Fallout: Equestria - Lost in time

Глава 14. Рассвет.

Глава 14

Рассвет.

- И самое важное — заведи себе друзей!

Тьма.

Я не знаю, сколько я так лежала, провалившись в забытьё. Может быть, несколько секунд, а может быть — часов, или дней. Как бывает во сне без сновидений: ты осознаёшь, что прошло какое-то время, но какое именно — сказать невозможно. Кажется, что-то происходило вокруг меня, но звуки были глухими и размытыми. Я не особенно вслушивалась, и не открывала глаз. Даже боль была какой-то размытой.

Из этого состояния меня вывело лёгкое прикосновение. Я резко открыла глаза.

Я не сразу смогла разглядеть, что происходит вокруг. Ещё больше времени ушло на то, чтобы начать осознавать, что именно я видела и слышала. Я видела каких-то незнакомых пони, и они что-то мне говорили, но я не могла уловить, что именно они пытались до меня донести.

«Не бойся… мы тебя не обидим…»

Я попыталась подняться, но острая боль тут же пронзила меня в нескольких местах сразу. Особенно в передней ноге. Мир вокруг закружился, к горлу подступила тошнота.

«Мы можем помочь…»

Один из пони шагнул ко мне. Я попыталась отодвинуться, но боль вспыхнула с новой силой, и мне пришлось остаться на месте. Пони тоже остановился. Только тут я поняла, что он не был даже похож на рейдера. Или на работорговца, если на то пошло. Они, насколько я помнила, носили чёрно-красную броню, а на нём был синий с жёлтым комбинезон, даже близко не похожий ни на что из того, что я видела раньше. Да и внешне он был на порядок опрятнее любого жителя Пустоши. Рядом была ещё одна пони, в точно таком же комбинезоне. Правда, у неё он был запачкан сильнее и прострелен во многих местах, но всё же куда лучше, чем даже у самого аккуратного работорговца. Они точно не были одними из тех пони, что загнали меня сюда.

Несколько секунд я молча переводила взгляд с одного пони на другую, после чего смогла, наконец, спросить:

— Кто вы?

— Пони, которые могут помочь, — сказал жеребец. — Ты только не волнуйся: мы тебе не навредим…

— Что вам от меня нужно?

— Да ничего нам от тебя не нужно, — фыркнула кобыла. — Мы помочь тебе пытаемся! На тебя целая куча рейдеров напала!

Я опустила взгляд. Моя передняя нога выглядела… неестественно. Она определённо не должна быть такой распухшей…

Возможно, мне действительно нужна была помощь…

Сглотнув, я кивнула:

— Ладно…

Первый пони подошёл ко мне. Светло-бежевый, высокий, голубоглазый единорог с короткой иссиня-чёрной гривой. В Эквестрии голубой почему-то был одним из самых распространённых цветов глаз… наравне с сиреневым и фуксией. Его рог засветился, и сияние окутало мою ногу, но ничего почему-то не происходило. Он просто смотрел на неё, и всё.

— Дело плохо… — сказал он, наконец.

Мои ушки опустились сами собой:

— Что там?

— Она сломана. Не двигайся…

В следующий момент что-то снова вспыхнуло у меня в ноге. Что-то словно царапало её изнутри. Я сморщилась, скрипя зубами, но все же сдержала болезненный вскрик.

Кажется, меня сейчас стошнит…

— Эми, передай шину.

— Сейчас… а где она?

— В аптечке должна быть. И побыстрее, если можно.

Не прошло и минуты, как моя нога уже была надёжно зафиксирована.

— И вот ещё. — Мне в копыта опустился пузырёк с лечебным препаратом. — Выпей.

— Спасибо… — пробормотала я.

— Было бы ещё за что… — пробормотал единорог, после чего добавил тихо, словно думая вслух. — Надеюсь, всё получится, как надо…

— Конечно, получится, — фыркнула единорожка. Она была юной светло-зелёной кобылой с исчерна-фиолетовой, безукоризненно-ровной гривой, на конце закручивавшейся в ровный завиток. Второй аккуратно свернулся возле рога. — У тебя же на курсах по всем статьям был высший балл! И по лечению переломов тоже!

— Так это было не по-настоящему! — сказал пони тихо, словно не хотел, чтобы я слышала. — У тебя ведь тоже был высший балл по довоенным технологиям. И что, ты теперь можешь вертолётом управлять? Это всё просто теория и ничего больше!

— В любом случае, это будет лучше, чем если бы мы вообще ничего не сделали, — пожала плечами единорожка. — Расслабься, нормально всё будет.

— Надеюсь…

— Всё? — спросил какой-то третий голос. Я вздрогнула, повернувшись в сторону звука.

Только сейчас я заметила, что тут был ещё кто-то: тёмно-серый грифон с каким-то оружием, какого я ещё не видела никогда, стоящий в дверях. То ли он стоял так неподвижно, то ли просто только что подошёл — не знаю, но раньше я его не видела.

— Как ты? — спросил единорог. Я осторожно покачала копытом:

— Лучше. Спасибо…

— Вот и замечательно! — просияла единорожка. — Я же говорила: нормально всё будет!

Грифон выглянул в окно и коротко сказал:

— Рейдеры.

Я непроизвольно сжалась, когда в моей голове моментально пронеслось всё то, что случилось со мной до того, как эти пони меня выручили. У меня аж в глазах потемнело…

— Сколько? — выпалила светло-зелёная кобыла.

— Пятеро.

Пони фыркнула, словно это было что-то несущественное. Жеребец нахмурился. Грифон и бровью не повёл. Я занырнула за старое перевёрнутое кресло и притаилась.

— Долго там их ждать? — спросила кобыла, нетерпеливо постукивая копытом по полу.

Ответом ей был топот на лестнице ниже. Единорог тронул её за плечо и покачал головой. Та в ответ лишь фыркнула.

Топот приближался. Рог единорога засветился голубовато-белым светом и точно такого же цвета пузырь сформировался вокруг. Я едва успела подобрать хвост прежде, чем он достиг пола. Я уже видела подобное раньше: многие единороги в нашей школе владели защитными заклинаниями. Это было самое простое и в то же время многофункциональное из них — щит. Его умели творить даже жеребята, но и взрослые им тоже не пренебрегали. Он не даёт попасть на носителя ничему извне. Предел прочности задаёт уровень мастерства единорога: если щит новичка с трудом мог противостоять дождю, то поднаторевший в этом деле единорог мог бы задержать им даже хороший камень, сорвавшийся с обрыва. Мой папа, например, мог защитить им меня от снежка, запущеного другим жеребёнком, или от драчливого хулигана, в то время как один его друг, который когда-то учился в школе Селестии для одарённых единорогов мог им защититься даже от дикой мантикоры, и даже как-то раз это сделал. По крайней мере, он так говорил.

Один из рейдеров вломился в комнату, но тут же врезался в щит и остановился. Всем, что он успел сказать было:

— Они здесь!

После чего рог единорожки вспыхнул, и с него сорвалось несколько небольших зелёных сгустков энергии, размером с монету каждый, и устремились к нему ярким веером, оставляя за собой светящийся след. Они был похож на небольшие звёздочки, какими их видно с земли в звездопад…

Но вся красота ситуации моментально была разрушена, когда одна «звёздочка» пролетела сквозь шею пони и вылетела с другой стороны, словно там ничего не было. Её свет отражался в брызгах его крови считанные доли мгновенья, пока она не влетела в стену, рассыпавшись на зеленоватые искорки.

Всё это случилось быстрее, чем капли крови успели упасть на пол. Я совершенно забыла о том, что я тут вообще-то прячусь, не в силах отвести взгляда от этой картины.

