Тренировка жеребца

Немного смелости

Я понятия не имею как нужно было правильно перевести прозвище "Studinator" поэтому будет просто "любовничек".

Баттерскотч ворчал, приходя в себя после сна. В ушах зазвучало слабое щебетание птиц, и он медленно открыл глаза, яркое солнце заставило его прищуриться и быстро моргнуть. Когда зрение нормализовалось, он оглядел комнату, в которой был. Его зрение заволокло тусклое пятно, и сонливость раннего утра поначалу мешала его ощущениям. Но всё же боль в теле давала о себе знать, он медленно потянулся, нащупав передней ногой что-то мягкое.

Наконец зрение полностью прояснилось, и он перевёл взгляд в сторону, обнаружив рядом с собой крепко спящую Рарити. Её грудь вздымалась и опускалась при каждом вздохе, а на мордочке расплывалась довольная улыбка — она крепко спала. Выглядела она умиротворённой, но её вид говорил о событиях предыдущей ночи. Её грива была взъерошена, шерсть свалялась от пота, а макияж, который она тщательно наложила накануне, размазался. Оглядевшись по сторонам, Баттерскотч заметил, что в беспорядке была не только Рарити — по правде говоря, и вся спальня бутика тоже.

Тихонько вздохнув, Баттерскотч почувствовал дискомфорт в ногах — физическое напоминание о неожиданном повороте предыдущего дня. То, что должно было стать простым осмотром Опал, превратилось в очень напряженную ночь страсти. Он пришел не с намерением переспать со своей подругой, но, похоже, ни она, ни он не могли справиться с собой этой ночью. Пышный круп Рарити и её привлекательные бёдра были так непринужденно выставлены напоказ, пока они болтали, а стояк, который он получил при их виде, казалось, обрёк их на страстную ночь любви.

Опустив взгляд, Баттерскотч обратил внимание на засохшее семя на себе и простынях. Надув губы, он просмотрел на Рарити. Рядом с ней была лужа семени, а из её лона вытекали струйки его семени. Было очевидно, что в своей звериной ярости прошлой ночью он, по меньшей мере, несколько раз полностью заполнил её нутро. Он не мог вспомнить, сколько раз они кончали, но доказательства были наглядны. Часть его беспокоилась о том, что она забеременела от него, но, учитывая, что он уже успел обрюхатить Пинки и Твайлайт, наличие третьей подруги, вынашивающей его детей, было не так уж и важно. Возможно, это было нерационально, но, в конце концов, вполне ожидаемо, учитывая отсутствие самоконтроля у него и его подруг.

Проклиная свою несдержанность, Баттерскотч осторожно поднялась с кровати Рарити. Он не хотел будить её, видя, как она мирно дремлет, но и не мог тратить часы на то, чтобы лежать в постели и ждать, пока она проснётся.

Приподняв с себя элегантные, а теперь еще и сильно испачканные покрывала, он, почесывая мордочку, на которой остался аромат их взаимных объятий, осторожно соскользнул с кровати. Запах секса пропитал воздух и, казалось, его самого — ароматная смесь ириса, духов и еще каких-то более экзотических элементов. Он уже чувствовал, как его член начинает пульсировать под ним, и воспоминания о страсти, которой он наслаждался прошлой ночью, крутились в его голове, словно дразнящая карусель развратных наслаждений.

Он отчаянно нуждался в душе, но не решался воспользоваться душем Рарити. Оставлять её просыпаться в постели одну было достаточно невежливо, а пользоваться её ванной, пока она не видит, тоже не хотелось. Тщательно выверяя шаги, он медленно и бесшумно направился к двери спальни. Возможно, он оставит Рарити записку с благодарностью за прекрасную ночь и, что не стал будить её из уважения к её сну, но это можно будет сделать после того, как он придумает, как помыться.

— Так скоро уходишь, дорогой?

Или это может произойти сейчас.

Оглянувшись через плечо, Баттерскотч заметил Рарити. Сев в своей постели, она протерла глаза и мягко очаровательно зевнула. Она тряхнула головой, борясь с сонливостью, потянулась и поморщилась, почувствовав ту же боль, что и Баттерскотч.

— И-и-извини! Ты так сладко спала, что я не хотел тебя беспокоить! — он нервно хихикнул. — Надеюсь, ты не сердишься...

— Это не проблема, дорогуша. Хотя должна сказать, что после того, как ты вчера дико меня покрывал, обращение со мной как с леди кажется мне несколько странным. — она слегка хихикнула, игриво подмигнув ему. — Не то чтобы я жаловалась.

На мордочке Баттерскотча проступил румянец, — Ну да... хе-хе...

Рарити подняла бровь, оглядывая свою комнату, — Боже мой... мы вчера устроили такой беспорядок.

Осмотрев себя, она вздохнула, — И я тоже в полном беспорядке!

— Я собирался попроситься к тебе в душ, если ты конечно не возражаешь. — Баттерскотч продемонстрировал свой взъерошенный мех, — Я и сам не слишком чистый.

Рарити поджала губы, в её глазах мелькнул коварный огонёк, — Ты приглашаешь меня присоединиться к тебе?

