Куда бы ни занесло ветром

Глава 2

Из дневника Глуми Аугуст.

Покинуть дом оказалось проще, чем я думала. Все, что мне нужно было сделать, это расправить крылья и улететь — самое простое, что может сделать пегас. Ветер подхватил меня, поднял, и я помчалась вверх на восходящих потоках. Я смотрела, как Твайлайт Спаркл и Понивилль становятся все меньше и меньше. Когда всё стало настолько маленьким, что я уже не могла различить мелких деталей, меня настиг один из сильных порывов ветра, которые существуют в верхних слоях атмосферы. Те опасные порывы, о которых нас предупреждают в школе. Один из них налетел на меня, и ОГО! Меня отбросило на северо-восток, а справа от меня раскинулся Кантерлот. Я всего лишь маленькая кобылка-пегас, и ветер был со мной заодно. Я была листом на ветру.

Всего за несколько часов я преодолела несколько сотен миль. Я не знаю, как далеко и как быстро я летела, но я обнаружила, что лечу над Единорожьим Хребтом, а Кантерлот остался позади меня, уменьшаясь в размерах, далекий город становился все меньше и меньше.

Вдалеке я увидела стену грозовых туч. Большие, властные грозовые облака. Опасные разновидности. Неистовые тучи, вероятно, пришедшие с океана. Я немного снизилась, следуя своим инстинктам, и, конечно, как только я сбросила высоту, ветер подо мной стал дуть на восток, в сторону Кантерлота позади меня. Сильный встречный ветер был теплым. Это всегда хороший знак. Теплый влажный воздух, нагнетаемый ураганом, сталкивался с холодным, морозным воздухом над ним, который дул в другую сторону.

Признаться, мне было страшно. Буря надвигалась прямо на меня, и, наверное, мне следовало бы просто позволить ветру унести меня обратно к Кантерлоту, но я задрала нос вверх, набрала высоту и позволила ветру, дующему сверху, унести меня навстречу буре. Если повезет, я пронесусь над глазом бури, и все будет в порядке.

По крайней мере, так было задумано. Но все оказалось совсем не так. Впервые в жизни мне грозила смертельная опасность. Но я не могла улететь. Что-то внутри меня не позволило мне улететь, и я полетела в самое сердце бури.

Я рада, что сделала это. Я до сих пор не знаю, что я чувствую после всего, что произошло. Я все еще пытаюсь разобраться во всем этом. Я поняла, что один пегас может все изменить. Я также узнала, что я храбрая. Я не знала, что я храбрая, поэтому для меня это очень важно. Это опасное дело — выходить за дверь и отправляться на поиски приключений, всякое бывает!

Взглянув вниз, Глуми заметила дикие торнадо, проносящиеся над плодородными землями. При виде их что-то внутри нее вспыхнуло, как вишнево-красный уголь. Буря приближалась, и дикие торнадо неслись вперед как предвестники надвигающейся гибели.

Далеко-далеко под ней, так далеко, что Глуми было трудно разглядеть, мощный смерч пронесся над рекой, вытекающей из озера. Прищурившись, она увидела движение и стала наблюдать за тем, как река становится все шире и шире, а плодородные сельскохозяйственные угодья затопляет. Когда торнадо прошел, стало видно, что произошло. Дамба, сдерживающая воду и образующая водохранилище, исчезла, разрушенная торнадо. На район надвигались другие смерчи. Сильный шторм, надвигающийся со стороны материка, должен был обрушиться на этот район, так как он был затоплен. Скоро наступит ночь.

Глуми поняла, что только что оказалась в зоне бедствия. Она зависла, не зная, что делать, и закрыла рот копытом, нахмурившись от сосредоточенности. Она оценила окружающий мир. Возвышенностей было мало. Некуда уйти, некуда бежать, негде укрыться от того, что, несомненно, станет грандиозным наводнением. Она посмотрела на надвигающуюся бурю. Она простиралась на многие мили, уходя от гор на юге и насколько хватало глаз на севере. Она была на много миль шире стены дождевых облаков. Под Единорожьим Хребетом лежала долина, один из самых плодородных участков земли в Эквестрии, если не во всем мире.

