Опасный роман лебедей
Глава 64
Широко улыбнувшись, Селестия повернулась и посмотрела на Кейденс, которая стояла рядом с ней. Обе они стояли на высоком балконе, с которого открывался вид на почти пустую галерею внизу. Обе они, хорошо спрятавшись, подслушивали, как Гослинг поет серенаду Луне. Или, возможно, серенада — это слишком громко сказано, поскольку лицо и уши Кейденс постоянно дергались от физической боли.
— Я буду любить тебя… и так прижиматься к тебе…
— Гослинг, уходи, — сказала Луна, ее речь была невнятной. — Прекрати свои вопли, немедленно, сию минуту!
— Я хочу, чтобы ты почувствовала себя любимой, и я не могу придумать слово, которое рифмуется с "прижиматься"!
Кейденс, глядя на Селестию, покачала головой и закатила глаза.
— И детка… когда мои ласки сделают тебя горячей и пылкой…
— Гослинг, уходи! — потребовала Луна.
— Я наполню тебя своим горячим конским кремом! ГОООООООРЯЯЯЯЯЯЧИМ КОНСКИМ КРЕМОМ!
В отчаянии Луна произнесла заклинание, и Гослинг исчез из виду. На балконе Селестия хохотала, а Кейденс нездорово хихикала и пыталась сохранить самообладание. Старшая белая аликорна посмотрела сверху вниз на младшую розовую аликорну, подмигнула и подтолкнула ее крылом.
А затем они отправились прочь. День предстоял долгий и насыщенный.
Стоя на парапете, Гослинг наблюдал, как бесконечный поток почтовых голубей возвращается в замок Кантерлот. Он встряхнулся, вильнул хвостом и постарался не думать об обидном отказе Луны. Пришло время быть серьезным, и предстояло сделать много работы. Он поднял взгляд на Селестию, которая почему-то выглядела особенно сияющей. Кейденс была права. В ней было что-то другое.
— Итак, каков план? Как мы собираемся навести порядок в Эквестрии? — Сильный порыв ветра растрепал гриву Гослинга, пока он ждал ответа от Селестии. — Как мы собираемся все исправить? — Он услышал, как Селестия глубоко вздохнула, и заподозрил, что получит не только ответ, но и урок.
— Блюблад хотел захватить все, чтобы весь гнев был направлен на него. Затем он планировал уйти в отставку, когда я приструню его и погашу общественный гнев. — Селестия смотрела, как приземляются голуби, за которыми ухаживают разные пони. — Я не позволила этому случиться. Никаких уловок, никаких скользких диверсий, пришло время разобраться с этим.
— Мне до сих пор трудно понять все, что рассказал мне Шайнинг Армор, — негромко признался Гослинг. — Многое из этого было выше моих сил.
— У Шайнинг Армора есть несколько веских аргументов по этому вопросу, но это только аргументы.
— Прости меня за прямоту, но это полная чушь. Я бы сказал, что многое из того, что он сказал, — факт. — Когда Гослинг стоял и смотрел на аликорна рядом с собой, на лице Селестии появилось кислое выражение. — Да, мы находимся на этой стадии наших отношений. Я перестал бояться с тобой не соглашаться.
— Я бы предпочла, чтобы все было именно так, — ответила Селестия, шаркая копытами. — Гослинг, давным-давно я создала документ под названием "Кантерлотский Конкорданс". Это был документ, гарантирующий, что я не буду захватывать земли, имущество или ценности у частных владельцев, так как это было моим правом как назначенного монарха. Я отказалась от своего права, чтобы дать гарантию торговцам и гильдиям, что их имущество в безопасности и останется их собственностью.
— О… — Гослинг поднял брови. — О… значит, это еще не все.
— Частная собственность и богатство должны были оставаться во владении собственника. Если говорить очень коротко и просто, это делало возможным частное богатство, гарантируя, что я не захвачу его и не завладею им как своим собственным.
— Ты говоришь как Луна, когда говоришь "мое собственное", ты знаешь об этом? — Гослинг расправил крылья и позволил ветерку обдуть его. Он был благодарен за то, что прохладный воздух коснулся его ребер, и, стоя на месте, наблюдал, как Селестия делает то же самое. Размах ее крыльев был намного больше, чем у него, и это вызывало у него легкую зависть. Он хотел бы быть таким же крупным. Он бы хвастался этим при каждом удобном случае.
