Музыка Миров, том первый
Глава 12. Самый страшный кошмар
Музыка в главе:
Король и Шут – Лесник (упоминание)
Король и Шут – Камнем по голове (упоминание)
Linkin Park – The Requiem
Linkin Park – The Catalyst
AC/DC – Highway to Hell
RADIO TAPOK – Highway To Hell (Cover To AC/DC)
– «I am become Death, the destroyer of worlds...»
– Мне даже и добавить нечего...
Сергей и Лев ушли с праздника чуть пораньше, чем он закончился, и прогуливались по улочкам города подальше от центра, переговариваясь о впечатлениях и попивая захваченный с общего стола сидр.
– Нет, ну и дают же лошадки. С таким азартом отмечают этот местный день всех святых, что просто диву даёшься.
– Я больше удивлён, если честно, что праздник, который изначально посвящался изгнанию Луны в виде Найтмер Мун, теперь без неё не обходится. Казалось бы, её должны бояться – и даже не как правителя, а как существо из их самых страшных кошмаров, но твоя пассия сегодня была куда ближе к простым пони, чем в любой другой день. Её искренне любят, а не боятся – и на это приятно смотреть.
Сергей усмехнулся в ответ на одну из фраз друга:
– Пассия, говоришь... Она, действительно, заслужила всё то тепло, которое на неё сейчас изливается там. А что до меня и её, я не знаю, пока что всё не так просто. Я вижу, как она одинока и что ей, и правда, хочется чего-то большего. Но я не уверен до конца, что она не пытается ещё подсознательно дистанцироваться от чего-то по-настоящему серьёзного – и я не хочу торопить её. Аликорны, всё же, и живут вечно, а я для неё явно не пара, как в плане разницы в продолжительности жизни, так и – это уже мой личный заскок – социального статуса. Я – докторишка с относительно бесполезными здесь знаниями, а она... Вот хорошо тебе, ты не в вечную принцессу умудрился влюбиться, а в ровню себе.
– На́йти... – мечтательно произнёс Лев. – Найт Глайд очень милая и общительная – и ей сразу же понравилась моя музыка. Кстати, думаешь, она, Солас и Луна всё ещё гоняют жеребят по городу?
– И гоняют, и догоняют, и ловят, а пойманных – коварно обнимают и бескомпромиссно кормят сладостями. Они и наш клуб живых мертвецов. Хорошо, блин, быть фестралом – тебе для Ночи Кошмаров даже не нужен костюм, просто крылья раскрой, да зубки покажи, – улыбался Сергей, – большинство всё равно будет шарахаться просто от вида клыков и кожистых крыльев. Кстати, мне кажется, мы гениально поступили, изобразив из себя двух хищных людей, при этом опасных, скажем так, профессий: пирата и мертвяка.
– Это да. Никто не скажет, что мы не внесли свои пять копеек в праздник – и постарались явно не меньше иных из пони. И хорошо, что нас поддержали дамы, наше шоу от этого стало только лучше. Кстати, Серёг, кем нарядимся в следующую Ночь Кошмаров?
– Не знаю, пока рано думать. Но если мы будем также исполнять песни «КиШа», а кто нам помешает, то, думаю, я сгоняю в Сталлионград и куплю себе там ушанку. Найду какой-нибудь бушлат или попрошу Рэрити сшить, возьму топорик, отниму у Твайлайт бороду и буду шугать народ, напевая «Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу...»
– Отличный план! А я тогда попрошу у Биг Мака цилиндр и закажу у Рэрити старомодный фрак. Буду петь: «В чёрном цилиндре, наряде старинном, в город на праздник путник очень спешил...» К слову о празднике, а мы куда-то целенаправленно идём с вечеринки или просто шляемся по городу? Не то что я против того, чтобы просто прогуляться, вечера тут ещё лучше, чем были дома, но, всё же, интересно, есть ли у нас определённая цель.
– Первый вариант. А направляемся мы в коттедж Луны, где я проживал большую часть времени здесь и продолжаю проживать. Я хочу тебе показать кое-что действительно необычное.
– Я заинтригован. Я могу угадать, что это?
– Можешь попробовать, даю три попытки, – хмыкнув, поднял три пальца второй парень, – но сразу скажу, шансов у тебя, Левис, крайне мало – это далеко не то, что можно ожидать.
– Хм... Что-то, прям, вообще необычное? Не знаю, первое же, что пришло в голову: череп динозавра?
– Точно нет! И я понятия не имею, кстати, как тут в принципе с палеонтологией – и было ли развитие жизни на совсем ранних этапах здесь таким же, как у нас. Надо будет, кстати, при случае, спросить у Твайлайт. И, кстати, подумай, откуда он там – даю небольшую подсказку, я сам попросил этот предмет принести туда. Две попытки.
– Так. Что ты можешь попросить – и что нельзя выпить или съесть, так как мы идём именно посмотреть на это – но при этом, довольно необычное... Осколок их ночного светила?
– Интересная теория, но зачем мне камень из спутника, когда я могу каждый день смотреть и говорить с той, кто связана напрямую с этим небесным телом? К тому же, я не уверен, что это ей не напоминало бы о её изгнании... А я не хотел бы я заставлять Луну грустить.
– Твоя правда, не подумал. Так-так-так. Последняя попытка... Ну, тогда точно какой-то магический артефакт. Но какой именно и что он делает – тут слишком огромный спектр вариантов, я здесь бессилен.
– Бинго! И вы получаете приз – а-а-а-авто-о-о-о-о...ручку! – драматически изобразил одного усатого телеведущего Сергей, – Только я вам её не дам. У вас документов нету.
