Опасный роман лебедей
Глава 68
Принц Блюблад сидел в своем кресле и выглядел угрюмым, скучающим и не в духе. Это было вполне нормально для Блюблада, так считал Гослинг. На столе рядом с Блюбладом стояло несколько бутылок вина, примерно половина из них была пуста, а одна открыта. Бокала для вина не было. Вокруг Блюблада были разбросаны бумаги, перья, ручки и портфели. Глаза принца были налитые кровью и опухшие.
— Ты хотел меня видеть, Блюблад? — спросил Гослинг.
— Присаживайся, Гослинг. — Блюблад жестом указал на пустой стул, его уши поникли, и он испустил усталый вздох, как-то еще больше сгорбившись. Вздох превратился в стон в глубине горла Блюблада, а затем стон перешел в сдавленную отрыжку. Блюблад вздрогнул и сделал такое лицо, словно положил в рот что-то кислое.
Сев, Гослинг сделал то, что ему было велено. Он посмотрел на Блюблада, беспокоясь за пони, которого считал своим другом. Принц выглядел неважно. По какой-то причине Блюблад выглядел постаревшим, и это вызывало у Гослинга беспокойство.
— Поздравляю тебя, Гослинг…
— С чем? — спросил Гослинг.
Блюблад ответил не сразу. Вместо этого он поднял стоявшую рядом с ним открытую бутылку вина, пропустил ее между губами, откинул голову назад и прикончил несколькими глотками. Отставив бутылку, он похлопал себя по животу, а затем посмотрел Гослингу в глаза.
— Ты — новый Лорд-Мэр Кантерлота.
— Что? — Гослинг заерзал на своем месте. — Нет… что? Ты что, морочишь мне перья, Блу?
Покачав головой, Блюблад начал открывать еще одну бутылку вина.
— Насколько я знаю, я какой-то безымянный чурбан, который не закончил школу. Это ошибка. Это очень плохая идея, я не могу управлять городом… и я не хочу занимать эту должность только потому, что стою в тени Селестии…
— Заткнись и слушай, — сказал Блюблад голосом, не терпящим возражений. Он отшвырнул пробку, которая, подпрыгнув, упала на пол вместе с другими выброшенными пробками, и поставил бутылку с вином на стол рядом с собой. — Хоть раз замолчи и перестань разевать рот, глупый павлиний пегас.
Гослинг прищурился на Блюблада, но ничего не сказал.
Подняв ручку, Блюблад начал постукивать ею о край стола в ритме стаккато. По мере того как он барабанил, его лицо исказилось в неловкой гримасе раздражения. Он опустил взгляд на груду беспорядка перед собой, затем поднял глаза и посмотрел на Гослинга. Он уперся правым передним копытом в стол, положив его на бухгалтерскую книгу.
— Когда-то, давным-давно, жил-был молодой принц-идеалист. Он не знал, что ему делать. Он оказался не в своей тарелке. Политика была неведомым, непроходимым морем, полным скрывающихся чудовищ и острых, невидимых скал. — Блюблад сделал паузу, чтобы рыгнуть, а затем продолжил: — Но он был полон решимости все изменить. И все изменилось. Но чтобы добиться этих перемен, принцу сначала пришлось научиться ориентироваться в коварных морях политики.
Гослингу стало любопытно, и он навострил уши.
— Этот молодой принц получил должность Лорда-Мэра от предыдущего Лорда-Мэра. Он понятия не имел, что делает, но управление городом было возложено на него. У молодого принца было два варианта — тонуть или плыть. — На мгновение Блюблад выглядел раздосадованным, возможно, из-за своих собственных немного невнятных слов. — Молодой принц быстро обзавелся друзьями, соратниками, нашел помощь. Он научился оказывать услуги, научился тонкому искусству обмена услугами, и он многому научился. Ему помогали хорошие пони, такие, как Фэнси Пэнтс.
Гослинг знал Фэнси Пэнтса, и он ему нравился.
— Лорд-Мэр Кантерлота — это прекрасная и благородная традиция, восходящая к назначению Смарт Куки принцессой Платиной. Каждый Лорд-Мэр выбирает себе преемника, как правило, начинающего и остро нуждающегося в прекрасном образовании в области управления. Конкретная цель этой должности — поставить Лорд-Мэра в ряд с теми, кто движется и движет.
Наклонив голову набок, Гослинг продолжал слушать.
— Пришло время мне передать эту должность, — мрачно произнес Блюблад.
— Погоди, Селестия что-то говорила о том, что ты пытаешься переложить всю вину на себя, чтобы уйти в отставку… Ты уходишь…
— Гослинг, — сказал Блюблад, прерывая молодого пегаса и грустно улыбаясь. — С меня хватит, Гослинг. Я думаю, что с меня уже давно хватит. Я устал быть ублюдком. Я устаю и теряю веру в систему, которую поклялся защищать всем своим существованием.
