Dies et Nox: Somnium aut Incubus

Чудо рождения

На самом краю мира, где заканчиваются карты и тропы забыты даже ветром, стоял дом. Дом, о котором уже не помнили, дом, который сама земля старалась поглотить, укутывая его корнями и травой, словно стремясь стереть. Его углы обвисли, словно от усталости веков, а крыша, покрытая мхом и дырами, сквозь которые заглядывали звезды, выглядела так, будто готова рухнуть от малейшего прикосновения. Здесь, на границе Эквестрии, где небо казалось ближе к земле, чем где-либо ещё, стояло это место — одновременно реальное и нереальное, как сон, забытый сразу после пробуждения.

В воздухе витал аромат сырости и старого дерева, перемешанный с едва уловимым запахом чего-то странного, неведомого, магии, впитавшейся в стены. Он будто жил своей собственной жизнью, храня в себе тайны, которые никто не мог разгадать.

Его окна, давно затянутые пылью и треснувшими стеклами, походили на глаза — мутные, но всё ещё живые. Они смотрели в мир пустыми взорами, излучая смесь тоски и тревоги. Казалось, что за этими стеклами кто-то скрывается, что внутри есть нечто большее, чем просто мебель и комнаты. Дверь, перекосившаяся и испещрённая глубокими трещинами, стояла слегка приоткрытой, будто приглашающей и предупреждающей одновременно.

Внутри было тихо, слишком тихо. Даже ветер, гулявший за пределами, останавливался у порога, будто боялся проникнуть внутрь. Потолочные балки прогибались под грузом невидимых лет, отбрасывая длинные тени, которые танцевали в слабом свете, пробивающемся сквозь щели в стенах.

Книжные полки, накренившиеся, словно в вечной борьбе с гравитацией, были забиты древними томами. Их страницы истлели, но магия слов, когда-то записанных там, всё ещё витала в воздухе. Некоторые книги лежали на полу, словно сброшенные рукой, которой уже не существует. В углах стояли вещи, покрытые тканями и паутиной, — старые зеркала, треснувшие лампы, странные статуэтки, источающие ледяное спокойствие.

Дом хранил в себе силу, которую невозможно было описать словами. Здесь не было откровенного зла, но и добра тоже не ощущалось. Это было место, где всё замирало — время, жизнь, даже сами мысли. Стены словно дышали вместе с тем, кто осмелился войти, а половицы под ногами скрипели неестественно громко, словно разговаривая на своем языке.

Каждое движение внутри казалось неправильным, как будто кто-то смотрит, ждет, чего-то требует. Свет в этом доме не задерживался, даже дневные лучи, пробиваясь сквозь дыры, становились тусклыми и безжизненными. Впрочем, в какой-то момент, кажется, что-то изменилось, что-то едва уловимое, но такое важное.

В тот день, старый дом содрогнулся в тишине ночи, словно пробудившись от вечного сна. Ветхие стены, покрытые паутиной и пылью, тихо застонали, когда воздух наполнился напряжением. Снаружи природа взбунтовалась — резкие порывы ветра терзали сухие ветви деревьев, листья срывались в безумном танце, и лесной шепот обернулся глухим гулом, будто что-то древнее и могущественное рвалось на свободу.

Внезапно внутри дома вспыхнул ярчайший свет, который ослепил бы любого, кто осмелился бы взглянуть. Полы под ним дрогнули, как под ударом гигантского молота, и тени, прятавшиеся в углах, метнулись, растворяясь в ослепительном сиянии. А затем всё стихло, будто само время остановилось на мгновение.

На полу, в тени книжных полок, появились двое. Новорожденные жеребята-аликорны, чуждые этому месту и времени. Их крошечные тела едва двигались, и только слабое, жалобное всхлипывание нарушало вновь наступившую тишину.

Первая, с белоснежной шерстью и пламенной гривой, словно живая искра, пошевелилась, её копытца неловко потянулись вперёд. С тонкими как у хищника зрачками, янтарные глаза распахнулись, впервые глядя на мир вокруг. Но вид пыльных книжных полок, треснувших стен и тусклого света, пробивающегося сквозь щели, только усилил её смятение. Она издала короткий, жалобный плач, полный ожидания чего-то теплого и успокаивающего.

Рядом, в густой тени, зашевелилась другая. Её чёрная шерсть и фиолетовая грива, словно клубящийся дым, почти сливались с мраком комнаты. Она подняла голову, и её синие глаза дрогнули от страха и растерянности. Её узкие зрачки расширились, когда взгляд упал на странные вещи окружающие её.

Обе дрожали, беспомощные, только что появившиеся в этом холодном и чуждом мире. Их маленькие тела, лишённые тепла, инстинктивно искали материнскую заботу. Первая, белоснежная и пылающая, с трудом поднялась на слабые ножки, и её носик потянулся к воздуху, вынюхивая что-то знакомое. Она пошла вперёд, спотыкаясь, но не найдя того, что искала, снова издала жалобный зов, требующий, чтобы кто-то пришёл.

Вторая осталась лежать, прижавшись к полу. Её дыхание учащалось, когда она попыталась подтянуться к ближайшей тени, будто надеясь, что там найдётся что-то утешающее. Её тихий плач смешался с эхом, пока она не заметила своего собрата.

Мгновение их взгляды встретились. В пламени янтарных глаз читалась мольба и нерешительность, а в синих зрачках отражался страх, смешанный с долей любопытства. Они замерли, не сразу понимая, кто перед ними, но инстинкт постепенно побеждал.

Первая подошла ближе, её ноздри трепетали, когда она ощупывала пространство перед собой, неуверенно приближаясь. Вторая подняла голову, и, вздрогнув, отпрянула назад, её копытца заскользили по пыльному полу. Но та, что с пламенем, снова издала мягкий звук, жалобный и почти зовущий.

Маленький шаг, ещё один, и их носы встретились. На миг в комнате стало тише, будто мир затаил дыхание. Они осторожно исследовали друг друга, носами касаясь боков и шеек. Убедившись, что перед ними не угроза, а такое же тёплое и дрожащее существо, что и они сами, обе нерешительно приблизились ещё ближе.

Первая, устав искать тепло, которого не было, неловко протянула копытца и обняла вторую. Та сначала замерла, но вскоре, словно понимая, что другого источника утешения ей не найти, в ответ прижалась ближе. Их маленькие тела соприкоснулись, и дрожь постепенно улеглась.

Они успокаивались медленно. Поначалу их плач переходил в тихие всхлипы, затем становился всё реже, пока не угас вовсе. В тишине, которая теперь снова окутала дом, слышалось лишь их ровное дыхание.

Их маленькие тела начали слабеть, уступая сну. Они заснули, всё ещё обнимая друг друга, их крылья переплелись, а гривы смешались, создавая узор, словно небо и рассвет соединились. Но в этом сне не было покоя.

Им виделись картины, смутные, но тревожные. Грохот битв, горящие небеса, крики множества голосов. Безумие, ярость, непомерное одиночество — всё это было не их, но текло через них, оставляя след. Воспоминания прошлого, которое они не помнили, пронеслись вихрем и исчезли в одно мгновение. Когда сны угасли, они остались только с теплом друг друга.

Скрипящий дом снова погрузился в тишину, но на этот раз не совсем ту, что была раньше. Здесь, среди забвения веков, пробудилось нечто большее.

Первые шаги

В безмолвной пустоте заброшенного дома вдруг раздалось легкое движение, словно дыхание времени сменилось новым ритмом. Черный аликорн, заключенный в путах сна, содрогнулся, словно чья-то невидимая рука коснулась её души. Во мраке её разума, среди бескрайних пустошей, она увидела себя запертой в космосе. Бесконечная пустыня из холода и тьмы окружала её со всех сторон, не оставляя ни малейшего намёка на спасение. Только звёзды, холодные и равнодушные, смотрели на неё сверху, их свет казался насмешкой, мерцанием, что никак не могло согреть. Они были её единственными спутниками в этой пустоте. Она звала, но голос не находил отклика. Она рвалась вперёд, но её крылья, как будто парализованные, не могли поднять её. Это было мучительное осознание полного одиночества, вечного, как сама вселенная.

Внезапно её глаза резко распахнулись, и она вдохнула, будто вырвавшись из ледяного плена. Мгновение она лежала неподвижно, чувствуя, как её сердце бешено бьётся. Тихо, почти вяло, она потянулась, словно проверяя, что это тело принадлежит ей. Её синие, узкие зрачки осторожно оглядели окружающее пространство. Она чувствовала чуждость этого места, но прежде чем её разум успел осмыслить, что происходит, она осознала, что не одна. Чуть склонив голову, она взглянула на белую фигуру, спящую рядом. Чужое тепло наполняло её смутным ощущением... комфорта, но оно было ей незнакомо. Нахмурившись, она осторожно освободилась из объятий, с усилием приподнявшись на дрожащих ногах, и отступила.

Её движение было неловким, как у новорождённого жеребёнка, впервые пытающегося стоять. Она судорожно втянула воздух, пытаясь уловить запахи комнаты, но они были такими же старыми и чуждыми, как и само это место. Наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, она внимательно всматривалась в ряды книжных полок, покрытых пылью и тенями. Комната, едва освещённая приглушённым солнечным светом, казалась неестественно большой. Её тёмная фигура, утопающая в этом пространстве, медленно продвигалась вперёд, и каждое её движение было осторожным, как у хищника, исследующего неизвестную территорию.

На полу белоснежный аликорн, почувствовав холодное дуновение на том месте, где недавно было тепло, открыла глаза. Её взгляд был ленивым, едва осмысленным, но он сразу нашёл знакомый силуэт у противоположной стены. Белая медленно подняла голову, её пылающие глаза, наполненные странной живостью, наблюдали за сестрой. Вместо того чтобы вскочить, она оставалась лежать, позволяя солнечному свету из окна ласкать её кожу. Она едва заметно улыбнулась, как будто этот свет был единственной вещью, что она желала ощущать.

Тем временем тёмный аликорн шаг за шагом изучала каждый угол комнаты. Её уши дёргались при каждом треске деревянного пола под копытами. Полки, заставленные книгами с обветшалыми корешками, тянулись вдоль стен, будто они сами пытались спрятать что-то за своими тенями. Мягкая пыль поднималась в воздух от её дыхания, словно этот дом жил своей жизнью, реагируя на её присутствие. Но ни одна книга, ни одна вещь не могла ответить на её немой вопрос: где они? Кто она? И почему она здесь?

Белая фигура, всё ещё лежащая в луче света, наблюдала за её движениями. Она лениво поднялась на передние ноги, а её крылья немного раскрылись, словно ей просто нравилось ощущать тепло, что лилось из окна. Она сделала один неуверенный шаг, затем другой, но вместо того чтобы следовать за сестрой, она замерла, словно её не волновали ни окружение, ни странности этого места.

Тёмная повернула голову, заметив движение в поле зрения. Их взгляды встретились. Синие глаза, полные скрытого недоумения и тревоги, устремились в ответ на золотое сияние её сестры. Мгновение длилось вечность. Казалось, они изучали друг друга, оценивая и пытаясь понять, что они для этого мира... и друг для друга.

Комната, где всё началось, словно сама вдохнула жизнь. Запах старого дерева и пыли, струящийся солнечный луч, едва освещающий тёмные углы, — всё это стало немым свидетелем их первых шагов друг к другу. Черная осторожно шагнула ближе, то и дело останавливаясь, её копыта скользили по деревянному полу, оставляя едва слышимый скрип. Светлая, по-прежнему греясь в лучах света, повела ушами, её пылающая грива чуть качнулась, и тепло от неё ощутимо окутало пространство. Их взгляды встретились вновь, и, казалось, весь дом замер в ожидании.

Черная подошла на расстояние вытянутой шеи, остановилась и, чуть вытянув нос, начала принюхиваться. Её движения были плавными, но настороженными, как у дикого зверька, что готовится к бегству. Светлая, напротив, излучала спокойствие. Она наклонила голову, чтобы лучше видеть сестру, а затем неуклюже подалась вперёд, неожиданно ткнувшись носом в чёрную. Это движение было скорее случайным, чем намеренным, но черная отпрянула с явным удивлением.

На мгновение настороженность вернулась. Черная замерла, глядя на сестру, её синие глаза блестели в тени, словно звёзды. Светлая выжидала, её пылающие глаза слегка прищурились, как будто она смеялась, хотя её лицо оставалось спокойным. Затем, не спеша, она снова сделала шаг навстречу, позволив огненной гриве чуть задеть сестру. Чёрная вздрогнула, но тепло оказалось не пугающим, а скорее успокаивающим. Она осторожно вытянула шею, словно в ответ, и их носы снова соприкоснулись.

Мгновение спустя чёрная смело потянулась к пылающей гриве, принюхиваясь к её странному, но приятному аромату. Светлая чуть подалась вперёд, позволив сестре исследовать её, и вскоре обе уже изучали друг друга с растущим любопытством. Их движения становились всё увереннее. Они касались друг друга крыльями, их мягкое перо скользило по бокам и шеям, заставляя обоих невольно фыркать и иногда дёргаться от неожиданности.

Светлая первой нарушила эту осторожную идиллию. Она неуклюже ткнула чёрную носом в бок, вызвав короткий, испуганный скачок. Чёрная удивлённо взглянула на сестру, но та уже хихикала, как могла, хотя этот звук больше напоминал короткое шипение. Светлая ещё раз ткнула её, на этот раз чуть сильнее, как будто призывая к ответу. Чёрная поколебалась всего мгновение, затем, приняв вызов, резко развернулась и ткнула сестру в ответ.

Игра началась.

Черная проворно отскочила назад, её крылья на мгновение раскрылись, позволяя ей легче двигаться. Светлая не осталась в долгу. Она, слегка пошатываясь, кинулась вперёд, стремясь поймать сестру. Дом ожил вместе с ними. Полки, покрытые вековой пылью, дрогнули под их копытами, заставляя мелкие частицы подниматься в воздух. Потолок, низкий и с обвисшими балками, едва не задел их головы, когда они начали бегать друг за другом. Лёгкий ветерок, поднимаемый их движениями, раздувал огненную гриву белой, освещая тёмные углы комнаты яркими бликами.

Чёрная была проворнее, её движения были точными, выверенными, словно даже в игре она не забывала о том, что нужно быть осторожной. Светлая же двигалась с открытой жаждой приключений, часто спотыкаясь или задевая мебель. В один момент она слишком резко повернула и ударилась боком о высокий шкаф, заставив его чуть качнуться. С полки упал старый, потрескавшийся от времени том, громко шлёпнувшись на пол. Обе замерли, уставившись на источник звука. Но страх быстро рассеялся: Светлая хихикнула, ткнув чёрную крылом. Та, нахмурившись, подняла книгу, осторожно подтолкнув её обратно на место, прежде чем вновь броситься в игру.

В их движениях появилось больше уверенности. Светлая ловко оббегала углы, пытаясь загнать чёрную в угол, но та раз за разом выскальзывала, её тёмное тело сливалось с тенями. Они стали перекликаться короткими возгласами, как будто впервые находя свои голоса. Светлая громко фыркала, виляя хвостом, а чёрная отвечала ей едва слышным, но мягким смехом. Их радость становилась заразительной, заполняя каждый угол комнаты.

Светлая внезапно подпрыгнула, взмахнув крыльями, и упала прямо на сестру. Они оба покатились, сцепившись в клубок, смешивая свет и тень. Их смех становился громче, пока они, кувыркаясь, не оказались у самого выхода из комнаты. Чёрная, пытаясь вырваться, случайно толкнула сестру слишком сильно, и обе покатились вниз по лестнице.

Лестница была старой и скрипучей. Каждая ступенька отзывалась громким эхом, пока они катились, сцепившись. Светлая умудрилась несколько раз удариться крылом о перила, тогда как чёрная лишь пыталась зацепиться за что-то, чтобы остановить падение. Наконец, они оба оказались на полу, лежа в пыли посреди тёмного зала. Светлая подняла голову первой, её пылающие глаза блестели от возбуждения. Чёрная следила за ней, тяжело дыша, но в её взгляде уже не было настороженности. Они лежали в тишине несколько мгновений, их дыхание постепенно замедлялось, а затем, не сговариваясь, обе начали смеяться.

Пыльное облако, поднятое их падением, медленно оседало на деревянный пол, пропитывая воздух запахом старого дерева и вековой сырости. Светлая, всё ещё лежа на полу, дрожала, оглядывая тёмное помещение, куда их забросила игра. Её пылающая грива едва разгоняла густую тень, растянувшуюся вдоль стен, а в уголках комнаты клубились густые, почти осязаемые тени. Они шевелились при свете её огненных волос, как будто пытались убежать, но в темноте всё ещё ощущалось что-то давящее, что заставляло её жаться к полу.

Чёрная поднялась первой. Её глаза привыкли к мраку, и она двигалась с осторожностью, сливаясь с тенями. Ноздри слегка раздувались, когда она принюхивалась, вынюхивая что-то невидимое. Её хвост лениво двигался из стороны в сторону, пока она изучала помещение. Это была узкая комната с грубыми каменными стенами, прорезанная паутинками трещин. Множество полок тянулись вдоль стен, глядя на них тёмными провалами, словно окна в бездну.

Светлая с трудом поднялась, её крылья слегка дрожали, а огненная грива неравномерно мерцала. Она неловко пошатнулась, стараясь держаться поближе к своей сестре, но стоило ей вновь встретиться взглядом с глубокими тенями, прячущимися за полками, её дрожь усилилась. Она гневно фыркнула, как будто старалась убедить саму себя в своей храбрости, но это лишь выдало её страх.

Чёрная, наблюдая за ней, молча фыркнула, её губы приподнялись в насмешливой полуулыбке, обнажая острые клыки. Затем она, с неприкрытой игривостью, дернула Светлую за хвост.

Светлая взвизгнула и, резко обернувшись, инстинктивно выпустила струю огня изо рта. Яркое пламя мгновенно охватило ближайший настенный светильник. Комната озарилась вспышкой оранжевого света, заставляя тени отступить в ужасе, а огненная грива Светлой засияла ярче. Светлая замерла, ошеломлённая произошедшим, но в её выражении появилось что-то новое — смесь удивления и удовольствия.

На мгновение в комнате повисла тишина. Затем Светлая перевела взгляд на сестру, её губы скривились, обнажая такие же острые, как у Чёрной, клыки. Она шагнула вперёд, словно собиралась выразить своё недовольство, но затем, заметив, как мрак отступает от светильника, неожиданно обняла Чёрную. Её движения были неловкими, но в них ощущалась искренняя радость. Тёплое сияние её гривы обволокло обеих, и Чёрная, хоть и выглядела слегка ошарашенной, не оттолкнула сестру.

Светлая разорвала объятие и обернулась к другим темным углам коридора, куда их забросила судьба. Её взгляд заметно изменился. Она подошла к следующему светильнику, словно подчиняясь какому-то внутреннему импульсу. Она втянула воздух, сосредоточенно прищурилась и выпустила ещё одну узкую струю огня. Огонь моментально охватил старый железный светильник, добавляя ещё одно пятно света в этот мрачный коридор.

Светлая отшатнулась на шаг, наблюдая за пламенем, как заворожённая. Она наклонила голову, изучая игру огненных языков, отбрасывающих тёплые отблески на её белоснежную шкуру. Глаза её загорелись ярче, и лёгкий дрожащий звук, напоминающий смешок, сорвался с её губ. Затем она направилась к следующему светильнику.

Чёрная с интересом следила за её действиями. Она не двигалась, но её синие глаза сверлили каждое движение сестры, внимательно фиксируя её растущее удовольствие от того, что она делала. Светлая, между тем, дошла до очередного светильника, вновь повторила своё действие, а затем ещё раз, с каждым разом всё увереннее и, как казалось, всё радостнее. Пламя, вырывавшееся из её рта, заполняло комнату теплом и светом, и с каждым новым светильником она словно становилась частью этого пламени.

Светлая не спешила останавливаться. Она ходила от одного светильника к другому, слегка покачивая головой, и каждый новый всполох огня вызывал у неё всё больший восторг. Она то и дело озиралась назад, чтобы поймать взгляд сестры, словно приглашая её разделить это увлечение. Но Чёрная лишь тихо наблюдала, её собственные тени начали двигаться, подчиняясь свету, который приносила Светлая.

Вскоре весь коридор, некогда утопающий в густой тьме, залился мягким светом. Светлая стояла в его центре, её пылающая грива была едва ли не ярче светильников. Она глубоко вздохнула, как будто наслаждаясь собственным триумфом, и повернулась к Чёрной. В её взгляде читалась какая-то непреодолимая жажда, которая только начинала просыпаться.

Темная же лишь равнодушно покосилась на сестру, фыркнув так тихо, что это больше напоминало смешок. Её внимательный взгляд остановился на конце коридора, где едва виднелись очертания новой двери. Словно ведомая интуицией, она медленно направилась туда, оставив Светлую позади.

Дом оказался огромным и мрачным. Комнаты за комнатами открывались перед Темной, каждая скрывала в себе свою долю забвения. То тут, то там виднелись следы времени: пыльные столы с покосившимися ножками, потускневшие зеркала, давно опустевшие шкафы. Половицы под копытами поскрипывали, добавляя этому месту ещё большее ощущение уединения и тайны.

Когда Темная вошла в очередное помещение, её крыло задело что-то твёрдое. Металлический звон раздался, словно предостережение. Она обернулась и увидела высокую металлическую стойку, на которой были закреплены несколько кристаллов — тусклых, лишённых прежнего блеска, но всё ещё таящих в себе какой-то странный свет. Кристаллы начали падать, но её крыло резко подалось вперёд, подхватывая их на лету. Едва заметное облегчение скользнуло по её лицу. Темная осторожно вернула кристаллы на место, задумчиво разглядывая их, прежде чем продолжить путь.

Но долго сохранять одиночество ей не удалось. Из глубины коридора раздался слабый гул, который быстро превращался в уверенные шаги. Светлая уже неслась ей навстречу, неся с собой свет, который осветил каждую пылинку в воздухе. Она буквально ворвалась в помещение, осматривая его с таким восторгом, словно всё происходящее было частью игры. Её грива обогревала воздух вокруг, создавая ощущение уюта даже среди вековой пыли.

Светлая тут же принялась исследовать очередное помещение, освещая стены, потолок и даже старинную мебель. Её внимание привлекли картины, но вместо изысканных изображений она нашла только выцветшие, едва различимые образы. Темная, как будто испытывая в ответ желание двигаться дальше, пересекла комнату и толкнула ещё одну дверь. Она неохотно впустила их в помещение, которое оказалось кухней.

Кухня выглядела мёртвой. Потемневшие деревянные шкафы, массивный, но пустой каменный очаг, забытые медные кастрюли, покрытые паутиной. Темная приостановилась, осматривая всё с непривычным вниманием, но быстро поняла — здесь не осталось ничего, что могло бы их насытить. Их пустые желудки словно подтверждали это, издавая громкие урчащие звуки. Светлая жалобно скулила, теряя всё своё прежнее веселье, но её сестра лишь равнодушно фыркнула, словно упрекая в слабости.

Почувствовав, что здесь они не найдут ничего полезного, Темная направилась дальше, через очередной коридор, который, казалось, тянулся бесконечно. По пути она внимательно изучала стены, покрытые потускневшими обоями, едва заметные узоры на которых напоминали о былой роскоши этого дома. Портреты на стенах притягивали её взгляд: на них были изображены лица — когда-то живые, полные надежд, теперь застывшие и забытые. Их выцветшие глаза следили за её передвижениями, словно обвиняя в том, что она нарушает их покой.

Очередная стойка с кристаллами оказалась прямо на её пути, но на этот раз Темная двигалась быстрее. Её крыло уверенно подхватило пошатнувшиеся камни, и она ловко вернула их на место. Однако в этот момент на неё сзади налетела Светлая. Внезапное столкновение заставило обеих пошатнуться. Темная недовольно посмотрела на сестру, но Светлая, казалось, совершенно не понимала, что произошло. Она пыталась разорвать случайные объятия, что образовались из-за их столкновения, яростно тряся головой и топая копытами.

