В западне

Часть 2. Выброшенные в забытое мироздание

Тем временем где-то на отдаленных окраинах Вселенной простирался широкий лес, конца которому, казалось, нигде не было видно. Над громадным лесом стояла тишина, которую даже легкий ветер, колыхающий кончики деревьев, не мог нарушить. Лишь редкие птицы пролетали это место. Казалось бы, ничего не может потревожить многовековой покой этого места.

Но тут, словно из ниоткуда, на одной из опушек леса на миг мелькнула очень яркая вспышка, за которой последовал жуткий грохот, словно в это место ударила молния невиданной силы. Вслед за ней на этом же месте буквально материализовались четверо пони, которые тут же грохнулись на траву, благо высота была для них щадящая. После этого на некоторое время наступила полная тишина. Даже ветер полностью утих. Со стороны могло показаться, что вся эта четверка была уже мертва, но тут тишину на опушке нарушило чье-то копошение.

Как выяснилось, это был Булат, которому повезло очухаться первым из всей четверки незваных гостей, правда, та куча камней, на которую ему «повезло» упасть, явно не способствовала удачному пробуждению. Что-то проворчав под себя, Булат медленно встал на копыта, стараясь не обращать внимание на слегка ноющую голову. После этого он довольно быстро нашел свою винтовку с вещмешком возле себя.

Убедившись, что из снаряжения ничего не пропало, тот облегченно вздохнул. Но его облегчение тут же исчезло, стоило сержанту наконец-то заметить окружающую его местность. А именно то, что она абсолютно изменилась. Прежние тесные пещерные коридоры сменились широкой лесной поляной, на которой вместо привычных елей простирались деревья с неестественным рыжеватым цветом листьев.

— Что это за… хренотень? – высказался тот о происходящем, с трудом подобрав наиболее уместное, но при этом не бранное определение.

Булат решил для себя, что разберется с этим несколько позже, ибо вспомнил, что он прибыл сюда не в одиночку. Обернувшись, он заприметил все еще лежавших без сознания товарищей по беде. Что довольно комично, Буренке почему-то «повезло» упасть на Митьку, который так же лежал в горизонтальном положении и неинтеллигентно пускал слюни. А вот главного заводилы и лихача их отряда в лице Копытникова среди лежавших не было видно.

Но, опять же, решив оставить и этот вопрос на чуть позже, командир отряда принялся будить своих подчиненных. Естественно, своим методом. Взяв в копыта винтовку и передернув затвор, он сделал пару выстрелов в воздух, после чего закричал как резаный во всю ивановскую:

— ТРЕВОГА! ЭКВЕСТРИЙЦЫ АТАКУЮТ!

Надо ли говорить, что после такого варианта «рота подъем» все остальные бойцы сразу же пришли в себя и начали резво озираться по сторонам в поисках источника шума. Разве что Митька оставался лежать (пускай уже и в сознании), будучи придавленным слегка напуганным Буренкой. Когда тот наконец-то понял, по какой такой причине ему не дают встать, он незамедлительно сообщил:

— Буренка, друг мой, обычно я держусь на публике прилично и сдержанно, воспитание сказывается. Поэтому я очень прошу тебя, слезь с меня, Дискорд тебя побери!

— Ах! – испуганно ответил Буренка, после чего тут же слез на землю. – Прости, я не хотел!

— Ну да! Ладно, проехали, – пробурчал Митька, стряхивая с себя грязь. – Хотя я, конечно, предпочел бы проснуться с красивой кобылкой в обнимку, но, как видишь…

— Если вы оба закончили обмен любезностями, — вмешался Булат. – Кто-нибудь в курсе, куда делся Копытников?

— Так мы же позже вас проснулись, товарищ сержант. Нам то откуда знать? – ответил ему Буренка, который так же стал проверять вещмешок на наличие пропажи предметов инвентаря.

— Согласен, вопрос идиотский… Ну и где нам его искать?!

Если кто и хотел дать ответ на этот вопрос, то те явно не успели, ибо в сторонке от опушки раздался треск дерева, после чего последовал легкий грохот и чей-то громкий возглас:

— АЙ, МЛЯ! МОЯ СПИНА! – воскликнул, судя по манере и лексикону, Копытников.

