Богиня Пустыни

Глава 1 — Грядущая Буря

Представь, что ты — песчинка.

Ты купаешься в солнечном свете, окружённая бесконечным океаном братьев и сестёр, практически неотличимых друг от друга. Не пойми меня неправильно, я прекрасно знаю, что даже в бескрайней толпе тебя сложно будет назвать обычной. Ты считаешь себя выше толпы, и это вполне справедливо: в твоей янтарной гриве есть бунтарская красная полоска, которой так завидуют сверстники, к тому же именно ты вызвала лавину на прошлой неделе. Конечно, многие скажут, что уменьшить дюну на полсантиметра — невеликое достижение, но что они могут знать? Как давно они меняли ландшафт величайшей пустыни Седельной Аравии?

Не позволяй их цинизму задеть тебя, песчинка. Честно говоря, я не замечаю, чтобы ты позволяла хоть кому-то задеть тебя, что равно заслуживает как уважения, так и опасения. Ты находишься на вершине в одиночестве, считая, что лишь ты заслужила это, добилась своего положения одержимостью и усердной работой. Или такая честь просто свалилась на тебя из ниоткуда? Ох, не смотри на меня так, я не осуждаю. Мне прекрасно известно, что на вершине не так много места. Если ты считаешь, что твои мечты и стремления бесконечно важней желаний толпы, то кто я такая, чтобы утверждать обратное?

Ты мечтаешь о приключениях. О путешествии за опалённый солнцем горизонт, когда всё известное осталось позади, в место, где есть хоть что-то, помимо песчаных дюн и засохших кустов. Где флора и фауна многочисленны и разнообразны, а не ограничены шакалами, грифами и тем грубым кактусом, который ты видела вчера. Где климат поддерживает жизнь, а не высасывает её.

Благодарю, что решила поделиться со мной этой прекрасной мечтой. Знаешь, я пришла из места, похожего на неё, и предлагаю обмен: ты расскажешь мне больше о жизни в пустыне, а я поведаю о том, как всё выглядит в далёких землях. Нет, не стоит благодарить, мне совершенно не сложно. Позволь я начну первой, песчинка, в знак нашей дружбы. Ха! Я уже вижу, как ты дрожишь от предвкушения!

Итак, как же мне стоит начать? Представь… представь…

Представь тень, отбрасываемую на тебя аликорном.

---

— Смотри, принцесса. Песчаная буря.

Селестия, прищурясь, посмотрела на приближающуюся стену песка.

— Я бы предпочла не являться с растрёпанной гривой на встречу с Рашидом и пони Аль-Хуфы.

Она бросила взгляд на ученицу, уже нацепившую слишком большие для неё защитные очки — разумная предосторожность, учитывая количество песка в воздухе.

— Как думаешь, Сансет? Сможешь защитить нас?

— С удовольствием.

Самоуверенно ухмыляясь, Сансет сделала шаг вперёд, и её рог засветился. Селестия ощутила слабые колебания, когда кобылка слилась с потоками магии: ручейками мистической энергии, струящимися вокруг. Магия единорожки приняла форму двенадцати плоскостей, одна за другой возникших из воздуха, вращаясь как невиданные в этих краях снежинки. Затем плоскости соединились, создавая барьер вокруг Сансет и её наставницы, отделив их вместе с небольшим участком песка под ногами от остального песчаного моря.

Селестия дотронулась до сияющих граней и ощутила слабую вибрацию. Она уважала лёгкость, с которой её протеже сплетала заклятья. В этот раз Сансет создала крепкое магическое плетение, которому будет сложно поменять форму. В каком-то смысле, кобылка поставила силу своего заклинания против силы песчаной бури.

— Очень хорошо, — произнесла Селестия. — Буря должна пройти примерно за тридцать секунд, если я не ошибаюсь.

Мир вокруг барьера принял сине-зелёный оттенок, когда Сансет влила в защиту ещё больше магии.

— Всего лишь? Я продержусь вдвое дольше!

— Поддерживай заклинание так долго, как сможешь, но нет необходимости перенапрягаться. Помни, я рядом, и если что-то пойдёт не так…

— Не пойдёт.

Буря пришла раньше, чем они ожидали.

Земля затряслась, огромное облако пыли заслонило небо, а барьер, хоть и держался, не так уж хорошо блокировал завывания бушующего ветра. За несколько секунд тонны безвредного песка стали силой, с которой приходится считаться, снова доказывая причину, по которой сезонные бури были названы в честь драконов. И те, и другие могли сровнять с землёй деревню, пожрать неудачливых пони и отнять всё их имущество. Но несмотря на это или, возможно, именно поэтому, Драконий Доминион полностью одобрял такое сравнение.

Селестию больше интересовало состояние ученицы, чем разрушительный хаос, творящийся всего в паре шагов. Рог Сансет, через который струилась магия, мерцал достаточно ярко, чтобы освещать их маленький участок покоя, а сама кобылка твёрдо стояла на ногах, не собираясь сдаваться. Она считала это ещё одним вызовом и получала силу из желания преодолеть его. Однако её было недостаточно. Сансет горделиво стояла уже почти двадцать секунд, когда стало очевидно, что неутихающий натиск бури слишком силён для неё.

Также открыв разум потокам магии, Селестия обнаружила нечто… неестественное. Давно забытое ощущение злобы, заключённое в ветре, слабое эхо магии, направляющей шторм специально на них. Казалось, что уже прошедшая мимо часть бури хотела вернуться для ещё одной попытки. Но причина этого явления была далеко не очевидна.

Сансет отважно держала барьер, несмотря на дрожь в коленях и текущие по лбу ручейки пота. Она не обращала внимания на копыта, глубоко увязшие в песке. Гримаса боли искривила её рот, но глаза горели той страстью, которая всегда овладевала кобылкой, когда она пыталась выйти за пределы своих возможностей.

— Прекрасное исполнение! — прокричала Селестия сквозь рокот ветра. — Дальше защитой займусь я!

Передние плоскости щита уже едва держались, покрывающие их трещины росли с каждой секундой. Сансет попыталась повернуть барьер, но плетение было слишком жёстким для этого.

— Я… я в порядке! — тяжело дыша, огрызнулась единорожка. — Я не проиграю… просто позволь…

— Достаточно!

— Ар-р-р!

Сансет боролась до конца. Когда последняя капля магии вытекла из её рога, единорожка закричала и упала на землю, содрогаясь от перенапряжения. Барьер из сине-зелёного стал прозрачным, а секундой позже рассыпался на куски. Сансет свернулась в клубок, ожидая, что безжалостная сила природы швырнёт её обратно в Кантерлот или даже дальше.

Когда ничего подобного не случилось, она облегчённо вздохнула и открыла глаза.

— Ого.

Её окружал пузырь золотой энергии, сияющий словно само солнце. В отличие от её собственного барьера, пузырь находился в постоянном движении, плетение играло роль рельс, перемещающих его. Многослойный пузырь смещался и приспосабливался к потокам песка, бьющим по поверхности, а песчинки, ударявшие в лоб, мгновенно превращались в стекло и маленькими каплями прилипали к внешней оболочке барьера, создавая дополнительную защиту для Сансет и той, что была ответственна за столь впечатляющее проявление магического искусства.

Природа была силой, с которой требовалось считаться… как и принцесса Селестия в её пылающей мощи.

Буря унеслась в глубины пустыни, оставив пони под чистым небом, будто ничего и не было. Как только последняя волна песка улеглась, Селестия развеяла барьер, разрушила стеклянный зонтик и обратилась к ученице:

— Что-нибудь болит, малышка?

Сансет пыталась отомстить песку, пиная ближайшую кучку.

— Только моя гордость, — нехотя ответила единорожка, опустив защитные очки на шею. — Прости, что подвела, принцесса.

— Тебе не следует стыдиться, поскольку твой результат заслуживает уважения, — ответила Селестия. — Я не знаю иного единорога твоего возраста, способного даже просто создать двенадцатисегментный щит, не говоря уже об удержании его под подобным напором, сохраняя спокойствие. Тем не менее, хоть ты и не устаёшь поражать меня своими способностями к магии…

— Что я могу сказать, у меня прекрасный учитель.

Селестия нахмурила брови:

— Тем не менее, ты не выйдешь сухой из воды так просто.

Сансет пожала плечами и небрежно смахнула песок со своих седельных сумок.

— Стоило попытаться.

Несмотря на имеющиеся причины и поучительную атмосферу, которую Селестия хотела создать, принцесса тихо хихикнула. Да, она поднимала и опускала солнце каждый день, правила замечательной страной, но у неё всегда было слабое место — ученики, как, впрочем, и остальные подданные. Она не была способна наказывать их за очаровательные причуды, делавшие каждого из них уникальным.

Однако в душе она всё ещё была наставницей. Она должна была хотя бы попробовать превратить произошедшее в ценный урок.

— Сансет Шиммер, — серьёзно произнесла принцесса. — Хотя твоё мастерство значительно выросло с нашей первой встречи, я беспокоюсь о твоём отношении. Пытаться быть лучшей — одно дело, но совершенно не стыдно признаться, что ты просто не можешь сделать что-то самостоятельно, особенно, если ты с кем-то, заслуживающим доверия. Ты знаешь, что можешь положиться на меня. Почему ты так стремишься идти по жизни в одиночку?

