Триада Лун: Резервные зеркала
Встреча в лесу
Три кобылы и жеребёнок, неловко переглядываясь, стояли на полузаросшей тропе, не решаясь шагнуть под сень ближайшей ели. Принцесса Луна смотрела на них с десятка шагов.
Здесь начинался Вечнодикий Лес и кончалась земля Флаттершай. Хоть дом Флаттершай и стоял едва ли не на самом его краю, Вечнодикий не уступал ни шага. Лес мирился с присутствием Флаттершай только потому, что она не пыталась бороться с Лесом.
Каждый лес — живой и цельный. Каждый заботится о себе, бережет своих созданий — потому что они часть леса. Каждый в силах защитить себя от незваных гостей.
Лесу очень трудно причинить боль, ранить его, и ещё сложнее убить. Многие считают, что его загустевший покой нерушим, а то просто не видят спящего колосса, для которого пони меньше шерстинки на его зелёной шкуре.
Кто-то просто исчезнет. Кто-то не найдёт того, что искал. Кто-то окажется на опушке, хотя собирался на спор провести ночь в глубине и принести лукошко грибов как знак своей отваги. И всё это даже не воля леса. Всего лишь неосознанная защита от тех, кто сочтён ненужным.
У леса сотни способов тебя убить, и ни одной причины это делать. Скорее всего, когда твое тело будет лежать в овраге и муравьи попробуют на вкус твою свернувшуюся кровь, медленное сознание леса даже не заметит, что ты была.
Вечнодикий Лес тоже был лесом, и почти всё сказанное относилось к нему. С одной поправкой: во время тирании Дискорда он понял и навечно запомнил, что такое боль, страх, и вторгшийся чужой, против которого ты мал, бессилен и беззащитен. Тогда же хаос стал частью его бытия.
Со временем часть ран зажила — тысяча лет заметный срок даже для леса. Извинения Дискорда тоже не были лишними. Но извинения, даже искренние и глубокие — а с Духом Хаоса Вечнодикий был вправе не верить ни тому, ни другому — помогают лишь постольку поскольку.
Исследователи и знающие пони давно пришли к выводу, что Вечнодикий способен разрушить и уничтожить и Замок Двух Сестёр, и Древо Гармонии, и получили от него ненадёжные заверения, что делать этого он не станет… если его просто оставят в покое.
Всё остальное следовало из постепенных уточнений того, что есть покой. Прибытие Зекоры стало одним из удачных экспериментов, нестойкий союз с Флаттершай — многообещающим прорывом. Дюжины неудачных попыток до них и после них стали кормом грибнице и личинкам, но помогли пополнить записи об отношениях с Вечнодиким. Естественно, каждая из них шла в лес добровольно и понимая риск.
Примерно так же добровольно и так же понимая риск, как шли эти пятеро.
— Чё ждём, хотим корни пустить? — Эпплблум попыталась скрыть страх за развязностью. Как ученица Зекоры, она намного чаще и глубже заходила в Вечнодикий. К сожалению, это означало также, что она лучше остальных представляла, чего от него можно ждать.
— Мы решили быть героями, — звенящим от решимости голосом произнесла единорожка, патетически взмахнув сине-розовыми кудрями. Сердце Свити Белль грозило выскочить из груди. — Назад дороги нет!
Естественно, это была цитата из свежего бестселлера.
Скуталу и не-Скуталу переглянулись между собой. Кажется, им выпала доля голоса разума. Одного на двоих. По дороге к опушке было несколько минут, когда никто из отряда не мог с уверенностью сказать, трое или четверо пони, не считая Принцессы, держатся тесной группой. Именно поэтому они не стали ждать до утра.
— Мы были здесь дюжину раз, — сказала одна из них, и секунду спустя прояснилось, что это Скуталу. — Почти сотню раз, на самом деле, если говорить про Эпплблум. Мы на тропе, и дорога размечена Принцессами. Оставляем собственные метки ленточками светлячкового шёлка на кустах. Ленточки с собой, Блум? Хорошо. Покажи им… да, вот такой яркий жёлтый огонек. Раздай поровну. Одиночный, запомнили? Сине-зелёные огни — не то, пары или восьмёрки жёлтых тоже не то. Держимся вместе, что бы ни случилось. Не спешим и не останавливаемся. Если потеряем метку — встаём крестом, чтобы смотреть во все стороны, ищем метки на месте. Поворачиваемся вместе.
— Я помогу поисковой магией! — прощебетала Свити Белль.