— Я... эээ... — Баттерскотч сглотнул и попятилась, — Конечно?

С удивительной быстротой Рарити спрыгнула с кровати. Взмахнув гривой, она втянула воздух, и её хвост слегка приподнялся, когда она почувствовала аромат.

— О боже... может быть, ты будешь так добр и поможешь мне прибраться здесь после?

Баттерскотч наблюдал, как она начала идти к нему, особо акцентируя внимание на своих шагах и маняще покачивая бёдрами из стороны в сторону. Он почувствовал, как его член начал пульсировать, затвердевая с угрожающей скоростью, когда в его воображении пронеслись новые воспоминания вчерашнего дня. Его подруги были горячими, и Рарити не была исключением из этого правила, а её знойная игра заставляла его заводиться.

— П... после того как мы помоемся? — заикаясь, проговорил он, чувствуя, как магия окутывает его член.

Встав перед ним, Рарити наклонилась вперед и выдохнула горячий воздух ему в ухо. Это ощущение заставило его вздрогнуть от восторга и удовольствия, а волшебная хватка, которой она обхватила его, медленно пришла в движение. Её хвост был полностью поднят, и, словно метроном, раскачивался над её прекрасным крупом, завораживая его видениями того, что лежало под ним, вне поля его зрения. Эти широкие бёдра, этот плотный пончик, эта упругая петелька и такое приятное вымя.

— Нет, нет, мой большой, красивый жеребец! — ворковала она, приблизив свои губы к его уху, — После второго раунда.

 

---

 

Закрыв за собой дверь, Баттерскотч испустил вздох облегчения. Ранним утром он начал день со второго раунда секса с Рарити, затем последовал душ, ещё один раунд, второй душ, и наконец, они разошлись по своим делам. У Рарити был запланирован пикник с подругами, и Баттерскотч освободился, чтобы заняться своими делами на сегодня. Уход за животными, немного весенней уборки и столь необходимый обед... Но теперь он был свободен и мог проводить время, как ему заблагорассудится.

Он полагал, что пикник, который устроили его подруги, уже закончился, так что первым пунктом в его планах на свободное время было найти их и наверстать упущенное. Он предполагал, что они находятся в замке Твайлайт, и поэтому, убедившись, что входная дверь заперта, он что-то напевая себе под нос, весело потрусил дальше.

Блаженно не замечая опускающегося за ним небольшого облака, он услышал знакомый хриплый голос, заставивший его подпрыгнуть.

— Долгий день, приятель?

Голос Рейнбоу узнавался безошибочно, и, судя по тому, что она говорила, на уме у неё было одно веселье. Баттерскотч был не прочь поддразнить её, но он мог только представлять, что она замышляет в своей голове.

— О-о! Привет, Рейнбоу Дэш! Я как раз собирался найти тебя и остальных. — заикаясь, проговорил он, сторонясь её.

Компания была желанной, но внезапное появление пегаски заставило его пошатнуться.

— Н-напряжённый день?

Рейнбоу нахально фыркнула и подняла на него брови.

— Как, я слышала, у тебя был "поздний ночной визит" к Рарити, а, Любовничек?

Это замечание застало его врасплох — потому, что она так легко вызнала о его вчерашних проделках, скорее всего, благодаря фирменным сплетням Рарити во время пикника, и потому, что она уже довольно давно использовала в отношении него это прозвище.

— Ей просто нужна была моя помощь с Опал! — воскликнул он, отворачиваясь от неё, так как его щеки залил румянец, — И не могла бы ты перестать называть меня так!

— Эй, это ведь не я развлекаюсь со своими друзьями, правда? — продолжила Рейнбоу, не переставая игриво поддразнивать, — Судя по тому, что она нам рассказывала, в постели ты был просто великолепен.

Баттерскотч прикрыл глаза крыльями, как будто это волшебным образом могло заставить разговор отклониться от заданного курса.

— Ничего такого! Я просто помогал ей!

Рейнбоу закатила глаза.

— Ну да, и те истории, которые Твайлайт и Пинки рассказывали нам о том, как ты их наполнял по полной программе, тоже были "ничего".

Как будто крылья ему хоть как-то помогали, Баттерскотч еще сильнее прижала их к лицу.

— Я... Я...

Позади него раздался хриплый гогот, и Рейнбоу отпрянула назад на своём облаке, — Бахахаха! Прекращай, Любовничек, не надо всегда быть таким застенчивым! Они и впрямь оценили, насколько ты хорош!

— Правда? — спросил Баттерскотч, выглядывая из-за своих крыльев.

Рейнбоу игриво толкнула его в плечо и кивнула головой, — Да, конечно! И тут я перейду к тому, о чём уже давно думала...

Услышав, как сменился её тон, Баттерскотч поднял бровь. Он хорошо знал Рейнбоу ещё с тех пор, когда они были жеребятами, но никогда не слышал от неё такого тона. Он был не озорным, не дразнящим, а скорее... знойным? На мгновение он подумал, что, возможно, его взволнованное состояние портит ему слух, но, оглянувшись, замер.