Обернувшись на звук, его сотоварищи лишь убедились в этом, заметив самого бойца в лежачем положении под одним из ближайших деревьев. Попытавшись встать, его многострадальный позвоночник издал еще один мелодичный хруст, вслед за которым по опушке разнеслась еще парочка звучных, но непечатных выражений связанных с нотой «ля», от которых с испугу разлетелись те немногие птицы, что осмелились посмотреть на незваных гостей с безопасного, так сказать, расстояния.

Приведя спину в относительный порядок, Копытников начал искать свое «добро» поблизости от себя. Ничего не обнаружив возле себя, предвкушая очередную неприятную новость, боец решился посмотреть на то дерево, с которого «удачно» свалился. И действительно! На одной из веток дерева висела на ремне его заветная винтовка, при этом весьма нахально покачиваясь из стороны в сторону. В то же время между самих веток остался торчать его вещмешок. Прикинув, сколько «подарков» ему подбросила Вселенная, Копытников раздраженно сплюнул и проворчал:

— Покурил махорки, называется! Хрен его знает, какой гниде я вчера смог испортить день, но надеюсь, что оно того стоило…

Наблюдавшие за этим члены отряда сопереживали и не завидовали своему товарищу, впрочем, помогать ему они тоже особо не торопились.

— Мне кажется, проблема решена, товарищ сержант, – высказался за всех присутствующих Митька.

— Да уж, и почему я даже не удивлен? Только наш Копытников может нарваться на очередную неприятность прям на ровном месте…

— Может, поможем ему? – задался вопросом Буренка, явно пожалев своего товарища.

— Не волнуйся, сам справится, – ответил ему Булат. – Поверь, он выпутывался из ситуаций и похуже. Причем, большинства из них создал он сам.

— Как ему это удается? – спросил его Митька.

— Честно? А хрен его знает! Хотя он и так особо везучим никогда не был. С чем это связано? Опять же, хрен его знает. – отозвался Булат, а Митька с Буренкой лишь молчаливо кивнули в знак солидарности.

Пока они обсуждали феноменальную «везучесть» своего соратника, сам Копытников матерясь сквозь зубы пытался достать застрявшую на одной из веток винтовку. Но сколько бы тот не пыхтел и не прилагал усилий, достать до своего оружия ему никак не удавалось, оно висела довольно высоко, и достать его простым методом было нереально.

Потерять военное имущество – хуже даже пьянки в расположении части. За такой прокол услышать гневную и нецензурную тираду в свой адрес от своего ротного – это еще легко отделаться. Пускай Копытников несколько легкомысленно относился к армейской службе, за что нередко получал, но допустить такой залет даже ему бы в голову не пришло.

Проклиная трехэтажным матом саму суть мироздания и свое везение, незадачливый боец лихорадочно пытался найти решение своей проблемы. Камней под копытами он не наблюдал, веток тоже, а вещмешок кидать было чревато тем, что потом придется доставать уже его. От накапливающей злобы и досады Копытников от души ударил своей крепкой головой по треклятому дереву.

Стоило ему подумать, что вселенная вдоволь над ним посмеялась, как тут же ему на голову с ветки дерева упал его вещмешок, заставив того снова разложиться на траве и считать звездочки над башкой. Придя в себя, тот начал рыскать в своем вещмешке в поисках хоть чего-то, что могло бы помочь. Что только не перебрал: патроны, зубную щетку, сухари, и остальную дребедень.

Уже было отчаявшись, боец думал бросить эту затею, как вдруг он заприметил в глуби вещмешка свою флягу. Достав ее, он посмотрел на нее, на застрявшую винтовку, снова на флягу, и тут же над его головой «загорелась лампочка», предзнаменую очередную блестящую идею. Тот начал целиться на глаз в сторону злополучной ветки, не искушая себя всякими вычислениями и расчетами, как бы это сделал Митька.

— Ну, не подведи, родная! – поцеловав флягу на удачу, Копытников от души запустил ее в сторону ветки.

И в этот раз удача все же его не подвела, ибо фляга на приличной скорости буквально срубила ветку дерева, после чего проблемная винтовка вместе с флягой полетели вниз. Обученный горьким опытом, боец отошел подальше от падающих предметов, прикрывая свою голову. Подобрав наконец-то упавшее оружие с флягой, боец предался ликованию, и чуть было не пустился в пляс. Но вовремя заметив своих товарищей, которые все это время наблюдали за этим представлением, тот начал ковылять в сторону своих.

