Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят
Глава 34
Тележка переполнялась, и у Сумака оставалось совсем немного места для себя. Не все здесь было маринованным, некоторые вещи были консервированными. Консервы продавались в стеклянных банках. Может быть, их следует называть бансервами? Сумак не был уверен, но подозревал, что с этим миром что-то не так. Так много названий было перепутано.
Бочки с маринованными яйцами, банки с маринованной бамией, овощи в банках, банки с вареньем и фруктовыми консервами — все это были вещи, которые могут храниться долго, и их было очень много. Глядя на все это, у Сумака возникло странное чувство, что, возможно, что-то не так… а может быть, пони просто любят все планировать заранее.
Впереди стояла огромная стеклянная банка с маринованными кумкватами, в которой среди оранжевых шариков плавали маленькие розовые штучки. Он не был уверен, показалось ли ему это аппетитным или нет. Банка была настолько большой, что Сумак мог бы поместиться в ней сам и даже если закрутить крышку. При мысли о маринованном пони, оставленном в банке навечно, его пробрала дрожь.
Сидя в повозке и дрожа, он понял, что у него есть неплохая идея для рассказа. Мать, потерявшая своего жеребенка, трагическая материнская фигура, которая хотела, чтобы другие маленькие жеребята всегда были в безопасности, в сохранности и счастливы. Поэтому она мариновала их и оставляла в банках, сохраняя навечно. Когда он думал об этом, по его коже пробегали мурашки, и, не в силах больше выносить эти мрачные мысли, он выкинул их из головы. Его позвоночник покалывало, когда он сидел и моргал, напуганный собственной нелепой идеей рассказа.
Или он мог бы написать о продавце огурцов… пони, который продавал маринованных жеребят людоеду… идеально маринованных жеребят, хрустящих и вкусных. Он представил себе, как торговец жует губами и причмокивает, как людоед облизывается… Сумак почувствовал, как тонкие волоски на его спине встали дыбом, и снова заставил себя перестать думать о жутких идеях для книги. Если он будет продолжать в том же духе, то снова начнет видеть дурные сны.
Он повернул голову, чтобы что-то сказать Трикси, но слова так и не прозвучали, потому что в рот попал огурчик. И не просто огурчик… На мгновение Сумак испугался, что проглотит свое лицо. Он корчился и вздрагивал в тележке, во рту было сухо, как песок, а затем он наполнился слюной. Челюсть болела, и он с трудом справлялся с огурцом, который подсунула ему Трикси.
— О, он весь сморщился!
И тут, ужас из ужасов, Трикси, его мать, поцеловала его прямо в губы. Прилюдно. Сраженный наповал, оторвавшись от суперкислого огурца, который грозил взорвать его лицо, Сумак опустился в тележку, его уши горели, а лицо пылало от смущения. Сумак был уверен, что от смущения действительно можно умереть, и он был совершенно уверен, что это произойдет в любую секунду. Пони видели! Он был уверен в этом! Полный контакт губ с губами — худшая вещь на свете, даже хуже, чем купание.
Похрустывая соленым корнишоном, Сумак поглядывал на Трикси, которая тряслась от смеха. Сумак опустил уши, мордочка его сморщилась и скривилась от недовольства, и он изо всех сил старался не смотреть на кобылу, которая вырастила его, защищала и заботилась обо всех его нуждах.
— Он так очарователен, когда так себя ведет… Ты права, Трикси, он действительно похож на старого сварливого жеребца, запертого в теле жеребенка. Посмотри на него! Надо бы ущипнуть его за щечки!
От слов Лемона Хартса уши Сумака запылали таким яростным жаром, что стало больно, очень больно. Он прожевал корнишон, сглотнул, затем, повернув голову, устремил свой сердитый взгляд на Лемон Хартс и хорошенько на нее зыркнул.
— Я никогда не видела такого очаровательного ворчливого лица… от него болит мое лимонное сердечко! Оно меня убивает! — Лемон Хартс начала смеяться так сильно, что тележка затряслась. Стеклянные банки и бочки звенели, а ее хвост вилял от смеха. Она отвернулась, ее бока тряслись. — О мое маленькое лимонное сердце!
— Когда он был еще годовалым, у него был такой угрюмый вид, что он мог отпугнуть даже медведя, — сказала Трикси.
Немного придя в себя, Сумак запротестовал:
— Я не делал этого!
