Fallout: Equestria - Lost in time

Глава 3. Цена доверия.

Глава 3

Цена доверия.

— Поэтому, если я не знаю, кому можно доверять, то лучше не доверять никому.

Работорговля.

Я читала, что в древности существовала такая профессия. Пони, которые ловили пони и продавали другим пони. В Эквестрии об этом даже информации почти, что никакой не было. Я наткнулась на неё случайно, в Большой Эквестрийской Энциклопедии, книге настолько же умной, насколько старой. Видимо, эти тома не подвергали корректировке, потому что там я нашла на эту тему целую отдельную статью. В древности пони использовали рабов — рабочих, нанятых против воли. Работорговцы промышляли тем, что ловили других пони и продавали. После этого раб терял свободу. На них не распространялись права, а хозяин мог делать с ними что угодно, и ему ничего за это не было. Они были как вещи какие-нибудь или животные.

И, судя по всему, в самом скором времени, мне придётся познакомиться с этим явлением поближе. Так сказать, на собственном опыте.

Как же я хочу домой…

---

Дзинь. Клинг-кланг. Клац.

Прошло несколько часов с того момента, когда мы с Лайтином таким экстравагантным образом встретились в Пустоши. Когда до меня, наконец, дошло, что, собственно, произошло, я поняла, что мой эмоциональный порог сегодня уже превышен. Многократно.

Глядя на цепи на моих копытах и крыльях, я не чувствовала ни гнева, ни потрясения, ни ужаса. Лишь полное безразличие. Сегодня я уже видела кучу таких вещей, от которых я в Эквестрии хлопнулась в обморок. Я пережила худшую временную переброску в жизни, от которой едва не погибла, чуть не заболела ужасной лучевой болезнью, от которой бы сгнила заживо, подралась с незнакомой пони, ещё раз почти погибла, увидела, как она умерла насильственной смертью на расстоянии вытянутого копыта от меня, и меня спас незнакомец, который теперь намерен меня продать. На фоне всего этого, тот факт, что я сейчас была закована в цепи, как особо опасная преступница меня не сильно волновал. Видимо, моя психика так устала от постоянного стресса, что решила отключить вообще все эмоции и взять небольшой перерыв. Мне было абсолютно всё равно.

Поэтому когда единорог грубо велел мне поднять круп с пола и идти, я встала и пошла. В другой ситуации я бы попыталась сопротивляться, кричала бы, что никуда не пойду, начала бы бороться и звать на помощь, но сейчас я особенно отчётливо понимала, насколько глупо и бесполезно это было. Одна я не смогла справиться даже с раненой безоружной кобылой, а на зов о помощи вряд ли кто-то придёт, а если и придёт, то где гарантия, что они не окажутся такими же, как Лайтин, если только не хуже?

Так что я молча поплелась за единорогом, путаясь в цепях, поминутно оступаясь и спотыкаясь. Даже когда он ударил меня за то, что я слишком медленно волокла тяжеленые оковы, я почувствовала только физическую боль, а внутри всё ещё была лишь полная и абсолютная пустота.

Путь я помню смутно. Я не заметила, когда волочение неестественно тяжёлых копыт в заданном направлении слилось в бесконечную череду повторяющейся рутины, пока я не потеряла счёт времени и не перестала замечать вообще что-либо вокруг.

Осознание вернулось ко мне резким рывком, от которого я плюхнулась на круп. Я моргнула и осознала, что уже темнеет. Мы находились на пустой равнине. Я не могла видеть вокруг ни намёка на город, который мы покинули. Единственной постройкой вокруг был какой-то сарай, древний как сам мир. Казалось, он может развалиться от хорошего чиха.

Единорог стоял немного позади. Видимо, я не заметила, как он остановился, и прошла дальше одна. Он вернул меня к реальности весьма простым и действенным способом: дёрнул за хвост.

— Внутрь, — коротко велел он. Я поплелась, спотыкаясь и звеня цепью. Внутри я нашла самый устойчивый на вид угол, и села там. Копыта гудели, и в целом, я чувствовала себя как выжатый лимон. Жеребец тоже вошёл и принялся шарить в куче старой подгнившей соломы. В конце концов, он, видимо, нашёл то, что искал.

— Подойди.

Сделав над собой усилие, я поднялась и поплелась к нему. Тело протестовало, но разум подсказывал, что в противном случае, у меня появится ещё больше проблем. Там я незамедлительно рухнула и осталась лежать так, лицом в вонючей соломе.

— Встань.

Я снова сделала над собой усилие, и села. Мама дорогая, как же я устала…

С резким щелчком, на моей шее сомкнулось толстое железное кольцо. Это что, ошейник?! Это было уже более чем возмутительно. Я же всё-таки ещё пони, а не какое-нибудь животное! Вдобавок, он был не только унизительным, но и жутко тяжёлым. Серьёзно, на мне и так уже достаточно металла!

Но возмущаться сил не хватило.

Внезапно, все остальные оковы в одно мгновенье исчезли.

— Если ты думаешь, что теперь можно спокойно свалить, — сказал единорог, — то ты ошибаешься. Вот это вот — он постучал копытом по ошейнику, — бомба, с датчиком удалённости. Ты можешь отойти ровно на десять метров, после чего превратишься в лошадь без головы. И на случай, если ты попытаешься на меня напасть, у меня есть от него детонатор. Как только я нажму на кнопку, ты умрёшь. Спокойной ночи.

Он улёгся на кучу соломы и перестал обращать на меня внимание. Похоже, он вообще заснул. Действительно, с чего бы ему бояться маленькой, безобидной и глупой кобылки вроде меня, которая даже постоять за себя не может?

Я рухнула обратно. Прямо сейчас я не могла ничего предпринять. И, подумав, я пришла к выводу, что мне и не нужно: это было бы бесполезно. Вот, допустим, смогла я сбежать, имея у себя только бомбу на шее и детонатор от неё. Где я? Куда мне идти? Что мне делать? Я совершенно без понятия. Я стану лёгкой добычей. По крайней мере, в нынешнем моём положении я могу не волноваться за свою жизнь. Ко всему прочему, сейчас мы, скорее всего, направимся прямиком в Эпллузу — в Старую Эпллузу — а оттуда до Новой копытом подать. А вот как я собираюсь оттуда выбираться, это уже вопрос пятый. Лучше всего это будет прежде, чем мы дойдём до самого города. Буду спешить — окажусь одна посреди невесть где и, скорее всего, благополучно там погибну. Буду медлить — мы доберёмся до города, где у меня шансов сбежать почти не останется. Что ни говори, а от одного единорога сбежать проще, чем из города, полного охраны.

Погодите минуточку… откуда я знаю, куда мы идём? Я с уверенностью могла сказать, что никогда раньше ни о чём подобном не слышала. Но, тем не менее, я знала абсолютно точно, что через некоторое время после судного дня Эпллуза превратилась в небольшой местный центр работорговцев. И сейчас мы шли как раз в её направлении.

Откуда я это знаю? Я не могла об этом услышать, или прочитать, поскольку после того, как я покинула дом Дейзи, я здесь не видела ничего, что можно было бы прочитать и не встречала никого, с кем могла бы поговорить (Лайтин не считается за пони, с которым можно поговорить, тем более что он всю дорогу молчал как рыба).

