Усталость
Мы выходим на рассвете
Старший сержант Игл Ай, первый гвардейский корпус, второй батальон, третья рота, третий взвод.
Как же меня всё заебало.
Именно с такими мыслями я проснулся за минут тридцать до общего подъёма в своей койке. Смотря на рассвет за окном, я думал о том, где я в жизни так проебланился, что сейчас хочу просто вылететь со службы и просто плевать в потолок. Армия Эквестрии, нашей великой страны, наверное, никогда не вызывала ничего хорошего. Просто один и тот же день на весь период контракта: подъём – служба – расход. Мой дом был слишком далеко от части, которая была расположена прямо в замке, поэтому я сидел в казарме и на выходные или отпуска отлучался. Эти ебучие бараки меня заебали до глубины моих костей.
Умела же Селестия поднимать солнце… Так красиво.
Тем временем за окном было слышно чириканье птиц. Одна говорила что-то другой, другая отвечала… Это так мне напоминала о доме. И причём хуй знаешь – хорошо это или плохо.
Лейтенант говорит свои заветные слова, мы выполняем заветные действия и идёт выполнять заветную службу. Сегодня нас будут особенно ебать – у нас сегодня парад в честь праздника восхода правящих сестёр на трон. Быстро встав с кроватей, я оказываюсь в толпе кучи солдат, где копыта бьют по земле так громко и так часто, что невольно хочется заткнуть себе уши. Оказалось, что подняли весь гарнизон для этого праздника. Видимо, совсем нехуй делать.
Я строю свой взвод перед собой. Он представлял из себя жалкое зрелище: большинство «стариков» уже ушли, а на замену им пришли всякие «духи», ещё неподготовленные к подобному «отбиванию асфальта», как я это называю. Командирам отделений я даю наказ за своим составом следить, а самим солдатикам я даю лишь одно указание: нельзя, сука, «клювать». Надо будет принести нашатыря, ибо кто-нибудь сто процентов не выдержит…
Мы шагаем по плацу, репетируя перед началом самой церемонии. Целый гарнизон шагает в ногу, шаг чеканится сам собой, пони идут с улыбкой. Ну, какая-то их часть.
Я лично хочу просто уже отшагать и съебаться на выходные. Как удобно: сёстры вошли на трон ровно тысячу двести лет назад, в пятницу. Сука, Селестия сто процентов сделала так, чтобы потом два дня почивать в комнате и наслаждаться собой.
Можно говорить что угодно про нашу армию: что она бесполезна, мертва, используется как парадная форма, но Селестию мы любим до глубины наших тел. Правда, кто как. Кому-то Селестия нравится как мудрый правитель, кому-то как тот, кто за все свои года власти ведёт нас к светлому будущему. А я? А я просто выебал бы её. Как-то с начала моей службы так вот выдалось, что я только её рассматривал с задней стороны. Я признался самому себе в этом ещё давно. Я молодец? Да. А другие знать не обязаны.
После выхода с плаца начинается разбор полётов: кто-то опять ногу сбил, кто-то неправильно повернул голову, кто-то забыл надеть шлем, кто-то забыл кисточку роты, а кто-то просто долбоёб. Генеральная репетиция идёт как всегда – через пизду, ничего нового тут нет.
После этого идёт команда на завтрак. Сегодня его решили переместить, ибо к моменту выхода на площадь он бы закончился, а голодный солдат – бесполезный солдат, особенно когда нужно стоять в тридцать пять градусов жары в броне. На этот раз даже не поскупились и нам дали нормальный и плотный завтрак, живот от которого распух ещё на стадии первого. Когда нам давали десерты в виде эклеров, то там даже я уже не мог есть, хотя мой желудок тянет на звание резинового.
Тем временем рассвет потихоньку перешел в полдень, и весь наш гарнизон в парадном порядке вышел из замка в сторону городской площади Кантерлота. Старшие кобылы и жеребята бросали нам цветы и кричали что-то в нашу сторону, благодаря нас за службу. Молодые же кобылы и жеребцы вне службы за нас чуть ли свечки не ставили: так плохо мы живём. Гражданским невдомёк многое с военной службы, а особенно причина всех этих парадов, строевых тренировок и прочей хуйни, от которой иногда хочется просто повеситься.
Все мы понимаем, что молодые жеребцы хотят утвердиться в обществе. Доказать всем, что они тут главные. Вот в этом-то и дело, что таких у меня – целый взвод. А как сделать так, чтобы эти идиоты друг друга не перерезали в страсти доказательств, что именно они насаживали больше кобыл на свою палку? Именно – строевая, сука, подготовка. И тут вытекает второй способ сдерживания этих идиотов – ненависть. Все мы ненавидим, когда капитан с его жёнушкой водят нас туда-сюда на плацу, как игрушечных солдатиков, отчего вырабатывается ненависть к нему и его жене. Хотя, конечно, некоторые офицеры имели глаз на Каденс, и даже не потому, что она по всем меркам солдат является прекрасной женой, а потому, что она вылезла из ниоткуда. Никто из высших кровей не любил, когда какая-то выскочка мало того, что оказывалась на троне, так ещё и на троне собственной страны. Нет, за капитаном мы пойдём хоть за три пизды колена, но иногда просто хочется его прирезать. Здоровый армейский коллектив, так сказать. Но есть и побочный эффект: ты превращаешься в злого мудака, девяносто процентов слов которого занимают маты, любящего заебать солдат по любому поводу.
Ненавижу, блять, офицеров.
Тем временем наш гарнизон зашел на площадь. Стоя побатальонно, мы представляли символ стоицизма, стоя как самые настоящие статуи. Этот навык в принципе вбивается в нас с самых основ строевой подготовки, ибо эта армия ни на что неспособна, кроме как стоять.
