Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 36

Кладбище было волшебным местом тишины и спокойствия, которое так необходимо было Сумаку в его жизни. Переход был трудным, он не знал, как об этом говорить, и даже не знал, какие слова подобрать, но, перейдя от бродячей жизни к оседлой жизни в одном месте, он чувствовал себя неустроенным. Он сел в траву и телекинезом выдернул сорняки вокруг надгробий.

Неподалеку Пеббл следила за Бумер, а маленький детеныш бегал вокруг, выискивая жуков, чтобы погрызть их. Сумак наблюдал за ними, наслаждаясь бездельем и тем, что может позволить своим мыслям блуждать.

— Это не то, чего я ожидала, — негромко сказала Пинни Лейн Сумаку. — Есть такие жуткие типы, которые любят ошиваться на кладбищах. Они красятся в черный цвет и ведут себя подавленно. Они стонут о том, как несправедлива жизнь, и тусуются на кладбищах, чтобы быть в теме.

— Я слышал о них, но никогда не встречал, — ответил Сумак. — Трикси приводила меня на кладбища, чтобы приобщить к истории. Иногда камни содержат предупреждения, истории, а иногда просто имеют смысл, я полагаю.

Сумак поднял голову со своего места, щурясь за затемненными очками на позднем полуденном солнце, и, оглядевшись вокруг, заметил, что ни на одной из статуй на кладбище не было голубиных какашек. Он улыбнулся и подумал о Дискорде. Конечно, драконикус постоянно сажал сорняки на место, но, похоже, был по-своему почтителен.

А может, он просто ненавидел голубей.

— Вот тебе, Бумер, — сказала Пеббл детенышу.

Сумак наблюдал, как Пинни повернула голову, чтобы посмотреть. Он увидел что-то в выражении ее лица, какой-то взгляд, который он уже видел раньше, видел на лице Трикси. Увидев это, он почувствовал себя забавно, как-то неловко, словно стал свидетелем чего-то особенного и личного. Он почувствовал, что его щеки стали теплыми.

— Моя мама, Трикси, она делает такое лицо, — тихо прошептал Сумак, обращаясь к Пинни.

— Правда? — На мордочке Пинни расплылась теплая улыбка. — Должно быть, она тебя очень любит. Я как раз думала об одном особенном моменте с Пеббл. — Взрослая кобыла сделала глубокий вдох, вздохнула, и ее уши опустились, прижавшись к морде.

— Что? — спросил Сумак, желая знать.

— О, это неловко и муси-пуси…

— Ничего страшного. — Сумак с надеждой посмотрел вверх.

— Пеббл недавно начала ходить, и наступила та стадия, когда она уже довольно хорошо ходит и больше не спотыкается. Она была независимой маленькой проказницей и не хотела ни от кого помощи, кроме своего папы. Иногда, я думаю, она специально спотыкалась, чтобы он испугался и прибежал. — Глаза Пинни увлажнились. — Как бы то ни было, однажды она подошла ко мне, навострила уши, подошла и обнюхала мою ногу. Потом она закрыла глаза и потерлась мордочкой о мою ногу, и там… там… там было что-то такое в ее маленькой мордочке… как она была счастлива.

— Хах.

— Забавно… но именно в тот момент я поняла, что я ее бабушка, как бы смешно это ни звучало. Конечно, я была рядом, когда она родилась, и помогла Тарнишу сменить несколько подгузников, и провела с ней так много времени… но в тот момент… в тот момент было что-то особенное. Что-то… в осознании того, что я сделала ее счастливой и ей нравится быть рядом со мной. Но это… это нечто большее… больше, чем быть ее бабушкой. — Пинни начала сопеть.

— Что случилось? — спросил Сумак.

— О, старые сожаления. С Тарнишем были совершены ошибки. Случились вещи… о которых я сожалею и все еще хочу вернуться назад и как-то исправить. То, что я упустила. — Пинни продолжала сопеть, и ее улыбка грустно дрожала.

— Значит, став хорошей бабушкой для Пеббл, ты думаешь, что сможешь загладить свою вину перед Тарнишем? — Сумак посмотрел на Пинни и увидел, как у нее дернулось ухо, когда он заговорил. Он увидел реакцию на ее лице: уголки ее рта дернулись, сначала вниз, нахмурившись, потом вверх, снова в улыбку.

— Не для Тарниша, нет. — Пинни взволнованно вздохнула, потом поднялась и вытерла глаза передней ногой. — Нет, для себя. Тарниш простит меня. Он такой добродушный. Никто не виноват, правда. Но мне все равно иногда бывает плохо, и я чувствую потребность загладить свою вину.

