Доктрина Превосходства

0 - Пролог

Имена ОС-ов наполовину сгенерированы нейронкой, наполовину позаимствованы у рандомных бригадных офицеров из игры.

В дождливую грозовую ночь Грей Шторм вновь проснулся в поту. Очередной кошмар. Со страхом он вспомнил перекошенное злобой лицо красногвардейца. Уже четыре года прошло с зимней революции, но воспоминания о том кровавом, хоть и недолгом конфликте до сих пор терзают его душу. Встав с кровати и найдя свою форму, единорог серого цвета с темно-алой гривой решил пойти подышать воздухом. Пробравшись мимо мирно сопящего дневального, капитан Грей Шторм направился гулять по окраинам Кантерлота, неподалеку от которого находилась их часть. Непогода, царившая снаружи, не сильно волновала его притупленный разум.

Для многих до сих пор было шоком, что их гармоничное общество впервые столкнулось с таким понятием, как война. Зимняя революция и вторжение в Кантерлот были одинаково шокирующими для большинства событиями. Хотя ему, как любому военному, причины казались вполне очевидными, принцесса, похоже, так не считала. В обоих случаях вся вина ложилась на солдат и гвардию. В первом случае за то, что "устроили кровавую бойню", сражаясь с коммунистами без ведома Селестии, во втором — когда выхолощенная и ослабленная "оптимизацией" армия ничего не смогла противопоставить внезапному удару чейнджлингов.

Стоит ли упоминать, во сколько раз после этого события был урезан бюджет? Сколько лишилось работы и было выброшено на улицу? Принцессу, очевидно, волновало только сохранение стабильности внутри, игнорируя внешние факторы, и порой сильно задумываясь об этой политике их руководства, его хватала паранойя и страх начала новой войны, хотя для этого не было никаких объективных причин. Но прошлое уже слишком плотно повлияло на его взгляды на жизнь. Вместо сокращения его ждало неожиданное повышение, очевидно, взамен недавно уволенного капитана. Скорее всего, над ним просто сжалились, просмотрев его биографию: северянин из приюта, у которого за душой не было ничего, кроме многих лет службы в армии с самого выпуска из того самого злосчастного приюта.

Вполне ожидаемо, что, не имея ни желания, ни навыков работать где-то ещё, он пошел в войска, где удивительно хорошо прижился. Спустя год офицерских курсов его перевели из Крупочкино в Кантерлот командовать одной из местных бригад. И надо сказать, поначалу ему было достаточно тяжело понять, почему здесь нет ни нищеты, ни голода, и даже социальное неравенство не бросалось в глаза, в отличие от его суровой, но прекрасной северной родины. Может, только на севере такая поганая жизнь, и вся эта пурга про "защиту гармонии и справедливости", которую им прогонял политрук, имеет смысл. Либо, что вероятнее, центральная Эквестрия живет банально лучше захолустного пограничья.

Однако последние события явно показали, что если не внутренние, то внешние враги точно ещё имеются. Сталионград на севере рано или поздно задумается о распространении революции. "Их идеи звучат хорошо, но слишком утопичны, может, через тысячу-другую лет у них бы что и получилось, но сейчас они просто оттягивают неизбежное. Главное, чтобы нас с собой не утащили. Да и чейнджлинги вряд ли смирятся со своим поражением, как минимум их королева точно. Из того немного, что я слышал, для нее репутация — это банально вопрос сохранения власти," — размышлял в привычной параноидальной манере Грей Шторм, параллельно телекинезом удерживая сигарету, которую он затягивал время от времени.

— Капитан? — знакомый голос резко прервал его размышления.

Так и не дойдя до городских улиц, он обернулся и увидел на мокрой дороге знакомый силуэт пегаса алого цвета с черной гривой, закутанного в плащ армейского образца, который скрывал его крылья.

— Всё в порядке, Файер.

Лейтенант Файер Сансет отдал честь, затем, сменив позу на более неформальную, продолжил:

— Опять вышли покурить ночью? Снова кошмары?

— Что-то вроде того.

— Каково оно было, сэр? Не хочу задавать болезненные вопросы, если не хотите, можете не отвечать. Но из всех нас на настоящей войне были только вы, сэр.

— Ну... — задумчиво повертев телекинезом самокрутку, начал Грей Шторм, — А тебе, собственно, зачем?

— Ну, так, на публику-то это почти и не выносили. Даже сам факт этого конфликта с неохотой признали. Да и где это видано — пони убивают пони, в Эквестрии-то. А участвовали там от нас только местные силы, те из них, кто решил остаться в армии, из Северяны ни ногой, ну той её части, что осталась под Эквестрией.

— А не думал, что на то есть причины? — произнес Грей Шторм с загадочной и слегка мрачной ухмылкой.

— Так бы и сказали, что рассказывать не хотите, — с нотками детской обиды ответил Файер Сансет.

— Всю нашу дивизию отправляют на учения в Кристальную Империю. Обмен опытом и всё такое. Знакомые из штаба донесли, — более серьёзным тоном продолжил он.

— Удивительно, сколько себя помню, ничем подобным наши дорогие власти не интересовались. Никак на Селестию кирпич упал. — С беззлобным ехидством ответил капитан.

— Сэр, следите за языком! — в словах послышались нотки гнева. — Не знаю, как у вас в Северяне, а мы любим наших принцесс.

— В любом случае, нам пора расходиться, — стремительно теряя интерес, произнес Грей Шторм. — Если то, что ты узнал, правда, завтра будет официальное заявление, и тогда же нас, наверное, и погрузят в путь-дорогу.

Ожидаемо, на следующий день Грей Шторма вызвал командующий дивизией полковник Сноу Брейкер. Немолодой земной пони с бирюзовой шерстью был одним из немногих, кто действительно что-то смыслил в современной войне, по скромному мнению Грей Шторма, конечно. Помимо Шторма был вызван капитан Скай Блейд, командующий второй бригадой в их дивизии. После изложения приказа из штаба об отправке в Кристальную Империю для прохождения общевойсковых учений, он сухо продолжил в более неформальной манере.

— Не знаю, что им там в голову стрельнуло, но клянусь, впервые за все время Эквестрия проводит военные учения такого масштаба. Чую, это не к добру.

— У вас есть какие-то конкретные мысли, сэр? — начал Скай Блейд, пегас светло-коричневого цвета с темно-золотой гривой. Учитывая долг службы и то, что они располагались в разных частях, хоть и не далеких друг от друга, Грей Шторм практически не пересекался с ним ранее, за исключением разве что не сильно частых дивизионных построений или небольших учений.

— В Кристальной Империи, насколько я слышал, у власти принцесса Каденс, племянница принцесс. Но что гораздо важнее, принц-консорт Шайнинг Армор, как и мы, из военных, хоть и гвардеец. Может, он решил повысить боеспособность своей новой вотчины? — предположил Грей Шторм.

— Теория не плохая, даже слишком хорошая, но будем честны: если бы кого-то всерьез заботила боеспособность войск, этим бы занялись сразу после вторжения в Кантерлот. А учитывая, что принцесса Каденс, похоже, все еще укрепляет свое положение в Империи, это тянет на политические игрища аристократии. Недаром принц Блюблад недавно получил звание маршала. Технически он имеет все необходимое образование, принц все-таки, но то, что он со скуки решил вступить в вооружённые силы верится слабо, это наводит на мысли: может, принцессы или дворяне хотят усилить свое влияние в армии после того, как об нас копыта вытерли, — вслух размышлял Сноу Брейкер. Выйдя из раздумий и видя растерянные взгляды двух офицеров, он поспешил продолжить: — В любом случае, чем бы это ни было, это не наше дело. Просто сделаем всё как по инструкции, без сюрпризов.

Откланявшись, Грей Шторм и Скай Блейд отправились доносить своим войскам новые приказы и готовиться к отправке. Уже на станции, когда Грей Шторм вместе с Файер Сансетом сверяли списки, к ним подошел Скай Блейд.

— Приветствую, капитан, — Файер поспешил отдать честь вышестоящему офицеру.

— И вам здравия желаю. За этот год службы нам, увы, так и не выпала возможность познакомиться ближе. А учитывая, что это наше первое поручение за пределами обычной армейской рутины, я думаю, необходимо это исправить. Я забронировал пассажирский вагон под высший офицерский состав. Не составите нам компанию? — От слов Скай Блейда веяло сдержанной доброжелательностью. Было видно, что он стремится навести горизонтальные связи со своими товарищами по службе, не переходя при этом грани субординации и армейской дисциплины.

Задумавшись, Грей Шторм согласился, но с одним условием:

— Выпивку и курево мы берем свои.

— Прошу прощения?! Мы ведь при исполнении!

— Хватит строить невинность, Скай Блейд. Я уверен, что ты сам ходил в самоволку за добром не раз и не два, пока своих солдат за это наказывал. Да и дорога будет изматывающей, надо же будет чем-то себя занять, разве нет?

На лице пегаса появилось выражение, ясно дающее понять, что его терзает сложный моральный выбор. Помявшись полминуты, его воспаленный офицерский разум наконец пришел к компромиссу.

— Хорошо, но при одном условии. — Грей Шторм вопросительно поднял бровь.

— Вы расскажете нам о Зимней революции. Я слышал о вас: вы родом из Северяны и участвовали в тех событиях, одной из немногих войн за последние поколения. И вы были прямо там! — Его голос сменился с задумчивого на полный энтузиазма и некоего почтения к своему сослуживцу, несмотря на их одинаковые звания.

— Хмм, а вам всё неймётся? — переведя недовольный взгляд на Файера, он продолжил, уже обращаясь к нему: — Колись, ты подговорил? — На что оба лишь стыдливо опустили глаза. От Грей Шторма действительно исходила определенная аура опытности и морального превосходства, сильно смешанная с нигилизмом, явно не соответствующая его возрасту, что обеспечивало ему авторитет сурового вояки-ветерана в среде его сослуживцев, не привыкших сталкиваться с войной дальше ежегодных общедивизионных учений. — Ладно, дискорд с вами, расскажу, что там действительно произошло, — сделав акцент на предпоследнем слове, произнес он. — Но потом, сейчас надо закончить погрузку наших оболтусов.

После этих слов Файер и Скай заметно приободрились.

— Конечно, в таком случае до вечера, капитан Грей Шторм, — в служебном стиле сказал последний, чтобы удалиться спустя пару секунд. "Чувствую я, добром эти учения не кончатся," — задумался в очередной раз, привыкший везде видеть подвох, Грей Шторм.

1 - Вспоминая минувшие дни

музыка:
Катализация конфликта:https://www.youtube.com/watch?v=-2dy5WKUNtM

Учитывая отсутствие отдельных военных поездов, доставка войск осуществлялась обычными грузовыми гражданскими поездами. Тем не менее, в этот раз, похоже, уставшим солдатам улыбнулась удача, и каким-то чудом ответственный за снабжение дивизии смог достать самый настоящий пассажирский поезд для личного состава. Снаряжение же должно было ехать отдельно на грузовом поезде.

Как бы не оттягивал этот момент Грей Шторм, он все-таки наступил. Войдя в свое купе, он уже столкнулся с тремя парами глаз, уставившимися на него.

— Это кто? — указав копытом на единорога с синей шерстью и черной гривой, на котором помимо стандартной униформы эквестрийских сил были одеты очки с круглыми линзами.

— Здравия желаю, сэр капитан, — выпалил единорог. На что Скай раздражённо махнул крылом.

— Оставь формальности, мы не на плацу, это мой лейтенант и зам по совместительству, Эмеральд Шилд. Эмеральд — Шторм, Шторм — Эмеральд, — быстро представил их друг другу Скай. Было видно, что имея более высокое звание, он предпочитал минимизировать формальности в личном разговоре, при этом сохраняя определенную степень субординации. Эмеральд робко сел назад.

— Таааак, — продолжил как самый авторитетный из всех Скай, — что там по поводу историй с войны?

— Не все сразу. Для начала мне нужно как следует напиться. Принес? — спросил Шторм.

— Конечно, — энергично ответил Файер, — ваш любимый сидр. — С этими словами он достал из-под стола бутылку с желанной жидкостью и четыре армейские кружки.

— Ну, раз у нас светская беседа, давайте начнем издалека, — начал Шторм. — Что нового слышно?

— Да все тоже самое, говорят, нас ещё больше сократят, — недовольно заворчал Скай, параллельно отпивая из своей кружки.

— Хотя казалось бы, куда уж больше.

— А что, наших дорогих Златобоких коллег это не касается? — спросил Шторм, попивая сидр.

— А то. У них же теперь бывший капитан принцем заделался. Сразу стало ясно, кого он толкать начнет, — ответил Файер.

— В смысле этот жеребец буквально смог забраться на вершину через постель. А если я хочу, чтобы нам наконец мат-обеспечение обновили, что мне сделать? Никак к самой принцессе Селестии в спальню пролезть? — добавил он, немного переборщив с эмоциями.

— Явно не ожидавший такой тирады, Эмеральд от удивления округлил и без того круглые из-за очков глаза, — Завидуешь? — сказал Скай, засмеявшись.

— Ох ну что за идиоты, — произнес Шторм, параллельно двигая к себе телекинезом только наполненную кружку.

Пока его друзья наслаждались пьяными шутками, быстро оказавшись на одной волне, Шторм продолжил:

— А ты, Эмеральд, что расскажешь? — с интересом спросил он.

Он ожидал, что робкий единорог, очевидно, никогда не выходивший дальше штабных помещений, опять застесняется, бормоча еле связную чушь. Но тот, на удивление, достаточно твердо ответил:

— Ну, вы конечно преувеличиваете, ругая принцесс. В смысле, да, у нас половина солдат в бригаде тренируется с копьями вместо винтовок, и грузовик один на каждый батальон, но и мы то знаете ли обычно не покидаем Кантерлот.

— Хмм, мне доводилось слышать про танковые дивизии, однако обе они развернуты на восточном побережье, вроде бы в районе Мейнхетенна, — ответил Шторм голосом, явно дающим понять, что он уже более чем пьян. — Вы кстати знали, продолжил он, что первые танки придумали в Северяне? Я сам имел несчастье этих монстров видеть. Хотя те ещё выглядели как просто тракторы, обшитые броней, да с пулеметом на башне. Магией только так уничтожались. Жаль, у нас было мало единорогов, в Северяне их, пожалуй, даже меньше чем пегасов.

— О, вскрикнул Скай, а я уже и почти забыл, ты нам должен рассказать про свои похождения на войне, да и вообще мы про тебя мало что знаем, кем будешь то, герой войны? По уже совсем нескрываемому тону пегаса было понятно, что он всегда живший историями про великих героев и великие победы, искренне мечтал совершать ратные подвиги во имя своей страны, но судьба закинула его в тот период истории, когда все старые враги побеждены, а новые ещё не набрали сил.

На лице Шторма проскочила недовольная гримаса, но достаточно быстро ушла. Сам ведь вспомнил, про себя подумал он.

Ну ладно, так и быть, значит слушайте. Родился я в приюте, родителей не знал, ну и единственному единорогу на весь приют понятное дело жилось не слишком хорошо. Вы не подумайте, у нас общество так устроено, что тут даже на твой вид не посмотрят, хоть грифон, хоть як, коль готов жить по-нашему да не мешать, всем рады будут. Суровый край рождает необходимость в коллективизме, но жеребята... Ну, на то они и жеребята. Одним словом, детство то ещё выдалось. Магию сам осваивал методом проб и ошибок. Понятное дело, учебников по ней и тем более учителям там взяться было не откуда. Если повезёт, пару единорогов на десятки километров. Выйдя из приюта, душа у меня ни к чему не лежала. Ну, я понятное дело, как и все оболтусы моих лет, не знающие, куда податься, пошёл в армию. Там и метка моя обнаружилась, — он указал на серебряную восьмиугольную звезду с тонкими линиями, идущими от центра. Понять бы, что она значит, да получил я её во сне. Не буду отходить от темы, жизнь в Северяне была суровой, но вполне справедливой, до какого-то момента. Из-за нашей... истории, Кантерлот предпочитал не совать сильно нос в наши дела, и это было взаимно. Все чиновники, начальники, военные и конечно, знать, были местные. Тем не менее отсутствие жёсткого контроля порождало плохое и не очень эффективное управление. Последней каплей стало то, что погодная команда пегасов допустила ряд ошибок, которые привели к голоду. Ситуация становилась хуже и отчаяннее. Тогда то и появились они, красные. Вначале только агитаторы, рассказывающие об каких-то идеях, некой Карамель Маркс, о том, как нас эксплуатируют и чуть ли не в рабстве держат. Понятное дело, я в этот идеализм не верю, чего не скажешь про многих отчаявшихся пони, оставшихся без пропитания. Очень быстро революционные настроения перекинулись и на армию, а затем и гвардию. Местные начальники быстро смекнули, что к чему, и начали, так сказать, бороться с вредителями в их понимании. Слово за слово, и началась эскалация. Шла она плавно, постепенно, и незаметно. То тут на улицах гвардейцев освистают, то там в драку ввязываются. Кончилось это когда офицеры из знатных домов оказались вояками хуже чем жеребята из жеребятосаду. Были, конечно, и те, кто сражался до конца, отдавался всем телом и духом в борьбе за родину в их понимании, например, Алесия Снежная. Приходилось служить под её началом — пожалуй, лучший офицер из всех в северянской армии, даром что дворянка.

Очень быстро оказалось, что ситуация была далека от той, какой казалась изначально: хаос и смерть царили на улицах и в деревнях. Далеко не всему населению нравились красные идеи, и в условиях нехватки сил было принято решение о начале призыва. "Белая армия" — так её назвали, в противовес красной. Сражались они отчаянно и были близки к победе, но, понятное дело, с учётом особого положения Северяны, это были внутренние разборки, о которых в Кантерлоте не слухом не духом. Однако долго скрывать войну не получилось, и когда Селестия узнала, она была в ярости.

Игнорируя все сложившиеся неформальные отношения между Северяной и Кантерлотом, она отдала прямой приказ отступить, когда белая армия почти одержала победу. Часть Северяны осталась за Эквестрией, но основные земли были отданы, и многие сбежали, опасаясь расправ и казней, на которые были так скоры красные. Самые идейные из белых покинули армию и стали искать способы вернуть свою родину. Та же Алесия, как я слышал, взяла своих ребят и отправилась в Зебрику промышлять наёмничеством, чтобы добыть деньги на контрреволюцию.

А оставшиеся в составе эквестрийской армии войска, понятное дело, стали в глазах и Селестии, и большей части Эквестрии мясниками и карателями. Собственно, сам факт того, что подобное случилось, для Эквестрии является нонсенсом, поэтому об этом и не распространяются. Ну и представьте себе моё удивление, когда, зная всё это, меня внезапно повысили и перевели под Кантерлот.

По удивленному выражению лица Ская было ясно, что не этого он ожидал. Первым после рассказа пришёл в себя Файер.

— А ты?

Шторм вопросительно поднял бровь.

— Ты хочешь вернуть свою родину?

— Без разницы. Родился и вырос в Крупочкино, оно сейчас всё ещё в руках Эквестрии. Ни к белым, ни к красным я особо не тяготел. Что те, что те — северяне. Разве что долг выполнял, но фанатизмом и ненавистью к красным не отличался. Я понимаю, почему так вышло и чем они руководствовались, но сделать ничего не мог. Скажем так, несмотря на моё непосредственное участие, к какой-либо стороне в этой внутри северянской разборке я не склоняюсь. Меня это более чем устраивает. — Уххх, устало помасировал голову копытами Скай, это, все, так много, нужно переварить.

— А ты рассчитывал героические истории с фронта? Как нибудь в другой раз, ухмыльнувшись ответил Шторм.

— В любом случае, не знаю как вы, а Эмеральд похоже уже отключился, указал на мирно посапывающего единорога Файер.

— Утомился, бедняга жалостливо сказал Скай, ты не смотри что он может показаться мямлей слабаком, его умению работать с бумагами и логистикой равных нету, а про магию я вообще молчу, на одних учениях он с десяток ребят из болота спас только за счёт нее , я бы половину своего сержантского состава отдал за такой кадр.

Посидев ещё немного да повспоминав армейские байки друзья наконец разлеглись по кушеткам.

2 - Кошмар

Музыка:
Слава и благодать: https://www.youtube.com/watch?v=YMxyjN7l5-M&list=PLXfMePBkWKqT-I5YmzlnNj1XYieFIwwux&index=4
Вообще, теперь давать русские имена северянам кажется кринжовой идеей, ибо у них все таки не на 100% они совпадают. Но, учитывая что это будет всего в одной главе, менять как то желания нет.

Шторм очнулся посреди холодных улиц, в кругу таких же, как он, солдат, замотанных в утеплённые шинели. Снег хрустел под копытами, а воздух был пропитан запахом пороха и горящей древесины. Снегопад, казалось, не прекращался, укрывая улицы тонким слоем свежего покрова, делая всё вокруг белоснежным и безмолвным, словно время остановилось.

— Шторм, Дискорд тебя побери, опять спишь? — Кто-то настойчиво тряс его за плечо.

— Не, всё в норме, Егор, в норме.

Егор Светляков был его другом, с которым они прошли огонь и воду, вместе застали начало гражданской войны, которая длилась в сумме чуть больше недели, но успела залить кровью почти всю Северяну. Ещё позавчера они впервые встретили врагов в реальном бою на подступах к Питерсхуфу, а уже сегодня враг теснил их на улицах. Шторм вспомнил, как они, замёрзшие и измотанные, стояли в окопах, слушая отдалённые звуки взрывов и перестрелок.

— Бойцы, смирно, подкрепление прибыло, — отчеканил полковник Станислав Белый, прикомандированный к ним офицер с тех пор, как изначальный командир был убит единорогом-комиссаром в одном из боёв в пригороде Питерсхуфа.

Шторм знал этот кошмар практически идеально, он приходил к нему слишком часто, и этот раз не был исключением. Вот сейчас к ним на позиции прибудет отряд солдат в меховых пальто и шапках, вооружённых шашками и копьями, а также с винтовками "Лилия" за спиной. Он уже помнил наизусть каждого казака, что стоял тут, — гордого вольного пони, стерегущего суровое пограничье Северяны и первым принимающего удар. На этот раз, впрочем, удар был изнутри.

Атаман скомандовал своему отделению:

— Винтовки достать, копья за спину, шашки наголо, подготовиться к бою.

— С Найтмер, ребята, — еле слышно добавил он. На что ему лишь громогласно крикнули в ответ:

— За Найтмер и Царя!

И как много раз до этого, они вновь ввязались в схватку с отрядами красной гвардии. Первые пони показались из-за угла с другой стороны, перекрытой баррикадами и обломками улицы. Как и его сослуживцы, Шторм занял позицию у импровизированного парапета и, зажав в копытах винтовку, посылал пули одну за другой в сторону неприятеля, используя копытокинез для передёргивания затвора, стараясь координировать каждый выстрел с остальными. Свинцовый дождь накрыл улицу, и обе стороны несли потери. Вот жеребец, стоящий рядом, с криком свалился с парапета, и к нему подбежала кобылка-медик, констатировавшая моментальную смерть. Осколок от гранаты, которую противник сумел успешно метнуть прямо за баррикады, порезал Шторму бок, отдавая острой болью в рёбрах. Многим солдатам вокруг, впрочем, повезло меньше. Лежа на земле и оглянувшись в сторону врага, он увидел, как танк, ещё вчерашний трактор, проламывает первую линию баррикад.

Вражеский танк, неповоротливая, но бронированная стальная машина, заливал свинцом дальние укрепления, за которыми они укрылись.

— Шторм, сейчас! — донёсся до Шторма крик Егора откуда-то сзади. Недолго думая, по уже привычной за последние дни схеме, с его рога упали искры, материализующие заклинание за считанные мгновения, и вот заряд магии уже разрывал танк, не оставляя экипажу ни шансов.

— Единорога в плен не брать! — слышит он яростный крик противника откуда-то спереди.

Но его это не волнует. Нет, он солдат, он выполнит свой долг до конца. Что есть смерть? Все рано или поздно умрут, не так ли? — думал его уходящий во тьму разум. Поднимая кое-как телекинезом винтовку, которую он успел уронить, пока уничтожал танк, он делает пару выстрелов в сторону голосов, только чтобы свалиться от магического истощения. Кто-то затаскивает его в дом, обычный многоэтажный дом, коими столь богат Питерсхуф. Он видит напоследок открывшуюся картину хаоса городского боя: множество трупов, где-то краем глаза видны фигуры, сражающиеся на шашках, звон металла и шум от огня винтовок застилали его разум. Он уже и не помнит, кто оттащил его с покрытого павшими и раненными поля боя. Кое-как поднявшись с болью в роге, спустя неизвестно сколько времени провалявшись без сознания, он с винтовкой наперевес и окровавленными бинтами под шинелью, игнорируя причитания медсестёр, круживших вокруг других раненых, уложенных ровными рядами у стен, рванул к заднему выходу из дома. Снаружи, из наспех сваленных баррикад, отряды солдат в папахах стреляли куда-то во тьму, где виднелись далёкие силуэты врага. Он заметил, что все они были так или иначе ранены, и то тут то там их шинели перекрывали свежие бинты.

— Хорошо, значит, бой ещё идёт, нужно вернуться к остальным, — подумал про себя Шторм.

Ситуация накалялась. Где-то на расстоянии от его позиции взрывались гранаты, сигнализируя, что враг уже вступил в ближний бой с бойцами второй линии, а глухие удары артиллерийских снарядов сотрясали землю. Шторм рванул к проходу, ведущему на первые позиции, расположенному за спинами стреляющих куда-то вдаль казаков, чтобы найти своё отделение. Ему пришлось прятаться за перевёрнутыми телегами и остатками стен, чтобы не попасть под вражеский огонь. Питерсхуф был теперь похож на ад на земле: обломки зданий, разрушенные улицы, горящие машины и повсюду разлетающиеся осколки.

Шторм вгляделся в темноту, пытаясь различить движение врага. Красногвардейцы перебегали от укрытия к укрытию, ведя ожесточённый огонь по его товарищам, всё ещё удерживающим отдельные позиции на некогда их части улицы. Он заметил, как один из его сослуживцев, молодой жеребец по имени Лев, который находился на другой стороне от дороги, пересекающей злосчастную улицу, поймал пулю в плечо и упал на землю, корчась от боли. Шторм галопом бросился к нему, однако вражеский огонь быстро приструнил его пыл. Не вынося вида умирающего товарища, он не придумал ничего лучше, чем в последний раз напрячь свой рог. Ему точно не хватит сил, чтобы создать щит, но ему это и не требовалось. Подхватив ближайший кусок дерева из темноты телекинезом, он, используя его как щит, рванул на ту сторону, где погибал его друг, прикрываясь им от огня противника, стремясь вытащить своего друга из линии огня.

Подползая к Льву, Шторм видел, как тот борется за каждую попытку вдоха. Кровь обильно стекала из раны, и Лев с трудом поднимал голову, пытаясь что-то сказать. Шторм прижался к земле, чтобы не попасть под пули, и, осмотревшись, понял, что у них практически нет шансов выбраться живыми.

— Лев, держись, мы тебя вытащим, — прохрипел он, пытаясь перевязать рану. Об использовании магии, увы, речи идти не могло: он всё ещё был слаб, да и всегда был плох в исцелении. Лев закашлялся, сплёвывая кровь:

— Они наступают, мы не сможем их сдержать...

Пули свистели над головой, и Шторм с трудом слышал слова Льва. Он быстро огляделся в поисках безопасного пути отступления. Заметив небольшую щель между двумя развалинами, он решил рискнуть.

— Держись крепче, я сейчас подниму, — сказал Шторм, подхватывая Льва под копыто. Лев застонал от боли, но попытался помочь Шторму, насколько это было возможно.

Они начали медленно ползти в сторону щели, стараясь не поднимать головы. В какой-то момент он резко почувствовал острую боль в спине: осколкам было всё равно, какую форму носит пони. Вопя от боли, он полз вперёд, через боль, боль, что слилась с его разумом. Его тело подчинялось интуитивным командам даже когда сознание было затянуто одной только болью. Шторму приходилось останавливаться каждые несколько метров, чтобы перевести дыхание и остановить магией все открывающиеся раны, чтобы не умереть от кровотечения. Путь казался бесконечным, но они продолжали двигаться.

Когда они добрались до узкого прохода, Шторм заметил, что вражеские солдаты уже начинают обходить их с фланга. Времени оставалось всё меньше. Шторм собрал все силы и, рывком подняв Льва, протащил его через щель. На другой стороне было относительно безопаснее, но они были ещё далеко от полного спасения.

— Лев, ты держишься? — спросил Шторм, глядя на бледное лицо друга. Лев кивнул, хотя было видно, что ему с каждым мгновением всё труднее.

Шторм снова подхватил Льва и побежал к ближайшему укрытию. Они прятались за обломками стен и перевёрнутыми машинами, пытаясь избежать вражеского огня. Каждый шаг давался с трудом, и Шторм чувствовал, как силы постепенно покидают его. Как вдруг со стороны их позиций показались силуэты бойцов.

— Наконец, подкрепление прибыло! — услышал он крики одного из казаков неподалёку.

Новые силы занимали брошенные и усеянные павшими позиции. Командир отряда в фуражке эквестрийских сил, на которой виднелась кокарда с двумя аликорнами, взмахнул шашкой и, в попытке мотивировать уцелевших солдат, начал толкать речь:

— Братья! Наш враг стремится отобрать наш дом! Всё, чем мы дышим. Они убьют нас всех, всех до единого, если победят. Так не дадим же им взять своё! За Эквестрию! За Найтмер! За царя! Победа или смерть!

Ответом ему был лишь одобрительный гул от окружающих его солдат. Но, увы, похоже, их врагов это не сильно впечатлило: оглушительный и громогласный боевой клич был слышен даже на их позициях через всю улицу. Орудия, бьющие откуда-то из-за города, ещё недавно принадлежавшие местному гарнизону, вновь дали оглушительный залп прямо по городу, ровняя позиции белых войск. По счастью, привыкшие к артобстрелам пони заранее разбежались в спасительные укрытия. Когда канонада закончилась, почти сразу во тьме показались красные штурмовики: закованные в броню пони с пулемётами и винтовками в копытах. Настала пора белых сил бить на упреждение: пулемёты, не дожидаясь команды, открыли огонь из окон зданий. Где-то промелькнул в уходящей вспышке, разлившейся алой кляксой во тьме, зажигательный коктейль. Белые силы быстро занимали только оставленные позиции, чтобы засыпать серую полосу между двумя сторонами свинцовым дождём. Впрочем, красных штурмовиков это, похоже, не смущало: вскидывая пулемёты, эти могучие земнопони шли вперёд, игнорируя винтовочный огонь, который не пробивал их броню.

– Сапёры! Где вы, дискорд побери? Подрывайте заряды! – заорал командующий обороной, пони в чёрной фуражке.

– Пан капитан, сапёры-то погибли уже все, – ответил явно немолодой солдат, прячущийся за перевёрнутым трамвайным вагоном.

– Ты! – указал он на Шторма. – Единорог! Двигай в минную канаву и взорви их!

– Но сэр! Мой друг у меня на копытах умирает!

Мельком взглянув на Льва, офицер продолжил:

– Ему ничего не угрожает, я видел ранения и похуже. Торопись, или никто из нас не выживет!

Отдав честь, Шторм закончил перематывать бинтами свои раны. С тяжестью подошёл к дыре в баррикаде, через которую виднелись лишь руины, тьма, прерываемая вспышками выстрелов, и костры далёких пожарищ. Сделав глубокий вдох, он рванул прямо в пылающую огнём и сталью улицу. Вспышки от выстрелов и разрывов создавали прекрасную видимость даже в самую тёмную ночь. Несся к канаве сбоку от улицы, чудом не поймав ни одной пули, укрываясь за телами павших, переползая метр за метром от укрытия к укрытию. Но вот резкая боль – пуля всё-таки нашла его, попав в переднюю ногу. Издав крик боли, он продолжил ползти, пока вокруг гремели свинцовые ливни.

– Прикройте его огнём! – слышался вдали крик офицера.

Метр за метром, мучительно проползая по улице, пока над головой свистели пули, едва не задевая его рог, он дополз до канавы, где виднелись трупы неудачливых сапёров, укрытые слоем грязного снега. Подползая к месту установки взрывчатки, он начал раздумывать, как её взорвать, только чтобы понять, что ему нечем поджечь порох. Винтовка выпала из копыт, когда он поймал пулю. Он тщетно пытался найти силы хотя бы для самого маленького огненного шара, но чувствовал лишь пустоту. Вот ведь шутка судьбы, да?

Он стал вопить в отчаянии, представляя, как его собратьев давят танковые траки, и во всех подробностях представляя собственную смерть, задавая себе вопрос, ради чего он так далеко дошёл. Пока его взгляд не упёрся в странный блеск среди бочонков с взрывчатой смесью.

– Кристаллы! Они оставили тут кристаллы! Да упокой Найтмер души этих сапёров! Я отдаю вам честь!

Его охватила эйфория, мигом сменившая страх. Он понял, что делать. Устанавливая магическую метку с таймером, тратя остатки своих сил, он стал убегать от канавы на трёх ногах. Его братья всячески подбадривали его своими криками и просили ускориться. Уже запрыгивая в брешь в баррикаде, он почувствовал боль в своей многострадальной спине. Валясь на живот прямо на позициях, он чувствовал, как сознание покидает его. Но за его спиной красные штурмовики взлетали на воздух вместе с окружающими строениями, и гора камня, бетона и дерева обрушивалась прямо посреди улицы, перекрывая единственный проход.

Однако, не приходя в сознание, он вновь оказался на копытах, вернувшись к новому этапу бесконечного кошмара городских боёв. Видя, как созданные им завалы рушатся под мощью траков стальных монстров, он услышал звук танковых двигателей с другого направления. Шторм понял, что это были вражеские подкрепления. Пока он был без сознания, красные дождались подхода техники. Он поднял голову и увидел, как из-за угла соседней улицы, откуда не ожидалось нападения, выехал ещё один танк. Его ствол направился прямо на их позиции. Шторм понял, что у них мало времени.

– Всем отступать! – закричал он, подхватывая уже успевшего оклематься Льва под копыто.

Они бросились к ближайшему укрытию, когда танк открыл огонь. Взрывная волна отбросила их назад, но Шторм успел вовремя спрятаться за угол здания. Льву так не повезло – его тяжёлые раны, наспех обработанные медиком, снова начали кровоточить, покрывая его форму свежими алыми пятнами. Шторм понял, что ему нужна немедленная помощь.

Он осмотрелся, пытаясь найти безопасный путь на следующую линию. Заметив, как в стороне, за небольшим складом, собралась группа их солдат, он потащил Льва к ним, слыша за спиной приближающийся гул танковых гусениц. Добравшись до солдат, он увидел их командира, капитана Орлова, который организовывал оборону на новом рубеже.

– Капитан, нам нужно срочно вывезти раненых! – закричал Шторм, пытаясь перекричать грохот выстрелов.

Капитан нахмурился, глядя на Льва, и затем приказал двум солдатам:

– Заберите его и отведите в медпункт. Шторм, ты остаёшься со мной.

Шторм кивнул, наблюдая, как Льва уносят в безопасное место. Он повернулся к капитану, который продолжал раздавать приказы:

– Нам нужно удержать эту позицию любой ценой. Если танки пройдут, город будет потерян.

Шторм понимал, что задача была практически невыполнимая, но у него не было выбора. Он занял позицию за остатками стены и начал целиться в приближающихся красных гвардейцев из подобранной с ближайшего трупа винтовки. Вражеские солдаты казались уже повсюду, и он знал, что их силы иссякали.

Бой шёл уже несколько часов, и каждый выстрел отдавался болью в теле. Раненная нога отказывалась слушаться. В какой-то момент ему показалось, что он уже не чувствует ни передних, ни задних копыт. Единственное, что удерживало его в сознании, была мысль о товарищах и о том, что они должны выжить.

Внезапно в небе раздался рёв двигателей, и Шторм увидел, как над городом появились эквестрийские самолёты. Десяток бомб упал в районе вражеских позиций, неся смерть и хаос в стройные ряды предателей. У Шторма зародилась надежда, что, возможно, у них есть шанс.

– Держитесь, ребята, наши прибыли! – крикнул он, стреляя по красным, которые начали отступать под напором авиации.

Взрывы разрывали улицы, здания рушились, но наступление врага было приостановлено. Шторм почувствовал, как его силы покидают его, но он продолжал сражаться, пока вражеские солдаты не начали отступать. Вокруг было полно дыма и пепла, но он знал, что они выиграли немного времени.

Когда бой затих, он обессиленно опустился на землю. Рядом с ним сидели выжившие товарищи, тяжело дыша и перевязывая раны. Вокруг уцелевшие из их группы, те, что смогли укрыться от пуль и мин, летящих с вражеской стороны, но безнадёжно попадающих в крепкие стены здания, не оставляя жертв. Ряды солдат поредели. Вот двое казаков пытаются откачать третьего, которому шрапнель пробила голову; вот несколько солдат с криками пытаются выбежать на улицу в надежде сдаться, но лишь падают от беспощадного вражеского огня; а вот офицер пытается привести в порядок паникующих.

Взгляд Шторма скользнул по знакомой фигуре, добродушно улыбающейся и радующейся, что он смог пережить очередную заварушку на улицах этого проклятого города. Егор тут, Егор с ним, значит, всё не так плохо. Его друг и товарищ с ним, они ведь вместе смогут пройти через что угодно, да? Как раньше? Сквозь огонь и воду?

Однако наивная надежда сменилась холодным и беспричинным ужасом. Скоро что-то должно случиться, что-то, что он каждый раз забывает, что-то, что он хочет забыть.

– На позицию, примкнуть штыки, пули не беречь, похоже у них больше сил, чем мы думали, новая волна на подходе! – кричал охрипшим голосом офицер.

Шторм кое-как схватил копытокинезом винтовку и занял позицию у окна, посылая пулю за пулей в направлении фигур, одетых в так похожую на его собственную форму, но с красными повязками и остроконечными шляпами, которые хорошо выдавали их среди тьмы ночи. Яростный бой не утихал ни на минуту. Где-то рядом стрекотал пулемёт. Враги продолжали напирать, фигуры коммунистов перебегали с места на место, всё ближе и ближе к их укрытию, и всё больше пуль летело в их сторону, хоть и жертв они находили редко.

Шторм ужаснулся, когда понял, что выстрелил последний патрон, хотя планировал оставить один для себя. Отчаяние сменилось надеждой, когда кто-то выкрикнул:

– Пегасы! Наши пегасы!

Значит, какие-то подразделения пегасов ещё уцелели. Это не могло не радовать Шторма. Ждать нового вылета спасительных самолётов не приходилось, судя по его опыту, командование отправляло их в совсем безвыходных ситуациях. Чего не скажешь о гораздо меньших пегасах, постоянно оказывающих помощь на тактическом уровне бедной пехоте, жнущей большую часть смертей.

Группа крылатых фигур, едва различимых в ночном небе и двигаясь клином, сбросила гранаты и бомбы на врагов, засевших внизу. Красные силы отступали под градом осколков и картечи. В сердце Шторма зародилась надежда, которая очень быстро оборвалась артиллерийским снарядом, прилетевшим в дом, служивший им укреплённой огневой точкой на этой улице. Всё уплыло, сменившись вихрем боли.

Кое-как открыв глаза, он обнаружил себя на полу среди кучи раненых тел своих товарищей. И среди них стоял Егор. Шторм почувствовал радость: его друг тут, он точно не бросит. Радость, которая быстро сменилась ужасом, когда силуэт его старого знакомого охватило зелёное пламя. Спустя секунду на его месте стояла закованная в чёрный хитин фигура. Она, не долго думая, стала добивать раненых, закалывая штыком одного за другим. Ужас, который он испытывал, не передать словами. Он вспомнил, в очередной раз вспомнил, чего он так боялся в этом повторяющемся кошмаре – абсолютное чувство безысходности и предрешённости его судьбы самым ужасным способом. Вот и дошла его очередь. Чёрная фигура двигалась в его сторону. Он вопил, кричал, бился в истерике и призывал Найтмер на помощь. Всё, что бы его забрали из этого ужаса, всё, что угодно. Но вот фигура уже перед ним, холодная и безэмоциональная, хитиновые мёртвые глаза уставились на него. Неужели он прошёл этот кромешный ад на улицах только чтобы умереть так? Ужас накрыл его с головой. Только для того, чтобы он обнаружил себя лежащим на полу своего купе.

– Почему всегда именно спина?! – вырвалось из его пересохшей глотки.

3 - Трудности коммуникаций с гражданскими

Музыка:
Ярко-красные знамена: https://www.youtube.com/watch?v=bbTZSMcnuiA

— Уххх, дискорд, не стоило занимать верхнюю кровать, — выругался он про себя, потирая ушибленный от падения круп.

— Ох, вы очнулись, — произнес знакомый, хоть и очевидно все еще отходящий от вчерашней выпивки голос.

— Эмеральд, — кое-как сплетая слова, начал Шторм, — где все остальные?

— Ну, они уже давно встали, и надо сказать, весьма недовольны. Капитан Скай Блейд уже жалеет, что начал вас расспрашивать о Северяне.

— Хмм? — вопросительно промычал Шторм.

— Вы кричали во сне, сэр, громко кричали. Все звали кого-то.

— Ох, неудобно как-то вышло.

— Ну как я сказал, капитан Скай и лейтенант Файер винят во всем себя, считая, что именно они заставили вас вспомнить травмирующие воспоминания.

— Пусть не напрягаются лишний раз, я уже привык. А мы, собственно, сейчас где?

— Виниаполис, сэр. Крупный город-миллионник на центральном севере Эквестрии, недалеко от границы с Кристальной Империей.

— Выйду, что ли, проветрюсь. Ты ведь разберешься с бумагами, да? Скай вроде хвалил тебя.

— Ох, ну что вы, сэр, — смутившись ответил Эмеральд, — я лишь делаю свою работу, пусть и делаю весьма хорошо. Кто-то же должен.

— Верно. А вот скромности тебе только предстоит научиться.

С этими словами распрощавшись с лейтенантом, Грей Шторм двинулся к выходу из вагона.

Открывшийся вид на вокзал, засыпанный снегом, откровенно вдохновлял. Не чета, конечно, Кантерлотскому, но уж точно побольше, чем в Крупочкино. Выйдя на платформу, Шторм окинул взглядом открывшийся вид. Солдаты вертелись то тут, то там, стараясь побольше урвать от временной стоянки на пути к пункту назначения.

— О, вы наконец проснулись, сэр, — услышал он знакомый голос. Перед ним стоял лейтенант Файер, успевший сменить униформу на зимний вариант.

— Вы бы хоть что по теплее одели, — сказал он. — Ещё вчера мы были в теплом Кантерлоте, а сейчас в холодной глуши на севере и двигаемся ещё севернее.

— Не волнуйся, лейтенант. Там, откуда я родом, это едва ли будет считаться настоящим холодом, так, лёгкой прохладой. А где капитан Скай Блейд? Уже наслаждается видами города или, вернее, местных кобылок?

— Думаю, он был бы рад, но, увы, общается с полковником Сноу Брейкером.

— И что интересно нового ему скажет старик? А впрочем, сейчас это не важно. Я попросил Эмеральда заняться накладными и всякими дорожными документами, а значит, у нас есть время прошвырнуться по местным барам. Что скажешь? То, что нужно после очередного кошмара.

— Сэр, должен заметить, что ваш алкоголизм продолжает набирать обороты. Но в качестве компенсации за то, что мы заставили вас рассказать не самые приятные воспоминания, я так и быть составлю вам компанию. Пойдёмте, я видел отличное заведение неподалеку от вокзала.

Покинув вокзал, два солдата миновали пару заснеженных улочек спокойного и приятного города.

— А ведь сегодня суббота, — начал Файер.

— Правда что ли?

— Ага.

— Ну, на гражданке это бы имело смысл. У нас прям свое параллельное бытие, без выходных и праздников.

— Ну не скажите, на день Согревающего Очага отпуска выдают. А по выходным у нас десерты в столовой, и плановых учений обычно не бывает.

— И все же, между нами и ними лежит огромная пропасть. Как думаешь, о нас вообще вспоминают, ну, гражданские, о нашем существовании?

— Ну, меня вот родители в родном Балтимейре время от времени вспоминают, письма там шлют. Но вы ведь не об этом, да?

— Верно. Просто за последние годы, как ты мог заметить, впервые за поколения мы оказались перед возможностью войны. А кто защитит всех этих пони, если она нагрянет? Элементы Гармонии остановят дивизию чейнджлингов? Грифонов-рейдеров? Может, ударят радужным лучом по коммунистам, и те сразу от своих идей откажутся как по волшебству?

— Вот в последнее я бы поверил, — ехидно вставил Файер.

— Да я и не сомневаюсь. Ты-то их в живую и не видел никогда. Но все же, если что-то начнется, что-то, что заставит общество содрогнуться, сможем ли мы это пережить? Разве гражданское общество не должно свою армию поддерживать? Что случится, если завтра начнётся война? Я вижу вокруг спокойную и счастливую жизнь, но готовы ли эти пони сражаться за нее? Я не уверен. А потому этот долг лежит только на нас. Видя при этом состояние армии, я порой думаю, что принцессы не осознают, насколько изменчивый и опасный мир за пределами Эквестрии.

— Ну, вы сразу видно в своей Северяне даже новостей не смотрите. Ещё до всего этого шума с новыми конфликтами были неоднократно предложения армию полностью распустить. Хорошо хоть что-то отстояли. Зато видели бы вы их лица, когда в нас возникла нужда.

— Ага, в жизни не забуду, как на меня смотрели, как на упыря какого-то, ей-богу.

— Мне жаль, сэр, искренне жаль. Но история не всегда бывает справедливой, — ответил Файер на удивление спокойным тоном.

— В любом случае, мы пришли. Вот эта забегаловка.

— Да, это ты верно подметил. Иначе как забегаловкой и не назвать.

Одноэтажное кафе-бар в простом современном урбанистическом стиле открыло перед ними свои двери.

— Эй, бармен, есть что покрепче, развеять скуку? — с ходу спросил Шторм, подходя к стойке.

— Смотря какой градус, солдатик, — ответила жёлтая земнопони с красной гривой.

— Не слишком крепкий, мне ещё возможно придется встречаться с командиром. Но и не детское пойло. Моему другу полный комплект, дел у него сегодня не предвидится.

Наслаждаясь выпивкой, они разговорились с барменшей, выясняя последние сплетни и слухи, о которых шепчутся местные.

— И куда направляетесь, солдатики? — прощебетала барменша. — Или это военная тайна? — добавила она гораздо более игривым голоском.

— В Кристальную Империю. Какие-то совместные учения, — весело ответил Файер, пока Шторм одним залпом опустошал кружку спиртного.

— Ох, я слышала, там довольно холодно, даже холоднее, чем у нас. Возьмёте что-то с собой согреться? Я знаю много весёлых рецептов.

— Моим подчинённым может и нужно, но там, откуда я родом, каждая зима такая. Справлюсь. Если что, у меня свое добро припасено, — ответил закончивший со своей кружкой Шторм.

— Ооо, а откуда вы интересно родом? Никак из-под Ванхувера?

— Ох, если бы. Восточнее, гораздо восточнее.

— Тротингем? — с ярко выраженным недоумением спросила барменша.

— Ещё севернее, — расслабленно произнес Шторм, только чтобы понять, что сам создал себе проблемы, в очередной раз.

— Т-т-т-так вы из...

Начала внезапно побледневшая барменша слегка подрагивающим голосом.

— Да, — устало произнес Шторм.

— Ух, и выходит, раз вы военный... Ох, святая Селестия. Знаете, я вспомнила, у меня есть дела, на кухне. Там вроде бы моя помощь нужна была.

— Э, а деньги? — крикнул вдогонку смывающейся барменше Файер.

На что лишь услышал крики из подсобки, что это за счёт заведения.

Достаточно было окинуть взглядом окружающих пони, чтобы понять, что все они с опаской пялятся прямо на солдат. Вряд ли они слышали детали разговора, но такая реакция со стороны пони-барменши была более чем красноречивой для них.

— Пойдем, — все тем же усталым тоном произнес Шторм.

— Нехорошо получилось. Откуда они-то знают?

— Да все, судя по всему, знают. Жить в мире без забот и бед чертовски скучно. Слухи и новости разносятся со скоростью света. А тут такие.

— Но я всё же не понимаю, почему к вам как к прокаженному относятся.

— Да я сам виноват. Расслабился от кружки сидра и, как обычно, привел разговор так или иначе к моей родине. Тоска что ли по ней? Да нет, вряд ли.

— Ну подумаешь, прошла у вас небольшая гражданская война. Вы же даже не коммунист.

— Я полагаю, все северяне для большей части населения Эквестрии теперь либо шпионы-коммунисты, либо жестокие военные преступники и каратели. И не скажешь же, что незаслуженно.

— Да ладно, вы как обычно в хандру впали просто. Забудьте об этом случае, будет ещё и на нашей улице праздник. Вот отпуск получим, к вам на родину скатаемся, гляну, что за чудовища там живут.

— Серьезно? Тебе-то зачем? Я думал, ты в родной Балтимейр рванешь, на пляжах там отдыхать. Да и родители тебя, наверное, уже заждались.

— Это я всегда успею. А отправиться в Северяну, да ещё и с проводником — опыт, который я упускать не хочу.

— Ну тогда чур с меня выпивка. Там, в отличие от вас, южных неженок знают, что такое настоящий спирт. Мигом упадешь.

— О, да вы просто нашу выдержку не знаете.

— Вот и посоревнуемся. Озеро есть одно, огромное, Байкалл зовётся. Ну и территории его окружающие тоже в честь него имя носят. Красиво там как не в себя, в любое время года. Думаю, ты там даже искупаться сможешь. Местный туристический объект. Там и проведем наш культурный спор.

— Ловлю на слове, но чур, если я выиграю, на год вперёд иммунитет к губе получу.

— Как ты зарвался, однако, лейтенант, — усмехнулся Шторм. — Вижу, ты ещё не пил с настоящим северянином.

Под дружеские смешки они вернулись к своему составу. Шторм уже успел забыть неловкий случай в кафе, как вдруг их встретил Скай.

— Дискорд побери, наконец-то, — произнес Скай. — Полковник хочет тебя видеть.

— Эх, ладно, не буду заставлять старика ждать. Файер, проверь пока готовность нашей бригады к отправке. Если помнишь, через пару часов нам уже трогаться дальше на север. Неохота кого-то забыть в этом прохладном городе.

Отдав честь, офицеры разминулись. Шторм направился в купе полковника Сноу Брейкера.

— Сэр, капитан первой бригады пятой дивизии по вашему приказу прибыл, — отчеканил Шторм, входя в купе полковника.

— Вольно, капитан, — устало произнес Сноу Брейкер, просматривая карты на столе. — Капитана Скай Блейда я уже посвятил в подробности нашей миссии. Вы, увы, похоже, в это время всё ещё нарушали распорядок дня, лёжа в своей постели.

Фальшиво строгим голосом начал Сноу Брейкер. Он был достаточно знаком с биографией Шторма, чтобы знать, чего от него ожидать, и относился к подобным выходкам сквозь копыта. Неудивительно, учитывая, что подразделения эквестрийской армии редко блистали строгой дисциплиной.

— Виноват, полковник, — солдатским голосом ответил Шторм.

— Забудь. Погляди лучше сюда, командование внесло определённые... изменения в план наших учений.

— Внимательно слушаю вас, сэр.

— Как ты знаешь, одна копытная дивизия состоит из двух бригад с четырьмя и тремя батальонами в одной и другой, а также сапёрной роты.

— Так точно.

— Ну вот, штаб решил внести определённые корректировки в структуру конкретно нашей дивизии на время учений.

Увидев заинтересованный взгляд Шторма, он продолжил:

— Во-первых, вторую бригаду, которой командует капитан Скай Блейд, решено увеличить по численности до вашей, добавив ещё один батальон. На время учений его нам предоставят кристальные пони из состава своих войск. Во-вторых, нам придали для усиления роту арт-поддержки — батарею из 12 орудий и соответствующего персонала. В сумме дивизия увеличится до 8600 пони.

— На фоне прошлых действий это выглядит странным, но уместным. Я бы даже сказал, запоздалым решением. Дивизия в текущем формате годится разве что в гарнизоне стоять, — ответил Шторм. — Но почему сейчас? — добавил он задумчиво.

— Полагаю, это связано с нашим новым маршалом. Но не только эта новость выглядит интересной. Мне наконец выдали точное место проведения учений, хотя по протоколу должны были объявить ещё на этапе планирования. Регион именуется Эйнджеллес Форест.

— Не слышал про это место.

— Это лес на самом северо-востоке Кристальной Империи. С одной стороны, он даёт проход в Якякистан, огибая Кристальные горы с севера и Ледяные горы с юга. С другой стороны — граница со Сталионградом. На юге он упирается в реку, по ту сторону которой находится пограничный город Рейнбоу Фолс. Мало населен и не сказать, чтобы имеет большую стратегическую ценность, разве что если красные решат полезть к якам.

— Значит, мы имеем усиленное соединение на учениях на границе со Сталионградом, но при этом в полной глуши?

— Верно, но вот только со стороны северян там находится два крупных города недалеко от границы: Заятск — 250 тысяч населения в регионе, и Карамель Маркс — 515 тысяч.

— Мы что, хотим поиграть мускулами перед кем-то?

— И этот кто-то явно не яки, сынок. Не знаю, что за игру затеял Блюблад, но это выглядит так, будто мы у них перед горлом ножом орудуем.

— Что может одна дивизия?

— Во-первых, с нами будут части кристальной гвардии и армии. А во-вторых, тут скорее жест чисто символический, мол, не возникайте, и целее будете.

— Странно, я полагал, им сейчас точно не до нас.

— Я тоже, а значит, это послание скорее для внутренних сил.

— Думаете, завелись предатели?

— Вряд ли, скорее очередные разборки этих высокородных чинуш. Нам нет дела до их внутренней борьбы, но держите ухо востро и опасайтесь всех, в том числе наших "союзников". Дискорд его разберёт, что на уме у этого Шайнинг Армора.

— Думаете, он тоже участвует в этой увлекательной аппаратной борьбе из своего замка на севере?

— Дискорд его знает, но я не собираюсь ничего исключать. Скай Блейда я уже предупредил: действуем быстро и осторожно, строго в рамках инструкций. Ни на какие провокации не реагировать, если таковые будут. В случае чего сразу докладываете мне в штаб дивизии, а я сразу доложу наверх. Нам не нужны проблемы.

— Опять напрягаться из-за этих аристократишек. Что же, приказы приняты и будут донесены до личного состава. Разрешите идти?

Отдав честь, Шторм покинул купе полковника. На входе в своё купе его уже ждал Файер, который, судя по напряжённому виду Шторма, уже всё понял.

— Сэр?

— Есть проблемы. Опять к своим интригам политиканы привлекают армию.

— Капитан Скай Блейд уже рассказал мне всё, что требуется. Я схожу проинформирую личный состав. А что лично вы думаете?

— Я думаю, что всё ещё хочу спокойно отслужить до своих сорока с чем-то лет и со спокойной душой уйти на пенсию, подальше от всех этих проблем, — сплюнув, Шторм стал рыться по карманам своей формы в поисках столь желанной сигареты.

До отъезда оставалось ещё несколько часов. Рассчитывая провести их либо в приятной дреме, либо запивая не самые приятные мысли сидром, Шторм наткнулся на удивительно сильное стремление Ская, уже поджидавшего его внутри купе, продолжать выпытывать у него информацию о зимней революции. Хотя Файер ранее, судя по всему, и пытался всячески его отговорить.

— Ну ладно, ладно, — с неохотой согласился Шторм. — В конце концов, за всю мою жизнь это, пожалуй, единственное интересное событие.

— Что, правда? — недоверчиво спросил Скай.

— Ага. Рождаешься в приюте, узнаешь, что твоя неизвестная мать согрешила с единорогом, но убить тебя в колыбели духу не хватило. Встречаешь бесконечные издевательства, чтобы в итоге покинуть его стены аморфным и ничего не желающим существом, только чтобы пойти туда, где таких и ждут, в армию, и драить там сортиры, пока из-за кучки тупых пегасов и чуть менее тупых коммунистов ты не оказываешься посреди гражданской войны.

— Оу, ты это так описал, будто... Ну, я даже не знаю, это не трагедия всей твоей жизни, а просто рутинные проблемы.

— Трагедией это было бы, если бы у меня были стандарты, а в данном случае для меня это было нормой и поэтому какой-либо особой реакции не вызывало. Я, знаешь ли, не кобыла, чтобы по мелочам ныть.

— Я горд общаться с таким стойким солдатом, — ободряюще похвалил его Скай, на что получил лишь пренебрежительное мычание в ответ.

— Ладно, хочешь узнать, что было в Северяне из первых, так сказать, уст? Ну, слушай. Как я уже сказал, начиналось всё постепенно, но я этого не сильно замечал, ввиду того, что почти не контактировал с так называемым гражданским обществом. Моими друзьями и по совместительству собутыльниками были мои собратья-солдаты, поэтому узнавал я о развитии ситуации сугубо из жалоб, слухов и сплетен. Когда началась революция, я был обычным рядовым в гарнизоне Питерсхуфа. Мы знали, что недовольство растёт, но никто не ожидал, что всё зайдёт так далеко. Я помню, как застал на центральной площади огромный митинг. Толпа кричала: "Свободу!", "Справедливость!", "Долой угнетателей!", "Долой принцессу!". Мы стояли в оцеплении, пытаясь удержать порядок, но напряжение витало в воздухе, как гроза, готовая разразиться.

— Приказ о разгонах пришёл неожиданно. Мы не знали, что ожидать, когда начали теснить митингующих. Лица в толпе были полны ярости и отчаяния. Они бросались на нас, кто с копытами, кто с камнями. Я помню, как один из них ударил меня по каске. В ответ я ударил его прикладом винтовки. Всё произошло так быстро, что я не успел осознать, что только что ранил пони, такого же, как и я.

Далее ситуация ухудшилась. Предатели стали собираться в отряды и охотиться за гвардейцами и военными. Поступали слухи о контрабандных грузах оружия, доставляемых в порты. Увы, все их было обнаружить просто нереально. В кустарных мастерских трактора обшивали броней и приделывали к ним пулеметы. Всё шло так быстро, что для нас это стало как гром среди ясного неба, когда волна терактов в отношении госслужащих, военных и аристократов пронеслась по Северяне. Военные склады взлетали на воздух, а треть войск повернула оружие против своих вчерашних сослуживцев. Тогда всё как по щелчку копыт завертелось: протесты переросли в восстание. Рабочие и крестьяне формировали Красную гвардию, вооружённые отряды, готовые бороться до конца. Голод, знаешь ли, закаляет личность. Наши патрули часто подвергались атакам, и каждый выход на улицы Питерсхуфа превращался в рискованное предприятие. Поначалу в центральных городах удавалось держать ситуацию под контролем, и красные партизаны действовали только на окраинах или в сельской местности. Когда началась непосредственно сама революция, они одновременно подняли восстания во всех ключевых городах, парализуя наши гарнизоны. Многие погибли во сне, даже не понимая, что происходит. Надо ли говорить, что всё это происходило на фоне атмосферы голода и отчаяния? Отличить стихийный голодный бунт фабричных рабочих от заранее спланированной акции было невозможно, а решение расстреливать любые демонстрации по понятным причинам только усугубило ситуацию. По счастью, мне не довелось участвовать в таком. Откровенно говоря, глядя назад, теперь мне кажется, что у коммунистов были сторонники в правительстве, поскольку они делали всё для провоцирования гражданской войны. В день восстания наш грузовик, направлявшийся к участку стражи, был сходу обстрелян на выезде из города. Водитель погиб сразу. В ходе той стычки наш командир был сожжён заживо единорогом в красной фуражке. До сих пор помню его полный злобы взгляд на меня. Отступив в глубины города, наши силы стали реорганизовываться и собирать лояльные части со всей Северяны. Понятное дело, что в так называемую белую армию массово записывались классовые враги коммунистов, коих они быстро успели нажить массовыми казнями и конфискациями. Мы строили баррикады, защищались в окопах, простирающихся через целые кварталы, но город постепенно переходил под контроль красных.

Всё изменилось, когда к нам смогли пробиться остальные части белых войск. Они провели реорганизацию в южных регионах, наиболее близких к Кантерлоту. Голод там не был столь ужасен, а население не так тяготело к красным идеям. Они смогли снять блокаду с Питерсхуфа и выбить красных с ключевых частей страны. Когда Селестия отозвала армию, они сражались за Принцессин, нынешний Сталионград.

Помню, как я сражался за городскую администрацию. Ни танки, ни атаки штурмовиков не могли прорвать нашу оборону. Мы использовали каждое здание как крепость. Из каждого окна вела огонь винтовка. Танки мы подпускали поближе и закидывали гранатами. Мы бы могли и дальше простоять, но у красных были чейнджлинги в союзниках.

— Чейнджлинги? — с недоверием спросил Скай. — С чего бы им там быть? Никогда не слышал о подобных деталях.

— А много ты вообще слышал-то о революции? — парировал Шторм. — В любом случае, хочешь слушать — не перебивай. Да, именно чейнджлинги. Они проникали за наши позиции, атаковали с тыла и сеяли хаос в коммуникациях. Они легко могли принять облик любого солдата, и это делало их операции практически обречёнными на успех. Там, где появлялись эти отряды хитиновых диверсантов, баланс сил быстро менялся не в нашу пользу. Улицы заваливали трупы. Население пыталось уцелеть в условиях войны, разрухи и голода. Городские бои наносили множество потерь обеим сторонам.

Сражаясь на главной улице, ведущей к администрации, я был ранен в бою. Когда я пришёл в себя, то увидел, как чейнджлинг, принявший облик моего друга, добивает других раненых. Я был бы в их числе, но в последний момент меня спасла Алесия со своими пони. Увы, ему удалось сбежать, а наши позиции были захвачены. Красногвардейцы водрузили свой флаг над зданием. Нам приказали отступать. Мы выбрались через задний выход, продираясь через разрушенные улицы и переулки. Мой друг, рядовой Лев, был ранен. Я поддерживал его, пока мы пробирались через город. Он смотрел на меня мутным взглядом, и в его глазах я видел ту же усталость и отчаяние, что и в своих.

— Ты прям как-то драматизируешь, — опять влез в историю Скай.

— А что ты ожидал услышать? И хватит перебивать. Я тут тебе душу изливаю. Не сказать, чтобы я ранее кому-то это рассказывал. Но возвращаясь к той недельной войне...

Зима сама по себе была испытанием. Мы мерзли в окопах, сражаясь не только с врагом, но и с холодом. Линии снабжения часто прерывались, и мы страдали от нехватки продовольствия и медикаментов. Помню, как однажды ночью нас застала снежная буря на окраинах города. Мы сидели в укрытии, закутавшись в свои шинели, стараясь согреться. В такие моменты я думал о том, что, возможно, зря связал свою жизнь с армией и даже немного начинал тосковать по тому ужасному приюту.

Каждая атака была испытанием на прочность. Мы атаковали небольшие деревни и города, часто оказываясь в окружении. Белые добровольческие отряды пытались поддерживать порядок, но в глубине красных территорий, посреди гражданской войны, очень легко можно упасть до бессмысленного кровавого террора, мстя за павших братьев и сломанные жизни. Я старался не думать об этом и не видел лично, но до меня доходили слухи о карательных отрядах, которые, заходя в деревню, расстреливали или пытали всех, кого можно было подозревать в сотрудничестве с красными. Мы постоянно перегруппировывались, получали подкрепления, и мы бы победили, если бы не иные обстоятельства.

В одном из сражений, уже в конце революции, зимним утром, нас отправили защищать маленький городок на севере Питерсхуфа. Снег тихо падал, когда началась атака. Красногвардейцы шли вперёд, укрываясь за домами и деревьями. Мы стреляли по ним из окопов, пытаясь удержать позиции. Но их было слишком много. Они пробрались в город, и бой перешёл в рукопашную. Вокруг царил хаос: крики раненых, звуки выстрелов и разрывы гранат.

Помню, как один из красногвардейцев напал на меня с шашкой. Я огрел его прикладом своей верной винтовки типа "Лилия". После этого набиравший резкие ноты голос Шторма прервался. Было видно, что он достаточно далеко уже находился от первоначально спокойного состояния, с которого начал рассказ. После паузы, длившейся пару секунд, он продолжил без эмоциональным хриплым голосом:

— И запорол его штыком, так и не дав подняться с земли. Впрочем, мне ещё повезло. Я не брал на себя так много грехов, чтобы переживать об этом. Мы всё-таки солдаты. Мы вынуждены порою прерывать чужие жизни, пусть это было и пожалуй впервые за последние пару веков, — добавил он успокаивающимся голосом.

Сделав глоток сидра, он продолжил под всё ещё заинтересованный взгляд Ская, впитывающий каждое слово, будто Шторм был героем древних мифов о великих воинах.

— В конце концов, после почти недели боёв и страданий, революция почти подошла к своему логическому завершению. Пока не вмешалась Селестия. Я помню, как мы покидали Питерсхуф, усталые и разбитые. Мы проиграли не из-за нашей слабости или их силы. Мы проиграли из-за приказа нашей принцессы, которая вначале допустила, чтобы это случилось, а затем не позволила подавить до конца, приняв, на мой взгляд, самое худшее решение из возможных. Те из наших, кто замарал себя в чужой крови слишком сильно и не мог находиться в эквестрийском обществе, были либо изгнаны Селестией, либо ушли добровольно, став промышлять по миру наёмниками. Собственно, самым большим таким белым командиром является эта самая Алесия, которая сейчас зависает где-то у себя в Зебрике.

Сейчас, когда я смотрю на платформу вокзала Виниаполиса, глядя на заснеженные улицы, я вспоминаю те дни. Мы прошли через тартар, но выжили. Однако можешь поверить, это не оставило на мне такой уж большой отпечаток, как может показаться. И как сказал врач, не считая лёгкой паранойи, моя психика в полной норме. Собственно, поэтому меня и повысили: остальные банально не прошли медкомиссию. Я не считаю себя хорошим пони, но я сам выбрал эту стезю. И поверь мне, я не был хорошим ещё задолго до вступления в армию. Большая часть Эквестрии живёт припеваючи, но это не значит, что на пограничных землях всё так же беззаботно, — закончил он свой рассказ.

— Вау. Просто вау, — только и смог выговорить Скай. — Каждый раз ты умеешь ломать мои шаблоны. Я-то думал, там максимум по гражданским пони из винтовок постреляли, а ты такое говоришь: чейнджлинги, террор, восстания... Теперь я понимаю, почему ты не хотел это вспоминать, и честно говоря, поражаюсь твоей выдержке, если это на тебя почти и не повлияло. В любом случае, спасибо.

— За то что рассказал это? — непонимающе спросил Шторм.

— За то, что дал мне ещё одну причину служить этой стране, — пояснил Скай. — Теперь, когда я вижу, как действительно ужасны могут быть вещи, даже у нас в Эквестрии, я готов ещё активнее отдавать себя всего службе, чтобы этого не допустить на нашей земле. И ради Селестии клянусь, пока я могу держать оружие, подобное не произойдёт на моей родине.

Шторм лишь печально улыбнулся:

— И всё-таки, Скай, ты всё ещё слишком, слишком наивен.

После этих слов в купе вошёл Файер, чтобы удостовериться, что оба капитана не потерялись где-то снаружи, поскольку поезд уже отправляется. Вскоре после их разговора паровоз стал набирать скорость и рванул дальше на север, в холодные снежные равнины Кристальной Империи.

4 - Северный Рубеж

Кристальный Город выглядел кристально и, на взгляд Шторма, излишне ярко. Солдат даже не стали выпускать из поезда, ограничившись старшим офицерским составом, рассчитывая, что те после короткого инструктажа от местных военных шишек сами смогут донести информацию до подчинённых. В сопровождении группы гвардейцев Грей Шторм, Файер Сансет, Скай Блейд с Эмеральд Шилдом и Сноу Брейкер направились в здание местного штаба вооружённых сил, параллельно удивляясь красотам кристальной столицы.

– У меня глаза скоро устанут от этого вездесущего блеска. Пони, дома, еда – всё блестит. Как они так живут? – проворчал Шторм.

– Надеюсь, эти кристаллы не фонят. Не хотел бы потом получить импотенцию или ещё что похуже, – игнорируя ворчание своего капитана, произнёс Файер.

Он тут же поймал непередаваемые взгляды своих сослуживцев.

– Что? – непонимающе продолжал он. – Вы будто не слышали, что об этих кристаллах говорят.

– В Кристальной Империи присутствует около сотни видов кристаллов, и я сомневаюсь, что местные строят дома именно из тех магических кристаллов, которые излучают энергию. Это было бы не только крайне небезопасно, но и весьма дорого, – поспешил успокоить остальных Эмеральд.

– И откуда ты всё это знаешь? – спросил Файер, как главный заводила компании.

– В учебке было много книг и мало способов убить время.

– Надеюсь, боевую магию ты знаешь не хуже, – пробурчал своим привычно понурым голосом Шторм.

– Ох, поверь, как его командир, я могу заверить тебя, что он более чем компетентный. Не припомню, сколько раз его магия нам крупы спасала на учениях, – ответил за единорога Скай.

– Это всё мило, голубки, но, может быть, отложите свои жеребцовые игры на потом? Мы уже пришли, – услышали они недовольный голос Сноу Брейкера, идущего впереди всей группы.

Здание штаба больше напоминало офис, заполненный разнообразной бюрократией. Ведя их через череду помещений, по которым носились кристальные пони в военной форме, гвардейцы отвели их в просторное помещение, напоминавшее конференц-зал. За столом уже сидело несколько пони, в первую очередь, в своей парадной форме принц-маршал, генерал-консорт и бывший капитан гвардии собственной персоной. Было трудно не узнать белого единорога крепкой комплекции с синей гривой, буквально сошедшего с пропагандистских плакатов. По соседству с ним, уткнувшись в карты, сидел пегас бежевого цвета с такой же синей гривой, закованный в доспехи гвардии. Его шлем с гребнем лежал на столе сбоку от карт. Он что-то оживлённо обсуждал с двумя офицерами-кристальными пони, то и дело ставя новые пометки на карте.

– А вот и наши друзья из Эквестрии, – начал Шайнинг, завидев группу пони в эквестрийской форме.

Его голос звучал достаточно твердо, чтобы отвлечь от карт остальных представителей славной Кристальной Империи. Обе группы поспешили отдать честь друг другу. Учитывая, что кристальная армия строилась как полная копия эквестрийской по своей структуре, традициям и вооружению, обе стороны легко воспринимали друг друга как своих собственных офицеров, но в униформе другого цвета.

– Итак, у нас не слишком много времени на это мероприятие, поэтому после инструктажа касательно зоны учений вы все отправляетесь на поездах на северо-восток. Пока мы говорим, в ваш состав уже были направлены заранее подготовленные орудия и пони. Мы просто прицепим несколько наших вагонов, – деловито говорил Шайнинг. – Вообщем, вот, – телекинезом он схватил указку и подошёл к доске, где была уже готова карта их ближайшей стоянки на срок учений. – Как видите, регион разделён рекой. По одну сторону от неё на границе с Северяной развёрнуты две кристальные дивизии: 1-я "Гармония" и 2-я "Принцесса Флари Харт", так что никакие северяне угрожать вам не должны. С юга в Рейнбоу Фолс размещена бригада гвардии, а на западе только граница с Якякистаном и непроходимые горы. И да, даже на территории Якякистана там ещё многие и многие километры необитаемых горных хребтов. Одним словом, никто не сможет помешать нам отработать общевойсковые маневры. Вся местность к западу от этой реки в нашем распоряжении. Группировкой кристальных войск будет командовать генерал гвардии Флеш Сентри.

После произношения своего имени, пегас отдал честь и надел свой шлем.

Итак, вопросы?

Шторм потянул копыто и, не дожидаясь ответа, начал говорить:

– Что конкретно из себя будут представлять эти манёвры? Каковы задачи и цели? Пока что нам описывали только силы в нашем распоряжении.

Шайнинг не скрывал раздражения от услышанного.

– Дискордов Блюблад, что за бардак у себя развел! Только принял звание, как уже всё вверх дном перевернул, – пробормотал он, прежде чем заметил, что взгляды эквестрийцев направлены к нему. Он успокоился и продолжил более спокойно: – Прошу прощения, это не ваша вина. Просто последние кадровые решения принцесс поставили меня и многих других в небольшой тупик. В любом случае, отвечая на ваш вопрос: задача первая – закрепиться и окопаться на местности, провести симуляцию обороны от атаки противника, включая учебные стрельбы. Задача вторая – после успешной обороны провести рекогносцировку на местности, консолидировать силы в ударный кулак и осуществить контратаку против учебного врага. Суммарная глубина операции – 20 километров за линию условного фронта.

Удовлетворённый таким ответом, Шторм лишь пожал плечами в ответ на взгляд Шайнинга, буквально спрашивающий: "Теперь нет вопросов, выскочка?" После чего офицеров проводили обратно к составу, а лейтенанты информировали сержантов. Два капитана и полковник рассматривали карты, предоставленные им генштабом Кристальной Империи.

– Честно говоря, мне не нравится, что они сами разработали этот план. Очевидно, что всё сделано так, чтобы по итогам этой операции они были действующими лицами, а мы лишь прикрывали фланги, – недовольно начал Скай.

– Радуйся, что хоть не потенциального врага играем. Мне больше интересно, почему наш генштаб это так легко устроило. И этот Сентри – он вроде бы из гвардии. Почему его направили командовать войсками? Неужели слухи, что Шайнинг своих всюду ставит, вовсе и не слухи? – добавил Шторм.

– Думаю, могу ответить на оба ваших вопроса, – спокойно начал Сноу. – Во-первых, как вы могли заметить из слов принца Шайнинга, маршал Блюблад начал крупные ротации высшего военного состава. Я слышал, много генералов лишились своих погон, часть отправилась преподавать в академии, а тех, кто был признан совсем бесполезными, выгнали пинком под круп. Причём я даже не уверен, является ли это метафорой. Наш новый маршал, как вы слышали, весьма эксцентричный пони. Соответственно, пока он не набрал новый молодой состав в генштаб в достаточном объёме, планировать операции просто некому. Отвечая же на вопрос, почему Флеша Сентри отправили командовать армейскими частями, думаю, ответ будет точно таким же. Кристальная Империя – весьма молодая нация, у которой немного квалифицированных военных кадров. Полагаю, используя свои старые связи, Шайнинг решил пока держать на многих должностях эквестрийцев из гвардии, вроде того же Флеша.

– И нет, – продолжил Сноу, заметив недовольные взгляды, – меня принц Блюблад трогать не станет. По общепризнанным меркам я ещё более чем компетентный военный. В любом случае, скоро нас выкинут прямо посреди снежных лесов, где не будет ни души. Испытание, сами понимаете, не из простых. Рекомендую пойти пока что набраться сил и запастись чем-то погорячее из напитков. Давно наши войска таким не занимались.

Отдав честь, оба офицера направились назад в купе.

– Что думаешь про этого Шайнинга и Сентри? – начал Скай.

– А что думать? Гвардейцы, они и в Зебрике гвардейцы. Никогда больше чем парадных истуканов и комнатных растений их не воспринимал. Ну, где-то они ещё правоохранительную роль играют, но не думаю, что это сильно возвышает их в моих глазах.

– Ну не знаю, не зря же этому Сентри дали командовать на таких важных на первый взгляд учениях.

– Хм, слишком глубоко копаешь. Я же считаю, никакой тайны тут нет. Один особо удачливый гвардеец смог охмурить принцессу и пролезть ей в постель, а когда получил за это целое государство, начал своих друзей подтягивать на приятные посты.

– Я слышал, у него лучшее заклинание щита среди всех единорогов.

– Я бы удивился, если бы гвардеец не мог колдовать щит.

– Почему же я слышу нотки зависти, а?

– Как обычно, напридумывал себе всякой чуши. И что б ты знал, моя личная гордость как единорога вовсе не щит, хоть он и спасал мне жизнь не раз и не два.

– Ооо, а что же тогда? – заинтересованно проговорил Скай.

– Не поверишь, телекинез.

– Серьёзно? – с нотками недоверия ответил собеседник.

– Нет ничего полезнее на войне, чем обычный дедовский телекинез. Закинуть гранату куда подальше? Как нечего делать. Стрелять всеми видами оружия из укрытия, напрягая только свой рог? Легкотня. Ломать врагам шейные позвонки до того, как они поймут, что произошло? Не вижу никаких трудностей. Честно говоря, не будь мы дискордовой Эквестрией, я бы удивился, почему мы столь полезную вещь не используем в допросах.

– Серьёзно? Пытки? Это первое, о чём ты подумал? Даже не медицина? Ты знаешь, может, то, что говорят о вас северянах, и правда, – последнее предложение нарочито было произнесено с максимально несерьёзным тоном.

– Но всё-таки, – возвращая свой офицерский размеренный голос, продолжил Скай, – надо бы с этим Сентри познакомиться поближе. Как-никак, нам с ним в снежной дыре торчать неизвестно сколько, да и горизонтальные связи иметь никогда лишним не бывает.

– Тебе надо, ты и знакомься, – едва скрывая раздражение, ответил Шторм.

– Э нет, мы, пегасы, быстро друг с другом общий язык находим, а тебя ещё нужно лечить от твоей северянской послевоенной хандры, а также от алкоголизма.

– О, брат, какие-то противоречивые вещи ты говоришь: знакомиться с кем-то и без алкоголизма, – ответил Шторм заметно повеселевшим голосом. – Ладно, потрещим с этим гвардейцем по прибытии, в любом случае задача у нас общая.

Прибыв в Рейнбоу Фолс, экипаж, как и ожидалось, увидел небольшой, но уютный городок рядом с рекой, за которой начиналась дикая территория Эйнджллес Фореста. Огромные масштабы леса, за которым едва можно было различить вершины гор, тянувшихся в неизвестность, создавали впечатление бесконечности.

– Вот ради такого я и шёл в армию, – радостно начал Файер, стоя на станции, пока солдаты позади разгружали снаряжение и припасы.

– Природа, удивительная красота планеты, новые знакомства, где ещё такое найдёшь? – продолжил он.

– Я думал, тебя сюда родители сбагрили, чтобы взялся за ум и прекратил загорать на пляжах да гоняться за кобылами, – послышался не менее оптимистичный, но размеренный и строгий голос Ская.

– Я могу заверить вас, капитан, что это было только моё взвешенное и полностью продуманное решение, никак не связанное с тем, что меня выгнали из дома, – отозвался Файер.

– Удивительно, но я соглашусь с Файером, – вмешался третий голос. – Во многом потому, что оказался в армии по похожим причинам, но только у нас это зазорным не считается. Наоборот, даже говорят: "армия всему голова" или "в армии тебя настоящим жеребцом сделают".

– А я бы лучше остался на гражданке, – послышался размеренный и спокойный четвёртый голос.

Эмеральд сразу поймал на себе три удивлённых взгляда.

– Что? – абсолютно не понимая, уставился он на сослуживцев, из-за стекол своих очков уже начавших покрываться инеем.

– Извини, конечно, – начал Шторм, – но мне казалось, что призыв отменили лет так 500–700 назад.

– Ну, так это для обычных пони, – ответил Эмеральд абсолютно бесстрастным голосом.

– Погоди, погоди, а ты у нас значит не обычный? – встрял Файер.

– Ну, что-то вроде того. Род мой, вроде к аристократии причисляют, хоть и давно обедневшей. Так что от простых пони отличаемся одним лишь титулом. Зато гордости, чести и добрых традиций службы всех жеребцов в армии у нас хватает с головой. Это мы, считай, своего рода военная династия.

– В жизни бы не подумал, что ты дворянин, – произнёс Шторм.

– Ну, я не горю желанием распространяться о своём происхождении. Помню, вы, дворян, не слишком любите. И не думаю, что вы в этом сильно одиноки. Отец мой здраво поразмыслил, что от такого, как я, на плацу пользы не будет. А в маги идти, пусть даже военные, как-то не по-солидному для рода закоренелых вояк. Вот он и напряг старые связи, пристроил меня в младшие офицеры. А брата моего вообще в генштаб логистом или что-то около того. Он хоть и во дворце служит, встретиться с ним с момента начала службы не доводилось. Так, только письмами обмениваемся.

– А ты? – спросил Шторм, смотря на Ская.

– Что я? – делая вид, что не понимает, о чём идёт речь, ответил тот.

– Ты ведь это знал, не так ли?

– Ты думаешь, я, гордый эквестрийский офицер, даже не просмотрел личное дело моего зама?

– А что же не упоминал?

– А кто-то спрашивал? Да и что от этого меняется?

– Дискорд, да и не поспоришь. Ну, если нам понадобится пони из высшего света, будет к кому обратиться.

– Ребята, да я же...

Начал было говорить Эмеральд, но был резко прерван подбегавшим кристальным пони в военной форме.

– Господа офицеры...

– Генерал Сентри прибыл и ожидает вас во временном штабе, – отдал он честь.

– Эх, ну не будем заставлять наших дорогих союзников ожидать, парни. Веди, солдат, – сказал Шторм, поворачиваясь к посыльному.

– Эмеральд, ты останься, проконтролируй выгрузку и доставку всего оборудования к складу, – добавил Скай, уходя. На последнее замечание единорог лишь немного наклонил голову в знак согласия.

Три офицера последовали за посыльным по просторным городским улочкам в здание гвардии, которое временно превратилось в штаб сводной группы войск. Внутри просторного помещения, некогда бывшего кабинета начальника местной стражи, сидел синегривый пегас и раздумывал над тем, как бы получше разместить своих солдат в этих лесах. Когда дверь отворилась и вошли четыре пони, тот, что был в форме кристальной империи, отдал честь и доложил, что с приказом привести эквестрийских офицеров полностью справился, после чего, с разрешения командира, скрылся за дверью.

– Приветствую, господа офицеры. Честно говоря, давно ждал возможности перекинуться словами с кем-то с родины, да ещё и с коллегами, – сказал генерал, обращаясь к прибывшим.

– Мы не гвардейцы, – с лёгким оттенком прохлады ответил Шторм.

– Да, также как и я не в армии, но вот мы тут. Откуда такое недружелюбие? У нас вроде бы нет причин не любить друг друга, – возразил пегас.

– Простите моего капитана, сэр, – резко встрял Файер, – просто он по своей глупости склонен пренебрежительно относиться к вашей закованной в броню братии, наивно полагая, что принц Армор помогает своим бывшим сослуживцам в продвижении.

Шторм хотел возмутиться наглости Файера, но был больше удивлен искренним смехом со стороны генерала Флеша Сентри.

– Ох, ребята, хотел бы я, чтобы это было так. Может быть, это и так, но в какой-то извращённой, одной Селестии понятной манере, – сказал генерал.

– Я бы предложил выпить за знакомство, но мне кажется, мы кое-кого забыли. Где полковник Сноу Брейкер? – спросил Шторм.

– Он уже был здесь, взял роту разведчиков у местных гвардейцев и отправился размечать места для штаба и позиций в глубинах леса. Хотя, вроде, на картах уже всё описано, но он сказал, что хочет увидеть всё своими глазами, или что-то в этом роде, – ответил Флеш.

– Надо будет отправить саперов на вырубку древесины для штаба дивизии и бригадных командных пунктов, – сказал Шторм.

– Дерево? Ты имеешь в виду для дров, чтобы лагеря согреть? – уточнил Флеш.

– Эмм, нет. Дерево нам нужно для постройки блиндажей и укрепления окопов, – ответил Шторм, немного замявшись.

– Блиндо-что? – непонимающе спросил Флеш.

– Ты что, смеёшься? – встрял Шторм, затем, окинув взглядом окружающих, понял, что не только гвардейцы не понимают его.

Тяжело вздохнув, он начал:

– Итак, ну, допустим, от гвардейцев всякого можно ожидать, но вы, военные, не знаете, что такое блиндажи?

– Сэр, – начал речь Файер, – как бы сказать, эквестрийская армия не слишком склонна к резким инновациям, и то, что вы описываете, наверняка есть в учебниках и инструкциях, но на практике с этим мало кто знаком.

– Вы что, шутите все? – почти уже кричал Шторм. – Как по-вашему должны выглядеть позиции армии?

– Ну, палатки там, стойки для оружия, брони? – предложил один из офицеров гвардии стоящих неподалёку.

– Какого оружия? Какой брони? Мы носим унифицированную камуфляжную форму цвета хаки, ну, в данном случае, зимний её вариант, даже дискордовы гвардейцы тут свою броню на утеплённые армейские куртки сменили. Из оружия у нас магазинные винтовки "Лаванда" модели 5, какие стойки им нужны? Вы что считаете, что армия должна выглядеть, как солдаты в латах с мечами и копьями?

– Ну, вообще, когда я шёл служить, именно с этим армия у меня и ассоциировалась, – слегка стыдливо ответил Скай.

– О, Найтмер, когда Файер говорил, что наша армия морально устарела и не готова к инновациям, я не ожидал, что это настолько буквально, – проговорил Шторм, когда наконец собрался с силами.

– Погодите, погодите, погодите, – сказал Флеш, внезапно приходя в себя. – Мне показалось, или ты, Найтмер, упоминал?

– Да? Ох, Дискорд меня побери. – Спохватился Шторм. – Нууу, ладно, если вкратце, у нас в Северяне именно поклонение ей традиционной верой считается. Но давайте в другой раз, а?

– Ты из Северяны? – удивлённо подскочил Флеш.

– Ох, да не волнуйся, я не коммунист. – Как мог спокойно ответил Шторм.

– Я догадался, но я слышал, что всех солдат оттуда изгнали за тяжкие военные преступления против своего народа.

– Мда, похоже, в гвардии у нас репутация похуже, чем в войсках. Ну и нет, не прям всех, точнее, вообще меньшую часть.

– Флеш, Шторм нормальный пони, мне не веришь? Вон у Файера спроси, он с ним с момента перевода служит, – вставил Скай.

– Ладно, – собрался с силами Флеш и постепенно приходя в себя, – а что, никто не замечал вашей "веры" ранее?

– Ну у нас не принято этим перед не северянами светить, поклонение в основном тайное, что для дворян, что для просто-пони. Почему так вышло? Ну, о том, что слышал об этом я, думаю можно и по позже обсудить. А почему никто не замечал? Ну, вообще-то, замечали. При всем желании такое не скроешь. Но Селестию это, судя по всему, не особо заботило, остальных эквестрийцев мало волновали причуды "северных дикарей", верящих в монстра из жеребячьих сказок, ну как минимум до возвращения Луны и Найтмер по совместительству. Но поскольку уже отгремела зимняя революция, как-то не до того было, – ответил Шторм.

– Ухх, ну и чудные вы северяне народ, то устраивайте чудовищную по меркам Эквестрии резню, то верите в монстров, желающих устроить вечную ночь, – ответил Сентри. – Так что там, расскажешь об этих блиндажах и окопах?

Спустя более чем неделю с момента выгрузки, где-то посреди Эйнджллес Фореста отряды солдат валили деревья, рыли траншеи и строили дзоты, или, по крайней мере, что-то, максимально похожее на то, что описал капитан Грей Шторм. Они то и дело кляли причуды командования, из-за которых их заставляли заниматься работой стройбата посреди Селестией забытых лесов. Сам капитан в это время сидел в штабе своей бригады. В просторной землянке было несколько столов. На одном развёрнуты карты местности, за другим сидели несколько телефонистов, ведя постоянные переговоры через трубки своих телефонов и записывая что-то параллельно на бумагу. На самом дальнем столе стоял чайник, который только что вскипятил его владелец, используя преимущества наличия магии у себя. Там же сидели два пони и оживлённо обсуждали что-то.

– Так, и как так вышло, что вы Найтмер поклоняетесь? – спросил Сентри, параллельно жуя очередную сушку, предоставленную ему из обширных запасов пятой дивизии.

– Достаточно давняя история, и знаю я её, как и большинство, только по мифам и легендам, уж извини, когда свою религию скрываешь, доверяют в основном всё-таки устным сказаниям вместо переписывания в книги, которые легко найдут посторонние.

– А вы точно не культисты? – с лёгкой усмешкой поинтересовался Флеш.

– Вряд ли, я бы заметил, – не менее лыбясь, отвечал Шторм, затем отхлебнул чая и продолжил: – Изначально северяне поклонялись звёздам, которые показывали путь и дарили надежду и красоту даже в самую тёмную ночь. Ну, при этом они до сих пор играют значительную роль в наших верованиях. Собственно, не так всё было плохо в нашем суровом краю, но потом появилась Эквестрия, аликорны и всё остальное добро. Поскольку одной из идей Эквестрии закладывалось, что это колыбель и государство пони, всех пони, нашим предкам предложили отказаться от своего государства мирно и примкнуть к ним. Я думаю, ты догадываешься, как они ответили. На что Флеш лишь молчаливо кивнул.

– Ну, собственно, когда их присоединили, значительную роль в умиротворении северян сыграла принцесса Луна. Ты понимаешь, должно быть, звёзды, ночь, луна – это все её компетенция. И понятное дело, её быстро стали почитать. Даже Принцессин, город сейчас переименованный в Сталионград, изначально назывался Луноградом. Тем не менее, оставаясь достаточно изолированным, как географически, так и культурно, от остальной Эквестрии, отношения с метрополией и тогдашней королевой Селестией были весьма натянуты, наверное.

– Потому, когда вся эта пурга из сказки про двух сестёр началась, не нужно быть гением, чтобы понять, чью сторону сразу приняли северяне. В Найтмер наши предки видели всё, чего не хватало Луне: волевая, сильная, решительная и готовая на борьбу за свои идеалы. И понятное дело, наделили её многочисленными добродетелями. Высшей из них считается жертвенность, так как она пожертвовала своей свободой и обрекла себя на вечное заточение за своё дело.

– Эмм, а что насчёт вечной ночи и всего остального?

– А ты попробуй пожить у нас годик-другой, там такие дни что можешь мне поверить, ты будешь совсем не против прихода вечной ночи, – с шутливым тоном ответил Шторм.

– В любом случае, после крайне скорого окончания восстания Найтмер часть её лоялистов сбежала на кораблях куда-то за горизонт, а часть осталась на Эквусе. Удивительно, но Селестия не стала никому мстить или бороться с культом Найтмер. Так собственно и жили из поколения в поколение. Не скажу, чтобы история сильно интересная, если уж на то пошло.

– Да не говори, целый народ найтмеро-поклонников под боком у Эквестрии.

– Ну ты палку-то не перегибай. За века это давно стало скорее формальностью. Последние поколения вообще религиозностью страдают мало. Большинство всё-таки больше по коммунизму. – Последнее Шторм сказал с лёгким смешком. – О, а вот и чай остыл.

Прихватив чайник телекинезом, единорог налил в кружку сначала собеседнику, потом себе.

Отхлебнув горячей жидкости, Сентри задумчиво сказал:

– Меня больше впечатлили твои знания военных новинок. Понятное дело, все слышали, что в зимней революции впервые война нового поколения громыхала. Но все эти танки, окопы, траншеи... Принцессы, вроде бы, и стремятся как можно скорее вводить инновации в войска с тем же рвением, что и в гражданский сектор, но не в рамках же нескольких поколений. Тут буквально служат солдаты, для которых война – это сражения с мечами и копьями наперевес, не говоря уже про эти "танки". Из того, что я видел, они скорее одним своим видом врагов отпугивать должны.

– Ну я на личном опыте мог наблюдать, насколько они опасны, так же как и то, насколько нам необходимы траншеи и пушки. Хотя, слушая это всё, думаю, стоит радоваться, что мы хотя бы с магазинными винтовками ходим, а не с мушкетами.

– Я слыхал, на каких-то дальних гарнизонах до сих пор гладкоствол в ходу, – непонятно, то ли всерьёз, то ли в шутку ответил Сентри.

– Ну а хоть против проводной связи, надеюсь, ничего в высших военных кругах нашей Найтмер хранимой страны не имеют?

– О, нет, это как раз наоборот, везде нарасхват. Раньше же только единороги могли дистанционно сообщения посылать, и то с рядом нюансов, а тут и удобнее и меньше зависимости от рогатых, без обид, если что.

– Поверь, вот кто-кто, а единороги из Северяны, страны на процентов девяносто состоящей из земных, обижаться не будут. Хотя, на всякий случай, я прицепил метки магические и Скаю, и Файеру. Если что, можно будет телепатией с ними связываться.

– Я даже не уверен, что заставило тебя это сделать. Знаменитая паранойя северянских солдат или единорожья гордость?

Вместо ответа Флеш получил лишь порцию глухого смеха.

– Ты знаешь, изначально я был скептичнее настроен к гвардейцам и к тебе в частности. Всё-таки златобокие всегда в войсках ассоциировались со снобизмом. А так смотришь, те же солдаты, что и мы, разве что в железках.

– Да понимаю, и понимаю, откуда такие мысли о нас. Но поверь мне, далеко не все мы являемся Шайнинг Арморами. Абсолютное большинство просто хочет свою смену отстоять, всё как у пони.

– Кстати, о нём, я слышал от Файера слухи, ходит, что ты по его стопам идёшь? – с несдерживаемым смехом промычал Шторм.

– Это ты о чём? – удивлённо ответил Сентри.

– Да про принцессу, как оказалось, у нас-то их четыре. Так вот последняя, которая недавно ещё такой стала, поговаривают, с тобой дела разные водит. Хотя Файер, пожалуй, приводил более... откровенные слухи.

– Вы про Твайлайт Спаркл, что ли? О нет, нет, даже не думай. Эти слухи мне уже вот где сидят. Ну, пересекался я с нею пару раз, было дело, но не более. Меня же принц Шайнинг убьёт за такое.

– А он тут причём?

– А ты не знаешь? Брат он её.

– Вот как выходит. Ну тогда и не удивительно, что сам так далеко скакнул, всё как всегда куплено, – с напускным упрёком произнёс Шторм.

– Ой, да ну вас. Думал, хоть тут в покое от этих увлекательных дворцовых историй оставят.

– Слушай, – продолжая смеяться, ответил Шторм, – а вот ты как думаешь, если теперь известно, что от единорога и аликорна рождается другой аликорн, то что должно родиться от пегаса?

– Это какой-то ваш северянский расистский анекдот? Я почти уверен, что так и есть.

Землянку сотрясла очередная порция смеха, которая достаточно внезапно была прервана, когда снаружи громыхнул взрыв, отдающий еле заметной вибрацией по всему лесу.

5 - Битва за Эйнджелл Форест

Музыка:
Война согревающего очага: https://www.youtube.com/watch?v=AdsU8qScR4U

Шторм нервно стучал копытом по столу, пока штабисты в помещении метались между телефонами, стремясь понять ситуацию. С момента взрыва прошло уже три часа, и некоторые мысли, витавшие в его голове, становились всё более навязчивыми. Генерал Флеш так же старался не показывать слабости, хотя едва скрывал своё нервное состояние, ходя по помещению взад-вперёд. Тягостное ожидание прервалось, когда дверь в штаб открылась, и показалась фигура пегаса, закутанного в меховой плащ.

— Ну? — нервно вскрикнул Шторм при виде пришедшего.

— Круп нам полный вот что. Это был штаб дивизии, вернее его арсенал.

— Детали? Ошибка? Диверсия? Атака третьей стороны?

— Боюсь, что последнее. Свидетелей не осталось. Разведчики сказали, что трупы имеют пулевые раны.

— Сноу?

— Мертв. Как и весь его штаб.

Шторм сделал тяжёлый вздох и продолжил:

— Значит... Мы оказались посреди третьего вооружённого конфликта за последние десять лет. Наш враг нам неизвестен, мы в неделе пути от ближайшего города, а наше командование и треть оружия уничтожены. Поправь меня, я что-то забыл?

— С чего ты взял, что это нападение получит продолжение? Может, Сноу Брейкер и был их целью. У Эквестрии не больше шести полноценных дивизий, он командовал одной из них. Уже это говорит о его качествах как офицера. Может, хотели убрать этого кадра? — слова Флеша Сентри передавали слабую надежду на то, что инцидент закончится на этом.

— Не думаю. Устранить его были возможности и получше. Они уничтожили наш склад и перерезали коммуникации. Тот факт, что мы не можем вызвонить другие бригады, заставляет полагать, что провода обрезали и там тоже. Это выглядит как первый шаг в уничтожении нашей группировки войск.

— Кто вообще может напасть на нас тут? Это место специально было подобрано как неприметный клочок земли, далеко ото всех.

— Вопрос хороший, но, судя по тому, как они эффективно действовали, это кто-то, кто понимает что-то в диверсионных операциях. Здравый смысл подсказывает, что под эту характеристику подпадают всего несколько государств. А тот факт, что мы находимся рядом с красными, заставляет предполагать, что мы столкнулись с их силами, которые непонятно зачем и как обошли пограничные рубежи кристальной империи.

— Какой им вообще смысл?

— Об этом можно только гадать, но ты, я думаю, уже догадался, что нас не выпустят. Нужно окапываться на позициях. Попытаемся собраться, чтобы отступить через дикую местность – нас перебьют как жеребят.

— Я должен двигаться к своим пони. На них прямо сейчас уже могут наступать вражеские отряды.

— Нет, — отрезал Шторм. — Ты один из немногих пегасов в нашем распоряжении. Бери половину всех собратьев и что есть мощи, неситесь через лес. Вы достаточно мобильны, чтобы у вас был шанс не попасть в руки врага. Приведи помощь так быстро, как только можешь, хоть лично к Шайнинг Армору стучись.

— Это займет по меньшей мере полторы недели, даже если я буду лететь без остановки. Ты предлагаешь мне бросить моих подчинённых и смыться как трусу?

— Твоим подчинённым будет выдан новый командир на время твоего отсутствия. Если не доверяешь мне, можешь сам предложить кандидата. А что насчёт трусости, ты же осознаешь, что это, скорее всего, наша единственная надежда? В противном случае десять тысяч пони сгинут в этом огромном снежном лесу, разделённые и перебитые неизвестными врагами.

— Вы точно сможете продержаться?

— Будто у нас есть выбор. Хватит глупых вопросов, двигайся уже. Чем быстрее доберёшься до Рейнбоу Фолс, тем лучше. Вся наша надежда на тебя.

Согласившись, он унесся из помещения собирать команду для рывка через весь лес.

— Ну... Теперь мы предоставлены сами себе, да? — с неуверенностью в голосе задал риторический вопрос Файер.

— Напомни, пожалуйста, когда последний раз происходило подобное?

— Не уверен, что могу дать ответ на данный вопрос. Но по инструкции, оставшиеся старшие офицеры должны выбрать нового командующего как дивизией, так и, полагаю, остальными силами, объединёнными с нами.

— Погоди, а что, его зам тоже погиб?

— Боюсь, весь состав дивизионного штаба.

— Дискорд, придётся срочно перестраивать структуру с нуля. Уже связались со Скаем и кристальными бригадами?

— Уже в процессе. Я отдал приказ проложить новые провода к бригадным пунктам союзников.

— Бессмысленно. Отмени приказ, — бесстрастно сказал Шторм.

— Простите?

— Ничто не помешает врагам перерезать провода по новой. Защищать их бессмысленно, слишком мелкие. Отныне вся связь через пегасов-посыльных. Учитывая характер местности, у нас отсутствует единый фронт. Наши позиции скорее представляют очаги укреплённых траншей, в которых размещены войска. Ничто не помешает изолировать их друг от друга и уничтожить по одному. Пусть соберут остатки оружия и припасов с центрального склада и запрячут по бригадным пунктам. Охрану удвоить, штат штабных рот увеличить вдвое, патрули усилить. Все задачи по вырубке дерева отменить.

— И что нам делать?

— Пусть инженеры проложат торные дороги между ними через лес. Вдоль дорог разместим блокпосты и заставы. Помимо прочего, создадим патрульные группы, прочёсывающие наши тылы. Нам не нужны повторные сюрпризы. Исходить нужно из того, что мы уже на войне.

— Не этого я ожидал, едя сюда, — понуро пробубнил Файер, уходя, чтобы отдать распоряжения.

Шторм же вновь прильнул к картам, разложенным по столу. "Это не одиночная акция. Вряд ли группа диверсантов действительно имела столь ограниченные цели. Это, очевидно, подготовка перед основным ударом. Теперь вопрос, как они смогли протащить сюда достаточно крупное боеспособное соединение через горы, чтобы обойти кордоны пограничников? Разве что они смогли перекинуть достаточно через границу налегке, но для такой операции необходимо централизованное командование, связь, приличное количество оружия, которое в горах не пронесёшь. Но в таком случае у них должны были быть подготовлены тут многочисленные схроны или тайники. Раз мы так и не обнаружили подобного, остаётся только один вариант: тут спрятана вражеская оперативная база со всем необходимым снаряжением. Это в любом случае упрощает задачу, поскольку не оставляет вариантов, где находится вражеское командование, сводя всё к тому, чтобы найти и уничтожить их, развеяв вражеские силы. Это должно будет выиграть нам достаточно времени. Вопрос только, какого дискорда они решили это делать и как они незаметно обосновались тут. Однозначно можно только сказать, что старик Сноу Брейкер, да упокой Найтмер его душу, был во всём прав".

Его размышления прервались, когда один из подчинённых оторвался от телефонной трубки и подбежал к нему.

— Капитан! Докладываю, связь со всеми батальонами стабильна. Похоже, удар наносился только по коммуникациям дивизионного уровня.

— Хорошо. Отправьте посыльного к кристальным пони. Сообщите, что созываем военный совет в связи со сложившимися обстоятельствами.

Не дожидаясь ответа, Шторм удалился к обеденному столу. Отхлебнув из чашки уже остывший чай, он начал колдовать заклинание телепатии.

— Приём, приём, Скай, — посылал он мысли на ту сторону.

— Во имя Селестии, не пугай меня так! — послышался из глубин разума знакомый и слегка дёргающийся голос, который моментально продолжил: — Это первый раз, когда

сталкиваюсь с этой штукой. Далеко она ловит?

— Без метки только в радиусе прямого взгляда. А вообще, как и с телепортацией, сила зависит от магического потенциала владельца. Что у вас?

— Ну, я смог остановить панику среди солдат, когда громыхнуло, а от стороны, где был наш штаб, пошёл чёрный дым. Теперь вот думаю, что делать.

— Мы лишились большей части вооружения. Арт-рота должна быть, однако, в норме. Под неё выделили отдельный пункт дислокации. Двигай ко мне. Скоро кристальные должны прийти в себя и также отправить офицера. В первую очередь необходимо восстановить вакуум власти.

— Ты ведь уже понимаешь, кто лучше всего подходит на роль временного комдива?

— Обсудим всё в штабе. Точка.

Уже через два часа в той же землянке за столом сидели три пони: один единорог, один пегас и один кристальный пони в темно-лиловой униформе.

— Итак, полагаю, Сентри оставил вам инструкции перед тем, как улететь.

— Увы, но нет. Похоже, он весьма торопился покинуть нас с большей частью наших же пегасов по вашей просьбе. — В голосе офицера чувствовалась доля упрёка по отношению лично к Шторму.

— Верно, у нас не было другого варианта. И он это понимал. Теперь необходимо выбрать, кто возглавит командование нашими общими силами.

— Это имеет смысл? — продолжал с недовольным тоном кристальный пони. — Что мешает нам организованно отступить так же, как пришли? Нас десять тысяч, в конце концов.

— Ну как минимум тот факт, что мы всё ещё слишком мало знаем о наших врагах. Я думаю, мало кто сомневается, что это не единичная акция. А нашу десятитысячную группировку, пробирающуюся прямиком через лес, будет очень легко разделить и уничтожить. Причём мы даже толком отпор дать не сможем по притаившимся врагам, так что боюсь, это не вариант.

— То есть нам нужно просто продержаться достаточно долго? — резюмировал Скай.

— Если Сентри и его группа добрались до Рейнбоу Фолс, то да. В противном случае, пока нас не хватятся. А учитывая, что учения по плану должны длиться полтора месяца, я не думаю, что к тому моменту кто-то останется жив. Поэтому если через неделю к нам не прибудут, будем прорываться с боем. Вариант всё ещё весьма самоубийственный, но всяко получше, чем забиться по норам в ожидании чуда.

— Эхх, я всё ещё не слишком доверяю твоим "окопам". В них можно и копыта простудить, и вообще, мы буквально в землю закапываемся, в яму. Может, лучше по старинке: собрать силы в кулак и дать генеральное сражение?

— Ну да, а враги наши так возьмут и сами из чащи выйдут на честный бой. Ты живёшь прошлым, Скай.

— Извините, что прерываю, — послышался недовольный голос кристального офицера, явно чувствующего, что про него забыли, — но мы всё ещё не знаем, кто наш враг. Почему мы исключаем вариант, что это были свои же?

— При всём уважении, я не думаю, что уровень ваших бойцов позволит провести такую операцию. Да и наших тоже вряд ли. Да и я не припомню, чтобы у нас служили потенциальные предатели. Даже если какой-то пони и начитался нехороших красных книжечек, и даже допустим убедил своих друзей, это всё ещё мало для такой операции. Плюс остаётся неясным её смысл. Нет, как ни посмотри, эту теорию можно смело откидывать.

— А что насчёт вас? — На это Шторм лишь вопросительно вскинул бровь. — Вы участвовали в войне. Вы уже умеете убивать других разумных. Более того, вы северянин, а ваш пост позволяет без труда организовать такую диверсию. Вас легко могли завербовать, да хоть в ту же революцию. Может, вы повстанцам информацию сливали тайно.

— Я проигнорирую аргументы, касающиеся моего происхождения. Но вы действительно думаете, что если меня завербовали, аж в зимнюю революцию, имеет смысл рисковать таким глубоким оперативником ради... ну всё сводится к тому, что мы так и не понимаем смысл данной диверсии.

— Ну, очевидно, что Сноу слишком мелкая фигура, чтобы ради этого так напрягаться, — вставил пегас.

— Я сам уже пришёл к данным выводам. И на мой взгляд цель вполне очевидна: ослабить и уничтожить нашу группировку. Вырезать две с половиной дивизии, не оставив свидетелей. Учитывая, что они до сих пор себя не проявили, у них также, как и у нас, ограничены ресурсы. Особенности этого конфликта в том, что у обоих сторон нет доступа к снабжению. Поэтому охраняем склады в первую очередь. Скорее всего, на них попытаются совершить рейды. Я уже отдал приказ увеличить караулы в своей бригаде. Рекомендую сделать так же.

— Вы говорите так, будто конфликт уже начался, хотя всё, что мы имеем, — жестокую диверсию.

— В таком случае рекомендую дожидаться следующего рейда врага, если вы столь оптимистичны, господин офицер.

— Хватит, — остановил спор Скай. — Мы прибыли сюда с конкретной целью: определиться с новым командованием. И поскольку очевидно, что Шторм самый опытный из нас, я отдаю свой голос за него.

— Это и был ваш план: избавиться от Сентри, захватить власть и уничтожить нас изнутри? — прошипел кристальный офицер в сторону Шторма.

— Поверьте, если бы я хотел это сделать, то нашёл гораздо более простые способы. А впрочем, уже не важно. Два голоса против одного. Вы теперь в моём прямом подчинении. Или, может, вы решитесь нарушить правила?

— Я чту субординацию и не могу ничего сделать с данной ситуацией. Однако учтите, если я узнаю, что вы действуете в интересах врага, я лично позабочусь, чтобы вас публично повесили.

— Учту ваши опасения, господин офицер. Теперь, как временный комдив, я приступаю к организации новой временной командной структуры. Лейтенант Файер временно повышается до капитана. Мои приказы для этой бригады теперь обязательны к исполнению во всех войсках сводной группировки. Я попрошу выслать мне отчёты о состоянии наших запасов, боеприпасов, вооружения и морали личного состава. Все сообщения передаём через посыльных пегасов, как вы могли заметить, телефонная связь ненадёжна в текущих условиях. На сим объявляю военный совет оконченным и прошу офицеров вернуться к исполнению своих обязанностей.

Долго ждать подтверждения предположений Шторма не пришлось. В первый час, когда солнце зашло за небосвод, появились сообщения о нападениях на несколько передовых постов.

— Численность, направление, оружие — всё, что нужно знать. Это точно не яки?

— Никак нет, сэр, — ответила сержант, опасливо глядя на своего командира, пока другая пони перебинтовывала ей раны на боку. — Это точно были пони, но детально рассмотреть не смогли. Оружие тем более. Мы сидели на нашем посту, когда они начали стрелять по нам из чащи. Мы запаниковали поначалу, двое вообще сбежать попытались, но я кое-как привела остальных в чувство, и мы смогли дать отпор. Не уверена, что мы задели кого-то: при первых признаках опасности они отступили в глубины леса. Увы, к этому моменту один из наших уже не дышал, — после этих слов её и без того дрожащий голос сорвался на плач.

— Ну, он отдал жизнь за Эквестрию. Его поступок — честь для всех нас, и я обещаю, что его подвиг не забудут. Это должно стать примером для всех нас, — старался успокоить Шторм, толкая воодушевляющую тираду.

— Вы действительно так думаете?

— Конечно. Многие за время этого конфликта ещё отправятся на вечнозелёные луга, — добавил он про себя, уже покидая лазарет.

— Капитан, вот вы где, — подбежал Файер.

— Вообще-то на время конфликта я временно исполняющий обязанности полковника. Что ещё стряслось?

— Как и предполагалось, были попытки атаковать наш склад, но усиленные наряды часовых смогли отогнать диверсантов плотным огнём.

— Похоже, вступать в открытое противостояние они не торопятся, — произнёс Шторм, когда они уже дошли до штаба. Взяв карту, он обвёл кругом часть леса, в которой они находились. — Это боевая зона. По всем расчётам их позиции должны быть в этом районе. Однако особенности нашего поля боя заставляют искать их укрытия, из которых они делают вылазки. Если мои теории верны, они будут пытаться ослаблять наши коммуникации, пока не сочтут нас достаточно ослабленными для прямого удара. Наша задача — не дать им это сделать.

— До прихода Флеша Сентри? А что мешает самим найти и уничтожить их войска в прямом бою?

— Недостаток данных. Пока будем искать их, они уже разделают нас. Я всё ещё считаю, что это не отдельные группы диверсантов. Усиль посты в районах, где были нападения.

Ближайшие несколько суток показались для Шторма вечностью. Он безусловно ожидал новых атак, но противник действовал хаотично, появлялся из воздуха и уходил в пустоту. За два дня произошло суммарно 32 атаки. Шторм логично рассчитывал, что враг хочет ослабить вспомогательные опорные посты, и отправил туда резервные группы, только чтобы обнаружить, что враги атаковали совсем в другом месте. По-настоящему атаковали. После залпа ручных миномётов по ошарашенным солдатам открыли огонь с трёх сторон. Посланные части прибыли только чтобы увидеть захваченные позиции, с которых по ним целились пони в зимних камуфляжах, а над командным блиндажом висел красный флаг. Отстреливаясь на ходу, они смогли отступить, понеся потери. Утрата одной из позиций вместе со всем гарнизоном, хоть и не самой важной, сильно ударила по духу солдат. Этот удар стал неожиданностью и для Шторма, ожидавшего удара в другом месте. Вскоре противник попытался повторить эту схему ещё несколько раз на четвёртый день, но на этот раз пони были готовы, и артиллерия наносила залпы по лесным массивам, отпугивая врага. Это не отменяло продолжающихся атак на интендантов и посты вдоль дорог, соединяющих позиции всех войск. Оперативный хаос нарастал. Патрульные группы не сильно помогали, время от времени сами становясь жертвами диверсантов. К пятому дню ряды пони успели поредеть на пару сотен бойцов, павших или раненных в ночных перестрелках, а зона контроля врага продолжала шириться, опасно подбираясь к бригадным командным пунктам.

— Третья рота под огневым контролем врага на второй линии, — вопил штабист.

— Что? Как они там оказались? Неважно, отправить на помощь два усиленных отделения из второй группы.

— Тринадцатая позиция! Внезапная атака!

— Отвечайте контратакой во фланг!

— Северный блокпост, враг наседает.

— Вызовите артиллерию и прикажите бойцам отступать к соседним пунктам, сковывая врага огнём.

— Центральный пункт докладывает, что они под плотным огнём. Враг контролирует ключевую высоту после потери соседней позиции!

— Направьте четвёртую роту, прикажите как следует подготовиться и сделать рывок к высоте. Пусть попытаются отбить, артиллерию в помощь обеспечьте.

— Ближний бой на самой западной позиции второй линии!

— Они уже не жильцы. Считайте ту позицию потерянной и отработайте артиллерией.

— Войска на шестой позиции взяты в кольцо, подкрепления были перехвачены и похоже уничтожены. Прорвался лишь пегас, — кричал другой, получая новые донесения.

— К дискорду! Передайте их координаты артиллерии и отправьте треть резерва на деблокаду!

— Завхоз передаёт, что с такой интенсивностью боёв пуль хватит ещё на пару дней.

— Передайте сержантам, чтобы бойцы стреляли только когда точно будут уверены, что видят цель. Никакой пальбы во тьму. Все, кто будут замечены за перерасходом припасов, будут сняты с должности и отправлены либо в карцер, либо на рядовую должность.

— Поступают новые жалобы о дружественном артиллерийском огне.

— Не хочу слышать эту чушь. Если просто хотят набить себе цену, пусть идут в леса охотиться за партизанами.

— На первой линии состояние критическое. Войска находятся в полуокружении, половина не возвращается с заданий.

— Выдавайте им по сто грамм для храбрости и увеличенные пайки.

— Враг пытался предпринять атаку на бригадный пункт капитана Скай Блейда. Он говорит, что они отбили атаку, но кристальные пони разбежались.

— В последние сутки около семидесяти процентов атак на его позиции приходятся. Направьте двадцать процентов от общего резерва. Половине выдайте мечи и копья. Благо у гвардейцев этого хлама было в достатке. Тем, что с винтовками, прикажите беречь патроны. Кристальным пони передайте, что все, кто побежит, в следующий раз пойдут в контратаку, отбивать позиции, что сами и сдали, — после чего он телекинезом притянул к себе кружку с кофе и сделал глубокий глоток.

Поток информации продолжал поступать. Шторм уже не помнил, когда последний раз спал. Информация о новых атаках поступала почти ежечасно. Каждую требовалось проанализировать и выработать план действий. Но что действительно его бесило, это абсолютно не помогало. Враги не поддавались логике. То они скрывались, даже не оставляя трупов после стычек с патрулём, то развешивали на своих позициях красные флаги, демонстрируя свою принадлежность. Летучие отряды партизан возникали из ниоткуда и наносили внезапные удары. Их атаки не несли больших потерь в рамках дивизии, и позиции, утраченные его силами, были малочисленны. Но тем не менее они истощали мораль и припасы его солдат, постепенно доводя какой-то пост на стыке более плотных оборонных рубежей до состояния полной апатии истощающими атаками, ограничиваясь перестрелками на дальней дистанции из-под прикрытия деревьев. Только для того, чтобы в момент наибольшей слабости вражеская пехота при поддержке лёгких орудий огневой поддержки захватила пост и убила весь гарнизон.

Враг, судя по всему, являлся настоящим экспертом психологической войны, чего Шторм не помнил даже сражаясь с красными партизанами. Используя все резервы как гибкие мобильные группы, он располагал их между очагами обороны и направлял на помощь, когда враг вновь начинал осаждать их. Об ответном наступлении он даже не мог и подумать. Ситуация вынуждала рассредоточивать войска по всей боевой зоне. Ключевым, однако, было истощение их припасов. Хоть сами склады были хорошо защищены, интенданты часто подвергались атакам врага. Он чувствовал, что находится на пределе своих умственных способностей. Артиллерийские орудия били почти без остановки. У одного от перегрева был сломан ствол на второй день сражения, и пришлось довольствоваться уже 11 орудиями. Но Шторм полагал, что и у остальных поломка также не более чем вопрос времени при такой интенсивной эксплуатации. А если не это, то кончатся снаряды. Последние потери подкосили его веру в их победу. Враг бил в самые болезненные места и сковывал огромные силы. А когда казалось, что они уже побеждают, наносил удар в слабое место, отталкивая его войска ещё на пару километров назад. Боевой дух солдат был на пределе. Если бы не угрозы расстрелов, половина бы давно уже в панике разбежалась по лесу. Но помня зимнюю революцию и как держался порядок в войсках там, пусть и в самых безнадёжных ситуациях, он быстро использовал методы северянских командиров в виде угроз трибуналом или казнью, и держал войска в ежовых копытах, не давая им рассыпаться подобно карточному домику. К счастью, ему ни разу не приходилось исполнять свои угрозы, и запуганные пони возвращались на свои позиции. Только это и волновало их лидера. Солдаты должны оставаться на позициях, должны держать фронт любой ценой. Только так они смогут выжить, и мнение солдат его интересовало в последнюю очередь.

Выйдя на ночную заметённую снегом позицию своего штаба, с сигаретой в зубах он встречал вернувшуюся восьмую роту своей бригады.

— Сэр, восьмая рота прибыла, — усталым голосом отчеканил её командир. Его лицо выглядело побитым и уставшим, одежда была грязной, словно он не раз ползал по земле последние дни. Винтовка висела у него на торсе, а взгляд, когда-то полон собранности и дисциплины, сейчас казался пустым.

— Хорошо, отправляйтесь на северный фланг. Командиру Скай Блейду сейчас тяжелее всего, все последние атаки враг обрушивает на его направление. Мы даже смогли отбить несколько наших позиций с центрального сектора.

— Сэр, можем мы передохнуть хотя бы час перед отправкой? За последние сутки мы провели в боях больше семи часов, ребята на пределе.

— Никак нет, отдохнете там. После недавней атаки на его командный пункт я не собираюсь рисковать, враг слишком активен там.

— Но... хотя бы для кобылок?

— У нас почти половина армии из них состоит, предлагаешь всем делать исключение? Исполняйте приказ, — последнее Шторм произнёс властно-холодным и угрожающим тоном.

Вся рота, не отдавая честь, развернулась и направилась в сторону далёкого поля боя, откуда периодически слышались приглушённые выстрелы и стрекот пулемётов. Шторму показалось, что он слышит всхлипывания и проклятия из строя, но его разум цеплялся за это не более десяти секунд. В конце концов, победа стоит любых страданий его солдат.

"Хммм, победа? А разве не выживание? А важно ли это в сущности? Они так устали, я так устал. Наш враг, похоже, вообще не нуждается в отдыхе. Имеет ли эта борьба какой-либо смысл? Что если Флеш даже не выбрался из леса, а был перехвачен по пути? Что если их союзники не успеют? Какой тогда смысл в этих страданиях и этой борьбе? Я устал, бойцы устали, счёт погибших скоро дойдёт до тысячи, все на пределе! Ради чего? Может, пора закончить эти мучения? Собрать все войска в один строй, объявить их последний бой и всем разом рвануть куда-то в лес искать врагов, пока сладкие снежные объятия или холодный свинец не закончат их путь? В сущности своей, чем вечный сон отличается от обычного? Сон? Спать... хочу спа..."

Шторм начал клевать носом, стоя снаружи землянки посреди снежной бури, как кто-то потряс его.

— Сэр! Сэр! Очнитесь, вы что, опять чуть не уснули?

— А? О, это ты, Файер. Я... да, извини, я снова ушёл в себя. Когда мне не поступает тактическая информация, мой разум борется с не самыми лучшими мыслями.

— Да, понимаю, все мы на взводе. Ротации проходят с большим трудом, противник будто догадывается обо всех наших перемещениях, а артподдержка, похоже, убила уже больше наших бойцов, чем врага.

— Знаю, я уже распорядился увеличить пайки пегасам, чтобы связь работала быстрее. Но не думаю, что это поможет. У нас кончается еда, кончаются патроны, кончается даже дискордова надежда!

— Что насчёт пути отступления? Вы же вроде все варианты продумываете.

— Уже пробовал, глухо. Отправленные пони не вернулись — либо замёрзли насмерть, либо были убиты.

— Ну, я всё ещё верю, что вы нас выведете.

— Серьёзно? Ради Найтмер мы, скорее всего, погибнем в этом снежном лесу, забытые и покинутые всеми. Что бы я ни делал, всё идёт прахом. Каждый раз на их смену тактики я отвечаю тем же. Каждый раз, когда они делают манёвр, я делаю контрманёвр. По всем схемам, по всему, что мне известно про военное дело, это должно давать хоть какой-то результат, но мы просто тратим наши силы. А мои подчинённые, те, кто должен быть верен мне, кого я обязан вывести и спасти, ненавидят меня за то, что я делаю с ними ради нашего выживания. Я даже не понимаю, почему враги так сильны. Они ведь тоже пони, хоть и более обученные. Как они могут двигаться к нашим позициям настолько бесшумно? Как они так легко проходят сквозь наши рубежи? Неужели среди коммунистов есть настолько элитные войска? Не говоря уже о том, что я до сих пор не понял изначальный смысл их действий и что ими движет. Ты можешь поверить в абсурдность происходящего? Мы сражаемся и умираем на абсолютно бессмысленной войне, за Найтмер забытый лес. Может, это вообще сон?

Видя огонёк лёгкого безумия в глазах Шторма, Файер после секундной паузы ответил:

— Сэр, я уверен, наши солдаты всё понимают. Поймите и вы их. Пони, даже военные, в большинстве своём не сталкивались с такими испытаниями поколениями. Я видел, как поначалу они начинали рыдать и убегать при первых же потерях. Я видел, как на первый день конфликта, который по ощущениям тянулся вечно, они забивались в окопы и умоляли Селестию и маму забрать их. Но вот уже идёт шестой день этой войны, и мы всё ещё живы. Да, истощённые, да, многие уже пали или были искалечены, многие ещё умрут, но мы не проиграли. Наша армия не разбежалась по лесу, как дикие животные. Мы ещё держимся, несем потери, страдаем, ненавидим себя и остальных, но всё ещё живы. И это ваша, только ваша заслуга. Кристальные войска уже давно бы полегли все как один, забившись в норы и ожидая смерти. Но только ваши угрозы и пинки заставили их солдат взять в копыта винтовки и идти встречать врага.

— Ты считаешь, у нас есть надежда? Пока всё, что я вижу, — только бессмысленные потери. Потери на моей совести, мои копыта по локоть в крови моих солдат. Может быть, в глубине души я получаю удовольствие от этого, от войны. Ты знаешь, после зимней революции я считал её только болью и ужасом. Но сейчас я не чувствую ужаса. Я ощущаю лишь животный азарт, адреналин, удовольствие от того, что за меня умирают и убивают. Не явно, но где-то на краю сознания витает мысль, мысль, которая порой не даёт мне покоя: "Победи, заполучи славу и честь, забери победу, иди по трупам, убей всех. Ты там, где должен быть." Она говорит все эти жуткие вещи, и они иногда выдавливают из моего сознания страх и дают силы вести эту бойню дальше, даже если моё сознание видит это бессмысленным. В северной революции я не видел ни у кого таких эмоций. Самое близкое к этому — это чувство праведной мести. А так только отчаяние и страх, толкающие пони убивать. Скажи мне, Файер, может ли пони стать монстром? Могу ли я стать монстром?

По его голосу было заметно, что уставший разум начинает бредить. В нём уже мало оставалось намеков на ту пропитанную нигилизмом, слегка высокомерную и относительно трезвомыслящую личность с лёгким наплывом параноидальности, коей он был до начала боевых действий.

— Ох, сэр, ради Селестии, прошла всего почти неделя. Извините, конечно, но я не думаю, что эти дни настолько сильно и безвозвратно изменили вас. Думаю, всё дело в том, что вы почти не спали, а ваш разум был почти всегда напряжён из-за вражеских атак. Вам не стоит беспокоиться об этом, — взглянув на красные, усталые и слегка отдающие безумием глаза Шторма, он осторожно продолжил. — В конце концов, если мы проиграем, то в любом случае все погибнем. Я понимаю, какой стресс принимать множество решений, каждое из которых уносит множество жизней пони. Я предлагаю вам поспать эту ночь и восстановить силы, ведь если так продолжится, то вы окончательно сломаетесь, а без вас наши шансы равны приблизительно нулю. Скай, конечно, хороший командир, и за эти дни он приобрёл бесценный опыт, но боюсь, если даже вы не справитесь, то у него шансов и подавно не будет.

— Ты... ты так думаешь? Ладно, возможно, мне нужно отдохнуть, но только этой ночью.

Неподалёку послышался крик часового: "Стой! Кто летит?" И ряд лучей прожекторов направились на очередного пегаса в военной униформе, упавшего от усталости.

— Сэр, капитан, у меня донесение с фронта. Северный укреппункт снова атакован, они запрашивают огонь на себя!

— Что? Дискорд, дайте ему воды. Повтори ещё раз, солдат. Скай берёт огонь на себя? Он что, самоубийца? Что там творится?

— Я... я не уверен, сэр. Враг, сталионградцы, много. Показались прямо отовсюду и зажали наши войска. Похоже, они отбивались на последних силах, когда я улетал.

— Ты видел капитана Ская? С ним всё было в порядке? Я не собираюсь обрекать его на смерть, если их можно вытащить. Молись, чтобы он драматизировал и строил из себя героя.

— Сэр, я думаю, капитан Скай мёртв.

— Что? Ты точно уверен в этом? Отвечай! Ты труп его видел? — тряс он пегаса.

— Д-да, я видел его труп, капитан. Он командовал штабной ротой и хотел пробиваться с боем в сторону своих позиций, но шальная пуля, похоже, имела другие планы.

— Дискорд, почему? Почему все вокруг меня гибнут? Почему все гибнут из-за меня? Если бы я отправил подкрепления хотя бы на час раньше, хоть из своих резервов. Северный фронт пал. Это поражение. Я потерял самого лучшего офицера в своей армии. Мы просто обречены.

Нервно вопил Шторм, катаясь по снегу. Придя на секунду в себя, он выкрикнул:

— Файер! Беги к трубке. Провод к арт-роте не перерезан, пусть арта там всё с землёй сравняет. Пусть побольше этих красных ублюдков сгорит в тартаре!

Нервный пегас унесся в глубины землянки. "Скай, как он-то мог пасть? Тот, кто никогда бы не побежал," — мелькало в голове Шторма, сознание которого уже постепенно уходило во тьму приятных сновидений. Пока одна мысль, крайне навязчивая мысль, последняя мысль не вырвала его оттуда: "Побежать? Он бы никогда не побежал. Всё, что он понял за время общения с ним, он стремится жить и, возможно, даже умереть как герои прошлого. Он бы последний, кто предложил бы отступать со своей позиции." Мысль продолжала пускать свои метастазы в разуме Шторма, и тут он вспомнил про вещь, что уже давно выручала его, и о которой он как идиот забыл в ключевой момент.

— Скай! СКАЙ!

— О Селестия, хватит кричать. Я жив, жив, хоть похоже не надолго. Отзови арту, дискорд тебя побери, мы тут ложимся пачками из-за неё.

Нервный импульс почти моментально прошёлся по усталому мозгу.

— Файер, отмени огневую задачу сейчас же! — вопил он через телепатию уже другому пегасу.

— Всё сделано. Арта должна умолкнуть. Когда отобьёте атаку, лети в главный штаб. До меня похоже стало доходить.

— Принято.

Закончив диалог со Скаем, единорог всё это время для посторонних глаз валялся в снегу и бился в конвульсиях. Он внимательно посмотрел на пегаса-посыльного, жадно пьющего воду из фляги, и пазл в его голове сложился окончательно. Выхватив винтовку у ближайшего солдата, он выстрелил прямо в пегаса. Под шокированные взгляды окружающих, не успев отреагировать на действия обезумевшего командира, они смотрели уже на пегаса, охваченного зелёным пламенем. Чейнджлинг злобно зашипел и выхватил что-то похожее на пистолет.

— На землю, все! — рявкнул Шторм.

Солдаты, повинуясь приказу, прижались к земле, прежде чем ещё дюжина пуль нашпиговала чёрное тельце. Он успел выстрелить в небо зелёной сигнальной ракетой.

— Вот ведь кобылять! — выругался Шторм.

Уже спустя менее чем три часа, Скай сидел на вновь созванном военном совете.

— Появилась новая информация. Я уже успел обдумать её и прийти к разумным выводам, — начал Шторм, только чтобы быть резко перебитым кристальным офицером.

— Хватит! Вы опять будете морочить нам голову. Может, остальные командиры вам и верят, но мне кажется ваше предательство уже очевидно!

— Что? — тупо уставившись на него, спросил Шторм.

— Увы, все эти дни я был слишком занят удерживая свой участок, и для меня всё более становилось очевидным, что я был прав. Каждый ваш приказ только нес нам потери. На ваших копытах жизни многих моих солдат. Вы даже давали артиллерии ложные данные, чтобы она била прямо по нашим позициям! Я абсолютно точно уверен, что вы агент сталионградцев, который делает всё для нашего поражения!

— Эм, нет. Я действительно совершил ряд ошибок в командовании, но я не коммунист. Более того, я сумел выяснить, почему мы несли такие потери, а артиллерия так часто била по своим. Это всё дело копыт чейнджлингов, — на удивление спокойным тоном ответил он.

— Чейнджлинги? Тут? С другой стороны от границы с ними? Кто поверит в этот бред? Вы узурпировали власть, угрожали моим солдатам и офицерам, отправляли их на верную смерть, и делали все для нашей гибели, а теперь выдаете какую-то чушь про чейнджлингов? — У офицера явно сдавали нервы, истощенные днями сражений.

— Как представитель Кристальной Империи я официально обвиняю вас в предательстве и арестовываю до выяснения всех обстоятельств!

Не слишком понятно, какой реакции ожидал офицер, но солдаты, сторожившие вход в штаб, лишь скучающе хмыкнули при его взгляде. Шторм, не дожидаясь, что его коллега сделает дальше, влепил ему телекинетическую пощечину, отправляя в нокаут.

— Разместите его в лазарете, пусть поспит немного. Совсем уже котелок не варит, бедняга, — сказал он солдатам, что те и сделали без размышлений.

— Что ж, теперь можем продолжить, — сел обратно за стол Шторм. — Пока наш друг отдыхает, командовать южным флангом назначаешься ты, Файер. Надеюсь, ты любишь блеск, ведь кристальные пони блестят постоянно, а в твоем подчинении будут только они.

Пегас лишь молча кивнул.

— Итак, проанализировав всю картину, я вроде бы сложил цепь событий: никаких северян тут никогда не было, поэтому они не оставляли нигде своих трупов, вели перестрелки на дальних дистанциях и нарочито демонстрировали свои флаги на занятых позициях, как бы показывая, что они сталионградцы. Я уверен, если эти красные флаги снять, окажется, что это наскоро окрашенные тряпки. Далее, именно поэтому они так легко проходили сквозь нашу оборону, двигались беззвучно и били из неожиданных мест, просто они постоянно маскировались под наших солдат. Я думаю, именно рота шпионов ответственна за первую диверсию и убийство Сноу Брейкера. Это и объясняет, почему они перерезали провода и лишили нас связи, вынудив использовать пегасов. При этом к арт-роте провод они предусмотрительно не трогали, перехватывая пегасов и заменяя их своими агентами. Они легко корректировали наши орудия так, чтобы они убивали своих же. Иными словами, почти каждый наш провал и промах объясняется их действиями.

— Вау, но это не объясняет, что они вообще тут забыли и зачем на нас напали, — ответил Скай.

— О, а вот тут начинается самое интересное. Файер, помнишь, я говорил, что у них тут должна быть постоянная база? Ну вот, я до сих пор так считаю. Иначе у них не было бы возможности столь долго с нами воевать, да и вообще они бы вряд ли долго тут находились. Вспомните, что чейнджлинги являются мастерами шпионажа и что эта территория находится на пересечении многих государств. Вывод напрашивается сам: у них тут находится тайная шпионская база, а эти войска — её гарнизон.

— И когда они обнаружили нас, то решили, что мы их ищем, и приняли решение атаковать первыми? — продолжил Файер.

— Верно. Если судить по тому, как они эффективно воюют, я думаю, что это чейнджлинги-егеря, элита, обученная сражаться во вражеском тылу.

— И что дальше? — вопрошающе уставился на него Скай.

— Ну а дальше у нас стоит два вопроса. Первый: знало ли наше командование об этом? Согласитесь, тяжело ткнуть случайно копытом, чтобы найти базу чейнджлингов, которая еще и, похоже, стоит тут Дискорд знает сколько. Если они хотели, чтобы мы их уничтожили, почему не сообщили, при этом все равно выдав нашей дивизии усиление, будто зная о будущем конфликте? И конечно, второй: что нам теперь делать? И вот на это у меня есть ответ. Если анализировать действия врага, можно быстро прийти к выводу, что если бы они могли нас уничтожить, они уже бы это сделали. Однако вместо этого их атаки носили сугубо истощающий и беспокоящий характер. Позиции они полноценно атаковали только когда были полностью уверены в своем превосходстве конкретно на том участке фронта. Они растягивали наши силы и создавали иллюзию превосходства только с одной целью: чтобы найти брешь в наших позициях и, проломив фронт, устремиться туда и покинуть зону боевых действий со всеми важными активами. Поэтому они вначале прощупывали нашу оборону, а затем, посчитав позиции Ская самыми подходящими, начали переменно проламывать его оборону. Заметьте: из всех бригадных командных пунктов враг атаковал только штаб Ская.

— Это не отвечает на вопрос, что нам делать, — вставил Скай, явно не очень довольный тем, что его фронт назвали самым слабым.

— О, ну это просто. Атаковать! — Видя непонимающие взгляды собратьев, Шторм продолжил набирающим энергичность голосом: — Они пытались сделать вид, что мы в меньшинстве, что мы слабы. Это не так. Будь это так, они бы уже давно проломили оборону, убили Ская и сбежали бы. Но на самом деле их меньшинство. Своими атаками они лишь сеяли хаос и нервировали наши ряды, а не создавали реальную угрозу. На самом деле мы не жертва — это мы тут хищник! — со зловещей улыбкой произнес Шторм. — Вполне очевидно, что они хотят что-то скрыть от нас. По счастью, тот факт, что они не могут сбежать всей толпой, не задев наши патрули, и то, что они атаковали нас уже по меньшей мере раз сто за неделю, сильно сузило радиус нахождения их позиций, — ткнув копытом на карту, он продолжил: — Вот тут, прямо напротив всех наших оборонительных рубежей. Это, к слову, ещё раз подымает вопрос, знал ли тот, кто планировал учения, что тут есть чейнджлинги. Так что да, Скай, ты с самого начала был прав. Всё, что нам нужно, это собраться и дать генеральное сражение.

— А если ты ошибаешься и их базы там нет? — спросил Файер.

— Ну, мы ничего не потеряем от этого.

— Не проще дождаться подкреплений? — парировал уже Скай.

— Мы до сих пор не знаем, вырвался ли Флеш Сентри из леса. То, что они не могут все уйти отсюда незамеченными, не значит, что они не могли выслать группу перехвата или даже что они не являлись теми пегасами, которых Сентри взял с собой. Более того, если мы продолжим ждать, они смогут окончательно истощить нас и вырваться с ценными сведениями. Это было бы недопустимо! — Во взгляде Шторма вновь мелькнули искорки легкого психоза.

— Хмм, хорошо. То есть ты предлагаешь пойти в атаку прямо на их подготовленные позиции, скрытые дальше по этому снежному склону? — уточнил Скай.

— Не совсем. Я приказываю вам, и считаю эту задачу главным приоритетом. Мы должны действовать, пока мы сильны и имеем преимущество. Чейнджлинги, как вы могли заметить, после пуска той сигнальной ракеты перестали атаковать. Уже проводимые нападения резко прекратились. Когда они поняли, что их раскрыли, они ушли в глухую оборону, что еще лучше демонстрирует их слабость в текущем раскладе. Но откладывая наступление, мы даем им время больше окопаться и подготовиться.

— Ты знаешь, несмотря на то что сейчас ты выглядишь слегка безумно, твои выводы логичны, — ответил Скай. — Я согласен с этим планом, однако с одним условием: ты как следует выспишься к нашей атаке. Видеть тебя таким просто невыносимо, да и это нам всем нужно. Как ты сказал, пока новых атак с их стороны не предвидится.

— Идет, — легко согласился Шторм. — Однако прежде утвердим план. В сущности своей он будет довольно прост и эффективен. Ты, — он указал на Ская, — атакуешь со своего фланга, стремясь войти им в тыл. Ты, — указал он на Файера, — делаешь то же самое. Я же соберу большую часть наших сил и поведу лобовую атаку прямо во фронт, стремясь отвлечь на себя максимум сил врага. Если все теории верны, у них просто не хватит бойцов, и их оборона коллапсирует быстрее, чем торт в поле зрения Селестии.

— Ну раз порешили, давайте расходиться. Завтрашний день будет трудным для всех нас, — ответил усталым голосом Скай.

— О, и пока не забыл! — вдруг вскочил все еще достаточно энергичный Файер. — Держи, — протянул он Шторму ножны, извлеченные откуда-то из-под плаща.

— Меч? — удивленно ответил Шторм. — Тебе с этой железкой к гвардии.

— О, не просто меч, командирский меч, подарок от Флеша Сентри на память. Вам он явно будет нужнее, сможете принимать на поле боя эпичные позы и мотивировать войска. И нет, не смотрите на меня так, я вовсе не пытаюсь избавиться от лишнего куска металлолома, что мне всучил какой-то наглый пегас.

Под уставший смех офицеры начали расходиться по своим пунктам дислокации.

6 - Блиц

Музыка:
Героям не ведома смерть: https://www.youtube.com/watch?v=d78nB8zyQ64
Без страха: https://www.youtube.com/watch?v=skL4x4EUDfk
За гармонию: https://www.youtube.com/watch?v=IwFK1MEyACg
Винтовка: https://www.youtube.com/watch?v=pmDKlLNaQo8

Грей Шторм вновь очнулся на холодных улицах, удивительно, но в этот раз никто его не тряс и не окликал. Ожидая увидеть привычный кошмар, он оглянулся вокруг, но вместо знакомой картины толпящихся солдат увидел две ровные шеренги, выстроенные напротив него. Хотя мир вокруг и нес явные следы войны, улица, за которую он сражался раз за разом в этом цикличном кошмаре, не была перекрыта баррикадами. Более того, шеренга солдат выстроилась по разные ее стороны, как бы приглашая Шторма пройти. Подойдя ближе, он увидел, что в одной шеренге стояли белые солдаты, а в другой — к его удивлению — можно было без труда различить красных солдат. Однако, так же как и их враги, они стояли по стойке смирно с каменными лицами, не показывающими эмоций.

Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, он пошел прямо по заботливо расстеленной красной дорожке, идущей через побитую войной дорогу, будто не замечая следов от взрывов и крови на ней, настолько она выбивалась из окружения. Неторопливо идя вперед, он заметил, что одет не в привычную для этого сна шинель и папаху, а в эквестрийскую парадную форму с фуражкой. Идя вперед, он начал замечать, откуда-то играющие музыкальные мотивы, грубые и жестокие, как сама война. Пони обычно не играют такие мелодии, они были похожи на сталь и свинец, на гул военных машин и звон булата.

Внезапно обе шеренги начали громогласно запевать песню, не делая ни миллиметра лишних движений. Слова песни разносились эхом по окружающему миру и разуму единорога:

Мы — дети титанов,

И вот наше время пришло

Воспрянуть от долгого сна.

В миг плечи расправив,

Встряхнуть небосвод от оков,

Ведь воля сильнее чем сталь.

Вести за собой всех

В огонь беспощадной борьбы

И в нем безвозмездно сгореть.

Воздастся бесстрашным,

Ведь дух не куют без потерь.

Героям неведома смерть.

"Действительно," думал единорог, "героев помнят веками, они получают истинное бессмертие в глазах потомков. Если смерть придет за каждым, то разве не единственное, чем будет измеряться твоя жизнь, это то, за что ты отдал ее и чего достиг в процессе? Отдать самое дорогое, что у тебя есть, разве это не высший акт добродетели и щедрости? Разве не для этого все они появляются на свет по воле Найтмер?"

Он заметил, что солдаты из гражданской войны постепенно сменились пони в форме пятой копытной дивизии, мертвые и искалеченные. У некоторых были разорваны тела от прямых минометных попаданий, у других отсутствовали конечности, с пулевыми ранами или перерезанными глотками. Всех их объединяло одно — они были мертвы, погибли по его приказу, по его воле. Они стали героями, отдавшими свои жизни, навсегда записав себя в историю. Они должны быть благодарны ему за то, что он сделал их героями.

Незаметно для единорога с неба пошел дождь, но не из воды. Капающая кровь стекала по лицам и одежде окружающих его солдат, а безумные песнопения только набирали обороты. Когда он уже начал видеть конец шеренги, там его ждало что-то, он видел только свет, будто тот фрагмент реальности еще не был готов. Но подсознательно он чувствовал, что там его ждет все, что он заслужил своей упорной борьбой: честь, слава, богатства, любовь — все, что ему причитается за жизнь, наполненную страданиями.

Все, что годами изолировали от сознания нигилизм и алкоголь, вышло наружу, и он взревел в ярости, смотря на окружающих его солдат с бледными каменными лицами. Его избивали и презирали в приюте за то, что он был единорогом, он не мог найти работу, потому что был единорогом, не мог завести семью, потому что единорожьи гены презирались северянами. Его избегали и в остальной Эквестрии из-за репутации северян, полученной на войне, которую он не начинал. Хоть он и редко об этом задумывался, в жизни у него не было ничего и ничего не могло быть в будущем, только бесконечная служба, служба, за которую его ждет заслуженная награда.

Он уже протянул копыта к столь манящему свету, рассчитывая получить блаженство и покой, не находя этим мыслям логического объяснения. Но тут свет стал уходить от него, все дальше и дальше. Он несся за ним вперед, переходя на галоп, но десятки копыт стоящих вокруг солдат сковали его.

— Героям неведома смерть! — доносилось до него утробное пение мертвецов.

— Нет! Нет! Вернись, я не хочу, я не хочу назад! — Но его голос не мог перекричать дошедшую до своего апогея мелодию, поглощающую окружающий мир подобно тьме. А может, это и была тьма? Не успев как следует обдумать эту мысль, он с криком проснулся в своей лежанке. "Ненавижу свою жизнь, ненавижу армию, ненавижу холод и снег, и ненавижу Северяну, как хорошо, что скоро это все может закончиться," мелькали в голове слегка пессимистичные мысли.

Надев униформу, он вышел наружу, где к нему почти сразу подбежал адъютант.

— Капитан, наконец вы очнулись, все ждут только вас. Однако лейтенант приказал не будить вас.

— Меня? Мы уже обнаружили вражескую диспозицию?

— Так точно. По приказу капитана Скай Блейда разведрота, прикомандированная к бригаде гвардии, что сопровождает нас, провела рейд в глубь леса. Как и ожидалось, противник имеет укрепрайон примерно в семи километрах от наших позиций дальше вдоль склона.

— Значит, войска уже построены?

— Так точно, вас уже ждут на передовой.

— Ну, значит, не будем заставлять их ждать еще больше, веди.

Оказавшись перед ровными рядами солдат, Шторм выхватил телекинезом из пункта выдачи зелья храбрости, функционирующего неподалеку от окопов, наполненную рюмку и, не закусывая, опустошил ее.

— Итак, бойцы, — начал он выступать перед солдатами, — от этой атаки зависит все, вы, я думаю, уже и сами это поняли. Первая волна должна закрепиться на передовых рубежах, за ними вторая волна должна укрепить успех, а третья — отбить контратаку. У первой будут винтовки, гранаты и избыток пуль, вторая будет на половину вооружена холодным оружием, третья — только с холодным. Предполагается, что последующие части будут подбирать оружие и патроны с павших тел как своих, так и врагов, так что не брезгуйте обирать трупы. Коммуникация с остальными будет через сигнальные ракеты в условиях ограниченной видимости из-за снегопадов, большого расстояния и пересеченной местности. В случае ночного боя будем запускать осветительные заряды. Не спите, действуйте по инструкции, и потерь будет немного.

Видя слегка напуганные лица своих пони, он решил, что стоит добавить напутственную речь. Он выхватил из ножен телекинезом висячий на боку меч, подаренный Файером, и активно жестикулируя им, начал кричать максимально воинственным голосом, усиленным с помощью магии:

— Мы впервые за долгое время оказались на настоящей войне, наши потомки запомнят нас как героев. Это миг нашей славы, поколения предков гордо взирают на нас с небес вместе с самой Селестией в ее солнечном лике. Ни я, ни вы не были к этому готовы, когда прибывали сюда, но то, что мы до сих пор живы, говорит о том, насколько на самом деле сильны эти маленькие пони., и что бы не произошло, какую бы мы цену не заплатим, мы победим, мы погибнем отдав самое ценное, наши жизни, погибнем что бы жили наши друзья! За наших родных, за Эквестрию, за гармонию! Ответом ему были ободряющий гул и крики от стройных рядов солдат. — За гармонию! Истребим врагов! Селестия будет нами гордиться! Мы не отдадим свои жизни напрасно!

Довольный тем что его речь и активные жестикуляции с мечом похоже впечатлили пони, он скомандовал войскам строиться к атаке.

Перед отправкой он достал из под военного плащ-пальто сигнальный пистолет и выстрелил алой ракетой в воздух, вскоре вдалеке по обе стороны также показались сигнальные залпы сигнализирующие что две другие группировки так-же начинают выдвигаться для атаки.

Удивительно но несмотря на то что Шторм ожидал внезапные атаки по наступающей армии пони, они вполне спокойно смогли дойти до первых рубежей противника, похоже те посчитали данные акции слишком рискованными и попридержали всех свободных солдат. Шторм приказал войскам авангарда наступать по всему фронту стараясь углубиться между вражескими рубежами, сам же он решил возглавить основной удар группировки.

Снег хрустел под копытами солдат, когда они осторожно продвигались вперед, внимательно осматриваясь по сторонам. Весь лес казался затаившимся врагом, готовым обрушить на них всю свою ярость в любой момент. Шторм шел впереди, внимательно изучая карту и периодически осматривая горизонт. Время от времени он останавливался, поднимая копыто, чтобы войска могли перевести дух и проверить свою экипировку.

"Внимание! Линия фронта близко," – прозвучал его голос, глухо перекрывая шум ветра. – "Готовьтесь к бою."

Солдаты напряжённо переглянулись, проверяя своё оружие. Шторм почувствовал, как в воздухе сгущается напряжение. Все знали, что впереди их ждёт серьёзное сопротивление. Внезапно тишину леса разорвали первые выстрелы. Из глубины деревьев начали раздаваться звуки пулемётного огня, и солдаты инстинктивно прижались к земле, пытаясь найти укрытие за деревьями и снегом.

— Огонь по вражеским позициям! Не дать им прижать нас! — крикнул Шторм, и солдаты открыли ответный огонь, пытаясь подавить предполагаемые огневые точки противника. Взрывы раздавались вокруг, поднимая в воздух снежные облака. Шторм быстро анализировал обстановку. Противник был хорошо укрыт и вёл прицельный огонь, стараясь не дать пони поднять головы. Это была явно подготовленная позиция с укреплёнными точками и тяжёлым вооружением.

— Рота за мной, вперёд на штурм! Второе и третье отделение, к роще на востоке! — приказал он, указывая копытом направление. — Вы должны обойти их с фланга и прорвать линию обороны!

Солдаты начали переползать в указанное направление. Шторм вскинул винтовку, обрушивая огонь на выявленные огневые точки противника, видневшиеся на поляне за грядой деревьев. Мина взорвалась рядом, и он почувствовал, как горячий воздух ударяет в лицо, несмотря на мороз. Кто-то закричал неподалёку — осколки уже нашли первых жертв.

Они должны продвигаться медленно, но неотвратимо. Шторм чувствовал, как напряжение растёт с каждой минутой, но он знал, что у них есть шанс прорваться, если они смогут сохранить темп и скоординированность.

Внезапно одна из пулемётных точек, замаскированная в зарослях, открыла огонь, и несколько солдат, прятавшихся неподалёку, тихо упали, едва успев испустить последний вздох. Шторм, не теряя времени, извлёк грушевидную гранату и телекинезом бросил её прямо в лисью нору, чтобы затем услышать глухой взрыв.

Видя, как его бойцы один за другим уходят, его разум быстро выдавал варианты действий: "Необходимо ускориться. С такими темпами мы просто поляжем все на первой же линии". Усилив голос с помощью магии, он выкрикнул:

— Стройся в стрелковую цепь, двигаемся вперёд строем, ведите синхронный огонь по пулемётам!

— Сэр, нас же просто перебьют, — донёсся испуганный голос откуда-то из ближайшего укрытия.

— Нас перебьют, если мы останемся тут! Все, примкнуть штыки и живо за мной! — После этих слов он вскинул винтовку в правое копыто и, создавая магией щит в форме пузыря вокруг себя, с боевым криком рванул в сторону вражеских окопов. Он ожидал оказаться в одиночестве и встретить по-настоящему глупую смерть, но, к его удивлению, следуя его примеру, остальные солдаты смогли построиться и шли на галопе прямо позади него, стараясь укрыться под щитом. Некоторые падали прямо в строю от осколков и пуль.

— Концентрируйте огонь на пулемётных точках! — выкрикнул он, посылая новый магазин в винтовку. — Гранаты! Сейчас!

Ближайшие солдаты, успевшие залечь и укрыться под щитом, об который то и дело бились пули, вытащили из сумок осколочные заряды. Вырвав чеки, они кинули их в сторону окопов. Большая часть взрывов была в серой полосе до окопов, но одна особенно меткая граната попала прямо по засевшей в них пехоте. Со стороны врага донеслись первые крики.

— Эх, будь у меня сейчас свободен рог, — со злостью проносились мысли Шторма. Делая очередной выстрел, он выкрикнул уже не таким громогласным голосом, как ранее:

— Вперёд, в окопы! Мои силы не вечны!

Окружающая его пехота, движимая страхом остаться в чистом поле без спасительного щита, словно дикое стадо с криками рванула прямо на позиции врагов, зажимая подобно копьям винтовки со штыками. Скрытая пулемётная точка с боку не заставила себя ждать, скосив огнём примерно половину штурмовиков ещё до того, как они нырнули с криком в окопы, бросаясь на своих врагов в ближнем бою.

— Дискорд! — взвопил Шторм, убирая щит. Он что есть мощи рванул прямо к этой позиции, пока она не истребила всю первую волну. Пулемётчики слишком поздно заметили несущегося к ним сбоку единорога и не успели развернуть своё оружие. Даже не пытаясь стрелять в них, он с размаху прыгнул в ячейку, в полёте снося передними копытами одного из солдат. Чейнджлинг в серой форме отлетел к стенке окопа, а его напарник набросился на Шторма, нанося что есть силы удар в районе рёбер и выбивая из единорога дух. Не растерявшись, Шторм, уже лежа на земле, сделал выстрел в упор, попав врагу в туловище. Чёрный силуэт мёртвым грузом опал на землю. Не давая встать его напарнику, он что есть мощи вогнал штык в тело поднимающегося чейнджлинга. Потирая место в районе удара вражеских копыт, он недолго думая устремился к основной линии окопов, где остатки первой отправленной на штурм роты всё ещё бились с врагом, хоть и без особых шансов на победу. "Нужно любой ценой продолжать завязывать их в ближнем бою. Скоро подойдёт второе отделение, нельзя, чтобы они понесли такие же потери, пользуясь преимуществом в огневой мощи".

Несясь через снежное поле, он мог видеть вспышки сигнальных ракет, виднеющиеся вдали, а лес был всполошён звуками войны. Выстрелы и глухие взрывы мин и гранат звучали то тут, то там. Части на соседних участках тоже прямо сейчас штурмовали вражеские окопы. Если кто-то в этой операции не выполнит свою задачу, хуже станет всем. Взаимная ответственность перед собратьями мотивировала наполненный адреналином разум. Завидя группу пони, вяло постреливающих из ближайшей чащи, он, опознав в них войска, брошенные на фланг, начал выкрикивать приказы:

— Хватит прятаться! Вы должны были ударить с фланга! Какого дискорда вы тут сидите, пока прямо там гибнут наши товарищи?

— Огонь слишком плотный, сэр. Мы погибнем там все вместе.

— Не сметь корректировать мои приказы! Вы пойдёте под трибунал в следующий раз! — взревел он.

Выхватывая меч телекинезом, он построил солдат, и сделав сигнальный взмах, рванул с двумя отделениями пони прямо в окопную мясорубку, стремясь придать ей новый импульс свежими силами. На ходу, стремясь подготовить солдат к битве, он выкрикивал мотивирующие фразы с висящим в телекинезе рядом мечом по давнему совету Файера.

— Вперёд! Продавим брешь! Стальная поступь Эквестрии сметёт врагов! За Эквестрию, за Селестию! Вперёд!

Последнее слово он особенно протяжно тянул, слыша, как взбодрившиеся бойцы подхватывают его клич. Потеряв около четырёх пони от встречного огня, они ворвались в окопы уже с фланга, вступая в бой с пехотой, большей частью не ожидавшей этого. Одни были одеты в зимние камуфляжи, другие — в чёрную униформу объединённых земель чейнджлингов. Сходу вонзая штык в ближайшего пехотинца, он неожиданно заметил, что упивается его смертью. Не отвлекаясь на эти мысли, он застрелил ближайшего врага, не ожидавшего атаки в бок. Осознав, что выстрелил последний патрон в обойме своей "Лаванды", и заметив ствол ближайшего солдата направленный на него, он инстинктивно вспомнил про висящий неподалёку меч. Обгоняя мысли, холодный кусок стали вонзился в затылок врага. Притягивая к себе меч и добивая недруга прикладом винтовки, он ощутил внезапный удар по голове сзади. По счастью, эквестрийские каски достаточно прочны, чтобы не дать ему без сознания упасть, поглотив большую часть удара. Спустя доли секунды, не дожидаясь нового удара, он с разворота вонзил меч в шею нанесшего удар сапёрной лопатой чейнджлинга, разрывая под хитиновой кожей мышцы и артерии. Умирающий враг бился в агонии, окропив всё вокруг своей зелёной кровью. Не дожидаясь новых сюрпризов, он сам рванул с диким боевым кличем на ближайшего чейнджлинга, готовящегося добить штыком валяющуюся в окопной грязи кобылку. Воткнув меч в районе позвоночника, вызывая ужасный крик у шокированного врага, он что есть силы провернул его, разрывая связки и плоть. Вырвав окровавленный меч, он чуть сам не стал жертвой новой атаки, когда только вбежавший с другой стороны окопов чейнджлинг намеревался помочь своим собратьям, выстрелив в него из винтовки. По счастью, промазав, не дожидаясь нового выстрела, Шторм использовал телекинез сразу на всех четырёх копытах жука и, добравшись до него, резким рывком вонзил меч в живот упавшего на спину чейнджлинга. Провернув его снизу вверх, он выпотрошил агонизирующего врага. Покрытый грязью, кровью и потом, он услышал крик откуда-то сбоку.

Граната! С другой части окопа прогремел взрыв. Мельком взглянув туда, Шторм увидел только месиво из тел пони и чейнджлингов. Не раздумывая, кто взорвал гранату, он перезарядил винтовку магазином, подобранным с тела ближайшего пони, и присоединился к ближайшим солдатам, которые выглядели не лучше него. Прильнув к окопу, он стрелял в противоположную его часть, где еще засел враг. Первые две пули ушли в землю, но третья вонзилась прямо в одну из черных туш, ведущих по ним ответный огонь.

С затуманенным кровопролитием разумом, теряя терпение, он вновь выхватил клинок и с воинственным криком понесся через коридор траншеи в ближний бой. Прикрываясь от летящих в упор пуль щитом, он снес тараном первого чейнджлинга, нанес рубящий удар по второму и параллельно сломал шею третьему телекинезом. В охватившей его боевой ярости, вдруг откуда-то сбоку прилетел удар прямо в бок. Почувствовав укол штыка, Шторм лишь сильнее разозлился. Оглянувшись, он увидел испуганные бесцветные глаза чейнджлинга.

— Испуганные? Он боится меня? — пронеслось в голове Шторма. — Меня? Прямо как во время зимней революции. Но теперь я тут хищник. Это приятное чувство.

Мысли проносились в его разуме, пока повисло неловкое молчание. Разрывая его, Шторм нанес телекинетический удар, отталкивая чейнджлинга и убирая штык из своей плоти. Новая вспышка боли была заглушена адреналином. Шторм вонзил меч в глаз противнику, погружая его в мозг жука и принося моментальную смерть.

Не дожидаясь, пока чейнджлинги из соседних секций заметят, что он вырезал их товарищей, Шторм выхватил из ближайшего ящика пятерку гранат и телекинезом метко забросил их прямо в места вражеской концентрации. Канонада взрывов пронеслась по окопам. Окопная мясорубка тем временем откатывалась во вражескую сторону, оттесняя чейнджлингов к их краю окопов. Пони несли многочисленные потери. Их противники без колебаний использовали клыки, ножи, штыки и окопные дубины, не чувствуя жалости и явно превосходя их по опыту. Тем не менее, после первых жестоко убитых пони, те либо от гнева, либо от отчаяния бросались в бой с безумной яростью, используя винтовки как дубины, лягая врага что есть силы задними копытами или нанизывая жуков на штыки.

Несся к последним очагам сопротивления, Шторм видел мрачные картины войны. Раненный жеребец с обрубленными осколками боком просил добить его. Кобылка, что есть силы, вонзала штык в раненного чейнджлинга, пытающегося сменить облик на пони, но неудачно, и кобылка явно смаковала его страдания. Медики, плача и рыдая, пытались откачать очередного бедолагу с многочисленными осколочными или пулевыми ранениями. К своему удивлению, Шторм обнаружил, что пони уже уничтожили последние очаги сопротивления. Их лица не выражали ничего, кроме гнева. Хриплым голосом он выкрикивал приказы, отправляя всех уцелевших в бойне занять позиции для обороны, ожидая контр атаку.

Контратака не заставила себя ждать. — Как жаль, что вся артиллерия была отдана в поддержку двух других групп, — пронеслось в голове у Шторма. Его усталый взгляд зацепился за пулемет, валяющийся около павшего пехотинца, чья голова была наполовину разорвана гранатой. Пулемет, однако, почти не был поврежден. Найдя неподалеку ящик с патронами, в его голове действия сложились сами собой.

— Ты! — Подозвал он ближайшего пони. — Бери ящик и подавай мне пулеметную ленту. Живо!

Схватив стандартный чейнджлинговский пулемет серии MG, Шторм разместил его на окопе. Болезненная отдача ушла в плечо, когда он сделал первые выстрелы. Его разум был сконцентрирован на скоплении черных силуэтов, несущихся к ним. Где-то рядом раздались знакомые разрывы. — Похоже, изменили целеуказание минометам. Быстро они, — подумал он. Сразу после этой мысли мина упала в их окоп. Все стоящие рядом солдаты попадали на землю, посеченные осколками. Оглушенный внезапным взрывом, Шторм не сразу понял, что произошло. Он потянулся к пулемету, но тот не хотел стрелять. Повернувшись к заряжающему, он увидел валяющееся в собственной крови и грязи стонущее тело, которому снесло значительную часть мордочки.

До него постепенно начало доходить очевидное. Посмотрев на свое тело, он заметил несколько новых отверстий, из которых капала темно-красная жидкость, стекая на пол окопа и смешиваясь с грязью и снегом. Прошло не более пяти секунд с момента болезненного осознания, как он упал на пол окопа. — Вот значит какой конец. Могло быть и хуже, — мелькали мысли в голове, пока разум затягивала алая пелена. Последнее, что он видел, устремившись в безоблачное небо, были сигнальные ракеты, означающие, что его союзники прорвали первые рубежи. Это вряд ли что-то бы сказало ему сейчас, когда усталые глаза сомкнулись и его окончательно утащило в глубину тьмы.

Боль пронзила сознание. Открыв слипшиеся глаза, Шторм уставился в потолок. Судя по всему, его отнесли в блиндаж на той же позиции, где он сражался ранее. Приходя в себя, он напряг рог:

— Скай, Скай, ответь.

— Тут я. Ты как, жив? Пришлось несладко, но мы справились. Спасибо за арту, если бы не она, туго бы пришлось.

— Забей, потом сочтемся. За сколько сможете прорваться дальше?

— Минимум еще один день таких же боев. Вы, похоже, действительно многих на себя оттянули.

— Понял. Значит, продолжаем по плану. Файера наберу позже.

Погасив рог, Шторм услышал упреки медсестры-единорожки, вернувшейся в блиндаж.

— Что вы делаете? Вам нельзя, вы слишком слабы, никакой магии.

Кое-как встав, он осмотрелся. Вокруг лежали постанывающие или без сознания тела раненых. Оглянув свое тело, он обнаружил новые бинты под разорванной в местах ранений одеждой.

— Я должен идти, наша задача не меняется, остальные рассчитывают на нас, — сказал он, игнорируя упреки медсестры.

— Вы умрете там! Я смогла остановить кровь, перебинтовать раны и исцелить большую часть ранений магией, но если уйдете сейчас, останутся шрамы, и раны могут открыться снова.

— Дайте спирт, нужно протереть раны, — прохрипел Шторм, не замечая слов медсестры.

Что-то ворча, она достала прозрачный пузырек и вату. Прежде чем она успела что-то сделать, Шторм телекинезом выхватил пузырек и присосался к нему, опустошая склянку.

— Что вы творите! Хватит! Остановитесь, так нельзя! Я доложу вашему командиру! — вопила медсестра, явно шокированная его действиями.

Шторм, не обращая внимания, спрыгнул с лежанки и, найдя уцелевшую сигарету в своей форме, сделал глубокую затяжку и направился к выходу, бросив напоследок:

— Удачи дозвониться в Кантерлот.

Он не видел лицо медсестры, которая, похоже, только сейчас поняла, что он не рядовой. "Идиоты, прогуливают учебку, а потом погоны различать не умеют," промелькнула мысль в его голове, напоминая о жизни до войны, когда он гонял солдат по плацу и заполнял документы.

Выйдя наружу, Шторм застал продолжающийся бой, но уже в ночных декорациях. Тьма окружающего окопы пространства освещалась вспышками выстрелов. Подойдя к ближайшей позиции, он окрикнул сержанта:

— Какого дискорда люстра все еще не висит над лесом?

— Ох, сэр, вы...

— Уже в полном порядке, — закончил за него Шторм властным тоном. — Во-первых, сколько прошло часов с моего отсутствия? Во-вторых, почему вы до сих пор не откинули врага от занятых позиций, ставя под угрозу раненых? И в-третьих, почему я все еще не вижу осветительных зарядов?

Не дожидаясь оправданий сержанта, он выпустил магией осветительный заряд, который стал парить над боем, ярко освещая копошившиеся в снегу черные фигуры. Как он вскоре узнал, прошло всего-то пять часов. В бой они вступали уже почти под вечер, а сейчас была ночь. Враг не оставлял попыток обойти зону огня. Недолго думая, Шторм выпустил огненный шар в подозрительно двигающиеся кусты неподалеку, и судя по воплям и скачущим пылающим фигурам, не прогадал. Хотя он считал огненные шары устаревшими и избитыми в эпоху огнестрельного оружия, он не мог не отметить их пользу как инструмента освещения и уничтожения живой силы противника.

Бой продолжался всю ночь. Зажигательные заряды постоянно взлетали над позициями, давая цели для солдат, щедро тративших пули. Судя по громовым раскатам вдалеке и вспышкам сигнальных ракет за горизонтом, на других направлениях дела обстояли не лучше. На утро, при первой же разведке, были обнаружены трупы одного из отделений, отправленных для усиления с соседнего участка, но заблудившегося и замерзшего насмерть в двух шагах от пункта дислокации. Этот инцидент пошатнул мораль многих новобранцев второй волны.

— Не дать им перегруппироваться! Продвигаемся вперед! — приказал Шторм, и солдаты, тихо матерясь, вновь собрались в построение для марша.

Избежать превентивных атак было бы наивно, поэтому разведчики были заранее разосланы для удержания контроля над флангами. Они редко кого-то убивали, но выигрывали время своими жизнями, отвлекая врага в долгих перестрелках. К этому моменту Шторма мало волновали такие малые жертвы.

— Что? — уточнил Шторм.

— Сигнальная ракета, прямо в двух километрах на востоке, — ответил один из разведчиков.

— Там должен быть капитан Скай. Почему так близко? Он что, заблудился?

— Не могу знать, но они вылетали прямо из снежной бури. Идти туда на помощь до ее окончания звучит как самоубийство.

— Ну так собери мне команду самоубийц. У меня нет времени ждать. Я не собираюсь бросать кого-то за спиной. Возьмем все оставшиеся сигнальные ракеты для ориентации. Если не вернусь, командиры проинструктированы, что делать дальше. Наша атака при любом раскладе отвлекающая, основной удар будет нанесен с флангов, — добавил он про себя.

Уже через час, в сопровождении двух десятков солдат, Шторм направился прямо в снежную бурю, на звуки выстрелов. В буре с трудом можно было рассмотреть что-то дальше трех метров. Где-то в километре раздалась новая вспышка сигнальной ракеты. Шторм приказал ускориться солдатам, звук взрыва донесся совсем близко.

— Подготовиться к бою и взвести винтовки, держите гранаты под копытом, — приказал Шторм. На галопе он рванул в сторону близко звучащих выстрелов.

В роще около полутора рот солдат в наскоро выкопанных ямах стреляли в сторону врага. Егеря не испытывали проблем с видимостью из-за особенностей их глаз или магии, или ещё каких-то чейнджлингских особенностях о которых он не знал. Чуть не поймав пулю, попавшую в полуметре от него, Шторм, выкрикивая ругательства вперемешку с приказами, ворвался на позиции солдат.

— Отставить огонь! Свои! Дискордовы ублюдки, чуть меня не застрелили! — орал он в лицо ближайшему, явно перепуганному и истощенному солдату.

Сзади подошла остальная часть его группы и принялась помогать раненым и занимать позиции в воронках рядом с союзниками.

— Где ваш командир? Вы солдаты капитана Скай Блейда? Он с вами?

Ответом были отрицательные взмахи голов. Один солдат указал копытом на другую часть позиций. Подойдя туда, Шторм увидел знакомого синего единорога. Очков на Эмеральде уже не было, форма была порванной в нескольких местах, а голова перебинтована.

— Эмеральд? — крикнул он единорогу, целящемуся из винтовки в бурю.

Эмеральд не реагировал. Шторм попытался одернуть его за плечо, как вдруг единорог ударил его прикладом в торс.

— ВРЕШЬ НЕ ВОЗЬМЕШЬ! — заорал он, но, увидев, кого ударил, резко опустил винтовку и отдал честь.

— КАПИТАН! ЭТО ВЫ! МЫ ДУМАЛИ, НАС НИКТО НЕ НАЙДЕТ!

— Хватит орать! — прорычал Шторм.

— ЧТО? ПРОСТИТЕ! МЕНЯ КОНТУЗИЛО, ВОТ, МИНОМЕТ...

Шторм резко закрыл ему рот копытом и напряженным рогом дотронулся до головы Эмеральда.

— Теперь общаемся через телепатию. Хватит орать, у меня сейчас уши лопнут.

— Виноват. При наступлении я вел свою роту на вражеские позиции сбоку от основных сил капитана Ская. Но мы отклонились от курса в этих проклятых лесах, попали в бурю и заблудились. Мы думали, нас никто не найдет. Пускали ракету за ракетой, а помощи все нет. Я уже готовился концы отдать. Припасов почти не осталось. Если бы не моя магия, мы бы уже тут все замерзли.

— Оно и заметно. У меня теперь синяк от твоего удара останется такой, что без магии не обойтись. Мы нашли вас. Я ожидал увидеть твоего командира. Зная его желание по геройствовать, думал, его с того света вытаскивать. – Как я рад вас видеть, и с чего вы взяли, что капитан Скай ведет себя... безрассудно? Я бы сказал, что только его доблесть и держит солдат в дисциплине.

– Серьезно? На его командный пункт нападали сколько раз? Два? Три? Он даже не задумался, чтобы, ну, сменить его, считая, по-видимому, что долг командующего принимать бой в собственном штабе, если он допустил прорыв врага к нему.

– Ох, ну если так смотреть... Однако, вынужден добавить, что он и угроз в отличие от вас не использовал.

– Слушай, а ты не отвлекаешься часом, или мне напомнить, что тут пули над головой свистят?

– Виноват, капитан. Однако...

Эмеральд был прерван взрывом гранаты где-то в пяти метрах от них.

– Да вижу, продолжаем бой, отгоняем насекомых и валим отсюда с раненными.

Бой продолжался с большим трудом. Если до этого противник неторопливо уничтожал уцелевших, обмениваясь выстрелами откуда-то из снежного тумана, то подход подкреплений заставил их усилить давление. Количество раненых и убитых росло. Попытаться отступить к своим позициям через бурю, лишая себя хоть какого-то укрытия, означало просто подарить свои жизни вражеским снайперам.

– Буря усиливается. Я должен разжечь огонь. Только магией можно это сделать в таких условиях, никакие кремни не помогают, – пронеслись слова Эмеральда в голове Шторма.

Враг, судя по всему привычный и к холоду, и к снегу, не ослаблял напор, уменьшая вновь появившуюся после подхода свежих сил надежду бойцов. "Огонь, огонь..." После слов Эмеральда мысль прочно закрепилась в голове Шторма. "Дискорд побери, а ведь и правда, главный залог превосходства врага – низкая видимость," подумал он. Отложив винтовку, он запрыгнул на край их импровизированного укрытия и сконцентрировав магию в роге, отправил огненный шар куда-то в сторону врага. Шар пронесся, освещая все перед собой. Хоть и не достигнув цели, он дал подсветку вражеской пехоте, что сразу дало результаты: винтовочный огонь стал более организованным.

Обрадованный, Шторм пустил еще один шар, вновь помечая цели, и еще, и еще, пока один из них наконец не достиг своей жертвы, попав в чужеродный силуэт, который сразу стал барахтаться по снегу, пытаясь сбить с себя магическое пламя. Он стал прекрасным источником освещения, мигом выдавший всех своих товарищей рядом. Уже спустя полтора часа враг наконец отступил, понеся потери.

"Хитро придумано. Теперь я буду винить себя, что сам не додумался до такого. Хотя должен был, ведь поэтому меня капитан и держит рядом, говорит, что неплохо соображаю для военного," – звучали в голове мысли уставшего единорога, проведшего всю ночь в окружении врагов и поддержании жизни в своих собратьях.

– Как у тебя с магическими резервами? – уточнил Шторм.

– Почти на нуле. Потратил все на поддержание тепла.

– Досадно. Следующий бой будет хуже. Туго нам без твоей магии придется. Зато, надеюсь, он будет последним.

– Что вы задумали? – вопросительно прозвучал в голове чужой голос.

– Вот-вот начнется штурм главного вражеского узла обороны. Победим – их оставшиеся силы рассеются по лесу, и нам не составит труда их выловить по одиночке. А потому я хочу собрать всех, кто тут есть, и нанести удар с фланга от основного направления атаки.

– Хотите подготовить им сюрприз?

– Да, что-то вроде того. Более того, это будет гораздо ближе, чем идти в сторону наших.

Теперь уже их потрепанные и усталые ряды были крепче. Уверенность в успехе после недавней оглушительной победы придавала им сил. Враг, осознав, что первая линия обороны пала, начал стягивать резервы ко второй линии. Осторожно двигаясь через бурю, они вышли как раз в сторону от атаки основной волны на вражеские укрепления, которые представляли собой гораздо более пугающую картину, чем несколько укреплённых окопов ранее. Закопанные дзоты прикрывали слепые зоны друг друга, между которыми тянулись ряды траншей. В этих траншеях можно было рассмотреть огневые точки и позиции минометов. Войска пони не могли даже приблизиться к ним, прижатые сверхплотным огнем. Любые фланговые атаки, судя по фигурам трупов, виднеющимся в ближайших рощах, быстро перекрывались огнем дзотов.

– Надо спасать их, их же всех перебьют. Сколько они тут уже гибнут, час, два? Удивительно, что еще не побежали. Боюсь, такими темпами их просто перебьют.

– Вы уверены? Это же буквально самоубийство. Максимум, что мы можем, это попытаться прикрыть их, чтобы они сумели отступить без потерь.

– Я не привык обходиться полумерами. Я спас ваши жизни, Эмеральд, когда отправился прямо в метель. Теперь я требую их назад. За мной!

С этими словами он сломя голову понесся к отрядам пони. Распластавшиеся фигуры были по всей прифронтовой полосе, будь то уже убитые или просто залегшие. После пережитого бойцы едва ли чувствовали страх, а благодарность перед самоотверженностью командира взяла верх. Один за другим они побежали за ним. Используя щит, чтобы уберечь себя и своих солдат от пуль, он подбежал к основному скоплению войск, тщетно стреляющему ползком в сторону врагов. Заметив, что у половины солдат вместо винтовок копья или мечи, он был поражен предусмотрительностью снабженцев, которые решили не выдавать им щиты, учитывая их нулевую защиту от пуль.

– Докладывайте! – крикнул он с ходу удивленным его появлению солдатам.

– Нас прижали. Похоже, шансов нет. Выглядит как заранее подготовленная ловушка. Ни вперед, ни назад, везде смерть. Тут, наверное, вся бригада лежит, мертвыми или готовящимися к ним присоединиться.

– Отставить панику! Я видел их позиции и знаю, сколько нас. Мы должны пойти на штурм, иначе останемся здесь.

– Нет, не могу. Умру, но не сдвинусь. От холода умру, но не пойду. Не могу, не могу. Страшно, не хочу умирать, – взмолился солдат. Шторм еще десять минут спорил с ним и другими солдатами, убеждая их, что так хоть часть из них выживет.

– Сэр, – послышался в голове знакомый голос. – Похоже, что даже если вы сейчас сами пойдете, за вами мало кто двинется.

– Сам вижу, да что делать, не понимаю. Угрожал уже и просил, ни в какую.

– Может... вам исполнить угрозу?

– Что? Что ты несешь? Ты хочешь, чтобы я...?

– Мы всё равно в другом случае все тут останемся.

– И не поспоришь. Но... меня отдадут под трибунал, и Селестия, и командование вряд ли поймут это.

– Ну а в другом случае мы умрем здесь.

– Верно, Дискорд. Найтмер, прости за то, что собираюсь сделать.

В очередной раз потребовав у ближайшего солдата пойти в атаку и получив очередной отказ, на этот раз он упер ствол винтовки в голову шокированного солдата, обещая, что спустит курок, если тот не встанет. Испуганный солдат, все еще отказываясь верить, что капитан исполнит свою угрозу, послал его куда подальше. Спустя секунду прогремел выстрел, снег вокруг окрасился красным. Прошло пять лет, ровно пять лет с тех пор, как он убивал другого пони последний раз. Он надеялся, что больше ему не придется это делать, но, похоже, у судьбы были другие планы.

– У вас есть выбор: умереть здесь, от моих копыт, или отдать жизни, сражаясь с врагом, – проревел он усиленным магией голосом, чтобы его все слышали. Не дожидаясь ответа, он скомандовал принести знамена и потребовал найти военный оркестр. Когда его указы были исполнены, он отдал знамя Эмеральду с приказом нести его во время атаки и приказал оркестру играть марш. После этого, выпив бутылку чего-то крепкого для храбрости, найденную неподалеку, и опьянев достаточно, выхватил меч и подготовился к болезненному рывку вперед.

– Многие погибнут. Это будет больно, очень больно, да? – услышал опьяненный и истощенный разум.

– Да, Эмеральд, да.

Что есть силы, он поднялся, игнорируя пули, пролетающие в сантиметрах от него, и что есть мощи, с винтовкой и мечом в телекинезе, на галопе понесся вперед. Он не видел, пошел ли за ним кто-либо. Достаточно быстро он почувствовал знакомую холодную и резкую боль. Первая пуля нашла свою цель. Он пошатнулся, но не прекращал наступать, чтобы вскоре поймать еще одну вспышку боли. Опьяненный разум пытался отгородиться от боли, а в голове была только одна мысль: вперед, надо идти вперед. Оглянувшись на секунду назад, он убедился, что толпа солдат также бежит вслед за Эмеральдом, зажавшим знамя плотной телекинетической хваткой, то ли движимые страхом перед командиром, то ли проникшиеся идеями жертвенной смерти за гармонию. Эмеральд явно хромал, а судя по свежей крови на бинтах, рана на голове вновь открылась. Безумная мысль пришла в голову Шторму, пока он продолжал сокращать кажущуюся бесконечной дистанцию под свинцовым дождем: "Нужно, нужно как-то подбодрить парней, чтобы умирать было не так тоскливо. Музыка есть, да песни нет". Вспоминая когда-то услышанную северянскую военную песню, он начал колдовать. Под крики и боль солдат, и шумы окружающего мира, над полем боя летел усиленный магией хриплый и уставший, но тем не менее бодрый голос:

"Эх, бей, винтовка, метко, ловко,

Без пощады по врагу!

Я тебе, моя винтовка,

Острой саблей помогу."

Не слишком понятно, на что он рассчитывал, кроме как умереть под собственную плохо исполненную пьяную песню, но, похоже, помимо того, чтобы дать заряд бодрости солдатам, некоторые из которых даже пытались подпевать, это еще шокировало и врагов. Обстрел на пару секунд остановился. Этих пару секунд было более чем достаточно, чтобы он сократил дистанцию до телепортации прямо в гущу вражеской пехоты в переднем окопе. Он плохо осознавал, что происходило далее: вот он взрывает магией двух чейнджлингов перед собой, вот нанизывает на меч другого, а вот чувствует резкую и ужасную боль, отталкивает чейнджлинга телекинезом скорее на рефлексах, чем осознанно, и вырывает из плоти кусок холодной острой стали, который тот успел вонзить в него. Все чувства сжались в точку, когда толпа пони вслед за ним влетела в окопы, послышался звон клинков и крики боли. Он снова оказался в уже ставшей привычной окопной мясорубке. В разуме царила на удивление странная эйфория, заглушающая казалось бы абсолютную боль. Военный марш стучал в голове, а голос, требующий убивать, воевать, умирать, бывший все время до этого на границе сознания, теперь просто орал ему в мозг. Он мог различить только отдельные эпизоды боя: вот его к земле прижимает очередной жук, напавший со спины, пока он убивал его собрата; вот лезвие ножа зависло над его горлом, удерживаемое лишь копытами Шторма; вот он телекинезом вжимает глаза оппонента прямо ему в мозг. В окружающем хаосе огромный чейнджлинг, одетый в причудливый пластинчатый доспех вместо камуфляжа или стандартной егерской униформы, набросился на него, снося с копыт. Спустя пару минут боя Шторм понял, что ни пули, ни меч не пробьют его броню. Поставив меч перпендикулярно своему телу, он схватился одним копытом за рукоятку, а другим за лезвие, игнорируя едва переносимую острую боль в копыте, чтобы спустя секунду наброситься на воина, зажимая его со стороны спины мечом, врезающимся ему в затылок, а с лобовой – своим телом, не оставляя ему выбора, кроме как пытаться откинуть или разомкнуть хватку Шторма. Он бил что есть мощи, вонзался и разрывал своими огромными клыками кожу и внешние ткани. Единорог чувствовал, как его кости ломаются под давлением, кажется, он даже слышал их хруст, как его плоть рвется, а кровь хлещет из ран. Но Шторм уже не чувствовал боли, то ли из-за алкоголя, то ли из-за сменившего его адреналина, то ли из-за болевого шока. Он не был уверен, от чего умер чейнджлинг-воин – от удушья или от того, что клинок действительно смог настолько глубоко войти в его плоть. Однако всё, что он успел осознать, – что не в состоянии удерживать давящую на него мертвую тушу, прежде чем упасть, придавленный убитым врагом.

Шайнинг Армор телепортировался на очередное отгремевшее поле боя. Как сообщали солдаты, их командир был здесь. Этот Грей Шторм не понравился ему еще в Кристальной Империи, но даже он не мог ожидать такого. Когда Сентри доложил, что на них напали, он что есть силы рванул со своей гвардией и двумя пограничными дивизиями им на помощь. Однако вместо уверенных и дисциплинированных бойцов, такими, какими он помнил, когда покидал свой пост, он обнаружил лишь кучу рыдающих, подавленных и истощенных пони. Каково было его удивление, когда заменяющий Сентри офицер рассказал, что капитан Грей Шторм узурпировал власть, угрожал своим бойцам, держал свое командование на страхе, а не на чести и уважении, что он ответственен за гибель почти двух тысяч пони, что он устроил самоубийственную операцию, где посылал целые роты в обреченные атаки только лишь для того, чтобы отвлечь врага. Не такой Шайнинг помнил эквестрийскую армию, абсолютно не такой. Он надеялся, что семена, посеянные маршалом Блюбладом, еще не дали плоды, но, похоже, сам понимал, что опоздал. Теперь он твердо решил сделать все, чтобы привлечь этого безумца, похоронившего столько хороших пони в снегах, к заслуженной ответственности, а там, может, и Блюблада уволят после такого кровавого провала.

Солдаты, встреченные им ранее, сказали, что капитана последний раз видели здесь. Идя по месту, что еще недавно было полем боя, он видел разбитых и оплакивающих павших солдат. Медики пытались откачать единорога-знаменосца, который, похоже, потерял сознание из-за истощения прямо в ходе атаки. "Что за садист так обходится со своими подчиненными?" – думал Шайнинг Армор. Окликнув ближайшего солдата, который устало курил, сидя на груде трупов чейнджлингов, он поинтересовался, где видели последний раз их командира. Тот лишь устало указал копытом в сторону соседнего окопа. Было бы неприятно, если объект его гнева еще и погиб в бою.

Видя в окопе лишь кучу трупов, он уже собирался уходить, как вдруг из-под массивной туши чейнджлинга-гвардейца послышались стоны. Поспешив помочь выжившему, Шайнинг моментально убрал телекинезом тушу, из-под которой вылез уже встреченный однажды серый единорог, покрытый с ног до головы кровью и, похоже, внутренностями убитого им чейнджлинга. Едва стоя, он пошатывался из стороны в сторону. Количество его ран с трудом позволяло понять, как он держится на копытах. Его затуманенный разум, похоже, не волновал злобный взгляд принца Кристальной Империи. Смотря куда-то в пустоту, он прокричал охрипшим голосом:

– Мы победили! Я победил! Я герой! Герой! Я получу то, что заслужил, славу! Наша армия своим маршем очистит мир, я вижу легионы что сокрушат всех, на кого я укажу, как мир пылает по моей воле! Слава войне и Эквестрии!

В какой-то момент пустой взгляд развернулся на Шайнинг Армора, а речь стала совсем бессвязной. Что-то бубня уже про себя, единорог постепенно опустился на все четыре колена, на этот раз окончательно теряя сознание.

7 - Предложение

Музыка:
Они скоро вернутся домой: https://www.youtube.com/watch?v=-2dy5WKUNtM&list=OLAK5uy_keT32a3Nx1KnPewY4lqUScCC62NAEGswo&index=13

Тьма, боль, много боли. Шторм очнулся посреди пустого пространства, напоминающего знакомые пустые улицы Питерсхуфа. Однако вокруг никого не было. "Грей Шторм", — оглушительный незнакомый голос позвал его сзади с такой силой и внезапностью, что сбил его с ног. Там стоял синий аликорн.

– Принцесса Луна, полагаю, — слегка пугливо спросил Шторм.

– Так и есть, — прозвучал холодный властный голос.

– Кажется, у меня проблемы?

– Ну, если не считать перелома половины всех костей в теле, около двух десятков открытых ран, обширного повреждения трети внутренних органов и сотрясения мозга вкупе с огромным магическим истощением, то да, у вас действительно проблемы. И, отвечая на любые дальнейшие вопросы на эту тему, в реальном мире вы представляете собой перемотанный и загипсованный обрубок плоти, в котором кое-как поддерживают жизнь. Вам повезло, что у вас нет персональных врагов или подобных личностей, они бы точно попытались убить вас в таком положении. – Затем, неловко уточнила, – не имеете же?

Слегка шокированный прямотой принцессы, он поспешил ответить:

– Не припомню таких. Так значит, я калека, едва цепляющийся за жизнь? Сколько прошло времени с момента той битвы?

– Около трёх месяцев, пока ваше сознание не смогло формировать простейшие сны, и около четырёх, пока мы не смогли проникнуть в ваш разум.

– Ох, а... вы же не видели чего-то, ну, плохого? Да?

– Мы не копались в вашем сознании или памяти, если вы об этом. Не думаем, что имеет смысл ломать разум и без того поломанного пони, а по-другому это не сделать. Да и смысла тогда в нашем диалоге не было бы.

– Тогда, полагаю, вы тут, чтобы расспросить меня о том инциденте. Однако прежде чем вы начнёте, я хочу в полной мере взять всю ответственность на себя и подчеркнуть, что ни один из моих подчинённых ни в чём не виноват, они лишь исполняли мои приказы, не более, – серьёзным тоном продолжил Шторм.

– С вашими друзьями всё в порядке, они уже дали свои показания, им ничего не грозит, и они были возвращены на службу. Что насчёт вас, прежде чем выдвигать какие бы то ни было обвинения, было решено узнать вашу версию событий. На данный момент половина пони считают вас героем, а вторая половина...

– Мясником и маньяком? – закончил он неловкую паузу за неё.

– Если говорить в настолько грубой форме, то да. Однако хотим заверить, что сами, будучи не чуждыми военному делу, прекрасно понимаем большую часть ваших действий.

– Правда? – с лёгким удивлением ответил Шторм.

– Ну, если исключить артиллерийский огонь по своим войскам, накачивание себя алкоголем перед боем, беспощадное отношение к себе и своим солдатам...

– Я казнил пони, – машинально прозвучали вертящиеся на языке мысли.

– Вы что? – голос принцессы прозвучал нескрываемо шокировано.

– Иначе бы мы все там погибли. Я не хотел, я готов взять ответственность за эти действия.

Слегка отойдя от первоначального шока, принцесса всё-таки ответила:

– Хватит, я хочу знать, что там произошло, от начала и до конца. На данный момент свидетельства весьма противоречивы, и надо сказать, моя сестра всё ещё думает, нужно ли вас исцелять.

– Что? Меня можно спасти?

– Да, моя сестра владеет достаточно сильной магией, чтобы исцелить ваши раны. Но если вы действительно такой пони, каким вас описывают недоброжелатели, лучше вам будет полежать в коматозном состоянии. Вы сможете прийти в себя и восстановить своё здравомыслие, не представляя угрозу для окружающих, в этом месте. А когда вы очнётесь... сомневаемся, что вас как-то накажут. Ваше положение само по себе будет наказанием, если подумать.

– Сидеть в этом кошмаре? Это больше тянет на пытку.

– Не совсем. Да, мы не можем избавить вас от него, вернее можем, но он сразу вернётся, так как вызван конкретными весьма травмирующими событиями. Но мы можем сделать ваше пребывание тут более... удовлетворительным, убрать самые худшие моменты, дать свободу действий, подкорректировать слегка сюжет.

Ответом послужил лишь тоскливый вздох.

– Полагаю, у меня всё равно нет выбора, не так ли?

Аликорн лишь грустно кивнула.

– Нам жаль вас, действительно жаль. Мы видели вашу биографию, не всем везёт в жизни. Хоть сестра и пытается построить утопию, она не может быть везде. Но это не может снять с вас ответственность за свои действия, особенно если они забрали жизни других пони.

– Понимаю. Сам всю жизнь провёл в строгой иерархии. Ну что же, хотите услышать мою версию? Хорошо, началось всё, когда мне сообщили, что нас направляют в Кристальную Империю...

Упустив значительную часть деталей про странные мысли и безумные вещи, которые время от времени срывались с его языка, он в максимальных подробностях описал ход кампании. Затем, пообещав сделать всё, что в её силах, Принцесса Луна удалилась. Сознание Шторма вновь осталось наедине с самим собой. На улицах города теперь вместо солдат стояли могильные камни. Все, кто пал за него, все, кого не дождутся родственники и близкие, все, чьи судьбы оборвались из-за череды абсурдных обстоятельств. Теперь он не видел уличных боёв и криков воинов, он не видел величия бойцов, превозмогающих на пределе своих сил и совершающих акты героизма. Вместо пьянящего экстаза и азарта боя, что раньше мелькали в его сознании, он видел лишь тишину и скорбь. Улицы были усеяны бесчисленными могилами, каждая из которых вопрошала к нему, почему он не смог их спасти. Если бы он был сильнее, если бы они все были сильнее, если бы Эквестрия была сильнее, этого бы не было, они бы тут не лежали. "Героизм есть следствие слабости системы, последнее средство, и если солдаты вынуждены идти на него, то только потому, что их лидеры допустили в этом необходимость," – мелькали в голове мысли, противоречащие прошлым, импульсивным и пылающим эмоциями, наполнявшими его сознание ранее. Лишь замогильные мотивы тех, кто уже никогда не вернётся домой, прерывали тишину мира, погрязшего в скорби о павших.

Свет, белый свет, похоже, настоящий. Его глаза с болью разлепились, сознание всё ещё обрабатывало происходящее. Он в настоящем мире. Сколько времени он провёл в казалось бы бесконечной тоске об умерших? А отличается ли течение времени во снах от настоящего? Да и как его измерить? Однако это уже не важно, да? Он тут, а значит, ему дали шанс. Он наконец-то сможет исправить ошибки, совершённые ранее. Эквестрия должна стать сильнее. Он должен стать сильнее. Грядущие годы принесут новые испытания, и возможно, то, через что он прошёл, только первое из них. Он не может попросту расклеиться и уйти в себя, напиваясь до беспамятства, как это было после зимней революции. Теперь всё по-другому. И самое главное, самое главное, что, глядя на бесконечные ряды умерших за него солдат, он поклялся, что не сдастся, хотя бы для того, чтобы их жертва не была бесполезной. Чтобы Эквестрия, нет, чтобы мир запомнил их жертву. Он не позволит забыть о ней. Никогда.

Однако, приходя в себя, нужно для начала осмотреться. Окинув взглядом открывшуюся картину, он заметил, что в действительности всё ещё является парализованной куклой, лежащей в какой-то изолированной палате, весь в бинтах, гипсе и трубках. Примерно так он и представлял себя по описанию Луны. Но неужели это значит, что Селестия отказалась спасти его, и он останется бесполезным овощем до конца своих дней? Не дав ему ужаснуться собственным мыслям, его внимание привлекли какие-то движения на границе его радиуса обзора. Похоже, кто-то открывал дверь в его палату. Вспоминая слова Луны про личных врагов, он перепугался, что мог потенциально нажить себе кого-то из них. "Неужели это мать, отец, жена, любовница или дочь одного из убитых по моей вине? Или может, это вообще Шайнинг Армор вместе с Селестией пришли вынести мне вердикт в лице милосердной казни вместо существования парализованным обрубком до конца своих дней?" Однако вместо потенциального убийцы или судьи показалась лишь кобылка в форме медсестры. Придя вместе с ведром и тряпкой, она, насвистывая, принялась протирать влажной тряпкой те части единорога, которые не были скрыты под бинтами. Удивительно, но похоже, ему это... нравилось? Приятное освежающее прикосновение живительной влаги бодрило и притупляло боль от многочисленных повреждений. Совершенно расслабившись от происходящего, для него стало неожиданностью, когда медсестра полезла протирать пыль и грязь туда... куда обычно не лезут к незнакомым пони. И к своему стыду Шторм ощутил совершенно не то, что следовало бы в той ситуации. Параллельно, впрочем, он был очень и очень рад, что все самые ценные органы сохранились. Посвистывания кобылки медленно остановились, когда она заметила что-то новое во время ежедневного сеанса ухода за пациентом. Шестерёнки в её голове, похоже, начали вращаться, и она медленно подняла взгляд на глаза, взирающие на неё из-под бинтов, которые выражали одновременно удовольствие, лёгкий стыд и полное непонимание происходящей ситуации. Очевидно, не ожидавшая такого развития событий медсестра, вместо того чтобы позвать врача, с криками унеслась из палаты под удручённые вздохи Шторма, одновременно недовольного как тем, что смотрящая за ним медсестра убежала испугавшись, так и тем, что не закончила начатое. "А как же вся эта особая связь между пациентом в коме и присматривающим за ним работником? Разве она не должна быть вне себя от радости, видя что пациент, за которым она следит, наверное, уже не первый месяц, наконец подал признаки жизни?" Вскоре, впрочем, на него вновь обратили внимание. Медсестра вернулась, на этот раз, правда, скрываясь за спиной пожилого жеребца в белом халате. Судя по её красному, как помидор, выражению лица, она всё поняла правильно.

– Ох, вы наконец очнулись, голубчик, – произнёс, очевидно, его лечащий врач. Шторм не слишком понимал, как должен показать свою реакцию с учётом его парализованного состояния, кроме как пристально пялиться прямо в глаза врачу. Врач, похоже, абсолютно не смущающийся с этого, продолжил:

– Понимаю, ваше текущее состояние вызывает вопросы, но не волнуйтесь, заклинание принцессы подействовало как надо. Уже в скором времени ваши раны окончательно затянутся, а кости срастутся. Ох, страшно представить, сколько на вас потратили крови – целый кровяной завод. А операция? Она шла почти сутки. Мы буквально вас магией по частям собирали.

Увидев недовольный взгляд Шторма, врач понял, что слишком отошёл от темы, и поспешил продолжить:

– Одним словом, уже через день-другой вы сможете встать, а затем реабилитация от недели до месяца. Уж не обессудьте, в таких вопросах не бывает излишеств. Хотя многие хотят с вами пообщаться. В первую очередь, конечно, ваш прямой начальник, принц-маршал Блюблад. Не могу сказать точно, что он от вас хочет, но несмотря на всю его настойчивость, власть врача в медучреждении вынуждены блюсти все, даже принцессы. Теперь же хочу дать вам восстановиться и собраться с мыслями. О, и да, хотел бы официально принести извинения от лица нашего медперсонала за сложившуюся неловкость при вашем пробуждении. Просто наша новая медсестра весьма... стеснительна в некоторых вопросах.

На этих словах раскрасневшаяся пуще прежнего кобылка окончательно спряталась за спиной старшего коллеги, после чего они оба покинули его наедине со скопившимися мыслями. Давшиеся ему пару дней отдыха он потратил на мысленные радостные аплодисменты самому себе, что смог убедить начальство в правильности своих действий и анализе прошедшей кампании. Тщательно прорабатывая каждый момент, каждую ошибку, каждую глупость и неоптимальное решение, отдалившее его от победы и повлекшее дополнительные потери снаряжения или пони-ресурса, он пришёл в конце к выводу, что лобовая атака прямо на вражеские подготовленные позиции в условиях отсутствия у них артиллерийской поддержки и наличия у врага пулемётов и миномётов, о чём их армия только могла мечтать, привела к непропорционально большим потерям в почти две тысячи пони. Остаётся надеяться, что хотя бы остальные группы смогли захватить достаточно ценные данные или, может, даже высокопоставленных пленников.

Выписавшись из больницы, он собирался забрать свою военную форму, чтобы не светить шрамами, от которых даже магия Селестии была не в силах избавиться. Однако ему сообщили, что то, что осталось от формы, утилизировали вскоре после его доставки в больницу. Стоя на пороге лечебницы, он задумался о том, что ему делать дальше. Его единственным жильем были казармы в военной части недалеко от Кантерлота, но ему даже не был известен его статус. Возможно, его уже уволили с позором из вооруженных сил или понизили в звании. Что делать в этом случае? У него должны были накопиться неплохие сбережения за годы службы, но нужна новая работа. Интересно, возьмут ли его в гвардию с его послужным списком? Вряд ли, ведь прошлый капитан, похоже, точит на него зуб. Было бы неплохо встретиться с Файером или Скай Блейдом.

Поток его мыслей прервал остановившийся перед ним роскошный экипаж. Из открывшейся двери выглянул пони в смокинге, представившийся слугой принца Блюблада. Он предложил ему поехать с ними, так как их господин крайне желает пообщаться с ним лично. Решив, что рано или поздно придется поставить точку в этом вопросе, он согласился. К его удивлению, экипаж доставил их не в резиденцию принца, а прямо во дворец, место, которое он бы предпочел избегать, все еще опасаясь гнева Селестии или гвардейцев, бывший лидер которых, судя по слухам от медработников, был им недоволен.

Идя по главному коридору, он заметил, что слуги, гвардейцы и придворные либо избегали его, моментально меняя свой курс, либо сверлили недовольными взглядами его темно-серую фигуру, покрытую шрамами вдоль всего торса. Слуга привел его к богато украшенной двери, осторожно постучал и вошел. Через двадцать секунд он пригласил войти Шторма. Кабинет был обставлен богато и украшен военными атрибутами. На стене висел инкрустированный меч на щите с плюмажем из луны и солнца, на другой стене — вычурная винтовка, вероятно, грифоньего производства. Комната была также обставлена книжными полками, комодом с обеденными принадлежностями и шахматной доской с незаконченной партией. В центре стоял резной стол с магическими свитками, картами с военными планами и множеством бюрократических документов.

За столом сидел светло-серый единорог с золотой гривой, в воротнике с галстуком-бабочкой и черной фуражке с кокардой из золотого черепа. Отвлекшись от документов, он удостоил Шторма взглядом.

— А, вот и вы, — прозвучал мягкий, но слегка надменный голос. Шторм поклонился, сдерживая боль, и ответил:

— Мне сказали, вы хотели видеть меня, ваше высочество.

— Прошу, давайте без формальностей. Тем более раз мы общаемся как военный с военным, уместно приветствовать меня по моему воинскому званию.

— Вы хотите сказать... я не уволен? — спросил Шторм, на что собеседник ответил порцией фальшивого смеха.

— Уволены? Вы? Чтобы я отказался от столь ценного кадра? На самом деле, вы тут по совершенно противоположному делу. Начнем издалека. Как вы знаете, около шести лет назад прогремела зимняя революция, и несмотря на превосходство эквестрийских сил, принцесса решила отозвать армию и уволила многих видных офицеров, фактически признав коммунистическое образование на северо-востоке. Два года назад произошло вторжение объединенных ульев чейнджлингов прямо в Кантерлот. Армия и гвардия показали себя не с самой лучшей стороны, и если бы не действия принцессы Ми Аморе Каденции и тогда еще капитана гвардии Шайнинг Армора, замысел врагов удался бы. Тем не менее, это событие оставило значительный след на принцессе Селестии, и она твердо решила, что магия, дипломатия и секретные суицидальные операции не смогут полностью обеспечить сохранность Эквестрии в грядущем веке. Поэтому она начала постепенно проводить реформы армии, что осложняется инерцией элит и общества. Для этих целей было привлечено несколько кадров, одним из них являюсь я. Как родственника принцесс моя лояльность не нуждается в сомнениях. И, к удивлению даже моих тетушек, я оказался компетентнее, чем могло показаться на первый взгляд. Увы, не только я желаю лучшего нашему славному институту вооруженных сил. Шайнинг Армор, являясь ныне принцем-консортом дома Ми Аморе, уехал со своей супругой в Кристальную империю и не может исполнять свои обязанности капитана, в связи с чем подобрал себе замену. Излишне говорить, что у нового капитана также имеется свое видение роли вооруженных сил, их план реформ и стремление обезопасить нашу страну.

— Так в чем же проблема, если у вас одни и те же цели? — перебил его Шторм.

Слегка раздраженный этим, Блюблад продолжил:

— В первую очередь, наше видение будущей доктрины и приоритетов наших войск принципиально отличается.

— То есть, очередная дележка влияния? Похоже, Сноу как всегда был прав.

— Я бы попросил не перебивать меня впредь, но вы весьма к месту вспомнили о покойном полковнике Сноу Брейкере. Он был весьма компетентным солдатом, и у меня были планы на его счет. На данный момент в эквестрийском генштабе всего три генерала. После того как я позволил себе слегка оптимизировать личный состав, избавившись от малополезных кадров, Соарин, Уиплэш и Фаст Клип, безусловно, имеют все необходимые навыки. Однако проблема в том, что все они в первую очередь вондерболты, и их волнуют полетные тренировки и все, что с этим связано. Хоть они и более чем подходят для командования войсками при необходимости, я бы все-таки хотел расширить кадровый резерв более профильными специалистами. И как раз Сноу Брейкер был на примете на роль будущего генерала.

Потирая голову, Шторм решился задать давно терзавший вопрос:

— Вы знали о чейнджлингах? Вы специально усилили нашу дивизию и отправили туда?

— Понимаю, как это выглядит, но нет, — бесстрастно ответил маршал. — Целью этих учений было лишний раз показать военным кругам компетентность Сноу Брейкера, возможно припугнуть красных и утереть нос гвардии, показав, кто является настоящей армией Эквестрии. Впрочем, события в каком-то смысле развернулись даже лучше, чем я рассчитывал.

— Лучше? Да там две тысячи пони погибло, а также весь штаб Сноу Брейкера во главе с ним.

— Верно, и я скорблю по ним, — ответил принц, явно не показывая скорби. — Однако то, что мои подчиненные, будучи внезапно атакованными чейнджлингами, лишившись связи и командования, дали отпор врагу и одержали победу в ужасающих условиях, принесло мне одни плюсы.

— Каким образом? И в каком смысле "одержали победу"? — спросил Шторм, понимая, что не знает исхода операции.

— Ваши силы захватили данные обо всех резидентах чейнджлингов в Эквестрии и Кристальной Империи. Нужно ли говорить, насколько ценна эта информация? Ваши действия, хоть по правде являлись во многом безрассудными и безумными, в конечном итоге обернулись нам на пользу. Несмотря на альтернативные трактовки, я приложил все усилия, чтобы история запомнила вас как героя, доблестно принявшего на себя удар большей части войск врага, освобождая путь союзникам, и павшего в бою. Конечно, многие моменты пришлось упустить. Более того, мне стоило немалых усилий убедить тетушку, что вас необходимо спасти. Слова Шайнинг Армора, ваша биография и ряд решений, принятых вами в ходе операции, поначалу не сильно убеждали ее в том, что вы сможете прижиться в эквестрийском обществе. Но я был не единственный, кто занял вашу сторону. В конце концов, не каждый день попадается настолько опытный офицер, успевший поучаствовать в стольких конфликтах. Конечно, если речь идет о кадровой армии. И да, поверьте, помимо нее есть еще немало менее известных... орденов, организаций, формирований и прочих прекрасных персон, готовых убиться во имя спасения мира.

— И что теперь? — спросил Шторм. — Вы же не просто так убедили принцессу исцелить меня?

— Само собой. Как я и говорил, поскольку Сноу мертв, а вы самый опытный офицер в моем распоряжении, вы займете его место в генштабе.

— То есть, я стану... генералом?

— Именно, конечно после, скажем так, курсов повышения квалификации в кантерлотской военной академии, не волнуйтесь, жилье и пропитание предоставят. Вы знаете, что историки уже окрестили вашу маленькую войну "Эйнджллес Блицем"? Собственно, эти самые историки и военные теоретики во всех подробностях рассматривают каждое ваше действие и решение в ходе той кампании, как и ваших врагов. И я совру, если скажу, что у них не возникают некоторые вопросы, в частности по поводу самоубийственных лобовых атак. Зато ваши методы по противодействию ассиметричной войне они хвалят и растаскивают на методички для формирования новой доктрины войск в этом случае.

Мало вникающий в последнюю часть разговора, Шторм резко перебил принца:

— У меня есть условие, — не дожидаясь вопроса, он продолжил: — Мне нужен Файер Сансет. Он мое правое копыто и очень ценный кадр. Мне нужен он во дворце, если я буду вынужден учиться тут на генерала. Он заодно может получить звание капитана, он более чем заслужил его. — Не дожидаясь ответа, он продолжил: — Также я хочу знать, что с остальными моими сослуживцами.

Без долгих раздумий принц ответил:

— Хорошо, ваши требования будут удовлетворены. Я прекрасно понимаю, как важно иметь верных пони под рукой. Что до остальных, капитан Скай Блейд ныне, по прошествии уже пяти месяцев с Эйнджллес Блица, удостоился звания полковника и занял место Сноу Брейкера как командира пятой дивизии. Лейтенант Эмеральд Шилд вполне ожидаемо стал капитаном вместо ушедшего Скай Блейда. Его отец, к слову, сильно поспособствовал мне в деле обеления вашего имени. Его род имеет немалый вес в военных кругах, стоит ли говорить, как он был рад, когда узнал, что его сын пережил ту мясорубку? Более того, что он набрался мужества, стал ветераном настоящей войны, а позднее был повышен до капитана. Он был вне себя от счастья, и когда узнал, что именно под вашим началом он столько достиг и что именно вы спасли его сына от смерти, он буквально упал в копыта принцессы с мольбой спасти вас.

— Надо будет поблагодарить Эмеральда, — подумал Шторм. — Он говорил, у него брат во дворце работает, может, через него смогу.

Принц же продолжал свой уже монолог:

— И я хотел бы вас предупредить, что жизнь во дворце полна интриг, хитростей и сложных социальных взаимодействий. А потому, с одной стороны, предостерег бы вас от неосторожных знакомств и тем более наживания лишних врагов. С другой стороны, будучи моим подчиненным, вы несете мое имя, а потому я ожидаю от вас максимально возможных результатов, даже если придется воспользоваться не совсем привычными методами.

Внимательно выслушав напутствие своего покровителя, Шторм затем последовал за служанкой, которую вызвал принц колокольчиком, заботливо спрятанным в ящике его стола. Вскоре его отвели в его новые апартаменты. Лежа в совсем непривычной обстановке дворцовых покоев, Шторм обрабатывал полученную информацию, пока усталость и слабость, оставшаяся от старых ран, не дали свое, утягивая его в объятия сна.

8 - Награждение

Гениальная идея про постоянные сношения во дворце помимо того что смеху ради была добавлена как отсылка к одному фику тронувшему меня давно, несет в себе еще и важную функцию постепенного снижения планки морали

Очнувшись в новой кровати, пожалуй самой мягкой и приятной за всю его жизнь, он впервые за долгое время не видел кошмаров. Возможно, все, чего ему не хватало в жизни для полной гармонии с собой, — это мягкая кровать? Долго цепляться за эту мысль он, впрочем, не смог, так как незнакомый голос позвавший его прервал столь интересные размышления.

— Вы уже проснулись? — прозвучал бархатный и молодой голос неизвестной кобылки. Направив взгляд в её сторону, перед ним предстала зеленого цвета кобылка с желтой гривой. Не дожидаясь его ответа, она продолжила: — Приветствую, — отвесив поклон, начала она, — меня зовут Санни Лили, я ваша временная служанка, приставленная принцем Блюбладом. В мои обязанности входит следить за чистотой и порядком в вашем жилье, обучать вас основам этикета, если, конечно, вы решите оставить меня на этой должности, а также показать дворец, чтобы не заблудились в нем в первый же день.

— А не многовато для... кадета, наверное? Я вроде бы в аристократические круги не записывался, чтобы этикету обучаться, — недовольно пробурчал из под одеяла единорог.

— О, поверьте, принц особенно настоял на этом пункте, отдельно попросив передать, что вам действительно много придется общаться в высокородных кругах по ходу роста вашей карьеры. Не дожидаясь ответной реакции от все еще сонного Шторма, она продолжила уверенным тоном: — А сейчас, если позволите, я бы хотела провести экскурсию по дворцу, чтобы успеть перед вашим награждением.

— Моим... чего?

— Ну как же, вы, похоже, совсем не следите за новостями. Понимаю, что вы только вчера заехали во дворец, но ведь это напрямую вас касается. Вас описывали как пони, быстро соображающего и выхватывающего любую информацию, попавшую ему в копыта.

Видя все еще туповатый взгляд единорога, она со вздохом продолжила:

— Всех офицеров, участвовавших в "Эйнджллес Блице", наградили медалями. Всех, кроме вас, ввиду... неоднозначных действий и качеств, вам приписываемых. Тем не менее, на днях принцессы все-таки приняли решение наградить и вас. Узнав, что вы уже здесь, церемонию было решено провести прямо сегодня. И да, предвещая любые ваши вопросы, парадная форма выстиранная и выглаженная висит в шкафу. А теперь, если вы не возражаете, нам пора идти. Я подожду, пока вы приведёте себя в порядок, снаружи апартаментов.

С этими словами она элегантно удалилась. Ворча и ругаясь, он поплелся в ванную. Как и обещала Санни, в шкафу он нашел выглядящий с иголочки стандартный парадный мундир с капитанскими петлицами, рядом с которым висели идущие в комплекте белая рубаха, галстук и фуражка с кокардой в виде солнца и луны. Покинув помещение, уже одетый в парадный мундир эквестрийской армии с привычно давящей голову фуражкой, он пошел со своей проводницей, терпеливо ждавшей его у входа. В просторных коридорах, как и в прошлый раз, он встречал в основном не слишком дружелюбные, либо испуганные, либо питающие определенную недоброжелательность взгляды. Санни показала ему, где находится кухня, гостевые покои, банкетные залы, военное крыло, которое ему часто придется посещать в дальнейшем, помещения Солнечного и Лунного двора, где жили и работали придворные, госслужащие и стражники. Несмотря на то что лунное крыло было значительно менее населено, там, на удивление, он не встретил ни одного злобного или пугающего взгляда, а ночная гвардия была полностью индифферентна к личностям, проходящим мимо их застывших фигур. Тронный зал же, по её словам, он увидит позже, так как там и будет проходить церемония награждения.

Прежде чем покинуть его, предоставив самому себе до обеда, она отвела его к главному входу со словами, что там его будет ждать знакомый пони. Учитывая, что широким кругом знакомств он никогда не блистал, ему не приходилось долго думать, кто же там будет.

— Капитан! — знакомый голос радостно окликнул его. Перед ним стоял все тот же алый пегас, который являлся, пожалуй, его единственным другом на протяжении всего года службы в пятой дивизии. Ожидаемо за пять месяцев он не претерпел заметных изменений.

— Я тоже рад вас видеть, лейтенант! — наигранно ответил Шторм.

Когда радость от воссоединения двух друзей схлынула, они не придумали ничего лучше, чем отправиться в ближайший обеденный зал отметить воссоединение. Файер во всех подробностях описывал события, которые капитан по понятным причинам пропустил: о том, как смог прорваться через оборону чейнджлингов, поскольку все их резервы отбивали основной удар, о том, как прибывший Шайнинг Армор был слегка шокирован увиденным и обвинял во всех потерях и жертвах Грей Шторма, о том, как он и Скай Блейд как могли обеляли имя Шторма, доказывая принцессам, что только его действия спасли их всех, о том, как Скай был вне себя от ярости, когда его наградили и повысили до полковника, а Шторма, благодаря которому он и смог достигнуть успеха, оклеветали и хотели либо навсегда запереть в тюрьме, либо в ловушке его собственного тела, вплоть до того, что угрожал самому уйти из армии, если капитана приговорят. Также он рассказал, насколько ценной и внезапной оказалась помощь отца Эмеральда, который поднял все свои связи и ходатайствовал перед принцессами. Сами же солдаты, как ни странно, разделились во мнениях: на тех, кто считал действия капитана необходимыми для победы, и тех, кто называл его спятившим военным преступником и садистом, списывающим солдат в потери сразу после отправки в атаку. Одним словом, ничего принципиально нового единорогу не открылось. Файер же, получив приглашение от самого маршала, где упоминался капитан, без колебаний в тот же день собрал вещи и понесся во дворец.

— И все-таки я рад, что смогу присутствовать на вашем публичном награждении. Вы это заслужили больше, чем кто-либо.

— В каком смысле публичном? Я думал, произнесут пару духоподъемных фраз и вручат железку.

— Ну да, впервые за долгое время еще один конфликт, в котором погибло, наверное, даже больше пони, чем в битве за Кантерлот. Спустить такое на тормозах... Нас троих награждали на публике, в присутствии огромной толпы и максимально торжественно, как героев.

— Надеюсь, в моем случае будет попроще, желательно не публично.

— Вы не хотите славы?

— О, очень хочу, да вот почему-то всю жизнь слава какая-то не та ко мне липнет.

— Но принцессы вас оправдали, вас поселили во дворце, и, судя по всему, вскоре повысят. Какие могут быть сомнения, что вы — герой, отдавший многое за величие и процветание Эквестрии?

— Уверяю тебя, многие все еще видят во мне не самого лучшего пони, а военные достижения в гармоничной Эквестрии не сильно котируются.

На это собеседник лишь тоскливо вздохнул, чтобы затем задать достаточно неожиданный вопрос:

— А то, что вы говорили тогда? Ну, знаете, про войну, то, что вам доставляет удовольствие, что за вас убивают, и странные голоса, кричащие вам воевать? Я читал текст из вашей речи перед солдатами. Уже успели историческую книгу настрочить об этой кампании со всеми подробностями. Не знаю, кого они спрашивали, но про некоторые детали даже я в курсе не был. Но возвращаясь к вашим речам о войне, жертве и, ну, всему этому милитаризму, вы действительно так думаете или это было не более чем временное помутнение? Для пони это звучало весьма... смело, что ли?

— Мы солдаты, Файер, даже в миролюбивой Эквестрии. Я видел, чем вооружены и как действуют наши враги. Мы отстаем от них на лет десять, и боюсь, разрыв лишь растет. Пока наша правительница проводит лебединые церемонии и ест торты, возможно, чтобы избежать больших жертв, придется пойти на малые. И, отвечая на твой вопрос, да, я действительно все это говорил взаправду и от слов не откажусь. Возможно, меня назовут психопатом, помешанным на войне милитаристом, стремящимся уничтожить наше утопичное общество, но клянусь Найтмер, лучше сломать систему через колено сейчас, чем ждать, когда станет слишком поздно. В зимнюю революцию я видел, как пони восстали против принцессы, что казалось всегда абсурдным и даже невозможным. Я видел, как солдаты не понимали, за что они сражаются, и как клянут засевших в Кантерлоте шишек, что лишь развлекаются, проводят балы да церемонии, пока простые пони гниют в земле. У нас есть пример в виде Грифонии, континента, изнывающего от бесконечных революций и контрреволюций. В "Эйнджелл Блице" я видел, насколько на самом деле не готовы сражаться солдаты, насколько наше снаряжение, тактики и организация отстают от чейнджлингских. Ближайшее столетие станет для нас всех испытанием, и я не хочу быть к нему неготовым. И да, мне действительно доставляет странное удовольствие ведение боевых действий, но это не значит, что я хочу мир в огне видеть. На могилах павших я поклялся, что исправлю все свои ошибки и ошибки нашей армии. Возможно, из-за странной тяги к войне я и бежал сломя голову под пули, не жалея себя, в "Эйнджелл Блице. А может, просто хотел уже со всем этим покончить. Признаться, в голове было пусто, страха как не было, зато были боевые марши, песнопения и настойчивое желание наступать и наступать, не считаясь с потерями. Может, это особенности северянского менталитета, не знаю. Но, глядя на состояние наших сил, мне кажется, что нам нужно срочно и быстро что-то менять. Одной дипломатией и магией не защитишь миллионы пони, которые начнут задавать вопросы о легитимности власти аликорнов после первой же крупной войны.

— Ваша речь, надо признать, будет звучать довольно дико для большей части населения Эквестрии. Трудно найти более миролюбивых существ, чем пони.

— Знаю, но по счастью у меня есть покровитель и, в каком-то смысле, единомышленник в лице нашего маршала. Да и принцесса, по его словам, эти устремления разделяет, хоть по действиям я бы и не сказал. Во многом именно он ответственен за то, что я сейчас не прикован к больничной койке и что ты сидишь тут рядом со мной. Что же до пони, я привык уже, знаешь ли, не быть объектом их любви. Мне все равно, будут меня любить или ненавидеть. Если это поможет избежать катастрофы, я без колебаний займу в их сознании роль монстра.

— Вы бы поосторожнее со словами, а то один единорог однажды такую же риторику имел, и закончил он плохо.

— Не удивлен, и все таки, кто это был то?

— Король Сомбра, мутная личность о которой крайне мало известно кроме того что был отборным плохишом и темным магом.

— Никогда не увлекался темной магией, так что думаю для меня еще не все потеряно.

— И все же, вы ведь хотите что бы вас любили, я достаточно давно вас знаю, при всех положительных качествах, вы своего старались не упускать.

— Ну, я был бы действительно не против славы, и денег, и вкусной еды до конца моей жизни, о-о-о еще кобылку хочу, красивую. Ответом была лишь порция смеха.

— Вот про последнее можете не переживать, я всякое слышал про жизнь во дворце, как ни как у меня остались знакомства с кое-какими пони что сейчас в генштабе работают, который напомню как и академия, и похоже половина ключевых правительственных учреждений находится в этом самом дворце.

— Ну и что ты такого прям удивительного мог слышать?

— Ну, поговаривают что это место тот еще бордель. Видя ироничный взгляд капитана который всем видом показывал что не воспринимает очередные его сплетни всерьез он продолжил, ну правда, служанки, гвардейцы, гвардейки, вообще все, то и дело занимаются тут сексом, буквально под стенами обжимаются, когда никто лишний не видит.

— А принцессы это будто с копыт бы спустили? Все еще скептически отвечал Шторм.

— Ну, полагаю управлять страной все таки по важнее чем в местных любовных интригах разбираться, а учитывая насколько однообразна жизнь придворных... да и им то что с этого? Наоборот, демография в гору идет, может такими темпами труженики тыла смогут половой дисбаланс выровнять, ну если конечно дешевую контрацепцию не изобретут. Шторм в свою очередь всерьез задумался над последней частью сказанного Файером, как военный, он действительно был всеми копытами за это, больше спонтанных связей, больше беременностей, больше пони, больше солдат и рабочих, сплошные плюсы же, хорошо что гармоничные идеалы не позволяют даже пробовать прерывание беременности.

— Да и вообще не ясно чему вы удивляетесь, у нас будто не так было, продолжал Файер, ведь конечно что может случится если куча кобыл и жеребцов живут под одной крышей.

— Это ты сейчас назвал нашу бригаду табуном? Слегка недовольно вставил очнувшийся от мыслей о демографических преимуществах свободной половой жизни Шторм.

— Надо признать капитан, даже я бы не додумался до столь извращенной аналогии. С ехидной ухмылкой ответил тот.

— Я сомневаюсь в этом , в конце концов ты всегда был тем еще кобыльим угодником, и все таки, неужели это у меня под носом происходило?

— Вы будто Зебрику открыли, в вопросах поиска укромного места для удовлетворения потребностей, особенно в охоту, наши солдаты всегда были довольно находчивы, и вы будто не обращали внимание на постоянные указы о декрете для кобыльей части наших войск, если уж на то пошло то армия буквально стала синонимом слова секс, вопрос конечно только в плохом или хорошем смысле.

— Бумажками насколько я помню занимался либо ты либо штабной писарь, упокой Найтмер его душу, кто же знал что бегает он гораздо хуже чем ведет документооборот.

— А что насчет вас? С не спадающим с лица ехидством резко спросил Файер.

— Что насчет меня?

— Только не говорите что у вас кобылок не было?

— Ну почему, были, но если не считать случайных сомнительных связей, то только с одной зашло хоть куда-то, увы когда я снял иллюзию и показал свою антенну, она мигом сбежала узнав что я из рогатых.

— Оу, зря спросил. Мигом грустнея ответил пегас.

— Да, ладно, давно было, уже не волнует особо, да и может быть, я случайно заделал еще одного Шторма, кто знает, надеюсь этому гипотетическому единорогу повезет больше чем мне, Сталионград вроде активно боролся с дискриминацией единорогов и фестралов на своей территории.

— А что вы думаете о принцессах? Переводя тему спросил Файер.

— А что с ними?

— Ну они же тоже, это... ну кобылы в общем.

— И?

— Как думаете, у них есть, ну, любовники там?

— Тааак, вот значит что имел ввиду говоря "мы любим наших принцесс", в следующий раз уточняй в каком смысле любишь.

— Да, не об этом я, просто как-то в голове такое не укладывается.

— Так не думай, даже если это так, и у каждой целый табун жеребцов имеется, для общественности они что-то вроде богов, хоть боготворить аликорнов и запрещено вроде, а уже во вторую очередь пони, тяжело знаешь ли воспринимать как равного огромное бессмертное существо являющееся супер-версией тебя, большинство такие мысли будут гнать считая что-то вроде богохульства.

— О, кстати вот вы лунаристы все вроде, а вы не думали что Найтмер Мун захватив власть построит огромную империю зла удовлетворяясь абсолютной похотью на ужасающих огромных оргиях?

— Умеешь же ты извратить даже прекрасное, у тебя что давно кобылки не было? Должен признать это звучит весьма дико, я бы даже сказал противно, вряд ли я смогу теперь это из головы выкинуть, скорчил гримасу омерзения Шторм.

— Но вы подумайте, то что у аликорнов жеребята могут быть уже известно, а теперь сложите это с тем что Блюблад их племянник, хоть возможно и далеко не в первом поколении, встает вопрос, а у них жеребята были?

— Вот об этом тебе лучше точно не думать, будь ты в северяне тебе бы политрук услышав такое сотню плетей выписал.

— У вас физические наказания практикуются? Не веря спросил Файер.

— О, ты многое о нас не знаешь, поверь, я еще весьма и весьма добрый пони.

— Грей Шторм! Донесся внезапный, величественный и весьма недовольный голос откуда-то из другого конца столовой, испуганно оглянувшись пони увидели темно синего аликорна злобно взирающего на солдат. Принцесса Луна, — едва слышно взвопил капитан, оба пони оторвавшись от кружек поклонились Аликорну.

— Мы думали вас уже предупредили, что у вас церемония награждения, и можем мы узнать почему в таком случае вы вместо того что бы быть там напиваетесь в нашем банкетном зале?

— Виноваты, ваше величество, уже бежим. На ходу прокричал пони.

— И еще, нет, жеребят ни у нас ни у сестры не было. Услышал он голос кричащий им вслед. — Проклятье, сколько она услышала? Только и успел он подумать. Но вот на горизонте заветная дверь в тронный зал. Влетая туда с разбегу, он не успевая затормозить на поворотах падает прямо на ковровую дорожку, и взгляды собравшихся гвардейцев, военных и аристократов устремляются на виновника события, пока стоящий неподалеку Файер делает фейсхув. Как можно быстрее поднявшись Шторм окинул взглядом огромный тронный зал и собравшуюся толпу, сделав невозмутимый вид и поправляя фуражку он прошел по ковровой дорожке мимо гвардейцев почетного караула преклонившись перед Селестией сидевшей на величественном троне, к удивлению Шторма у нее был весьма доброжелательный вид для той кто по словам Луны и Блюблада всерьёз склонялась оставить его в состоянии комы наедине с его кошмаром.

— Капитан Грей Шторм, начала она величественным голосом шедшим эхом по всему помещению.

— За все ваши подвиги, жертвы, и самоотверженную борьбу во имя Эквестрии и гармонии, наше величество, жалует вам высшую награду, медаль "Солнце и Луна" с синей перевязью за мужество и героизм в тяжёлых обстоятельствах, и победе в военной операции известной ныне как "Эйнджллес Блиц". Зал разразился аплодисментами, искренность которых не представлялось возможности проверить, а медаль стилизованная под солнце с луной телекинезом была приколота к его мундиру. Отдав честь он с гордой осанкой покинул тронный зал где снаружи его уже ждал маршал.

— Что же, несмотря на ваше ужасное начало, и то что вы почти опоздали, это все компенсируется вашей наградой, я честно говоря ожидал обычную "медаль за выдающиеся заслуги" или на крайний случай "розовое сердце за храбрость", однако похоже принцесса Луна смогла убедить тётушку Селестию что вы заслужили высшую награду.

— Луна? А причем она тут, всмысле убедила Селестию? Зачем, почему? Вопросы вырывались у отошедшего от публичной части Шторма, мигом утратившего показную осанку и серьезное выражение лица.

— Все так, почему она эта сделала? Увы даже я не могу понять аликорнов и их интриги, однако могу предположить что она чувствует определенную... солидарность с вами, учитывая что вы будучи обладателем достаточно мрачной репутации в кругах придворных и даже простых пони коим довелось слышать о вас, не являетесь самым любимым членом общества, пожалуй даже некоторые стремятся вас избегать, знаете ли пони привыкли к величественным героям в сверкающей броне, или на крайний случай к кобылкам стреляющим радужными лазерами, а не к жестокому военному беспощадно потрошащего врагов в грязи окопов. Что же до тётушки Луны, она также была... слегка не принимаемой обществом, поначалу, сейчас дела идут гораздо лучше и у нее немало сторонников, особенно на востоке, этот Мейнхетенн, город который никогда не спит, сами понимаете.

— Так, и что мне теперь делать?

— На сегодня вы сделали все что от вас требовалось, как вы могли заметить, я выполнил ваше условие и с завтрашнего дня ваш друг также будет зачислен в академию для становления капитаном вооруженных сил Эквестрии. Надеюсь вам понравилась присланная мною служанка? На данный момент она временно прикреплена к вам, я не знаю ваши вкусы в кобылках поэтому... исходил из общепризнанных по моему мнению стандартов, но если захотите оставить, поверьте, я не против.

— В кобылках? Вы хотите сказать, я с ней...

— Верно, стоит лишь попросить, намекнуть, или что-то ещё на что хватит фантазии, некоторые опускаются чуть ли не до принуждения, но я лично считаю это излишним варварством, в конце концов если вы тут то уже являетесь достаточно высоким в иерархии пони что бы получить своё, и да видя ваш слегка шокированный взгляд я могу подтвердить что все слухи о бурной дворцовой жизни, во многом слухами не являются, рекомендую только не перебарщивать с общением с кобылками, в конце концов вы тут для конкретной работы, а это может тратить слишком много времени.

— Я... ну даже не знаю что сказать, спасибо за совет, наверное? А что дальше делать?

— Сегодня можете отдохнуть, так же как и ваш друг, однако с завтрашнего дня вашей новообразованной клике придется посвятить максимум свободного времени учебе в академии и военным тренировкам, более того помимо этого вы будете исполнять обязанности младшего военного советника, понимаю что выглядит чрезмерным но стоит ли говорить насколько запущена местами ситуация в нашем генштабе, несмотря на очевидные проблемы наших вооруженных сил у них однако все ещё есть стандарты, и если вы победите гвардию на следующих военных играх, это ещё больше поднимет мое влияние и вес в глазах принцесс и соответственно ваше влияние так-же возрастет.

— Как сложно, столько интриг, но если все сводится к военному делу то я не вижу проблем, в таком случае, мой маршал, разрешите откланятся? И после кивка принца он понёсся в сторону банкетного зала.

Остаток дня Шторм провел обдумывая поступившую информацию за кружкой с Файером, которому уже так-же выделили комнату, хоть и не полноценные апартаменты как Шторму. Возвращаясь в свои покои уже будучи пьяным он наткнулся на Санни упорно пытающуюся не попадаться ему на глаза.

— Эмм, ну привет. Окликнул он ее стоящую к нему спиной и упорно кого-то высматривающую у входа в спальню, голосом не оставляющим сомнения в его состоянии. Бедная кобыла подпрыгнула от неожиданности, и чуть не упав, опасливо развернулась.

— З-здраствуйте капитан Г-грей Ш-шторм, заикаясь отвечала она.

— Чего ты такая нервная, никогда не видела подвыпившего солдата? Ты знаешь, я уверен нам есть о чем побеседовать с глазу на глаз, ты же хотела меня научить этикету? Мне кажется время для первого урока самое подходящее. Промурчал он достаточно похотливым голосом который не слышал ни один живой пони уже на протяжении более чем двух лет, параллельно кладя передние ноги ей на плечи.

— П-прошу не надо, я... у меня д-дела, может быть... в другой раз? Ее поведение и голос весьма контрастировали с дневными, и даже близко не имели тех уверенных и бархатных ноток в голосе.

— Что? Не Понимающе прозвучал в ответ, уже абсолютно не сохранивший былых игривых тонов голос, параллельно копыта возвращались на свое привычное место сползая с плеч служанки.

— Мне говорили, что тут буквально все занимаются только тем что заводят беспорядочные связи, даже принц меня убеждал в этом, что не так?

— Дело в том, что вас так описывают, что любая кобыла испугается что вы ее покалечите, или и того хуже... лишите жизни, прямо посреди, ну вы поняли... чего, сплети ходящие о вас весьма пугают, да и эти шрамы, если вы захотите, я конечно могу...

— Нет, забудь, это, это не имеет смысла, да и настроение я уже потерял, пойду отсыпаться.

— Простите, если обидела, я не хотела.

— Я же сказал, забудь, и передай Блюбладу что бы мне подобрали служанку которая, не знает моей репутации, желательно какую-то новенькую которая еще не наслушалась местных сплетен, не буду я с ней если что ничего делать, просто неохота что бы уборщица постоянно от меня как от огня шарахалась, так будет проще для всех, и уроки этикета пока что откладываются, настоящие всмысле, думаю потом принц сможет подыскать мне приемлемого учителя, но пока все мое внимание будет приковано к службе, это также можешь передать ему.

— Как вам будет угодно, произнесла она удаляясь явно обрадованная исходом данной встречи. Улегшись в кровать он достаточно быстро уснул под мысли о планах и задачах которые ему еще придется совершить что бы не обесценить жертвы павших.

9 - Индоктринация

Музыка:
Тысячелетие одиночества: https://youtu.be/p7DoEcd5Da8?si=WUWYvmYF8SGsp13s
Звёзды позволят ей сбежать: https://www.youtube.com/watch?v=w812CBK3oCI

Как и ожидалось все время в так называемой кантерлотской военной академии он изучал премудрости стратегии и тактики уже на уровне командования целой армией от седогривых стариков на чью эпоху вряд-ли выпала хоть одна война, остальные курсанты преимущественно из кругов аристократии или потомственных военных ожидаемо не проявляли особо теплых чувств к "герою Энджлесс Блица".

— Я правильно понимаю, что в основе нашей общевойсковой доктрины крупномасштабного планирования лежит стратегическая теорема в купе с классической пехотной позиционной войной? Задал Шторм вопрос лектору. Пожилой единорог в военном мундире поднял взгляд на курсанта смотрящего на него заинтересованными глазами.

— Все верно молодой пони, наша доктрина предусматривает использование традиционных методов тщательно удобряя их расчётами и планами.

— Извините за мой скептицизм, но как пехотное наступление может сравниться с атакой при поддержки мобильной техники, по моему опыту в Эйнджллес Форесте, пехота даже имея вполне четкий план и стратегию будет нести ощутимые потери и выполнять задачи только за счёт обширных трат живой силы, не имея мобильности или брони механизированных частей. Не показывая какого бы то ни было удивления от того что встретил "героя" Эйнджллес Фореста офицер ответил все тем же бесстрастным голосом.

— В вашей операции планирование было на уровне действий одной дивизии, что не удивительно ведь большему вас не обучали, но что ещё важнее, данная доктрина является весьма универсальной и предусматривает в том числе и танковые прорывы при наличии собственно танков, гибкость — одно из ключевых качеств за которые ее ценят.

— Но это будет бесполезно в рамках масштабной войны с широким фронтом, невозможно детально распланировать и подготовить каждое сражение и каждый вариант развития событий, особенно не имея достаточно крупной материальной базы и резервов. На лице лектора мелькнула лёгкая ухмылка от похоже абсолютно наивного вопроса курсанта.

— Сразу видно что вы не видели работу генерального штаба, представьте себе сотни а то и тысячи штабных офицеров каждый из которых занимается планированием, подсчётами и увязкой своих расчетов с бесчисленным количество таких же на самых разных уровнях от дивизии до фронта, а все вместе это формирует единую стратегию.

— Поддерживать такой огромный орган было бы затруднительно и затратно, не говоря уже про огромный простор для ошибок и саботажа на разных уровнях. Возразил Шторм.

— Всегда приходится чем то жертвовать, с лёгкой досадой ответил пони, но затем добавил более оптимистично, последние достижения в области вычислительной техники и адаптированной под нее комбинаторики позволили существенно сократить издержки планирования операций, хоть по понятным причинам настоящих возможностей проверить нашу доктрину не представлялось.

— А в чем состоят идеи капитана гвардии который из того что я слышал не сошёлся в них с нашим маршалом? Пользуясь возможностью вызнать новую информацию спросил Шторм. Старый офицер слегка поник в лице явно не ожидавший настолько, похоже провокационного по местным меркам вопроса.

— Ну... Капитан Стилл Фанг исповедует, весьма... специфичную теорию согласно которой войска делятся на весьма автономные и мобильные оперативные группы которые также являются весьма самодостаточными, понятное дело что вертикаль командования очень сильно теряет в силе при таком способе ведения войны, не говоря уже что ни о каком сложном планировании речи идти не может, но капитан считает что это с лихвой будет компенсироваться инициативой командиров на местах и горизонтальными связями, вполне ожидаемо что в наших кругах это считают достаточно диким, однако он имеет похоже весьма хорошую репутацию у принцессы Селестии за какие-то прошлые заслуги и активно использует их дружеские отношения что бы продвигать свое видение, со стороны военных такими же близкими отношениями может похвастаться только наш досточтимый маршал что определило характер соперничества между этими двумя. Шторм как приверженец традиционных методов ведения войны полностью разделял мнение маршала и стоящих за ним военных. После первых лекций о том как увязать взаимодействие между огромным количеством войск во что-то цельное капитана отправили на тренировочные площадки, достаточно мутно представляя какими навыками боя должен обладать кто-то ранга генерала, если в ходе выполнения своей работы ему не требовалось даже покидать штаб, он однако отнесся к этому с изрядной долей оптимизма считая что в ином случае маршал все таки смог бы записать его на уроки по дворцовому этикету. Вместо огромного плаца его ожидала площадка с рядами поникенов на которых гвардейцы отрабатывали свои удары.

— Полагаю вы капитан Грей Шторм? Окликнул его подошедший фиолетовый пегас внушительного вида который в отличии от гвардейцев был одет в военную полевую форму.

— Так и есть, а вы полагаю...

— Майор Айрон Винг, по просьбе маршала я помогу вам вновь набрать физическую форму после пяти месяцев отсутствия на плацу.

— Ну полагаю я действительно слегка утратил былую форму валяясь на койке, так-что начнем со стандартной отработки приемов физ-подготовки?

— Только как разогрев, маршал настоял что бы вы и остальные курсанты тренировались с гвардией.

— В каком смысле? Упражнения на укрепление доверия?

— Скорее наоборот, разжигание соперничества, в конце тренировок будет спарринг.

— Давно я не надирал чьи-то крупы, магию то использовать можно будет?

— Только не летальную, было бы странно рассчитывать что единорог будет биться без магии, равно как и пегас без крыльев. Сверкая зловещей ухмылкой капитан ответил.

— Ну большего мне не требуется, приступим к занятиям.

Достаточно быстро заметив что отрабатывать упражнения и заставлять это делать других очень по разному ощущается, капитан хоть и уступал по силе остальным кадетам имел навыки и опыт копытопашной схватки, потому когда дело дошло до столь ожидаемого спарринга он достаточно быстро побеждал гвардейцев одного за другим пользуясь своим опытом нанесения повреждений телекинезом.

— И это все что вы можете, растения комнатные? Выкрикнул он побеждая очередного гвардейца, что было не очень сложно когда он телекинетически ткнул его в глаза и не дожидаясь пока он вновь сможет видеть что есть мощи лягнул задними ногами, "потому что чисто не значит честно", — мелькало в голове вновь ощутившего в себе былые силы капитана, ноющая боль от ран уже не доставляла такого дискомфорта как вначале тренировки. Наслаждаясь превосходством над очередным соперником он не сразу заметил чей-то яростный крик направленный явно в его сторону.

— Ты! Наконец расслышал он чей-то голос за громом воображаемых оваций его мастерству бойца.

— Я? Слегка непонимающим голосом ответил он в ответ. Из стройных рядов стражи вышел темно зелёный пегас с ярко-коричневой гривой.

— Это к тебе отправил Блюблад Санни?

— Санни? Сании... А да, помню её, ну вроде того, а тебе чего? После подтверждения его догадки его лицо ещё больше исказилось гримасой ярости.

— Я бы мог раздавить тебя без суда и следствия, но раз уж у вас спарринг, как насчёт воспользоваться этой возможностью, мне греет душу возможность публично унизить ещё одного рогатого сноба. Шторм не очень понял что от него хотят и причем тут та пугливая служанка, но поставить на место выскочку который оскорбил его и его рог звучало чертовски приятно. — Но, продолжил пегас, с одним условием, бой будет без правил. Задумавшись пару секунд Шторм пришел к выводу что это только упростит для него задачу, надавить на зубной нерв оппонента телекинезом с ходу отправляя на землю было бы достаточно просто.

— Идёт. Оба пони встали на позиции друг напротив друга, и после свистка Шторм уже был готов раздавить соперника концентрируя магию, как тот молнией взметнулся через всю площадку и нанес размашистый удар прямо по рогу с такой скоростью и силой что Шторм даже не успев толком отреагировать осознавая что его ударили уже постфактум, вполне ожидаемо удар полностью сбил концентрацию и не позволил колдовать секунд пять, которых вполне хватило что бы пегас провел ещё серию ударов достаточно сильных и быстрых что бы единорог упал на землю, пытаясь кое-как отбиваться с нее, он достаточно быстро понял бесперспективность этих действий и полностью перешёл в стратегическую обороны, а именно свернулся калачиком прикрывая самое ценное пока его что есть мощь пинали во все места до которых могли дотянуться копыта неприятеля очевидно стремясь нанести больше боли и повреждений единорогу, последнее что он услышал перед тем как отключился от очередного удара это хруст недавно сросшихся костей.

Очнулся он уже в больничном крыле покрытый гипсом и бинтами.

— Ааааа! Вырвалось из его глотки при столь неожиданном пробуждении.

— О, капитан, вы живы, не пугайте меня так. Послышался знакомый голос откуда то из за вектора обзора, развернув свое загипсованное тело телекинезом, он увидел Файера, на удивление тоже в гипсе лежащим на соседней койке.

— С тобой то что случилось?

— Ну я как услышал что вас бьют помчался на площадки, и уже там увидел как пегас попинывает ваше бессознательное тельце, после чего без долгих размышлений рванул прямо на него... Ну результат я думаю вы видите.

— Зря за меня вступился только, что это вообще за тип был?

— О, я вижу вы уже успели познакомиться с капитаном гвардии. Прозвучал третий голос со стороны входной двери в палату. На двух пони слегка равнодушным взглядом смотрел Блюблад.

— Маршал?

— Верно, когда мне доложили что на моего единственного потенциального генерала напал капитан стражи я решил удостовериться лично что вас не прибили насмерть. Вспоминая по частям прошедший эпизод, Шторм стал пытаться собрать во едино картину произошедшего.

— Тот пегас.

— Капитан Стилл Фанг.

— Он упоминал служанку.

— Санни Лили.

— Они...

— Без понятия какие у них отношения, но очевидно они достаточно близки.

— А я...

— Когда я отправил ее вам, он зная чем это обычно заканчивается, подумал очевидно что вы сделали с ней что-то нехорошее.

— Оу, а вы, зная это все, отправили мне кобылу совсем не лёгкого поведения , которая состояла похоже в отношениях с капитаном гвардии, и сказали что могу делать с ней все что пожелаю?

— Ну, у меня не было времени и желания узнавать всю глубину местных взаимоотношений, я просто отправил ту что выглядела красивее остальных, абсолютно не меняющемся без интересным голосом ответил он.

— Я вот сейчас не понимаю две вещи, во первых, в чем была моя вина, что меня избили и снова отправили на койку, особенно с учётом того что я ничего ей не сделал.

— Я сомневаюсь что она рассказала подробности вашей встречи капитану, а вина ваша в том что вы позорно проиграли, тем самым подпортив имя ещё и мне, для этого я и отправил вас на тренировки, в следующий раз не деритесь с противником про которого не имеете информации, в высшем свете дуэли играют весьма... сложную роль. Ну да ладно, ещё отыграетесь если повезёт, а какая вторая вещь?

— Почему капитан, имеет такой вес? Я вот тоже капитан, но что-то это не позволяет мне решать как будет армия воевать.

— Вы должны учитывать что у гвардии своя система званий, капитан у них, особенно в Кантерлоте считается вершинной карьеры.

— Я встречал Флеша Сентри, он имел звание генерала, а оно сильно повыше будет, разве нет?

— Я помню этого Пегаса, он ведь в Кристальной Империи сейчас? Полагаю и звание генерала он имеет именно в ее армии, а в гвардии оно должно быть гораздо ниже.

— Ну раз с этим все ясно, что у того безумного пегаса к нам? Ну к единорогам всмысле. Лицо маршала исказила лёгкая усмешка.

— Увы, из за того что наши собратья занимают большую часть высоких должностей, составляют большинство аристократии и умеют использовать магию, сложился нехороший стереотип о снобизме многих единорогов в Кантерлоте, Стилл Фанг же довел в своей голове эту идею до абсолюта считая всех единорогов интриганами и крайне высокомерными созданиями, за исключением тех кто сумел лично ему доказать что не соответствует этому архетипу, кто-то на вроде Шайнинг Армора, но что уж поделать, таково наше бремя.

— Все равно не понимаю, как наличие рога может служить поводом для ненависти, ответил Шторм, паралельно двигая к своему рту стакан с водой используя телекинез.

— Действительно, капитан, почему же? слегка ироничным тоном прозвучал голос Файера.

— Удивительно, но я не единственный кто прибыл вас навестить, как мой самый ценный актив в штабе, скажем так, кое-кто ещё хочет с вами увидеться, хоть Стилл Фанг и имеет покровительство моей тётушки, у нас также появилась возможность заручиться новыми союзниками, не разочаруйте меня. С этим словами принц покинул помещение.

— Хоть бы фруктов оставил, недовольно пробурчал Файер.

— Интересно, кого он имел ввиду, игнорируя слова товарища спросил в пустоту Шторм. Вошедшая медсестра однако поспешила оторвать двух пони от размышлений.

— Не знаю кого вы имеете ввиду но боюсь ваш друг этого не застанет, ему необходимо пройти процедуры у пегасопевта, так что мне пора увезти его, с этими словами и под виноватый взгляд Файера, она погрузила его на инвалидное кресло у стены, и укатила из палаты.

— Надеюсь, это не кто-то из знати, пока что все что я от них получаю это новые проблемы, а придворные интриги последнее куда я бы хотел лезть, мелькали мысли в голове у Шторма.

Ответ впрочем не долго заставил ждать себя, вместо медсестры в палате показался синий аликорн.

— Приветствую вас капитан, мощно но спокойно произнесла Луна пока пони вытаращив глаза раздумывал что ей сказать.

— Здравствуйте принцесса, я бы вам поклонился, но...

— Да, я вижу, не утруждайтесь, я все равно учусь вести себя более... общественно приемлемо и неформально, по одному старому совету подруги. Насколько можно дружелюбно произнесла аликорн.

— И... чем я обязан вашему визиту?

— Ну... ещё раз ознакомившись с вашей биографией, мы обнаружили ряд несправедливостей, несмотря на тяжёлую жизнь в не самом благополучном месте, вы с доблестью исполняли свой долг, даже в контексте событий, которые сестра считает... неприемлемыми.

— Вы про зимнюю революцию? Без долгих церемоний спросил Шторм на удивление безразличным голосом.

— Верно, про нее, наша сестра, была очень шокирована когда узнала что там происходит.

— Скажите, почему? Произнес единорог теряющим твердость голосом. Видя вопрошающий взгляд принцессы он продолжил.

— Почему Селестия довела ситуацию до этого, почему она остановила армию, почему наказала тех кто проливал за нее кровь? В чем был смысл её действий?

— Она считала что те пони имеют полное право ее ненавидеть после того что она пренебрегла ими, и весь ее гнев был направлен на дворян самодуров и их карателей, которые и выглядели злодеями в той ситуации.

— Но это же не имеет никакого смысла, она выбрала самое худшее решение как не посмотри, простите за прямоту но каждый северянин который столкнулся с той революцией многое бы отдал что бы задать этот вопрос.

— Я понимаю, вам тяжело это понять, но все таки постарайтесь, идея гармонии... она стоит выше чем простые рациональные принципы, она состоит в том что бы поступать настолько правильно насколько возможно презрев последствия этого выбора, что бы идти этим путем, необходимо быть готовым нести жертвы, причинять и получать боль... идти даже против своих близких, но награда, самозабвенная и абсолютная, стоит этого, этой наградой для нее является счастье ее маленьких пони.

— Значит к дискорду такую гармонию, гармонию что ведёт нас к гибели! Выпалил он, только что бы осознать что сказал поспешить извиниться.

— Простите, я...

— Нет нужды извинятся, я понимаю вас, и у меня, даже у меня, также есть определенные вопросы к моей сестре, но я клянусь никогда, никогда больше не пойду против нее, вам же нету нужды сдерживаться в словах, вы стали жертвой перемолотой жерновами истории, и у вас есть все причины для негодования, к сожалению такие жертвы были и возможно будут всегда, моя сестра лишь пытается их не допустить настолько насколько возможно. Убедившись что Луна действительно не держит зла за его слова, он осторожно продолжил.

— Когда вы говорили, идти против близких, вы имели ввиду то что случилось с вами? Тысячу лет назад, сказка о двух сестрах, когда младшая пошла против старшей?

— Да, увы так и есть, я совершила самую большую ошибку в моей жизни, и ее последствиями было тысячелетнее заточение, боль этого предательства до сих преследует меня и мою сестру. Я помню ваш народ, вы всегда любили меня и мою ночь, больше чем мою сестру, мне стыдно за те жертвы что вы понесли из за моей жадности и глупости, мне жалко и больно видеть в вашей вере тоску и боль по мне, это тысячелетие, тысячелетие гармонии и процветания ни являлось таковым не для моей сестры которая каждый день страдала и жалела за то что совершила, ни для меня, застрявшей в боли, пустоте и одиночестве на луне, ни для вас и фестралов, тех кто доверил мне свои жизни и с тоской и болью ожидал моего возвращения.

— Вы знаете, у нас есть своя версия сказки о двух сестрах, и она также имеет свою версию в виде оперы или театрального представления, когда я был жеребёнком на день согревающего очага нас отвезли в один из оперных театров где я увидел это, какой-то дворянин-меценат решил за свои деньги приблизить сирот к искусству, это весьма меня впечатлило, помойму я даже плакал когда Селестия изгоняла вас, там все показано с другой перспективы, о том как вы... как Найтмер идёт против солнечного тирана, великая борьба и великая жертва которую она без колебаний приняла, о великой тоске и скорби, боли что испытывают дети ее, про то как самозабвенно ждут ее возвращения кляня себя за то что оказались слишком слабы и допустили ее вечное изгнание, заканчивает ту сказку пророчество о том что спустя тысячу лет звёзды укажут ей путь к побегу, и она вернётся к нам в самую темную ночь, освещая ее своим величием и славой, даря надежду и исцеляя старые раны. На протяжении его рассказа на глазах Луны наворачивались блестящие бусинки слез.

— Мне жаль, что подвела вас... я хочу сделать все что бы вы и фестралы... что бы все было как раньше. Произнесла она сдерживая слёзы.

— Мне также жаль, однако, ничего как раньше уже не будет, фестралы безвозвратно отделены от остальных пони, и это изоляция взаимна, они помнят как их преследовали и истребляли в прошлом, а северяне со временем теряли свою веру под тяжестью жизни, звёзды давали нам надежду даже в самые отчаянные времена, но века прошли, тоска прошлого сменилась болью настоящего, и когда пони больше нечего было терять, а вера была сломлена, они презрев все идеалы прошлого взяли свою судьбу в свои копыта, пусть и платя за это ещё большей болью, тем же кто сохранил веру... ну, простите, но вы уже не нужны им... им нужна Найтмер, они ее народ, ее дети, те кто пойдут за ней, а не за ее более слабой версией кем они вас считают, мне жаль.

— Но, неужели ничего нельзя сделать? Всхлипывая спрашивала Луна.

— Не могу знать, северяне ныне презираемы в остальной Эквестрии, все те кто ещё хочет сражаться за родину были изгнаны или ушли сами, последний царь Северяны был убит в ходе штурма дворца, фестралы же боятся пони, и этот страх взаимный, некоторые раны прошлого нельзя исцелить. Несмотря на плач, в голосе Луны начали звучать твердые ноты.

— Вы не правы, я искуплю свои ошибки, я верну доверие моих маленьких пони, это будет непросто и больно, но я справлюсь, обязана справится.

— Могу лишь пожелать вам удачи, если конечно к этому моменту Эквестрия ещё будет существовать.

— Что вы имеете ввиду? Как может Эквестрия простоявшая века, внезапно перестать существовать? Печальная решимость в ее голосе сменилась неподдельным любопытством.

— Извините ваше высочество, но я в первую очередь военный, и я вижу какие угрозы готовятся для нас, с одной стороны чейнджлинги которые вряд-ли так просто сдадутся в попытках покорить нас, с другой Сталионград коммунистическое государство презирающее и принцесс и абсолютную монархию, пусть даже монархи бессмертные аликорны, рано или поздно разразится гром, и даже если страна уцелеет она будет мало похожа на ту мирную гармоничную Эквестрию которая была до этого, а ваша сестра похоже не слишком горит желанием готовиться к грядущим катастрофам.

— Но это ведь неправда, резко возразила Луна, она приказала начать вводить в армию инновации, а с учётом наших магических умений мы сможем превзойти любых наших соседей.

— Сейчас да, но новая эпоха диктует новые правила, она начала реформы но не увеличила военный бюджет что привело к инновациям путем сокращения значительной части состава, а что насчёт магии, да, сейчас нам равных нету, но полагаться только на нее было бы весьма неосмотрительно, ведь мы уже поняли что в мире есть силы способные лишать ее, вроде того кентавра, которого ещё победили элементы, как там его, Тирок, Тарок?

— Лорд Тирек, да, я понимаю о чем вы говорите, но не стоит путать праздность моей сестры с глупостью, она действительно пытается решать проблемы, но пока что внутренние для нее на первом месте, мы входим в новую эпоху, которая для меня выглядит странно и непривычно, но даже моя сестра не знает как удовлетворить всех и пытается искать компромиссы.

— И в итоге не понравится ни кому, гармония слишком романтизирована на мой взгляд.

— Вы все таки закоренелый солдат, неудивительно что для вас это непонятно, но довольно о моей сестре и нашем будущем, я бы хотела вернуться конкретно к вам.

— Ко мне? А что со мной?

— Я слышала что с вами случилось, та служанка уже дала свои показания, а с капитаном Стилл Фангом сестра провела серьезный разговор.

— Ой, да ладно, ничего ему не будет, ему наверное даже не жаль.

— Понимаю, вам будет непросто простить его, даже если бы он хотел принести извинения, но попытайтесь понять, его и ту служанку связывают очень... сложные отношения.

— Настолько сложные что она при всем этом продолжает работать служанкой зная местные нравы? К слову о них, как вы вообще относитесь к тому что ваш дворец по сплетням напоминает дом для утех?

— Ну, лично с моей точки зрения, это не более чем дикие нормы этой эпохи, однако могу заверить что в моей части дворца я не допускаю ничего подобного, моя сестра же более... безразлична к таким вещам, безусловно морально нравственные нормы важны, но гармония это во многом и баланс, было бы странно если бы такие любвеобильные и жизнерадостные существа как пони не утоляли свои... потребности пока никто не видит, более того, даже вы капитан в сущности своей являетесь не более чем жеребцом, не думаю что вы бы упустили такую возможность если бы она у вас появилась.

— Ну, теперь точно нет, может местные и занимаются тем что лазают то и дело друг другу под хвост, я пожалуй пока что пас, последний раз когда я пытался склонить кого-то к приятному времяпровождению со мной, меня чуть не избили до смерти. Ответом был лишь лёгкий смех принцессы.

— Скажу по секрету по словам сестры это все началось после появления Каденс, так что думаю это во многом ее влияние.

— Страшно представить тогда что творится в кристальном дворце.

— О, могу заверить, она тщательно следит что бы там не было ничего подобного, там же живёт Флари Харт.

— И правда, странно что вы вообще отпустили так легко принцессу любви, она выглядит весьма полезной в деле улучшения демографии. На что Луна ответила улыбкой.

— Поверьте капитан, с демографией у Эквестрии все в порядке, но возвращаясь к началу, я хотела вручить вам кое-что, видя вопросительный взгляд единорога она извлекла телекинезом роскошно сделанные ножны из черной стали, в которых находился переливающийся синим цветом клинок с символикой полумесяца на черном фоне.

— Меч?

— Не просто меч, тот меч с которым вы были в Эйнджллес Форесте, это было единственное ваше имущество с которым вас доставили, я приказала восстановить и переделать его, улучшить если точнее, а также лично зачаровала его мощью взятой с магии самих звёзд, это выглядело уместно с учётом вашей метки.

— Ах, я и забыл что ношу на боку серебряную звезду, ну, возможно это имеет некую символичность.

— Воспринимайте этот клинок как регалию, наградное оружие если хотите, не знаю как сейчас но раньше было принято дарить отличившимся чемпионам в качестве награды магическое оружие.

— Но за что? Я уже получил награду за Эйнджллес Блиц.

— За вашу борьбу в зимней революции, вы сражались доблестно и отчаянно, я видела ваши сны, хоть и не могла вас избавить от этих кошмаров, но вы несмотря на весь ужас ситуации жертвенно бросались в бой не раз и не два, увы моя сестра даже представить себе не может наградить кого-бы то ни было за действия в той войне, но я не она, ваше рвение и доблесть не должны быть проигнорированы, и если моя сестра не хочет их видеть то это буду я.

— Я... даже не знаю что сказать, все эти годы... все что я получал за это, лишь презрение, и в лучшем случае сочувствие и жалость, но вы... вы признали мой героизм, он почувствовал как уже у него в глазах тяжелеют слёзы. Я ни за что не забуду вашу милость принцесса.

— Я рада что мой подарок тронул вас, это увы лишь один из многочисленных грехов прошлого которые мне необходимо исправить.

— Ещё, кое-что, извините, возможно это прозвучит нагло, но принц не простит меня если я этого не спрошу, как вы знаете сейчас идёт определенного рода... борьба взглядов и идей в военных кругах, и учитывая что Стилл Фанга поддерживает лично Селестия, было бы интересно узнать, не могли бы вы уравновесить чашу весов встав на нашу сторону?

— Ох, мой маленький пони, я бы хотела вам помочь, но я не хочу вступать в конфронтацию со своей сестрой, как минимум пока что, диархия до сих пор является скорее номинальной, увы из за моего долгого отсутствия и без необходимого опыта я не могу сразу взять власть, и вынуждена находится в тени Селестии до определенного момента.

— Вы думаете она даст вам править на этот раз, вам, бывшей Найтмер Мун? Той кому она отказала тысячу лет назад?

— Она также признала свои ошибки, и поклялась не повторять их. Видя понурый взгляд Шторма она продолжила,

— Однако, сестра сказала что планирует восстановить министерство обороны.

— Министерство обороны? Централизованное управление всеми нашими силами, стоящее выше армейской и гвардейской иерархии было бы весьма кстати, как для координации действий так и для пресечения споров.

— Верно, однако вернуть она его сможет нескоро, через несколько лет в самом лучшем случае, но что важнее, она не видит на этой должности никого кроме меня.

— Ну, это даст неплохие перспективы, я верю что вы сможете мудро руководить нашими войсками.

— Благодарю за комплимент, я ценю его, но боюсь до этого момента, я не смогу помочь вам, однако видя какое к вам отношение в дневной части дворца, я бы хотела дать вам бессрочное разрешение посещать ночной двор, поверьте там сидят более... активные офицеры чем в дневной гвардии, возможно учения с ними и обмен опытом пойдут вам всем на пользу, однако хотела бы сразу предупредить что никаких спонтанных связей мы там не терпим, предпочитаем разделять работу и дом, даже если буквально живём там же где и работаем.

— Я польщён вашим приглашением, и с радостью воспользуюсь им при первой же возможности, давно было интересно пообщаться с фестралами, думаю они по лучше золотых истуканов будут.

— Не стоит так отзываться о гвардии сестры, я помню во время моего восстания они... ох, что-то я не туда свернула, в любом случае, на сим я вынуждена распрощаться с вами Грей Шторм, обязанности не требуют отлагательств.

Уже спустя час Шторм ехал в свои покои на инвалидной коляске двигая ее телекинезом, а на коленях лежал подаренный Луной меч. Придворные и гвардейцы были весьма удивлены подобным зрелищем, кто-то едва сдерживал смех, кто-то имел нескрываемое удивление на лице, а кто-то все ещё демонстрировал липкий страх. Доехав до своих апартаментов он открыл магией дверь и въехал внутрь только что бы почувствовать опустошение магических резервов.

К его удивлению он тут оказался не один, из комнаты для прислуги послышался быстрый стук копыт.

— Ох, здравствуйте, я Брайт Флауер. С этими словами пред ним предстала светло жёлтого цвета молодая кобылка с красной гривой.

— Полагаю, вы мой... эм, господин, хозяин, работодатель, и что это с вами, вас кто-то покалечил? Достаточно стеснительно но вполне энергично продолжала она.

— Ну, я думаю что работодателем скорее является двор что вас нанял, а что до меня, зовите меня по имени или на крайний случай званию, капитан Грей Шторм к вашим услугам, понимаю сейчас я выгляжу не самым презентабельным образом, но именно в этот сложный период моей жизни мне как раз и понадобится ваша помощь.

— Моя? Стеснительно ответила она пока на щеках постепенно появлялся румянец.

— Именно, ваша, меч, я так и быть смогу положить на прикроватный шкаф, но боюсь на остальное моей магии не хватит.

— Остальное? Продолжала она слегка хлипким голосом.

— Ага, на самом деле очень деликатное, и важное дело, которое обычно я делаю сам, но в виду моего положения мне не остаётся выбора кроме как попросить сделать это вас. Вполне ожидаемо при каждом слове она все больше млела и краснела.

— И что же... что же вы хотите что бы я сделала для вас, капитан?

— На самом деле ничего сложного, но мне нужно что бы информация об этом не выходила за пределы данного помещения иначе боюсь пострадает и моя и ваша репутация. Сомнения касательно того что хочет капитан в инвалидом кресле, уже окончательно покинули ее.

— Извините, я понимаю у вас наверное высокий статус и много денег... но я не такая кобылка.

— Что? Вы не можете покормить меня с ложечки? Неужели вы настолько брезгливая? Весь румянец и стеснительность сразу исчезли сменившись тупым удивлением.

— Ч-что? Едва выговорила она.

— Я не могу поесть, вот что, все мое тело в гипсе, и я прошу вас, как мою служанку помочь мне сделать столь деликатное дело как прием пищи, и нужно ли говорить насколько компрометирующим будет тот факт что сурового капитана кормит с ложечки кобылка?

— Простите, я уже было подумала...

— Ага, я догадался, но боюсь мой пустой желудок сейчас по важнее будет, так что, не поможете провести прием пищи?

— Конечно господин капитан Грей Шторм.

— Можно просто Шторм, без формальностей. Взяв тарелку с супом она начала кормить его параллельно следя что бы он не запачкался едой и расспрашивая его о предшествующих данной казусной ситуации событиям.

— Тааак, вы ведь военный да?

— Естественно, или по вашему я тяну на гвардейца?

— Без формы тяжело отличать, а что это за меч который вы поставили на тумбе, выглядит весьма... внушительно я бы сказала.

— Подарок принцессы?

— Принцессы Селестии?

— Если бы, у нее есть свои фавориты, принцессы Луны, посмотрите на символику на нем и сами поймёте.

— И все таки, наверное вы великий герой если вас наградили целым мечом.

— Да не особо, есть герои и по величее, а ещё у меня медаль в той же тумбе, с нескрываемой гордостью ответил Шторм.

— А вы не похожи на то что описывали другие слуги.

— Серьёзно? Я же просил дать мне служанку которая не знает обо мне и моей репутации. На что пони быстро бросилась оправдываться.

— Ох, нет нет нет, простите я не хотела вас обидеть, я и не знаю о вас почти ничего, только прошу, не выгоняйте, мне платят за эту работу больше чем за любую другую в прошлом.

— Не буду я тебя выгонять, хотя бы теперь из жалости, нужно идти так сказать на встречу рабочим массам.

— О, что у вас за слова, вы действительно из Сталионграда?

— Нет, я не из этой коммунистической дыры, а из Северяны, ну того что от нее осталось.

— Тоесть, эквестрийская часть Сталионграда?

— Агх, дискорд бы побрал этих коммунистов.

— Ох, простите я опять вас обидела?

— Да забудь, лучше активнее двигай ногами, я хочу есть, нужны калории для восстановления. Пони с большим усердием стала кормить капитана.

— Так, а как вы оказались в таком положении?

— Все просто, меня избили за то что я не стал насиловать кобылку.

— Вы хотели насиловать кобылку!?

— Нет, потому и не стал, но у нее оказался кольтфренд, который думал что стал, а ещё он оказался тоже капитаном, но уже гвардии, было весьма больно.

— Не слишком понимаю как вы смогли оказаться в таких обстоятельствах, но искренне вам сопереживаю.

— Да не стоит, сам виноват, если в следующий раз он меня вызовет на дуэль, то только на мечи соглашусь, в них я как-то по умелее.

— Вас описывали как стереотипного Сталионградца, будто вы напивались перед боем, посылали своих подчинённых в самоубийственные атаки и постоянно ругались странными словами.

— Ох...

— Хорошо что это неправда, неправда ведь, да? На что ответом стало лишь стыдливое молчание.

— Мда, мой тебе совет Брайт, этот дворец, не то чем кажется, в его стенах, творятся весьма... похабные вещи, понимаю что наверное тебе, молодой кобылке в самом соку не терпится пристроить свой круп на мордочке ближайшего гвардейца, но держись подальше от спонтанных связей, это легчайший способ нажить себе проблем. Кобылка явно не ожидавшая такого в мгновение ока снова стала краснее помидора.

— Что? Как? Вы? Нет, просто нет, не говорите такие постыдные вещи, я приличная кобылка из приличной семьи, свято чтущая связь только после брака, решившая нажить себе на жизнь в большом городе работая во дворце, и слышу такую откровенную похабщину от вас?

— Правда? Тупо спросил Шторм, "ну похоже действительно новенькая", подумал он.

— Мне страшно представить из какого вы места если вы настолько аморальные вещи в голове держите.

— Ну-ну в каком-то смысле это даже естественно, но я в любом случае вне игры как минимум по состоянию здоровья, а ещё потому что так уж совпало тоже против спонтанных связей, "теперь-то", про себя добавил он.

— Так откуда же вы взяли эту чушь про многочисленные сношения прямо в стенах дворца?

— Ну, вот это как раз чистейшая правда, поэтому я бы кстати тебе рекомендовал оглядываться по сторонам когда по коридорам ходишь, дискорд его разберёт что в головах у местных гвардейцев.

— Но как же?

— Они знают.

— Но ведь?

— Принцесса Каденс.

— Ох, ну, это действительно звучит уже более реалистично.

— А то, в любом случае с едой закончено, если ты конечно не хочешь поподробнее услышать про службу и военные кампании в которых я участвовал то пора на боковую.

— А Эквестрия разве воюет с кем-то?

— Честно говоря даже чаще чем мне хотелось бы, а теперь, не ловко конечно просить о таком, но не могла бы ты уложить меня в кровать? Можно и без поцелуя для крепких снов.

— Вы так и будете говорить такие пошлые вещи?

— Если для тебя поцелуйчик на ночь что-то пошлое, то, ну я даже не знаю, я определенно завидую твоему будущему мужу, ну или сочувствую, тут уж как повезёт.

— Пожалуйста, хватит, я так и быть уложу вас в кровать и сделаю вид что не слышала все ваши колкости. Наконец за целый день Шторм получил возможность вернуться к своей любимой, — кровати.

10 - Твайлайт

Ночной двор на скромный взгляд капитана Грей Шторма был гораздо более интересным местом, чем его дневной аналог. И не столько потому, что тут не практиковались весьма свободные половые связи или потому, что тут на него не смотрели как на военного преступника, сколько по наличию здесь смелых и инновационных идей у офицеров ночной гвардии. Из-за этого, спустя месяц жизни во дворце, он успел почувствовать себя здесь как дома. Он искренне хотел помочь принцессе Луне, считая её более приятной, здравомыслящей и склонной к реформам, чем богиню солнца.

— Тааак, и напомни, как ты вообще оказался в ночной гвардии? — спросил он, попивая кофе из кружки, у белоснежного пегаса с роскошной золотой гривой, одетого в фиолетовый военный мундир с полумесяцами на петлицах.

— Я фестрал на одну шестую.

— Ого, ну и у твоей семьи, наверное, есть какая-то интересная история об этом.

— Да вообще не особо. Моя прабабушка имела странные вкусы, но долг крови есть долг крови.

— И ты, вроде как, являешься военным офицером?

— Формально да, но моя основная специализация — военный советник.

— И в чём конкретно ты советуешь?

— Я специалист по созданию укреплений.

— Укреплений? В смысле окопов?

— Окопов, бункеров, дотов, дзотов, перекрытых щелей, закрытых щелей...

— Да-да, я понял, укрепления. Так ты ускоряешь их возведение или улучшаешь их качество?

— И то и другое.

— Интересно, конечно, но на мой взгляд, в современной войне это не решающий фактор.

— И ты туда же?! Ну не было у меня на выбор другой специальности.

— Но всё же, укрепления? Услышать ответ собеседника ему, впрочем, не суждено было.

— Сэр Грей Шторм, — послышался знакомый голос, влезая в диалог.

— Брайт? А ты не часто покидаешь покои. Что такого стряслось в этот раз?

— Ваш друг, Файер Сансет, просил передать, что вернулся, и после этого сразу куда-то сбежал со словами про заслуженный отдых или что-то похожее.

— Погоди, это тот самый пегас-бабник? — снова подал голос белый пегас, уже решивший, что про него забыли.

— Ты и сам знаешь, что в той части дворца всё с этим попроще, благодаря Каденс, — раздражённо ответил единорог, допивая свой кофе и игнорируя красную, как помидор, пони, стоявшую рядом.

— Может, и так, — продолжал пегас, — но только этому гению хватило ума пытаться подкатывать к фестралкам, — слегка посмеиваясь, закончил он.

— Только этому гению хватило ума выбить себе больничный на неделю таким способом, — не скрывая раздражения, продолжил Шторм. — В любом случае, мне пора идти. Передавай пожелания всего наилучшего офицерскому корпусу ночной гвардии, когда проснутся. — Махнув напоследок копытом, он ушёл с Брайт в дневную часть дворца.

— И всё-таки, я не понимаю, как вы, нет, как все игнорируют творящийся тут кошмар? — осторожно начала разговор пони, пока они шли по коридору.

— Ты про странную ауру похоти? Просто не ходи в дальние коридоры или в те, из коих слышатся стоны, если тебе так прямо противно.

— А им самим не противно? Любовь — это же глубокое и священное чувство, чтобы ею так легко разбрасываться.

— Это не любовь, это удовлетворение потребностей, похоть одним словом. По счастью, моральные ценности местных более чем гибкие. Поживи ты с моё в казармах, поняла бы.

— Так почему вы к ним не присоединитесь? — злобно ответила пони в ответ.

— Почему? Ну, может, во-первых, потому что меня все местные кобылки боятся? Или, может, потому что всё моё время уходит на работу? Или, возможно, что не менее вероятно, я не настолько горю желанием внезапно стать отцом, как остальные.

— А разве тут, ну... не свободные отношения?

— Уже проверяла?

— Вы сами знаете ответ.

— Свободные отношения очень быстро становятся просто отношениями, если начинают иметь серьёзные последствия. И поверь мне, я даже близко не горю желанием нырять в местный переплет любовных интриг, чтобы знать, как они всё это между собой устаканивают.

— Но что насчёт вас? Разве вы, ну, не хотите... удовлетворить свои потребности?

— Когда они появляются, можешь мне поверить, я нахожу способ это решить. Продажную любовь, в конце концов, никто не отменял.

— Это так мерзко, но вы не задумывались о, ну даже не знаю, долгосрочных отношениях?

— Это ты так намекаешь, что хочешь стать моей особой пони?

Раскрасневшаяся кобыла начала было пытаться что-то ответить, но собеседник закрыл ей рот копытом.

— Послушай, дорогая, наивная Брайт, мы знакомы уже больше месяца, и я не идиот, чтобы не заметить, как ты краснеешь буквально каждый раз, когда задевается тема отношений. В конце концов, наверное, я выгляжу в твоих глазах завидным женихом: достаточно высокая позиция в иерархии, высокооплачиваемая работа, отсутствие семьи.

— Нет! Я... Ну вы действительно кажетесь милым, один из немногих, кто не ведёт себя как животное.

— Ты просто меня настоящего не видела.

— И я не боюсь вас, в отличие от остальных, — не замечая ответа собеседника, продолжала она.

— Ага, а ещё ты не боишься секса до брака, да?

— Ну... если вы сильно-сильно попросите.

— Хватит, это всё действительно мило, Брайт, и я ценю это. Но есть несколько маленьких проблем, которые мешают этой истории развиться во что-то большее.

— Какие же? — почти недовольно ответила пони.

— Во-первых, я параноик, клинический, и брать ответственность ещё и за семью, когда над нами нависают очень ужасающие события, я не хочу. Во-вторых, подготовка к этим ужасным событиям занимает большую часть моего времени. И в-третьих, ты же прекрасно понимаешь, что есть варианты и получше, а я вряд ли способен на семейную жизнь. Честно говоря, не уверен, что у меня даже крохи эмпатии сохранились, не говоря уже о том, чтобы кого-то полюбить. Ничего личного, война меняет пони.

— Вынуждена заметить, это звучит слишком уж самокритично, настолько что веет фальшью. Скорее уж вы действительно боитесь ответственности или я вам просто не понравилась.

— Ну, мой тебе совет: чтобы понравиться мне, для начала прекрати общаться со мной на "вы". А что насчёт остального... я думаю, что мог бы рассмотреть возможность стать твоим особым пони, но не в ближайшее время. Если хочешь, можно будет попробовать, когда я закончу.

— Ловлю вас на... извини, ловлю тебя на слове.

— Я рад, что ты мне доверяешь и считаешь привлекательным. Обычно это всё происходит более романтично, но уже тот факт, что, зная откуда я и что сделал, ты не убежала, говорит для меня лично о многом.

— Поверьте, я видела пони и похуже.

— В таком случае, дорогая моя, можешь идти в покои, а мне ещё предстоит кое-кого найти.

Разминувшись с Брайт, он направился в ближайший тёмный коридор, находящийся в стороне от основного прохода. Если он и знал что-то об этом коридоре, так это то, для чего он использовался. Ожидаемо вскоре он услышал стоны и придыхания. Осторожно посмотрев за угол, опасаясь потревожить не того, кого искал, он наткнулся на активно совокупляющегося с какой-то гвардейкой знакомого красного пегаса. Тяжело вздохнув, недовольный столь наглым попиранием своих обязанностей его верным подопечным, он напряг рог и что есть силы притянул ничего не подозревающего Файера к себе, буквально выдергивая его из кобылы. Злобно посмотрев на лейтенанта, висящего в телекинетической хватке, он получил в ответ лишь глупый пристыженный смешок.

– Прошу прощения, мем, но я вынужден забрать у вас этого жеребца, – крикнул он, смываясь с пегасом и прощаясь с кричащей им вслед пони. Достаточно быстро оказавшись в своих покоях, они расселись за столом.

– Ну давай, показывай уже, – с явным нетерпением начал Шторм.

– Вы посылали меня собирать и организовывать кучу информации в аналитический отчет, а теперь даже отдохнуть нормально не даете тоскливо проворчал тот, – затем пегас извлёк толстую папку и кинул её на стол.

Единорог сразу перехватил её телекинезом и начал жадно читать, но, осознав количество малопонятной информации в ней, отложил спустя минуту пролистывания.

– Ладно, заседание нашей клики можно считать открытым, – саркастичным тоном пробубнил единорог. – Пора понять, с чем имеем дело. После этих слов он также бросил на стол несколько заранее подготовленных папок.

– Тут информация по военным разработкам. С твоим званием такую не достать, но давай ко всему по порядку. Я просто хочу убедиться, что моя паранойя не имеет смысла, как ты говоришь.

– Нет, сэр, я говорю, что она гораздо больше, чем стоило бы, – поправил недовольным голосом пегас.

– В таком случае начнем с внешней ситуации. Что ты выяснил?

– Как и ожидалось, наши главные враги – чейнджлинги – пока не готовы к новой войне. Судя по собранным данным, они индустриализируются и накапливают мощь. С большой степенью вероятности, вначале они атакуют гораздо более слабую Олению, поэтому до этого момента следить за ними смысла нет. Ну и, как ожидалось, сформировалось несколько стихийных гармоничных и коммунистических движений, но они разъединены и не организованы. Без лидеров, организующих их, диссиденты будут быстро уничтожены спецслужбами. Поэтому, как минимум в ближайшей перспективе, их угрозу со счетов сбрасывать не стоит, но, скорее всего, через лет пять-семь они действительно будут готовы во всех смыслах к войне с нами.

– Что насчёт этой самой Олении?

– После смерти короля в ходе кризиса престолонаследования трон захватил бастард. Законная королева Вельвет скрывается за границей, может даже у нас. Предполагается вероятность попыток путчей, но пока новый король серьезно не покажет себя с худшей стороны, они, скорее всего, будут обречены на провал.

– Ничего интересного, одним словом, – пренебрежительно взмахнул копытом Шторм. – Что про Северяну?

– После смерти Стилл Сталиона, генсеком стала Альтидия Революционова. Хоть эта коммунистическая нация и представляет угрозу, ближайшие годы они будут сконцентрированы на преодолении голода, который у них всё ещё бушует, и на индустриализации. Однако после этого было бы глупо ожидать, что они не попытаются вести агрессивную внешнюю политику. Впрочем, их дальнейшие действия предсказать трудно. Многое зависит от того, кто станет в будущем генсеком. Партия пока не настолько расколота, чтобы выделять определенные фракции.

– Одним словом, минимум ближайшие пару лет войны не будет? – осторожно спросил Шторм.

– От внешних сил угроза пока не выступает, но горизонт дальше трёх ближайших лет выглядит угрожающе, – Шторм лишь недовольно вздохнул.

– Что по внутренней части? – деловито продолжил единорог, явно пока что удовлетворённый тем, что услышал.

– Боюсь, всё гораздо сложнее. Принцесса Селестия в общем-то вполне справляется с вызовами новой эпохи, держит в узде и дворянство, и промышленников, но социальное неравенство растёт. Впервые за многие поколения стали появляться нищие и голодные. Пока что их немного, но по прогнозам их число будет расти по мере индустриализации и развития. Принцесса пока что пытается всячески исправить ситуацию и помочь им, но что бы она ни делала, появляются новые и новые сломленные слои населения.

– То есть, существует угроза коммунистической революции?

– Не совсем. Пока что поддержка красных оценивается в процентов 10-15, но, боюсь, дальше она будет только нарастать, и действия властей не помогают её уменьшить,

– с печалью в голосе сказал Файер.

– Конкретнее: где, кто, когда? – с лёгким раздражением в голосе сказал Шторм.

– Самые проблемные зоны – это мой родной Балтимейр, фактически как и Северяна, находящийся на фронтире, из-за чего жизнь там много где не ахти. Второй очаг напряжения – Ванхувер, северный суровый регион на границе с чейнджлингами. Будучи портовым городом, он полон матросов, плавающих по миру и видящих немало красной пропаганды из грифонии или как минимум подтверждающих её вещей. Да и регион не самый простой, нищих там тоже хватает. Адмирал Даст Хувер и того больше, чуть ли не открытым коммунистом является, но всё ещё продолжает сохранять свой военный пост, – Шторм только тяжело вздохнул.

– Если бы Селестия внесла изменения в экономику, сделав её менее либеральной, социалистам бы этого хватило на многие годы, а нищих могло и вообще не быть. Но она, похоже, слишком слабовольна, чтобы идти против воли промышленников. Да и вообще предпочитает во всём поддерживать статус-кво, – это будет чревато проблемами. Ладно, потом надо будет обдумать ещё раз. Продолжай.

