Война Луны и Солнца

Глава третья. Битва за Кантерлот

К 82-й годовщине контрнаступления советских войск под Москвой

Январь – февраль 1008 г.

Stand and follow command,
Our blood for the homeland!
Heed the motherland’s call and brace to the storm…

Sabaton – Defense of Moscow
 

…Столовую 137-го полка 13-й пехотной дивизии эквермахта заполнял равномерный стук ложек и вилок, а также нестройный гул голосов. Пользуясь передышкой, пони отдавали должное еде и обсуждали текущие боевые действия.

Палаточный лагерь располагался рядом с линией фронта, которая за последние пару недель неслабо приблизилась к Кантерлоту. Компания «Четыре звезды», фактически ставшая марионеткой Луны, исправно подвозила припасы и оснащение, поэтому армии НЛР удавалось продвигаться вперёд и оставлять за собой запасные линии укреплений – в то время как защитники Эквестрии отступали.

По сути, у тех сейчас была одна цель – удержать столицу, уже отчётливо видную на склоне огромной горы из лагеря. А у эквермахта, соответственно, – её взять.

Грег меланхолично месил ложкой склизкую кашу на алюминиевом подносе. Напротив сидел Конситед и механически наворачивал еду за обе щеки, отстранённо глядя куда-то перед собой в пространство. Вне всякого сомнения, мыслями единорог сейчас был далеко отсюда. Наверняка в Мэйнхэттене, со своей матерью… или где бы то ни было ещё. Грег что угодно бы отдал за то, чтобы оказаться на каком-нибудь тёплом пляже. Но, увы, была одна маленькая проблема: на юге тоже шла война. По слухам, ещё более жестокая и беспощадная.

Дроппера не было видно. Перекусив раньше других, пегас, наверное, занимался проверкой позиций или возился с оружием. Став командиром отделения, он как будто вновь очутился в родной стихии. И не собирался никому делать поблажек.

Краем глаза Грег следил за фестралом в сером плаще у дальней стены палатки. Его присутствие не было чем-то странным: Лунной Канцелярии повсюду требовались глаза и уши. А уж яркие светлые глазки и пушистые ушки бэтпони подходили для этого как нельзя кстати.

Ложка звякнула о край подноса.

«К Дискорду всё. Нам отсюда не выбраться. Найтмэр Мун не прощает. А брать Кантерлот штурмом даже в страшном сне не привиделось бы. Мне остаётся разве что не сойти с ума. А там уж как видно будет».

Грег оттолкнул от себя поднос и тяжело вздохнул. Это, кстати, вывело Конситеда из прострации, чему Меллоу лишь обрадовался.

– Ты чего? Нормальная же каша, – сказал единорог, продолжив уплетать обед.

– Да так, думаю о своём… – Внезапно к Грегу пришла идея. – Слушай, а помнишь, мы тогда в камере партию не доиграли?

– Ты о чём? А, это… Но зачем? И почему сейчас? Хочешь всё-таки меня обыграть?

– Хочу определённости. Мы тут каждый день, считай, под бомбами ходим. А так… не хочется оставлять за спиной незавершённое дело.

– Это да, – понимающе вздохнул Конситед. – Я и сам жалел, что тогда не вышло доиграть. Напомни, какие там последние ходы были?..

За пару минут они восстановили в уме позицию, и единорог задумался над следующим ходом.

Но Грег не просто так решил возобновить партию. Каждый вечер, размышляя о причинах и движущих силах войны, он вспоминал ту игру и прокручивал в голове возможные варианты. И теперь, спустя месяц, у него появился надёжный план, как победить.

Сделав пару на первый взгляд слабых ходов, он позволил Конситеду дать такой вкусный шах ферзём с поля a4, а затем, закрывшись, сам перешёл в наступление. Ферзи и часть оставшихся фигур разменялись, а белый король оказался оттёрт в угол воображаемой доски.

И, беря чужую ладью своей на c1, Грег уже знал, что Конситеду не уйти.

– Конь b1… – нервно выдохнул тот.

Остатки каши давно застыли на подносах неприятными светло-коричневыми комками. Теперь у единорога был более весомый повод поволноваться.

– Слон c3, – нанёс Грег решающий удар и собрался было объявить о своей победе…

– …Олунеть можно! – донёсся до них чей-то возглас с одного из соседних столиков.

Грег и Конситед посмотрели туда. Сиреневый земнопони как раз о чём-то увлечённо болтал со своими товарищами – но теперь, когда в столовой резко настала тишина, он недоумённо оглядывался по сторонам, не понимая, чем заслужил к себе такое внимание.

А затем его глаза расширились в ужасе.

По проходу между столами прямо к нему шёл фестрал в сером, доставая пистолет из кобуры на боку.

Солдат дёрнулся было с места, чтоб убежать, – да вот только сидел он в середине скамейки.

Раздался выстрел – и рядовой, разбрызгивая кровь из пробитой груди, с хрипом упал головой на столешницу. Его товарищи шарахнулись прочь.

Бэтпони убрал пистолет и, подойдя, встал над трупом. Во всеобщем молчании подобно грому прозвучал тихий свистящий голос:

– За оскорбление госпожи нашей Бессмертной Хорскучер Луны согласно статье 338.1 Уголовного кодекса Республики этот солдат приговорён к смерти. Приговор вынес и привёл в исполнение уполномоченный Верховного суда НЛР лейтенант Миднайт Оникс. Уберите тело и направляйтесь на позиции.

Все безмолвно наблюдали за тем, как фестрал неторопливо шёл к выходу. И стук его копыт был единственным звуком, разносившемся в помещении.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, впустив внутрь ветер с порцией снега, разговоры возобновились – но уже заметно тише и осторожнее, нежели раньше.

Друзья убитого земнопони несмело приблизились к нему и, вчетвером подхватив того под ноги, понесли на себе прочь из столовой. Кто-то из работников кухни подскочил с тряпкой к их столу и принялся оттирать расплывающееся пятно крови.

– Шах и мат, Конс, – отвернувшись от ужасного зрелища, сказал Грег и взглянул на Конситеда. – Шах и мат.

«Нам всем, – добавил он про себя. – Только другие этого ещё не поняли».

Вслух же он этого не сказал. Не хотел отправиться следом за тем солдатом.

Доедали они свой обед, не произнеся больше ни слова.

---

До Кантерлота было копытом подать. Величественный город уже можно было различить невооружённым глазом на просторном выступе уходящего в небо пика. Казалось, до него можно дойти за пару часов…

Но была одна маленькая проблемка. На пути к столице нынешней Западной Эквестрии стояли войска. И через них как раз и вынужден был пробиваться эквермахт.

Гора стояла на другом берегу руки, и к туннелю, ведущему в Кантерлот с востока, подходил железнодорожный мост на высоких ажурных опорах. Раньше подходил. Теперь же он был взорван защитниками, а въезд в туннель закрыт прочной решёткой. Поэтому армия НЛР заходила с юга и севера, чтобы окружить столицу и зайти в неё с запада.

«Да, вот только мы уже неделю стоим на месте, – подумал Грег, украдкой выглядывая из окопа на позиции эквестрийцев. Вновь поднял голову и взглянул на город. – Ещё и с горы по нам палят из пушек».

Как бы в ответ на его мысли снова раздался близкий гром канонады. Орудия стреляли с обеих сторон, но попадали редко. Будто ни одной из армий не нужна была эта битва и они просто делали то, что им полагалось. Исключением были моменты, когда действительно подключалась артиллерия самого Кантерлота. Тогда уже опасность прилёта была куда как сильнее.

