Fallout Equestria: Свечи
Точка отсчёта
Прогулка по коридорам родного стойла. Строгие стены, которые не выражают ничего в отличие от стен жилых комнат. Плакаты призывающие вести себя добропорядочно и во всём подчиняться вышестоящему руководству стойла. Кобылы и жеребцы, разговаривающие друг с другом в свободное время и обсуждающие планы на предстоящее вечернее время. Большие лестницы ведущие на верхние этажи, которые закрыты для пони, не занимающих особое положение в стойле.
Жизнь в стойле монотонная и предсказуемая, почти вся деятельность для пони расписана в правилах распорядка дня, этот распорядок включает в себя такие общие дела как: приём пищи, генеральные уборки, подъём и отбой. Различие лишь в профессии, которую занимает конкретный пони, а также в разных промежутках времени перерыва в ходе выполнения работы. В стойле есть два уровня — верхний и нижний. На первом уровне по словам учителей и связующих находится основная масса всех пони стойла, второй уровень по размеру составляет семьдесят процентов от первого уровня.
Пони, которые могут переходить с уровня на уровень получают неформальный статус – «связующие», обычно этот статус временный, его получают в основном пони живущие на первом уровне чьи навыки и опыт экстренно нужны на втором уровне, например это могут быть доктора или инженеры. «Связующим пони» приставляют три сопровождающих офицера, которые ведут их до необходимого места, а после выполненной работы ведут обратно, не позволяя заходить туда куда не положено и не видеть лишнего. Офицеры позволяют действовать «связующим пони» только в рамках их надобности на втором уровне.
Вся власть над стойлом сосредоточенна в копытах парламента смотрителей, находящемся на втором уровне. Все изменения в распорядке дня, указы, новые правила и законы исходят из парламента смотрителей. Офицеры или как их принято называть — защитники порядка, тоже подчиняются парламенту смотрящих, но не напрямую, а офицерам второго уровня. Офицеров нельзя ослушаться или сопротивляться их воли, непослушание в отношении к офицерам во время несения ими службы очень сильно наказывается. В итоге получается своеобразная иерархия власти, берущая истоки от второго уровня, о котором не очень много известно.
Все пони, по крайней мере первого уровня, одеты в комбинезоны убежища. Комбинезон можно снимать только в выходные дни, что сразу обличало тех, кто сейчас отдыхает от своей работы.
Некоторые пони со второго уровня работают на первом уровне стойла на постоянной основе, это связано с недостачей квалифицированных пони в какой-либо необходимой профессии или должности. Обычно таких пони единицы и им запрещено говорить или упоминать любую информацию, связанную со вторым уровнем, а также рассказывать про самих пони, живущих на втором уровне. За ними остаётся право свободно перемещаться между уровнями без особых разрешений или мотивов, поскольку они продолжают считаться жителями второго уровня.
Одного из таких пони зовут Джейдан Пурп, он работает врачом на первом уровне. Джейдан Пурп очень странная кандидатура на должность врача, он часто мечется перед пациентом долго думая, как помочь больному или раненому, зачастую ищет ответ в своих записях-подсказках, в которых написано, что делать в той или иной ситуации. Также ему становится плохо от вида большого количества крови или переломанных конечностей. Зачастую он просит меня зашивать раны или вправлять конечности, сам же он в основном выписывает лечение и медикаменты, различные операции в медклинике тоже лежат на мне. По должности Джейдан Пурп является главным врачом, а я его помощником, в медклинике есть ещё пони ухажёры или ухажёрки, в их обязанности входит уход за больными и уборка помещений.
Всё это я прокручиваю одной мыслью у себя в голове во время каждого утреннего подъёма, а после чищу зубы, принимаю душ, одеваю комбинезон и иду на новый круг...
Закрыв за собой дверь двухкомнатного блока моей семьи, я неторопливо направился в столовую на первом уровне стойла. В коридоре ведущем в столовую было пусто и тихо, оно и не удивительно, ведь все пони скорее всего уже наслаждались завтраком в столовой, и только я взял себе в привычку намерено опаздывать на приём пищи и на работу от запланированного стойлом графика времени, чтобы побыть в тишине.
Опоздания на обязательные мероприятия наказывались, либо денежными штрафами, либо телесными наказаниями. Телесные наказания были в большом почёте, так как по словам пони, следящих за порядком, это имеет наибольший эффект. Телесные наказания могут быть следующие– порка, плеть, удары электричеством, остальные не известны. Как определяется сила удара в зависимости от тяжести нарушения знают только «защитники порядка».
В свою очередь я научился избегать такие наказания благодаря тому же своду правил и графику дня. В правилах есть условное время, на которое можно «задержаться» и оно не будет расценено как опоздание на мероприятие. Также есть пункт — «о вынужденной задержке», звучит он примерно так- «если появились непредвиденные обстоятельства, требующие срочного решения, то пони не подвергается наказанию». В моём случае непредвиденные обстоятельства заключались в защемлении хвоста дверью или проведении беглого осмотра и опроса пони о состоянии здоровья, который немного покашлял или чихнул, может быть, он серьёзно болен и заразит смертельным вирусом всё стойло?
Зайдя в столовую, я увидел большое количество пони, сидящих на скамейках за длинными столами, активно жующих предоставленную еду и разговаривающих друг с другом. Все были в комбинезонах убежища, что создавало на первый взгляд одну большую голубоватую массу.
Меня заметила одна из пони в столовой, она привстала из-за стола на задние копыта, удерживаясь одним из передних за стол, а другим начала махать мне, широко улыбаясь.
— Ва… — тут было начала кричать во весь голос серая, с кроваво-красной гривой кобыла, но я её перебил.
— Иду, не нужно кричать через всю кухню, — отрезал я, после чего кобыла оглянулась вокруг, увидев пони, смотрящих на неё и на момент переставших бурно разговаривать.
— Ой, извините, — смущённо улыбаясь, проговорила кобыла в адрес всех пони, смотрящих на неё, которые ещё секунду наблюдали за ней, а потом вернулись к своим разговорам и еде.
Медленно и не торопясь я подошёл к столику и сел напротив единорожки. Длинная, кроваво-красная грива, заплетённая в косу, пролегала вдоль шеи и опускалась на её плечо. Малиновые глаза смотрели ровно на меня, не отпуская ни на секунду. Мордочка пони расплылась в энергичной улыбке.
— Снова опаздываешь, — проговорила единорожка с долей печали в голосе, но не теряя своей улыбки.
— Я был вынужден, проверял чихнувшего пони на предмет серьёзной болезни, — безэмоционально произнёс я, распластавшись на столике и прикрыв глаза.
— Ты же знаешь. — Она пару раз легонько ткнула в мою лежащую на столе голову своим копытом. — Тебе могут выписать штраф или даже телесно наказать, — очень осторожно и тихо произнесла единорожка. После чего обратила своё внимание на мой поднос с едой, а точнее, на его полное отсутствие. — Ты не будешь ничего есть? — обеспокоилась кобыла, уже не улыбаясь. — Я поел немного перед выходом, не беспокойся у меня есть с собой немного еды, — постучав по своим седельным сумкам ответил я.
— Это же очень дорого! Зачем ты снова покупаешь еду и продукты, когда можешь просто прийти и поесть в столовую? — немного взбудоражено произнесла пони. Еду в стойле выдавали бесплатно, но только в столовой, во время приёма завтрака, обеда и ужина, если же кто-то хотел поесть пораньше, он вынужден был покупать продукты или готовые изделия за очень высокую сумму денег.
— Я знаю, — спокойным голосом ответил я. Всё равно мне больше особо некуда потратить заработанные деньги. Можно было бы потратить их на посещение комнаты отдыха или купить билет на концерт. Но мне не с кем было посещать такие мероприятия, поэтому сумма просто копилась. — Ничего страшного, я могу себе это позволить, — рассматривая своё копыто, произнёс я.
— О, смотрите, какой состоятельный пони, — вернув себе улыбку, на распев произнесла она, впиваясь в меня ещё больше своими малиновыми глазами. — Может, сходишь с кем-нибудь на концерт развлечься сегодня? — Наклонившись к моему уху и начав говорить шёпотом, она продолжила. — Я слышала, что там сегодня будет новая песня, которую написала Айвин Даст. — Единорожка выпрямилась, явно гордясь владением этой информацией.
— Спасибо, конечно, но нет. Я собираюсь сегодня после работы всё оставшееся время провести в библиотеке. — Из динамиков, расположенных под потолком в углах столового блока, раздалось гудение. Это означает, что время, отведенное на завтрак, подходит к концу, и все пони должны идти на свои должности. — Ну всё, я пошёл, желаю провести хорошо день, — разворачиваясь от собеседницы и направляясь в сторону выхода, сказал я.
— Постой! — окликнула меня единорожка. — Ты не хотел бы провести урок у жеребят? Минди Свит была бы этому очень рада, тем более почти всё свободное время ты проводишь в библиотеке, я думаю, ты мог бы рассказать много чего интересного. — После чего она посмотрела на меня взглядом, полным мольбы и надежды, словно маленький жеребёнок, упрашивающий родителей купить ему непосильно дорогую сладость.
— Нет, — наотрез произнёс я и продолжил своё движение. Кобыла погрустнела, улыбка во второй раз за разговор спала с её лица, а взгляд уставился в пол. Не оборачиваясь, я уверенно шёл в сторону главной двери столового блока стойла. Как вдруг меня схватило и развернуло чьё-то копыто. Развернувшись, передо мной предстала поникшая серая единорожка, смотрящая куда-то в копыта. Медленно подняв свой взгляд на меня и смотря малиновыми глазами прямо в мои, её губы приняли форму небольшой улыбки, но мордочка всё равно продолжала передавать грусть и печаль.
— Хорошо поработай и с пользой проведи день, — тихим, но уверенным голосом произнесла она. Я посмотрел на неё, выходя из секундного замешательства и испытывая некоторую благодарность за эти слова.
