Опасный роман лебедей
Глава 50
Зевнув, Гослинг поднялся с кровати. Во рту у него пересохло, а в ушах что-то слегка болело. Он снова зевнул, что-то в ухе хрустнуло, и боль немного утихла. Он споткнулся — ноги еще не успели проснуться, как остальные части тела, — но потом пришел в себя и рухнул на пол.
Он потянулся, расправляя крылья, встряхнулся, а затем решил, что ему очень нужен кофе. Остановившись, он на мгновение взял себя в копыта. Как долго он спал? Он не знал. Сейчас была середина утра, близился полдень. Пока он стоял на месте, его желудок заурчал, напоминая, что пора двигаться, и что к кофе не помешала бы какая-нибудь еда.
Толкнув дверь, он вышел из своей крошечной, но уютной комнаты для гостей, за мгновение сориентировался в коридоре и попытался вспомнить, где что находится. Он взлетел, сжимая и двигая нижней челюстью, пытаясь заставить свои уши снова лопнуть, просто чтобы проверить, сможет ли он это сделать. Боль и головокружение были не так уж страшны — скорее, это было напоминание о том, что не стоит торопиться и разобраться с тем, что в его жизни вызывает стресс.
В коридоре было тихо и, казалось, пустынно. Не было ни шума, ни голосов, ни звуков жизни. Это было тихое, спокойное место, идеальное для уставшего солдата, нуждающегося в сне. Звуки здесь были странными, возможно, из-за кристального пола и стен. Цокающие звуки копыт по полу были громкими, но в то же время казались приглушенными. Это был странный эффект.
В небольшой, но роскошной гостиной Гослинг обнаружил Хотспура, Тсс-а и Севилью. Тсс читал газету, на носу у него сидели бифокальные очки с несколько затемненными линзами, и вид у него был весьма ученый. Он приподнял бровь и с интересом читал то, что читал.
Хотспур поднял голову, когда вошел Гослинг, кивнул и жестом указал копытом на маленький, богато украшенный серебряный колокольчик, стоявший на деревянном резном столе. В гриве Хотспура без шлема виднелись седые полосы. На его шее, лице и спине виднелось несколько шрамов, напоминавших о порезах, рваных ранах, ожогах, воздействии кислоты и укусах.
Сидя на полу, Севилья разложил вокруг себя свои записи. На его мордочке застыло выражение напряженной сосредоточенности, когда он все записывал. Земной пони был настолько сосредоточен на своей задаче, что даже не заметил присутствия Гослинга, что было вполне нормально.
Гослинг прошелся по комнате, подошел к колокольчику, поднял его и позвонил. Затем он опустил его, повернулся лицом к Хотспуру, который прочищал горло, несомненно, чтобы привлечь внимание Гослинга.
— Эй, ты, — сказал Хотспур, когда Гослинг повернулся к нему лицом.
— Ты получил повышение? — спросил Гослинг.
— Да, получил. — На секунду лицо Хотспура почти нахмурилось, но потом смягчилось, приняв какое-то другое, непонятное выражение. — Я хотел поблагодарить тебя, Гослинг, за то, что не дал мне совершить ошибку. Это было очень мило с твоей стороны.
Гослинг кивнул, надеясь, что разговор не перерастет в тяжелую беседу. Он еще не настолько проснулся, чтобы заниматься душевными терзаниями или обсуждать сложные вопросы этики. Он видел, что Хотспур силится что-то сказать, и ждал.
— Я все рассказал Шайнинг Армору. Я был честен, по-настоящему честен во всем. Он все равно повысил меня в звании. Сказал, что я спасал жизни и служил своей стране. Он напомнил мне, что хороший лидер прислушивается к своим солдатам. — Взгляд Хотспура опустился на пол, и он больше не смотрел на Гослинга. Покачав головой, он вздохнул. — Теперь я Дозорный Капитан Хотспур. Шайнинг Армор настаивает, что сделает из меня майора.
— Ты этого хочешь? — спросил Гослинг.
— Я просто пони, пытающийся отдать свой долг, — ответил Хотспур, — я никогда не ожидал, что найду свое истинное призвание в жизни, будучи наказанным за то, что я сделал. Мне трудно все это принять… Я совершил плохой поступок… этого нельзя отрицать… и я заслужил наказание… этого тоже нельзя отрицать… но благодаря этому плохому поступку я стал заслуженным офицером. Меня уважают. И даже несмотря на то, что я чуть не совершил ошибку, все обернулось в мою пользу. Я чувствую, что я в долгу перед тобой, Гослинг.