Ещё одна пони резко затормозила, видя, что стало с её союзником. Рейдеры разбежались от проёма и попрятались за косяками. Какой-то единорог левитировал пистолет и выстрелил, но вместо одной пули из оружия посыпался настоящий град! Дождь свинцовой смерти обрушился на щит, но ни одна пуля не пробилась внутрь. Они просто бессильно отскочили от него, словно от каменной стены, но трещины всё же побежали по нему. Этот единорог… он удержал все эти пули своим щитом! Это было достойно уважения. Помните, я рассказывала о щитах? Я уже успела поговорить на эту тему кое с кем, и эта кое-кто утверждала, что проще было бы остановить щитом кирпич, сброшенный тебе на голову с высоты десяти этажей, чем одну хорошую пулю. А тут их было… сколько? Не меньше десятка точно!

Но все эти мысли были бесцеремонно прерваны резким приступом головной боли и тошноты.

Единорожка в ответ послала ещё сноп смертоносных искр, но ни одна из них не достигла цели. Рейдеры попрятались вне зоны обстрела и сидели там, не желая вылезать. И я вполне их понимала: на их месте я поступила бы точно так же.

Грифон молча достал что-то круглое и железное. Быстрее, чем я успела задаться вопросом «что это», он резко это дёрнул и бросил за дверь. Кто-то испуганно выматерился за миг до того, как раздался ужасающий грохот и комната наполнилась огнём. Какие-то острые кусочки железа вылетели оттуда, глубоко вонзившись в щит. Я нырнула обратно за кресло.

— Всё, — сказала единорожка. — Не думаю, что кто-то из них мог бы это пережить.

Единорог осторожно подошёл к двери. Щит последовал за ним, и мне тоже пришлось выбраться из-за своего импровизированного укрытия.

Пони выглянул за дверь и вдруг замер, как вкопанный. На его лице играла целая палитра различных эмоций — от страха до отвращения — а потом он резко вернулся, затыкая рот копытом.

— Чисто… — пробубнил он.

Я сглотнула. Я знала, что было снаружи. И мне совершенно не хотелось это видеть…

Я ещё плотнее запахнулась в свой плащ.

Единорожка спокойно порысила вперёд, но упёрлась в копыто второго пони.

— Что?

— Просто… тебе лучше этого не видеть.

— Ой, да я чего только не успела насмотреться, — махнула копытом кобыла, отодвигая его копыто. — Что мне… — она резко осеклась, увидев то, что было за дверью. — Будет… о, Селестия…

И она галопом кинулась прочь из комнаты. Грифон не сказал ни слова, пойдя сквозь комнату так, словно там ничего не было. Я поплотнее натянула капюшон на голову так чтобы я не могла видеть ничего, кроме того, что было прямо у меня под копытами, и осторожно двинулась за ними следом. Под моё копыто попало что-то густое и горячее. Когда я отступила на шаг, я поняла, что это была лужица крови. И что она натекла из…

Я снова зажмурилась и продолжила путь торопливым шагом. Это было не так-то просто, поскольку на трёх ногах ходить довольно проблематично. Я слышала, как последний пони сглотнул за моей спиной, и только ускорила шаг. Ой… кажется, меня тошнит… опять…

Только выйдя на лестничную площадку, я подняла взгляд. Единорожка была на лестнице, свесив голову за окно. Грифон не обращал внимания, стоя рядом с каменным лицом.

Единорог подошёл к юной кобыле:

— Ты как?

— Это всё теперь будет сниться мне в кошмарах до конца недели, — пробормотала она, не поднимая головы.

Я же остановилась, не зная, что мне теперь делать. Я осторожно пошевелила крылом, и скрипнула зубами от боли. С полётами пока лучше повременить. А это уже плохо: пешком я бы здоровой добралась до дома не раньше, чем через два часа. И это если опустить все моменты, когда мне пришлось бы петлять среди руин из-за случайных рейдеров или мутантов. А теперь, когда у меня ещё и нога больная, это будет маленькое чудо если я доберусь до туда раньше, чем завтра. Да что там завтра, маленьким чудом будет, если мне вообще удастся прожить достаточно долго, чтобы до туда добраться!

Я открыла было рот, но, подумав, закрыла его обратно. Действительно, что бы я могла сказать? «До Центра не подкинете? С меня шоколадка!» Так что ли? Может быть, они уже из Центра шли, и просто остановились помочь одной маленькой глупой пегаске, которая в который уже раз вляпалась в неприятности?

Только тут я поняла, что светло-зелёная единорожка что-то у меня спрашивала. Я ошарашенно моргнула, повернувшись к ней.

— Я спрашиваю, как тебя так угораздило — застрять здесь в одиночку без оружия?

— Эми! — единорог телекинезом дёрнул её за броню.

— Что? Я просто спросила!

— Ну… просто неприятное стечение обстоятельств, наверное… — пробормотала я. Возможно, это звучало слегка заумно, но уж точно лучше, чем «не знаю, оно само».

— А… с тобой что, никого не было? — удивилась пони.

— Нет. Это мне просто так повезло, что вы меня спасли…

Пони молча переглянулись. Я не знала, что ещё сказать, поэтому только снова пискнула:

— Спасибо за это, кстати. Ещё раз.

— Ты хочешь сказать… ты здесь одна? — спросил единорог. — То есть… совсем?

В моей голове раздался было тревожный звоночек — державу дало о себе знать — но эти пони не были похожи на кого-то, кто стал бы мне врать. Тем более, что, как я выяснила, работорговцы имели больее бесхитростную тактику. Будь эти двое… трое — здесь ведь ещё грифон — из них, я бы очнулась уже в клетке, связанной по копытам. И они уж точно не стали бы мне помогать… но осторожность на Пустоши лишней не бывает.

— Ну, да… — проговорила я медленно, украдкой вглядываясь в лица неожиданных спасителей. — Я сейчас пытаюсь добраться до Центра. Может быть, там удастся найти что-нибудь… или кого-нибудь…

— До Центра? — живо поинтересовалась единорожка. — Класс! Мы, кстати говоря, тоже туда идём!

Уровень тревожности резко подскочил. Так резко, что у меня в голове что-то вспыхнуло… ай…

— Эми, — сказал единорог тихо, — ты же не забыла, что мы сами дороги не знаем?

— Блин… Слушай! — единорожка повернулась ко мне. — А ты здесь живёшь, да?

— Ну… да.

— Ты ведь уже выяснила, как до этого Центра добраться, верно?

Я взвесила все «за» и «против». Я одна, тяжело ранена и со сломанной ногой. До моего дома — не меньше дня пути по земле — и это без учёта травмы. Сейчас если я отправлюсь домой одна, меня по дороге дюбой радтаракан загрызть сможет.

Я довольно быстро приняла решение:

— Да, я знаю дорогу. Правда, отсюда до Центра далековато, и местность довольно опасная, но я её уже успела изучить, как свои… четыре копыта, — я чуть было не ляпнула по привычке «как свои два крыла». Если мои опасения, не дай Селестия, подтвердятся, то новость о том, что я — пегас, точно не упростит мне положения.

В любом случае, лучше уж быть порабощённой, чем мёртвой.

— Так это же замечательно! — обрадовалась единорожка. — Слушай, а не хочешь с нами? В одно место идём…

Грифон окинул меня пристальным взглядом, но промолчал.

— Ну… я не думаю, что у меня такой уж большой выбор… — вздохнула я, оглдев свою больную ногу. — Да, я согласна.

— Ура! У нас наконец-то есть проводник! — обрадовалась светло-зелёная кобыла, после чего подошла и стукнула меня ребром копыта поочерёдно по одному плечу и по другому, торжественно проговорив: — Добро пожаловать в команду… как тебя зовут, кстати?

— Я Санни.