Услышав слова Пинни, Сумак почувствовал страшную тесноту в груди. Он подумал о своих собственных родителях. Ему стало интересно, почувствуют ли они когда-нибудь необходимость компенсировать все, что произошло. Скорее всего, нет. На мгновение ему захотелось заплакать, но он отогнал это чувство, подумав о Трикси. Теперь она была его матерью, и она все делала правильно. Конечно, она пыталась уйти от него, но даже тогда она пыталась поступить с ним правильно, просто не понимала, что делает, и ей нужна была помощь, чтобы разобраться во всем.

— Думаешь о каком-то пони, которого любишь? — спросила Пинни знающим голосом.

Кивнув, он ответил:

— О маме.

— Ты спас свою маму, знаешь ли. — Пинни протянула одну длинную мускулистую ногу, положила ее на спину Сумака и притянула его чуть ближе. — Я знала Трикси совсем немного. Тарниш постоянно спасал ее, знаешь ли. Он спас ее от алмазных собак, он нашел ее, когда она была в отчаянии, а потом был тот случай, когда они с Мод спасли ее от разъяренной толпы, которая хотела сжечь ее как ведьму.

— Что? — Глаза Сумака расширились. — Ты шутишь?

— Я говорю серьезно. — Пинни посмотрела на Сумака. — Она отправилась исследовать какие-то старые руины на юге, несомненно, пытаясь найти что-то, что поможет ей стать великой и могущественной…

— Она иногда так делала. — Сумак понимающе кивнул.

— Она впитала в себя целую кучу плохой магии и не знала об этом. Она заболела, бежала из руин и нашла убежище в маленькой фермерской общине. — Пинни нахмурила брови, поднимая старые воспоминания. — Каждый раз, когда она использовала свою магию, появлялись гремлины, лешие и квазиты.

— Все это разновидности импов, — сказал Сумак, припоминая то немногое, что он знал.

— Разъяренная толпа суеверных земных пони набросилась на Трикси, а когда она попыталась защититься, появилось еще больше импов, и вскоре весь город оказался в осаде. Земные пони были убеждены, что если они сожгут бедную Трикси, то разбушевавшаяся армия импов уйдет

— Звучит довольно ужасно. — Пока Сумак говорил, он почувствовал дрожь в позвоночнике. Ему не нравилась эта история. Она была пугающей, причем в худшем смысле этого слова. Он и сам сталкивался с чересчур суеверными земными пони, которые не очень-то заботились о нем и Трикси, потому что они были единорогами.

— Тарниш, который был в этих краях, сражался с монстрами из глубин этих опасных руин, и они с Мод отправились в город, чтобы найти припасы и восстановить силы. С ними была целая компания искателей приключений. Там был Хатико, алмазный пёс, который бродит по земле, исправляя ошибки, Клюква — охотник на монстров, Октавия и Винил Скрэтч, Дэринг Ду была там, чтобы сражаться с монстрами, но ей пришлось уйти и позаботиться о чём-то другом, а Рейнбоу Дэш пошла с ними, надеясь, что произойдёт что-то удивительное.

— Городок, полный пони, которые пытаются сжечь Трикси как ведьму, — это не очень здорово. — На лбу Сумака появилась глубокая складка сосредоточенности. — Это совсем не круто. Так они спасли ее? Она не смогла защитить себя?

— Трикси была больна от плохой магии. Все, что она могла сделать, — это наложить на себя огнеупорное заклинание, но не более того. Она догадалась, что именно ее магия вызывает импов. Тарниш нашел ее связанной в костре, и она была рада его видеть. Октавия хорошенько отругала жителей деревни, Тарниш избавил Трикси от плохой магии, и, к большому облегчению всех пони, у этой истории был счастливый конец.

— Надеюсь, жители получили больше, чем просто лекцию. — Сумак выпятил нижнюю губу, и чем больше он думал об этом, тем больше злился. — Эти пони были придурками.

— Насколько я знаю, принцесса Твайлайт Спаркл отправилась туда и строго поговорила с ними. Насколько я слышала, толку от этого было немного. На них не произвели впечатления аликорны, и они отказались даже признать, что она их принцесса.

Глаза Сумака расширились, и он сидел в ошеломлении. Он моргнул раз, два, потом в третий раз. Он глубоко вдохнул, возмущаясь, а затем начал лопотать, так как не мог сказать ничего связного. Его уши агрессивно торчали вперед, и он замолчал, а лицо исказилось в неприятной гримасе.

— Большой поклонник принцессы, я так понимаю, — заметила Пинни, поглаживая Сумака по спине, пытаясь заставить его успокоиться. — Она была добра к тебе, я знаю. Она старается поступать правильно со всеми пони, но для таких пони, как Трикси и Старлайт, у нее есть особое место в сердце. Она хорошая пони, и мне все равно, что говорят другие пони.

Сумак молчал, размышляя.

