот вой…

Колд Вит первым опомнился, и замершие на своих постах гвардейцы вздрогнули от его окрика:

– Медика сюда, живо! Ты и ты, – ткнул он копытом в двух ближайших единорогов, – Поднимитесь к Башне Мейсона и отправьте белую вспышку в небо. Бегом!

Отдав честь, те помчались к выходу, и капитан продолжил:

– Остальным – приготовиться к бо… – и затем он услышал раздавшийся из коридора звук. Звук тяжелых, бронированных копыт. И это совершенно точно были не подкрепления, ибо миг спустя волосы на загривке Колд Вита встали дыбом от волчьего воя.

Волчица много раз представляла себе этот момент. Но сжимая в зубах окровавленный клинок, во главе отряда, что сталью и огнем пробивал себе путь в самое сердце Твердокаменной Цитадели, она, к собственному удивлению, не испытывала ни восторга, ни ликования. Лишь мрачную решимость и чувство исполненного долга. Наконец, прольется королевская кровь. Наконец, род Вайтхорнов будет отомщен. Наконец… наконец кошмары подойдут к концу. Ее копыто не дрогнуло, когда она перерезала глотку Сильвербладу – наследному принцу Арвии, которого ее отряд застал врасплох в собственных покоях. Изнеженный сопляк проспал бы даже падение небес, если бы остававшиеся верными Короне гвардейцы не разбудили его. Не то, чтобы это ему помогло… но теперь оставалось отсечь лишь последний конец.

Направляясь по освещенному магическими факелами коридору, Волчица хищно улыбнулась при виде двойных дубовых дверей. Повинуясь ее команде, десяток сопровождавших ее волколаков, отобранных ей лично, испустили волчий вой; трясущегося от страха противника всегда проще убить, а судя по доносившимся из тронного зала крикам, обитатели замка и так уже были в курсе о незваных гостях. Стоун Вилл, верный Стоун Вилл к ним как обычно не присоединился, неодобрительно относясь к подобным тактикам. Пони же «Гражданского Ополчения» во главе с самим Мейсоном заметно вздрогнули, но, к счастью, сам жеребец воздержался от комментариев. Более того, несмотря на предыдущую упертость по своему контролю над отрядом, после встречи с первым сопротивлением гвардейцев бывший каменотес заметно скис, и по факту передал бразды правления в копыта Волчицы.

«Оно и к лучшему», – пронеслось у нее в голове, когда, повинуясь ее команде, один из ополченцев помчался к дверям в тронный зал, разматывая за собой шнур. Раздавшийся несколько секунд спустя взрыв сорвал их с петель, и, хотя находившиеся внутри пони явно пытались забаррикадироваться, все их попытки были мгновенно сведены на нет. Не давая оборонявшимся опомниться, вторая сумка полетела в проем, и когда изнутри помещения раздался взрыв, волколаки под прикрытием черного дыма проникли внутрь; ополченцы также не замедлили последовать за ними.

Несмотря на дезориентацию, гвардейцы оказывали яростное, отчаянное сопротивление. Хотя дым и не позволял заклинателям работать прицельно, они все равно начали заливать проход огнем своих чар, и сразу десяток жеребцов, двое из которых являлись ее волколаками, рухнули на мраморный пол, охваченные пламенем и вопя во все легкие. Тем не менее, остальным удалось преодолеть завесу и достичь рядов защитников, однако тем хватило возникшей заминки, чтобы организовать подобие строя вокруг трона в дальнем конце зала, и один за другим мятежники падали на пол от ударов стали и магии. Некоторые из них носили разномастную экипировку и кустарную стёганную броню ополченцев. Но среди падавших на пол бойцов то и дело встречались жеребцы в кольчугах и с берестяными масками. Поднырнув под струю пламени и с трудом заблокировав удар огромного ростового меча гвардейца, Волчица попыталась пробить одно из сочленений пластинчатого доспеха своего оппонента, однако его товарищ в тот же миг закрыл ее цель своим щитом, и клинок лишь ушел по касательной. Выругавшись сквозь сжатые зубы, кобыла в кожаной броне отшатнулась прочь, уходя от контратаки и, когда Стоун Вилл в тот же миг занял ее прежнее место и закрыл собой от дальнейших ударов, потянулась к подсумкам. Выучка гвардейцев и плотная формация позволяла им успешно закрывать друг друга и обороняться даже против трехкратно превосходящих сил, но в этом же и крылась их слабость. В неспособности адаптироваться и менять устоявшиеся тактики. Склянка с алхимическим огнем внутри надежно легла в копыто, и миг спустя сразу пятеро гвардейцев превратились в живые факелы. В лицо ударил запах паленой плоти и безумные, отчаянные вопли сгорающих заживо единорогов.

– За мной! – прокричала палевая кобыла, и сразу десяток мятежников вслед за ней устремился в образовавшуюся брешь. Клинок описал алую дугу, и ближайший чародей, до этого скрывавшийся за спинами закованных в сталь товарищей и сплетавший одно заклинание за другим в относительной безопасности, рухнул на пол, зажимая горло копытами. Уйдя перекатом от струи огня, отправленной в ее сторону еще одним паникующим магом, Волчица, не теряя импульса, метнула свой короткий меч в его сторону. Тот не успел среагировать, и жизнь еще одного единорога оборвалась. Вновь зажав рукоять зубами и вытащив клинок из черепа пони в робе заклинателя, она бросила быстрый взгляд вокруг и, заметив, что сопротивление гвардейцев разбилось на несколько стремительно уменьшающихся очагов сопротивления, с хищной улыбкой испустила волчий вой и метнулась к ближайшему из них. Кровь кипела в ее жилах, адреналин обострял все чувства, и палевая кобыла потеряла ход времени, лавируя между ударами противника и обрывая одну жизнь за другой. Наконец, уйдя от меча оппонента рывком вбок и затем поднырнув прямо под жеребца, она вонзила свой клинок прямо ему в грудь, прежде чем перекатиться вбок и вынырнуть из-под падающего тела в доспехах капитана Королевской Гвардии. Тяжело дыша, она поднялась на ноги и посмотрела на последнего оставшегося единорога, который, несмотря на покрывавшую белоснежную шкуру копоть и съехавшую на бок корону, смерил ее презрительным взглядом.

– Я не знаю, кем ты являешься, разбойница, и я не желаю знать, – все еще сохраняя свою спесь, произнес Моноцерос Третий. – Но моя смерть лишь приведет к войне с Юникорнией, и мой сын все равно будет сидеть на законном престоле Арвии.

– Твой сын мертв, – оскалилась Волчица, прежде чем снять волчий череп со своей головы и отбросить его прочь: – Что же касается моего имени, то оно тебе известно, Моноцерос. Мы виделись три года назад в родовом поместье Вайтхонов, – глаза короля округлились, и в них впервые блеснули искры страха, и палевая кобыла с коралловой гривой склонилась к его уху и прошептала: – Меня зовут Смарт Куки, и сегодня ты ответишь за смерть моего отца, ублюдок, – внезапный удар под дых выбил весь дух из короля и, отчаянно хватая воздух ртом, он рухнул на пол. Без церемоний склонившись над ним, Волчица сомкнула свои копыта на шее седеющего единорога, и миг спустя раздался влажный хруст. Прикрыв глаза, палевая кобыла впервые за три года дала волю эмоциям, и слезы потекли по ее щекам; прошло несколько секунд напряженной тишины, прежде чем сзади раздался голос Стоун Вилла.

– Вот и все. Твоя клятва исполнена.

Смарт Куки не могла сказать, что она ожидала испытывать в этот момент. Радость? Облегчение? Покой? Но пришедшее вместо этого чувство пустоты в сердце застало ее врасплох. Три года она была движима этой идеей. Три года месть заставляла ее просыпаться с рассветом, продираться сквозь болота и леса, проливать кровь и продолжать выживать даже в самых опасных схватках. Но теперь все было кончено, клятва, данная три года назад исполнена… и это ничего не изменило. Клиркат Вайтхорн все так же был мертв, и с того света его ничто не вернет. Но тем не менее, одно она знала наверняка: что бы ни произошло дальше, стоявшие за ее спиной пони встретят это вместе с ней. И Стоун Вилл, верный Стоун Вилл, служивший сначала ее отцу, а затем прошедший за ней без колебаний сквозь огонь и воду, будет первым из них. Тряхнув головой, Волчица… нет, Смарт Куки подняла веки и собралась было встать на ноги, когда сзади раздались звуки ударов стали о сталь, крики боли, а затем она внезапно почувствовала клинок у своего горла.

– Не сопротивляйся, «Волчица», – услышала она у своего уха презрительный голос Мейсона, о котором вовсе позабыла в горячке сражения. – У каждого из нас есть своя роль, но ты свою уже изжила.

Краем глаза она заметила, что несмотря на отчаянное сопротивление, трое оставшихся волколаков всего за несколько секунд пали под мечами ополченцев, застигнутые врасплох. И даже Стоун Вилл не смог избежать их участи: после короткой схватки сразу несколько клинков пронзили его кольчугу и, захлебнувшись собственной кровью, он рухнул на мраморный пол.

Глава 14 – Непредвиденный фактор

Отгорел закат, и первые звезды высыпали на стремительно темнеющем небосводе. Бывший до этого незаметным ветерок начал ощутимо холодить шкуру, но Клара все равно не обращала на него внимания, рассеянно разглядывая незнакомые созвездия. Если дать волю воображению, она даже могла представить, что одной из этих крошечных точек было столь далекое Солнце. Солнце, звездная система которого вполне возможно стала из-за нее огромным склепом. Быть может, она была последним человеком во Вселенной, но даже ее прежнее «я» с каждым днем все сильнее стиралось, постепенно растворяясь в гормонах и внутренней биологии нового тела.

«Оставайся человеком»… сейчас, когда от объекта “Бета” ее отделяло лишь несколько дней пути, эта короткая фраза каждую ночь неотступно преследовала исследователя, словно гончая – добычу. И тем больше ее раздражала эта вынужденная задержка: прошла уже неделя с тех пор, как Клара очнулась в этом маленьком городке, и несмотря на по-настоящему впечатляющие таланты Старсвирла, только сегодня ей удалось окончательно избавиться от многочисленных бинтов и пропитанных целебной псионической энергией повязок. А значит, скоро настанет час финального этапа ее дороги.

Тяжело вздохнув, Клара перевела взгляд на медленно поднимающийся из-за горизонта новый спутник планеты, заливавший округу серебристо-белым светом. «Оставайся человеком»… когда у ее юной подруги обнаружилась способность проникать в чужие сны, та искренне не могла понять значения этой простой, казалось бы, фразы. И вслед за ее расспросами и саму Клару против воли начали терзать сомнения: в конце концов, сколько боли она причинила, сколько жизней и судеб она погубила во имя «человечества»… лишь для того, чтобы в итоге обречь его на еще более жуткую участь? И даже если ее предположение окажется верным, и ей удастся вернуть себе свой изначальный, человеческий облик, что дальше? В лучшем случае это приведет к тому, что она окажется заперта на объекте, а любые путешествия по поверхности будут ограничиваться короткими вылазками, пока хватает фильтров в дыхательной маске. Это не поможет ей победить Химеру, и это никак не искупит ее прошлые грехи перед четвероногими обитателями этой маленькой планеты. Так почему же ее разум был столь одержим идеей возвращения прежнего облика? Неужели сила привычки и тяга к естественному были столь сильны в ее сознании? Или же…

– Странное зрелище, не правда ли? – прервал ее размышления голос сзади, и Клара вздрогнула от неожиданности, не заметив шагов. Присев рядом с ней на пороге дома, Старсвирл задумчиво пояснил: – Луна, я имею в виду. Хоть и прошло уже больше месяца с ее появления, я никак не могу привыкнуть к новому виду ночного небосвода; в конце концов, не каждый день древние легенды оживают прямо на глазах, и ее магический потенциал… – прикрыв глаза, единорог втянул воздух носом, прежде чем с благоговением произнести: – …ошеломляет.

– Я… – растеряно протянула исследователь, так же переведя взгляд к серебряному диску в небесах. – Боюсь, эта история мне неизвестна.

Глаза седого жеребца странно блеснули и, покосившись на гарнитуру ее переводчика, он в шутку сокрушенно покачал головой:

– Куда катится мир, молодежь уже не знает даже самых известных легенд, – Клара украдкой улыбнулась, зная, что Старсвирл по-настоящему любил передавать свои знания другим, и его рассказы об истории этого мира оказались воистину неисчерпаемым кладезем информации. «Прямо как профессор Като в Системном университете», – пронеслась в голове исследователя рассеянная мысль, когда та вспомнила старого как звезды, но не по годам энергичного преподавателя галактической истории. Тем временем Старсвирл так же поднял глаза к спутнику планеты и, огладив седую бороду, начал свой рассказ:

– Давным-давно,тысячелетия назад, на юге существовали великие королевства. Могущественные королевства, расстилавшееся от далеких южных морей до плодородных отрогов Каскадных гор. Они были домом всем трем расам, и подобно маяку сияли сквозь века торжеством прогресса и цивилизации. Все наши достижения, вся наша магия, – обвел он копытом постепенно засыпавший городок и поднимающиеся к звездному небу столбики дыма, – блекнут по сравнению с теми чарами, что плели древние заклинатели, и теми чудесами, что они создавали. Легенды гласят о парящих городах, которые затмевали само солнце своим великолепием. О воздушных кораблях, прокладывающих путь среди облаков быстрее, чем самые резвые каравеллы Юникорнии. О торжестве торговли и ремесел, об обильных урожаях невиданных растений и причудливых зверях, выводимых не крестьянами, но заклинателями. И краеугольным камнем этой древней цивилизации, ее основополагающим центром была она, – с благоговением в голосе он поднял копыто к медленно прокладывавшему свой путь по небосводу спутнику. – Луна. Древние предания гласят о невероятном магическом потенциале, что она излучала, и о том, как те королевства нашли способ обратить эту магию себе на службу. Долгое время я считал это преувеличением, но теперь я начинаю понимать, почему Культ Neighannon – Небесной Кобылы и богини Луны был столь популярен.

– Но рискну предположить, что бесконечно эта идиллия продолжаться не могла?

– Верно, – вновь огладив бороду, произнес серый жеребец и, прикрыв глаза, на миг задумался, прежде чем продолжить: – Эта легенда прекрасно показывает, что несмотря на все чудеса магии и процветания, природу пони не изменить. Всегда найдутся те, кому хочется большего, и чего же большего может хотеть король, у которого уже есть все блага этого мира? – грустно вздохнув, единорог вновь поднял глаза к серебряному диску в небесах, прежде чем ответить на свой вопрос: – Он захочет стать богом.

В мыслях Клары на миг возник образ змеевидного существа, тело которого состояло из десятков различных несочетающихся частей, и по ее спине пробежал озноб. Что, если «Химера» была не первым подобным проектом в этом мире? При мысли о нескольких подобных существах волосы на затыл… загривке невольно вставали дыбом. Тем временем Старсвирл продолжил:

– Многие пони стремились к этому, и все из них не преуспевали или же вовсе погибали в ходе своих экспериментов. Все, за исключением одной. Легенды дают ей разные имена: Королева-Ведьма, Черная Кобыла, Великий Жнец – список на удивление длинный. Но в одном все эти истории сходятся безоговорочно: это была невероятно умная и невероятно опасная кобыла, которая в своих изысканиях не гнушалась запретными искусствами и тайными знаниями. И в какой-то роковой момент ее исследования увенчались успехом: она отбросила свою прежнюю сущность, и была перерождена как Cry’Salis – Мать Роя. Покрытая хитином бессмертная кобыла, могущество которой не знало себе равных, и которая могла принимать облик любого пони, что она хоть раз увидела в своей жизни. Но уплаченная ей за это цена была поистине колоссальной, и она растеряла все то, что делало ее пони изначально. В том числе и саму свою связь с магическими потоками.

Заметив непонимающий взгляд Клары, седой единорог вновь сокрушенно вздохнул, прежде чем пояснить:

– Каждый пони черпает свою магию из магических полей. Они окружают каждого из нас, и позволяют пегасам летать и управлять погодой, даруют земнопони их знаменитую силу и выносливость, а единороги могут манипулировать ими напрямую, сплетая чары и заклинания. Обычно в процессе пони расходует свои внутренние резервы, которые восполняются затем пассивно из потоков, либо более активно – но уже со сжиганием калорий организма, однако это… существо, которым она стала, потеряло данную способность. И поскольку магия, как известно, необходима всем живым созданиям для выживания, ей потребовался ее источник извне. Первым из которых стали ее собственные поданные.

Бывший человек невольно улыбнулась: всем видам был свойственен эгоцентризм, и очевидно эти пони исключением не были. Но к счастью ее собеседник этого либо не заметил, либо просто не придал внимания и, рассеянно оглядев окончательно потемневшую улицу, освещаемую лишь звездами, луной, да светом из окон остальных домов, продолжил:

– По легендам, тогда же вскрылась и вторая, не менее ужасающая деталь ее трансформации: Великий Жнец не «вытягивала» магию из пони напрямую, скорее, она извлекала из них саму жизненную энергию; в частности – эмоции. И если ее жертва лишалась достаточной части этой энергии, то невольно начинала подвергаться таким же изменениям, что и сама она. Сначала у него выпадали зубы и грива, затем начинала отслаиваться шкура, заменяясь таким же угольно-черным хитином, а во рту прорезались острые как бритва клыки. После этого наступал черед глаз; их прежний оттенок постепенно изменялся до монотонно-лазурного цвета, заполнявшего и радужку, и белок, а зрачки становились все менее и менее выраженными, пока вовсе не растворялись на общем фоне. Говорят, именно в этот момент происходило последнее, финальное изменение: пони полностью лишался свободы воли, а его прежняя личность поглощалась новым, единым разумом Роя, заменяясь волей его новой Королевы.

Клара непроизвольно поежилась, а по ее спине пробежала дрожь. Ей доводилось слышать о подобных существах. Исторические хроники называли их «Ассимиляторами», и лишь встав плечом к плечу разумные цивилизации Млечного Пути смогли их остановить в ходе Первой и Второй Галактических Войн. Но даже объединив свои усилия им удалось достичь этой победы только потому, что Ассимиляторы ненавидели друг друга гораздо больше, чем другие виды.

Тем временем Старсвирл, видимо, по-своему истолковал дискомфорт собеседницы, успокаивающе ее приобнял и уже гораздо мягче добавил:

– Не волнуйся, это всего лишь легенды, а им всегда свойственно преувеличивать правду. Даже если описанные события действительно происходили именно так, едва ли процесс выглядел столь радикально, или вообще обладал подобными свойствами.

«Но в каждой легенде есть доля истины», – пронеслась в голове мысль, и затем исследователь бросила быстрый взгляд в сторону лежавшего на ее плече копыта пожилого единорога. Раньше она бы без колебаний сбросила чужую конечность с себя, а то еще и пощечину бы отвесила. Но сейчас… сейчас Клара против воли прижалась к пожилому единорогу, а перед глазами всплыли воспоминания о том, как она точно так же малой девчонкой сидела с отцом, засыпая его вопросами или, наоборот, пытаясь найти ответ на один из его многочисленных «тестов».

– Но история на этом не закончилась, верно? Следуя Первому принципу Айзе… – едва успев себя поймать, Клара демонстративно откашлялась, прежде чем продолжить – …кхм, простой логике, чем больше у нее появлялось этих марионеток, этих… «дронов» – тем больше ей должно требоваться энергии даже для простого поддержания существующей системы.

– Верно, – если Старсвирл и заметил ее заминку, то не придал ей значения, продолжая задумчиво смотреть на луну. – Когда ее королевство пало, а все его жители, которые не успели бежать, превратились в часть этого Роя, многим стало очевидно, что взор Ведьмы вскоре обратится на окрестные земли. И одним из этих пони был харизматичный лидер соседнего королевства, который так же искал дорогу к могуществу и силе. Однако где Королева-Ведьма прокладывала свой путь посредством алхимии и запретных чар, он шел через арканные науки и такие глубокие знания о магических потоках и их механиках, о которых мы сейчас и мечтать не смеем. Понимая, что времени на приготовления почти не осталось, он все же решился на проведение своего ритуала… и преуспел. Существуют разные трактовки того, кем именно он в итоге стал, но одно можно утверждать наверняка: это было нечто гораздо большее, чем простой смертный пони. Он обрел силу земнопони, скорость пегасов, а в его венах начала течь сама эссенция чар. Его могущество стало настолько велико, что он обрел странную, неестественную связь с луной, и мог не только пропускать излучаемую ей магию, на которой вся цивилизация того времени базировалась изначально, через себя напрямую, но и также начал контролировать само ее положение в небесах, приближая или удаляя ночное светило сообразно своей воле, – прикрыв глаза, старый маг через несколько секунд добавил: – Многие историки считают, что являющийся основной религией Юникорнии Культ Аликорна – или Идеального Мага, как его еще называют – уходит своими истоками именно к нему.

Клара сперва восприняла слова пожилого единорога со скепсисом. В конце концов, хотя она и могла допустить, что у некоего древнего пони появились уникальные способности, контролировать естественный спутник планеты всего лишь силой мысли – это все-таки перебор. Однако затем одна-единственная мысль заставила ее пересмотреть свое мнение:

“Я уже знаю кое-кого, кто именно это сейчас и делает”.

Тем временем Старсвирл продолжил свой рассказ:

– Вскоре после этого он убедил лидеров окрестных земель заключить союз против Королевы-Ведьмы и ее Роя, что уже начал поглощать пограничные территории. Объединив свои силы под единым стягом и встав плечом к плечу, они бросили ей вызов. Началась Великая Война.

Голос единорога стал отстраненным и далеким, и Клара невольно поежилась; именно такие интонации он приобрел несколько дней назад, когда сделал свое пророчество.

– Магические потоки до сих пор несут отпечаток тех ран, что миру нанесли древние чары и стихии, которые были выпущены на свободу. Пламя лилось с небес подобно дождю. Горы крошились как песок и низвергались в кипящие воды новых морей. Целые мили лесов вспыхивали как щепки, и пепел бесчисленного множества пони устилал территории новых пустынь… но все равно этого было недостаточно. И когда победа Королевы-Ведьмы казалась неминуемой, остававшиеся непокоренными земли решились на крайнюю меру. При всем своем коварстве, Королева была невероятно тщеславна и лично присутствовала в ходе финальной битвы. И в то время, как остатки объединенных сил отвлекали на себя внимание ее Роя, тот древний маг, что вознесся над простыми смертными, приблизил луну настолько, насколько это было возможно, и пропустил ВСЮ доступную магию через себя. И после этой древней битвы не было больше ни мага, ни его армии, ни Королевы-Ведьмы с ее Роем… ни луны в небесах. Остававшиеся парящие города рухнули вниз подобно камню, а немногочисленные выжившие обнаружили себя в невероятно враждебном мире, где половина цивилизованных земель ушла под океанские воды, а вторая превратилась в выжженную пустыню, населенную лишь озверевшими недобитками Роя и остатками экспериментов Королевы. Вынужденные бежать на север, через горные перевалы Каскадного хребта, лишь немногие из них смогли выйти к новым землям и, в итоге, положить начало современным королевствам.

Вновь открыв глаза, пожилой единорог обратил свой взор к серебряному диску над головой:

– Многие в академических кругах считают эту легенду вымыслом, элементом фольклора. Но я всегда обладал высокой чувствительностью к потокам, и эхо того древнего катаклизма до сих пор заставляет их дрожать подобно напряженным струнам. И потому увидеть перед собой предмет столь многих дебатов, просто в один вечер решивший естественно взойти над горизонтом как ни в чем ни бывало… было несколько неожиданно, – жеребец добродушно усмехнулся, продолжая разглядывать новый спутник планеты, но Клара лишь покачала головой, отстранившись от старого псионика.

– Ничего естественного в ней нет.

Тот несколько секунд задумчиво на нее смотрел, прежде чем произнести:

– Ты явно знаешь гораздо больше, чем говоришь, Селестия. – Та лишь отвела взгляд в сторону. А что она могла сказать? Однако произнесенные затем слова застали ее врасплох: – Не мне лезть в твои тайны, но ты и сама слышала о предначертанном тебе пути. Я не знаю, почему то пророчество выжало меня досуха, и пока мне остается лишь гадать о заключенном в нем смысле, однако одно я все же должен у тебя спросить: действительно ли ты хочешь ввязывать свою юную подругу в эту историю?

Клара прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. В конце концов, она сама уже не раз задавала себе вопрос. Луна была ее маленьким лучиком света в этом мире, и даже сама мысль о том, чтобы подвергать ее опасности, заставляла кровь исследователя леденеть в жилах. Но в то же время, сможет ли она ее отпустить? Сможет ли она оставить ее сейчас, когда выпал, возможно, единственный хороший для молодой кобылки шанс быть в безопасности и под надзором опытного учителя? Скрепя сердце, она все же сумела выдавить из себя в ответ:

– Нет… и я хотела попросить тебя об услуге, Старсвирл. Завтра я продолжу свой путь, и хотя его конец уже очень близок, я не знаю, что со мной произойдет после этого. Однако при любом исходе в этих краях мне уже вряд вновь доведется появиться, и я… я хотела тебя попросить взять Луну под свою опеку. Слишком много опасностей и угроз ей уже довелось пережить, и если в один момент наша удача иссякнет, если с ней что-то случится… я никогда не смогу себя за это простить.

Огладив бороду, седой единорог несколько секунд сверлил ее пронзительным взглядом, прежде чем все же кивнуть головой.

– Пусть будет так. Я вижу, что не смогу от… – в следующий миг сзади раздался всхлип, и, обернувшись, оба сидевших на пороге дома пони успели увидеть мелькнувшую сквозь дверную щель синюю гриву, прежде чем та захлопнулась, и изнутри раздался быстрый цокот удалявшихся шагов. Клара начала было вставать, чтобы последовать за их обладательницей, однако в следующий миг ее остановило копыто Старсвирла:

– Не надо. Вы двое были очень близки, верно? Дай ей немного прийти в себя, а утром я сам с ней поговорю.

Рюкзак надежно расположился на спине, но Клара все равно слегка подпрыгнула на месте, проверяя, чтобы вес был хорошо распределен, и затем подтянула одну из лямок. Конечно, анатомически ее новому телу он не слишком подходил, но со временем она привыкла к несколько неудобному весу прямо на спине. Впрочем, вскоре все вновь вернется на круги своя. Прокрутив в голове содержимое рюкзака, Клара в последний раз оглядела небольшую комнатку, которая больше недели служила ей ночлегом и в которой едва хватало места для односпальной кровати, маленького шкафчика и небольшого письменного столика, после чего, удостоверившись, что ничего не забыла, направилась на выход. Комнатка Луны была прямо по соседству, благо выделенный благодарными горожанами Старсвирлу дом был гораздо больше, чем пожилому псионику требовалось, и он без колебаний разместил двух кобылок у себя.

“Старсвирл…” – замерев перед дверью в комнату подруги, Клара не могла не задуматься, правильный ли выбор она делала. Ведь в конце концов, именно ее маленькая подруга спасла ей жизнь, и если бы не она Клара в лучшем случае была бы просто мертва.

“Вот именно, – прозвучал в голове ее внутренний голос. – Дорога становится с каждым днем все опаснее. Не говоря уже о тех угрозах, что могут поджидать тебя внутри самой “Беты”. В прошлый раз не повезло тебе, и Луна тебя спасла, а если в следующий ее собственная жизнь окажется на кону? Что, если ты не успеешь ее защитить?”

Тихо простонав, Клара помассировала начавшие покалывать виски.

“Но что я знаю о Старсвирле? Правильно ли я делаю, что доверяю ее ему?”

И в тот же миг мысленно фыркнула себе в ответ:

“Он спас тебе жизнь, Клара, и вытащил тебя почти с того света. Если уж кому и доверять, так это ему. Кроме того, он не то, чтобы скрывал свое прошлое: явно очень чувствительный псионик, он почувствовал возникшую в “Альфе” аномалию в ее самый первый день, и когда из-за интриг неприятелей ему отказали в организации экспедиции, он оставил свой прежний пост главы какой-то местной академии и спустя некоторое время добрался до Пресколта. Дальнейшие события не требуют слишком уж большого воображения”.

Тряхнув головой и отогнав ненужные мысли, Клара подняла копыто и постучала по двери в спальню Луны. В конце концов, решение было принято еще две недели назад, и терзания в последнюю секунду ни к чему не приведут.

– Луна? Я могу зайти? – когда ответа не последовало, исследователь попыталась открыть дверь сама, но обнаружила, что та заперта. – Луна! Я уже ухожу, может хоть попрощаться выйдешь?

Лишь тишина была ей ответом, и через несколько секунд Клара опустила голову и, горько вздохнув, направилась к лестнице. Возможно ей следовало ожидать этой реакции: за прошедший месяц кобылка действительно стала ей почти как маленькая сестренка, и сейчас она наверняка воспринимала решение оставить ее позади как предательство. Оставалось лишь надеяться, что со временем та поймет причины этого выбора и не будет держать на нее зла… тем более что вряд ли им доведется встретиться вновь. Сердце вновь кольнуло горечью, но в следующий миг знакомый голос оторвал ее от грустных мыслей:

– Луна не захотела выходить? – исследователь повернулась к стоявшему у входа в дом Старсвирлу и лишь молча покачала головой. Несмотря на ранний час, утренняя улица кипела жизнью, и многочисленные прохожие бросали них любопытные взгляды, прежде чем поспешить дальше по своим делам. Лучи восходящего солнца радостно разгоняли остатки ночного тумана, а трель птиц с начинавшегося сразу за частоколом редкого соснового бора придавала чувство оптимизма и надежды на теплые дни, после промозглой и дождливой недели. Однако Клара этого не слышала и не замечала, а груз сомнений на ее сердце с каждой минутой становился лишь тяжелее, подпитываемый горечью и разлукой с юной единорожкой, к которой она искренне успела привязаться.

– Мне жаль, Селестия, – тем временем произнес Старсвирл. – Я пытался с ней поговорить чуть ранее, но она лишь продолжала сидеть в своей комнате, запершись и игнорируя любые слова, – замявшись на миг, он добавил уже тише: – Ты действительно уверена, что это верное решение?

Клара лишь молча кивнула, так и не поднимая взгляда от мостовой. На глазах против воли выступила пара слез, однако в следующий миг она почувствовала на удивление крепкие объятия старого псионика. Склонившись к ее уху, он едва слышно произнес:

– Что бы ни случилось, знай, что тебе всегда найдется место в Пресколте. Я догадываюсь о твоем прошлом, или по крайней мере о его части, но этот городок для многих стал новым началом, включая и меня самого. Поверь, тебе тоже удастся начать в нем жизнь с чистого листа.

Отстранившись от единорога, Клара поправила сбившуюся набок гарнитуру универсального переводчика и со вздохом ответила.

– Спасибо, Старсвирл. Я очень ценю твое предложение, но… я должна это сделать. Слишком много… пони… погибло, и слишком много ошибок я сотворила. Кроме меня это некому исправить.

В глазах седого жеребца на миг блеснула странная искра, словно тот разгадал некую великую тайну, однако в следующий миг он лишь положил ей копыто на плечо и произнес напоследок:

– Что бы ни случилось… будь осторожна.

Направившись в сторону ворот из городка, Клара так и не заметила, что из одного из боковых окон оставшегося позади дома свисала перевитая в импровизированную веревку простыня.

Окружавшие исследователя с обеих сторон сосны расступились, явив взору небольшую полянку, и, прокладывая себе путь по какой-то звериной тропе, Клара сделала глубокий вдох. Запахи смолы, лесных трав и трель птиц – сколько раз Лана так же вытаскивала ее в свои маленькие походы в летние месяцы, когда у обеих сестер не было ни учебы, ни подготовки к экзаменам. Сама Клара никогда не была большой фанаткой подобных активностей – их инициатором всегда была младшая сестра, но одну ее в лес отпускать родители наотрез не желали, даром что вся территория природного заказника была под постоянным спутниковым наблюдением. Так что приходилось Кларе с рюкзаком на спине и спреем-репеллентом на поясе продираться сквозь глухую чащу и даже перебираться через пару небольших ручьев, стараясь не отставать от энергичной и непоседливой сестры, в очередной раз загоревшейся идеей поиска “сокровищ” или, еще хуже, составления карты окрестностей. Разумеется, все предложения о том, чтобы просто загрузить из локального гипернета физическую карту планетарного сектора отметились как “жульничество”.

Лана… бросив взгляд на пробивавшееся сквозь хвою солнце, которое заметно начало уже клониться к закату, Клара невольно вздрогнула при мысли о приближающейся ночи. Ночь означала сон, а сон означал новую порцию бесконечных кошмаров. Говорят, человек способен привыкнуть ко всему… но к некоторым вещам привыкнуть было попросту невозможно. Раньше ей удавалось глушить их снотворным и антидепрессантами, но теперь о подобной роскоши и мечтать не приходилось… и с каждым днем ее сны становились все ярче, все… реальнее. Обнаружившаяся у Луны способность смогла на некоторое время помочь: даже если ей не удавалось “изгнать” кошмары напрямую, по крайней мере кобылка составляла исследователю компанию и помогала ей понемногу преодолевать эти видения и ужас… но теперь Луны рядом не было, а значит Кларе вновь придется справляться со своими проблемами самостоятельно.

“Это был правильный выбор, – прошептал у нее в голове внутренний голос, когда перед глазами против воли вновь возник образ маленькой единорожки. – Ребенку не место посреди твоей вендетты против Химеры. Что бы ни произошло, со Старсвирлом она хотя бы будет в безопасности”, – тем не менее, на душе у нее продолжали скрести кошки, и в очередной раз за день Клара обнаружила, что ей искренне не хватает болтовни неугомонной спутницы.

“По одному шагу за раз, – пронеслась у нее в голове упрямая мысль, когда исследователь вновь начала углубляться в самую чащу, следуя извилистой тропе. Спереди начал доноситься шелест реки, на побережье которой Клара планировала разбить свой небольшой полевой лагерь. – Через пару дней я уже достигну “Беты” и смогу спокойно разграбить медицинский подуровень. Пара спокойных ночей без каких-либо снов пойдет мне на пользу… главное – найти способ попасть внутрь.

Осторожно переступив через ствол поваленной сосны, лежавшей прямо поперек пути, Клара вскоре обнаружила себя на небольшом утесе, а перед ее взглядом открылся вид на пробегавшую внизу реку. Она была не то, чтобы очень широкая – всего-то метров пятнадцать, но пенистые воды и вздымавшиеся на юге горы, с которых та брала свои истоки, явно намекали, что переправа будет не из приятных, и на ночь глядя перебираться на тот берег Кларе решительно не хотелось. Звериная тропа, которой она следовала последний час, забирала вбок и постепенно уходила вниз, вскоре спускаясь к самой реке, но оглядевшись, исследователь приметила совсем рядом достаточно неплохое место для ночлега, и всего через пару минут уже раскладывала необходимые вещи в тени скалистого выступа, благодаря звезды за маленькие радости.

“По словам Старсвирла, ксеноморфы появились в регионе именно с запада, не с востока, и дальше Пресколта местными не наблюдались. Что, в сочетании с отсутствием признаков человеческой деятельности и какого-либо трафика в гиперэфире, дает еще одно подтверждение, что “Бета” все-таки была эвакуирована к моменту появления пси-импульсов. Но все же осторожность лишней не будет”, – разместив устройство на достаточно ровной поверхности, Клара начала вводить последовательность команд в своем полевом компьютере, и вскоре подпространственный сканер начал радостно вращать своей “тарелкой” вокруг. Она уже начала было раскладывать свой спальный мешок, когда в следующий миг удар током чуть не заставил исследователя подпрыгнуть на месте от неожиданности.

*ВНИМАНИЕ: Обнаружена неопознанная цель, дистанция – 12,28 метров, вектор 220 ССВ.

Клара еще только дочитывала короткую строку, высветившуюся на экране наручного компьютера, однако вбитые последними неделями инстинкты оказались молниеносными, и уже в следующий миг в воздухе раздался низкий гул активированного маг-пистолета, зависшего в облачке золотой псионической ауры рядом с исследователем и направленный точно в указанном направлении, где в кустах явно что-то шевелилось. Более-менее определив местоположение неопознанного существа, Клара прицелилась и…

– Стой! Это я! – раздался знакомый голос, и в секунду спустя на свет выбралась взъерошенная Луна. – Как ты меня увидела? Я же весь день так хорошо пряталась!

– Луна… – бывший человек со вздохом вернула оружие обратно в самодельную кобуру, после чего проверила, активирована ли свисавшая с ее уха гарнитура переводчика и махнула копытом в сторону продолжавшего вращать “тарелкой” устройства позади себя. – Сканер тебя обнаружил, – подойдя к кобылке, она внимательно ее осмотрела на предмет возможных ранений но, не обнаружив ничего кроме пары мелких ссадин, посмотрела на нее настолько сурово, насколько могла, стараясь при этом не выдавать того приступа радости, что как взрыв разнесся по ее венам при виде юной единорожки – Что ты здесь делаешь? Я же специально оставила тебя со Старсвирлом, чтобы не подвегать еще большей опасности.

Та в ответ лишь показала ей язык:

– Я удрала еще до рассвета, и Бородатый этого даже не заметил, – заметив недоумевающий взгляд подруги, она пояснила. – Ну, у всех магов должно быть какое-то прозвище. А у Старсвирла есть выдающаяся борода. Значит он – Старсвирл Бородатый!

Клара издала какой-то странный, сдавленный звук, стараясь сохранять сердитое выражение лица несмотря на распиравший ее изнутри смех.

“Мы точно так же преподов в Системном называли. Один только лорд Верхольф, получивший это прозвище за феноменальное сходство с персонажем популярного сериала, чего стоит”, – пронеслось у нее в голове. Тем временем кобылка продолжила:

– Я весь день шла прямо за тобой по пятам, и ты меня даже не замечала! До последнего момента, – Луна раздраженно топнула копытцем по камню и собиралась было еще что-то сказать, однако внезапно раздавшееся урчание ее живота прозвучало первым. Тяжело вздохнув, Клара вновь зарылась в своем рюкзаке и вытащила изнутри два полевых набора, один из которых, окутанный псионическим облачком, подлетел прямо к ее юной спутнице.

– Разогревай пока себе еду, я сейчас разберусь с костром и присоединюсь, – хотя скала предоставляла определенную защищенность от ветра, воздух с заходом солнца начал стремительно холодать и, зябко поежившись, Клара сначала достала для себя запасное одеяло (естественно, Луна свои сумки со спальным мешком захватить не додумалась), а затем начала возиться с таблеткой сухого ардория. Вскоре веселые языки пламени отбросили синие отблики на их маленький лагерь и Клара, прикрыв глаза, начала массировать виски.

“Завтра надо будет вернуть Луну в Пресколт, а темп ходьбы у нее не слишком быстрый. Черт… дня три точно я сейчас на этом потеряла… Но звезды в небесах, я не хочу опять с ней расставаться”

– Даже не думай, – раздался сзади голос Луны, словно предугадавшей ее мысли и, обернувшись, исследователь обнаружила насупившуюся кобылку, так и не тронувшую свою еду и сверлившую ее упрямым взглядом. – У тебя такое длинное лицо становится только когда ты думаешь о чем-то грустном. Ты хочешь меня вернуть обратно к Бородатому, верно?

Подойдя прямо к слегка ошалевшей от ее напора подруге, юная кобылка три раза ткнула копытом ее в грудь, акцентируя каждое слово:

– Даже. Не. Думай. Если ты меня вернешь в Пресколт, то я просто снова сбегу, найду тебя во сне и подсуну столько жуков под твою подушку, что хватит на целый терр… трари… таррурий! – невероятно гордая, что смогла все-таки выговорить одно из случайно обороненных подругой сложных слов, кобылка даже набрала в легкие побольше воздуха, чтобы выглядеть более крупной и грозной.

Клара больше не могла сдерживаться. Издевательство над словом “террарий” и самым что ни на есть форменнейшим образом надувшаяся кобылка, продолжавшая сверлить ее свирепым взглядом, стали последней каплей и, рухнув на спину, она зашлась отчаянным хохотом. И вместе с этим смехом из нее выплескивались все накопленные переживания, все сомнения и горечь. Только сейчас до нее по-настоящему дошло, как же ей не хватало Луны, ее болтовни, ее напористости и энергичности… и теперь она была абсолютно уверена: так или иначе, все будет хорошо. Так или иначе, она найдет путь в “Бету” и в конечном итоге сможет победить Химеру. И так или иначе, она ни за что не оставит Луну вновь. Ее маленький огонечек в кромешной ночи.

Впервые за долгое время ее внутренний голосок не проронил ни слова.

Когда-то Юнона была прекрасным миром. Несмотря на отсутствие единого континента, множество маленьких архипелагов пестрели на поверхности покрытой великим океаном луны газового гиганта, и этот мир по праву считался жемчужиной Аридийского Сектора, привлекая туристов даже с Центральных Миров. Но те времена давно прошли: место пляжей и отелей заняли точки противокосмической обороны, подводные станции биологов и дайверов превратились в центры обслуживания субмарин, а немногочисленные горные цепи на крупнейших из островов прорезали тоннели и коридоры планетарных укрепрайонов. Теперь вид с орбиты застилал черный дым – где-то от бесчисленный пожаров, поглощавших уникальные для каждого из островов лесные массивы, где-то рукотворный и состоящий из миллиардов мелких наномашин, призванных усложнять обнаружение наземных объектов из космоса – а сквозь редкие прорехи в его завесе проглядывало лишь кроваво-красное пламя. Война пришла на Юнону.

– Что значит, вы не можете их контролировать?! – оторвал Клару от созерцания рев собеседника, и один из ведущих исследователей Терранского Союза перевела холодный взгляд на пожилого мужчину с погонами эрц-генерала Планетарных Сил. Его некогда аккуратная бородка явно видала лучшие дни, а лицо пересекал свежий шрам, оставшийся после совсем недавней хирургической операции и который еще попросту не успели удалить в более профильных медицинских центрах. – Вы – глава чертового проекта! Неужели вы не предусмотрели создание аварийных выключателей для проклятых тварей?!

Клара устало вздохнула и протерла глаза рукой. Она всегда ненавидела работать с идиотами.

– Генерал Василевский, при всем уважении, любой аварийный выключатель требовал бы активной передачи сигнала. Чем выше дистанция этого сигнала, тем выше шанс, что охотники его перехватят и используют в своих целях. А если бы у нас была возможность передачи сигнала с короткого расстояния, то этот разговор бы не состоялся изначально.

– Изначально? ИЗНАЧАЛЬНО?! – казалось, генерал сейчас взорвется. – Половина моего звездного корпуса уже попросту перестала существовать! Ваши твари вырезают все, что движется, включая наш собственный персонал!

– Проблема заключается не только в этом, – повинуясь жесту адмирала Хайнриха, один из техников вывел новое изображение на голографическую проекцию, зависшую посреди боевого командного центра “Меча правосудия” – флагманского титана ударной эскадры “Омега”. Перед глазами Клары завис вид на мостик какого-то корабля, в котором полтора десятка человек держали под прицелами импульсных винтовок единственный вход в отсек, закрытый аварийной переборкой. Несколько секунд ничего не происходило, пока внезапно пол под их ногами не взорвался градом осколков, и мостик заполонили покрытые клыками и хитином твари со слишком большим количеством конечностей. Каждая из них была непохожа на другую, и каждая из них с одинаковой легкостью разрывала на куски любого попавшегося на пути человека. Несмотря на отчаянное сопротивление экипажа, вскоре оно было попросту сметено, и в последний миг отсреливавшийся у рубки капитан неизвестного корабля успел вставить личный физключ в разъем и повернуть его, прежде чем сразу три конечности пробили его грудь. В следующую секунду изображение сменилось метелью помех; свернув его коротким движением руки, адмирал продолжил: – Эта запись поступила с мостика одной из наших планетарных субмарин, непосредственно перед тем, как ее капитан дестабилизировал силовую установку и испарил как свое судно, так и океанские воды на три километра вокруг. Инцидент произошел на глубине пяти тысяч метров, – взглядом остановив собиравшего разразиться очередной тирадой Василевского, Хайнрих поднял взгляд на Клару и произнес: – Командование направило вас как руководителя этого проекта. Что именно мы можем сделать, чтобы вернуть контроль над ситуацией?

Клара вновь устало вздохнула.

– Я уже сказала это раз, и повторю снова: в настоящий момент контроль над ксеноморфами полностью утрачен. По соображениям безопасности непостредственное управление ими осуществлялось с планетарных бункеров, а они… теперь недоступны, – рассеянным движением исследователь указала на одно из багрово-красных пятен, что пробивалось сквозь черную завесу на обзорных экранах на том месте, где раньше располагался крупнейший остров планеты. – Более того, обратите внимание на эти адаптации, – повинуясь ее движению, изображение с подводной лодки вновь вернулось в центральную часть голографической проекции, затем перемоталось назад и продемонстрировало крупным планом одну из тварей на мостике судна: – Даже после изменения под воздействием ретровируса в этом субъекте все еще заметны жабры, кожа все еще прозрачна, покрыта большим количеством слизи и под ней явно видны внутренние органы, при этом чешуя отсутствует полностью. Реципиентом вируса в данной ситуации очевидно был глубоководный организм, – увидев непонимающие взгляды в ответ, исследователь пояснила: – Мы не осуществляли заражение глубоководных форм жизни, это попросту не требовалось. Оставшись без контроля, наноботы перешли к базовой установке и начали заражение всей биосферы планеты.

– Но… что нам тогда остается делать? – в голосе опешившего Василевского не было ни былой ярости, ни гнева. Только страх перед ответом на его собственный вопрос. И этот ответ неминуемо прозвучал:

– Полная, тотальная эвакуация. Расположенные на поверхности планеты силы также должны пройти процедуры биологической дезактивации в соответствии с протоколом А3-1 минимум и затем подвергнуты обязательному карантину перед дальнейшей дислокацией.

– Но планета…

– Планета уже потеряна, адмирал, – повернулась она к Хайнриху. – Либо вы это признаете сейчас и сбережете силы и средства, в то время как охотники, давясь, будут пытаться ее проглотить, либо нет. Вам нужно мое профессиональное мнение? Вы его услышали. Дальнейшие действия в ваших руках.

“Третий мир, где все идет к чертям, – пронеслась усталая мысль в голове у Клары, когда она покинула мостик и направилась к выделенной ей каюте. – Третий мир, где охотники начали бить по бункерам управления, причем здесь они это сделали буквально с самого начала. Надо связаться с Русаковым, этого не было в заложенных в “Деймос” рамках, и одни только звезды знают, чем может обернуться утечка неконтролируемых ксеноморфов в тыловые миры.

Приложив ладонь к биометрическому сканеру, исследователь прошла внутрь своей маленькой каюты и, на ходу сняв халат и бросив его на стоявший у рабочего стола стул, со стоном рухнула на койку. Столько лет работы, столько усилий и всех, даже самых параноидальных предусмотренных вариантов… лишь для того, чтобы самый простой, самый прямолинейный из них порвал к чертям все меры предосторожности. Порой ей начинало казаться, что Вселенная действительно обладала чувством иронии. Позволив себе еще минуту передышки, Клара все же заставила себя вновь подняться на ноги и направиться к рабочему столу. Так или иначе, ей все еще нужно было составить отчет, а еще лучше – выбить из Русакова разрешение на создание экстренной комиссии из числа работавших над “Деймосом” коллег, пока ситуация не вышла окончательно из-под контроля. Тот, конечно, опять будет увиливать и убеждать ее передать это расследование одному из его подчиненных, а ей самой в очередной раз предложит возглавить новый проект на каком-то примитивном мире глубоко в тылу, но…

Сзади раздался писк ее личного коммуникатора, прервавший мысли исследователя. Обернувшись, она увидела входящее сообщение. Сообщение абонента, с которым не общалась уже более месяца. Дрожащими руками она собралась было его открыть, когда колоссальное чувство неправильности захлестнуло ее сознание. Что-то здесь было не так, что-то она упускала. Тем не менее, пересилив себя, она все же активировала голографический интерфейс и увидела, что сообщение состояло из двух частей: видеозаписи и текстовой подписи к ней. И эта подпись…

“ОСТАВАЙСЯ ЧЕЛОВЕКОМ!” – вздрогнув, исследователь выронила коммуникатор из рук, и устройство со стуком упало на металлический пол каюты. Голографический интерфейс автоматически погас, и в следующий миг на краю ее зрения замельтешила рябь странных помех, прежде чем сзади раздался знакомый голос.

– Я, кажется, поняла в чем дело, – резко обернувшись, Клара увидела перед собой синюю единорожку, ростом едва ей по пояс, задумчиво склонившую голову на бок. – Я не могу дойти до центра твоих кошмаров сама, поскольку ты его сознательно избегаешь.

– Луна… – вздохнув, Клара села на койку и, похлопав рукой по кровати, пригласила кобылку разместиться рядом с собой, но та лишь продолжила стоять, задумчиво осматриваясь и что-то ища, прежде чем ее взгляд наткнулся на упавший на пол коммуникатор. – Это далеко не так просто…

– Эта штука связана с центром, я это чувствую! – подняв взгляд на человека, она подскочила прямо к ней и пристально посмотрела ей в глаза: – Ты с ней что-то делала, верно? Продолжи это, доведи действие до конца. Вскрой сердце кошмара, и только тогда я смогу тебе помочь!

– Я… я не могу, – зажмурившись, Клара обреченно помотала головой, однако в следующий миг почувствовала копыта на своих плечах. Открыв глаза, она увидела ободряющую улыбку подруги.

– Конечно можешь. Это все – всего лишь в твоей голове, какие бы страхи ты не увидела, они не настоящие!

– Мои страхи гораздо реальнее простых снов, – прошептала Клара, повесив голову, однако затем облачко псионики приподняло ее за подбородок.

– Тебе надо их преодолеть, чтобы этот кошмар закончился. И что бы ни произошло, я всегда буду рядом с тобой, – склонившись к самому ее уху, кобылка добавила: – И чем дольше ты упираешься, тем больше жуков я подложу тебе в сумку утром.

– Л-ЛУНА! – сдавленно вскрикнула исследователь, и ее собеседница залилась смехом, – Это не смешно!

Тем не менее, улыбка против воли все равно приподняла кончики ее рта. Глубоко вдохнув, исследователь все же тряхнула головой и произнесла:

– Хорошо. Я сделаю это, – в следующий миг она обнаружила себя в крепких объятиях и, резко выдохнув, подняла коммуникатор и активировала визуальную часть сообщения. Луна бесследно растворилась где-то среди мельтешивших на границе ее зрения помех, но исследователь все равно каким-то звериным чутьем ощущала ее присутствие рядом, и оно придавало ей смелости.

С экрана на нее, предсказуемо, смотрела Лана. Задний фон было тяжело разобрать, но судя по униформе космопехоты с нашивками капрала она вела запись со своей воинской части.

– Привет, сестренка. Давненько не виделись. Я… – замявшись, она прикрыла на миг глаза, прежде чем сделать резкий выдох и выпалить: – Нас вновь отправляют в самое пекло. Какие-то новые твари заполонили Феникс, и командование любой ценой хочет их выжечь к чертям. Я не знаю, будет ли это моим последним сообщением и, если мы все же прорвемся – то когда я смогу отправить тебе следующее, поэтому мне надо сказать тебе самое главное: – склонившись перед камерой, рыжеволосая девушка, казалось, посмотрела прямо в душу Клары и, отчетливо чеканя каждый слог, произнесла: – Оставайся. Человеком.

В следующий миг ее лицо начало меняться. Кости с хрустом ломались и переплавлялись вновь воедино, кожа слазила целыми лоскутьями, а мышцы разрывались прямо перед глазами исследователя и как ком червей перевивались снова. Продолжая смотреть своими синими глазами прямо в камеру, ксеноморф прорычал:

– Оставайся человеком!

Миг – и предыдущее изображение сменилось руинами какого-то планетарного комплекса. Где-то неподалеку надрывалась сирена тревоги, пламя и дым поднимались к багровым небесам незнакомого мира сквозь трещины и проломы в пенобетоне, а по центру кадра, в луже собственной крови лежал космопехотинец в боевом экзоскелете и со знаками отличия капрала. С трудом перевернувшись на спину, Лана едва слышно прошептала:

– Оставайся человеком.

Миг – и внезапно ее собственное лицо смотрело на нее с экрана. Мешки под глазами, поблекшие волосы и усталый, тяжелый взгляд. Сама же Клара внезапно обнаружила себя в своем новом четвероногом теле. Пронзив ее ледяным взглядом, исследователь с экрана презрительно произнесла:

– Ты должна оставаться человеком.

Однако в следующую секунду Клара вновь почувствовала копыто на плече и, обернувшись, увидела сидевшую рядом Луну, которая ей ободряюще улыбнулась. И в это мгновение все внезапно встало на свои места. Глядя в огромные глаза юной кобылки и вспоминая все пережитое за последний месяц, Клара поняла одно: что бы ни случилось, она никогда не сможет изменить прошлого. Она никогда не сможет обратить время вспять и изменить былых ошибок. Единственное, что ей остается – это попытаться их исправить в дальнейшем и найти искупление за свои прошлые грехи – как перед сестрой, так и перед четвероногими обитателями этого маленького мира. И, посмотрев прямо в глаза своему отражению, она впервые отчетливо произнесла:

– Я не могу.

Водоворот помех закружил вокруг подобно бурану, скрывая от взгляда экран коммуникатора, каюту и даже Луну. Пол под ногами бесследно исчез, и исследователь обнаружила, что падает в незримую бездну, а ветер в ушах свистел подобно далекому крику, полному бессильной ярости и гнева. Но несмотря ни на что, бывший человек впервые за очень долгое время испытала то, чего не ведала уже очень, очень давно. Впервые за долгие годы Клара Вогель чувствовала безмятежный покой.

На следующее утро Луна едва смогла дождаться рассвета, прежде чем разбудить подругу.

– У тебя получилось! У тебя получилось! У тебя получилось! – скандировала она, прыгая вокруг отчаянно пытавшейся спрятаться от шума под одеялом Клары. – Мы преодолели твои кошмары! – взяв одеяло ртом, она сорвала его со сдавленно вскрикнувшей подруги, подставив ее лучам безжалостного солнца. Та попыталась было спрятать лицо в передних ногах, но затем Луна закончила свой маленький круг прыжков и, подскочив прямо к исследователю, начала ее немилосердно трясти:

– Мы победили твой кошмар!

Все-таки заставив себя разлепить свинцовые веки, Клара несколько секунд рассматривала фигуру перед собой, отчаянно пытаясь понять, почему она ей казалась сегодня какой-то странной, пока до нее, наконец, не дошло. С громким стоном вновь закрыв глаза, она все же рискнула спросить, нащупав рядом гарнитуру переводчика и активировав ее, даже не надевая:

– Луна… почему у тебя на заднице изображение полумесяца?

Резкая тишина. Какая-то возня. Вздох. И затем…

– ТИИИЯ! – оглушительный крик эхом разнесся над небольшой рекой, на берегу которого они накануне разбили лагерь, и заставил Клару еще громче застонать сквозь звон в ушах, проклиная свой болтливый рот.

День все быстрее подходил к концу, и солнце уже почти скрылось за горизонтом, но Луна все также продолжала разрываться от распиравшей ее изнутри энергии. Скача с одного камня на другой, она продолжала носиться между елей и сосен, покрывавших постепенно становящийся все более крутым склон, расследуя местность вокруг их нового лагеря, в то время как Тия возилась со своим “скенером” и прочими штуками. Ну и что, что они встали ни свет, ни заря и после короткого завтрака вплавь переправлялись через целую реку? Ну и что, что дорога из-за склона становилась все тяжелее, а впереди был, по словам Селестии, еще целый день пути? У нее появилась своя кьютимарка! Не сдержав эмоций, Луна в сотый раз за день тихо взвизгнула и подпрыгнула на месте, прежде чем спохватиться и мысленно добавить:

“И мы победили кошмары Тии. Это тоже важно”.