— Эх вы, фраера! Тоже мне… — проворчал он. – А как же армейское братство? Солидарность трудящихся? Товарищеская, мать ее за копыто, взаимовыручка? Вы вообще коммунисты, или че?!

Но вопреки ожиданиям, попытка пристыдить своих товарищей лишь вызвала у них трудно контролируемую истерику. Впрочем, сам боец не обижался, ибо его тирада изначально была не более чем иронией.

— Ты смотри, а! — сквозь смех и слезы ответил Булат. – Копытников взывает к нашей порядочности и совести! Кто-нибудь, позовите уже газетчиков из «Северянской Правды»!

— Нет уж, «Пионерской» обойдется, а Буренка будет редактором, – добавил от себя Митька, стараясь так же успокоиться. Буренка же продолжал дальше смеяться, то и дело пошатываясь.

— Гы! Смешно, прям не могу. Аж копыто на курке дрожит, – серьезно ответил Копытников своим остроумным товарищам.

— На спусковом крючке, – поправил того Митька.

— Да похрен, хоть на рыболовном! Может, лучше кто-нибудь скажет, что за хрень с нами произошла?

Данный вопрос окончательно привел в себя повеселевших бойцов, заметно подпортив им дух. Ибо действительно, вопрос о том, куда и как они попали, все еще оставался открытым. Еще в течение пары минут отряд оглядывался вокруг себя, стараясь прийти хоть к каким-то выводам, но пока безуспешно. Впрочем, сейчас был очевиден разве что только один вывод: задание пошло крахом. И теперь оставалось лишь думать о том, что теперь делать.

— Хороший вопрос, — отметил Булат. – Самому интересно узнать ответ. Кто-нибудь вообще помнит, что произошло в той пещере?

— Вроде мы наткнулись на какое-то странное помещение, – ответил ему Митька. – Там еще стены были исписаны какими-то иероглифами, а в центре зала было какое-то устройство из кристаллов в виде сферы. Потом ученые пошли обратно за своим оборудованием, а мы остались патрулировать зал.

— Это все?

— Да, товарищ сержант… Ну, еще Копытников у меня попросил махорки покурить. Свою, говорит, на заставе оставил. Но видать, он просто ее на что-то у кого-то выторговал.

— Эй, ты базар фильтруй! – возмутился упомянутый персонаж. – Я сам не дурак покурить, но в этот раз реально забыл, зуб даю! И вообще, чужие слабости надо уважать!

— Да тихо вы там! Вы как старая женатая пара, тьфу! – пресек их Булат. – Значит, после этого и началась вся эта канитель? Мда… Я знал, конечно, что курение вредит здоровью, но не в таком же формате! Дурдом…

После этого командир отряда на пару минут ушел в себя, пытаясь сопоставить имеющиеся факты и выстроить хоть какую-то картину, но выходила все равно какая-то мистическая хрень. Единственным логичным вариантом объяснения всего происходящего оставалась магия. Сам Булат не был единорогом, и о магии он имел лишь общие представления. Тем не менее, он не раз видел ее применение на практике, да и у него самого в отряде был единорог, раз уж на то пошло. И то, что сейчас с ними произошло, сильно выбивалось из привычных ему представлений о магии как таковой. Поэтому ему оставалось лишь биться в догадках до получения куда большей информации.

— Товарищ сержант! – вывел его из раздумий Буренка.

— Да, в чем дело?

— Какие будут приказы?

Самому Булату было бы стыдно признаться в том, что он впервые на своей памяти не знал, что ему делать. Оставаться тут было бы опасно, ясное дело, ибо одному Дискорду известно, что водится в этих лесах, особенно ночью. Достав винтовку на изготовку и надев вещмешок на спину, Булат ответил:

— Собираемся и уходим! Здесь оставаться нельзя, на открытой местности нас перебить не составит труда. Нужно найти укрытие и наконец-то разобраться, что здесь происходит, и в конечном итоге добраться до наших. Всем быть начеку, мы не знаем, на чьей мы сейчас территории.

— Звучит как план, товарищ начальник, — сказал Копытников. – Только вот… а куда нам вообще идти то? Я лично кроме этих деревьев нихрена не вижу.

Оглядевшись, члены отряды еще раз рассмотрели окружающую местность. И действительно, повсюду их окружали сплошные деревья, никакой тропинки или чего-то в этом роде поблизости не наблюдалось.

