Несбыточное желание
Глава 8
С громким лязгом алебарда, бешено вращаясь, отлетела в сторону, и в следующее мгновение мощнейший удар вмял металл доспехов в бок Селестии, отбрасывая ее. Короткий полет прервался, когда пони с хрустом впечаталась в мраморный трон богини.
– Infirmus! – рявкнула Хелена, раздраженно грохнув древком, подняв облако пыли и комьев сухой земли. – Вставай!
Подчиняясь воле волчицы, треснувшие ребра аликорна с отвратительным хрустом заняли правильное положение. Броня со скрежетом и скрипом металла выправилась, а рядом с тяжело дышащей пони воткнулась шипом вниз ее алебарда.
Селестия уже не стонала и не кричала от боли, осознав и приняв фантомность ощущений. Она не сразу привыкла к этим жутким тренировкам, но была рада хотя бы тому, что огнегривая отказалась от идеи погонять ее в реальном мире. Единственное, в ультимативном порядке потребовала заняться своей физической формой.
Вовне принцесса спала, отдыхая телом, пока безумная волчица истязала ее разум и душу, пользуясь выходным днем в расписании. Нет, она давала ей время на полноценный отдых, так что к своим обязанностям Селестия приступала свежей и выспавшейся, но ночь с последнего рабочего дня недели богиня считала своим временем. Она буквально вбивала в пони основы владения алебардой, причем не свои, каким-то образом ей удалось вывести правила и техники для боя с применением телекинеза и магии, и теперь Хелена учила Селестию тому, на что не способна даже сама.
Контроль оружия за пределами взгляда, например, за спиной противника или далеко в стороне от себя. Метание алебарды, вращение, хитрые удары, скользящие блоки на безопасном удалении, обманные финты. Все это сочеталось с безумными скачками вокруг оппонента, заставляющие его теряться и крутиться то за самим противником, то за его оружием, не зная, откуда ждать удара. Хелена сразу учила Селестию бить не только алебардой, но и магией, отчего мозг аликорна натурально кипел от необходимости стольких одновременных действий. Да и телекинез на расстоянии в десяток-другой метров был той еще задачкой.
«Ты – смертная, и тебе не дано легко просчитывать все удары, все свои шаги! Тренируйся! Опытный воин не думает – делает! Твое подсознание и рефлексы во много раз быстрее сознания, учи его и свое тело реагировать самостоятельно!»
Она и училась. Через пот, боль, слезы и кровь, расплачиваясь сотнями фантомных травм. Хруст собственных костей, вывернутые под неестественными углами ноги и оторванные крылья ее уже не пугали – она привыкла. Не знала зачем, для чего, но привыкла, не в силах противиться воле богини... И постепенно заражаясь ее энтузиазмом. Спустя несколько месяцев истязающих тренировок она поймала себя на мысли, что больше не считает происходящее тяжкой обязанностью, и даже ожидает возможности вновь поднять алебарду магией. Ей было далеко до того разгорающегося пламенем восторга, с которым Хелена встречала каждый пропущенный удар, но она уже замечала за собой скалящуюся ухмылку во время какого-нибудь особо хитрого финта, способного запутать даже богиню. Да, осознание того, что волчица сдерживается, остужало ее пыл. Вот только, она сдерживала свою силу, скорость и реакцию, ограничив их очень хорошо тренированным смертным воином, но не свой опыт, свое невероятное мастерство.
Ну а день – вернее, ночь – когда Селестии удалось пустить кровь Хелене, навеки останется в ее памяти.
Тогда она с ужасом осознала, что, забывшись в бою, на автомате отбивая удары и судорожно уклоняясь, умудрилась воткнуть шип алебарды прямо под мышку волчице. Она ждала ярости. Ненависти, злости, да хотя бы раздражения. Но никак не громогласного восторга, столь же яркого, как и любые другие эмоции богини.
Именно тогда Селестия и поняла, для чего нужны были эти бои.
Хелена не была глупа, аликорн это прекрасно понимала. Огнегривая вряд ли бы стала гонять принцессу только из желания ее помучить. Она могла наорать, обругать, дать подзатыльника или пинка, но никогда не переходила определенной черты. В ее действиях в последние месяцы часто проскальзывала четко ощущаемая забота, но странная и искаженная, будто богиня сама не понимала, что чувствует. И первая «тренировка» наверняка стала бы последней, если бы не одно «но».
Селестия смогла, пусть и с трудом, пусть проиграв в итоге, но все-таки дать какой-никакой отпор богине. И тогда избиения стали регулярными. И лишь спустя месяцы, привыкнув к боли, к унижениям, к травмам, пусть и фантомным, впервые ранив Хелену, принцесса разглядела эмоции, испытываемые ею. Дикий, ничем не сдерживаемый восторг, огонь веселья и удовольствия в глазах.