Сансет молчала. Вместо ответа на вопрос она отломила кусочек стекла от зонтика и решила оставить при себе в качестве сувенира.

Это было нормально, Селестия и не ожидала ответа. Её ученица была достаточно умна, чтобы понимать наводящие на размышления вопросы, но если темой не была она сама, магия или она, творящая магию, то довольно часто Сансет избегала думать об этом, считая слишком скучным. Без надёжного, зримого примера, заставляющего единорожку задуматься, Сансет редко вспоминала уроки, которые пыталась донести до неё Селестия.

К счастью, зримый пример был буквально у их копыт.

— Одинокая песчинка не может навредить тебе. Она слишком мала и легка, чтобы представлять угрозу. Но, как мы только что видели, безвредные песчинки быстро могут стать угрозой, когда их много, а ветер, их величайший союзник, готов нести их. Считай это метафорой. Если ты окружишь себя другими и покажешь готовность нести их и быть несомой сквозь все невзгоды, то ничто не остановит тебя. В одиночестве же, — принцесса протянула пыльное копыто в сторону кобылки, — ты лишь песчинка.

Селестия наклонилась, чтобы взглянуть в глаза Сансет, но та решила, что мини-дюна возле копыта требует немедленного и тщательного выравнивания.

— Прошёл почти год, как ты впервые… пришла ко мне, Сансет. Мир, из которого ты родом, научил тебя, что недоверие и отчуждение — единственный путь в жизни, но ты уже знаешь, что это не так. Тебе следует оставить прошлое позади и жить ради будущего.

Пустынная метафора сработала: к удивлению Селестии, Сансет не сделала ничего, чтобы принизить важность урока. Не было ни фырканья, ни закатывания глаз, ни язвительных замечаний. Напротив, она внимательно слушала, и Селестия была благодарна судьбе за этот миг. В жизни каждого учителя бывают минуты, когда ученик остановится и задумается, а не ответит ехидным комментарием или обидится из-за того, что наставник «просто не понимает». Аликорн научилась ценить их, а в случае Сансет они были особенно редки.

— Я… я попытаюсь, принцесса, — ответила кобылка. — Спасибо.

— Так держать! — Селестия ободряюще дотронулась до груди Сансет, а затем приподняла её голову за подбородок. Из взгляда ученицы пропала огненная ярость, сменившись смесью спокойной благодарности и надежды.

— А теперь покажи мне свою прелестную улыбку. Неформальный визит или нет, но мы — представители Эквестрии, а я не помню, чтобы я позволяла какой-нибудь деревне называться Хмурвиллем!

Задумчивость Сансет растворилась в хихиканьи. Шутка, сколь плоской она ни была, всё же ненадолго заставила возникнуть улыбку на её лице, причём искреннюю, а не нахальную, как обычно.

— Просто идём дальше, принцесса. Сухость меня уже убивает.

— Веди, Сансет.

«Маленькими шажками», — подумала Селестия, следуя за своей ученицей.

Это единственный шанс превратить Сансет Шиммер в действительно исключительную кобылу. Она искусна как в теоретической, так и в прикладной магии, в дополнение ко множеству разнообразных сомнительных талантов, приобретённых в настолько же сомнительном прошлом, но Селестия ясно видела величие, которое сама кобылка ещё не обнаружила. Разумеется, принцесса всегда пыталась разглядеть в пони лучшее, но она подозревала, что у Сансет есть определённая роль — роль, включающая один из важнейших магических артефактов из прошлого Эквестрии.

У ученицы были определённые недостатки, как же без них? Даже старая учительница, миссис Инквелл, преподающая введение в магию, однажды описала Сансет как кобылку, чьё нетерпение буквально сводит на нет все многочисленные таланты. Другие учителя считали, что она напыщенная, никогда не отступает без боя, особенно, когда на кону находится её самопровозглашённая безупречность.

Однако хуже всего было то, что кобылка так и не завела ни одного друга со времени поступления в школу Селестии для одарённых единорогов. Её мнение о себе строилось исключительно на собственных достижениях, которые были многочисленны, в чём соглашались как Селестия, так и учителя, но при этом она никогда не делила успех с одноклассниками, редко говорила с кем-то, кто не был напрямую связан с ней заданием. Воистину, перед кобылкой был долгий путь, но, по мнению Селестии, рано или поздно Сансет дойдёт до конца.

До заката было ещё далеко.

Глава 2 — Под Палящим Солнцем

Перебравшись через ещё несколько дюн, пони добрались до точки назначения: небольшой светло-зелёной заплатки на жёлтом полотне пустыни.

Аль-Хуфа была небольшим поселением в полусотню зданий из светлого известняка. С плоскими крышами и маленькими окнами они напоминали набор блоков, установленных с единственной целью — очертить границу безраздельного царства пустыни. В центре деревни располагалось маленькое озеро, окружённое кольцом пальм с длинными листьями, по форме напоминающими перья, но вне этого кольца растительность представляла собой жалкое зрелище.

Также здесь была единственная улица. По крайней мере, местный эквивалент улицы в виде аккуратно уложенных каменных плит, напоминающих клавиши пианино, начинающийся от песков с одной стороны деревни, огибающий озеро и заканчивающийся в песках на противоположной стороне. Это не был променад Кантерлота, но именно здесь проходила основная деревенская жизнь. Рядом с большей частью домов по сторонам от дороги находились ларьки или мастерские, которые было легко разобрать и занести внутрь при необходимости, но сейчас заполненные разнообразными товарами, в основном фруктами и овощами. Судя по крикам и количеству мешков и коробок, передаваемых из копыт в копыта, либо через Аль-Хуфу проходил караван, либо деревня находилась в процессе разграбления.

Жители выглядели так же, как и на картинках. Они носили хлопковые шарфы вокруг шеи и большей части головы, часто украшая свои головные уборы серебряными цепочками, монетками или маленькими колокольчиками. Те, кто не мог позволить подобные аксессуары, вплетали яркие шерстяные нити в гривы, благодаря чему выглядели не менее достойно, чем свои друзья.

Когда Селестия и Сансет почувствовали, что их копыта застучали по первой плите, кобылка села в центре улицы и издала усталый, чрезмерно драматичный стон, привлекший внимание всех окружающих. Реакции различались: кто-то, не веря глазам, раскрыл рот, кто-то массировал виски, будто видимое было лишь ещё одним миражом, но большинство бросили свои дела и приблизились к незнакомкам с тем, что держали в копытах. С искренним интересом или, возможно, в надежде заключить сделку, если считать знаком возникшие из ниоткуда ковры, инструменты и безделушки.

— Нет, я не говорю на Песочном! — пыталась объяснить Сансет, но селяне продолжали произносить непонятные фразы на своём родном языке. — Эквестрийский, хоть кто-нибудь? Нет, читайте по губам: Э-кве-стрий-ский. Или Стародраконий, я знаю несколько слов. Эй, отвали, сестрёнка. Принцесса? Эти пони знают концепцию личного пространства? Можешь что-то посоветовать?

— Улыбка — лучший способ растопить лёд, — ответила Селестия. — Неужели ты не читала ни один из путеводителей, что я давала тебе? Заметь, к тебе подошли кобылки твоего возраста, а жеребята соблюдают дистанцию, и это лишь одна из уникальных особенностей культуры Седельной Аравии. Помни, зачем мы здесь, и учись. Или пони, храбро вставшая против бури, не может выжить в обществе своих ровесниц?

— То есть, я могу поставить вокруг себя щит? — бесстрастно спросила кобылка.

— Не каждая проблема может быть решена магией, Сансет. Также это было бы довольно грубо, тебе не кажется?

Сквозь окружавший их гам пробился один различимый голос:

— Во имя дюн! Это же принцесса Селестия! Разойдитесь, разойдитесь!

Селестия заметила продвигающийся сквозь толпу белый тюрбан впечатляющего размера. Встречающие расступились, освободив дорогу тучному жеребцу, чья широкая чёрная борода казалась полной противоположностью головного убора. Множество морщин на его тёмно-красной шкуре достаточно ясно указывали на возраст, но благодаря энергичному поведению он казался моложе своих лет. Его голос был хриплым, а Эквестрийский — понятным, хоть и не без сильного акцента, типичного для жителя Седельной Аравии.

Взмахом ноги он приказал селянам притихнуть, а затем склонился в уважительном поклоне.

— Мир тебе, о могущественная принцесса Селестия, правительница Эквестрии, самой дружелюбной страны из всех стран! Да будет твоё правление долгим и процветающим, а визит к нам — плодотворным. Ты почтила нас, простых пони, своим присутствием! — провозгласил он.

Селестия лучезарно улыбнулась:

— Marhaba, Rashid. Lam naraka mundhu muddah^[1].

Шёпот удивлённого уважения прокатился по толпе. Рашид ошарашенно уставился на аликорна:

— Hal tatakallam al-lughah al-‘arabīyah?^[2]

— Lugha wāhidah lā takfī^[3].

Кто-то кашлянул, явно пытаясь стать центром внимания, и у Селестии не было нужды угадывать личность этого кого-то.

— Ох, простите.

Сансет подняла копыто к горлу с выражением абсолютной невинности.

— Это всё песок, он забивается повсюду. Не обращайте внимания.

