Опасный роман лебедей

Глава 51

Под ним простиралась вся Эквестрия, и Гослинг не мог не испытывать чувства гордости. Он сражался и проливал кровь за эту землю. Это дало ему новые перспективы, заставило его расти, дало ему силу, мужество и убежденность. По дороге на север он обрел цель. Он нашел свой путь. Раньше у него были лишь смутные представления о том, что делать со своей жизнью, но теперь, теперь его переполняло всепоглощающее чувство цели. У него появилось новое чувство направления. У него появились идеи. Полет обратно в Кантерлот дал ему время поразмыслить над этими идеями.

С ними летело целое крыло кристальных пегасов, некоторые из них тянули за собой небесные колесницы, а также несколько единорогов. Севилья ехал в колеснице и был занят фотосъемкой. Они летели быстро, даже фантастически быстро: Кейденс использовала свою магию, чтобы создать мощный попутный ветер, который поможет им в долгом путешествии домой.

Пока они летели, заметили дракона, но никто не запаниковал, и Гослинг тоже не стал тратить силы на панику, но немного забеспокоился. К его удивлению, Тсс и Хотспур помахали фантастически большому зверю, и дракон помахал в ответ.

— Это Горгонзола, — сказал Хотспур Гослингу, когда они пролетали над драконом. — А если присмотреться, то можно увидеть Грей Оул, ее жеребенка.

— Ее что? — спросил Гослинг.

— Горгонзола — мама Грей Оул. — Хотспур разразился ехидным хихиканьем, взмахнул крыльями и перешел в удобное скольжение.

Сглотнув, Гослинг стал размышлять о последствиях. Да помогут аликорны тому, кто мог бы связаться с этим жеребенком. У нее была мамаша-дракон, которая должна была быть не меньше тридцати метров в длину. Возможно, глаза его обманывали, и Горгонзола была не такой длинной, но она была самым большим драконом, которого он когда-либо видел. Ее чешуя была розово-золотой и пурпурно-серебряной, отполированной до зеркального блеска.

— Горгонзола обучает драконьей магии пытливых единорогов, способных к такому обучению, — сказал Хотспур, продолжая свое энергосберегающее скольжение. — Я ничего не знаю о таких вещах, но знаю, что это редкость, настоящая редкость. Принцесса Луна провела некоторое время, обучаясь магии у Горгонзолы, а Тсс на время стал сиделкой для жеребят. Грей Оул разговаривал с ним без умолку.

Повернув голову, Гослинг взглянул на Тсс-а, который никак не отреагировал на слова Хотспура. Гослинг снова повернул голову, посмотрел на Хотспура, а затем на огромного дракона, который, казалось, держал в своих массивных когтях маленького жеребенка. Длина каждого когтя была равна размаху его крыльев, а размах крыльев у Гослинга был внушительный, о чем он постоянно твердил всем, кто его слушал. А вы знаете, что говорят о размахе крыльев пегасов…

Горгонзола становилась все меньше по мере того, как они приближались к Кантерлоту. Гослинг надеялся, что ему представится шанс встретиться с драконом лицом к лицу. Ему было любопытно, и он обнаружил, что хочет узнать ее поближе. Жаль, что сейчас для этого не было времени. Возможно, приглашение на свадьбу будет уместным, когда придет время.

Гослинг, ощущая боль в крыльях, увидел вдали Кантерлот. Хотя он был в прекрасной форме, все же ему пришлось участвовать в крупном сражении, получить ранение и пролететь несколько тысяч километров всего за несколько дней. Он был измотан и знал это. Вернувшись домой, он понял, что ему придется почти сразу же вернуться к своей работе, от него многого ждут, и ему придется отчитываться. Отдыха не будет.

К тому же предстояло задание, но он ждал его с нетерпением. Он сдержит обещание, данное принцессе Кейденс, и не будет допускать непристойностей. По крайней мере, не очень. Может быть, лишь изредка будет рассказывать пикантные подробности, и все. В животе у него заурчало. Такие долгие путешествия сильно выматывали пегаса, и хороший обед на пять-шесть тысяч калорий был как нельзя кстати. Несмотря на то что пицца была тяжелой и сидела в желудке как свинец, Гослинг был настроен на пиццу… В стиле Мэйнхэттена. Может быть, что-то очень сырное, с кусочками зеленого яблока, ананасами, грибами, оливками, луком, перцем — в общем, все, что полагается. Он не сомневался, что в одиночку сможет умять несколько штук, если ему представится такая возможность.