Волчица искренне наслаждалась этими схватками. Настолько, что больше не донимала аликорна вне тренировок, никак не вмешиваясь в ее дела. Будто бои позволяли ей спустить пар, выплеснуть эмоции и успокоиться, остыть. Пони не решалась прямо спросить о причинах этих спаррингов, опасаясь разрушить шаткое равновесие, вместо этого она решила расспросить лунную волчицу.
Правда, это не помогло.
Медленно, плавно, тонкими полунамеками она опрашивала Селену и Луну о Хелене. Лунная волчица всегда с радостью соглашалась рассказать что-нибудь о своей, как она думала, погибшей сестре, усыпая дневную правительницу подробностями, вот только описываемая ею личность не имела ничего общего с той, кто сейчас нетерпеливо постукивала древком оружия по земле, ожидая, пока Селестия придет в себя.
Ночная богиня описывала яркую, полную самых разных эмоций волчицу, обожающую шутки и розыгрыши. Всегда в движении, всегда в действиях, иссшагавшая весь мир просто потому что «стоять – это скучно», Хелена выглядела ярким солнцем, что вызывало улыбку и радость. Селена называла себя созерцателем, а сестру – деятелем, говорила, что они прекрасно уравновешивали друг друга.
По описанию, они говорили о совершенно разных личностях, имеющих лишь пару общих черт характера.
– Я... Уф... Готова, – Селестия магией подняла алебарду, привычно перехватив ее сразу в трех местах. Она не была мастером точного телекинеза, но уж управлять тремя потоками ей было по силам. Такой «хват» позволял ей лучше контролировать инерцию длинного оружия, не жертвуя скоростью и маневренностью.
Хелена с бессвязным воплем грохнула древком алебарды себя по груди, словно бы приглашая нападать. Аликорн, кривовато ухмыльнувшись, рванула вперед, обходя волчицу по дуге слева, а алебару направив справа.
Заняв позиции по разные стороны от богини, она и ее оружие рванули друг к другу в одновременной атаке. С рога принцессы сорвался ворох простых, но быстрых атакующих заклинаний, заставив огнегривую прикрыть глаза оружием, после чего она резким, коротким взмахом крыльев взмыла в воздух. Естественно, волчица не могла упустить такого шанса, и тут же коротким взмахом чуть не вскрыла грудь пони шипом, но прервала замах и точным ударом подтока сбила летящую ей в поясницу алебарду. Быстрый шаг с целью сменить стойку, и она, пошатнувшись, приняла на блок удар задними копытами, подбросивший крылато-рогатую пони еще выше в воздух. Золотистое поле телекинеза заставило ее оружие взмыть в воздух, спасая от пинка куда-то в сторону, а на восстанавливающую равновесие богиню обрушился мощный удар солнечным пламенем.
С громким лязгом металла Хелена неуклюже кувыркнулась в сторону, «спасаясь» от условно опасного огня, и вставала она не очень быстро, верная наложенным на себя ограничениям. Этим и воспользовалась принцесса, бесхитростно метнув алебарду на манер копья, тут же сместившись в сторону и дополнив бросок парой мощных солнечных стрел. Не дожидаясь результата атаки, она сорвалась вперед по дуге, готовая перехватить магией свое оружие, чтобы совершить какой-нибудь финт или притянуть к себе, спасая от захвата.
Она еле успела дернуть алебарду в сторону, отчего та пронеслась мимо цели. Подсознание сработало быстрее разума, и попытка Хелены связать крюком ее оружие и сдернуть на землю провалилась, но она не расстроилась. С горящими от восторга глазами богиня рванула вперед, стремясь войти в клинч, где у нее было куда больше преимуществ. Не желая сближаться, пони взмахом крыльев отбросила себя назад, огрызаясь магией и так и норовя ткнуть копийным острием куда-нибудь между пластин брони, ну или просто грохнуть клевцом где придется.
Отмахиваясь от магии и несколько неуклюжих ударов оружием с изяществом настоящего мастера, богиня не стеснялась принимать на доспехи слабые атаки, демонстрируя прекрасное понимание пределов своей брони. Алебарда словно невесомая порхала в ее руках, но то была лишь иллюзия. Первое, чему научила принцессу Хелена, это использованию инерции оружия в своих целях. Не так уж и сложно быстро крутить древковым оружием, если знать, как правильно подправить кажущееся неостановимым движение, направляя его в нужную тебе сторону.
Азарт схватки начал вновь захватывать разум и душу Селестии, она с восторгом оскалилась, будто хищный зверь, и разве что не рычала. Скованная ограничениями, Хелена не могла ее достать, в то время как самой пони не хватало умения нанести хоть сколько-нибудь серьезный удар. Да, она могла поднакопить сил и ударить магией, но для этого нужно было остановиться и сконцентрироваться, ослабив напор, что было равноценно поражению.