— Хорошо, — опустив голову, на выдохе произнёс я. Хотелось уже уйти, но теплые чувства, появившиеся от слов кобылы, не дали мне этого сделать, появились слова и желание их высказать.
— Спасибо, мам, — сказал я, немного улыбнувшись. Увидев мою небольшую улыбку, серая единорожка приободрилась.
— Ну тогда увидимся на ужине, — ответила она, грациозно разворачиваясь и плавной, но в то же время строгой походкой пошла к противоположным дверям столовой, ведущих во вторую половину первого уровня стойла.
Проходя по коридорам, я мысленно прокручивал одни и те же вопросы, которые не давали мне покоя. Почему второй уровень находится в строжайшем секрете и охраняется как зеница ока? Почему нельзя выходить наружу из стойла? Почему вся власть исходит со второго уровня? Больше всего меня интересовала полная изоляция стойла. На вопрос: «Почему же нельзя выходить наружу?» Все отвечают лишь: «Там всё заражено, и земля не пригодна для жизни». Неудивительно, ведь так написано в школьных учебниках истории. Но стойлу уже около двухсот лет, неужели за это время ничего не поменялось?
— Эй, аккуратнее! — почти криком сказал мне земной пони, несущий коробки на спине, когда я в него чуть не врезался.
— Мои извинения, — отчеканил я и пошёл дальше, не обращая своего взгляда на этого пони. Меня вполне устраивало смотреть под копыта во время ходьбы по коридорам, пытаясь рассмотреть в монотонном полу что-нибудь, но безрезультатно.
Уже подходя к дверям блока, над которыми было написано большими красными буквами на белом фоне «Медклиника», моему взору открылась необычная картина. Вдоль коридора, почти вплотную к потолку, на полной скорости летела пегаска. Цвет её шёрстки был оранжевый, а гривы — розовый. В зубах она держала гаечный ключ, а комбинезон убежища был весь покрыт грязью и сажей. На левой передней ноге у неё было устройство, которое называется «пип-бой».
пип-бой — это своего рода электронное переносное устройство, которое позволяет собирать подробную информацию о состоянии носителя и его предметах, а также может показывать карту местности, отмечать находящихся вокруг пони специальными маркерами и воспроизводить аудио. По крайней мере, так было написано в книгах, посвящённым технологиям. Редко можно было увидеть пони в стойле, который обладал бы таким предметом. Обычно пип-бой выдавался тем пони, в чьей профессии он был необходим.
Когда надо мной всего в паре сантиметров от головы пролетела пегаска, я почувствовал ужасный тошнотворный запах. Аромат отходов быстро ударил мне по носу, вызывая рвотный рефлекс. Совладав с собой, я окинул взглядом сторону коридора, в которую полетела «ароматная гонщица», пони, мимо которых она пролетала, тоже были не в восторге от встречи, учуяв запах, их лица поочередно искажались в гримасе отвращения.
Пегаска залетела за угол, после чего послышалось: «О боже мой!»—Став жертвой запаха, крикнул пони из-за угла коридора, куда повернула пегаска, скрывшись от моего взора.
Интересно, она хоть понимает сколько нарушила сейчас правил? По коридорам стойла запрещалось бегать, тем более лететь с бешенной скоростью, а ещё этот зловонный запах, за распространение которого пони тоже наказывался по всей строгости закона стойла. От штрафа или, того хуже, телесной расправы, её может спасти только вынужденное обстоятельство или умение «выходить из сложной ситуации». Как бы то ни было, было забавно наблюдать как лица пони поочередно и друг за другом, подобно домино, меняются на выражения полного отвращения, когда возле них пролетала пегаска в грязном комбинезоне убежища. Подобные ситуации в стойле случаются крайне редко.
Зайдя в медклинику, я сразу учуял знакомый и уже привычный запах дезинфицирующих растворов и средств санитарной обработки. Медклиника состояла из трёх комнат: палата пациентов, лабораторная комната и комната-архив с историей здоровья половины всех пони первого уровня. Другие документы с историей здоровья пони находились в другой медклинике, которая расположена на другом конце первого уровня стойла.
В палатах сейчас лежало три пони, все с переломами конечностей, это связанно с их должностью в стойле — шахтёры. Достаточно много пони получало профессию шахтёр, они вынуждены идти и добывать полезные ресурсы для стойла или как нам обычно говорят «на благо всех пони стойла». Бедолаги, они чаще всего попадают к нам в медклинику, из-за того, что в шахтах антисанитария и постоянно происходят обвалы, также стоит добавить тяжёлый физический труд, который ослабляет иммунную систему пони.
В дальнем углу, судорожно клацая по кнопкам терминала, сидел Джейдан Пурп, скорее всего он записывал историю болезней и травм пони-шахтёров, а также вёл подсчёт медикаментов в медклинике.
— О! Привет! Наконец-то ты пришёл, — суетясь и нервничая, ответил Джейдан Пурп. После чего начал переминаться с копыта на копыто.
— Да привет, слушай я немного задержался, понимаешь возникли…— хотел я закончить свою фразу, но Джейдан Пурп меня перебил.
— Это сейчас неважно! — почти вскрикнув ответил он. — Сюда принесли трёх пони с переломанными конечностями! Ты понимаешь это?
— Да понимаю, — спокойно ответил я. — Зачастую как раз таки к нам и попадают пони-шахтёры со сломанными конечностями. — Я продолжил наблюдать за его нервным поведением.
— Прошу, помоги мне их вылечить, — чуть ли не подплясывая в такт своим нервным словам, попросил он меня. — Они здесь с самого утра, и им нужно на свою должность, а если они надолго задержатся, то с меня могут спросить! — Подняв копыто, он начал тереть им круговыми движениями по виску.
— Хорошо, — произнёс я, поворачивая голову на трёх пони с переломами конечностей. «Джейдан очень пугливый, он сразу начинает думать, что его могут обвинить в задержке этих пони на должность, даже если он и не виноват», — подумал я о моём главвраче.
Я начал подходить к одной из пони, чтобы ознакомиться с местом и характером перелома. Это была земнопони коричневого цвета с чёрной гривой, которая лежала на больничной кровати с закрытыми глазами, боясь лишний раз пошевельнуться. Окинув её взглядом, я определил, что у неё переломана передняя левая нога. «Скорее всего, упала с возвышенности», — представил я себе возможную причину травмы. Пони открыла свои покрасневшие от слёз глаза и безмолвно уставилась на меня. В её глазах можно было рассмотреть боль и печаль, смешанные с зовом о помощи.
— Джейдан, — повернув свой взгляд, обратился я к главврачу, отчего тот вздрогнул. — Когда ты в последний раз вкалывал им обезболивающее? — безэмоционально проговаривая каждое слово, спросил я.
— Пятнадцать минут назад. — Джейдан посмотрел растерянным взглядом сначала на меня, потом на больных, после чего сглотнул. — Да, я делал укол, — почти проглатывая слова, ответил он, скорее всего, больше для себя самого, чем для меня. После чего повисла трёхсекундная тишина.
Я кивнул Джейдану, давая понять, что всё нормально и мне от него больше ничего не нужно. Повернув голову обратно к коричневой пони, я встретился с её взглядом. Она смотрела на меня с долей страха жеребёнка, которому вот-вот надо было пойти к врачу, и в то же время ожидая от меня то ли слов, то ли жеста.
— Мисс, закройте глаза, — сказал я, после чего пони не просто закрыла глаза, а буквально сморщила всё лицо в ожидании мучительной боли. — Как вас зовут? — всё тем же, ничем не изменяющимся и безэмоциональным голосом спросил я.
— Нэйлис Бутс, — вздрагивая и шмыгая носом, проговорила кобыла.
Я положил свои передние копыта на противоположных краях перелома ноги земной пони.
— Нейлис Бутс, расскажите, пожалуйста, как вы провели свой выходной день на прошлой неделе? — задал я вопрос Нейлис, постепенно приводя её переднюю левую ногу в нужное мне положение.
— О. — Кобыла немного расслабилась и начала вспоминать. — Я со своими подругами ходила в комнату отдыха, а потом посетила концерт Айвин Даст, она была, как обычно, очень хороша, моей подруге даже повезло спеть последнюю песню вместе с ней. Пф, вечно ей везёт во всём. — Лицо пони перестало сжиматься так, будто бы она облизнула лимон, а также она перестала дрожать.
— А у вас есть любимая песня? — Задал я вопрос, рассчитывая на продолжение нашего диалога.
— Конечно есть, — с ноткой удивления произнесла пони. — Моя любимая песня — «Твоя половинка близка». Мне нравится, что в этой песни говорится о том, что любовь всего твоего сердца находится где-то рядом. — Улыбаясь и немного вытянув шею, произнесла Нейлис.
Придерживая сломанную переднюю левую ногу пони своими копытами, я начал применять заклинание лечения.
— Нейлис Бутс. — Обратился я к пони с целью продолжить диалог. — Я редко хожу на концерты и слушаю музыку, не могли бы вы мне посоветовать что-нибудь?
— Конечно. Я знаю абсолютно всю музыку, которая есть в нашем стойле, — сказала она, немного замешкавшись на последнем слове. — По крайней мере, всю музыку на первом уровне нашего стойла. В любом случае вам стоит послушать «Сломанные крылья», «В одиночестве», «Розовое счастье», а также…
Земная пони начала перечислять песни, добавляя свои комментарии к каждой. В том, что она знала все песни, которые есть на первом уровне стойла, не было ничего удивительного. В стойле не очень многими вещами можно было заняться в свободное время, поэтому многие пони с большой долей вероятности знали все песни.
С самого начала, как Нейлис начала рекомендовать мне песни, я перестал её слушать и полностью сконцентрировался на своём деле. Мой рог начинал светиться ярче по мере усиления заклинания лечения, всё больше окутывая серым свечением конечность пони. Небольшие царапины и отёки в месте перелома ноги начали затягиваться и пропадать.