Он подумал, как поживает его мать. Он скучал по ней, скучал так сильно, что это причиняло боль. Он знал, что она будет волноваться и, возможно, будет ждать его, когда он приземлится. Несомненно, принцесса или две тоже будут ждать его приземления. Он направлялся домой… да, Кантерлот теперь был домом, и там его ждала семья. Подумав об этом, он понял, что у него есть семья и в Кристальной империи… пони, которых он очень любит и готов сделать для них все, что угодно, если возникнет такая необходимость.

Небо впереди наполнилось пегасами, когда гвардеец взмахнул крыльями, поднимаясь в небо, чтобы поприветствовать их. Гослинг захлопал крыльями, пытаясь набрать скорость. Он был измотан, но осознание того, что те, кого он любил, ждут его, поднимало настроение и придавало сил, необходимых для продолжения пути. Обещание еды, любой еды, тоже было отличным стимулом.

Направившись вниз, Гослинг замедлил скорость, начав снижение. Он развернул крылья под углом, сделал несколько взмахов и выровнялся относительно посадочной полосы. С левого фланга дул небольшой боковой ветер. Он слишком устал, чтобы делать что-то необычное, и слишком много пони тоже пытались приземлиться. Не было смысла выпендриваться и подвергать риску своих товарищей.

Ветер был порывистый, но он приноровился. В ветре чувствовалась первая прохлада осени. В Кантерлоте, расположенном на большой высоте над уровнем моря, осень была короткой и суровой, но быстро сменялась зимой. Зима означала какао и уютные посиделки у камина.

Тсс не столько приземлился, сколько просто рухнул с неба и разбился о землю. Гослинг пожалел землю. Некоторые камни брусчатки треснули, когда Тсс падал, а земля не успела вовремя убраться с его пути. Огромная крылатая летучая мышь на мгновение замерла, оглядываясь по сторонам, а потом сложила крылья по бокам.

Гослинг приземлился с гораздо большим изяществом. Примерно в полуметре над землей он сложил крылья по бокам и опустился вниз, слегка ударившись копытами, а затем замер с бесстрастной улыбкой. Некоторым пегасам для приземления требовалась взлетная полоса, но только не Гослингу. Когда он жил в голубятне в большом городе, длинные посадочные полосы были для него роскошью. При необходимости он мог приземлиться на коробку из-под пиццы. Для Гослинга это было предметом гордости — своей посадочной полосой можно было хвастаться, как и размахом крыльев.

Он едва успел прийти в себя, как заметил целое стадо пони, спешащих к нему. Он привстал: маленькая белая пегаска двигалась с огромной скоростью, она не столько бежала, сколько летела в нескольких сантиметрах от земли, и не подавала признаков замедления.

Его мать слишком сильно рыдала, чтобы что-то сказать. Она висела у него на шее, пытаясь задушить его, и Гослинг не был уверен, что даже Тсс достаточно силен, чтобы оторвать ноги Слит от его шеи. Он стоял, позволяя матери прижиматься к нему, и чувствовал, как она плачет у него на шее.

В нескольких метрах от него стояла принцесса Селестия с улыбкой облегчения на лице, а рядом с ней — очень сонная принцесса Луна, которая выглядела не столько облегченной, сколько скучающей и измученной.

— Здравствуйте, леди моей жизни, — обратился Гослинг к принцессам.

Селестия с озабоченным видом сделала шаг ближе:

— Гослинг… ты в порядке? Отчеты… отчеты были кровавыми… Я беспокоилась…

— Он солдат, а солдаты бывают в крови, — скучающе сказала Луна. Она окинула Гослинга и его мать сонным взглядом. — Вы хорошо справились, рядовой. Мы очень довольны вашим выступлением. Мы верили в ваши способности.

— Я наслышан, — ответил Гослинг, когда его мать удвоила хватку. — Принцесса Кейденс сказала, что ты предсказала, что я доставлю свои депеши.

— Так и есть. — Луна высоко подняла голову, и в ее глазах вспыхнуло что-то яростное. — Это меня очень радует. Нам нравятся солдаты, которые выполняют свои обязанности, даже когда приходится нелегко. — Через мгновение Луна расслабилась, и ее тяжелые веки опустились.