Пони и волчица кружили по высохшей пустыне, поднимая желтоватую пыль, осыпая друг друга ударами. На десяток атак Селестии приходился всего один выпад Хелены, но выверенный и смертельно опасный. Сама того не осознавая, дневная принцесса начала копировать стиль боя своей сестры, куда более подкованной в этом деле, а потому уже давно пришедшей к наиболее эффективной стратегии.
Все решилось, как и всегда, в один миг. Одна сшибка, одна ошибка. Селестия, увлекшись, оказалась слишком близко к Хелене, стремясь отвлечь ту от очередного удара алебардой, за что и поплатилась сокрушительным ударом подтока прямо в грудь. Четырехгранный шип не смог пробить толстую броню, но сам удар вышиб из пони дух.
Оглушающей болью вспыхнул сломанный ударом рог, а затем Селестия с судорожным вдохом открыла глаза.
Фантомные ощущения медленно таяли, унося с собой ужасающее в своей отвратительности чувство проламываемого клевцом алебарды черепа. Аликорн глубоко вдохнула, выдохнула и подтянула одеяло повыше.
Это жуткое ощущение теперь будет преследовать ее весь день...
Хелена с грохотом доспехов рухнула на свой трон, опустошенная. Искренний восторг и жажда битвы были очень яркими, очень сильными эмоциями.
Слишком сильными.
Ее выгоревшая суть не могла безвредно выдержать такой напор, но она и не перегорала, нет. Это больше походило на усталость, если бы богиня могла уставать. Потеря... Нет, истощение сил разума, сгоревших в пламени искреннего, несдержанного восторга.
Но эта... Усталость никак не мешала Хелене строить и корректировать планы. Ее разум, пусть поврежденный, пусть отравленный чужим безумием, все еще был силен, и придумать способ избавить мир и себя от возможных страданий было не слишком сложно. Наблюдение за Селеной – связь с Селестией уже позволяла незаметно подсматривать и подслушивать через смертную – привело волчицу к неожиданным и неприятным выводам. Ее сестра... не справится с ней. Не сможет хладнокровно развоплотить ослабленную суть, отправив в Первооснову, не только опасаясь навредить пони, но и в принципе не желая Хелене гибели. Судя по ее словам, по видимым отчетливо эмоциям, она скорее обрадуется, увидев ее, и не осознает, насколько белая волчица изменилась.
Не поверит, что, она пала, приняв кровавую и жестокую часть себя.
У богини было не так уж и много вариантов, особенно с учетом того, что Селестия уже была поражена ее безумием. Пока это было не так заметно, но пони начала наслаждаться их сражениями, слишком легко привыкнув к боли и фантомым смертям. Она слишком быстро менялась, слишком часто пользовалась ее силой и волей для успокоения, принятия решений, для всего. Хелена испортила эту маленькую принцессу, следуя указаниям своего искаженного разума.
Вывод был прост – она тоже должна была умереть. А вместе с ней необходимо стереть из мира все, что они успели извратить своими действиями.
Этот мир, Эквус, похоже, был крайне пассивен. Все выглядело так, будто у него нет своей воли, некоего направления развития. Вопреки ее страхам, он не влиял на нее, и знания ей не давал, она сама их взяла. Это было похоже на чтение справочника, не более. Чем активнее богиня взаимодействовала с теми или иными явлениями нового мира, тем больше информации она получала. Как минимум, эта теория объясняла, почему она ничего не знает о далеких странах и обитателях этих стран – она не могла получить знания о том, с чем никогда не сталкивалась даже опосредственно.
Мир был пассивен, страх оказаться под его контролем ушел. Его место занял ужас, когда Хелена осознала, что именно она влияет на него.
План божественной волчицы был прост, понятен, но не очень-то и легок в исполнении, не говоря уже о возможных проблемах в процессе. Она хотела воспользоваться силой Элементов Гармонии, артефактов мощи достаточной, чтобы уничтожить ее суть. Не просто отправить в Первооснову, а обратить в Ничто. Вот только, Хелена прекрасно понимала, что ни Селена, ни Луна не смогут направить всю эту огромную мощь против своих сестер.
Да и три из шести Элементов принадлежали Селестии.
Поэтому огнегривая выковывала из белой рогокрылой пони воительницу. Она хотела сделать из нее угрозу для Эквестрии, опасную, сильную, но довольно локальную. Принцесса должна была стать чудовищем в глазах Луны, недостойным жизни. Ну а вместе с аликорном сгинула бы и сама Хелена.
План был очень сырым, очень слабым, он вызывал много вопросов, имел много негативных последствий, но ничего лучше богиня придумать не смогла. Она не могла допустить распространения гнили, что поселилась в ее сути.
Волчица с усилием потерла морду, тяжело вздохнула. Принятое решение давило на нее тяжким грузом, но она не имела права отступить, не могла сдаться, не теперь. Не после того, как именно ее несдержанность стала причиной надвигающейся катастрофы. Все, что она могла, это повлиять на ее течение, смягчить последствия, вывести из под удара как можно больше смертрых и сам мир.