Возможно, всё дело в том, что я слишком долго пользовалась машиной времени, или слишком часто. Я уже замечала такие случаи раньше: например, как-то раз, по дороге домой, я поймала себя на грустной мысли, что сегодня на обед опять будет капустный суп, который я с детства не любила, и все пятёрки школы не помогут мне от него отделаться. И в самом деле, как только я вернулась, мой нос доказал правоту моих догадок. Или я знала, что скажет другая пони прежде, чем она успевала открыть рот. Я думала, что это просто-напросто интуиция. Но точно знать, что у меня спросит учитель, и точно знать, в какой город мы направляемся, и почему, это, как бы немного разные вещи, не находите? К тому же, интуиция работает только с предчувствием того, что должно случиться, а не случилось уже давно.

Возможно, дело в том, что это прошлое? Я имею в виду, это ведь случилось после того, как я ушла из Эквестрии, но, тем не менее, до того, как я появилась в Пустоши. Прямо сейчас, для меня это одновременно и будущее, где я ещё не была, и прошлое, в котором я побывать уже успела. Пони могут вспомнить прошлое.

Или, это какая-нибудь временная аномалия. Тоже не исключено.

Одно я знала точно: прямо сейчас, мне сейчас стоит набраться терпения и ждать. Не знаю, чего. Но время действовать, ещё не пришло.

Где-то ближе к полуночи… или позже… я без понятия, если честно, и могу сказать только, что была уже глубокая ночь, и пони уже крепко спал. Тогда я тихо подобралась к своим сумкам, выудила оттуда спелл-матрицу и спрятала у себя в хвосте, накрепко привязав её прядью волос, чтобы не вывалилась. Я не знала, когда мне пора будет действовать, но оставлять здесь ключ к прошлой жизни не собиралась в любом случае.

---

Эту ночь я провела без сна. Серьёзно, кто в такой ситуации вообще способен хоть как-то расслабиться, не то что спать?

На следующий день, чуть свет, мы снова куда-то пошли. Вынуждена отметить, без всех тех тяжёлых оков это было намного легче. Но в то же время, меня сильно нервировала маленькая красная лампочка на ошейнике, напоминающая, что моя голова может расстаться с телом в любой момент.

Мы проходили мимо огромного серого монолита, рядом с парковкой чего-то, что было похоже на грузовые повозки, если бы они были сделаны из ржавчины, когда что-то внезапно заставило меня насторожиться. Я ничего не слышала, не видела и даже не чуяла, но всё же меня не оставляло ощущение, что здесь что-то не так.

— Чего стоишь? — окрикнул меня Лайтин, когда я остановилась, пытаясь понять, что же именно не даёт мне покоя.

— Здесь что-то не так. Нам не стоит туда идти.

— Что-то не так, — протянул единорог, передразнивая меня. — Чушь. Что стоишь? Пошла!

Я почувствовала, как мои уши прижались к голове. Я принюхалась получше и поняла, что именно меня волновало: запах дыма. Огонь не мог просто загореться сам по себе. Грозы вчера не было, а кроме молнии зажечь что-нибудь могли только пони.

— Здесь кто-то есть.

— Ну да, конечно. И кто же?

— Пони… или, возможно, другие разумные существа… я не знаю!

— Ага, конечно. А не драконы, случайно?

Я не двинулась с места.

— Ну, раз уж ты такая упрямая, я пойду один. Только не забудь, что детонатор у меня. У тебя есть десять метров на раздумья.

И он двинулся дальше. Я продолжала стоять. Я точно знала, что с моей головой всё будет хорошо. Не спрашивайте, с чего я это взяла, сама не знаю. В случае чего, пегасы ведь самая быстрая раса из всех. Я с лёгкостью его догоню, если будет нужно.

БАХ!

Единорог выкрикнул что-то непонятное, когда в его сумке застрял небольшой кусочек металла и нырнул за остов чего-то, что когда-то могло бы быть фургоном. Несколько грязных, оборванных пони выскочили откуда-то, где они прятались и бросились туда. Мне пришлось подойти к самому краю угла, за которым я пряталась, рискуя быть замеченной, чтобы оставаться в зоне действия детонатора.

Единорог достал из сумки свою «штуку» и выстрелил в одного из пони. Он лишь немного замедлился, когда металл вошёл в его бок. Я отвернулась, чтобы не видеть кровь. Меня куда менее серьёзная рана почти вывела в нокаут. Из чего эти пони сделаны? Или они просто привыкли?

Второй выстрел оборвал жизнь ужасно грязной кобылы-земнопони, покрытой запёкшейся кровью от носа до кончика хвоста, подбежавшей уже так близко, что она едва не сделала с единорогом то же самое. Тут мне пришлось закрыть глаза, но даже тогда я могла видеть её кровь. Послышались ещё выстрелы, и я была вынуждена снова посмотреть, чтобы не пропустить момент, когда Лайтин отойдёт ещё дальше.

Вместо этого, я обнаружила, что ещё одна пони целится в меня. Красная лампочка на ошейнике делала меня заметной целью. Двигаться назад я не решилась — мне нужна была моя голова — так что я рванула через дорогу к фургонам. Выстрелы зазвучали у меня за спиной, я почувствовала, как металл вырвал несколько волос из моего хвоста, но я всё же успела скрыться за чем-то, о чём я могу сказать только то, что оно было ржавым.

Молодой жеребец-единорог выскочил из-за угла. Я с удивлением поняла, что он был всего на три-четыре года старше меня самой. А вот что мне не понравилось, так это копьё, грубо сделанное из ножа, примотанного изолентой к палке, которым он размахивал. Он резко затормозил, когда увидел меня. Его взгляд остановился на моём ошейнике со взрывчаткой, и он зло усмехнулся.

— Я не хочу драться с тобой! — сказала я, отойдя на шаг.

— Ещё бы! — усмехнулся единорог и резко подсёк мои ноги ручкой копья. Я грохнулась на землю. — Будто ты можешь.

Я взвизгнула, когда лезвие ножа просвистело прямо у меня перед носом. Пони злобно оскалился:

— А тебя, пожалуй, оставим, визгля недоделанная.

— Спасибо, — пискнула я.

По непонятной мне причине, единорог рассмеялся. Не так, как смеются обычные пони, а каким-то дёрганым, безумным смехом, каким смеются сумасшедшие. Мне стало страшно.

— Что я такого сказала? — я отползла назад, пока не прижалась задом к ржавой штуке.

Вместо ответа, единорог залепил мне такую пощёчину, что если бы я уже не лежала, я бы упала. Внутри меня что-то вспыхнуло: меня до этого никто и никогда не бил по лицу. Никто. И никогда.

— За что?! — закричала я, слёзы навернулись мне на глаза.

Он замахнулся ещё раз, но я успела пригнуться, поэтому удар пришёлся по голове, чуть ниже уха.

— Заткнись… — тут он меня очень грубо обозвал собакой, то есть, само слово обозначало «собака», но произносилось совершенно по-другому. Я слышала его несколько раз до этого, на улице, и мама сказала, что это очень-очень грубое ругательство, которое никогда нельзя говорить, особенно другим пони.