Смешной факт: несколько лет назад произошло нападение чейджлингов на Кантерлот, и тогда ещё младший сержант Игл Ай и его взвод были выведены из города и направлены на сука восточное побережье материка, дабы «прикрывать» высадку торговых судов с другого континента. Прикрывать здесь – это просто смотреть на выгрузку товаров. Вся защита. Тем временем в Кантерлоте происходило веселье. И мне могут моралисты сколь угодно пиздеть, что драться – плохо, но всё лучше, чем стоять и ловить соль ебалом.
Становись. Равняйсь. Смирно.
Стандартные поздравления, стандартное троекратное «Ура!» под конец. Тем временем на трибуну вышла Селестия. Вся торжественно-важная, с приподнятыми крыльями, она зачитывает речь, пока все с раскрытыми ртами слушают её. Я же смотрел на неё слегка уставшими глазами, ибо её голос уже въелся в уши. Фигура-то нет, фигура прекрасна, как и тот, кто ей обладает, а вот голос… Чуть ли не каждые полгода слушаю её речи – заебало, честное слово.
Нововведением же являлась вторая сестра правящей династии. Луна, являясь моложе и новее, так сказать, читала свою речь скорей скромно и запинаясь, но в то же время довольно энергично. Её разговоры про исправление и прочую хуйню было слушать интересно, ибо новый голос всегда ласкает уши. Правда Селестия моя, запуганная она какая-то.
Первый батальон на месте, остальные – направо.
Мы начинаем движение с площади под звуки ансамбля. Проходя мимо трибуны, я даю счёт, дабы мы смотрели ровно на Селестию. Теперь за место торжественно-важной фигуры встало торжественно-важное лицо. Её лик был замазан огромным количеством косметики, а из-под туши для глаз (или как там эта хуйня называется) вылезают синяки под глазами. Похоже, у кого-то проблемы. Может, ночью веселилась с каким жеребцом? Бля, в очередь встать можно?..
Луна же стоит вся заряженная и машет нам, будто провожая в поход.
Счёт. И два.
Мы выходим с площади обратно в сторону замка, в сторону казарм. Я веду свой взвод как робот. Вроде как даже никто не выпал в темноту – хорошо. Не зря ебал им мозг про это. Даже нашатырь не понадобился.
Проходя по городу, мы идём широким шагом. Все хотят побыстрее съебаться по домам. Я уже слышу разговоры позади себя про то, как проведут выходные мои подчинённые.
Мы вошли в замок, и капитан объявил сбор командиров. Как в итоге выяснилось, пара солдат всё-таки вырубилась, но не в моём взводе, но в общем и целом – парад проведён успешно, вольно, разойдись и больше не ебись. Сказано, что солдат нельзя отпускать до хотя бы шести вечера, ибо пьяные солдаты на выходном в праздник способны создать много проблем.
Придя в казарму, я озвучиваю данный приказ. Многие начали материть капитана, но особенно материли его офицеры и я. Что мне делать с этими ебланами ещё сколько? Три часа. Три часа ещё что-то делать… Ну хоть покормили, спасибо и на этом.
У всех копыта чешутся и на земле не стоят, все уже хотят встать на старт и начать убегать по домам, все уже сняли броню. И ведь эти «духи» не прослужили даже и полгода! А что с ними будет как со мной – на пятый? Это ведь всё, пиздец…
Предлагаю играть в карты, что так-то запрещено правилами. Но устав на то и создан, чтобы им жопу подтирать. Да и всё равно делать нечего.
Играю с парой солдат в карты, кто-то поёт песни времён войны в горах, кто-то собирает вещи. Каждые пять минут обвожу глазом взвод, дабы не проебать кого, ибо был уже случай, когда, сука, два дебила съебались из части просто потому что они захотели. Мне потом по ушам ездили пять месяцев.
В казарму забегает лейтенант и на всю казарму орёт «Воля!». Я не успеваю моргнуть глазом – вся казарма опустела. Похуй на карты, похуй на гитару – все просто съебались в одну секунду, будто бешенные. Ладно, теперь эти идиоты не мои хлопоты, я могу тоже уходить домой. Я последний раз взглянул в окно казармы. Вечер потихоньку закатывал солнце. Он так и звал на прогулку в парке с твоей любимой, на бутылочку вина, на акт любви, пачкающий всю нижнюю часть тела.
Насчёт вина…
Я дошел до своего дома. Постучавшись, я крикнул:
— Мам, пап, дома!
— Слышу! — закричала мать с кухни. Я уже ноздрями чую, что щас наебенюсь.
— Ага… — сказал отец со второго этажа. Наверное, опять читает какую-то хуйню. И да, я отказываюсь верить, что книжки про историю – это что-то важное.
Как-то повелось у нас в семье, что после того, как я прихожу домой, семья собирается на кухне за столом за ужином. Мать и отец спросят меня по службе, я спрошу насчёт их жизни, а там уже постель недалеко.
Спать хочу… Пиздец… Может, с парада вымотался? Да нет вроде.
Зашел коротенько в свою комнату сбросить сумку. В ней я таскал блокнот с письменными принадлежностями, которые я никогда не использую. Просто родители не лезут к ней из-за этого, не зная, что я что-то иногда протаскиваю в сумке. Ну и пусть не знают, нехуй бате лезть туда.
Сажусь за стол на кухне. Мать вся сияет от радости, накладывает какой-то суп так, будто щас взорвётся от радости. Батя заходит на кухню с моноклем. В принципе, я был прав.
— Ну, рассказывай, как на параде было? — спросила мать с сияющей улыбкой, сидя передо мной.
— Мы там были, даже тебя видели, как ты строй вёл. Молодец. — Хмыкнул отец. Да бля, я чувствую, какой я «молодец» для тебя. Завтра опять начнёт пиздеть, что я недостаточно продвигаюсь по службе. Старый п…
— Ну ты посмотри на него, — мать сказала с чувством обиды, — он ведь весь уставшим выглядит! Как тут не быть молодцом.