— «Голубые глаза», «На расстоянии», «Дальние…». — Нейлис запнулась. — Что происходит? — немного обеспокоено поинтересовалась она.
— Всё хорошо. — Попытался приободрить её я. — Продолжайте рассказывать и не открывайте глаза. — Нейлис немного встрепенулась, но продолжила перечислять названия песен из своего списка «обязательных песен к прослушиванию».
Концентрируя заклинание лечения и обхватывая копытами конечность, я резко её дёрнул. От такой неожиданности земная пони резко распахнула ярко-зелёные глаза и вырвала свою переднюю левую конечность из моей хватки и моего магического заклинания. Она смотрела на меня с испугом, её основание шеи становилось больше и меньше от учащённого глубокого дыхания.
— Почему вы меня не предупредили? — судорожно дыша от испуга и мечась взглядом по мне, спросила Нейлис. — Зачем так резко её дёргать? Она же сло… — В эту секунду дыхание пони пришло в норму, дрожь резко прекратилась, а глаза смогли сконцентрироваться на чём-то одном. Нейлис удивлённо разглядывала свою вылеченную конечность, после чего начала ей вращать по часовой стрелке, сгибая и разгибая в суставе. Пони ещё с минуту разглядывала и вращала ногу, а потом глубоким пустым взглядом со слегка приоткрытым ртом уставилась на меня.
— Мисс Нейлис. — Я обратился к пони, после чего та закрыла рот, но продолжила смотреть на меня. — Вы теперь здоровы, можете идти на свою должность. — Сказал я, разворачиваясь к другим двум пони с переломанными конечностями.
— Подождите. — Окликнула меня Нейлис.
— Что-то ещё беспокоит? — Задал я ей вопрос, после чего она потупила взглядом куда-то в сторону и отрицательно покачала головой.
— Просто хочу сказать вам спасибо, доктор… Эээм. Как вас зовут? — смотря вбок, она неуверенно задала вопрос.
— Вист. Можете звать меня Вист. — ответил я ей.
Пони немного улыбнулась, на две секунды её глаза уставились на мои, после чего она решительно произнесла: — Спасибо вам, доктор Вист. — Земная пони встала с кровати на все четыре копыта, немного попрыгала на месте, испытывая свою залеченную ногу, и, выйдя за дверь медклиники, галопом побежала на свою должность.
Подойдя к двум другим пони-шахтёрам, я обратил внимание на Джейдана Пурпа. Джейдан смотрел на меня, немного покусывая переднее левое копыто, его глаза не переставали моргать и метаться между мной и пони с переломами. Сразу можно было понять, что Джейдан испытывает очень сильный стресс от всего, что сейчас происходит. С самого начала нашей работы с ним я понял, что он гемофоб. Бывало, что на почве большого стресса и волнения при виде крови, к текущим пациентам прибавлялся и сам Джейдан Пурп. Обычно система, по которой устроено стойло, очень правильно и щепетильно распределяла пони, достигших трудового возраста, с учётом их сильных и слабых сторон, а также предрасположенности к определённому виду труда. Пони, которые не предрасположены или не проявили себя ни в одной из должностей стойла, получали «Общие должности», в них входили такие должности, как: уборщик, шахтёр, переносчик и другие, не требующие особых навыков работы. Но Джейдан Пурп был исключением. Из моих личных наблюдений, он никогда не выделялся особыми навыками, тем более в области медицины.
Два пони, оба с переломами задних ног. Они вели себя более спокойно и уверенно по сравнению с Нейлис Бутс, что не очень удивительно, ведь эти два пони, считай, мои постоянные клиенты. Оба пони были в грязи, их комбинезоны были порваны, открывая взору в местах разорванной ткани кровоточащие раны. С этими двумя пони будет легко, они уже прекрасно знают всю процедуру лечения переломов на своём опыте и уже давно привыкли попадать в медклинику, получать лечение и снова идти на должность…
— Пожалуйста, побыстрее, — почесав свою фиолетовую гриву, сказал земнопони с красной шкуркой. — У меня в последнее время проблема с деньгами, а каждая минута отсутствия на должности сокращает мою заработную плату и может привести к штрафу. — В этот момент с раны на его лбу потекла капля крови, разделяя красной полосой его лицо на две части и останавливаясь на кончике носа. Пони вытер рукавом комбинезона кровяную каплю со своего носа, но красная полоска, проделанная каплей, осталась на верхней части его лица.
— Тогда я сразу приступаю. — Сказал я, после чего принялся проводить те же самые действия, что и с Нейлис Буст.
Смотря на сломанную конечность, я начал применять заклинание лечения. Мой рог вспыхнул серым свечением, и вокруг ноги пони начало появляться обволакивающее магическое поле такого же цвета. Я обвил своими копытами ногу пони, после чего сделал резкое движение, придавая ей изначальное биологически правильное положение. Мой пациент даже не вздрогнул, всю процедуру он просто смотрел на то, как я выпрямляю его конечность. Он приподнял свою заднюю ногу и пошевелил ей, проверяя её на предмет боли и дискомфорта, после чего снова опустил её на кровать.
— Теперь твои раны, — посмотрев ему в глаза, произнёс я.
— Хорошо. — Пони кивнул и быстро отвёл взгляд в сторону, после чего опустил голову на подушку и полностью расслабился. Всё он уже знает, даже говорить не приходится.
Я окутал всё его тело серым свечением своего рога, раны и небольшие царапины, которые проходили от его шеи до копыт задних ног, начали постепенно затягиваться, жаль только, что заклинание лечения не действовало на его порванный комбинезон. Пони закрыл глаза, и на его лице появилась небольшая улыбка.
— Приятно, — почти шёпотом произнёс красношёрстный жеребец. Заклинание лечения оказывает достаточно приятный и расслабляющий эффект на пони, на которого было использовано. Из всех моих пациентов только этот в открытую показывал свои чувства и эмоции во время моего заклинания.
— Вот и всё, — сказал я, взглядом осматривая пони, которого лечил. Он приоткрыл глаза и немного привстал, принимая на кровати сидячее положение.
— Конечность приведена в нормальное для анатомии пони положение, а раны успешно вылечены, — быстро произнёс я, обращаясь к пациенту. — Есть ещё какие-то жалобы? — задал я вопрос больше для формальности, нежели по своему желанию, и немного откашлялся.
— Думаю, нет. — Пони с фиолетовой гривой поочерёдно поднимал свои ноги и поворачивал шеей, пытаясь найти какие-либо раны или ушибы. Закончив самоанализ, сидя на кровати, он уставился на меня, ожидая моего ответа.
— Тогда можете идти, — кивнув в сторону выхода, проговорил я. Пони молча встал с кровати и быстро побежал в сторону выхода, чтобы ему как можно меньше засчитали пропущенных минут должности. Перед тем как почти выбежал из клиники, он крикнул: «До свидания!». «Надеюсь, нет», — подумал я, наблюдая за его галопом.
Я подошёл к последнему пони — это был пегас с тёмно-оранжевой шкуркой и короткой голубой гривой. Он лежал на кровати в позе эмбриона, не обращая ни на что внимания. С этим тоже должно быть быстро. Рог снова вспыхнул, окутывая конечность серым свечением. Я поднёс копыта для вправления конечности.
— ЫЫААА, — громко завопил пони, стоило мне дотронуться до его переломанной ноги. От боли пегас выгнул спину дугой, вытягивая сильно шею и создавая своим телом полукруг. Из его глаз потекли слёзы, а лицо было переполнено ужасом боли, при этом он продолжал кричать. Пока пони кричал, я быстро оглянулся на Джейдана Пурпа.
— Джейдан! — Обратился я к главврачу, стараясь перекричать корчащегося от боли пегаса. — Ты точно вкалывал ему мед-икс?! — Но Джейдан не услышал моих слов. Он в оцепенении неотрывно смотрел на воющего от боли пони, а его копыта в этот момент начали сильно дрожать.
— ДЖЕЙДАН! — продолжил я, пытаясь достучаться до него. Мне нужно было знать, вкалывал ли он обезболивающее и сколько, или это могло быть что-то другое?
— Ты вкалывал ему обезболивающее!? — Джейдан медленно перевёл взгляд с пегаса на меня, после чего его рот начал беззвучно шевелиться, но его страх и дрожь не позволили прибавить к двигающимся губам ещё и язык.
— Ну же, говори! Ты вколол ему именно мед-икс или другое лекарство? — Эти слова будто молотом рухнули на Джейдана Пурпа. Его глаза закатились, а ноги перестали держать равновесие, и он упал в обморок, распластавшись между двумя кроватями.
— Да чтоб тебя, — тихо произнёс я. Если я вколю ему вторую дозу мед-икса, у него может быстро начать появляться привыкание, но если…
— Ааааа. — Из мимолётного раздумья меня вывел новый крик пегаса.
Мозг начал перебирать возможные варианты решения проблемы, находя одни мысли и откидывая другие, решение оказалось простым и эффективным. «Хорошо, я просто резко выпрямлю его ногу», — подумал я, применяя заклинание лечения на конечность пони. Он почувствует мимолётную боль, но затем она быстро пойдёт на спад. Это будет быстро и эффективно.
Я уже принялся окутывать ногу пони заклинанием лечения и подносить копыта к его конечности, как вдруг снова посмотрел на его заплаканный и кричащий лик. Что-то во мне вдруг начало говорить, что это неправильно, хотя мозг полностью оправдывал логичность моих действий. Голова снова начала метать мысли, но с двойной скоростью, после чего зацепилась за одну из них. «Джейдан обычно складывает использованные шприцы в специальный выдвижной ящик в его столе, там должны быть последние три использованные шприца».
