Опасное вынашивание лебедей

Глава 5

---

Ужин. Селестия вполне обоснованно предположила, что если они вместе садятся за ужин, то это очень похоже на любую другую семью, только с более красивым столом и столовым серебром. Да, они тоже ели вместе в замке, но не было ничего удивительного в том, чтобы предположить, что это не так уж сильно отличается от обычной семьи. Кейденс и Шайнинг Армор были здесь, а малышка Флурри сидела в кресле, как большая кобылка, хотя ей и потребовалась дополнительная подушка. Присутствовала Луна, сидевшая на другом конце стола, хотя вид у нее был довольно сонный, а Гослинг сидел чуть правее Селестии.

Вздохнув, Селестия пожелала, чтобы и другие присутствовали, но если бы да кабы, во рту росли бы грибы.

Выносили закуски, и Селестия с нетерпением ждала их появления, да так, что выгибала шею, как перевозбужденный жеребенок. Флурри тоже ерзала на своем стуле и барабанила копытами по краю стола. Гослинг был закутан в плащ, но за столом снял капюшон.

На стол был поставлен поднос с аппетитно выглядящими канапе, и Селестия удовлетворенно вздохнула. В качестве закусок они вполне подходили, но она предпочитала вечера, когда закуски превращались в мини-десерты. Это было непросто — есть на четверых и при этом стараться быть принцессой.

Ей стоило больших усилий не поглотить весь поднос с канапе, и она ждала, пока другие наедятся досыта, с тоской глядя на поднос в нескольких ярдах от нее. Когда остальные угостились, Селестия подняла весь поднос, левитировала его к своему месту, не обращая внимания на взгляды окружающих, поставила его и принялась есть, радуясь, что в правилах хорошего тона принято запихивать канапе целиком.

Маленькая Флурри с любопытством и одновременно отвращением уставилась на свою тарелку, пытаясь понять, что это за странная новая еда. Она протянула одно изящное крошечное копытце, подцепила край тарелки и недоверчиво посмотрела на маму.

— Мозги?

— Откуда тебе знать, как выглядят мозги? — спросила Кейденс с нотками раздражения в голосе.

— Папины комиксы? — Флурри изо всех сил старалась выглядеть невинной.

Кейденс издала звук и посмотрела на своего мужа. Луна начала хихикать. Шайнинг Армор одарил жену стыдливой ухмылкой, обнажив ряд идеальных зубов. Флурри не отрывала глаз от своей тарелки. Селестия ухмылялась, несмотря на то что ела. Бедный Гослинг, увы, смотрел на свою еду и ничего не делал.

— Флурри, это грибы серного шельфа… laetiporus gilbertsonii^[1]. Пони называют их древесными мозгами. Когда они молодые и нежные, они очень вкусные, если их обжарить в масле с небольшим количеством чеснока. — Кейденс выглядела усталой, и в ее объяснении не было энтузиазма по поводу темы. Это никак не успокоило Флурри, которая, к ужасу матери, продолжала смотреть в свою тарелку.

— Кейденс, дорогая, ты смогла немного отдохнуть? — спросила Селестия, проглотив еду.

Подняв голову, Флурри навострила уши:

— Мама и папа боролись и прыгали на кровати, — объявила она писклявым голосом. Затем она посмотрела на отца, и ее лицо стало таким суровым, каким только может быть лицо жеребенка. — Папа был грубым, мама плакала.

На лице Кейденс появился оттенок розового, никогда прежде не встречавшийся ни в природе, ни на этом плане бытия. Селестия видела, как Кейденс паникует, как она смотрит, умоляя, прося глазами, но это никак нельзя было оставить без внимания. Луна захихикала, да так сильно, что Селестия испугалась, как бы сестра не задохнулась.

— Шайнинг Армор, что ты можешь сказать в свое оправдание? — спросила Селестия, играя прямо, и наслаждаясь изумленным выражением лица Кейденс. Шайнинг заерзал на своем месте, как в детстве, когда был маленьким жеребенком. За прошедшие годы мало что изменилось, хотя изменилось все. Казалось, всего несколько минут назад Кейденс и Шайнинг Армор были еще жеребятами, а она читала им лекцию о том, как правильно целоваться. Слишком частые поцелуи приводили к натертым губам, а натертые губы отвлекали на уроках.

Белый аликорн вздохнул, запихивая в себя сразу несколько канапе, и принялся жевать.

Флурри Харт уставилась на отца, а Шайнинг Армор — на дочь. Кейденс находилась где-то на грани самовозгорания, а Луна была опасно близка к тому, чтобы подавиться. Самое твердое убеждение Селестии оказалось верным — жеребята помогают сделать все лучше, и она не могла дождаться, когда у нее появятся свои собственные. Прошло слишком много времени. Хаос, подобный этому, был восхитителен.

— Миста Гус, ты борешься с Луной? — спросила Флурри, глядя на Гослинга невинным, широко раскрытым взглядом. — Удерживаешь ее и заставляешь плакать?