– Борода, руки, гитара – вот мои документы! – хихикнул Лев. Его друг улыбнулся и продолжил:
– Да, это действительно артефакт. Он ничего не делает, хоть и изначально должен был, но кое о чём постоянно напоминает. Скоро сам своими глазами всё увидишь.
За разговорами они дошли до дома, Сергей достал ключи и открыл дверь.
– Приветствую в моей скромной берлоге. Временной. Я сплю здесь в зале, спальня Луны и балкон находится наверху, предположу, что там же и спальня Селестии, но она всё время закрыта. Кухня сбоку от зала, удобства есть на обоих этажах, если необходимо. Разувайся и проходи, сейчас покажу кое-что очень занятное.
Люди разулись, положили свои вещи и подошли к закрытому тканью предмету в главном зале, от которого слегка пробивался мягкий белый свет.
– Ну, Лев, готов ли ты увидеть кое-что реально необычное для этого мира? – спросил Серёга, делая акцент на последней фразе, после чего снял полотно. Перед взором Льва оказалось довольно большое зеркало на подставке, всё испещрённое слегка излучающими магический белый свет трещинами, рисунок которых причудливо изображал что-то очень знакомое человеку.
– Ого! Подожди, это же... – удивился Лев, но друг закончил фразу за него:
– Агась! Карта Москвы. Можешь сравнить с настоящей, если у моего телефона ещё есть заряд. Но если уже нет, то пользуйся своим, если, конечно, она прогружена, понятное дело, интернета тут нет, да и информацию от спутников ему взять неоткуда будет.
– Постой, но как... откуда?
– А вот оттуда. Это, собственно, изначальная причина нашего попадания сюда, в этот мир. Частично, по крайней мере. Твайлайт проводила эксперимент по созданию портала через зеркало в другой мир, по типу того, каким она перемещалась в мультфильме «Эквестрия Гëрлз». Занятно, кстати, что в этой версии Эквестрии подобного по какой-то причине либо вообще, либо ещё не случилось. Портал, по крайней мере, таким, каким она его видела, создать не получилось, с её слов, где-то в расчётах закралась ошибка, а брешь открылась в Вечнодиком Лесу, собственно, через которую мы сюда и попали. А это зеркало покрылось магическими трещинами в идеальном соответствии с картой дорог в пределах МКАДа нашей прекрасной столицы. Как видишь, разглядеть можно всё. Вот здесь, к примеру, мой дом, а вот примерно, где мы были на конвенте. Ну как тебе?
– Впечатляет. Весьма и весьма впечатляет, Серёг. Позволишь, я рассмотрю её и попробую вспомнить, что где находится – и где мы в разные моменты времени прогуливались?
– Разумеется, ни в чём себе не отказывай! Можешь спокойно изучать, даже трогать – об трещины не порежешься, из-за их магической природы, они совсем не ощущаются на ощупь. А я пока что-нибудь нам и Луне приготовлю перекусить, скоро, как мне кажется, она тоже вернётся с праздника, – с этими словами второй человек отошёл в сторону кухни.
Лев задумчиво рассматривал зеркало, проводя рукой по примерно знакомым сочетаниям дорог. «Так, вот где-то здесь, в северо-восточной части находится ВДНХ. Ну и обгорели же мы тогда, зато как классно прогулялись. Ха, здесь, к примеру, мы тогда играли в бильярд с Петром, и, если я не ошибаюсь, тут недалеко ещё памятник Гагарину стоит. А где-то вот в этой части мы с нашим общим другом в другой мой визит прогуливались по Арбату и слушали рассказы Серёги о стене Цоя и прочих достопримечательностях и забавных фактах, как например, брюках Ленина и яйцах коня Жукова. Хм, что?..»
Медитативное и навевавшее умиротворение исследование Льва было вдруг прервано тем, что по поверхности зеркала из центра вдруг прошла рябь, как если бы в спокойные воды озера вдруг кинули камень. Человек в ту же секунду убрал руку. Трещины стали излучать уже не мягкий белый свет, а потихоньку розовеющий. Лев громко окликнул друга:
– Э-э-эм... Серёг? А оно должно так делать?
– Как именно? – Сергей высунулся из кухни, вытирая руки полотенцем, а увидев перемену в свечении, тут же бросил тряпку куда-то в сторону стола на кухне и подошёл. С удивлением на лице он произнёс: – Нет. Оно до этого так никогда не делало.
К этому моменту рисунок из трещин уже был красного цвета, а рябь волнами всё больше и больше проходила от центра карты, примерно со стороны Кремля. Иногда центром нового «всплеска» были и другие участки карты, волны пересекались друг с другом и из-за этого столкновения затухали.
– Это выглядит очень нехорошо... Я предлагаю, на всякий случай, отойти от зеркала и куда-нибудь спрятаться.
Люди быстро ретировались от странно ведущего себя артефакта и отошли в бок от него, в сторону лестницы. От зеркала начал раздаваться странный гул. Красное сияние разгоралось всё ярче и ярче, становясь уже нестерпимым для глаз. Оба человека прикрыли глаза руками и поднялись на второй этаж, предположительно вне потенциальной зоны поражения. Гул и свет ощущались даже там, пол начал слегка дрожать, со стен начала сыпаться штукатурка, а ярко-красный свет пробивался маленьким солнцем снизу. Люди отвернулись от лестничного проёма. Когда свет стал настолько ярким, что снова напоминал уже белый, раздался громкий треск. Всё прекратилось так же внезапно, как и началось.
– Что за чёрт?! Какого хера оно вдруг себя так повело?! Лев, признавайся, что ты сделал с зеркалом!
– В том-то и прикол, что вообще ничего. Я стоял и рассматривал его, проводя рукой по местам, которые помню. Больше чем уверен, что ты так делал много раз до этого, – парировал претензию Лев. Люди спустились вниз – и их взору предстала занятная картина.