Глуми, понимая, что она всего лишь один пегас, не знала, что она может сделать перед лицом такой большой и мощной бури и страшной катастрофы, разразившейся внизу. Что может сделать одна пегаска? Глуми не знала. Мощный порыв воздуха налетел на нее, и ей пришлось изо всех сил хлопать крыльями, чтобы ее не унесло. Было время, когда можно было дать ветру волю, но сейчас это было некстати.

— Один пегас может сделать гораздо больше, чем ни одного пегаса, — сказала себе Глуми, паря в воздухе. Она потянулась вниз, к шее, взяла погодные очки и надвинула их на глаза. Опустив голову, Глуми Аугуст нырнула вниз, чтобы встретить бурю.

Огромность задачи показалась Глуми непосильной. Как спасти пони от стихийного бедствия? Их некуда было отвести, некуда идти. Повсюду виднелись фермерские дома. Глуми видела, как поднимаются паводковые воды; пока это был лишь узкий участок земли в центре долины. Пони, обгоняя воду, пытались выбраться на возвышенность.

Насколько Глуми могла видеть, выше земли не было. Она наблюдала, как вихрь несется прямо на фермерский дом. Глуми зажмурилась, надеясь, что живущие там пони успели убежать, и тут же увидела, как дом разрывается на части, оставляя Глуми ощущение слабости и бессилия. Продолжать полет в этой буре становилось все труднее. Невозможно было понять, что делать, но она не могла просто улететь.

Должно же быть хоть что-то, что она может сделать. Ледяной ветер взъерошил ее перья, и Глуми смотрела, как приближается надвигающаяся гроза — стена ветра, дождя и воды. Она подумала о том, чтобы попробовать разорвать облака, но она была совершенно одна; облаков было слишком много, чтобы их разорвать, а других пегасов поблизости не было.

Казалось, все, что она может сделать, — это парить над надвигающейся бурей.

Но этого было недостаточно. Глуми должна была сделать больше. Она должна была что-то сделать.

Смелая, решительная, Глуми Аугуст позволила буре поглотить себя так же, как она поглощала всех остальных пони. Возможно, то, что ее несло, покажет ей, что нужно делать. Может быть, то, что она находится в гуще событий, укажет ей путь.

Невозможно было определить, ночь это или день. Было просто темно. Солнце было полностью закрыто. Глуми пришлось бороться с ветром. Она уклонялась от смерчей и мокла под стеной дождя, который лился из-за туч, закрывавших солнце. Возможно, это была плохая идея, но Глуми все равно была уверена, что сможет как-то помочь. Нужно было только набраться терпения и ждать, когда представится возможность.

Она опустилась на землю и полетела туда, где буря была сильнее всего, стараясь избегать грозных смерчей. Пошел град. Льдинки жалили ее. Шлем спас ее нежную голову и уши. Ничто так не жалит, как градины со скоростью сто миль в час, бьющие прямо в ухо.

За исключением, может быть, градин со скоростью 100 миль в час, ударяющих по спине. Ой!

Уже стемнело, и было плохо видно. Глуми пролетела низко над фермерским домом, оглядываясь по сторонам и пытаясь услышать голоса за порывами ветра. Здесь ничего не было, по крайней мере, ничего, что она могла бы услышать. Сверкнула молния, загрохотал гром. В черных тучах появились лица, лица демонов. Глуми уверяла себя, что это всего лишь оптические причуды, галлюцинации? Что-то такое. Страшные лица не были естественным явлением в облаках. От порыва особенно сильного, жесткого ветра ее чуть не впечатало в силосную башню. Под ней пенилась белесая вода.

Когда ветер отнес ее к другой ферме, расположенной на некотором расстоянии от первой, она услышала слабые крики. Глуми, обретшая новые силы, была вынуждена лететь навстречу ветру, чтобы разобраться в ситуации. Ветер сменился, теперь он бил с правой стороны, и ей пришлось с трудом выправлять курс.