— Но ты не можешь! — воскликнул Гослинг.
— О да, я могу, — сказал Блюблад, выдвигая аргумент. — Больше никакого Лорд-Мэра. Больше никаких официальных должностей. С меня хватит. Единственная работа, которую Селестия требует от меня, — это быть твоим наставником, что я с радостью и сделаю.
— Я польщен, спасибо. — Глаза Гослинга сузились, и он покачал головой. — Но почему? Должно быть что-то большее, чем то, что ты мне говоришь. Ты хорош в своем деле. Если ты устал, просто сделай перерыв на некоторое время… отдохни. Ты нужен Эквестрии. Ты нужен нам.
— Я становлюсь старше, Гослинг. О, я еще не стар, но я достиг того момента, когда начинаешь задумываться о своей жизни более основательно. — Блюблад вздохнул, потер висок, а затем откинул с лица прядь. — Гослинг, я влюблен. С моей нынешней должностью у меня возникнет конфликт интересов, если я продолжу отношения с Рейвен. Я хочу быть с ней, пока я еще достаточно молод, чтобы наслаждаться этим. Я хочу завести с ней несколько жеребят. Наблюдая за тобой с моей тетей… это заставило меня понять, чего я хочу. Я не ухожу, я передаю факел.
— Но я… но ты… но мы… мы… все мы… я… — Заикаясь, Гослинг покачал головой, а затем ухватился за соломинку. — Но как же демократия? Разве мэр не должен избираться?
Услышав слова Гослинга, Блюблад искренне захихикал, и его грустное выражение лица исчезло, словно тучи расступились, открывая сияющее солнце:
— Гослинг, дворяне Кантерлота линчевали бы тебя, если бы ты попытался изменить их любимую традицию, и Селестия им это позволила бы. Есть вещи, которые просто нельзя изменить.
Гослинг навострил уши и принял покорную позу. Он ссутулился в кресле, его глаза были устремлены на Блюблада, а рот несколько раз открывался, но слов не находилось. После нескольких неудачных попыток заговорить Гослинг кивнул и замолчал.
— Ты учишься, — заметил Блюблад. — Не стоит слишком беспокоиться о должности. Тебе помогут. Кантерлот — это микрокосм Эквестрии. Со временем ты научишься управлять этим городом, постигнешь тонкое искусство управления, узнаешь, как составлять бюджет, как распределять ресурсы, научишься всем мелочам, которые необходимо знать, чтобы этот город продолжал процветать.
— Хорошо, я в игре. — Гослинг навострил уши, и казалось, что к нему возвращается уверенность в себе.
— Шайнинг Армор должен был стать моей заменой, но возникли сложности. Он сбежал и отправился на север вместе с Кейденс. Такие вот дела. — Взгляд Блюблада упал на груду бумаг перед ним, и он снова захихикал, его грудь завибрировала. Его смех прервался громкой, булькающей отрыжкой. Подняв бутылку, Блюблад принялся отхлебывать вино.
Пока вино в бутылке плескалось, Блюблад сказал:
— Полагаю, нам с Рейвен придется лучше относиться друг к другу. Я не хочу, чтобы мои будущие сыновья и дочери думали, что я не люблю их мать или не уважаю ее. — Нахмурив брови, он добавил: — Я никогда не любил перемен, Гослинг. Это некомфортно. Все это меня пугает.
Гослинг кивнул, но ничего не сказал.
— Официальное объявление произойдет во время гала-концерта по случаю помолвки. Я провозглашу тебя Лорд-Mэром, а затем уйду со своего поста. — Фэнси Пэнтс сейчас практически вне себя от радости, ему не терпится поработать с тобой. Он очень, очень взволнован. Фэнси Пэнтс из тех пони, которым нравятся перемены, если они не слишком радикальны.
— Блюблад, я не знаю, что сказать. — Гослинг посмотрел на сидящего напротив него жеребца, желая сказать что-то глубокое и значимое. Как он ни старался, Гослинг не мог найти слов. — А как же Рейвен?
— Рейвен останется на своем посту, но в несколько ограниченном качестве. Начинается поиск замены. Рейвен только что исполнилось тридцать, и ее биологические часы превратились в бомбу замедленного действия. Она хочет перевести наши отношения в нечто более мягкое, например, чай и содомию.
— Итак, хлысты и цепи…
— О, Гослинг, мы от них не откажемся, как же еще нам зачать потомство? — На лице Блюблада появилась злая улыбка, когда он сделал глоток вина. Немного вина капнуло ему на подбородок, окрасив его в яркий пурпурно-красный цвет. — Мы с Рейвен считаем это гражданским долгом.
— Гражданский долг? — спросил Гослинг.