– Центральные регионы и большая часть северо-запада полностью лояльны Селестии и живут припеваючи. Тем не менее, за фасадом гармонии виднеются трещины. Южные земли слабо освоены, бизоны не создают проблем и не представляют опасности, а вот местные элиты – промышленники и землевладельцы – слишком независимы от Кантерлота. Если возникнут серьёзные проблемы, они смогут легко отделиться, провозгласив независимость, если это спасёт их от драки. Ну а юго-восток практически полностью представляет собой дикие джунгли, где живут в основном фестралы. В случае непредвиденных обстоятельств судьба региона малопонятна. Также есть восточное побережье и примыкающие к нему земли: Мейнхетен, Филлидельфия, Троттингем, Пранция и все остальные менее значимые территории. Они стали индустриальными центрами и являются воплощением новой эпохи. Вполне ожидаемо, что в их урбанизированных городах пони значительно склонны к прогрессивным взглядам. Хорошая новость в том, что большинство из них вполне видит таковым гармонизм, может, слегка реформированный, но не более. Из-за крайне развитого капитализма и широкого среднего класса, коммунисты вряд ли смогут там закрепиться.

– Что может противопоставить Эквестрия?

– Увы, S.M.I.L.E., как единственная спецслужба, была распущена, что сильно ослабило наши возможности в борьбе с диссидентами. Впрочем, похоже, принцесса и не горела желанием заниматься этим в любом случае. Есть опять же слухи о всяких секретных орденах, но их численность, задачи и род деятельности неизвестны и ограничены лишь слухами.

Шторм устало вздохнул.

– Значит, ситуация действительно выглядит очень и очень плохо, как я и думал. Пользуясь своим рангом, я смог получить информацию по военной части. Взгляни.

Он достал из своей папки четыре фотографии, на каждой был запечатлён танк в профиль.

– Вот это новейший эквестрийский танк от компании Стар-Энерджи, Мк-4 "Бризи", – указал он на угловатый небольшой танк, больше напоминающий трактор с тяжёлым пулемётом как основным и единственным орудием. – А вот это танк "Крона" Империи Грифонов, – указал он на фото большого и внушающего танка с дополнительной ярко выраженной пулемётной турелью в корпусе, помимо основного орудия. – А вот сталионградский БТ-5 и чейнджлингский Pz.Kpfw, – указал он на фотографии танков в зелёных и серых цветах, оба выглядели явно мощнее "Бризи".

– И это только танки. Пока что сталионградские "Зисы" не превосходят наши "Кролени", но полагаю, это не более чем вопрос времени. А вот это полуавтоматическая винтовка "СВЕТА" из всё того же Сталионграда, – указал он на чертёж с винтовкой, извлечённый из папки телекинезом, – она уже лучше нашей "Лаванды" по ряду характеристик. И боюсь, это только в сфере непосредственно разработки оружия. Про доктрины, организацию, внедрение современных технологий и даже элементарную связь я вообще молчу. Если говорить по-простому, шансов у нас считай и нет, – с горечью в голосе про резюмировал Шторм. На что пегас лишь устало вздохнул.

– Но ведь вы узнали что-то у ночной гвардии? Вторую папку вы же не зря принесли? – указал он на чёрную папку с белым полумесяцем. Открыв её, Шторм стал перечитывать глазами информацию.

– Ничего сверхординарного на фоне наших врагов. Идеи Темпест Винд о танковой войне перспективны, но у Эквестрии столько танков в жизни не было. Работа, я бы сказал, слишком опережает своё время, а Селестия, похоже, как обычно отвергла её в пользу увеличения легионов пегасов по предложению Соарина.

– Вы отправили меня рыться в архивах только для того, чтобы констатировать, что мы, самое сильное государство на континенте, обречены? Честно говоря, даже верится с трудом.

– Мне тоже. Но пока всё, что я вижу, это то, что мои страхи абсолютно не беспочвенны. Может, мы и выиграем потенциальную войну, но сопутствующие потери ужасают. Больше всего меня пугает, почему никому, кроме меня, до этого дела нет, Луна может быть и более склона к реформам и милитаризму, но когда Селестия сделает диархию работающим механизмом и даст ей власть?

– Полагаю, у нас слишком мало данных для верной оценки угрозы. Возможно, в запретной секции архивов что-то есть и по секретным организациям, действующим в Эквестрии, и по ряду иных контрмер.

– Запретная секция? – вопрошающе ответил единорог.

– А вы что, не слышали о ней? – ответил явно довольный тем, что знает больше начальника, пегас.

– И что там такого запретного?

– Ну, в первую очередь, учебники тёмной магии, жуткие заклинания прошлого, и, наверное, секретные доклады, может, исторические документы, которые не должны видеть посторонние, – принялся перечислять слухи пегас.

– И ты полагаешь, там может быть что-то полезное в деле защиты страны?

– Я полагаю, что там может быть лекарство от вашей паранойи. Увы, доступ мы в жизни не получим.

– Хммм, а что вообще за ужасная-преужасная магия там может храниться?

– с нескрываемой долей скепсиса произнёс Шторм.

– Ну, некромантия, например?

– Некромантия?

– Ну да, знаете, мертвецов воскрешать в виде нежити.

– Ты давно нежить видел?

– Я слышал, она в Барраде всё ещё есть. Из неё местный некромант научился даже какие-то сложные механизмы создавать.

– Погоди, что сложного может быть в оживших костях?

– Ну, кости-то считайте просто подвижные манипуляторы, а сконструировать любую жуть можно, – на что Шторм задумчиво почесал копытом голову.

– А что если их интегрировать как механизм? Представь, завод по производству военной продукции, полностью автоматизированный, только и знай, что магией подпитывать.

– Некро-завод? – удивлённо спросил пегас.

– Ага, что-то типа того.

– Сэр, меня терзают смутные сомнения, что принцессы приняли верное решение, посчитав вас вменяемым.

– Ладно, ладно, тогда какие у тебя предложения? – ответил тот обиженным голосом.

– Ну, если вам прямо неймётся, вы можете попытаться попросить у принцесс доступ туда.

– Если бы его так легко выдавали, данные о содержании уже давно не были бы секретом, о котором нам приходится гадать. Нет, принцессы ничего не дадут, – с тоской ответил единорог, только чтобы просиять, вспомнив о чём-то. – Слушай, а ты помнишь, что принцесс-то у нас четыре?

– Ну, вроде того. Правда, если про Каденс и Селестию с Луной известно достаточно, то последняя на публике предпочитает появляться редко.

– Вот именно, – подскочив, сказал единорог, – мы забыли про Твайлайт Спаркл, ту самую, которая как раз недавно приехала во дворец, насколько я понял, для каких-то мало лично мне интересных магических исследований.

– Сэр, вы же единорог!

– А ты лейтенант, похоже, слишком падок на стереотипы.

– И всё-таки, с чего вы взяли, что она вам поможет? – удивлённо повёл бровью Файер.

– Она принцесса дружбы, разве нет? Значит, с ней, наверное, должно быть легко подружиться. Я просто смогу втереться к ней в доверие...

– И закончите как Шайнинг Армор, да? – с нескрываемой ухмылкой вставил пегас.

– Я проигнорирую этот подкол, солдат.

– А служанка у вас что-то вроде запасного плана? А говорили ещё, я падок на кобыл. Если что, вы ведь будете не против...

– Я тебе зубы вырву телекинезом, мой дорогой Файер, если ты хотя бы копытом её тронешь, – на удивление спокойно, не отрываясь от чтения очередной папки, перебил его единорог.

– Ладно, ладно, могли бы просто сказать, что табун собираете, я бы понял, – смеясь, ответил пегас. Однако, видя, как его начальник устало вздохнул, а с ближайшего кухонного стола левитировал в его сторону нож, он не дожидаясь ответа, рванул что есть прыти из помещения. – Когда-нибудь, когда-нибудь, Файер, ты точно пострадаешь от своего острого языка, – только и оставалось что произнести напоследок капитану.

– Сэр, что-то случилось? – донёсся знакомый голосок зашедшей кобылки.

– Брайт, что мы говорили про обращение на "вы"? Ладно, садись, будем обедать...

Следуя своей дедуктивной логике после ознакомления с биографией Твайлайт Спаркл, капитан Шторм гордой походкой с блестящей кокардой на фуражке направлялся в библиотеку. Он заранее попросил Брайт выгладить его мундир, чтобы представить наиболее приятное впечатление перед аликорном, пусть и новообращённым, и всё ещё ростом с обычного пони. Тем не менее, его цель являлась принцессой, поэтому он насколько мог тщательно подготовился к данной встрече. В его голове уже складывались адресованные ей фразы, как вдруг дверь в библиотеку, перед которой он стоял, оказалась объята фиолетовым магическим полем. В следующий миг она открылась и что есть силы въехала прямо в него, на что он выдал лишь тихий стон, опадая на пол, пока откуда-то из-за уплывающего кадра слышался далёкий голос.

— Именно поэтому, Спайк...

— Ох, с вами всё в порядке? — прозвучал он гораздо ближе взволнованным тоном.

Увы, единственное, что лезло в голову капитану, это одно единственное слово — "нашёл", после чего он в очередной раз начал уходить во тьму. Очнувшись, правда, похоже, уже спустя минуту, он обнаружил, что фиолетовый аликорн несёт его в телекинетическом поле, что-то нервно бубня про себя, пока позади неё шёл мелкий фиолетовый дракончик. Живо оценив обстановку, капитан принял решение показать принцессе, что уже пришёл в сознание.

— Извините, ваше высочество, не могли бы вы меня отпустить? — осторожным учтивым тоном начал он.

— Ох, вы в норме? Простите, я не хотела вас пришибить, я просто...

— ...абсолютно не следит за окружающим миром, когда дело касается книг, — продолжил за неё дракончик.

Когда единорога посадили на пол, он кое-как выгладил телекинезом свой мундир и поспешил представиться.

— Здравствуйте, принцесса Твайлайт, меня зовут Грей Шторм, и я обратился к вам по очень важному делу, — начал он торжественным тоном, идя за ними.

— Пожалуйста, можно просто Твайлайт, и я вас надеюсь не сильно ушибла дверью? Вам ведь не нужна помощь?

— О, поверьте, я выдерживал и похуже, как вы могли заметить по моей одежде, я вовсе не простой пони, — не менее торжественно продолжал Шторм.

— Ну да, ваша одежда, честно говоря, никогда такой не видела, вы почтальон? Я честно говоря не уверена, что королевский почтальон имеет свою униформу.

Трудно было Шторма удивить, но ему достаточно было вспомнить, кто и откуда принцесса, и что единственная форма насилия ей известная — это применение на врагах элементов гармонии.

— Не совсем, я, скажем так, исполняю практически те же самые функции, что и гвардейцы, но более эффективно.

— О, как я сама не догадалась, глупая, глупая пони, вы полицейский, не так ли?!

Шторм продолжал заминаться, думая, как бы подвести это неокрепшее сознание к тому, что у них есть армия. По счастью, думать пришлось не очень долго, поскольку проходящие мимо ночные гвардейцы, с которыми он состоял в гораздо более приятных отношениях, нежели с дневными, увидев единорога, не упустили возможности поздороваться.

— Капитан Шторм! Рады вас видеть, Темпест Винд передаёт вам пламенные благодарности за ваши рецензии к её работе по танковой войне.

Слегка ошарашенная Твайлайт попыталась найти слова.

— К-капитан? Прямо как мой брат? Но что такое танки и о какой вообще войне идёт речь? — вскрикнула она, обращаясь ни к кому конкретно.

— Приветствуем, принцесса, — став по стойке смирно, произнесли гвардейцы.

— Не нужно формальностей, прошу, — гораздо более стеснительным тоном поспешила добавить она, — лучше объясните мне, кто такой этот капитан Грей Шторм.

— А он вам сам не сказал? — удивлённо произнёс фестрал, смотря на панически дергающиеся глаза Шторма.

— Ну это просто, — добавил второй, — он военный, причём надо сказать неплохой. На последних учениях он неплохо надрал Соарину круп заманив его пегасов прямо в вечнодикий.

— В-военный? — непонимающим голосом ответила аликорн, — а мы разве воюем с кем-то?

— Мы-то нет, а он очень даже, даже медаль и меч получил, много гляди врагов покрошил, — крайне весёлым тоном продолжал фестрал, очевидно в упор не замечающий делающего фейсхув Шторма.

— Вы убивали разумных существ? — уже совсем шокировано вскрикнула аликорн.

— Ребята, — с трудом произнёс Шторм, — пожалуйста, давайте дальше мы сами, а?

— Как знаете, — поклонившись принцессе, они ушли, не сильно понимая, да и задумываясь над тем, в чём они только что поучаствовали.

— Скажите, почему? Зачем вы убивали их? — практически рыдая, цедила Твайлайт.

— Эх, не так я хотел представиться вам, — уставшим голосом отвечал единорог, — во-первых, хочу сказать, что мне искренне жаль за каждого убитого, — продолжил он, кланяясь принцессе, — во-вторых, к великому сожалению, не все проблемы и конфликты можно решить дружбой и дипломатией.

— Но я видела другое! — вскрикнула она.

— Скажите, помогла вам магия дружбы в битве за Кантерлот?

— Помогла магия любви!

— Там погибло 157 пони за всё время вторжения.

— Но... когда?

— Вокруг города и в уличных боях. Как я слышал, вы смогли так легко пробиться к своей цели из-за жертвы гвардейцев, отвлекающих большую часть чейнджлингов на себя.

— Но, почему? В чём смысл? Это же так жестоко, зачем ей скрывать от меня такой кошмар?

— Потому что она заботится о вас, она заботится о всех, всех нас. Эквестрия, какую вы её знаете, стала такой ценой огромной боли и крови, и остаётся она такой не меньшей ценой. Большая часть угроз и конфликтов останавливалась в приграничной полосе, не задевая мирную жизнь центральных регионов, обеспечивая им настолько утопическую жизнь, насколько возможно.

— Но, это ведь неправильно, — чуть не плача продолжила фиолетовый аликорн.

— Наша жизнь редко бывает правильной, я знаю это лучше, чем кто-либо ещё. Я родом из Северяны.

— Простите, простите, я не знаю, где это, — чуть успокаиваясь продолжала она.

— Ныне это известно как Сталионград.

— Пони, что решили жить отдельно от Эквестрии?

— Если сильно упрощать, то да, и увы, это не было мирно.

— У нас была гражданская война?

— Локальная, первая революция за всё время, ужасные были события.

— Мне жаль, так жаль, столько пони, я ничего не могу сделать, почему?! — упав на пол, снова разразилась она плачем.

— Ох, похоже, из-за меня вы узнали некоторые вещи раньше, чем требуется, — испугано произнёс Шторм, добавив в голове "надеюсь, меня не прикончит Селестия".

— Нет, нет, это... это мой долг, я просто пренебрегла им, хотя столько пони нуждались в моей помощи.

— Принцесса, пожалуйста, успокойтесь. Это случилось задолго до вашего превращения в аликорна, и даже до возвращения принцессы Луны. Вам не нужно беспокоиться, все пострадавшие уже либо умерли, либо смирились и живут дальше, залечивая раны прошлого. Однако это замечание лишь ухудшило ситуацию, и аликорн рыдала еще сильнее. Видя, что оперативная ситуация резко деградирует, единорог решил, что терять уже нечего, и пошел на откровенный шаг. Он опустился к плачущей принцессе, нежно стер копытом слезы с её глаз, и когда она немного успокоилась, неожиданно обнял её, мягко, но крепко. Он не помнил, когда в последний раз обнимал кого-то, если вообще когда-либо обнимал, и это было довольно приятно. Впрочем, его мысли прервал показательным кашлем дракончик, напоминая о своем присутствии.

— Спасибо, мне уже лучше, — прошептала аликорн, встав на ноги.

— Эм, как насчет помочь вам дойти до ваших покоев? Вы всё еще выглядите расстроенной, а это моя вина, — осторожно предложил Шторм.

— Спасибо, — ответила она. — Я хочу узнать, через что вы прошли, какие жертвы и лишения перенесли вы и остальные. Я не могу жить в неведении о страданиях стольких пони.

— Вы не считаете меня чудовищем или чем-то подобным? — удивился единорог.

— Вы, наверное, совершили ужасные поступки, лишали других существ жизни. Но вы делали это не без причины. Я могла бы ненавидеть вас за это, избегать и бояться, но если вы часть Эквестрии, часть всех пони, хоть и несёте самые большие жертвы, как я могу пренебречь вами?

— Простите, принцесса, но всё не так печально. Большая часть армии не воевала уже веками. Последние конфликты затронули только гвардию и войска в Кантерлоте, северянские гарнизоны и солдат пятой дивизии. В основном, жизнь не состоит из боли и потерь.

— Правда? — спросила она с недоверием.

— Именно. Однако, я пришел к вам не просто так.

— Простите, я забыла, что это вы меня искали, столько откровений...

— Старайтесь не думать о них слишком много. Ваш разум их возводит в абсолют, — успокаивал он её.

— О, вот и мои покои. Вы можете сказать, зачем я вам понадобилась?

— Эй, мы же не будем звать этого чудика в нашу комнату? — послышался недовольный голос, явно не воспринимавший слова Шторма так близко к сердцу, как аликорн.

— Спайк, этот пони столько сделал для нас, для Эквестрии. Я не собираюсь заставлять его ждать, да и не думаю, что это надолго, — строго ответила она.

Шторм вошел в обширную и уютную комнату с мягкой, хотя и не роскошной кроватью, на которой лежал носок с нарисованным лицом. Вид настораживал параноидального единорога, но он решил не упускать возможности приблизиться к своей цели. Оглядевшись, что вокруг никого нет, и никто не наблюдает, он осторожно вошел в помещение и прикрыл за собой дверь.

— Итак, что вы хотели? — начала Твайлайт.

— Извините за нескромный вопрос, но что не так с этим носком? Он просто не дает мне покоя.

— Ах, это? Это... Смарти Пенс, — стыдливо произнесла она.

— Смарти Пенс? — удивился Шторм.

— Моя детская игрушка, которая что-то забыла тут. Когда-то её забыли убрать, и она до сих пор лежит на моей кровати во дворце.

— Ой, да ладно, ты сама её нашла, и хватит делать вид, что не обожаешь её, — проворчал дракончик, направляясь в ванную, пока аликорн держала нервную улыбку не решаясь что-то произнести.

— Так, мое дело. Мне кажется, мы немного отошли от темы, — поспешил убрать неловкость Шторм.

— Конечно, — ответила Твайлайт, облегченно вздохнув.

— Видите ли, у меня проблемы с дружбой. И раз вы принцесса дружбы, я решил попросить совета у вас.

Твайлайт засияла, оказавшись в знакомой обстановке.

— О, вы по адресу! Обычно нас направляет карта к проблемам дружбы, но раз пациент сам идёт к доктору, я с радостью помогу. Итак, с кем вам нужно помириться? Где проблемы в ваших отношениях?

— Вроде бы ни с кем.

— Правда? — недоверчиво спросила она.

— Проблема в том, что со мной не хотят дружить.

— Не хотят? — в её голосе прозвучало удивление.

— Да. Дело в моем прошлом, откуда я родом, что я делал, и ещё вот в этом, — он снял мундир, обнажив шрамы. По реакции аликорна он понял, что поторопился, он с трудом понимал что изображает ее лицо, но похоже это был шок, оставалось впрочем не ясно приятный или нет, поскольку выражение лица у нее секунд пять скакало от испуганного до крайне заинтересованного. Это заставило Шторма задуматься давно ли он появлялся без мундира, может он настолько много носит его что не обратил внимание как он ужасно выглядит под ним...или привлекательно если судить по двойственности лица аликорна, "интересно, а сколько ей вообще лет и какой у нее опыт общения с жеребцами если она так реагирует на такую казалось бы невинную вещь", — проносились в голове нехорошие мысли

— Я не могу исцелить эти раны, но возможно, если вы смените имидж, пони к вам потянутся? — попыталась предложить Твайлайт.

— Я не могу не носить форму. Это моя работа.

— Тогда, может, вы могли бы попробовать научиться петь?

— Я уже умею петь, правда, только военные песни, — спокойно возразил Шторм.

— Ох, ну может...

Устав от её попыток найти слова, он взял всё в свои копыта.

— Принцесса, может, вы станете моим другом? Спросил он уже уставшим голосом.

— Я? Ну, конечно! У меня много друзей, и я рада обзавестись ещё одним.

Шторм обдумывал свои действия. Это определенно был успех, который нужно развивать.

— Как насчёт дружеского обеда завтра? Вы расскажете о своих магических делах, а я — о своих военных. Вы ведь хотели знать больше о тех, кто несёт жертвы во имя гармонии?

Шторм и сам осознавал что уже откровенно наглел и манипулировал ей, но гораздо больше его волновало достигнуть намеченных задач, в конце концов что станется с целого аликорна, Твайлайт выглядела взволнованной.

— Обед? Да, конечно! С радостью! А сейчас мне пора спать, день будет трудный, нужно набраться сил. Прощайте!

Она буквально выставила его за дверь. Уже по пути к своим покоям, он вспомнил, что оставил там свой мундир, и думал вернуться испугавшись что прислуга обнаружив его решит что там случилось что-то, что в этой части дворца происходит слишком уж часто. Но решил, что, наверное, она уже спит, и что она вернёт мундир завтра. Со спокойной душой он отправился к своей кровати, единственную кого искренне любил и боготворил.

11 - Гала

В очередной раз ему снился сон. В какой-то момент кошмары перестали быть таковыми. Поля сражений, раньше пугающие его, теперь скорее манили. Он видел легионы, идущие единым маршем по миру, видел, как сам Тартар открывается под их ногами. Война абсолютная и чистая. Почему же в какой-то момент он перестал видеть в этом ужас? Может, он вкусил победы, и это изменило его отношение к войне? В любом случае, всё, что он видел, — молитвы и клятвы павшим, гимны и песнопения живым. И посреди этого величия стоял он. Вместо мундира или полевой формы он был закован в доспех. Он стоял на скале, под которой была лишь мёртвая земля, а на небе виднелось абсолютное затмение. Армии на полях перед ним сталкивались в кровавых боях: одни, закованные в алые доспехи, несли символ священного солнца, другие, в чёрных доспехах, — символ полумесяца на фиолетовом фоне. Воины сталкивались вновь и вновь на выжженных пустошах окропляя их кровью, пока их боги разрушали саму реальность в небесах над ними. Как вдруг песнопения и марши, достигая апогея, обрушились на мир единым порывом, и Шторм ощутил на себе два ужасающих взгляда. Он проснулся, вновь.

По привычке пытаясь найти мундир, он обнаружил лишь пустоту. Возможно, он слишком поздно озаботился тем, чтобы иметь больше чем одну пару униформы. Выругавшись про себя, он съел завтрак, приготовленный Брайт, которая удивилась, почему сегодня он щеголяет без одежды, показывая окружающим свои шрамы. Он, однако, ограничился лишь словами о том, что вернёт мундир сегодня.

День с ходу не задался, поскольку он ловил на себе все взгляды окружающих, так и норовящих рассмотреть теперь уже ставшие достоянием общественности раны, которые ранее лишь слегка выходили за пределы мундира. На привычных лекциях по эффективной утилизации личного состава все взгляды тоже были обращены на него, а перешёптывания были слышны чаще, чем обычно. Покинув их так быстро, как только мог, он с лихвой выпустил гнев на тренировочных площадках, чтобы наконец отправиться к Лунному двору, где рассчитывал найти покой, отсидевшись до обеда, и, может быть, даже понаблюдать за привычным спором офицеров Миднайт Оила, Темпест Винд и Спек о том, какая доктрина подходит армии лучше всего. И если последние две имели вполне понятные идеи, то вот что у Миднайт Оила в голове, он так и не понял, учитывая, что то, что предлагал он, скорее подходило для Сталионграда, вернее, для самой худшей карикатуры на него. Но наблюдать за спорами высших офицеров было однозначно забавно. Вместо этого придя туда он обнаружил, что гвардейцы репетируют парадные построения под чутким надзором вышестоящих.

— Сегодня что-то происходит? — вопрошал он в пустоту, и на удивление получил ответ.

— Ага, сегодня же Гранд-Галопинг Гала, — ответил голос неподалёку. Повернувшись, он увидел неприметного красного фестрала в пиджаке, с которым он время от времени перекидывался словами за чашкой кофе находясь в ночной части дворца.

— О, Кэррот Стик, а я как обычно забыл обо всех этих праздниках.

— Ну, вы же, в конце концов, военный, капитан, скорее всего, вас мало волнуют события у нас, гражданских.

— Да ладно тебе, не принижайся. Я уверен, даже бюрократ вроде тебя мог бы найти себя на плацу. Не передумал, кстати, отказаться от моего предложения?

— Нет, капитан, увы, но нет. Я всё-таки буду полезен нашей великой на своей должности.

— Понимаю, долг есть долг. А что, гвардейцы не спят?

— Они отрабатывают строевые построения. Принцесса Луна хочет показать на этом Гранд-Галопинг Гала великолепный парад прямо на фоне полной луны.

— И на это уходят наши налоги?

— Сэр, как военный вы имеете значительные послабления. Уж кому бы жаловаться. И ещё кое-что что я хотел у вас спросить.

— Внимательно слушаю.

— Вы не думали о принцессах? Ну, о их статусе? У нас ведь запрещено поклоняться им как богам. Осторожно проговорил красный фестрал.

— Ну да, аликорны вроде бы запретили обожествлять себя.

— Но пони ведь всё равно, хоть и неформально, но поклоняются им.

— Ага, в основном Селестии, вроде. Луна котируется только у вас, фестралов, и у нас, ну, когда ещё вера что-то значила для северян.

— А вы не задумывались, что было бы, если бы, скажем, они признали свою божественность?

— Ну, вряд ли бы многое изменилось. Институализированная церковь появилась бы пожалуй.

— И как вы считаете, нужна ли пони такая вера? В смысле централизованная и декларируемая?

— Никогда не задумывался, но мы ведь поклоняемся Найтмер, хоть и, думаю, большей степени формально.

— Верно. Скажите, а вы действительно в это верите, в Найтмер, её заповеди, её великую жертву? Остальные ведь воспринимают ее не более чем монстра.

— Сейчас мало кто искренне в это верит, спустя столько поколений. А меня там не было, чтобы видеть правду. Думаю, ответ больше нет, чем да. В конце концов, даже остатки белых сил мало подвержены религиозным идеям и скорее являются северянскими националистами.

— То есть вы считаете, что лучше, чтобы всё оставалось как сейчас?

— Без понятия. Как военный, я, пожалуй, считаю, что церковь была бы весьма полезна. В случае огромных потрясений, вроде войны, пони сразу бы стали искать спасение в вере. А имея готовые религиозные институты, можно было бы достаточно легко превратить их веру в оружие и ресурсы для фронта. Так что я бы, пожалуй, не был бы против. Но Селестия в жизни свою божественность не признает.

— Что ж, было приятно узнать ваше мнение. Не каждый день встречаешь найтмериста, пусть и формального. Для нас вы тут почти что диковинка, а теперь вынужден распрощаться — дела зовут. С этими словами фестрал скрылся за ближайшим поворотом дворца.

Пронаблюдав ещё какое-то время за муштрой солдат, он решил всё-таки не тянуть и направился в столовую. Он всё ещё помнил, что один аликорн задолжал ему его собственную одежду, и поэтому, найдя глазами фиолетовый силуэт, поспешил сесть за стол, стараясь игнорировать пялящиеся взгляды.

— Итак, приветствую вас, принцесса. Похоже, я кое-что оставил у вас вчера. — Отвлекшаяся от книги аликорн поспешила ответить:

— Здравствуйте, Шторм. Да, похоже, вы оставили у меня свою одежду. Прошу, она вам понадобится для сегодняшнего вечера. — Она достала телекинезом из сумки компактно сложенный мундир.

— Простите, а при чём тут сегодняшний вечер? — спросил он, параллельно надевая одежду под всё ещё странные взгляды окружающих.

— Ну, как же, сегодня Гранд-Галопинг Гала, очень важное мероприятие. А обдумав вашу проблему, я пришла к выводу, что именно там вы сможете найти новых друзей.

— Это безусловно мило, но я не планировал идти туда.

— Правда? — с удивлением в голосе произнёс аликорн.

— Ну да, не вижу там чего-то особо полезного. Меня не сильно любят в местном обществе. К слову, ваш брат случайно ничего не говорил обо мне?

— Да нет, последний раз, когда от него приходило письмо, ничего подобного там не было, — задумчиво ответила она. — А почему вы должны упоминаться? Вы разве знакомы?

— Приходилось разок пересекаться во время командировки в Кристальную империю.

— Отлично, значит, вам будет проще подружиться! — с излишним оптимизмом ответила она.

— Ох, боюсь, это только создаст дополнительные проблемы. Я не уверен, что понравился ему.

— Значит, это будет отличная возможность помириться, — бесстрастно продолжила она.

Видя её настойчивость, в голове Шторма мелькнули мысли о потенциальной возможности. Он стал осторожно, но настойчиво подбирать слова так, чтобы она не почувствовала, что он её использует.

— Послушайте, я бы мог найти время и вместо своей очень важной работы посетить Гала, но взамен я бы хотел, чтобы вы помогли мне.

— Помочь? Вам не обязательно ради этого идти на Гала. Я бы и так могла вам помочь. Однако я действительно думаю, что это пойдёт вам на пользу.

— Может, вы и правы. Всё, что я попрошу от вас, — это замолвить перед Селестией словечко за меня.

— В каком смысле? — с недоверием ответил аликорн.

— У меня есть ряд... предложений, которые она не горит желанием рассматривать. Если бы я мог пообщаться с ней, так сказать, с глазу на глаз, я уверен, она бы поняла всю... трудность нашей ситуации.

— Ну, я не сомневаюсь в мудрости принцессы и не понимаю, почему, если у вас такие важные предложения, она их игнорирует. Но думаю, до неё действительно могут не доходить некоторые вещи. Хорошо, я помогу вам, но только не забудьте прийти на Гала. Я буду искать вас, поэтому даже не думайте отвертеться, — со всей строгостью добавила она.

— В конце концов, судя по вашим шрамам, вы прошли через многое. Я не могу спокойно наблюдать, как один из героев Эквестрии не может реабилитироваться в обществе. Все заслуживают счастья и друзей, — гораздо более дружелюбным и одновременно грустным голосом продолжила Твайлайт. Остаток встречи она рассказывала про приключения, в которых участвовала со своими друзьями, и про самих друзей. Не сказать чтобы Шторм сильно слушал её, но, насколько мог, реалистично изображал заинтересованность. Про себя же больше размышлял, что делать с этим злополучным Гала. В конце концов он решил, что возможность убедить Селестию в необходимости срочной милитаризации, или хотя бы возможность выпросить у принцессы дружбы доступ к запретной секции, более чем перекрывают все возможные неловкости. Единственную угрозу он видел в Шайнинг Арморе. Скорее всего, единорогу не составит труда убедить сестру в недобропорядочности Шторма, ровно как и рассказать ей, сколько погибло по его вине. С другой стороны, не факт, что он захочет травмировать её такими деталями. В любом случае, угроза сохранялась и была очевидной. Поэтому, попрощавшись с аликорном, он сразу побежал к себе в покои готовиться к грядущей судьбоносной ночи.

— Простите, сэр, но на мой взгляд, это дурацкая затея, — скептически начал Файер.

— Что может случиться? В худшем случае мне откажут.

— Дайте-ка подумать. Вы смогли подружиться с принцессой дружбы, которая при этом не знает, что её брат вас откровенно не любит. Действительно, что же может пойти не так?

— Я буду трезв и учтив.

— Со всем уважением, вы никогда не бываете трезвыми на таких мероприятиях. Более того, я нашёл того, кого мы уже давно ищем. — Видя вопросительный взгляд Шторма, он продолжил: — Брата Эмеральд Шилда, Топаз Шилда. Он действительно работает в отделе логистики, но незадолго до нашего появления пошёл на повышение, поэтому и так долго искали.

— Можно будет попросить его написать письмо в пятую дивизию к этим двоим, — обрадовался Шторм.

— Верно. И вот ведь совпадение: он тоже не идёт на Гала, а работает со своими бумажками.

— Значит, ты его и найдёшь. Считай это наказанием за то, что не веришь в меня, — не сбавляя радости, продолжал Шторм.

— Ой, да ладно, вы не можете так поступить со мной.

— Могу и буду. Более того, ты то конечно должен считать это наказанием, но подумай про эти прелестные тихие коридоры, когда все будут на Гала, а также одиноких стражниц, которых поставили их сторожить.

— А если там будут жеребцы? — с явным испугом в голосе ответил лейтенант.

— Значит, что-то придумаешь. Всё, свободен. — После чего выставил его за дверь телекинезом.

— Брайт! Мои вещи готовы? — крикнул он пони в соседней комнате.

— Практически, — ответила она, выходя с корзиной одежды из помещения. — Могу я спросить, зачем вы так наряжаетесь?

— Во-первых, это считается главным событием года в местных кругах, кругах, которые во многом определяют наш бюджет. И во-вторых, мне необходимо произвести хорошее впечатление на принцесс.

— Вы уже с принцессами общаетесь? — весело спросила она.

— Да, и пока я ещё не уверен, стоит ли жалеть или радоваться этому, — усталым голосом ответил единорог.

Гордо вышагивая в вычищенном до блеска мундире с приколотой к нему медалью и лунным мечом, висевшим как парадное оружие, он шёл навстречу тому, что считал весьма судьбоносным событием. В сущности своей, его голову мало забивали власть, богатства или даже любовь. Он достаточно просто смотрел на это всё, ведя свой привычный спокойный и тихий образ жизни. Так было ранее, но вновь оказавшись на поле боя, он испытал двоякое чувство, уже долгое время не дающее ему покоя: ледяной, жуткий и абсолютный страх с одной стороны, и пылающая цветами пламени и стали зовущая его за собой вечная слава, вкус победы, боевые горны и военные марши, ждущие его, свинцовые ливни и стальные грозы, окружающие его. Это привлекало его гораздо больше, чем что-либо ещё. Любой другой бы успокоился на его месте, просто наслаждался бы тем, что попав в ужасную ситуацию, вышел из неё сухим и ещё получил повышение, но не Шторм. Может, его паранойя действительно прогрессировала, а может, произошедшие события, тысячи могил павших, перед которыми он дал клятву. Может, это всё изменило его восприятие. Ответа он не знал и не искал, а лишь делал то, что должен. Было очевидно, что Эквестрия в ближайшие десять лет окажется втянута в войну, так же как и было очевидно, сколь многие падут бесславной смертью, если он не исправит ситуацию, не сделает то, что должен, поведя пони к победе, не сможет убедить нерешительную, стагнирующую и явно не желающую видеть объективную реальность Селестию. Он уже верил в зимнюю революцию, что у неё есть какой-то план. Все они вынуждены были горько разочароваться. Теперь он не допустит такую ошибку. Может, она и предпочтет склониться перед врагами, когда они постучатся прямо с порога, но не он, никогда.

Дверь перед ним открылась, открывая достаточно впечатляющий вид Гранд-Галопинг Гала. Знать в роскошных нарядах, как это всегда было принято, наслаждалась пьяным декадансом, водила вальсы и вкушала роскошную еду. В небе на фоне луны ровные ряды фестралов летели парадным строем, показывая окружающим величие ночи. Шторм с ходу принялся искать принцессу дружбы, преисполненный рвением доказать ей, что не нарушил слова, и доказать правильность своей позиции. Продвигаясь через ровные ряды дворян, он наконец встретил принцессу Твайлайт, оживлённо переговаривающуюся о чём-то с принцессой Селестией на балконе. Кашлянув, привлекая к себе внимание, он поспешил поклониться.

— Встаньте, капитан Грей Шторм. Я рада вновь видеть вас, — послышался дружелюбный, но величественный голос. Подчиняясь, капитан поднялся с колен.

— Твайлайт много говорила о вас, о том, что вы рассказали ей. Вы весьма необычный пони, — всё тем же дружелюбным голосом продолжала она. Удивительно, но от этого у него только больше выступил пот. Никакого гнева за то, что он случайно выдернул самую младшую принцессу из её приятной и утопической картины мира, напомнив, что даже сейчас в мире есть ужасные по меркам Эквестрии вещи.

— В-ваше величество, — начал было он слегка дергающимся голосом.

— Однако она также рассказала и о том, что у вас есть ряд... идей и вопросов по поводу военной ситуации в Эквестрии.

— Я... ну... знаете... — пытался взять себя в копыта капитан.

— Не беспокойтесь, она убедила меня обсудить с вами все интересующие вас вещи. В конце концов, это ваш долг — заботиться о защите Эквестрии. Я могу вас понять. Но давайте обсудим это после Гала, а сейчас повеселитесь и заведите новых друзей. Твайлайт сказала, у вас с этим проблемы.

— Я... конечно, спасибо, ваше высочество, — не успел он договорить, как фиолетовый аликорн уже утаскивала его.

— Пойдём, у нас весьма насыщенная программа, ты просто обязан завести уйму новых друзей, — говорила она каким-то сверхоптимистичным голосом, что явно не предвещало капитану ничего хорошего. Выведя его на наружный двор, она без задней мысли стала телепортироваться то туда, то сюда с другими пони, представляя каждую капитану.

— Это Пинки Пай, — представила она розовую пони первой. Розовая пони с ходу разразилась кучей слов, настолько быстро, что Шторму было довольно тяжело отличить их в таком потоке.

— У, так это ты тот пони, о котором говорила Твайлайт? Я так рада-прирада с тобой познакомиться, ты знал что Твайлайт спала в обнимку с твоей одеждой? Только тсс, это секрет. Мы обязательно должны будем закатить дружественную вечеринку, нет, две дружеские вечеринки.

— Ох, а вы знаете, я знаю кучу пони, которым страх как нужна вечеринка. Я уверен, они уж точно оценят её. Осторожно произнес Шторм наблюдая за краснеющим аликорном и размышляющий о том нужно ли утилизировать мундир после того что она с ним делала, или просто попробовать отдать в химчистку.

— Правда? Правда? Правда? — перевозбуждённым голосом чуть не кричала она.

— Да, в казармах гвардии очень уныло и скучно, но так уж вышло, что даже они не могут насладиться праздником. Возможно, вы могли бы... — Он не успел закончить предложение, как розовая пони унеслась в сторону казарм.

— Это было... я даже не уверена, жестоко? Тихо проговорила аликорн.

— У неё был спрос, у меня предложение, — безразлично дёрнул он плечами. — В любом случае, при всём уважении к носителям элементов, вряд ли бы мы смогли стать сильно близкими друзьями. — Вздохнув, Твайлайт вернулась со следующей пони, на этот раз бежевого цвета.

— А это Эплджек, воплощение честности, — представила её аликорн.

— Здравствуй, сахарок. Извини, Твайлайт, если она порой бывает слишком настойчивой в вопросах дружбы. Это ведь её работа, — дружелюбно начала земная пони.

— А вы не горите желанием, судя по всему, заводить друзей? — Земная пони при этих словах ощутила слегка пристыживающий взгляд аликорна.

— Нет, почему же, очень даже за. Просто мне нужно ещё столько яблок продать...

— Вы знаете, армия готова купить все ваши яблоки, — земная пони выглядела весьма удивлённой.

— Прям все?

— Ага, вы можете стать даже официальным поставщиком, если, ну например, у вас будут знакомые в армии, которые немного подтолкнут бюрократию в нужную сторону. Или если вы сами по тем или иным причинам получите воинское звание.

— Это звучит как коррупция, — слегка недовольна вмешалась Твайлайт.

— Едва ли, всего лишь масло, отлаживающее механизм государства.

— Так, а где я могу договориться продать все свои яблоки? — возвращая диалог в прежнее русло, вмешалась Эплджек.

— Можете направиться в военное крыло, найдите там лейтенанта Файер Сансета. Он сможет согласовать закупки, на скажем "празднование Дня Согревающего Очага".

— А на него разве едят яблоки? — снова вмешалась Твайлайт.

— Сахарок, кто мы такие, чтобы указывать пони не есть яблоки, правда? — протараторила земная пони.

— В любом случае, мне нужно задать этому Файер Сансету ряд вопросов. Не скучайте, — после чего она унеслась куда-то в глубины дворца.

— Надеюсь, не заблудится, — тихо добавил Шторм.

— Вы, вы опять это сделали, — прозвучал вновь недовольный голос Твайлайт.

— С чего вы взяли? Я просто помог моему новому другу. Что в этом плохого?

— Ну, наверное... ладно, ждите тут. — На этот раз она вернулась с желтой розово-гривой пегаской.

— Итак, это Флаттершай, самая добрая пони из возможных. Если вы и сможете у кого найти сочувствие, то только у неё, — представила Твайлайт дергающийся клубок перьев и шерсти рядом с ней. Глядя на нервничающую пегаску, Шторм сделал шаг вперёд, посмотрел на неё пристальным без эмоциональным взглядом и наконец открыл рот.

— Бу! — спокойно произнес он, особо даже не напрягая голос. Чего, впрочем, вполне хватило, чтобы комок уже улетал от них на максимальной скорости. Видя недовольный взгляд принцессы, он лишь дёрнул плечами.

— Ну вот с ней-то вы, надеюсь, не будете просить меня дружить? — задал он наконец вопрос, прервавший секундное молчание. Аликорн только тяжело вздохнула и снова телепортировалась, на этот раз вернувшись сразу с двумя пони.

— Вот это Рейнбоу и Рарити. Я думаю, вы точно найдёте общий язык. На этот раз не разбегайтесь, дружите, общайтесь и находите общие увлечения, а мне ещё нужно успеть побеседовать с принцессой. Удачи, — с этими словами она вновь телепортировалась, на этот раз насовсем.

— Так это ты уделал Соарина? — без предисловий и крайне недружелюбно начала радужно-гривая пегаска.

— Сам виноват, — лишь хмыкнул в ответ единорог.

— Ты хоть знаешь, сколько после той заварушки вандерболты не могли выступать?

— Дорогуша, не нужно разжигать конфликт, — осторожно встряла единорожка.

— Ну, если они хотят быть частью вооружённых сил и получать причитающиеся им привилегии, навроде ранней пенсии, нужно чем-то жертвовать, — осторожно парировал единорог, игнорируя попытки единорожки уладить резко вспыхнувший конфликт.

— Да я тебя... — начинала злиться явно вспыльчивая пегаска. Поняв, что нужно как-то действовать и быстро, Шторм здраво оценил, что унять дикий нрав пегаса может только другой пегас.

— Слушайте, а вам так интересен Соарин? Я могу сказать, где он сейчас, и даже замолвить за вас словечко. В конце концов, мы с ним друзья. Хотя, конечно же, они не были друзьями.

— Друзья? — недоверчиво пробормотала пегаска.

— Всё так.

— А почему же тогда Твайлайт сказала, что у тебя нет друзей? — вновь осторожно влезла Рарити.

— Ну, понимаете, дело в том, что это друзья по работе, не совсем близкие друзья, это немного другое... да, — пытался он найти выход из тупика.

— Хмм, ну меня мало это волнует, если ты действительно сможешь познакомить меня поближе с Соарином, — задумчиво пробубнила Рейнбоу.

— Вот и хорошо. Мы можем обсудить это после Гала, а пока можете сами поискать его. Насколько я помню, обычно он упивается сидром где-то в местном баре неподалёку, — нагло соврал Шторм. Наскоро попрощавшись, она умчалась в небеса. Шторм же, оставшись один на один с Рарити, даже слегка замялся вначале, так уж вышло, что все его знакомые были либо земнопони, либо пегасы. Разве что Блюблад являлся единорогом, но его можно было назвать как угодно, только не другом.

— Тааак, вы единорог, я единорог, займёмся нашими единорожьими делами? — немного растерянно начал он.

— Простите? — ответила она слегка брезгливым тоном.

— Ну, вы первый на моей памяти единорог, который пытается стать моим другом. Честно говоря, я вообще без понятия, о чём общаться с моими собратьями. Мы... ну, у нас магия есть. Вы любите магию? — Рарити, похоже, лишь искренне рассмеялась в ответ.

— Ох, вы такой забавный. А я уж подумала... неважно, что я подумала. Так вы раньше особо не общались с другими единорогами? Могу вас заверить, что мы ничем не отличаемся в общении от пегасов и земнопони. Наличие рога ничего не меняет.

— Но мы можем делать магию, — вскликнул Шторм.

— Верно. Однако это не делает нас сильно отличными от других.

— Говорите за себя. Меня вот за это не любили, похоже.

— Мне жаль, что с вами так вышло. Давайте ради вашего комфорта не будем больше концентрировать внимание на нашей видовой принадлежности?

— Идёт. Так, я полагаю, вы занимаетесь разработкой одежды?

— Правильнее говорить "дизайном одежды", но в целом да. И должна отметить, ваша форма более чем стильная. Даже жалко, что я не приложила копыта к её разработке.

— Понимаю. Но, возможно, я бы мог подсобить вам с военными контрактами. Нам бы не помешало улучшить униформу. По себе могу сказать, что в зимних условиях у неё более чем хватает недостатков.

— О, я с радостью помогу вам. Так, к кому мне обратиться?

— Я знаком лично с маршалом Блюбладом. Полагаю, он достаточно высокого звания, чтобы объявить тендер, который, конечно, достанется вам.

— Блюбладом? А нельзя кого-то другого?

— А чем он вас не устраивает? Я даже мог бы вас познакомить.

— О, нет, нет, не стоит. Я уже, боюсь, с ним знакома.

Шторма более чем устраивал диалог об одежде, её дизайне и последних тенденциях военной и не только военной моды. Пока что всё складывалось весьма и весьма неплохо. Он почти не пил, и Файер лишь в очередной раз убедится в своей неправоте. Всё было так, пока Шторм не услышал знакомый голос, окликнувший его. Голос, который он слышал до этого лишь один раз.

— Капитан Грей Шторм? — На него смотрел знакомый белый единорог с синей гривой.

— Принц Шайнинг? — одновременно и напугано, и удивлённо ответил капитан.

— Что вы делаете тут? Я слышал, что вас помиловали, но не думал, что вам хватит наглости прийти сюда.

— Что? О чём вы говорите? — послышалось от Рарити.

— Он военный преступник, вот что! — не останавливался Шайнинг.

— Хватит клеветать на меня! Мне не предъявили обвинений, мне даже выдали медаль, признав мои заслуги! — крикнул он, указывая на награду, приколотую к мундиру.

— Тебя спасли интриги Блюблада и сочувствие Луны. Ты даже близко не достоин этой награды, равно как и этого меча. Скажи, каково это — засыпать, вспоминая, сколько невинных душ ты прикончил? Таким должен быть герой Эквестрии? Тебя нужно посадить в самые глубокие казематы, если не в Тартар, за всё, что ты сделал.

— Да твоя собственная сестра и принцессы верят в меня больше, чем ты, такой же солдат! — выкрикнул от гнева Шторм.

— Не смей даже подходить к моей сестре! — стал также переходить на крик Шайнинг.

— Послушайте, давайте успокоимся! — пыталась спасти положение Рарити.

— Дорогой? Всё в порядке? Ты помнишь, о чём мы говорили, когда ехали сюда? — послышался уже третий голос, после чего появилась его владелица — принцесса Каденс собственной персоной.

— Я... мы... это... — начал было оправдываться Шайнинг.

— Всё, с меня довольно. Идите к дискорду все вы! — выкрикнул разозлённый Шторм и, не дожидаясь реакции окружающих, телепортировался в ближайшие кусты.

Достаточно быстро смывшись с глаз посетителей Гала, он нашёл приятное место у заднего входа во дворец с отличным видом. Там он спокойно обдумывал, что и где пошло не так.

— Капитан Грей Шторм? — послышался знакомый голос.

— Кэррот Стик? А ты что тут делаешь? — уставился он на красного фестрала в деловом костюме.

— Слуги сказали, что видели вас, направляющегося сюда, поэтому я решил поискать вас.

— И зачем же я тебе нужен? — вскинул бровь единорог.

— Ну, видите ли, одна тайная поклонница решила передать вам в качестве подарка бутылку отличного вина, но отдать её попросили меня.

— А разве обычно не наоборот бывает? — с ухмылкой спросил Шторм.

— Возможно, но кто я такой, чтобы интересоваться дворянскими причудами?

— Так это кто-то из высшего света? Ну, неудивительно, других на Гала не бывает. Ладно, садись, давай что ли выпьем вместе, раз мы тут.

— Вы уверены? Подарок ведь вам предназначался.

— Да не ломайся, всё равно мне больше не с кем его особо разделить.

— Правда?

— Ага. Файер занят в военном крыле, моя служанка выполняет служебные обязанности на Гала, остальные, увы, меня в основном не жалуют.

— Мне жаль, сэр, — ответил тихим голосом фестрал.

— Да ладно, и хуже бывало. Ты вон тоже весь день работаешь, не покладая копыт со своими документами. Нужно и отдыхать иногда. — Не долго думая, фестрал согласился на распитие дорогого спиртного. Стоит ли говорить, что уже спустя полчаса оба пони быстро нашли общий язык.

— Я не понимаю, эти принцессы, эти военные, эти чиновники, им всем, всем плевать! — жаловался опьяневший от крепкого алкоголя Шторм.

— Я... я понимаю вас, — слегка грустно ответил фестрал.

— Правда?

— Да, более чем. Когда смотришь на это всё, вот вроде гармония, дружба, счастье... но это всё такое фальшивое, мёртвое. За фасадом ничего нет, просто картонная утопия, что построила богиня солнца. Это всё её игрушечный замок, которым она тешит своё самолюбие.

— Именно! — согласился Шторм.

— За этим всем ничего не стоит. Сколько я пытался всё исправить, сколько привлекал внимание к проблемам — меня лишь игнорировали. Создаётся ощущение, что и Селестия, и всё правительство живут в своём сказочном утопическом мирке, пока ситуация незаметно и медленно, но неостановимо становится каждый год всё хуже. Нищие и голодные на улицах Клаудсдейла и Мейнхеттенна только растут в числе. Я видел, как пони отдавали жизни, пока эти скоты проводили свой очередной праздник! — ругался Шторм.

— Так, может, и не надо ничего менять? — неожиданно предложил Кэррот Стик.

— Это в каком смысле?

— Если это уже не спасти, просто дать сгореть и построить на руинах что-то получше?

— Просто дать Эквестрии сгинуть? В чём тогда смысл всех многочисленных жертв, что я принёс и заставил принести других?

— Ну... возможно, я перебрал... уххх, простите, сэр, мне надо... отойти, очень, очень важные чиновничьи дела, — с этими словами фестрал попытался уйти, но, врезавшись в ближайшую стену, упал на пол, мирно посапывая в процессе.

— Эххх, новички. Говорил же, нужно было закуску найти. Не учатся ничему некоторые и учиться не хотят, — устало пробубнил Шторм. Сам единорог, однако, похоже, только вошёл в раж и твёрдо решил, что не позволит никому испортить ему вечер, особенно ничтожествам, ни разу не бывавшим на передовой, упорно при этом игнорируя странные звуки на границе сознания. С этими мыслями он направился обратно на Гала. Недолго размышляя, он подошёл к Рарити, пьющей какой-то местный изысканный напиток.

— Здравствуйте, я вернулся! — произнёс он весёлым голосом.

Оглянувшаяся пони мигом сменилась в лице.

— Вы... вы что, пьяны?

— С чего же вы это взяли?

— У вас перекошена фуражка, и ваш голос явно не тянет на трезвый.

— Ну, может быть, я просто решил немного, так сказать, сбросить напряжение. Вы лучше скажите, раз я и вы единороги, это ведь значит, что вы точно не станете от меня убегать, если я вам предложу что-то интересное?

— Ч-что? — неуверенно ответила единорожка.

— Ну, вы знаете, в этом дворце сложились такие странные традиции благодаря нашей замечательной Каденс. Увы, меня почему-то все боятся. Вот я и подумал, раз вы такая же, то может...

— Извините, что перебиваю, но о каких традициях, благодаря мне, идёт речь? — дружелюбно встряла розовый аликорн. В совсем нетрезвой голове Шторма сразу сложилось два и два: раз Каденс тут, значит, и Шайнинг тоже. И что гораздо хуже — их отношения гарантируют, что во всех вопросах она будет придерживаться его стороны, что по умолчанию делает её в условиях военного положения врагом. А алкоголь, судя по всему, как раз ударил в голову и обеспечил ему это самое положение буквально. Он чувствовал, как на границе сознания начинают бить барабаны, а нарастающий гул песнопений толкает его вперёд, и он этому зову противиться не может.

— Вы! Вы! Вы превратили дворец в долбанный траходром! Это всё из-за вас!

— Ч-что? — произнесла шокированная аликорн, пока Рарити осторожно удалилась в неизвестном направлении.

— После вашего появления пони стали несдержанными, во всех смыслах. Особенно гвардейцы и слуги, вот что!

— Но я всего лишь несла любовь!

— Любовь?! А почему-то я вот любви не чувствую! — Ответ её он, впрочем, уже не слушал, поскольку его сознание сфокусировалось на двух пони, стоящих где-то в другой части зала, Шайнинге и... Стилл Фанге. Ох, как же они его бесили, ублюдки, считающие, что им всё можно, что они герои, а он грязь под их копытами. В другой ситуации он бы ни за что не решился на это, но гул в голове лишь нарастал, и он мог поклясться, что слышит громкий звук солдатских песен прямо перед собой, распевающих о смерти, идущей на штыках, и вечной славе. Его тело само двигалось, пока скорость обработки информации мозгом оставляла желать лучшего.

— О! А вот и наше величество принц-консорт! Что?! Приятно за женой сидеть, да? Кем бы ты вообще был, если бы не она? Капитаном, как и я? — с ходу врезался он в их разговор, прерывая его потоком брани в адрес Шайнинга.

— Грей Шторм? Как у тебя наглости хватило вернуться? Ты ещё и напился как свинья?

— Да? Зато я не был околдован королевой жуков. Спорим, ты ещё и спал с ней, пока она под маскировкой была? Понравилось, небось? Поэтому ты был так зол, когда я чейнджлингов убил? Жукофил дискордов!

Стилл Фанг уже было хотел заступиться за шокированного такой дерзостью Шайнинга, как Грей Шторм перекинулся и на него.

— А ты! Просто высокомерная скотина. Из-за своей потаскухи, которую сам и отпустил, зная, что тут творится, переломал мне все кости! Я ничего не забыл, ничего не простил!

— Да я же тебя прикончу за такие слова в её адрес, выродок ты дискордов, — скрипя зубами, ответил Стилл Фанг. Вполне очевидно, что оба пони предпочитали не отступать в таких ситуациях.

— Я вас всех в гробу видал, обжирающиеся мрази, пирующие тут, когда мы дохли в Северяне и Эйнджлесс Форесте. Довольно, я тебя вызываю на дуэль! На мечах!

— Я с радостью накажу такого придурка, как ты, ещё раз! — надменно ответил капитан, выхватывая клинок из ножен. Шторм в свою очередь извлёк свой лунный клинок из его вместилища и принял боевую стойку. Очевидно, его противник считал, что раз он пьян, то значит беззащитен. Ну, его ждёт горькое разочарование, металось в голове единорога. Уже после первой серии обмена ударами под удивленные возгласы окружающих, Шторм почувствовал, как разум окончательно заполняется гулом, зовущим его за собой. Что-то было в вине — последняя мысль, промелькнувшая в голове, прежде чем алый туман застелил его сознание. Перед ним проносились фрагменты происходящего, на которые он никак не мог повлиять, даже если бы захотел: вот бой, вот он пропускает удар, но не останавливается, игнорируя раны, и шокированный противник получает расплату. Вот он стоит перед лежащим в собственной крови, раненым, но живым пони. Вот его пытаются скрутить гвардейцы, а он кладёт их телекинезом одного за другим, параллельно атакуя излишне приблизившихся к нему своим мечом, повинуясь шуму в голове, зовущему в бой.

Очнулся он уже в темнице, с перебинтованным телом и абсолютно опустошённым. Не дожидаясь, пока он полностью придёт в себя, гвардейцы поволокли его из камеры в неизвестном направлении. Удивительно, действие вина давно должно было кончиться по его личным ощущениям, но гул в голове никуда не ушёл. Военные марши продолжали стучать на границе сознания, как и раньше. Прошло некоторое время, прежде чем он восстановил концентрацию и понял, куда его принесли. К знакомым резным дверям, грубо забросив внутрь помещения.

Читающий папку Блюблад, при виде Шторма, сразу изменился в лице — в котором теперь читался лишь нескрываемый гнев.

— Некро-завод? НЕКРО-ЗАВОД? Серьёзно!? — орал он, кидая в Шторма папку.

— Ч-что? — непонимающе спросил пытающийся прийти в себя единорог.

— После того, что ты вчера устроил, тебе конец, вот что! — не успокаивался принц. — Как я мог, как я только мог довериться такому, как ты! Всё, во что я вложил столько усилий, испорчено, — говорил он больше себе, чем Шторму, очень раздосадованным голосом, параллельно ходя по комнате взад-вперёд. Видя непонимающий и испуганный взгляд Шторма, он тяжело вздохнул и сел обратно за стол.

— Сядь, — холодным и настойчивым голосом потребовал он. Уставшему единорогу не оставалось ничего, кроме как подчиниться.

— Селестия покопалась в твоём сознании, просмотрела его от и до.

— А она может? — недоверчиво спросил единорог.

— Единственный полноценный маг разума, что может вмешиваться в сознание, это принцесса Луна, да, однако и Селестия, хоть и гораздо хуже, кое-что умеет. Из собственных соображений Луна отказалась от этой операции, когда тебя скрутили, поэтому тётушка Селестия сама всё сделала.

— Ох, но ведь это значит...

— Да, ей пришлось, так сказать, надломить твой разум, но об этом позже. Гораздо важнее, что она там нашла. Не сказать, чтобы ты ей нравился, не даром многих солдат северян изгнали. В обществе Эквестрии нету места маньякам и садистам, расшатывающим его.

— А я?

— А ты оказался не просто параноиком. Нет, ты оказался нездоровым, травмированным социопатом, которому не то что не помочь, а от которого изолироваться нужно. Её ужаснули и твои мысли, и идеи, и то, что ты сделал с Твайлайт. Она для неё считай как дочь, а ты не только вывалил на неё кучу лишнего, но и использовал, чтобы проникнуть в запретную секцию. Такое манипулирование чувствами своей ученицы Селестия простить не может, хотя даже твои прошлые преступления она стерпела.

— Чувствами? Да о чём вы говорите? У меня не было на неё никаких планов.

— Идиот, зато у неё могли быть. Много думаешь, она с жеребцами общалась?

— Ну, да? — на что принц лишь вздохнул.

— Одним словом, ты в полном крупе. Тётушка уже провела заочный суд и вынесла вердикт.

— Что? Но я же верен Эквестрии!

— Она знает это, однако на то, что ты покалечил сторонних пони, её друга, испортил жизнь её ученице, она закрыть глаза не может. И, конечно, самое важное — она не может оставить в гармоничном обществе Эквестрии маньяка-социопата, у которого в голове одна война и смерти.

— Но это ведь не так! — вскрикнул Шторм, на что получил лишь телекинетическую пощёчину.

— Не перебивай меня! — грубо заткнул его принц. — Она изменила слегка твоё сознание и личность. Чувствуешь, что-то долбит в голове и зовёт сражаться? Вот это оно. Именно об этом я и говорил. Она буквально сломала и пересобрала твой разум, то что раньше было в глубинах сознания было выпущено наружу. Зачем она это сделала? Принимая всё вышесказанное мною, для серьёзных, по-настоящему угрожающих гармонии личностей есть по большому счёту всего несколько вариантов. Но ввиду того, что твои преступления не настолько ужасные, ты не руководствовался собственными целями и всё же верен Эквестрии, вместо того чтобы кинуть в самые глубокие казематы к таким же неисправимым преступникам, тебя отправят в сумеречную дивизию, смывать, так сказать, позор кровью.

— Что ещё за сумеречная дивизия?

— Одно из многих формирований, которое и ответственно за безопасную и мирную жизнь в Эквестрии. Туда набирают таких же провинившихся. Её члены не имеют права возвращаться в Эквестрию. Они сражаются на правах добровольцев в любых войнах, на которые укажет корона. Они защищают гармонию и ведут самоубийственные операции всюду, где принцесса посчитает нужным. Поэтому она и сделала это с твоим разумом, считая это самым гармоничным решением. Она подготовила его: ты этого хочешь, ты этого жаждешь, она даст тебе это в полной мере. Все счастливы.

— У меня есть шанс вернуться? — полным отчаяния голосом спросил Шторм.

— Если тебя когда-то решат помиловать, что маловероятно. Так же, как и маловероятно, что ты доживёшь до этого момента. — Единорог лишь печально вздохнул, едва не срываясь на плач.

— Хватит рыдать. Ты просто получишь то, что желало твое больное сознание где-то в глубинах разума, счастливый конец для всех, не так ли, "капитан"? — Не дожидаясь, пока собеседник успокоится, его скрутили гвардейцы. Он почувствовал, как его заковывают в кандалы, а на рог надевают блокатор. Ему даже не дали ни с кем попрощаться. Его друзья и знакомые знали только, что его отправили в вечное изгнание за то, что он по пьяни поранил с полдюжины пони. Это был провал, полный провал, крах всех его планов. И если у Файера ничего не выйдет, это еще и скорый крах Эквестрии. Его доставили в какой-то транспорт, судя по всему дирижабль, и заперли в стальном холодном помещении. Он сам не заметил, как уснул.

Оказавшись посреди своего сна, он мог поклясться, что раньше он выглядел... цельнее. Теперь мертвая и выжженная земля парила в пустоте, как отдельные островки, на одном из которых он и стоял. Продолжалось это, впрочем, недолго: он достаточно быстро ощутил знакомый взгляд, хоть уже и в единственном числе.

— Приветствую, мой маленький подданный, — донесся откуда-то голос неестественно жуткий и величественный . Оглянувшись, он заметил, как на его островок приземляется черный аликорн с ярко выраженной броней.

— К-кто ты? — трусливо начал он пятиться.

— Неужели за эти несколько лет пони уже забыли мое имя? Особенно те, кто меня боготворили, — с легкой досадой добавила она в конце.

— Найтмер Мун? — уже особо не боясь, спросил он.

— Собственной персоной, — самодовольно ответила аликорн.

— Ты мой сон или что? — недоумевая спросил единорог, на что та лишь устало вздохнула и начала рассказывать про цепь событий с её стороны.

— Нет, я не твой сон, произнесла она параллельно рассмеявшись злобным смехом. Я вошла в твой сон. Когда меня изгнали, я просто ушла в глубины сознания Луны. Я могла видеть, знать и чувствовать всё то же, что и она, но только недавно набралась достаточно сил, чтобы ходить по снам, естественно скрывая все от этой дуры.

— Ну, допустим, я верю тебе. Зачем ты ко мне пришла? — недоумевая говорил единорог.

— Всё просто: мы похожи, это раз; ты считаешь меня богиней, это два; мне нужна твоя помощь, а тебе моя, это три.

— Давайте уж по порядку. Чем это мы похожи?

— Нас обоих использовали, выкинули, избавились, принесли на алтарь истории. Проще говоря, мы оба лишние в их прекрасной милой сказке.

— Ну, допустим, звучит убедительно, как минимум теперь, когда мой разум наполнен только призывами к убийствам. Что дальше?

— Вы верили в меня на протяжении веков, вы молились на меня, вы — мои потерянные и забытые дети. Разве ты не хочешь вернуть свою богиню?

— Это правда, но я не могу знать, что те легенды правдивы. Хоть и могу разделять их ценности и смыслы, я не знаю о вас настоящей практически ничего. Что насчет вечной ночи?

— Вечная ночь? Я просто исполняла желание Луны только для того, чтобы меня заперли, а она, вся такая святая, вернулась и предстала в хорошем свете, пока злой монстр повержен, — с нескрываемой злобой говорила Найтмер.

— А чего вы хотите сейчас?

— Во-первых, выбраться, вернуть тело, доказать, что я не просто злая личность Луны. А затем, после обретения свободы, захватить Эквестрию. Ты сам видел, она стагнирует. Селестия слаба и безвольна, а Луна — размазня, что никогда не наберется сил взять власть или хотя бы пойти против мнения сестры. Ты знаешь, что пони нужен сильный лидер. Лидер, который сплотит и защитит их. Всё, что тебя не устраивало в Селестии, есть у меня.

— Откуда вы знаете, что меня в ней не устраивало?

— Помимо того, что я знаю всё то же, что и Луна? Я не первый раз слежу за твоими снами и мыслями. Магия разума, в которой я, логично, разбираюсь не хуже Луны, открывает разные двери, в том числе к эмоциям окружающих.

— Ну, допустим. Я всё ещё сомневаюсь, но давайте далее. Зачем мне ваша помощь, и чем могу помочь вам я?

— Во-первых, когда я вернусь, мне достаточно быстро потребуются опытные кадры. Будет глупо рассчитывать, что Селестия смирится с моим существованием. Начнется война, ужасная война. А ты — один из опытнейших эквестрийских офицеров, который, в добавок, теперь уже и абсолютно не скрывая за барьерами своего сознания, желает войны. Однако даже чтобы вернуть себе тело, мне понадобится сторонняя помощь. На моей шахматной доске ты отнюдь не пешка. Ближе к слону или ладье.

— Интересно, что нужно, чтобы стать ферзем? — произнес единорог с глупой улыбкой пони, потерявшего всё, направив взгляд куда-то в пустоту.

— Слишком далеко загадываешь, мой маленький пони. Если... когда я выиграю, я думаю, что твоя награда будет более чем достойна, и зависеть она будет только от того, как ты себя проявишь, — продолжала свою речь Найтмер всё таким же величественным голосом, без намёка на смущение.

— А мне зачем нужна ваша помощь? — устало спросил Шторм.

— Элементарно. В первую очередь, если исключить очевидные мотивы в виде твоей награды, вечной славы, получения места, которого ты заслуживаешь, и всего прочего, что так претит твоей грязной душе, твой разум умирает. — Видя не сильно удивлённый, а скорее усталый взгляд, она продолжила. — Селестия то ли по своей неопытности в магии разума, то ли специально сделала всё так, что твоя личность будет буквально на части разваливаться, пока не исчезнет, оставив лишь пустоту. Участь, на мой взгляд, хуже смерти.

— И вы меня спасёте? — без особой надежды задал он вопрос.

— Сейчас я могу только отсрочить это на пару лет. Но с физическим телом я смогу тебя спасти. Параллельно, если ты согласен, я бы в качестве гарантии внедрила в твой разум абсолютную преданность мне, еще один якорь, заставляющий тебя хвататься за свою жалкую жизнь.

— Ну, похоже, выбора у меня всё равно нет. Однако я хотел бы кое-что спросить, — не дожидаясь согласия, он продолжил. — Вся эта история, всё дело было в вине. Кто-то передал мне отравленное вино. Я перестал себя контролировать изначально из-за этого. Какое-то зелье бешенства или что-то вроде того, зебриканская гадость одним словом. Кто бы это мог быть? Кэррот Стик сказал, что это была поклонница.

На пару секунд задумавшись, аликорн всё же дала свой ответ.

— Это не может быть Луна. Она тебе явно симпатизирует, и я бы заметила поменяйся что-то. Мне так же нет смысла влиять на это, ведь я не могла предсказать реакцию Селестии, да и взаимодействовать с миром смертных я почти не могу. Учитывая, что знакомых пони у тебя не очень много, это могла быть только Селестия. У неё и мотив есть. Ты травмировал её ученицу чуть случайно не влюбив в себя в своих корыстных целях. Она всё ещё боялась тебя и считала опасным, хоть и поддалась на уговоры Луны и Блюблада, обычно ее планы не требовали ранений пони, но не стоит забывать что при желании она легко сможет их исцелить, а вот твои раны останутся только твоими. В любом случае это единственная возможная подозреваемая.

— Вы просто натравливаете меня на неё, — всё ещё без особых эмоций ответил единорог.

— Я лишь говорю тебе своё мнение, смертный. Принимать его или нет — решать тебе.

— Хорошо, а что вы знаете про Сумеречную Дивизию, куда меня отправляют?

— Знают об этом немногие: только принцессы и некоторые из высшего командования. Это смертники, пущенные на алтарь гармонии, играют роль отрядов добровольцев-гармонистов во всех войнах, куда их отправляет Эквестрия. В отличие от других частей армии, не жди там пощады. Телесные наказания повсеместны, нравы жестоки, смертные казни присутствуют, и поверь мне, некоторые весьма изощренны. Одним словом, это отлично закалит тебя, мой маленький пони, если ты, конечно, выдержишь.

— Ладно, допустим. Выбора, похоже, в любом случае нет. Что мне делать теперь?

— Всё просто: дай свое согласие на то, чтобы я порылась в твоем разуме, а затем попытайся выжить столько, сколько возможно. Я уже достаточно хорошо узнала твою личность, чтобы верить в то, что ты с этим справишься. Я же буду постепенно изнутри подтачивать совесть Луны, и когда она наберётся сил и воли, она убедит Селестию тебя вернуть. Я могла бы попытаться воздействовать и на Твайлайт Спаркл. Не сказать, чтобы она испытывала к тебе сильные чувства, хоть это и лучше, чем ничего. Но не факт, что Селестия не сотрёт ей память. Аликорну разум сломать тяжело, она даже не заметит вмешательства. Ты же должен пытаться выжить и сохранить своё сознание и личность максимально целостными. И когда придёт время, возможно, ты сможешь вернуться и доказать, что те усилия, что я сейчас вложила, имели смысл.

— Тогда... я согласен? — тихо ответил он.

— Отлично, мой верный подданный. Я сейчас всё сделаю, — её рог начал светиться, и он действительно почувствовал, как его сознание начинает собираться, скрепляясь прочнее. И что-то ещё поменялось... он теперь чувствовал абсолютную преданность, абсолютную любовь к Найтмер. Он обязан ей помочь, он точно ей поможет. Она его богиня, она его судьба, он пойдёт на всё ради неё, она его жизнь. Видя его лицо, аликорн могла лишь понадеяться, что не переборщила с установкой привязанности к себе.

— Теперь, мой верный подданный, пробудись. И когда наступит время, я призову тебя на дело всей твоей жизни! — После этих слов мир сна стал рушиться, а пони в итоге очнулся. Его особо не спрашивая, подхватили и вновь потащили по стальным коридорам его транспорта, чтобы выкинуть куда-то на песок посреди лагеря. Оглянувшись, он обнаружил себя в кучке таких же пони, у некоторых были пустые взгляды или не самые приятные шрамы на теле. Перед новоприбывшими вышел офицер в военной форме и начал толкать речь перед рекрутами.

— Итак, мясо, добро пожаловать в гордые ряды Сумеречной Дивизии. Не рассчитывайте на своё выживание или вообще на что-либо. Раз вы тут, значит вам придётся отдать свою кровь и плоть за гармонию, хотите вы того или нет. А теперь к делу: Король Шторм, безумный йети из южных земель, идёт огнём и мечом по Зебрике. Наша задача — остановить его тут, чтобы он не добрался до нашего дома. К счастью, зебры готовы сражаться, и мы поможем им остановить его. Через неделю готовьтесь оказаться на передовой...

12 - Забытый солдат забытой войны

Музыка:
Тема передающая атмосферу войны в Седельной Аравии: https://www.youtube.com/watch?v=FytcxmBT9Ls
Олово / в чёрном песке(хз насколько уместно, но мне показалось в тему): https://www.youtube.com/watch?v=cq5Lf-WumfI
Победа: https://www.youtube.com/watch?v=CCB_r6VWs-Q

Седельная Аравия, жаркий край пустынь и гор, гордые просторы которой теперь слышат лишь грохот взрывов, свист пуль и боевые кличи солдат. Отряд пони двигался среди горных ущелий и перевалов. Форма была поношена и покрыта рваными дырами, многие имели наскоро перебинтованные раны с уже засохшими алыми разводами, винтовки были в пыли, а большая часть висевших на поясах и спинах мечей была сломана.

Капитан! Деревня впереди! — крикнул самый передний солдат.

Пони, командующий группой, с треснутой военной каской, на которой висела привязанная резинкой растянутой вдоль каски пачка сигарет, рядом с которой были грубо нацарапаны отметины, символизирующие количество пройденных владельцем операций, лишь хмыкнул в ответ. У него на спине среди всех вещей висел меч в замотанных тканью ножнах с лезвием, благословленным самой богиней ночи, и винтовка, чей приклад, похоже, не раз били о тела неудачливых врагов, судя по заметным вмятинам и кровавым следам.

Как далеко до границы? — пустым голосом спросил он.

Не менее пяти километров, может даже десяти. Даже если бы карта осталась после того боя, на этой местности мы ориентируемся плохо, — не менее пустым и уставшим голосом ответил солдат.

— Ясно. Окружить, чтобы никто не ушёл, зачистить, свидетелей не оставить, всю еду забрать. На всё про всё час.

Так точно, — отдал честь солдат и направился занимать позиции.

Сам же капитан отправился контролировать ситуацию на ближайший холм с биноклем в копытах, параллельно закуривая косяк, который он купил в Варзене во время последней операции в Северной Зебрике. Операции – это то, в чём он измерял свою жизнь, ни года и не минуты, а только количество операций, через которые он прошёл. Сколько он себя помнил, он служил в рядах сумеречной дивизии, сколько себя помнил, все его звали Капитаном. Было ли у него когда-то другое имя? Было ли вообще что-то до того, как он оказался тут? Обычно он не задумывался об этом, ни об этом, ни о том, за кого или за что они сражаются и умирают ни вообще о чем-то выходящем за рамки нормы, мысли в какой-то момент просто увязали будто натыкаясь на пустоту. Каждая новая война не вызывала рефлексии или интереса. Про эту, например, всё, что он знал, это что лошади с синим флагом – их друзья, что конечно уже само по себе наверное является определяющим для любого уважающего себя гармониста, все остальные должны умереть или подчиниться. Привыкнув к абстрактной "гармонии", которой их мотивировали командиры, и этот стиль жизни его более чем устраивал. С одной стороны, он чувствовал только боль от постоянных марш-бросков и сражений, боль, что истощила его тело и покрыла новыми шрамами, но в то же время не мог даже мыслей найти, чтобы этому возмутиться. Это чувствовалось настолько... естественно, будто он на своём месте, где всегда должен был быть. И шум в голове не уставал это подтверждать, призывая к новым подвигам и славе, вещая про победу и смерть во имя... Он уже не помнит, за что он хочет умереть, но его это редко смущало. Порою он многое забывал. Однако кое-что в последнее время нарушало его покой. Странный черный аликорн, появляющийся время от времени в снах, которых он до этого и не видел, или в каких-то давно забытых воспоминаниях, отклики которых мелькали в его голове. При виде этого аликорна его сердце начинало биться сильнее, а все чувства кричали и призывали к чему-то, о чём он должен был бы помнить. Это, а также возникшие сильные головные боли поставили в тупик медиков, утверждающих только то, что это не связано с ранениями. Единственное, что спасало от спонтанно возникающих болей, это эта дурацкая зебриканская трава, что он курил. Это даже сподвигло его расспросить некоторых из своих неразговорчивых и так часто меняющихся сослуживцев о том, что было с ним до сумеречной дивизии. Ответить, впрочем, никто так и не смог, а многие увы слишком быстро погибали в боях. Выныривая из немногочисленных воспоминаний о прошлом, он наблюдал в бинокль, чтобы никто не ушёл, пока из деревни слышались выстрелы и крики ничего не подозревающих лошадей. Ни жеребенок, ни кобыла, ни старик не сообщат ближайшему патрулю, что видели их, все найдут свою смерть от пули или штыка, и то что он тут сидит с биноклем это гарантирует. Капитан не испытывал к ним особой жалости или каких-либо эмоций в принципе, ни потому что политрук убеждал их, что это "малые жертвы во имя гармонии", ни потому что для них подобные операции "зачистки" успели стать нормой, а скорее, так сложилось само собой. С тех пор как он очнулся в один прекрасный день в рядах дивизии, он не встречал в голове даже намёка на сдерживающий механизм. Ему в сущности было всё равно и на себя, и на своих сослуживцев, и тем более на гражданских. Работа есть работа, смерть есть смерть, все умрут, не так ли? Он просто выполнял то, что прикажут, потому что... Почему он это делал, он тоже не задумывался. Солдаты к этому моменту уже закончили сваливать трупы крестьян в заранее вырытую яму. Капитан легко подпалил их огненным шаром из своего рога. Ничто более не мешало истощённому отряду пони продолжить путь. Изматывающий тридцатикилометровый марш-бросок за линию фронта подходил к концу. Всё, что от них требовалось, — добраться до узла снабжения противника в городе с причудливым названием Тротадла и уничтожить его. Увы, их действительно ожидали, и в ходе кровавой битвы погибла большая часть отряда. Это не помешало им выполнить очередную задачу и смыться до подхода новых сил. Увы, многих раненых пришлось оставить, но им предоставили оружие и пули напоследок в качестве акта милосердия. Усилиями политрука об участи пленных они знали гораздо подробнее, чем хотелось. Долгий марш заканчивался очередной уверенной победой, не так ли? Как вдруг плетущиеся по пустыне пони были остановлены внезапным огнём, скосившим нескольких в голове группы. Рассыпавшись по немногочисленным укрытиям, очень быстро стало ясно, что враг ведёт прицельный огонь из окружающих их гор. Ситуация в лучшем случае паршивая. Капитан быстро включил заклинание обнаружения жизни и определил по появившимся бликам в глазах, где засели враги. Он бы не прожил так долго, если бы не умел так хорошо воевать, и эта ситуация была отнюдь не чем-то необычным для него. Под плотным ружейным огнём он принялся усиленным голосом выкрикивать приказы:

— Дымовая завеса, двенадцать часов, пулемёты на холм, подавить врага на семь, пятеро пусть зайдут с фланга, десятеро в лоб отвлекают под завесой основной огонь, пошли!

Солдаты принялись исполнять приказы, зная, что будет, если они попытаются воспротивиться, пока сам Капитан, выхватывая винтовку, двинулся с отрядом, обходящим врагов с фланга. Настолько незаметно, насколько возможно, они забирались на ближайшие горные уступы, так и норовя упасть прямо в пропасть. Достаточно плотно закрепившись на вершине, они двигались в сторону, откуда летели пули, скрываясь за немногочисленной горной растительностью. Заметив отряд лошадей в красных одеждах на соседнем выступе, они открыли быстрый и прицельный огонь, скашивая их. Некоторые, почти мгновенно ловя пули, падали вниз, как и рассчитывал Капитан, делая очередной выстрел и досылая новый патрон в патронник телекинезом. Своим беглым огнём они вынудили врага отойти на другую часть выступа, и те быстро оказались прямо на огневой линии пулемёта, который уже был развернут к этому моменту. Стычка длилась недолго: враги либо погибли, либо лежали и медленно умирали от ранений. Добить их, впрочем, желания ни у кого не было. Со стороны пони тоже не обошлось без потерь: шесть солдат из десятерых, посланных отвлекать огонь, были наскоро закопаны в местной сухой земле, предусмотрительно освобождённые от припасов. Очередной день их диверсионно-разведывательной роты. Пересекая тяжёлые горные уступы и вдыхая горячий пыльный воздух, без лишних слов или пререканий они двигались к следующему рубежу. До фронта оставалось меньше километра, и все знали, что в случае ранения и невозможности продолжать движение, лучшее, на что могли рассчитывать, — это пуля от собрата, чтобы умереть быстро. Спустя ещё час тяжёлого пути они наконец увидели то, к чему так долго шли, — линии траншей, вырытых в сухом песке, на которых виднелись союзные синие флаги с жёлтым кругом посередине. Но определённо не всё было спокойно. Если присмотреться, можно было увидеть зарева пожарищ и даже рассмотреть угловатые силуэты местных архаичных танков, стреляющих трассерами из своих тяжёлых пулемётов куда-то в сторону позиций с синими флагами, с которых в свою очередь пытались вести вялый ответный огонь, подавляемые ещё и залпами артиллерии, бьющей откуда-то из их зоны видимости, пока отряды пехоты с красными знамёнами, на которых красовалась чёрная звезда с какими-то надписями на местном языке, под крики своих офицеров рвались вперёд.

— Похоже, покой нам только снится, — проворчал усталый сержант.

— Они пошли в атаку, похоже, пригнали бригаду танков для поддержки наступления. Не часто они так делали, и пора напомнить, почему не стоит так делать, — без эмоционально ответил Капитан, не замечая его слов.

— Зайдем с тылу?

— Да, вырежем артиллерию, а затем пехоту. Без неё эти коробки стоят мало. Потом просто уничтожим их одну за другой.

— Так говорите, будто это раз плюнуть.

Проигнорировав и эти слова, капитан вновь стал выкрикивать приказы к атаке:

— Найти артиллерию, уничтожить артиллерию, обратить в бегство красных, половина атакует танки с тыла и выигрывает время что бы фронт не рухнул. Всем всё ясно? — уже более бодрым, но хриплым от обезвоживания голосом крикнул он.

Видя молчаливые кивки солдат, он поспешил отправиться с ближайшей группой. Осторожно двигаясь в сторону гор, удобно расположившихся в отдалении от поля боя, в которых без сомнения и гнездились вражеские орудия, они неслись галопом, чтобы зайти к артиллеристам с тыла и атаковать неожиданно. С биноклем в телекинезе, выглядывая из кустов, капитан одну за другой примечал позиции орудий по заметным вспышкам выходных залпов, затем разделил группу на отряды, по одному на каждое орудие, сам при этом двинулся с одним из них. Под пыльные бури, сдирающие кожу с незащищённых частей тела, он осторожно подполз к позиции артиллеристов. Телекинезом выхватил гранату и отправил её прямо на позицию, и как и на других позициях, одновременно с очередным залпом орудий, ячейку орудия разорвал взрыв осколочной гранаты. Это, к сожалению, похоже, оказалось недостаточно, чтобы вызвать детонацию боеприпасов и убить всю обслугу. Тяжело вздохнув, он выхватил меч и прыгнул прямо на примостившуюся в горном выступе укреплённую артиллерийскую позицию, с ходу нанося колотый удар коню, пытавшемуся помочь лежачему раненному. Под крики на неизвестном языке он пустил магический шар в другого артиллериста, хватающего винтовку, поджигая его плоть и шерсть. Как вдруг, почувствовав движение воздуха сзади, он телепортировался на метр вбок, уходя от удара другого жеребца, вооружённого кривой саблей. Озлобленный конь, направив на него свой ятаган, выкрикнул что-то явно недоброжелательное на своем языке:

— سأمزقك كالحيوان!

Игнорируя неизвестную ему речь, он, устало закуривая очередную сигарету, извлечённую телекинезом из пачки на шлеме, выхватил винтовку и без секунды заминки пустил в него несколько пуль, которые скосили ошарашенного коня, улетевшего вниз со скалы, ещё наверное живого. Оглянувшись вокруг, он увидел, что из пещеры, служащей укрытием для персонала арт-роты, слышны новые гневные крики.

— الهارمونيون هنا، إلى السلاح!

Он подошел к раненому, всё ещё лежащему на земле в окружении искалеченных гранатой трупов товарищей или их кусков. Тот лишь испуганно смотрел на силуэт пони, неторопливо идущего к нему с мечом.

— أنا أصلي! رحمة!

Капитан не разбирал язык местных, да и не горел желанием, поэтому просто нанёс размашистый верхний удар, красиво отделяя голову от тела наслаждаясь звуком соприкосновения пылающей звездной магии с позвоночным столбом недруга. В свою очередь, крики сзади уже были гораздо чётче слышны. Соблазн рвануть прямо в гущу врагов со штыком и мечом наперевес был силён, о чём напоминали скрипучие военные марши, гудящие в голове. Но он ещё не настолько поддавался своим инстинктам. Вместо этого он громко и показательно кашлянул, заставляя показаться остальную часть своего отряда.

— Простите, что задержались, сэр! — Солдатским тоном попытался оправдаться боец, явно надеющийся, что его командир не вернётся с этой вылазки.

— Ага, огнемёты есть? — Без интереса спросил капитан.

— Только один остался.

— Хватит с головой, выжгите этих паразитов из их муравейника, я задержу их, пока огнемётчик подготовится.

— Так точно! — После этих слов "счастливчик" с баллоном на спине стал натягивать противогаз, доставая его из седельных сумок. Огненные шары единорогов, безусловно, были эффективными, но требовалось что-то, обеспечивающее постоянный поток огня, что-то более надёжное, чем магия.

Капитан, двигаясь в сторону несущейся к нему толпы солдат в красной униформе, уже целящейся в него из своих винтовок, призвал щит. Пули бились об него одна за другой, пока он убивал врагов аналогично, одного за другим ответным огнём верной винтовки из за входа в пещеры. Поняв бесполезность стрелковых атак, ближайшие кони с блестящими штыками рванули прямо на него, вступая в схватку с единорогом. Тот успел выхватить клинок, теряя концентрацию и выпуская из телекинетической хватки винтовку, и отбить массированный удар, парировав его. Однако его всё-таки смогли вытолкнуть из узкого прохода. Отбивая удары наседающих толп, он краем глаза видел, как остальной отряд уже схватился в бою с основной толпой врагов, а огнемётчик гордо вышагивает вперёд, поливая окружающих огненной струёй обращая пылающие силуэты врагов в бегство, высасывая сам воздух из окружающего мира.

Однако, отвлекшись на это к своей глупости, которую он осознал слишком поздно, Капитан оказался прижатым четырьмя массивными солдатами, которых он не мог осилить в одиночку. Союзники, похоже, не торопились ему помогать. Успев нанести резаную рану ближайшему врагу в район шеи, он всё-таки оказался прижат к краю позиции у покорёженного взрывом гранаты орудия. Ещё один враг встретился с лезвием лунного клинка, чувствуя обжигающую мощь звёзд. Но, увы, пользуясь тем, что их оружие гораздо длиннее его клинка, два других нанесли ему синхронный удар в корпус, параллельно пронзая грудь и скидывая в пропасть, оставляя сломанную часть своих штык-ножей в ранах.

Видя отдаляющийся уступ горы, с которого его скинули, он ожидал, что в голове промелькнёт вся его, не самая, наверное, большая жизнь. Он уже был готов встретить закономерный конец.

Рано или поздно это всё равно должно было произойти, никто не живёт вечно, — мелькали мысли в голове. Он уже смирился со своей бесславной гибелью, как вдруг в очередной раз увидел всплывший в голове силуэт чёрного аликорна.

НЕТ! — Прямо прокричала уже другая внезапная мысль в его голове. Он не может тут погибнуть, есть та, кто ему нужна, та, кому нужен он. Не важно, что он даже не знает, кто это, и, наверное, никогда не узнает, он ещё должен жить, обязан! Быстро прикидывая варианты за доли секунды, он смог сложить хоть и весьма призрачный, но план к спасению. Он собрал всю концентрацию в единую точку в роге и попытался схватить самого себя телекинезом. Это считалось очень тяжёлым. Он не уверен, откуда знал это, и даже не надеялся, что сумеет выжить. Но его собственное магическое поле сумело окутать его тело за секунду. Оно не спасло его от падения, но сумело амортизировать и замедлить его, превращая его из смертельного в просто крайне болезненное.

Придя в себя на горячем песке, он хотел встать, чтобы избежать ожогов, однако раны заставили его лишь болезненно прохрипеть. Возможно, некоторые кости были сломаны от падения, не считая двух ран от штыков, которые, однако, не кровоточат из-за застрявших в плоти кусков металла. Похоже, минимум одну ногу он либо сломал, либо вывихнул. Его уставшее и истощённое тело уже готовилось принять долгожданный покой под беспощадным солнцем Аравии, обдуваемой жаркими ветрами, что вскоре освежуют его мёртвое тело. Его разум стал уплывать, погружаясь в долгожданный покой.

Впервые за долгое время он оказался во сне, своём сне, где он никогда толком не был сколько себя помнит. Во сне он видел либо едва формируемые фрагменты памяти, либо пустоту. Но сейчас всё было по-другому. Он видел реальность чётко. Посреди пылающей адской пустыни он стоял, застывший в по стойке смирно, гордо вскинув ружьё. Всюду пылал огонь. Он не мог двигаться, всё его тело было будто статуей. Окинув его глазами, он понял, что недалеко ушёл от правды: он был из олова, он был оловянной фигуркой. Ужасная истина стала приходить к нему: вот похоже так он и встретит смерть во сне, не уверенный даже, так ли лучше или в реальности. Мир вокруг пылал, а песок постепенно затягивал его. Вокруг валялись сожжённые и изувеченные трупы всех: солдат, врагов, крестьян, убитых ими в той деревне. Но его внимание привлекло не это. В этом величественном зрелище конца всего, его взгляд ухватился лишь за одну деталь — балерину, стоявшую на какой-то парящей в воздухе платформе и лишь улыбавшуюся, видя его агонию, в ее чертах он бы наверное должен был видеть что-то знакомое, что-то чего уже не было в его голове, но мысль об этом исчезла так же быстро как и появилась.

Но он не испытывал ненависти, не мог испытывать, видя пламенную улыбку балерины. Он лишь гордо и стойко продолжал держать свою позу с серьёзным лицом, замечая, как его тело постепенно плавится от окружавшего пламени. Он умрёт с гордостью, он знает, что готов на всё ради балерины, и она это знает. Её улыбка всё шире блестит в бликах пламени, а мир утекает из-под его уже расплавленных ног. Он жил для этого, и это его час, подумал он, ощущая удовлетворение, честь, слава, победа и величие, в сущности это все окончательно потеряло смысл что бы не убеждали его пламенные речи в голове ранее, в последнее время впрочем даже они замолкали либо превращались в неразборчивые воинственные крики. Лишь смерть ждёт его, и он её примет с гордой солдатской выправкой и даже бровью не поведёт в лицо угрозы. Все ведь рано или поздно умрут? Так стоит, наверное, умереть достойно, не так ли? Стараясь не задумываться об этом лишний раз, он посвятил последние мгновения своей жизни прекрасному танцу балерины, ощущая как остатки его разума плавятся вместе с его оловянным телом. Он бы расплакался от красоты этого зрелища, если бы не хотел сохранить свой гордый вид до самого конца.

Как вдруг, к его собственному удивлению, всё стало меняться: балерина, пламя, песок, пожирающий его, и вообще всё. Он оказался где-то на парящем островке. Пытаясь сообразить, что происходит, Капитан услышал внезапный низкий голос.

— Шторм! Ты ещё жив? Соберись, тряпка! — Произнес явно негодующим голосом показавшийся из пустоты чёрный аликорн. Заметив ту, кого он видел в странных или даже страстных видениях, его охватила эйфория. Он не мог произнести ни одного слова, слишком шокированный и безмерно радостный этому событию. Аликорн, однако, продолжала:

— Два года прошло, и твой разум едва жив, он почти уничтожен, остатки твоей личности умирают, говорила она разочарованным голосом. Продолжай бороться, слышишь меня? Ты слишком ценный актив. Мне удалось наконец вырвать для тебя шанс. Селестия не заметила этого. Глупые подруги Твайлайт Спаркл направляются в Кирию с визитом, что-то связанное с их картой. Неважно. Суть в том, что ты будешь среди сопровождающих. Это небольшая махинация, которую я провернула с помощью зачарованного чиновника, с ярко выраженным самодовольством говорила она .

На фоне её слов мир продолжал рушиться. Капитан, почти игнорируя её слова, был на грани эйфории, просто наслаждаясь видом той, чей образ застрял в его истощенном разуме.

— Соберись! — резко выкрикнула она, пытаясь привлечь внимание пустого взгляда единорога, который просто смотрел на неё.

— Ты должен убедить их забрать тебя в Эквестрию, любой ценой! Ты обязан победить, мы обязаны победить! Это твоё предназначение, помнишь? Наша победа, твоя победа! Я взываю к тому, что осталось от твоего разума! Победи! Ради меня, ради себя! Жалкий ты кусок мусора! Пародия на единорога! — продолжала она кричать, явно злясь на отсутствие какой-либо реакции с его стороны, всё ещё многозначительно смотрящего на неё тупым взглядом полным вожделения, не демонстрируя какой то сложной мыслительной деятельности.

— Похоже, тут уже нечего ловить, твой разум слишком поломан, а остатки твоей личности ничего кроме жалости не вызывают. Досадно утратить столь ценную фигуру, — грустным голосом произнесла она и затем исчезла.

Но в одном она ошиблась. Одно слово всё-таки было воспринято им — слово "Победа". Оно отчеканилось в его сознании, сопровождая его с самого начала, даруя ему абстрактную и малопонятную но такую манящую цель, что вела его на протяжении всех кампаний и в каждом бою, его разум сотряс громогласный гимн отдающий в реальности сна ударами военных барабанов, и хор голосов так напоминающих его собственный пели для него, звали его в новый бой и давали возможность найти дополнительные ресурсы в сломленном разуме и истощенном теле:

Раны

умоет зарей.

Знамя

Победы зовёт

за собой.

Будь сильным,

Встань и иди.

До встречи

В сражении новом,

что ждёт впереди.

Кровью моей

Будут напоены все города.

Плотью моей

Будет вскормлен новый народ.

Повинуясь зову из глубин сознания и теплым чувствам от встречи с той, кто, похоже, давала ему смысл жизни, он спешил пробудиться. У него ещё была работа, что нужно выполнить, дело, что нужно закончить, война, что нужно выиграть, и самое главное — у него была та, для кого её надо выиграть.

Очнувшись всё с той же болью на горячем песке, он чувствовал болезненные ожоги на спине, но его воля игнорировала такие незначительные мелочи как боль. За свою жизнь он уже успел так близко познакомиться с болью, что сделать это ещё один раз ему не будет трудно. Первым делом вырвав телекинезом осколки штыков из груди, он, стиснув бинтом, заботливо извлечённым из кармана униформы, свои зубы, и прижёг раны с помощью магии. Боль, обычно столь ужасная, теперь скорее побуждала его к действиям, напоминая, что он ещё жив. Атрофированный инстинкт самосохранения, работающий уже неопределённо долгое время на минимальных мощностях, вновь набирал обороты. Каждое движение напоминало ему, что он ещё не умер, а значит, битва продолжается.

Вправив себе ногу, даже не стараясь подавить болезненный крик, вырвавшийся из пересохшей глотки, он кое-как смог подняться на все четыре ноги. Ожоги на спине можно будет залечить и позже, мелькало в голове. Он подобрал каску, лежавшую неподалёку, упавшую, очевидно, вместе с владельцем, но гораздо больше его волновала запасная фляга, которую он предусмотрительно в неё запрятал, памятуя про местный климат и его риски. Присосавшись высохшими губами, он выпил её полностью, затем надел каску и притянул лежащий также неподалёку меч. Опираясь на него, он оценил обстановку.

Судя по пылающему пожару на горных склонах, огнемётчик смог войти в сеть пещер и там же нашёл свою гибель, взорвав напоследок свои баллоны и превратив всю гору, испещрённую пещерами, в пылающий ад. То тут, то там виднелись детонации снарядов на артиллерийских позициях. Прикинув, что основной склад был где-то в глубине пещер, Капитан поспешил убраться оттуда поскорее, пока пламя не добралось до него, вызвав детонацию всего горного хребта и, возможно, пришибая его осколками скалы. Рассчитывать, что кто-то ещё из его группы, посланной уничтожать артиллерийские позиции, уцелел, не приходилось. В отличие от него, несущегося на последних силах в сторону далёких позиций, где ещё пылал бой.

Выбравшись на дюну позади основных сил противника, он не придумал ничего лучше, чем, выхватывая меч, телепортироваться прямо им за спины. С ходу разрезая размашистым и мощным ударом зажатого телекинезом меча группу солдат, явно не ожидавших такого, он выхватил винтовку и связку гранат с павших и атаковал позиции залегших врагов с тыла, закидывая телекинезом гранаты прямо в их скопления, распластавшихся по жгучему песку силуэтов, укрывающихся от пулемётного огня. Очевидно, после того как орудия замолкли, дела у наступающих резко ухудшились. Возможно, этому поспособствовала та группа трупов в униформе его дивизии, валяющихся в песке где-то в пятистах метрах от союзных позиций, вокруг которых можно было различить отдельные силуэты сожжённых танков и мёртвых пехотинцев в красной форме.

Здраво рассудив, что лучший способ отплатить за их гибель будет закончить их дело и лишить врага последнего козыря в лице стальных коробок, он взрывал один танк за другим, будь то посылая огненный шар в двигатель их примитивной двухместной конструкции или забрасывая гранаты в уязвимые места относительно слабо бронированной машины, параллельно укрываясь за дюной от не слишком плотного огня уже откровенно паникующего противника, прижатого пулемётным огнём и зажатого с обеих сторон. Видя, однако, что враг, похоже, осознал его замысел, он поспешил скрыться за щитом от крупнокалиберного огня стальной машины.

— Если останусь под его прямым огнём, мне не жить.

С этой мыслью он сбросил щит, пока враг перезаряжал пулемёт, и телепортировался прямо в гущу пехоты, ломая окружающим пехотинцам шейные позвонки в мгновение ока, подпитывая свою магию нахлынувшими чувствами и эмоциями которые он не испытывал судя по всему уже долго. Явно не ожидавшие такого солдаты, замотанные в пустынные одежды и алые платки, стали бежать от него как от огня. Танк не решался открыть огонь, поскольку он всё ещё был в гуще вражеских солдат. Видя, что в их строй посеял хаос единственный единорог, явно важный конь, одетый, в отличие от остальных, в красную фуражку и военный мундир местного образца, крикнув что-то нечленораздельное, направил на него свой пистолет. Прежде чем пуля успела покинуть ствол, Капитан уже телепортировался к нему на расстояние удара и с силой отсёк ему ногу с оружием, заставляя кататься по песку с кровоточащим обрубком. Недолго думая, он схватил его вопящее тело телекинезом и, используя как живой щит и символ устрашения одновременно, уверенно шёл прямо на оставшиеся танки, вокруг которых носилась пытавшаяся перегруппироваться пехота. У него, однако, не было возможности узнать, насколько его манёвр был эффективен, поскольку где-то сзади послышался дикий крик

— من أجل الانسجام! لزيد الحديخالي!

Спустя мгновение, после которого в ближайший танк врезался бронебойный снаряд, буквально разрывая небольшую машину на части, остатки врагов ожидаемо бросились в рассыпную под бодрые залпы в их след от союзных сил и победоносные крики, группы лошадей уже с синими платками ходили по полю боя и добивали уцелевших, офицер все ещё висящий в его захвате начал тихо стонать осознавая что его ждёт допрос с пристрастием. Капитан мог бы в очередной раз потерять сознание, но он использовал всю свою волю, чтобы избежать этого, ради той, что даёт ему смысл жизни. Он не будет лишний раз поддаваться слабости.

Когда за ним приехали солдаты на грузовике, приветствием им было лишь безмолвное отдание чести. Погрузив павших на грузовик, они отправились на базу, расположенную где-то на побережье. Капитан восстанавливал силы в лёгкой дреме в кузове по соседству с трупами своих павших сослуживцев.

Доехав до местной столицы —прибрежного города Галларба, рядом с которой базировалась дивизия, он не мог не отметить очередное мрачное зрелище в их рядах. Из земли торчал ряд конструкций, к каждой был прибит ещё живой пони в форме их дивизии. Каждая нога была, похоже, грубо прибита гвоздём к каждой части конструкции, оставляя их медленно и мучительно умирать под беспощадным аравийским солнцем.

— За что? — сухо спросил Капитан.

— Сдали позиции, побежали, из-за них погибла вся рота, — без интереса ответил водитель.

Приехав к долгожданной базе, представляющей собой палаточный город на побережье, он поспешил к медикам. По пути он в очередной раз наблюдал, как на корабль погружаются партии гробов под траурный марш полевого оркестра и речи командира об их жертве во имя гармонии, искуплении всей вины прошлых жизней и возвращении назад как героев. Привилегия вернуться в родную землю была одним из немногих послаблений от начальства, о котором он, к слову, ничего особо не знал и узнать не стремился. Условием было, чтобы у пони на родине были родственники или близкие, желающие похоронить их на отчизне.

Ранее Капитан считал, что найдёт своё пристанище неподалёку от одного из многих полей боя, в те немногие моменты когда его разум задумывался о мире после его смерти, ведь даже что представляет из себя "родина" он не помнил. Однако теперь он знал: у него есть близкий пони, та, что его ждёт. Он не уверен, кто она ему — любимая или мать, может, даже сестра? Вряд ли. Да это и не важно. Важно, что так или иначе она существует. У него есть кто-то, к кому он сможет вернуться, кто-то, кто примет его гроб. Что может быть лучше?

Впрочем, его прервал окликнувший его офицер.

— Капитан, вас ждёт новое назначение. Готовьтесь к переброске по морю в Арис. Оттуда наши друзья гиппогрифы отправят вас дирижаблями. Говорят, какая-то дипломатическая миссия. Считайте это чем-то вроде отпуска, — со смехом закончил он.

Задумавшись на секунду, Капитан лишь хмыкнул и дал короткий ответ:

— Конечно, дайте мне только залечить раны перед новой битвой.

13 - Лан-Кир

Сколько себя помнил, Капитан занимался тем, что помогал выигрывать войны. Раз за разом его отправляли на новые поля сражений, и он достаточно слабо представлял себе жизнь вне очередной зоны боевых действий. Вернее, обычно он об этом даже не задумывался. Но впервые за всю его сознательную жизнь от него хотели что-то другое, и это вызвало не столько шок, сколько удивление и, пожалуй, определенную пустоту в сознании, будто мысли заходили в тупик. Он вдоволь воспользовался небольшим перерывом, предоставленным ему, чтобы восполнить запасы зебриканских трав, и сейчас шел на финальный инструктаж перед миссией. Заранее ознакомившись с предполагаемой зоной боевых действий (а как ещё называть места, куда его отправляли, он не знал), он накинул поверх униформы универсальный армейский дождевой плащ-палатку с воротником, закрывающим весь низ лица и приколотой к нему медалью из каких-то давно забытых времен, разве что он помнил что медаль и меч единственные вещи из мутного прошлого о котором он не думал, но по привычке весьма ими дорожил, и защитные очки, которые принято было носить в субтропической местности из-за их хорошей защиты верхней части лица от насекомых, влаги и, конечно, осколков. У эквестрийского посольства его уже ждал пони в военной форме, нервно перебирающий документы в своих копытах. Увидев Капитана, он сразу занервничал, выронив из копыт многочисленные бумаги.

— Вы капитан Грей Шторм? — начал он то ли нервным, то ли раздражённым голосом. Капитан понятия не имел, кто или что является Грей Штормом, но поскольку Капитаном он точно был, он не придумал ничего лучше, как кивнуть и отдать честь в знак приветствия. Подобрав документы, пони продолжил:

— Это, наверное, какая-то ошибка. Не уверен, что даже знаю, что такое Сумеречная Дивизия, но практически точно уверен, что из неё не должны были выделять солдат, особенно для подобных миссий, — продолжал он обеспокоенным тоном.

— Ну что там, мы уже будем трогаться? — послышался весьма недовольный, может, даже ворчливый голос из глубин посольства, после чего оттуда вышла его владелица в лице бежевой земнопони с причудливой соломенной шляпой.

— Сию секунду, Посол Эпплджек. Видите ли, у нас возникла небольшая заминка, — начал отвечать офицер голосом провинившегося подчинённого.

— Хватит меня так называть! Сколько раз я говорила, что это всё только на время этой миссии, — прорычала она недовольно, чтобы потом добавить с досадой, — дурацкая карта и её дурацкие проблемы дружбы.

— Что за проблема и как быстро вы её решите? — продолжила она.

— Нууу, дело в том, что, похоже, по какой-то странной бюрократической ошибке, в качестве одного из ваших сопровождающих для охраны прислали пони... Ну, я даже не уверен, откуда он. Никогда не слышал про Сумеречную Дивизию, — пони устало взглянула на Капитана, который за время диалога даже не сдвинулся на миллиметр, а воротник и очки не давали увидеть его лицо.

— Я и сама могу за себя постоять. Охрана, пожалуй, только Флаттершай пригодится. А чем вас этот истукан не устраивает? Ну, может, оделся он странно, но вроде ничем другим от остальной охраны не отличается.

— Но мы даже не уверены, кто он такой! — возразил нервный офицер.

— Он военный? — устало спросила пони.

— Ну... да, всё говорит об этом.

— Ну так в чём проблема? Офицер хотел в очередной раз возразить, но был остановлен весьма показательным усталым вздохом земнопони.

— Хватит, — продолжала она, — мы отправляемся, с ним или без него, мне без разницы, но я больше не собираюсь тратить время. Меня ещё ферма ждёт.

— Ладно, с меня шкуру спустят, если у вас будет на одного охранника меньше положенного. Думаю, лучше уже идите с ним, — сдался офицер.

Сам Капитан всё ещё слабо вникал в малопонятный ему диалог и скорее представлял в голове встречу с тем чёрным аликорном, что приносило ему явно больше удовольствия, чем выслушивание вещей, которых он не понимал. В какой-то момент, впрочем, его приятные фантазии прервали лёгким толчком в бок.

— Идём, ты что, уснул? — поинтересовалась земная пони, уже убегающая в глубины здания.

Решив, что пока ситуация движется в более чем подходящем направлении, он поплёлся за ней. Вскоре они уже оказались у посольской воздушной пристани для дирижаблей. Помимо него там была уже знакомая земная пони, нежно-жёлтая пегаска и десяток пони в военной форме.

— Итак! — привлекла внимание толпы пони Эпплджек. — Всё просто: прилетаем в изолированную страну как дипломатическая миссия от Эквестрии, устанавливаем дружественные отношения с киринами, помогаем принять дружбу и гармонию, улетаем, всё! Путь туда займёт неделю, обратно столько же, никаких сюрпризов быть не должно! Все всё поняли?

На это толпа пони дружно кивнула. Уже на воздушном корабле солдаты принялись знакомиться между собой. Капитан же сидел в углу жилой палубы, представляющей собой обширное помещение с ровными рядами гамаков, и тратил свободное время, точа лезвие лунного клинка и представляя соблазнительный образ, что, пожалуй, никогда уже не выйдет из его головы.

— Так, и кто за какие заслуги сюда попал? — спросила пони-солдат зелёного цвета.

— А так много вариантов? Я вот помог в Нью-Мейрленде разобраться с нашествием параспрайтов минувшим летом.

— А разве у вас там, в Грифонии, ничего опаснее параспрайтов нету? — со смехом ответил другой солдат, тёмно-синего цвета.

— А что может быть опасным?

— Ну, даже не знаю? Грифоны, например?

— Да ну, единственные, кто мог бы на нас напасть, это вингбардийцы. Они-то те территории своими считают, но у них текущий премьер вроде спокойно себя ведёт, а потому даже намёка на войну нет.

— А что, там других пернатых нету?

— Ну, наши местные. С ними, понятное дело, трения есть. Мы же для них что-то вроде колонизаторов, но пока все разногласия решались мирно. Грифоны вообще очень разные. Вон в Аквелии пони уже поколениями живут, даже среди местных дворян их хватает. Какие вот с ними-то могут быть противоречия?

— Ну не знаю, мне их описывали как жадных и крайне воинственных созданий, — на что собеседник посмеялся.

— И знал бы ты, какая это правда. Воюют они, правда, в основном друг с другом, поделились на десятки наций, а решать проблемы языком не научились.

— Не то что мы? В отличие от грифонов и речных, вот что такое гармония! — на что ответом была очередная порция смеха.

— Да ладно тебе. Они вон тоже пару раз объединялись, только каждый раз через войны.

— Ну и долго они так стояли?

— Да не особо. Последний Гровер вон вообще только сердце своей империи контролирует, да и те ему верны только на словах. После революции и контрреволюции они совсем жалко выглядеть стали, при том что республиканцы даже не были побеждены, сбежали вон на север и там свою республику объявили, так и живут уже Селестия знает сколько.

— И откуда вы столько про политику знаете? В Эквестрии повезет если что-то новое из Ново Грифонии или Сталлионграда придёт, да и то мелочи, не говоря уже про войны всякие. Обычно внешними новостями мало кто интересуется.

— Так мы из Нью-Мейрленда. Поживи в Грифонии с наше, и не в таких интригах разбираться начнёшь.

— О, а правда, что вы отделиться хотите? — На что двое солдат лишь хмыкнули.

— Ну, сторонники этой идеи вроде есть, но честно говоря, вряд ли у них что-то получится.

— Ага, пока ещё большинство считает себя верноподданными Селестии, пусть и не на Эквусе. — Зелёная пони, очевидно взявшая на себя роль души компании, продолжала знакомиться с остальными солдатами в группе.

— Ну а ты откуда? — спросила она у устало выглядящего пони бирюзового цвета, курящего в сторонке.

— Пятая копытная, Кантерлот. — На что пони вскинула копыта в удивлении.

— Так это значит, ты же...

— ...Сражался в Энджелесс Форесте, да, и честно говоря, не горю желанием вспоминать об этом.

— Ох, прости, я не хотела. Наверное, вы там через тартар прошли.

— Ага, благо наш капитан Скай Блейд заботился о подчинённых. Соседям повезло меньше. Говорят, Грей Шторм, которого потом изгнали за то, что он натворил что-то ужасное во дворце, совсем жестоким был и к своим, и к врагам. В первых рядах нёсся с мечом на перевес и то ли боевые кличи кричал, то ли пел, дискорд его знает, хуже того он своих собственных солдат не гнушался казнить если те идти в атаку отказывались. Слухи разнятся, но то, что он был тем ещё безумцем, сомнений нет ни у кого.

— Ужас какой, не понимаю, как таких пони на свободе держат.

— Да ладно, может, если бы не он, полегли бы мы там все. Одним словом, Селестия его знает. Хотя, судя по тому, что она его и изгнала, похоже, слухи о нём правдивы оказались.

— Ну, из нас всех, наверное, только ты в настоящем бою был. Это объясняет, почему тебя отправили помогать элементам гармонии...

В голове Капитана пронеслось знакомое слово, знакомое и противоречивое: "элементы гармонии". Его отбросило в самые ранние воспоминания. Война в пустыне, север Зебрики пылает, чудовища в жутких масках, живучие, огромные, сильные. Они наступают на их позиции, волна за волной. Ужас, страх, боль в глазах солдат. Огромных размеров флот дирижаблей и воздушных шаров висит над ними. Пылающий город, именуемый Эльн-Тротгуре, столица Зумидии, куда их выбили спустя неделю боёв. Ситуация казалась уже обречённой, и скорее всего Капитан погиб бы там вместе со всей остальной дивизией, но в ключевой момент неожиданно появившиеся гипогрифы атаковали армию Шторма своей авиацией, и в какой-то момент враг перестал накатывать на них новыми волнами, а казавшийся бесконечным флот начал отступать. В колоссальном воздушном бою маневренные истребители Гипогрифии метались между дирижаблями. Как ему сказали потом, личный корабль Короля Шторма был сбит гипогрифами в том бою, а он сам убит своим вернейшим генералом. Это посеяло смуту в ряды йети, и те отступили, а вскоре и вся его империя пала, поскольку ни сил, ни желания поддерживать те завоевания у преемников короля не было. Зато их хватило на то, чтобы устроить многостороннюю гражданскую войну за его наследство, которая до сих пор не кончилась. Именно элементы гармонии, по словам офицеров, тогда и убедили королеву гипогрифов в необходимости атаковать врага, вместо того чтобы скрываться в глубинах моря, используя свою странную магию по превращению себя в странных рыб-переростков, именуемых "морскими пони". И это должно было бы обеспечивать лояльное к ним отношение Капитана, но что-то другое... что-то забытое говорило ему из-за границ его сознания, что они опасны. Опасны настолько, что когда-то отобрали у него самое ценное и при первой же возможности сделают это снова. Что в них есть не просто угроза ему, а угроза всему, чем он дышит. Какая-то нелогичная и глубокая ненависть и страх перед ними теплились в его сознании. И что гораздо хуже, они сразу развеяли манящий образ в голове, оставляя наедине с не слишком-то и наполненным мыслями сознанием. Чтобы заглушить появившиеся от этого негативные эмоции, он достал из своего вещмешка косяк, но, похоже, у окружающих были слегка другие планы, и очередь знакомиться перешла к нему.

— Эй, а ты кто такой и что сидишь тут в одиночестве? — окликнул его дружелюбный голос.

— Я Дейзи Бриз, а тебя как зовут? — Не сказать, чтобы Капитан хотя бы раз запоминал странные словосочетания после военного звания именуемые "имена". Он не видел в этом смысла и не напрягал свой разум лишний раз. Но тем немногим, с кем он общался, это по необъяснимым причинам не нравилось. С другой стороны, жили они, как правило, недолго что лишь укрепляло веру Капитана что на фоне званий имена достаточно маловажны.

В данном случае, когда с ним пытаются завести диалог, он не придумал ничего лучше, кроме как махнуть плечами, обозначая свою безучастность.

— Ты из неразговорчивых, да? А почему ты закутался в плащ, да и с этими очками твое лицо полностью скрыто. Капитан всё ещё не знал, как на это отвечать, да и не хотел, потому, стараясь игнорировать окружающий шум, продолжил доставать косяк из вещмешка.

— Это что, зебриканская трава? А это вообще законно в Эквестрии? — Понимая, что от него не отстанут, он решил напрячь разум и попытаться вежливо закончить диалог.

— Я не был в Эквестрии, а теперь, оставь меня, — кое-как сплетая слова, ответил он не слишком твёрдым голосом.

— Ты не из Эквестрии? А откуда же тогда? И этот меч у тебя? Он достаточно впечатляющий. Где ты был-то? — Поскольку приятные затяжки травами уже начали давать результат, и вечно терзающие его головные боли отошли, позволяя собраться с мыслями, он решил всё же дать ответы в надежде, что это кончится поскорее.

— Северная Зебрика, неудачный путч в Олении, рейд в Баррад, битва в Грифоньем Фронтире, интервенция в Астерион. Последнее — гражданская война в Седельной Аравии.

— Это всё что, войны? Ты воевал? Не припомню, когда Эквестрия последний раз была в войне. Погоди, твоя каска, черточки на ней — это что, количество войн? — На что пони молча кивнул.

— Оххх, кто же ты такой? А откуда у тебя меч? Это что, на нём символы Луны? Мы обычно мечи не используем, ты знаешь, это как-то по старомодному. У тебя он особенный? Могу я посмотреть? — Пони потянулась к мечу, за что сразу получила телекинетический подзатыльник и была оттолкнута от него.

— Это моё! — прозвучал хрипучий недовольный голос.

— Ох, прости, прости, прости. Я не думала, что ты так дорожишь личным оружием. У него есть какая-то история? Наверняка он что-то особенное для тебя? — Капитан даже на пару секунд задумался. Всё, что он знает про этот меч, это то, что он для него очень, очень важен. И, сложив два и два, он пришёл к выводу, что он связан с той, кого он любит, больше жизни любит.

— Да, он особенный, — вяло ответил пони из-под плаща.

— По твоей реакции это заметно. Слушай, я вижу, ты немного отличаешься от остальных пони, но всё же, нам ведь надо как-то общаться между собой. Как тебя обычно зовут?

— Капитан.

— Но это ведь не имя! — На что Капитан лишь опять махнул плечами.

— Ладно... Капитан, так значит ты участвовал во многих войнах и не горишь желанием что-либо рассказывать о себе?

— Наверное.

— А у тебя есть хоть кто-то? Брат? Сестра? Родители? Может, особенная пони? Кто-то, кто тебя ждёт? — На что, на удивление, быстро пони кивнул.

— Ухх, и кто это?

— Не знаю.

— То есть, как это? Ты даже не знаешь, кто твой близкий пони, но знаешь, что он есть? — На что пони в плащ-палатке опять кивнул.

— Ну, а изображение его есть, фото там? — Этот вопрос стал неожиданностью для Капитана, но он быстро вспомнил, что пытался запечатлеть образ богини. Хоть его навыки рисования едва ли передавали всю её красоту, однако рисунок у него остался. Нырнув в глубины вещмешка, он извлёк аккуратно хранимый листок с плохо нарисованным чёрным аликорном.

— Это что, детский рисунок? — Рассмотрев его поподробнее, пони сделала удивлённо-вопросительное лицо. — Это похоже на принцессу Луну, но более чёрную что ли, и с какой-то металлической штукой на голове. Не уверена, что это за аликорн. Ты что, влюблён в Луну? — На что тот лишь хмыкнул, давая понять, что абсолютно без понятия.

— Ты странный, очень странный пони. Но если то, что ты столько воевал, правда, значит, это как минимум объясняет, почему тебя отправили с нами. — Затем её взгляд упал на потускневшую медаль, приколотую к плащу. — О, да ты получил медаль! Это что, "Солнце и Луна" с синей перевязью? Да что же ты сделал, что тебе её дали?

— Не знаю. Как и меч, она у меня сколько себя помню.

— У тебя провалы в памяти?

— Наверное. Эта медаль и меч — мои, только мои. Всё, что осталось... с чего-то, о чём я забыл. Наверное, это было неважно.

— Да ты, похоже, болен. Не понимаю, как тебя в армии могут держать. Вот вернёмся — обязательно отведу на осмотр к врачу. В любом случае, ты, похоже, герой, если судить по этой медали и мечу. — Пони лишь в очередной раз хмыкнул и сделал затяжку. Он и не помнит, когда в последний раз участвовал в таком большом диалоге.

Большую часть пути до Кирии они лишь болтали и рассказывали истории со службы, пока Капитан в основном смотрел в потолок, мечтая о следующей встрече с тем аликорном. Пожалуй, если бы не она, его разум окончательно бы уплыл в пустоту, пока остатки слабеющих воспоминаний опадали бы подобно осенним листьям. Плащ, как и очки, висели рядом, открывая окружающим вид на его шрамы, лишний раз закрепившие за ним репутацию "таинственного героя с амнезией" среди солдат, из-за которой с ним и не торопились заводить диалоги, поскольку внятные ответы получить можно было редко. В очередной день странствия в помещение для солдат вошли бежевая земнопони с пегаской.

— Подъём, дамочки! Мы вот-вот войдём в воздушное пространство Кирии. Мы почти пролетели территории местных зебриканских племён.

— Так точно, леди эмм... элемент гармонии-посол Эплджек.

— Просто Эплджек достаточно, и уж как-как, а леди меня звать не стоит.

— Как скажете, мисс Эплджек, — та лишь устало вздохнула.

— Сойдёт. Собирай остальных солдат.

Вскоре охрана миссии один за другим поднимались наверх из каюты. Когда Капитан проходил мимо двух, и если пегаска ничего кроме лёгкого испуга не показывала, земнопони подозрительно уставилась на безразличного единорога.

— Хммм, а я тебя нигде не встречала? — Тот лишь вопросительно дёрнул плечами. — Верно, я бы тебя, наверное, запомнила. Многовато у тебя шрамов, даже не представляю, где ты их смог получить. — Вместо ответа Капитан лишь поднялся на выход, игнорируя слова земнопони. Остальные уже толпились вместе с командой корабля у борта.

— Слушайте, а напомните, какой флаг у Кирии? — спросил ближайший пони.

— Светло-красный, с чешуёй по бокам и двумя фигурами киринов в центре. А что? — ответила подошедшая Эплджек.

— Ну тогда, почему у этих ребят на земле он красный, с тремя пересекающими его белыми линиями и каким-то цветком в центре?

— Хммм, без понятия. По всем картам тут должно быть киринское командорство Зайкирия, юг Царства Киринов.

— За какой год? — спросила Дейзи Бриз.

— А я почём знаю?

— Они заряжают по нам орудие, — врезался в диалог Капитан, стоящий рядом и глазеющий из своего бинокля на башню, напоминающую архаичный бастион, служащую позицией для не менее архаичных орудий.

— Они наши враги? — врезалась в диалог уже нервная пегаска.

— Я... я не знаю, мы же мирная миссия, кирины ранее не отличались безосновательной агрессией, судя по записям, — нервно продолжала Эплджек. Впрочем, уже спустя пару секунд их диалог был прерван залпами орудий.

— Держитесь! Шар повреждён, в рулевую каюту тоже попали, мы снижаемся! — кричал капитан корабля, которого единорог видел впервые, но по униформе понял всё без слов. Он однозначно испытывал уважение к своему коллеге и тёзке в одном лице, поскольку звания в его маленьком мирке являлись определяющим фактором. Увы, их знакомство было совсем не долгим, поскольку вскоре грянул второй залп, разрывающий их транспорт на несколько больших частей. Пока сам Капитан наскоро накидывал плащ и застёгивал ножны, предвкушая скорое сражение, остальные носились в панике.

— Хватайтесь за пегасов, кто может, живо! — крикнула Эплджек, которую уже подхватил один из солдат с крыльями. Как ВИП-персона миссии, она имела первейший приоритет. Быстро ориентируясь в хаотичной обстановке, Капитан заприметил розовогривую пегаску, являющуюся второй ВИП-персоной, но в отличие от подруги забившуюся в панике в угол их части падающего дирижабля. Сложив в голове всё это, он рванул к ней. Выхватив забившуюся пегаску, он схватил её в передних копытах и сделал прыжок за борт. Как и ожидалось, инстинкты взяли своё, и она сумела раскрыть крылья, превращая свободное падение в полёт, держа при этом Капитана уже в своих копытах. Однако стоило им успокоиться, как послышались глухие залпы ружейного огня. Не успев осознать происходящее, пегаска завопила от пронзающей крыло пули, но к её чести продолжала держать пони в копытах, не давая ему умереть. Полёт, впрочем, быстро превратился в хоть и плавное, но падение. Пони упали где-то в густых зарослях, кубарем прокатившись почти метр при соприкосновении с землёй. Капитан быстро пришёл в себя, оценивая обстановку, он осмотрел окружающую местность, игнорируя постанывающую от боли пегаску. Они были посреди густого леса, вдали виднелся тот самый орудийный бастион, сбивший их, а неподалёку можно было различить очертания деревни с причудливой архитектурой. Деревня, однако, выглядела полностью сожжённой. Тем не менее, через неё шла дорога, которая могла вывести их из этого чуждого леса. Его наблюдения прервали злобные и громкие крики где-то неподалёку. Он среагировал мгновенно, схватив в охапку пегаску, чей стон перешёл на лёгкий крик от резких движений, и прыгнул в ближайшие кусты. Как и ожидалось, спустя пару секунд на поляне, куда они приземлились, показалось несколько существ, чем-то напоминающих пони. Но что бросалось в глаза, так это то, что они были покрыты огнём, просто пылали.

— Удивительно, как они до сих пор не сожгли весь лес, — подумал Капитан. Проблема оставалась: откровенно вопящая от ситуации и боли пегаска, которая уже привлекла к ним нежелательное внимание. Несколько существ громко переговаривались друг с другом на неизвестном языке и подошли к зарослям, где спрятались пони. Капитан вздохнул и силой засунул копыто в рот пегаске, заглушая её вопли боли. Она, не ожидавшая такого, укусила его. Это было больно, весьма больно, но уж точно не так больно, как то, что он пережил в Седельной Аравии. Существа были почти вплотную к ним, можно было различить отдельные черты их гневных пылающих лиц и оружие — примитивные кремнёвые гладкоствольные винтовки. Даже казнозарядное оружие превосходило их. У нескольких виднелись причудливые кривые мечи без рукоятей, висящие сбоку. Результат его действий был вскоре оправдан: продолжая ругаться на своём непонятном языке, существа решили не проверять кусты (которые они бы легко сожгли в этом случае) и направились в другую от них сторону, куда-то в глубины леса. Убедившись, что неприятели ушли, он вынул ногу из рта пегаски. Вздохнув, он достал бинт и стал перебинтовывать кровоточащую рану, оставшуюся от её зубов.

— П-простите, я-я не хотела, просто так больно, и всё сразу. Простите... — тонкий голосок пегаски продолжал срываться в рыдания, то ли от боли, то ли от шока от резко изменившейся ситуации. Игнорируя её эмоции, закончив бинтовать рану, он повернулся к ней своим скрытым очками и плащом лицом.

— Мне нужно осмотреть ваши раны. Лягте на живот. — Лицо пегаски покраснело в очевидном смущении.

— В-вы умеете... в смысле, крылья... для пегасов... это ну...

Капитан лишь вздохнул и продолжил:

— Я уже лечил пегасам крылья, вы не первый раненый пегас, которому я помогаю. У нас мало времени. — Затем, не дожидаясь её реакции, телекинезом уложил её на живот и, развернув оба крыла, стал пристально их рассматривать, под писки пациентки, вызванные либо болью, либо смущением. Устало вздохнув, он достал карманный хирургический набор и бинт.

— Зажмите бинт в зубах, — произнёс он без особых эмоций, подавая ей моток белой ткани.

— Н-но зачем?

— Чтобы не стереть зубы от боли, — абсолютно спокойно ответил он.

— Ч-что? — Единорога уже откровенно злило поведение пегаски, хоть он это и не показывал. Без долгих размышлений он засунул ей в глотку бинт телекинезом, под её недовольные, но приглушённые инородным предметом крики. Зафиксировав на земле, он приступил к процессу извлечения пули и вправления костей. Раскалив магией скальпель, он осторожно погрузил его в слегка кровоточащую рану. Крики пегаски очень быстро стали нарастать, что Капитан упорно игнорировал. Наконец, достигнув цели, он извлёк маленький стальной шарик, который из-за своей формы было весьма тяжело достать, из-за чего его пациентка чуть не потеряла сознание от болевого шока. Тем не менее, это было увы не всё. Осторожно нащупав вышедшие из орбит кости, он резким движением вправил их на место. Пегаска, впрочем, уже всё же потеряла сознание к этому моменту. Осторожно зафиксировав кости, он принялся бинтовать крылья.

— Похоже, летать она сможет не скоро, — пробубнил он про себя. Закончив с операцией, он думал, что делать с пегаской. Вздохнув, он взвалил её на спину. Таскать пони с поля боя ему в общем-то тоже было не привыкать. Хоть гул в голове, утративший даже намёки на разборчивую речь ещё на прошлой операции, звал его прямо в бой, он вполне чётко помнил задачи миссии. Увы, в данном случае они состояли в том, чтобы спасти ВИПов. Плетясь с пегаской на спине вдоль дороги, он стал осторожно осматривать деревню. Как и ожидалось, то тут, то там валялись мёртвые и оплавленные почерневшие кости. Осторожно двигаясь к её центру, он обнаружил два десятка столбов, к каждому была прибита зебра, вернее, то, что от неё осталось. Судя по всему, их жестоко и крайне кроваво разделали прямо на столбах, оставив выпотрошенные трупы гнить на солнце. Судя по внешнему виду, они были племенными воинами, ни жеребят, ни кобыл не было. Сложив эти факты, Капитан пришёл к выводу, что деревня — не их, а они сами её и уничтожили либо пришли уже после набега налетчиков.

Обдумывая это, он заметил, что пегаска на спине похоже очнулась и стала дёргаться. Он осторожно положил её на землю. Она достаточно быстро вновь завопила:

— В-вы, вы, как вы...

Её речь остановилась, когда она увидела омерзительное зрелище показательно изувеченных трупов. Для Капитана это не было чем-то особенным, но, похоже, пегаска воспринимала это по-другому. Закричав что есть мочи, она принялась рыдать. Он уже хотел её заткнуть, пока она не привлекла лишнее внимание, но, похоже, поняв это, она принялась убегать что есть силы в сторону от него и деревни, инстинктивно понимая, что летать она пока не может.

— Удивительно, как она может быть такой резвой, только очнувшись после болевого шока, — подумал Капитан. Тем не менее, у него ещё была работа, и он без долгих размышлений рванул за ней. Увы, она быстро потерялась в лесу, что ещё хуже, убежала она, судя по всему, прямо в сторону врагов, что их сбили. И его подозрения быстро подтвердились, когда он услышал знакомый крик неподалёку. Без лишних размышлений он рванул прямо туда. Выглянув осторожно из-за куста, он заметил, как пять уже знакомых существ окружают кричащую пегаску, зажатую к отвесному холму. Ближайшее существо злобно смеялось, медленно приближаясь к ней, держа в руках свой странный клинок. Понимая, чем чревато дальнейшее выжидание, Капитан вскинул висящую на спине винтовку и без раздумий плавно нажал на курок. Выстрел прогремел посреди леса, а ближайший враг упал прямо в траву. Почти моментально его огонь погас, ещё до падения на землю, из-за чего трава под ним не загорелась. Остальные быстро среагировали, что выдавало в них солдат, а не просто разбойников. Вскинув свои кремнёвые винтовки и дав залп в сторону Капитана, они промахнулись, так как его надёжно укрывала лесополоса. Пользуясь тем, что враги стали перезаряжать свои мушкеты, он сделал ещё два метких выстрела, и ещё два врага пало. Оставшиеся двое, осознав своё положение, рванули к пегаске, очевидно рассчитывая использовать её либо как заложника, либо как живой щит. Это была весьма ожидаемая реакция, и Капитан уже был готов к ней. Телепортировавшись прямо перед пегаской с мечом в копыте, он резким ударом снёс часть тела ближайшему врагу. Его друг накинулся со своим клинком на единорога, успев слегка задеть его первым ударом, однако очень быстро присоединился к остальным, когда единорог ответным выпадом пронзил его прямо в шею.

Вытерев кровь на мече о траву, он повернулся к пегаске, которую, судя по грязному пятну рядом, уже успело стошнить. Она просто свернулась клубочком и тихо рыдала, очевидно не готовая морально к подобным зрелищам. Подойдя проверить, всё ли в порядке, он был удивлён внезапной реакцией пегаски. Та просто накинулась на него и сжала в объятиях.

— Обнимался ли я с кем-то когда-то? — задумался Капитан. Пегаска тем временем продолжала рыдать у него на плече и не ослабляла объятия.

— П-простите, — шептала она, не прекращая плача. — В-вы спасли меня несколько раз, а я... это всё просто ужасно. Я не была готова к этому. Простите, пожалуйста.

Капитан не знал, как на это реагировать, и лишь успокаивающе похлопывал её по спине, параллельно отмечая мягкость, нежность и теплоту пегаски, очевидно тоже не горящий желанием разрывать объятия.

— Интересно, насколько в обществе пони морально приемлемо будет набить подушку перьями пегаса, — думал он про себя. Вскоре, однако, оба пони вынуждены были всё же расцепиться и продолжить путь.

— Я могу общаться с животными, может, они знают нужный путь, — тихо говорила пугливая пегаска.

— Я не знаю, какая и где наша конечная точка, — ответил пустым голосом единорог.

— Для начала нужно, наверное, найти Эпплджек, — осторожно сказала пегаска.

— Верно, она вторая цель. Полагаю, если они также приземлились и не оказались застигнуты врагом, они направятся в сторону ближайшего поселения.

— Я могу спросить, не видели ли они пони, — после этих слов она подбежала к ближайшей белке и стала живо о чем-то с ней разговаривать. Капитан не вникал в диалог, но судя по лицу пегаски, ответы явно не пришлись ей по душе. Точнее даже не так — она была в ужасе.

— Скорее! — крикнула она. — Если то, что мне сказали мои маленькие друзья, правда, мы... мы должны спасти Эпплджек.

Капитан в общем-то не испытывал с этим каких-либо трудностей, но отметил, как быстро пегаска вернула силы после ранения. Судя по всему, то, что она услышала, её достаточно сильно шокировало. Двигаясь в сторону от сожженной деревни, они вышли к бастиону, сбившему их. На лесной поляне было что-то вроде лагеря. По периметру висели пики с нанизанными головами зебр, среди них можно было отличить даже несколько пони. Тем не менее, по тому немногому, что помнил Капитан, они не были из солдат группы сопровождения, а значит, это были члены команды дирижабля. Окружающую местность сотрясали вопли знакомого голоса, доносившиеся из лагеря. Растительность вокруг была выжжена обитателями лагеря, что затрудняло скрытное перемещение. Прикидывая численность врагов, Капитан решил действовать жестко. Пегаска всячески торопила его по одной ей известной причине, способствуя принятию решения.

Понимая, что выстрелы привлекут всё внимание к нему, он подобрался к часовым достаточно близко. Те успели его заметить, но не успели даже крикнуть, когда их шеи и глотки были сломаны телекинетическими атаками. Пробираясь через ряды шатров, которые по неизвестным причинам не горели, он постепенно устранял дозорных одного за другим. Пегаска, скрывающаяся с ним, на удивление быстро привыкла к убийствам и уже не подавала особой реакции, гораздо более заинтересованная тем, чтобы найти подругу. Дикие крики из центра лагеря неоднозначно говорили о том, что она нуждается в их помощи. Подобравшись к центру лагеря, Капитану открылось весьма неприятное зрелище, которое давало ответы на все насущные вопросы: почему пробираясь по лагерю шатры пустовали, почему часовых было так мало, и где собственно находилась основная часть обитателей этого лагеря.

Толпа существ, по меньшей мере сотня, столпилась вокруг огромного костра в центре, громко крича и улюлюкая от открывшегося зрелища. На самом костре можно было заметить шампур, на котором жарились несколько тушек — две зебры и один пони. Перед костром была расстелена широкая простыня из не горящей ткани, неподалеку от неё валялся жестоко зарезанный труп пегаса, несшего второго посла. На самой простыне находился сам посол, а также представитель тех существ, и в том, что они делали, не возникало сомнений. Пони что есть мочи кричала, пока, судя по давно сгоревшему и обугленному знамени, прикрепленному к спине, командир этих существ грубо входил в неё, яростно двигая бедрами под одобрительные крики своих солдат. В местах, где их тела соприкасались, у пони были видны ожоги, что добавляло ей страданий. Эта сцена похоже не стала удивлением для пегаски, и Капитана она тоже не сильно шокировала — он видел вещи и похуже. Пока лидер существ набирал обороты, отогнув ногу лежащего на боку посла, пегаска тихо, но настойчиво прошептала:

— Мы должны спасти её!

— Знаю, но боюсь, стольких я не убью. У меня есть определенное количество гранат, но осколки могут задеть и цель. Возможно, они разойдутся, когда он закончит.

Пока они говорили, судя по набирающим обороты крикам — одни выражали удовольствие, а другие — жгучую боль, а также все нарастающему скандированию толпы, командир действительно закончил. Вскоре после того, как два тела сжались в конвульсиях, он отошёл от валявшейся на простыне пони, из которой вытекала белая жидкость, а в местах контакта виднелись болезненные ожоги. Тем не менее, похоже, заканчивать они не планировали. Командир, крикнув что-то на неясном языке, стал удаляться, а к почти без сознания валяющейся пони уже готовился пристроиться следующий по иерархии солдат.

— Мы не можем столько ждать, она этого не перенесёт! — тихо взмолилась пегаска.

— Ну... если бы их можно было чем-то отвлечь и собрать в одном месте, я думаю, моих гранат хватило бы.

— Я всё сделаю, будьте готовы, — решительно и даже злобно ответила пегаска. Встав на все четыре копыта, она оказалась прямо перед толпой.

— Нравятся пони? Как насчет ещё одной, а? — с какой-то особой злобой выкрикнула она, сверкая глазами. Как и ожидалось, вся толпа увязалась за убегающей пони, оставляя сильно раненого второго посла перед костром. Воспользовавшись этим, Капитан подбежал к ней и стал вытаскивать валяющуюся без сознания пони подальше от лагеря. Спрятав её в кустах и накрыв покрывалом из листьев, он понесся спасать пегаску.

К счастью, худшего сценария удалось избежать. К его подходу враги столпились вокруг огромного дерева, на вершине которого сидела пегаска. Ожидаемо, они стремились взять её живой и насколько возможно целой, громко перекрикивая друг друга. Капитан не стал давать им лишнее время обдумать варианты и, схватив связку гранат, начал закидывать их в толпу. Вскоре по толпе прокатилась волна взрывов, косящих большую часть пехоты. Уцелевшие были в достаточной мере шокированы и оглушены, чтобы стать лёгкой целью для винтовки. Тех же, кому удалось выжить, не стали дожидаться пока неведомый враг перезарядит оружие, и кинулись на утёк. Подойдя к дереву, Капитан окликнул пегаску:

— Можете слезать. Я спас вашу подругу и избавился от них.

Пегаска сложив копыта рупором выкрикнула что-то непонятное.

— Что? — крикнул ей Капитан.

— СЗАДИ! — что есть мощи заорала собеседница, чтобы единорог успел телепортироваться в сторону, уходя от удара клинка. Перед ним стоял тот самый командир, злобно кричащий после неудавшейся скрытой атаки. Капитан выхватил свой клинок и схватился с ним в бою. На удивление, противник оказался умелым бойцом и то и дело норовил пробить брешь в обороне, тесня его к дереву. Когда Капитан оказался в тупике, противник начал злорадствовать на своём неясном языке. Вдруг клинок вошёл прямо ему в бок.

— Это тебе за Эпплджек! — злобно выкрикнула пегаска. Убедившись, что её враг пал, она упала на круп, выкинула окровавленный меч одного из убитых врагов и стала тихо рыдать, закрыв лицо копытами.

Подойдя к ещё живому противнику, единорог осторожно дотронулся до его головы, чтобы не обжечь рог параллельно с трудом вызывая в голове описание миссии что бы знать контекст диалога.

— Отвечай! Кто вы?!

— ЧТО ЗА МАГИЯ?! КОЛДУН! ТЫ СГОРИШЬ ЗА ЭТО! — раздался в голове единорога болезненный крик.

— Если хочешь умереть быстро, говори, иначе я растяну твою агонию на часы.

— ХОРОШО! ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ ЗНАТЬ!?

— Во первых, кто вы, вы не тяните на киринов.

— ХАХАХАХА! МЫ НЕ ЖАЛКИЕ КИРИНЫ! МЫ ПЕРЕСТАЛИ ТАКОВЫМИ БЫТЬ ДАВНЫМ ДАВНО! ЭТО СТРАНА НИРИКОВ! ИСТИНЫХ ВОИНОВ, ПОКА ОСТАЛЬНЫЕ ПЫТАЮТСЯ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ГНЕВА, МЫ ЕГО ПРИНИМАЕМ!

— Хорошо, где тогда кирины, и разве это место, не должно быть частью Кирии?