Завернув за небольшую скалу, она оглядела открывшуюся местность. Лес на этом этапе окончательно сходил на нет, сменяясь колючими кустами и покрытым булыжниками склоном. С чего Селестия взяла, что где-то там впереди находится целый подземный город, Луне было решительно не понять, но ее подруга казалась в этом совершенно уверенной, а значит это должно было быть правдой. К слову о подруге, сзади раздался окрик Селестии, вновь потерявшей кобылку из виду, и Луна собиралась было вернуться к ней, когда из-за плеча раздался странный голос:

– Непредвиденный фактор, – Обернувшись, она не увидела ничего, кроме легкой струйки дыма, продолжавшей летать вокруг. Завертевшись волчком, Луна попыталась было поймать ее обладателя взглядом, но каждый раз тот ускользал от ее зрения. – Я очень давно ждал возможности встретиться тет-а-тет.

– Кто ты? Встань передо мной или я тебя лягну! – заявила кобылка, в ответ на что обладатель бестелесного голоса лишь рассмеялся.

– Кто я, сейчас не имеет значения, важно лишь то, кем являешься ты, – его голос раздался над самым ее ухом, и Луна, не глядя, ударила обеими задними копытами, однако те словно прошли сквозь какую-то невесомую завесу. Не обращая внимания на ее попытки, голос продолжил: – Ты – непредвиденный фактор в моем уравнении. Дикая переменная, которой не должно было существовать. Раз за разом я пытался от тебя избавиться, не привлекая внимания, и раз за разом все мои усилия оказывались абсолютно напрасны. Но сегодня ты перешла черту, и я вынужден принять более радикальные меры.

Луна открыла было рот, собираясь что-то ответить, когда внезапная боль выбила из ее легких весь воздух и, опустив взгляд, она увидела торчавший из груди клинок. Вены словно обожгло жидким пламенем и, со сдавленным вскриком упав наземь, она едва смогла расслышать короткую фразу, прежде чем облачко дыма окончательно рассеялось:

– Больше ты никогда не вмешаешься в мои планы, непредвиденный фактор.

– Луна, вернись назад! – крикнула Клара и, покачав головой, продолжила собирать подпространственный сканер. Непоседливая кобылка весь день носилась вокруг нее как юла, вне себя от радости из-за “получения своей кьютимарки”. Что такого особенного в псионически активном отклонении в пигментации шерсти и эпителия, которое, статистически говоря, рано или поздно возникало у всех копытных жителей этого мира, ей было решительно не понять, но ее юная спутница явно придерживалась иного мнения. С тихим писком сканер активировался и, прикрыв глаза на миг, исследователь помассировала виски копытами.

Самое позднее, к завтрашнему вечеру они доберутся до объекта “Бета”, и у Клары решительно не было ни малейшей идеи, как попасть внутрь, если голосовой код не сработает. Теоретически, у комплекса должны быть какие-то вентиляционные отверстия, но найти их невооруженным взглядом будет той еще задачей. К счастью, запасалась она припасами с избытком, и даже с Луной им хватит времени на то, чтобы несколько дней тщательно исследовать местность, но…

Удар тока внезапно выбил ее из своих мыслей и, подпрыгнув от неожиданности и переведя взгляд на экран наручного компьютера, Клара увидела короткую надпись:

*ВНИМАНИЕ: Обнаружена неопознанная цель, дистанция – 25.12 метров, вектор 110 ЮЮВ, 1 метр от Исключения-2.

“Один метр от Луны? Какого…” – в следующий миг раздавшийся крик кобылки заставил исследователя мгновенно вскочить на ноги и, выхватив облачком псионики маг-пистолет и не снимая рюкзака, она со всех ног помчалась по указанному направлению, лавируя среди сосен и елей. Обогнув небольшую скалу, она обнаружила лежавшую в постепенно увеличивавшейся луже крови Луну и рассеивающееся облачко странного дыма в шаге от нее.

Рациональный человек, быть может, задержался бы на этом этапе, подозревая ловушку или подвох, но Клара, наплевав на рациональность, лишь бросила новый взгляд на полевой компьютер и, увидев короткую фразу “Неопознанная цель исчезла” бросилась к кобылке.

– Т-Тия, – сумела произнести кобылка при виде старшей подруги, и на ее губах уже начала выступать зеленая пена. Бросив рюкзак наземь, Клара быстро достала полевую аптечку облачком псионической энергии. Позабытый пистолет с лязгом упал на камень, но исследователь не обращала на это никакого внимания:

– Ш-ш-ш, все будет хорошо, – прошептала она не столько кобылке, сколько себе самой. Пусть она и не была врачом, но азы полевой медицины ей все же известны были, и вскоре пенобинты из красного баллончика с белым крестом надежно перекрыли зияющую рану, пробившую юную кобылку насквозь.

“Как она еще жива?” – невольно удивилась отстраненная, привыкшая к аналитике часть ее сознания, но Клара от нее лишь отмахнулась.

“Я не могу ее потерять”, – снова и снова повторяла она себе, доставая капсулы всех антидотов, какие только были в полевом наборе и, приложив инъектор к шее кобылки, начала вводить их один за другим.

– Т…ти…я, – прошептала кобылка, прежде чем обмякнуть. Выхваченный из аптечки анализатор констатировал потерю сознания и продолжавший распространятся в ее венах токсин, не обращающий никакого внимания на антидоты, и Клара отчаянно сжала ее в своих копытах.

– Нет… только не снова… – прошептала она, и в следующий миг черный, неземной гнев затопил ее сознание. Она не позволит этому вновь произойти. ОНА. НЕ. ПОЗВОЛИТ. ЭТОМУ. ВНОВЬ. ПРОИЗОЙТИ.

Магические потоки пронизывали весь мир, уходя во все направления, и внезапно Клара инстинктивно поняла, что именно она должна была сделать. Ей нужна была помощь, или хотя бы полноценный автодок, и до “Беты” отсюда было гораздо ближе, чем до Пресколта. В следующий миг перед глазами возник столь знакомый по многочисленным инспекциям образ, и секунду спустя золотая вспышка затопила весь мир, а раскаленная игла боли вонзилась ей прямо в череп, заставив исследователя со вскриком рухнуть наземь. Ледяной ветер почти мгновенно испарил холодный пот, что выступил на ее теле и, заставив себя открыть налившиеся свинцом веки, она увидела пасмурные небеса, моросивший с них дождь и отвесный склон горы, уходивший почти вертикально вверх в одном шаге от нее и покрытый лишь редкими колючими кустами да булыжниками… и на котором виднелась одинокая, едва заметная консоль. Попытавшись поднять лежавшую рядом Луну, Клара со вскриком чуть снова не рухнула на землю, когда новая вспышка боли пронзила ее мозг.

“Выгорание”, – вспомнился полузабытый термин, которым ее юная спутница назвала это явление в прошлом. Упрямо сжав зубы, она перекинула кобылку себе через спину и подошла к консоли. Введя быструю последовательность на архаичных, но надежных механических клавишах, она отчетливо произнесла:

– Beta-2-3-7-15-Tango

Ответ автоматики не замедлил себя ждать:

– Доступ… запрещен. Не удалось провести голосовую авторизацию: обнаружено несоответствие между голосом и существующей базой данных. Системный администратор был уведомлен, просьба ожидать.

Мысленно матеря последними словами создателей этих систем безопасности, Клара озвучила новую команду:

– Код оверрайда: Vogel-8-1-1-7-Tau

– Какой к звездам системный администратор, на всей планете кроме меня нет ни одного человека! – вскрикнула Клара и ударила копытом о стилизованный под камень металл. – Открой дверь, проклятая машина! Я не могу ее потерять!

Снова и снова она била о металл, снова и снова безучастная автоматика продолжала ее игнорировать. Осев через пару минут на землю, Клара крепко сжала Луну в своих копытах, уткнувшись в ее окровавленную грудь, после чего дала волю слезам и прошептала:

– Я не могу тебя потерять…

В следующий миг стена за ее спиной вздрогнула, и кусок скалы начал медленно отъезжать в сторону.

Глава 15 – Геката

Все новые и новые потоки информации проносились на голографическом мониторе перед невидящим взором исследователя. Снова и снова автоматика безуспешно пыталась утолить запросы оператора, и каждая новая строка заставляла ее лишь еще рьяней терзать голографический интерфейс машины. Она не видела ни цифр, ни зубодробительных аббревиатур перед собой: мозг привычно интерпретировал поступающую информацию в виде потока биологических данных, предоставляя полноценную картину происходящего… и эта картина приводила Клару Вогель в отчаяние.

«Я не могу ее потерять», — стучала набатом мысль в ее голове, побуждая исследователя снова и снова терзать машину. — «Я не могу ее потерять…»

Однако выводимые на экран строки все так же не ведали милосердия, и вскоре самообладание исследователя дало трещину. С яростным вскриком ударив копытом по стерильно-белой поверхности панели управления, Клара опустила лицо в передние ноги и разрыдалась. Минута проходила за минутой, пока раздавшийся совсем рядом стук не заставил ее уши встать торчком (очередная странная особенность нового тела, к которой она уже успела привыкнуть), а сзади прозвучало неловкое покашливание. Подняв покрасневшие глаза на человека в белоснежном лабораторном халате, она рассеянно взяла в копыта предложенную кружку со смолистой жидкостью и несмотря на обжигающую температуру сделала несколько глубоких глотков. Синтекофе всегда прочищал ей голову и позволял лучше соображать.

Тем временем человек пододвинул стоявший рядом стул и с тяжелым вздохом сел рядом. Его лучшие года явно остались позади: некогда черные как смоль короткие волосы уже давно стали неопределенного серо-стального цвета, как и небольшая, но опрятная бородка, а морщины прорезали смуглокожее лицо. Но тем не менее взгляд его карих глаз по-прежнему был тверд, и в их глубине был заметен привычный огонек энтузиазма, смешанный… с сочувствием? Отставив наполовину опустевшую кружку в сторону, Клара благодарно кивнула своему коллеге:

— Спасибо, Гаспар.

— Не стоит, Клара. Мы, люди, должны помогать друг другу, — невесело усмехнулся тот, прежде чем указать кивком на изображавшую пациента голограмму и находившийся за защитным экраном из полистекла автодок, в глубине которого под бесчисленным множеством бинтов, датчиков и внутривенных инъекторов угадывались очертания маленькой кобылки. — Я так понимаю, успехов не много? — Его собеседница лишь знакомым движением покачала головой; несмотря на… экзотический внешний вид, манеризмы все еще выдавали в ней того самого доктора Вогель, с которой он до хрипоты спорил на начальных этапах проекта. — Ну-ну, не будем отчаиваться. В конце концов, автодок все еще колдует над нашей юной гостьей, вполне может быть что он все-таки найдет действующий антидот.

Вместо ответа Клара лишь обернулась к голограмме и, повинуясь короткому движению копыт, та развернулась перед ними обоими, и на передний план вышла одна конкретная зубодробительная последовательность аббревиатур и цифр.

— Это — формула биотерминатора класса «W3A». И сейчас его в крови… в крови Луны даже больше, чем лейкоцитов. У него нет антидота. Единственной надеждой является найти генетическую слабость конкретно этого состава и воспользоваться ей, но… я не могу. Ее просто нет…

— Какой Луны? Спутника Земли? — вновь подняв голову, она увидела растерянный взгляд собеседника. — И откуда здесь вообще биотерминатор? Разве это не игрушка земных агентств?

Клара вновь повернулась к защитному экрану и робко прикоснулась к нему копытом, ровно напротив продолжавшего суетиться над своим пациентом автодока.

— Луна — имя этой кобылки. Она была моей спутницей последние два месяца и дважды спасла мне жизнь. И… я успела к ней привязаться, — предательские слезы вновь на миг заслонили зрение, но, упрямо мотнув головой и стерев их копытом, она вновь повернулась к выводимым потокам биологических данных. — Я не могу ее потерять, — произнесла она, стиснув зубы, и собралась было вновь погрузиться в массивы данных, однако рука на плече ее остановила.

— Постой. Отдохни минутку, или дай хотя бы автодоку завершить свою работу. Я все еще не понимаю, что происходит на поверхности, и в отличие от меня ты хотя бы была за пределами поля пси-подавителя. Что произошло на «Альфе»? Неужели ты прошла пол-континента до сюда пешком? И… извини мне мою прямоту, но почему ты выглядишь как абориген? — заметив рассеянный взгляд Клары, он добавил: — и нет, крик при первом моем виде «МНЕНУЖЕНАВТОДОК!» объяснением не считается.

Клара потянулась к кружке с ароматным напитком и, сделав пару глотков, задумчиво посмотрела на своего собеседника, собираясь с мыслями.

Гаспар Тайсон. Руководитель вспомогательного проекта «Гармония» и ведущий специалист по псионике во всем Терранском Союзе. Именно он должен был стать главой «Химеры», но то ли из-за разногласий на верхах, то ли по причине его излишней осторожности, на эту должность была назначена Клара. И все три года существования проекта доктор Тайсон был для нее огромной занозой в неприличном месте, призывая к более деликатным мерам, выступая против инвазивных процедур над местными обитателями и даже ставя под сомнение все направление проекта в целом, аргументируя, что понимание основополагающих механик способностей аборигенов даст гораздо более ощутимый результат. Насколько Клара Вогель могла ему доверять? И захочет ли он вообще ей помогать, помогать Луне, когда узнает, какая преисподняя развернулась сначала в «Альфе», а затем во всей системе по ее вине? И какой участи она, вполне вероятно, подвергла все остальное человечество?

Словно заметив нерешительность собеседницы, Гаспар взял ее за плечи и, глядя ей прямо в глаза, произнес:

— Клара. Отношения между нами всегда были напряженными, но что было — то было. Я не буду судить или порицать тебя за то, что уже произошло, и что обратить вспять мы не в силах. Но мне нужно понимать, с чем мы имеем дело, — замявшись на миг, он добавил: — И поверь, тебе самой станет от этого легче. Что бы ни произошло, я всегда тебя выслушаю и постараюсь помочь.

Клара Вогель прикрыла глаза и сделала медленный, глубокий вдох, прежде чем решиться и, тряхнув головой, исследователь начала свой рассказ. Она рассказала Гаспару о последних днях объекта «Альфа» и том ужасе, что его захлестнул. Она не скрывала того нечеловеческого, звериного страха, который испытала, когда собственное тело предало ее, против воли выдав Химере коды доступа, и как Клара бессильно наблюдала за уничтожением всей человеческой жизни в звездной системе, если не целой галактике. Она рассказала о своих первых днях на поверхности этой планеты после трансформации, о встрече с Луной и бегстве из приютившего ее поселения. Не скрывала Клара и своей роли в ее прошлом и, повесив голову, все же поведала о тех кошмарах, что преследовали кобылку по ночам, и виной которых была сама исследователь. Конфронтация в Эпсилоне-7, путешествие до Пресколта, даже пророчество Старсвирла — слова сами срывались с ее языка, лишь изредка перемежаемые уточняющими вопросами собеседника, и с каждым предложением Клара чувствовала, как с ее плеч понемногу снимается невероятный груз. Впервые за два месяца она могла поговорить с кем-то на равных и поведать ему о пережитом. И когда, наконец, ее рассказ подошел к концу, возникшая в помещении звенящая тишина, перемежаемая лишь доносившимся из-за полистекла жужжанием медицинской машины, казалась почти противоестественной.

— Это… многое объясняет, — наконец, произнес Гаспар Тайсон и, заметив взгляд собеседницы, активировал собственный наручный компьютер и вывел на голографическую панель перед ними новое изображение. Точнее, некий график, который Кларе ни о чем не говорил, и в котором наблюдались хаотичные интервалы и вспышки. — Даже когда поступил приказ об эвакуации, я до последнего оставался здесь, работая над прототипом пси-подавителя. Дальнейшая судьба планеты была очевидна, но я надеялся, что предоставив альтернативу, смогу спасти ее обитателей от орбитальной зачистки. Увы, адмирал на орбите моих усилий не оценил, и отправил за мной еще один челнок… который, впрочем, так и не прибыл, в свете описанных тобой событий. Но мой прототип продолжал работать и защитил как меня, так и сам объект от этих псионических импульсов, которые последовали за этим. Но как только импульсы прошли, мои приборы зафиксировали вот это: — обведя, рукой выводимый график, он заметил непонимающий взгляд собеседницы и пояснил: — Это частота квантово-псионическиго поля за границей пси-подавителя. Обрати внимание на эти всплески! И как они обладали абсолютно одинаковыми показателями. Точно такие же вспышки я после этого фиксировал каждый день, вплоть до твоего прибытия, и хотя поначалу они меня лишь сбивали с толку, через пару недель я все же смог их интерпретировать. Что-то или кто-то кружил вокруг моей скромной обители, не рискуя приближаться, но пристально наблюдая. Эти флуктуации, этот… Дискорд в псионической гармонии не просто являются его следом, они и ЕСТЬ сама его природа.

Клара поежилась:

— Ты думаешь, это..?

— Вне всякого сомнения, — кивнул головой смуглокожий исследователь, прежде чем самодовольно улыбнуться: — Но чего этот псионический «Дискорд» не знал, так этого того, что находясь на дистанции измерения датчиков периметра, он позволил себя изучать. Что подарило мне множество крайне интересных выводов.

Его собеседница заметно оживилась, и Гаспар Тайсон едва смог сдержать невольную улыбку при виде ее вставших торчком ушей.

— И ты нашел способ его уничтожить?

Смущенно откашлявшись, пожилой исследователь провел рукой по своей бородке, прежде чем произнести:

— Теоретически, да. Но для этого необходимо принять ряд мер, которые нам недоступны, — заметив сверлящий взгляд красногривой единорожки, он вздохнул и начал объяснять: — Во-первых, нам необходимо его физическое воплощение в непосредственном радиусе воздействия. И если «Химера», как ты его называешь, не полный безумец, он и на километр к подобной установке не приблизится, если будет понимать, что она делает. Затем его необходимо будет зафиксировать в этой оболочке и не дать ему вновь перейти в форму квантово-псионических флуктуаций. Псионический подавитель может это выполнить, если его активация произойдет достаточно быстро. Альтернативно, разрабатываемые Воробьевым устройства в «Гамме» также должны быть способны на нечто подобное, но о них позже.

— И третий этап?

– Третий этап — самый сложный. Эту физическую оболочку необходимо уничтожить. Не просто «убить» или даже разорвать составляющие ее молекулы. Нам необходимо полностью дезинтегрировать ее на кварковом уровне и растворить в фоновых квантовых флуктуациях, чтобы избежать всех шансов на дальнейшую регенерацию. Иными словами…

— …нам потребуется кварковая боеголовка, — закончила его мысль Клара. — А они все остались на орбите. В кораблях, населенных ксеноморфами. Проклятье! — откинувшись на спинку стула, она прикрыла глаза и медленно выдохнула, однако в следующий миг голос Тайсона вновь привлек ее внимание:

— Верно, это затруднительно. Поэтому есть еще один вариант, — дождавшись, пока она вновь поднимет на него взгляд, смуглокожий исследователь продолжил: — Как ты помнишь, вспомогательный проект «Гармония» занимался разработкой методов искусственного воспроизводства способностей аборигенов. Воробьеву сравнительно быстро удалось достичь локального успеха: генерация пламени, света, даже электричества и локальная телепортация проблем не вызывали, но они происходили на крайне малом уровне, а энергопотребление было зашкаливающим. Поэтому он обратился ко мне, в надежде, что моя экспертиза в анализе способностей местных обитателей и способов их аугментации сможет предоставить ему новую точку зрения. Разумеется, я не проигнорировал столь интригующую возможность, и результатом нашей совместной работы стало нечто… невероятное. Сергей называл их «Элементами» — комплексными физико-псионическими фокальными линзами, каждая из которых отфильтровывала и фокусировала из Вуали энергию определенной направленности, — предвосхищая вопрос Клары, он пояснил: — Каждая эмоция и каждая мысль находит свое отражение в Вуали. Созданные нами устройства в теории должны были к ней подключиться и затем использовать эти отражения в качестве узконаправленного луча. Но как результат они должны были существовать не столько в физическом, сколько в псионическом виде, поэтому сам облик этих устройств постоянно разнился в зависимости от ожиданий непосредственного пользователя, плюс они оказались абсолютно невосприимчивы к физическому воздействию. Возможное применение разнилось, но как минимум они могли стать фундаментально новым источником энергии, которая возникала бы практически из воздуха и не уступала бы в объеме своей генерации темноэнергетическим реакторам Павших Империй. Единственная проблема — проект так и не был доведен до конца, — заметив скептичный взгляд своей собеседницы, он смущенно пожал плечами. — Всего этих устройств шесть, и они могут работать только совместно. Однако есть две проблемы, которые нам устранить так и не удалось: во-первых, для фокусировки энергии необходим живой псионик. Сергей клялся, что через несколько месяцев ему удастся создать биопсионический интерфейс и для человека, но… сама понимаешь, чем эти планы закончились. Кроме того, эти псионики должны соответствовать тому типу энергии, который они фокусируют. Если, скажем, угрюмый отшельник попытается получить доступ к энергии кластера Омега 8-12, которая соответствует «юмору», то у него попросту ничего не выйдет. Опять-таки, биопсионический интерфейс должен был решить эту проблему, но теперь это для нас не вариант. Плюс, последний, ключевой «Элемент», который теоретически должен связывать остальные и трансформировать их энергию в единый поток, нам так и не удалось соотнести с психотипами Вуали. Он словно является воплощением самих квантово-псионических флуктуаций, но это попросту абсурдно.

Клара помассировала виски копытами. У нее начиналась головная боль.

— И, допустим, я нашла способ использовать эти «Элементы»… что дальше? Чем их применение на Химере закончится?

— Я не просто так назвал его «Дискордом», — ответил Тайсон и вновь указал на выводимый график флуктуаций. — Хаотичные энергии Вуали подпитывают его, более того, составляют само его естество. Элементы же, наоборот, построены на гармонизирующих принципах, что, теоретически, приведет к полной изоляции его от своего источника энергии. Как результат, он будет полностью нейтрализован, пока либо эффект не рассеется сам собой, что займет минимум тысячелетия, либо пока не произойдет некое событие, которое локально перенасытит Вуаль настолько, что энергия пробьет к нему путь сама. Понимая, что ему нужна именно хаотичная энергия, и что все действия находят свое отражение в Вуали, я бы предположил, что речь должна идти о невероятно кровопролитной гражданской войне, либо об одновременной смерти сотен тысяч или даже миллионов разумных существ. В противном случае энергия попросту рассеется, и мы вернемся на изначальные позиции. Как же его нейтрализация будет выглядеть конкретно — этого я сказать не могу. Это все — лишь теоретические выкладки, и существует пока только на бумаге. Возможно, он окажется заключен в стазис. Или рассеется в фоновых флуктуациях, пока вновь не получит способ обрести физический облик. Или даже обратится в камень! — пожилой исследователь усмехнулся собственной немудреной шутке.

— Но! — Клара открыла было рот, однако Гаспар прервал ее, показав рукой, что еще не закончил: — Поток энергии, направляемой «Элементами», в теоретических выкладках выглядит колоссальным. Гораздо более крупным, чем обычное смертное тело может выдержать. Использовать их в одиночку будет чревато крайне высоким риском и гарантированными псионическими последствиями для оператора. Если тебе удастся разрешить указанные проблемы, то обязательно раздели их как минимум между двумя пользователями — и даже тогда соблюдай предельную осторожность. В идеале, пользователей должно быть шесть — по числу самих «Элементов» — но удачи найти шестерку индивидов, достаточно плотно гармонизирующих друг с другом для этого. Мне тяжело это объяснить, но… — задумчиво прикрыв на секунду глаза, он щелкнул пальцами, когда все же смог подобрать слова: — Их операторы должны понимать друг друга с полуслова и инстинктивно направлять потоки энергии между собой. Иначе — эффект попросту схлопнется сам в себе, и реакция прервется.

Внезапно движение за защитным экраном прервалось, прозвучал высокий писк, и на голографическом экране вывелись новые письмена, рядом с изображением тела пациентки… и сразу несколькими мерцающими багрово-красным зонами. Автодок признал свое поражение констатировал это короткими, сухими строками.

До сих пор Клара Вогель продолжала на что-то надеяться. На какое-то чудо, на невероятное везение. Но увиденное словно спустило с нее весь воздух и, обмякнув в кресле, она обреченно прикрыла веки.

— Я не могу ее потерять… — едва слышно прошептала исследователь, и пара слез сбежала по ее щекам.

Она этого не видела, но Гаспар Тайсон несколько долгих секунд напряженно сверлил взглядом выводимые данные, что-то прикидывая у себя в уме. Наконец, он решительно тряхнул головой и, встав со своего стула, подошел прямо к копытной собеседнице и, опустившись на колено, чтобы их глаза были на одном уровне, спросил:

— На что ты готова пойти ради спасения этой кобылки?

— На что угодно, — все так же не поднимая век, машинально ответила Клара, но, почувствовав руку на своем плече, она поняла, что такой ответ пожилого мужчину не устроит. Заставив себя открыть глаза, исследователь посмотрела прямо на него: — Она вытащила меня из того кошмара, в который я, сама того не зная, зарывала себя последние пять лет. Она показала мне ту сторону жизни, от которой я слишком долго пыталась спрятаться в работе, боясь, что любой миг слабости сломит меня как тростинку. И она помогла мне смириться с прошлым и принять, что жизнь продолжается, — вновь зажмурившись, Клара почувствовала, как очередная дорожка слез сбежала по щеке, прежде чем все же закончить: — Она — мой лучик в кромешной тьме. Я не могу ее потерять…

— Возможно, ты и не потеряешь, — до Клары не сразу дошел смысл прозвучавших слов, но когда она снова открыла глаза, то увидела, что пожилой собеседник склонился перед голографическим проектором и, свернув поступающую с автодока информацию, вывел новые данные и сводки перед глазами. В верхней части изображения виднелась фраза «ПРОЕКТ «ГЕКАТА».– Как ты знаешь, задачей моего подразделения было непосредственное изучение способностей подвида ЭКВ-3 и разработка методов их аугментации в рамках псионической теории. И незадолго до того, как все пошло в самое пекло, нам удалось совершить прорыв… минутку… вот! — новые строки появились на проекции, вместе со схематичным изображением единорога и целым скопом формул и выкладок. — Я не буду утруждать тебя точными спецификациями процесса, но в общих чертах он выглядит следующим образом: после помещения в псионическую камеру Голлопа тело субъекта дезинтегрируется, преобразуясь в чистую пси-энергию. Затем эта энергия бомбардируется высокозаряженными частицами в соответствии с определенными паттернами, что в итоге реструктурирует тело заново, а также значительно увеличивает псионические потенциал субъекта. И я имею в виду ЗНАЧИТЕЛЬНО — речь идет об увеличении минимум в десятки, если не сотни раз, — обернувшись к Кларе, он невесело усмехнулся. — Говоря откровенно, это даже не совсем наша разработка. Псионические ксено-цивилизации делали это еще полтора столетия назад, и хотя деталей не сохранилось, определенные крупицы и направления мы все же смогли использовать. Поскольку в результате этой процедуры тело субъекта будет реструктурировано, весь нанесенный биотерминатором ущерб будет ликвидирован, что позволит спасти твоей маленькой подруге жизнь. По крайней мере, если процедура произойдет в соответствии с теорией.

Клара вскочила со своего кресла и внезапно заключила пожилого мужчину в крепкие объятия. Тот лишь смущенно откашлялся, и когда исследователь его все же отпустила, продолжил:

— Не благодари меня преждевременно. Есть несколько важных деталей, которые сперва необходимо решить. Во-первых, процедуре необходим катализатор, псионическая вспышка, которая запустит непосредственный процесс. И я решительно не знаю, где ее добыть, учитывая твой рассказ про «выгорание». В конце концов, если верить автодоку, нашей юной гостье несколько суток, требующихся на восстановление твоих способностей, попросту не протянуть, — заложив руки за спину, он задумчиво вздохнул, и Клара мысленно отвесила себе оплеуху. Сколько раз она говорила себе не обнадеживаться раньше времени? Сколько раз судьба снова и снова преподавала ей этот урок, а она все никак не могла ему научиться? Чудес во Вселенной не бывает, как бы ее встреча с Луной не пыталась продемонстрировать обратного, — переведя рассеянный взгляд на расположенное за экраном из полистекла помещение, она краем глаза заметила серебристый блеск на расположенном у автодока столике для личных вещей пациента, и в ее голове внезапно родилась безумная идея.

— Г-гаспар? Я точно знаю, что местные могут создавать псионические артефакты. Если бы ты нашел один из таких артефактов, смог ли бы ты использовать его для активации процесса?

— Что ты..? — обернувшись, начал было смуглокожий исследователь, прежде чем отследить ее взгляд. В следующий миг в его глазах блеснула искра понимания, и он хлопнул в ладони. — Эврика! Да, это сработает. Однако в таком случае я обязан тебя предупредить еще об одном критически важном моменте, — сделав глубокий вдох, пожилой мужчина несколько секунд собирался с мыслями, прежде чем все же продолжить, под выжидательным взглядом собеседницы: — Теоретически, этот же процесс можно использовать и для возврата тебе изначального тела. Все упирается лишь в конкретные паттерны; мне придется провести дополнительные исследования, но ничего невозможного в этом, по крайней мере на бумаге, нет. Однако… — переведя глаза на защитное стекло и автодок за ним, он на миг замялся, прежде чем продолжить: — Субъект должен быть в сознании, чтобы направлять ход процесса на его начальном этапе.

— То есть…

— Да, Клара. Я понимаю, что ставлю тебя перед невозможным выбором, но если ты хочешь ее спасти, то тебе придется пройти процедуру вместе с ней. Проблема заключается в том, что если два разумных существа одновременно подвергаются реструктуризации, их псионические энергии могут частично смешаться. Как результат, ты оставишь в ней частичку себя — не в физическом облике, но в псионическом. Кусочек своей души, если пользоваться древней терминологией. И, взамен, она оставит в тебе кусочек себя. После этого обратить процесс вспять будет невозможно, и ты навсегда застрянешь в этом теле — с поправками на изменения в результате самой процедуры.

— Н-насколько сильны будут эти изменения? — услышала Клара свой собственный голос, в то время как слова Тайсона снова и снова прокручивались у нее в голове.

— Физиологически, они будут практически незаметны. Ты все так же будешь… эм… белой лошадкой, однако с определенной долей вероятности у тебя могут появиться признаки других подвидов, например крылья ЭКВ-2 или физическая сила и выносливость ЭКВ-1. Может, даже и то, и то одновременно. Возможно, с течением времени начнет увеличиваться рост, по мере того как твое тело будет продолжать адаптироваться к новым псионическим потенциалам, однако это уже на уровне спекуляции. Сама понимаешь, экспериментально это никто не проверял, а лежащие за процессом теоретические выкладки рисуют неоднозначную картину.

Клара прикрыла веки и сделала медленный вдох. Готова ли она была пожертвовать всем ради этой кобылки? Сейчас, когда у нее появился реальный шанс вновь вернуть себе свой прежний облик? «Оставайся человеком» — вот уже множество ночей как твердили ей собственные сны. Была ли она готова отречься от этого ради Луны?

Наконец, решившись, она резко выдохнула и открыла глаза. В конце концов, этот выбор был очевиден.

«Я не могу ее потерять».

Толстый слой камня надежно скрывал звуки находившегося над головой замка, и только капель эхом разносилась по освещенным чадящими факелами коридорам. Кап… Кап… Кап… Единственный звук в подземелье медленно сводил с ума, и Смарт Куки не оставалось ничего, кроме как снова и снова прокручивать в голове детали произошедшего. Прикрыв глаза и прислонившись к холодной стене, коралловогривая кобыла раздраженно фыркнула.

Как она могла это допустить? Она ведь знала, что Пуддингхеду нельзя доверять, знала, что у него явно был свой интерес в свержении Моноцероса. Знала… но все равно тот ее переиграл словно жеребенка. И в итоге ее слепота, ее помешанность на мести стоила жизней десятку отборных бойцов, прошедших за ней сквозь огонь и воду. Кто-то из них пал от копыт гвардейцев, кто-то — от предательского клинка в спину, и даже Стоун Вилл, верный Стоун Вилл не избежал той же участи. Видят боги, он не заслуживал такой судьбы… и все ради чего? Да, Моноцерос был мертв, как и его отпрыск. Ее клятва была исполнена, королевская линия прервалась… и это абсолютно ничего не изменило. Клиркат по-прежнему был мертв, род Вайтхорнов практически уничтожен и, если чутье Смарт Куки не подводило, его последней, непризнанной представительнице тоже недолго оставалось на этом свете.

Кобыла бессильно ударила копытом о пол и подняла глаза на отсекающую путь к свободе стальную решетку, прежде чем вернуться к своим мыслям. Тяжело было сказать, сколь долго она так провела, сидя у стены утлой камеры размером всего в несколько шагов, с ворохом полусгнившей соломы для постели и смердящим ведром в углу. Секунды превращались в минуты, минуты растягивались на часы, и лишь монотонная капель продолжала звонко оглашать ход истекающего времени, да периодически раздававшаяся ругань трех ополченцев в караулке. Оно и ясно: какой смысл тратить силы на патрулирование, когда во всем подземелье после бесчинства победителей остался лишь один узник, а игра в кости всяко была интереснее.

«Одно радует — если Грейв Трот, Фрост Гейз и Лайтхуф не подвели, волколаки уже растворились в тени лесов, направляясь к пунктам сбора. Затем же… боги знают, что будет затем. Все наши планы предполагали, что я успею заметить непредвиденный поворот, и встречу волколаков в обустроенном лагере у берега Черноводной. Без меня каждый из них начнет тянуть одеяло на себя, и единая организация неминуемо распадется. Но, с другой стороны, по крайней мере они будут живы. Это уже станет большим, чем я сама вскоре смогу похвастать, — невесло хмыкнув, коралловогривая земнопони против воли поежилась, когда дуновение сквозняка настигло ее даже сквозь кожаный доспех. — Как бы то ни было, пони, знающим с какого конца у меча острие, работа в ближайшее время явно найдется. Кто знает, может Лайтхуф выведет часть своих к границам Юникорнии и предложит им… Стоп, сквозняк?» — и, словно в ответ на ее удивление, вдали прозвучал грохот закрывшихся дверей, а кобыла заметила, что не слышит ставших привычными переговоров охранников-ополченцев. Через полминуты раздался мерный цокот приближающихся шагов, и, наперекор затекшей спине, кобыла заставила себя оторваться от стены и поднялась на ноги. Если таков был ее конец, то она его примет стоя.

— Я бы сказал добрый вечер, Смарт Куки, но, боюсь, это будет неуместно, — раздался вскоре насмешливый голос гнедого жеребца с каштановой гривой. Встретив взгляд его зеленых глаз своим собственным, она не менее едко ответила:

— Кому как, Пуддингхед. Корона не жмет?

К ее удивлению, тот лишь расхохотался.

— Ох, Смарт Куки, Смарт Куки. Как всегда, не видишь дальше собственного носа и собственных обид, — смерив ее презрительным взглядом, он продолжил: — Скажи мне, что изменилось со смертью Моноцероса? Засуха внезапно закончилась? Голод по взмаху волшебного посоха прекратился? Или ночные твари перестали вырезать одно поселение за другим? Корона — это не самоцель, это лишь средство решения возникающих проблем, и средство притом абсолютно устаревшее. К утру ее место займет новое правительство, и как его глава, я буду обладать совершенно иными возможностями.

Коралловогривая кобыла в ответ на это лишь фыркнула:

— Король, Принц, Первый Гражданин — не имеет никакого значения, какой именно термин ты выберешь, Пуддингхед. Тиран всегда будет оставаться тираном… и предателем.

— Возможно, — уклончиво ответил жеребец, на миг задумчиво посмотрев вбок, прежде чем продолжить. — Но разница заключается не в термине как таковом, сколько в его предназначении. Стоит ли десятилетие тирании столетия процветания, которое за ним последует? — взгляд собеседника вновь обратился к ней, и в глазах жеребца Смарт Куки увидела неподдельную веру в свои слова, — Разница между нами, «Волчица», заключается в том, что ты видишь перед собой только сиюминутную проблему. Ты видишь короля, по причине которого потеряла все, что было дорого — и жажда мести полностью застилает тебе взор. Я же смотрю на то, что лежит за пределами текущей проблемы. Что наступит после ее разрешения.

— И что же это будет? — насмешливо спросила кобыла, однако если гнедой жеребец и заметил сарказм в ее голосе, то виду не подал.

— Это будет мир, в котором пони судят не по наличию крыльев и рогов, но по составу их характера. Мир, в котором все три племени живут в гармонии и сообща работают ради общего блага. Где нет места религиозным предрассудкам единорогов и расовой спесивости пегасов и где единое, общее королевство простирается от Закатного Моря до Подковной Бухты, не раздираемое ни внутренними дрязгами, ни предрассудками, — посмотрев ей прямо в глаза, он добавил: — Мир, в котором нет ни аристократии, ни черни, и в котором жеребец никогда не обнаружит себя по ту сторону острия клинка из-за «неправильного» брака.

— Но этот мир будет построен на костях бесчисленных тысяч несогласных и неугодных, посмевших перейти тебе дорогу, и держаться он будет только на бесконечном цикле репрессий — упрямо тряхнула головой палевая кобыла, прежде чем, вздохнув, добавить: — Чего ты хочешь от меня, Пуддингхед? Мы оба знаем, что мои часы сочтены, и твои проповеди лишь тратят их впустую.

— Это, дорогая Смарт Куки, зависит только от тебя, — улыбнулся жеребец, но в его глазах не было ни капли тепла. — Я пришел для того, чтобы предложить тебе выбор. Прими правильное решение, и уже завтра выйдешь свободной кобылой, — заметив скептический взгляд собеседницы, гнедой жеребец все же не сдержался и на миг возвел глаза к потолку, прежде чем пояснить: — Волколаки, Смарт Куки. Твоей банде была отведена роль, и они ее сыграли безупречно. Но как только представление закончилось, они бесследно растворились за кулисами, а мои агенты сообщают противоречивую информацию о разрозненных отрядах, каждый из которых идет своей дорогой. Мне нужна финальная точка их сбора.

В ответ на это кобыла лишь притворно фыркнула:

— Откуда мне знать, куда мои подчиненные решили направиться? Как ты видишь, я немного далеко от них, — и, в такт словам, она демонстративно постучала по стальным прутьям решетки. Ее собеседник лишь снова возвел глаза к потолку:

— Не надо держать меня за глупца, Смарт Куки. Я в курсе о твоем «тайном» совещании перед началом штурма. Да, я не знаю местоположение твоих приспешников на текущий момент, но я его узнаю в любом случае. Это лишь вопрос времени, и сейчас я, в качестве жеста доброй воли, даю тебе шанс продемонстрировать свою лояльность и сэкономить мне несколько дней этой мелкой волокиты. И прежде чем ты возразишь, что никогда не предашь своих товарищей — к ним направятся не ополченцы, а послы, с предложением вступить в ряды новой, Гражданской Гвардии. Мне нужны способные пони, и у Арвии будет множество угроз в ближайшие годы.

— «Обмани меня раз — позор тебе. Обмани меня дважды — позор мне», через несколько долгих секунд произнесла кобыла старую поговорку. — Нет, Пуддингхед. Не пытайся снова водить меня за хвост, мы оба понимаем, что живой я это подземелье в любом случае не покину. И, уж прости, но твоим словам о «послах» у меня тоже нет никакой причины верить после того, как ты предал меня и моих пони как только Моноцерос испустил последний вздох.

Секунда проходила за секундой, и во взгляде Пуддингхеда впервые на ее памяти отчетливо блеснуло раздражение, прежде чем смениться маской притворной печали.

— Очень жаль, Смарт Куки, — зарывшись на миг в свои переметные сумки, он бросил через проем для еды свернутую в кольцо веревку. — Увы, в таком случае под утро у тебя произойдет несчастный случай. Из уважения к старине Клиркату, я дам тебе шанс организовать его самостоятельно, — развернувшись, он направился было прочь, прежде чем бросить напоследок через плечо: — Если же ты все-таки передумаешь, то мое предложение остается в силе. Я попросил охранников дать нам немного приватности, но они вскоре вернутся. Просто окликни их, и к утру ты выйдешь на свободу, — звук удаляющихся шагов последовал вслед за этим, вместе с хлопком массивных дверей, ведших из подземелья. Взгляд Смарт Куки опустился на веревку. Одна минута утекала за другой, в то время как в ее голове метались хаотичные мысли.

«В теории, перекинуть ее через верхние прутья решетки будет несложно… но я не хочу давать Пуддингхеду удовлетворение. С другой же стороны, какой у меня есть выбор? Если бы ему действительно так сильно нужна была информация о волколаках, я бы сидела не здесь, а в пыточной камере. Значит, вся эта шарада — не более чем предлог, и от меня он в любом случае избавится…» — в следующий миг ее краткие размышления прервал очередной порыв сквозняка, однако вместо грохота двери и грубоватых голосов ополченцев она спустя пару секунд услышала только тяжелый стук бронированных копыт.

— Пуддингхед все же решил не оставлять итог на волю случая? — едко спросила она, когда шаги приблизились к ее камере, однако спустя несколько секунд задумчиво склонила голову набок при виде окровавленного клинка, левитирующего в облачке магии, и гвардейского доспеха, из-под которого выглядывала золотистая шкура. Шлем неожиданного посетителя свисал с его бока, рядом с переметными сумами, и через решетку на Смарт Куки уставилось смутно знакомое лицо, с коротко обрезанной серебристой гривой.

— Давно не виделись, Волчица, — невесело хмыкнул гвардеец, и кобыла удивленно приподняла бровь. Заметив ее замешательство, он все же решил прийти ей на помощь: — Пару месяцев назад мы встретились в Троттингемском Лесу. Я был в гвардейском конвое, что перевозил оружие из Юникорнии, когда мы подверглись нападению твоих разбойников. Припоминаешь?

— …единорожек? — брови кобылы удивленно взлетели вверх. Узнать в ее собеседнике перепуганного единорога, который был единственным выжившим из отряда гвардейцев и которого она отправила восвояси, чтобы тот распространил слухи о произошедшем, было действительно непросто. Возможно, дело было в том, что тогда его лицо закрывал стальной шлем, или же в том, что их знакомство произошло почти два месяца назад и продлилось немногим более минуты.

Тем временем ее знакомый заметно вздрогнул от прозвучавшего слова, но это было единственной трещиной в его невозмутимости. Вновь хмыкнув, он перевел взгляд на лежавшую у ее копыт веревку, прежде чем вновь обратиться к ней.

— Имя — Голден Спарк. Не волнуйся, Волчица, я тебя тоже узнал только по… кожаному доспеху. Рискну предположить, что единство мятежников после смерти короля продлилось недолго? — когда лишь краткий кивок послужил ему ответом, он обернулся через плечо в сторону выхода, откуда раздался тихий свист, прежде чем склониться к самой решетке и уже быстрее произнести: — Времени мало, поэтому я буду краток. Не все гвардейцы мертвы, и не все из нас примкнули к «ополченцам», — презрение, с которым он произнес это слово, буквально сквозило в его тоне. — У нас организован полевой штаб в Старом Городе, и я с парой товарищей проник в замок, чтобы узнать судьбу тех, кто попадал в копыта восставших. Увы, пленных ублюдки не брали, и здесь находишься только ты, но в наши времена, враг моего врага — мой друг. Кроме того, ты сохранила мне жизнь два месяца назад, а я не люблю оставаться в долгах. Так что у меня есть к тебе простое предложение, — усмехнувшись, он вытащил облачком золотистой магии перевязь с ключами из переметных сум. — Ты не делаешь глупостей, а я вытаскиваю тебя из этой клетки.

«Ты не делаешь глупостей, а я отпускаю тебя на все четыре стороны света», — так, вроде, она сказала ему, прежде чем перерезать его путы и отправить восвояси в Троттингемском Лесу.

«Судьба не лишена иронии», — пронеслось у нее в голове, и, переведя взгляд со связки ключей на изумрудно-зеленые глаза гвардейца, она лишь молча кивнула.

Сколько он себя помнил, Гаспар Тайсон всегда был очарован псионикой. Последнее белое пятно в понимании Вселенной, мультимерный перекресток фундаментальных, основополагающих законов квантовых механик и настоящее, истинное торжество разума над материей — все это и многое другое с детства манило его с той стороны Вуали. И хотя человечество делало лишь первые шажки в изучении этого странного феномена, меняющего само представление об окружающей реальности, где-то подбирая оставшиеся от псионических ксено-цивилизаций крупицы знаний, а где-то и вовсе начиная с белого листа, его таланты не остались незамеченными. Всего через несколько лет после окончания Центрального университета Луны он уже возглавил свой первый исследовательский проект, став самым молодым на тот момент ведущим исследователем Терранского Союза. Затем был второй проект, третий, четвертый… дни сливались в годы, а те перетекали в десятилетия; некогда черные как смоль волосы прорезала седина, смуглое лицо избороздили морщины, и омолаживающие процедуры уже были не в силах остановить естественный путь природы, но даже на восьмом десятке лет Гаспар Тайсон по-прежнему сохранял свой энтузиазм, а его карие глаза все еще горели внутренним огнем. Именно поэтому когда ему предложили участие в секретном проекте по изучению способностей вида, обладавшего настоящими псионическими способностями просто в результате слепой эволюции, он обеими руками ухватился за предоставленную возможность, и даже то, что главой проекта назначили молодого генетика, а не самого Гаспара, по праву считавшего себя передовым специалистом в этой сфере, не охладило его пыл. В конце концов, имя этого генетика было на слуху, и ему нечасто доводилось работать с людьми, которые достигли ранга ведущего исследователя в еще более раннем возрасте, чем он сам в свое время.

Однако затем начались странности. Строжайшая секретность, курирование исключительно со стороны СБФ, тихие разговоры безопасников между собой, когда они считали, что их никто не слышит… и, в конце концов, сама руководитель проекта, оказавшаяся движимой не столько тягой к знаниям, сколько чем-то гораздо более мрачным, чем-то что побуждало ее напрочь игнорировать все неинвазивные методы и любыми средствами добиваться скорейших результатов, не считаясь с преградами и ценой в бесчисленное множество жизней местных обитателей. И, к своему стыду, Гаспар Тайсон не смог продавить свою позицию. Он знал, что ее методы были ошибочны, что невозможно создать простой «псионический компьютер» и нажатием одной кнопки получить саму Вселенную на кончиках пальцев, и что чем больше люди будут пытаться воздействовать на Вуаль грубой силой, тем сильнее та будет начинать давить в ответ. Но в то же время его начали одолевать сомнения. В конце концов, древний мыслитель Докосмической Эры как-то раз сказал: «Когда уважаемый и убеленный сединами ученый говорит, что что-то возможно, он почти наверняка прав; когда он говорит, что что-то невозможно, он почти наверняка ошибается». Так кто же мог поручиться, что он сам не стал этим «убеленным сединами ученым», а молодой руководитель проекта «Химера», наоборот, видела что-то, чего он сам попросту не замечал? Что же касается ее методов… Гаспар Тайсон искренне сочувствовал четвероногим обитателям этого заштатного мирка. Но в то же время он понимал, что если война дойдет до сюда, то не останется ни их маленьких королевств, ни деревень с городами и ни старого, ни млада. Все поглотит пламя орбитальной бомбардировки. Так не стоил ли конец этого продолжавшегося уже полтора столетия кошмара и спасение в том числе и самой этой планеты пары-тройки миллионов жизней? Сомнения… сомнения терзали седого исследователя, и продолжали терзать даже после того, как псионические импульсы накрыли всю планету. Но два месяца взаперти на объекте, где он оставался единственным обитателем, были достаточно долгим сроком для размышлений.

Тряхнув головой, он перевел взгляд с панели управления на находившийся за защитным экраном отсек. Там, внизу, на медицинской койке расположилось два разумных существа: одна из них была юной аборигенкой, другая же была готова пожертвовать своей человечностью ради нее. Трудно было представить, что эта Клара Вогель, и тот холодный исследователь, которую он знал последние три года, были одной и той же личностью. Воистину, Вселенная не лишена иронии.

«Жаль, что нет иного метода. Так или иначе, Клара прошла сквозь ад, чтобы добраться до сюда через пол-континента. Она больше кого бы то ни было заслуживала вернуть себе свой родной облик… но, с другой стороны, возможно именно эта процедура станет ключом к победе над «Дискордом». Кто знает…»

Вздохнув, Гаспар Тайсон ввел последовательность быстрых команд на голографическом интерфейсе и затем вставил свой физключ в разъем, прежде чем повернуть его.

— Внимание! Процедура Геката-212А активирована. Силам безопасности объявлена тревога уровня «Желтый». Гражданскому персоналу просьба оставаться на своих рабочих местах до окончания процедуры и отмены режима особой готовности, — прозвучало автоматическое уведомление из динамиков у потолка камеры, прежде чем смениться голосом Тайсона: — Ты точно уверена в этом выборе?

Квантовые эмиттеры над головой с низким гулом начали наливаться энергией, и Клара перевела взгляд на лежавшую рядом с собой по центру залитого стерильно-белым светом отсека Луну. Если не обращать внимания на бинты, почти можно было представить, что кобылка всего лишь спала, в очередной раз бросая вызов дневному образу жизни и игнорируя взошедшее солнце. Чуть ниже на ее боках виднелась метка в виде полумесяца — «кьютимарка», как ее назвала кобылка… сколько радости та испытывала после ее получения; еще немного, и казалось, что неугомонный комочек энергии просто рванет, не выдержав распирающего изнутри восторга. И как быстро эта радость оборвалось… и почему? У Клары было подозрение, кто являлся виновником происшедшего, но как она ни ломала голову, ей никак не удавалось разгадать причину этого поступка. В конце концов, эта кобылка ему ничего не сделала и угрозой точно не являлась. Задержавшись взглядом на серебряном медальоне, что блестел на ее груди, исследователь подняла голову и посмотрела в сторону защитного экрана наверху, сквозь который виднелась человеческая тень по ту сторону полистекла, прежде чем кивнуть. Эмиттеры озарились ослепительно-ярким пурпурным светом, и через секунду кряхтения Тайсон продолжил:

— Процедура началась. Тебе потребуется ее направлять, в теории процесс должен быть инстинктивно понятен любому псионику. В качестве катализатора мы используем артефакт в виде медальона, его активация произойдет как только я отключу пси-подавитель через пару секунд…

В этот миг все резко встало на свои места. Превращение ее в копытного аборигена, редкостная удача с ксеноморфами первые несколько дней, странные кошмары, что в упор не отпускали ее до самой прошлой ночи и даже детали их с Луной инцидента на Эпсилон-7. И — произошедшее несколько часов назад прямое вмешательство Химеры… или Дискорда, как его называл Тайсон. Ровно после того, как Луна избавила ее от этих кошмаров.

«Но в итоге я нашел еще один, последний идеальный выход».

Кусочки пазла, наконец, сложились воедино.

— Гаспар, стой! Остановись, это ловуш..!

В следующий миг ослепительно-яркий свет поглотил все вокруг, и Клара крепко сжала обеими передними ногами тело кобылки в своих объятиях. Тысячи образов проносились перед ней, воспоминания из прошлой и текущей жизни. Радости и горе, успехи и провалы. События на «Альфе» и превращение в копытного аборигена этого мира. Встреча с Луной и то, как она постепенно, день за днем, смогла растопить ледяное сердце исследователя. И сквозь эти воспоминания она каким-то незримым чутьем почувствовала направление в окружающем сиянии. Все так же не отпуская кобылку из копыт, она всем своим естеством потянулась к нему и скорее ощутила, чем увидела, как ее собственное тело начало распадаться в прах.

«Прости меня, Гаспар», — пронеслась у нее в голове последняя мысль, прежде чем сияние окончательно поглотило ее разум.

Сознание возвращалось медленно. Словно аморфная, густая масса, мысли вязко и тягуще переливались в ее голове, отказываясь формировать единые концепты и идеи. Все тело казалось налитым чугуном, и Клара почти вновь погрузилась в серое беспамятство, но затем все же заставила себя оторваться от поверхности медицинской койки и оглядеть отсек вокруг. Мерцающие светодиоды отбрасывали неровные тени на погасшие эмиттеры, странная копоть окружала ее на метр в каждом направлении… и лежавшая рядом Луна едва заметно пошевелилась, все еще не придя в себя.

«Она жива!» — восторг затопил сознание исследователя, прежде чем она заметила странную тень за спиной лежавшей кобылки. Это выглядело почти как кры…

— Браво, мисс Вогель. Браво! — выбил ее из своих мыслей насмешливый голос позади, и, резко обернувшись, Клара увидела состоявшее из десятков разномастных частей существо, театрально хлопавшее в лапы. — Признаться, у меня появились под конец сомнения, что вам удастся отыграть свою роль, но вы превзошли все мои ожидания! К счастью, мои расчеты оказались верны, и операция прошла почти в полном соответствии с ожиданиями, однако я должен спросить: зачем вам крылья? Или вам мало было царства зверей, и вы решили покорить мир пернатых?

За спиной Клары что-то инстинктивно дернулось, но, не обращая внимания ни на странное ощущение, ни на леденящий душу страх, что подобно жидкому азоту разлился по ее венам, она посмотрела прямо в маниакальные кроваво-красные глаза своего источника кошмаров и, придав голосу всю твердость, какую только могла, произнесла:

— Что ты сделал с Гаспаром, чудовище?

Тот лишь демонстративно закатил глаза.

— Вам действительно нужен ответ на этот вопрос, мисс Вогель? — вздохнув, он все же пояснил: — Должен признать, это не было чем-то личным. Но хвосты надо подчищать, и этот маленький проект является последней угрозой для меня. Если вам будет от этого легче, его смерть была быстрой и безболезненной. Сами понимаете: старый человек, с сердцем всякое может произойти…

Не обращая внимание на побледневшую даже сквозь белоснежную шкуру Клару, существо воздело руку к потолку и провозгласило:

— Но теперь остался лишь один, последний хвост. К сожалению, вы свою полезность на этом этапе изжили, – щелчок пальцев, быстрая вспышка, и внезапный рев аварийных сирен заставил исследователя инстинктивно прижать уши к голове.

— ВНИМАНИЕ! Обнаружено нарушение целостности реактора! Каскадный коллапс неминуем, всему персоналу немедленно покинуть объект!

— Засим позвольте откланяться, — отвесив шутовской поклон, Химера собрался было вновь щелкнуть пальцами, прежде чем голос Клары внезапно его остановил:

— Стой! Ты хочешь избавиться от меня, и я это понимаю. Но Луна тут ни при чем! Она не причиняла тебе вреда, она не представляет для тебя угрозы — забери ее прочь! Прошу, дай ей шанс спастись!

Обернувшись, существо смерило ее долгим, оценивающим взглядом. Секунда утекала за секундой, пока в его глазах не мелькнул странный огонек, а их багровый цвет внезапно сменился серо-стальным оттенком.

— ВНИМАНИЕ! Зафиксировано начало каскадного коллапса зеро-поинт реактора! Всему персоналу немедленно удалиться на дистанцию не менее пяти километров от объекта! — вновь ожила система система аварийного оповещения. Словно очнувшись от ступора, Химера щелкнул пальцами, и мир вокруг на краткий миг утонул в белоснежной вспышке. Проморгавшись, Клара обнаружила себя на поверхности каменистого холма. Сквозь прорехи в тучах восходящее солнце бросало кроваво-красные тени на знакомую округу, но затем ослепительная вспышка на горизонте на долю секунды залила все вокруг ослепительным, стерильно-белым светом. Камень под копытами ощутимо вздрогнул, и даже с такого расстояния ударная волна чуть не сбила ее с ног.

— Живи свою жизнь… Селестия. И проживи ее достойно, — услышала она за спиной знакомый голос, но когда исследователь обернулась, миг уже прошел, глаза Химеры вновь налились кроваво-красным цветом и, истерично расхохотавшись, он щелкнул пальцами и рассеялся облачком дыма. Несколько секунд Кла… нет… Селестия продолжала рассматривать то место, где «Дискорд» только что находился, прежде чем тряхнуть головой и, осторожно разместив Луну у себя между крыльев, направилась вниз по склону холма. Новые конечности не внушали ей уверенности, но если знание местности ее не подводило, до Пресколта отсюда было рукой подать, и если поспешить, даже пешком уже через час она будет сидеть у горящего очага.

Вздрогнув от пронизывающего ветра, Селестия поежилась, прежде чем прибавить ходу. Тучи над головой окончательно скрыли солнце, и снежинки начавшегося снегопада завертелись в затейливом танце вокруг.

До конца лета оставалось еще несколько дней.

