Austraeoh

151. Скелет — 155. Гладь

151. Скелет

 

Рэйнбоу Дэш пересекла ущелье буквально за минуту. Её копыта коснулись скалы с той же лёгкостью, что и любого другого участка земли. Она стояла на восточном краю, расправив крылья. Прищурив глаза, она зашагала вдоль обрыва. Тихий перестук копыт эхом отдавался над зияющей пропастью. Краем глаза она видела деревянные платформы заставы Колд Кантера и Дезерт Лайта, застывшие на дальней стороне, как пыльные полки. Далеко на севере и на юге виднелись крошечные пятнышки — соседние сторожевые посты Даркстайна.

Как Рэйнбоу Дэш ни старалась, она нигде не могла разглядеть останков земного пони. Не теряя надежды, она продвигалась вперёд, прочёсывая каждый дюйм скалы, на которую указал старый единорог. С каждой минутой ей всё сильнее казалось, что останки унесло сильным ветром. После десяти лет глупо было ожидать что-нибудь найти.

На пути Рэйнбоу Дэш попался куст. Отшагнув в сторону, она обошла его — но вдруг остановилась. С любопытством она повернулась и опустилась на колени, пристально вглядываясь в кустарник. Что-то с ним явно было не так.

Ворча себе под нос, она полезла в седельную сумку и достала топорик. Крепко зажав древко в зубах, она принялась рубить и кромсать колючие ветви сухих зарослей. Мало-помалу, словно из-под соскоблённой с картины краски, начала проступать неясная фигура. На полпути Рэйнбоу зашипела сквозь зубы, едва не выплюнув топор.

На неё смотрела разинутая пасть пони, застыв навсегда от пережитых мук и голода. С окаменевших останков давно слезла вся шкура. К грудной клетке был плотно прижат кожаный лоскут — видимо, служивший некогда седельной сумкой.

Похоже, что за десяток лет над заброшенными костями вырос кустарник. Рэйнбоу Дэш не сомневалась, что питательных веществ для почвы было в достатке.

Мрачно вздохнув, она убрала топорик обратно в сумку и внимательно осмотрела полураскопанный скелет. Она протянула копыто и пощупала кожаный лоскут. Наружу вывалились скудные пожитки, потревоженные впервые за много лет. Рэйнбоу Дэш осторожно подгребла вещи поближе к себе, чтобы их не утянуло ветром в глубокую расселину.

Перед пегаской лежали нож, несколько обрывков бечёвки, клочки бумаги — возможно, остатки дневника — и серебряный медальон. Из любопытства Рэйнбоу Дэш ловко подняла медальон кончиками крыльев. От увиденного её глаза сузились.

На одной стороне монеты красовались два гигантских дворца затейливой архитектуры, стоящие на паре высоких гор посреди долины.

Рэйнбоу перевернула монету.

Другую сторону украшал символ, который пегаска не опознала. Он напоминал круг с двумя вогнутыми линиями, охватывающими его с разных сторон. Она не смогла разобрать надпись внутри. Бороздки на медальоне заполнял шершавый слой копоти, как будто вещице довелось побывать в жарком огне и густом дыме.

Выдохнув, Рэйнбоу Дэш убрала пожитки назад в то, что осталось от кожаного подсумка. С интересом она пробежала взглядом вниз по телу пони… и поняла, что там ничего не было. Её рот распахнулся от ужаса.

Нижней половины тела недоставало — как раз от того места, где начинались задние ноги. Насколько Рэйнбоу Дэш могла судить, скелет не был раздроблен или как-то расколот. Кончики бедренных костей были на удивление гладкие, словно обточенные до полной округлости.

Она недоверчиво прищурилась и снова взглянула на кожаный лоскут, в котором лежал испачканный сажей медальон.

— Его что… — она запнулась, — сожгли пополам?

 
 

152. Саван

 

— Оценочное суждение: несомненно, так это и выглядит, — сказал Дезерт Лайт.