Грег присел, поудобней перехватил винтовку и посмотрел на других.

Тех как будто вовсе не беспокоил нескончаемый грохот. Кто-то чистил оружие, кто-то дремал, надвинув на лицо каску. Конситед играл на снегу в крестики-нолики с Дасти Найтом; по мнению Грега, единорог время от времени поддавался. Наверное, чтобы у фестрала не возникало желания застрелить его как врага народа.

Стратосферс лежал животом на бруствере и смотрел в бинокль.

– Пока не двигаются… – пробормотал пегас. – Ну ничего, придёт черёд и для новой атаки…

«С нашей или с их стороны?» – подумал Грег, но промолчал.

Время тянулось медленно. Конец января был снежным и ветреным, но в окопе как будто было чуть-чуть теплее.

Стоило только подумать о холоде, как по телу сразу прошёл озноб. Грег скривился и поплотнее сжался, засунув копыта в карманы шинели.

Что они все здесь делают? За что сражаются? Кто из них выживет, а кто погибнет? Будет ли вообще взят Кантерлот? Если нет, то зачем всё это?..

Грег покачал головой. Бессмысленно сейчас задаваться вопросами. Поздно уже. Осталось лишь стиснуть зубы и биться. Не за Республику, а за себя.

И за друзей.

Грег вновь обернулся на Конситеда и Дроппера. Пони, с которыми он столько всего прошёл за последний месяц, стали ему дороже всех сокровищ в кантерлотских подвалах. И он не мог оставить их здесь, посреди тотального, беспощадного безумия, которое прикрывалось словом «битва». Если выживать – так выживать. Если погибать – то всем вместе.

Тональность стрельбы неуловимо изменилась, и Меллоу навострил уши. Со стороны эквестрийцев точно смолкла вся артиллерия, и палили теперь только пушки эквермахта.

«Это не к добру…» – подумал серый пони и поднялся с места, придерживая копытом винтовку.

Остальные тоже подняли голову и заозирались, как бы не веря, что противник сам решил сдать позиции.

А затем они услышали стрёкот – как если бы к полю боя подлетал рой железных стрекоз.

Или птиц, готовых пропеть смертоносную песню.

– Гадство! – выругался Дроппер и добавил ещё пару словечек, после чего скатился с бруствера обратно в окоп. – Воздух! Ложись!..

Последнее слово потонуло в шуме винтов и треске очередей крупнокалиберных пулемётов.

Пули вспахали снег у Грега под носом и прошили насквозь тела двух солдат. Те ничего не успели понять: вот они живы – а вот уже под ними расползаются кровавые лужицы.

Меллоу не удержался – вскинул голову из-под каски, чтобы рассмотреть кружащее над ними нечто.

Самолёты – изящные белые крылатые стрелы – как раз в это время разворачивались над позициями эквермахта, чтобы сделать новый заход. Грегу даже почудилось, что он видит на борту одного из них солнце, как на крупе Селестии.

Лёгкие истребители. Их сейчас усиленно клепали с обеих сторон от линии фронта. Меллоу читал в учебке, что от идеи бипланов, на которых проходили первые полёты, эквестрийский Совет по технологиям отказался ещё в прошлом году. И теперь это «новое слово в технике» кружило на бреющем над их окопами.

«Не пройдёт и пары месяцев, как с этих штук придумают сбрасывать бомбы», – промелькнула у Грега мысль, и он поразился тому, как же просто и буднично прозвучало это в его голове. А значит, до такого обязательно додумаются и те, кто принимает решения.

Самолёты снова прошлись беглым огнём по силам Республики. На этот раз очереди разорвали снег чуть подальше, и Грег теперь не вжимался всем телом в мёрзлую землю, во все глаза глядя на полёт крылатых машин.

– А как вам такое?.. – послышалось бормотание Дроппера.

Меллоу обернулся. Командир их отделения стоял сейчас, не скрываясь, на задних ногах, и старательно выцеливал из винтовки один из самолётов.

«Его же убьют!»

Но пегас, похоже, сам знал, что делает.

Он выстрелил. И сразу же один из истребителей завалился набок и стал снижаться к земле, а из его корпуса повалил чёрный дым. Присмотревшись, Грег различил и вырывающиеся оттуда языки пламени.

– Вот так! Получайте!

Стратосферс восторженно подпрыгнул на месте и вновь встал на четыре ноги. На его лице была злорадная ухмылка – которая, впрочем, тут же померкла.

– Так, стоп… – пробормотал пегас и подскочил с биноклем обратно к брустверу.

В следующий миг он грязно и длинно выматерился.

– Все на позиции!

«О нет. Началось…» – подумал Грег и, сжимая в копытах винтовку, выглянул из окопа.

Случилось то, чего и следовало ожидать. Пользуясь поддержкой с воздуха, бойцы Гармонической армии дружно рванули в атаку.

Земные пони шли с винтовками и зажатыми в зубах пистолетами. Их прикрывали единороги, магией держа впереди щиты из грубо сколоченных досок, и сами палили из левитируемых стволов.

Как ни странно, это работало. Выпустив в них несколько пуль, Грег не попал ни разу. Щиты, конечно, не были абсолютно прочными, но дойти до линий противника эквестрийцам точно позволят.

Где-то в стороне упал подбитый Дроппером самолёт, взорвавшись столбом огня и тёмного дыма. Пилот, вероятно понимая, что ему уже не спастись, направил машину прямо на позиции Лунной армии.

В сторону эквермахта полетели гранаты. Одну из них единорог из отделения Стратосферса поймал телекинезом и кинул обратно. Другая же взорвалась где-то сзади, обсыпав всех земляной крошкой, капельками воды от растопленного снега и металлическими осколками.

– Мочи солнцерылых!!! – крикнул пегас и сам встал за пулемёт вместо убитого рядового.

Длинные очереди прошили ряды наступавших. На таком расстоянии, на которое те успели подойти, щиты уже не спасали, поэтому все бросали их, пускаясь в последний рывок до окопов противника.

Глядя на них, Грег видел таких же пони, как и он сам, и все, кто был рядом. Единственным отличием был лишь цвет формы… а также, вероятно, цель, ради которой они шли вперёд.

– Штыки к бою! – скомандовал Дроппер, отрываясь от пулемёта, и схватил винтовку с навинченным спереди стальным ножом.

Грег в последний раз выстрелил, промахнувшись, и рухнул на дно окопа, сжимая в копытах своё оружие. Плотный огонь сильно проредил эквестрийские порядки, но из брошенных на штурм сотен бойцов до линии укреплений несколько десятков смогли добраться.

И теперь уже не получится отсидеться в траншее, постреливая чуть выше голов. Нет – на сей раз придётся узреть, как госпожа Смерть правит свой кровавый омерзительный бал, вживую.

«Я не хочу умирать, – подумал, зажмурившись, Меллоу. – Но если я не буду сражаться, то некому будет потом рассказать правду об этой войне. А что насчёт… – Он бросил взгляд на штык на своей винтовке и помотал головой. – Нет. Я попробую обойтись другими средствами».

И он вместе со всеми развернулся лицом к противнику, готовясь встретить того во всеоружии.

Первого солдата, перелезавшего через бруствер, Грег ударил прикладом в лицо. Голова в зелёной каске тут же скрылась за земляной насыпью.

Однако наступавших всё-таки было много.