На облаке, повернувшись к нему крупом, лежала Рейнбоу. Её хвост был задран, и он мог видеть всё, что она могла предложить. От её упругих подтянутых бёдер до слабых контуров петельки, выглядывающих между ними. Даже от вида её подтянутых, мускулистых бёдер у него потекли слюнки. Он всегда находил её симпатичной в атлетическом смысле, но видеть её такой — это было нечто новое.

Его крылья мгновенно расправились по бокам, по мордочке потёк пот, а пунцовый оттенок, стал ещё больше. Не удержавшись, он полностью повернулся, а его глаза впились в стоящее перед ним зрелище.

— Знаешь... я бы не отказался, чтобы и меня оседлал такой жеребец...

Он даже в самых смелых мечтах не мог представить, что Рейнбоу Дэш сделает такой шаг. Конечно, она была смелой, но вести себя так развратно, и соблазнять жеребцов было совсем не в её духе. Она всегда была такой самодовольной, ни когда, не давая жеребцам, разве что за исключением редких случаев во время течки, но вот она предстала перед ним во всем своем великолепии.

Её точеные бока блестели от пота, упругие, но такие же манящие, как у Рарити или любой другой из его подруг. Но в одном она разительно отличалась от остальных. Пока у остальных были мягкие, пухлые формы, её формы наоборот были упругими и мускулистыми. Но, даже бегло взглянув на них Баттерскотч понял, что они могут немного покачиваться. Выступивший пот, придавал её бёдрам блеск, который ещё больше подчеркивал её изгибы. Это был идеальный круп, сформированный упорным трудом и целеустремленностью, но при этом обладавший упругостью, которая как нельзя лучше отражала суть Рейнбоу.

А вот то, что находилось между её восхитительными бёдрами, по-настоящему взволновало Баттерскотча. Её пончик, блестевшие от пота, лежал перед его взором, как маяк, взывающий к его самым сокровенным желаниям. Мысли о том, какие удовольствия он мог доставить, пронеслись в его голове, и он почувствовал знакомое возбуждение между ног. В прошлом ему доводилось мельком видеть его, но теперь, когда она предстала перед ним, он наконец смог в полной мере всё оценить.

Но на этом виды не заканчивались. Ниже открывался вид, за который многие поклонники "Вондерболтов" были бы готовы убить. Кобылье достоинство Рейнбоу было покрыто её собственным возбуждением, а по бёдрам стекала линия её соков. Каждые несколько секунд, она подмигивала ему, сообщая всё, что ему нужно было знать о её тонко замаскированном возбуждении, которое она пыталась скрывать за своим самодовольным фасадом. Она хотела его, её тело хотело его, и подмигивание её клитора было четким индикатором её истинных намерений. Он не имел ни малейшего представления о том, насколько невероятным может быть её страсть, но перспектива затрахать её до беспамятства, как других своих подруг, и неизбежно обрюхатить её, как и их, заставляла его инстинкты кричать.

— Что ты делаешь?! — воскликнул он.

Рейнбоу оглянулась на него через плечо, хлестнув хвостом по крупу.

— Я слышала это от Твай, потом от Пинки, а теперь и от Рарити. Если ты действительно такой классный, как о тебе говорят, я должна увидеть это своими глазами! — Она отвернулась, румянец пробился сквозь её самоуверенный вид. — К тому же... я давно хотела попробовать это с тобой...

Баттерскотч растерянно моргала, не веря, тому, что услышал: — Что?

— Скотчи, ты пригласил меня на выпускной в нашей лётной школе! — проворчала Рейнбоу, закатывая глаза. — Видеть тебя в этом костюме и всю ночь ловить твои взгляды на своём крупе..." — она уткнулась лицом в облако и застонала. — Уф... Я же говорила Рарити, что у меня это плохо получается.

Перемена в её поведении привлекла внимание Баттерскотча, отвлекая его взгляд от предоставленного вида и заставляя посмотреть на её мордочку.

— Подождите, что тут происходит?

— Серьёзно?! — буркнула Рейнбоу, почесывая мордочку, — Разве это не очевидно?

От её выпада Баттерскотч попятился назад, — Нет! Не очевидно! Я понятия не имею, о чем ты говоришь!

Рейнбоу хотела что-то сказать но тут же замолчала. Отстранившись Баттерскотч видел, как ей не по себе, как метались её глаза, перебирая мысли в голове. Она не часто бывала такой, но он понимал, что она нервничает. Он знал её достаточно хорошо, и что-то не давало ей покоя.

— Рейнбоу, пожалуйста, что происходит? — он попытался отогнать похотливые мысли в своем сознании.

— Сначала ты так смело выставляешь себя напоказ, на что я, конечно, не жалуюсь, но теперь ты выглядишь растеряно!

— Это... — Рейнбоу заколебалась, испустив долгий вздох, — Ах, чёрт возьми! Это потому, что ты мне нравишься, ясно?!

Это признание застало Баттерскотча врасплох, наполнив его разум бесчисленными вопросами. Он ей понравился? Как, как он ей нравится? И как давно? Когда это началось? Неужели он настолько слепой? Неужели он годами не обращал внимания на её эмоции? Как он мог не замечать? Вопросы сыпались непрерывным потоком, заставляя его внутренности бурлить от неуверенности. Ему это льстило, и он не был ни капли против такой перспективы, но похотливые мысли вступали в противоречие с внезапно возникшими романтическими чувствами, и он не мог четко сформулировать свою мысль.