Подбежав к стоящему в пяти шагах столу главврача, на котором стоял терминал, я принялся выдвигать магическим телекинезом выдвижной ящик, куда обычно Джейдан Пурп складывал использованные шприцы для дальнейшей их обработки и повторного использования. Ящик оказался полностью забит пустыми шприцами, аккуратно лежащими в специальных отверстиях. — Чёрт, — выругался я, увидев содержимое. Проблема заключалась в том, что шприцы в Стойле никак не подписывались, обычно все имеющиеся в Стойле лекарства, вводимые в пациента посредством укола, имели разного цвета жидкость и хранились в специальных хранилищах. Ещё положение усугубляла полная забитость ящика, из-за этого неизвестно, в каком порядке Джейдан клал в него использованные шприцы, «с какого угла он начинает заполнять ящик? С верхнего левого или нижнего правого?» — промчалась мысль, «он может вообще класть шприцы хаотично». Снова раздалась волна крика в исполнении пегаса. «Нет, Джейдан — пони порядка и последовательности, он точно расставлял их по порядку друг за другом и…». И тут я застыл на месте, тупо уставившись в ящик. «Джейдан. Пони, который совершенно не переносит кровь и травмы. Он не мог спокойно, без дрожи и паники, вкалывать обезболивающее трём окровавленным пациентам с переломанными конечностями». «Вот он — мой шанс». — С этой мыслью и появившимся энтузиазмом я начал внимательно бегать глазами по использованным шприцам. Мой взор упал на левый верхний угол. Там лежало три шприца, внутри которых на самом дне ещё осталось немного лекарства. Из-за паники Джейдан Пурп даже не смог ввести в пациентов полностью содержимое шприцов. В двух шприцах были капли фиолетовой жидкости, так что я сразу опознал, что в них был мед икс — местное обезболивающее. А шприц, лежащий в самом углу, имел небольшие жёлтые капли, это был шприц с антибиотиками. Джейдан случайно вколол третьему пациенту антибиотики вместо обезболивающего.
Задвинув обратно настольный ящик, я с полной уверенностью взял своим телекинезом шприц мед-икса и немного улыбнулся.
Подойдя к плачущему и надрывающемуся в приступе боли пегасу, я вколол в его ногу мед-икс. Тело пони начало расслабляться, а крики и плачь быстро сошли на нет.
— Я приступаю, — сказал я пегасу, который только немного кивнул, и его голова снова рухнула на подушку.
После того как я вправил конечность и вылечил своим заклинанием раны пони, он приподнялся с кровати, встал рядом со мной и с гневным лицом начал говорить.
— Я чуть не умер от боли! — закричал пегас, расправив крылья и пытаясь казаться крупнее. Пегасы часто расправляют крылья или жестикулируют ими во время разговора, это помогает им подчёркивать сказанное и лучше передавать свои эмоции оппоненту. — Я часто попадаю в медклинику, и такое случилось впервые! До этого момента я всегда думал, что здесь всё под контролем и пациентам ничего не угрожает! — махая крыльями и одной передней ногой, проговорил пегас.
— Вам и ничего не угрожало, всё изначально было под контролем. — Медленно, стараясь выглядеть как можно более убедительно, проговорил я. — Можете идти на свою должность, теперь вы полностью здоровы. — Я встретился с ним глазами, после чего он отвернул взгляд в сторону.
— Я не уйду, пока не узнаю причину произошедшего, — твёрдо проговорил пони, гордо выгнув спину и подняв подбородок. — Как я могу быть уверен, что в следующий раз, когда я сюда попаду, со мной такого не произойдёт? — притопнув копытом, задал он вопрос. Ещё пару минут назад он истошно кричал от боли, а сейчас уже вовсю надменно себя ведёт и разговаривает на повышенном тоне с врачом, который его вылечил. — И почему врач, который меня лечил, сейчас лежит на полу? — Он посмотрел на лежащего на полу Джейдана Пурпа, после чего я глубоко вздохнул и, опустив голову, выдохнул.
— У главврача произошёл перепад давления, вследствие чего он упал в обморок, — начал я объяснять ситуацию.
— Даже если так, но почему он не вколол мне обезболивающее? И что тогда он ввёл мне в ногу? — тыкая копытом в сторону Джейдана, продолжил он.
Слова пегаса ввели меня в раздумья. «А ведь он прав, как Джейдан оказался на такой должности?» — смотря на лежащего главврача, думал я. Ведь по всем распределительным стандартам он не мог стать врачом. Сам же Джейдан не любит говорить на эту тему, а для доказательства своей профессиональной пригодности показывает своё должностное удостоверение, которое подтверждает наличие необходимых навыков у пони в какой-либо должности.
— Вы меня слушаете? — Пегас помахал крылом перед моим лицом в момент, когда я смотрел на Джейдана и погружался в свои мысли. Я медленно повернул голову в сторону пегаса, мне хотелось продолжить размышлять о вопросах, которые не дают мне покоя.
— Да, я вас слушаю, — спокойно ответил я. Наступила тишина. Во время которой мы с пегасом просто смотрели друг на друга.
— Может, вы уже ответите?! — «взорвавшись», крикнул пегас. — Почему вы так странно себя ведёте и почему… — продолжил было пегас, но я его перебил.
— Главврач вколол вам обезболивающее, — ответил я пегасу, скрывая настоящую правду.
— Тогда почему оно не сработало? — снова на выкрике спросил пони.
— Обезболивающее не подействовало потому, что вы слишком часто попадали в медклинику и получали мед икс, из-за чего у вас выработалась устойчивость к его определённым дозировкам, и одного шприца вам не хватило. — без каких-либо жестов и изменений в лице ответил я, словно робот. Пегас начал немного переживать.
— Тогда поче… — Я снова не дал ему договорить, уже предполагая, что он хотел спросить.
— Главврач уже хотел пойти за второй дозой обезболивающего для вас, но в этот момент он упал в обморок. — ответил я, надеясь, что этого будет достаточно для пегаса. Пегас какое-то время молча стоял, видимо, размышлял над следующим вопросом, который хотел мне задать.
— Скажите, — улыбнувшись хитрой улыбкой и перейдя на мягкий тон, начал пони. — Почему за место главврача поломанные конечности лечит его помощник? — широко улыбнувшись, словно чего-то ожидая, задал вопрос пегас и немного взмахнул крыльями. — Ведь помощник врача не может брать на себя столь сложные операции, — добавил он.
— Да, вы правы. — Он уже хотел что-то начать говорить, но я продолжил. — Обычно должность «помощник врача» не включает в себя задачу, а уж тем более право на проведение операций, как, например, приведение в естественное положение сломанных конечностей с помощью заклинания лечения и резкого выпрямления одним движением. Но есть исключения: если главврач по какой-то причине не может оказать медицинскую помощь, то её должен оказать его помощник, также главврач может разрешить своему помощнику проведение некоторых операций под свою ответственность, — монотонно, будто читая кодекс стойла, ответил я. Улыбка на лице пегаса пропала вместе с его уверенностью, и он начал немного почёсывать голову передним копытом. — Случай, произошедший в медклинике, попадает сразу под оба правила, главврач разрешает мне проводить подобные операции и берёт на себя всю ответственность за них, также он упал в обморок и не мог физически оказать надлежащую помощь, поэтому и здесь всё по правилам стойла.
— Но почему главврач упал в обморок? — снова задал вопрос пегас.
— Врачи тоже могут болеть или получать травмы. — Я повернул голову в сторону Джейдана. — В последнее время он слишком много работал и мало отдыхал, из-за этого его организм и дал сбой, — выдавая ложь за правду, ответил я.
Пегас какое-то время открывал рот, потом снова закрывал и снова открывал, пытаясь придумать, что ответить.
— У вас больше нет никаких вопросов? — задал я вопрос, ожидая продолжения нашего диалога. Пегас немного поник головой и уставился в пол.
— Нет, думаю, вопросов больше нет… — тихо, почти шёпотом, сказал пегас, смотря в пол. — Я тогда, наверное, пойду. — Он почесал копытом затылок и принялся неспешно двигаться в сторону выхода из медклиники.
— Подождите, — сказал я, после чего, почти у выхода, он обернулся ко мне лицом. — За причинённые неудобства, которые произошли в процессе выполнения должностных обязанностей.
Я окутал магическим телекинезом серого цвета свою седельную сумку и открыл её, после чего из неё вылетело зелёное яблоко, которое я пролевитировал пегасу. Его глаза расширились и начали метаться между мной и яблоком. Яблоки очень дорого стояли, дешевле было сходить на концерт, и не каждый мог их себе позволить.
— Вы серьёзно? — не веря своим глазам, задал он вопрос.
— Да, берите, — спокойно ответил я.
Пегас взял яблоко своим крылом и начал неотрывно смотреть на него.
— Спасибо, — ошеломлённо проговорил мой пациент, не отрываясь взглядом от яблока, после чего вышел из помещения в коридор.
Может, и не стоило давать ему яблоко, а то он вышел из медклиники словно зомби, которые часто встречались в художественных книгах нашего стойла.
В медклинике остались только я и лежащий на полу Джейдан Пурп. Я подошёл к Джейдану и попытался привести его в чувства. «Хорошо, что он не пришёл в чувства во время моего диалога с пегасом. Это могло только усложнить ситуацию», — подумал я.
Сначала была попытка растрясти моего главврача, но она не увенчалась успехом. Что ж, я не позволю Джейдану проваляться на полу весь рабочий день. Подойдя к аптечке, висящей на стене, я принялся искать в ней нашатырный спирт. Когда я нашёл нашатырь в аптечке, то использовал заклинание телекинеза и пролевитировал открытую колбочку к носу Джейдана. Его глаза резко открылись, а лицо скрючилось в эмоции отвращения.
— Что произошло? — резко произнёс Джейдан сразу после пробуждения. — Где пациент? — Он начал вертеть головой в поисках пегаса, которому из-за паники вколол антибиотики вместо обезболивающего.
— Вы упали в обморок, — ответил я Джейдану, после чего леветировал нашатырь обратно в аптечку.