— Ясно. Итак, Санни, ты теперь наш проводник! Поздравляю! Я Эмеральд, можно просто Эми. Это Даймонд и Грей, — она указала поочерёдно на единорога и грифона. Первый смущённо улыбнулся и помахал копытом, второй, кажется, не обратил внимания. Я тоже улыбнулась — махать больным копытом как-то не особенно хотелось — и вдруг заметила…

— Мамочкимои!!! — взвизгнула я, подскочив к единорогу, чьё имя, как я узнала, было Даймонд. Точнее, подскочила бы, если бы все мои ноги работали, как полагается. А так я просто резко дёрнулась в его сторону, едва не упав. Он попытался было поддержать меня копытом, но я тут же упала на круп, практически уткнувшись в его ногу носом и выкрикнула, задыхаясь от восторга. — Это же… у тебя… это ПипБак!!!

Все мои подозрения, опасения и прочая чушь тут же вылетели у меня из головы.

— Эмм… ну, да… — пробормотал пони, пока я осматривала прибор со всех сторон. Я осторожно постучала по его корпусу здоровым копытом:

— Настоящий?

— Настоящий…

— С у-ма сой-ти!!! — выдохнула я. — Откуда у тебя…

Тут мой взгляд скользнул по его странной одежде, какой я не видела ни у кого в Пустоши, по опрятной светлой шёрстке, и осознание снизошло на меня:

— Ты что, из Стойла?!

— Да… — пробормотал тот, видимо, решительно не понимая, что вызвало у меня такую бурную реакцию.

Я отпустила его копыто и тихо протянула:

— О-ша-ле-е-еть…

— Да ничего такого особенного, — фыркнула единорожка. — У меня вот, например, тоже ПипБак есть, и что?

Я обернулась и во все глаза уставилась на её устройство, после чего ошарашенно спросила:

— Вы что… все из Стойла?

— Ага, — сказала единорожка. — Стойло тридцать восемь. Мы из исследовательской экспедиции…

— Может быть, по дороге поговорим? — предложил Даймонд, который к этому времени успел-таки опомниться. — А то мы так и застрянем здесь на всю ночь…

Я продолжала сидеть с раскрытым ртом. Эмеральд осторожно потыкала меня кончиком копыта, и я перевела взгляд на неё, после чего закрыла рот и пробормотала:

— Извиняюсь… я просто, наверное, немного более чем заинтересована в этом всём…

Всё! Все опасения тут же развеялись, словно дым. Откуда работорговцы могли бы добыть Стойловские комбенизоны, да ещё и себе по размеру? Да и ПипБаки невозможно было ни снять ни надеть без спецальных инструметов.

Я осторожно поднялась обратно, что, кстати говоря, было не так-то просто, поскольку я не могла использовать одну из своих ног. С такими травмами пони вообще полагалось лежать и не вставать, не говоря уж о том, чтобы идти куда-то. На трёх ногах я могла разве что медленно ковылять.

Я неуклюже начала спускаться по лестнице. Да, одна бы я так далеко не ушла…

— Дайм, ты там идёшь? — осведомилась юная кобыла, рысью проскакав мимо меня. — Тебя все ждут!

Я тихо хмыкнула, подумав, кого теперь все будут ждать. Забавно получается, когда ты превращаешься из пегаса, которому приходится ждать всех остальных, в черепаху, которую ждут все.

Ну, по крайней мере, теперь я не одна.

---

— Так… как ты здесь оказалась? — поинтересовалась Эмеральд, пока мы шли по улице.

— Рейдеры загнали, — вздохнула я.

— Да нет, — рассмеялась единорожка. — Ты только не обижайся, но на обычных жителей Пустоши ты не похожа.

Уже раскрылась? Это рекорд академии!

Я открыла рот, но поняла, что сказать-то мне и нечего. Моя прошлая история с Виндстоуном и так трещала по швам, хоть те пони и не расспрашивали слишком подробно. Я подозревала, что они тоже подозревали, что я просто вру. А Эмеральд, судя по всему, не успокоится, пока не узнает всё, что только возможно.

— Такой трудный вопрос? — фыркнула единорожка. — Или ты не помнишь?

Я потёрла затылок, словно пыталась вспомнить.

— Ты не помнишь? — испугался второй единорог.

— Кажется… нет, — пробормотала я испуганно. — Я знаю, что я тут живу, но как я здесь оказалась…

Мои глаза широко распахнулись:

— Я не могу вспомнить!!!

— Это плохо… сколько копыт я показываю?

— Какая разница?! — крикнула я. — Я себя вспомнить не могу!!!

— А такая, что это может быть просто симптом чего-то худшего! Что, если у тебя сотрясение мозга? Или ещё что нибудь?

— Амнезия? — предположила светло-зелёная кобыла.

— Потеря памяти — это и есть амнезия, Эми, — вздохнул он, после чего повернулся ко мне. — А ты — садись. Я посмотрю, что там.

Я нехотя опустилась на землю.

— Обязательно заниматься этим прямо здесь и сейчас?

— Да, — отрезал единорог, засветив рог. Внезапно, всё вокруг заволокла голубовато-белая дымка, искрящаяся и переливающаяся. Как будто я смотрела сквозь воздушный шарик с блёстками.

— Ты последнее время головой не билась? — спросил пони, продолжая что-то там магичить с моей головой.

— Ну, меня много били в последнее время. Что в лоб, что по лбу… лбом иногда тоже. Ну, и прочее по мелочи, когда на меня что-то падало. Это тоже частенько случается…

— Ну, что тут сказать… у тебя сотрясение! Отсюда замедление реакции, дезориентация, нарушение координации, головокружение, тошнота, провалы в памяти…

Я ошарашенно слушала. То есть, то, что я постоянно спотыкаюсь, и у меня голова идёт кругом — это даже не из-за перелома? Хотя, учитывая, что меня буквально полчаса назад весьма неплохо приложили головой о стенку…

— Показания — лежать и не вставать! И вот, выпей, — он бесцеремонно воткнул пузырёк с лечебным зельем мне в рот. — Дальше сегодня не пойдём. По крайней мере, пока тебе не станет лучше.

— В смысле не пойдём? — удивилась Эмеральд. — У нас как бы еда кончается, а до Центра ещё топать и топать!

— То есть, ты предлагаешь бросить её здесь, да? — спросил единорог спокойно.

— Нет, я… то есть… я имела в виду… — единорожка замялась и скатилась в неразборчивое бормотание.

— Жаль, что так вышло… — вздохнула я. — Что вы тут застряли из-за меня…

— Вместо того чтобы бросить тебя умирать? — закончил за меня жеребец. — А мне совсем не жаль. На Пустоши мало нормальных пони, так что их надо беречь. И тебя тоже.

— Я схожу, посмотрю, где можно остановиться на ночь, — сказала Эмеральд, двинувшись к ближайшему зданию. Я хотела было тоже пойти, но вспомнила, что я вообще-то болею, и мне никуда ходить нельзя и осталась сидеть на месте.

Внезапно, из здания послышался жуткий грохот, истошные визги каких-то мутантов, а сквозь окна на уровне второго этажа полился яркий зелёный свет. Это продолжалось менее полуминуты, после чего окно распахнулось, выпуская клубы чёрного дыма, и оттуда вылетело несколько мёртвых кровокрылов (тоже дымящихся). Следом оттуда показалась Эмеральд:

— Комната есть! Если дверь закрыть, то больше никого не налетит! И с костром тоже возиться тоже уже не надо…

Даймонд в ответ только вздохнул. Я осторожно двинулась в сторону здания.

Внутри было пусто, темно и пыльно. Тут уже успели обшарить вообще всё, вплоть до почтовых ящиков. Перила на лестнице заржавели, покривились и покосились в разные стороны, нескольких прутов в них не хватало. Оно бы выглядело так, словно сюда никто не заходил десятилетиями, если бы не запах гари, становящийся всё сильнее по мере того, как я поднималась.

Внезапно одна из дверей распахнулась, выпуская на лестничную площадку клубы дыма, среди которых я с трудом могла разглядеть светло-зелёную фигурку. Даймонд рядом закашлялся, и я присоединилась к нему. Как Эмеральд вообще умудрялась дышать здесь?

— Эми! — возмутился единорог. — Сколько можно! Ты что, опять всё спалила?!

