Austraeoh

89. Неизвестность — 96. Ориентир

89. Неизвестность

 

Рэйнбоу Дэш летела на восток. Спустя полдня это стало лёгким делом. Попутный ветер трепал перья пегаски. Воздух перед ней почти не оказывал сопротивления, и атмосфера была спокойной и прохладной. На какое-то время она даже сняла очки, позволяя восходящим потокам мягко уносить её к бесконечному горизонту.

С исчезновением гор пейзаж сменился пологими холмами. Винтергейт был почти что незаселённым местом. Рэйнбоу Дэш задумалась, не была ли Эквестрия аномалией, ведь в ней было так много густонаселённых районов, где жили пони. Она задалась вопросом, есть ли у пони Виндтроу другие деревни, с которыми можно было бы наладить контакт теперь, когда время их изоляции подошло к концу.

Рэйнбоу Дэш поморщилась. На миг она потеряла контроль над крыльями и ненадолго снизилась, прежде чем вновь пуститься в ровный полёт. С её губ сорвался вздох. Ей не хотелось думать о Виндтроу. Пока не хотелось.

Земля под ней блестела всё ярче. Пегаска надела очки и, прищурившись, оглядела проплывающий мимо мир. Внизу стали видны несколько маленьких озёр и речушек. Это было первое подобное зрелище с тех пор, как несколько недель назад она пролетала над Низотопьем, сразу за Вечнодиким лесом. По мере того как шёл день, над сверкающими водами вознеслись несколько птичьих стай, ненадолго сопровождая её бегство. Она летела вместе с журавлями и цаплями. Когда до её ушей донёсся крик чайки, Рэйнбоу Дэш стало любопытно. В воздухе разлился запах соли, и она внимательно оглядела север, восток и юг в поисках его источника.

Постепенно на юго-востоке показалась ярко-синяя полоса. Рэйнбоу Дэш не смогла удержаться и слегка отклонилась к югу, стараясь не сбиться с пути на восток. Вскоре полоса стала толще. Однако в тусклом свете угасающего дня пегаска решила не рисковать. Найдя на обширной болотистой равнине один крутой холм, она устроилась на нём и немного вздремнула.

Когда она проснулась, начинало светать. Она расправила крылья, поправила на шее кулон и помчалась над топкой местностью. Чуть погодя она наткнулась на участок песчаной почвы. Посмотрев вниз, она удивилась тому, что уже видит воду. Берег был тихим. Не шумели, накатывая, величавые волны. Оттого она заподозрила, что находится на краю очень большого озера.

Когда выглянуло солнце, она посмотрела на юг и увидела этот гигантский водоём. Южного края не было видно, а сами воды имели молочно-белый оттенок. Видимо, за многие века в водоёме накопился осадок. Местность вокруг была девственно чистой, будто бы нога пони не ступала сюда бесчисленные эоны.

Рэйнбоу Дэш решила обогнуть озеро с севера. К её удивлению, берег изогнулся как раз в том направлении — из-за большой реки, впадавшей в водоём. Она и не знала, что многие реки текут на юг. Любопытство взяло верх, и она позволила себе слегка отклониться к северу, продолжая путь на восток. Она обнаружила плавно вздымающуюся гряду холмов, выступающих из земли подобно куполам. То были не зазубренные, чётко очерченные горы на западе Винтергейта, а нечто очень напоминающее слово, которое она услышала от Рэд Тёрнипа несколько дней назад, — «Взгорья».

Именно тогда в голову ей пришла поразительная мысль. Рэйнбоу Дэш остановилась, присев на гладкий валун посреди быстрого потока речной воды. Под лучами полуденного солнца она порылась в перемётных сумках и достала очень знакомый предмет. Это была карта, и пегаска медленно развернула её у себя в копытах, а затем с прищуром взглянула на древний пергамент.

Она снова увидела названия областей, краёв и провинций. Все они были знакомы ей. Последней была пара острых пиков с правой стороны карты. За ними ничего не было. Рэйнбоу Дэш осознала, что уже видела это «ничто» и даже преодолела его.