— И не только мне! Ты нравишься всем девочкам!

И теперь всё стало только хуже.

— П-прости что?

В этот момент маска Рейнбоу полностью разрушилась, её румянец был ясен как день, и теперь она казалась той, кто хотел бы раствориться в воздухе.

— Чувак, да ладно! Правда? Половина из нас уже трахалась с тобой! Мы все делали тебе намёки! И сейчас половина наших разговоров сводится к тому, что ты ничего не замечаешь! — она снова застонала, ударяя копытом по мордочке, — Рарити сказала мне, что это будет лучший способ для всех нас наконец-то рассказать тебе, мол, я единственная, кто достаточно "смела", чтобы сделать это, но теперь я просто смущена и на взводе...

— Ладно, ладно, подожди... — начал Баттерскотч, подняв перед собой копыта.

— Во-первых, ты мне тоже нравишься! Все вы, девочки, замечательные! Вы все красивые, очаровательные и по-своему удивительные!

Рейнбоу нерешительно оглянулась на него. Выражение её мордочки немного смягчилось, но всё ещё оставалось смущенным.

— Правда...?

— Да! Как же я не замечал, что вы всё это делаете! — он застонал, ткнувшись мордой в копыта, — Я был бы более чем счастлив, быть с любой из вас! Но теперь я нравлюсь вам всем?! Как же мне выбирать...

— Табун, придурок.

Ухо Баттерскотча дрогнуло при этом слове. Все пони знали, что такое табун, но встречались они не так уж часто. Хотя бывало, что один жеребец привлекал внимание нескольких кобыл, но редко когда все эти кобылы соглашались делить жеребца. Это не было табу, но он никогда не стремился сам впутывать в это, хотя и не возражал против этого.

— Табун? Со всеми вами?

Почти как по волшебству, растерянное состояние Рейнбоу быстро перешло в её обычное, самодовольное. Судя по её реакции, он мог только предположить, что она уловила его интерес, и, когда её клитор ещё раз восторженно подмигнул, он понял, что мяч снова вернулся на её сторону.

— Да. — проворковала она, подмигивая ему, на этот раз глазами, а не нижними губками, — Мы это обсудили, и в этом есть смысл! К тому же ты уже оттрахал троих из нас до беспамятства и обрюхатил.

— Можешь больше не подчеркивать этот момент. — проворчал Баттерскотч.

Рейнбоу фыркнула, подняв на него бровь. — Почему? Это же возбуждает! И это то, что я хочу, чтобы ты сделал со мной прямо здесь и сейчас.

Баттерскотч обнаружил, что его взгляд снова сфокусировался на её бёдрах, и, увидев как она ещё больше раздвигает ноги, ещё сильнее подчеркивая свой круп и свои прелести, он с трудом взял себя в копыта. Может, он и застенчив, но когда дело доходило до похоти, он был диким животным — по крайней мере, так его называла Рарити. Осознание того, что все пять подруг хотят его, как в романтическом, так и в платоническом смысле, придавало непривычный импульс его самолюбию. Пять самых желанных кобыл во всей Эквестрии, буквально герои всего мира, жаждали его. То, как Рейнбоу металась взад-вперёд, привело его в замешательство, но в одном он был уверен точно. Она хотела его, и он был бы счастлив, удовлетворить её желание.

Собрав всю свою браваду и уверенность, которыми он редко пользовался, Баттерскотч ухмыльнулся.

— Табун звучит весело, но это значит, что мне придётся добавить в него и тебя.

Хвост Рейнбоу возбужденно махнул над её крупом.

— О? С каких это пор ты стал уверенным в себе! Ну же, здоровяк, дела говорят громче слов. — она полностью улеглась на облако, готовясь к тому, что неизбежно должно было произойти.

— Так заставь же меня кричать!

Баттерскотчу не нужно было повторять дважды. Утреннее развлечение с Рарити вымотало его до предела, но, отдохнув и набравшись сил, он хотел лишь получить ещё больше удовольствия. А прямо перед ним была Рейнбоу Дэш, кобыла, о которой многие жеребцы могли только мечтать, и требовала, чтобы он заставил её кричать от блаженства.

И он собирался сделать именно это.

Проскакав вперёд, не сводя глаз с Дэш. Встал на дыбы, он всадив свой длинный член ей прямо между бёдер. Баттерскотч почувствовал, как она задрожала от восторга и дёрнулась от неожиданности. Писк, который она при этом издала, был просто восхитительным. Когда она обернулась, чтобы посмотреть на него, он заметил, как в её взгляде вспыхнуло вожделение. Её стройные бёдра едва заметно дрогнули от его резкого движения, и слегка покачнулись от предвкушения, когда его член удобно устроился, идеально уместившись между ними.