Ошибки. Одна за другой, и Хелена не знала, не совершает ли еще одну, в попытках выйти с минимальными потерями. Она никогда подобного не делала, ее путем всегда было движение, а не тщательный расчет, и каким бы ни были последствия, волчица всегда принимала их, стоя во весь рост. Но сейчас под угрозой был мир, иной, не безумный, не кровавый, не полный смерти и страданий. А она...
Лучше бы она ушла в Первооснову.
Оскалившись, Хелена с рыком отшвырнула от себя алебарду, схватилась за голову, прижимая уши. Она виновата во всем, что сейчас происходит. Ее несдержанность привела к тому, что Селестия, эта маленькая, такая беззащитная пони оказалась поражена безумием. Из-за нее аликорн теперь чувствует азарт схватки, наслаждается боем. По ее вине она, вместо спокойного и равномерного совершенствования, развития себя и своей страны, перепрыгивает через себя и свои принципы, ломает свой собственный характер, все больше и больше уподобляясь сидящей в своей душе богине.
Вина ядом растекалась по сути и разуму Хелены, вырываясь бессвязным скулением, истощая и так ослабленную суть.
«Что я натворила...»
– Думаю, все не настолько плохо, – осторожно заметила Луна, вместе с сестрой стоя у стола с картой Эквестрии и близлежащих стран.
Селестия только покачала головой.
Углы плотного, потрепанного частыми использованием пергамента были придавлены темными от налета чашками. Вся северо-восточная граница страны была утыкана множеством фишек, обозначавших полки Дневной стражи, тогда как напротив, за проливом, стояли не менее многочисленные силы грифонов.
Птицекошки проделали огромную работу по тайной переброске своих войск, имитируя ротацию и учения. Это бы сработало, если бы не Луна и ее фестралы, способные просто подсмотреть, что именно происходит на территории чужой страны. К счастью, пока только несколько эквестрийских единорогов знали, как блокировать теневые тропы, что позволяло Ночной Страже проникать буквально всюду, в частности, в штаб нового императора Гишара.
К чести немолодого грифона, сумевшего захватить власть в стране, он пытался направить вектор экспансии на восток, вот только, земли там не были плодородными и полными дичи, скорее наоборот. Народ логично ропотал, и только ветераны Грохочущего Крыла поддерживали Гишара, все еще помня силу и мощь аликорнов. Еще бы было их хоть сколько-нибудь много...
– По твоим же докладам, они не отступят, – Селестия поджала губы, чуть прищурившись, дернула ушами. – Даже если мы сейчас сокрушим их армию, это ни к чему не приведет, они просто наберут новую. Воинственность и авантюризм в крови у грифонов, они будут раз от раза подниматься и объединяться. Ты ведь знаешь, они всегда ищут достойную цель, а с учетом их натуры, это всегда завоевания. Неважно, любимой или любимого, власти, земель.
– И что ты предлагаешь?
– У меня есть несколько вариантов, но ни один мне не нравится, – призналась принцесса, еще раз окинув взглядом карту. – Просто воевать с ними мы не сможем, они легко уйдут в горы, и оттуда мы будем их вытаскивать десятилетиями. В теории, я смогу вообще срыть их до основания, но настолько мощная магия ударит и по нашей территории. Засуху устраивать не хочется...
Луна покачала головой. Спокойствие, с которым ее сестра проговаривала способы геноцида целой расы, ее порядком напрягало, она слишком сильно изменилась.
– Есть еще вариант магического вируса, но он ненадежен и может обернуться против нас. Как видишь, плана, как раз и навсегда решить проблему Империи, у меня нет, потому что эти идеи вряд ли сработают, как надо.
– Я посмотрю, что можно сделать, – вздохнув, лунная принцесса сделала несколько шагов назад, растворяясь в тени. – Время еще есть.
Сверкнув напоследок бирюзовыми глазами, темно-синяя пони исчезла, оставив сестру в одиночестве изучать карту страны и ближайших соседей.
– Если бы, – пробормотала Селестия, пододвигая фишки кончиком махового пера и расставляя новые.
Если до того ситуация, отраженная на карте, была просто сложной, то теперь, после внесенных принцессой изменений, она стала катастрофической. Грифоны имели вчетверо большую армию, и все они были летунами-универсалами. Птицекошки не стали делать ставку на наземные силы, понимая, что против тяжелой пехоты земнопони они никогда не выстоят, и вместо этого начали очень быстро совершенствовать самострелы и алхимическую взрывчатку. Прежний план – сдержать нападение силами Дневной стражи, а после нанести сокрушительный удар магией аликорнов – уже не имел ничего общего с реальностью. Они просто не успеют, слишком протяженным был потенциальный фронт, и ценой их ошибки станут сотни, тысячи пони.
Селестия не хотела, чтобы это решение тяжким бременем легко на плечи сестры. Та вскоре догадается, что ее обвели вокруг рога, ей было достаточно самостоятельно свести воедино все отчеты своих фестралов – до сих пор она просто передавала информацию дневной правительнице. Аликорн тяжело вздохнула и магией сняла со стойки свою алебарду.