Темная, едва удержав равновесие, вырвалась первой, направившись к ближайшей лестнице. Эта лестница, в отличие от предыдущей, вела наверх. Светлая, теперь уже отставшая, вскоре последовала за ней, наполняя лестничный пролёт мерцанием своей огненной гривы. Каждая ступень скрипела под их копытами, но это их не остановило. В их движениях чувствовалась та непреклонная тяга к поискам, которую невозможно было ничем угасить.

Спальня, в которую они вошли, разительно отличалась от всех других комнат, через которые они пробирались ранее. Просторное помещение было утоплено в золоте и пурпуре. Потускневшие, но всё ещё сверкающие люстры висели высоко под сводчатым потолком, отбрасывая мягкие отблески на богатые гобелены, изображающие сцены из далёкого прошлого. В центре комнаты стояла огромная кровать с резными деревянными столбами, на которые были накинуты остатки полупрозрачного балдахина. Матрас, на удивление, выглядел почти нетронутым временем, а подушки, хоть и припорошенные пылью, сохранили свою мягкость. Казалось, этот уголок дома, несмотря на все годы запустения, остался защищённым от разрушительного течения времени.

Темная приостановилась, всматриваясь в детали комнаты. Её взгляд задержался на высоком зеркале в золотой раме, которое стояло в углу. Оно словно впитывало тусклый свет, отражая его с каким-то едва заметным искажением. Это странное ощущение заставило её хмуро покоситься на зеркало, но её внимание быстро переключилось, когда Светлая, казалось, мигом забыв о долгом и тёмном пути, рванулась к кровати.

Она с радостным ржанием взлетела на мягкий матрас и тут же принялась прыгать, её копыта оставляли лёгкие вмятины на покрывале. Её грива вспыхивала, создавая вокруг неё ореол тепла, и под её весёлые движения пыльные облачка поднимались в воздух. Темная замялась, в нерешительности стоя у края комнаты, но вскоре уступила заразительному веселью сестры и с грацией запрыгнула рядом.

Они скакали, срываясь в неловкие прыжки. Их маленькие крылья неуклюже трепыхались, пытаясь поймать воздух. Светлая подпрыгивала особенно высоко, словно её смех придавал ей дополнительную силу. Иногда её грива вспыхивала особенно ярко, обжигая едва заметный след на ткани балдахина. Темная, хоть и не проявляла такого же безудержного энтузиазма, всё же позволяла себе короткие, почти незаметные улыбки, наслаждаясь моментом свободы.

Внезапно Светлая совершила особенно мощный прыжок. Матрас прогнулся под её копытами, как натянутая пружина, и оттолкнул её так, что она, вместо того чтобы приземлиться обратно, полетела прямо в сторону зеркала. С тихим "шмяк" она ударилась в его поверхность, но вместо того чтобы разбиться или отскочить назад, её тело буквально погрузилось в него. Гладкое стекло колыхнулось, как поверхность воды, проглатывая её целиком. На мгновение её очертания растаяли, и зеркало снова стало неподвижным, будто ничего не произошло.

Темная застыла. Её голубые глаза расширились от неожиданности. Она сделала осторожный шаг вперёд, затем ещё один, её уши нервно дёргались, а хвост слегка приподнялся от напряжения. Она осторожно подошла к зеркалу, всё ещё не веря тому, что только что произошло. Её отражение смотрело на неё с таким же удивлением. Она подняла копыто, чтобы прикоснуться к поверхности, но в тот момент, когда её нога коснулась стекла, изнутри вырвалось белое копыто.

Светлая вынырнула из зеркала, словно из глубины воды, с сияющей, радостной улыбкой, и её копыто тут же обхватило сестру за ногу. Её хватка была крепкой, но вовсе не враждебной. Прежде чем Темная успела что-либо предпринять, Светлая с дразнящим движением резко потянула её за собой.

Темная не успела даже фыркнуть. Она неловко потеряла равновесие, и её крылья бесполезно трепыхались в воздухе, прежде чем её тело полностью исчезло в мерцающей поверхности. Мгновение спустя комната осталась пустой, лишь слабые волны пробегали по гладкой поверхности зеркала, будто свидетельствуя о том, что здесь недавно происходило что-то

невероятное.

Тёмная сестра вывалилась из зеркала так резко, что едва устояла на ногах. Её копыта громко гулко стукнули о деревянный пол, а крылья невольно распахнулись, пытаясь поймать баланс. Помещение, в которое она попала, было настолько мало, что от этого сразу становилось тесно. Это не шло ни в какое сравнение с просторным и богато убранным домом, откуда они прибыли.

Хижина оказалась скромной и уютной. Она была одной единственной комнатой, стены которой украшали выцветшие от времени полки, заполненные странными предметами, напоминающими книги, банки с сушёными травами и блестящие камни. В центре комнаты стоял небольшой деревянный стол с неровными ножками, а рядом с ним — пара стульев, один из которых выглядел так, будто скоро развалится. У стены стояла узкая кровать, покрытая потрёпанным шерстяным одеялом, а рядом – крохотная печь, давно не видевшая огня. Пол был покрыт шероховатым ковром, изношенным до такой степени, что сквозь ткань местами проглядывали деревянные доски.

Тёмная осторожно обвела всё это взглядом, изредка дёргая ушами, прислушиваясь к слабым звукам. Всё здесь казалось старым, заброшенным, но при этом каким-то странно спокойным, будто место это не знало ни времени, ни суеты.

Снаружи раздался стук копыт, и Тёмная подняла голову, чтобы увидеть, как Светлая уже выскочила наружу. Любопытство пересилило осторожность, и она медленно направилась за сестрой, выйдя через низкую дверь.

Их глазам открылся волшебный, почти сказочный мир. Голубое дневное небо сливалось с космической темнотой, и свет звёзд искрился на границе между этими двумя реальностями. Солнце и луна висели вместе, неподвижные и величественные, осветляя безмятежный зелёный луг, который раскинулся вокруг хижины. Далеко, по краям поля, стоял густой лес, его тёмные кроны выглядели загадочно и манили, но одновременно внушали тревогу. Ветер мягко шевелил траву, придавая всему вокруг живость, а воздух был свежим, наполненным запахом зелени и цветущих растений.

Сёстры замерли, не в силах отвести взгляд от этого зрелища. Их маленькие тела неподвижно стояли на границе между хижиной и открытым миром, словно они боялись потревожить это чудо.

Но долго Светлая не могла оставаться спокойной. Она очнулась от оцепенения первой, радостно взвизгнула и с лёгкостью набросилась на Тёмную, толкнув её в бок. От неожиданности та слегка пошатнулась, но вместо недовольного фырканья в ответ сама бросилась на сестру, начав настоящую игру.

Они гонялись друг за другом по мягкому ковру травы, а их маленькие крылья изредка приподнимали их в воздух, позволяя пролететь чуть дальше или сделать более изящный прыжок. Светлая выдыхала короткие струйки тепла, отчего трава под её копытами казалась ещё зеленее, а воздух теплее. Тёмная, напротив, двигалась плавно, её движения были полны естественной грации, но иногда она с лёгким клыкастым оскалом резко кусала Светлую за гриву, что вызывало у той только ещё больше веселья.

Голод вскоре дал о себе знать, и они, повинуясь своим инстинктам, начали щипать сочную траву. Светлая чуть не обожгла одну из травинок своим дыханием, но с удовольствием её съела, а Тёмная методично жевала, изредка осматриваясь, будто ждала какого-то подвоха.

Скоро игра возобновилась. Они скакали и парили, не зная усталости. Светлая несколько раз взмывала выше, её грива вспыхивала ярче, и на секунду казалось, что она готова взлететь ещё выше, в небо, где солнце и луна висели бок о бок. Тёмная ловко обходила её манёвры, время от времени уворачиваясь или нападая, превращая всё в хаотичную, но захватывающую пляску.

Игра внезапно прервалась, когда Светлая остановилась у кромки луга, где начинался лес. Её большие глаза горели любопытством, и, словно забыв обо всём, она рванула вперёд, к деревьям. Тёмная, заметив это, тут же бросилась за ней, настигнув её уже на краю поля. Она успела только крикнуть что-то на своём бессвязном языке, как Светлая вдруг остановилась, врезавшись во что-то невидимое.

Стук. Тихий звон. Светлая отлетела назад, неуклюже перевернувшись через себя. Она встала на ноги и потрясённо посмотрела перед собой. Её копыта потянулись к пустому пространству, но оно оказалось твёрдым, словно стена. Тёмная подошла ближе, осторожно коснувшись того же места. Невидимый барьер был гладким и холодным, словно стекло, и полностью окружал луг и хижину.

Светлая растерянно попробовала толкнуть его ещё раз, но безуспешно. Тёмная, наконец, не выдержала и расхохоталась. Её смех был глубоким, почти зловещим, с ноткой удовольствия от осознания, что её сестра зашла слишком далеко. Светлая, не понимая, что её рассмешило, надулась, но всё ещё пыталась разгадать природу этого барьера, стуча по нему копытами.

В конце концов они обе замерли. Этот странный мир был их новым домом — по крайней мере, на ближайшее время.

Тёмная молча наблюдала за Светлой, которая, несмотря на видимую безнадёжность, не унималась в своих попытках подняться в воздух. Маленькие крылья то и дело взмахивали с трепетом, поднимая её всего на пару пядей над землёй, прежде чем она вновь опускалась, часто с мягким шлепком, в густую траву. Каждый её взлёт сопровождался радостным визгом и лёгким ржанием, словно сама идея полёта наполняла её бесконечным восторгом.

Тёмная фыркнула, но её глаза слегка прищурились от удовольствия. Сама она не разделяла этой беззаботности и, желая отвлечься, направилась к маленькому ручью, который весело журчал с другой стороны луга. Вода выглядела кристально чистой, и тёмная пони, осторожно наклонившись, коснулась её губами. Холодная влага приятно охладила её горло, и она с удовольствием принялась пить, чувствуя, как свежая вода утоляет жажду.

Её размышления и редкий момент спокойствия прервал неожиданный удар сбоку. Светлая, явно увлёкшись своими полётами, потеряла контроль и врезалась прямо в сестру. Оба жеребёнка кубарем полетели по траве, переворачиваясь несколько раз, пока не остановились в небольшой ямке у самого края ручья.

Тёмная первая пришла в себя. Она резко выдохнула, стряхнула с себя траву и листья, затем повернула голову к Светлой. Та лежала на спине, широко улыбаясь и глядя на неё с виноватой, но совершенно довольной мордочкой. Её грива растрепалась, а глаза сияли чистым счастьем. Тёмная только фыркнула, выразив своё недовольство, и, медленно поднявшись, направилась обратно к хижине. Светлая осталась лежать на траве ещё на пару мгновений, явно не понимая, почему её сестра так сердится.

Внутри хижины было тихо. Тёмная уселась прямо на пол, сложив передние ноги под собой, и подняла взгляд на небо, видневшееся через маленькое окно. Луна, что висела неподвижно рядом с солнцем, завораживала своей красотой. Её свет казался холодным, манящим, и что-то древнее шевельнулось в глубине сердца тёмной пони. Воспоминания, которым она не могла дать имён, заполнили её разум. Это были обрывки эмоций – ярость, одиночество, безумие – и она инстинктивно сжалась, стараясь сбросить с себя этот неясный груз. Но холод, который охватил её сердце, было не столь легко прогнать.

Тёмная вскоре заметила движение на лугу. Светлая металась, её грива и хвост казались необычно яркими на фоне зелёной травы. Что-то в её панике подсказывало, что случилось неладное. Едва ли не оттолкнув свои тревожные мысли, Тёмная вскочила на ноги и устремилась к двери. Светлая уже влетела обратно в хижину, бросив на сестру испуганный взгляд, и, не раздумывая, рванула прямо к зеркалу. Она прыгнула в него с отчаянной лёгкостью и исчезла.

Тёмная недовольно фыркнула, направившись к выходу. Она выглянула наружу и увидела, что на лугу разгорался огонь. Место, где раньше резвилась Светлая, было охвачено пламенем, и свежая трава теперь покрывалась красными языками огня. Огонь жадно пожирал луг, медленно, но неумолимо подбираясь ближе к хижине. Тёмная кивнула себе под нос, видимо, подтверждая свои догадки о причинах этого бедствия, и с явной досадой вернулась к зеркалу.

Она медленно подошла к нему, бросив последний взгляд на пожираемый пламенем луг. Её глаза сузились, и лёгкая ухмылка тронула уголки её губ. Но вместо того чтобы остаться и наблюдать, она решительно шагнула в портал, исчезнув так же, как и её сестра.

Вернувшись обратно в роскошную, но позабытую спальню, тёмная почти сразу обернулась к светлой, в её глазах читалась укоризна. Светлая, словно чувствуя свою вину за устроенный пожар, опустила голову и тихо попятилась, спрятавшись за своим пушистым хвостом. Тёмная подошла ближе, не издавая ни звука, её взгляд был строгим, но не злым. Лишь невербальное общение, лёгкий наклон головы и прищуренные глаза передавали её разочарование. Светлая, будто пойманная с поличным, только сильнее прижалась к своему хвосту, издавая едва слышное поскуливание.

В этот момент, словно внезапный порыв ветра, в комнате начало происходить нечто странное. Рог тёмной сестры неожиданно засиял тусклым, едва заметным светом. Она сама, кажется, не осознавала, что делает, и наблюдала с удивлением, как мелкие предметы вокруг — кусочки стекла, покрытые пылью свечи и даже несколько перьев с кровати — медленно начали подниматься в воздух. Их движение было хаотичным, словно танец в невесомости, и мягкий свет рога тёмной усиливался с каждой секундой.

Светлая из за угла с расширенными глазами смотрела на это зрелище. Её изначальный испуг сменился восторгом, но, как это часто бывает с жеребятами, её эмоции быстро перешли в азарт. Она, сверкая глазами, выскочила из своего укрытия и внезапно бросилась на сестру, её маленькие копыта обхватили тёмную так резко, что та невольно пошатнулась. Светлая, сияя довольной улыбкой, крепко прижала сестру к себе. В этот момент магия, окружавшая их, исчезла, и все предметы с глухим стуком упали обратно на свои места.

Тёмная застыла, совершенно ошеломлённая таким неожиданным жестом. Её строгий взгляд растаял, и она лишь вздохнула, позволив светлой крепко держать её в объятиях. Тот хищный блеск в её глазах пропал, сменившись лёгким смирением. Через несколько мгновений они обе расслабились, и, казалось, всё напряжение между ними рассеялось.

Не задерживаясь долго в спальне, две сестры вновь отправились исследовать странный дом, который становился всё загадочнее с каждым их шагом. Огромные коридоры, казавшиеся бесконечными, сменялись странными помещениями — гостиные с выцветшими коврами, где пыльными полосами лежал солнечный свет, едва пробивающийся через запачканные окна, массивные кладовые с полупустыми полками и даже залы, полные странных предметов, назначения которых они не понимали.

Иногда они находили картины, которые изображали неизвестных им пони — серьёзных, одетых в странные одежды, которые не походили на современные. Светлая, как правило, с восторгом замирала перед такими портретами, изучая их, пока тёмная с недоверием и лёгким презрением шла дальше. За окнами всё время был один и тот же мрачный пейзаж: дикая местность с чёрными деревьями и затянутым облаками небом. Луг, который они видели по ту сторону зеркала, казался теперь лишь далёким, почти забытым сном.

Несмотря на бесконечность дома, к вечеру они начали уставать. Их шаги замедлялись, и даже Светлая, всегда полная энергии, уже не могла так бойко прыгать с одного предмета на другой. Когда они, наконец, вернулись в спальню, день казался бесконечно длинным, наполненным открытиями, но и утомительным.

Кровать с мягкими перинами, будто специально предназначенная для них, манила своим уютом. Светлая первой запрыгнула на неё, словно проверяя, всё ли в порядке, а затем потянула за собой сестру. Тёмная, сначала неохотно, всё же поднялась, тяжело вздохнув. Они вместе улеглись на мягких подушках, их крылья слегка касались друг друга. Светлая сразу же притянулась к тёмной, обхватив её своими маленькими копытами. Тёмная не сопротивлялась, лишь укрыла их обоих своими крыльями, словно защищая от чего-то невидимого.

Комната погрузилась в тишину. Единственным звуком был их ровный, мерный вдох и выдох. За окном тусклый свет луны продолжал освещать мрачный пейзаж, но для них этот мир больше не имел значения. Погрузившись в сон, они нашли своё маленькое убежище.

Забытый старый дом

Тёмная сестра погрузилась в сон, но покой ей не достался. Её сны были странными, тягучими, словно затянутыми дымкой, и от этого ещё более завораживающими. Мир грёз распахнулся перед Тёмной, словно бескрайняя пустыня света и тени, где время и пространство не подчинялись привычным законам. Она парила в этой безграничной ночной вселенной, чувствуя, как каждая звезда шепчет ей нечто знакомое. Небеса переливались глубокими оттенками синего и фиолетового, а звёзды танцевали вокруг неё, словно приветствуя старую знакомую. Под её копытами пульсировала хрупкая поверхность, напоминая гладь озера, отражающего бесконечные световые узоры.

Тёмная осторожно ступала по этой зыбкой глади, каждая рябь от её шагов превращалась в вспышки света, которые устремлялись вверх и терялись в бесконечной дали. Звёзды мерцали, будто смеялись, а потом одна из них приблизилась. Она была теплее, чем ожидала, мягче, чем могла представить. Тёмная протянула к ней рог, и звезда распалась, окутывая её сиянием, от которого дрожь пробежала по всему телу.

Она почувствовала себя частью чего-то огромного. Эти сны, этот мир... Они не пугали её, наоборот, казались её собственными, словно она принадлежала этому месту. Она начала парить, её крылья раскрылись, и она взмыла ввысь, сквозь звёздные потоки. Ветер, полный шёпота и древних голосов, обнимал её, наполняя сердце странной лёгкостью.

Она танцевала среди звёзд, играя с их светом, как ребёнок с каплями дождя. Однако её веселье было прервано внезапным, пронизывающим чувством. Кто-то наблюдал за ней. Этот взгляд был холодным, словно лезвие ножа, и в то же время необъяснимо родным.

Она замерла. Свет вокруг неё потускнел, звёзды, одна за другой, начали гаснуть, словно подчиняясь этому новому присутствию. Пространство вокруг неё наполнилось тягучей тишиной, в которой ощущался невидимый вес.

И тогда она увидела её. Фигура возникла из мрака — стройная, величественная, с густой гривой, в которой искрились звёзды. Синий аликорн, чей взгляд был полон удивления и настороженности. Глаза её светились, как два холодных факела, высвечивая всё вокруг. Тёмная почувствовала, как дрогнуло её сердце. Она не знала, кто перед ней, но внутри, глубоко в себе, ощущала странное родство.

— Кто ты? — голос аликорна прозвучал не словами, а мыслью, пробирающейся прямо в душу. Он был холоден, как морозное дыхание, но в нём не было ярости, лишь настороженность и странная грусть.

Тёмная не могла ответить. Её мысли и эмоции, полный коктейль из страха, замешательства и попытки понять, кто она сама, вырвались наружу и столкнулись с присутствием аликорна. Та помедлила, нахмурившись, и её светлый облик стал слегка меркнуть, словно поглощаемый её же мыслями.

— Твоя магия... Она чужая, но в то же время я её знаю, — продолжила аликорн, делая осторожный шаг вперёд. — Как будто смотрю на отражение в кривом зеркале.

Тёмная сжалась, её голова опустилась, а из её сущности вытекали образы: яркие вспышки света и тьмы, обрывки воспоминаний, которых она не могла понять, и волны беспомощности.

— Ты не говоришь... — голос аликорна стал мягче, но всё ещё хранил нотку напряжённости. — Но я чувствую твои эмоции. Ты… Ты боишься?

Тёмная не ответила. Её молчание, наполненное дрожью и отчаянием, было красноречивее любых слов. Аликорн подошла ближе, её грива разливалась вокруг, обволакивая Тёмную лёгким, звёздным свечением. В её глазах теперь было больше сомнения, чем гнева.

— Ты... не можешь быть ею, — продолжила аликорн, и в её голосе зазвучали едва уловимые нотки боли. — Ты не можешь быть тем чудовищем, что я однажды породила.

Тёмная вскинула голову, встретившись с её взглядом, и тотчас же снова отшатнулась, ощущая, как обжигает этот пристальный, пронизывающий до самого сердца взгляд. Она пыталась передать свои мысли, своё замешательство и страх, но её эмоции становились всё более хаотичными, словно буря внутри неё разрасталась.

— Хватит! — вдруг воскликнула аликорн, и её голос, словно удар грома, отразился от всех уголков пространства. Она замерла, её дыхание стало неровным.

Тишина повисла, но не на долго. Внезапно из Тёмной вырвалась волна эмоций: страх, боль, отчаяние и что-то глубокое, тёмное, похожее на древнюю скорбь. Волна, будто живой океан, накрыла весь мир сна, звёзды померкли, тьма начала поглощать всё вокруг.

Аликорн стояла, окружённая этой тьмой, её свет мерцал, а голос, теперь уже хриплый, но всё ещё звучный, пробился сквозь хаос:

— Найтмер Мун?..

Её глаза расширились в осознании. Но это было последнее, что успела увидеть Тёмная. Всё вокруг рухнуло, мир сна поглотила пустота, и она резко очнулась.

Её тело дрожало, шерсть была влажной от пота. Лёжа на кровати, она ловила сбивчивое дыхание, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Светлая сестра мирно спала рядом, не замечая её беспокойства. Тёмная осторожно поднялась, подойдя к окну.

Ночное небо за ним было тихим, усыпанным звёздами. Но луна, холодная и величественная, будто смотрела прямо на неё. Слова аликорна продолжали звучать в её голове, а образ звёздной гривы и светящихся глаз никак не покидал её.

"Найтмер Мун..." — повторила она мысленно, чувствуя, как что-то древнее шевелится в её душе, вытягивая давно забытые чувства и образы.

Тишина ночи была пронизана холодом, глубинной тьмой, заполняющей каждый уголок безмолвного леса. Светлая сестра, почувствовав, что рядом нет Тёмной, едва заметно поморщилась во сне и приоткрыла глаза. Её янтарные зрачки, словно огоньки, мягко светились в темноте. Она потянулась, расправляя крылья, и широко зевнула, будто пытаясь стряхнуть остатки сна.

— Хмм... — пробормотала она себе под нос, оглядываясь вокруг. Её взгляд скользнул по пустой постели рядом, где должно было быть тепло спящей Тёмной. Она замерла на мгновение, всматриваясь в тени комнаты, прежде чем подняться на копыта. Тихий свет, исходящий от её гривы, озарял спальню, разгоняя мрак, словно небольшое кострище среди нескончаемого ночного леса.

Светлая осторожно ступила к выходу, раздвигая крылья и словно инстинктивно расширяя свой свет. Где-то снаружи слышались крики ночных птиц, уханье совы и редкие шорохи, которые наполняли воздух напряжением.

Светлая двигалась медленно, свет её мягко растекался по полу, будто разгоняя тени, которые, казалось, на мгновение замирали, прежде чем испуганно отступить в стороны. Взгляд её внезапно нашёл сестру. Тёмная сидела у окна, глядя в звёздное небо. Светлая на мгновение остановилась, будто боясь нарушить этот хрупкий момент.

Она осторожно уселась рядом с Тёмной, её лёгкий свет мягко обволакивал обеих, отгоняя густую тьму леса, словно крохотный маяк среди безбрежного океана ночи.

Светлая, немного повернув голову, всмотрелась в сестру. Тёмная сидела неподвижно, её взгляд был прикован к холодному звёздному небу, а на лице застыла странная смесь печали и растерянности. Светлая осторожно дотронулась копытом до её плеча, но Тёмная никак не отреагировала.