— Как ты меня назвал?! — возмутилась я. Я так разозлилась, что вскочила на копыта и теперь возмущённо смотрела на обидчика снизу вверх. Он, ухмыляясь, посмотрел на меня, опустив голову, и повторил ругательство. Я почти уверена, что из моих ушей повалил пар.

Тут быстрее, чем я успела моргнуть, он развернулся и лягнул меня. Одно его копыто попало прямо мне в горло, и я рухнула на землю, кашляя и задыхаясь. Он развернулся и назвал меня ещё несколькими словами, которых я уже не поняла, но всё равно догадалась, что это что-то нехорошее.

Появилась ещё одна пони. Она осмотрела меня таким взглядом, что мне стало нехорошо, и жутко ухмыльнулась:

— О! Скотина на продажу!

— Я… не… скотина! — прохрипела я, тяжело дыша, и попыталась встать. Кобыла ударила меня деревянной частью своей «большой штуки» в бок, и я рухнула обратно.

— Оставь её, — сказал единорог. — Развлечёмся с ней позже.

Кобыла окинула меня взглядом:

— Да какой прок? Эта… — Я более чем уверена, что это слово тоже было плохим, — уже полудохлая. Она ещё по дороге копыта откинет. Давай сейчас!

Я сжалась в крошечный дрожащий комочек, мечтая провалиться сквозь асфальт. Кобыла схватила меня зубами за гриву, и я завизжала от боли и ужаса. Я бешено замахала копытами и крыльями, пытаясь вырваться.

Глаза единорога округлились, когда он увидел мои крылья. Кобылу я не видела, но догадывалась, что её тоже. Пользуясь её замешательством, я смогла вырваться, оставив несколько волос у неё в зубах, но не успела пробежать и двух шагов, как копьё снова подсекло мои ноги, и я шлёпнулась в грязь.

Парочка опомнилась, и кобыла прыгнула на меня сверху. Я оказалась прижата к земле её весом, воздух вышибло у меня из лёгких.

— Оба-на, какая птичка нам попалась! Крылатая, значит? Может, у неё ещё и кровь синяя? Давай глянем?

— А-а-а!!! Пусти!!! — завизжала я.

— Чур, я себе забираю крылья! — сказал единорог с ухмылкой.

— А вот… — видимо, ругательство, — тебе! Я тоже хочу!

Я почувствовала, как холодный металл коснулся моей шкурки на спине, в том месте, где смешивались шерсть со шкурки и пух с крыльев, и завопила благим матом, вырываясь.

— Вот ведь… — видимо, тоже ругательство, — мелкая! Брыкается… — И это тоже.

— Пусти! Пусти-пусти-пусти-пусти-пусти-пусти-пусти!!! — верещала я. А потом кобыла выругалась, когда я, извернувшись, укусила её за копыто.

— Что у вас там за нафиг творится? — спросил ещё один голос.

— А-а-а!!! — вопила я.

БАХ!

Внезапно, кобыла на моей спине перестала меня держать, и стала просто грузом, лежащим сверху. Я почувствовала, как с её тела начало капать что-то густое и горячее. Взвизгнув, я поспешно выкарабкалась из-под трупа. Остальные пони переключили внимание на стрелка.

Серый единорог выстрелил ещё раз, и второй нападающий пошатнулся. Оба пони вместе бросились к нему.

Я никогда раньше не была так рада видеть пони, который собирался меня продать. Выглядел он, мягко говоря, неважно. Его куртка была мокрой от крови и простреленной в стольких местах, что была похожа на дуршлаг. Те, немногие бинты, что на нём были, уже насквозь пропитались кровью, а несколько ран не были перевязаны совсем.

БАХ!

Один из пони упал. Второй — тот единорог, что первым заметил меня — продолжил свою безрассудную атаку.

БАХ!

Он тоже рухнул, как подкошенный. Но его копьё продолжило лететь и вонзилось во второго единорога. Жёлтые глаза жеребца широко распахнулись, когда нож-наконечник вошёл в его бок по самую рукоять, и он тоже повалился на землю.

Я осторожно подошла к нему. Он с искоса глянул на меня и выругался сквозь зубы. Я хотела посмотреть в его сумках какие-нибудь лечебные зелья, или что-нибудь, но он велел мне убрать копыта на… что-то. Я не знаю, что это значит.

Зелий не осталось.

И тут я увидела её. Она чуть виднелась через оконный проём на втором этаже.

Я повернулась к единорогу:

— Дай мне детонатор.

— Ага, щас… — пони прервал приступ кашля. — А ещё что тебе дать?

— Ничего. Я предлагаю сделку: ты дашь мне детонатор, а я достану для тебя лечебное зелье. Я бы и так слетала, но моя голова мне дорога как память.

— Так я тебе и поверил… — простонал единорог. С его губ капала кровь. — Ты пытаешься меня… — ругательство.

— Нет, не пытаюсь я тебя… эмм… надурить. Я помогу тебе. Уйду я в любом случае, выживешь ты, или нет.

— Ага… фига с два… — жеребец попытался улыбнуться. — Сама ты детонатор в жизни не найдёшь…

Было бы глупо спорить или пытаться что-то ему объяснять. Поэтому я поступила проще: села рядом, и стала ждать. У него осталось не так много времени, и он это прекрасно понимал.

Полминуты. Столько времени ему потребовалось, чтобы взвесить все варианты и принять решение.

— Хрен с ним. Держи, — он левитировал мне небольшой приборчик, не больше дверного звонка. От этой крошечной кнопочки зависела моя жизнь.

Я взяла его и тут же взлетела. Я пулей влетела в нужное окно (оно было разбито, так что больших проблем с этим у меня не возникло) и подошла к ней.

Заветный жёлтый ящик с розовым крестом и розовой бабочкой в центре висел на стене. Аптечка.

Она была заперта.

— Да ладно!!! — крикнула я в голос. Меня практически наверняка кто-то услышал, но сейчас это меня не волновало. — Вы это что, серьёзно?! Кто вообще додумался запереть аптечку?! Это же АПТЕЧКА!!! — одновременно с последним выкриком, я встала на задние копыта и впечатала передние в жестяной ящик. Он даже не погнулся. — Какой вообще смысл в том, чтобы запирать СРЕДСТВА ПЕРВОЙ ПОМОЩИ?!

Я лягнула ящик, но это было бесполезно. Тогда я сорвала его со стены и запустила через всю комнату. Он отскочил от другого, точно такого же ящика.

Я моргнула, а потом бегом бросилась к нему. Этот был открыт.

Внутри я нашла четыре таких милых пузырька с лечащим препаратом. Остальное я не заметила, всё моё внимание было сосредоточено на них.

Я сгребла их все и вернулась обратно. Единорог изумлённо посмотрел на меня, но когда его взгляд коснулся зелий, он совершенно забыл обо всём остальном. Я дала ему одно, и он вернулся в мир живых. Но этого было мало. Он потянулся за вторым, но я прикрыла остальные крылом:

— Сперва договоримся: я помогу тебе, а ты снимешь с меня вот это, — я тронула копытом ошейник, — и позволишь мне уйти, куда глаза глядят. Идёт?

