Твоя любовь разит тухлятиной

Кризалис сидела, укрывшись в истлевшем цилиндре древесной коры. Эта кора, заросшая мхом и пропитанная стухшей жижей, лежала поперёк болота. Некогда она принадлежала громадному стволу. Вокруг не было ни единого столь крупного дерева, которому мог бы принадлежать подобный пласт, и оставалось лишь гадать, как погибло и какими силами было ободрано многовековое, сильнейшее из всех. Росло ли это древо здесь вообще, или же его останки закинуло сюда неведомыми силами? Как долго сырость и гниль точили хозяина этой оболочки, паразиты разъедали сердцевину? Но то, что осталось от него — пустая кора, безжизненная и обглоданная погодой, — было обречено догнивать в этом месте.

По поверхности болота полз туман. Силуэты густых, почерневших тростников и мёртвых деревьев рассекали неустойчивые зеленовато-жёлтые клочки земли. Стоял тяжёлый запах листьев, торфа и загнивающих корней — смрад сырости и забвения.

Внезапно для Кризалис болотную вонь рассёк другой запах — ещё более едкий, приторно-сладкий. От него безмерно голодную королеву тут же замутило; все дремавшие в ней чувства обострились. Не сдвинувшись с места, она повела ухом.

Нечто едва слышно, в неловкой попытке остаться необнаруженным, пробиралось по болоту.

— Ты думала, я тебя не замечу? — произнесла Кризалис. Её твёрдый голос, не смотря ни на что, не утратил царственности. Хрустнули ветки — гость замер. Ответ прозвучал мелодично, почти нежно:

— Надеялась, что заметишь, иначе пришлось бы неловко окликнуть…

— Твою неуклюжую поступь слышно с опушки, — процедила Кризалис. — Даже новорождённые птенцы ведут себя тише, чем ты. А эта вонь твоей магии…

— Я думала, любовь — твой любимый деликатес, — хихикнула собеседница.

Кризалис встала и вышла навстречу гостье, блеснув гордым взглядом:

— Твоя любовь разит тухлятиной.

Напротив неё, совсем недалеко, стояла принцесса Кейденс. Розовая шёрстка, как сердцевина клубники, струящаяся грива, сияющие золотые регалии — она возвышалась, как статуэтка, будто только что прогулялась по саду, а не пролезла по мёртвому болоту. Их с Кризалис взгляды сошлись друг на друге.

— Я знаю, зачем ты здесь, Каденза.

— Селестию ты не послушаешь, её гонцов — испепелишь. Но меня-то ты выслушаешь, — сказала Кейденс и слегка припала на переднее копыто — жест придворного приветствия. Кризалис не шелохнулась. Её впалые щёки, подрагивающие ноги и потускневшие крылья выдавали в ней слабость, но не сломленность. Она глядела на Кейденс, не мигая. Кейденс знала, что всё нутро королевы приказывало ей атаковать, но победить аликорна в таком состоянии она не могла.

Принцесса мельком обвела взглядом болото. Нескончаемые мутные воды зияли, словно пасть чудовища, безмолвно застывшего в ожидании добычи.

— Чудное местечко ты выбрала для личного улья, — сказала она и начала приближаться. — Ты пришла сюда строить козни или доживать? Ещё никогда не видела тебя настолько истощённой, даже в заключении. Не верю, что все до единого чейнджлинги тебя оставили.

— Как видишь, не все, — процедила Кризалис, — Но подачки предателей мне не нужны.

— Упрямая. Не меняешься, — фыркнула Кейденс. Неустойчивая поверхность болота чавкала под её шагами. — Но почему? Твой улей принял решение, и теперь живёт в тепле, спокойствии и мире под эквестрийским покровительством, укрепляет международные связи, пожинает плоды науки и цивилизации. И самое главное, Кризалис: твои дети больше не голодают.

Её рог блеснул; сгусток магии в виде розоватого сердечка вспорхнул прямо перед лицом Кризалис и начал медленно спускаться, как мыльный пузырь. Королева облизнулась, но демонстративно отвела от него взгляд.

