Venenum Iocus
56. Ветер ты могуч
Вначале это был пыльный дьявол, небольшой вихрь из обломков. Однако порыв ветра усилился и почти сразу же набрал силу. Пылевой дьявол превратился в пылевого демона, в нечто мощное, и он начал сбивать алмазных собак с ног. Тарниш все еще пытался восстановить все свои чувства, и, хотя он не был уверен, ему показалось, что некоторые из алмазных собак тоже пострадали от пылевой бомбы. Их глаза были расширены от ужаса, и они вели себя так, что, казалось, даже не замечали набирающего силу смерча среди них.
Он подумал о бегстве, но по мере того, как ветер набирал силу, какая-то часть его сознания подсказывала, что от этого не убежать. Он вызвал бурю. Это не было похоже на магию единорога, о которой он знал, когда единорог мог управлять ветром, его силой и направлением, нет, это было совсем не то. Управляемого пылевого дьявола можно было использовать для мытья полов и сброса всей грязи с пола в мусорное ведро.
Нет, эта буря была дикой. Это была буря, с которой пегасам было бы трудно справиться. Это был не прирученный легкий ветер, а первобытная сила природы, нетронутая гармонией. В постоянно растущей воронке вспыхивали маленькие молнии, воздух наполнялся статическим электричеством. Небо над головой стало ярко-зеленым. Из большого смерча вырвались маленькие смерчи.
Пока Тарниш наблюдал за разрушениями, которые он вызвал, два алмазных пса со страшной силой врезались друг в друга. Удар был настолько ужасен, что одному из них оторвало ногу. Тарниш открыл рот, и пока он стоял с открытым ртом и смотрел, его подхватил ветер.
Его копыта оторвались от земли, и он почувствовал, как ветер рвет его шкуру. Всасывание было потрясающим, но ему не пришлось этому удивляться. Что-то схватило его, и он почувствовал, что его тянет вниз. Передние ноги схватили его, и на него навалились. Его вдавило в землю, и он почувствовал, как его копыта прижали к земле со странной, почти неприятной силой, от которой стрелки заболели от давления.
Винил творила магию — он наблюдал, как из ее рога вылетает шквал заклинаний, но не знал, что это за заклинания. Вокруг них возник барьер, что-то вроде щита, образовавшего купол, который светился розовым светом, светился так же, как и глаза Винил. В ужасе он вцепился в Мод и Октавию, а они — в него.
Целые деревья были вырваны из земли. Камни разбивались вдребезги и поднимались мощным вихрем. Алмазные собаки летели по воздуху и разбивались о деревья и камни. Тарниш, не открывая рта, с ужасом наблюдал за тем, что он натворил. Большой зазубренный камень врезался в светящийся барьер, и тело Винил дернулось. Один глаз налился кровью, левый, и из левой ноздри показалась струйка крови.
Тарниш издал истошный вопль, поняв, что еще один такой удар может убить одного из его лучших друзей. Удар что-то сделал с Винил, нагрузив ее сверх всякой меры. Заклинание щита каким-то образом устояло, но выглядела она неважно.
Гррр, вне светящегося купола, казалось, был в полном порядке. Он врос корнями в землю и, похоже, прекрасно переносил бурю. Тарниш не был уверен, что Гррр можно уничтожить. Все больше деревьев вырывалось из земли, и казалось, что вся местность будет разрушена.
В отчаянии Тарниш открыл седельные сумки и достал голубую сферу. Он чуть не выронил ее, его собственная магия казалась ему неправильной, не такой, как раньше, и он с трудом пытался соединиться с шаром. Плача, он прикоснулся к своему рогу. Раздалась яркая вспышка голубого света, и от его рога к рогу Винил протянулась магическая нить. Щит вокруг них из розового превратился в пурпурный: голубая и розовая магия смешались, образовав приятный, радующий глаз оттенок. Из земли проросли лианы, которые начали расти над щитом, переплетаясь друг с другом, петляя, сплетаясь, образуя мощный магический барьер.
В мгновение ока разросшиеся лианы образовали вокруг четырех пони сплошной купол. Теперь снаружи ничего не было видно. В магическое убежище врезались новые камни, деревья и алмазные собаки, но Винил, казалось, не испытывала никаких последствий. Все четверо пони прижались друг к другу, и только Мод не проявляла признаков абсолютного ужаса.
Снаружи бушевала буря.
— Все закончилось? — спросила Фламинго, когда воцарилась оглушительная тишина. Когда никто не ответил, меч ударил по лианам, которые образовали вокруг них купол. Она сделала еще несколько взмахов, и засиял солнечный свет.