— Еще как! — Бока Трикси вздымались, когда она пыталась вдохнуть, и она захихикала.
Уши Сумака торчали прямо по бокам головы. Даже Бумер, казалось, смеялась над ним. Он покорно вздохнул, ненавидя, что его достоинство бьют, как пиньяту. Он сел в тележку и задумал страшную месть. Он знал, что сделает… съест целую кучу маринованных яиц, а потом станет обниматься… нет, нет, так не пойдет. Для этого нужно обниматься с врагом. Он уперся передними копытами в борт деревянной телеги и стал вариться в собственном соку.
Или мариноваться, в зависимости от обстоятельств.
Дом наполнился сильным запахом рассола. Лемон Хартс и Трикси ходили по кухне, раскладывая вещи по местам. Из Понивильского огуречного дворца домой привезли много еды. В шкафах стало тесно, полки были забиты, а крошечный уголок кладовки заполнен. В холодильнике потребовалось совсем немного места, если вообще что-то потребовалось.
— Вот так… на всякий случай, если наступят тяжелые времена, — сказала Лемон Хартс.
— Тяжелые времена? — спросил Сумак, сидя на диване.
— Да. На всякий случай, если наступят тяжелые времена. Постарайся не волноваться, Сумак. Твайлайт защищает Понивилль. Просто никогда не помешает быть наготове, вот и все.
Что-то в ее словах не понравилось Сумаку. Это звучало так, словно от него скрывали какую-то большую взрослую проблему. Он ненавидел это. Он ненавидел, когда его заставляли чувствовать себя жеребенком. Хотя он и был жеребенком. Он был умным жеребенком и хотел все понять.
— Что это за тяжелые времена? — снова спросил Сумак.
— Сумак, — сказала Лемон Хартс, поднимая апельсин из чаши с фруктами, — ты когда-нибудь слышал, почему апельсины называют плодами дружбы?
— Нет. — Глаза жеребенка сузились за очками. Он знал, когда его хотят отвлечь. Однако ему было любопытно, и он позволил себе отвлечься.
— У апельсинов есть кожура. Земному пони или пегасу довольно сложно очистить апельсин от кожуры. Кожура апельсина очень горькая, и ее трудно очистить ртом. Единороги могут очистить апельсин за несколько секунд.
— Да, мы можем. — Отвлекающий маневр сработал. Сумак размышлял о том, с какой легкостью он может очистить апельсин.
— Как гласит история, однажды пони-пегас и пони-единорог, оба из которых были стражниками, обедали вместе. — Лемон Хартс улыбнулась, и ее уши встали дыбом, внимательные и подрагивающие. — И пони-пегас попросил пони-единорога почистить для него апельсин.
— Понятно…
— И единорог ответил: "Конечно, зачем еще нужны друзья?". И вот он очистил для пегаса апельсин. Похоже, принцесса Селестия услышала об этой истории — несомненно, кто-то из пони рассказал ей о товариществе среди ее стражников, — и она приказала привести к ней пони-пегаса и пони-единорога.
Отвлекающий маневр сработал слишком хорошо. Теперь Сумак был полон любопытства к этой теме. Он любил историю и устные предания. Он слушал с восторженным вниманием, уже не думая о надвигающейся угрозе тяжелых времен.
— Принцесса Селестия была поражена их дружбой. Это было в те времена, когда единство племен было еще в новинку и все мелкие недочеты сглаживались. Единороги все еще были довольно щепетильны в вопросах помощи другим, несмотря на то, что их магия значительно облегчала многие жизненные задачи. Принцесса Селестия была впечатлена тем, что единорог сделал такую обыденную работу для своего друга.
— О… замечательно.
— Она объявила, что апельсины — это фрукт дружбы, и с тех пор эту историю рассказывают. — Лемон Хартс улыбнулась Сумаку. — Итак… Сумак, ты должен обязательно почистить апельсин для Пеббл или любого из твоих друзей, которые не являются единорогами. Для нас это легко, и это действительно не проблема.
— Хорошо. — Сумак кивнул. Это казалось разумным. Он научился лучше применять свой телекинез, очищая апельсины и бананы, когда Трикси могла их себе позволить или получить их в обмен на работу. Лемон Хартс смотрела на него весьма своеобразно.
— Единство сейчас очень важно, — негромко сказала Лемон Хартс. — Мы должны держаться вместе. Мы сильнее всего, когда мы вместе. Нет таких тяжелых времен, которые не смогла бы преодолеть дружба. — Лимонная кобыла улыбнулась. — Эй, Трикси, хочешь держаться за меня?