— Угу… — промычал я, поедая суп. Вкусный, спору нет.
— И это всё? — спросила мать.
— Ну а что тут рассказывать? — сказал я, поднимая голову от тарелки. — Всё так же, как и обычно. Разве что ещё одна принцесса добавилась.
— Но ведь это же принцессы!
— Вот именно, сынок. Всё-таки не все так близко оказываются к ним.
Отец звучит так, будто я не понимаю цену того, что я находился к Селестии ближе на пять метров. Ой пиздец, какая нахуй потеря-то! Не смог приблизиться к самой лучшей жопе Эквестрии на целых пять сука метров! Всё, катастрофа нахуй.
— Да и пусть. Наше дело – шагать, а не на принцесс глазеть.
Я соврал. Наше дело шагать И глазеть на принцесс.
— Правильно. Главное – служба, а остальное потом, — сказала мать, беря хлеб.
— А что насчёт твоих подчинённых? — спросил отец, сам садясь наконец за стол.
— Ничего. Никто не упал, вроде как никто не жаловался. У вас чё как?
— Да потихоньку, — сказал отец, снимая монокль, — вот, заканчиваю одну статью в журнале по истории Кантерлота.
— Ты не представляешь, сколько он книг перерыл, — сказала мать, смотря на отца, — как крот копался в библиотеке.
— Наука – дело сложное, дорогая, — сказал отец свою крылатую фразу, — и тебе бы следовало этим заняться, Ай.
— Я – солдат. Мне и так времени не хватает, а тут ещё книги читать, на лекции ходить…
— Да, сложно, — сказал отец строго, — но потом становится легче. Трудно в учении – легко в бою, не так ли?
Когда был последний бой гвардии? Именно прям бой-бой, с потерями? Бля, можно будет спиздить книжку какую по истории дневной гвардии и там посмотреть.
— Некогда мне, — отрезал я этот диалог, — плюс на мне тридцать три лба, за которыми надо смотреть, как за детьми.
— Ты из себя как будто отца строишь, — сказала мать, — они ведь взрослые жеребцы, могут сами за себя отвечать.
— Не могут, мам, не могут, — сказал я, доедая суп и вытирая рот предплечьем, от чего отец скривился в лице, — я тебе уже сам это всё рассказывал кучу раз.
— Ой, — мать махнула на меня обеими ногами, — твои эти истории…
— Такова армейская жизнь, — сказал я, цыкая.
— Да уж, а мог пойти в университет и не заботится об этих лбах, — сказал отец с небольшой усмешкой.
Сука, закрой, блять, ебало.
— А мог бы и на луну пешком прогуляться. Я выбрал что я выбрал.
— Ой, слушай, мне вчера подружка так хорошо гриву завила!..
Начался диалог из одного, где мать будет рассказывать истории за неделю, а я с отцом слушать и иногда посмеиваться. Так дело подошло к ночи, где я решил удалиться в комнату, надеясь заснуть и хоть как-то отдохнуть как нормальный пони.
Говно эти ваши кровати в казарме. Мой же диван дома был просто невероятным. Я бы на нём жил. Ещё и чистое постельное… М-м-м… Вообще заебись.
Что не заебись, так это сон, всё не приходящий ко мне. Вот бывает так иногда, что вечером хочешь спать пиздец, а ночью ложишься спать – и всё, вызывайте. Просто не хочешь спать и всё.
Тем временем чириканье птиц и время в два часа ночи заставили меня выбраться из кровати. Заебался.
Сумку я использовал лишь как тайник и не больше. Блокнот был пустым, а его предназначением было прятать всякое нелегальное, что я проносил домой. Слава Селестии и её прекрасной заднице, что я слез. А то сам бы был в заднице.
Вино было в лучших традициях старой-доброй песни – «Дешевое вино – пусть голоден, но пьян». Я вообще редко пил, ибо деньги хранил на чёрный день. Или на белый день, когда нужно будет устроить пир. Хуй его знает, в нашей жизни всё меняется так быстро.
На кухне было приоткрыто окно, и на раме сидела синица. Чирикая в ответ кому-то, она была повернута ко мне спиной. Я тихо зашел на кухню и открыл вино, выпивая буквально из бутылки. Её крылья красиво прилегали к бокам, а чириканье успокаивало меня.
Да уж, действительно…
Синица улетела с рамы от звука копыт по кафелю.
— Ты что тут делаешь? — я услышал голос отца за спиной.
— Пью, не видно что ли, — сказал я, повернувшись.
— Ты должен спать. А ещё – с каких пор ты пьёшь? Вам разве в армии не говорят, что пить нельзя? — спросил отец строго.
— Не еби мне мозг хотя бы сейчас, я вне службы — сказал я, выпивая ещё глоток с бутылки. Так-то я никогда матом не разговаривал с родителями, но алкоголь дал мне в голову.
— Я старше тебя, не смей со мной так разговаривать, — отец старался держать голос тише дабы не разбудить мать.
— А ты не еби мне мозг! — а я старался не держать его тише. — И поебать мне, сколько тебе лет. Я двадцати семилетний взрослый, я могу себе позволить алкоголь.
Я заметил тень на лестнице на второй этаж. Мать.
— Не можешь, с каких пор я разрешал тебе пить?!
— Да иди нахуй, сука! Нельзя то, нельзя сё. Мне уже надо иметь кобылу, детей, а вся моя жизнь – делать вид бурной деятельности. И то везде разрешение получи. Будь добр – съеби.
Я глотнул ещё из бутылки и взглянул из окна. Рассвет скоро начнётся.
— Что тут происходит? — мать решила наконец-то перестать подслушивать.
— Наш сын превращается в алкоголика.
Ой блять, в пизду.
Я встал со стула, взял бутылку и ушел с кухни, идя в гостиную на выход.
— А ну вернись сюда! — крикнул мне отец в спину.
Громко хлопнув дверью, я пошел куда глаза глядят.