Он стоял напротив Рэйнбоу Дэш и Колд Кантера, склонившись над столом в центре хижины, и тщательно осматривал раскопанный скелет.

— На конечностях того, кто являлся пони-сигнальщиком десять лет назад, нет признаков структурных переломов. — Он указал на сглаженные кончики костей ног. — Нехитрый анализ: это следы воздействия сильного жара. Будь то стихийное бедствие или несчастный случай, но это тело подверглось экстремальным температурам — до такой степени, что, очевидно, лишилось задних конечностей.

— И ты так всё это определил? — с подозрением прищурилась Рэйнбоу Дэш. — В смысле, без обид, но этот скелет капец какой старый. Что, если… не знаю… земной пони родился без полностью развитых ног и это всё, что у нас есть от его останков?

Дезерт Лайт нахмурился:

— Вынужденное оправдание: я, что являюсь гражданином Даркстайна, изучал криминалистику и анатомию единорогов в качестве второстепенных предметов, прежде чем вступить в национальную гвардию. Если бы состояние этого скелета объяснялось естественной деформацией, то всё строение костей ног было бы иным. Более того… — Он наклонился к верхней половине остова пони и указал на передние конечности. — Хотя на задних ногах нет следов сильного напряжения, передние копыта основательно истёрлись, как будто на них легла большая нагрузка.

— Может, он и набивает себе цену, но парень он смышлёный, — заметил Колд Кантер. Он посмотрел на Рэйнбоу Дэш, потом на Дезерт Лайта. — Это то, о чём я думаю?

Дезерт Лайт серьёзно кивнул:

— Мрачное заключение: чтобы ни покалечило эту бедную душу, оно не убило его. Я полагаю, что он на одних передних ногах дотащил себя до края каньона.

— Стоп, секундочку… — подняла копыто Рэйнбоу Дэш с недоумённым видом. — То есть ты хочешь сказать, что этот бедолага каким-то образом сгорел пополам… а потом прополз через полпустыни, прежде чем посигналить КК и стражу, который был до тебя?

Дезерт Лайт лишь пожал плечами.

— Необходимое отступление: я, что являюсь учёным пони, не могу притворяться, что знаю что-то, кроме того, что мне подсказывают факты. — Он прошёл мимо Рэйнбоу Дэш и направился к выходу. — Если ты, что являешься чужеземкой, меня извинишь, мне пора заступать в патруль. Да пребудет с тобой славная индустрия.

И он ушёл.

Рэйнбоу Дэш прислонилась к стене, потирая подбородок копытом и с тоской глядя на скелет.

Шаркающей походкой Колд Кантер, прихрамывая, пересёк комнату и накрыл тёмной простынёй пыльные кости. Погасив заклинание, он глубоко вздохнул и обратился к пегаске:

— Ты сказала, что при нём были какие-то вещи?

— Хм-м? — Она подняла на него взгляд, моргнула, а затем очнулась. — О! Э-э. Да. Но… их не так уж много…

— Сделай милость, уважь старого жеребца.

— Э-э-э… — Рэйнбоу Дэш передёрнулась. — У него была куча старых дневниковых страниц, чересчур обгоревших, чтоб их можно было прочесть. Кожаная седельная сумка, обугленная по краям. И… э-э-э… какой-то медальон.

— Дай угадаю, — вздохнул Колд Кантер. — Тоже обгоревший?

Рэйнбоу Дэш сглотнула.

— Да.

Колд Кантер повернулся и посмотрел на неё.

— Можно взглянуть?

Она потянулась к приставному столику, достала из мешочка монету и подбросила жеребцу.

Колд Кантер поймал медальон полем магии. Тот спокойно парил перед его лицом в телекинетическом захвате.

— Хм-м-м… — Его глаза сузились. — Я видел этот символ раньше — круг и кривые. Припоминаю, что он был на вещах измученных земных пони, забравшихся на западный склон ущелья несколько десятилетий назад. — Он вновь повертел кругляш. — Однако я не узнаю зданий на гравировке. Как ни странно, выглядит почти как архитектура пегасов. А пегасы, если верить истории, взяли за основу сооружения аликорнов древних времён.