Опустив уши, Селестия продолжила:
— Теперь я нарушаю Соглашение. Это вызовет панику среди богачей. — Она сделала паузу, посмотрела Гослингу в глаза и продолжила: — Будет много страха и гнева. Промышленники, магнаты недвижимости, железнодорожные бароны, сталелитейные магнаты, банкиры — будет много вопросов, которые необходимо будет уладить среди тех, кто руководит нашей экономикой. Могут даже начаться судебные разбирательства, или, как меня предупредили, найдутся те, кто попытается обеспечить соблюдение конкорданса.
— Но когда подписывалось это соглашение, невозможно было предположить, что произойдет нечто подобное. Законы должны меняться в соответствии со временем. Ни один юридический документ, как бы хорошо он ни был прописан, не остается в силе вечно. Я усвоил это еще в средней школе. — Гослинг прочистил горло. — Я хочу вернуться в школу… как мы уже обсуждали. Мне нужно многому научиться, если я хочу стать тем пони, который изменит мир к лучшему.
— Мне придется нарушить обещание, — сказала Селестия тяжелым, полным сожаления голосом. — Это очень опасно для правителя. Всегда будь осторожен со своими обещаниями, Гослинг, ведь иногда жестокие обстоятельства жизни вынуждают тебя нарушить их. Одно неосторожное слово может стать твоей погибелью. Доверие завоевывается с большим трудом, но его легко разрушить. Это хрупкая вещь, а любовь публики — непостоянная, переменчивая сущность.
— Что ж, тогда просто будь честна с публикой. Сделай заявление. Скажи прямо, что, когда подписывался этот конкорданс, никто не мог знать, что кто-то из пони попытается обрушить всю систему. Скажи им, что необходимы изменения и настало время для нового конкорданса, или нового устава, или как бы ты ни назвала это более современными словами. — Гослинг отошел в сторону и придвинулся чуть ближе к сидящей рядом с ним аликорной. — Признай, что в прежней системе были серьезные недостатки, а потом расскажи всем пони, как тебе неприятно нарушать свое обещание и что ты не хочешь этого делать.
— И ты действительно думаешь, что это будет так просто? — спросила Селестия.
— Да, — ответил Гослинг без малейших колебаний. — Покажи им, что у тебя есть чувства. Скажи им, что это причиняет тебе боль и ты сходишь с ума от того, что теряешь их доверие к тебе. Признайся им, что сама мысль о нарушении их доверия вызывает у тебя приступы паники. Знаешь, если ты хочешь, чтобы общественность воспринимала тебя как пони, возможно, тебе стоит вести себя как пони… а не просто как говорящая фигура, которая транслирует послание с высоты.
— Хм… — Губы Селестии сжались в тонкую линию. — Долгое время проявление любой слабости считалось настоящим табу.
— Времена изменились. — Гослинг моргнул, не отрывая взгляда от лица Селестии. — Будучи твердой, непреклонной статуей, которая издает указы для масс, ты дошла до этого момента. Тебе нужно немного смягчиться. Показать широкой общественности, что у тебя есть чувства. Разве не это мы будем делать, когда сделаем свою жизнь более публичной?
— Да, пожалуй, ты прав. — Селестия навострила уши, а ее плотно сжатые губы немного расслабились. — Возможно, лучше начать сейчас. Гослинг, должна признаться, ты умеешь быть самоуверенным и общаться с обычными пони. Боюсь, что я отвыкла от этого, что сильно пошатнуло мою уверенность. Это одна из многих причин, почему я подумывала об отречении от престола.
— Но ведь эти мысли ушли, верно? — спросил Гослинг.
— Чертовски верно. Предстоит новая битва… новый враг. Теперь я это вижу. Я нужна своим пони. — Она сделала паузу, затем посмотрела Гослингу в глаза. — Мы нужны им. Это будет эпоха реформации. Твайлайт и Кейденс сделали так много… отчасти поэтому я чувствовала себя не в своей тарелке и не на своем месте. Они так много делают, и делают это так легко… какое-то время мне казалось, что они лучше подходят для управления, чем я. Это заставляло меня сомневаться в себе… это заставляло меня отступать и сторониться… но больше нет.