Дэш издала второй вздох, оглядываясь назад, чтобы оценить его истинный размер. От того, как он упирался, у неё заколотилось сердце, и она ощущала каждую пульсацию его члена в такт биению своего сердца. Она знала, что он увесист, ведь сама в прошлом не раз подмечала это, но ощущать это на собственном теле — совсем иное. Он был достаточно длинным и толстым, чтобы заставить её естество дрожать. Тот факт, что он мог заполнить пространство между её бёдер, демонстрировало его огромную толщину, и только усиливало возбуждение, нарастающее в её груди.

— Святая Селестия, Скотчи, — тихонько вздохнула Рейнбоу.- Ты действительно огромный.

Её глаза расширились, когда она почувствовала, как он медленно прижимается к её крупу, и её хвост дёрнулся в ответ.

— Обычно другие не могут принять всё это. — признал он, а из его уст вырвалась непривычная самодовольная усмешка.

Глаза Дэш сверкнули в предвкушении, и она облизнула губы, прежде чем прижаться к нему в ответ. От чего её бёдра слегка покачнулись, нежно дразня его член.

— Ну, меня ты ещё не трахал. — поддразнила она.

Баттерскотч ухмыльнулся и выставил передние копыта, чтобы обхватить бока Рейнбоу. Хватка была не слишком грубой, но позволяла крепко удерживать, слегка нависая над ней. Он чувствовал, как под шкуркой проступают мускулы — свидетельство её хорошей физической формы и атлетического телосложения. Он вздрогнул, почувствовав, как их бёдра слегка трутся друг о друга,а его давняя мечта, наконец-то, исполнилась. Они были упругими, но с лёгким налётом мягкости. Когда он тёрся всей длинной своего члена об её влажные кобыльи прелести, он не мог не наслаждаться этими ощущениями. С кончика его члена уже выступала смазка, и липкая жидкость капала на её шерсть. Он чувствовал, как она вздрагивает в его копытах, явно наслаждаясь каждым мгновением его внимания. А осознание того, что он заставляет её чувствовать себя такой влажной, доводило его до бешенства.

— Перестань дразнить и просто возьми меня! — потребовала Дэш.

В её тоне слышалась смесь похоти и раздражения. Он не мог её за это винить, ведь чувствовал себя так же возбуждённо. Вид её атлетической фигуры и крепкого, мускулистого телосложения составлял разительный контраст с мягкими и упругими изгибами остальных. Это возбуждало по-новому, а перспектива оседлать кобылу с таким самоуверенным и самодовольным характером, как у неё, лишь заставляла его член пульсировать всё сильнее.

Ещё один толчок позади Рейнбоу — и кончик члена Баттерскотча оказался у входа в её лоно. Он намеревался и дальше дразнить её, чтоб, в конце концов, дать ей опробовать на себе вкус её собственных поддразниваний, но, у Рейнбоу были свои планы. Будучи не любительницей медлить и, конечно же, не любительницей думать, прежде чем действовать, она со всей силы толкнулась на него. От неожиданности Баттерскотч не смог устоять на ногах, и кончик его члена, на мгновение, прижавшись к её губам
проскользнул внутрь. Ощущения были ни с чем несравнимы — нутро Рейнбоу обхватило его так, словно было создано специально для него, и это опьяняло. Это был другой вид удовольствия, которого он никогда раньше не испытывал. Его подруги были тугими, но достаточно эластичными, а Рейнбоу была ещё туже и пожертвовала эластичностью ради силы. Её лоно было тугим, упругим и почти непоколебимым в том, как оно сжималось, намереваясь выкачать из него всё до последней капли семени, которое он мог себе позволить. Это было так приятно, что его ноги едва не подкосились, но он каким-то образом удержался на копытах.

Дэш издала резкий, полный блаженства писк, когда член Баттерскотча заполнил её нутро. Её тело содрогнулось от этого ощущения, а задние ноги задрожали и задёргались от нахлынувшего удовольствия. Ощущения были невероятными, лучше, чем она ожидала, лучше, чем могла мечтать, а от того, как он распирает её изнутри, по позвоночнику пробегали мурашки. Она и сама была не то что бы маленькой в этом плане, но Баттерскотч — это было нечто иное. Его член был настолько велик, что она думала, что никогда не привыкнет к нему — но она и не желала привыкать к чему-то настолько хорошему.

Баттерскотч уже полностью потерял голову от всего происходящего. То, как лоно Рейнбоу прижималось к нему, не было похоже ни на одну из тех кобыл, с которыми он бывал раньше, и являлось истинным отражением её характера и личности. Она была туже, чем другие, настолько, что он сомневался, сможет ли он двигаться, не прикладывая огромных усилий для того, чтобы выйти из неё. Однако мягкость её крупа была для него не привычным наслаждением, которое он получал от других. И он сосредоточился на этом, поскольку она действительно не была такой же мягкой, как другие, но это чувство подтянутого накачанного крупа были новым уровнем наслаждения, о существовании которого он даже не подозревал. Он уже привык к мягким бокам Твайлайт, Пинки и Рарити, но этот новый привкус атлетичного тела, наполнял его живот бабочками.

— Р-Рейнбоу! Ты такая... такая... такая... мммм... т-тугая! — стонал он, проталкивая себя ещё глубже внутрь.