— Ага, ну, из облаков можно сделать много больших и шикарных зданий, — с лёгкой ухмылкой сказала Рэйнбоу Дэш.

— Одно могу сказать точно…

— И что же?

— Эта монета старая, — произнёс он.

— Насколько старая?

— По-настоящему старая, — ворчливо подчеркнул Колд Кантер. — Может, я и разучился забавному даркстайнскому говору, но кой-какой навык в металлургии всегда будет у меня в крови. Прилагается к рогу, видишь ли.

— Ладно…

— Её не могли отчеканить недавно.

— Типа, о каких временах вообще речь? — спросила Рэйнбоу Дэш. — Десятилетия? Пятьдесят лет?

— Скорее, века, кобылка. — Колд Кантер поднял на неё взгляд. — Какой пони в здравом уме будет носить это с собой в наши дни как всамделишную валюту? — Он покрутил медальон напоследок в своей магической хватке. — Нет. Подозреваю, что единственная причина, по которой пони мог обладать чем-то настолько старым, в том, что он откуда-то это стырил.

— Думаешь, тот земной пони, что погиб на хребте, был грабителем? — спросила Рэйнбоу Дэш.

— Хех. До тебя всё не доходит. Очевидно же, что это имело большое значение для его культуры или того, что с ней стало. — Он бросил монету обратно Рэйнбоу Дэш. — Если на то пошло, это капсула времени.

Рэйнбоу Дэш поймала её двумя копытами.

— Значит, он передавал послание.

— Которое так и не дошло на ту сторону каньона.

— До сих пор… — Рэйнбоу Дэш уставилась на покрытую сажей гравировку. — Но что же он хотел сказать вам, ребята?

— Думаю, монета говорит сама за себя, — пробормотал Колд Кантер, указывая на медальон. — Что бы ни оставалось от его общества, оно обращено в пепел… вероятно, тем же, что сожгло половину его самого дотла.

— Какой же решимостью нужно обладать, чтобы вытерпеть столько боли и мучений, лишь бы добраться до края каньона? — подумала вслух Рэйнбоу Дэш.

— Знамо дело. — Глаза Колд Кантера сузились. — Это предупреждение.

Рэйнбоу Дэш посмотрела на него.

Он медленно покачал головой.

— Не делай этого, детка. Не перебирайся через ущелье. Не ходи в эти земли.

Она глубоко вздохнула и положила монету обратно на стол.

— Послушай. Я знаю, что ты привык следить за этим постом и верить, что это край света и всё такое…

— Это моя работа, — резко ответил Колд Кантер. — Я говорю тебе это как пони, как собрат по духу. Ты только ищешь себе неприятностей на одно место.

— Хех… — сухо усмехнулась Рэйнбоу Дэш и провела копытом вдоль гривы. — Если бы я не хотела неприятностей от жизни, я бы никогда не отправилась на восток.

— Вот этого я как раз и не понимаю… — Он сделал несколько шагов к ней. — Что же это за важная цель, которая заставляет тебя лететь по прямой, какие бы неведомые опасности ни подстерегали?

Брови Рэйнбоу Дэш прыгнули вверх.

— А я тебе ещё об этом не рассказала?

Он медленно покачал головой.

Она прочистила горло и переступила на месте.

— Эм… П-полночный Арсенал, — проговорила она, и её рубиновые глаза блеснули гордостью.

Он моргнул — и, выдохнув, опустился на круп.

— Тёмная… сторона мира…

— Так ты знаешь о ней?

— Я знаю, что ты лишь погубишь себя, пытаясь до неё добраться, кобылка!

— Нет, не знаешь, — спокойно ответила она, покачав головой с мягким выражением на лице. — Откуда тебе это знать?