Там был небольшой фермерский дом. Вода стояла на уровне окон. В темноте трудно было что-либо разглядеть. Были только слабые очертания, неясные формы, предположения о том, что там было и что можно было увидеть.

— Помогите!

Глуми, щурясь сквозь очки, боролась с ветром, пока не добралась до крыши, где увидела четыре фигуры, сражающиеся за то, чтобы устоять на ногах. Она приземлилась — опасное занятие — и попыталась избежать того, чтобы ее сдуло. Она пригнулась от ветра, слыша неистовые крики, не зная, что делать, и не желая признавать, что это была плохая идея.

На крыше лежали одна земная кобыла, один жеребец-единорог и два жеребчика. Глуми, которая никогда не была сильна в математике, что было основной причиной, почему она была специалистом по облакам первого класса, а не капитаном погодной команды, как Рейнбоу Дэш, попыталась прикинуть ситуацию. Четыре пони плюс одна Глуми — это… что именно?

— Вы можете вынести наших жеребят в безопасное место? — спросил жеребец, крича так, чтобы его было слышно из-за ветра. Один из жеребят цеплялся за его ногу, другой — за то, что, несомненно, было его матерью.

Безопасность? Какая безопасность? Здесь не было возвышенности, некуда было бежать. Укрытия не было. Не было никакого места, куда можно было бы пойти с двумя жеребятами, чтобы там было безопасно. Вокруг была только самая настоящая буря, поднимающиеся паводковые воды и бушующие торнадо.

— Конечно! — ответила Глуми в своей невозмутимой, почти наглой, веселой манере. Должна же быть хоть какая-то надежда, рассуждала она. Этим родителям нужна была надежда. И жеребятам тоже, причем обоим. Она не знала, что будут делать родители. Она надеялась, что они умеют плавать.

Дом вздрогнул, когда паводковая вода еще сильнее ударила по стенам. Из дома донесся скрип, достаточно громкий, чтобы быть услышанным за ревом демонического ветра. Глуми поднялась в воздух, сильно хлопая мощными крыльями, и кивнула, вытянув передние ноги.

Над головой пронеслось летящее дерево, отчего Глуми сжалась в комок. Не попасть под летящее дерево было одной из первоочередных задач. Рог единорога сверкнул, и оба жеребенка взметнулись в воздух, удерживаемые магией. Глуми наблюдала сквозь мокрые, забрызганные дождем очки, как кобыла земнопони поцеловала своих жеребят, возможно, в последний раз, а затем то же самое сделал и жеребец-единорог.

Один пегас лучше, чем ни одного, подумала Глуми, беря двух жеребят в передние ноги и крепко прижимая их к себе. Она не могла махать ногами, пока держала жеребят, поэтому напоследок почтительно кивнула родителям.

— Мы вас любим! — крикнула кобыла.

Налетел сильный ветер, слишком сильный, и Глуми не могла бороться с ним, она должна была идти вместе с ним, куда ветер понесет ее. Когда ее понесло, она услышала треск дерева — это рушился дом, раздираемый водой и ветром. Возвращаться назад уже не было смысла.

Она пригнулась, когда мимо нее пролетело еще одно дерево, а затем бросилась прочь, когда ее чуть не сшибла бельевая веревка, все еще привязанная к дереву. Глуми пришлось уворачиваться от летящей коровы; она чувствовала себя ужасно, слышала, как корова мычит, умоляя о помощи, но Глуми ничего не могла сделать. Ей нужно было как-то выбраться из этой бури, но Глуми не чувствовала направления. Интенсивные молнии, сверхзаряженные электрические возмущения мешали ее природному компасу и чувству направления.

Сверкнула молния, и мир стал ярче дня, осветив кошмар вокруг Глуми. Мимо пролетела целая силосная башня, едва не врезавшись в нее. Она взлетела вверх. Это было единственное направление, в котором она могла двигаться. Буря не могла подняться так высоко. Двум жеребятам, которых она несла на ногах, было трудно дышать разреженным воздухом, что не было проблемой для Глуми, но разреженный воздух был лучше, чем смерть, если принять во внимание все обстоятельства.