В ответ Дэш лишь кусала губы, пытаясь подавить звуки наслаждения, грозящие вырваться наружу. Её глаза закрылись, дыхание стало более неровным, когда Баттерскотч начал медленно двигаться вперёд-назад. Будь проклято её упрямство и потребность демонстрировать свою стойкость, потому что всё, что ей хотелось сейчас сделать, — это закричать от удовольствия. Было неоспоримо, это был самый большой член, который она когда-либо принимала, и он уже оправдывал утверждения её подруг и даже больше. Едва уловимых движений, которые он совершал в ней, даже не полностью погружаясь в неё, было достаточно, чтобы её решимость начала рушиться.

Дополнительный романтический элемент в её повседневной рутине только усиливал удовольствие, и этого было вполне достаточно, чтобы победить её стальную решимость и ввергнуть в пучину абсолютного наслаждения. В какой-то момент она поняла, что отрицать это бессмысленно. Она чувствовала, насколько феноменальны все эти ощущения, так почему бы не позволить себе немного расслабиться? По ощущениям, возникшим в её теле, она поняла, что из-за своего упрямства позволяла наслаждению
разрастаться внутри неё неспешно, и когда она, наконец, немного ослабила сопротивление, это открыло двери блаженства. Не в силах больше сдерживаться, от чувств вырывающихся на свободу она закричала. Оргазм пронёсся через неё с такой силой, что она почувствовала его в своих костях. Его сдерживание, только усугубило ситуацию, ускорив её кульминацию от лёгких движений Баттерскотча, но удовольствие, прошедшее по её нервам, того стоило.

Баттерскотч не видел, чтобы кто-то из подруг кончал так быстро, но то, как сжимались и разжимались стенки Рейнбоу вокруг его члена, как её соки вытекали на облако под ними, доказывало, что она наслаждалась каждым мгновением. Он не мог поверить, что она так быстро достигла оргазма, но ощущения, которые он вызывал, были ему хорошо знакомы. Он с легкостью заставлял кричать самых стойких кобыл и заставлял других своих подруг кончать быстрее, чем кто либо другой. Но скорость, с которой он довел Рейнбоу до предела, вызвала в нём прилив уверенности. Струйка, вытекавшая из её сжимавшегося лона, стекала по внутренней стороне бёдер и капала на облако под ними, пока она преодолевала волны своего оргазма. Он едва двигались, но одного лишь ощущения его присутствия и размера было достаточно, чтобы она перешагнула за грань.

— Хах, ты действительно самая быстрая, Дэш. — игриво захихикал баттерскотч, продолжая медленно выходить из неё, а затем снова входить, не ослабляя усилий, даже когда она испытывала оргазм.

Это ощущение не было похоже на то, что Рейнбоу могла себе представить. Из-за его медленного темпа казалось, что в любой момент он разорвёт её на части, и, открыв рот, чтобы возмутится, она застонала.

— Заткнись и... уммм! Продолжай! — воскликнула она сквозь стиснутые зубы. — Мне мало одного раза! Давай! О-отдай мне всего себя!

Обычно, когда он заставлял других кончить, они останавливались на несколько минут и ублажали его своей магией или ртом, но Дэш хотела продолжать дальше. Отсутствие передышки было приятным изменением, и он без колебаний подчинился её требованиям. Если она хотела принимать его член без остановки, испытывая оргазм за оргазмом, он был более чем счастлив, потворствовать её желанию. Вытащив член, оставив внутри только кончик, и выждав несколько секунд, он снова вошёл в неё с силой, заставившей их обоих содрогнуться. Он начал входить в неё, с звериной яростью проникая в её глубины, а звуки их интимной близости стали наполнять пространство вокруг. Он и сам изнывал от избытка удовольствия, а ощущение того, как киска Рейнбоу сжимает его, заставляло его терять самообладание. Её тело словно пыталось выдоить из него семя, и это было настолько приятно, что все мысли о сдержанности были отброшены прочь.

Время стало просто незначительны элементом, минуты пролетали в мгновение ока, пока он ощущал и слышал, как Рейнбоу кончает снова и снова. Её глаза закатились, пот струился по её телу, а разум уже начинала теряться в приступах неослабевающего наслаждения. На каждый его толчок она подмахивала ему в такт, что значительно усиливало удовольствие, которое они оба испытывали. Её девичьи визги и похотливые стоны только усиливали его напор, а его протяжное мычание и хрипы подстегивали её желания. Они были словно идеальная пара, их динамика разбавляла привычную и превращалась в удивительное сочетание, создавшее поистине уникальную атмосферу. Она всегда была такой самодовольной и задиристой, а здесь визжала и содрогалась под его напором. А он, всегда такой застенчивый и нерешительный, особенно рядом с ней, трахал её с животной яростью, не похожей ни на что, испытанное ею прежде.

Её круп подпрыгивал каждый раз, когда его бёдра врезались в неё, добавляя слабый, но такой манящий тактильный эффект от процесса. Её пончик пульсировал, прося, чтобы его взяли следующим, и каждое погружение в её лоно заставляло его сжиматься сильнее от собственной потребности. Её нутро сжималось вокруг его члена, лаская все его нервы, пока он снова и снова вводила его до упора. Он чувствовал, как приближается к кульминации, и, судя по тому, что дыхание Рейнбоу становилось все более тяжёлым, она была близка к пределу своей выносливости. Каждый оргазм погружал её всё глубже в блаженство, но даже у такой стойкой кобылы, как она, есть предел возможным удовольствиям.

