Весеннее обострение

Глава 21

Прекрасное утро, которое, казалось, будет тянуться вечно, было для Копперквика редким удовольствием. Чашка с крепким чаем остывала на столе в нескольких сантиметрах от его готового реферата для колледжа, а шея слегка затекла от всего, что он писал. Который час? Он не знал, и ему было все равно. Это было не время обеда, это было просто хорошее время, прекрасное время, приятное время.

Баттермилк порхала по кухне, ничего не говоря о том, что она готовит. Только улыбалась или хихикала, когда ее спрашивали о ее действиях, но ничего не отвечала. На полу Эсмеральда училась бегать за своим мячиком, что требовало удивительной координации — не сводить глаз с движущегося предмета и при этом умудряться переставлять четыре коротенькие ножки и бежать по прямой линии. Мяч, похоже, делал именно то, на что рассчитывала Баттермилк.

Вооружившись тесаком, Баттермилк принялась за работу, нарезая лук, а Копперквик решил немного размять шею. Все это было просто идеально: уютная кухня, рядом резвится жеребенок, работа сделана, и готовится что-то восхитительное. Вдоволь налюбовавшись собой, Копперквик взял в копыта газету, чтобы почитать.

Как земному пони, ему потребовалось некоторое усилие, чтобы развернуть газету, но он как-то справился. Газета немного зашуршала, отчего у него дернулись уши, и Копперквик совершенно не замечал, каким серьезным и сосредоточенным он выглядит, читая газету, и что Баттермилк смотрит на него теплыми, выразительными глазами. Сузив глаза, он стал просматривать заголовки на первой странице.

Главный заголовок был посвящен мистеру Маринеру: в ознаменование своего главенства в угольной промышленности Эквестрии — теперь он был ее владельцем — он объявил о дроблении акций, чтобы немного разделить богатство. Копперквик понятия не имел, что такое дробление акций, но это заслуживало самого большого и жирного заголовка на первой полосе. Репортер, похоже, был в восторге от этой перспективы, так как в результате дробления цены на акции упали достаточно низко, чтобы обычные пони могли снова купить акции. Казалось, у каждого пони есть шанс стать еще богаче, если у него уже есть богатство и средства для его приобретения.

Сосредоточенно выпятив нижнюю губу, Копперквик продолжал читать, хотя и не понимал большинства больших заголовков. Ему приходилось сильно щуриться, и он подумал, что, возможно, ему нужны очки. Это насторожило, поэтому он прищурился еще сильнее и постарался не обращать на это внимания. Очки стоили дорого, а прищуриваться — бесплатно.

Внизу первой полосы средним шрифтом было напечатано объявление о том, что бонус за вступление в гвардию увеличен. Насколько? В газете ничего не говорилось, и Копперквик понял, что это ловкая уловка, чтобы заманить желающих в вербовочные пункты. Покачав головой, он перевел взгляд куда-то в сторону.

Ничто не показалось ему интересным, и после нескольких беглых взглядов он сдался. Сложив газету, он решил, что с него достаточно. Он бросил сложенную бумагу на стол, взял кружку с чаем и осторожно отпил. Небесная слава — чай, который начинал ему нравиться. Или, возможно, это привыкание, что было тревожно.

— Что ты готовишь, Баттермилк?

— Еду, — ответила она.

Вздохнув, Копперквик сделал себе еще глоток и, повернув голову, стал наблюдать за тем, как его спутница-пегаска измельчает лук.

Тем временем Эсмеральда немного посидела, усевшись на зад и положив передние ноги на шар. Она сидела, изредка моргая, и тоже с интересом наблюдала за Баттермилк. Возможно, из-за перехода на другое мыло нефритово-зеленая грива кобылки была особенно пушистой, а ее ворсинки теперь имели явную волнистость. Она была очень похожа на миниатюрную диву, нуждающуюся в потрясающей укладке.

— По поводу того, что ты вчера говорила…

— Да? — ответила Баттермилк, пока ее тесак ритмично стучал о деревянную разделочную доску.