Зеркало было сломано, теперь уже окончательно. Вся его стеклянная поверхность была разрушена и осыпалась прямо к его основанию. Вместо дерева на том месте, где ещё минуту назад было стекло, находилась чёрная, как самая безлунная и беззвёздная ночь, амальгама, взгляд на которую почему-то внушал какой-то суеверный ужас и трепет в сердцах обоих людей. Сергей решился и подошёл первым к зеркалу, бормоча причитания:
– Ну что за херня... Что я теперь Твайке скажу? Я ведь попросил это зеркало с обещанием вернуть его в целости и сохранности, с одобрения Луняши... И почему амальгама настолько чёрная, не должна она быть... – в этот момент человек дотронулся открытой ладонью до неё и замер, уставившись куда-то в пустоту. По его телу пробежала дрожь, которую заметил Лев.
– Серёг? Что такое, с тобой всё в порядке?.. – беспокойно спросил он друга, но тот не заметил обращения к себе. Лев посмотрел на товарища и увидел, что его взгляд мечется из точки в точку, а губы словно пытаются что-то беззвучно произнести. Более юный человек хотел, было, попытаться убрать, откинуть руку странно ведущего себя друга от «зеркала», но его остановил шёпот товарища, с каждым словом увеличивающийся по громкости.
– Нет... Нет... Нет. Нет-нет-нет, нет... НЕТ, НЕТ НЕ-Е-Е-Т! – последние слова Сергей уже прокричал, своими силами одёрнул руку от амальгамы и упал на колени. По щекам человека лились слёзы, а сам он выглядел так, будто его ударили по голове или он был сильно болен: его шатало из стороны в сторону, тело трясло ознобом, а взгляд не мог сфокусироваться на чём-либо. Снова раздался тихий шёпот друга:
– Нет... Они ведь не могли... Идиоты, боже, какие же они, идиоты... Нет... Как же, блять, так... – захлёбываясь всхлипами, продолжал Сергей. Внезапно для Льва, он вдруг затрясся, после чего тихо и дрожащим голосом запел:
– God save us everyone,
When we burn inside the fires of a thousand suns
For the sins of our hand,
The sins of our tongue,
The sins of our father,
The sins of our young.
Человек начал медленно вставать с колен. Взор его обрёл осмысленность, хоть всё ещё замутнённый слезами. Серёга внимательно посмотрел на своего друга, заставив того вздрогнуть – столько боли было во взгляде зелёных глаз – и продолжил столь странную песню уже увереннее и громче:
– God save us everyone,
When we burn inside the fires of a thousand suns
For the sins of our hand,
The sins of our tongue,
The sins of our father,
The sins of our young...
Человек закончил петь и закрыл свои глаза. Лев осторожно протянул руку к плечу своего друга и легонько его потрепал:
– Серё-ё-ёга, ты в порядке? На тебе лица нет. Что ты там увидел, волчара? – спросил он. Сначала ответом ему были лишь очень долгий вздох, после чего как-то осунувшийся человек открыл глаза, всё ещё полные слёз, и что есть силы обнял товарища, затем тихо произнёс, осторожно выбирая слова:
– Лев... Мой друг... У меня очень плохие, даже ужасные новости... Я бы даже сказал, пиздец, насколько плохие. Если ты ещё мог задумываться о возвращении, теперь дорога назад окончательно закрыта. Эти идиоты всё-таки устроили ёбаный конец света. Ядерный, мать его, апокалипсис. Земли больше нет, теперь это просто третий от Солнца камень, пустой и практически безжизненный, где выживет только что-то глубоко в океанах. Весь мир, из которого мы пришли и в котором мы с тобой всю жизнь спокойно себе жили, в одно мгновение сгорел в атомном огне тысячи солнц... Как и все те, кого мы знали и любили – и даже те, кого мы не знали, абсолютно. Все. Восемь. Миллиардов... Все погибли. Мы с тобой теперь последние оставшиеся люди, Левчанский...
В таверне «Грифоний коготь» этой ночью было непривычно тихо. Все гости ещё ранним вечером разошлись кто по домам, а кто участвовать в празднестве в честь Ночи Кошмаров. Гильда, зевая больше от откровенной скуки, чем от усталости, до блеска протирала стаканы пустующего бара и подумывала уже закрываться, так как уже вряд ли кто-то пришёл бы в этот день. Гриффина клекотнула и возмущённо вскрикнула:
– Да Дискорд бы побрал этих пони! И чего их несёт одеваться как придурки и шляться этой ночью по городу? Ладно, ещё, птенцы... жеребята, они хотя бы получают сегодня кучу сладостей за свои костюмы, ну а взрослые-то куда? Сидели бы себе спокойно тут, попивали бы сидр, жевали бы свою дурацкую траву, да закидывали бы битсы в кассу. Но не-е-ет...
Её монолог прервал колокольчик и звук открывающейся двери таверны. «Ха, неужели кого-то, всё же, угораздило сегодня припереться?» – подумала она, прекратив протирать стакан и направив внимательный взгляд в сторону входа. В её бар зашёл Сергей и ещё один, не знакомый ей, человек, чуть ниже первого, в очках, не такой крупный и со странным чехлом за спиной. Гриффина улыбнулась и поприветствовала гостей:
– А, наконец-то, хоть кто-то, кто разбирается в алкоголе – и понимает толк в хорошем мясе! Добро пожаловать, Сергей, и кто твой приятель? Пожалуйста, скажи мне, что это тоже человек – и что он тоже знаток нормальной еды!