— Ну коне-е-ечно, — протянул раздраженно Булат. – Кто сказал, что все должно быть просто?

— Эх, был бы я пегасом, я бы сейчас рванул в небеса, к облакам, — мечтательно произнес Копытников. – Как в той песне: «все выше, и выше, и выше!».

— Нет уж, не надо, — воспротивился Митька. – Ты и на суше – ходячая катастрофа, а если ты когда-нибудь окажешься в небесах, то ты заставишь нашу планету налететь на небесную ось.

— Слышишь, студент. А может ты себе магией крылья сделаешь, а? Заодно и местность разведаешь. Будешь этим, как его… марлико… беликорн… не, там вроде иначе было.

— Аликорном, это во-первых. Во-вторых, магия так не работает.

— Ну ладно-ладно, тогда просто открой нам какой-нибудь портал, чтобы мы вернулись к своим.

— О, милостивая Селестия, да простит меня политрук за такие слова… — измученно простонал Митька, вздымая глаза к небу. – Заклинания для создания порталов доступны только очень опытным и могущественным единорогам, которые этому всю жизнь посвятили. Мои же возможности куда скромнее. Ну и самое главное… МАГИЯ. ТАК. НЕ. РАБОТАЕТ! 

— Ну все-все, не кипятись, снимись с огня, щас пар пойдет из ушей! Я просто предложил варианты, у тебя самого какие идеи есть?

— Пока что не знаю, но это не значит, что ты…

— Товарищ Копытников! – прервал их перепалку Буренка.

— Че? Ну че такое?

— А ты, когда на дереве висел, оттуда ничего не разглядел?

Данный вопрос заставил всех обернуться сначала на Буренку, потому уже на незадавшегося лесничего. Тот же сначала несколько растерянно проморгал, после чего лихорадочно пытался вспомнить все, что он успел увидеть, вися на дереве. Потом он посмотрел на то злосчастное дерево, потом куда-то в сторону от него.

— О, точняк! – воскликнул он резко, указывая своим копытом в районе северо-востока. – Там че-то видел, похоже было на какие-то постройки, хотя я точно не уверен, я был занят, старался не переломать себе позвоночник к дискордовой матери.

— Вот это вот «не уверен» доверия вообще не внушает… — проворчал Булат, признавая, что нормальной информации ему пока что не видать. – Ладно, это уже хоть что-то. Выдвигаемся прямо сейчас! Повторю ещё раз, для немного непонятливых, что нам нужно действовать крайне осторожно, мы не знаем, на чьей мы территории. Все, пошли!

После этого группа бойцов тут же начала выдвигаться в сторону предполагаемых построек, о которых упоминал Копытников. Конечно, это был такой себе ориентир, и Булат предпочел бы иметь хоть какую-нибудь карту и компас, но увы. Несмотря на то, что поблизости от них никого не было видно и слышно, отряд держался максимально осторожно, держа оружие наизготовку, и стараясь не привлекать к себе внимание.

Еще примерно полчаса они продолжали идти через лес, высматривая в отдалениях потенциальные угрозы. Но окромя уже слегка поднадоевших деревьев не было вообще ничего, разве что иногда птицы о себе напоминали, что наблюдали за незваными гостями их леса.

К слову о деревьях. Самой бросающейся в глаза странной деталью этого места являлся нетрадиционный рыжий цвет листьев самих деревьев, будто они были объяты огнем, даже их верхушки, если разглядеть, оставались рыжими. Можно было подумать, что это самая обычная картина для осеннего периода, но… Еще вчера на дворе было лишь начало лета, но никак не осени. Все это делало ситуацию все более и более странной, если не сказать мистической. Но Булат и остальные старались отринуть эти мысли и не отвлекаться от задания. Но учитывая обстановку полной неразберихи, это было довольно проблематично.

— Смотрите-смотрите! – вдруг воскликнул Буренка, указывая куда-то вперед. – Там тропинка!

Без лишних слов все остальные устремили свои взгляды вперед. И действительно, чуть дальше от них можно было разглядеть слабо протоптанную, но все же тропинку.

— Ну наконец-то, теперь можно жить, – облегченно выдохнул Булат. — Молодец, Буренка, облегчил нам всем жизнь!

После обнаружения новой тропы, отряд принялся выдвигаться по ней в сторону ближайшего населенного пункта, держа ухо востро. Настроение у бойцов пускай и малость, но все же поднялось, было уже хотя бы более понятно, куда им двигать. Но таящаяся неизвестность, поджидающая их впереди, все равно заставляла их нервничать.

