Заппи
Часть 5. Подушка
Предыдущая часть была излишне мрачной, поэтому я решил немного разбавить мрак небольшим количеством юмора. А еще с учетом моей отрицательной производительности было рещено разделить заготовки на две части — заодно и проблему с пустым листом решу. Интересно сколько отсылок кто найдет)
Больно…
В воздухе отчетливо воняло гарью.
Больно…
Пони. Пони вокруг. Несколько пегасов подвозят к дымящейся библиотеке все новые и новые облака, туша пожар.
Боль… Стоп.
Твайлайт с трудом подняла голову, глядя на пожар и на окружавших ее пони. Казалось, этой ночью здесь столпился весь Понивиль — мутное зрение выхватывало из окружения то зеленоватый круп с лирой на кьютимарке, то светло-оранжевую пони с тремя морковками на крупе, то светло-фиолетовую кобылку с зелеными гривой и хвостом.
— Девочки… Она проснулась! — Голосок Флаттершай выдернул Твайлайт из полудремы, заставив ту поднять глаза. Пегаска осторожно поднесла к губам подруги стакан с чем-то горьким, отчего желудок болезненно сжался. — Пожалуйста, выпей!
— Что… это?..
— Рвотное. — В поле зрения появилась розовая грива медсестры. — Поможет вывести яд.
Яд?..
Точно, яд!
Мысли путались, а где-то внутри все еще разливалась тупая, ноющая боль вперемешку с ощущением чего-то чужеродного где-то внутри.
Рэдхарт поморщилась, глядя как в подставленный Флаттершай тазик вываливается смесь из рвоты, крови и чего-то темного и мягкого.
Органы.
Разрушенные ядом, раскисшие и разлагающиеся заживо. Разной консистенции, разного размера и формы, но наметанный взгляд медсестры безошибочно определил часть кишечника, легкого…
Как принцесса Дружбы вообще жива, с таким то месивом?!
Нет, конечно, когда в ее окно влетела паникующая Дерпи с ужасным известием, Рэдхарт не стала ждать ни секунды и, прихватив ящичек с инструментами, взгромоздилась на спину пегаски. Но когда ее взгляду предстало то, что было когда то Твайлайт Спаркл… Весь ее опыт кричал одно: с таким не выживают. Обширные ожоги, внутренние органы — практически смесь комкующегося гноя. С другой стороны…
Врачи не отступают.
Именно это сказало ей то чудовище. Рэдхарт не могла поверить, что это обтянутое кожей бледное нечто было когда-то ее соседкой в институте, на кафедре хирургии. Та Заппи была такой же как сама Рэдхарт — ну, разве что с более явным розовым оттенком да чуть-чуть выше. Призрак же, что явился ей в том злополучном коридоре, вообще не выглядел чем-то живым.
Но эти слова… и тот жуткий, ломаный хриплый голос и взгляд…
Крепко зажмурившись, она тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Некогда предаваться воспоминаниям (а возможно, и прогрессирующей шизофрении и галлюцинациям!), у нее на копытах целая принцесса помирает! Да, может быть, все говорит, что она не выкарабкается — с такими-то травмами! — но ведь сама суть работы врача и состоит в том, чтобы помочь остаться на этом свете!
Даже она это говорила…
Да лягать!
Помянув Дискорда, Редхарт запустила копыто в сумку, под испуганные возгласы достав оттуда нож и шприц с обезболивающим…
Сколько же лет она этим не занималась…
Твайлайт еще не успела очнуться, поэтому Редхарт, слегка помедлив, все-таки не стала вкалывать обезболивающее. Осторожный надрез на боку — и наружу с шумом вырвался поток из крови, гноя и кусочков органов, буквально ударив в ноздри невыносимо тошнотворным запахом смерти и разложения.
Так… надо…
Если не очистить тело от этой дряни, то даже исцеляющие заклинания не помогут. Точнее, они могут заставить раны затянуться, но тогда это мертвое мясо останется гнить в глубинах тела, в вечном тепле. Потом стадия гниения доходит до некроза — и это в лучшем случае. В худшем же и вовсе начинается массовое заражение крови, и пони умирает. Рэдхарт знала о подобном — к счастью, не из личного опыта.
— Девочки… Она проснулась!
О, а вот и пробуждение пациентки. И то, что Флаттершай догадалась дать ей рвотное — прекрасное подспорье.
Оттолкнуть заполненный тазик с рвотой и гнойной плотью, поднести новый. В глазах окружающих пони — ужас и отвращение, и медсестра их понимала. Даже она сама до сих пор не привыкла к подобному — несмотря на тот диплом хирурга и ряд успешных операций. Кто знает, если бы не то происшествие, может, сейчас она была бы одним из лучших хирургов Мэйнхеттена?..
— Так, так, кажется, я немного не успел? — Словно и не заметив испуганных вскриков, Дискорд лишь улегся прямо на воздух, закинув в рот горсть попкорна.
— Дискорд!
Желтые крылышки затрепетали, пока Флатти буквально молнией взмыла к самому носу своего любимого.
— Как я рада, что ты пришел! Твайлайт, она… нужна помощь… — Окончательно сбившись, пегаска медленно опустилась, спрятав мордочку за крыльями.
— Нууу… если так подумать…
Никто не понял, что произошло — просто когтистая львиная лапа духа хаоса зацепилась за ткань… И в следующий миг Дискорд стянул огромную ширму, за которой обнаружился совершенно целый Золотой Дуб. После чего скатал ткань с изображенной на ней разрушенной пожаром библиотекой в рулон, а потом и вовсе запихал этот самый рулон, источающий вонь гари, в черную шляпу-цилиндр, непонятно откуда взявшуюся и непонятно куда пропавшую.
— Эй, какого сена?! — Из окна библиотеки высунулась радужная прическа Дэш.
— Думаю, на этом мои полномочия все, мои дорогие. — Дискорд выудил из уха розовый шарик, который тут же начал надуваться. — Если вы не против, то я…
— А как же Твайлайт?! — Раздался возмущенный голосок Пинки.
— А тут моя помощь и не нужна. — Дискорд лишь лапами развел, пока шарик, удерживаемый хвостом, раздулся до размера дирижабля и не начал тянуть драконикуса вверх. — Шо ей сделается, эту лошадь, знаете ли, и оглоблей не убьешь…
— Дискорд! — Казалось, сама Гармония проревела от возмущения через добрую сотню понячьих глоток. Но ответить дух уже не успел, скрывшись где-то за облаками — лишь его подвешенный за хвост к воздушному шарику силуэт удалялся куда-то в сторону домика Флаттершай.
— И помните, не ходите в сарай! Это будет слишком серьезной аркой сюже-е-ета-а-а-а! Вы не готовы-ы-ы-ы! — Донесся издалека вопль духа хаоса.
— Какой сарай. лягать этого… Ох…
— Твайлайт!
Все присутствующие буквально бросились обнимать вставшую на ноги аликорну, когда внезапно между толпой пони и Твайлайт материализовалась огромная голубая пушка Пинки Пай.