— Я испугалась, — попыталась оправдаться та. — Открываю дверь — а оттуда на меня эти мыши летучие ка-а-ак кинутся! Ну, я и жахнула…

— Дыханием дракона?

— Нет, файерболом…

Жеребец в ответ только вздохнул. Мне пришлось задержать дыхание, чтобы не раскашляться снова. Им двоим что, дышать совсем не надо?

— Ну, это же ничего такого страшного, верно? — пожала плечами единорожка. — Скоро выветрится. Я там окно открыла…

Второй пони лишь покачал головой, проходя вперёд. Я подождала, пока оба пони отвернутся, после чего начала махать здоровым крылом. Поднялся лёгкий ветерок, который моментально превратился в сквозняк, увлекающий дым в открытое окно. Не весь, правда, но это всё же лучше, чем ничего. Не думаю, что сразу всю эту гарь удастся сдуть чем-то меньше смерча… который я сейчас создать не в состоянии.

Что? Что я имею в виду под «создать смерч»? Думаете, раз уж я ближе к умным пони, чем к сильным, мне не под силу закрутить небольшой вихрь? Да это любой пегас провернуть может! В Эквестрии, например, даже я так делала иногда. Главное — не перестараться, чтобы он не вышел из-под контроля и не поломал чего, а то проблем потом не оберёшься. Да и здесь я тоже несколько раз им пользовалась — из небольшого тронадо получалась просто замечательная ловушка для блотоспрайтов. Они были не в силах проравться наружу, и их сбивало в одну кучу в цетре вихря, после чего оставалось только поймать эту кучу мешком. Вообще, любой пегас Эквестрии запросто может самостоятельно собрать несколько погодных явлений из подкопытных материалов. Ветер, облака, дождь, вихри — всё это пегасы-синоптики изготовляли собственными копытами или крыльями и широко использовали в повседневной жизни, если возникала такая необходимость.

Мне почудилась какая-то смутная тень рядом. Я резко обернулась, задёрнув крыло обратно под плащ. За моей спиной ничего не было. Выдохнув, я повернулась обратно…

И встретилась взглядом с серым грифоном, стоящим в дверях. Я вздрогнула, в то время как тот даже не моргнул глазом, продолжая стоять, словно статуя, вперив в меня выжидающий взгляд своих серых глаз. Я прошмыгнула мимо него, настолько быстро насколько только позволяла моя больная нога и кружащаяся голова, но он всё равно даже не шевельнулся.

Внутри я обнаружила горящие и тлеющие обломки, раскиданные по всей комнате. Оба единорога собирали их телекинезом в одну кучу. В довольно объёмную кучу, кстати говоря.

Заметив моё появление, Даймонд тут же обернулся:

— Ложись немедленно!

— Да всё со мной будет хорошо, — протянула я. — Через пару недель уже буду здорова, будто ничего и не сотрясала…

— Если только ты дашь себе выздороветь. А это значит…

Уверена, моё лицо вытянулось в этот момент:

— У меня нет времени лежать здесь целую неделю!

В мамином справочнике так и было написано: постельный режим сроком от пяти до семи дней. А мне ещё Эквестрию спасать… ох, Луна, мне же ещё и Джинджер кормить! Еды я ей сегодня оставила, но её хватит максимум до послезавтра… хорошо хоть, что я предвидела подобную ситуацию и всегда перед уходом оставляла ей еды с запасом. Ровно настолько, сколько времени мне потребуется, чтобы вернуться… а дальше ей уже придётся применить мои укоки на практике. Будет сама крыс ловить…

— Кто говорил про неделю? Если всё пройдёт гладко, то до завтра уже всё заживёт.

Мои ушки снова поднялись.

— Лечебные зелья у нас есть, не волнуйся.

Точно. Лечебные зелья. Как я могла забыть… они же залечивают всё в разы быстрее. Ну, тогда можно и полежать денёк, а потом быстренько добраться до Центра. По крайней мере, тогда им всем не придётся постоянно ждать своего незадачливого проводника… да и за Джинджер уже можно не бояться: если завтра я выдвинусь в путь, то завтра к вечеру уже доберусь. Гдлавное — не наделать по дороге глупостей, как вот сегодня. Кстати говоря, можно предложить новым попутчикам завернуть ко мне домой. Это будет не слишком большой крюк, а жизнь мне облегчит существенно. Мне и самой давно уже пора отправляться в Центр, так что там я могу прихватить своё снаряжение. Обязательно спрошу завтра…

Я смахнула хвостом пыль с пола и улеглась. Пони как раз закончили с «уборкой», и сейчас обломки уже были собраны в небольшой костёр, весело потрескивающий и жутко воняющий палёной краской. Грифон тоже был здесь, неподвижно сидящий, словно серая статуя.

— Ну, — сказала Эмеральд, усаживаясь рядом со мной, — рассказывай! Кто ты, откуда ты, как живёшь и прочее.

— Эми! — шикнул единорог. — Имей совесть! У пони память пропала, а ты…

— А? Ой, точно… извини. Неловко вышло…

— Ничего, — махнула здоровым копытом я. — Ну… я о себе, наверное, много и не скажу. Зовут меня Санни. Я тут живу… но, по-моему, недолго. До этого я жила где-то ещё, и там было намного лучше. А потом случилось… что-то… и я оказалась в Пустоши, совсем одна. Что случилось со всеми остальными — не знаю. Теперь вот пытаюсь добраться до какого-нибудь поселения, где можно будет жить относительно спокойно. И, если повезёт, узнать немнго больше о своём прошлом. Ну… вот, собственно, и всё.

— Всё? — протянула Эмеральд. — Ты больше совсем ничего не помнишь? Прямо совсем ничегошеньки?

— Ну, ещё я люблю котиков. Это я точно знаю. И щеночков. И животных вообще. Они намного приятнее некоторых пони… и книги тоже люблю. И мороженое.

— А сама ты кто? Ну, там, школа, класс?

— Я не учусь в школе… — пробормотала я ошарашенно.

— Да не школа, а школа! Ну, стихия, подстихия или астрал?

Я моргнула.

— У меня, например, школа стихий. Подстихия — свет. Класс — маг. А ты?

— Она земнопони, Эми, — сказал единорог. — И здесь несколько другая классификация.

— Упс… — сконфузилась кобыла. — Забыла. Но разве у земнопони нет… чего-нибудь такого?

— У них даже магии нет, забыла?

Я моргнула:

— Вы о чём? Какие ещё школы и классы? Какие стихии?

— Это классификация такая была у нас в Стойле, — махнула копытом единорожка.

Я навострила ушки:

— А вы расскажите про своё Стойло? Вы ведь там всю жизнь жили, да? И как вы попали на Пустошь?

— Мы из Стойла тридцать восемь, — Сказала Эмеральд. — Самое интересное что: у нас в Стойле все были единорогами. А про земных пони — ни слова, ни звука, словно их вообще не существует.

Про пегасов эти двое, похоже, не слышали.

— Стойла — они же под землёй все построены, да? — спросила я.

— Ага, — кивнула Эмеральд.

— А вам там не тесно?

— Нет, конечно! Оно же огромное! Один только атриум чего стоит! Там запросто могут уместиться все жители, и ещё место останется! Да и высотой он этажа три минимум! — единорожка остановилась и добавила — Ну, то есть, приблизительно… но всё равно, он огромный. С наружей, конечно, не идёт ни в какое сравнение, но для Стойла — просто гигантский. А само Стойло… я даже не знаю, какого размера оно было. Мне кажется, что не меньше целого района, или даже двух! У нас же был один общественный ярус — атриум и столовая — три жилых, два досуговых, пять технических и огромный сад. И каждый ярус — как пять или шесть кварталов. Или больше? Не знаю… огромные, короче.

— Сад? Который яблочный?

— Откуда знаешь?

— Я где-то слышала, что вы там под землёй одни яблоки всю жизнь едите. В смысле, вообще пони из Стойл.