С воинственным кличем пони в бледно-зелёной форме запрыгивали в окоп и вступали в копытопашную. Дроппера окружили сразу трое, но пегас выстрелил в одного, полоснул штыком по лицу второго – а третьего, не оборачиваясь, ударил задней ногой в живот.

– Граната!.. – крикнул кто-то далеко справа.

В следующий миг раздался взрыв, и по каске Грега простучали осколки.

Похоже, не все эквестрийцы спустились в траншею. Кто-то остался сверху и теперь закидывал гранатами те участки, где не было его товарищей.

«Всё равно его скоро снимут, – подумал Грег. – Стрелки или артиллерия – без разницы. Это было чистой воды самоубийство».

Оставаться здесь – вот где самоубийство, возразил внезапно проснувшийся внутренний голос.

«Ой, да сам знаю», – отмахнулся Меллоу и приготовился к новой схватке.

С насыпи спрыгнули ещё двое – и встали от него с двух сторон, отсекая пути к бегству. У одного в зубах был пистолет, и Грег, недолго думая, ударил его головой в каске, вбивая оружие тому в рот.

Внезапно резкая боль пронзила круп, и серый пони закричал, поворачивая голову к другому противнику – белому единорогу в прямоугольных очках.

Оказывается, тот, когда Меллоу атаковал его товарища, машинально подался вперёд и всадил жеребцу штык в задницу. И теперь словно бы сам не знал, что с этим делать.

«Вот дурак. Но блин, как же больно!..»

Зарычав, Грег рванулся вперёд, соскакивая со штыка. Холодный воздух обжёг рану как кипятком, и с губ сорвалось шипение.

«Артерия не задета, – с долей облегчения понял Грег, ощущая, как намокает от крови штанина. – Значит, ещё не конец…»

– Пригнись! – услышал он вдруг окрик Дроппера и, не удержавшись, упал на живот, раскинув копыта в стороны.

Раздался выстрел. Грег обернулся – и увидел, что у единорога больше не было ни очков, ни лица. Выронив винтовку, тот в агонии прижимал копыта к кровавому месиву на месте своего носа.

Ещё один выстрел попал ему в грудь – и солдат завалился на спину. Для него эта война, очевидно, была окончена.

– Не спи! – рявкнул Стратосферс и парой быстрых движений вновь перезарядил винтовку.

А затем тяжёлым ударом копыта размозжил голову тому эквестрийцу, который до сих пор со стоном выковыривал пистолет из своего рта, и с неодобрением глянул на Грега.

– Будешь так тупить – сдохнешь! – бросил пегас, выглянул наружу и, вновь подскочив к пулемёту, выпустил несколько очередей в начинавшуюся метель.

Меллоу и сам чувствовал, как становится холоднее, а ветер закидывает в окоп снежную крупу большими горстями. Точно сама природа намекает на то, что надо остановиться и вернуться всем по своим позициям. Продолжите завтра, говорил ветер, а лучше – расходитесь все по своим домам. Там тепло, можно сесть и пообедать в любое время, а ещё – в ежедневной лотерее на жизнь куда привлекательнее шанс выигрыша.

Вот только никто этот призыв не слышал.

– Нет, нет, подождите, не надо!.. – донёсся внезапно голос Конситеда.

Грег обернулся. На Джаканейпса надвигался солдат противника – судя по лычкам, сержант или что-то в этом роде. Жёлтый единорог сидел, вжимаясь в дощатую стену окопа, и в ужасе глядел на стоящего перед ним эквестрийца. Винтовка в дрожащих копытах была выставлена вперёд как последний, отчаянный шанс на спасение.

Противник (Грегу он был виден лишь со спины), стоя на задних ногах, молча нацелил оружие в лицо Конситеду.

«Уходи! Не сиди столбом!» – хотел крикнуть серый пони своему другу… но слова встали колом в горле.

Минул один бесконечно долгий миг… и вдруг из налетевшего вихря снега возник тёмный силуэт Дасти Найта.

Фестрал взмахнул зажатым в зубах ножом – и из вспоротого горла солдата хлынула кровь. Пони в камуфляже рухнул на снег перед замершим Конситедом. И всё ещё продолжал дёргаться.

Дроппер подбежал к ним и в упор выстрелил эквестрийцу в голову. Судороги прекратились.

– Вставай, салага! – подбодрил пегас до сих пор сидевшего на месте единорога. – Не вечно же мне вас спасать… Э, да ты обделался там, что ли?..

Стратосферс помахал копытом у Конситеда перед носом. Тот моргнул, поднял взгляд и наконец поднялся на ноги.

Меллоу же в это время вытащил из подсумка индивидуальный пакет и силился прилепить клейкий бинт на место ранения. В итоге он не нашёл ничего лучше, чем положить бинт на землю и сесть на него окровавленным задом. Клейкие края прилепились к коже, и боль сразу же чуть отступила.

Снова послышался рёв подлетающих самолётов. Грег задрал голову, ожидая увидеть новый заход «солнечной» эскадрильи – но вместо этого в сером облачном небе стали появляться тёмные точки. И летели они с тыла позиций эквермахта.

«Это же наши», – понял Грег – и ужаснулся тому, что впервые подумал о Лунной армии как о «своей» стороне в конфликте.

Серый пони на миг опустил взгляд на свои окровавленные копыта.

«Но… тут только моя кровь…»

Он вспомнил свой первый бой – и тяжело вздохнул, стиснув зубы.

«Нет. Уже нет».

Дроппер же при виде самолётов чуть не запрыгал от радости.

– Вот так, да! Подмога! Летите быстрее – и мочите этих ублюдков!

Он вновь выглянул из траншеи с биноклем и подсел к пулемёту.

– Нет, гады! Вы у меня так просто не пройдёте!..

Опять застрочили очереди. Точно заводной дятел отбивал ритм по особенно крепкому дереву.

Грег же смотрел наверх – на то, как приближаются к их позициям самолёты. Ему даже показалось, что он видит на их то ли фиолетовых, то ли синих бортах белый выгнутый полумесяц.

«Луна и Солнце, – отстранённо подумал он. – Это и в самом деле война Луны и Солнца.

Как там называлось, когда в древние времена светила сходились на небе?.. Затмение? Неважно. Солнце сожжёт тела, а Луна заморозит души. И ни того, ни другого избежать мы уже не в силах».

Самолёты Пегасенваффе пролетели прямо над их окопами и вступили в бой с грациозными белыми машинами Селестии. Грохот выстрелов заполонил всё не только на земле, но и в небе.

Глянув мельком в сторону горы, Грег увидел, как белокаменные кантерлотские башни окутались розовым полупрозрачным куполом.

«Щит, – понял жеребец. – Они подняли щит. Выходит, за битвой следит сейчас сама Селестия».

Тем временем основная волна штурма угасла. Потеряв впустую десятки жизней, бойцы Гармонической армии больше не ломились напропалую к вражеским позициям. Устроившись за щитами, которые они до этого бросили, и то и дело перебегая с места на место, они поливали свинцом окопы эквермахта.

А их поливали в ответ. Достаточно было на долю секунды зазеваться, чтобы словить случайную пулю в голову.

Время от времени с каждой из сторон летели гранаты. Но силы единорогов было достаточно, чтобы вовремя их отшвыривать, – этим смог заниматься даже Конситед. Так что маленькие осколочные снаряды взрывались в основном на ничейной полосе – ровном пространстве шириной в пару десятков метров между линиями сражающихся противников.