— Когда командир отряда, то есть я, разрешит, не раньше. В сторону не лезем — она строго взглянула на Биттеркап, услышала свой голос её ушами, увидела себя со стороны, большой и суровой высокой кобылой с непропорционально маленькими крыльями, и на мгновение запнулась, но продолжила:
— Особенно за заблудившимися курочками и милыми голубыми цветочками. Эти цветочки — Ядовитая Шутка, и на них достаточно наступить, чтобы мы не вернулись, если не повезёт. Остальные цветы тоже не собираем, но к Ядовитой Шутке даже не подходим — она взглянула на Белль — и не фотографируем!
Белль надулась, но убрала фотоаппарат в сумку.
Луна, молчавшая до сих пор, обратилась к ним:
— На время Мы покинем вас, дабы не раздражать Вечнодикий Лес Нашим присутствием. Но знайте, что Мы остаёмся над вами, неотрывно наблюдая, и — ни тени сомнения! — придём на помощь, если сие будет необходимо. Трое из вас — Наши ученицы, и Мы смеем возлагать надежды, что чего-нибудь это стоит. Верьте, что дружба и сама Эквестрия также на вашей стороне.
Луна растаяла синим туманом, который поднялся и исчез над тёмными сплетениями елей.
Скуталу мысленно вздохнула. Да, если Вечнодикий решит не пустить Принцессу, то Искатели точно никуда не пройдут. Своя мудрость в таком решении была.
Когда у тебя нет магии и крепких копыт, чтобы отбиться, и рабочих крыльев, чтобы сбежать, остаётся только храбрость. С этой храбростью Скуталу шагнула в густой сумрак. Отряд последовал за ней.
Дружба… — думала Биттеркап, ступая след в след за Эпплблум и вспоминая уроки самозащиты, главным из которых был «убедитесь, что вам точно туда надо», — Дружба это сила. Но с кристаллическим бластером всё же было бы спокойнее.
Давно не чищенная тропа едва угадывалась подо мхом. Сто шагов внутрь, и всё… лес вокруг, везде и до горизонта. И всегда был, как будто так сказала Луна.
— Можно? — спросила Свити.
Скуталу нехотя кивнула:
— При малейшей тревоге гаси. Даже до моей команды!
Рог Свити слегка засветился поисковым заклинанием. Над тропой повис ритмичный пульсирующий звон.
— Так что такое Элементы Гармонии?
И Скуталу начала рассказ.
— Итак, Элементов шесть, — вопросительно уточнила Биттеркап.
Скуталу кивнула. — А нас четверо, не считая Принцессы.
— Мы кого-нибудь встретим… — это был не вопрос младшей пегаски.
Эпплблум возмущённо обернулась, чтобы объяснить что такое нельзя произносить в Вечнодиком Лесу. Никогда. Но лес уже услышал.
Мягкая кошачья тень бесшумно приземлилась на тропу впереди.
Приключение началось.
Скуталу не любила приключения, а приключения не любили её.
Глядя как будто бы со стороны, не чувствуя себя, Скуталу смотрела как из утренней мглы показались сначала могучие львиные лапы, затем клыкастая морда, драконьи крылья и наконец огромный скорпионий хвост.
Это уже лишнее, — подумала Скуталу. Чтобы растерзать её, достаточно лап.
Мантикоры не могло и не должно быть так близко от города.
Биттеркап зажмурилась. За закрытыми веками на полированный деревянный стол со стуком упал двадцатигранник. Четырнадцать чистых на атаку копытами. Биттеркап открыла глаза, реальность оттеснила воображаемый стол, но тот не исчез, просто ушёл в глубину и чуть в сторону. Крепкий удар Эпплблум двумя копытами с разворота, способный сбить все яблоки со столетнего, в пять обхватов дерева, заставил хищницу пошатнуться — восемь урона на двух четырёхгранниках, плюс три, плюс ещё три за силу, минус два за сопротивление урону — двенадцать! Ответный удар пришелся вскользь, пони увернулась, отделавшись неглубокими, но длинными порезами. Жёлтая шерстка Эпплблум стала напитываться красным — двойка урона от монстра на шестиграннике, плюс четыре, шесть в сумме.
Громовой рев сорвал с деревьев листву. Зелёный луч понесся в голову зверя, тот отмахнулся хвостом. Отбитый хвост повис тряпкой, но заклинание, срезав пару веток, исчезло в небе. В воображении Биттеркап снова простучали кубики и прошёл простой расчёт урона за атаку-касание. Она помотала головой и постаралась сосредоточиться на реальности, а не на просторной, но замкнутой комнате внутри своей головы. На Вечнодиком Лесе, что обступил их со всех сторон, а не на прямоугольном контуре чёрных свеч вокруг тяжёлого стола.