Грифоны, да и в целом весь мир, не зря опасались сестер. Чтобы вырезать всю армию, разрушить пограничные города, устроить террор и хаос, достаточно было лишь одной из них.
Белая пони не просто так торопилась, нет. Она не следовала жестокой и воинственной воле своей наставницы. Ее настораживали слухи из далеких земель, что лежали за океаном, о неких могущественных созданиях, способных воровать магию, о чудовищных магах, что без труда могли противостоять обеим сестрам. Да, у них были богини, но Селестия не собиралась во всем полагаться на них.
Не боги обжигают горшки.
Дневная принцесса собиралась недолго, куда больше времени она потратила, тайком выбираясь из замка. Закрытая и тяжелая – пусть и не давящая своим весом – броня накладывала вполне очевидные ограничения на аликорна, а телепортироваться на хоть сколько-то длинные расстояния было нельзя, так как колебания магического фона после таких «прыжков» Луна почувствует даже с другого конца замка.
«Когда вернусь, придется долго и упорно отпинываться от наблюдателей в покоях»
Селестия улыбнулась. Забота младшей сестры теплом отзывалась в ее сердце, даже будучи несколько навязчивой. Но не ей судить, с учетом того, что совсем недавно она, сама того не ведая, задвинула любимую сестренку в сторону, слишком активно опекая ее и держа в стороне от интриг и сложностей управления страной...
Свои ошибки она осознала случайно, просто задумавшись в какой-то момент, отчего же Луна перестала жаловаться на отсутствие внимания со стороны сестры и их подданных. Ей потребовалось время, чтобы свести воедино все действия любимой сестренки, оценить произошедшие изменения, осознать влияние Селены – это было относительно просто, достаточно вспомнить, как на нее саму влияла Хелена – а после... Тогда ее сковал ужас осознания. Взглянув на собственные слова и действия, свое поведение, на их редкие, полные холода разговоры, Селестия чуть не побежала будить Луну и вымаливать прощения. Удержать свои эмоции и желания в узде было сложно, но, к счастью, раздраженная солнечная богиня дала ей вполне ощущаемого подзатыльника.
«Дура», – коротко и емко в тот момент охарактеризовала принцессу волчица и снова укрылась в глубинах ее души.
Тряхнув головой, принцесса вынырнула из омута воспоминаний и сосредоточилась на настоящем. Ночь уже вовсю вступила в свои права, небо пестрило мириадами звезд, окружавших большую, яркую луну. Редкие облака темными громадами плыли по небосводу, дополняя прекрасную картину.
Она уже выбралась из замка, сумев оторваться от охраны, и теперь размышляла, как ей пройти незамеченной мимо патрулей. Вариантов было не так, чтобы много, с учетом всех переменных, так что, она просто начала накладывать на себя маскировочные заклинания, одно за другим, подстраивая их друг под друга. Вопреки распространенному мнению, она могла не только ударить со всей силы, тонкие манипуляции ей вполне были доступны.
Просто Луне они давались легче.
Аккуратно обходя патруль за патрулем – помимо дневной стражи, здесь были и редкие гвардейцы, а из теней то и дело выглядывал изогнутый рог фестрала – Селестия чуть улыбнулась иронии ситуации. Вот она, дневная правительница, могущественный аликорн, крадется, будто вор, таща на себе полсотни килограмм солнечной стали в виде доспехов и оружия. Металл этот, наверное, был бы куда дороже золота, если бы вообще продавался...
Еще раз тряхнув головой – ночное время настраивало на созерцательно-задумчивый лад – белая пони расправила крылья. Последнее кольцо патрулей осталось позади, а значит теперь ничто не мешало ей подняться в воздух, все еще укрытой магией. Главное, не забывать про наблюдателей, способных разглядеть скользящую по земле крылатую тень.
Обычный пегас мог преодолеть расстояние от замка до восточной границы дня за четыре, если срочно – три. Специально обученные пони из королевской почтовой службы добирались в среднем за двое суток, пусть и ценой длительного отдыха. Аликорны же... Селестия, нагруженная доспехами, оружием и переметными сумками с провиантом, с периодическими телепортационными «скачками» могла добраться за несколько часов. Собственно, для этого и нужны были сумки – в них хранился запас зелий и сытных пайков для быстрого восстановления сил.
«Луна бы добралась быстрее», – принцесса в который раз уже подумала о необходимости создать свой аналог теневых троп.
Все еще скрываясь, но на этот раз от патрулей и наблюдателей пограничных войск, Селестия пересекла границу и направилась прямо к ставке командования армии Империи грифонов. Где-то ближе к концу перелета она устроила привал и быстро опустошила склянки с зельями – как всегда откровенно противными на вкус, но действенными – и затолкала в себя сухпайки, запивая водой из бурдюка. Есть приходилось через силу, так как организм крайне негативно отреагировал на вливания в себя разной алхимии, из-за чего принцессе пришлось экстренно вспоминать, как подавлять рвотные позывы, да и в целом вспоминать премудрости походной жизни.