— ЖАЛКИЙ ЧУЖАК! СРАЗУ ВИДНО ЧТО ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ НИЧЕГО О НАС! КОГДА-ТО ЭТО МЕСТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛО ЧАСТЬЮ МЕРЗКИХ КИРИНОВ, ОНО ИМЕНОВАЛОСЬ КОМАНДОРСТВОМ ЗАЙКИРИЯ! МЫ БЫЛИ ПЕРВЫМИ КТО ОТРАЖАЕТ НАБЕГИ ЗЕБР! ПЕРЕДОВЫМ ФОРПОСТОМ ИМПЕРИИ! ОДНАКО С НАСТУПЛЕНИЕМ ЭРЫ БЕЗМОЛВИЯ МНОГО ЛЕТ НАЗАД, ПРО НАС ЗАБЫЛИ! ЗНАМЕНА ПЫТАЛИСЬ УДЕРЖАТЬ ПОРЯДОК, НО ХАОС ЛИШЬ НАРАСТАЛ, ЗЕБРЫ, РАЗБОЙНИКИ, ГОЛОД! НАШИ ПРЕДКИ УМОЛЯЛИ О СПАСЕНИИ ИМПЕРИЮ! А ТЕ ЛИШЬ ОТРУГАЛИ КОМАНДИРОВ ЗНАМЕН ЗА ТО ЧТО ТЕ НЕ СМОГЛИ УДЕРЖАТЬ КОНТРОЛЬ НАД РЕГИОНОМ! ЭТО СТАЛО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛЕЙ! КОМАНДИРЫ ТРИДЦАТИ МЕСТНЫХ ЗНАМЕН ОБЯВИЛИ ОБ ОТДЕЛЕНИИ! С ТЕХ ПОР ЭТО МЕСТО НАЗЫВАЕТСЯ МИЛИТАРХИЯ ЛАН КИР! СЕЙЧАС БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ НАШИХ ЗЕМЕЛЬ ДО СИХ ПОР В УПАДКЕ! НО МЫ НАБЕРЕМ СИЛ, И УНИЧТОЖИМ РАЗ И НАВСЕГДА МЕРЗКИХ ЗЕБР, А ЗАТЕМ РАЗДАВИМ И ДВА ДРУГИХ ИМПЕРСКИХ ОСКОЛКА ЮГА!

— Слишком много всего, что такое "Эра безмолвия"? Что такое "Знамена"? Какие еще осколки империи тут есть?

— ЗНАМЕНА — НАЗВАНИЕ ЕДИНИЦЫ НАШЕЙ АРМИИ, КОМАНДИРЫ ЗНАМЕН ТАКИЕ КАК Я ЯВЛЯЮТСЯ ОПЫТНЫМИ КЛАНОВЫМИ ВОИНАМИ ГОТОВЯЩИМИСЯ К ВОЙНЕ С САМОГО РОЖДЕНИЯ! ЭРА БЕЗМОЛВИЯ — ЭТО ПРОМЕЖУТОК КОГДА МАТРИАРХ АЛОЙ ИМПЕРИИ РЕШИЛА ИЗ ЗА МАССОВОГО ОБРАЩЕНИЯ В НИРИКОВ ВЫЗВАННОГО СОЦИАЛЬНОЙ НЕСТАБИЛЬНОСТЬЮ НОВОЙ ЭПОХИ, ПОЛНОСТЬЮ ОТГОРОДИТЬСЯ ОТ МИРА, ВЫГНАТЬ ВСЕХ ИНТЕЛЕКТУАЛОВ, КАПИТАЛИСТОВ И ИНЫХ ЛИЧНОСТЕЙ ЖАЖДУЩИХ ПЕРЕМЕН, И ПРИНУДИТЕЛЬНО ДЕУРБАНИЗИРОВАЛА ГОРОДА, ЭТО ОБЕСПЕЧИЛО ПОКОЙ ИМПЕРИИ, НО МЕРЗКОЙ ЦЕНОЙ, ОДНОЙ ИЗ КОИХ ЯВЛЯЕТСЯ НАШЕ ВЫЖИВАННИЕ НА ЭТОМ КЛОЧКЕ ДИКОЙ ПОГРАНИЧНОЙ МЕСТНОСТИ ПОД ПОСТОЯННЫМИ НАБЕГАМИ. ЧТО КАСАЕТСЯ ОСКОЛКОВ — ПОМИМО НАС СУЩЕСТВУЮТ ЕЩЕ ДВА КИРИНСКИХ ГОСУДАРСТВА ЮГА — СЕН КИНЬ И ХАМРИН.

— Ясно, а нирики это надо полагать кирины которые под действием гнева превращаются в пылающих чудовищ, есть еще государства нириков?

— НЕТ! ТОЛЬКО МЫ ПРИНЯЛИ ЭТОТ ПУТЬ! А ТЕПЕРЬ ПРИКОНЧИ МЕНЯ! БОЛЬШЕГО Я ВСЕРОВНО НЕ СКАЖУ!

— Справедливо, прощай, командир знамени. После чего Капитан одним резким ударом отсек ему голову, которая сразу потухла стоило ей только коснуться земли. Возвращаясь к уже успокоившейся пегаске он спокойно начал диалог.

— Я выяснил все что может представлять ценность, почему и как мы оказались в такой ситуации, а также куда примерно идти.

— Это радует, но где Эплджек?

— Я спрятал ее в кустах неподалеку, пойдемте. Они обнаружили истощенную и обоженную земнопони, уже без своей шляпы и гордого вида, валяющуюся без сознания.

— Похоже, ей понадобится длительная реабилитация. Устало сказал Капитан.

— Нет, я знаю ее, она сильная, она справится, и еще... я понимаю, вам наверное тяжело понять, но для нас кобылок это важно, пусть произошедшее останется между нами тремя. На что Капитан лишь молча кивнул, лишний раз удивляясь как быстро пегаска приходит в себя и делает рискованные и нехарактерные для нее вещи когда дело касается друзей. Земнопони тем временем стала приходить в себя.

— Г-где... Она неуспела договорить как пегаска накинулась на нее в объятиях.

— Мы спасли тебя! Все хорошо! Тебе больше не причинят боль! Пищала она.

— К вашему счастью, похоже, эти существа не могут давать потомство с пони. Осторожно вставил Капитан, какие-то голоса в глубине сознания говорили что это должно успокоить ее, однако поймав на себе два не слишком дружелюбных взгляда, предпочел удалиться, предусмотрительно оставив аптечку, что бы пегаска обработала раны подруги без лишних глаз, видя напоследок как обе пони громко рыдают в объятиях друг друга а на небе собирается дождь, Капитан же лишь вытащил очередную сигарету из висящей на каске пачки.

14 - Разгорающееся пламя

Музыка:
Огонь мечты: https://youtu.be/wbXst1mcqaU?si=eCiiZNp11N1KyX9M

Осознавая, что оставаться на данной местности опасно, особенно с учетом того, что они практически полностью вырезали местный гарнизон, капитан торопил двух своих подопечных.

— Мы должны уходить, вы еще и костер разожгли, лишний раз сигнализируя, где мы, — с явным недовольством говорил он.

— Но раны Эплджек еще не зажили, — пискляво возразила пегаска.

— В случае, если нас найдут, это будет наименьшей проблемой, а вы по состоянию боюсь будете не сильно от неё отличаться.

— Да как вы сме…

— Хватит, он прав, — донесся грустный и усталый голос до двух пони.

— Н-но, Эплджек…

— Я сама виновата, что меня взяли, и платить за это только мне, и как бы ни было противно от мыслей об этом, но он прав, а я не смогу жить, если ты разделишь мою участь, — произнесла усталым голосом наполовину замотанная в бинты пони.

— Но мы даже не знаем, куда идти! — возразила пегаска.

— Знаем, я допросил командира знамени, мы на юге от Кирии.

— Кого? — спросили одновременно обе пони.

— Знамёна у них — что-то вроде дивизий или бригад, не уверен. А если вы про то, кто это, то это тот нирик, что надругался над послом.

— Обычно мы не желаем зла другим, тем более разумным, но надеюсь, он мучался достаточно, — злобно прорычала земнопони. Капитан лишь многозначительно кивнул.

Потушив костер и собрав вещи, отряд осторожно двигался вдоль дороги, избегая патрулей нириков. К счастью, их было легко заметить по громкой брани и идущему от них за версту дыму. Двигаясь по лесной местности на протяжении нескольких дней, они не встречали ничего, кроме сожжённых хуторов и трупов — много трупов, из которых немало несли следы насильственной смерти. По давно не хоженным дорогам то тут, то там можно было заметить брошенные телеги, следы боя и павших либо гражданских, либо солдат. Во многих деревнях виднелись остатки баррикад или наблюдательных башен, давая понять, что местные, как минимум когда они ещё были тут, были вполне привычны к нападениям. Везде царила лишь смерть и разложение, а остатки некогда цветущих полей превратились в дикие, покрытые растительностью поляны. Наличие плащ-палатки пришлось весьма кстати, и её отдавали самой раненой пони в группе, которая время от времени с криками просыпалась посреди ночи. Тот случай действительно застрял в её сознании, как бы она не пыталась убедить окружающих, что ситуация уже исчерпана. Ну, как окружающих — в основном свою подругу, сопровождающий их единорог с мечом и медалью, которую он предусмотрительно переложил в сумку, так и не показывал каких-то признаков заинтересованности окружающим миром, если это не касалось его задания.

— Да что тут стряслось такое, что везде только смерть и руины? — воскликнула земнопони.

— Тот командир сказал, что когда-то они были частью Кирии, но после начала Эры Безмолвия они оказались изолированы и забыты, а потому откололись. Столица этого небольшого государства, именуемого Милитархия Лан-Кир, находится, как я понял, на юге, в более безопасной от набегов местности. Северные земли, я полагаю, так и не оправились от хаоса, голода и бандитизма напополам с вторжениями, — флегматично отвечал капитан.

— Ты это так говоришь, что мне их жалко становится, — ответила привычным ворчливым тоном земнопони, только чтобы затем вздрогнуть от боли, едва не упав в конвульсиях, что скорее всего и произошло бы, если бы единорог её не подхватил.

— С-спасибо, — промямлила она.

— Нам нужно найти место для ночлега, похоже, с вашими ранами всё хуже, чем казалось изначально, — ответил единорог.

— Ф-флаттершай, она должна скоро вернуться после того, как опять поговорит с животными, найдёт нам безопасные тропы, — отвечала подкашивающимся от боли голосом Эплджек.

— Дождёмся её и заночуем в ближайшем хуторе, иначе вы не дойдёте до Кирии, а тащить вас я желания не имею.

— Но это будет опасно, — попыталась возразить пони.

— Я смогу защитить вас, если возникнет нужда, чего я не могу гарантировать, если у вас откажут ноги, — всё так же холодно отвечал капитан.

— Ухх, ладно, — сдалась земнопони.

Вскоре пегаска, как оказалось, являющаяся почти неуязвимой в диких лесах из-за возможности находить общий язык с животными, действительно показалась в поле зрения группы.

— Патрулей нириков нет поблизости, — тихо сказала она.

— Это хорошо, сегодня будем ночевать на сожжённом хуторе, — ответил капитан.

— Н-но как же…

— У вашей подруги ноги откажут, если не сделаем остановку, — ужаснувшись этим словам, пегаска быстро согласилась на ночлег. Осторожно подойдя к ближайшим руинам деревни, пони осмотрелись. Ничего необычного — всё те же сожжённые дома и обугленные трупы. Найдя дом поцелее, у которого осталось какое-то подобие стен, они расположились внутри. Капитан скинул вещмешки и стал готовить лагерь, сперва разжигая костёр магией, а затем скинув плащ-палатку, стал превращать её в просто палатку, оголяя перед земнопони свои шрамы, пока пегаска отправилась набрать хвороста.

— Святая Селестия! Где ты это всё получил? — удивлённо произнесла земнопони. Задумавшись об этом пару секунд, единорог дал скупой, но единственный ему известный ответ:

— Война.

— Но где? Мы вроде бы ни с кем не воевали, — на что собеседник уже по привычке хмыкнул, давая понять, что не имеет понятия и не горит желанием вспоминать детали своих операций. Внезапно диалог, а вернее даже монолог, был прерван очередной конвульсией земнопони.

— Так, пора с этим кончать, — устало произнёс единорог.

— Ч-что ты имеешь в виду? — всё ещё отходя от боли, спросила пони.

— Я никогда не был умелым в магии исцеления, но похоже, иных вариантов у нас нет.

— Точно? — с надеждой простонала собеседница, на что получила лишь скупой кивок. Оба пони понимали, что это означает.

— Я попытаюсь снять бинты безболезненно, но если хотите, можете засунуть кляп в рот, чтобы не сломать зубы. Он ожидал более сумбурную реакцию, как от пегаски, но на удивление та лишь кивнула и, взяв заранее подготовленный моток бинта, засунула его в рот, ложась на живот. Он не стал медлить и, достав свой верный хирургический набор, стал аккуратно срезать бинты ножницами, стараясь не задеть обожженную плоть под ними, а также оторвать ту, что могла прилипнуть к бинтам. Земнопони ожидаемо забилась в конвульсиях от боли, вопя в кляп, но уже спустя несколько болезненных минут он закончил. Зрелище открылось не самое приятное. Половые губы, вымя и большая часть окружающей их плоти до самого центра живота были покрыты сильными ожогами. Земнопони к этому моменту уже выплюнула кляп и глубоко дышала после перенесённой вспышки боли, тянущейся для неё, казалось бы, вечность.

— Н-ну, что там, сильно всё плохо? — спросила она, всё ещё тяжело дыша, не показывая при этом даже намёка на смущение.

— Видал и похуже. Полагаю, достаточно сильный маг сможет сделать так, будто ничего тут никогда не было, — после этих слов его пациентка, казалось, выдохнула с облегчением. Единорог же тем временем стал концентрировать магию в роге, припоминая, как делать целительные заклинания.

— Расслабьтесь, учитывая то, что почти весь верхний слой кожи у вас сожжён, я буду пытаться восстановить, что можно, а что нельзя, отрастить заново, насколько это возможно в текущих условиях. Может быть щекотно, — пациентка лишь молча постаралась последовать его совету, пока единорог водил рогом в воздухе недалеко от повреждённых участков.

— А-а ты… мы… это вот нормально всё было? — кое-как собирая слова, земнопони пыталась сказать сама не понимая что.

Единорог, однако, не меняясь в лице, лишь развёл руками. Вряд ли он задумывался о таких мелочах.

— Так, ладно, про это тоже никому ни слова, усёк? — уже слегка недовольно говорила пони. Её собеседник не сильно понимал, кому он мог рассказать об этом, хоть и пожалуй что-то в его мозгу говорило, что то, что произошло, не является нормой.

— Я порядочная пони, мы потерпели крушение и были атакованы нириками, ничего больше не было, понял? — продолжала она весьма настойчиво. Капитан же просто кивнул без лишней мысли.

— Отлично, никто никогда об этом не узнает. И я действительно очень-очень надеюсь, что эти кирины не могут смешиваться с пони, — продолжала его собеседница, похоже больше успокаивая себя, чем ведя диалог.

— Эм, а что вы делаете? — как-то даже совсем невинно спросила Флаттершай, увидев весьма странное зрелище: единорог в армейских очках и каске с абсолютно не замутнённым мыслями лицом гладил светящимся рогом её подругу по обожженной спине, чем, судя по её выражению, приносил ей немалое удовольствие. Эплджек вскрикнула от неожиданности и, осознав, как странно выглядит эта ситуация, лягнула, очевидно не ожидавшего этого единорога подальше.

— Ничего! В смысле, он лечил магией мои ожоги, вот и всё, — быстро ответила земнопони, стараясь скрыть смущение.

— Ты же понимаешь, что у тебя везде ожоги, ну… и там тоже, — подозрительно выгнув бровь, продолжила пегаска своим тоненьким голосом.

— Да! И это было очень странно, но это он предложил, я вообще считай парализована, как жертва и всё такое, — объяснила Эплджек, пытаясь успокоить подругу. Флаттершай сместила взгляд к пытающемуся прийти в себя единорогу.

— Эмм, извини, это правда… ох, мы ведь даже имени твоего не знаем, — продолжила пегаска.

— Что только добавляет ситуации неловкости, — вставила Эплджек. Уже поднявшийся с пола к этому моменту единорог лишь вздохнул, отвечая на очередной бесполезный, по его мнению, вопрос.

— У меня нет имени, у меня есть звание — Капитан. Это всё, что я знаю, — устало пробубнил он, разжигая магией огонь.

— Как это нет имени? — чуть не в один голос вскрикнули пони. Их собеседник же продолжал оставаться безучастным.

— И, мы же о тебе толком ничего не знаем, ну кроме того теперь, что у тебя нет имени. Кто ты вообще такой? — спрашивала земная пони.

— Без понятия.

— Ты… не помнишь даже, кем ты являешься? — пробубнила Флаттершай.

— Помню, я Капитан, — на что собеседница лишь вздохнула.

— А какое твоё самое раннее воспоминание?

— Война в Северной Зебрике.

— Охх, это ведь там был Король Шторм. Что пони мог забыть там?

— Воевал. Сколько себя помню, это единственное, что я делал. — Земнопони посмотрела на лежащие неподалеку медаль и меч.

— А это? Оно у тебя всегда было? Кто-то же тебе дал медаль?

— Не знаю, всё, что я помню — оно моё, это всё.

— Мы обязательно тебя покажем Твайлайт, когда вернёмся, — жалостливо пропищала Флаттершай. — Я не знаю, где и как долго ты скитался, почему ты потерял память, но никто не заслуживает такой жизни.

— Ну, другой жизни я не знаю, это всё, что я когда-либо делал.

— Но неужели у тебя нету близких? Хоть чего-то, что тебя связывает с прошлым?

— Есть меч, не помню откуда, есть медаль, не помню за что, и есть та, кто приходит во снах, которую я безмерно люблю, — на удивление стройно произнёс он предложение.

— Это даже по-своему романтично, — прощебетала пегаска.

— Не знаю, что романтичного в амнезии, но ты спас мой круп от ужасной участи, за это я могу тебе быть безмерно благодарна, — вставила Эплджек.

— Ну и меня ты тоже спас, хоть и весьма… специфично, — продолжала явно разговорившаяся от всех пережитых событий обычно достаточно стеснительная Флаттершай.

— Не знаю, кто она, но, наверное, ей повезло, что даже через амнезию ты её помнишь. Похоже, твоему котелку сильно досталось, и если на чистоту, я не понимаю, как ты оказался в команде нашей миссии, но спасибо тебе. Если бы не ты, нас всех ещё там ждала бы участь хуже смерти. Когда мы вернёмся, то сделаем всё, чтобы помочь тебе. Можешь считать теперь себя нашим другом. Но… если честно, я даже завидую немного тебе. Этот нирик и то, что там случилось… Думаю, будет тяжело забыть об этом. Оно возвращается ко мне в кошмарах, а боль напоминает о том, что сделало это чудовище. Надеюсь, у принцесс найдётся лекарство или что-то подобное.

— Я помню, когда-то у меня были кошмары, от которых я не мог избавиться, — внезапно подал голос единорог.

— И что случилось дальше? — довольная тем, что сумела заставить Капитана вспомнить что-то из прошлого, продолжала земнопони.

— Ничего, они перестали быть кошмарами, а потом я оказался тут, и снов больше не видел, за исключением того, где встретил ту, кого люблю.

— Очень странная история. В любом случае, думаю, это я забуду не скоро. А что про меч и медаль, совсем ничего не помнишь? В смысле, по ним видно, что даже несмотря на твои попытки держать их как новые, им уже не один год.

— Вещицы из прошлого, поломанного прошлого, что уже меня не зовёт, — задумчиво ответил единорог.

— И ты не пытался это выяснить? — продолжала допытываться земная пони.

— Пытался, но попытки быстро сошли на нет, и я смирился. Нету смысла, — безразлично ответил единорог.

— Тебе настолько на всё всё равно? — не унималась собеседница.

— Я не знаю, ничего не знаю. Не знаю, зачем мне пытаться что-то узнать. Не знаю, почему я воевал. Не знаю, почему я оказался в такой ситуации. Не знаю, кто та, кого я люблю, и не знаю, как к этому пришёл. Не знаю, зачем мне пытаться что-то изменить. Наверное, раз я тут, значит так должно быть, и я должен делать то, что делаю.

— Но... Почему? — чуть не плача спросила пегаска.

— Потому что ничего нету, только война. Я вижу только пустоту. Иногда, редко, я хочу о чём-то подумать, что-то вспомнить, а идёт только пустота. Там нету того, что там когда-то было. Всё, что я делаю, — выполняю приказы. Почти всё сверх этого для меня пустота. Вы же не задаётесь вопросом, почему небо синее, а трава зелёная? Вы просто живёте с этим. Вся моя жизнь такая, — на удивление чётким голосом проговорил единорог столь длинное предложение, чего он давно не делал, если делал когда-либо.

— Но от кого приказы? — вопросительно посмотрела земнопони.

— Сумеречная Дивизия. С самого начала я служу в её рядах. Не знаю, что было до неё.

— Никогда не слышала про них. Не сказать, чтобы я вообще военными штуками интересовалась, но всё же... Мы обязательно узнаем о тебе подробнее, когда вернёмся. Кем ты был и почему ты оказался в такой ситуации. Пони веками живут в мире, с чего бы тебе столько воевать? — размышляла земнопони.

— Я чувствую себя на своём месте. Особенно сейчас, когда я знаю, что есть та, кто сможет принять мой гроб.

— Ты тот ещё фаталист, не так ли? — На что ответом было лишь молчание.

— Эпплджек, хоть он, похоже, и убрал твою боль, тебе всё равно необходимо отдохнуть. Мы почти подобрались к границе с Кирией, нам понадобятся все наши силы, — прощебетала пегаска.

— Да, знаю, но боюсь вновь найти себя в том ужасном кошмаре... Слишком много боли и ужаса там было, — вздохнула земнопони. Единорог молча порылся в вещмешке и протянул спутнице косяк травы.

— Это должно успокоить нервы.

— Это... Это что, трава зебриканская? — Ответом был лишь скупой кивок. Капитан никогда не делился ранее с кем-то своими запасами, но эти пони помимо того, что являются целью его миссии, первые, кто пытался расспросить его о прошлом, сумев пробудить даже какие-то остатки воспоминаний, и даже в какой-то момент развеяв фоновый шум окружающего мира, позволив сознанию сфокусироваться на чём-то кроме шумов войны и выполнения задачи. Впрочем, то, что оно обнаружило под покровом шума, похоже, ему не понравилось: только мрак и печаль отдавали в мозг.

— Нет, это же плохо, я не могу принять наркотики, — стала резко возражать Эпплджек.

— Это не опиаты. Нету привыкания, всего лишь успокаивает разум. Может, в эту ночь кричать не будешь.

— Т-точно? — Посмотрев на печальное лицо пегаски и всё ещё выражающего безразличие единорога, она всё же решилась. — Ладно, но только на эту ночь. — Единорог зажёг косяк магией и дал пони, которая стала неумело затягиваться, каждый раз кашляя.

— Когда закончишь, иди в палатку и попытайся уснуть, — спокойно продолжил он.

— А ты куда? — кашляя, не унималась пони.

— В караул. Не каждую ночь мы ночуем посреди сожжённой деревни. Не хочу рисковать, — и, даже не вслушиваясь в нестройные возражения, он удалился от палатки. Стремясь остаться наедине со своими мыслями, впервые за сознательную жизнь их стало больше обычного. Он действительно впервые по-настоящему задумался о своём прошлом, не расспрашивал других в вялых попытках унять голоса на границе сознания, а сам задумался, кто он такой. Попытался собрать воедино осколки своей памяти, и к его сожалению, он нашёл там лишь пустоту и скорбь, не произвольно из глаз потекли слезы в тихой тоске по тому чего он не знал, странная непонятная боль в сердце заставила вновь почувствовать себя живым. Этого хватило, чтобы понять, что ему больше нет смысла нырять в остатки воспоминаний. Всё его прошлое — поблекшая медаль и острый меч с символом полумесяца, устарели, похоже, так же, как и его разум, а он сам является не больше чем сломанной и давно забытой тенью себя самого. Лишь странный образ, прочно сидящий в сознании, что-то настойчиво требовал от него. Вряд ли по возвращению ему смогут помочь, так же как и вряд ли ему уже требуется помощь. Но он даже почувствовал что-то похожее на благодарность за то, что две этих пони готовы столько для него сделать. Ночь прошла на удивление тихо. Местные животные, похоже, бережно хранили сон пони, а травы, выданные Эпплджек, исполнили свою роль, и этой ночью никто не слышал болезненных криков. А потому уже на утро всё ещё покрытая бинтами, но не чувствующая прежней боли, а также выспавшаяся земнопони.

— Тааак, это и есть граница? Не так я себе её представляла, — пробубнила она, комментируя открывшийся троице вид.

— Я полагаю, вопрос риторический, — проворчал единорог. Стена, служащая разграничительной линией, выглядела заброшенной. Поселение перед ней, похоже, тоже лежало в руинах, а ржавое оружие и кости павших, коими щедро была усыпана земля перед вратами, говорили скорее о том, что когда-то тут прогремело сражение, исход которого хоть и остался не ясен, но многие солдаты нашли на нём свой последний приют. Стена же была покрыта многочисленными повреждениями, ворота были хоть и сломаны, но заставлены с другой стороны плотной стеной наскоро сделанных баррикад, полностью закрывающих их. Тяжело вздохнув, единорог приказал двум другим пони ждать его, пока он не откроет им проход. Осторожно забравшись на крышу ещё не до конца разрушенного дома, находящегося максимально близко к стене, он телепортировался прямо на стену, только чтобы спустя секунду обнаружить, что её край вместе с ним осыпается. Чуть не упав вниз вместе с частью парапета под испуганные взгляды двух пони снизу, он сумел восстановить равновесие и осторожно войти в помещение бастиона. Там он не обнаружил даже намёка на жизнь. Спустившись к воротам, он стал отодвигать телекинезом нагромождения деревянных баррикад, некогда являвшихся, похоже, повозками. Данная конструкция давала слабую защиту от любого вторжения, но, судя по общему запустению, не похоже, чтобы это кого-то волновало. Как вдруг ему в спину уперлось что-то холодное. Развернувшись, пред его взором предстало существо, смахивающее по описанию на кирина, сжимающее в копытах копьё, направленное прямо на Капитана. Впрочем, внешний вид одетого в пластинчатый доспех воина показывал, что он боится Капитана явно больше, чем тот его. Вздохнув, единорог выбил телекинезом копьё и дотронулся рогом до пытавшегося уползти солдата.

— Хватит убегать.

— К-кто ты? Почему ты у меня в голове? Я не хочу умирать!

— Я не убью тебя, мне нужна информация.

— Хорошо, хорошо, только оставь меня в покое.

— Что тут происходит? Мы — дипломатическая миссия из Эквестрии, наш дирижабль сбили нирики, мы смогли добраться сюда.

— Дипломатическая миссия? Но мы закрыты от мира согласно указам Безмолвия!

— Я не разбираюсь в таких вещах и не горю желанием разбираться. Если хочешь жить, помоги мне разобрать баррикады, чтобы послы могли войти, и ответь на все вопросы.

— Ох, ладно-ладно.

Кирин осторожно встал с земли, убедившись, что единорог его не отпустит, и приступил к разбору завала, пока его надсмотрщик задавал вопросы.

— Что тут случилось? Почему здесь такие руины? Кто атаковал вас и почему ты тут один?

— Ну, чего тут только не случалось, но в основном зебры. Они сюда, впрочем, заходят редко, по большей части их раскольники отвлекают. Много лет назад тут была битва между одичавшими из Лан-Кира и местным гарнизоном. Я один, потому что из всего знамени нас осталось мало, вот меня и поставили на всякий случай следить за этим участком.

— Как-то вы пренебрежительно относитесь к угрозе вторжения.

— А кто вторгнется? Зебры? Нирики? Ну пусть, и те и те знают, что тут на многие и многие километры сплошные леса. Это место никому и не нужно, для обычного набега далеко, а на большее тут никто не способен, все что можно было разорить и разграбить, уже и так разорили и разграбили.

— Удивительно, как вас до сих пор не завоевали.

— Кто? Вокруг нас сплошные дикари и отступники, которые сами и решили отделиться.

— А ты как сюда добрался?

— У нас каждые несколько месяцев смена караула. Я бы рекомендовал вам держаться подальше от остальных знамен. По одному из указов Безмолвия все чужаки из страны моментально изгоняются.

— Нам некуда идти, вокруг только дикие земли и населяющие их опасности вроде нириков.

— Не думаю, что командиров знамен это будет сильно волновать.

К этому моменту преграда уже была устранена, и две пони беспрепятственно вошли внутрь.

— Это кто? — настороженно спросила земнопони, одетая в плащ-палатку, скрывающую несколько слоев бинтов.

— Стражник, следит, чтобы все было тихо на границе, — махнул единорог на уже успокоившегося кирина в диковинной для пони броне.

— А почему один?

— Местность дикая, больше не нужно.

— Узнай у него, где ближайшее поселение. У нас еды почти не осталось, и если Флатершай ещё может прокормиться с местной природы, на нас боюсь не хватит. Нам нужно продолжать наш путь, задание никто не отменял. Мы должны подружиться с киринами.

Ответив кивком, единорог продолжил распрос кирина-стража, на что получил не самые утешительные ответы.

— Ближайшие деревни в семидесяти километрах через лесную местность.

— Да мы несколько дней столько будем плестись!

— Есть более быстрый вариант, — на удивление спокойно ответил единорог и не дожидаясь вопросов указал на одну из многих разбросанных по дороге телег, ставших аналогами укрытий для защитников перед воротами, ожидавших, что они падут.

— Ты нас теперь и везти будешь? — воскликнула земнопони.

— Ну, из нас всех я единственный не ранен, так что полагаю да.

— Мы всё больше и больше в долгу у тебя.

— Я выполняю задание, — безучастно ответил пони.

Дождавшись, пока обе пони сядут со всеми вещами, что они прихватили с собой внутрь, он запрягся в повозку и потащил её по заросшей дороге, вернее тому, чем она когда-то была. Попрощавшись с дружелюбным кирином, они отправились в путь по гораздо более спокойной лесистой местности, не опасаясь нападения из-за деревьев очередной группы врагов. Первые строения показались уже спустя полтора дня пути. Крестьяне, одетые в причудливые для пони сельские одежды, очевидно, приняв их за налётчиков, попрятались в подвалах своих хижин или поубегали в лес. На что земнопони лишь недовольно вздохнула.

— Да что с ними не так? Мы что, настолько страшные?

— Ну, они были в изоляции много лет. Наверное, они не часто видят чужаков, — предположила пегаска.

— Надеюсь, они принимают золотые биты. Нам нужна еда, если мы хотим добраться до столицы киринов.

Крестьяне, однако, даже близко не показывали готовность к переговорам, а при попытке общаться через телепатию единорог слышал лишь крики и мольбы не трогать их, как бы он не пытался установить контакт. Тяжело вздохнув, он вернулся к пони, ждущим его в повозке.

— Без шансов, они слишком пугливы и, похоже, суеверны. Все зовут какую-то Конкорд.

— Им даже не нужны деньги? Что это ещё за фермеры? — удивлённо произнесла земнопони, очевидно что-то в этом понимающая.

— Ну, даже намёка на товаро-денежные отношения у них я не обнаружил, но это первая деревня, что мы встретили. Думаю, дальше нас встретят спокойнее. Так или иначе, нам нужна еда. Мы можем взять то, что нужно, так. Похоже, они выращивают местные зерновые культуры, что-то вроде местных сортов риса.

— И ограбить их? Лишить честного труда? Ни за что! — категорично ответила пони.

Единорог лишь вяло махнул плечами и продолжил стоически тащить повозку по выглядящей уже более обустроенной сельской дороге в сторону следующей деревни. К сожалению усталых скитальцев, реакция местных была одинакова и там, и в трёх следующих поселениях.

— Всё! Нам нужна еда. Последние запасы кончились ещё вчера, — впервые повысил голос единорог.

— Но это их еда! Мы не можем просто забрать её. Как мы можем дружить с теми, кого ограбили?

— Ну, повозку-то тащу я! У вас двоих калории не так сильно тратятся.

— Да? Ну, так давай я потащу нас, я не собираюсь зависеть от твоей милости!

— С обожжённым крупом? Это будет не самое приятное зрелище.

— Может просто оставим деньги на стоимость забранной нами еды? — встряла пегаска.

— Как ты планируешь оценить себестоимость еды, о которой мы даже понятия не имеем? — воскликнула земнопони.

— Тем более, что я пока всё ещё даже не обнаружил намёка на деньги у местного населения. Кажется, они только с натурального хозяйства и живут. Добавил единорог.

— Может оставим им палатку? — продолжала искать компромисс пегаска.

— Зачем им наша палатка?

— Тем более, что это вообще-то моя вещь, — осторожно ответил Капитан.

— Ох, ну может предложим поработать у них на полях за еду?

— Они всё ещё не хотят общаться с чужаками, — ответила земнопони.

Пегаска уже хотела вновь предложить вариант решения, но их обоих заткнул Капитан, вскинув копыто вверх в молчаливой просьбе помолчать.

— Что ещё? — спросила земнопони спустя пять секунд ожидания, на что единорог молча указал на молодую кириншу, похоже подростка, стоявшего прямо посреди сельской улицы и смотрящего прямо на них.

— Она не убегает? — удивилась земнопони.

Единорог же, проигнорировав её слова, осторожно подошёл к кирину, которая, хоть и заметно нервничала, бежать от них не решалась. Стараясь не спугнуть новую знакомую, единорог осторожно дотронулся до её рога своим.

— Привет? — телепатически начал он.

— О, Конкорд! Это правда, это правда, не могу поверить! — заверещал в голове тоненький голосок. Сама кирин, не оставив следа от былого осторожного поведения, носилась вокруг пони, рассматривая его со всех сторон, что вызывало у него не самую однозначную реакцию.

— Эм, может объяснишь, что происходит? С чего местные нас боятся, и почему ты так не делаешь?

— Ну как же, согласно Безмолвию, чужаков в стране быть не может, а значит вы вторженцы. А почему я не боюсь вас? Ну, так уж вышло, что услышав слухи о странных налётчиках, ничего не забирающих из соседних деревень, я решила, что никакие вы не налётчики. Страшно представить, как давно тут когда-то видели не кирина. Столько вопросов!

— Эм, а ты... — вопросил он, в ожидании что новая знакомая представится.

— Я Шторм Чейндж, и в отличие от остальных меня всегда интересовало новое, а пахать поля всю жизнь казалось жуткой скукой! Возможно потому, что я сирота и как говорит старейшина "у тебя не было твердого отцовского копыта над головой, которое усмирило бы твой дух", а может потому что Конкорд решила дать мне больше тяги к познанию, чем остальным, — практически без остановки тараторила кирин.

— Сирота говоришь? Это значит, что тебя ничего тут не держит, и ты сможешь провести нас?

— О, вам нужен проводник? Да я за всю жизнь не могла мечтать об этом! Выбраться дальше, чем за пару соседних хуторов. Конечно, я в деле! Но... как я буду общаться с твоими подругами? Тут никто ваш язык не знает.

Устало вздохнув от понимания, сколько ему придётся напрягать рог ближайшее время, единорог поспешил дать ответ.

— Я позабочусь, чтобы вы понимали друг друга. И ещё, нам нужна еда, у нас есть деньги, но местные не горят желанием идти на контакт. Ты не могла бы купить нам провиант?

— Деньги? Купить? Честно говоря, не уверена, что это такое. Еду мы получаем, трудясь на своих полях, ну или за работу на чужих.

— Во всей вашей стране отсутствует даже намёк на капитализм? — устало спросил Капитан.

— Ну, если это то, что я представляю, то да. Согласно Безмолвию, никакой валюты быть не должно, и любые иерархические отношения кроме семейных и иерократии Пути Огня строго запрещены. Думаю, только знамена могут этот запрет обходить, но их так мало, что никто даже внимания на них не обращает.

— Что за Путь Огня?

— Набор религиозных правил, по которым богиня огня Конкорд завещала жить своим детям — киринам, то есть нам. Следование ему гарантирует, что никто не превратится в нирика.

— И у вашей веры есть сложная церковная иерархия, которая, похоже, является одной из немногих форм власти тут. Мда. В любом случае, нам всё ещё нужна пища. Ты можешь обменять её на что-то?

— Конечно! Но что у вас есть?

Задумавшись, единорог вытряс свой вещмешок.

— Компас?

— У нас и свои есть.

— Нож?

— У любого охотника.

— Охотника? Может, винтовка? У вас таких ружей нету.

— Ты что!? Это что-то новое. Безмолвие запрещает изобретать или использовать новые вещи.

— Хммм, что же...

— Может, эту блестяшку или этот прекрасный меч? Я думаю, такое будет цениться тут.

— Я лучше от голода умру, чем отдам их, — с нескрываемой злобой ответил единорог, вызвав лёгкий испуг у кирина.

— Ладно, прости. Что тогда?

Думая примерно минуту, пони наконец осенила идея, и сняв каску, он вынул из-под неё десяток самокруток из зебриканской травы.

— Вот, эти травы, если курить, помогают снять напряжение с мозга и прочищают разум, а ещё это приятно.

— Хмм, ну думаю, я смогу легко это реализовать, — с задумчивым видом произнесла кирин ему в голову. После чего, с просьбой ждать её у повозки, она унеслась в неизвестном направлении. Вернувшийся к повозке единорог отчитался о полученной информации.

— То есть, они просто всей страной трудятся на полях, отказываясь улучшить свой труд инновациями? — задала риторический вопрос Эплджек.

— Похоже, в прошлом это привело к не самым лучшим последствиям, и они предпочли закрыться от мира, уйдя в себя, молясь и возделывая поля на протяжении пары поколений.

— Но это же неправильно! Нельзя просто игнорировать окружающий мир!

— Ну, они живут в гармонии с природой, это звучит не так плохо, — встряла Флаттершай.

— Но не ценой же работы в полях без нормальной ирригации! — воскликнула земнопони.

Их диалог был прерван вернувшейся Шторм Чейндж с двумя мешками риса на спине.

— Я вернулась! — послышался довольный крик в голове Капитана.

Глядя на вопросительный взгляд остальных пони, он вздохнул, предвкушая несколько дней головной боли от подобной эксплуатации рога, и принялся обеспечивать им телепатическую связь. Предчувствие его не обмануло, и пони действительно быстро разговорились с кирином, используя голову бедного Капитана как хаб для обмена мыслями.

Тем не менее, кое-что заслуживающее внимания о киринах он все-таки узнал из их диалогов: несмотря на то что небольшие и весьма расселенные города существуют, самым большим из них является столица Кирии — Киноварь. В запретном городе правит своим божественным мандатом нынешняя императрица-матриарх Рейн Шайн, чья мать Ноктилюцент Шайн и начала эру Безмолвия после крестьянского восстания, вызванного недовольством низших слоев и сопровождаемого массовым превращением в нириков — иррациональных, жестоких и хаотичных существ.

С тех пор матриарх изгнала всех, кто мог представлять угрозу Безмолвию, и превратила свою страну в изолированное сельское государство, напуганная тем что впервые за время существования Кирии путь огня не смог спасти от хаоса их природы. Несмотря на все старания, сохраняются зачатки расслоения в обществе. Зажиточные крестьяне, горожане и жрецы огня, местной религии "Путь огня", исповедующей ряд философских и духовных постулатов, позволяющих кирину подавить свою темную сторону и не поддаться превращению в нирика, составляют основу этого общества. Путь огня стал тем, что собрал разрозненных и уставших от междоусобиц и превращений киринов, и благодаря ему появилось единое государство всех киринов. Однако, когда и он перестал помогать противостоять вызовам новой эпохи, матриарх решила насадить регресс, опасаясь гибели страны. Один нирик в деревне быстро становился бедствием катастрофических масштабов, сжигая все до чего мог дотянуться. Армии этих существ угрожали падением страны в анархию.

— Это не дело, в смысле, понятно что ситуация была ужасная, но нельзя просто закрыться от мира на сотню лет, — негодовала Эплджек.

— Но в другом случае они могли бы просто сжечь и свои земли, и свои леса, — протестовала Флаттершай.

— Но посмотри на них сейчас, они отстают от нас на поколения во всем. Все, кто предлагал инновации и развивал что-либо, были изгнаны, превратив страну в место крестьян, священников и немногочисленных горожан. Честно говоря, не совсем понимаю смысл всей этой пурги с церковью и верой, но полагаю, если в ином случае они станут теми жуткими чудовищами, им это нужно.

Уже немало километров было позади путников, и пока все, что им встречалось, это упадок и тяжелый труд, отсталые сельские общины где толпы усталых крестьян упорным трудом возделывали землю и немногочисленные городки кои населялись оставшимися с насильственной деурбанизации горожанами, государственными служащими или священниками. Благодаря их проводнице, острой реакции со стороны местных удалось избежать, но чем дальше они шли, тем более виднелось, насколько население страдает от Безмолвия. Тяжелый и неэффективный сельский труд, любые намеки на культуру и искусство сразу пресекались, а местные священники трактовали волю Конкорд как вечную работу за миску риса от рождения до смерти. И хотя на первый взгляд во многих деревнях местные слепо следовали этому пути, за этим фасадом быстро обнаружилась усталость и недовольство. Неэффективное земледелие, день за днем с сохой под солнцем, отказ от культурной жизни и новых технологий, отсутствие экономической формы кроме традиционного хозяйства. Все сложные вещи, такие как оружие или инструменты, производились поштучно в мастерских. Немногочисленные представители знамен как правило разбегались, завидя "вторженцев" на горизонте, представляя собой тень судя по всему некогда могучей армии, разложение государства виднелось во всем создавая из него образ призрака угасшей эпохи.

Удивительно, но единорог смог непроизвольно найти аналогию между собой и этим местом — застывшее во времени, без прошлого и будущего, замороженное в настоящем, где труд ценен не результатом, а потраченными усилиями, а слепое подчинение возведено в абсолют, не нужное не кому, даже своим собственным обитателям и забытое. Единственная разница была в том, что у них есть на это причины, думал Капитан. Но какие причины были у него? Эти мысли постепенно задерживались в его похожем на решето разуме и создавали неприятное ощущение на границе сознания. Он стал забывать свои первые военные операции. А первые ли они? Когда он оказался тут? Все, что он может твердо вспомнить, это война — где-то, в пустыне, в жутких и снежных лесах. А каковы детали текущей миссии? Зачем он везет с собой послов? Навязчивые мысли продолжали заменять утраченные воспоминания, которые казалось ускользают с новой скоростью. Что бы это могло значить? Можно будет задуматься об этом потом, после миссии, не так ли?

Они вышли на очередную развилку, и на этот раз что-то было не так.

— Этот город, что виднеется неподалеку, называется Сорго, — тараторила ему в мозг Шторм Чейндж. — Он один из немногих по-настоящему больших городов в этой части страны. Он, наверное, стал бы еще больше, если бы половину горожан раньше не выселили в деревни.

— А что это за группа киринов в доспехах, стоящая на дороге к нему? — донесся другой голос из глубин сознания.

— Хм, похоже это знамя, ну его часть.

— Мы видели раньше этих ребят, они не похожи на них. Слишком выглядят опасными.

— Ну, я слышала, большая часть боеспособных знамен либо стоят у столицы, либо на границах. Может, это одно из них?

— Не оставляет сомнений, что они прибыли арестовать и изгнать нарушителей Безмолвия, — продолжила за нее Эплджек.

— Они не отстанут от нас, — единорог задумчиво поднес копыто к подбородку.

— Вылезайте, — крикнул он в повозку.

— Что ты задумал? — воскликнула пони.

— Забирайте все ценные вещи и идите окольными пешими тропами. Доберитесь до столицы и сделайте свое дело, каким бы оно ни было. Я отвлеку знамя на себя.

— Что? Нет! Ты не должен рисковать собой! Что с тобой будет? Да и не нужно никого убивать!

— Я не буду их убивать, максимум пораню немного. В любом случае, у меня есть задача, единственное, что я еще твердо помню. Вы должны пройти дальше любой ценой.

— А ты?

— Что-то придумаю. Мысли уже путаются в голове, я не уверен даже что помню, кто ты, но помню что тебе нужно помочь. Все, что я могу твердо вспомнить, это контекст текущих событий и мою задачу, а также образ аликорна, что зовет меня.

— Аликорна? Погоди, та, о ком ты говоришь... Ох, ну это объясняет символы на твоем мече. В любом случае, то что ты говоришь плохо, очень плохо. Не уверена, что понимаю, но думаю мы сможем разобраться по возвращению в Эквестрию. Ты же вернешься, да? — с нескрываемой наивной надеждой вопрошала собеседница.

— Наверное. Не знаю. Даже если нет, я буду рад, что закончил все так. Кроме этой задачи у меня нету четких целей, и я выполню ее до конца.

— Мы ведь не сможем общаться с Шторм Чейндж без тебя! — воскликнула пегаска с боку.

— Она знает, что делать. Я верю, что вы сможете найти невербальную связь.

Закончив прощание, он накрыл плащом телегу, создавая иллюзию, что под ней сидят пассажиры, и отправился по главной дороге, пока две пони и кирин направились к узкой сельской дороге сбоку. Как и ожидалось, его быстро обнаружили патрулирующие вдоль дороги солдаты. Вскинув мушкеты, они прокричали что-то на незнакомом языке, явно требуя сдаться. Единорог, игнорируя их, установил щит вокруг себя, обезопасившись от огнестрельных атак. Вынужденные после ряда неудачных попыток ведения огня, солдаты перешли в ближний бой. Единорог, памятуя своё обещание, лишь оглушал их контратаками и всячески избегал зажимания в закрытом пространстве, разбрасывая солдат одного за другим. Тем не менее, пользуясь численным превосходством, его теснили к отвесному склону перед рекой. Разобравшись уже с тремя десятками солдат, которые не могли задавить его толпой из-за его размашистых ударов, вперед вышел командир знамени.

Почувствовав интерес к равному врагу, единорог вскинул меч, призывая оппонента наступать. Одетый в разукрашенную броню и с алым знаменем за спиной, кирин осторожно вошел в пузырь щита, ставший своеобразной ареной на берегу огромной реки вдоль дороги. Проведя серию выпадов, проверяя оборону противника, командир убедился, что загнанный противник действительно опасен. Капитану нечего было терять, и это лишь позволяло ему сражаться отчаяннее, пробуждая новые силы. Однако для единорога стало полной неожиданностью, когда оппонент, произнеся какие-то малопонятные слова, внезапно воспылал пламенем, обращаясь в нирика.

Не изменившись в поведении, нирик сделал ряд атак, заставивших Капитана с ходу перейти в оборону. Любые попытки сломить ход поединка сразу гасились врагом: на каждый выпад он отвечал двумя, от него буквально сочилась агрессия. Было очевидно, что он способен держать её под контролем. Вымотанный битвой, единорог обнаружил себя стоящим на краю берега реки, бурлящей за его спиной. Тоскливо вздохнув и сжав напоследок свою медаль, он убрал щит, нанося врагу мощную телекинетическую атаку, откидывая его и давая себе пространство для маневра. Впрочем, было наивно ожидать, что такой авантюрный план сработает: десяток пуль разом пробили его тело, заставляя пошатываться и рухнуть прямо в бурлящую реку. Последнее, что он видел, падая с отвесного берега, — командир знамени, который каким-то образом вновь стал кирином.

Разум, слившийся с рекой, стал подобен течению: мысли неслись через него, не задерживаясь. Как бы он ни пытался, сознание утягивало в глубокие пучины вод реки, которая, казалось, уже никогда его не отпустит. На последних силах он прижал к себе единственное, что у него осталось, — меч — и окончательно потерял сознание, уносимое бурлящей рекой, он уже так часто был готов умереть, что даже не пытался выжать из себя сильные эмоции покорно принимая обстоятельства.

Даже не испытывая особого удивления, что он не умер, он вновь пришёл в себя, и на этот раз в незнакомом месте, напоминающем помещение крестьянского дома, хоть и богато уставленного. То тут, то там можно было обнаружить странную символику и свитки непонятного содержания. Ощупав тело копытом, он понял, что вновь лежит перебинтованный. Он хотел задуматься, как до сих пор не утратил всю кровь и не умер от отравления металлами, но гораздо большее место в его разуме занимала другая мысль: он жив, всё ещё вопреки всему. Возможно, его богиня хочет, чтобы он жил. Это подтверждается ассоциациями с её образом, требующими от него продолжать борьбу. Похоже, у него действительно есть предназначение перед ней. Его разум впервые ощутил не лёгкое радостное пренебрежение, как ранее, когда он узнал, что она существует, а вполне нацеленный импульс. Он должен, нет, он обязан с ней встретиться. И то, что его воспоминания уменьшаются, только придаёт этому импульсу силы. Барьеры, отвечающие за абсолютное выполнение приказов, тоже ушли во тьму. Единственная конечная цель его сознания — увидеть её, любой ценой. С этими мыслями он принялся искать свои вещи, игнорируя боль от ещё свежих ран.

— О, ты проснулся! — донёсся голос в голове. Оглянувшись, он увидел кириншу, вошедшую в комнату. Она была не намного старше Шторм Чейндж, с светло-оранжевой шерсткой и каштановыми волосами.

— Ч-что? — попытался он собрать мысли воедино, отвечая на чужую телепатию.

— Удивлён, что я умею это делать? Рада познакомиться с тобой, чужак. Меня зовут Райзинг Сан, и мне будет весьма интересно узнать, что с тобой стряслось.

— Г-где мои вещи? Почему ты умеешь колдовать? Как я тут очутился? — метнул он вопросы один за другим.

Киринша лишь рассмеялась и принесла телекинезом из соседнего помещения поднос с чайником и двумя пиалами.

— Похоже, нам многое предстоит узнать друг о друге. Как насчёт обсудить это за чаем? Я думаю, это поможет тебе восстановиться.

Понимая, что выбора у него нет, он решил согласиться.

— Итак, почему ты колдуешь? — спросил он.

— Ну, на самом деле, мы, кирины, тоже способны к магии, хоть и не так хорошо, как вы. Но ты же не думал, что этот рог дарован нам просто так? Увы, большая часть сведений и трактатов об этом была утеряна с приходом Безмолвия, как и куча других ценных знаний. Ты знал, что мы владели нумерологией, геомантией и астрологией?

— А ты...

— Научилась этому на основе немногих источников, что смогла добыть.

— Я помню, я свалился в речку.

— Медоносная, великая река, пронизывающая почти всю Кирию. Ты сейчас в Зеленеющем, городе на юге Кирии. Тебя выловили рыбаки на одном из островных поселений и отнесли ко мне, удивительно как плотно ты цеплялся за свое оружие.

— Ты так и не ответила, почему встречаешь меня ты, а не они?

— Я что-то вроде местного лидера. Изначально, стремясь избежать мертвой хватки Застоя Безмолвия, я пошла по пути жрицы огня. Но чем дальше я шла, тем больше разочаровывалась в сложившейся системе. Я надеялась, что смогу найти путь к улучшению нашей тяжёлой жизни. Мой родной город, Хризантема, на западе Кирии, с приходом Безмолвия почти век назад, стал буквально умирать у меня на глазах, и это повлияло на мой выбор пути.

— Говоришь, разочаровалась в вашей религиозной системе? Честно говоря, не уверен, что когда-то разбирался в религии, но чувства звучат знакомыми.

— Ну, я постоянно спорила со старшими жрецами и оспаривала приказы матриарха, несущие нашему народу лишь боль. Быть жрецом значит получать привилегии, но это и значит быть абсолютно покорным и безынициативным, обслуживая религиозные запросы такой же покорной толпы и смазывая их боль верой.

— Так что же произошло после того, как ты зашла в религиозный тупик? — спросил пони скорее для разрядки обстановки, чем из действительного интереса.

— Как я и сказала, регулярно споря со старшими и подвергаясь наказаниям, я в какой-то момент решила бросить учёбу и отправиться в паломничество по Медоносной, чтобы найти ответы на свои вопросы. Иные говорят, что я была слишком умна и хитра для своего пути, но я почту это за комплимент. В конце концов, я нашла Зеленеющий, город некогда бывший центром речной торговли и выходом в море. Однако с наступлением Безмолвия и последовавшей за ним полной изоляцией торговля заглохла, и капиталисты сбежали на север Кирии, в торговый город Благоухание. Удивительно, но при всём этом Зеленеющий не утратил былой красоты и величия. Жители трудились в гармонии и понимании друг с другом, без строгой иерархии и не нарушая ни один указ матриарха. Ещё удивительнее было то, что они не страдали и не разорялись, как остальная Кирия, а наоборот, нашли немалый подъём и процветание. Город превратился в десятки рыболовецких и сельских коммун, которые даже под влиянием Безмолвия сохранили величие былого. Местные священники и мистики увидели в этом знак от самой богини, считая, что Безмолвие не противоречит идеям Конкорд, как многие полагали ранее, демонстрируя в качестве доказательства коммунализм местных обществ. Тогда-то их и встретила я. Надо признать, это учение захватило меня: взаимопомощь, натуральная экономика, построенная на честном труде и его правильном распределении, позволяла процветать даже без высоких технологий. Отсутствие сложной религиозной иерархии... В конце концов, разве кирины заслужили страдания от классового расслоения? Разве Конкорд хотела бы этого, видя нищих, умоляющих о милостыне, чтобы не умереть с голоду? — Киринша перешла на идеологический пыл.

— То есть, вы что-то вроде религиозной коммунистической секты? — вопросительно поднял бровь Капитан, явно ощущая глубоко запрятанные сильные чувства по отношению к сторонникам красных идей.

— Ну, некоторые называют нас сектой. В остальном я не могу дать ответы на твой вопрос. Мы зовём наше учение "Разгоряющимся Пламенем". Я нашла всё, что мне не хватало в монастыре: равенство и братство. Нам не нужны священники в роскошных дворцах, когда у нас есть мы сами. Идеи пути огня цепляются за старые мотивы и отстаивают интересы кучки из правящей верхушки, довольствующейся расточительством и пренебрежением к народу. Они утверждают, что это единственный способ не поддаваться тьме и не становиться нириками. Но мы воочию видели, что это не так.

— А разве не эти качества стремилось убрать Безмолвие, судя по тому, что я слышал о нём ранее?

— Оно сумело избавиться от последствий, но правда в том, что в запретном городе всегда будет сидеть кучка пирующих на костях обычных киринов богатеев, будь то жрецы или капиталисты.

— И вас это устраивает?

— Ну, как я сказала, мы научились процветать даже скованные указами Безмолвия, компенсируя ограничения взаимопомощью и отказом от накопления благ. Безмолвие может и запретило валюту, но запретить богатым богатеть оно не может, даже если их богатство не в твёрдом металле, а, например, в количестве зерна или в лучшей земле. С тех пор "Разгорающееся Пламя" стремится доказать, что правильно построенные и реорганизованные общинные коммуны являются нашим спасением и будущим, имея живой пример прямо тут.

— Это всё довольно сложно, но не сказать, что я не понимаю ваши идеи, — откровенно говоря, Капитан их вообще не понимал. Большую часть времени, что она говорила, он пил чай, мечтая о встрече с чёрным аликорном, но вежливости ради перебить её не решался, не говоря уже о том, что не знал, на каких он правах здесь находится. — Так что будет дальше? Со мной, в смысле?

— Ну, на самом деле всё просто: мы вернём тебе твои вещи и отпустим, как только ты отработаешь усилия, затраченные на тебя, честным трудом.

— Думаю, это будет справедливо. Мне нужно в Киноварь. Две пони, идущие туда, полагаю, хотят уговорить вашу правительницу отменить Безмолвие, открывшись миру, и следовать пути гармонии. Ну или что-то подобное. Честно говоря, мои воспоминания не уходят дальше моего приезда на Арис, а большую часть вещей я, похоже, вспоминаю непроизвольно.

— Ты говоришь, что группа пони стремится положить конец Безмолвию? Ну, если честно, давно пора было это сделать, если знамена не остановят их, в чем я конечно сильно сомневаюсь. Не знаю, получится ли у них, но... пожалуй, мне необходимо будет сделать некоторые приготовления. Если нас ждёт новая эпоха, мы должны быть готовы к любому варианту. В любом случае, скоро мы вновь встретимся. Есть ещё немало вещей, которые я хочу с тобой обсудить, чужак, даже если ты страдаешь провалами в памяти. Более того, в одном трактате, что я... позаимствовала из монастыря, упоминается способ лечения амнезии. Может, я смогу помочь тебе.

— Хм, идёт. Сколько мне нужно будет поработать на ваших полях, чтобы оплатить своё спасение и лодку поближе к Киновари?

— Я думаю, с твоей магией, не больше недели. Однако не стоит думать, что ты наш подчинённый или что-то подобное. Все мы равны и все вносим свой вклад. Ты даже волен отказаться, если хочешь.

— Я вижу это единственным способом быстро добраться до цели. Да и твоя помощь в борьбе с амнезией — я хочу попробовать- у меня как раз появилась очень важная вещь, которую я должен вспомнить.

Не сказать, что работа в полях была сильно трудной, особенно владея телекинезом. Хоть он и не мог выращивать растения магией, как его коллеги, наличие телепатии позволяло эффективно коммуницировать с остальными рабочими. Он лишний раз обрадовался, что родился единорогом, не представляя свою жизнь без магии, хоть ранее похоже так и не считал. Изначально довольно скептически относясь к учениям "Разгорающегося пламени", он не мог не отметить самоорганизацию и дисциплину местных коммун. Они действовали подобно единому механизму, при этом оказывали помощь нуждающимся и пострадавшим, поддерживая соседей в любых нуждах и ожидая того же в ответ.

— Итак, готов продолжить наш разговор? — спросила киринша, попивая чай.

— Допустим. Если тебе интересно услышать про внешний мир, то вынужден разочаровать: воспоминаний о нём почти нет, а те, что есть, так или иначе связаны с войной.

— Мне жаль, что Конкорд повела тебя столь тяжёлой судьбой. Всё-таки я надеюсь, что эта терапия, про которую я вычитала из той книги, сумеет унять твою боль. Но как ты оказался в реке?

— Я сопровождал послов-пони. Думаю, они должны были дойти до лидера киринов и убедить её в чём-то. Не уверен, но из того, что я помню точно, они — моя единственная надежда увидеть мою любовь.

— Понимаю. Любовь — достаточно высокое чувство. Но это не отвечает на вопрос, как ты оказался в воде.

— Знамёна, похоже, прослышали про группу чужаков, двигающихся к Киновари. Я отвлёк на себя их внимание, пока остальные сбежали окольными тропами. Напоследок я сразился с командиром Знамени, который превратился в нирика.

— Я сомневаюсь, что кто-то такого ранга утратил бы контроль над эмоциями в бою. Похоже, тебе повезло встретиться с одним из тех, кто ещё владеет навыками пути храбреца. Эти воины-монахи научились контролировать своё превращение в нириков, сдерживая своё внутреннее "я" и черпая силы из агрессии. Хождение по лезвию ножа. Однако эти навыки также были в основном утрачены с приходом Безмолвия. Судя по твоему описанию, он не решился использовать всю свою мощь, иначе боюсь, ты бы не выжил, а был бы заживо сожжён его инфернальным потоком.

— Теперь, когда ты знаешь всё то же, что и я, как насчёт той терапии, что ты предлагала? — спросил единорог, опуская пустую пиалу с чаем.

— Конечно, пройди со мной, я всё подготовила.

Спустившись в помещение, заполненное благовониями, он заметил странного вида кушетку посередине, а также набор длинных игл рядом.

— Итак, видишь ли, есть ещё одна вещь, о которой я умолчала. Согласно трактату, существа, у которых магия проходит через нервные узлы, на которые и воздействуют при иглоукалывании, вроде единорогов, могут при определённых обстоятельствах видеть будущее.

— Будущее? — неверяще поднял бровь единорог.

— Верно. Практика была проверена на киринах, но в нас всё ещё слишком мало магии. Однако записи, сделанные задолго до Безмолвия и проверенные на единорогах-путешественниках, подтверждают, что это так.

— Всё ещё верится с трудом.

— Считай это сложной нумерологической магией. Просто, я бы хотела тебя кое о чём попросить. Не мог бы ты думать обо мне или о чём-то, связанном со мной, в процессе сеанса? Возможно, это немного...

— Я понимаю, не стоит оправдываться. Не каждый день выпадает такая возможность, я помогу тебе. Считай это платой вместо оставшихся мне дней работы в обмен на мои вещи и билет в центр Кирии. Много, к слову, моих вещей осталось?

— Помимо меча? Каска и спрятанная в ней медаль. Ну, то есть я полагаю, что это медаль, я не слишком разбираюсь в вашей культуре.

— Сойдёт. Начинай процедуру, — сказал единорог, ложась на живот на этой странной кушетке. Запах благовоний дурманил голову, погружая сознание в странный транс, а на спине ощутилась слегка раздражающая лёгкая боль, означающая, что иголки уже воткнуты в его тело и давят на ключевые точки его нервной системы. С каждой новой иглой он чувствовал, как магия меняет направление в теле, концентрируясь в одних частях и уплывая из других. Его разум наполняли лишь два образа. Один из них — Райзинг Сан, желающая увидеть своё будущее. Она надеялась привести киринов к процветанию и счастью, как необузданное пламя, горящее среди тьмы Безмолвия и ведущее усталых страждущих к спасению. Второй образ был уже знакомым черным аликорном. Как только он почувствовал, что отключается, его разум наполнили видения.

Будущее, неизвестно насколько далекое. Безмолвие действительно ушло в прошлое, но ожидать, что прогресс будет безболезненным, особенно после века изоляции, было бы глупо. Воды великой медоносной реки покраснели от крови. Кирины шли на киринов, а безумие правило бал. Толпы крестьян с инструментами в копытах штурмовали имперские бастионы, жертвуя своими жизнями за пули защитников. Фанатики беспощадно устраивали теракты убивая тысячи случайных гражданских, нирики появлялись практически везде. Сотни киринов стояли у реки, и по властному приказу их всех одновременно обезглавливали, скидывая трупы в воду. И посреди всего этого стояла Райзинг Сан. Она отдала этот приказ. Она не сильно постарела, пожалуй не более чем на несколько лет, но в её лице и взгляде читалась только ненависть и ярость. Тысячи шли за ней. Её родной город Хризантема был уничтожен по её же желанию, в ярости боевых кличей и хаосе кровавой гражданской войны трупы укрывали многострадальную землю. Её пламя горело ярче солнца, ведя за собой сломленных и угнетённых. Теперь она давала им не спасение, а цель, за которую они умрут. Она направляла их гнев, вещая о вере и справедливости, о пренебрежении и расточительстве, о готовности убивать и умирать, сгореть всем без исключения в кровавом, всепожирающем пламени революции. Гордясь собой, она шла среди сожжённых городов и висельных столбов. Это мало было похоже на доброжелательную и милую кобылку, какой она являлась сейчас. Она была судьёй, прокурором и палачом в одном лице, готовым убить миллионы ради одной вещи, которая заставляла её совершать эти ужасные поступки — надежды. Видение обрывалось образом объятого огнём города, предположительно Киновари, и Райзинг Сан, стоящей среди пепла и руин, возведённых из её мечтаний и надежд о лучшем будущем.

Второе видение было короче, но гораздо больше значило для единорога. Оно уже было только от его лица. Снег. Он стоял среди какой-то снежной местности, в окружении скалистых гор, на площадке какого-то монумента из черного камня. Вокруг на каждом углу стояли ровные прямоугольные колонны, а позади — ряд флагштоков с гордо реющими чёрными знамёнами с белым полумесяцем. Он был одет в военную форму чёрного цвета, которой раньше не видел. Она действительно выглядела величественно, и похоже, он занимал достаточно высокий ранг. Но как бы он ни кутался в неё, она не спасала от жгучего холода, который казалось меркнул перед другой, гораздо более глубокой болью. Его взгляд остановился на памятнике в центре монумента. Это была она — та, кто приходила к нему во снах. Её статуя огромных размеров запечатлела её подлинное величие. Поза статуи полностью передавала грацию оригинала и мастерство скульптора, создавая великолепное зрелище. Однако что-то было не так. Боль в сердце ощущалась слишком сильно. Более того, он упал. Похоже, он рыдал, упиваясь слезами и горечью, валяясь в снегу у пьедестала этой статуи. Он не знал, что заставило его это делать, но боль казалась разрывала его изнутри, требуя покончить с ней. Рыдания и всхлипы подходили к концу, и его замёрзшее копыто отправилось в карман униформы. Увы, что он хотел достать оттуда, узнать ему не было суждено. Может, что-то, что подарит наконец избавление, а может, что-то, что придаст боли новый виток. В любом случае видение быстро оборвалось, а неясная боль в груди, что оно принесло, уходила гораздо медленнее. Очнувшись на всё той же кушетке, он тяжело дышал. Копаясь в памяти, он почувствовал себя осознаннее. Мир уже не казался так искажён вечным неприметным фоновым шумом, но ни одной крупицы воспоминаний не добавилось. Он успокаивал дыхание и взглянул на Райзинг Сан, смотрящую на него с интересом учёного-вивисектора.

— Скажи, — начал он, преодолевая тяжёлую одышку, — ты ведь знала, что эта процедура не лечит амнезию, да?

— Я... ну понимаешь...

— Понимаю, конечно, понимаю. Я отправляюсь завтра.

— Погоди, а что ты там увидел?

— Райзинг Сан... просто не дай своему пламени погаснуть.

15 - Путь огня

Музыка:
(Было бы странно это не добавить)Путь огня:https://www.youtube.com/watch?v=NAzW_aslU9I
Война сопротивления: https://www.youtube.com/watch?v=PdJw3mLT_GA
Битва за Киноварь: https://www.youtube.com/watch?v=8WuVWqyGPcs
Вечный Мандат: https://www.youtube.com/watch?v=26BVoCAEK08
Империя Солнца: https://www.youtube.com/watch?v=AtUzW8tRs7k
(Этот мне кажется слегка излишним, но после размышлений решил что общую атмосферу передает, в каком-то смысле его можно считать бонусным)
Ansatsu:https://www.youtube.com/watch?v=TJM435XHb2A

Как и ожидалось, добраться напрямую до Киновари было бы слишком просто. Поэтому, после дня плавания, капитана доставили в город Массикот, называемый "городом на полпути", поскольку именно здесь останавливались многочисленные путешественники, стремящиеся попасть в сердце алой империи. Ступив на улицы огромного города, некогда одного из религиозных центров, он встретил на удивление доброжелательную реакцию местных жителей, его разум же в кой-то веке пылал пламенем, военные гимны требовали наступать, пусть это был не мерный и суровый голос каким он был когда-то, а скорее беспорядочный и пылающий крик гнавший его вперед, но он чуствовал как его разум стал обретать большую свободу, а безразличие к миру постепенно выветривалось из остатков сознания. Узнав в Капитане пони, местные сразу повели его к местному верховному жрецу. В на удивление скромном жилище жреца он неожиданно встретил знакомую кириншу, пившую с ним чай.

— Темпест Чейндж? — удивлённо произнёс он через телепатию .

Увидев капитана, она обрадованно бросилась к нему в объятия. Хотя единорогу эта реакция казалась чрезмерной, учитывая, что несмотря на почти неделю совместного путешествия, они не стали близки. Скорее, он вынужденно слушал её болтовню с пони.

— Капитан! Как я рада, что ты жив! — радостно вопила она ему прямо в мозг. — Эплджек и Флатершай будут так рады, просто представить тяжело как!

Затем она что-то сказала на местном языке удивленному жрецу, с которым единорог также поспешил установить телепатическую связь.

— Итак, — начал он, — здесь должны были быть две пони, а этот кирин был их проводником. Могу я узнать, куда они ушли?

— Ох, это долгая история, чужестранец. Особенно интересно, что ты разминулся с ними буквально на день. Не желаешь обсудить всё за чашкой чая?

— Хватит, я уже нахлебался чая за последние дни, мне нужно скорее найти этих пони! — теряя терпение, повысил телепатический голос единорог повинуясь хаотичным импульсам в сознании, на что кирин-жрец лишь отхлебнул чая.

— Первый постулат пути огня гласит: Примирись с собой. Неосторожно сожженное топливо создаст бушующее инферно; пламя, оставленное без присмотра, ослабнет и погаснет само по себе. Пламя, которое горит в груди, нужно тщательно лелеять, чтобы оно могло безопасно поддерживать душу и тело теплом. Твоё пламя просто горит в ярости, давая тебе силы и волю, но если ты не научишься его контролировать, оно сожжёт и тебя, и всё, что тебе дорого.

— Я не один из вас, я не могу стать нириком, у меня нет времени разбираться в этом! — не унимался капитан.

— Я ничего не говорил про нирика. Однако, как проводник пути огня, мой долг — не дать тебе сжечь всё на своём пути, я вижу, твой разум тратит остатки своего топлива на последний рывок, также как и вижу, что ты уже сжигал все ранее, спокойно проходя через любые препятствия, оставляя позади лишь пепел и золу.

— Я не помню чем я руководствуюсь, а остатки воспоминаний похоже покидают мою голову, но у меня осталась цель, цель что заставляет все эмоции пылать. Это так. Однако я не вижу в этом проблемы. Более того, только это и даёт мне сил двигаться далее, еще недавно, если мои воспоминания не врут, мир выглядел для меня серой пеленой, а собственная гибель воспринималась нормой. А теперь, что с теми пони? Полагаю, их вы так не донимали? — жрец лишь усмехнулся.

— Ошибаешься, чужеземец. Они тоже прошли через путь огня, укротив возникшее между ними пламя раздора.

— Раздора? Не припомню, чтобы они спорили.

— Ты что, серьёзно? — встряла Темпест Чейндж. — Буквально всю дорогу они не унимались по поводу того, является ли Безмолвие злом или нет. Флатершай считала, что это необходимая мера, чтобы жить в мире с собой и природой, а Эплджек называла это мучительным застоем и утверждала, что лучше пойти на жертвы и риск, чем жить так.

— Возможно, мне нужно было больше прислушиваться к тому, что они говорили, — задумчиво произнёс Капитан. — И тем не менее, почему ты здесь? И где они?

— Когда они пришли, громко ругаясь и споря, они быстро привлекли наше внимание. И хоть сначала мы чуть не сдали их знаменам, узнав, что они хотят получить аудиенцию у Рейн Шайн, чего не было уже многие годы, мы поняли, что их цель — попросить её отменить Безмолвие. Это то, о чём мы давно мечтали, — ответил жрец.

— Мечтали? Разве это не делает вас единственной формой власти тут? — ответом ему был очередной смех старого кирина.

— Какой смысл власти над безвольным, погрязшем в застое обществом? Мы никогда не желали власти, более того, мы и так были первыми после матриарха сколько стоит империя. Наш долг был вести и просвещать народ киринов. Именно алые жрецы донесли до них волю Конкорд, и благодаря им появилась Кирия. Нам никогда не нужна была власть или могущество, ведь у нас и так было всё необходимое. Не стоит думать, что Безмолвие обошло нас. Наше теократическое общество раньше заполняли бесчисленные ряды паломников, едущих по Медоносной в Киноварь. Всюду царили споры и теологические дискуссии. Путь огня, не скованный Безмолвием, гордо вёл наш народ вперёд, даруя надежду и покой. С началом Безмолвия город погряз в упадке. Религиозная сфера, игравшая роль краеугольного камня нашего общества, деградировала. Поток паломников прервался, и всё больше мистиков и жрецов покидали город, уходя в отшельничество в поисках выхода из тупика для нашего народа.

— Но разве Безмолвие не было необходимым? Разве путь огня не провалил свою роль? — задался вопросами единорог.

— Увы, мы не справились с вызовами новой эпохи, не смогли вовремя унять дикое пламя, исходящее от слабых и обездоленных, не поспевали за ходом времени. Но это не значит, что мы не выучили своих ошибок. Мы считаем, что именно путь огня сможет провести нас через новые испытания, когда Безмолвие уйдёт.

— Вы слишком самонадеянны. Скорее всего, вы погрязнете в ужасах и страданиях. Однако Безмолвие лишь затягивает эту агонию. Чтобы найти своё будущее, вам придётся пройти через боль и принять грядущий кошмар, каким бы он ни был. Миллионы умрут. Вы действительно хотите этого? — несмотря на жуткие слова единорога, кирин не изменился в лице.

— Не нужно думать, что мы праздные глупцы, не осознающие последствий. Жизнь после Безмолвия будет тяжёлой, и никто не способен предсказать, чем это обернётся. Однако мы исполним нашу роль до конца, роль пути огня, даже в самом диком вихре времен. Мы будем вести киринов к надежде.

— И всё же, у меня нет времени искать примирения с собой, во многом потому что я слишком мало знаю о себе, а в голове царит лишь скорбящая тишина разрываемая единственной целью. Однако я хотел бы подробно узнать, что произошло с делегацией пони.

— О, ну это легко! — встряла Темпест Чейндж. — После того, как мы разминулись, я смогла провести их через сельскую местность в Массикот.

— И мы, порядком удивлённые чужаками, уже собирались отдать их знаменам, — вставил жрец.

— О да, поскольку я и сама не понимала, что эти двое хотят, я не знала, что сказать жителям об их планах. Они ведь тогда даже не могли уладить свои противоречия по поводу Безмолвия.

— Но, по счастью, их спасла Отэм Блейз, — продолжил жрец.

— Кто?

— Удивительная личность, дочь фермеров. Усилиями родителей шесть лет проучилась в монастыре, но вернулась на ферму помогать родственникам. Имела странную страсть к мюзиклам, пьесам и даже комедийным сценам, высмеивающим жизнь при Безмолвии, то и дело нарушая приказы матриарха. Её образование позволило ей читать, писать и, что самое главное, трактовать наставления богини, чем она и пользовалась, постоянно дискутируя со жрецами и проповедуя массам уход от безмолвия. Она была известна как оптимистка-реформаторша. Но что гораздо важнее, она единственная знала язык пони, что позволило ей найти общий язык с двумя скитальцами и помочь им прийти к согласию, используя свои знания пути огня. Когда мы узнали, что они хотят попросить императрицу убрать Безмолвие, мы были несказанно рады. Впервые за годы нашлись те, кто решился попробовать убедить божественного аватара самой Конкорд исправить этот ужасающий застой. Мы с радостью приняли усталых путников, указали им дорогу к Киновари, а Отэм Блейз даже решилась сопровождать их лично. Её примеру последовали несколько особо рьяных мистиков пути огня, разделяющих её убеждения и желание реформ.

— А меня она оставила тут! — слегка недовольно подхватила Темпест Чейндж. — Решила, что во мне есть какой-то потенциал, или что-то вроде того. В итоге убедила жреца взять меня на попечение и обучать пути огня.

Единорог был, впрочем, не очень доволен таким исходом, упустив свои цели, которые были так близко.

— То есть, они ушли всего день назад? Может, я успею их догнать! — выпалил он.

— Лучше отдохни. Мы обеспечим тебя едой и крышей, как нашего гостя. Возможно, тут ты сможешь найти примирение со своим пламенем, рвущимся наружу, — осторожно предложил жрец.

— Не могу. Голоса в голове и громкий стук в сердце заставляют меня нестись к своей цели сломя голову. Впервые, похоже, я смог найти свою настоящую задачу, и я должен выполнить её любой ценой. Не знаю, что случится с теми пони и смогут ли они добраться до Киновари, но я буду там. Я не позволю им уйти без меня, — кипя от энергии, говорил Капитан.

— Они, скорее всего, уже в Киновари, и об их судьбе ты скоро услышишь сам.

— Да это даже хуже! Они сделают своё дело и уедут назад, оставив меня тут! Я рад, что вы готовы поделиться со мной пищей и кровом, но мой долг зовёт меня только вперёд!

С этими словами единорог наскоро попрощался с двумя киринами и умчался в сторону Киновари. Жрец лишь отхлебнул чаю напоследок и добавил про себя:

— Когда-то это пламя сожжёт тебя изнутри, мой друг.

Киноварь представляла собой действительно потрясающее зрелище, за которым, однако, можно было без труда увидеть плохо спрятанные шрамы прошедшего бедствия. Целые районы, похоже, были отстроены заново после некогда бушевавшего пожара. Капитан осторожно двигался ко входу в город, стараясь избегать лишних глаз. Местные, казалось, игнорировали его. Выглядящие чахнущими, они лишь выполняли свои бытовые дела, даже практически не обмениваясь словами. В самом центре Безмолвия оно, ожидаемо, было наиболее сильным.

Тем не менее, уже при входе в сам город можно было ощутить повисшее напряжение. Как минимум, вопросы вызывало отсутствие стражников при входе в самое сердце империи. Осторожно продвигаясь через вымощенные камнем величественные, но запустевшие кварталы, капитан, похоже, встретил то, что искал. Вход в дворцовый комплекс, город в городе, за что его и именовали "Запретным городом". Но гораздо больше внимания привлекало зрелище перед огромной каменной лестницей, ведущей к нему. У подножья лестницы стояли ровные ряды солдат, развернутых друг к другу. Часть, за спинами которых был вход во дворец, была одета в величественные ало-золотые доспехи, очевидно обозначающие гвардейцев матриарха. Солдаты, занимающие атакующее по отношению к ним построение, были одеты гораздо проще: будь то в киринские латные доспехи или лёгкие кольчуги городской стражи. И что гораздо больше волновало единорога, за спиной шеренги осаждающих расположился небольшой палаточный городок прямо на мостовой, в котором он без труда мог узнать своих старых знакомых. Не раздумывая, он направился туда.

Солдаты, увидев пони, решили молча пропустить его. А товарищи, до этого оживлённо беседующие с какой-то кириншей, активно жестикулировавшей и похоже даже разговаривающей со своим копытом, при виде его сразу сменили вектор внимания и побежали навстречу мерно идущему единорогу.

— Ты! Ты жив! О Селестия, как я рада! Мы уж думали, что больше тебя не встретим, — начала земнопони.

— Ну, я помню, что должен был помочь вам. А ещё помню, что вы должны помочь мне вернуться назад. Вы ведь не против? — слегка настороженно ответил единорог.

— Нет, конечно. После всего, что ты сделал, мы с радостью тебе поможем, как только закончим тут, — продолжала не менее активно говорить земнопони, которая, похоже, уже не вспоминала минувшие злоключения.

— Я тоже рада видеть тебя. Мои раны уже почти прошли, и всё благодаря твоей помощи. Мне сказали, если бы ты сразу не вылечил их, последствия могли быть ужасными, — приветствовала его пегаска спокойным и уже не таким тихим голосом.

— Ещё один друг, о как я рада! Больше новых знакомых, больше знаний, больше веселья. Ты не представляешь, как я устала от остальных киринов. Безмолвие убило в них любую творческую жилку! — ведя свою безостановочную речь, вклинилась в диалог киринша.

— Ты, я полагаю, Отэм Блейз? – осторожно поздоровался Капитан.

— О, так тебе всё уже рассказали? Значит, ты, наверное, знаешь, что мы хотим сделать?

— Эм, устроить военный переворот, судя по всему?

— Ох, нет, так вышло случайно. Я вроде как не хотела этого, просто нас пытались остановить Знамя Ротонды Ярь-медяни и Знамя бронзовых солнечных часов, но я смогла убедить их, что мы можем мирно положить конец Безмолвию и убедить матриарха. Они, однако, похоже, упустили слово "мирно" и теперь считают, что нашего любимого матриарха, которая практически не появлялась за пределами Запретного города многие годы, удерживают внутри силой или держат в неведении о страданиях народа. Они хотят брать дворец штурмом, а Знамя Врат Меридиана, являющееся гвардией нашей любимой Рейн Шайн, восприняли их как мятежников. Ну и, в общем, вот, — закончила стыдливым нервным смешком свою речь киринша.

— То есть, ты оказалась настолько хорошим и харизматичным оратором, что убедила несколько знамен начать мятеж? – скептически вскинул бровь Капитан.

— Ну... не то чтобы я хотела устраивать переворот. Просто похоже, что даже среди знамен мысль о том, что Безмолвие душит наш народ, пустила корни очень глубоко. Полагаю, они во многом пострадали от него не меньше остальных. Достаточно вспомнить, что случилось в Зайкирии, такой кошмар... – продолжала тараторить киринша.

— Всё опять сводится к битве? Меня это более чем устраивает, — спокойно ответил Капитан.

— Нет! – вклинилась Эплджек. – Никакого кровопролития. Мы можем решить вопросы дружбы мирно. Гармония ведь про сотрудничество и диалог.

— Ну, я вот вполне себе убивал за гармонию. По-моему, не уверен уже, но офицеры точно что-то такое говорили.

— Ты... ладно, я думаю, это мы обсудим по возвращении. Суть в том, что воевать нам не нужно. И так слишком много страданий пролилось.

— Я полностью согласна с Эплджек, — говорила пегаска. – Наши проблемы дружбы никогда раньше не требовали кровопролития.

— Боюсь, кровопролитие неизбежно. Я видел будущее, когда одна киринша использовала на мне странную процедуру магического иглоукалывания. Там будет много крови, хочет этого кто-либо или нет.

— Эй, погоди, я знаю эту процедуру, — вклинилась Отэм Блейз. – Она показывает всего лишь один из вариантов будущего. Его всегда можно изменить. Будущее столь же бесформенно, как поток реки или пламя огня.

Единорога эти слова, похоже, не впечатлили, и он продолжал настаивать на своём.

— В любом случае, когда вы свернёте Безмолвие, начнётся ужас и боль. Слёзы окропят всю Кирию. Не сказать, чтобы меня это волновало, но я не вижу смысла избегать боя сейчас, если в последующие годы здесь будет гораздо больше павших, — холодно говорил единорог.

— Ты прав, что слёзы укроют землю, и, возможно, многие падут. Но без слёз нет счастья, без боли нет радости, а без жертв нет побед. И хоть ты говоришь верные, хоть и болезненные вещи, я верю, что смогу помочь киринам обрести счастье, ведь радуга не будет видна, если нет дождя!

— Ты говоришь смело и честно. Твои эмоции пробуждают что-то в глубинах моего сознания. Может, у нас больше общего чем мне показалось изначально. Однако реальность суровее, чем тебе может показаться, Отэм Блейз. Я помогу тебе получить свой шанс, чтобы я мог получить свой. Но не нужно думать, что мы сможем обойтись без жертв, — затем единорог обернулся к пони.

— Вам нет нужды наблюдать то, что будет здесь. Это судя по всему тяжёлое для вас зрелище. Вы сможете пообщаться с матриархом, так или иначе.

— Нет! – прорычала Эплджек. – Даже если здесь прольётся невинная кровь, и хоть всё моё естество относится к этому с ужасом, я не могу игнорировать эту боль. Я элемент честности! Как я могу нести этот титул, когда нагло вру самой себе и закрываюсь копытами от ужасной для нас истины? Я пройду этот путь до конца вместе с вами. Иначе бы карта не позвала меня сюда!

— Я...я тоже не буду уходить, — осторожно влезла пегаска. – Может быть, это действительно ужасно, и я захочу забыть это, вернуться в свой уютный тихий мирок, оказаться у себя дома со своими питомцами. Но я просто не могу... столько боли, столько страданий за пределами Эквестрии. Я помогу всем и каждому, кому смогу. Я не брошу их в беде, даже если окружающий мир будет пугать и ужасать меня. И я приложу все усилия, чтобы в мире не было нужды в насилии, и жизнь в нём была такой же, как в нашей Эквестрии, — со всей робостью говорила она.

— Но давайте всё же попробуем договориться, — с надеждой добавила Отэм Блейз.

Когда к пони подошёл кирин в богато украшенной броне с гордо реющим знаменем за спиной и с длинным клинком на поясе, отдав честь, он произнёс что-то Отэм Блейз, и после короткого диалога удалился.

— Ну? Что он сказал? – трясла её Эплджек.

— Ох, генерал-щитоносец Ротонды Ярь-медяни говорит, что орудия прибудут через час, и они пойдут на штурм.

— Что? А ты, ну не знаю, можешь выиграть нам ещё времени? Я не собираюсь убегать и всё такое, но обязательно начинать сражаться прямо сейчас? – слегка нервно говорила Эплджек.

— Они считают меня чем-то вроде своего лидера, но в военных вопросах, кажется, абсолютно самостоятельны. Вот ведь шутка, да? – нервным голосом отвечала киринша.

— Что ж, у вас, похоже, остаётся мало времени на переговоры, так что рекомендую попробовать сейчас, — спокойно добавил единорог.

Вняв его совету, Отэм Блейз вышла вперёд, перед раступающимися перед ней шеренгами верных солдат, и крикнула что-то в сторону гвардейцев. Из рядов тех также вышла киринша. Капитан подошёл поближе, чтобы слышать их диалог, используя телепатию, надеясь, что при речи они непроизвольно будут и транслировать слова ему.

— Хватит! Мы не хотим кровопролития! – начала Отэм Блейз.

— Да? Поэтому вы осадили дворец матриарха? Пока вы выглядите как мятежники, желающие нашей великой Рейн Шайн только зла, — грубо ответила киринша в странном наряде с синим цветом шерсти.

— Винтер Фрост! Ты же верховная жрица и личная служанка матриарха, разве ты не видишь, какую боль приносит нам Безмолвие? Мы лишь хотим аудиенции!

— Поэтому ты обманом убедила знамена поднять оружие на своих собратьев? Безмолвие – необходимая мера, спасающая нас от забвения, и я не собираюсь беспокоить матриарха по таким мелочам. Слишком много печали скопилось у неё в душе, чтобы позволять вам множить её страдания своими глупыми речами лживых демагогов.

— Пожалуйста! Это единственный шанс! – взмолилась Отэм Блейз, в глазах которой появились слёзы.

— Я буду со своей госпожой до конца, в любом случае. Это всё!

После этих слов синяя киринша удалилась, а Отэм Блейз перешла на плач.

— Ну что ж, она пыталась, — без интереса сказал стоящий рядом с пони единорог и удалился в сторону двух генералов-щитоносцев, наблюдающих за сценой.

— Приветствую, я прибыл с пони, чтобы помочь вам переубедить матриарха, — произнёс он телепатией.

— Какая чудная магия. Однако я помню тебя, ты ведь тот единорог, что сражался с нами у Медоносной, — произнёс старший генерал.

— Я рад, что наши силы пополнились, хоть и всего одним лишним клинком. Даже он может изменить исход боя, — добавил второй.

— Неужели вы готовы идти против своих собратьев? – скорее для формальности спросил единорог.

— Если у нас нет другого выбора, чтобы раскрыть матриарху глаза, то придётся это сделать, — сказал старший генерал-щитоносец. – Более того, я ценю, что ты не убил ни одного из моих солдат в той стычке у Медоносной. Поэтому хотел бы кое-что тебе вернуть, — продолжал он, протягивая Капитану слегка обожжённую местами армейскую плащ-палатку.

— Нам всё равно запрещено использовать все новое... ну, было запрещено, — с лёгкой усмешкой добавил он. Пробежавший мимо солдат что-то выкрикнул генералам и скрылся в общем строю.

— Орудия прибыли, — без радости добавил второй генерал.

— Значит, это вот-вот начнётся. Вы ведь в курсе, что Отэм Блейз не хочет насилия? – осторожно спросил единорог.

— Конечно, это было бы трудно не заметить. Она молода и наивна. Мы верим, что она сможет привести нас к лучшему будущему, но мы также уверены, что способны исполнить свою роль, какой бы она ни была. Пусть она останется чистой и невинной, пока мы покроем себя кровью. Даже став предателями в глазах истории, это малая жертва.

— А вы не боитесь проиграть в внезапно начавшейся гражданской войне?

— Едва ли, ведь те, кто сегодня отступят...

— ...вступают в бой завтра, — закончил за старшего генерала младший.

Единорог лишь ответил довольной усмешкой, ему явно были по душе местные военные.

— В таком случае, начнём? – вопросил он, разворачиваясь к строю солдат.

— Конечно. Выстрел, эхо которого начнёт новую эпоху, — задумчиво ответил старший генерал. – Отэм Блейз и эквестрийские послы же в безопасности? — добавил он слегка осторожным голосом.

— Они не хотят уходить от боя, но, полагаю, захотят помогать раненым с обеих сторон. Я постараюсь, чтобы их не убили. Они мой билет домой, если у меня, конечно, есть дом, — ответил Капитан, накидывая на спину знакомую плащ-палатку, закрывающую воротником половину лица.

Без лишних вступлений генерал шагнул перед строем бойцов и, сделав сигнальный взмах мечом с криком "Да прибудет с нами Конкорд!", приказал дать залп. Первое орудие, спрятанное в ближайших кварталах, начало обстрел. Солдаты вскинули ровный ряд мушкетов и дали линейный залп по строю прикрывающихся щитами гвардейцев, проливая первую кровь, пока снаряды местных доиндустриальных орудий падали на посты гвардии во дворце и на подъеме с лестницы. Не дожидаясь ответного огня, солдаты сразу после выстрела из мушкетов выхватили мечи, выбросив уже бесполезные ружья, и с боевыми криками понеслись на уцелевших после первого залпа гвардейцев, обороняющих подъем во дворец. Вторая линия гвардии успела выхватить свои аркебузы и дать залп по ровному наступающему строю мятежников, среди которых послышались первые крики. Некоторые упали прямо в строю под копыта своих собратьев. Тем не менее основная масса успешно добралась до врага и с наскока врубилась в его ряды. В завязавшейся резне обе стороны демонстрировали навыки и сноровку в беспощадном копытопашном бою. Гвардейцы, судя по всему, не ровня эквестрийским, отвечали синхронными атаками клинков на наседающую толпу солдат. За каждый синхронный удар погибали десятки пехотинцев из новой линии наступающих. Тем не менее, пользуясь преимуществом в численности, они теснили гвардию, то и дело нанося им потери и всё дальше поднимаясь по лестнице под новые залпы мушкетов с обеих сторон. Копья и клинки блестели на солнце, а залпы орудий били уже прямо по лестнице, раня и убивая подкрепления гвардейцев в ало-золотой броне. Сражение на огромной лестнице смещалось дальше вверх, в сторону дворца, оставляя ее покрытой кровью, многочисленными трупами их частями. Раздавленные, порубленные, застреленные солдаты обеих сторон устилали её, то тут, то там слышались хриплые стоны раненых и умирающих, а знамена на спинах офицеров гордо развивались, ведя за собой бойцов. Капитан мог лишь отметить решительность обеих сторон и готовность их солдат убивать и умирать без серьёзного ущерба для морали. Сам он, увы, не мог присоединиться к доиндустриальной сече "стенка на стенку", так как прикрывал щитом двух пони и кириншу, которые пытались то и дело оттащить раненых. Несмотря на нескрываемый страх и шок от происходящего, они выглядели крепче, чем казались на первый взгляд, как отметил про себя единорог, делая очередной выстрел из позаимствованной у новых друзей аркебузы. Оружие было ему не слишком привычное, но как минимум позволяющее приносить пользу в столь архаичном бою.

Ряды израненных и усталых солдат все еще однако пылающих праведной яростью, казалось, уже прорвались во дворец, как с другой стороны послышались воинственные крики. Очевидно, что вторая из трёх больших лестниц, ведущих ко дворцу, оказалась местом внезапной контратаки врага. Учитывая ограниченность сил, мятежники атаковали лишь на одной из них, ограничив две другие заслонами из пехоты, блокирующей выход для врага. Однако гвардейцы, по-видимому, решились прорвать один из заслонов в тщетной попытке уничтожить вражеские орудия. Капитан же даже был рад внезапной контратаке во фланг, поскольку получил возможность оказаться в привычной обстановке боя.

— Всё! Живо идите в укрытие! – крикнул он подопечным.

— Но тут столько раненых, мы должны спасти их! – не унималась пегаска, на что единорог быстро одёрнул её.

— Вы не спасёте всех, только погубите себя. Убирайтесь, живо!

Как вдруг, судя по дикому рыку откуда-то издалека и вспышке пламени в пылу боя где-то у дворца, кто-то впервые обернулся нириком. Чего, судя по всему, кирины стремились избежать даже умирая, считая эту участь, по-видимому, хуже смерти. Однако это похоже вызвало нехорошие воспоминания у обоих пони, и они поспешили прислушаться к совету единорога, который, в свою очередь, вскинув звёздный меч, побежал галопом в сторону наступающих на них фигур киринов, одетых в ало-золотую броню.

Улицы Киновари утопали в крови, разлившейся из-за спонтанного и дикого восстания, вызванного чередой случайных событий. В центре этого хаоса оказался серый единорог с амнезией. Мятежники использовали роскошные городские дома как укрытия, откуда вели огонь по дворцу и защищавшему его "Знамени Врат Меридиана". Бойцы с щитами, кривыми мечами и копьями сходились в кровавых схватках на городских улицах у подножия дворца, а знамена на спинах командиров гордо развевались на ветру сражения.

Посреди этого сражения у подножья дворца, серый единорог сражался бок о бок с недавно ставшими таковыми братьями по оружию, орудуя своим звездным клинком. Делая очередной выпад, он ранил в переднее копыто гвардейца, заставляя того выпустить копьё. В то же время, телекинезом он удерживал стремящиеся опуститься на него клинки двух других врагов, что давало ему очевидное преимущество. Оглушив одного, прорвавшегося ему за спину, ударом задних копыт, он добил раненого перед собой вторым выпадом, атакуя прямо в шею противника между пластинами брони. Союзная пехота в широкополых соломенных шляпах держала строй, отвечая на каждый выпад врагов десятком своих.

Капитан наслаждался этой примитивной сечей на улицах. Под военные кличи в голове, он ранил ещё трёх врагов ровным размашистым ударом, а затем телепортировался назад, уклоняясь от ответного тычка копьём. Затуманенный кровопролитием взор единорога был готов вновь ринуться в мясорубку, успевая уклониться от очередного ружейного залпа, который скашивал некоторых из его соседей, как своих, так и врагов. Вдруг воздух перед ним накалился огненной вспышкой, обжигая всех вокруг. Очередной нирик появился на поле боя, сжигая всё на своём пути.

Капитан, уже привыкший к подобным случаям, телепортировался в сторону, уходя с траектории мощной, но неуклюжей атаки. С ходу рассёк нирику пол тела закалённой магией звезд сталью, заставляя того мигом потухнуть и осесть на каменный мощёный пол городских улиц, единорог же лишь потушил успевший слегка задеть огонь угол своего плаща, успевшего покрыться еще и кровавыми разводами — последствием активного ближнего боя. Сознание, затуманенное азартом боя, забыло о цели и о существовании мира за пределами этого сражения. Наслаждаясь алой пеленой, он был готов вновь кинуться на очередную волну врагов, мастерски владеющих оружием, которые могли бы растерзать его за считанные секунды, если бы не его навыки фехтования и магии.

Однако, за секунды до очередной мясорубки, он услышал крик на незнакомом языке неподалёку. Но, проигнорировав его, он был настигнут тяжёлым артиллерийским снарядом, который ранил и отбросил как врага, так и единорога. Похоже, отсутствие у местных снарядов осколков спасло ему жизнь. Медленно уползая назад по покрытой трупами и кровью мостовой, он увидел, как враги сокращают дистанцию. Две пони внезапно подхватили его, унося с поля боя.

— Эй, нет, ты тут не умрёшь, не после всего, что сделал. Я обещала, что помогу тебе! — вопил знакомый голос.

Оказавшись за рядами союзников, уже встречающих врагов боевыми кличами, единорог нашёл себя среди скопления раненых и изрубленных тел.

— Я... — начал он, постепенно отходя от кровавого дурмана.

— Помолчи! Тебе нужны силы, — заткнула его земнопони.

— О-они смогли прорваться во дворец, — робко говорила нервничающая пегаска, которая, судя по следам на лице, недавно рыдала.

— Нам нужно туда! Срочно! Отэм Блейз уже там! Только Рейн Шайн может остановить эту бойню, — вторила ей земнопони нервным голосом.

С незамутнённым мыслями и покрытым кровью лицом, единорог кивнул. Опираясь на двух пони, он смог подняться на ноги. Втроём они направились к лестнице, которую успешно взяли штурмом мятежники. На всей её протяжённости виднелись многочисленные лужи крови и изувеченные трупы. Одну из пони стошнило прямо по пути наверх, но еле живого капитана, потратившего все силы на последний бой, это едва ли волновало. Его разум снова вспомнил о целях, постепенно выходя из режима берсерка, где существовала лишь битва.

Прекрасные сады стали полями боя, а великолепные коридоры запретного города устилали раненые и убитые. Двигаясь через дворец, несущий следы боя, они вышли в просторное помещение перед тронным залом. Там их уже ждали оба капитана-щитоносца со своими лучшими солдатами, готовые ворваться в последний рубеж цитадели собственного монарха. Неподалеку сидела рыдающая Отэм Блейз.

— Я просто хотела лучшего для нас, чтобы безмолвие ушло, — сквозь слезы сказала она подошедшим пони.

— Ты не знала, что так выйдет! — утешала её земнопони.

— Если бы этого не случилось сейчас, случилось бы потом, и в гораздо более худшей форме, — добавил единорог.

— Ты наш друг, и мы будем с тобой до конца. Не нужно винить себя, — внесла свою лепту Флатершай.

— Н-но я... я всего лишь хотела, чтобы безмолвие прошло, чтобы кирины вновь могли чувствовать и жить, чтобы путь огня вел нас дальше в светлое будущее, а не стагнировал вместе с нами.

— Перемены редко даются без крови. Это тяжело принять, но тебе придется, если хочешь исполнить свою роль. Будущее будет гораздо хуже, ты лишь в начале пути, и если твои слова о том, что варианты будущего, что я видел, не единственные правдивы, то только от тебя зависит, чем закончится эта история. Поэтому будь сильной и сохрани свои лучшие качества для новой эпохи, что ждет вас. Мы лишь открыли для нее путь, — философски сказал единорог, обычно менее склонный к таким вещам, но многочисленное использование магии и удары по голове, похоже, пробудили в нём неожиданную творческую жилку.

Мотивированная его словами, Отэм Блейз вытерла слезы, взяла себя в копыта и на её лице вместо печали и скорби появилась решимость идти до конца.

— Я справлюсь ради нас всех! — твердо произнесла она.

В это время штурмовой отряд проломил дверь в тронный зал, и позади пони раздались воинственные крики боя. Рванувшись туда, они обнаружили мрачное зрелище схватки двух отрядов солдат посреди роскошного, но пустующего тронного зала, нефритовый трон был пуст, а по разные стороны помещения, за все такими же нефритовыми колонами прятались бойцы обоих сторон ведя огонь из аркебуз вплотную, то и дело прерываясь что бы предпринять смелые атаки с клинками на голо. Старший генерал-щитоносец бился с другой стороны огромного зала против подкреплений гвардии, которые он сумел сковать в ближнем бою еще на входе в помещение, он отбросил врагов широким размашистым ударом, но это сделало его открытым для вражеского копья, пронзившего его прямо в неприкрытый чешуей живот. Раненый он стал покрываться пламенем, становясь нириком. Сохраняя контроль, он сжигал врагов одного за другим ужасными огненными потоками. Пылающие фигуры выбегали из боя, стараясь найти спасение. Когда казалось, что вражеский строй разбит, залп ружей пронзил его, заставив тяжело осесть на пол. Его пламя ушло, возвращая ему форму кирина. Что-то прошептав напоследок, он окончательно упал замертво, и вокруг тела медленно расширялась лужа крови.

Бойцы обеих сторон вновь были готовы сойтись в схватке, как внезапный телепатический шквал пронзил всех в помещении своим мощным голосом.

— ХВАТИТ!

Все кирины в помещении упали на колени, игнорируя только что идущий бой и свежие ранения. В центре зала появилась она – матриарх, по её одежде и размеру, равному аликорну среди пони, было легко понять её статус. Окружающая её аура величия лишь усиливала этот образ.

— Хватит! — более спокойно произнесла она телепатической магией.

— По какому праву мои собственные знамена врываются в мой дворец, рушат мой город, проливают кровь моих подданных?! — рычала она, используя телепатическую магию, не открывая рта. Наличие подобного умения у единорога позволяло не только понимать диалог, но и ретранслировать его пони.

— Моя императрица! — взмолился младший генерал-щитоносец. — Безмолвие душит нас! Мы лишь хотели помочь этим пони и киринше получить у вас аудиенцию, но ваша гвардия никого не пускала к вам. Мы боялись, что вас держат здесь насильно!

— И поэтому вы решили штурмовать дворец? — всё ещё злобным тоном ответила матриарх.

— Не наказывайте их! Это моя вина! — вмешалась Отэм Блейз.

— Кто ты? Маленький кирин? — более спокойно спросила матриарх.

— Я всего лишь дочь крестьян, которая помогала этим пони получить у вас аудиенцию. Мне жаль, что я стала причиной восстания.

— Ты смогла поднять восстание? — удивлённо спросила Рейн Шайн.

— Именно я убедила знамена, что безмолвие нужно отменить. Именно для этого к вам шли эти пони, — ответила Отэм Блейз, после чего обе пони поклонились, хоть одной из них и было это тяжело из-за бинтов на половине тела. К счастью, переводить слова матриарху единорогу не потребовалось.

— Ваше величество, мы прибыли из Эквестрии, чтобы помочь вам и вашему народу! — начала Эплджек.

— Эквестрия? Что за странное название? Но с чего вы взяли, что нам нужна помощь?

— Ваш народ страдает от безмолвия. Даже если это не бросается в глаза, сама жизнь замирает и останавливается, — ответила пегаска.

— Но безмолвие было введено не просто так! — воскликнула Рейн Шайн. — Ужас, который когда-то обуял нас, оставил вечную рану на моей матери. Киноварь была наполовину сожжена, тысячи умерли из-за жалкого спора между купцами и крестьянами. Она не могла простить себя за то, что допустила это, — продолжала с явной грустью матриарх.

— И я поклялась, что не подведу её и продолжу её наследие. Я полностью посвятила себя изучению пути огня.

— Но мы видели лишь нищету, бедность и страдания, пока вы не вылазили из дворца! — резко воскликнула Эплджек.

— Отмена безмолвия необходима для блага всего вашего народа. Пусть это и будет трудный путь, но чем дольше оно держится, тем больнее будет, когда оно уйдёт, — осторожно добавила пегаска.

— Ложь! Наши традиции указывают наш путь! Никто не смеет сомневаться в воле матриарха! — вскрикнула знакомая киринша синего цвета.

— Винтер Фрост... это правда, что они говорят? — слегка шокированно спросила Рейн Шайн.

— Ваше высочество, это малая цена за наше существование. Они хотят довериться случайности, подвергнуть вас угрозе. Я не могу этого допустить.

— Я не сомневаюсь в твоей верности, Винтер Фрост. Ты всегда была моей личной служанкой, и я, как никто другая, знаю, что ты верна мне больше жизни. Но если это правда... Может, я действительно засиделась во дворце, изучая пыльные свитки?

Видя, что матриарх колеблется, слово взял единорог.

— Я видел ваше будущее, один из вариантов. Вы, полагаю, понимаете, что я имею в виду. Оно будет ужасным и кровавым, но вам придётся его преодолеть. Оно на то и будущее, что от него нельзя уйти, можно лишь изменить. Чем быстрее вы смиритесь с этим и примете необходимость перемен, тем меньше крови прольётся. Тем самым вы не обесцените кровь, что уже пролилась за это.

— Вы натравили на меня собственные знамена! Кланы, состоящие из солдат, что наследуют свои звания из поколения в поколение. И ты говоришь мне, что прольётся ещё больше крови!? — недовольно огрызнулась Рейн Шайн.

— В таком случае подумайте, насколько действительно ужасна ситуация, если даже знамена вышли против вашей гвардии, — парировал единорог, и похоже это заставило матриарха вновь склониться в пользу пони и Отэм Блейз.

— Прошу вас, всё, чего я хотела, это помочь страждущим. Если угодно, арестуйте меня или казните, но прекратите кровопролитие! — взмолилась зелёная киринша.

— Ты... почему ты пошла на это? Ты не похожа на мятежницу, отвергающую путь огня и священный мандат, дарованный Конкорд.

— Я изучала путь огня, и, видя страдания народа, не могу поверить, что именно этого хотела Конкорд. Более того, я верю, что именно он укажет нам путь, чистый и не замутнённый безмолвием. — Может, этот путь будет трудным, но ведь радуга не будет видна, если нет дождя!

— Я... возможно, действительно игнорировала проблемы моих подданных, боясь сломать наследие матери, но отменить безмолвие, спустя столько лет отказа от прогресса, мы не справимся, как бы я ни желала, — с тоской ответила Рейн Шайн.

— Эквестрия! Мы поможем вам! У нас есть технологии и специалисты! Мы сгладим ваши трудности, подставив дружеское плечо! Это ведь то, ради чего и существует гармония! — воскликнула Эплджек.

— Госпожа, я стремилась оградить вас от боли сколько себя помню. Неужели вы действительно готовы поставить всё на карту ради призрачной надежды? — чуть не рыдая, вскликнула Винтер Фрост.

— Этот путь нам, похоже, придётся пройти, хотим мы того или нет. Путь огня поможет нам преодолеть его. Однако не нужно думать, что я буду пренебрегать твоими советами, моя верная служанка. Модернизация должна быть осторожной и продуманной. А что до тебя, — Рейн Шайн развернулась к Отэм Блейз, — ты сумела доказать мне верность твоих взглядов, пусть и ценой жизней моих подданных. Это лишь говорит о твоей искренности. Раз ты пошла на такое, я назначу тебя министром и дам возможность показать себя. Ты достаточно умна, и я не вижу в тебе злого умысла. При желании, ты давно бы могла заточить меня или свергнуть, но ты лежишь передо мной на коленях. Уже это говорит о многом.

— П-правда? Я ни за что не подведу вас. Может быть, я случайно и начала новую эпоху, но я приму на себя всю ответственность и сделаю всё, чтобы провести нас к лучшему будущему.

— А что до вас, — Рейн Шайн развернулась к пони, — я думаю, мы сможем провести переговоры и подписать взаимовыгодный договор, первый международный документ для Кирии за много, много лет. Сейчас же нужно наконец разнять солдат и начать восстанавливать уничтоженное. Нас ждёт новая эпоха, к добру или к худу.

— Ну, мы, похоже, справились, — осторожно произнесла Эплджек, стоя у балкона. — Скоро за нами должны выслать новый дирижабль, на этот раз по обновлённым картам, подальше от нириков.

— Гиацинтовое соглашение позволит киринам наверстать упущенное, но я думаю, их путь всё равно не будет лёгким. Это они вынуждены будут пройти уже сами, — сказала Флатершай.

— Верно, мы выполнили свою роль, указали им путь. Рейн Шайн увидела боль своего народа и приняла путь гармонии для их процветания. И у нас, конечно, появилось несколько новых друзей, — добавила земнопони.

— Не уверена, что смогу забыть это, — с тяжёлой грустью сказала пегаска.

— Эй, я думаю, дома наши друзья нам помогут справится с этим. Раны залечатся, а печаль забудется. Ты знаешь, в конце концов, я слышала, принцесса Луна умеет стирать некоторые воспоминания...

Видя, как тело старшего генерала-щитоносца уносят, Капитан стоял рядом с его более молодым коллегой.

— Ты знаешь, знамена появились, когда первый матриарх объединила Кирию, наградив своих солдат священными знаменами, ниспосланными самой Конкорд. В тот день родилось множество военных родов. Знамя — это и клан, и семья, и роль в обществе. Нас готовят как солдат с рождения.

— И это значит, что на смену павших придут новые поколения?

— Едва ли. Иные знамена насчитывают дюжину киринов. Теперь же, похоже, знамя Ротонды Ярь-медяни лишилось своего лучшего командира. Они нескоро оклемаются как от этой утраты, так и от всех, кто отдал жизнь, чтобы это случилось.

— Он ведь был готов умереть за это, не так ли? — флегматично спросил единорог.

— Иначе бы не пошел. Новая эпоха требует жертв. Изменения — это всегда боль и кровь солдат. Он внёс свою лепту. Мне лишь остаётся не обесценить его жертву.

— Я думаю, ты справишься, как и тысячи солдат по всей Кирии. Ближайшее десятилетие гарантирует, что вам будет чем занять себя.

— Будущее несет нам лишь войны и лишения, но мы примем их с гордостью и высоко поднятым оружием. Каждое знамя!

— Я верю, что вы принесёте себя на алтарь истории, как сделал этот генерал, без колебаний. Я и сам готов это сделать, если потребуется.

— Хм, а за что ты сражаешься? За Эквестрию? Ты не сильно похож на остальных эквестрийцев.

— Увы, я и сам не знаю. Что бы ни ждало нас всех в будущем, у меня есть та, за которую необходимо отдать жизнь. Большего мой разум пока не требует.

16 - Сказка о двух сестрах

Как спасти Найтмер не привлекая внимания санитаров
Музыка:
Мы возьмем силой: https://www.youtube.com/watch?v=55ZodU6Rrn4
Ночь вечная: https://www.youtube.com/watch?v=c3bRlrO0hJg
Лунное затмение: https://www.youtube.com/watch?v=SD9YNllv7jw
И звезды направят: https://www.youtube.com/watch?v=72QgktRFW9c

Долгий путь наконец заканчивался, и Капитан готовился встретиться с аликорном из снов. Как и ожидалось, их транспорт прибыл в срок, и команда с радостью подобрала трёх пони, не задавая лишних вопросов. Почти весь путь назад Капитан полировал медаль и меч, стараясь произвести максимально хорошее впечатление перед грядущей встречей. Даже исчезновение последних воспоминаний не могло омрачить эту встречу. В конце концов, только одна вещь ещё скрепляла его сознание — любовь к ней. Он не сильно задумывался, что случится после этого, да и вообще что из себя будет представлять данная встреча, всё было гораздо проще, в сознании больше не оставалось иных задач и целей.

На удивление, не он один вёл себя на обратном пути замкнуто, даже не выходя из своей каюты. Как он услышал из разговоров экипажа, два других пассажира тоже не спешили делиться с кем-либо своими впечатлениями от приключения. Когда ему наконец сообщили, что они прибыли в Эквестрию, он собрал в кучу осколки сознания, что, похоже, забывало уже базовые вещи. Надев тщательно отстиранный, хоть и всё ещё несущий следы прошлых битв плащ, прицепив медаль и гордо запрокинув за спину меч, он отправился на встречу с судьбой, ожидая найти конец долгого путешествия или как минимум что-то, что заставит его продолжить путь, дав новую задачу.

— Ты уже готов? — воскликнула земнопони при появлении единорога, стоящая на верхней палубе, всё ещё обмотанная бинтами, всячески игнорируя предложения о помощи со стороны команды дирижабля и не подпускающая никого к своим ранам. Стоящий рядом пони лишь молча кивнул из-под плаща.

— Флаттершай всё ещё пытается избавиться от кошмаров после всего, что она увидела. Думаю, она поправится. Её доброта заставляет её делать самые самоотверженные вещи даже в самых ужасных обстоятельствах. Я думаю, мы все должны ценить её жертвенность, — сказала земнопони.

— Жертвы дают нашим действиям вес, — пусто промычал собеседник.

— Но я не хочу, чтобы мои друзья переносили такое. Я пойду на всё, чтобы предотвратить это, — с тоской и твёрдостью ответила она. — Я не смогу больше игнорировать все ужасы, что поджидают нас за пределами Эквестрии. Если они когда-то придут к нам, я буду сражаться до самого конца, пока не отдам жизнь. Я научусь сражаться, чтобы мои друзья не страдали как я! — практически рычала она.

— Ты выглядишь достаточно целеустремлённой и стойкой для борьбы. Я могу лишь пожелать удачи в сражении с любыми врагами, которых ты встретишь, — ответил единорог.

— Я надеюсь, мне не придётся больше их встречать. У всех нас есть долг: у меня перед моей семьёй, перед друзьями, перед Эквестрией. И я не подведу их.

— Кантерлот! — крикнул кто-то из матросов. И действительно, выплыв из облаков, перед ними открылась величественная картина огромного города, расположенного прямо на горе, с дворцом в самом центре.

— Помнишь, что я просила? Никому не говори, что произошло там. Я сама расскажу обо всём друзьям без лишних ушей. Я думаю… они поймут. Я упомяну твои заслуги, не волнуйся. Думаю, принцессы наградят тебя или что-то вроде того. И надеюсь, ты выяснишь свои отношения с Луной или что там у тебя. Ну и с амнезией, надеюсь, тоже. Обращайся, если понадобится помощь. Я думаю, Твайлайт сумеет что-то найти об этом. На моей ферме у Понивиля тебе всегда будут рады. А я пойду позову Флаттершай, — ответом ей послужил лишь скупой кивок. Дирижабль плавно причалил у дворца и скинул мост, через который вышли три пони.

— Эплджек! Флаттершай! — подбежали к ним заранее ожидающие четыре пони.

— Дорогуша, что за бинты? Что стряслось с тобой в Кирии? — обеспокоенно говорила белый единорог.

— Э… ну это долгая история, и я расскажу о ней… потом, — с грустным тоном ответила земнопони.

— Главное, что наши друзья вернулись! — радостно произнесла фиолетовый аликорн и развернулась к закутанному в плащ единорогу. — Мне так жаль, что больше никто из твоих товарищей не вернулся, — с нескрываемой печалью говорила она. — Но я благодарна, что ты позаботился о моих друзьях.

— Позаботился — не то слово! Если бы не он, мы оттуда не выбрались! — послышался голос земнопони.

— Давайте устроим вечеринку в честь возвращения и нового друга! — пропищала розовая пони с кудрявой гривой, пока единорог всё ещё витал в своих мыслях, ожидая момента, чтобы спросить о той, кого он ищет.

— Как жаль, что меня там не было! Уж я бы там всем задала! — вставила на удивление бойкая пегаска.

— Хватит, Рейнбоу, Пинки! Наши друзья прошли через ужас. Невинные погибли! — строго прервала их аликорн, заставив почувствовать нескрываемый стыд и притупить взгляды.

— Я… я в порядке, правда, — пролепетала жёлтая пегаска.

— И кто же этот таинственный герой, что спас наших подруг? — добродушно уставилась на него единорожка.

— Меня раньше называли… я не помню, совсем не помню. Ухх, простите, а где я? Мне нужно найти аликорна…

— У него амнезия, — вставила земнопони. — Мы надеялись, что сможем ему помочь, когда вернёмся.

— Амнезия? Как он вообще оказался в дипломатической миссии? — спросила Твайлайт. — Однако, мы, конечно, ему поможем, но… ты сказал, тебе нужен аликорн?

Единорог хотел ответить, но слова в голове толком не сплетались воедино, не дав собраться с мыслями. До них донёсся величественный голос:

— Приветствую, элементы гармонии. Мы рады, что вы добрались до нас, несмотря на все трудности. Мы скорбим о произошедших событиях и сделаем всё, чтобы они не повторились. Такое впервые происходит на моей памяти. Обычно карта не посылает пони на столь опасные задания.

Обернувшись, единорог уставился на двух аликорнов. Белая, которая вела речь, вызывала странные эмоции — либо страха, либо благоговения. А вторая… она была похожа на ту, что он ищет. Он уже обрадовался и хотел было рвануться в её объятия, но когда он уже был готов к рывку, радость сменилась непониманием, а потом и страхом. Это была не она. Вернее, она, но неправильная — другой цвет, другая броня, другие глаза. К этому моменту его разум наконец-то обработал слова белого аликорна, произнесённые секунду назад. Элементы гармонии… к нему вновь пришли подсознательные ассоциации страха, липкого страха и ненависти, заставив зависнуть на несколько секунд, несколько секунд болезненного осознания…

— Мой маленький… — хотела уже обратиться к нему вопросительным тоном аликорн, но была прервана диким нечленораздельным криком единорога, упавшего на колени и начавшего биться в диких конвульсиях. «Это невозможно, она… её нет, она мертва, они её убили, забрали, уничтожили, её нет…» Единственная вещь, державшая его сознание целым, дала трещину, и в диких рыданиях от осознания самой ужасной вещи за всю свою жизнь он упал на землю под удивлённые возгласы окружающих. Плащ упал на землю, обнажая его уставшее лицо.

— Погоди… Грей Шторм? — только и успела воскликнуть шокированным голосом Твайлайт за секунду до того, как единорог трясущимися копытами выхватил клинок. «Если она мертва, меня ничего не держит, ничего нет и не будет, я пойду к ней». И прежде чем его сознание окончательно умерло, он успел вонзить меч себе в грудь, повергая окружающих в ещё больший шок. Лежа на боку, последнее, что видели его глаза, была растекающаяся по каменному полу красная жидкость и бегущие к нему пони. Разум, однако, был уже пуст и не обрабатывал ни капли информации. Сознание отсутствовало, выдав напоследок лишь одну мысль: «Наконец-то».

«Кантерлотский Центр Реабилитации» был уникальным учреждением. В обществе пони проблемы и беды были редкостью, но это не исключало появления психически травмированных индивидов, которые получили свои травмы, служа государству. Будь то члены погодных команд, пострадавшие в штормах, строители, которые не могли отойти от вида убитых по производственным травмам коллег, спасатели или военные, которых стало значительно больше после вторжения в Кантерлот армии чейнджлингов. Тем не менее, к одному из новичков, поступивших сюда относительно недавно, часто заходила принцесса-аликорн. Персонал не сильно волновали подробности его биографии, но уже это поднимало его в их глазах и вынуждало заботиться о его немногочисленных нуждах особенно тщательно, дабы не разочаровать начальство.

— Ну что, доктор, есть изменения? — спрашивала Твайлайт, идя по стерильному коридору медучреждения в компании пони в халате.

— Ну, он стал вести себя активнее, правда, я бы связал это в большей степени с восстановлением его сил благодаря правильному питанию. Честно говоря, результаты сомнительные. Его состояние либо почти вегетативное, либо, в те немногочисленные дни, когда он начинает двигаться, мы выводим его на прогулку и дополнительное обследование. И знаете что? Каждый раз он «идет в атаку», что-то нечленораздельно бубня про себя на пост наших санитаров. Не сказать, чтобы дело доходило до драки с тем, кто едва ногами перебирает. Ему просто говорят, что он уже отвоевал своё и ему пора отдохнуть. Этого как правило хватает, он может ещё секунд десять пялиться на санитаров, чтобы потом также неуклюже отправиться в обратную сторону.

— Это просто ужасно, — с особой печалью отвечала аликорн.

— Но он хотя бы перестал кричать по ночам? — добавила она с нотками надежды в голосе, на что доктор лишь молча покачал головой, заставляя аликорна ещё сильнее понурить голову.

— Вы точно уверены, что хотите опять с ним встретиться? Как врачу, мне кажется, что это не идет на пользу ни ему, ни вам, — осторожно спросил доктор.

— Я уже говорила об этом и с принцессой, и с подругами. Нет, нет и нет. Как бы мне ни было это больно видеть, я ни за что не откажусь от своего друга, который вдобавок стал таковым по моей вине! А теперь ведите меня уже к нему, — вздохнув, доктор привёл её к закрытой комнате и, щёлкнув замком, впустил внутрь. На кровати лежал серый единорог, с новым шрамом на груди прошедшим в сантиметрах от сердца и пустым взглядом. В ином случае можно было бы решить, что он уже мёртв или без сознания, но на деле его личность просто развалилась на множество осколков, которые так и не смогут собраться воедино.

— Эм, привет, Грей Шторм, — наигранно улыбнувшись, начала аликорн, на что ожидаемо не получила даже минимальной реакции. Но, игнорируя это, продолжила:

— Понимаю, вряд ли многое изменилось с моего прошлого визита, но знаешь что? У тебя и у меня впервые появилась надежда! Я, ну не могла забыть о тебе, о пони, что хотел стать моим другом, который хотел, забыв прошлое, жить в счастливом настоящем, найти своё место в обществе и не быть презираемым. И ты доверился мне, а я… я подвела тебя, — постепенно переходя на плач, продолжала аликорн. — Если бы… если бы не это дурацкое гала, ничего бы не было. Я так спорила с принцессой, но раненые пони были выше любых слов. Она убеждала меня, убеждала, что так будет лучше для всех, что ты сам хочешь этого. А я… я взяла и поверила в это, хотя чувствовала, что это не так. Я не могла успокоиться, что-то в голове заставляло меня вспоминать тебя. Я нашла твою биографию и ужаснулась, через что тебе довелось пройти. А ты… ты получал лишь презрение и непонимание. И в первую очередь от кого?! От тех, кого защищал, от тех, за кого лил кровь, и от моего брата. Я месяц не разговаривала с ним после того случая. Это всё просто ужасно. Так не должно быть для пони в Эквестрии! — окончательно переходя на плач, продолжала она монолог. — Мои подруги, они сказали, что ты сделал… ни у кого даже слов нет, чтобы выразить, как они благодарны тебе и сколького ты заслуживаешь. Ты герой не меньше Шайнинг Армора. А что получил взамен? Это всё так… так неправильно. Когда принцесса узнала, что натворила… она до сих пор не может простить себя за содеянное и даже не ждёт прощения от других. Она лишь надеется, что для тебя ещё не всё потеряно. Я впервые видела, как она пустила слезу, когда узнала, что сделала с тобой. Принцесса Луна также винит себя. Ты — тот, кто поверил в неё, тот, кто поддержал её, и тот, кто не был принят в обществе, как и она. И она не смогла защитить своего маленького пони. Она даже почти поругалась с принцессой Селестией и отказалась трогать твоё сознание в тот ужасный вечер, чем обрекла тебя на участь хуже смерти. Я не понимаю, почему наш мир в какой-то момент стал таким жестоким, — вытерев слёзы и успокоившись, аликорн вновь взглянула на единорога, не показывающего реакции, и продолжила: — Принцесса… она наконец-то собралась с силами. Она зайдёт к тебе сегодня и попытается восстановить утраченное, починить сломанного пони, собрать твоё сознание воедино. Я хотела пойти с ней, но она сказала, что не хочет, чтобы её видели тут, поэтому сделает это одна. Я очень, очень надеюсь, что ты ещё сможешь посмеяться с нами, прийти на вечеринку к Пинки, посетить ферму Эплджек, подружиться с животными Флаттершай и обсудить моду с Рарити. Ты больше остальных заслужил иметь друзей, заслужил любить и быть любимым. И я надеюсь, мы ещё сможем встретиться, — после чего аликорн, пряча покрасневшие от слёз глаза, удалилась.

Разум Грей Шторма явно переживал не лучшие времена. Сколько прошло времени? Он не мог сказать. Однако что-то поменялось. Он находится в незнакомом, а может, знакомом месте: оперный театр, оперный театр из его детства, где он увидел ту оперу. Вот только из зрительного кресла его куда-то унес странный тёмный поток сознания, унес прямо в глубины древности, во времена гораздо более суровые. Громогласный голос в зале напевал мотивы той забытой оперы:

Из глубин тьмы восходит тень,

В ночи темной — сила та.

Взошла звезда, озаряя путь,

Найтмер Мун — героиня наших грез.

Из глубин тьмы восходит тень,

Свет луны ведёт её.

В небесах зажглись огни,

Звезды путь укажут ей.

Селестия, солнечный тиран,

В своем блеске мир окутал.

Но Найтмер Мун пришла к нам,

Справедливость в ночь обернула.

— Очнись! — крикнул рядом низкий голос. Единорог открыл глаза. В чёрном доспехе он валялся в грязи, пока вокруг, кажется, шёл бой. Воины в чёрной броне, подобной его, с алебардами, мечами и щитами сражались против пони, закованных в золотую броню с символами солнца и луны. Повинуясь голосу собрата, он попытался встать, опираясь на поданную ногу.

— Мы ещё не пали. Продолжаем сражение! — прокричал поднявший его солдат и, захлопнув забрало, рванулся в гущу боя с величественным чёрным клинком и щитом со знаком полумесяца. Огромная битва шла на обширном поле неподалёку от какого-то замка, вокруг которого раскинулся город. Пока издалека били требушеты, посылая раскалённые булыжники в сторону врагов, засевших внутри, пламя пожара охватило многочисленные деревянные здания вокруг замка. Звуки боя доносились отовсюду. В царившей вокруг тьме можно было различить на небе не естественное затмение — луна закрыла солнце, а в ночной тьме неба пегасы в золотой броне то и дело схватывались в бою с группами пегасов уже в фиолетовой броне и фестралов, закованных в причудливую броню с гребнями на шлемах.

Оглянувшись, Грей Шторм вспомнил, что он тут делает. Они — легионы её, идущие за ней прямо в глубины тартара. Они должны одержать верх над солнечным тираном и низвергнуть её армию во славу ночи. И они справятся. Обязаны справиться. Схватив меч покрепче, он рванулся прямо в гущу боя, где воины бились меж собою не на жизнь, а на смерть. С ходу врубившись, он снёс голову уже готовящемуся добить его, валяющегося на земле товарища, пегасу и парировал атаку копьём от его соседа. Он что есть силы нанёс удар, обламывая древко неудачливому врагу и откидывая его телекинезом. Другой враг в лице единорога, зажимающего телекинезом булаву, уже готовился атаковать с боку, но был снесён ближайшим фестралом, сбившим его и толкнувшим что есть силы своим боком. Фестрал не дал ему опомниться и что есть силы рубанул лежачего врага алебардой. Грей Шторм в свою очередь не остался в долгу и пустил огненный шар прямо на перехват пикирующему на фестрала пегасу, поджигая его в полёте и легко позволяя добить союзнику пылающую и вопящую тушку, упавшую на землю. Не успев обрадоваться, он ощутил резкий укол в бок. Ломая древко копья, он вторым копытом нанёс удар прямо в лицо атаковавшего его воина, сбивая того с равновесия, после чего вонзил меч прямо под золотую броню, легко пробивая кольчужную рубаху и отправляя на вечно зелёные луга очередного врага.

Отдышавшись, он планировал снова рвануться в бой, как внезапный оглушительный крик взорвался в воздухе:

— Стрелы!

Уже спустя пару секунд ливень стрел, пущенных судя по всему с замка, накрыл поле боя, раня всех без разбору. По счастью, единорог призвал вокруг себя щит, прикрывая себя и окружающих воинов. Остальные единороги последовали его примеру.

— Где наши маги? — воскликнул Шторм. — Почему щиты вынуждены колдовать солдаты? Нам нужен один и большой!

— Они слишком заняты тем, что похоже пытаются обойти заклинание Стар Свирла, — ответил ближайший воин в полированном доспехе офицера ониксового цвета.

— Этот колдун ещё жив? Я думал шэдоуболты уже должны были его прикончить!

— Похоже, старик оказался крепче, чем кажется. Но пока он держит этот оберег, наша госпожа не может раскрыть свою полную силу. Уничтожим его и победа ночи неизбежна! — на что Грей Шторм лишь злобно зарычал, предвкушая, как старого архимага насаживают на меч.

— Нужно прорваться в город и найти, где он прячется. Если шэдоуболты не могут сделать свою работу, то придется нам, — сказал Шторм.

Вдруг рядом с отрядом, укрывшимся под щитом-пузырем, появился единорог, выйдя из вспышки телепортации. Он был одет в черную мантию с полумесяцем на белом фоне, а его лицо скрывал капюшон. Он обратился к солдатам легиона Урса:

— Мы не смогли обойти заклинание, но смогли выявить местонахождение источника. Он исходит из подземелий замка. Необходимо остановить его, иначе скоро наша госпожа не сможет черпать силы из луны.

— А где будете вы, пока мы будем прорываться через все поле боя к замку, колдун? — недовольно спросил Шторм.

— Мы будем подпитывать нашу повелительницу своими силами. Пока оберег не снят, ей нужны магические источники здесь, — без страха ответил маг.

— Если потребуется, сожгите свои души ради неё, иначе я сам приду и заберу их, — злобно отчеканил единорог, прежде чем маг телепортировался.

Как только град стрел закончился, щиты сразу опали, и отряды солдат в черных доспехах галопом двинулись через поле, усеянное утыканными стрелами трупами обеих сторон, прямо к городским кварталам. Очаги сопротивления возникали то тут, то там на подходе к городу, но ничто не могло удержать армию ночи. Почти ничто — новый легион пегасов, блестя своей броней даже во тьме ночи, появился из-за туч и пикировал на них.

— Арбалеты! Сбить их! — орал офицер.

Пони в более лёгкой броне выхватили оружие и, нацелившись на летящих пегасов, дали залп. Рой болтов встретил неприятеля за секунды до столкновения, раня и убивая некоторых из нападающих. Остальные влетели прямо в стройные ряды лунаристов. В завязавшемся поединке Шторм успел вызвать огненный шар, который буквально исчез в золотой волне, захлестнувшей их спустя мгновение, сгибая и раскидывая в разные стороны. Сбитый с ног, он попытался встать, но быстро получил удар под дых от одного из многих врагов. Осознавая свою почти моментальную гибель, он телепортировался в сторону за секунду до того, как меч опустился на место, где он лежал. Обидчик, не успев понять, что произошло, получил болезненный диагональный удар, буквально срезавший ему одно из крыльев. Добить валяющийся на земле кусок окровавленной туши помешал один из его союзников, атаковавший с другой стороны. Едва успев парировать атаку, Шторм откинул его телекинезом только для того, чтобы с разворота рубануть по ещё одному пегасу, но всё равно почувствовал укол стали в спину. Лягнув оппонента сквозь адскую боль, он вырвал телекинезом меч из кровоточащей раны. Не успев залечить её, он был повален ещё одним врагом, с которым вынужден был валяться в грязи. Когда тот уже почти прикончил единорога, занося меч над его головой, рог Шторма засветился, и он сжёг врагу лицо огненным шаром в упор. Враг пытался уменьшить агонию, катаясь по земле, но магическое пламя остановить трудно, и его смерть была мучительной. Шторма это уже не волновало — его внимание привлекал тот факт, что они проигрывают, буквально смытые и поглощённые золотой волной пегасов. Скорее всего, они бы погибли все до одного, если бы не появившиеся из тьмы ночи союзные силы, пикирующие на эту мясорубку в ответ, смывая золотой прилив волной темной брони. Фестралы были гораздо проворнее пегасов и, проскальзывая сквозь их плотные ряды, били в спину, пока боевые кличи обеих сторон раззадоривали подошедшие силы. Шторм, схватив валяющийся на земле арбалет, очевидно выпущенный одним из стрелков, выпустил болт прямо в пегаса над собой, удовлетворённый мокрым воплем из пробитой гортани врага, перед тем как телепортироваться оттуда за секунду до того, как соляристы воткнули с десяток мечей на место в котором он стоял. Оказавшись в восстановленном строю, он кидал во врагов огненные шары из-за спин товарищей и наносил удары мечом по неосторожно высунувшимся врагам. Те, что пытались взлететь, падали либо от арбалетного болта, либо от метательной антипегасьей сетки с крюками, сохранившейся со времён раскола трёх племён, либо от фестралов с копьями, что пронзали нерасторопных пегасов. Тесня врагов в городских предместьях, они откатывались вглубь города, охваченного пожарами. Враги стояли насмерть, особенно когда к ним подошли подкрепления из центра давно забытого города, некогда бывшего столицей старой Эквестрии. Но для них стало полной неожиданностью, когда группа пегасов в фиолетовой броне появилась в воздухе позади них. Они не врубились в строй, а, выхватив арбалеты, стали стрелять по их спинам, убивая одного за другим. Чувствуя, что их зажимают, они пошли на рискованный шаг. Из строя вышел могучий воин — коричневый пегас в светящейся золотой броне. Размахивая мечом, он отталкивал отряды лунаристов назад, выходя на открытое пространство и вскидывая меч в сторону врагов.

— Ну, отродья тьмы, давайте! Кто из вас решится бросить вызов чемпиону Селестии? Я взываю к поединку чести!

По стройным рядам пронёсся шепот. Пегасы лунаристов улетели воспользовались небольшим перерывом в бою, чтобы пополнить боезапас.

— Выставим своего чемпиона, и если победим, они сдадутся, — говорил один из солдат в черной броне.

— Ага, а если проиграем, мы отступим? Думай головой, ведро с ручкой. Они просто время тянут, не будет тут никто сдаваться, — возразил фестрал в доспехах ночной гвардии.

— Мы можем попытаться обмануть их. Пока они лечат раны и наблюдают за боем, наши пегасы их с боку обойдут, — предложил красный единорог в броне легиона.

— Э нет, они по-вашему не заметят, что все пегасы куда-то смылись?! — запротестовал потрёпанный битвой пегас в фиолетовых доспехах.

— Предлагаешь просто дать им восстановить силы, пока мы тут сидим и гадаем, что делать? Напомнить, что наша госпожа ещё в замке?! — уже отвечал ему темно-синий фестрал-капитан.

— Хватит, — твердо сказал явно не молодой фиолетовый фестрал с шрамом на пол-лица, одетый в дорогой доспех ночной гвардии. — Фестралы и пегасы обойдут по крышам зданий их с боков, пока наш чемпион будет сражаться в поединке чести на площади. Когда всё будет готово, набросимся на них. Это лучший план, у нас действительно нет времени. Мы не знаем, что творится в замке и с нашей повелительницей.

— Мы всё ещё не выбрали чемпиона, — встрял капитан легиона Урса.

— Предлагаю себя! — выкрикнул крупный фестрал в тяжёлой броне с огромной алебардой, чуть ли не превосходящей его по размеру.

— Нет, Найт Файер, ты понадобишься нам в следующей атаке, — ответил фиолетовый фестрал со шрамом.

— Тогда я! — вышел вперёд офицер в черном пластинчатом доспехе с символами легиона Урса.

— Увы, ваш отец, лорд Черносвет, не простит мне, если я это допущу, — ответил седой пегас в броне командира, которого, похоже, приставили следить за молодым аристократом.

— Эй, а может, Шторма? Он вроде всегда живучим был, гад, да и хитёр как змея, и драться умеет, и не жалко! — закончив смехом городского дурачка, предложил один из солдат, стоящих неподалёку. На это Грей Шторм лишь устало вздохнул когда взгляды окружающих сошлись на нем. Помявшись где-то секунд десять, все на удивление быстро пришли к компромиссу, и из раступившейся толпы в чёрных доспехах вперёд вышел серый единорог, не слишком довольный тем, что его решили сделать жертвой для отвлечения соляристов.

Пока отряды фестралов и пегасов двигались по крышам окружающих домов, а в соседних кварталах города и на полях перед ним всё ещё раздавались звуки неостанавливающейся битвы, два отряда яростно ненавидящих друг друга врагов стали напротив друг друга на городской площади.

— Я, Грей Шторм, принимаю твой вызов на поединок! — гордо выкрикнул единорог, занимая боевую стойку.

— Я, Лайт Блейд, клянусь, что не проиграю, а потому вы обязаны будете отступить, слуги тьмы! — не менее яростно выкрикнул пегас.

Не дожидаясь, пока он закончит свою речь, Грей Шторм рванул на врага, делая широкий взмах мечом, заставляя того сразу перейти к обороне. Однако быстро сориентировавшийся пегас не хотел давать врагу инициативу и после очередного выпада единорога перешёл в свою атаку, нанося быстрый удар сбоку, который единорог едва успел парировать. Пользуясь сменой положения в схватке, Лайт Блейд с присущей пегасам агрессией наносил серию ударов, тесняя единорога и очевидно превосходя его в силе. Решив использовать свой главный козырь, Грей Шторм сумел сконцентрироваться достаточно, чтобы телекинезом схватить заднюю ногу оппонента и что есть силы выгнуть её под неестественным углом, ломая неприятелю кость. Оглушительный крик послышался от ошарашенного пегаса, который, однако, вместо того чтобы упасть на землю и биться в болезненной агонии, сделал неуклюжий выпад справа, который единорог уже легко отбил, только чтобы понять, что он отвлекал его от основной атаки в виде удара копытом в лицо. Внезапная вспышка боли отправила его на землю и выбила сноп искр из глаз. Валяясь в грязи, он готовился подняться, но его оппонент, пользуясь наличием у себя крыльев, поднялся на несколько метров вверх и что есть силы нанёс пикирующий удар, втаптывая единорога дальше в землю. Понимая, что инициативу он уже не вернёт, и что любые другие попытки встать будут сопровождаться подобными весьма болезненными атаками, он решил подыграть пегасу. Валяясь в грязи, он сделал настолько разбитый вид, насколько возможно.

— Я… сдаюсь, — прохрипел единорог.

— Я дал слово, что не проиграю, и я сдержал его, — ответил пегас с нескрываемым самодовольством.

Пегас, слегка похрамывая, обернулся к своим солдатам, поднимая их дух своей победной речью и уже очевидно празднуя победу в поединке. Лунаристы сделали свой ход, и прямо с крыш окружающих домов в спину врагов уже неслись летучие отряды.