— Мм... — Светлая нахмурилась, обдумывая, что сказать. Слова ещё не приходили естественно. Они были сырыми, чуждыми, будто из другого мира. Вместо этого она просто села ближе, согревая своим теплом.

Тёмная, наконец, обернулась, медленно посмотрела на сестру. Её большие глаза, цвета тёмного сапфира, были полны чего-то неуловимого — страха, любопытства, и чего-то ещё более древнего, будто самого времени. Она глубоко вдохнула, её грудь поднялась и дрогнула, прежде чем она решилась попытаться произнести своё первое слово.

— Найт... мер... — её голос звучал хрипло, словно он пробивался через толщу воды. Слово получилось искажённым, картавым, почти чуждым, будто язык не хотел подчиняться.

Светлая удивлённо моргнула, её янтарные глаза засияли любопытством. Она наклонила голову, словно пытаясь понять значение этого странного звука.

Тёмная снова повернулась к окну, но потом, будто подчиняясь какому-то импульсу, резко потянулась вперёд и соприкоснулась своим рогом с рогом сестры.

Мир вокруг замер. В тот миг, когда их рога встретились, вспыхнул тонкий узор света и тени, словно древние символы, выжженные магией, дрожали в воздухе. Их сознания слились, их мысли впервые обрели форму, которая могла быть понята другой.

Вспышка.

Тьма, глубокая, вечная, холодная. Свет, жаркий, пульсирующий, хаотичный.

"Ты?" — мысль вырвалась из сознания Светлой, простая, словно первое дыхание. Она передала образ огня — бурного, жаркого, сияющего.

"Я?" — откликнулась Тёмная, её мысль была вязкой, словно густой туман. Она передала чувство пустоты, холода, глухого одиночества.

"Кто?"

"Никто."

Светлая замерла, её мысли смешались, породив образы чего-то знакомого, но неясного. Она передала видение — леса, горящего, словно всепоглощающий пожар.

"Гореть?" — ответ Тёмной прозвучал настороженно, будто она ощутила угрозу в этом образе.

"Нет. Свет." — Светлая была настойчива. Она передала образ солнечного тепла, что согревает, а не уничтожает.

"Тьма." — откликнулась Тёмная, показывая бескрайнее звёздное небо, чёрное, но наполненное мерцающим светом.

Их мысли начали складываться в что-то более сложное, архаичное, будто слова древнего языка, забытого веками. Образы сменялись с невероятной скоростью.

Светлая видела разрушение, хаос, но в нём была жизнь. Она передала эти чувства сестре, её разум полнился безумным трепетом, как от урагана.

"Ты... хаос?" — Тёмная была насторожена, но и очарована.

"Ты... тьма?"

Тёмная задумалась, её мысли передавали что-то зыбкое, что-то без названия. Она вновь представила звёзды, обрамлённые лунным светом, холодным, но прекрасным.

Светлая внезапно рассмеялась, хотя смех этот был скорее ощущением, чем звуком. Он был звонким, почти детским, но в нём уже чувствовалось что-то искривлённое, хаотичное.

"Свет... жжёт." — Тёмная отвернулась, её образы передавали лёгкую боль, словно ожог.

"Свет... любит." — Светлая ответила с настойчивостью.

Они ещё долго обменивались мыслями, каждая из них познавала другую. Они не спорили, но их диалог был наполнен странной смесью противоречий. Светлая казалась тёплой, но её энергия была бурной, неуправляемой, в то время как Тёмная, с её холодом, вызывала ощущение тишины и уюта, как зимняя ночь.

Наконец, магия между ними начала угасать. Их рога ещё на мгновение сияли, прежде чем разорвать тонкую связь. Светлая, слегка запыхавшись, тихо коснулась копытом носа Тёмной, как будто играя.

— Найт... мэ... — она произнесла, стараясь повторить услышанное. Слово вышло искажённым, неловким, но в нём была попытка понять.

Тёмная посмотрела на неё с удивлением. Её глаза наполнились грустью, но в уголках блеснула крошечная искорка надежды.

Светлая, светясь как крохотное пламя фонаря, шагала впереди, заливая тёмные коридоры дома мягким золотистым светом. Тени от её сияния ползли по стенам, делая дом ещё более таинственным. Половицы поскрипывали под их маленькими копытами, звук казался громким, как если бы они пробуждали древнего спящего великана. Тёмная шла чуть позади, её сапфировые глаза блестели в полумраке, осторожно следя за каждым шагом.

— Свет... ярко, — передала Тёмная, её мысль была наполовину недовольной, наполовину восхищённой. Она предпочитала мягкую темноту, но не могла не оценить удобство света сестры.

— Ярко... хорошо! — ответила Светлая, весело подскакивая. Её мысли были быстрыми, яркими, словно вспышки молнии.

Они двигались через длинный коридор, стены которого были покрыты старым, потрескавшимся деревом. Воздух был холодным, с привкусом пыли, но это лишь добавляло загадочности их приключению. На пути им встречались странные вещи: огромный шкаф с перекошенными дверцами, высокий, словно сторожевая башня, и зеркало, в котором Светлая, проходя, остановилась, чтобы посмотреть на своё отражение.

— Я... красивая, — заявила она через телепатию, передавая смех и гордость.

Тёмная подошла к зеркалу, взглянув на своё отражение. В глубине её мыслей была лёгкая грусть, но она ничего не сказала. Вместо этого, обернувшись, она подняла маленькую подушку, лежавшую рядом, и с лёгкостью телекинеза запустила её в сестру.

— Бум! — весело передала она.

Светлая, удивлённая, уклонилась, подушка пролетела мимо, ударившись о стену. Она замерла на секунду, а потом, схватив другую подушку телекинезом, метнула её в ответ.

— Бум! — передала она с громким смехом.

Подушки и старые вещи летели в воздухе, вращаясь в золотисто-сапфировом свете их магии. Они смеялись, их звонкий смех эхом разносился по пустым коридорам. И пусть их движения были неуклюжими, а силы не всегда слушались, в этом было нечто первобытное и невероятное — как будто сама природа магии оживала в их рогах.

Коридор привёл их к узкой лестнице, уходившей вниз. Она выглядела хрупкой, каждая ступенька покрыта пылью. Светлая, конечно же, первая заскочила на неё, с восторгом поглядывая вниз.

— Что... там? — спросила Тёмная, передавая образы глубины и осторожности.

— Найти... еду! — ответила Светлая, стремительно спускаясь по лестнице, от чего та слегка покачнулась.

Они оказались в ещё более мрачной части дома. Это был подвал — холодный, пропитанный запахом сырости. Луч света от сестры выхватил мешок, валяющийся в дальнем углу. На нём был запылённый кусок ткани с едва различимыми словами.

— Овё... — попыталась передать Тёмная, её мысли всё ещё были путанными, но полными удивления.

Светлая кинулась вперёд, но Тёмная тут же подняла мешок телекинезом, удерживая его подальше.

— Не жги, — строго передала она, укоряя сестру.

Светлая надула губы, её мысли передали обиду и обещание, что она не будет. Тёмная всё же осторожно поставила мешок на пол, открывая его магией. Внутри действительно оказался овёс.

Их первые попытки поесть были неуклюжими. Светлая жадно потянулась, но Тёмная снова удержала её, передавая раздражённый укор. В конце концов, обе принялись за еду, с чувством абсолютной победы.

— Мы... нашли, — передала Светлая, гордо подняв голову.

— Победа, — добавила Тёмная, но в её мыслях было нечто большее, чем просто радость.

Сестры лениво растянулись в мешке с овсом, словно маленькие зверьки, зарывшиеся в тепло. Вокруг царила холодная тишина, разорванная лишь слабым скрипом старых стен и далёкими звуками леса за окнами. Едва заметное шуршание овса сопровождало их неторопливую трапезу. Каждая зернинка казалась маленьким сокровищем в этом пустом, чуждом мире.

За грязным стеклом окна начинал просыпаться рассвет. Лучи солнца медленно пробивались сквозь мрачные кроны леса, заливая их дом бледным золотистым сиянием. Светлая села прямо, её янтарные глаза раскрылись шире, чем когда-либо. Она смотрела на рассвет с неподдельным, почти первобытным восторгом. Её мысли, дрожащие от ярких эмоций, передавали образы света, тепла и нескончаемого сияния.

— Солнце... — телепатически передала она, восторженно подрагивая крыльями. — Большое... тёплое.

Тёмная, сдвинув брови, фыркнула, отворачиваясь от окна.

— Глупо... холодно, — её передача была пропитана недовольством и лёгким раздражением. Она не понимала, что могло быть столь восхитительным в этом ярком, режущем глаза свете.

Светлая игнорировала её реакцию, продолжая зачарованно смотреть на солнце, пока Тёмная, возмущённая её непониманием, решила заняться чем-то более полезным. Её взгляд упал на окружающие предметы: старые книги, разорванные ткани, пустые бутылки, разбросанные по полу.

— Попробовать... — передала она, сжимая их магией.

Один предмет плавно поднялся в воздух, затем другой, и ещё. Через несколько секунд в её телекинезе уже кружился целый вихрь вещей, каждая из которых двигалась хаотично, словно не подчиняясь никаким законам. В комнате поднялся слабый ветерок, вызванный движением.

Но вихрь быстро вышел из-под контроля. Тёмная вскрикнула, телепатически передавая сестре:

— Спасайся! — её мысли были пропитаны паникой.

Светлая повернулась к ней с лёгким раздражением, но в тот же момент в её круп с резким толчком влетела вилка.

— Ой! — мысленно воскликнула она, зажимая место удара копытом. Быстро вынув вилку, она сердито передала сестре образ грозового облака, символизируя своё недовольство.

— Глупая... больно! — добавила она, прежде чем броситься за Тёмной, которая уже неслась по коридорам.

Гонка была хаотичной: пыль поднималась из-под копыт, тени мелькали на стенах, а громкие шорохи вещей в воздухе добавляли хаоса. В какой-то момент Светлая, забыв о своей обиде, рассмеялась. Её смех, как звонкий колокольчик, разносился по дому, когда она наконец нашла сестру.

Тёмная замерла в просторной комнате, где повсюду стояли пыльные стеллажи с книгами. Она с любопытством разглядывала одну из них, её сапфировые глаза блестели от интереса.

— Что... делаешь? — спросила Светлая, подойдя ближе и слегка тряхнув её плечо.

Тёмная, не отвлекаясь от книги, передала простую мысль:

— Это.

— Что "это"? — переспросила Светлая, наклонив голову в сторону.

Тёмная лишь повторила с лёгким упрямством:

— Это, — и потянулась к полке, аккуратно сняв ещё одну книгу.

Её глаза скользили по символам, которые она не могла понять, но с упрямой настойчивостью пыталась найти закономерность. Её мысли были сосредоточены, как будто она пыталась разгадать древнюю загадку.

Светлая с видимым скучающим выражением покрутилась на месте. Её взгляд остановился на стойке с доспехами у входа. Металл тускло поблёскивал в её свете, покрытый слоем пыли, но всё равно манил её.

— Красиво, — передала она, приблизившись к стойке. Её мысли, как всегда, были яркими и импульсивными.

Она осторожно коснулась одного из шлемов, и в этот момент её янтарные глаза вспыхнули огнём желания. Она представляла себя, парящей в этих доспехах, непобедимой и величественной.

Светлая обернулась к Тёмной, которая по-прежнему была поглощена книгой, и подошла к ней, дотрагиваясь копытом до её плеча.

— Зачем? — спросила она, передавая образ скуки.

— Узнать, — кратко ответила Тёмная, но в её мыслях скользнула глубокая тяга к знаниям, к пониманию этого странного мира.

Светлая, вздохнув, вернулась к доспехам, их искрящийся блеск манил её, наполняя воображение буйными образами битвы, силы и побед. Тем временем, Тёмная продолжала изучать книги, её разум искал закономерности, которые, казалось, ускользали на грани понимания. Вскоре, она вернулась в их спальню, её рог всё ещё слегка мерцал, поддерживая книгу, над которой она задумчиво склонялась. Символы на страницах, казалось, начинали обретать для неё некое значение, но её мысли были прерваны неожиданной сценой.

Светлая, сияющая ярче обычного, красовалась перед старым зеркалом. На её маленьком теле громоздился огромный шлем, настолько массивный, что он сползал ей до копыт, больше напоминая железное платье, нежели боевую амуницию. Её янтарные глаза горели восторгом, когда она крутилась из стороны в сторону, рассматривая своё отражение с самых разных углов.

— Красиво! — телепатически передала она сама себе, смеясь и покачивая шлем, который едва не опрокидывал её на пол.

Темная остановилась в дверях, и её губы дрогнули от сдерживаемого смеха. Она прищурилась, с удовольствием наблюдая за сестрой, которая выглядела как нелепый, но невероятно довольный воин.

— Глупая... — мысленно фыркнула она, но всё же не удержалась и, отложив книгу, тихо подобралась к Светлой.

С грацией, совершенно несвойственной её маленьким, ещё неловким копытам, она легонько толкнула сестру в сторону зеркала. Светлая, взвизгнув от неожиданности, покатилась вперёд прямо в магическую поверхность. Шлем, как железный колокол, глухо звякнул, когда она прошла сквозь зеркало, и её вопль эхом разнесся в пустоте другого измерения.

Темная, широко ухмыляясь, мигом нырнула следом.

Когда она появилась по другую сторону, её взгляд упал на Светлую, которая каталась по траве, всё ещё застрявшая в своём железном "платье". Её крики отчаяния и раздражения перемежались с грохотом шлема, которым она барабанила по земле.

— Снимай! — передавала она мысленно, но её протесты тонули в громком, звонком хохоте Тёмной.

Темная наконец приземлилась рядом, не в силах сдерживать веселья. Её смех был лёгким и мелодичным, не похожим на обычную серьёзность. Она, слегка пошатываясь от смеха, пнула шлем копытом, ещё сильнее раскачивая его на сестре.

— Глупая... железная... — передала она с насмешкой, едва не падая от собственной шутки.

Светлая, наконец, освободилась, но её копыта дрожали от злости. Её янтарные глаза сверкали, и она резко махнула хвостом.

— Злая! — передала она и, пыхтя, направилась прочь, бросив Темную в одиночестве.

Темная, всё ещё улыбаясь, не стала идти за ней сразу. Её внимание привлекло нечто другое. Они снова оказались в том чудесном мире, где некогда бушевал огонь, но сейчас он выглядел мирным, почти медитативным. Идеальный, без единого изъяна пейзаж простирался перед ней: мягкая, густая трава расстилалась до самого горизонта, а в небе лениво плыли странные переливающиеся облака.

Она не удержалась и села на траву, снова открыв книгу. Её глаза медленно скользили по страницам, и, хотя она всё ещё не могла понять записанное, внутренний порыв заставлял её искать закономерности.

Тем временем Светлая, всё ещё фыркая от обиды, брела по этому странному месту, но вскоре замерла, уставившись на вид, открывшийся перед ней. Её раздражение исчезло, уступив место чувству восторга.

Движимая новым приливом энергии, и преисполненная желанием праведной мести. Она быстро вернулась к лежащей в траве сестре. Та выглядела спокойной, полностью поглощённой своим занятием.

Светлая насколько возможно тихо подобралась к сестре, держа в копытах довольную, но явно лукавую улыбку. Темная, углублённая в книгу, ничего не заметила, пока Светлая не выхватила её прямо из её копыт.

— Верни! — мгновенно мысленно выкрикнула Темная, вскакивая на копыта.

Светлая, смеясь, подняла книгу высоко над головой, используя всё своё природное любопытство и жажду мести за недавнюю выходку с шлемом.

— Нет! Теперь это моё, — передала она телепатически, хихикая.

Темная метнулась к ней, но Светлая ловко отскочила назад, пряча книгу за спину, затем снова высоко поднимая её, чтобы Темная никак не смогла достать.

— Верни-и-и! — мысленно тянула Темная, её рог вспыхивал, хватаясь за книгу, но Светлая уверенно держала её в копытах.

— Ой, какая жалость, не могу, — передала Светлая, делая вид, что собирается сжечь страницы своей магией. Кончики её рога уже начали разогреваться, отчего Темная застыла на месте.

— Нет! — Темная наконец произнесла вслух, но слово прозвучало странно, искажённо, словно она ещё не до конца понимала, как использовать голос.

Светлая удивлённо замерла, но лишь на мгновение. Она уже готовилась продолжить свой план, но следующий крик Темной остановил её.

— Пожалуйста! — слово прозвучало с трудом, срываясь на нечто вроде шипения, но было разборчивым.

Светлая опустила книгу чуть ниже, склонив голову и с интересом глядя на сестру. Темная смотрела на неё с отчаянной решимостью.

— Почему? — передала Светлая мысленно, слегка насмешливо.

— Красиво, — вырвалось у Темной, её голос снова прозвучал примитивно и обрывисто, как у существа, только начавшего говорить.

Светлая фыркнула.

— Что красивого? — спросила она телепатически, склонившись над книгой.

Темная ткнула копытом в страницы. Светлая, слегка недоверчиво, но всё же опустила взгляд на книгу. Её янтарные глаза расширились, когда она увидела изображение, запечатлённое там.

На странице был огромный аликорн, пылающая, словно сама сущность солнца. Её грива горела огнём, а глаза источали чистую силу и величие. Светлая ахнула, заворожённо рассматривая этот образ.

— Красивая... — впервые произнесла она, удивлённая тем, что слова сами вырвались у неё.

Она села на траву, прижимая книгу к себе, и продолжала разглядывать изображение, едва ли осознавая присутствие Темной.

— Моя, — заявила она телепатически, но без прежней враждебности.

Темная подошла ближе и перевернула страницу, показывая новый рисунок. На этот раз это был тёмный аликорн, стоящий под синей луной. Его фигура была величественной, окружённой ночными тенями, но излучающей зловещую красоту.

— Моё, — гордо произнесла Темная вслух, снова неловко, но уверенно. — Хотеть.

Светлая хихикнула.

— Глупая, — телепатически передала она, притворно оттолкнув сестру, чтобы забрать книгу снова.

Темная возмущённо шипела, пытаясь вернуть себе книгу. Но их борьба быстро переросла в нечто более игривое. Они обе забыли про драгоценные страницы, покатившись по траве, пытаясь одолеть друг друга.

Трава мялась под их копытами, искры от их магии сверкали, как звёзды, а их звонкий смех разносился по этому чудесному миру, который казался безразмерным и бесконечно терпеливым к их детским шалостям.

---

Дом был бесконечным. Он разрастался вширь и вглубь, словно живое существо, и каждая его комната таила свои секреты. Сёстры бродили по нему, забыв о всём, что лежало за его границами. Там, за окнами, был мир — дикий, холодный и чужой. Здесь же, внутри, был уют, пускай и странный, пыльный, местами мрачный. Дом жил своим ритмом, шептал сквозняками, гудел в трубах и мягко поскрипывал под копытами.

Они бежали по длинным коридорам, соревнуясь, кто быстрее, громче и ловчее. Светлая выскочила из-за угла, волоча за собой огромный подсвечник, который она, обнажив магический рог, поднимала в воздух, крича что-то невнятное, но очень самоуверенное. В её телекинезе было больше энтузиазма, чем точности, и тяжёлый предмет заметно покачивался. Темная, поджидая сестру за дверью, высунулась и, увидев это зрелище, фыркнула. Она выждала момент, а затем выскользнула следом, будто тень, и взяла в магию сразу три предмета: пыльный канделябр, тяжёлую книгу и старую, расколотую статуэтку.

— Что скажешь? — крикнула Светлая, заметив это.

Вместо ответа, Темная плавно направила свои предметы в воздухе, закружила их над сестрой и одним движением заставила опуститься перед ней на пол.

— Глупо, — коротко проговорила она, её слова звучали медленно и чуть напряжённо, словно она ещё осваивала искусство речи.

— Глупо? Ты! — воскликнула Светлая, взмахивая подсвечником и бросая его на пол с грохотом.

Она сорвалась вперёд, пытаясь толкнуть сестру плечом. Темная едва увернулась, удерживая свои предметы в телекинезе. Светлая попыталась схватить один из них, но магия её подвела: рог вспыхнул, но вместо аккуратного захвата случилась хаотичная вспышка. Книга взлетела вверх, канделябр упал с лязгом, а статуэтка, вращаясь, исчезла за углом.

— Победила! — громко провозгласила Светлая, победно шагая по кругу.

Темная лишь слегка прищурилась, не говоря ни слова, и направилась к ближайшей двери. За ней открылся зал с высоким потолком и большим ковром в центре. На ковре разметались забытые временем игрушки: деревянные солдатики, куклы с выцветшими глазами, пара разноцветных кубиков.

Светлая тут же прыгнула вперёд, хватая первую попавшуюся игрушку. Она подняла её над головой, кружилась, словно показывая её всему дому, а затем швырнула в воздух. Кубик приземлился недалеко от Темной, которая всё это время стояла у окна и смотрела на пыльные солнечные лучи, пробивающиеся через стекло.

— Смотри! — крикнула Светлая, размахивая копытом.

— Нет, — коротко ответила Темная, даже не оборачиваясь.

Светлая бросила игрушку и подскочила к сестре.

— Почему ты не смотришь? — Она ткнула её бок копытом, чуть не сбив с места.

Темная отступила на шаг, бросив на неё холодный взгляд. Вместо ответа она подошла к одной из игрушек, подняла её магией и начала поворачивать из стороны в сторону.

— Скучно, — объявила Светлая, тут же отпрыгнув и вновь устроив хаос из игрушек.

Темная, видимо, решила, что спорить бесполезно, и тихо вышла из комнаты.

Коридоры вели всё дальше и дальше, открывая новые тайны. В какой-то момент Светлая вдруг резко остановилась, заметив что-то на стене. Это был огромный гобелен, сверкающий яркими красками, несмотря на слой пыли. На нём был изображён белоснежный аликорн с розовой гривой, чьё лицо источало свет и доброту. Её крылья были распахнуты, а вокруг неё словно струились золотые лучи.

— Смотри! Это я! — гордо заявила Светлая, тыкая копытом в изображение.

Темная подошла ближе, разглядывая гобелен с чуть нахмуренным выражением. Она ничего не сказала, но её взгляд явно выражал недоверие.

— Это я, говорю! — повторила Светлая, топнув копытом.

— Кто ты? — вдруг раздалось из-за спины Светлой.

Она обернулась, встретив спокойный, слегка насмешливый взгляд сестры. Темная стояла чуть в стороне, опираясь на стену, её магия небрежно крутила в воздухе старый пергамент.

— Я? — переспросила Светлая, расправляя крылья.

Темная кивнула.

— Ты всё говоришь: "я". А кто "я"?

Светлая замерла. Её рог вспыхнул тусклым светом, как будто пытался отразить кипящий поток мыслей. Она нахмурила брови, уселась прямо на пол и, широко раздувая ноздри, уставилась в пустоту. Глаза её начали блестеть от напряжения, копыта сжались в комки, а хвост дёрнулся из стороны в сторону.

Темная наблюдала за всем этим с явным удовольствием. Её губы дрогнули в усмешке, и она, наконец, закатила глаза.

— Ты — Дэйбвейкев, — спокойно проговорила она, растягивая и искажая слова, словно пробуя их на вкус.

— Дэйбвейкев? — Светлая вздрогнула, будто очнулась, и её глаза тут же вспыхнули радостью. — Дэйбвейкев! Да! Ннравится!

Она подскочила с места и, прежде чем Темная успела отойти, обвила её копытами, крепко прижимая к себе.

— Ты умная! Ты придумала! А ты... Ты — Найтмев. Да, Найтмев!

Темная слегка поморщилась, попытавшись освободиться, но Светлая только крепче её обняла, уткнувшись в плечо.

— Я любить тебя, сёстры.

Слова прозвучали просто, с некоторой неуклюжестью, но в них была искренность, которая заставила Темную слегка смягчиться. Она всё же позволила себе кивнуть, чуть заметно улыбнувшись.