Выделив себе на отдых пятнадцать минут – ровно столько, чтобы истерзанные долгим полетом мышцы восстановились – аликорн, укрытая маскирующими чарами, посмотрела вверх, на темно-синее, с фиолетовым оттеноком, звездное небо. Далекие туманности украшали его своими разноцветными дымками, поверх поблескивали серебром созвездия, окружавшие большой и яркий диск луны. Прекрасная и тихая ночь радовала глаза и успокаивала душу, обещая спокойствие... Но Селестия собиралась разрушить это очарование огнем и сталью. Вздохнув – она уже приняла решение, и отступать было бы глупо – она решительно встала на ноги.
Не доходя до первого кольца патрулей, она сбросила с себя многочисленные маскировочные чары, заставив опешить четверку грифонов, как раз пролетающих над ней. К чести воинов, в себя они пришли мгновенно, да и среагировали правильно: трое спикировали вниз, окружив аликорна, а четвертый со всех крыльев рванул в лагерь.
– Ваше Высочество, – уважительно склонил голову старый – с проседью в шерсти – грифон, вызвав недовольные взгляды молодых напарников. – Чем обязаны Вашему визиту в столь позднее время?
– Мы прибыли лично, дабы раз и навсегда решить любые терриориальные али иные споры, что возникли между государствами нашими, – тихо, но уверенно ответила принцесса, демонстративно воткнув алебарду подтоком в землю. – Покуда дипломаты наши и ваши никоих результатов добиться не сумели, Мы решим их здесь и сейчас.
Старик плотно прижал крылья к телу, нахмурившись, одним жестом утихомирив своих напарников, явно готовившихся напасть.
– Можем ли мы надеяться на переговоры, Ваше Высочество?
– Не тебе сие решать, воин, – высокомерно заявила Селестия, ощупывая магическим восприятием округу.
Со всех сторон к ним слетались грифоны, формируя многоуровневое окружение. Принцесса мысленно вздохнула, ей будет достаточно просто выпустить силу божественной искры, чтобы опалить всех этих птицекошек, а ближайших и вовсе – сжечь. Похоже, очень немногие это осознавали, и этот так и не представившийся старый грифон был одним из них.
– Конечно, Ваше Высочество, но, если позволите, мы предупредим императора Гишара.
– Терпение Наше не безгранично, воин.
Старик поклонился и поднялся в воздух. С секундной заминкой двое оставшихся грифонов отправились следом, бросив на аликорна недовольные взгляды. В ответ Селестия улыбнулась, но не обычной своей мягкой и доброжелательной улыбкой, нет. Предвкушающий оскал был очень похож на таковой у Хелены.
Проводив взглядом дернувшихся птицекошек, принцесса выдернула из земли алебарду и быстро взмахнула ею, сбрасывая налипшую грязь, после чего посмотрела на бледную в свете луны тень под собой.
– Здравствуй, дитя ночи.
– Мягких троп, Ваше Высочество, – тихо отозвался Дарк Сикер, фестрал из ее личной охраны. – Вы могли попросить меня, я бы провел вас тропой теней.
– Предварительно доложив сестре Нашей?
– Матушке будет легче заниматься делами, если она не будет беспокоиться о Вашем благополучии, Ваше Высочество.
– Я учту. Ты один?
– Арк Шейд в тенях лагеря.
– Когда станет жарко, уходите. Мы не можем гарантировать вашу безопасность, дети ночи.
– Служу из тени, – глаза фестрала потемнели, когда он скрылся во тьме.
Поведение Дарк Сикера ее удивило, но с другой стороны, это было логично. Как она сама заботилась о Луне, так и фестралы, считающие ее своей матерью, заботились о ней. И, естественно, они были рады уберечь ночную принцессу от неоднозначных решений.
Раздались торопливые хлопки крыльев, и перед аликорном, на почтительном расстоянии, приземлился все тот же старый грифон, уже в одиночестве.
– Император Гишар примет Вас немедленно, Ваше Высочество.
– В сим случае, Мы идем.
Селестия распахнула крылья и одним мощным взмахом подбросила себя вверх и вперед, беспрепятственно покинув кольцо окружения. Два десятка грифонов выстроились вокруг почетным эскортом, держась в стороне, некоторые неосознанно тянулись лапами к висящим на ремнях бомбам или самострелам – воины заметно нервничали, и принцесса не могла их судить. Все-таки, закованный в золотую броню аликорн с алебардой наперевес – не тот гость, которого ждешь ночью.