— Детка, шанс того, что ты вообще попадёшь на тёмную сторону, равен…

— Забавная штука эти шансы… — Она двинулась к нему, скрипя копытами по деревянному полу. — Пределы, границы, препятствия… всё в этом роде… — Пегаска прошлась вокруг стола, не сводя глаз с фигуры под тёмным саваном. — Они существуют лишь тогда, когда мы позволяем им остановить нас. Думаешь, того чувака это остановило? — Она провела по краешку одеяла, чтобы прикрыть обнажившуюся кость. — Я не из тех, кто хвастается, но я только что оттуда, где была огромная стена. И если бы я позволила этой стене встать у меня на пути, многим пони сейчас пришло бы ох как несладко.

— Ты… — Он прищурился на неё. — Ты говоришь о Новом Кольце.

Она продолжила на ходу:

— Не знаю, сколько времени уйдёт у меня, чтобы добраться до Полночного Арсенала, и на какое дерьмо я могу наткнуться по пути. Но как бы меня это ни волновало, это не имеет значения, потому что это ни туда ни сюда. Сейчас на меня смотрит эта чокнутая пустыня, и мне не нравится вид её уродливого лица. — Она ухмыльнулась Колд Кантеру и остановилась. — А потому я намерена заставить её моргнуть.

Ноздри Колд Кантера раздулись.

— Ты спятила.

— Нет, я живу, — сказала она, отходя к двери хижины. — И в отличие от некоторых пони, я считаю, что жить лучше всего в движении. Ведь единственное оправдание, чтобы не идти дальше, — это когда моё тело откажется двигаться. А пока — огонь, не огонь; пепел, не пепел — я собираюсь посмотреть, что меня ждёт на востоке. Потому как пока что я не уверена, что смогу жить в гордом одиночестве, если позволю такой тайне пропасть зазря. К чему пересекать край земли, если ничего не знаешь о нём, улавливаешь?

— Жить можно не только опасностями, кобылка.

— Упаси Богиня меня согласиться когда-нибудь с одним из этих занудных доводов. — Она остановилась у двери и подмигнула ему. — И не притворяйся, что в тебе тоже нет ни одной любопытной косточки… э-э… — Она сделала извиняющийся реверанс в сторону фигуры в саване на столе. — Исключая нынешнюю компанию…

— Знаешь… — Колд Кантер провёл копытом по седой гриве. — Возможно, есть способ сделать этот следующий этап твоего путешествия выгодным для меня и Дезерт Лайта.

— А? Это как?

Он пристально посмотрел на неё:

— Скажи мне, пегаска, ты когда-нибудь раньше пользовалась звуковыми камнями?

Её глаза ненадолго скосились.

— Чегось?

 
 

153. Камни

 

— Слышно меня, кобылка? — раздался в прохладном воздухе пустыни голос Колд Кантера.

Рэйнбоу Дэш стояла на краю деревянного помоста. Над ущельем садилось багровое солнце, отбрасывая тень на восточный край пропасти и окрашивая остальной пейзаж в янтарные оттенки.

Пегаска держала голубой кристалл, который помигивал от вибраций бестелесного голоса единорога.

— Агась. Так же отчётливо, как и дождь, — ответила Рэйнбоу Дэш. — А-а-а…

Она повертела перед собой светящийся голубой осколок.

— А ты меня? Эта штука включена вообще?

— Какой твой любимый овощ?

— Э-э-э… — Рэйнбоу Дэш замялась. — Стручковая фасоль, наверное? Но какое это имеет отношение к делу?

— Просто хотел убедиться, что ловлю тебя, а не телепатический отклик собственных мыслей.

Голубой кристалл перестал светиться. В нескольких футах от пегаски отворилась дверь хижины. Оттуда вышел Колд Кантер, левитируя такой же камень. Жеребец подошёл ближе и встал перед Рэйнбоу Дэш.

— Никто не любит те же овощи, что и я.

— Сельдерей? Брюссельская капуста? Шпинат?

— Скажу тебе, если передумаешь насчёт своего безрассудного путешествия.

— Прости, дружище, — с ухмылкой ответила она, перебрасывая кристалл из одного копыта в другое. — Похоже, придётся мне остаться в неведении. Чем только не пожертвуешь, в конце концов.