Глава 16 – Белое лето

Часть III. Эквестрия

«Столетия назад я и моя сестра заточили в камне великое зло. Зло, которое питалось хаосом и дисгармонией, существо настолько ужасное, что, вырвись вновь на волю, оно утопит в безумии весь Эквус. Тогда мы считали, что смогли раз и навсегда его остановить, и, поддерживая чары, навеки удержим в каменном узилище. Но мы ошибались.

В тайне от нас это зло продолжало плести свои планы. Каждая смерть придавала ему сил, каждая война и конфликт приближали час его вызволения. И даже из своего заточения оно нашло способ манипулировать событиями и направлять их в нужном ему русле. Кризис Объединения был спровоцирован им. Кристальная Война была делом его копыт. Даже восстание моей сестры – этот разрушительный, беспощадный гражданский конфликт – оказалось результатом его влияния. Слишком поздно я поняла всю суть происходящего, но когда стены его каменной темницы уже покрывались трещинами, мне все же удалось в последний миг предотвратить надвигающуюся катастрофу… применив Элементы против Луны.

Но даже сейчас эта темница очень хрупка, и я боюсь, что еще одной войны она уже не выдержит. Мы не можем допустить новых конфронтаций, ни с молодыми кланами грифонов, ни с племенами зебр и минотавров, ни… внутри самого нашего государства. Королевская Армия будет упразднена. Гвардейские подразделения будут демилитаризованы и сохранят свою роль лишь в качестве сил правопорядка. Однако даже этого будет мало, если мы не изменим саму природу нашей нации. С первого дня своего основания Эквестрии приходилось через кровь, боль и бесчисленные жертвы отстаивать свое право на существование. Снова и снова мы выходили победителями в этой борьбе и сияли подобно маяку цивилизации в окружающем мраке. Но эти события оставили неизгладимый след на сознании нашего народа. След, который ради спасения всего мира должен быть стерт.

История Эквестрии всегда будет мифом. История Эквестрии всегда будет ложью».

– Из обращения принцессы Селестии к Королевскому Совету в 744 г. Эры Единства (1 г. Эры Гармонии), закрытая секция Кантерлотского Архива

Луна выглянула на миг из-за облаков, залив серебристым светом укрытую толстым слоем снега равнину, берега уже давно замерзшей Селины и принадлежавший арвийцам небольшой форт, прежде чем местность вновь погрузилась во тьму. Редкие огни факелов на деревянных стенах выдавали группки часовых, но тех гораздо больше увлекали игры в кости, чем наблюдение за округой. В конце концов, только безумец осмелится путешествовать после захода солнца, вне защиты ритуальных заклинаний. Четырех крылатых теней, что мелькнули в осветившихся на пару секунд небесах, они так и не заметили.

Миг спустя эти тени скользнули к самому крупному из находившихся внутри строений – небольшой, но крепко сложенной цитадели из серого камня – и бесшумно зависли над обзорной площадкой. Минута проходила за минутой, поднявшийся ветер трепал черные гребни на их шлемах и пронимал бы до костей обычного пони, но четверо пегасов продолжали неподвижно выжидать свою цель, согреваемые своей природной магией и зачарованиями доспехов. Наконец, патрулировавший верхний этаж земнопони вышел наружу; первый клинок пробил его легкие, выбив из них весь воздух, а второй перерезал глотку прежде, чем тот успел бы издать хоть малейший звук. Не задерживаясь, пегасы проникли внутрь здания.

Свет факелов отбрасывал неровные тени на каменные стены, один коридор сменялся другим, пока, наконец, они не вышли к своей цели. Двое земнопони в доспехах Гражданской Гвардии со скучающим видом сторожили проход, но отреагировать на приземлившуюся прямо у их ног склянку с янтарной жидкостью они попросту не успели. Едва успевший прозвучать вскрик, вспышка света – и оба осыпались кучкой пепла. Не теряя времени, трое пегасов расположились по сторонам от массивной, дубовой двери, в то время как четвертый встал прямо перед ней, развернулся и распахнул ее выверенным ударом задних ног, прежде чем откатиться в сторону, пропуская своих товарищей и уходя от возможного удара изнутри. Предосторожность, которая оказалась оправданной, ибо миг спустя сразу три арбалетных болта вонзились в стену напротив. Еще одна склянка полетела внутрь – на этот раз с молочно-белым содержимым, из-за дверного проема раздался грохот и ослепительная вспышка, после чего четверо пегасов в зачарованных угольно-черных доспехах из кожи порождений севера устремились вперед, пользуясь дезориентацией противника.

«Четверо земнопони, шесть легионеров», – пронеслась в голове у Панзи машинальная мысль, когда он окинул быстрым взглядом помещение. Растопленный очаг отгонял зимний холод снаружи, бросая красные отблики на высокий потолок, два ряда поддерживающих его колонн, узкие окна-бойницы и массивный стол посреди, заваленный пергаментом, картами и схемами. Несмотря на поздний час, собравшимся явно было не до сна: закованный в сталь крупный гвардеец с отметками капитана судя по всему о чем-то спорил со своим собеседником, пепельно-серым пегасом с гривой цвета рассветного солнца, который единственный из собравшихся был облачен в традиционную республиканскую тогу. Оценив обстановку, взгляд последнего префекта Окулус Бореалис переместился к непосредственной угрозе: гвардейцы-земнопони уже успели оправиться и устремились на перехват неприятеля, в то время как пегасы в кольчужных доспехах и с красными линиями легионеров на шлемах все еще пытались прийти в себя, закрыв глаза копытами и отчаянно матерясь.

«Любители», – пронеслась в голове у префекта полупрезрительная мысль, прежде чем он ушел перекатом от помчавшегося на него капитана. Закованный в металл исполин возвышался над пегасом словно гора, и потому не сумел вовремя остановиться, промчавшись мимо. Легкий доворот крыла – и перьевой клинок из небесной стали вспорол ему бок от крупа до задних ног, пройдя через доспех как нож сквозь масло. Взревев, гвардеец начал было разворачиваться, лишь для того, чтобы получить удар копытами в лицо. Отшатнувшись, он не успел заметить, как хрупкая фигурка в черных доспехах уже зависла позади, и миг спустя сердце жеребца было пробито хирургически-точным ударом. Кивнув подчиненной, префект бросил быстрый взгляд по сторонам. Еще один земнопони отсчитывал последние секунды своей жизни, заливая пол вокруг себя ярко-алой артериальной кровью, а двое оставшихся отчаянно пытались блокировать обрушивавшуюся на них вьюгу ударов подвижных словно ртуть пегасов.

«Близнецы этих займут… надо переключаться на предателей».

– Виктрикс! За мной! – бросил он ультрамариновой подчиненной позади и устремился к рассредоточившимся перед столом пегасам. Те как раз успели прийти в себя и, отбросив бесполезные легкие арбалеты, раскрыли крылья, на кончиках которых блестели клинки из небесной стали. Хищно усмехнувшись, Панзи перекатом проскочил между двумя ближайшими из них, и его крылья прочертили алую дугу в воздухе. Краем глаза он заметил, как Виктрикс в последний миг резко взмыла к потолку и хлестким ударом задних копыт отбросила к стене своего противника – сизого пегаса с красным гребнем центуриона на шлеме. На ноги тот уже не поднялся; его шея была повернута под неестественным углом. Миг спустя мимо светло-зелеными тенями промчалось двое других бойцов его отряда – близнецы Кастор и Поллукс связали боем троих оставшихся легионеров-предателей, в то время как префект обратил свой взор к пегасу в тоге.

– Префект Панзи, – несмотря на шум и крики сражения вокруг, ровный и четкий голос консула Грависа словно эхом раздался в помещении. Спокойно обойдя стол, он движением крыльев обнажил свои клинки. Возможно, префекту это показалось, но в уголках глаз консула на миг блеснуло темно-фиолетовое пламя. – Три года назад я практически полностью искоренил Окулус Бореалис. Лишь по стечению обстоятельств тебе и твоим пони удалось уцелеть, но сейчас судьба дала мне шанс исправить эту оплошность.

– Все кончено, Гравис, – мрачно произнес Панзи, внимательно следя за каждым движением консула. Что-то здесь было не так, но он совершенно не мог понять, что именно. Почему гражданский пегас был так спокоен? – Арвийцы тебе не помогут, и твои пони доживают свои последние минуты. Нас четверо, ты – один. Сложи оружие.

К его удивлению, пепельный пегас лишь расхохотался, и от этого смеха у префекта под темно-лазурной шкурой на спине пробежал озноб.

– Меня устраивают эти шансы.

В следующий миг лишь опыт и инстинкты позволили Панзи подставить свой накрыльный клинок под удар консула. Окруженное фиолетовым пламенем лезвие внезапно оказавшегося в двух шагах огненногривого пегаса прочертило сияющую дугу в воздухе, но даже заблокировав его префект отлетел в сторону, лишь в последний миг переведя неконтролируемый полет в перекат. Однако прежде чем консул успел бы воспользоваться моментом, мимо промчались близнецы Кастор и Поллукс и на полном лету обрушились на Грависа.

Это казалось невозможным. Это было невозможным. Но граждаский консул, выходец из семьи патрициев, никогда не славившийся воинскими талантами, попросту уворачивался от каждого удара. Глаз едва мог уловить движения клинков, но даже этого было недостаточно. Подвижный как ртуть, консул уходил от каждой атаки и каждого выпада, лишь иногда блокируя удары своими собственными клинками. Но вечно так продолжаться не могло, и в один миг Кастор совершил ошибку. В ту же секунду окутанное фиолетовым пламенем лезвие пронзило его грудь и, ослепительно вспыхнув, обратило бойца в горстку пепла. Его брат не издал ни звука, но движения Поллукса выдавали: его удары стали гораздо менее резкими, блоки – менее точными. Пару секунд спустя он также пропустил удар, исчезнув в фиолетовой вспышке, но этой пары секунд Панзи хватило, чтобы взмыть под потолок и обрушиться на оппонента сверху. Оба накрыльных клинка пробили грудь консула, но вместо того, чтобы рухнуть наземь, тот резко взмахнул крыльями, и лишь на едва уловимый миг Панзи смог разминуться с объятыми фиолетовым пламенем лезвиями. Откатившись в сторону, он низко припал к земле, ожидая увидеть захлебывавшегося собственной кровью консула, оседающего на пол с обоими пробитыми легкими… но тот лишь невозмутимо продолжал стоять, едва заметно улыбаясь. Миг – и раны на его спине вспыхнули фиолетовым светом, сменившись затем ровной шкурой. Лишь алые дыры в тоге выдавали их прежнее место.

– Судьба Окулус Бореалис – бесследно исчезнуть на страницах истории. Я ее видел. Она неизбежна.

Краем глаза заметив мелькнувшую меж стропил на потолке тень, префект лишь оскалился в ответ.

– Я не знаю, чем ты стал в своей погоне за властью и с какими демонами ты заключил пакт. Но твоя жизнь сегодня подходит к концу.

Консул в ответ же лишь рассмеялся:

– Все, что я делал – я делал ради Республики. Грядут мрачные, хаотичные времена, и даже события последних трех лет – ничто по сравнению с тем, что еще лежит впереди, – и, вытянув в его направлении обрамленное клинком крыло, Гравис замер, дожидаясь действий темно-лазурного пегаса с черным гребнем на шлеме. – Выживание самой нашей расы требует отчаянных мер. Но твой хозяин как всегда не видит дальше собственного носа и заботится лишь о собственной шкуре, ослепленный мечтами о пожизненном троне.

Сорвавшись с места, префект помчался на консула быстрее ветра… но когда окутанное фиолетовым пламенем лезвие уже рассекало воздух в его направлении, он внезапно ушел перекатом вбок и, взмыв к потолку, резко разорвал дистанцию. Сзади раздался глухой стук, словно чьи-то переметные сумы тяжело рухнули на пол, и префект едва успел метнуться в укрытие за одной из колонн, прижав уши к голове и закрыв их копытами, прежде чем его спину даже сквозь доспех опалило нестерпимым жаром, вспышка на миг поглотила весь мир, а пол под ногами ощутимо вздрогнул. Тем не менее, колонна все же защитила его от основных последствий и, когда несколько секунд спустя звон в ушах все же начал проходить, а зрение вновь вернулось к префекту, он не увидел ни консула, ни массивного деревянного стола посреди помещения, ни даже трупов. Лишь тонкий слой сажи и серого пепла. В воздухе кружили снежинки, заносимые ветром через выбитые окна, и через пару секунд из-за одного из них показалась ультрамариновая пегаска, в последний миг успевшая вырваться наружу из-под радиуса взрыва. Еще раз напоследок оглядев помещение, префект тряхнул головой, прежде чем взмахнуть крыльями и также направиться наружу.

– Уходим. Через минуту здесь будет не продохнуть от арвийцев.

Шелест крыльев выбил Панзи из сна и, резко поднявшись на ноги, он увидел перед собой только что приземлившегося на облако пегаса. В блеклом свете становившейся с каждым годом все дальше луны новоприбывший выглядел лишь как неровная тень, скрытая зачарованиями своего черного доспеха, но Панзи знал, что находившаяся под ним шкура была светло-салатового цвета, а глаза – малинового окраса. В конце концов, легат должен знать своих подчиненных, и глава реформированного Окулус Бореалис мог отличить каждого из них даже по манере лета.

– Происшествия были, Трембл?

– Десяток упырей был замечен в двух лигах к западу. Направлялись на юг, нас не заметили. Группа вооруженных пони на севере все же разбила лагерь. Скрываются паршиво, но хотя бы про защитные ритуалы явно не забыли, поскольку ночные твари их проигноривали. И – вы были правы, сэр. Это дезертиры; я заметил на некоторых из них доспехи с сорванными опознавательными знаками.

– Хорошая работа, Трэмбл. Действуем по плану; перехвати пару часов сна, пока есть возможность, – произнес Панзи, надевая шлем. Однако когда подчиненный продолжил нервно топтаться рядом, легат затянул удерживающие клинки на крыльях ремни и вновь повернулся к нему: – Что-то еще?

Поморщившись, тот все же выдавил из себя:

– Меня смущает прозвище «Трембл», сэр. Да, перед заданием меня начинает потряхивать, но я уже неоднократно демонстрировал свою отвагу в бою.

Обычно невозмутимый легат едва заметно улыбнулся:

– Увы, не ты выбираешь прозвище, его выбирают твои товарищи. С течением лет оно даже заменяет твое родовое имя, но не прозвище определяет тебя; наоборот, именно ты даешь ему характеристику. Не стыдись его – используй, – и, расправив крылья, он добавил, прежде чем взмыть в небеса и оставить позади скрытый в густом облаке бивуак с десятком пегасов: – Меня тоже не всегда звали «Панзи».

Ночь встретила его ледяным ветром и ясными звездами над головой. Заметно уменьшившаяся за последние годы луна медленно начинала клониться к горизонту, но до предрассветных сумерок еще оставалось три часа. Огни костров неподалеку выдавали довольно большую группу дезертиров; три десятка, если не больше, находилось внутри походных палаток, и со своей позиции легат видел по меньшей мере пятерых дозорных. Как столь крупной группе позволили так далеко зайти оставалось загадкой, тем более, что те даже особо и не скрывались.

«Должно быть дела совсем обратились к худшему за месяц моего отсутствия», – мрачно хмыкнул темно-лазурный пегас, прежде чем приземлиться на небольшом облачке сбоку и продолжить наблюдение за округой, слившись с ночными тенями.

Другим хорошим вопросом было то, куда вообще эти дезертиры направлялись. Быть может они надеялись, что в южных землях погода теплее? Если так, то их ждало разочарование: легат лично мог поручиться, что территории Арвии точно так же были укрыты снегом, а реки – скованы льдом. И если раньше хотя бы летом становившееся все более далеким солнце еще отогревало землю достаточно, чтобы собирать хоть какой-то скудный урожай, то в этом году даже этой милости ждать не приходилось. Укрытая июльскими снегами округа это гарантировала. Вновь хмыкнув в такт своим мыслям, легат провел рассеянным взглядом по возвышающимися на севере Барьерным Горам и погрузился в свои мысли.

Три года длилась эта кровопролитная гражданская война. Три года лилась кровь пегасов, а брат шел войной на брата. Предоставив добытые в Сильваноре документы Хуррикейну, коммандеру Барьерных легионов и народному трибуну Республики, Панзи надеялся, что тому удастся вычистить гниль предательства до того, как ситуация зайдет слишком далеко… но момент уже был упущен. Когда Барьерные легионы пересекли реку Дистру, отделявшую предгорья от центральных равнин, консул Гравис уже убедил сенат, где красноречием, а где – подкупом, предоставить ему чрезвычайные полномочия и объявить Хуррикейна врагом Республики. Подчиненные сенату войска встали на сторону Грависа, и хотя выучкой ветеранам Барьерных Гор они не годились и в подметки, в сочетании с ополчением они достигали трехкратного численного превосходства. Единственными, кто мог бы преломить равновесие сил и предотвратить гражданскую войну, были агенты Окулус Бореалис… но Гравис это тоже понимал и потому нанес превентивный удар. Как ему это удалось провернуть, ведали лишь боги; возможно, Северное Око потеряло бдительность после десятилетий мира, или же яд предательства просочился даже в их организацию… но итог в любом случае был один: все схроны были уничтожены легионерами Сената, опорные пункты обращены в пылающие руины, а те агенты, которые не погибли в бою, были казнены как предатели Республики. За одну-единственную ночь Окулус был практически полностью уничтожен, и хотя некоторым полевым оперативникам, находившимся вдали от Клаудсдейла, удалось уцелеть, о какой-либо организованной деятельности уже говорить не приходилось. Жребий был брошен, и земли Республики умылись в крови пегасов.

Лишь три года спустя в войне наметился заметный перелом, после того как Клаудсдейл, наконец, был взят, а над зданием сената поднялось черно-белое знамя Барьерных легионов, и когда Гравис обратился за помощью к лежавшей на юге Арвии и ее канцлеру Пудлингхеду, Панзи, назначенный Хуррикейном легатом и отчаянно пытавшийся возродить Окулус, получил немыслимый приказ. Приказ, который в иные времена попросту являлся бы святотатством. Но времена изменились, и Арвии нельзя было позволить принять участие в конфликте. Гравис, консул Республики, должен был умереть от копыт ее вернейших стражей, ее Северного Ока.

Небеса над головой стянуло тучами, и начавшийся снег кружил перед глазами. Низкий гул завывающего ветра заполонил воздух, и Панзи тяжело вздохнул, еще раз оглядев округу. Тогда, два года назад, казалось что худшее позади. Да, зимы были необычайно суровы, а лета – прохладны, но такое случалось и в прошлом. Так или иначе, война была окончена, и впереди начнется время восстановления. Однако погода продолжала ухудшаться, порождения севера продолжали все рьянее рваться на юг через Барьерные Горы, и, судя по всему, в этом году снег вовсе не сойдет. По крайней мере, совсем не-июльская вьюга явно на это намекала.

«Панзи, если бы это задание можно было поручить кому-то другому, я бы так и поступил. Но ты – единственный, кому я могу доверять, и кто сможет разведать ситуацию на юге не привлекая внимания. Статус-кво сохранить уже невозможно; если за Селиной все еще есть теплые земли, мы должны о них узнать».

Вновь бросив взгляд в сторону лагеря дезертиров, легат едва слышно фыркнул.

«Ненавижу приносить дурные вести, – пронеслось у него в голове и, прикрыв на миг глаза, он помассировал виски копытами. – Нет за Селиной никаких теплых землей. Только скованные льдом и снегом равнины, разоренные непогодой и продолжавшейся уже пять лет войной с единорогами. Даже за Черноводной – в самой южной части цивилизованного мира – нет ничего кроме упырей, банд мародеров, все еще пытавшихся что-то отыскать в руинах разрушенных ночными тварями поселений, да беженцев, наивно верящих в спасение на юге и быстро становящихся добычей если не для первых, то для вторых. Единственный постоянный населенный пункт в регионе, неведомо как сохранившийся за последние годы, не доживет и до конца месяца, по крайней мере, если судить по перемещению мародеров.

Ветер все не унимался, и Панзи инстинктивно прижал уши к голове от становившегося все громче воя, однако бивуак Окулуса был сделан по науке, и сама структура облака надежно защищала укрывшихся в нем пегасов от стихии. Но расположившиеся на земле дезертиры тем же похвастать не могли; даже со своей позиции легат видел, как часовые отчаянно пытались найти укрытие от летевшего со всех сторон снега, а палатки дрожали как осенний лист на ветру. Тем не менее, воздух начал едва заметно светлеть, а значит бдительность дезертиров сейчас, в предрассветный час, будет минимальна. Идеальный момент для нападения. Распахнув крылья, он прикоснулся копытом к небольшому сигнальному талисману на поясе, посылая сигнал своим подчиненным, однако в следующий миг едва уловимое движение в окружавшей лагерь дезертиров вьюге остановило его от взлета в воздух. Напряженно вглядываясь во тьму, он несколько секунд сверлил взглядом пелену из потоков снега, сквозь которую с трудом пробивались огни факелов. Облачка пара вырывалось из его рта с каждым выдохом, вой ветра заставлял уши прижиматься к голове, но все же он продолжал выжидать, неотрывно следя за лагерем внизу.

– Сэр? – едва уловимый шелест нескольких пар крыльев, и сзади раздался голос префекта Виктрикс – ультрамариновой пегаски, проявившей себя в ходе устранения Грависа и с тех пор ставшей его правым копытом. Легат лишь молча поднял переднюю ногу, давая жест остальным замереть. Вой ветра продолжал заливать округу, его источник, казалось, понемногу начал смещаться то в одну, то в другую сторону… пока внезапно его тональность не стала слегка выше – всего на долю секунды, но этого легату хватило.

«Это не ветер», – едва успело пронестись у него в голове, когда со стороны земли начали раздаваться панические крики… и леденящий душу вой. Один за другим огни факелов навеки затухали, а выбегавшие из своих палаток бывшие легионеры бестолково толкались, размахивая мечами, пока не падали как подрубленные наземь.

– Ждем, – кратко приказал легат своим подчиненным, продолжая сверлить взгядом пелену снега и предрассветных сумерок. Наконец, ему удалось поймать удачный момент, и за миг до того, как очередной дезертир рухнул наземь, Панзи заметил спикировавшую на него тень. – Парящие цели, – то ли по слепому везению, то ли по очень меткому расчету еще один пегас в лишенных знаков отличия кольчужных доспехах, отмахивавшийся зажатым в зубах факелом вокруг себя, угодил точно в одну из тварей, но за миг до того, как ее коснуться, тот лишь беспомощно погас. – Неуязвимы к огню, предположительно – обладают ледяной аурой подобно имирам… Но уязвимы к стали, – добавил он, наблюдая за действиями двух других бывших легионеров, вставших спина к спине. Потянувшись к поясу, он вытащил из закрытого кармашка круглую склянку и, вырвав из нее пробку, залпом осушил содержимое. Поморщившись от приторно-сладкого вкуса, легат крепко зажмурился, прежде чем открыть глаза, белки которых приобрели заметный синеватый окрас. Оглядев ситуацию, он обернулся к подчиненным и произнес: – Подтверждено, обладают ледяной аурой. Всем принять зелье тепловидения, ориентир – синие зоны в метели, – пока агенты Окулуса выполняли приказ, легат еще раз оглядел ситуацию на земле. От дезертиров оставался хорошо если десяток, многие из них уже обладали рваными ранами от призрачных нападавших. Дождавшись хора подтверждений сзади, пегас расправил крылья и спикировал вниз. Едва уловимый шелест крыльев подтвердил, что остальные окулиты от него также не отставали.

Бой был столь же коротким, сколь и жестоким. Не ожидавшие нападения сверху твари оказались легкой добычей, и лишь две из них успели вовремя среагировать. Поднырнув под эфемерно-призрачные копыта противника, легат воздушным перекатом ушел вбок, в то время как накрыльные клинки вспороли ей брюхо. Полный ярости и льда вой затопил воздух, но прежде чем призрак успел бы сбить его своим массивным хвостом, Трембл зашел сбоку и метко пропорол ей бок своими клинкам. Ледяная тварь попыталась было развернуться к нему, но вернувшийся на второй заход Панзи настиг ее до этого, отточенным движением перерезав глотку. Как подкошенная, та рухнула к земле и, развернувшись, легат успел заметить, как Виктрикс с двумя другими агентами добили последнее создание, в то время как пятеро остальных бойцов Окулус Бореалис направились вниз, к останкам лагеря и немногим выжившим дезертирам. Нырнув к земле, Панзи вышел из пике в метре от укутанной снегом поверхности и впервые смог по-хорошему рассмотреть, с чем именно им пришлось иметь дело.

Мертвенно-бледное тело убитого им монстра отдаленно напоминало пропорциями пони, но на этом все сходства заканчивались. Его голова была странной, вытянутой формы, тонкие как тростинки передние ноги бессильно тянулись вперед, а задняя часть туловища сливалась в единое ледяное марево. Белые глаза без зрачков слепо глядели на мир потухшим взглядом, полным гнева и ледяной ненависти, и даже с расстояния в несколько шагов Панзи ощущал волны исходившего от существа холода, несмотря на согревающие чары доспеха.

– Легат! – раздался сзади слегка запыхавшийся голос, и, обернувшись, он увидел ультрамариновую пегаску, из-под шлема которой выбивались золотистые кудри. – Территория зачищена. Что нам делать с этими? – пренебрежительно фыркнув, она кивнула в сторону семерых израненных дезертиров. Разоруженные, трое из них с трудом держались на ногах, остальные же осели на земле у одной из чудом уцелевших палаток, под наблюдением нескольких окулитов. Прежде чем Панзи успел бы ответить, один из все еще стоявших на своих копытах бывших легионеров внезапно встрепенулся и, обведя безумным взглядом собравшихся вокруг бойцов с черными гребнями на шлемах внезапно завопил:

– Глупцы! Вы видели этих тварей! Да, вы убили нескольких, но их тысячи! Никто не сможет им противостоять! Никто! – получив удар под дых от стоявшего рядом пегаса в доспехе из зачарованной кожи, он согнулся пополам, отчаянно хватая ртом воздух, и умолк. Повернувшись к Виктрикс, легат мрачно хмыкнул и произнес:

– За дезертирство наказание одно, и ты его знаешь не хуже меня, – презрительно махнув крылом в сторону плененных пони, он вновь повернулся к странному существу на земле. – Покинув свой пост они предали не только своих товарищей или легион, но и весь народ пегасов. У нас нет времени возиться с распятием как того требует закон, но и живыми их оставить мы не имеем права. Раненых добить, для остальных найди сук повыше и моток веревки.

Пегаска несколько ударов сердца пристально его рассматривала, прежде чем отдать честь и направиться к остальным бойцам. Панзи собрался было также последовать за ней, когда его взгляд зацепился за едва заметную татуировку на боку эфемерного существа. Сквозь серебристую кровь проглядывала странная, рубленая вязь совершенно незнакомых легату символов.

«D-04 #12085»

– В стороны! Всем в стороны! – донесся сквозь вой и свист в ушах далекий крик, и пегас в утепленном меховой подкладкой доспехе из подвижных металлических пластин под острым углом изменил свой курс. Несмотря на ледяной холод перевала, по его бирюзовой шкуре стекал пот, а налившиеся свинцом за долгие часы беспрерывного боя крылья откликнулись глухой болью на очередное усилие. Тем не менее, сжав зубы, легионер со всей возможной поспешностью рванул вбок, пытаясь как можно скорее уйти от угрозы. Возникшая было перед ним эфемерно-серебристая тварь – одна из бесчисленного множества тех, что осаждали древний форт – была бойцом попросту проигнорирована, когда он поднырнул прямо под нее и, увернувшись от ледяных зубов и странного, дрожащего как марево хвоста, продолжил мчаться вперед. Миг – и воздух позади него озарила цепь искусственных молний, каждая из которых была толще туловища пони поперек, и каждая из которых нашла свою цепь. Несколько десятков обугленных тел устремились к земле, некоторые все еще окруженные своей прежней аурой холода, в то время как остальные твари с воем бросились врассыпную. Улучив миг благословенной передышки, Сайен Скайс, легионер первой когорты Белого Перевала, огляделся.

Ветер бросал комья снега в лицо, но даже сквозь непогоду развернувшееся вокруг сражение завораживало. Сплетаемые аэромансерами молнии то и дело освещали округу ярчайшими вспышками, построенный из белого камня форт сиял подобно неприступному бастиону в океане хаоса, и сотни пегасов схлестнулись в воздушном бою за перевал с ордой пришедших с севера тварей. Никто не видел этих существ прежде, никто о них даже не слышал, но бойцам Барьерных легионов было не привыкать к новым ужасам из-за гор. Сформированные тысячелетие назад для отпора порождениям Бескрайнего Севера, именно их создание стало первым по-настоящему крупным альянсом между племенами пегасов, что в итоге привело к возникновению самой Республики. «Пока горы не обратятся в прах, легионер будет хранить свой пост».

Так гласила древняя клятва, но тем не менее, у всего были свои пределы. Один за другим заледеневшие крылатые фигуры срывались в штопор к земле, все дальше и дальше пегасам приходилось отступать к самому форту. И если этим северным призракам, этим… «вендиго» как их успели уже прозвать некоторые любители старых мифов, удастся зажать обороняющихся в этой крепости, то перевал по факту будет для них открыт.

– Формация на мне! – прозвучал усиленный талисманом клич центуриона, и Сайен Скайс поспешил к нему. Сбоку мелькнуло еще две крылатые тени с красными гребнями на шлемах – Голдвинг и Робаст, все что осталось от его контурберния. Глава отряда, деканус Кроуфезер, погибла полчаса назад; при желании, Сайен мог даже представить себе ее заледеневший труп далеко внизу, меж острых скал и заснеженных утесов.

Одна минута сливалась с другой, переходя в часы и, казалось, в дни. Вой в ушах и бушевавший вокруг буран скрадывали ощущение времени, и лишь по едва заметно посветлевшей пелене снега перед глазами легионер мог догадываться о приближающемся рассвете. Одно движение переходило в другое: рывок-пируэт-удар; рывок-пируэт-удар; резкий уход вбок от двух вынырнувших тварей; отчаянная попытка успеть спасти Голдвинга от появившегося сзади призрака из холода и ненависти… но с каждым маневром изнеможение все сильнее вцеплялось в пегаса своими когтями. Крылья и копыта наливались свинцом, движения постепенно становились все медлительней, менее точными и резкими. Едва успев утереть заливавший глаза несмотря на холод пот, легионер с трудом смог рвануть в сторону от очередной эфемерно-ледяной твари. Отчаянно уходя от ее атак, он все же уловил момент, и один накрыльный клинок полоснул ее бок. Серебристая кровь ручейком полетела к земле, и вендиго с воем отшатнулся, дав бойцу миг передышки. И, тяжело дыша, он услышал тот звук, который отчаянно надеялся с тех самых пор, как солнце исчезло за горизонтом. Высокая нота сигнального рога, возвещающего о прибытии подкреплений.

Белый Перевал сегодня не падет. Барьерные Горы продолжают стоять, а значит никто от их поста легионеров еще не освобождал. И никакие твари – ни клыкастые упыри с юга, ни покрытые мехом порождения севера, ни даже эти ледяные призраки – никогда не смогут этому помешать. Еще один звук сигнального рога прозвучал вслед за первым, и, с новыми силами и появившемся вторым дыханием, легионер испустил боевой клич, после чего устремился к все еще пытавшейся оправиться твари.

Команды центуриона с требованием вновь покинуть зону он так и не услышал, оглушенный воем ветра, ревом тварей и эйфорией надежды. Очередная цепь молний окрасила предрассветное небо.

– Каковы наши потери?

Закованный в доспех из небесной стали жеребец хмуро склонился над развернутой на столе картой. На его черной как уголь шкуре, видневшейся из-под доспеха, были заметны оставшиеся после долгого марш-броска от самого Блекстоуна пятна пота, а в гриве проглядывала первая седина. Взгляд маджентовых глаз медленно переходил от далекого Дозора Бурана на западе до расположенного в восточной оконечности хребта Белого Перевала. Задержавшись на изображении Блекстоуна – древнейшей крепости пегасов, чернокаменной цитадели, под сводами которой столетия назад были избраны первые консулы – он, наконец, поднял взгляд на своего собеседника, светло-серого пегаса с пурпурным гребнем на шлеме и отметками легата.

— Могло быть хуже, Хуррикейн, но не намного, — ответил тот и, отодвинув крылом пару свитков, достал искомый и развернул его перед собой, подслеповато прищурившись в неровном свете факелов. — От первой когорты осталась лишь одна центурия, во второй, третьей и четвертой — только половина состава. Аэромансеры из пятой отделались сравнительно низкими потерями, но шестая и седьмая когорты были полностью уничтожены. Из-за нехватки копыт когорты с седьмой по десятую были мной расформированы еще до этого нападения, для сохранения боеспособности остальных подразделений, — отложив документ, он медленно снял шлем и, поставив его на стол, устало вздохнул, помассировав копытами серо-голубые глаза. — Говоря откровенно, если бы вы задержались хоть немного, к полудню от Белого Перевала остался бы лишь пустынный, заледеневший форт, и эти твари свободно парили бы среди республиканских небес.

– Что тебе известно об этих существах? – мрачно спросил угольно-черный пегас, вновь опустив взгляд на карту. «Бескрайний Север», гласила краткая надпись над землями, лежавшими по ту сторону гор. Землями, которые лишь самые отчаянные или безрассудные пытались исследовать. Многие из них платили за это своими жизнями и навеки исчезали среди снегов, льда и пробиравшего до самых костей ветра; но сейчас Хуррикейн, верховный коммандер Барьерных легионов и наделенный чрезвычайными полномочиями диктатор Республики Пегасов, невольно жалел, что ни он, ни его предшественники не пытались организовывать более масштабных экспедиций. Быть может, это дало бы им хоть какое-то предупреждение о новой угрозе.

– Что они истекают кровью и что их можно убить, – фыркнул легат, но, увидев неодобрительный взгляд коммандера, добавил: – Они испускают пассивную ауру холода, к которой уязвимы даже самые выносливые легионеры. Обладают способностями к аэромансии, однако в отличие от нас проявляют их не для создания молний, но для манипуляции погодой, создавая плотную завесу из снега и ветра. Оппортунистичны и пытаются атаковать со спины или флангов, – прервавшись на миг, он обошел стол с другой стороны и, склонившись над еще одной стопкой отчетов, начал перебирать их крыльями: – Двое суток назад медикус кастрорум проводил аутопсию одной из этих тварей, когда мы еще считали их появление единичными случаями, а не масштабным вторжением. Где-то здесь должны быть его записи…

– Не стоит, Оверкаст; его крылопочерк заставит даже иных грязепони выглядеть профессиональными писарями, – остановил его Хуррикейн. – Просто скажи своими словами, аутопсия хоть какой-то результат дала?

Замерев, светло-серый пегас несколько секунд молчал, прежде чем повесить голову и тяжело вздохнуть:

– Нет. Внутренне они представляют собой гибрид пегаса и целого ряда порождений севера, но как подобное существо могло возникнуть – загадка. Вайтхарт клянется, что это ему очень напоминает описания некоторых тварей с Великой Пустоши, которые он видел на страницах древних трактатов в Озерном Городе, но в то же время эти существа выглядят гораздо более… грубыми. Они не являлись процессом классической магической инкубации, скорее это выглядело так, словно некий безумный маг сшивал одну ткань с другой в надежде на результат. По крайней мере, так это описывал сам достопочтенный медикус. Что же касается слабостей… боюсь, пока мы можем полагаться лишь на молнии и сталь.

Коммандер молча кивнул и вновь склонился над картой. Секунда протекала за секундой, в то время как вороной пегас продолжал перебирать в голове варианты действий. Каждый из них обладал целым перечнем недостатков, и каждый из них далеко не гарантировал облегчение обстановки. Более того, военная ситуация была лишь вершиной айсберга, и притом далеко не самой значимой его частью. Новые твари с севера хотя и представляли угрозу, но все же не были чем-то принципиально нерешимым. В конце концов, если сталь была для них смертельна – значит их можно победить на поле боя, и посвятивший десятелетия своей жизни военному делу жеребец видел по меньшей мере два потенциальных решения для этой угрозы. Проблема заключалась в тех моментах, у которых не было решений.

Взгляд пегаса вновь прошелся по карте Республики, от Барьерных Гор на севере до Селины на юге, могучей реки, ставшей рубежом между территорией пегасов и земнорони. Эта земля всегда была суровым краем, и даже в самые плодородные годы крылатым пони приходилось закупать часть продуктов в соседних странах, в Арвии или в Юникорнии, предоставляя взамен небесную сталь и свою экспертизу в контроле погоды. Но те времена давно прошли, Арвию затопило безумие революции, сменившееся затем кровопролитной войной с Юникорнией, попытавшейся если не вернуть трон в копыта законного монарха (благо его тело уже давно покоилось в земле), то как минимум остановить революционную угрозу, искры которой начали вспыхивать даже в Геликоне. Обоим государствам стало резко не до торговли, и в иных обстоятельствах Хуррикейн бы может даже обдумал предложение Платины о военном альянсе с единорогами, поступившее после смерти Грависа и окончания гражданской войны, благо поддержавшим мятежного консула арвийцам было за что ответить… но затем порождения севера как с цепи сорвались, и Республика Пегасов, и без того ослабленная братоубийственной войной, могла лишь с огромным трудом удерживать свои горные рубежи. Однако теперь им угрожал враг, которого было не победить на поле боя и не перехитрить за счет тактики или стратегии. Которому было безразлично число легионов и бесконечная болтовня подчиненного коммандеру сената. Страна находилась на грани голода.

Взор Хуррикейна переместился к Клаудсдейлу. Чудо аэромансии воплощенное в явь, огромный небесный город из облаков и туч, возводимый крылатыми пони в течение множества поколений. Коммандер видел отчеты о происходивших в Сильваноре событиях незадолго до революции; еще пара-тройка месяцев, и точно такие же голодные бунты разразятся в воздушных коридорах столицы пегасов. Проблема, у которой не было правильного решения, и все варианты действий лишь приводили к новым трудностям. Единственным, что вообще имело смысл рассматривать на этом этапе, являлись мирные переговоры и возобновление поставок, благо Республика как нейтральная сторона могла выступить медиатором между Арвией и Юникорнией. Но вероятность того, что и Пудлингхед, и Платина хотя бы согласятся на эти переговоры уже была мизерной, не говоря уже об их успехе.

– Хуррикейн? – выбил его из задумчивости голос легата, и, повернувшись к нему, он увидел тяжелый взгляд серо-голубых глаз. – Мы не выдержим еще одного такого приступа. Даже если ты лично останешься здесь, такое же наступление может произойти в Дозоре Бурана, Бастионе Ветров или самом Блекстоуне. Бойцы начинают негодовать, и я их понимаю; сколько можно проливать нашу кровь за грязеходов с юга, которые даже свои собственные амбиции урезонить не могут? Судя по погоде, ожидать урожая в этом году не придется, а значит эти земли окончательно покрываются льдом. Гражданские волнуются о нехватке еды и становящихся все более жесткими квотах, и их письма в свою очередь побуждают тревогу в рядах легионеров. Нас здесь держит только традиция и кости предков, которые точно так же своими телами закрывали перевалы Барьерных Гор ради безразличных южан, от которых не дождешься ни благодарности, ни помощи.

– К чему ты ведешь, Оверкаст? – потерев виски копытами, произнес Хуррикейн.

– Клаудсдейл мобилен. Мы это оба знаем. Если грязеходы не идут нам навстречу, если нас оставляют в этих ледяных землях замерзать заживо и подыхать от голода, с какой стати мы должны их защищать и соблюдать покрытые пылью древние договоренности? Арвийцы связаны войной с Юникорнией, им не до охраны северных рубежей. Две недели, максимум три – и все население Республики может быть эвакуировано в южные земли за Черноводной. Ночные твари, или «упыри» как их прозвали грязеходы, не так страшны обладателям крыльев, – и, подчеркнув свои слова, он развернул перья, на кончиках которых блеснули сине-серебристые клинки из небесной стали.

– На юге нет теплых земель. Точно такие же снега и замерзшие реки, – мотнул головой Хуррикейн и вновь повернулся к карте. – Я отправлял Окулус расследовать состояние арвийских земель, и пару дней назад от Панзи прилетел гонец с донесением.

– Но там хотя бы нет порождений севера. А амбары арвийцев в любом случае ломятся от зерна, – после слов легата прозвучал характерный щелчок клинков.

Коммандер вновь обвел взглядом карту Республики. Столетия истории, древние войны и клятвы, заключенные в рамках мирных договоров под священной сенью Блекстоуна. Предложение Оверкаста было святотатством, но стоило ли следование древним идеалам жизни их народа? Вопросы… вопросы, на которые не было правильного ответа. Тем не менее, рассмотреть этот вариант имело смысл. Как минимум на случай провала переговоров.

— Пошли за тем гонцом Окулус Бореалис… Виктрикс, если я правильно помню? — произнес он, подойдя к стопке чистого пергамента, и, макнув перо в чернильницу, начал четким крылопочерком выводить одну строку за другой. — Я дам им новое задание, и, если повезет, они смогут организовать переговоры, после чего ситуация разрешится цивильным образом. Если же нет… — замерев на миг над полудописанной строчкой, он все же продолжил: –… если же нет, то твой вариант может быть единственным оставшимся выходом. Отправь посланцев к остальным легатам и передай им явиться в Блекстоун к исходу недели. Если дело дойдет до релокации на юг, то все должно быть готово заранее.

— Сделаю, Хуррикейн, — в голосе Оверкаста, старого друга коммандера и одного из немногих, с кем он мог говорить в открытую, явно было слышно облегчение. Но склонившийся над столом пегас так и не заметил крохотной фиолетовой тени в уголках глаз легата.

Глава 17 – Судьба Пресколта

Луна неспешно начала прокладывать свой путь среди черных небес и редких облаков, поднявшись из-за горизонта и заливая все вокруг серебристым светом. Легкий ветер поднимал с земли оставшийся после недавнего снегопада пушистый снег, закручивая потоки снежинок в причудливом танце, и существо, подняв голову наверх, удовлетворенно фыркнуло, прежде чем продолжить идти вдоль реки. Погода была хороша, запахи и ароматы далеко разносились в воздухе, а скудного лунного света с лихвой хватало его новым глазам, чтобы заранее заметить любую добычу. Даже если ему самому калории уже давно не требовались, базовый, фундаментальный закон мироздания гласил, что оно должно распространять свой мутаген. Это была воля, которой существо не могло сопротивляться даже если бы попыталось; циркулирующие в его крови чужеродные клетки это гарантировали.

Один шаг сменялся другим, километры плавно перетекали из одного к следующему, и ровное побережье начало переходить в редкий лесок. Сторонний путник, увидев его, отшатнулся бы с замершим в горле криком: белесые глаза без радужки и зрачков холодно взирали на окружающий мир, лапы обладали слишком большим количеством суставов, череп раскрывался подобно лепестку, закрывая голову дополнительным слоем кости и плоти и даже прежняя шкура сменилась странной, хитиноподобной поверхностью, надежно предохраняющей своего обладателя от холодной погоды. Но эта особенность была сравнительно недавней, и при желании сквозь это покрытие все еще можно было различить очертания странного узора. Падающая звезда в серебристом круге. Когда-то этот узор что-то для него означал… теперь же создание лишь продолжало молча идти вперед, подобно беззвучному призраку сливаясь с ночными тенями и ведомое полуосознанным инстинктом.

Наконец, в воздухе появился запах дыма, а впереди забрезжили огни поселения. Существо чуяло в его обитателях горячую кровь добычи, чувствовало зов плоти. Оно уже видело множество похожих мест, но все они были мертвыми и заброшенными. Это же было… населенным. Сотни, если не тысячи обитателей находились от него всего на дистанции быстрого рывка вперед, многие даже за пределом частокола, в импровизированных палаточных лагерях, но существо знало, что подобные соблазны зачастую были ловушками. Так вышло и в этот раз: один лишний шаг, и его переднюю ногу ошпарило внезапной болью. С визгом отдернув конечность назад, оно замерло у кромки перелеска, глядя своим безразличным взглядом на палатки, частокол и виднеющиеся за ними дома. Но затем – новый инстинкт, новая воля крошечных клеток в крови. Подняв голову к луне, оно испустило протяжный вой, прежде чем направиться в сторону востока. Миг спустя еще десяток таких же завываний разлился в ночном воздухе, устремившись к серебристому диску в небесах.

*Стук*

Стерильно-белый огонек самодельного магического светильника робко освещал деревянные стены небольшого зала, смешиваясь в причудливой пляске со светом очага и раскрашивая вместе с ним в оттенки красного добротный дубовый стол, а также находившийся на нем толстый том. Развернутый примерно посреди, он демонстрировал миру сложные диаграммы и схемы псионических потоков, вместе с исписанными мелким почерком страницами. Правда, миг назад половину из них закрыла голова белоснежной пони, обрамленная огненной гривой. Прикрыв глаза, Селестия тихо простонала. У нее начинали болеть виски.

Пять лет прошло с момента уничтожения объекта "Бета". Пять лет с тех пор как она поселилась вместе с Луной в этом маленьком городке, окруженным с одной стороны протекающей неподалеку рекой, с другой – горами, вершины которых зачастую терялись среди низких облаков. Пять лет кропотливого труда, пять лет открытий и изучения абсолютно новой для нее сферы мироздания. Но тем не менее, несмотря на все свои усилия и несмотря на поистине неоценимую помощь Старсвирла, до ее главной цели, до фундаментального понимания и манипуляции процессами псионики, ей было так же далеко, как и до Юнити пешком. А без этого понимания ей никогда не удастся разобраться, как именно Химера контролировал солнце и почему сейчас его контроль начал сходить на нет, стремительно погружая планету в ледниковый период.

Мысли Селестии невольно обратились назад, к тому моменту, когда она с бессознательной Луной вновь появилась в Пресколте, и бывший человек, не открывая глаз, едва заметно улыбнулась. Сейчас, в ретроспективе, это выглядело весьма забавно, но тогда, лишившись гарнитуры универсального переводчика, всей экипировки и вооруженная лишь парой сотен слов местного языка, она чуть не довела себя до аневризмы, пытаясь объяснить копытным аборигенам, что случилось с Луной, откуда у них появились крылья и было ли это как-то связано со вспышкой на горизонте, затмившей на несколько секунд само солнце. Если бы ее попросили описать аборигенов этой маленькой планеты – "пони", как они себя называли – этим словом было бы "любопытство", и далеко не в хорошем смысле. Как она позже узнала, ей еще повезло, что этот городок лежал не в Юникорнии, иначе религиозные единороги либо провозгласили бы их Вторым Пришествием своего бога, либо сожгли на костре за ересь.

К счастью, появившийся вскоре Старсвирл спас их обеих от излишне любознательной толпы, отвел в свой дом и, после быстрого осмотра, заключил что Луна просто-напросто крепко спит, и ей необходимо несколько часов покоя. Да и самой Селестии сон бы не помешал, ворчливо заключил он, оглядев уже ее, и только в этот момент она по-настоящему почувствовала вес всех произошедших за день событий. Долгий переход днем в поисках "Гекаты", бесонная ночь, проведенная в отчаянной гонке со временем и попытках найти возможность спасти ее маленькую спутницу, не говоря уже о псионической трансформации, навсегда изменившей тело исследователя и лишившей каких-либо шансов вернуть себе свой прежний, человеческий облик. Вскоре она также забылась глубоким сном без сновидений, а к вечеру ее разбудил маленький синий ураган по имени Луна.

С тех пор время летело незаметно. Старсвирл взял Селестию и Луну под свое крыло (или, в данном случае, копыто) и, слава звездам, не особо расспрашивал их о произошедшем, ограничиваясь лишь редкими пронзительными взглядами. Луна во всю бросилась экспериментировать со своими новыми конечностями, регулярно врезаясь во все, во что только можно было врезаться на лету, став даже чем-то вроде местной достопримечательности, но к счастью ничего более серьезного, чем пара ушибов, с ней не случилось. И хотя многие лишь качали головой и говорили, что без настоящего пегаса, который стал бы для нее наставником, Луне никогда не удастся освоить полет, не оканчивающийся очередным столкновением через десяток секунд, уже к исходу первого года ее успехи стали достаточно очевидны. По крайней мере, она научилась приземляться без угрозы для всего находившегося в радиусе десятка шагов.

Селестия же вовсю окунулась в изучение псионики, в перерывах между торопливым запоминанием местного языка (и помощь Луны в последнем была поистине неоценима). Поначалу это было лишь средством отвлечься, занять мозг работой и не думать о… произошедшем, но чем дальше, тем больше ее увлекала эта новая сфера. Положение Селестии позволяло ей видеть псионику с такой стороны, о которой ни один предыдущий исследователь Терранского Союза и помыслить не мог, и это была по-настоящему новая перспектива не только для нее, но и для всей человеческой науки в целом. Старсвирл искренне приветствовал ее увлечение и старался помочь, где мог, но… даже сейчас, пять лет спустя, она продолжала чувствовать себя юной школьницей, только-только выучившей таблицу умножения, но уже сразу пытающейся освоить интегральные уравнения. Она понимала, как создать огонек на кончике рога; но она не могла понять, почему огонек возникал именно при такой последовательности действий. Ситуации также не помогало то, что после своего преображения псионические резервы исследователя стали практически бездонны. Что с одной стороны было хорошо, поскольку «выгорания» у нее с тех пор ни разу не происходило, но с другой… при неправильном расчете вложенных сил даже простой огонек мог превратиться в световую гранату. Факт, в котором она лично и крайне болезненно убедилась в ходе своих первых попыток к самостоятельному и обдуманному сплетению псионических последовательностей.

Впрочем, удача ее избегала далеко не во всем. Через несколько месяцев после повторного прибытия в Пресколт Селестия обнаружила у себя еще одну интересную особенность. Приложив толику усилий и, как говорил Старсвирл, «прикоснувшись к протекающим в земле магическим потокам», она могла напрямую воздействовать на скорость роста любого растения. Поначалу в этом также не обошлось без проблем (объяснять господину Бейглу, откуда перед дверью его пекарни в одночасье вырос дуб, было далеко не самым приятным времяпровождением), но когда климат начал стремительно идти вразнос, а лета больше напоминали осень, именно эта способность позволила Селестии, применив свои прошлые знания, всего за несколько месяцев вывести морозостойкие подтипы местных зерновых. В прошлом же году, когда температура поднялась выше точки замерзания воды всего на один месяц, Старсвирл подкинул ей идею, в которой бывший исследователь очень быстро узнала классическую гидропонную ферму. Опираясь на свой обширный опыт, седой единорог уверял, что сможет создать искусственно освещаемое помещение с теплым микроклиматом. Единственное что для этого требовалось – это как можно более высокоурожайные зерновые и овощи, а также бездонный псионический потенциал Селестии. Используя ее как «элемент питания» для расположенных вдоль свода огней, Старсвирл планировал с избытком обеспечить свежей и круглогодичной едой весь Пресколт, а при вводе дополнительных гидропонных линий – и в десяток раз больше пони. Что было далеко не лишним, учитывая, что только за последние месяцы население небольшого городка увеличилось почти вдвое, и ручейки стекающихся к Пресколту беженцев меньше отнюдь не становились. Кто-то пытался спастись от войны с единорогами, кто-то – от захлестнувшей Арвию волны репрессий против «контрреволюционных элементов», другие же пересекали Черноводную в надежде найти не скованные снегами земли… Когда место внутри частокола закончилось, бедолаги разбили сразу несколько палаточных лагерей по периметру, и Старсвирл тщательно обнес каждый из них оберегающими чарами.

Девять месяцев назад эта затея увенчалась успехом, и следующим утром они как раз планировали ввести в строй очередную гидропонную линию. Хотя ежедневное поддержание псионического заряда на созданных Старсвирлом артефактах не требовало от нее значительных усилий, их изначальная накачка давалась ей гораздо сложнее. Теоретически, всю эту задачу можно было бы просто поручить группе достаточно сильных единорогов, объединенных в единый псионический массив, но, увы, во всем Пресколте кроме Старсвирла и Луны с Селестией (с поправкой на крылья) их попросту не было. А значит – ей надо было хорошо выспаться перед трудной задачей… но с каждым днем времени становилось все меньше. Бывший человек приоткрыла глаз, посмотрела на маячившие перед самым носом диаграммы и написанные зубодробительным языком пояснения, и боль в висках вернулась с прежней силой. Простонав, бывший человек слегка приподняла голову и вновь стукнула ей о книгу.

Бывший человек… тогда, пять лет назад, ей казалось, что она, наконец, приняла свою новую природу и смирилась с ней. Но ничто в жизни не бывает так просто, не так ли? Несмотря на поистине удивительное гостеприимство населявших городок пони, снова и снова она замечала, что является здесь чужаком. Неловкие оговорки, незнакомые традиции… другая ментальность, направленная в большей степени на коллектив, чем на свойственный людям индивидуализм. Даже работая над местными растениями, она невольно вспоминала практику в университете и некоторые начальные проекты после своего выпуска. Сможет ли она когда-нибудь по-настоящему оставить свою прошлую жизнь позади? И сможет ли она искупить те беды, что принесла этой маленькой расе, в своем отчаянном стремлении любой ценой и любыми методами положить конец великой войне? Или же… или же… – незаметно для нее самой сон тихо подкрался к сидевшей на табурете (еще одна особенность аборигенов, не признававших нормальные стулья со спинками) крылатой единорожке, и черты ее лица начали расслабляться, по мере того как тревоги и переживания постепенно поглощала дрема. Однако затем ее крылья неловко пошевелились и, потеряв баланс, она с тихим вскриком чуть не грохнулась на деревянный пол, лишь в последнюю секунду успев схватиться за стол.

– Глупые, неудобные отростки, – прошипела она и в довесок хлопнула копытом по правому крылу, добавив напоследок обвиняющий взгляд через плечо. – И что Луна в вас находит…

– Я конечно не эксперт, но возможно они тебе намекают о гениальном изобретении под названием "кровать", – раздался над ухом ворчливый голос, и, чуть не подпрыгнув от неожиданности, бывший исследователь резко развернулась и обнаружила склонившегося над столом рядом с ней пожилого единорога, лицо которого на добрую половину было скрыто длинной, седой бородой. Его остроконечная шляпа, которую тот после наступления холодов отказывался снимать даже в помещении, утверждая, что без нее у него "мерзнет голова", описала маленькую дугу, когда тот, подслеповато прищурившись, посмотрел на изучаемый Селестией до этого трактат, прежде чем добавить: – У трудов Найтгейзера Беркенпортского, безусловно, много достоинств, но мягкость в качестве подушки одним из них не является.

– И тебе доброго вечера, Старсвирл, – устало произнесла Селестия и снова склонилась над толстым томом. Звезды в небесах, она бы отдала все на свете за чашку синтекофе. – Сон – это роскошь, на которую у меня нет времени. Это новое, искусственное солнце продолжает удаляться, и…

– И за одну ночь все равно ничто не изменится, – перебил ее единорог и, присев на табурет рядом, повернул ее голову к себе облачком своей магии. – Селестия, милая, ты думаешь я эти талмуды не вызубрил за десятилетия наизусть? Ни Найтгейзер Беркенпортский, ни Каприкорн из Сильванора, ни даже древние тексты из Озерного Города ни слова не говорят о возможном удалении солнца. Самое близкое, от чего можно отталкиваться – это легенды о древней луне, но они только этим и являются – легендами. В этих книгах нет ничего такого, чего я уже не прочел, и, как видишь, солнце я все еще не контролирую – он добродушно усмехнулся, но когда его собеседница не произнесла ни слова в ответ, пожилой маг уже мягче продолжил: – Завтра большой день, разве тебе не стоит хоть немного отдохнуть? Луна тоже о тебе волнуется; последний год ты стала просто вся не своя, запираясь с этими книгами на целые дни.

– Потому что это моя вина, – тихо прошептала Селестия, но сидевший рядом единорог ее услышал.

– Тия, я полгода учил тебя зажигать огонек на кончике рога. Я очень сомневаюсь, что ты как-то виновна в удалении солнца от нашего мира, тем более что оно началось годы назад, – огладив бороду, он добавил: – Или же… ты хочешь мне что-то рассказать? Я никогда не пытался заставить тебя выложить свое прошлое, но поверь, тебе самой же станет легче.

Белоснежная кобылка крепко зажмурилась.

– Я… не могу. Ты меня возненавидишь, и Луна меня возненавидит, и… я… я просто не могу… – по ее щекам прочертили тропинку две маленькие слезинки. Но затем, она почувствовала, что ее крепко обняли.

