Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 27

Между головой Сумака и его подушкой было что-то комковатое. Только через несколько сонных и растерянных секунд он понял, что это его грива. Сумак провел головой по наволочке, пытаясь разгладить гриву, чтобы избавиться от комков. В этот момент он почувствовал, как две передние ноги схватили его и притянули ближе.

Мгновение спустя раздалось влажное пофыркивание возле уха, а затем поцелуй. Он не возражал. Ему было больно, это была не просто боль, а сонливость и головная боль. Он с трудом вспоминал вчерашний вечер и большую часть вчерашнего дня.

— Я так волновалась за тебя, — сказала Трикси тихим шепотом, и ее губы защекотали ухо Сумака, заставив его дернуться. — Малыш, я знаю, что тебе должно быть больно. Давай я помогу тебе дойти до ванной, потом принесу завтрак, а потом дам тебе обезболивающее… хорошо звучит?

— Хочу пить, — прохрипел Сумак, и ему стало больно говорить. Он и не пытался больше ничего сказать. Во рту было сухо, слишком сухо, так сухо, что казалось, что язык треснет, если он продолжит им шевелить.

— Я знаю… от обезболивающего тебе захочется пить. — Последовал еще один поцелуй, а затем нежное объятие. — Но с тобой все будет в порядке. Пеббл внизу, а Циннамона привезли сюда чуть позже полуночи. Он тоже в полном порядке.

Сумак несколько раз моргнул, и даже глаза его стали сухими. Он чувствовал, как веки скребут по глазным яблокам. Больше всего на свете ему хотелось напиться. Он закашлялся, а потом пожалел, что сделал это, так как в горле мучительно саднило. У него было предчувствие, что утро будет тяжелым.

Сидя за столом, Сумак облокотился на край и уперся передними ногами по обе стороны от своей тарелки. Он уже выпил два стакана яблочного сока и работал над третьим. Он ничего не сказал ни Пеббл, ни Циннамону.

Задняя нога Циннамона была обмотана бинтом и прижата к телу, чтобы сохранить неподвижность. Жеребенок выглядел несчастным, он выглядел таким же несчастным, каким чувствовал себя Сумак, а это было очень плохо. Даже в таком состоянии Сумаку было жаль Циннамона. Он не понимал, что происходит, и с трудом вспоминал вчерашние события.

Сидя на краю стола рядом с Пеббл, Бумер выпрашивала у кобылки еду, и Пеббл дала. Пеббл была единственным жеребенком, который не выглядел жалким комочком, с яркими глазами и кустистым хвостом. На ней все еще была ночная рубашка.

— Почему они так долго не приводили к нам Циннамона? — спросила Пеббл.

Лемон Хартс, подняв глаза от чашки с чаем, ответила на вопрос Пеббл:

— Он некоторое время пролежал в больнице под наблюдением, а потом его навестил милый надзиратель Вормвуд, и они поговорили. — Она посмотрела на жеребенка, сидящего напротив нее за столом. — Сегодня к нему зайдет кто-то из службы жеребят, чтобы проверить его состояние.

— Мне нравится Вормвуд, — сказал Циннамон сонным голосом. — Он был добр ко мне и принес бутылку Селестия~Колы. Он сказал, что это его любимый напиток, и мне он тоже понравился.

Немного приоткрыв глаза — для Трикси это была долгая ночь, — синяя кобыла кивнула головой:

— Мне кажется, я полюбила Вормвуда. Странно, я так боялась его, но прошлой ночью… прошлой ночью он показал мне, как видят меня другие. — Она посмотрела на Сумака, ее глаза были отрешенными, и прошло несколько долгих секунд, прежде чем она продолжила: — Он дал мне доказательство, которого я так жаждала… нуждалась… что другие думают обо мне как о хорошей пони. Я знаю, это звучит глупо, но я так беспокоюсь о том, как другие видят меня… заметили ли они, что я изменилась. Видят ли они, что я стараюсь делать добро. И он показал мне… он показал мне, что думают другие… они думают, что я хорошая мать, и каким-то образом это делает все лучше.

— Хорошая мать, хороший друг и хорошая кобыла, — сказала Лемон Хартс, поворачивая голову, чтобы посмотреть Трикси в глаза. — Полагаю, время от времени нам всем нужно убеждать себя в собственной доброте.

— Да. — Трикси опустилась на диван — за столом для нее не было места, — подняла чашку и сделала глоток чая за завтраком.

Даже в состоянии сонливости и дезориентации Сумак чувствовал, что в Трикси что-то поменялось. Что-то изменилось. Что-то произошло, но что именно, он не знал. Прошлая ночь прошла как в тумане. Он смутно помнил, что их посетил огромный перепончатокрылый пегас.