— Эй, для чего нужны друзья, верно? — Гослинг широко ухмыльнулся Хотспуру.
Тсс фыркнул, пошелестев газетой.
— Что-то нужно? — Служанка словно материализовалась из ничего.
Испугавшись, Гослинг повернулся лицом к служанке. Она была маленькой, невысокой, немного пухленькой и светилась. Что-то в кристальных пони безмерно восхищало его. Через мгновение он понял, что пялится, и понадеялся, что служанка не поймет его неправильно.
— Я умираю от голода, и мне нужен кофе, — сказал Гослинг маленькой, пухлой, светящейся кобыле.
Маленькая кобыла кивнула:
— Пойдем со мной.
— Гослинг, прежде чем ты уйдешь…
— Да, Хотспур?
— Спасибо.
— Не стоит об этом, Хотспур.
Уничтожив дюжину яичниц, Гослинг схватил коробку "Фростед Мини-Бэйлз". Он просил сладких хлопьев, и вот что он получил. Какие-то старые хлопья для пони с глазурью. Он был слишком голоден, чтобы беспокоиться.
Крошечные тюки пшеницы и сена, покрытые глазурью!
Перевернув коробку, он насыпал немного в свою тарелку, беззвучно застонал от того, насколько мала коробка — чтобы набить тарелку до отказа, понадобится полдюжины таких, — а потом налил в хлопья немного молока. Казалось, он даже не поел перед сном. Он взял ложку и принялся поглощать завтрак, пока из чашки с кофе валил пар.
От скуки Гослингу захотелось что-нибудь почитать, и он перевернул коробку, чтобы хоть чем-то себя развлечь. Этим чем-то оказалась информация о питании. Развлекаться было нечем. Он почувствовал, что скучает по коробкам с хлопьями времен своей юности. Там были лабиринты, веселые картинки, реклама Вандерболтов, обещания бесплатных игрушек и призов.
На обратной стороне этой коробки большими жирными буквами было написано: "220% ОТ ЕЖЕДНЕВНОГО РЕКОМЕНДУЕМОГО ПОТРЕБЛЕНИЯ КЛЕТЧАТКИ!". Это было очень много клетчатки, которую нужно было поглощать. Это то, что сейчас выдают за хлопья для жеребят? Фростед Мини-Бэйлз… Если бы он ел это, будучи жеребенком, то весь день пукал бы на уроках и, скорее всего, получил бы взыскание. Мать потом отлупила бы его по заду, а виной всему был бы выбор хлопьев.
Его несколько обеспокоил тот факт, что размер порции составлял одну чашку, и теперь он понял, почему его тарелка была такой маленькой. На мгновение его охватило сильное беспокойство, когда он подумал о том, не съесть ли ему больше одной порции. Две порции составили бы четыреста сорок процентов от рекомендуемой дневной нормы клетчатки. Этому злаку не нужна была игрушка или приз в коробке, ему нужна была чертова книга, чтобы занять его, пока он застрянет на месте, в чем он был уверен, если продолжит есть.
Решив жить опасно, Гослинг насыпал еще одну порцию хлопьев, когда доел первую. Он как раз поглощал ее, когда дверь открылась и в столовую просунулась белая голова.
— Вольно, — сказал Шайнинг Армор, переступая порог. Он двигался уверенно и легко, почти грациозно. У него была плавная походка гвардейца, который большую часть времени провел в патруле. — Как дела, Гослинг?
— Просто разрушаю свою толстую кишку, — ответил Гослинг, жестом указывая на коробку с хлопьями.
Несколько долгих секунд Шайнинг Армор пытался сохранить самообладание — ему это удавалось с большим трудом, он даже прикусил губу, — но ему это не удалось. Он начал хихикать и фыркать. Его бока вздымались, а потом Шайнинг Армор начал смеяться.
— Полет домой будет долгим, — заметил Гослинг, прежде чем отправить в рот ложку с хлопьями.