– Добрый вечер, Гильда, – приветственно махнул ей знакомый человек, – да, твои зоркие глаза тебя не обманывают, это, и в самом деле, человек, мой прекрасный друг и товарищ. И да, он тоже всеяден, как и мы оба. Гильда, познакомься, это Лев, Лев, это Гильда.
– Очень приятно, – произнёс второй парень, протягивая гриффине руку для приветствия. Та посмотрела на протянутую конечность, хмыкнула и ответила когтистой лапой на рукопожатие. Люди уселись за стойку. Гильда увидела, что они оба были напряжены, словно что-то их обоих терзало, так что решила разрядить обстановку:
– Ба, да ты ещё и здороваешься тоже, оказывается, по-грифоньи. А я, уж было, думала, что ты тут один такой, – грифина показала правым крылом выше своей головы, подразумевая большой рост своего собеседника, – и что людей в этом мире очень аппетитно выглядящих пони вообще больше нет. Твой друг тоже из твоего мира?
– А больше людей и, в принципе, нет... – первый в её баре человек внезапно нахмурился и посерьёзнел, проигнорировав последний вопрос. – И никогда уже и не будет. Вообще. А у тебя аншлаг, я гляжу, сегодня, – словно спохватившись, перевёл тему Сергей, на что Гильда с улыбкой ответила:
– Если ты этим, без сомнения, грязным ругательством подразумеваешь, что тут сейчас поннее, чем в пустынях Седельной Аравии, то ты не ошибаешься. Пони сегодня практически игнорируют моё прекрасное заведение, представляешь, предпочитая напиваться в городе почти задаром.
– Какие негодяи! – деланно сокрушившись, продолжил человек: – Кстати, как раз на тему напиться... Есть что-то покрепче?
Барменша хмыкнула:
– Тяжёлый день, да? Могу предложить многое, но лично посоветую бренди из моего родного Гриффонстоуна.
– Ещё какой... Да, давай бренди, берём всю бутылку. Но если не допьём сразу, оставь за нами – будет повод ещё забежать к тебе. Всё же, грех безвкусно жрать такой хороший алкоголь. Даже по такому поводу, – тихо добавил он, но чуткая Гильда смогла расслышать эту ремарку. Хоть ей и было любопытно, но она не стала давить на эту тему. Зачем? Она не первый день работала барменом и знала, что все приходят в бар, чтобы или расслабиться, или снять с души какой-то тяжёлый груз. А люди вряд ли отличались принципиально в этом плане от пони, чейнджлингов или тех же грифонов, так что они сами ей всё равно и так расскажут, что произошло.
– Хотите что-то перекусить? Или так, просто будете накидываться?
– Нет, нам явно нужна закуска будет. Мясо. Много мяса. Жареное куриное или свиное мясо с каким-нибудь картофелем и овощами. И хреновой тучей кетчупа рядом. Сможешь сделать?
– Легко! Минут пять-десять и всё будет готово в лучшем виде, благослови Селестия этих единорогов и их зачарования жаровен. Итого двадцать битсов.
– Гильда, ты ранишь наши сердца благородных хищников своими жестокими словами. Пятнадцать.
– Семнадцать – и ни монетой меньше. И то делаю скидку за то, что ты привёл нового клиента, который, наверняка, будет теперь тут частым гостем. Еда у меня по стандартной цене, но это, действительно, качественный импортный бренди – иного я бы вам двоим не посоветовала.
– По рукам... В смысле, идёт, – человек достал из рюкзака мешочек с монетами и расплатился с грифиной, – ещё вопрос, ты не сильно возражать не будешь, если мы со Львом через несколько рюмок немного подерём глотки в песнях?
– Пф-ф-ф, вообще без проблем. Не то что бы вы тут кому-то помешали бы, учитывая... как ты сказал, аншлаг?
– Угу, только я сказал это с сарказмом. Аншлаг подразумевает абсолютную загруженность люд... пони какого-то места.
– Я запомню это слово, иногда тут бывает вполне себе настоящий аншлаг. В любом случае, даже если бы и помешали, это моя таверна – и мои правила, никто не посмеет что-то сказать против, если впредь хочет тут пиршествовать. А таких дерзких находится немного, всё же, без должной скромности, готовить я умею, да и алкоголь выбираю качественный. Так что никто из этих... травоядных даже не заикнётся, если я слегка подыграю родным моему духу мясоедам.
– Спасибо тебе большое, о, благородная и прекраснейшая из гриффин.
– Льстец. Своей синешкурой принцессе комплименты будешь отвешивать, – слегка покраснев, ответила Гильда, заставив человека слегка приподнять бровь. – Эквестрия слухом полнится, знаешь ли... – хитро подмигнула владелица таверны.
Гильда поставила перед людьми рюмки, красивый запечатанный воском графин с тёмной жидкостью, затем, чуть подумав, достала из холодильника кувшин с яблочным соком и поставила ещё два стакана. Оглядев пополнившуюся тарой стойку, кивнула и отправилась на кухню готовить.
– А она довольно милая, хоть и такая же дерзкая. По сериалу до пятого сезона я помню её несколько более... стервозной что ли? Да хотя, и там она была вредной... – тихо произнёс Лев.
– Всё же, эта Эквестрия отличается от той, что была в сериале, – также тихо ответил Сергей, – со стороны отличий вообще нет, но, как известно, дьявол кроется в деталях. А их тут множество, если начать приглядываться. К тому же, мы ей симпатичны уже хотя бы тем, что едим мясо и пьём не только сидр, а бренди.
– То есть, грифоны – это как грузины, живут высоко в горах, любят мясо и хороший алкоголь? – хмыкнул парень в очках, уже не переходя на полушёпот, – а что такое бренди, Серёг?