— О том, что Эсмеральда моя и что ты беспокоишься о том, что она не наша… Я буду рад разделить ее с тобой. Ты можешь взять половину…

— О, восхитительно! Какую половину?

— Ну, конечно же, ту, которая какает…

— Я этого и боялась, — резко перебила Копперквика Баттермилк. — Но я возьму. Спасибо, Коппер.

— Не стоит благодарности. — Он отпил еще глоток чая, потом второй, а после поставил кружку на стол. Откинувшись на одну сторону стула, он встал, еще раз попытался размять шею и вздрогнул, услышав жуткий хруст.

Сделав несколько шагов, Копперквик сел на пол и жестом подозвал к себе дочь. Он с надеждой ждал и наблюдал за тем, как его дочь проделывает необходимую умственную гимнастику. Она думала, и от этого ее маленькие пушистые ушки дергались то в одну, то в другую сторону. Подняв копыто, он снова сделал жест, но ничего не сказал. Эсмеральда в какой-то мере понимала, что ей предстоит сделать, пусть и с нескольких попыток, но это было что-то новое.

Эсмеральда сосредоточенно наморщила маленькие брови и подняла копыто с того места, где оно лежало на шаре. Моргнув, она посмотрела на него снизу вверх, затем, подражая движениям отца, протянула копыто и сделала тот же жест. Сделав это один раз, она сделала это второй раз, а затем и третий. Уши все еще дергались, она немного побурчала, пустила пузырь слюны, и тут Копперквик увидел, что она растерянно и недоуменно смотрит на него.

Невербальное общение, похоже, было пока недоступно Эсмеральде, и Копперквик понял, что ему придется ей помочь. Он снова жестом попросил ее подойти к нему и сказал:

— Иди сюда, Эсме. Подойди к Даде.

Она это поняла, и глаза ее заблестели от понимания. С ворчанием она отпихнула свой мяч, встала, покачиваясь, пока не обрела равновесие, а затем, покачиваясь, подошла к тому месту, где сидел ее отец, чтобы присоединиться к нему. Остановиться оказалось гораздо сложнее, чем идти, и она врезалась в отцовскую ногу, оставив на ней блестящую и скользкую слюну.

— Хорошая кобылка, — сказал Копперквик преувеличенно счастливым голосом, потому что он знал, что похвала очень важна. Эсмеральда хорошо реагировала на положительное подкрепление, а иногда казалось, что она просто изголодалась по нему. Потянувшись вниз, он поддержал ее и усадил рядом с собой. Прижав ногу к самой дорогой для него особе, он сравнил их общий цвет шерсти и удивился тому, что в ней есть частичка его самого.

С быстротой, удивившей его самого, дочь вцепилась в его ногу и прижалась. Застыв на месте, Копперквик наслаждался моментом ласки дочери. Он не обращал внимания на то, что у нее текут слюни, а напротив, ценил то, что это было: его дочь пыталась его обнять. Когда у нее было настроение, она была ласковой, любила обниматься, и бывали моменты, когда она довольствовалась тем, что ее обнимают в тишине, что было приятным развлечением по сравнению с тем, когда ее держали, когда она кричала.

— Забавно, — сказала Баттермилк, и звук ее голоса привел Копперквика в изумление. — Я помню, как боялась своей Муми, когда была маленькой. Она была такая… большая. Я имею в виду, что она такая же большая, как большинство жеребцов, если не больше. Она больше тебя, Коппер, так что представь, каково это — быть размером с Эсме и смотреть на нее снизу вверх. Не пойми меня неправильно, я люблю свою Муми, очень, очень люблю, но я думаю, что мне ближе мой папочка, потому что он не был таким страшным. К нему можно было подойти, потому что он был маленький, как я.

Теперь Эсмеральда грызла его щетку — не так сильно, чтобы это было больно, но достаточно сильно, чтобы на это обратили внимание. Он подумал о ее выпавшем зубе и задался вопросом, понимает ли она, что другие могут чувствовать боль так же, как и она. Это было почти… ласково, жевание, и она издавала довольные звуки "ном-ном", пытаясь удовлетвориться. А, слюни, единица счастья, измеряемая в улыбках на литр.