— Ну, это ещё мягко сказано. — Он жестом указал на свой камень. — Эти камни позволят нам в меру поболтать.

— Почему в меру?

— Ну, будь ты тоже единорогом, наделённым магией, то мы бы с тобой могли покрывать куда большие расстояния — даже весь континент, если потребуется. Но поскольку рог только у меня, то, скорее всего, одолеем мы не больше тысячи миль.

— По-моему, звучит круто. — Она улыбнулась и посмотрела на звуковой камень вблизи. — Я уже проделывала нечто подобное, только для этого нужно, чтобы луна была полной.

— О? — Колд Кантер с любопытством склонил голову набок. — Должно быть, это какая-то безумно мощная магия единорога.

— Аликорна, вообще-то.

Его глаза сузились:

— У тебя была связь с богинями?

— Хех… «связь» — какое прикольное слово.

— Может, предпочитаешь более подходящее название?

— Не-а. Мне и так норм. — Рэйнбоу Дэш убрала звуковой камень в седельную сумку и передёрнулась. — Хватит с меня названий и титулов.

— Каждому своё, — пожал он плечами, а затем левитировал свой камень в пояс, которым был перетянут его обветренный круп. — Я бы с радостью отдал тебе кусочек чистейшего даркстайнского кварца, но, боюсь, нам с Дезерт Лайтом придётся оставить его для связи с властями к западу отсюда.

— Ну, я не хочу, чтоб кому-то из-за меня потрепали гриву. По крайней мере, сверх того, чем это уже сделала я.

— Так значит, я говорю с беглянкой-преступницей?

— Хех… — улыбнулась она. — Что ж за преступница позволит стражу говорить с ней за тридевять земель, пока она будет скрываться?

— И снова жалею, что у меня нет камня получше для такого сценария.

— Уверена, всё получится, КК. Ты и так был довольно щедр.

— Эмеральдинские сапфиры изумительно зачарованы на подключение к лей-линиям. А вот если б я сделал сплав из местных рубинов со дна ущелья — пусть и потускневших, — то он придал бы мощность заклинанию связи. Если, конечно, мы не стали бы применять алмазы гидр, чтобы повысить дальность различения лей-линий…

— Эй, эм-м… — пробормотала Рэйнбоу Дэш. — Немного не уверена, стоит ли спрашивать тебя об этом, потому что если ошибусь, то выставлю себя идиоткой, но… ты что, замаскированный алмазный пёс?

— Будь так, от меня несло бы куда сильнее, — ответил Колд Кантер.

— Хе-хе-хе… Уел.

Рэйнбоу Дэш повернулась и взглянула на темнеющий горизонт за ущельем.

— Наверняка ты не станешь пускаться в путь сегодня.

— Это почему?

— Может, я и не такой заядлый исследователь, как ты, но соваться в пустыню — по воздуху или по земле — ночью дельце не из приятных. Помимо лютого холода, может налететь песчаная буря и затмить звёзды, отчего путешествие станет в лучшем случае затруднительным.

— Ой, как мило, что ты беспокоишься обо мне, — ответила Рэйнбоу Дэш. — И поверь, — она подмигнула, — в жизни не так уж много дряни, которую я признаю милой.

— Думаю, ты просто не похожа на большинство салаг, проходящих через эту местность, — сказал Колд Кантер, вышагивая вдоль перил. — Ты полна жизни и оптимизма. С таким настроем не стоит легкомысленно отправляться на восток. Он не прощает.

— Если я не полечу на восток, непростительными в моей жизни станут все остальные направления.

Старый жеребец начал хрипло хихикать.

Рэйнбоу Дэш подняла бровь:

— Чего?

Он повернулся, чтобы посмотреть на неё в лучах заходящего солнца.

— Я почти вспомнил, каково это — настолько быть полным решимости сделать что-то, что все другие возможности меркнут, как звёзды перед рассветом.

— Эй, у меня «связь» с аликорнами, помнишь?

— Да?..