— Обман! Жалкие лжецы! — прокричал пегас, пока его войска наскоро занимали круговую оборону. Чувствуя, как остальная часть армии уже несётся на врага за своей спиной, Шторм что есть сил рванул к пегасу, выхватывая заранее припасённый для таких случаев кинжал, спрятанный под ножной бронёй. Он что есть сил вонзил его в спину. Пегас с криками боли хотел уже нанести круговой удар, снося назойливого врага, но не успел до того, как единорог, уклоняясь от неуклюжей атаки, вонзил кинжал прямо в горло наполовину обернувшегося пони и, двигая, разрезал его. Удовлетворённо наблюдая за бьющимся в конвульсиях пегасом, пытающимся тщетно остановить обширное кровотечение из горла, он поспешил присоединиться к своим товарищам, которые уже успели поровняться с ним и спешили помочь атакующим соляристов пегасам и фестралам. В тьме ночи город пылал необузданным пламенем войны. Удар копья блеснул среди пламени, и ещё один солярист пал, прижимая копытами свежую рану. Другой фестрал пытался наброситься с мечом на единорога в золотой броне, но получил в ответ лишь огненный шар, безнадёжно пытаясь потушить пламя, валяясь на земле. Не дожидаясь новых действий от этого единорога, Шторм сбоку нанёс рубящий удар прямо в затылок неподозревающему врагу, заставляя того пасть на землю. Как вдруг другой единорог из гущи боя ударил магическим лучом прямо в Шторма, болезненно обжигая плоть под бронёй и убивая насмерть задетого лучом пегаса-лунариста, заставляя его пасть на землю с зияющим ожогом в боку. Восприняв это как личный вызов, Шторм поспешил вызвать щит, отбивая новую атаку, и послал во врага ответный огненный шар, который был без колебаний отбит. Мозг сам успел сложить обстоятельства и выработать решение: что есть силы он метнул меч в сторону врага, пока сам нырнул вперёд, уклоняясь от очередного магического залпа. Осторожно минуя сражающихся солдат, он подхватил меч телекинезом в полёте, превращая в снаряд, который, крутясь, направил прямо в единорога светло-серого цвета. Едва тот успел среагировать, как из него уже торчал клинок, вызывая крики боли. Вынуть его он не успел, поскольку телепортировавшийся Шторм сам забрал его и вторым ударом диагонально рубанул врага прямо по голове, заставляя того ещё больше кричать от боли, когда лезвие лишило его одного из глаз. Нанёсся повторный, уже добивающий удар. Шторм ушёл от атаки меча другого пони, стремящегося, по-видимому, отомстить за собрата. Заняв стойку напротив очередного соляриста и подготовившись за доли секунд к новой схватке, он, однако, был прерван оглушительными криками с обеих сторон, а в небе скользнула яркая вспышка, освещая всё вокруг, как во время грозы. В небе над ними виднелись силуэты, но это были уже не хаотично летающие в периодических стычках пегасы и фестралы. Рядом с замком парила она — та, за кого они сражаются, в окружении своей вернейшей гвардии. Напротив нее висел белый аликорн в окружении пегасов в золотой броне. Прервавшиеся на секунду от этого вида, воины, воодушевленные видом своих лидеров, принялись рубиться с новой силой, пока два аликорна сошлись в бою в небесах в окружении своих сторонников. От этого вида у Шторма закипело все внутри, и с яростным боевым криком он вернулся в схватку, тесня соляристов вокруг себя дикими и быстрыми ударами клинка. Похоже, это давало результат: после ужасной гибели своего командира воины в золотой броне отступали по городским улицам от преследующих их рядов закованных в черный металл солдат. Уже обрадованные таким исходом воины ночи бежали вслед за ними, пока самые резвые не были скошены арбалетными болтами, посланными с другой стороны улицы. Новые ровные ряды золотых воинов маршировали сверх плотным строем, держа впереди копья, пока единороги из второго ряда держали телекинезом огромные прямоугольные щиты с символом солнца перед своими товарищами.

Рассвирепевшие лунаристы с новыми криками пытались было атаковать занявший всю улицу строй легиона солнца, двигающийся аналогично фаланге. Однако те, кто не погибал от арбалетных болтов, пущенных из третьей линии синхронно и дисциплинированно идущих солдат, находили свою смерть на пиках, пока солдаты врага продолжали теснить их в обратную сторону, откидывая от центральных кварталов столицы.

— Мы должны что-то сделать с ними, срочно! — крикнул ближайший к Шторму командир, командовавший отход.

— Это не те отбросы, с которыми мы бились ранее. Похоже, Селестия выпустила свой резерв на поле боя. Значит, мы побеждаем! — бодро добавил стоящий рядом фестрал.

— Если это победа, то страшно представить, каким будет поражение! — Однако диалог двух солдат был прерван диким криком их госпожи, сражающейся с Селестией в небесах, обмениваясь зарядами магии. К счастью для ее верных слуг, этот крик был не криком боли, а призывом к бою. Разнесшийся по всему полю боя, он придавал солдатам новые силы.

— Чувствуете? Что-то поменялось? — пробубнил ближайший солдат, наблюдая, как его броня и тело становятся черными и из них начинает сочиться тень, а в голове у каждого начинает мерно выстукивать хаотичный военный марш требующий убивать.

— Да, похоже, великая решила дать благословение своим слугам. Не подведем же ее! — произнес фестрал, уже практически полностью покрытый черной пеленой.

— Она цела и в порядке, продолжает биться. Мы тоже должны, нельзя ее разочаровать! — произнес уже знакомый фестрал со шрамом.

Армия ночи, покрывшаяся слоем тени поверх доспехов и плоти, испустила неестественный боевой крик искаженными магией голосами, который эхом раздавался по другим частям города, где сторонники Найтмер так же воспевали ее благословение. Пегасы в небесах, до этого парящие то тут, то там, доставляя послания между войсками, ведя свои собственные бои в небесах или атакуя своих наземных врагов дальним оружием либо беспощадными пикирующими ударами, внезапно попадали сбитые волной темной энергии, окрашивающей небо вокруг замка в темно-фиолетовые тона.

— Благословение ночи не вечно, мы не сможем поддерживать заклинание долго. Вперед, глупцы! — вскрикнул появившийся во вспышке телепортации маг в черной мантии с символами ночи. Орда почерневших солдат, чей разум уже застилала злоба и ярость от магии, используемой на них, рассыпной ордой с новыми силами бросились на солнечную фалангу, под громогласные удары барабанов и ночные марши взывающие солдат на битву. Удары копий больше не пробивали броню и плоть, вязли в липкой и всепожирающей магии, чем вполне рады были воспользоваться их враги, ломая древки копьям и пытаясь пробиться сквозь щиты, пока крылатые солдаты норовили взлететь на поле боя и обрушиться на вторую линию врагов. Им мешали стрелки противника или атаки золотых пегасов. Тем не менее, пользуясь резко нахлынувшей силой, под громогласные вопли они оттесняли соляристов, то тут, то там пробиваясь сквозь их оборону и раня или убивая солдат первой линии мечами и копьями заставляя их смыкать ряды. Уже почувствовавшие казавшуюся бесконечной силой, бойцы дико и неостановимо выбивали врага из усеянной трупами улицы, ставшей полем кровавого боя между воинами солнца и луны.

— Вперед! За ночь! Раздавим солнцелюбов! — потусторонним голосом кричал командир, направляя своих солдат мечом, пока позади него развевалось темно-фиолетовое знамя с полумесяцем. Повинуясь магическому импульсу, солдаты без пощады и рыча нечленораздельные вещи бились о щиты, стараясь пролезть через них, игнорируя пущенные в них болты или уколы копий. Шторм же наслаждался великолепием силы ночи и со своими братьями, громогласно ревя, рвался вперед, так и норовя в кого-то попасть мечом который он пытался просунуть под щиты. Погода, судя по всему, сменилась на гораздо более пасмурную: либо от магии аликорнов, либо отдавая дань моменту. Поле боя теперь заливал дождь, превращая улицу в мокрое, утоптанное, полное трупов и грязи болото, в котором барахтались немногочисленные раненые. Маг, стоящий до этого за спинами солдат, начал произносить заклинание, и с его рога сорвался заряд в виде черной молнии, ударивший прямо в сосредоточение золотой пехоты, заставляя стоявших там солдат замертво упасть от ожогов и тем самым открывая брешь в строю легиона врага, куда уже неслась лунная пехота, набрасываясь на еще пытавшихся держать фалангу земнопони либо единорогов из второго ряда, которые уже по понятным причинам не могли поддерживать магию. Вражеский строй раскололся как гнилой орех, превращая все в мешанину стали, плоти и крови, где черные войска терзали и рвали своих оппонентов. И когда казалось, победа уже достигнута, а уцелевшие враги разбегутся, спасая свои жизни, в небе мелькнула еще одна вспышка, озаряя все светом дня. Моментально ряд лучей цвета солнца ударил с небес по стоящим за городом осадным орудиям, сжигая их вместе с обслугой, а завеса из тьмы, покрывающая бойцов, исчезла, делая их уязвимыми к оружию врагов. Но что еще хуже, лучи с небес теперь били прямо по войскам, в том числе и тем, что сражались на городских улицах. Солнечный луч появился прямо посреди их боя, обжигая и раня сторонников ночи и исцеляя раны соляристов, что сразу придало им моральный импульс и заставило с новой силой, сжав оружие, пойти в контратаку на паникующих и пылающих врагов. Маг, не теряя времени, запустил сразу множество огромных огненных шаров на поле боя, часть из которых попали в стены окружающих многоэтажных деревянных домов, Пылающие обломки падали на поле боя, убивая и раня солдат обеих сторон. При этом, хоть наступление соляристов и было остановлено потоком огненных шаров, разбивших их строй, пылающий вокруг пожар стремительно окружал обе стороны, заставляя солдат по обе стороны баррикад разбегаться в панике. Внимание Шторма же привлекала другая картина: Найтмер со своими гвардейцами, продолжавшая всё это время бой в небесах против богини Солнца, отлетела назад, очевидно беря ускорение, и что есть силы протаранила закованную в золотую броню Селестию, влетая с ней прямо в стену замка, проламывая её во вспышке магической мощи. Гвардейцы, оторвавшись от схватки с пегасами, что есть силы рванули в пролом за своей повелительницей, как за последним из них замок накрыл огромный сферический щит розового света, не пускающий ни пони, ни снаряды в виде стрел или камней, подожжённых магическим огнём, которыми его ещё недавно обстреливали требушеты.

— Нет! Найтмер! Она заперта в замке! — прокричал ближайший солдат.

— Живо! За мной! Нужно найти укрытие! — кричал фиолетовый фестрал со шрамом. Вняв его совету, Шторм и ещё десяток бойцов, двое из которых тащили упавшего от магического истощения мага, вбежали в ближайший дом охваченного войной города, пока фестрал подгонял остальных снаружи.

Внутри было несколько помещений, и, войдя внутрь, трясущимися копытами на них с ходу направил алебарду фестрал в помятой броне ночной гвардии.

— В-вы?!

— Во славу Найтмер! — крикнул клич лунаристов ближайший солдат.

— В-во славу Н-найтмер! — попытался как мог твёрдым голосом ответить заикающийся фестрал.

— Что у вас тут происходит, дискорд побери?!

— Я… я дежурил в замке, когда принцесса Луна стала Найтмер и атаковала сестру, начался хаос и резня, солнечные сразу набросились на нас. Это была бойня, в которой мы даже побеждали, пока им не подошли подкрепления. Я кое-как смог сбежать из замка, там всё ещё, должно быть, идёт бой. Я… так рад, что к нам тоже подошла помощь.

— Найтмер бросила зов, и по всей Эквестрии ей присягнули бессчисленные тысячи сторонников. Мы успели сформировать легионы, благодаря нашим магам, ставшим сильнее от лунного затмения, мы сумели перебросить первую волну легионеров неподалёку от столицы, осадить её за считанные часы, присоединившись к уже идущему тут бою. Однако остальные подойдут позже. Мы должны захватить замок двух сестёр и спасти нашу госпожу до их прихода, — взял слово вошедший фиолетовый фестрал.

— О, гляди-ка, а вот и наш бравый легион Урса, — послышался из другой комнаты язвительный и слегка злобный голос. Из прохода на них глядел чёрный пегас с фиолетовой гривой, покрытый кровью с ног до головы. Его фиолетовый доспех был в нескольких местах пробит, а за спиной висел порванный плащ с изображением крылатого вытянутого черепа. — Уже познакомились с трусом, бросившим нашу богиню на произвол судьбы? Я, если честно, хотел выпустить ему кишки, но не успел, был занят выпусканием этих самых кишок кое-кому другому, — с лёгким нездоровым смешком продолжал он.

— Ты из шэдоуболтов? — игнорируя его нездоровый настрой, задал вопрос фестрал.

— Это так, вернее, я их капитан. Был им. Увы, все мои пегасы и фестралы оказались слишком плохи, мы почти добрались до этого старикашки, если бы не капитан гвардии. Я весь горю в желании взять реванш, — оглядев помещение за его спиной, Шторм почувствовал, как ком подходит к горлу. Три изувеченных трупа валялись прямо на полу: жеребец, кобылка и, судя по всему, их дитя, разделанные с достаточной жестокостью, а внутренности были разбросаны вокруг тел. Лица лишь запечатлели агонию, которой, судя по всему, наслаждался убивший их садист со стажем.

— Зачем ты убил эту семью? — не менее спокойным тоном спросил фестрал.

— Всё довольно просто. Я хотел выпустить гнев после поражения, а они были кучкой жалких солнцелюбов, которые посмели помянуть Селестию, когда увидели меня выбирающегося из их подвала, — игривым тоном продолжал пегас.

— Что ты вообще делал в их подвале? — всё таким же игнорирующим весь ужас ситуации тоном продолжал фестрал.

— Ну что вы, легионеры, в самом деле за кретины? Разве не очевидно? Сбегал! Замок буквально покрыт сетью самых разных тайных ходов. Как, по-вашему, это желе с алебардой в коридоре доползло бы сюда? Я сумел скрыться от гвардейцев и спас свою жизнь, случайно обнаружив этот тайный ход.

— Это значит, мы можем попасть отсюда прямо в замок и помочь Найтмер, — размышлял вслух фестрал.

— Забудьте об этом! Нужно убить Стар Свирла, иначе всё кончено! Я чувствую, как его усилиями сила госпожи постепенно утекает. Я знаю, откуда он колдует своё заклинание. Я смогу привести вас прямо к нему. Щит, скорее всего, тоже его копыт дело. Убьём его и позволим нашим войскам войти в замок, — встрял нервный маг, успевший очнуться от магического истощения.

— О, я с радостью прикончу ещё много солнцебоких, и этого старика, — радостно взвопил шэдоуболт.

— Эм, не хочу торопить, но нам бы лучше поторопиться, — произнёс солдат, обнаружив, что всепожирающий пожар уже добрался до их дома, постепенно перекидываясь на некоторые помещения.

Не став терять времени, группа из чуть больше чем десятка пони, ведомая магом, двигалась по узкому тоннелю, соединяющему один из подвалов столицы с замком. Шторм, маг и ещё один единорог в отряде освещали путь, зажигая свои рога.

— Итааак, значит, вы новая армия Найтмер? — слегка испуганно спросил в пути фестрал-стражник, бежавший ранее из замка.

— Верно, — ответил командир легиона. — Фестралы сразу почувствовали, что с их госпожой что-то случилось, и попытались прорваться к ней, но были остановлены силами Селестии. По счастью, помимо ночной гвардии, услышав зов её на многие километры, через телепатию ей успели присягнуть многие знатные рода. Из их войск были сформированы шесть легионов: «Легион Кошмара», «Серебряные Луны», «Легион Урса», «Перворождённые», «Дети Луны» и «Звёзднорожденные». Внимая звёздам, ведущим нас, с приходом ночи, вызванной лунным затмением, мы что есть силы бросились через всю страну к замку двух сестёр. Увы, большая часть нашей армии только в пути, но, хоть они и двигаются без остановок, было решено перебросить, используя кристаллы, мощь затмения и силы почти всех наших магов, объединённую группу из легионеров, которые смогут выиграть время, оказать помощь фестралам и спасти нашу богиню, окружённую дискордовыми соляристами, до подхода остальной армии.

— Ну, я рад, что у нашей новой госпожи появилось больше сил, — осторожно ответил фестрал.

— Неудивительно, — ехидно вставил Шэдоуболт. — Вы-то со своей задачей не справились. Легионеры хоть и дуболомы, но до абсурда преданы Найтмер и, что гораздо важнее, являются настоящей армией, а не парадными войсками.

— Н-не говори так, мы солдаты нашей госпожи, вернейшие её слуги.

— Ага, последний раз вы когда сражались? Во времена войны с Сомброй? Вы скорее тень самих себя, жалкий мусор, что позорит эти доспехи, а мы — та армия, что нужна Найтмер. Я уверен, после победы она распустит вас в нашу пользу.

— Ну, ты слишком низкого о них мнения, — вставил другой солдат. — Какими бы они сейчас ни были, они стали первой линией обороны в восстании, теми, кто не дал с ходу убить Найтмер окружённую врагами с момента своего появления, и выиграл для нас драгоценное время, которое мы потратили на подготовку и отправку войск.

— Да? Ну, будь в них хоть немного рвения шэдоуболтов, они бы уже сами взяли под контроль если не город, то хотя бы замок.

— Вы за всё небольшое время с начала восстания успели получить репутацию садистов и маньяков, сомнительный пример. Да и вы проиграли Стар Свирлу и гвардейцам. Как по мне, не сильно вы лучше ночной гвардии.

— Верно, да вот только держат нас за то, что мы пользу приносим, а не лицом удары ловим, в отличие от чёрно-фиолетовых истуканов.

Фестрал уже хотел возразить, но был прерван взмахом копыта Шторма.

— Мы пришли. Всем быть на готове. Тут вроде что-то похожее на выдвижной люк.

Послышался щелчок, и книжная полка одного из помещений замка аккуратно разъехалась, выпуская в комнату пони. Окружающее помещение представляло собой, похоже, одно из читальных помещений и не было ничем примечательным, если бы не многочисленные кровавые разводы вокруг.

— Твоих копыт дело? — спросил фестрал-командир у шэдоуболта, на что тот лишь виновато развёл плечами.

— Двигаемся осторожно и не привлекаем внимания. Судя по тому, что звуков боя не слышно, сражение сместилось в сторону тронного зала. Наша госпожа, скорее всего, там же, но мы должны остановить архимага, прежде чем присоединимся к ним.

Коридоры замка, в окнах которого можно было рассмотреть грозу на чёрно-фиолетовых небесах, представляли собой поле прогремевшей и хаотичной резни. То тут, то там можно было обнаружить трупы солдат в золотой и ониксовой броне, убитых в хаосе боя придворных и разбросанные вещи, обожжённые магией предметы интерьера и наскоро сделанные баррикады из шкафов и столов. Двигаясь по разбитым и покрытым кровью залам, пони шли за ведущим их магом, сжимая оружие в копытах и ожидая атаки в любой момент с любого направления. Но, похоже, основные силы противника были заняты в другом месте.

Придя ко входу в какое-то подземелье, проход к которому находился под дворцовой лестницей, они остановились в ожидании потенциального боя.

— Это здесь. Подготовьтесь к схватке. Это будет тяжёлый бой, полагаю, они не ожидают нашего появления, иначе уже бы атаковали, — начал маг.

— Я вот подумал, придворные там, их семьи и прочее мясо. Они же не покинули замок, да? — спросил Шэдоуболт, задумчиво почесывая обрамлённым клинками копытом подбородок.

— Только не говори, что ты хочешь отвлечься на то, чтобы удовлетворить свой садизм? — вскинул бровь командир отряда.

— Нет, не совсем… Просто у меня появилась маленькая идея, — с этими словами он злобно ухмыльнулся. — Начинайте без меня, я скоро присоединюсь, — после чего чёрный пегас умчался по коридорам замка.

— Шэдоуболты… дискорд бы их побрал, — выругался про себя командир.

— Ладно, все готовы? Вперёд! — продолжил он и, не дожидаясь ответа, ринулся прямо по лестнице за небольшой дверью, ведущей вниз.

Как и ожидалось, в конце ещё одного длинного прохода перед ними раскинулось помещение, в противоположном углу которого единорог с бородой и остроконечной шляпой стоял у огромного кристалла ростом с пони, произнося какие-то заклинания.

— Точно! Даже сил Стар Свирла бы не хватило, чтобы держать и щит, и оберег от силы ночи одновременно. Он использовал катализатор! — вскрикнул маг, чем к явному неудовольствию остальной группы привлёк лишнее внимание. Стар Свирл даже не развернулся к вторженцам, а вот выходящая из-за колонн, стоящих по углам помещения, гвардия была им очень даже не рада. Трупы пегасов и фестралов в фиолетовой броне, устилающие пол, достаточно ясно говорили, что недооценивать этих златобоких точно не стоит, даже самым опытным солдатам ночи, маг также не терял времени и пустил луч темно синей энергии прямо в Стар Свирла, который однако остановился об окружающий его невидимый щит пузырь.

— Он поставил анти магический барьер, вы должны подойти и убить его! Выкрикнул колдун.

— К бою! За Найтмер! — выкрикнул фестрал-командир с лестницы и, под одобрительные крики десятка солдат, понёсся на врага.

— За свет! Гвардия Дня, мы откинем исчадий тьмы! — выкрикнул в свою очередь единорог в золотой броне, судя по всему являющийся капитаном гвардии.

Обе группы из чуть больше десятка пони схватились на спуске с лестницы. Шторм сделал выпад по ближайшему гвардейцу, параллельно уходя от удара капитана, который пришёлся на его собрата в чёрной броне, мигом упавшего замертво от удара по голове висящего в телекинезе шестопера. Гвардейцы выглядели опасными врагами и агрессивно наседали на лунаристов. Фестрал, которого Шторм запомнил как Найт Файера, с огромной алебардой с широким лезвием, больше напоминающим глефу, коей она скорее всего и являлась, сделал мощный рывок в бок и широким ударом снёс двух гвардейцев. Капитан попытался атаковать его шестопёром, но фестрал мастерски уклонился, демонстрируя навыки боя. Самому капитану пришлось уклониться от удара легионера, прорвавшегося к нему с другой стороны. Уходя от выпада, он на ходу лягнул атакующего его солдата задними ногами и добил опрокинутого противника ударом шестопера по голове. Найт Файер, пользуясь тем, что внимание врага ушло от него, помчался к Стар Свирлу, очевидно желая прервать заклинание.

Но к его удивлению, единорог прекратил читать заклинание и, развернувшись, сжег наступающего фестрала магическим лучом. Фестрал, упав на каменный пол, стал биться в агонии, пытаясь что-то сделать с ожогами, но уже спустя двадцать секунд замолк и перестал двигаться.

— Найт Файер! Дискорд побери! Ты труп, архимаг! — выкрикнул командир-фестрал.

— Вы все-таки смогли добраться сюда и сорвать ритуал, воины тьмы, но планы вашей госпожи уже были нарушены. Вы же не выйдете отсюда, если не сложите оружие именем Эквестрии! — ответил он твердым, но холодным тоном.

— За ночь! Умри, старик! — выкрикнул маг и послал в него новый луч энергии, который Стар Свирл встретил своим. Легионеры с новой силой бросились на гвардию. Шторм и еще четверо солдат яростно атаковали воинов в золотых доспехах. Уклоняясь от очередного удара и припадая к земле, он метнул меч в воздух и, поймав его телекинезом, воткнул прямо в голову врага. Соседний легионер с огромным двукопытным мечом пробил защиту двух гвардейцев и размашистым ударом отправил их на пол истекать кровью. Однако сразу после этого он получил удар от капитана гвардии, вооруженного мечом, и упал на землю. Фестрал-стражник, крича и рыдая, едва отбил очередную атаку врага своей алебардой. Нервы у него сдали окончательно, и, попытавшись сбежать, он был быстро поджарен капитаном гвардии, что пустил огненный шар прямо ему в спину.

— Колдун! Помоги нам! — выкрикнул фиолетовый фестрал, удерживая натиск капитана гвардии, переключившегося на него и атакуя зажатым в телекинез оружием. Маг, вынужденный прервать магическую дуэль со Стар Свирлом, телепортировался из-под удара луча и мощным заклинанием взорвал еще двух гвардейцев, оставляя капитана в окружении трех его воинов. Лунаристы, ощутившие в себе достаточно сил, уже были готовы вновь наброситься на отступающих в другую часть помещения гвардейцев. До того как бойцы вновь успели сойтись в бою, Стар Свирл установил щит на их половине подвала, который не мог пустить внутрь никого.

— Нам нужно выиграть достаточно времени, кристалл сделает свое дело, помогите мне удержать их! — выкрикнул он, и капитан поспешил поддержать щит своей магией.

Магический барьер не поддавался ни атакам оружием, ни магией. Колдун как мог пытался пробить брешь в нем.

— Бесполезно, нам не добраться до них, этот кристалл вытянет все силы из Найтмер, и нам конец! — паниковал колдун.

— Уймись, должен быть какой-то способ! — тряс его фестрал. Но их обоих прервал звук падения. Оглянувшись, они увидели, как два связанных пони упали с лестницы на пол, вернее, были пренебрежительно брошены: кобыла и жеребенок.

— Это же… — начал было шокированный капитан гвардии.

— О, еще ничего не кончилось?! Как я рад, что успел на веселье! — донесся радостный голос спускающегося Шэдоуболта.

— Что, что во имя Найтмер ты творишь? — воскликнул фестрал. Игнорируя его, пегас шел к барьеру.

— Капитан гвардии, полагаю? — радостно начал он.

— Ты, ты чудовище, что ты задумал?

— Ну, я вижу вы укрылись за барьером и не пускаете нас внутрь, а у меня остался должок к тебе, — он указал копытом на трупы шэдоуболтов, лежащие у стен помещения. — Теперь я тщательно подготовился, ну, например, узнал, где прячется твоя семья. И раз ты не хочешь выходить, то мы немного поиграем без тебя, — не менее веселым тоном продолжал он.

— Нет, ты не посмеешь! — выкрикнул капитан.

— О, хочешь проверить? — пока они вели диалог, колдун продолжал испытывать на прочность щит заклинанием. — Стар Свирл сильнее и меня, и вас, но все, что нужно, это сломать кристал. Он это понимает и не допустит любой ценой! — выкрикнул колдун. Тем временем Шэдоуболт уже подвел поднятых с пола заложников к барьеру.

— Ну что, не будешь выходить? Тогда я начну, пожалуй, с твоей женушки, я бы поиграл по более, отрезая от нее, кусочек за кусочком, но ситуация нас изрядно торопит — извлекая нож, он вонзил его в шею сидящей кобылы, таким образом, чтобы не убить ее, но заставить страдать. Крики боли и рыдания послышались через надетый на рот кляп.

— Нет, остановись, монстр! — кричал капитан.

— Не поддавайся на провокации, очисти разум, они хотят вывести тебя из себя, ты должен поддерживать щит! — отозвался с другого конца помещения Стар Свирл.

Шэдоуболт тем временем, слегка безумно смеясь и шепча на ухо кобыле всякие, наверняка нехорошие вещи, продолжал опускать нож, разрывая ее плоть и заставляя биться в агонии.

— А это, ну не перебор? — слегка удивленно произнес Шторм.

— Цель оправдывает средства. Похоже, это наш единственный шанс спасти Найтмер. Иначе этот кристалл окончательно из нее все силы вытянет, а они ей нужны, особенно сейчас, когда она сражается с Селестией. Сотрясания даже тут услышать можно, хотя они, похоже, в другой части замка сражаются. Нет, если этот психопат способен помочь нам достигнуть цели, то так тому и быть, — флегматично рассуждал фиолетовый фестрал со шрамом. Сам Шэдоуболт, похоже, достигал кульминации своей пытки. Под дикие крики капитана гвардии, продолжавшего, однако, держать щит, находившийся под напором магии от колдуна лунаристов.

— От шеи до вымени я у тебя на глазах выпустил кишки твоей жёнушки, а ты все еще не поддаешься? Ну, так даже лучше, больше веселья. Мои ребята тоже, я думаю, страдали, когда ты их убивал, — веселым, даже слишком непринужденным тоном говорил пегас, погружая копыта в сделанный широкий разрез и вырывая внутренние органы у своей жертвы только чтобы бросить их в сторону капитана.

— Ты просто чудовище, ты сгоришь в Тартаре за все, что сделал. Я лично, лично повешу тебя!

— Чудовище? Это правда, — отвечал Шэдоуболт, отходя от выпотрошенного трупа кобылы и подходя к рыдающему жеребенку. — Ты знаешь, тяжело сохранить разум в норме после того, как почти всю жизнь протаскал шлем контроля разума Сомбры на башке, — говорил он, поднося жеребенка так, чтобы капитан видел его. — Я был еще так молод, так молод, когда меня заковали в этот шлем. И знал бы ты, что заставляли делать мою неокрепшую личность. Что я делал, что я делал… — наигранно продолжал он иронично театральным голосом. — Но суть в том, что это все было абсолютно неважно. Даже против моей воли меня заметили и сделали частью элиты его сил за мои прекрасные кровавые работы. Но знаешь что? Потом пришли эти дискордовы аликорны, заперли короля, изгнали империю и совсем-совсем забыли о его войсках, оставшихся за её пределами, — не останавливался он, медленно перерезая горло вопящему жеребенку. — И как ты думаешь, что же оставалось делать мне, тому, кого против его воли с самого детства заставляли только причинять боль? Я даже другого способа выражать эмоции не знаю и ни о чем не жалею. — Я получаю искреннее удовольствие от каждой капли пролитой невинной крови, — кричал он, вонзая нож снова и снова в уже мертвого жеребенка. — Я наслаждаюсь тем, что я чудовище, давно забыв, как это было решено за меня много лет назад!

— А теперь, клянусь, я освежую твою жалкую, светлоликую тушку, соберу твое мясо, твоей семьи и скормлю вас всех скотине, чтобы вы все превратились в кучу грязного навоза, кем вы, лицемерные добряки, в сущности своей и являетесь! – продолжал он безумно, заставляя даже стоящих поодаль легионеров сделать еще шаг назад. Тем временем маг все еще атаковал заклинанием щит, ожидая, что он даст брешь в любой момент. Кинув изувеченный детский труп прямо перед капитаном, Шэдоуболт звонко расхохотался, как после хорошего анекдота. Это окончательно вывело из себя и так уже нестабильного пони, и тот, прекратив поддерживать щит своей магией, рванулся к обидчику, яростно крича нечленораздельные ругательства и начиная бить по щиту копытами изнутри.

— Нет! Глупец, ты погубишь нас! – успел выкрикнуть Стар Свирл, прежде чем щит, ослабленный магией ночи, дал брешь и затем рассыпался окончательно. Капитан набросился на Шэдоуболта, валяя его на спину и вдавливая с яростными криками глаза в череп своими копытами. Шэдоуболт, хоть и кричал от боли, успел нанести своими накопытными клинками с пятерку ударов по незамечающему боли капитану.

Пока остальные легионеры прорывались вперёд, путь им преградили оставшиеся три гвардейца. Их лица, хоть и помрачнели после произошедшего, оставались решительными. Однако два легионера, пронзив одного из них, прорвались к кристаллу, но были сожжены заживо магией Стар Свирла, который пустил заклинание прямо в них. Архимаг вынужден был сразу после этого отбивать другое заклинание уже от мага лунаристов. Тройка оставшихся легионеров сражалась с гвардейцами, капитан и Шэдоуболт все еще валялись на земле, а маг, очевидно, проигрывал Стар Свирлу. Заклинания архимага были мощнее, и каждый раз останавливались вспышкой магического взрыва все ближе к черному единорогу в мантии. Вскоре с рога мага упал фиолетовый туман, и зал накрыла волна такой же фиолетовой магии.

— Безумец! – выкрикнул сдерживающий темную магию направленную в него фиолетовой волной единорог, прежде чем капитан фестралов, незаметно пробравшийся через поле боя, вонзил меч прямо в кристалл, заставляя его разрушаться.

— Вы всех нас погубите, — крикнул единорог перед тем как телепортироваться, а место, на котором он стоял, было сметено волной темной магии фиолетового цвета. Кристал вскоре после этого сдетонировал магическим взрывом, убив капитана фестралов, капитана гвардии все еще терзавшего труп шэдоуболта, двух других гвардейцев и бьющихся против них легионеров обрушивая все помещение. Шторм, будучи единорогом, успел телепортироваться, схватив напоследок безумно хохочущего мага. Сбежав по лестнице, они могли заметить только как помещение за ними полностью обрушивается, превращаясь в один большой завал.

— Нет, нет, нет! – вопил маг, валяясь на полу. Его глаза приняли красный оттенок и пылали зелёным огнем по углам.

— Тёмная магия дала мне достаточно сил, чтобы противостоять Стар Свирлу, лучшему магу в мире, но её цена слишком огромна.

— Ч-что ты имеешь ввиду? – спросил Шторм у валяющегося на полу единорога.

— Прикончи меня, молю, я не хочу сойти с ума, не хочу стать как король Сомбра! – вопил он надрывающимся голосом.

— Ты уверен, что нет другого пути? Ты выглядишь всё ещё почти нормально! – возразил Шторм.

— У меня уже появляются иррациональные и жестокие мысли, их становится трудно контролировать, а растут они с ужасной скоростью. Живее, иначе тебе придется сражаться уже и со мной! – продолжал рыдая говорить маг.

Тяжело вздохнув, Шторм зажал меч и одним ударом вонзил его в живот мага. Тот что-то бормотал, его голос становился всё тише, а бессвязная речь медленно прерывалась, пока он наконец не замолк.

— Да хранит Найтмер твою душу, брат, — произнёс напоследок Шторм, прежде чем устремиться по дворцовым коридорам в сторону, откуда шли мерные вибрации по всему дворцу. Чем дальше он шел к эпицентру вибраций, тем более разрушенными казались помещения. Повреждения были почти везде, а трупов становилось все больше. Аккуратно открывая дверь в очередное помещение, он наткнулся на копья, уставленные прямо в его лицо.

— Эм, привет? – только и смог выдавить из себя единорог, обращаясь к воинам в черной броне с гребнями, смотревшими на него.

— Кто это? – донесся низкий величественный голос, и через секунду его владелица появилась в дверях. При виде аликорна Шторм поспешил поклониться.

— Моя госпожа, я один из солдат "Легиона Урса". Мы прибыли из Северяны с первой группой армии, созванной по вашему зову. Мы должны были пробиться и помочь вам продержаться до подхода остальных!

— "Легион Урса"? Быстро вы, прошли едва ли сутки с моего решения положить конец власти королевы Селестии. Я довольна, и полагаю, что мои силы возвращаются ко мне благодаря вам? – снисходительным, но все еще величественным голосом проговорила она.

— Так и есть. Королевский архимаг Стар Свирл смог уйти, но его планы были разрушены ценой жизней моих братьев!

— Что же, тогда дело за малым. Победим Селестию, запрем ее на солнце и установим власть ночи. Не хотелось бы, чтобы твои собратья отдали жизни напрасно.

Единорог встал и занял позицию в общем строю. Помещение, в котором они находились, было перед тронным залом, повсюду виднелись следы битвы двух аликорнов – прожженные магией дыры в стенах и трупы бойцов, разбросанные повсюду.

— Моя глупая сестра заперлась с остатками своей гвардии в тронном зале, наивно полагая, что это спасет ее. Мы уже почти час пытаемся пробить его ворота, но, похоже, мой маленький пони, ты успел как раз к тому моменту, когда у нас почти получилось. То, что ты увидишь дальше, – истинное величие, которое положит начало новой эре. Эре, более правильной, более справедливой, моей эре. Если, конечно, ты сумеешь пережить эту битву.

Заняв позицию и направив оружие по примеру остальных ночных гвардейцев в сторону ворот, он наблюдал, как аликорн ночи набирает силу для очередной атаки. Она ударила с магической вспышкой по воротам, утратив всякую грациозность и напоминая дикого боевого монстра с искаженным от первобытной злобы лицом. Нанеся еще несколько ударов, она выждала несколько секунд, копя силы, и выпустила всю свою магию, снося зачарованные дубовые двери и врываясь в помещение сразу после этого.

Ожидавшая там белый аликорн в золотых доспехах выглядела усталой, напуганной и побитой, но в окружении остатков своей гвардии даже не думала отступать, рванувшись навстречу сестре. В завязавшейся потасовке гвардейцы дня и ночи сошлись в бою, предусмотрительно не вмешиваясь в сражение двух аликорнов и давая им достаточно места. Вонзая меч в очередного гвардейца, который перед этим успел нанести несколько неуклюжих выпадов, задев бок единорога, но так и не пробив броню, Шторм услышал величественную речь на фоне звуков неостановившегося боя.

— Сестра, молю, прекрати это! Отзови свои орды, я не хочу крови! – кричала Селестия, пока Найтмер, как дикий зверь, мощным ударом отправляла её в полет, в котором белый аликорн снесла своим телом колонну.

— Никогда! Ночь будет длиться вечно! – сквозь зубы прорычало чудовище, бывшее некогда принцессой аликорном.

— Умоляю, Луна! Хватит! – взмолилась Селестия, поднимаясь и отбивая очередную агрессивную атаку аликорна.

— Ты не хотела общаться с Луной, теперь будешь только с Найтмер! Я ничего не забыла! Ничего не простила! – ревела Найтмер, посылая мощное заклинание, которое вновь сбивало Селестию и ударяло её прямо о трон, заставляя ту осесть на нем.

— Ты так держалась за этот трон! Так получай же его! – процедила богиня кошмаров, пока гвардейцы вокруг продолжали бойню, не отвлекаясь на диалог сестер. Шторм увернулся от атаки двух золотобоких гвардейцев и телекинезом ударил их головами друг о друга, отправляя в нокаут. Пока Найтмер злобно хохотала, уже развернувшись спиной к поверженной Селестии, белый аликорн прошептала напоследок:

— Прости меня... Луна.

В этот момент внимание единорога привлекла вспышка рядом с Селестией – шесть странных кристаллов парили в воздухе рядом с аликорном солнца.

— Госпожа! Сзади! – только и успел выкрикнуть он, когда один из последних уцелевших в схватке гвардейцев вонзил меч ему в спину, пронзая насквозь. Обозленный единорог сжег нападавшего магией, но остановить происходящее уже не мог. Черный аликорн, развернувшись, увидела шесть камней и свет, идущий от них, воспылала дикой яростью и прыгнула на Селестию, стремясь добить её. Белый свет окутал помещение, освещая всё вокруг вспышкой взрыва.

Придя в себя, единорог обнаружил вокруг себя лишь трупы. Он сам лежал на спине, ощущая, как жизнь уходит из раны на груди, проделанной мечом, но всё его сознание занимала другая вещь. Селестия, едва в сознании, полулежала на троне, избитая и сломленная, тихо рыдая. Единорог смотрел на огромную дыру в крыше тронного зала, луна была покрыта символом Найтмер, напоминая голову аликорна, а звезды сияли ярче прежнего.

— Мы проиграли, прости нас... – успел он произнести напоследок, глядя на сияющее полотно звезд, ведущих их сквозь тьму, пока жизнь не покинула его окончательно. В руинах замка двух сестер среди павших и сломленных звучал громогласный и величественный хор:

За тысячу лет следили мы,

В ночи стояли на посту,

Мы, в небесах, храним покой,

Свидетели мы злой беды.

В высокой башне, в камне том

Принцесса наша ночь хранит,

А узурпатор на троне

За преступление заплатит.

Мы придем,

Мы изменим,

Мы заговорим,

Мы разгоним,

Мы падем,

Мы исчезнем,

Мы побег ее направим.

Мы придем,

Мы изменим,

Мы заговорим,

Мы разгоним,

Мы падем,

Мы исчезнем,

Мы побег ее направим.

Больше нет тепла,

Нет света,

Солнце скрыто,

Зренья нет.

Все во тьме,

Как ночь черна,

Баланс наш время принесет.

Другой громогласный голос пришел на смену дикому хору, вторя ему:

Спустя тысячу лет звезды

Помогут ей бежать,

Они укажут путь сквозь тьму,

Свободы свет искать.

Сияньем ярким путь озарят,

Ведя её во мгле,

Они её освободят,

Принесут свет в тьме.

В самую темную ночь вернется,

Сияньем славы озарит,

Тьма перед ней вся рассеется,

Ее величия блеск явит.

Он очнулся посреди того же зала оперного театра, теперь замолкшего, потирая больную голову.

— Ох, как же больно. Воспоминания... ох, они... я помню, кто я, но только со стороны. Я был... Грей Штормом, солдатом, офицером. Я служил... всю свою жизнь, как мало сохранилось в памяти. Эквестрия, я столько сделал, чтобы спасти её... Но они, они все предали меня. Мой разум... он бы давно сгинул, если бы не Найтмер. Похоже, от двух лет изгнания в памяти остались лишь незначительные фрагменты, но я помню... Найтмер. Только любовь к ней держала сознание живым. А они... они забрали её. Я остался тут один, пока мой разум заперт в этом театре, заставляя меня раз за разом смотреть сказку о двух сестрах, раз за разом испытывать боль. Почему я?

— О, ты очнулся, как раз вовремя, — услышал он удивительно спокойный, знакомый низкий голос сбоку. Развернувшись, он увидел знакомого черного аликорна, сидящего в кресле рядом. Он было набрал воздуха, чтобы начать что-то говорить, но даже не знал что. Обе его жизни представляли собой скорее лоскуты воспоминаний, но во второй только вера в неё поддерживала его. И оказавшись перед ней, он просто не знал, что ему говорить.

— Даже не думай сверлить меня этим пустым похотливым взглядом, как в прошлый раз. На этот раз твое сознание в норме, так что даже не притворяйся. Я маг разума, забыл? — всё так же спокойно и слегка ворчливо продолжала она сохраняя нотки величия в голосе.

— Я...я не понимаю, — только и смог вымолвить он.

— Тебе и не надо понимать, мой маленький пони. Понравилось представление?

— Вы... это было... что?

— Честно говоря, я впечатлена, как вы запечатлели те события. Я бы сказала, опера прямо до глубины берет, вызывает истинную тоску и печаль по тем дням, — пустым голосом продолжала она.

— Вы видели всё?

— Да, и пока что я думаю, что даже "Принцесса Луна — Суперзвезда" не будет так чувственно, как это.

— Но столько всего... что вы думаете о том, что тогда случилось?

— А чего ты от меня ждешь? Я не Луна, чтобы тосковать и упиваться слезами. Я оказалась слаба и позволила победить себя. Больше такого быть не должно. Всё, хотя, технически я всё же Луна.

— Но вы разве не что-то вроде её второй личности?

— Тут всё сложно. Луна столько же Найтмер, сколько и Найтмер — Луна.

— Но она ведь не знает о ваших действиях.

— Верно, я заперта от её сознания. Но когда я выйду на свободу, наши личности сольются, она узнает, почувствует и осознает всё то же, что и я. Хоть, пожалуй, для неё это и будет странно, могу заверить, для остальных это будет выглядеть как будто вместо доброй Луны пришла злая Найтмер. Ну или что Луна разозлилась и стала Найтмер, кому что по душе.

— Мне тяжело воспринимать вас как одного пони, если честно.

— Просто помни, что после моего возвращения я буду помнить всё с точки зрения Луны. В конце концов, она-то помнит, как начала восстание, и всё, что было там, вплоть до моего изгнания. Для неё это будет выглядеть так же само: она разозлится и станет Найтмер, разве что воспоминания добавятся, от моей перспективы.

— И вас это устраивает, что она просто поглотит вас?

— Я это и есть она! Ты вообще слушал, глупец? — разозлённо ответила аликорн.

— Извините, просто это всё... так сложно.

— Довольно обо мне. Пора вернуться к тебе. Честно говоря, я не ожидала, что твоё сломленное сознание сможет всё сделать как надо. Я давно списала тебя, но по удивительному стечению обстоятельств ты оказался там, где нужно. И всё же, я хочу спросить тебя, особенно в свете того что я намеренно умолчала о том что я и Луна одно и тоже: наша сделка в силе?

— Конечно, я готов на всё ради вас! Вы буквально та, кто давала мне смысл существования!

— Я их всех за тебя уничтожу! Тихо добавил он гораздо более жестоким голосом.

— Ты уже перешел на "ты"? Смело. Ответила она величественным низким тоном.

— Простите, стыдливо и слегка напугано поспешил добавить единорог, ну, я всецело верен вам, и наша сделка более чем в силе, как вы могли заметить, вы стали для меня в каком-то роде смыслом жизни, так как только вы мой разум и скрепляли.

— Верно. И как я уже говорила, можно будет оценить твои заслуги... после возвращения. В том числе и твою награду. Однако, раз даже после возвращения остатков личности Грей Шторма на своё законное место, ты всё ещё верен мне, у нас много работы.

— Простите, вы сказали остатков личности?

— Верно. Луна буквально собрала все осколки, что только можно, и кое-как соединила воедино, создав тебе хоть какую-то цельную личность.

— Ох, наверное, я должен быть ей благодарен, так же как и вам, за то, что спасли меня от участи хуже смерти. — На что аликорн устало вздохнула.

— Я же сказала, я и есть Луна! Хватит вести себя как идиот. Твоя личность уже достаточно собрана, чтобы не совершать очевидные когнитивные ошибки.

— Но я помню, вы называли её дурой, да и вообще отзывались крайне нелестно!

— Это называется самокритика. Уж тебе-то стоило этому научиться, капитан Грей Шторм. Может, сознание бы было целее.

— Идея о вечной ночи?

— Это действительно была именно идея Луны, то есть ее части без меня, и хоть ночь определенно нужно будет сделать по приоритетнее дня, в том случае был явный перебор, что взять с глупого эмоционального подростка, коим она была по меркам аликорнов, не говоря уже что ее сестра делала все что бы это случилось.

— А если, чисто технически вас разделить? Дать вам отдельное тело?

— Не представляю как ты это сделаешь, но ты получишь две Луны, просто одна из них будет Найтмер, никогда не задумывалась над тем что бы получить отдельное тело если честно...

— А то, что вы говорили, что хотите доказать, что вы не просто "злая личность Луны"?

— Верно. Фактически, как я уже много раз говорила, я есть Луна. Часть её личности, что отвечает за то, чтобы она была сильной, волевой и крайне агрессивной. Ну и, возможно, достаточно злой со всей этой теневой магией, напоминающей фокусы Сомбры. Но в отличие от неё, я готова идти на жертвы ради своих целей. Буду я чудовищем, без зазрения совести казнящим тысячи, или более умеренным и благожелательным правителем после моей победы — зависит только от того, что преподнесёт мир на пути к цели. Можешь поверить, я готова к абсолютно любому варианту и не остановлюсь ни перед чем. По большому счёту, я действительно хочу вернуться к ней, потому что без меня она довольно жалкое зрелище. Найтмер хотя бы уважали, ты знаешь. А об Луну вытирают ноги все кому не лень, начиная от её сестры. Она подавляет эти эмоции, но куда-то же они деваются. Они идут прямо ко мне подпитывая мои силы, и конечно я слегка приврала что бы выставить себя в более лучшем свете.

— А... вы ведь точно не построите империю зла, наслаждаясь чудовищными оргиями? Не то что бы я был сильно против конечно...

— Я проигнорирую этот вопрос.

— И что сейчас будет? В смысле дальше?

— Ну, твоё сознание всё это время постепенно восстанавливалось, созерцая одно из самых важных, похоже, для тебя воспоминаний. Чему, к слову, я искренне польщена. Вскоре ты вновь очнёшься в центре реабилитации.

— И что будет, когда меня выпишут?

— О, а вот тут самое забавное. Пока планы на твой счёт разнятся. Но о звании в армии можешь не мечтать.

— Но как же мне тогда помочь вам? Я не могу действовать, не имея ресурсов.

— Ну, верно. Пожалуй, воевать и планировать — это единственное, что ты по-настоящему умеешь. Луна хочет за все твои заслуги за эти два года принять тебя на достаточно высокую должность в Ночной гвардии, она относится к тебе... как минимум крайне благожелательно, цени это.

— Ночной гвардии?

— Верно. При определённых операциях тебе откроется неплохая свобода действий. Я тоже не теряла времени зазря эти два года. В Эквестрии у меня почти не осталось сторонников, а за её пределы я выходить почти не могу. Тем не менее, я могу через сны брать под контроль разумы отдельных пони. Пока что всего несколько жалких культов собирающихся по пятницам по всяким злачным местам или клубам по интересам. Фестралы, однако, также это чувствуют, но сами не понимают, что это означает. Среди них, увы, моих сторонников тоже мало. Но в случае войны, они пойдут в бой, будь то за Найтмер или за Луну.

— Честно говоря, перспективы пока что выглядят не богатыми, — задумчиво потер голову копытом единорог.

— Верно. Для этого мне и нужен ты. Я понимаю, как работают современные технологии и орудия пропаганды в отличие от Селестии и Луны не способных приспособиться к новой эпохе. Нам потребуется армия — большая, верная, моя, государственная и промышленная машина что будет обслуживать ее нужды. В этот раз у них не получится просто стрельнуть в меня радужным лазером! Ни фестралов, ни культистов для этого не хватит.

— Нам нужно заручиться поддержкой пони. И, я полагаю, определённые соображения у меня есть.

— Верно. Нужно толкнуть Луну вперёд, заставить действовать, получить поддержку общества, чтобы в нужный момент она предстала жертвой, вставшей против злого тирана.

— Это будет тяжело. Честно говоря, с трудом представляю, как можно расколоть Эквестрию, и ещё меньше представляю что сделать что бы пони пошли против любимой всеми Селестии, впрочем пример Сталионграда показал что это вполне выполнимая задача.

— Боюсь, будет всего одна возможность. Луна раздумывает, пока ещё только раздумывает, как реинтегрировать фестралов в общество, виня себя, то есть меня, в том, что с ними случилось.

— И, наверняка, большая часть пони будет относиться к ним с предубеждением.

— В точку! Это и может стать местом раскола общества. В случае же неудачи новая попытка вернуться мне может представиться только спустя много лет, если вообще представится, и я буду навеки заперта в её сознании, одна, забытая всеми, — с тоской произнесла аликорн.

— Значит, неудачи быть не должно! — решительно ответил Шторм.

— В любом случае, скоро ты очнёшься. Приятно знать, что есть хоть один пони, искренне идущий за мной и при этом не зачарованный моей магией. Немного, но мне пока что вполне хватит. Знать бы судьбу моих легионов...

— Большая часть, насколько я помню, после поражения в замке двух сестёр сбежала на кораблях за океан со всеми солдатами, слугами и имуществом.

— Вряд ли от них что-то осталось, но об этом можно будет подумать потом. Текущая задача, имея столь скудные ресурсы, помочь тебе вернуть мне тело и подготовиться к гражданской войне. Более того, необходимо для начала эту войну будет разжечь. Работы, боюсь, хватит нам обоим. Однако есть ещё одна вещь. Я, возможно, преувеличила, когда говорила, что у меня нет сторонников. Я уверена, что некоторые пони, будь то в армии или нет, всё ещё поклоняются мне, но тщательно скрывают. Я, увы, не могу зондировать разум каждого. Если ты сможешь найти их и заручиться их поддержкой, это поможет тебе получить дополнительные ресурсы для грядущей войны.

— Задача, честно говоря, не из простых.

— Верно. Но благодаря тому, что я покопалась в мозгах у этой Твайлайт, она испытывает к тебе истинные симпатии и чувствует себя крайне виноватой. При пробуждении можешь воспользоваться этим. В сущности своей меня не волнует, чем вы будете заниматься и какие у вас будут отношения. Помни только, что при всём, она до одури предана Селестии. Поэтому исходи из того, что переманить её на свою сторону у тебя точно не выйдет.

— Я постараюсь реализовать потенциал дружбы с принцессой.

— Хорошо, я ценю твои усилия, мой маленький пони. Теперь же, не хочешь посмотреть сказку о двух сестрах ещё раз? — незамысловатым и не таким уже величественным или злобным голосом произнесла она...

17 - Реабилитация

Приходя в себя, Шторм оглянулся вокруг, собирая остатки воспоминаний и мыслей. Вокруг был лишь серый пейзаж медицинской палаты. Осознавая себя наконец единой личностью, он с трудом встал с кровати после, судя по всему, весьма и весьма долгого срока на ней. Ушло не меньше часа, чтобы убедить санитаров в том, что он уже пришёл в себя и, более того, выздоровел, чему, надо сказать, они сначала не особо верили. Впрочем, и выздоровлением он бы это раньше не назвал. Его заново сросшаяся личность, хоть и выглядела более чем стабильной, имела ряд особенностей, которые могли бы побеспокоить даже его самого ранее.

Марши в голове так и не утихли, а даже, пожалуй, разразились пуще прежнего, и вновь можно было различить чёткие и громогласные кличи вместо бессвязных воплей. Воспоминания про войны, в которые его отправляли, о том, как он вынужден был убивать гражданских и военных, о боли, через которую он прошёл сам и через которую прошли те, кого он видел, хоть и были не полными, но начисто сбили какие бы то ни было моральные фильтры. Вероятно, он растерял их ещё во время первого марш-броска по пустыне: вид сползающей и обожжённой кожи, медленная и мучительная гибель тех, кто не осилил этот путь, бесконечная боль тянущаяся вечность по ощущениям. Всё это лишь добавляло ему резко нахлынувшей злости. Но это были пустяки по сравнению с его удивительно фанатичной любовью к Найтмер, которой, похоже, они даже вторили. Эта самая "любовь" ударила с новой силой после его пробуждения, любовь абсолютно нездоровая и неестественная. Сам Грей Шторм даже не пытался размышлять, является ли это последствием его двухгодичного распада личности или заклинанием аликорна. В его жадных глазах горела лишь одна вполне конкретная задача, на которую наложились те, которыми он руководствовался когда-то по осколкам былых воспоминаний. Эквестрия уязвима? Найтмер сделает её не просто сильной, а сама захватит весь Эквус, а потом, если потребуется, и Грифонию с Зебрикой. Он хочет начать кровавую войну, в которой могут погибнуть миллионы? Ну, это выглядит более чем приемлемой ценой в долгосрочной перспективе. Пони и так весьма немало, и ему ничего не будет стоить залить мир кровью, сделав его чуть более жестоким местом ради той, к кому он ощущал достаточно порочную во всех смыслах любовь.

И, конечно, в самых ярких мечтах, под громы барабанов и горнов, он получит всё, что ему причитается за испорченную с рождения жизнь, за то, что, даже будучи готовым отдать жизнь за гармонию, его предали, обманули, выкинули на мусорку, отравили трижды проклятым вином лишь для того, чтобы мучительно убить с "максимальной пользой для всех". В его не самой радостной жизни он пытался руководствоваться лучшими идеалами, идеалами, которые привели его только к боли и страданиям, ничего не дав взамен. По счастью, помимо гармонии, есть и другие концепции: идеи превосходства, порядка, строящегося на силе. Нет нужды рассчитывать на друзей, когда можешь приказать; нет нужды в свободе, если все сыты и счастливы под твоим твёрдым руководством. Найтмер имеет все необходимые качества, чтобы показать пони путь превосходства, сделать так, чтобы пони перестали быть слабыми, стагнирующими существами.

Возможно, придётся разрушить их миленькую маленькую утопию, сжечь игрушечный замок из картона, что так тщательно выстраивала веками принцесса дня. Но он и так сгорел бы сам в огне войны, войны, к которой глупый аликорн и её пони не были бы готовы. Даже в случае победы они потратили бы жизни миллионов и колоссальные усилия. Разве он не окажет всем услугу? Все будут счастливы: новая и сильная Эквестрия, что держит в страхе любых врагов; пони, живущие в безопасности, без голода и нищеты, без страха быть схваченными чейнджлингами или грифонами, чьи разумы не затуманивают идеи диссидентов. Это разве не исполняет те же цели, что и их хвалёный "путь гармонии"? Какая разница, что за средства используются, если конечная цель не имеет недостатков? Пони перестанут робко смотреть на звёзды в ожидании ответа — они станут часовыми в ночи, воплощая их волю! Может, даже пони из речных земель, дикари из восточной грифонии, не живущие под властью аликорнов, тупиковая ветвь пони, которые, сбегая от вендиго, решили уплыть за океан ещё до основания Эквестрии, возможно, даже они, увидев мощь и силу их собратьев в Эквестрии, сами примкнут к этой новой империи.

И, конечно, Грей Шторм видел себя во славе, богатстве и любви, которой ему, похоже, всю жизнь не хватало, хоть старый Грей Шторм и не хотел это никогда признавать, считая, что это сделает чашу лишь горче, ничего не давая взамен. Он видел легионы великой армии великой страны. Вот он гордо стоит, принимая парад лучшей армии мира, его армии, армии, что он создал только ради того, чтобы на него взглянула она, сидящая на гордом пьедестале, возвышаясь над ними всеми. Его место подле чёрного аликорна — место, которое он завоюет на поле боя, проливая кровь её врагов, а не тратя свои силы, свою жизнь и свою плоть во имя глупых идей, построенных на приторно радужном всеобщем счастье, как он делал раньше, не получая ничего взамен. Он избавится и от элементов гармонии, что её изгнали, и от Селестии, что превратила свою глупую доброту в слабость, ставя под угрозу жизни своих подданных. Задумавшись о них, его охватил невольный гнев. Они посмели забрать её, запереть. Пусть она и говорила, что Луна является той же Найтмер, но ему не нужна Луна, ему нужна она, и он, если потребуется, уничтожит кого угодно только ради её взгляда!

Увы, чей-то показательный кашель привлёк его внимание, выдёргивая из безумных грёз. Оглянувшись, он, испугавшись своих прошлых мыслей, подскочил бы, если бы его тело не успело так потерять в массе. Перед ним стояли два аликорна. Их лица всё так же доброжелательны, но на них чётко можно было различить печаль, или даже скорбь. Шторм уже не сомневался, что именно Селестия передала ему ту бутылку вина с зебриканским зельем, чтобы окончательно растоптать его репутацию, выставить в глазах тех немногих, кто ещё воспринимал его нормально, настоящим моральным ублюдком, который, напившись, поранил множество пони. Но она могла это сделать только по одной причине, всего по одной: Твайлайт. Похоже, вместо того чтобы выслать группу амбалов, которые подробно объяснили бы ему его место, она решила, что он скорее сразится с ними насмерть, чем прислушается, и решила сделать всё хитрее, полностью убив его репутацию и его разум, даже не дав права на защиту, выслав куда подальше подыхать на другом континенте. Вот только он там не умер. Убивал жеребят, кобыл, стирал с лица земли целые сотни невинных и виновных ради побед в жестоком мире за пределами Эквестрии. Но не умер, и она ещё горько пожалеет об этом. Его разум одновременно охватывали и злоба, и страх перед аликорном, пока план в голове формировал новые задачи: "Она хотела отомстить мне за то, что я раньше времени рассказал Твайлайт о войне, разрушив её детский радостный мирок и причинил боль? За то, что решил стать её другом? Значит, этот мелкий аликорн — её слабое место. Я ударю прямо туда, настолько болезненно, насколько вообще возможно. Госпожа сказала, что обеспечила её привязанность ко мне.- Этого будет более чем достаточно. Они будут страдать, как страдал я в раскалённых песках Зебрики, пока мой разум распадался".

— Приветствую вас, Грей Шторм, — осторожно начала она.

— В-ваше величество, я... мало что помню. Вы здесь, чтобы отправить меня обратно на войну? — спросил он сломленным голосом.

— Нет! Она ныне не посмеет даже помышлять об этом, после всего произошедшего, — вставила Луна, взглянув на сестру строгим взглядом.

— Верно... Мне даже трудно представить, как я могу искупить свою вину. Не разобравшись в ситуации, я была настолько поражена произошедшим, что сразу поставила на вас крест. Как показало время, я поторопилась с решением. Просто скажите, чем я могу искупить вашу сломанную личность и два года сплошной боли и страданий, — со всей печалью произнесла она.

— Я... я свободен? Но разве я не нежелательный для общества элемент?

— Как я сказала, я очень и очень сожалею о своем решении. Произошедшие за эти два года события показали, что нам нужны пони, способные и даже желающие отнимать чужие жизни, как бы это ни было дико и печально. Конечно, я даже не смею просить вас вернуться после произошедшего, когда... оригинальный Грей Шторм умер в муках, а то, что от него осталось, сражалось за Эквестрию в самых ужасных войнах, не щадя себя. Вы заслужили провести остаток жизни в мире и покое. Мы позаботимся, чтобы вы ни в чем не нуждались.

— Оригинальный Грей Шторм?

— Верно. Как ни печально, вы — скорее сшитые воедино его осколки. Вы могли заметить, что ваши воспоминания присутствуют фрагментами, а ваша личность не слишком похожа на того, кем вы были когда-то. Боюсь, спасти того единорога уже было поздно, — пока Грей Шторм размышлял над тем, что он является не более чем кучкой собранных осколков "Капитана" и оригинального Грей Шторма, Луна поспешила дать разъяснения за сестрой.

— Я пыталась спасти вас настолько, насколько возможно. Простите, но моих сил хватило только чтобы собрать хоть какую-то личность. Вы могли заметить, что вы скорее видели свои жизни со стороны, нежели ощущали себя пережившим те события. Увы, вы имеете лишь некоторые черты и фрагменты вашей изначальной личности, и, возможно, в некоторых вещах вы можете быть не совсем стабильны, но я постаралась минимизировать последствия.

— Ох, так я... я просто осколок оригинала? А тот, кем я когда-то был, он сгинул в Зебрике... Ну, поскольку я не могу осознать через что он прошел, хоть и являюсь им, думаю, что его жертва была не напрасна, — сильнее понурив голову, чтобы вызвать дополнительную жалость, единорог продолжал говорить.

— В тот вечер мне сказали, что тайная поклонница передала мне бутылку вина. Бутылка, в которой было зебриканское зелье, заставившее меня делать то, чего я не желал. Скажите, это вы его отправили, за то, что я сказал лишнее вашей ученице? — усталым голосом спросил единорог. Селестия не сильно изменилась в лице, которое, однако, стало выглядеть более удивленным.

— Что? Могу заверить, я бы ни за что так не поступила. Более того, это делает ваше наказание еще более необоснованным. Да, вы, возможно, заставили Твайлайт повзрослеть быстрее, чем мне хотелось, и ваши мысли и идеи по меркам Эквестрии ужасали, но я могу дать свое слово, что не стала бы опускаться до такого. Пожалуй, это новое обстоятельство меняет суть вашего дела. Мне стоило провести суд и дать вам право на защиту, а я... — она опустила голову в печали.

— Сестра, довольно, не стоит себя корить. После всего произошедшего это не принесет пользы никому, — попыталась ее утешить принцесса ночи.

— Гораздо важнее другое: это уже второй громкий случай использования зелий из Зебрики. Возможно, мы не смогли выкорчевать все контрабандные каналы поставок этих опасных препаратов.

— Второй? — вопросительно вскинул бровь Шторм. У него, конечно, не было сомнений, что за отравленным вином стояла Селестия, а Луна попросту не знает об этом. Но то, что его случай ставят в один ряд с каким-то другим, выглядело интересно. Как минимум, его воспалённый мозг уже стал выстраивать схемы по возможностям, которые эти зелья могут дать.

— Верно. Боюсь, помимо тебя, еще одна пони пострадала от этого в схожих обстоятельствах. Но... думаю, мне не стоит распространяться об этом. При желании, ты сам сможешь расспросить своих новых друзей, и если они будут готовы, они расскажут, — ответила Селестия.

— Новых друзей?

— Верно. Элементы гармонии Эплджек и Флатершай считают тебя своим другом. Более того, Твайлайт Спаркл тоже. Она до сих пор считает, что в случившемся есть ее вина. Если бы ты мог убедить ее, что груз вины только мой, я была бы искренне благодарна тебе, — все с той же грустью в голосе ответила аликорн, грустью, которую единорог искренне считал фальшивой.

— Друзья... Да, у меня, кажется, были какие-то друзья, хоть в памяти о них остались лишь небольшие отклики. Скажите, а вам известна судьба лейтенанта Файер Сансета? Он был подчинённым и близким другом старого Грей Шторма, — задумавшись, синий аликорн поспешила дать ответ.

— Если это тот, о ком я думаю, полагаю, он уже поднялся до звания генерал-лейтенанта. На данный момент ваше возвращение не афишировалось. Мы еще работаем над восстановлением вашей репутации, но поверьте, как только появится такая возможность, вы сразу сможете связаться с ним.

— Ясно... но что мне теперь делать? Я бы не хотел сидеть на шее у государства. Вы сказали, что Эквестрии нужны пони такие, как я. Ради памяти старого Грей Шторма, я бы хотел продолжить свою службу в любом виде, — если для Селестии это и стало неожиданностью, то она этого не показала. Луна же наоборот стала явно счастливее в лице.

— Ну, несмотря на мнение моей сестры, я думала, что вы захотите чего-то подобного.

— Однако в армии ваша репутация оставляет желать лучшего, и боюсь, Блюблад не согласится на это, — добавила белый аликорн.

— По счастью, помимо армии, есть и гвардия. И если в дневную вам путь закрыт, учитывая ваши сложные отношения с капитаном Стилл Фангом, то я рада буду видеть вас в рядах ночной гвардии, — с нескрываемой радостью говорила Луна.

— Но вам необходимо отдохнуть и реабилитироваться как личности. После всего, через что вы прошли, вам нужно будет время, чтобы интегрироваться в общество. Поэтому, заранее просчитав подобный вариант, мы с сестрой пришли к решению, — добавила Селестия.

— То есть, я не смогу поступить на службу сразу после выписки? — с нескрываемым разочарованием ответил Грей Шторм. Он рассчитывал как можно быстрее начать реализовывать свои планы по спасению Найтмер, вместо того чтобы мять кровать в реабилитационном центре.

— Ну, не совсем. Мы посмотрели все варианты и пришли к компромиссу. Поскольку Луна считает, что ваши знания и опыт потребуются уже в ближайшее время для ускорения реформ, я решила, что вы сможете служить. Однако мы направим вас в Понивиль.

— Простите, Понивиль? — Грей Шторм мало что знал о городке южнее Кантерлота на границе Вечнодикого леса.

— Верно, в Понивиль. Более того, принцесса дружбы Твайлайт Спаркл предложила свой замок, который и так в основном пустует, под вашу расквартировку, — продолжала Луна.

— Она так переживала за вас. Прошу вас, проявите к ней максимальную доброжелательность, — добавила Селестия.

— Но кем я там буду командовать? Там же даже нет войск.

— Там есть бригада местной гвардии для поддержания порядка. Более того, по военному плану Блюблада, там будет размещен полк ауксилярной пехоты.

— Вспомогательные войска?

— Понимаю, не настоящая армия, но пока вы полностью не восстановитесь, вам стоит довольствоваться этим. Я уверена, вы принесёте Эквестрии много пользы. Сами войска развернуты за городом, чтобы не нарушать спокойствие местных жителей своим видом, — с одной стороны, это упрощало налаживание отношений с принцессой дружбы, с другой привлекало излишнее внимание. Но выбора ему, похоже, давать никто не планировал.

— Хорошо. Тогда мне стоит подготовиться к переезду в Понивиль? — ответил он, осматривая свой не очень богатый скарб в лице старой медали и каски. Меч по очевидным причинам ему в палате вряд ли кто-то разрешил оставить.

— Как только ваше тело полностью восстановится от... вашего прошлого образа жизни, — аккуратно ответила Селестия.

Тяжело вздохнув, Шторм потратил остаток времени в центре реабилитации на то, чтобы копаться в местной библиотеке. Даже это время он рассчитывал потратить с пользой ради приближения столь желанной цели. Поэтому он своим обновленным и не замутненным моралью взглядом стал пожирать всю доступную информацию. Увы, большая часть книг, которые могли представлять хоть какую-то пользу, были историческими. И хоть идея о некро-заводе явно опережала своё время, кое-какие занятные вещи он сумел обнаружить, в частности трехтомник об истории кристальной империи, которая так и полнилась белыми пятнами. Последней задокументированной войной, за исключением короткого восстания Найтмер, была война против короля Сомбры. Учитывая, что этот единорог, похоже, на равных воевал с аликорнами, у него было чему поучиться.

— Итак, он мог использовать магию теней, что-то понимал в кристаллах и буквально погружал врагов в их собственные страхи. Похоже, со страхами он особенно дружил. На обычного единорога он не сильно тянет. Более того, его описывают как темного мага. Он мог использовать темную магию и при этом не сходить с ума окончательно? Странно. А вот что действительно интересно — это шлемы. Похоже, он сам изобрел и научился воссоздавать эту технологию. Это выглядит действительно интересным. Я никогда не был магом, хоть если потребуется, я бы и изучил для Найтмер любые заклинания. Но я был военачальником и воином, и эти шлемы... Если бы я мог их понять и воссоздавать одной только магией, как Сомбра, вряд ли бы пришлось искать поддержку части пони для создания армии. С другой же стороны, незаметно это бы провернуть не вышло. Тем не менее инструмент весьма и весьма полезный. И ещё кое-что... Принцесса Ми-Аморе? Другой аликорн... Сомбра, он похоже её убил и захватил власть, аликорна можно убить? Но что это был за аликорн? Сколько вообще было аликорнов? Были ли аликорны до двух сестер кроме этой Ми-Аморе? У нас есть аликорны солнца и луны, а также дружбы и любви, по какому вообще принципу определяется за что будет отвечать аликорн? Был интересно когда-то аликорн войны? Я бы нашел с ним общий язык. В любом случае почему нам ничего практически неизвестно про времена не то что до Эквестрии, а даже до войны с Сомброй? Как это все странно... По счастью, у меня есть та, которой можно будет задать эти вопросы, и про Сомбру, и про других аликорнов. Хотя она назвала себя тысячу лет назад эмоциональным подростком, Твайлайт Спаркл выглядит хоть и очень молодой, но уж точно не подростком. И если судить по принцессе Флари Харт и Каденс, аликорны не сильно отличаются в процессе взросления от пони. Ох, Найтмер, моя Найтмер, как же ты мастерски мешаешь правду и быль...

Изучив все, что показалось полезным, остаток времени он потратил, тщательно изучая свою память, вернее общие её фрагменты, стараясь получить столько полезной для войны информации, сколько возможно. По счастью, опыта войны у него действительно было в достатке. Мало кто, пожалуй, в Эквестрии мог похвастаться таким же. Когда врач наконец констатировал, что его тело восстановилось, все шрамы исцелены, в том числе и тот, что он нанес себе в грудь, по счастью едва не задев сердце, он собрал все свои вещи: меч, старый выцвевший плащ-палатку с несмываемыми красными пятнами и каску.

Оказавшись спустя один билет на поезд в Понивиле, он не сказать что бы был впечатлен, однако относительно беззаботная жизнь местных выглядела слишком идеально, особенно на фоне соседства с Вечнодиким лесом. Тем не менее похоже его внешний вид в виде плаща, каски, медали и висячего на спине меча отпугивали местное население не привыкшее к подобному виду, все пони встречающиеся на его пути сразу смывались подальше или смотрели на него издалека трусливым взглядом. Найти огромный замок состоящий из странных кристаллов не сказать что бы было сильно сложно, постучавшись в дверь, он стоял в ожидании пока его заметят, но прежде чем это произошло, он почувствовал на себе странный взгляд.

— Ух ты, новый пони! — выкрикнул до раздражения писклявый голос розовой пони, смотрящей прямо на него довольным щенячьим взглядом.

— Что? — не понимая, что от него хотят, ответил единорог.

— Ну как же, ты похоже тот пони, что будет жить в замке Твайлайт, и тот, кто спас наших подруг в Кирии. Я просто обязана устроить тебе приветственную вечеринку-сюрприз. Мысли мигом наполняли голову единорога, элемент гармонии, та что изгнала Найтмер, ещё и раздражающая, тратит мое время попусту, нужно уйти от проблем.

— Я бы предпочел отказаться, меня не сильно, судя по всему, полюбят местные, да и работа будет отнимать все мое время.

— Глупости! Я уверена, ты найдешь много новых друзей, как только окажешься там! — не унималась пони. Понимая, что переубедить ее будет тяжело, он решил изменить правила, ведя игру на своих условиях.

— Хорошо, но только с одним условием, не нужно, чтобы это было сюрпризом. Я сам решу, когда буду готов к ней, в конце концов у меня вполне серьезная и сложная работа, — с напускной строгостью ответил он.

— Н-но... — хотела было возразить пони, но решительный взгляд убедил её, что лучше довольствоваться малым.

— Ладно, в таком случае, встретимся на вечеринке, и передавай привет Твайлайт! — выкрикнула она, вернув прежний оптимизм, и ускакала. "Когда-нибудь я её прикончу," — пронеслась заманчивая мысль у него в голове, когда перед ним наконец открыли двери. В проходе стоял фиолетовый дракончик.

— О, так это ты, Грей Шторм? — сказал он, оглядывая пони слегка испуганным взглядом с ног до головы, особенно фокусируясь на мече.

— Да, полагаю, это я, — ответил единорог настолько дружелюбно, насколько это было возможно.

— Ну, добро пожаловать. Пойдем, встретимся с Твайлайт, и я покажу тебе твою комнату, — "я все еще думаю, что это плохая идея," — добавил он едва слышно про себя.

— Итак, чем ты занимался ранее, Грей Шторм? — поинтересовался он, пока они шли по коридору.

— А тебе не сказала твоя хозяйка?

— Она мне не хозяйка! — недовольно ощетинился дракончик, — она скорее вроде сестры или даже приемной матери.

— Погоди, матери? Ты вроде как... её приемный сын?

— Ну, нет, наверное нет, никто так это не воспринимает, я думаю. Я все же ближе к её брату, хоть она и вырастила меня.

— У вас, наверное, близкие отношения, да?

— Я думаю, это и так очевидно, а что?

— Да нет, ничего особенного, просто мысли некоторые появились...

— В любом случае, думаю, несмотря на наше знакомство, мне скоро придется оставить тебя с Твайлайт. Я вроде как национальный герой в кристальной империи, и принцесса Каденц очень хотела, чтобы я какое-то время побыл там, ну, ты знаешь, по успокаивал местных.

— Успокаивал, ты? Прости, конечно, но как обладатель медали, за... не помню уже за что. Одним словом, как от героя к герою, от чего кто-то такой как... ты, можешь их успокоить? Дракончик если и обиделся, то попытался явно не демонстрировать это, стараясь не портить отношения раньше времени с этим странным пони.

— Ну, я вообще-то победил короля Сомбру.

— Ты? Из того что я о нем читал, в это верится с трудом.

— Ну, я сумел доставить кристальное сердце, и кристальные пони приписали победу над ним мне.

— Хмм, это не отвечает на вопрос, от чего тебе их успокаивать своим присутствием.

— Ну, там говорят ходят слухи, что у Сомбры остались кое-какие сторонники, что мечтают его вернуть, чего остальные кристальные пони очень, очень боятся.

— Действительно? Судя по тому, что я читал о нем, с трудом представляю, кто может хотеть вернуть это чудовище, они ведь все боялись до одури этого жуткого единорога.

— Ага, поэтому и принцесса считает, что это просто слухи, но все-таки хочет, чтобы я какое-то время побыл у них, — ответил дракончик, косо посматривая на плащ Шторма, после слов о жутком монстре единороге.

Наконец, они дошли до помещения кухни, где аликорн сидел за чашкой чая с белой единорожкой. Шторм с трудом припоминал, кто это, но чувство дежавю говорило, что он точно её когда-то видел. Завидев его, аликорн добродушно хоть и весьма нервно улыбнулась в приветствии.

— О, я так рада, что вы наконец поправились! Я даже заранее попросила Спайка подготовить вашу комнату, — на что дракончик неодобрительно проворчал, — после всего что случилось, я не могу передать словами, насколько я рада вновь встретиться с вами и помочь вам восстановиться. Я... столько хотела вам сказать, и сейчас, когда появилась возможность, мысли просто заплетаются у меня в голове, простите, — нервно продолжала аликорн.

— О, не волнуйся, дорогуша, я думаю, у вас будет еще достаточно времени наболтаться, — обратилась к ней белая единорожка на которую каким-то нездоровым взглядом смотрел дракон, только что бы затем она развернуться к Шторму, — я рада вас видеть. На этот раз, надеюсь, наше знакомство будет лучше, чем прежние два, — осторожно говорила она.

— Прежние два? Мы встречались ранее? Простите, моя память, она...

— О, нет-нет-нет, не стоит извиняться. Нас всех уже предупредили, что у вас определённые проблемы с памятью. В таком случае позвольте повторно представиться, меня зовут Рарити, — выписала она грациозный поклон.

— Твайлайт всё ещё винит себя в том, что с вами случилось, но когда в прессе появилась более детальная версия событий, где сказано о том, что вас отравили зебриканскими зельями, и вас реабилитируют, она немного успокоилась. Надеюсь, вы убедите её не корить себя, — сказала Рарити, обращаясь к Грей Шторму вежливо-элегантным голосом. Аликорн лишь стыдливо улыбнулась.

— Да ладно, Рарити, ты явно преувеличиваешь, да и если бы не моё приглашение на Гала, два года... два года ваших страданий в изгнании не прошли бы впустую, — с резко помрачневшим лицом сказала Твайлайт. Грей Шторм наслаждался, только представляя, как будет вкушать весь комплекс её вины, во многом сформированный при помощи Найтмер, также отметив про себя, что, похоже, она не знает про формирование, в котором он служил.

— Ну, если честно, это было весьма болезненно, не то чтобы я помнил очень много, — ответил он с задумчивым видом.

— Прошу, скажите, что я могу сделать, чтобы хоть немного загладить свою вину! — активизировалась аликорн.

— Дорогая, ты как всегда перегибаешь палку. Мы не можем быть в ответе за всех, — аккуратно продолжала успокаивать её Рарити.

— Ну, я слышал, вы интересуетесь книгами. Честно говоря, я тоже. Как насчёт, в качестве начала новой дружбы, вы подыщите мне неплохую историческую коллекцию, желательно про войны прошлого? — предложил единорог не менее задумчивым тоном. Твайлайт, похоже, быстро посветлела в лице.

— О, я обожаю книги, и как я рада найти ещё одного книголюба! Я... я думаю, что вряд ли смогу искупить свою вину в ваших и своих глазах, как минимум пока что, но клянусь, я сделаю всё, чтобы вы получили максимум от вашей новой жизни. Вы столько страдали... я не допущу, чтобы вами более пренебрегали. Я с радостью стану вашим другом! — гордо говорила она, уносясь куда-то, судя по всему, в сторону библиотеки. Спайк тяжело вздохнул и поплёлся за ней.

— Если честно, — произнесла Рарити, отпивая чай, — поначалу мне даже показалось, что вы хотите воспользоваться виной, которую она чувствует перед вами. Но пока что я вижу, что мои страхи напрасны, и вы действительно хотите стать ей другом.

— Ну, у меня новая жизнь, да и, похоже, в этом месте я надолго застрял. Принцессы думают, что нахождение здесь поможет моей ресоциализации или что-то подобное. Правда, похоже, что кроме принцессы Твайлайт, остальные меня тут не сильно чествуют.

— Понимаю, почему вы так решили. Пони бывают пугливы, особенно когда дело касается нового. И первая моя дружеская рекомендация — снимите этот жуткий плащ с этими странными алыми разводами, да и ваша каска придает образу излишне... милитаристический и побитый вид. Вид что навевает плохие ассоциации...

— Но под плащом, увы, только шрамы, которые выглядят не слишком презентабельно. — Единорожка лишь тоскливо вздохнула.

— Мне так жаль, вам пришлось через столькое пройти. Эплджек рассказала мне о вас достаточно, чтобы я могла понять, насколько ваша жизнь была непростой. И всё-таки я надеюсь, что теперь, после стольких страданий, она наладится. И по поводу того, что произошло с Эплджек там... — начала говорить Рарити гораздо тише. — Она рассказала мне, однако только мне. Мне сложно представить, как она смогла пережить это, но то, что она не сломалась и даже сумела полностью скрыть произошедшее от остальных подруг, только показывает, насколько она сильна. Я бы хотела, чтобы вы также сохранили эту тайну. А что касается плаща, то вам всегда рады в моём бутике. Я подберу для вас подходящую одежду. И прошу, не стоит беспокоиться об оплате. Это меньшее, что я могу сделать для вас.

— Конечно, я всё понимаю. Но я бы хотел кое-что узнать у вас, — начал Шторм осторожно. — Видите ли, до меня дошли слухи, что я стал не единственной жертвой подобных препаратов. Я бы хотел узнать подробнее о другом случае.

Единорожка кажется слегка утратила в лице, не ожидавшая очевидно такого вопроса.

— Не поймите неправильно, но с чего у вас такой интерес к этим препаратам?

— Считайте это что-то вроде личных счетов с тем, что надломило мне жизнь. — Удовлетворенная таким ответом, единорожка вздохнула и продолжила.

— Полтора года назад... Наша подруга Рейнбоу также оказалась жертвой зебриканского зелья. Однако подробнее я распространяться права не имею. Сейчас она в медовом месяце в южных джунглях. Вы знаете, она всегда была фанаткой Дэринг Ду. Но когда она вернется, вы сможете расспросить её сами. Я думаю, она не откажет тому, кто спас её подруг.

— Медовом месяце? Она что, замуж вышла?

— Верно, совсем недавно. Она замужем за Соарином. Сначала исполнила свою мечту — стала вондерболтом, а потом и любовь нашла, хоть и в весьма... сумбурных обстоятельствах. В жизни бы не поверила, что она успеет остепениться раньше меня, видели бы вы платье что я для нее сделала— с радостными нотками произнесла Рарити, очевидно выражая радость за подругу.

— Соарин? Хм, что-то знакомое. Он не из военных случайно?

— Он один из лучших вондерболтов и заместитель Спитфайр. Я не уверена насчёт их статуса.

Шторм, покопавшись в памяти, вспомнил про одного из трёх пегасов-генералов, которые официально числились в их армии. Соарин, небесного цвета пегас с синей гривой, действительно превосходил по навыкам и Уиплеша, и Фаст Клипа. Он создавал впечатление столь же уверенного, сколь и храброго и самоотверженного солдата, но его излишняя любовь к камерам и публичным выступлениям казалась раздражающей. Впрочем, учитывая, что вондерболты, похоже, давно стали скорее трюкачами чем солдатами из-за отсутствия в Эквестрии войн, всё полностью располагало к такому поведению. Поэтому винить его было бы Шторму трудно, но то, что он решил связаться с носителем элемента гармонии, автоматически определяло его к вражескому лагерю, к счастью или нет. Более того, наличие как минимум одного носителя элементов гармонии в рядах вооружённых сил упрощало ему работу, давая легальную и быструю возможность устранить врага в самом начале. Холодный разум единорога уже прикидывал варианты и возможности, расставляя фигуры на доске.

— Что ж, я рад был пообщаться с вами, — попытался он откланяться, понимая, что больше она ценного ничего не расскажет, — но боюсь, мне ещё нужно осмотреть моё новое жильё и разложить все немногочисленные пожитки, так что прошу простить.

— Конечно, я всегда буду рада с вами пообщаться. Мы ведь единороги, должны помогать друг другу, не так ли? — произнесла она с добродушной усмешкой.

Отправляясь искать Твайлайт, он услышал странные звуки, в которых легко опознал всхлипы, доносящиеся, судя по всему, из библиотеки. Аккуратно взглянув в помещение, он застал Твайлайт мирно льющую слёзы над книгой. От былого спокойного вида аликорна не осталось и следа. Мысленно вздохнув, отдавая дань ничтожности этого, по большому счёту, не видевшего мира ребёнка, он подошёл к ней, рассчитывая утешить. Взглянув на неё, он столкнулся лишь с взглядом, полным слёз.

— В-вы... я... почему? — пыталась она произнести сквозь слёзы. Переведя взгляд на книгу, что выбила её из колеи, его глаза встретили едва знакомые слова, отдающиеся какими-то болезненными ассоциациями, про героев, коим не ведома смерть, про доблесть и жертвенность, про скорбь и кажущуюся абсолютной холодную боль смешанную с грязью и снегом. Застыв в ступоре, парализованный этими мыслями на пару секунд, он поспешил прийти в себя, прочитывая название книги до конца: "Эйнджелес Блиц, последний конфликт современности: сведения очевидцев и аналитика". Книга, с содержанием которой решила бегло ознакомиться принцесса, слегка ударила по её нежной и явно не готовой к некоторым подробностям личности.

— Простите, этот ужас... я так, так благодарна вам. Что бы о вас ни говорили и ни писали, я вижу, вы не плохой пони, — собравшись с мыслями, сумела она сформировать речь. Подойдя к ней, он просто молча обнял её.

— Всё хорошо, принцесса, это уже в прошлом... всё в прошлом. Раны заживут, умы забудут, боли больше не будет... войны больше не будет. А если на горизонте покажется угроза, я защищу вас любой ценой.

Похоже, эти тщательно подобранные слова смогли тронуть молодого аликорна, и она прекратила плакать, смахнув крылом слёзы. На щеках появился лёгкий румянец.

— Я... спасибо вам, спасибо за всё. Я говорила это, но скажу ещё раз: я сделаю всё, чтобы остаток вашей жизни был настолько счастливым, насколько возможно. Вы заслужили это больше, чем кто-либо.

Шторм действительно был с этим согласен, но вот счастье ему, увы, могла подарить только одна. И он уже был слишком сыт лживыми обещаниями прошлого, чтобы верить в подобную чушь, уж точно не после двух лет непрекращающейся кровавой бани, куда отправляли умирать таких же нестабильных или провинившихся, как он.

— Я так думаю, я зря уходил за мороженым для Твайлайт, да? — послышался голос Спайка в проходе. Почувствовав всю неловкость ситуации, Твайлайт поспешила откланяться со словами, что закончит с подбором книжной коллекции позже, глупо улыбаясь в процессе.

После того как единорогу показали его апартаменты в виде небольшой, но вполне уютной комнаты, он разложил вещи, повесил плащ и, оставив меч на тумбе, отправился на ужин, который по просьбе хозяйки согласился приготовить Спайк, хоть и с ворчанием.

— Итак! — начала Твайлайт, не показывая и намека на недавнее потрясение, пока единорог мерно уплетал пищу, стараясь представить на месте Твайлайт Найтмер, что было достаточно тяжело, учитывая их разные пропорции. — Во-первых, я составила чёткий и подробный план по тому, как завести друзей. И Селестии ради, не появляйтесь больше на публике с оружием. Я не могла тогда вам сказать это, но теперь хотела бы, чтобы вы не показывали пони свой меч. Это выглядит странно в нашем обществе. Плащ так и быть оставьте, ваши шрамы, наверное, будут отпугивать даже больше, — без капли скромности говорила она.

Успевший мысленно разозлиться на внезапно столь охрабревшую Твайлайт, Шторм лишь вздохнул, и, встав из-за стола, стал мерно подходить к ней, стремясь нарушить личное пространство, максимально сближаясь с её лицом.

— Дорогая принцесса, при всём уважении, в прошлый раз ваш план о том, как найти мне друзей, привёл лишь к боли и страданиям — для вас, для меня, для принцессы и пони, которых я ранил, — говорил он твёрдым голосом, продолжая подходить к Твайлайт. — Более того, носители элементов Эплджек и Флаттершай уже считают меня своим другом. Рарити тоже настроена весьма положительно. А теперь, учитывая, что моя работа по укреплению обороноспособности Эквестрии и недопущению здесь ужасов, что я успел повидать за два года, за её пределами, требует значительного времени, Селестии ради, скажите, зачем мне это? — говорил он, прижимая отступающую назад аликорна к стене, в которой не осталось и намёка на прежнюю решительность. Вместо неё появилась смесь лёгкого страха и смущения от столь решительных действий собеседника.

— Я... ну, я бы хотела, чтобы вы были счастливы, — кое-как связала она слова, с глупой ухмылкой игнорируя скатывающиеся по лбу капли пота.

— Принцесса, могу заверить вас, на данный момент я более чем счастлив. Я ценю ваши усилия, но прошу вас, позвольте вещам складываться естественным образом, — сделал он особый акцент на предпоследнем слове. — В конце концов, пока вы счастливы, меня также всё будет устраивать, — продолжал он, игнорируя выступивший румянец. "Да, она похоже действительно по складу характера как подросток, какой кошмар", — летели в голове мысли.

— С-спасибо, — говорила она, связывая слова. — Раз уж так, может, вы не хотели бы обсудить книги, магию, может разные исторические даты и события, раз вы тоже их любите, да? — закончила она предложение глупым смешком, пока её собеседник пытался понять, как такой аликорн смог остановить не только Найтмер, но и многочисленные другие угрозы.

— Конечно. Более того, что касается исторических событий, скоро ведь праздник Согревающего очага, не так ли? Первый мой Новый год новой жизни. Уже будет семь лет с возвращения принцессы Луны, могли бы вы себе это представить? — перешёл он на размеренный тон, возвращаясь к пище.

— Ах, да, конечно, понимаете, тут такое дело... Спайк... это будет первый мой День Согревающего очага без него. Я хотела провести его с подругами. Не составите ли нам... мне компанию? — робко говорила аликорн.

— С превеликим удовольствием. В конце концов, кто-то вашего статуса должен иметь солдата-телохранителя. Это вопрос банальной государственной безопасности.

— Ну что вы... — плохо попыталась скрыть новую нахлынувшую волну смущения аликорн.

— А теперь, прежде чем перейти к увлекательному обсуждению книжных новинок, позвольте задать пару вопросов.

— Конечно, всё, что вам угодно, — с нескрываемой доброжелательностью ответила собеседница.

— Во-первых, что насчёт вашей подруги Рейнбоу Дэш? Она носитель элемента гармонии, и я слышал о её связи с зебриканскими препаратами. После тех событий у меня появилось ярое желание покончить с ними в Эквестрии раз и навсегда, а потому мне интересно всё, что связано с этими запрещёнными зельями.

Аликорн, похоже, не ожидала такого вопроса, как и её подруга ранее.

— Зебриканские зелья? Ну... так и быть, я расскажу вам кое-что о событиях, произошедших с Рейнбоу Дэш полтора года назад. Но прошу, отнеситесь к информации с деликатностью, — сказала Твайлайт, на что собеседник лишь молча кивнул.

— Если не вдаваться в детали, её старая соперница, Лайтнинг Даст, использовала эти зелья, чтобы заставить её делать нехорошие вещи. Более того, она использовала их, чтобы влюбить в себя Соарина. К счастью, её обман был раскрыт, и ситуация разрешилась, — с облегчением закончила Твайлайт.

— Лайтнинг Даст? Она была соперницей носителя элемента гармонии? Той, кто известна как национальный герой судя по всему. Интригующе. Что случилось с ней далее? Она рассказала, откуда достала зелья, через какие контрабандные каналы?

Слегка ошарашенная внезапностью задаваемых вопросов, Твайлайт поспешила ответить.

— Честно говоря, я не много знаю о судьбе Лайтнинг Даст, она действительно похоже была пегасом не уступавшим Рейнбоу, она чуть не сдула нас торнадо однажды, полагаю уже это говорит о том насколько она сильна, увы все свои лучшие качества она направляла на не самые лучшие дела. Полагаю, её судили и отправили в спецучреждение. Думаю, она рассказала полиции всё, что знала о каналах поставок этих запрещённых афродизиаков.

— Афродизиаков? Но по-моему, это больше было похоже на зелье ярости. Полагаю, мы говорим о разных препаратах, не так ли?

— Оу, ну, думаю, что я сказала вам всё, что знаю об этом, — поспешила сгладить обстановку аликорн.

— Хорошо. А теперь давайте поговорим о вас.

— О мне?! — занервничала она.

— Именно. Вы — аликорн. Каково это быть им? Вы чувствуете связь со своей стихией? У аликорнов есть свой собственный цикл взросления? Как устроена ваша биология? Честно говоря, мы на удивление мало знаем о бессмертных всемогущих пони, которые являются аликорнами.

— Столько вопросов, да ещё и так подробно? Могу заверить, что я взрослею так же, как и все остальные пони. Более того, Флари Харт, судя по всему, подтверждает, что мы растём с нормальной скоростью. Думаю, мы действительно бессмертны... честно говоря, раньше я не задумывалась об этом. Про биологию я вряд ли смогу вас чем-то обрадовать. Никто до сих пор не решался... ну даже не знаю... изучать нас. Полагаю, так и останется впредь. Несмотря на мою страсть к науке, я так и не касалась этой темы. А что касается связи с моей стихией... ну, я просто умею помогать пони с вопросами дружбы, в чём меня направляет карта. Как элемент магии, я действительно способна в этой области, но ничего нового я вам и тут не открою. Ваши вопросы, на удивление, уместны, но мало пони задумываются над нашей природой, да и я, будучи ещё недавно обычной пони, не имела к этому интереса. Если захотите, я бы могла провести исследование.

— Исследование себя? Я бы мог вам ассистировать, если захотите, — вставил он с нескрываемым смехом, чем вызвал новый приступ смущения.

— В любом случае, это все ваши вопросы?

— Хм, полагаю, про короля Сомбру вы мне ничего нового не скажете?

— Сомбра? Не представляю, что в нём может быть такого интересного. Древний злодей-единорог из глубин времён. Мы сумели победить его в облике тени, однако не могу не отметить его хитрость, особенно тот фокус с лестницей...

— Ясно, что же, досадно. В таком случае обсудим книги?

Очнувшись посреди заснеженного леса, название которого он не помнил, но который вызывал слишком чёткую ассоциацию с болью, он не удивился появившемуся вскоре чёрному аликорну.

— Приветствую, мой верный подданный, — произнесла она величественным голосом.

— Ваше высочество, — поклонился Шторм в свою очередь.

— Итак, думаю, ты уже успел освоиться в Понивилле? Надеюсь, что так, потому что скоро тебя ждут весьма важные дела.

— Ну, я смог, похоже, наладить отношения с элементами гармонии. С моими войсками я встречусь завтра. Я приметил несколько интересных вещей, а Вечно Дикий лес поблизости отлично подойдёт для тайной подготовки достаточно большого количества пони. Если бы мы смогли организовать там что-то вроде тайной тренировочной базы... Я смогу скоро встретиться с культистами? думаю как минимум дивизии четыре поместятся прямо под носом у Селестии, а замок двух сестер может стать отличным штабом для потенциальной группировки войск. Необходимо начать готовить хоть какие-то лояльные силы как можно быстрее. Я ещё размышляю, как незаметно добыть оружие. Возможно, старые списанные со складов партии винтовок "Лилия" или подставные компании. Южные земли полны частных корпораций, которые постоянно нанимают охрану для борьбы с местными чудовищами из джунглей. Думаю, получить небольшие партии не составит труда. А вот как подготовить армию, да ещё и добыть деньги на всё это... Явно выказывая нетерпение тараторил единорог.

— Не волнуйся. Я смогу и обеспечить тебе встречу с первыми моими солдатами, и добыть тебе оружие в скором времени. Про деньги тоже можешь не думать, у меня есть определённые мысли на этот счёт. Однако гораздо важнее другое: Луна вскоре захочет просить у тебя советы по некоторым вещам как у самого опытного военного, ради чего она тебя и вернула. Она всё ещё весьма не уверена в себе и плохо ориентируется в этой эпохе, думаю, во многом благодаря усилиям сестры. Тем не менее, попытайся своими советами вбить клин в их с Селестией отношения и выиграть максимум пользы для нас.

— Возможности интересные, но нам понадобятся выходы на промышленников и бизнес-пони. Для войны нам нужны будут свои собственные крупные промышленные предприятия и концерны, а также сырьё и мощности для производства оружия и гражданской продукции. В хаосе гражданской войны нам понадобится всё, что мы сможем добыть от еды до самолетов. Продолжал он размышлять вслух ходя взад вперед по снежной земле.

Задумавшись на несколько секунд, аликорн поспешила дать ответ.

— Фестралы. Они всегда с трудом уживались с пони из-за другого распорядка дня и ночи. Сейчас, спустя много лет, они выдавлены в самые дикие земли, но важно не это. В крупных городах они имеют что-то вроде своих гетто и своей собственной параллельной экономики. Их предприятия ожидаемо рассчитаны под работу ночью. Соответственно, в их рядах также есть крупные капиталисты. Можно будет попробовать использовать их.

— Бизнес-элиты Мейнхеттена как самого развитого мегаполиса также могут иметь противоречия с принцессой. Нужно будет поискать ниточки. Но это не все наши вопросы. Помимо рядовых и сержантов, нам потребуется большой офицерский корпус. Я уверен, кого-то из культистов можно будет подготовить под это. Да и среди фестралов, наверное, найдётся немало потенциальных военных. Но лучшее, что у нас есть, — ночная гвардия. Необходимо будет убедиться в её лояльности в случае войны с Селестией.

— Понимаю. При следующем визите во дворец попытайся наладить мосты с ними. Они искренне преданы Луне. Посмотрим, верны ли они будут Найтмер.

— Дворец, верно. Более того, я помню, там ещё может быть лейтенант, а ныне генерал-лейтенант Файер Сансет. Было бы неплохо убедить его примкнуть к нам.

— Действуй, мой маленький пони, — властно произнесла она, а затем добавила: — Что с Твайлайт Спаркл и элементами гармонии?

— Она выглядит как глупый подросток, хоть и чистый сердцем. Я смогу, если не соблазнить её, то как минимум наладить доверительные отношения, сказал он злобно ухмыльнувшись в конце.

— В остальном, ничего примечательного, за исключением Рейнбоу Дэш. Но её вопрос я бы хотел вывести в отдельный.

— Ясно. Однако, я видела её разум. Да, она юна и чиста, но не стоит думать, что ты сможешь легко влюбить её в себя. Она может краснеть и стыдиться, но это отнюдь, отнюдь не любовь. Можешь мне поверить, тебе потребуется нечто большее, что-то, что заставит её относиться к тебе как к очень близкому пони. Не уверена, зачем тебе это.

— Моё сердце только ваше, госпожа. Однако я думаю, что это даст новые возможности. И что лично для меня важнее... я отомщу Селестии за позор и два года тартара.

— Хочешь отомстить, забрав самое ценное? Разбить сердце её ученице? Использовать её как последнюю шлюху? Да, ты, похоже, действительно стал более жестоким, — со злобным смехом ответила она.

— То, что я пережил, эти шумы в голове... Это всё вызывает у меня лишь холодную ненависть ко всем им. Они такие слабые, такие жалкие, ни Твайлайт ни Луна даже не смогли защитить меня от Селестии хотя знали что это не правильно. Как они вообще смогли защитить Эквестрию ранее? Они не вызывают у меня ничего, кроме презрения. Тем горше, что я потратил столько сил и своего здоровья, служа им, — на что аликорн лишь разразилась очередным приступом смеха.

— Да, я вижу, ты проникся идеями превосходства в полной мере. Однако ты хотел спросить меня что-то про Рейнбоу Дэш? — произнесла она, параллельно материализуя чашку кофе в копыте и начиная неторопливо попивать его. Параллельно она злобно проворчала: — Ну и холод тут. Что, не мог присниться кошмар в более тёплом месте?

— Вы ведь были на луне, там разве не холодно?

— Верно, была. И не хочу ни возвращаться туда, ни вспоминать. Так что там с элементом верности?

— Я узнал, что она стала второй громкой жертвой зебриканского препарата, аналогичного тому, что дали мне.

— И?

— Я вижу в нём потенциал. Если смогу найти или наладить каналы поставок, он будет весьма ценным приобретением. Раз вы знаете всё, что и принцесса Луна, я бы хотел узнать об этом. Так же как и про Лайтнинг Даст, что использовала их. Судя по всему, от неё также может быть польза. Если она не уступает Рейнбоу Дэш, известной как один из самых быстрых и сильных пегасов, то она была бы ценным активом в наш офицерский корпус. Более того, раз она пыталась попасть в Вондерболты, полагаю, зачатки военного образования у неё должны иметься. А так уж вышло, что нашим несуществующим пока что ВВС потребуются первые кадры. Я бы хотел знать всё, что с ними связано.

Попивая кофе, чёрный аликорн задумалась на небольшой промежуток времени копаясь в памяти Луны, чтобы наконец ответить.— История та достаточно печальная. Лайтнинг Даст, стремясь отомстить той, из-за которой её с позором изгнали из Вондерболтов, использовала сомнительные манипуляции. Она накачала элемент верности афродизиаком, а буквально за неделю до этого, отчасти благодаря твоим усилиям, когда ты отправил её на Гала в поисках того пегаса... Соарина, да, вроде бы его так зовут, одним словом, они начали отношения между собой. Лайтнинг Даст, манипулируя ими при помощи афродизиака, ловко подсыпанного в еду, заставила элемент верности переспать с другим пони на глазах у её возлюбленного, а затем, используя всё тот же препарат, сама соблазнила его.

— Это... какой-то бред, если честно, — с недоверием произнёс единорог.

— Ну, когда её манипуляции вышли наружу, её ожидаемо отправили в казематы, достаточно глубокие. Выйдет она оттуда не скоро.

— Но за моральный ущерб такое суровое наказание?

— О, дело не столько в этом, и не столько в том, что она сумела добыть запрещённые вещества, канал поставок которых она, к слову, полностью раскрыла. Так что вряд ли ты что-то у неё узнаешь. Самое главное, в этом утопическом мирке Селестии всех, кто нарушает правила её идеального общества, тех, кого, на её взгляд, нельзя исправить, отправляют в действительно ужасные условия к таким же. Не казнь, конечно, но всё же... Если кто и выходит после своего срока, обычно угрозы от него ожидать не стоит. Они все как шёлковые. Мало кто захочет вернуться туда. Один из неприятных моментов гармонии: ради всеобщего блага нужно сломить тех, кто ему угрожает.

— Я не уверен, что я должен думать об этом. Я бы лично казнил тех, кто создаёт проблемы и не приносит пользу, либо же использовал в рабском труде, пока дух не испустят. Однако эта Лайтнинг Даст на такое не тянет. Не говоря уже о том, что пегас с такими способностями и имеющий счёты с элементами и государством мог бы быть весьма полезен. Режим Селестии, похоже, сам не видит, насколько глупые ошибки совершает. Это неважно, я в любом случае попытаюсь встретиться с ней используя свое звание и связи с принцессами. Не каждый день встречаешь пегаса, равного по характеристикам элементу верности.

— Вряд ли ты что-то от неё получишь. Не уверена даже, что она сумеет выжить в той дыре, куда её отправили. А даже если и выживет, не факт, что сумеет тебе быть полезна. Да и ты даже не придумал ещё, как её вытащить.

— Попросить принцессу Луну?

— Не выйдет. Дело было достаточно громким, настолько громким, что Селестии даже пришлось повлиять на газетчиков, чтобы они не писали лишнего.

— Значит, организую побег. Неважно, я сориентируюсь, если возникнет нужда. Более того, до сих пор не факт, что она сумеет быть достаточно ценной ради таких усилий.

— Ты сумел найти что-то ещё, или я уже могу покинуть твою голову? Ты знаешь, что я не смогу слишком часто держать контакт с тобой, чтобы Луна не заметила странной активности.

— Ну, вообще-то да, я хотел спросить кое-что о прошлом.

— Прошлом? — задумчиво попивая кофе, спросила аликорн.

— Верно. Например, король Сомбра. Я бы хотел расспросить о нём.

Найтмер, однако, похоже, абсолютно не была готова к этому и даже выплюнула только что набранное в рот несуществующее кофе.

— Король... Сомбра?

— Верно. А также мне стало интересно кое-что ещё, например, об аликорнах. Вы ведь соврали, когда говорили, что Луна была незрелым подростком во время восстания?

— Заметил, значит. Да, это так. Но могу заверить, идея о вечной ночи, как минимум в изначальном виде, в прошлом.

— Я не об этом. Упоминается в книгах и другой аликорн, принцесса Ми Аморе, которую, похоже, убил Сомбра. Кто она? Были ли другие аликорны? Почему у нас нет информации о далёком прошлом, и даже о времени до войны с Сомброй? Сколько вам вообще лет? Вы разве не должны знать ответы на всё это?

Чем больше он говорил, тем более казалась напуганной Найтмер, чего Шторм совсем не ожидал и даже не думал, что когда-либо увидит такое. Тем не менее, это выражение лица длилось у неё не больше пары секунд. Быстро сориентировавшись, она тяжело вздохнула и начала отвечать.

— Во-первых, небесные сёстры вполне имеют причины не вспоминать древность лишний раз. То было суровое время, даже если ты являешься аликорном. И как твоя королева, я отныне накладываю запрет на любые вопросы об аликорнах, о прошлом, о том, сколько мне лет, о Кристальной Империи, и особенно о короле Сомбре. Всё, что тебе положено знать, находится в общедоступных источниках, — произнесла она настолько сурово, насколько вообще возможно.

— Ваша воля для меня абсолютна. Но насчёт Сомбры, я бы хотел уточнить, что вам известно про его способности, особенно меня заинтересовали его шлемы контроля разума.

Вздохнув от нежелания отвечать, она всё-таки начала свою речь.

— Сомбра управлял тенями, страхами и тьмой, и умудрялся это все совмещать с кристальной магией, личность весьма... темная во всех смыслах. Он не был обычным единорогом. Это всё, что тебе нужно знать. Шлемы же он создавал с помощью магии созидания совмещая со страхами жертв. Не думаю, что ты сумеешь освоить что-то из этого. Однако тебе и не требуется. Ты военачальник, не колдун. Сконцентрируйся на более важных задачах. И хоть я понимаю твой интерес к шлемам, ничего нового я сказать не могу.

— Ясно. В таком случае, я продолжу готовиться к войне. Думаю, я смогу, используя своё привилегированное положение, выбивать себе необходимые отпуска, чтобы отлучаться из Понивилля. Хотя, в Кристальную Империю мне путь закрыт после того что я наговорил ее правителям. Однако по слухам там есть и так достаточно поводов для страха в виде сторонников возвращения Сомбры.

— Погоди, — удивлённо вставила аликорн, — у Сомбры есть последователи? Более того, они желают вернуть его? Звучит, честно говоря, фантастично, даже для мира с бессмертными принцессами аликорнами. Прорычала она.

— А если он всё же вернётся? — скорее интереса ради, чем ожидая получить внятный ответ, спросил единорог, — кем он будет нам? Союзником? Врагом? Конкурентом?

— Если он вернётся, мой маленький пони, всё станет проще... и гораздо сложнее...

18 - Консолидация

Когда навернул спидов.
И Бипен и Темпест Винд личности пиздец мутные, в кампании Эквестрии они хорошие, в кампании Хироптеры скрытые найтмеристы.

Этот день в Понивиле был особенно беспокойным, в первую очередь из-за огромной группы пони, стоящей ровными рядами перед замком дружбы.

— Итак, — говорил Шторм басовитым командирским голосом, ходя вдоль рядов солдат, — вы даже не являетесь армией. Вы вспомогательные части, полки для просиживания крупов в гарнизонах, не солдаты, и даже не пони в моих глазах!

— Ох, обязательно так кричать! — донёсся от входа в замок знакомый голос. Вслед за которым вышла и сама аликорн. Оглядев открывшееся перед ней зрелище, её лицо сменилось на достаточно удивлённое.

— Кто все эти пони? И почему они стоят посреди города? Страшно представить, сколько жителей перепугалось, видя это зрелище.

— Это понивильский гарнизон, — без какого-либо интереса сухо ответил единорог.

— Гарнизон? Зачем нам вообще нужен гарнизон?

— Ну, Понивиль хоть и в глубине Эквестрии, но является достаточно важным городом. Окружённый с одной стороны непроходимым лесом, он является чем-то вроде южных врат на Кантерлот. И, честно говоря, на мой скромный взгляд, даже это не является достойной причиной держать тут этих... солдат. Но я склоняюсь к тому, что принцессы хотели, чтобы мне было чем заняться.

— Правда? Ну, а не могли бы вы заниматься своими делами за пределами города, желательно не так рано?

— Я буду честен, я бы вообще не хотел ими заниматься. Поэтому на данный момент я планирую отправить этих дуболомов наворачивать круги вокруг города до обеда, — при этих словах выражения на лицах ближайших солдат стали ещё трусливее.

— Но это ведь не правильно. У вас, наверное, есть обязанности перед этими пони и перед собой, нельзя пренебрегать ими.

— Моя главная обязанность — сделать так, чтобы у Эквестрии не было проблем. И, по счастью, возможности, что мне дали, вполне с этим справятся. Я просто составлю несколько смелых предложений об изменении в военную и экономическую структуру и постепенно буду уменьшать их, стараясь выбить максимум для себя.

— Экономическую? А вы разве что-то понимаете в экономике?

— В самой экономике не особо, но общие моменты, как она влияет на армию и общество, более чем. Я и не должен в таком полностью разбираться.

Аликорн хотела уже что-то ответить, но её прервал чей-то едва знакомый голос.

— Привет, Сахарок. А что у вас тут за сборище? — Заметив Грей Шторма, она слегка поменялась в лице, сменив обычное выражение на фальшивую нервную улыбку.

— Ох, Капитан, я не ожидала, что мы ещё встретимся. Ну, моё приглашение всё ещё в силе.

— Пожалуйста, не называйте меня так больше. Вообще никогда меня так не называйте, — слегка раздражённо ответил единорог. Однако её слова о ферме пробудили некоторые идеи.

— Слушайте, вы говорите, вы на ферме работаете? А вам, ну, даже не знаю, не нужна дешёвая рабочая сила?

— Ну, может и нужна. У нас сбор урожая в самом разгаре, Биг Мак едва справляется.

— Интересно, а что вы скажете, если я, например, предложу вам в помощь полк пони?

— Пони рабочих? — слегка удивлённо спросила она.

— Почти. Если нужно, они могут быть и рабочими. Взамен, однако, я попрошу самую малость. Не могли бы вы снабжать едой моих... друзей, которые скоро должны будут приехать? Они что-то вроде туристов и хотят устроить лагерь в Вечно Диком Лесу.

— Это выглядит как отличная сделка, партнёр! Однако сколько у тебя будет этих друзей?

— Честно говоря, я пока и сам не знаю. Думаю, от пары сотен до пары тысяч...

— Сколько-сколько? А это не перебор для ночлежки в лесу, да ещё и Вечно Диком?

— Ну, если это слишком много, можете обратиться к полковому писарю, он выпишет вам чек.

— Нет, я не собираюсь наживаться на том, кто мне жизнь спас. Считай, что всё уже сделано.

— Отлично, я рад, что мы нашли взаимопонимание, — развернувшись к солдатам, он скомандовал приказ усиленным магией голосом. — Бойцы, в ближайшее время вы поступаете в распоряжение местного фермерского комплекса для проведения сельхозработ. Ваш временный начальник — вот эта пони! — указал он на Эпплджек.

Когда толпа пони ровным строем удалилась куда-то в сторону фермы Эплов, Грей Шторм с чистой совестью хотел отправиться строчить послание Луне о ряде предложений по изменению структуры армии — в худшую сторону там, где она была на удивление слишком хороша, и в лучшую сторону там, где она не создавала бы проблем. Конечной целью было окончательно вывести её из игры как опасную структуру. И пока он размышлял, сколько бюрократических барьеров можно было бы добавить, в его мысли ворвался вопросительный голос рядом стоящего аликорна.

— Это было на удивление смелое решение, но почему вы не говорили, что у вас есть друзья, да ещё и так много?

— Друзья? Ну, это скорее коллеги, знакомые. Я не дружу с каждым из них лично.

— Ясно, — с досадой ответила она. — Но я ещё хотела кое-что спросить. Что за чёрточки на вашей каске? Она выглядит, будто вот-вот развалится. Вы не думали избавиться от этого головного убора и взять у Рарити что-то более подходящее?

— Каска? Нет, нет, нет, я не буду от неё избавляться. Это буквально единственная вещь, кроме меча и медали, которые у меня остались и прошли со мной все эти два года ужаса. А чёрточки — это количество войн, куда меня отправляли.

— Я, если честно, так и не поняла, зачем Эквестрии отправлять куда-то воевать своих пони, — задумчиво произнесла аликорн.

— Гармония, — начал объяснять Грей Шторм, — она должна их отправлять ради поддержки гармонии во всем мире, мире, который буквально разрывают дизгармоничные силы. Я бы сказал, что за пределами Эквестрии все достаточно хаотично.

— Трудно представить, как гармонии может помочь война, но если то, что вы говорите, правда, я еще больше убеждаюсь, насколько вы герой, и что заслуживаете лучшего, — с сомнением ответила аликорн.

— Дизгармоничные силы в виде сторонников превосходства — существ готовых на что угодно ради своих целей и отвергающие даже основы гуманизма, коммунистов творящих ужасные вещи ради своих сумрачных идей, радикалов всех мастей и просто разнообразных чудовищ и монстров всех форм и размеров просто кишмя кишат в нашем мире. Кто-то же должен убирать эту грязь.

— Вы так говорите об этом, что меня берет ужас от мира за пределами Эквестрии, — произнесла аликорн, не показывая при этом истинного ужаса.

— Ну, если вас это обрадует, то сейчас мир относительно спокойное место. Не без моих усилий, конечно.

— Ох, вам бы поучиться скромности, — со смехом ответила аликорн. — Однако я решила, что не могу больше игнорировать эту часть нашей жизни, пусть даже ужасную. Я скоро покину пост директора Школы дружбы, передав его моей ученице Старлайт Глиммер, чтобы по приглашению принцессы занять должность главы отдела магических исследований. Как элемент магии и просто гений в этой области, — добавила она с гордостью, — но перед этим я хочу выпустить работу о роли дружбы в войне и катастрофах, которые она несет миру.

— Школы дружбы? Извините, а зачем кого-то учить дружить?

— Ну, вам это может показаться странным, но многие существа, такие как драконы, очень даже нуждаются в наших наставлениях в этой области. И хоть чейнджлинги, к сожалению, не горят желанием идти на контакт, мы смогли также получить представителей от грифонов и гипогрифов.

— Грифоны, гипогрифы? Насколько я помню, у них точно не должно быть проблем с дружбой. Хотя, честно говоря, этим вопросом я не сильно интересовался. Меня больше интересовали их непрекращающиеся ранее войны. Один Грифенхейм из когтей в когти несколько раз переходил во время последней контрреволюции в их империи.

— В данном случае мы скорее знакомим их с идеями гармонии и дружбы, чтобы по возвращению домой они несли эти идеи в массы.

— Понятно. К слову, вы сказали, что принцесса предложила вам стать главой отдела магических исследований?

— Именно так. Я собираюсь во дворец уже сегодня.

— Не мог бы я составить вам компанию? Дело в том, что у меня также остались кое-какие дела во дворце.

— Ну, как я могу вам отказать? Я уверена, принцессы будут рады вас видеть!

— Ага, в таком случае я пойду готовить нужные документы, — сказал Шторм. В этот момент его внимание привлек странный взгляд, устремленный прямо на него, от одного из пони, подошедших к замку дружбы. Глаза того выражали пустоту, и в них даже можно было разглядеть мерцание магических искр.

— Эм, вам что-нибудь нужно? — осторожно спросила Твайлайт.

— Я... Мне нужно найти капитана Грей Шторма. Наша госпожа привела нас сюда.

— Госпожа? — удивленно переспросила аликорн.

— Это он про принцессу Луну, как я и говорил. Вот и мои друзья, похоже, они подошли слегка раньше намеченного мной срока. Я разберусь, можете идти, — сказал Шторм.

Недолго глядя в спину и круп слегка удивленного аликорна, он затем сделал тяжелый вздох, смерил стоящего перед ним пони сердитым взглядом, а затем схватил его и потащил за угол, подальше от лишних глаз.

— Какого дискорда вы так посреди дня ходите? — строго спросил Грей Шторм.

— Мы дети ночи, но не можем жить ею, это бы привлекло лишнее внимание, — ответил пони с мертвым взглядом.

— А твой мертвый взгляд лишнее внимание не привлекает? Неужели вы все такие? Как вас раньше только не заметили? Ладно, неважно, найдите контактные линзы или что-то такое, у вас буквально в глазах магические искры пляшут.

— Это благословение госпожи, мы не можем скрывать его, — всё тем же мертвым голосом ответил пони.

— Хватит! Идиоты, жалкие марионетки, если вы не будете делать то, что я говорю, наша госпожа никогда не вернётся. Ты меня понял? — дождавшись скупого кивка, он продолжил. — Где остальные?

— Ждут за городом. Я лишь разведчик.

— Сколько их?

— Пока что наших братьев не более нескольких сотен, но если всё пойдёт без проблем, остальные тоже прибудут.

— Ладно, нужно же с чего-то начинать. Пойдем к ним.

Перед ним стояла толпа пони, выглядящих скорее как пустые оболочки самих себя. Страшно представить, как Найтмер смогла выдернуть их из прошлых жизней, не привлекая внимания.

— И как вы вообще стали... культистами? — спросил Грей Шторм.

— У меня никого не осталось, и когда я хотел покончить с собой, во снах пришла она и отговорила меня, — подал голос ближайший пони.

— А меня бросила жена и забрала детей вместе с большей частью имущества, — добавил другой.

— А я вообще родственников не имел, но в жизни чего-то не хватало. Потом пришла богиня, показала мне настоящую дружбу, любовь и заботу, и я понял, что должен делать, — крикнул третий, сталкиваясь с одобрительными кивками остальных.

— Так, значит, никого из вас точно не хватятся? Это хорошо. Надеюсь, вы сможете убивать и умирать ради нашей госпожи. Пойдёмте со мной.

Толпа пони отправилась на ферму Эплов, где уже трудились солдаты гарнизонного полка.

— Ещё больше рабочих? — подскочила бежевая земнопони, встретившая их у входа на ферму.

— Нет, не совсем. Это те друзья, о которых я говорил. Я бы хотел, чтобы они не нуждались в пропитании ближайшее время, пока будут здесь... на отдыхе.

— Ну, ладно, конечно, с радостью.

— А теперь позвольте мне позаимствовать у вас несколько сержантов. Не думаю, что управляемость этой толпой сильно пострадает.

— Копытами больше, копытами меньше, мы в любом случае похоже успеваем. Да и Биг Мак показал себя на удивление умелым руководителем для того, кто и полслова связать обычно не хочет.

Выхватив из толпы трудящихся солдат сержантов, он повел их к ждущим снаружи культистам.

— Итак, вот эти... они солдаты по обмену, сводная часть. Ваша задача — обучить их и довести хотя бы до нашего уровня. Они, как вы видите, вообще новобранцы и слегка странные. Не обращайте внимания на их причуды. Вы отправитесь с ними на учения в Вечно Дикий лес подальше от лишних глаз, без четкого срока. Обоснуйтесь там, лагерь раскиньте и начинайте тренировать их с утра до вечера. Свежая и здоровая еда, в виде яблок, будет предоставлена. Не будь мы военными, я бы даже сказал, что это летний лагерь.

— Сейчас начало зимы, капитан, — вставил ближайший солдат. — Вот-вот первый снег упадет. Не тянет на летний лагерь.

— Летний, зимний — без разницы. Сделайте так, чтобы эти солдаты были готовы. Если будет холодно, уйдите в замок Двух Сестер и остерегайтесь местной фауны. Доплаты за риск не будет.

— Ну, приказ есть приказ, — ответил ближайший сержант. — Но у них ведь не то что формы, даже винтовок нет. Как мы будем проводить учебные стрельбы?

— Хм... У нас есть полковой склад. Эти ружья сейчас всё равно без нужды пылятся. Прихватите их.

— Но это ещё у завхоза бумаги марать...

— Не нужно никаких бумаг. Просто возьмите их под моё слово. Никто ничего не заметит. Исполняй приказ, солдат.

— Ну, как скажете, — промямлил сержант и удалился со своими коллегами и культистами.

Уже рассчитывая покинуть ферму, на которой продолжала кипеть работа, Грей Шторм вдруг заметил трёх жеребят, которые вылезли из-под какой-то корзины.

— Ой, здравствуйте! — начала та, что напоминала Рарити меньшего размера, вставая с земли.

— А вы не такой страшный, каким вас описывают, — сразу после неё вскрикнула оранжевая пегаска.

— А это правда, что вы спасли Эплджек в Кирии? — добавила пони с красной роскошной гривой.

— Мелочь, вы вообще кто? — недовольно пробурчал Шторм, что ему не дали удалиться.

— Я Свити Бель, сестра Рарити, — произнесла белая единорожка.

— Я Эпл Блум, сестра Эплджек, — ответила земнопони.

— А я Скуталу, самая преданная фанатка Рейнбоу Дэш! — добавила пегаска.

— Рейнбоу Дэш? Это носитель элемента верности, та самая, которая смоталась в закат с генералом Соарином?

— Ага. На самом деле они помогают Дэринг Ду в её приключении! — радостно прокричала оранжевая пегаска.

— Та самая Дэринг Ду, которая герой из книг? — скептически произнес Грей Шторм.

— На самом деле она настоящая! Но это секрет.

— Ага, как же. В любом случае, мелюзга, я бы рад был поболтать о ваших... жеребячих делах, но, увы, меня ждут мои дела.

— Но вы ведь были с Эплджек в Кирии, — вскрикнула Эпл Блум.

— И я слышала, что вы герой почти такой же крутой, как Рейнбоу. Вас даже так же зельем отравили, — добавила Скуталу.

— А, много ты знаешь про то, что Рейнбоу Дэш отравили зельем? — вяло ответил единорог.

— Нет, не особо. Кроме того, что это случилось, и... та, кто это сделал, теперь в тюрьме. А ведь Лайтнинг Даст выглядела такой крутой! Даже почти как Рейнбоу. Мне её даже жаль, если честно, — с нотками грусти произнесла Скуталу.

— Ясно. В любом случае, каким бы крутым вы меня ни считали, мне нужно торопиться. Дела не требуют отлагательств.

— Вы даже не расскажете про ваши приключения в Кирии? — с надеждой спросила земнопони.

— И то, как вы жили в изгнании несколько лет? — добавила пегаска.

— Нет, нет и нет. Вам такое слышать не захочется, поверьте мне. А теперь кыш! — раздраженно произнес он, переходя на галоп, и умчался под печальные взгляды жеребят.

Закончив все дела в Понивиле, он поспешил обратно к Принцессе Дружбы, которая уже ждала его у кареты, запряженной пегасами.

— О, вы как раз вовремя, только вас я и жду, — добродушно начала аликорн.

— Появились некоторые проблемы. В любом случае, я полностью к вашим услугам. Позвольте только забрать мои вещи.

— Не волнуйтесь, я уже подготовила их. В качестве жеста признательности за ваши заслуги я смогла очистить вашу медаль и даже ваш меч от налета ржавчины. Хоть они и выглядят слегка пугающе, но, похоже, много значат для вас. Ваши вещи уже в карете.

— Я... И не знаю что сказать, спасибо, полагаю это много для меня значит.

Подозрительно глядя на улыбающегося аликорна, он залез в карету, которая оказалась достаточно мягкой внутри. В углу лежала заранее подготовленная сумка с его пожитками.

— Тут достаточно мягко. Настолько мягко, что это, пожалуй, будет лучшим местом для сна, чем большая часть кроватей, на которых я спал, — пробубнил он.

— Правда? Я рада, что вам нравятся мягкие вещи. Дайте знать, если ваш матрас в моем замке недостаточно мягок. Пока Спайк еще не покинул меня, я бы попросила его подыскать вам что-то получше.

— Вы сами говорили мне быть поскромнее, — с улыбкой ответил он.

Всю поездку они мило болтали, обсуждая роль дружбы в войне и как сделать Эквестрию лучше и безопаснее, а также последние достижения в области магии. Будучи единорогом, он понимал что-то в этом, особенно учитывая, насколько магия была полезной в его работе. Пегасы вздыхали, вынужденные слушать это всю дорогу.

— Именно поэтому матричные заклинания такие сложные, но при желании любой единорог может открыть колоссальный потенциал! — говорила Твайлайт Спаркл, выходя из кареты, которая остановилась на посадочной площадке во дворце.

Шторм, порядком уставший от не самой интересной чуши, о которой ему приходилось говорить, решил попытаться выяснить крохи ценной информации.

— А как поживает ваш брат? Я слышал, что в Кристальной Империи что-то не так. Собственно, поэтому ваш приемный сын и покидает Понивиль. Полагаю, он внушает уверенность кристальным пони одним своим присутствием.

— Ох, да что вы, он мне никакой не сын, скорее младший брат. Что до моего брата, могу заверить, что по последним письмам в Кристальной Империи все тихо. Там действительно начали ходить странные слухи, но на то они и слухи. Кристальные пони живут в радости и счастье и ждут не дождутся нагнать пропущенные в изгнании годы.

— Как интригующе. Что ж, хоть у меня и не сложились с ним ранее отношения, могу пожелать ему удачи в управлении Империей и воспитании дочери.

— Я приложу все усилия, чтобы исправить ваши отношения. То, что произошло, абсолютно неправильно. Я думаю, вы еще станете хорошими друзьями. В конце концов, вы в столь многом похожи.

Единорог лишь скептически хмыкнул в голове, раздраженный подобным сравнением. Их разговор прервал белый аликорн.

— Я рада вновь видеть тебя здесь, моя лучшая ученица, — с теплотой поприветствовала их Селестия.

— Вижу, вы уже смогли подружиться. Я рада, что вы вняли моему совету, Грей Шторм. Я понимаю вашу боль, но Твайлайт действительно не может нести вину за это.

— Да что вы, принцесса, пожалуйста, не стоит! — фальшиво посмеиваясь, отвечала ее ученица.

— Ага. Слушайте, а вы не знаете, нет ли тут рядом генерал-лейтенанта Файер Сансета? Я бы хотел пообщаться с ним.

— Я думаю, вы можете поискать его в военном крыле, — все так же тепло отвечала аликорн.

— В таком случае, Ваши Величества, вынужден откланяться, — поклонившись обеим аликорнам, он отправился в место, которое было для него почти домом два года назад. Однако, похоже, его никто тут не помнил. Удивительно, насколько его персона никого не волновала в этой, похоже, разросшейся за два года бюрократии.

— Извините... — попытался он узнать местоположение лейтенанта у мимо проходящего пони в военной форме, несущего стопку документов, возможно, даже большую, чем он сам.

— Я тороплюсь, — скупо ответил тот, скрывшись за углом.

Другие попытки узнать что-то также не увенчались успехом.

— Мне нужен Файер Сансет.

— Не знаю такого.

— Я ищу генерал-лейтенанта Фай...

— Не могу помочь.

— Не подскажете...

— Не подскажу.

Обозленный, он уже думал бросить это дело и отправиться в лунный двор, но по пути врезался в желтого единорога в странной одежде.

— Ой, следите, куда идете! — разозленно выкрикнул он.

— Ты в порядке, брат? — подскочил к нему точно такой же единорог, но уже с усами.

— Вы... — начал было Шторм.

— Мы Флим и Флам! — закончил за него первый торжественным голосом.

— Легендарные братья-изобретатели! — добавил второй не менее торжественно.

— Погодите, а это не в честь вас назван самолёт-бомбардировщик "ФлимФлам Родео"?

— Ох, как отрадно, что нашелся тот, кто слышал про наши достижения.

— Если бы не продажа того патента, мы бы разорились. Страшно представить, что бы нас ждало, — продолжил за него брат. Как понял Шторм, два этих единорога постоянно заканчивали предложения друг за друга.

— Теперь, несмотря на сильно подмоченную нашими недоброжелателями репутацию, мы нашли себя в сфере производства и продажи оружия. Увы, Принцессу Дружбы это не сильно обрадовало. Более того, она, похоже, делает все, чтобы мы не получили государственные контракты.

— Еще бы пару лет назад мы даже и подумать о таком не могли, но ускоренные реформы армии открыли для нас новый немыслимый рынок.

— Теперь же мы хотим получить субсидии от государства на расширение нашей сети заводов.

— Увы, мы застряли в бюрократическом аду, а наша репутация как... не самых честных пони усложняет поиск общего языка с высшими чинами, несмотря на наши изобретения.

— Как интригующе. Слушайте, а как насчет небольшой... сделки? — задумчиво ответил Шторм.

— Сделки? — одновременно с явным интересом произнесли братья.

— Верно, сделки. Так уж вышло, что у меня хорошо получается обходить бюрократию, убеждать нужных пони делать нужные вещи. Если я поспособствую, чтобы ваша ситуация разрешилась поскорее, не могли бы вы разместить ваши новые предприятия там, где я попрошу?

— О, это звучит просто великолепно, мы с радостью согласимся на такие условия, — в один голос ответили братья.

Шторм начал прикидывать, какие части страны будут лояльны Луне в случае войны с сестрой. Мейнхеттен — там у Луны много фанатов, да и он достаточно прогрессивен по меркам Кантерлота. Настроить местных против центра будет не слишком трудно при наличии нужных инструментов. Не говоря уже о том, что он является главным промышленным центром Эквестрии, как и все восточное побережье. Однако не стоит забывать, что фестралы будут гарантированно преданы ночному аликорну, поэтому в их надежности сомневаться точно не придется в отличие от мейнхетенцев.

— Я хочу, чтобы вы строили свои заводы на восточном побережье, а также в Холлоу-Шейдс.

— Холлоу-Шейдс? Но ведь это глухой лес. Да там живут в основном бэтпони.

— Они не работают днем, а только ночью. Да и условия там, честно говоря, не слишком приятные, — добавил второй брат.

— Это мои требования, вы вольны их отклонить.

— Мы согласны, согласны. В конце концов, мы наверняка сможем найти общий язык с фестралами.

— Рад слышать это. А теперь позвольте спросить, вы не видели тут пони по имени Файер Сансет?

— Ох, да это же тот, кто и блокировал наши субсидии.

— Правда?

— Верно, он говорил какую-то чушь про нашу ненадежность или что-то похожее.

— Увы, мы не смогли его уговорить подписать контракты, даже мотивируя звонким битом.

— Верно, он даже пообещал, что в следующий раз посадит нас в тюрьму за коррупцию.

— А потом добавил, что посадил бы уже давно, если бы от нас не было пользы.

Задумавшись, единорог позволил себе задать еще один вопрос.

— А кем он вообще служит, что таким занимается?

— Ну это едва ли загадка. Вы же буквально у входа в его кабинет. Иначе думаете, почему мы тут ждем?

Развернувшись, Шторм увидел надпись на двери: "Генерал-лейтенант военного разведывательного управления Файер Сансет".

— Ох, да вы, похоже, смеетесь, — сказал Шторм самому себе и, постучав в дверь, поспешил войти внутрь.

— Клянусь, если вы двое опять... — донесся недовольный голос, который быстро прервался, когда красный пегас в военной форме, сидящий за столом, увидел, кто перед ним.

— Грей Шторм? Весьма шокировано произнес пегас, будто увидел мертвеца. Сам Шторм, не слишком хорошо его помнил, но не мог не отметить его таланты по поиску и стандартизации информации, что похоже определило его карьеру.

— Э-э-э, ну да, это я. Осторожно начала единорог, не слишком понимая какой реакции стоит ожидать. Реакция однако выглядела более чем дружелюбно, когда пегас рванув из за стола сжал его в объятиях к удивлению самого единорога.

— Ради Селестии, сколько лет, через что ты прошел, даже представить трудно, дружище, ты не представляешь как я рад тебя видеть!

— Да, я тоже, наверное, знаешь, память барахлит слегка.

— Конечно, я читал ту статью, где упоминалось что у тебя амнезия после того как тебя отравили, но я даже не знал сколько тебя продержат в той лечебнице, я бы тебя встретил сразу после выписки, будь я в курсе.

— Понимаю, понимаю, в любом случае, теперь военное крыло выглядит более, живым что ли.

— Так и есть, и все благодаря тебе, именно ты разработал реформы, которые однако принцессы так и не решились воплотить в жизнь, а отчёт что я собрал по твоему приказу стал одним из аргументов в пользу расширения бюджета армии, после того как тебя изгнали я был в панике, но решил что лучшее что могу, это продолжить твое дело, принцесса Луна, тот отчёт, а также мое рвение позволили оживить эту помойку делая армию более готовой к любым угрозам.

— Вот счастье то, наиграно ответил Шторм, проклиная свою паранойю в голове.

— Но, я так рад что ты наконец вернулся, я смог получить высокое звание, пока ты прозябал в изгнании, это было столь, неправильно что ли.

— Да забудь о прошлом, я вот буквально забыл, со смешком ответил единорог.

— Это не смешно, ох Дискорд, как будет рад полковник Скай Блейд когда узнает о том что ты тут.

— Скай Блейд? А это кто?

— Как же тебя угораздило даже это забыть, он командующий пятой дивизии "Кантерлот", и он и его капитан Эмеральд Шилд были нашими друзьями, вот они будут рады собрать нашу клику снова вместе.

— Ну, на данный момент я служу в ночной гвардии, вроде бы, мне правда не выдали даже форму, и похоже на весь Понивиль я единственный ночной гвардеец, но тем не менее.

— Дискорд бы побрал этого Блюблада, вас должны были бы восстановить в звании, ещё и повышение выписать.

— Да ладно, не сильно то и хотелось, в любом случае, я прибыл обсудить вполне конкретные вещи. Осторожно начал издалека единорог.

— Ох, конечно будешь чай? Вскочил пегас к стоявшему на столе чайнику.

— Предпочту отказаться, скажи, ты не заметил в последнее время, чего-то странного, будто напряжение повисло в воздухе? Ты же работаешь в разведке, неужели ничего не заметил?

— Ну, ситуация не сильно изменилась за два года, хотя для Эквестрии она всё ещё выглядит угрожающе, но теперь в случае войны Сталионград захватит за первый месяц не всю Эквестрию, а только восточное побережье.

— Я не об этом, я о внутренней ситуации, Селестия все ещё не склонна к реформам, не так ли? На что пегас лишь тоскливо вздохнул.

— Верно, ситуация лучше и там не стала, слой бедных лишь растет.

— Но я не об этом, хотя это тоже звучит интересно, ты ведь в курсе что диархия все ещё выглядит чистой фикцией, хотя уже семь лет почти прошло.

— Ну, да, принцесса Луна все ещё в тени сестры хоть и помогает чем может, толкать реформы там где возможно.

— А что, если я тебе скажу, что зреет заговор? Пегас выглядел достаточно шокировано от этих слов.

— Заговор? Кто? Против кого? Ты что, обвиняешь нашу принцессу что она что-то против сестры замышляет?

— Нет, не совсем, но вопрос божественности аликорнов все ещё подвешен, не так ли?

— Как и всегда был. Успокаиваясь ответил пегас.

— А теперь представь, что скажем, в какой-то момент появился, религиозный культ, поклоняющийся Селестии, чьи сторонники проникли во все ветви власти, культ весьма радикальный.

— Ты думаешь, это вообще возможно?

— Не могу знать, пока я нашел лишь косвенные доказательства, но по приказу принцессы я начал готовить все к худшему варианту.

— Что значит худшему? Вопрошал пегас.

— Представь себе, что этот культ, попытается провести покушение на принцессу, или обвинить ее в том что ее захватила Найтмер Мун, как было ранее, они быстро поднимут армию что бы избавиться от неё.

— Это звучит безумно, а что Селестия, она же их остановит.

— Ты ещё не заметил насколько она наивна? Она не сможет их остановить, а скорее всего даже прислушается к тому что ей скажут нужные советники.

— Это звучит как бред, зачем ей идти против сестры?

— А что если она до ужаса боится возвращения Найтмер? Что если не хочет делиться властью? Что если не хочет что бы сестра вышла из ее тени? Вариантов достаточно много, от невинных, до ужасных, вплоть до того, что сказка о двух сестрах — ложь. Но так или иначе, шанс всего лишь шанс, начала ужасной гражданской войны, у нас увы есть, хоть Селестия и вряд-ли ее хочет.

— Но... Какие у тебя есть доказательства?

— А ты как думаешь? Ты же разведчик, начни искать следы подрывной деятельности, пропажу оружия например, странную активность гражданских и военных.

— Ну, хорошо ты пока сумел меня убедить, и что ты предлагаешь?

— Элементарно, принцессе ночи нужна своя армия, и полностью независящие от эквестрийских параллельные теневые структуры.

— Ты хочешь на случай потенциальной гражданской войны, создать для принцессы ночи все что нужно для потенциального восстания, и хочешь, что бы я помог тебе?

— Скажи, разве ты не помнишь, как я был верен Эквестрии?

— Ну да, трудно поверить что бы вы замышляли что-то против нее.

— Верно, а теперь представь что даже в случае если никакой войны не будет, и культ солнца не поднимет мятеж, все эти приготовления и войска будут полезны для обороноспособности Эквестрии в будущем, наша армия, все ещё очень и очень отсталая не смотря на реформы последних лет, а теперь подумай о том что бы создать сильную, современную армию, не сковывая себя стагнирующими законами Селестии.

— Хм, ну верно, в конце концов, пока мы не замышляем ничего против Эквестрии и принцесс все в порядке, да? А эти приготовления в любом случае могут быть полезны стране.

— Верно, ответил единорог с холодной улыбкой.

— Но, нам нужны приготовления к войне, к войне к которой Селестия не готова, в первую очередь, как насчёт того что бы дать этим двум сидящим снаружи что они хотят, я договорился что бы их заводы строились на тех территориях где власть культистов полностью отсутствует даже в перспективе.

— Эти двое? Ты что шутишь? Ты хоть знаешь кто эти мошенники, и какая у них репутация?

— И все таки, они смогли создать несколько полезных вещей, не так ли?

— И это спасло их от тюрьмы, не более.

— Так или иначе, помоги им, а они взамен разместят свои предприятия в Мейнхетенне и соседних регионах, то место точно не может быть захваченно культистами, там есть целые районы фестралов, да и местное население весьма приветливо ко всем, даже сторонники принцессы Луны в последнее время стали там появляться в немалых количествах, на случай войны, если что и станет временной столицей, то только он.

— Хм, ладно, так уж и быть. С лёгким неприятием ответил пегас.

Шторм уже хотел задать вопросы про Лайтнинг Даст, как был прерван стуком в дверь.

— Приветствую Файер... Начал вошедший единорог в военной форме,с шерстью цвета манго.

— Ох, не думал что ты занят, извини, зайду позже произнес он, увидев сидящего с пегасом единорога.

— Нет, стой, это Грей Шторм, тот самый, поспешил остановить его Файер.

— Грей Шторм? Да я в жизни не мог мечтать с вами познакомиться. Резко развернулся единорог.

— Позволь представить тебе Топаз Шилда. Начал пегас.

— Вы спасли моего брата в Эйнджллес Форесте, сэр, он много о вас рассказывал.

— Да? Не особо помню, в последнее время память меня подводит. Безразлично ответил Шторм.

— Да, я слышал про вашу амнезию, в любом случае, вы для меня герой, майор службы логистики эквестрийской армии Топаз Шилд, всегда к вашим услугам!

— Службы логистики? Как интересно, я думаю, мы ещё встретимся, вы знаете, так бывает полезным порою разобраться что и куда едет.

— И не говорите! Увы мало кто ценит нашу работу, ну, я пришел поболтать с Файером, но дела зовут, потому вынужден покинуть вас, но вам всегда будут рады у меня капитан Грей Шторм. С этими словами он удалился из помещения.

— Хороший малый, армии нужно ценить таких, сказал Файер.

— А то, но есть увы и ещё одна вещь, которую я бы хотел обсудить.

— Конечно, спрашивай.

— Что тебе известно о Лайтнинг Даст, инцидент с ней и похожими на то чем меня отравили зельями произошел почти два года назад.

— Дай ка напрячь память, да, это было не задолго после твоего изгнания, это тогда всех шокировало, ну, ничего нового сказать я не могу, я то был тогда ещё обычным лейтенантом.

— А встречу, с этой Лайтнинг Даст, ты мне организовать сможешь?

— Да без проблем, у нее все равно куча возможностей для встречи пустуют.

— В каком это смысле?

— Ну, в прямом, ее никто не навещает вроде, как говорил мой знакомый из частей что тюрьмы сторожат, то ли семьи у нее нету, то ли этой семье на нее без разницы, не знаю.

— А ты то с чего ей интересовался?