Светлая, ободрённая этим, отпустила сестру и тут же начала кружиться вокруг, будто отпраздновав свою победу.

— Дэйбвейкев! Найтмев! Мы лучшие!

— Глупая, — с усмешкой ответила Темная, но её голос звучал мягче, чем обычно.

Дом будто откликнулся на их смех и радость. Сквозняк мягко пронёсся по коридору, и в одном из углов зазвенели старые стеклянные украшения. Сёстры побежали туда, словно дети, позабыв обо всём на свете.

Они прятались в глубоких нишах стен, находили тайные ходы за книжными шкафами, залезали на антресоли, откуда открывались неожиданные виды на огромные залы. Светлая прыгнула с одной из таких полок, расправив крылья, но вместо грациозного полёта рухнула в груду старых подушек. Её смех разнёсся эхом по всему дому.

Темная, стоя в стороне, наблюдала за её попытками снова подняться. Она не удержалась и подняла одну из подушек магией, направив её прямо в сестру. Светлая визгнула, но тут же схватила другую и метнула в ответ.

Подушечная война быстро превратилась в хаос, и комната стала наполнена перьями. Они смеялись так громко, что где-то сверху с потолка обрушилась тонкая паутинка пыли, словно дом тоже смеялся вместе с ними.

Они забрались в старый, заросший плющом уголок, где через крохотное окно пробивался луч света. Он касался их грив, делая их тёплыми и мягкими на ощупь. Темная, уставшая от бесконечной возни, вытянулась на полу, положив голову на сложенные копыта. Светлая, наоборот, не унималась: она прыгала вокруг, собирала странные предметы, пела непонятные слова, пока не заметила, что сестра закрыла глаза.

— Ты спишь? — тихо спросила она, садясь рядом.

— Нет, — ответила Темная, не открывая глаз.

Светлая замолчала, затем легла рядом, подминая под себя одно из крыльев.

— Дом большой, — пробормотала она. — Очень... Как мир.

Темная открыла один глаз и посмотрела на сестру.

— Мир? — переспросила она, голос её звучал задумчиво.

Светлая кивнула.

— Мы прятаться здесь. Это наш мир. Только наш.

Дом действительно казался отдельной вселенной. Каждый шаг по его тёмным коридорам открывал новые загадки. Где-то вдали слышался плеск воды, словно там был целый океан. На верхних этажах ветер шумел, словно за окнами бушевала буря. Но это всё было неважно. Это место было их домом. Он защищал, скрывал, оберегал.

И, возможно, он действительно был целым измерением, затерянным во времени и пространстве.

День согревающего очага

Вайбы вайбы вайбы, каких не бывало с доктрины превосходства, этот удивительнейший новый персонаж, надолго в истории не задержится.
Ну и тут вообще будут логические приколы с изображениями Найтмер и Дэйбрейкер, поэтому сразу подмечу, что изображения их в книжках, особенно в детских не являются точь в точь, а скорее примитивными и более простыми художественными иллюстрациями и представлениями. Из за чего они прямых параллелей с собой и не видят.

Годы текли, словно ленивые ручьи, неспешно огибая каждый угол и тайный проход огромного дома. Сёстры оставались внутри его стен, не помышляя покинуть их пределы. Дом казался бесконечным. Его коридоры сворачивались в спирали, залы переходили в галереи, галереи — в лестницы, а те вели в новые загадочные пространства. Ни дня не проходило без нового открытия: будь то потайная дверь, ведущая в комнату, полную зеркал, или винтовая лестница, уходящая в бесконечный мрак, будто прямая дорога в другой мир.

И этот другой мир у них уже был — за волшебным зеркалом, которое словно дышало собственной магией. Там они проводили часы, дни и даже месяцы, резвясь в идеально зелёных лугах, купаясь в прозрачных озёрах или просто лежа в мягкой траве, смотря на идеально чистое небо. Время там будто стояло на месте, а следы их шалостей исчезали так же быстро, как появлялись.

Но даже бесконечные игры не могли занять их полностью. Дом, щедрый на дары, предоставил им бесконечный запас книг. Сначала они просто листали страницы, восхищаясь яркими иллюстрациями. Но со временем, научившись читать, они погрузились в истории, которые раскрывали им невиданные миры. Там были сказания о героизме, любви и предательстве, о великих королевствах и трагичных падениях, о радости и горе, смехе и слезах. Каждая новая книга открывала что-то неизведанное, что-то, что заставляло их мечтать.

Светлая смеялась над весёлыми рассказами, восхищалась яркими героями и вдохновлялась их подвигами. Темная же чаще тянулась к печальным историям, находя в них скрытую красоту, которая трогала её сердце. Она часами могла сидеть у окна, глядя на снежные вихри за стеклом, держа книгу в копытах и обдумывая прочитанное.

И хотя жизнь в доме была спокойной и полной радости, её нельзя было назвать безоблачной. Темную часто тревожили кошмары. Во снах она видела что-то огромное, давящее, что-то, что звало её наружу. Она не могла понять, что именно её пугало, но каждый раз, просыпаясь в холодном поту, она избегала смотреть в окна. Светлая же, напротив, спала как дитя, часто свернувшись калачиком рядом с сестрой, чтобы успокоить её своим теплом.

Очередной год подходил к концу. Снег тихо покрывал мрачный пейзаж за окнами, делая его ещё более отдалённым и чужим. В холодные зимние ночи они особенно любили собираться у камина в комнате, обставленной мягкими коврами и старой мебелью. В этот вечер Найтмер сидела на полу, держа в копытах книгу. Её взгляд бегал по строчкам, и, несмотря на то, что она читала медленно, её это не останавливало. Она погружалась в текст, пока рядом дремала Дэйбрейкер, уютно завернувшись в свои крылья. Свет от камина мягко освещал их лица, а за окном медленно падали снежинки.

Тепло камина медленно угасало, оставляя в комнате лишь слабый свет, который едва освещал пыльные книги и глубокие тени по углам. Найтмер, устроившись на мягком ковре, была погружена в чтение. Её глаза пробегали по строкам, а копыта крепко держали книгу, словно она боялась, что кто-то может её отнять.

— Дэйбрейкер, — не поднимая головы, наконец заговорила Найтмер. — Добавь огня, здесь темно.

Со стороны раздался ленивый вздох, за которым последовал звук хлопающих крыльев. Дэйбрейкер неохотно поднялась со своего места, растягиваясь и недовольно фыркая.

— Ты же знаешь, я только устроилась поудобнее, — ворчала она, подходя к камину. — Почему бы тебе не сделать это самой? Ты ведь тоже умеешь.

— Потому что я занята, — коротко ответила Найтмер, не отрывая взгляда от книги.

Дэйбрейкер закатила глаза, но всё же наклонилась ближе к пламени. Её рог вспыхнул, и из него вырвалась струя огня, заставившая поленья ярко загореться. Тени на стенах заметались, а в комнате снова стало тепло и светло.

— Вот, готово, — буркнула она, возвращаясь на своё место и снова укутываясь крыльями. — Но, знаешь, мы могли бы заняться чем-нибудь поинтереснее. Сколько можно сидеть с этой твоей книжкой?

— Ты и так целыми днями ничего не делаешь, кроме как носишься по дому и жжёшь всё вокруг, — отмахнулась Найтмер, переворачивая страницу.

— А я не вижу причин тратить время на эту мало полезную чушь, — огрызнулась Дэйбрейкер, слегка раздражённая.

Найтмер наконец подняла на неё взгляд, полный упрёка.

— Ты даже нормально говорить научилась позже меня, и то до сих пор не уверена в каждом своём слове.

Дэйбрейкер тут же перекатилась на спину, её золотая грива мягко рассыпалась по ковру. В следующую секунду она ловко выхватила книгу из копыт Найтмер.

— И что? — ухмыльнулась она, держа её над собой. — Я прекрасно понимала тебя и без слов. А вместо скучных книг могла бы посмотреть, чему я научилась с магией.

— Верни, — Найтмер сердито потянулась за книгой, но Дэйбрейкер, продолжая удерживать её, только рассмеялась. — И магию я освоила именно благодаря этим «скучным книгам»!

— Не-а, — отрезала Дэйбрейкер, перекатившись обратно на живот. — Мы такие, какие есть. Для нас это естественно.

— А сказки я тебе читаю, интересно, откуда? — с хитрым прищуром спросила Найтмер. — Не из тех же самых книг?

Дэйбрейкер замерла на мгновение, после чего, вздохнув, нехотя признала:

— Ну ладно, книги крутые. Но только те, которые интересные. Например, как та про кобылу-археолога.

— Она не археолог, её зовут Дэринг Ду, и она скорее расхититель, — поправила её Найтмер, хватая книгу.

Дэйбрейкер лишь отмахнулась.

— Какая разница? Всё равно весело. А что у тебя за книга на этот раз? Снова что-то скучное?

Найтмер слегка усмехнулась, проводя копытом по потрёпанной обложке книги и раскрыв её на нужной странице.

— Вообще-то, это тоже сказка, — начала она, её голос был тихим, почти шепчущим, словно она боялась разрушить магию повествования. — Здесь рассказывается о двух сёстрах, которые правили волшебной страной Эквестрией.

Её слова потекли, как вязкие тени, заполняя комнату.

— Старшая сестра управляла солнцем, поднимая его каждое утро, чтобы озарить мир теплом и светом. Младшая же отвечала за луну, освещая ночное небо звёздами, чтобы оно было таким же прекрасным, как день. Вместе они поддерживали равновесие, и их народ жил в гармонии.

Дэйбрейкер слушала, распахнув глаза. Отражение пламени в её зрачках плясало, словно живое, а её крылья слегка подрагивали.

— Но... — голос Найтмер стал ниже, таинственнее. — Младшая сестра начала чувствовать, что её труд недооценивают. Все прославляли солнце, но ночь обходили стороной, погружаясь в сны. Однажды она позволила этим чувствам овладеть собой. Её сердце наполнилось горечью, и в отчаянии она решила сделать ночь вечной.

Она перевернула страницу, показав иллюстрацию — на ней изображалась величественная фигура, погружённая во тьму, с глазами, сияющими, как ледяные звёзды.

— Она стала монстром, которого назвали Лунная Пони, и восстала против своей сестры.

Дэйбрейкер моргнула, ошеломлённая. Её крылья беспомощно сложились за спиной, и она плотнее прижалась к ковру.

— Что за ужас! — ахнула она, дрожа. — Какие глупые эти сестры! Как можно так глупо рассориться?

Её голос стал тише, почти умоляющим:

— Мы-то точно никогда не будем враждовать, правда?

Не дожидаясь ответа, она подползла ближе и заключила Найтмер в жаркие, почти удушающие объятия.

— Обещай! — прошептала она, её голос дрожал, как свеча на ветру.

Найтмер, оказавшаяся в крепкой ловушке сестринской любви, изо всех сил попыталась вырваться, но её попытки лишь вызывали у Дэйбрейкер ещё более тёплую улыбку.

— Только если ты меня не задушишь прямо сейчас, — сухо заметила она, бросив на сестру испытывающий взгляд.

Дэйбрейкер, наконец разжав объятия, лениво потянулась, её грива, словно огненная вуаль, вспыхнула и засияла в отблесках камина. Она бросила на Найтмер задумчивый взгляд, прищурив глаза, словно обдумывая что-то давно назревшее.

— Найтмер, — медленно начала она, перелистывая книгу копытом, хотя её мысли явно были далеко от страниц, — ты когда-нибудь задумывалась, что находится за пределами дома?

Найтмер подняла голову от книги, в которой только что углублённо читала, и её взгляд наполнился лёгким удивлением.

— За пределами? — переспросила она, как будто Дэйбрейкер только что предложила изучить дно звезды. — Зачем об этом думать? Это наш мир, он всё, что нам нужно. Тут тепло, еда есть, и, главное, книги...

Она прищурилась, словно взвешивая свои слова.

— Столько книг, что их хватит до конца жизни.

Дэйбрейкер скептически фыркнула и оттолкнула книгу, которую держала перед собой, к краю ковра.

— Книги, книги, книги! — громко и немного насмешливо воскликнула она, закатив глаза. — Тебе и правда больше ничего не нужно? Ты никогда не задумывалась, каково это — покинуть дом?

Найтмер уставилась на неё, словно та только что предложила прыгнуть в холодный огонь.

— Абсурд, — коротко отрезала она, сложив копыта на груди. — Всё, что мы видели за окнами, это холод, мрак и беспросветность. Там ничего нет. Мы должны ценить то, что у нас есть.

Дэйбрейкер усмехнулась, но её улыбка дрогнула. Она резко встала, топнув копытом, отчего пол под ними чуть не затрясся.

— Всё, что мы видели, — это то, что нам показывают окна дома! — выкрикнула она. — Но там может быть столько всего! Интересного, захватывающего!

Найтмер, однако, лишь приподняла бровь, её голос оставался спокойным, но в нём звучал ледяной оттенок раздражения.

— И что же такого может быть в этом пустом, мрачном мире? Что там есть, чего нет у нас здесь?

Ответ Дэйбрейкер прозвучал, как удар грома.

— Пони!

Найтмер на мгновение остолбенела. Она моргнула, отложив книгу в сторону, и недоверчиво склонила голову.

— Пони?

Дэйбрейкер энергично закивала, её крылья расправились, словно она готовилась к прыжку.

— Да, пони! Они в каждой книге, в каждой истории. Народы, города, целые цивилизации. Но мы ни одного из них никогда не видели!

Её голос дрожал от восторга.

— А что, если мы сами пони?

Найтмер покачала головой, её взгляд стал отстранённым.

— Не думаю, — задумчиво произнесла она, отвернувшись. — Мы — это мы. А если эти "пони" действительно существуют, то нам лучше держаться от них подальше.

Дэйбрейкер нахмурилась.

— Почему ты так думаешь? Если судить по книгам, они такие интересные, смелые, добрые!

Найтмер резко повернулась к ней, её голос зазвенел, как раскалённый металл.

— Ничего ты не найдёшь в этом мире, кроме предательства и ненависти! — выкрикнула она, словно острие её слов должно было сразить сестру.

Комната погрузилась в звенящую тишину. Дэйбрейкер замерла, удивлённая резкостью Найтмер. Пламя в камине затрещало, нарушая тишину, а по комнате прошёл слабый холодный сквозняк, словно само пространство содрогнулось от их спора.

— Почему ты так говоришь? — тихо спросила Дэйбрейкер, сжав крылья к бокам.

Но Найтмер не ответила. Она просто отвернулась, вновь устремив взгляд в темноту комнаты, где отблески пламени отражались в её спокойных, но напряжённых глазах.

Найтмер долго молчала, её взгляд устремился в сторону окна, за которым царил вечный сумрак. Пламя в камине отбрасывало на её лицо сложную игру света и тени. Вздохнув, она наконец заговорила, её голос звучал глухо, словно её слова рождались из самой глубины.

— Во снах… — начала она тихо, не глядя на сестру. — Я видела вещи. Разные вещи. Порой красивые, порой странные, но чаще — ужасные.

Она замерла на мгновение, будто взвешивала, стоит ли продолжать, затем чуть сжалась, как от озноба, и отвела взгляд ещё дальше.

— Было одно существо, — продолжила она, её голос слегка дрогнул. — Оно появлялось снова и снова, пытаясь найти меня. Я не знаю, что это такое, но каждый раз, когда я его встречала, меня охватывал ужас. И всплывали… обрывки воспоминаний. Холод, боль, страдания. И... предательство. Такое дикое, жестокое, абсолютное предательство.

Она обернулась к сестре, её глаза блестели, но это был не гнев и не слёзы, а нечто странное, непонятное, почти потустороннее.

— Нам не нужно выходить в мир, Дэйбрейкер. — Её голос стал твёрже. — Там ничего нет, кроме боли. Наше место здесь. Здесь мы в безопасности.

Дэйбрейкер, которая до этого сидела, сложив крылья, поднялась и подошла ближе, её грива вспыхнула чуть ярче, словно отражая её решимость. Она наклонилась к Найтмер, и в её глазах светилось тёплое, искреннее чувство.

— Найтмер, — произнесла она мягко, кладя копыто на её плечо. — Ты не одна. Если это существо попробует добраться до тебя… я защищу тебя. Всегда.

Но Найтмер лишь покачала головой.

— Нет, Дэйбрейкер. — Её голос был полон горечи. — Это я хочу защитить нас. От всего, что там, снаружи.

Она подняла взгляд, и её глаза горели, как холодные звёзды.

— Я… умею путешествовать во сне. В другом, странном измерении, где могу дотянуться до снов почти любого живого существа.

Дэйбрейкер удивлённо подняла бровь, но молчала, давая сестре продолжить.

— После встречи с тем созданием… — Найтмер судорожно вдохнула. — Я оградила нас от мира сновидений. Да, за пределами дома, кажется, живут существа, которых называют пони. Но нам не стоит с ними общаться. Просто поверь мне.

Дэйбрейкер долго смотрела на неё, её взгляд метался между сочувствием и протестом. Наконец, она вздохнула и села обратно, тяжело опустив крылья.

— Ты никогда не хотела сама стать персонажем книжки? — спросила она, её голос был одновременно задумчивым и немного мечтательным. — Там ведь столько всего… приключений, веселья, новых знакомств.

Найтмер вздрогнула и недовольно нахмурилась.

— Если судить по книжкам, там не только приключения, — холодно ответила она. — Там полно зла, ужаса и бедствий. Чудовища, вроде той жуткой «Лунной Пони». Или древний Король, питающийся чистым страхом и поработивший тысячи невинных.

Дэйбрейкер скептически фыркнула, её грива полыхнула чуть ярче.

— Но герои всегда побеждают зло! — уверенно заявила она.

Её рог вспыхнул, и из него вырвался магический луч, который с громким звоном ударил в стойку доспехов, стоящую в тени. Металл задрожал, отражая пронзительный звон по всей комнате.

— Вот что я сделаю с этой Лунной Пони, — выкрикнула она, раскинув крылья, — и с любым, кто посмеет угрожать нам!

Звон затих, а комната вновь погрузилась в тишину, нарушаемую лишь редким потрескиванием огня в камине. Найтмер сидела у окна, её взгляд был направлен на бесконечный мрак за пределами дома. Её голос был холодным, но в нём сквозило напряжение, накопившееся за долгий разговор.

— Ты слишком импульсивна, как всегда, — сказала она тихо, не оборачиваясь.

Дэйбрейкер, стоящая посреди комнаты, встрепенулась, её грива на мгновение вспыхнула ярче.

— Разве тебе никогда не хотелось быть героем как в сказке? Странствовать по миру? Искать приключения и бороться со злом? — воскликнула она с неподдельным пылом. — Победить врагов, получить любовь, уважение, друзей?

Найтмер медленно повернула голову, её взгляд был тяжелым, почти укоризненным.

— У нас есть мы, друг у друга. Что ещё нужно? — спросила она с резкостью, в которой скрывалась боль. — Или… — её голос стал тише, почти шёпотом, — тебя не хватает меня? Я не нужна тебе?

Дэйбрейкер на мгновение замерла, её уверенность ослабла. Она потупила взгляд, будто ища ответа в узорах ковра.

— Я… я помню, какой у тебя пунктик на одиночество, — произнесла она с виноватой ноткой, словно боялась задеть сестру ещё сильнее.

Найтмер тяжело вздохнула, вновь отворачиваясь к окну.

— А ты не думала, — произнесла она медленно, с тщательно скрываемой горечью, — что, может быть, чисто гипотетически, мы совсем и не герои?

Дэйбрейкер подняла голову, и в её глазах на мгновение отразилась растерянность, прежде чем она громко, почти пронзительно засмеялась.

— Кто же мы тогда, по-твоему? — бросила она, её смех звучал как вызов. — Злодеи?

Найтмер резко развернулась, её глаза сузились, в голосе прозвучала стальная уверенность.

— Мы не покинем это место. Ни-ко-гда.

Дэйбрейкер шагнула вперёд, и её грива полыхнула, отражая нарастающий гнев.

— Всё, что тебе нужно, это книги! — почти выкрикнула она. — Но ты хоть раз спросила, устраивает ли меня такая жизнь? В этой… золотой клетке? Может, я никогда и не желала так жить!

Найтмер встала, её магия слегка дрогнула, и книги на столе содрогнулись.

— Ты даже не представляешь, как нам повезло! — рявкнула она, её голос звучал громче, чем когда-либо прежде. — Ты не понимаешь ценности нашей жизни. А ты… ты импульсивная, пустоголовая, занимаешься целыми днями своими глупостями! Раздолбайка!

Дэйбрейкер не осталась в долгу, её голос стал холоднее, словно огонь, который обжигает изнутри.

— Ты считаешь себя лучше меня? — её слова резали, как кинжал. — Ты никогда не видела во мне равную, правда? Для тебя я всегда была лишь глупым придатком. Но знаешь что? Ты не лучше меня, Найтмер! Никогда не была лучше, что бы ты о себе ни думала!

Её последние слова эхом отразились от стен, прежде чем она резко развернулась и, размахивая крыльями, вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Найтмер осталась одна. Комната вновь погрузилась в тишину, нарушаемую только её недовольным ворчанием. Она несколько раз раздражённо вздохнула, пытаясь вернуться к своим мыслям, но слова сестры жгли её изнутри, не давая покоя.

Комната, куда забежала Дэйбрейкер, была не очень большой, но уютной. Здесь царила тишина, только гул пурги за окном напоминал, что мир снаружи жив и беспокоен. В углу стоял небольшой шкаф, на котором лежали забытые книги, а стены украшали картины — пейзажи, которые казались бесконечно далекими.

Дэйбрейкер, тяжело вздохнув, зажгла светильник, стоящий у окна. Оранжевый огонёк заиграл мягким светом, разгоняя тени. Она поднесла светильник ближе к окну, чтобы он стал своего рода маяком среди бушующей пурги.

Она смотрела, как снег кружится за стеклом, и начала негромко бормотать:

— Она меня совсем не понимает, — произнесла она с горечью. — Боится… из-за своих надуманных и глупых причин. Ну подумаешь, путешествует в мире снов. А мне это никогда и не нужно было! Я и сама по себе отличная!

Её голос стал чуть громче, а слова — более напряжёнными.

— И пусть я не такая организованная, как она. Пусть я не читаю по десять книг в день. Пусть учусь всему медленнее… Но это ведь не делает меня хуже, правда?

Она попыталась улыбнуться, но почувствовала, как горечь расползается внутри. Эти слова прозвучали настолько фальшиво, что ей стало неприятно. Дэйбрейкер вздохнула и отвела взгляд от окна, сосредоточившись на огоньке в светильнике.

Огонь. Свет. Тепло.

Эти три слова всегда приносили ей покой. В них было что-то родное, близкое её душе. Она чувствовала, как огонь касается её самого сердца, убаюкивает своими движениями, медленными, но притягательными.

— Ты всегда рядом, — прошептала она, обращаясь к пламени.

Дэйбрейкер прищурилась, вглядываясь в тонкие языки света, извивающиеся внутри стекла. Их движения завораживали, будто влекли куда-то, куда она ещё не ступала. За окном пурга становилась всё сильнее, но она уже не слышала этого грохота ветра.

В её голове начал звучать голос. Глубокий, уверенный, наполненный жаром. Он не просто говорил, он пел.

— Огонь моей души, что сожжёт весь мир,

— И не истлеет страсть моя, ведомая теплом.

— Душу бередит кровь, вскипевшая от ран,

— И рассеется туман, сердце погружая в пламя.

Эти слова звучали, как древняя колыбельная, забытая, но внезапно всплывшая в её памяти. Каждое слово ритмично повторялось, погружая её всё глубже в себя.

Она закрыла глаза, и перед её внутренним взором вспыхнули образы: поля, объятые пламенем, силуэты, что вырастают из огня, и бесконечное небо, расколотое молниями. Но вместо ужаса она чувствовала… восторг. Её сердце билось всё быстрее, словно в унисон пламени.

