Восход Боевой Луны
Интерлюдия: В жизни важен первый шаг!
Мор Берри сомневался. То, что он сейчас собирался сделать, было если и не за гранью указаний, оставленных хозяином, то очень близко к этому. Ещё сложнее всё становилось из-за того, что к доскональному выполнению правил Дискорд относился, мягко говоря… неуважительно.
Лагерь переселенцев раскинулся под склонами Кантерхорна, распространяя вокруг себя свет, звуки и запахи (как готовящейся еды, так и иные, не столь приятные). По плану Селестии этот палаточный городок должен был стать прибежищем на несколько дней, пока живущие в нём пони не получат жильё в новой столице. Однако же, в её замысел вмешались новые обстоятельства, из-за чего изначальный замысел поплыл, словно песочный замок под натиском прилива.
Сейчас (во многом, благодаря стараниям Мора) временное пристанище больше напоминало потревоженный улей — гудение голосов на площадях не умолкало ни на минуту, а в воздухе отчётливо витало напряжение. Всех тех, кто не стал торопиться с обживанием на новом месте, сейчас волновал один и тот же вопрос — а стоит ли вообще здесь оставаться?
Если раньше свить семейное гнездо рядом с местом жизни аликорна считалось великой удачей, то теперь многие откровенно побаивались новой катастрофы, которую в этот раз они могли и не пережить. Для аристократов уход из столицы почти что гарантированно означал потерю авторитета и, как следствие, влияния с властью, из-за чего среди них лишь единицы решились на подобный шаг. Однако для обычных ремесленников, торговцев, слуг и прочих это было хоть и тяжело, но не смертельно — в отличии от, например, нового пришествия Сомбры.
Этим и пользовались разного рода провокаторы, призывы которых разнились от ухода в горы, где никакой катаклизм не сможет им навредить, и до чуть ли не открытого бунта против власти Селестии (к особому удивлению Мора, поскольку к этому предложению он не имел совершенно никакого отношения). Одни из них искренне хотели блага для простых пони, другие просто боялись уходить в одиночку, но встречались и те, кто преследовал свои, более тёмные цели. Кроме этого, время от времени среди толпы встречались даже маскирующиеся чейнджлинги, и об их мотивах оставалось только гадать.
Сам же слуга Хаоса медленно, но верно подогревал разумы пони, направляя мысли в то русло, которое нужно было лично ему, и заодно тихо избавлялся от тех, чьи цели были уж слишком мерзкими даже для такого… разумного (называть себя пони уже не получалось даже в мыслях), как он. Да, сотня лет служения Дискорду не могла не изменить его понятия о добре и зле, но всё-таки жеребец, собиравший вокруг себя молодых кобылок для оргий с жертвоприношениями и поеданием мяса, не мог вызывать ничего, кроме отвращения.
К счастью, подобное оставалось единичными случаями, и, если не считать мелькавших то тут, то там проповедников новообразованного селестианского культа, всё шло так, как он и запланировал. Благо, ждать до исполнения задуманного оставалось всего ничего…
Высокий красный жеребец нависал бы над толпой, даже стоя в её середине, а уж расположившись на помосте, с которого любой мог обратиться к народу, он и вовсе казался чем-то, подобным башне. Голос его был таким, какой ты и ожидаешь услышать от пони, способного одними лишь копытами мостить дороги — глубоким, гулким и басовитым. Даже несмотря на откровенно провинциальный говор, молодой единорог легко и непринуждённо завладел вниманием толпы, и явно не собирался теперь его отпускать.
— Вот я говрю вам — бежать, сталбыть, надо, пока целы! Прынцессы нам, сталбыть, для чего нужны? Шоб солнце тягать да шоб от ворогов всяких нас защи́тить! Солнце они, то бишь, уже она, так и так тягать будет, а от ворогов она нас хоть и щи́тит, тока вот пока она, сталбыть, с ними дерётся, вечно ползамка разворóтит! А теперича, сталбыть, замка нету больша, а значт, шо она ворóтить будит? Да наши хаты, сталбыть, и будит! А ежли не хотите, шоб наутро на пожарище проснуться, надыть туды перебраться, куды она не достанет!
По внимательно слушающей толпе прокатывались волны одобрительных и согласных шепотков. Основой, на которой строилась Эквестрия, оставалась именно сила принцесс, потому каждый захватчик, имеющий хоть каплю ума, первым делом старался ударить именно по ним. А так как редкий злодей заботился о том, чтобы на месте сражения не оказалось посторонних, то жителям столицы в такие моменты оставалось лишь посочувствовать… и пожелать удачи не погибнуть под обломками.