— Я видела своими глазами, как поднимают солнце, — проговорила она. — Поверь мне, звёзды переоценивают. Если я не буду тратить свои силы здесь и сейчас так, как мне нравится, то потеряю единственный свет, который имеет значение. Жизнь полна безумных опасностей и прочего, но мне хотелось бы самой выбирать как минимум то, когда и где я выгорю. Понимаешь?

Его ноздри раздулись, когда он спокойно взглянул на неё.

— Полагаю, было бы жаль, если в конце концов ты просто бы стала такой же, как я.

Она неловко моргнула.

— Значит, ты остаёшься? — С мягкой улыбкой он протянул ей копыто. — Хотя бы до утра?

— Хех… — Её крылья раскрылись, когда она пошла с ним к хижине. — Если так тебе легче будет уснуть, то я не стану улетать до рассвета.

— Мудрое решение.

— Эй! Не вешай нос! — Она подмигнула ему и встряхнула седельную сумку, в которой лежал её звуковой камень. — Кажется, нам будет о чём поговорить на пути к горизонту…

 
 

154. Маразм

 

Рэйнбоу Дэш листала обугленные обрывки дневниковых страниц в свете утра. Её голубое копытце перевернуло один почерневший лист, потом другой, затем ещё один. Она остановилась на обрывке, достаточно целом, чтобы воздух пустыни огласили несколько слов:

— «…останки королевства лежат вокруг…»

Она пролистнула ещё несколько страниц и увидела другую, едва различимую фразу:

— «…дальше под землю. Но минеральные источники исчезают…»

Она перевернула журнал, пролистала его обратно и наткнулась на слова, разборчиво намалёванные на белой странице, испачканной медно-красными потёками:

— «…не можем выйти наружу. Её дети повсюду. Надо оставаться…»

— Гм. Ты не против, кобылка?

— А?

Рэйнбоу Дэш подняла голову. Колд Кантер и Дезерт Лайт безучастно смотрели на неё, держа телекинезом лопаты.

— О. Точно.

Она плотно сложила дневник, вздохнула и бросила его в могилу на частично прикрытые останки мёртвого земного пони.

Двое стражников продолжили засыпать яму землёй. Утренний воздух был строг и прохладен. Рэйнбоу подошла к жеребцам, когда они закончили свою мрачную работу.

— Как думаете, у него была семья? Кто-нибудь из пони на востоке, с которыми он был связан?

— Семьи — как и любые пони, — сказал Колд Кантер. — Они приходят и уходят. В конце концов, единственное пристанище, с которым мы связаны все, — это земля.

Рэйнбоу Дэш горько усмехнулась:

— Наверняка ты не до конца в это веришь.

— Твёрдая поддержка: Колд Кантер в кои-то веки мыслит здраво, — заметил Дезерт Лайт. — Мы, смертные пони, рождаемся из праха и возвращаемся в прах. Вечна лишь наша индустрия.

— Ну да, можешь идти и горбатиться на свою проклятую индустрию, — хмыкнул Колд Кантер. — Я, к примеру, получил немало удовольствия от жизни. Давай поглядим, как прах станет рассказывать другому пони, как ему было весело.

— Вялый отклик: вам обоим следует отправиться на восток и избавить меня, что являюсь Дезерт Лайтом, от этих страданий.

— Тебе я такого удовольствия ни за что не доставлю, парень, — отозвался Колд Кантер. Он воткнул лопату в землю и вытер лоб, а затем повернулся к Рэйнбоу Дэш: — У тебя всё с собой?

— И даже больше, — ответила она, встряхивая неожиданно потяжелевшие перемётные сумки. — Это твой способ отговорить меня лететь на восток? Напихать мне столько всего, чтоб я едва не окочурилась от такой нагрузки?

— Я бы предпочёл, чтобы большая часть этой еды попала в твой желудок, — смерил её прищуренным взглядом Колд Кантер. — Тебе не помешает нарастить мясца, кобылка.