Набирать высоту приходилось с трудом. Все тянуло вниз, или так казалось. Глуми налетела на очередной торнадо, он был близко, слишком близко, и она издала короткий крик вместе с двумя жеребятами, которых она несла. Ветер швырнул в нее камень. Уклонившись от него, она чуть не попала в вихрь. Через секунду прямо на Глуми полетело нечто, похожее на часть дымовой трубы, и она не смогла уклониться. Она оттолкнулась задними ногами, разбив кирпичи. Все ее тело было усеяно осколками, вылетевшими из разнесенной на куски дымовой трубы. Задние ноги болели, а копыта — очень сильно.

Молния почти настигла Глуми, но рефлексы позволили ей увернуться в сторону. Глуми не могла продолжать так вечно, рано или поздно удача покинет ее. А это означало, что нужно улетать отсюда, пока удача на ее стороне. Она удвоила усилия, чтобы подняться вверх.

Глуми, удерживая двух маленьких жеребят, продолжала бороться за то, чтобы подняться вверх и спастись от бури. Она уже устала, но у нее еще оставалось много сил. Она была не из тех, кто сдается. Жеребята были мокрые, промокшие и дрожали от холода или страха, а может быть, и от того, и от другого. На мгновение она почувствовала на себе теплое влажное пятно, но тут уж ничего не поделаешь. По правде говоря, Глуми и сама едва не описалась. Градины отскакивали от нее, и оба жеребенка прижимались к ней мордочками.

Буря все еще швыряла в нее вещи, как это обычно делают бури. В общем, довольно грубо. Бури и пегасы были естественными врагами с давней историей взаимной ненависти. Пегасы давным-давно приручили бури, овладели ими и с их помощью привели Эквестрию к величию. Однако время от времени бури восставали.

Как сейчас. Глуми даже представить себе не могла, какая огромная армия пегасов понадобится для борьбы с этой бурей. Жертвы будут, в этом можно не сомневаться. Глуми понимала, что с каждой секундой, проведенной в этом водовороте, ей все больше достается.

Раздался еще один раскат грома, а затем Глуми услышала… голоса? В ветре раздались яростные крики. Она не знала, что слышит. Казалось, сам ветер напрягся, и Глуми тоже. Держа двух жеребят, она напряглась, ожидая, что что-то произойдет.

И что-то произошло. Тучи разошлись, клубясь, и небо прояснилось, когда армия двинулась вперед. Глуми смотрела, как на нее надвигается стена пегасов в золотых доспехах. Сотни, нет, тысячи пегасов заполнили небо… а прямо за ними…

Еще пегасы!

Глуми, изумленная и измученная, смотрела, как армия продвигается вперед, надвигаясь прямо на нее. Она зависла в воздухе, хлопая крыльями, широко раскрыв глаза за очками, и увидела удивительное зрелище. Посреди всего этого возвышалась принцесса Луна, сидящая на ужасающей шипастой колеснице. Её рог светился как солнце, разгоняя бурю и отгоняя её назад. Её колесницу тянули самые странные пегасы, которых Глуми когда-либо видела: они выглядели скорее рептилиями, чем пони, у них были глаза со щелевидным зрачком, раздвоенные языки, которые мелькали между зубов, и крылья, как у драконов.

Когда Глуми зависла на месте, несколько пегасов отделились от строя, полетели прямо на нее, и не успела она запротестовать, как ее схватили. Ее втащили в середину строя, рядом с колесницей принцессы Луны. Голубая аликорн кричала на бурю, проклиная ее за то, что она причинила вред ее пони, ее голос был подобен разгневанному грому.

Теперь, находясь в безопасности посреди наступающей многотысячной армии, Глуми улыбнулась и слегка сжала в объятиях двух жеребят, которых держала в копытах. Для этих двух жеребят одного пегаса было достаточно, один пегас имел значение, и Глуми была рада, что полетела в бурю.

Примечание автора:

Вот такой отважный маленький пегас.