— Мы живем в интересные времена, Сумак Эппл. Многие пони не в восторге от принцесс. Были кое-какие неприятности, но я думаю, что они утихнут. Те пони в Кантерлоте знают, что делают, и пони успокаиваются… по большей части. — Пинни сделала небольшую паузу и покачала головой. — Но все же есть растущий раскол, который необходимо осознать. Растет число пони, которые считают, что принцессы нам больше не нужны.

Пинни подняла голову и посмотрела на Пеббл. Маленькая кобылка уединилась в дальнем углу кладбища и, похоже, беседовала со старым, потрепанным непогодой надгробием, а Бумер продолжала копаться в высокой траве.

Когда Сумак поднял голову, его гнев улетучился, когда он увидел, что у Пинни снова такое же выражение лица. Он прислонился к ней и посмотрел на Пеббл, а затем вздохнул. Он думал о Трикси, думал о Пеббл, думал о Лемон Хартс и обо всех пони (и одной грифонше), которые были в его жизни.

— Пеббл — моя лучшая подруга, — промолвил Сумак, чувствуя необходимость рассказать об этом кому-то из пони. — Она — моя первая подруга моего возраста. И я не понимаю ее, иногда она раздражает, иногда надоедает, а иногда… ну, иногда она действительно заносчива, но это не отменяет того факта, что она мой друг, и я не знаю, что бы я делал, если бы ее не было рядом.

Он почувствовал, как Пинни нежно сжала его.

— Иногда я не знаю, как с ней разговаривать… Она умнее меня на порядок, и я боюсь, что она сочтет меня глупым. Или незрелым. Как сегодня на уроке, когда мы говорили о пиписьках. Я смеялся, потому что это было смешно, но Пеббл не смеялась, потому что не считала это смешным и, кажется, была разочарована тем, что я смеялся.

— Говорили о пиписьках? На уроках? Чему вас учат в этой школе? — спросила Пинни, выглядя встревоженной и обеспокоенной.

— Ну, мы говорили о гендерном барьере, и Тиндер сказал, что гендерный барьер… — Жеребенок запнулся, и ему потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. — Мы говорили с Пеббл о гендерном барьере, и она затронула эту тему, поэтому мы и говорили об этом, и, в общем, Тиндер сказал, что, по его мнению, гендерный барьер — это чувство отвращения, которое маленькие кобылки и маленькие жеребчики испытывают друг к другу и которое мешает им касаться пиписьками и делать больше жеребят…

— О боже… — Пинни начала фыркать и пыталась сдержаться.

— И Пеббл пожаловалась, что чувствует, как умирают ее мозговые клетки, и что уровень зрелости просто упал, а потом она заговорила о том, что маленькие жеребчики вонючие и глупые, и мы говорим о пиписьках…

Пинни Лейн захныкала и с трудом удержалась от смеха.

— И мне было очень неприятно, когда Пеббл, похоже, разочаровалась в том, что я смеюсь. То есть это было смешно, но она так на меня посмотрела. И мне стало очень стыдно за то, что я ее подвел. Как будто… как будто я подвел ее как друг.

— Не могу поверить, что собираюсь сказать это маленькому жеребчику, которому нравится моя внучка… —  Пинни Лейн глубоко вздохнула и попыталась сдержать хихиканье, чтобы продолжить. — Сумак Эппл, тебе нужно продолжать говорить с Пеббл о таких глупостях, как пиписьки. Она слишком серьезна и погружена в свои мысли. Она заперта в своей голове. Так иногда поступает Тарниш… о, он не говорит о пиписьках, но он может быть очень глупым пони, и Пеббл безмерно расстраивается, когда он не хочет быть серьезным…

— Ты хочешь, чтобы я сделал что? — Сумак изумленно моргнул.

— Я хочу, чтобы ты просто был собой и старался не волноваться, если Пеббл разочаруется в тебе. — Пинни вздохнула, и на ее мордочке расплылась широкая улыбка. — Пеббл иногда нужно подтолкнуть и вывести из зоны комфорта, по крайней мере, так говорит Марбл. Марбл знает, ведь она читает все эти книги по психологии.

— Но почему? — спросил Сумак.

— Пеббл должна понять, что мир не всегда соглашается на ее условия и что иногда ей придется иметь дело с вещами, которые ей не нравятся. — Пинни снова вздохнула. — И я думаю, что этот урок лучше всего усваивать с другом, с пони, который поможет ей справиться с этим.

— Я… не понимаю. — Сумак в замешательстве посмотрел на Пеббл, потом на Пинни. — Я бы ей помог?

— Да.

— Ну… хорошо… если ты так говоришь… я думаю, я могу немного подразнить Пеббл… но не слишком сильно… если это для ее же блага. Я подумаю и посмотрю, что можно сделать.

— Сумак, ты самый лучший друг, на которого может рассчитывать такая маленькая кобылка, как Пеббл.