— Это и так понятно, — он начал снова нервничать и переживать. — Что произошло пока я был в отключке? Что стало с тем пегасом? Что пони теперь обо мне подумают? — Джейдан Пурп схватился обоими копытами за голову.
— Ваше падение в обморок видел только пегас, — начал я и на всякий случай закрыл входную дверь в медклинику. Джейдан поднёс копыто ко рту и начал нервно его грызть.
Ох. Я ведь ему вколол не тот шприц. — он принялся грызть другое копыто. — Прости. Продолжай, — почти проглотив эти слова, с трудом проговорил главврач.
— Я вколол пегасу мед икс и успешно провёл лечение сломанной конечности и ран. — Подойдя к кровати рядом с Джейданом я сел на неё. После чего он начал требовать объяснения всей произошедшей ситуации.
Джейдан глотнул и уставился на меня. Казалось, что сейчас от моих слов решится вся его судьба.
— О великие смотрители. — проговорил с небольшим отчаянием он. — Что ты ему сказал? — почти задыхаясь, задал он вопрос.
— Я сказал ему, что он получил обезболивающее, но из-за частых попаданий в медклинику его организм привык к этой дозе. — Джейдан перестал грызть своё копыто и застыл словно статуя, только его округлившиеся глаза выдавали в нём признаки жизни. — Потом я сказал, что вы собирались вколоть ему мед икс, но упали в обморок. — Рот Джейдана открылся, а глаза стали ещё больше. — После чего я привел несколько правил стойла и сказал, что главврач упал в обморок от переутомления. — Глаза Джейдана стали влажными и из них пошли небольшие слёзы, рот же закрылся и приобрёл форму небольшой улыбки.
— С вами всё хорошо? — Прервался я от пересказа своего диалога с пегасом. — У вас голова не кружится?
— Нет, со мной всё в порядке, продолжай, — почти полностью успокоившись, сказал Джейдан, шмыгнул носом, и вытер слезы своим копытом.
— На прощание я дал ему яблоко за «непредвиденные обстоятельства», после чего пегас взял яблоко и ушёл. — Джейдан перестал плакать и теперь только улыбался. — Надеюсь, после того как я дал ему яблоко, он не решит плохо отзываться о нас и медклинике в целом.
— Вист. — Начал Джейдан, смотря на меня.
— Да? — Я посмотрел в его глаза, после чего он отвернулся.
— Спасибо тебе, — очень радостно, но в то же время тихо произнёс главврач. — Я перед тобой в долгу. Если бы ты не сказал всего этого тому пегасу, меня бы ожидали большие неприятности. Если будет нужна в чём-то моя помощь, то обращайся, — сказал он, в ответ на что я просто молча кивнул.
Подняв свой круп с пола, Джейдан подошёл к небольшому висящему на стене зеркалу возле его стола и начал приводить себя в порядок. Он достал расчёску и причесал свою оранжевую гриву с фиолетовой полоской по середине. Потом с помощью рога и заклинания телекинеза вытер влажной салфеткой зелёную шкурку на своём лице и немного отряхнул комбинезон убежища. Пока главврач разбирался со своей внешностью, я телекинезом достал из своих седельных сумок яблоки с соком и принялся есть. Это заметил Джейдан, на его лице появилось небольшое волнение, но он не стал ничего говорить по этому поводу. В стойле запрещено есть во время работы на должности и каралось штрафом. Но зачастую долгое время в медклинику никто не приходит, а даже если кто-то из прибывших пони заметит, то, скорее всего, не обратит особого внимания, ведь он будет в первую очередь нуждаться в лечении своего здоровья. Как правило, за такие мелочи пони стойла не доносят друг на друга, главное, чтобы не заметили офицеры.
— Снова ешь дорогую еду? — задал мне вопрос главврач.
— Заработная плата врача достаточно высокая в сравнении с другими должностями, — ответил я, после чего запил соком съеденное яблоко.
— Я понимаю, что зарплата врача высокая, — ответил Джейдан. — Но ты ешь их почти каждый день. Если посчитать, то на такое питание уходит почти вся твоя зарплата, — немного встревожено сказал главврач.
— Мне всё равно некуда больше тратить заработную плату. — Джейдан уже было открыл рот, пытаясь начать говорить, но я резко продолжил. — У меня есть всё, что мне необходимо. И мне не интересно ходить на концерты или в комнату отдыха. — Главврач не стал ничего отвечать, но по его выражению лица было понятно, что он хотел что-то сказать, возможно, важную вещь. Он повернулся обратно к зеркалу и продолжил приводить себя в надлежащий вид.
После того как Джейдан привёл себя в порядок, он сел за терминал и принялся заполнять дневной отчёт. В помещении стало тихо, и только монотонное клацанье главврача по клавиатуре терминала осталось единственным звуком, наполнявшим комнату. Я в этот момент лёг на одну из кроватей для пациентов и уставился в потолок, пытаясь ни о чём не думать. Ведь изо дня в день, стоило начать задумываться, как в голову начинали лезть одни и те же мысли. Круговорот однообразности столичных будней имел в себе тайны, которые постоянно всплывали в голове, и каждый раз мозг придумывал новые теории, казалось, вот оно — разнообразие, но незнание истины докучало. Что из себя представляет второй уровень? И что происходит снаружи стойла? Две загадки, которые идут рядом с новорождённым жеребёнком до конца его жизни. Можно было бы узнать у пони, родившихся на втором уровне и работающих на первом, что такое второй уровень, но, к сожалению, никто из пони первого уровня не спросит, а пони со второго уровня не скажут. За попытку выяснить информацию о втором уровне пони наказывались высшей мерой наказания, также как и пони, которые рассказали о ней. Высшая мера наказания заключалась в отправке «экспедиционного корпуса», который в основном состоял из одного пони, за двери стойла, отделяющих внешний неизвестный мир от нашего стойла. Проблема заключалась в том, что ни один из отправленных экспедиционных корпусов не вернулся обратно. За мою жизнь никого не отправляли в экспедиционный корпус, но по рассказам моих родителей они видели отправку двух пони, сначала одного, а через год другого. В своде законов стойла сказано, что экспедиционный корпус должен провести десять дней в мире за дверьми стойла, после чего он может вернуться, и его наказание будет снято. Возможно, стоит так сделать в старости, когда уже ничего не сможешь делать и всё надоест, можно будет намеренно получить это наказание и под конец жизни раскрыть одну из заветных тайн стойла.
Вскоре Джейдан перестал печатать и наступило полное затишье, которое продлилось около минуты. Я решил закончить свои раздумья о неизвестности, открыв седельные сумки телекинезом, достал шахматную доску.
Сев за небольшой квадратный стол, который находился в метре от стола главврача, я поднял телекинезом шахматную доску над столом и раскрыл её. Из неё начали падать игральные фигуры по направлению к столу, звука удара не последовало, так как я успел схватить фигуры в телекинетическую хватку.
— Снова будешь играть сам с собой? — Глядя в мою сторону, спросил Джейдан.
— Да, — коротко ответил я и телекинезом поставил одновременно все фигуры на шахматную доску. Джейдан ещё какое-то время подождал, думая, что последует более развёрнутый ответ, после чего продолжил.
— Может, я составлю тебе компанию? — немного улыбнувшись, произнёс главврач. — Всё равно я уже доделал отчёт, а играть в одиночку явно невесело.
— Уверенны? А что, если пациенты придут? — После такого вопроса Джейдан немного вздрогнул, но совладал с собой.
— Должностное время приближается к концу, обычно в это время никто не приходит. Ты сам так говорил. — Он быстро посмотрел в сторону входных дверей медклиники. — Ну, я надеюсь на это.
«Редко, когда Джейдан позволяет себе такие мелочи», — подумал я.
— Хорошо, тогда сыграем, — ответил я, после чего главврач сел напротив меня за квадратный стол. Джейдан был прав, всегда интереснее играть против кого-то. — За белых или за чёрных? — спросил я главврача.
— За белых, — я развернул шахматную доску, и белые фигурки оказались напротив Джейдана.
Джейдан не стал медлить и сразу же сходил белой пешкой. Я уперся локтями в стол и соединил между собой копыта, облокотив на них подбородок. Немного подумав, я сделал свой ход. Протянув копыто, я двинул пешку чёрного цвета.
— Тоже решил ходить пешкой? — переведя взгляд с шахматной доски на меня, спросил Джейдан. В ответ на это я только молча кивнул, после чего вернул подбородок обратно на копыта и уставился на шахматную доску. Главврач снова походил пешкой и начал наблюдать за моими действиями. Я снова протянул копыто и двинул коня, не сводя глаз с шахматной доски.
Скажи, пожалуйста, почему ты всё время так пристально смотришь на шахматную доску? Боишься, что я передвину фигуры, пока ты не видишь? — Немного усмехнувшись, спросил Джейдан и демонстративно поводил копытом над шахматной доской.
— Я думаю, — ответил я Джейдану, после чего тот удивился.
— Ты это серьёзно? — Он закатил глаза и начал массировать копытом свою переносицу.
— Да, — я продолжил смотреть на доску в ожидании хода главврача.
— Ты, наверное, подшучиваешь надо мной? — Джейдан начал немного смеяться, но, посмотрев на меня, он понял, что я не шучу, и с его лица пропала улыбка. — Вист, — мягко ко мне обратился главврач. — За нашу совместную работу, когда ты закончил обучение и был поставлен на должность помощника главврача, я ни разу тебя не выиграл. Мы сыграли в общей сложности порядка ста игр, и ни в одной, ни разу, мне не удалось тебя обыграть.
— Сто восемнадцать, — поправил я Джейдана. — Мы сыграли сто восемнадцать игр. — Главврач глубоко вздохнул и сокрушённо выдохнул.
— Мы сыграли сто восемнадцать игр, — раздражённо сказал Джейдан. — Из которых я не выиграл ни одной игры. И в этот момент ты на полном серьёзе думаешь, как тебе лучше походить? — задал он вопрос, уставившись на меня широко открытыми карими глазами.