Грег выпускал пулю за пулей – не заботясь о точности и стараясь просто делать как все. Дасти Найт тенью маячил где-то за спиной. Вне всяких сомнений – присматривал за тем, как бойцы Найтмэр Мун убивали врагов Лунной принцессы.

– Смотрите! – вдруг выкрикнул кто-то.

Грег задрал голову – и замер на месте, поражённый увиденным.

Как и все вокруг. Бой словно остановился, пока все стояли с оружием в копытах, уставившись в небо.

Прямо на магический щит летел самолёт Лунной армии.

Меллоу представил себе искажённое яростью лицо пилота-бэтпони с жутким оскалом (почему-то ему показалось, что это должен быть именно бэтпони) – и вздрогнул, осознав, что этот безумец собирается сделать.

Тот планировал протаранить замок.

У серого пони сжалось сердце.

Если авантюра удастся и Селестия погибнет…

Дыхание перехватило от ужасных мыслей.

…то уже ничто не сможет остановить натиск принцессы Луны.

Но, взглянув чуть в сторону, Грег заметил ещё один самолёт – на этот раз белый. Тот летел наперерез синему, паля из всех пулемётов.

«Интересно, успеет ли он?»

Внимание каждого на поле битвы было приковано к паре крылатых машин.

Все понимали – в эти секунды решается судьба Эквестрии.

---

Марч Гастисноус была родом из Винниаполиса – небольшого северного городка, который в первые же часы после известий о возвращении Найтмэр Мун захватили культисты Ночи.

Завязались ожесточённые бои с местными военными. Тогда же из города хлынула волна беженцев в более спокойные регионы.

Сбежала оттуда и Марч. Но когда она подъезжала к Кантерлоту на переполненном поезде с сотнями других пони, её разобрал стыд – за то, что она оставила в беде родной город. И поэтому она решила встать на службу Эквестрии в наступившее трудное время, чтобы хоть как-нибудь искупить для себя эту сиюминутную ошибку.

Марч была коммунисткой, и заложенная с юных лет мораль твердила ей, что она должна это сделать: всё-таки в Винниаполисе сохранялось сильное влияние Сталлионграда, находившегося лишь через пару провинций к северо-западу. Кремовая земная пони постоянно думала о том, каково приходится её землякам, – и битва на стороне Селестии стала для неё главной целью и личным долгом.

А потому, сразу по прибытии в Кантерлот, она записалась в вооружённые силы Эквестрии. Да не абы куда, а в авиацию – где как раз сильно не хватало пилотов для всё новых и новых машин, которые лихорадочно клепали на военных заводах. Месячные лётные курсы… и сразу перевод в элитную эскадрилью «Стрелы Селестии» за отличные результаты.

Марч полюбила летать с первой же минуты. Сидя за штурвалом, она буквально кожей ощущала весь самолёт – и копыта словно сами знали, куда его направить.

За январь она побывала на разных участках фронта: «Стрел» посылали то на север, то к Понивиллю для патрулирования над Вечнодиким лесом, то ещё куда-то, чтобы задержать продвижение эквермахта, пока враги не успели подтянуть свою авиацию. Но теперь Марч впервые сражалась за Кантерлот, будучи буквально на острие битвы.

Когда город окружила защитная сфера, Марч с некоторым облегчением выдохнула. Всё же теперь столичные башни были в безопасности от пулемётных обстрелов вражеских истребителей.

И кобыла с удвоенным азартом включилась в битву, вертя невообразимые петли, чтобы уйти от огня, и сбивая один самолёт противника за другим.

Но при этом она видела и то, как взрывались в воздухе её товарищи. Лётчики Лунной армии тоже оказались во всех смыслах не промах – и не жалели усилий, чтобы пробиться сквозь рой защитников к Кантерлоту.

И когда Марч заметила, как один из истребителей, прикрываемый сбоку ещё двумя, нацелился на королевский замок, она не раздумывала ни секунды, прежде чем направить свою машину в их сторону.

Самолёты прикрытия помчались к ней. Но Марч крутанула «бочку» с уходом вверх, избегая пуль (желудок при этом ощутимо подскочил к горлу), и сама точными выстрелами подбила тех, заставив переключиться на собственное выживание.

А потом выжала рычаг газа ещё сильнее и помчалась наперерез «смертнику».

Тому оставалось секунды три до того, как врезаться в щит. Она сама подоспела бы примерно тогда же.

Пулемёты провернулись и замерли – их заклинило. Марч больше не могла стрелять.

Голова была странно пуста – мысли не успевали сформироваться в горячке боя. Но глубоко внутри кремовая пони уже понимала, что должна сделать.

И когда до щита осталось совсем чуть-чуть, она успела увидеть принцессу Селестию.

Аликорн стояла на смотровой площадке замка и будто в оцепенении, приоткрыв рот, глядела на самолёт, который неотвратимо летел прямо на неё. Рог принцессы сиял, поддерживая щит – но что будет, если что-то на полном ходу в него врежется?

Сможет ли тогда Кантерлот вообще выстоять?..

Марч больше не колебалась. Отклонив траекторию максимально наперерез, она на полной скорости влетела в борт вражеского истребителя.

Но перед тем, как мир дрогнул и исчез в огненной вспышке, на губах пони по имени Марч Гастисноус застыла спокойная и мягкая улыбка.

---

…Белый самолёт врезался в синий, и у самой защитной сферы расцвёл огненный цветок взрыва.

Горящие машины пробороздили магический купол, гася инерцию. Светло-розовое поле замерцало – очевидно, удар всё равно был очень сильный.

Затем произошёл ещё один взрыв, и вниз с горы посыпались объятые огнём обломки.

Сфера магии, окружавшая Кантерлот, мигнула пару раз и вновь соткалась вокруг столицы.

Щит устоял.

Эквестрия продолжала сопротивляться.

Грег перевёл дух, приходя в себя после невероятного зрелища.

Он был скорее рад тому, что безумный план лётчика Лунной армии провалился. Если бы Селестия погибла…

Серый пони мотнул головой, не желая о таком даже думать.

…мир уж точно не стал бы прежним. А так сохранялась хоть какая-то надежда, что всё в будущем разрешится.

Он хотел было отдать честь пилоту, пожертвовавшему собой, чтобы спасти столицу, – но точно словил бы пулю от Дасти Найта. Нельзя показывать никому свои настоящие чувства. Только так есть шанс выжить… и остаться вменяемым.

На несколько кратких секунд на поле боя стало очень и очень тихо. Лишь гудели моторами в вышине самолёты – да с глухим шумом врезались в землю обломки.

А затем пони словно вспомнили, что они вообще-то воюют.

И битва продолжилась.

Грег снова прильнул к прицелу винтовки, скользя перекрестьем по поредевшим рядам эквестрийцев. Те отстреливались, как будто бы отступая назад, к своим позициям.

Привычно загрохотали орудия, выстреливая снаряд за снарядом.

Один за другим с неба падали сбитые самолёты обеих армий.

– Да, получайте! Так вам!.. – радостно приговаривал Дроппер, стреляя из пулемёта.

Грег тоже стрелял. Все стреляли. Даже Конситед – и тот стрелял.

Это было настоящее, форменное безумие.

А потом…

Метель усилилась, ухудшая видимость. Снег набивался в лицо и за воротник, стоило только высунуть голову из окопа. Ветер завывал всё сильнее, словно приказывая всему закончиться.

И всё закончилось.