— Ну, в целом, так и есть. У нас из этих яблок всё было.

— Надоели они вам, наверное?

— И не говори…

— А как они у вас под землёй растут?

— Да легко! Магия! С этим садом помогают почти все школы: наша, например — свет — создавала… ну, свет. Как настоящий солнечный, только без солнца. Но, видимо, не такой уж солнечный, учитывая, что у нас там росло. Не яблоки, а фигня какая-то…

— А покажете?

— Да пожалуйста! У меня, кажется, одно где-то завалялось… вот!

Это было… наверное, яблоко. Но оно было каким-то водянистым и полупрозрачным.

— Можешь попробовать, если хочешь. Я на них всё равно уже смотреть не могу!

Я тут же воспользовалась предложением. На вкус это яблоко оказалось… никаким. Может быть, они тоже на девять десятых состояли из воды, как огурцы? В любом случае, его сок на вкус был вода водой, только чуть сладковатая. Мякоти почти не было. Грубо говоря, вода в кожуре.

— И вы всю жизнь питались только этим?

— И витаминами, — сказал Даймонд. — Яблоки были магически обогащены всем необходимым для организма. А то, чего не было в яблоках, приходилась принимать отдельно.

— И вы так живёте уже двести лет?

— Мы лично примерно в десять раз меньше, — сказала Эмеральд. — Но в целом, там было не так плохо. Многие единороги умели превращать эти самые яблоки в любые другие продукты. Правда, делали это крайне редко, по праздникам, но всё-таки! Многие магически созданные продукты выдавали в качестве премий и наград. Их мало было — у школы воздействия много других забот было.

Опять эти таинственные школы…

— А что за школы?

— В нашем Стойле был упор на изучение магических наук, — сказал Даймонд. — Все пони были разделены на школы, классы и группы. Школа обозначает общее направление развития магических способностей, класс — способ применения этих способностей, группа — уровень мастерства единорога. Есть два основных направления, из которых вытекают все остальные: стихия и астрал. Стихийная магия связана с одной из стихий, астральная — со всем остальным. Например, заклинание света — это стихийная магия света, а телекинез — это уже астрал. Стихий шесть — огонь, вода, земля, воздух, свет и энергия. Первые четыре считаются основными, а свет и энергию называют подстихиями, поскольку некоторые пони считают их стихиями, а некоторые — нет. Большая часть боевых заклинаний относятся именно к стихийной магии. У астрала более широкий спектр, и поэтому там более размытые определения. В основном различают три школы: действие, воздействие и содействие-противодействие. Действие — это самая распространённая школа астрала. Она направлена на то, чтобы что-то случилось. Например, телекинез: магия используется для того, чтобы переместить предмет. Сам предмет остаётся точно таким же, просто двигается. Или телепортация — тоже действие. Воздействие же направлено на изменение чего-либо. Если предмет изменяется, или приобретает какие-то новые свойства, то это — воздействие.

— Например, превратить яблоко в апельсин?

— Именно. И последняя школа. Содействие и противодействие. Они очень похожи по принципу действия, поэтому их объединили в одну школу. Такие заклинания направлены, в основном, на ускорение или замедление процессов. Например, ты хочешь вырастить цветок: для этого ты используешь содействие. Ты направляешь свою энергию, чтобы помочь ему скорее вырасти. А потом, когда он вырос, ты решаешь помочь ему оставаться таким же красивым как можно дольше: ты ограничиваешь воздействие времени на него, так что это уже противодействие. Когда единорог получает свою кьютимарку, он проходит специальный тест, который выявляет его сильные и слабые стороны и определяет наиболее подходящую школу. Но единорог всё равно может её сменить, если захочет.

Я кивнула.

— Класса всего три: маги, чародеи и ювелиры. Маги творят обычную магию — любую. Она продолжает действие только до тех пор, пока единорог её поддерживает. Чародеи накладывают чары, которые способны потом сохраняться самостоятельно некоторое время, без участия чародея. Их тоже можно обновлять и поддерживать, если это необходимо, иначе они ослабнут и пропадут. Некоторые чары привязываются к предметам, другие работают по местности, но все они накладывают определённый эффект при активации. Если они не работают постоянно, конечно. И ювелиры — самый трудный, но крайне важный класс. Они специализируются на создании различных талисманов. Как правило, их изготовляют из драгоценных камней, отсюда и название. Их работа похожа на чародеев, за тем исключением, что талисманы поддерживают эти чары самостоятельно, и они не ограничены во времени. Так же талисманы часто используют в других отраслях — в технике, например.

— Мы вот оба маги, — сказала Эмеральд. — Я из школы света, Даймонд — из астрала, действие. Щиты ведь тоже действие — ты просто берёшь магию и защищаешься ею.

— А группы — это что?

— Ну, а группы — это уровень мастерства. Пока пони не закончит обучение, он считается учеником. После этого он начинает считаться адептом. Адепты уже могут учить других учеников или исполнять магические процедуры первого и второго уровня вне специальных отделений при необходимости. Следующая ступень — магистр. Они следят за адептами, и могут свободно пользоваться своей магией, используя заклятья до четвёртого уровня включительно, а так же писать новые заклятья первого и второго уровней. И последняя ступень — высший Совет. В каждой школе может быть лишь один Советник. Таким образом, всего в Стойле девять Советников, которые подчиняются только непосредственно самой Смотрительнице. Кроме неё они — единственные пони, кому позволено использовать заклинания пятого уровня. Мы с Даймондом оба адепты, но он уже почти доучился до магистра. Наверное, он бы им и стал в следующие два-три года, если бы не пошёл со мной.

— Пошёл… в смысле на Пустошь? — уточнила я. — Зачем вы вообще сюда пошли?

— Дело в том, что ещё двести лет назад, когда упали Мегазаклинания, все системы связи с внешним миром накрылись. В том числе и те, которые отвечали за оценку окружающей среды. Весь Совет со Смотрительницей во главе думали-думали и решили подождать срок, необходимый для спада радиации — лет двадцать или сорок, я точно не помню, а потом отсылать наружу добровольцев, в качестве исследовательской экспедиции каждые десять лет. Они там всё посмотрят, и скажут, можно ли там жить. Если можно, то Стойло откроется, и все пони смогут выйти. Все участники экспедиции проходили обязательную подготовку, включающую в себя курсы по изучению довоенных и военных технологий, обращение с оружием, практику боевой и защитной магии, оказание первой помощи и прочее. Каждый должен был выбрать себе роль: боец, защитник, медик и прочее. На соответствующую подготовку делали особый упор.

— И вы просто решили уйти? — спросила я. — Бросить всё и вся, и отправиться в неизвестность, где вы запросто можете сгинуть?

— А что там особенно бросать? — пожала плечами единорожка. — Я ведь планировала уйти ещё… не знаю, с прошлой экспедиции, наверное! Мне тогда было всего восемь, поэтому я не могла бы пойти, даже если бы захотела. Но теперь-то я уже совершеннолетняя, так что спокойно могла идти. Все друзья мои собирались в ту же экспедицию и Даймонд тоже согласился. Требования к участникам в основном касались их способностей: нужно было быть восемнадцати лет от роду или старше, иметь крепкое здоровье, получить согласие родителей и родственников и сдать тест на выбранную роль. Я неплохо освоила боевую магию огня и света ещё до того, как экспедиция даже начала собираться, так что с тестом проблем тоже не было.

— А я пошёл только из-за неё, — Даймонд указал копытом на единорожку.

— А вы что, были знакомы ещё до этого? — удивилась я.

Эмеральд фыркнула. Даймонд только вздохнул с улыбкой:

— Было бы странно, если бы было иначе. Она моя сестра.

Упс… мисс Внимательность в действии! Хотя, они действительно были очень даже похожи. Оба светлые, с тёмными гривами и практически одинаковыми глазами, вся разница коих заключалась в цвете: у Даймонда они были голубыми, а у Эмеральд — зелёными.