Мне было стыдно, что я использую такие грязные методы, вынуждая его согласиться, буквально, под страхом смерти. Конечно, если всё зайдёт слишком далеко, я всё равно отдам зелья, но это всё было более чем неправильно.

— Идёт, — выпалил Лайтин, не раздумывая.

— Хорошо. Сними это. — Единорог открыл было рот, но я перебила его. — Я сдержу своё слово, можешь не сомневаться. Но сначала ты сдержи своё.

— Я… не могу.

Я моргнула:

— Что?

— Чтобы снять ошейник, нужен специальный ключ. У меня его нет.

— Тогда хотя бы деактивируй. Я не хочу лишиться головы.

— Не выйдет. Я уже отдал тебе этот (ругательство) детонатор. Это всё.

Я протянула остальные зелья, после чего взлетела, оставляя Лайтина позади.

---

— Кажется, я начинаю понимать, что такое «хрень».

Я была так ошарашена, что даже не обратила внимания на то, что говорю сама с собой. Причиной был огромный рекламный щит, стоящий возле старой трассы.

На щите был изображён пегас с распростёртыми крыльями в самой жутко-кошмарной броне, что только можно себе вообразить. Чёрные гладкие пластины, из которых она была сделана, выглядели как панцирь какого-нибудь насекомого, переделанный для того, чтобы его могли носить пони. Шлем с фасеточными линзами на месте глаз только увеличивал это сходство. Броня оставляла открытыми только мордочку, гриву и нижнюю часть крыльев. Хвост был укрыт жутким на вид кожухом, похожим на хвост скорпиона с шипом на конце.

Но это было ещё не всё. Если говорить честно, меня куда больше волновал задний план. Там были зебры. Они лежали на земле, или разбегались в ужасе, в то время как ещё несколько жутких похожих на насекомых силуэтов спускались с небес, выпуская в зебр какие-то лучи — лазеры? — и светящиеся… что-то. Оно явно было чем-то опасным и светилось неестественными ядовитыми цветами. Эти фигуры, без преувеличения, были похожи на порождения ужаса, каким-то образом вышедшие из ночного кошмара мастера по спецэффектам, несущие смерть и разрушение.

А самой странной частью этой картины была надпись:

«Не бойся, Эквестрия! Мы защитим тебя!»

Всё вместе это не укладывалось у меня в голове. Если эти пегасы хорошие, то зачем делать их такими страшными? При чём здесь зебры, и почему эти «защитники» убивают их? И вообще, зачем защищать Эквестрию? От кого? От зебр? Это просто бессмыслица какая-то: как раз недавно, на обществознании мы проходили отношения Эквестрии с другими странами и народами.

С зебрами у нас были заключён союз, скреплённый несколькими торговыми соглашениями, очень важными для обеих сторон. У нас, в конце то концов, вся энергетика построена вокруг угольных электростанций, которые работают только от угля, который мы покупали как раз у зебр. По соглашению, подписанному больше столетия назад, пони и зебры проводили взаимообмен угля на драгоценные камни. Зебры изготовляли их наших камней всевозможные талисманы. Для них они были так же важны, как электроэнергия для нас, поскольку у них не было единорогов, и это был единственный способ использовать магию.

Как бы скептично я ни относилась к магии, я была вынуждена признать, что она была важна для всех нас, как пони, так и зебр. Пусть от неё и больше вреда, чем пользы, она всё равно важная составляющая нашего мира, и от этого никуда не деться. Пытаться отрицать это, было бы всё равно, что пытаться бороться с физикой. Принимаешь ты это или нет, это относится к разряду вещей, которые просто есть, и с этим ничего не поделаешь.

Но если мы с зебрами друзья, то почему эти порождения тьмы защищают от них Эквестрию?

Если это не «хрень», то что она тогда?

Я мысленно добавила в свой список дел на будущее новый пункт: найти что-нибудь, что поможет мне понять, что произошло здесь. Например, книгу. А в идеале, уцелевшую библиотеку! Интересно, тут осталась хоть одна? Я готова отдать что угодно, за то, чтобы провести один день в тишине, среди книг, не волнуясь за свою жизнь. Просто сидеть и читать, читать, читать…

Ну, как говорится, мечтать не вредно.

— Что же здесь произошло… — пробормотала я. Если подумать, то это было даже глупо: серьёзно, кто мне здесь ответит?

— Война.

От испуга я подскочила на месте. Когда сердце прекратило свои попытки вырваться у меня из груди, я обернулась. Спрайт-бот висел в воздухе прямо перед моим лицом. Я непроизвольно отшатнулась: не ожидала, что он будет так близко! Сёстры великие, эти штуки не должны быть такими тихими! В конце концов, это же просто радио, а не… какое вообще назначение может быть у бесшумного летающего робота?

— Селестия милая, Наблюдатель! — крикнула я в камеру, тяжело дыша. — Предупреждать же надо!

— Извини.

Я, наконец, поймала дыхание и сердито посмотрела на робота:

— Ты меня напугал.

— Ещё раз извини. Я не хотел. Что это на тебе?

Я глянула вниз. Мне пришлось неудобно изогнуть шею, и я всё равно не смогла её увидеть. Я же не лебедь, в конце концов! Но я всё равно поняла, о чём он говорил.

— Ты имеешь в виду, ошейник со взрывчаткой, который может оторвать мне голову в любой момент? Мне он тоже не нравится. Проблема в том, что избавиться от него я не могу.

— Что… как… то есть… — Наблюдатель явно пытался подобрать верные слова, чтобы описать ситуацию, в которую я попала, и при этом не задеть меня ненароком за больное.

— Да. Попалась. Потом мне повезло, и я смогла выторговать себе свободу. Ещё предлагали две пары новых коньков, но я выбрала пульт.

— Пульт от ошейника?

Я закатила глаза:

— Нет. От жар-бомбовой ракеты.

Я повернулась обратно. Только после этого я поняла, что он, собственно сказал.

— Подожди… что ты имел в виду?

— Я пытался спросить, что с тобой произошло после того, как мы расстались вчера.

— Нет, раньше. Я раздумывала над этим плакатом и, похоже, начала думать вслух. Ты сказал что-то про… Войну, кажется?

— Да. А ты что, не слышала про Великую Войну?

— Так ты это что, серьёзно?!

— Что, правда не слышала? Великая Война между пони и зебрами? Как раз та, в ходе которой они сожгли земли друг друга в пламени жар-бомб и Эквестрия превратилась в Пустошь?

— Чего-чего, ещё раз?!

— Ой, да ладно! Я думал, каждый жеребёнок в Пустоши хоть раз о ней да слышал.

«В Пустоши может быть и да», подумала я, но вслух, естественно, ничего не сказала.

— Ну, я как-то умудрилась не услышать. Всё времени не было поинтересоваться. Можешь рассказать поподробнее про эту Войну и всё, что с ней связано?