Фламинго быстро сделала дверь, и Тарниш последовал за ней наружу. Он остановился, его колени дрожали, и посмотрел на хаос и разруху вокруг. Повсюду валялись трупы, вывороченные с корнем деревья и разбитые камни. Светило солнце, но не было слышно щебетания птиц. Мир был безмолвен — слишком безмолвен. Это была неестественная тишина.
Гррр подошел к нему и встал рядом, и Тарниш с радостью увидел, что его сверхъестественный защитник выглядит невредимым. Его оттолкнула Октавия, которая выскочила из импровизированного убежища, чтобы осмотреться. За ней последовала Винил, а затем вышла Мод. Все четверо пони стояли, моргая и пытаясь осмыслить происходящее.
Покачав головой, Тарниш убрал голубую сферу в седельную сумку. Он перешагнул через тело, ну, во всяком случае, части тела, и в глубине души понял, что должен что-то сделать, чтобы все исправить. Когда все закончится, он похоронит все эти тела. Он подберет их останки и похоронит их. Он надеялся, что это избавит его от чувства вины, которое он сейчас испытывал.
Но его работа еще не была закончена. Он посмотрел на трещину в скальном гребне впереди. Там еще была пещера. Он напряг нервы и попытался заставить колени перестать дрожать. У него была работа, и он надеялся, что сможет закончить ее без новых убийств. Он не знал, что находится в пещере, но подозревал, что встретит вооруженное сопротивление.
— Командор? — спросила Фламинго. — Что мы делаем?
— Я не командир, — ответил Тарниш.
— Забавно, потому что ты выглядишь так, будто ты командир, Командор. — Фламинго покачивалась вверх-вниз рядом с головой Тарниша. — Больше не надо засовывать меня в алмазных собак. Я до сих пор чувствую вкус собачьей шерсти и крови. Это просто отвратительно!
— Прости, Фламинго, я на время потерял контроль над своими чувствами. — Тарниш посмотрел на свой меч и покачал головой. — Пожалуйста, прости меня, ты же знаешь, что я стараюсь быть чутким к твоим нуждам.
— Ну, когда ты отрубил лапы здоровяку, тогда ты, кажется, был в здравом уме, — сказала Фламинго, укоряя Тарниша.
Он вздрогнул, поняв, что Фламинго права.
— Ничего страшного, Командор. Мы на войне. На войне случается всякое. Я знаю, потому что я уже была на войне. Думаю, на нескольких. Например, когда появилась Найтмер Мун и убила Командора Луну. — Фламинго на мгновение замолчала, потом вздрогнула. — Не люблю войны. Добавь это к списку того, что Фламинго не нравится.
— Ну, Командор, что дальше? — спросила Октавия.
— Не называй меня так, — заскулил Тарниш.
— Не хнычь! — Октавия пнула Тарниша по ноге, стиснув зубы. — Я не шутила, когда говорила это. Ты привел нас сюда, чтобы спасти рабов. Ты поступил смело и дерзко. Ты — наш Командор, а мы — твое ополчение.
Тарниш отшатнулся от Октавии и покачал головой:
— Я просто пытался поступить правильно. Слушай, только не называй меня так. Я не знаю, что делаю, и из-за меня все мы чуть не погибли. С Винил что-то не так, у меня переклинило мозги, и я, кажется, рассек тебя, и мне очень трудно все это осознать. — Он сделал небольшую паузу, затем спросил: — Как получилось, что пыль не подействовала на вас троих?
— Мы сопротивлялись, — ответила Мод, посмотрев на Октавию, а затем на Винил. — Это магическая пыль, очевидно, с алхимической основой. Для меня это был вопрос силы воли.
— Так здорово, что мне не хватает силы воли! — огрызнулся Тарниш, ударив ногой по земле.
— У каждого из нас есть свои сильные стороны. — Октавия перевела свой суровый взгляд на Тарниша и пристально посмотрела на него. — Мы пошли за тобой, потому что ты поступал правильно. Мы пришли сюда, в эту забытую аликорнами пустыню, потому что ты поступил правильно. И мы будем следовать за тобой до тех пор, пока ты будешь продолжать поступать правильно! А теперь перестань быть таким плаксивым жеребенком!
Тарниш стоял, опустив уши, и чувствовал себя довольно жалким и жеребячьим. Больше всего ему казалось, что его самооценка пострадала во время битвы. Однако слова Октавии доходили до него. Он мог совершать ошибки, но старался поступать правильно. Он стоял, чувствуя неуверенность и не зная, что сказать.