— И мы единственные родственники друг друга, — продолжила зелёная кобыла. — Не считая Обсидиан, нашей двоюродной тёти… или троюродной? Не важно. Но она не сильно переживает по этому поводу, у неё полно своих забот. В школе огня вообще не проходит ни недели без какого-нибудь инцидента. Не знаю, как пони только могут быть такими безответственными, чтобы использовать огненную магию вне тренировочных полигонов…

— Можно подумать, ты не была такой же, — сказал второй единорог, после чего повернулся уже ко мне. — Она тоже раньше была в школе огня…

— Но потом я просто решила, что это не моё, — перебила единорожка торопливо. — И просто решила перейти в школу света…

— После того, как нечаянно сожгла свою комнату заклятьем пятого уровня, в то время как была ещё ученицей, — закончил за неё второй единорог.

Эмеральд моментально покраснела и отодвинулась, издав что-то, что можно смутно описать как «ъеь…». Я даже не знаю, как она умудрилась издать такой звук.

— Сожгла свою комнату? — переспросила я.

— Заклинанием. Пятого. Уровня, — повторил единорог. — На тот момент оно ещё даже не было закончено и не прошло классификацию! Сейчас хранится в закрытой секции под названием Синего пламени. Оно не гаснет. Совсем.

Я моргнула.

— А комната…

— Комнату закрыли и опечатали. Она и сейчас, наверное, всё ещё горит. Позже его удалось изменить так, чтобы оно гасло через определённый срок, но как его погасить так никто и не придумал. Оно не зависит ни от каких внешних факторов. Магия воды, воздуха и земли тоже была бессильна. К счастью, оно хоть и горит, но не сжигает то, что не может гореть.

— Кто вообще такое придумал?! — ужаснулась я.

— Ну, как кто. Эми, конечно!

— Не придумала, а доделала! Оно просто не так сработало! — попыталась оправдаться Эмеральд. — Я пыталась закончить «Вечное пламя», над которым работала наша мама… пока она ещё была жива. Это заклинание перешло к нам с Даймондом по наследству. Она пыталась придумать, как создать пламя, которое будет гореть вечно. По идее, оно не должно было жечь топливо, и таким образом могло бы поддерживаться сколько угодно. А моё просто не гасло. И оно получилось синим. Скорее всего, дело в том, что мама была чародейкой, а не магом…

— И она была высшим магистром, а не ученицей, — добавил второй единорог.

— Высшим магистром? — переспросила я.

— Так иногда называют магистров, которые могли бы в будущем претендовать на место Советника, — пояснил единорог. — Их редко бывает больше трёх в одной школе. Очень трудно достичь такого уровня мастерства.

— Редко? — фыркнула светло-зелёная пони. — Да их и трое-то бывает раз в сто лет! А чтобы четверо сразу, я такого даже не припомню…

— И ещё им не разрешается отправляться в экспедиции, — добавил Даймонд. — Они слишком ценные пони, чтобы они могли так рисковать собой. Всегда должны быть пони, способные заменить Советника в случае чего. Школа никогда не должна оставаться без главы…

— А вы ещё про смотрительницу что-то говорили. Это у вас самая главная пони была? Как Сёстры в Эквестрии?

— Не только самая главная, но и самая сильная, самая мудрая, самая одарённая и могущественная из всех пони Стойла, — кивнула Эмеральд. — Но даже её власть не безгранична: если она начнёт отдавать какие-то нелогичные, либо вредные или даже опасные для Стойла распоряжения, Совет может оспорить их, и в случае крайней необходимости, сместить её с поста.

— А она обязательно должна быть именно кобылой? — поинтересовалась я. — Ведь может же случиться так, что самым сильным, мудрым и подходящим окажется жеребец, так?

Единороги переглянулись, и Даймонд протянул:

— Ну… насколько мне известно, это традиция. Я имею в виду, Эквестрией ведь тоже правили Сёстры, так? Поэтому, наверное, Смотрительницей обычно и назначали именно кобылу. Но в Совете жеребцы всегда есть, это точно.

— А как остальные пони смотрят на школу, к которой эта Смотрительница принадлежит?

— Никак. Они такие же пони, как и прочие. В конце концов, школа — это лишь условность. Единорог из школы воды тоже может создать молнию, если постарается. Но, как правило, Смотрительница принадлежит более чем к одной школе.

— Я вот, например, тоже к двум школам сразу принадлежу, — вставила Эмеральд. — В школе огня я ученица, а в школе света — уже адепт. Я бы и дальше могла огонь развивать, если бы захотела, но я ушла на Пустошь. Таких пони называют «мультимаги» и не относят к какой-нибудь определённой школе. Как правило, они умеют всё, но плохо, и особых высот не достигают. Либо они просто ну очень одарённые. Как Смотрительница. Но в Совет их не принимают, потому что там должно быть ровно по одному представителю каждой школы.

— Интересно вы там живёте… — протянула я.

— Мы, лично, жили, — поправила единорожка.

— Ой, точно. Кстати говоря, почему вы здесь только вдвоём? Где все остальные?

Оба пони сразу помрачнели. Я поняла, что зря я это спросила, очень даже зря.

Мои ушки опустились:

— С ними что-то случилось, да?

— Нас было двенадцать, — сказал старший единорог мрачно. — Для Стойла это довольно большая группа: нас там всего было шесть или семь сотен пони, и каждый был на счету. У каждого были свои работа и место в жизни Стойла. Мы все знали, что, скорее всего, мы не вернёмся. Ещё никто не возвращался. Но мы всё равно вышли, потому что чем дольше мы живём там, закрытыми, тем хуже для нас. Не может группа пони, изолированная от всего мира, жить так вечно! И если мы не принесём эту новость просто потому, что струсили, то через какое-то время мы всё равно погибнем там, под землёй, даже не зная, что наверху уже есть жизнь.

— Не прошло и часа, с тех пор, как мы вышли, как на нас уже напали. Шайка рейдеров, которая просто выскочила откуда-то и открыла огонь. Мы не были готовы к такому. Пока мы успели опомниться и поставить щит, они уже успели убить Крика и ранить Глиттер. Только тогда мы вступили в бой. Ну, как вступили… большинство начали кричать и плакать, другие пытались как-то усилить защиту, и только двое пони открыли огонь. Правда, одна из них после этого чуть было не перебила и нас заодно. Ей потребовалось больше четверти часа, чтобы прийти в себя. Не успели мы оправиться от этого, как появился новый отряд. Мы пытались договориться… а это были просто рейдеры. Что творилось, когда нам пришлось убить и их… большая часть отряда была шокирована. Пусть мы и готовились к этому, но подготовка — это одно, а настоящее сражение, когда ты убиваешь другого пони — это совершенно другое. Это… очень страшно.

— Первые несколько раз точно, — сказала Эмеральд. — Но потом даже к этому можно привыкнуть. Особенно, когда ты оказываешься перед выбором — он или ты. Тогда всё разу почему-то становится проще… но спать после этого очень сложно первое время.

— В любом случае, — продолжил Даймонд, — это случилось быстрее, чем мы вообще могли ожидать. Мы с Эми просто отошли за топливом для костра, а когда вернулись…

Единорог прервался, глядя в огонь отсутствующим взглядом. Эмеральд сглотнула и продолжила за него:

— Мы отсутствовали не меньше часа. А когда мы вернулись… лагеря не было. Там всё было взорвано и окровавлено. Ни одного клочка земли не осталось, одни только воронки. Наверное, это был гранатомёт… я точно не знаю. Все наши друзья… они просто были разбросаны по всей улице… это было ужасно… — единорожка шмыгнула носом и продолжила сквозь слёзы. — Всё, что от них осталось — это ПипБак Эллипс. Она была предводителем группы, и нашим другом с детства… он отлетел за какую-то кучу щебня. От остальных даже ПипБаков не осталось…

— Тогда мы попытались вернуться, — проговорил Даймонд. — Пришли обратно к Стойлу. Мы попытались отправить сообщение по волне радио нашего Стойла, но там уже было сообщение о нашей гибели и о том, какая это тяжкая утрата для всех. Когда же нам удалось подключиться и послать сообщение Смотрительнице, она сказала, что мы не можем вернуться. Мы уже вышли на Пустошь, и теперь можем принести в Стойло какую-нибудь инфекцию, или нечаянно привести каких-нибудь врагов. Тогда мы просто рассказали всё, что пережили и увидели и ушли. Мы и не думали, что сможем вернуться, и подвергать всё Стойло опасности было нельзя… и вот, мы здесь.