Рэйнбоу Дэш глубоко вздохнула. Не раздумывая ни секунды, она скомкала карту, встала на дыбы и швырнула её в стремительно текущую реку. Карта исчезла из виду, растворившись в небытии.

Тут Рэйнбоу Дэш впервые за тридцать шесть часов улыбнулась. Она встала, надела очки и с разбегу бросилась в неизвестность.

 
 

90. Дом

 

Рэйнбоу Дэш подошла медленно и тихо, сузив глаза. Затем, протянув копыто, слегка толкнула деревянный край лодки.

Лодка слегка покачнулась на мокром песке. Между ветхими сиденьями задребезжала коллекция рыболовных снастей. К носу лодки была привязана верёвка, которой та была пришвартована к деревянному шесту, наполовину торчащему из воды озера. В зарослях рогоза и тростника запутался истлевший кусок рыбацкой сети.

Рэйнбоу Дэш не могла и предположить, насколько стара лодка и как давно её здесь оставили. Пегаске было крайне любопытно, почему этот единственный островок цивилизации затерялся здесь, посреди нигде. Глубоко вздохнув, она вспорхнула и вытянула шею, чтобы осмотреться. Солнце садилось за болота. Края гигантского озера к югу сверкали в золотистых лучах. Рэйнбоу Дэш молча оглядывала местность в поисках живых пони.

Она увидела тень чего-то на севере, у дальнего края озера, и легко пролетела над холмами, окаймлявшими побережье. И вот, поднявшись над землёй, она увидела его — двухэтажный деревянный дом с провалившейся частью крыши. Неужели он тоже был заброшен?

Рэйнбоу Дэш опустилась на ветхий пирс, примыкающий к южному концу дома. Её копыта гулко стучали по гнилым доскам. Она увидела ещё одну лодку — на этот раз перевёрнутую и заросшую травой и сорняками. Здесь же лежала развалившаяся повозка и несколько опрокинутых ящиков, полных ржавых инструментов.

Если у пегаски и оставалось желание громко крикнуть, чтобы её могли услышать другие, то эта решимость исчезла полностью, как только она переступила порог дома. Здесь было пусто, всё заросло пылью и паутиной. Каждый раз, когда её копыта касались пола, взметались и медленно оседали клубы пыли и отложений. На стенах угадывались места, где когда-то висели портреты, а книжные полки были пусты, как и болотистый пейзаж вокруг здания.

Рэйнбоу Дэш, как всегда, не терпелось всё это исследовать. Но торопиться она не стала. Вместо этого она сразу же бросилась к противоположной стороне дома и нашла кухню. Её желудок заурчал, когда она обыскивала кладовку. Любая коробка или контейнер, которые она находила, были полны пыли и останков насекомых. Она вздохнула, чувствуя, как в животе снова заурчало. Нервно пошатываясь, она посмотрела в разбитое окно, туда, где видела лодку, полную рыболовного снаряжения.

Пегаска вздрогнула. Она прошлась по дому с пришибленным видом, проводя копытом по гриве. Она не умирала с голоду. Да, она была голодна, но не отчаялась. Не было нужды превращаться в нечто низменное и грубое. Винтергейтцы ели мясо, и это было для них нормально. Однако в Эквестрии рыбалка разрешалась только для кормления и содержания животных, питомцев и домашнего скота, находящегося в собственности граждан. Есть рыбу было бы так же отвратительно, как и плоть пони.

По крайней мере, Рэйнбоу Дэш была воспитана в таком убеждении. Но вот она оказалась в бесчисленных милях от дома, а рядом не было никого, кто мог бы её услышать или увидеть. Всё её существование сводилось к тому, чтобы лететь на восток. Даже в самые тёмные ночи, когда её мысли не принадлежали никому, кроме неё самой, Рэйнбоу Дэш не могла отрицать, что это путешествие, скорее всего, будет в один конец.