И так в течении еще получаса продолжался их поход, и за все это время не было даже намека на чью-то живую душу, даже едва заметных следов не было, словно по этой тропе не проходили даже животные. По мере их продвижения, деревьев становилось все меньше и меньше, и в конечном итоге тропа вывела их в какое-то поле. По обе стороны от дороги простирались достаточно широкие поля, на которых лежало несметное количество полностью засохших стеблей. Так что если здесь что-то и росло, то оно уже давно как мертво. Подобная картина не могла оставить отряд красноармейцев равнодушными.

— Кто-то явно запустил это поле… — с некоторой досадой сказал Буренка. – Столько пахотной земли, и вся пропадает зря.

— А че, здесь разве что-то растет? – недоуменно добавил Копытников.

— Скорее уж росло, судя по тому, как оно сейчас выглядит. – сказал Митька. – На пшеницу вроде не похоже.

— Это кукуруза. – отметил Буренка.

— Думаешь?

— Да, початки хоть и почернели уже от засухи, но это точно она. Мы с матушкой имели у себя маленький клочок землицы, на котором отдельно ее выращивали. Обычно весной сажали, к лету уже прорастала, а потом всей семьей… — прервался Буренка, а на его лицо стала проявляться тоска и некоторая горечь.

— Ну, а дальше что? – спросил Митька.

— А, что?

— Я спрашиваю, дальше что?

— А… ну, мы ее вареной с солью любили есть, и…

— Слушайте, ну хорош уже о жратве, а? – раздраженно вздохнул Копытников. – И так с утра во рту ни крошки, а тут вы еще, фраера! А я не могу воевать, когда я голодный!

Тут он схватил первый попавшийся под копыта кочан кукурузы. Его иссушенный и практически черный вид, походу, его слабо смущали. Поэтому он сделал довольно внушительный укус, после чего начал пытаться это прожевать. Изумленные от такого Митька с Буренкой даже остановились, чтобы удостовериться в том, что им эта сцена непомерного и глупого обжорства не снится. Они пытались как-то его отговорить, но голодный желудок для Копытникова был куда более весомым аргументом, даже если еда одним своим видом губила на корню всякий аппетит. Спустя пару секунд пережевывания, на морде у бойца проиграли, кажется, все возможные эмоции: изумление, шок, ужас, гнев, и в конечном итоге – отвращение. Выплюнув незадавшийся перекус и выкинув кочан к дискордовой матери, тот промолвил:

— Я думал, что на работе в порту Петерсхуфа меня кормили всяким дерьмом… я погорячился, охренеть как погорячился! Тьфу! Твою же ж мать!

— А на что ты вообще, мне интересно, рассчитывал? – ошарашенно его спросил Митька. Буренка продолжал на него смотреть с открытым ртом.

— Я думал, что еще большую мерзость в своей жизни уже не встречу… Ага, щас! Я хоть с этой хрени не траванусь?

— Честно говоря, здесь я ни за что ручаться не буду…

Тут к ним подскочил несколько озлобленный сержант, которому пришлось идти обратно за своими бойцами. Не надо быть оракулом, чтобы понять, что это ему не очень прибавило хорошего расположения духа.

— Какого хрена я должен вас за собой тянуть, придурки?! Мне вам приказы на вашей шкуре написать? Повторю в последний раз для полностью глухо-слепо-бухих! Не привлекать внимание, мы на чужой (скорее всего) территории! Если спалимся, «мама» крикнуть не успеем, как получим по пуле на каждую рожу! – разразился Булат гневной тирадой, удивительно, как на крепкий лексикон не перешел. Тут он обратился к своему «любимчику»: — Ефрейтор Копытников!

— Я! В смысле?!

— Если мы по твоей милости раскроемся, то я придушу тебя прежде, чем условный эквестриец зарядит в тебя магией, ты понял меня?

— Есть, товарищ сержант… — неохотно ответит тот.

— Все, разбор полетов окончен! Двигаем дальше, вроде за полем какие-то здания мелькали, пойдем туда. Да и надо поторопиться, солнце скоро уже будет садиться.

