Доктрина Превосходства

2 - Кошмар

Музыка:
Слава и благодать: https://www.youtube.com/watch?v=YMxyjN7l5-M&list=PLXfMePBkWKqT-I5YmzlnNj1XYieFIwwux&index=4
Вообще, теперь давать русские имена северянам кажется кринжовой идеей, ибо у них все таки не на 100% они совпадают. Но, учитывая что это будет всего в одной главе, менять как то желания нет.

Шторм очнулся посреди холодных улиц, в кругу таких же, как он, солдат, замотанных в утеплённые шинели. Снег хрустел под копытами, а воздух был пропитан запахом пороха и горящей древесины. Снегопад, казалось, не прекращался, укрывая улицы тонким слоем свежего покрова, делая всё вокруг белоснежным и безмолвным, словно время остановилось.

— Шторм, Дискорд тебя побери, опять спишь? — Кто-то настойчиво тряс его за плечо.

— Не, всё в норме, Егор, в норме.

Егор Светляков был его другом, с которым они прошли огонь и воду, вместе застали начало гражданской войны, которая длилась в сумме чуть больше недели, но успела залить кровью почти всю Северяну. Ещё позавчера они впервые встретили врагов в реальном бою на подступах к Питерсхуфу, а уже сегодня враг теснил их на улицах. Шторм вспомнил, как они, замёрзшие и измотанные, стояли в окопах, слушая отдалённые звуки взрывов и перестрелок.

— Бойцы, смирно, подкрепление прибыло, — отчеканил полковник Станислав Белый, прикомандированный к ним офицер с тех пор, как изначальный командир был убит единорогом-комиссаром в одном из боёв в пригороде Питерсхуфа.

Шторм знал этот кошмар практически идеально, он приходил к нему слишком часто, и этот раз не был исключением. Вот сейчас к ним на позиции прибудет отряд солдат в меховых пальто и шапках, вооружённых шашками и копьями, а также с винтовками "Лилия" за спиной. Он уже помнил наизусть каждого казака, что стоял тут, — гордого вольного пони, стерегущего суровое пограничье Северяны и первым принимающего удар. На этот раз, впрочем, удар был изнутри.

Атаман скомандовал своему отделению:

— Винтовки достать, копья за спину, шашки наголо, подготовиться к бою.

— С Найтмер, ребята, — еле слышно добавил он. На что ему лишь громогласно крикнули в ответ:

— За Найтмер и Царя!

И как много раз до этого, они вновь ввязались в схватку с отрядами красной гвардии. Первые пони показались из-за угла с другой стороны, перекрытой баррикадами и обломками улицы. Как и его сослуживцы, Шторм занял позицию у импровизированного парапета и, зажав в копытах винтовку, посылал пули одну за другой в сторону неприятеля, используя копытокинез для передёргивания затвора, стараясь координировать каждый выстрел с остальными. Свинцовый дождь накрыл улицу, и обе стороны несли потери. Вот жеребец, стоящий рядом, с криком свалился с парапета, и к нему подбежала кобылка-медик, констатировавшая моментальную смерть. Осколок от гранаты, которую противник сумел успешно метнуть прямо за баррикады, порезал Шторму бок, отдавая острой болью в рёбрах. Многим солдатам вокруг, впрочем, повезло меньше. Лежа на земле и оглянувшись в сторону врага, он увидел, как танк, ещё вчерашний трактор, проламывает первую линию баррикад.

Вражеский танк, неповоротливая, но бронированная стальная машина, заливал свинцом дальние укрепления, за которыми они укрылись.

— Шторм, сейчас! — донёсся до Шторма крик Егора откуда-то сзади. Недолго думая, по уже привычной за последние дни схеме, с его рога упали искры, материализующие заклинание за считанные мгновения, и вот заряд магии уже разрывал танк, не оставляя экипажу ни шансов.

— Единорога в плен не брать! — слышит он яростный крик противника откуда-то спереди.