— Ты получишь за это лавры. — Шайнинг Армор взял себя в копыта. Его глаза все еще весело блестели и обещали смех, но лицо выглядело суровым и серьезным. — Ты хорошо справился, Гослинг. Я считаю, что повышение по службе необходимо, но об этом мы поговорим позже. Сейчас ваше будущее неопределенно. С.Л.Р.М.Э. проявляет интерес к вам как к публичному лицу. Это сложно. Различные разведки хотят заполучить тебя.
— Кому-нибудь из пони интересно, чего я хочу? — мягким голосом спросил Гослинг.
— И чего же ты хочешь, Гослинг? — Голос Шайнинга Армора звучал искренне и совсем не покровительственно.
— Я хочу сражаться в этой войне, которая, кажется, идет, — ответил Гослинг. — Я хочу вернуться в школу и изучать историю… Если я не смогу понять ошибки нашего прошлого, то не смогу помочь исправить наше будущее. Я хочу возглавить армию, чтобы бороться с нашим настоящим врагом… с такими вещами, как бедность, недостаток образования, с этими вещами… Там много бесправных пони, Шайнинг Армор, и пока эти проблемы сохраняются, пока система остается сломанной, те ублюдки, которые напали на поезд, всегда будут иметь влияние на других. Мы должны разобраться с корнем этих проблем и сделать так, чтобы простые пони снова почувствовали радость от службы сестрам.
— И ты считаешь, что гвардия должна участвовать в этом? — Глаза Шайнинг Армора сверкнули любопытством.
— Да, — без колебаний ответил Гослинг. — Я дал клятву защищать Эквестрию от всех угроз. Условия жизни в центре города, бедность, чувство отчаяния, которое испытывают некоторые пони, ощущение, что у них нет будущего, — это угроза для нас. Нам нужна армия, чтобы бороться с этим. Возможно, гражданская, но нам нужен тот же уровень организации и дисциплины, который может обеспечить гвардия.
После минутного молчания Шайнинг Армор кивнул:
— Я согласен. А ты, ты возглавишь эту армию, посвятившую себя делу гражданской службы?
Гослинг направил свою ложку на Шайнинг Армора, и его глаза сузились в ястребиный прищур:
— Чертовски верно. Я посвятил свою жизнь служению этой стране. Сейчас я нужен своей стране. Что-то прогнило… Вокруг нас враги. И ты хочешь знать, кто они?
Шайнинг Армор подождал.
— Это маленькие жеребята и кобылки, которые по утрам ходят в школу голодными и вынуждены ждать обеда, прежде чем поесть. Трудно быть внимательным на уроках, когда ты так голоден. Тебе никогда не приходилось об этом беспокоиться, но для многих из нас это реальность. Еда в большом городе стоит дорого. Иногда школьный обед был единственной едой, которую я ел. Мама старалась, пыталась… и бывало, что она пропускала несколько приемов пищи, только чтобы убедиться, что у меня что-то есть. В зависимости от работы у нее были и плохие, и хорошие времена. — Уши Гослинга опустились, и он покачал головой. — Но худых времен было гораздо больше, чем хороших.
— Мне очень жаль, — негромко сказал Шайнинг Армор.
— Так не должно быть. — Гослинг навострил уши, и на его лице отразился гнев. На его брови пролегли глубокие борозды, а брови образовали над глазами напряженную букву "V". — Без сомнения, эти экстремисты завоевывают расположение и последователей, предлагая еду и услуги отчаявшимся. Если мы не будем решать эти социальные проблемы, ситуация станет еще хуже.
— Я согласен. — Шайнинг Армор перенес свой вес с правых копыт на левые.
— Я понимаю, что не все пони хотят вступать в гвардию… но если не гвардия, то, может быть, у нас будет какая-то альтернативная гражданская служба. Что-то вроде корпуса гражданской службы, который будет предлагать все то же самое, что и гвардия… еду, кров, все необходимые потребности, но вместо военного лагеря — обучение работе, образование, консультации, чтобы помочь некоторым из этих проблемных городских типов вроде меня исправиться. А когда эта армия разрастется, когда в нее войдут новые члены, они смогут помочь еще большему числу пони.
— То есть ты предлагаешь чисто гражданскую альтернативу гвардии, в которую могут вступать пони.
— Да.
— Потрясающе. — Шайнинг Армор прочистил горло, а затем сменил тему. — Кстати, спасибо тебе за терпение к Флурри. Она может стать настоящим испытанием для терпения пони.
— Она меня не беспокоила.
— Очень мило с твоей стороны.