— А ну назад, всепони! Или я открою огонь! — Убедившись, что народ отшатнулся, Пинки нервно улыбнулась. — Твайлайт еще плохо, так что давайте… — Она судорожно вздохнула. Ее внутренняя борьба была видна буквально невооруженным взглядом. — …Отложим вечеринку по поводу ее спасения…
Секунда — и воздух буквально содрогнулся от всеобщего «ЧТО?!». Пинки, которая предложила не устраивать вечеринку?!
— Я знаю, как это звучит! — Сообразив, что ляпнула что-то совсем из ряда вон выходящее, розовая земнопони замахала копытцами. — Просто мне кажется, что Твайлайт нужно хотя бы перевести дух. а мне нужно успеть подготовиться к вечеринке! У меня ж сейчас ничего не готово, потому что и нападение на мою подругу, и ее спасение не было в моем графике и в том спойлере, который дал мне Дискорд!
В подтверждение своих слов, Пинки вытащила откуда-то из гривы небольшую доску с несколькими распорками, и помахала ей в воздухе. В толпе зашептались, а кто-то упомянул Эпплвудское дерби с прошлого года, где видел точно такой же спойлер на одной из машинок…
— Идиоты… — Рэдхарт лишь вздохнула, чувствуя, что стоит ей вернуться после всего пережитого домой — и ее бутылка с медицинским спиртом будет опустошена до донышка. — Ты… вы как, принцесса?
Твайлайт прикрыла глаза, приложив копыто к груди, слушая, как мерно бьется сердце. Ни боли, ни даже мерзковатого ощущения, словно под кожей копошатся муравьи.
— Я… не знаю. Спасибо, что спасли мне жизнь.
— Благодарите своего дракончика. — Поморщилась медсестра. — Мне сказали, что это он проснулся от запаха огня и вытащил вас из пожара, я лишь помогла вам очистить организм от разрушенных тканей.
Твайлайт резко почувствовала, что ей не хватает воздуха.
— Спайк! Как он? Я его не видела…
— Он сейчас сопровождает Свити Бэлль домой! — Раздался сверху голосок Дерпи, пролетающей с какой-то запоздалой посылкой. — Кажется, та жеребка шла домой, но узнав о пожаре, тут же вернулась и помогала Спайку и Флаттершай вас поддерживать, пока пегасы тушили пожар. А сейчас Спайк ее домой отвел! Вы там не переживайте, он в порядке будет!
Последние слова уже были еле слышны — пегаска упорхала, таща посылку в копытах.
Тяжело вздохнув, Твайлайт кивком попрощалась с Рэдхарт.
Шаг. Другой. Третий.
Спотыкаясь, аликорна добрела до дверей родного дома, такого теплого и уютного. Толпа уже — не без помощи ее подруг! — понемногу рассасывалась, пегасы растаскивали тучи по своим местам, машущая копытами Пинки о чем-то торопливо болтала с Флаттершай, а Рэдхарт, проводив пациентку тяжелым взглядом покрасневших глаз с огромными мешками под ними, развернулась, хлопнув себя по бокам хвостом, и побрела прочь.
Точно. Надо будет потом занести медсестре немного битсов за лечение.
С этими мыслями Твайлайт распахнула дверь в свой дом…
— ДИСКООООооооооОООООооооооооооорд!!!
От истошного вопля принцессы Дружбы зазвенели стекла, кажется. во всем Понивилле, а сама сиреневая аликорна выскочила как ошпаренная, сжимая в телекинезе что-то продолговатое (проходящая мимо Лемон Хартс мгновенно сменила желтый цвет шерстки на глубоко пунцовый и поспешно отвернулась) в странной расцветке — красный в черную крапинку.
— ЭТО БЫЛ МОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ СПОСОБ РАССЛАБИТЬСЯ И ОТВЛЕЧЬСЯ, ЛЯГАНЫЙ ТЫ КУСОК… А ТЕПЕРЬ ОН ПОХОЖ НА ОДНУ ИЗ ЭТИХ БОЖЬИХ КОРОВОК! Я клянусь, я найду тебя, смажу моего дорогого БигФакка этим огненным зельем, и затолкаю его тебе в жо…
— Твайлайт!
БигФакка с грохотом скрылся в ближайшем мусорном ведре в мгновение ока, а все ещё пунцовая Твайлайт уже повернулась к дрожащей в холодном ночном воздухе малышке.
— Свити, что ты тут делаешь? Я думала, ты ушла домой…
— Теть Твайлайт, сестренку подменили!
На мгновение стало тихо — лишь голоса каких-то поздних гуляк с соседней улицы прерывали звенящую тишину ночи.
— Что?!
— Рарити, она… — Свити Бэлль нервно оглянулась вокруг, перейдя на нервный шепот. — Я поняла, что это не она, в ту же секунду когда увидела ее! Думаю, ты тоже поймешь, когда увидишь…
Голосок кобылки заметно дрожал.
— А Спайк?
— Он… Остался там. Прикрывать меня, когда я убежала…
В глазах Свити Бэлль заблестели слезы — единорожка была готова разреветься.
— Я-я не знаю, что с ним! Чт… что, если его…
Последние слова Твайлайт уже не слышала — ее крылья оглушительно хлопнули в ночном воздухе, буквально бросив тело аликорны в воздух.
Проклятье! Проклятье, проклятье, проклятье! После становления принцессой и коронации, словно сама Гармония не хочет давать и секунды покоя! То заказ от Селестии, теперь неожиданные нападения перевертышей! И если сама Твайлайт каким-то чудом выжила, то Рарити…
Перед мысленным взором появилась ужасная картина — белоснежная единорожка, захлебывающаяся в собственной крови где то посреди бутика… Если бы не уже давно пустой желудок, случайных пони на улице точно покрыл бы не самый приятный дождь.
Нет-нет-нет-нет!
А что, если и Спайк…
Твайлайт буквально влетела в бутик Карусель, встретивший аликорну смачным треском столкновения пушистого лба и крашеного дерева. Уй, теперь навсегда след от рога останется…
Дверь скрипнула, обдав принцессу дружбы странным запахом, от которого ту затошнило. Запах… было в нем что-то знакомое, но что…
Кровь.
Осознание озарило мозг словно вспышка грома, и Твайлайт облокотилась на ближайший поникен, борясь с накатывающей дурнотой. Как она могла не понять, что в воздухе смердит кровью и железом? Сама же буквально час назад истекала кровью и выблевывала части собственных органов!
Но если все пони были тогда у Золотого дуба, значит, никто не был в бутике Карусель, а этот запах означает…
О нет… О НЕТ!!!
— Рарити!!!
Оба присутствующих в комнате дружно повернули головы в сторону взмыленной нарушительницы спокойствия. Вопреки всем ожиданиям, комната буквально сочилась идиллией — расстеленная прямо посреди комнаты скатерть с расставленными на ней чайным сервизом, несколько драгоценных камней на тарелке Спайка и печенье на тарелке его протеже. Тут же стояли несколько ароматных свечей, чей мягкий медовый свет разгонял окружающую ночную тьму.
— Твайлайт! Дорогуша!
Непривычно худые ноги застучали по полу, когда Рарити вскочила из-за стола, дернув хвостом. В глазах сидящего за нею Спайка на миг отразилось смущение пополам с восхищением — впрочем, до первого ж щелчка кончиком завитого хвоста по фиолетовому драконьему носу. Но даже это не смогло убрать мечтательное выражение на мордочке у того, кто наконец-то исполнил главную цель в жизни.