Но его это не волнует. Нет, он солдат, он выполнит свой долг до конца. Что есть смерть? Все рано или поздно умрут, не так ли? — думал его уходящий во тьму разум. Поднимая кое-как телекинезом винтовку, которую он успел уронить, пока уничтожал танк, он делает пару выстрелов в сторону голосов, только чтобы свалиться от магического истощения. Кто-то затаскивает его в дом, обычный многоэтажный дом, коими столь богат Питерсхуф. Он видит напоследок открывшуюся картину хаоса городского боя: множество трупов, где-то краем глаза видны фигуры, сражающиеся на шашках, звон металла и шум от огня винтовок застилали его разум. Он уже и не помнит, кто оттащил его с покрытого павшими и раненными поля боя. Кое-как поднявшись с болью в роге, спустя неизвестно сколько времени провалявшись без сознания, он с винтовкой наперевес и окровавленными бинтами под шинелью, игнорируя причитания медсестёр, круживших вокруг других раненых, уложенных ровными рядами у стен, рванул к заднему выходу из дома. Снаружи, из наспех сваленных баррикад, отряды солдат в папахах стреляли куда-то во тьму, где виднелись далёкие силуэты врага. Он заметил, что все они были так или иначе ранены, и то тут то там их шинели перекрывали свежие бинты.

— Хорошо, значит, бой ещё идёт, нужно вернуться к остальным, — подумал про себя Шторм.

Ситуация накалялась. Где-то на расстоянии от его позиции взрывались гранаты, сигнализируя, что враг уже вступил в ближний бой с бойцами второй линии, а глухие удары артиллерийских снарядов сотрясали землю. Шторм рванул к проходу, ведущему на первые позиции, расположенному за спинами стреляющих куда-то вдаль казаков, чтобы найти своё отделение. Ему пришлось прятаться за перевёрнутыми телегами и остатками стен, чтобы не попасть под вражеский огонь. Питерсхуф был теперь похож на ад на земле: обломки зданий, разрушенные улицы, горящие машины и повсюду разлетающиеся осколки.

Шторм вгляделся в темноту, пытаясь различить движение врага. Красногвардейцы перебегали от укрытия к укрытию, ведя ожесточённый огонь по его товарищам, всё ещё удерживающим отдельные позиции на некогда их части улицы. Он заметил, как один из его сослуживцев, молодой жеребец по имени Лев, который находился на другой стороне от дороги, пересекающей злосчастную улицу, поймал пулю в плечо и упал на землю, корчась от боли. Шторм галопом бросился к нему, однако вражеский огонь быстро приструнил его пыл. Не вынося вида умирающего товарища, он не придумал ничего лучше, чем в последний раз напрячь свой рог. Ему точно не хватит сил, чтобы создать щит, но ему это и не требовалось. Подхватив ближайший кусок дерева из темноты телекинезом, он, используя его как щит, рванул на ту сторону, где погибал его друг, прикрываясь им от огня противника, стремясь вытащить своего друга из линии огня.

Подползая к Льву, Шторм видел, как тот борется за каждую попытку вдоха. Кровь обильно стекала из раны, и Лев с трудом поднимал голову, пытаясь что-то сказать. Шторм прижался к земле, чтобы не попасть под пули, и, осмотревшись, понял, что у них практически нет шансов выбраться живыми.

— Лев, держись, мы тебя вытащим, — прохрипел он, пытаясь перевязать рану. Об использовании магии, увы, речи идти не могло: он всё ещё был слаб, да и всегда был плох в исцелении. Лев закашлялся, сплёвывая кровь:

— Они наступают, мы не сможем их сдержать...

Пули свистели над головой, и Шторм с трудом слышал слова Льва. Он быстро огляделся в поисках безопасного пути отступления. Заметив небольшую щель между двумя развалинами, он решил рискнуть.

— Держись крепче, я сейчас подниму, — сказал Шторм, подхватывая Льва под копыто. Лев застонал от боли, но попытался помочь Шторму, насколько это было возможно.

Они начали медленно ползти в сторону щели, стараясь не поднимать головы. В какой-то момент он резко почувствовал острую боль в спине: осколкам было всё равно, какую форму носит пони. Вопя от боли, он полз вперёд, через боль, боль, что слилась с его разумом. Его тело подчинялось интуитивным командам даже когда сознание было затянуто одной только болью. Шторму приходилось останавливаться каждые несколько метров, чтобы перевести дыхание и остановить магией все открывающиеся раны, чтобы не умереть от кровотечения. Путь казался бесконечным, но они продолжали двигаться.