Она вынырнула из своих мыслей, осознав, что поднимается… но при этом её крылья не двигались. Оказалось, что Рэйнбоу Дэш взбиралась по лестнице, чтобы попасть в спальню на втором этаже. Крыша частично исчезла. Солнце, почти скрывшееся за западным горизонтом, заливало внутренность дома янтарным сиянием. Здесь почти постоянно дул ветер с болот. Пыль и мусор давно разметало веером. Поэтому, когда Рэйнбоу Дэш наткнулась на одинокий матрас в углу, тот показался ей удивительно чистым.

Она ухмыльнулась про себя. Ей доводилось спать в гораздо более грязных и загаженных местах. В некотором роде здесь её скитальческая натура ощущала себя как во дворце. Не раздумывая, она забралась на постель, расслабила ноющие конечности и впервые за несколько дней сняла перемётные сумки. Ей было необычайно удобно, как будто она весила вдвое меньше. В обычном случае это вдохновило бы её на то, чтобы носиться в воздухе и выделывать пируэты. Но сейчас Рэйнбоу Дэш одолела неземная сонливость. Она перевернулась в постели, бросила последний взгляд на окрашенный багрянцем мир, мягко рассеивающийся за окнами, и зевнула. Подтянув ноги к груди, она улеглась в позу эмбриона и погрузилась в объятия сна.

 
 

91. Постель

 

Рэйнбоу Дэш плотнее прижала копыта к груди. Её крылья расправились, сложились и снова расправились. По её мордочке пробежала дрожь, и вдруг пегаска испуганно ахнула. Рубиновые глаза широко распахнулись, и она села прямо, тяжело дыша.

Она всё так же сидела на матрасе на втором этаже заброшенного дома у озера. Настала ночь, и в небе переливались звёзды. Над головой величественно сиял протянувшийся Млечный Путь.

Постепенно дыхание Рэйнбоу Дэш успокоилось. Она обнаружила, что дрожит. Было холодно — раздражающе холодно. Возможно, потому, что она находилась в долине: образовалась естественная воздушная воронка, и прохладную влагу с болот выдувало в открытое всем ветрам нутро дома.

Рэйнбоу Дэш потёрла друг о друга передние ноги, пытаясь согреться. Она не понимала, почему этой ночью было так холодно, или, во всяком случае, делала вид, будто не понимает. Ощущение пустоты в желудке также ничуть не радовало. В отчаянии она перевалилась через матрас и потянулась к перемётным сумкам. Она знала, что там оставалось одно одеяло. Два других были принесены в жертву при вылазке в каменоломни минотавров несколько дней назад.

Она пошарила копытом в сумке. Наконец, она ухватилась за край одеяла и со всей силы выдернула его наружу. Вместе с ним на постель вывалилась зелёная книга.

Рэйнбоу Дэш вздохнула. Она избегала смотреть на зелёный фолиант. Прошло несколько секунд, и её дрожь усилилась. Прикусив губу, она заставила себя посмотреть на книгу.

Потянувшись, пегаска осторожно взяла её. Передние ноги задрожали ещё сильнее. Было трудно даже дотронуться до переплёта. Рэйнбоу Дэш ни за что не позволила бы себе открыть книгу. Пока что нет.

Она шмыгнула носом, прижала книгу к груди и со вздохом опустила голову. Несколько мгновений спустя она снова взглянула на звёзды, на бесчисленное множество прекрасных, но в то же время таких бесполезных точек, сиявших на тёмном куполе. Каким бы великолепным ни было это зрелище, долгое его созерцание не приносило ей утешения. Вскоре оно и вовсе слилось в неразличимую серую массу.

Рэйнбоу зажмурилась, когда на ресницах выступила влага. Без Голд Петалс тут было чересчур холодно, чтобы лететь куда-либо с комфортом. Вместо этого Рэйнбоу Дэш натянула на себя одеяло, свернулась калачиком в углу матраса и крепко прижала к себе книгу, изредка поглаживая её, пока следующий час не погрузил её в теплоту сна.

 
 

92. Холоднее

 

На следующий день Рэйнбоу Дэш летела на восток. Граница озера исчезла, и вскоре болотистая местность превратилась в череду холмистых равнин. Перед пегаской раскинулись изумрудные поля — целое море травы и кустарников.