Как же меня заебал этот старый пидорас. Иду на службу – спроси разрешение, продвигаюсь по службе – спроси разрешение, захочешь пойти поссать – спроси разрешение. Я в рот его ебал, пидорас блять. Даже у офицеров нашего гарнизона не такой скверный характер, как у моего отца. Иногда я подумывал задушить его, но потом забивал на это, ибо мать этого не переживёт. Мать я любил и лелеял всем сердцем, но как она могла жениться на таком пидорасе – загадка всей моей жизни.
Я пришел обратно в замок. Обратно в казармы. Видимо, нет у меня других мест жизни – либо барак, либо отчий дом. Третьего не дано.
— Сержант, вы что тут делаете? — спросил меня знакомый из другой роты лейтенант, когда я забрёл в какую-то часть замка.
— Пью, — ответ был краток.
— Почему честь не отдали? — спросил он меня, останавливая меня.
— Потому что я не на службе. А теперь, будь добр – отъебись.
Я обошел его и продолжил свой путь с полупустой бутылкой.
— Как вы обращаетесь с офицером?! — крикнул он на весь замок, будя всех вокруг сто процентов.
— Отпусти меня, блять! — сказал я, когда он стал тянуть меня назад. Я ткнул задней ногой куда-то в его сторону, видимо, нанося удар по его ноге.
Уйдя от лейтенанта, я зашел в какой-то парк на территории замка. Но вот беда – мой организм требовал всё больше и больше алкоголя, а он заканчивался. Вот тут я и вспомнил про кухню замка. Как я проник туда без ключа? А потому что есть резервный. И я знаю, где он. Как?
Потому что один знаменитый капитан (единственный в гвардии) один раз съебался со всеми своими лейтенантами в Кристальную империю водить одну розовую принцессу по кругу, пока оставшийся старший сержант Игл Ай остался за главного прямо перед проведением крупного мероприятия в замке. И то, сколько он бегал туда-сюда, не описать никакими словами. Шайнинг до сих пор боится мне в глаза смотреть. Пидорас блять…
Естественно, что никто и не думал менять расположение тайника с ключом, но вот что действительно решили изменить – так это компоновку. Пришлось повозиться, дабы найти хоть какую-то бутылку, ибо память моя уже не могла помочь в поиске. Хорошо хоть, что все на выходных. А то бы тут объяснялся перед кухарками, бля…
Вновь парк, вновь птицы, вновь рассвет. Я сидел на голой траве и наблюдал за рассветом, слушая птиц и выпивая какой-то алкоголь. Я не знаю, что это было, но вкус был хорошим, а алкоголь сильным. Даже как-то… Не знаю, стал успокаиваться и потихоньку даже засыпать.
Я почти упал в бездну черноты, как услышал голос около себя.
— Не часто у меня тут гости бывают, особенно в субботу, — настолько въевшийся в уши и надоевший, что я мгновенно открыл глаза.
Сидевшая слева от меня белая кобылица смотрела на меня сверху вниз с лёгкой улыбкой.
— Что привело тебя сюда, страж? — спросила Селестия мягко.
Видимо, напиваться нужно меньше. Мерещится всякое… Похуй, пляшем.
— Заебало всё. Служба, дом, родители… Хочется просто уйти. Может, даже вообще со службы.
— Не пробовал пойти в отпуск? — спросила Селестия.
— Ага. Отпуск. Мне командование не разрешит даже спросить о нём. Отпуск бля, ха! Аха-ха-ха!
Не знаю, почему, но меня её идея рассмешила до ужаса. И, видимо, её тоже, ибо она стала смеяться вместе со мной.
— Да уж, глупая идея, согласна, — сказала она, хихикая, — но ты попробуй. В нашей жизни всё бывает.
— Мгм, — сказал я, делая ещё один глоток из бутылки, — будешь?
— Давай, — Селестия взяла бутылку в телекинез и отпила, — хорошее вино. Только крепкое слишком для обычных пони, как по мне.
— Согласен.
Я попытался встать, но ноги решили, что мне лучше упасть. Поэтому я им повиновался, упав прямо на плечо Селестии.
— Этому больше не наливать, — засмеялась Селестия.
Тепло её тела стало третьим, последним элементом, который отправлял меня в сон.
Чириканье птиц, вино, тепло тела белой кобылы… Отличный сон. Даже слишком…
— Спи, мой страж, — она стала гладить меня по голове. Резко её голос надломился после вздоха, — хоть у кого-то из нас будет отпуск.
Я проснулся с сильной головной болью в бараке.
Ох, ебать… Не-е, я не пью после такого. По голове будто проехался поезд, потом прошелся целый табун, а вдогонку решили попробовать её просверлить. Эффект примерно тот же.
И как такое может быть только от одной бутылки? Или сколько я там пил? Нихуя уже не помню… Сон разве что про Селестию и отпуск. Видимо, мой организм вообще не предназначен для алкоголя в таких дозах, но идея здравая. Наверное.
За окном стоял жаркий день в часу третьем, наверное. Нихуя себе я проспал… Я, наверное, заснул очень поздно.
Я встал и пытался найти свою сумку, надеясь, что однажды блокнот будет использован по назначению, но хуй там – сумка осталась дома. Ладно, в замке должна быть бумага.
Зайдя в штаб нашего гарнизона, я встретился с еле стоящим на ногах Шайнингом. Уж не знаю, что у него творилось ночью, но выглядел он ужасно.
— Здравия желаю, — сказал я ему.
— Ай, привет, вольно — ответил он мне, прикладывая копыто к голове, — у меня слегка болит голова от вчерашнего парада, поэтому попробуй быстро.
— Хочу подать прошение на отпуск.
— Ты же в курсе, что у нас и так нет никого и терять личный состав по отпускам у нас нет возможности? Ладно, не говори ничего, я пообщаюсь с лейтенантами – может, чего-нибудь придумаем.