— Ну, потому что на самом деле ещё тогда, я догадался что даже будучи пьяным вы бы такое не устроили, а потом этот инцидент с ней, вот я и следил за ней, стараясь понять, может вас тоже отравили чем-то таким, и как оказалось не ошибался.

— И что, сказала что?

— Глухо, все что было она сразу сдала с потрохами, и канал поставки гадости из Зебрики накрыли.

— А ты не думаешь, что наказание, какое-то излишне суровое? Никто же по итогу почти не пострадал?

— Не пострадал? Это вы так двойное изнасилование называете?

— Одним словом, что ты думаешь, если попытаться ее оттуда достать, судя по тому что я слышал, для армии Луны, она отлично подойдёт, пегас не уступающий элементу верности, да ей самое место было в ВВС.

— Честно говоря, звучит бредово, но как минимум встречу организовать будет не очень трудно. А в остальном... Ну я думаю, мы ещё решим что делать дальше.

— Конечно, я рад что ты согласился присоединиться к нам, Я полагаю нам потребуются как военные так и гражданские чины, нужно найти и поднять все возможные активы.

— Ну тогда я бы рекомендовал начать тебе с лунного двора, если ты говоришь правду, офицеры ночной гвардии легко поддержат твои начинания, да и скрыть это все от армии, куда как ты говоришь пролезли культисты будет не сложно, спецслужб у нас до сих пор нету, только военная разведка, но в ней кроме меня только пару пони сидит, одним словом система дырявая как решето.

— Ну тем нужнее значит наши приготовления, если мы смогли легко ее обойти, страшно представить на что способны культисты мечтающие погрузить страну в хаос.

— Соглашусь, не представляю как они хотят это сделать, можно ли вообще аликорна убить, и чем это кончится, но создать для Эквестрии достойную армию, я конечно буду рад.

— На том и порешили, а я пожалуй направляюсь в лунный двор.

Ожидаемо, эта часть дворца, некогда ставшая Грей Шторму как минимум очень близкой, не претерпела заметных изменений. Гордые ночные гвардейцы всё так же стояли на своих постах.

— О, это ты! — окликнул его голос. Оглянувшись, он обнаружил, что его зовёт белый пегас с золотой гривой в униформе ночной гвардии.

— О, я тебя помню, Клауд Скипер. Далеко не самый лучший офицер ночной гвардии, выбравший в качестве специализации укрепления. Честно говоря, удивлен, что ты смог так долго удержаться на своем посту, — с нескрываемой иронией ответил единорог.

— Да, да, я тоже рад видеть того странного единорога, что постоянно торчал тут, будто ему мёдом намазано. Но всё же я удивлен, что ты так быстро вернулся.

— Ну, теперь я вроде как один из вас?

— Правда? — послышался ещё один голос со стороны. Перед двумя пони вышла молодая фестралка в военной униформе.

— А вот тебя я не особо помню, — задумчиво ответил Шторм.

— Не удивительно. За эти два года множество новых рекрутов пополнили ряды ночной гвардии. Удивлена, что вы нашли свое новое призвание у нас, с учётом того, что о вас говорят. Я младший лейтенант Селенита.

— Молодая, талантливая и фанатично преданная Луне. Я полагаю, вам будет о чем поболтать, поскольку мне пора идти. Я изначально шёл на инспекцию, и если бы не встретил тебя, то и не останавливался бы. Бывайте. — После этих слов пегас скрылся за углом.

— Он является советником по строительству укреплений, веришь?

— Пока сама не узнала, не поверила бы. Кто вообще выберет эту специализацию? В смысле на фоне остальных?

— Ну, Тандерболт Сентинел из Вандерболтов вроде бы тоже этим увлекается.

— Так он отвечает за строительство оборонной линии на границе с чейнджлингами. Нам-то это зачем?

— И то верно. Дискорд этих пегасов разберёт. Но я тут не для этого. У меня есть ровно два вопроса, а ты выглядишь достаточно активной и пронырливой, чтобы их знать.

— О, и что же Грей Шторм, успевший стать своего рода местной легендой, хочет узнать у восходящей звезды ночной гвардии? — с очевидной иронией ответила фестралка.

— Ну, во-первых, где принцесса Луна? А во-вторых, ты случайно не знаешь, есть ли среди ночной гвардии лунаристы? Может, слышала что-то подозрительное? Тебе вообще сколько лет? Ты выглядишь слишком молодо для своего звания.

— Я сочту это за комплимент. И я не лукавила, когда назвала себя восходящей звездой. Мой талант признали все. А что насчёт остального: принцесса Луна находится недалеко от тронного зала с принцессой Селестией. А кто такие лунаристы, я понятия не имею.

— Серьезно? Ну, лунаристы, найтмеристы, неважно как их когда называют. Сторонники идеи, что Луна должна править. Ну, или Найтмер. Они же буквально одно и то же.

— Правда? А разве Найтмер — это не вторая личность Луны?

— Нет, это просто Луна, которая надела броню, почернела, отрастила клыки и сделала страшные глаза, став гораздо решительнее в своих идеях.

— Но это ведь уже не Луна, да?

— Нет, это всё ещё Луна, но Найтмер. Неважно. Одним словом, лунаристы и найтмеристы — это буквально одно и тоже. Ты не знаешь, поклоняется ли Найтмер кто-то из ночной гвардии?

— Ну, если моя принцесса разозлится и станет Найтмер, я в любом случае пойду за ней.

— Да, как и все мы. Поэтому мы и ночная гвардия.

— Но на вас вот даже униформы нету. Вы один из нас только по вашим словам.

— Меня выслали в Понивиль, подальше от всех. Было бы странно, если бы мне дали униформу. В любом случае, можешь пойти к Луне и спросить сама.

— Хорошо, хорошо, я верю вам. Но возвращаясь к вашему вопросу: я слышала, как Темпест Винд и Бипен что-то подобное обсуждали. Ну, вернее, о том, что было бы неплохо, чтобы Луна либо стала Найтмер, либо взяла всё в свои копыта.

— Так, Темпест Винд... её я помню. Фиолетовая пони с бирюзовой гривой, офицер, имеющая странную тягу к танкам. Некоторые считали, что она косит под Сталионград с его стальной ордой. Но не отдать должное её навыкам нельзя было. А Бипен — это кто?

— Ещё один новобранец, розовая фестралка, страстно желавшая служить своей принцессе. Ну, и при первой же возможности она вступила в офицерский корпус ночной гвардии. Думаю, по возрасту недалеко от меня.

— Мило. Теперь у нас берут на службу вчерашних детей. Ладно, в таком случае спасибо за подсказку. Я, пожалуй, оставлю тебя.

— О, ещё кое-что. Не могли бы вы потом ознакомиться с моими работами по применению артиллерии для глубокого прорыва? Я считаю, что это спасёт множество жизней, а поддержка от такого ветерана, как вы, даст им нужный вес, чтобы на них взглянули в верхах.

— Да-да, отправишь всё по почте, почитаю на досуге, — кричал уже почти скрывшийся за поворотом единорог. К его счастью, искать двух офицеров долго не требовалось. Как и ожидалось, две пони о чём-то оживлённо шептались в помещении для отдыха, хихикая параллельно.

— И потом я ему говорю: а Блюблад-то голый... — разразились очередной шуткой офицеры ночной гвардии.

— Дамы, — начал насколько возможно уверенным голосом Шторм, — я слышал, вы хотите, чтобы наша всеми любимая и обожаемая богиня ночи взяла всё в свои копыта?

— Эм, да не особо... — удивлённая такой резкостью начала отвечать фестралка.

— Извини, а ты вообще кто? Тут посторонним вход воспрещён, — ответила гораздо увереннее пони.

— Я такой же офицер ночной гвардии, как и вы. Просто до меня дошли интересные слухи, и я решил пораспрашивать моих коллег.

— Что-то я тебя не припомню раньше, — произнесла фестралка.

— Хм, а это не тебя выгнали два года назад с позором? — задумчиво добавила пони.

— Верно. Но меня реабилитировали. Дело, однако, вовсе не в этом. Просто я, как вы помните, как и любой добропорядочный северянин, поклоняюсь Найтмер. — На что ответом ему стала порция смеха от обоих пони.

— Да уж, кто-кто, а вы-то Найтмер поклоняетесь. Наверное, сразу после Карамель Маркс и Стилл Сталиона.

— Ну это правда. Суть в том, что я, так уж совпало, ищу тех, кто также считает Найтмер великой.

— Эй, ты что, из военной полиции? — недоверчиво ответила пони.

— Не совсем. Скорее даже абсолютно не так. Вы знаете, просто вспомните обо мне, когда один чёрный аликорн придёт к вам во снах, — произнёс он с загадочным видом, удаляясь, рассчитывая поговорить с ними после визита Найтмер.

— Эй, эй, погоди! — неслось ему в след.

— Ты что, действительно Найтмер поклоняешься? Спросила розовая фестралка.

— Ну, в каком-то смысле... Но дело не в этом. Я, скажем так, хочу помочь истинной принцессе занять своё место. У меня есть пони, но нету опытных и верных офицеров, готовых вмешаться. И я подумал...

— Да-да, мы поняли, но это всё ещё звучит бредово.

— Верно. Будь ты из полиции, ты бы вёл себя по другому и уже давно нас вывел бы на чистую воду. Хотя, кажется, тут на такие мелочи никто и внимания не обращает. Похоже, они даже не воспринимают всерьёз идею, что кто-то спустя столько лет может считать Найтмер не злом.

— Но мы всё ещё не можем верить тебе без каких-либо доказательств. Добавила земнопони.

— У нас, если что, нету своего собственного хитрого плана и заговора, если ты вдруг хочешь внедриться к нам и накрыть всю сеть сторонников Найтмер или что-то вроде того.

— Да и сети особо тоже нету. В Найтмер верим только мы двое.

— Ага. Я родом из пещер, что глубоко в джунглях. Там до сих пор её считают нашим истинным хозяином и спасителем.

— А меня просто достало видеть, насколько Эквестрия слаба, а принцесса Луна безвольна. Найтмер выглядит всяко лучше.

— Честно говоря, это оказалось проще, чем я думал. Никакого тайного ордена? Сложной системы? Подпольного культа?

— Не припомню такого.

— Ладно. Тогда я свяжусь с вами. Если вы действительно ради Найтмер готовы сражаться, ваши услуги понадобятся. И достаточно скоро.

— Ну, мы посмотрим, что тебе нужно, и поможем по мере сил.

— Вы ведь не испугаетесь, если я скажу, что нас, возможно, ждёт кровавая гражданская война?

— Ну, не особо. Мы, в отличие от солнечных, всегда готовы к чему-то этакому, я думаю кто угодно кроме разве что кроме принцесс видит что ближайшее десятилетие будет кровавым, и я лично полностью к этому готова. Гордо произнесла Темпест Винд.

— Верно. Но нам потребуется где-то подготовить и развернуть лояльные нам войска.

— И нужна хотя бы одна танковая дивизия! Это обязательное условие!

— У меня пока что есть небольшие группы сторонников Найтмер, которые готовятся в Вечно Диком Лесу под носом у Селестии. Но этого мало. Я думаю, с вашей в том числе помощью, можно будет рассчитывать создать настоящую армию по современному образцу. Понятное дело, максимально скрытно. Качеством оружия и снабжения, в общем-то, можно будет и пожертвовать.

— Ну, начать новую ужасную войну звучит, честно говоря, дико.

— Но если это поможет избавиться от этой стагнации и привести нам нашу истинную богиню, то мы все твои, красавчик!

— Я рад, что нашёл поддержку среди настоящих военных. В таком случае ждите, я свяжусь с вами, когда вы потребуетесь.Уже прикидывая в голове следующий шаг, он удовлетворенно отмечал, что за один день ему удается полностью закрывать все поставленные задачи, на которые он рассчитывал потратить не менее месяца. Это лишь доказывало, насколько ущербна текущая Эквестрия.

Впрочем, оставалось еще одно незавершенное дело — необходимо было убедить принцессу Луну действовать жестче. Если она решится встряхнуть общество, это станет первым шагом. На удивление, ему повезло встретить принцесс, общающихся на повышенных тонах в комнате рядом с тронным залом.

— Но в чем тогда смысл моего возвращения? — требовательно спрашивала Луна.

— Сестра, я понимаю, но молю, не торопись. Ситуация и без того очень тяжелая, — пыталась успокоить её Селестия.

— Но она может оставаться такой годами, Селестия. Все эти годы мои фестралы будут страдать от остракизма остальных пони и самого государства. Даже в наших сказках Эквестрия — это "земля трех племен". А что насчет фестралов? Разве они не заслужили свое место в обществе? — Луна говорила с горячностью.

Грей Шторм был рад увидеть, что точки противоречия не требовали особых поисков.

— Ваши Величества! — поклонился он перед принцессами. — Я слышал, что вы желали моего мнения в реформах армии, принцесса Луна, но вижу, у вас есть более важные вопросы.

— Грей Шторм, мы рады видеть вас, — поприветствовала его Селестия.

— Верно, я помню, вы всегда понимали меня. Скажите, разве это правильно, что уже почти семь лет после моего возвращения я вынуждена быть в тени сестры? Я тоже хочу нести мир и покой своим маленьким пони, искупить свои ужасные ошибки прошлого, вернуть фестралов как четвертое племя! — Луна была явно расстроена.

— Четвертое племя? Звучит довольно радикально, — задумчиво произнес единорог.

— Я тоже так считаю, — осторожно добавила Селестия.

— И вы туда же? Я рассчитывала найти поддержку, а вы, вы такие же как и они... — Луна была в отчаянии.

— Боюсь, вы неверно меня поняли, принцесса. Я полностью за реинтеграцию фестралов, но, на мой взгляд, она требует определенной общественной подготовки и инвестиций. Вы не думали, что раз у фестралов своя экономика, мы можем помочь им перестать страдать от нищеты и голода, вводя в неё свои средства? — предложил Грей Шторм.

— Но это только породит неравенство между племенами. Мы не можем помогать им только потому, что они фестралы, — возразила Селестия.

— Это не мешало преследовать и убивать их раньше! — воскликнула Луна.

— Принцесса Селестия, скажите, большая часть аристократии — это ведь единороги? — осторожно спросил Грей Шторм.

— Верно, но это неуместно. Они те, кто есть, не потому что они единороги.

— А напомните, когда они получили свои титулы в те далекие времена, тогда это имело смысл?

— Возможно, но это не значит, что мы должны возвращаться к архаичным и диким практикам. В конце концов, в Эквестрии все равны, и тем более единороги.

— И тем не менее, разве вам не кажется это слегка несправедливым, что диархия так и не вступила в свою полную силу?

— Но я хотела этого давно. Я даже говорила об этом с сестрой, но она не хочет искать признания в обществе! — ответила Селестия, явно обеспокоенная происходящим.

— Так, это я теперь виновата, что за десять веков из меня сделали чудовище из сказок? — вставила Луна.

— Но, я не хотела, чтобы так вышло. Более того, я сделала всё, чтобы Найтмер и ты для истории были разными пони.

— А что насчет фестралов? Почему за все это время ты даже не начала решать их вопрос? Они живут в ужасных условиях, пока остальные пони наслаждаются благами Эквестрии. Разве это дружба? Разве это гармония?

— Но я пыталась. Они сами не хотят быть частью Эквестрии после того, что случилось. Они веками изолировались и ненавидели меня. Я искренне мечтала и мечтаю помочь им, но боюсь, спустя столько веков, это будет тяжело.

— Значит, я та, кто должна была их вести, и я сделаю это, хотят остальные пони или нет.

— Я не думаю, что смогу остановить тебя, Луна. Более того, я поддерживаю твои начинания и рада, что ты наконец нашла в себе силы пойти на встречу с публикой.

— Ну, это будет непросто... но я обязательно справлюсь, ради моих маленьких пони.

— Но прошу тебя, сестра, давай просто отложим это на несколько лет, не более. Обстановка сейчас действительно не располагает к таким изменениям, — осторожно добавила Селестия.

— Опять!? Ладно, ладно, пока что я готова ждать и терпеть страдания моих пони, но... — в её глазах уже начали появляться слёзы, чего Селестия очень хотела бы избежать.

— Послушайте, принцессы, могу я предложить вам идею? — послышался ещё один голос, когда в комнату вошла третий аликорн.

— Я услышала ваш, надо сказать, довольно громкий спор, и у меня сердце разрывается от вашего конфликта, — грустно произнесла она. — Я хочу предложить принцессе Луне получить свой праздник!

— Праздник? — удивленно произнесли оба аликорна.

— Именно так. У принцессы Селестии есть День летнего солнцестояния. А что насчет дня с самой длинной ночью? Ну скажем, "Праздник зимней луны", который станет днём почитания принцессы Луны и покажет, насколько пони любят её ночь, — предложила Твайлайт, с тоном учителя разъясняющего материал.

— Это... я даже не могла подумать о таком. Конечно, я с радостью покажу пони красоту и величие ночи, — взбодрилась Луна, утратив былую печаль.

Аликорны сразу принялись обсуждать организацию нового праздника, который будет решено провести в Мейнхетене, городе что никогда не спит, и символе эпохи перемен с которыми стала ассоциироваться синий аликорн, пока Грей Шторм, разозлённый вмешательством Твайлайт, мигом помирившей двух сестёр, плёлся подальше от тронного зала. Осознавая, что "принцесса дружбы" действительно может создать больше проблем, чем он рассчитывал, он шёл, пока не уткнулся в какую-то пони-служанку.

— Смотри, где стоишь! — обозлено выкрикнул он.

— Простите... господин Грей Шторм? — произнесла осторожно желтого цвета служанка.

— Мы знакомы? — вопросительно вскинул бровь единорог.

— Ну, были когда-то, помните? Вы, конечно, изменились, но, думаю, только в лучшую сторону.

— Моя память утратила многое, пока я был в изгнании. Не напомните, какой был характер наших отношений? — спросил он, не слишком интересующимся голосом.

— Ну, если честно, вы обещали, что рассмотрите меня как свою особенную пони.

— Да? — удивленный такими подробностями, воскликнул единорог. — И насколько далеко зашли наши отношения? Я ведь не был женат или что-то вроде того?

На это пони лишь звонко рассмеялась.

— Нет, конечно нет, но я все еще считаю вас довольно милым, даже после произошедшего.

— Что, правда? — сам не веря услышать такое, произнес единорог. Последнее, что он ожидал, это чтобы кто-то считал его милым. Это было слишком странно. Хоть его разум фанатично был предан только черному аликорну, та часть, что отвечала за холодное планирование, уже рассматривала варианты, как использовать эту верную ему пони в своих интересах.

— Вы знаете, так уж вышло, что по работе я практически все время буду вне дворца. Если бы вы, скажем, передавали некоторые сообщения двум офицерам ночной гвардии или собирали слухи о местной обстановке, желательно у военных и чиновников...

— Вы хотите, чтобы я была вашей шпионкой? — удивленно ответила пони.

— Ну, не прямо так...

— Конечно, я согласна! Не знаю, что у вас за план, но я вас всецело поддерживаю.

— Я рад найти понимание с вашей стороны. Поверьте, это все на благо Эквестрии.

— Я даже не сомневаюсь. Я помню, вы были фанатично преданы своему делу. Я даже не могла поверить, что то, что произошло там, было правдой. Я всю неделю потом рыдала в подушку, но когда в газетах написали, что какой-то скандальный пони был отравлен зельем и ложно осужден, я... ну, практически заново родилась. Все же я не могла поверить, что кто-то такой как вы вообще мог бы устроить подобное.

— Конечно, я же не какой-то безумец, чтобы бросаться на пони просто так. Значит, говорите, вы всю неделю рыдали в подушку из-за меня...

19 - День согревающего очага

Идея про откинувшуюся Лайтнинг Даст пришла от ее портрета в игре который буквально говорит "Я видела некоторое дерьмо"
Музыка:
Что-то, чем стоит дорожить:https://www.youtube.com/watch?v=d-htm9eS-zM
Целостность земли: https://www.youtube.com/watch?v=_DUthYyA6_Q
Одна война из утопии:https://www.youtube.com/watch?v=qlA9Ix6TGLA

Колония, куда пришел Грей Шторм, выглядела мрачно: комплекс не самых лучших учреждений, встроенный буквально в гору. Охранница была на удивление приветлива, несмотря на то что подсознательный страх, похоже, был достаточно силен, чтобы отражаться на лице единорога. Находясь здесь, он осознавал, как ему повезло не оказаться в этом месте, а отправиться отдавать свою жизнь за океан. Похоже, тех, кого клеймили как неисправимых преступников, ждала действительно суровая кара в этом, казалось бы, идеальном обществе.

— Итак, подпись тут и вот тут, господин Грей Шторм. У вас будет ровно час, — скучающим голосом говорила охранница.

— Лишних ушей не будет, надеюсь? — уточнил единорог.

— Нет, не беспокойтесь. Господин Файер Сансет позаботился обо всем.

Не заставляя единорога ждать, его впустили в камеру для допросов. Вместо классического застекленного окна для переговоров, его друг сумел выбить лучшие условия. В просторной комнате с зеркальными стенами стоял лишь стол и два стула, на одном из которых сидела та, кто ему нужна. И вид у нее был... честно говоря, Шторм даже не уверен, что лучше: оказаться на ее месте или умереть. Изуродованные и оборванные крылья, все тело в синяках и рубцах и не самого приятного вида ранах неизвестного происхождения, взгляд пустой, под глазами темные пятна размером с купола в Северяне. Вместо кьюти-марки, похоже, кровоточащая рана, будто кожу грубо высекли или вырезали. Да и весь ее вид выдавал в ней грязную, сломанную и изувеченную до неузнаваемости тень некогда бывшую пони, сидящую при этом закованной в кандалы. Даже цвет ее шерсти и скомканной гривы, казалось, стал гораздо темнее.

— Лайтнинг Даст, полагаю? — начал он безэмоциональным, но достаточно дружелюбным голосом.

— Та, кто когда-то ей была. Кто вы? Меня некому навещать, — пустым, надломленным голосом говорила пегаска.

— Верно. Интересно даже, могу я спросить, что случилось с вашей семьей?

— Ничего, не было у меня семьи.

— Тоже из приюта? Могу понять. Не знаю, как у вас, а в том, где был я, нравы были суровые.

— Я сбежала.

— Ну, будучи пегасом, это, пожалуй, будет попроще: живи на облаке, питайся плодами природы.

— Хватит. Кто вы? Зачем я вам? Опять допрос? Я уже все сказала.

— Ладно, тогда перейду к сути. Меня зовут Грей Шторм. Запомните это имя: от того, как закончится наш диалог, зависит, выйдете вы на свободу в ближайшее время или же нет.

— Что? — шокировано произнесла пегаска.

— Свобода? Мне же еще сидеть тут лет минимум пять.

— Ага, но я... так уж вышло, имею возможность, и если вам повезет, интерес, вас вытащить.

— Хорошо... я готова ради этого на все. Задавайте вопросы.

Довольный единорог принялся ходить по помещению из стороны в сторону, параллельно общаясь с новой знакомой.

— Ну, что же, давайте начнем издалека. Как же так вышло, что вы оказались тут?

— А вы будто не знаете? — с явным сарказмом ответила собеседница.

— Знаю, в общих деталях. Увы, когда это произошло, я сам был в похожей ситуации.

— Похожей? Это как? Вы не тянете на арестанта.

— Верно, мое наказание выглядело по-другому, хоть и было не менее беспощадным. Можете убедиться сами, — сказал он, снимая униформу ночной гвардии, под которой виднелись многочисленные шрамы от осколков шрапнели, пуль и штыков.

— Это... похоже, вы тоже прошли через некоторое дерьмо, да?

— Дерьмо бывает, но сейчас не обо мне. Единственное, что тебе нужно знать: повезло бы мне в жизни хоть на каплю меньше, я бы, может, был на твоем месте, а может, гнил бы в земле где-то за океаном.

— Ладно, убедили, давайте уже дальше.

— Итак, у тебя не было семьи? Как же ты выжила, сбежав из приюта?

— Беспризорничала, питалась в бесплатных столовых, когда они ещё были, конечно, пыталась как-то выжить, примкнула к банде таких же.

— Странно, как вы не закончили в тюрьме раньше.

— Я бы и закончила, пожалуй, но появилась мечта.

— Мечта? — многозначительно хмыкнул единорог.

— Верно, мечта. Я видела парад, Вандерболты, их все так обожали, так любили, они купались в богатстве и славе. Я поняла, что это то, что мне нужно от жизни, то, к чему я обязана стремиться, и то, ради чего я не остановлюсь ни перед чем.

— Впечатляет. И, полагаю, вы пытались в них вступить?

— Конечно, пыталась! Я даже свою биографию ради этого выправила, документы получила и не светилась в преступлениях до самого совершеннолетия, когда и подала заявку.

— О, я видел. Более того, вы прошли прилагающиеся к ним курсы. Вы же в курсе, что они военные, да?

— Да кого это вообще волнует? У нас войн в помине не было!

— И все же, на курсах, я видел ваши результаты что сохранились. Не самые плохие. Вы смогли подогнать идею о стратегических бомбардировках ещё до того, как такое появилось в современной военной мысли.

— Возможно, без понятия. Мало что оттуда помню.

— Полагаю, вступить в резервный корпус Вандерболтов у вас не получилось?

— Ага, ещё как не получилось, — хриплым и усталым голосом продолжала она. — Проклятая Дэш, из-за нее меня выгнали с позором. Вся моя мечта ушла под хвост.

— И что же вы делали дальше?

— Пыталась выжить, как могла: служба доставки, почта, даже каскадерские самоубийственные представления, за которые неплохо платили, хоть правда и калекой там стать было проще простого.

— Так, и как же произошел тот инцидент?

— А, я уже много раз говорила, но, пожалуй, скажу ещё раз. Встретив по работе курьером Дэш и Соарина, я заметила, что они в отношениях. Судя по всему, недавно, а также что он спорил с ней по поводу одной встречи.

— Встречи?

— Ага, есть один пони, который, скажем так, привык получать от кобылок всё, что хочет. Но Дэш-то считала это тупыми слухами, да и знала, что если что, сможет его послать и свалить оттуда.

— А что за пони-то?

— Не помню, какая-то крупная шишка, из спонсоров Вандерболтов или около того.

— А они разве не правительственная организация?

— Так то оно так, да вот только основную сумму на их тренировки, одежду и прочую мишуру они получают от меценатов.

— Что было дальше?

— Я хотела отомстить ей, до злости. Она сломала мне всю жизнь, поэтому я подначила ее, зная, что любой вызов для нее как для быка тряпка.

— И?

— Я купила две порции афродизиака, а Соарину сказала, что его ненаглядная та ещё шлюха.

— И затем вы добавили ей в еду зелье?

— Почти. Они с тем пони ужинали в ресторане, она очевидно ничего не ждала от того ужина, считая это выполнением светских обязанностей как героя и члена Вандерболтов. У него же планы были иные: трахнуть самого носителя элемента верности, не каждый день выходит.

— Вы вышли заранее на контакт и дали ему то зелье?

— Ага. Только он чистеньким потом ушёл, убедив всех, что не знал о нём, хотя сам всё и сделал. Прямо посреди ужина ей стало нехорошо, и он полубессознательную отвёл её к своему автомобилю, и там же прямо под афродизиаком и оприходовал под её довольные стоны.

— А что со второй порцией?

— Когда я показала Соарину, куда они уходят и что делают, он был весьма потрясён, к моему удовольствию. И предложить ему утолить печаль в сидре, подлив туда заранее препарат, не составило труда.

— Вы переспали с ним далее?

— Ещё как. Вначале назло Рейнбоу, а затем... похоже, я влюбилась в него в процессе.

— И закончили тут?

— А что, не видно? Оказалось, что афродизиак достаточно медленно выветривается из крови, и обнаружить его несложно, особенно когда они оба очнулись на следующее утро, довольно быстро поняли, что что-то было не так, и спустя неделю разбирательств все всё поняли, хоть я и пыталась замести следы как могла.

— Интересно. Полагаю, конечно, где достать ещё этих склянок вы не знаете?

— Хотите тоже уложить какую-то кобылку? Нет, к сожалению, там, где я его достала, уже накрыли.

— Досадно. И всё-таки, я попытаюсь найти каналы. Вещь-то полезная. Вы знаете, что зебры используют эти зелья в своих войсках? А их отряды, именуемые налётчиками, и того больше: безумные накаченные этой гадостью психопаты. Мне довелось видеть их — жуткое зрелище, как и плоды их работы.

— Мне это не интересно. Что вы от меня хотите?

— Ладно, хватит ходить вокруг да около. Мне нужны ваши услуги как военного. Единственные, кто может сравниться с вами по уровню — кто-то из Вандерболтов, а привлечь их возможным не представляется.

— Военного? Но... я даже никогда этим не занималась.

— Ровным счётом, как и Соарин или Рейнбоу Дэш. Что удивительно, им это не мешает иметь свои звания.

— Но с кем воевать?

— Всё просто. Скоро в Эквестрии начнётся война, гражданская война, с вами или без. А я лишь даю вам возможность. Более того, вы ведь хотите отомстить тем, кто упёк вас?

— Не знаю, я сама не уверена... после всего, через что я прошла, через что меня заставили тут пройти, может, я действительно настолько плохая пони...

Раздосадованный, хоть и не показывающий этого, единорог уже собирался покинуть помещение.

— Стойте! Я... я согласна. Прошу, не возвращайте меня туда послышался рыдающий крик ему в спину.

— Неужели там настолько плохо?

— Охранники, другие заключённые, вообще все. Им не нужны причины, не нужен повод. Ты для них лишь кусок мяса, который можно бить, калечить, резать, насиловать и ломать сколько душе угодно, день за днём... это бесконечная пытка, бесконечная боль. Я готова на многое, чтобы это закончилось.

— О, я помню не менее весёлые картины в Сумеречной Дивизии. Ты знаешь, пытки, показательные казни, стальные плети, рвущие плоть до кости... смешанные с землей тела всех полов и возрастов, некоторые даже еще были живыми... не пытайся разжалобить меня.

— Я лишь хочу всего одно условие.

— Условие? Я буквально предлагаю тебе свободу. В грядущей эпохе нас ждёт множество лишений и войн, а я даю тебе, той, кто оказался на самом дне, в грязной тюрьме у дискорда на рогах и без перспектив в жизни, шанс оказаться на вершине, и ты ещё ставишь мне условия? — демонстрируя недовольство подобной наглостью, ответил единорог.

— Прошу... я не прошу многого.

Вздохнув, единорог развернулся.

— Ладно, что именно ты хочешь?

— У меня есть сын.

Единорог может и был удивлен, но не показывал это.

— Да ну? И когда успела заделать? Полагаю, в условиях текущей антисанитарии у тебя выкидыш случился или что? Ну и мерзость, если честно, родиться в подобном месте.

— Нет! Он точно от Соарина, по срокам всё сходится, больше не от кого.

На что собеседник искренне рассмеялся.

— Ох, погоди, погоди. Ты хочешь сказать, что забеременела от того, кого считай изнасиловала в наркотическом приступе? Невинная лишняя душа, что очень легко ломает этим двоим их милую сказку... да, жизнь умеет создавать сюрпризы. И что же с ним случилось?

— Его забрали, я хочу его назад. У меня нет семьи, он единственное, что осталось и держит во мне волю к жизни.

— Полагаю, вряд ли кто-то устанавливал в тюрьме ясли, так же как и вряд ли тут проводились бы попытки установить, кто его отец. Скорее всего, просто отправили бы в приют. Ты знаешь, я даже чувствую определенного рода солидарность из-за схожей судьбы. Это объясняет, откуда в приютах порой берётся столько сирот.

— Раз мы оба знаем, каково это, помогите мне, молю, — чуть не рыдая, просила пегаска.

— Хорошо, меня это устроит. Вот ведь сюрприз будет этим двум, просто великолепно, — продолжал хохотать единорог.

— Так, вы вытащите меня отсюда? — робко спросила пегаска.

— Ну да, я бы, наверное, не стал мелочиться. Собрал бы отряд, взял бы штурмом эту тюрьму или ещё что-то такое, но это привлечёт много ненужного внимания и создаст проблемы нам обоим. Я постараюсь вытащить тебя легальным способом.

— Спасибо, спасибо! — сорвалась пегаска, хватая удивлённого единорога в объятия в чем похоже даже кандалы ей не сильно мешали.

— Успокойся, это займёт время. И, полагаю, потребуется напрячь все мои связи, но хоть какой-то пегас равный по силам вондерболтам нам потребуется, — затем, посмотрев на её подрезанные крылья, добавил, — и береги крылья. Пока что их ещё я думаю можно исправить, но если станет хуже... Ну, ты всё ещё сможешь летать на самолёте, но проку от тебя будет значительно меньше.

— Пожалуйста, не возвращайте меня туда, я не хочу. Можете хотя бы временно меня куда-то отправить, — умоляла пегаска, не разжимая объятия с залитыми слезами глазами.

— Увы, тебе ещё придётся потерпеть. Я дал тебе надежду, надежду в твоей жалкой, сломленной жизни, и взамен я возьму достаточно.

— Я помогу вам, в чём бы то ни было. Мне уже нечего терять после совершённых ошибок.

— Во-первых, не держи меня за дурака с зельями. Сложив твою биографию, я полагаю, ты лично знала того, кто продал тебе их, не так ли?

— Ну, допустим, старый знакомый по криминалу. А что?

— А то, что ты, скорее всего, сдала только его. А у него ведь тоже были друзья, может, подельники, которые могли скрыться от взгляда правосудия просто по причине того, что ты их даже не знала близко?

— Может быть. Никогда не думала о таком.

— А ты подумай, и в следующую нашу встречу ты, надеюсь, будешь более осведомлённой. В конце концов, ты в тюрьме, тут буквально везде преступники. Мне не интересно, что и для кого ты сделаешь, чтобы получить информацию.

— Я... поняла. Я не подведу вас.

— Рад слышать, Лайтнинг Даст. Рад слышать.

Снаружи, среди заметенной снегом зимней местности его уже ждал красный пегас.

— Ну, что выяснил?

— Всё, что хотел, и даже больше. Ты знал, что у неё есть сын от Соарина?

— Да ну? Впрочем, я следил за ней буквально пару месяцев после заключения, так что думаю, мог и упустить.

— Найди его, дай мне адрес хотя бы. Если потребуется, принесу его сам, впрочем, надеюсь ей его отдадут как матери просто так.

— Ты его похитить хочешь? Ему сейчас сколько? Чуть более года?

— Условие Лайтнинг Даст.

— Она тебе ещё условия поставила!?

— Ну, считай, я сам его принял. Я был в приюте и знаю, каково там.

— И воспитываться матерью-преступницей лучше?

— Да, Файер, лучше, — пегас лишь продолжил задумчиво курить сигарету.

— А вы точно ничего не знаете о своих родителях?

— Не особо, откровенно говоря. Я бы даже не удивился, окажись я клоном Блюблада.

— А, ну да. Вы ведь тоже серый единорог, да вот гривой не вышли. Может, тогда злой клон? — с ухмылкой ответил пегас, стараясь разрядить обстановку.

— Злой клон Блюблада? Тогда уж точно никого в мире добрее не сыщешь.

— И то правда. В любом случае, вы уже придумали, как достать её оттуда?

— Ну, есть одна идея. Попробую надавить на жалость принцесс, используя как аргументы и её прошлое, и её текущее положение.

— Вы же понимаете, что у вас вряд ли что-то получится?

— Это было так, пока они не признали свою ошибку со мной. А тут ситуация во многом схожая. Меня ведь тоже хотели сюда отправить, но предпочли... не важно куда. Одним словом, я умею быть убедительным, особенно когда касается принцессы Луны.

— Поверю вам на слово. Темпест Винд и розовая фестралка, они что-то спрашивали о вас. Они ведь в курсе, да?

— Да, пока что это немного, но достаточно. Армия принцессы Луны начнёт формироваться позже. Думаю, когда пони будут готовы идти за ней.

— Я пробил кое-какую информацию, подозрительная активность действительно есть, разные мутные личности вертятся то тут то там, но этого все еще мало.

— Естественно, поэтому мне и нужен ты, что бы вывести если что-то такое есть, на чистую воду.

— Ладно, я все еще верю тебе Грей Шторм, пока твоя история выглядит дико, но складно, да и не вижу тебе объективных причин врать.

— Правильно, Файер, верь мне, просто верь, задумчиво произнес единорог и выбросив уже свою сигарету, направился к ожидавшему их транспорту.

Лунный двор из некогда спокойного и тихого места превратился в оживший улей; то тут, то там носились фестралы, всё кипело в приготовлениях к грядущему празднику.

— Принцесса, я рад, что в этом году ваша сестра решила совместить праздник Зимней Луны и День Согревающего Очага. Но вам не кажется, это излишне... пренебрежительно? — аккуратно говорил единорог.

— С чего вы это взяли, мой дорогой капитан? — учтиво отвечала принцесса.

— Ну, получается, что пони празднуют вовсе и не праздник Луны, а День Согревающего Очага.

— Но сестра сказала, так будет проще принять новую традицию.

— А вы не думали, что ваша сестра слишком не готова к изменениям, делает всё чрезмерно аккуратно и растянуто во времени?

— Что вы имеете в виду? — с нотками недовольства ответила аликорн.

— Не поймите неправильно, но вы в глазах масс — символ изменений, виток новой эпохи, которая сменилась после тысячелетнего правления Селестии. От вас ждут более решительных действий! Изменений! Реформ!

— Правда? — слегка потрясённая отвечала принцесса.

— Пони возлагают на меня такие надежды? Но придворные советники говорят, что всё мирно и общество не желает перемен.

— Боюсь, они не видят некоторых центробежных процессов. Они состоят сугубо из верхнего класса. Попробуйте, так сказать, спросить кого-то из народа, навроде...

— Навроде вас? — закончила за него принцесса.

— Не совсем, то есть я-то, конечно, из народа, но, возможно...

— Вы родились в приюте, всю жизнь провели на службе среди простых пони. Кто ещё может знать, что творится внизу?

— Ну, раз уж вы так ставите вопрос... нам нужны реформы, изменения, и поскорее.

— И что же беспокоит моих маленьких пони?

— В первую очередь, переход к новому жизненному укладу порождает всё больше нищих и голодных. А теперь добавьте фестралов, изолированных от общества и живущих в тяжёлых условиях.

— Это... просто ужасно. Почему моя сестра не решает вопросы этих слоёв населения?

— Селестия пытается, но у неё столько дел... боюсь, она банально не справляется. А если бы, скажем, был второй правитель, который мог бы повлиять на ситуацию...

— Но ведь у нас диархия! У нас есть второй правитель — я!

— Именно, но ваша сестра не торопится давать вам всю полноту власти. Не сочтите за дерзость, моя принцесса, но не боится ли она, что вы вновь станете Найтмер Мун?

— Это глупости. Она всего лишь считает меня не очень опытной, вот и всё. Она давно признала моё право на престол как диарха.

— Тогда, возможно, решение этих проблем только поможет вам почувствовать себя увереннее и набраться опыта?

— А это нужно признать хорошей идеей, мой капитан. И что же вы посоветуете?

— Создать дополнительные фонды на деньги из казны. Более того, сделать так, чтобы нищие знали, что именно принцесса Луна помогла им. Например, "Лунная служба помощи уязвлённым слоям населения" — организация, способная курировать эти усилия.

— Звучит весьма интересно, но это ведь не решит проблему появления новых бедняков, не так ли?

— Верно. Параллельно с этим, я бы предложил начать инвестировать в мейнхеттенские заводы. Этот город, будучи нашим главным мегаполисом, более других страдает от расслоения общества. Так вы сможете создать рабочие места для пони.

— Возможно, я не смогу реализовать эти планы прямо сейчас, но ваши мысли мне нравятся. Пони ждут изменений, и я оправдаю их надежды, ради фестралов и всех пони Эквестрии! — воскликнула Луна.

— Да, конечно. И... раз уж вы так прониклись духом изменений, у меня есть небольшая просьба, как раз с этим связанная.

— Всё, что угодно, мой верный капитан!

— Я немного поискал информацию о тех зельях и решил проведать пони, известную как Лайтнинг Даст, в тюрьме.

— Лайтнинг Даст... да, я припоминаю её. Тот громкий случай произошёл незадолго после вашего изгнания. Но, насколько я помню, она уже рассказала всё, что знала.

— Верно. Но, понимаете, пообщавшись с ней, у меня возникли некоторые мысли. Возможно, её наказание является чрезмерно суровым.

— Вы так считаете? Стоит ли говорить, какой вред, как физический, так и психологический, она нанесла стольким пони.

— Верно, но видя её дикие условия содержания, я считаю, она уже понесла своё наказание. Более того, я сумел выяснить у неё кое-что, связанное с этими зельями.

— Правда? — не скрывая удивления, произнесла Луна.

— Впрочем, это было бы ожидаемо от кого-то, навроде вас. В конце концов, я не просто дала вам звание капитана моей гвардии, пусть и в Понивиле.

— Так вот, — продолжал Шторм, — как насчёт того, чтобы выпустить её досрочно? Она могла бы помочь мне бороться с чёрным рынком наркотиков, учитывая её опыт.

— Отпустить её? Звучит дико. Кто знает, что она ещё натворит. Вы ведь понимаете, она была признана неисправимым и опасным для общества преступником. Такие как она совершают злодеяния не из-за материальной нужды.

— Вот именно. Вам не кажется, что ломать и запугивать тех немногочисленных пони, что по тем или иным причинам выбиваются из общества, это слегка старомодно? Возможно, вы и в этом могли бы принести более прогрессивные изменения.

— Ну, даже не знаю... моя сестра веками выстраивала настолько совершенное общество, насколько возможно, и у неё почти получилось. Я помню дикие времена минувшего, как и она. Не просто так она одержима этой идеей.

— Возможно. Но меня особо тронул тот момент, что я сам мог оказаться на её месте. Я ведь по большому счёту ничем от неё не отличаюсь. Мне просто повезло, что меня сослали за океан. Уж кому как не вам знать, каково это — быть непринятым обществом. — Это похоже произвело эффект на Луну, и её лицо стало гораздо печальнее, чего и добивался единорог.

— Я посмотрю, что можно сделать. Ничего не могу вам обещать, но если вы верите, что Лайтнинг Даст заслуживает второго шанса, я сделаю всё, чтобы она его обрела.

— Большего я и не прошу, ваше величество. — Поклонился он перед тем, как удалиться, в поисках одной жёлтой пони-служанки, с которой он уже больше месяца назад встретился в коридорах дворца.

— Куда торопишься, красавица? — выкрикнул он настолько щегольским голосом, насколько вообще мог.

— Ох, это вы, я так рада, что вы снова пришли ко мне.

— Как я мог забыть пони, которая не забыла меня даже спустя два года, и при этом нашла меня симпатичным, игнорируя мои уродливые шрамы и биографию.

— Да что вы, вы абсолютно не уродливы. Не хотите пообедать?

— Для того и искал, пойдём, нам есть о чём поболтать!

Рассиживаясь в обеденном зале, он вынужден был почти час слушать болтовню своей подруги о её увлекательной жизни во дворце, где на неё так и норовили наброситься местные. Но в отличие от остальных слуг, её высокие нравственные нормы уберегали её от глубины местных взаимоотношений.

— Ну так вот, а потом господин Фэнси Пентс так и сказал капиталистам...

Решив покончить с самой скучной частью, посчитав, что его долг более чем выполнен, Грей Шторм набрался смелости прервать её.

— Послушай, Брайт, а что насчёт, ну, знаешь, того, что я просил?

— А, ты про это. Ну, я, конечно, не умею составлять письменные отчёты, но слухами, так и быть, могу поделиться. В частности, в последнее время промышленники из Мейнхеттена и юга Эквестрии всё больше ругают аристократию и наоборот.

— Всё настолько плохо?

— Ну, они жалуются, что те, специально влияя на принцесс, создают условия себе в пользу и им во вред. К примеру, юг Эквестрии всё ещё очень дикий, но из-за текущего законодательства инвестиции туда практически не идут, несмотря на богатые залежи ресурсов, особенно нефти и каучука.

— Селестия как-то ограничила экономику?

— Верно, она хочет ввести прогрессивный налог и улучшить условия труда.

— Но, дай угадаю, на аристократию и их передающиеся по наследству активы это не распространяется?

— Распространяется, но в значительно меньшей форме.

— А что насчёт этих капиталистов?

— Ну, они обвиняют знать в манипуляциях с законами в свою пользу и коррупции. Коррупция, надо сказать, фигурирует вообще достаточно часто.

— Как интересно. То есть у нас за ней не следят?

— Следят. Было бы странно, если бы было не так. Но, судя по всему, неповоротливая машина государства мало что может сделать.

— Хмм, а ты, скажем, не сможешь узнать, кто будет курировать благотворительные программы для поддержки нищих?

— Ну, почему же, вполне смогу. Тут столько всего крутится, достаточно просто выловить это из практически бесконечного потока любовных дворцовых историй.

— Какой ужас...

— И не говори. Так, ты уже решил, чем займёшься на День Согревающего Очага?

— А он вообще когда, напомни?

— Какой ты забывчивый. Видно, ушли головой в работу. Он же послезавтра!

— Послезавтра? Ох, ты знаешь, Брайт, у меня внезапно появилось одно очень важное дело, которое я обещал сделать для принцессы. Я бы с радостью с тобой...

— Я всё понимаю. Твоя служба важнее, да? Ничего, я не буду спешить.

— Признателен за понимание. Я думаю, мы сможем пообщаться поближе, когда у меня появится отпуск.

Попрощавшись с пони, он что есть мочи понёсся на вокзал, вспоминая, что обещал одному мелкому аликорну встретить с ней День Согревающего Очага, особенно с учётом того, что её такой же мелкий дракон уже как неделю отправился на север.

Приехав на Понивильский вокзал ближе к обеду после ночи, проведённой в поезде, Грей Шторм поспешил через весь город, игнорируя странные взгляды горожан на его униформу. Он направлялся к замку дружбы, где уже собралась компания знакомых и не очень пони.

— О, это же Грей Шторм! Как я рада прирада тебя видеть! Ты всё ещё не решился с вечеринкой? — подскочила к нему розовая пони.

— Привет, Пинки, я полагаю, что уже после Дня Согревающего Очага у нас и так будет достаточно поводов для веселья, не так ли? — насколько мог добродушно ответил единорог удаляясь в гостевое помещение.

— Так это ты тот, о ком я слышала от своих подруг. Мы с тобой почти не виделись, но я рада, что наконец можем познакомиться! Не часто встречаешь пони, которые могут в крутости сравниться со мной! — выкрикнула радужногривая пегаска, сидя в странном свитере за столом с чашкой кофе в копытах.

— Рад видеть. Эй, а я тебя нигде не видел? — спросил сидящий рядом пегас небесного цвета, также с чашкой кофе и в аналогичном свитере, хоть и другого цвета.

— Возможно. Я раньше служил в армии, но после инцидента два года назад...

— О, я вспомнил тебя. Да, крепко же нам от тебя на тех учениях досталось. Я слышал, что с тобой стряслось. Мои искренние соболезнования. Мы знаем, каково это, хоть у нас всё и закончилось получше.

— Ну, я кое-что слышал, без деталей, что вас обоих тоже отравила некая Лайтнинг Даст.

— Поверь мне, тебе и не нужны детали. Они, ну, знаешь, убивают большую часть крутости! — поспешила вставить пегаска, на что её сосед лишь печально улыбнулся.

— Так, и вы вроде Вондерболты?

— Они самые, — ответил жеребец. — А ты сам кто таков? По форме вижу, что гвардеец.

— Ну, занесла меня судьба после двух лет скитаний в ночную гвардию.

— Мне так жаль, что с вами так вышло, — тихо произнесла жёлтая пегаска из-за спины, незаметно вошедшая в комнату.

— Да ладно, я потерял большую часть памяти об этом. Технически это уже и не я. Оригинал умер в Зебрике, во время войны с королём Штормом, — с лёгким смешком ответил Шторм, но, поймав взгляды окружающих, понял, что им это не кажется столь забавным.

— О, я помню короля Шторма. Я бы ему показала, так показала! — начала боевитая пегаска.

— А я помню только некоторые детали, в основном боль и страдания, тысячи убитых под бомбами, марш-броски, превращающиеся в бесконечную агонию, высушенные трупы умерших в пустыне без воды батальонов вдоль дорог, разорённые и вырезанные города и сёла... — задумчиво ответил единорог, не замечая слегка шокированных лиц окружающих.

— Так, но теперь-то вы в Эквестрии. Вам ведь нет нужды воевать, да? — уверенно спросил Соарин, надеясь разрядить обстановку.

— Да, что-то вроде того. Впрочем, если на чистоту, мне уже тяжело жить в столь... мирном обществе. В голове постоянно играют мелодии, марши, гимны и призывы действовать, сражаться, убивать и умирать... Впрочем, я, кажется, сказал лишнего. Думаю, я вполне спокойно чувствую себя в нашем гармоничном обществе.

— Твайлайт все еще винит себя в том, что с вами произошло, — сказала розовогривая пегаска.

— О, ну что вы, это пустяки. С каждым случается. А к слову, где сама хозяйка этого чудного замка? — на что поспешила ответить синяя пегаска.

— Она отправилась в Вечно Дикий лес сделать фото вечернего неба, чтобы показать всем на ужине потом, или что-то вроде того. Странное решение, но, по-моему, она хотела сделать подарок вам. Она говорила, что вам нравятся звёзды, а в городской черте их обычно видно плохо.

— Похоже, вы нравитесь ей, ну как минимум не меньше Флеша Сентри, который, похоже, вообще не проявляет к ней ответного интереса, — со смешком добавил Соарин.

Шторм же абсолютно не слушал пегаса к этому моменту, поскольку все его мысли упёрлись в то, что Твайлайт в Вечно Диком лесу, том самом, где тренируются культисты. И если она добралась до замка Двух Сестёр, откуда она наверняка и хотела сделать снимки как с самой высокой точки в лесу, то найдет то что не должна, в замке, который успел стать для них базой. Если с единственным обитателем в виде зебры проблем не было и её вполне устраивали объяснения пони, то вот Твайлайт, гораздо больше понимающая в аликорнах, явно заподозрит что-то, завидев огромное количество славящих Найтмер пони. Конечно, по меркам армии количество культистов было предельно маленьким, максимум наберётся на одну бригаду, и то с большой натяжкой. Пока что. Но они были абсолютно лояльны, и не было нужды натравливать их на Селестию или государство сомнительными поводами, что позволяло использовать их во многих операциях. Сейчас же его план был на грани срыва из-за его собственной глупости. Он не мог этого допустить, ради Найтмер, не мог. Поэтому, игнорируя пытающихся понять причину его ступора пони, он что есть сил развернулся и рванул из замка прямо к Вечно Дикому лесу, игнорируя несущиеся вслед крики. Прибежав на опушку, Грей Шторм постучался в домик лесника, где под личиной этого самого "лесника" скрывался один из капитанов культистов. Сержанты, когда фанатики освоили базовые навыки военного дела, больше не понадобились, и чтобы не рисковать лишний раз, их вернули в расположение полка, где начался настоящий разгул среди солдат в их отсутствие. Значительная часть винтовок осталась культу, списанные как потерянные на учениях. Самые умелые из поклонников Найтмер были способны подготовить новобранцев до сносной формы. Один из этих "офицеров" дежурил на границе леса и выступал в роли куратора, через которого единорог держал связь со всеми частями культа.

— Дискорд побери, открывай быстрее! — прокричал он в дом, дверь которого поспешила отвориться. Оттуда уже взирал на него закутанный в тёплую одежду пони.

— Командир Шторм! Ради Найтмер, рад видеть вас, — прокричал он.

— Захлопни пасть! Ты совсем сдурел? Что мы говорили про конспирацию?

— Так тут и не бывает практически никого, — не меняя тона, отвечал культист.

— Это сейчас неважно. Облажался я с этим планом. Лес оказывается вовсе не такое глухое место, как я рассчитывал. Бери всех, кого можешь, и двигайте в горы. Временная база теперь там. Смотри, чтобы вас не видел никто, особенно когда винтовки будете перетаскивать. Я сейчас в замок отправлюсь и посмотрю, что там. Не дай Найтмер, один надоедливый аликорн увидит нас — всё грифону под хвост пойдёт!

— Так точно, всё сделаю! — отчеканил пони с пустым взглядом и унесся в лес в противоположную от дороги Шторма сторону, собирая все окрестные лагеря культистов для исхода из леса. Сам же единорог мчался, игнорируя холод, усталость и собственную неосмотрительность, заставившую его не взять припасы и тёплую одежду. Снежный лес почему-то ассоциировался у него с чем-то однозначно плохим. Сворачивая на очередном повороте пересеченной местности, он, выжимая из себя остатки сил и стремясь любой ценой опередить Твайлайт, споткнулся о корни дерева и, получив синяки и ссадины, покатился кубарем вниз с холма, край которого был хорошо скрыт растительностью. Чувствуя боль от застарелых ран, он попытался встать, как услышал недоброжелательный рык. Прямо недалеко от себя из кустов светящимися глазами на него смотрел, очевидно, древесный волк.

— Да вы верно шутите, — процедил он сквозь зубы, параллельно замечая, что погода всё более и более портится, заметая его следы. Пока стая жутких существ загоняла его у выступа холма, и, возможно, другой пони забился бы от страха в ожидании гибели, но шумы в голове Грей Шторма только требовали рваться в бой, пусть самоубийственный, и он с радостью им подчинялся. Разбегаясь и несясь прямо на волков в глубинах чащи, он на ходу пустил огненный шар в ближайшего из них, что есть силы лягнул задними ногами того, кто хотел броситься на него, припечатывая его к дереву, от чего тот мигом развалился на части. Однако это не помешало третьему рвануть на единорога сбоку, повалив его на землю и терзая когтями и пастью, нанося глубокие рваные раны. И хоть он уже был готов распрощаться с жизнью, прогремевший на весь лес выстрел винтовки говорил, что ему ещё рано. От существа откололся достаточно большой кусок, чтобы оно убежало, жалобно скуля, оставляя тело капитана истекать кровью в снегу.

— Капитан Грей Шторм! — услышал он голоса из чащи, прежде чем отключился. Группа культистов утащила тело единорога в глубины леса. Очнулся он уже в импровизированном лагере в замке Двух Сестёр, где то тут, то там можно было видеть палатки, раскинутые прямо посреди древних залов. Его раны обрабатывал медик.

— Вам повезло, что раны оказались не серьёзными. Так же, как и то, что мы нашли вас в лесной чаще. Дежурный предупредил, что вы должны были появиться, но, видя, что вас всё нет и нет, мы сами отправились искать вас, — говорил ему командир отряда с такими же мёртвыми глазами, как и у всех.

— С-сколько я был без сознания? — успел спросить единорог, прежде чем ему дали столь желанную флягу.

— Около двух часов, капитан, это если считать время, что мы вас тащили.

— Аликорн! — выкрикнул в ответ Шторм, отлипая от поданной ему фляги. — Вы видели аликорна? Фиолетового, принцессу дружбы?

— Никак нет. Посторонних не было, еще и в такую бурю то. Да и кто мог бы... Только эта зебра время от времени зависает в наших лагерях. Видели бы вы, какие она готовит настойки...

— Хватит! — выкрикнул единорог, кое-как вставая на ноги. — Отправляйтесь скорее в горы, оставьте мне комплект зимней одежды, припасы и ружьё. Мне нужно убедиться, что одна надоедливая принцесса не увидела чего-то, чего ей видеть не нужно. У нас нет времени, живее! — торопил он быстро собирающихся культистов. Уже спустя полчаса он вновь покидал замок, уходя в лес. Теперь он был гораздо более подготовленным, одетым в тёплую одежду с винтовкой наперевес, и отправился в снежный лес в поисках аликорна, надеясь, что она не наткнулась на один из лагерей культа до того, как те успели покинуть лес. Его мысли прервал волчий вой, который доносился совсем не слишком далеко от него. Вскинув винтовку, он аккуратно двигался через снежные заросли, готовый застрелить любого монстра, который вылезет на него. Обнаруженная картина выглядела весьма странно. Аликорн действительно была тут, из её сумок вещи вывалились на снег. Она сама валялась в снегу судя по всему свернувшись в клубок и пытаясь согреться, окружённая волками. Шторм не знал, могут ли они, как и что-либо ещё, убить аликорна или может ли она замёрзнуть насмерть, но что он понимал точно, так это то, что если с ней случится что-то серьёзное, это привлечёт много внимания, как к нему, так и к этому месту. При тщательном осмотре легко найдут следы культа, и заговор провалится. Поэтому, хоть и с явной неохотой, в большей степени желая отомстить древесным волкам, он прицелился из своей винтовки и, плавно зажимая копытом курок, выпустил первую пулю. Она метко попала в спину ближайшей твари, расколов её корпус и заставив упасть замертво. Остальные бежать не собирались. Разум, однако, уже почувствовав знакомую боль отдачи, только начинал расходиться. Делая выстрел за выстрелом, Грей Шторм ранил и убивал деревянных монстров, параллельно сокращая дистанцию и отвлекая внимание на себя, чтобы не дать им растерзать аликорна. Вот уже он подошёл на расстояние, когда мог рассмотреть светящиеся зрачки чудовища. Дурман в голове лишь орал, требуя проливать кровь врагов. Схватив винтовку телекинезом и развернув её прикладом к врагу, он что есть силы нанёс удар несущемуся на него монстру, а потом ещё и ещё. Это ожидаемо не спасло его от челюстей и когтей. Однако, не чувствуя боли и безумно хохоча, он продолжал наносить удары, пока лес отзывался болезненным эхом на эти воспоминания и слова, слова, что вели его, сколько он себя помнил и прочно ассоциировались со снежным лесом.

— ГЕРОЯМ НЕ ВЕДОМА СМЕРТЬ! — заорал он настолько усиленным магией голосом, насколько это возможно, продолжая наносить удары рвущим его плоть волкам. Однако что-то поменялось. Похоже, бездушные создания почувствовали от него готовность умереть, забрав с собой как можно больше врагов. Когда очередной из них упал с пробитой головой, оставшиеся, скуля, стали пятиться от единорога, покрытого рваными ранами и с безумным взглядом. Пытаясь осознать происходящее, его разум требовал только наступать, чему он и поддался без долгих размышлений, несясь с криками на убегающих оставшихся двух волков. Только когда они скрылись в чаще, он позволил себе упасть на снег. Переведя взгляд на аликорна, он, дождавшись, пока голоса в голове, требующие убить её, успокоятся, тяжело вздохнул и стал снимать с себя тёплую одежду.

— П-помоги... — произнесла она сквозь покрывшую её простыню инея.

— У вас магическое истощение. Как вы вообще в такой ситуации оказались? — устало спросил он у, похоже, потерявшего сознание аликорна. Завернув её в свою порванную волками одежду, он потащил её по снегу, надеясь найти выход из этого леса. Коря себя за то, что, боясь раскрыть свой заговор, не взял в помощь даже одного культиста, он понимал, что теперь они оба тут, скорее всего, погибнут. Он не помнил, сколько тащил её по бесконечному снежному лесу, полагая, что, возможно, более быстрая гибель от волков была бы лучше. Холод сковывал движения и звал в сладостные объятия, в которые он уже готов был поддаться, молясь, чтобы на той стороне проснувшись, он встретил Найтмер. Удивительно, но похоже, он присоединится к Твайлайт. Успев подумать об этом, он, окоченевший, упал прямо в снег. Однако его переохлаждённый разум выхватил из белой пелены перед собой странную конструкцию, едва выпирающую из снега. Тяжело, сантиметр за сантиметром, он полз к ней, чувствуя, как из него вытекает жизнь с остатками тепла. Уткнувшись в деревянную дверь, он напряг остатки магии, чтобы открыть её.

Землянка, выкопанная культистами под зимовку, была тесным, но уютным жильём с печкой-буржуйкой, заранее подготовленными дровами и кроватью-раскладушкой у угла. Он мог бы испытать счастливый экстаз от удачи и расцеловать каждого пустоголового культиста за такой подарок, но правда была в том, что его уставший и замёрзший разум хотел лишь спать. Свежие раны дали о себе знать, отдаваясь тупой болью, как только окоченение стало уходить. Закинув кое-как ещё живого аликорна на кровать, он сел рядом и, осторожно достав кремень, лежащий рядом, стал разжигать огонь в печке дрожащими и почти ничего не чувствующими копытами. На это ушло больше часа, мучительного часа, очень и очень желанного часа. Время так растягивалось в сознании только на войне. Но у него получилось: огонь был зажжён. Подкинув несколько дров, он посмотрел на аликорна, которого в обычной ситуации презирал, готов был убить, надругаться, осквернить и сломать. Та, кто была полной противоположностью его любимой Найтмер, сейчас даже не могла вызвать у него такие мысли. Сон слишком давил на уставшее сознание, пока буря снаружи, похоже, только продолжала бушевать. Он ворчливо ткнул спящую Твайлайт, занявшую почти всю небольшую кровать, в бок и, подвинув её, завоевал себе свой кусок кровати-раскладушки, параллельно таща к себе угол тёплой куртки, ставшей и транспортным средством для спящего аликорна, и одеялом. Теперь одеяло было общим, хочет она этого или нет. Эти мысли промелькнули в мозгу прежде чем он провалился во тьму.

Очнувшись посреди пустоты, Грей Шторм вновь стоял на островке серой материи, не понимая, что это значит.

— Что случилось, что твой разум даже не может создать сон? — послышался голос. Оглянувшись, он увидел знакомого аликорна, парящего в воздухе.

— Моя госпожа, я, кажется... был в лесу. Твайлайт чуть не вскрыла все наши замыслы. Вечно Дикий Лес не подходит для нашей базы. Пока что культисты эвакуировались в горы. Их немного, очень немного. Даже будь их тысяч пятьдесят, на войну этого не хватит даже близко.

— Что вообще этот аликорн-недоросток забыла там? Неважно. Главное, что ты сумел избежать раскрытия наших планов. В любом случае, я знаю, что текущих сил мало, как и знаю, что ты советовал Луне, и что смог добиться успеха с той пегаской. Однако мы ещё весьма и весьма далеки от успеха.

— Это так. Я нашёл лояльных военных, но без армии они мало что стоят. Более того, я ещё даже близко не смог организовать теневую параллельную правительству структуру, чтобы к вашему возвращению всё было готово. И не смог установить связь с бизнес-пони и фестралами. Боюсь, это будет не так просто. Шанс, что нас раскроют, не маленький.

— Значит, действуй осторожно. У тебя есть ровно год на всё.

— Год? Почему так конкретно?

— Потому что благодаря твоим советам и убеждениям в необходимости реформ она твёрдо вознамерилась решить проблему фестралов. Скоро, через месяц-другой, она соберётся с силами и скажет Селестии, что не намерена ждать.

— Так, это ведь хорошо, да?

— Чтобы я вернулась, необходимо нанести ей такой моральный и физический ущерб, чтобы негативные эмоции переполнили её, освобождая меня.

— Вы хотите, чтобы мы нанесли вашему телу физический вред? Как можно пойти на такое?

— Не волнуйся, аликорна тяжело убить. Тяжело, но можно. Не спрашивай, откуда я знаю. Всё равно не скажу. Суть в том, что вы должны нанести ей огромные потрясения. И самое главное — это должно быть внезапно, в момент её наибольшего триумфа, когда она будет буквально купаться в положительных эмоциях. Это будет как гром среди ясного неба, который нанесёт достаточный ущерб для моего возвращения.

— Звучит весьма жестоко, но если вы хотите, я... думаю, что готов на это.

— Я рада, что ты готов идти даже на такое ради моего спасения. Но проблема в том, что это должно быть плавно. Соответственно, перед этим она должна по нарастающей получать положительные эмоции, видя, например, её поддержку от пони в обществе. В любом случае, очевидное слабое место в том, что моя сила питается негативом. Поэтому я не смогу с тобой общаться до возвращения.

— Погодите, — шокированно сказал единорог, — это наш последний сеанс связи? Но что я буду делать без вас?

— Забудь, у тебя и так есть всё, что требуется. Я смогу влиять на сторонников и продолжать создавать культы, но без вербального общения. Действуй сам. Мне тоже неприятно, знаешь ли, возвращаться во тьму сознания Луны.

— А... если у меня не выйдет?

— Значит, я останусь навеки заперта, — бесстрастно ответила аликорн, без намёка на испуг.

— Но это же просто ужасно. Я... я скорее умру, чем допущу такое! — воспылал единорог.

— Я знаю о твоей преданности, мой капитан, но боюсь, помочь могу мало чем. Впрочем, кое-что ещё я должна тебе сказать. Не знаю, знаешь ли ты, но в Эквестрии есть с полдюжины всяких тайных орденов.

— Тайных орденов? — неверя спросил единорог.

— Верно. Ну, ты знаешь, они играют роль схожую со спецслужбами, устраивают самоубийственные миссии, уничтожая угрозы миру одну за другой, следят, чтобы Эквестрия жила в мире и безопасности. И в том числе сражаются с подобными нам.

— Это выходит, по моему следу уже вышли гончие? — воинственно спросил единорог.

— Не знаю. Не уверена, что вы уже под колпаком, иначе вряд ли бы мы говорили. Их действия для меня скрыты. Похоже, Селестия подозревает о моём существовании. Луна же не показывает недовольства этим. Похоже, ей всё равно на то, что ей не раскрывают некоторые секретные вещи. В любом случае, помимо всего вышесказанного, я знаю только их названия. И поверь, они так же безвкусны, как и сама идея. "Орден Филомины", "Рыцари Солнца и Луны", "Теневые стражи" и ещё с десяток таких же. Кроме названия они ничем не отличаются. Похоже, Селестия решила защититься наверняка, поэтому создала столь много подобных организаций, вроде уже знакомой тебе не понаслышке Сумеречной Дивизии.

— Кто такая эта Филомина то?

— Феникс моей сестры, забудь, не я выбирала название, суть в том что про эти структуры, кроме того что я сказала, известно, весьма немного, остерегайся вероятного противодействия с их стороны.

— Ну, я буду готов, если они покажут себя. В любом случае, спасибо, что предупредили, госпожа. Я не разочарую вас.

— Надеюсь на это. И насчёт средств. Я хотела просто дать тебе некоторую интересную информацию о внутренних финансовых операциях двора, чтобы ты мог, используя её, присосаться к казне. Но твоя идея о фонде помощи бедным, надо признать, просто великолепна.

— Откуда вы...

— Откуда догадалась? Не держи меня за дуру. Я не Луна, и конечно, я знаю, кто ты на самом деле. Вряд ли ты бы предложил это только потому, что действительно заботишься о бедных. Я думаю, ты уже понял, как заполучить эти средства?

— Я установлю связь с чиновником, который будет за это отвечать, и угрозами, шантажом или подкупом заставлю манипулировать финансами, как мне нужно. Если Луне будет нужна репутация у нищих, то я буду следить, чтобы средства доходили до них. Если они потребуются для моих операций, то без зазрения совести присвою себе.

— Ты уверен, что сможешь отмыть эти деньги? С чего бы какому-то чиновнику делиться с тобой?

— На моей стороне один из офицеров разведки. А там настолько всё перепачкано, что папку компромата на любого чиновника найти труда не составит.

— Ты, я вижу, всё продумал. Я довольна. Однако боюсь, нам пора прощаться.

— Прошу, стойте, госпожа! — взмолился единорог. — Я не хочу, чтобы вы покидали меня так скоро!

— Чего ты хочешь, мой солдат? — недовольно проворчала аликорн, явно желавшая покинуть его голову.

— Я... я не вынесу так долго без вас. Может, хоть что-то, что поможет нам поддерживать связь? Ваш образ слишком много места занимает в моём сознании.

Аликорн лишь закатила глаза.

— Ладно, запомни этот знак моей признательности и не подведи меня.

Не дав единорогу осознать произошедшее, она подлетела и впилась своими губами прямо в его. Поцелуй был достаточно глубокий и страстный, пронизывающий до самых кончиков души. Шторм почувствовал в своей голове истинное блаженство, ту любовь — огромную, сильную, абсолютную, о которой всегда мечтало его сознание, обделённое с детства хоть какой-то любовью, что вылилось в весьма странную цепь событий. Сейчас же его разум был поглощён только этим поцелуем, оставившим след на его сознании, подобный ожогу, который уже не пройдёт, как бы он ни хотел. Но наконец томительный миг завершился, и аликорн прервала поцелуй.

— Ну, это достойная награда за твои свершения? — абсолютно не показывая и намёка на заинтересованность, спросила она у застывшего единорога. Вздохнув, произнесла напоследок: — Не подведи меня, мой солдат, — и растворилась во тьме, пока единорог пытался сохранить ощущение и остаток от поцелуя настолько долго, насколько возможно.

Очнувшись, к своему удивлению, Грей Шторм обнаружил, что плотно впивается в губы спящего и довольно улыбающегося фиолетового аликорна. Это оказалось для него весьма неожиданным. Упав с кровати, он даже подумал выплюнуть потенциально попавшую к нему в рот чужую слюну. Впрочем, быстро успокоившись, он выглянул на улицу и убедился, что они проспали до следующего дня. Он решил разбудить аликорна телекинетическими тычками, наслаждаясь её беспомощностью. Он бы с радостью сделал и более плохие вещи с ней, но возможность сделать это безболезненно для него представится ещё не скоро.

— Пожалуйста... принцесса... я не... опоздаю на урок... — бубнила она во сне в ответ на его тычки. Разозленный этим, он решился скинуть её с кровати, проворчав что-то невнятное в ответ, наслаждаясь звуком шмякнувшейся туши.

— Я... что, где я? — взвыла резко пробудившаяся аликорн.

— Принцесса, вот вы и пришли в себя. Я рад, что вы в норме.

— Что? Грей Шторм? Вы? Мы? Где мы? Сонно начала говорить она.

— В землянке, полагаю, подготовленной каким-то заботливым путешественником. Я нашёл вас посреди леса, замерзшую и в окружении древесных волков.

— В-вы... вы спасли меня? Даже после того, как были искалечены по моей вине? — удивлённо произнесла аликорн, а затем, взглянув на свежие раны, ещё более нервно добавила: — Вы сражались за меня, за мою жизнь.

— Ну, если честно, я не уверен, могли ли вы там... — начал он, но был прерван спонтанными объятиями, столь теплыми и мягкими.

— Спасибо вам. Я даже не знаю, как можно вас благодарить, — говорила она, плача у него на плечах. — Вы один из величайших героев Эквестрии в моих глазах.

— Ну-ну, принцесса, как я говорил ранее, я абсолютно не злюсь на вас (хотя на самом деле, он, конечно, злился на неё, постоянно и достаточно сильно). Вы ведь мой друг в конце концов.

— Д-друг? — невнятно произнесла аликорн, а затем оглянулась на кровать, с которой упала.

— М-мы что, спали на одной кровати?

— И под одним, с вашего позволения, "одеялом". Чтобы согреться, нужно было прижаться друг к другу, иначе не факт, что печь успела бы растопиться достаточно быстро до того как мы уснули бы вечным сном, я полагаю. — Аликорн вмиг стала красной как помидор и упорно пыталась сплести слова, которые так и не лезли из её рта.

— Я думаю, теперь, когда наши силы восстановились, нам пора покинуть это место. Не знаю, как вы, а я голоден.

— Д-да, конечно, нам нужно найти друзей. Я так хотела сделать снимки великолепного ночного неба, чтобы показать их на День согревающего очага. Я читала, что северяне обожают звёзды.

— Ну, есть такое. Однако, похоже, резко нахлынувшая снежная буря нарушила ваши планы.

— И правда. Когда она замела всё вокруг, я потерялась. Пыталась телепортироваться, греться магией и просто найти выход, но похоже только довела себя до истощения... Как элемент магии я вообще смогла такое допустить...

— К слову, принцесса, а вы ничего странного не видели? Никаких пони?

— Пони? В этом лесу? С чего бы им тут взяться? Тут живёт только одна моя подруга зебра, но в таком огромном лесу встретить её было бы настоящим чудом.

— Понимаю. Ну что же, тогда полагаю, нам пора отправиться на поиски выхода.

Шагая по лесу, они старались экономить силы и быть готовыми к встрече с древесными волками.

— К слову, а что вы тут делали, Грей Шторм? — решилась задать вопрос аликорн.

— Я? Ну... когда я узнал, что вы ушли в лес одна, то поспешил убедиться, что с вами всё в порядке. В огромном лесу... да. — Аликорна, похоже, вполне удовлетворило это жидкое объяснение.

— Вы настоящий герой. Я бы хотела пообщаться с вами побольше, когда мы вернёмся. Может, другие пони и опасаются вашего покрытого шрамами тела, жуткого взгляда и одержимости своей работой, но я вижу, что вы совсем не такой, каким вас представляют.

— Мне успели создать образ? Кому вообще до меня есть дело? Возможно, я слишком игнорировал тот факт, что мой внешний вид довольно броский... — размышлял единорог, но его мысли прервал звук свалившейся на них пегаски.

— Ох, наконец-то это вы! — вскрикнула резко приземлившаяся Рейнбоу Дэш, чьё лицо выражало облегчение после долгого стресса.

— Рейнбоу? — ошарашено только и смогла произнести аликорн.

Уже через пару часов они сидели в знакомых комнатах замка дружбы, греясь под одеялом у камина и попивая кофе, пока на улице гремел салют в честь праздника, а пони славили принцессу Луну, встречая Новый год. Пока Грей Шторм пытался понять, почему им выдали одно одеяло на двоих, принцесса радостно обменивалась впечатлениями с подругами.

— Так значит, вы не знали про бурю? — уточняюще спросила Твайлайт у радужногривой пегаски.

— Верно. Она внезапно спустилась с гор, погодная команда даже не успела ничего сделать. Да и не сильно, если честно, хотела. Кого лес волнует, да и за день до Дня Согревающего Очага никто даже копытом не пошевелил, не то что во времена, когда я там была.

— Одним словом, когда она началась, мы сразу отправились на ваши поиски, — добавил подошедший Соарин.

— Честно говоря, не представляю, как Грей Шторм догадался об этом, но мог бы и нас предупредить, прежде чем бежать тебя спасать, — донёсся из соседней комнаты голос Эплджек.

— Ну... — начала мяться аликорн, думая, что ответить.

— О-о-о, а чем вы там занимались? Ну, в смысле, вы же были одни ночью в лесу. Наверняка это был интересный опыт, да? — подскочила розовая пони, которая либо не понимала контекста сказанных ею слов, либо наоборот, понимала слишком хорошо.

— Дорогуша, невежливо спрашивать такое, — произнесла подошедшая Рарити. — В следующий раз я позабочусь, чтобы у вас были лучшие тёплые вещи. Как можно было отправиться в чем-то таком? — указала она на порванную тёплую куртку, висевшую на стуле неподалёку.

Пока остальные пони радостно что-то обсуждали в преддверии праздника, голову Грей Шторма не покидал единственный образ, образ, что запылал новыми красками и, похоже, никогда его не отпустит.

— К слову, Грей Шторм, мы же оба военные. Хотя я, если честно, предпочёл бы заниматься только полётами, но всё же, что у вас слышно? — вырвал его из приятных грёз Соарин.

— С-слышно? Это в каком смысле? — уточнил озадаченный Грей Шторм.

— Ну, ты знаешь, в последнее время ходят слухи, что принцесса Селестия хочет восстановить Министерство обороны. Только представь: централизованное командование всеми силами. Надеюсь, нам не сократят время на выступления.

— Ты так сильно этим увлекаешься?

— Если честно, я это обожаю. Быть в центре публики, быть звездой – я только ради этого и пошёл туда. И, вообще, Рейнбоу тоже. Ну, то есть, она-то, конечно, герой, но в глубине души всё, чего она хочет, это признание, о котором она мечтает с ранних лет, — говорил он, смотря на пегаску, о чём-то активно общающуюся с Эплджек и Флаттершай.

— Полагаю, поэтому вы и сошлись, да?

— Ну, это долгая история, и откровенно говоря, только между нами. Та история с Лайтнинг Даст только укрепила наши отношения.

— Мой тебе совет, генерал Соарин: будь готов к неожиданностям, особенно когда речь идёт об этой самой Лайтнинг Даст. И... насчёт Министерства обороны, я считаю его ужасной идеей. Лучше бы в новые военные заводы вложились.

— Честно говоря, ты говоришь странные вещи, но что бы ни готовило мне да и Рейнбоу будущее, я уверен, мы пройдём это вместе. Не думаю, что нас что-то сумеет остановить.

— Ага, как скажешь. Вы двое охочих до внимания жадных нарциссов помешанных на полетах. Я бы посмотрел на вашу семейную жизнь. Наверное, сплошной кошмар.

— Ну... лучше, чем ты думаешь. Поверь.

— В любом случае, я, пожалуй, пойду подышу воздухом. — И с этими словами он удалился на балкон, размышляя о предстоящих событиях. Его верность Найтмер действительно окрепла даже от такого малого жеста внимания. Едва ли это компенсирует невозможность более с ней связаться, но у него всё ещё есть работа: разрушить этот миленький и добродушный мирок. Пони вокруг пускали фейерверки и радовались Новому году, году, который принесёт им множество сюрпризов. И хоть определённая его часть была в печали от того, что придётся это разрушить, другая, гораздо большая, была рада как послужить Найтмер, так и повергнуть мир в войну. Война всё равно будет, что бы он ни делал, так что вряд ли это имеет значение. Зато значение имеет, что пони станут сильнее под властью ночного аликорна, а мир будет безопаснее, пусть и более суровее. Зато, возможно, он будет даже справедливее, чем этот, мир где не пылают гражданские войны, не пируют на крови диктаторы и фанатики, где идеологии не разъедают умы, заставляя устраивать геноциды. Он насмотрелся этого за два года изгнания в достатке, и, конечно, в глубине души, хоть и не желая это признавать, он надеялся, что новому миру не потребуются такие как он – неприспособленные к мирной жизни, больные и травмированные психопаты, жаждущие лишь войны. Пусть этому и помогла отчасти магия разума, он надеялся, что тому миру не потребуются герои.

— Ох, вот вы где, — прервал размышления знакомый голос.

— Принцесса Твайлайт, приветствую вас. Вы что-то хотели?

— Да, вы знаете, я давно что-то очень и очень сильно хотела, хоть и не решалась в этом себе признаться, — развернувшись, он не успел осознать, как его губы столкнулись с чем-то тёплым, сплетясь в поцелуе с принцессой аликорном. Откровенно говоря, он сам этого не ожидал. Тем не менее, похоже, не сильно стараясь, он действительно сумел достигнуть определённых результатов, не на том фронте, на который рассчитывал...

Этот поцелуй был не как с Найтмер: гораздо более простой, неопытный и даже детский. Он едва ли испытывал что-то к этой глупой принцессе, живущей в своём мирке, что-то кроме холодной и сдержанной ненависти за все ее свершения, и за ее чрезмерную и бросающуюся в глаза слабость проявляющуюся даже в ее взгляде на вещи, но попытался ответить взаимностью, не руша её прекрасную сказку так долго, как возможно. Ведь чем реалистичнее обман, тем больнее будет правда, да? Так или иначе, на фоне двух целующихся пони гремели салюты, салюты, знаменующие Новый год. И никто пока ещё, кроме одного единорога, оказавшегося не в то время и не в том месте, не осознавал, каким он будет для пони. Впрочем, кое-что о мрачном, жестоком, и гораздо более сложном будущем, которое он сам себе создаёт, не знал и он сам. Вернее, даже не мог представить, через что он пройдёт и чем закончится его история. Единственное, в чём он был действительно уверен, – Эквестрия окажется в войне...

20 - Противофаза

Капитан Грей Шторм скучающе вертел в копытах свою каску, ставшую скорее сувениром и напоминанием о том, о чем он бы действительно порою хотел забыть, ожидая встречи с теми, кто в значительной степени повлияет на успех их восстания.

— Итак... И кто это? — спросила Бипен одетая в неудобный по ее меркам смокинг исполняя роль и телохранителя, представителя лунаристов и скучающего ребенка которому нечем было заняться одновременно, сидя рядом на стуле огромного пустующего конференц-стола.

— Промышленники, бизнес-пони, видные капиталисты, ну и фестралы, — всё так же скучающе ответил Шторм.

— Ну, похоже, вы совсем не нервничаете, хотя, полагаю, эта встреча решит многое, не так ли?

— Я слишком устал, чтобы нервничать. Глупая принцесса. Что от Темпест Винд приходило?

— Всё так же готовит этих пустоголовиков. Она смогла даже научить нескольких из них водить танк, представляете?

— Зачем им это? Единственная задача этих марионеток — играть роль пушечного мяса, партизан, диверсантов, либо помогать нам сейчас. Хотел бы я, чтобы они не настолько бросались в глаза, чтобы быть шпионами и агентами, но, увы, они буквально всем своим видом показывают, что их разум зачарован.

— Ну, зато они таскают оружие контрабандой. Не много, конечно, зато никто не хватится: то тут, то там пропадут контейнеры с неучтённого склада, — хитро лыбясь, весело произнесла фестралка.

— А что насчёт того, что я просил по поводу соляристов?

— На мой взгляд, это вы слишком закрутили. Это же надо додуматься — придумать солнечный культ, поклоняющийся богине Селестии.

— Ты ведь не сильно знакома с обществом пони, да?

— В основном я была либо в джунглях, либо во дворце, так что думаю, больше да, чем нет. А что?

— А то, что поверить в культ Селестии в раз десять проще, чем в культ Найтмер.

— И это при том, что даже северяне ей поклонялись?

— И это при том, что даже северяне не воспринимали это всерьёз, — устало ответил единорог.

— Ну, как вы и просили, мы создали достаточно следов деятельности этого "культа": нарисовали рисунки с солнцем на части складов с похищенным оружием, которые должны будут сразу броситься в глаза разведке.

— Хорошо. Лучше пусть они считают, что заговор есть, но копают в другом направлении, чем наткнутся случайно на наш.

— Ой, да ладно, кто может нас раскрыть? Мы в Эквестрии, пони тут просто вершина наивности.

— Поверь мне, ты многого не знаешь. Ладно, это и не важно сейчас. Надеюсь, фестралы будут склонны к диалогу. У меня голова раскалывается, хочу поскорее с этим закончить.

— Что не так с вашей головой-то?

— Глупая принцесса дружбы, вот что не так.

— А что с ней? Трудно найти кого-то безобиднее.

— Ну, я с ней вроде как теперь в отношениях. С тех пор как она решилась засосать меня прямо на День согревающего очага. Вынужден констатировать, что она просто ужасно целуется. Пришлось сквозь отвращение глотать её слюни, — скривился капитан.

— Оу, это так мило, вы смогли стать особым пони для аликорна. Ой... а она разве, ну, не наш враг?

— Именно. А ты знаешь поговорку "держи друзей близко, а врагов ещё ближе"?

— И насколько близко вы её держите, а? — толкнула его плечом лыбясь фестралка.

— Пожалуй, даже слишком близко. И поверь, не стоит тебе распространяться об услышанном. Между нами, заговорщиками, секретов считай и нет, но остальные... Одним словом, она сама не хочет пока афишировать эти глупые "отношения", только её подруги и знают, и поверь, я тоже весьма не заинтересован что бы об этом узнала Селестия.

— Вы прямо как Шайнинг Армор. Колитесь, как она в постели?

— Во-первых, я не имею, никогда не имел и никогда не буду иметь ничего, даже близко делающего меня аналогичным Шайнинг Армору. Во-вторых, никак она в постели, ожидаемо для этого Найтмерового одуванчика. Она решила "не торопить события", и вынужден констатировать, что даже рад этому. Боюсь, она окажется в этом также ужасна, как и во всём остальном.

— Да ладно, неужели она настолько плоха? — недоверчиво спросила фестралка.

— Не то слово. Как она целуется, я уже сказал. Помимо этого, она только и делает, что талдычит о дружбе, магии, ну и с тех пор как мы поцеловались, ещё и любви. И это даже было бы мило, не будь она столь раздражающей и надоедливой практически во всём. Она напоминает безумного перфекциониста или дотошного планировщика, настолько до боли в зубах всё организованно. Она даже "свидания" рассчитывает поминутно сверяясь со списком, свидания на которых, к слову, говорит только о своих ужасающе скучных буднях принцессы дружбы. В жизни не представлял, что у принцессы бывает настолько удручающе однообразная жизнь. Всё, на что она тратит свое вечное бытие, это книги и всякие глупости со своими подругами.

— Ну, она же принцесса дружбы, не так ли? Чего вы-то ожидали?

— Я, честно говоря, и сам не знаю. Но если я ещё хоть раз в ближайшее время услышу, как кто-то решил проблему дружбы, или эти ужасные магические формулы, я в окно выйду.

— О, не волнуйтесь, в этом случае я легко спасу одну из ключевых фигур нашего заговора, — ухмыльнулась фестралка. Диалог двух офицеров прервал звук открывшихся дверей, из которых вышла пестрая кампания пони и фестралов одетых в деловые костюмы.

— Итак... Полагаю, это вы отправили нам эти странные приглашения? — спросил один из них, садясь на стул.

— Ну, почти. Это был генерал-лейтенант разведки. Только у этого проныры вышло бы выйти на контакт со всеми вами. В любом случае, я думаю, вас заинтересовало то, что мы предлагаем?

— Хм, если честно, верится с трудом, — подал голос один из фестралов.

— Вы говорите, что можете помочь нам заработать, утереть нос аристократам и заручиться поддержкой принцессы. Это достаточно тяжело трактовать всерьез, — ответил другой пони.

— Ну, на самом деле, все гораздо сложнее. Как вы могли заметить, я позвал сюда как фестралов, так и пони, и на то были причины.

— Интересно, какие? Мы, так уж вышло, не ведем с ними дела, — проворчал один из фестралов.

— Ну, верно. Но я нашел способ помочь нам всем: и фестралам, и пони, и нам.

— А "вы" — это, собственно, кто? — надменно спросил другой бизнес-пони.

— "Мы" — это, скажем так, группа заинтересованных в том, чтобы правила принцесса Луна, лиц, на что Бипен предпочитающая не вступать в диалог лишь радостно помахала с добродушной клыкастой улыбкой подразумевая себя частью этой группы .

— Принцесса Луна? Ну, она выглядит прогрессивнее Селестии, не так близка с аристократами, которые, похоже, даже местами её боятся. И что важнее, несёт нам не налоги, а субсидии. Этим она, честно говоря, выглядит лучше Селестии, как бы я не уважал нашу принцессу.

— Ну, мы любим нашу владычицу. Однако это не отвечает на вопрос: что вы хотите? Как это — "чтобы правила принцесса Луна"? Вы хотите дать ей реальную власть или свергнуть Селестию? — смело спросил другой фестрал, отчего пони в комнате кто удивился, кто перепугался.

— Нет, что вы. Мы не собираемся никого свергать. Дело в другом. Принцесса Луна очень, очень хочет лучшего для фестралов... Но чтобы этого достичь, ей потребуется выйти из тени сестры.

— А мы тут при чем? — вскликнул пони из другой части стола.

— Я смог убедить её всё-таки ввести закон о субсидировании фестральных предприятий. Селестия с большой неохотой, но приняла это. Увы, однако, экономика фестралов оставляет желать лучшего для разгона...

— О чем это вы? — недовольно спросил один из фестралов.

— О том, что ваша экономика скудна, отстала и примитивна. Вы, конечно, производите какую-то продукцию, но это действительно просто несерьезно. Но вот то, что я предлагаю, решит и эту, и прочие наши проблемы.

— Не томите! — выкрикнул пони.

— Итак, я хочу, чтобы капиталисты Мейнхеттенна и фестралы создали совместные предприятия. Причём не просто предприятия, а полноценные корпорации!

— Ч-чего? — выдавил один из пони.

— Мы работаем по ночам, пони обычно это не нравится. Как и наши клыки, и крылья, и всё остальное... — промычал один из фестралов.

— Именно поэтому принцесса Селестия и согласилась на это. Идеальный пример кооперации фестралов и пони. Символ единства. Но что гораздо важнее — только представьте: фабрики, работающие и ночью, и днём! Без остановки!

— Интересно, конечно, но я не понимаю: зачем в этой схеме нам вы? — задумчиво спросил один из пони.

— А всё достаточно просто. Решать, какие именно предприятия достойны субсидий, а какие имеют в владельцах формально фестралов ради бесплатных средств, доверили компетентному представителю правоохранительных органов. Который при этом точно не будет иметь неприязни к нашим пушистым друзьям. Одним словом, проверяющий — это я. И, как вы понимаете, чтобы получить от меня все необходимые штампы, вам желательно действовать так, как хотелось бы мне и моим друзьям.

— Это странный шантаж. И более того, мы до сих пор не поняли, что вам нужно, — сказал кто-то из толпы.

— Всё просто, — произнёс Шторм, вставая и подходя к постаменту для презентаций. — Вы будете создавать нужные мне компании, удовлетворяющие интересы, которые я или мои представители сочтут на рынке нужными. Я, скажем так, пони из правительства, который следит, чтобы частный капитал двигался в нужную государству сторону.

— Но это же практически социализм! — взвыл один из пони.

— Едва ли. Вас никто не ограничивает. Но на субсидии можете не надеяться.

— Законы свободного рынка говорят мне соглашаться, — выкрикнул другой. Очень быстро пони и фестралы пришли к взаимопониманию.

— Итак, когда все проблемы улажены, позвольте мне показать "ваши" будущие корпорации, которые должны объявиться на рынке. И чьи заводы обязательно должны находиться на восточном побережье.

С этими словами он перевернул лист на постаменте, демонстрируя пару странных логотипов, один из которых изображал спящую в мирной позе принцессу Луну.

— Это что, принцесса на логотипе? — спросил один из пони.

— Верно. И она сама настояла на использовании её образа в нём. Полагаю, она думает, что это сделает её в обществе ещё более популярной.

— И это...

— Корпорация "Спящая кобыла". Направления: электроника, оптика, вычислительные устройства, техническая магия и всё, что с ней связано.

— Ну, направление достаточно перспективное. Особенно с учётом роста спроса на электричество.

— Верно. Нам вот как раз потребуется сделать, ну знаете, несколько очень крупных заказов по производству дизельных мобильных генераторов, устройств связи и некоторой сложной оптики и электроники, используемой в авиастроении. Заказы, которые не стоит афишировать. Взамен, вы в определенном смысле получите протекцию в нужных органах.

— Это ведь коррупция, да ещё и с элементами сговора. Вы что, хотите контрабандой продавать кучу ценных запчастей?

— Не важно, чего я хочу. Важно то, согласны ли вы?

Уже спустя час розовая фестралка и единорог покидали мейнхеттенский бизнес-центр.

— Удивительно, как быстро они согласились, — говорила она непонимающим тоном.

— Законы свободного рынка требуют выжимать максимум из любой возможности. В любом случае, главное, что мы достигли поставленных задач.

— Ну, не знаю. Электроника, конечно, полезна. Так же, как и всякая промышленная чепуха. Но это ведь всё даже не военные вещи.

— Ну, это продукты двойного назначения. Заводы, делающие тракторные двигатели, очень легко могут переключиться на танковые. Про военные грузовики я вообще молчу. К счастью, в Мейнхеттене присутствует несколько крупных местных военных компаний, вроде "Мейнхеттенского арсенала" или "Триумф Моторс". Не танки и авиация, конечно, но при желании, я думаю, мы сможем быстро организовать и их, конфисковав, так сказать, активы наших недругов, коими так полнится промышленный мегаполис.

— Вы прямо так всё продумали. Мне кажется, вы отлично подходите принцессе дружбы, если она такой фанатичный организатор, как вы говорите.

— Я пропущу это мимо ушей, и продумал это не я, а один финансовый аналитик внезапно оказавшийся среди культистов, не понимаю честно говоря как он мог там оказаться, возможно его прогнозы были не такими уж и точными, раз он закончил так. Гораздо важнее, что теперь под прикрытием частных подставных и не очень компаний мы можем вести свою деятельность ещё более скрытно. Может, даже сможем закупить оружие в крупных партиях под несуществующие охранные предприятия. К слову, что-то я всё о себе и себе. Мы, лунаристы, должны ведь держаться особняком. Что у вас-то?

— Ого, вы даже решили поинтересоваться нашими буднями. Это так мило... Ну, Темпест Винд всё так же тратит почти всё своё время на проработку танковой войны. Не знаю, чем ей так эти машины понравились...

— Что насчёт остальной ночной гвардии? Ты ведь достаточно осведомлена, не так ли?

— Ну, конечно. Я с этой гвардией чуть ли не с момента её основания...

— Правда что ли? Это ты когда успела? Тебя же вроде недавно приняли?

— Ну, вообще то, изначально я примкнула к фестралам, которые хотели защитить Луну после её возвращения. Но потом меня наконец приняли в уже официальную ночную гвардию. Луна считает меня одной из своих вернейших сподвижниц! — гордо говорила фестралка.

— Мило. А вот всё это дело с Найтмер...

— Всё просто. Я слишком люблю принцессу Луну. Достаточно, чтобы понимать, что лучший способ достичь её мечты об идеальной и равной Эквестрии — это узурпировать власть и навязать свою волю силой! — всё так же на удивление весело говорила фестралка.

— Это... как-то слегка пугающе, знаешь.

— Уж кто бы говорил, мистер "голоса в голове зовут меня в бой". В любом случае, я считаю, что если Луна станет Найтмер, всё станет гораздо лучше!

— Ну, сомнительное объяснение, конечно. Но тем не менее, гвардейцы-то будут верны Найтмер?

— Ну, процентов на девяносто, да. Тех же, кто останутся на стороне богини Солнца, можно по копытам посчитать. А что?

— Ну, очевидно, нам потребуются все возможные силы. И я бы не хотел сюрпризов от самых лучших наших частей.

— Я уверяю, никто не будет бить нам в спину, даже копыто против госпожи повернуть никто не сможет. Так, и что ещё вы обсудить-то хотели?

— Думаю, узнал всё, что хотел. Встретимся позже. У меня осталось, увы, одно дело по дороге...

Военный грузовик стоял у входа в тюрьму, откуда уже выходила сломанная пони, выглядевшая на лет десять старше, чем она была на самом деле. Её тело покрывали многочисленные травмы, как физические, так и моральные.

— Итак, ваши документы... ну, личных вещей у вас особо не вижу, можете быть свободны. Похоже, вас уже кто-то ждёт снаружи, — рутинно ответила охранница, не проявляя хоть какого-то интереса.

Её собеседница вяло поплелась к машине, ожидавшей неподалёку от поста охраны.

— Ну что, на свободу с чистой совестью? — мрачно ухмыльнулся стоявший у грузовика единорог.

— Мы в этом будем ехать? — спросила пегаска, не показывая эмоций, кроме усталости.

— Ты же не надеялась на такси? Я уже привык путешествовать таким образом всюду, куда не ходит поезд. Водитель довезёт нас. Залезай в кузов, — ответил единорог.

Пегаска понуро запрыгнула туда, не с первой попытки, пока единорог наблюдал за её оборванными крыльями, прежде чем податься за ней.

— Итак, что выяснила? — спросил он, пока они ехали из этого Найтмер-забытого места.

— Я... я смогла достать нужный контакт. Вы сможете приобрести эту штуку, я думаю.

— Неплохо. Ну и каково это — вновь оказаться на свободе после всего?

— Я даже не знаю. Там было... они даже не воспринимали меня как живой объект, просто игрушку, куклу, на которой можно выпустить всю свою накопившуюся ненависть, злобу, похоть, садизм. Это был просто бесконечный тартар который я едва могу выразить словами, тихо всхлипывая говорила она.

— Понимаю. Скажу честно, мне тебя жаль. Я ведь не монстр, в конце концов.

— Вы хотите устроить войну, — произнесла она уже без каких-либо эмоций.

— И, поверь, на то есть причины... — ответил единорог.

Ближайший час езды они молчали смотря на пустынные пейзажи гор, пока единорог не заметил забытую прошлыми пассажирами странного вида гитару, валяющуюся в глубине кузова. Задумчиво хмыкнув, он достал её телекинезом и стал рассматривать, настраивая струны.

— Играть умеешь? — глухо спросила пегаска, ненадолго выйдя из своих мрачных мыслей.

— Не особо. В Зебрике помню, некоторые из сослуживцев умели. До какого-то момента помогало держать разум в норме.

— До какого-то момента? А что случилось потом?

— Ничего, я умер, — абсолютно пустым и печальным голосом ответил единорог. Лайтнинг Даст, вероятно, хотела что-то спросить, но в последний момент передумала.

Единорог, кое-как настроив гитару, решил напеть старый и давно забытый мотив, оставшийся погребённым в мертвых песках Зебрики вместе со своим автором и по совместительству единственным исполнителем.

Я был один,

Теряя дни,

Не знал любви,

Под рев машин,

Я был один,

Броневики поют своё, рождая шум,

Мы полумёртвое зверьё,

Идём на штурм.

Горят огни моей любви среди равнин,

Я впереди в густой пыли совсем один,

Броневики не устают, рождая шум,

И молодое вороньё поёт своё.

— Вам ведь там пришлось ужасно, да? Может, даже хуже, чем мне, — вяло произнесла прерывая грустный мотив пегаска.

— Не просто ужасно. Бесконечная агония, застывшая в сознании. Пытка, запомнившаяся хоть и фрагментами, но оставившая достаточно боли, которая бы ничего от меня не оставила, стёрла с этого мира, если бы не одна вещь.

— И что же вас спасло?

— Любовь, — спокойно ответил единорог, — абсолютная, совершенная, единственная. Образ, закрепившийся в сознании и выдавивший оттуда боль, изгнавший её на задворки разума. Думаю, в ином случае, я бы просто исчез затухающей вспышкой в этом океане страданий, как многие мои собратья по несчастью. Поверь мне, ты не представляешь, каким благом является простая, спокойная, быстрая и безболезненная смерть.

— Мне жаль. Я бы, пожалуй, тоже давно умерла, если не физически, то как личность точно, если бы не ребенок.

— Ребенок... ну и угораздило же тебя. О чём ты вообще думала?

— Мне уже и тогда терять было не слишком много, а так хоть какой-то смысл есть.

— Ты не думала, ну даже не знаю, встретиться с его отцом? Ты его вроде полюбила, нет?

— Ты сам понимаешь, что мне нечего будет ему сказать, а может, он вообще захочет забрать его. А так хоть напоминание о нем останется.

— Я бы счёл тебя безумной, сломанной и иррациональной пегаской, если бы, к огромному сожалению, сам таковым не являлся. Даже неприятно замечать, насколько мы похожи.

— Неужели я настолько ужасна?

— Ты слаба, ты сломалась, прекратила бороться, утратила свой внутренний стержень. Это лишний раз напоминает мне, что я бы и сам так поступил, если бы в моей жизни не было за что держаться. Даже если бы меня вернули сюда и восстановили личность, этот единорог был бы жалкой, переломанной, истощённой тенью самого себя. Он либо умер бы в подворотне, предварительно напившись до беспамятства, либо повесился бы на первой же неделе. Гадость, что застряла в моём разуме, засела там крепче, чем шрапнель заключенная в теле. Это сделало меня слишком непригодным для этого общества. Сам не знаю, чем заслужил такое, но всю жизнь что помню я оказывался абсолютно не там где стоило бы.

— Мне жаль, что с вами так вышло.

— Мне тоже жаль, что так вышло с тобой, Лайтнинг Даст. Как я и говорил, мы действительно очень похожи.

— Вы выяснили, что с моим сыном?

— Почти. Файер ещё поднимает все документы, что есть. Полагаю, скоро мы его найдём. Если хочешь, можешь сама забрать его. Документ о материнстве сделаем, если что тест подтвердит — тебе должны будут его отдать.

— Но я ведь бывшая преступница?

— Я попытаюсь убедить всех кого надо что бы отдали, в ином случае... неважно, ты получишь его, так или иначе. Однако мы отошли от изначальной цели твоего освобождения. Если с зельями ситуация разрешилась, то я хочу, чтобы после реабилитации... того, что ещё можно реабилитировать, ты приступила к своим обязанностям.

— Какие у меня вообще будут обязанности?

— Во-первых, тренировать пегасов и фестралов. Нам нужна крылатая пехота, не уступающая эквестрийской. Во-вторых, у нас появились кое-какие соображения по авиации. Мой помощник ещё уточняет детали. Чертежи да и самолёты старые, зато никто не хватится если этот хлам куда-то исчезнет. Мы ещё вернёмся к этому вопросу. А теперь взгляни на это, — единорог протянул ей комплект тёмно-фиолетовой формы.

— Это?

— Форма Шэдоуболтов, пришлось попросить одну из подруг принцессы сшить тестовый образец. Во время первого восстания они были группой пегасов и фестралов, что пустили много крови соляристам. Я полагаю, необходимо будет возродить их наследие во всех смыслах. Так же как и Вондерболты имеют дивизии пегасов и элитные авиаэскадры, так и мы должны будем обзавестись аналогами. Эквестрийская армия всё ещё морально отсталая, и даже идея окопов там толком не прижилась. Но авиация и особенно морской флот у неё удивительно сильны.

— Соляристы? Шэдоуболты? Восстание? О чём вы вообще говорите? — недоуменно спросила пони.

— Ты ещё не догадалась? Мы хотим вернуть Найтмер Мун, свергнуть Селестию и построить более лучшую Эквестрию.

— Найтмер Мун? Она же чудовище!

— А кто тебе сказал, что она чудовище?

— Ну, в сказке...

— А кто сказку написал? Знакома с термином «Историю пишут победители»?

— Но всё же... Да и как вы видите лучшую Эквестрию?

— Ну, например, такую, где нет таких пони, как ты или я, а ты бы смогла получить всё, о чём мечтала: славу, любовь, богатства и счастливую жизнь, какую захочешь. Разве тебе нужно что-то ещё?

— Нет, на самом деле. После всего пережитого, я уже не хочу ничего, кроме как спокойно жить со своим ребёнком, подальше от всего этого. Просто тихая, радостная жизнь — больше ничего не надо.

— Ничего? И даже Соарин?

— Ты... что ты имеешь в виду?

— Вариантов много. От банальной промывки мозгов до... ну, знаешь, его могут просто отдать тебе как военнопленного, и делай с ним что хочешь.

— Я даже не знаю...

— Рейнбоу Дэш будет либо мертва, либо недееспособна в случае нашего успеха. Никто не помешает вашему милому семейному счастью.

— Это звучит слишком хорошо. Я даже не уверена, что заслужила такое.

— Заслужишь. На полях боя среди облаков, где царит лишь смерть и разреженный воздух, у тебя выбора не будет, кроме как победить и получить всё, чего желаешь. Путь превосходства не даёт решать.

— Это так жестоко.

— А то, что сделали с тобой и со мной, не жестоко? Привыкай. Даже в нашем обществе бывает несправедливость, и чем дальше, тем её больше. Больше забытых, сломленных, потерянных, таких как мы, тех кого просто заметают под ковер как мусор что бы они не портили всем счастье и гармонию. И они все станут отличными солдатами, если дать им цель. Умрут без задней мысли, а ты получишь за все свои страдания и злоключения свой маленький счастливый финал. Что может быть лучше?

— Я не думаю, что у меня есть выбор. Я обязана победить, и я сделаю это.

— Я знаю, Лайтнинг Даст. Поверь мне, я знаю...

Дверь замка дружбы отворилась, впуская единорога, который направлялся в свою комнату, или, по крайней мере, он так планировал. Войдя в неожиданно тёмное помещение, он был внезапно оглушён громким взрывом, что погрузило его мозг в панику, рисуя самые жуткие сценарии. Тело по уже выработанной привычке упало на землю, в панике закрывая лицо копытами.

— Сюрприз! — выкрикнул знакомый писклявый голос. Однако разум, похоже, был слишком парализован страхом, чтобы принять эту информацию. К валяющемуся посреди украшенной шариками комнате, где уже притаилась группа пони, единорогу аккуратно подошла виновница инцидента.

— Эй, с тобой всё в порядке? Это вечеринка, почему ты прячешься? — слегка непонимающе спросила она, пока гости и подруги принцессы дружбы, очевидно заранее ожидавшие возвращения Грей Шторма, удивлёнными взглядами смотрели на лежащего единорога, разум которого всё ещё пытался справиться с паникой.

— А... так и должно быть? С ним вообще всё в порядке? — спросила Эплджек, держащая кружку сидра в копыте.

— Ну, не знаю, обычно же пони радуются, когда им устраивают вечеринку-сюрприз, — непонимающе говорила Пинки.

— А вы не думали, что, ну, возможно, что после двух лет в изгнании, он немного отличается от остальных пони? — вопросительно произнесла Рарити.

— Да что могло там такого произойти, что он боится вечеринок? Почему он вообще теперь такой грустный? Почему он лежит на полу? Теперь мне тоже становится грустно! — понеслись одна за другой фразы от розовой пони.

— Девочки, что вы устроили? — послышался голос с лестницы.

— Вечеринку-сюрприз, как я и обещала. Я просто физически не могу оставить нового пони без его приветственной вечеринки-сюрприза, — произнесла Пинки.

— Ты не говорила, что она будет сюрпризом! Что с ним вообще теперь происходит? — спросила спустившаяся аликорн, указывая на валяющегося на полу единорога.

— Без понятия! Я и сама хочу, чтобы ему было весело, но он почему-то даже не хочет вставать!

— Что именно ты сделала, что заставила его припасть к полу?

— О, это легко! Всё, что я сделала, это вот это! — протараторила в своей обычной манере пони, выхватывая шарик и лопая его в воздухе, создавая ещё один хлопок. На это единорог только закрылся копытами ещё больше, и, возможно, из глаз непроизвольно потекли слёзы в ожидании привычной порции боли и мучений после каждого подобного взрыва, пока разум, вернувшийся в пустыни Зебрики, не отдавал отчёт о происходящем.

— Вы что, сломали его? — послышалось от только что пришедшей Рейнбоу Дэш.

— Это всё Пинки, мы вообще только пришли на вечеринку-сюрприз для него по её приглашению, — поспешила оправдаться Эплджек.

— Я даже не уверена, что встречала такое ранее, — задумчиво произнесла аликорн, почесывая подбородок копытом, — однако, похоже, он страдает.

— Я не хотела! Я даже не знала, что такое возможно! — вскрикнула мигом погрустневшая Пинки.

— Я разберусь с этим. Раз уж вы начали, продолжайте вечеринку, а я посмотрю, что с ним можно сделать, — после чего аликорн, схватив телекинезом вжавшегося в пол пони, потащила его наверх. Пока разум единорога ушёл глубоко в прошлое, он оказался посреди пустыни, а вокруг пылало пламя, пони и зебры носились туда-сюда, океан боли накрывал их стальной волной. Крючья, пули, штыки, ножи, осколки, каждая бетонная крошка в единой массе накрывали их, истощённых и обожжённых солнцем пустыни. Боль была повсюду — в каждой песчинке, застрявшей в теле, в каждой ране, разрывающая плоть и царапающая кости. И в тот момент, когда он уже приготовился снова пережить это, тёмный фиолетовый свет закрыл всё. Вместо пустыни была только тьма, в которой он плавал, тьма, что скрыла всю боль и изолировала его от тех ужасов, оставшись наедине с которыми он бы окончательно сошёл с ума. По счастью, его ждала другая судьба, и его разум нашёл спасение в этом тёмном образе, смог выстоять даже в мире, где ничего кроме страданий и следующих за ними милосердной смерти ждать было нельзя.

Очнулся он уже в кровати, тяжело дыша. Не успев понять, что произошло, он оказался в объятиях знакомого фиолетового аликорна.

— Ты наконец очнулся! — пролепетала она сквозь слёзы.

— Что... что вообще случилось? — не понимая, промямлил он.

— Пинки устроила тебе вечеринку-сюрприз, а потом ты... ты просто упал в оцепенении. Я так перепугалась! Ты только рыдал и закрывал голову копытами, — продолжала говорить всё тем же плаксивым голосом аликорн.

— Я не уверен, что произошло. Полагаю, какая-то странная привычка. Мне помнится, я просил её не устраивать мне вечеринку-сюрприз, разве нет?

— Мне пришлось перерыть весь мой медицинский справочник, чтобы понять, что произошло. Думаю, это из-за того, что ты пережил.

— Правда? Ну, думаю, тут сыграл элемент внезапности в большей степени. А сколько я вообще тут провалялся? — спросил единорог, удивлённо ощупывая большое количество подушек, которыми он был окружён.

— Ну, не более часа. Вечеринка всё ещё идёт.

— Вау, ты, похоже, быстро читаешь, да?

— Я сочту это за комплимент, — уже более спокойным голосом ответила она.

— А тут не слишком много... ну, мягкого?

— В книге сказано, что тебе нужно дать максимально безопасную и спокойную обстановку.

— И ты не придумала ничего лучше, чем обложить меня подушками? — слегка улыбаясь, спросил он.

— Ну, ты ведь говорил, как тебе нравятся мягкие вещи, — абсолютно так же улыбаясь, ответила аликорн.

— Так... и вечеринка. Мне стоит спуститься или что?

— После того, что случилось? Это выглядит плохой идеей.

— Забудь об этом. Не более чем эхо давно ушедших страданий. Я в норме. Теперь в норме.

— Не нужно себя заставлять. После произошедшего Пинки чувствует себя очень виноватой, и я прекрасно её понимаю. Но если ты решишь, что стоит её успокоить, я буду только за. Более того, там, кажется, пришли несколько пони, которых ты знаешь.

— Пони, которых я знаю? Ради звёзд, прошу, скажи, там же нету фестралов?

— Эм, да нет вроде бы. Два пегаса.

— Пегасы? Ох, похоже, мне нужно бежать! — уже начал подниматься Шторм.

— Эм, а ты ничего не забыл? — игривым тоном спросила Твайлайт. На это единорог лишь мысленно вздохнул и, прежде чем унестись вниз, поцеловал её в губы, стараясь сымитировать как можно больше нежности и романтичности.

Вечеринка была в самом разгаре, и пони веселились и общались друг с другом за кружками сидра.

— Мне так, так бесконечно жаль, прошу, прости меня! Клянусь, больше никаких вечеринок-сюрпризов! Я не думала, что ты поэтому не хочешь их! Прости, прости, прости! — вопила розовая пони, упавшая перед ним на пол.

— Всё в порядке, Пинки, пожалуйста, хватит. Ты привлекаешь слишком много внимания, — осторожно говорил единорог, видя, что все в помещении покосились на них.

— Так, ты не злишься?

— Нет, что ты. Каждый день через такое прохожу, уже привык, соврал он.

— Спасибо, спасибо, спасибо! Тогда я попытаюсь хоть как-то исправить эту вечеринку. Обещай, что повеселишься!

— Обязательно. А теперь извини, меня ждут одни пони, — после чего пони удалилась зажигать вечеринку, играя музыку на весьма странном наборе инструментов, соединённых воедино.

— Ну и шума же ты наделал, Грей Шторм, — произнёс подошедший коричневый пегас, казалось, не замечая непонимающий взгляд единорога.

— Должен признать, эта вечериночная пушка действительно достаточно громкая. Но потому мы и служим, чтобы пушки у пони оставались только вечериночные, не так ли? — продолжал он.

— Извините, а мы знакомы? — осторожно спросил Шторм, на что получил порцию смеха.

— Ещё как. Знал бы ты, чем наше знакомство, впрочем, закончилось, — с лёгкой печалью ответил пегас, поглядывая на кружку в копыте.

— А вот и вы, капитан. Уже встретились со Скай Блейдом? Честно говоря, я был удивлён, узнав, что вы на вечеринке. Вы обычно не любитель такого, но встреча была достаточно важна, чтобы мы заглянули к вам на огонёк, — без запинки сказал подошедший Файер Сансет.

— Скай Блейд? Так, это ты, тот о ком говорил Файер? Прости, я многое позабыл.

— В курсе, не волнуйся. Пойдём, сядем в тихий угол, нам столько нужно ещё вспомнить...

— То есть всё началось с резни в том лесу? — удивлённо говорил единорог, попивая местный сладкий напиток.

— Ага, если бы не дискордовы чейнджлинги, ничего бы не произошло, — с печалью ответил пегас.

— Ясно, ну, с другой стороны, что не убивает, делает сильнее, не так ли? — попытался весело выдавить из себя единорог, но, заметив по глазам собеседников, что это было лишним, решил попробовать расспросить о чём-то полезном для него.

— А вы не слышали, ну не знаю, про всякие тайные и секретные ордена, что играют роль спецслужб у нас? — начал он издалека.

— Ну, слухи ходят постоянно, но на то они и слухи, — спокойно ответил Файер. А вот второй пегас, кажется, задумался.

— Слушай, а ты ничего не знаешь про всякие культы? А то в последнее время такие слухи ходят, — вдруг спросил он.

— Культы? Ну, если между нами, я слышал что-то про солярный культ принцессы Селестии, но на то ведь они и слухи, да?

— Ладно, хватит. Я нашёл склады с оружием и символикой солнца. Он действительно существует, — резко вклинился другой пегас.

— Так это правда? — имитируя шок, спросил единорог.

— Верно, Скай Блейд тут не просто так. Это я его позвал, — пояснил Файер.

— А я уж думал, он решил навестить старого знакомого, — вяло ответил Шторм.

— Ну, извини. С моей работой это бывает тяжело. Работаю я правда без выходных, — спокойно отвечал Скай Блейд.

— И что же у тебя за работа такая, что ты культами интересуешься?

— Ну, помнишь, ты спрашивал про ордена? Ну так вот...

— Стоп, что? Только не говори, что ты из них?

— Не буду, но судя по твоим вопросам, ты и сам всё понял, скажем так, мое рвение заметили в нужном месте. Ты знаешь, пони, яро желающие быть героями и имеющие все навыки, порою получают возможность реализовать себя вдали от публичных глаз. Поэтому, когда Файер сказал, что ты смог найти что-то такое в нашей Эквестрии, я даже отнёсся со скепсисом.

— Но после первых моих доказательств скепсис у него как ветром смыло, — добавил красный пегас.

— Но проблема не в этом. Что-то происходит, Грей Шторм, что-то странное, — вернул диалог к прежнему руслу коричневый пегас.

— Странное?

— Верно. Дело в том, что помимо солярного культа, который смог найти ты, другой уже наш оперативник вышел на след другого.

— Ещё один культ? — не веря, спросил единорог.

— Верно, только этот уже полностью ему противоположный. Похоже, они поклоняются Найтмер. В последнее время что-то происходит: пони становятся слишком радикальными или даже фанатичными, будто что-то на них влияет, да и фестралы чувствуют странные вещи, зовущие их во снах. Не к добру это.

— Найтмеристы? Это что, какая-то расистская шутка?

— Нет, не как северяне. По-настоящему. И их действия слабо вяжутся с законом.

— Всё равно, трудно в это поверить. Кто в здравом уме будет Найтмер восхвалять? Звучит как бред.

— Понимаю, но, увы, похоже, это правда. И раз ты смог столького достичь самостоятельно, представь, что сможешь, вступи ты в наши ряды.

— Странное приглашение. Честно говоря, у меня есть сомнения, что я его приму. У меня столько дел...

— Конечно, но по твоему лицу я вижу, ты всё ещё не веришь в существование культа Найтмер, возможно из за твоей преданности Луне. Как насчёт убедиться? Ну скажем, поучаствовать в нашей операции по налёту на одно из их укрытий, которая должна начаться через несколько часов.

— Погоди, что? Какая операция?

— Мы смогли отследить одно из их убежищ недалеко от Кантерлота. Я бы сказал, в часу езды отсюда.

— Это... Ты знаешь, я, наверное, соглашусь.

— Я рад, что смог переубедить тебя. Скажу честно, я бы очень хотел, чтобы такой, как ты, нашёл своё место в наших рядах. Я вижу, через что тебе пришлось пройти, и что тебе тяжело жить в мирном обществе. А у нас только такие и есть. Думаю, ты хорошо там приживёшься и найдёшь своё место.

— Ага, обязательно, дружище.

— Я уже дал Файеру место встречи. Увидимся там через час, если хочешь присоединиться, — и с этими словами он покинул помещение.

— Итак... какого дискорда ты вообще творишь! — злобно выпалил единорог сидящему рядом пегасу.

— Что? По-вашему, когда я точно убедился в существовании культа, я должен был это проигнорировать? Я хотел привлечь кого-то кто мог бы нам помочь в случае чего, а он командир дивизии, и наш старый друг, откуда я знал что он занимается чем-то таким?

— Что мы говорили про "проникновение во все ветви власти"? А если они тоже культисты? Ты не подумал? Может, они специально выдумали этот найтмеритский культ, чтобы сбить тебя со следа!

— Ну, чисто гипотетически, если есть солнечный культ, должен быть и ночной, разве нет? А если они культисты, ну так даже лучше: втерёмся к ним в доверие и будем знать их планы изнутри.

— А ты знаешь, вот про втереться в доверие звучит надо сказать интересно, только вот ты возможно раскрыл информацию потенциальным предателям о том что об их существовании известно. Ладно, неважно. Надо отправляться на место встречи. Если окажется, что найтмеритский культ — это дело наших копыт...

— Ох, а вот об этом я не подумал. Что если они считают этим культом наши приготовления?

— Верно. Я лично прослежу за этой операцией. А ты же несись во дворец и предупреди Темпест Винд и Бипен, чтобы перепрятали всё наше оружие, документы и... ну, всё остальное. А сам достань мне компромат на чиновника, который курирует фонд помощи бедным, к моему возвращению, Брайт Флауер должна знать его. Это понадобится для следующего этапа плана.

— Хорошо, справлюсь. Будьте осторожны. Если эти ребята действительно культисты, это может быть ловушка.

— Забудь, я слишком крепок, чтобы умереть там.

Где-то в предместьях Кантерлота, в условленном месте, капитана ждала группа из пяти пони. Помимо одетого в блестящую и не очень современно выглядящую броню, схожую с гвардейской, Скай Блейда, там стоял салатового цвета пегас, практически полностью скрытый тёмным плащом, под которым, однако, виднелись меч и арбалет. Остальные трое также выглядели весьма эксцентрично: единорог в чрезмерно блестящем и раздражающе вычурном белом пиджаке со странными усиками; пони с бросающимися в глаза металлическими улучшениями, встроенными прямо в тело, что делало его похожим на киборга; и земнопони в странной одежде напоминающей киринскую с длинной косой, которая на конце была утыкана лезвиями, а на теле висела портупея с метательными ножами.

— Итак... в ваши, эм, ордена всегда набирают таких... необычных пони? — спросил Шторм, обращаясь к будто специально выбивающимся из окружающего мира фрикам.

— Ну, что-то вроде того, — ответил закованный в броню как рыцарь Скай Блейд.

— Я из "Рыцарей Филомины", — представилась одна из них в приветствии.

— А я просто маг, хороший маг, — скучающе сказал единорог.

— А ты... Ладно, я даже знать не хочу, — сказал Шторм, глядя на странного пони-киборга.

— Хватит, мы и так время зря тратим, — воскликнул пегас в плаще.

— А ты...

— Мы уже встречались. Я капитан дневной гвардии, Стилл Фанг, дискорд тебя побери.

— И... мы были друзьями?

— Я не думаю, что ты изменился, что бы с твоей памятью не произошло. Просто не путайся под копытами. Не знаю, зачем тебя сюда позвали, но я прикончу тебя при первом же намёке на проблемы с твоей стороны.

— Воу-воу, полегче, Стилл Фанг, — вмешался Скай Блейд. — Мы тут все на одной стороне.

— Ага, как скажешь. Пойдёмте уже к месту, — недовольно ответил пегас.

— Так, и как твоя? — спрашивал у идущего впереди капитана гвардии белый единорог, очевидно знающий его как минимум какое-то время.

— Ну, дочку растит, скоро, думаю, в себя придёт.

— Ух, ну надеюсь. После всего, через что она прошла...

— Не хочу об этом ничего слышать, — оборвал он.

Шторм же задумался о том как попытаться найти общий язык с этими безусловно важными для его истории пони.

— И вы, значит, из каких-то тайных орденов? И чем вы занимаетесь? — осторожно спросил он у ближайшего пони.

— Ну, в основном, всякие тайные самоубийственные секретные задания. Вон, Стилл Фанг вообще раньше за принцессой Твайлайт следил.

— Да ты что?

— Ага, знал бы ты, сколько раз она могла умереть, если бы он не устранял все угрозы на её пути, делая её приключения максимально безобидными. В одном только Кантерлоте кучу чейнджлингов порубил, только чтобы до неё и её подруг не добрались.

— Так, а из какого вы сами ордена, капитан?

— Какая разница? — недружелюбно ответил тот. — Они всё равно отличаются только названиями. У нас полтора десятка абсолютно бессмысленно дублирующих друг друга структур. Кто вообще это придумал?

— Ну, принцесса, полагаю? — на что пони лишь злобно хмыкнул.

— Вот и место, — вставил Скай Блейд, выходя к одному из неприметных складов. Склад, который к ужасу Грей Шторма действительно был одним из тех, которые они использовали, чтобы хранить оружие.

— Итак, — начал Стилл Фанг, — каждый заходит со своей стороны и прочёсывает помещение, устраняя охранников. Если найдёте пленного для допроса, смело тащите с собой. Ищем любые улики, чтобы получить больше данных об этом заговоре.

— Простите, — прервал его Грей Шторм, — а чем мне вообще сражаться? Я даже свой меч не прихватил, — на что пегас устало вздохнул. Белый единорог же что-то сколдовал своим рогом, и в воздухе материализовалась странного вида винтовка соединенная с какими-то кристаллами.

— Прошу, — без эмоций ответил он, протягивая оружие.

— Это?

— Магическая винтовка "Луна Нова". Только прототип. Ещё не вышла в серию. Имеет несколько заклинаний, но вы, как единорог, можете раскрыть её полный потенциал. Она усиливает любую вашу магию, которую вы через неё можете использовать.

— Это... выглядит достаточно круто, только и произнес собеседник.

Не теряя времени, каждый пони направился к своему входу на склад. Грей Шторм в свою очередь панически думал, как выйти из ситуации.

Ворвавшись со своего входа, он побежал к охране, состоящей из не слишком умных культистов.

— О, капитан! — выкрикнул один из них при его виде, учитывая что похоже Найтмер позаботилась что бы каждый культист знал его чуть ли не в лицо.

— Заткнитесь, живо! Нужно уничтожить улики, немедле... — Его прервал взрыв, раздавшийся где-то сбоку из другой части склада. Охранники оживились и вскинули винтовки. Устало вздохнув, единорог побежал вперёд, мимо них, в глубь склада.

— Осторожно, с боку! — услышал он крик Скай Блейда. Оглянувшись, он увидел, как на него непонимающе пялятся ещё несколько культистов. Закатив глаза, он вскинул винтовку и двумя выстрелами пустил разрушительные заклинания, которые покрыли внутренностями сторонников Найтмер всю стену позади них. Везде царил хаос. Среди стеллажей с оружием носились культисты, сражаясь с оперативниками ордена, убивающими их до абсурда легко.

В этом хаосе, однако, один серый единорог, выглядящий на фоне этих странных героев ещё вполне нормально, пронёсся мимо очередного культиста, упавшего от арбалетного болта, пущенного капитаном гвардии, было очевидно что в данном сражении ничью сторону занять он не мог, да и не хотел предпочитая смыться в хаосе боя.

— Живее! Ты! Задержите их! Мне нужно в техническое помещение! — выкрикнул он убежав достаточно далеко от боя в другую часть склада вычурно выглядевшему командиру культистов, представляющему из себя единорога, одетого в фиолетовую мантию и с остроконечной шапкой на голове, в окружении не менее причудливо одетых в чёрные мантии пони-охранников.

— Конечно, мы сделаем всё, мой капитан! — ответил маг пустым голосом и неторопливо в сопровождении своих сподвижников отправился прямо в гущу боя.

— Вы думаете, что сможете победить приспешников ночи !? — грозно кричал голос где-то за спиной улепётывающего в глубины склада единорога. Он же, вместо того чтобы обращать внимание на, возможно, эпичное сражение группы героев против тёмного мага и его приспешников в центре склада, судорожно сжигал документы в техническом помещении.

— Какого? Почему эти идиоты вообще так склонны к ведению бухгалтерии? Неужели это единственный способ вести учёт такого количества патронов и оружия? Накладные, справка о приёме... благодарственное письмо Темпест Винд? Отчеты о количестве обученных рекрутов? Жалобы на меня в профсоюз? Откуда у них вообще профсоюз? Дискордовы коммунисты с их рабочей грамотностью! — убедившись, что уничтожил всё, что представляло хоть какую-то ценность, он со спокойной душой возвращался назад. Спокойствие, тем не менее, опять исчезло, когда он увидел, что группа пони подходит к раненому, валяющемуся на земле магу в окружении его мёртвых приспешников. Паникующий разум действовал автоматически. Вспомнив, что они на складе оружия, он поджёг рогом ближайший ящик боеприпасов стремясь как скрыть все потенциальные оставшиеся улики, так и не дать оперативникам взять пленного.

— Бегите! Они подожгли склад! Тут всё взлетит на воздух! — успел только выкрикнуть он, убегая из уже объятой пожаром секции. Пони среагировали моментально, однако Стилл Фанг не торопился уходить.

— Мы должны забрать их лидера, у него может быть информация!

— Нет времени, ты не вынесешь его вовремя!

— Нет, я... — договорить он не успел, когда прямо в него полетел огненный шар от пришедшего в себя, но всё ещё лежащего на полу мага.

Реагируя моментально, Шторм выстрелил в мага, убивая его и смешивая его внутренности с полом.

— Ты! Ты же в курсе, что у этой штуки есть режим оглушения! — Грей Шторм, не слушая его, уже телепортировался из горящего склада, ровно за секунд пять до того, как он оглушительно взорвался, поднимая шума на весь Кантерлот.

— Ох, это привлечёт внимание! — воскликнул Грей Шторм.

— Забудь, скажем, селитра взорвалась или что-то такое, одним словом несчастный случай, — ответил подошедший к нему Скай Блейд, когда они были уже достаточно далеко.

— Да? Вы это скрываете от пони?

— Незачем им знать, поверь мне.

— Ага, как скажешь. Жаль, никаких улик не достали.

— Но ты как минимум увидел, насколько всё серьёзно.

— Да, знаешь, я, пожалуй, приму твоё предложение, но я вроде бы капитан гвардии...

— Так же как и Стилл Фанг, а я вообще полковник. Не волнуйся, эта работа хорошо совмещается с основной. Если возникнет в тебе нужда, я свяжусь. Я рад, что ты теперь с нами.

— Ну и жуть. Вяло сказал Шторм.

— Сам знаю, поэтому мы и нужны, не представляю что в голове у этих пони, стремящихся нести нам только ужас и террор, но я не позволю никому из них одержать верх! Сурово произнес Скай Блейд.

— Ага, а что, к слову, с тем капитаном?

— Я жив, вот что! — вскрикнул обожжённый пегас с обрывками плаща из одежды.

— Вы выглядите, надо сказать, ужасно, — осторожно сказал Скай Блейд.

— Ты! Ты мог меня телепортировать с собою! И зачем ты убил лидера культа? Где ты был во время битвы с ним? Я тебя вообще не видел!

— Ну, я убивал культистов, как и вы... да! — ответил, насколько мог твёрдым голосом, Грей Шторм.

— Капитан, при всём уважении, ваши претензии выглядят натянутыми, — вмешался Скай Блейд.

— Хмм, я буду следить за тобою, Грей Шторм, — злобно прорычал пегас перед тем, как уйти к остальным.

— Ну и тип, конечно.

— Поверь, не сильно от тебя далеко ушёл, — с улыбкой сказал Скай Блейд.

— В любом случае, похоже, теперь у нас много работы, не так ли? — добавил он, на что единорог лишь устало вздохнул, предвкушая будущие проблемы.

Во дворце усталого единорога уже ждал Файер со странной папкой в копытах.

— Дискорд! Знал бы ты, как я утомился. Сначала вечеринка, затем этот рейд на культ... Сплошной стресс.

— Сочувствую. Так что нашли?

— Поверь, ничего стоящего внимания.

— Что будет, если они снова нагрянут ко мне? — слегка испуганно спросил пегас.

— Ну, до сих пор неясно, являются ли они культистами. Не говори им ничего важного, полностью изменим документооборот, перепрячем все схроны с нашим оружием, скроем, одним словом, все следы. И, конечно, ничего не докладывай наверх. И самое главное, верь мне и только мне, Файер.

— Ага, как скажете. Но, возвращаясь к тому, что вы просили, я накопал все, что мог, и надо сказать, личность весьма странная...

— К сути! — прервал его единорог.

— Кэррот Стик, бюрократ. Практически не светился в коррупции, что уже само по себе привлекает внимание. Отлучается раз в несколько месяцев по каким-то своим делам. Всё.

— Кэррот Стик... Ну и имя. Ладно, этого хватит, чтобы надавить на него. Дай мне папку и можешь быть свободен. Дальше я сам.

Шатаясь по залам лунного двора, он был рад найти, наконец, красного фестрала, подходящего под описание, сидящего в своем кабинете в офисе.

— Капитан Грей Шторм! — вскрикнул тот с нотками испуга, когда единорог зашел к нему.

— Вы, я полагаю, Кэррот Стик? — холодно начал единорог.

— Вы не помните меня? — спросил фестрал, явно демонстрируя облегчение.

— Не особо, а что?

— Да нет, всё более чем в порядке. Могу я узнать, зачем вы пришли ко мне?

— Ну, во-первых, вот, — Грей Шторм кинул папку на стол. Папка содержала все отчеты о его постоянных отгулах раз в несколько месяцев.

— Э-это? — нервно произнес фестрал, просматривая папку.

— Данные обо всех твоих отгулах в одно и то же время. А если сложить с тем, что ты не замешан в каких-то коррупционных делах, сомнений не остается.

— Д-да?

— Именно. Ты берешь взятки! — громко обвинил его Шторм.

— Что? — произнес фестрал уже без какого-либо страха.

— Не бывает чиновника в Кантерлоте, который бы не был замешан в коррупции. Из чего я делаю вывод, что ты просто берешь взятки раз в несколько месяцев, тщательно это скрывая. Не знаю, зачем тебе это, но твоя махинация вышла наружу!

— Ну, вы меня раскусили, капитан, — спокойно ответил фестрал.

— Вот именно. А потому ты будешь делать то, что я говорю!

— И что же вы хотите? — слегка удивленно спросил собеседник.

— Деньги! Или наоборот, чтобы деньги по программе борьбы с бедностью, которую ты курируешь, шли куда надо, а не текли в твои карманы. Зависит от того, как в какой месяц я решу! — гордо произнес единорог.

— Это то, что вам нужно? Ну, ладно. Честно говоря, я не вижу преград для этого, — всё так же спокойно говорил фестрал.

— И никому, повторюсь, никому об этом не говори. Ты понял меня, фестрал?

— Конечно. Я сделаю всё, капитан, чтобы вы не раскрыли мою ужасающую коррупционную схему, — уже даже скучающим голосом отвечал чиновник.

— Я рад, что мы нашли взаимопонимание. Не подведи меня, Кэррот Стик, — и после этих твердых слов он удалился, довольный успехом. Впрочем уже надеясь вернуться в свое жилье ради того что бы получить заслуженный отдых, его внезапно остановили несколько ночных гвардейцев.

— Принцесса Луна хочет видеть вас, капитан, — произнес один из гвардейцев. Грей Шторм лишь вздохнул. Он мог бы испугаться или обрадоваться, но прошедший день уже высосал из него все силы, отведенные на переживания, в конце концов что бы его обвинить в заговоре и арестовать не нужно вызывать его лично. Отправившись к покоям принцессы, он припомнил, что никогда не бывал там даже близко и был вынужден уточнять у слуг дорогу. Наконец, найдя огромную дверь в ночной части дворца, он сделал глубокий вдох и постучался.

— К-кто там? — послышался неуверенный голос принцессы.

— Капитан Грей Шторм, по вашему вызову прибыл! — гордо отчеканил единорог, стоя у двери.

— Конечно, входите живее! — обеспокоенно отозвалась принцесса. Открывая тяжелую дверь телекинезом, единорог осторожно ступил в гигантскую комнату с роскошной меблировкой и самой мягкой кроватью, которую он когда-либо видел. На кровати лежала принцесса, и, судя по бутылке вина рядом, она уже успела начать расслабляться после тяжелого рабочего дня. Обычно рабочим временем для нее была ночь, поэтому он почти не встречался с ней, предпочитая роль инициативного капитана гвардии. Хотя ему не нравилось быть интриганом, верность Найтмер требовала гибкости. Однако сейчас его больше волновало состояние принцессы.

— Принцесса, вы что, пьяны? — спросил он, глядя на печально лежащую среди свитков и бутылки Луну.

— Я просто хотела хоть немного сбросить напряжение. Они все так и ждали возможности за что-то уцепиться. Как сестра вообще так живет? Эти вспышки камер, бесконечные неудобные вопросы... Какая же я дура, просто последняя дура. Думала, что у меня всё получится! — едва всхлипывая, говорила она печальным голосом.

— Простите, но так уж вышло, что я не слежу за последними событиями. Что-то случилось, принцесса? — аккуратно спросил он, сделав шаг назад от явно не самого трезвого аликорна.

— Да! Я хотела помочь всем, помочь фестралам, чтобы все были счастливы! Разве это настоящая дружба? Почему они их так боятся?

— Что вы сделали, принцесса? — всё таким же осторожным тоном продолжал он.

— Я, как советовала сестра, пошла к пони. Но видя эту толпу, толпу, что пожирает каждое моё слово, это был ужас. Когда они начали засыпать меня провокационными вопросами, всё, что я смогла сделать — это пообещать дурацкий референдум по провозглашению фестралов четвёртым племенем и наделению их всяческими свободами!

— Ну, так это же хорошо, разве нет?

— Хорошо? Я принцесса! Я могла просто издать указ, никого не спрашивая! А по глупости своей подписала моих маленьких пони на этот дурацкий плебисцит, от судьбы которого будет зависеть судьба моих подданных!

— Ну, с другой стороны, это придаст легитимности этому решению, разве нет?

— А если пони не согласятся? Судьба целого народа зависит от этого референдума.

— Ну так, убедите их, ваше высочество. Я полагаю, в случае успеха никто не посмеет усомниться в вашей власти и популярности, и вы, преодолев свои страхи, сможете стать полноценным диархом!

— Страхи? — с нотками недовольства в голосе вскликнула она.

— Госпожа, при всем уважении, ваша боязнь публики очевидна, пожалуй, всем.

— Какая же я глупая... — вновь поникнув головой и переходя на плач, говорила Луна.

— Ну, вы явно преувеличиваете. Я хочу сказать, вы достаточно популярны в обществе уже сейчас. Просто вам нужно стать более открытой.

— Популярна? — неверя спросила Луна.

— Конечно, вы невероятно красива, как и ваша ночь. Пони уважают и ценят вас! — продолжал мотивировать единорог.

— Я красива? — переспросила она уже более уверенным голосом.

— Ну, да, пожалуй, вы действительно красивы. Думаю, тут играет роль, что в отличие от сестры, вы не едите столько мучного, — задумчиво произнес единорог, почесав подбородок, на что Луна ответила звонким смехом.

— Ну, я вижу, вам уже лучше. Поэтому я бы... — он уже собирался уходить, наслаждаться заслуженным небольшим отдыхом в своей тяжелой жизни лидера заговорщиков, капитана гвардии и особенного пони для одного раздражающего аликорна.

— Стойте! — достаточно резко сказала принцесса уже уходящему единорогу.

— Что такое, принцесса? Вы, полагаю, хотели услышать мнение вашего подчиненного, вы его услышали, разве нет? — устало спросил Грей Шторм.

— Прошу вас, останьтесь. Мне нужно ещё кое-что обсудить с вами. Побудьте тут со мной, — нервно говорила аликорн. На что единорог лишь вздохнул, ожидая слушать это плаксивое нытье ещё всю ночь, но всё же покорно исполнил долг и сел на ближайший к кровати стул, явно слишком большой для него.

— Я весь ваш, принцесса, — произнес он, сидя перед кроватью. Принцесса уже встала с неё и отправилась копаться в ближайшем комоде.

— Скажите, а вы когда-то оказывались в ситуациях, когда от вашего решения зависят судьбы тысяч, а то и миллионов пони? — спросила она уже более бодрым голосом. Мельком взглянув на лицо единорога, сама же и ответила: — Простите, я слегка забыла вашу биографию.

— Да, я и сам, если честно, её подзабыл, — со смешком ответил он. К этому моменту принцесса уже вернулась с новой бутылкой.

— Вы часто пьёте? — спросила она, на удивление безразличным голосом.

— Ну, раньше, пожалуй, часто. Но в какой-то момент это поменялось, — задумчиво ответил он.

— И что же поменялось? — спросила она, открывая бутылку телекинезом.

— Появилась цель, которая не даёт мне надолго предаться унынию и пожирает всё моё время, — безинтересно ответил единорог. Принцесса протянула ему бокал с вином.

— Пожалуйста, разделите сегодняшний вечер со мной. Вы единственный, кто не пытается передо мной лизоблюдствовать и говорит мне всё прямо. Я ценю вашу компанию.

— Пить? — сомневался Грей Шторм. С другой стороны, после всего произошедшего он же заслужил отдых? Всего один небольшой отдых. Ему потребуются силы для решения новых проблем, таких как гончие Селестии, идущие по его следу. Поэтому после минутного тяжёлого размышления он впервые за долгое время решился взять в копыта алкоголь.

— Так и быть, принцесса. Полагаю, небольшой перерыв я заслужил, — вяло ответил он, принимая бокал.

— Все мы заслужили, — ответила она, наполняя второй бокал.

— Так, и что конкретно вас так пугает? — спросил он, опустошив половину бокала одним глотком.

— Пони. После всего прошлого я помню, когда вернулась и ещё была Найтмер Мун, как меня боялись. Когда я впервые показалась за пределами дворца, я стала монстром в глазах пони. И хоть все говорят, что это в прошлом, страх снова оказаться для них этим монстром гложет меня изнутри, — говорила она, опустошая свой бокал.

— Вы преувеличиваете, говоря, что вас все боялись. Думаю, даже в облике Найтмер Мун у вас нашлись бы поклонники, — говорил единорог, прежде чем опустошить свой бокал окончательно.