Кейденс обогнула собеседницу. Кудри её волос плыли, не касаясь поверхности болота.

— Я ведь тоже мать. Я знаю, как они тебе дороги, — продолжила Кейденс. — Ты хотела отнять моего мужа, отнять мою жизнь, но я всё равно здесь — рискую всем, предлагая свою помощь.

— Пешка Селестии.

— Ты правда думаешь, что меня отправила Селестия? — Кейденс встала напротив. — Улей не выживет без тебя, Криз. Пройдут луны, и он попросту вымрет. Они простят тебя, примут, накормят, покажут свой новый образ жизни. Рою нужна Королева, ты знаешь это. Так последуй за роем!

Холодный ответ Кризалис всплыл среди мёртвой тишины:

— А ты последовала за роем?

Всплеск ярко-зелёной магии озарил болото и отразился бликами от стоячей воды. Кризалис вцепилась в Кейденс магическим захватом. Принцесса на мгновение сорвала заклинание, но оно вновь выросло вокруг неё, словно непотушенное пламя. Медленно, с усилием, оно начало срывать с Кейденс мех и сжигать безупречную гриву.

— Сколько сотен лун ты пробыла в таком обличии? — прорычала Кризалис. — Небось, ты успела позабыть, как превращаться, Каденза.

Кейденс стиснула зубы, но, казалось бы, не сопротивлялась. Это было долгое, болезненное превращение, в которое Кризалис вложила все оставшиеся силы и бушующие эмоции. Переливающийся розовый хитин, нежные лиловые крылышки, ветвящийся рог и три кристалла на груди — на Кризалис глядело фасеточными глазами родственное существо.

Кризалис скривилась в гримасе отвращения:

— Первая, кто променял пепельный хитин на эту цветочную мерзость. Я могла догадаться, что ты причастна к предательству улья.

— Улей выбрал этот путь сам, поверь, — произнесла Кейденс и оглядела свою грудь и передние копыта, будто любуясь старым платьем. — Их дыры затянулись, их сердца полны любви. Не хватает лишь тебя.

— Я не преступлю заветов, — Кризалис блеснула взглядом, и её Крылья зловеще затрепетали. — Тысячи лун мы внедрялись, питались, строили свою империю на руинах чужих. Чейнджлингов боялись и уважали. Вот в чём наша мощь, а не в трусливой дипломатии! Вот чем должен заниматься улей!

Кейденс склонила голову набок и произнесла тихо, как будто только что догадалась:

— Тебе давно нет дела до блага собственных детей, правда ведь?

Кризалис оскалилась, а Кейденс продолжила:

— Всё, что ты пыталась сделать сотнями лун — это добраться до меня. И теперь тебя гложет, что они тоже пошли по моему пути. Глупая обида юности… Но мы с тобой давно не личинки, Кризалис.

Кейденс стояла величественно. Кризалис чувствовала, что этот испорченный чейнджлинг несёт в себе магию самой Селестии.

— Да, я едва ли аликорн. Но принцессы относятся ко мне, как к родной племяннице. Мне вверили Кристальную Империю, и мой род навеки закреплён среди эквестрийской элиты. Никто, кроме Селестии, не знает, кто я на самом деле. Я приспособилась и внедрилась. Подумай — разве я не чейнджлинг в самой нашей сути? Я — это то, чем могла стать ты, не будь ты такой узколобой.

— Так ты действительно даришь любовь, Каденза, или всё это время питалась ею, как и прежде? — огрызнулась Кризалис.

Кейденс замолчала. На мгновение её фасеточные глаза отразили мелькание эмоций, и она телепортировалась, растворившись в пространстве. Волшебный звон стих, и болото снова погрузилось в тишину.

Кризалис фыркнула и сгорбилась:

— Не думай, что я этого не знала…

Её взгляд, который некогда излучал пламя ярости, окутала тьма.