Некоторое время, я молчала, после чего сказала:

— Извините… я и не думала, что ваша история такая… подавляющая…

— Подавляющая? — переспросила Эмеральд.

— Что? Ну да… то есть… я не имею в виду…

— Да чего ты извиняешься? — махнула копытом единорожка. — В любом случае, это уже случилось… не важно, спросила бы ты, или нет, мы-то помним… а теперь и ты помнить будешь…

Я помолчала немного, после чего повернулась к третьему члену компании — грифону:

— А какова твоя история?

Грифон молча скосил на меня один глаз.

— У тебя ведь тоже есть история, да? Я бы хотела её услышать… если не возражаешь, конечно.

Грей молчал.

— Ну, кто ты, хотя бы?

— Наёмник.

Я моргнула:

— Наёмник?

— Да.

— И… чем ты занимаешься?

Полу орёл закатил глаза, словно я спросила что-то, что знает любой жеребёнок. Удивительно, но даже сейчас ни один мускул на его лице не дрогнул, словно глаза не были его частью.

— Ну… и как же вы познакомились?

— Найм.

Я моргнула… снова:

— Найм в смысле… они тебя наняли?

— Да.

— Зачем?

— Их спроси.

— А ты что, не спрашивал?

— Нет.

— То есть… ты даже не знаешь, что тебе нужно делать?

— Стрелять.

— Стрелять? Куда стрелять?

— Во врагов.

— А как понять, кто враг?

— Пойму.

— То есть, если ты вдруг решишь, что я враг, ты будешь стрелять в меня?

— Только если ты будешь.

— Буду что?

— Угрозой.

Ну, это уже вообще замечательно.

— Почему?

— Контракт.

— А?

— Контракт. Договор.

— Какой договор?

— Они платят. Я стреляю.

— Во всё, что представляет угрозу?

— Да.

Я повернулась к остальным:

— Он всегда такой?

— Да, — ответили оба в один голос.

— Может быть, вы расскажете, что у вас там за контракт?

— Контракт о найме, — сказала Эмеральд. — Когда мы встретили его в каком-то небольшом городке, нам сказали, что он наёмник. Как и большинство грифонов, собственно говоря. Мы решили, что это лишним не будет, и наняли его в качестве телохранителя. Как и у всех других грифонов-наёмников, у него был контракт, который мы должны были подписать. Там было написано всё то, что он будет или не будет выполнять, а так же то, что должны выполнять мы. Нам нужно было только вовремя ему платить и не возлагать на него лишние обязанности. Он будет просто нас охранять, что бы мы ни делали, даже ценой собственной жизни. Но если мы вдруг велим ему убить кого-нибудь без видимой причины, он этого делать не будет, потому что это не входит в контракт.

Я снова повернулась к грифону:

— То есть, эта бумага определяет всю твою жизнь?

— Да.

…

Ладно…

Я ещё раз осмотрела его странное оружие: если упростить эту вещь, то она бы выглядела как труба. С ручкой и спуском.

— А это что? — спросила я, указав на странное оружие копытом. — Никогда раньше такого не видела.

— Ракетная установка, — сказал грифон.

— И… что она делает?

— Бум.

— В смысле.

— Запускает. Ракеты.

— А… а ракеты — это что?

— Взрывчатка.

Ясно… в этом я вообще ни бум-бум, так что дальше спрашивать бессмысленно.

Я снова сменила тему:

— И… что вы собираетесь делать сейчас?

— То же, что и ты, — пожала плечами единорожка. — Начинать новую жизнь в Пустоши.

— И ещё один вопрос… вы всем подряд помогаете?

— Ну… — Даймонд неопределённо покутил копытом. — Скорее всем, кому получается. Не каждому, к сожалению, но всё-таки…

Я просияла:

— Наконец-то! Я столько вас искала!

Пони переглянулись:

— Нас?

Грифон же, похоже, вообще не обратил внимания.

— Ну, да! Таких же странных пони, как я сама! Просто я тоже всё пытаюсь сделать этот мир немного лучше, но получается у меня изменить только свою жизнь. И, к сожалению, далеко не в лучшую сторону. Вот сколько уже я хожу по этой Пустоши и пытаюсь кому-нибудь помочь. Плохие пони этим пользуются, хорошие считают, что я того, — я постучала копытом по макушке, скосив глаза к переносице и высунув в сторону кончик языка, — но помогать никто не собирается.

— Ты там давай поосторожнее со своей несчастной головой, — предупредил единорог. — Мало тебе сотрясения что ли?

— Ладно, больше не буду. Но главное — что я всё-таки не одна такая! Может быть, если мы соберёмся все вместе, то что-нибудь и получится?

— Может быть, — согласилась зелёная кобыла. — И это очень классно, что мы тебя нашли: одни мы тут уже неделю таскаемся, пытаясь добраться до этого Центра. Нам кто-то сказал, все дороги ведут в Центр. А вот нифига-а! Такое ощущение, что они все ведут в такие дыры, что нам оттуда приходится срочно сваливать, спасая свои хвосты!

— Ну, это Пустошь! — развела копытами я. — Тут везде так!

— А ты так много уже успела о ней вспомнить?

— Ну… достаточно. Я помню часть того, что случилось после того, как я оказалась здесь. Надеюсь, я выясню, как именно.

Единорожка тут же вытянула шею ко мне, навострив ушки:

— Ну, рассказывай!

— Что рассказывай?

— Всё! Мы тебе сколько уже рассказали! Теперь твоя очередь!

— Ну, ладно, — пожала плечами я. — Я помню, как пришла в себя на старой ферме близ Понивилля. Это маленький такой городок к юго-западу отсюда…

Я снова пересказала всю историю своих приключений в Пустоши, умалчивая лишь о том, что являлось какой-либо тайной. Ну, и встречу с Фогги я тоже решила опустить: тогда бы пришлось так же рассказать про Руби и гончих. Да и не думала я, что это такая уж значимая деталь: думаю, если бы она ускользнула от тех рейдеров и отправилась дальше своей дорогой, моя история не сильно бы изменилась. Я бы просто прибыла сюда на день раньше, вот и всё. А так по моему рассказу этот день я тоже провела в пути.

— И вот, я здесь, — подвела итог я. — Сижу с вами, сотрясение лечу.

— То есть, ты добралась из того городка на юге до другого, ещё южнее, а потом оттуда досюда всего за неделю? — изумился единорог. — Как ты так вообще умудрилась? Это же очень далеко!

— Ну… я вообще довольно быстрая, — протянула я. — Была. Пока ногу не сломала. И по лбу не получила.

— А как ты умудрялась чинить технику, если ты ничего не помнишь? — поинтересовалась Эмеральд.

— Тогда помнила. А вот теперь я даже не знаю, получится ли… надеюсь, что да. Это же умение, а не информация. Я же не разучилась говорить, так?

— А давай проверим! — предложила единорожка. — Я найду что-нибудь, и ты попробуешь это починить.

— Ни в коем случае! — сказал единорог. — До тех пор, пока Санни не поправится — ничего, что требует умственного напряжения! Вот выздоровеет она — тогда и попробуете.

Я развела копытами:

— Ладно. Не будем.