А Свити Бэль была права — несоответствие этой Рарити было очевидным! Еще днем Зефирка могла похвастаться пышными формами, сейчас же из нее словно выпустили весь воздух. Стройная, точеная фигурка, в которой не было даже намека на лишний вес и, к вящему разочарованию Спайка, никаких округлостей на крупе. Слишком идеально, чтобы быть Рарити.
Яркая вспышка — и взвизгнувшая Рарити буквально отлетела вместе с ближайшими поникенами, махая в воздухе копытцами, но взвившаяся в воздух лента не дала единорожке упасть. Пара секунд — и Рарити повисла в воздухе, крепко связанная злополучной лентой.
— Дорогуша?..
— Так ее, Твайлайт! — Спайк показал хозяйке большие пальцы. — А то я уже устал улыбаться этому… Хорошо маскируется, падла!
— Маскиру… — В глазах Рарити, до этого расширенных в панике, неожиданно промелькнула искра понимания. — Аааа, вот оно что…
— Молчать, монстр! — От крика Твайлайт задребезжали стекла, а на паре недоеденных камней пошли трещины. — Где Рарити и что ты с нею сделала, тварь?
Рарити лишь хихикнула, заставив Твайлайт вздрогнуть.
— Видишь ли, дорогуша, сегодня вечером я была занята с доктором, который помог мне избавиться от лишнего веса. — Сиреневые глазки стрельнули в сторону дракончика. — Я не могла предупредить заранее, потому что сама не была уверена в результате. Ох, а вскоре после того, как доктор ушла, наконец-то домой прибежала моя сестренка в сопровождении Спайки-Вайки. Я уже думала, что моя дорогая Свити порадуется, но… — Не будь у Рарити связаны ноги, она точно картинно приложила бы копыто ко лбу. — Похоже, она решила что я — это чейнджлинг, принявший облик ее старшей сестры, и убежала почти сразу же. А малыш Спайк все это время сидел со мной и пил чай, который я согласилась приготовить для нашего маленького дорогого гостя.
— И ты думаешь, я в это поверю? После того как ты… или твой соплеменник… — В ночном воздухе отчетливо был слышен скрежет зубов аликорны. — Сожгли мою библиотеку, и буквально вкололи мне драконью дозу яда?!
— Они ЧТО?!
Рарити, казалось, даже не побледнела — а посерела от ужаса. Нет, конечно, ее обострившиеся от лекарства Заппи чувства заметили ощущение гари в воздухе и звуки паники, но она и подумать не могла о чем-то подобном.
Твайлайт, ее дорогую подругу, пытались убить? Причем еще и таким грязным методом, как яд?! А сама леди в это время, вместо того чтобы прибежать на помощь… Она… избавлялась от лишнего веса…
А если бы Твайлайт не выкарабкалась? Как Рарити бы пережила сцену своей подруги лежащей в…
— Тебя… пытались… убить?!.. — В уголках глаз блестнули слезинки ужаса.
— Сделаю вид, что это и правда ты. — Съешь Твайлайт лимон, ее мордочка все равно была бы менее кислой чем сейчас, а из гривы выскочило парочка прядей. — Но если хочешь пощады, то скажи мне то, что может знать только настоящая Рарити!
Последние слова сорвались на крик, в очередной раз спугнув птиц за окном и заставив пленницу поморщиться. С каждой секундой Твайлайт выглядела все безумнее.
— Дорогуша, мне кажется, что бы я ни сказала, ты все равно решишь что я, являясь якобы перевертышем, просто хорошо подготовилась, ведь так? — Голосок дизайнерши был настолько елейным, что его можно было бы добавлять в выпечку вместо сахара.- Но. думаю, я смогу доказать тебе, если ты разрешишь мне кое-что сколдовать…
— Нет! — Твайлайт выкрикнула это, пожалуй, слишком быстро — но сиреневое свечение на роге Рарити было уже не остановить.
Миг — и луч со смутно знакомой магией сорвался с рога единорожки, устремившись было прямо в сторону вскрикнувшего Спайка. Но прежде, чем луч достиг своей цели, дракончик неожиданно исчез в яркой вспышке телепортации!
— Успела… — Выдохнула Твайлайт, смахнув со лба каплю пота — лишь затем, чтобы увидеть, как луч Рарити внезапно изменил направление, подобно изящному стежку нити, и метнулся прямо в саму Твайлайт.
!!!
Это была лову…
Ленты, туго спеленавшие единорожку, дернулись — и опали с ее тела прямо на пол, больше никем не контролируемые. Рарити приложила копыто ко лбу, чувствуя, как зудит от магии рог. Еще бы — повторить заклинание, виденное позавчера, а еще и пустить его по сложной траектории, словно нить!..
Если бы не кристальная ясность ума, оставшаяся после лекарства Заппи… Рарити даже думать об этом не хотела! Даже не верится, что она додумалась использовать Спайки-Вайки, чтобы ослабить защиту аликорна и заставить ту потерять концентрацию. чтобы быстро перенести телепортацией дракончика из-под удара… который все равно бы не состоялся — траектория была рассчитана так, чтобы в последний момент развернуться и ударить в Твайлайт.
А еще повезло, что это заклинание не являлось боевым, а значит, защита аликорна просто не восприняла его как достойную угрозу. И теперь…
— Говорила же, дорогуша. Я — это я.
Копытце с серебристым копытокюром аккуратно подобрало с пола заметно ободранную подушечку сиреневого цвета, с звездным орнаментом и с красующейся посреди нее огромной ярко-фиолетовой восьмиугольной звездой.
— Честное слово, дорогая! В виде пони ты выглядела куда лучше, чем сейчас. Извини, но я не могу спокойно смотреть на такое преступление против моды!
Под взглядом Рарити, ближайший швейный столик приветственно раскрыл дверцы ящичка, заставив таящиеся внутри швейные принадлежности алчно блеснуть в свете свечек.
— И даже не спорь! Я собираюсь привести тебя в порядок, даже если ты сейчас — не более чем подушечка для крупа или чего-то еще!..
— В-все закончилось?
Дверь «Карусели» щелкнула затвором, запирая Свити Бэль внутри дома. В воздухе еще витал какой то непонятный запах, но ничего более маленькая единорожка не заметила.
Рарити оказалась на своем излюбленном месте — за столом. Все такая же худая, но с ее любимыми очками, сползшими на лоб, модельерша (?) сидела, уткнувшись мордочкой в сложенные на столе копыта.
Ой, нет, не в копыта! Свити только сейчас заметила симпатичную сиреневую подушку, в которую ее сестра пускала слюни.
Подушечка… Очки… Привычка засиживаться за работой вплоть до засыпания… Свити Бэлль почувствовала, как дрожит нижняя губа.