Дэйбрейкер не хотела разрывать эту связь. Она наклонилась ближе к светильнику, почти касаясь его стекла носом. Голос продолжал звучать, но теперь он обращался к ней лично:

— Ты — огонь. Ты — сила. Ты та, кто изменит мир.

Она почувствовала, как её дыхание стало горячее, а в груди разгорелся огонь, который не мог угаснуть. Её глаза раскрылись, отражая танцующее пламя светильника.

— Я не позволю этому миру держать меня в клетке, — прошептала она, сжимая зубы.

Но в ту же секунду пурга за окном завыла ещё сильнее, заставив огонёк в светильнике слегка дрогнуть. Дэйбрейкер резко подняла голову, как будто из этой снежной пустоты за окном ей кто-то ответил.

— Это ты мне противостоишь? — мысленно спросила она, и её сердце забилось ещё быстрее.

— Ты думаешь, ты сильнее меня? — тихо прошептала она, глаза горели яростью и внутренним огнём. — Ты можешь завывать, можешь снести все вокруг, но ты не пробьёшься сюда. Я — огонь, я…

Она замолчала, слова застряли в горле, когда глухой, но отчётливый стук раздался из-за её спины. Это было настолько неожиданно, что её копыта подкосились, и она с глухим шлепком упала на пол.

Стук повторился. На этот раз он звучал тише, но всё равно внушительно. Дэйбрейкер отбежала от окна, прижавшись к стене, её горящая грива мерцала беспокойными языками пламени.

— Кто… — хрипло выдавила она, оглядываясь.

Дверь. Кто-то стучал в дверь.

Этого не могло быть. Никто за всё время её жизни здесь никогда не стучался. Никто. Она замерла, пытаясь уловить какой-нибудь звук. Только ветер продолжал яростно выть за стенами дома.

— Разумный… — пробормотала она, складывая услышанное в голове. — Это кто-то разумный.

Но кто будет стучаться в такую погоду? Что ему нужно? Может, он ищет убежища? Помощи?

Она сглотнула, чувствуя, как паника накатывает волной. Найтмер бы никогда этого не сделала. Она бы даже не подумала подходить к двери. Она бы сказала, что это глупость, что никто и ничто не должно входить в их мир.

Но она ведь не Найтмер.

Дэйбрейкер поднялась, собрав всю свою смелость, и медленно двинулась в коридор. Каждый шаг отдавался гулким эхом в тишине. Остановившись перед массивной дверью, она замерла, сердце бешено колотилось.

Стук раздался снова.

Она вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте. Грива вспыхнула ещё ярче, выдавая её тревогу.

— Успокойся, — шептала она себе. — Это просто дверь. Ты… сильная. Ты справишься.

Глубоко вдохнув, она медленно протянула копыто к ручке. Металл был ледяным на ощупь, но это только разожгло её упрямство. Она огонь, она не сдастся перед холодом.

Осторожно, с напряжением, она повернула ручку. Щелчок замка прозвучал оглушительно.

Дверь распахнулась, и мир превратился в хаос.

Ледяной ветер с силой ворвался внутрь, принеся с собой облако снега. Огонь в светильнике затрепетал, чуть не погаснув. Дэйбрейкер отшатнулась, её грива вспыхнула в ответ на мороз, словно защищая хозяйку.

На пороге стояла фигура, закутанная в огромный меховой плащ. Пурга пыталась сорвать с неё капюшон, но плотная ткань защищала незнакомца от ярости стихии.

Прежде чем Дэйбрейкер успела что-либо сказать или сделать, фигура шагнула внутрь.

— Холодно, как в ледяной бездне, — проговорил бодрый голос из-под капюшона. Густой, уверенный, он звучал так, будто не обращал внимания на бурю. — Но я ведь знал, что здесь кто-то есть. Свет в окнах не мог обмануть.

Дэйбрейкер застыла, не веря своим глазам. Это был кто-то живой.

Незнакомец стряхнул с себя снег и распахнул плащ. Под ним оказался высокий пони с густой красной гривой, слегка растрёпанной от ветра. Он выглядел так, будто пурга была ему нипочём.

Дэйбрейкер не могла выдавить ни слова. Её взгляд был прикован к этому странному гостю, стоящему теперь в их доме.

— Вы… пони? — наконец выдохнула она, её голос дрожал. — Да?

Слова прозвучали почти шёпотом, и на этом всё оборвалось. Атмосфера вокруг замерла, словно весь дом задержал дыхание, ожидая ответа.

Тишина в комнате стала осязаемой, будто сам воздух застыл в ожидании. Незнакомец, только что распахнувший дверь и вторгшийся в её мир, внимательно смотрел на неё, будто пытаясь разгадать тайну, которая вдруг предстала перед ним. Его взгляд скользил по её облику — по огненной гриве, горевшей даже ярче светильника, по крыльям, по рогу.

На его лице на мгновение мелькнуло напряжение, как будто он увидел нечто неожиданное. Но это выражение тут же сменилось добродушной улыбкой, почти слишком непринуждённой.

— Флеймхарт, — сказал он, голос его прозвучал тепло и уверенно. — Путешественник, авантюрист и, как я люблю говорить, искатель проблем на свой круп.

Он сделал легкий поклон, скинув с себя меховой плащ. Под ним открылась темно-алая шерсть, а за спиной показались мощные крылья. Он стряхнул остатки снега с плеч и посмотрел на неё с лёгкой усмешкой.

— Да, я, конечно, пони. А вот кто ты, если не секрет? Ты ведь… аликорн, так?

Слово прозвучало так, будто оно несёт особый вес, что-то значительное.

Дэйбрейкер, до этого застывшая, будто статуя, смогла прийти в себя. Её оцепенение медленно уступило место любопытству, которое захватывало её целиком.

— Аликорн? — переспросила она, голос её был наполнен искренним недоумением. — Кто это?

Флеймхарт чуть приподнял бровь, удивлённый.

— Ну, ты. У тебя крылья и рог. Это достаточно очевидно. Но… ты необычная. Я никогда не видел аликорнов с горящей гривой.

Её интерес только рос.

— Я никогда не видела пони, — призналась она, шагнув ближе. — Вы все такие большие?

Он громко рассмеялся, от этого смеха её дом, казалось, ожил, наполняясь чем-то новым и неизведанным.

— Большие? — переспросил он, хохоча. — Ну, это скорее ты маленькая, но… я дал бы тебе лет шестнадцать-восемнадцать. Может, четырнадцать.

Она нахмурилась, не понимая, что он имел в виду.

— Мне столько, сколько я себя помню, — сухо ответила она.

Флеймхарт ещё раз оглядел её, затем сел у стены, легко махнув крыльями.

— Странно. Ты не знаешь, кто такие аликорны. Никогда не видела пони. Но тогда кто ты? И… что за история с горящей гривой? Это ведь не совсем норма.

Дэйбрейкер уже готова была начать говорить, но он поднял копыто, останавливая её.

— Ладно, ладно. Расскажу всё, что знаю. Но только у тёплого камина. У вас тут слишком холодно.

Она оживилась, чуть не подпрыгнув на месте.

— Конечно! Камин! Найтмер будет так рада познакомиться с тобой!

Он замер, смотря на неё.

— Найтмер? — медленно переспросил он, в его голосе прозвучало что-то настороженное.

— Да, моя сестра, — гордо ответила она, направляясь вглубь дома. — Я знаю её столько, сколько себя. Она всегда была рядом.

Флеймхарт хмыкнул, тихо пробормотав:

— Сестра… значит.

Пока они шли через длинный, тёмный коридор, тусклый свет лампы в её копытах отбрасывал на стены причудливые тени. Он то и дело оглядывался, как будто ожидая, что из темноты выскочит что-то ещё.

— У вас тут… только вы двое? — осторожно спросил он.

— Только мы, — ответила она без тени сомнения. — Всегда только мы.

Флеймхарт ничего не сказал, но она заметила, как его уши чуть дёрнулись.

— Мне столько всего нужно тебе показать, — продолжила она, ускоряя шаг. — И столько узнать!

В его глазах мелькнуло нечто похожее на улыбку, но тени за его спиной казались всё глубже, а взгляд — всё настороженнее.

---

Каменные стены комнаты отбрасывали долгие, бесформенные тени, освещённые лишь пламенем камина. Найтмер сидела неподвижно, согнувшись и протянув копыта к огню. Тёплый свет мерцал на её тёмной шерсти, но холод, казалось, пронизывал её изнутри. Она безуспешно пыталась согреться, но ощущение леденящей пустоты не уходило.

Она вздохнула тяжело и горько.

— Глупая, глупая Дэйбрейкер, — пробормотала она себе под нос.

Дэйбрейкер ничего не понимала. Никогда. Она не видела того, что видела Найтмер в своих кошмарах, и не ощущала того холодного ужаса, что сковывал душу. Её сестра просто жила в своём радужном, наивном мире, полном тепла и света. Но Найтмер всегда знала правду.

Они — лишние. Это знание мучило её с самого детства. Чем больше она читала и размышляла, тем сильнее понимала, что их место — здесь, в этой клетке, в этом странном доме, вдалеке от всего, что могло бы принести боль.

Она никогда не выйдет. Никогда.

Даже когда всё внутри неё звало к внешнему миру — к ответам, к свету, к истине, она подавляла этот зов. Она знала, чем это закончится. Видела в кошмарах, чувствовала на своей шкуре.

Их бросили сюда. Заперли, чтобы защитить мир от них и их от мира. Это был замкнутый круг, но так было лучше. Так правильно.

Её мысли оборвал звук: скрип двери.

Найтмер резко подняла голову, её тело напряглось.

— Дэйбрейкер, — выдохнула она, её взгляд устремился к двери.

На пороге, сияя счастливой улыбкой, стояла её сестра. Она буквально светилась — не только от горящей гривы, но и от какой-то детской, необузданной радости.

— Опять что-то сожгла? — автоматически подумала Найтмер, но тут же осеклась.

Дэйбрейкер выглядела... иначе. Слишком счастливой, слишком оживлённой.

— Ты не поверишь, кого я нашла! — воскликнула Дэйбрейкер, её голос звенел от восторга. — У нас гость!

— Гость? — Найтмер ощутила, как ледяная паника охватывает её. — Нет… нет… нет!

Она резко встала, её глаза метались между сестрой и дверью.

— Ты не могла! — закричала она, но Дэйбрейкер уже сделала шаг в сторону, пропуская кого-то в комнату.

На пороге стоял незнакомец. Красношерстный пегас с густой гривой цвета пламени оглядывался по сторонам, явно удивлённый обстановкой.

— Знакомься! Это Флеймхарт! Пони! — радостно заявила Дэйбрейкер, указывая на гостя копытом.

Найтмер замерла, но ненадолго. Гнев и страх взорвались внутри неё.

— Вон! — её голос превратился в утробный рёв, от которого задрожали стены.

Её магия ожила, подхватив ножи и другие острые предметы, которые были в комнате. Всё оружие устремилось в сторону Флеймхарта.

Он отступил на шаг, его глаза расширились, но не от страха, а скорее от изумления.

— Убирайся! Здесь не рады чужакам! — Найтмер сделала шаг вперёд, удерживая магией оружие наготове.

— Прекрати! — громко воскликнула Дэйбрейкер, вставая между ними.

Флеймхарт, подняв копыта в примирительном жесте, медленно заговорил:

— Прошу, не делайте этого. Я всего лишь скиталец. Просто хотел переждать бурю в тепле. Я уйду, как только она утихнет.

— Видишь? — Дэйбрейкер повернулась к Найтмер. — Он не злой!

Найтмер тяжело дышала, её грудь поднималась и опускалась, словно она только что пробежала несколько миль. Она сверлила Флеймхарта взглядом, но постепенно её магия ослабла, а затем и вовсе исчезла, отпустив оружие.

Дэйбрейкер подошла ближе, её голос стал мягким:

— Всё хорошо. Я здесь. Ты не одна. Он ничего нам не сделает.

Найтмер смотрела на неё, будто пыталась найти подтверждение этим словам. Затем медленно кивнула и сделала шаг назад.

Флеймхарт осторожно вошёл в комнату, обтрушивая снег со своего плаща. Он уселся у камина и протянул копыта к огню, не сводя с сестёр внимательного взгляда.

— У вас тут, похоже, нечасто гости бывают, — заметил он с лёгкой улыбкой.

— Никогда, — ответила Дэйбрейкер, усаживаясь рядом. — Ты первый пони, которого мы видим.

Флеймхарт на мгновение замолчал, а потом посмотрел на Найтмер, чьи глаза всё ещё сияли подозрением.

— Тогда, надеюсь, я не разочарую вас, — сказал он, и его улыбка стала чуть шире.

Огонь в камине плясал, отбрасывая теплые отблески на стены комнаты. Флеймхарт сидел на полу, вытянув перед собой копыта и грея их у огня. Его взгляд был отрешённым, будто он наблюдал за чем-то далёким, скрытым за языками пламени.

— Вы двое, кажется, аликорны, — задумчиво произнёс он, будто обращаясь к самому себе. — Только... не такие, как те, что я помню.

Слова застали Найтмер врасплох. Она, устроившись в другом углу комнаты, где свет камина почти не доставал, резко подняла голову.

— Что ты имеешь в виду? — её голос звучал недоверчиво. — Другие? Неужели есть ещё такие, как мы?

Флеймхарт посмотрел на неё, чуть приподняв бровь, а затем рассмеялся, словно услышал забавный вопрос.

— Конечно, есть, — ответил он с добродушной улыбкой. — И каждая из них принцесса.

— Принцесса? — переспросила Дэйбрейкер, сидевшая ближе к камину. Она усмехнулась. — Ты это серьёзно?

— Абсолютно. Аликорны — это создания, которые объединяют в себе черты всех трёх племён пони: магия единорогов, крылья пегасов, сила земных пони.

Дэйбрейкер, посмеиваясь, качнула головой, её огненная грива засияла ярче.

— Я никогда не понимала, почему в книгах эти глупые пони имеют либо рог, либо крылья, а иногда вообще ничего. С нашей точки зрения, они почти калеки.

— Дэйбрейкер! — Найтмер бросила на неё предостерегающий взгляд.

Но к их удивлению, Флеймхарт лишь рассмеялся.

— Не всем дано иметь всё сразу, — сказал он. — И, честно говоря, обычно те, у кого это есть, очень... особенные пони.

— Постой! — воскликнула Дэйбрейкер, вскакивая на ноги. — Ты хочешь сказать, что мы тоже пони?

Флеймхарт снова улыбнулся, склонив голову.

— А кто же ещё?

Найтмер фыркнула, но её глаза сузились, в них горел интерес, пусть и скрытый за холодной маской.

— Какие ещё аликорны существуют? — спросила она после короткой паузы.

Флеймхарт задумчиво начал перечислять:

— Принцесса Селестия, правительница солнца. Принцесса Луна, покровительница ночи. Принцесса Твайлайт Спаркл — хранительница дружбы. Принцесса Ми Аморе Каденс, повелительница Кристальной Империи. И её дочь, Фларри Харт.

Дэйбрейкер широко раскрыла глаза, её восторг был почти детским.

— Хм, что-то знакомое. И они все принцессы? — переспросила она.

Флеймхарт кивнул.

— Все до одной.

Дэйбрейкер резко повернулась к Найтмер, её глаза горели энтузиазмом.

— А вдруг мы тоже принцессы? Просто ещё об этом не знаем!

— Мы кто угодно, но только не принцессы, — холодно ответила Найтмер, в её голосе звучало раздражение.

Между сёстрами повисла тишина, пронзённая только треском поленьев в камине.

Флеймхарт оглядел их обоих, заметив, как между ними проскользнула тень напряжения.

— Что-то не так? — осторожно спросил он, прерывая молчание.

Дэйбрейкер махнула копытом, будто отмахиваясь от вопроса.

— Да ничего! — сказала она с излишней бодростью. — Просто... мы всю жизнь провели в этом доме.

Флеймхарт удивлённо поднял бровь.

— Всю жизнь?

— Всю, — подтвердила Дэйбрейкер. — С тех пор как мы появились, мы ничего другого не видели.

Флеймхарт потер подбородок, обдумывая услышанное.

— Занятно. И вы совсем ничего не знаете о мире снаружи?

— У нас было много книг, — ответила Дэйбрейкер, пожимая плечами. — Но сами мы его не видели.

— И не нужно, — перебила её Найтмер.

Дэйбрейкер бросила на неё недовольный взгляд, а затем повернулась к Флеймхарту.

— А вдруг эти другие аликорны наши родственники? Может, нам стоит встретиться с ними?

Найтмер прищурилась, её голос прозвучал низко и холодно:

— Нам не стоит ни с кем встречаться. Никогда.

Флеймхарт внимательно посмотрел на неё, его взгляд был наполнен любопытством и, возможно, каплей беспокойства.

Комната вновь наполнилась тяжёлым молчанием, нарушаемым только треском поленьев в камине. Тени плясали по стенам, создавая причудливые узоры, словно сам огонь пытался развлечь присутствующих. Флеймхарт, сидя у огня, бросил взгляд на своих спутниц. Он чувствовал, что напряжение в воздухе росло, и решил его разрядить.

— Ну, — начал он с лёгкой улыбкой, протягивая копыта к теплу. — Это, по крайней мере, не самый худший день Согревающего очага, что я помню. Как минимум, в этот раз я встречаю его в тепле.

Дэйбрейкер, слегка склонив голову, нахмурилась.

— День согревающего очага? — переспросила она. — Что это?

Флеймхарт удивлённо поднял бровь, даже отодвинувшись чуть назад.

— Вы что, никогда не слышали о Согревающем очаге? — Его голос был наполнен искренним недоумением. — Это один из важнейших праздников Эквестрии!

— Праздник? — Дэйбрейкер заинтересованно наклонилась ближе.

— Да. Давным-давно, века назад, три племени пони объединились и создали Эквестрию. Этот день символизирует не только смену года, но и сплочённость, тепло семьи и надежду на лучшее будущее.

— Они ещё и были разделены? — фыркнула Найтмер, откидываясь в кресле. — Неудивительно. Эти создания такие глупые.

Флеймхарт усмехнулся, но не стал отвечать на колкость. Дэйбрейкер задумчиво посмотрела на него.

— Мы никогда не праздновали этот праздник, — призналась она. — Даже не знаю, что для этого нужно.

— Ничего сложного, — отозвался он, пожимая плечами. — Главное — провести его в праздничной, яркой атмосфере и в кругу семьи. У меня, конечно, семьи нет, но я рад разделить этот день с вами.

Найтмер недовольно фыркнула, вставая с места.

— Всё это глупости, — сказала она резко. — Надеюсь, ты уберёшься отсюда как можно скорее.

С этими словами она вышла из комнаты, оставив за собой холодный шлейф.

Дэйбрейкер проводила её взглядом, в котором смешались грусть и беспокойство. Она вздохнула, повернувшись к камину.

— Она никогда не позволит мне покинуть этот дом, — произнесла Дэйбрейкер, больше обращаясь к себе. — Я люблю её, но она слишком осторожна. Даже не знаю, что на неё нашло.

Флеймхарт молча смотрел в огонь, его лицо стало задумчивым, а затем он заговорил:

— А с чего ты взяла, что нужно спрашивать сестру?

Дэйбрейкер посмотрела на него, слегка нахмурившись.

— Что ты имеешь в виду?

Флеймхарт поднялся и подошёл к окну. Буря, бушевавшая весь день, как раз утихала, оставляя за собой ясное ночное небо, усыпанное звёздами.

— Я мог бы не рассказывать, а показать тебе внешний мир, — сказал он, повернувшись к ней.

Её глаза широко раскрылись.

— Показать? — переспросила она, не веря своим ушам.

— Ты же не собираешься оставлять сестру и это место навсегда, — продолжил он, пожимая плечами. — Но что мешает тебе покинуть его хотя бы на время?

Дэйбрейкер села прямо, её взгляд метался между Флеймхартом и дверью, за которой скрылась Найтмер.

— Но... — начала она, но Флеймхарт прервал её.

— Подумай об этом, — его голос был спокойным, но в нём звучала твёрдость. — Вы аликорны. Вы бессмертны. Ты действительно хочешь провести всю свою бессмертную жизнь здесь, запертая в четырёх стенах?

Эти слова, как удар молнии, заставили её замолчать. Её взгляд потух, и она медленно опустилась на пол, словно вся тяжесть противоречий разом обрушилась на неё.

Флеймхарт не стал больше говорить. Он вернулся к камину и сел, позволяя ей самой сделать выбор, который она уже давно должна была сделать.

---

Темная комната, озарённая лишь слабым отблеском луны, выглядела как предел одиночества. Тяжелые тени ложились на старую мебель, покрытую слоем пыли, и медленно танцевали на полу, словно подчиняясь невидимому ветру. Найтмер стояла перед большим зеркалом, его стекло отражало её силуэт в тусклом свете. Она долго смотрела на своё лицо, на знакомые черты, которые вдруг показались ей чужими.

Слова Флеймхарта о других аликорнах не выходили у неё из головы.

"Может, мы действительно не такие странные? Может, мир снаружи не так уж враждебен?" — мелькнула мысль, заставляя её нахмуриться.

Но следом пришло сомнение.

"Зачем рисковать? Здесь всё знакомо, всё под контролем. А там, в этом хаосе, где ничто не гарантировано, разве стоит покидать это убежище?"

Её взгляд стал жёстче. Но что-то внутри всё ещё шевелилось, будто призрак забытого страха пробуждался от её мыслей. Найтмер шагнула ближе к зеркалу, и в тишине её дыхание стало отчётливо слышно.

Внезапно её отражение изменилось.

Сначала это были лишь едва уловимые искажения: черты лица становились острее, глаза блестели хищным светом. А затем фигура в зеркале начала расти, превращаясь в чудовище, облачённое в массивную броню. На её рогу пульсировала мрачная энергия, а позади раскинулись гигантские крылья.

На месте уютной комнаты появилась пустыня, мёртвая и серая, бескрайняя, как само отчаяние. Пепел кружился в воздухе, а под ногами виднелись обломки когда-то величественных строений.

Найтмер вздрогнула, отступив на шаг, но фигура в зеркале не исчезла. Она смотрела на неё с той же бездонной тоской, которая словно тянула её в бездну.

— Не повторяй моих ошибок, — произнёс аликорн в зеркале. Его голос был глубоким, но лишённым угрозы. Он звучал так, словно исходил из самого сердца этой пустыни. — Ты даже не представляешь, что ждёт вас снаружи.

Найтмер напряглась, едва сдерживая страх.

— Кто ты? — спросила она, но её голос был слабым.

Фигура лишь грустно покачала головой.

— Не нужно искать других аликорнов. Не нужно искать пони. Вас ждёт только боль, нескончаемый кошмар и ужас. Этот мир не будет добр к вам.

Слова, лишённые злобы, но наполненные какой-то древней и абсолютной печалью, пронзили её сердце.

— Не нужно... — продолжал он, опуская голову. — Не разделяй мою судьбу. Ради вас обоих. Как бы тяжело ни было.

Найтмер почувствовала, как её тело охватывает холод. Она знала, что эти слова — не просто предупреждение. Это было напоминание о чём-то давно забытом, о боли, которая всегда была с ней, глубоко спрятанной.

Буря за окном стихла, оставив дом в абсолютной тишине. Найтмер не заметила этого. Она медленно подошла к зеркалу, её глаза блестели от слёз.

— Я не допущу этого, — прошептала она, прижимаясь лбом к холодному стеклу. — Никогда.

Её голос дрожал, но в нём звучала решимость.

— Никогда не забуду ту боль, что вижу во снах.

Она закрыла глаза, пытаясь подавить слёзы. Образ в зеркале стал меркнуть, но пустыня осталась в её сознании.

— Я не знаю, как, почему и когда, но этот мир отверг меня. Ещё тогда, давно. Он подарил мне участь, гораздо хуже гибели.

Она прижалась к зеркалу сильнее, её горячее дыхание оставляло туман на стекле.