Самолёты обеих эскадрилий обменялись последними атаками и повернули назад, возвращаясь на аэродромы. Замолчали пушки, истратив запас снарядов. Затихли ружья и пулемёты – солдаты берегли боеприпасы для следующей стычки.

Остался лишь снег. И тишина. И трупы.

– Ух, неплохая заварушка вышла! – сказал Дроппер, спрыгивая на дно траншеи. – Щас ещё маленько покараулим, чтоб те не рыпнулись, а потом сходим пожрать и на боковую. И это мясо надо будет убрать, – он ткнул ногой мёртвого солдата в эквестрийской форме.

Грегу кое-как удалось внешне остаться невозмутимым.

«Они такие же пони, как мы, – напомнил он себе. – Просто с другой стороны фронта. Хотя… нет. Не такие же. Это мы наступаем, стремясь навязать всей стране свою Лунную революцию. А они всего лишь защищают то, что принадлежит им по праву.

Стоп… я опять сказал “мы”? Да что со мной такое?.. Тревожный знак. Надо будет что-то с этим делать».

– По крайней мере мы выжили, – пробормотал Грег и сел на мёрзлую, припорошённую снегом землю у стены окопа. – Ты как, Конс? Ко-онс?..

Но Конситед не отвечал. Он сидел, сжавшись в комок, и пустыми глазами смотрел прямо перед собой. Его плечи изредка вздрагивали.

– Ко-онс…

Грег осторожно коснулся его копытом.

Единорог дёрнулся, как ужаленный, завертел головой, будто стараясь понять, где находится, а потом его взгляд остановился на Меллоу.

– А-а… Я в порядке, – выдохнул он. – Не беспокойся обо мне…

– Я же вижу: ты сам не свой, – наклонившись поближе, негромко произнёс Грег. – Может, тебе стоит… ну, попросить о переводе? Хотя… – серый пони тут же покачал головой. – Отсюда перевод только в гроб, это верно…

– В полночь возле сортира, – вдруг отчётливо прошептал Конситед. – Тогда и поговорим. А сейчас… – он прикрыл глаза, – оставь меня в покое.

Грег молча кивнул и поднялся с места. А затем направился к остальным – убирать трупы.

«Эта война была нужна только Найтмэр Мун, – думал он, помогая стаскивать окоченевшие тела в бледно-зелёных куртках. – Она её начала – а они… стремятся её закончить. Но пока она сидит в своей башне в Мэйнхэттене – мира нам не видать. А изгнать её на луну на тысячу лет ни у кого сейчас сил не хватит.

Но это пока. Однажды… – жеребец задрал голову и взглянул в такое же серое, как и он, непогодное небо, – всё изменится. Должно измениться. Не может так быть, чтобы было иначе.

И тогда… всё вновь будет хорошо».

---

Над фронтовой полосой опустилась ночь, озаряя окопы ярким светом луны. Если посмотреть вверх, то казалось, что сама Найтмэр Мун наблюдает за всем с небес, охраняя покой своей армии.

Пони застыли на дне траншей, скрючившись в три погибели, чтобы согреться. Метель закончилась поздно вечером, и вместо неё пришёл мороз, знаменуя собой наступление февраля.

Война шла уже почти три месяца.

По лагерю эквермахта расхаживали дозорные. Стоять на одном месте по такому холоду было бы смерти подобно. Конечно, маловероятно было, что какой-то шпион попытается проникнуть в стан Лунной армии сейчас, когда кругом так холодно, а наверху ярко светит белая блямба, но всё же… мало ли что взбредёт в голову этим эквестрийцам.

– …Стой! – послышался внезапно негромкий оклик. – Флюгер.

Грег чуть высунул нос из-под надвинутого воротника.

– Чашка, – ответил он отзывом на пароль. – Дай пройти.

– И чего вы все в такой дубак ходите?.. – спросил дозорный, кутаясь в шарф. Как водится – серый и с инвентарным номером по краю. – Закурить есть?

– Не курю. И тебе не советую, – сказал Грег и пошёл мимо.

– Да пош-шёл ты… – прошипел дозорный ему в спину.

Меллоу покачал головой и поглубже зарылся носом в ворот шинели.

Конситед, как и обещал, уже ждал его за выгребной ямой. Серый пони в кои-то веки порадовался холоду. Хотя и не был сильно доволен выбором места для разговора.

С другой стороны, придумать что-то другое и столь же неподозрительное было бы сложно.

Единорог съёжился на снегу, подобрав под себя ноги. В эти мгновения он выглядел таким жалким, что у Грега невольно сжалось сердце.

– Это я, Конс, – негромко произнёс он, подходя ближе. – Вставай.

Клубок развернулся, являя миру жёлтое осунувшееся лицо, которое теперь по цвету почти сливалось со снегом, и рог, торчащий из отверстия в каске.

– Грег… – выдохнул тот, и имя развеялось в воздухе белым паром. – Признаться, не верил, что ты придёшь. Думал, что тебе… будут по барабану мои проблемы.

– Мы должны держаться вместе, – ответил Грег. – Только так мы сможем тут выжить, никак иначе. И ты можешь мне доверять. Я ведь не Дасти Найт, сразу не потянусь за оружием.

– Не знаю… Я уже никому и ничему не верю. – Единорог сокрушённо покачал головой – и вдруг посмотрел серому жеребцу в глаза. – Грег… я не хочу больше жить. То есть… хочу, но… не так… как мы сейчас. Мы все. Это… неправильно.

– Знаю, что неправильно, – кивнул Меллоу. – Знаю. Но ты пойми: есть очень большая разница между…

– Я понимаю. И надеюсь, что и ты поймёшь. Я. Не хочу. Так. Жить. Понятнее?

Конситед на эмоциях дёрнул шеей, и Грег вдруг некстати подумал, что если на глазах выступят слёзы, то к утру веки намертво замёрзнут от инея.

– Не всё потеряно, – ответил он. – Кантерлот до сих пор не взят, и мы ещё живы. Радуйся, что тебе вообще удаётся проснуться с утра… или от звуков обстрела. У тебя должна быть какая-то цель, которая будет вести вперёд и не позволять сдаться. Так будет легче. И голова перестанет болеть по пустякам.

– И у тебя есть такая цель?

– Да, – кивнул Грег. – Разобраться в причинах этой войны… и в том, почему она всё ещё продолжается. Пони просто не могут быть такими злыми. Это… не в нашей природе.

– Природе? Да что ты знаешь о природе, Грег Меллоу…

Неожиданно Конситед выкрикнул хриплым срывающимся голосом:

– И в том-то и дело! У меня нет больше цели! Мне незачем больше жить! Понимаешь?! Незачем!..

Он весь затрясся и тяжело осел в снег. «Ну точно глаза заиндевеют», – подумал Меллоу, подходя и садясь рядом.

– Что случилось? – тихо спросил он. – Я могу помочь?..

Жёлтое копыто протянуло измятый конверт, мокрый от снега.

– Пришло последней почтой… – Послышались сдавленные всхлипы. – Мать умерла. Эти подонки-гестапони вломились к ней и просто выкинули на улицу!.. Обвинили… в неблагонадёжности… Она не дожила до допроса. Ведь в Мэйнхэттене, знаешь ли, сейчас тоже холодно…

Грег молчал, не зная, что говорить. Своих родителей он похоронил уже давно – поэтому знал, что чувствовал в этот момент Конситед. Однако Меллоу не мог подобрать слов, чтобы его утешить.