— Спасибо.
В принципе, как говорила Селестия из сна, глупая идея. Надо бы чем-то себя занять до понедельника. Можно было бы прогуляться по городу…
Зайдя в барак, я подумывал о походе в столовую, ибо жрать хотелось невероятно, но тут же зашел Шайнинг.
— Я тебе одобрил двухнедельный отпуск.
Я чуть не сказал «Хуя себе».
— Ничего себе, а чего так быстро? — спросил я.
— За тебя замолвили словечко, — ответил Шайнинг со странной интонацией.
— Que? — спросил я словом из одного языка моего сослуживца.
— Не спрашивай.
Боже, Принцессу храни!
Селестия, старший диарх Эквестрии, повелитель солнца, принцесса земли Кантерлотской, Понивильской, Балтимейрской, Эппллузской и прочая, и прочая.
Я поднимала солнце с полностью закрытыми глазами. Не от ощущения превосходства или чего-то такого, но лишь от усталости. Даже несмотря на помощь Луны и Рэйвен, в последние несколько недель работы навалилось как-то слишком много: то послы приходят одни за другим, то на юге нужно размежевать границу, то подготовиться к празднику. Закончив со светилом, я вернулась в свои покои. Взглянув на кровать с грустным вздохом, я вышла, направляясь к кухне, попутно надеясь заглянуть к Луне. Она, видимо, спала, раз не участвовала в смене светил.
Я поспала ровно один час тридцать семь минут.
В коридоре среди пони был шум и кавардак. Оно и немудрено: скоро крупный праздник, скоро он даже начнётся. А ещё все хотят домой. Даже пораньше пришли, дабы пораньше закончить.
Эх… А ведь замок – мой дом, но что-то хочется вырваться из его стен. Вырваться и просто веселиться, как маленькая кобылка, которой я когда-то была. Когда-то…
Играть в куклы, играть в догонялки, играть в прятки. Ну, в куклы у меня больше интереса нет играть, а вот побегать я не против. Хотя бы почувствую лёгкие.
Я захожу в комнату Луны. Она заснула за столом, под её лицом лежал черновой вариант речи на церемонию. Она несколько дней не могла спокойно спать из-за этого события. Я, честно сказать, не особо понимала её беспокойства. Может быть, что дело было в дате, но…
— Луна… — тихо проворковала я, — Лу-у…
Она резко вскочила головой, ударяя меня в рог своей макушкой.
— А? Что? Я проспала? — Луна крутила головой вокруг, пока я потирала побитый орган.
— Тише, Луна, ничего ты ещё не проспала, — сказала я, корчась от боли, — я зашла тебя проверить. Смотрю, ты времени не теряла.
— Я… А, да, речь тренировала, — сказала Луна, смотря на листок пустым взглядом, — надо бы ещё раз повторить.
Она повернулась ко мне.
— Прости… Просто вся на взводе.
Я положила крыло на её спину.
— Не убивай себя, пошли лучше позавтракаем.
Луна вздохнула и тряхнула головой.
— Да, я уж слишком давно ела. Глоток кофе и каша мне сейчас бы сильно помогли.
— Давай, пошли.
Мы вышли вместе и направились вместе к столовой. По пути нам встретилось довольно большое количество военных, аристократов и бюрократов – все из них бегают словно в бешеном вальсе. Я успевала поздороваться с одним, а появлялось ещё пять. Луна стушевалась от такого стресса. Не хватало мне ещё, что она на церемонии сознание потеряет…
По приходу в столовую я приказала, чтобы нас никто не беспокоил. Я бы хотела, чтобы Луна поела в тишине и покое, да и я не против данного.
— А долго идёт сама церемония? — спросила Луна, поедая кашу с клубникой.
— Сама церемония идёт долго, но наше присутствие не сказать, что обязательно после пары действий, ибо после просто идёт праздник.
— То есть мы говорим наши речи и всё? — спросила Луна.
— Нет, я ещё должна сопроводить солдат с площади как их главнокомандующий, но после – да, всё.
— Фух, и хорошо, — сказала Луна с успокоением.
— Что, не любишь находится средь простых? — спросила я с усмешкой.
— Нет, ты не подумай! — сказала Луна слишком серьёзно для моей подколки. — Просто я бы хотела поменьше глаз на мне в один момент…
— Понимаю, — решила я отмести юмор, — но не волнуйся: если не захочешь быть на самом празднике, то мы можем спокойно уйти.
— Посмотрим на моё самочувствие, а то я предполагаю, что кофе это меня надолго не удержит, — сказала Луна, смотря в кружку и допивая последние капли.
— Согласна. Доела?
— Ага. Пошли.
Не успели мы выйти, как ко мне подбегает Рэйвен.
— Принцесса, послы прибыли.
Я вздохнула.
— Многие принесли поздравления и подарки в честь круглой даты монархии, однако большинство ещё планируют обсудить разные сделки, особенно Аравия и их размежевание границы.
— Сколько время? — спросила я.
— Ещё пока шесть утра. До церемонии осталось несколько часов.
— Давай я возьму на себя всех остальных, а ты сходи к послам Аравии, — предложила Луна. — Сколько всех остальных?
— Шесть, если не считать Аравию.
— Что же, увидимся? — вопрос был скорей про моё утверждение плана.
— Давай. Рэйвен, проведи меня до послов Аравии, а там уже помоги Луне.
— Я буду в своих покоях после приёма, приходи потом туда.
— Угу.
Рэйвен провела меня в один из залов замка, где собрались послы со всех стран. Обстановка была очень интересной для глаза: яки, грифоны, лошади и пони общались друг с другом. Многие поздравляли представителей последней расы с государственным праздником.
На наш вход все отреагировали небольшим поклоном дабы не отвлекаться от бесед. Рэйвен провела меня до пары пёстрых лошадей, одетых в одежду цвета золота. Ну да, золота у них много, врать не стану.