– Ш-ш-ш… все хорошо, – услышала он успокаивающий голос старого жеребца. – Этот городок для многих стал белым листом. Для меня в том числе. Что бы ни произошло с тобой в прошлом, сейчас ты сделала для Пресколта больше, чем очень, очень многие пони до этого. И я никогда, никогда не буду судить тебя за прошлые ошибки. Как и Луна. Которая, напомню, все-таки напросилась в ночной патруль, так что твои слова точно не покинут пределов этой комнаты.

Секунда протекала за секундой, пока Селестия, шмыгнув носом, все же не произнесла:

– Я убила ее отца, – глаза жеребца округлились, но вместо того чтобы отшатнуться или накричать на нее, он лишь еще крепче обнял кобылку. – Не лично, но… я была той, кто отдал приказ. Ее отца и бесчисленное множество других пони. Миллионы других пони, – Сделав глубокий вдох, она заставила себя открыть глаза и встретила взгляд старого мага своим собственным: – Когда-то меня звали Кларой Вогель. Я была ведущим исследователем тайного проекта, изучающего ваш народ и ставящего своей целью уничтожить экстрамерных захватчиков, сжигающих все на своем пути…

Словно прорвав плотину, слова рекой лились из ее уст. Она рассказала о могучей цивилизации, объединившей под своим знаменем сотни миров. О великом вторжении, что поглотило большую часть галактики, оставляя позади лишь выжженные миры, покрытые пеплом миллиардов своих прежних обитателей. О своей роли в этой войне и о запретном проекте, который стал последней надеждой для последнего очага разумной жизни в Млечном Пути. Рассказала о том отчаянии, которым были напитаны ее заключительные годы как человека, о бесчеловечных экспериментах и игнорировании протестов коллег, о том безысходном ужасе, что пропитал ее в недрах объекта "Альфа", и о встрече с Луной в далекой деревне под названием Конифер Хиллс. Старсвирл же молча слушал, лишь иногда задавая небольшие уточняющие вопросы. Он не торопил ее и не просил замедлиться, давая бывшему человеку выговориться в своем темпе. И с каждым словом, с каждой фразой ее словно покидала старая, затаенная боль, а на сердце становилось чуть легче. Когда же, наконец, ее история подошла к концу, пожилой единорог несколько секунд задумчиво молчал, прежде чем произнести:

– Это… многое объясняет, – словно почувствовав удивление собеседницы, он лишь пожал плечами: – У меня были некоторые подозрения. Некоторые несостыковки, некоторые рассказы, что я слышал еще в Геликоне. Теперь все сложилось воедино, – и, огладив бороду, он спустя еще пару мгновений добавил: – Луна ничего об этом не знает?

– Я рассказала ей только упрощенную версию, – помотала головой огненногривая пони в ответ, – Но… я не говорила ей о своей роли в произошедшем. О том горе, что я вам принесла, – и, подняв на него покрасневшие глаза, она робко спросила: – Ты… ты теперь меня ненавидишь?

Выпустив ее из своих объятий, пожилой жеребец вновь огладил бороду и спустя несколько ударов сердца тяжело вздохнул, прежде чем произнести:

– Конечно нет, Селестия. Как я могу тебя ненавидеть, когда ты искренне пытаешься искупить свою вину? Молодости всегда свойственна горячность, стремление бросаться в крайности без оглядки. Все, что я вижу, – это то что в конечном счете эта особенность распространяется не только на пони. Кроме того… – задумчиво прервавшись на пару секунд, он все же добавил: – …кроме того, мы ведь все еще живы, верно? Значит, твоя задумка по меньшей мере удалась. Это чего-то да стоит.

– Вот только мой собственный народ, вполне возможно, был полностью превращен в этих упырей. Как я могу спокойно жить, зная что обрекла свою собственную расу на участь хуже смерти? – Селестия собралась было спрятать лицо в передних ногах и вновь дать волю слезам, однако сиреневая псионическая аура ее остановила.

– Ты этого не знаешь, – мягко произнес Старсвирл, вновь повернув ее к себе. – Если межзвездные пространства действительно так велики, как ты говоришь, то количество энергии, необходимое этому импульсу для его преодоления, было поистине колоссальным. А если это уже был второй импульс… вполне возможно, что он накрыл лишь некую локальную зону и не более того.

– Тогда почему не прибыли спасательные корабли? Почему не появилась помощь?

– Я… не знаю, – тряхнул он своей седой бородой, и его шляпа описала новую дугу. – Но что я знаю, это то, что теряться в догадках можно бесконечно долго, а здесь есть пони, которые нуждаются в тебе. Такие пони, как Луна.

Вновь шмыгнув носом, крылатая единорожка все же кивнула головой и закрыла облачком золотистой магии лежавший до этого на столе том.

– Ты… прав, Старсвирл. Спасибо тебе.

Закрыв книгу, она подняла ее в воздух золотистым облачком магии и, подхватив магический светильник, поднялась было на ноги, когда голос пожилого чародея ее остановил:

– И Селестия? Исходя из твоего рассказа, ты гораздо старше, чем выглядишь, и тебе самой решать, слушать ли старика с примитивного мира. Но все же, прошу, услышь совет единорога, разменявшего слишком большое число зим: расскажи обо всем Луне. Эта плутовка искренне тебя любит, и весь Пресколт по-настоящему убежден, что вы – кровные сестры. Она поймет и не будет ставить прошлое тебе в вину. Но если в будущем она узнает правду не от тебя… лишь Аликорн ведает, что может произойти.

Нервно сглотнув, Селестия все же заставила себя кивнуть, прежде чем оставить пожилого жеребца одного в помещении со своими мыслями. Подойдя к тлеющему очагу, он подкинул в него немного дров, и пламя вновь разгорелось веселым танцем. Пододвинув табурет от стола, он сел напротив огня и, достав трубку, начал задумчиво ее набивать. Привозимый из Юникорнии табак всегда был крайне дорогим удовольствием в этих краях, а сейчас и вовсе становился на вес золота, но эта ночь требовала долгого размышления. Краткая вспышка на миг вырвала его лицо из теней, к потолку потянулись клубы ароматного дыма, и старый маг вновь начал прокручивать в голове одну крайне интересную деталь рассказа своей, как оказалось, не такой уж и юной подопечной.

«Химера… так она его называла. У него теперь иное имя, и едва ли на континенте найдется достойный маг, который не почувствовал эту… дисгармонию в потоках. Две недели назад я думал, что ко мне во сны задумал наведаться обычный демон, каких много среди магического пространства. Но, видимо, я ошибался, – новый клуб дыма устремился к потолку после долгой затяжки, и бывший ректор Геликонской Академии невольно задумался, глядя в пламя: – Если даже я не мог не испытать соблазн… то сколь многие уже успели принять его "дары"?»

Редкие снежинки тонкими иглами впивались в лицо, не столько от ветра, сколько от скорости, и крылатая единорожка взвизгнула от восторга. Здесь, на высоте, не могло быть никого кроме нее, и потому она могла не скрывать эмоций. Полет всегда наполнял ее чувством эйфории, ощущением неземной свободы действий и направления. Сердце замирало в груди от каждого резкого движения, адреналин стремительно разносился по венам, а голову заполняла кристальная ясность, о которой раньше она и мечтать не могла. Да, поначалу ее энтузиазм иногда приводил к… легким столкновениям, но даже при всех ссадинах и ушибах, оно того стоило. И вообще, сколько можно ей припоминать пару сломанных тележек? Она же извинилась! И предложила помочь дотащить их груз до места назначения по воздуху! Последнее, почему-то, еще сильнее напугало миссис Кэррот…

Энергично взмахнув крыльями, Луна привычным усилием воли рассеяла воздушные потоки над собой и пронзила облачный покров. Секунда протекала за секундой, влага оседала на шкуре, прежде чем сорваться к земле, но это темно-синюю кобылку особо не волновало. Одной из интересных особенностей, что она у себя обнаружила после обретения крыльев, была крайне слабая восприимчивость к низким температурам. Не то чтобы она до этого была мерзлячкой! Но все же, теперь даже ледяной воздух на высоте воспринимался лишь как легкая прохлада.

Впереди появился просвет, и миг спустя лучи утреннего солнца приятным теплом разлились по ее шкуре. Огненный диск медленно выползал из-за горизонта, заливая пушистое облачное поле расплавленным золотом, и Луна несколько секунд просто парила среди потоков воздуха, медленно планируя вниз. Небольшое усилие воли – и вот она уже стоит на белоснежной поверхности – трюк, на освоение которого у нее ушло целых два года. Мягкая поверхность под копытами податливо менялась в такт ее мыслям, словно глина на гончарном круге, и миг спустя пролетающий мимо пегас мог бы заметить схематическое изображение двух единорожек, большой и маленькой.

«Тия, давай слетаем к реке!» – могла бы сказать та, что поменьше.

«Нет, я слишком занята своими книгами, и вообще я скучная пони, а скучным пони не интересно учиться летать», – прозвучал бы ответ.

Луна тихо хихикнула в такт своим мыслям, прежде чем вновь оглядеться. Она уже давно не была маленькой кобылкой и понимала, что действия Тии были оправданы. Если не найти способ остановить удаление солнца, через десяток лет весь мир будет выглядеть точно так же: белая, безмятежная пустыня, населенная лишь призраками и может быть порождениями севера, о которых как-то раз рассказывал Старсвирл. Но в то же время Луна не могла за нее не волноваться. Как одержимая ее названная сестра корпела над пыльными томами, сутками напролет не выходя из дома. И каждый раз, когда темно-синяя кобылка пыталась ее растормошить, та лишь как-то странно на нее смотрела и открещивалась дежурными фразами. И дело было далеко не в кошмарах, подобных тем, что преследовали ее подругу пять лет назад: наоборот, теперь она спала практически без сновидений, доводя себя до изнеможения своими глупыми книгами.

Решительно тряхнув светло-голубой гривой, Луна вновь расправила крылья и нырнула сквозь облако. Сегодня она сможет вытащить ее из этой скорлупы, чего бы это не стоило. И если потребуется, она была готова применить шантаж. В конце концов, несмотря на прошедшие с тех пор пять лет, Тия все еще панически боялась жуков, и с некоторых пор Луна научилась не только видеть, но и непосредственно влиять на сны окружающих. Правда расстояние между ней и сновидцем все еще не могло превышать нескольких шагов, но к несчастью для Тии, Луна знала, где та спит.

Псионические потоки разноцветными струнами окружали все вокруг, и усилием воли Селестия направляла их в кристально-серебристую емкость. По крайней мере, ее разум воспринимал это как кристально-серебристую емкость; глаза бывшего человека были крепко закрыты, а ее рог окружала золотая аура, формирующая тонкие струны и направляющая их в многогранный кристалл у деревянного потолка теплицы. Сторонний пони увидел бы вокруг несколько ровных рядов заготовленных под будущие зерновые культуры емкостей, заполненных землей, а у стен уже стояли мешочки с тщательно выведенными семенами, дающими втрое больший урожай, чем обычные, и вызревающими всего за месяц. Чудо избирательной селекции, ставшее возможным благодаря накопленному за тысячелетия опыту человечества и уникальным способностям аборигенов. Против воли в голове крылатой единорожки промелькнула предательская мысль о том, сколь многого проект «Химера» мог бы достичь, если бы изначально ставил своей целью адаптацию псионики в рамках терранских технологий…

Тряхнув головой, обрамленной гривой цвета расплавленного металла, Селестия привычно запихнула неприятные размышления куда подальше и усилием воли направила очередную порцию псионических потоков в накопитель. Пот начинал медленно стекать по ее шкуре, а от напряжения к вискам прилила кровь, но по крайней мере в этот раз она не теряла сознание. Когда они со Старсвирлом запускали первую теплицу, то ли не рассчитав нагрузку на свое тело от взаимодействия со столь большим потоком псионической энергии, то ли просто с непривычки, Селестия чуть не грохнулась на пол, и лишь стоявший рядом седой единорог смог ее спасти от свидания с полом. Ощущения были… не из приятных. Все еще не открывая глаз, бывший исследователь рассеянно потерла свою шкуру напротив сердца. Тогда на краткий миг ей казалось, что внутри нее вспыхнуло настоящее солнце, стремительно поглощавшее и сжигающее ее изнутри. К счастью, это ощущение длилось лишь миг, но даже этого мига ей хватило, чтобы навсегда запомнить важность сдержанности. Последовавшая далее лекция Старсвирла это лишь закрепила. Луна же, наоборот, была убеждена, что все от того, что у ее подруги до сих пор не было кьютимарки. И со всем возможным энтузиазмом решила помочь Селестии в ее поисках, не обращая внимания на ее возражения. Это были… интересные несколько месяцев, но даже сейчас юная кобылка периодически устраивала ей «испытания», в попытках найти «особый талант» подруги.

«Глупенькая Луна, – мысленно улыбнулась Селестия, не прекращая направлять магические потоки в накопитель, и, приоткрыв глаза, бросила взгляд на стоявшие у стены мешочки с модифицированными семенами. – Я уже знаю свой особый талант. И мне не нужна какая-то метка на боку, чтобы в этом убеждаться».

Но, разумеется, когда она примерно это и сказала Луне, та лишь надулась и минуты через две тщательных размышлений упрямо мотнула головой: «Значит, это не настоящий особый талант! Мы должны продолжать искать!»

Поведя глазами, Селестия направила последнюю порцию потоков в накопитель и, наконец, сияние ее рога иссякло. Тяжело дыша, она осмотрела свою работу. Сияющий кристалл завис у поперечных балок, и, постепенно раскрутившись, начал заливать помещение теплым, ласковым светом. Этот свет против воли напоминал ей майские дни на Юнити, однако вместо прежнего горя о потерянном доме, ее мысли лишь кольнула легкая ностальгия по прежним временам. Оглядев помещение последним, быстрым взглядом, она направилась к выходу и тяжело навалилась на дубовую дверь.

Улица встретила ее легким морозом, ярким, утренним солнцем, ослепительно-ярко блестевшем на свежем снеге и десятками обнадеженных и любопытных лиц. Большинство из них она уже без труда узнавала: Криспи Бейгл, пекарь с соседней улицы, в одиночку воспитывающий троих детей, которого было невозможно представить без его фирменного сердитого взгляда из-под кустистых бровей; Кэррот Мейн, молодая пони закатных тонов с характерной агрессивно-рыжей гривой, приветливо ей улыбнулась; позади нее десяток земнопони из ее смены готовились к работе в новой теплице; и, конечно же, старейшина Хорсрадиш, старая как мир кобыла цвета морской волны, из-под давным-давно поседевших прядей которой на мир смотрел пристальный взгляд сапфировых глаз. Многих остальных Селестия также знала по именам: жеребцов и кобыл, сновавших вокруг жеребят и юных кобылок. Однако были среди собравшейся толпы и совершенно незнакомые лица. Изможденные, усталые лица, в которых читалась невероятная, отчаянная надежда. Надежда, что слухи были правдивы. Что репутация Селестии в городке не была преувеличена. Что Пресколт сможет принять очередную группу беженцев, а не выставит их прочь, на верную смерть от голода, мороза и ночных тварей. И, оглядев собравшихся и бросив быстрый взгляд вдоль небольшой улицы, где ровными рядами шел еще десяток приземистых, но крепких теплиц, обещающих скорый урожай даже несмотря на так и не сошедший в этом году снег, Селестия поняла одну простую истину. Что впервые за слишком долгое время у нее появился настоящий дом. Что она искренне начала заботиться о судьбах копытных обитателей этого мира. И будь она проклята, если позволит их надеждам обратиться в прах.

Увы, прежде чем она успела бы обратиться к собравшимся вокруг пони, сверху раздался свист рассекаемого воздуха, снег с крыши слетел от резкого движения и маленьким сугробом рухнул прямо на Селестию, и торжественный миг оказался прерван самым бесцеремонным образом.

– Получилось у нее все. Можете расходиться, – прозвучал голос Луны, которая в последний миг замерла в сантиметре от поверхности улицы и, отряхнувшись от снега, Селестия устало к ней повернулась. – Что, в первый раз что ли? Она мне самой нужна, в другой раз ее поймаете, – фыркнула крылатая единорожка, и сзади хором раздался разочарованный вздох нескольких десятков пони, которые на удивление действительно начали расходиться. Почувствовав внезапно возникший на ноге вес, бывший человек опустила глаза и увидела обнявшую ее совсем маленькую кобылку изумрудного оттенка.

– Спасибо! – пискнула та, прежде чем помчаться прочь. Проводив ее взглядом, пока та не скрылась за углом улицы, Селестия вновь повернулась к своей все еще молодой, но уже далеко не такой юной подруге. Бившее в глаза солнце заставило ее слегка прищуриться.

– Где пожар, Луна? – устало спросила она, но все же заставила себя улыбнуться. Если темно-синяя кобылка была на ногах до обеда, значит дело было важным, по крайней мере с ее точки зрения. Или – она попросту не ложилась, что также не было для нее чем-то необычным.

– У тебя, пожар Тия! На крупе! – вновь фыркнула та, прежде чем пояснить. – Ты проводишь дни напролет со своими книгами, и тебе надо развеяться! И заодно мы попытаемся вновь найти твой особый талант! – зрачки Селестии в панике расширились, и, быстро оглядевшись, она попыталась найти единственного, кто хоть как-то мог урезонить ее гиперактивную подругу. Но, вопреки обыкновению, Старсвирл как сквозь землю запропастился, хотя она готова была поклясться, что видела его шляпу всего несколько минут назад среди толпы остальных пони. Тем временем Луна приобняла ее крылом (даром что Селестия была выше почти на голову) и с хищной ухмылкой произнесла: – И я сообразила, что именно мы еще вообще не пробовали. Ты нормально летать так и не научилась! Вот этим мы и займемся!

Обреченный крик огненногривой пони остался проигнорирован. Ни первая, ни вторая пони так и не заметили, что Старсвирл действительно был неподалеку, возле небольших деревянных ворот в сотне шагов дальше по улице, за которыми начинался палаточный лагерь тех, кому не хватило места в городке. Однако и маниакальный смех одной из его учениц, и отчаянные протесты другой были им проигнорированы в угоду гораздо более важному разговору.

– Ты уверена? – спросил он, переводя взгляд со своей собеседницы на вооруженных пони позади нее, из-под кольчуг которых выбивались теплые, обитые мехом одеяния, и которые тащили к выходу из Пресколта десяток нагруженных провиантом повозок, прежде чем вновь посмотреть в глаза стоявшей напротив палевой кобылы в кожаном доспехе, из-под шлема которой выбивалась коралловая грива.

– Абсолютно, – кивнула та, и когда один из ее пони подбежал и прошептал ей что-то на ухо, кивнула, прежде чем продолжить: – У вас максимум неделя, прежде чем они настигнут эту маленькую гавань. Мой совет – оставьте это место позади, возьмите столько провианта сколько сможете и направляйтесь в Юникорнию. Основной фронт сейчас находится в районе Троттингема, так что через юг вам вполне удастся дойти до Мейнхиллс и лежащего за ним перевала. Несмотря на непогоду, единороги держат его свободным от слишком большого снега. По крайней мере, такой дорогой направлюсь я со своим отрядом.

– И с какой стати им пропускать нас в Юникорнию? – с сомнением произнес старый жеребец, но его собеседница лишь пожала плечами:

– Мы оба знаем, что тебе есть что им предложить… Старсвирл. В любом случае, оставаться здесь для вас – самоубийство. Мародеры не отличаются ни гуманизмом, ни милосердием, и я очень не рекомендую их дожидаться, – и, развернувшись, она уже собиралась было направиться прочь, когда копыто седого мага ее остановило:

– Постой. Существует и третий вариант. У тебя есть опыт, у тебя есть обученные бойцы. Помоги нам отбиться!

Несколько секунд та лишь молча сверлила его взглядом, прежде чем на ее лице мелькнула тень, и она, наконец, ответила:

– Нет, Старсвирл. Я уже допускала ошибку сражаться за кого-то, и ничем хорошим это не закончилось. Теперь волколаки служат лишь самим себе.

– Но…

– Старсвирл, – твердым тоном перебила его палевая кобыла, – Вслед за этой группой придет следующая, а затем еще одна и еще. Даже если я помогу вашему поселению сейчас, кто это сделает в следующий раз? Или потом? – когда спустя несколько секунд на ее вопрос так и не поступило ответа, она уже мягче добавило: – Мы честно заплатили товаром за провиант. Помимо этого все что я могу предложить – это сопроводить вас до границы, если вы соберетесь быстро.

Пожилой маг тяжело вздохнул и огладил свою бороду, прежде чем все же произнести:

– Спасибо и на том, Смарт Куки. Сколько у нас времени?

– Двое суток, не больше.

Кивнув, чародей направился прочь, к центру поселения и в сторону крупного двухэтажного здания, являвшегося раньше общинным домом, а теперь ставшего импровизированной ратушей. Со стороны могло показаться, что осунувшийся маг постарел по меньшей мере лет на двадцать.

– Я тебя слышу, – не глядя произнесла она, и сзади раздался разочарованный стон.

– Как тебе это удается? Я ж ни звука не издавал! – негодование сквозило в голосе подошедшего жеребца, из-под меховой накидки и старого, еще королевских времен пластинчатого доспеха которого виднелась золотая шкура. Его рог блеснул аурой цвета полуденного солнца, и из подсумков вылетело два бутерброда с маслом и сыром, один из которых замер перед ней. Как он умудрялся их делать столь вкусными, для нее было загадкой. Благодарно кивнув жеребцу, она взяла незамысловатый перекус копытом, и тот продолжил: – Но если серьезно… ты уверена в этом? Этих бедняг сожрут со шкурой и костями в Юникорнии!

Откусив кусочек бутерброда, она несколько секунд его задумчиво пережевывала, прежде чем ответить:

– Какие другие у нас есть варианты? Мы не можем их нянчить до скончания времен. Если бы у них были яйца, они бы взяли в копыта оружие – благо оно теперь есть у каждого – и защитили свой дом. Если они этого делать не пожелают – то мы их сопроводим до условной безопасности за Мейнхиллс. Но впрягаться за них ради доброго слова у меня нет никакого желания. Слишком часто эти «добрые слова» заканчиваются ножами в спину.

Тем временем ее собеседник лишь покачал головой:

– Ты слишком многого ожидаешь от простых гражданских, Куки. Они напуганы. Они растеряны. Прежде чем что-то организовывать, им хотя бы нужен единый лидер.

– И становиться им у меня нет ни малейшего желания, – отрезала та. Из-за крыш неподалеку в воздух поднялось две фигуры: одна темно-синяя, вторая белоснежная. Последняя как пьяная раскачивалась из стороны в сторону, то и дело норовя сорваться вниз, в то время как другая носилась вокруг нее как юла. Спустя некоторое время обе вновь начали спускаться вниз и, проводив их задумчивым взглядом, Куки доела свой нехитрый перекус, развернулась и направилась к воротам вслед за повозками с припасами, напоследок слегка хлестнув собеседника хвостом.

– Пошли, Голден Спарк, и не забивай себе этим голову. От долгих раздумий твоя… «выносливость» падает на целую неделю вперед.

Единорог отчаянно закашлялся, подавившись последним куском своего бутерброда.

Когда-то небольшой площади перед общинным домом с избытком хватало для всех обитателей Пресколта. Но те времена давно ушли, так же как и летнее тепло или трель птиц по весне. Сотни, если не тысячи пони забили открытое пространство, а за их спинами виднелось множество тех, кому повезло меньше. Тем не менее, сомневаться не приходилось, что каждое произнесенное слово будет им передано настолько точно, насколько это было возможно: имя Старсвирла пользовалось огромным уважением даже среди совсем недавно прибывших беженцев, и если он совместно со старейшиной Хорсрадиш объявили об экстренном собрании, значит ситуация действительно была чрезвычайной. Увы, их опасения оказались оправданы, и разносившиеся над площадью слова были встречены абсолютной тишиной, в которой сторонний наблюдатель без труда мог прочитать отчаяние и обреченность.

– ...волколаки предложили сопроводить нас до Юникорнии, но времени в любом случае мало. У вас есть двое суток на сборы, затем мы направимся на восток.

– Так пусть волколаки их просто разобьют и все! Они же наемники! – выкрикнул кто-то из толпы, на что стоявшая на небольшом деревянном помосте старейшина лишь поморщилась.

– Мы не можем их заставить на это пойти, а сами они… не хотят лить свою кровь ради нас. Поэтому даже их предложение о… – гвалт скрыл дальнейшие слова старой кобылы, мгновенно заполонив тихую до этого площадь словно взорвавшаяся бомба. Каждый хотел высказать свое мнение. Кто-то негодовал, кто-то молил. Кто-то лишь стоял с отрешенным выражением на лицах, и лишь совсем немногие мрачно молчали, ожидая дальнейшего развития событий. Однако на лицах всех собравшихся вокруг: и горожан, и беженцев – читалось отчаяние. Даже до Юникорнии далеко не всем удастся дойти: холод и голод унесут множество жизней еще до того, как они достигнут Скалистого хребта. А после этого – что дальше? У единорогов хватало своих проблем, надвигающийся голод точно так же незримым мечом навис над государством принцессы Платины. И это предполагая, что спесивые маги вообще захотят открыть врата своих городов безземельным бродягам. И тем не менее, это была судьба, которую им придется принять, и обреченность на окружающих лицах это лишь подтверждала. Не будет больше теплых домов и свежих овощей из магических теплиц даже посреди зимы. А все попытки обуздать природу псионики и найти способ вернуть искусственное солнце этого мира обратно на его прежнее место были напрасны. И если Селестия – молодая, но уже считающаяся совсем взрослой кобыла, которая несмотря на пустой бок обладала настоящим талантом к выведению новых растений – просто бы с этим смирилась, то кровь Клары Вогель – одного из ведущих исследователей Терранского Союза – начинала тихо закипать. Стоя в самом первом ряду перед деревянным помостом, на котором Старсвирл и Хорсрадиш пытались ободрить толпу и отвечали на сыпавшиеся градом вопросы, она невольно копнула ногой заледеневшую землю.

«Какого дьявола эти копытные готовы безропотно покинуть свои дома при первых признаках угрозы? – пронеслась у нее в голове раздраженная мысль, и в первый раз за очень долгое время бывший исследователь отчетливо думала о протекавших перед ее глазами событиях со своего прежнего, человеческого ракурса. Даже когда фронт был еще далеко от ее родного мира, каждый ребенок по достижении определенного возраста проходил через курсы базовой военной подготовки. Уроженцы былых Объединенных Наций Земли, когда об этом узнавали, лишь изумленно вскидывали брови, но каждый житель Содружества Людей еще со времен Колонизации знал: судьба государства лежит в руках его жителей, и никак иначе. И до тех пор, пока эти руки сжимают оружие, а их обладатели готовы сражаться за свой дом – Содружество будет существовать. Перед глазами против воли пронеслись воспоминания о том, как они со Старсвирлом работали над самой первой теплицей и тот спонтанный праздник, что был устроен в Пресколте после первого урожая. И – яркая как пламя сверхновой ярость начала поглощать ее сознание. – Неужели все это было напрасно? Неужели они действительно просто возьмут и покинут свои дома из-за кучки разбойников? Доколе вы будете позволять дегенератам с мечами управлять вашей жизнью?!»

Звенящая тишина разлилась над площадью, и Селестия поняла, что последнюю мысль прокричала вслух. Тем не менее, пока мозг пытался переварить происходящее, ноги уже понесли ее к помосту.

«Какого черта я творю?» – пронеслось у нее в голове, но в то же время и остановиться она уже не могла. Плотину прорвало, и с каждым словом ее тихая ярость вырывалась на волю. Несмотря на юный биологический возраст, крылатая единорожка уже не уступала ростом Старсвирлу и, встав рядом с бородатым псиоником, Клара Вогель – ибо именно ее прошлое «Я» взяло контроль в этот момент – продолжила:

– Я знаю, что многие из вас напуганы. Многие из вас уже бежали от войны, и для большинства присутствующих Пресколт не является родным домом. Так зачем же за него сражаться? – копытные аборигены этого мира переглянулись, не понимая, к чему она ведет, но затем бывший человек продолжила, оглядев пронзительным взглядом толпу: – Но если мы не будем за него сражаться, то что у нас останется? Мы так и будем вечно бродягами без дома, скитающимися по миру, пока холод или голод не скроет последние следы нашего существования. Мы можем прогнуться как и все остальные… ИЛИ мы можем бросить вызов хаосу этого мира и сломить его прежде чем он сломит нас! Не знаю как насчет вас, но я бы вернула толику стабильности, нет, ПОРЯДКА в этой жизни! – звонко топнув копытом о помост, Селестия оглядела пронзительным взглядом собравшихся вокруг пони. Сверху раздался свист, мелькнула темно-синяя тень, и миг спустя сзади раздался стук копыт о деревянные доски.

– Я с ней! – прозвучал звонкий голос Луны, которая встала рядом со своей названной сестрой и, хотя юная кобылка была ниже ее на добрую голову, в этот миг они казались по-настоящему равными. – Что насчет вас?!

Один из стоявших в первом ряду жеребцов – судя по всему, из прибывшей совсем недавно группы беженцев – бросил на ледяную землю свой походный мешок и достал из него старый, но добротный топор.

– Я с тобой, маленькая кобылка! – произнес он через сжатые на древке зубы.

– Мы устали быть постоянно в бегах! – второй голос, на этот раз принадлежавший разменявшей четвертый десяток кобыле, окруженной группой хмурых пони в походных плащах, подбитых теплым мехом. В их копытах мелькнули легкие арбалеты – Мы просто хотим дом, в котором будет тепло и сухо.

– И который не обернется пшиком через три дня! – прокричала стоявшая рядом с ней подруга.

Один за другим остальные пони начали следовать их примеру: сначала медленно, один за другим, затем – целыми группами. Стоявшая у самого края площади палевая кобыла в кожаном доспехе едва заметно улыбнулась.

Глава 18 – Город Тысячи Башен

Геликон всегда потрясал воображение паломников и странствующих пони, увидевших его впервые. Раскинувшись на одной из немногих равнин в гористой стране, между устьев Айрис и Диерны – двух могучих рек, несущих свои воды от Скалистого хребта к самому океану, столица Юникорнии издревле была крупнейшим портовым городом на восточном побережье континента. Однако ее величайшей особенностью были не дары морей, не престол единорогов и даже не знаменитая Академия магических искусств, история которой уходила к временам первых переселенцев с выжженного юга и, как утверждали некоторые – к апостолам самого Аликорна. Нет, в первую очередь пришедший в этот город путешественник обращал внимание на его невероятную архитектуру. Сотни башен белоснежными шпилями устремлялись к небесам, соединенные между собой на высоте грандиозными арками мостов и давая городу его второе, неофициальное название. Именно здесь находилось истинное сердце Геликона, пульсирующий центр его культурной и магической жизни. И самой высокой башней среди всех остальных был Облачный Шпиль – теряющийся в иные дни среди низких туч древний дворец наместников Юникорнии. Не королей, ибо у Юникорнии не было королей, но наместников – принцев и принцесс, руководящих страной и направляющих ее до тех пор, пока Великий Аликорн не вернется вновь к своим верноподданным.

Однако ослепленный великолепием Города Тысячи Башен путник редко обратит свой взор к его подножью. Здесь, в Нижнем Городе, среди стекающих с высоты нечистот, оседающего от бесчисленных арканокузен дыма и далеких от взора гвардейцев темных переулков реальность всегда была куда как прозаичней. И с наступлением холодных времен доля его обитателей не претерпела изменений к лучшему. Разумеется, были и те, кто не соглашался мириться с таким положением вещей… но они уже давно были вздернуты на виселицах как предатели страны и пособники арвийцев. По крайней мере, порт еще функционировал, а значит хоть какая-то жизнь в этих забытых Аликорном районах Геликона все еще продолжалась.

Сплюнув на пол, стоявший за барной стойкой единорог грязно-зеленого оттенка продолжил неспешно протирать замызганной тряпкой стаканы, тихо хмыкнув себе под нос. Еще б порт не функционировал – это теперь был самый важный объект во всей столице. Без порта прекратятся поставки рыбы и съедобных водорослей, которые после начала войны с Арвией стали основой диеты большинства обитателей страны. И без порта не будет поставок угля, благодаря которому арканокузнецы продолжали выпускать свою зачарованную сталь, а дома богачей оставались даже сейчас в тепле и сухости. Нет, порт будет принимать корабли до последнего единорога, способного сплести огненные чары в фокусирующих башнях на побережье, что держали полоску моря свободной ото льда. Пони в Облачном Шпиле в этом удостоверятся.

Поток холодного воздуха заставил жеребца вздрогнуть, и шепот редких разговоров в зале внезапно стих. Подняв глаза, он увидел вошедшего в скудно освещенное парой магических светильников помещение единорога, практически полностью скрытого толстым бирюзовым плащом с подбивкой из меха. Но даже этот плащ говорил о своем владельце немало. Дорогая ткань, добротная кройка… в «Приют моряка» пожаловал обитатель Верхнего Города. Неспешно пройдя к барной стойке и миновав пару недобро покосившихся на него завсегдатаев, сидевших за покосившимися столами, незнакомец уселся на стул прямо перед владельцем заведения.

– Чего желаете? – буркнул незнакомцу Грин Гласс, поставив стакан на полку, и затем его рот искривился в ухмылке: – Если вы ищите виски из старых запасов или яблочного сидра, то боюсь вы ошиблись высотой над уровнем моря, – несколько посетителей хохотнули над немудреной шуткой – таких же единорогов как и он, с покрытыми застарелой грязью шкурами и в старых, дырявых одеяниях, что давали хоть какую-то защиту от холода.

– Меня не интересует продаваемая тобой сивуха, – невозмутимо произнес незнакомец, и на стояку со лязгом опустился увесистый кошель. – Мне нужна информация.

– И… почему же ты уверен, что я ей обладаю? – вновь усмехнулся стоявший за стойкой единорог, бросив из-под неровных, бледно-зеленых прядей косой взгляд на мешочек с золотом.

– Потому что иначе я бы с тобой не говорил, не так ли, Грин Гласс? – в голосе скрытого плащом пони прозвучала толика юмора. – Все знают, что любые стоящие слухи так или иначе проходят через твой бар. И меня интересует один из слухов, что совсем недавно стал одним из самых обсуждаемых в Нижнем Городе, – перегнувшись через стойку, незнакомец уже гораздо серьезнее произнес: – Я ищу Пророка. И по имеющимся у меня сведениям, ты знаешь, где его найти.

Потянувшееся было к кошелю грязно-зеленое копыто резко остановилось, и миг спустя мешочек с золотом внезапно полетел обратно к единорогу в плаще.

– Забери свои монеты и забудь об этом имени, – прошипел хозяин заведения, и в помещении вновь на миг повеяло холодом, словно кто-то спешно вышел на улицу.

– Это была не просьба, Грин Гласс, – прозвучал растерявший весь свой прошлый юмор голос, и аура на кончике рога его обладателя бросила оранжевые тени на столешницу. Тем не менее, лицо незнакомца все еще оставалось в тени, скрытое то ли успешным покроем плаща, то ли зачарованием.

– Только глупец угрожает бармену в его же баре, – вновь исказила губы грязно-зеленого пони кривая ухмылка, и сзади раздался скрип отодвинувшихся от столов стульев. Когда спустя несколько напряженных секунд пара завсегдатаев начала подниматься на ноги, скрытый плащом пони примирительно вскинул копыта перед собой.

– Пусть будет так, – кошель на миг раскрылся, и из него вылетела окруженная облачком оранжевой магии монета, с глухим стуком ударившись о столешницу, – За твое время. Хорошего дня, – и, развернувшись, незнакомец быстрым шагом направился к выходу, сопровождаемый недобрыми взглядами в спину.

«Они действительно знают о нем, – пронеслась у него в голове быстрая мысль, когда он вышел на занесенную снегом каменную улицу и направился в сторону ближайшего шпиля, возносившегося к небесам. – Или, как минимум, о нем знает Грин Гласс. Но при этом он отчаянно боится даже заикнуться о Пророке, несмотря на весомую оплату. Крайне нехарактерно для пони, являющегося крупнейшим информационным посредником во всем Геликоне».

Впереди возникли белые стены шпиля и закрытая решеткой магическая платформа, которая вскоре унесет его обратно в цивилизованную часть города, когда острое чувство неправильности внезапно кольнуло подсознание.

«Где стражи?»

В следующий миг лишь наложенные на плащ чары спасли его от трех магических зарядов со спины, рассеяв их в шаге от тела мага, но и при этом также распавшись от перегрузки. Резко метнувшись вбок, под укрытие выемки в стене, заставленной какими-то ящиками, единорог на ходу окружил себя бледно-оранжевым щитом, призванным отразить дальнейшие атаки. Миг спустя две искусственные молнии с треском осветили окружающее пространство, устремившись к нему, но затем безвредно срикошетили от магического щита в сторону, выбив каменную крошку из стен, прежде чем чародей все же скрылся в щели между каменными блоками.

– Кто вы? Что вам нужно? – разнесся в проулке его голос, в котором внимательный заклинатель заметил бы толику странных чар. К счастью, напавшие на него таковыми не являлись, и миг спустя раздался насмешливый голос молодой кобылы:

– Пророк не любит тех, кто лезет в его дела, особенно если это паразиты с Верхнего Города! – рог чародея вновь окружила аура магии, и над его копытами возникла огненная искра, начавшая быстро увеличиваться. Перед внутренним взором возник образ лежавшего вокруг переулка, срисованный эхолокационным заклинанием, вплетенным до этого в слова мага. – Но ты этого уже никому не расскажешь! – продолжила та, и в воздухе раздалось тихое шипение подожженного фитиля. Однако в следующий миг чародей резко высунулся из-за укрытия, сфера пламени сорвалась с его копыт, и противоположный конец проулка утонул в огне, вслед за которым прозвучало несколько взрывов повторных детонаций. Крики и стоны умирающих заполонили воздух, а в лицо ударил смрад паленой плоти, однако маг и не думал останавливаться, развернувшись в противоположную сторону и отправив вперед, к закрытой решеткой платформе три рыжих магических луча. Точнее, к находившемуся в ее центре кристаллу, наполненному энергией. Обычно такие узилища были специально защищены от внешнего воздействия, но если они получали магические потоки в очень, очень точном диапазоне интенсивности и определенной частоте, это могло спровоцировать мгновенное высвобождение всех вложенных в них зачарований. Уязвимость, о которой знало лишь несколько пони во всей Юникорнии, и которая обратила в прах всех четверых незадачливых убийц, ожидавших, как они предполагали, паникующего единорога в засаде у металлических врат. Земля под копытами ощутимо вздрогнула.

«Платина меня убьет», – подумал чародей, когда пыль осела, глядя на искореженные остатки платформы и покрытые трещинами стены массивного шпиля, уходившего к небесам, однако затем он тряхнул головой, и заклинание поиска жизни на миг осветило рыжей вспышкой проулок. Миг спустя закутанный в плащ жеребец энергичным шагом вышел из укрытия и направился к расположенным у самого выхода с переулка обломкам ящиков. Пара бедолаг все еще тихо стонали, но их участь уже была предрешена. Короткий импульс телекинетической энергии положил конец их мучениям, прежде чем единорог достиг своей цели.

– Проклятье… проклятье… – тихий голос выдал бы положение его обладательницы даже не одаренному магией пони, однако чародей и без того уже знал ее точное местоположение. Оранжевая аура на миг окружила деревянные обломки, прежде чем отбросить их в сторону, явив взору белую единорожку с зеленой гривой, закутанную с простые, но добротные одеяния.

«Совсем молодая, едва свою кьютимарку получить успела», – пронеслось у него в голове, однако затем чародей обратил внимание, как та отчаянно пыталась вытащить из-под еще одной груды обломков нижнюю половину своего тела.

– Я… я их не чувствую! – в голосе кобылки сквозила неподдельная паника. Сердце заклинателя кольнуло сожаление, однако затем единорожка, наконец заметила склонившуюся над ней закрытую плащом фигуру. – Ты! Все из-за тебя! Он обещал мне лучший мир, возможность вырваться из этого… этого…

– Кто обещал? Пуддингхед? – настойчиво спросил чародей, однако та лишь прикрыла глаза и зашлась истеричным смехом:

– Пуддингхед? ПУДДИНГХЕД?! Он лишь пешка в великом плане, которая не видит дальше своего места! Нет, это нечто гораздо большее, сила, которая затопит этот мир и возродит его изо льда и снега! По его воле всходит солнце и заходит луна, и наступившая стужа – лишь испытание для праведников! Мы видели его очертания во снах, и Пророк был избран как первый среди нас! – кобыла вновь расхохоталась, однако прежде чем чародей успел бы переварить услышанное, она вновь открыла глаза, и в их уголках плескалось фиолетовое пламя. – Даже сейчас я слышу голос этой силы. Я слышу ее волю, и эта воля будет исполнена. Новый мир грядет, но ты его уже не увидишь, подонок! – ее рог окутался таким же фиолетовым огнем, и лишь в последнюю секунду заклинатель успел активировать заранее сплетенные чары, закрыв себя торопливо поднятыми магическими щитами и влив в них всю энергию, какую только смог. Но даже этого оказалось едва достаточно; ослепительно-яркая вспышка на миг лишила его зрения, и словно невидимый великан отбросил жеребца к противоположной стене, выбив из легких весь воздух. Плащ в последний раз сумел защитить своего владельца, смягчив удар, но его полы охватило такое же странное пламя и отчаянно пытающийся сделать вдох чародей с трудом отстегнул застежку, отбросив толстую бирюзовую ткань вбок. Решение, которое оказалось очень своевременным, ибо спустя всего несколько ударов сердца несчастный предмет гардероба превратился лишь в кучку пепла. Тяжело поднявшись на ноги, бледно-желтый единорог с густой рыжей гривой до плеч и кьютимаркой в виде четырехлистного клевера оглядел опаленные стены, дымящиеся обломки и полусожженые трупы десятка пони. Короткое диагностическое заклинание подтвердило, что ему удалось отделаться лишь парой ушибов, и, задумчиво проведя копытом по короткой, но аккуратной бородке, Кловер из Таиргнея, также известный в некоторых кругах как Кловер Умный, сплел согревающие чары вокруг себя и направился к ближайшей работоспособной платформе. Появление королевского архимага на улицах Нижнего Города, несомненно, не останется незамеченным, но на этом этапе о какой-либо осторожности говорить уже не приходилось.

Две мелькнувшие над головой крылатые тени он так и не заметил.

– …и ты в этом уверен? – голос молодой единорожки серебристо-белого цвета был пропитан сомнением. Поежившись, несмотря на жарко горящий в студии камин, она плотнее закуталась в свою мантию, и Кловер против воли отметил, что та очень эффектно подчеркивала роскошный, королевский оттенок ее пурпурных волос. Тем не менее, сейчас у него были более важные заботы, чем любоваться своей собеседницей, и, кивнув, успевший обзавестись новым плащом архимаг продолжил:

– Без сомнения. Какие бы силы не стояли за этими культистами, Пуддингхед одной из них не является. Судя по всему, все семена его заговора были успешно выжжены в первый год войны, – потянувшись вперед, он обхватил своей магией бокал горячего вина – старинные погреба Облачного Шпиля были поистине бездонны – и сделал пару небольших глотков, от которых тепло разлилось жаркой волной по всему телу, прежде чем продолжить: – Но в любом случае эти культисты представляют опасность. Та магия, которую эта кобылка использовала…

– …является лишь очередным проявлением их заблуждения, – перебила его сидевшая напротив принцесса Платина, и, наклонившись перед заваленным пергаментом и древними томами столом, продолжила: – Кловер, нашей главной задачей сейчас является решить проблему с солнцем. Чернь из Нижнего Города всегда была склонна к суевериям, так ли удивительно, что они и сейчас кидаются к первому появившемуся «пророку», обещающему избавление?

– Это серьезней. Мы должны…

– Кловер, – в голосе молодой правительницы Юникорнии появились стальные нотки, – У тебя сейчас должен быть лишь один приоритет: решить проблему с солнцем. Когда я давала тебе добро на это расследование, это должна была быть просто пара визитов в портовые районы. А не уничтоженние магические платформы одного из центральных шпилей, – бледно-желтый чародей в бирюзовом плаще поморщился, в то время как Платина продолжила: – Когда тепло солнца вновь возвратится, у нас будет предостаточно времени на очищение Юникорнии от этой… ереси. Но до тех пор мы должны в первую очередь думать о выживании самой нашей страны.

Прикрыв на миг глаза, архимаг медленно выдохнул, прежде чем произнести:

– Пусть будет так. Я не согласен с этим и уверен, что культисты играют какую-то большую роль, но… пусть будет так.

Улыбнувшись, серебристая кобыла поднялась на ноги, обошла стол и нежно провела копытом по щеке чародея.

– Прошу, не погуби себя в очередной авантюре, – произнесла она и, закрыв его губы быстрым поцелуем, направилась к выходу. Проводив ее задумчивым взглядом, Кловер склонился над развернутыми на столе диаграммами. Логически говоря, Платина была права. Возвращение солнечного тепла действительно обладало наивысшим приоритетом. Все остальные проблемы страны, внешние и внутренние, попросту меркли по сравнению с этим. Но все же… но все же его не покидало ощущение, что он что-то упускал. Что-то важное, что-то напрямую связанное с солнцем… однако искомая связь никак не находилась. В конечном счете архимаг лишь тряхнул головой и сосредоточился на своей работе.

Один час проходил за другим. Дважды он подкидывал уголь в горящий очаг, и солнце уже давно скрылось за горизонтом. Он был близок к решению, Кловер это чувствовал, но… чертежи магических потоков и фокусирующих рун никак не сходились. Он уже давно отчаялся искать ответы в древних талмудах и даже среди записей своего старого учителя, бесследно пропавшего более пяти лет назад где-то на юге Арвии. А значит архимагу приходилось самостоятельно протаптывать тропинку среди поистине неизвестных до этого направлений магии. Солнце удалялось от Эквуса – это было фактом, а значит единственным решением проблемы было вернуть его на свое прежнее местоположение. Контроль над солнцем – ха! – любой уважающий себя чародей впал бы в истерический хохот от самой идеи. Но тем не менее, именно эту задачу геликонский архимаг ставил перед собой. И – ее решение было близко. Он чувствовал это. Близко – но в то же время оно продолжало его избегать, постоянно находясь где-то на периферии, но никогда – в фокусе его зрения. Казалось, надо было лишь сосредоточить внимание, поработать еще пять минут – и решение будет достигнуто, схемы лейлиний сложатся с рунами в единой гармонии магической…

– …последовательности? – прозвучал над ухом насмешливый голос, и Кловер резко обернулся, однако увидел лишь запертое окно, за которым бушевала метель. – Но где же веселье в последовательностях? Все так затхло, так… закостенело. В них нет места старой доброй импровизации!

Заклинание обнаружения замаскированных пони сорвалось с его рога, однако никакого результата не последовало. Следом за ним последовали чары поиска любых живых существ вокруг – с тем же итогом.

– Кто ты? Покажись! – потребовал архимаг, однако неведомое существо лишь рассмеялось.

– Но ведь ты уже знаешь, кто я такой, Кловер Умный. Ты даже спорил о моей природе с достопочтенным ректором Академии, Лонстаром! Давай, пошевели мозгами!

– Ди… Дискорд?! – на миг дар речи покинул чародея, но затем у него против воли вырвалось: – Но ты лишь концепция, объяснение нового направления магических потоков!

– О, я гораздо больше, чем простая «концепция», – расхохотался обладатель голоса. – Как насчет демонстрации? Ты ищешь решение для сложной задачи. Задачи, от итога которой зависит судьба всего мира! И я готов его предоставить! Прямо здесь, прямо сейчас.

– У всего есть своя цена, – с подозрением прищурился Кловер. – И особенно у знания. Спасибо, но я предпочту найти ответ без тебя.

К его удивлению, обладатель таинственного голоса лишь расхохотался.

– Самостоятельность! Как прелестно! Это такое редкое качество среди вас, пони. Жаль только, что с Платиной у тебя эта черта явно пропадает, не находишь? Она регулярно убеждает тебя идти наперекор своему суждению. Даже твой последний разговор с ней именно к этому и сводился.

– Она – мой правитель, и ее воля – мой закон, – упрямо мотнул головой архимаг. – Кроме того, наши взаимоотношения не твое дело, чем бы ты ни являлся.

– Хо-хо, вот в этом ты заблуждаешься. С некоторых пор взаимоотношения всех пони стали моим делом, – обладатель голоса цокнул языком, прежде чем продолжить: – Рано или поздно она попросит тебя пойти наперекор всем твоим принципам. И мне очень интересно, какой путь ты выберешь? Однако учитывая, что оба варианта будут крайне непростыми… не лучше ли избежать этой ситуации изначально? – голос начал звучать над самым его ухом, и по спине Кловера пробежал озноб. – Я готов дать тебе сил, решимости и воли к лучшему миру. Прими мой дар, и все земли, на какие падает солнце, будут принадлежать тебе. И Платина никогда больше не посмеет навязывать тебе свою волю!

Одновременно с этими словами видения захлестнули сознание архимага. Вид открытий, прогресса и восцарившегося над всем Эквусом мира. Заманчивые образы, пьянящие наваждения… но в то же время он понял, что они лишь этим и были – безликими наваждениями, призванными усыпить его бдительность. И, осознав это, Кловер не смог не расхохотаться:

– Изыди, демон. Я понял, кем ты являешься. Потоки нечасто заносят тебе подобных в наш мир, но трактаты пестрят предупреждениями о возможных сделках с твоим видом. Возвращайся в тот край, откуда явился и перестань мне досаждать.

Несколько долгих секунд лишь тишина была ему ответом. Наконец, он почувствовал горячее дыхание над самым своим ухом:

– Придет час, когда тебе придется выбирать между Платиной и убеждениями. И тогда ты пожалеешь, что отверг мое предложение.

Странная пелена начала заволакивать его зрение… и затем вой сторожевых чар пронзил его сознание, заставив архимага резко оторвать голову от стола, на котором он сам того не заметив заснул. Пытаясь проморгаться и щурясь на свет, Кловер пару секунд лишь продолжал смотреть на догорающие в камине угли, что трепетали на возникшем сквозняке, и на незавершенные схемы магического ритуала перед собой.

«Это был… лишь сон? – пронеслось у него в голове, прежде чем он обернулся к источнику сигнальных чар. Действительно, окно было распахнуто, и небольшая кучка снега уже начала образовываться на каменном подоконнике. – Должно быть, ветер. Третий раз уже за неделю», – раздраженно подумал архимаг и, затворив створки, вновь наложил на них свежий слой чар, прежде чем заметить свиток пергамента, лежаший чуть дальше на подоконнике. Быстро проверив его на предмет возможных ловушек и получив чистый результат, Кловер осторожно поднял этот свиток сиянием своей магии, сломил печать и, раскрыв его, вчитался в исписанное мелким почерком послание. Послание, подписанное лидером Республики Пегасов.

– Может, стоило все же отдать этот свиток самой Платине? – в голосе ультрамариновой пегаски было явно слышно сомнение. Тем не менее, наблюдавший за Облачным Шпилем темно-сизый легат лишь мотнул головой:

– Исключено. Платина оторвана от реальности своих поданных, и необходимость этих переговоров может быть для нее далеко не самоочевидна. Кловер гораздо более приземлен, и при этом он с ней близок. Вероятность, что ему удастся убедить ее принять участие в саммите, существенно выше.

Оторвав взгляд от центральной башни Геликона, Панзи на миг откинулся назад и, оперевшись о свое облако, с хрустом потянулся, разминая затекшие мышцы, прежде чем повернуться к все еще неуверенно смотревшей на него подчиненной.

– В любом случае, результат мы скоро узнаем. Лично меня гораздо больше беспокоят эти культисты. То фиолетовое пламя чуть не спалило нашего архимага до угольков прежде, чем ты или я вообще успели среагировать. И… оно чертовски напоминало бой с Грависом, не находишь?

Его собеседница лишь некомфортно поежилась, отведя взгляд в сторону.

– Возможно… но говоря откровенно, боги его знают. Единороги всегда были повернутыми на религиозной почве, а уж в эти-то времена кто знает, какие безумные верования возникают в геликонском культурном котле.

– Именно, – протянул легат и вновь перевел взгляд на белоснежную башню, возвышающуюся над остальными. – После реформации Окулуса нам так и не удалось восстановить агентурную сеть в Юникорнии. Коль скоро мы все равно здесь, судьба дает нам крайне удобный шанс взять одного из этих культистов и докопаться до истины. Если эти фанатики могут представлять угрозу для Республики или тем более как-то связаны с бывшим консулом – Хуррикейн должен об этом узнать. Благо кольца-подавители у нас имеются, и фокусов в ходе допроса можно будет не ожидать.

Виктрикс все еще не убежденно кивнула, однако затем внимание легата отвлек появившийся в окне покоев Платины белый платок.

– А вот и наш сигнал. По крайней мере единороги согласны на переговоры. Будем надеяться, что Тремблу и Хейфезер удача также будет благоволить, – взмахнув крыльями, он взвился в воздух и начал высматривать подходящего кандидата на допрос среди улиц Нижнего Города. Свист ветра позади подтвердил, что пегаска от него не отставала.

– Я все еще считаю, что мы могли просто войти в приемные часы архимага, – полушутливо буркнула его подчиненная, на что легат лишь расхохотался – звук, который совсем немногим доводилось от него слышать.

– Виктрикс, Виктрикс… конечно могли. Но это было бы гораздо менее интересно, не находишь?

Рассекавшая морозный воздух пегаска с кьютимаркой в виде обрамленного лавровым венцом меча на это лишь промолчала. Мелькнувшую в уголках ее глаз фиолетовую тень летевший впереди легат заметить не мог.

Глава 19 – Первая кровь

Мерный треск костра постепенно убаюкивал одинокого часового, и в который раз за час гнедой земнопони в поношенной, местами проржавевшей кольчуге поверх теплого поддоспешника поймал себя за тем, что начал клевать носом. Резко тряхнув головой, он на миг отложил свой арбалет в сторону, зачерпнул немного снега и приложил его к лицу. Резкий холод немного взбодрил и, тихо фыркнув, Грейн Сталк оглядел взглядом небольшой походный лагерь из трех десятков жеребцов, окружающий полянку сосновый бор и, подкинув пару веток в костер, поднял глаза к луне, проблескивавшей сквозь хвою над головой.

Когда-то он был простым фермером из окрестностей Хейкасла. Простой, работящий пони, каких всегда можно было с избытком найти в любом уголке Арвии. Несколько лет назад отыграл свадьбу с Меригольд, златогривой красоткой из соседнего села, к которой сваталась вся округа. Каким Грейн Сталк был счастливым, когда она выбрала именно его, и под сенью священного дуба деревенский староста благословил их союз! Времена были тяжелые, засухи регулярно губили урожай, но сельские пони издревле научились держать небольшой запас «на черный день». И даже несмотря на королевских гвардейцев, взимавших свою долю зерна каждую осень, жизнь все равно понемногу продолжалась. Затем в столице произошел мятеж, и революционеры свергли короля. Поначалу изменилось немногое… но каждое лето становилось холоднее предыдущего, и каждая зима – суровее прежней. Кто-то говорил, что это был гнев богов за убийство короля, и что Пуддингхед, канцлер новопровозглашенной Арвийской Республики, был проклят. Но только не его Меригольд. Нет, златогривая кобылка видела в каждом добро и обладала поистине неистощимым запасом оптимизма. «До тех пор, пока мы есть друг у друга – все будет хорошо» – так она ему говорила, когда они потуже затягивали пояса своей зимней одежды, тщательно отмеряя количество доступной еды. И он ей верил! И он ей верил…

Но год назад Меригольд слегла с какой-то болезнью. «Простая простуда», – говорила она. Не стоит беспокойства. Но обычная простуда проходит всего за несколько дней. Меригольд же с каждым днем становилось лишь хуже, и ни настойки травницы, ни молитвы богам не могли ей помочь. Жар перестал спадать даже по ночам, появился влажный, надрывный кашель, и даже лежа в кровати она дышала так, словно только что пробежала пару лиг… Меригольд сгорела как спичка, всего за две недели. В тот день что-то сломалось внутри Грейн Сталка, и, похоронив ее, он оставил свое прежнее село позади. В конце концов, что толку от земнопони-фермера, когда снег перестал сходить даже летом?