— Я пыталась подбодрить тебя, — негромко призналась Октавия. — Тарниш, ты мой друг. Если понадобится, я пойду за тобой куда угодно. Немного найдется пони, к которым я испытываю такую сильную привязанность. А теперь подними голову и держи себя в узде. Без сомнения, у нас еще много дел.
Следуя совету Октавии, Тарниш поднял голову. Он постарался не обращать внимания на сомнения в себе и сосредоточился на задаче, стоящей перед ним. Он глубоко вздохнул, повернулся и посмотрел на темнеющую расщелину в скалах. Он поднял свой щит, сделал еще один глубокий вдох и кивнул.
— Ну что ж, присутствие духа, — пробормотал он, делая первый шаг к пещере.
Тарниш понял, что расщелина представляет собой отличное оборонительное укрепление. Ширина расщелины составляла примерно два алмазных пса, или всего один Диг-Даг, что значительно затрудняло вторжение. Впереди был длинный узкий проход. Фламинго давала много розового света, позволяя Тарнишу видеть. Длинный проход был пуст. Вдалеке слышался звук капающей воды.
Стены были неровными и грубо отесанными. Они были сделаны для практичности, а не для красоты. Он замер, увидев в стене щель. Он сразу же понял ее назначение. Убийственные дыры, идеальные для лучника, чтобы пускать стрелы. Он послал Гррр вперед себя, чтобы посмотреть, что будет.
Не было ни стрел, ничего. Даже звуков тревоги не было.
Он продолжал идти вперед, осторожно, ожидая нового нападения. Он весь вспотел и чувствовал, как пот стекает по его бокам, по яйцам, а сокровенное место под хвостом зудело. В конце прохода, который теперь был виден в розовом свете Фламинго, он увидел приоткрытую дверь. Она была полуоткрыта, как будто через нее прошел кто-то из пони, или, в данном случае, кто-то из собак.
Он был так напряжен, что чувствовал, как от страха сжимается его уретра, и это наполняло некоторые части его тела ноющей болью, которую он с трудом игнорировал. Он шел, держа перед собой щит с изображением змеи, готовый выпустить огромный поток пара, что, по его мнению, было неплохой идеей, учитывая тесное помещение.
Ни на него, ни на его спутников никто из караульных не нападал.
— Это немного нервирует, — прошептала Октавия голосом, который отдавался слабым эхом в проходе.
Гррр вошел в дверь первым, за ним последовал Тарниш, готовый ударить по чему-то своим щитом. Фламинго висела над Грррром и дрожала, отчего ее свет мерцал, а тени плясали, что никак не способствовало снятию напряжения.
В стене была грубая деревянная дверь, и Тарниш рывком распахнул ее. Вслед за Гррр он шагнул внутрь и замер. Внутри стояли корзины, наполненные странными волосами. В этой комнате стояли прялки и огромные мотки пряжи. Тарнишу потребовалось некоторое время, чтобы собрать все воедино.
Это, должно быть, шерсть бушвулей. Алмазные псы держали бушвулей и использовали их как овец. В этой комнате не было никаких следов бойни, никакой крови, только много шерсти. Шерсть бушвулей? Он заметил ножницы и обрадовался, увидев их, настолько обрадовался, что издал вздох, и его отяжелевшие бока немного расслабились.
— Шерсть бушвулей, — сказал он Мод, которая теперь стояла рядом с ним.
Мод ничего не ответила, но рысью направилась к ткацкому станку. Он был плохо сделан, часть его была кривой и немного ржавой, а дерево потрескалось и посерело. Казалось, что от прикосновения к нему он развалится на части. Пряжа в него не подавалась, он был пуст и пылен. Сам ткацкий станок казался чем-то древним, возможно, доиндустриальным.
— Надо идти дальше, — сказала Мод, повернувшись лицом к двери.
Пройдя еще несколько комнат, несколько коридоров, пещеру и, похоже, шахтные стволы, Тарниш оказался перед укрепленной дверью из тяжелого дерева и железа. Ключа у него не было, да он и не требовался. Он схватил Фламинго и с помощью своей магии вонзил ее в замок. Раздался визг металла о металл, когда он вырезал замок из двери, и тут Фламинго захихикала.
— Стой! Это щекотно! Остановись! Остановись или я снова скажу "остановись"!
Конечно же, Тарниш не остановился, а закончил вырезать замок в двери. Шагнув вперед, он пинком распахнул дверь и вошел внутрь. Сразу за дверью он остановился, давая глазам время привыкнуть к мерцающему свету камина.