Воздух становился всё прохладнее и прохладнее. Рэйнбоу Дэш думала, что холод в ночь, проведённую в доме у озера, был просто случайностью. Очевидно, это было не так. Она попала в совершенно иной климатический пояс. Ветра здесь были куда крепче; лютые ледяные потоки дули ей в бок, пытаясь отклонить ей полет к югу.

Тем не менее она твёрдо держала курс. Иногда у неё стучали зубы, а очки грозили слететь от того, как сильно она время от времени трясла головой. Однако она быстро исправила ситуацию. Остановившись на вершине холма, она поплотнее натянула очки и заново затянула холщовые ремешки с инициалами С.Л.

На протяжении всего пути стоял сплошной туман. Он не был густым и неестественным, как сущность хаоса, прежде окутывавшая Виндтроу. Скорее, Рэйнбоу Дэш пронеслась мимо нескольких серых полупрозрачных облаков, что висели близко к земле. Туманные потоки тоже быстро двигались, обтекая её мощным вихрем, направляющимся на юго-запад. Рэйнбоу Дэш не была знатоком географии, но она уже предугадывала наличие впереди огромной структуры, способной гнать такие порывы влажного воздуха в этом направлении.

С течением дня она увидела намёк на то, что показалось ей. Впереди в небе появилась сплошная белая линия. Восточный горизонт разорвали неровные светлые очертания. Она решила, что это, должно быть, горный хребет, причём более крупный и массивный, чем те, с которыми она сталкивалась на западе Винтергейта. Если эта гряда была достаточно высокой, чтобы влиять на климат, то Рэйнбоу Дэш могла только подивиться тому, что такое выдающееся образование служило восточной границей этой провинции. На краткий миг даже она восхитилась тем, какое огромное расстояние преодолела за несколько дней.

Настала ночь. Рэйнбоу Дэш остановилась на западной стороне холма, надеясь, что ландшафт хоть немного защитит её от холодного ветра. С помощью огнива она развела костёр, подкармливая его сухими веточками из местных кустарников. Ночь выдалась скверное, и пегаска почти не сомкнула глаз. Кроме того, что она вся дрожала под одеялом, мучительно крутило живот от голода. Рэйнбоу Дэш и раньше обходилась без еды, но ей не доводилось в таком состоянии подниматься в горы.

Она понимала, что лететь весь завтрашний день на восток было бы безрассудством. Неизвестно, сколько высоченных гор ей придётся преодолеть. Даже с большого расстояния они казались непомерно высокими, так что на них даже почти ничего не росло. Если она и в самом деле хотела перелететь через них, то должна была хорошенько подкрепиться ещё до начала пути. Холод уже начинал пощипывать её перья. Если её живот останется пустым, существовал вполне реальный риск замёрзнуть насмерть. Она не была готова к столь жалкой и идиотской участи.

На следующее утро ей пришлось встать на все четыре копыта. Она собрала вещи и медленно полетела на юго-восток. Так она могла приблизиться к горе и в то же время осматривать горизонт в поисках садов, ферм, деревень — всего, что могло бы помочь ей насытиться. Кроме того, оставалась маленькая, но отчаянная надежда, что полет на юг может немного её согреть, ведь она находилась далеко к северу от экватора и имела все основания полагать, что к югу от Винтергейта есть водоёмы.

Большую часть дня она провела в бессонном оцепенении. Желудок то и дело урчал, а зрение затуманилось. Рэйнбоу Дэш даже испугалась, что адреналин и одержимость, которые завели её так далеко на восток от Виндтроу, заставили её не замечать, насколько она в действительности голодна. Она никогда не любила думать головой, и в очередной раз это аукнулось ей.

Скрипнув зубами, она подняла очки и окинула пейзаж цепким взглядом. Внутри неё поднималась лёгкая паника. В голову полезли безумные мысли о полёте на запад, о возвращении в Виндтроу или, что ещё ужаснее, о том, не воспользоваться ли ей рыболовным снаряжением, которое она заметила полтора дня назад.