— Принцесса Селестия, — сказал жеребец, приветствуя меня и делая небольшой поклон.
— Принц Хусейн Али, принцесса Сара, — ответила я в ответ тем же.
Где-то ухом я слышала то, как Луна представляла себя. Надо будет спросить её опыт.
— Пройдём? — предложила я.
Мы ушли из зала в сторону парка и одной беседки, где всегда проходили наши встречи, взяв пару стражников. Принцу тут почему-то нравилось: беседка находилась около маленького озера, где плавали утки. Видимо, принц понимал ценность воды и старался быть к ней поближе.
— Как ваш сын? — спросила я, наши копыта били по каменной дорожке.
— Хорошо, вот в школу пошел. Уже даже читает по слогам. Сара помогает ему учиться дома.
— Братик мой такой молодец! Уж даже не знаю, что ему давать для обучения, — сказала кобыла с наслаждением в голосе, — всё решает, что не дам.
— Это хорошо. Растёт хороший наследник.
— Сара всё со мной спорит, что его надо подать в науку, — сказал принц с небольшим укором, — не учили её не спорить со старшими.
— Но ведь это так!
— Думаю, что жизнь сама расставит всё по местам. Дайте ему пока насладиться детством, — сказала я, заходя в беседку, — стать хорошим правителем или знаковым учёным у него будет время потом.
Мы сели в беседку. Как-то тут пусто.
— А как поживает ваша сестра, принцесса? — спросила Сара.
— Хорошо. Правда немного застенчиво себя ведёт, но должно пройти.
— Сложно возвращаться в новый мир, когда-то тебе знакомый.
— Ничего, она у меня сильная кобылка – справится. Ещё бы я хотела задавать вопрос – вам чего-нибудь принести из съестного?
— Думаю, что да.
Я уже знала, что это будет.
— Страж, сходи, пожалуйста, на кухню и попроси еды для гостей.
— Так точно, — он отсалютовал и ушел в сторону замка.
— А откуда вы получаете еду для замка? — задал вопрос принц.
Как же он любит подводить к вопросам…
Я выходила из зала убитой. Разговор про таможенную ставку убил меня полностью. Мы знакомы довольно давно с принцем: я его видела ещё в пелёнках, но как же он иногда упёрт… Но мой убойный аргумент про воду заставил его всё-таки унять свой нрав, хоть и ненадолго.
Я уже было хотела постучаться к Луне, но меня окликнула Сара.
— Принцесса Селестия, подождите, пожалуйста! — сказала она сзади.
— Да? — спросила я устало.
— Простите моего отца, прошу вас, — она подошла ко мне и взглянула в глаза.
— Почему ты извиняешься за него? — я усмехнулась. — Мы вроде как всё провели прекрасно.
— Просто он был таким упёртым… А я знаю, что извиняться он не любит.
— Не волнуйся, Сара, всё нормально, — сказала я без упоминания титула, — я привыкла к его характеру, — если тебя это успокоит, то обид у меня на твоего отца нет.
Сара вздохнула.
— Простите, если выгляжу глупой и нелепой.
Я положила ей на спину крыло, будто пытаясь скрыть наш разговор.
— Сара, ты ещё юна. Тебе ведь и нет двадцати, не так ли?
— Откуда вы знаете? — она удивлённо посмотрела на меня.
— Сара, я знала основателя вашей династии, — сказала я с ровным лицом, но не выдержала и хихикнула, — а уж твой отец и его дети для меня что-то, случившиеся будто вчера.
— А… — Сара замялась, — а можно попросить разрешение вам писать? У меня так много вопросов по этому поводу.
— Я никогда не против. Думаю, твой отец скажет мой адрес.
— Спасибо, принцесса Селестия. И ещё раз – простите.
Я сложила крыло.
— До свидания, принцесса Сара, — я сделала небольшой поклон.
— Э… До свидания, принцесса Селестия, — Сара повторила то же самое в ответ, слегка замешкавшись. Она пошла по коридору, где перед поворотом помахала мне на прощание.
Умная кобылка.
Я постучалась к Луне.
— Заходи, Селестия, — я услышала крик изнутри.
Зайдя, я увидела Луну в другой комнате. Стоя перед зеркалом, Луна репетировала речь, закончив через секунду последними словами:
—…И да будет жить Эквестрия в мире ещё дольше, ещё лучше и ещё краше.
— Я смотрю ты времени зря не теряла, — сказала я, смотря на стол, покрытый чернильными пятнами.
— Тебе конец нравится? Просто я его только сейчас написала.
— Нормально всё. Сколько времени осталось?
Луна бросила взгляд на свои часы на стене с рисунком солнца. Такой глупый подарок… Но он сработал.
— Не осталось, надо выходить.
— Хорошо, я позову эскорт.
— Подожди, — сказала Луна, двигая зеркало, — ты лицо своё видела? Ты выглядишь мёртвой.
Из зеркала на меня смотрела белая кобыла с фиолетовыми мешками из-под глаз. Её взгляд был пустым, уставшим и неживым.
Да уж, и такой на праздник идти…
— Я позову их, — Луна пошла на выход, — ты пока приведи себя в порядок.
— Угу, — сказала я, не отрывая взгляда и слыша звук закрытия за собой двери.
Селестия моя, я выгляжу ужасно.
Ну да, Селли, ты выглядишь ужасно.
Я ушла в туалет Луны. Умывшись, я воспользовалась её косметикой, чтобы скрыть своё ужасное состояние.
Может, сойти с трона?
Убедившись в том, что хотя бы с дали мои мешки под глазами нельзя увидеть, я вышла в коридор замка, где меня уже ждала Рэйвен.
— Карета подана, принцесса.
— Спасибо, Рэйвен, — сказала я честно ей, — ты можешь уйти домой пораньше, если хочешь.
Рэйвен лишь мотнула головой.
— Я с вами до конца, принцесса.