— После обеда, я думаю, нам стоит чем-нибудь заняться. Прогуляться. Выйти на улицу. Я еще даже не исследовал этот остров. — Это правда, он действительно не исследовал остров, хотя смотреть было особо не на что. Он собирался это исправить и хорошенько осмотреться. Может быть, поздоровается с коровами и козами. Может быть, он найдет приятное местечко, чтобы посидеть и посмотреть, как течет река.

— Если тебе хочется приключений, то после обеда мы можем навестить Кран. — Баттермилк отложила свой тесак и, зависнув в воздухе, повернулась лицом к Копперквику. — Это немного странное место, Кран, и посещение его может быть довольно неприятным. Иногда от него закладывает уши, хотя это случается не всегда.

— А что это такое и что оно делает? — спросил Копперквик, заинтригованный, но в то же время обеспокоенный реакцией Эсмеральды.

— Ах, я не могу тебе сказать. Это испортит сюрприз. Мы должны пойти и посмотреть на одно из местных чудес природы. — Баттермилк потерла передние копыта друг о друга, глубоко вздохнула и подлетела к сидящему Копперквику.

— Эсме, тебе нужно в фуш?

Услышав свое имя, кобылка приостановилась, пытаясь разгрызть мясистую щетку отца, и подняла голову. Она моргнула от сильной сосредоточенности, поджала губы, и на ее мордочке появилось хмурое выражение задумчивости. Копперквик был поражен тем, сколько сил она потратила на обдумывание вопроса Баттермилк.

Чтобы упростить ситуацию, Баттермилк попробовала повторить вопрос с меньшим количеством слов:

— Эсме, фуш?

Эсмеральда подняла одно маленькое копытце и потерла им бок головы, издавая слабые звуки "скрип-скрип". Затем свет осознания проявился в виде яростного блеска в ее глазах, а ее левое ухо начало покачиваться вверх-вниз:

— Фуш!

Баттермилк кивнула, делая при этом преувеличенные движения:

— Да, — сказала она, продолжая кивать, пока Эсмеральда наблюдала за ней, — идем фуш.

— Да, фуш? — Эсмеральда покачала головой из стороны в сторону, а не вверх-вниз.

— Достаточно близко, — ответила Баттермилк, подхватывая жеребенка, нуждавшегося в фуш. — Решено, Коппер, после обеда мы пойдем посмотреть на Кран. Думаю, ты будешь поражен. — Затем, без лишних слов, Баттермилк ушла.

---

Стука во входную дверь Баттермилк ожидала меньше всего, и, услышав его, на мгновение замерла, пока ее сознание совершало сложную и извилистую ментальную акробатику. Это был не ее дом, уже не ее, она была здесь гостьей, не так ли? Ее так долго не было, а вернувшись, она спала в комнате для гостей, а не в своей прежней комнате. Охваченная странной тревогой, Баттермилк пережила краткий кризисный момент.

Трудно возвращаться домой после долгого отсутствия, к тому же правила изменились.

Гудя крыльями, она поцеловала Эсмеральду в голову, а затем опустила кобылку на пол рядом с отцом. Она сходила в туалет, привела себя в порядок и не подняла шума, что было похвально. Перед уходом она потрепала Копперквика по носу, немного полюбовалась его косоглазием, а затем, хихикнув, отправилась в гостиную открывать дверь.

---

Подняв глаза на дочь, Копперквик наблюдал, как на кухню вошла Баттермилк. Кот, напуганный копытами пони, шарахнулся в сторону, а затем с испуганным воплем удрал, когда Эсмеральда заинтересовалась им. Баттермилк выглядела растерянной, настолько, что могла бы наступить на кота, если бы тот не поспешил прочь, а в крыле она держала канареечно-желтый листок бумаги.