— Ты рассказала об этом Кейденс и Твайлайт? — спросил Гослинг, пристально глядя в глаза Селестии. Смотреть на нее было немного неприятно, но он должен был привыкнуть к этому.
— Кейденс — да, Твайлайт — нет. — Селестия глубоко вздохнула, задержала дыхание на мгновение, а затем медленно выдохнула. — Твайлайт все еще боготворит меня. Я не знаю, что может с ней случиться. Это сложно, Гослинг, это одна из тех вещей, о которых я говорила на терапии.
— Хм, понятно. — Гослинг шаркнул копытами, сложив крылья по бокам, — теперь его тело остыло и ему было удобно.
— Гослинг, я должна идти. Мне нужно поговорить с Кейденс. Надеюсь, ты меня поймешь.
— Тогда иди, делай то, что тебе нужно, — ответил Гослинг.
К его удивлению, Селестия не ушла, а исчезла. Он решил, что это должно быть что-то важное, чтобы она так внезапно исчезла. Возможно, разговор с ней натолкнул ее на какую-то идею, а может, ей нужно было что-то донести. Оставшись один, Гослинг начал думать о том, чем он может помочь. Предстояло сделать так много, что все это не укладывалось в голове.
— Псс, эй ты.
Гослинг настороженно огляделся по сторонам, обеспокоенный голосом, раздавшимся из ниоткуда. Его глаза сузились, и он принял боевую позу, навострив уши. Он почувствовал, как волосы на спине встали дыбом, а мышцы напряглись.
— Сюда…
Взгляд Гослинга остановился на алькове, куда во время дождя мог спрятаться караульный. Там было тенисто, и что-то мерцало в темном пространстве, куда не светило солнце. Его крылья распахнулись, и он ударил копытом по камням под собой.
— Хватит быть таким, дурень! — прошелестел голос.
Мерцание превратилось в пони с сумрачным лавандовым оттенком. Гослинг уставился на нее, но, поняв, кто это, ослабил бдительность. Он тут же склонил голову и принял дружелюбную, покорную позу.
— Принцесса Твайлайт…
— Да ну тебя! — огрызнулась Твайлайт, выходя из тени, где она стояла. — Иди сюда и делай, что я говорю.
Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто больше не смотрит, Гослинг поспешил туда, где ждала Твайлайт. Он шагнул к ней в альков и, к своему тайному облегчению, смог заглянуть в глаза принцессы. Это удовлетворило его больше, чем он мог бы признать.
— Что за хитрые уловки? — спросил Гослинг у Твайлайт, когда она подняла на него глаза. — Эй… ты подслушивала все, о чем мы с Селестией только что говорили? — Он прижал уши к голове, стоя лицом к лицу с Твайлайт, которая поправляла на себе плащ. Он подозревал, что именно благодаря плащу она стала невидимой.
— Да, я слушала каждое слово… но я не хотела. Я хотела поговорить с тобой так, чтобы Селестия об этом не узнала…
— И почему же? — спросил Гослинг, прерывая Твайлайт и чувствуя себя немного обиженным.
— Послушай… ты хочешь все изменить. — Твайлайт поднялась во весь рост и приняла властную позу. — Я все утро ходила за тобой по твоим следам. У меня есть дела, мне нужно открыть школу и принять меры на случай непредвиденных обстоятельств, и я должна быть уверена, что Понивилль не пострадает от нынешнего беспорядка. — Твайлайт покачала головой. — Этот беспорядок должен был произойти. Пришло время реформ. Селестия меня не послушает, она считает мои идеи слишком радикальными. Но тебя она послушает.
— Да, но будь очень осторожна с тем, что собираешься сказать, потому что я не собираюсь перечить ей. Я хочу сохранить доверие своей будущей жены. — Глаза Гослинга сузились, и он задумался, что же задумала Твайлайт. Ему не нравилась вся эта подлая интрижка. — Если мне не понравится то, что ты скажешь, я расскажу ей об этом.