В ответ на это Селестия просто посмотрела на небо, оставив вздохи и взгляды неодобрения на потом. «Маленькими шажками». Хотя бы Сансет всё ещё была рядом, а не убрела в поисках чего-то, что можно поджечь, как в прошлый раз. Впрочем, тогда они заблудились в холодных Трампльванских Альпах, так что её действия были почти обоснованы. Вот только последствия обошлись Селестии очень дорого.

— Рашид, позволь представить тебе Сансет Шиммер, подающую надежды ученицу школы для одарённых единорогов в Кантерлоте и мою протеже, — произнесла принцесса. — Сансет, это — мэр Рашид бин Джалави, один из известнейших портных Седельной Аравии. Мы впервые встретились в… Шератане, кажется?

— В самой столице, верно! Мир и тебе, мисс Сансет.

Рашид снова глубоко поклонился, но кобылка лишь едва заметно кивнула в ответ.

— Ох, принцесса, я лишь скромный ремесленник. Также у меня ещё не было шанса показать себя достойным поста мэра, но, возможно, побыв радушным хозяином для вас, я на шаг приближусь к обеим целям. Идёмте за мной, друзья, я покажу вам окрестности!

Экскурсия заняла немало времени. Не из-за расстояния или неспешного перемещения, а благодаря толпам пони, желающим увидеть приезжих собственными глазами.

Несмотря на старания Селестии слиться с окружением, включающие в себя замену обычных золотых регалий на льняные сапоги и головной убор, а также эфирную гриву заплетенную в косу, экзотическая внешность аликорна не осталась незамеченной. Она знала, что всё равно будет выделяться, но, честно говоря, её просто привлекала возможность надеть что-то обычное ради разнообразия. Ещё принцесса ожидала, что так простому народу будет легче приблизиться к ней. Простая пустынная туника выполнила своё предназначение: казалось, что каждая кобыла Аль-Хуфы имела своё мнение о том, какая вуаль больше подойдёт Селестии, и она отвечала вежливыми улыбками.

У Сансет оказался свой круг поклонников, пополнившийся жеребчиками, когда сломался первый лёд, но единорожка не была даже вполовину столь же обходительна, как её наставница. Посмевшие приблизиться к ней с приветствием или комплиментом получали в ответ взгляд, достаточно холодный, чтобы превратить улицу в ледяной каток. Селестия иногда задавалась вопросом, что же потребуется, чтобы жеребчик смог впечатлить такую кобылку, как Сансет. Она пришла к выводу, что прежде всего потребуется, чтобы Сансет начала обращать внимание на имена своих одноклассников. Хотя, стоит заметить, что единорожка ещё не достигла того возраста, когда начинают интересоваться жеребчиками. Возможно, оно и к лучшему.

Достигнув берега озера, пони обнаружили, что замеченные издали пальмы — финиковые, являющиеся по словам Рашида самыми живучими деревьями в округе. Деревья поменьше, вроде оливковых или персиковых, были посажены в тени пальм, чтобы получить хоть какую-то защиту от палящего зноя.

Когда все трое сели передохнуть от жары и общения под пальмовыми листьями, им предложили различные освежающие напитки, некоторые из которых явно не подходили несовершеннолетним. Рашид выбрал коктейль молочного цвета, а Селестия быстро сунула чашку сока в копыта Сансет.

Принцесса не была матерью единорожки, но Селестии не хотелось обидеть ту ненадлежащим уходом за её жеребёнком.

— Аль-Хуфа — типичное сельскохозяйственное поселение, — произнёс Рашид, отослав разносчика. — Всего здесь проживают семьдесят пять пони, в основном — земных. Мы выращиваем достаточно пищи, чтобы удовлетворить собственные потребности, и торгуем излишками с соседними деревнями, получая в обмен вещи, которые не можем добыть или создать сами. Например, оазис Аль-Мунрам, что на севере, лишь лужица по сравнению с нашим, поэтому мы кормим их в обмен на медь и золото из их рудников. Таким же способом мы получаем прекрасный серебряный шёлк из Аль-Мубаззара на юге.

— Что такое серебряный шёлк? — спросила Сансет.

— Это ткань, изготавливаемая из коконов определённого вида шёлковых червей, встречающегося только в Седельной Аравии, — объяснил Рашид. — Прочнее обычного шёлка, да ещё и с уникальным блеском. С ним очень сложно работать — а это говорит старый портной, поверь мне, но результат поражает.

— Благодаря чему в других странах она весьма дорога. Я счастлива слышать, что вы живёте в доверии и работаете с обоюдной выгодой, — произнесла Селестия, стремясь напомнить ученице урок. — Но мне интересно, есть ли что-то, что вы не можете получить таким путём?

— Некоторые нестандартные товары, но у нас есть решение. Видите ли, Аль-Хуфа выступает посредником между соседними деревнями, поэтому каждый торговый караван, идущий в Шератан, предпочтёт остановиться у нас, а не посещать все три. Это усиливает нашу экономику, и мы всегда можем положиться на них, когда требуется получить что-то из города, — Рашид нахмурился. — Когда торговле не препятствуют песчаные бури.

— Они часто здесь случаются?

Рашид отхлебнул и поморщился:

— Достаточно часто, но обычно они не столь яростны. В последние месяцы они длились намного дольше, чем мы привыкли, и хотя деревне не было нанесено вреда, иногда я думаю, что эти бури… неестественны, если вы понимаете, что я имею в виду.

Селестия вспомнила тревожное чувство. Она так и не смогла понять причину, но ясно помнила ненависть в ветре. Она посмотрела на Сансет — ощущение магии кобылки не было столь острым, как у аликорна, но та тоже встрепенулась и выпрямилась. Сомнения Рашида только подтвердили уже имеющиеся подозрения. Что-то зловещее было в ответе за песчаную бурю, как и за многие другие до неё, что-то далёкое от привычных принцессе идеалов гармонии.

Но что?

— Мы попали в такую бурю по пути сюда, — произнесла принцесса. — Боюсь, твои опасения справедливы, Рашид. Есть ли у тебя предположение, что может быть их причиной?

Жеребец погладил бороду.

— Хм… Для этого понадобится рассказать о местных верованиях. Однако я знаю, что пантеоны и религии не самые популярные темы в наши дни, особенно среди молодёжи, так что пойму, если вы не заинтересованы в, так сказать, лекции.

Если бы Селестия не была той, кто всегда должен соответствовать своему положению, она бы глупо заулыбалась как маленькая кобылка в День Согревающего Очага и засмеялась бы так громко, что её услышала бы вся деревня. Вместо этого она лишь слегка улыбнулась и с игривыми искрами во взгляде переглянулась с Сансет. Кобылка наверняка поняла, что сейчас произойдёт, так как поперхнулась соком и всем своим видом выразила недовольство коварным планом наставницы.

— Мы будем рады узнать больше о вашей культуре, включая верования! — заверила жеребца Селестия. — На самом деле, именно за этим мы и прибыли. У Сансет Шиммер случилось разногласие с одним из учителей по вопросу пользы от изучения чужой культуры. Я позволила себе расширить её курс обучения, чтобы она могла сопровождать меня в путешествиях и изучать культурные особенности на личном опыте.

В кашле кобылки можно было различить одно слово:

— Наказание.

— Прошу прощения?

— Н-ничего!

— Ах, мне показалось, кто-то напрашивался на дополнительную домашнюю работу.

— Не я!

Рашид усмехнулся, слушая перепалку.

— Не хмурься, мисс Сансет! Как говорится, “что изучено в юности, то запечатлено в камне”. Я уверен, через несколько лет, вспоминая эти дни, ты будешь ценить пытку образованием, которой тебя подвергала твоя уважаемая наставница. Кто знает, возможно, ты с улыбкой вспомнишь даже мою болтовню? — произнёс Рашид, но, судя по всему, кобылку не убедил.

— Итак, пожалуй, я начну с рассказа о Богине Пустыни.

— Богине? — хором спросили Селестия и Сансет.

Рашид загадочно улыбнулся:

— Да. Она защитница этой земли, песок и ветер подчиняются её воле. Она была здесь задолго до того, как мы усмирили пустыню, и останется спустя века после того, как пустыня поглотит наши останки.

— Я полагаю, она считается доброжелательным божеством? — спросила Селестия.

— Верно. Её благословение защищает караваны от таящихся в пустыне опасностей, вроде зверей или грабителей. Как и от песчаных бурь. И, пока вы не спросили, наши жрецы утверждают, что недавние бури — часть её великого плана. Они не наказание, а способ испытать нашу решимость. Если мы окажемся достойны, Богиня явит свою милость и мы будем торговать, собирать урожай и жить в мире и процветании.

— И вы верите в это? — спросила Сансет, приподняв бровь.

— Сансет!

— Нет-нет, всё в порядке. Но прошу вас, не произносите подобного вслух. Понимаете, то, что я сейчас рассказал, является мнением, которого я обязан придерживаться как лидер Аль-Хуфы. Однако, будучи пони, выросшим в не столь религиозном обществе…

Жеребец замешкался, но Селестия кивнула:

— Прошу, продолжай.

— Благое божество не подвергло бы Аль-Хуфу такому испытанию, — яростно прошипел он. — Особенно заботившееся о поколениях пони до нас. Жрецы ни за что не признают этого, но в один день мы вполне можем проснуться с песком в глазах, горле и чашах с араком. Заживо погребённые пустыней.