— Прости, сестренка! Я и правда опять все испортила…
Помогая себе телекинезом и лапками, жеребка оттащила старшую сестру в кровать, пыхтя и отфыркиваясь — но как можно тише, чтобы не потревожить сон Рарити. Когда белоснежный бок дизайнерши скрылся за теплым одеялом, Свити Бэлль уже хотела лечь рядом и наконец-то вырубиться, но ее внимание снова привлекла подушечка, над которой работала Рарити. Знакомый цвет и узор …
— А ты кто такая будешь? Подарок для тети Твайлайт? — Свити аккуратно завертела подушечку в копытцах. — Бедная подушечка, Рарити в тебя столько слюней напускала, пока задремала… — Белоснежный носик ткнулся в пушистую ткань, глубоко вдыхая. — Фу! Тебя надо бы хорошенько выжать и взбить пух! Подожди секунду…
«Нет, пожалуйста, не надо!» — Взмолилась Твайлайт, когда жеребенок аккуратно свалила ее на пол, занеся над беднягой копытце. Между стрелочкой и внешним роговым слоем успела набиться грязь — все-таки у Свити Бэлль не было времени, чтобы помыть копытца вечером. Ах, да, точно. У Твайлайт ж нет рта, хотя она и очень хотела закричать и…
Свити с силой обрушила передние копытца на подушку, хорошенько проминая Твайлайт и заставив ее мысленно всхлипнуть. Впрочем, ни один из швов, наложенных Рарити, не только не порвался — но даже не затрещал: Свити все-таки соизмеряла свою силу, да и некоторые навыки по обращению с тканью она у своей сестры успела перенять. Вот только никакими навыками нельзя было избавить принцессу Дружбы (а ныне — мягкую подушку) от запаха немытых детских копыт, буквально вдавливавших в нее капельки пота и кусочки грязи! Да и мяло ее так, что будь она в форме пони — ни одной косточки бы целой не осталось!
— Фух, вроде слюни отжали, и взбили даже! — Меткоискательница с недовольным фырканьем отряхнула каплю пота со лба, а Твайлайт взмыла вверх в светло-зеленом свечении… лишь затем, чтобы ощутить, как в нее с довольным фырканьем ткнулся носик малышки. — Ой, теперь от тебя немного пахнет… Но ничего, я завтра тебя… пости… раю… Уаааа…
Зевок — и в розовой пещерке рта блеснули тоненькие ниточки слюней. Пошатываясь, единорожка вскарабкалась в кровать, прижимая к себе подушку… и, выронив Твайлайт, попросту грохнулась сверху, прижимаясь к сестре. Комнату заполнил тихий храп.
— Свити! Ты могла положить меня на пол, или хотя бы под голову! Но не… под свой!..
Если бы Твайлайт в текущем состоянии могла кричать — точно бы это сказала. А если бы могла краснеть — давно бы вспыхнула до состояния пепла! А все оттого, что одна малолетняя бестолочь сейчас полностью придавливала ее своим маленьким, но мягким детским крупом к простыне! Хоть Твайлайт сейчас и не могла ничего видеть, но мягкое, горячее давление полушарий Свити Бэлль она ощущала прекрасно… как и легкое касание того, что между этими двумя полушариями скрывалось — разгоряченного и немного влажного, после теплого дня и повышенной активности.
Кошмар! Меня ж теперь никто замуж не возьмет… А если кто узнает, что я видела? Нет, пусть меня лучше сразу навек превратят в камень и перемолят в песок! Я не смогу жить с таким позо…
Что-то бормоча во сне, Свити заерзала — и в комнате раздался тихий, еле слышимый звук пука.
Говорила же Эпплблум — не стоило ей столько есть в Мак Керроте…
Мир снов встретил Луну привычным мерцанием бескрайнего космоса, с звездочками-снами. Лишь при приближению к нужному сну, звездочка вырастала до размеров двери — уникальной для каждой пони. У Эпплджек она всегда была крепко сколочена из яблоневых досок, с ее характерной меткой, нарисованной прямо поверх. У Рарити же дверь была богато инкрустирована драгоценностями, у Фэнси пенса дверь была похожа на тяжелый банковский сейф — и так далее.
Но сейчас Луну не интересовала ни добротно отделанная из голубого дерева дверь с символом радужной молнии, за которой слышались звуки борьбы (после нескольких попыток спасти Радугу от кошмаров, Луна смирилась с тем, что «нападение чейнжлингов» и «путешествие внутрь огромного дракона в поисках съеденных им друзей» это не кошмары, а наоборот — захватывающие приключения!), ни дверь из темной вишни с тремя ромашками на ней. За последней, к слову, мисс Чирайли напевала что-то о том, что все ученики — ее любимый сад, и она не позволит сорнякам загубить его.
Какое-то нехорошее предчувствие насчет этой Чирайли… Будем надеяться, это ничего не значит.
Луна прошла мимо еще нескольких снов, пока перед ней не появилась именно та дверь, которую она и искала. Обтянутая облезлой понячьей кожей непонятного цвета, с Z-образным шрамом на ней, дверь даже выглядела совершенно чужеродно и болезненно — примерно такие жуткие двери у тех, кто одним копытом уже не принадлежат миру Эквестрии… Сегодня Луна не будет проявлять себя — прошлый раз показал, что обладательница сна, спящая где-то в Понивилле, почему-то ненавидит ее.
Вдох. Выдох. Дверь влажно хлюпнула, раскрываясь и позволив Луне нырнуть в смердящий гнилью полумрак.
Они были везде.
Бесконечный ряд столиков, стоящих в странном зале с низким потолком. Нескончаемый звон сотен миллионов мух, роящихся в воздухе, аж слегка колеблющемся от миазмов тысяч разлагающихся тел. Смрад был совершенно невыносим, и Луне потребовалось несколько долгих секунд, чтобы отделить себя от ощущения запаха в этом сне.
Тела…
Было заметно, что это не какие-то конкретные пони — стоило отвести взгляд, и они тут же сменялись другими. Пони, мантикоры, бриззи, драконы, кирины… Все они распадались буквально на глазах, сменяясь новыми.
Что, во имя Лорен, тут происходит? Что вообще могло вызвать столь жуткий кошмар?
Шаг. Другой. Третий. Окружение медленно менялось — расплывчатые силуэты исчезали, а количество столиков с разлагающимися на них телами уменьшалось. Наконец, перед Луной остался только один столик, находящийся посреди низкой залы, освещаемой сиротливой лампочкой. Тело пони на нем уже не менялось при отведении взгляда — а значит…
Жеребка ярко-красного цвета сидела перед телом, что-то записывая раз за разом. Ее рога изредка подергивались, изрыгая из себя сдвоенную вспышку, пока маленький карандаш что-то аккуратно записывал в блокнот — и лишь неразборчивый почерк и не меняющаяся толщина блокнота указывала на то, что это сон, да неподвижная белая маска на мордочке жеребки не колыхалась от дыхания. В конце концов, во сне мы не осознаем, что дышим, а значит и имитировать подобные мелочи наш разум не способен.
Что она делает?
Не выдавая своего присутствия, Луна осторожно подошла сзади к жеребенку, изучая ее. Багрово-красная шкурка, черные рога изо лба, грива, заплетенная в косички — да, это определенно она.
Но этот сон… Сны не бывают просто так — возможно, это что-то связанное с прошлым незнакомки. Но что вообще могло произойти, чтобы во сне видеть ТАКОЕ?!