И тут она увидела нечто такое, что заставило её громко вскрикнуть. Это был победный рёв, в надтреснутом звуке которого звучали радость и триумф. Далеко под ней, на берегу крошечного пруда к северу от уходящей вниз долины, находилось смутное скопление ярких красок. Даже с такой высоты она не могла ошибиться. Крылатая пони нашла цветы, и они выглядели просто восхитительно.

 
 

93. Вершины

 

Может, это и не было раем, но, насколько мог судить желудок Рэйнбоу Дэш, было довольно к этому близко. Она пробиралась через кустарник, жуя цветок за цветком, и её внутренности благословляли её роскошным урчанием, когда она лепесток за лепестком глотала цветочное лакомство. Она зарывалась носом в разноцветье, выхватывая один лавандовый бутон за другим. Половина из них попадала ей в рот, остальные она складывала в перемётные сумки. Она знала, что впереди её ждёт холодный, опасный и, вероятно, долгий полёт, и не собиралась рисковать голодной смертью, покоряя горы.

День клонился к закату, и Рэйнбоу уже планировала заночевать и дождаться утра, чтобы продолжить путь. Если впереди её ждали опасные и неизведанные горные массивы, было совершенно разумно начать полёт днём, когда она сможет видеть, что там внизу.

Поэтому она тщательно прошлась по кустарнику и выбрала наполовину или совсем засохшие растения. С помощью топора она разрубила сухие ветки на части, чтобы получился хворост, и приготовила костёр для ночлега, не забыв захватить побольше веток и палок для горного путешествия.

Настала ночь. Пегаску согревал костёр. Она сидела в тишине, полунакрывшись одеялом, в окружении мягкой травы и цветов. Звёзды неярко расцвечивали холст над её головой, и почему-то в этот вечер от их созерцания на душе не становилось тоскливо.

Рэйнбоу перевернулась на спину. Выдохнув, она увидела, как её дыхание рассеивается паром в янтарном свете костра. Космос то погружался в туман, то показывался обратно, а она всё скользила и петляла взглядом меж звёзд, представляя, что она — одинокая пегаска, удирающая от толпы неуклюжих Шедоуболтов.

Час или около того она лежала неподвижно и, прищурившись, глядела на звёздный свет, пытаясь определить, где и в каком направлении движутся созвездия. На миг она подумала о том, что вся вселенная неподвижна, включая и землю, и что движется только она сама. Она не знала, с чего ей взбрела в голову эта мысль. С мягкой улыбкой она погрузилась в дремоту.

Следующее утро выдалось туманным. Рэйнбоу забросала костёр песком, размяла конечности, позавтракала цветами и отправилась в путь. Перемётные сумки ныне весили втрое больше, однако, приноровившись, она почти и не возражала. Это был бодрящий вызов, и она рванулась в небо против ветра.

Прошёл целый час полёта, прежде чем она достигла склона первой горной гряды. Своим тугодумным умишком она представляла, что разбила лагерь на самом западном краю хребта, но поняла, что ошиблась. Первая попытка подняться по склону дала её чёткое представление о том, насколько огромными будут эти вершины. По высоте они намного превосходили весь холмистый пейзаж западной части Винтергейта.

Насвистывая, Рэйнбоу Дэш всё же поднялась в верхние слои тропосферы. Воздух стал разрежённым, и её со всех сторон обдало неумолимым, леденящим холодом. Сердце забилось быстрее, и она ощутила лёгкую ностальгию по Клаудсдейлу. Это была уже вторая вещь за последние двадцать четыре часа, заставившая её улыбнуться. В какой-то мере она даже гордилась собой. Это придало ей сил, когда она проносилась над первой вершиной, чтобы достичь высокого плато над первым рядом гор.

Отсюда она могла видеть весь восточный горизонт — однако сам этот горизонт был от неё закрыт. Её взору предстало бесчисленное множество гор, и все из них — выше и страшнее тех, на которые она только что взбиралась. На их уносящихся ввысь вершинах ярко блестели шапки снега и инея. Казалось, она вот-вот промчится над гигантским полем костей, разбросанных тут и там какими-то божествами древности.