– У меня никого не осталось! Понимаешь?! Никого!.. Ни семьи, ни друзей, ни работы!..

– Я твой друг, – сказал Грег. – И Дроппер тоже… ну, насколько сейчас он может быть другом.

– Да в том-то и дело!.. Как может быть другом тот, кто прямо-таки упивается убийствами? Да и ты хорош… Я видел, как ты стреляешь…

– Я целюсь мимо. Я просто хочу выжить. Не привлекая к себе внимания.

– Я тоже… но я уже не уверен. Грег, – на серого пони уставились полные отчаяния зелёные глаза, – мне страшно. Я либо сбегу, либо пущу себе пулю в висок. А если сбегу… – единорог вздохнул, – то наверняка напьюсь… да так, чтобы захлебнуться блевотиной и сдохнуть. Больше я не вижу себе иного будущего.

– Ты не умрёшь, если не сдашься. Я не умру. Мы вместе выживем в этом аду… если не перестанем верить.

– Ты, может, и да. Но моя вера уже на исходе.

Конситед встал и, пошатываясь, побрёл в сторону блиндажа, где они размещались.

Грег посмотрел ему вслед.

«Война ломает. Но может и закалить. Где окажусь я? Неизвестно. Другие? Та же фигня.

Ясно одно: мы будем уже не те, что прежде».

---

Промелькнул ещё один день.

Ни одна из сторон пока больше не шла в атаку: обе копили силы перед решающим боем. Кантерлот всё так же возвышался неприступной крепостью на склоне пика, и бойцы эквермахта недобро оглядывались на город, понимая, что взять его будет той ещё задачкой.

Только артиллерия стреляла с завидной регулярностью. Полдня утром, небольшой перерыв, пока подвезут новый боекомплект, потом полдня вечером и несколько залпов ночью. Чтобы, так сказать, не расслаблялись.

Зато ночью произошло и нечто иное. Часам к двум послышался шум моторов, а затем гулкие взрывы со стороны Кантерлота и окопов противника. Бойцам не сообщали, что произошло, но по слухам всё уже было ясно: Лунная армия впервые успешно осуществила бомбардировку. А это значило, что теперь столица Эквестрии больше ни на секунду не была в безопасности.

Ненависть, прорывавшаяся во время очной схватки, на время ушла, сменившись обычной глухой неприязнью и непониманием. Точнее, солдаты Найтмэр Мун всё понимали, почему до сих пор не сдавались войска Селестии, но считали это полным идиотизмом.

Почти все… кроме Грега Меллоу. И, возможно, некоторых других, что не до конца верили пропаганде.

…Утром второго февраля отряд Дроппера привычно направлялся на позиции. За последние дни командование подтянуло все оставшиеся резервы, и теперь в лагере было довольно тесно. Пони шли кто куда: кто в столовую, кто по нужде, кто на учебные стрельбы (этих, очевидно, как раз выдернули с подготовки).

В целом, обычная суета…

В ожидании атаки.

Причём неважно, придётся ли защищать или нападать самим.

– …Слушайте вводную, – отрывисто говорил на ходу Дроппер, стараясь не застудить горло. – Нам на совещании не раскрывали деталей, но кой-чего – к чему всё идёт – сообразить я сумел. Чувствую, совсем скоро мы по новой пойдём в наступление. И там будет всё: и танки, и «птички», и пушки… Ну и мы, само собой. Главная сила эквермахта, – отчеканил он каждое из этих трёх слов. – Короче, когда всё начнётся, самое главное – самим не прозевать момент и включиться в общую битву. Будьте готовы, значит. И ждите команды… Команды, я сказал! – обернулся пегас на фыркнувшего Дасти Найта. – Чтоб без самодеятельности! Я ведь тоже за тобой слежу, понял?

Фестрал стушевался и пошёл дальше как все – без видимых внешних эмоций.

Мимо прошагал взвод бэтпони, которых вёл за собой жирный комиссар с землистого цвета шкурой, кортиком на боку и лычками штурмхуфера на воротнике чёрного плаща Лунной Дивизии.

До Грега донёсся обрывок его пламенной речи:

– …Теперь вы подчиняетесь высшему благу и отвечаете на высший зов! Вы – часть лучшего и величайшего, и для вас не может быть неудачи! Оставьте позади все свои слабости! Отныне вы больше не смертные! Отныне вы – несокрушимые солдаты Ночи![1]

– Да!!! – дружно ответили двадцать глоток.

– Слава Луне!..

Серый пони поёжился. Часть бойцов была именно такими фанатиками – и во многом благодаря нарративу, который целенаправленно внедряло в их головы руководство.

Ведь это же круто – быть орудием высшей цели, пусть даже она и заключается в том, чтобы убивать тех, кто видит мир иначе! Ведь это классно – знать, что за любые действия тебе ничего не будет, если от этого пострадают враги! Это потрясно – верить, что ты лучше кого-то лишь потому, что вовремя выбрал нужную, как тебе показалось, сторону!

И беда была в том, что многие на это велись. И начинали нести свою службу уже со вполне конкретными – и опасными – целями.

«Но я не поддамся. Как бы тяжело ни было – я не стану этому подчиняться. Но я не вправе считать себя лучше других только из-за того, что могу мыслить трезво. К сожалению, по нынешним временам это не показатель».

 

…На позициях всё было по-прежнему. Как обычно, стучали пулемёты и грохотали винтовки, то и дело рвались снаряды, временами падали сбитые самолёты. Нельзя было отличить этот день от многих других, когда здесь шла всё та же тяжёлая битва.

«День сурка, – подумал Грег, занимаясь тем же, чем и в последнюю пару недель: стреляя. – Помню, была такая радиопостановка, в которой пони застрял в одном и том же дне и всё повторялось снова и снова… Так и здесь. Всё это один большой день сурка, и даже смерть как будто не может отсюда никого вытащить. Кажется, что если погибнешь, то всё равно останешься здесь – но уже навсегда. Поэтому…»

Пуля чиркнула по каске, и Меллоу пригнул голову, схоронившись за бруствером. Чтобы затем снова высунуться и пальнуть наугад, заставляя того стрелка тоже вернуться на грешную землю.

Рядом привычно строчил пулемёт Дроппера.

– Да… вот… получайте, солнцерылые… сдохните за свою шлюху Селестию… – приговаривал себе под нос бежевый пегас.

Грег аж подивился, как тот ухитряется оставаться бодрым и настроенным на победу. Должно быть, ненависть к противнику (причём неважно, искренняя или внушённая) выжгла внутри Стратосферса весь страх, оставив место решимости поубивать всех по ту сторону фронта.

На Конситеда было жалко смотреть. Единорог весь дрожал – и жмурился каждый раз, когда выставлял из окопа дуло винтовки и отправлял очередную пулю в неизвестность. Дасти Найт уже начал нехорошо на него коситься, и Грег решил, что встанет на сторону бедолаги, если дело дойдёт до конфликта.

Вдруг сзади послышался какой-то шум, похожий на… рёв двигателей, причём приближающийся. Как будто что-то громадное и мощное надвигалось с тылов, чтобы взять на себя инициативу в атаке.

– Ага! – радостно потёр копыта Дроппер, на миг оторвавшись от пулемёта. – То, о чём я как раз говорил! Вот и танки подоспели! Ну теперь эти выродки точно получат!..

«Танки?!»

Грег читал в учебке, что в Лунной Республике уже разрабатывают огромные гусеничные боевые машины, но он и подумать не мог, что ему предстоит их увидеть так скоро. Тем более в действии.