— Да, я думаю, как мне лучше походить, — спокойно ответил я Джейдану.
— Но ведь сейчас даже не твой ход! — крича, сказал главврач, после чего быстро закрыл рот и приложил к нему копыто. — Прости, я не должен был на тебя срываться, — раскаянно произнёс Джейдан.
— Ничего страшного. Скорее всего, это из-за того, что вы сегодня испытали много стресса. — Вынес я свой диагноз.
— Да, наверное, ты прав. — Джейдан сгорбился и поник головой над шахматной доской, его лицо стало грустным, а глаза уставились на ферзя. Немного посидев в неизменной позе, он ходил пешкой. — Слушай, — тихо произнёс Джейдан с усталым и печальным взглядом. — Ты ведь даже не проигрывал никому из стойла, так ведь? — задал он вопрос.
— Только в детстве, когда только учился играть в шахматы, — ответил я ему.
— Неужели эта игра настолько важна для тебя? — Джейдан указал на меня копытом. — Даже когда я в порыве эмоций сорвался на тебя, ты всё равно смотрел на шахматную доску, словно статуя. — Джейдан замолчал. Я походил своим конём.
— Мне нравится играть в шахматы, — дал я свой ответ главврачу.
— И это всё? — Джейдан расстроился из-за моего ответа, видимо, он ожидал большего. — Только это? — он пролевитировал к себе чашку, в которой была вода, после чего сделал небольшой глоток.
— Шахматы. — Главврач внимательно посмотрел на меня. — Одна из немногих вещей в стойле, которая мне нравится. Джейдан ещё какое-то время смотрел на меня, а потом походил слоном. Партия продолжалась ещё около пяти минут, во время которых мы молча ходили фигурами. Под конец игры по виду главврача можно было сказать, что он уже не очень сильно старается думать о том, как правильнее походить.
— Почему ты переставляешь шахматы копытами? — прерывая тишину, задал вопрос Джейдан. — Ты ведь единорог. Все единороги, с которыми я играл, всегда двигали фигуры с помощью телекинеза, — сказал главврач, указывая копытом на свой рог.
— Привычка, — коротко ответил я.
— То есть ты никогда не пытался двигать фигуры с помощью телекинеза? — продолжил расспрашивать Джейдан.
— Пытался, но у меня не очень хорошо это тогда выходило. — Я передвинул ферзя, готовясь к завершению игры.
— Можешь рассказать об этом поподробнее? Эм, пожалуйста? — Главврач взбодрился, а в его выражении лица сразу засияло любопытство.
— Я достаточно в раннем возрасте начал играть в шахматы. Жеребята тогда только начинали постигать основы магии единорогов. — Джейдан увёл короля из-под линии атаки моего ферзя, я думал, он уже не хочет играть и просто пытается быстрее завершить игру.
— То не умел пользоваться магией? — Я подвинул копытом коня, чтобы снова король Джейдана оказался под шахом.
— Умел, но у меня не очень хорошо получалось. — Главврач снова увёл короля из-под моего шаха. Исход уже был очевиден, но Джейдан не хотел сдаваться, как он поступал в остальных наших партиях.
— В каком смысле «не очень хорошо получалось»? — Я начал зажимать короля, чтобы сделать шах и мат.
— Мне было тяжело сфокусироваться магией телекинеза на фигуре, и после того, как я её поднимал, телекинез развеивался, а затем фигура падала, не успев попасть на нужное место. — Джейдан посмотрел на шахматную доску и улыбнулся.
— Видимо, это всё. — сказал он, когда я сделал шах и мат. — Какая досада, я снова тебе проиграл. — Главврач саркастично приложил копыто ко лбу и немного запрокинул голову. — Что ж, всё равно это была хорошая партия. — Джейдан выходил радостным из-за стола, что меня очень удивило, обычно главврач расстраивался или начинал говорить: «И на что я надеялся?», но сейчас он был в приподнятом настроении.
Я схватил телекинезом фигуры и шахматную доску, после чего закрыл последнюю, как книгу, вместе с фигурами внутри, и упаковал всё в свою седельную сумку. Я посмотрел на часы, которые висели на стене, было без пяти семь. «Ещё пять минут и закончится должностное время», — промчалась мысль. После завершения должностного времени пони могут какое-то время до отхода ко сну заниматься своими делами. Должностное время врачей и их помощников обычно заканчивается в то же время с должностями, на которых велик риск получить травму.
Пять минут прошли, прозвенел характерный гудок, сигнализирующий, что должностное время некоторых профессий подошло к концу.
— До завтра, — сказал я главврачу, после чего пошёл в сторону выхода.
— Да и тебе, — откликнулся Джейдан.
В коридоре стойла сразу стало оживлённо. После завершения должностного времени пони начали собираться и обсуждать планы на свободное время. Я шёл вдоль стены, стараясь не задевать никого из идущих пони. Уставившись вниз, я снова думал о своём до тех пор, пока передо мной не появилась пони, я постарался обойти её, но на мою попытку отступить в левую сторону она отреагировала тем же и снова оказалась напротив меня. «Ну если сразу не получилось», — я попытался шагнуть в правую сторону, но пони решила ещё раз преградить мне путь. Я оторвал взгляд от пола и посмотрел на стоявшую напротив меня пони, это была Минди Свит. У кобылы была шкурка тёмно-розового цвета, а жёлтая грива была уложена таким образом, что напоминала небольшую башню.
— Почему ты не можешь прийти в школу и поговорить с жеребятами? — Две пары карих глаз угрожающе уставились на меня.
— Я занят и у меня нет свободного времени, — ответил я и попытался обойти пони, но протянутое передо мной копыто намеренно остановило меня.
— Да постой ты! — Минди Свит немного толкнула меня копытом, чтобы я снова оказался напротив неё. — Я уже пять раз просила тебя лично и твою маму, чтобы ты сходил к жеребятам и рассказал о прелестях своей должности. Это очень важно.
— Почему же это так важно? — задал я свой вопрос кобыле.
— Ну как ты не понимаешь. — Минди Свит глубоко вздохнула и выдохнула, немного опустив голову. — Все пони в стойле, которые занимают какую-либо должность, приходят и подробно рассказывают о своей должности, говорят о том, как она важна, и пытаются убедить жеребят занять её в будущем.
— В этом нет особого смысла, — скептично произнёс я. Глаза Минди Свит широко распахнулись, выражая удивление и смятение, видимо, ей не очень понравился мой ответ. — По окончанию учёбы стойло само определит должность, на которую пойдут жеребята. — Взгляд моей собеседницы немного смягчился.
— В этом ты прав, но жеребята будут стараться усерднее учиться в тех предметах, которые необходимы для того, чтобы попасть на конкретную должность. Это повышает их шансы попасть на ту должность, на какую они хотят. — Минди Свит немного поправила свою гриву.
— Ну а зачем идти именно мне? Уже было достаточно много пони-врачей, которые приходили и рассказывали жеребятам о важности их профессии. Я не думаю, что скажу им что-то новое. — Я посмотрел в глаза пони, она отвела взгляд.
— Рассказать о своей профессии могут все, но не все смогут вдохновить маленьких жеребят учиться, — с надеждой в голосе проговорила Минди Свит. — Очень важно замотивировать их, чтобы они осознанно учились в первую очередь ради самих себя. Тем более всем пони, кто идёт рассказывать жеребятам о своей должности, полагается выходной день. Поэтому твоя отмазка, что у тебя нет свободного времени, тут не сработает! — Пони немного притопнула копытом и сделала недовольный вид.
— Очень мало жеребят попадают на ту должность, на которую хотят, даже если они очень стараются изо всех сил учить те предметы, которые необходимы для этой должности, — сказал я, после чего немного откашлялся в сторону.
— Даже если они не попадут на желанную должность, они могут попросить начальство перевести их на другую должность, после того как они продемонстрируют свои навыки на экзамене. — Минди Свит не желала заканчивать этот диалог, в её взгляде была уверенность и вера в то, что она говорит.
— И многим ли пони удаётся перейти на другую должность? — Задал я вопрос пони, после чего она задумалась, пытаясь вспомнить случаи перевода пони на новую должность.
— Три пони, — резко ответил я, прервав раздумья Минди Свит. — За двадцать лет только три пони смогли поменять свою должность. — Пони посмотрела на меня расстроенным взглядом, она признавала этот факт и ничего не могла с ним поделать. — По большей части это связано с тем, что должность занимает очень много времени, и пони не может посвятить себя отточке навыков, необходимых для другой должности, а в то немногое свободное время пони предпочитают отдохнуть и расслабиться.
— И всё равно! — Не унималась пони. — Жеребятам нужно это внимание, и наверняка от этих посещений есть большая польза. — Минди Свит глубоко верила в правильность этой идеи, и факты с доказательствами тут бессмысленны, в такие моменты лучше просто уйти от бессмысленных попыток спора.
— По статистике нашего стойла, около семидесяти процентов всех жеребят хотят стать певцами или музыкантами стойла. — Минди Свит со вниманием на меня посмотрела. — Они учатся и стараются, но по итогу только около трёх процентов становятся певцами и пять процентов — музыкантами. Одна из причин, почему они не могут все стать музыкантами или хотя бы половина из них, в том, что стойлу не нужно столько этих должностей, кто-то ведь должен быть шахтёром, ремонтником, врачом или уборщиком. — Пони открыла рот, пытаясь сказать что-то в ответ, но промолчала. — По итогу из семидесяти процентов жеребят только восемь процентов попадают на желанную должность. — Минди Свит расстроено склонила голову, после чего обошла меня и пошла дальше по коридору. Наверняка она была расстроена не столько моим отказом прийти к жеребятам, сколько правдой, что желанную должность получат единицы. Для преподавателя очень грустно осознавать, что он не может сделать так, чтобы все жеребята попали на интересующие их должности.