С помощью телекинеза он просунул соломинку между губами и продолжил пить. Потягивая яблочный сок, он поднял толстый, липкий кусок блина, разорвал его и протянул Бумер, которая, увидев это, издала радостную трель. Сумак был голоден, но не был уверен, что сможет проглотить что-то тестообразное и липкое, вроде блинов, но ничего не сказал. Он попробует сделать это через некоторое время, когда выпьет побольше.

Схватив кусочек еды в лапу, Бумер широко раскрыла пасть и впихнула в себя весь липкий комок, а затем высунула язык, чтобы облизать пальцы. Когда она проглотила, было видно, как большой комок сползает по ее узкой шее.

Бумер, которая все еще была голодна, широко открыла рот, посмотрела на Сумака самыми грустными глазами, а затем показала пальцем в глотку, при этом ее хвост взметнулся за спиной. Ее пантомима не могла быть более понятной — она была голодна и хотела еще еды. Сумак вознаградил ее, оторвав огромный кусок от своего блина, который дымился на тарелке перед ним.

— Она умничка, — сказала Лемон Хартс, наблюдая за тем, как Бумер ест.

— Не могу дождаться, когда она заговорит. — Пеббл отодвинула свою пустую тарелку и уперлась передними копытами в край стола. — Спасибо.

— Не за что, Пеббл, — ответила Лемон Хартс. — О боже, мне пора на работу. Трикси… удачи в присмотре за малышами. — Сузив глаза, Лемон Хартс лукаво улыбнулась. — Скажи, Трикси… скажи мне… как ты смотришь на то, чтобы присматривать за целым стадом жеребят?

Не зная, что ответить, Трикси пожала плечами, но ничего не сказала в ответ.

Оторвавшись от книги, Трикси уставилась на входную дверь. Кто-то стучал. Она испуганно моргнула и поняла, что время пролетело незаметно, пока она изучала магию. Она поднялась со стула, скрипнув коленями, и поморщилась, когда больная нога подвернулась.

Пеббл посмотрела на диван, где сидели три жеребенка: Сумак, похоже, полуспал, Циннамон бодрствовал, но смотрел на нее стеклянными глазами, а Пеббл читала им обоим тихим монотонным голосом, очень похожим на голос ее матери.

Сверкая рогом, она открыла входную дверь и замерла с открытым ртом, весьма удивленная тем, кого увидела. Трикси сделала шаг назад от двери, освобождая место для гостьи и сказала:

— Здравствуй, Твайлайт Вельвет. Я удивлена увидев тебя здесь.

— Предыдущие начальники проводили слишком много времени за столом. Я пытаюсь это исправить. — Твайлайт Вельвет вошла внутрь, отошла в сторону, а затем повернула голову и посмотрела на Трикси, когда Вормвуд вошел и встал рядом с ней. — Твайлайт просила передать вам, что за сегодня вы получаете зарплату, мисс Луламун.

— О. — Трикси отступила назад, откинула голову и посмотрела на Вормвуда. — Доброе утро, Вормвуд. Что-то мне подсказывает, что ты не выспался.

— Нет. — Вормвуд усмехнулся и поправил свои темные очки.

— Бедняга. — Трикси прищелкнула языком. — Я рада тебя видеть, Вормвуд, не пойми неправильно, но почему ты здесь?

— Он мой стажер, — ответила Твайлайт Вельвет.

— Что? — Трикси дважды перевела взгляд. — Что?

— Надзиратель Вормвуд должен уйти на пенсию всего через несколько недель. — Твайлайт Вельвет усмехнулась. — Он будет работать в службе жеребят в качестве социального работника и искателя жеребят.

— О, Трикси понимает…

Пройдя мимо Трикси, Твайлайт Вельвет направилась к дивану. Она улыбнулась жеребятам — теплой, искренней, любящей улыбкой — и уселась на пол перед ними, пока Пеббл закрывала свою книгу. Она прочистила горло, устроилась поудобнее, а затем посмотрела Циннамону в глаза.

— Хорошо, что с тобой твои друзья, — сказала она ровным, успокаивающим голосом. — У меня для тебя хорошие новости, Циннамон. Я понимаю, что сейчас все страшно, и многое придется пережить в этот переходный период, но все будет хорошо. У тебя есть друзья, есть такие милые пони, как Трикси и Лемон Хартс, которые готовы тебе помочь, и, что самое приятное, у тебя есть член семьи, который присмотрит за тобой.

Жеребенок удивленно моргнул:

— Но мой отец сказал, что моя семья не хочет иметь со мной ничего общего. — Циннамон выглядел смущенным и немного обиженным, когда говорил.