Когда они добрались до узкого прохода, Шторм заметил, что вражеские солдаты уже начинают обходить их с фланга. Времени оставалось всё меньше. Шторм собрал все силы и, рывком подняв Льва, протащил его через щель. На другой стороне было относительно безопаснее, но они были ещё далеко от полного спасения.

— Лев, ты держишься? — спросил Шторм, глядя на бледное лицо друга. Лев кивнул, хотя было видно, что ему с каждым мгновением всё труднее.

Шторм снова подхватил Льва и побежал к ближайшему укрытию. Они прятались за обломками стен и перевёрнутыми машинами, пытаясь избежать вражеского огня. Каждый шаг давался с трудом, и Шторм чувствовал, как силы постепенно покидают его. Как вдруг со стороны их позиций показались силуэты бойцов.

— Наконец, подкрепление прибыло! — услышал он крики одного из казаков неподалёку.

Новые силы занимали брошенные и усеянные павшими позиции. Командир отряда в фуражке эквестрийских сил, на которой виднелась кокарда с двумя аликорнами, взмахнул шашкой и, в попытке мотивировать уцелевших солдат, начал толкать речь:

— Братья! Наш враг стремится отобрать наш дом! Всё, чем мы дышим. Они убьют нас всех, всех до единого, если победят. Так не дадим же им взять своё! За Эквестрию! За Найтмер! За царя! Победа или смерть!

Ответом ему был лишь одобрительный гул от окружающих его солдат. Но, увы, похоже, их врагов это не сильно впечатлило: оглушительный и громогласный боевой клич был слышен даже на их позициях через всю улицу. Орудия, бьющие откуда-то из-за города, ещё недавно принадлежавшие местному гарнизону, вновь дали оглушительный залп прямо по городу, ровняя позиции белых войск. По счастью, привыкшие к артобстрелам пони заранее разбежались в спасительные укрытия. Когда канонада закончилась, почти сразу во тьме показались красные штурмовики: закованные в броню пони с пулемётами и винтовками в копытах. Настала пора белых сил бить на упреждение: пулемёты, не дожидаясь команды, открыли огонь из окон зданий. Где-то промелькнул в уходящей вспышке, разлившейся алой кляксой во тьме, зажигательный коктейль. Белые силы быстро занимали только оставленные позиции, чтобы засыпать серую полосу между двумя сторонами свинцовым дождём. Впрочем, красных штурмовиков это, похоже, не смущало: вскидывая пулемёты, эти могучие земнопони шли вперёд, игнорируя винтовочный огонь, который не пробивал их броню.

– Сапёры! Где вы, дискорд побери? Подрывайте заряды! – заорал командующий обороной, пони в чёрной фуражке.

– Пан капитан, сапёры-то погибли уже все, – ответил явно немолодой солдат, прячущийся за перевёрнутым трамвайным вагоном.

– Ты! – указал он на Шторма. – Единорог! Двигай в минную канаву и взорви их!

– Но сэр! Мой друг у меня на копытах умирает!

Мельком взглянув на Льва, офицер продолжил:

– Ему ничего не угрожает, я видел ранения и похуже. Торопись, или никто из нас не выживет!

Отдав честь, Шторм закончил перематывать бинтами свои раны. С тяжестью подошёл к дыре в баррикаде, через которую виднелись лишь руины, тьма, прерываемая вспышками выстрелов, и костры далёких пожарищ. Сделав глубокий вдох, он рванул прямо в пылающую огнём и сталью улицу. Вспышки от выстрелов и разрывов создавали прекрасную видимость даже в самую тёмную ночь. Несся к канаве сбоку от улицы, чудом не поймав ни одной пули, укрываясь за телами павших, переползая метр за метром от укрытия к укрытию. Но вот резкая боль – пуля всё-таки нашла его, попав в переднюю ногу. Издав крик боли, он продолжил ползти, пока вокруг гремели свинцовые ливни.

– Прикройте его огнём! – слышался вдали крик офицера.

Метр за метром, мучительно проползая по улице, пока над головой свистели пули, едва не задевая его рог, он дополз до канавы, где виднелись трупы неудачливых сапёров, укрытые слоем грязного снега. Подползая к месту установки взрывчатки, он начал раздумывать, как её взорвать, только чтобы понять, что ему нечем поджечь порох. Винтовка выпала из копыт, когда он поймал пулю. Он тщетно пытался найти силы хотя бы для самого маленького огненного шара, но чувствовал лишь пустоту. Вот ведь шутка судьбы, да?