Со временем он приткнулся к отряду Блекхуфа. Три десятка жеребцов, все как один – потерявшие всё в этом мире, кто из-за революции, кто из-за вечной зимы. Этот отряд как раз после продажи товара направлялся обратно на юг, за Черноводную, где находилось множество опустевших поселений, в которых все еще можно было найти ценности, обмениваемые затем на провиант и экипировку в крупных городах на севере. В конце концов, мертвецам они уже явно не потребуются.

Но пару месяцев назад все изменилось. В Колтчестере Грейн Сталк с парой товарищей узнали о слухе, согласно которому на юге все еще был один населенный городок, под названием Пресколт. И, как бы тяжело ни было в это поверить, в нем все еще каким-то образом выращивались свежие овощи, овес и зерно. Загадочное поселение быстро обрело легендарный статус среди беженцев, спасающихся от войны и холода, а значит – к югу от Черноводной появилось множество новых целей для мародеров (или «искателей», как они предпочитали себя называть). Однако Блекхуф хотел большего. Какой смысл им было побираться и довольствоваться этими жалкими подачками судьбы, когда совсем недалеко был непосредственный источник этой «самоцветной лихорадки» – настоящее, нетронутое поселение, полное перепуганных беженцев? Разумеется, о захвате Пресколта речи и не шло – их попросту было слишком мало для этого, но вынести все что не приколочено им это не помешает. А то и развлечься с местными кобылами, если время позволит.

Где-то неподалеку ухнул филин, и ухо Грейн Сталка инстинктивно дернулось. Но, обведя взглядом окружающий лес и не заметив никакого движения, гнедой жеребец вновь посмотрел на положение луны в небесах, прикидывая оставшееся до конца своей смены время. Обычно Блекхуф выставлял хотя бы нескольких часовых, но в эту ночь предводитель отряда решил ограничиться всего одним за раз, чтобы как можно большее число пони успело набраться сил перед завтрашним днем. В конце концов, предстоящий рейд был крупнее всех предыдущих вместе взятых. Взгляд жеребца вернулся к медленному танцу языков огня, и он вновь начал погружаться в свои мысли, когда странное, приглушенное свечение озарило верхние ветки сосен, и выхвативший арбалет Грейн Сталк едва успел заметить луч темно-синей энергии, прежде чем тот ударил ему точно в круп, и, словно пропустив пинок невидимого великана, он отлетел к стволу находившейся в паре десятков шагов сосны. Кольчуга с поддоспешником ослабили удар, но в воздухе все равно раздался влажный хруст, а грудь ошпарило волной боли.

– Тре… тревога… – попытался он прокричать, отчаянно стараясь сделать вдох, но с его губ сорвался лишь едва слышимый хрип. Но к счастью, его предупреждение и не потребовалось: хотя нападавшие в застилавшей зрение кровавой пелене выглядели как призраки мести из древних легенд, профессиональными гвардейцами они не являлись. Издав воинственный клич, они обрушились на некогда тихий лагерь, и те из мародеров, что успели вскочить на ноги и выхватить оружие, встретили их напор своей сталью. Но силы были неравны, многие жеребцы в первые же секунды погибли на земле, так и не достав своего оружия, еще больше – спали лишь в поддоспешниках, сняв неудобные кольчуги, и сейчас оказались практически без защиты, в отличие от противника. И хотя несколько нападавших пони – такой же разношерстной группы, как и отряд Блекхуфа – все же рухнули на землю, пропустив удар или два, вскоре все было кончено. Сам же Блекхуф, иссиня-черный, вороной жеребец, еще несколько секунд отбивался, в ярости размахивая своим здоровенным топором, но затем какая-то кобыла (а это была именно кобыла, судя по хрупкой фигуре), поднырнула прямо под его лезвием и пронзила череп жеребца выверенным ударом снизу, прежде чем перекатом выйти из-под падающего тела. Сверху раздался хлопок крыльев, и на полянку приземлилась молодая пегаска – Грейн Сталк бы даже сказал, почти жеребенок. Но затем над ней возникла сфера магического огня, и лихорадочно блестевшие в лунном свете глаза жеребца расширились в удивлении. В конце концов, у пегасов обычно не бывало рогов. В голове всплыли туманные воспоминания, казавшиеся теперь частью какой-то иной жизни, о том как в его старое село пришел странствующий проповедник из Юникорнии. Древний как мир единорог много вещал о Великом Аликорне, о том как тот объединял в себе черты всех трех рас пони и как он неминуемо вернется вновь в этот мир. Как истинно верующие будут спасены, а неверных поглотит холодное небытие. Тогда Грейн Сталк не придал его словам большого значения, считая их лишь причудливыми сказками… но сейчас, видя перед собой это существо, в его сознании словно наяву возник образ того проповедника. Крылья пегаса, рог единорога… эта кобылка воистину воплощала в себе черты по меньшей мере двух рас. А значит, и вторая часть тех вероучений могла быть правдивой. Что неверных поглотит холодное небытие.

Грейн Сталк никогда не считал себя набожным земнопони, а уж после смерти Меригольд – и подавно. Но в этот миг, вспоминая слова старого проповедника, он невольно задумался – что, если его возлюбленная погибла именно по этой причине? Из-за того, что они вместе посмеивались над единорогом-миссионером, не придавая его словам особого смысла? И что Великий Аликорн отнял ее у него в качестве наказания? Тот же самый Великий Аликорн, воплощение которого он видел сейчас всего в паре десятков шагов от себя.

Решение было быстрым, и подстегнутый адреналином и приступом черной ярости разум не обращал внимания ни на боль, ни на сломанные ребра, ни на металлический привкус во рту. Напавшие на лагерь пони стояли к нему спиной, включая Аликорна, что дало Грейн Сталку возможность вытащить из-под себя неведомо как уцелевший арбалет, который все еще был взведен. Пусть он всю жизнь был фермером, но за последние месяцы его меткость стала выше, чем у любого другого стрелка в отряде, и видят боги, в этот раз он точно не промахнется. Расположив болт в деревянной ложбинке, он с тихим стоном прижал оружие к плечу, удерживая его передними ногами, и прищурился, прежде чем нажать на спуск… и в этот момент кобылка обернулась.

Время, казалось, загустело как кисель. Медленно, мучительно медленно болт покинул свою ложбинку и начал рассекать воздух. Адреналин обострил все чувства до предела, и даже с такого расстояния Грейн Сталк, казалось, мог видеть, как зрачки существа в панике расширились, крылья резко распахнулись, а на краешке рога появилась аура инстинктивной магии. Но – поздно, уже было слишком поздно. Менее чем через один удар сердца арбалетный болт пронзит его голову, и Великий Аликорн – виновник столь многих бед в этом мире и капризный бог, погубивший Меригольд – будет мертв. Болт продолжал мерно рассекать воздух…

В следующий миг волна раскаленной магии испарила и его, и Грейв Сталка, и лес на сотню шагов в глубину, мгновенно обратив деревья, снег и даже камень мелким прахом, закружившимся на поднятом ветру.

«– Нет.

– Что значит «нет»?! – голос темно-синей кобылки был практически пропитан негодованием. Ударив обоими копытами по столу, она вытянулась вверх и широко раскрыла крылья для убедительности.

– Луна… – отодвинув свиток в сторону, Селестия устало помассировала виски копытами. – Я понимаю и ценю твое рвение, но эти пони опасны. Если с тобой что-то случится…

– Именно поэтому я и должна пойти сегодня с отрядом Блейза! Как же ты не можешь этого понять?! – всплеснув ногами, она вновь встала на все четыре копыта и раздраженно фыркнула: – Я не маленькая кобылка. Я видела раненых и слышала о тех, кто не вернулся с прошлых засад. Но когда пони Пресколта избрали тебя своей предводительницей, я не для того первой встала рядом с тобой, чтобы сейчас отсиживаться за их спинами!

На лице огненногривой пони отчетливо была заметна внутренняя борьба. Наконец, она тихо произнесла:

– Прошу, одумайся. Ты – все что у меня осталось в этом мире. И я не могу потерять еще и тебя.

– Я не твоя, чтобы меня терять! – резкие слова вырвались у Луны прежде, чем она успела себя остановить. Селестия же выглядела так, словно ее окатили ушатом ледяной воды: замерев на месте, она заметно сникла и крепко зажмурилась. Присмотревшись, юная кобылка заметила две крохотные слезинки, появившиеся в уголках ее глаз. Обойдя стол, она села на соседний стул с подругой и неловко приобняла ее крылом. И хотя обычно Луна была ее ниже на добрую голову, сейчас поникшая собеседница выглядела гораздо ее меньше. Одна секунда медленно утекала вслед за другой, пока, наконец, не раздался едва заметный, на грани шепота голос Селестии:

– В моей «прошлой» жизни… у меня была сестра, которая всю жизнь мечтала стать врачом. Ее звали Лана, помнишь? – темно-синяя кобылка кивнула, но подруга так и не раскрывая глаз продолжила, поглощенная воспоминаниями: – Когда враги разорили наш мир… когда погибли наши родители, она решила забросить учебу и пойти в корпус Космопехоты. Я пыталась ее отговорить как могла, но… «Я не твоя, чтобы меня терять!» – были ее последние слова. Мы обменивались… письмами после этого, но это был последний раз, когда я видела ее вживую.

– Тия, – мягко произнесла Луна, повернув голову подруги к себе кончиками крыла. Когда та все же открыла свои ярко-розовые глаза, она уже тверже продолжила: – Я знаю, что ты обо мне волнуешься, и понимаю твои чувства. Ты стала для меня как сестра за последние годы, и если бы тебе угрожала опасность, я бы первая бросилась на помощь. Но именно поэтому я и должна пойти сегодня вечером с отрядом Блейза! Потому что тебе угрожает опасность, и если эти сволочи дойдут до Пресколта, лишь небеса ведают, что может произойти. Из нас двоих по-настоящему летать умею только я, а наблюдение с высоты может реально спасти множество жизней! – увидев, как подруга все еще колебалась, она добавила: – И я обещаю, что буду только помогать с наблюдением. Эти «мародеры» меня даже никогда не заметят!

Вновь на миг прикрыв глаза, Селестия медленно выдохнула и затем крепко обняла кобылку с кьютимаркой в виде полумесяца.

– Хорошо, Луна… хорошо. Мне это не нравится, но… ты права. И не мне решать подобные вопросы за тебя.

Отстранившись через несколько секунд, синегривая пони благодарно улыбнулась своей старшей подруге и направилась к выходу, однако у самой двери ее внезапно остановил голос Селестии:

– Луна? – обернувшись, юная кобылка увидела странное выражение на лице огненногривой пони. Словно та пыталась заставить себя что-то сказать, но то ли не могла, то ли… боялась?

– Да, Тия? – осторожно произнесла она, однако Селестия лишь тряхнула головой и грустно улыбнулась:

– Я… просто будь осторожна, хорошо?

– Когда я не была осторожна, сестренка? – со смехом произнесла крылатая единорожка и стремительно ретировалась прежде, чем Селестия успела бы ответить на риторический вопрос. Зная ее любовь к организации всего и вся, у нее наверняка был заготовлен целый список».

«Когда я не была осторожна?» – снова и снова разговор с Тией проносился в голове у Луны.

«Я могла погибнуть. Прямо здесь, прямо сейчас. Всего одна секунда, и… – подняв глаза на ровную как стрела просеку в лесу, оставшуюся после ее магии, и вихри пепла на ветру, она с ужасом осознала то, что только что произошло: – Я его убила! Да, он стрелял в меня, но я его убила!»

Сердце набатом билось в ушах. Зрение заволокла темная пелена, сквозь которую юная кобылка лишь с огромным трудом могла различить очертания стометровой полосы из пепла и сажи перед собой, разделившей лес пополам. Воздух стремительно входил и выходил из ее легких, однако все равно ей казалось, что она задыхается.

«Я его убила, – сново и сново продолжала повторять Луна у себя в голове. – Я его убила…» – внезапно она почувствовала копыто на своем плече и вскрикнула, попытавшись отшатнуться. Однако копыто держало ее крепко и, обернувшись, она увидела смутно знакомое лицо палевой кобылы в кожаном доспехе с меховой подбивкой, из-под легкого шлема которой выбивалась коралловая грива.

– Дыши, – без церемоний произнесла та, взяв Луну за подбородок передней ногой и заставив дрожащую кобылку посмотреть в свои изумрудно-зеленые глаза. – Все будет хорошо. Просто дыши.

«Просто дыши… Я и так дышу как не в себя», – пронеслась у нее в голове раздраженная мысль, но, тем не менее, юная кобылка все же сосредоточилась на своем дыхании. Вдох… выдох… вдох… выдох… Секунда за секундой колотящееся сердце начало успокаиваться, и когда крылатая единорожка перестала мелко дрожать, стоявшая перед ней пони, наконец, произнесла:

– Первый раз? – дождавшись робкого кивка, та продолжила: – Я знаю, что это непросто поначалу осознать, но поверь, выбора у тебя не было. Либо ты испепелила бы его, либо уже сама стала бы окровавленным трупом на земле. Твои действия были единственно верными.

«Но я же его убила!» – хотела прокричать в ответ юная кобылка, однако голос сзади ее прервал.

– Луна! Ты в порядке? – только в этот момент она осознала, что вокруг продолжалась активная суета, и Саммер Блейз, глава отряда и земнопони средних лет, в красно-золотой гриве которого проглядывала первая седина, быстрым шагом направлялся к ним.

«Нет. Я не в порядке», – хотела сказать Луна в ответ, но кому будет от этого легче? Так что она просто ограничилась кивком и, когда Блейз начал отдавать приказы остальным ополченцам о подготовке раненых к транспортировке обратно в Пресколт, расправила крылья и взмыла в воздух. Ей надо было прочистить голову.

Солнце только выглянуло из-за кромки деревьев, однако Селестия лишь заново наложила на себя согревающие чары, вглядываясь с высоты небольшой импровизированной башенки поверх палаточного лагеря в начинающийся через сотню метров от ворот перелесок. Отряд Блейза вместе с Луной должны были вскоре возвратиться, и хотя белоснежная пони понимала, что ее присутствие здесь никак этого не ускорит, это также давало ей ставшую редкой за последние дни возможность побыть наедине со своими мыслями. И мысли эти были далеко не радужными.

«Я прыгнула выше собственной головы! Я же совсем ничего не знаю об управлении поселениями, пусть даже таким маленьким как это! Или о ведении боевых действий с мечами и арбалетами. И тем не менее, эти пони возложили все свои надежды на меня. Меня! Гражданского генетика и дочь инженера. Скажи я им, что не хочу быть никаким лидером – и они просто продолжат паковать вещи и разбредутся кто куда, со временем сгинув если не от мародеров, то от непогоды и голода. Почему они организовывают ополчение, устраивают засады и отстаивают Пресколт ценой своих жизней, пока я могу лишь отсиживаться позади, дожидаясь результата… и вестей о погибших товарищах? Неужели они не видят, что я не генерал и не военный предводитель?»

Где-то рядом защебетала птица, и Селестия раздраженно топнула о доски копытом.

«Значит, не видят. Им нужен хоть кто-то, на кого можно возложить свои надежды. Даже если это «пустобокая» кобылка, которая хорошо умеет выводить новые растения. Но мне-то что с этим делать?»

Осмотрев окресность, она увидела расположенный чуть в стороне лагерь волколаков, выделявшийся на фоне хаотично понатыканных палаток беженцев четкими рядами своих походных шатров и стоявшими на страже часовыми. Разумеется, дозорные были и среди ополченцев, изредка мелькая на таких же дозорных башенках, как и ее собственная, но… пони катастрофически не хватало. Волколаки же явно не испытывали таких проблем, но к сожалению убедить их встать на защиту Пресколта ни Старсвирлу, ни ей самой так и не удалось. Смарт Куки просто уходила от ответа, а прошлым вечером и вовсе куда-то бесследно пропала. Посмотрев же левее, Селестия задержалась взглядом на небольшом открытом пространстве чуть в стороне от палаток, где на скорую руку была организована тренировочная площадка, и, несмотря на ранний час, уже сейчас на ней можно было заметить несколько копытных аборигенов, стрелявших из арбалетов по мишеням под руководством старого Айрона.

«Я не военный офицер и никогда не хотела им стать. Все, на что я могу опираться – это мои прошлые навыки как ведущего исследователя и руководителя научных проектов. Тем не менее, даже они на удивление оказались небесполезны. В каждой лаборатории есть служба безопасности, а ее сотрудники ежедневно оттачивают свои навыки в стрельбе, рукопашном бою и выносливости на стрельбищах и в спортзале. Более того, когда к ним приходил новый человек, его всегда ставили в «напарники» к более опытному товарищу, что позволяло передавать опыт и облегчало вхождение в коллектив. Разумеется, в Пресколте такого количества ветеранов попросту нет… но новобранцев все равно можно было разделить на небольшие отряды, за каждым из которых закреплялся хотя бы один бывший гвардеец, охотник или хотя бы просто опытный пони. Да, реализация была еще далека от совершенства, но даже за пару дней уже был виден заметный результат».

В небе возникла темно-синяя точка, а из-за деревьев на опушке появились группа пони. К своему облегчению, Селестия заметила, что их было почти столько же, сколько и уходило, а все недостающие аборигены были на носилках, перебинтованные, но явно живые. Возможно, Луна была права, что настояла на своем участии? Особенно учитывая, что, слава звездам, она действительно выглядела невредимой.

Тем не менее, когда несколько минут спустя кобылка приземлилась у ворот и пешком направилась в сторону дома Старсвирла, бывший исследователь почувствовала, что что-то было не так. Слишком сосредоточенно ее юная подруга шла по улицам, слишком пустым был ее взгляд.

– Луна? Все в порядке? – спросила она, поровнявшись с синегривой пони, и та вздрогнула, словно только сейчас ее заметив.

– Нет… все не в порядке, – безэмоционально произнесла крылатая единорожка и продолжила свой путь, пройдя мимо. Селестия собралась было вновь ее нагнать, когда копыто на плече ее остановило.

– Дай ей немного времени. У нее была непростая ночь, – услышала она знакомый голос и, обернувшись, увидела невозмутимо стоявшую прямо перед ней Смарт Куки.

– Ч-что ты имеешь в виду? – слова комом встали в горле от недоброго предчувствия, но бывший исследователь все же заставила себя их произнести. Предводительница волколаков лишь тряхнула головой, но несколько секунд спустя все же вздохнула и произнесла:

– Луна приземлилась только после того, как бой закончился, но… один из мародеров оказался все еще живым. И он попытался убить ее. Она запаниковала и убила его первой, одновременно создав новую просеку в лесу.

– Он ЧТО?! – вырвался у Селестии невольный крик, дополнительно усиленный инстинктивной магией, а ее крылья молниеносно раскрылись, придавая и без того высокой пони дополнительный размер. Прохожие начали оборачиваться, и Смарт Куки, поморщившись, помассировала слегка заложившие уши.

– Тише. Он уже мертв, – крылатая единорожка раздраженно копнула землю копытом, но крылья все же сложила, и кобыла в кожаном доспехе продолжила: – Но Луне это далось… непросто. Дай ей пару часов, в идеале – до вечера, чтобы она успела хоть немного поспать и прийти в себя.

Селестия несколько секунд сверлила ее немигающим взглядом, после чего прикрыла глаза, и из нее, казалось, спустили весь воздух.

– Спасибо за совет, – наконец, произнесла она, прежде чем посмотреть на собеседницу с возникшем во взгляде удивлением: – Но я удивлена, что ты об этом знаешь. Волколаки же были против вмешательства в наш конфликт, разве нет?

– Мы не были против вмешательства в конфликт, – туманно произнесла Смарт Куки, усмехнувшись. – Но мы не собираемся вести его за вас. Что же касается Луны – я приглядывала за ней последнюю пару дней. За вами обеими, говоря откровенно.

Брови огненногривой пони взлетели вверх, и она хмыкнула, ожидая объяснения. Палевая кобыла же тем временем повернула голову и, проводив взглядом прошедшего мимо Блейза с его жеребцами, продолжила:

– Неплохая идея, приставить ветеранов к новичкам. Честно говоря, я удивлена, что ты вообще до этого додумалась.

Умом Селестия понимала, что ее собеседница видит в ней совсем молодую кобылку, едва переставшую считаться подростком. Но, тем не менее, раздражение все равно кольнуло ее сердце.

– Я делаю все, что могу! И я никогда не хотела быть военным предводителем!

– Но, нравится тебе это или нет, ты им стала, юная кобылка. Пока тебе сравнительно везло, но к концу этого «лета» твоя неопытность погубит большинство из этих пони. Это лишь вопрос времени.

«И что я могу на это ответить? Она не говорит ничего такого, что я не говорю сама. И если Луна будет одной из этих пони…»

– Воспользуйся своей же собственной идеей, – продолжила Смарт Куки, демонстративно на нее посмотрев.

«Если она скажет мне снять с себя эти обязанности, я это сделаю», – пронеслась в голове у крылатой единорожки мысль. В конце концов, это было бы огромным облегчением: вновь стать простой Селестией, ученицей Старсвирла и бывшим исследователем, оставившим свою прошлую жизнь позади.

– Найди себе ветерана – того, кто разбирается в военном ремесле и кто станет твоим советником. Попроси о помощи!

Селестия посмотрела на сверлившую ее пристальным взглядом кобылу и через несколько долгих секунд произнесла лишь два слова.

– Помоги мне.

Глава 20 – Последний саммит

Конкорд всегда был одним из важнейших мест в истории трех государств, и многочисленные гобелены на стенах это отражали. На одних изображалась молодая Республика Пегасов, обратившая свой взор на юг, и кровопролитная Небесная Война, которая последовала в результате агрессивной экспансии крылатых пони. Другие показывали военный союз, заключенный между Арвией и Юникорнией впоследствии, отринувших былые разногласия перед лицом общего врага, и как война медленно, но верно пришла к патовой ситуации. И, наконец, третьи демонстрировали заключенный именно здесь, на Холмах Трех Границ, получивших свое название в честь своего географического положения у истоков Селины, исторический мирный договор, в рамках которого пегасы обязались беречь северные рубежи населенных земель, а остальные народы признавали Республику в ее текущих границах. С тех пор на этом месте был возведен форт Конкорд, ставший традиционным местом всех трехсторонних переговоров в дальнейшем, и потому не было ничего удивительного, что именно оказался предложен для проведения саммита.

«Ничего удивительного… но эта архитектура мне действует на нервы», – мысленно поморщился канцлер Пуддингхед, бросив быстрый взгляд на расположенную этажом выше галерею, с которой за ходом переговоров будут наблюдать десятки пони и с которой открывался прекрасный вид на расположенный посреди зала массивный каменный стол. Десятки пони, которые несомненно будут вести себя так, как три не испытывающие особой любви друг к другу группы всегда ведут себя, собравшись вместе: с шумом, гамом и криками неодобрения в сторону лидеров противоположных сторон. Как все было бы проще, если бы саммит проходил за закрытыми дверями и в гораздо более… приватной обстановке. Но, разумеется, за закрытыми дверями гораздо проще устранить оппонентов. Пуддингхед бы точно воспользовался такой возможностью, и Платина наверняка тоже. А значит переговоры проходили в таком же формате, как и пять столетий назад – с тремя вооруженными до зубов группами на условно нейтральной территории, пристально следившими за каждым движением друг друга.

Зал постепенно заполнялся. Следуя традиции, следующими появились единороги. Блистательная Платина в своей пурпурной мантии была увешана большим количеством самоцветов, чем видели казны иных городков в Арвии за всю историю своего существования, и показавшиеся на галереях придворные от нее старались не отставать. Несомненно, большая часть этих самоцветов скрывала в себе охранные чары, а то и атакующие заклинания, способные превратить весь зал в филиал преисподней. Замерев напротив, единорожка склонила голову, следуя этикету, но в ее глазах Пуддингхед видел лишь холодную ненависть.

«Чувства взаимны», – мысленно усмехнулся канцлер, однако сторонний наблюдатель не заметил бы ни единого дрогнувшего мускула на его лице, когда гнедой жеребец склонил свою голову в ответ. Как того и требовали древние традиции.

«Традиции, обряды, ритуалы… старый мир умирает, сменяясь новым, но мы продолжаем цепляться за прежние привычки, словно в этом есть какой-то сакральный смысл».

Затем же был черед пегасов и, с лязгом стали о сталь, последняя делегация заняла свои места. Сняв шлем с пурпурным гребнем, угольно-черный жеребец со стуком поставил его на стол.

– Я не буду притворяться, что между нами скрываются некие теплые чувства, поэтому буду краток. Канцлер, принцесса: в моем послании вы видели описание новой угрозы с севера, и оснований полагать, что ситуация улучшится, не имеется. Республике Пегасов требуется помощь, ибо мы не можем одновременно удерживать перевалы Барьерных Гор и защищать свое население от вечной зимы. Нам нужны поставки провианта и нам нужны поставки артефактов. Разумеется, это возможно только при условии прекращения боевых действий между Арвией и Юникорнией, для чего и был созван данный саммит. Вне зависимости от прошлых разногласий эта война должна подойти к концу; я надеюсь, что ваше присутствие демонстрирует согласие с моей позицией.

Голос Платины был первым, что разорвал тишину.

– Коммандер Хуррикейн, – протянула она, бросив на пегаса снисходительный взгляд. – Мое присутствие демонстрирует лишь готовность вас выслушать, не больше и не меньше. Что же касается боевых действий – позиция Юникорнии остается неизменной. До тех пор, пока условия ультиматума не будут удовлетворены, война не прекратится.

Пуддингхед возвел глаза к потолку.

– Арвия была бы рада оказать вам поддержку, Хуррикейн, но не в условиях продолжающейся войны. Как всегда, тираны Юникорнии не видят дальше собственного носа даже если это означает катастрофу в дальнейшем. Так же как и ваши пегасы, мы не можем и сдерживать их, и помогать третьей стороне, однако…

– Тираны Юникорнии?! – перебила его Платина, покраснев от возмущения. – Ты узурпировал арвийский престол, вырезал королевскую семью и всех представителей аристократии, которые выражали что-то кроме абсолютной верности твоему режиму, и при этом смеешь обвинять МЕНЯ в тирании?!

– …однако может существовать альтернативный путь. Если пегасы окажут нам поддержку на фронте, я смогу выделить ресурсы и для помощи вам, – не обращая внимания на принцессу, продолжил Пуддингхед, выразительно посмотрев на закованного в броню пегаса.

Платина на миг лишилась дара слов, сверху раздался возмущенный ропот единорогов из ее делегации, но Хуррикейн лишь помассировал копытами виски, прикрыв на миг глаза. У него начинала болеть голова.

– Прислушайтесь к самим себе. Вы спорите как малые жеребята, пытаетесь плести свои интриги, когда выживание самой нашей цивилизации стоит на кону. Это не вопрос интересов, политики или того, кто сидит на том или ином троне. Вы должны оказать поддержку Республике, иначе катастрофа будет неминуема.

– Коммандер Хуррикейн, – спустя пару секунд раздался голос Платины, и в ее глазах мелькнуло пренебрежение. – При всем уважении, мы вам ничего не должны.

– Вынужден согласиться, – кивнул гнедой канцлер головой. – Древние договоренности и клятвы двойного толкования не подразумевают. Пегасы берут на себя безопасность северных рубежей, взамен земнопони и единороги признают занимаемую ими территорию как земли Республики. Не больше и не меньше.

– Ничего не должны? – со стороны голос Хуррикейна мог показаться почти спокойным. Он тихо раздался в просторном помещении, гораздо тише голосов собеседников. Но тем не менее он против воли заставлял озноб пробежать по спине, словно тихий шелест снега и льда за минуту до схода лавины. – Ничего не должны… – вновь повторил он и обвел взглядом сначала сидевших перед ним лидеров Арвии и Юникорнии, а затем поднял глаза к членам их делегаций на галерее сверху.

– Столетия мы соблюдали эту договоренность. Не требуя ни платы, ни уважения взамен. Ваши земли процветали, и это процветание было оплачено кровью моего народа. И мы до сих пор соблюдали эти клятвы – умирали, но соблюдали их! Вы же тем временем возились в своей песочнице и играли в интриги, вмешивались во внутренние дела моей страны и даже спровоцировали гражданскую войну в угоду своим интересам, – демонстративный взгляд в сторону Пуддингхеда, – или просто отсиживались в стороне, безразличные к тому бремени, что мы несем ради вашего мира и спокойствия, – посмотрел он уже на Платину.

– Но у всего есть свой предел. Когда само выживание Республики встало под вопрос, я обратился к вам с просьбой о помощи. О поддержке в обороне рубежа, обеспечившего ваше же процветание. И что я услышал в ответ? – презрительно прищурившись, он сквозь сжатые зубы произнес: – «Мы вам ничего не должны».

Абсолютная тишина воцарилась в зале, и, казалось, собравшиеся наверху пони не смели сделать ни единого вдоха. Секунда утекала за секундой, прежде чем, наконец, голос Платины подобно серебряному клинку пронзил воздух.

– Коммандер, если вы созвали этот саммит, чтобы выдвигать условия и пытаться нас запугать… – в словах пурпурногривой принцессы отчетливо было слышно негодование.

– Запугивать вас? – к ее удивлению, черный как уголь пегас с проблесками седины в гриве лишь мрачно рассмеялся. – Я никого не запугиваю. Я лишь констатирую факт. Либо Республика получит требуемую поддержку, либо мы остаемся сами по себе. Но в таком случае выступать в роли живого щита между вами и порождениями севера пегасы уже не станут.

Тихий ропот наверху сменился криками. Единороги обвиняли пегасов в малодушии, земнопони требовали военной помощи взамен. Только делегация пегасов, закованные в доспехи жеребцы и кобылы с красными и пурпурными гребнями на шлемах, хранила мрачное молчание, ни произнося не звука.

– В таком случае нам попросту нечего обсуждать, – поднявшись из-за стола, принцесса Платина направилась в сторону выхода. Тяжело вздохнув, Пуддингхед также встал на ноги и произнес:

– Мое предложение все еще остается в силе, коммандер. В конце концов, земли Республики в любом случае лежат между Бескрайним севером и южными королевствами, и если вы оставите рубежи Барьерных гор, то порождения снегов заполонят ваши же территории. Мы это оба понимаем.

Когда обе делегации покинули зал, Хуррикейн позволил себе мрачно усмехнуться.

– Я бы не был так уверен, Пуддингхед. Клаудсдейл мобилен.

Пост стражей напротив дверей в кабинет легата Белого Перевала всегда считался скучным назначением, а в последние несколько дней – и подавно. Да, с одной стороны здесь было тепло и сухо, но с другой – в проклятом коридоре ничего никогда не происходило. Тем более сейчас, когда Оверкаст отбыл по приказу коммандера Хуррикейна в Клаудсдейл. Поэтому когда за поворотом мелькнула странная тень, и Лоун Флайт, и Стиф Фезер поначалу никак не отреагировали, списав это на разыгравшееся воображение. Однако затем у их ног приземлился странный шарик, тут же начавший испускать струи зеленоватого дыма, и прежде чем хоть один из легионеров успел бы среагировать, оба как подкошенные рухнули на пол.

– Теряешь хватку, Виктрикс. Они тебя чуть не заметили, – усмехнулся вышедший из-за угла темно-сизый пегас в кожаном доспехе цвета полуночного неба и с черным гребнем на шлеме. Следовавшая за ним ультрамариновая подчиненная в такой же броне лишь демонстративно фыркнула.

Подойдя к двери, Панзи достал из одного из нагрудных кармашков небольшой мешочек, высыпал содержимое горкой на копыто и осторожно дунул. Невесомые, переливающиеся на свету серебристые пылинки легкой завесой окружили дверной проем и миг спустя бесследно испарились в изумрудной вспышке, возвестившей о разрушении запирающего заклинания.

– И после этого Сенат думает сокращать выделяемый на закупки у алхимиков бюджет… – проворчал легат Окулус Бореалис, и, склонившись перед механическим замком, достал из другого кармана набор отмычек. – Виктрикс, убери этих спящих красавцев в кладовку. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь патруль на них наткнулся.

Пару минут спустя щелчок возвестил, что последняя преграда была устранена, и Панзи вместе со своей подчиненной прошел внутрь, аккуратно прикрыв дверь за собой.

Рабочее помещение командующего Белого Перевала, совмещенное с его личными покоями, не отличалось излишеством. Добротный стол был завален свитками, некоторые из которых были все еще раскрыты и демонстрировали миру стандартные формы о запросе снаряжения, трансфере легионеров, увольнительных и прочих чудесах республиканской бюрократии. Свет из-за узких окон-бойниц давал достаточное освещение, но для вечернего времени под потолком также был заметен кристалл магического огня, активируемый при нажатии копытом. Обычный табурет, пара простеньких картин с видами Клаудсдейла. Спартански обставленная спальня с обыкновенной койкой, парой шкафов и прикроватной тумбочкой виднелась из-за приоткрытой двери справа.

– Времени мало, работаем быстро, – произнес Панзи и без церемоний сорвал картины со стен. К сожалению, тайников за ними не обнаружилось, но на легкий результат он особо и не надеялся. Торопливо, но методично каждая деталь двух помещений тщательно осматривалась двумя пегасами. Постель была перевернута и осмотрена с обеих сторон, стол и тумбочка проверены на наличие скрытых ящиков, и в конечном итоге Панзи, уже простукивая стены, наткнулся на странный, глухой звук, совершенно не соответствовавший каменной поверхности, а вскоре он нашел и скрытое в одной из щелей едва заметное углубление. Тихий щелчок, и стилизованная под камень пластина, не отличимая от остальной стены, с шелестом отъехала в сторону. Пара увесистых мешочков с золотом без лишних колебаний перекочевали в его подсумки, но не они являлись главной находкой. Стопки пергамента, десятки конвертов с письмами, закрепленные официального вида печатями свитки – все это было мгновенно вытащено наружу и расположено на рабочем столе Оверкаста. Разумеется, на детальное изучение всего потребуется далеко не один день, но как минимум легат Окулуса Бореалис мог пробежаться хотя бы по паре документов и наверняка определить, были ли его отчаянные, маниакальные поиски напрасными.

Начиналось все очень просто. Допросив какого-то рядового культиста в Геликоне, они с Виктрикс, в перерывах между полубезумными бреднями о «новом порядке», получили наводку на дом мелкого аристократа, выступавшего в роли связиста между ячейками. Проникнуть в его жилище оказалось на удивление непросто, но вот внутри… внутри они обнаружили ниточки заговора, идущего далеко за пределы Юникорнии. К сожалению, никакой конкретики там не было, но даже тех косвенных намеков, что находились в обнаруженных у единорога бумагах и что были вырваны из него при допросе, оказалось достаточно, чтобы указать им путь обратно, вглубь Республики Пегасов. Затем последовала долгая и кропотливая работа: пользуясь полным отсутствием надзора за работой Окулус Бореалис в рамках чрезвычайного положения, объявленого сенатом при назначении Хуррикейна диктатором Республики, Панзи методично, шаг за шагом начал преследовать каждый шепот и каждый, даже самый призрачный след в поисках сердца этого культа. И если обнаруженный им ранее, пять лет назад, заговор консула Грависа нес в себе сугубо политическую подоплеку и, вполне предсказуемо, касался лишь гражданских кругов в Клаудсдейле… то нити этого культа, подобно метастазам, опутывали каждую сферу общества пегасов, и чем дольше Панзи продолжал копать – тем больше в этом убеждался. У него не было конкретного вектора, у него не было логики или четкого направления: в глазах любого пони могло обнаружиться фиолетовое пламя, будь он легионером с перевалов Барьерных гор или простым пекарем из Клаудсдейла. И более того, ряды культистов продолжали расширяться на глазах, пополняясь все новыми и новыми членами – даже теми, кто всего несколько дней назад был проверен и демонстрировал полное отсутствие фиолетовой скверны. Панзи никогда бы не признал этого вслух… но впервые за всю свою жизнь он испытывал настоящий, первобытный ужас при мысли о развивающейся ситуации. Это не был простой страх перед первым сражением или когда в горячке боя стрела врага проходит в паре копыт от твоей головы. Нет, такой страх, наоборот, подстегивает чувства и заставляет пегаса действовать с трезвой головой и холодным сердцем. Но этот ужас леденил саму кровь в венах. Он заставлял замереть, он подавлял всю волю к сопротивлению и чем дальше, тем больше Панзи казалось, что однажды он проснется и увидит фиолетовое пламя в отражении своих собственных глаз. И он искренне, отчаянно надеялся, что сейчас, когда следы вывели его на одного из легатов Барьерных легионов, это и будет искомым сердцем пропитавшей Республику насквозь скверны, и, перерубив его, Панзи сможет положить этому безумию конец.

– Мы нашли то, зачем пришли, – наконец, произнес он и отложил очередной пергамент в стопку к остальным. – Списки, финансовые потоки, ряд других высокопоставленных культистов. Даже если мы не сможем их уничтожить полностью, это будет шагом в верном направлении, – оглядев разгромленное помещение в последний раз, он быстро закинул документы в переметные сумы и направился к выходу, когда внезапно его остановило копыто Виктрикс.

– Постой… Панзи. Ты действительно уверен, что это правильный курс? – что-то в голосе ультрамариновой пегаски заставило внезапный озноб пробежать по его спине. Шелест перьев – и она замерла прямо перед ним. – Мы оба видели размах этого культа. Его невозможно остановить даже если сами небеса встанут за тобой.

– Мне не нужны небеса; достаточно лишь доставить эти документы Хуррикейну. Он вычистил гниль заговора в прошлый раз. Он сможет сделать это и сейчас.

К его удивлению, Виктрикс лишь улыбнулась, и от этой улыбки волосы вставали дыбом под черным шлемом.

– И где же гарантии, что Хуррикейн сам не является частью культа? Очнись, Панзи: ситуация сейчас совершенно иная. Нравится это нам или нет, но старый мир исчезнет под снегами и холодом. Он уже исчезает прямо перед нашими глазами. Мы одни против стихии и северных тварей.

– Вот только мы не одни. Саммит в Конкорде был созван не просто так, и мы получим требуемую поддержку, – сторонний наблюдатель никогда бы этого не заметил, но мышцы в его крыльях напряглись как натянутые струны, а накрыльные клинки едва заметно щелкнули, слегка выдвинувшись из ножен.

– Черта с два мы получим, – оскалилась ультрамариновая пегаска, и в уголках ее глаз вспыхнуло фиолетовое пламя. – Если ты не желаешь этого видеть – это твое право. Но я не могу позволить тебе уничтожить единственную надежду нашей страны на выживание, – потусторонний огонь начал растекаться по ее телу, отбрасывая фиолетовые тени на стены помещения. – Ты не ос… – в следующую секунду воздух с шумом вышел из ее груди и, опустив глаза, она увидела два клинка из небесной стали, пробившие ее доспех. Резкое движение – и они вырвались на миг на волю, прежде чем в ту же секунду нанести новый удар, с хирургической точностью поразивший ее в самое сердце.. Фиолетовое пламя погасло, так и не успев толком разгореться, и ультрамариновая пегаска рухнула на пол. На ее лице навеки застыло удивленное выражение.

– Проклятье, Виктрикс… – тяжело дыша, произнес темно-лазурный пегас, прежде чем перевести взгляд на свои переметные сумы. – Боги, если вы существуете… пусть оно будет того стоить.

Три часа спустя пятерка пегасов в черных доспехах покинула скрытый среди горных склонов аванпост Окулус Бореалис и направилась в разные концы Республики, неся остальным своим товарищам приказы от их легата.

Приказы об экстренном сборе к западу от Клаудсдейла.

– …пять лет назад он потребовал чрезвычайные полномочия, и что нам оставалось, кроме как провозгласить его диктатором? Три года назад гражданская война была окончена, но были ли его полномочия сложены? Нет! Более того, они стали пожизненными! И сейчас он требует от нас нарушения самых древних и самых священных традиций Республики. Традиций, на которых она была основана! – вещал седой как лунь пегас, из-под тоги которого виднелась небесно-голубая шкура и метка в виде свитка пергамента. Обведя своим взглядом расположенные полукругом лавки из спрессованных облаков, возвышающиеся в несколько рядов и заполненные остальными сенаторами, он продолжил: – Наши предки предупреждали об этой опасности. О том, что рано или поздно придет к власти такой пони, который возжелает стать королем, наподобие тех, что правят варварами к югу. И тогда лишь стойкость сената и его народа сможет уберечь Республику и спасти саму нашу цивилизацию. Так позволим ли мы этому произойти? Дадим ли мы нашему государству уйти безропотно в долгую ночь?! Нет, нет и еще раз нет! – с трибун раздались возгласы одобрения, и пегас продолжил: – Мы долго надеялись на лучшее, долго верили, что отчаянные времена требуют отчаянных мер. Но с каждым годом Хуррикейн заходит все дальше, с каждым разом его аппетиты лишь растут. И даже это почетное собрание уже не вызывает у него должного трепета! Воистину, он даже не явился на экстренное заседание, о котором был извещен! – с некоторых мест начали раздаваться крики. Мысленно, оратор улыбнулся. Не затух еще огонь свободы в пегасах. – И поэтому я предлагаю то, что мы должны были сделать еще годы назад. Я выдвигаю на голосование вотум недоверия коммандеру Хуррикейну! – крики, ропот, одобрение, негодование. Иной пони бы лишь поморщился от этого хаоса, но для пегаса с кьютимаркой в виде свитка он был подобен музыке – истинное проявление демократии в действии. И когда через пять положенных минут церемониймейстер ударил посохом о пол, седой пегас знал, что результат голосования его ожиданий не обманет.

– Сто тридцать два «за», шестьдесят восемь «против»! Вотум выдвинут! Учитывая отсутствие коммандера Хуррикейна, вотум признан вступившим в силу незамедлительно!

– Возражение! Я накладываю вето на это решение! – возможно, это была лишь игра света, но в уголках глаз молодого пегаса, вскочившего со скамьи, на миг мелькнуло фиолетовое пламя. Где-то вдали начал раздаваться мерный звук закованных в броню копыт.

– Право вето не распространяется на решение о вотуме недоверия действующему диктатору. Ваше возражение отклонено, трибун Хайвинг! – новый удар посоха о пол, и, когда в помещении вновь воцарилась тишина, церемониймейстер продолжил: – Коммандер лишается диктаторских полномочий незамедлительно. Консулы… – завершить свою фразу ему уже так и не удалось, ибо звук десятков одновременных шагов стал отчетливо слышен совсем за дверьми, и миг спустя со стороны входа начали раздаваться крики, полные возмущения, негодования… и страха. Обернувшись, пегас с кьютимаркой в виде свитка увидел отряд легионеров с красными гребнями на шлемах, занявших позиции по периметру помещения, прежде чем группа из пятерых закованных в броню пегасов направилась в сторону постамента в центре зала. И хотя зрение его уже было далеко не тем, что в юности, даже с такого расстояния он мог заметить фиолетовые огни в уголках глаз каждого из вооруженных пони, и это совершенно точно не был отблеск магических светильников, расположенных вдоль уходивших к куполообразному потолку колонн.

– Что это за выходки? Оружие в зале сената – это святотатство перед богами и перед народом Республики! – от негодования церемониймейстер чуть не выронил посох, но затем твердо встал перед группой из пятерых пегасов, предводитель которых выделялся на фоне остальных пурпурным гребнем на своем шлеме. – Я не позволю… – резкий удар под дых заставил его рухнуть как подкошенного на землю и, сняв свой шлем, Хуррикейн оглядел заполненные сенаторами ряды. Секунда протекала за секундой, но ни слова не произносилось. Казалось, можно было услышать дыхание каждого из них. Казалось, можно было увидеть, как выступающие на лбах капельки пота сливались вместе и медленно стекали вниз. И потому когда голос коммандера все же раздался в облачном зале, он нес в себе какой-то неземной полутон, от которого волосы на загривках вставали дыбом, а по спине пробегал озноб.

– Господа сенаторы. Дел много, а часов в сутках крайне мало, поэтому я буду краток. Я пришел сюда для того, чтобы, как диктатор Республики, вынести на голосование следующее предложение: само существование нашего государства балансирует сейчас на невероятно тонкой грани, и потому сенат распускается до дальнейшего уведомления. Уверен, вы сделаете правильный выбор.

– Ты обезумел, Хуррикейн?! – внезапно прозвучал в помещении голос старого пегаса с кьютимаркой в виде свитка, и его обладатель замер прямо перед закованным в броню коммандером. – У тебя может иметься абсолютная власть в Барьерных горах, но здесь – вотчина сената, и ты не посмеешь пролить кровь в этих священных залах. Запугивай нас сколько угодно, но это не изменит уже случившегося факта. Твой срок как диктатора признан оконченным, и ты обязан… – два клинка из небесной стали внезапно пробили его грудь и, прежде чем он успел бы осознать, что только что произошло, последовавший удар копытом отбросил старого пегаса к расположенной сзади стене. С влажным хрустом рухнув на землю, он успел услышать звуки десятков извлекаемых из ножен клинков и холодный голос ставшего все-таки королем диктатора, прежде чем тьма окончательно поглотила его сознание:

– Кто проголосует против?

Белоснежные шпили возвышались вокруг, и спрессованное облако податливо пружинило под копытами. Десятки пегасов стремились по своим делам, и огромный город в небесах продолжал жить своей привычной жизнью. Но… в то же время что-то было не так. Закатное солнце то и дело закрывали тучи, которые явно никто в этот день не расчищал. Движения толпы были слишком торопливыми даже для многовековой столицы Республики. На улицах то и дело мелькали алые гребни патрулей, а униформа выдавала в их обладателей отнюдь не пегасов Городской Когорты. И в глазах почти каждого из них внимательный наблюдатель мог бы заметить фиолетовый огонь.

«И где же гарантии, что Хуррикейн сам не является частью этого культа?» – всплыли в голове слова его бывшей подчиненной, но Панзи лишь тряхнул головой, отгоняя их прочь и продолжая свой путь. Гадать можно было до бесконечности, а ответы он и так вскоре получит. К добру или к худу.

Одна улица сменялась другой, пока, наконец, перед ним не возникло массивное здание, на создание которого пошли более плотные облака темно-серых тонов и стены которого поддерживали белоснежные колонны из особого состава, называемого клаудкритом. В иные времена высокие окна давали бы солнечному свету беспрепятственно проникать в скрываемый за этими стенами массивный зал, символизируя ясность мышления и чистоту помыслов. Но сегодня солнце было скрыто тучами, и здание сената больше напоминало мрачную крепость. Или надгробие.

Четверка легионеров замерла неподвижными тенями по сторонам от входа; в глазах каждого из них танцевало фиолетовое пламя.

– Легат Панзи? – обратился один из них к темно-лазурному пегасу, когда тот поравнялся с дверьми, и, дождавшись кивка, продолжил: – Коммандер ожидает вас.

Глава Окулус Бореалис удивленно приподнял брови.

– Хуррикейн знал о моем прибытии?

– Коммандер знает многое, – мрачно ответил легионер, и по спине легата невольно пробежал озноб. Тем не менее, задерживаться не стоило, и вскоре серые коридоры обступили его с обеих сторон. Один поворот сменялся другим, за одной группой часовых следовала вторая, и с каждым новым отрядом недоброе предчувствие у Панзи лишь усиливалось. Наконец, впереди появились массивные двойные двери, и перед легатом открылся вид на просторный полукруглый зал. Скамьи из клаудкрита образовывали ровные ряды, постепенно спускаясь к площадке по центру, с которой обычно выступали ораторы и на которых располагались места консулов. Вот только в этот раз в просторном зале не было ни одного сенатора и ни одного оратора. Лишь несколько десятков вооруженных легионеров, замерших вдоль стен и группа пегасов с пурпурными шлемами легатов, сновавших вдоль массивного стола, занимавшего центральную площадку. Даже со своего расстояния Панзи мог заметить очертания карты Арвии на нем и многочисленные отметки, изображавшие воинские подразделения и географические позиции.

– А, легат Панзи! Наконец-то! – раздался нарочито жизнерадостный голос, и с противоположной стороны от стола появился никто иной, как коммандер Хуррикейн. – Должен признаться, ты как никогда более вовремя. У меня есть новое задание для Окулус Бореалис.

– Готовы служить Республике, коммандер, – произнес Панзи и собрался было подойти поближе, однако в двух шагах от черного как уголь пегаса копыта двух стоявших рядом легатов внезапно его остановили, мягко, но крепко взяв за плечи. С удивлением обернувшись, он увидел в их глазах фиолетовые искры. – Хуррикейн, нам надо поговорить наедине. И – срочно, – отбросив прочь любую осторожность произнес Панзи, но тот лишь улыбнулся.

– Я уже знаю, о чем ты хочешь поговорить, легат. Мне доводилось слышать о твоем маленьком… расследовании, – подойдя ближе, Хуррикейн замер прямо перед ним, и небесная сталь его доспеха красноречиво звякнула. – Я ценю твое рвение в службе Республике, но поверь, в этот раз у него есть лучшее применение.

– Коммандер, при всем уважении…

– Возражения не принимаются. Если ты еще не слышал новостей, то я введу тебя в курс дела: Клаудсдейл в ближайшие дни начнет движение к югу, за Черноводную. Остальные поселения предстоит оставить позади, ради самого выживания нашего народа.

Панзи едва не поперхнулся словами.

– Но коммандер… это же будет смертный приговор всему живому от Барьерных гор и до самой Черноводной! Более того, это станет нарушением тех клятв, что мы дали на заре самого существования Республики! – далеко не одна пара глаз теперь следила за каждым его движением, но темно-сизому жеребцу было уже наплевать. – Сенат никогда не…

– Сенат больше не будет являться помехой, – отмахнулся крылом Хуррикейн и склонился над картой Арвии. – И да, я согласен с тобой, что это крайняя мера, на которую мне приходится идти далеко не с легким сердцем. Но оставаться здесь будет смертным приговором уже нам самим, и древние клятвы станут нашей эпитафией. Если порождения севера не сожрут нас всех, то холод и голод гарантированно завершат их работу. Я не дам Республике и ее народу безропотно сгинуть во тьме, и ради этого мы не можем позволить себе щепетильность.

Панзи хотел возразить. Хотел сказать, что это был путь в тупик, и на юге они столкнутся с такими же проблемами, пусть и на пару месяцев позже. Но затем он внезапно замер, словно заметил что-то совершенно неуловимое для остальных. Что-то, что заставило его забыть о споре и любых аргументах. И затем он произнес лишь короткие три слова.

– Я… понимаю, коммандер.

– Превосходно! – улыбка на губах вороного пегаса выглядела вполне искренней, но в тусклом освещении она казалась почти хищным оскалом. – Я очень рад, что ты не разочаровал меня и сделал правильный выбор, каким бы тяжелым он не был. Между же тем… – обведя копытом карту Арвии, Хуррикейн вновь повернулся к лидеру Окулус Бореалис. – Между тем у меня для тебя есть новое задание, пожалуй, самое важное за последние пять лет. При всей своей мобильности, Клаудсдейл крайне медлителен, а лидеры варварских королевств едва ли отреагируют тепло на наше перемещение. Их вмешательства мы не можем допустить.

Подойдя к темно-лазурному пегасу, Хуррикейн сжал его плечо своим копытом.

– Ты должен устранить принцессу Платину и канцлера Пуддингхеда прежде, чем они успеют сообразить, что происходит, и выступить против нас единым фронтом. И это задание должно быть выполнено любой ценой, ибо мы не можем позволить себе последствий провала.

Время словно загустело. Секунда медленно утекала за секундой, в то время как мысли хаотично метались в голове обычно хладнокровного пегаса и даже затылком он ощущал, как легионеры в зале были готовы отреагировать на каждое его внезапное движение: как стоявшие в одном шаге позади легаты Оверкаст и Близзард, так и скрытые за колоннами арбалетчики. Наконец, он лишь мрачно кивнул.

– Будет сделано, коммандер.

Несколько минут спустя темно-лазурная точка взмыла в небеса, оставляя позади себя замерший среди небес облачный город. Однако внимательный наблюдатель заметил бы, что она направлялась не на юг, в сторону Арвии, и не на восток, где лежали земли Юникорнии. Она направлялась на запад.

«Проклятье, Виктрикс… какого дьявола тебе надо было оказываться правой?», – снова и снова проносилось в голове у легата Панзи, когда он вспоминал фиолетовые огни в глубине глаз Хуррикейна.

Глава 21 – Черный отряд

«– И ты в этом уверен?

Закутанный в плащ единорог усмехнулся и, подняв облачком бледно-зеленой магии кружку с пенистым напитком, сделал глубокий глоток, прежде чем оглядеть опустевший зал таверны, двоих вооруженных пони в старых доспехах королевской гвардии у дверей и нервно выглядевшего хозяина заведения.

– Разве я хоть раз давал тебе повод усомниться в моей информации? – наконец, произнес он и затем вытащил из переметных сум карту местности. – Слухами земля полнится, но не мы первые на них обратили внимание. Согласно моим источникам, за последние две недели сразу три группы были разгромлены в регионе, а немногие выжившие рассказывали об организованном ополчении. Еще две – одной из которых была шайка старого-доброго Блекхуфа – также бесследно пропали где-то в этой области, – в такт его словам, копыто обвело регион на юге Арвии, вот уже пять лет населенный, как раньше считалось, лишь упырями, да редкими отрядами мародеров. – Соответственно, можно сделать несколько выводов. Во-первых, байки беженцев не врут, и это таинственное поселение действительно существует. Более того, оно достаточно организовано, чтобы собрать какое-никакое ополчение и отбить банды мелкого отребья.

– И во-вторых? – не отрывая глаз от карты, спросил собеседник. Вновь сделав глоток сидра, единорог покосился на его пластинчатый доспех со старым арвийским гербом и выглядывавшую из-под него пепельно-серую шкуру, после чего тонко улыбнулся.

– И во-вторых, этим поселением скорее всего является Пресколт, – ткнул он по карте напротив соответствующей отметки. – Небольшой городок, зажатый между Черноводной и горами. Дореволюционное население составляло более тысячи пони, но точного числа назвать невозможно; по крайней мере, он совершенно точно был гораздо меньше Окстрота. Обладал частоколом, но на этом оборонительные укрепления ограничивались. Что, закономерно, поднимает вопрос…

– …как такое маленькое поселение поддерживает в десять раз большее население, уже успевшее туда перебраться, и кто организовал это ополчение? – закончил за него бывший гвардеец и со стуком поставил шлем на стол. В его короткой черной гриве блестела изрядная доля седины.

– В точку, Клеймор. Единственным логичным выводом является то, что у них действительно имеется некий источник провианта, и при этом достаточно стабильный, чтобы обеспечивать едой даже такое количество пони. И раз мелкие банды Пресколт разграбить не смогли, остается лишь вопросом времени, прежде чем крупные игроки заинтересуются этой загадкой»

Порыв холодного ветра выдернул его из задумчивости, и Клеймор поежился, оглядев с холма сооружаемый на левом берегу Черноводной полевой лагерь. Последние трое суток были одним бесконечным марш-броском наперегонки с преследователями, и на сон или отдых у бойцов времени практически не было. Но, к счастью, черный лед замерзшей реки, получившей свое название именно в честь этого оттенка своих вод, стал негласным рубежом, к которому им удалось окончательно оторваться от погони, все еще свято уверенной, что подразделение лоялистов пыталось пробиться к Юникорнии. А значит бойцы заслуживали небольшую передышку и обустроенный лагерь, который для отряда станет плацдармом на разоренном юге страны.

Начавшее клониться к горизонту солнце окрашивало укрытую снегом округу и редкий лес в золотые тона, вокруг возводимого периметра то и дело сновали группы заклинателей, накладывающих защитные ритуалы от упырей, а снизу доносились окрики сержантов, стук топоров и полуразличимые голоса бойцов. Прислушавшись, можно было даже разобрать слова незамысловатой песни, которую некоторые из них затянули, продолжая работать над палисадом и палатками.

Зовемся Черным мы отрядом, хайа-охо,
Тиранов мы вздернуть рады, хайа-охо.

Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!
Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!