— Нет, правда, мне было с ней весело. Она меня не беспокоила. Нисколько.
— Правда?
— Правда.
Несколько секунд Шайнинг Армор только и делал, что моргал. Когда он пришел в себя, то сказал:
— Ну, я не знаю, что сказать. — Шайнинг Армор снова переместился на копытах. — Кейденс была очень расстроена. Она довольно долго ворчала, что ты собираешься получить свое. Она не понимает, о чем ты думал, делая дынный шлем. У меня были неприятности из-за смеха.
Услышав это, Гослинг захихикал.
— Полагаю, принцесса Селестия может посадить тебя в колодки, если ты будешь делать что-то подобное после того, как твоих жеребят только что искупали. Просто предостережение от такого опытного отца, как я.
Гослинг кивнул и ответил:
— Нам придется присматривать друг за другом.
— Гослинг…
— Да?
— Я посмотрю, что можно сделать, чтобы воплотить в жизнь твою идею с корпусом гражданской службы. Думаю, ты прав. Нам нужно пересмотреть наши приоритеты, если мы хотим выиграть эту войну. И не заблуждайся, мы на войне. Но это не та война, которую можно вести в традиционном смысле.
— Спасибо.
— Я оставлю тебя завтракать. — Шайнинг Армор сделал паузу. — И еще одно. Ты полетишь обратно в Кантерлот с эскортом. Как думаешь, ты сможешь отправиться в обратный путь сегодня или лучше назначить его на завтра?
— Я нужен моим принцессам, — ответил Гослинг.
Оба жеребца повернули головы, когда дверь открылась. В комнату вошла Кейденс, выглядевшая немного взволнованной, но улыбавшаяся. Она слегка опустила голову, погладила мужа по голове, а затем, поднявшись во весь рост, обратилась к Гослингу.
— Безусловно, да. Гослинг, у меня есть для тебя задание.
Уделив Кейденс все свое внимание, Гослинг ждал.
— Только без похабных мыслей, павлин ты этакий, но я хочу, чтобы ты писал отчеты о романтике. — Глаза Кейденс слегка сузились, и прежде чем Гослинг успел что-то сказать, она продолжила: — Думай о них, как об отчетах о дружбе. Делись тем, чему ты научился. Поделись тем, как ты вырос. Поделись своими открытиями. Ты сможешь это сделать? И я серьезно! Ничего непристойного!
Зная, что для всего есть свое время и место, Гослинг решил, что настало время быть серьезным:
— Я могу это сделать. Я не уверен, что и как писать, но я подумаю и постараюсь. — Через мгновение он добавил: — И как долго я буду выполнять это задание?
Уши Кейденс раздвинулись в стороны, и выражение ее лица стало нечитаемым. Она уставилась на Гослинга напряженным взглядом и через несколько секунд наклонила голову на одну сторону:
— Эти романтические отчеты будут продолжаться до тех пор, пока ты не сможешь заставить принцессу Луну признаться тебе в любви. Тогда будет проведена соответствующая оценка, чтобы определить, стоит ли их продолжать.
— Что? — Гослинг покачал головой. — Что?
— У нее раненое сердце. Это будет очень трудная, а то и вовсе невыполнимая задача. Возможно, ты проведешь остаток своей жизни, пытаясь добиться этого. Дело в том, что я хочу, чтобы ты попытался. Луне нужно понять, что она достойна любви. И ты, мой павлиний пони, попытаешься ее завоевать.
— Хм…
— Удачи, Гослинг. — Кейденс повернулась и посмотрела на своего мужа. — Пойдем, пообедаем пораньше.
— Это из-за дынного шлема, да? — спросил Гослинг.
На лице Кейденс появилась опасная ухмылка, но она ничего не ответила. Она повернулась, чтобы уйти, подтолкнув Шайнинг Армора, чтобы он пошел с ней. Она стремительно вышла из комнаты, излучая ауру триумфа. Когда она и Шайнинг Армор ушли, Гослинг остался наедине со своим теперь уже мокрым Фростед Мини-Бэйлз.
— Вот чокнуться! — огрызнулся Гослинг, вонзая ложку в свою миску и разбрызгивая молоко по столу. — Что плохого в том, чтобы просто дружить? — спросил он у пустой комнаты вокруг себя. Он снова ткнул ложкой в кашу.
— Что ж… Придется сделать это...