Изо рта Луны посыпались крошки и полупережеванная пища, она закашлялась, а потом зашипела. Тучи, нависшие над Гослингом, рассеялись, и он начал хихикать, дрожа под тяжелым плащом. Кейденс закрыла лицо обоими передними копытами, и Шайнинг Армор был рад, что внимание больше не приковано к нему.

Первое блюдо прошло хорошо.

---

Суп. В данный момент Селестия хотела взять всю супницу и выпить ее досуха. Ее уже охватила паника: суповые миски были слишком маленькими, слишком изящными, они закончились бы слишком быстро, и она умерла бы от голода. Честное слово, кому пришла в голову мысль, что суповая миска, вмещающая полчашки супа, — это хорошая идея?

Когда суп налили в тарелку, все ее мышцы напряглись, а когда добавили одну-единственную гренку, Селестии захотелось плакать. Она могла бы прямо сейчас съесть целую кухню гренок, ей хотелось есть, а не пробовать. Но она не могла устроить сцену, не сейчас, не после того, как стол начал затихать.

— Что это? — спросила Луна, разглядывая свою тарелку. — Похоже, это миска с плохо сбалансированными телесными жидкостями.

Единорог-подавальщица сделала паузу и приподняла одну бровь:

— Ваше величество, это сырный суп со сливками и чесноком. Сегодняшний сыр — лучший белый сыр Парлобаррони, и он был подкопчен до совершенства. Чеснок тоже копченый, и все вкусы дополняют друг друга в высшей степени.

— Поверим вам на слово, — ответила Луна, окинув плавающую гренку сомнительным взглядом.

Повернувшись, Селестия посмотрела на Гослинга и поняла, что он расстроен. У него не было ловких маховых перьев, и он не мог держать ложку. Сочувствуя ему, она спросила:

— Гослинг, тебе нужна помощь?

И тут же пожалела об этом, впервые заметив напряжение в комнате.

— Я не жеребенок, — ответил Гослинг и уставился на свой суп свирепым, напряженным взглядом. Через мгновение он поднял голову. — А где моя мать?

— Она измучилась, присматривая за Флурри, пока я выздоравливала. — Кейденс подняла голову и посмотрела на Гослинга, ее глаза были одновременно добрыми и обеспокоенными. — Она все еще очень расстроена, Гослинг, и ей хотелось немного тишины и покоя.

— Да, я понимаю. — Сгорбившись, Гослинг опустил голову, пока его нос не оказался в нескольких сантиметрах от тарелки с супом, и начал дуть на нее, чтобы остудить.

Беседа нуждалась в том, чтобы вернуть ее на комфортную, если не сказать более счастливую территорию, и Селестия взяла это на себя:

— Что ж, утро началось бурно, день был немного неровным, но все ли пони продуктивно использовали то, что осталось от дня?

Никто не ответил. Смех, раздававшийся ранее, пропал, и настроение изменилось. Селестия смотрела на свою племянницу Флурри, надеясь, что жеребенок устроит какой-нибудь переполох, но Флурри выглядела полусонной и едва не задремала в своем кресле. Оглядевшись по сторонам, она увидела Гослинга, поглощающего суп, и вздохнула. Она не возражала против его действий, но почему он выглядел таким грустным? Это было ужасно.

Кейденс, держа две ложки, кормила и себя, и Флурри, причем маленькая кобылка слишком устала, чтобы суетиться или сопротивляться. Шайнинг Армор скреб ножом свою гренку, пытаясь разломить ее пополам, но на самом деле все, что ему удалось сделать, — это заставить суп хлюпать в тарелке. Луне, которой, возможно, было все равно, как это выглядит, должно быть, понравился вкус, потому что ее суп уже закончился.

— Луна, я должна спросить тебя кое о чем. — Селестия повернулась к сестре лицом и заглянула Луне в глаза. — Скажи мне, Луна, почему ты не отдала маленькую Мун Роуз медсестрам и врачам? Зачем ты их так напугала?

На короткую секунду Луна выглядела виноватой, ее уши обвисли, но затем она в гневе отпрянула:

— У нас есть свои причины!

— И именно это я и пытаюсь выяснить, — спокойно произнесла Селестия, пытаясь разрядить холерический настрой сестры.

Почувствовав, что может понадобиться ее профессиональная помощь, Кейденс встала между сестрами:

— Полная честность — это хорошо. Она помогает нам понять мотивы друг друга и дает нам понимание и понимание внутреннего мира друг друга.

— Кейденс, пожалуйста, я не думаю, что сейчас подходящее время, — сказал Шайнинг Армор, взяв жену за щетку.

Теперь Луна обратила свой гнев на Шайнинг Армора. Она смотрела на него со свирепым выражением, глаза ее сузились, а оба уха надвинулись на морду:

— Мы не считаем Кейденс виноватой, Шайнинг Армор, более того, мы считаем ее помощь весьма ценной. Благодаря ей Мы стали лучше. Оставьте ее в покое!

— Я ничего не имел в виду… — Слова Шайнинг Армора затихли под яростным взглядом Луны.