– Да тот же коньяк, просто, фактически, самим словом «Cognac» можно назвать лишь особый сорт бренди, который производится... – вздохнув, поправил себя Сергей, – производился во Франции. Это у нас уже ушлые южане назвали так любой бренди, независимо от места изготовления.
Лев заметил поправку своего друга, распечатал графин, принюхался, удовлетворённо крякнул и налил каждому по три пальца. Закончив, он, всё же, решился спросить:
– Серёг, слушай, я нисколько не ставлю под сомнение твои слова... Это явно не то, с чем шутят. Но когда мы убирали осколки, я тоже, чисто интереса ради, прикоснулся к амальгаме зеркала своей ладонью. И... ничего не произошло. Вот вообще. Я просто прикоснулся рукой к ещё теплой поверхности, но мне ничего не показало.
– Я не знаю, Лев. Ты прекрасно знаешь, что мне нет смысла врать, тем более тебе. Почему ты ничего не увидел, я понятия не имею. Может, потому что это зеркало изначально трещинами показывало Москву, в которой я прожил большую часть жизни, а ты лишь изредка приезжал. Может, к тому моменту, как дотронулся ты, у артефакта уже иссяк магический потенциал – и если бы ты прикоснулся вместо меня или одновременно со мной, то ты бы тоже всё успел увидеть во всех подробностях от первого лица, как и я. Может, ещё какая-то причина у этого дерьма... Об этом надо спрашивать кого-то, кто разбирается в таких тонких материях, например, Твайлайт или Луну. Но я точно знаю, что я видел... – глухо произнёс Сергей и взял рюмку. – Давай выпьем, мой друг. Не чокаясь. Предположу, что сегодня таких рюмок будет немало...
Молча и, действительно, не чокаясь, люди принюхались к содержимому своих рюмок и почти синхронно опрокинули в себя обжигающий внутренности алкоголь. Яркий и концентрированный вкус бренди сначала заставил обоих поморщиться, Лев так и вовсе прослезился, но потом к обоим пришло лёгкое ощущение растекающегося по всему телу тепла, заглушающего боль. Немного помолчав и наслаждаясь ощущениями от по-настоящему качественного коньяка, Лев налил обоим сок в большие стаканы, отхлебнул фруктовую выжимку и снова наполнил рюмки, в этот раз, на палец, всё же, отсутствие закуски давало о себе знать, после чего продолжил свою мысль:
– Смотри. Я понимаю ещё ударить ракетами по столице, по большим городам, промышленным центрам, ядерным шахтам – и подобным стратегически важным объектам. И я даже не отрицаю, что при этом... – голос парня слегка дрогнул, – погибли все, кого мы когда-либо знали, ведь они живут... жили в больших городах. Но ведь по большинству мест Земли наносить удары – просто бессмысленно. Пустыни, степи, тундры, горы, деревни, аулы, сёла, мелкие городки посреди нигде... Какой смысл их бомбить? Наверняка, же хоть кто-то выжил – и мы просто физически не можем быть последними людьми.
Сергей грустно покачал головой и произнёс в ответ:
– Я понимаю тебя прекрасно, но нет. Не выжил никто. Даже укрытия в виде метро и бункеров не помогли. Я бы сам не мог бы во всё это поверить, если бы не видел это собственными глазами. Если бы я мог тебе это показать, я бы обязательно это сделал, хоть я и самому худшему врагу бы не пожелал увидеть подобное. Хотя... может, и могу, если тебе это так важно. Технически, я могу создать осознанный сон и попросить Луну притянуть тебя в него. Но показал бы я не настолько жёсткую версию произошедших событий. Но, да не суть. Когда я прикоснулся к зеркалу, оно показало мне не только Москву, хотя её я и увидел первой, но и всю Землю вообще. Кстати, та рябь на поверхности ещё не сломавшегося зеркала была как раз эпицентрами ударов, если это имеет какое-то значение... Я не знаю, что они там нахимичили и как прореагировали различные типы боеголовок и бомб – а использовали они, судя по всему, вообще запас всего, что копилось последние лет семьдесят – но я отчётливо увидел, как в огне погибает всё живое вообще, даже в самых отдалённых уголках планеты. Как я и сказал, шанс есть только у бактерий, вирусов, да различных глубоководных тварей. Даже если я и ошибся, ты представь, насколько долго будет закрыто Солнце пылью и дымом, если подорвать во всём мире ВООБЩЕ всё, что было в распоряжении человечества – от самых слабых бомб, до самых сильных, которые держали «на чёрный день». Который, как раз, и наступил... Да по сравнению с такой ядерной зимой ледниковый период покажется просто уютной прохладой летним вечером... – сглотнув, взял он свою рюмку. Его друг поддержал этот жест, слушая дальше, – Ну, за погибшую Землю, нашу родину и наш бывший дом.
– Царствие ей небесное, – кивнул Лев. Ребята снова, не чокаясь, выпили, на этот раз, запив почти сразу. Повисло задумчивое молчание.
Их молчаливую меланхолию прервала гриффина, вернувшаяся с кухни с подносом, на котором стояли источающие невероятный аромат блюда. Гильда, хоть и слышавшая из кухни часть беседы, но решившая ничего не говорить, окинула опытным взглядом уменьшившийся уровень жидкости в графине и поставила перед людьми их еду и столовые приборы. На одинаковых тарелках немаленькой горкой высилось аппетитно пахнущее и хорошо прожаренное рубленое свиное мясо вперемешку с куриным, рядом лежали пышущие жаром картофельные клубни. Через несколько секунд на стойке появилась ещё одна тарелка с аккуратно нарезанными свежими овощами. Сергей принюхался к великолепию смеси запахов и удовлетворённо цокнул языком:
– Лев, будь другом, передай мои комплименты шеф-повару за такой потрясающий ужин. Это даже выглядит и пахнет уже просто офигенно, а я просто не могу представить, насколько это замечательно на вкус!