Комната была заполнена алмазными собаками, барсуками и маленькими комочками шерсти, которые, по мнению Тарниша, и были бушвулями. Он стоял в дверях, моргая, не двигаясь и не делая никаких угрожающих жестов. Алмазные собаки, как он заметил, все были самками или совсем молодыми. Большинство из них были прикованы к столбам, утопленным в пол. Почти все они имели следы жестокого обращения. Ноги распухли и упирались в железные кандалы. Он чувствовал запах хворей, болезней и гнили. В воздухе стоял запах мочи и фекалий. Почти на каждом лице, смотревшем на него, читался ужас.
Ему потребовалась вся сила воли, чтобы его не стошнило.
— Неужели все закончилось? — спросила алмазная собака. Она сидела в центре комнаты, вокруг ее шеи была накинута выцветшая, потрепанная шаль. Она подняла голову. — Я — Минори. Я хотела бы знать, что вы собираетесь с нами делать.
От шока и удивления, насколько хорошо она говорит, рот Тарниша зашевелился, но слов не последовало. Он прочистил горло и попытался снова:
— Я пришел не для того, чтобы причинить вам вред… Я пришел спасти рабов.
Старая мудрая алмазная собака склонила голову:
— Значит, ты пришел, чтобы спасти нас. Наконец-то все закончилось.
— Кто ты? — спросил Тарниш, пытаясь преодолеть свое изумление. — Я Тарниш, и я не желаю вам зла. Я хочу помочь вам.
— Как я уже сказала, я — Минори, — ответила алмазная собака.
— Нет… нет… Я имею в виду то, как ты говоришь… Что ты делаешь в этом месте? Кто ты и почему ты здесь? Кажется, ты здесь не на своем месте.
Старая алмазная собака улыбнулась, обнажив пожелтевшие от времени клыки. Она сцепила передние лапы, и ее яркие, любопытные глаза уставились на Тарниша:
— Я — Минори, родом из Инудзимы, земли далеко на востоке.
— Но что ты здесь делаешь? — спросил Тарниш.
— Я приехала в эту страну, спасаясь от бед своей родины, — ответила она. — Здешние алмазные псы были жестоки и дики… многие из них были глупы от межродственного скрещивания. — Старая собака устало вздохнула. — Я нашла умного щенка по имени Диг-Даг. Я научила его буквам и словам, я пытался привить ему понимание искусства, культуры, я пыталась научить его бусидо из старого мира.
— И вот чем он отплатил тебе? — Октавия покачала головой и прищелкнула языком.
— О, он поступил гораздо хуже. — Минори откинула шаль, облегавшую ее середину, и показала два засохших обрубка. — Я все время пыталась сбежать, а он все время возвращал меня обратно. Я стала его собственностью… как и все мы. — В этот момент она взяла на лапы маленького щенка и прижала его к себе. — Я не смогла научить его, но я все еще пытаюсь научить других. — Она посмотрела на Тарниша и кивнула головой. — Возможно, ты пришел за уроком. Не хочешь ли ты поучиться?
— Может быть, и да, — ответил Тарниш, — но это должно случиться позже. Где детеныши барсуков и бушвулей? Мне сказали, что их держат отдельно.
Минори повернула голову и посмотрела на массивную укрепленную дверь в глубине комнаты. Затем она снова повернулась лицом к Тарнишу:
— Иногда мне разрешают заходить туда и присматривать за ними. Иногда нет. О них заботятся достаточно хорошо, ведь они — новое поколение рабочих. Диг-Даг понимал их ценность.
Оглядевшись вокруг, Тарниш увидел бушвулей, барсуков и алмазных собак — все они смотрели на него с надеждой, но с опаской. Он слышал кашель, стоны и затрудненное дыхание. Некоторые из них выглядели так, словно были почти мертвы. У многих самок алмазных псов отсутствовали ноги — возможно, из-за побегов, а возможно, из-за гангрены. Тарниш не мог этого знать. Минори напевала маленькому щенку, которого держала на лапах, пытаясь успокоить его и удержать от плача.
С придушенным криком Октавию вырвало на передние копыта, и Винил бросилась ее успокаивать. Тарнишу захотелось сделать то же самое. Он уже выбился из сил, все его тело тряслось и дрожало от усталости, но казалось, что его работа только начинается.
— Простите, дамы, но мне нужно идти и порубить дверь, — сказал Тарниш, стараясь говорить уверенно, но у него ничего не получалось. В его голосе слышались страдание и боль. Минори как-то странно посмотрела на него, и он с трудом встретил ее взгляд.
— Мужественный, добрый и вооруженный мечом, — негромко сказала Минори, — возможно, ты уже знаешь дорогу… Может быть, позже Минори прочтет свитки твоего сердца, чтобы узнать, что там написано…