— Хорошо. Ей нужен преданный ей пони. — Твайлайт огляделась, проверяя, не видят ли их, а затем вернула свое внимание к Гослингу. Она достала из-под плаща толстую книгу в твердом переплете и протянула ее Гослингу. — Я хочу подарить тебе это. Эта книга очень особенная… она пришла из-за зеркала. Это история социально-экономических реформ и политических потрясений одной могущественной страны. У них были проблемы, очень похожие на наши. В книге описываются проблемы, вопросы, различные решения, рассказывается обо всем, что произошло… И если Селестия узнает, что у меня есть эта книга, она может изгнать меня или даже хуже. Я не должна проносить артефакты с другой стороны.
Гослинг на мгновение уставился на книгу, а затем посмотрел в глаза Твайлайт.
— Это может нам помочь, Гослинг. Эта нация за зеркалом продвинулась в современную эпоху. У них были проблемы с гражданскими правами, проблемы с меньшинствами, экономический коллапс, то, что называется депрессией, рецессией… Гослинг, эта книга показывает путь вперед. Возможно, в ней нет всех ответов, но она показывает правильный путь.
— И ты хочешь, чтобы я взял эту книгу? — спросил Гослинг.
— Да, — ответила Твайлайт, — и никогда не говори Селестии, что она у тебя. Она будет в ярости на меня и, возможно, на тебя.
— Я сомневаюсь в этом…
— Послушай, Гослинг, мы можем идти вперед, спотыкаясь и падая, учась методом проб и ошибок, или же мы можем усвоить уроки тех, кто уже пережил и разобрался с этими проблемами. И скольким пони нужно пострадать, пока мы будем учиться? — Твайлайт посмотрела на Гослинга с суровым, жестким выражением лица. — Лидер делает то, что лучше для его подопечных. Это выходит за рамки простой черно-белой морали, попробуй увидеть картину в целом, Гослинг.
— Я все еще не убежден, — сказал Гослинг тихим шепотом.
— Селестия все еще застряла в прошлом по некоторым вопросам, и она настаивает, что использовать знания из-за зеркала неправильно. Но она ошибается. Они решали эти вопросы… здесь много хороших идей, Гослинг. Нам не нужно повторять все ошибки, пока мы во всем разберемся. Мы можем уменьшить страдания уже сейчас, применяя уже найденные решения.
— Я… Я…
— Тебя будут считать великим реформатором, — негромко сказала Твайлайт. — Тебя будут считать мудрым и великим принцем. У тебя будут ответы. Ты будешь знать, что делать. Ты изменишь жизни миллионов пони и сделаешь их жизнь лучше.
— И все, что мне нужно сделать, — это взять книгу, — сказал Гослинг тихим голосом.
— Тебе не придется скрывать ее вечно… Когда Селестия увидит, что реформы приносят пользу, что есть положительные сдвиги и все становится лучше, мы оба сможем признаться, а потом убедить ее, что обладание этими знаниями было благом. И я обещаю, что скажу ей, что это была моя идея.
Взгляд Гослинга упал на книгу. Все ответы, все решения — все было здесь. Книга была большой, одной из самых больших, которые он видел, и толщиной в добрые десять сантиметров. Такая большая книга должна была быть исчерпывающей. Так много жизней можно было изменить. Столько пони можно было бы избавить от ненужных страданий из-за социальных потрясений, которые непременно должны были произойти. Он почувствовал, что его решимость слабеет.
— Путь вперед лежит через знания, — ободряюще прошептала Твайлайт.
Кивнув, Гослинг ответил:
— Согласен.
— Хорошо. Возьми эту книгу. Я наложила на нее множество заклинаний. Селестия не должна заметить её, но если заметит, то она будет выглядеть как история экспансии на восток. Храни эту книгу…
— Да, да, я понял. — Гослинг взял книгу крылом и прижал ее к себе, спрятав от посторонних глаз. — Но мы с тобой должны потом во всем признаться, слышишь? Мне не по себе. Это неправильно.
— Главное — результат, — сказала Твайлайт, натягивая на голову капюшон и исчезая. Став невидимой, она добавила: — Мне пора идти… Удачи, принц Гослинг. Я с нетерпением жду возможности поработать с тобой!