Он стал вопить в отчаянии, представляя, как его собратьев давят танковые траки, и во всех подробностях представляя собственную смерть, задавая себе вопрос, ради чего он так далеко дошёл. Пока его взгляд не упёрся в странный блеск среди бочонков с взрывчатой смесью.

– Кристаллы! Они оставили тут кристаллы! Да упокой Найтмер души этих сапёров! Я отдаю вам честь!

Его охватила эйфория, мигом сменившая страх. Он понял, что делать. Устанавливая магическую метку с таймером, тратя остатки своих сил, он стал убегать от канавы на трёх ногах. Его братья всячески подбадривали его своими криками и просили ускориться. Уже запрыгивая в брешь в баррикаде, он почувствовал боль в своей многострадальной спине. Валясь на живот прямо на позициях, он чувствовал, как сознание покидает его. Но за его спиной красные штурмовики взлетали на воздух вместе с окружающими строениями, и гора камня, бетона и дерева обрушивалась прямо посреди улицы, перекрывая единственный проход.

Однако, не приходя в сознание, он вновь оказался на копытах, вернувшись к новому этапу бесконечного кошмара городских боёв. Видя, как созданные им завалы рушатся под мощью траков стальных монстров, он услышал звук танковых двигателей с другого направления. Шторм понял, что это были вражеские подкрепления. Пока он был без сознания, красные дождались подхода техники. Он поднял голову и увидел, как из-за угла соседней улицы, откуда не ожидалось нападения, выехал ещё один танк. Его ствол направился прямо на их позиции. Шторм понял, что у них мало времени.

– Всем отступать! – закричал он, подхватывая уже успевшего оклематься Льва под копыто.

Они бросились к ближайшему укрытию, когда танк открыл огонь. Взрывная волна отбросила их назад, но Шторм успел вовремя спрятаться за угол здания. Льву так не повезло – его тяжёлые раны, наспех обработанные медиком, снова начали кровоточить, покрывая его форму свежими алыми пятнами. Шторм понял, что ему нужна немедленная помощь.

Он осмотрелся, пытаясь найти безопасный путь на следующую линию. Заметив, как в стороне, за небольшим складом, собралась группа их солдат, он потащил Льва к ним, слыша за спиной приближающийся гул танковых гусениц. Добравшись до солдат, он увидел их командира, капитана Орлова, который организовывал оборону на новом рубеже.

– Капитан, нам нужно срочно вывезти раненых! – закричал Шторм, пытаясь перекричать грохот выстрелов.

Капитан нахмурился, глядя на Льва, и затем приказал двум солдатам:

– Заберите его и отведите в медпункт. Шторм, ты остаёшься со мной.

Шторм кивнул, наблюдая, как Льва уносят в безопасное место. Он повернулся к капитану, который продолжал раздавать приказы:

– Нам нужно удержать эту позицию любой ценой. Если танки пройдут, город будет потерян.

Шторм понимал, что задача была практически невыполнимая, но у него не было выбора. Он занял позицию за остатками стены и начал целиться в приближающихся красных гвардейцев из подобранной с ближайшего трупа винтовки. Вражеские солдаты казались уже повсюду, и он знал, что их силы иссякали.

Бой шёл уже несколько часов, и каждый выстрел отдавался болью в теле. Раненная нога отказывалась слушаться. В какой-то момент ему показалось, что он уже не чувствует ни передних, ни задних копыт. Единственное, что удерживало его в сознании, была мысль о товарищах и о том, что они должны выжить.

Внезапно в небе раздался рёв двигателей, и Шторм увидел, как над городом появились эквестрийские самолёты. Десяток бомб упал в районе вражеских позиций, неся смерть и хаос в стройные ряды предателей. У Шторма зародилась надежда, что, возможно, у них есть шанс.

– Держитесь, ребята, наши прибыли! – крикнул он, стреляя по красным, которые начали отступать под напором авиации.

Взрывы разрывали улицы, здания рушились, но наступление врага было приостановлено. Шторм почувствовал, как его силы покидают его, но он продолжал сражаться, пока вражеские солдаты не начали отступать. Вокруг было полно дыма и пепла, но он знал, что они выиграли немного времени.