Впрочем, не все в толпе разделяли это мнение. В первые ряды пробрался светлый до белизны единорог с золотой гривой, и, нахмурившись, возразил:
— А кто сказал, что Принцесса ещё с кем-то собирается воевать? Мы уже всем соседям, которые на нас лезть пытались, от ворот поворот дали!
Впрочем, крепко умостившегося на помосте жеребца так просто было не пронять. Взглянув на крикуна, он лишь тряхнул головой и ответил:
— Можбыть, и не собираеца, хтож знает. Тока вот сдаётся мне, шо прынцесса Луна, сталбыть, со своей сестрицей не шибко договаривалась, когда ей бунтить. А ежели ещё кто прискачет из-за леса али из-за гор? Не, тут уж лучшéе наверняка делать, шоб точна спокойно дальше жить!
— И что же, так просто взять и уйти из столицы? — попытался надавить на жадность единорог — Из места, где больше всего платят, где можно купить что угодно и где собрались лучшие из лучших мастеров со всей Эквестрии?
— Ну, сталбыть, да, — невозмутимо ответствовал красный жеребец — Всё, шо для жизни надо, мы и сами себе сделать могём — и даж моду енту вашу сами себе сварганим, ежли уж те она так сдалась!
Для светлого единорога этого хватило, и тот, потупившись, отступил в толпу, но на его место тут же впрыгнула серая пегаска и, встряхнув пшеничной гривой, заявила:
— И куда же ты такой весь из себя важный собрался? К Краю, в прерии зебринские? Или, может, к закату, где дракон на драконе сидит? А, а, поняла — ты к грифонам хочешь податься, чтоб они тебя сперва пахать заставили с утра до ночи, а потом на Очаг к ужину подали!
Новоявленный лидер ничем не показал, что его задели слова кобылы, но в его голосе промелькнуло несколько ноток раздражения — впрочем, они быстро сменились уверенностью и некой долей самодовольства:
— Дык к Центру пойдём — гиде раньше Ымперия была, там нынча какой-та шторм большой, зато поближе к восходу нет никого, даж драконы, и те свинтили! А шо холодно — так предки наши там жили себе спкойно, а значится, и мы смогём!
Удивлённый ропот, прокатившийся по толпе, быстро перешёл в гул, и с разных сторон в сторону единорога полетели возгласы, выкрики и обвинения. Красный жеребец спокойно отвечал на них, успокаивал, объяснял — но тут вперёд вновь выступил тот светлый единорог, на мордочке которого мелькнуло и тут же погасло злорадное выражение.
— А как ты нас туда поведёшь, позволь спросить? Неужто у тебя карта какая-то есть, раз уж ты так уверенно говоришь?
В толпе разом установилась тишина, и сотни пар глаз сошлись на замявшемся жеребце. Один за другим сердце отсчитывало удары, и с каждым из них молчание становилось всё более зловещим…
«Так, пора вмешаться»
— У меня есть, — внимание пони мгновенно обратилось на Мора, и тот поспешил надавить прежде, чем начали бы возникать вопросы — Я работал в библиотеке Двух Сестёр.
Поднявшись на помост, Мор поднял над собой длинный толстый свиток и сорвал с него завязки. Карта развернулась, и пони в толпе смогли увидеть тщательно отрисованные лично Мором очертания берегов, гор и лесов, складывающиеся в единую картину далёкого северного края.
— И что, хочешь сказать, ты знаешь, как её прочитать? — недоверчиво спросил светлый единорог, хватаясь за соломинку — Работал в библиотеке — это ещё не значит, что сам грамотный.
— Да шо ты чепуху мелешь, прав слово! — возмутился красный жеребец и повернулся к Мору — Дружище, давай, сталбыть, скажи нам всем, как-то место зовётся, куды мы отпраимся!
Мор улыбнулся. Дни работы не прошли зря, и он смог добиться того, чего хотел с самого начала. А хозяин… Что же, всё равно в ближайшие столетия чего-то серьёзного быть не должно было, так что эту затею можно будет назвать просто… творческим проведением свободного времени. Как-то так, он ещё подумает, как это покрасивее сказать. Сейчас же, воздев голову вверх, он сделал вид, что читает, и по площади прокатилось одно слово, что определило судьбы тысяч пони на многие столетия вперёд:
— Северяна!