Но сейчас, Принцессу Ночи куда больше волновало другое. Ненависть к ней самой. Нет, конечно, Луна не ожидала что ее будут любить все — глубоко внутри, она понимала всех, кто видел в ней Найтмэр Мун.
Но…
Нет, лучше все-таки убедиться.
— Эй. — Луна прошептала это, наклонившись почти к самому уху малышки. Ее магия все еще не позволяла обладательнице сна ее видеть, да и шепот Луны обращался скорее к самому подсознанию. — Ты знаешь, что такое аликорны?
Малышка моргнула, отведя взгляд от разлагающегося тела. Взгляд ярко-желтых глаз непонимающе метнулся на исписанный блокнот, потом надолго уставился на Принцессу.
?!
Но она же…
По спине пробежали мурашки, как у кролика перед удавом. Будь у незнакомки не глаза, а сверла — она давно бы уже Луну насквозь просверлила.
Ту-дум. Ту-дум.
Несколько невыносимо долгих секунд — и жеребенок наконец-то отвел глаза, вызвав из груди принцессы Луны судорожный вздох. Все-таки не видит. Но каким-то непостижимым образом чувствует вторжение.
— Аликорны. — Луна осторожно наклонилась, чтобы шепнуть это слово. — Аликорны. Что ты знаешь об аликор…
Вязкий и тошнотворный запах гнили неожиданно изменился чем-то резким, но крайне знакомым, требующим немедленно бежать, а незнакомка неожиданно всхлипнула. Тело, лежащее на столе, вспыхнуло, обдав обеих пони нестерпимым жаром. Еще чуть-чуть — и кожа начала бы пузыриться, покрываясь ожогами… Будь все это наяву.
— Нет… Опал… — Дрогнули губки хозяйки сна, когда она вскочила на все четыре ноги, мелко дрожа. — Опал! Где ты?!
А вот и новое имя.
Сон стремительно менялся, покрываясь пламенем, а назойливое жужжание мух сменилось криками боли тех. кто не мог уйти от всепожирающего пламени.
— Сюда — шепнула принцесса малышке, которая судорожно искала выход из оцепления огня. Под взглядом Луны пламя расступилось, открывая проход. — Быстрее!
Жеребенок вскрикнула, когда огонь прошелся по ее боку, заполнив воздух запахом горелой плоти и шерсти, но с завидным упорством неслась по залитым пламенем коридорам какого-то подземного комплекса. То и дело мимо проносились двери со стеклянным окошком, за которым кто-то вопил от боли — и не всегда кричавшими были пони. Поворот — и Луну передернуло от вида десятков обугленных маленьких тел, у которых не было даже метки.
— За… Заппи…
Одно из тел дернулось, потянув копытом к хозяйке сна — но та лишь перемахнула через него, упорно спасаясь от нестерпимого жара.
Заппи, значит…
И шрам на двери в форме буквы Z. Интересно.
— Аликорн. Вспомни, при чем тут аликорн. — Луна буквально всхлипнула эти слова в ухо малышки, вздрагивая от творящегося вокруг ада. — А-ли-корн!
Казалось, что бесконечные узкие коридоры раздвинулись — и теперь пара неслась среди стволов деревьев, между которыми виднелись вдалеке огни какого-то небольшого городка. На небе не было видно ни звезд, ни луны — лишь бесконечная темнота, словно окружившая собой весь свет. Запах гари и пожара был совершенно невыносим, а впереди виднелось алое, ревущее марево.
Заппи остановилась, глядя на столб пламени, пожиравшего небольшой барак, расположенный прямо посреди небольшой полянки, и Луна невольно пролетела сквозь нее, не оказав влияния. Все-таки принцесса до последнего старалась не проявлять себя.
— Али…
Стена бушующего пламени разошлась, и слова застряли в горле Луны.
Она стояла там. Высокий силуэт с длинным тонким рогом, вокруг которого метались искры. Из-за бушующего вокруг жара и копоти шерсть незнакомки была совершенно неразличима, представляя ее как черный силуэт, в котором все еще угадывалась единорожья стать. И грива — бушующий поток яркого пламени, на который больно было смотреть.
— Опал… Нет! Опал!
Заппи рванула к ближайшему провалу, лишь чудом не свалившись туда.
— Опал! Ответь!.. Опал! … Пожалуйста, ответь…
Ответом ей стали лишь чьи-то истошные крики боли, вперемешку с ревом огня. Край ямы под копытцами жеребки медленно сползал вниз, пока не…
Белоснежные зубы принцессы снов вцепились в хвост малышки, оттаскивая ее от опасного участка. Да, это лишь сон, да, это скорее воспоминание — но безучастно стоять темно-синяя аликорна просто не могла.
Заппи рухнула на траву, тихо дрожа и всхлипывая. Луна лишь стояла рядом, не зная, что и сказать, в то время как темный силуэт единорога вдали продолжал сжигать здание. Земля вокруг проваливалась, являя взору залитые пламенем подземные ходы, из которых доносились вопли сгорающих заживо пони…
И жеребят.
Убедившись, что выживших не осталось, незнакомка неожиданно обернулась, взглянув снова в глаза Луне, у которой шерсть зашевелилась на спине.
Это просто сон. Она не видит меня. Она — просто воспоминание этой кобылки.
Воспоминание…
Пламя струилось по обеим сторонам шеи силуэта, обжигая землю под копытами незнакомки… а в следующую секунду она распахнула крылья — огромные, гораздо более крупные, чем обычно бывают у пони ее возраста. Оттолкнувшись копытами от плавящейся до состояния лавы земли, огненный аликорн взмыла вверх без любого сопротивления и скрылась в клубах черного, смердящего гарью дыма — лишь следы от огненных гривы и хвоста еще некоторое время виднелись в непроглядно черном небе, но вскоре истаяли и они, оставив парочку наедине со следами ужасного пожара.
Как… Почему…
Сон медленно распадался — от неба начали отваливаться куски, проваливаясь в землю и оставляя огромные дыры. Огонь стремительно стухал, словно отдаляясь, а лес стал рассыпаться, словно созданный из стекла, и…
Луна снова стояла в пространстве между снами, в то время как дверь из понячьей кожи медленно растворилась в воздухе — кем бы ни была эта Заппи, она уже проснулась.
Селестия… Ты ли это? Но почему…
Перед глазами снова появился силуэт трупа, разлагающегося прямо на столе.
Могло ли это стать причиной?..
Луна потрясла головой, прогоняя воспоминания о кошмаре прочь.
Нет нужды гадать. Она может узнать это прямо сейчас.
Дверь из белоснежного мрамора, богато инкрустированная золотом на манер солнечных лучей, распахнулась перед Луной, явив ее взору прекрасную обеденную залу, почти до потолка уставленную тортиками и пирожными всех возможных форм, размеров и вкусов.
Типичная Селестия.
Сама хозяйка сна обнаружилась неподалеку, буквально с головой забурившаяся в огромный кремовый Кантерлот, прикрепленный к горе из темного шоколада — только белоснежный круп и торчал наружу, вместе с задней парой ног. Копытца то и дела подергивались в такт методичному чваканью пополам с довольными стонами наслаждения, даже хвост подрагивал в такт звукам.