Рэйнбоу Дэш моргнула и с ухмылкой подняла очки. Весь следующий час она противостояла пронизывающему холоду, даже не сомневаясь, кто победит.

 
 

94. Горы

 

Чего Рэйнбоу Дэш не учла, так это того, насколько сухо будет вокруг. Холодные ветры высоко над горами просто обжигали. За какие-то несколько часов её губы обветрились. Более того, солнечный свет, отражаясь от снежных шапок, буквально поджаривал шкуру. Она скользила то на юго-восток, то на северо-восток, чередуя стороны тела под солнечными лучами. Большую часть пути пришлось щуриться, и она определённо устроила испытание своим затемнённым линзам.

В конце концов, весь этот полёт был испытанием на выносливость. Рэйнбоу Дэш не раз замечала, что ей приходится отдыхать. Это было несложно: многие скалы давали ей тень, где она могла присесть и дать отдых глазам и телу от отражённого солнечного света. Кое-где снег начал подтаивать. С помощью огнива она сделала из палки факел и растопила иней ещё сильнее, собирая свежую горную росу в свою флягу. Через час у неё было достаточно воды, чтобы побрызгать на высохшие губы и промочить горло. Освежившись, она взмахнула крыльями и вновь устремилась на восток.

Даже горная цепь Кантерлота не могла сравниться с величием восточной границы Винтергейта. Гранитные плато поднимались так круто, что заслуживали отдельного горизонта. Пики были настолько высокими и рельефными, что там, где они загораживали солнечный свет, лежали исполинские полосы тени. Рэйнбоу Дэш на мгновение показалось, что она попала на какое-то световое шоу.

Время от времени снег пропадал, и перед ястребиным взором Рэйнбоу Дэш представала чёрная поверхность отвесной скалы. Камень был блестящим, гладким и безупречным, как чёрный жемчуг. Иней лежал настолько тонко, что когда она смотрела вниз, то оказывалась точно в калейдоскопе, словно скользила мимо бриллиантов из оникса.

В целом на крыше мира царило какое-то жуткое безмолвие. Если не считать случайных порывов свистящего ветра, стояла мёртвая тишина. Ни птиц, ни водопадов, ни намёка на присутствие пони на многие мили зазубренных скал.

Рэйнбоу Дэш всегда мечтала увидеть мир. Правда, всю свою жизнь она по глупости полагала, что открывающиеся просторы будут под завязку набиты пони. Однако в последние несколько недель, проведённых в заоблачных высях, когда мир внизу казался микроскопическим и блёклым, она познала невыразимое одиночество. Но было в нём и что-то манящее, как в плавании под водой в течение нескольких минут, прежде чем всплыть на поверхность. Рэйнбоу Дэш не знала, сколько пройдёт дней, прежде чем она наткнётся на какие-нибудь следы цивилизации. В каком-то смысле ей было всё равно. Ей предстояло побить все предыдущие рекорды. Она почти замедлилась до простого парения, когда осознала всю необъятность своего путешествия.

Потом, как всегда, она почувствовала тяжесть своего кулона. Она представила себе серый горизонт, когда её лоб болел, а глаза сверкали жёлтым. С её губ сорвался короткий вздох, и она полетела быстрее.

Мир стал окрашиваться багровым; снежные вершины приобрели насыщенный янтарно-коричневый цвет. Рэйнбоу поняла, что солнце садится у неё за спиной. Вскоре тени от горных склонов сделались горизонтальными. Ударил морозец, и ощущение сухости становилось меньшей из её забот. Ей нужно было найти место для лагеря и приземлиться до того, как стемнеет настолько, что она не сможет ничего разглядеть. Не добавляло радости и то, что чем дальше она кружила и всматривалась, тем сильнее замерзали линзы. Она испустила стон, и впервые в этот угасающий вечер её душу кольнула тревога.

 
 

95. Ниша

 

Рэйнбоу Дэш считала, что она готова выдержать холод. Но она ошибалась.