Рашид осмотрелся вокруг, убеждаясь, что никто не подслушивает. Он подал кобылам знак придвинуться ближе, наклонился к столу и зашептал:

— Калила, проводник караванов, срезала путь, возвращаясь из Аль-Мунрам три дня назад. Она прошла мимо храма Богини Пустыни, достопримечательности неподалёку отсюда. Мы не строили его и не знаем, кто построил, поэтому обычно не приближаемся к храму и считаем его священным местом. Но Калила приблизилась. Она вернулась в деревню белая, словно призрак, и рассказала мне, что слышала ужасные стоны, исходящие из храма. Она сказала, что видела что-то… что-то, неописуемое словами. Мы земные пони, принцесса, но мы можем распознать могущественную злую магию, когда она вредит нам.

Сансет оживлённо дёрнула ухом:

— Если вовлечена могущественная магия, то мы просто обязаны проверить это! Принцесса?

Селестия задумалась. Седельная Аравия — не её владения, вмешательство в дела Аль-Хуфы может привести к дипломатическому конфузу. Более того, она здесь с неофициальным визитом и может сделать не так много в роли туриста, а именно так она озвучила цель визита в письме правителю Седельной Аравии. С другой стороны, ей глубоко небезразличны все существа: большие или маленькие, эквестрийцы или нет, поэтому она просто не может отвернуться от их беды.

За долгую жизнь она видела взлеты и падения государств, коронации и погребения королей и королев, но встретить настоящее божество… это будет интересно.

— Мы с радостью изучим проблему, Рашид, — согласилась аликорн. — Считай нас простыми туристами, если ты понимаешь, о чём я.

— Туристы, да? Меня устраивает, — Рашид выпрямился, как и кобылы, избавляясь от атмосферы секретности. — Храм примерно в часе пути. Идите на север, его серебряный купол невозможно будет пропустить.

Он взглянул за спину Селестии и закатил глаза:

— Прошу прощения, принцесса. Кажется, мой сын с друзьями опять что-то замышляют. А сегодня торговый день и хотелось бы, чтобы все прошло гладко.

— Не стоит ради нас отвлекаться от своих обязанностей, мэр. Спасибо.

Рашид низко поклонился:

— Нет, принцесса. Спасибо тебе. Я оставлю вас наедине с вашими исследованиями, но вы можете остановиться в моей небольшой касбе, когда вернётесь.

Он побежал рысью к группе молодых жеребцов, его тюрбан подпрыгивал влево и вправо:

— Matha taf’al, Zaeer? Yakfi!^[4]

Сансет заёрзала в возбуждении:

— Путешествие стало гораздо интереснее! Мы проверим храм, надерём злу круп, изучим новую могущественную магию, а затем вернёмся сюда за сувенирами!

Селестия моргнула, не ожидая от ученицы такой активности:

— Сувениры? Не думаю. Точно не после того, что ты провернула в Трампльвании.

Поражённая осознанием Сансет мгновенно замерла и провела копытом по своей шее:

— Ох, я думала, что мы договорились никогда не вспоминать об этом.

— Кстати, как они поживают? Хорошо, дружелюбно и пушисто, я надеюсь?

— Мы ладим, — пробормотала бесконечно смущённая Сансет.

Ухмылка Селестии говорила о многом. Совместные путешествия по выходным сблизили их, и единственное, что аликорн могла с полной уверенностью сказать о своей ученице — она постоянно находила новые способы удивить. Например, превосходно выполнив заклинание, которое ещё не должна была даже знать, или критически оценив слишком сложные для пони её возраста факты.

Однажды её непокорное поведение привело к растрате части эквестрийской казны на приобретение стада трампльванских альпак. На самом деле, это могло случиться с кем угодно, но случилось с Сансет. Подумать только: она считала уход за ними и стрижку шерсти наказанием.

Пополнив запасы воды, пони вновь направились в пустыню.

Глава 3 - Храм

На первый взгляд храм был увеличенной и украшенной версией обычного дома Аль-Хуфы. Тоже имеющий форму куба, но без окон, он был увенчан серебряным куполом, сияющим как стеклянный зонтик, ранее созданный в пустыне магией Селестии. Стены были покрыты крошечными керамическими плитками, которые сплетались в геометрические узоры синего, серого и серебряного цветов. Узоры располагались с бесподобной правильностью, ни разу не прерываясь.

Пони обошли вокруг храма в поисках входа, но все стены выглядели абсолютно одинаково: на каждой было по три подковообразных арки из белого мрамора, одна в центре и две по краям. Они были похожи на скрепки на папке с документами или на выпрыгивающих из песка акул. Крайние арки соединялись со своими соседями на других сторонах.

Кобылы решили, что средние арки — наиболее вероятные входы, если проектировщик, конечно, следовал хоть какой-то логике.

— Проверим эту, — Селестия провела копытом по узорчатой стене. — Я чувствую здесь сквозняк у земли. Я бы предположила, что эти плиты — две половины двери, но не вижу ручек. Возможно, где-то поблизости есть кнопка или рычаг? Надеюсь, нам не придётся нажимать каждую из плиток, чтобы войти.

— Ты говоришь: “это дверь”, я говорю: “взорвём её”, — предложила Сансет, зажигая рог. — В сторону!

— Что я говорила по поводу решения всех проблем с помощью магии? — спокойно спросила Селестия, но возобновила поиск кнопки только когда кобылка развеяла магическую энергию, не создавая заклинания.

— Спокойней. Мы здесь всего пять минут, просто сравни это со временем, которое тратят археологи на исследование подобных зданий. Иногда на это у них уходят недели.

— Ну, у нас нет недель. У одной из нас в понедельник школа. И домашняя работа.

— Не беспокойся, я напишу объяснительную записку.

Сансет покачала головой:

— Я серьёзно. Ты же знаешь, что это не сработает с профессором Инквелл. Когда я в прошлый раз дала ей такое письмо, она задала мне дополнительное дополнительное сочинение.

Селестия уже несколько минут нажимала на различные плитки, но, нащупав странную выпуклость, решила, что оправдательное письмо не понадобится. Выпуклость, спрятанная в богатом узоре, была потускневшей пластинкой в форме медальона.

— И что же это? Похоже, на неё можно нажать.

Принцесса толкнула медальон, он щёлкнул и исчез в стене, а на его место выскочил другой, с маленьким отверстием.

— Замочная скважина? Как любопытно. В Седельной Аравии не использовались столь сложные механизмы во времена постройки этого храма.

— Мэр Рашид сказал, что не знает, кто построил его.

— У меня тоже нет ответа. Но если это действительно двери, то я бы предпочла не пробивать путь силой, они сами по себе являются прекрасным памятником. Однако сомневаюсь, что у кого-то в деревне есть подходящий ключ, поэтому…

Селестия прикусила язык, вспомнив обстоятельства первой встречи со своей ученицей. Ретроспектива, последовательность кадров истории: Кантерлот, глубокая ночь. Крадущаяся кобылка, позаимствовавшая магическое яйцо. Рождение из него феникса и немножко особой магии. Загадочная кобыла с такой же алой гривой и обмен клятвами между принцессой государства и принцессой воров.

— Да! — с дурашливым выражением лица прокричала Сансет, отвлекая аликорна от воспоминаний. — Предоставьте это специалисту, принцесса!

Кобылка раскрыла связку, содержащую не менее пятнадцати различных отмычек и ключей — аккуратный набор профессионала. Хотя Сансет за всю свою жизнь не сделала ни одного замка, она прекрасно знала применение всех этих инструментов. Помимо магии и желания быть первой, у кобылки было ещё одно хобби, можно даже сказать, профессия, заключающееся в ежедневном, а точнее, еженощном взаимодействии с запертыми объектами. Она изучила отверстие в медальоне, выбрала пару отмычек и аккуратно подхватила их магией.

— Я знаю, что тебе не очень нравится мой подход, принцесса, но думаю, мы обе можем согласиться, что он надёжен и быстр, — произнесла Сансет, ковыряясь в замке. — Это не займёт много времени. Максимум несколько минут. Конечно, если это не антимагический замок, меняющий своё внутреннее строение при соприкосновении с магической энергией. Тогда всё будет немного дольше… всего пара часов.

— Тебе, разумеется, известно, что у нас недостаточно времени, Сансет. Время от времени покидать Кантерлот — хороший отдых, но у меня всё ещё есть важные дела.

— Не беспокойся, я напишу объяснительную записку!

— Ох! — хихикнула Селестия. — Я сама напросилась, не так ли?

— Верно, принцесса, — ответила Сансет с ухмылкой. Она зажала отмычку в зубах, доставая ещё одну из связки и засовывая в замочную скважину.

— В любом случае это довольно интересный замок. Более сложный, чем обычно встречаются в Эквестрии, но основанный на тех же принципах. Секундочку… Ну же, ты, мелкий… В смысле, я же не могу забыть изученное? Ты всегда говорила, что мы должны использовать наши навыки и таланты, и именно это я и делаю. Ага! Готово!

Сансет повернула отмычки на девяносто градусов. Медальон снова щёлкнул, на этот раз запустив череду щелчков и постукиваний в глубине стены. Две плиты сдвинулись в стороны, а находящаяся за ними погрузилась в пол, оставив достаточно высокий порог, мешающий песку проникнуть внутрь. Проход был достаточно большим для любого посетителя, будь он обычным пони, аликорном или даже кем-то ещё выше.