— Правда? Ах, простите, я и забываю порой, откуда вы. Трагедия вашего народа — ещё одна из многих, что на моей совести. Простите меня, мне так жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь, защитить, направить вас...

— Принцесса, вы не сможете защитить всех, как бы ни старались. Мир — суровое, я бы даже сказал ужасное место. Я знаю это по своему опыту, — говорил единорог, попивая уже второй бокал, который снова наполнила принцесса.

— Поверьте, я знаю это лучше, чем кто-либо. Я помню наше прошлое. Честно говоря, надеюсь, вам никогда не придётся пережить подобный ужас. Впрочем, были у него и немногочисленные хорошие стороны, — задумчиво говорила принцесса, попивая вино.

— Я лил кровь во многих местах, видел вещи, которые с трудом покинут мой разум. Моя личность искалечена. Во снах от которых не сможете избавить даже вы, я вижу жуткие пейзажи минувших сражений, тихо звенящие ордена, висящие на мёртвом теле, окопы, ставшие могилами, деревья, ставшие могильными камнями, тех, для кого война стала и домом, и последним прибежищем, тех, кто навсегда ушёл на фронт. Если бы не одна вещь, я бы навсегда уснул крепким солдатским сном. Даже не умер бы физически — моё сознание просто окончательно сломалось бы от увиденного. Правда в том, что мы все не больше чем дергающиеся, бегающие и вопящие тушки, пока пули не прикажут нам молчать и лежать в холодной земле среди мёртвого камня, забытые, погребённые неизвестные солдаты, оставившие миру лишь застывшую в ужасе гримасу.

— Неужели вы прошли через такой ужас и уцелели? Что же держит вас в здравом рассудке после этого? — спросила она.

— Одна вещь, всего одна. Когда я получу её, моя жизнь станет такой, какой я могу только мечтать.

— И что же произойдёт?

— Больше не будет боли... — произнёс уже клонящийся в сон единорог.

— Простите меня. Если бы не я...

— Не важно, принцесса, в чём вы себя вините. В вас есть то, чему я всегда буду безвозмездно предан, то, от чего я не отступлю, даже если холод будет перегрызать мне горло, а жар выжигать внутренности.

— Правда? — слегка удивлённо ответила аликорн.

— Чистейшая, — не соврал единорог.

— Знаете, по вашим взглядам на мир и по словам вы напоминаете мне одного старого... знакомого.

— Почту за честь, — произнёс почти засыпающий единорог. Аликорн, видя, что её собеседник уже почти ушёл в мир снов прямо на стуле, поспешила расшевелить его тряся за плечо копытом.

— Послушайте, я знаю, всё знаю, всё, что вы скрываете! Хотя и не могу винить вас после всего, через что прошли ваши разум и тело.

— Что? — чуть не вскочил уже почти уснувший единорог.

— Вы знаете? Что вы знаете? Я... ничего...

— Успокойтесь, прошу вас. Я не хотела заставить вас так нервничать, хоть и полагала, что этим всё закончится.

— Да? А что именно вы знаете, принцесса? — осторожно спросил единорог.

— Ну... — начала она, переходя на совсем тихий голос, — я знаю, что вы испытываете абсолютную, дикую и даже достаточно странную любовь ко мне, — чуть не прошептала она.

Шторм, конечно, ожидал, что его обвинят в заговоре против страны и покушении на Луну, но это звучало достаточно странно, или даже абсурдно. Принцесса, конечно, была невероятно красива, но в его голове сидел другой аликорн. Впрочем он все таки вспомнил слова Найтмер о том, что Луна и она одно целое, и осознал всё неудобство сложившейся ситуации. Однако аликорн продолжала игнорировать его ступор.

— В конце концов, я ведь маг разума. Меня искренне поражало ваше хладнокровие и контроль своих эмоций, мой капитан, учитывая, что, похоже, вы бы бросились прямо в мои объятия, игнорируя окружающий мир, каждый раз, когда мы виделись.

— Ч-чего? Я уверяю, вышло недо... — начал Грей Шторм, пытаясь оправдаться, но принцесса перебила его.

— Я... я думаю, что в каком-то смысле могу ответить вам взаимностью, вы всегда были абсолютно преданным и верным мне, — всё так же тихо сказала Луна.

— Что? — только и сумел вымолвить он, ошеломлённый.

— Конечно, я вряд ли смогу вступить с вами в полноценные отношения, вы не бессмертны, как я, и когда вы умрете, я лишь встречу немыслимую муку, но я бы могла... уменьшить вашу боль...

Единорог, абсолютно не ожидавший такого поворота событий, особенно учитывая выпитый алкоголь и состояние принцессы, был слишком шокирован. Мысли его метались, он пытался понять, можно ли Луну считать Найтмер или нет. В этом смятении он даже не заметил, как аликорн наклонилась и поцеловала его прямо в губы. Оцепеневший от неожиданности и под действием алкоголя, он окончательно провалился в сон в этих крайне странных обстоятельствах.

21 - Юго-восток

Очнувшись, потирая голову, капитан Грей Шторм пытался понять, где он и что вчера произошло. Осмотревшись, с ужасом обнаружил, что находится в покоях принцессы. Попытавшись встать с кровати и проигнорировав странные вопросы в голове, он чуть не упал на пол, запутавшись в огромном одеяле.

— Капитан! — окликнул его знакомый голос, который он боялся услышать больше всего. Тупо повернув взгляд, он уставился на печально смотрящую на него принцессу, судя по всему только вернувшуюся в покои и наблюдающую его паническую попытку покинуть это место, абсолютно не понимая, что делать и как реагировать в текущей ситуации. К аликорнам, за исключением одного, который смог достаточно плотно въесться в его мозг, он всё ещё относился со страхом и благоговением, которое отсутствовало, пожалуй, только перед не слишком смышлёной Твайлайт Спаркл. В остальном, хоть он и мог вполне нормально общаться с ними как с обычными пони, и более того даже ненавидеть, как Селестию, которую он уже начинал винить буквально во всём, даже мысль о том, чтобы перейти на что-то более близкое, казалась донельзя неправильной и пугающей. В те немногие моменты, когда он об этом задумывался, он лишь мог отдать должное Шайнинг Армору, при всей нелюбви к нему, за то, что он сумел сойтись с одним из этих превышающих пони по размеру магических существ. Текущая ситуация, когда он вспоминал о произошедшем, вгоняла его в панику, так же как и то, что принцесса Луна видела все его мысли, даже те, что направлены на Найтмер.

— Принцесса, я... Простите, мы, мы же ниче... — тараторил он, не скрывая испуга. Общественные и моральные последствия ночи, проведённой в постели с аликорном, а также страх раскрытия его планов, казались ему ужасными.

— Нет, не волнуйтесь, ничего не было, — грустно и снисходительно ответила она. — Вы уснули прямо во время поцелуя, похоже, запаниковав. Я не могла вас будить, а для сна, в который можно было бы зайти, вы были слишком уставшими. Я не стала бы мешать вашему отдыху, простите, я забыла, насколько вы сильно отдаёте себя работе.

— Так, а произошедшее...

— Было ошибкой, моей ошибкой. Я по глупости выпила слишком много, расслабилась и забыла, как пони воспринимают аликорнов. Мне действительно льстит, что вы думаете обо мне, и я рада иметь такого ярого... поклонника, но, увы, я забыла, что вы всего лишь пони, который никогда не сможет воспринять аликорна как равного, как нечто большее, чем правителя и принцессу.

— Ну, я...

— Поверьте, я всё понимаю. Мне глубоко жаль, что я не смогла удержать себя под контролем и заставила вас переживать. Давайте просто забудем об этом случае.

Шторм, однако, забывать не собирался. В уже окончательно прояснившейся голове складывались пазлы: чтобы спасти Найтмер, он должен навредить Луне, искалечить её, нанести такой удар, чтобы от боли и злости она сама приняла свою тьму. С учётом сложившейся ситуации, лучшего способа приблизиться к принцессе не найти. Конечно, возникнут проблемы совмещения этого с задачами по ликвидации угрозы от Твайлайт Спаркл, но она настолько наивна, что водить за нос обеих не составит труда. Луна, однако, не глупый ребёнок, прожила неизвестно сколько и умеет читать эмоции. С ней потребуется быть осторожным, очень осторожным, но разве риск того не стоит? Лучше возможности в любом случае не представиться. Собрав все свои силы и мысленно помолившись Найтмер, он попытался перехватить инициативу, преодолевая естественный страх пони перед аликорном.

— Принцесса! Вы не правы!

— Ч-что? — удивлённо спросила Луна, выгнув бровь.

— Я, возможно, действительно испытываю трепет перед вами, как перед аликорном, но это не значит, — робко продолжал он, стараясь сделать голос как можно более решительным, — что я могу отказаться от своих чувств!

— Что? Вы, вы всё ещё хотите попробовать сблизиться со мной, несмотря на разницу между нами? — неверяще спросила она.

— Это, пожалуй, будет не слишком просто, и мне потребуется время, чтобы привыкнуть, но я считаю, что это более чем возможно, если вы, конечно, готовы ответить взаимностью, — осторожно подбирая слова и молясь, чтобы она не почуяла его вероломства, продолжал он.

— Я впечатлена, — уже удивлённым голосом сказала она. — Вы, даже после того как я почти силой навязала вам свою компанию и заставила пройти через такой шок, не держите на меня зла. Я, возможно, действительно готова попробовать это.

— Ну, как я могу держать зло на ту, за которую я обязан отдать жизнь, и, ну, вы сами знаете мои чувства к вам, — уже более ровным голосом говорил он.

— Ваши слова так чисты. Я рада вашей решимости, однако, боюсь, остальным будет тяжело понять.

— Тогда давайте пока не будем афишировать это. Я просто буду очень, очень верным капитаном гвардии, сопровождающим вас, когда будет в том нужда.

— Я с радостью приму ваше предложение, мой капитан, — ответила она с улыбкой.

К счастью, обошлось без новых поцелуев. Хотя единорогу они не были неприятны, учитывая, что Луна целовалась лучше, чем фиолетовая, даже такие невинные жесты от сосуда Найтмер, как он её видел, слишком сильно влияли на его эмоции, сбивая мысли и погружая разум в хаос. Если к Твайлайт он ничего не испытывал, и все действия были рутиной и необходимостью, то Луна… Он не мог любить её конкретно, особенно учитывая, что она противопоставлялась Найтмер, но она, несмотря на свою слабость, нерешительность, порой глупость или импульсивность, всё ещё была, пусть и на совсем маленькую часть, Найтмер. Пока сама Найтмер была запечатана в глубинах её разума, отношение к Луне было особым — не любовь, но скорее почтение или даже определённого рода преклонение перед частичкой величия и красоты той, кто действительно сумел навсегда запечатлеть свой образ в его сознании, впрочем что бы выпустить ее наружу, придется жестоко разбить этот сосуд без малейших сомнений или сожалений.

— ...так вот, он значит её изнасиловал, но не изнасиловал, вообще она сама этого хотела, но потом они стали встречаться, она забеременела, чуть не умерла из-за каких-то неназванных осложнений, и чтобы спасти её Селестия использовала заклинание, но оно стёрло ей память, и она забыла про дочку и про отношения, из-за чего он пытался всё исправить но лишь отпугнул её... — бубнила идущая рядом с Штормом пони, рассказывая очередную дворцовую любовную байку, представляющую собой смесь небылицы с небольшими вкраплениями правды, пока единорог обдумывал недавние события и новые обязанности.

— Эй, ты слушаешь? — одёрнула его Брайт.

— А? Да, да, капитан Стилл Фанг — тот ещё урод, я так и понял, — отмахнулся он, продолжая не особо вникать в диалог.

— Что? Нет, ну то есть да, но когда она утратила память, шокированная словами капитана, она решила перевестись к Блюбладу, а уже он...

— Брайт, — прервал её Шторм, стараясь перевести диалог в более полезное русло и надеясь решить проблему с идущими по их следам ищейками, которые, на его взгляд, становились главной угрозой заговора.

— Да? — радостно спросила пони.

— Могу я поручить тебе одно очень, очень важное задание?

— Разве не для этого мы с тобой и общаемся, милый?

— Эх, ну, не совсем конечно. В любом случае, это очень важно, я бы даже сказал секретно.

— Я вся во внимании! — ответила пони, наигранно отдавая что-то похожее на воинское приветствие.

— Послушай, тут такое дело, что, ну скажем так, я не могу, точнее даже не так, не хочу контактировать с офицерами ночной гвардии Темпест Винд и Бипен, — говорил он загадочным тоном. Хоть орден и формально принял его к себе, он крайне опасался слежки, до такой степени, что предпочёл бы сократить встречи со всеми соратниками, кроме Файера, вне безопасных мест.

— Только не говорите, что по какому-то странному хитросплетению событий вы заделали им обоим жеребят и теперь боитесь ответственности! — чуть не вскричала пони, неясно от чего: от возмущения или радости от очередной любовной интриги во дворце.

— Звёзд ради, Брайт, тебе нужно меньше слушать, что говорят местные! Хоть какие-то грани надо иметь! — взъелся на неё единорог, явно не ожидавший настолько странного предположения.

— Прости, прости, я не буду честно, но в чём же тогда дело? — не унималась пони.

— Хм, ну, вообще в ночном дворе это что-то вроде учений. Нет, игры, да, игры, считай, имитация разведывательной деятельности, конспирация и всё такое. Поэтому, к слову, никто из других офицеров тебе об этом и не скажет, секретность, понимать надо, — сочинял на ходу ложь единорог.

— Ух, я так обожаю книги про секретных агентов, прямо как в последней книге Дэринг Ду! Про неё и призрачного чейнджлинга!

— Я рад, что ты полна энтузиазма, однако прошу, повторяюсь, очень прошу, даже не думай вскрывать эти письма, ты поняла меня? — говорил он с твёрдостью, но без намёка на негатив.

— Можете рассчитывать на меня, агент Шторм! — вскинув ещё раз копыто в воинском приветствии, произнесла пони.

— Рад слышать, дорогая моя. И в качестве первого, так сказать, проверочного задания, не могла бы ты отнести им это? — протянул он заранее подготовленный конверт, содержащий призыв встретиться в убежище.

— Легче лёгкого! — и с этими словами молодая пони унеслась куда-то в сторону ночного двора. Глядя ей вслед, он услышал чей-то показательный кашель.

— Вижу, ты не так плох, раз уже смог найти себе кобылку, — с радостью произнёс подошедший полковник Скай Блейд.

— Ты? Какими судьбами во дворце?

— Ну, как же, как минимум проведываю нашего нового оперативника, и вижу, что не зря. Я-то думал, ты хуже приживёшься в мирном обществе.

— Ты ведь не ради этого пришёл. Хотел бы ты поболтать со старым другом, сделал бы это давно, — с улыбкой ответил единорог.

— Верно, — уже более серьёзным тоном ответил Скай Блейд. — Дело в том, что нас ждёт новая вылазка, и я бы хотел, чтобы ты тоже в ней поучаствовал.

— Уже? Да мы буквально недавно целый склад культистов накрыли, — слегка испуганно ответил Шторм, прикидывая, какое ещё из их укрытий могли обнаружить.

— Понимаю, но ты сам видел, насколько ужасна ситуация. На этот раз всё серьёзно, враги короны закрепились в южных джунглях.

— Южных джунглях? — удивлённо спросил единорог, вспоминая, что у них не было там ни одного актива.

— Верно. Честно говоря, пока что меня смущает, что мы не знаем источник этого культа, но до этого момента единственное, что мы можем — собирать информацию и уничтожать их ячейки.

— Ухх, а капитан Стилл Фанг там будет? — нервно спросил собеседник.

— Нет, можешь не беспокоиться. Он решил взять отпуск по семейным обстоятельствам. Веришь ли, уже второго ребёнка растит.

— Вот же плодовитые нынче пошли пони, — ворчливо ответил единорог.

— А ты всё так же холост? Или тебя и ту кобылку действительно что-то связывает? — ухмыляясь, сказал пегас.

— Поверь мне, то, что меня с ней что-то связывает, это так, но не более. В любом случае, когда мероприятие?

— Через несколько дней. Путь не близкий, поэтому подготовься как следует.

— Чую, добром это не кончится.

— Как и всегда, брат, как и всегда...

— Ох, здравствуйте, Шторм! — послышался третий голос. Оглянувшись, пони увидели стоящую перед ними белую единорожку.

— Мадам? — учтиво спросил Скай Блейд.

— Рарити, приятно познакомиться, я... подруга капитана.

— Ох, правда, похоже, он многое мне не рассказывал, раз дружит с такими прекрасными кобылами, — произнес пегас, делая очередную непередаваемую ухмылку единорогу.

— Ага, ты вот мне тоже, до поры до времени, многое не рассказывал, — устало ответил тот.

— В любом случае, мы закончили, не буду вам мешать, — и с этими словами пегас удалился.

— Какой галантный жеребец, прямо рыцарь, сошедший со страниц сказок, — удивлённо проговорила единорожка вслед уже скрывшемуся пегасу.

— Знала бы ты, насколько это правда, — устало пробубнил про себя Шторм, а потом, подняв взгляд на Рарити, спросил уже более внятно: — Так, а что ты тут забыла? То есть, я, конечно, тебе всегда рад, да и Твайлайт теперь чуть ли не всё время во дворце, хоть и редко покидает библиотеку да лабораторию, но всё же, обычно тебя тут не увидишь.

— Рада, что ты спросил, дорогой. Представляешь, принцесса Луна хочет помочь фестралам помириться с пони, стать вновь частью единого общества. Что может быть лучше? — лучезарно вскинув гриву, говорила она.

— Действительно, но это не сильно, знаешь ли, отвечает на мой вопрос.

— Дело в том, что после стольких лет на луне ей порою тяжело найти общий язык с пони. И, веришь ли, она попросила носителей элементов гармонии о помощи. И угадай что? Карта выбрала меня! Как я могу упустить возможность вновь оказаться в этом галантном, элитном месте и не показать свои блистательные наряды, и конечно, по ходу дела, помочь принцессе спасти бедных фестралов! — не скрывая радости, говорила единорожка.

— Ага, место это, конечно, галантное, не то слово, — с пренебрежением говорил Шторм. — Но если принцесса Луна выбрала тебя, то похоже нам придётся много видеться, по... определённым причинам. Кажется, я теперь должен буду постоянно вертеться неподалёку от неё всё свободное от заданий время.

— О, это же великолепно! Нам ведь так и не представилась возможность как следует пообщаться с глазу на глаз. Знаешь, мне всегда было интересно, что ты за личность, раз так приглянулся моей подруге, — с нескрываемым интересом говорила собеседница.

— Ну, что я за личность, боюсь, даже она до конца не знает. Однако, могу я узнать, разве ты разбираешься в современных технологиях агитации, что решила помочь принцессе?

— Ну, это конечно не политическая агитация, — задумчиво почесав подбородок, отвечала Рарити, — но я отлично понимаю, как разлетается информация, как её подавать, какая попадёт на первые полосы, а какая нет. Иначе бы я не успевала следить за течением моды и держать на плаву мою сеть бутиков.

— Звучит, честно говоря, не очень убедительно.

— Не волнуйся, дорогуша, я более чем разбираюсь в агрессивной рекламе. Если потребуется, я даже устрою показы мод только с целью агитировать на них за принятие закона!

— Я рад, что у нашей принцессы есть такая преданная подруга. Я, знаешь ли, и сам заинтересован, чтобы у неё всё вышло.

— О, подруга — не то слово. Я уверена, мы станем гораздо ближе с ней после всего этого. Меня всегда так интересовало, что она носит. Я как минимум рассчитываю получать дружеские приглашения на чай от неё раз в месяц.

— Ну, надеюсь, твои надежды не пропадут даром. Так же, как и надеюсь, что у вас всё выйдет, — только и выдавил из себя единорог.

В конспиративной штаб-квартире лунаристов было нехарактерно много шума. Если в обычное время она представляла собой тихое, почти необитаемое место, которое беспокоили только отряды культистов-охранников из лично отобранных Бипен, то сегодня беспокойная речь слышалась буквально из всех щелей, а работники носились со стопками документов и отчётов практически везде собирая, каталогизируя и выделяя ключевую информацию со всех ячеек и направлений деятельности. Дворец перестал восприниматься как безопасное место, когда стало понятно, что про них уже знают.

— Итак, что мы имеем? — нервно спрашивал единорог, сидя за большим столом, усеянным документами, картами и схемами с чертежами разнообразной техники, а также военными планами грядущей гражданской войны.

— Ну, принцесса пока что пытается завоевать доверие пони. Не сказать, чтобы усилия набрали больших оборотов, но по всей стране у неё, похоже, нашлись сторонники. Активисты, фестралы и просто сочувствующие готовятся к грядущей политической кампании. Везде печатаются листовки и плакаты, планируются митинги и марши. Часть частного капитала также, похоже, оказывает им поддержку — в значительной степени, чтобы выслужиться перед принцессой и получить свой кусок пирога, чем из любви к фестралам. Тем не менее, общество постепенно приходит в движение, — говорил читающий отчёты секретарь.

— Так, значит, у Луны скоро будет много сторонников? Похоже, наконец-то нашлось что-то, заставившее её набирать популярность у пони. Однако, общество по большому счёту расколото вокруг фестралов, да? — уточнил Шторм.

— Верно. Хоть и немало тех, кто за их интеграцию, значительная часть считает это слишком радикальными изменениями после стольких веков раздельной жизни и предпочтет сохранить статус-кво. Тут также играет роль, что Селестия не поддержала публично начинания Луны, позволив ей действовать самостоятельно без её поддержки.

— И в итоге всё выглядит так, что авторитет Селестии бьёт по Луне? Да? Можем использовать это. Есть какие-то радикальные анти-фестральные силы? Ну знаешь, те, кто готовы, например, действовать противозаконно?

— Увы, боюсь, настолько радикальных в нашем обществе не найти.

— Дискорд, значит создадим их. Солярный культ, иллюзию которого мы поддерживаем, отлично подойдёт для этого. Зашлите культистов — тех из них, кто более нормально ведёт себя в обществе, как провокаторов в обе стороны политического ринга. Пусть одни станут иллюзией группировок, выступающих против фестралов, а другие — "недоверяющими правительству прогрессивными активистами", подогревающими уже сторонников Луны.

— А это не слишком сложно? — скучающе спросила Бипен.

— Что ты имеешь в виду? Как нам иначе развязать войну?

— Да похоже, кто-то это за нас пытается сделать, — подала голос также сидящая по соседству Темпест Винд, перечитывая какой-то отчёт.

— Что? Что это вообще значит? — удивился Шторм.

— Да вот, — кинула она ему документ, — напряжение между фестралами и пони, в основном в южных джунглях. Кто-то, кажется, искусственно его увеличивает. Группы фестралов атакуют и даже сжигают и разоряют деревни пони, пока со стороны местных происходят аналогичные действия, провоцируя то тут, то там спираль конфликта. Хоть и малозаметную для всех из-за незначительности региона, все следы указывают на внешнее вмешательство, поскольку до какого-то момента ничего не предвещало проблем.

— И как нам понять, какие акции были организованы внешними силами, а какие — просто реакция на них местных? Как вообще под носом у Селестии такое творится?

— Это не всё! — вскрикнула уже Бипен, читая свой документ. — Я тоже вижу следы какого-то внешнего вмешательства. Внезапно возросший наркотрафик, инвестиции в сектора Мейнхеттенской промышленности, сделанные через какие-то мутные компании, то тут, то там пропадающие пони, играющие роль в обороноспособности Эквестрии. По одиночке эти события не представляют интереса, но если сложить, на лицо закономерность.

— А с чего мы вообще следим за стольким количеством пони? — уточнил единорог.

— Всё просто. Мы сами хотели их убрать в первые же часы начала восстания, да и следить особо за ними не требовалось, мы буквально в одном здании с ними работаем как правило, а наш ранг позволяет узнать любую нужную информацию, теперь впрочем после ряда этих загадочных исчезновений думаю особо мы информации более не получим, все на уши подняты, — пояснила Темпест Винд.

— То есть, кто-то устраняет за нас наши цели, стравливает пони и фестралов, расширяет потенциальную военную промышленность через теневые сектора экономики и ослабляет целые регионы, распространяя там... это что, опиум? — задумчиво перечислял всё единорог, прильнув к двум отчётам, оставленным его сподвижниками.

— Я не понимаю, у нас что, появились лунаристы-конкуренты? — добавил он.

— И если так, то похоже, они действительно очень, очень хороши. Уж точно получше нас, — с нескрываемой печалью вставила фестралка.

— Эй, всё, что у нас есть — это только кучка безмозглых культистов. Мы и так выжимаем максимум из доступного, — попыталась подбодрить её пони.

— К слову об этом, когда уже наши ряды разбавят нормальные пони? — спросил Шторм.

— Пока что кланы и племена фестралов думают и советуются в своих горных крепостях. Думаю, они решат выставить отряды для защиты Луны и её сторонников на публичных мероприятиях, особенно если мы сможем спровоцировать их противников на более агрессивные действия и риторику.

— Более того, мы можем заставить культистов самим нападать на сторонников фестралов, — добавил единорог.

— Вряд ли, боюсь их быстро обнаружат и поймут, что что-то с этими пони не так. Можем скорее сыграть на недоверии фестралов к Селестии и Эквестрии в целом, лучше сконцентрироваться на разжигании ненависти и паранойи в их адрес в лунном лагере.

— Ладно, хорошо. А что насчёт наших ресурсов?

— Мы сумели достать из портовых складов часть винтовок, в принципе тайными путями мы мало по малу заполняем наши запасы . Другое дело, что хранить такое количество оружия становится накладно, даже используя везде где можно подставные лица. Это касается всего стрелкового оружия: пулеметов, минометов, боеприпасов к ним. Этого добра запасти мы сможем в достатке, если хватит времени и денег, хоть в землю закопаем по схронам.

— Денег у нас пока хватает. Благо в фонды помощи бедным принцессы сыплют достаточно бит.

— Долго вы, к слову, будете обирать их?

— Пока напряжение не достигнет максимальной точки. Незадолго до часа икс, я думаю, прекратим это делать, ослабив их ношу и сделав акцент на том, что это принцесса Луна помогла им. Скажем так, небольшой информационной просветительской кампании вполне хватит.

— А может нам самим организовать несколько лунных благотворительных организаций? Здесь столько сломленных и забытых, что фестралов, что пони. Если помогая, мы будем всячески говорить, что действуем от имени принцессы, мы получим очень много верных пони, пони которым нечего терять и которые пойдут за Луной, если возникнет нужда, — с нескрываемым оптимизмом добавила Бипен.

— Мне нравится ход твоих мыслей. На этих прогрессивных активистишек было бы глупо рассчитывать, а вот нищие и забытые... Да, они точно пойдут за нами. Найти бы на это ещё средства... Ладно, это всё мы успеем сделать. А что с остальным оружием?

— Мы под прикрытием нескольких мейнхеттенских смешанных корпораций, которые вы ранее помогли основать, сумели наладить поставку определенного количества деталей и запчастей, благодаря тому что уже на самих заводах они производятся по ночам как неучтённые партии, — сосредоточенно говорила пони.

— О, и мы также по ночам на уже наших секретных мастерских собираем из них оружие, — гораздо менее сосредоточенно воскликнула уже фестралка.

— Мастерские... У бэтпони ведь должны быть свои, да может даже хоть и устаревшие, но заводы. Они же с винтовками ходят, винтовками, полагаю, неучтёнными. Если бы договорились с ними, чтобы они нам производили оружие...

— Не это наша проблема, — продолжала земнопони, — танки, мы, увы, при всём желании произвести вряд ли сможем. Слишком сложный техпроцесс, такое не спрячешь. Поэтому придётся, как и с артиллерией, довольствоваться тем, что сумеем достать с военных складов, которые окажутся в наших копытах в момент восстания. В остальном, рации, генераторы, сапёрные лопаты и прочий вспомогательный мусор, используемый в армии, не слишком сложны в производстве и сокрытии, как минимум с тех пор, как вы сумели договориться с теми капиталистами. Да и опять же, ничего не помешает обчистить склады.

— То есть, у нас будет оружие, и всё, что требуется, это найти пони, что будут сражаться с ним? — резюмировал единорог.

— Устаревшее, во многом уступающее тому, что у армии, но да, у нас этого должно хватить, как минимум на первый этап войны. Эффект внезапности возможно позволит компенсировать разрыв.

— А что с авиацией и флотом?

— Про флот, честно говоря, абсолютно ничего не имеем. Остаётся лишь надеяться, что часть моряков поддержат Луну и сбегут с кораблями к ней. С авиацией интереснее.

— Она просто ужасная! — перебила её розовая фестралка.

— Эм, в смысле? Не то чтобы я, конечно, отличал самолёты...

— Это "Демон Холлоу-Шейдс", истребитель прошлого поколения. То, что некоторые из них до сих пор используются Эквестрией хоть и для тренировочных полётов, не делает их конкурентными современным самолётам!

— Ну, они ведь просты в производстве. И, судя по всему, никто не помешает нам стащить несколько никому не нужных старых самолётов, использующихся раз в год для всякой чуши вроде опыления полей.

— Даже так. Пусть запчасти и детали к ним буквально по мусоркам найти можно, даже двигатели! Но что, нельзя было, ну даже не знаю, взять хотя бы "Холлоу-Шейдс Фьюри"?

— Ну, наш бюджет ограничен, да и эта модель выпускалась не такими массовыми партиями, поэтому могут быстро заметить их пропажу, — ответила земнопони.

— Либо так, либо вообще без авиации, Бипен, — вяло ответил единорог, вновь прильнув к картам, игнорируя недовольную мину фестралки.

— Так или иначе, вы точно уверены, что ордена упустили наш след? — осторожно спросила Темпест Винд.

— Я уничтожил все улики, что были. Но как-то же они наше убежище нашли. Смените коды, явки, и места хранения припасов и концентрации личного состава. Если потребуется, используйте склады мейнхеттенских корпораций, а культистов зарегистрируйте как работников. Всё равно часть из них вообще по ночам в подвалах нам собирает ружья.

— Честно говоря, эти пустышки мне уже надоели. Нам нужны настоящие солдаты, если мы хотим хоть на что-то рассчитывать.

— Знаю. Попытайтесь уже найти самых преданных сторонников Луны, или тех кто хотя бы считает Найтмер не монстром. Может среди фестралов. Хоть они и также выступают в массе своей против Найтмер, кто-то же должен разделять наши идеи.

— О! Думаю, я знаю несколько таких. Я даже сама свяжусь с ними! — вскрикнула вновь ставшая вечно бодрой фестралка.

— Это хорошо. И главное — не светитесь лишний раз. Мы не знаем, на что способен этот орден и как он может нас выследить. Я, знаете ли, в магии не разбираюсь, как полагаю и вы. Может они уже нас своим магическим взором засекли.

— Страшно представить, что мы выступаем против подобных структур.

— Верно. Да вот поворачивать кому-либо из нас всё равно уже поздновато. К слову, моя посылка пришла?

— Так точно, капитан! — выкрикнул культист-стражник у входа и, открыв дверь, подозвал курьера, посланного на встречу с мутными криминальными элементами в доки Филидельфии. Шторм бы даже близко не согласился самому отправиться на столь неблагонадёжную сделку, особенно после этих событий с орденами. А вот культист с ампулой яда в зубах вполне с этим справится. Пони с безжизненным взглядом протянул капитану небольшую деревянную шкатулку.

— Тут всё, мой господин! — промямлил он в процессе. Открыв шкатулку, единорог рассматривал несколько странных склянок.

— Так, розовые — наркотический афродизиак , а красные — зелья ярости, так? — задумчиво хмыкнул он, не адресуя вопросы никому конкретно.

— Главное не перепутать.

— И всё-таки, я не понимаю, зачем вам нужна эта гадость, — произнесла скептически настроенная Темпест Винд.

— О! Вы всё-таки хотите уложить принцессу дружбы? — вскрикнула фестралка.

— Принцессу дружбы? Погодите, что это вас с ней вообще связывает? — вопросительно уставилась на него земнопони.

— Ну... Я, скажем так, сумел внедриться к ней в близкое окружение, достаточно близкое.

— Ой да ладно, он с ней встречается, — прервала его фестралка.

— Вы встречаетесь с нашим врагом? Буквально с той, кто изгнал нашу госпожу в прошлый раз? Принцессой аликорном вдобавок? — шокировано спрашивала земнопони.

— Хватит драматизировать! Для этого есть объективная нужда. Как ты думаешь, что они попытаются сделать, как только Найтмер вернётся? Конечно же, опять изгнать её этими радужными лазерами, на этот раз без возможности нам её вытащить!

— И как это решает то, что вы лобызаетесь с ней?

— А так, моя дорогая, что если сделать её, ну, скажем, недееспособной, у них не выйдет изгнать Найтмер.

— Ну даже если допустить, что в этом возникнет нужда, и они прорвутся прямо к нашей повелительнице для этого удара через всю нашу армию, вы что, планируете покалечить аликорна? В смысле, их даже убить вряд ли можно! Да и даже если выйдет, Селестия сама может использовать их все одновременно, если легенды не врут.

— Верно, поэтому я, попытаюсь украсть её корону. Насколько я помню, эта штука— один из элементов гармонии. Увы, после какого-то неназванного мне случая, который они упоминали, теперь они приглядывают за ней активнее и даже запирают где-то, но я верю, что сумею в ключевой момент достать её. В конце концов, может аликорна и не убить, но боль-то они чувствуют.

— Вы что, пытать её собрались? — не понимая, всерьёз ли говорит единорог, вопрошала пони. Шторм лишь загадочно улыбнулся.

— У меня есть с ней определённые счета. Не знаю насчёт физических пыток, хоть и не буду их исключать, но больно я ей напоследок точно сделаю. Из-за её глупой дружбы я оказался на два года в бесконечном тартаре, где медленно умирал в муках. Не говоря уже о том, что они посмели отобрать Найтмер, мою Найтмер! Я не собираюсь это прощать! — яростно произнёс капитан.

— Ладно, ладно, вы меня, надо сказать, пугаете, но если вы сумеете разобраться с элементами гармонии, меня это не волнует, — отступала пони.

Вставший из за стола и навернувший несколько нервных кругов по комнате единорог, ещё раз взглянул на висящую на стене карту Эквестрии.

— Знаете, организуйте нам ещё швейную мастерскую, думаю, нам понадобится много новой формы, только и сказал он.

Выглядящая хоть и немного, но лучше Лайтнинг Даст сидела в вагоне поезда, рядом с единорогом, задумчиво глядящим в окно.

— Вы сделали для меня больше, чем кто-либо за всю мою жизнь, — вяло произнесла она. — Вы оплатили мне жилье, лечение. Если бы не вы, даже выйдя оттуда, что у меня вообще осталось бы?

— Поверь, тебе не стоит благодарить меня за это. В конце концов, эти деньги предназначались голодным, — пусто ответил он.

— И вы потратили их на меня.

— Ты знаешь, зачем нужна мне. Я даю тебе возможность, забирая столь ценное у других, возможно, что-то, от чего зависели жизни. Возможно, я даже обрёк несколько пони на голодную смерть, и даю это всё тебе, чтобы ты жила, чтобы твой сын тоже жил, с тобою, а не в приюте. Не скажу, что кто-то из нас является хорошим пони, но попытайся не потратить зря предоставленную тебе возможность.

— Раз вы настолько цените мою жизнь и мои навыки, я не подведу вас. Я никогда не сражалась раньше, но если лучше никого нет, я их в порошок сотру! — более твёрдо ответила она. Игнорируя эту браваду, единорог лишь ответил не меняющимся голосом:

— Мы нашли твоего сына, и честно говоря, будет определённая проблема. Однако, думаю, ничего серьёзного. Знаешь, куда мы едем?

— Куда? Вы просто сказали, что нашли его, и потащили меня за собой.

— Верно. Да вот проблема в том, что он в Понивиле.

— В Понивиле?

— Верно. Если тебе это ничего не говорит, напомню: там живут те, кто тебя отправил в тюрьму.

— Да, я помню. Трудно такое забыть.

— Именно поэтому постарайся не появляться на публике лишний раз. Честно говоря, ты своим ужасным видом и так очень выделяешься среди остальных пони. А если тебя встретит кто-то, кто тебя знает...

— Возникнут вопросы, — закончила она за него.

— Именно так. Поэтому действуем быстро: заходим, идём к приюту, забираем жеребёнка и уходим.

— Я не припомню, чтобы там раньше был приют.

— Ничего об этом не знаю. Тебя два года не было, хотя уже считай два с половиной почти. Думаю, что-то в этом городке могло поменяться за такой срок. Неважно, просто сделаем всё как надо, без сюрпризов. Поняла?

— Да, я справлюсь. Я его верну, — из её глаз потекли слёзы.

— Уймись, ты так только привлечёшь лишнее внимание.

— Вам не понять, каково это. Это буквально всё, что у меня есть. Кусочек меня, всё, что несёт хоть немного тепла в мою жизнь, всё, что придаёт ей смысл. Я просто не могу представить, чтобы у меня могли это отобрать. Это было болезненнее любой пытки, что я перенесла.

— Дискорд... Ладно, ладно. Материнские чувства, похоже, действительно мне не понятны, но звёзд ради успокойся. Я думал, ты уже успела выплакаться в одиночестве за всё время, как тебя освободили! — пытался он поднять чуть не упавшую на пол в слезах пегаску.

— Я не хочу больше быть в одиночестве. Никогда. Я больше не буду одинока! — ревела она уже на его плече.

— Слушай, — насколько мог, выдавил из себя утешающим голосом единорог, — я уже говорил, я понимаю тебя. Ты встретила истинный, неподдельный животный ужас одна. У тебя никого не было, кто бы не то что помог, а даже просто выслушал. Вся твоя жизнь была непростой. А теперь у тебя появилось живое существо, впервые за всё время, которое является твоей семьёй, которое будет любить тебя просто так, за то, что ты есть, и которое всегда сможет выслушать. Но посмотри на себя: разве он заслужил такую мать? Ты разве не должна быть сильной? Хотя бы ради него? Твой путь не будет простым, и когда ты его закончишь, ты сможешь в полной мере скинуть с себя тяжесть этого бремени. Но пока что, пожалуйста, ради него, ради меня, что спас тебя и протянул копыто помощи, чего, как ты сказала, никто ранее не делал, ради всех, кто на меня рассчитывает, и даже ради тех, чьи деньги я присвоил ради тебя, будь сильной. Даже когда пережитый ужас выходит наружу из головы. В ином случае нас просто не станет — всех нас, и меня, и тебя. Наши тела станут лишь безликой и всеми забытой кучей гниющей плоти, подальше от глаз пони, куда нас выкинут, чтобы мы не нарушали своим разлагающимся видом их покой.

— Вы говорите такие ужасные вещи. Зачем? — не унималась пегаска.

— Потому что это болезненная правда. Никто нам не поможет, никто нас не спасёт, никто не даст даже намёка на избавление. Селестия не пришла на помощь, спустившись с небес, когда я вырывал из плоти стальные осколки в пустыне, сгорая заживо под палящим солнцем Зебрики. Она не пришла на помощь, когда с тебя сдирали кьюти марку в тюрьме. Никто не убрал нашу боль, не обнял и не утешил словами поддержки. Так было и так будет. У нас есть только мы сами. Если мы падём, никакие друзья не спасут нас от мучительной гибели. Именно это должно заставлять твоё сердце биться, и именно поэтому я помогаю тебе. Потому что мы оба, когда утратим последнее, что нас держит, не даёт уйти во тьму, мы оба просто растворимся в океане пережитой боли, сгорим в ней заживо, без надежды на помощь или спасение, забытые всеми. Если не хочешь закончить так, найди в себе силы бороться и дальше. Принцессы не спасут нас, ни они, ни гармония и дружба, только мы сами.

— Но разве вы страдаете от пренебрежения? Зачем вам это всё вообще? Вы могли бы просто жить в своё удовольствие, как капитан гвардии.

— Потому что, даже если бы я ничего не делал, война настигла бы нас через пару лет. Это видят уже все, даже Селестия. А я лишь начинаю её на своих условиях.

— Но ведь вас не это толкает вперёд, да? Почему вы вообще ненавидите принцесс?

— Потому что Селестия выстроила свой утопичный мирок, стагнируя пони веками, а все проблемы наподобие меня просто утилизировала, обрекая на ужасную участь, считая, что поступает во благо. Если бы не Найтмер, даже если бы меня каким-то образом вернули в Эквестрию и спасли, сшили бы личность, это бы не спасло меня от ужаса в моей голове. Ничто бы не спасло — ни дружба Твайлайт Спаркл, ни магия Луны или Селестии. Всё, что мне бы оставалось, — мучительно прожить остаток своей жизни, мечтая её поскорее закончить. Для меня изначально не было спасения, не было хорошего конца. Но внезапно появилась она. Она смогла удержать мой разум достаточно целостным, чтобы я сумел вернуться, смогла убрать боль, сломала все правила этой игры и вырвала мне шанс на какой-то другой финал. Единственная, кому на меня было не наплевать. Ты спрашиваешь, почему я хочу её вернуть? Всё просто: у меня нет ни другого смысла жизни, ни выбора. Принцессы слабы, вряд ли они смогли бы дать мне что-то кроме безболезненного конца, даже если бы им было не всё равно.

— Похоже, вам крепко досталось. Но неужели принцесса была настолько беспощадна? — спросила уже успокаивающаяся собеседница.

— Ну, она вытащила в глубинах разума стремление к войне на поверхность. Оно, однако, не снимает боли. Когда я находился там, оно могло помочь приглушить её, но не более. Она полагала, что это то, чего я хочу от жизни, либо говорила, что так полагает. Неважно, когда до нее дошло что война неизбежна она сразу забыла обо всем что было ранее вернув меня без вопросов. Дело в том, что я всё ещё хочу воевать, всё ещё слышу громкие марши, требующие положить свою жизнь на алтарь победы, сгореть

без остатка в пламени войны. Этот зов слишком силен, и никакие слёзы Твайлайт Спаркл и её уверения, что хочет для меня счастья, это не уберут. Она бы и не вспомнила про меня, если бы не влияние Найтмер на её разум.

— Ух, ладно, я поняла. Все мы должны быть сильны, да?

— Все и каждый, от рядового солдата до тебя. Только так победим, — произнёс он, возвращаясь к окну вагона, который уже начал тормозить, въезжая на вокзал Понивиля. — Итак, помни, что говорил: идём вдали от основных улиц, внимания не привлекаем. Накинь это, чтобы не было видно ран, слишком уж они выделяются, — кинул он ей плащ из сумки, который пегаска поторопилась накинуть.

— А если они не захотят отдавать его?

— Захотят. Я заставлю.

После чего два пони отправились окольными улицами к окраинам городка.

— Ух ты, это же снова вы! — окликнул капитана детский голос.

— А теперь расскажете о приключениях? Прошу, прошу! — вторил другой. Оглянувшись, два пони увидели знакомую Шторму тройку жеребят.

— Это опять вы, мелюзга? У меня нет времени на ваши глупости, — скупо ответил он.

— Ну пожалуйста, пожалуйста! — не успокаивалась Скуталу.

— О, а кто ваша подруга? — спросила уже Свити Бель, обращая внимание на вторую пони.

— Я... — уже было начала Лайтнинг Даст.

— А я вас нигде не встречала? — встряла Скуталу.

— Нет, не думаю, она никогда тут раньше не была. Это моя родственница, далёкая родственница, — поспешил ответить Шторм.

— А вы разве не сирота? И почему она выглядит так плохо? — не унималась Свити Бель.

— Ну, она прошла через многое, как и я, — задумчиво ответил единорог.

— У вас тоже наверняка найдётся множество приключений, да? — воскликнула Эпл Блум.

— Нет, не совсем. Не думаю, что это можно назвать приключениями, — сделав насколько можно добродушным свой хриплый голос, ответила Лайтнинг Даст.

— О, а что у вас с кьютимаркой? И вы что, пегас? Ох, ваши крылья, они что, подрезаны? — спрашивала Скуталу, что незаметно залезла под плащ, пока они общались с другими двумя жеребятами. К немалому удивлению Шторма и, похоже, лёгкому страху Лайтнинг Даст, единорог же поспешил выдернуть её оттуда телекинезом.

— Тебя не учили, что это не культурно! — отругал он её.

— Простите, но просто мы занимаемся всем, связанным с кьютимарками, вот мне и стало интересно...

— Моя кьютимарка, в том месте, откуда я пришла, таким, как я, их... стирали, — перебила её достаточно печальным голосом Лайтнинг Даст.

— Стирали? Как это вообще возможно? Да и зачем?

— Возможно, поверь, зачастую вместе с кожей. А зачем? Ну... это символ статуса, вернее его отсутствия.

— Что же это за место такое ужасное? — спросила Эпл Блум.

— Поверь, вам не захочется там оказаться.

— А ваши крылья? Вы что, не можете летать? — спросила оранжевая пегаска.

— Пока что, увы, нет. Но мне сказали, что скоро смогу. Когда-то полёты были для меня всем.

— Правда? Ух ты, вы так похожи на Рейнбоу Дэш, только какая-то более... грустная что ли. Но не волнуйтесь, я знаю, каково это — не летать. Я так всю жизнь и как-то привыкла. Надеюсь, что смогу когда-то взлететь. Знаете, взглянуть на землю с высоты полёта, сама.

— У тебя всё получится, поверь мне. Главное, оставайся сильной и не теряй себя, — ответила уставшим и достаточно тоскливым голосом Лайтнинг Даст.

— Правда? Честно говоря, странный совет, но я постараюсь следовать ему. Вы действительно напоминаете мне Рейнбоу Дэш. Надо будет вас с ней познакомить!

— Не стоит. Так, всё, мы уходим. Лайт... подруга, прощайтесь с ними и возвращайтесь к своим маленьким глупым делам, — прервал их диалог Шторм.

— А куда вы направляетесь? Может, мы поможем? — спросила Свити Бель.

— Мы ищем детский приют, который должен быть на окраинах города, — ответила Лайтнинг Даст.

Да, так мы можем показать вам дорогу! С тех пор как он появился, мы время от времени играем с местными жеребятами.

Ладно, но только покажите дорогу, не более, и после этого идите по своим делам, нам обуза не нужна. Жеребята вздохнули, но согласились.

Знаешь, — сказал Шторм пегаске, пока они шли, — я удивлен, что ты сумела так легко с ними общий язык найти. Возможно, ты будешь неплохой матерью.

— Думаешь? А я наоборот боюсь, что там ему окажется лучше, а я только отберу его счастье. Посмотри на этот дружелюбный городок, не похоже, что тут над сиротами будут измываться, раз они даже играют с местными жеребятами.

— Забудь об этом. Раз это единственное, что держит тебя на плаву, возьми это, если нужно — забери, не думай, не сомневайся. Есть только твоя воля и окружающий мир, которому ты должна её навязать. Когда задумаешься правильно ли поступаешь, ты проиграешь, а я не могу позволить, чтобы ты окончательно стала безвольным мусором, пока мы не выиграли. Потом можешь хоть всю жизнь в обнимку со своим жеребёнком провести.

— Я полагаю, спасибо? Это выглядит как весьма своеобразная, но забота от вас. Честно говоря, у меня не было и такого.

— Забудь, считай это одной из многих услуг, что я тебе оказал в надежде, что ты оправдаешь мои чаянья и поможешь мне обрести моё счастье, раз я помогу тебе твоё.

— Не сомневайтесь, я не брошу вас.

— Рад слышать, Лайтнинг Даст.

К этому моменту пони вышли к странному непримечательному домику, а Шторм наконец уговорил шумную троицу пойти заняться чем-то другим, например понадоедать Рейнбоу Дэш с Соарином, раз они, по их словам, похоже живут не слишком далеко.

— Итак, это оно, жди тут. — Сказал единорог, постучавшись в дверь, которую ему открыла уже знакомая розово-жёлтая пегаска.

— Капитан? — удивлённо вскрикнула она, хоть и достаточно тихим голосом.

— Привет, Флаттершай. А ты что тут делаешь, тут разве не приют находится? — Удивлённо спросил пони.

— О, так и есть, — поспешила ответить она. — Но с тех пор как у нас решили его построить, я провожу тут много свободного времени, помогая им, и зачастую заменяю воспитательницу, — говорила она, пока единорог примечал носящуюся по помещениям за её спиной толпу жеребят.

— Да, ты всегда была воплощением доброты и милосердия. Было бы глупо ожидать не встретить тебя тут. Ладно, перейду к сути: я тут по делу.

— Чем же вам может помочь маленький приют на окраине городка? — не понимая, спросила та.

— Мне нужно найти жеребёнка. Если быть точным, мне и его матери. Я вроде как согласился помочь ей.

— Это весьма благородно, но как её жеребёнок вообще тут оказался?

— Поверь, это долгая история. Ладно, слушай, подожди здесь, я сейчас приведу её.

— Вот это моя далёкая родственница, и она... начал он, возвращаясь с пугливо осматривающейся пегаской.

— Эм, ты же сирота. И разве это не Лайтнинг Даст? Хоть и похоже выглядит ужасно, — напугано пробубнила пегаска.

— Что, ты знаешь её? — взвопил Шторм, недовольный одновременно и тем, что не смог продумать заранее легенду, и что не подумал о том, что Флаттершай может знать, как выглядит Лайтнинг Даст. Явно относясь к этому делу как к чему-то простому и не слишком важному. Впрочем, с другой стороны, Лайтнинг Даст выпустили, она свободна, и хоть и является отсидевшей своё преступницей, никто не сможет ничего ей предъявить, как и отнять ребёнка при живой и дееспособной матери.

— Хватит, да, это я. Меня выпустили. Пожалуйста, верни мне моего сына. Я не собираюсь мстить кому-то из вас, если ты про это. — Вставила пегаска хриповатым голосом, пока Шторм летал в своих мыслях.

— Твоего сына? Откуда...

— От Соарина. Он появился в тюрьме, у меня забрали его, и я хочу его назад. Молю!

— Ну... я не уверена. Ты же вроде как преступница, да и как понять, кто твой сын?

— Я запомнила, как он выглядит! У него даже имени не было. Мне дали с ним за всю жизнь не больше получаса, которые я могла его подержать, но я запомнила его идеально! Прошу, ты же элемент добра!

— К вашему счастью, дамы, я заранее позаботился об этом и взял заклинание, позволяющее определить родительство. К слову, заклинание, имеющее юридическую силу. Если оно подтвердит факт материнства, ты должна будешь отдать ребёнка матери.

— Похоже, вы ведь не оставите мне выбора, да? — всё так же пугливо произнесла пегаска.

На что оба пони лишь покачали головой.

— Должен отметить, ты стала гораздо смелее, Флаттершай. Раньше я помню, ты всего боялась и даже двух слов связать не могла. — Говорил Шторм, идя по коридору приюта, наблюдая за играющимися жеребятами.

— Спасибо... То, что произошло в Кирии, повлияло на меня. Я думаю, я больше никогда не буду отступать, если нужно помочь нуждающимся. После этого я и решилась помочь с открытием этого приюта. Я нашла ещё одно своё призвание, чтобы помогать тем, о ком никто не позаботится.

— Весьма благородно. Будь такая, как ты, в моём приюте, может, моя жизнь пошла бы по другому пути...

— Простите, а почему вы помогаете Лайтнинг Даст? — осторожно спросила она.

— Ну, мне кое-что нужно от неё. Да и банальная жалость и солидарность отверженных. Моя судьба слишком похожа на её.

— Ох, мне так жаль.

— Ты знала, что она выросла в приюте?

— Нет, к своему стыду, я вообще мало что про неё знала.

— Это он! — Впервые за всё время знакомства с ней Шторм услышал что-то похожее на счастливый голос откуда-то спереди.

— Лайтнинг Даст сжимала в объятиях бирюзового жеребёнка с синей гривой, который, похоже, не слишком понимал происходящее и уже собирался начать плакать, но Флаттершай, перехватив его, к нескрываемому разочарованию Лайтнинг Даст, быстро успокоила его.

— У этого двухлетнего жеребёнка даже не было имени, когда его доставили, и я назвала его Хэппи Смайл из-за его улыбки! Пояснила пегаска, держа его на копытах.

— Серьёзно? В смысле, трудно найти более глупое и в то же время до одури простое имя. Он же жеребец. Как, по-твоему, это будет звучать, когда он повзрослеет? — Ворчал Шторм, а Лайтнинг Даст, смотря на улыбающийся комок перьев в копытах пегаски, только радостно усмехнулась, похоже, впервые за всё время, что Шторм её помнил.

— Мне нравится! Я сделаю всё, чтобы твоя жизнь была как твоё имя, мой Хэппи Смайл! — Произнесла она даже слишком, по мнению Шторма, счастливым голосом. Тем не менее, ему также приносило нескрываемое удовольствие то, что кто-то, чья жизнь сложилась не сильно лучше его, нашёл своё маленькое счастье.

— А вы ни о чём не забыли? — Уточнила Флаттершай. Единорог лишь вздохнул и зажёг рог, заставив магические надписи на свитке светиться синим светом, а его самого левитировать.

— Ну, тест положительный. Вот ведь неожиданно, да? — Сказал он жёлтой пегаске, прежде чем забрать жеребёнка у неё.

— Честно говоря, вначале я сомневалась, но видя вашу любовь к нему, я думаю, что будет лучше, если он действительно будет расти с матерью. Хоть в прошлом вы и делали ужасные вещи, некоторые их последствия, похоже, помогут вам не совершать такое впредь, — произнесла Флаттершай, отпуская жеребёнка. Он, слегка неуверенно озираясь, подлетел к своей новообретённой матери, успокоенный взглядом Флаттершай.

— К слову, а его отец знает о нём? По закону он ведь тоже должен иметь на него права, — продолжила Флаттершай. Лайтнинг Даст была вся поглощена своим отпрыском, и за неё ответил Шторм.

— А как ты думаешь? Был бы тут этот жеребёнок иначе? Откуда ему знать-то? И поверь, лучше для всех, если он не услышит об этом. Думаешь, он будет не лишним для жизни с Дэш?

— Ну, скажу по секрету, он был бы не против получить жеребёнка, но Рейнбоу никогда не согласится на это. Это убьёт её карьеру и фигуру, а полёт для неё — всё, — ответила Флаттершай.

— Хм, это наводит на некоторые мысли. Ладно, неважно. У меня и так куча дел. Теперь, когда с этими двумя разобрались, нам пора возвращаться.

— А у неё же есть жильё? Деньги? Ты же понимаешь, что растить жеребёнка — тяжёлый труд? — поспешила спросить Флаттершай.

— Будет. Я позабочусь.

— А Твайлайт... ну... знает об этом?

— Ей это не к чему. Она вполне счастлива в своей библиотеке, прерывается только на то, чтобы понадоедать мне. Пусть и дальше живёт в своём маленьком счастливом мирке. Я и так его достаточно пошатнул в своё время.

— Ты действительно заботишься о ней. Думаю, ей повезло с тобой.

— Ага, и не говори. А теперь нам пора, пока моя подруга не залила всё своими слезами счастья, — сказал Шторм, собираясь покинуть дом и попрощавшись с Флаттершай.

В этот момент на улице их остановил недовольный крик.

— ТЫ! — прозвучал знакомый Шторму голос. Перед ними стоял небесного цвета пегас. Лайтнинг Даст охватил лёгкий шок, а жеребёнок смотрел на него непонимающим взглядом. Шторм оказался смелее и поспешил взять на себя инициативу.

— А! Соарин, друг, коллега, как дела? Я и моя дорогая подруга всего лишь...

— Хватит! — прервал его Соарин. — Я знаю, кто твоя "подруга" — Лайтнинг Даст. Я достаточно запомнил её на всю жизнь. Не знаю, что тебя с ней связывает, но я не позволю ей снова сломать невинные жизни.

— Ч-что... — начала Лайтнинг Даст, но Шторм вновь поспешил ответить раньше.

— Погоди, погоди, ты что-то путаешь. Её официально выпустили, она чиста перед законом. Откуда ты вообще узнал о ней?

— Когда Скуталу рассказала про странную пегаску с обрезанными крыльями бирюзового цвета, сомнений не осталось. И что ты имеешь в виду, говоря, что её выпустили? Ей сидеть ещё лет десять! — злобно ответил Соарин.

— Скажем так, расследуя её дело, я пришёл к выводу, что наказание чрезмерно суровое, и убедил принцесс отпустить её.

— Что? Ради Селестии, зачем ты это сделал? Она злодейка! Она не заслужила столь малого срока! — почти переходя на крик, ответил он, чем очевидно напугал жеребёнка. Лайтнинг Даст принялась успокаивать его.

— Ну, ты доволен? Напугал её жеребёнка, — укоризненно ответил Шторм.

— Её... когда? От кого? И... я не уверен, что это смывает её грехи, даже если она стала матерью. Вспоминая слова Флатершай, в его голове уже построился небольшой хитрый план, о том как развернуть эту маленькую драму себе на пользу и слегка поменять расклад сил, если Соарин, уйдет от Рейнбоу, и предпочтет ей по той или иной причине Лайтнинг Даст, по сути своей, это позволит достаточно легко манипулировать им, и переманить на сторону Найтмер, возможность слишком ценна что бы ее упускать, Соарин действительно является лучшим из эквестрийских генералов, что однако в большей степени говорит о качестве армии, чем о его качествах военного, которые несмотря на весьма порою разгульную натуру, были на приемлемом уровне. Сложив все это в голове, единорог предпочел полностью изменить стратегию, и вместо того что бы скрывать от них существование Хэппи Смайла, действовать полностью обратно.

— Ты знаешь, вышло так забавно, что его отцом являешься ты, — как бы невзначай произнёс Шторм.

— Я? — неверячи ответил Соарин.

— Нет! Зачем! Почему ты сказал ему?! — вскрикнула Лайтнинг Даст.

— Но... как?

— Ты мне скажи — с нескрываемым злорадством ответил Шторм.

— Нет, нет, не может быть, ты же врёшь мне! Не знаю зачем, но врёшь! Почему ты вообще ей помогаешь?

— Всё довольно просто. Я считаю, что судьба обошлась с ней так же, как и со мной, несправедливо. А насчёт моей лжи... так уж совпало, что у меня есть свиток теста на родительство, понимаешь, к чему я клоню?

Спустя минуту пегас сидел на крыльце приюта, пусто глядя в пол, не готовый к таким откровениям. Шторм корчил довольную мину.

— Что у вас произошло? Почему вы до сих пор тут? — подошла удивлённая Флаттершай.

— Соарин, что с... ох, он знает, да? — нервно спросила она, заметив пегаса.

— Уже знает, верно, — самодовольно отвечал Шторм.

— Зачем ты это сделал? Он заберёт его! Заберёт у меня! После всего, что я сделала, они не позволят мне обрести счастье! — чуть не рыдала Лайтнинг Даст.

— Успокойся. Ты что, забыла свои слова о том, что влюбилась в него? Помнишь, что я говорил ранее? Не думай, бери, раз дают возможность. У тебя есть туз в рукаве — его сын. Заставь его бросить Дэш и примкнуть к нам.

— Я... я не могу! Да и с чего ему это делать? Ты видел меня и её? После всего пережитого на мне места живого нет!

— Ты не Дэш. У тебя уже есть жеребёнок, и если он захочет, ты дашь ему ещё. Ты не помешанная на полетах суперзвезда. Согласись, для семейного гнёздышка ты подходишь лучше радужной, разве нет?

— Но это всё ещё звучит абсурдно.

— Забудь. Просто предоставь всё мне. Я не собираюсь дать ему забрать жеребёнка. Ты же буквально самоубьёшься сразу после этого. У меня ещё есть планы на тебя, так что расслабься и получай удовольствие, наблюдая, как рушится счастье твоих врагов.

Шторм подошёл к Соарину и начал говорить с ним снисходительным, но угрожающим тоном.

— Итак, ты знаешь, что у тебя есть сын. Ты знаешь, что она уже дала тебе больше, чем когда-либо даст Рейнбоу Дэш. Она отчаянно влюблена в тебя. У тебя уже есть всё для счастья. Просто возьми это.

— Что? Как ты можешь такое говорить? Сойтись с ней...

— ...с матерью твоего ребёнка? — закончил за него Шторм.

— Нет, с той, кто манипулировал и мной, и Рейнбоу.

— Она больше так не будет. Но если ты откажешься, ты никогда больше не увидишь своего сына. Рейнбоу Дэш не захочет стать матерью. Просто не дано.

— Ты не можешь этого знать!

— Верно, но зато я знаю, что сейчас решается твоя судьба, генерал Соарин. Сделай правильный выбор, и я говорю вовсе не про отношения.

— Что ты имеешь в виду? Это угроза?!

— Нет, предупреждение. Подумай, где-то у бывшей преступницы будет расти твой сын, который никогда не узнает про тебя. У неё будет всё, чтобы вырастить его, кроме отца. Ты решаешь судьбу как его, так и свою. Лайтнинг Даст будет согласна на это в любом случае.

— Я... я не могу. Это слишком. Я должен обсудить это с Рейнбоу Дэш.

— Ты знаешь, что она скажет. Представим, как она к этому отнесётся? Положительно? Захочет ли нянчить его, зная кто его мать?

— Ты не можешь этого знать! Она заслужила знать это! Я вообще не понимаю, откуда ты взялся в этой истории и зачем вмешиваешься, помогая преступнице.

— Как я и говорил, у меня есть свои интересы. Считай, что я вижу в Лайтнинг Даст слишком много схожего со мной и думаю, что она не заслужила того конца, который был бы ей уготован судьбой без моего вмешательства.

— Ты явно нездоров.

— И это к счастью или нет, правда. Но всё-таки, кое в чём ты прав, — добавил он с ухмылкой. — Рейнбоу Дэш должна это узнать.

— Узнать что? — послышался ещё один голос, известный им обоим. Услышав его, Соарин напрягся, а Шторм лишь увеличил ухмылку.

— Р-Рейнбоу? — только и смог произнести пегас.

— Ага, тебя давно нет, и Скуталу сказала, что ты ушел сюда. Так что мне нужно узнать? — спокойно начала она. Однако её спокойствие было недолгим, как только она увидела выходящую из дома Лайтнинг Даст, болтающую с Флаттершай.

— Ты! Да я тебя! — успела выкрикнуть она, прежде чем со всей скоростью влететь в не ожидавшую такого пегаску. После первого удара она не остановилась и продолжала, похоже, что есть силы, бить ногами уже потерявшую в падении плащ Лайтнинг Даст. Ни Шторм, ни Соарин явно не ожидали столь острой реакции и со всей скоростью оттащили радужногривую от потирающей свежие синяки Лайтнинг Даст, которая, однако, не показывала сильной реакции на это, кроме удивления, очевидно уже привыкшая к побоям.

— Да что вы! Да я её! — только и кричала впавшая в ярость Рейнбоу, игнорируя все призывы держащих её пони успокоиться и поговорить. Шторм откровенно говоря был вне себя от злости не столько из-за насилия по отношению к Лайтнинг Даст, сколько из-за того, что она могла покалечить пегаску, которую он специально вылечил. Она буквально била его деньги, деньги, которые он незаконно присвоил, что не делало их менее ценными для него. Только когда Флаттершай набралась смелости и загородила собой Лайтнинг Даст, Рейнбоу Дэш успокоилась, увидев смотрящего на неё плачущего жеребёнка бирюзового цвета. До неё, кажется, постепенно начало доходить.

— Это... она... что? — пыталась она выжать сквозь злобу какие-то слова. Шторм, уже разочаровавшийся в собственном плане и успевший мысленно приговорить и Соарина, и его жену к смерти, предпочёл больше не использовать в их отношении язык диалога. Он поднял Лайтнинг Даст телекинезом, всунул ей на спину жеребёнка и злобно взглянул на чрезмерно неуравновешенную, на его взгляд, пегаску, крикнув Лайтнинг Даст, что они уходят.

— Что...? — пыталась произнести всё ещё шокированная Дэш.

— Ты избила мать жеребёнка у него на глазах, пока его чрезмерно нерешительный отец смотрел на это и думал, стоит ли тебя одёргивать, вот что! — злобно рявкнул он, специально выставляя ситуацию настолько провокационной в её глазах, насколько возможно. Не дожидаясь реакции шокированной пегаски, он покинул приют с Лайтнинг Даст. Преследовать и уточнять детали никто не решился, похоже, что эти двое предпочли вместо этого выяснить отношения сами.

Двое пони понуро шли через ночную темноту города, озаряемую светом окон и городских фонарей, обратно к вокзалу.

— Ух, не этого я, конечно, ожидала, — произнесла Лайтнинг Даст, потирая свежие ссадины.

— Извини, моя вина. Не думал, что она настолько импульсивная и драчливая. Зато больше у тебя будет мотивации её прикончить.

— Неважно. Я уже получила то, за чем пришла — самое важное в моей жизни. А удары Рейнбоу... меня избивали, насиловали, ломали кости и выдирали перья день за днём. Это немного по сравнению с той болью.

— Только вот при жеребёнке не говори такие подробности, — бросил он взгляд на спящего на её спине ребёнка. — Сейчас он, может, и не осознает, но в будущем ему это знать будет не обязательно.

— Да, знаю. Я огражу его от всего плохого и ужасного в мире, в том числе и от того, что случилось со мной. Он никогда не узнает моё прошлое, через что я прошла и кто является его отцом. Так будет лучше. Пусть мир для него будет счастливым и беззаботным местом, хотя бы для него.

— Да-да, как скажешь. Надеюсь, его воспитание не помешает твоим обязанностям...

Шторм копался в своих вещах перед важной миссией, предложенной ему Скай Блейдом. Южные джунгли всегда были труднодоступным регионом, но там живет много фестралов, включая те племена, которые изолированы от Эквестрии и до сих пор поклоняются Найтмер Мун. Заручиться их поддержкой было бы весьма кстати. Отбросив в сторону отполированную медаль, он извлек звездный меч и ловко засунул его в ножны, затем поспешил застегнуть их на спине.

— Эй, Твайлайт, ты вроде умная. Скажи, что подходит против насекомых в южных джунглях? — крикнул он, обращаясь к сидящей на кровати неподалеку фиолетовой пони, читающей очередную интересную книгу про магию. В конце концов, это была одна из немногих возможностей, когда она могла принести пользу.

— Ну, зависит от насекомых, — не отвлекаясь от чтения, ответила она. — Их там более нескольких сотен видов, в зависимости также от ареала, климата, времени года и погоды.

— Ух, значит, придется брать тропическую каску с москитной сеткой.

— И всё же, я не понимаю, что за странное задание настолько далеко на юге требует капитана ночной гвардии по Понивиллю?

— Ну, знаешь, южные фестралы весьма изолированы, и среди них немало тех, кто почитает Найтмер Мун.

— Как вы? — скептически выгнула она бровь.

— Да! То есть нет! По-настоящему! И, в общем, нужно установить контакт, вернуть их в общество и сделать так, чтобы никаким туристам не угрожали агрессивные туземцы.

— Честно говоря, звучит скорее как задание для Дэринг Ду.

— Дэринг Ду не существует!

— Как скажешь, милый, — не меняясь в тоне, пусто ответила аликорн.

— Ну, тогда я побежал исполнять долг! — гордо выкрикнул он, взмахнув мечом, радуясь тому, что наконец-то снова сможет поорудовать им.

— А ты ничего не забыл? — всё так же пусто и не отрываясь от книги, спросила она.

— Ах, ну да, как я мог... — вздохнув, он быстро чмокнул в губы аликорна и унесся, плюясь на ходу в коридоре.

— Глупая... глупая Твай...

— Грей Шторм! — позвала его другая пони из-за угла.

— Ох, Брайт... ну это, привет.

— Что насчет моего предложения поужинать? И, ты что, выходил из покоев принцессы?

— Ага, я... что-то вроде её личного охранника, в то время как не являюсь, ну знаешь, охранником принцессы Луны и капитаном гвардии.

— Ага, как скажешь "охранник". Не то чтобы я была ревнивой, можешь даже попытаться сделать табун, но ты знаешь, с принцессой...

— Не говори глупостей. И насчет ужина, как видишь, меня ждет очередное и секретное задание. И это... вот держи, будь так добра, передай офицеру Темпест Винд этот конверт. Всё как всегда, — дал он ей письмо с рядом деталей и указаний касательно развертывания армии в Холлоу Шейдс.

— Конечно, как и всегда, я не подведу тебя, босс! — радостно ответила она, убежав с письмом по коридору.

— Такая наивная... надеюсь, она выживет, — произнёс он про себя, прежде чем направиться на встречу со Скай Блейдом.

— Итак, — начал Скай Блейд, уже в своем привычном рыцарском доспехе, который, похоже, был слегка модернизирован под современные нужды и борьбу с огнестрельным и магическим оружием, — южные джунгли всегда были изолированным и беспокойным регионом, диким фронтиром. Однако в последние месяцы ситуация там значительно ухудшилась. Фестралы просто взбесились, и местные соответственно не отстают. Кто-то пытается развязать конфликт между фестралами и пони Эквестрии, и пока что это только там, но вскоре может распространиться как пожар по всей Эквестрии. Мы полагаем, что за этим стоит тот же культ, чей склад мы накрыли ранее.

— Ага, конечно, — пробубнил Шторм.

— С чего вы взяли, что это вмешательство извне? Насколько я помню, местные фестралы всегда были достаточно изолированными и среди них немало найтмеристов. Может, это их странная реакция на кампанию принцессы Луны по реинтеграции фестралов? — спросил один из трёх оперативников, одетых в почти одинаковые джунглевые костюмы с пробковыми антимоскитными касками, аналогичными той, что носит Шторм.

— Элементарно. Тактика этих налетчиков слишком сложна для местных племен, при этом просматривается чёткая схема. Налёты идут с обеих сторон, очевидно, отряды провокаторов и от пони, и от фестралов атакуют деревни друг друга, служа одной стороне. Слишком многое сходится, поэтому всё уже решено. Мы смогли, похоже, найти место, откуда совершаются именно эти нападения. Увы, связь со всеми агентами S.M.I.L.E., посылаемыми туда, и прочими подобными структурами обрывалась. Поэтому отправляют нас. Готовьтесь выдвигаться, — резюмировал он тоном, не терпящим возражений.

— Не знаю, вся эта кампания по реинтеграции фестралов, как по мне, дурно пахнет, — сказал один из оперативников в купе их вагона, едущего в Стейблсайд.

— Да ладно, а по мне пора уже давно было вернуть этих кожекрылых обратно в семью. Они же пони в конце концов, и самое главное, только представь, сколько от них будет пользы!

— Веками всё всех устраивало, а тут вдруг принцесса Луна, спустя семь лет после своего возвращения, решила всё поменять. Не знаю... я вот хочу знать, что об этом думает Селестия. А то её публичного одобрения да и вообще хоть каких-то комментариев по поводу действий принцессы Луны так и не поступило.

— Ой, да ладно вам, ребята, — вставил Шторм. — Я уверен, вся эта история с фестралами закончится максимально благополучно. В конце концов, что может пойти не так?

— Ага, как скажешь, новичок. Гляди-ка, а мы, кажется, уже приехали...

Стейблсайд представлял собой удивительно плотно населённый город на юге Эквестрии, открывая путешественникам картину местных прекрасных пляжей, а также бедноватых фавел. Учитывая, что он, как и все южные города, фактически находился на нищем фронтире, где жизнь не была так милосердна и беззаботна, как в более цивилизованных районах, тут и там можно было заметить просящих милостыню. Задерживаться там, однако, группа оперативников не планировала, как и наслаждаться местными пляжами. Вместо этого они сразу отправились в глубины джунглей, войдя в регион, именуемый "Комариный Лес". К великому сожалению Шторма, название своё он полностью оправдывал. Он никогда ранее не мог представить, что бывает так много видов комаров, и что они могут собираться в рои. Если бы не его москитная сетка и джунглевый костюм, вкупе с магией, позволяющей легко сжигать местную мошкару, он вполне мог бы предположить, что просто умер бы тут от того, что из него буквально высосали всю кровь. Напарники же, похоже, уже будучи умудрённые подобным, не обращали внимания ни на кажущиеся бесконечными болота, ни на рои насекомых, ни на странных существ, тут обитающих. Одно из которых чуть не сожрало единорога ночью, если бы не метко пущенный огненный шар куда-то в сторону рычащего из джунглей нечто, которое вскоре после этого ушло, предпочитая искать добычу полегче.

— И долго нам еще скитаться тут? Тут даже света солнечного не видно из-за этих бесконечных лесов. Я прекрасно понимаю, почему фестралы решили поселиться именно тут. Не понимаю только, как у них в такой местности шерсть не опала.

— Ох, а ты забавен, с трудом могу представить лысого фестрала. Интересно, какого цвета у них кожа под шерстью? И будут ли они выглядеть еще более жутко или наоборот смешно? – ответил Скай Блейд, единственный идущий одетым в рыцарский доспех, то и дело отгоняя крыльями насекомых, чьи укусы, кажется, он игнорировал.

— Ну знаешь, я полагаю, с учетом того, что принцесса Луна хочет вернуть их назад в общество, подобные шутки уже скоро могут трактоваться как расизм.

— Гляди-ка, а вот мы и пришли, – игнорируя его, произнес полковник.

— А ты о чем? – отбиваясь от очередного роя, говорил единорог. Только развернув голову, он заметил это...

— А, вот о чем, – добавил он, глядя на огромный древний храм, раскинувшийся прямо посреди джунглей.

— Что-то, честно говоря, не тянет на базу культистов.

— Ты много культистов видел? Как раз наоборот, в древних храмах им и должно же быть самое место! – ответил Скай Блейд, на что Шторм мог лишь развести плечами.

Осторожно двигаясь к храму, целясь в темноту из своих винтовок, пони едва не смыла волна летучих мышей, которая, однако, не помешала им двинуться дальше в глубь его.

— Похоже, это место достаточно древнее, – сказал один из оперативников.

— Да не говори, построили его явно не аборигены. Интересно, что тут было до Эквестрии?

— Какая разница, до прихода гармонии мы были как варвары, полагаю. Мерзкое зрелище, пони убивают пони.

— Ты ещё в северной Грифонии не был. Северные племена пони вообще застряли в феодализме как морально, так и технологически. – Ответ собеседника, впрочем, услышать не довелось, поскольку их обоих прервал дикий крик, откуда-то из глубин храма.

— Ух, не к добру это, – произнес Скай Блейд и вскинул свое оружие. Сейчас он напоминал больше рыцаря грифона, нежели солдата пони. Уже скоро прямо на них из близлежащего коридора вылетел фестрал, судя по всему, принадлежащий к местным племенам. С диким криком и мечом в руках он набросился на них, но тут же поймал первую пулю. Увы, он, судя по всему, был не единственным. Уже через пару секунд по коридору послышалась целая куча обозленных голосов, а где-то позади оперативников открылся тайный проход, откуда выходили новые враги, будто бы ждавшие их.

— Мы так долго не выстоим! – кричал Скай Блейд, пронзая своим мечом еще одного врага.

— Я похоже видел, как что-то блестело в боковом коридоре! – отвечал ему Шторм, радостно раскраивая очередную мохнатую голову.

— Там тупик, нас просто перебьют!

— Зато, хотя бы сражаться будем на одном направлении. Так нас просто задавят с двух сторон в проходе, это наш лучший вариант! – кричал единорог, больше радуясь тому, что сможет таким образом пролить больше крови, пусть даже напоследок.

— За мной на прорыв! – орал он, повинуясь зову своего разума. Рассекая сразу двух племенных воинов, преградивших ему дорогу, он понесся в коридор. Коридор, в котором он уже был готов распрощаться с жизнью, кляня себя за то, что явно слишком много взял, и надеясь, что у других заговорщиков получится закончить план.

— О! Тут действительно что-то есть! – крикнул один из оперативников, глядя на странный камень в стене, который, судя по всему, и блестел.

— А ну, прикройте меня, есть идея!

— Помародерствовать решил напоследок? – злобно крикнул ему товарищ, который уже орудовал винтовкой подобно дубине, отгоняя фестралов.

— Не совсем, похоже это...

Договорить он, впрочем, не успел, когда пол под ними провалился, скидывая их в на удивление странную конструкцию из многих горок, где их поразбросало друг от друга. Шторм же был спустя минуту глупого катания по этой абсурдной конструкции скинут прямо в какую-то пещеру, наполненную однако все теми же джунглями, с ещё одним оперативником.

— Ох, моя нога, – взвопил он.

— Держись, сейчас помогу, – поднял он павшего солдата и вправил вывихнутую кость, заставив того вскрикнуть.

— Мы должны продолжить поиски, может быть соединимся с остальными, – сквозь боль говорил оперативник.

— Тебе не кажется, что гораздо важнее нам было бы сейчас выжить и как-то вернуться назад? – спросил единорог.

— У нас есть кристаллы, особые и редкие, у каждого. Используя их, можно телепортироваться прямо назад во дворец.

— Да? Удивительно, что эти кристаллы есть у всех кроме меня, – ответил Шторм, мысленно отмечая тот факт, что ему очевидно не доверяют. Вместе с раненым оперативником они продолжали скитаться по джунглям, шарахаясь от каждого шороха, и это было бы ещё пожалуй очень и очень долгое бессмысленное времяпровождение, если бы в какой-то момент в них не упёрся ствол винтовки откуда-то из кустов.

Копыта вверх! – прозвучал грозный голос, на что оба пони поспешили бросить свое оружие и развернуться перед застигшим их врасплох врагом. Стояли там, впрочем, вовсе не лунаристы, а тройка пони. Тот, что по центру, синего цвета пони с красной гривой и такой же тропической каской, как и у Шторма с оперативником. Рядом его окружали два побитого вида солдата, одетых в какой-то тропический вариант эквестрийской военной формы. У одного из них можно было заметить нарисованную на каске надпись "born to steal" в то время как у другого аналогичная надпись на каске гласила "Jungle work", Шторму оставалось лишь догадываться смысл данных надписей у этих странных представителей неизвестной армии.

— Вы вообще кто такие-то? – начал тот, что по центру. – Мы ожидали Дэринг Ду, а не каких-то пони, похоже, до этого не бывавших ранее в этих джунглях.

— Мы авантюристы-туристы, что решили поискать артефакты в этих джунглях, – уверенно соврал оперативник, явно понимающий в этом больше Шторма.

На что собеседник лишь рассмеялся и убрал винтовку.

— Ха-ха-ха, ну что тогда "Добро пожаловать в джунгли!", парни. Вам надо в очередь становиться. Я Джангл Трек, из экспедиции доктора Кабаллерона. Пойдёмте со мной, отведу к нашему лагерю.

— Доктора Кабаллерона? – уточнил Шторм, идя вместе с ними и оперативником.

— Ага, археолог, что таскает артефакты из джунглей. Этот жеребец за многие годы смог найти целую армию наёмников себе в помощь, то есть нас. Тут только те, кому это в радость, авантюристы, ветераны и любители пограбить чего ценного. Я вот по миру поскитался достаточно, в основном на роли наёмника, во многих войнах поучаствовал, пока себя тут не нашёл.

— А ты выглядишь достаточно молодым для наёмника, – ответил Шторм, пони с явно горящими огнём приключений и романтики глазами. Тот же лишь вновь рассмеялся в ответ.

— Поверь, моя жизнь была действительно скучной, хоть я и родился в этой дыре, и закончить я её рассчитываю максимально безбашенно. Если честно, мы буквально живём в этих джунглях, время от времени пополняя припасы и выбывших солдат в немногочисленных островках цивилизации, к которым мы иногда выходим. Для меня это почти норма, так как вырос я в такой же обстановке.

— Уже и не помню сколько это всё длится: может год, может десять лет, а может вечность. Время тут, знаешь ли, по-своему течёт. Сколько себя помню, тусуюсь с доком Кабаллероном и этими парнями.

— Ага, классно. Целая армия расхитителей гробниц. Слушайте, а вы не слышали что-то по поводу того, что аборигены взбесились? – аккуратно уточнил оперативник.

— Аборигены... Хм, дай-ка подумать. Мы достаточно редко вообще вылезаем на территорию диких фестралов, ну, тех, с которыми, похоже, вы уже успели встретиться судя по вашим ранам. Вам вообще повезло, что мы в этот раз решили за припасами сделать особенно глубокий рейд, иначе сгинули бы вы в этих джунглях. Но вообще ничего мы про них не знаем. У доктора получилось установить контакт с другим местным племенем, которое живёт в огромном храмовом городе. Мы наш лагерь постепенно туда переносим. Вроде бы те ребята, хоть и выглядят сурово, кажутся вполне дружелюбными. Но вот если кто и может с ними общий язык найти, то только Кабаллерон. Главная же угроза и то, на что мы действительно тратим свои силы, это Дэринг Ду! Всегда на шаг впереди! Кобыла дискордова!

— Дэринг Ду? – спросил Шторм. – А она разве не книжный персонаж?

— Ах, ну да, ты же из этих, тех, кто живут в так называемом "внешнем мире". Хорошо, давай спрошу по-другому: а доктор Кабаллерон разве не является, по-твоему, книжным персонажем? Но при этом имеет тут армию наёмников?

— Честно говоря, без понятия. Никогда книжки про Дэринг Ду не читал и даже не догадывался, что он оттуда, – ответил Шторм, смотря на похоже ушедшего в себя оперативника.

— Ну, можешь мне поверить: она реальнее, чем может показаться. И в этих джунглях ничего опаснее её и Ауисотля нету.

— Ауисотль? – лишь удивлённо промолвил Шторм. На что Джангл Трек лишь скучающе выдохнул.

— Новички... Ничего, поотираетесь в джунглях с наше – привыкнете.

— Эм, привыкнем к чему? – спросил Шторм, но ответа узнать было уже не суждено. Внезапно бревно, подвешенное на верёвках, слетело сверху, обличая очевидно припрятанную ловушку.

— Бревно! – скучающе крикнул Джангл Трек и, похоже, уже вполне привычный к таким вещам, пригнулся вместе с двумя другими солдатами, пока Шторма и оперативника, которые очевидно не были готовы к подобному, что есть силы отправило в полёт в ближайшую пропасть, вдоль которой они шли.

— Эхх, новички... – только и сказал Джангл Трек, смотря в бездну, куда улетели двое пони.

Приземлились они, впрочем, прямо на скопление растительности, которое значительно смягчило падение, хоть, похоже, Шторм и собрал ещё больше насекомых себе на тело.

— Да что не так с этим местом! – выкрикнул он риторический вопрос.

— Что, первый раз в приключении, салага? – устало спросил оперативник.

— Вы двое, а ну на землю! – вклинился третий голос в их диалог, и до того как они успели что-то понять, оказались скручены чьим-то лассо. Из кустов вышла жёлтая кобылка, очевидно являющаяся Дэринг Ду.

— Ну что, приспешники Кабаллерона, будете говорить его планы или вас вначале хорошенько приложить? – прорычала она.

— Боюсь, тут недопонимание. Мы эквестрийские агенты, – поспешил успокоить её оперативник.

— С чего бы я должна вам верить? – не слишком дружелюбно говорила Дэринг.

Шторм же не придумал ничего, кроме как телепортироваться из захвата ей за спину и направить на неё меч. На что она моментально взлетела вверх.

— Хватит, если бы мы хотели навредить, уже бы это сделали! – вскрикнул единорог, параллельно размышляя в голове, что Дэринг Ду действительно настоящая, и то, что ему говорили ранее, оказалось внезапной правдой.

— Ладно, хорошо, и чего вы тогда хотите? – всё так же недружелюбно отвечала она.

— Местные фестралы стали агрессивны в результате ряда провокаций. Мы ищем культ найтмеристов! Скрытый где-то в этих джунглях!

— Найтмеристы? – задумчиво уточнила пони. – Хмм, это всё меняет. Возможно, я слишком зациклилась на Кабаллероне. Надо будет сделать некоторые приготовления и поднять на уши Квиббл Пэнтса, чтобы в случае чего у нас был способ защитить себя.

— Ага. Так, а вы, судя по всему, эти джунгли знаете вдоль и поперёк. Ничего странного не замечали? – продолжал наставить оперативник.

— Ну, что-то странное действительно происходит недалеко от нашего местоположения. Если быть точной, похоже, какая-то группа пони, соответствующая примерно тому, что вы ищете, обосновалась там.

— Отлично, похоже это то, что мы ищем! – обрадовался оперативник. – Не могли бы вы показать дорогу?

— Ну, сейчас я планировала в очередной раз сорвать планы Кабаллерона, но так и быть, укажу вам дорогу. Думаю, ничего ужасного он один раз устроить не сможет. Но только чур лезите вы туда без меня! У меня своя работа, у вас своя. Я лишь оказываю дружескую услугу во имя Эквестрии.

— Конечно, примем к сведению, радостно отсалютовал оперативник. Проведя двух пони через дикий лес, уже спустя час, они могли наблюдать странное углубление, напоминающее вход в бункер.

— Вот, это тут. Дальше вы сами, парни. Могу лишь пожелать удачи в вашем задании!

— Спасибо, рады знакомству. Может в следующий раз задержитесь подольше? Выпьем что-нибудь? – предложил спутник Шторма, на что пони лишь рассмеялась.

— Да я же из джунглей практически не вылажу. Найди себе кого-то по цивильнее, красавчик, а мне пора бежать вновь бороться с пешками Кабаллерона, – сказала она, после чего унеслась на лиане. Пока ей вслед смотрел слегка опечаленный оперативник. Шторм лишь уныло вздохнул и одёрнул его.

— Соберись, наше задание только начинается. Проверь, что кристалл не потерял, это наш, похоже, единственный выход отсюда. Не думаю, что эта дамочка вернётся и выведет нас из джунглей, если что. Как она вообще только постоянно носится по ним?

— Да, конечно, всё на месте. Пойдём, моя нога уже зажила, несмотря на всю эту ходьбу. Думаю, я справлюсь. Меч остался, а с ним и умирать не страшно! – сказал оперативник. Осторожно подойдя к бункеру, плотно закрытая металлическая дверь была выбита с петель при помощи какого-то устройства, который хранил оперативник. Пока Шторм думал, сколько ещё секретов стоит ожидать от покорных цепных псов Селестии. Войдя в помещение, они осторожно начали исследовать бункер. Достаточно быстро стало очевидно, что место заброшено.

— Ничего не понимаю! – с досадой говорил оперативник. – С каких это пор культисты строят бункеры? С каких это пор они заброшены? И что вообще творится с этими джунглями? Следы агентов вели к храму, а в итоге мы оказались дискорд знает где!

— Ну, я конечно не специалист по культистам, но не кажется ли вам, что вы их недооцениваете? – произнёс Шторм, открывая очередную дверь, из которой его сразу обдало трупным зловонием, заставив единорога поморщиться.

— Ох, а вот, кажется, и все, кого посылали сюда до нас, – указал он на скинутые в кучу многочисленные трупы пони со следами многочисленных пыток.

Вот дерьмо! – указал его собеседник на труп одного из оперативников, ехавших с ними. – Следы избиений, вскрытие, сделано весьма грубо, полагаю что бы причинить максимум боли, странно как он не поймал болевой шок, но возможно эти ублюдки имели что-то держащее в сознании. Да, его точно пытали, и... ему отпилили ногу, половина рёбер вырезана. Полагаю, заживо. Не хотел бы я быть на его месте. Его смерть не была лёгкой. Мы не забудем тебя, брат.

— Гораздо важнее, что случилось это, похоже, ещё недавно. А значит, те, кто сделал это с ним и со всеми ими, могут скоро вернуться. Поэтому быстро обыскиваем оставшиеся помещения и уносим ноги, – ответил единорог. Аккуратно войдя в комнату, некогда бывшую, похоже, аналогом штаба, он стал копаться в старых бумагах, разбросанных по полу. Он примечал уже знакомые, хоть и пустые, колбы, которые вызывали определённые вопросы. Но гораздо больше его волновали, похоже, упущенные из виду уходящими в попыхах владельцами обрывки документов.

— Мусор, мусор, мусор, везде сплошной неразборчивый текст... Хммм, а вот это интересно... Так, что это у нас? – скомканный лист бумаги, похоже, имел вполне читаемый и понятный текст, к удивлению единорога.

— Операция "Мунштайн", шаг 3457: повышение напряжения между фестралами и пони, тайные операции... внедрение своих агентов... подготовка к возвращению Найтмер... отчёт лорду-командующему Эклипсу... Да уж, похоже, у нас действительно появились конкуренты, – задумчиво говорил единорог, сжигая документ.

— Ну что, нашёл что-то? – донеслось из соседнего помещения.

— Не особо, похоже, всё, что хоть какую-то ценность представляло, вынесли.

— Дискорд, у меня также пусто. Ладно, пора валить отсюда, – сказал оперативник. Покинув помещение, два пони были удивлены, обнаружив на себе прицелы винтовок окруживших их фестралов, очевидно поджидавших их на выходе из бункера.

— Глядите-ка, солнечные шавки вновь рыскают по нашим землям, – громко сказал вышедший вперёд лидер фестралов.

— Ты знаешь, мне кажется, что вот сейчас бы точно стоило этот кристалл использовать, – тихо сказал Шторм, чтобы его не слышали фестралы.

— Требуется минута, чтобы он активировался. Ты думаешь, иначе мы бы их ещё в храме не использовали? Если к нему потянусь, меня свинцом нашпигуют. Да и что с тобой будет?

— За меня не волнуйся. Я думаю, я смогу найти с ними общий язык.

— В любом случае, пока мы под их прицелом, можем только слушать, что они скажут, а там видно будет. Лидер фестралов же тем не менее не останавливался и, не замечая переговаривающихся пони, громко говорил о ужасной судьбе, что их ждёт, о том, что они будут покараны именем Найтмер и что гадкие планы её глупого сосуда не принесут успеха, а лишь разожгут войну, которую они так жаждут.

— И поэтому, когда вечная ночь опустится на землю, – продолжал говорить он.

— Эй, слушай, вот, может, уже к делу перейдём? Да и вообще, вот вы вроде бы могучие воины, а угрожаете нам винтовками. Где же тут доблесть, а? – начал подначивать фестрала явно что-то понимающий в этом оперативник. Тот было хотел возразить, но, подумав, произнёс уже совсем другим, радостным тоном.

— Ты прав, солнцелюб. Мы дадим вам настоящую, достойную смерть. Ведите их на арену! – крикнул он своим солдатам, которые завязали пони глаза и повели куда-то в глубины леса. Всю дорогу Шторм размышлял о том, как лучше сказать этим фестралам, что они-то по сути своей на одной стороне, при этом что-то сделать с оперативником. Так или иначе, раскрыть своё истинное лицо он успеет всегда, а на данный момент ключевой задачей было собрать достаточно данных, понять, что из себя представляют местные и готовы ли они идти на контакт. Отдельные вопросы вызывал тот бункер, который, очевидно, принадлежал не этим полудиким племенам.

— Снять с них повязки, – послышался чей-то голос. Их охрана поспешила исполнить приказ, и они нашли себя действительно посреди огромной каменной арены, на трибунах которой сидело множество фестралов, громко улюлюкающих и скандирующих малопонятные вещи.

— Добро пожаловать в город вечной ночи! Это, конечно, не такой великий город фестралов, как Аякачтли, но зато тут никто не мешает нам поклоняться нашей госпоже. — Вы будете сражаться с лучшими нашими воинами. Им давно требовалось попрактиковаться на ком-либо достойном, а вы на обычных бродяг не тянете, особенно если судить по вашим мечам. Это будет замечательное зрелище! – радостно говорил фестрал-командир.

— А, вот чисто интереса ради: если мы их победим, нас отпустят? – спросил оперативник.

— Ну, если такое случится, в чём я сомневаюсь, мы просто найдём ещё воинов, и ещё. Вас не выпустят отсюда, пока вы не умрёте, ни при каких обстоятельствах, если ты об этом, солярист. Вы слишком много видели.

— А вот раз мы всё равно умрём, может, скажете, чей это там бункер был, и с чего стали вспыхивать конфликты между пони и фестралами? – спросил оперативник, явно планирующий сбежать, используя кристалл, при первой же возможности.

— Ну, раз вы всё равно никому это не скажете, так и быть, солярист, я скажу тебе наш великий план. Наши друзья, чей бункер вы могли обнаружить, помогают нам устроить гражданскую войну в Эквестрии и подготовиться к возвращению нашей вечной госпожи, Найтмер Мун! К сожалению, далеко не все наши собратья верны ей. Как ни противно, даже среди нас есть соляристы, а именно одно мерзкое племя на юге, фанатично поклоняющееся солнцу. Мерзкие фанатики!

— Ну да, не то что вы. А если не секрет, с чего вы взяли, что Найтмер Мун вернётся? – продолжал Шторм.

— Элементарно, глупый пони. Когда бредовая идея её более слабой формы, известной как Луна, провалится, а между пони и фестралами начнётся война, ей не останется выбора, кроме как принять свою истинную, великую форму и помочь детям своим!

— Ясно. А вы, надо сказать, кто?

— Наш культ зовёт себя "Ученики Ночи". Мы веками ждали возврата Найтмер, в этих забытых джунглях скрываясь от взора солнца! И вечная ночь придёт, как сказано в наших пророчествах!

Шторм чувствовал уже откровенное утомление: либо от этих глупых фанатиков и их "величественных" планов, либо от постоянной беготни по джунглям, которые были едва проходимой местностью и вызывали слишком много ассоциаций с ужасными марш-бросками по Зебрике.

— Вы не думали, что разжигание напряжения между фестралами и пони будет слишком мало для начала войны? Возможно, стоило бы воздействовать на Луну и её сторонников?

— И сразу выдать себя? Слишком бессмысленно и рискованно. Видно, что ты никогда не занимался чем-то подобным, солярист, – презрительно ответил фестрал.

— А если я скажу, что тоже верю в Найтмер? Это поможет нам наладить отношения? – осторожно спросил Шторм, наблюдая, как оперативник уже хотел что-то сказать, слегка удивлённый этому, но похоже успел вспомнить о происхождении единорога.

— Нет, ты очевидно лжёшь, чтобы спасти свою жизнь. Может, твой народ когда-то и шёл путём звёзд, но вы давно отреклись от него, не говоря уже о том, что ты ошивался вместе с шавкой Селестии, – на что единорог лишь вздохнул, осознавая, что боя избежать не удастся, и надеялся найти способ убедить их в процессе.

Вскоре после того, как охрана и вождь фестралов покинули арену, из под открывшихся решеток на этот колизей посреди джунглей вышло с десяток фестралов в племенной броне с костяными клинками.

— Ну, похоже, нам придётся немало подраться, не так ли? – спросил оперативник у выбившегося из сил единорога, на что тот лишь устало кивнул, доставая звёздный меч.

Враги, похоже, действительно были опытными воинами, и вождь не соврал. Парируя очередной удар, едва не задевший его голову, думал Шторм. Особое внимание однако привлекал жуткий фиолетовый фестрал, очевидно являющийся чемпионом, который то и дело норовил использовать подлый приём и атаковать с тыла, пока пони отбивались от его подчинённых, что яростно их теснили.

— Мы так долго не протянем! – вопил оперативник, делая рискованный выпад на ближайшего фестрала, который, тем не менее, оправдался, раня того и отправив на землю.

— Их много, слишком много, а мои силы почти закончились. У тебя что, не осталось фокусов? – тяжело дыша, вопрошал Шторм, уклоняясь от яростной атаки явно очень агрессивно настроенной фестралки, которая лишь сумела порезать его бок, вызывая у единорога болезненный крик, когда старые шрамы вновь столкнулись с холодной сталью.

— Ни единого, похоже, мы закончим тут!

— Верно, – внезапно вступил в диалог фестрал-чемпион из-за спин своих непрекращающих бой подчинённых, которые уже лишились троих бойцов, что лежали на земле неподалёку. В конце концов, оба их врага, судя по всему, были достаточно опытными воинами, и даже попытки окружить и задавить толпой успеха не приносили, сталкиваясь с широкими атаками по дуге. Фестрал же, тем временем, продолжал.

— Я Найтмер Блейд, чемпион ночи, и я буду пировать на ваших трупах. Нам уже попались ваши друзья ранее, и хоть пегас сумел сбежать, второй пони закончил действительно жутко, когда мы разорвали его на две части. Верхняя половина ещё долго кричала, пока я смаковал его боль.

— Ты чудовище! Я вырежу твоё сердце и преподнесу его на блюдце Селестии за такое! – выкрикнул оперативник.

Шторм же от истощения уже путал мысли и, возможно, хотел бы сказать, что он тоже служит Найтмер, что у них есть свой заговор и что неплохо было бы объединить усилия, но даже если бы ему поверили, у него не хватало сил даже произнести речь, тратя остатки сил на слабые блоки атак наседающих врагов, которые, видя его слабость, только наседали. Вот он пропустил ещё одну атаку, что отдалась холодной болью в мозгу, и ещё одну. Уже после четвёртого успешного пореза, едва не задевшего сонную артерию, он упал на бок, казалось бы, ожидая своей участи. Найтмер Блейд уже подходил к павшему единорогу, чтобы сделать его смерть настолько болезненной, насколько возможно, а подчинённые, что не сражались с оттеснённым в бок оперативником, мерно расступились перед ним. Сам Грей Шторм мог бы проклясть судьбу за настолько абсурдную и глупую смерть от рук потенциальных союзников и проклял бы, если бы не вспомнил про одну вещь. Нащупав под своим джунглевым костюмом чудом не разбившиеся колбы, он потянул одну из них и на последних силах смог выпить её, валяясь в пыли и моля Найтмер, чтобы это была красная колба. К его счастью, это оказалось так, и когда Найтмер Блейд уже нависал над ним, намереваясь, похоже, заживо освежевать его тело, единорог, встрепенувшись, что есть сил, лягнул его задними ногами, объятый яростью. В его голове пронеслись все моменты из прошлого, что вызывали в нём дикую ярость: про его с самого начала отвратительную жизнь, наполненную только пустотой и издевательством; про службу в армии, где он коротал свои дни, занимаясь бесполезным и тяжёлым трудом; про войну, на которую он попал впервые и даже не по своей воле; про Твайлайт Спаркл, глупую, жалкую, слабую Твайлайт Спаркл. Он всего лишь хотел помочь всем и получить кое-что для себя, но она всё испортила, она и Селестия. Всё, что ему давали всё время, лишь боль, и только одна аликорн дала ему хоть что-то другое. Только одна обратила на него внимание и увидела не просто нестабильного под влиянием пережитого жеребца, а настоящего героя, тем, кем он всегда должен был быть. И даже её слабая и жалкая версия – Луна – казалось, понимала его лучше, чем эти самодовольные любители дружбы и гармонии, готовые ради этой дружбы и гармонии пойти на столь малые жертвы. Жертвы, которые, может, и приемлемы для блага девяносто девяти процентов пони, но так уж вышло, что именно Шторм оказался в том единственном одном проценте тех, кого нужно принести в жертву ради идей, построенных на слабости, идей которые обрекут пони на гибель. А потому если он и погибнет, то только за Найтмер, ту, которая может дать ему то, что он так отчаянно желает. И он точно не погибнет от копыт каких-то диких фестралов в забытых всеми джунглях! Пока в голове обрабатывались эти мысли с поразительно медленной скоростью, тело повиновалось глубинным импульсам, приобретая дополнительные силы, которые плохо отзовутся на единороге после его возвращения. Он жестоко месил фестралов грубыми, дикими и яростными ударами, совмещая это с магическими атаками, сжигающими и заставляющими страдать врагов. Переступая через двух убитых врагов, он изо всех сил рванул на следующего, который легко парировал его удар, но не был готов к абсолютно дикому и непредсказуемому ходу. Одним рывком единорог впился зубами в неприкрытую шею противника. Соленый вкус оросил язык, пока шокированный фестрал пытался сбить безумного врага, который, похоже, не реагировал на его атаки. Когда последний воин пал, и на арене остался только Найтмер Блейд, он схватился с ним в яростной схватке. Фестрал, кажется, наслаждался этим, провоцируя и грациозно уходя от атак единорога, словно тот был диким зверем.

– Ты знаешь, мне нравится твой стиль. Ты словно животное в самом плохом смысле. Может, даже после победы я пожарю и сожру твой труп, чтобы получить часть этой силы! – со смехом провоцировал он врага. Шторм, конечно, сомневался, что эти мыши едят что-то кроме манго, но гораздо более его волновал сам факт, что его враг попросту играется с ним. Поэтому, собрав в кучу остатки мыслей в этом покадровом бою, он пошел на отчаянный шаг. Подбросив вверх свой меч и закручивая его телекинезом, он рванул прямо на врага. Ожидаемо, фестрал уклонился от телекинетического броска меча, который, однако, полностью выполнил свою функцию, отвлек внимание врага. Единорог буквально протаранил его, вонзив рог. Чувства были... неприятные, весьма неприятные, но что гораздо важнее, его противник, не ожидавший такого, упал навзничь с хоть и не смертельной, но достаточно болезненной раной.

– Ух, да уж, не думал, что смогу найти такого же безумца когда-то. Ну давай, прикончи меня! – прохрипел он с земли. Единорог уже собирался это сделать, но та часть его разума, что отвечала за планирование, остановила его. Для этого фестрала было применение получше.

– Нет, – хрипя сквозь зубы, прорычал единорог, все еще находясь под действием зелья.

– Ч-что? Зачем тебе щадить меня? – простонал фестрал, пока зрители не могли понять, что происходит и почему он не добивает врага.

– Ты победил! Теперь, прикрой меня, пока кристалл не активируется! – выкрикнул не менее удивленный этому жуткому зрелищу в лице окровавленного единорога агент ордена. Подошедший оперативник уже явно желал сбежать и предупредить о происходящем Селестию. Но вместо ответа единорог лишь притянул назад меч и одним взмахом рассек ему грудь.

– Ч-что? – только и успел произнести оперативник, прежде чем умереть, так и не узнав причину столь вероломного предательства.

– Пора заканчивать этот цирк, – злобно произнес единорог, извлекая кристалл из одежды мертвого пони.

– Что происходит? – громко выкрикнул со своей трибуны вождь, пока Найтмер Блейд и остальные фестралы пытались понять логику действий единорога. Тот же, в свою очередь, высоко подняв меч и вложив всю свою магию в усиление голоса, под оглушительные крики толпы выкрикнул грозный клич на всю арену.

– ЗА НАЙТМЕР! БОГИНЮ НОЧИ! Вслед за этим последовало громовое молчание удивленных фестралов, которое достаточно быстро прервалось сначала робкими, а затем и громогласными аплодисментами. Шторм, не теряя времени, подал копыто валяющемуся в пыли Найтмер Блейду.

– Ты, ты что, тоже слуга ночи? – кашляя, спрашивал фестрал.

– Верно. Я был предателем среди этих идиотов. Теперь же скрываться мне незачем. А что до тебя, ты знаешь, мне как раз нужен капитан для новых Шэдоуболтов, кто-то такой же нездоровый, как ты. Не хочешь присоединиться?

Уже полчаса спустя Шторм сидел в жилище вождя, все еще закипая от ненависти под действием зелья, хоть и не видя объективных целей для ненависти в пределах досягаемости.

– Так, и значит, вы готовите заговор против принцессы солнца? Это радует, чем больше сторонников Найтмер, тем лучше, – радостно говорил фестрал.

– Верно. Но я бы хотел заручиться вашей поддержкой. И... что это были за лунаристы, чей бункер мы обнаружили? Они выглядят весьма продвинутыми, раз легко убирают лакеев Селестии одного за другим.

– Это вернейшие слуги ее величества. Большего я не скажу, сам особо не знаю. Появляются из теней и уходят в них же, то тут, то там готовят заговоры и диверсии против солнечных. Именно их идеей было начать разжигать ненависть между пони и фестралами. Это часть их древнего плана по возвращению Найтмер.

– Похоже, они решили идти другим путем. Надеюсь, я смогу еще связаться с ними. А что насчет вас? Полагаю, в Эквестрии от вас пользы будет немного. Могу я, впрочем, попросить Найтмер Блейда отправиться в Холлоу-Шейдс и присоединиться к нашей армии как капитана Шэдоуболтов? Мне кажется, такой как он отлично сойдет на эту роль.

– Забирай. Честно говоря, даже по нашим меркам он был с прибабахом, тот еще садист.

– Как мило. Такие нам и нужны, чтобы сеять страх, – довольно произнес единорог.

– Если сможешь обуздать его, может, он и будет вам полезен. Это меньшее, что мы можем сделать. Конечно, когда госпожа вернется, мы окажем вам поддержку. Юго-восток будет лоялен Найтмер. Есть, конечно, племя Нейгуа, мерзкие солнцепоклонники, но их слишком мало, чтобы остановить нас. А местные пони вряд ли сумеют оказать какое-то сопротивление.

– Рад слышать. Тогда мы сможем сэкономить силы, не размещая в этом регионе крупные гарнизоны когда начнется великая война. Просто будьте готовы координировать свои силы с нами, когда придет время.

– Конечно. "Ученики ночи" никогда не пренебрегут зову нашей повелительницы. Думаю, большая часть фестралов, даже тех, кто не поклоняется Найтмер, примкнут к нам с началом войны, считая, что в ином случае нас всех истребят. Одним словом, ты получишь нашу полную поддержку, найтмерист!

Используя кристалл, капитан легко вернулся из ужасных джунглей, оставивших неизгладимое впечатление, ряд новых шрамов, а также, судя по всему, несколько неприятных болезней, прямо в роскошные залы дворца. Он был бы рад этому, если бы эффект зелья хоть немного улетучился. Хотя он и стал слабее, полностью он пройдет не скоро, как минимум в течение суток. Оказавшись в специально подготовленном для этого помещении, куда перемещало всех оперативников, его сразу окружила бригада медиков, принявшихся латать его раны.

– Шторм? – окликнул его знакомый голос. Затуманенный зельем разум сумел опознать Скай Блейда.

– Ты? Почему... почему мне не выдали этот кристалл? Почему вы даже не сказали, что можете в любой момент вернуться?

– Ч-что? Ты же не убил ради него нашего собрата?

– Нет, с этим справились за меня фестралы. Гораздо важнее, почему вы собирались обречь меня на гибель, а сами сбежать назад?

– Извини меня, дружище, прошу, я не хотел, чтобы это выглядело так. Эти кристаллы достаточно редки и полагаются только опытным агентам. Я просил их выдать и тебе один, но...

– Да-да-да, оправдания и оправдания. Думаешь, я не знаю, как все тут работает? Меня как пушечное мясо всю мою жизнь использовали! Я знаю, как это выглядит!

– Но... – хотел прервать его пегас.

– Никаких «но». Хватит с меня. У меня есть более важные дела, чем твои самоубийственные вылазки, которые не принесли и грамма новой информации, кроме того, что внезапно некоторые племена фестралов поклоняются Найтмер и являются агрессивными. Вот ведь неожиданность, да?

– Друг...

– Я не друг тебе! Я тебя не помню. Ты меня посещаешь только когда во мне возникает нужда. Все, что между нами было, говорит о том, что у нас какие угодно отношения, только не дружеские. Точка. Я не хочу более видеть тебя и отказываюсь от ваших очередных самоубийственных бессмысленных миссий. И дискорд побери, если у меня найдут малярию, я предоставлю вам крупный счет за лечение! – кричал он, покидая помещение и громко хлопая за собой дверью под взгляды персонала комнаты телепортации и Скай Блейда.

Весьма и весьма разозленный единорог, временно разучившийся контролировать эмоции, пытался найти выход из незнакомой части дворца, который казался ему чрезмерно огромным и включал в себя, похоже, все важные государственные объекты.

Он вряд ли вел себя настолько импульсивно и агрессивно в обычном состоянии, но чистое и неразбавленное зелье имело значительно более долгий и сильный эффект, заставляя ярость и ненависть ко всем, кого он в чем-то винил, обволакивать его разум.

– Шторм! – окликнул его знакомый голос, пока он задумывался, могут ли принцессы использовать магию, чтобы создавать во дворце карманное измерение для размещения такого количества учреждений.

– О, Брайт... я так рад тебя видеть. Ты одна из немногих, кто всегда была на моей стороне. Можешь представить, Дэринг Ду оказывается действительно существует.

– Нам нужно поговорить, подальше от лишних ушей, – нервно и боязливо ответила она. Единорог лишь устало вздохнул, пытаясь подбирать слова сквозь дурман зелья. Плетясь за ней в её комнату и закрыв дверь на замок, убедившись, что никто не услышит содержание их разговора, он очевидно ожидал какой-то секретной и, возможно, важной информации, раз она так странно себя ведет.

– В-в общем, тут такое дело... похоже, т-ты что, действительно хочешь войны? – с трудом выдавливая слова одно за другим, говорила она, пока по её щекам медленно начали течь слезы.

– Чего? – не слишком понимая вопрос, произнес он, пока эффект зелья уже выворачивал сознание под иным углом.

– Я прочла то, что ты просил передать...

22 - "Мы — армия её"

Музыка:
Сегодня так приятно снаружи:https://www.youtube.com/watch?v=MCnoimISus4
Magna Luna:https://www.youtube.com/watch?v=HwPg_puI-6M
Вперед: https://www.youtube.com/watch?v=mLflz9gq4EA
Солдаты ночи: https://youtu.be/kBF4Prve964?si=PjwPnBiuoSOq2DyQ

Гул в голове Грей Шторма нарастал, переходя всякие здравые пределы, пока разум пытался обработать поступившую информацию, не понимая, что предпринять. В другой ситуации он, пожалуй, смог бы соврать, показать достаточно притворства, чтобы убедить её, что это не более чем дурная шутка. Может, она бы поверила, и они бы посмеялись вместе с глупости этой ситуации. Но узнать этого не было суждено ни ему, ни ей. Сознание, утратившее всякие барьеры, было поражено тем, что та, кого он действительно считал полностью верной, кто, похоже, мечтала когда-то в будущем завести с ним семью, о чем он сам не задумывался пожалуй с тех пор, как Найтмер изменила его сознание, та, кому он верил, предала его. Моментально, даже для него самого, она стала из близкого соратника врагом, хуже того — врагом, который когда-то был другом, врагом, который вероломно нанес удар в спину, и врагом, которому он яро желал отомстить. Он едва обращал внимание на слова, которые она пыталась связать. Внезапный и жестокий удар телекинезом прямо в лицо откинул не ожидавшую такого пони прямо на кровать.

– Больно! Что ты делаешь? – вскрикнула она, прижимая копытами только что поставленный синяк. Впрочем, за первым ударом последовал и следующий, уже в район груди, заставив напуганную пони утратить дыхание на несколько секунд, пока единорог запрыгнул над лежачей служанкой и схватил копытами покрытое синяком рыдающее лицо напуганной пони.

– Я просил тебя об одной вещи, всего об одной! Не открывать эти дискордовы конверты! Почему, почему даже ты предаешь меня? Принцессы! Скай Блейд! Ты! Кто дальше? Файер Сансет? Как же... как же я ненавижу тебя, – тряс он её голову.

– Хватит! Прошу! Прости меня! Прости! – сквозь слезы пыталась она успокоить потерявшего контроль капитана гвардии.

– Простить? Скажи мне, Брайт Флауер, как можно простить то, что уже нельзя исправить? Ты хоть понимаешь, что наделала? Ты чуть не уничтожила все мои усилия, всё, что я делал, долгие месяцы работы, бессонные ночи, жалкое подхалимство к этим выблядочным принцессам! Всё, чем я живу, а ты взяла и захотела выкинуть это в мусорку!

– Я не хотела, умоляю, я люблю тебя, я просто хотела быть ближе! Вопила она шокированная резкой трансформацией того с кем уже достаточно долго общается.

– Ты лжешь, – сквозь зубы процедил единорог, хватая её за горло.

– Никто, никогда не полюбит меня, кроме одной. Жалкая Твайлайт Спаркл заметила меня только из-за вмешательства Найтмер. Луна бы и бровью не пошевелила, если бы не Найтмер. Всю мою жизнь никто и никогда не любил меня, никто кроме одной, а ты говоришь, что вскрыла мои планы только из-за любви? А мне кажется, что ты дискордов шпион, который хочет меня шантажировать!

– Х-хватит – уже теряя голос, ответила она от его копыт, что душили её.

– Ты хотела любви? Ну так я её тебе дам! – яростно выкрикнул он, нанося еще один удар под дых уже коленом и грубо раздвигая ноги сопротивляющейся служанки. Прильнув к её лицу, он сделал поцелуй, достаточно глубокий и болезненный, тот, который скорее насильник будет давать своей жертве, тот, где обе стороны пытаются укусить друг друга как можно больнее в процессе, когда он отринул от нее темная струйка стекала по его лицу от ее зубов, пока одним копытом он удерживал верхние ноги испытывающую одновременно и стыд и страх пони, второе скользило от шеи до вымени наслаждаясь мягкостью и нежностью своей жертвы. Пока она сама не почувствовала что-то теплое, касающееся её промежности снизу, задурманенный зельем разум испытывающий только самые примитивные и простые эмоции не планировал как либо сдерживаться.

— Я-я не хочу, пожалуйста... я не скажу никому. Сквозь боль сумела прошептать осевшим от удушья голосом пони.

— Это правда, я позабочусь об этом. Холодно ответил ее собеседник.

— О-отпустите меня, я не хотела этого, я мечтала о другом.

Он не стал как-либо подготавливать её и одним резким рывком грубо вошел внутрь, разрывая на удивление всё ещё девственную плеву, под крики своей жертвы. По внутренней части бедер стекала алая жидкость, а из ее рта вырвались болезненные протяжные стоны боли и удовольствия. Не так, очевидно, она видела свой первый раз. Привыкшая к местным романтическим историям, она думала о чем-то более нежном и чувственном, о счастливой семье с множеством жеребят, но всё, что она получила, — лишь животную и грубую ярость того, кто запал ей в душу после того, как она познакомилась с ним два года назад, того, кому она искренне сочувствовала и сопереживала. Возможно, в других обстоятельствах их история могла бы закончиться гораздо более счастливо, со своими маленькими драмами и трагедиями. Он бы исполнял свои обязанности капитана, а она бы ждала его с очередного задания, нянча их детей. И всё, что их ждало бы, это мир бесконечной и счастливой любви до самой смерти. Увы, реальность сложилась по-другому. А её возлюбленный, имеющий талант оказываться не в том месте и не в то время, всё глубже и глубже проникал в неё, яростно дыша ей в шею, под болезненные и одновременно выражающие удовольствие стоны, раздвинув ее ноги и наседая всей своей массой. Сам единорог, ослеплённый яростью и достаточно примитивными позывами, не мог выдать ничего даже близко членораздельного, удовлетворяясь только вздохами и лёгкими полными злости вскриками, демонстрируя весь гнев и ненависть своей жертве, не давая даже намека на какие-либо романтические чувства, время от времени нанося грубые удары свободным копытом или покрывал ее тело укусами вместо поцелуев. Он уже отринул от её лица, покрывшегося следами от слёз, стекающих по лицу ровными линиями, а его копыта уже не сжимали шею, успевшую покрыться тёмными пятнами синяков от "объятий" её любимого. Она не хотела и не могла ничего говорить, только кричала и стонала. Весь её маленький мирок рухнул, когда она, похоже, сама стала персонажем одной из похабных историй, коими так полнится дворец, несмотря на все попытки сохранить свою чистоту для будущего супруга. В голове Шторма же играли другие мотивы. Он мог чувствовать только злость, которая многократно усиливалась его оставшимися воспоминаниями. Воспоминания показывали только плохое: как все попытки создать семью были жестоко отвергнуты на его родине, как в какой-то момент он смирился со своей участью, пока по счастливой случайности не оказался вместо суровой Северяны в теплом Кантерлоте, где, однако, надежды быстро умерли, успев едва родиться, когда выяснилось, что любая кобыла, узнав его прошлое, боялась его как огня. Он смирился с тем, что всё, что его ждёт, — это вечная и мрачная служба в полном одиночестве до самой смерти. Но потом, пройдя через Тартар, появилась та, кто протянула ему копыто, та, кто заметила его, та, кому он небезразличен, к кому он чувствовал абсолютную и дикую любовь, мечтая о её теле в своих объятиях и её душе в своём сердце. Вряд ли он задумывался, что, возможно, эти мысли были навязаны извне, так же как и о том, что осколки его памяти порой бывают противоречивыми. Однако сейчас его полнила лишь ярость и животная похоть, стремление принести как можно больше боли той, кто предал его в ключевой момент. Его движения стали ускоряться, а дыхание учащаться. Никто не услышал её крик, пока вязкая жидкость заполняла её тело. Недолго думая и едва отдышавшись, единорог выхватил меч, желая убрать свидетеля после того, как надругался над ней. Смерть — логичное продолжение мести, не так ли? Вздымая меч, он не видел в её глазах и намека на страх, только печаль, тоску и принятие. Она безвольно лежала прямо перед ним разбитая и сломленная, и без лишних раздумий он опустил клинок. Клинок, который, однако, лишь срезал клок её растрёпанной насилием гривы. Внезапно чудом уцелевший осколок личности и памяти оригинального Грей Шторма всплыл в сознании. Эта пони действительно с самого начала проявляла к нему симпатию и видела его лучшие качества игнорируя и пугающий внешний вид, и то какой образ ему сложили окружающие. Она действительно мечтала о счастливой жизни с ним, об отношениях и крепкой семье, она была готова провести с ним жизнь. У него было будущее — какое-то, может радостное, а может печальное, но будущее. Он так и не смог ее убить. В голове всплыло что-то похожее на сожаление о том, что, зная о грядущей войне, он решил отложить отношения с ней. Он боялся, что эта война погубит их всех. Он боялся за нее, за себя, за всех пони настолько, что не мог позволить себе тогда полюбить ее, опасаясь потерять. В ужасе грядущего, обязанности, возложенные на него, были очевидно слишком велики. На какое-то мгновение даже образ черного аликорна был немного потеснен ею, обычной скромной и очень верной служанкой, которая, несмотря на все, была с ним. Той, кого он избил, изнасиловал и чуть не убил, сломав её прекрасный маленький мирок и разрушив любые надежды на общее будущее, передав ей часть своей боли. Действие зелья очевидно стало уходить окончательно, заставляя его, всё ещё держа в копытах меч, осесть мертвым грузом в кровать рядом с ней от осознания содеянного. Одна сломанная судьба разрушила жизнь сразу двум пони и, возможно, разрушит жизни ещё многих, но первая осознанная жертва была принесена здесь.

– Ты никому об этом не скажешь, – тихим и усталым голосом говорил он. – Тебе всё равно не поверят, сама знаешь. Ни в то, что ты узнала из письма, ни в то, что произошло здесь. Мне... жаль, – слегка тяжёлым голосом сказал Шторм. – В другом варианте развития событий более спокойном и счастливом, может быть, наши судьбы были бы лучше.

– Зачем? Зачем ты так хочешь войны и смертей? – пустым сломленным голосом ответила она. Он и сам едва порою понимал ответ на этот вопрос, кроме того что так сложилось судьбою. Не всем быть добрыми и пушистыми, не знающими бед пони.

– Любовь, – сказал он. – Есть та, кого я люблю. Прости.

– Ты разбил моё сердце, моё тело, даже мою душу. Молю, пусть это будет единственное, что ты уничтожишь. Ты же не такое чудовище. Я верила, что ты не такой, – говорила она, продолжая тихо рыдать.

– Брайт... найди того, кто тебя полюбит искренне и чисто, кого-то, кто не похож на меня. Забудь о том, что мы когда-то виделись и были знакомы. Забудь об этой боли, что влюбилась в меня столь наивно и по-детски. Мне жаль за то, что я совершил и совершу. В конце концов, я не монстр. Если мы ещё встретимся, просто сделай вид, что никогда не знала меня, – пони лишь отвернулась набок и едва слышно произнесла сквозь вновь потекшие слёзы.

– Надеюсь, в другом мире у нас всё сложится счастливее...

Тяжело вздохнув, единорог встал, провернул ключ и покинул комнату.

– Что-то не так, капитан? – спросил вечно бодрый пегас у летящего в своих особенно мрачных в последнее время мыслях единорога в униформе и фуражке ночной гвардии, с которым они шли по коридору дворца.

– А? Да нет, всё в порядке, Файер. К слову, как тебе новая обязанность? Справляешься с доставкой сообщений? Не хотелось бы обременять тебя слишком сильно.

– Да забей, ради общего дела тружусь, – всё так же оптимистично продолжал он.

– В общем, я хотел тебя ещё кое о чем попросить. Помнишь, что с Лайтнинг Даст вышло? Я хочу, чтобы мы начали вербовать пони из тех тюрем, – бесстрастно говорил единорог.

– Чего? – не скрывая шока, ответил собеседник. – Вы же понимаете, кто там сидит?

– Верно. А ещё я понимаю, что их никто не хватится. Речь не идёт о полном освобождении. Просто возьмём их на себя, определив в одну из подставных организаций. Ты знаешь, сделаем предложение, от которого они не откажутся.

– И как я должен буду в документах это прописать?

– А незачем прописывать. Договорись напрямую с начальниками тюрем. Я думаю, они будут не против за звонкий бит вычеркнуть все данные о существовании заключённых, пропажу которых никто не обнаружит.

– Но так ведь что угодно с ними сделать можно! Мы просто стираем и забираем пони, они будут абсолютно бесправны!

– Ну, как ты помнишь, в тех тюрьмах прав у них тоже не особо много. Да и вообще с ними кто угодно так поступить может. Ты знаешь, для того чтобы разобрать на органы, использовать как рабов или банально сожрать. Интересно, драконы бы до такого додумались или есть гурманы среди грифонов?

– Хватит, я проигнорирую ваши слова. Но по-вашему они будут полезны нам? Какая там дисциплина? Верность? Да и вообще мы их сможем только на правах тех же заключённых и держать!

– Ты упускаешь фактор идеологической подготовки. И поверь мне, смертными казнями очень легко вбить дисциплину кому угодно.

– Да вы что, совсем сдурели? Казнить пони?

– Мне не привыкать, знаешь ли. Судя по книгам о "Эйнджллес Блице", я так уже делал. А это пони, плохие пони, которых никто не хватится. Мы что угодно с ними делать сможем, как ты и сказал.

– Ну вот именно, это плохие пони! Очень плохие. Убийцы, насильники, наркоторговцы. Некоторые даже продавали сирот в Зебрику. Лучше вам не знать, как там развлекаются некоторые местные царьки.

– Считай, мы даём им шанс хоть немного искупить свои грехи. Сотрем все документы о каждом из завербованных, уничтожим их старые жизни и потребуем себе их новые как плату за хоть и условную, но свободу. В подпольной армии всяко лучше, чем в тюрьме.

– Ну, это уже как-то совсем...

– Файер, – холодно прервал его Шторм. – Нам нужны пони, любые пони, способные держать оружие, дробовики, винтовки, пулеметы, всему этому не хватает самого главного, солдата что пойдет в бой. Оружия у нас хватает, но не хватает тех, чью пропажу не заметят в обществе. Тех, кто мог бы стать частью нашей армии, или может напомнить последние новости, те ужасы что приходят из Лонгсворда не достаточно тебя убеждают?

– Вы упускаете тот момент, где допускаете преступников к оружию, – нервно ответил пегас.

– Поверь, у нас есть способы обеспечить их лояльность, сломать и переделать как психику, так и личность, они будут как шелковые, полностью дисциплинированные и верные. А в крайнем случае, можно попробовать более сложные вещи: показательная децимация или ввести корпус лунных комиссаров. Думаю, культисты будут для этого в самый раз.

– У вас одна идея лучше другой... Ну ладно, раз нам аж настолько нужны пони, я займусь этим. Но учтите, я согласен только пока это не переходит разумные границы.

– Конечно же. По-твоему, я на психа похож? – с усмешкой ответил единорог.

– Так, а когда я смогу увидеть результаты наших приготовлений? – поинтересовался пегас.

– О тебе не нужно их видеть, если в них не возникнет нужда. Конспирация.

– Даже для меня? В смысле, половина всего, что мы делаем, вообще только благодаря мне возможна.

– И я ценю это. Обещаю, когда придёт время, ты всё увидишь. Нам не нужно торопить события. Если что, ничего не помешает разоружить нашу армию и отправить по домам. Мы всегда можем прекратить, помнишь?

– Да, помню, – почесав затылок, ответил пегас. – Но всё таки. А чем вы будете заниматься, пока я по тюрьмам ношусь да заключённых вербую?

– Буду искать ещё способы найти нам пони, а также помогать принцессе Луне в её кампании. Благодаря ей у принцессы появилось немало новых сторонников, в том числе и тех, кто не доверяет Кантерлоту. Скажи, ты можешь достать военные шифры и пароли с кодами для доступа на военные базы?

– А это не через чур? – вяло спросил Файер. – Мы что, будем воровать оружие с наших же складов?

– Может, и через чур, но ты знаешь, я предпочитаю быть готовым ко всему. Пока что не будем так делать, но коль возникнет нужда...

– Да-да, понимаю. Дело спасения страны важнее. Ладно, удачи вам в ваших начинаниях, а я пойду учить тюремный жаргон, чтобы найти общий язык с зеками.

– Можешь попросить Лайтнинг Даст подучить тебя. Думаю, она знает.

– А что с ней, к слову?

– Живёт недалеко отсюда, на окраинах Кантерлота. Уже вроде летать может. Всё свободное время тратит, впрочем, на сына. Аж тошно, какой она стала радостной.

– Да ладно вам. Помогли одной отверженной преступнице обрести счастье. Уж не знаю, насколько это справедливо, но сейчас-то чего переживать?

– У неё есть работа, вот с чего. Заботливой матери трудно стать грозным воином, если только ради сына... Ладно, не важно. В любом случае, она в наших рядах. Эксплуатируй её без раздумий. Нужно же, чтобы она отбила всё потраченное на неё и даже больше.

– А вы всё так же хладнокровны, я бы даже сказал циничны.

– А войны по-другому, мой дорогой Файер, не выигрываются. Либо ты, либо тебя. Вот весь выбор, – скучающе отвечал единорог.

– Эх, а помните, мы планировали в отпуск к вам на родину съездить? Скоро должны дать, может, ещё успеем?

– Файер, – устало отвечал единорог, – тот Грей Шторм, с которым ты об этом договаривался, уже получил свой вечный отпуск...

Услышать ответ пегаса было, тем не менее, не суждено, поскольку в разговор вклинился подбежавший ночной гвардеец.

– Капитан Грей Шторм, принцесса желает вас видеть, – отдав честь, отчеканил он, прежде чем скрыться.

– Только не говори, что ты и к своей начальнице в постель пролез. Не иначе точно как Шайнинг Армор станешь, какого это спать с кобылой больше любого пони по размеру? Подтрунивал над ним коллега . Интересно, как будут звать уже вашего отпрыска? Грей Харт? Или Дарк Харт? А может, Найт Шторм?

– Заткнись, – холодно ответил единорог, покидая пегаса и молча идя в сторону покоев принцессы. Глупый Файер напомнил ему о странных, хоть и всегда драматичных и трагичных, романтических байках и историях, что так любила рассказывать Брайт. К собственному удивлению, он, похоже, даже уже успел соскучиться по ним или по ней... Отгоняя от себя эти мысли, он поспешил постучаться в дверь покоев принцессы.

– Вы звали меня, Ваше Высочество? – твёрдо произнёс капитан, обнаружив принцессу, пьющую чай с уже знакомой белой единорожкой, одетой в изысканный синий пиджак с фиолетовой рубахой и гривой, заплетённой в пучок, создавая ей непривычный образ бизнеспони.

– Я рада видеть вас, мой капитан, – радостно встретила его принцесса. – Я как раз веду светскую беседу с моей дорогой подругой Рарити. Честно говоря, я удивлена, что она настолько сильно и безвозмездно хочет мне помочь. Похоже, она полностью соответствует своему элементу.

– Да что вы, Ваше Высочество, вы смущаете меня. Тем более что я лишь исполняю свой долг перед страной. В конце концов, я сама прекрасно понимаю, насколько нам нужны изменения...

– Правда? – неверяще произнёс единорог, поспешивший усесться за третий стул за столом.

– Ну конечно. Ты же не думал, что мой путь был простым? Увы, я и сталкивалась, с не самыми приятными сторонами нашего общества. Когда-то, прежде чем осесть в Понивилле, я пыталась даже покорить Кантерлот! Увы, город оказался сильнее. Он был не для меня, хоть изначально я считала это своей мечтой, её пиком. Но я не совладала с вызовами, возникшими передо мной. Зато я нашла своё место в Понивилле и открыла свою сеть бутиков! Может, когда-то даже и в Кантерлоте смогу составить конкуренцию местным.

– Что конкретно тебя остановило в Кантерлоте? – спросил единорог, попивая чай.

– Ох, как я только представляю... я была такой растрёпанной, такой немодной, хоть и полной идей. Боюсь, я просто не могла совладать с городом, что раздавил меня. За ложными улыбками, приветствиями и жестами светского почтения скрывались только интриги и ложь. Никогда не представляла настолько конкурентного места. Думаю, я просто не справилась с огромными стандартами и не смогла ужиться с местным темпом жизни.

– Но при этом в Мейнхеттене у тебя проблем нет.

– Верно. Даже не знаю, с чем это связано, но его я понимаю гораздо лучше. Конечно, это не приятный и спокойный Понивиль, но что-то новое, свежее, потенциал, зовущий нас за собой в новую эпоху!

– Именно поэтому там, похоже, и нашлось у меня больше всего поклонников, – вставила аликорн.

– Верно. И по моему совету, её величество совершит тур прямо в Мейнхеттен. Это лишь увеличит её популярность, – радостно говорила Рарити.

– Хмм, а тебе с этого какая выгода? – уточнил единорог.

– Выгода? Дорогой, я носитель элемента щедрости. Я просто не могу смотреть на страдания обездоленных, которых хватает и среди местных, и среди фестралов. Я страстно хочу помочь принцессе сделать Эквестрию лучшим местом. В смысле, она и без того хороша...

– Да, да, я понял. Не стоит оправдываться. Я, знаешь ли, сам выходец не из счастливых мест. Нищеты и страданий там хватало. Иначе коммунисты бы не захватили там всё.

– Ох, прости, что напомнила о прошлом. В любом случае, я хочу организовать несколько показов мод, на которых будут агитировать за принятие закона о правах фестралов, а также несколько благотворительных мероприятий для помощи малоимущим. Мы даже смогли уже связаться с местными активистами. Они такие идеалистичные... думаю, мы сумеем легко найти общий язык и сделать жизнь лучше для всех.

– Звучит благородно. Однако могу я спросить, что будет из себя этот тур представлять?

– А это самое лучшее, – вновь отвечала принцесса. – Я буду давать концерт!

– Концерт? – удивлённо переспросил капитан.

– Именно. Не сказать чтобы у меня была какая-то особенная страсть к музыке, но Рарити убедила меня, что это самый лучший способ показать себя близкой к народу. Хоть на мой взгляд это и местами откровенно, и даже слишком смело... – стыдливо почесав затылок, сказала принцесса.

– Глупости, Ваше Высочество. Вы будете великолепны! Поверьте мне, у вас будет множество фанатов. Нету лучшего пути к сердцам пони, чем музыка! Это будет самый великолепный праздник за все последние десятилетия так точно! А может, и вообще за всё время, сколько этот город стоит! Грандиозное шоу, и вы в самом центре. Вы даже не представляете, сколько пони видят в вас путеводную звезду будущего и сколькие ещё увидят!

– Спасибо, моя дорогая. Я не подведу их. Но что касается вас, капитан, я вызвала вас не просто так. Видите ли, посовещавшись с Рарити, мы решили, что вам стоит сопровождать нас в этом туре!

– Вы хотите, чтобы я обеспечивал безопасность? – спросил он серьёзным тоном.

– Ну, не совсем, хоть и это тоже. Мы хотим, чтобы вы провели парад! – встрепенулась единорожка.

– Парад? – вскинул Шторм бровь.

– Именно, прямо по улицам Мейнхеттена! – добавила Луна. – Сестра считает, что это слишком милитаристично для нашего общества. Но мы считаем, что на фоне последних событий это задаст подходящую атмосферу. Ну, знаете, праздничную. Ровные ряды красиво одетых солдат...

– Да-да, я понял. Ухх, ну, я полагаю, ничего сложного в этом не будет. Сколько у меня есть времени на репетицию с местными силами?

– Времени? – уточнили обе пони, очевидно не понимая вопрос.

– Только не говорите, что мы отправляемся прямо сегодня? – обеспокоенно спросил единорог, на что ответом ему было лишь стыдливое молчание обеих пони.

– Это будет непросто, очень непросто, – взвопил капитан, ещё более опечаленный тем, что в ближайшее время он планировал посетить тайные лагеря, где в глухих лесах вдали ото всех пряталась их армия. Армия, инспекцию первых частей которой он хотел провести лично.

– Я верю, что вы справитесь, мой капитан, – ответила Луна со смесью кокетства и стыда, одновременно, которые единорог предпочитал не замечать.

– Я думаю, я пойду приготовлю свои одежды перед поездкой, – улыбнувшись, откланялась Рарити, явно предпочитая не создавать ещё больше неловкости, повисшей в воздухе.

– Мой капитан, что-то не так? Я вижу в вас сегодня на удивление много негативных эмоций, – осторожно спросила аликорн.

– Я... извините, порой приходится идти на жертвы ради лучшего пути для всех. Путь гармонии не всегда бывает лёгким, не так ли? – устало спросил он.

– Конечно, и я знаю это лучше, чем кто-либо. Может, даже моя сестра.

– Ваша сестра... верно. Как она относится к вашим действиям? Не припомню, чтобы пересекался с ней в последнее время, а публичных комментариев не поступало.

– Она... всё ещё весьма и весьма консервативна. Я бы даже сказала, чрезмерно. Да и эти странные события не добавляют нам взаимопонимания в последнее время.

– Странные события?

– Верно. Похоже, некоторые из её пони сумели найти доказательства существования заговора, направленного против неё с целью возвращения Найтмер Мун. Можете ли представить? – восклицала аликорн.

– Звучит как полная чушь, Ваше Высочество. Найтмер Мун для пони не более чем миф, и миф, надо сказать, не хороший. Не думаю, что кто-то будет стремиться её вернуть. Да и каким образом?

– Именно это я ей и сказала! Но похоже, убедительным это не показалось. Она всё ещё пытается меня отговорить от более активных действий. Однако, несмотря на это, вынуждена признать, что в последнее время я действительно чувствую что-то странное.

– Странное? – переспросил удивлённый капитан.

– Именно. Какие-то странные отклики или эхо, гуляющие в глубинах сознания и провоцирующие негативные эмоции. Нашёптывающие плохие вещи обо всех, кого я люблю.

– Это... надо сказать, достаточно жутко звучит, Ваше Высочество.

– Понимаю. Но думаю, что для аликорнов это бывает нормальным. Возможно, это действительно остатки Найтмер Мун, пытающиеся выбраться наружу. Но могу заверить, нет никаких способов им этого сделать. Полагаю, это временное явление. Хоть Сели и предложила держать меня под наблюдением, я посчитала это слишком оскорбительным. Она, кажется, теряет границы в своей паранойе.

– Ваше Высочество, – приклонился единорог, – я сделаю всё что угодно, но не позволю вас запереть, ни при каких обстоятельствах.

– Знаю, мой верный капитан, – ответила она добродушным и нежным голосом. – Буду честна, ваша искренняя и абсолютная любовь ко мне не может не приносить удовольствия. Не хотите на время поездки поселиться в моём вагоне?

– С великим удовольствием, Ваше Высочество! – не менее нежным, но твёрдым голосом ответил он, уже продумывая варианты в голове, как избежать самого худшего. А именно – выдачи принцессе всех планов, шанс чего постепенно возрастал по мере того, как близко он находится к ней. Покинув её покои, он сразу утратил гордую и ровную осанку, а вид изменился чуть ли не на панический. События развивались значительно быстрее, чем он только мог рассчитывать. И что гораздо хуже, похоже, агенты Селестии сумели достать достаточно информации, чтобы убедить её в потенциальном существовании заговора, в чём немалую роль сыграли и их таинственные союзники. А изменения в сознании Луны не оставляли сомнений, что момент истины был близок. Поэтому он обязан был ускорить приготовления, рассчитывая покинуть Мейнхеттен раньше срока и скрывшись в лесах Холлоу-Шейдс, оценить лично ресурсы, численность и подготовку лунной армии, подготовить её к восстанию и, конечно же, решить, что делать с Луной.

Оказавшись в покоях Твайлайт Спаркл, он надеялся собрать в тишине мысли воедино, подготовить вещи и оставить записку о том, что отправляется в Мейнхеттен. Он не планировал более часто пересекаться с принцессой дружбы, мотивируя это своим званием и необходимостью быть рядом с принцессой Луной в столь важных событиях. Осень только закончилась, и времени почти не остается. Украсть корону будет не сложно, возможно обманув или допросив аликорна во время одного из уединённых романтических свиданий, которое она с недавнего времени пожелала провести. Это было идеальной возможностью, чтобы как показать свою истинную личину, так и выбить из неё информацию о местонахождении короны. Далее дело оставалось за малым: украв её, скрыться подальше от глаз врагов и дать сигнал к восстанию, как только Луна станет Найтмер Мун. Военные марши гудели ярче прежнего, обещая славу, любовь и счастье. Войдя в покои, к своему неудовольствию, он обнаружил аликорна, сидящего за столом и что-то оживлённо читающего.

– О, ты вернулся! – радостно встретила она его.

– ...Твайлайт? Дорогая, могу я узнать, что ты тут делаешь? Ты обычно в это время работаешь над своими очень увлекательными магическими исследованиями.

– Знаю, но так уж вышло, что ко мне пришла Рарити, и в ходе нашей дружеской беседы она предупредила меня, что принцесса Луна забирает тебя с ними в Мейнхеттен, – говорила она разъясняющим тоном.

– И? – непонимающе ответил единорог, который параллельно диалогу с аликорном уже рылся в ближайшем шкафу.

– И я решила, что после твоего возвращения появится отличная возможность для свидания, – говорила она уже более игривым тоном. Единорог же, развернутый к ней спиной, лишь выдал недовольную мину.

– А что в нём особенного? Мы уже были на свиданиях. Это разве не то, чем буквально занимаются особенные пони? – вяло спрашивал он.

– Ну, не совсем. Это своего рода будет особенное свидание.

– Особенное? Хмм... дорогая, а ты не видела мой меч? – пренебрежительно отвечал он.