Лагерь бурлил, птицекошки быстро, но без суеты экипировались и сбивались в подразделения, тут же взмывая в воздух. Пони отметила профессионализм солдат, тем не менее, не сомневаясь в своей способности справиться со всеми сразу. Зачарованная броня – и, в особенности, шлем – должны были защитить ее от взрывов алхимических бомб, а прочная солнечная сталь могла без труда выдержать попадание из тяжелого самострела в упор. Впрочем, честно сражаться принцесса не собиралась изначально.
Среди многочисленных палаток и временных сооружений штаб императора никак не выделялся ни цветом, ни размерами. Большой и яркий шатер, стоящий в центре был скорее мишенью, чем реально использующейся частью лагеря, грифоны выставили даже охрану перед входом – все для того, чтобы обмануть возможного нападающего. Командование, судя по докладам фестралов, вообще предпочитало не собираться в одном месте.
Оценив организацию лагеря на твердую пятерку – никаких декораций, только суровая военная функциональность, чего так не хватало ее Дневной страже – Селестия с грохотом и лязгом металла приземлилась прямо перед входом в палатку, взмахом алебарды заставив охрану отшатнуться. Грифоны, заклокотав, потянулись к оружию.
– Отставить! – грохнул низкий, басистый голос из глубины палатки. – Пропустить немедленно!
– Да, владыка! – синхронно вытянулись в струнку оба стражника, пытаясь испепелить аликорна взглядами. Усмехнувшись, пони с высоко поднятой головой шагнула внутрь.
Гишар стоял за грубо сколоченным деревянным столом, на котором была расстелена карта с множеством воткнутых флажков. Бегло осмотрев ее и отметив, что фестралы правильно указали расположение всех вражеских полков, Селестия перевела взгляд на самого императора.
Темно-серое тело, почти черная голова и шея и коричневатый окрас крыльев, кисточки на хвосте и ног. Крупное, даже массивное телосложение и внимательный, тяжелый взгляд желтых птичьих глаз. Гишар не боялся аликорна, не испытывал злости или ненависти. Долгую минуту они бодались взглядами в наступившей тишине, не нарушаемой ничем, даже звуками снаружи палатки – определенно действие чар.
– Нас не услышат снаружи, – первым нарушил молчание Гишар, как-то разом сдувшись и обмякнув. – Амулет еще из старых запасов, ваши единороги делали.
– Доэквестрийская эпоха, – кивнула принцесса. Оставив алебарду у входа, она подошла к столу. – Вот только, некоторые до сих пор живут в ней, не так ли?
– Давай без этой чепухи, мне до зуда в перьях надоели эти политесы, – поморщился грифон, достал откуда-то из под стола флягу. – Вина?
– Откажусь, к сожалению.
– Жаль... Ладно, – когтем выдрав пробку, император просто приложился к горлышку, сделав небольшой глоток. – Войны не избежать, и мы оба это знаем. Я бы и рад не гробить свой народ, да только мололняк жаждет боя.
– Ты ведь понимаешь, что если так пойдет и дальше, от твоей Империи останутся одни старики? – Селестия приподняла бровь. – Мне ничего не стоит каждые пару десятилетий истреблять всю вашу армию.
– Этой войне придется случиться, тут никуда и никак, – Гишар вздохнул, кивнул в сторону карты. – Сорок шесть тысяч, Селестия. Сплошные добровольцы, молодняк, жаждущий доказать кому-то, что они – настоящие орлы, а не цыплята... Желтоклювые идиоты, в общем.
– У тебя есть план.
– Как и у тебя. Давай же сравним и решим, какой для Эквуса лучше.
Обсуждение не продлилось долго. Аликорн прямо заявила, что планировала сначала уничтожить армию, а после пройтись по ключевым городам, фактически разрушая экономику страны. Столь громкое поражение привело бы ее к расколу на десятки мелких княжеств, которые просто передерутся между собой. К моменту, когда междоусобица закончится, грифоны уже просто физически не смогут представлять хоть какой-то угрозы Эквестрии, да и в принципе кому бы то ни было в мире.
Гишар же предлагал совершенно иной план. Уничтожение армии сохранялось – император с холодной безжалостностью был готов пожертвовать наиболее горячими головами, лишь бы сохранить грифонов едиными. Вот только, при нем оставалась его гвардия, преданные лично ему войска, с которыми он планировал пройтись уже по внутренним кланам, принуждая тех к послушанию. В целом, он хотел укрепить власть, заложить крепкое основание для новой династии, а после заключить с Эквестрией договор – немного плодородных земель на восточном побережье страны в обмен на армию. Даже если Дневная стража в полном составе уйдет в отставку, у Эквестрии бы все еще оставалась Солнечная Гвардия, Ночная Стража и аликорны, коих было бы достаточно, чтобы просто уничтожить Империю в случае чего...
– А в ответ находящиеся на нашей территории грифоны устроят резню мирного населения, – Селестия фыркнула.