— Разве тебя не ждёт семья дома? — спросила я, когда мы выходили из замка. Луна уже сидела в карете.
— Не волнуйтесь, они понимают.
— Селестия, давай быстрее! — крикнула Луна.
— Идите, я встречу вас на банкете, — сказала Рэйвен.
— Благодарю за службу, — сказала я, кивая ей.
Я села в карету рядом с Луной. Сестра обследовала моё лицо со всех сторон.
— Ну вот. Хоть как пони выглядишь.
— Славно. Вперёд.
Наш путь от замка до городской площади проходил по нескольким улицам, на которых уже выстроились толпы пони. Тысячи поздравлений, криков и пожеланий слились в стену белого шума, столь успокаивающего меня. Почему? Потому что в такие моменты можно просто сидеть с глупой улыбкой и думать о своём.
Луна на первых порах стушевалась, однако потом полностью влилась с толпой, пытаясь вести с ней диалог. Хах…
Мы приезжаем на площадь и спешиваемся. Дорожка на трибуну усеяна цветами. Я прохожу и всем машу копытом и стараюсь держать глаза открытыми, ибо вспышки фотоаппаратов не прекращались ни на секунду. Луна уже вошла в кураж и чуть ли не целовалась со всеми. Откуда у неё столько энергии? Кофе выпила тонну что ли?
— Приветствую вас, народ Эквестрии, на сегодняшнем празднике! — сказала я приветственные слова. Народ взорвался в овациях и криках. Лишь солдаты стояли по струнке. Жалко их даже. — Сегодня мы собрались здесь дабы почтить действительно круглую дату…
Дальше я читала речь лишь по инерции, думая о своём и иногда разглядывая интересные вещи. Вот я заметила, что один из солдат забыл кисточку. А один упал без сознания. Сколько ведь таких было за всю мою жизнь, а всё их жаль и хочется подлететь и помочь – а нельзя.
Я дочитала свою речь и уступила сестре. И хоть её невероятная разговорчивость вначале куда-то делась, то в середине речи она её вернула. Думаю, что ей было в порядке быть в центре внимания шумной толпы, а когда слышны крылышки божьей коровки, то тут другое дело. Но речи были сказаны, начался марш. Наши войска отправились обратно в замок под наш величественный взгляд (у Луны не особо), а потом мы сели обратно в карету и уехали к монументу, посвященному мне и Луне. Там и предполагался основной праздник, где, в общем-то, был пир. Что-то вроде концерта Гала, но для всех кто хочет.
— Я вижу, что ты прямо светишься от энергии, — сказала я, сидя рядом с Луной.
— Не знаю, Селестия, что со мной происходит, но я прямо не могу усидеть на месте! — сказала Лу очень быстро. — Толпа меня захватила и завела.
— Что ж, я рада, что ты поборола в себе свою замкнутость, — я усмехнулась.
— Ты останешься на праздник? — спросила Луна с каким-то страхом в голосе.
— Я составлю тебе компанию, не волнуйся, — я прижалась к ней и погладила по голове, — тем более, что когда нам выпадет ещё шанс так долго побыть вместе?
— Ты лучшая, Тия, — сказала Луна, обнимая меня.
Я устало улыбнулась, пока Луна на меня не смотрела. Хотелось спать, но ладно уж. Кофе всё исправит. Лишь бы не стать Твайлайт и не заводить зависимость от него.
Мы прибыли к нашей статуе уже в середине дня. Выйдя из кареты, я увидела только упомянутую Твайлайт, а рядом с ней – Рэйвен со своим мужем. С постамента я объявила праздник открытым. А потом началось веселье.
Я же хотела лишь побыть рядом с Луной, поболтать с Твайлайт, Рэйвен, может, Сарой, если я её найду здесь. И всё мне удавалось крайне хорошо, но усталость брала надо мной всё больше и больше. Я не знаю, почему так было. Как-то слишком резко у меня пропала энергия. Может, если учитывать тот факт, что я спала меньше двух часов, то это как-то можно понять…
—…А мне понравилась ваша речь, принцесса Луна, — я как-то вышла из своих мыслей, — она прямо вселяет уверенность в завтрашний день.
— Ты правда так считаешь, Твайлайт? — застеснялась Луна.
— Поверьте, принцесса, када Твайлайт грит так – она это и имеет в виду. — ответила за подругу Эпплджек. Твайлайт сказала, что не могла пропустить этот праздник, а подруги пошли вместе с ней.
— Полностью согласна с Твайлайт, принцесса, — сказала Рэйвен.
А меня за речь поблагодарили как-то суше. Эх, теряю хватку!
Дело подходило к вечеру. Пони начали потихоньку расходится, прощаться со мной и просто уставать.
Мы с Луной ехали в карете. Ну, как сказать. Скорее я с телом Луны: её голова лежала на моём плече, пока я придерживала её талию, чтобы она полностью не свалилась. Тихо сопя, она крепко спала с индифферентностью слона. Гладя её, я иногда посмеивалась. Как же глупо иногда её мордочка выглядит.
Не надо больше пить так много кофе, Луна. Не надо!
Мы приехали в замок уже довольно поздно. Собравшихся помочь мне стражников я разогнала, сказав, что справлюсь с Луной сама. Я телепортировалась в её комнату и уложила её спать, поцеловав в лоб. Теперь же в моих мыслях ещё и роилась идея о том, что её внезапный сон продиктован последними днями. Она ведь спала так плохо, что даже обращалась ко мне за советом, мол, как я могу спать перед такими важными событиями.
— Опыт, Лу, опыт… — сказала я шепотом. Луна лишь взмахнула ухом.
Я подтянула ей одеяло, поцеловала в последний раз. Пусть спит, ей надо. Однако я воспользуюсь твоим балконом, Луна, ещё раз, чтобы сменить луну одна ещё раз.
Хах…
Белый полумесяц поднялся наверх. Красиво. Я перестаю думать из-за усталости. Я мыслю образами. Надо идти спать.