Хвост…
Он не был похож на обычную волнистую радугу, столь известную всем эквестрийцам — нет, это был нежно-розовый хвост, столь знакомый Луне с детства, еще до тех времен, когда сестры взяли на себя контроль небесными светилами и обрели крылья в добавок к рогам.
Аррргх, нашла время предаваться воспоминаниям!
ЧПОК
Темно-голубое свечение обхватило розовый хвост, и уже через мгновение довольная, измазанная кремом Селестия болталась в воздухе вверх тормашками, продолжая что-то жевать. Вид у нее был, откровенно говоря, препотешный.
— О, привет, Вуна! — Нимало не стесняясь своего неподобающего вида и смущающей позы, принцесса Солнца лишь помахала копытом Луне. — Давненько тебе не было нужды заглядывать в мои сны. Есть что-то, чего мы не можем обсудить за завтраком?
Цокнув языком, Луна разжала телекинетическую хватку, не без удовольствия наблюдая как распласталась на полу ее сестра. Впрочем, Селестия тут же встала на ноги, широко улыбаясь.
И это-то белоснежное недоразумение могло тогда?..
— Тия, есть разговор. Ты не знаешь ничего о пожарах, происходивших неподалеку от городов?
Непонимающе моргнув, Селестия улыбаться все-таки перестала, решительно нахмурившись.
— Вообще-то, есть несколько… Обычно мои маленькие пони сообщают мне обо всем, что происходит в Эквестрии. Почему ты спрашиваешь?
Луна с шумом втянула воздух сквозь зубы.
— Я совсем недавно… нашла сон-воспоминание одного жеребенка. — Аккуратно обходя острые углы, издалека начала принцесса Ночи. — Там был пожар у старой хижины… около какого-то небольшого городка.
— Ночью?
— Ночью.
— И там было… много погибших под землей жеребят.
Это было не вопрос.
— Так значит, ты помнишь?
Селестия поникла.
— Ох, Вуна… Сложно забыть что-то такое. Мрачная Хижина давно была проблемным местом.
— Мрачная хижина?
Мир вокруг словно начал таять. Прямо из сладкой массы крема начали пробиваться стволы деревьев, между которыми начали виднеться стены домов.
— Скажи, Вуна, это похоже на тот город, который ты видела? — Услышав судорожный вздох, Селестия лишь грустно кивнула. — Это было около Троттингема, если мне не изменяет память. В течении нескольких лет мне писали письма о том, что рядом с городом в лесу была поляна со старым домом посередине, и что то место явно проклято. Я даже посылала туда своих стражников, но…
Мир снова начал меняться. Вековые стволы деревьев медленно белели, словно кто-то выжигал из них сам цвет, а после и вовсе начали осыпаться белесыми хлопьями. Наконец, вокруг воцарилось мертвое молчание, припорошенное чем-то похожим на пепел. Те немногие деревья вокруг, которые не рухнули и не рассыпались в прах, теперь изгибались под неестественными углами, словно останки какого то гигантского скелета, упираясь ссохшимися пальцами ветвей в землю, дабы не упасть. Казалось, даже воздух был тут мертв. Не дымящийся, как после пожара — а именно мертвый, словно сама жизнь покинула это место.
Луна почувствовала, что ей не хватает кислорода. Даже пребывание на спутнике Эквуса не ощущалось настолько безвоздушным — там, по крайней мере, всюду витала энергия и мана, здесь же не было даже их.
— Что… Что это?!
— Это то, как это место выглядит сейчас. — Эхом отозвалась Селестия. — Это место давно считали проклятым — то пони пропадет, то дикие звери избегают, а то и вовсе пони в городе заболевают странной болезнью… — Она тяжело вздохнула. — Когда я узнала, что там произошел чудовищный пожар, я даже не удивилась.
Луна скептически вскинула бровь.
— То есть не ты выжгла эту мерзость?
— Что?!
Селестия аж отшатнулась, мелко дрожа.
— Что?! Да как…
— Смотри внимательно…
Небо стремительно заволок дым пожара — Луна проигрывала виденный ею сон.
Селестия лишь молчала, жалобно пытаясь вжаться в землю и всхлипывая каждый раз, когда до ее ушей доносились вопли сгорающих заживо детей. Когда тень огненногривого аликорна снова скрылась за тучами, на розовогривую принцессу Солнца было жалко смотреть.
— Так вот как оно все было?..
— Ну и кто, по твоему, мог бы это сотворить? — Луна смерила сестру прищуренным взглядом. — Если не ты и не я, то кто? Каденс? Или может быть, Кризалис?
Очевидно, что не они. Эти двое не имели таланта к огненной магии, а Кризалис и вовсе избегала дыма, как любое уважающее себя насекомое.
— Но… — Селестия со вздохом поникла головой. — Это правда не я.
Сон снова сменился, вернувшись к залу, полному тортиков.
— Могу ли я хотя бы узнать, в чьем сне ты увидела подобное?
— Во сне жеребенка… кажется, ее зовут Заппи.
— Жеребенка? — переспросила Селестия, склонив голову вбок. Было в этом что-то… Странное. Словно все доводы Луны вмиг стали не очень серьезны.
— Ну… да?
Звонкий смех облегчения прокатился по сну, заставив опешившую принцессу Ночи плюхнуться на круп.
— Ой… ахахахаха… Видимо, сильно же я переволновалась… ахахаха… Раз мне стала сниться моя же сестра, которая обвиняет меня в подобном… кххх… — Не переставая хохотать, Селестия буквально нырнула головой в ближайший тортик.
— Эй! — Луна почувствовала, как заалели от возмущения уши. — Я, между прочим, настоящая!
Селестиля вынырнула их тортика, методично жуя. Сделам натужный глоток, она лишь улыбнулась.
— Какая ж ты настоящая, если думаешь, что сон о Проклятой хижине мог принадлежать жеребенку?
— А что… не так?
В голове у Луны сверкнула неожиданная догадка.
— Сколько лет прошло со времен того пожара?
Глыть
По шее Селестии скатился еще один комок, но ее мордочка уже не выражала никакого веселья. Только усталость и грусть.
— Почти двадцать лет.
Вдох. Выдох.
Деревянный потолок безучастно взирал сверху своим «глазом» — узором, оставшемся после спиленной ветки.
Вдох. Выдох.
Тяжело бухало сердце, отдаваясь болью в ребрах.
Вдох. Выдох.
Опять этот ляганый сон.
Заппи безучастно сверлила взглядом свои задние копыта. Она сидела на мягком, но слегка колючем, стоге сена в амбаре Эпплов — ее новом доме… Хотя, она заселилась сюда… два дня назад? Три?
Вдох. Выдох.
Она уже не помнит точно, сколько прошло времени.
Взгляд пустых глаз метнулся в сторону сумки, основательно набитой битсами и маленькими камушками. Все это золото — лишь средство для достижения ее цели…
Вдох…
— Эй, сахарок!
Мгновение — и краешек ножа со следами крови, оставшейся после вчерашней операции, замер в миллиметре от горла Эпплджек, которой хватило ума вовремя остановиться. Несколько невыносимо долгих секунд, сопровождающие лишь мерным биением сердца, и двумя немигающими взглядами.
Проведи ножом лишь немного и…
Выдох.