— Кейденс вернула нам разум, — продолжила Луна и жестом указала на Гослинга. — У нас есть друг… очень близкий друг. Друг, который спас Нас. За это Мы очень благодарны. — Глубоко вздохнув, Луна повернулась лицом к сестре. — Мы хотели бы, чтобы ты доверяла нам, ведь мы не зря старались. Мы не могли отпустить Мун Роуз одну. Мы должны были оставаться рядом на тот случай, если она могла впустить к себе что-то еще, когда врачи заставляли ее спать.

Луна рассуждала здраво и убедительно, и Селестия согласно кивнула:

— Ты правильно сделала, сестра, что держала Мун Роуз рядом. Я не хотела, чтобы ты чувствовала, что я не доверяю тебе, я просто хотела узнать твои мысли. Прости меня.

— Мы тоже сожалеем о нашей вспышке. — Подняв салфетку, Луна вытерла нос, хотя он был чистым, а затем вытерла глаза. — Для Нас это был долгий и трудный путь из Тартара. Мы хотим быть здоровыми, но, похоже, все пони так подозрительно относятся к нам и нашим мотивам. Это тяготит наш дух.

Флурри Харт испуганно фыркнула, проснувшись, и по ее пушистому розовому подбородку потек суп. Кейденс не стала мешкать, взяла салфетку и принялась за работу, продолжая кормить себя. Шайнинг Армор смотрел на Луну, изучая ее, а Гослинг почти доел свой суп. Селестия, знаток напряжения, почувствовала, что часть его рассеялась, и ее мысли прервал звон столового серебра о тонкий фарфор.

Да, это была семья, совершенно обычная семья, с совершенно обычными проблемами.

---

Следующее блюдо представляло собой прекрасную овощную лазанью, поданную с котлетами из баклажанов. Селестия не могла отделаться от ощущения, что ее порция лазаньи была размером с почтовую марку, и чувство растущего разочарования зародилось внутри нее. Она умирала от голода, а эти крошечные порции грозили стать ее погибелью.

Она даже не успела осознать этого, как все закипело. Все. Инцидент с Мун Роуз. Гослинг, теряющий перья. Давление от управления страной, стоящей на грани анархии. Селестия опустила взгляд на свою недоеденную тарелку с едой, и края ее глаз стали красными от ярости.

— МНЕ НУЖНА ЕДА, ПРОКЛЯТЬЕ! Я — БЕРЕМЕННАЯ КОБЫЛА, КОТОРАЯ ДВИГАЕТ СОЛНЦЕ И ПОДДЕРЖИВАЕТ НЕБЕСНЫЕ ТЕЛА В ДВИЖЕНИИ! Я ТРЕБУЮ ПРОПИТАНИЯ В ЗНАЧИТЕЛЬНЫХ ПОРЦИЯХ! СЛУГИ, ПРИНЕСИТЕ МНЕ НОРМАЛЬНУЮ ЕДУ НЕМЕДЛЕННО, СИЮ МИНУТУ, ИЛИ ВАС ЖДЕТ ИЗГНАНИЕ В КИШАЩИЕ КРЫСАМИ ПОДВАЛЫ!

Гослинг, ничуть не обеспокоенный вспышкой Селестии — хотя, возможно, немного оглушенный королевским Кантерлотским голосом, — посмотрел в глаза своей жене с язвительным, задумчивым выражением:

— Ты что, собираешься устроить нам Кошмарный Полдень, сладкоежка? Тебе нужен тайм-аут?

Не успели слова покинуть рот Гослинга, как Луна поперхнулась, закашлялась и выплюнула наполовину проглоченный кусок котлеты из баклажана. Затем она взорвалась смехом, хрипя и сопя, продолжая кашлять, и стучала передними копытами по столу, пытаясь отдышаться. Флурри Харт в ужасе несколько раз моргнула и огляделась по сторонам, пытаясь разобраться в ситуации.

Шайнинг Армор встал, поспешил вокруг стола и начал бить Луну по спине, пытаясь прочистить ей дыхательные пути, потому что в перерывах между приступами смеха она, похоже, собиралась задохнуться. Кейденс выглядела совершенно ошеломленной, а ее глаза были широкими, как тарелки для ужина.

— Ты… — Глаза Селестии сузились, и она посмотрела вниз на пегаса, который был ее спутником. — Ты… ты сделал это со мной. Из-за тебя и твоих милых птичьих выходок это случилось. — Даже произнося эти слова, она понимала, что поступает неразумно, но ее это не волновало. Отодвинув стул, она поднялась со своего места, встряхнулась, постаралась принять величественный вид и фыркнула, откинув голову назад.

— Я ухожу, чтобы разграбить кухню. — Она выплюнула эти слова, наслаждаясь собственным гневом. — А потом, Гослинг, я приду за тобой! — Больше ей нечего было сказать, и она выскочила из комнаты, а ее желудок заурчал, отправляясь на поиски нормальной еды.

Все еще хрипя, Луна смотрела на Гослинга паническими глазами:

— Ты мертвый маленький пони. Увы, нам будет не хватать тебя, храбрый пегас!