— Луна не спала с тех пор, как ты ушел. Она беспокоилась…

— Неправда! — огрызнулась Луна.

— И она становится раздражительной, когда не спит и полна беспокойства…

— Ложь! — Повернув голову, Луна бросила на старшую сестру кислый взгляд.

— Она не спала всю ночь и день и была очень раздражена…

— Ложь! — Луна топнула копытом.

— И ночью она так напугала нескольких пони, что они обмочились.

— Ну, это Мы сделали, — признала Луна. — Нам было скучно, а мы находим крики очень забавными.

— Если я не поем, я умру. Я хочу пиццу. Я серьезно. Я хочу пиццу, и я ни за что не приму отказ. Мне все равно, что мне придется сделать… Я получу пиццу. — Гослинг глубоко вздохнул, поднял переднюю ногу, обхватил ею рыдающую мать и ободряюще сжал ее. — Что мне нужно сделать, чтобы получить пиццу?

— Ну, — ответила Селестия, — я думаю, мы сделаем единственное, что можно сделать в этой ситуации… мы пойдем куда-нибудь. Я знаю одно место…

— Но мы устали, — ныла Луна.

— И там есть игровые автоматы для жеребят…

— Устали мы или нет, но мы идем! Гвардия! Построиться в шеренгу! Мы немедленно отправляемся за пиццей!

— И было бы неплохо провести некоторое время среди наших подданных, — добавила Селестия.

Удовлетворенный, Гослинг усмехнулся:

— Звучит как план…

Измученный, но в восторге Гослинг доел еще один ломтик. К этому моменту он съел уже несколько десятков, и его живот начал вздуваться. Рядом с ним сидела мама, потягивая содовую из винограда и ревеня. Селестия была неподалеку и разговаривала с группой жеребят, собравшихся вокруг нее. Тсс не проявлял никаких признаков замедления, он был машиной по поеданию, поглощавшей целые пиццы за несколько укусов. Хотспур, откинувшись в кресле, потягивал из стакана ярко-розовую колу Кейденс~Колу и с грустью наблюдал за жеребятами, собравшимися вокруг принцессы Селестии.

Севилья с сытым видом прислонился к столу и наблюдал за всеми окружающими его пони. Он улыбался и был вполне доволен, как обычно бывает после обильной трапезы в пиццерии. Рядом с ним принцесса Луна пригубила еще одну банку "Багрового минотавра". Казалось, она дрожала почти не переставая, допивая одиннадцатую банку, но все равно потянулась за двенадцатой, собираясь довести счет до целой дюжины.

Кое-кто собирается не спать всю ночь, бегая на горшок.

— Мы хотим поиграть в Ударь-Пегаса! — крикнула Луна с невероятной громкостью.

У Гослинга зазвенело в ушах, и он не был уверен, что эта игра ему понравится:

— Что?

— Ударь-Пегаса, — повторила Луна. — Маленький резиновый пегас высовывает голову из облаков… он очень грубый, высовывает язык, он — чурбан, жаждущий возмездия… и когда его видишь, надо ударить его молоточком! Когда ты это сделаешь, он издаст грубый пукающий звук, чтобы заставить тебя ударить его снова!

Повернув голову, Гослинг посмотрел на свою мать и увидел, как она пожала плечами.

— Давай поиграй со мной! — потребовала Луна, поднимая банку с "Багровым минотавром". С маниакальным блеском в глазах она одним глотком опустошила банку, а затем хлопнула ею по столу. — Нам нужен плюшевый мишка и много маленьких бумажных билетиков. Рядовой Гослинг, вы должны помочь мне, нам нужна ваша помощь!

Гослинг чувствовал себя вялым и не был уверен, что у него хватит сил. Он был измотан. Однако он не видел выхода из положения и думал о том, как важно счастье Луны. Немного покопавшись в душе, он пришел к выводу, что у него еще осталось немного сил.

— Дай мне доесть, а потом я присоединюсь к тебе, — сказал Гослинг Луне и увидел, как на ее мордочке расплывается безумная гримаса маниакального, энергичного ликования. — А еще, думаю, мне нужен один из тех энергетических напитков, которые ты пьешь…