— Извини. Я…
Нож блестнул в лунном свете, возвращаясь на свое место. Эпплджек лишь тепло улыбнулась — словно не осознавая, что только что избежала смерти.
— Тебе снились кошмары?
Ей бесполезно врать.
Почему я вообще не хочу ей ничего говорить?
— Почему ты так решила? — Черные глаза с легким хлюпом повернулись в сторону.
— Ты кричала. — Мрачно буркнула Эпплджек. — Да, я их даже из дома услышала.
Кричала, значит…
— Мне… И правда приснился кошмар. Не такой, как обычно.
— А тебе обычно снятся кошмары? — Поразилась Эпплджек. — Почти два года как вернулась принцесса Луна, нипони не страдал от кошмаров…
Заппи цокнула языком, подавляя в себе стойкое желание высказать. что она думает об аликорне.
— Ну… Мне обычно снится, что я словно долго-долго болею. Тяжело болею, а потом, ну… Я оказываюсь на лугу, у меня нет никакой боли, и мне легко дышать, двигаться, думать…
— Так разве это не хорошо? — Эпплджек приподняла бровь, на что получила лишь тяжелый взгляд Заппи.
Она не знает?.. Или притворяется?
— Скажи, у тебя кто-нибудь умирал от болезни?
Сдавленный кашель — кажется, одна оранжевая пони знатно поперхнулась.
— Умирал. Но не от болезни… Почему ты спрашиваешь? Неуже…
— Во время многих тяжелых болезней происходит эффект «Второго дыхания». — Голос Заппи был бесцветен. — В этот момент организм отключает все сигналы о боли, и кажется, что болезнь чудесным образом отступила… Вот только это не так. Это — катарсис, последние часы перед окончательной смертью. Просто первым начинает умирать ощущение боли и страданий.
Эпплджек просто села там же, где и стояла, лишь судорожно ловя ртов воздух. Осознание пронзило ее, словно лезвие.
— Так значит, обычно тебе снится, что…
— Что я испытываю предсмертный катарсис. — Взгляд Заппи был непроницаем. — Хотя, если в резком прекращении боли и страданий во сне виновата ваша Луна… то поздравьте свою повелительницу кошмаров. — Губы бледной пони скривились в мерзкой усмешке. — Ей очень неплохо удается внушить мне величайший ужас из всех возможных.
По подбородку стекла темная капля. Задержалась — лишь затем, чтобы под взглядом Эпплджек упасть и раствориться где-то под прокладкой сена. Заппи снова улыбалась — но эта улыбка не выражала ничего позитивного. Хуже, чем у Пинки в том памятный день, когда она забыла о собственном дне рождения.
— Что ты…
Заппи не успела договорить, когда оранжевые копыта фермерши заключили ее в объятия — такие сильные, что аж кости затрещали.
— Пусти меня.
Ответом ей стало лишь отрицающее мычание. Эпплджек ничего не говорила — словно чувствовала, что сейчас это никак не поможет. Просто продолжала стискивать костлявую пони в теплой хватке, пахнущей яблоками, сидром и прочими атрибутами фермы. Заппи лишь закрыла глаза, позволив хозяйке амбара свалить себя обратно на сено.
Идиотка. Ну кто просил тебя за меня беспокоиться?..
Солнце едва-едва успело занять свое законное положение в небе, а Рарити уже пыхтела на кухне — в конце концов, яичница сама себя не приготовит. И пусть главная дизайнерша Понивилля не испытывала и капли любви к данному продукту, считая его признаком хищничества для диких и неотесанных, но оставлять младшую сестру без столь необходимого для растущего организма белка…
Шутка ли — та же Рэдхарт, когда приходила за новой шляпкой, поведала, что некоторые из врачей считают невозможность Скуталу к полетам результатом недостатка белка в рационе растущего организма! Впрочем, тогда гостья и сама признала, что это не более чем предположение, которое никто не стал бы утверждать…
— Мммм, яишенка! — Донеслось сонное, но довольное урчание со стороны двери, ведущей на кухню. — Ты туда еще и лучок положила? Я думала, ты не любишь такие острые…
— Может быть, я и не люблю, но для твоего растущего организма, дорогуша, и яичница, и лук будут крайне полезны! — Рарити с улыбкой поставила перед малышкой тарелку, а потом, помедлив, потянулась за молоком. — И используй ложку, умоляю! Как маленький поросенок, честное слово!
Свити Белль лишь фыркнула, со смачным звуком слизнув желток с носика. Розовый лоскуток скрылся за губками под довольное «ммм», но тут же высунулся обратно, сверкнув солнечными лучами на своей влажной поверхности.
— Бе-бе-бе! Если буду поросенком — значит, уеду жить на ферму к Эпплам! И буду с Эпплблум каждый день играть… ай!
Рарити лишь улыбнулась, но кончик языка Свити все-таки отпустила, позволив ему вернуться в ротик жеребки.
— Следите за своими манерами, маленькая леди!.. А вот и чай! Молоко еще парное, между прочим…
Остаток завтрака прошел относительно спокойно — разве что Рарити чуть в обморок не грохнулась, когда Свити доела яичницу и долго вылизывала таралку. Пришлось мыть и тарелку, и заляпанную желтком и луковым соком довольную мордашки малышки. Впрочем, судя по довольному попискиванию единорожки, принудительное умывание ей очень даже нравилось.
— Иди уже в школу, горе ты мое луковое! — Рарити аккуратно стиснула пушистые щечки сестры, немного фыркнув своим мыслям. — Ничего не забыла?
— Не-а!
Проследив взглядом мелькнувший за дверью розово-фиолетовый хвостик, единорожка со вздохом поднялась в свою комнату.
— А где… О, нашла!
Слегка помятая подушка с звездой на сиреневом фоне взлетела с кровати прямо в копыта Рарити, которая придирчивым взглядом осмотрела ее со всех сторон, и даже осторожно принюхалась — лишь затем, чтобы поморщиться и отстраниться.
— Ох, дорогуша… Только не говори, что ты провела всю ночь под моей маленькой Свити…
Или может, лучше сказать «Sweaty»? Фу! Рарити, о чем ты только думаешь вообще!
Как ж там надо делать это заклинание? Кажется, как-то так…
Маленькие молнии обвили подушку, отчего та мелко завибрировала, а в воздухе резко запахло озоном — и посреди комнаты появилась в яркой неоновой вспышке сиреневая аликорна, немедленно рухнув прямо в копыта к Рарити.
— Дорогуша, ты как?
— Я… Ох…
Твайлайт все-таки встала. Сделала шаг, второй… И буквально запрыгала от радости, гоняясь за собственным хвостом.
— Рарити, ты просто чудо! Сделать столь сложное заклинание, которое ты видела в действии всего один раз, да еще и использовать шовообразную траекторию — даже Старсвирл Бородатый не смог бы так филигранно и точно сделать подобный трюк! Честное слово, иногда мне кажется, что элементом Магии стоило сделать тебя! — Фиолетовое копытце осторожно бупнуло единорожку в нос, а через минуту Твайлайт оттянула нижнее веко. — И ты даже смогла разом исправить все мои ночные недосыпы за все то время, пока я была в форме подушки!..