«Нет здесь никаких бургомистров, – мрачно подумал Клеймор, тихо фыркнув в такт своим мыслям. – Первый же куплет и вовсе начинал восприниматься иронично, учитывая их цели. Но, тем не менее, других вариантов не было. Между становящейся все более жесткой хваткой Пуддингхеда и сразу несколькими корпусами – новомодными единицами, на которые канцлер разделил прежние армии – преследующими их по пятам, в Арвии становилось все меньше и меньше места для Черного отряда. Однако что было гораздо более критичным, так это ситуация с провиантом. Каждый склад охранялся как городская казна, каждый конвой сопровождался таким количеством бойцов, что позавидовали бы иные караваны с золотом. Все это означало, что его пони требовалось надежное укрытие, обеспеченное зерном, и при этом находящееся за пределами хватки Пуддингхеда. Да, теоретически можно было бы попробовать прорваться к Юникорнии, но… воевать за Платину у бывшего гвардейца не было никакого желания, не говоря уже о том, что в королевстве единорогов проблемы с надвигающимся голодом были еще более острыми. И хотя слухи о таинственном поселении на юге вот уже пару лет как настойчиво циркулировали среди бедноты, последние несколько месяцев они начали приобретать какой-то несоизмеримый ажиотаж. Вопросом заинтересовались даже банды мародеров, но когда, одна за другой, они стали оставлять после себя лишь недолгие воспоминания, да редкие рассказы уцелевших о засадах каких-то неведомых ополченцев, седеющий единорог понял, что дыма все же без огня не бывает.

Сквозь битвы нас Клеймор ведет, сквозь снег и хлад!
На стяге он старый герб несет, и мы – его отряд.

Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!
Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!

«Старый герб», – невольно улыбнулся он в такт словам песни, и его взгляд опустился на черного орла, выгравированного на грудной пластине его доспеха. Когда-то, казалось совсем в иной жизни, он был сотником Королевской Гвардии в Верхневодье, и, подобно многим другим, его подразделение направлялось на подмогу Сильванору, когда дела стали выглядеть совсем паршиво. Подобно многим другим, они прокладывали свой путь по дороге, на которой уже заранее была организована засада мятежников. Но в отличие от иных офицеров Гвардии, Клеймор не зря ел свой хлеб. Вчерашние крестьяне и ремесленники, решившие поиграть в солдат, были замечены его скаутами еще на подходе, и охотники сами стали добычей. Их безжизненные тела были бесцеремонно оставлены на пыльной обочине, и сотня поспешила вперед, к столице… но было уже поздно. Король был мертв, Твердокаменная Цитадель пала, и в городе оставались лишь редкие островки сопротивления, а прибывающие отряды Гвардии были разрознены, не имели никакого единого командования и, предсказуемо, мгновенно изолировались и уничтожались. Честь аристократа и офицера требовала, чтобы он также помчался в горячку боя и забрал с собой на тот свет столько взбунтовавшейся черни, сколько было возможно. Это была бы благородная смерть. Это была бы славная смерть. И эта смерть была бы совершенной, беспросветной глупостью, которая абсолютно ничего бы не изменила.

Развернув свою сотню на север, Клеймор отправился обратно к Верхневодью, по пути пополняя подразделение разрозненными гвардейскими отрядами и счастливчиками, которым повезло пережить засады мятежников. И хотя в открытом бою с основными силами революционеров его отряд бы в любом случае ждало только поражение, просто из-за колоссального численного перевеса, это лишь означало, что давать генеральное сражение не было никакого резона. Естественно, к их возвращению Верхневодье уже перешло под контроль мятежников, и небольшой портовый городок в устье Селины на несколько часов стал полем боя. Но к исходу дня бургомистр-предатель был вздернут на дереве, его усадьба – охвачена огнем, а отряд, пополнив припасы, растворился в лесах, на долгие пять лет став настоящей занозой в заднице у режима узурпатора в Сильваноре.

Король наш мертв, и Арвия мертва, хайа-охо,
И скор наш суд, как и его графа, хайа-охо.

Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!
Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!

Разумеется, они не были единственным уцелевшим гвардейским отрядом. Но хватка Пуддингхеда была крепкой, и при всей своей неприязни к узурпатору, Клеймор был вынужден признать: идиотом тот отнюдь не являлся. Реформировав армию в систему легких и мобильных корпусов, он выслеживал один отряд лоялистов за другим, при этом сохраняя достаточную боеспособность на линии фронта с Юникорнией, явно не оценившей массовую чистку аристократии в соседней стране и смерть ее короля, связанного с многими влиятельными домами единорогов. И в итоге сейчас из более-менее крупных подразделений на территории Арвии осталось лишь два: его собственный Черный отряд, да волколаки. Впрочем, последние вот уже несколько недель как сквозь землю провалились. Несмотря на определенные… разногласия между ним и Волчицей, Клеймор искренне надеялся, что отсутствие вестей не означало худшего.

Предателя мы взяли дочь, хайа-охо,
Повеселимся в эту ночь, хайа-охо!

Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!
Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!^[1]

– Капитан! – прервал его размышления молодой голос позади, и пепельно-серый единорог мысленно себя отчитал. Задумчивость или нет, он должен был услышать приближение жеребца заранее. Можно сколько угодно говорить, что он уже давно не юнец с острым слухом и восприятием, но рассеянность ведет к ошибкам, а ошибки означают смерти подчиненных. Особенно в этом дивном новом мире.

– Да, Грейхуф? – произнес он, обернувшись к запыхавшемуся скауту. В прошлые времена у многих других офицеров Гвардии его способность запоминать каждого пони под своим началом вызывала недоумение, но Клеймор искренне верил, что командир должен знать своих подчиненных.

– Там… там… – повинуясь молчаливому жесту капитана, молодой земнопони сделал пару глубоких вдохов, переведя дух, прежде чем все же выпалить: – Мы заметили вооруженный отряд в одной лиге от лагеря. Пять десятков пони, не скрывались и направлялись прямо к нам. Их лидер запросила встречу с вами. И… это волколаки, сэр. Десятник Хорн Глоу отправил меня доложить об этом.

«Волчица, наконец, объявилась? И здесь, в этой богами забытой глуши? Интересно».

– Возвращайся к десятнику Глоу и передай ей, чтобы она сопроводила их ко входу в лагерь, – обратился он тем временем к скауту, и, отдав честь, тот помчался вниз с холма. Сам же Клеймор спустился по противоположному склону и, поймав по пути пару бойцов, передал через них послание одному из сотников собрать своих пони у входа. Если это действительно были волколаки – поводов для беспокойства не должно было возникнуть, но береженного небеса берегут.

Ждать долго не пришлось, и вскоре несколько десятков пони, закованных в броню и с копьями наперевес, собрались у него за спиной, а впереди показался отряд в полсотни голов. Лица многих из них были закрыты берестяными масками, выполненными в виде волчьих черепов, но их предводительницу Клеймор мог узнать даже без оглядки на ее знаменитый доспех.

– Волчица. Давно не виделись, – сухо прозвучал его голос, когда новоприбывшие остановились в нескольких шагах впереди.

– Ты должен мне дюжину монет, Клеймор, – с каменным выражением лица произнесла та и сумела продержаться несколько секунд, прежде чем сделать несколько шагов вперед и, фыркнув, крепко обнять седеющего жеребца: – Все-таки жив еще, старая ты задница?

– Жив, жив, куда я денусь, – расхохотавшись, он похлопал ее по спине. Возводившие смотровую башню неподалеку пони бросали любопытные взгляды на своего обычно хладнокровного командира, но в этот миг Клеймор позволил себе изменить своей репутации. В конце концов, не каждый день судьба дает ему возможность повстречать старых друзей.

– Как ты здесь оказалась? – начал было он, отстранившись, однако затем поднял копыто прежде, чем Волчица успела бы даже открыть рот. – Нет, постой. Наша встреча заслуживает более удобной обстановки, а то и фляжки чего-нибудь покрепче. Айси! – миг спустя рядом появился бледно-синий жеребец со свежими отметками сотника, выделявшимися на фоне старого гвардейского доспеха. – Покажи нашим гостям, где находится полевая столовая и распорядись, чтобы их накормили.

Вопросительно посмотрев на свою предводительницу, стоявший чуть позади златошкурый единорог в пластинчатой броне знакомого фасона дождался ее кивка, прежде чем направиться за сотником, жестом отдав приказ остальным волколакам следовать за собой.

«Все как я и помню – выверенно, отточено и распланировано», – пронеслось в голове у Смарт Куки, пока она шла за своим спутником и наблюдала за кипевшей жизнью вокруг. Возводимый буквально на глазах лагерь напоминал гигантский муравейник, где каждый боец знал свое место и дело. Что же касается тех, кто отлынивал… раздававшиеся неподалеку звуки кнута наглядно демонстрировали, что военный порядок поддерживался не только увещеваниями.

Путь занял немного времени, и вскоре полог командирского шатра запахнулся позади, отсекая холод и шум. Пройдя мимо массивного стола по центру с полураскрытой картой южной Арвии, Клеймор направился прямо к стоявшему у койки небольшому сундуку и, зарывшись в него на полминуты, вновь вернулся с зажатой в синеватой ауре флягой и двумя рюмками, указав взглядом на стоявший в углу маленький походный столик с парой табуретов.

– Не рановато начинаешь праздновать? Солнце еще даже за горизонт не перевалило, – с легким ехидством в голосе произнесла Смарт Куки, на что единорог лишь хохотнул в ответ:

– Не хочешь – не пей. Мне же больше достанется, – и, уже разливая янтарную жидкость по рюмкам, добавил. – Тем более что есть и повод, и возможность впервые за две недели хоть немного расслабиться. Последние три дня и вовсе были одним бесконечным марш-броском, пока шавки Пуддингхеда гонялись за нами от самого Колтчестера.

Взяв копытом рюмку, она приподняла бровь и посмотрела на своего собеседника.

– Все так плохо на «большой земле»?

– Хуже, – произнес тот и пару секунд задумчиво разглядывал флягу, прежде чем поставить ее на стол и продолжить: – С каждым месяцем Пуддингхед все сильнее сжимает свою хватку на стране, с каждой неделей система квот для населения становится все жестче. Все несогласные отправляются прямиком на фронт, а склады с провиантом охраняются не хуже государственной казны. Любое неповиновение становится для него практически личным вызовом, особенно если оно демонстрирует гражданским, что его власть отнюдь не абсолютна. И мой отряд это демонстрировал очень, очень много раз, – криво усмехнувшись, он стукнул своей рюмкой о рюмку собеседницы. – Твое здоровье, Волчица. Когда молва перестала говорить о тебе и твоих деяниях, я опасался худшего. И я очень рад, что эти опасения оказались беспочвенными.

Смарт Куки, склонив голову чуть вбок, посмотрела, как ее собеседник залпом осушил янтарную жидкость, и, тряхнув головой, все же последовала его примеру. Горло обожгло, и по телу разлилось приятное тепло.

– О-х-х, и жизнь сразу стала веселее, – крякнул Клеймор и посмотрел на стоявший у входа массивный меч, прежде чем вновь повернуться к своей собеседнице. – Но, признаться, я удивлен увидеть здесь тебя. Последним, что я слышал, были твои рейды в районе Хейкасла. Что ты забыла к югу от Черноводной?

– Полагаю, то же что и ты, – улыбнулась палевая кобыла. – В Арвии стало слишком тесно, а припасов – слишком мало. Неподалеку есть… одно поселение, которое уже пять лет снабжало нас провиантом в обмен на товар. Присоединиться к ним является закономерным решением.

– Присоединиться к ним? – брови Клеймора в шутку взлетели вверх. – Кто ты и что ты сделала с той Волчицей, которая после моей попытки уговорить ее волколаков стать частью Черного отряда послала меня в такой изощренной манере, что квартирмейстер аж записал иные обороты на память?

Усмехнувшись не столь давнему воспоминанию, он уже серьезнее продолжил:

– Ты ведь имеешь в виду Пресколт, не так ли? – блеск в ее глазах был молчаливым подтверждением. – Говоря откровенно, я понимаю, почему тебе пришлось пойти на подобные меры. В конце концов, никто не может избегать корпусов Гражданской Армии бесконечно. Нам с тобой это удавалось дольше других, но… сколько веревочке не виться, а конец всегда найдется. Альтернатив тоже было не много: единороги из Юникорнии также примут твой отряд только в роли нового мяса на фронт, а численность волколаков слишком низка, чтобы полноценно занять поселение, подобное Пресколту, и удержать его в течение продолжительного времени. Соответственно, единственный выход был – пойти на поклон к этим… крестьянам, – в голосе жеребца мелькнула толика пренебрежения.

– К чему ты ведешь, Клеймор? – голос его собеседницы был подчеркнуто нейтральным, но мелькнувшее выражение на ее лице на миг выдало скрываемую тревогу.

«Она думает, что я попытаюсь занять ее место? Что ж, в таком случае волноваться ей не о чем».

– К тому, что теперь у тебя есть альтернатива. У Черного отряда сполна хватает сил, чтобы обеспечить контроль над поселением. Тем более если волколаки нас поддержат. Мы получим надежную ресурсную базу и тихую бухту, в которой спокойно переждем этот хаос, тебе же больше не надо будет плясать под дудку их старосты, мэра, бургомистра или как эти горе-земледельцы называют своего вожака. И, – добавил он, вновь заметив промелькнувшую на лице палевой кобылы тень, – я гарантирую, что твои волколаки как были, так и будут оставаться исключительно твоими. «Нет» значит «нет», если ты не хочешь идти на слияние – это твое право.

На несколько секунд полная тишина воцарилась в шатре, нарушаемая лишь звуками полевого лагеря, доносившимися из-за полога.

– И что же получают в таком случае сами обитатели Пресколта? – наконец, прозвучал голос Волчицы, и пепельно-серый единорог фыркнул, не сдержавшись.

– Отсутствие переизбытка стали в своих крупах, – и, возведя глаза на миг к потолку шатра, добавил: – Серьезно, они либо активно поддерживали революцию, либо молча стояли в стороне. Что продолжают делать и сейчас. Так с чего же нас должно интересовать их мнение?

– Я тоже принимала участие в революции, если ты не забыл, – сторонний пони не услышал бы в ее тоне никаких изменений. Но Клеймор слишком долго знал Волчицу, чтобы не заметить ноток льда в ее голосе.

– Но, в отличие от них, ты не сидишь на крупе ровно и что-то с этим делаешь, – примирительно вскинул единорог копыта. – Когда вероломство стало тебе наградой, ты не приняла свою судьбу и не скрылась робко на краю света подальше. Ты реформировала волколаков и продолжила свою борьбу, с утроенным рвением. Если бы в мире было больше таких пони как ты, он стал бы гораздо менее мрачным местом.

– Или гораздо более кровавым. Хотя куда уж дальше, – тряхнув коралловой гривой, кобыла пристально посмотрела в глаза Клеймора: – В любом случае, мой ответ будет отрицательным. Более того, это поселение находится под защитой волколаков. Нарушать эту договоренность я не планирую, ни ради тебя, ни ради кого бы то ни было другого.

Единорог приподнял брови в неподдельном изумлении.

– Ты собираешься проливать за них кровь ради контракта? Серьезно? В наши времена и против моего же отряда? – получив в ответ лишь молчаливый кивок, он продолжил: – Извини мне мою прямоту, но ты с ума сошла??? Мы оба знаем, что в Черном отряде в четыре раза больше бойцов, чем у тебя. И, как и твои жеребцы, мои далеко не вчера впервые взяли копья в копыта. Ты не победишь в этой схватке даже при всей своей сноровке в бою. И ради чего? Репутации, которая сейчас совершенно никого не волнует? Чести, которая заботит окружающих еще меньше? Прошу, богов ради, одумайся. Я не хочу видеть наших пони, пускающих друг другу кровь без смысла и цели. И тем более – твою голову на пике, когда пыль осядет.

– Тогда возьми свой отряд и отправься обратно за Черноводную. Или присоединись к жителям Пресколта – но на равных правах, а не как взявший поселение штурмом рейдер, – упрямо копнула она смёрзшуюся землю под ногами копытом.

– Я не могу этого сделать. Первый вариант означает смерть в течение пары недель от голода или клинков шавок Пуддингхеда, второй – через месяц-полтора в результате некомпетентности этих недоумков от сохи.

– Лидер этих «недоумков от сохи» может тебя удивить. Я тоже далеко не сразу решила присоединиться к жителям этого городка и долго приглядывалась к ней. Она молода, у нее есть потенциал и, – что не менее важно – она знает свои недостатки и не боится спросить совета в тех областях, в которых не разбирается.

Жеребец несколько секунд молчал, сверля ее взглядом, прежде чем тяжело вздохнуть и опустить голову.

– Прости, Волчица, но я не могу поставить жизни пони под моим началом на кон просто в надежде, что наш будущий лидер «имеет потенциал». Слишком много я видел таких же одаренных потенциалом жеребцов и кобыл с тех пор, как произошла революция. И того, как они все в итоге заканчивали.

Рассеянно проведя взглядом по серой ткани шатра, массивному столу по центру и небольшой ширме, закрывавшей походную койку и сундучок с личными вещами капитана, он снова вздохнул и, тряхнув головой, произнес:

– Я дам тебе двое суток на раздумья; моим бойцам в любом случае нужен отдых после марш-броска. Очень, очень тебя прошу: прими верное решение. Не стоят эти крестьяне той крови, что иначе будет пролита.

Волчица несколько секунд молча продолжала смотреть на него, прежде чем едва заметно кивнуть и направиться к выходу. Переведя взгляд обратно к походному столику, Клеймор мрачно посмотрел на две продолжавшие стоять на нем рюмки. Из-за приоткрытого на миг полога донеслись слова вновь распеваемой где-то вдали песни.

Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!
Копий строй, новый бой,
Бургомистра станет дом золой!

За покрытым изморозью окном ветерок закручивал снежинки легкого снегопада в затейливом танце. Группа жеребят с радостным гомоном промчалась мимо, и на лицах прохожих то и дело можно было заметить улыбки – невероятно редкое зрелище в последние несколько лет. Некоторые даже спонтанно решили украсить свои дома гирляндами из засушенных цветов и листьев, что обычно происходило только на крупные праздники, вроде Дня Середины Лета или на Осенины, приветствовавшие наступление нового года и сбор урожая. Впрочем, многие из них бы ответили, что это и было праздником. Сразу три новые теплицы были возведены в рекордный срок, организованные в строительные бригады пони заменяли один участок палаточного городка деревянными срубами за другим, а импровизированная тренировочная площадка для ополчения на краю поселения уже давно превратилась из полупустого плаца в полноценный центр подготовки новых бойцов, с собственным стрельбищем, полосой препятствий и площадками для контактных тренировок, со стороны которого даже с такого расстояния можно было различить доносившиеся окрики ветеранов. Всего пару недель назад все это было бы попросту немыслимым, и сейчас любой прохожий бы ответил, что да, это было настоящим поводом для праздника. Несмотря ни на что, Пресколт продолжал стоять. Невзирая ни на банды мародеров, ни на холод и лед бесконечной зимы, Пресколт продолжал сиять согревающим сердце маяком, обещавшим пищу голодным и кров обездоленным, постепенно становясь легендой среди южных Арвийских земель. Уже не только беженцы с разоренных земель, но и даже жители иных городов, таких как Колтчестер и Окстрот, начинали прибывать в него в своих караванах. Впервые за очень, очень долгое время в воздухе витала уверенность в завтрашнем дне, и каждый прохожий с уверенностью бы сказал, что этим они обязаны пустобокой кобылке, которую приютил старый маг из Юникорнии. Пустобокой кобылке, которая совершенно не разделяла радостного настроения за окном, сверля уставшим, но от того не менее цепким взглядом палевую кобылу в кожаном доспехе, усевшуюся на табурете напротив.

– Могло быть и хуже, но ненамного – без приветствия начала та и тряхнула головой. С меховой подбивки ее брони сорвалось несколько растаявших капель. – Слухи оказались правдивы. То подразделение, о котором я говорила, действительно оказалось Черным отрядом, и они действительно двигались в нашем направлении. Сегодня они пересекли Черноводную, и в дальнейшем планируют выдвигаться к Пресколту.

Селестия тяжело вздохнула и, прикрыв глаза, помассировала виски копытами. Смарт Куки не могла не заметить темных кругов под ее глазами; порой, она начинала задаваться вопросом, спит ли эта кобылка вообще? Как бы то ни было, застать ее не за этим столом или посреди руководства какими-либо полевыми работами ставшей главой ополчения кобыле пока ни разу не удалось, а она вставала с первыми лучами солнца.

– Ты явно о них знаешь больше меня. Я так понимаю, это не очередная банда мародеров?

Смарт Куки не сдержалась и фыркнула в ответ.

– С «бандой мародеров» у них еще меньше общего, чем у наших ополченцев – с Барьерными Легионами пегасов, – не обращая внимания на укоризненный взгляд своей молодой собеседницы, палевая кобыла мысленно покачала головой. Все-таки несмотря на очень светлую голову, Селестия порой умудрялась не знать даже самых распространенных легенд. Хотя с другой стороны, для этого крылатой единорожке надо было хотя бы иногда выбираться в расположенную неподалеку таверну, где слухи становились не меньшей валютой, чем золото, а иной полупьяный бард с легкостью исполнил бы любую заказанную песню, включая и «Черный отряд Клеймора». И что-то Смарт Куки подсказывало, что Селестия не была в ней завсегдатаем. Вздохнув, она начала свой рассказ:

– Когда революция увенчалась смертью Моноцероса пять лет назад, далеко не все пони, носившие доспехи Королевской Гвардии, сложили оружие и безропотно приняли власть Пуддингхеда. Многих из них ты могла уже видеть в рядах моих волколаков, и именно они стали первыми инструкторами для твоих ополченцев. Включая, к слову, Голден Спарка, – добавила коралловогривая кобыла, заметив ехидный взгляд собеседницы. В конце концов, не то, чтобы она как-то скрывала отношения со своим первым заместителем и неофициальным лидером «гвардейских» волколаков, а тот не без причины пользовался абсолютным уважением среди своих товарищей и для любых слухов о возможном фаворитизме был попросту неуязвим. – Тем не менее, далеко не каждый лоялист вступал именно в мой отряд. Многие пытались идти своей дорогой, создавая свои собственные подразделения и продолжая вести войну даже спустя месяцы после того, как Пуддингхед взял власть. Но со временем все они встречали свою судьбу. Кто-то – от предательского клинка в спину. Кто-то – в засадах, захлебнувшись собственной кровью от пробивших доспехи арбалетных болтов. Кого-то как диких зверей со всех сторон обкладывали корпуса Гражданской Армии, беря либо измором, либо заставляя идти в самоубийственные атаки. Одно за другим, подразделения лоялистов бесследно исчезали… все, за исключением одного.

Достав с пояса флягу с водой, она сделала пару глубокий глотков и продолжила, поставив ее на стол и прикрыв глаза:

– Зря, ой зря верховные чины Королевской Гвардии не давали Клеймору звания тысячника. Вобрав в себя все доступные подразделения в округе, он быстро завоевал их верность и выводил даже из самых, казалось, безнадежных передряг. А его отряд, в свою очередь, снискал народную славу, ибо щедро делился… экспроприированной у сборщиков налогов монетой с местным населением. Разумеется, бессеребренником он не являлся, и в этом крылся тщательно продуманный умысел: пользуясь симпатиями граждан, его пони получали снабжение по первой просьбе, знали о каждом движении Гражданской Армии наперед и могли бесследно исчезнуть в любой момент, лишь для того чтобы объявиться в десятке лиг к северу или к югу.

Открыв глаза, она пристально посмотрела на Селестию.

– Ты спрашиваешь, является ли Черный отряд очередной бандой мародеров. Нет, не является. Они организованы, дисциплинированны, и каждый из них прошел сквозь огонь и воду за своим командиром, обладая большим опытом, чем иные подразделения нашего ополчения вместе взятые. О них слагают песни, и несмотря на то, что они вот уже пять лет как являются огромной занозой в крупе у Пуддингхеда, Черный отряд все еще жив и здравствует.

Несколько секунд Селестия лишь задумчиво молчала, переваривая полученную информацию. С улицы раздался гомон очередной промчавшейся мимо группы жеребят, перекидывавшихся снежками.

– И… каковы же их цели к югу от Черноводной?

– Они не собираются сжигать Пресколт дотла, если ты об этом, – пожала плечами палевая земнопони. – Их цель более прагматична: им нужна ресурсная база, источник провианта и место для передышки или даже долгосрочного размещения. Пресколт отвечает всем этим требованиям.

Огненногривая кобылка повернулась к окну, и секунда проходила за секундой, пока она что-то обдумывала, разглядывая сновавших по улице группы радостных пони. Смарт Куки лишь продолжала молча ожидать ее реакции, незаметно буравя внимательным взглядом и следя за каждым, даже самым мимолетным жестом.

– И какая же судьба будет ожидать тех, кто не согласится с их властью?

Вместо ответа, палевая кобыла лишь нараспев произнесла слова одной из наиболее известных песен о Черном отряде:

– «Копий строй, новый бой – Бургомистра станет дом золой».

Новый миг тишины. Новый задумчивый взгляд за окно. Наконец, юная собеседница тряхнула головой и обернулась к сидевшей напротив воительнице в кожаном доспехе. В ее глазах был заметен блеск, который Смарт Куки крайне редко доводилось видеть у пони, и никогда – у столь юных кобылок. Блеск, напоминавший отблик закаленной стали.

– Я не могу этого допустить, – прикрыв на миг глаза и сделав глубокий вдох, Селестия на долю секунды прервалась, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить: – Можно сказать, что они предоставят городу защиту. Что пока они здесь, ни одна банда мародеров не посмеет сунуться в округу Пресколта, а беженцы смогут спать спокойно по ночам. Вот только, исходя из твоего описания, защита нашего города не является их целью. Я… знала… подобных пони прежде. Им наплевать на все те жизни, что приютили стены этого городка, и при первой по-настоящему крупной угрозе они без колебаний оставят нас на произвол судьбы. Им нужны лишь ресурсы и рабочие копыта, которые будут их добывать, не больше и не меньше. А с теми же, кто будет не согласен… Как ты сказала? «Копий строй, новый бой – бургомистра станет дом золой».

– Только мы сами можем обеспечить собственную безопасность. А значит, конфликт с этим Черным отрядом неминуем, – продолжила она, встретив пристальный взгляд собеседницы своим собственным. – Никто не является неуязвимым. У них должна быть некая слабость, изъян, который мы сможем использовать.

«Эта кобылка точно пустобокая?» – пронеслась в голове невольная мысль, но затем Смарт Куки лишь отмахнулась от нее. Вне зависимости от возраста, ее ответ палевую пони не разочаровал. А это было единственным, что сейчас по-настоящему имело значение.

– В прямом сражении их не победить. Навскидку, я бы сказала, что под знаменем Черного отряда не менее восьмиста бойцов. Да, наших ополченцев с учетом волколаков больше, но опыт и организованность играют свою роль. Даже если каким-то чудом нам удастся взять верх, потери будут катастрофическими. С другой же стороны, они уже завершили сооружение укрепленного лагеря, в котором врасплох их застать будет крайне тяжело. Я была внутри, и каких-то очевидных слабостей в их обороне найти не удалось, – заметив удивленный взгляд собеседницы, она пояснила: – Мы с Клеймором достаточно давно знаем друг друга. У нас состоялся разговор внутри его лагеря, в ходе которого он и рассказал о своих целях в регионе.

Селестия несколько секунд продолжала сверлить ее странным взглядом, прежде чем задумчиво постучать копытом по столу.

– Это все еще не дает ответа на вопрос о том, как именно мы их можем победить.

Смарт Куки слегка улыбнулась, и только очень внимательный наблюдатель заметил бы в ее улыбке горечь.

– При всех своих талантах, у Клеймора есть один крупный недостаток: он очень самоуверен. В большинстве случаев не без причины, но сейчас он действует исходя из предположения, что его отряду придется иметь дело в лучшем случае с толпой взявших в копыта вилы крестьян, может быть укрепленных парой сотен волколаков. Ему неизвестен полный размер нашего ополчения, а значит есть ряд ходов, которых он не будет ожидать.

– Ты говоришь о превентивном ударе, – спустя пару секунд тишины произнесла Селестия, задумчиво склонив голову вбок. – Если он не ожидает значительного сопротивления, значит нападение на лагерь, с его точки зрения, будет для нас попросту самоубийством. И – полной неожиданностью для него.

– Именно, – довольно усмехнулась Смарт Куки. – Они трое суток гнались вперед наперегонки со временем и преследовавшими их по пятам корпусами арвийской армии. Им нужен сон и отдых, что даст нам преимущество. Не очень большое, но все же.

– Насколько хорошо укреплен этот лагерь? – с сомнением спросила огненногривая пони. – Если они возвели частокол с наблюдательными башнями, то эффект внезапности немногое даст.

– У нас все еще есть ряд трюков в подсумках, – прозвучал уклончивый ответ, прежде чем Куки все же пояснила: – Алхимический огонь. Мои волколаки еще со времен революции его запасали на черный день. Палисад помехой не будет. К тому же, этот частокол не настолько высок, чтобы через него не было возможности перебраться, при наличии определенной сноровки.

Селестия медленно поднялась на ноги и, обойдя стол, вытащила из-под груды свитков схематичную карту местности.

– Где расположен этот лагерь? И когда ты думаешь выдвигаться?

– У старого брода в районе Светлогорья. Не то, чтобы броды в наши времена были актуальны, – тихо фыркнула земнопони в кожаном доспехе и бросила взгляд на улицу за окном, где последние лучи солнца окончательно скрылись за крышами. – Что же касается времени – через два часа. С учетом расстояния до этого брода и подготовки, мы как раз сможем приступить к штурму вскоре после полуночи. Ночных атак нынче никто не ожидает, что дополнительно сыграет нам на копыто. Упыри же благодаря отпугивающим амулетам Старсвирла проблемы представлять не будут.

Селестия мрачно продолжала сверлить взглядом карту. Несложно было догадаться, что происходило у нее в голове: даже при наиболее удачном стечении обстоятельств этот бой унесет множество жизней ополченцев, и в конечном счете она была лишь юной кобылкой с добрым сердцем. Да, не ей предстоит держать те мечи и копья, что перечеркнут их жизни, но именно она отдает приказ. Впрочем, иного выбора у них не было; видят небеса, Смарт Куки хотела, чтобы это было не так.

– Действуй, – наконец, прозвучал голос крылатой единорожки, и палевая земнопони, молча кивнув, направилась к выходу из дома Старсвирла. Однако у самой двери раздавшийся сзади вопрос заставил ее приостановиться:

– Он ведь предлагал тебе присоединиться к нему, верно? И в прошлые годы, и сейчас. Почему ты отказала?

Даже спиной она чувствовала пронзительный взгляд белоснежной пони, и по спине невольно пробежали мурашки.

«Ни одна кобылка, лишь недавно переставшая быть жеребенком, не должна быть настолько проницательна».

Одна секунда утекала за другой, и лишь звон и гомон с улицы нарушал тишину.

– Я уже воевала за чужие идеалы, и ничем хорошим это не закончилось, – наконец, произнесла она, полуобернувшись, и увидела, как Селестия склонила голову набок.

– Но тем не менее ты сражаешься за Пресколт и, в итоге, за мои идеалы. Почему?

– Кто сказал, что это только твои идеалы? – слегка улыбнулась Смарт Куки и затем, толкнув дверь, вышла на покрытую снегом улицу. Ее доспех притягивал взгляды прохожих, но большинство из них уже успело привыкнуть к зрелищу настоящей кожи и лишь приветливо кивали ей при встрече. Одна улица сменялась другой, затем деревянными воротами частокола, и когда пять минут спустя она уже подходила к расположенному рядом с тренировочным центром деревянному срубу, ставшим импровизированным штабом ополчения, ее внимание привлекли необычные звуки со стороны плаца.

Собственно, «плацем» называть эту открытую площадку было некоторым преувеличением: просто расчищенный от снега и утрамбованный участок, на котором происходила физическая подготовка ополченцев, а также тренировки в контактном бое. Чуть далее располагалась импровизированная полоса препятствий, еще дальше, у самой опушки – оборудованное подальше от случайных прохожих стрельбище. Однако вместо привычного зрелища десятков жеребцов, истекавших потом под присмотром нескольких инструкторов, в этот раз площадку занимало лишь двое пони. Один из них неподвижно стоял по ее центру, и ветер мерно трепал его бороду и видневшиеся из-под остроконечной шляпы седые волосы. Вторая носилась вокруг него как юла, а по возрасту годилась ему во внуки. Потоки льда и даже маленьких молний рассекали воздух вокруг двоих оппонентов, и приглядевшись, Смарт Куки заметила, что исходили они только от седовласого жеребца, который как ни в чем не бывало безмятежно стоял столбом, в то время как его подопечная отчаянно уворачивалась от каждого заряда, изредка отвечая лучами темно-синей магии – которые, впрочем, лишь безобидно рассеивались на едва заметном сером щите, окружавшем Старсвирла. Но не это являлось ее главной целью – нет, через несколько секунд предводительница волколаков поняла, что юная кобылка постепенно пыталась приближаться к старому магу. С каждым ударом сердца расстояние между ними медленно, но неуклонно сокращалось, и вот уже оставалось меньше шага… когда Луна пропустила удар одной из крошечных молний.

– Ай! – раздался ее полный возмущения вскрик, и в тот же миг потоки окружавшей оппонентов магии бесследно исчезли. Старсвирл подошел к своей подопечной и, заставив ее перестать растирать то место посреди туловища, куда молния угодила, сплел быстрое целебное заклинание, окружившее кобылку светло-серым облачком, прежде чем начать ей что-то объяснять. На удивление, обычно непоседливая кобылка продолжала его внимательно слушать, пытаясь отдышаться и не обращая никакого внимания на выступивший пот. Хмыкнув, Смарт Куки направилась ко входу в штаб ополчения. Тем не менее, она едва успела начать открывать массивную дубовую дверь, когда сзади вновь раздался свист и треск магических потоков.

Для стороннего взгляда безмятежная опушка у замерзшей реки выглядела бы совершенно пустынной. Он не заметил бы мелькавшие среди деревьев тени, не обратил бы внимания на слишком ритмичные перекликивания птиц. Особенно если ноги этого наблюдателя все еще гудели после долгого марш-броска, что продолжался последние трое суток, а внимание было отвлечено мыслями о теплой постели в надежном лагере, расположенном всего в сотне шагов вверх по течению реки.

Но эти тени были гораздо реальнее простой игры воображения, и незадачливый часовой не успел даже вздрогнуть, когда его рот закрыло чье-то копыто сзади, а горло перерезал клинок. Аккуратно вытерев лезвие о снег, кобыла в кожаном доспехе убрала короткий меч обратно в ножны, и вскоре вслед за ней из-за деревьев начали появляться остальные фигуры. Все как один были отборными ветеранами ее отряда. Все как один закрывали свои лица масками из бересты, выполненными в виде волчьих черепов. Лежавшая перед ними задача была бы не под силу ни ополченцам, ни бывшим гвардейцам, что примкнули к их отряду за прошедшие годы.

– Все знают план, но права на ошибку у нас нет, – произнесла Смарт Куки, оглядев три десятка жеребцов, стоявших перед ней. – Грейв Трот и Лайтхуф произведут отвлекающие наскоки с восточного и западного направления. Мы вышли к реке, далее вдоль кромки леса доходим до лагеря и начинаем действовать только после начала пожаров. Держим себя в копытах и раньше времени никуда не суемся, – палевая демонстративно посмотрела на двоих земнопони из собравшегося отряда, которые слегка стушевались под ее взглядом. Над головой раздался шелест крыльев какой-то ночной птицы.

– Командный шатер располагается в северной части лагеря. Под прикрытием отвлекающих маневров пересекаем стены со стороны реки и выходим к цели. Задачей является только устранение Клеймора. Без геройств, без безрассудства. После этого покидаем лагерь и направляемся к точке сбора. Вопросы?

– Что делать, если мы его не застанем в шатре? Или если он сумеет улизнуть? – прозвучал низкий бас одного из жеребцов, здоровяка, на добрые полголовы возвышавшегося над своими товарищами. Но несмотря на свои размеры, Стеди Оутс совершенно не был малоподвижен или неповоротлив, что неоднократно демонстрировал многим недооценившим его оппонентам.

– Вам всем были выданы склянки с алхимическим огнем. Если он успеет смыться до нашего прибытия, то настанет время их использовать. Чем больше хаоса мы создадим, чем меньше возможности у Черного отряда будет на организацию обороны – тем больше шансов будет у Голден Спарка на победу.

«Но в таком случае крайне маловероятно, что мы ее увидим», – последняя мысль осталась невысказанной, но судя по мрачному молчанию, остальные пони ее уловили и без слов. Тем не менее, второй, гораздо более юный голос из-за спин жеребцов вскоре эту тишину нарушил:

– А почему бы им не атаковать сразу? Тогда в лагере будут разрываться сразу между несколькими направлениями!

– Потому что… – начала было Смарт Куки терпеливо объяснять, однако в следующую секунду заметила мелькнувшую за волколаками небесно-голубую гриву. И синюю шкуру. И метку в виде полумесяца, когда бойцы расступились в стороны. – Какого… что ты здесь делаешь?!

– Помогаю вам, – невозмутимо пожала плечами Луна. – И даже не думай меня отправлять обратно! Вам потребуется моя помощь!

– Помощь четырнадцатилетней кобылки? Я так не думаю. Крылья в копыта – и обратно в Пресколт. Черный отряд – это не сборище безмозглых мародеров, и у меня нет времени препираться, – предсказуемо, безапелляционный ответ должного эффекта не возымел.

– Уже пятнадцатилетней! – ощерилась та, и, глядя на пару ненароком обходивших ее волколаков, у Смарт Куки невольно задумалась, стоит ли подать им знак и просто оглушить Луну, а затем связанную по крыльям и ногам доставить обратно к основным силам ополчения. – И не просто кобылки, а летуньи! Я уже помогала тебе в прошлом, буду полезна и сейчас! И если моя помощь будет означать разницу между жизнью и смертью для кого-то из вас – то это будет того стоить, разве нет?

– Луна… – тяжело вздохнула Смарт Куки, – Твои намерения благи, но…

– Назови мне еще хоть одну пони, которая могла бы оказать вам помощь сверху. Хоть одну! – и, глядя палевой кобыле прямо в глаза, крылатая единорожка добавила: – Кто, если не я?

Несколько долгих, затяжных секунд предводительница волколаков лишь продолжала сверлить ее взглядом. Одно движение головы – и кобылка будет с ног до головы обмотана веревкой, вдали и в безопасности от того боя, что скоро развернется в едва заметном свете полумесяца с небес и редких звезд, что пробивались сквозь дымку облаков. Но в то же время… «Кто если не я?». Пять лет назад, когда Смарт Куки думала плюнуть на арвийские разборки и просто уйти с верными ей пони в Юникорнию, именно этот вопрос заставил ее остаться. Именно этот вопрос и сейчас заставил ее откликнуться на просьбу Селестии о военном совете и помощи. Как бы то ни было, намерения Луны были достойны лишь похвалы, и кем она будет, если их сейчас оборвет в самом зародыше?

Снова вздохнув, Смарт Куки едва заметно покачала головой, и стоявшие позади кобылки жеребцы молча отступили.

– Ты за нами летела от самого Пресколта, держась на высоте? – кивок. – Продолжай в том же духе. На землю – ни ногой. И если почувствуешь хоть малейшую угрозу – сразу разрывай дистанцию.

«Эта миссия только что стала самоубийственной, – пронеслось в голове у палевой кобылы, когда Луна со взмахом крыльев вновь скрылась среди небес, а небольшой отряд из трех десятков пони вновь начал продвигаться к своей цели. – Даже если все пройдет по плану, и я переживу эту ночь, Старсвирл утром гарантированно меня убьет».

Сон был редкой роскошью последние несколько дней, но когда огненное зарево бросило отблики на стены шатра, а снаружи раздались крики, серошкурый единорог уже через считанные минуты застегивал последние пряжки своего доспеха и, схватив сиянием своей светло-синей магии массивный меч, направился к выходу, когда полог внезапно распахнулся, и внутрь ворвалась четверка бойцов с отметками Черного отряда.

– Докладывай, – не тратя времени на приветствие обратился Клеймор к одному из них, бледно-синему жеребцу в старом доспехе рядового гвардейца, на котором резко бросались в глаза свежие знаки отличия сотника.

– На нас напали, – ответил тот, попутно пытаясь перевести дух. Жеребец явно мчался сюда со всех ног. – Пожары в восточной и западной части лагеря. От моих дозорных не было ни слова, но предварительно нападающих не меньше нескольких десятков.

«Отчаянные пони, кем бы они ни были. Пробираться через ночные леса сопряжено с огромными рисками. С другой стороны, это также может дать преимущество в нужный момент; мы точного так же уходили от погони Пуддингхеда последние три дня», – пронеслось в голове у Клеймора. Но, тем не менее, сейчас это не имело значения, так что вслух он произнес иное:

– Пожар или нет, стены дают нам преимущество. Пока оно у нас есть, необходимо организовать оборону. Наверняка за этими налетчиками придет вторая, гораздо более крупная волна.

Направившись к выходу, он уже почти достиг полога, когда сзади его окликнул голос одного из сопровождавших сотников бойцов.

– Капитан, еще один момент. У нападавших лица закрыты берестяными масками. В виде волчьих черепов.

На долю секунды Клеймор задержался, и лишь запах гари да крики с улицы вторили его молчанию, прежде чем тряхнуть головой:

– Это ничего не меняет. Если волколаки решили найти свой конец в этой богами забытой глуши – так тому и быть.

Лагерь встретил его огнем и хаосом. Десятники хаотично носились вокруг со своими отрядами, некоторые тащили ведра со снегом к пылающему палисаднику и нескольким башням, другие – направлялись с обнаженными мечами в тех направлениях, откуда раздавались звуки боя. Хаос… хаос и безумие. К счастью, Клеймору было не привыкать работать в таких условиях. Всего несколько минут – и полевой командный пункт был организован, а движение отрядов вокруг начало приобретать осмысленное направление. Как оказалось, сотники Черного отряда не зря ели свой хлеб, и горе-диверсанты уже были скованны боем. Впрочем, не они сейчас были главной заботой Клеймора.

– Лонгблейд и Даркхорн – берите свои сотни и организуйте оборону напротив центральных ворот. Нападение гарантированно последует, и оно последует с юга. Ваша задача – продержаться, пока мы зачищаем эту погань.

Отдав честь, двое жеребцов помчались к указанному сектору, на ходу отдавая команды сопровождавшим их десятникам.

– Вивер, разбей свою сотню надвое и предоставь подкрепления Грим Гейзу и Сильвермейн. Кровь из носа, но эти налетчики должны быть ликвидированны как можно скорее. Мы не можем позволить себе распылять силы, когда завяжется основной бой.

Кратко ударив копытом о броню, коренастая кобыла-земнопони также направилась выполнять приказ.

– Капитан! – мчавшийся галопом единорог едва успел затормозить, и, хватая ртом воздух, продолжил: – Рядовой Рилл, был дозорным на южном направлении. К нам направляется крупный отряд, не меньше нескольких сотен голов!

«Уже? Рановато, мы еще даже силы толком не распылили», – пронеслась в голове Клеймора удивленная мысль. Тем не менее, работать приходилось с тем, что имелось.

– Вооружение? Состав? Время до прибытия?

Отдышавшись, дозорный продолжил:

– Идут маршем, не скрываются. Ориентировочно будут у ворот минут через десять. Состав разномастный, много самодельной брони, но хватает и старых гвардейских доспехов.

Кивнув дозорному, Клеймор повернулся было к последнему остававшемуся сотнику – Айси Виллу – когда недоброе предчувствие кольнуло его подсознание.

– Айси, с учетом потерь среди дозорных, сколько у тебя сейчас бойцов?

Бледно-синий жеребец копнул землю копытом, что-то прикидывая, прежде чем ответить:

– Прямо сейчас – пять десятков. Остальные были распределены среди дозорных смен, сколько из них все еще живы – ведают лишь боги.

– Собери их, но пока оставайтесь здесь, в резерве.

Айси лишь молча кивнул. За прошедшие годы сотники научились доверять своему командиру, даже если его приказы, на первый взгляд, выглядели странно. В конце концов, местоположение диверсантов было известным, их цель – явно внести сумятицу в ряды Черного отряда, пока основные силы неизвестного противника, пользуясь хаосом, выйдут к самым воротам лагеря. Простой и надежный план, который тем не менее был полностью уничтожен одним зорким часовым. Теперь оставалось лишь направляться к югу и занимать позиции, благо элемента внезапности у противника уже не будет. Так к чему же резерв? Чего они ждали?

Но именно в этом и заключалась неправильность ситуации. Слишком все было просто. И почему восток и запад лагеря были охвачены огнем, с юга приближался крупный отряд, но на севере была лишь тишь да гладь? Возможно, эти подозрения были навеяны лишь беспочвенной паранойей, но именно паранойя уже не раз спасала как пони под его началом, так и самого капитана. Словно в подтверждение его мыслям, сзади раздался лязг металла и крики о противнике. Иногда Клеймор ненавидел быть правым.

К счастью, Айси уже успел собрать своих бойцов, и среди палаток уже мчалось несколько десятков закованных в броню пони, вооруженных копьями и арбалетами. Заклинатели были редкостью даже в дореволюционные времена, но среди них все равно мелькнуло несколько фигур в робах чародеев.

– Живее, кобылы беременные! Копьеносцы – строй поперек площадки, в два ряда! Арбалетчикам – занять позицию перед ними и приготовиться к залпу, затем – отходите за спины! Магам – работать по площади, когда противник выйдет на нас!

Ждать долго не пришлось, и едва последний пони успел занять свое место в строе, как несколько жеребцов выскочило из-за палаток на открытую местность, с лицами, закрытыми берестяными масками. Арбалетчики сделали свой залп, и глаза троих противников закрылись навеки. Остальным, увы, удалось вовремя вернуться обратно в укрытие или вжаться в землю, но прежде чем бойцы Черного отряда успели бы воспользоваться ситуацией, из-за палаток полетели до неприятного знакомые склянки с переливающейся внутренним светом огненно-красной жидкостью внутри.

– Врассыпную! – успел прокричать Клеймор, но слова были излишни: бойцы уже сами бросились в стороны, и хотя несколько из них действительно оказались поглощены вспышками огня, большинству удалось уцелеть. В лицо ударила вонь паленой плоти, и, поднявшись на ноги, он увидел десятка три пони с закрытыми берестяными масками лицами, вновь появившихся из-за палаток и галопом помчавшихся в сторону их позиции. Опасаясь очередной волны склянок с алхимическим огнем, капитан не стал отдавать приказов о перегруппировке, и вместо этого махнул копытом заклинателям. Четверо жеребцов поняли его без слов и, бегом выйдя вперед, начали сплетать свои чары. Миг спустя к налетчикам устремился веер пламени: быстрое заклинание было недостаточно сильным, чтобы сжечь пони заживо, но по крайней мере задержало нападавших в достаточной мере, чтобы жеребцы и кобылы Черного отряда успели вновь встать на ноги. Увы, самим магам это уже не помогло: не успев отойти за спины товарищей, двое из них рухнули наземь, обливаясь кровью. Приглядевшись, можно было заметить торчавшие из их шей наконечники болтов.

Затем волколаки, наконец, достигли их позиции, и хаос схватки сделал бессмысленными любые технические маневры. Рассредоточившись, его бойцы заставили противника также рассеяться вдоль всей площадки, сделав применение алхимического огня не менее опасным для них самих, чем для его целей. Тем не менее, надежды Клеймора на быструю победу путем численного превосходства быстро начали сходить на нет: встретив первого противника взмахом своего двуручного клинка, он не мог не изумиться, когда тот просто ушел в сторону с линии удара, прежде чем продолжить свой напор. Ситуация вокруг была не лучше: скрытые берестяными масками налетчики буквально лавировали между бойцами Черного отряда, уворачиваясь от копий и не давая арбалетчикам позади прямой видимости. То и дело новые тела падали наземь, и слишком редко их лица были скрыты берестяными масками. Но и сам Клеймор далеко не первый год посвящал военному ремеслу: его меч продолжал выплетать одну затейливую фигуру в воздухе за другой, не давая противнику ни приблизиться, ни передохнуть, и блокируя каждый выпад его клинка, пока волколак не совершил одну роковую ошибку. Миг – и теплая кровь из перерезанной артерии брызнула единорогу в лицо. И вовремя: сразу двое волколаков в тот же миг насели на него с противоположных сторон, и лишь огромный опыт и надежный доспех позволили ему пережить первые несколько секунд, пока трое копейщиков не заставили одного из них метнуться в сторону и переключиться на них, и единорог вновь остался один на один со своим новым оппонентом.

Сколько это продолжалось – он не мог сказать наверняка. Время сливалось в одну сплошную череду напряжения воли, определявшего полет меча, контроля ситуации вокруг и отмечаемых краем сознания тел, которых на земле становилось все больше и больше. Заблокировав удар очередного оппонента, он резко развернулся и отбросил волколака ударом задних ног на открытую позицию. В тот же миг сразу три арбалетных болта из-за спин пронзили его круп, и очередная жизнь оборвалась. Со стороны главных ворот начали раздаваться звуки боя, а в небо поднялись первые языки пламени. Эту схватку надо было завершать, и – быстро.

В следующий миг подсознание кольнуло внезапное чувство опасности, и лишь отточенные инстинкты позволили ему выжить. Резко откатившись назад, он меньше чем в аршине разминулся с потоком алхимического огня, когда склянка из хрупкого стекла разбилась о смерзшуюся землю, на которой он стоял лишь долю секунды назад. Двум бойцам его отряда повезло меньше, и, вопя от боли, жеребцы превратились в живые факела. Обернувшись, он едва успел заблокировать удар короткого клинка своим мечом, прежде чем обратить внимание на нового противника. Точнее, на то, что она была единственной без маски, а на ее шее виднелась серебристая цепочка какого-то странного амулета.

Заминка длилась лишь долю секунды, но даже этого Волчице хватило. Ударив его передними копытами о доспех, она воспользовалась полученным импульсом, чтобы перекатиться вбок и попыталась поразить сочленение меж пластинами брони пошатнувшегося капитана. Тем не менее, тот успел слегка довернуть свой круп, и клинок лишь бессильно прочертил дугу по стали нагрудника. Однако когда его собственный меч со свистом рассек воздух, палевая кобыла в кожаном доспехе уже успела отпрыгнуть вбок, прежде чем пойти на новый заход.

Из раза в раз ситуация повторялась: противница ловко уходила от каждого его удара, в свою очередь пытаясь поразить уязвимые места доспехов крупного жеребца, прежде чем зажатый в сиянии его магии меч заставлял ее разорвать дистанцию. Но ничто не может длиться вечно, и в определенный момент он улучил свой шанс. В очередной раз облачко магии направило меч в ее сторону, и Волчица, предсказуемо, отшатнулась назад. Но вместо того, чтобы позволить ей это сделать, закованный в сталь жеребец резко рванул вперед и сбил палевую кобылу с ног. Риск себя оправдал, и хотя ее клинок прочертил очередную борозду на поверхности старого доспеха с арвийским гербом, он все же прижал противницу к смерзшейся земле, с его собственным мечом у ее горла.

– Мне жаль, что до этого дошло, Волчица, – искренне произнес он… однако прежде, чем пепельно-серый единорог успел бы положить конец этой схватке, внезапный поток темно-синей магии с небес сбил его с ног. В тот же миг кобыла в кожаном доспехе появилась над ним, и горло ошпарило резкой болью.

– Мне тоже, Клеймор, – горько произнесла Смарт Куки, глядя на умирающего жеребца с перерезанным горлом, и в уголках ее глаз против воли выступило две крохотные слезинки. Оглядевшись, она на долю секунды проводила взглядом едва заметную на фоне ночных небес темно-синюю кобылку, выцеливавшую своей магией то одного, то другого бойца Черного отряда. – Мне тоже.

¹↑ Сделанный мной ОЧЕНЬ вольный перевод нескольких куплетов немецкой народной песни "Wir sind des Geyers schwarzer Haufen", повествующей об одном отряде времен Крестьянской войны, дополнительно адаптированный под "Химеру".

Глава 22 – Ритуал

Ветер швырнул очередную порцию снега в лицо, тоскливо завывая среди ущелий горного перевала, и Бриск Спирит нервно поежился. То и дело ему чудилось, что среди белесой мглы мелькали едва уловимые тени, но за несколько часов он уже привык к игре воображения. Сжав копытом крохотный амулет на шее, единорог салатового оттенка почувствовал, как согревающие чары начали чуть сильнее струиться вокруг его шкуры, скрытой слоем стали и теплым поддоспешником, после чего вновь вернулся к своим мыслям, полурассеяно разглядывая едва видневшуюся сквозь метель дорогу. Всего через сотню шагов сторонний путник заметил бы ощутимый уклон дороги вниз, а еще через пару лиг уже начинались земли пегасов. Бриск Спирит едва заметно хмыкнул.

Пегасы… Порой становилось удивительно, сколько гордыни могли вмещать в себе эти летуны с птичьими мозгами. Времена сейчас непростые, и созванный по их инициативе саммит был понятен и предсказуем. В конце концов, земли Республики никогда не отличались плодородием, и вполне закономерно, что сейчас им требовалась помощь. Вот только… не прозвучало в ходе саммита просьб о помощи. Крисп Спирит, брат Бриска, в тот день был одним из сопровождавших делегацию принцессы Платины лейб-гвардейцев и лично видел все своими глазами. Вместо кротости и смирения, даже сейчас пегасы продолжали смотреть на всех остальных как на грязь под копытами, продолжая требовать, угрожать и выдвигать ультиматумы. Но блеф Хуррикейна так и остался лишь пустыми словами: прошло две недели с тех пор, но никакой орды «порождений севера» на горизонте так и не возникло. Что интересно, пегасов видно также не было, хотя раньше нет-нет, да мелькнет за смену пара патрулей в небесах на западе.

Отставив арбалет в сторону и прислонив его к каменной стене, Бриск вздохнул и, встав на задние ноги, оперся копытами о парапет, бросив взгляд к подножию форта. Издревле охранявший границу между Республикой Пегасов и Юникорнией форт Виндклифф возвышался над единственным перевалом среди гор Скалистого хребта, который напрямую соединял земли двух государств. Массивные ворота перекрывали петлявшую внизу дорогу, и ни одна армия не смогла бы пройти вглубь Юникорнии, миновав его древние стены. И хотя пегасы могли бы попытаться просто перелететь над ними… но встроенные в башни кристаллы, сияющие изумрудными, рубиновыми и сапфировыми отбликами даже сквозь снежную бурю наглядно демонстрировали, что подобный маневр будет стоить очень, очень немалой крови пернатым ублюдкам.

Ветер начал завывать сильнее, и салатовый единорог вновь поежился. Несмотря на всю свою стратегическую важность, Виндклифф по праву считался одним из самых удаленных фортов в Юникорнии, и своему названию он полностью соответствовал. Тем не менее, когда подразделение Бриска отправили сюда на ротацию, он был готов благодарить и Великого Аликорна, и языческих богов арвийцев с пегасами. Что угодно, лишь бы подальше от фронта. Закрывая глаза, он до сих пор слышал по ночам грохот орудий грязепони, вспышки заклинаний чародеев вокруг и залитый кровью снег Троттингемского леса. Сейчас, пять лет спустя, даже смешно вспоминать, что когда был объявлен Святой Марш, они верили о победе за считанные месяцы. В конце концов, Арвия была разорена революцией, голодом и продолжающимися стычками с отрядами лоялистов, а ее армия буквально состояла из вчерашних ополченцев. Устранить этот опасный и богохульственный режим и вновь вернуть монарха на престол не должно стоить значительных училий для обученной, слаженной и высокомотивированной армии единорогов. Все они слышали истории о том, что происходило с членами аристократических семей в Сильваноре. Ну а то, что королевская линия в Арвии пресеклась, их мало волновало – сядет на престол один из дальних родственников Моноцероса из Юникорни, и мир вновь вернется на круги своя.

Реальность, разумеется, не могла быть дальше от этих ожиданий, и Бриск искренне радовался, что его младший брат прошел отбор в лейб-гвардию и не видел того, с чем столкнулся он сам. Казалось бы, сколько проблем может создать толпа грязепони? Как выяснилось, более чем достаточно. Реорганизованные в эти странные «корпуса», их армии стали пусть и меньше размером, но гораздо, гораздо мобильнее. Священное Войско единорогов едва успевало продвинуться на пару лиг вперед, когда их уже окружали с флангов, а линии снабжения разорялись летучими отрядами арвийцев. И все бы ничего, если б только этим неприятности и заканчивались: какие бы тактики и ухищрения они ни применяли, разум был выше материи, и в прямых стычках грязепони немногое могли противопоставить боевым магам древнейшего королевства Эквуса. Но затем единороги вышли из-за прикрытия деревьев, и арвийцы показали тот козырь, что до сих пор скрывали в рукаве.