— Если этот мир был так жесток ко мне... он мне не нужен. И Дэйбрейкер он тоже не нужен.

Найтмер отступила от зеркала, оставляя его в полной тьме.

---

Темнота окутывала коридоры дома, как плотное одеяло, душащее и неотступное. Найтмер медленно шагала по полу, её шаги казались тяжёлыми, как будто невидимые цепи удерживали её на месте. Она глубоко вздохнула, пытаясь обуздать хаос мыслей, бушующий в её голове.

"Я должна извиниться перед Дэйбрейкер," — сказала она себе.

Слова звучали уверенно, но в душе царила буря. Она осознавала, что была несправедлива. Её сестра... Она ведь просто заботилась, старалась защитить её. Да, она неопытна, она ничего не знает о внешнем мире, но ведь это не её вина.

Когда Найтмер подошла к двери комнаты, где они сидели перед камином, её сердце начало учащённо биться. Она почти видела, как огонь мягко освещает лицо Дэйбрейкер, как её улыбка искрится теплом...

Но реальность ударила по ней, как хлесткий морозный ветер.

Комната была пуста.

Никого.

Её взгляд метался по комнате в панике, выискивая хоть что-то, что указывало бы на присутствие сестры.

"Может, она решила показать этому незнакомцу дом? Да, скорее всего," — она пыталась убедить себя, но её дыхание уже участилось, а голос внутри шептал: "Нет, это не так."

Взгляд Найтмер упал на клочок бумаги, валявшийся на полу рядом с креслом.

"Что это?"

Она резко схватила листок, её копыта дрожали. Внутри всё похолодело, как будто её сердце, которое и так было уязвлено, теперь погрузилось в ледяной омут.

— НЕТ! — вырвался у неё хриплый крик.

Она не могла читать. Она не хотела читать. Но слова на клочке бумаги уже впивались в её сознание, словно раскалённые иглы.

"Я должна увидеть мир. Прости меня."

Эти слова эхом разнеслись в её голове, вытеснив всё остальное. Она уже знала, что там будет написано, ещё до того, как дочитала. Холод внутри стал ещё сильнее, буквально разрывая её сердце и душу на части.

— Это... нет... это не может быть! Она не могла! — её голос дрожал, срываясь на истерику.

Она начала ходить по комнате кругами, пытаясь найти объяснение.

"Она ушла... Она ушла с ним! Нет, это невозможно! Она ведь знала, как я не хочу оставаться одна. "

Найтмер вцепилась в бумагу, сжимая её так сильно, что её копыта побелели.

— Они её забрали! — внезапно вырвалось у неё, голос был хриплым, полным ужаса. — Да, они похитили её!

Она развернулась к окну, глядя в тёмный горизонт, словно пытаясь увидеть там ответы.

— Другие аликорны... Они вовсе не друзья! Они заберут её, как забрали всё у меня! Они запрут её, оставят в темноте, заставят страдать!

Слова лились потоком, бессвязным, отчаянным. Воспоминания нахлынули: те сны, полные боли, одиночества и ужаса. Она вспомнила каждый миг, каждый вздох, который прожила в том кошмаре, от которого её до сих пор трясло.

— НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ДЭЙБРЕЙКЕР!

Она упала на пол, сжав клочок бумаги в копытах. Слёзы, которых она так боялась, хлынули ручьями, сжигая лицо, как раскалённый металл.

— Они не доберутся до неё! — прошептала она сквозь всхлипы. — Они не посмеют...

Она встала, её взгляд стал твёрдым, но в нём всё ещё горела боль.

— Я найду её, — сказала Найтмер, её голос дрожал, но в нём звучала безусловная решимость. — Я найду её и спасу, чего бы это ни стоило.

Она обвела взглядом комнату, её взгляд остановился на погасшем камине. Внутри всё дрожало, но она заставила себя сделать первый шаг.

— Ты не одна... я никогда не позволю тебе пройти через то, что прошла я.

И с этими словами Найтмер исчезла в тени, оставив за собой только крик отчаяния, эхом разносившийся по пустым коридорам.

Путь

Морозный ветер завывал, хлестал, рвал края её наскоро сшитого плаща, словно пытался сорвать с неё последний клочок защиты, оставить её безоружной перед зимней стихией.

Шаг за шагом, сквозь снег и ледяные порывы, Найтмер пробиралась вперёд, сжимая зубы от ярости и холода. Она не видела смысла в этом проклятом холоде! Его не должно было существовать! Ледяной воздух обжигал лёгкие, сковывал каждое движение, но она продолжала идти, тянув за собой тяжёлую сумку, от которой у неё уже ныли плечи.

— Проклятая стужа... — прошипела она, стиснув зубы.

Вот бы сейчас Дэйбрейкер! С её жаром, с её живым пламенем, которое бы растопило этот мерзкий снег, рассеяло тьму и согрело её, окутало, защитило... Но её не было рядом. Они забрали её.

Эта мысль вонзилась в разум, как осколок льда, ещё сильнее подстёгивая Найтмер.

Она поднимала копыта, каждый раз вытаскивая их из глубокого снега, снова и снова, не теряя след. След, который уже начинала заметать буря.

Проклятые!

Они думали, что смогут увести её сестру? Что смогут скрыться от неё? Нет! Она найдёт их. Каждого.

Где-то вдалеке завыл ветер, напоминая жуткий, мёртвый вой. Или, может, это был смех?

Найтмер вскинула голову, взглянув в небо.

И замерла.

Взгляд её застыл на Луне.

Огромной, холодной, мертвой.

Её свет, похожий на слепящий глаз, высматривал её среди снежной бури. Он не просто смотрел. Он следил.

Охотился.

И тут в груди поднялось что-то дикое, первобытное. Волна отвращения, презрения, ненависти.

"Нет!"

Этот свет — он чужой. Он не её. Он не имеет права смотреть на неё так.

Она стиснула зубы так сильно, что в ушах зазвенело, и подняла голову, вглядываясь в этот ледяной глаз на небесах.

— ТЫ НЕ ПОЛУЧИШЬ МЕНЯ!

Слова взметнулись в морозный воздух, разлетелись с порывом ветра.

— Я РАЗНЕСУ ЭТОТ МИР В ПРАХ, НО ТЫ НИКОГДА НЕ ДОТЯНЕШЬСЯ ДО МЕНЯ!

Голос её, наполненный злобой, болью, ненавистью, раскатился над пустошью, исчезая в ревущем мраке.

И снег, казалось, начал падать быстрее.

Она не могла остановиться.

Она не имела права остановиться.

Но...

Под копытом что-то ушло вниз, и внезапно земля исчезла из-под неё.

— Ааа!

Мир перевернулся, снег захлестнул её, и в следующее мгновение она падала.

Она не успела вскрикнуть, не успела даже осознать, что происходит, как внезапно оказалась в темноте.

Снег лежал толстым слоем, заглушая любой звук. Всё тело ломило, холод пробрался внутрь, в самые кости.

— Т-ты... ты ещё пожалеешь об этом, Дэйбрейкер... — пробормотала она, слабо шевелясь в снегу.

Она не могла умереть вот так, в безвестной яме!

Рог вспыхнул тусклым синим светом. Жар. Пусть слабый, но жар!

Тепло разлилось по венам, пронизывая каждую клетку. Она судорожно вдохнула, дрожа, но уже чувствуя себя живой.

— Когда я тебя найду... — голос её дрожал от холода и усталости, — ...устрою тебе такую взбучку, что запомнишь на всю жизнь!

Её голос разлетелся в пустоте.

Она сглотнула.

Обняла себя крыльями, кутаясь в них, словно в спасительный плащ.

— …Но сначала... надо бы самой уцелеть.

Она устало вздохнула, оглядываясь.

Пещера. Или что-то похожее на неё.

Под копытами что-то мягкое, может, мох, может, старая подстилка. Неважно.

Глаза сомкнулись.

---

Дэйбрейкер торжествующе шагала вперёд, оставляя за собой полосу голой земли. Мир был её, и она ему не подчинялась!

Флеймхарт, едва поспевавший за ней, стиснул зубы.

— Стой!

— Зачем?

— Я знаю дорогу, — тяжело дыша, ответил он.

— А куда мы вообще идём? — спросила она, приподняв бровь.

Он усмехнулся.

— К моим старым знакомым. Они смогут провести нас в Кантерлот.

Дэйбрейкер нахмурилась.

— В что?

Флеймхарт ухмыльнулся ещё шире.

— В столицу Эквестрии. Страны, в которой ты сейчас находишься.

Дэйбрейкер замерла.

Страна.

Весь этот мир…

Флеймхарт вздохнул, щурясь сквозь бушующую пургу.

— Честно… я не понимаю, как ты вообще ещё идёшь.

Дэйбрейкер бросила на него искромётный взгляд, ослепительно ухмыляясь.

— Да я вся горю от энергии! — с жаром ответила она, широко раскинув крылья, заставляя горячий воздух вихрем поднять снег вокруг неё.

Флеймхарт лишь хмыкнул.

— Хех. Ну, настрой у тебя правильный.

Он отряхнулся, пробираясь через снежную пелену.

— Слушай… до конца пути я с тобой не пойду.

— Что?!

Дэйбрейкер резко обернулась, недоумённо вскидывая брови.

— Но! — добавил он, поднимая копыто, пока она ещё не успела загореться праведным гневом. — До Кантерлота тебя доведут мои друзья.

Аликорн нахмурилась, но потом ухмыльнулась:

— Ну, друзья — это хорошо. Люблю друзей.

— Рад слышать.

— А долго до них?

Он вздохнул, огляделся и указал копытом на ближайший холм.

— Уже вот-вот. Они там.

Дэйбрейкер сузила глаза, вглядываясь в вершину холма, скрытую снегом.

— И что мне делать?

— Пройди туда, ты легко найдешь их, и ни с чем не спутаешь. Они знают, что делать.

Аликорн довольно рассмеялась и, не теряя ни секунды, понеслась вперёд!

Снег хлестал по лицу, но она не чувствовала холода.

Вскоре она перебралась на другую сторону холма и остановилась.

…Тишина.

Она осмотрелась.

Здесь не было ни костров, ни палаток, ни укрытий. Ничего.

— Эй, Флеймхарт! — крикнула она, оборачиваясь.

Но…

…его не было.

Внезапно что-то ушло из-под её копыт.

— ЧТО?!

Она провалилась вниз.

Её тело перевернулось, а затем резко остановилось.

…Она висела вниз головой в темноте.

Шорох.

Она не была одна.

Из теней медленно выступили фигуры.

Существа, похожие на пони, но… нет.

Шерсть на их телах была густой, почти дикой. Их глаза светились в темноте вертикальными зрачками. Кожистые крылья шевелились, как у летучих мышей.

Они были в броне. Чёрной, гладкой, покрытой знаками, которые она не знала.

Все они застыли, уставившись на неё.

Дэйбрейкер широко улыбнулась, обнажив острые клыки.

— Привет, друзья!

Её голос весело разнёсся по пещере.

Тишина.

А затем — крик.

Дикий, пронзительный.

То ли ужаса, то ли гнева.

Она не успела понять.

Она радостно закричала в ответ.

Это казалось логичным.

Но в следующий миг что-то ударило её по голове.

И мир погас.

---

Найтмер вздохнула, ступая сквозь мир снов.

Раз Дэйбрейкер покинула дом, то её разум был беззащитен.

Но и сама Найтмер теперь была уязвима.

Только вот… она знала этот мир.

И если у неё есть хоть малейший шанс воспользоваться им, она не позволит себе упустить его.

Шаг за шагом, она искала.

Сквозь нематериальное пространство, светящееся холодными, переливающимися красками, она бродила, пока…

Внезапно что-то ударило её!

— АХ!

Тёмно-фиолетовая, неопределённая форма стремительно пронеслась рядом, едва не сбив её с ног.

Она отшатнулась, сжавшись от страха.

И… удивительно.

Существо сделало то же самое.

Оно замерло в пустоте, как будто испуганное её реакцией.

Найтмер вгляделась в него.

Оно не имело формы, лишь тёмную, клубящуюся массу, но… что-то в этом существе было странно знакомым.

Она осторожно сделала шаг ближе.

— Я не враг, — тихо сказала она.

Существо замерло.

Затем оно двинулось вперёд.

Рывком, стремительно — и вцепилось в её разум!

Найтмер вскрикнула!

Холодные щупальца мысли попытались прорваться внутрь, но…

…ничего не вышло.

Она почувствовала, как существо столкнулось с её разумом, словно в стену.

И что удивительно… она ощутила не страх.

А нечто родственное.

Оно тоже почувствовало это.

Рывком отпрянув, существо теперь возилось вокруг неё.

Оно двигалось, терлось о её призрачное тело, будто… принюхиваясь.

Найтмер выдохнула.

Теперь, когда её сердце перестало бешено колотиться, она осознала — оно не враг.

Осторожно, с трепетом, она протянула копыто.

И погладила его.

Существо не отпрянуло.

Более того — оно словно осознало то же, что и она.

Они похожи.

Непонятно, чем именно, но…

Подсознательно — они знали это.

Найтмер вздохнула и медленно уселась рядом.

Существо затаилось, слушая.

— Мне нужна помощь, — сказала она, глядя на него.

Оно не шелохнулось.

— Если ты поможешь мне… я постараюсь помочь тебе. Она видела, как оно чуть дрогнуло.

Найтмер склонила голову, пытаясь выразить искренность.

— Я ищу один сон. Сон моей сестры. Её зовут Дэйбрейкер.

Теперь оно повернулось к ней, явно заинтересовавшись.

— Она похожа на меня… но гораздо, гораздо…

Она закатила глаза, подбирая слово.

— …пламеннее.

Существо не шелохнулось.

— Я не знаю, когда она спит, — добавила Найтмер. — Но… может быть, ты видел здесь что-то похожее?

Существо замерло.

А затем очень медленно повернулось куда-то вглубь снов.

Ступая за существом, Найтмер чувствовала, как мир вокруг менялся.

Он закручивался, исчезал в бесформенной мгле и, наконец, провалился.

Она упала.

В чей-то сон.

Рёв пламени.

Жар, опаляющий даже сознание.

Мир горел.

Не просто пылал, а ревел, обрушиваясь в ослепительных, раскалённых потоках.

Небо, превращённое в огненный кошмар.

И сквозь этот хаос — стройные, чёткие шаги.

Миллионы.

Миллионы пони маршировали по выжженной земле.

Их глаза горели золотым светом.

Их доспехи — сияли, будто плавились.

И они шли, шли, шли…

Без остановки.

Без сомнений.

Словно покорённые чему-то великому.

И над всем этим — хохот.

Найтмер подняла взгляд.

— Что за…?

Там.

Высоко над горящей землёй.

Огромная.

Исполинская.

Дэйбрейкер.

Но не та, что она знала.

Эта была гораздо больше.

Словно выросшая до размеров колоссального монстра.

Она смеялась, раскидывая крылья, что сияли, как расплавленный металл.

Каждый взмах сжигал километры.

И с каждым ударом пламени она кричала:

— Как же я хочу дарить миру тепло!

В её голосе — неистовство и радость.

— Все будут любить меня!

Её глаза горели безумием.

— Я — их солнце!

Найтмер зависла в воздухе.

Она была уверена, что злится на сестру.

Но теперь…

Весь её гнев ушёл в пятки.

Сглотнув, она прокашлялась.

— Эй… Дэйбрейкер?

Огромная сущность резко обернулась.

На мгновение её безумные глаза расширились.

А затем —

Крик.

— НАЙТМЕР!

Скорее не голос, а взрыв звука.

Огненный ураган обрушился на неё, и прежде чем она успела хоть что-то сделать —

Её схватили!

Мощные копыта грубо загребли её в охапку .

— ТЫ!

Найтмер почувствовала, как её буквально сжали.

Дышать нечем.

Кожа горит.

— Я ТАК РАДА ТЕБЯ ВИДЕТЬ!

— Эм… я… тоже, — прошептала Найтмер, пытаясь освободиться.

Но огромная Дэйбрейкер не отпускала.

Найтмер оглянулась на кошмарный пейзаж.

— Что это вообще такое?

Дэйбрейкер рассмеялась.

— Мой сон!

— Да ладно? — Найтмер закатила глаза.

— И почему ты ТАКАЯ огромная?

— Честно? Без понятия!

Она вытянула копыта, словно любовалась собой.

— Но это так круто! Будто здесь есть ВСЁ, чего мне не хватало!

Она взмахнула крылом, и на земле разгорелся новый пожар.

— Всё, чтобы ЧУВСТВОВАТЬ себя живой!

Найтмер сглотнула.

— Ага…

— Ты вообще понимаешь, ЧТО ты натворила?

Дэйбрейкер моргнула.

Найтмер нахмурилась.

— Ты просто взяла и сбежала.

Огромный аликорн замерла.

И…

Опустила голову.

Как ни странно… она приняла упрёки.

Найтмер сузила глаза.

Подозрительно.

— Но я просто не могла! — воскликнула Дэйбрейкер. — Я не могла всю свою жизнь сидеть в том доме!

В её голосе чувствовалась искренность.

Найтмер вздохнула.

Глядя на эту исполинскую версию своей сестры, она…

Она не знала, что чувствовать.

Но однозначно понимала одно.

Этот сон — ненормальный.

И, возможно, Дэйбрейкер тоже.

— Как ты? Где ты? — спросила Найтмер, ощущая дрожь в голосе.

— Тебя пытают?

Дэйбрейкер заморгала, озадаченная.

— Куда тебя заперли?!

Дэйбрейкер искренне нахмурилась.

— С чего бы меня должны были куда-то запереть?

— Эм… потому что ты сбежала, и тебя могли поймать?

Дэйбрейкер наклонила голову.

— Последнее, что я помню… Я встретила других пони.

Пауза.

— Ну… наверное, пони. На самом деле странные существа.

— Что значит „странные“?

Дэйбрейкер пожала плечами.

— Ну… они кричали.

…ЧТО?!

— А потом я оказалась здесь.

Она плавно развела копыта, словно говоря: «Ну вот так вышло!»

У Найтмер похолодело в груди.

— Ты… просто...

Она застыла.

А затем начала ходить туда-сюда, меряя шагами воздух сна.

— Так. В первую очередь — ты ведь никому не говорила, кто ты?

— Ну...

— И хотя бы пыталась скрыть свою личность?!

— Ну...

— ДЭЙБРЕЙКЕР!

Огромный аликорн моргнула.

— Я выясню, где ты, — продолжила Найтмер, не слушая её оправданий. — Я доберусь туда и верну тебя!

— А кто за нами вообще охотится?

И прежде чем Найтмер успела ответить…

Раздался КАШЕЛЬ.

Не просто кашель.

А недовольный.

Такой, что моментально вогнал холод в сердце.

Найтмер медленно обернулась.

И там… она увидела её.

Ту, кто была её кошмаром.

Найтмер почувствовала, как всё внутри сжимается.

Она попыталась глотнуть воздух, но не смогла.

Аликорн поднялась в воздух и, взмахнув крыльями, окружила себя сиянием.

Громогласный голос сотряс реальность сна:

— Что ВЫ такое?!

Найтмер не выдержала.

Она закричала.

Резко. Пронизительно.

Отчаянно.

Её глаза распахнулись.

Она всхлипнула, дёрнувшись.

Она лежала на холодном полу.

Она не была там, где заснула.

Она была… в подземной камере.

Грубые, тяжёлые решётки из чёрного металла отделяли её от выхода.

И, судя по всему…

Она была пленницей.

Найтмер медленно села на холодный каменный пол, пытаясь осознать происходящее.

Её дыхание оставалось сбивчивым.

Её разум ещё помнил ушедший кошмар.

Из стены донёсся звук.

Глухой скрежет.

Будто когти или лапы царапали камень, прорывая себе дорогу.

И затем — дыра.

Грубая, выдолбленная прямо в каменной кладке её темницы.

И из неё полезли существа.

Очевидно более низкая форма жизни.

Они были коренастыми, мохнатыми, четырёхлапыми. Низкорослыми. В грязных кожаных жилетах и потёртых касках.

Их глаза блестели в полумраке.

Глупые.

Неосмысленные.

Они подошли ближе.

Один — с тускло горящей лампой в лапах.

Другой — с грубой, заржавленной цепью.

Третий просто понюхал воздух и сморщил нос.

Их взгляды, холодные и тупые, медленно оценивали Найтмер.

Будто решая, стоит ли её бояться.

Грубый, низкий голос прокаркал:

— Теперь пони — наша пленница.

„Вы серьёзно?“

Найтмер моргнула.

Её уши медленно прижались назад.

— Если пони хочет жить…

— Она будет искать нам камни.

Пауза.

Найтмер пристально посмотрела на них.

Их шкурки казались сальными.

Пахли псиной и землёй.

Их когти были покрыты грязью, застрявшей между подушечек лап.

Они дышали жарко, с каким-то затхлым духом.

Найтмер прикрыла глаза, выдыхая.

Потом снова посмотрела.

— Да вы что, издеваетесь?

Заря нового дня

Глава переписана после долгих терзаний как сделать её нормальной

Воздух был тяжёлым, пахнущим влажной землёй и металлом.

Найтмер медленно вдохнула.

Потом выдохнула.

— Я не собираюсь подчиняться вашим приказам.

Голос звучал ровно. Беззаботно, даже с лёгкой скукой. Её взгляд медленно скользил по существам перед ней. Грязные. Глупые. Примитивные.

— И выглядите вы действительно жалко.

Магия вспыхнула.

Решётка разлетелась в стороны, будто сделанная из гнилого дерева.

Найтмер вышла не торопясь. Словно не видя смысла даже ускоряться. Она перевела взгляд на забившихся к стене псов. Они прижимались друг к другу, скуля, дрожа.

Как глупые животные.

— Теперь, вы сделаете всё, что я прикажу.

Псы торопливо закивали.

Слова слетели с их губ:

— Мы пойдём за тобой, Великая!

Найтмер приподняла бровь, усмехнувшись.

— Не то, что я ожидала… но то, что мне нужно. Для начала—верните мне мои вещи.

Псы торопливо кивнули, рывком открывая проход. Сырой, липкий пол, пачкающий копыта. Найтмер скривилась от отвращения. Каждый шаг оставлял на её чёрных ногах разводы грязи.

Она прошипела сквозь зубы, пробираясь вперёд.

— Какие же вы грязные твари…

В просторное помещение, освещённое масляными фонарями. Её вещи — прямо перед ней. Она тянется. И в следующий миг... Чьи-то лапы впиваются в неё.

Её резко кидают на землю. Щелчок. Она чувствует холод на роге.

Голова резко идёт кругом.

И в этот момент она слышит голос, очевидного вожака этих дикарей. Пропитанный старой, закоренелой злостью.

— Идиоты…

Щелчок хлыста.

Глухой удар.

Псы визжат, отскакивая.

— Даже кольцо не надели…

Найтмер пытается очнуться. Но её резко поднимают. Грубые лапы утягивают прочь. Её взгляд поднимается на вожака. И когда он смотрит ей прямо в глаза, он попросту смеётся

— Ты пыталась сбежать?

Он ухмыляется.

— Будешь наказана за это. Можно бросить тебя в ямы удовольствий… Но ты можешь быть полезной. Обойдёмся профилактической поркой.

Крики захлестнули пещеру, эхом разбиваясь о каменные стены. Голос был сначала яростным, злым, исполненным гнева.

— Я убью вас! Вы все сдохнете! Вам конец!

Но чем крепче сжимались лапы, чем сильнее её тянули в стороны, растягивая по шершавому каменному полу, тем меньше оставалось злости.

И больше — ужаса. Растянутая, беспомощная. Шкура дрожала от напряжения.

Четыре конечности удерживались лапами, растянутыми в стороны.

Найтмер рвалась, дёргалась, извивалась.

Но — бесполезно.

И когда вожак медленно подошёл, держа в лапе стальной хлыст, она, наконец, почувствовала страх.

— Пожалуйста…

Её голос ломался.

— Не надо…

Всплеск металла.

Резкий свист.