Ночной мороз обрушился на неё, как сокрушительный ледник. Каждый дюйм её шерсти был пронизан блеском ледяной влаги. Она отыскала углубление в скале для ночлега, но вряд ли была в восторге от этого. Два битых часа она пыталась разжечь огонь. Камень расщелины, в которой она расположилась, был скользким из-за тонкого слоя снега, и несколько раз пегаска чуть не свалилась без сил, пытаясь высечь искру огнивом.

Когда ей наконец удалось развести костёр, Рэйнбоу подбросила в пламя несколько вязанок хвороста. Минуты шли, пока она сидела перед углями, грея конечности и радуясь тому, что к копытам возвращается чувствительность. Потом она заметила, что в панике и отчаянии беспечно отправила в огонь больше двух третей своего запаса.

Она выругалась про себя, но всё же пододвинулась ближе к пламени и стала растирать ноги. Прошло ещё несколько минут, и когда она вновь попробовала расправить крылья, то невольно вздрогнула, осознав, насколько они окоченели. Прилипшая к перьям влага начала застывать, превращаясь в ледяные крупинки. Поморщившись, она повернулась спиной к огню и широко раскинула крылья, чтобы на них попала большая часть тепла.

Вздохнув, она вгляделась в ночную дымку. Звёзды исчезли; вместо них была сплошная чернота, видневшаяся за ореолом оранжевого света костра. Даже прищурившись, пегаска не смогла бы определить, где кончаются скрытые тенью горы и начинается мрачный космос. Почему-то она не сомневалась, что её лагерь — единственный источник света на многие мили вокруг.

Рэйнбоу Дэш резко выдохнула, вглядываясь в отполированный камень под собой. Каждый раз, когда ей казалось, что она уже привыкла к постоянному уединению, она оказывалась в месте или ситуации, которые затмевали предыдущие. Вдруг её осенило, что если она замёрзнет здесь насмерть, то её не только никто не похоронит, но и, скорее всего, ни единая душа не найдёт её тело.

Как ни странно, Рэйнбоу Дэш не была ни опечалена, ни напугана этими размышлениями. Ей было интересно, сколько пони в истории погибло так, исчезнув в одиночестве за краем земли, унеся с собой бессчётные секреты и мысли, которые были им дороги и которые никто бы не смог осмыслить, потому что никого не было рядом, когда конец всего сущего обрушился на эту несчастную душу. Конец вселенной, в конце концов, рассуждала Рэйнбоу Дэш, зависит от того, когда умер, исчез или просто сдался тот или иной одинокий пони. История — штука избирательная, она не знает о стольких невоспетых бардах, затерявшихся в зазорах физических и ментальных твердей¹…

Рэйнбоу Дэш скосила глаза. Она развернулась, схватила не слишком объятую огнём палку и ударила ею себя по черепу. Как только глаза снова моргнули, всё, о чём она могла думать, составляли еда, полёты и взрывы.²

Она улыбнулась.

Бросив палку обратно, она перебралась на дальнюю сторону костра, так что оказалась зажатой между пламенем и колыбелью, которую создала скальная ниша. Мороз больше не сковывал крылья, а пламя усилилось настолько, что ей было вполне комфортно. Она знала, что на следующий день придётся срочно искать дрова. Она знала, что впереди ещё непостижимо много гор, которые нужно преодолеть. А ещё она знала, что на расстоянии десятков миль не было никого, кто мог бы ей помочь, — тем более принцессы Луны.

Смотреть ли на пламя, греться ли в тепле, ютясь под беззвёздным простором, — Рэйнбоу Дэш было уже всё равно. Она залезла в перемётные сумки и схватила несколько цветков. Поедая их, она улыбалась и фантазировала о гораздо более вкусных лакомствах. Она надеялась, что, какую бы цивилизацию ни встретила по ту сторону горного хребта, у них обязательно найдётся угощение для неё… или хотя бы салатный бар.

Может быть, даже аквапарк…

Рэйнбоу Дэш усмехнулась про себя. Она свернулась калачиком у огня, закрыла глаза и стала мечтать о летнем солнце.