Многие слышали о связях Пуддингхеда с алхимиками, как и истории от беженцев об алхимическом огне и взрывающихся облаком пламени сумках. Но те месяцы, что прошли со дня смерти последнего короля Арвии, ее новый правитель не сидел на крупе ровно. Странные металлические трубы на колесах виднелись на холмах вдали, и оглушительный грохот заставил тогда еще совсем зеленого неофита Бриска прижать уши к голове. Миг спустя он остался последним бойцом в своем десятке, и паладина, который ими руководил, не спасли ни зачарования, ни толстый доспех. Металлические шары с оглушительной скоростью проносились сквозь воздух, унося не меньше дюжины жизней каждый и с одинаковой легкостью пробивая как деревья, так и тела. Лорд-Кардинал погиб в первые секунды, и вскоре любые намеки на какую-либо организованность в рядах Священного Войска совершенно исчезли. Началось бегство, арвийцы отправились в погоню, и лишь совсем немногим удалось выйти к дружественным позициям в тот проклятый день. Бриск оказался одним из таких везучих пони, и до сих пор благодарил Аликорна за это.

Затем грязепони начали контрнаступление и прорвались почти до перевала Мейнхиллс, прежде чем ситуацию удалось стабилизировать. За прошедшие после этого годы Бриск сам дошел до звания паладина, получил пару оруженосцев из неофитов в свое подчинение, но проклятый Троттингемский лес так и оставался одним огромным полем боя, в котором ни одна из сторон не могла окончательно одолеть другую.

Вой ветра начал становиться совсем уж невыносимым. Раздраженно дернув ухом, Бриск собрался было оттолкнуться от парапета и еще сильнее увеличить энергорасход согревающего талисмана, когда за белоснежной пеленой ему вновь почудилось какое-то движение.

«Очередная игра воображения», – пронеслось у него в голове, но в этот раз что-то было иначе. Отточенное за годы войны подсознание чуть ли не вопило об опасности, и эти тени… их движение было слишком упорядоченным, слишком отточенным, а завывания метели начали напоминать вопли каких-то неведомых тварей… и в следующий миг лишь на долю секунды Бриск успел пригнуться, увернувшись от острых как бритва зубов эфемерного существа и пытавшихся настигнуть его копыт. Отшатнувшись от парапета, он едва смог увидеть, как неведомое создание рвануло обратно в небеса, бесследно растворившись в белесом мареве подобно призраку. Миг спустя его рог озарило сияние бледно-красной магии, и покрывавшая стены система рун, едва заметная до этого, озарилась таким же светом. Однако низкий бас сигнала тревоги оказался едва различим за полными боли и отчаяния криками, что уже раздались изнутри самого форта. Один из видневшихся на соседней башне кристаллов озарился алым свечением, и в следующую секунду волна пламени захлестнула небеса, испарив и закручиваемые метелью потоки снега, и скрывавшихся среди них существ, а также залив округу огненно-красным светом. Почти нестерпимый жар окатил единорога, и пока бушевавшая вокруг непогода ненадолго отступила, Бриск успел заметить, как десятки эфемерных-серебристых созданий огненными росчерками устремились к земле, оставляя позади себя лишь дым и вопли боли. Но затем он перевел взгляд свой дальше… и увидел сотни, если не тысячи новых тварей, выныривавших из молочно-белой пелены бурана, продолжавшего бушевать за невидимой границей раскаленного воздуха, и устремлявшихся прямо к форту.

В следующий миг дверь деревянного люка с лязгом распахнулась позади, и, не тратя времени на арбалет, Бриск Спирит вытащил из висевших по бокам ножен парные телекинетические клинки. Лишенные каких-либо рукоятей, они со свистом рассекли воздух, и лишь в последнюю секунду раздавшийся из темноты молодой голос остановил их полет.

– Стой! Свои! – из-за поворота уходившей вниз лестницы появилась запыхавшаяся единорожка бледно-золотистого оттенка, закутанная в синюю мантию чародея; из-под ее капюшона выбивалась заплетенная в косу рыжая грива. Заметив два клинка менее чем в аршине от себя, новоприбывшая приподняла бровь. – И тебе доброго вечера, брат-паладин.

– Магос Лумина, – кратко кивнул он ей, и клинки вернулись к своему обладателю, повиснув в воздухе по сторонам от жеребца. Что оказалось очень своевременным, ибо в тот же миг одна из эфемерно-серебристых тварей решила испытать удачу и рванула прямо на закованного в сталь паладина. Встретив ее своими клинками, Бриск едва успел отскочить из-под обезглавленного тела, рухнувшего сверху. – Возвращайтесь внутрь, здесь сейчас крайне негостеприимно.

– Они уже внутри форта. Там обстановка не лучше, – молодая чародейка неопределенно махнула копытом назад. К раздававшимся со стороны внутреннего двора крикам прибавился черный, удушливый дым разгорающегося пожара. – Лакс должна была активировать чары на второй башне и расчистить небеса, чтобы… чтобы… – поровнявшись с парапетом, единорожка, наконец, смогла толком оглядеться. – Аликорн милосердный, сколько же их…

«Слава небесам, пока внутренний двор и коридоры Винклифа этих тварей интересуют гораздо больше, чем стены, – пронеслась в голове у Бриска быстрая мысль, и словно в насмешку огненная вспышка внезапно поглотила вершину второй башни.

– Нет… Лакс… – едва слышно прошептала бледно-золотая чародейка и осела у стены. Две слезинки прочертили дорожки по ее лицу и сорвались к каменному полу.

– Магос, я… – начал было паладин, прежде чем уловить движение краем глаза. – Твою ж мать! – отчаянно успел он выругаться, когда сразу четыре твари рванули к закованному в сталь жеребцу. Телекинетические клинки завертелись вокруг в отчаянном танце, но стоило ему переключиться на одно эфемерное существо, как двое других тут же пытались на него заходить. Уши начинали звенеть от их нестерпимого воя, но по крайней мере проклятые создания были заняты только им, не обращая внимания на замершую у парапета кобылку. Но долго так продолжаться не могло, и было лишь вопросом времени, когда он допустит ошибку и… в следующий миг мимо с треском пронеслась искусственная молния, разделившаяся затем на четыре разряда и разом отправившая всех четверых тварей обратно к праотцам. Обернувшись, жеребец увидел поднявшуюся на ноги заклинательницу, и в ее глазах горела отчаянная, неземная ярость.

– Здесь нельзя оставаться! По крайней мере внутри эти твари не смогут наседать со всех сторон! – прокричал жеребец сквозь вой, махнув головой в сторону деревянного люка, однако магос лишь обвела взглядом сотни эфемерно-серебристых тварей, круживших вокруг небольшой крепости посреди ущелья.

– И что дальше? Даже если мы найдем самый дальний угол, эти демоны рано или поздно направятся дальше, в сердце Юникорнии, – неестественно спокойным голосом произнесла она и, проигнорировав жест жеребца, прошла к середине площадки. Несмотря на шум продолжавшегося сражения внизу и перемешивавшийся со свистом ветра вой осаждавших фортификацию существ, ее голос на удивление звучал четко и ровно. – Мы не можем этого допустить. Я не могу этого допустить.

– Лумина, что ты предлагаешь? Даже если подорвать все узилища чар в Виндклифе одновременно, этого не хватит, чтобы выжечь всю эту орду!

Несколько долгих, тянувшихся словно часы секунд магос лишь молча стояла посреди башни, прикрыв глаза. Бриск собрался было плюнуть и волоком затащить ее внутрь, когда заклинатель вновь открыла глаза, и плескавшееся в ее взгляде фиолетовое пламя заставило жеребца невольно сделать шаг назад.

– Теперь хватит.

Миг спустя такое же пламя окутало ее рог, и черные как ночь нити потянулись от него к переполненным магией самоцветам.

– Прикрой меня! – прокричала Лумина, и в воздухе вокруг нее начала сплетаться сеть из арканных рун.

Через две минуты ослепительная вспышка испарила и орду северных демонов, и немногих остававшихся защитников перевала, и даже сам форт Виндклиф, оставив после себя лишь оплавленный камень и пепел.

Свет магических факелов отбрасывал неровные тени на каменные стены и покрывавшую большую часть пола многоступенчатую пентаграмму, окруженную несколькими слоями фокусирующих и защитных рун. Воздух, казалось, трещал от пронизывающих его магических потоков, и само пространство искажалось в безмолвном крике, в то время как пятеро единорогов в синих чародейских мантиях замерли в вершинах пятиугольной фигуры. Рог каждого из них окружало сияние сплетаемых чар, периодическими вспышками озаряющих сосредоточенные лица магов, и пентаграмма пульсировала им в такт. С каждым отбликом постепенно формировавшееся в ее центре марево становилось все четче, наливаясь красками, и казалось, обретая свою собственную жизнь. Наконец, особо яркая вспышка на миг полностью скрыла предназначенный для особо опасных ритуалов зал из виду, и затем… в центре пентаграммы остался лишь идеально ровный шар, мерно заливавший небольшое помещение фиолетовым сиянием изнанки пространства. Тем не менее, даже это достижение знаменовало лишь половину пройденного пути.

Один из заклинателей отбросил назад капюшон своего плаща, явив взору густую рыжую гриву, и направился к зависшей в воздухе сфере, прежде замереть в шаге от нее.

– Кловер, мы все еще можем найти иной способ, – словно заметив его нерешительность, прозвучал молодой голос сзади, и обернувшись, единорог встретил взгляд синих как океанские глубины глаз. Из-под чародейского капюшона ее обладательницы выбивались розовые кудри. – Я все еще считаю, что это слишком большой риск, и Ее Высочество…

– …требует от нас совершить невозможное. Я знаю, Морнинг Стар, – прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох, прежде чем медленно поднять копыто. – Продолжайте поддерживать заклинание. И если что-то пойдет не так – что угодно – немедленно прерывайте ритуал.

– Но ведь тогда… – начала было розовогривая кобылка, однако Кловер из Таиргнея уже отвернулся, вглядываясь в фиолетовые потоки по ту сторону поверхности сферы.

«Мое сознание навеки затеряется среди Этериума, а тело погибнет немногим позднее, – мысленно закончил он ее фразу и мрачно усмехнулся. – Но это все еще будет предпочтительнее альтернатив, которые могут последовать. Как для Геликона, так и… для меня самого».

– Ali'Cornos Ryll, – тихо прошептал архимаг древние слова, прежде чем его копыто соприкоснулось со сферой… мир утонул в сиянии далеких звезд, фиолетовых полутонах и потоках искрящейся энергии, кружащих во всех направлениях и переплетающихся в затейливом танце. Чистая магия разливалась вокруг, пронизывала его и опьяняла своим потенциалом. Если верить жрецам, это пространство было царством Великого Аликорна, его миром и владением, в которое он призовет своих правоверных после смерти. Но те чародеи, которые посвятили свою жизнь изучению арканных материй, знали, что это убеждение не могло быть более далеким от истины. Не было в этом странном месте ни Великого Аликорна, ни душ правоверных; к сожалению, это далеко не означало, что оно пустовало. А потому и задерживаться не стоило.

Небольшое усилие воли – казавшееся невероятно простым на фоне расстилавшейся вокруг эссенции чар – и фиолетовые потоки подобно урагану начали проноситься мимо, сменившись несколько секунд спустя зрелищем огромного бело-синего шара, неспешно прокладывающего свой путь через время и пространство. Две сферы кружили вокруг него: одна ослепительная как солнце, вторая более темная, отражавшая серебристо-белые тона. Однако в то же время что-то было не так. Сияющая сфера постепенно удалялась от этого шара, и вместе с ней его обитатели получали все меньше и меньше живительного тепла. Но что в материальном пространстве являлось невозможной задачей, здесь, в этом мире, казалось почти тривиальным. Решение проблемы было простым, и напитанное самой магией пространство охотно повиновалось его воле. Потоки начали вновь закручиваться вокруг, но движимые в этот раз совершенно иной задачей. Будь здесь у Кловера рог – он сиял бы подобно маяку в ночи, но в его отсутствие чары лишь сами спресовались в упругие струны, направившиеся затем к сияющей сфере… и затем словно неведомая воля наотмашь отбросила их прочь. В следующий миг архимаг не увидел и не услышал, но почувствовал неким потусторонним чутьем , что он более не был один в этом месте.

«Я ТЕБЯ ВИЖУ», – подобно грому раздались чужие слова в его голове, и Кловер ощутил, как вокруг начали сжиматься когти неведомого существа. Лишь в последнюю секунду защитные руны в оставшемся, казалось, столь далеко материальном мире ослепительно-ярко вспыхнули алым пламенем, и невидимый трос со всей силы дернул его обратно, через фиолетовые всполохи и струи энергии. Обратно в принадлежавшее ему тело, обратно в реальное пространство и как можно дальше от повстречавшегося ему существа… чем бы оно не являлось.

Судорожно сделав вдох, Кловер распахнул глаза, и лишь потому успел заметить черный как ночь поток, что настиг замершую посреди пентаграммы сферу изнутри Этериума и миг спустя через нее свободно затопил каменное помещение.

Нестерпимая боль сковала все тело архимага, и хор тысяч голосов нестерпимым криком проникал в сам мозг, требуя принять их, услышать их, подчиниться им. Огненная, противоестественная ярость начала затапливать сознание, и лишь самый маленький, самый крошечный его островок оставался сиять маяком разума посреди океана безумия. Крошечный огонек в кромешной ночи, безопасная бухта посреди шторма, идея, что способна была перебороть любые преграды… короткая фраза, что несла в себе совокупную мудрость и волю десятков поколений чародеев Юникорнии.

Ali'Cornos Ryll. Триумф Аликорна.

Разум был выше материи. Какие бы препоны судьба не ставила перед чародеем, его воля всегда будет для него самым надежным союзником. Любые стены можно сломить, и даже сами горы обратятся в прах, если копыто чародея будет вести знание, целеустремленность и холодный рассудок. И владыкой этого рассудка может быть он и только он. Таковы были заветы Аликорна, и хотя жрецы уделяли гораздо большее внимание постулатам о самосовершенствовании и единстве, именно этот аспект стал основным девизом для магов Юникорнии.

Неимоверным усилием направив поток магии в центр помещения, сквозь застилавшую глаза пелену и ослепительную боль, что сопровождала каждую мысль, Кловер сплел единственное заклинание, состоявшее всего из одной построенной в сознании формы. Формы, которая перенаправляла все окружающие потоки обратно в Этериум.

В тот же миг являвшаяся окном в иную реальность сфера с тихим хлопком испарилась, а черная пелена, что застилала сознание, бесследно исчезла. Затихли безумные крики, и сковавшая каждый сустав боль схлынула, словно никогда и не существовала. При желании можно было даже представить, что все произошедшее было лишь наваждением, простым видением, которое было навеяно своевольными энергиями Этериума… если бы не четыре изуродованных трупа, замерших в вершинах выцветшей пентаграммы. Их черепа на затылках уже успели начать раскрываться подобно лепесткам, а ноги обладали слишком большим количеством суставов, но на лицах все еще можно было различить гримасы боли и невероятного, первозданного ужаса.

«По его воле всходит солнце и заходит луна, и наступившая стужа – лишь испытание для праведников! – пронеслись в голове архимага последние слова культистки, которую он допрашивал несколько недель назад. – Мы видели его очертания во снах, и Пророк был избран как первый среди нас!»

Ледяной озноб пробежал по затылку единорога, и Кловер невольно поежился, переводя взгляд с одного начинавшего превращаться в упыря чародея на другого. Никогда в жизни он не был столь рад, что сумел сплести столь простое в иных обстоятельствах заклинание, как Сифон Потоков.

«Очертания во снах… контроль солнца и луны. Чем бы это существо не являлось, оно не под силу ни мне, ни какому-либо другому магу во всей Юникорнии. Тогда, месяц назад, я принял его за простого демона… Великий Аликорн, каким же я был глупцом…»

Тяжело вздохнув и покачав головой, Кловер, шатаясь, направился к выходу, когда промелькнувшая в голове мысль заставила его на миг остановиться.

«Ритуал сработал, это сомнению не подлежит. Лишь вмешательство Дискорда не позволило нам остановить эту бесконечную зиму. Однако демон или нет – он явно существо потоков. И хотя во всей стране не найдется ни одного заклинателя, который обладал бы большими знаниями об этой тематике чем я сам… мир существует и за границами Юникорнии».

– Ты с ума сошел?!

– Платина, прошу…

– Никакого «прошу»! Когда я сказала тебе не предпринимать больше авантюр, это касалось не только вылазок в Нижний Город! И что же я сейчас вижу? Четверо старших заклинателей Академии – мертвы. Упыри чуть не устроили бойню не просто посреди Геликона – в самом Облачном Шпиле! Ты… ты сам чуть не погиб! – принцесса на миг задохнулась от возмущения, однако затем уже чуть тише, но не менее горячо продолжила: – Кловер, есть причина, почему прямое взаимодействие с Этериумом находится под строжайшим запретом. Ты это знаешь не хуже меня. И сейчас мало того, что ты сделал именно это, так еще и не поставив в известность ни меня, ни ректора Софт Войс! О чем ты вообще думал?!

– О том, как остановить вечную зиму, – устало вздохнув, Кловер помассировал виски копытами и на миг прикрыл глаза. – И от том, что Софт Войс гораздо больше обеспокоен сохранением своей должности и перекладыванием свитков, чем практическими знаниями в магии. Мы это с тобой оба знаем; поэтому он и стал ректором изначально.

Долгая, тяжелая тишина повисла в воздухе, и Кловер встретил пронзительный взгляд лиловых глаз своим собственным. Он мог бы сказать, что Платина сама повелела ему сосредоточить усилия на вечной зиме. Что несмотря ни на что, он приблизился к решению этой проблемы настолько, насколько вообще было возможно за считанные годы. И пусть ценой являлось применение запретной магии, а вовлеченные риски были велики как никогда, разве оно того не стоило?

«Нет, – говорил пристальный взгляд серебристой принцессы. – Не стоило. Не из-за тех законов, что ты нарушил своим ритуалом. Не из-за того риска, что ты предпринял. И даже не из-за погибших чародеев. Но потому, что ты это сделал без моего ведома и одобрения».

Ветер завывал за окном, оглушительный в воцарившейся тишине. Пламя в жарко пылающем камине окрашивало студию архимага в багровые тона, и раздавшийся изредка треск угля звучал подобно громовым раскатам. Но тем не менее, Кловер оставался непреклонен, уверенный в своей правоте. Лишь Аликорн ведает, как могло бы закончиться это противостояние, однако прежде чем бледно-желтый единорог в бирюзовом плаще или сидевшая напротив него принцесса в королевской мантии нарушили тишину, на заваленный документами, пергаментом и схемами стол, что их разделял, запрыгнуло маленькое пушистое существо, смахнув в процессе пару свитков на пол.

– Игнис! – только очень внимательный наблюдатель мог бы заметить в голосе Кловера крошечные нотки облегчения. – Сколько раз я говорил тебе не залезать сюда!

Тем временем огненно-рыжая кошка невозмутимо прошла прямо к жеребцу, полностью игнорируя сидевшего напротив него правителя страны, и положила зажатую во рту добычу перед ним, после чего гордо мяукнула. Дождавшись, пока архимаг, закатив на миг глаза, все же ее погладил и убрал тушку маленького грызуна в специальный ящик для отходов, маленькая хищница вновь спрыгнула вниз, и несколько секунд спустя улеглась на стоявшем позади подоконнике.

Демонстративный кашель напомнил, что Кловер был далеко не единственным пони в помещении. И возможно ему это лишь показалось, но лицо Платины приобрело едва заметный зеленоватый оттенок, в то время как пурпурногривая единорожка то и дело стреляла глазами в сторону того ящичка, в котором исчезла мертвая мышь.

– Кхм… скажи оно хотя бы того стоило?

Бледно-желтый жеребец вновь прикрыл глаза и со вздохом помассировал виски.

– Ритуал был успешен, если ты об этом. Концептуально, контроль над этим новым "солнцем" возможен, но мы это знали и ранее. Проведенный же сегодня ритуал продемонстрировал, что он возможен и на практике. Более того, этот контроль даже почти удалось установить, но… мне помешали, – Платина лишь молча приподняла бровь, и архимаг продолжил, а по его загривку вновь пробежал озноб. – Помнишь мое расследование деятельности культистов в Нижнем Городе? Они были правы. Какая бы сила за ними не стояла, именно она контролирует движение солнца. И когда мы провели ритуал, эта сила нас заметила. Результатом стала смерть четверых старших чародеев Академии, и лишь чудом я сумел выжить и прервать процесс прежде, чем последствия стали бы еще более катастрофическими.

Несколько долгих секунд принцесса молча сверлила его взглядом, задумчиво склонив голову вбок, прежде чем произнести:

– Если ты ведешь к тому, чтобы я дала тебе добро вновь продолжить свое расследование…

– Вовсе нет, – поднял жеребец копыта, предупредив ее дальнейшие слова. – Все, что эти культисты знают, мне и так уже по большей степени известно. Ничего принципиально нового мы от них не получим, поскольку они являются лишь пешками в игре этой силы.

– Что же в таком случае ты предлагаешь? – в лиловых глазах принцессы вновь блеснуло раздражение. – Ты являешься архимагом Юникорнии, и ни один другой чародей во всей стране и рядом с тобой не стоит. Если кто и сможет найти решение этой проблемы, то этим пони будешь ты и только ты.

– Возможно, – уклончиво ответил единорог и, обведя взглядом забитые многочисленными книгами стеллажи, тряхнул головой. То, что он собирался сказать, почти наверняка не придется Платине по нраву. – Но у меня на это уйдет время. Месяцы, по меньшей мере, если не годы – и это предполагая, что эта сила, этот Дискорд в магических потоках – не будет предпринимать никаких мер. А сегодняшний ритуал продемонстрировал, что подобного от него ожидать не приходится.

– У нас нет такого времени, и дело даже не в этом «Дискорде», – серебристая единорожка повесила голову, прикрыв глаза, и в этот миг Кловер заметил невероятную, безумную усталость, что на долю секунды проявилась сквозь маску правительницы Юникорнии. Ее голос был тих, на грани шепота, когда она продолжила: – Фронт стагнирует, но не это меня сейчас больше всего беспокоит. Час назад у меня состоялась встреча с главой Священного Войска, и Холи Ланс доложил о странных существах, что были замечены к северу от Таиргнея, приносящих с собой вьюгу и буран. Это совпадает с описанием, что приводилось в… послании Хуррикейна, но до сих пор наши северные рубежи считались безопасными, находясь под надежной защитой непроходимых гор. Но, к сожалению, уже сейчас это убеждение не является актуальным, и дальше будет только хуже, – прервавшись на миг, словно собираясь с мыслями, она подняла глаза на архимага и продолжила: – Море замерзает, Кловер. Горы более не являются непреодолимым рубежом, их можно попросту обойти. Судя по всему, эту создания избегали океанских вод, по той или иной причине, но теперь нам это уже не поможет. Пока нам все еще сравнительно везет: столкновения с этими… вендиго все еще остаются единичными случаями, но лишь Аликорн ведает, сколько у нас остается времени до полноценного нашествия. Предполагая, что оно уже не началось с совершенно иного направления.

– Иного направления? Что ты имеешь в виду? – приподнял бровь архимаг, все еще пытаясь переварить полученную информацию. Платина же лишь поморщилась и, покачав головой, все же спустя несколько секунд ответила:

– Холи Ланс сообщил, что мы потеряли форт Виндклиф. Из него не поступает ни вестей, ни отчетов, ни даже просьб о помощи; все, что мы знаем наверняка, это что несколько дней назад примерно в его направлении возникла ослепительная вспышка, которая была видна даже в пятидесяти лигах к югу. Возможно, это начало вторжения пегасов, согласившихся на предложенную Пуддингхедом сделку. Или же северные твари прорвались через земли Республики и смели наши пограничные рубежи. Несколько отрядов уже были отправлены на разведку, но в любом случае войны на два фронта нам не выдержать. И это лишь одна из бесчисленного множества проблем Юникорнии: уловы продолжают снижаться, из-за низких температур урожай водорослей рекордно низок, добрая треть угледобывающих шахт сейчас попросту простаивает из-за бунтующих рабочих… список можно продолжать очень долго.

Твердо посмотрев в глаза архимага, принцесса Платина мрачно, но твердо произнесла:

– Оставшееся Юникорнии время в лучшем случае исчисляется месяцами – и это при самом благонадежном стечении обстоятельств. Скажи, что у тебя есть иной вариант – хотя бы какой-то!

Кловер вновь обвел взглядом заполненные книгами стеллажи и вздохнул, собираясь с духом.

– Он есть, но… мне потребуется помощь. На всем Эквусе есть лишь один пони, чьи знания о магических потоках превышают и мои, и всей Академии вместе взятые. Ты знаешь, о ком я говорю.

Лицо Платины приняло нечитаемое выражение.

– Тебе известно не хуже моего, почему он ушел в изгнание.

– Именно поэтому если кто и обладает ответом на эту проблему, то это он, – упрямо мотнул головой бледно-желтый единорог, игнорируя сверлящий взгляд собеседницы. Наконец, спустя несколько секунд, принцесса все же вздохнула, признавая поражение..

– Действуй, Кловер. Любые необходимые ресурсы тебе будут предоставлены. Доставь его в Геликон в цепях, если потребуется – но самое позднее через два месяца мы должны получить контроль над солнцем, – дождавшись кивка архимага, принцесса поднялась с подушки и направилась к выходу из его студии, прежде чем замереть у самой двери и, полуобернувшись, добавить: – Кловер… прошу, будь осторожен. Я догадываюсь, в каком регионе ты ожидаешь его найти, и ничего хорошего от этих проклятых земель ждать не приходится. Не дай разбойникам или упырям погубить себя.

– Миледи, когда я не был осторожен? – впервые за вечер усмехнулся рыжеволосый чародей, и Платина лишь грустно улыбнулась в ответ, прежде чем скрыться в коридоре.

Глава 23 – На берегах Селины

Тронный зал значительно изменился за те годы, что прошли с правления Моноцероса Третьего. Исчезли отображавшие былую историю гобелены. Магические факела сменили обыкновенные светильники на масле и рыбьем жире. Даже сам трон – прошедший через столетия символ власти арвийских королей, был заменен гораздо более простым, но комфортным креслом, стоявшим во главе длинного стола посреди преобразившегося помещения. Тем не менее, несмотря на добрый десяток предусмотренных для совещаний мест, в этот вечер занятым было лишь одно из них.

– …таким образом фронтовая ситуация остается без значительных изменений. Маршал Бертхуф предполагает, что единороги как и мы заняли выжидательную позицию после провального саммита в Конкорде, в расчете сперва дождаться действий пегасов, прежде чем предпринимать какие-либо значительные шаги.

– И мнение военного министра с этим совпадает? – подняв взгляд на своего собеседника, жеребца землистых оттенков, шкура которого практически полностью была скрыта металлом и мехом доспеха, а некогда вороная грива уже давно стала серо-стального цвета, Пуддингхед, канцлер Арвийской Республики, отодвинул в сторону свиток с очередным отчетом и пристально посмотрел ему в глаза.

– Я считаю, что это слишком простое объяснение. У единорогов граница с пегасами составляет всего одно узкое ущелье, которое они полностью контролируют. Наоборот, понимая, что мы вынуждены отвести часть своих сил на северные рубежи в ожидании потенциального вторжения, на их месте было бы гораздо разумнее предпринять попытку наступления. Возможно, даже выйти к Окстроту или, наоборот, ударить севернее и попытаться взять наши подразделения в клещи. Но, тем не менее, они этого не делают, – сложив копыта перед собой и наклонившись вперед, Мейсон выждал пару секунд, пока его собеседник переваривал прозвучавшие слова, прежде чем добавить: – Либо руководство этого «Священного Войска» окончательно выжило из ума на религиозной почве, либо они задумали что-то иное. Что-то, что поможет им добиться победы гораздо быстрее успехов на поле боя или захвата территории. И лично у меня складывается впечатление, что дело далеко не в первом.

Сидевший во главе стола гнедой жеребец с каштановой гривой, в которой также начали появляться первые ниточки седины, тихо вздохнул и, прикрыв на миг глаза, помассировал виски копытами.

– Даже если это и так, повлиять на подобный сценарий мы сейчас не можем. Возможно они действительно что-то затеяли. Возможно – нет. Но в любом случае Юникорния доживает свои последние месяцы, и единороги это знают. Если ее лидеры считают благоразумным прожигать драгоценное время в погоне за какими-то несбыточными грезами – это их право. Все, что от нас требуется – это пережить оставшийся период, и их королевство развалится изнутри подобно карточному домику, раздираемое голодными бунтами и подковерными интригами. Власть Платины далеко не столь незыблема как раньше, особенно когда моря замерзают, и поставки еды становятся скромнее с каждой неделей.

– Я… надеюсь, что вы правы, канцлер, – склонил голову министр, бывший некогда лишь скромным главой ополченцев.

– Однако пережить нам необходимо не только единорогов, но и соседей с севера. Как обстоит ситуация вдоль Селины?

Мейсон заметно приободрился.

– Мы готовы настолько, насколько это вообще возможно, – слегка улыбнувшись, он прикрыл глаза на миг, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить: – 3-й и 4-й корпуса были развернуты в Верхневодье и в Хейкасле соответственно, под управлением маршалов Трота и Лонгмейна. Общее управление обороной осуществляет маршал Ней, он же рассредоточил силы своего 6-го корпуса вдоль дополнительной линии прибрежных укреплений и редутов, созданной за последние две недели. В случае вторжения его силы будут сдерживать пегасов до тех пор, пока Трот и Лонгмейн не подоспеют с подкреплениями.

– Превосходно, – кратко кивнул Пуддингхед, прежде чем вновь вернуться к чтению свитка, в котором Ампл Харвест, министр экономики, расписывал свое предложение по модификации системы квот, а также приводил текущие сводки по продовольственной ситуации. – Дай мне знать, если возникнут какие-то изменения.

Почувствовав окончание разговора, жеребец землистого цвета поднялся на ноги и направился было к выходу, однако, сделав лишь пару шагов в сторону массивных двустворчатых дверей, он замер, будто в нерешительности.

– Что-то еще? – прозвучал сзади голос. Едва заметно поморщившись, Мейсон все же выдохнул и, обернувшись, встретил цепкий взгляд светло-зеленых глаз своим собственным.

– Многих моих подчиненных напрягает деятельность верховного алхимика, канцлер. Как и меня самого.

Брови сидевшего за столом гнедого жеребца взлетели вверх.

– Арвийская Республика обязана мастеру Флорину самим своим существованием. Без его изобретений даже исход революции был бы под вопросом, не говоря уже об успешном противостоянии фанатикам-единорогам.

– Да, ваше превосходительство, но… мы только что начали получать его новые, видоизмененные заряды для артиллерии. Даже обычные ядра были невероятно смертоносны, но эти… приспособления способны унести жизни сразу сотен противников одним-единственным залпом орудийной батареи. Те же, кто не погибает мгновенно, получают настолько ужасные раны, что быстрая смерть для них становится милосерднее жизни. Каждую неделю мне на стол поступают рапорты о жеребцах, которые не выдерживают этой крови и смертей и сходят с ума, в то время как верховный алхимик продолжает изобретать все более новые и изощренные методы убийства пони. Я прекрасно осознаю его вклад в независимость Арвии, и что военные времена требуют решительных мер, но… насколько далеко мы готовы зайти?

Прервавшись на миг, министр нервно сглотнул и добавил:

– Кроме того, слухи о нем становятся все более громкими. И дело не в эксцентричности или странной манере общения: все больше и больше пони говорят, что верховный алхимик продал свою душу демонам ради этих изобретений. Обычно я бы не придавал особого значения этим сплетням, но… я встречался с Флорином несколько дней назад, ради обсуждения дополнительных поставок взрывчатого порошка. И я совершенно уверен, что раньше в его глазах потусторонний, фиолетовый огонь не плескался.

– …а упырь ему такой и говорил: «Ну я тебя услышал. И что теперь делать будем?»

Взрыв грубоватого смеха на миг заглушил треск полевого костра, уносясь вместе с дымом к пасмурным небесам. Первые снежинки легкого снегопада начинали закручиваться в медленном танце, но жаркое пламя надежно отгоняло холод вечной зимы от пятерых жеребцов-земнопони, бросая красные отблески на стены снежно-земляной насыпи, что обозначала внешний периметр редута. При желании, можно было забраться наверх и увидеть бесчисленное множество таких же укреплений, уходивших вдаль насколько хватало взгляда и надежно защищающих левый берег могучей реки, разделявшей земли пегасов и арвийцев. И стоявшие позади на возвышении пушки без слов гарантировали, что ни одному противнику – ни парящему в небесах, ни идущему по земле – не удастся миновать этот рубеж без потерь.

– А вот еще одна! Эту хохму я слышал еще в Колтчестере, и трактирщик клялся, что… – начал было один из них, крупный жеребец буланой масти, когда в воздухе раздался торопливый цокот приближающихся шагов. Разговор стих, и пару секунд спустя из-за угла уходившей вперед траншеи появился молодой земнопони в легком обмундировании передового дозора, судя по возрасту, лишь пару лет как получивший свою кьютимарку. Заметив пятерых бойцов у костра, он галопом направился прямо к ним, лишь в последнюю секунду успев остановиться.

– Где… где… – хватая ртом воздух попытался было он произнести, но слова упрямо отказывались складываться в предложение.

– Тише ты, отдышись, – добродушно усмехнулся буланый жеребец, однако недоброе предчувствие кольнуло его сердце. Сняв с пояса флягу с водой, он протянул ее молодому дозорному, который лишь благодарно кивнул и всего за несколько глотков ее ополовинил, прежде чем вернуть обратно.

– Спасибо, – произнес он, все еще тяжело дыша, прежде чем уже более внимательно осмотреться. – Где сейчас маршал Ней?

– В штабе, – ответил один из стоявших рядом жеребец, и второй ему вторил:

– Точно. У него сейчас как раз должно быть совещание с офицерами. Это прямо по траншее, два поворота направо и затем прямо до конца. "Землянка" крупная, не промахнешься.

Вновь благодарно кивнув, молодой дозорный собрался было помчаться вперед, когда его копыто буланого жеребца его на миг остановило.

– Погоди, не кипишуй. Что случилось, где пожар?

Во взгляде обернувшегося дозорного мелькнул полубезумный блеск и неподдельный, животный страх.

– Пегасы, – было единственным, что он произнес, прежде чем вновь помчаться вперед.

В широких кругах маршал Ней был известен своей отвагой (порой, на грани безрассудства) и смелыми, рискованными маневрами. Тем не менее, его решения зачастую приводили к победам там, где иной пони не добился бы ничего, кроме поражения, и именно этим был обеспечен его стремительный рост по военной иерархии новой Гражданской Армии, что была учреждена Пуддингхедом. Однако что было гораздо менее известным фактом, так это то, что помимо склонности к риску, вышедший из простой семьи ремесленников пепельно-серый жеребец также обладал настоящим талантом в организации оборонительных рубежей. И в отличие от многих других маршалов, руководивших издалека, в уюте и тепле «зимних квартир», Ней всегда предпочитал лично контролировать ситуацию на месте, на ходу внося корректировки, если того требовала ситуация. Именно поэтому он сейчас находился здесь, среди промозглых траншей одного из передовых редутов.

– …полностью укомплектованы новыми зарядами. В укреплениях второй линии их меньше, и поставки все еще продолжаются; в настоящее время комплектация завершена на пятьдесят процентов.

Ней кивнул докладывавшему жеребцу, прежде чем вновь склониться над освещенной коптящими светильниками картой, развернутой поперек массивного стола, который занимал добрую половину подземного помещения.

– Благодарю, штабс-капитан. Майор, были ли новости насчет запроса в Хейкасл о… – прежде чем он успел бы завершить вопрос, со стороны входа начал раздаваться какой-то ажиотаж, и миг спустя внутрь ворвался молодой жеребчик со знаками отличия передового дозора на нагрудной пластине доспеха, мгновенно приковав к себе внимание собравшихся офицеров. Кто-то недовольно фыркнул, кто-то дернул ухом или едва слышно пробурчал что-то о совсем потерявших берега юнцах… Ней же лишь молча приподнял бровь.

– Ваше превосходительство, – пытаясь отдышаться, обратился новоприбывший прямо к Нею. – Дозорный… дозорный Скампер, второй батальон, третья рота. Полчаса назад я и мое отделение заметили странное, массивное облако на горизонте, которое двигалось против ветра, медленно приближаясь…

– Он прервал совещание ради разговора об ОБЛАКАХ? – с негодованием прошипел стоявший рядом майор, но Ней лишь жестом призвал к тишине. Слегка стушевались, Скампер продолжил:

– Мы выдвинулись вперед и… это был город, ваше превосходительство! Настоящий облачный город! И вокруг него кружили тысячи, если не десятки тысяч пегасов, которые направляли его к Селине!

Абсолютная тишина воцарилась в помещении, прерываемая лишь тяжелым дыханием дозорного. Несколько секунд маршал молча переваривал информацию, прежде чем все же произнести:

– Где сейчас командир твоего отделения?

– По пути обратно мы попали в засаду пегасов, ваше превосходительство. Возможно, нас заметили заранее и не хотели дать уйти; подпоручик Хеви Сак приказал мне бежать обратно и предупредить вас о происходящем, в то время как остальные попытаются связать пернатых ублюдком боем, – прервавшись на миг, дозорный едва заметно вздрогнул. – Я и бежал.

Пару секунд маршал продолжал сверлить его взглядом, прежде чем оглядеть собравшихся вокруг подчиненных. Казалось, в воцарившейся тишине можно было услышать даже биение их сердец. Слишком частое биение, свойственное липкому, сковывающему движения и лишающему рассудка страху.

– Приготовиться к обороне, – наконец, прозвучал голос маршала, и хотя невольный трепет точно так же сковывал его вены льдом, ни его тон, ни осанка не выдавали ни единой эмоции. Склонившись над картой, он продолжил: – Визерс, отправь гонцов в Верхневодье и в Хейкасл с запросом подкреплений. Пастерн – вытаскивай наших горе-чародеев с их собрания и тащи на передовую. Миллер – на тебе контроль артиллерии. Применение новых зарядов санкционировано. Остальным действовать согласно разработанным планам; через пять минут весь личный состав должен проснуться, протрезветь и быть без дрожащих копыт.

Когда замершие офицеры никак не отреагировали, Ней вновь поднял глаза.

– Чего ждем, господа? Мы еще попьем крови у пернатых ублюдков, и если они считают, что переправа через Селину будет легкой прогулкой, то их ждет большое разочарование. За работу!

Когда помещение опустело, и маршал Ней остался один, он едва слышно добавил:

– Я очень надеюсь, что эта хваленая «картечь» себя оправдает.

Когда-то каменные мостовые и узкие улочки небольшого города, приютившегося на берегу горного озера, были полны жизнью. Торговцы нахваливали свои товары, студенты Коллегии Аэромансеров спешили на лекции или же просто сновали вокруг в поисках приключений, а убеленные сединами мудрецы стекались со всего света в поисках знаний или ответов. Да, кто-то мог сказать, что Геликонская Академия была древнее и почетнее. Но в Озерном Городе пергамент никогда не предавался огню из-за религиозных предрассудков, и потому многие тексты можно было найти лишь здесь, на берегах Ледоводья. В том числе и те, оригиналы которых были старше любого из трех государств, и за обладание которыми даже сейчас в столь кичащейся своей магической традицией Юникорнии легко можно было угодить на костер.

Но эти времена остались позади. Теперь лишь снег, да мороз населяли опустевшие улицы. Не поднимались больше столбики дыма к небесам из печных труб. Некому было смазать петли жалобно скрипевшей на ветру двери или закрыть одиноко хлопающие ставни. Только вьюга тоскливо завывала среди каменных стен заброшенного города. Один день пролетал за другим, постепенно переходя в недели, но каменные стены не ведали печали; безразлично взирая на окружающий мир, они продолжали оберегать внутреннее убранство своих домов от непогоды, даже если это убранство было оставлено позади прежними хозяевами, которые уже никогда не вернутся. И именно поэтому когда хлопок крыльев разорвал тишину, он прозвучал подобно громовому расскату.

Выйдя из крутого пике, странное существо замерло над одной из крыш и огляделось. Что-то манило его в это место. Что-то странное, что-то неуловимо знакомое… но в то же время память упорно отказывалась подчиняться своему владельцу. И, учитывая состав его самого раннего и единственного воспоминания до того, как оно проснулось в глубинах подземного замка на севере, возможно это и к лучшему.

Ледяной озноб невольно пробежал по его спине, и существо против воли зажмурилось. Даже сейчас стоило ему лишь на миг закрыть глаза, как этот образ снова и снова вставал перед взором: как оно было сковано на металлическом столе, и как пугающие, уродливые двуногие фигуры в прозрачных масках и белых одеяниях сновали вокруг, о чем-то воодушевленно щебеча. Металлические лапы перемещались над головой, периодически кусая его шею и круп. Ног существо уже не чувствовало, и почему-то оно было совершенно уверено, что только ими дело не ограничится. Чувство обреченности… абсолютной, беззащитной обреченности сковывало его сердце, и возможно потому существо даже слегка обрадовалось, когда одна из двуногих фигур заметила его взгляд и начала что-то кричать другой. Миг спустя очередная металлическая лапа вновь укусила его в шею, и сознание поглотила милосердная тьма.

Существо не знало, сколько прошло с тех пор времени, но в какой-то момент оно вновь проснулось. Не было больше вокруг двуногих фигур, а вместо металлического стола под спиной его окружала лишь стеклянная емкость. Ноги вновь начали подчиняться ему – передние даже оканчивались когтями, которыми оно могло свободно шевелить – и хотя было в этом какое-то странное ощущение неправильности, ему без особых усилий удалось пробить брешь в прозрачной клетке и выйти наружу. Десятки, если не сотни других таких же емкостей окружали его собственную в огромном помещении: какие-то были пустыми, в каких-то находились лишь изуродованные трупы, но во многих других были такие же невезучие узники этого проклятого места. Их птичьи головы и верхняя часть туловища были покрыты перьями, но остальное тело словно принадлежало огромной кошке. Довершали картину массивные крылья, и они были пожалуй единственным, что вызывало у него хоть какое-то ощущение привычного. Как и само существо, остальные узники также очнулись; кто-то из них сумел выбраться наружу самостоятельно, кому-то же потребовалась помощь. Но лишь когда последний из его собратьев был вызволен, а помещение дважды проверено, существо все же отправилось на поиски выхода. В тусклом свете красных огней каждый коридор был неотличим от предыдущего, и хотя ему пришлось сделать пару кругов, оно все же смогло вывести своих собратьев к огромным, массивным металлическим дверям, что преграждали путь к свободе. К счастью, крупная, оплавленная дыра посреди вполне позволяла протиснуться наружу. Тогда им была неведомо, что именно могло проделать подобное отверстие в столь толстой стене; увы, это неведение продлилось недолго.

Новый хлопок крыльев возвестил о своем владельце позади, и существо обернулось. Приземлившись рядом на черепичную крышу, одно из выведенных им созданий переложило из клюва в лапу свою немудреную добычу и протянуло ему. Телосложение этого создания было гораздо более стройным, чем у него самого; даже грациозным, по его мнению, и перламутровое оперение изящно сочеталось с бархатно-черной шкуркой. Благодарно кивнув, существо приняло предложенную тушку какого-то маленького грызуна и неловко впилось в нее клювом. Что-то было в этом неправильное, даже противоестественное, но за последние дни оно привыкло к этому ощущению, и потому не придавало ему слишком много значения. Когда тушка полностью исчезла, существо посмотрело на перламутрово-черную спутницу и с трудом, ломая язык и горло, выдавило из себя гортанные звуки совершенно незнакомым ему голосом.

– Спа… си… бо.

Та успела лишь слегка улыбнуться, прежде чем рев с небес заставил обоих существ резко сорваться с места в поисках укрытия. К их удаче, вариантов вокруг было с избытком, и вскоре деревянная дверь впервые за три недели хлопнула не из-за ветра. Осторожно выглянув через окно наружу, существо увидело, как прилетевшие вслед за ним собратья точно так же скрывались в покинутых своими прежними владельцами строениях. Но оно все равно продолжало вглядываться в небеса, до рези в глазах, и через несколько, казалось, бесконечно долгих секунд его усилия были вознаграждены: тень огромного, крылатого ящера мелькнула среди небес, но к счастью ее обладатель либо их не заметил, либо просто не пожелал преследовать. Когда эта тень вновь скрылась за облаками, а пару минут спустя новый рев раздался уже гораздо дальше к востоку, существо не смогло сдержать вздоха облегчения. Обернувшись к своей спутнице, оно увидело, что та уже вовсю с любопытством оглядывала помещение, в котором они нашли убежище, а через пару секунд, не сдержавшись, даже начала обходить одну комнату за другой, разглядывая подвешенные на стенах картины, открывая разные ящики и иногда тихо воркуя себе под клюв. Тихо усмехнувшись, существо с легкой улыбкой сопровождало движения ее движения, незаметно любуясь точеной фигуркой. Лишь одно коробило его взгляд: странная, рубленная вязь незнакомых символов на туловище спутницы.

«D-06 #1203».

Глава 24 – Вылазка

Магия разливалась в воздухе подобно невесомым нитям, что окрашивали непримечательное внутреннее убранство помещения в золотые и закатные тона. Переплетаясь и извиваясь вокруг освобожденного от свитков и пергамента рабочего стола, стоявших перед ним простых, но добротных табуретов, зажженных с наступлением вечера светильников и испещренной бесчисленным множеством обозначений огромной ростовой карты в половину стоявшей за столом стены, эти нити образовывали вязь невероятно причудливых узоров, и лишь немногие посвященные могли увидеть лежащий за ними смысл. Еще меньше – знали, что эти узоры, эти арканные символы не только служили воплощением потоков в реальном мире, но и могли усиливать друг друга, создавая новые, комплексные массивы и свойства.

Какое-то время эта гармония, эта незаметная большинству смертных музыка вселенной продолжала тихо переливаться янтарными оттенками, ведомая волей и умением заклинателя. Новые, еще более сложные формы начали возникать, окружая комнату полукругом магических символов, меж которыми проскакивали искры энергий Вуали… но в какой-то момент в их гармоничную мелодию закралась фальшивая нота. Хаотичный звук, что подобно чуме начал поражать одно сплетение за другим, перекидываясь по золотым нитям и оскверняя их в процессе. Всего несколько мгновений – и создаваемые чары начали безвозвратно распадаться, и даже панические попытки заклинателя обуздать их не могли предотвратить конца. Энергия устремилась обратно к своему источнику, к фокусирующему центру, который позволил ей принять свою форму изначально, и…

– Ай! – поморщилась Селестия, потирая покалывающий рог, и сидевший напротив нее седой единорог в остроконечной шляпе со вздохом покачал головой.

– Еще раз, к плетению чар нельзя подходить с точки зрения шаблонов и жестких, негнущихся конструкций. Потоки своевольны, и чем крепче ты пытаешься их контролировать – тем больше они будут сопротивляться твоей воле, пока заклинание не распадется на куски под собственным весом, – демонстративно посмотрев на теревшую рог ученицу, он добавил: – Что, смею заметить, ровно сейчас и произошло.

– Все знания могут быть каталогизированы и стандартизированы, – упрямо тряхнула головой огненногривая пони. – Если у меня не получается этого сделать, значит я просто не могу подобрать соответствующий алгоритм действий! Это – прописная истина любой науки. Как иначе я могу взаимодействовать с этими «потоками», если это единственное, как у меня с ними вообще получается работать?! – всплеснув копытами, она с тихим стуком уронила голову на обеденный стол, закрыв глаза ногами. Солнце за окном давно уже зашло за горизонт, но мерцающий свет масляных светильников, казалось, делал пульсирующую боль в роге еще сильнее.

– Забудь свои прежние истины, – раздался рядом ворчливый голос. – У тебя же получаются более простые заклинания! Действуй так же!

– Это другое! Зажечь огонек – это одно, но создать целый многослойный массив…

– Нет. Не другое. Разница существует только в твоей голове! – словно иллюстрируя свою позицию, копыто единорога мягко постучало ее по затылку. Боль в роге, наконец, начала утихать, и она подняла свои глаза на подошедшего чародея. – Селестия, в отличие от большинства заклинателей, ты обладаешь колоссальным магическим потенциалом. И для этого потенциала глубоко безразлично, пытаешься ты зажечь огонек или построить эту несчастную последовательность – что так, что так ты зачерпнешь лишь крошечную его часть. Чем скорее ты это поймешь – тем быстрее мы сможем продвинуться дальше.

– Хорошо. Я попытаюсь, – с толикой обреченности в голосе произнесла она и собралась вновь закрыть глаза, когда копыто на плече ее остановило.

– Действуй. Или не действуй. Никакого «попытаюсь» не существует, – твердо произнес жеребец, прежде чем вновь вздохнуть. – Я предлагаю на сегодня закончить. Час уже поздний, и Аликорн мне свидетель, ты и так слишком мало спишь. Подумай над тем, что я сказал; с одной стороны вы с Луной на удивление противоположны – у нее, наоборот, нет никаких проблем с импровизацией, но составление комплексных заклинаний требует определенной доли внутреннего самоконтроля, который ей никак не дается – но с другой, вы абсолютно одинаковы как минимум в одном: вы слышите мои слова, но никак не можете их услышать.

В голосе Селестии появилась самая крохотная толика ехидства, когда она произнесла в ответ:

– Теперь ты знаешь, как я себя чувствую, когда ты отказываешься мне верить в ходе наших с тобой бесед.

– Потому что половина твоих слов попросту противоречит здравому смыслу, – невозмутимо парировал седовласый единорог. – Четвертое состояние материи, которое наиболее распространено во Вселенной, но при этом практически отсутствует в нашем мире? Состоящие из него огромные раскаленные шары, которыми звезды являются на самом деле? Или питающие их изнутри реакции распада самой материи? Одно только последнее заявление полностью противоречит принципу магической постоянности! Я уж молчу про то, что столь огромные объекты должны попросту схлопнуться под действием сжимающих их потоков!

Бывший человек в ответ лишь шутливо закатила глаза. С тех самых пор, когда она рассказала Старсвирлу о своем прошлом, престарелый единорог регулярно забрасывал ее вопросами самой разной тематики, от устройства Вселенной до истории человечества. Сама Селестия против не была: в конце концов, именно Старсвирл являлся ее основным источником информации об этом странном мире, и в ее глазах отплатить ему сторицей было более чем справедливо. Не говоря уже о том, что сама возможность на равных поговорить с кем-то о своей прошлой жизни оказалось просто потрясающей разрядкой для ее перегруженных нервов. Хотя, конечно, должным образом у нее получалось ответить далеко не на все из его вопросов: порой из-за ограничений ее собственных знаний, порой – когда она сама пыталась обходить иные острые углы (в конце концов, Старсвирлу далеко не обязательно было знать о распространенной в былом Содружестве Людей практике трудовых лагерей для представителей ксено-цивилизаций). К счастью, чародей с пониманием относился к подобным моментам; тем не менее ее ответы он в любом случае пропускал через призму своего личного опыта, делая собственные выводы. Что иногда приводило к весьма забавным, с точки зрения самой Селестии, моментам. Например, его упрямое нежелание признать реальность термоядерных процессов.

Тем временем Старсвирл вновь похлопал ее по плечу:

– В любом случае, солнце уже давным-давно село, а поутру ты, небось, опять вскочишь ни свет, ни заря. Честное слово, даже студенты Академии так перед экзаменами столько не корпят над пергаментом, как ты, – по-доброму усмехнувшись, он добавил, прежде чем направиться к выходу из помещения и ведущему к лестнице вниз маленькому коридору: – Пошли домой, а завтра мы можем попытаться снова.

– Я посижу еще немного, – раздался голос сзади и, обернувшись, седовласый единорог увидел, что его ученица прошла к низкому шкафчику, извлекла из него кипу свитков, которые до этого предусмотрительно убрала со своего стола, и направилась вместе с ними обратно. Задумчиво огладив бороду, Старсвирл пару секунд наблюдал, как та аккуратно разместила свитки перед собой и, усевшись на табурет, погрузилась в чтение одного из них. Вздохнув, чародей направился обратно и, подхватив еще одно сидение для себя, сел рядом с крылатой единорожкой.

– Тия, что тебя беспокоит? – раздался его осторожный голос и, когда собеседница подняла на него глаза, он продолжил: – Ты работаешь на изнурение, мы это оба знаем. Чего я не понимаю, это лежащей за этим причины. Мародеры научились обходить нас стороной, и со времени последней стычки уже прошло более двух недель. Раненые в ходе боя с Черным отрядом встали на ноги, и после того, как слухи о произошедшем настигли остальные земли, поток переселенцев вырос почти вдвое, тем самым позволив ополчению не только восполнить, но и увеличить свои ряды.

– Именно поэтому я и работаю в таком темпе, Старсвирл. Все эти пони поверили в меня. Я не могу их подвести.

Пожилой чародей лишь усмехнулся и слегка приобнял свою ученицу за плечи.

– Похвально. Но ты ничем им не поможешь, если уморишь себя голодом или недостатком сна. Позволь себе немного отдохнуть, благо обстановка позволяет.

Отстранившись, крылатая единорожка упрямо покачала головой.

– Ты меня не понял. Мы привлекаем слишком много внимания, и с каждым новым обозом беженцев наш след становится все заметнее, – поднявшись на ноги, она задумчиво обернулась к висевшей на стене позади карте известного мира. Подарок одного из многих прибывших за последние две недели беженцев – как оказалось, бывшего во времена королевской власти учеником картографа в Хейкасле, пока толпа не сожгла дом его мастера за подозрения в симпатии к старому режиму – это пусть и во многом схематичное изображение мгновенно было облюбовано Селестией и повешено на стене в общинном доме, в одном из его многочисленных помещений, которое стало за прошедшие недели ее полуофициальной студией – или «офисом», как его называла сама огненногривая пони. Что бы это странное слово ни означало.

Тем временем проведя копытом по участку к югу от Черноводной с маленькой фигуркой в виде пары домиков, обозначавшей Пресколт, крылатая единорожка продолжила: – Как ты сам и сказал, слухи о наших деяниях уже стали повсеизвестны. Чем больше пони к нам прибывает, чем большую infrastructure мы развиваем – тем более лакомым кусочком становимся, особенно учитывая сеть налаженных нами теплиц в условиях «вечной зимы», как это глобальное похолодание все чаще называют остальные. Появление в регионе представителей Арвии или Юникорнии является лишь вопросом времени. И с каждым днем это время стремительно иссякает, – обернувшись к чародею, она мрачно продолжила: – Теперь ты понимаешь, Старсвирл? У меня есть лишь несколько недель, чтобы организовать общество, economy и военную структуру, способную отбить посягательства сопредельных государств. У меня – простого гражданского исследователя!

– Тише, – мягко произнес бывший ректор Геликонской Академии и, встав на ноги, заключил свою ученицу в мягкие, но крепкие объятия. – Кем бы ты ни была в своей прошлой жизни, «простой» я бы эту роль не называл. Достаточно посмотреть на то, какой колоссальный путь Пресколт проделал благодаря твоим усилиям всего за пару месяцев. И какой бы сложной ситуация ни казалась, помни: ты не одна. Вокруг тебя есть множество пони, готовых тебе помочь.

– Я знаю, – слабо прозвучал голосок зарывшейся в его плечо огненногривой кобылки. – Я знаю.

Несколько секунд они лишь продолжали так стоять – учитель и его ученица, и лишь прерывистое дыхание Селестии нарушало тишину. Но в конечном счете белошкурая пони все же отстранилась и уже более ровным голосом произнесла:

– Спасибо, Старсвирл, – оглядев рассеянным взглядом лежавшие на столе свитки, она тряхнула головой и все же направилась к выходу. – Наверное, ты прав. Утро вечера в любом случае мудренее.

Однако, не дойдя пары шагов до двери, она вновь обернулась:

– Только один вопрос. Если дело дойдет до столкновения с Юникорнией, насколько мы сможем использовать Аликорна?