По другую сторону находился тёмный коридор.

— Будь настороже. То, что обитает здесь, властно над песком и ветром и, скорее всего, ответственно за недавнюю песчаную бурю.

Сансет закатила глаза:

— Спасибо за объяснение, принцесса. Я-то всегда считала, что песок с ветром создают метели.

Селестия призвала светзвезду — магическое солнце — и отправила её вперёд, чтобы осветить путь. Храм был насыщен изобилием запахов: от банальной древности до благовоний. В холодном воздухе также витал запашок смазочного масла. Пони вздрогнули от резкого изменения температуры, казавшейся слишком низкой даже для настолько изолированного здания, но продолжили спускаться и вскоре достигли гораздо более просторного помещения. Светзвезда взвилась к потолку, освещая совершенно уникальную комнату.

Тринадцать колонн в форме маятников, слегка согнутых посередине, поднимались от пола. Они поддерживали серебряный купол, а также слой треугольных стеклянных панелей прямо под ним. В основании каждой колонны был ров, заполненный шестернями, от которых и исходил запах смазки, предназначенными, судя по всему, для наклона колонн и перемещения их ближе к центру комнаты.

Ещё больше шестерёнок находилось в стенах. Более того, даже колонны прерывались похожими платформами-шестернями, расположенными через равные интервалы. Некоторые платформы были горизонтальными, некоторые — вертикальными, большая их часть соединялась со стенами при помощи цепей, сделанных из бронзы или похожего на бронзу металла, складываясь в грандиозный запутанный механизм. Но ни одна его часть не двигалась.

Мёртвая тишина царила в зале.

— Теперь я знаю, как чувствует себя кукушка в часах, — эхом разнёсся голос Сансет.  — Что это за место? Я не эксперт в иностранной архитектуре, но даже я могу сказать, что оно не было построено местными пони.

— Не думаю, что оно вообще было построено пони.

Селестия видела многое в этом мире, с её заявлением было легко согласиться, учитывая бронзовую скульптуру в центре храма, находящуюся на том же расстоянии от колонн, на какое колонны были удалены от стен. Скульптура не соответствовала ни одному из стилей, используемых пони в последнее тысячелетие, не была работой драконов, грифонов или когда-то живших на этих землях нефритовых шакалов. На первый взгляд она казалась грудой бесполезного хлама, но при более внимательном изучении становилось понятно, что трубы и цепи располагались совсем не в случайном порядке. Как выползающие из своих нор змеи, скульптура казалась поднимающейся с нижних уровней храма, если такие были.

Сансет постучала по одной из труб, и она ответила эхом давно заброшенного сооружения.

— Хм. Похоже на фонтан или какой-то духовой инструмент, — произнесла единорожка. — В любом случае оно красивое. Готова поспорить, Кантерлотская знать много бы заплатила за такую штуковину. Думаешь, эта Богиня Пустыни будет возражать, если мы разберём и…

— Тсс! Ты чувствуешь это?

— Я чувствую возможность пополнить сокровищницу, — ответила Сансет, но её лицо быстро стало серьёзным, когда светзвезда вспыхнула, будто в предупреждении. — Ой-ей. Ты нервничаешь. Я лучше поищу какое-нибудь применение валяющемуся вокруг металлическому хламу.

— Нервничаю? С чего ты это взяла?

— О, даже не знаю. Полагаю, я достаточно долго учусь под твоим крылом, чтобы замечать такое, — кобылка усмехнулась.

Недоумение Селестии исчезло, как только она осознала, что накрыла кобылку крылом и крепко прижала её к себе. Щёки аликорна покраснели, и она выпустила единорожку. Селестия обещала защитить Сансет любой ценой, но иногда было сложно не перестараться.

— Ах, прости меня. Поступай, как знаешь, но давай сначала попробуем переговоры.

— Ага, будто это хоть когда-то срабатывает.

Потоки чёрного песка хлынули из труб, быстро заполнив пол продолжающими расти дюнами. Из самой большой, расположенной на пересечении потоков, стало что-то проявляться: потянулись ввысь пальцы, запястье, рука, и из песка вырвалась высокая женственная фигура.

Она отличалась от пони. С четырьмя худыми руками, но без ног — её нижняя половина была конусом рвущегося в разные стороны дыма. Верхнюю же закрывали обрывки платья, а шея и лицо вплоть до горящих ненавистью глаз были замотаны шарфом. У фигуры не было волос, на её голове располагалась зловещая корона, сделанная из заржавевших цепей и шестерёнок. Наконец в её руках возникла коса. Произведение искусства, впечатляющее как размером, так и видом, но чёрная жидкость, капающая с лезвия, намекала, что прежде всего коса являлась опасным оружием.

В голове Селестии раздался голос. Он был хором шёпотов сотни разных тембров и тональностей.

— Ты допустила серьёзную ошибку, придя сюда, лошадь.

— Прошло немало времени с тех пор, как я последний раз говорила с джинном, — спокойно ответила аликорн и продолжила:

— Я — Селестия Кантерлотская. Я пришла ради пони Аль-Хуфы, Аль-Мунрам и Аль-Мубаззара. Ты — та, кого они зовут Богиней Пустыни?

— Её больше нет. Она подчинилась моей воле, а скоро настанет и твой черёд.

Джинн издала чудовищный вопль, чтобы подкрепить свою угрозу. Ещё не затихло эхо, а она уже бросилась на Селестию, используя все руки для управления косой. Рубящий удар из-за головы, проворот за спиной, подсечка. Она быстро теснила пони своим напором, но ведомые слепой яростью атаки продолжали врезаться в пол, высекая чёрные искры и не задевая аликорна.

Селестии пришлось согласиться с Сансет. Здесь нет шансов на мирные переговоры, лишь грубая сила, перед которой принцесса могла только отступать.

Изящными прыжками и финтами она отманила джинна от фонтана к кольцу колонн, где аликорн планировала изменить ход битвы своей магией. Возможно, она не знала все существующие заклинания, а многие уникальные школы магического искусства были забыты за последние века, но её любимые заклинания огня и света всегда были вполне адекватным ответом любой угрозе. Тысячелетний опыт колдовства просто так не пропадает.

Могучим взмахом крыльев Селестия откинула джинна назад, получив необходимую дистанцию, а затем потянулась к потокам магии. Её рог засиял, и магическая энергия послушно собралась вокруг широко распахнутых крыльев, защищая их золотым полем, похожим на броню. Она рванула прямо на соперницу, которая, вращая косу, также бросилась навстречу. Клинок опустился на аликорна, но отскочил от крыльев, и невредимая Селестия пронеслась мимо, резко повернулась и снова сорвалась в галоп. Джинн нанесла горизонтальный удар, который опять был отражён. Перед третьей попыткой, когда джинн решила пожертвовать крепостью хвата, получая возможность дотянуться дальше, рог Селестии засветился.

Колдовство не отличалось от других навыков. После долгих тренировок определённые шаблоны арканных структур становились абсолютно естественными, что позволяло мгновенно создавать некоторые заклинания. Когда Селестия приблизилась, воздух вокруг неё начал потрескивать, и она исчезла в облаке белого дыма. Дым сконцентрировался в шар, покатившийся в сторону джинна, а затем взорвавшийся с ослепительной вспышкой. В этот же миг Селестия появилась за спиной джинна и вырвала косу из рук растерянного соперника.

Одним ударом крыла аликорн разломила рукоятку косы на множество мелких кусочков и отбросила лезвие в одну из тёмных канав, где оно застряло между шестерёнок.

— Нет нужды в сражении, дух, —  объявила она. — Освободи Богиню Пустыни и уходи с миром.

Джинн вновь завопила:

— Меж нами не может быть мира. Ты увянешь, как и всё, что тебе дорого!

Селестия молча покачала головой. Грусть на её лице уступила место непреклонной уверенности.

— Если ненависть — единственное, что ты понимаешь, то так тому и быть. Знай, что мне искренне жаль тебя.

Она на секунду перевела взгляд в сторону и крикнула:

— Сейчас!

Сансет появилась из теней и рванула джинна за шарф. Существо было невозможно поставить на колени, но внезапная потеря равновесия оказалась достаточной для дальнейшей атаки: из-за колонн вырвался ошеломляющий ливень шестерёнок, крюков и цепей, направляемый бирюзовой магией. Но, пытаясь левитировать так много металлических предметов, Сансет вновь откусила больше, чем могла прожевать: она была неспособна точно управлять цепями, и ей пришлось импровизировать. Единорожка подхватила их лично и, танцуя вокруг ошеломлённой противницы, сковывала её прочной сетью.

Селестия подхватила оставшиеся крюки и шестерни и укрепив ловушку, пока Сансет вносила завершающие штрихи. Стоило признать, кобылка была довольно ловкой, особенно учитывая, что она ни разу в жизни не играла в классики, догонялки или любую другую подобную детскую игру.

— Неплохо! — произнесла Сансет с довольной ухмылкой. — А теперь признавайся! Что ты сделала с Богиней Пустыни?

Обезоруженная, прикованная к полу и заваленная грудой запчастей для гигантских часов джинн больше не представляла угрозы.