После минутной паузы Лемон Хартс покраснела как помидор:
— Я имею в виду, держаться вместе со мной! — И еще мгновение она что-то бессвязно лепетала, становясь все краснее и краснее.
Посмотрев на Трикси, Сумак увидел, что ее лицо тоже покраснело. У нее было странное выражение лица. Обе кобылы были взволнованы, и все из-за маленькой оплошности. Кобылы были глупыми созданиями, и Сумак даже не претендовал на то, чтобы понять их.
Темная священная ночь была полна звезд. Сумак мечтал оказаться на кладбище в такую ночь. Там не было темно или жутко, нет, там было тихо, приятно и замечательно. Можно было пропалывать сорняки при свете луны, можно было посидеть и хорошенько подумать, можно было просто побыть в тишине, в которой он так нуждался.
Выглянув в окно, Сумак уставился на луну Луны. Он обнаружил, что ему гораздо больше нравится неяркий свет ночи. Он не щиплет и не напрягает глаза. Он смотрел на мерцание звезд и думал о том, что они так драгоценны. Звезды на небе были похожи на звезды на киноэкране. Они не работали, не трудились, на них только смотрели, ими восхищались, на них смотрели издалека.
Такой жизни Сумак не хотел. Он и сам не знал, чего хотел. Он думал о том, чтобы стать изобретателем, или великим волшебником, или великим волшебником-изобретателем. Он знал, что у него есть все необходимое для этого. Он понимал, что он гораздо более волшебный, чем обычный единорог. Он был похож на Трикси, которая знала головокружительное количество заклинаний, в то время как большинство единорогов довольствовались несколькими.
Его потенциал был подобен ночному небу, бескрайнему и не знающему границ.
От задумчивости его отвлек грохот снаружи. Повернув голову, он увидел, что Трикси так испугалась, что чуть не выронила свой стакан с ледяной водой. Ее глаза сузились и стали суровыми. Опустив стакан на стол, Трикси встала. Последовав ее примеру, Лемон Хартс тоже встала.
Когда две кобылы направились к задней двери, Сумак зашагал следом, его рог светился, готовый поразить все, что затаилось снаружи.
— Не двигайтесь, а то я вызову Твайлайт, — сказала Трикси ровным голосом, как будто речь шла о деле.
— Существует заклинание, которое может вызвать Твайлайт Спаркл? — ответил голос.
— Если это правда, то нам конец, — сказал другой голос.
Было темно, и трудно было разглядеть всех пони. Сумак сел в траву, влажную от ночной росы, чтобы снять напряжение с передних ног. Один из пони пытался помочь другому пони снять с копыта глиняный цветочный горшок.
— Кто вы и что делаете? — потребовала Трикси.
— Мы пытались не попасться на глаза, — ответил один из пони.
— Ты там, за забором, выходи, а то я тебя так отделаю… — Лемон Хартс осеклась, когда из-за забора вышел огромный драконий пегас. Она стояла с открытым ртом.
А рядом с ней Трикси начала отступать назад, говоря:
— Ой… ой, простите… мы бы только чуть-чуть вас зацепили… просто чтобы защититься. Мы не знали, что это работа Надзирателей.
— Тсс? Надзиратель? — Один из пони, земной пони, начал смеяться.
— Тсс, перестань пугать дам. Они хорошо выглядят.
— Прошу прощения? — Смущенная и немного растерянная, Трикси покачала головой, когда Лемон Хартс прижалась к ней. — Кто вы?
— Мы все еще можем вызвать Твайлайт Спаркл, — сказала Лемон Хартс самым угрожающим голосом, на который только была способна, но который совсем не был страшным. Лемон Хартс была слишком милой.
— Держитесь, ребята, у меня получится! — Темный пегас зашагал вперед, на его копыте все еще торчал цветочный горшок. — Я Гослинг, Невероятный Красавчик. — Слова пегаса были несколько невнятными. — Хотспур и Тсс — мои верные королевские гвардейцы… а Севилья… ну, Севилья, он мой приятель!
— И что же вы делаете, бегая в темноте и строя из себя психов? — потребовала Трикси.
Уши пегаса поникли от выговора:
— У меня не было права голоса, мэм.
— Что? — Трикси сделала один очень агрессивный шаг вперед.