Я дошёл до конца коридора стойла и зашёл в мастерскую. В ней находились инструменты для скульптурирования, рисования, а также множество механических деталей. Зачастую здесь в основном находятся ремонтники, которые делают необходимые детали или ищут инструменты для починки, обычным пони тоже можно сюда заходить и практиковаться, если это не мешает остальным. После моего рабочего времени в мастерской никого нет, почти у всех пони в это время заканчивается должностное время, а проводить свободные часы в мастерской хотят не многие.
Привычным маршрутом я подошёл к одной из полок и взял телекинезом небольшие отвёртки, маленькие пружинки и такие же маленькие шестерёнки. Разложил всё на стол и начал открывать седельную сумку, но меня отвлёк звук сопения, «обычно в мастерской никого нет в это время», — насторожился я. Обойдя большой шкаф, я увидел сидящую на табуретке и распластавшуюся на столе спящую пегаску, которая летела на большой скорости по коридору и оставляла за собой неприятный канализационный запах. Она была без комбинезона стойла, «за это можно получить наказание», — подумал я, и обратил своё внимание на бок пегаски, там красовалась кьютимарка в виде гаечного ключа.
Ухо пони задёргалось, и она проснулась. Неохотно выпрямившись, пони медленно открыла и удивлённо уставилась на меня зелёными глазами, «наверное, она тоже думала, что в это время в мастерской никого нет». У неё был покрасневший левый глаз, а вокруг него был синяк. Правое ухо пони было немного под наклоном, а её розовая грива была очень сильно растрёпана. Оранжевая шкурка пони была помятая.
— Ой-ёй, — проговорила пони, смотря на меня, будто я вестник её проблем, — пожалуйста, не рассказывайте никому, что видели меня без комбинезона стойла вне моей комнаты, — начала просить пегаска, чтобы я сохранил её сакральную тайну.
Неужели она действительно беспокоится об этом? Ей явно не помешало бы сходить в медклинику, хотя, возможно, у неё прекрасные регенеративные способности.
— Я не собираюсь никому об этом рассказывать. — Сказал я и телекинезом вытащил из седельной сумки большой снежный шар, внутри которого располагалась серая единорожка с кроваво-красной гривой, застывшая в танце.
— Ого! Вот это да! Я ничего такого раньше не видела!
Избитая пегаска неотрывно смотрела на снежный шар. Я решил пролевитировать шар из стороны в сторону и… да, пони начала поворачивать голову из стороны в сторону в такт снежному шару.
— Откуда он у тебя? — Пегаска посмотрела на меня. — Он очень красивый, особенно пони внутри него.
— Я его сделал, — изучая инструменты, произнёс я.
— Круто! — Пони встала из-за своего места и подошла ко мне вплотную, рассматривая снежный шар. — А вот это для чего нужно? — Она указала копытом на небольшой заводной механизм.
— Зачем тебе это знать? — Она начала меня утомлять, свободное время ведь не резиновое, а я собираюсь поработать.
— Мне интересно. Тем более, я сама механик и разбираюсь в механизмах, — гордо сказала пони.
Я вспомнил сцену, где она летела по коридору стойла и от неё во всю несло канализацией.
— Давай заключим сделку, — сказал я с ноткой интереса, и пони удивлённо уставилась на меня. — Я расскажу, для чего нужен этот механизм, а ты поделишься со мной своей историей.
— Какой историей? — Она уставилась на меня, я вздохнул.
— Когда ты неслась через весь коридор сегодня, — ответил я, после чего она немного покраснела и посмотрела на снежный шар, явно думая: «Стоит ли это того?».
— Хорошо, — решительно произнесла она.
— Тогда смотри.
Я сделал несколько оборотов ключика в заводном механизме, и из снежного шара начала играть красивая мелодия. Единорожка, которая находилась в снежном шаре, в застывшем танце начала вращаться вокруг своей оси. Мелодия продолжалась несколько секунд, после чего маленькую единорожку начало дёргать на одном месте, а мелодия сменилась скрежетом внутренностей механизма. Слушать такое было невыносимо, и я остановил механизм.
— Ну вот, как-то так, — сказал я и посмотрел на пегаску.
— Она прекрасна, — сказала пегаска про пони единорожку внутри снежного шара. — Я знаю, кто это, это — Редмейн. Она танцовщица. Я часто видела её выступления. Вы решили сделать ей подарок? — она задумчиво уставилась на меня.
— Да, решил, — спокойно ответил я и начал ковыряться в заводном механизме.
— Вы её любите? — широко улыбнувшись, спросила пони. — Много кто хотел бы связать свою жизнь с талантливой пони, актрисой, певицей или танцовщицей.
— Всё куда прозаичнее, — я ненадолго оставил в покое снежный шар. — Она моя мать. — У пони открылся рот, после чего я телекинезом закрыл его обратно. — У неё скоро день-рождение, и я решил сделать ей подарок.
— Теперь ты рассказывай, что сегодня с тобой произошло? — Я сел на табурет и облокотил голову на копыто.
— Хорошо, — решительно произнесла пони и села напротив меня за рабочий стол.
Пони какое-то время смотрела на меня, не зная, с чего начать. Её взгляд метался между мной и потолком, а крылья немного дёргались. По ней было видно, что она не очень хочет говорить на данную тему. Тем не менее она решила остановить свой взгляд на мне и начала говорить.
— Всё началось с того, что я срочно потребовалась во второй части нашего стойла. Там есть свой механик, но, как оказалось, он не смог выйти на работу из-за того, что заболел. Сегодня на его закреплённой территории вышла из строя система водоснабжения, а я занималась канализацией в нашей части стойла. Мне дал распоряжение начальник, что нужно в срочном порядке бежать ремонтировать систему водоснабжения, а иначе произойдёт потоп нескольких подвальных и технических помещений. Начальник прибежал ко мне чуть ли не крича, чтобы я быстрее бежала чинить систему водоснабжения. После такого ора я, не задумываясь, взмыла в воздух и полетела в другую часть стойла, у меня не было времени, чтобы сменить комбинезон убежища и принять душ. Работа оказалась несложной, и я всё быстро исправила. — Её голова опустилась, а взгляд уставился в пол. — А потом я вышла за пределы системы водоснабжения в общий коридор стойла.
Ко мне подошли два офицера, у одного была чёрная шкурка и оранжевая грива, а у другого — зелёная грива и красная шкурка. Жеребец с оранжевой гривой сказал: «Бьюмор, можешь пока идти дальше, а здесь я и сам разберусь». Мы остались вдвоём, и он начал улыбаться.
— Мисс, почему вы в таком виде? — улыбка не сходила с лица земнопони.
— Я очень торопилась починить систему водоснабжения и не успела привести себя в порядок, — ответила я на одном дыхании и немного отступила в сторону от жеребца.
— Мало того, что ваш комбинезон испорчен, так от вас ещё и ужасно воняет, при этом вы неслись по коридору всего стойла, угрожая безопасности другим пони. — Он заставил меня смущаться.
— Сэр, если бы я не успела, то технические помещения стойла затопило бы водой, и тогда вся работоспособность стойла могла остановиться неизвестно на сколько времени.
— Что ж, я понимаю вас и всю ситуацию, что с вами произошла. — Я немного приободрилась. — Идёмте за мной, я занесу этот случай в базу данных в ближайшем нашем охранном помещении и отпущу вас. — Я начала радоваться про себя.
— Спасибо вам большое за понимание, — ответила я и двинулась за ним следом.
Какое-то время мы шли молча, потом, когда мы свернули за угол следующего коридора, он продолжил.
— А знаете, эта ситуация даже забавная. — Он остановился и повернулся ко мне. Я с недоумением посмотрела на него.
— Вы про мой полёт?
— Да, именно про него. Это же нарушение, и вы должны понести наказание, — его лицо было каменным.
— Но вы же сказали, — я не успела договорить, как меня тут же свалил на пол удар копытом по голове.
— Я много чего говорю, мне вообще нравится поговорить. — Жеребец ударил меня по животу копытом, после чего у меня перехватило дыхание, и я сжалась калачиком на холодном полу коридора, слёзы ручьями потекли из моих глаз. — Ну ладно, я думаю, с тебя хватит. — Он отошёл от меня на два шага, после чего я, продолжая плакать, немного подняла голову. — Получи, сука. — После этих слов он ударил меня по голове, и я вновь сжалась калачиком. Он начал смеяться. — А ты очень доверчивая, — продолжил он, расхаживая вокруг меня. — И так, куда мне дальше следует ударить? — издевательски произнёс он. Я обхватила копытами голову, готовясь к следующему удару.
— Пожалуйста, не надо, — всхлипывая, я просила его остановиться. Я немного приоткрыла правый глаз, который находился ближе к полу, и увидела в конце коридора двух пони, которые издалека смотрели на происходящее. В ту же сторону посмотрел и мой мучитель, после чего оба пони сразу убежали. Они просто убежали.
— У меня появилась идея, — не скрывая восторга, произнёс он. — Как насчёт того, чтобы проверить, насколько чувствительны крылья пегаса? — он засмеялся.
— Нет! — крикнула я и прижала крылья изо всех сил к себе.
— Да твою же мать, — он пытался раскрыть моё левое крыло, но у него ничего не получилось. — Да к чёрту, — он отпустил крыло и ударил по нему сверху, а потом ещё раз и ещё раз.
— П-п, — я хотела продолжить просить о пощаде, но не могла вымолвить из себя ни слова. Мне было больно, всё моё тело трясло, а в голове проносились мысли о смерти. Сознание будто заволокло туманом, и я уже не знала, сколько времени лежала на полу и сколько ударов получила.
— Ну, наверное, это всё, — сказал пони-офицер. — С тобой даже как-то не очень-то весело, просто лежишь и трясёшься, даже не говоришь ничего. — Ну ладно, хорошего вам дня, — он топнул рядом с моей головой, из-за чего я дёрнулась, а он заулыбался. Потом он отвернулся от меня и двинулся дальше по своему маршруту.