Селестия свысока посмотрела на неё:

— Моё терпение иссякает. Я велю тебе оставить её и никогда не возвращаться!

Сперва тихо, но затем со всё большей уверенностью, джинн захихикала, и земля затряслась. Когда хихиканье превратилось в маниакальный смех, скульптура взорвалась, отправив бронзовые осколки во всех направлениях. Селестия закрылась крылом, а Сансет воспользовалась малым ростом и просто пригнулась. Словно гейзер, трещина в полу стала извергать нескончаемый поток песка, который не стелился по полу, а собирался вокруг джинна, окружая её постепенно растущим облаком клубящейся пыли.

— Глупцы! Неужто вы думали, что это остановит меня?

И цепи лопнули.

Глава 4 - Противясь Божеству

— Принцесса, я думаю, начинается новая песчана... ай!

— Сансет!

Буря усиливалась, хлеща Селестию порывами ветра, а под прикрытием шторма подкрался тёмный силуэт, подбросивший Сансет в воздух. На полу остались только очки кобылки, но и они медленно скользили к ближайшей канаве под натиском бушующего ветра.

Нужно было действовать, и действовать быстро. Селестия телепортировала очки себе на лицо и попыталась взлететь, но сила ветра была слишком велика. Она оттолкнулась от колонны и пошла, надеясь добраться до стены, однако её попытки были напрасны. Вихрь заполнял всю комнату и затягивал Селестию к центру. Принцесса старалась не думать, что сейчас происходит с маленькой кобылкой.

Аликорн вспомнила конструкцию колонн  и решила использовать силу ветра в свою пользу — она отвернулась от потока, позволила шторму притянуть её ближе, и схватилась за выступающую из колонны шестерню.

С каждой секундой в комнате становилась темней. Селестия уже не могла разглядеть ни светзвезду, которую она разместила на потолке, ни сам потолок, но у неё появился план, способный принести победу. Сперва требовалось поймать Сансет, а затем забраться повыше. Подсвечивая путь светом с крыльев и ориентируясь на зеленоватые вспышки магии в шторме, она прыгнула к следующей колонне, на следующую платформу, двигаясь по часовой стрелке. Бьющий в спину песок с обломками металла причинял боль, но Селестия всё равно продолжала двигаться.

Она услышала крик, заглушаемый штормом:

— ...цесса, помо…

— Держись, Сансет, я уже близко!

Селестия уловила проблеск жёлтого и красного, борющийся с джинном, но потеряла секунду спустя. Следить за кружащейся в вихре кобылкой было нелегко даже с защитными очками, но она пролетала мимо с одинаковым интервалом. Наконец Селестия оказалась достаточно высоко, чтобы видеть сияние светзвезды, как и стеклянные панели, за которые она тихо прокляла их создателя. Нельзя было рисковать, пока Сансет оставалась в ловушке шторма.

Принцесса подошла к подветренной стороне колонны и взглянула вниз. Там, где должен быть пол, находилось море бушующих песчинок, до краёв заполняющих храм, а это значило, что у неё есть лишь одна попытка. Она должна была правильно рассчитать время. Аликорн дождалась очередного появления жёлто-красного пятна. Либо она поймает Сансет сейчас, либо найдет погибель в бушующем шторме.

Она прыгнула.

Падение было недолгим и закончилось столкновением. К счастью, именно тем, которое и было нужно. Селестия оценила ситуацию. Сансет с закрытыми глазами и стиснутыми зубами слепо брыкалась, пытаясь освободиться от хватки джинна, но враг крепко держал её. Масса аликорна только ускорила вызывающее тошноту вращение, и какое-то время они все вместе кружились, извиваясь в переплетении конечностей, пытаясь получить хоть какую-то свободу. Вначале у джинна было преимущество, но пять хороших пинков в лицо и грудь положили конец борьбе.

Яростно визжа, она унеслась к стене, а Селестию (вместе с Сансет, цепляющейся за её шею) отбросило в сторону колонны. Которая оказалась полой, что удалось выяснить на собственной шкуре — не так уж и нужным столкновением. Волна боли прокатилась по телу принцессы. От удара у неё сбилось дыхание, а Сансет сорвалась с её спины, и хотя аликорн быстро подхватила ученицу, не было шансов удержать её, оставаясь на колонне.

Селестия взглянула вверх. Светзвезда всё ещё горела, но к ней двигалась ослабевшая джинн, что не сулило ничего хорошего.

— Я соскальзываю! — прокричала Сансет. — Помоги!

— На соседней колонне есть шестерня, я брошу тебя туда, держись подальше от центра!

— Что? Здесь ни зги не видно! Ты не сможешь попасть!

— Смогу! — крикнула в ответ Селестия. — Доверься мне!

Ветер мотал Сансет, будто тряпичную куклу, когда она взглянула в глаза Селестии. Пони замерли в безмолвном понимании, в тихом согласии посреди бушующей бури, и этот миг безмятежности защищал их лучше тысячи щитов. Ученица кивнула, вверяя сомнения, страхи и саму судьбу в умелые копыта наставницы.

В конце концов, та была единственной пони, на которую она могла действительно положиться.

— Давай! — заорала Сансет.

Селестия швырнула её во тьму по изогнутой траектории, чтобы компенсировать воздействие бури. Она услышала короткий вскрик и легко узнаваемый звук во что-то врезавшейся пони, но этого было недостаточно, чтобы сказать, на что приземлилась Сансет и приземлилась ли вообще. Сомнения и сотни вопросов наводнили разум принцессы. В порядке ли её ученица? Правильно ли она поступила? Сансет наверняка обессилела, сможет ли она защититься, если что-то пойдёт не так?

Быстрое завершение боя было лучшим решением, Селестия не могла позволить себе остановиться, поддавшись страхам. Она подобралась к наветренной стороне колонны и сформировала сложное заклинание. Шаг за шагом туманные ручейки магии сливались, образуя птицу с острым загнутым клювом и элегантным хохолком. Туманная плоть птицы налилась бягрянцем, а ярко сияющие белые точки, расположенные по всему телу, напоминали созвездие. Наконец, во лбу создания зажглась жёлтая звезда.

Согласно легенде, однажды звёзды спустились с небес, заинтересовавшись миром под ними. Некоторые были добры к обитателям земли, другие таили зло, но в итоге все вернулись домой, в ночное небо. Но остались их аспекты — физические воплощения магии, прозванные звёздными зверями. Они редко показывались на глаза и всегда напоминали животных, например, легендарные урсы походили на медведей, и некоторые знали, как обуздать их силу.

— Поспеши, друг мой, — произнесла Селестия. — И принеси мне солнце.

Небесный феникс издал трель и метнулся к светзвезде, оставляя след из света между собой и рогом Селестии. Он легко прорвался сквозь песчаную бурю, сделал круг вокруг джинна, а затем взметнулся вверх и исчез за пологом песка. Джинн закричала, теперь больше от отчаянья, чем от злости.

— Глаза! — выкрикнула изо всех сил Селестия.

Светзвезда была не просто причудливым фонариком для освещения комнаты. Когда Селестия прикрепила её к потолку, она стала собирать окружающую магию подобно водовороту. Когда феникс со всей своей энергией слился со звездой, и сияющая связь соединила светзвезду с аликорном, магическая отдача парализовала джинна и заставила упасть на пол.

Светзвезда взорвалась с ослепительной вспышкой, излучая силу по всему храму, разбив стеклянные панели и пробив дыру в серебрянном куполе. Сопровождающая взрыв волна приятного тепла прокатилась по комнате, влияя на всё на своём пути. Ветер затих, и песчинки прекратили свой яростный танец, обратившись в стеклянную пыль.

Селестия в ярости приземлилась туда, куда рухнула джинн. Избыток магической энергии от взрыва светзвезды вызвал довольно интересный побочный эффект — прокатившаяся по многоцветной гриве волна магии высвободила волосы из косы, заставив их развеваться, обращая на гравитацию ещё меньше внимания, чем обычно. Аликорн была окружена сверкающим пламенным ореолом, её внешность, возможно, исключая одежду, принадлежала принцессе Эквестрии: грозной, властной, царственной.

Селестия откопала джинна и поставила копыто на её грудь.

— Мерзкое существо. Ты захватила джинна и заполнила её жестокостью и злобой. Ты использовала её, чтобы запугивать жителей песчаными бурями. Ты пыталась ранить мою ученицу. Назови хоть одну причину не изгнать тебя из этого мира сей же миг.

Несмотря на скрывающий её рот шарф, джинн явно улыбнулась. Она заговорила отличным от прежнего голосом: хором, сливающимся в единый кошмарный поток.

— Ты уже сделала это.

Селестия распахнула глаза, осознавая чудовищную правду. То, что она ощутила во время первой песчаной бури — тёмная сущность, захватившая джинна, она была не просто старой. Она была древней настолько же, насколько злой. Она была той самой тьмой, которую Селестии пришлось встретить лицом к лицу, которую она отказалась уничтожить раз и навсегда, заточив вместо этого силой Элементов Гармонии.

— Не может быть, — прошептала она. — Слишком рано.