— Могу. Только я знаю не очень много: сначала пони и зебры жили мирно, и никто никому не мешал. А потом что-то внезапно изменилось, и завязался конфликт. Время шло, конфликт рос и, в конце концов, вылился в открытую Войну. Прогресс развивался в ударном темпе: было изобретено сперва огнестрельное оружие, потом энергетическое и энерго-магическое. В конце концов, пони и зебры открыли мегазаклинания и обрушили их друг на друга. Бомбы упали. Все умерли. Конец.

— А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее… — попросила я.

— Ну, да, со «все умерли» я, конечно, погорячился. Некоторые выжили, как пони, так и зебры. Про зебр я ничего не знаю, а пони в большинстве своём спаслись в Стойлах.

— Что ещё за Стойла?

— Стойла — это подземные убежища, созданные как раз на случай зебринской атаки мегазаклинаниями. Огромные бункеры, защищённые от всего. Большинство открылось, когда на Пустоши снова можно было хоть как-то жить. Но несколько остались заселёнными и запечатанными до сих пор. Там пони живут до сих пор, ничего не зная о мире снаружи.

— Ты подумал, что я тоже из Стойла?

— Ну, поблизости от Понивилля, на ферме «Сладкое Яблоко» находится Стойло Два. Оно до сих пор заселено и запечатано. А ты явно не житель Пустоши. Для этого ты слишком наивная и аномально чистая.

Я смутилась: сейчас-то меня явно нельзя было назвать чистой. На моей шёрстке сплошь и рядом пятнами виднелись следы грязи и крови, а кое-где даже копоти, оставшейся ещё с временной переброски. На нежном, светло-голубом фоне они только ещё сильнее бросались в глаза.

Хотя, если сравнивать с тем, как выглядело большинство пони, которых я видела здесь, то, возможно, и можно.

— Я, вообще, сначала подумал, что ты с неба.

Я подняла бровь:

— С неба?

— Это земные пони и единороги скрылись в Стойлах. А пегасы поступили проще: они закрыли небо облаками и поселились сверху. Там они и живут до сих пор, в безопасности. Поэтому на Пустоши всегда так сумрачно.

— Как, совсем все?!

— Не совсем. Некоторые остались. Например, Рейнбоу Дэш. Их стали называть Дашитами. Анклав считает их предателями и убивает без пощады.

— Кто-кто?

— Анклав. Он же Великий Анклав Пегасов. Так пегасы назвали своё правительство и армию. Одна из самых могущественных организаций послевоенных времён. — Бот качнулся в сторону рекламного щита. — Вот это — стандартная пегасья силовая броня, какой пользуются все солдаты Анклава. К счастью для всех жителей Пустоши, они не спускаются сюда. Единственное исключение — Дашиты, спасающиеся от преследований.

Ну, класс.

— А я, получается, тоже этот… Дашит? Или как оно в женском роде?

— Слово Дашит не склоняется. А ты разве с облаков?

— Нет…

— Значит, пока нет. Но только до тех пор, пока не встретишь других пегасов, из тех, кто живёт на облаках.

Я задумалась, могу ли я сказать другим пони, что я с неба.

— Кстати, — продолжил Наблюдатель, — я всё хотел спросить: откуда ты?

Вот ведь сено! Я совершенно не могла ничего ответить. Правду мне следовало тщательно скрывать: ну серьёзно, кто в здравом уме поверит, что я, в самом деле, кобылка из прошлого? А если и поверит, то кто его знает, во что это всё может вылиться? Что если здесь остались пони, которых заинтересует машина? И заинтересует не в хорошем смысле этого слова, а в смысле «забрать и использовать её в каких-то своих целях»? Откуда мне знать? Лучше быть параноиком и паникёршей, чем лишиться единственной надежды на возвращение домой из-за собственной глупости. И я знала об этом времени слишком мало, чтобы придумать достаточно правдоподобную ложь.

— Это… долгая история, — уклончиво ответила я, в бешеном темпе придумывая, как бы закончить этот диалог, пока Наблюдатель не продолжил развивать эту тему.

— Я не тороплюсь.

Да лягать тя так!

И тут мне в голову пришла идея!

Я резко вскинула голову и насторожилась:

— Тсс! Ты это слышал?

— Что слышал?

— Тсс!!! — Я зашипела прямо в камеру, приложив копыто к губам. Наблюдатель замолчал, в то время как я продолжала старательно изображать тревогу. Я посмотрела вдаль, мои глаза широко распахнулись, и я нырнула за опору рекламного щита.

— В чём дело? — недоумевающе спросил Наблюдатель, но я тут же зашипела и замахала на него копытами, чтобы он замолчал.

— Что такое? — спросил Наблюдатель ещё раз, на сей раз тише.

— Тихо! — шикнула я из-за своего укрытия. — Они тебя услышат!

— Кто? Я никого не вижу.

— Вон там! — я указала копытом в сторону виднеющихся неподалёку развалин, в которых вполне могли спрятаться несколько пони. — Я их точно видела!

— Их? Ты хочешь ска… — Переспросил Наблюдатель, но я зыркнула на него фирменным маминым Взглядом, и он поперхнулся концом фразы. Мамин Взгляд действительно обладал поразительной силой: мне становилось не по себе, даже когда я сама просто практиковала его перед зеркалом. Видимо, он не терял своих свойств даже будучи переданным через камеру.

При помощи пантомимы, я попросила его замолчать чтобы меня не услышали, не нашли и не убили, и пообещала встретиться и продолжить разговор позже. Видимо, Наблюдатель понял меня, потому что робот зажужжал и со щелчком вернулся в свой обычный режим «летающее радио». Даже если бы здесь действительно кто-то был, он бы всё равно не обратил на это внимания. Насколько я видела, эта музыка настолько приелась жителям Пустоши, что они совершенно перестали её замечать.

Я спокойно взлетела и полетела в ту сторону, где, я точно знала, находилась Новая Эпллуза (не спрашивайте). Мне нужно было просто лететь, смотреть и не зевать. Я из прошлого говорила, что это торговый городок, а это значит, что туда должны приходить пони, которые там торгуют. Следовательно, туда должны быть проложены мало-мальски сносные дороги. Какие-нибудь грунтовые тропы, наверное. Так же, если туда ходят торговцы, то можно найти кого-нибудь из них и спросить дорогу. Главное, заблаговременно удостовериться, что они идут именно в ту Эпллузу, в которую нужно мне. В новую, а не в старую. Туда мне как раз таки совсем не надо.

Надеюсь, там найдётся хоть один пони, который сможет помочь мне избавиться от бомбы у меня на шее…

Я заметила вдали несколько тёмных точек. Возможно, мне и не придётся никого искать!

Я подлетела ближе. Это были около десятка пони, два грифона — представители народа, живущего за пределами Эквестрии, на заднюю половину львы, а на переднюю — гигантские орлы — и четыре коровы, зачем-то связанные попарно. С ними даже было несколько жеребят! Они выглядели относительно нормально и я не видела ни клеток, ни пони со взрывными ошейниками на шеях. Все они были грязными, но не как рейдеры, с ног до головы вымазанные запёкшейся кровью, а как будто они проделали долгий путь, ночуя под открытым небом на голой земле и без возможности помыться. Да так оно, скорее всего, и было. Одежда была ветхой, словно её носили долгое время, много раз рвали и латали заново, но всё равно на порядок лучше, чем у Лайтина, не говоря уже о той рванине, которую носили рейдеры. И вообще, они выглядели самыми нормальными из всех пони, что я здесь видела.