Я тихо закрыла за собой дверь в комнату Луны. Выйдя в коридор, я услышала позади себя своё имя. Точно…
—…успешен, можно, думаю, завершать, — сказал Шайнинг.
После любого из крупных праздников несколько высокопоставленных пони отчитываются перед Рэйвен о том, как прошел праздник, что происходило, что случилось, сколько было потрачено и так далее. Рэйвен ушла домой раньше по моему наставлению, поэтому сделать краткий обзор некому. Да и отчитываться некому, поэтому осталась лишь я. Лишь одна бедная Селестия.
Конференция закончилась примерно в полночь. До поднятия солнца осталось несколько часов. Я была уставшей, я была голодной, я была высушенной. Я решила идти от обратного и сначала помыться. Перед этим я открыла окно, чтобы проветрить комнату.
Горячая вода била по моей напряженной спине, пока я пыталась найти шампунь. Иногда было просто невероятно приятно залезть в горячую воду, это расслабляет.
Я привела гриву и хвост в порядок и решила быстро поесть перед сном. В столовой остались яблоки ещё с нашего завтрака. Быстро захватив несколько, я направилась обратно в свои покои, поедая плоды ещё по пути в совершенно не в той манере, которой должна поедать принцесса, обгладывая яблоки как последний зверь.
Что? Я голодная.
Я съедала яблоки так быстро, что чуть ими не давилась. Слюни текли по моему рту, но мне было плевать: я хотела есть. А ещё я хотела спать.
Выкинув последний объедок в мусорное ведро, я провалилась в постель, засыпая в ту же секунду. Проблема в том, что я так же резко проснулась, услышав какой-то крик извне. Открытое окно только помогло ему.
Я чувствовала себя опять ужасно, и я знала, что быстро опять не засну. А до рассвета осталось тридцать минут…
Ничего, кофе выпью и всё будет хорошо.
Попытавшись встать с кровати, я упала на неё вновь. Силы нет в ногах вообще. Глубоко вздохнув, я всё-таки встала на все четыре. Украв немного кофе со своего же стола, я заварила его в чашке прямо у себя. Это кофе лежало у меня так давно… Когда я его покупала? Я уже и не вспомню.
Выпив напиток в один глоток, я ушла на балкон поднимать солнце. Подняв его, я обратила внимание на парк под моим балконом, а именно на коричневого пегаса с бутылкой чего-то крепкого в копытах. В голове как-то резко возник момент с парада: он был одним из командиров, по крайней мере, все данные совпадают: пегас, коричневый, с белой точкой на носу. Его взгляд на меня как-то мне запомнился. Будто оценивающий.
Я тихонько спланировала за его спину. Он наслаждался рассветом и пением птиц.
А ведь действительно. Так красиво поют… Я так давно на это не обращала внимание.
— Не часто у меня тут гости бывают, особенно в субботу, — сказала я, подходя к нему и садясь около. Он слегка скривился и посмотрел на меня. — Что привело тебя сюда, страж? — спросила я мягко.
Видела в его глазах я непринятие этой ситуации. Видимо, думал, что это сон.
— Заебало всё. Служба, дом, родители… Хочется просто уйти. Может, даже вообще со службы.
Матерщина резанула мне ухо, но я не подала вида: у солдат это святое.
— Не пробовал пойти в отпуск? — спросила я. Мне можно задать тот же вопрос самой себе.
— Ага. Отпуск. Мне командование не разрешит даже спросить о нём. Отпуск бля, ха! Аха-ха-ха!
Солдат рассмеялся, чуть не роняя бутылку из копыт. Я рассмеялась вместе с ним. Да уж, кто нам даст отпуск? Вот действительно включила дуру.
— Да уж, глупая идея, согласна, — сказала я, хихикая, — но ты попробуй. В нашей жизни всё бывает.
А уж тысячелетнему аликорну не знать, что бывает действительно всё. А ещё у меня возникла идея. Многие это сочтут неправомерным использованием своего статуса, но многих не существует. Да и не узнает никто.
— Мгм, — кратко ответил страж, делая глоток, — будешь?
— Давай, — я взяла бутылку и отпила. Это же вино, которое я спрятала на кухне, а она ведь закрыта…
И тут меня осенило, кто это.
— Хорошее вино. Только крепкое слишком для обычных пони, как по мне.
— Согласен, — ответил Игл Ай.
Я вспомнила этого пегаса. Несколько лет назад он помогал организовать праздник в Кантерлоте во время отсутствия Шайнинга и его лейтенантов. И по долгу службы ему сказали, где лежит ещё один ключ от кухни.
Вот ведь как мир тесен…
Игл Ай попробовал подняться, но упал ко мне на плечо. Как там Шайнинг говорил?
— Этому больше не наливать, — я засмеялась. Ответа мне не было.
Страж очень быстро заснул прямо на моем плече. Видимо, действительно много выпил.
— Спи, мой страж, — я погладила его по голове, — хоть у кого-то из нас будет отпуск.
И я тебе его устрою. Ну, как я.
Косвенно я.
— Шайнинг, — сказала я, заходя к нему в штаб.
— Принцесса, — он резко встал по струнке.
— Вольно. Мне нужно с тобой поговорить насчёт одного твоего подчинённого. Игл Ай. Старший сержант, если мне не изменяет память.
— А, да… Хороший малый, не могу ничего плохого насчёт него сказать. Он что-то плохое сделал?
— Нет, — отрезала я сразу, — мне хочется, чтобы ты одобрил ему отпуск. Он скоро придёт.
Шайнинг выглядел очень сконфуженным.
— Эм… Хор… Так точно. Он уже приходил…
— А, ну вот. Спасибо.
Я ушла, слыша бормотание за своей спиной обескураженного капитана.
Ничего. И на моей улице настанет праздник. А так – пусть хоть у него будет.