И взрыв боли.

Чёрная шерсть разошлась, оставляя алую полосу.

Жар разлился по телу.

Резкий вздох.

Затем стон.

Следующие удары

Хлыст взвился снова.

И снова.

И снова.

Каждый удар — новая вспышка боли.

Каждый удар — новый вскрик.

Она билась, дёргалась, извивалась.

Пещера заполнилась её криками.

— Нет!

Хлыст.

— Пожалуйста!

Хлыст.

— Остановитесь!

Хлыст.

— Это для твоего же блага. Ты станешь послушной.

Слёзы лились по её щекам.

Она уже не кричала.

Она уже не проклинала.

Она просто плакала.

Как жеребёнок. И с каждым новым ударом тело начинало отказываться чувствовать.

Последнее, что она ощутила — вспышку белого в голове.

А затем—

Тьма.

---

Дэйбрейкер вскинула голову, открывая глаза.

Белые стены.

Её окружал куб — прозрачный, гладкий, почти безупречный.

Она медленно прижалась носом, пробуя его на ощупь.

Стекло было странным.

Пахло…

Слишком чисто.

Дэйбрейкер моргнула, нахмурившись.

Она принюхалась.

Выставила язык.

И лизнула поверхность.

— Что-то тут не так.

Дверь открылась. Дэйбрейкер резко обернулась.

И увидела её.

Белого аликорна, со спокойными, мудрыми глазами. На её теле сверкали золотые регалии. На голове сияла корона.

Она смотрела на неё сверху вниз.

И — улыбалась.

— Мы должны были встретиться гораздо, гораздо раньше.

Дэйбрейкер хлопнула ушами, переводя взгляд с золотистых стен на странное существо перед ней. Высокая, величественная, с таким же телосложением, как у неё, но с белоснежной шерстью и спокойными, чуть печальными глазами, в которых отражалась вековая мудрость.

Она даже не сразу поняла, что села на круп, её огненная грива на мгновение вспыхнула ярче.

— Кто ты?.. — Голос её был осторожным, полным недоверия. — И… почему я в коробке?

Незнакомка рассмеялась. Лёгкий, мелодичный смех, будто солнечные лучи пробежались по поверхности воды.

— О, поверь, это для твоего же блага, — мягко, но с ноткой непреклонности ответила она. — Когда мы убедимся, что ты не опасна, ты сможешь выйти.

Дэйбрейкер нахмурилась, чувствуя, как что-то неприятно кольнуло внутри от этих слов.

— А кто ты?

— Моё имя — Селестия, — незнакомка склонила голову в лёгком поклоне, затем добавила: — Как и ты, я — аликорн. Бессмертное существо, рождённое для того, чтобы вести пони по пути гармонии и следить за их благополучием.

Дэйбрейкер широко раскрыла глаза.

— Ты — принцесса?!

Селестия улыбнулась.

— Верно.

Дэйбрейкер почувствовала, как её сердце забилось быстрее. Перед ней стояла настоящая принцесса! Да ещё и такая же, как она сама!

— Это невероятно! — с воодушевлением воскликнула она, привстав, но коробка, в которой она находилась, не позволяла сделать и шага.

Селестия же слегка наклонила голову, наблюдая за её восторгом с лёгкой задумчивостью.

— В очень сложном смысле… можно сказать, что мы с тобой даже родственники. Хотя… на самом деле всё куда сложнее.

Дэйбрейкер замерла, моргая.

— Но это значит… моя сестра, Найтмер, будет так рада узнать, что мы не одни!

Лёгкая тень скользнула по лицу Селестии. Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить:

— С ней всё будет гораздо сложнее. Мы даже не знаем, где она сейчас находится.

— Что?! — Дэйбрейкер растерянно сжала крылья, ощущая, как беспокойство закралось в её душу.

— Это не то, что сейчас должно волновать тебя, — добавила Селестия, её голос звучал мягко, но уверенно. — Меня куда больше заботит твоя судьба. И я помогу тебе. Я научу тебя всему, что знаю, и, конечно же, расскажу, как ты здесь оказалась.

— Как?..

— Мои верные пони нашли тебя и привезли в Кантерлот. Сейчас ты в самом сердце Эквестрии.

Дэйбрейкер на секунду затаила дыхание.

— Кантерлот… — прошептала она, восхищённо подскочив, но коробка вновь ограничила её движения.

Селестия лишь покачала головой, сдерживая лёгкую улыбку.

— Перед тем как выпустить тебя… нам нужно провести одну небольшую процедуру.

— Процедуру?..

— Просто расслабься. Это может быть больно.

Пол внезапно затрясся. Дэйбрейкер почувствовала, как внутри всё похолодело, когда из каменной поверхности начали подниматься гладкие, покрытые магическими письменами пилоны. Их поверхность засияла ослепительным светом, и прежде чем она успела что-то сказать, её пронзила резкая, невыносимая боль.

Она завопила, чувствуя, будто её плоть сдирают со скелета, а душу выжимают, как тряпку.

— Прекрати это! — закричала она, но Селестия не шелохнулась.

— Потерпи, — её голос был твёрдым, но не жестоким.

Дэйбрейкер корчилась, пытаясь вырваться, но магия держала её крепко, впиваясь в кости, разрывая что-то внутри. Она задыхалась от боли, слёзы застилали глаза, но вдруг… всё прекратилось.

Пилоны погасли и медленно ушли обратно в пол.

Дэйбрейкер с трудом приоткрыла глаза, её грудь тяжело вздымалась, всё тело дрожало.

Но что-то было не так.

Её грива… Она больше не пылала, как огонь. Вместо бушующего пламени, её волосы стали обычными, ярко-жёлтыми, мягкими на ощупь.

Она в ужасе смотрела на них, едва веря в происходящее.

Коробка вокруг неё поднялась, и в помещение вошли несколько слуг. Дэйбрейкер сначала удивилась им, но сил сопротивляться не осталось.

— Они помогут тебе восстановиться, — спокойно сказала Селестия, наблюдая за ней.

Первое, что Дэйбрейкер ощутила — прохладные капли воды, стекавшие по её телу. Контрастный душ. Вода была приятной, а вокруг клубился тёплый пар.

Но затем…

Щелчок.

На её рог замкнули металлический браслет. Она вздрогнула, когда внезапно почувствовала, как поток магии перекрывается, как будто что-то внутри неё сломалось.

— Что… что вы сделали?! — её голос был наполнен паникой.

— Всего лишь мера предосторожности, — спокойно отозвалась Селестия.

Прежде чем она успела возмутиться, вокруг её шеи защёлкнули нечто, похожее на ошейник.

— Я не хочу этого! — возмутилась она, пытаясь стряхнуть с себя ошейник, но сил почти не осталось.

— Потерпи, — голос Селестии оставался неизменно ровным.

Затем перед её глазами вспыхнул яркий свет.

— Не двигайтесь, — строго приказал кто-то, и прежде чем она поняла, что происходит, ей вставили контактные линзы.

Моргнув, она увидела своё отражение в зеркале.

Её глаза… Больше не янтарные, с хищными узкими зрачками. Теперь они выглядели… почти как у обычного пони.

Сердце забилось в груди.

Она не узнавала саму себя.

Когда её усадили в мягкое кресло, её мысли всё ещё крутились вокруг всего пережитого. Перед ней вновь сидела Селестия.

Она не сводила с неё внимательного взгляда, словно пытаясь прочесть каждую эмоцию на её лице.

А эмоций было слишком много.

Удивление.

Смущение.

И растущее недовольство.

И это всё было абсолютно не похоже на то что она ожидала.

Белый аликорн с величественной грацией взяла серебряный чайник и осторожно налила чай в две изящные чашки. Тонкий аромат жасмина заполнил пространство между ними, смешиваясь с лёгким запахом воска и парящих в воздухе солнечных лучей.

— Выпей, это поможет тебе успокоиться, — мягко сказала Селестия, подвигая чашку ближе к Дэйбрейкер.

Золотогривая аликорн настороженно взглянула на тёмный напиток, затем подцепила чашку копытами и осторожно сделала глоток. Горьковатый вкус обжёг язык, но вскоре сменился приятным, глубоким послевкусием.

Селестия глубоко вздохнула, словно собираясь с духом.

— Есть кое-что, что тебе стоит знать, — начала она, её взгляд скользнул по столу, будто она пыталась найти правильные слова. — Я… вроде как... твоя мать.

Воздух замер.

Глаза Дэйбрейкер расширились, её губы приоткрылись в беззвучном изумлении. На секунду она казалась парализованной, но затем стремительно взмыла с кресла и врезалась в Селестию, крепко обнимая её.

— Ты… моя мама?! — воскликнула она, зарываясь мордочкой в её шею. — Ты даже не представляешь, каково это — не иметь матери! Я даже не думала, что это возможно!

Она держала Селестию так крепко, будто боялась, что та исчезнет.

Но внезапно Дэйбрейкер замерла. Её радостное выражение сменилось задумчивостью. Она медленно отстранилась и уставилась на Селестию, чуть нахмурившись.

— А… что значит «иметь мать»? — спросила она, теперь уже совершенно серьёзно. — Что она вообще делает?

Селестия мягко улыбнулась, глядя на неё с тем самым взглядом, который мог вместить в себя тысячелетия знаний и боли.

— Мать заботится о своих детях, — просто сказала она. — И я буду заботиться о тебе.

Лицо Дэйбрейкер просияло.

— Это замечательно! У меня уже столько планов! — она радостно захихикала, хватая вилку и отрезая огромный кусок торта. — Столько друзей, столько приключений! Весь мир будет нашим!

Она говорила, небрежно набивая рот тортом, её золотые кудри слегка подпрыгивали от энтузиазма.

Но Селестия лишь мягко улыбнулась, на этот раз с лёгкой печалью.

— Увы, всё не так просто, — тихо сказала она.

Дэйбрейкер замерла, прожёвывая последний кусок.

— О чём ты?

Селестия отложила чашку, теперь её голос звучал серьёзно.

— Будучи моей дочерью, ты обязана беспрекословно слушаться меня. Это очень важно. Ты согласна?

Дэйбрейкер слегка поёрзала, её крылья шевельнулись. Вопрос звучал как нечто большее, чем простая просьба.

— Ну… думаю, да?

Селестия кивнула и снова подвинула к ней тарелку с тортом.

— Хорошо. Тогда первое правило: никогда никому не говори, что я твоя мать.

Дэйбрейкер остановилась на полпути к новому кусочку.

— Что? Почему? В чём тогда смысл?

— Это вызовет… некоторые вопросы. Всё должно происходить в своё время.

Дэйбрейкер нахмурилась, но ничего не сказала.

— Второе правило, — продолжила Селестия, указывая на блокатор на её роге и ошейник, — ты должна всегда носить мои аксессуары.

Дэйбрейкер тяжело вздохнула.

— Ладно, так и быть…

— И третье правило. — Голос Селестии стал особенно строгим. — Ты не должна никуда перемешаться без меня. Ни при каких обстоятельствах.

Дэйбрейкер моргнула, растерянно хлопая крыльями.

— Почему?

— Никто не должен тебя видеть.

— Но почему?! — уже возмущённо спросила Дэйбрейкер.

Селестия не ответила. Она лишь внимательно смотрела на неё, её спокойствие было почти пугающим.

Дэйбрейкер всё ещё не слишком понимала, что происходит, но её интуиция подсказывала, что спорить бессмысленно.

— Ладно… ладно, я поняла. — Она тяжело вздохнула. — Всё это до жути странно, но… я рада найти ещё родственников. Какие бы… странные обстоятельства это ни сопровождали.

Селестия довольно кивнула и похлопала её по голове.

— Хорошая девочка. Для тебя уже подготовлена комната во дворце. Она будет находиться… подальше от всех.

Дэйбрейкер лишь молча посмотрела на неё.

Что-то в этом всём ей категорически не нравилось.

---

Найтмер с трудом открыла глаза. Мир вокруг был странным, зыбким, словно сплетённым из тумана и звёздной пыли. Она сделала шаг вперёд, но вместо твёрдой земли под копытами оказалась пустота, и всё же она не падала. Это был мир снов… или нет?

Перед ней возник силуэт, напоминающий пони, но сотканный из живых теней. Его форма переливалась, клубилась, менялась, словно он был всего лишь отражением чего-то далёкого и недосягаемого. Две огненные точки вспыхнули в том месте, где должны были быть глаза, и он уставился на неё с любопытством.

— Кто ты? — спросил он, его голос был глубоким и шелестящим, как пергамент, горящий в огне.

Найтмер моргнула, ощупывая взглядом странное существо.

— Я… Найтмер Мун, — ответила она, ощущая, как внутри неё поднимается тревога.

Тень хмыкнула, едва слышно, словно бы с усмешкой.

— Никогда не слышал о такой, — протянул он, прищурившись. — Хотя… нет. Ты мне кого-то напоминаешь.

—А ты-то кто? — голос её сорвался, она почувствовала, как сердце забилось быстрее.

— Вообще-то, ты не должна меня видеть, — признался он, чуть склонив голову. — Но раз уж мы встречаемся во сне… значит, ты уже не так далеко.

— Что с тобой случилось?

— Меня поймали, — её голос дрогнул. — Какие-то… мохнатые, блохастые. Они схватили меня и…

Она запнулась, горло сжалось, но слова уже прорвались наружу.

— …а потом…

Её тело задрожало.

— Потом они высекли меня.

Она не смогла больше сдерживаться. Боль, унижение, ярость — всё смешалось, и слёзы покатились по её щекам.

— Никогда… никогда ещё такого не было…

Тень усмехнулась, но не зло, а почти… понимающе.

— Ну что ж, добро пожаловать в клуб.

Найтмер всхлипнула, едва не разрыдавшись вновь.

— Я… я не знаю, что делать…

— Может, я смогу помочь, — сказал он. — Если ты поможешь мне.

Она моргнула, вытирая слёзы.

— Чем? Чем я могу помочь? Да и… кто ты вообще такой?

— Всё узнаешь, когда прибудешь в главную пещеру. Это основное сосредоточение алмазных псов, что-то вроде их столицы. Там полно таких же, как ты — неудачников, которых они сумели захватить.

— Они не могут воровать пони из Эквестрии, это привлекло бы слишком много внимания. Но, похоже, судьба решила над всеми нами посмеяться, и… скажем так, они нашли другой, куда более безумный способ добычи рабов.

— Что мне делать?

— Быть осторожной, — посоветовал он. — Но знаешь… справиться с ними для аликорна будет проще, чем тебе кажется.

Он наклонился ближе, почти касаясь её лицом.

— В своё время я сумел поднять восстание рабов, будучи даже младше тебя. И, должен сказать, вполне успешное.

Найтмер сглотнула.

— Ты… не помогаешь, — её голос снова задрожал, и новая волна слёз вырвалась наружу. — У меня ничего не получится… Меня просто опять побьют…

— Лучше быть жестоко замученным, но свободным… чем жить рабом.

— Ты ещё это поймёшь.

Он скользнул вокруг неё, словно обволакивая её мысли.

— И да, тебе не повезло — ты оказалась достаточно далеко от земель Эквестрии.

Он остановился, вновь окидывая её взглядом.

— Впрочем… может, это и к лучшему.

Его огненные глаза вспыхнули, он склонил голову, разглядывая её остроконечные клыки.

— Да, пожалуй… к лучшему.

Найтмер хотела возразить, но вдруг мир перед ней взорвался светом, и она резко очнулась.

Её тело вздрогнуло от боли, хлёсткие полосы всё ещё горели на её коже, а вокруг — мрак пещеры, влажный воздух и тяжёлый запах камня и грязи.

Она лежала на холодном полу, её дыхание было сбивчивым.

Но в глубине сознания ещё звучал голос теневого существа.

"Лучше быть замученной, но свободной…"

Громкий, резкий лай, полный приказного тона, вырвал её из полу сознания. Найтмер дёрнулась, ощутив, как лапы вцепились в её тело, грубо стаскивая её с холодного, каменистого пола. Она попыталась сопротивляться, но силы не осталось, лишь болезненная дрожь пробежала по ноющим мышцам.

Алмазные псы рычали, выкрикивая грубые команды на своём жёстком, рваном наречии, пока её тело волоком тащили по камням, шероховатая поверхность пещеры царапала кожу, вызывая вспышки боли. Перед ней раскинулся огромный тоннель, уходящий во тьму.

Найтмер сглотнула, инстинктивно отступая назад, но сильный рывок с обеих сторон отбросил её вперёд, и прежде чем она успела осознать, что происходит, её насильно запрягли в деревянную повозку. Грубая сбруя хлестнула её по бокам, ремни туго стянули крылья, не давая им ни малейшего шанса раскрыться.

Глухой стук металла о дерево разнёсся по пещере — в повозку загружали груду камней, их гладкие, острые грани блеснули в неверном свете масляных фонарей, развешанных вдоль стен. Несколько тяжеловооруженных псов заняли позиции по бокам, сжимая в лапах кнуты и копья.

— Вперёд! — прорычал один из них, взмахнув кнутом.

Найтмер вжала уши, чувствуя, как ужас парализует её тело.

— Она… слишком тяжёлая… — жалобно выдохнула она, но прежде чем смогла договорить, воздух взвыл резким хлопком.

Боль взметнулась по её спине — огненная, режущая. Она закричала, выгибаясь от удара, свежий рубец раскрылся на её коже, пылая нестерпимым жаром.

— Вперёд! — повторился приказ, в этот раз с ещё большей злобой.

Глаза заслезились, грудь сжалась от страха и унижения, но Найтмер заставила себя шагнуть. Затем ещё раз. Повозка, слишком громоздкая для неё, не сдвинулась. Ещё один удар кнута пронзил её бок, и, стиснув зубы, она напряглась изо всех сил.

Груз заскрипел, повозка содрогнулась и, наконец, медленно двинулась вперёд.

Тяжёлое дыхание сотрясало её тело, каждая мышца протестовала, ноги дрожали от перегрузки. Колёса скрежетали о неровный каменный пол, ударяясь о выступающие скалы, раз за разом передавая вибрацию через её измученные конечности.

Грубый смех окружал её.

— Смотрите, маленькая пони плачет! — заржал один из псов.

— Может, ей ещё подстелить? А то вдруг нежное пузико поцарапает! — подхватил другой, сплюнув ей под копыта.

Слёзы катились по её щекам, но она не могла остановиться. Тоннель, извиваясь, уходил вниз, стены стали ближе, воздух наполнился гнетущей сыростью. Грязь и мелкие камни врезались в её копыта, некоторые края были настолько острыми, что оставляли глубокие, жгучие порезы.

Плевки, насмешки, удары… Всё смешалось в гулком, мучительном кошмаре.

Шаг.

Ещё шаг.

Ещё…

И ещё…

Новый этап её жизни не предвещал ничего хорошего.

Перекресток

Шиза крепчает, напоминаю что все что я пишу, в той или иной степени является трагикомедией. Возможно глава будет изменена если решу что не соответствует атмосфере фика(в частности излишним дарком)

Глухой удар потрескавшегося копыта о каменный пол, и Найтмер рухнула, больше не в силах поддерживать себя на ногах. Она дышала тяжело и рвано, её грудь болезненно вздымалась, разрываясь от каждого вздоха. По телу стекали потёки запёкшейся крови, а свежие раны пульсировали тупой, изматывающей болью. Липкая грязь смешалась с потом, а шерсть теперь казалась ещё более чёрной от прилипшей к ней пыли.

Впереди раскинулся город… если это вообще можно было назвать городом. Сеть туннелей и пещер, забитых примитивными, наскоро сколоченными жилищами, освещёнными лишь слабым багровым светом магмы, сочившейся из расщелин в скалах. Вонь тухлого мяса, грязи и гари резала ноздри, наполняя воздух удушающей смесью вони и сырости.

Щёлкнул хлыст, и его конец снова опустился на спину, оставляя очередную полосу боли. Найтмер даже не вскрикнула. Её тело больше не реагировало. Всё, что она смогла сделать — лишь дёрнуться, когда новый удар резанул по уже разорванной коже.

— Поднимайся, если жить хочешь, — раздался хриплый голос.

Перед ней стоял алмазный пёс — высокий, сгорбленный, с грубой шерстью, пропахшей потом и грязью. В когтистых лапах он сжимал рукоять плети, но теперь смотрел на неё с выражением скуки.

Найтмер глухо вздохнула, но не пошевелилась. Она даже не могла открыть рот, чтобы ответить.

Пёс недовольно вздохнул и усмехнулся, обнажая жёлтые клыки.

— Тогда в яму удовольствий пойдёшь, — пробормотал он, покачав головой. — Там с тобой весело играть будут… не нам, нет, но пони, что там сидят… хе-хе… они любят новых гостей.

Она с трудом попыталась отползти назад, напрягая каждую мышцу, но лапа грубо схватила её за хвост. Мир поплыл перед глазами, когда её потащили по пещерному полу, острая галька врезалась в живот, разрывая кожу и оставляя за собой алый след.

Где-то впереди мелькали лица. Они были повсюду — сломленные пони, закованные в цепи, тени от самой себя. Их пустые глаза следили за ней, их шёпот шёл следом, как эхо её собственной боли.

И вот, перед ней разверзлась бездна. Огромная яма, окружённая деревянными сваями. Запах, исходящий оттуда, был ещё хуже, чем всё остальное: смесь плесени, ржавчины, чего-то тухлого… и страха.

Найтмер чувствовала, как тело отказывается повиноваться. Нет, нет, она не пойдёт туда!

— Вы не можете с ней это сделать!

Она подняла голову, едва удерживая веки открытыми.

Перед ней стоял земнопони — высокий, жилистый, с взлохмаченной гривой. Его копыта были стёрты до крови, а сам он был в цепях, но всё же сделал шаг вперёд, вставая между ней и бездной.

Псы замерли. А потом расхохотались.

— Почему? — лениво спросил один из них, щурясь.

— Вы не понимаете! — надрывно воскликнул земнопони, с трудом стоя на дрожащих ногах. — Это аликорн! Они — столпы этого мира! Их жизнь бесценна, они…

Раздался хруст.

Удар лапы пришёлся прямо в глаз, разрывая кожу и оставляя глубокий кровоподтёк. Земнопони рухнул, беспомощно хватаясь копытами за лицо, кровь тонкой струйкой потекла по его щеке.

Алмазные псы лишь усмехнулись.

— Пустая болтовня, — хрипло бросил один из них. — Она выдохлась сразу после первого же заезда. Никакая она не столп. Просто слабая кобыла без пользы.

Пони захрипел, из последних сил приподнимаясь на локтях.

— Она… — он закашлялся, сплёвывая кровь. — Она всего лишь жеребёнок… умоляю вас… не отдавайте её этим тварям…

— Хе, а что нам с ней делать? — лениво протянул один из псов, покручивая в лапе плеть. — Ломать жеребят легче.

Смех хриплый, мерзкий, заполнил пещеру.

А затем её выбросили в бездну.

Найтмер едва осознавала, что происходит. Воздух свистел в ушах, сознание мерцало, граница между реальностью и кошмаром становилась всё тоньше. Она падала… глубже, глубже, в темноту…

Но внезапно что-то погасило удар.

Мягкое, но неправильное.

Она открыла глаза.

Под ней — тела.

Они были изувечены, сломаны, искорёжены до неузнаваемости. Запах гнили, крови, тухлой плоти ударил в нос с такой силой, что желудок скрутило, и она не сдержалась — её вырвало. Горькая желчь обожгла горло, смешиваясь с кровавой жижей под копытами.

Из теней послышался смех.

— Свеженькое мясо…

Голоса, тёмные, голодные, выныривали из глубины. Глаза вспыхивали в темноте, приближаясь, словно стая хищников, нашедшая добычу.

— Хорошенькая.

— Жеребята — самые лучшие.

— Ломаются быстро… и визжат громко…

Она попыталась отползти, но сил не было даже на это. Её тело только хватило на то, чтобы свалиться с груды тел на холодный каменный пол.

И тогда первый из них шагнул вперёд.