— О, не стоит благодарности… — Рарити зарделась. — Просто после превращения в подушку ты имела настолько потрепанный вид, что я просто не могла тебя не… подшить. Надеюсь, тебе не было больно?
— Н-нет, я просто ничего не ощущала…
Глазки Твайлайт стремительно забегали по сторонам. Признать, что она ощущала все, будучи в форме подушки — значит признать, что она также имела «удовольствие» ощущать… мммм… подхвостье младшей сестры подруги. А Твайлайт железобетонно решила, что заберет эти постыдные воспоминания с собой в могилу…
О Тартар. Я же Аликорн!
Рарити, очевидно, прекрасно знала причину заминки своей подруги, но решила не поднимать эту тему, как и полагается истинной леди. Поэтому она просто выдала свою самую поддерживающую и счастливую за подругу улыбку.
— Но теперь, я ощущаю себя так, словно заново родилась! — Твайлайт лишь благодарно улыбнулась в ответ. — Ни мешков под глазами, ни усталости, ни недосыпа! Правда, как бы мне не пришлось снова писать письмо принцессе…
— Кстати, вчера она прилетала в Понивилль. Я думала, ты…
— Что?! — Ахнула сиреневая аликорна. — И я пропустила этот момент?..
— Не волнуйся, дорогуша, мне тоже не довелось на него попасть. — Казалось, что Рарити неожиданно съела лимон — настолько кислым было выражение ее мордочки. — А вот моя младшая сестра, к своему глубочайшему сожалению, таки удостоилась встречи… и самым невероятным, умопомрачительным, ужасающим способом оскорбила ее! Моя сестренка, моя Крошка Бэлль, сказала вместе с подругами, что у ее высочества, принцессы Селестии, самая ЖИРНАЯ ЗАДНИЦА В ЭКВЕСТРИИ!.. — Услышав глухой стук тела об пол, Рарити лишь смущенно улыбнулась. — Да, дорогуша, моя реакция была совершенно такой же…
— Я… — Твайтайт даже не моргала — так и продолжала лежать подобно статуэтке, сваленной на бок. — Я конечно, попробую написать принцессе просьбу о помиловании…
— Всецело тебе благодарна, дорогуша!
Под взглядом Рарити, голубоватое свечение окутало Твайлайт, приподняло вверх и поставило снова на копыта, словно табуретку. И как только свечение погасло, в голове Твайлайт словно переключатель щелкнул:
— Слушай, Рарити, а как ты все-таки смогла похудеть?
— Так сильно заметно? — Все еще пунцовая Рарити демонстративно повернулась боком, приподняв одно из передних копыт, приподняв хвост и гордо запрокинув голову. Такая поза лучше всего демонстрирует напряженные мышцы и подчеркивает фигуру. Особенно мощно в такой позе, напрягающей почти все мышцы, смотрелась Эпплджек, обладавшая самыми крепкими мускулами среди Шестерки. Рарити увидела нечто подобное только раз, но теперь ее ночные фантазии постоянно сопровождались силуэтом мускулистого тела, словно выточенного лучшими скульпторами Кантерлота.
Так, нельзя пускать слюни! ТОЛЬКО НЕ ПЕРЕД ТВАЙЛАЙТ!
И вообще, что за постыдные мысли в отношении подруги?! Она ж даже не жеребец!
— Видишь ли, вчера, путешествуя по Понивиллю в поисках кого-то, кто смог бы помочь мне избавиться от лишнего жира, я наткнулась на очень странную пони…
— Доброе утро, сахарок. Смотрю, готовишь себе завтрак?
-. . .
Заппи молча наклонила сковороду, позволяя свежеприготовленной яичнице соскользнуть со сковороды на тарелку. От взгляда фермерши не укрылись странные обугленные кусочки чего-то темного, соскользнувшие вместе с жереным яйцом.
— Что эт, сахарок? На масло не похоже…
— Это не масло.
— А что?
— Жир. Жарка на нем повышает питательность и сытность блюда. А еще это вкуснее, чем на масле.
Нож с характерными разводами взвился вверх — лишь затем, чтобы начать аккуратно нарезать яичницу, стараясь не задеть зажиточно блестящий желток.
— Жир, значит…
Было что то неправильное в этом слове, но Эпплджек не могла точно сказать — что именно. Не из пони ж Заппи этот жир вырезала, правда же?
Тем временем, выражение лица Заппи с каждым съеденным куском становилось все более и более мрачным. Как и прежде, она упорно не трогала никакие принадлежности — ни ложку, ни вилку, используя для еды только свой нож в далеко не лучшем состоянии. Не нужно было быть специалистом, чтобы понять — долго этот инструмент не протянет. Да, на нем еще не было щербин или зазубрин, но легкое просвечивание лучей утреннего Солнца сквозь металл выдавало истончившившиеся лезвие с головой. Наконец, она отодвинула опустевшую тарелку с максимально кислым выражением лица, что не ускользнуло от взгляда Эпплджек — единственной. кто составляла компанию Заппи в это раннее утро. Бабуля Смит еще спала, а Эпполблум сегодня сопела в обнимку с Биг Маком, который явно не хотел тревожить сон малышки.
— Что-то не так, сахарок?
Молчаливый кивок — и худощавая пони, мрачно облизывая губы, встала из-за стола, прихватив с собой тарелку.
— Мне надо… уединиться ненадолго. Тебе нужно что-то сейчас забрать изз сарая?
Эпплджек лишь изогнула бровь.
— Допустим, забрать две тележки и бочки. А зачем тебе надо уединиться?
— Я. Не. Буду. Отвечать.
В голосе бледной пони прозвучала такая режущая сталь, что оранжевая земнопони аж попятилась, чувствуя, как по спине побежали ледяные мурашки. Воздух, еще секунду назад казавшийся теплым и легким, в одно мгновение стал такие густым и ледяным, что его, казалось, можно было бы есть ложкой, как мороженное.
— Почему? — Собственный голос донесся словно издалека, но Заппи лишь хмуро покачала головой.
— Просто не беспокой меня некоторое время.
Остаток фразы потонул в шипении воду из включенного крана. Эпплджек лишь вздохнула, отведя взгляд от костлявой спины и мерно движущихся лопаток, торчащих словно шипы.
— И какая муха ее укусила?..
Сарай встретил Заппи уютным полумраком и искрящимися в утренем солнце пылинками — вот только в настроении самой Заппи не было ни единой искры.
Яичница не имела вкуса.
Казалось, еще вчера от густого, насыщенного аромата у пони потекла бы слюна — а сегодня она словно ела полужидкую массу. И нет, она точно знала что проблема была не в ингредиентах.
Сколько времени у нее осталось?
Костлявые ноги вытянули из дальнего угла амбара крупное винтажное зеркало. По пыльной поверхности во все стороны расходилась паутина трещин, но сейчас, Заппи было более чем достаточно и этого.
Приступим.
Нож привычно холодил копыто, когда Заппи, не отводя немигающего взгляда от своего разбитого отражения, поднесла лезвие к своей ключице. Глубокий вздох, и…
Надрез прошелся по всей костлявой груди, и тонкая кожа разошлась, открывая прячущиеся за ней нити мышц и что-то темнеющее. Что-то, что не должно иметь такой цвет.