Один из грифонов поднял голову и что-то крикнул остальным, указывая на меня. Вторая грифина и пони тоже посмотрели на меня, и несколько тут же в меня прицелились, но одна из пони что-то резко крикнула и они опустили свои «штуки». Жеребята практически мгновенно кинулись врассыпную и скрылись… где-то, словно под землю провалились. Коровы не проявили ровным счётом никакого интереса к происходящему.

Я осторожно спустилась поодаль. То, что они не собирались в меня стрелять, уже само по себе было хорошим знаком, так ведь? Пони и грифоны тихо перешёптывались, указывая на меня. Видимо, здесь пегасы тоже были диковинкой.

— Кто такая? — крикнула синяя кобыла-земнопони с коричневыми гривой и хвостом, которая, видимо, была здесь за главную. У неё был несколько необычный «деревенский» выговор, присущий жителям Эпллузы и окрестностей. На голове у неё красовалась большущая шляпа, а на спине, поверх брони, была закреплена какая-то конструкция. Она состояла из сложной системы различных жгутов, рычажков и прочего, заканчивающейся чем-то вроде вожжей, зафиксированными прямо перед её ртом и странного вида упряжи, на которой крепились самые здоровенные «штуки», которые я только видела в своей жизни.

— Я Санни, — представилась я. Кобыла подняла бровь и я смутилась. — Ну, зовут меня так. А вы что имели в виду?

Она окинула меня взглядом и указала на мой ошейник:

— Беглая что ль?

— А? Ну, да.

— Сбежала, говоришь? Или, тя отпустили?

— Ну, я смогла выторговать себе свободу. Так что, наверное, отпустили…

— Стой, где стоишь, и ни шагу ближе!

Я моргнула:

— Что, простите?

— Стой там, и не вздумай шевелиться, если башка дорога, ясно?

Я снова моргнула.

— Естес’но, ты не въезжаешь. Тя не отпустили, а превратили в ходячую бомбу замедленного действия. Как только ты окажешься среди пони — в городе, или здесь — твой воротник бомбанёт. А потом, пока мы пытаемся залатать свои шкуры прежде, чем двинем кони, заявятся твои бывшие хозяева и всех нас повяжут. Плавали, знаем.

Я стояла и хлопала глазами, пытаясь осознать ситуацию.

— Но… меня ведь не просто отпустили! Я, буквально заставила его меня отпустить.

— Его? — переспросила кобыла. — Чёт не сходится. Эти гады всегда работают кучами, а тут с чего-то один.

— Я ничего не знаю. Он был один. Потом на нас напали рейдеры, он умирал, а я могла достать лечебные зелья, так что я пообещала ему помочь, в обмен на свободу. Он отдал мне детонатор, я отдала ему зелья, и мы разошлись, как в море корабли. Я эту штуку, — я тронула ошейник, — снять не могу, так что просто осталась вот так. А вы можете мне с этим помочь?

Я выдала свою лучшую улыбку. Даже на таком расстоянии, я смогла расслышать, как грифоны шептались между собой. Я изо всех сил пыталась держать улыбку.

— Это не нам решать, — сказала главная кобыла и повернулась к другой кобыле — небольшой молодой кремового цвета единорожке с пышной сиреневой гривой. Она из всей компании выглядела самой чистой, а так же самой безоружной. На её переднем копыте я заметила небольшой прибор, похожий на самые навороченные накопытные часы, что я видела в жизни.

— О чём разговор! Вы ещё раздумываете над этим?! — тут же ответила единорожка. Я отметила, что в её речи начисто отсутствовал «деревенский» акцент. Она повернулась к остальным пони. — Кто нибудь, помогите кобылке! Я согласна подождать.

Кобыла молча повернулась к другому пони — земному, серо-зелёному с красновато-бурой гривой. Он был почти жеребёнком, немногим старше меня самой! Тот отсалютовал копытом, подошёл ко мне и осмотрел ошейник, после чего взял у меня детонатор, осмотрел его и осторожно вернул мне с удивлённым лицом:

— Ох ты. Настоящий! А ты таймер давно обновляла?

Я моргнула:

— Чего?!

— У тебя бомба с таймером. Ты проживёшь ещё не больше часа, если не сделаешь с ней что-нибудь.

У меня внутри что-то ёкнуло.

— Что можно сделать? — спросила я хрипло из-за внезапно пересохшего горла.

— Обновить таймер. Деактивировать бомбу. Снять ошейник. Подорвать его заранее. Достаточно вариантов.

— Ты можешь его снять? — просияла я.

— Я могу попытаться… — неуверенно пробормотал юный жеребец. — Надеюсь, я случайно не взорву тебе голову…

Эта идея нравится мне всё меньше…

— Кончай дурачиться, Перки, — вздохнула кобыла с «большими штуками», после чего повернулась ко мне. — Он в своё время тоже носил такой ошейник. Он сбежал, взломав его прямо на себе заколкой для волос, — Она покосилась на пони, который что-то насвистывал, глядя в противоположную сторону с совершенно невинным выражением лица и водя по земле кончиком переднего копыта. — Если, конечно, он не выдумал и это всё тоже. В чём я лично сомневаюсь. Но за всё то время, пока он работал с нами, он ни разу ничего не запорол. Я имею в виду, в плане штук, которые делают «бум». В остальном — балбес балбесом.

Перки дурашливо раскланялся.

— Ладно, хорош балду пинать. Сними с неё эту дрянь.

— Ладно, ладно… — пожал плечами Перки и стукнул по земле копытом. — Присаживайтесь и располагайтесь поудобнее, дорогуша. Я посмотрю, что тут можно сделать.

— Дорогуша? — переспросила я квёло.

— Ну, не нравится — тогда будете мадам. Позволите взглянуть на ваше новое ожерелье, мадам?

— Ладно, дорогуша так дорогуша, — вздохнула я.

Юный жеребец вытащил какие-то инструменты и принялся рассматривать и щупать моё «ожерелье» со всех сторон.

— Ага… ясно… угу… тут всё ясно. Ну что тут можно сказать, дорогуша… скажем прямо: всё серьёзно. Это надолго. А теперь прошу вас замереть. И пожалуйста, постарайтесь не дёргаться. Я себе не прощу, если вы из-за меня потеряете голову.

Таким образом, следующие несколько минут я изображала статую, пока жеребчик возился с моим ошейником.

Внезапно, он ахнул:

— Богини правые!

— Что там?! — выпалила я.

— Я заколку сломал!

Я почувствовала, как моё веко дёрнулось. Грива и перья до сих пор стояли дыбом, после пережитого испуга.

Внезапно, ошейник со щелчком раскрылся и упал к моим копытам.

— Готово! — объявил земнопони. — С тебя сотня крышечек.

Я вытаращилась на него. Он смотрел на меня с совершенно серьёзным лицом. Оно продержалось несколько секунд, прежде чем он рассмеялся:

— Шутка!