Он был пони — или когда-то был. Теперь же это был худой, оборванный, покрытый засохшей кровью силуэт с безумной ухмылкой, с глазами, наполненными первобытной жаждой.

Он склонился над ней, его горячее, зловонное дыхание обжигало её морду.

Но в следующий миг ухмылка исчезла.

Его взгляд изменился, лицо исказилось в неверии. Он сглотнул, попятился, а затем прошептал, едва слышно:

— Г-госпожа?..

— Чего ты, блядь, несёшь?! — раздался грубый голос откуда-то сбоку.

— Да сам посмотри! — зашипел первый, делая шаг назад. — Это аликорн! Жеребёнок-а-ли-корн! Ты хоть понимаешь, что это значит?!

Второй подошёл, присмотрелся, и его глаза недоверчиво сузились.

— Да ну нахрен… — пробормотал он. — Она же… Она похожа…

— На нашу императрицу, — закончил за него первый.

Третий, стоявший чуть поодаль, презрительно фыркнул.

— Херня. Императрицы больше нет. Мы сами видели, как её убил тот луч! Прямо перед тем, как… — он осёкся, понизив голос. — Прямо перед тем, как она превратилась в Луну.

— А вообще, — продолжил он с ядовитым сарказмом, — мы ведь, кажется, давным-давно облажались когда у кучки мятежников вышло её одолеть. Так какого хрена ей быть здесь?!

— Это не важно, — раздался низкий, строгий голос из темноты.

Все затихли.

Из теней выступила фигура, массивная, но точёная, с жёсткими чертами, словно высеченными из мрамора.

— Она… — голос не дрогнул. — Абсолютно точно та самая Найтмер Мун, что правила нами последнюю тысячу лет.

— Но… но это же всего лишь жеребёнок, — попытался возразить кто-то, но низкий голос его перебил:

— Неважно.

Пауза, наполненная напряжением.

— Позаботьтесь о ней.

Ещё мгновение — и десятки глаз с жадным интересом уставились на дрожащий, истощённый силуэт жеребёнка, лежащего в грязи.

— Возможно, — медленно произнёс голос, с оттенком тёмного удовлетворения, — нам, наконец, улыбнулась удача.

Тёплые, липкие от крови и ещё чего-то мерзкого копыта подхватили её. Запах гнили, пота, разложения — всё смешалось в головокружительный вихрь, когда её слабое тело прижали к худой и холодной груди.

Тьма сомкнулась.

И Найтмер провалилась в сон.

Она снова была здесь.

В этом месте, лишённом формы, цвета, времени.

И снова перед ней стоял силуэт, обрисованный тенями.

Он скучающе смотрел на неё, словно ожидал чего-то неизбежного.

— Опять ты, — лениво протянул он. — Долго же ты копалась.

Найтмер сглотнула. Голова гудела, в ушах звенело, но она нашла в себе силы сделать глубокий вдох и…

— ЗАТКНИСЬ!

Её голос разнёсся по пустоте, раскатываясь эхом. Тень перед ней не шелохнулась, но, кажется, чуть склонила голову.

— Меня высекли, — продолжала Найтмер, яростно сверкая глазами. — Затем запрягли в телегу, как скотину! Всю дорогу издевались, а потом просто скинули каким-то психопатам, которые чуть меня не изнасиловали!

Она дышала тяжело, прерывисто, сдерживая дрожь, но не собиралась останавливаться.

— Я больше не намерена это терпеть! — прошипела она, делая шаг вперёд. — Ты либо отвечаешь на все мои вопросы прямо сейчас, либо можешь даже не надеяться на мою помощь!

Тень вздохнула.

— Ответы тебе всё равно пользы не принесут, — отозвалась она равнодушно. — Если хочешь уцелеть в этой подземной дыре, лучше бы тебе меня слушаться.

Найтмер сощурилась.

— Я не доверяю никому из внешнего мира, — холодно сказала она. — Особенно после того, как один такой похитил мою сестру.

Тень не ответила, но, кажется, напряглась.

— И знаешь, что-то мне подсказывает, что это тебе нужна помощь, а не мне. Иначе ты бы не лез ко мне в голову.

Тень пробормотала что-то себе под нос, а затем, с протяжным вздохом, проворчала:

— Ну ладно, засранка мелкая… напряги свой мозг и попытайся с трудом обработать то, что я сейчас скажу.

Найтмер фыркнула, но промолчала.

— Ты знаешь теорию о множестве измерений? — спросил он лениво. — Что существует бесчисленное количество миров, отличающихся друг от друга в бесчисленном количестве вещей?

— Допустим, — буркнула Найтмер, скрестив передние копыта.

— Так вот, — продолжил он. — Эта теория правдива. Миров действительно бесчисленное множество, и каждый из них отличается устройством, историей, географией, даже физическими законами.

Найтмер нахмурилась, но слушала.

— Я видел даже несколько, — задумчиво добавил он, — где вместо пони все были жуткими лысыми приматами.

— В каком это смысле «видел»? — подозрительно спросила она.

— В прямом, — усмехнулся он. — Меня… немного помотало по разным измерениям после одного… случая.

Он замолчал, словно обдумывая, стоит ли говорить дальше.

— В любом случае, — наконец продолжил он, — в конце концов я оказался здесь. В плену. Так же, как и ты.

Он сделал паузу и добавил с нажимом:

— Нам нужно сотрудничать.

Но Найтмер лишь покачала головой, резко и недоверчиво.

— Чушь ты несёшь! — огрызнулась она. — Я только вышла из дома и сразу наткнулась на путешественника между мирами?

— Это не совсем корректный термин, — лениво ответила она. — Всё гораздо сложнее. Да и я — не путешественник.

— Скажи-ка, помнишь, что я говорил о том, как алмазные псы добывают себе рабов?

Тень не спешила отвечать. Она словно выжидала, оценивая, насколько глубоко Найтмер уже догадалась о происходящем.

— По всему миру могут встречаться разрывы между измерениями, — наконец заговорила она, лениво и вальяжно. — Они обычно появляются в самых глухих, богами забытых дырах, типа той, где мы сейчас застряли.

Найтмер сощурилась, пробежалась взглядом по бесконечной тьме вокруг них и чуть склонила голову.

— Значит, — медленно проговорила она, — все пони, которых я здесь видела, попали сюда не из одного мира? Они все… выходцы из других реальностей?

Тень усмехнулась.

— Соображаешь,— кивнул он. — Именно так.

Он сделал несколько шагов, словно прохаживаясь по невидимой поверхности, затем махнул копытом.

— Один из этих переходов — тоннель, который ведёт в нечто вроде карманного измерения. Оно само по себе нестабильно, иногда разрастается, иногда схлопывается, но его особенность в том, что оно… притягивает. Оно вытягивает из множества миров живых существ и сбрасывает их сюда, в эту дыру. Чаще всего пони, но бывают и исключения.

Найтмер нахмурилась.

— И что же это за реальности, где появляются такие жуткие пони?

— О, здесь компания весьма пёстрая, кого только не встретишь. Дикие рейдеры из каких-то пост апокалиптических пустошей, религиозные фанатики, психопаты из мира антиутопичных ночных кошмаров, единороги-расисты, которые считают, что солнце должно принадлежать только им… Тут можно найти кого угодно.

— И псы… — добавила Найтмер, догадываясь, к чему он ведёт.

— Именно. — Тень остановился, пристально глядя на неё. — Когда местные алмазные псы наткнулись на этот тоннель, они довольно быстро поняли, что он — бесконечный источник рабов. Ведь все пони, попавшие сюда, — пропавшие без вести. Их никто не хватится.

Губы Найтмер дрогнули от гнева.

— И они решили использовать это в своих целях…

Тень кивнула.

— Они построили свою маленькую, ущербную империю. Прямо здесь, на границе Эквестрии, но за её взором. Они соорудили целый город вокруг тоннеля — столицу своего маленького рабовладельческого мирка.

— Значит… все эти несчастные пони, которых я видела…

— Большинство из них уже приняли свою судьбу, — безразлично пожал плечами Тень. — А кто не принял… тех уже нет.

— Проклятие… — выругалась Найтмер, потрясённая услышанным. — Уже жалею, что вообще спросила.

Тень лишь тихо хмыкнул, словно давно ожидал такой реакции.

— Ты действительно, — пробормотал он, протягивая слова, — весьма и весьма слабый, и возможно даже тупой жеребёнок. Хотя, конечно на фоне моих знакомых, ты ещё ничего так.

Она мгновенно ощетинилась, фыркнула и оскалилась:

— Да пошёл ты, сам тупой!

Тень фыркнул в ответ, но продолжать спор не стал.

— Когда проснёшься, — проговорил он лениво, — постараюсь сделать так, что бы ты точно не облажалась.

Найтмер уже собиралась съязвить в ответ, когда внезапно замерла. Что-то в её разуме будто переключилось, ударило по нервам оголённой вспышкой тревоги. Её тело.

Она судорожно сглотнула.

— Ох, — пробормотала она, чувствуя, как по спине пробегает липкий страх. — Я ведь заснула… А если… если прямо сейчас с моим телом творят что-то… жуткое?..

Тень неожиданно рассмеялся.

— Ох, маленькая, — его голос звучал почти сочувственно, но в то же время весело, будто он наслаждался её паникой. — По личному опыту могу сказать: если не хочешь сойти с ума, просто попытайся расслабиться.

— Расслабиться?! — взвыла она.

— Представь тихое, приятное место, — невозмутимо продолжил он. — Полностью изолируй разум. Делай так, словно тебя здесь вообще нет.

Найтмер вздрогнула.

— Да чтоб тебя!..

Но прежде чем она успела добавить что-то ещё, реальность вокруг неё дрогнула, рассыпалась, словно стекло, разлетаясь в миллионы обломков.

Она ахнула и…

…проснулась.

Тёплая, шершавая ткань под боком. Глухая тьма, размытая приглушённым свечением какого-то далёкого источника света. Запахи – тяжёлые, сырость и что-то металлическое в воздухе.

Она дёрнулась, резко вдохнув.

Её голова кружилась, а конечности казались ватными. Она лежала на какой-то грубой подстилке, расстеленной прямо на холодном полу.

Медленно, с тихим стоном, Найтмер приподнялась, осматриваясь.

Полутёмное помещение. Узкое, почти как камера. Каменные стены, потрескавшиеся, сырые. Углы затянуты тенью, и там что-то тихо шевелилось.

В горле пересохло.

— Где… я?..

Ответа не последовало. Только медленный, далёкий звук капель, падающих на камень.

---

Дэйбрейкер кружила перед большим зеркалом, нетерпеливо изучая своё отражение.

Её рог теперь украшал массивный браслет из гладкого, матово-золотого металла, усеянного незаметными, но ощутимыми магическими рунами. Чуть ниже, вокруг её шеи, поблескивал элегантный, но всё же неоспоримо сдерживающий ошейник. Он был не просто украшением — в нём чувствовалось нечто большее, нечто неуловимо чужеродное, давящее, словно невидимая цепь.

Но больше всего её беспокоили крылья. Точнее, их отсутствие.

Она поворачивалась то так, то эдак, вытягивала шею, пыталась расправить их, но вместо привычного движения… ничего. Пустота.

— Где они?! — рявкнула она, резко обернувшись к Селестии, стоявшей позади.

Та лишь мягко улыбнулась, её взгляд был спокоен, но непроницаем.

— Они не пропали, — ответила она ровным голосом. — Просто стали невидимыми для окружающих.

— Почему?

Селестия шагнула вперёд, её золотые туфли глухо стукнули о мраморный пол. Она легонько потрепала Дэйбрейкер по голове, словно успокаивая непоседливого жеребёнка.

— Быть аликорном — большая ответственность, — произнесла она мягко, но с явным оттенком наставления. — И есть те, кто не поймут... наличие ещё одного.

— "Ещё одного" какого?

Селестия чуть приподняла бровь, уголки её губ дрогнули в едва заметной усмешке.

— Ты особенная.

— Это я уже слышала.

— И я всё ещё размышляю над твоим рассказом, — продолжила Селестия, явно игнорируя её реплику, — о том странном доме, где ты родилась. Это… любопытно. Но, несмотря на это, я не позволю никому причинить тебе вред.

Она наклонилась ближе, её голос стал мягче, но вместе с тем в нём скользнуло нечто предостерегающее.

— Пока ты меня слушаешься.

Дэйбрейкер фыркнула, отстраняясь.

— Я всю жизнь жила взаперти, — бросила она раздражённо. — И выбралась именно для того, чтобы посмотреть мир!

Селестия молча выпрямилась, её крылья едва заметно дрогнули.

— Я понимаю, — кивнула она после недолгой паузы. — Что-нибудь придумаем… потом.

Но прежде чем Дэйбрейкер успела обрадоваться, Селестия добавила:

— А пока что ты остаёшься здесь. В этой комнате. Ни при каких обстоятельствах её не покидая.

Дэйбрейкер распахнула невидимые крылья, инстинктивно пытаясь придать себе внушительности, но тут же почувствовала странное сопротивление, будто воздух вокруг удерживал их в невидимой, липкой паутине. Она раздражённо тряхнула головой.

— Мне нечего бояться, — заявила она с вызовом. — Я одолею любого врага!

На этот раз Селестия посмотрела на неё иначе. Глаза её сузились, голос стал тише, но в нём прозвучала сталь.

— Слушайся меня.

Найтмер ощутила, как внутри что-то ёкнуло.

— Я не хочу тебя… наказывать.

В её словах не было угрозы — лишь простая, сухая констатация.

Дэйбрейкер не сразу осознала, что именно её насторожило. Но взгляд Селестии… он был холодным. Не жестоким, не сердитым, а именно холодным. Отрешённым.

Она сжалась, непроизвольно отступая на шаг.

Но вот взгляд Селестии вновь смягчился. Она тепло улыбнулась.

— Я понимаю, что ты в пике своего… скажем так, подросткового возраста.

Она сделала паузу, словно выжидая.

— Но настоятельно прошу, ради общего блага, не делать поспешных решений. Слушайся меня. И не забывай о своих процедурах.

Где-то глубоко внутри Дэйбрейкер вспыхнул протест, но он мгновенно затух под тяжестью её взгляда.

Медленно, нехотя, она кивнула.

Селестия довольно улыбнулась и, развернувшись, направилась к выходу.

— Умница.

Дверь закрылась за ней с мягким, но гулким щелчком.

Дэйбрейкер вздохнула и начала нервно расхаживать по комнате кругами.

Она уже почти неделю не покидала это тесное, хоть и неплохо обставленное помещение. Выйти ей разрешалось лишь затем, чтобы снова подвергнуться странным, и зачастую болезненным, процедурам, после которых её магия исчезала, а вместе с ней — силы, энергия, жгучее пламя, которое всегда было частью неё.

Селестия… Селестия была доброй. В каком-то смысле. Она посещала её несколько раз в день. Она не удивлялась её истории, охотно отвечала на любые вопросы, но при этом неизменно сдержанно ограничивала её, мотивируя это абстрактными причинами.

"Ты должна оставаться здесь."

"Так будет лучше для всех."

"Ты ведь доверяешь мне?"

Дэйбрейкер безусловно верила, что эта кобылица не желает ей зла. Она чувствовала что-то родственное, почти материнское в её присутствии… но за этим теплым ощущением скользило нечто другое. Жуткое. Холодное. Давящее.

Селестия была спокойна — слишком спокойна. Она говорила размеренно, смотрела мягко, но это спокойствие... оно выглядело слегка фальшивым и даже выверенным. Расчётливым. Будто Дэйбрейкер была лишь ещё одним пунктом в её бесконечном списке.

И это пугало.

А сестры всё не было. Никаких вестей, никакого намёка на её существование.

От этого мир вокруг казался ещё более чуждым.

Дэйбрейкер снова вздохнула и подошла к окну. Тяжёлые шторы разошлись под её движением, открывая вид на внутренний двор дворца. Внизу, среди аккуратных дорожек и ухоженных клумб, прохаживались стражники, а в дальнем углу сада гулял какой-то белый жеребец.

Она потянулась к открытому пространству, желая вдохнуть побольше свежего воздуха, наполнить лёгкие живительным теплом солнца, почувствовать хоть каплю свободы.

Окно было большим, почти доходящим до пола. Она осторожно высунулась вперёд, позволяя солнечным лучам согреть свою шерсть.

И в этот момент потеряла равновесие.

Её передние копыта соскользнули по гладкому карнизу, тело качнулось вперёд, и прежде чем она осознала, что происходит, её мир перевернулся.

Свободное падение длилось всего пару секунд.

А затем — жёсткий удар.

Она вскрикнула, когда колючие кусты впились в её кожу, раздирая её острыми ветками. Ветви хрустнули, листья зашуршали, а боль пронзила тело сразу в нескольких местах.

Воздух вырвался из лёгких, и на мгновение Дэйбрейкер могла лишь лежать, уставившись в небо, не в силах ни вдохнуть, ни пошевелиться.

Боль в теле постепенно отступала, оставляя после себя лишь тупое жжение от многочисленных царапин. Дэйбрейкер тяжело дышала, всё ещё лежа в кустах, пытаясь осознать, что только что произошло.

Но внезапно до её ушей донеслись приглушённые голоса.

Она тут же затаилась.

— Местоположение мелкой версии Найтмер Мун всё ещё неизвестно, — раздался низкий, но удивительно мягкий голос. — И в мире снов она так и не появлялась.

Ответ прозвучал почти сразу, и он не оставил у Дэйбрейкер сомнений — это была Селестия.

— Надеюсь, она не станет проблемой, — сдержанно заметила та.

Её собеседница неуверенно хмыкнула.

— Не знаю… В последнее время ты сама куда-то пропадаешь, Тия.

Дэйбрейкер услышала, как шаги на гравийной дорожке замедлились.

— К тому же, я хотела уточнить… Ты уверена, что тот монстр, которого мои фестралы притащили в Кантерлот, точно мёртв?

Голос стал чуть более настороженным.

— По их словам, когда её доставили, она выглядела ещё вполне живой.

Наступила короткая тишина.

А затем — тихий вздох Селестии.

— Я не стала бы рисковать, оставляя её, — буквально ожившее воплощение моих пороков.

Собеседница хмыкнула.

— Мы всё ещё так и не поняли, откуда они вообще появились… Со своими-то телами.

— У меня есть пара теорий, — сказала Селестия после короткой паузы. — Но сейчас меня больше волнуют насущные вопросы.

Дэйбрейкер прижалась глубже в кустах, стараясь дышать тише.

— Я планирую отправить Блюблада налаживать связи с гиппогрифами. Может, даже заключить династический брак — как в старые добрые времена.

В ответ раздался тихий смех.

— Вряд ли кто-то стерпит этого бабника, — усмехнулась вторая кобылица. — Его неприкрытый гедонизм порой переходит все границы.

— Он и твой племянник тоже, — напомнила Селестия с лёгкой улыбкой в голосе.

В ответ раздался усталый вздох.

— Знаешь, я бы выпорола его как следует, чтобы не превращал дворец в бордель.

Селестия тихо засмеялась.

— Времена изменились. Нам придётся меняться вместе с ними.

Шаги снова зазвучали по дорожке, а затем начали удаляться.

Когда голоса окончательно стихли и тишина вновь окутала сад, Дэйбрейкер осторожно высунулась из колючих ветвей. Вокруг никого.

Она начала выбираться, но стоило сделать первое движение — острая ветка зацепилась за её бок.

— Аааа! — вскрикнула она, пытаясь отдёрнуть тело.

Одна нога запуталась в листве, вторая соскользнула по влажной траве, а мелкие иголки цеплялись за её кожу, оставляя жгучие следы. Дэйбрейкер тихо зашипела, продолжая протискиваться крупом вперёд, раз за разом вздрагивая от новых уколов.

Она ещё не знала, что за ней наблюдают.

Чуть поодаль, у подножия одной из статуй, стоял жеребец в элегантном чёрном жилете и галстуке-бабочке. Его золотистая, приглаженная грива сверкала в свете фонарей. Он слегка склонил голову набок, с явным интересом разглядывая странную незнакомку, извивающуюся в кустах.

"Кто?.. Или что это?"

Наконец, Дэйбрейкер выползла наружу и, сделав неловкий шаг вперёд, поскользнулась на гладкой плитке дорожки, с громким шмяком рухнув на спину.

— Ф-фух… — выдохнула она, раскинув ноги, тяжело дыша.

И тут раздался голос.

— Вы не заблудились, часом?

Дэйбрейкер вздрогнула и мгновенно вскочила, шерсть на загривке встала дыбом. Перед ней стоял тот самый жеребец — высокий, статный, с откровенно удивлённым выражением на лице.

— Я… я… это… вот того… — пробормотала она, чувствуя, как уши прижимаются к голове.

Жеребец тихо вздохнул, снисходительно улыбнувшись.

— Ах, понятно. Новая служанка?

Она быстро кивнула, хватаясь за эту мысль, как за спасательный круг.

— Я так и думал, — он усмехнулся, окинув её цепким взглядом. — Как же ты умудрилась в первый же день упасть в кусты… ещё и невольно подслушать разговор монарших особ?

Дэйбрейкер сглотнула.

— Невольно! — торопливо кивнула она, даже не до конца понимая, что он имеет в виду.

Жеребец чуть приподнял бровь, затем усмехнулся ещё шире, его глаза хищно сверкнули.

— Ох, разумеется… невольно.

Он склонил голову, лениво смерив её взглядом:

— Красивые волосы.

Слова застали её врасплох.

Всё внутри на мгновение замерло, а затем разлилось странное, тёплое удовлетворение. Никто никогда не говорил ей такого. И это было приятно, слишком приятно, впервые в ней начало разгораться пламя истинного самолюбования, которое пробежавшись по всем уголкам её разума, практически моментально вызвало зависимость.

Дэйбрейкер почувствовала, как уголки губ поднимаются сами собой, и, даже не думая, глупо хихикнула:

— А у вас тоже… классные волосы.

Он рассмеялся, покачав головой.

— Очаровательная попытка комплимента, но у меня они хотя бы не в колючках.

Она замерла, моргнув, и взглянула на себя. Да, он был прав. Лапы в пыли, на коже тонкие красные царапины, а грива… о, она вообще была в каком-то мхе.

— Тебе бы в медпункт, — заметил он, — а то ты буквально покрыта ссадинами.

Дэйбрейкер отвела взгляд, смущённо опустив голову.

— Мне лучше там не появляться… — пробормотала она. — Да и вообще, в идеале, меня никто не должен видеть.

Он неожиданно вздохнул — глухо, словно с тяжёлым пониманием.

— Как знакомо…

Она посмотрела на него с лёгким недоумением, но он уже вновь улыбался — слегка криво, но как-то тепло.

— Ты всё ещё выглядишь ужасно, — сказал он. — Но если медпункт не вариант, то можно сходить ко мне. Туда никто почти не заглядывает. Я бы мог помочь с ранами… заодно дворец покажу, раз уж ты тут новенькая.

Дэйбрейкер замерла.

Как странно. Только что она сидела в запертой комнате, чувствуя, как мир за её дверью становится недосягаемой мечтой. А теперь… вдруг она стоит здесь, в саду, и с ней говорит незнакомец, который не требует, не запрещает, не наставляет. Просто предлагает.

Она глупо захихикала, улыбка расползлась сама собой. Встреча с другом — это было так… неожиданно.

Радостно замотав головой, она заявила:

— Да! Лучше, чтобы на мне не осталось следов перед тем, как я вернусь!

И с этими словами потянулась следом за ним, всё ещё чуть посмеиваясь.

Спустя несколько шагов вдруг спохватилась:

— А как тебя вообще зовут?

Он вздохнул, словно ему приходилось повторять это сотни раз.

— Блюблад, — сказал он. — Принц Блюблад. Единственный и неповторимый.

Дэйбрейкер тупо фыркнула.

— А я — Дэйбрейкер.

И принц рассмеялся, качая головой, а они шагали дальше, растворяясь в тенях дворца.