– Шеф-повар, мой друг просит передать, что вы красивая, – слегка нетрезво хихикнул Лев.
– Да я смотрю, вы два накопытника пара, смущать молодых и скромных гриффин, – зардевшись, проворчала она, впрочем, очень довольная похвалами. – Приятного аппетита.
– Как гласит язык древних грифонов, данке шен, Гильда.
– Не слышала я такого, хоть и старой речью своего народа владею слабо, – хмыкнула та в ответ.
На какое-то время в баре воцарилось молчание, хоть уже и не угрюмое, а вполне деловое. Поданная еда у Гильды оказалась безумно вкусной – и особенно вкусовые рецепторы людей услаждало нежнейшее мясо, приготовленное так, что словно таяло во ртах, вызывая тёплые и в то же время печальные воспоминания о том, как готовили родители в родных домах. Слегка наполнив свой желудок, Сергей взял графин и наполнил рюмки почти до краёв, встал со стула, взял свою рюмку и с тоскою посмотрел на Льва:
– Вставай, дружище. В нашем случае, третью надо пить стоя... – парень покосился на Гильду, но мысленно махнул уже рукой на скрытность – явно не перед своим барменом прятаться – и дождался, пока его друг встанет и возьмёт свою порцию бренди, после чего продолжил: – Я предлагаю почтить память всех дорогих нам людей, которых мы знали: наших друзей, родных и любимых, а также остальных людей, о которых мы, может, и не знали, но наверняка среди них были довольно неплохие люди. Даже, может, среди тех, кто нажимал на чёртовы красные кнопки и отдавал приказы... Мы никогда не забудем этот скверный в истории человечества момент, когда из восьми миллиардов людей осталось только двое – и оба сейчас находятся в этом баре, в совершенно другом мире. За всех, кого мы потеряли, дружище, – человек поднял рюмку в сторону потолка, вздохнул и залпом выпил всю стопку. Его товарищ последовал примеру. Двое снова тяжело сели на стулья и стали, молча, закусывать. Но тишина не могла длиться вечно. Старший из людей спросил у гриффины, слушавшей всё это с вытянувшимся лицом:
– Гильда, у тебя курить можно?
– Да на здоровье, вот пепельница, – пробормотала она. – Серьёзно, у вас настолько всё плохо? – Сергей ничего не ответил и закурил, но вместо него тихо заговорил Лев:
– Скорее всего... Но да, человечество, с огромной вероятностью, уничтожило свою родную планету и всех, кто на ней жил. Может, конечно, кто-то и остался, навроде космонавтов или экипажей атомных подводных лодок. Но их судьбе явно не позавидуешь – запасы воздуха и топлива рано или поздно подойдут к концу, а возвращаться им придётся в уже враждебную и холодную вечную ночь, – Сергей вздрогнул, услышав последние слова – и внимательно посмотрел на Льва. Для него вечная ночь ассоциировалась с куда более приятными вещами, чем смерть. К примеру, с некой прекрасной Принцессой Ночи. Вместо бессмысленной придирки к словам, человек выпустил кольцо дыма и запел, но на этот раз чуть бодрее, чем в первый раз:
– God bless us everyone,
We're a broken people living under loaded gun.
And it can't be outfought,
It can't be outdone,
It can't be outmatched,
It can't be outrun.
– No! –Лев кивнул сам себе на этом слове и присоединился к песне. Уже два мужских голоса разрывали тишину ночного бара, постепенно укрепляясь и становясь увереннее:
– God bless us everyone,
We're a broken people living under loaded gun.
And it can't be outfought,
It can't be outdone,
It can't be outmatched,
It can't be outrun.
No!
And when I close my eyes tonight,
To symphonies of blinding light!
God bless us everyone,
We're a broken people living under loaded gun.
Oh!
Like memories in cold decay,
Transmissions echoing away,
Far from the world of you and I,
Where oceans bleed into the sky!
По щекам двух людей текли бессильные и злые слёзы от окончательного осознания того, что мир, который они знали и любили, был потерян навсегда. Может, они и не думали даже пытаться возвращаться, получив в Эквестрии куда больше, чем могла им дать Земля, но им обоим было приятно осознавать, что где-то там далеко продолжалась привычная и нормальная жизнь: их родные и близкие всё также печалились и радовались, также обсуждали за завтраком новости и играли в видеоигры, также ходили на работу и занимались любовью. А теперь этого всего больше не было.
– God save us everyone,
Will we burn inside the fires of a thousand suns?
For the sins of our hands,
The sins of our tongues,
The sins of our fathers,
The sins of our young.
No!
And when I close my eyes tonight,
To symphonies of blinding light!
God save us everyone,
Will we burn inside the fires of a thousand suns?
– Ooh! – на этих словах подпевать начала уже Гильда, которую тоже проняло и от песни, и от общей ситуации. В её баре находились два существа из иного мира, более одиноких, чем которые, в этот момент времени просто никого не могло бы быть. Может быть, тысячу с лишним лет назад где-то на безжизненном камне в глубинах космоса и находилась одна кобылица, кто могла бы ощущать нечто подобное. Но ей хотя бы было куда и к кому – пусть это и была лишь одна живая душа – возвращаться. Люди же, эти странные пришельцы из другого мира, потеряли свой изначальный дом и всех, кого они там знали и любили.
– Like memories in cold decay,
Transmissions echoing away,
Far from the world of you and I,
Where oceans bleed into the sky!
Oh!
Like memories in cold decay,
Transmissions echoing away,
Far from the world of you and I,
Where oceans bleed into the sky.