— Она милая, когда злится, — сказал другой пегас с тяжелым Бронкским акцентом.
— Заткнись, Хотспур, а то мы из-за тебя превратимся в жаб или еще во что-нибудь! — Гослинг одарил Трикси широкой умоляющей улыбкой.
— А ты заткнись, Ваша Королевская Заноза… обе эти кобылы просто дымятся!
На каменном лице Трикси не было никакого выражения:
— Немедленно объяснитесь, или встретите гнев только что вызванной Твайлайт Спаркл.
Сумаку просто хотелось узнать, что происходит, поэтому он ждал и наблюдал. Это было даже забавно. Пегас с цветочным горшком на копыте был спокойным. Но более взрослый пегас… другой пегас… Сумак был уверен, что если этот пегас еще хоть раз начнет флиртовать с его матерью, то Сумаку придется его приложить.
— Мы заарканили будущего принца по приказу принцессы Луны, — объяснил взрослый пегас. Мы должны были показать ему, как хорошо повеселиться. Устроить холостяцкую вечеринку. В тайне. Как-то так. — Пегас икнул. — В клубы мы не ходили. Так что мы приехали в Понивилль за приключениями!
— Из всех мест, куда вы могли, вы привезли будущего принца сюда, без надлежащей защиты? — У Трикси сжались челюсти.
— У нас есть защита, — ответил земной пони. — У нас есть Тсс.
— Гослинг наступил в цветочный горшок, который кто-то оставил у задней ограды. — Взрослый пегас шагнул вперед. — Эй, дамы, меня зовут Хотспур. И ты, ты хорошо выглядишь.
— Эй, Хотспур, я бы прекратил слащавые разговоры, — обратился Гослинг к своему спутнику, — по-моему, вон тот жеребенок сейчас отвесит тебе за флирт с его мамой. Мамами?
Обе кобылы покраснели в темноте ночи.
— Дамы, прошу прощения, мы немного выпили, — извиняющимся голосом сказал Гослинг. — Честно говоря, мы просто хотели чем-то заняться. Это был стресс из-за всего происходящего. У Хотспура была глупая идея, что если мы будем бродить по окрестностям, то найдем вечеринку, на которую можно завалиться, но здесь, в Понивилле, никто не веселится.
— Нет, большинство из нас — тихие, приличные пони. — Трикси вскинула бровь.
— Леди…
— Мистер, пофлиртуете с моей мамой еще разок, — предупредил Сумак, — еще разок… Я вам покажу.
Хотспур ухмыльнулся, его крылья захлопали по бокам, и он посмотрел на Сумака:
— У тебя есть будущее в гвардии… ты храбрый.
— Мы не можем допустить, чтобы вы бродили по Понивиллю в темноте, — сказала Лемон Хартс четырем жеребцам. Она поджала губы, обдумывая, что делать. — Мы могли бы разжечь костер на заднем дворе и устроить посиделки.
— Эй, это звучит довольно мило, на самом деле. — Гослинг повернулся к Хотспуру. — Тебе лучше вести себя прилично, ты, морда!
— Я люблю мороженое. — Севилья с надеждой посмотрел на него.
— Пофлиртуй с моей мамой, и я засуну тебе в ухо обжигающе горячее пирожное.
Трикси повернулась, чтобы посмотреть на своего жеребенка:
— Сумак…
— Я серьезно, так и будет. — Сумак хмуро посмотрел на взрослого пегаса.
— Эй, у него есть мужество… Мне нравится этот парень. — Крылья Хотспура дернулись по бокам. — Нам бы не помешало побольше таких, как он, в гвардии. — Правильно, парень, не терпи ничьего дерьма! Даже от меня, хе-хе-хе!
— Эй, вы, девчонки, очень милы, что терпите наши выходки. Это очень мило с вашей стороны. — Гослинг склонил голову. — Я позабочусь о том, чтобы вы, милые девушки, получили особые приглашения на свадьбу. На хорошие места. В качестве компенсации за то, что мой друг — который морда, что мы просто забрели на ваш задний двор. И за то, что вы, милые дамы, согласились быть с нами милыми.
— И за то, что не вызвали Твайлайт Спаркл, — добавил Севилья.
Лемон Хартс начала хихикать, и Трикси тоже захихикала.
— Будущий принц — морда…
Развернувшись, Трикси крикнула:
— Сумак, не говори как хулиган!
Примечание автора:
Гослинг?