Под конец истории у неё покраснели глаза, и она начала шмыгать носом, но слёз не последовало.
— Вот так всё и случилось, — перекошенное ухо пони немного дёрнулось.
Я смотрел на неё с удивлением, не зная, что мне ответить. Прежде мне не приходилось сталкиваться с такой жестокостью в стойле. Никто из пони, конечно же, не стал вмешиваться и как-то помогать пегаске. Со стороны всё выглядело как обычное телесное наказание, разница лишь в том, что офицер должен был отвести её в определённое помещение, и наказанием занялись бы уже совсем другие пони. У пони были «вынужденные обстоятельства», а правозащитник избил её чисто из желания. Самое печальное то, что никто не пойдёт против защитников правопорядка — это равносильно самоубийству, ну или просто навлечь на себя большие неприятности.
— Почему ты сидишь в мастерской? — обрывая тишину, я задал вопрос.
— Я не хочу, чтобы мои родители видели меня в таком виде, — пони не выдержала и начала плакать. — Они очень сильно расстроятся, — она всхлипнула. — Даже если я им совру, они мне не поверят, и мне придётся рассказать правду, из-за чего всё может стать ещё хуже, — ей полностью завладели эмоции, и она плакала не останавливаясь. Она уже не смотрела на меня, а просто облокотилась на стол и уткнулась мордочкой в передние копыта. — Это несправедливо, — тихо произнесла она сквозь слёзы.
В этот момент я подумал о том, что давно не видел, как кто-то из взрослых пони плачет в стойле и попадает в такую несправедливую ситуацию. Я никогда не был сторонником справедливости и знал, что её не существует, она условна. Вся система должностей в стойле несправедлива, оплата по должности несправедлива. Но меня устраивает, ведь, являясь помощником врача, я получаю хорошие деньги, при этом я не рискую здоровьем, как пони-шахтёры. Если бы всё было по «справедливости», тогда все пони получали бы одинаковую зарплату за разные должности. И зачем тогда мне нужно развиваться и осваивать трудную должность, если в итоге я всё равно буду наравне со всеми? Весь этот ход вещей правилен, он логичен. Пони-офицер наверняка понимает, что он останется безнаказанным, поэтому и делает что ему вздумается.
— Не двигайся, — произнёс я, после чего пони задумчиво уставилась на меня.
Я начал применять заклинание исцеления, её охватило серое свечение моего рога. Она повернула голову в сторону, осматривая своё тело.
— Я же сказал, не двигайся, — на этот раз она застыла, правда поза была не очень для неё удобной. Легче исцелять пони, когда он не двигается, так приходится тратить меньше сил на концентрацию заклинания.
Состояние пони улучшалось на глазах. Фингал под глазом почти исчез, ухо приняло своё более здоровое положение, а ушибы на теле и на крыльях становились менее заметными. Жаль только, её растрёпанная грива не приобрела более ухоженное состояние.
Я закончил заклинание лечения, но пони осталась в неподвижном состоянии, у неё даже начали появляться капельки пота на лбу от неудобной позы. Я закатил глаза.
— Теперь можешь двигаться, — сказал я.
Она начала трогать копытами свою мордочку, а потом осматривать крылья. После чего встала и немного полетала кругами.
— Вау, классно, — сказала она, сияя от радости, после чего приземлилась прямо в упор ко мне. — Так значит, ты врач. — Её мордочка находилась в упор к моей, а глаза были очень расширены. Я немного оттолкнул от себя пони.
— Да, я врач, — коротко ответил я. — Это было обычное заклинание лечения, не понимаю, чему тут удивляться? Или ты никогда не попадала в медклинику?
— Конечно, попадала и не раз, — почти с гордостью заявила пони. — Но в медклинику, которая находится ближе к моему жилому блоку. — На первом уровне стойла есть две медклиники, и обычно пони закреплены к конкретной медклинике, которая находится ближе к их жилой комнате. Поэтому пони, которых обслуживает другая медклиника, не могут оказаться в нашей, если только не случится форс-мажор. — Просто заклинание лечения у тебя получается в разы быстрее и лучше, чем в той медклинике, в которую я обычно попадаю, — сказала она. «Естественно, когда почти всё лечение лежит на мне», — подумал я.
— В следующий раз будь осторожней, — дал я совет пони. Она округлила на меня свои зелёные глаза. — Ситуация может повториться, возможно, иначе.
— Не волнуйся. В следующий раз я дам ему отпор.
Я задумался, может быть, у пони травма головы? Она решила оказать физическое сопротивление офицеру, да ещё и при исполнении.
— Надеюсь, ты не серьёзно, или ты думаешь, что он не станет докладывать о том, что ты вступила с ним в драку? — я задал ей свой вопрос, после чего она задумалась.
— Ну а что мне тогда делать? Я же не хочу повторения этой же ситуации, — она грустно посмотрела себе в копыта.
— Избегай его, — прервав тишину, сказал я. Она подняла на меня взгляд. — Как можно меньше пересекайся с ним. Тем более он сказал, что с тобой не особо весело.
— Мне теперь всю жизнь бегать от него? — возмущённо отозвалась оранжевая пегаска и надула щёки.
— Слушай, преимущество явно не на твоей стороне. Я сказал самый действенный способ. Следовать ему или нет — твой выбор, — сказал я, указав на неё копытом.
— А другие пони... — с грустью сказала она. — Я уверена, от него тоже кто-то страдает. — Она начала меня раздражать. — Если ничего не сделать, он так и продолжит избивать невиновных и пользоваться своим положением.
— Какая тебе разница, страдают другие пони или нет? Если у них случилась проблема, ты не обязана вмешиваться и помогать им справиться с ней. — Она отошла от меня на шаг.
— Но ведь нельзя, чтобы это продолжалось, за ним ведь могут последовать и другие пони-офицеры, — с полной уверенностью в своих словах произнесла она.
— Если хочешь всё это исправить или стать героем, можешь делать, что хочешь. — Я посмотрел на пони, танцующую в стеклянном шаре, и сделал глубокий вздох. — Мы живём в стойле, а не в довоенной Эквестрии. Я был бы рад, если бы у тебя получилось что-то поменять. — В глазах пегаски появилась печаль. — Но я думаю, ты не в силах что-либо сделать, — сказал я, а про себя подумал: «А мне вообще незачем».
Я обхватил стеклянный шар телекинезом и убрал в седельную сумку. Поработать так и не вышло. Я развернулся, чтобы уйти из мастерской, как пегаска крикнула: «Постой!», после чего она резко взмыла в воздух, пролетела надо мной, сделала сальто, и вот она уже стояла вплотную передо мной, загораживая выход.
— Меня, кстати, зовут Салли, — сказала пони, показывая вытянутым крылом на свою мордочку.
Она заметила мой удивлённый взгляд и то, что я застыл как вкопанный от неожиданного появления перед собой пегаски.
— Ау! — Она помахала копытом передо мной.
— Ты быстро летаешь, — сказал я.
— А то! Я постоянно летаю по своей комнате, жаль только, места маловато. — Она осмотрела пространство мастерской. — Ну а как тебя зовут? — сказала она, протягивая копыто в мою сторону.
Я колебался с ответом. У меня были противоречивые чувства по поводу Салли. Почему-то она казалась мне проблемной кобылой, и одно только знакомство с ней может навлечь на меня неприятности.
Салли продолжала смотреть на меня в ожидании ответа.
— Меня зовут Вист, — коротко сказал я.
— Приятно познакомиться, — она улыбнулась.
— Ну ладно, теперь дай мне пройти, — попросил я её.
— Конечно, — кивнув, сказала Салли.
Когда я отошёл от неё на пять шагов, она резко кинула мне вопрос в спину.
— Ты будешь здесь завтра после работы? — Этот вопрос заставил меня остановиться.
Признаться честно, мне не хотелось больше с ней видеться. Наверняка она снова не даст мне поработать над подарком для матери.
— Я не знаю, — уклончиво ответил я.
— Приходи, я покажу тебе классную штуку, она тебе понравится, — радостно сказала Салли.
Я не стал ничего отвечать, а просто двинулся в сторону своего жилого блока.
Зайдя домой, меня сразу же встретила моя мама.
— Как у тебя прошёл сегодня день? — немного улыбаясь, спросила она у меня.
— Всё как обычно, ничего нового, — сухо ответил я ей и, обойдя её, направился на кухню. Она молча смотрела на то, что я делаю.
Подойдя к столу, я сел за него, распахнул телекинезом свою седельную сумку и достал из неё бутылку виски, которую купил в магазине продуктов, там же, где я покупаю яблоки. После чего поставил большую, красивую стеклянную бутылку с оранжевым содержимым на стол. За бутылкой из седельной сумки последовали три яблока. С помощью телекинеза достал стеклянный стакан из тумбочки с посудой и поставил его рядом с бутылкой. Моя мать молча наблюдала за моими действиями, после чего её мордочка стала грустной, и она, немного склонив голову, медленно направилась в свою комнату. Я открыл бутылку виски, на которой было написано «Всегда поможет», и налил немного в стакан. Мне всегда нравилось под конец дня выпить немного виски, закусывая яблоками. Я никогда не злоупотреблял алкоголем, но с какого-то момента такой ритуал стал почти обязательным. В комнате моей мамы выключился свет, значит, она легла спать. «Как всегда, в одно и тоже время», — пронеслась мысль в голове. «Как всегда, всё одно и тоже», — промчалась следующая. Я налил себе ещё немного виски. Может быть, в какой-то момент всё изменится? Или моё отношение к происходящему поменяется? В голове начали подниматься старые вопросы о стойле и о мире за её дверью, на которые нет ответов. Меня бесили эти вопросы, иногда от них начинала болеть голова. Я выпил стакан виски и закусил яблоком, чтобы отогнать эти мысли. Обычно каждый новый стакан помогает сильнее, но я не планировал напиваться. В каком-то смысле — это моё лекарство.