Незадолго до этих слов Сергей указал плачущей и подпевающей Гильде взглядом на шкафчик, где хранились рюмки и стаканы. Гильда смахнула слёзы крылом, кивнула и достала ещё одну стопку. Человек наполовину наполнил все три тары крепкой янтарной жидкостью – и после слов песни про то, как океаны истекают кровью в небо, люди и гриффина опрокинули в себя спиртное. Парни дальше продолжили лирически петь:
– Lift me up, Let me go...
Lift me up, Let me go...
Lift me up, Let me go...
Lift me up, Let me go...
Lift me up, Let me go...
Lift me up, Let me go...
Lift me up! Let me go!
Lift me up! Let me go!
Lift me up! Let me go!
Lift me u-u-up, Let me go-o-o-o-o...
Песня закончилась. Со стороны входа в таверну раздались парные хлопки копытами друг о друга, подразумевающие аплодисменты. Сергей, Лев и Гильда обернулись в сторону входа, очевидно, поглощённые музыкой и сразу не заметившие появление внезапных гостей. На входе стояли Эпплджек и Биг Макинтош, уже в своём привычном виде без костюмов.
– Добрейшей ночи всем неспящим. Хотя скорее уже очень раннего утра. Душевно поёте, мы с Биг Маком тут уже несколько куплетов заслушиваемся и даж не хотели отрывать вас троих.
– А-гась, – как всегда немногословно отозвался её брат.
– Приветствую вас, Эпплы, – отозвалась Гильда. Люди тоже поздоровались с земными пони.
– Если честно, мы уж думали, что все спать разошлись после сегодняшнего праздника. Особенно вы двое, живой мертвец и грабитель морей, – с тёплой улыбкой кивнула кобылка в сторону людей. – Чего не спите?
– Да так... Вспоминаем кое о чём утраченном, – проговорил Сергей. Пони ещё раз оглядела смурных людей и уже неплохо так уменьшившуюся бутылку с янтарной жидкостью на столе и посерьёзневшим голосом ответила:
– Мы с Биг Маком привезли несколько бочонков сидра и свежие овощи для таверны. Гильда, поможешь моему братцу разгрузить тележку снаружи – и заодно рассчитаешься с ним? – гриффина поняла намёк и, кивнув людям, в сопровождении красного жеребца вышла из здания.
– Ну, сахарки, от чего такие грустные лица? Шо у вас там стряслось? На празднике вы были чуть ли не самыми бодрыми и весёлыми.
– Если вкратце, то сегодня мы лишились своего родного дома, – ответил кобылке Лев, доставая из чехла гитару и задумчиво подкручивая колки.
– И всех, кто был нам там дорог и важен, – грустно кивнул Сергей.
– Ну, а если подробно...
– Мда, сахарки, далеко не самое хорошее завершение праздничного вечера, – Эпплджек дослушала сбивчивый, но относительно короткий рассказ людей и задумчиво мяла в копытах свою неизменную шляпу, – теперь я понимаю, о чём была ваша необычная песня. Я, конеш, слышала от Серёги, насколько у вас был жестокий мир, но чтобы вот настолько... Даж в голове всё эт не укладывается, если честно. Но я чувствую и знаю, что вы не шутите – и насколько сильно это ударило по вам. Правда, если бы я знала, чем могу помочь в такой ситуации, кроме искреннего сочувствия, то помогла...
– Мы тоже до конца не можем в это поверить. Что весь мир, который мы когда-либо знали, может в одно мгновение исчезнуть вместе со всеми, кто его населял.
Кобылка с сожалением посмотрела на своих собеседников:
– Я не могу себе представить даж, как вам сейчас тяжело. Но я знаю, что боль от утраты близких рано или поздно проходит, только не давайте ей себя поглотить. В конце концов, вы потеряли тех, кому вы были важны, там, но у вас остались те, кому вы не безразличны, здесь. Может, не всё так гладко тут проходит, как хотелось бы, но Эквестрия уже даж какое-то время назад стала для вас обоих новым домом, где вы нашли новых друзей и даже свои сердца. И я уверена, что здесь вы оба рано или поздно сможете сами ощутить себя действительно дома. Где вас любят и ждут. Не без помощи друзей, конечно, – ухмыльнулась земная пони, увидев огоньки в до этого опустевших глазах людей.
– А ведь, и правда... ЭйДжей, ты, чёрт возьми, права, – мягко стукнул по стойке ладонью Серёга, – Эквестрия – наш дом, и ничем не хуже старого. И нам со Львом по-настоящему повезло найти тех, кто был бы рядом в трудную минуту – и кому бы было не наплевать на нас.
– Верно. Спасибо тебе, Эпплджек, за подбадривающие слова, – с тёплой улыбкой ответил Лев.
– Всегда рада поддержать своих друзей, сахарки, – радостно произнесла земная пони.
– Как ты там говорил, Серёг? Надо жить дальше и играть той рукой, которую тебе раздали?
– В десятку. И как ты сам добавляешь, пусть даже тузы иногда не на месте. Да чёрта с два мы с тобой пасанём при неудачной раздаче карт. Хей, да даже если ты летишь под откос по горной дороге на машине без тормозов, какой смысл горевать, плакать и паниковать, если можно включить на полную катушку что-то вроде «Highway to Hell» и напоследок насладиться хорошей музыкой, скоростью и полётом?..
– К слову, о дороге в ад... – хитро улыбнулся Лев, посмотрел на входящих обратно гриффину и жеребца и провёл пальцами по струнам, – как насчёт того, чтобы окончательно попрощаться с Землёй и ознаменовать начало нашей новой жизни здесь в Эквестрии одной классической композицией?
– И у тебя ещё хватает совести спрашивать о таком? Жги, Левчанский.