— Ты превзошла меня в этот раз, но самый длинный день тысячного года моего заточения близится. Звёзды помогут мне сбежать, и я принесу вечную ночь, как и было предсказано. Ты, как и твои драгоценные пони, склонишься пред кошмаром. Ты не способна ничего сделать, и ни одна пони не сможет встать на моём пути.

Мысли Селестии обратились к ученице, но она отбросила их.

— Я что-нибудь придумаю.

— Посмотрим. До следующей встречи… сестра.

Вязкая тьма испарилась, стала туманом и улетела сквозь купол.

Открылась истинная внешность джинна: прозрачная бирюзовая кожа и пара жёлтых глаз, сияющих любопытством. Она всё ещё была лысой, однако корона потерялась во время битвы. Те немногие одеяния, что она носила, стали белыми, а нижняя часть тела теперь напоминала мягкую морскую пену, а не дым.

— Хей, я нашла её! Я нашла свою сумку!

Из-за ближайшей дюны раздался возбуждённый голос Сансет. Она схватила седельную сумку и соскользнула вниз по склону. Хотя кобылка выглядела измотанной, она держалась по-прежнему бесшабашно.

— Всё закончилось? Мы победили? Кстати, ты могла бы сначала спустить меня, принцесса. Просто озвучила мысль. Ох! Привет, светящееся создание!

Некоторое время джинн осматривалась вокруг. Она долго с опаской глядела на пони, но в итоге поднялась и ослабила свой шарф. Его концы отрицали гравитацию, что в сочетании с загадочной улыбкой джинна только усилило окружающую её таинственную ауру.

— Семикратная благодарность тебе, четвероногое с четырьмя гривами и четырьмя глазами, — произнесла она мелодичным голосом, напоминающим утренний ветерок.

Впервые с тех пор, как она вошла в храм, Селестия ощутила безмятежность. Она вернула очки (очевидно, это и были её другие два глаза) Сансет.

— Ты — та, кого они зовут Богиней Пустыни?

— Соединение этих двух слов равно нулю, множество схожих было до неё, — ответила джинн, и её шарф отрицательно качнулся. — Она не богиня, как вы, четвероногие, понимаете этот термин. Она идентифицирует себя как Юнион, Пятая Аксиома из Города Бесконечных Фонтанов. Говори быстро, поскольку она не может долго поддерживать целостность этого тела.

— Я Селестия Кантерлотская, а это моя ученица, Сансет Шиммер. Мы услышали, что ты боролась с силами тьмы, и прибыли на помощь.

— Твоё предположение было корректно, Селестия Кантерлотская, а помощь принята с благодарностью. Восемнадцать восходов назад, на восьмой день седьмого месяца один посланник ночи вторгся в её сны. Она встречала ноль подобных духов раньше, — на лице джинна появилось выражение, похожее на стыд. — Она была заинтригована… но она была не права. Её любопытство было ошибочным. Она обещает быть готовой, если дух вновь появится.

— Почему она так употребляет числа? — прошептала Сансет. — И говорит в третьем лице?

— Мы здесь, чтобы изучать чужую культуру, разве не так? Ключ к взаимопониманию — общий язык, — ответила Селестия и обернулась к Юнион. — Эти двое искали тебя, беспокоясь о судьбе семидесяти пяти, живущих в одной деревне к югу отсюда. С восьмого дня они встретили… множество песчаных бурь.

Юнион выглядела удручённой.

— Она отвергла одну задачу защиты этих земель, когда приняла предложение одного посланника ночи, — ответила джинн. — Отрицание предложения должно было стать решением. Она никогда не желала, чтобы следствием её действий оказался вред четвероногим.

— Теперь ты… э… она продолжит твою… её… одну задачу? — спросила Сансет, очень усердно пытаясь говорить правильно.

— Вы помогли ей. Семьдесят пять не будут повреждены, союз продолжится. Теперь она должна уйти. Песок и ветер зовут её.

— У меня остался лишь один вопрос, — произнесла Селестия, когда джинн отвернулась. — Когда я в прошлый раз встретила твоего сородича, он назвал себя последним из джиннов.

Юнион оглянулась и закрыла лицо шарфом, скрывая довольную улыбку. Её тело частично растворилось, но она повернулась обратно.

— Она тоже последняя из джиннов, — ответила Юнион, соединяя четыре руки в жесте уважения, на который Селестия и Сансет ответили поклоном. А затем она исчезла, и возникший из ниоткуда ветер унёс вдаль её силуэт.

Потусторонний покой тоже покинул храм, как и приветствовавшая их при входе тревожная тишина. Селестия вздохнула от облегчения и оглянулась вокруг. Дыра сверху пропускала одинокий луч света, падающий на грустные останки когда-то прекрасной скульптуры, теперь погребённой под разбитыми цепями, гнутыми шестерёнками и чудовищной горой песка. Неприятный беспорядок не вызывал у Селестии ликования, в отличие от сияющего света.

— Итак, всё закончилось. Пожалуйста, не говори, что теперь мы должны навести здесь порядок. Пожалуйста.

— Я чувствую, что должны, — Селестия хихикнула, увидев ужас в глазах ученицы, — но не думаю, что подобное занятие будет веским оправданием несделанной домашней работе. Как и отсутствию на троне. У меня есть предложение. Что скажешь, если остаток дня будет выходным? Думаю, будет довольно невежливо не принять приглашение и… Сансет? Ау?

Кобылка была уже на полпути к выходу. Селестия ещё раз мельком взглянула на беспорядок, пожала плечами и последовала примеру ученицы.

Вскоре пони уже были снаружи, наверху дюны.

— Что мы скажем мэру Рашиду, принцесса? — спросила Сансет. — Что он был прав, жрецы ошибались, а их богиня — вовсе и не богиня?

— Нет, — Селестия покачала головой. — Мы не будем говорить об истинной сущности Юнион… Богини Пустыни, а тем более о том, что она была под властью таинственного… посланника ночи, используя её собственные слова.

— Но почему? Она сама сказала, что не является богиней. Ты хочешь, чтобы они поклонялись кому-то, кто даже не настоящее божество?

— В конце концов, не имеет значения реален чей-то бог или нет, — ответила Селестия. — Что имеет значение — это их вера, а она, вне всяких сомнений, настоящая, взращенная поколениями их предков. Часть изучения чужих культур заключается в уважительном подходе. Пони по своей природе имеют тела и разумы, но также у них есть души, поэтому есть и духовные нужды.

Селестия заметила, что Сансет обдумывает услышанное. Сначала она приписала это взглядам на жизнь своей ученицы, не включающим столь сложные понятия, но принцесса видела, что Сансет прилагает все усилия, пытаясь понять. Селестия дала ей время, пока они обе смотрели на храм внизу.

— Знаешь, в Эквестрии есть пони, считающие тебя богиней, — признала Сансет. — Я знаю, что тебе это не нравится. Просто ты так сильно отличаешься от всех нас. В смысле, ты — аликорн, а Юнион — джинн. Вы обе меняете сам мир тех, кто живёт поблизости, и шансы случайно встретить кого-то из вас на улице весьма малы, если ты понимаешь о чём я. Это… просто…

— Ты хочешь что-то спросить, Сансет?

— Есть ли вообще боги, принцесса?

Селестия улыбнулась не менее лукаво, чем джинн. Юнион наверняка видела свою долю необычных явлений, а её род действительно был тем, на что стоило посмотреть: могучие загадочные существа, отделяющие себя от простого народа. Однако почему-то они охраняют пони, но Селестия не чувствовала нужды допытываться причины. Она бросила взгляд на храм, затем на небеса, а потом уставилась в никуда.

— Это, моя ученица, вопрос, на который стоит искать ответы.

Глава 5 - Воспоминания

Колокольчик у дверей радостно зазвенел, когда Селестия и Сансет вошли в мастерскую.

— Во имя дюн! — Рашид в удивлении схватился за тюрбан. — Что с вами стряслось?

Пони посмотрели друг на друга, ухмыляясь открывшемуся зрелищу. Парящая грива Селестии была в полном беспорядке: розовый сталкивался с голубым над её лбом, лазурный стоял ровно, напоминая рога, а бирюзовый посчитал, что лучше всего будет извиваться понизу, подобно щупальцам. Аликорн потеряла один из сапог, но не была уверена, случилось это во время битвы, или она просто оказалась немного беспечной на пути обратно.

Сансет выглядела не лучше. Она была такой же растрёпанной и то и дело трясла головой, чтобы избавиться от песка в ушах. Синяки, вызванные её столкновением с различными объектами (или наоборот), были многочисленны, как и у её наставницы, но кобылка всё ещё стояла на ногах. Она скинула свою сумку и села на землю, всем своим видом показывая, что готова к новому походу, если потребуется.

Также Селестия и Сансет были, скажем так, грязными — в пыли от кончиков копыт до макушек, с шёрсткой, отчаянно нуждающейся в уходе. Несмотря на всё это, они вернулись в Аль-Хуфу с победой, хоть и несколько устав от приключения.

— Мы в порядке, Рашид, спасибо за заботу, — поблагодарила Селестия. — Как хорошие туристы, мы любовались местной архитектурой, и когда мы разглядывали фасад, пришло понимание, что ваше преклонение перед Богиней Пустыни уместно… если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Перевод: работа сделана, пони теперь в безопасности, — вставила свои пять бит Сансет.