Когда бой затих, он обессиленно опустился на землю. Рядом с ним сидели выжившие товарищи, тяжело дыша и перевязывая раны. Вокруг уцелевшие из их группы, те, что смогли укрыться от пуль и мин, летящих с вражеской стороны, но безнадёжно попадающих в крепкие стены здания, не оставляя жертв. Ряды солдат поредели. Вот двое казаков пытаются откачать третьего, которому шрапнель пробила голову; вот несколько солдат с криками пытаются выбежать на улицу в надежде сдаться, но лишь падают от беспощадного вражеского огня; а вот офицер пытается привести в порядок паникующих.

Взгляд Шторма скользнул по знакомой фигуре, добродушно улыбающейся и радующейся, что он смог пережить очередную заварушку на улицах этого проклятого города. Егор тут, Егор с ним, значит, всё не так плохо. Его друг и товарищ с ним, они ведь вместе смогут пройти через что угодно, да? Как раньше? Сквозь огонь и воду?

Однако наивная надежда сменилась холодным и беспричинным ужасом. Скоро что-то должно случиться, что-то, что он каждый раз забывает, что-то, что он хочет забыть.

– На позицию, примкнуть штыки, пули не беречь, похоже у них больше сил, чем мы думали, новая волна на подходе! – кричал охрипшим голосом офицер.

Шторм кое-как схватил копытокинезом винтовку и занял позицию у окна, посылая пулю за пулей в направлении фигур, одетых в так похожую на его собственную форму, но с красными повязками и остроконечными шляпами, которые хорошо выдавали их среди тьмы ночи. Яростный бой не утихал ни на минуту. Где-то рядом стрекотал пулемёт. Враги продолжали напирать, фигуры коммунистов перебегали с места на место, всё ближе и ближе к их укрытию, и всё больше пуль летело в их сторону, хоть и жертв они находили редко.

Шторм ужаснулся, когда понял, что выстрелил последний патрон, хотя планировал оставить один для себя. Отчаяние сменилось надеждой, когда кто-то выкрикнул:

– Пегасы! Наши пегасы!

Значит, какие-то подразделения пегасов ещё уцелели. Это не могло не радовать Шторма. Ждать нового вылета спасительных самолётов не приходилось, судя по его опыту, командование отправляло их в совсем безвыходных ситуациях. Чего не скажешь о гораздо меньших пегасах, постоянно оказывающих помощь на тактическом уровне бедной пехоте, жнущей большую часть смертей.

Группа крылатых фигур, едва различимых в ночном небе и двигаясь клином, сбросила гранаты и бомбы на врагов, засевших внизу. Красные силы отступали под градом осколков и картечи. В сердце Шторма зародилась надежда, которая очень быстро оборвалась артиллерийским снарядом, прилетевшим в дом, служивший им укреплённой огневой точкой на этой улице. Всё уплыло, сменившись вихрем боли.

Кое-как открыв глаза, он обнаружил себя на полу среди кучи раненых тел своих товарищей. И среди них стоял Егор. Шторм почувствовал радость: его друг тут, он точно не бросит. Радость, которая быстро сменилась ужасом, когда силуэт его старого знакомого охватило зелёное пламя. Спустя секунду на его месте стояла закованная в чёрный хитин фигура. Она, не долго думая, стала добивать раненых, закалывая штыком одного за другим. Ужас, который он испытывал, не передать словами. Он вспомнил, в очередной раз вспомнил, чего он так боялся в этом повторяющемся кошмаре – абсолютное чувство безысходности и предрешённости его судьбы самым ужасным способом. Вот и дошла его очередь. Чёрная фигура двигалась в его сторону. Он вопил, кричал, бился в истерике и призывал Найтмер на помощь. Всё, что бы его забрали из этого ужаса, всё, что угодно. Но вот фигура уже перед ним, холодная и безэмоциональная, хитиновые мёртвые глаза уставились на него. Неужели он прошёл этот кромешный ад на улицах только чтобы умереть так? Ужас накрыл его с головой. Только для того, чтобы он обнаружил себя лежащим на полу своего купе.

– Почему всегда именно спина?! – вырвалось из его пересохшей глотки.