Блюблад наклонился вперед и теперь выглядел очень серьезным:
— Я считаю, что вы с Селестией собираетесь завести семью. Вашим жеребятам понадобятся товарищи по играм.
— Не знаю, — ответил Гослинг, пожимая плечами, — умные родители держат своих жеребят подальше от тех странных жеребят с пугающими родителями.
Запрокинув голову, Блюблад разразился хохотом и чуть не упал со стула. Все его тело сотрясалось от смеха, а бутылка с вином с грохотом упала на стол, выпустив гейзер вина из горлышка. По щекам Блюблада покатились слезы, и он поднялся и вытер глаза передней ногой.
Придя в себя, он уставился на Гослинга, его глаза были яркими и веселыми. Блюблад наклонился вперед над столом и снова поднял бутылку:
— За твое здоровье, Гослинг. — Подняв бутылку в знак приветствия, Блюблад махнул копытом и отпустил Гослинга. Затем он в несколько глотков опустошил всю бутылку.
Отложив бутылку, Блюблад сказал:
— Ты свободен. Я понимаю, что тебе нужно еще приспособиться. Удачи тебе с этим, у меня никогда не хватало терпения.
— Спасибо, Блу, — ответил Гослинг мягким голосом. — Я серьезно, за все. Не хотелось бы, чтобы ты уходил, но я с нетерпением жду, когда ты станешь моим наставником.
— А я с нетерпением жду, когда ты станешь мне дядей!
Невидимые, скрытые от посторонних глаз, притихшие для чутких ушей, две сестры наблюдали, как пони извивается, сторонясь швеи и ее булавок. Пони, пегас, был не в восторге от такой формальной примерки, и это несказанно забавляло двух сестер. Младшая из них выглядела довольно сонной, и казалось, что она скоро уснет. Ее мордочка была покрыта липкими крошками от пирога.
— Тебе нужно быть осторожнее!
Хихикая, Селестия наблюдала за тем, как крыло Гослинга отшатнулось от приближающихся булавок. Она видела страх в его глазах. Он еще не понял, что секрет того, как не уколоться, заключается в том, чтобы не шевелиться. Это было так просто, на самом деле.
— Он говорит таким образом, дорогая сестра, — сказала Луна голосом, который не услышал никто, кроме белого аликорна рядом с ней. — Мы находим это очень приятным. — Чмокнув губами, Луна слизнула кусочек пирога с уголка рта.
— Ух ты, какая у тебя большая булавка, что ты планируешь с ней делать?
Все еще хихикая, Селестия наблюдала, как Гослинг уворачивается от сварливой старой швеи. С коварной ухмылкой Селестия выгнула свою длинную стройную шею, приблизила губы к уху Гослинга и дунула сквозь сжатые губы.
Гослинг дернул ухом и шагнул в другую сторону, но натолкнулся на булавку швеи, когда она двинулась вперед. Он издал вопль, а Луна захихикала, что прозвучало совсем по-жеребячьи. Гослинг отошел в сторону, выглядя растерянным, его ухо все еще дергалось.
— Не двигаться! — приказала швея.
— Ни за что, я пойду голым! — ответил Гослинг.
— Ты не можешь! — ответила ворчливая старая кобыла. — А теперь не двигайся, пока я тебя не сцапала!
— Ага, ты опять меня уколешь! — Взмахивая крыльями, Гослинг начал отступать, удаляясь от злобной, склонной к нанесению колющих ранений кобылы-единорога и ее коллекции колюще-режущих булавок.
При этом Селестия выставила заднюю ногу, о которую он споткнулся, и Гослинг кувырком полетел вниз, растянувшись на полу под звонкий смех Луны. На мордочке Селестии расплылась широкая кривая ухмылка.
— Кто-то поставил мне подножку!
— Ты сам споткнулся, — огрызнулась старая кобыла. — А теперь вернись сюда, чтобы я могла тебя приодеть!
— Я пойду голым. — Гослинг поднялся на копыта. — Я пойду в своем естественном виде. Я красивый пегас, мне не нужен модный пиджак.
Старая кобыла сделала выпад, и Луне, невидимой, пришлось отступить в сторону, чтобы убраться с дороги.
— Ты ведешь себя как павлин, а на самом деле ты просто индюк!
У Гослинга от шока открылся рот, и он отшатнулся от назойливой старой клячи, пытавшейся выкачать из его тела каждую каплю крови с помощью своих орудий истязания. Он споткнулся о табуретку, перепрыгнул через мягкую скамейку, а затем понесся по примерочной, с поразительной легкостью обходя многочисленные коварные препятствия.
Пока обе сестры смеялись, Гослинг успел открыть окно и скрыться, оставив позади старую кобылу, которая стояла и трясла копытом, пока он удалялся.