Окончив свой разбор полетов, командир отряда развернулся и двинулся той же дорогой. Еще пару секунд бойцы провожали его взглядом и не знали даже, что и сказать. Лишь одному Митьке удалось прийти в себя, на что тот заявил:

— Интересно, кто-нибудь скажет товарищу сержанту, что его пылкая речь о дисциплине и исполнительности наделала больше шума, чем наш разговор?

— Не-а, спасибо. Мне одного раза хватило. – отказался от такой затеи Копытников.

— Ладно, давайте двигаться дальше. – подвел итог Буренка, с которым никто не решился спорить.

После убедительного и мощного втыка от своего командира, остальные бойцы не стали искушать свою удачу, потому вернулись к выполнению боевой задачи, стараясь не отвлекаться на все остальное. И в самом деле, чем дальше они проходили поле с мертвой кукурузой, тем отчетливее в дали стали проявляться силуэты каких-то построек. Данная новость заметно приободрила бойцов, так как это было свидетельством того, что они на правильном пути. Впрочем, других путей то и не было, раз уж на то пошло.

Чем ближе они подбирались к предполагаемому населенному пункту, тем медленнее отряд подходил к месту, держась максимально скрытно. До сих пор на их пути не было встречено абсолютно никого. Казалось бы, отлично, меньше риска быть пойманным. Но такая обстановка заставляла Булата нервничать, ибо не могло все быть так гладко, не могло быть такого, чтобы они не заметили хоть кого-нибудь.

Тем не менее, в том городе или поселке наверняка должны быть пони, но чьи? Если им повезло, и они остались в пределах Сталлионграда, то они смогут хоть как-то связаться со своими. Но если это была уже Эквестрия? Оказаться в глуби вражеской территории, без связи со своими, без явных приказов и экипировки – кошмар даже для матерых бойцов, еще заставших времена революции. Так что оставалось лишь надеется на лучшее, но быть готовым к худшему.

Спустя непродолжительное время, без происшествий, отряд Булата почти добрались до конца тропы, а сами поля кукурузы уже оставались позади. Когда они окончательно вышли за их пределы, перед ними уже начал виднеться самый настоящий мост, проходящий через обрыв. На обратной стороне моста уже стали заметны четкие очертания зданий как мелких, так и довольно высоких.

— Всем пригнуться! – перешел на шепот Булат. – Вижу впереди населенный пункт неопределенной принадлежности, головы не высовываем! Подбираемся ползком к мосту, как можно тише! Ну, погнали!

И стали они аккуратно ползти к ближайшему мосту, то и дело посматривая на здания напротив него, высматривая в них хоть кого-то. Через пару минут осторожных телодвижений, бойцы смогли подобраться к концу моста, но продолжали не высовывать свои головы. Булат подал копытом жест «стоп», приказывая своим бойцам остановится. Сам же он привстал на копыта и пригнувшись, прошел чуть дальше своих бойцов. Подобравшись к краю обрыва, неожиданно выяснилось, что этим самым обрывом оказалась река, течение которой было слишком неспешным, чтобы можно было расслышать шум вод.

Отбросив об этом мысли, командир отряда принялся аккуратно высматривать на той стороне реки хоть кого-то живого. Но с той стороны моста все так же не было никого видно, и это уже начинало действовать на нервы Булату. В этот момент он очень сильно пожалел, что у него было с собой бинокля, или какой-нибудь примитивной подзорной трубы. Пытаясь вслушаться, он надеялся услышать чьи-то разговоры, цокот копыт, что угодно. Но все, что ему удавалось расслышать, это легкий шум воды, исходящий от течения реки. Создавалось впечатление, что в том городе вообще не было ни души. Либо он просто был слишком далеко, чтобы что-то расслышать, хотя на слух Булат никогда не жаловаться, а при службе на границе это и вовсе является необходимостью.

Не получив никакой дельной информации, сержант раздраженно цокнул зубами, после чего он принялся также неспешно возвращаться к своим, пускай и с пустыми копытами.

— Так… — протяжно произнес он, перебирая в голове факты. – Либо я слепой, либо умом тронулся…

— А че не оба варианта? – прервал его посмеивающийся Копытников.

— Да заткнись ты! Так вот… Я не заметил вообще ни-ко-го! Как будто этот город пустой, даже шума оттуда не слышу.

— Может, они просто приготовили для нас засаду? – высказался Буренка.