 
 

96. Ориентир

 

Рэйнбоу Дэш уже поднималась на такие высоты. Клаудсдейл, в котором она родилась, располагался выше любой горы в Эквестрии. И всё же, скользя в бесконечном полёте к остроконечной вершине, она скрежетала зубами от пронизывающего холода, морщась в неверии.

Когда она впервые увидела эту гору, ей показалось, что глаза обманывают её. Ничего настолько большого и неподвижного не должно было существовать. Но, тем не менее, когда этим утром она вновь пустилась к восточному горизонту, он был там — монументальный гранитный утёс, заслоняющий большую часть неба.

Рэйнбоу Дэш пришлось несколько раз останавливаться на случайных скалах, прежде чем она находила силы лететь дальше. В эти напряжённые минуты она, задыхаясь от отчаяния, цеплялась за каменных чудовищ, которые отказывались сдвинуться с места. Ей пришло в голову, что она могла бы легко облететь вокруг колоссального объекта…

Пегаска сплюнула на камень. Слюна застыла в мгновение ока. Хрустнув суставами и расправив крылья, Рэйнбоу Дэш просто взмыла вверх. Стена скал стала для неё «землёй», проносясь мимо, пока она пулей взмывала к потолку мира. Синеву неба заволокла туманная дымка, и Рэйнбоу Дэш казалось, что у неё сжимаются лёгкие. Сосредоточиться на дыхании — единственное, что помогало ей не замёрзнуть. Она чувствовала, как кровь пульсирует в её сосудах, когда наконец… наконец достигла вершины горы и выровнялась над нелепо узким плато. Она приземлилась на онемевшие копыта и вялой походкой направилась к противоположному обрыву. Она одновременно предвкушала и боялась того, что окажется по ту сторону великого барьера, и не удивилась бы, если бы это уже оказался край света.

То, что она увидела, почти выбило из её лёгких остатки воздуха.

Она рухнула на круп и подняла на лоб лётные очки. Смахнув с лица снежную изморозь, она напряжённо моргнула рубиновыми глазами и вгляделась в пространство.

Мира больше не было; всё было окутано туманом, облаками и дымкой. Изредка сквозь толщу влаги пробивалась острая гора или две, осмеливаясь пронзать небеса с долей той дерзости, которую воплощала в себе Рэйнбоу Дэш. От того, как солнце освещало сверкающие вершины и пузатые облака внизу, всё вокруг переливалось платиновым блеском, словно парящий бассейн пламени омывал середины гор под дрожащими копытами голубой пегаски.

До неё внезапно дошло, что в этот момент случилось нечто особенное. Рэйнбоу посмотрела вниз — туда, где её ноги соприкасались с безжизненным, покрытом инеем камнем горной вершины. Ей подумалось, что она — единственная живая душа, стоявшая на этом камне. Более того, она сильно сомневалась, что какая-нибудь другая пони за всю дальнейшую историю когда-либо снова наткнётся на это место. Даже если бы она оставила памятный знак, свидетельствующий о том, что она побывала тут, какой в этом смысл? Скорее всего, эта вершина так и останется нетронутой, непотревоженной и практически невидимой ещё десятки, если не сотни, если не тысячи лет после того, как копыта Рэйнбоу Дэш перестанут её касаться.

Неожиданно мысль о том, чтобы оставить после себя какой-то ориентир, перестала быть для неё важной. Никто больше во всей вселенной не должен был знать об этом месте, об этом пейзаже, о его красоте и неповторимости. Единственным хранителем его могла стать только Рэйнбоу Дэш, ибо она пережила этот миг и унесёт его с собой в могилу, как личную капсулу времени, вмурованную в каменную поверхность её души.

Она улыбнулась. Впервые за несколько недель она ощутила гордость за что-то.

Рэйнбоу Дэш оттолкнулась от скалы и бросилась в платиновый блеск. Она старалась не поддаваться порыву нырнуть… чтобы уберечь кровь, бьющуюся в её разгорячённом сердце.