– Всем вниз! – скомандовал Дроппер, и бойцы дружно поспрыгивали на дно окопа.

Запрокинув голову, Меллоу с открытым ртом наблюдал за тем, как пара гигантских траков проехалась над траншеей и погнала дальше, в сторону позиций Гармонической армии.

Серый пони первым, не дожидаясь окрика Стратосферса, подскочил к брустверу и чуть высунулся, во все глаза следя за маршем новой военной техники на врага.

Танков было, может, не очень много – штук десять или двенадцать, насколько можно было видеть участок фронта, – но впечатление они производили. Высотой с трёх пони, целиком покрытые броневыми листами и с длинным стволом орудия на вращающейся башне со знаком Луны, эти исполины накатывали на эквестрийцев, как…

Грег даже не смог подобрать сравнение. Такого в известной ему истории пони просто не было. И новую главу этой истории писали прямо сейчас.

Рявкнула пушка одного танка, и на стороне противника взвилось огненное облако взрыва. Начали стрелять и другие – и окопы Эквестрии закрыло от взора завесой дыма.

– Так, правильно… – бормотал Дроппер. – Пока сидим. Пусть эти нам дорогу малость расчистят, а там и мы уже в атаку пойдём…

– В атаку?.. – испуганно переспросил Конситед. – Мы?..

– Ну конечно, салага! А кто ж ещё?..

Пегас с отеческой улыбкой повернулся к единорогу – но тут же нахмурился, увидев, как тот дрожит.

Неизвестно, что бы произошло между этими двоими, если бы Грег не крикнул: «Смотрите!» – указывая копытом на ближайший к ним танк.

Тот как будто на что-то наехал – и теперь, скособочившись, стоял на месте, вхолостую вращая гусеницами.

– Твою мать… – сплюнул Дроппер. – Эти уроды понатыкали укреплений! Любая хрень, которая на них наезжает, становится просто грудой металлолома! Вот козлы!.. Ну я им устрою…

Пегас вновь прильнул к пулемёту и открыл огонь.

Грег присмотрелся повнимательнее. Действительно, перед позициями эквестрийцев находились заграждения из крестообразно сколоченных палок[2], припорошённые снегом для незаметности. Натыкаясь на них, танки просто повисали в воздухе – и становились отличными беспомощными мишенями.

Из дыма вдруг показался на миг силуэт пони – и словно что-то кинул в остановленный танк.

Машину вмиг охватило пламя – а через несколько секунд она взорвалась.

– Чтоб их!.. – Стратосферс ударил копытом по насыпи. – Это же те самые «коктейли Дэйбрейкер», которыми наши закидывали этих выродков в Мэйнхэттене!

«“Коктейль Дэйбрейкер”? Надо будет запомнить», – фыркнул про себя Грег. Чтобы не сойти с ума, он старался испытывать как можно меньше эмоций – и просто бесстрастно за всем наблюдать.

Танковая атака захлебнулась. Бронемашины вязли в заграждениях из этих ежеподобных конструкций, а те, что прорывались дальше, выводились из строя артиллерией или бутылками с горючей смесью.

Дым над чужими окопами начал рассеиваться – а вот на линии огня густо чадили десятки уничтоженных танков.

Внезапно на поле боя стало заметно тише. Грег посмотрел на небо – воздушный бой, можно сказать, закончился, но вот кто победил, было неясно. Даже орудия – эти источники нескончаемого басового аккомпанемента – как будто стихли.

В этой тишине особенно чётко раздался голос, размеренно выводящий слова песни:

 
Снова трудный год,
Враг нас гнал, идя в обход.
Всю свою мощь направил в битву зла оплот.[3]
 

Пел жеребец, и его голос слышался от позиций Эквестрии, явно усиленный единорожьей магией.

 
Маршируя в ад
Легионами солдат,
Шла Найтмэр Мун к сердцу страны – на Кантерлот…
 

Грег вдруг заметил, как один за другим под прикрытием остовов горящих танков бойцы Селестии выбираются из траншей и кучкуются в боевые порядки, явно намереваясь пойти в атаку, воодушевлённые внезапной песней.

Снова загрохотали пушки и затрещали выстрелы – но голос певца им было не затмить.

 
Но карта бита –
Взяв фронт в копыта,
Вышла Селестия к полкам
И сказала нам:

 

– Родина никогда вас не забудет!
Некуда отступать – позади Кантерлот!
Так насмерть стойте же вы под залпы орудий –
И память в наших сердцах о вас не умрёт!

 

Грег наконец увидел того, кто пел. Это был белый земнопони с зачёсанной назад чёрной гривой и в тёмных очках, одетый в бронежилет поверх белого маскхалата. Он стоял на возвышении из нескольких составленных вместе «ежей» и крутил головой, осматривая поле битвы. По бокам от него стояли два единорога – очевидно призванные прикрывать его магическими щитами.

И точно: прилетевшая в ту сторону пулемётная очередь просто рассыпалась в воздухе о невидимую преграду.

Сбоку донёсся отборный мат, и Грег понял, что это Дроппер проверял защиту певца на прочность.

А пони шли. Их поднималось всё больше и больше – и вскоре на позиции эквермахта надвигалась целая стена из солдат в бледно-зелёной форме. И Меллоу был готов поставить зуб на то, что их глаза горели уверенностью в себе и в своей победе.

– Кто это? – спросил он, указывая на жеребца в бронежилете.

– Радио Бутс, – процедил Стратосферс и прикрикнул на рядового, принёсшего новую пулемётную ленту: – Да быстрее ты! Чего возишься, как сопля ленивая!.. Так вот… – вернулся он к теме. – Он типа музыкант. Я его слушал иногда раньше… Но вот дерьмо – после всего он к этим переметнулся! И в рот ему ноги – его даже застрелить нельзя! У-у, тварь, ненавижу…

А тем временем исполнитель начинал новый куплет.

 
Вновь война сестёр,
Вся страна – сплошной костёр,
И каждый день натиск врага только растёт…
 

Рядом прозвучал всхлип, и Грег невольно повернул голову на Конситеда.

От увиденного сердце серого пони сжалось в нехорошем предчувствии.

Единорог застыл на месте, во все глаза глядя на наступающие войска Селестии. Казалось, он вот-вот выронит свою винтовку.

– Нет… – прошептал он и зажмурился. Стиснув зубы, мотнул головой. – Я… не могу… Нет… лучше…

– Чего ты там бормочешь?.. – обернулся к нему Стратосферс.

Грег вдруг заметил, как напрягся поблизости Дасти Найт.

«Понячьи перья, да они его сейчас убьют!»

– Я сдаюсь!!! – вдруг завопил Конситед, бросил винтовку и, выскочив из окопа, поскакал на трёх ногах в направлении Гармонической армии. Левую переднюю он держал над собой, словно показывая, что у него нет оружия.

– Стой, куда?! – крикнул ему вслед Дроппер, перезарядив пулемёт. – Конс!..

 
Встать не без труда,
Но отовсюду поезда
Свозят все резервы сделать шаг вперёд…
 

Тут в воздухе что-то просвистело, и единорог с нелепым, будто бы вышедшим из-под пера неумелого фикрайтера именем Конситед Джаканейпс рухнул на снег, брызжа кровью из пробитого горла.

Глаза Грега расширились, когда он осознал, что произошло.

Это Дасти Найт, метнув нож, убил бойца, который пытался сдаться. Но со стороны врага по единорогу не было сделано ни одного выстрела.