— Н-но что случилось? Что вы сделали? — спросил он, но немедленно отказался от вопроса. — С другой стороны, чем меньше я знаю, тем лучше. Я не мог уснуть, когда Калила рассказала свою историю, а судя по вашему виду, останусь без сна на неделю, услышав хоть одно слово о том, с чем вы столкнулись. Злобная могущественная магия, я прав?

— Ты даже не представляешь, — ответила кобылка.

— Тогда всё, что я могу сказать — спасибо, как за умалчивание подробностей, так и за… остальное. Возвращение моих эквестрийских друзей — это повод для праздника! Я найду жену, и она приготовит пир в честь вашего успеха. Я знаю, что не могу вознаградить вас так, как вы того заслуживаете, но мы только что получили два рулона серебряного шёлка, — произнёс Рашид, указывая на  переливающийся материал, лежащий на прилавке. — Возможно, я сделаю для вас прекрасный наряд? Бесплатно! Принцесса?

— Не стоит, поверь. Сансет и я более чем…

— Мне бы пригодился плащ.

Улыбка Селестии пропала, сменившись серьёзным взглядом, но, очевидно, её ученица не видела проблемы и ответила беззвучным “что?”.

— Прошу, оставь нас на минутку, — попросила жеребца Селестия. Он прорысил в соседнюю комнату, оглядываясь и кланяясь каждую пару шагов, бормоча что-то об измерительной ленте. — Сансет Шиммер. Что, по-твоему, ты делаешь?

— О чём ты, принцесса? Мэр Рашид явно хочет отблагодарить нас за то, что мы сделали в храме, — ответила Сансет. — Я не получила три желания от ты-знаешь-кого, поэтому думаю, что мы можем добыть хорошую одежду пока мы здесь. Знаешь, как сувенир. Мы заслужили.

— Ты ничему не научилась за проведённое здесь время? Серебряный шёлк — важный товар для местных пони, если они потратят его на твои эгоистичные потребности, то потеряют значительную часть дохода, тем самым ограничивая развитие сообщества. Сейчас они в безопасности от песчаных бурь, это так, но что, если возникнет новая угроза? Это не Кантерлот, Сансет, это бедная деревня в центре пустыни, нуждающаяся в любом источнике дохода, который она может получить, чтобы оставаться на плаву, — отчитала кобылку Селестия.

— Но теперь, когда их хранит Богиня Пустыни, они получат намного больше от продажи еды, — возразила Сансет. — Я ведь не краду у них? Рашид сам сказал: они обменивают то, что имеют, на то, что не могут добыть сами, а они не решили бы проблему песчаных бурь без нашей помощи. Поэтому можно сказать, что мы предложили наши услуги в качестве решателей магических проблем, а теперь получаем нашу плату.

Селестия покачала головой:

— Мы не наёмники, Сансет. Мы…

— Мы просто туристы, да, я помню, — прервала её кобылка. — Но мы также ещё кое-кто: мы гости, и пони во главе деревни хочет показать гостеприимство и свою благодарность. Повторяю, я не эксперт в правилах этикета хозяин-гость Седельной Аравии, но разве не будет несколько неуважительно, если мы не позволим ему угодить нам?

— Ха. То есть, ты всё же прочла путеводитель, который я давала.

— Все тридцать страниц, принцесса, — Сансет пожала плечами. — Было интересно.

Так Селестия лишилась своего последнего аргумента. Она прошлась по мастерской, делая вид, что рассматривает лежащие на витрине разноцветные ткани.

Там был сине-зелёный рулон, напомнивший ей созданное Сансет заклинание щита. Принцесса вытянула вперёд копыто и глубоко вздохнула.

Её не раздражала щедрость Рашида или готовность ученицы принять её. Как первое, так и второе было абсолютно нормальным. На самом деле, принцесса не могла отделаться от мысли, что Найтмер показалась так скоро, или точнее, что она не предвидела это. Сейчас Найтмер была слаба, лишь жалкий шёпот, который не получилось даже различить во время песчаной бури, но она была и представляла угрозу для пони.

Правление дня должно было длиться ещё долго. У Селестии должно было быть время на подготовку, но недавние события показали, что такой роскоши у неё нет. Неужели уже слишком поздно? Неужели пони уже в опасности? Юнион сказала, что Найтмер пришла к ней во снах. Если это так, то Селестии стоит исследовать мир снов как можно скорее. Она плохо разбиралась в нём, но была обязана попытаться ради подданных.

Что важнее, она должна подготовить Сансет. Кобылка ещё не знает, но она избрана Селестией в качестве носителя Элемента Магии. Ещё больше всё осложняло, что она была единственным вариантом. Способные принять эту роль пони рождаются раз в поколение, что доказывали столетия управления школой для одарённых единорогов. Помимо Сансет в ближайшее десятилетие, скорее всего, не появится единорога, столь талантливого в магии. К сожалению, Сансет ещё не поняла, сколь значима дружба, а это жизненно необходимо для овладения Элементами Гармонии. Ей понадобится привязаться к другим пони, как Селестия давным-давно привязалась к своей сестре.

Луна…

Размышления Селестии прервались.

— …конечно, вполне подойдёт. Ох, а можно приделать капюшон? Великолепно! — кивнула Сансет Рашиду, снующему вокруг неё с измерительной лентой. Она заметила взгляд Селестии, и её уверенность угасла.

— В смысле, если не очень трудно. Я… я просто ненавижу, когда песок попадает в уши. То есть, я не планирую попадать в песчаные бури дома, наши бури из, ну, ты знаешь, дождя и снега. Иногда льда, — она пискнула, когда Селестия направилась в её сторону. — Может, просто забудем про капюшон?

Гордость Рашида была очевидна:

— Можешь расслабиться, мисс Сансет. Будет неплохо поработать над чем-то более сложным. Обычно я продаю только вуали и тюрбаны! — он записал несколько чисел, а затем повернулся к аликорну. — О могучая принцесса Селестия, вам тоже требуется плащ для вашей выдающейся фигуры? Или, возможно, что-то иное? Лишь слово, и всё будет сделано!

Селестии не хотелось даже думать, сколько рулонов уйдёт на плащ для неё, с капюшоном или без.

— Плащ — нет. Как насчёт… шарфа? Не слишком экстравагантного, примерно… такой длины, — она указала длину самого короткого шарфа за всю историю шарфов. Затем принцесса сложила копыта на груди и склонила голову в местном жесте почтения, искоса смотря в сторону. — Прошу, пойми, что безопасность и благополучие вашей деревни — лучшая награда. Не так ли, Сансет?

Сансет быстро поняла, что ожидала от неё аликорн, и повторила жест.

— Всегда рады помочь, мэр Рашид. Аль-Хуфа клёвая.

Позже Селестия и Сансет с животами, раздувшимися от экзотических блюд и напитков, сидели на красивой плоской крыше, идеально подходящей для созерцания звёзд. Когда наступило нужное время, Селестия принялась за свою ежедневную работу: опускание солнца и подъём луны. Она погрузила сияющий шар огня за западный горизонт, заменив его на меньшую, но столь же важную сферу. День завершился, и вскоре приятный холодок воцарился на земле.

Возле стола Сансет отчаянно пыталась привести в порядок свою гриву. Она дёргала расчёску из стороны в сторону, но так ничего и не добилась.

— Глупая грива, глупая расчёска. Почему для этого нет заклинания? — бормотала она сквозь зубы. — Итак, куда отправимся в следующий раз, принцесса?

Селестия села на подушку рядом с ученицей:

— Это не просто путешествия, Сансет. Это уроки. Ты почти всегда немножко впереди своих одноклассников, поэтому я не против брать тебя с собой в поездки по Эквестрии и за её пределы. Сначала была Трампльвания, затем Седельная Аравия, но мы больше никуда не отправимся, пока ты не покажешь, что научилась чему-то за это время, — она высвободила расчёску из гривы Сансет. — Позволь?

— Вперёд, — обречённо произнесла Сансет и позволила аликорну использовать магию. Аккуратно, без рывков, действительно добиваясь результата. — Хорошо, я выучила, что… что чужая культура может быть интересной. У них странный язык, и готова поспорить, что для них мы тоже странно говорим. О, и храм был красивым, ну, некоторое время. Ещё теперь я понимаю, почему серебряный шёлк так ценится. Эм, в итоге, я выучила, что даже бедные и забытые пустынные деревни могут что-то предложить.

— Это всё? Не впечатляет. Узнала ли ты что-нибудь о себе?

Ей не было видно, но Селестия легко могла представить выражение лица кобылки: та наверняка закатила глаза и простонала, борясь с гордыней.

— Я узнала, что могу положиться на тебя, принцесса, и, думаю, не только на тебя, — Сансет развернулась на своём стуле, чтобы посмотреть в глаза аликорну. — Не важно, как много магии я вливаю в заклинание или как сильно я стараюсь выиграть битву в одиночку, иногда мне могут, и я подчёркиваю — могут понадобиться другие, чтобы поддерживать меня, когда станет трудно, потому что, признаю, есть бури, которые я не могу преодолеть сама.

Селестия с удовольствием кивнула. Если каждый из оставшихся вечеров её ученица будет делать подобное открытие, то ей не о чем беспокоиться.

— Пока, — добавила Сансет с обезоруживающей улыбкой.

«Маленькими шажками, — напомнила себе Селестия. — Маленькими шажками».