Услышав слова жеребенка, Твайлайт Вельвет сникла.

— Это неправда. Семья твоего отца не хотела иметь с ним ничего общего, но они беспокоились о тебе. Сейчас они не могут приехать сюда и присматривать за тобой, да я и не думаю, что ты хочешь жить с ними, ведь у тебя здесь есть друзья, и ты очень старался, чтобы попасть в школу Твайлайт.

Циннамон кивнул.

— У тебя есть тетя, младшая сестра твоего отца… Она немного молода, но она уже в том возрасте, когда хочется покинуть дом и проложить себе дорогу в этом мире. Она согласилась приехать в Понивилль, жить в доме твоего отца и присматривать за тобой. Она умирает от желания узнать тебя получше.

— Правда? — Глаза Циннамона расширились.

— Правда. — Голова Твайлайт Вельвет покачивалась вверх-вниз. — Ее зовут Кассия, и она сейчас едет на поезде. Она будет здесь поздно вечером. — Старшая кобыла опустила голову, оказавшись на уровне глаз Циннамона. — Циннамон, твой отец не вернется. Я думаю, ты уже знаешь об этом, ведь Вормвуд говорил с тобой вчера вечером. Твой отец болен… он очень, очень болен. Ему стало плохо от алкоголя. Он уедет, чтобы поправиться, но как только он поправится, ему нельзя будет приходить к тебе, пока ты не станешь совершеннолетним. Когда ты станешь взрослым, ты сможешь сделать выбор — видеться с ним, если захочешь, или просто жить дальше. Я знаю, что это будет очень, очень трудно для тебя, но у тебя есть друзья, которые помогут тебе. И у тебя будет Вормвуд, с которым ты сможешь поговорить, если тебе будет нелегко. Он будет жить здесь, в Понивилле.

Перейдя на кухню, Трикси начала готовить чай для своих гостей, наблюдая за тем, как Твайлайт Вельвет общается с Циннамоном. Во всем этом было что-то материнское, и она надеялась, что сможет перенять или научиться чему-то у матери Твайлайт. В конце концов, Твайлайт Вельвет вырастила двух пони, ставших королевскими особами, так что она должна была обладать исключительными материнскими способностями, рассуждала Трикси.

Циннамон, на лице которого появилось что-то вроде улыбки, повернулся и посмотрел на Пеббл:

— У меня есть тетя, которая хочет со мной познакомиться.

— У меня есть тети. Тебе понравится. Это все равно что иметь рядом запасную мать, и они обычно говорят "да", когда твоя мать говорит "нет", потому что они хотят быть твоим другом, а не родителем. — Пеббл повернула голову и посмотрела на Твайлайт Вельвет. Она ничего не сказала, а просто уставилась на кобылу средних лет с необычным выражением на морде.

— Действительно… — Твайлайт Вельвет слегка хихикнула, а затем вернула свое внимание к Циннамон. — А теперь мне нужно, чтобы ты был очень хорошим маленьким жеребенком. Кассия напугана до смерти. Она никогда раньше не жила самостоятельно, это ее первый раз, когда она покидает дом. Она отчаянно хочет доказать всему миру, что она уже выросла. А еще она хочет познакомиться с тобой. Она слышала о тебе только рассказы. Поэтому мне нужно, чтобы ты был самым лучшим жеребенком, каким только можешь быть, чтобы облегчить ей жизнь, пока она адаптируется. Ты сможешь сделать это для меня?

— Да. — Циннамон кивнул, затем повернулся и посмотрел на Вормвуда. — А если ей станет страшно, она сможет обратиться к тебе за помощью?

Большой брутальный пегас кивнул, затем принюхался, когда воздух наполнился душистым ароматом чая. Он улыбнулся, обнажив клыки, прочистил горло, а затем сказал Вормвуд сказал:

— Я буду проверять тебя дважды в неделю. Я буду следить за тем, чтобы ты содержал свою комнату в чистоте. Я слежу за вами, мистер

На лице Циннамона появилось испуганное выражение, и он вздохнул.

— Я бы держала твою комнату в чистоте, — предложила Твайлайт Вельвет. — Совместная уборка комнаты, возможно, поможет Кассии привыкнуть к тому, что она за тобой присматривает. Как думаешь, ты сможешь это сделать?

Повернувшись, чтобы посмотреть на Твайлайт Вельвет, Циннамон кивнул:

— Я могу поддерживать чистоту в своей комнате и мыть посуду тоже могу.

— Хорошо. — Твайлайт Вельвет улыбнулась. — Знаешь, я думаю, что все будет хорошо…