Я опустила взгляд, и он упал на бок единорожки, сидящей рядом со мной. Там была россыпь крохотных изумрудов, похожих на сверкающие зелёные искры.

— Что, нравится? — поинтересовалась пони. — Это было первое боевое заклинание, которое я освоила. Звездопад. Помнишь, ты очнулась, а потом появились рейдеры? Так вот, это было оно. Ты знаешь, мне было всего семь лет, когда я его освоила!

— И ей очень повезло, что она получила кьютимарку за него, — добавил единорог. — Иначе бы это гарантированно было что-то связанное с поджогом. Ведь тот инцидент с Синим пламенем — это далеко не первый случай, когда она сжигала свою комнату. Но с другой стороны, в школе огня нет практически ни одного пони, который бы ни разу ничего не спалил… что ты так на меня смотришь?

Я в самом деле смотрела на него в упор и улыбалась, подперев голову копытами.

— Ты ждёшь, что я тоже расскажу о своей кьютимарке, да?

Я улыбнулась ещё шире и кивнула. Единорог повернулся, позволяя мне разглядеть свою кьютимарку: два камня. Один был полированным алмазом, ярко сверкающим, второй… камнем. Самым обычным, серым, невзрачным камушком.

— На самом деле, это два алмаза, — сказал пони. — Так они выглядят до огранки. Это было раньше, чем Эми получила свою… за год до этого приблизительно. Мне тогда было… восемь? Приблизительно. Я как раз пытался получить свою кьютимарку за огранку драгоценных камней. Ведь имя у меня самое что ни на есть ювелирное. Мне удалось выпросить у настоящих ювелиров несколько остатков, слишком маленьких, чтобы из них можно было сделать хоть что-нибудь, обладающее магией. Такие обычно пускали на украшения.

— А откуда у вас в Стойле брались драгоценные камни? — поинтересовалась я.

— Ювелиры умели их выращивать внутри обыкновенных камней. Ну, как на каменных фермах бывает. Только тут их создают и выращивают магически. Но иногда они удаются, а иногда — нет. У новичков часто получаются некачественные камни, которые для талисманов использовать нельзя, и их отдают другим пони, для хозяйственных целей. Камни после того, как их разбили, чтобы достать камни, восстанавливают и снова выращивают в них новые драгоценности.

— Ого… — только и ответила я.

— В тот раз я тоже попросил себе несколько камней. Мне и камни дали, и объяснили, как их огранять.

— А это разве не опасно?

— Ну, так это же тоже было заклинание. Простейшее ювелирное заклинание первого уровня. Им даже ученикам разрешалось пользоваться вне определённых зон. У меня даже получалось… не так профессионально, как у настоящих ювелиров, но всё равно довольно хорошо для жеребёнка. Потом пришла Эми. Она меня пыталась напугать, а я успел подшутить первым. Поставил щит — не простой, а несколько изменённый. Если его коснуться, то ты моментально к нему прилипнешь. Это была больше комбинация двух заклинаний, чем новое заклятье, но зато я его придумал сам. Нужно было видеть её лицо, когда она влипла… потом мы посмеялись, и она ушла. Это был первый раз, когда я использовал какое-либо изменённое заклинание. Только тогда я заметил, что у меня на боку уже есть кьютимарка. Я даже не заметил, как она появилась…

— Правда? — удивилась Эмеральд. — Я думала, она появилась когда…

— А ты даже не заметила, — хмыкнул единорог. — Ты всегда была такой рассеянной…

— Эй! Я не рассеянная!

Даймонд не обратил внимания, повернувшись ко мне:

— Ну, а теперь твоя очередь. Рассказывай.

Я осторожно приподняла плащ, следя, чтобы ни одного пёрышка из-под него не вылезло, открывая свою кьютимарку: раскрытую книгу, на которую падает луч света.

— Книга? — хмыкнула единорожка. — Я думала, такая кьютимарка больше подошла бы какой-нибудь заучке.

— А с чего ты взяла, что я не заучка? — поинтересовалась я, хитро улыбнувшись. — Я ведь очень люблю книги. И вообще, я её получила, знаешь где? В библиотеке!

— Серьёзно?!

— Серьёзнее некуда! Это была своего рода весёлая история…

— Весёлая, — протянула Эмеральд скептично. — В библиотеке. Не смеши меня. Что там может быть весёлого? Туда ж ходят одни ботаники!

— И я, — добавила я.

— Меня больше интересует, где ты на Пустоши нашла библиотеку, — сказал второй пони.

— Так тогда я и не была на Пустоши… наверное… но я точно помню это!

Я просияла:

— Я помню!!! Я помню, как я её получила!!!

— Так это же замечательно! — обрадовалась Эмеральд. — Там уж глядишь — и всё остальное вспомнишь. А сейчас — рассказывай!

Я посмотрела куда-то в даль, словно заново всё это вспоминала:

— Да… так всё и было! Я точно помню! Большая комната, заставленная столами и шкафами с книгами. В тот день она была полна до отказа, как и всегда накануне экзаменов. И я с огромной кипой книг, ищу место, куда бы пристроиться.

— В детстве библиотека, наверное, была одим из самых любимых мест. Я готова была проводить там дни напролёт… я помню, как я об этом рассказывала кому-то ещё. Ах, да! Дитзи! Когда она подарила мне книгу, я сказала ей, как я люблю читать. И про библиотеку тогда же упоминала. И в тот день я, как всегда, набрала кучу книг и стала искать, где бы мне сесть. Но была проблемка: все места уже были заняты, кроме одного. Самого дальнего столика, в самом тёмном углу, где читать было попросту невозможно. Единственное пятнышко света было на полке выше, но держать там книгу всё время было неудобно. И тогда мне пришла идея: я достала из сумки зеркало и поставила его так, чтобы свет отражался от него прямо мне в книгу. И сразу стало очень даже удобно.

Только когда я уже всё дочитала и стала уходить, кто-то заметил, что у меня появилась кьютимарка. Родители так обрадовались… этот день праздновали, словно мой второй день рождения. Именно в тот день я поняла, какой у меня особый талант, отличающий меня от других пони: находить новые выходы и нестандартные решения. Ведь для того, чтобы решить проблему, с которой до тебя не справился никто иногда просто достаточно просто… подобрать верный угол. — Я хмыкнула. — Или, это может быть намёк на то, что мне следует стать библиотекарем. Тоже не исключено…

— Что? — воскликнула Эмеральд. Я повернулась и обнаружила, что за окном уже глубокая ночь.

— Уже стемнело? Когда успело?!

Единорог тоже посмотрел в окно, потом на свой прибор. Как только он поднял ПипБак, его экран тут же зажегся. Единорог ошарашенно моргнул:

— Уже пол одиннадцатого! Так, всем срочно спать!

И он первым улёгся поодаль от огня, подавая пример остальным. Я стянула со спины сумки, положила под голову и тоже свернулась на полу, поплотнее закутавшись в плащ.

Я закрыла глаза. В голове как-то странно смешались все события этого дня, который был одновременно худшим и лучшим за ту неделю, что я провела в Пустоши. И всё же я улыбалась. Пусть моя нога и ныла, а крыло по-прежнему не желало работать, как следует, зато теперь у меня было нечто куда более ценное: друзья, которые могут помочь.

А значит, была и надежда.

Заметка: Новый уровень!

Новая способность: Ускоренный метаболизм. Ваш обмен веществ проходит быстрее, чем у других пони, из-за чего лечебные зелья действуют на вас приблизительно на 20% эффективнее и лечат вас гораздо быстрее.

Новая квестовая способность: Деус Экс Рандом. Поздравляем! Это уже пятый раз, когда вас спасли от неминуемой смерти дружественные (или не очень) создания, оказавшиеся рядом чисто по воле случая. Поскольку это уже никак не вписывается в рамки вашей удачи, данная способность повышает эту самую удачу на одно очко, чтобы хоть как-то это объяснить.

Новое значение: Удача — 7