Быть может, когда-то она бы на такое и согласилась, но не теперь. Она видела полные ненависти взгляды, понимала, что это не просто молодняк бесится, то точка зрения всей Империи. После поражения, нанесенного Кристальной Империей – ставшей вассалом Эквестрии после уничтожения Сомбры, что никак не афишировалось – грифоны жаждали побед и завоеваний.
– Общественное мнение можно изменить, не мне тебе об этом рассказывать, – Гишар прикрыл глаза, расслабившись.
Император понимал, что уже проиграл этот спор. Селестия никогда не согласится даже на каплю риска для своих любимых маленьких пони, даже если для их безопасности придется вкопытную истребить целую расу. Вон, про оленей со времен основания Эквестрии никто ничего не слышал, уж не аликорны ли позаботились о воинственном королевстве?
– Но пред тем, многие пони погибнут, – Селестия покачала головой. – Мое последнее предложение – сдавайтесь. Империя станет вассалом Эквестрии, взамен мы поможем вам с решением продовольственного вопроса. Ваша армия будет распущена, стража – ограничена в численности, но единство нации сохранится.
– Я бы с радостью пошел на это, но мой народ меня порвет на сотню маленьких Гишаров, – император изобразил намек на улыбку, после чего медленно обошел стол по кругу. Он еле заметно вздохнул, когда аликорн магией притянула к себе алебарду. – Сделай это быстро.
– Мне жаль, – пробормотала принцесса, одним мощным ударом срубив голову грифона. Поток крови из судорожно задергавшегося тела окатил ее от кончика рога до накопытников, но аликорн даже не дернулась, лишь вздохнула. – Жаль... Но лучше так, чем жизни моих пони.
Пони расправила крылья, обращаясь к огню в своей душе. Пылающее пламя окатило ее ярким предвкушением битвы, жгучий восторг вырвался безудержным огнем, заменившим радужное сияние гривы и хвоста. Капли страха и ужаса от содеянного обратились пеплом, тут же исчезнувшем в разгорающейся ярости.
Эти безумные птицекошки посмели угрожать Ее пони. Ее Эквестрии! Нет и не могло быть никакой пощады тем, кто поднял оружие и направил его в сторону невинных!
Всесжигающий смерч в миг обратил в ничто палатку со всем, что ею скрывалось, и только обрамленный ярко-белым с кровавыми язычками пламенем аликорн осталась стоять посреди жаркого безумия.
– Сражайтесь! Покажите Нам, что в вашем жалком племени называется яростью!
На секунду впавшие в ступор, грифоны взревели, заклекотали, в едином порыве хватаясь за оружие. Сотни метнулись вперед с изогнутыми мечами в лапах, не меньше рванули вверх, готовя бомбы и самострелы. Не обращая внимания на сгорающие перья и шерсть, воины в исступленном безумии пытались добраться до убийцы императора, нанести хоть один удар, коснуться хоть когтем... И умирали, словно мотыльки у костра.
Сталь мечей и наконечников болтов краснела и плавилась, алхимические составы вспыхивали, не долетая десятки метров, казалось, сама земля горела и обращалась прахом, взмывающем вверх в восходящих потоках горячего воздуха. Искаженные гримасы ярости, боли и ненависти исчезали во всепожирающем огне, оставляя лишь неясные, видимые одному лишь воображению силуэты. Ни один грифон не отступил, не улетел, чтобы предупредить, все, от воина до слуги, рвались в эпицентр пожара, подгоняемые разгоревшимися эмоциями. Туда, где исступленно хохотал огненный демон, взмахами алебарды раздувая пламя, посылая протуберанцы в стоящие в отдалении палатки и строения.
Все кончилось резко, внезапно. Обратился ничем последний грифон, обрушились горячей золой последние остатки лагеря. Лишь тяжело дышащая Селестия стояла посреди учиненного пожарища, пытаясь прийти в себя после всепожирающей вспышки безумных эмоций.
Она пыталась ужаснуться своим действиям, но не могла. Она должна была осудить себя за несколько тысяч убитых, но не хотела. В ее душе горело пламя, требовавшее любой ценой защитить свою страну, оберегать каждого пони от бед войны. Принцесса дня высоко подняла голову, расправив крылья, с распаляющейся гордостью смотря на разрушения, что она сотворила.
Она защищала Эквестрию.
Никто, никто кроме нее не будет запятнан войной.
Никто, кроме нее больше не познает ужаса осознанного убийства.
Она – пылающий щит своего государства, что всегда будет подниматься, стоит какому-нибудь глупцу только вообразить, что Ее пони – легкая добыча.
Луна уже давно опустилась за горизонт, и солнце, повинуясь Ее воле, медленно начало подниматься вверх, окрашивая мир в цвета алого рассвета. Символа новой эры.
– Ты... Ты это почувствовала?
– Да, моя маленькая Луна.
– Что это было?
В ответ раздался звон стали лунного меча. Несколько секунд Селена молча рассматривала клинок, словно ища в его серебре ответы на свои вопросы, после чего, прижав уши, вздохнула и закрыла глаза.
– Хелена.