— Вот уж спасибо, папочка, — простонала Рэйнбоу Дэш. — В следующий раз, чего доброго, ты попробуешь подцепить мне симпатичного жеребца.

— Думаю, мы оба знаем, что это будет неправильно.

— Э-э-э… — Рэйнбоу Дэш растерянно посмотрела на него с пылающими щеками. — З-знаем?

Он подошёл к ней и положил копыто ей на плечо.

— Не забывай бережно распределять продукты, особенно воду. Там, куда ты направляешься, местность будет не так благосклонна к тебе, как два одиноких стражника на окраине цивилизации.

— Верно. Ну так и мне не впервой.

— Над пустыней — впервой, готов поспорить, — ответил Колд Кантер. — Что бы ни погубило бедолагу земного пони, выглядело это и правда жутко. Обидно будет, если ты… ну… погибнешь от чего-то менее «потрясного» на пути к открытиям. Хех… Ты так не думаешь?

— Постараюсь не утомлять вас своим унылым существованием во время пути.

— Для этого и нужен звуковой камень, кобылка. Держи его при себе. Пока он у тебя, ты не одинока. Не слишком, по крайней мере.

— Ё-моё, КК… — Она смущённо улыбнулась, и её ушки затрепетали в утреннем свете. — Всё, что ты делаешь для меня; всё, что даёшь мне, — это… кажется, что ты больше чем просто какой-то случайный единорог. Как будто ты… не знаю… некий ниспосланный Богиней дух Элемента Щедрости, спустившийся, чтоб в час нужды воздать мне по заслугам моим?

Он уставился на неё, моргнул, а затем ворчливо произнёс:

— Что, во имя пылающего Тартара, это значит?!

— Пфе. — Рэйнбоу Дэш закатила глаза. — А может, ты просто сварливый старый болван, а?

— Восхищённое подтверждение: разблокирован новый титул — ясновидящая…

— Даже не начинай! — огрызнулась Рэйнбоу Дэш на младшего из жеребцов с другой стороны могилы.

— Хе-хе-хе-хех… — захихикал Колд Кантер и потрепал Рэйнбоу Дэш по шее. — Обычно я этого не говорю, кобылка, но да пребудет с тобой славная индустрия.

— Ух ты! — Она взлетела в воздух. — Должно быть, ты и правда в отчаянии.

— Или в маразме, — возразил он и ткнул копытом в карман на поясе. — Уверен, что второе.

— Ну, маразм явно обходит тебя стороной.

— Посмотрим. — Он достал знакомый медальон и бросил ей. — Попутного ветра, кобылка.

Она поймала медальон, снова и снова вертя его покрытую копотью гравировку перед глазами. Глубоко вздохнув, она озорно ухмыльнулась Колд Кантеру.

— И тебе счастливо оставаться.

Старый жеребец кивнул. Его седая грива развевалась от ветра.

Этот образ и успели запечатлеть рубиновые глаза Рэйнбоу, прежде чем она моргнула и отвернулась. Одним взмахом крыльев она обратила себя на восток и устремилась к иссушённому горизонту.

 
 

155. Гладь

 

Первое, что удивило Рэйнбоу Дэш в пустыне к востоку от ущелья, — насколько же та была плоской. Здесь не было ни гор, ни зазубренных пиков, ни вздымающихся гребней, ни прочих географических особенностей, которыми изобиловали многие из её прошлых странствий. На просторной, коричневой и совершенно безжизненной местности не было ни одного холма. Порой на то, что пегаска продвигалась вперёд, указывало лишь положение солнца по мере угасания знойного дня. Ведь иначе она могла случайно оказаться летящей на север, юг или в любом направлении, кроме востока, вдоль одинаковых горизонтов.

На мгновение ей показалось, что безрадостная участь земного пони, пусть и ужасная, вдруг стала намного понятней. Сухая гладкая местность вполне позволяла ползти вдоль этой непрерывной широтной линии. И всё же ей пришлось отдать должное выносливости злосчастного пони. За несколько часов полёта она не встретила ни малейшего намёка на оазис. Ни водоёмов, ни деревьев, ни какой бы то ни было растительности не попадалось ей на глаза.