А затем лежащее тело переехало гусеницей танка.

Меллоу протёр глаза, чтобы убедиться, что это ему не почудилось.

Несколько танков с солнцем Селестии на броне, чуть менее грозные и внушительные, чем сожжённые Лунной армии, выдвигались по расчищенным от «ежей» коридорам прямо на траншеи эквермахта.

Под тяжёлые траки полетели гранаты, но вовремя замечавшие это пехотинцы откидывали снаряды прочь левитацией. Медленно, но верно танки продвигались вперёд.

«Дело плохо, – подумал Грег, вертя головой и тщетно пытаясь уцепиться за что-то взглядом. – Как бы теперь не пришлось отступать нам самим!»

 
От Мэйрпозы
До Пондеросы
Полки идут стеной.
Пони, смело в бой!
 

Последняя строчка, выданная чуть ли не по слогам, словно стала сигналом. Эквестрийцы рванули вперёд, в новую самоубийственную атаку. Вот только теперь они и правда верили, что у них может получиться.

– Что это вообще за дурацкие названия?! – возопил Дроппер, лихорадочно паля из пулемёта. – Других, что ли, городов нет?!

Мозг серого пони сразу вспомнил работу в транспортной компании и подкинул немного сведений.

– Ну, Мэйрпоза – она на северо-западе! – ответил Грег и выстрелил куда-то поверх голов. – А Пондероса – почти сразу за Кантерлотом! Так что для них это буквально вся территория! А из остальных городов, по-моему, только Хуфингтон и Альбион рифмуются!

– Тьфу ты… Но ведь Хуфингтон сейчас под Южными Штатами, а Альбион наш! Или… – пегас на секунду нахмурился, – они всерьёз думают, что Сталлионград заберёт себе север?! – Он гневно оскалился. – Вот же ослы солнцерылые!..

Грег не ответил. Выпуская одну пулю за другой из своего быстро кончающегося запаса, он едва ли не в панике размышлял, что делать, если те доберутся до их окопов.

Если сопротивляться – то его просто застрелят. И будут по-своему правы.

Но если бросить оружие и поднять копыта – то его может прикончить Дасти Найт… или Дроппер. Мельком глянув на отчаянно матерящегося за пулемётом пегаса, Грег подумал, что тот и правда способен не раздумывая проломить ему череп за одни только мысли о капитуляции.

Что же делать? Что делать, что делать?..

Посмотрев по сторонам, Меллоу вдруг обнаружил, что нигде не видит Дасти. Фестрал-надсмотрщик, поставленный к ним в отделение следить за верностью солдат Луне, когда стало по-настоящему жарко, просто… сбежал одним из первых!

От нового осознания Грега бросило в дрожь. Действительно: видя наступающую огневую мощь, бойцы эквермахта бросали свои позиции! Более того: пусть Дроппер пока того и не замечал, но они вдвоём теперь оставались одни на передней линии!

А пони из Гармонической армии продолжали петь.

 
Родина никогда нас не забудет!
Некуда отступать – позади Кантерлот!
И насмерть будем стоять мы под залпы орудий –
И память в ваших сердцах о нас не умрёт!..
 

Вдоль траншей, поливая свинцом спешно пустеющие укрепления Лунной армии, проехала тележка с установленным на ней пулемётом, которую тянули за собой двое пони мощного вида. Грег пригнулся, спасаясь от шквального огня.

– Да что за… Да как так… – бормотал Дроппер, расстреливая последнюю патронную ленту. – Да как это вообще возможно?! Я стреляю… они падают… и всё равно идут дальше!..

– Стратосферс, осторожно!

Грег бросился на пегаса, отталкивая его от пулемёта и частично накрывая собственным телом.

А в следующий миг на том месте, где они только что были, взметнулся фонтан мёрзлой земли и обломков металла.

Танки напомнили о себе, уничтожив самую неуступчивую в этой битву пулемётную точку.

У Грега зазвенело в ушах от взрыва, но сознания он не потерял. Промаргиваясь от чёрных мушек перед глазами, серый пони поднялся на ноги – и чуть не упал снова.

– Не-е-ет! Дроппер!..

Того он прикрыл только со спины – но вот всё остальное оказалось под прямым ударом. Из живота пегаса торчал крупный осколок, а правая задняя нога была неестественно выгнута. Теперь Стратосферс не мог сам ходить – и, в отличие от Грега, даже не собирался возвращаться в чувство.

А солдаты Селестии всё приближались.

– Ничего, Дроппер, я тебя вытащу…

Взвалив тяжёлое тело себе на спину, Меллоу потащился прочь. Насколько он помнил схему окопов, неподалёку был поворот, после которого можно выйти в один из боковых коридоров и покинуть передний край битвы.

Грег чувствовал, как в его шинель впитывается чужая кровь, и сгибался под весом ноши – но продолжал идти, зная, что противники уже на хвосте. У них двоих есть только один шанс – оказаться поскорее как можно дальше.

«Мы выживем, – твердил себе серый пони. – Не знаю как, но мы сделаем это. Мы обязательно выживем».

---

«Королевское Кантерлотское радио»:

 

«…Внимание! Говорит Кантерлот!

С шестнадцатого января 1008 года войска Лунной армии, развернув против Восточного фронта больше десяти пехотных и мотопехотных дивизий, начали своё генеральное наступление на нашу столицу.

Противник имел целью с помощью охвата и одновременного глубокого обхода флангов фронта, выйти нам в тыл, окружить и затем взять Кантерлот после неминуемой многодневной блокады.

До второго февраля наши войска вели ожесточённые оборонительные бои, сдерживая наступление фланговых группировок противника и отражая его вспомогательные удары под Понивиллем и Вечнодиким лесом. В результате этих боёв эквермахт понёс значительные потери.

Второго февраля 1008 года войска нашего Восточного фронта, измотав противника в боях, перешли в контрнаступление против ударных фланговых группировок! В результате начатого наступления они обе разбиты и спешно отходят, бросая технику, оружие и неся потери.

Не последнюю роль в успехе нашей армии сыграл и боевой дух, который оставался на высоте даже в дни неудач, но особенно сильно его поддержала в нужный момент новая песня, сочинённая и исполненная нашим неповторимым Радио Бутсом прямо на поле боя! Бутс, ты лучший! Спасибо тебе!

План Найтмэр Мун окружить и занять Кантерлот провалился!

Победа будет за нами!

…Королевское Кантерлотское радио – свежие и правдивые новости каждый час.

С вами была Аметист Стар. До встречи после небольшой паузы.

А сейчас прозвучит та самая композиция, которая в нужный момент повернула ход битвы…»

---

«Голос Мэйнхэттена»:

 

«…Хе-хей, всем привет, дорогие слушатели, с вами снова Диджей Пон-3! Вы, наверное, все сейчас думаете о том, как же там справляются наши доблестные солдаты под этим оплотом высокомерия и вселенского зла под названием Кантерлот? Пока новостей особо нет, известно лишь, что сейчас наши войска проводят небольшую перегруппировку, чтобы затем предпринять новую попытку штурма этого презренного негодяйского логова. Не парьтесь, скоро мы всё узнаем точнее. А пока вот вам новый хит – мой супер-пупер-драм-энд-бейс-марш “Наше знамя реет впереди”…

Вот увидите – над башнями Кантерлотского дворца ещё будет развеваться Лунное знамя!

Смерть Селестии! Слава Луне!»