— Баттермилк? — Копперквик произнес ее имя, чтобы привлечь ее внимание, а затем стал ждать, волнуясь и немного опасаясь.

— Это телеграмма от миссис Вельвет. — Баттермилк поправила очки другим крылом, сделала неуверенный шаг, опомнилась и целеустремленно пересекла кухню. — Я удивлена… Я не ожидала такого быстрого ответа. Эта кобыла никогда не упускает возможности, я думаю.

— Что там написано? Ты расстроена? Ты в порядке? Ты выглядишь немного не в себе, Баттермилк.

Не зная, что ответить, Баттермилк выдавила из себя:

— Я не знаю, как относиться к тому, что сейчас произойдет. Я привела в движение некоторые события, которые нельзя отменить. Рипл Рашер была моей подругой… и я сделала то, что кардинально изменит ее жизнь.

— Понятно. — Копперквик подождал немного, притянул Эсмеральду поближе и обнял покачивающуюся малышку. — Так что там написано, если ты не против поделиться?

В ответ Баттермилк протянула канареечно-желтую бумажку, чтобы он мог взглянуть.

Копперквику снова пришлось напрячься, чтобы прочитать ее, и это еще раз напомнило ему о том, что его зрение падает, а это ужасно портит настроение. Это была учеба? Стресс? Проблема, которая всегда таилась и только сейчас проявилась? Он не знал.

АГЕНТ БУЛОЧКА ТЧК ВЫ ХОРОШО СДЕЛАЛИ ЗПТ ЧТО ОБРАТИЛИ НА ЭТО МОЕ ВНИМАНИЕ ТЧК ЭТО ДАЕТ УНИКАЛЬНУЮ ВОЗМОЖНОСТЬ ПОПРОБОВАТЬ ПРОЦЕДУРЫ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ И РЕАБИЛИТАЦИИ ТЧК ПОКА ОТБОЙ ЗПТ ДРУГИЕ АГЕНТЫ ПРИДУТ НА ПОМОЩЬ ТЧК ПРИСТУПАЙТЕ К МЕРОПРИЯТИЯМ ПО СНЯТИЮ СТРЕССА ВМЕСТЕ С АГЕНТОМ КОТЕЛОК ТЧК ЖЕЛАЮ УДАЧИ ТЧК АГЕНТ СОФТ ТЧК

— Должно быть, ей действительно не все равно, она выкроила время из своего напряженного дня и доплатила только для того, чтобы поставить меня в неловкое положение, — пробормотала Баттермилк, держа в копытах телеграмму. Вздохнув, она положила листок бумаги на кухонный стол, и тут Копперквик заметил, что она смотрит ему в глаза.

— Ты щуришься, — сказала она.

— Нет, не щурюсь.

Сузив глаза, Баттермилк ответила:

— Нет, прищурился.

— Нет, не щурился.

Эсмеральда, сидя на полу, наблюдала за словесным теннисным матчем, и ее голова ходила из стороны в сторону, а уши поднимались и опускались при каждом произнесенном слове.

— Было.

— Не было.

— Лжец.

Копперквик прочистил горло и нахмурился, отвернувшись. Опровержение только усугубило бы его вину, и он знал это, поэтому не было смысла что-либо говорить. Оставалось молчать и надеяться, что она потеряет интерес к дальнейшему разговору.

— Я расцениваю это как признание вины. — Баттермилк надменно фыркнул и развернулась. — Пойду сообщу Муми, что обед почти готов. Когда я вернусь, то сразу же потребую извинений. — Вскинув голову, она зашагала прочь.

Пока она уходила, Копперквик прекрасно видел ее, каждую замечательную деталь, каждое подергивание хвоста, плавное, манящее покачивание бедер из стороны в сторону. Зрение у него было в порядке, просто в порядке, и это было доказательством. Возможно, это было просто переутомление глаз от слишком частых занятий. С того места, где он сидел, ему были хорошо видны обе маслобойки Баттермилк. Фантастический вид.

Зрение было в полном порядке.