Его движения становились неистовыми, а Рейнбоу с удвоенной силой отвечала на каждый его толчок. Все формальности, колебания, рациональные мысли были отброшены на задний план в этом коктейле чувств, оба сосредоточились только друг на друге. Каждое ощущение, танцующее в их телах, было в центре их внимания, наслаждение партнёра — их целью, а достижение общего оргазма — абсолютной целью, которой они оба хотели достичь. Баттерскотч и Дэш торопились: они оба напряглись, их дыхания стали настолько неровными, что слюни начали текли из их ртов.

— Р-Рейнбоу, я... — простонал Баттерскотч, и его слова прервались, так как внутренности Дэш стиснули его, словно тиски.

Она поняла, на что он намекает, и её тело откликнулось, желая достичь того, чего она так жаждала. Она прижалась к облаку перед собой, пытаясь подавить шквал стонов, который стремился сорваться с её уст, но не могла сдержать его. Она должна была озвучить свои желания, заявить о своих намерениях, а больше всего ей хотелось произнести простую фразу, которая, несомненно, выведет Баттерскотча за пределы его выносливости и стойкости.

— Сейчас не самое подходящее время для того, чтобы стесняться! Нннн! Трахни меня до беспамятства, как ты это проделал с другими! — выкрикнула она, сильно содрогаясь на пороге своего последнего и самого сильного оргазма.

Её слова действительно стали последним гвоздём в крышку гроба стойкости Баттерскотча. Сдерживаясь, он почти полностью вышел из неё, оставив внутри лишь самый кончик. Напрягшись и чувствуя, как сжимаются его яйца, готовясь к разрядке, он ворвался в неё последним толчком, вложив в него всю доступную страсть и силу. Её тело подалось вперёд, её крик пронзил воздух и эхом разнесся по округе, а лоно обжало его внутри, отказываясь отпускать, пока не получит то, чего так страстно жаждет. Его кончик прижался к её матке, а нервы запульсировали от взрывной потребности. Слыша её крик, ощущая её глубины и наблюдая за извиваниями её тела, он наконец достиг своего финала.

Струя за струёй теплое семя хлынуло в глубины Рейнбоу, заполняя её матку с первых же всплесков. Заполнил её до краёв, оно начало вытекать в лоно, окрашивая его белым . Её глубины были восприимчивы, а объём семени в ней практически гарантировал зачатие жеребёнка, но осознание этого лишь усиливало наслаждение, разраставшееся в обоих с геометрической прогрессией. Баттерскотч не сдавался, семя которым он накачивал подругу с постоянной скоростью, заполнило её до самой глубины души и уже начало просачиваться наружу, проливаясь на облако под ними

Оргазм забросил его на вершину полного блаженства, охватив теплым чувством, от которого у него чуть не отказали ноги. В его яйцах бурлила плодородная эссенция, и он был уверен, что она одарит Рейнбоу жеребёнком. Он балансировал между реальностью и фантазией. Испытываемое удовольствие и осознание происходящего казались ему чем-то из области сна. Его чувства притупились, удовольствие преобладало над всеми ними, и он был полностью поглощен царством эйфории, в которое сам себя и погрузил. И всё же он не останавливался, даже когда достиг оргазма, и его семя хлынуло в глубины Рейнбоу, он продолжал двигаться.

Рейнбоу чувствовала себя не намного лучше, если даже не хуже. Все оргазмы, которые она испытала от их возни, были эйфорическими, но этот, последний, в сочетании с тем, что её заполнили раскалённым семенем и наверняка обрюхатили, по правде говоря, затмил все оргазмы, которые она когда-либо испытывала за всю свою жизнь. Её нервы трепетали от эйфории, а задние ноги подёргивались. Откинув голову назад, она испустила такой блаженный крик, на который даже не подозревала, что способна. Мысли не могли сложиться в слова, а рот был способен только на бессмысленные стоны и мычания. Она делала всё возможное, чтобы остаться в сознании, несмотря на свирепость своего друга.

Кульминация по ощущениям длилась целую вечность, минуты проходили как часы, но блаженству всё же пришёл конец. Баттерскотч, нежась в послевкусии, рухнула на Рейнбоу, и его член выскользнул из её глубин со звучным шлепком, и семя хлынуло из её лона, ведь преграда, удерживающая его внутри, была нарушена. Несколько мгновений они оба молчали, тихонько дыша и постанывая, пока по их телам пробегали волны наслаждения. В момент прояснения, не желая нагружать меньшую пони, лежащую под ним, Баттерскотч перекатился с неё на бок, и лёг спиной на облако рядом с ней.

— Э-это... было потрясающе... — тихонько выдохнула Рейнбоу.

Посмотрев в сторону Баттерскотча, она ухмыльнулась. — Ты полностью оправдываешь своё прозвище, Любовничек!

Баттерскотч не мог не хихикнуть, услышав это прозвище. Теперь оно казалось ему скорее милым, чем насмешливым.