Зелёные фонари глаз остановились на Скуталу. Она не нападала, и зверю это не нравилось. Это было подозрительно. Зверь, не спеша, мягкой поступью направился к ней.
…дружба — отогнав видение, подумала Биттеркап. Слова Луны не могли быть пустыми. Но что же может быть большим проявлением дружбы, чем защитить друга в сражении?
Теперь перед нею всплыла карта боя: как ей двинуть свою фишку на столе? Вот она взлетает, и пробует атаковать монстра сверху, тот хватает её лапами, и… кровавая пелена, за которой ничего нет.
Она обратилась к высокой, чешуйчатой фигуре за столом — возможно, Спайк, но куда больше, чем Спайк: допустим, она летит за подмогой, есть ли шанс что все подруги выживут?
Нет, покачал головой дракон. Почти невозможно.
Но ведь ты же не собираешься убить нас в первом бою?! — безмолвно взмолилась Биттеркап.
Дракон промолчал.
Что же Принцесса имела в виду? Неважно.
Крылатая фигурка на столе сделала ход конём — два шестиугольника прямо, один в сторону. Она слилась с другой похожей фигуркой.
Плавным движением пегаска сместилась ближе к зверю и взглянула прямо в горящие зеленые глаза. Синий цветок на её бедре ярко вспыхнул в утреннем сумраке. Бытие Скуталу добавило опыта, взрослой уверенности. Теперь это больше не был первый монстр, встреченный ею в жизни.
— Смотри на меня и не двигайся! Я больше тебя и страшнее! — Она раскрыла крылья и распушила шерсть, но всё равно получилось не очень убедительно. Не стала взлетать, потому что не была уверена, что крылья удержат, — и ты меня не съешь! И их ты тоже не съешь!
Она не заметила, как синий туман Принцессы Луны спустился к ней сквозь кроны деревьев, обвился вокруг её тела, тонкой дымкой вошёл в её ноздри. Она не вспомнила, как несколько дней назад другая — или та же? — Луна уделила ей в долг слабый отблеск своих сил, ещё до Восхода Лун, под обещание, которого не было.
Она слышала мысли мантикоры.
Друг. Друг ушел, друг бросил. Они напали, как все. Она похожа, она как друг.
Мантикора издала странный кошачий звук.
— Мрррррнн?
— Да, Сильные-Белые-Когти, я твой друг.
Пегаска помнила, каково это — оставаться брошенной, на земле, смотреть в недоступное небо.
Она обернулась к подругам. Золотое пламя гасло в её глазах. Рядом и чуть позади другая пегаска — старше ли? Младше? — всё еще не отводила от мантикоры яростный взгляд, полуукрыв соседку крылом.
— Идем. Теперь она нас не тронет.
Подругам доводилось видеть, как работает Флаттершай. Но привыкнуть к Взгляду было невозможно. Ещё труднее принять то, что кто-то ещё умеет так же.
Скуталу нервно оглянулась.
— Она… идет за нами.
Биттеркап запнулась и постаралась пояснить.
— Мы теперь её друзья. Посмотри на мою кьютимарку? Это аконит. В обычной жизни смертелен, в магии просто неизгладим. Мне надо было спасти вас, и я пообещала ей дружбу. Я была честна, я верила в то, что говорю, и так стало. Будь эта кьютимарка хоть чуть сильнее… или будь мне проще призвать этот талант… — Биттеркап поёжилась. — Я была бы слишком опасной, чтобы жить.
— Ого. А мож сказать что яблони дают золотые плоды?
— Я — нет… моя кьютимарка работает там, где сны, инстинкты, чувства. Если иначе будет нельзя, то я… например, я могу сказать, что ты любишь меня. Это запретно. — она оглянулась — как и то, что я сделала с мантикорой.
— Но раз запретно, значит бывает? — спросила Свити Белль. — И ты намекнула, что тебя могли бы… убить? За кьютимарку? Тогда у вас слишком жестокий мир!
Биттеркап опустила уши и молча кивнула.
Свити Белль обернулась к подругам и сверкнула зубами, открыто улыбаясь. Её голос прозвучал звонко и чисто: луч утреннего солнца подсветил её белый силуэт:
— Вот что, девочки. Не знаю как вы, а я считаю, что мы совершенно обязаны посмотреть на эту кьютимарку внимательнее! Потом, когда будет время!
За ними, бесшумно ступая, под едва заметной дымкой синего тумана кралась верная мантикора.