Лев исполнил на своей гитаре несколько знакомых обоим аккордов и люди одновременно запели на английском и русском языках:
– Living easy / Жить свободным,
Loving free / Жить сполна,
Season ticket on a one way ride / Это билет в один конец дан нам,
Asking nothing / Так уж вышло,
Leave me be / Ты прости:
Taking everything in my stride / Я принял всё, что на моем пути.
Don't need reason / Мне не нужно
Don't need rhyme / Искать смысл,
Ain't nothing that I'd rather do / И вперед меня ведет лишь мысль:
Going down / Там где шумно!
Party time / И друзья!
My friends are gonna be there too / Знай обязательно, что буду и я!
I'm on the highway to hell / Дорога в ад мой удел!
On the highway to hell / Вот мой удел!
Highway to hell / Вот мой удел!
I'm on the highway to hell / Дорога в ад мой удел..!
Сергей направлялся в сторону коттеджа Луны. Уже начинало светать – и человек увидел, что лунное светило скатилось с небосклона за горизонт. «Значит, она не спит. Что ж, тем лучше. Она должна узнать обо всём, как мне кажется».
Дверь была не заперта, что, в принципе, было логично, учитывая, что хозяйка дома явно не спала, опуская ночное светило. Человек вошёл в дом – и сразу же привлёк внимание читавшей что-то и лежавшей на его диване обитательницы:
– Доброе утро, Серёжа, – тепло улыбнулась Луна, поднимаясь. – Признаться, я полагала, что после столь насыщенной Ночи Кошмаров ты и Лев отправитесь спать без задних копыт... ног, – исправилась она. Однако что-то в поведении её протеже и друга слегка насторожило кобылку и заставило с беспокойством поинтересоваться: – У вас что-то случилось?
– Случилось, Луняш. Не обращай внимания, если от меня может пахнуть спиртом, табаком или мясом, мы ходили в «Грифоний коготь» – и, как понимаешь, просто так после и без того насыщенного дня, мы бы не шли туда. Нам крайне было нужно выпить, но не беспокойся, я практически в идеальном состоянии. Хех, стёкл, как трезвышко, как говорится... – с этими словами Сергей подошёл к вновь закрытому людьми тканью «зеркалу» и одёрнул ткань. Луна издала удивлённый вздох, увидев чёрную амальгаму вместо светящихся трещин. Человек продолжил: – Сразу скажу, разбили его не мы, не думай. Просто... Случился, пожалуй, самый страшный кошмар для этой Ночи Кошмаров – и как бы я хотел шутить или преувеличивать... Давай так. Ты, как никто другой, заслуживаешь максимально подробно всё узнать из первых уст, так что ты можешь сделать так, чтобы я сразу уснул? А я покажу тебе свежие воспоминания о том, что было после того, как мы ушли, в своём сне. Это будет лучше и, если честно, легче, чем в случае, если я буду пытаться это всё объяснить и пересказать. Впечатления слишком сильные и яркие, чтобы у меня не получилось настроиться на это, даже будучи слегка подшофе.
Синяя космогривая аликорночка задумчиво кивнула, уже думая, как объяснить Твайлайт Спаркл потерю созданного ею артефакта, пусть и неработающего, но всё равно частично связывавшего мир пони и мир людей. Человек лёг на диван и закрыл глаза, а Луна дотронулась рогом до его лба и сама вошла в мир грёз.
Луна просматривала показанные ей человеком воспоминания. Она наблюдала абсолютно каждую деталь, от прогулки двух людей после праздника и увиденных Сергеем разрушений и гибели его родного мира до обсуждения всего произошедшего в баре и их песни о дороге в ад. Большую часть этого сна по мордочке тёмно-синей кобылки текли неостановимые слёзы, словно она сама ощущала всю ту боль и страх, которую испытывал потерявший свою старую жизнь человек.
Принцесса Ночи вышла из сна, ощущая горячие слёзы на своём лице и в реальности. Она утёрлась своим прекрасным синим крылом, посмотрела на мирно спящего в одежде человека и вдохнула полной грудью воздух. В бескрайне бирюзовых глазах Луны мелькнула невиданная ею самой уже много лет решительность. Аликорн поняла, что увиденное и пережитое ею за последние сутки – как замечательный и посвящённый ей самой людьми праздник, так и пережитая дорогим человеком и увиденная ею трагедия – окончательно разрушило остатки стен между ними. Луна подошла к спящему Сергею и тихо произнесла:
– Сейчас или никогда, Луна. И, в конце концов, ты ещё во время Ночи Кошмаров дала себе слово, стоя рядом с Зекорой... Ты слишком долго прятала своё пугливое сердце от того, кто с первой же минуты вашего знакомства был искренне готов его согревать и оберегать. От того, кто всегда относился к тебе не как к царице или богине – с подобострастием и страхом, а как к своей ровне и к своей... любимой. Может быть, он и не сможет быть со мной столько, сколько проживу я, но я точно знаю, что он всю свою жизнь будет рядом со мной – и будет нести в мою только хорошее. Он нужен мне, а я нужна ему – и теперь ещё больше, чем до этого. Милый Серёжа, ты потерял дорогой себе мир, но я готова этот ушедший мир для тебя попытаться заменить. Я обещаю, ты теперь не будешь одинок... любимый.
Луна осторожно прикоснулась своими губами к человеческим губам, в первый раз в реальности – и в первый раз в своей жизни в принципе. Она закрыла глаза, наслаждаясь моментом – и вдруг ощутила сильные руки на своей спине – и что губы человека стали двигаться в ответ. Её глаза распахнулись – и, не отрываясь от поцелуя, она увидела, что Сергей смотрел на неё своими зелёными глазами, полными любви.