У Рэйнбоу Дэш отчего-то защемило сердце. Ей почудился лёгкий привкус страха. Она усмехнулась — ведь он был восхитителен.

Прижав очки к лицу, она нырнула вниз и заскользила вдоль местности, радуясь, что ни один холм или ствол дерева не вставал на пути её дерзкого полёта. Она мчалась вперёд, едва не касаясь земли. Нигде в Эквестрии ландшафт не был настолько плоским, чтобы она могла позволить себе такой трюк. Рэйнбоу опустила копыто и слегка погрузила его кончик в засушливую почву. Пыль и песок взметнулись ввысь, когда она прочертила в земле сплошную линию. Осадочный слой был тонким, и на глубине чиха под поверхностью пустыни лежала сплошная коренная порода. Это было самое настоящее негостеприимство, и Рэйнбоу Дэш забавлялась с ним, словно с дном озера.

Настала ночь первого дня, а пейзаж так и не изменился. Скажи кто-нибудь Рэйнбоу Дэш, что она летает кругами в четырёх милях от расселины, она, возможно, была бы склонна поверить. Она возблагодарила звёзды за то, что горизонт скрылся у неё за спиной, напомнив, что весь день она была верна своему пути. Если для того, чтобы стать сильнее, нужно было вообразить преодолённое расстояние, значит, она так и сделает.

Затем обрушился холод, как гигантская наковальня. Рэйнбоу Дэш дрожала и боролась с желанием развести костёр. Конечно же, она терпела до последнего — а потом ругалась про себя, подсвечивая кулоном копыта, пока возилась с кремнём и огнивом над охапкой веток, набранных на западной стороне ущелья.

Ей удалось разжечь крошечный огонёк. Но это мало её утешило. Рэйнбоу Дэш начинала осознавать, что холод она ненавидит гораздо больше жары. С помощью двух больших палок, воткнутых в землю, она соорудила из оставшегося одеяла небольшую «палатку» и уселась под ней на круп, грея над огнём передние ноги.

Она глотнула из фляги и удивилась тому, как много оставалось воды. Ей пришло в голову, что за весь первый день пути она не сделала ни одного глотка. То ли она гораздо лучше переносила жару, то ли её тело было чересчур взвинчено мыслями о предстоящем полёте, чтобы замечать жажду. Тем не менее на следующий день она решила сделать ещё несколько осторожных глотков, иначе ей грозило обезвоживание. Ей уже доводилось бывать в тёплых местах, например на болоте Фрогги Боттом, но там было жарко от влажности. Здесь же, в пустыне, на сухом зное, Рэйнбоу Дэш поняла, что может превратиться в иссохшую скорлупу, если не примет меры предосторожности.

Благодарная за то, что у неё вообще есть вода, она отставила флягу и посмотрела наверх. Небо сверкало огнями. К её несказанному удовольствию, теперь они были видны отчётливей, чем когда-либо прежде. Ей и раньше случалось смотреть на ночной полог, но близость цивилизации и туманы от местных водоёмов делали зрелище в лучшем случае мутноватым.

Теперь же она словно летела вверх тормашками и вглядывалась в череду живых огоньков под тонким стеклом. Она впервые увидела в созвездиях краски, отчего вселенная предстала перед ней невиданной красоты полотном, переливающимся всеми цветами радуги. Пони устало подняла копыто, гадая, сможет ли прикоснуться к поверхности всего сущего и передать эту рябь домой, к принцессе Луне.

Рэйнбоу улыбнулась, потому что внезапно ей стало не до Луны. Она провела копытом по объёмистому содержимому седельной сумки, наслаждаясь ощущением звукового камня. Быть может, поутру ей удастся расспросить Колд Кантера о звёздах. Эта счастливая мысль убаюкивала её. Пегаска свернулась калачиком под звёздами и закрыла глаза, пока ей не стало казаться, что она дрейфует среди огней в ночном небе.