— Хех... услышать это от тебя многого стоит. — он улыбнулся ей в ответ и подмигнул.

— Ты уверена... что я... ну... знаешь... не помешаю тебе с Вондерболтами?

— О, ты имеешь в виду, что я обзаведусь жеребёнком или двумя? — резко ответила Рейнбоу, вызвав глубокий румянец на мордочке Баттерскотча.

Она рассмеялась над его выражением мордочки, и перекатившись на спину от души захихикала. — Хааха! Вот и вся твоя уверенность в себе!

Она откинула голову назад, глядя в небо.

— Нет, это не будет проблемой. В этом году межсезонье немного затянется, так как перестраивают тренировочные площадки. У меня есть целых семь или около того месяцев, свободного времени. К тому же в первые несколько месяцев, после начала тренировок, будут заниматься только новички, а это очень скучно. — она пожала плечами.

— Плюс...учитывая, насколько ты хорош в постели? Оно того стоит.

Баттерскотч почувствовал, как его беспокойство улеглось после её ответа. Она казалась более чем довольной их новыми отношениями, и он, конечно, тоже. Заметив, как неуверенно блеснули глаза Рейнбоу, он понял, что её что то гложет.

— Что то случилось? — спросил он, обняв её крыльями.

Она прислонилась к нему, крепко обнимая в ответ.

— Просто, наверное, это означает, что у тебя теперь появится табун, да? Ощущения... странные, но приятные.

— Есть ли что-то, о чём мне стоит беспокоиться? — спросил Баттерскотч, приподняв бровь.

— Похоже, вы с девочками будете счастливы.

Рейнбоу закатила глаза.

— Скотчиии.

— Нет, серьёзно, что? — ответил он, смутившись.

Рейнбоу покачала головой, снова закатив глаза.

— Ты ведь понимаешь, что все мы будем бороться за право быть твоей любимицей?

 

---

 

— О, это замечательная новость, дорогой! — воскликнула Рарити, отложив в сторону платье, над которым работала. — Я же говорила Рейнбоу, что всё получится!

Баттерскотч потёр затылок.

— Да... конечно.

Он поднял бровь, и с любопытством наклонив голову спросил, — И как долго вы все... ну, знаешь, хотели меня?

— Никто не может точно сказать, как долго, ну ты понимаешь? — ответила Рарити, магией положив катушку ниток на соседнюю полку.

— Дольше всех, конечно, была Рейнбоу, и только недавно Эплджек открылась нам о своих скрытых чувствах к тебе. По правде говоря, мы все любим друг друга и любим тебя, так что всё получилось как нельзя лучше!

— И... что теперь? — спросил Баттерскотч.

Рарити порылась в сундуке возле своей кровати, вывалив оттуда коллекцию нижнего белья, игрушек и прочего.

— Ну, кому из нас ты уже рассказала?

— Только тебе и Рейнбоу, но я планировал рассказать об этом Твайлайт и Пинки, — ответил Баттерскотч, с любопытством наблюдая за ней.

Рарити хихикнула, выглянув из-за сундука.

— Только тем кобылам, которых ты довел до экстаза, да? Как скандально.

— Всё не так! — воскликнул Баттерскотч, отстраняясь.

— Просто мне стоит поговорить с Эплджек более лично, прежде чем рассказывать ей об этом...

— И под "более лично" ты имеешь в виду, что надо завалить её на кровать и обрюхатить, не так ли?

— Н-нет!

Рарити от души рассмеялась, и сквозь её более утонченную и элегантную манеру поведения пробился отблеск её озорной натуры. Однако её тон быстро сменился, когда она с вожделением посмотрела на него. Покачивая крупом, нарочито выставив на показ свои пышные бёдра и задрав хвост, она снова уткнулась мордочкой в сундук.

— Это прекрасно, дорогой, но есть одна вещь, которую ты должен знать.

Баттерскотч сосредоточенно разглядывал её пышные бёдра, влажные губки и соблазнительный пончик, почти не слушая и не обращая внимания на то, чем она занята.

— И что же?

Он не увидел предмета, который она левитировала из сундука, и продолжал не замечать его, пока любовался её прелестями. Лишь услышав громкий щелчок и почувствовав, как что-то обвилось вокруг его шеи, он вышел из оцепенения. Опустив взгляд, он увидел, что на его шее застёгнут изумительно украшенный ошейник, к которому прикреплён поводок. Проследив за поводком, он увидел, что тот ведёт к Рарити, которая повернулась к нему мордочкой. Его встретил озорной, развратный взгляд,и прикушенные в предвкушении губы. Не успел он опомниться, как его с силой дёрнули вперед, а Рарити рванулась ему на встречу и впилась в него поцелуем.

Они обнимались несколько коротких секунд, издавая приглушенные стоны, а их языки плясали друг с другом. Они отстранились так же быстро, как и соединились. Он отшатнулся назад и, глядя на кобылу, которая так неожиданно изменила своё поведение, смущенно потупился. Наклонившись вперёд, Рарити подмигнула ему, а затем приблизила губы к его уху.

— Твоей любимицей буду я, Любовничек!