— Возможно, но надеюсь, что ты ошибаешься… Ладно, надо двигаться дальше, за мост, ибо солнце скоро будет садиться, и надо найти укрытие. Всем быть начеку! Возможно, что нас там действительно ждет засада, так что смотрите в оба. Если заметите что-то подозрительное: движение, шум, даже если просто что-то показалось – докладывайте сразу же. Все поняли? – спросил Булат после инструктажа, на что все остальные уверенно кивнули. – Копытников, даже не думай!

— Гля, а я че?! – возмутился тот. – Чуть что — сразу Копытников. Несправедливо!

— Просто напоминаю, что мое обещание тебя придушить в случае очередного сюрприза с твоей стороны еще в силе. Все, выдвигаемся!

Приняв решение двигаться дальше, бойцы начали аккуратно пересекать пост. Сам мост тоже вызывал вопросы, ибо он явно видал и куда более лучшие времена. На пути то и дело встречались дыры таких размеров, что в них можно было слону провалиться. Да и сам мост в целом своим видом вообще не внушал доверие. Явно было заметно, что за ним уже очень давно не ухаживали. Правда, причины такого отношения все еще остаются за пределами их понимания.

Продолжая идти дальше, Булат все так же через перекрестие прицела своей винтовки пытался увидеть хоть одного пони, да он даже бродячую собаку встретить был бы рад, ибо эта гнетущая тишина нисколько не добавляла уверенности. Все было… слишком странно, и логика здесь уже была практически бессильна. И когда они окончательно перешли мост и зашли в окраины найденного ими города, они почувствовали, что словно оказались в совершенно ином мире. И увидев то, что предстало перед их глазами, лишь сильнее убедило их в этом.

Сам городок представлял собой сборище небольших построек, разбросанных вдоль разделяющейся дороги. Сами здания были в ужасном, если не сказать кошмарном состоянии. Окна в большинстве своем были либо выбиты начисто, либо стекло огромными кусками свисало с рамок. Та же картина была и с дверьми, разве что порой встречались либо заколоченные, либо открытые на распашку, будто приглашая в гости. Некоторые здания заросли всевозможной растительностью, будто за ней никто не следил Селестия знает сколько лет.

И что примечательно, здесь тоже были эти рыжие деревья, которые они повстречали в лесу. Здесь же они произрастали между зданий. Также в воздухе витало ощущение необъяснимой тревоги, от которой хотелось забиться в самый дальний угол, держа оружие перед собой, ожидая опасности за каждым углом. Под их копытами постоянно попадался всяческий мусор — от потертых и сгнивших книг до чьих-то жеребячьих игрушек. Ну и самое жуткое: повсюду стоял уже знакомый бойцам могильный холод, точно такой же, какой они ощутили в той злополучной пещере. Уже каждому стало понятно, что этот город был уже Дискорд знает сколько веков как заброшен, и сейчас он больше походил на огромную могилу…

Булат был в таком же изумлении, что и его бойцы. От гнетущего холодка по его шкуре прошлась целая полчища мурашек, но внешне он оставался спокойным. Ибо если командир будет в панике, то всему отряду придет конец. Он все так же продолжал высматривать в каждом затемненном углу любую возможную угрозу, но все так же никого не было. Самому Булату уже начало казаться, что в этом городе и в самом деле не было ни души, и что это был самый настоящий город-призрак, о которых иногда он слышал из армейских баек сослуживцев.

Спустя еще пару минут молчаливого продвижение вглубь мертвого города, отряд предстал перед статуей весьма довольно внушительных габаритов. Увы, идентифицировать того, кому посвящен этот памятник, было нереально. Статуя практически полностью проросла растительностью, которая почти полностью поглотила ее, разглядеть можно было лишь длинный рог на «голове» статуи.

Остановившись перед статуей, красноармейцы оглянулись вокруг себя, рассматривая «достопримечательности» этого могильника, бывшего когда-то оживленным городом, все так же продолжая чувствовать себя крайне неуютно. Никто из них не обронил ни одной даже буквы, будто опасались нарушить покой этого древнего места. Булат собирался было отдать новое распоряжение, как его неожиданно прервали:

— Ну че я могу вам сказать, товарищи… — прервал эту долгую и гнетущую тишину Копытников. – Мы в жопе! Причем конкретно…

На такое «красноречивое» описание последних событий возражений ни у кого, даже их сержант не решился устроить взыскание, ибо его голова была занята лишь одним вопросом: «что же теперь делать?».