– Он должен быть слева сверху, и я просила тебя не хранить его в шкафу! Ну, возвращаясь к свиданию, я сумела попросить у принцессы доступ в один из закрытых в обычное время банкетных залов. В последний раз там принимали делегацию от грифонов...

– ...Грифонов? Каких грифонов? У них с десяток наций, и... ты не видела мой штурмовой дробовик? Не могу найти его, – перебил её единорог, всё ещё демонстративно показывая, как сильно он не готов к свиданию.

– Я не знаю, каких именно грифонов. А ту железную трубу, что ты таскаешь с собой с тех пор, как вернулся с той странной миссии в джунглях, я видела висевшей на стойке в гардеробе. И насчёт свидания...

– У нас есть гардероб!? – воскликнул единорог, на что пони лишь вздохнула и, подойдя вплотную, поцеловала его в губы. К его немалому удивлению, возможно, он переборщил со своей ролью, и этот аликорн стал слишком наглым и даже решительным. Впрочем, скоро это будет неважным. Отринув от него, она продолжила, не замечая удивлённого лица суженого.

– И теперь, когда твоё внимание наконец сконцентрировано, я, пожалуй, закончу. Это свидание будет в банкетном зале, в закрытой в обычное время части дворца, прямо над прозрачным потолком. Там будем только мы двое. Я специально попросила Рарити найти лучшее платье. Думаю, это будет бесподобно. И поверь, я обеспечу тебе достаточную мотивацию вернуться из своей миссии вовремя, – как-то излишне страстно говорила она, что не могло не вводить собеседника в ступор. Глупый ребёнок, зубрила, помешанная на магии и дружбе, и стала внезапно такой решительной. Это будет чревато проблемами. Проблемами, которые можно решить позже.

– Конечно, любимая. Обещаю, это будет незабываемо, – склеил он только что выдуманное предложение, по ощущениям подходящее для ситуации, придав своим, насколько возможно нежным голосом, ему максимум обаятельности.

— Я знаю, ведь в конце концов, я приготовила тебе нечто особенное. Продолжала она, с уже явным румянцем на щеках.

— Жду не дождусь, дорогая, а сейчас, моя принцесса вынужден откланяться, долг зовёт. Гордо произнес единорог накидывая сумку с самым разным военным снаряжением и удаляясь под слегка печальный взгляд аликорна.

Он не рассматривал Твайлайт Спаркл более чем неприятную фигуру на доске, которую необходимо убрать. В любом случае, она аликорн и живёт вечность. О каких потенциальных отношениях могла идти речь? С другой стороны, в чём-то она напоминала ему Брайт Флауер, что только более злило его в ней. Найдя свои вещи, необходимые для очередной миссии он поспешил скрыться в коридорах дворца из которых отправился с визитом в военное крыло.

— А, это же капитан Грей Шторм, собственной персоной! — поприветствовал его из-за своего стола Топаз Шилд, который, похоже, о чем-то общался с синим единорогом, сидящим с другой стороны. Тот вскочил при виде капитана.

— Капитан... это вы? — спросил он удивленным голосом.

— Я? Ну я капитан, это да, — к его удивлению, единорог бросился чуть ли не в объятия ошеломленному Грей Шторму.

— Сэр, как долго я ждал возможности встретиться с вами. Эйнджлесс Форест, помните? Вы спасли мне жизнь. Я получил медаль и почет благодаря вам и вашим планам. Вы даже представить не можете, как я вас уважаю.

— Простите, моя память имеет значительные пробелы. Значит, мы были знакомы?

— Знакомы? Не то слово. Я Эмеральд Шилд, капитан пятой дивизии. Всегда к вашим услугам!

— Правда? Ну, я рад, что среди военных у меня есть друзья. К слову, пятая дивизия — это случаем не пятая копытная кантерлотская?

— Она самая. Мы что-то вроде гарнизона столицы.

— Интересно, думаю, мы ещё встретимся. Я бы с удовольствием поболтал с вами, но боюсь, у меня неотложное дело с Топаз Шилдом. Мне нужно, чтобы вы передали данный приказ, — протянул он заранее подготовленный конверт с печатью принцессы ночи, в котором содержался приказ о передислокации многих запасов вооружения и техники на восток.

— Прошу прощения, сэр, — произнес единорог, прочитав содержимое, — но согласно последним приказам, ночной двор лишается права управлять логистикой.

— Что? Но это возмутительно! Приказ был составлен ещё давным-давно! — ответил удивленный единорог, который уже буквально мог ощущать, как враг дышит им в затылок.

— С чего вообще ночному двору запретили это? Разве у нас не диархия? — удивленно спросил Эмеральд.

— Да похоже, она только на словах и существует, — недовольно ответил Шторм.

— Послушай, брат, ну очевидно, что это какая-то бюрократическая заминка. Неужели так трудно пробить этот приказ? — спросил Эмеральд у своего родственника.

— Ну ладно, ладно, не я решаю. Но похоже, это действительно рутинная переброска снаряжения, просто переданная слишком поздно. Я передам его, так и быть.

— Вот это дело! А с чего это нам запрещают проводить такие операции? — спросил Шторм, мысленно восхваляя Найтмер, что сумел передать этот последний приказ.

— Вот чего не могу знать, того не могу. В какой-то момент просто пришел приказ, что ночным в доступе отказать. Но вам я так и быть помогу, — ответил Топаз.

— Да чего уж там, можете рассчитывать на нас, сэр. Я помню нашу битву в том лесу и не опозорю ни павших, ни вашу решимость, что я видел там! — добавил Эмеральд.

— Я рад, что мы нашли взаимопонимание. Честно говоря, я бы с вами ещё поболтал, парни, но долг зовёт.

— Да сами понимаем, такие же. Надеюсь, ещё встретимся, капитан. Я вам столько рассказать хочу, — добродушно проводил Шторма Эмеральд.

Внезапный поворот событий только заставил единорога торопиться ещё активнее. Уже загрузившись в поезд, он размышлял о предстоящих делах.

— Дорогой, ты как-то обеспокоенно выглядишь. Что-то не так? — спросила его белая единорожка, сидящая вместе с ним за столом кафе-ресторана.

— Ох, Рарити, знала бы ты, какая на мне лежит ответственность. Так многие на меня рассчитывают, и особенно одна...

— Прекрасно понимаю. Более того, я ведь чувствую то же самое! — воскликнула Рарити.

— Правда? — неверячи спросил Грей Шторм.

— Подумай сам. От моих действий так или иначе зависит один из самых важных моментов за всю историю Эквестрии.

— Ну, ты ведь элемент гармонии, разве нет?

— Это так, но в первую очередь я обычная пони. Пони, на которую свалилось слишком много... — он лишь положил копыто на плечо слегка приунывшей единорожки.

— Твое бремя наверняка тяжелее моего. Я-то был к нему готов, а на тебя всё свалилось неожиданно.

— Возможно. Всё, о чем я мечтала, это быть на вершине моды, делать лучшую одежду, что будут носить сами принцессы, давать пони даже в самые тяжёлые времена надежду через красоту.

— Ты элемент щедрости, та, кто помогает всем без исключения, не требуя ничего взамен. Пони любят тебя за это. А кто я? Головорез из давно забытых сражений прошлого? — скучающе отвечал Грей Шторм.

— Не говори так. У тебя ещё такой потенциал! Ты прошел через многое, но ты всё ещё не сломлен и гордо стоишь на копытах. Что ещё может доказывать это лучше? — на что единорог лишь хмыкнул.

— А что с остальными твоими подругами? Ну знаешь, например, с Рейнбоу Дэш, — осторожно спросил единорог.

— Ох, ну Рейнбоу похоже немного... разошлась во мнении с Соарином по одному вопросу. Но я думаю, у них все наладится.

— То, что их брак не будет простым, мне кажется, было очевидно давно.

— Может, ты и прав, дорогой, но все мы меняемся с годами. Быть может, он рассчитывал, что со временем она станет лучше...

— Да, да, но давай оторвемся от этих двух. Больше ничего интересного не было слышно?

— Ну почему же. Например, Эплджек внезапно решила пройти военные курсы. Веришь ли?

— Военные... что-то я слабо представляю её в этой роли. Особенно в нашем обществе, где о существовании военных, ну, по-моему, вообще не вспоминают.

— Ну, не стоит быть таким снобом, — с лёгким смехом ответила единорожка. — Она... просто в какой-то момент сказала, что считает себя слишком слабой и не может позволить такого впредь. Полагаю, это из-за случившегося в Кирии. Похоже, она до сих пор так и не забыла это, как бы не скрывала, — с тоской произнесла Рарити.

— Боль закаляет. Если она готова поставить на карту свою жизнь, чтобы защитить семью и родных, то кто мы такие, чтобы ей мешать.

— Ну, то что действительно странно, так это то, что с ней за кампанию отправилась Пинки, — задумчиво добавила единорожка, отчего Шторм чуть не выплюнул заботливо налитый ранее ему чай.

— П-Пинки? Та розовая, хаотичная непоседа? И она решила тоже пройти те курсы? Я с большим трудом представляю, что из этого выйдет.

— Ну-ну, ты слишком строг к ней. Она бывает шумной, но если у неё и есть что-то, так это упрямство, готовность и, что самое главное, желание достигать любых целей. В данном случае, я думаю, что ей просто стало скучно, когда почти все её подруги покинули Понивиль по тем или иным причинам. А те, кто остались, были слишком заняты, чтобы веселиться с ней.

— И всё-таки, насколько я помню, после успешного прохождения этих курсов пони становится офицером запаса. Как она сможет кем-то командовать?

— Ты, кажется, снова недооцениваешь её, дорогой, — на что собеседник лишь глухо посмеялся.

— Извини, извини. Ох уж это единорожье высокомерие, да?

— Не понимаю, откуда ты это взял. Я даже близко не помню, чтобы у меня возникали конфликты по тому, что я единорог, — скептически ответила Рарити, параллельно достав телекинезом зеркальце и начав рассматривать своё лицо.

— Ну, ты живёшь в Понивиле, настолько тихом и идеальном месте, насколько возможно. А там, откуда я, из-за каких-то древних обид единорогов на дух не переносили. Земные, что с них взять в их упрямстве.

— Но ведь ты тоже один из них, разве нет? — спросила она, отвлекшись от зеркальца.

— Да, я к сожалению или к счастью один из них. Просто очень, очень невезучий даже по их меркам. Ну и судя по тому, что я встречал в Кантерлоте, некоторые, надо сказать, разделяют их точку зрения.

— Что за глупости? Утверждать о превосходстве или ущербности пони на основе вида. В жизни ничего глупее не придумать, — пренебрежительно отвечала Рарити, на что единорог лишь смерил собеседницу тупым взглядом.

— Действительно глупо. Но вот почему-то до сих пор вводить в армию отдельные роты из единорогов-магов не торопятся. Хотя пользы было бы немерено.

— Странно слышать такое. Без нас у пони ведь не было магии. Как можно не любить магию? От неё практически всегда только польза, — ответила Рарити.

— Ну, магия обеспечивала нам достаточно долго хорошее положение в обществе. И даже сейчас в эпоху, когда изобрели электричество и разнообразные машины, пони слишком сильно полагаются на неё. Она, конечно, сильна, но так ненадежна. Даже радары используют комбинацию магии и электроприборов, хотя я вот слышал, что можно переделать технологию, убрав оттуда магию.

— Не знаю. Я думаю, магия слишком плотно прижилась в быту. Не думаешь же ты, как те странные фанаты конспирологии, о которых я услышала, что нами управляет тайное единорожье лобби?

— Трудно такое представить. Принцесса бы такого не допустила. Ещё скажи, единороги устраивают тайные клубы или выстраивают планы по порабощению остальных двух племен. Ну не бред ли? — сквозь лёгкий смех ответил Грей Шторм.

— Как вообще можно держать кого-то в рабстве? Какие дикие вещи вы говорите.

— Ну-ну-ну, земные, знаешь, весьма плодовиты, упрямы и физически развиты. Думаю, из них выйдут хорошие рабы, — не ослабляя поток сарказма, продолжал единорог.

— Я пропущу это мимо ушей, — пренебрежительно ответила собеседница. — А что насчёт тебя? Я хочу сказать, ты и Твайлайт...

— Да, она принцесса-аликорн. И да, это очень, очень странно. И что гораздо хуже, она, кажется, хочет заявить о наших отношениях публично. И если с её родителями я ещё был бы готов познакомиться, то вот брат...

— Всё настолько плохо?

— Полагаю, всё просто ужасно. Но главный ужас будет, когда узнает Селестия. Боюсь, меня опять изгонят из страны. То ли шутя, то ли всерьёз говорил он.

— Ты слишком плохого мнения о принцессе.

— Рарити, я тот, кого она изгнала, потому что по меркам нашего общества я являюсь нездоровым. Более того, до этого она изгнала всех, кто участвовал по-настоящему в единственной гражданской войне за всю нашу историю. Как ты думаешь, какова будет её реакция, когда её практически дочь, одна из принцесс, скажет, что любит меня? Боюсь, меня отправят прямо на солнце, в один конец.

— Ты чрезмерно драматизируешь, дорогой. Я думаю, максимум, что вас ждёт, — разговор между двумя взрослыми пони. Ну ладно, между одним взрослым пони и одним древним аликорном.

— Всё равно, лучше бы она повременила. Не понимаю, как принцесса до сих пор это не прознала. Но пока вся эта ситуация с Луной...

— Прекрасно тебя понимаю. Представляешь, впервые сколько себя помню, я видела, как пони дерутся на улицах!

— Правда? — слегка неверячи спросил Шторм.

— Чистейшая. Похоже, что хоть принцесса Луна и смогла найти огромное количество фанатов, они противопоставляют её и Селестии, и правительству. Не представляю, как так вышло.

— Кто же интересно вывернул ситуацию под таким углом? — ехидно ухмыльнулся единорог, который не мог отказать себе в удовольствии насладиться тем, что плоды его трудов заметили.

— Хотела бы я знать. Но я прилагаю все усилия, чтобы не допустить конфликтов, хотя признаться это становится всё тяжелее. Во время последней благотворительной акции у нас чуть перестрелка не началась.

— Ч-чего? — спросил единорог, удивленный, как пони незначительно описывает такую нехарактерную для эквестрийского общества вещь.

— Ну, фестралы и некоторые из фанатов Луны, вроде как, вооружились и стали охранять митинги и марши её сторонников, после того как пони, которые не поддерживают резкие реформы Луны или которым просто не нравится вся эта деятельность, чуть не устроили нападение на одном из митингов.

— Да что ты говоришь? Звучит весьма дико для пони.

— Сама знаю, даже оружие в обществе никогда не появлялось ранее и было чуть ли не табуированной темой для приличных пони. Но похоже с каждым днём наше общество меняется и радикализируется всё больше и больше. Как бы я ни пыталась смягчить последствия, помогая принцессе и используя все мои связи в высшем свете.

— А у тебя много связей среди аристократии? — отхлебывая новый глоток из чашки, спросил единорог.

— Ну, я имела честь делать несколько моих костюмов на заказ для господина Фенси Пентса и  Флёр де Лис, — не без гордости произнесла пони.

— Мило. Но всё-таки, Рарити, похоже, твои усилия будут напрасны, — задумчиво ответил собеседник, возвращая уже пустую чашку на столик.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что пони изменятся. Эквестрия изменится. Хотим мы того или нет, — произнёс он, уже покидая вагон.

Плетясь по поезду в сторону королевского вагона принцессы, он раздумывал под мерный, спокойный и даже холодный марш в голове о том, к чему все идет. Он не сомневался ни в Найтмер, ни в своем обожании к ней, но, кажется, впервые за все время, он задумался о последствиях их действий. Тем не менее, отступать было уже поздно. Похоже, ордена уже почти вскрыли их планы; в ином случае, вряд ли бы так резко и без объяснений ночную гвардию стали отстранять от армейских командных каналов. А потому действовать необходимо было на опережение — времени на размышления уже не осталось, даже если он впервые стал сомневаться в правильности своих решений.

— А, вот и вы, — окликнул его знакомый голос в вагоне, куда он только что зашел. Услышав этот голос, все наваждения и сомнения исчезли, будто их никогда и не было. Единственная и абсолютная цель — спасти Найтмер — продиктованная из глубин сознания, вновь заняла все место в его разуме.

— Приветствую, принцесса, — поклонился он сидящему на кровати аликорну.

— Я так рада, что вы наконец решились посетить меня, — радостно говорила она. — Вы единственный пони, который решился сблизиться со мною настолько сильно. Остальные даже и мысли не могли допустить подойти к бессмертному аликорну, как к обычной пони.

Шторм едва ли мог допустить подобное. Единственный аликорн, к которому он испытывал иррациональную и абсолютную любовь, являлся единственным исключением, но Луна едва ли вызывала такое доверие. Однако это не исключало необходимости играть свою роль до конца, чтобы получить лазейку для удара. Быть лжецом тяжело, но, как он давно понял, жизнь может заставить любого пони приспособиться, даже если еще вчера он и подумать не мог о том, что за вещи он будет делать сегодня.

— Принцесса, я рад, что могу провести время в вашей компании, — насколько возможно неформальным голосом произнес он, скрыв свои эмоции настолько, насколько мог. Осторожно сел на другую сторону кровати.

— Я понимаю, как трудно тебе привыкнуть ко мне. Всё, чего я прошу, — лишь каплю твоего тепла, твоей любви... — тихо произнесла она, не оставляя и намека на радостный и счастливый образ доброй и величественной принцессы аликорна, который она носила еще пару секунд назад.

Единорог лишь молча взял её в объятия, насколько это было возможно в отношении создания больше его самого.

— Вам, наверное, тяжело, да? — спросил он, сжимая мягкое тело аликорна.

— Ты даже не представляешь насколько, — отвечала она всё таким же тихим голосом. — Можно подумать, что я рада тому, что живу вечность, тому, что могу управлять ночью, но это бремя. С годами оно становилось всё труднее. За всю мою жизнь было всего несколько пони, видящих во мне равную, и одна из них моя сестра. Мне было так больно, когда она отвернулась от меня тысячу лет назад, — тихо всхлипывая, говорила она, уткнувшись лицом в грудь единорога, который мысленно всё ещё пытался сохранять хладнокровие.

— Вся моя жизнь — сплошное одиночество. Груз, что я несу, — это и долг, и бремя. Я бы столько отдала за жизнь простой пони. Каденс — единственная из нас, кто смогла обрести счастье, хоть она и не понимает, какой болью оно обернется в будущем. Но у неё хотя бы останется напоминание о её любви в виде дочери. А теперь я решила взглянуть в глаза своим страхам и сблизиться со своими подданными...

— И они, и я верим в вас и только в вас. Вся моя жизнь посвящена только вам одной, потому что я знаю, что вы не подведёте нас, проведёте сквозь сумрак грядущего. Для этого звёзды и вернули вас. Пусть свет вашей луны осветит нам путь даже в самое тёмное время, — говорил Шторм лежащему на нём аликорну.

— Ваша любовь так абсолютна, так чиста, так яростна. Удивительно, как вы действительно держите себя в копытах. Я бы могла взять её совсем немного...

— Боюсь, ваше величество, это чересчур. В конце концов, что скажет ваша сестра, когда узнает об этом?

— Она? Мне? Невозможно, просто очередной приступ её глупой паранойи.

— Я клянусь, что если она хотя бы попытается запереть вас, я штурмом возьму дворец, чтобы вас вытащить, — прошептал он ей на ухо.

— И всё-таки ты действительно напоминаешь мне одного моего знакомого, — уже более радостно отвечала она.

— И чем же? — спросил непонимающе единорог.

— Тем, что такой же прямолинейный и грубый в своих идеях, идёшь напролом без колебаний. Возможно, моя сестра и посчитала бы это чем-то неправильным, но я не она и ценю твою преданность.

— Мне искренне жаль, что я всё ещё не могу сблизиться с вами так, как вы хотите.

— Не стоит беспокоиться, мой дорогой капитан. То, что вы лежите тут со мною в объятиях, то, что вы делитесь своим теплом, уже значит для меня очень и очень многое. Только перед тобой, из величественной и мудрой принцессы, я могу стать обычной пони, показать свои слабости.

— Я бесконечно рад, что вы доверяете мне все секреты вашей души, — произнес он, не разжимая объятий.

— Прошу, просто побудьте со мною. Большего я не прошу.

— Всё для вас, ваше выс... Луна, — связал он слова, стараясь не расклеиться окончательно. Он просто лежал, постепенно засыпая в мягких и нежных объятиях с той, кому должен будет вскоре навредить. Пожалуй, он даже мог проникнуться к ней симпатией — в конце концов, он сам прекрасно понимает, каково это — быть одиноким в жизни. Но судьба имеет другие планы, а потому он никогда не сможет ответить ей взаимностью и подарить свою жизнь, как минимум пока она не станет Найтмер Мун вновь.

Крупное поместье недалеко от Кантерлота было достаточно просторным для семьи, населяющей его, и даже имело несколько комнат, где гости могли при желании остаться на ночёвку. Грей Шторм, хотя и хотел поселиться в городе, уступил желанию своей жены, Брайт Флауер, родом из глубинки Эквестрии и ее душе милее были простор и свобода за пределами крупных городов. Её родители сначала были удивлены и отнеслись с нескрываемым скепсисом и даже агрессией к тому, что пони столь высокого ранга и статуса обратил внимание на их дочь, воспитанную в меру консервативных традициях земнопони родом из под Пондеросы. Но убедившись в искренности чувств капитана, а позже генерала Грей Шторма, дали своё благословение.

Несмотря на ряд странных и порой даже комичных маленьких драм и трагедий в их жизни, она была настолько идеальной, насколько возможно. В конце концов, уставший генерал нашёл ту, кто полюбил его, или, вернее, они оба нашли друг друга, и что удивительно, никакая война со всеми ее ужасами этому не помешали.

— Шайнинг Стар опять подралась в школе, — говорила Брайт Флауер.

— Ох, снова? Мне поговорить с ней? Я не удивлён, что она вышла характером в меня, но я, знаешь ли, вырос в приюте. Ей-то зачем быть такой агрессивной? — отвечал Шторм, смотря на свою любимую и паралельно поедая обед.

— Ну, знаешь, эти глупые предрассудки... Она действительно мечтала стать единорогом.

— Что за глупости! Я, будучи единорогом, сталкивался с проблемами, и даже в определённом смысле ей завидую. Вот окажись она пегасом, были бы поводы волноваться...

— Милый, твои шутки порой бывают слишком вызывающими.

— Извини. Впрочем, я так и не знаю, кем были мои родители. Я бы не удивился и такому исходу.

— И у тебя даже мысли бы не возникло о моей неверности? — игриво спросила его жена, вновь демонстрируя смену образа с невинной, женственной и слабой кобылы в достаточно холодного, провокационного манипулятора.

— Дорогая, эти мысли имели бы смысл, если бы ты хотя бы раз во времена своей работы служанкой переспала с кем-то кроме меня, — весело ответил он.

— Тут же могут быть дети! Думай, что говоришь! — поспешила прервать его Брайт.

На что единорог лишь усмехнулся, и когда его жена встала из-за стола и направилась в спальню, демонстративно потряся своим крупом в дверном проёме, он уже хотел ринуться за ней, но дверь захлопнулась прямо перед его лицом.

— Поговори с дочерью, тогда и приходи, послышалось с другой стороны. На что единорог лишь вздохнул, его жена действительно умела порою добиваться желаемого, и это действительно то качество за которое её можно было и любить и ненавидеть одновременно, возможно потому что когда-то она добилась его, видя его израненную душу, она увидела в ее глубинах всего лишь уставшего и мечтающего о любви единорога, которого жизнь вгоняла во все более и более тяжёлые обстоятельства, она сумела раскрыть его лучшие стороны, и показать, что даже ему суждено найти какое-то будущее, семью, детей, наследников, и ту что он любил больше жизни, ту кого он был готов целовать без остановки сутками была бы его воля, ту кто увидела под его панцирем из шрамов, медалей и тяжёлого алкоголя обычного пони, который мечтал только любить и быть любимым. Идя по коридорам своего дома, в него чуть не врезался единорог лет семи, похоже вновь носящийся в поисках приключений, и удивительно полный энергии для своих лет.

— Пап, пап, расскажи об этом и об этом, — начал тот, указывая то на стойки с оружием, сокрытым за витринами, то на комплект чёрных доспехов, то на медали и фотографии со старыми друзьями с полей битв. Шторм посмеялся и, взяв сына телекинезом, усадил его на спину.

— Ну смотри, Брайт Шторм, это я получил за то что спас принцессу дружбы во время битвы за Тол Тейл, вот уж не знаю что она забыла там, но говорят хотела проведать своих подруг служащих на передовой, указывал единорог на одну из медалей, а этот клинок мне был пожалован лично принцессой Селестией, за мой героизм во время второй битвы за Кантерлот, там мы погнали чейнджлингов окончательно, указал он на роскошный меч сделанный будто из золота инкрустированный камнями у рукоятки.

— О, а это за что? Указал Брайт Шторм, на странного вида черный меч и медаль, хоть и выглядящие старее всех, но висящие на самом видном месте. — Это произошло до Великой войны. Там я познакомился с капитанами Скай Блейдом и Стилл Фангом. Если бы не тот случай, я бы не встретил вашу мать.

— Там было тяжело, да? Я читал о битве в Эйнджллес Форесте и северянской революции. Думаю, ты бы не хотел через это вновь проходить, пап.

— Боль, что я испытывал там, ничто по сравнению с вашей матерью, которую я встретил благодаря этому. Будь мой выбор, я бы с радостью прошёл через это ещё раз.

— Ух ты! А когда ты научишь меня драться? Или хотя бы боевой магии?

— Думаешь, осилишь? Я бы и так научил тебя драться, ты же жеребец в конце концов. Но магия... Давай ещё пару лет подождём, научись лучше концентрироваться и контролировать эмоции. На что жеребенок лишь недовольно вздохнул.

— А ты знаешь, что Шайнинг Стар снова дралась? Это интересно, не потому ли что она земная.

— Не приплетай наши виды, сын. Я не собираюсь игнорировать такое. Строго произнес Грей Шторм.

— Да-да, Ты был единорогом, и тебя за это не любили на родине, пока ты не попал во дворец. Ты это уже раз сто рассказывал.

— Именно, Брайт. Ведя себя надменно только из-за магии, ты позоришь весь наш род.

— Но я даже не знаю моих бабушку и дедушку с твоей стороны, пап. Да и ты сам говорил, что пока не спас жизнь капитану Стилл Фангу, он тебя не уважал.

— А если бы я вёл себя надменно, он бы меня не уважал и тем более не стал бы моим другом, даже если бы я спас ему жизнь.

— Ох уж эти пегасы... — крикнул сын, прежде чем скрыться в коридоре.

— Мы с тобой ещё поговорим об этом Брайт Шторм! Донеслось в сторону жеребёнка которого уже след простыл. Порою Грей Шторм удивлялся какими похожими и в тоже время другими получились его дети, получившие отвагу и холодный ум от отца, и поразительное упорство, доброту и энергичность матери. Он искренне любил их и мечтал направить их нескончаемую энергию в лучшее русло, при этом конечно обучив их быть сильными и не терять своего в жизни по примеру отца, который даже в самые неприятные периоды не переставал с холодной решимостью идти вперёд. Он бы даже сомневался что завел бы столько детей если бы не жена, мечтавшая по примеру своих родителей о большой, крепкой и любящей семье, и имеющая очень твердое мнение в некоторых вопросах с супругом, вопросах которые однако крайне редко доходили до споров или скандалов с руганью, несмотря на свой стальной характер, устрашающий вид и множество шрамов, Шторм даже подумать не мог обидеть любимую. Сейчас же однако его внимания требовала в большей степени старшая дочь, проявляющая характер и стиль ведения дел более свойственный её отцу нежели матери, к лёгкому недовольству последней.

— Шайнинг Стар? — постучавшись, спросил он, прежде чем открыть дверь. На её внутренней стороне висел эквестрийский пропагандистский плакат времён Великой войны.

— Ну что ещё? — послышался голос пони, уткнувшейся в подушку.

— Я слышал, ты вновь решила испытывать свои копыта на невинных одноклассниках. Это правда, юная леди? — строго спросил он.

— Я не леди! Эти одноклассники просто ужасны! — взвопила сквозь слёзы пони, убрав лицо с подушки, пока её отец садился на кровати рядом.

— Ты вновь зациклилась на идеях превосходства, милая, в твоем возрасте такое бывает, но у всего есть пределы. Что мы об этом говорили? — уже более дружелюбно ответил единорог, утирая слёзы дочери, паралельно смотря на пропагандистский постер с той давней войны, на котором генерал Грей Шторм изображался огромным пылающим чудовищем уничтожающим улья Чейнджлингов подобно монстру. И судя по всему подобные постеры как и любая другая военная тематика, очень уж нравилась его дочери, на ее столе на почетном месте, стояла его старая каска с военных времён которую он давным-давно подарил ей в надежде улучшить отношения с дочерью, когда она только только проявляла интерес к войне, стоит ли говорить что с тех пор, она не расставалась с ней и таскала практически везде.

— Но это просто несправедливо! Почему, почему я родилась в такое время? Я хочу быть как генерал Свифт Винг, как сержант Реклес, как капитан Скай Блейд и как ты, папа! — кричала земнопони.

— Мы уже говорили об этом, дорогая. Война закончилась много лет назад. Мы победили, и это была страшная цена, миллионы погибли...

— Да, и я своими глупыми поступками позорю их жертву продолжила она за него раздражённо. Но я уже не могу. Этот мир такой... такой слабый! И меня никто не воспринимает всерьёз, только потому что я земнопони! Я бы всё отдала за рог или крылья! — кричала она, вновь уткнувшись в подушку.

— Ты знаешь, что если будешь хорошо учиться, перед тобой откроются все двери, — начал он осторожно.

— Вообще все? Я бы могла записаться в армию? — с надеждой посмотрела на него дочь.

— Да, но пообещай мне, что никогда не обагришь свои копыта кровью невинных. Мы говорили про гармоничную конвенцию?

— Да, и не один раз. Брать пленных, всем помогать, лишних не убивать, — скучающе ответила пони, уже явно не в первый раз отученную скороговорку.

— Моя ты умница, — потрепал её по голове Шторм, чтобы потом добавить более строгим тоном: — Но ты ведь устроила драку не по этому, не так ли?

— Они... они говорили плохо про тебя, что ты военный преступник, который смог получить звание только за счёт жестокости как к своим солдатам, так и к врагу. И что мама с тобой только из жалости.

— Ну, военные преступления — понятие растяжимое. Во время осады военного улья Вракса...

— Не важно! — прервала его пони. — Ты герой! Всегда им был! Да, тебе было тяжело, и твоё имя смешивали с грязью. Ты делал то, что нужно было ради общего блага, ты нёс основную жертву, и именно ты один из тех, кто спас нас всех. А они... они просто смешивают твоё имя с землёй, называют насильником, алкоголиком, мясником, убийцей жеребят! А маму — деревенщиной, что решила подняться за счёт выгодного брака.

— Ну, это, конечно, неприятно, но я думаю, и я и твоя мать это переживём. У меня уже и так есть всё, о чём я мог мечтать.

— Нет! — вскрикнула злобно пони. — Ты герой не меньше Шайнинг Армора, Соарина и Флеша Сентри, но только тебя поливают грязью. Почему?

— Ну, кто-то должен нести это бремя. Не всем стоять против врага в золотых доспехах. Кому-то и в окопах сидеть. Я делал плохие вещи... действительно плохие. И ты знаешь, я бы, наверное, действительно либо покончил жизнь самоубийством, либо сошёл с ума, если бы не ваша мама. Понимаю, наверное, обычно такое не говорят...

— Почему? Почему ты должен был так страдать? Ты же герой! Ты отдавал всё только ради других! Это так неправильно! — вновь залилась слезами Шайнинг Стар, пока отец держал её в объятиях.

— Милая моя, если бы жизнь была так проста... так справедлива, то, возможно, я бы и не встретил вашу мать. Она — награда за мою боль, мои страдания и мои раны. Она та, кто помогла мне пройти через них. Мне не нужно признание ни одного другого пони, кроме неё. А что до твоих устремлений, ты знаешь... я думаю, дядя Скай Блейд будет рад обучить тебя. Ты мне так напоминаешь его в молодые годы.

Возвращаясь уставшим после разговора с дочерью, он рухнул в роскошную кровать, являющуюся своего рода его гордостью. Он использовал немало своих сбережений и связей, чтобы получить эту кровать, с матрасом, сделанным на заказ в Кирии с использованием лучшего вардайского текстиля, с одеялом из меха йети и подушками, набитыми перьями пегасов. Хоть иные могли посчитать это странным или даже аморальным, Шторм всегда ценил комфорт выше общественного мнения. В кровати уже лежала рядом в соблазнительной позе, ждавшая его Брайт Флауэр.

— Ну что? — спросила она без намёка на обеспокоенность.

— Я поговорил с ней. Отдадим на секцию копытопашного боя. Может, хоть там она сможет выпустить всю энергию.

— Я не об этом. Помнишь, о чём мы говорили?

— Ты действительно хочешь этого? Скажу честно, Брайт, я не для того делал детей, чтобы учить их стрелять и сражаться. Слишком много у меня самого нехорошего связано с этим в памяти, Стар романтизирует войну сверх меры, но думаю с первой настоящей битвой ее мнение изменится .

— Ты её отец, — нежно говорила пони. — Никто не сможет заменить ей тебя. Я думала, что это пройдёт, она станет такой же утончённой и нежной, как её мать. Но чем дальше, тем больше мне кажется, что у неё другая судьба.

Единорог лишь посмеялся.

— Утончённая? Нежная? Напомнить, какие истории ты мне рассказывала в своё время про капитана Стилл Фанга и Санни Лили? — с усмешкой ответил единорог.

— Но это правда! — возразила земнопони.

— Ага, поэтому сейчас они живут душа в душу, да?

— Ну, они смогли пройти через свои проблемы. Помнишь тот забавный случай?

— Как же забудешь... Чуть не принудил к ночи со мной пассию капитана гвардии.

Жена лишь скорчила наигранную злую гримасу.

— Ты знаешь, если бы из-за того случая мы бы не познакомились, я бы даже приревновала тебя!

— Как и всегда, любимая. Как и всегда. То-то ты даже про табун не заикалась...

— Я не готова делить тебя с кем-то, и ты знаешь это, Грей Шторм, — строго ответила она.

— А ещё я знаю, что никому я больше и не нужен, — со смешком ответил тот. — В любом случае, как ты и просила, поговорил с дочерью. Так как насчёт...

Не дав ему договорить, пони лишь вздохнула и поспешила поцеловать его, пока его копыта уже гуляли по её телу.

— Ты знаешь, давай заведём ещё одного, — прошептала она ему на ухо.

— И всё-таки, я тебя люблю, Брайт Флауэр. Люблю больше жизни и буду любить всегда, только тебя, что бы ни случилось, — прошептал он в ответ.

— Так докажи это, — и с этими словами она поцеловала его в шею.

— Любовь — мой бой, и бой мой будет вечным, — произнёс он перед тем, как соединиться в поцелуе с той, кто спас его от участи хуже смерти, той, кто полюбил его. Счастье впрочем длилось недолго, в какой-то момент темно фиолетовый туман, заполонил разум единорога, пожирая его радостное бытие которого никогда не было, и меняя окружающий его мир сна, теперь он стоял посреди поля боя, вместо тишины и гармонии своего поместья он наблюдал лишь линии окопов сминаемые залпами ракетной артиллерии, не понимая что происходит он уже был готов запаниковать, его величественный мундир эквестрийской армии, сменился другим, черным, испачканным грязью и кровью, а окружающая реальность начинала гудеть залпами орудий и воем сирен.

— Ты солдат мой, послышался громовой голос, что позвал, оглянувшись он видел, парящую над полем боя, аликорна, чей голос громогласно разлетелся над телами павших, остовами танков, и линиями окопов.

— Я...? Промямлил шокированный единорог в ответ.

— Воспрянь Герой, твоя жизнь моя, внемли зову что ведёт тебя.

Подчиняясь нахлынувшим военным маршам, он сжал крепче винтовку, что похоже всегда была в его копыте.

— Ночь, ведёт нас, мир зовёт нас, воины мои, сокрушите врагов моих, во славу вечной ночи, мои мечты — ваши мечты!

— Мечты? О чем я мечтал? Про себя бубнил единорог, пока непонятно откуда взявшиеся безликие солдаты в фиолетовой униформе, с боевыми криками неслись мимо него, прямо в сторону бесчисленных тянущихся за горизонт линий траншей, над которыми развевалось алое знамя с солнцем, под блики штыков что манили и звали за собою к славе и чести, сотни и тысячи пони с воплями славящими свою богиню проносились мимо него в их сторону.

— Мой долг, я чувствую зов, я исполню клятву, слова спадали с его языка одно за другим, хотел он того или нет, вскинув винтовку, он повинуясь глубинным позывам закричав что есть мощи, рванул вместе с остальными пони, несясь прямо на траншеи, что уже приняли форму пылающих расщелин ведущих прямо в адскую бездну, куда один за другим падали бойцы с криками экстаза и чистой радости.

— Мы, мы сгорим в этом чистом пламени, ведь мы герои, герои всегда отдают свои жизни не так ли? Произнес Шторм остановившись у расщелины, что-то однако не давало ему нырнуть туда, что-то что звало откуда-то из за поля боя, что-то из прошлого, о чем он забыл, замявшись на секунду, он взглянул на величественного аликорна, что наблюдала за ними с небес, в окружении лунного света, она направляла саму энергию мироздания складывая из звёзд узоры направляющие их всех, воплощение красоты, силы и могущества, чистая энергия вселенной, такая манящая и идеальная, не может быть и сомнения, что бы отдать жизнь во славу её, без долгих размышлений окончательно отдавая свой разум громогласным песнопениями в голове, что предрекали начало вечной ночи, и конец дня, новую эпоху для всех них, он был горд являться частью этого, служба его жизнь, и долг будет исполнен сполна, без долгих размышлений он прыгнул прямо в пылающее пекло развернувшееся перед ним, зная что каждая капля боли, крови и пота что он отдаст будет стоить того, во славу ночи, во славу её. Испытывая чистое наслаждение и удовлетворение он сгорал в пламени тартара чувствуя как плавится его душа, ощущая бесконечное счастье от того что была та, кому он нужен.

Очнувшись, в кровати королевского вагона, он вяло потянулся, к своему сожалению так и не найдя принцессу, которая на его взгляд была достаточно мягкой что бы уснуть в обнимку даже игнорируя кем она является. Осторожно осмотрев вагон, он обнаружил что поезд остановился, а владелицы самого вагона нигде нету. Открыв дверь, он двинулся на выход из поезда, осматриваясь по сторонам, что бы никто посторонний не видел его покидающим вагон принцессы, учитывая, как можно было бы трактовать эту ситуацию, к своему сожалению осматриваясь по сторонам он не смотрел вперёд, из за чего не заметил белую единорожку в которую он врезался.

— Ох, Грей Шторм, смотри куда идёшь! Выкрикнула она, вновь поднимаясь на все четыре ноги.

— Прости, прости, сильно больно? Поспешил помочь ей подняться единорог.

— Скажу честно, с твоей комплекцией, ты действительно больше напоминаешь поезд чем пони, даже немного завидую Твайлайт, с усмешкой ответила она, что бы потом добавить уже более серьезным тоном, ты что сейчас выходил из вагона принцессы? Ты ведь понимаешь как это выглядит?

— Я, её охранник Рарити, строгим и поучительным голосом отвечал единорог.

— Да, и часто охранники проводят ночь в одной комнате с теми кого охраняют, вскинула она бровь.

— Нет, да... Послушай, нет ничего о чем ты подумать могла, я Твайлайт люблю, честно. Поспешил он оправдаться путаясь в словах.

— Не сомневаюсь дорогой, смеясь шла она мимо него в сторону выхода, две принцессы аликорна, было бы слишком много, даже для тебя.

— А где принцесса, и я полагаю, мы уже приехали? Поспешил он нагнать её.

— Верно, мы приехали, где-то час назад, я же сама только встала, а принцесса... Насколько я слышала, она уже покинула нас и отправилась на встречу к рабочим, ну знаешь агитировать их, они были достаточно восприимчивы к ее фразам о том, что это даже близко не та дружба которую должна дать Эквестрия, за которую выступает гармония.

— И все таки, эта идея с концертом мне кажется, слегка... черезмерной я бы сказал, осторожно говорил единорог выходя вместе с подругой на перон вокзала Мейнхетенна.

— Думаешь нужно было пойти дальше и предложить ей спеть мюзикл? Спросила собеседница не понятно с сарказмом или всерьёз.

— Ладно, я понял, это ваша компетенция, не лезу, но тогда, мне нужно будет использовать то немногое время что у меня есть что бы подготовить местных дуболомов к параду, не сказать что бы он будет вершиной воинского парадного искусства, но как минимум достаточно красивым я полагаю сделать его можно будет, что бы знаешь, прям дух захватывало! Нехарактерно энергично, говорил единорог.

— Тебе нравятся парады? Скептически спросила Рарити.

— Парады, муштры, марши, все что связано с армией, увы в нашем мирном обществе обычно таких мероприятий не бывает, вообще когда я увидел парад в Северяне, давным давно, тогда впервые и появилась идея посвятить свою жизнь военной службе.

— Похоже, капитан, у вас тоже есть свои маленькие страсти и увлечения, я уверена мы бы могли обсудить дизайн парадных мундиров войск.

— Я бы с радостью, но боюсь сейчас, у меня не так много времени, до этого, я должен сделать ещё одну вещь?

— Что ещё может требовать вашего внимания?

— Ну, скажем так, я знаю пони, которые помогают бедным, хотелось бы самому убедиться в том как они работают.

— Правда? Я и не знала что вы так любите благотворительность, в таком случае я с радостью составлю вам компанию!

— Правда? Ну вообще, это вроде как... Видя заинтересованное лицо единорожки, он вздохнул понимая что в покое его уже не оставят, что взять с элемента щедрости, конечно Рарити, я буду рад твоей компании, закончил он.

Место которое он искал представляло собой арендованное двухэтажное здание, бывшее ранее каким-то разорившиеся кафе или ресторанном, вокруг которого собирались голодные в ожидании порции бесплатного горячего супа, его же впрочем волновала одна вполне конкретная кобыла, что была назначена главой данного отделения одной из нескольких созданных ими благотворительных организаций.

— Софт Роуз! Крикнул он в приветствии носящейся то тут то там пони, руководящей несколькими подчинёнными разносящими порции еды и рассказывающими в процессе о принцессе Луне, которая заботится о них, и ее более строгой но справедливой версии в лице Найтмер Мун, стараясь не касаться спорных моментов идущих из народного фольклора, впрочем и сами жертвы индустриальной революции не слишком горели желанием как-то идти против слов тех кто помогает им.

— Капитан Шторм! Радостно поприветствовала его в объятиях алого цвета шерсти культистка-пегаска надёжно скрывавшая свой "дар"под парой контактных линз.

— Сколько тут голодных, в жизни столько не видела, говорила в пустоту подошедшая Рарити, затем развернувшись к капитану и лидеру волонтеров, поспешила поздороваться.

— Я надеюсь капитан представит меня вам, как подобает истинному джентелькольту, но позвольте, тут столько сломленных жизнью пони, неужели дела настолько плохи? Обеспокоенно говорила она, увидев молчаливый кивок единорога культистка поспешила ответить.

— Капитан много рассказывал нам о вас, мисс... Рарити, же верно?

— О, так он ещё и упоминал меня, надеюсь ведь только в положительном ключе? В любом случае, я так рада видеть то что вы делаете, не могу представить откуда у нас столько неимущих.

— Ну, большую часть из них, полиция просто прогоняет с основных улиц сгоняя в трущобы, ответила Софт Роуз.

— Я не могу смотреть на их страдания, я обязана помочь хоть чем-то, я сейчас, я уверена что у меня где-то была одежда которую можно отдать нуждающимися, с этими словами, она ускакала оставив временно капитана и культистку наедине.

— Итак, докладывай, уже гораздо более холодно произнес единорог.

— Мы выгружаем оружие из порта в принадлежащие нам склады, никто даже подумать не может искать их там, и пока что предложение генерала Бипен полностью себя оправдало, мы предлагаем пони еду, кров и место в жизни в обмен на их службу, они охотно присягают принцессе ночи, которая уже в массовом сознании ассоциируется с социальными изменениями и прогрессом.

— Но, вы же учитываете что она и Найтмер в сознании пони разные личности?

— Конечно, мы постепенно и плавно представляем им Найтмер с другой стороны, нежели общепринятая и склоняем на нашу сторону, многие из примкнувших уже открыто исповедуют Лунаризм.

— Действительно, ведь никто кроме нас на них и внимания не обратил, логично что они найдут тут то что требует их душа, нечто лучшее и приятное, они с радостью пойдут за нами! А вопросов не возникало?

— Вообще, мы были к этому готовы, но похоже бездомных бедняков никто даже не хватается, кроме разве что их семей, которые тоже очень быстро находят прибежище в наших рядах.

— Хорошо, помнишь план на случай дня икс?

— Конечно, капитан, мы обо всем позаботимся, электричество исчезнет по нашей воли, наш пони уже проник на электростанции, когда госпожа придет, мы будем готовы показать наш истинный облик миру. Радостно говорила пони.

— Я знаю, но будьте предельно осторожны, никаких странных личностей не было?

— Не замечали таких капитан, но можете не волноваться мы ничего не выдадим им, даже если нас поймают.

— Хорошо, Софт Роуз, и... Приглядывай за ней, указал он на раздающую в попыхах одежду бездомным Рарити, прежде чем удалиться.

Ночной шум улиц Мейнхеттена сегодня прерывался громом оваций и звонкими мелодиями праздника. Город, который никогда не спит, был охвачен радостью и криками тысяч пони, собравшихся на улицах восхвалять принцессу ночи, несущую им надежду в новом сложном веке, готовящем для всех новые испытания. Под звон песен и радостных голосов, улицы перегородили ровные ряды солдат, идущих идеальным строем, меж которыми ехали танки. Реакция местных жителей была неоднозначной. Некоторые из наиболее оппозиционных и радикальных сторонников Луны, зачастую так или иначе связанных с культом, начали освистывать солдат. Однако это моментально прекратилось, когда пони в униформе ночной гвардии с величественной черной фуражкой, возглавляющий строй, взмахнул своим клинком и гордо выкрикнул прославления принцессы Луны и ночи, чему вторили идущие за ним солдаты.

— Во славу богини ночи! Во славу звёзд, что поведут нас в будущее, за лучшую Эквестрию! — гордо кричал он, усиливая свой голос магией, превращая его в подобие рупора. Величественный марш прошёл по всему городу с вымпелами и знамёнами, покрытыми полумесяцами — символами принцессы. Основная толпа пони собралась у огромной сцены в центре города, на которую осторожно забралась аликорн.

— Мои... верные подданные, — слегка настороженно и даже растерянно начала она. — Я уверена, что текущее положение дел неправильно и что мы можем, общим усилием, сделать Эквестрию лучше, лучше для всех, дружба для всех! Мы можем помочь нашим братьям и сёстрам, мы можем вместе прийти к гораздо лучшему будущему. Новая эпоха не будет нас ждать. Нет, она уже пришла, и вы все, все и каждый — часть её! Поэтому я сделаю всё, чтобы сделать нашу Эквестрию лучшим местом для всех и каждого, для любого пони и фестрала! Давайте же покажем Эквестрии настоящую дружбу! — И под громовой шум аплодисментов, пронёсшийся от тысяч пони по всему городу, она стала петь. Петь о будущем и о том, что оно несёт, о тоске и боли прошлого, что остались позади, о новых испытаниях и надеждах. Как маяк в океане тьмы, своим светом и надеждой она озаряла сердца пони, которые синхронно сотрясали своими одобрительными криками улицы города, символизирующего прогресс и будущее. Будь оно радостным и счастливым или трагичным и мрачным, каким бы оно ни было, пони встретят его с огнём в глазах и гордостью в осанке, ведомые той, кто дарит им надежду и свет.

— Не часто встретишь тут капитана ночной гвардии, — донёсся до Шторма голос. Он стоял на втором этаже одного из многих многоэтажных зданий города, куря сигарету. Оглянувшись, он увидел фестрала в черном плаще-дождевике и с винтовкой за спиной.

— А ты, надо полагать? — спросил Шторм.

— Неважно, просто один из многих тех, кто решил поддержать и защитить нашу принцессу. Ты знаешь, в последнее время её противники становятся всё более и более агрессивными.

— Знаю, нас ждёт война, — тихо промолвил он фестралу.

— Как-то слишком уверенно ты говоришь, — ответил тот, не подавая и намека на смущение.

— Я знаю. Она, та, что ведёт нас сквозь ночь, её ночь. Слишком много тех, кто захочет погасить её свет.

— Значит, мы будем сражаться, — спокойно ответил фестрал.

— Вы уже всё решили, — вяло спросил единорог, делая ещё одну затяжку.

— Мы видим сны о ней. Что-то произойдёт. Но для наших детей, для наших жён это шанс наконец-то обрести нормальную жизнь, не в пещерах и горах, а обрести лучшее будущее, не выживать, как нам. Если она падёт, нас всех истребят. Мы не подведём нашу богиню снова.

— Верно. Все мы несём клеймо минувшего поражения. Я не позволю, чтобы история повторилась, даже если придётся отдать свою жизнь. Она наш свет, свет, что спасёт нас, спасёт меня от ужасов и чудовищ, поджидающих нас. Миллионы врагов у наших границ выжидают момента, чтобы расправиться с нами. Мы висим над пропастью, и она наша единственная надежда. Она моя единственная надежда.

Фестрал лишь грустно посмеялся.

— Похоже, сказка о двух сестрах в этот раз пойдёт по другому сценарию, да? — Единорог лишь вяло кивнул в ответ.

— Я рад был увидеть тебя, одного из слуг нашей богини. И я рад знать, что вы также положите свои жизни во имя её. Даст ночь, мы ещё свидимся, возможно, в более приятную и мирную эпоху. А меня ждут жена и дочь внизу. Они так хотели увидеть принцессу. Не прощу себе, если они не смогут даже взглянуть на неё через всю эту толпу.

— Да... Более приятная и мирная эпоха. Её эпоха, — тихо произнёс Шторм в пустоту, смотря на купающуюся в лучах славы и любви толпы аликорна.

В глубинах леса Холлоу Шейдс, севернее Кантерлота, вдали от посторонних глаз, в глуши у горного хребта Жеребячих гор, раскинулся огромный лагерь. Палатки, землянки и хижины покрывали территорию, огражденную забором и охраняемую бесчисленными патрулями. Шторму нравилось это суровое, но прекрасное место, напоминающее ему ту, кого он боготворил. Увы, наслаждаться видами леса удавалось нечасто — после парада он смог отпроситься у принцессы по "семейным" делам. Если она помнила, что он сирота, то вида не подала. Теперь же, пробравшись через подземные пещеры фестралов с помощью мохнатых друзей, он оказался среди своих, тех, кому предстояло сделать невозможное: свергнуть древнего аликорна и поставить на её место другого, лишь чуть менее древнего.

К его удивлению, Темпест Винд и Бипен сумели наладить незаметную переброску друзей Луны в это место и по всей восточной части страны, гарантируя, что в случае восстания лунная армия выйдет из теней, полностью готовая и оснащённая. Однако Шторм знал, что их труды не обеспечивали автоматическую победу, а лишь уравнивали шансы. В конце концов, тот, кто недооценивает врага, часто проигрывает из-за мелочей.

— Ещё раз! — выкрикнул он группе единорогов-новобранцев, которые становились всё более умелыми в боевой магии. Он не планировал сообщать им об этом, считая, что это убьёт их стремление к совершенствованию.

— Капитан, прошу, вы же знаете, что у каждого единорога индивидуальные магические характеристики, — взмолилась одна из новобранцев, уже трижды испытавшая магическое истощение за один день.

— Даже не думай тыкать мне в нос генетикой. Я наполовину единорог, что не мешает мне колдовать не хуже Шайнинг Армора, — сказал он, слегка лукавя. — Если считаешь себя слабой, используй кристаллы, но не жалуйся потом на бесплодие к тридцати, солдат!

— В-виновата, разрешите вернуться в строй, — пробормотала единорожка, отдавая честь. Шторм скучающе махнул копытом. Он видел, как многие из них оказались на обочине жизни, зачастую не по своей вине. Если они хотят стать гордостью единорожьего рода и лунной армии, он сломает их и переделает в достойных солдат, как когда-то сделали с ним.

— Ух, а это не слишком? — произнесла пегаска, приземлившаяся у него за спиной. Лайтнинг Даст, одетая в униформу шэдоуболтов, тренировала пегасов и фестралов, примкнувших к ним по разным причинам: будь то магия Найтмер, искренняя верность или незнание истинных целей.

Большую часть времени она проводила с сыном, сидевшим у неё на спине. Параллельно произнося фразу, она обняла довольного маленького пегаса.

— Забудь, твое дело — пернатые и кожистые. Рогатых оставь мне. Они станут солдатами, достойными нашей госпожи, хотят они того или нет, — мрачно ответил капитан, затягиваясь сигаретой.

— Я слышала, что некоторые особо могущественные единороги могут сминать целые армии, даже не покидая кровати. Мне кажется, вам бы это пришлось по вкусу, — со смехом ответила она, полностью поглощённая сыном.

— Хоть я и ценю мягкие кровати, долг свой ценю больше, — задумчиво ответил единорог, затягиваясь сигаретой. — Что там с самолётами и крылатыми?

— У нас будет двести самолётов, как вы и просили: пятьдесят на южном фронте и пятьдесят на северном. Авиабазу рядом с Холлоу Шейдс подготовили, но условия тут слишком дикие, также полное авиакрыло спрятано в Мейнхетенне, где и собрана авиаэскадра шэдоуболтов. Также создана дивизия летучей пехоты с таким же названием. Командующий ей фестрал — тот ещё маньяк, — отвечала она.

— Этого должно хватить, — мрачно ответил Шторм, надевая форму ночной гвардии. — Культисты собираются в горах. Если они поднимут восстание вокруг Винниаполиса, это осложнит переброску подкреплений из Кристальной Империи. Наши силы скоро будут развернуты в Вечнодиком, и их вряд ли заметят до начала войны. Фигуры становятся на свои места. Мы либо победим, либо погибнем с надеждой в глазах и оружием в копытах.

— Ваш подбор рекрутов вызывает вопросы, — подала голос Лайтнинг Даст. — Я думала, буду единственным зеком в армии, да ещё и эти бомжи...

— Мы берём всех пони, кого не хватятся. Если у тебя есть идеи получше, выкладывай, — устало ответил единорог.

— Нет... Но может вы произнесёте речь? Все на нервах, никто не знает, что нас ждёт в будущем.

— Речь? Ну... У меня был опыт чего-то такого. Ладно, так и быть, — вздохнул капитан. — Собери всех в лагере.

Вскоре перед единорогом стояло около пяти тысяч пони и фестралов, набранных по всей Эквестрии. Он глубоко вздохнул, встал в униформе и, гордо взмахнув мечом, начал речь:

— Солдаты, — усилив голос магией, он говорил громогласно, сурово и печально. — Каждый из вас оказался тут, потому что ваши жизни стали лишними в нашем гармоничном обществе. Принцесса Селестия забыла про нас, пренебрегла нами. Ни один из вас, ни я не стояли бы тут, если бы не наша повелительница, наша богиня, наша королева Найтмер Мун. Она спасла меня, дала любовь и понимание. Каждому из вас она приходила во снах, обещая прощение и понимание, обещая, что в темноте смоются ваши грехи и боль. Это правда. Ваши прошлые жизни сгинули, и вы никогда не вернётесь к ним. Мы — её чемпионы, закованные в тёмные доспехи. Мы принесём в мир её ночь, приведём пони к новой эре, более справедливой. Мы — солдаты ночи! Мы — армия её! Мы те, кто нанесёт удар из теней по врагам нашей госпожи, во славу её и новой Эквестрии!

Культисты затягивались песнопениями, восхваляя Найтмер, что принесёт благостную тьму на крыльях своих и положит конец дню и солнечному тирану. Солдаты аплодировали, радуясь и выкрикивая прославления Найтмер.

— Похоже, вы сумели раззадорить наших солдат, — сказал подлетевший Найтмер Блейд.

— Верно. Они готовы сражаться, но бой ещё не начался. Эта война будет тяжёлой для всех нас, как бы мы не готовились. Что у тебя? — пусто ответил рогатый.

— Шэдоуболты готовы. Они, как и их древние предки, будут нести ужас и страх в ряды солнечного воинства. У меня копыта чешутся выпустить кишки кому-то или оприходовать пленную кобылу, так и слышу ее восхитительные вопли когда я её...

— Хватит, устало прервал его единорог, прибереги это для врагов, я думаю мне пора возвращаться в Мейнхетенн, наш план почти завершён, не хотелось бы облажаться по мелочи, проконтролирую все сам. — Да вы опоздали похоже, удивлено ответил фестрал. — Ты что имеешь ввиду? — Принцесса то наша, уже в Кантерлоте, прямо за несколько дней до этого, как его... Марша короче. — Что? Чуть не закричал Шторм. Было очевидно что это шло в полный разрез с его планами, именно на самом большом митинге в истории этой политической кампании в преддверии начала референдума, и планировалось покушение на принцессу, а то что она внезапно вернулась в Кантерлот, было, абсолютно, точно не планируемым. — Я отправляюсь к ней, сейчас же, так не должно было быть, я не понимаю что пошло не так тараторил единорог. — Вам бы лучше быть осторожными, если Селестия... Начала подошедшая вновь Лайтнинг Даст. — НЕТ! Взревел он, не дав ей договорить, Селестия не могла об этом узнать, ничего не указывало на это, мы уже так близки, это, просто невозможно! Я во всём разберусь, если меня не будет более двух суток, уходите в укрытия, и выжидайте, в случае чего попробуйте связаться с другими лунаристами, может они помогут вам, а я возвращаюсь в столицу, и поживее, на что обоим командирам не оставалось ничего кроме как кивнуть, не терпящему возражений единорогу. Аккуратно ступая по коридору дворца, он был в значительной степени удивлен, тому что в нем сегодня так мало слуг, найдя покои принцессы, он осторожно постучал, не услышав однако какой либо реакции, он глубоко вздохнул и потянул дверь, заходя внутрь пустующих покоев, ну или как ему казалось пустующих, очевидно магическая ловушка установленная на вход, вместе со старой доброй армейской растяжкой думали, по другому, к сожалению для единорога, из за лёгкой, а может и совсем не лёгкой паники, он не заметил ни того ни другого, и когда внезапная вспышка боли, вместе с оглушительным взрывом утянули его сознание в уже привычную темноту, он даже не успел удивиться произошедшему.

23 - Эндшпиль

Музыка:
Анти-Гармония: https://www.youtube.com/watch?v=vH_qzSJZ_eA
Раздувая пламя: https://www.youtube.com/watch?v=clBvZcTpy-s
Музыка (тема Грей Шторма и эпилога):
Брошенный в одиночестве: https://youtu.be/7Gc683U9-EM?si=hkzwfOs9qqY2nsSL
Перечитав это спустя несколько месяцев после завершения я лишний раз убедился что правильно закончил его тут. Работа на мой взгляд в большей степени неудачная и сырая, сразу на многих уровнях, намешано много всего и отовсюду, при этом нормально раскрыть вышло малую часть, повествование не такое плавное и детальное как стоило бы, а многие вещи кажутся теперь лишними, диалоги вообще теперь кажутся абсолютно не естественными и грубыми. Может быть потом, когда то допишу более нормальное продолжение где реализую всё что хотел. Увы, некоторые сюжетные линии так и не вышло органично закончить и показать все что хотелось, как минимум пока что, из за чего многие моменты создают мне лёгкое чувство незавершённости. Сюжетная линия с Твайлайт вообще была только с одной целью, что бы гг затем встретился с Санрайз имеющей к нему ряд вопросов. А некоторые другие моменты и мотивы я вообще добавил прикола ради как отсылки на разные фики которые оставили след в моём сознании, но как первая проба пера неплохо выявил ряд проблем, которые я учту. Может, если будут желающие потом напишу продолжение, на фикбуке было три главы которые ушли затем в черновики. Прост Фик ну слишком огромным выходил, причем незаметно для меня, и продолжать его казалось странным.

Уставшее сознание вновь постепенно возвращалось в реальность, с трудом вспоминая, как же так вышло, и что стоит ожидать далее. Открыв глаза, капитан Грей Шторм обнаружил себя в на удивление неприятно знакомом положении, а именно перебинтованным и загипсованным, валяющимся на кушетке с блокатором магии на роге. Раны похоже были настолько серьёзными, что двигаться он не мог: любые попытки приводили лишь к резкой и нестерпимой боли, которая притуплялась в недвижимом состоянии. Помещение, однако, больше напоминало не больничное крыло, как можно было подумать, а скорее одно из помещений дворца с роскошными красными обоями и, судя по всему, неплохой мебелью. Соответственно, и на темницу оно так же не тянуло. В значительной степени, однако, Шторм мог лишь прикидывать, как оно выглядит по старой памяти многих других подобных комнат, что он наблюдал ранее, ведь от остальной части комнаты его скрывала наскоро установленная больничная штора, а рядом можно было рассмотреть хирургический столик.

— Похоже, наш друг очнулся, — донёсся до него неприятный и нескрываемо надменный голос откуда-то из-за угла его обзора.

— Да? Ну, пойдём поболтаем с ним. — Скрывающая его от остального помещения медицинская штора с различимыми пятнами крови раскрылась, и за неё вышел знакомый пегас, тёмно-салатового цвета, к которому подошёл белый единорог, вполне возможно тот самый, который был с ним во время рейда на склад культа.

Смотря на него довольным взглядом победителя, капитан дневной гвардии принялся ходить вдоль его кушетки, а его голос всеми фибрами показывал, кто тут добыча, а кто хищник, пока единорог, стоящий рядом с ним, всё так же скучающе смотрел, не проявляя и малейшего интереса.

— Вот ты и очнулся, наш дорогой... пленник. Знал бы ты, как долго я ждал этого момента. Я буду откровенен: ты никогда мне не нравился. Ты единорог, ты психопат, ты лапал мою жену. И я был искренне рад, когда ты ещё и оказался лидером этих лунных фанатиков. Да-да, — видя шокированный взгляд единорога, всё с тем же ехидством говорил капитан, — мы знали о вас чуть ли не с самого начала. Ты действительно думал, что сможешь незаметно подготовить заговор? Что никто не заметит кучу странных пони, прибывающих группами в небольшой городок, чтобы затем скрыться в лесу? Или, может, ты рассчитывал, что твоя идея создать ряд корпораций с целью сокрытия вашей деятельности пройдёт в тайне ровным счётом как и просто огромные объемы оружия что вы воровали и закупали за границей? Если честно, ты, похоже, не сильно-то и следил за незаметностью своих действий, полагая, что никто даже внимания не обратит на это, ведь Эквестрия — тихая мирная страна, да? В любом случае, ты полностью облажался. Мы знали, что заговор готовится еще на первых его парах. Более того, мы даже знали, что ты имеешь к нему отношение, хоть и не понимали какое. Помнишь тот рейд на склад? Его целью было не вскрыть убежище культа — это мы и так бы могли сделать сами, — а проверить тебя. И ты поступил примерно как мы и предполагали. Каждое твоё глупое действие лишь вело тебя в наши копыта. А этот Скай Блейд так долго не мог поверить, что ты наш враг, даже Селестия сомневалась, хоть и всё больше принимала истину на фоне отчётов о пропаже вооружения со складов, странной передислокации снаряжения, откровенном саботаже и непонятном поведении пони. Впрочем, теперь это неважно: ваш глупый план полностью раскрыт. На все ваши склады уже двигаются наши отряды, чтобы конфисковать оружие. Затем мы найдём норы, в которых засели твои лакеи, и уничтожим их одного за другим. Луна так и не станет Найтмер, а войны не случится. По настоящему же тяжёлой задачей было выяснить, кто возглавляет заговор и как его достать. Хоть мы так и не поняли, кто из военных тебе помогает, мы смогли выяснить, что именно ты являешься их лидером, как раз когда принцессе Луне стало плохо в Мейнхетенне. Селестия узнала о заговоре от одной из военных, которые наткнулись на ваших культистов, скрывающихся в горах, чтобы внезапно напасть на нас. Ей ничего не составило уговорить сестру вернуться, хоть та и сильно не хотела этого. Теперь она под наблюдением и надёжно заперта, ночная гвардия обезоружена, а весь лунный двор ждут расследования и чистки. Удивительно разве что, как близко вы смогли подобраться к своей цели. Мы знали, что ты вернёшься. Мы знали, что ты пойдёшь прямо к Луне, и ждали тебя.

— Я предлагал обойтись магической ловушкой, но мой друг, игнорируя все аргументы, решил добавить и свой... сюрприз, — вставил единорог, стоящий рядом с Стилл Фангом. — Не волнуйся, мы тщательно наблюдали, чтобы ловушка захлопнулась как надо, заранее оцепив территорию, и лишние пони бы не пострадали. Ты был, откровенно говоря, обречён ещё когда вернулся во дворец. Мы не дали бы тебе уйти.

— Верно. Если честно, мы могли бы дать тебе умереть прямо там, но, к сожалению, растяжка не размазала твои мозги по стенке, лишь сильно ранив тебя. А потому нам пришлось попотеть, чтобы сшить тебя воедино. Но не волнуйся, оно того стоило: теперь ты тут в гипсе, еле живой и полностью неопасный. Врать не буду: для твоего же блага я бы хотел, чтобы принцесса решила казнить тебя. Ты знаешь, отсиживать пожизненное без возможности разогнуться — очень, и очень неприятно. Так легко пристроиться сзади.

Рассмеялся капитан, пока за него вновь продолжал единорог:

— Более того, мы также обнаружили, что ты интересовался Лайтнинг Даст. Сложив два и два, мы поняли зачем, — указал он на столик рядом, где помимо использованных окровавленных хирургических инструментов лежал боевой дробовик, меч и несколько склянок, из которых все кроме одной, содержащей розовую жидкость, были разбиты, похоже, в ходе взрыва растяжки.

— И использование этих зелий только добавит ещё много лет к твоему пожизненному сроку. Тебя не выпустят даже за хорошее поведение. Я всё ещё рекомендую молить принцессу о смертной казни, когда ты сможешь говорить, или хотя бы двигаться. – Радостно добавил капитан гвардии. Вдруг единорог слегка изменился в лице и, похоже, ощутив боль, схватил голову копытом.

— Эй, всё нормально? – Подошёл к нему капитан.

— Да, похоже... Луна, полагаю. Магия Найтмер так и рвётся из неё наружу, кажется, даже проникая во внешний мир. Это уже ничего не изменит, но незначительно повлиять на окружающую реальность может. Ничего опасного, думаю, ожидать не стоит, просто зверь бьётся в агонии, ожидая забвения.

— Точно? – С недоверием спросил капитан. Он не успел получить ответ: их прервал третий женский голос, вклинившийся в их диалог.

— Он тут? Вы нашли его? – Произнесла обеспокоенная кобыла, в которой Шторм без труда узнал Брайт Флауэр. Она заметно изменилась с их последней встречи. Некогда жизнерадостная пони выглядела помятой и уставшей, с синяками под глазами от бессонницы. Её голос был тихий и не выражал никаких чувств; она была лишь пародией на ту пони, которой когда-то была.

— Не волнуйтесь, мадам. Он уже не опасен, – развернувшись к Шторму, Стилл Фанг произнёс слова, адресованные ему. – Эта служанка рассказала нам достаточно, чтобы подтвердить то, что мы и так почти знали. Вряд ли это что-то изменило, но, скажем так, это стало тем, что окончательно убедило упрямого Скай Блейда. Не знаю, что ты сделал ей и как травмировал, но она не захотела говорить. Хотя я и догадываюсь, как такой ублюдок, как ты, мог нанести ей столько боли. Уверен, что на суде она также даст показания против тебя, которые лишь пополнят твою многочисленную чашу вины. Ты проиграл, Грей Шторм, окончательно и бесповоротно.

Единорог впал в шок, пытаясь обработать так много болезненной информации, все что он строил больше года, все над чем он работал днями и ночами, из за его собственной неосторожности было разрушено, и более всего его пугало не какое-то потенциальное наказание, а то что он так и не встретит Найтмер в физическом мире, не сможет прикоснуться к ее черному телу и повторить тот поцелуй который так и не отпускал его сознание, если бы он мог, скорее всего он бы просто безостановочно кричал от своего бессилия. В комнату поспешно вошёл один из дневных гвардейцев.

— Капитан, ночные взбесились! Некоторые из них пытаются взять штурмом оружейную!

Что? Вот Дискорд! Живее, нужно их успокоить! Колдун, за мной! – крикнул он единорогу, который вздохнул и телепортировался за капитаном и гвардейцем из помещения, оставляя его наедине с пони, которая, похоже, ненавидела его больше, чем кто-либо ещё. Глядя на него печальными глазами, она подошла к обездвиженному и искалеченному единорогу.

— Привет, – пусто сказала она, не показывая эмоций. – После того, что ты сделал, я рыдала много, похоже, выплакала все слёзы, что у меня были. Теперь я не чувствую практически ничего. Но я всё ещё ненавижу тебя. То, что случилось там, снится мне в кошмарах. И, похоже, мне всё-таки поверили. Раны, что ты оставил мне, лишь доказали это им. Они сказали, что захватят тебя и отведут на суд. Но, я не думаю, что такие, как ты, заслуживают суда, – всё так же безэмоционально говорила она, подойдя к столику и взяв первый попавшийся хирургический скальпель, судя по обширным следам крови, уже пущенный ранее в дело.

— Я могла бы... Ты знаешь, всего один укол и ты умрёшь быстро. Никто даже не заметит. Может, я спасу столько жизней и наконец избавлюсь от этого ужасного кошмара. Ты снился мне во снах, Грей Шторм. Ты был чудовищем, что мучало меня снова и снова. Я... пыталась простить тебя, просто жить дальше, но эта боль не оставляет меня, – говорила она, уже упирая нож прямо в его голову в том месте, где были наложены повязки, сочащиеся кровью. Шторм уже чувствовал холод скальпеля и лёгкую боль, которую он причинял. Всего одного резкого рывка хватит, чтобы пробить повязку и вонзить его прямо в мозг. Пони требовалось всего одно движение, чтобы сделать это, но было очевидно, что её раздирают противоречия, не давая отомстить за боль и унижение своему обидчику. Её копыта стали дёргаться, а по лицу вновь потекли тонкие ручейки слёз.

— Я... я не могу, не понимаю, почему. Может, я всё ещё боюсь тебя слишком сильно, чтобы убить. Может, думаю, что жизнь причинит тебе больше страданий. А может, я до сих пор люблю тебя, слишком сильно люблю, – сквозь слёзы говорила она, и в какой-то момент окончательно выкинула скальпель и, закрыв лицо копытами, убежала из комнаты. Оставшемуся одному, обездвиженному единорогу не оставалось ничего, кроме как предаться мрачным мыслям о том, в какой ситуации он оказался. Кажется, его путь оборвётся здесь, бесславно и мрачно, в полном одиночестве и забытым всеми. Неизвестно, сколько он пролежал наедине со своей болью, пока внезапно стена помещения не взорвалась, сотрясая всё вокруг. В комнату вбежал красный фестрал в сопровождении двух других, один из которых выглядел как обычный ночной гвардеец, а другая была одета в офисный костюм аналогичный лидеру их группы.

— Он тут! Слава Найтмер! – воскликнул он, обнаруживая Грей Шторма, валяющегося на кушетке.

— Восстановить можем? – Спросил второй, пока фестралка, похоже, запирала и баррикадировала дверь изнутри.

— Без понятия, посмотрим, насколько этот экспериментальный стимпак от умников работает. И Найтмер ради, снимите с него уже блокатор.

Ощущая, как возвращается магия, единорог почувствовал, как нечто из глубин тьмы зовёт его, а странная энергия наполняет тело, постепенно восстанавливая его, соединяя кости и воссоздавая плоть. Тем не менее, процесс, похоже, был не быстрым. Фестралы, очевидно осознавая это, выхватив шприц со странной прозрачной жидкостью, вкололи его что есть силы прямо в районе сердца лежащего на кушетке единорога. Неизвестное вещество будто восстановило его искалеченное тело, убирая раны и возвращая его в исходное положение, резонируя с потусторонней магией исходящей из глубин дворца. Придя в себя, он стал скидывать гипс со всей яростью, стремясь поскорее освободиться и предупредить союзников.

— Хватит так дёргаться, ты ещё слишком слаб. Найтмер ради, успокойся! – прокричал красный фестрал.

— Я... Ты...

— Кэррот Стик. Мы уже были знакомы. Живее хватай свои вещи и иди за нами настолько быстро, насколько можешь. Только подумать, – сказал он, глядя на уцелевшую пробирку с зельем, – ты смог добыть нашу разработку. Ты надеюсь, на себе не использовал? Мы применяем эту бурду, чтобы одурманивать разум нужных пони, если есть нужда, заставить их делать то, что нужно нам.

— Т-ты... Кто ты? – спрашивал Шторм, пристёгивая меч и дробовик, параллельно засовывая последний флакон за пазуху и ища боеприпасы к оружию, которые должны быть рядом.

— Я уже сказал, я Кэррот Стик. Ты что, глухой?

— Ты лунарист! – воскликнул единорог, уже покидая помещение через пролом, ведущий прямо в отдалённые и мало посещаемые коридоры дворца.

— Именно, балда. Я агент копыта Найтмер. Как же вы бездари нам всё попортили!

— Что? Кто вы вообще такие? – непонимающе спрашивал единорог, прерываясь на то, чтобы перевести дыхание, на что красный фестрал лишь сделал глубокий усталый вздох, остановился и, развернувшись к Шторму, продолжил разъяснять, как будто родитель жеребёнку.

— Тысячу лет назад, легионы Найтмер сбежали от гнева соляристов на своих кораблях. Переплыв океан, они приплыли к берегам Зебрики, усталые и разбитые. Будучи на голову сильнее местных отсталых племён и царьков, они захватили себе кусок суши, обращая местных в найтмеризм. Так появилось государство Хироптерра, управляемое советом лордов командующих шести легионов. Мы существовали в тени, и на протяжении веков наши поколения изгнанников копили силы и ресурсы, сохраняя постоянное состояние боевой готовности. Не найти в мире воина лучше хироптерского легионера. Мы скрывались в тенях от эквестрийцев и ради секретности даже изолировались от мира, став темным пятном на карте не идущим ни с кем на контакт, готовя наш многовековой план по возвращению Найтмер. Мы были обрадованы, узнав, что она вернулась сама, и хоть шок от того, как быстро её одолели, поначалу сковал нас, мы быстро отошли и, осознав, что она всё ещё с нами хоть и заперта в Луне, стали готовить план по её возвращению. Годами мы расширяли наши операции на Эквусе, действуя из-за океана. Годами мы распространяли нашу шпионскую сеть и паутину интриг, пока вы всё не испортили! Действуя абсолютно бездарно и глупо, вы привлекли столько внимания, что агенты Селестии начали копать и обнаружили наши приготовления. Операция "Мунштайн", то, что должно было вернуть нам нашу богиню, на грани срыва! – злобно, чуть не крича, отчитывал его фестрал. Единорог же, уже вернув себе достаточно сил от действия вколотого ему вещества, не намеревался глотать эти обвинения.

— Что? Да это вы помешали нам! Это мы – истинные слуги Найтмер, сидящие тут, рядом с ней, а не в каком-то забытом всеми теневом государстве за океаном! Ваша операция не только не вернула её, но и подставила нас, дав этим идиотам достаточно информации. Мы бы скрыли все наши следы, если бы не вы! Неужели так трудно было выйти с нами на связь и скоординировать усилия!?

— Выйти на связь? Да мы уже тогда понимали, какие вы бездари и что вы почти сразу оказались под колпаком! Выдав себя, мы лишь разделили бы вашу участь! А ты, какое вообще имеешь отношение к Найтмер? Ты хоть представляешь, как я удивился, узнав, что тот туповатый и упрямый капитан, от которого мы давным-давно избавились, мало того что вернулся, так ещё и оказался нашим конкурентом?

— И-избавились? – непонимающе повторил Шторм.

— Именно, избавились. Я же говорил, что мы за многие годы оплетали всё своей сетью. И представь себе, какова была наша реакция, когда при дворе слабой и не готовой к войне Эквестрии, что была похожа на карточный домик, появился безбашенный единорог, который, видя всё это, начал собирать информацию и агрессивно пытаться толкать реформы? Ты был слишком опасен, слишком сильно бы повысил обороноспособность Эквестрии, что не входило в наши планы. Помнишь, что я говорил про зелья? Ну вот, не было никакой поклонницы передавшей тебе вино. Мы заранее подготовили его, изучив твой характер и просчитав последствия. Нам оставалось лишь передать его тебе, а дальше ты бы так или иначе сделал всё за нас.

— Так, так это были вы? Из-за вас я прошёл через всё это? – чуть не срывался на крик единорог, злобно тряся фестрала.

— Ну да, а теперь представь себе, что подумал я, узнав, что ты стал слугой Найтмер!

— Найтмер, она связалась со мной, не зная о вас. Именно благодаря ей я смог организовать этих тупых культистов. Всё... Всё было из-за вас, – осев на пол, говорил единорог, не зная, что делать дальше.

— Найтмер сама связалась с тобой? Ох, это всё меняет. Ладно, нужно действовать быстро, хоть шансов у нас немного. Это единственное, что нам остаётся. Ты с нами? – уже с гораздо большим оптимизмом спросил фестрал у свернувшегося калачиком на полу единорога, который размышлял, насколько его жизнь пошла не туда из-за череды глупостей, случайностей и злых умыслов.

— Я... я не понимаю. А если бы я тогда не полез в драку, если бы не выпил вино, да ты ведь сам его пил. Эти зелья... Неужели моя жизнь настолько абсурдна и полна боли, боли, которую я получил даже не по своей вине? А любовь к Найтмер? Что мне теперь делать? – чуть не плача, спрашивал он, на что фестрал лишь вздохнув принялся отвечать на вопросы единорога.

— Ну, во-первых, за кого ты принимаешь нас? Копыто Найтмер – лучшая разведка мира, ведущая свою игру из теней во славу Хироптеры и богини. Во-вторых, если бы у нас не вышло и ты бы не испортил свою репутацию, мы бы очевидно потом попробовали избавиться от тебя другим способом. Что насчёт зелья, как ты понимаешь, я принял заранее антидот. Да и что я вообще мог вытворить? В смысле, я-то, конечно, шпион, но не боец. Не сказать, что бы образ тихого, пугливого и опрятного чиновника, что создаёт мне идеальную маскировку, был такой уж ложью. Меня бы просто вино опъянило, заставив уснуть, не более. Удивлён, как вы их достали. Мы-то поставляем их на местный чёрный рынок, чтобы дестабилизировать обстановку лишний раз там, где можно, но честно говоря, не думал, что вы настолько сильно озаботитесь ими, что найдёте где-то канал, чтобы их купить. Что до Найтмер, да, возможно, раньше мы были врагами, но эй, судя по всему, сейчас мы на одной стороне, и хоть мы здорово испортили, похоже, друг другу игру, у нас ещё есть, хоть и призрачный, но шанс спасти её. В любом случае, для тебя уже все мосты сожжены, не так ли? – в голове Грей Шторма творился настоящий бардак. То, в чём он винил Селестию, то, в чём он винил Твайлайт, всё это было ложью. И хоть Найтмер, о которой он всё ещё мечтает, не имеет прямого отношения и, похоже, даже не знала о действиях её агентов, как и о самом существовании Хироптерры, но всё-таки косвенно причастна к произошедшему с ним, она буквально сломала его жизнь, жизнь которая могла сложиться абсолютно по другому. Но это именно она спасла его личность, хоть и переписала её под себя. Абсолютно загнанный в смысловой тупик, единорог не понимал, что делать дальше, пока его не оторвала от болезненного транса пощёчина от фестрала.

— Приди в себя! Большая часть того, что ты так упорно делал, либо уже сорвана, либо на грани срыва. Не знаю, о чём ты, Дискорд побери, думаешь, но лучше бы тебе собраться. У тебя при любом раскладе выбора нету.

— Да... У меня нет выбора. Я всё ещё люблю Найтмер, у меня нет никого кроме Найтмер. Я отдал всё для Найтмер. Она моя богиня, и моя жизнь, моя боль и моё счастье. У меня нет ничего, кроме Найтмер, – говорил единорог отрешённым голосом, признавая очевидное.

— Это странно, даже по меркам нас, хироптеррцев. Но я рад, что ты приходишь в себя после таких откровений. Извини, что вывалил всё так сразу. Просто, я говорил, что я не боец, а тут это всё... Нервы сдают не у одного тебя, понимаешь?

— Я готов вновь сражаться за неё, – вяло ответил единорог, испытывая и злобу, и дикую любовь к той, кто по непонятной причине сломала и переделала под себя всю его жизнь, может, даже и не осознавая сама, он не знал что должен испытывать к ней теперь, но по необъяснимым для него самого причинам, это похоже только более тянуло его к ней, такой обожаемой, абсолютной, болезненной и приятной одновременно.

— Отлично, рад, что ты в строю. Значит, у нас есть несколько часов пока во дворец не подойдут подкрепления гвардии, сторонники Луны начали протесты снаружи, мешая им действовать, похоже слухи о ее заключении быстро вышли на поверхность, конечно не без наших усилий. Мы пытаемся выяснить, где держат Луну. Они сделают всё, чтобы Найтмер не вернулась. Ты чувствовал эти магические вопли? Это её агония! Они пытают её! Пытаются убить, подлые мрази! Ничего, мы ещё вытащим её. Она в любом случае вернётся, мы обеспечим это, но нельзя, чтобы это случилось во дворце. Элементы гармонии, похоже, находятся тут. Хоть та белая и отказалась ехать, а остальные еще в пути Селестия сама сможет нанести удар по Найтмер, найди хотя бы один из них и принеси нам. Тогда она не сможет вновь изгнать её! Ты терся с принцессой дружбы, должен знать. Мы пока попытаемся найти Луну. Живее! – и с этими словами фестрал в сопровождении двух агентов хироптерской разведки скрылся за углом одного из многих дворцовых коридоров, оставляя единорога в полном одиночестве, всё ещё пытающегося осознать произошедшее. Тем не менее, он ещё должен был действовать, как минимум от безальтернативности ситуации, в которой он оказался. Здраво рассудив, что корона Твайлайт Спаркл должна храниться где-то в её покоях, дабы её владелица имела к ней постоянный доступ, он поспешил туда с зажатым в копытах дробовиком, ожидая в любую секунду встретить гвардейцев, которые, однако, похоже, все были заняты совсем в другом месте. Дойдя без происшествий до знакомой комнаты, он без колебаний вломился внутрь, предварительно уничтожив замок выстрелом своего оружия. Оглядев комнату, в виде кровати, огромного шкафа, стола и дверей в гардероб и ванную, он рванул к шкафу, беспощадно выкидывая оттуда вещи в надежде найти что-то вроде тайной секции или сейфа, где можно хранить элемент гармонии.

— Шторм? – окликнул его голос. Медленно оглянувшись, он увидел фиолетового аликорна, что непонимающе смотрела на него. Не зная, что ей известно, а что нет, он стал мяться, всё ещё зажимая оружие.

— Я... Это, ну привет, Твайлайт.

— Что ты тут делаешь? И, ты что, ранен? Я думала, ты ещё в Мейнхеттене. Я только от принцессы Луны, кажется у нее проблемы, – стала говорить аликорн обеспокоенным голосом, осматривая выброшенные им на пол вещи.

— Проблемы... Я думаю, Селестия справится. Я вернулся раньше срока как раз потому, что принцессу отозвали, и есть одна вещь, которую я давно хотел спросить у тебя, – пытаясь сохранить свой обычный тембр голоса говорил он.

— Ты как-то напряжённо выглядишь. Я тоже волнуюсь из-за принцессы Луны, она выглядела совсем плохо, когда я видела её в последний раз. Ты как-то странно себя ведёшь, и что именно ты хотел спросить?

— Твоя корона... где она, ты не знаешь? – совсем уже нервно говорил он.

— Корона? А зачем она тебе? – не давая даже намёка на понимание ситуации, говорила она.

— Ну... Ладно. Твайлайт, мне надоело врать.

— Что? Я не понимаю тебя, Шторм? – испуганно отвечала аликорн, делая шаг назад, что уже не могло, впрочем, спасти её от того, что планировал её обидчик. Выхватив зелье и залив его себе в рот, не проглатывая, он подскочил к удивлённой и испуганной Твайлайт, удерживая двери телекинезом, перерезая ей путь к отступлению, и со всей силы поцеловал её, делая настолько глубокий поцелуй, насколько возможно, заставляя её проглотить весь афродизиак. Считая, что так будет проще заставить её выпить препарат, он слегка отошёл назад сам не зная, чего ожидать. Судя по тому, что его жертва стала пошатываться и не могла сконцентрировать взгляд, так и норовя упасть, он задумался на секунду о том, насколько это зелье крепче и концентрированнее того, что Лайтнинг Даст подсунула Рейнбоу. Поспешив схватить теряющего равновесие аликорна, он плавно оттащил её подальше в ванную.

— Итак, тут никто не сможет прервать нас. Теперь, когда твой разум расслаблен, ответь мне, где корона и где Луна, Твайлайт? – строго спросил он у тихо стонущего аликорна, едва могущего стоять.

Корона... Я не знаю. Не хочу. Помоги мне, мне плохо, – едва связывала она свою речь, находясь под дурманом выпитого зелья.

— Твайлайт, ты знаешь, где твоя корона. Это буквально то, что ты должна хранить чуть ли не больше всего остального, твой элемент гармонии. Не ври мне, – продолжал он всё таким же холодным, но спокойным голосом.

— Я... Так горячо, прошу, поцелуй меня... ещё раз, – видя, что она похоже окончательно поддалась зову препарата, он устало вздохнул.

— Ты же понимаешь, что сама вынуждаешь меня делать тебе больно? Скажи мне, где дискордова корона! – уже более грубо ответил он, начиная душить её копытами положив дробовик рядом стараясь не поддаваться соблазну огреть ее прикладом по черепу.

— Нет, только за поцелуй. Так горячо, помоги... Обними... Не могу, – бубнила совсем уже бредившая принцесса.

— За поцелуй? – задумчиво произнёс он, взглянув на результат действия наркотика в виде влаги исходящей от неё. – Скажу честно, Твайлайт Спаркл, ты никогда не вызывала у меня ничего, кроме презрения. Ты слаба, глупа, и до абсурда идеалистична. Но что гораздо важнее, Селестия любит тебя, любит очень и очень сильно. Думаю, она оценит это, – говорил он нежным голосом, поглаживая её тело своими копытами, пока она сама, кажется, совершенно утрачивала разум, и вместо связных слов могла выдавить из себя лишь стоны, пока партнер нежно покусывал её в шею.

— Ты никогда не станешь ею, Найтмер. Никогда не принесёшь столько удовольствия и столько боли. Лишь жалкая пешка, стоящая на нашем пути. Пешка, которую я уберу, – шептал он на ухо ей, пока передние ноги грубо раздвигали её задние. Он ничего не чувствовал от этого, кроме разве что примитивного удовольствия от совокупления с молодой кобылой, которая хоть и была аликорном, оставалась глупым ребёнком, воспитанным и взрощенным из идей вечной гармонии, идей глупых и слабых, прямо как та, что их породила. Та, что веками шла по пути этой слабости, ведя отрицательную селекцию. Он не мог злиться на Твайлайт как раньше, пока она, похоже, вопила от боли под ним, чувствуя, как он забирал её первый раз. Она была лишь плодом всего, что веками питала Селестия. Даже Луна, не будучи Найтмер, осознавала, насколько ущербна текущая Эквестрия. А Твайлайт, Твайлайт всего лишь пустышка, оказавшаяся так же, как и её мучитель, не в том месте и не в то время, заброшенная судьбою в непривычные и по-своему жуткие обстоятельства. Тем не менее, она могла бы как минимум радоваться, что её первый раз был с тем, кого она любит, хоть и при крайне специфичных обстоятельствах. Двигаясь жёстко и неумолимо, растягивая девственную промежность аликорна изнутри, он отметил, что секс с ними не такой уж и странный, если они одного размера. Тем не менее, более чем игрушку он её воспринимать не мог и не хотел. Идеи превосходства чётко возвышали сильных над слабыми, и сильной она не была. Не говоря уже о том, что под действием наркотика она, похоже, сама, игнорируя нахлынувшую по первой боль, втянулась в процесс.

— Д-да, Флеш, обними меня крепче... Я не могу больше, – этот странный полный экстаза выкрик прозвучал слегка обидно для Грей Шторма, учитывая, что он почувствовал себя лишним в чужой истории. Он бы, может, и задумался, не было ли такого ранее, или о том, что Твайлайт предпочла его только потому, что Флеш Сентри не смог или не захотел вести с ней отношения, но эти мысли прервал приятный импульс, пронзивший всё тело и вылившийся в лёгкий стон. Кое-как придя в себя, он уставился на всё ещё не вернувшего себе разум аликорна, пытавшегося обнять воображаемого партнёра. Вздохнув, он вновь стал трясти её, игнорируя вытекающую из неё бело-алую жидкость.

— Я дал тебе, что ты хотела, удовлетворил твоё глупое желание. Где корона?!

Тепло, так тепло, всего один поцелуй прошу, – продолжала постанывать она. Теряющий терпение единорог прижал её к стене, слегка пнув под дых бредящее тело.

Ты не вызываешь у меня ничего, кроме жалости. Если ты и после этого не ответишь, где она, я клянусь, я изменю подход и буду вырезать с тебя куски кожи по пять сантиметров каждый, пока ты не ответишь! – выкрикнул он, прежде чем вцепиться в её губы, продолжая поцелуй, стараясь сделать его настолько желанным и удовлетворительным для неё, насколько возможно.

Ну?! – уже кричал он, отринув наконец от неё.

Корона, она под кроватью. Пожалуйста, только не отпускай меня, я не хочу... – говорила она совершенно нездоровым голосом, цепляясь к его ногам.

Да ты верно шутишь. Под кроватью? Серьёзно? Что с вами всеми вообще не так? – произносил он, пренебрежительно откидывая так и липнувшего к нему аликорна, всё ещё находящегося под действием препарата тем самым ударяя её об стену. Как и ожидалось, перевернув кровать, он обнаружил надёжно закрытую на замок шкатулку. Шкатулка, несмотря на очевидные пылающие руны и зачарования, которыми она была покрыта, выглядела сделанной из обычного дерева. Взяв телекинезом, он что есть мочи саданул ею по стене, ломая её деревянные стенки.

— Мда, похоже, кое-кому ещё предстоит поучиться установке защиты, — произнёс он, прежде чем скрыться с короной, оставив бредившего аликорна одну. Пожалуй, только король Сомбра и небесные сёстры доподлинно могли знать, можно ли убить аликорна или нет, но Шторм, осознавая это, и не планировал лишать её жизни. Ранее он ненавидел её жестоко и беспощадно, виня во многих бедах, случившихся в его жизни. Ранее он бы, наверное, вырезал бы ей глаза и оставил бы истекать кровью с разрезанным брюхом, выбив напоследок все зубы этому нежному созданию, сполна утолив весь свой гнев за изгнание как Найтмер, так и себя. Столь сильно он желал отомстить ей и за сломанную жизнь, и за необходимость притворяться её возлюбленным, хотя единственная, кого он по-настоящему любил, была Найтмер, и его тошнило даже от одной мысли делиться своим теплом с кем-то кроме неё. Но узнав новые детали, она перестала вызывать у него интерес. Глупый аликорн, виновный только в том, что является марионеткой Селестии, и в том, что позвала его на то Гала. Логично было предположить, что то, что он уже сделал с ней, того позора, грязи и унижения, через которые она прошла и которые осознает, когда придёт в себя, более чем хватит для столь малозначительного существа. Покинув её покои, он двинулся в сторону темницы, рассчитывая, что Луна могла находиться там. План был прост: освободить её, вернуть в Мейнхеттен, сломать и сделать Найтмер, воплотив её великолепное тело в безопасности, подальше от копыт её врагов.

— Шторм! — услышал он крик, зовущего его уже знакомого красного фестрала.

— Вижу, ты сумел достать элемент гармонии, — добавил он, глядя на висящую у него на боку корону. — Как мы и предполагали, принцесса Луна, кажется, действительно в темнице, и, судя по всему, ночная гвардия пойдёт на штурм. Пока протесты сторонников Луны за пределами дворца только набирают обороты, ситуация обостряется.

— Неважно, я спасу её любой ценой, чего бы это ни стоило, — решительно ответил единорог.

— Знаю, похоже, ты действительно предан ей. Я могу лишь пожелать удачи тебе и отдать это в качестве прощального подарка, — протянул он флакон с красным зельем. Видя непонимающий взгляд, он продолжил: — Мы даже не думали использовать его на себе, считая, что единственная польза от него — сводить с ума в глазах окружающих нужных нам пони. Но, кажется, ты научился получать пользу и силы от своего гнева. Я думаю, это пригодится тебе.

— Ты не пойдёшь со мной? — удивлённо отвечал единорог, забирая флакон.

— Нет, не волнуйся. Агентов копыта Найтмер тяжело раскрыть. Я залягу на дно, ни одна чистка меня не коснётся. Образ, что я создал себе, слишком идеален, и тут всё ещё много наших ячеек и спящих оперативников. Кто-то же должен остаться координировать действия сети?

— Спасибо, Кэррот Стик. Скажу честно, меня терзают противоречивые чувства. Я бы прикончил тебя на месте раньше, но раз ты на одной стороне с моей Найтмер, то моё копыто не может повернуться против тебя, сколько бы боли ты ни принёс мне.

— Наша жизнь тяжела, но даже в самую тёмную ночь свет луны проведёт нас. Мне также жаль, что так вышло с тобой и через что ты прошёл. Прощай, Грей Шторм. Может быть, звёзды ещё свяжут наши пути, — произнёс он, убегая.

Провожая взглядом того кто обрёк его на два мучительных года в пекле, он сжимал дробовик борясь с соблазном выстрелить ему в спину, но подаваться столь мелочным позывам было нельзя, только не сейчас, единственное что ещё держит его на плаву, это черный аликорн, и если Кэррот Стик говорил правду, враги пытаются окончательно ее убить о чем напомнила очередная волна магии исходящая из глубин дворца, а потому утратив всякие тормоза он рвался прямо к ней. Первые встреченные на его пути гвардейцы одетые в золотую броню стоящие в одном из коридоров недалеко от темницы, пытались остановить его даже не вступая в бой, крича о запретной зоне, и что бы он бросил оружие, и похоже их уровень подготовки оставлял желать лучшего, когда вскинув на ходу в передней руке дробовик он дал залп по ближайшему врагу, передергивая затвор оружия телекинезом, питаемый магией Найтмер что подобно звуку исходила волнами из места ее заключения. Пользуясь фактором неожиданности он быстро уничтожил первых охранников даже не давая им опомниться будь то падая навзничь с кровавыми ранами от потока дроби или молниеносных ударов клинка, за одним постом гвардии его ждал лишь следующий, и следующий, в какой-то момент поняв что Селестия позаботилась об охране своей сестры, он даже не вступая в бой телепортировался за спины солдат или сбивал их с ног телекинезом открывая для себя проход, но повинуясь этим диким импульсам он похоже и сам не заметил как загнал себя в ловушку, когда на очередном повороте его уже поджидала крупная группа гвардейцев, в рядах которых мелькали пони, каждый из которых по внешнему виду и своему снаряжению похоже отличался друг от друга, очевидно являющиеся агентами Селестии.

— Хватит, ты действительно оказался проныливее чем я даже мог себе представить, вышел вперёд капитан гвардии, я даже не представляю как ты смог восстановиться и выбраться из тех апартаментов куда тебя притащили, но твое упрямство так или иначе плохо для тебя закончилось, тебе стоило бы бежать пока у тебя была такая возможность.

— Пошел к дискорду! Я чувствую это, вы убиваете ее, мерзкие твари, как у вас только язык поворачивается называть, гармонией такое! Направил прямо на вышедшего из толпы пони капитана свой дробовик Грей Шторм.

— Мы избавляем ее от тьмы, возможно это болезненно, но она поймет что это единственное решение когда мы закончим, а что до того монстра к которому ты так хочешь, то могу заверить, скоро ты с ней встретишься. Подобные слова, ожидаемо лишь вызвали животную ярость у Грей Шторма, на ходу откупоривая красную пробирку и заливая содержимое себе в глотку, он бросился прямо на врага, лишь для того что бы быть скошенным около десятком парализующих заклинаний.

— Забудь, твое дело глухо, ты проиграл с самого начала, продолжал подходить к нему капитан дневной гвардии.

— Н-найтмер, хрипло постанывал единорог валяясь на твердом полу дворца, пока его разум терзала бессильная злоба к тем кто отобрал у него единственное что ещё имело хоть какой-то смысл.

— Ну, похоже пора с этим заканчивать, никто не поможет ни тебе, ни той кому ты служишь, заносил уже над ним клинок пегас. Который однако так и не успел опустить подарив уже ставшую до определенного момента желанной смерть, как с противоположной к отряду Стилл Фанга стороны резко отворилась широкая дверь помещений дворца, и стук копыт заполнил помещение.

— Отойти от него! Морды в пол! Живо! Прокричал женский голос.

— Нет! Вы не понимаете, он предатель, не путайтесь под ногами! С не меньшей яростью отвечал капитан.

— У тебя нет никаких доказательств, все что мы видим, как ты и твои пони, готовились убить капитана ночной гвардии, пока наша принцесса все ещё заперта, хватит вертеться, мы ещё могли стерпеть когда вы ограничили и лишили нас оружия, но мы не позволим убивать наших членов и запирать нашу принцессу, согласно закону о диархии мы должны быть равны, мы и так слишком долго терпели вашу наглость, отойдите от него и немедленно выпустите принцессу или мы откроем огонь!

Сумев повернуть шею, Шторм увидел что с другой части помещения стоят ряды ночной гвардии в их привычной темно фиолетовой униформе, вооруженные кто стрелковым а кто холодным оружием, направленным в сторону недругов.

— Дискорд побери, ты не знаешь что ты творишь и кого защищаешь, просто дай нам время, ты же понимаешь что вы устроите гражданскую войну! Кричал на лидера фестралов Стилл Фанг.

— Довольно, мы дали вам уже достаточно времени, мы не подведём нашу богиню ещё раз, хочешь войны, ты получишь её солнышко, единороги, сейчас! Крикнула фестралка с темно синей гривой одетая в мундир ночной гвардии, взмахнув клинком она дала сигнал, и до того как кто-то успел что-либо понять, множество заклинаний врезались в потолок обрушивая его прямо между двумя воинствами, Стилл Фанг успел отступить прямо из под пылающих обломков, а валяющегося на полу Шторма в последний момент подхватил и телепортировал один из единорогов ночной гвардии, перенеся в соседнее помещение откуда пришли спасители, которое впрочем ожидаемо мало отличалось от того где он только что был. В это время первые выстрелы прозвучали с обоих сторон, перемежевываясь со вспышками магии, и передние ряды бойцов на галопе понеслись прямо друг на друга сталкиваясь в ближнем бою, пока солдаты с дальним оружием искали укрытия и вели огонь из за спин товарищей в этой длящейся считанные секунды но столь молниеносной битве, которую Шторм имел честь наблюдать совсем немного пока его не вырвали оттуда в магической вспышке, уже спустя пару секунд он ощутил как заклинания парализующие его спадают а контроль над телом возвращается, кое как встав на ноги, он сразу столкнулся с той самой фестралкой подбежавшей к нему.

— Ты, какого дискорда ты там забыл, что тут вообще творится, ты знаешь где принцесса? Засыпала она его вопросами.

— Ох, К-капитан Спек? Связывал он слова приходя в себя.

— Для тебя маршал Спек, строго ткнула она его в грудь, пока из за двери в соседнем помещении доносились яростные звуки и не думающей смолкать схватки.

— Маршал? А, у нас разве такие звания бывают? Непонимающе говорил все ещё пытающийся обработать происходящее слишком быстро единорог.

— В военное положение, бывают, как капитан по Кантерлоту я приняла звание маршала.

— Военное положение? Кто его ввел?

— Я и ввела, дубина, в ответ на то что Селестия потребовала от Луны вернуться в Кантерлот, а затем и заперла ее где-то, пока нас всячески пытались задвинуть от творящегося подальше.

— Ух, я выяснил где принцесса, эти эманации, чувствуете, она зовёт нас, они, они кажется пытают её!

— Что?! Крикнула разъярённая и очевидно не ожидавшая такого фестралка, ты уверен? Да с чего им вообще так делать? Ладно, неважно, мы тоже чувствуем это, как и толпа протестующих блокирующих дворец, полагаю также, нужно найти ее, срочно! Мы на грани гражданской войны!Бери несколько бойцов и идите в обход, мы задержим этих солнечных насколько сможем, пусть они и гораздо слабее нас, их в несколько раз больше, ещё и эти странные пони им помогающие...

Как будто в подтверждение ее слов, дверь из за которой шли звуки битвы взорвалась откидывая множество маленьких и больших осколков раня ближайших гвардейцев ожидающих в резерве, чьи болезненные крики и стоны заполнили помещение. Из образовавшегося пролома, уже выходили решительно настроенные пони закованные в золотую броню, по счастью, с другой стороны дверь также открылась выпуская в помещение множество фестралов одетых в мощные черные доспехи, но являющиеся до ужаса быстрыми, зажимая как разнообразное холодное так и огнестрельное оружие они черной волной летели прямо на врагов.

— А вот и личный полк её величества, элита из элит, во имя ночи, за мной! Взмахнула вновь своим клинком маршал и присоединившись к черному воинству влетела прямо в толпу врагов мгновенно затерявшись в гуще боя. Сам же единорог, проверяя что корона все ещё надёжно закреплена, поспешил выхватить нескольких ближайших солдат в помощь используя своё звание, и скрылся с ними в одном из боковых проходов ведущих у месту заключения принцессы в обход мясорубки заполонившей залы дворца.

Оглядываясь по сторонам и осторожно двигаясь в сторону заключения принцессы, они видели лишь брошенные в панике коридоры дворца. Слуги, судя по всему, скрылись, а стражники были заняты тем, что проливали кровь в соседних помещениях.

— Живее, это должно быть тут, — кричал Шторм, указывая на крупную стальную дверь, очевидно ведущую в темницу принцессы.

— Не так быстро, предатель, — вышел перед ними из-за угла капитан гвардии. От его вида у единорога заскрипели зубы от злости и жажды мести.

— Бойцы, займитесь дверями, пегас мой, — сказал он стоящим рядом трём фестралам, которые без лишних вопросов понеслись выламывать двери.

— Похоже, ты далеко зашёл, найтмерист. Честно говоря, я не понимаю, ты, конечно, никогда мне не нравился, но что могло побудить тебя пойти против Эквестрии? — насмешливо говорил капитан, направляя на него клинок.

— Мне ничего не дала эта Эквестрия, кроме сплошной боли. Всё, что я делал, — это клал жизни других и свою собственную за её интересы, чтобы меня выбросили как мусор.

— Мда, похоже, твоя мотивация действительно жалкая. Может, я и проиграл нашу прошлую дуэль, но в этот раз, полагаю, всё будет по-другому. У меня есть те, кого я люблю, та, кого я люблю, и я жизнь отдам и за них, и за Эквестрию, в отличие от жалкого недомерка вроде тебя, жаждущего власти, — на что единорог лишь расхохотался.

— О, ты ошибаешься, капитан. Я тоже движим любовью. Есть та, кого я люблю, обожаю, не могу жить без неё, та, кто смысл моей жизни. И скоро мы встретимся. Я найду покой в её объятиях и забуду обо всех этих ужасах, а ты лишь ещё одно препятствие, что стоит у меня на пути!

— Ты что, говоришь, что влюблён в ужасного монстра из глубин времён? Да ты, похоже, ещё безумнее, чем я думал. Так или иначе, я остановлю тебя здесь!

Шторм, однако, находясь под действием зелья, был только рад предаться столь сладостному вкусу боя. Шум в голове из громового марша бесчисленных легионов Найтмер содрогал саму его душу, не оставляя выбора. Под очередной выброс магии он понёсся прямо на врага, на что тот не побрезговал ответить аналогично.

Шторм и капитан гвардии столкнулись в эпичном сражении, каждый движимый своими целями и страстями. Оба знали, что на кону стоит всё, и ни один из них не мог позволить себе проиграть.

Шторм, наполненный мощью зелья, двигался с невероятной скоростью и силой. Его магия, усиленная эмоциями и гневом, вспыхивала вокруг него, образуя защитный барьер и одновременно становясь оружием. Капитан гвардии, в свою очередь, не отставал. Его многолетний опыт и преданность делу позволяли ему выдерживать атаки Шторма, отбивая его удары с точностью и ловкостью, достойной лучших воинов Эквестрии.

Вспышки магии разрывали воздух, когда Шторм использовал телекинез, чтобы метать обломки стен и мебели в капитана. Тот, уклоняясь, в ответ наносил точные удары своим клинком, искрящимся магическим светом. Клинок сталкивался с барьером Шторма, вызывая яркие всполохи, ослепляющие любого, кто бы мог случайно взглянуть на эту схватку.

— Ты не понимаешь, что твоя преданность слепа! — кричал Шторм, посылая волны магической энергии в сторону противника.

— А ты не понимаешь, что твоя любовь — это всего лишь иллюзия, — ответил капитан, уверенно отражая каждую волну. — Найтмер не спасёт тебя. Она уничтожит и тебя и всех, кто попытается ей служить.

Шторм ответил только яростным рыком, выплескивая ещё больше магии. Капитан, понимая, что бой может затянуться, решил сменить тактику. Он использовал дотронувшись до сверкающего камня на смоем мече, до этого выглядящим не более чем украшение, очевидно использовав магию идущую от артефакта, создавая иллюзии и копии самого себя, чтобы запутать Шторма. Единорог, осознавая угрозу, а также то что забыл о том что имеет дело с оперативником ордена являющимися все как один стереотипными героями сказок и легенд владеющих разнообразными артефактами и прочей геройской гадостью, направил свой гнев на уничтожение каждой копии, но с каждой секундой это становилось всё сложнее.

В какой-то момент одна из иллюзий капитана обманула Шторма, и настоящий капитан нанёс удар, оставив глубокую рану на боку единорога. Шторм, ощутив боль, отступил на несколько шагов, но его воля не сломилась. Он знал, что на кону не только его жизнь, но и жизнь его возлюбленной Найтмер.

— Это всё, на что ты способен? — прохрипел он, заливая свою рану магией, чтобы остановить кровь.

— Ты упорен, — признал капитан, поднимая клинок. — Но это не спасёт тебя.

Шторм, собрав все свои силы, решил пойти ва-банк. Он сосредоточил всю свою магическую энергию в одном мощном выбросе, создавая вокруг себя вихрь, который поглощал всё на своём пути. Капитан, понимая, что это его последний шанс, бросился вперёд, пытаясь пробить барьер и нанести решающий удар.

В этот момент коридор озарился слепящим светом, когда два мощных потока магии столкнулись. Взрывная волна разнесла всё вокруг, и оба воина оказались отброшены в разные стороны. Шторм, ослабевший от потери крови и исчерпания магических сил, тяжело поднялся на ноги. Перед ним лежал капитан, раненный, но всё ещё готовый продолжать бой.

Шторм и капитан Стилл Фанг встретились в последний раз, готовые нанести решающие удары. Силы Шторма были почти на исходе, но его решимость осталась непоколебимой. Взгляды двух воинов пересеклись, и в их глазах горела ярость, отвага и желание победить любой ценой.

Шторм, едва держась на ногах, собрал всю оставшуюся магическую энергию в мощный импульс. Он знал, что это его последний шанс. Капитан Стилл Фанг, не отставая, поднял клинок, готовясь отразить атаку и нанести решающий удар.

— Ты... не сможешь... остановить меня, — хрипло сказал Шторм, направляя последние силы на то, чтобы подняться и сделать последний шаг к двери темницы.

— Я... буду сражаться... до последнего дыхания, — ответил капитан, поднимаясь и готовясь нанести последний удар.

В этот момент коридор озарился слепящим светом, когда мощный потока магии с резонировал с очередным импульсом из темницы. Взрывная волна разнесла всё вокруг, и оба воина оказались отброшены в разные стороны. Шторм, ослабевший от потери крови и исчерпания магических сил, тяжело поднялся на ноги.

Слепящий всполох магии и яркая вспышка стали кульминацией их битвы. В этот момент воздух наполнился гулом, как будто сами стены дворца содрогались от напряжения. Внезапно магическая энергия выпущенная Грей Штормом усиленная очередной волной магии Найтмер взорвалась, и обломки стены обрушились вокруг них. Сила взрыва отбросила обоих в разные стороны, и на мгновение всё затихло.

Шторм, ослабевший и раненый, с трудом поднялся на ноги. Он осмотрелся вокруг, видя, как обломки и магические остатки окружили его. Капитан Стилл Фанг лежал неподалёку, также раненный и обессиленный. Казалось, что ни один из них не мог продолжать бой, но в этот момент взгляд Шторма остановился на двери темницы. Его цель была близка.

— Нет, я не остановлюсь, — прошептал Шторм, делая шаг вперёд, но ноги его подкашивались.

В этот момент капитан Стилл Фанг, собрав последние силы, сделал рывок. Он не собирался сдаваться. С силой отчаяния он бросился вперёд, и его цель была не менее важна. Поднявшись на ноги, он заметил корону Твайлайт Спаркл, надёжно закрепленную на спине Шторма.

— Ты не уйдёшь с этой короной, — произнёс Стилл Фанг, и в следующий момент, воспользовавшись ослабленным состоянием Шторма, он выхватил ее и отступил назад.

Шторм, почувствовав утрату, обернулся, но было уже слишком поздно. Капитан, с короной в руках, быстро улетал, его силы на исходе, но решимость не позволяла ему остановиться. Шторм сделал попытку догнать его, но ноги отказывались слушаться, и он рухнул на колени.

— Нет... — прошептал он, смотря вслед исчезающему капитану.

Шторм, оставшись без элемента гармонии, вспомнил, что время бежит против него.

Перед ним снова замаячила дверь темницы, и он, собрав остатки сил, поднялся на ноги и, хромая, направился к своей цели. Несмотря на всё, его решимость движимая достаточно нездоровой любовью оставалась непреклонной — он должен был освободить принцессу Луну, чего бы это ни стоило, особенно теперь когда Селестия получала возможность изгнать Найтмер окончательно. Спустившись в подземелье, Шторм увидел шокирующее зрелище. Перед ним и троими фестралами, стоящими рядом, за стальными прутьями темницы лежала принцесса Луна. Она была истощена и окружена четырьмя ровными кристальными колоннами, излучающими странный свет. Принцесса корчилась от боли, пока из неё сочился тёмный дым очевидно символизирующий оставшуюся в ней тьму.

— Что вы уставились, кретины! Ломайте дверь, живо, нужно вытащить её, — скомандовал Шторм, пытаясь преодолеть собственный шок от того, что видел могущественного аликорна в таком состоянии.

Солдаты бросились к двери, но она оказалась слишком сложной для быстрого взлома. Понимая, что времени мало и опасаясь окончательного изгнания Найтмер, Шторм решился на крайние меры.

— Вот Дискорд, ладно, похоже, счёт идёт на секунды, — говорил он больше себе, чем солдатам, возившимся с замком. Собрав магическую энергию, Шторм пустил разрушительный луч через прутья решетки прямо по колоннам. Кристаллы треснули и распались на множество осколков. Принцесса Луна пришла в себя и, осознав, где находится, с трудом поднялась на негнущихся ногах. Она огляделась вокруг, слегка паникуя.

— Принцесса, мы спасли вас! — крикнул ей Шторм. Однако Луна не разделяла его радости и поспешила подойти к решётке камеры.

— Нет! Что вы наделали? Я уже чувствую, как она зовёт меня. Я вот-вот стану Найтмер! Я опять стану монстром для моих пони, я едва могу контролировать себя. Она вот-вот выберется! — вопила Луна сквозь слёзы пока из ее магической гривы продолжал исходить черный дым.

— Вы ошибаетесь, это ложь. Ваша сестра во всём виновата. Она чуть не поставила Эквестрию на грань гражданской войны из-за своей паранойи. Вы не станете Найтмер, никогда, а даже если станете, пони не отвернутся от вас. Ни один! — кричал Шторм, теряя терпение. Он отогнал солдат и взорвал замок магией.

— Гражданская война? О чём вы говорите? Неужели... неужели мои пони были готовы идти против сестры, узнав, что меня заперли? — удивлённо говорила Луна сквозь слёзы.

— Именно. Прошу, пройдёмте со мной. Мы должны выбраться отсюда. Вы должны попасть на марш миллиона мустангов. Это успокоит народ, иначе они пойдут на штурм дворца и начнётся страшное. Ваша сестра этого не понимает! Только вы можете спасти Эквестрию!

— Нет, она всегда любила меня. Может, она и не дала мне всю власть сразу. Может, она и вела себя чересчур настороженно, но она всегда любила и будет любить меня. Она оказалась права и успела в последний момент. Найтмер Мун как никогда близка к тому, чтобы вновь захватить меня, моё сердце, мою душу. Я не хочу обратно во тьму! — утирала слёзы аликорн.

— Нет! — выкрикнул Шторм. — Может, она и любит вас, но я тоже. Я и тысячи пони, молю вас, доверьтесь мне, иначе произойдёт страшное. Ты сама видела, что я чувствую! Я не могу врать тебе, говорил он пока похоже темная энергия так и переполняющая ее успокаивалась и прекращала сочится из ее тела.

— Это... это правда. Хорошо, я согласна. Ты действительно любишь меня, — сказала Луна, покидая камеру.

— Солдаты, найдите генерал-лейтенанта Файер Сансета. Обычно он в военном крыле. Патрулей в той части дворца быть не должно. Скажите ему, чтобы брал всё, что можно в копыта, и смывался в Мейнхетенн максимально незаметно! — приказал Шторм фестралам, которые поспешили выполнить приказ, удаляясь на выходе.

— Послушай меня, твоя сестра неправа. Ты никогда не станешь вновь Найтмер. Пока столь многие любят тебя, а даже если станешь, никто, ни я, ни фестралы, ни пони, что поверили в тебя и твою ночь, даже не подумают отвернуться. Мы с тобой до конца, только твои. Я с тобой до конца, хочешь ты или нет! — обратился он к приходящей в себя аликорну.

— Я действительно люблю тебя. Я вижу твои раны. Ты стольким жертвуешь ради меня. Ты пошёл даже против слуг моей сестры и её воли. Похоже, времена, когда я была лишь её тенью, действительно канули в прошлое. Я приму на себя ответственность, не подведу моих пони, не подведу тебя. Пора мне самой выбирать свою судьбу, — ответила Луна.

— Отлично, в таком случае пойдёмте наружу. Нам ещё нужно успеть на парад в вашу честь, — с улыбкой сказал хромающий Шторм. Аликорн поспешила подхватить его, усадив к себе на спину.

— Нет! Ты и так пошёл на слишком многое и пострадал только из-за меня. Настало время мне вернуть долг. Я не думала, что встречу ещё когда-то такую верность и любовь, но, похоже, ты умеешь разбивать даже мои шаблоны, выдержанные веками, — сказала Луна.

Капитан даже не думал возражать. Всё, что его волновало, было то, чтобы Луна оказалась в Мейнхетенне. Убегая по разрушенным коридорам дворца, где только что кипели жуткие сражения, им то тут, то там встречались павшие воины.

— Не может быть, чтобы всё это случилось тут. Пони убивают пони, как в ужасном прошлом. Что же стало с нами? Вес моей вины будет ещё долго лежать на плечах.

— Не волнуйся, вместе его нести всяко проще будет. Оплакивать будем потом. Сейчас самое главное — остановить этот ужас. Нужно как-то связаться со всеми ночными гвардейцами и приказать отступать в Мейнхетенн. Там ждут только тебя. Город, который никогда не спит, готов принять свою принцессу, — говорил Шторм настолько доброжелательным и оптимистичным тоном, насколько это было возможно.

— Я смогу использовать телепатию на всю площадь дворца. Мои гвардейцы будут ожидать меня у выхода и покинут Кантерлот вместе с нами. Те, кто не имеют крыльев, смогут сбежать через леса и поля. Мы обязаны остановить эту битву любой ценой, — ответила Луна с серьёзностью, соответствующей ситуации.

Шторм, наслаждаясь заслуженным отдыхом на спине принцессы, уже представлял себе спасение Найтмер. Для него уже неважно было, что случится дальше. В конце концов, если слова Керрот Стика были правдивы, у них найдется убежище за океаном, подальше от этой проклятой Эквестрии которая и так сгорит в пламени войны, и станет кучкой руин на которых будут пировать либо чейнджлинги либо коммунисты, которые скорее всего начнут грызть глотки уже друг другу развязав не меньшую, а даже большую войну идущую наверняка как минимум десятилетие. Увы его мечты о песчаных пляжах Зебрики в объятиях черного аликорна были самым досадным образом прерваны, когда прямо на выходе из дворца до них донёсся до неприятия знакомый голос.

— Луна! Стой! — обеспокоенно окрикнула её Селестия, стоящая с другой стороны от выхода. Очевидно, она едва успела нагнать их.

— Прошу тебя, не верь ему. Его слова — обман. Он хочет тебе лишь боли и страданий. Я не могу допустить, чтобы ты вновь стала Найтмер, мы должны закончить ритуал и окончательно развеять её. Я не хочу терять тебя снова, — говорила она, пока одинокая слеза медленно скатывалась с её лица.

— Но, Сэли, пони, они ждут меня. Я доверилась тебе ранее, и посмотри, что вышло. Невинная кровь покрыла наш собственный дворец. Я хочу, бесконечно хочу быть с тобой и буду, — так же пуская слёзы, говорила принцесса ночи. Шторм, не ориентируясь в ситуации, ощущал себя лишним и предпочёл не вмешиваться в диалог двух древних созданий.

— Этот пони лишь манипулирует тобой, он хочет принести тебе боль и настроить против меня. Он и есть лидер заговора, который почти исполнил его! Ему нужна Найтмер, не ты! — воскликнула Селестия.

Эти слова, казалось, вывели Луну из себя.

— Ты! Да как ты можешь! Я вижу его чувства, и в отличие от тебя, он не настолько могущественен, чтобы скрыть их. Он пошёл ради меня на столь многое и пострадал только по твоей вине! — яростно ответила Луна.

— Но это неправда. Ты сама знаешь, что я всегда буду на твоей стороне. Молю, я вижу, что ты близка к тому, чтобы снова оступиться. Я не хочу... не хочу прожить ещё одно тысячелетие без тебя! — Селестия отчаянно пыталась достучаться до сестры.

— Значит, так мы и закончим? Ты снова отправишь меня на луну? Сейчас? Я уже не та, кем была тысячу лет назад. Теперь пони любят меня. Возможно, ты не готова принять это. Может, ты действительно хочешь, чтобы я была твоей тенью? Неужели ты не желаешь мне счастья? — Луна не могла скрыть своей боли.

— Но ты ведь сама говорила, что чувствуешь, как Найтмер пытается вернуть контроль. И это началось именно тогда, когда её слуги почти устроили переворот. Прошу, Луна, поверь мне, твоей сестре. Если ты покинешь дворец, тебя ждёт только боль. Этот пони даже пытался выкрасть элемент гармонии! Какие ещё тебе нужны доказательства? — Селестия умоляла Луну, и её слова заставили принцессу ночи замяться.

— Это правда? Ты украл элемент гармонии? — обратилась Луна с печалью в голосе к Шторму, который чувствовал, что его план рушится, но всё ещё надеялся на успех.

Собрав всю свою решимость, Шторм впервые за весь диалог двух аликорнов вставил своё слово:

— Да! И сделаю это ещё раз, если потребуется. Я не позволю, чтобы она вновь изгнала тебя! Даже ценой своей жизни. Разве не очевидно, что она хочет, чтобы ты оставалась её маленькой сестрёнкой, сидящей у неё под боком? Она компенсирует пренебрежение к тебе в прошлом гиперопекой сейчас. Она никогда не позволит тебе исполнить свою мечту и мечту миллионов пони, верящих в тебя. Она не может принять, что ты впервые выходишь на передний план, и пони идут за тобой, а не за ней. Даже если несмотря на всю их и мою любовь, ты вновь станешь Найтмер Мун. Я не оставлю тебя!

Шторм, видя, что Луна склоняется на его сторону, решился на ещё более немыслимый шаг что бы закрепить успех. Он резко прильнул к её губам, даря ей чувственный и искренний поцелуй, вкладывая в него всю свою абсолютную любовь к Найтмер. Селестия ожидаемо была весьма шокирована, но Луна, хоть и потрясеная, ответила на его поцелуй.

Когда они разорвали его, Луна, тяжело дыша, вновь взглянула на свою сестру.

— Я ухожу к тем, кто любит и ценит меня, сестра. Не пытайся преследовать меня. Я уже не та маленькая Луна, которой ты меня всегда видела. Я нужна этим пони, а они нужны мне. Я не могу сомневаться в чувствах моего капитана. Не пытайся остановить меня, не иди за мной и не ищи. Я не хочу войны, но... ты знаешь, я всегда была в этом умелее тебя. Боюсь, новое тысячелетие приготовило сюрпризы даже тебе. Постарайся принять, что ты теперь не единственная обожаемая пони принцесса аликорн. Я не верю, что ты действительно хочешь мне зла... но я скорее умру, чем вернусь на луну.

Селестия пыталась что-то ответить, но синий аликорн, с единорогом на спине, уже уносилась в ночь под провожающий их полный слез грустный взгляд белого аликорна, соединяясь с множеством фестралов и пегасов, сопровождающих свою принцессу на пути к городу, который никогда не спит. Тысячи пони, собравшиеся у дворца, ликовали, видя это величественное зрелище, не подозревая, что стены замка Кантерлота уже обагрены кровью.

Шторм, каким-то немыслимым образом, сумел уснуть, лежа на спине аликорна, а снегопад через который они пролетали лишь похоже поспособствовал этому убаюкивая его грёзы и мечты приятным белым слоем, несмотря на странные взгляды сопровождающих их гвардейцев. Видя лишь приятные сны о той, чьи действия сломали его жизнь и подчинили её ей одной, он проспал всю дорогу, почти забыв о свежих ранах и травмах, терзающих его тело. В конце концов, перед лицом последнего Эндшпиля боль волновала его меньше всего. Проснулся он от того, что кто-то тряс его телекинезом.

— Проснись, мы прибыли. Огни Мейнхеттена озаряют мир, подобно звёздам, горящим в моей ночи. Я готова довести начатое до конца и показать сестре, что меня тоже стоит воспринимать всерьёз, — говорил нежный голос аликорна.

— Я... рад, что мы так близки к концу этой печальной, но милой истории, — просыпаясь, ответил он.

— Верно, истории, после которой всё изменится. Возможно, после пережитого ты действительно сможешь заполнить пустоту в моём сердце, которая находится там уже многие и многие годы. Я получу то, о чём не могла мечтать моя сестра. Не сомневайся, я не оставлю тебя до самого конца. Может, твоя жизнь и не вечна, но я намерена получить максимум от каждой секунды, что отведена нам вместе.

— Это... успокаивает, наверное, — задумчиво ответил единорог, размышляя про себя, что по удивительному стечению обстоятельств он действительно оказался в ситуации, напоминающей Шайнинг Армора.

Приземлившись под оглушительные овации десятков тысяч пони, вышедших приветствовать принцессу, она поспешила спустить всё ещё хромающего капитана в стороне от многочисленных лишних глаз. Ночная гвардия позаботилась о том, чтобы район её посадки был недоступен для кого бы то ни было.

— Любовь моя, мне нужно к этим пони. Это финал всего нашего пути. Как только я закончу, обещаю, больше мы никогда не расстанемся, — произнесла она, прильнув напоследок к губам единорога, прежде чем скрыться в толпе, пылающей праведным экстазом и обожанием.

— Ну, да, так и будет... любимая, — слегка прохладно произнёс единорог ей вслед. Уже планируя направиться к нужному и известному лишь небольшой группе пони месту, он чуть не врезался в уже знакомую единорожку.

— Грей Шторм? Что происходит? Ты то тут, то там. Когда принцесса уехала, толпа прямо рассвирепела, вопя, что её чуть ли не похитили власти. Да ещё и эти анти-фестральные группировки внезапно начали подогревать напряжение. Все были на взводе, они чуть не бросились свергать власть, если бы я их не остановила. Я просто не понимаю, что творится кругом! — вопила Рарити.

— Не волнуйся, — спокойно отвечал единорог, — просто принцесса наконец-то делает то, что должна была ещё давным-давно. Я думаю, тебе стоит поддержать её. Поверь, всё по плану.

— П-правда? Ну, если ты так говоришь... хорошо, я думаю, что смогу узнать всё у принцессы позже. А пока праздник должен продолжаться. Пора завершить нашу кампанию. Теперь сомневаться в победе на референдуме даже не приходится! — говорила она уверенным тоном, направляясь вслед за принцессой в сторону толпы.

Капитана же вёл другой путь — прямо в тёмные переулки.

Зайдя в условленное место, удобную обзорную площадку на крыше одного из домов, Грей Шторм рассчитывал встретить нескольких своих верных пони, ожидающих его с детонатором, который он лично хотел спустить. Но, к его удивлению, хромающий единорог увидел лишь трупы. В момент, когда он осознал произошедшее, враг уже нанёс удар. Трое пегасов в броне, напоминающей золотую, одновременно набросились на него из теней, очевидно используя заклинание невидимости через какой-то артефакт коими похоже были так богаты агенты Селестии. Не желая отступать так близко к цели, единорог телепортировался с направления их атаки, вскинув дробовик, готовый в любой момент переключиться на меч.

— Хватит, оставьте его мне. Считайте, это личное, — произнёс один из них, на что двое других послушно скрылись, воспарив с крыши и умчавшись к своим целям.

— Скай Блейд, — прошипел единорог.

— Грей Шторм, не думал, что это окажется правдой, — с печалью произнёс тот.

— Ты говорил, что был моим другом, что получил всё, что у тебя есть, только благодаря мне, моей жертве, моей боли. Так почему ты стоишь на моём пути? Я просто хочу кое-что для себя, всего немного. Почему все пытаются мне помешать?! — хрипел единорог, всё ещё хромая на одну ногу.

— Прости, но ты сам знаешь ответы. Мой долг выше любых чувств. Я не хотел, чтобы так сложилось, но я не могу позволить тебе вернуть этого монстра.

— Заткнись! — прервал его Грей Шторм, явно обозлённый словами пегаса о Найтмер. — Почему все только и хотят мне помешать? Я просто хочу счастья. У меня ничего нет, кроме неё. Неужели я так много прошу? — говорил он со злостью и печалью в голосе.

— Ты знаешь, что это ложь. Она просто использует тебя. Она изменила твой разум, воспользовалась твоим горем. Прошу, остановись. Я последняя линия обороны. Я не хочу лишать тебя жизни, ты и так достаточно настрадался. Остановись, пока ещё можешь.

— Нет, — тихо ответил Грей Шторм. — Для меня всё было предрешено давным-давно, и ты знаешь это. Хватит тешить себя приятной ложью. Её возвращение сделает лучше всем, и самое главное — мне.

— Но миллионы невинных погибнут. Она монстр, чудовище, дикий зверь, жаждущий только власти. Неужели ты желаешь этого?

— Скажи спасибо вашей любимой Селестии! Может, пони нужно пройти через боль, лишения и страдания, как мне, чтобы стать сильнее. Иначе их просто раздавит окружающий суровый и неприветливый мир. Пора очнуться от иллюзии, отбросить инфантилизм. Нам не жить в утопии, но мир и не должен быть утопией. Она поведёт нас к лучшему, настоящему будущему.

— Она лишь узурпирует власть и построит империю на страданиях невинных. Похоже, тебя действительно уже не спасти. Всё, что я могу тебе дать, как моему старому другу, — достойная смерть, — промолвил с твердостью пегас.

Грей Шторм и Скай Блейд столкнулись на крыше небоскреба с грохотом, который заглушил звуки ночного города. Скай Блейд первым ринулся в атаку, его копьё блестело в свете луны. Грей Шторм, несмотря на ранения и хромоту, нашел в себе силы благодаря остаткам эффекта выпитого зелья и увернувшись избежал удара, ответив выстрелом из дробовика. Пегас уклонился, и выстрел лишь срикошетил от металлических конструкций крыши.

— Ты не уйдешь отсюда живым! — рявкнул Скай Блейд, взмывая в воздух и направляя мощный удар сверху. Грей Шторм телепортировался в сторону, едва избегая смертоносного удара.

— Пустые угрозы! — ответил Грей Шторм, контратакуя заклинанием, которое ослепило пегаса на мгновение. Он рванул вперёд, нанося серию быстрых ударов мечом.

Скай Блейд сумел восстановить зрение и отбил большинство ударов, но один из них всё же оставил глубокую царапину на его броне. Они сцепились в ближнем бою, их оружие столкнулось с такой силой, что искры разлетелись вокруг. Тем не менее, похоже раны и усталасть давали о себе знать, и пегас сумел найти брешь в защите, нанося болезненную рану заставляя единорога выпустить меч.

— Я не хотел убивать тебя, возможно, при иных обстоятельствах, твоя судьба была бы лучше, я не забуду жертвы что ты принес раньше, и попытаюсь отчистить для истории твое имя, — вздымал он копьё для удара.

Грей Шторм, игнорируя жгучую боль от своих ран, воспользовался моментом пока противник толкает речь, и что есть мощи телекинетической атакой толкнул Скай Блейда. Пегас споткнулся, и Грей Шторм увидел свой шанс. Он схватил выпавший неподалеку дробовик и выстрелил, заряд дроби пробил бок и крыло Скай Блейда , заставляя его вскрикнуть от боли.

— Это конец для тебя, — холодно произнёс Грей Шторм, приближаясь к раненому врагу. Но Скай Блейд, собрав последние силы, рванул вперёд, пытаясь нанести решающий удар.

Грей Шторм вновь телепортировался, оказавшись за спиной пегаса, и нанес сокрушительный удар прикладом оружия. Скай Блейд пошатнулся, кровь текла по его бокам. Он попытался подняться в воздух, но Грей Шторм лишь дал ещё один залп попавший прямо в покрытое броней тело, импульс от выстрела лишь столкнул раненного пегаса с крыши отправляя его в полет куда-то во тьму города.

Не имея желания удостовериться лишний раз в смерти врага, Грей Шторм выхватил рацию из копыт трупа убитого культиста и нащупал выжженную в памяти частоту.

— Приём, приём, у нас проблемы, нас раскрыли. Орден убил группу подрывников и, похоже, уничтожил детонатор, — кричал он сквозь скрежет статики.

— Принято, они атакуют наши ячейки по всему городу, подкреплений не будет.

— Дискорд, это значит, что мы должны взорвать заряд прямо там.

— Это самоубийство, а мы не факт, что сможем помочь вам. Эти дискордовы соляристы нас конкретно прижали!

— Неважно, главное — спасти Найтмер. — Услышав одобрительный гул, он, спустившись с крыши здания, поспешил прямо в толпу, стоящую перед сценой, на которой выступала Луна. Протискиваясь через кучу восхищённых Луной пони, он стремился дойти до сцены и взорвать заряд самостоятельно. Рация вновь стала скрипеть.

— Пегасы Ордена, они движутся к вам, быстрее! — Видя несколько фигур, парящих прямо на него, он на последних силах телепортировался прямо за сцену. К сожалению, это не спасло его от одного из врагов, вылетевшего прямо в него с другой стороны. Под оглушительные овации толпы и великую речь Луны они валялись в снегу за сценой.

— Завтра мы голосуем за закон, за идею, за указы. Я не знаю, что произойдёт. Но я точно знаю, что гораздо важнее то, что изменится в наших сердцах, — слышалась на весь город речь Луны. Пока Шторм боролся с пегасом, который наносил быстрые удары прямо по рёбрам валяющегося единорога, он сжал всю свою волю и во время очередного удара перехватил копыто, потянув его вниз и сбив с ног оппонента.

— Зачем нужен закон, который игнорируют? Зачем нужна улыбка, которая натянута? Какой смысл в мире, зиждущемся на отторжении? — продолжала она, пока совсем недалеко от неё Шторм душил уже находящегося под ним врага. Пегас сумел выхватить нож и вонзить его прямо в одну из уже открывшихся от драки ран, вызывая новый приступ боли. Откинутый и истекающий кровью, он решился на последний шаг. Набрав магии, он пустил заклинание, но не в движущегося на него пегаса в странной броне. Взглянув на Рарити, стоящую в первых рядах перед Луной, он лишь задумался напоследок о том, заслужила ли она свою судьбу после того, как изгнала Найтмер.

— Я как-то спросила вас, что случилось с эквестрийской дружбой, — указала она на толпу. — Что ж, я вижу её перед собой. Это то, что свело нас сегодня вместе, то, что сплотило нас, преобразило нашу страну и сделало наши мечты реальными! Никакое голосование, никакие законы не смогут изменить того, что произошло сегодня! — И под ликующие аплодисменты толпы город озарила яркая вспышка заранее заложенного заряда взрывчатки, пришедшего в действие. Сцена взорвалась вместе с принцессой, раня и убивая множество пони, стоящих перед ней. Грей Шторм, находясь в эпицентре взрыва, был обречён, как и его враг. Попытка спасти свою жизнь позволила ему телепортироваться за доли секунды, но истощённые запасы магии не позволили сделать это достаточно далеко. Взрывная волна с осколками мгновенно настигла его, разрывая плоть и ломая кости.

Единорог валялся без сознания, откинутый во тьму запорошенной снегом улицы. Фестралы и пегасы взмыли вверх, самые смелые даже пытались помочь Луне — вернее, уже Найтмер. Ужасные раны принцессы ночи стали покрываться тьмой которой она дала волю после того дикого и жестокого предательства, как и все её начавшее чернеть тело. Чёрный аликорн достаточно быстро восстановился ощущая в себе новые силы и под крики радости или страха несущиеся из толпы воспарил в небеса, озарённые алой луной, вызванной пробудившимся монстром. Как по сигналу, по всей стране на электростанциях пронеслась волна аварий, погружая Эквестрию во тьму. Заранее подготовленные диверсионные группы, достав из тайников оружие, начинали исполнять подготовленный план. Главным оружием заговорщиков были не винтовки, а мобильность, сплочённость и решительность. Большая часть пони не желали войны, каких бы убеждений они ни были, но, к несчастью для них, группа отщепенцев, готовая сражаться и умирать за свою госпожу, смогла быстро и решительно собрать силы, чтобы нанести удар в слабом месте и прорвать все рубежи обороны так долго выстраиваемые Селестией, клеймя кровью всех, виновных и невинных, коим не повезло жить в это суровое время. Вот грузовик, наполненный взрывчаткой, врезался в здание штаба дивизии, забрав с собой жизни трёх десятков видных офицеров. Вот учёный, чиновник, военный — были умерщвлены во сне от копыт их любимой, с которой они жили душа в душу уже не один год. Вот целые группы агентов Селестии, висели по столбам города из которого они не сумели сбежать. Эквестрийские военные, тщетно пытаясь понять, что произошло и кто их атакует, были обстреляны прямо во время марша на пути к Мейнхетенну, а их разбитые грузовики остались стоять мёртвой колонной посреди дороги. Хаос царил повсюду а шум выстрелов и крики паникующих пони наполнили ночные улицы. Во тьме ночи сторонники Найтмер атаковали и захватывали правительственные здания под одобрительные крики толпы, возмущённых диким и варварским покушением на их принцессу, ту, что вела их в будущее, воплощение их надежд. Таинственные корабли тем временем, незаметно подошедшие к берегам Эквуса, уже высаживали десант одетых в темную броню солдат, состоящих из фестралов, пони и зебр — изгнанников, возвращающихся спустя тысячелетие, проведённое во тьме. Мрачные молчаливые отряды быстро помогли сторонникам Луны подавить все очаги сопротивления в Мейнхетенне, уничтожив или выбив как регулярные части, не ожидающие даже близко подобного, так и местную полицию с береговой охраной, сохраняющие верность Селестии. Серия терактов вспышками взрывов перепугала пони во всех регионах, где лунаристы не успели или не смогли закрепиться, когда начинённые взрывчаткой летуны, восхваляя Найтмер, врезались в местные военные и правительственные объекты. Многие офицеры и солдаты срывали погоны и открыто присягали Луне как истинной правительнице Эквестрии, той, кто пожертвовала ради них своей жизнью, арестовывая всех, кто отказывался принять их сторону. Специальные отряды в мгновение ока захватывали все рычаги власти, от радиостанций и телеграфов до полицейских участков, рассылая призывы, обращения и восхваления ночи во все уголки Эквестрии, это был абсолютный триумф и финал столь долго вынашиваемого плана. Война действительно пришла в Эквестрию под взрывы бомб и грохот выстрелов висевший над снежными сугробами, и она была только в самом начале. Но тот, кто сыграл ключевую роль в её начале, тот, без кого она не факт, что вообще произошла бы, валялся без сознания, медленно умирая всеми забытый на холодной улице Мейнхетенна. Вряд ли кто-то вспомнит о нём в этом хаосе, пока по всему городу лунаристы подавляли остатки лояльных Селестии сил, а мирное население пыталось понять, что вообще происходит. Та, о ком он грезил, даже не вспомнила о его существовании. Армия, которую он помог создать, имела несколько десятков более важных задач и новое начальство которое не сильно волновала судьба одинокого единорога затерявшегося среди внезапно начавшегося восстания. Его тело покидали остатки тепла под медленно падающим снегом, а обломки его умирающего разума блуждали у тёплых пляжей мифической Хироптерры, где он мог бы найти счастье с той, кто давала ему смысл жизни. Героям действительно не ведома смерть. К сожалению для себя, Грей Шторм не был героем — это был, пожалуй, более чем заслуженный конец.