Я выдохнула с облегчением.

— Теперь главное, чтобы оно не взорвалось.

Волнение вернулось, многократно усиленное.

— Хватит нервировать кобылку, — вздохнула не-главная кобыла и повернулась ко мне. — Он отключил ошейник, прежде чем снять. Если бы он оставался активированным, попытка взлома привела бы к детонации.

Я моргнула. Кобыла вздохнула и пояснила:

— Как только он сломал заколку, вы б оба померли. Естес’но, он отключил бомбу заранее. Он, конешн, дурень, но не до такой же степени.

— Спасибо, — вставил юный жеребец.

— Да не за что. Так что, не боись. Ничё не бомбанёт…

— Если я этого не захочу, — снова встрял Перки.

— Иди отсюда, — махнула на него копытом кобыла. Жеребчик развёл копытами, но послушался.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Не за что, — сказала единорожка, которая, видимо, и была главной. — Нуждающимся сама Селестия велела помогать. Особенно жеребятам.

— Это правда было очень мило с вашей стороны… — Замялась я. — Но я зачем пришла-то… не подскажете, как добраться до Новой Эпллузы?

— Конечно, подскажем. Просто иди по этой дороге, пока не увидишь большое нагромождение вагонов, окружённое стеной, возле развязки. Это и будет Новая Эпллуза. После Войны нормальных стройматериалов почти не осталось, так что Эпллузианцы построили дома из того, что оказалось под копытом. А оказались нерабочие вагоны.

Город, построенный из нерабочих вагонов? Звучит… необычно.

— Можешь пойти с нами, — продолжила единорожка. — Мы как раз идём туда.

— Правда? — обрадовалась я. На сей раз я, не раздумывая, предпочту безопасность скорости. Не думаю, что они помогли мне только для того, чтобы потом навредить заново.

— Правда? — спросила кобыла с большими «штуками» ошарашенно. — Я не хочу ничего сказать, но… хотя, нет, хочу. И лучше бы наедине. — Она повернулась ко мне. — А ты здесь подожди.

Они отошли за одну из повозок и понизили голоса, но я всё равно расслышала, что они говорили.

— Не то чтобы я пытаюсь спорить, но вы уверены, что это хорошая идея? — спросила земнопони.

— Это просто кобылка, — ответила единорожка.

— А вдруг она шпионка?

— Шпионка с бомбой на шее?

— А вдруг? Я могу назвать дофига пони, которые могут попытаться захватить наш груз, или нас самих, или всё сразу. Даже не дофига, а дофигища. Они как угодно извернутся. Башку себе оторвут!

— Я всё же сомневаюсь, что она шпионка. Что она может нам сделать? Она даже безоружна!

— Встречала я как-то одну зебру… тоже ходила без оружия и брони. Самая обычная, среднестатистическая зебра, на вид так не сильнее этой кобылки. Она перебила целую банду рейдеров голыми копытами. А сама без единой царапины осталась!

— Так это же пегас, а не зебра!

— И чё с того? Я вас уверяю, эт ей не помешает свернуть нам шеи, пока мы спим.

— И на радаре она отмечена как дружественная.

— Так сейчас-то она нам ничего и не сделает. Или, она не будет делать эт сама. Прост позаботится, чтоб часовые отвлеклись в нужный момент.

— Ты слишком мнительна, Тангерклеп.

— А вы слишком наивная, Соулколл. Вы меня наняли как телохранителя, так что мой долг обеспечить вам безопасность.

— Хорошо. Если тебе так будет спокойнее, можешь поставить кого-нибудь следить за ней день и ночь. Но мы её тут не бросим. Лучше подвезти мерзавку, чем оставить в беде кобылку.

— Однажды ваша доброта выйдет вам боком, — проворчала Тангерклеп. — И если вам на свою собственную безопасность плевать, то подумайте об остальных. Сама-то я бы и слова не сказала, но у меня здесь вообще-то дочь. Если с ней чё-нить случится… или ещё с кем-нибудь из жеребят…

— А ты не думаешь, что эта кобылка может говорить правду?

— Она слишком милая для нормальной пони. Слишком доверчивая. Слишком вежливая. Слишком чистая…

Тут я заметила в покрытии повозки небольшую дырочку, сквозь которую на меня смотрел внимательный зелёный глаз. Я посмотрела туда. Неизвестный обладатель глаза испуганно пискнул и поспешно удалился от дырки. Я осторожно подошла и заглянула внутрь.

В темноте я смогла различить только несколько маленьких силуэтов, прежде чем мне прямо в глаз ткнули палкой. Я не смогла сдержать вскрика, отскочив и зажимая больной глаз.

Заметка: больше не лезть туда, куда не просят.

Тут я поняла, что прослушала часть разговора.

— Ладно, — сказала Тангерклеп. — Но как только она сделает что-нибудь подозрительное, я могу её прибить?

— Нет. Ты можешь её тут же схватить, притащить ко мне за хвост и рассказать всё. Мы разберёмся с этим и только после этого решим, можно ли её прибить.

Обе кобылы двинулись обратно к нам. Я сделала вид, что ничего не слышала и не видела.

— Мы с Тангер всё обсудили. Ты точно можешь идти с нами.

Судя по виду Тангер, она была этому совершенно не рада.

— Спасибо, — сказала я ещё раз.

— Эй, Боб, — сказал один из быков другому, стоящему рядом с ним, — а чего это эта крылатая всё благодарит всех подряд, как попугай?

— А что такое попугай? — спросил Боб.

— Не знаю.

А чему вы удивляетесь? Думаете, раз коровы считаются домашним скотом, так значит, они тупы, как пробки? Да, коровы не так умны, как пони, но говорить они тоже умеют, как и большинство других копытных. У них даже собственный язык есть.

Только тут я пригляделась к этой паре как следует и с ужасом обнаружила, что второй коровы рядом не наблюдалось!

Мама родная! Это не две разных коровы, это у одной коровы две головы!!!

Я едва сдержалась, чтобы не завизжать, как жеребёнок, но видимо моё лицо достаточно выразительно передало всё, что я думала. Перки хмыкнул:

— Что так испугалась? Браминов что ли никогда не видела?

Я покачала головой — я ещё недостаточно пришла в себя, чтобы ответить словами.

— Оно и ясно. Ты что, тоже с неба свалилась?

Я моргнула:

— Тоже? Тут что, есть кто-то, кто упал с неба?

— Не-а. Не здесь. В Новой Эпллузе есть. Тоже крылатый, к слову так. Говорят, спустился с облаков года так четыре назад… или пять?

— Так, подожди, — перебила я. — Ты хочешь сказать, что в Новой Эпллузе живёт пегас?

— Агась. С крыльями и всё такое. Я сам видел!

Так значит, Наблюдатель ошибался. На Пустоши всё же есть пегасы! Мне даже как-то полегчало, от осознания, что я не одна.