Когда брови седовласого чародея скрылись под его остроконечной шляпой, она продолжила:

– Ты сказал, цитирую, «и Аликорн мне свидетель», что предоставило мне идею. Согласно твоим словам, поклонение ему является центральной религией в государстве единорогов. Ты также рассказывал, что на витражах юникорнийских храмов он выглядит как крылатый единорог, – демонстративно расправив собственные крылья, она пару раз ими слегка взмахнула, прежде чем вновь сложить. – Когда я только вернулась в Пресколт с Луной на спине, ты говорил, что нам еще повезло, и будь наш городок в Юникорнии – вместо толпы любопытных горожан нас могли бы либо сжечь за ересь, либо, наоборот, провозгласить вторым пришествием своего бога. Возможно, нам именно это и требуется? В случае, если подобный сценарий все же произойдет, насколько им можно будет управлять?

Несколько секунд Старсвирл лишь молча разглядывал свою ученицу, которая не менее твердо смотрела ему в глаза. Миг прежней слабости в ее взгляде бесследно пропал, уступив место решимости и упрямой целеустремленности. Белоснежная шкура, казалось, бросала отблики на деревянные стены, а в неровном свете масляных светильников ее огненная грива переливалась всеми оттенками пламени. Наконец, чародей огладил бороду, и его ответ разорвал тишину:

– Иногда ты меня немного пугаешь, Селестия, – и вздохнув, он собрался было что-то добавить, когда из-за двери раздался громкий перестук копыт, а затем в помещение ворвалась запыхавшаяся Луна.

– Тия! – Едва успев затормозить перед самой Селестией и хватая ртом воздух, она на одном дыхании выпалила: – У нас проблема!

Фургон ощутимо вздрогнул, забирая вниз и выбив Спиндрифт – или просто Спин, как называли ее все знакомые – из сна. Потянувшись, молодая кобылка размяла затекшие крылья и поднялась на ноги, когда пол под ногами едва не отправил ее обратно на ставший импровизированной постелью мешок, а фургон начал стремительно замедляться, пока полностью не замер.

«Наконец-то! – обрадовалась нежно-кремовая пегаска с копной непослушных волос цианового оттенка, однако отдернув полог, вместо бескрайних просторов вечернего неба и очередного облака, избранного для ночлега, она увидела лишь белоснежные сугробы и бесчисленное множество вздымавшихся к небесам голых деревьев, обступивших небольшую поляну. Спин невольно поежилась; у выросшей в небольшом облачном селе неподалеку от Клаудсдейла кобылки зрелище настоящего, всамделишного леса вызывало подсознательную тревогу. С каждым мигом казалось, что кольцо древесных стволов вокруг сжималось все плотнее, а воображение то и дело придавало каждой ветке и сучку зловещие формы, особенно в сгущающихся сумерках.

«Я – дочь легионера. Мне уже целых семь лет! Каким-то деревяшкам меня не напугать!» – упрямо топнув ногой о пол фургона, она тряхнула головой, отгоняя наваждение, и спрыгнула вниз. Копыта в тот же миг утонули в снегу, но к счастью он оказался достаточно плотным, чтобы выдержать вес кобылки. Поправив края своей теплой, меховой туники, она оглядела пятерку остальных крытых повозок, расположившихся полукругом у центра небольшой полянки, и собравшихся у дальней из них группы горячо о чем-то споривших взрослых. Прижав крылья к самой одежде, она склонилась почти до снега и постаралась как можно незаметнее подобраться поближе.

– …не можем продолжать дальше, Циррус. Детям нужен сон, кобылам – отдых. Даже жеребцы уже не выдерживают, и в небесах по-прежнему нет ни единого облака для привала, – горячо говорил мастер-кузнец из их маленькой деревни, и собравшиеся вокруг пегасы лишь молча кивали в такт его словам. Тем не менее, на собеседника, выделяющегося своим доспехом и красным гребнем на шлеме, они впечатления не произвели.

– Что ты предлагаешь, Хиндж? Привал на земле? Это крайне рисковая затея, и тебе это известно. Лично я создавать ритуал от упырей не умею. Можешь ли ты сказать иное о себе или о ком-то из твоих знакомых?

– Каких упырей? – прозвучал голос одной из кобыл, и Циррус обернулся к ней. – Ты настаиваешь на выставлении дозорных каждую ночь, и за все время пути они не увидели ни одной из этих тварей. Кто знает, упыри вполне могли мигрировать прочь из этих земель. Или перемереть, наконец, от холода, – взгляд белоснежного пегаса в утепленных доспехах был полон скепсиса, но прежде чем он успел бы ответить, еще одна пони, лазурная кобылка лишь немногим старше самой Спиндрифт, вставила:

– Не все из нас из Барьерных Легионов, Циррус! Какой смысл нам было бежать из дома, если ты уморишь нас в дороге?!

Последняя фраза заставила ее на миг задуматься. Предшествующие их отъезду недели действительно были довольно странными. Спин мало интересовалась скучными новостями взрослых, но даже она слышала повторяемые полушепотом слухи о произошедшем в Клаудсдейле перевороте. О прорывавшихся с севера тварях. И о странных, фиолетовых огнях, что мелькали в глазах стекающихся к столице пегасов. Долгое время она, как и многие другие, считала это лишь байками – слухами, распускаемыми любителями почесать языком в небольшом деревенском постоялом дворе – и то, что одним из основных их распространителей был Лонг Тейл, всегда обладавший склонностью к преувеличениям, лишь укрепляло ее в этом мнении. До тех пор, пока одним зимним вечером в тот дом, где она жила вместе с Альтис, внезапно не ввалился ее отец, служивший в Барьерных легионах. Взрослые считали, что она уже спала, и потому подслушать их разговор не составило труда.

«– Циррус! Что ты здесь делаешь? Ты же писал, что у вас отменили все отпус...

– Рад тебя видеть, сестренка, – перебил ее легионер, все еще тяжело дыша после явно долгого пути. Судя по звукам, кратко ее обняв, он продолжил: – Ларан мне свидетель, я не был уверен, что смогу добраться. Слишком много патрулей, слишком большие расстояния. Но покровитель воинов мне явно благоволил сегодня… – мрачно усмехнувшись, он все же на миг остановился, чтобы перевести дух. Сотканная из спрессованного облака дверь надежно перекрывала возможность подглядеть, что именно происходило, но к счастью для Спин, ее терпение все же было очень скоро вознаграждено.

– Циррус… я не понимаю. Что происходит? – если бы Альтис не перешла на шепот, ее голос явно срывался бы на крик. – Неужели ты стал дезертиром?!

Несколько секунд из-за двери раздавалась лишь томительная тишина, прежде чем прозвучал тяжелый, усталый голос жеребца:

– Ты знаешь меня, сестренка. Я никогда не предам Легионы. И ни твари из-за Барьерных Гор, ни холод и снега Бескрайнего Севера меня никогда не пугали. Но то, что начало происходить в последние недели… вызывает у меня лишь ужас, Альтис.

Прервавшись на миг и вздохнув, словно собираясь с мыслями, он продолжил:

– Барьерных Легионов больше нет, сестренка. Ничто не могло сломить их извне, но от заразы, медленного яда, что тихо распространился по их венам, они оказались беззащитны. И то, что заняло их место… это безумие, сестренка. Чистое, неподдельное безумие. Я видел пегасов, освежеванных заживо за несогласие с… новой доктриной. Я слышал крики центуриона из шатра нашего легата – отчаянные крики обреченного пони, после которых никто не остается живым. Вот только на следующее утро он спокойно выступал перед нашим строем, вещая о грядущей расплате для южан и крови, в которой они утонут, всего за сутки полностью изменив свою позицию на противоположную. Единственным, что отличало его от предыдущего облика, были потусторонние, фиолетовые огни в глазах. Огни, которые с каждым утром становились все более распространенными среди остальных легионеров, прошлая личность которых в одночасье заменялась чем-то гораздо более кровожадным и жестоким. Каждое утро я просыпался со страхом, ожидая увидеть такое же фиолетовое пламя во взгляде. Каждое утро трезвомыслящих пегасов вокруг становилось все меньше. До тех пор, пока однажды не было объявлено, что мы редислоцируемся на юг. Наш же пост взамен никто не займет, и Белый Перевал будет покинут. В тот день Барьерные Легионы окончательно погибли и были погребены, и у меня не имелось никакого желания дожидаться, какая нежить поднимется из этой могилы.

Долгая, тяжелая тишина вновь повисла по ту сторону двери, затянувшаяся почти на минуту, прежде чем раздался подрагивающий голос Альтис.

– Ч-что ты тогда предлагаешь?

– Я слышал об одном месте на юге, – прозвучал тихий ответ, сменившийся затем шуршанием пергамента. – За Черноводной. Слухи гласят, что там возник город, не боящийся ни упырей, ни голода, и в котором найдется место каждому беженцу. Если мы вылетим с первыми лучами солнца и налегке, то самое позднее к новой луне будем у старого брода в Светлогорье. Если верить карте, до «Пресколта» затем будет крылом подать.

– У нас нет припасов для подобного путешествия. Даже имеющаяся еда у нас со Спин была на исходе, правда я ей этого не говорила. Полторы же недели пути… я не думаю, что мы сможем добраться даже до середины Арвии, Циррус.

– Хм-м… – протянул отец, на несколько секунд задумавшись. – Что насчет собрания? Над остальной деревней нависла точно такая же угроза. Уверен, пони примут здравое решение, и в ближайшее время им в любом случае предстоит бросать старые дома и мигрировать на юг – если не с нами, то вслед за армией, если они не хотят остаться наедине с северными тварями. Наверняка у кого-нибудь найдутся лишние припасы взамен на путь к Пресколту, хотя коллективный обоз и будет двигаться медленнее.

– Ты действительно думаешь, что это хорошая идея? Не факт, что многие согласятся. Кто-то может даже донести обо всем патрулям!

– Нет, Альтис. Мне эта идея совершенно не нравится. Но иных у меня попросту нет».

Мягкий скрип снега под копытами был единственным предупреждением, прежде чем чье-то крыло крепко сжало ухо Спиндрифт и потянуло вверх.

– Ай-й-й! – возмущенно взвизгнула кобылка и, обернувшись, увидела перед собой знакомую ухмылку светло-серой пегаски с выбивающимися из-под шапки золотистыми кудрями.

– Сколько раз я тебе говорила, что подслушивать нехорошо? – несмотря на напускную серьезность, в ее голубых глазах то и дело мелькали искорки смеха.

– Прости, Альтис. Я больше не буду! – повторила Спин ставшую уже привычной фразу. Тем временем спор взрослых, наконец, подошел к концу, и сзади раздался звук новых шагов.

– Я так понимаю, о причине нашей остановки вы уже в курсе? – лицо белоснежного пегаса было нечитаемым, но в его голосе на удивление не было ожидаемого упрека. Тряхнув выбивающейся из-под гвардейского шлема циановой гривой – точно такой же, как и у самой Спин – он устало вздохнул и опустил голову: – Мы делаем привал на три часа. Советую воспользоваться этим временем по максимуму и хоть немного передохнуть.

– Они были правы. Ты и сам это знаешь, Циррус, – мягко произнесла пепельно-серая кобыла и, подойдя к легионеру, нежно приподняла крылом его подбородок.

– Знаю, – опустив плечи, признал пегас ее правоту и снова вздохнул. – Но до Пресколта осталось всего несколько часов полета. Неужели так тяжело сжать зубы и перетерпеть?

– Они – гражданские, Циррус. Не легионеры. Простые ремесленники и крестьяне, которые раньше хорошо если летали по несколько часов в день. Сейчас же мы в воздухе проводим все время от рассвета до заката, и при этом им приходится тащить с собой припасы и фургоны. Если они начнут сваливаться в штопор от усталости, лучше от этого не станет.

Несколько секунд белый пегас молчал, рассеянно оглядывая окружавшие полянку голые деревья, прежде чем все же кивнуть.

– Ты права. Но нахождение на земле в любом случае сделает нас уязвимыми; по крайней мере я попытаюсь минимизировать риски, – копнув слежавшийся снег копытом, он расправил крылья, собираясь взмыть вверх, прежде чем быть остановленным голоском стоявшей рядом нежно-кремовой кобылки:

– Постой! Я уже выспалась, возьми меня с собой!

– Нет, Спин, – покачал головой жеребец, – Выспалась или нет, тебе все еще нужен отдых и…

– Я уже не маленькая! – взвилась кобылка и добавила: – Ты сам сказал, что все устали! Дай мне помочь, я-то уже поспала!

Закованный в доспех легионер вновь открыл было рот, собираясь ответить отказом, когда заметил взгляд пепельно-серой пегаски. Вновь подойдя, она едва слышно, так, чтобы Спин точно не могла ее услышать, прошептала:

– Я понимаю, почему ты относишься к ней с излишней опекой. Но кобылке надо начинать вставать на крыло. Не гаси в ней это, особенно сейчас.

– Ты не понимаешь, Альтис. После смерти Бриз она – все что у меня осталось, – ответил тот, бросив краем глаза взгляд на нежно-кремовую кобылку с копной циановых волос, раздраженно дергавшую крыльями при виде перешептывающихся взрослых. – Как я могу…

– Именно поэтому ты и должен дать ей возможность проявлять хотя бы чуть-чуть самостоятельности! – возразила пегаска и, хитро прищурившись, добавила: – Кроме того, сейчас облаков нет, а значит все это время она будет в воздухе. Ты же сам говорил, что хочешь при возможности заняться ее летными навыками. Вот – та самая возможность.

Несколько секунд жеребец молча сверлил ее взглядом, прежде чем едва заметно кивнуть. Повернувшись к насупившейся кобылке, он уже громче произнес:

– Хорошо, Спин. Но…

– Йей! – радостно взвизгнула кобылка и, взмахнув крыльями, взвилась в небеса. Бросив осуждающий взгляд на едва сдерживающую смех сестру, легионер последовал за ней.

Разбитый на скорое копыто внизу лагерь постепенно затих, и мало-помалу луна начала прокладывать свой неспешный путь вдоль небосвода. Первые полчаса Спин увлеченно носилась вокруг, но затем ее маленькие, неокрепшие крылья начали заметно уставать, наливаясь свинцом. К счастью, отец был рядом и, воспользовавшись моментом, решил научить ее одному невероятно полезному трюку.

– …еще раз, ты должна не просто перемещаться вдоль термалов, но и создавать небольшой угол. Перенаправляй восходящие потоки теплого воздуха вдоль него, и они сами будут тебя поддерживать на нужной высоте, позволяя планировать без каких-либо усилий.

– Я пытаюсь! – раздраженно фыркнула кобылка в ответ, и, с усилием ударив крыльями по воздуху, вновь попыталась поймать пресловутый термал. Очередная попытка должна была закончиться неудачей… но в последнюю секунду она заметила едва заметное изменение в плотности воздуха перед собой. Инстинктивно перенаправив его прямо под себя, она почувствовала, как легкий ветерок сам проносится под ее крыльями, позволив расслабить натруженные конечности.

– У меня получилось! – радостно провозгласила кобылка, обернувшись к отцу, но тот на удивление практически не обратил на нее внимание, продолжая всматриваться в черную стену деревьев под ними. Слегка насупившись, Спин попыталась отследить направление его взгляда, неловко дернула крыльями… и сорвалась в штопор, когда резкое движение закрутило ее в воздушном потоке. Укутанная белым снегом земля внизу стремительно приближалась, деревья зловеще тянули к ней свои голые ветви, и до их макушек оставалось всего пара саженей… когда знакомые копыта крепко подхватили ее сверху. Рывок выбил воздух из легких кобылки, но, отдышавшись, она все же самостоятельно взмахнула крыльями и с благодарностью обернулась к отцу.

– Спасибо, – смущенно произнесла она, но тот лишь укоризненно посмотрел на нее.

– Контроль, контроль и еще раз контроль. Ты учишься, и ошибки ожидаемы. Но повторять одни и те же – плохая при… БЕРЕГИСЬ! – Спин едва успела уловить краем глаза движение снизу, когда отец резко оттолкнул ее в сторону. С трудом сумев стабилизировать полет, она набрала немного высоты, чтобы погасить скорость, и, обернувшись, увидела, как черная тень рассекла то самое место, где она только что находилась. Увы, сам Циррус увернуться от нее не успел и, сцепившись с неизвестным противником, камнем рухнул вниз, ломая ветки деревьев. Едва приземлившись, нападающий вновь вскочил на ноги и с громким рыком вновь бросился на пегаса, размахивая конечностями. Однако даже через этот рык можно было уловить шелест извлекаемых из ножен накрыльных клинков, и новое нападение было встречено сталью. Бой был столь же стремительным, как и беспощадным, и всего несколько секунд спустя все было уже кончено. Тяжело дыша, Циррус замер над неподвижной фигурой, распростершейся на снегу. Одно из его крыльев было согнуто под совершенно неправильным углом.

Где-то совсем рядом раздался вой, заставлявший волосы шевелиться на загривке. И у него был далеко не один источник. Со стороны лагеря начали раздаваться первые крики.

– Спиндрифт, слушай меня внимательно, – произнес ее отец, пошевелив поврежденным крылом и болезненно поморщившись. – Пресколт всего в нескольких часах полета. Напавляйся к реке и лети вдоль ее русла на запад, чтобы восходящая луна светила тебе в спину. Город крупный, ты его должна заранее заметить по огням и столбам дыма. Планируй вдоль потоков, если устанешь, как я тебе сегодня показал. Ни в коем случае не снижай высоты и тем более не садись на землю.

– Но пап… ты…

– Делай что я говорю! – резко оборвал ее возражения Циррус. – Я вытащу Альтис, и мы встретим тебя в Пресколте. Теперь – лети и не трать время!

Дождавшись, когда кобылка все же кивнула и помчалась прочь, легионер поправил пульсировавшее вспышками боли крыло, тихо зашипев сквозь стиснутые зубы, прежде чем со всех ног помчаться в сторону видневшегося за деревьями лагеря, среди которого уже мелькали фигуры упырей и бестолково мечущихся пегасов. Циррус понимал, что сам он уже не жилец: со сломанным крылом от упырей никому не уйти. Но если повезет, он хотя бы вытащит Альтис из этого пекла. И в процессе заберет с собой на тот свет столько проклятых тварей, сколько сможет.

Табачный дым медленно поднимался к потолку, переплетаясь и образовывая странные фигуры, прежде чем бесследно рассеяться в воздухе. Не обращая никакого внимания на неодобрительный взгляд Селестии, Старсвирл вновь невозмутимо затянулся, рассматривая огромную ростовую карту.

– Мы должны им помочь! – вновь произнесла Луна, отчаянно переводя взгляд с седого чародея на замершую рядом с ним названную сестру, задумчиво склонившую голову набок. – Если эта кобылка смогла до нас добраться, то значит, есть шанс и у остальных!

Прежде чем кто-то из них успел бы ей ответить, дверь с тихим скрипом распахнулась, и в небольшой кабинет зашла палевая кобыла в кожаном доспехе, в сопровождении закованного в доспех старой Королевской Гвардии единорога. Кратко кивнув присутствующим, Смарт Куки заметила удивленный взгляд младшей из крылатых единорожек, направленный на ее спутника и, едва слышно фыркнув, произнесла:

– Гонец застал нас обоих, – повернувшись к ее старшей подруге, она также добавила: – Я полагаю, что ты за мной послала не только из-за очередного разгромленного каравана беженцев?

«Что значит "только"? – пронеслось в голове у Луны, и от тихого возмущения у нее крылья встали торчком. – Как будто этого мало!»

Тем не менее, что-то ей подсказывало, что чем бы Смарт Куки до этого ни была занята, очередной уничтоженный караван не был бы в ее глазах достаточным поводом прерваться. Тем более что подобные новости, к сожалению, приходили с завидной регулярностью.

– Там могут быть выжившие! – не сдержавшись, выпалила юная кобылка. – Упыри же иногда берут пленных! Это совсем рядом, мы можем…

– Ты слишком переоцениваешь эффективность отпугивающих талисманов, – на удивление, ответила ей не палевая кобыла, а Старсвирл, и в его голосе обычная ворчливость сочеталась с какой-то странной задумчивостью, в то время как чародей, огладив бороду, продолжал рассматривать карту. – Пару упырей они отвадят без особых проблем. Но каждое дополнительное существо значительно увеличивает энергопотребление амулета. В самом их логове он не продержится и минуты.

Демонстративно откашлявшись, Селестия повернулась к новоприбывшим.

– Новой информации немного, но это действительно не та причина, по которой я послала за… вами, – бросив быстрый взгляд, в котором Луна лишь на самым мимолетный миг уловила толику ехидства, на невозмутимо продолжавшего стоять у входа Голден Спарка, огненногривая пони продолжила: – Некоторое время назад один из наших патрулей наткнулся на маленькую пегаску, которая летела в небе над Черноводной и, предварительно, является единственной выжившей из своего каравана. Бедная кобылка едва держалась в воздухе от изнеможения и летела уже по меньшей мере несколько часов, но если бы не Луна… – краткий кивок в ее сторону, – …скорее всего ее бы просто не заметили. Однако не это является главным поводом для тревоги. Если хочешь, утром ты можешь ее сама допросить, но вкратце: пегасы начали вторжение в Арвию, и при этом активно оставляют позади как предыдущие рубежи, так и целые поселения. Их столица перемещается на юг, и если отследить их траекторию… скоро у нас будут новые соседи.

На несколько секунд полнейшая тишина воцарилась в помещении, и лишь новые клубы табачного дыма медленно поднимались к потолку.

– Версию о том, что они желают закрепиться не рядом с нами, а посреди выжженной и разоренной вторжением Арвии, мы исключаем как самую маловероятную? – не столько спросила, сколько констатировала Смарт Куки, и Тия лишь молча кивнула ей в ответ. Палевая кобыла зажмурилась и, тряхнув головой, тихо усмехнулась. – Нам предстоит очень много работы, Голден Спарк, – произснесла она, не глядя на своего спутника, который в ответ на это лишь едва слышно фыркнул.

– Если у тебя есть идеи, как мы можем с ними справиться – то я само внимание, – мрачно произнесла Селестия, неодобрительно приподняв бровь.

Пройдя вперед и замерев на миг рядом с продолжавшим молча курить свою трубку Старсвирлом, Смарт Куки несколько секунд разглядывала висевшую на стене карту, прежде чем ответить:

– Думаю, мне не надо объяснять, что силы нашего ополчения попросту несравнимы с мощью всей Республики Пегасов? Что даже один-единственный полнокровный легион уже будет превосходить нас числом, и что сопротивление является столь же бессмысленным, сколь и безрассудным? – дождавшись молчаливого кивка, она вновь усмехнулась: – В таком случае хорошо, что нам не придется с этим иметь дела.

Демонстративно кивнув головой на карту, палевая земнопони продолжила:

– Вне зависимости от цели пегасов, им придется пересечь всю Арвию, прежде чем они доберутся до нас. Разоряя по пути амбары, громя гарнизоны и подавляя любое сопротивление, поскольку они ведут с собой не только войска, но и гражданское население. И нам не придется иметь дело со всей мощью Республики Пегасов, поскольку в результате этого похода от нее в лучшем случае останется лишь бледная тень. В отличие от северных летунов, мне с избытком доводилось сталкиваться с корпусами Гражданской Армии, и я гарантирую, что они умоются собственной кровью, прежде чем доберутся до нас.

– Но даже так на их стороне все еще будет значительное качественное и численное преимущество. Наш единственный шанс заключается в том, что пегасам все еще будет нужно охранять собственные тылы, и они не смогут выделить значительных сил для захвата новых поселений. Иными словами – мы должны стать настолько неприятной целью, насколько это возможно, – и, закончив, Смарт Куки обернулась к Селестии, сверля ее ее взглядом изумрудных глаз.

– Ты предполагаешь, что это предприятие не было согласовано с Пуддингхедом заранее. Что, если Арвия пропустит пегасов на юг без боя?

– Тогда нам всем конец, и повлиять мы ни на что не сможем, – на удивление равнодушно пожала земнопони плечами. – Но это крайне маловероятно. Если бы между Хуррикейном и Пуддингхедом существовал достаточный уровень взаимопонимания для подобной договоренности, то пегасам не было бы нужды бежать на юг изначально: все, что они ожидают здесь найти, им бы и так удалось получить в результате переговоров.

Белоснежная кобыла тихо выдохнула, и Луна только сейчас заметила, что та задерживала дыхание.

– Хорошо. Что тебе потребуется?

– О, потребуется мне многое, – в голос Смарт Куки вновь вернулась толика колючего юмора и, усмехнувшись, она продолжила: – Даже при таком раскладе наши шансы невелики, и нам придется приложить неимоверные усилия для сохранения этого маленького мирка. Во-первых, все способные держать оружие в копытах пони должны будут его взять. К счастью, оружейных мастеров у нас хватает, особенно если сосредоточиться на арбалетах и самострелах, которые не требуют длительного обучения. Во-вторых, мне нужно больше полевых отрядов, в том числе заходящих и вглубь «большой земли» по ту сторону Черноводной. Мы сидим как слепые котята, не ведая, что происходит дальше десятка лиг от Пресколта, и это положение будет стоить нам жизней, если мы его не исправим. И в-третьих… – кобыла на миг замолкла, что-то обдумывая, и покосилась на Старсвирла, который все так же молча курил свою трубку, погрузившись в какие-то собственные мысли напротив карты.

– И в-третьих? – не выдержала Луна, и Смарт Куки, обернувшись к ней, ехидно улыбнулась.

– И в-третьих, нам потребуется помощь нашего глубокоуважаемого чародея и его учениц. Легенды гласят, что единороги в ходе Небесной Войны заставляли сами небеса пылать, выжигая пегасов целыми ордами. Не знаю, насколько эти описания являются правдой, а насколько – домыслами бардов, но факт есть факт: Селестии придется взять пример со своей маленькой крылато-единорожной сестренки.

– Я не маленькая! – в тот же миг надулась темно-синяя кобылка, и ее крылья возмущенно встопорщились.

– Смарт Куки, я… – в голосе Селестии было слышно не столько негодование, сколько сомнение и неуверенность, однако свою мысль ей завершить так и не удалось.

– Вы обе ошибаетесь, – молчавший до этого чародей обернулся и, постучав трубкой о стоявшую на столе пепельницу, начал вновь ее набивать. – Вы считаете, что пегасы являются главной угрозой, но это совершенно не так. И самая важная деталь так и осталась недосказанной.

– Если ты о фиолетовых огнях и о зверствах командиров, то неужели ты будешь верить словам дезертира, помноженным на воображение маленькой кобылки? Которая, тем более, была не в себе от шока и едва стояла на ногах от усталости? – голос Селестии был буквально пропитан скепсисом, но Старсвирл лишь раздраженно дернул ухом. Однако, смерив ее неодобрительным взглядом, он все же пояснил:

– Это то, чему я полностью и безоговорочно верю в ее рассказе. Ибо найти иного объяснения, как эта кобылка смогла детально описать полную картину демонической одержимости, я не могу, – увидев непонимающие взгляды трех пар глаз, он внезапно обратился к продолжавшему стоять у входа единорогу в старом доспехе, из-под которого виднелась золотая шкура. – Голден Спарк, будь добр, просвяти остальных об этом явлении.

– Эм… – замялся жеребец, внезапно обнаружив себя в центре внимания, прежде чем собраться с мыслями. – Я не сведущ в тайных науках, господин чародей, и могу сказать лишь то, что говорили всем единорогам в Королевской Гвардии. Это крайне редкое явление, встречающееся исключительно среди магов, заключивших сделки с демонами. Несмотря на опасность этой затеи, некоторые из них идут на это в уверенности, что смогут переиграть своего нового покровителя и контролировать предоставленные им силы. Но в случае, если эти амбиции оказываются ошибочными, демон постепенно обретает контроль над их душами и сознанием, что можно определить по фиолетовым огням во взгляде, резким изменениям в характере и поведении, а также, на финальных стадиях, даже по самому их облику. Хотя маг до самого последнего момента продолжает осознавать себя, к моменту проявления физических признаков как правило спасти его уже невозможно, и единственным милосердием для него остается лишь быстрая смерть, прежде чем он успеет причинить непоправимый вред своим близким и всему, чем ранее дорожил.

– Несколько сумбурное, но в целом корректное объяснение, – удовлетворенно кивнул чародей, и его остроконечная шляпа описала плавную дугу. Закончив набивать трубку, он вернул коробочку с драгоценным табаком обратно в карман, прежде чем его рог озарила краткая вспышка. Глубоко затянувшись и выпустив к потолку новый поток дыма, он на миг задумался, прежде чем добавить: – Единственное, с чем я не соглашусь: теоретически вырваться из-под демонической одержимости возможно даже на самых поздних этапах, но для этого необходима как невероятно сильная воля ставшего жертвой демона заклинателя, так и колоссальное количество энергии для экзорцизма, поступающей извне.

Огладив седую бороду, он обвел остальных собравшихся в помещении мрачным взглядом.

– Кто мне скажет, что из этого в нашей ситуации выглядит наиболее странным?

«Что выглядит странным? Да все! – пронеслась в голове у Луны быстрая мысль. – Какие-то демоны, сделки, пегасы, не пойми каким боком становящиеся одержимыми… стоп».

– Голден Спарк говорил, что это явление встречается только среди чародеев. Но магами являются только единороги, не пегасы!

– И что это явление является крайне редким, однако это противоречит той картине, которую обрисовала Спиндрифт, – добавила Тия, однако если обычно Старсвирл бы их похвалил или хотя бы улыбнулся, сейчас он оставался мрачен как ночь.

– Правильно. Но вот как и почему это происходит – вот в чем кроется настоящий вопрос. Лично у меня на него ответа нет, и это… пугает. Появление пегасов за Черноводной может привести или не привести к захвату Пресколта, но если эта зараза придет вместе с ними и начнет распространяться среди нашего собственного населения, то войны смертных станут наименьшей из наших забот.

– Может, это связано с… Дискордом? – нерешительно произнесла Селестия, но чародей лишь тряхнул головой.

– Возможно да. Возможно – нет. Сейчас мы можем лишь теряться в догадках.

На несколько секунд тишина вновь воцарилась в небольшом кабинете, прерываемая лишь редким пыхтением трубки Старсвирла. Подняв глаза на карту, а затем переведя взгляд на задумчиво замершую рядом с ней палевую земнопони в кожаном доспехе, прежде посмотреть обрано на чародея, Луна едва заметно склонила голову набок.

«Все не может быть так просто… верно?»

– Смарт Куки, ты говорила, что тебе нужны отряды по ту сторону Черноводной для разведки, так? – дождавшись заинтересованного кивка, она продолжила: – И Старсвирл сказал, что ему нужно больше узнать об этих… одержимых пегасах? Почему бы нам не совместить обе идеи? Мы можем зайти глубоко в арвийский тыл, взять одного из них в плен и слинять обратно прежде, чем кто-то что-то успеет заметить!

– Это далеко не так просто, – покачал головой чародей и глубоко затянулся, прежде чем продолжить: – Любой наш отряд будет состоять исключительно из земнопони. Пегасы заметят нас гораздо раньше, чем мы сможем заметить их, что исключает вариант засады. А в прямом бою…

Луна демонстративно откашлялась.

Прошло несколько долгих секунд тишины, прежде чем Селестия раздраженно фыркнула.

– Нет, Луна. Не думай, что я забыла твою выходку в ходе сражения с Черным отрядом. Ты безрассудна, и если что-то пойдет не так – ближайшая помощь будет находиться в днях, а то и неделях пути.

– Я не безрассудна! И моя помощь в ходе того боя спасла жизни множества пони, ты это знаешь не хуже меня! – крылья молодой кобылки вновь встали торчком от возмущения, и, пройдя прямо к старшей подруге, она ткнула ее копытом в круп. – Старсвирл меня не просто так уже битый год обучает. Ты хороша в… теории и сложных заклинаниях, но это не мое! Там я принесу гораздо больше пользы чем здесь!

Селестия всплеснула копытами и обратилась уже к самому чародею:

– Старсвирл, хоть ты ей скажи, что она не готова! Луна, может, и делает успехи, но ей еще слишком рано принимать участие в столь опасных экспедициях!

Седовласый маг глубоко затянулся, и новое облачко дыма неспешно направилось вверх, прежде чем его рог озарился серебристым сиянием и, подняв трубку перед глазами, он задумчиво произнес:

– Сказать ей что, Селестия? Она права, – подняв глаза за оцепеневшую ученицу, он продолжил: – Луна хоть и перьемозглая…

– Я не перьемозглая! – мгновенно взвилась темно-синяя кобылка, но чародей не обратил на нее никакого внимания:

– …но в этот раз она абсолютно права. Нам нужна информация об одержимых. На текущий момент единственными жертвами этого странного недуга являются пегасы. Без ее участия предприятие никогда успеха не достигнет.

– Значит, я пойду сама, – решительно тряхнула головой Тия. – Она – не единственная пони с крыльями!

– Речь не только о крыльях, но и об умении хорошо ими пользоваться, – хладнокровно парировал Старсвирл, огладив бороду. – Кроме того, кто без тебя будет руководить Пресколтом? Нравится тебе или нет, но ты стала символом для этих пони. И не стоит так сильно беспокоиться о Луне: она далеко не так беззащитна, как может показаться. Три плаща с заштопанными подпалинами это гарантируют.

– Но что если эта «одержимость» заразна?! Что если она перекинется и на Луну? – в голосе белоснежной пони начали появляться нотки… отчаяния? Тем не менее, прежде чем молодая кобылка успела бы об этом задуматься, Старсвирл лишь усмехнулся, и, пожав плечами, вновь повернулся к карте:

– Экзорцизм существует и является далеко не новым явлением в магии, Селестия. На начальных стадиях изгнать такого демона будет довольно тривиальной задачей, и я не думаю, что экспедиция Луны займет дольше пары-тройки недель.

– Признай уже, что я права, сестренка! Ты и сама это понимаешь! – вновь насела крылатая единорожка, и спустя несколько долгих секунд, в течение которых Тия сверлила затылок Старсвирла тяжелым взглядом, та, наконец, опустила голову.

– Я не могу отпустить ее одну, – тихо произнесла она.

Смарт Куки тихо откашлялась:

– Так и не отпускай. С ней будет один из наших лучших отрядов, под командованием Блейза. Благо работать вместе им не впервой, и он также будет сдерживать ее наиболее безрассудные порывы.

Тучи сгущались над головой, и первые снежинки начинающегося снегопада закружились в воздухе , впиваясь в лицо рассекавшей небеса кобылки подобно ледяным иглам.

«Надо придумать какую-нибудь маску», – пронеслась в голове Луны рассеянная мысль, и, слегка повернув крылья, она резко взвилась вверх, разменивая скорость на высоту. Расчет оказался безупречным, и миг спустя темно-синяя кобылка замерла ровно над небольшим облачком, едва выделявшимся на фоне нависших выше свинцовых небес, но в то же время предоставляющим отличный вид на расстилавшуюся внизу равнину, периодически пересекающуюся полосками редкого леса и белоснежными змейками замерзших ручьев, которые в прежние времена несли свои воды к видневшейся на горизонте Черноводной. Притоптав упругую поверхность облака поплотнее, Луна пару минут устраивалась поудобнее, прежде поправить свою меховую тунику и, сложив крылья на спине, приготовиться к долгому ожиданию. Это был далеко не первый день, когда она залетала вперед, опережая остальной отряд и устраивая импровизированный дозор, а потому кобылка уже привыкла к ожидавшей ее впереди скуке, пока Блейз и остальные земнопони догоняли ее по земле. Назначенный Тией и Куки командир их небольшого отряда поначалу ворчал из-за ее импровизированных вылазок, но в конечном счете все же махнул копытом и был вынужден признать, что она гораздо лучше обычных наземных скаутов. И с высоты ей было видно гораздо дальше.

Но к чему она не могла привыкнуть, так это к необходимости очень рано вставать. Серьезно, когда она убеждала Тию отпустить ее в эту вылазку, ее никто не предупреждал о необходимости просыпаться с первыми лучами солнца. Это явно было неспроста: очевидно, Селестия ей таким образом мстила – возможно, она даже специально подговорила Саммер Блейза будить ее пораньше, зная, что Луна всегда предпочитала бодрствовать в ночные часы. Значит, по возвращению надо будет тайком наведаться в одну из теплиц и найти там новую партию жуков. Пусть этот раунд пока останется за Тией, рано или поздно Луна вернется, и ее месть будет страшна!

Облака на горизонте расступились, пропуская алые лучи восходящего солнца , и кобылка против воли зевнула. Тряхнув головой, Луна вновь оглядела окрестность и, не обнаружив никаких признаков других пони где-либо поблизости, решила сосредоточиться на последнем уроке Старсвирла, чтобы хоть немного отогнать сон. Ее рог едва заметно засветился, и воздух вокруг стал заметно холоднее.

«Молнии рассекали воздух в считанных дюймах от ее шкурки, заставляя шерстинки вставать дыбом и оставляя позади резкий, металлический запах. Отчаянно рванув влево, Луна на лету отправила телекинетический поток в сторону учителя, но в шаге от него тот лишь бессильно рассеялся, столкнувшись с невидимой преградой.

– Используй криогенез! – прокричал ее учитель. – У тебя уже получалось это в ходе занятий!

«Получалось в ходе занятий… там ты не швырялся в меня молниями!» – пронеслась в голове раздраженная мысль, и вновь лишь на долю секунды Луна успела опередить очередной электрический разряд. Она попыталась сосредоточиться, призвать природные стихии себе на помощь… но еще одна молния заставила ее нырнуть вниз, нарушая концентрацию. Снова и снова она пыталась сосредоточиться, снова и снова стоявший посреди расчищенной от снега площадки учитель сводил на нет все ее попытки, и с каждой секундой срывавшиеся с его рога заряды электричества становились все ближе. Было лишь вопросом времени, пока запыхавшаяся кобылка совершит ошибку, однако когда этот миг все же настал, роковая молния рассеялась в паре шагов от крылатой единорожки, так ее и не достигнув. Тяжело дыша, Луна приземлилась перед седовласым чародеем в остроконечной шляпе, закутанный в теплый синий плащ с меховой подкладкой.

– Это… это невозможно! – раздраженно произнесла она, ткнув в его сторону обвиняющим копытом. – Как я могу сосредоточиться на стихиях, если ты не даешь мне ни единой секунды на это?

К ее удивлению, обычно ворчливый Старсвирл лишь расхохотался.

– Ты думаешь, что твой противник в бою будет делать удобные паузы, специально для тебя? Это так не работает, и ты это знаешь, – смех в его голосе звучал вполне искренне, но в то же время за ним крылось что-то… неуловимое. Что-то более мрачное. – Ты сама рвешься в горячку боя, Луна. Значит, тебе надо научиться применять эти способности не задумываясь, инстинктивно. Или ты бы предпочла засесть за пыльными томами и изучать теорию сплетения заклинаний как Селестия? – Темно-синяя кобылка заметно вздрогнула. – Я так и думал. Продолжаем работать.

Это было единственным предупреждением, прежде чем новый электрический разряд сорвался с его рога. Кобылка едва успела раскрыть крылья и взмыть в небеса, разминувшись с молнией на долю секунды.

Снова и снова ситуация повторясь, и в какой-то момент черная злость начала застилать взор крылатой единорожки. На свою неспособность успеть сконцентрироваться между атаками чародея. На самого Старсвирла, придумавшего эту идиотскую методику обучения. На дурацкие молнии, на… на…

Раскаленное пламя словно вспыхнуло внутри нее, и воздух вокруг кобылки на миг стал холоднее, чем в самую черную из ночей. Очередная молния устремилась к ней, и, словно обретя свою собственную волю, крошечные частички кристаллизующегося прямо из воздуха льда сложились перед ней подобно щиту, надежно перекрыв атаку. Миг спустя электрический разряд испарил ледяную преграду, но и сам рассеялся. Однако внутреннее пламя требовало свободы, и когда ледяная защита спала, оно все же вырвалось наружу, сформировавшись перед кобылкой и устремившись потоком огня в том же направлении, что и кристаллы льда до этого. Прямо в сторону стоявшего внизу чародея.

– Импровизация – это отлично, – раздался пару секунд спустя ворчливый голос Старсвирла, когда пар рассеялся, а возникшая в последнюю секунду вокруг него сияющая сфера спала. – Однако плащ мне подпаливать было не обязательно.

Действительно , в паре мест над его одеянием поднимались струйки дыма. Приземлившись в паре шагов от старого мага, кобылка виновато копнула смерзшиеся землю.

– Прости, я… я просто так разозлилась, что ничего не получается, и я…

– Инстинктивно применила криогенез, переведя высвободившуюся энергию в пирогенез. Что нам и требовалось, – и, внезапно усмехнувшись, седой чародей добавил: – Молодец. Я уж боялся, мы здесь ночевать останемся. Теперь нам надо будет сосредоточиться на контроле: инстинкты инстинктами, но эмоции никогда не должны управлять тобой.

– Но… я же чуть не…

– Луна, – твердо произнес он, глядя ей в глаза. – Кем бы я был, если бы позволил твоей маленькой вспышке причинить мне вред? Все упражнение было под моим полным контролем, и хотя ты меня смогла немного удивить, отличительной чертой любого стоящего мага является умение адаптироваться к любой ситуации на лету. Это, к слову, я советую тебе запомнить.

На миг бросив взгляд на полы своего одеяния, он вздохнул:

– Плащ, правда, жалко…»

Подчиняясь ее магии, крошечные кристаллики льда начали появляться в воздухе, но тепловая отдача также привела к тому, что воздух непосредственно над шкурой кобылки стал почти летних температур, а по венам разлилось приятное тепло. Тихо вздохнув, Луна прикрыла глаза и не смогла сдержать улыбки. Что бы кто ни говорил об устойчивости крылатых пони к холоду, погреться все любили.

Однако толком понежиться ей так и не удалось, и всего через несколько секунд в паре лиг к северу раздался резкий крик воронья. Стайка черных птиц устремилась ввысь, и Луна с легкой тоской посмотрела на свой маленький облачный форт, прежде чем расправить крылья. Что бы ворон ни спугнуло, она была главным разведчиком в их маленьком отряде, а значит проверка этой странности была именно ее обязанностью. Блейз, конечно, опять будет ворчать, но как гласила старая поговорка, «легче просить прощения, чем разрешения».

Тем не менее, в голове против воли всплыли последние слова, которые Селестия сказала ей на прощание.

«Будь осторожна, Лулу».

Десяток единорогов в темных плащах тихо перемещался среди голых деревьев, и лишь скрип снега под копытами вторил дыханию жеребцов и кобыл. Их путешествие продолжалось уже не первую неделю , но в словах не было никакой нужды: каждый из них был связан единой целью, скован единой волей, и внимательный путник заметил бы фиолетовые искры в их глазах. Но подобному пони было неоткуда взяться в этой глуши, и потому отряд беспрепятственно продолжал свою путь на юг, в сторону столь далеких от гористой Юникорнии земель, где лжемессия создавала свое царство теней и вероломства.

«Идите, и вы узнаете ее по крыльям на спине и рогу на голове. Но не дитя Аликорна это, ибо схожесть с ним является лишь обманом, иллюзией, призванной усыпить бдительность правоверных, а сам Божественный уже давно отринул свой прежний облик, приняв атрибуты множества зверей и существ этого мира. В своем тщеславии она принимает всех пони в свой культ, и в этом кроется ваш шанс. Проникните внутрь и распространите Истинное Слово среди бедных заблудших душ, что уповают на нее. Разрушьте ее царства обмана изнутри, обратите ее конгрегацию к Великому Аликорну, единому богу, что спустя тысячелетия вернулся к своей пастве!»

Такова была воля Пророка, и хотя для стороннего пони ирония ситуации была бы очевидна, ни одного из них среди последователей Истинного Слова уже давно не оставалось.

Хрустнувшая ветка была единственным предупреждением, прежде чем арбалетные болты засвистели вокруг, и трое культистов рухнули на землю, обливаясь кровью, еще до того как вовсе успели понять, что происходит. Остальные торопливо метнулись в стороны, заняв укрытие за поваленными деревьями и стволами, а рога троих озарило сияние фиолетовой магии, сорвавшееся затем переливающимися сферами в сторону особенно густой рощи впереди. Вспышки лилового огня на миг озарили округу, и град арбалетных болтов прекратился, сменившись криками боли. Но даже сейчас ни одного слова между культистами произнесено так и не было.

Однако прежде, чем они успели бы перейти в контратаку и преподать последний урок глупцам, осмелившимся поднять копыто на правоверных, темно-синие всполохи озарили небеса, и лишь укрытия, да торопливо выставленные щиты позволили закутанным в плащи пони избежать новой атаки.

Тихо выругавшись, бледно-рыжий единорог, который вместо старого, уже давно забытого имени был известен среди своих товарищей как Сиджил, несколько секунд вглядывался в полузакрытые нагими ветвями деревьев небеса, прежде чем хищно ощериться. Именно ему Пророк доверила вести этот отряд, но похоже, их цель оказалась гораздо ближе, чем ожидалось. И вскоре он принесет ей голову лже-аликорна.

Быстрый жест копытом, краткий взгляд между семерыми оставшимися единорогами, и цепочка арканных символов на миг соединила их, прежде чем разойтись над ними плоским полукругом, из которого затем в сторону небес начали срываться десятки, сотни фиолетовых лучей. Старое заклинание, забытые чары, что не сплетались со времен Небесной Войны, но были прекрасно известны правоверным через их небесного покровителя. И пусть ни один из этих лучей не смог бы убить даже жеребенка, при попадании он блокировал работу крыльев у любого пегаса, мешая направлению воздушных потоков вдоль тела. Что сейчас и требовалось.

На удивление, прошло довольно много времени – почти десяток секунд – прежде чем наверху раздался вскрик, и, ломая сухие ветки, неподалеку от единорогов рухнуло маленькое тело. Не тратя времери, Сиджил поспешил к упавшему лжемессие и замер.

Не было никакого лжемессии. Не было коварного врага, обрекавшего и земнопони, и пегасов и самих единорогов на вечное небытие в мире льда, снега и голода. Лишь маленькая кобылка с болезненно прижатыми крыльями, в глазах которой против воли выступили злые слезы. Однако едва единорог успел погасить сияние заготовленного заклинания, как он услышал тихий внутренний голос. Знакомый голос, вкрадчивый голос, которому сама душа молила поверить, довериться, и который едва слышно нашептывал, что перед единорогом – лишь наваждение. Обман, призванный усыпить его бдительность и нанести удар, как только он позволит себе расслабиться.

~~Бедная кобылка~~ коварная лжемессия подняла на него свой взгляд, и ~~утерла выступившие слезы копытом~~ презрительно посмотрела на единорога. Расправив крылья, она попыталась было снова подняться в воздух, однако те лишь болезненно дернулись, и кобылка рухнула обратно на снег , издав боевой клич, она сымитировала попытку взлета, прежде чем попытаться уйти в сторону от единорога перекатом . ~~Ей нужна была помощь~~ Времени на сомнения не оставалась, и рог Сиджила вновь озарил огонь фиолетовой магии… когда сбоку раздался чей-то рев, и культист едва успел дернуть ухом, прежде чем что-то сбило его с ног. Воздух с шумом вышел из его легких, когда неизвестный противник пробил широкую колею в снегу и впечатал бледно-рыжего единорога в древесный ствол, и хотя в огненно-красной гриве закованного в сталь оппонента была видна появившаяся седина, его хватка была под стать металлу его доспеха. Рог Сиджила сверкнул, когда он попытался отправить предназначавшееся лжемессие заклинание в лицо нового противника, но тот лишь метко ударил ему прямо по выступавшей изо лба кости. Оглушительная боль взорвалась в голове единорога, и в его глазах потемнело – не то от силы удара, не то от обратной вспышки накопленной для чар энергии – и он готов был поклясться, что услышал неприятный хруст. Жеребец-земнопони занес копыто для нового удара, и Сиджил был уверен, что этот станет для него последним, однако затем тот… замер. Заметив тонкую фиолетовую ауру, окружившую доспех огненно-златогривого жеребца, единорог бросил взгляд вбок и увидел, как сразу двое его подчиненных сплетали связывающие чары, призванные усмирить даже самых сильных из земнопони. Почувствовав свой шанс, единорог поморщился от новой вспышки боли, когда магия окружила его собственный рог, но все же миг спустя угодившее прямо в лицо противнику заклинание отбросило того к противоположному дереву, словно пинок невидимого великана. С влажным хрустом ударившись о ствол, земнопони словно марионетка с обрубленными нитями рухнул вниз, и Сиджил едва успел перевести дух, прежде чем раздавшийся рядом вскрик напомнил ему о прежнем, истинном противнике.

– Нет! БЛЕЙЗ! – развернувшись, единорог увидел, что ~~кобылка~~ лжемессия успела подняться на ноги, и в ее глазах стояла неподдельная боль. Однако затем она повернула свою голову к бледно-рыжему единорогу, и единственной эмоцией, которая осталась в ее взгляде, была неподдельная, черная ярость. Синяя магия озарила ее рог, температура воздуха заметно упала, и сразу два фиолетовых заклинания устремились к ней от остальных правоверных… лишь для того, чтобы бессильно разбиться о слой льда, окруживший лжемессию. Осколки брызнули во все стороны подобно косяку перепуганных рыб, однако затем резко изменили свою траекторию и направились к двоим атаковавшим самозванку единорогам. Понимая, что времени на сплетение новых чар не было, те попытались было отскочить в стороны, но каждый осколок словно направляла единая воля, и каждый из них нашел свою цель. Пользуясь заминкой, четверо оставшихся правоверных закончили сплетать свое единое заклинание и, когда арканные руны соединили их, направили толстый луч фиолетового пламени в сторону лжемессии, который был встречен серебристо-белым огнем цвета полуночной луны. Потребовалась всего доля секунды, чтобы чары крылатой противницы их перебороли, и миг спустя еще четверо единорогов встретили свою судьбу, вспыхнув словно просмоленные головешки. Однако это также означало, что лжемессия позволила себе остаться без защиты. Не имея возможности разорвать дистанцию благодаря крыльям, она также израсходовала весь свой магический запас, ибо ни у кого не останется резервов после сплетения столь сильных чар в столь короткий промежуток времени. Ее магическому полю требовалось хотя бы несколько секунд для восстановления, а значит, она была уязвима. Рог Сиджила озарило фиолетовое сияние, потусторонний огонь потоком хлынул из его глаз, и он вложил всю свою душу в это последнее, финальное заклинание. Лжемессия едва успела обернуться, прежде чем поток смертоносного огня сорвался с рога бледно-рыжего пони в плотном, темном плаще, а ее рог осветило сияние магии, но даже это ее не спасет. Благословение Вернувшегося Аликорна было с Сиджилом, и какие бы искорки та не сумела призвать, они будут бы лишь плотиной из пергамента перед потоком объединенной магии адепта Истинного Слова и его небесного покровителя. Фиолетовый поток неумолимо приближался к своей цели… и затем лжемессия бесследно исчезла во вспышке ослепительного света. Проморгавшись, Сиджил успел заметить, как его магия прожгла насквозь несколько деревьев, прежде чем острая боль в шее захлестнула его сознание, сбивая концентрацию, а во рту появился металлический привкус. Новый вздох заставил его внезапно закашляться, чем-то захлебнувшись, и, скосив глаза, он увидел торчавший из горла наконечник арбалетного болта, прежде чем ноги подогнулись перед единорогом, а сознание начала заволакивать тьма.

Пятнадцать земнопони – вот и все, что осталось от их изначального отряда. Большинство из них отделалось лишь царапинами – но лишь потому, что те, кого фиолетовые заклинания смогли поразить напрямую, сгорели заживо в потустороннем огне. Стилсмит до недавних времен был простым кузнецом, но даже ему было очевидно, что их экспедиция подошла к концу. В конце концов, командир был мертв, каждый второй земнопони – тоже, и противник оказался далеко не крылатыми пегасами, к которым они готовились изначально. Не говоря уже о том, как этот бой дался маленькой кобылке, ставшей за последние полтора месяца неофициальным талисманом отряда.

– Мы не можем продолжать. Нас слишком мало осталось, и инструкции от Cмарт Куки двойного толкования не предполагали, – вторил его мыслям Софт Ремеди, молодой земнопони, знающий, казалось, несколько сотен целебных трав. Он также знал сразу три различных способа вправить вывихнутое плечо, и на расспросы товарищей лишь неопределенно улыбался, ссылаясь на бурную жизнь студентов в Сильваноре. Что и определило его назначение в роли полевого знахаря. Бросив взгляд в сторону склонившейся над изломанным трупом Саммер Блейза кобылки, Стилсмит смог лишь кратко кивнуть и, хлопнув молодого знахаря по плечу, направился к крылатой единорожке.

Шмыгнув носом, Луна едва заметно вздрогнула, услышав шаги позади, однако когда она обернулась, в ее покрасневших глазах не было ни ожидаемой растерянности, ни даже боли. Лишь упрямая целеустремленность.

– Мы должны изменить курс в сторону Юникорнии. Что бы там не происходило, культистов там явно не меньше, и до земель единорогов гораздо ближе, чем до фронта с пегасами.

– Луна, – Стилсмит постарался произнести настолько мягко, несколько смог. – Нам надо вернуться. Половина из нас мертва, командир тоже, и Смарт Куки дала четкие инс…

– Смарт Куки здесь нет! – вскрикнула кобылка и ударила копытом о спрессованный снег под ногами. – Мы уже отошли от Пресколта на четверо суток. Поверни мы обратно, и в лучшем случае потеряем полторы недели, за которые звезды знают, что может успеть произойти! Может, эти культисты вновь дойдут до нас. Или пегасы сделают прорыв к югу. Или… или еще что-нибудь! – увидев, что серо-стальной жеребец с черной как уголь гривой вновь собрался что-то возразить, она демонстративно расправила свои крылья. – Я в любом случае направляюсь на восток. Если хочешь – можешь вместе с остальными земнопони вернуться обратно без меня.

– И тогда если не Смарт Куки, то твоя сестра живьем придушит каждого из нас, – фыркнул Стилсмит и, прикрыв глаза на пару секунд, все же обреченно выдохнул. – Я поговорю с остальными. Но когда мы вернемся, объясняться с Селестией ты будешь сама, – развернувшись, он собрался было направиться прочь, прежде чем бросить через плечо: – Хотя бы не забудь показать свои крылья знахарю. Кто знает, какой эффект могло это ведьмовство оставить.

Луна благодарно улыбнулась и, задержав на прощание взгляд на жеребце с огненно-золотой гривой, который погиб, спасая ее, вновь поднялась на ноги.

«Будь осторожна, Лулу» – против воли пронеслись в голове слова Селестии, и темно-синяя кобылка с гривой цвета вечернего неба тихо вздохнула. «Лулу»… мягкое, «домашнее» прозвище, которое названая сестра использовала только в самые редкие из моментов. Это была искренняя просьба от самой души, чистосердечная мольба… но даже тогда Луна сомневалась, что сможет ее исполнить.

– Прости, Тия. Я не могу, – тихо прошептала она, прежде чем бросить взгляд в сторону дюжины пони, собравшихся неподалеку вокруг Стилсмита и, обнаружив чуть в стороне от них молодого знахаря, который был лишь на пару лет старше ее самой, направилась к нему.

«Будь осторожна, Лулу» – укоризненно ответила Селестия из ее воспоминаний.

День и Ночь

Never look back.

Хранители Дискорда

Цыгане, психозы и удовольствия

Брошенный за Борт

Впустить свет

Твайлайт Спаркл и контрафактные Элементы

"...я буду помогать пони!"

Buck to the future: Chronicles of Equestria

Преломление

Химера

Глава 1 – Оперативник

Глава 2 – Адмирал

Глава 3 – Цена ответов

Глава 4 – Проект «Деймос»

Глава 5 – Последний день войны

Глава 6 – Селестия

Глава 7 – О магии и языке

Глава 8 – Волчица

Глава 9 – Эпсилон-7

Глава 10 – Клара

Глава 11 – Окулус

Глава 12 – Пророчество

Глава 13 – Революция

Глава 14 – Непредвиденный фактор

Глава 15 – Геката

Глава 16 – Белое лето

Глава 17 – Судьба Пресколта

Глава 18 – Город Тысячи Башен

Глава 19 – Первая кровь

Глава 20 – Последний саммит

Глава 21 – Черный отряд

Глава 22 – Ритуал

Глава 23 – На берегах Селины

Глава 24 – Вылазка