Я хотела тут же отправиться в Новую Эпллузу, но я подумала, что город — это ресурсы, а здесь ресурсы очень важны. Скорее всего, там ошивается множество различных личностей, желающих при удобном случае отхватить себе кусочек города. И я уже выяснила, что мои крылья здесь представляют для большинства из них интерес (ну, естественно, они же здесь дефицит, и всё такое…). Работорговцы видят в них дополнительный заработок, рейдеры — ценный трофей. К тому же дикие звери, которые, если верить мне, во множестве развелись в Пустоши. Пусть не все из них умеют летать, но тех, которые умеют, вполне достаточно. Я уже видела несколько представителей местной фауны по дороге сюда. Огромные, раздутые жуки, по виду похожие на параспрайтов, заболевших водянкой, которые внезапно накинулись на меня и начали весьма болезненно кусать, так что мне пришлось срочно убираться оттуда. Исполинские летучие мыши, спящие в каком-то полуразрушенном здании. Монстры, отдалённо напоминающие крокодилов, пожирающие что-то, что при некоторой фантазии можно было бы назвать свиньями. Кто знает, что Пустошь ещё может подкинуть мне по пути к городу? Я бы предпочла выяснить это в компании пони, которые знают что это, и как себя с этим вести.

Так же я несколько раз видела рейдеров. К счастью, среди них не оказалось ни одного летуна. Это были земнопони либо единороги, вооружённые чем попало. В основном они пользовались холодным оружием, сделанным из подкопытных материалов — остро заточенной арматурой, дубинами, сделанными из обломков досок с вбитыми в них гвоздями или просто рогатинами. Так же они переделали в оружие некоторые предметы садового инвентаря — лопаты, грабли, мотыги и прочее. У некоторых были «штуки», настолько ржавые, что я могла разглядеть это с неба, завидев их вдали. Этих я старалась облетать десятой дорогой. Один раз я всё-таки попалась на глаза какой-то кобыле с «большой штукой». Она попыталась в меня выстрелить, но её «штука» почему-то не сработала, и я успела сбежать. Но всё же, второй раз мне в такой ситуации вряд ли так же сильно повезёт. Ещё одна причина в пользу предложения Соулколл.

С другой стороны, Тангер видела во мне угрозу. Я не хотела мозолить глаза пони, с огромными «штуками», которые запросто могут оставить от меня только мокрое место.

И ещё, кстати, вероятность того, что они были куда более подлыми и хитрыми, чем показывали мне и пытались заманить в новую ловушку может быть сколь угодно низка, но всё же она никогда не равна нулю.

— Так, — деликатно напомнила Соулколл, — что ты решила? Пойдёшь с нами?

Я ещё раз взвесила все «за» и «против» и приняла решение:

— С радостью! Надеюсь, я этим вам не сильно помешаю. Вы и так уже достаточно сделали, правда…

Тангер одарила меня мрачным взглядом и сказала:

— Чудесно. Пошли, объясню тебе правила.

Я начала немного нервничать, но не подала виду и спокойно последовала за ней. Соулколл проводила нас встревоженным взглядом и, когда мы с Тангерклеп скрылась за повозкой, осторожно двинулась следом за нами. Я этого не видела, но слышала её осторожные шаги.

— Короче, правила просты, как поджопник, — сказала земнопони, продолжая сверлить меня взглядом. — Ты просто идёшь рядом. Никуда внезапно не пропадаешь. Не отстаёшь. По ночам никуда не отлучаешься…

— Как, совсем никуда? — уточнила я.

— Совсем никуда. Ничего не трогаешь. И упаси тебя Сёстры даже попытаться навредить кому-либо. Ясно?

Я кивнула. Кобыла продолжала пристально на меня смотреть, словно пытаясь разглядеть мои мысли и поманила меня копытом. Я осторожно подошла ещё ближе, и она добавила, понизив голос:

— И учти: я за тобой слежу. Сделаешь хоть что-то подозрительное — пропадёшь, или начнёшь ночью по радио с кем-нить шептаться — и я тебя лично прибью. И ничем твои прекрасные глаза те не помогут. Усекла?

Я снова кивнула.

— Вот и чудненько. Свободна.

Поодаль приземлилась дымчато-серая грифина и крикнула:

— Проверено! Никаких враждебных групп поблизости не замечено! Ни рейдеров, ни работорговцев, ни просто бандитов с большой дороги!

— Принято, Смоки Флафф. Тоже свободна.

— Мам! — послышался откуда-то тонкий кобылий голос. — Раз уж эта пони пойдёт с нами, то нам же можно выходить?

— Выходите, — вздохнула Тангер.

Из фургона показалось двое жеребят. Ещё один вылез из-под другой повозки. Одна из жеребят — светло-синяя земная кобылка, чьи фиолетовые грива и хвост прорезали неоново-голубые полосы — посмотрела на Тангер. Та кивнула, и кобылка осторожно подошла, внимательно меня разглядывая своими миловидными сиреневыми глазами. Я приветливо улыбнулась и помахала. Кобылка посмотрела ещё немного и сказала:

— Шпионка, значит? Лицо у неё глуповато для шпионки.

Я возмутилась, но не подала виду.

— Да ладно! — хмыкнул ржаво-рыжий зеленогривый жеребёнок — единорог. — Если бы она на самом деле была глупой, она бы постоянно делала жутко умное лицо. А она явно притворяется. Нормальные пони такими милыми не бывают!

— Смотрите! — взвизгнула ещё одна кобылка-единорожка, тёмно-зелёная, с подозрительно знакомыми зелёными глазами и смешными рыжими косичками, торчащими в разные стороны. — У неё крылья!

Остальные жеребята тут же бросили спорить и заворожённо уставились на мои крылья.

— А к вам у меня ответственное поручение, — сказала Тангерклеп. — Следите за ней в оба. Глаз не спускайте. Ни на миг. Ясно?

— Принято, мама! — отсалютовала синяя кобылка. — Можешь на меня положиться!

— И на меня тоже! — сказал жеребёнок.

— И на меня! — крикнула единорожка.

— А на тебя-то что? — переспросил рыжий пони. — Я один стою двоих таких, как ты!

— С чего это?

— Я старше. А ещё, ты девчонка! Ты даже ещё пустобокая!

— А у тебя на боку ржавая консервная банка, так что помалкивай! — фыркнула зелёная кобылка. — И ты получил её всего четыре месяца назад!

— Но я её получил! — парировал жеребчик и показал ей язык.

Земная пони наблюдала за их перепалкой со скучающим выражением лица. Она была из этой троицы самой старшей — лет, может, двенадцать, или больше. Она была одета во что-то, что можно было бы назвать бронёй, скрывающей её кьютимарку.

— Опять, — вздохнула она, обращаясь ко мне. — Эти двое вечно отношения выясняют. Не обращай внимания.

— Милые ребята, — протянула я.

— Они брат и сестра. Веригрис и Раст. А я Бум.

— Санни.

Таким образом, я встретила первых нормальных пони в Пустоши.

Заметка: новый уровень!

Новая способность: Будь моим другом! Вы с поразительной лёгкостью заводите друзей, благодаря прелестным глазам и неистощимой харизме. У вас появляются дополнительные 15% шанса склонить не агрессивных к вам персонажей к сотрудничеству. Так же, эта способность может помочь вам сбивать цены у торговцев.